Бесплатный фрагмент - Мост на дальний остров

ГЛАВА 1: НАЧАЛО ВСЕГО

Берусь я рассказать всё в точности с тем, как мне рассказывал эту историю мой отец. Мне ещё мало годков! но честное слово, я запомнил всё слово в слово, и ни капельки не совру вам!

Жили мы раньше в Виктории, в столице её, в Герне. О, это великий город, скажу я вам. Великий и прекрасный. Нет его красивее во всем целом мире. Всё там было. Всё, что хочешь. И слёзы, и радость, и богатство, и бедность. Я рассказываю вам эту историю, чтобы поделиться историей своего происхождения… Не поймите меня дурно, просто некоторые вещи камнем висят на душе одинокого ребёнка.

Сейчас, когда я пишу эти строки, у меня за окном вечер, и воздух окрашен в жёлтый цвет, и, по-видимому, надвигается гроза. Надеюсь, это не помешает мне, так как я очень боюсь грома.

Что ж, вот я и начну. Мой отец в том году только окончил свой шестой класс, и ему только исполнилось двенадцать лет, и во время своей замечательной учёбы, которая, честно признаться, давалась ему так себе… он вдруг понял и окончательно решил для себя, что не его это дело: душа его лежала к путешествиям. Это было его призванием. Помните, как открывались новые земли, и как чтили новооткрывателей? Помните? Вот и он помнил. Тоже хотел таким стать. И это в наше-то время!

Кстати, пока не забыл, для большей достоверности, я буду прикладывать к своему письму отрывки из дневника, который вёл мой отец. Я его не видел уже целых два года, поскольку живу у своей тёти. Мне говорят, что он жив, и иногда в доме раздаются звонки, мне говорят, что это он, но никогда не зовут к трубке.

Довелось мне прочесть его дневник, хоть и некрасиво это. Знаю, и сознаюсь в своём преступлении!

Как говорил мне мой отец, лето тогда выдалось скучным, во всяком случае, первая его половина. Отца моего зовут Уолл, это сокращенно от Уолли. В то утро он позавтракал, и вышел, чтобы подыскать подходящий маршрут, которым удобно было бы отправиться в путешествие, которого он так и не совершил.

Он шёл, тщательно выискивая что-нибудь впереди себя. Уж не знаю, что он пытался там увидеть. Но удалось ему кое-кого разглядеть. Я назову эту девочку Патрисия, так же, как и он её звал:

«Я вышел в то прекрасное прохладное утро, когда всё окутано чем-то волшебным, и хочется, чтобы время застыло… Я только окончил свой завтрак, и, чтобы не упустить ни секунды, закрыл за собой дверь. Передо мной лежали дороги во все направления, я мог отправиться, куда только захочу! Но я ещё не успел решить, куда же я, собственно, хочу. Поэтому решил я начать с того, что просто прогуляюсь. Покинувши пределы своего квартала, отправился я к своему излюбленному проспекту Раушель. Там всегда очень красиво. Дорога там прямая и гладкая. Многие мили никуда она не сворачивала, а шла прямо, и только тени высоких пальм покрывали её поверхность. Изредка сбоку встречались маленькие кафешки, и небольшие ресторанчики, где можно было хорошенько перекусить. Но сейчас мне это было совсем ни к чему, я просто хотел насладиться свободой, которая открывалась передо мной этим утром. Прохожих было мало, и я мог хорошо разглядеть каждого встречного. Я старался сделать это незаметно, чтобы никого не обидеть. Думаю, меня тоже разглядывали, но меня это ни капельки не задевало!

Я направлялся посидеть на одной из скамеечек, чтобы хорошенько всё обдумать, но, подошедши, я заметил, что сидит здесь какая-то девочка. И я сел на соседнюю скамейку, и задумался о маршрутах. Я всё пытался представить, как они пролегают, и какими мне лучше воспользоваться. В своём уме я составил карту, которую с лёгкостью запомнил, не фиксируя её на бумаге. Во всяком случае, так мне казалось!

Когда я примерно сообразил что к чему, то направился к старой кассе одного из кинотеатров, купить себе билет на вечерний сеанс. Там стояла небольшая очередь, и билеты быстро раскупались. Я стал беспокоиться, достанется ли мне хоть что-то. Но, к счастью, я подоспел вовремя…

И я обратился:

— Мэм! дайте мне, пожалуйста, один билет на картину — «Сазерленд»! — сказал я. За мной уже выстроилась целая очередь, и я старался не обращать на неё внимание.

— Вам один? — отозвалась леди.

— Да, один, мэм.

— Вам точно один? — переспросила она. — Осталось всего два билета, молодой человек.

Мне больше и не нужно было, но я почему-то задумался.

Вдруг я ощутил на своём плече руку, и обернулся. Это была та девочка, которая сидела на скамейке рядом, пока я составлял в уме маршруты.

— Возьми два, — сказала она тихо, — сейчас я верну тебе деньги!

Я обернулся к старой леди, и сказал:

— Мэм, я передумал, знаете ли. Дайте мне, пожалуй, два.

Женщина заглянула за моё плечо, и одобрительно улыбнулась. Она протянула два билета, и я расплатился.

Я направился к выходу, и девочка тут же последовала за мной.

— Стой! — сказала она. — Стой же!

Я остановился и обернулся на её голос.

— А как же мой билет?

— А почему ты решила, что он теперь твой? — спросил я.

— А разве ты его не для меня взял? — спросила она испуганным голосом.

— Да нет, я взял его, пожалуй, на всякий случай. Не исключаю, что мне просто захочется посидеть одному. Чтобы рядом никого не было.

— Но ведь там будет полный зал! И разве так можно?

— Да, так можно…

И тут я не удержался.

— Что? Ты, что, улыбаешься! Дай, пожалуйста, мне билет, я очень хочу пойти на этот фильм!

— А знаешь, что? — сказал я. — Я дам тебе этот билет, если ты назовешь мне свое имя. Как тебе такая сделка?

— Хорошо. Меня зовут Патрисия, но все зовут меня Пати.

— А меня зовут Уолли.

— Уолли? Какое смешное имя!

— Может, имя и смешное, но билет ты свой теперь не получишь.

— Почему, Уолли? Я ведь назвала свое имя, так не честно!

— Нечестно, это смеяться над чужими именами! Вот, что нечестно!

— Прости, Уолли. У тебя прекрасное имя. Просто я раньше такого не слышала. Честное слово.

— Ладно, держи свой билет, — сказал я, и протянул его Пати. — Деньги мне не нужны.

— Спасибо, Уолли! Я правда не хотела.

Пати посмотрела на часы, которые висели на стене вестибюля, и сказала:

— Сейчас только десять, а фильм начинается в шесть вечера. Что ты будешь делать?

— Не знаю. Я ещё не решил. А ты что будешь делать?

— Мне надо сходить в библиотеку, вернуть две книжки. Пойдёшь со мной?

И только теперь я заметил, что в руках она держит какие-то книги. Как я их раньше пропустил?

— Пошли, Пати, конечно.

Мы вышли из вестибюля, и солнце тут же стало резать глаза.

— А ты всегда ходишь с такими книгами? — спросил я что-то дурацкое.

— Нет, не всегда. Это меня мама попросила.

— А хочешь, я их понесу?

— Нет, спасибо, Уолли, я сама.

Как я вскоре понял, мы шли в одну старую библиотеку, она была вся из мрамора, и там было очень-очень много книг. Помещения там были заставлены дубовыми шкафами; потолки были очень высокими, и с очень красивыми резными рисунками; двери были очень высокие, и тоже украшены такими же рисунками, просто с ума сойти. Не знаю, мог ли найтись на земле хоть один человек, который мог бы сказать, что у него не захватывает дыхание от всего этого величия. Читать я не очень-то и любил, но бывал здесь довольно часто, слишком мне полюбилась здешняя неповторимая тишина. Я называл её Тишиной ненужных книг. Во всяком случае, так мне тогда казалось, — что они не нужные. Уж людей здесь было явно меньше, чем в кинотеатре.

Эта библиотека Авраама Линкольна просто таки славилась своей немноголюдностью. Немноголюдностью и тишиной.

Мы вошли в парадные двери и стали подниматься по лестнице. Из-за каменных стен здесь было прохладно даже в самое жаркое лето. Эти стены отталкивали от себя все звуки, поэтому казалось, что здесь очень странно, гулко и очень приятно.

— Уолли, нам сюда, — сказала Пати. Мы завернули направо и вошли в большой зал, но с потолками пониже, чем в предыдущем. Людей в это время почти не было, и нам не приходилось ощущать на себе посторонние взгляды незнакомцев. Там было ещё достаточно темно, так как дневное солнце не успело взойти так высоко, чтобы осветить все закоулки. Но лучи пробивали толстые стекла, и падали на длинную череду старых увесистых столов для чтения, что выстроились здесь длинными рядами.

Мы подошли к одной женщине, что стояла за старым дубовым столом, и Пати к ней обратилась:

— Мэм, я хотела бы вернуть вот эти две книги. Могу я это сделать?

Пати протянула ей книги, и та взяла, но, посмотрев своим суровым взглядом, что блеснул из-под её очков, она сказала:

— Вы что, хотите их вернуть?

— Да, мэм, — смущённо отозвалась Пати.

— Но их нельзя вернуть.

— Почему же? Я что-то не так сделала?

— Конечно, моя дорогая. Разве ты не знаешь, что это за книги?

— Нет, мэм. Позвольте поинтересоваться, а что это за книги?

— Ты их не читала? — спросила женщина.

— Нет, мэм. Мама мне сказала, чтобы я их занесла сюда, и больше я ничего не знаю.

— Твоя мама очень неосторожный человек, моя дорогая.

— Но почему же?

Женщина осторожно посмотрела по сторонам, и, наклонившись, тихо сказала так, чтобы никто её не услышал:

— Тот, кто прочтет эти книги, уже никогда не будет прежним.

— Что? Вы не шутите? — испугалась Пати.

— Нет, милочка».

Простите, но здесь, пожалуй, я вынужден буду прервать воспоминания моего отца, так как слишком проголодался, и мне следует хорошенько подкрепиться, чтобы продолжить эту историю, которая меня увлекает, сколько бы раз я её не читал.

Для вас время прошло незаметно, но наступил уже следующий день. Дело в том, что я слишком захотел спать после приятного ужина, который устроила мне тётя. Сейчас за окном моим утро, и виноград, который мне отсюда виден, обласкан южным солнцем, и приятным дуновением ветра.

Сидя за своим письменным столом, я задумываюсь, могло ли у них сложиться всё иначе?

Иногда мне приходит в голову мысль, что могло. Но если учесть, что не мы правим своими судьбами, то неизбежно прихожу к выводу, что всё случилось так, как и должно было случиться.

Кажется, меня зовёт тётя, поэтому я вынужден снова прерваться.

Я снова здесь, дела заняли не больше получаса, но за это время я ещё больше захотел продолжить эту историю.

Прилагаю слова из дневника моего отца:

«- Нет, милочка, — сказала старая женщина.

— Простите, мэм, но если вы не расскажите нам, в чем здесь дело, нам придётся самим это разузнать. То есть, открыть эти книги. А после этого мы уже никогда не будем прежними, так вы сами и сказали.

— Да, милочка, так я и сказала.

— Но что, если это что-то плохое? — встревожилась Пати.

Женщина в очках наконец-то обратила внимание на меня, и на то, что в моих руках я держал два билета, которые уже изрядно смялись к этому времени.

— Послушай-ка, дорогая, — сказала она, — почему бы тебе не пойти в кинотеатр вместе со своим другом? Ты ещё сможешь всё забыть. Только успей вернуть эти книги маме. И передай ей, чтобы она не вздумала их сжечь, или ещё как-то избавиться от них. Будет только хуже. Уж поверьте такой старой женщине, как я…

— Мэм, — вмешался я. — А не придумали ли вы это случайно? Уж больно дико всё это выглядит. И это в наше-то время! Сейчас уже не верят во всю эту ерунду. Верно, Пати?

— Верно, Уолли. Я тоже вам не верю.

Я посмотрел на женщину в очках, и вид её был непоколебим.

— Ладно, Пати, пошли отсюда, нам здесь ничего не скажут.

Пати посмотрела на меня, и, по-видимому, согласилась с тем, что я дело говорю, — она взяла меня за руку, и повела обратно на улицу.

— Что за вздорная женщина! — возмущалась она по дороге, крепко прижимая к груди эти книжки; она была очень взволнована, а мимо нас всё так и мелькало, настолько быстро мы шли. Я даже опомниться не успел.

— Пати, ты не отпустишь мою руку? — поинтересовался я осторожно.

Пати посмотрела на мою руку, которую она всё время сжимала, и, резко разжала свои хрупкие пальчики.

— Прости, Уолли, — сказала она как-то растеряно. Она не знала, что делать. По ней это было видно. И мне снова стало её так жаль, хоть, я и не верил во всю эту чушь. Но Пати эта леди здорово задела. Это было видно даже по тому, как она дышит. Она всё время делала глубокие вдохи, и как будто ей не хватало воздуха. Какая-то неуверенность появилась.

— Куда теперь?

— Сейчас, Уолли, надо подумать. Давай присядем.

И мы сели на скамейку, которая стояла недалеко от дороги, по которой быстро проносились автомобили.

Пати первое время ничего не говорила, лишь смотрела на эти книги, снова и снова читая то, что было на них написано. Она их не раскрывала, хотя несколько раз чуть это не сделала. Видать, её сильно беспокоило, что же внутри.

— Не читай их, Пати, — сказал я.

— Я не знаю, что мне делать, Уолли. Понимаешь. Мама перед тем, как их вручить мне — сказала, что они с отцом сегодня куда-то уезжают, и чтобы я пожила некоторое время у наших родственников. Я частенько у них остаюсь, поэтому ничего меня не смутило, и я не стала задавать лишних вопросов.

— А мама твоя часто уезжает? Это тебя не смутило?

— Нет, она ведь писательница. Она часто уезжает куда-то для того, чтобы разузнать что-нибудь новое для своей книги.

— Писательница?

— Да, Жаун Кроуфорд.

— Прости, Пати, но мне это имя ни о чем не говорит. Я не сильно большой любитель всяких там книжек.

— Почему же? — удивилась Пати.

— Не знаю, скучно.

— Странный ты человек, Уолли.

Я не хотел с ней спорить, поэтому просто покачал головой. Я не хотел слишком долго отвлекаться на то, что меня совершенно не интересовало. Но эта тема так занимала мою спутницу, что у меня просто не было никакого выбора.

Вскоре я понял, что мы совсем забыли про кинотеатр. Я как-то почувствовал, что, скорее всего, проведу с Пати целый день. Мне эта мысль даже нравилась. Я подумал: «Интересно, это все дети писателей такие необычные?».

Солнце уже подходило к зениту, и воздух стал невыносим. Мы сидели прямо на солнце. Я почувствовал, что это было бы неплохо — перебраться в тень, иначе можно здесь остаться на веки вечные.

— Пати, — сказал я, — не хочешь перебраться в другое местечко для размышлений? Слишком уж жарко здесь под солнцем, а?

— Да? — она задумалась. — Точно, давай уйдём отсюда. К тому же, машины не дают мне хорошенько сосредоточиться.

— Пойдём к морю?

— Ты хочешь к морю?

— Да. Сядем на шезлонги, и обдумаем всё хорошенько. Шум морских волн успокоит всё на свете.

— Да, Уолли, пожалуй, ты прав. Пошли на шезлонги! Пошли к морю!

И так мы и сделали. И когда мы дошли до самой воды, мы остановились, оглядеться — почти все места были свободны, и можно было выбрать любое. Мы пошли туда, где шезлонги стояли отдельно от всех остальных. Пати села на один из них, и положила книжки рядом с собой.

— Садись, Уолли, — сказала она. Её светлые волосы раздувал морской ветер, и молодость играла в них, как маленький котёнок с клубком шерстяных ниток.

Я сел на соседнее место, и в спину подул морской бриз.

На море был почти штиль, лишь небольшая рябь воды играла, и были видны солнечные зайчики.

Где-то вдалеке шел одинокий парусник, и больше ничего не было видно. Я осмотрел берег, и берег был почти пуст. В рабочее время здесь обычно мало людей. А в выходные дни сюда лучше и не показываться.

Пати молчала и что-то пыталась усмотреть в пустоте. Я не решался заговорить с ней. Но так просидели мы не долго. Она обратилась ко мне:

— Знаешь, единственное, что приходит мне в голову, — сказала она, — это просто раскрыть книги, и убедиться в том, что сказала мне леди, нет никакой правды. Уолли, а ты что думаешь? Я права?

— Чёрт, а если это действительно опасно? Как я смогу тебе потом помочь, если что-то случится?

— Не знаю. А что ещё здесь можно придумать?

— Да, пожалуй, ничего и не придумаешь.

— Ну, тогда я открою?

Пати сосредоточила всё своё внимание на том, что находилось в эти минуты у неё на коленках, и стала медленно и осторожно приоткрывать первую книгу.

Она открыла её, и стала что-то читать про себя. Но тут её руки задрожали, и она побледнела. Через минуту Пати отложила книгу в сторону, и сказала мне:

— Нельзя, нельзя было её читать, Уолли! Нельзя! Нельзя!

— Чёрт, Пати, да что же там такое случилось?!

— Ты не должен об этом знать, Уолли!

— Да чёрт подери! Как ты можешь это такое? Что же я могу ещё сделать?!

— Нет. И я не должна была этого делать…

— И что? Теперь ты умрёшь? Или что такого страшного может произойти?

— Не знаю. В книге об этом не ничего не сказано…

— Дай-ка её сюда.

— Нет, Уолли! Нельзя!

Пати опять ушла в себя, но продолжала прижимать к себе эти книжки.

— Вот что, Уолли, нам надо снова увидеть эту женщину.

— Ту, что в очках?

— Да.

— Это как-то поможет?

— Не уверена, но она явно знает что-то ещё. Уж больше, чем я — это точно. Может быть, нам удастся её разговорить.

— Может, ты и права».

Простите, на этом я прерву историю моего отца. Кажется мне, что было бы лучше, если бы Пати, всё-таки, не открывала эту книгу. Думается мне, что лучше бы Уолли их просто выбросил в мусорный ящик. Но ничего уже не изменишь, давайте посмотрим, что же будет дальше!

«Мы с Пати шли той же дорогой в эту старую библиотеку, откуда мы ушли всего час тому назад. Я не был уверен в том, что наш визит увенчается успехом, но, как сказала Пати, ничего другого нам не оставалось.

Мы снова поднялись по лестнице и вошли в тот же зал, где мы сегодня уже побывали. Но пройдя к дубовому столу, мы заметили, что женщины этой уже нет. А где она?

— Уолли, ты видишь здесь хоть кого-нибудь? — спросила меня Пати.

— Нет, кажется, никого нету.

— И что нам теперь делать? Нам обязательно нужно кого-нибудь найти! Иначе что-то случится!

— Не переживай, Пати. Сейчас мы кого-нибудь найдём, сейчас узнаем, куда это все подевались.

Я огляделся, но вокруг было пусто. Ни одной живой души.

— Стой, — сказал я Пати. — Сейчас я вернусь.

Я пошёл и проверил все уголки этого зала, и, в конце концов, вышел в длинный коридор, тая в своём сердце маленькую надежду всё же кого-нибудь застать в этих холодных лабиринтах. Но как назло, везде было пусто и тихо-тихо.

И в этой гулкой тишине, я вдруг услышал чьи-то шаги. Ко мне навстречу быстро приближалась какая-то женщина, ещё более пожилая, чем прежняя. Эта была совсем низкого роста, и абсолютно седая; она шла, быстро перебирая своими короткими и кривыми ножками, вдетыми в чёрные кожаные туфли.

— Мэм, постойте, мэм! — отчаянно крикнул я, но она не обратила на меня никакого внимания.

— Подождите, Мэм!

Она промчалась мимо, и явно куда-то спешила. Я последовал за ней.

Сравнявшись, я заговорил снова:

— Мэм, здравствуйте! Вы меня слышите?

— Я вас прекрасно слышу, молодой человек. Не надо здесь так кричать, это не стадион для игр в регби.

— Да, простите, но вы не могли бы остановиться всего на минутку? Мне надо у вас кое-что разузнать.

— Нет, молодой человек, я очень спешу. Что вам нужно?

— Вы не могли бы сказать, какая женщина сегодня работала в том зале, который мы только что прошли?

— Сегодня суббота. Как видишь, все отдыхают. Кроме меня, конечно.

— Но как же, мэм? Сегодня за столом стояла странная женщина в треснутых очках.

— Что? Они были треснуты?

— Кажется, да, мэм.

— Не смешите меня, молодой человек. У наших сотрудников достаточно денег, чтобы не позориться и не выходить в выходной день на работу.

На этом я остановился, так как не видел больше смысла разговаривать дальше. Кажется, одна здесь страннее другой, — а невысокая дама пошла дальше, не обращая на меня никакого внимания.

Мне следовало вернуться, и рассказать всё Пати.

Она ждала меня, усевшись на одно из тех неудобных мест, что были предназначены для чтения.

— Уолли, наконец-то! — обрадовалась Пати. — Где тебя носило?!

— Не поверишь, Пати… Здесь работают одни сумасшедшие…

— Что? Ты ничего не узнал про ту женщину?

— Нет, мне сказали её здесь сегодня не было…

— То есть, как это не было?!

— Я хотел сказать, она здесь даже не работает.

— Но откуда ты знаешь, Уолли?

— Я встретил другую пожилую даму, она мне это и сказала. Говорит, что сегодня суббота, и в очках у них здесь никто не работает.

— Так и сказала?

— Да. Должно быть важная птица, даже не смотрела в мою сторону, когда я с ней разговаривал.

— Можно ли доверять человеку, который даже не смотрит, в твою сторону, когда ты с ним разговариваешь? Как это некрасиво с её стороны.

— Да, не очень-то это было приятно, скажу я тебе.

— И куда же нам теперь идти?

— Чёрт, может, домой, а? Что-то я устал за сегодня.

— Домой?! Домой нельзя, Уолли! Хотя, может, ты и иди… Да, ты иди, Уолли, а я останусь здесь и сама попробую разобраться. Ты и так мне очень помог. Спасибо тебе большое.

— Брось, Пати. Может, всё обойдётся? Ты ведь тоже, наверно, устала. Пошли по домам, а вечером встретимся возле кинотеатра, и всё будет хорошо. Ни на что эта глупая книга не повлияет, вот увидишь.

— Ты так думаешь?

— Да, я в этом уверен.

— Ну, что ж, давай тогда так и сделаем…

И мы разошлись по домам. Я, конечно, не забыл условиться, где нам следует встретиться вечером.

Хорошо если бы с Пати ничего не случилось. Кто знает, какие всё-таки у неё книги? Я ведь ей сказал это не потому, что верю в свои слова, а для того, чтобы успокоить. Слишком уж убедительно разговаривала та женщина в очках. И что вообще она там делала?

ГЛАВА 2

Мама сейчас моя отсутствовала, она поехала к своей сестре повидаться, и дома был я один. Шёл уже четвёртый час, и мне захотелось кушать. И пока я доедал свою яичницу, мне стало казаться, что я не виделся с Пати уже тысячу лет, и вдруг я почувствовал себя страшно одиноко. Странно, как быстро можно привыкнуть к не знакомому человеку. Хотелось бы мне, чтобы и она не забыла что-нибудь перехватить, пока дома.

Прошло около часу, и я вышел из дому заранее, чтобы не опоздать, и не спеша добраться к месту нашей встречи.

Я решил пойти не тем маршрутом, которым хожу обычно, а немного другим, чтобы сменить впечатления от сегодняшнего дня. Выйдя из дому, я сразу же свернул направо, и пошёл вдоль стареньких узеньких улочек. Дома там были старые, кирпичной кладки. Я шёл так медленно, что невольно начал мечтать. Возможно, это темп так на меня повлиял. А кто бы не захотел поменяться со мной местами? Уж бьюсь об заклад, многие мне сейчас завидуют. А если бы вы увидели Пати, стали бы завидовать ещё больше. Она славная девчонка.

Мой путь занял минут пятнадцать, или около того. Я часов не ношу, так что я редко в курсе, что у них там показывает. Я решил сесть на скамейку, и подождать Пати. Не могу сказать, что пришлось ждать её слишком долго, от силы минут десять. На удивление она пришла немного раньше положенного времени. Бедняжка, видать, томилась, и решила не мучить себя.

— Здравствуй, Уолли!

— Пати, как ты? Что-нибудь изменилось?

— Кажется, пока ничего.

— Вот видишь, я же говорил…

— А у тебя, что-нибудь изменилось, Уолли?

— Нет, всё осталось по-прежнему.

Тут я обратил внимание на её руки. Я понял, что она пришла без книг.

— А что с книгами?

— Я их оставила у своей тёти.

— У тёти?

— Да. Я устала с ними возиться, а у тёти с ними ничего не случится. К тому же вряд ли они имеют какую-то силу. Наверно, это просто фальшивка.

— Да, наверно.

Пати посмотрела на часы, которые были прикреплены к каменному зданию администрации.

— У нас ещё есть время.

— Нет, Уолли, пошли. Через десять минут начало.

Думаю, Пати просто не хотела толпиться перед входом в кинозал, когда полно народу, а очередь к тебе всё никак не придёт. Поэтому она и попросила зайти, хоть у нас и оставалось ещё немного времени.

У входа нас встретила женщина:

— Ваши билеты.

Я показал два билета, и мы прошли. Мы сели не в центре, как я любил обычно это делать. Нам места достались боковые, и пришлось довольствоваться этим.

— Где ты сядешь?

— Здесь, — она села поближе к центру, а мне досталось место у прохода.

Народу была тьма тьмущая, но всё ещё продолжали заходить пары, и поодиночке.

— Смотри, Уолли, картина началась.

И взаправду, фильм начался и оказался очень славным. Мы его посмотрели на одном дыхании, если не считать некоторых зевак, которые пришли скорей, чтобы сострить так, чтобы их все услышали. Им время от времени делали замечание, но не сильно это и спасало, — уж если кто-то решил повеселиться — он обязательно это сделает. Они снова начинали разговаривать и шуршать едой и острить глупыми шутками.

— Чертовы идиоты, — говорила время от времени Пати. Она не любила подобную публику, и я её прекрасно понимал. Я бы сделал что-то, если бы мог.

Почему-то я только в тот день заметил, как мне нравилась здешняя темнота, нравились здешние кресла и стены. Всё это создавало атмосферу, такую атмосферу, которая только усиливала впечатление от фильма.

Я оглянулся назад, и позади увидел взгляд одного мужчины, который пялился на меня, будто я ему что-то сделал. Ну, я и отвернулся. Какой же неприятный человек!

— Уолли, ты всё пропустил, — сказала Пати.

— А что там было?

— Ничего, надо было смотреть.

«Как жаль», подумал я, — обернулся, когда не надо было этого делать.

— Хватит смотреть по сторонам, ты снова всё пропустишь.

И когда я только стал входить во вкус — фильм стал подходить к концу, и ко мне подкралось чувство глубокой досады. Она, как вы понимаете, была вызвана ещё и нашими соседями. И мы снова не захотели толпиться возле двери, поэтому переждали, когда все выйдут, и только тогда направились к выходу. Увидев улицу, она показалась мне какой-то фантастической. Всего за два часа я от неё совершенно отвык!

Я опустил взгляд на свои ноги, и мне было так странно, что я их вижу. Что я ступаю ими по асфальту, а он такой твёрдый.

— Пати, давай я тебя проведу домой?

— Давай.

Я хотел гулять как можно дольше, но был уже вечер, и особо негде.

Мы шли, как старые знакомые, но первые полквартала почему-то молчали.

— Как тебе фильм, Пати?

— Замечательный.

— Да, замечательный.

Начало диалога меня заметно воодушевило, и в один миг я сочинил речь на несколько минут, но Пати меня оборвала.

— Стой, Уолли.

Мы остановились, а я и не заметил, как мы прошли всё это расстояние.

— Ты ничего не слышишь?

— Нет.

— Странно. Я слышу какие-то голоса.

— Какие это такие голоса?

— Не знаю. Но я понимаю, что они только в моей голове. Я это чувствую.

— Точно?

— О, нет! Это же из-за книг!

— Ты всё ещё их слышишь?

— Да. И если верить тому, что там было написано, они уже никогда не замолчат.

— Ты больше ничего не читала?

— Нет, я их сразу же спрятала, как только пришла.

— Лучше бы ты вообще их не трогала…

— Боюсь, что ты прав, Уолли. Какие же они противные!

Да, Пати не позавидуешь. Чёрт её дёрнул в них заглядывать. Сейчас она стояла совершенно растерянная, — она понимала, что каждый её шаг до этого момента приводил только к худшим последствиям. И тут я заметил, что не хочу её оставлять одну, — мы стали, словно одна команда, вот так, сразу. Я чувствовал, что нужен ей. Я решил подбодрить её, и сказал:

— Всё будет хорошо, слышишь?

— Может и так, но я теперь ни в чем не уверена.

Из дома, возле которого мы остановились, вышла женщина и окликнула мою подружку:

— Пати! Сколько можно там стоять, ты идёшь домой?

— Иду, тётя Салли!

— Ты уже будешь идти?

— Да, извини, мне пора.

— Тогда до завтра?

— Да, завтра нам обязательно надо будет встретиться, я не знаю, как смогу с ними совладать сама.

— Хорошо. Тогда пока?

— Пока, Уолли.

— Пати, ты идёшь?!

— Иду, тётя Салли!

И она ушла домой, на зов своей зловещей тёти.

Я дождался, когда она зайдёт в дом, и обернулся, и передо мной лежала целая бесконечность — пустынная дорога с тёмным асфальтом, который покрывал землю, дома и небо.

Когда я проснулся, то понял, что ночь прошла тягостно, несколько раз я просыпался в тревоге. К счастью, во время наших бесед Пати упомянула телефон, по которому я мог бы её найти. Только мне очень не хотелось, чтобы трубку поднял кто-то из её родственников. Слишком уж они какие-то сумасшедшие.

Но деваться было некуда, и я взял синюю трубку, и позвонил:

— Алло.

— Пати, это ты?

— Уолли? Уолли? Мне нужно тебя увидеть!

— Да. Как дела?

— Мне нужно тебя увидеть, дурень! Когда ты сможешь?

— Могу и сейчас, Салли. Без проблем…

— Хорошо. Тогда давай через час у моста на дальний остров. Ладно?

— Да, договорились.

Я положил трубку и посмотрел на будильник.

ГЛАВА 3

Когда пришло время, я стоял возле зелёных кустов, которые росли позади ряда зелёных скамеек, что расположились полукругом в одном уголке, который назывался «Туда». На улице было малолюдно, и я услышал какое-то шуршание, и решил проверить. Я забрался в самую чащу зелёных кустов, и нашёл источник этого звука. Я присел, — внизу лежала птичка, и что-то у неё было с крылом. Я хотел её взять на руки, и как-нибудь ей помочь, но вспомнил слова мамы; она говорила, чтобы я никогда не смел брать неизвестных животных в руки. И вот, пока я смотрел на эту птичку, стал слышать голос Пати.

— Уолли! Уолли, что ты там делаешь? Иди скорей сюда!

Я поднял голову, и увидел её.

— Пожалуй, лучше тебе подойти, — сказал я.

Пати аккуратно подошла ко мне и спросила:

— И что тут происходит?

Я кивнул в сторону птички.

— Ой, это же птичка! — отозвалась с умилением Пати, — А что с ней?

— Если бы я знал. Мне кажется что-то у неё с крылом и надо бы её куда-нибудь отнести, но, а что если она больна?

— Ей уже не помочь, Уолли.

— Чёрт, посмотри, Пати, она так борется за жизнь…

— Лучше тебе её оставить, пойдём.

Но я не послушался Пати, и взял её в руки.

Я встал, и стал искать, куда бы её отнести. В какую больницу, но… не прошло и полминуты, как она перестала биться, и теперь она смирно лежала в моих руках, не шевелясь.

— Всё, Уолли, оставь её. У нас и так полно хлопот.

Я положил птичку на место, туда, откуда я её и взял, склонив голову, я почтил её память секундой молчания, и сказал Пати:

— Ну как там, как прошла ночь, они хоть не сильно тебя замучили эти твои голоса?

Мы отошли от зелёных кустов, и присели на свободную скамейку.

— Уолли, мне кажется, дела наши плохи…

— Пати…

— Стой. Они не умолкают. Всю ночь мне что-то рассказывали. Я думала уже что-нибудь им ответить, но решила, что этого делать не надо — не стоит с ними разговаривать…

— Это ты правильно сделала, что не ответила им. Ничего им не говори. Мы не знаем, кто или что они, и чего хотят. Договорились?

— А как ты думаешь, они сознательные существа, или плод моего воображения?

— Откуда мне знать. Просто больше не делай ничего не посоветовавшись со мной, ладно?

— Хорошо, Уолли, теперь ты будешь нашей головой.

— Спасибо. А почему мы встретились именно здесь?

— Мне так сказали.

— Кто тебе так сказал?

— Я не знаю, стоит ли тебе рассказывать…

— Пока мы не наделали глупостей, Пати, говорить как раз таки стоит всё.

Пати опустила голову, и посмотрела на меня исподлобья.

— Это всё из-за него. Из-за одного голоса. Он отличается от остальных, и кажется мне, что он хороший.

— Что? Ты совсем с ума сошла?

— Я так и знала, что не стоит тебе говорить.

— У тебя в голове чёрт знает что, а ты прислушиваешься к каким-то голосам?

— Не к каким-то, Уолли, а к одному.

— Да какая разница?!

— С тобой сейчас очень сложно разговаривать. Я сожалею, что позвала тебя.

— Что?

— Да-да, Уолли. Я не хочу с тобой разговаривать.

— Ты с ума сошла?

— Это была не удачная шутка. Наверно, я лучше пойду домой.

— Нет, стой! Пати, остановись!

Я подбежал, и схватил её за руку.

— Куда ты?

— Я же тебе сказала.

— Но я хочу помочь!

— Я уже увидела, как ты хочешь мне помочь…

— Ну, прости меня. Что там твой голос тебе говорит?

— Он сказал, что этот мост ведёт в нужном направлении.

— А точнее он ничего не сказал?

— Нет. Он сказал только это.

— А почему ты решила, что ему можно доверять?

— Не знаю, я так чувствую.

— Отлично, Пати, это аргумент. А что, если он заманит нас в ловушку?

— Зачем ему это делать, Уолли?

— Действительно. Хорошо, давай присядем и хорошенько всё обдумаем.

Мы сели на скамейку, и Пати положила книжки на скамейку между нами.

— Что же может быть в том направлении? — спросил я.

— Ума не приложу. После того, как он мне это сказал, я всю ночь об этом думала.

— Зачем ты взяла с собой эти книжки?

— На всякий случай.

— Ты бы их положила во что-нибудь, ты же устанешь их нести.

— Нет, Уолли, не устану.

— Хочешь, я их понесу? Мне не тяжело.

— Нет, спасибо, я уже сама привыкла их носить.

— Дай-ка мне одну, я посмотрю, что тут написано на обратной стороне.

Пати протянула мне коричневую книжку.

— Странный какой-то язык…

— Да, я тоже заметила.

— Единственное, что здесь можно прочесть, так это: «Издательство находится на Оуклэнд-Драйв». Это же на дальнем острове, верно?

— Точно, я совсем об этом не подумала!

И мы с Пати решили отправиться туда. Путь нам предстоял не очень близкий, и нельзя сказать, что он был и самым безопасным тоже. Туда вообще не очень-то советовалось ходить детям. Даже сам мост был не очень безопасным местом. Он был очень широкий и длинный, — на нём росли высокие пышные деревья, на которых жили странные птицы. Иногда это были попугаи, они разговаривали почти, как люди. Кроны этих деревьев достигали почти самых облаков, во всяком случае, так казалось с земли всем детям. Мост был покрыт землёй, и на ней росла трава, и её повсюду пересекали тропинки. Там летали большие птицы, и высматривали жертву, чаще всего это были кролики, но иногда они могли схватить и ребёнка, если тот оказывался там один. Об этом месте ходили разные слухи, которые лучше я не буду пересказывать. Здесь почти всегда была очень ясная погода, и почти всегда было солнечно. Даже если в городе шли дожди, здесь можно было не беспокоиться, что они тебя достанут. Но дожди здесь всё же шли, и уж если они шли, то шли несколько дней и были очень-очень сильными. Трудно сказать, что это было за место, но здесь люди не очень часто появлялись. В основном сюда ходили почтальоны, и те, кому довелось найти для себя работу на той стороне, на Дальнем Острове.

ГЛАВА 4

— Уолли, ты был здесь когда-нибудь? — спросила меня Пати.

— Да, — сказал я. — Меня мама водила сюда дважды. В первый раз я был совсем мал, а второй раз года два тому назад. Мы тогда от дождя прятались.

— Да? А я здесь никогда не была. Только слышала про это место. Мама мне говорила, что здесь опасно. А ещё была один раз с друзьями, когда я была маленькая, но только в самом начале моста, со стороны города.

— Значит, сегодня ты впервые так далеко зашла, да, Пати?

— Да, Уолли. Здесь так красиво, и так странно.

— Угу…

— А куда мы идём, ты знаешь?

— Кажется, знаю.

— Ты не уверен?

— Не очень, если честно. Но думаю, разберёмся.

— Очень бы хотелось на это надеяться, — сказала Пати, и оглянулась назад. Мы зашли уже довольно далеко, и не было видно начала нашего пути. Тропинки всё время пересекались, и деревья отвлекали на себя всё наше внимание, и трудно было что-либо запомнить.

Тут я заметил, что Пати отстала, и я обернулся. Она провалилась одной ногой под землю.

— Ай! — крикнула она от испуга.

Я тут же поспешил к ней.

— С тобой всё в порядке?

— Кажется, да.

— Держи руку.

Пати взяла меня за руку, и я её вытащил.

Мы оба наклонились и заглянули в ямку. Она была очень глубокая, и внутри было очень темно.

— Кажется, это крота норика.

— Что?

— Кажется, это норка кротика — сказал я, всё ещё пытаясь что-нибудь разглядеть.

Пати подтвердила мои домыслы. Мы встали с колен, и отряхнули их.

— С тобой точно всё в порядке?

— Да, я абсолютно цела.

— Хорошо, тогда смотри под ноги, возможно, она не последняя.

И только было мы направились, в путь, как я заметил, что сбился с тропинки, по которой мы шли.

— Почему ты остановился, — спросила Пати. — Что-то случилось?

— Кажется, что случилось…

— Что, Уолли, в чем дело?

— Ты не помнишь, по какой тропинке мы шли всю дорогу?

— Нет. А разве это важно?

— Я слышал, что надо идти только по той тропике, которую выбрешь в самом начале, иначе новая приведёт совсем в другое место.

— Это всё очень странно, — сказала Пати. — Но давай попробуем найти именно нашу.

Пати опустилась на колени и присмотрелась к тем тропинкам, которые лежали у нас под ногами.

— Смотри, Уолли, кажется, это — наша.

Я присел рядом с Пати.

— Видишь, — Пати указала рукой на тропинку, а затем в сторону, куда эта тропинка вела. — Видишь её направление? Она ведёт к тем двум большим деревьям, и над ними солнце. Мы шли именно туда. Другие тропинки уходят в сторону, а эта нет.

— Ты уверена?

— Да, — сказала Пати.

Я решил, что нужно послушаться, и мы пошли по той тропинке, которую она выбрала.

Мы прошли довольно долго, и, в конце концов, Пати сказала:

— Что-то я проголодалась, Уолли.

Это было плохой новостью, ведь предложить было совершенно нечего.

— Да, — повторила она. Пати знала, что еды у нас нет.

— Слушай, Пати, боюсь, тебе придётся немного подождать, пока мы не доберемся до острова. Я вообще не знаю, где здесь можно добыть еды, а там, наверняка, есть какие-нибудь забегаловки.

— Да, понимаю, Уолли…

Мне стало жаль Пати, но я действительно не знал, где здесь можно подкрепиться. Не охотиться же нам на кроликов, в самом деле.

Мы шли дальше, и через некоторое время я тоже почувствовал голод.

— А теперь я ещё и пить хочу, — сказала Пати.

— Я тоже, — ответил я. — Поищем что-нибудь, когда доберемся.

— Уж скорее бы.

Через какое-то время все тропинки закончились, и была повсюду одна зелёная трава. Даже деревьев здесь больше не было. Мы шли, не останавливаясь даже для отдыха, так как знали, что нам нужно успеть добраться до темноты, а после этого предстояла ещё обратная дорога.

И вот, наконец-то, показалась нам вдалеке гора.

— Уолли! — Воскликнула Пати. — Смотри, что это?

— О, это же гора Найтривер! Она находится на дальнем острове. Значит мы близко!

— Ура! — воскликнула Пати.

И она была права, примерно через час мы дошли, и ступили на землю. Это было прекрасное чувство. Первые шаги Пати делала очень осторожно, она словно только сейчас шла по зыбкому мосту, а не какую-то секунду назад. И честно говоря, я и сам ступал так же осторожно. Мы всё время оглядывались, осматривали всё вокруг себя, и было такое чувство, будто мы попали на другую планету!

Сначала мы не могли понять, что же именно не так, ведь здесь начинался густой лес, состоящий из высоких деревьев и толстых лиан, словно мы попали в джунгли, и чувство это нас не покидало. Стали слышны крики диких птиц, и вопли обезьян, которые лазали туда-сюда, будто следя за нами. Солнечный свет почти не проникал, и не доставал до земли, поэтому в лесу этом было сумеречно и как-то очень неуютно.

Я понял, что мы устали, и сделал Пати предложении:

— Пора бы нам уже и отдохнуть, что скажешь, Пати?

— Ну, наконец-то, наконец-то ты это сказал, Уолли! Не знаю, как давно я хотела это сделать…

— Прости, но нам нужно было сюда добраться. На мосту нас могли утащить птицы. Ты же сама знаешь.

Мы присели на большой тёплый камень, который был покрыт мхом, недалеко от которого тихо текла вода. Судя по, всему это был небольшой ручеёк.

— Здесь так хорошо, и больше не жарко.

— Да, — подтвердил я. — Здесь спокойно.

— А у тебя уже есть план, что нам делать дальше?

— Когда бы я успел об этом подумать? Но скорей всего, думаю, как только насидимся, нам надо будет идти дальше. Куда-нибудь, да выйдем.

— Только я все равно хочу есть, — сказала Пати жалобным голосочком.

— Постой, кажется, недалеко течёт ручей. А знаешь, что будет, если выпить немного воды?

— Нет.

— Если выпить немного воды, можно ослабить голод.

— А где этот ручей? — спросила Пати.

Я встал и оглянулся. По звуку его легко можно было найти. Он явно был где-то рядом.

— Идём за мной, — сказал я.

Пати встала, и мы пошли на звук.

— Кажется, он где-то здесь, — сказала Пати. — Я его слышу.

И обойдя несколько деревьев, и других препятствий, мы увидели источник.

— Вот! — сказала Пати, и бросилась к нему.

Я не спешил идти за ней, хотел, чтобы она вдоволь напилась.

— Вода очень холодная, — сказала Пати.

Я прикоснулся губами к воде, и она действительно оказалась холодной.

Пати отхлебнула немного воды и села возле ручья на травку.

— А ты почему не пьёшь, Уолли?

— Сейчас.

Я присел, и отхлебнул немного холодной воды. Она показалась мне очень вкусной.

— Ну что, как ты, Пати?

— А знаешь, это действительно подействовало. Только куда нам теперь идти?

Я огляделся и кивнул на южную часть острова.

— Уверен, Уолли?

— Да, Пати, нам туда. Там дорога чистая. Можно будет идти без особых проблем.

Но, конечно же, я не знал, куда нам нужно идти, просто все остальные направления казались ещё безнадёжней.

Я отодвинул рукой лиану, и пропустил Пати вперёд.

Мы шли около двадцати или тридцати минут, прежде чем впереди просветлело. Нам сразу стало ясно, что свет этот отличается от леса — что это не лес, а конец леса.

— Уолли, кажется, я что-то вижу, — сказала Пати, сравнявшись со мной.

— Там нет деревьев.

Мы прошли ещё, и свет стал только ярче. Лесные звуки отступали, а впереди нас ждало что-то неизвестное, отчего сердце начинало биться сильней и радостнее!

Мы ступили на ту полосу, где лес резко обрывался, словно его высадили по одной линии, и начиналась гладкая пустая земля.

ГЛАВА 5: БОЛЬШАЯ ЗЕМЛЯ

Мы с Пати смотрели вверх в небо; по сторонам, и — не могли понять, где мы.

Мы находились, словно на краю света. Облака плыли совсем низко, и земля словно обрывалась. Будто впереди ждала огромная пропасть…

Я взял Пати за руку, и повёл её к краю.

Мы почти не обращали внимание на то, что у нас под ногами, мы были зачарованы тем зрелищем, которое открывалось впереди.

— Пати, смотри, — сказал я. — Там целый город.

Но Пати настолько была заворожена увиденным, что не отвечала на мои слова.

Мы подошли к краю, и присели, чтобы лучше рассмотреть, что там. За обрывом, на очень большой глубине находился целый город. Там были высокие здания, и асфальтированные дороги. Чем-то этот город напоминал наш, тот, откудава мы пришли, но что-то в нём было не то, а что именно, я ещё не понял.

— Уолли, смотри! — сказала Пати. — Там есть ступеньки.

Я повернул голову вправо, и там оказалась лестница, которая вела вниз.

— Давай пойдём посмотрим.

Мы встали, и направились к лестнице. Только подойдя к ней, я понял, что спуск будет очень крутым, и опасным; к тому же очень долгим, а у нас с Пати были уставшие от долгого пути руки.

— Ну что, справишься? — спросил я.

— А разве у меня есть выбор? — ответила Пати.

— Может, отдохнем, подкопим немного сил?

— Нет, Уолли, если мы начнём отдыхать, то мы уже точно никуда не успеем. Надо это сделать сейчас, иначе я проголодаюсь, и у меня начнут дрожать руки.

Пати была права, поэтому я предложил преступить к делу.

— А теперь слушай внимательно: спуск будет очень крутой, поэтому здесь не долго и разбиться. Понимаешь, о чем я?

— Да, Уолли.

— Так вот. Смотреть будешь на меня, и повторять всё в точности за мной. И внимательно смотри под ноги. Ты запоминаешь, всё запоминаешь?

— Уолли, это понятно и без твоих наставлений. Конечно, я всё запомнила. Давай уже спускаться.

Я взялся за перила, и первая ступень оказалась у меня под ногами. За ней ещё одна, и ещё. Я оглянулся назад, и поймал взгляд Пати. Она была осторожна, и повторяла за мной, как я ей и велел. Я посмотрел вперёд, и моя голова немного закружилась, но через секунду это прошло.

— Уолли, ты как, у тебя всё в порядке?

— Голова слегка кружится, а так — да всё отлично!

— Может, мне пойти первой? — спросила Пати.

— Нет, уже поздно, — сказал я.

На самом деле тогда голова у меня не перестала, просто я заставил себя идти дальше, мне не хотелось подвергать Пати ещё большей опасности.

Прошло некоторое время, и мы всё спускались очень медленно и осторожно, и когда я понял, что если продолжать в том же духе, мы спустимся к заходу солнца, и стал двигаться быстрее.

Мы спускались, наверно, около часа, и Пати держалась молодцом, а я начал сдавать.

— Вот чёрт!

— Что, Уолли, что там?

— Ничего, всё в порядке.

— Ты уверен?

— Да!

Моя нога соскользнула, и я еле удержался.

Через какое-то время я стал считать оставшиеся ступеньки, чтобы хоть чем-то себя занять. Но позже я сбился, а начинать заново было лень.

И когда, было, я подумал, что совсем обессилел, и скоро упаду вниз, я увидел, что земля совсем рядом. И я крикнул:

— Пати! Видишь? Мы добрались! Вот она!

От наплыва эмоций у меня прибавилось сил, и я не свалился. Моё падение было бы позорным крушением прямо перед носом у девчонки. А мне этого страх как не хотелось…

С новым энтузиазмом вскоре мы добрались до земли, и спрыгнули с лестницы, когда оставалось ещё немного ступеней.

К этому времени я и забыл, каково это — ощущать под ногами землю. Я посмотрел на Пати, она была достаточно уставшей, но чувствовалось в ней какое-то облегчение.

— Как ты, Пати? — спросил я у неё.

— Отлично, Уолли!

Пати меня обняла в знак признательности за то, что никто из нас не разбился.

— Ну ладно, ты пока присядь, а я посмотрю, что там за город. Я пойду и посмотрю, что к чему, ладно?

Отпускать меня Пати не захотела, видать боялась, чтобы со мной ничего не случилось.

— Давай лучше я пойду.

— Нет, Пати, не стоит этого делать. Мы не должны потеряться, понимаешь?

— Уолли, как же мы можем потеряться, если здесь всё на виду.

Мы стояли на отлогом спуске. Под ногами расстилалась сухая земля, где не было ничего, ни единой травинки. Дальше постепенно начинала пробиваться травка, которая тянулась много-много ярдов, и где-то вдалеке виднелась дорога, по которой ехали машины, а за ними — здания. Поближе к нам дома стояли не очень высокие, — они были обшарпанными, и бедненькими. Но где-то вдалеке виднелись очень высокие, мрачные и красивые здания.

— Просто нам нужно быть осторожными, — сказал я.

Пати искоса посмотрела на меня и смолчала.

— Кажется, я отдохнул. Начнём с поиска какой-нибудь забегаловки?

— Наверно, даже не знаю…

Я решил, что правильней всего будет начать именно с этого.

— Идём? — спросил я.

— Идём, — ответила Пати.

И мы поплелись в сторону отдалённого шума, в поисках еды.

ГЛАВА 6: ГОРОД

— Интересно, а кто здесь живёт? — спросила Пати.

— Надеюсь, что люди, — ответил я.

Мы приближались, шум с каждым нашим шагом становился всё громче, строения выше, а страх перед неизвестностью только крепчал.

Мы быстро дошли, и попали на глухую улочку, где никого не было. Затормозив на секунду, мы поняли, что здесь делать нечего, и поспешили вперёд. Какое-то время мы шли прямо, но затем свернули вправо, где была ещё одна глухая улочка. Здесь было не очень чисто, и видать это была окраина, нам страшно захотелось увидеть хоть кого-нибудь, и мы стали идти ещё быстрее.

— Да где же все? — не удержалась Пати.

— Может, у них обеденный перерыв? — предположил я.

— Очень смешно.

Пати резко повернула голову, и там оказался узенький проход между кирпичными стенами, и там кто-то показался. Вскоре мы поняли, что там оживлённое движение.

— Надо идти туда, — сказала Пати.

Подойдя к проходу, я пошёл впереди. В узенькой полоске виднелись люди, и проезжавшие автомобили.

Проход закончился, и я оказался на улице, через секунду подоспела и Пати.

— Ух ты, — сказала она.

Перед нами простерлась огромная улица, которая была очень красива. Здесь были гигантские мраморные статуи, много банков, но всё почему-то казалось очень старым, будто кто-то здесь законсервировал время. Люди ходили в костюмах, которые носили, наверно, в 40-х годах, и машины были такими же старыми.

— А что это с ними? — спросила Пати.

Я смотрел изумлёнными глазами, и ответить ничего не мог.

Вдруг Пати подошла к прохожему и заговорила с ним.

— Мистер, а который сейчас час?

Прохожий остановился, посмотрел на неё, и пошёл дальше.

— Какой невоспитанный, — сказала она обиженным голосом.

Я смотрел ему вслед, и думал, что мы, наверно, показались ему странными. Но почему?

— Давай поищем какое-нибудь кафе, — сказала Пати.

— Давай, — ответил я.

Ища что-нибудь взглядом, я заметил одну вывеску, где было написано «У Питти», и рядом красовался большой пончик. Тогда я понял, что это то, что мы ищем.

— Смотри, — я указал рукой Пати на эту вывеску, и сказал: нам туда.

Мы подошли, и остановились возле двери. Я посмотрел на Пати, а она на меня. После этого я набрал в грудь воздуха и дёрнул за ручку. Дверь отворилась, и мы услышали приятную музыку, и вошли внутрь. Там сидели люди и непринуждённо разговаривали, было очень спокойно. Мы сели за один из столиков, и к нам подошла официантка.

— Что будете заказывать? — спросила она.

— Мэм, будьте добры, — отозвалась Пати. — Мне Колу, гамбургер, и кусок вишнёвого пирога.

— А мне отбивную и стакан Колы, мэм.

— Вы здесь одни? — спросила официантка, и посмотрела на нас поверх очков.

— Нет, мэм, что вы! — заговорила Пати. — Просто нам родители доверили сделать заказ самим. Они хотят поучить нас самостоятельной жизни.

— А это ваш брат? — спросила удивлённо официантка.

— Да, мэм.

— Ну что ж, хорошо, — сказала женщина и быстро удалилась.

— Эта женщина такая подозрительная… — сказал я.

Пати кивнула головой.

— Я думаю, она поверила, — сказала Пати. — Скоро она придёт, и принесёт наш заказ, вот увидишь.

Мы сидели молча, и ждали. Мы так устали и проголодались, что готовы были наброситься на еду, как пещерные люди. Но разговаривать до этого момента не было сил.

Через какое-то время показалась женщина, и шла она с нашим заказом.

Пати заулыбалась, увидев её.

Она подошла, поставила, и пожелала приятного аппетита.

Мы набросились, как очумелые. Пати стала закатывать глаза, и говорить про себя что-то неразборчивое.

— Вкуфно! — сказала она. Это единственное, что я мог разобрать.

— Пати, вот, что я думаю, — сказал я немного погодя, когда и сам съел половину своей порции. — Надо бы нам начать искать типографию, где были напечатаны эти книжки.

— Да, Уолли, я с тобой полностью согласна. Но как мы это сделаем? Я здесь совершенно никого не знаю, не знаю даже названия здешних улиц.

— Пати, мне кажется, тебе надо было об этом подумать немного пораньше.

Пати надула щёки и сделала кислую мину.

— Ну, ничего, — сказал я. — Как-нибудь разберёмся. Главное успеть до захода солнца.

Мы доели, и не став медлить, расплатились, и вышли. Пока мы сидели внутри, я успел подзабыть, какой этот город снаружи, но теперь, когда я снова его увидел, вспомнил, где мы находимся.

— Пати, давай поищем адрес этой типографии, которая нам нужна.

Мы облокотились о перила, Пати взяла книжку, и стала искать нужный адрес.

— Вот! кажется, я нашла, — воскликнула Пати. — Эта улица называется Улица долгих кварталов.

— Долгих? Не длинных?

— Нет, всё верно. Именно долгих. Так там и написано. Вот, можешь взглянуть.

— Нет, не надо. Как же я мог забыть, я ведь уже где-то слышал это название.

Мы встали, Пати засунула книжки себе подмышку, и мы пошли. Через некоторое время я понял, что мы не найдём это место, если не обратимся за помощью к прохожим. И я решил попробовать.

— Мистер! — сказал я, но мистер прошёл, не обратив на меня никакого внимания.

— Что ж, попробуем ещё раз, — сказал я, глядя на Пати.

— Мистер, простите! — но и этот мистер, даже не затруднился повернуть голову в мою сторону, идя дальше по своим, видать, очень важным делам.

— Давай, может, я попробую? — предложила Пати.

— Попробуй, если не боишься, — сказал я.

Пати поправила своё платьице, и стала кого-то пристально высматривать.

— Ну что там? — спросил я.

— Не торопи, — ответила Пати.

Вдруг она кого-то заметила, и поспешила туда. Это оказалась милая старушка. Пати подошла к ней, и улыбнулась.

— Здравствуйте, мэм! — воскликнула Пати, чтобы той было лучше слышно.

— Здравствуй, моя хорошая.

— А вы не могли бы подсказать нам, где находится Улица долгих фонарей?

Но милая старушка удивилась, услышав это название, и пристально посмотрела на нас с Пати.

— Вы уверены, что ищите именно это место? — спросила она.

— Да, мэм, — сказала Пати.

— Но оттуда иногда не возвращаются, — сказала она.

У нас с Пати сделались круглые глаза, и мы переглянулись.

— Мэм, — сказал я. — К сожалению, нам нужно именно это место.

— Ну что ж, тогда вам нужно идти к озеру Ожидания, а там вам подскажут, куда дальше идти.

— А как нам попасть к озеру Ожидания? — спросила Пати.

— Идите прямо, и никуда не сворачивайте, — сказала старушка, и указала нам направление рукой. — Больше я вам ничем помочь не могу.

— Спасибо вам большое, — сказала Пати, и старушка медленно пошла себе дальше. Она шла медленно, как будто все прожитые годы взвалились ей на плечи, и ей нужно было дотащить их домой, где она могла бы их скинуть, и усесться в своё старое, и, наверняка, засаленное кресло. Наверняка у неё было много котов, или, маленькая собачка, похоже, она из таких бабулек. Грустно было на неё смотреть, но когда-то мы все станем такими. Только в этот момент я об этом подумал.

— Что будем делать, Уолли? — спросила меня Пати.

— Полагаю, — ответил я. — Нам нужно делать то, что сказала нам старушка.

— А тебя не смутили её слова о том, что оттуда иногда не возвращаются?

— Не знаю, Пати, возможно, она что-то напутала? Или боится, что мы упадём в это озеро, ожидания? Я не знаю, но не возвращаться же нам обратно.

— Да, я согласна с тобой, Уолли.

— Не волнуйся, Пати, смотри, куда мы уже добрались.

И с этими словами я снова оглянулся вокруг, и стало тяжело поверить, что я стою в таком удивительном месте.

Мы пошли прямо, как и сказала нам женщина. То и дело мы каждую минуту поворачивали головы в сторону, дабы рассмотреть что-то диковинное, которого здесь было пруд пруди. Хоть и странно здесь было, но я подумал, если пробуду здесь ещё какое-то время, то быстро привыкну ко всему этому, так как здесь было слишком красиво, а к красивому привыкаешь быстро.

— Как же здесь красиво, — сказала Пати.

Я заметил, что людей здесь не так уж много. И машин гораздо меньше, и от этого становилось так приятно. Но что было странно, детей я здесь совсем не замечал. Ни мальчиков, ни девочек, ни в колясочках, ни уже больших, никаких не было. Одни только взрослые, что управляли машинами, и иногда мотоциклами без коляски, да пешеходы.

Пати остановилась, и спросила у одного джентльмена:

— Извините, а вы не подскажете, озеро Ожидания далеко находится?

— Вам прямо, — сказал господин. — Вам кварталов пять, и вы его увидите. — Он указал рукой направление, и удалился.

— Что ж, пошли, Уолли, — сказала Пати.

Мы стали считать кварталы, которые мы прошли. Оказывается они здесь такие длинные! Но мы шли, не останавливались. И вдруг, где-то вдалеке что-то заблестело. По бликам я сразу понял, что это вода, это — то озеро, которое мы искали.

— Пати! — воскликнул я. — Видишь? Видишь? Там озеро!

Пати подняла голову, посмотрела вперёд, и радостно улыбнулась.

— Это же озеро Ожидания!

Она схватила меня за руку, и мы побежали.

Мы оббегали людей, и канализационные люки, перекрытые тротуары, и разные другие препятствия, и добрались до того места, откуда открывался вид на всё озеро сразу.

— Это же озеро Ожидания, — сказала Пати.

— Да, — сказал я. — Мы нашли его!

Мы пошли вдоль озера, чтобы рассмотреть его как можно ближе. Вокруг росли высокие пышные деревья, и аккуратные зелёные кустики. И ещё была очень красивая зелёная травка. Она была длинная-длинная. Где-то вразброс стояли скамейки, но на них почти никто не сидел. Иногда здесь пролетали птицы, и почему-то это казалось очень странным.

— Уолли, здесь так хорошо, — сказала Пати.

— И в самом деле, я бы остался здесь жить, прямо на берегу, правда.

Я присел на травку, и Пати последовала моему примеру.

Мы стали смотреть на воду, и не могли от неё оторваться. Мы находили в ней что-то такое… Мы и сами не знали, что, но она нас зачаровала. Нам стало безразлично всё вокруг, только серебристая рябь стала нас занимать.

И не знаю даже, сколько мы просидели так, глядя на воду, но у меня вдруг страшно заболела спина, и мне захотелось встать и выпрямиться. Тогда я понял, что мы засиделись здесь уже давно.

— Пати, — сказал я. — Ты знаешь, сколько времени мы сидим здесь?

— Сколько времени? Нет, Уолли, не знаю.

— Вот и я не знаю. И вообще, нам пора бы убраться отсюда, пока не стемнело. Как ты думаешь?

— Ну, Уолли, не будь ты таким занудой, разве тебе здесь не нравится?

— Мне почему-то кажется, ты забыла, зачем мы сюда пришли.

— А зачем мы пришли сюда? Разве не для того, чтобы отдохнуть здесь?

— Нет, не для этого.

Посмотрел я на это озеро повнимательней.

— Кажется, это всё вода… Ладно, пошли отсюда, иначе…

— Иначе что, Уолли?

— Иначе мы совершенно обо всём забудем.

— Странный ты какой-то. Ладно, встаю я, встаю… И всё же ты странный.

Пати неохотно встала, и была явно этим недовольна.

— Отлично, — сказал я. — А теперь видишь вон того мужчину, что сидит под деревом? — я указал в сторону одной из скамеек.

— Да, вижу, — сказала Пати.

— Давай спросим у него, как нам добраться до Улицы долгих фонарей. Только это лучше сделать тебе, меня совершенно не хотят слушать.

— Хорошо, Уолли, только ты не огорчайся из-за этого, ладно?

— А я и не огорчаюсь.

Мы обошли озеро, и подошли к тому мужчине, о котором я говорил. Он сидел в светлой клетчатой рубашке, и идеально выглаженных брюках. Сначала я подумал, что он спит, но потом понял, что он просто так внимательно смотрит на воду, и не может оторваться. Глаза его были прищурены, почти закрыты.

— Здравствуйте, сэр! — заговорил я громким голосом, чтобы он услышал. Он с трудом повернул голову, и утомленным взглядом посмотрел на нас с Пати.

— Сэр, а вы не подскажете нам, как добраться до Улицы долгих фонарей? — заговорила с ним Пати своим тоненьким голоском.

— Улица долгих фонарей? — переспросил мужчина хриплым голосом.

— Да, сэр, — ответила ему Пати.

— Я давно уже не был на этой Улице, — сказал он. — Я вообще давно нигде не был, — продолжал он уставшим голосом.

— Но почему, сэр?

— Если бы я знал… Помню, я пришёл сюда однажды, и с тех пор уже не покидал это место. — Он снова посмотрел на воду. — Вода… Я люблю воду.

— Да, мне она тоже очень нравится, — сказала Пати. — Только Уолли хочет, чтобы мы ушли.

— Уолли? — переспросил мужчина.

— Да. Это я, сэр.

— А-а-а… — протянул он. — Возможно. Возможно, Уолли прав… Лучше вам здесь не засиживаться.

Наверно, мы оба с ней подумали, что он рехнулся уже.

Пати удивлёно посмотрела на меня.

— Сэр, — заговорил я. — Так вы не знаете, как пройти на Улицу долгих фонарей?

— Долгих фонарей? — переспросил он.

— Да, сэр.

— Боюсь, что я больше вам ничего не скажу. Я хочу лишь смотреть на воду, на рябь.

— Всё с ним ясно, — шепнул я на ухо Пати. — Пошли отсюда.

— Уолли, давай подойдём вон к той женщине? Видишь? Кажется, она не смотрит на воду. Может быть, с ней всё в порядке?

— Верно мыслишь, Пати. Пошли.