Бесплатный фрагмент - Москва литературная №7, 2024

От редактора

В декабре портал о русском языке Грамота.ру определил, что словом года является «вайб». Образованное от английского, оно означает атмосферу вокруг чего-либо общее настроение, которое передается через обстановку или людей.

Создание правильного вайба, а для нас это гармоничная и творческая атмосфера, — это искусство. За которым, как всегда, скрывается каждодневный, системный труд многих людей. И не только команды «Литературной Республики»,

Это, прежде всего, авторы книг — и те, кто давно с нами, и те, кто только начинает свою литературную деятельность. Это их книги, их сюжеты повестей ли, рассказов, стихотворения создают тот неповторимый ореол поиска, вдохновения, творчества, позитива, способности меняться.

Как, например, Екатерина Славич, у которой в ушедшем году было знаковое событие — поэтический концерт «Стихи. Я». Знакомая поклонникам по романтическим стихотворениям она не побоялась сменить амплуа и теперь активно пробует себя в прозе сложной, неоднозначной. Проследить трансформацию Екатерины могут читатели журнала «Москва литературная». Или Виктор Скибин, который не только создает произведения для детей, но ведет активную общественную деятельность по развитию современной детской литературы. Подробнее о литераторе из Санкт-Петербурга можно узнать в рубрике «Литературная Республика» представляет. В разных жанрах работает Эдуард Артюхов: начиная от лирических произведений, заканчивая философскими стихотворениями.

Это участники наших 12 сборников, которые «Литературная Республика» издала в этом году. Их темы соответствуют социальным вызовам и потребностям. Так, участники «Моя любовь, моя Россия» открыли нашу страну иногда в совершенно неожиданном ракурсе. Произведения, включенные в «Литературные путешествия» составили своеобразный путеводитель, которым можно пользоваться, выбирая место для отдыха и знакомства. «Территория добра» объединила неравнодушных людей, которые знают, как сделать наш мир лучше и с успехом меняют его при помощи своих произведений. Отдельно выделим сборник «Эпоха слова», идея которого принадлежит Владимиру Бояринову, долгое время возглавлявшему МГО СПР. Отдавая дань уважения и признательности таланту и личности Владимира Георгиевича, мы включили его произведения и в сборник, и в этот номер журнала.

Это наши новые друзья и коллеги, которые появились благодаря проекту «Литературные путешествия». Ярославское и Татарстанское отделение Союза российских писателей, Союз писателей Республики Татарстан, ЛИТО им. Виля Мустафина, «Волжане», «Лебедушка», редакция газеты «Казанские ведомости», фестиваль «Тверской переплет». Все они много лет создают свой вайб, свою атмосферу поиска, находок, вдохновения, притягивая новых участников и почитателей. Все это ощутили на себе делегаты «Литературных путешествий», которые побывали в Ярославле и Казани, представили свое творчество, установили личную новую планку. И мы рады представить стихотворения и рассказы наших новых друзей, с которыми — уверена — создадим еще много новых проектов.

---

Надеюсь, что все вместе мы смогли передать читателям нового номера журнала «Москва литературная» атмосферу творчества, увлеченности своим делом — русской литературой.

⠀

Ольга Бояринова,

Руководитель проекта

«Литературная Республика»

Имена

Владимир Бояринов

Советский и российский поэт, редактор, художественный переводчик и организатор литературного процесса; председатель Правления Московской городской организации Союза писателей России (2009—2022 гг.). Заслуженный работник культуры Чеченской Республики, Заслуженный работник культуры Республики Ингушетия; за общественную и литературную деятельность награждённый медалями ордена «За заслуги перед Отечеством» I и II степени. По его инициативе создано издательство «Литературная Республика». Многие идеи Владимира Бояринова стали основой для литературных проектов, которые реализуются и сейчас.

---

Я подожду

Звезда сорвалась

              и разбилась в осколки,

В крещенскую стужу алтайские волки

Отпели звезду.

Промёрзли кристальные

                           млечные воды,

Свернули мережи кипучие годы,

А я подожду.

В глухой полынье

утопилась удача,

Терпенье моё захлебнулось от плача

У всех на виду.

А счастье

       в соседнем дурдоме хохочет,

Всерьёз о кладбищенской доле хлопочет.

Но я подожду.

Любимая, если ты не заблудилась

И сердце в осколки ещё не разбилось,

Не смёрзлось во льду, —

Ты вспомни,

          как мы в полынью угодили,

Как медленно сани

                         под лёд уходили, —

Ты вспомни, ты вспомни,

А я подожду.

Уходит ли время,

уходим ли сами,

Как наши крылатые с песнями сани

Ушли на беду, —

Никто на стенания не отзовётся,

Сквозь наши бураны

                     никто не пробьётся…

Но я подожду.

---

Звёздные беседы

На далёкой таёжной опушке,

Где медведь охраняет межу,

Я живу в захудалой избушке

И душевные вирши пишу.

Выбирая звериные тропы.

За водою спускаюсь к реке;

И горят надо мной гороскопы,

И лучится фонарик в руке.

Но звезда, что насквозь проницает,

Прорицая, багрово горит —

Лишь она непрестанно мерцает,

Непрестанно со мной говорит.

Зря об этом пророческом чуде,

О признаньях, достигших Земли,

Распознали несчастные люди

И толпою в избушку пришли.

Зря мою истоптали опушку,

Зря чужих возжелали чудес,

Зря свою телескопную пушку

Навели на царицу небес.

Рдяным цветом она замерцала,

Разъярённым забила ключом,

В пыль и прах искрошила зерцала,

Обожгла преисподним лучом.

…И остыла, добавив при этом:

«Перестаньте, как дети, дурить.

Не мешайте с великим поэтом

По ночам о любви говорить».

17.07.16

---

Подобно богу

Г. В. Рожкову

Человек родился магом,

Потому что не был Богом

И не цвёл, подобно макам;

Не владел небесным слогом.

Чувствуешь — с какою болью

Лёгкость вещая даётся,

Осенённое любовью

Слово плачет и смеётся?

Посмотри — с какого боку

Сказанное выйдет складно —

И твори, подобно Богу,

По любви и безоглядно!

29.04.16

Между нами

Гляжу, от напряжения дрожа:

Летит мужик с восьмого этажа,

Летит себе не ангелок, не птица,

Летит себе и жёстко матерится,

Летит себе с бутылкою в руке —

Удар! — и разбивается в пике!

Кровища залила хмельные очи.

Неодолимо, из последней мочи

Летун приподнимается, встаёт!..

Смерть посрамив,

                           заздравную поёт!…

Бог не учил архангелов полёту.

И я не сомневаюсь ни на йоту —

Они летают сами по себе

И с грешников взыскуют на суде.

Но если между нами мужиками

Желанье воспарить живёт веками —

Мы сами по себе начнём летать

И птицам, и архангелам под стать.

При этом не гадать:

                 «Скажи на милость,

А почему бутылка не разбилась?»

22.06.16

На крылечке магазина

На крылечке магазина

Заполошно лает псина,

Заводным волчком кружа

И серчая на бомжа.

То потянет за штанину,

То заегозит ползком.

Бомж её пихает в спину

Полегоньку сапогом.

Псина воет от обиды —

Благодетель нем и глух —

Не сработали кульбиты,

Грёзы вдребезги разбиты

И закат уже потух.

Бомж сдаётся понемножку,

Подаянные рубли

Высыпает на ладошку:

«Вот спасибо, помогли…»

Пребывая в смутной дрёме,

Не взирая на весы,

Покупает в гастрономе

Полбатона колбасы.

Возвращается: «А ну-ка,

Посмотри, что я принёс.

Жри, обиженная сука» —

И целует прямо в нос.

24.06.16

Двойник

1.

Я на закате вышел в сад,

Где сливы гроздьями висят.

Прошёл, присвистнув, по дорожке,

Присел в раздумье на порожке:

«Какая тишь на склоне дня!» —

Вздохнул. И сон сморил меня.

2.

Проснулся я в глухую полночь

В кровати собственной… На помощь

Призвав кипящие мозги,

В сад выбежал. А там — ни зги!

И сам себя в своей одёжке

Увидел спящим на порожке!

3.

Я закричал! — двойник исчез,

В мгновенье ока скрылся в лес.

Двойник исчез, а я остался,

Хотя порядком испугался.

4.

Я воплем разбудил жену.

«Спокойно. Не гони волну, —

Жена начальственно сказала, —

Я знаю этого нахала.

Он об одном ботинке спит,

Как разъярённый зверь храпит,

И после сладостных мгновений

Съедает пачки три пельменей.

Засим взревев: Я от сохи! —

Читает новые стихи».

5.

Когда из леса я вернулся,

Весь дом давным-давно проснулся —

Жена и вся моя родня

Искали до утра меня.

Они прийти на зов молили,

Они пельменями манили,

Но я был стойким, как кремень,

Не соблазняясь на пельмень!

6.

Но что за притча с двойниками? —

Бессильно развожу руками —

На просьбу женскую: «Прочти!»

Готов расплакаться почти.

Жену как прежде обнимая,

Пустой мольбы не понимая,

Твержу как честный человек:

«Я не писал стихов вовек!»

09.07.16

Незабудки

По майскому, по солнечному краю

Иду один, грущу и не ропщу,

Иду и незабудки собираю,

И слово приворотное ищу.

И вот уже на самой кромке поля,

На срезанном безжалостно краю

Я нахожу родимое до боли

И людям незабудки раздаю.

Когда под колокольные погудки

Меня обманет сумасшедший май,

Любимая, ты вспомни незабудки

И никогда меня не забывай.

10.04.16

---

Передай

Знать не знаю, в котором году,

Даже думать не смею,

Но уйду я, однако, уйду

По бурунному свею.

По чужим в одночасье местам

Заплутаю, однако.

— Где ты там?

Как ты, родненький, там?

— Я замёрз как собака.

Оказаться бы здесь в сапогах,

А не в тапочках белых,

Объясняться отсюда в стихах

Гениальных и смелых…

Не мечись, говорю, не рыдай,

Как февральская вьюга.

А друзьям от меня передай,

Пусть пригубят за друга.

Передай, пусть не чтут пустяков,

Здесь пустоты невемы.

Передай, пусть не пишут стихов,

Не слагают поэмы…

Счастье

Солдат подбил три танка кряду

В бою за город Ленинград.

Десятидневную в награду

Побывку получил солдат.

Героя вёз товарный поезд,

Потом полуторка везла

И пел страданья санный полоз

До вологодского села.

И видит он: избу стогами

Укрыли белые снега.

Он разметал их сапогами,

В окошко постучал слегка.

---

Жена услышала, привстала,

Дивясь: как по ночам светло!

И подошла, и задышала

В заиндевелое стекло.

Прожгла дыханием и взором

Кружок величиной с яйцо.

И вдруг за сказочным узором

Протаяло его лицо!

Она блаженно улыбнулась,

Перекрестясь, исторгла стон

И от окошка отвернулась:

Какой счастливый снится сон!

Солдат в окно смотрел сквозь слёзы.

По грудь укутанный в снега

Смотрел, боясь разрушить грёзы

Промёрзшим скрипом сапога.

Солдат смотрел, а счастье длилось,

И в зачарованном краю,

Оцепенело, заблудилось,

Спаслось в ночи и поселилось

В избе родимой, как в раю.

Тропарь

На полигоне ревущих страстей,

Фосфоресцирующих скоростей,

В клочья разорванных нервов и жил,

Господи правый, разве я жил?

Разве грибниц водородных извне

Счастье в грядущем

                               не грезилось мне;

Разве снаружи — из чёрной дыры

Не приходили страдальцу дары;

Разве я, неблагодарная тварь,

Не унаследовал звёздный тропарь;

Разве в обиде на скудость свою

«Господи, слава тебе» — не пою?

---

Точка

Рваный век вместился в годы,

Годы — в несколько минут.

Годы — гунны, годы — готы,

Скифы тоже тут как тут.

Тьмы сбиваются в мгновенья,

Звенья — в строфы стройных строк.

«Так диктует вдохновенье», —

Говорит провидец Блок.

В райском поле по листочку,

По цветочку буду рвать;

Буду в точку, в точку, в точку

Мысли точные вбивать.

Как темно и одиноко!

Как ничтожен каждый миг!

И чего мне ждать от Блока,

Если сам уже старик?

То не атомная бочка

За околицей гудит…

Как рванёт однажды точка —

Так вселенную родит.

Сиреневый день

Во времени не раннем и не позднем,

Когда звенит апрельский небосвод,

Идёт отец, идет зелёным полднем,

Сиреневые саженцы несёт.

Мы деревца под окнами посадим,

Притопчем землю, бережно польём

И рядом на завалинке присядем,

Задумаемся каждый о своём.

---

«Что, — прогудит, —

                  славяне, загрустили? —

В словах привычных плещется задор.

— Там человека

                  в космос запустили!» —

Кричит сосед и лезет на забор.

Его сынишка плачет от обиды:

Ликует вся весенняя земля,

Но даже с крыши не видать орбиты

Гагаринского в небе корабля.

Пусть всё, как было, так и остается:

Кричит сосед,

                  звенит апрельский день,

Мальчишка плачет,

                  мой отец смеётся,

Под солнцем приживается сирень.

Журавли улетели

Пронеслась на заре

               по грунтовой дороге

Тройка взмыленных в дым

                         ошалелых коней.

На телеге стоял,

               как на Божьем пороге,

И стегал вороных

               безутешный Корней.

И кричал он вослед

           журавлиному клину,

И слезу на скаку утирал рукавом:

— Ох, не мину судьбы!

         Ох, судьбины не мину

На небесном пути,

                            на пути роковом!

---

Где-то дрогнула ось,

                  где-то брызнула спица,

Повело, подняло,

                 понесло между пней!

И склонились над ним:

— Чей ты будешь, возница? —

Харкнул кровью в траву

                 безутешный Корней.

И спросили его:

— Ты в уме в самом деле?

И куда понесло тебя

                           с грешной земли?

— Я-то что, я-то что?

Журавли улетели!

Без следа улетели мои журавли!

Первый

Моего товарища судили.

Я не мог смириться и смолчать.

Чтобы сгоряча не посадили,

Кинулся беднягу выручать.

Судьи взяли паспорт, сняли оттиск,

Посмотрели строго: что за гусь?

И в упор спросили: «Вы клянётесь?»

Я ответил искренне: «Клянусь!»

«Род занятий?» — у меня спросили.

Я смиренно произнёс в ответ:

«Я поэт — любимый сын России —

Лучший вслед за Тютчевым поэт».

Судьи порядили, погадали,

Обвиняемого оправдали.

А литературная среда

Обошлась со мною без суда.

---

Возбудился самый злой и нервный,

Как его лирический герой:

«Разве ты и в самом деле — первый?

Разве, в самом деле — не второй?»

Я ответил с должною отвагой:

«Примирись, воинственная рать!

Я признался в этом под присягой!

Я не мог схитрить или соврать!»

24.07.16

Последний раз

Пока клокочет жажда жизни,

Пока надеюсь и терплю —

Не говорите мне о тризне,

Я этих штучек не люблю.

Из грязи в князи вновь подняться

Готов, друзей развеселя:

Взять крепость, разочароваться,

В последний раз начать с нуля.

На свете ничего победней

Не уготовано для нас,

Чем этот сладкий шанс последний,

Очередной последний раз.

---

Здесь и сейчас

Всё замуровано, всё шито-крыто,

Время приставлено строго стеречь

Место в степи, где собака зарыта,

Лобное место и местную речь.

Пёс мой ощерился. Гиблое место —

Место, где клад окаянный зарыт,

Место, где плачет ночами невеста,

Место, где кол в серцевину забит;

Место, где ты на искус не поддался,

Место, где кары небесной избег,

Где не случайно на миг оказался

И очарован остался навек.

Горькие слёзы утерла невеста,

Клад расколдован, заклятый стократ.

Господи, правый, храни это место,

Райские кущи, черешневый сад!

Местное время ударило в бубен,

Звёзды пустились в отчаянный пляс.

Здесь я от счастья хмелён и безумен

Вместе со звёздами. Здесь и сейчас.

* * *

Сорвётся стылая звезда,

Сорвётся лист, сорвётся слово, —

Всё будет завтра, как всегда,

И послезавтра будет снова.

Всё повторится в простоте:

В ночи с гнезда сорвётся птица

И растворится в темноте,

Чтоб никогда не повториться.

Гвоздь номера

Голос сердца
Екатерины Славич

Я родилась в московской интеллигентной семье. Мама — литературный редактор издательства «Детская литература», отец — военный, подполковник. Дедушка — известный дипломат.

С самого детства я занималась музыкой, параллельно совмещая музыкальную карьеру с народным танцем в ансамбле «Калинка». Вообще, вся моя жизнь пронизана творчеством и музыкой с ранних лет. Конечно, огромная благодарность моей семье, что увидели и раскрыли меня как личность именно творческую. В целом, это и определило весь мой жизненный путь, несмотря на то, что я долго не решалась о себе открыто заявить.

О том, что стану поэтом и писателем я никогда не думала. Слово меня нашло само и стало моей профессией. Я счастливо замужем за художником Сергеем Копыловым, мама троих детей. С опытом я поняла, что всё происходит в своё время. Но, если крепка в тебе Вера, то всё задуманное обязательно обретёт форму. Пока у нас в душе горит огонь и мы способны мечтать, мы Живы!

Стихосложением увлекается достаточно много людей, но не все решаются опубликовать свои произведения. Что для Вас стало решающим для выпуска первой книги?

Это был 2016 год. Я уже как пару лет активно выворачиваю душу наизнанку в своём желании высказаться. Пишу стихи, сомневаюсь, складываю в стол. Разговариваю с близкими, цепляюсь за каждое оброненное в мой адрес слово поддержки. Читаю стихи друзьям. И вот, одним зимним днём разговариваю с другом, он актёр театра и кино, и он делится со мной историей наполненной драматизмом о некоем мальчике из Абхазии, Михо, о его сложной судьбе, тяжёлой болезни и о трудностях, с которыми пришлось столкнуться его семье во время военного конфликта в Абхазии. Я, как мать троих детей, проникаюсь до глубины души трагедией незнакомой мне семьи и вечером пишу стихотворение «Послание человека». Звоню другу, читаю в трубку эмоционально, надрывно, местами сбивчиво. И он мне говорит: «Катя, восторг! Я скоро лечу в Грузию участвовать в благотворительных концертах, я его прочту». Я в шоке, иду в отказную. Тем временем, друг, зная что человек я крайне сомневающийся и часто рефлексирующий в отношении себя, записывает стихотворение в студии. За сутки в социальных сетях оно стало популярным. После этого я решаюсь, подчеркну, именно решаюсь, потому что страх во мне звучал громче, собрать свои стихи в книгу. Ни о каком признании или успехе я и не думала. Так что можно сказать, Станислав Бондаренко, в каком-то смысле стал моим проводником в мир большой литературы, которая со временем стала моей профессией. Осознавая, что для многих авторов поэзия является искусством исповедальным, где чувствуя определённые ритмы и ощущая гармонию, мы можем выразить разные грани своей личности. Вовлечённая в этот бурный поток, я постаралась создать некую прелюдию к будущей поэтической симфонии своей жизни и выпустила свой первый поэтический сборник «Через призму голубых глаз» в издательстве «Литературная Республика».

Сейчас, когда вы читаете свои первые произведения, как воспринимаете их и себя ту, прошлую? Нет желания что-то исправить, дописать?

Конечно, первая книга — как первая любовь мне несказанно дорога. К ней испытываешь ни с чем не сравнимые чувства. Но! Оборачиваясь назад, я осознаю, что дебютный сборник был в основном выстрадан, потому что явился неким итогом сложных душевных исканий, тяжёлых переживаний, связанных с суровыми жизненными испытаниями. Здесь гораздо больше трагизма, минорных ноток в музыке стиха…. Лирическая героиня пытается найти ответы на практически неразрешимые вопросы. В нём отражаются мои душевные метания, поиск себя, своего пути. Желания что-то исправить и дописать сейчас у меня не возникает, но многие вещи в нынешних моих реалиях я бы сделала иначе.

Вы пишете и стихи, и прозу. Что для вас первично? И на каком этапе вы решили обратиться к прозе?

Сейчас для меня важнее проза. Я в неё влюблена всей душой, очарована, хотя прозаические опыты у меня появлялись и во времена работы над первым сборником стихов. В настоящий момент я работаю в большой прозаической форме. О жанре сейчас говорить рано. Хотя материал, скорее всего, будет обличён в некое подобие авантюрно-детективно-семейного романа-хронику. В любом случае, это будет довольно крупное повествование. И не исключено, что с продолжением.

Для ваших поклонников вы, скорее, автор романтический, можно сказать, гламурный. Но в сборнике «Эпоха слова» были опубликованы ваши рассказы «Роковой отказ» и «Не чужая» — трагичные, философские. Что повлияло на смену амплуа?

Знакомая, так сказать, с гламуром не понаслышке, в своё время участвуя и в светской жизни, я всегда стремилась в своих прозаических произведениях открыть сердца читателей. Мне было, да и сейчас важно, знакомя со своими героями, вызвать у читателя чувство сострадания, пробудить участие к непростым человеческим судьбам. Ведь и гламурные персонажи, и светские львы и львицы, могут оказаться в экстраординарных обстоятельствах. Никто от этого не застрахован. Как показывает жизненная практика, ни статус, ни регалии и награды, ни слава и успех не являются особыми критериями выбора и привилегированного социального положения перед самой жизнью и её хитросплетениями. В своих исходных данных мы все равны! Все живём свою жизнь и идём по пути из точки А в точку Б. Перед Всевышним мы все равны и с собой на тот свет ничего не заберёшь. И поэтому я пишу и о войне, тем более, что в моей семье были фронтовики и всегда помню об этом. Я пишу в своих рассказах и о жизненных сломах судеб, о Вере и о непростом пути к ней. Всё это мне самой близко, я это пережила и мне хотелось бы, чтобы мой читатель всегда помнил и о своём наследии и о том, кто мы и откуда пришли. Чьи мы дети и где наши корни.

На что вы делаете акцент в своих произведениях? Есть ли у вас любимые темы, в которых чувствуете себя наиболее свободно?

Акцент в своих произведениях я стараюсь делать преимущественно на знакомых мне коллизиях жизненного пути. Главным образом — это судьбы, размышления и анализ внутреннего мира женщин разных социальных слоёв. Но больше всего мне интересен человек как таковой и женщина в её личностном становлении. В конце концов, я пишу о том, чем сама дышу. Чем наполнен мой внутренний мир как автора. С годами начинаешь понимать, что в этой жизни для тебя имеет особую ценность. А это, как показала жизненная практика, очень простые и понятные вещи: семья, любовь, вера, человечность, порядочность и сама жизнь во всех её проявлениях. Вот, что для меня имеет особую ценность.

В этом году у вас состоялось значительное событие — концерт «Стихи. Я». Поэтические концерты уже стали вашей визитной карточкой. Почему вам близок этот жанр? И, может, поделитесь секретами организации успешных поэтических вечеров с читателями-коллегами?

Артистизм и сцена — моя суть. С самого детства я участвовала в театральных, хореографических и музыкальных проектах. Снималась в кино и на телевидении в развлекательных передачах. Алексей Владимирович Баталов приглашал меня на свой курс учиться. Поэтому сцена и актёрское мастерство моя стихия. Профессиональной актрисой стать мне не пришлось в силу определённых жизненных обстоятельств, но я считаю себя актрисой по призванию и это не только моё мнение. На сцене я чувствую себя очень органично, люблю её и уважаю. И опыт сценической жизни у меня достаточно широкий. Прошло несколько моих поэтических моноспектаклей на площадках московских ведущих театров. И мне это не просто близко, а является моим наиболее полным отражением личностной сути. Я актриса и этим всё сказано. Вопросы об организации и постановки моих спектаклей и концертов лучше задать моему творческому партнёру и режиссёру Анне Зак, которая непосредственно этим занимается, снимая с меня огромный объём работы, потому что этот труд требует соответствующей профессиональной подготовки и компетентности. Закулисный труд Анны не всегда виден зрителям. На сцене я остаюсь с ними один на один. И моя задача как поэта, не только создать особую атмосферу в зале, вовлекая зрителя в соответствующее состояние, посредством слова, эмоций, пластики, музыки и живого общения с каждым пришедшим на мой концерт, но и как артист следовать сценарию, драматургической линии, которую прописал режиссёр. И только тогда я чувствую сокровенное дыхание зала, его энергетическую отдачу, доверие, которое дарит мне зритель. Для меня это является ключевым в моём творчестве, новый виток вдохновения и уверенности в выбранном пути. И хочется творить, создавать и делиться своим творчеством со зрителем, снова и снова.

Этот выпуск «Москвы литературной» подводит итоги уходящему литературному году. А какие ваши личные творческие итоги? И что ожидать вашим поклонникам в следующем году?

Я счастлива тем, как сложилась моя артистическая и литературная жизнь в этом году. Получили реализацию несколько серьёзных проектов. В Москве с аншлагом прошёл мой большой поэтический моноспектакль «СТИХИ. Я» в Брюсов-холле. Здесь были опробованы самые разные приёмы и подачи моего поэтического и прозаического материала со сцены. Это был отличный опыт. Спектакль создан двумя женщинами, с нуля. Написан и прочитан женщиной. У него особая миссия: затронуть хрупкие струны преимущественно женских душ. Считаю, что мы с Анной Зак, достигли своей цели.

О большой прозаической форме я вскользь уже упомянула, не хотелось бы раскрывать детали. Держим интригу — как без этого? Но планы на будущий год обширные, есть много интересных идей, ждущих своего воплощения.

---

Уже готов материал новеллистического плана, сборник трагикомических рассказов, с элементами автобиографии, он в процессе работы. Есть произведение даже во многом мистического характера с авантюрным сюжетом. Давно задуман, и в целом реализован кулинарный проект «Вкус Любви», который придётся по душе как обычным гурманам, так и литературным. И, конечно, очередной поэтический сборник. Куда ж без него?

В заключении хочется сказать. Вообще, я очень счастлива, что когда-то я была очарована Словом, а теперь занимаюсь литературой и реализую сценические проекты. Несмотря на все страхи, сомнения и отсутствие профильного образования, я смогла опереться на свою веру и мечту и стать той, кем я всегда хотела Быть. Быть, а не казаться. У меня, кстати, так и называется одно из моих поэтических произведений. Творчески одарённые люди очень часто ломаются именно о сомнения. Неверие в себя и отсутствие поддержки, порой, пагубно сказываются на судьбе человека, тормозя его развитие. Поблагодарите всех, кто в вас когда-то не верил и относился к вашей деятельности скептически, и сделайте всё наоборот! И поверьте в себя сами! От всего сердца мне хочется пожелать читателю, быть смелым и решительным. Воплощайте в жизнь свои самые дерзкие мечты, следуйте за голосом вашего сердца и никогда, никогда не предавайте себя.

---

«Обыкновенное чудо» в деревне С.

На левом берегу Волги есть маленькая деревня.

Назовём её деревня С.

Вот в этой самой С. и произошёл совершенно чудесный случай, который в корне изменил моё отношение к Вере.

Деревня из ста домов ничем примечательным не отличалась. Песчаная упругая дорога вдоль длинных шеренг полуразвалин, снующие по дороге коты и покосившиеся заборы.

Единственной достопримечательностью сего места была протекающая в низине холма Волга. Устье реки приходилось как раз на начало заброшенной деревушки и огибало её практически всю. С какого двора ни посмотришь: везде Волга и зелёные холмы. Красота да и только.

Деревушка стояла на возвышении и ветхие домики да халупистые дворики уходили гниленькими ступеньками прямо в воду. Я представила, как когда-то женщины, жившие тут, прямо босиком, волоча за собой по земле юбки из легкого штапеля, спускались к воде на заходе солнца, чтобы искупнуться в парном молоке, что немного остыло после кипения удушливого дня.

Сначала я было восхитилась увиденным пейзажем, но когда пришлось спуститься до воды, несколько раз ругнулась матом, проваливаясь то одной ногой в холодную землю, то подворачивая на хлюпкой ступени другую. Говорят, Волга холоднее Оки, но поди разбери, если жара стоит такая, что топор впору вешать, да тряпки к телу липнут и мокнут. Песчаный бережок, пузырчатые мелкие волны прозрачной Волги окутали мои ступни лёгкой прохладой. Ноги сами пустились в пляс по воде и, провалившись в мягкое песочное дно, я впервые за долгое время с невероятным блаженством упала в речные объятия. Ноги выписывали в воде невообразимые кульбиты, в памяти всплывали спортивные и длинноногие синхронистки и я, как заведённая юла, буравила воду с особым остервенением. Не знаю, сколько прошло времени моей возни в Волге, но, уже довольно продрогшая, я бросилась в комбинашке на песчаный берег греться и сохнуть. Волосы свалялись с песком, капли, высыхая под палящим солнцем, не успевали прокатиться по всему лицу и застывали где-то на уровне носа. Я убрала со лба прядь волос с песком, брезгливо отряхнула лицо, села, обняв колени, у кромки воды и стала разглядывать окружающую меня местность.

На маленьком, сплошь залитым солнцем пятачке росла раскидистая ива. Ветки её, словно тоненькие девичьи руки, спустились в прохладную реку. Ветер нежно обвивал стан уже немолодого дерева, чьи корни наверняка уходили в глубь земли на несколько десятков метров, и лишь непослушная листва на его ветках ликовала и заигрывала с тёплыми лучами солнца. Я представила, как здесь должно быть красиво на закате… я представила, как яркое, золотое огниво пробивается сквозь густые ветки дерева, и лучи, что понастырнее, растворяются в ряби неспокойной реки. Мне представились юные влюблённые, когда чувства так велики, так горячи, что еле уловимое прикосновение его руки к твоим волосам приводит в неописуемые восторг, к буре эмоций в душе. Остывшие солнечные лучи ещё вроде бы сильны в своих чувствах, но их нежность соприкосновения с водной гладью, как глясе в твоей чашке, горячий ароматный кофе, что обволакивает собой холодные чувства сливочного пломбира… и пломбир тает в горячих объятиях страстного напитка, а холодные пики мороженого, как бы, сопротивляясь, плавятся от дикого удовольствия. Нафантазировав в своей голове про кофе, мне ужасно захотелось этот кофе раздобыть.

Но по факту я сидела на горячем песке в подсохшей мятой комбинашке, с песком в голове, и с утра у меня во рту не было и маковой росинки. В машине ждала гора нарезанных яблок: их я натаскала у соседей своих друзей, что рьяно меня подкидывали на чужой забор за день «до». Солнечные лучи рассредоточились по всей Волге, и в мерцании их было что-то волшебное, то, что непостижимо ни уму, ни взгляду. Я вскочила и бегом побежала по воде, рассекая руками и ногами солнечную водную дорожку, громко смеясь и радуясь. Не вспомнилось мне, когда же я так задорно и лихо смеялась простому человеческому… не вспомнилось мне и позже. Обмывшись от песка, нанырявшись до упаду, я вылезла на заброшенный берег и прислонилась к приветливой ивушке.

Я вспомнила себя пятилетней, в хлопковой белой панаме и застиранных до дыр белых трусах, что были на размер больше моего. Тонкая резинка их была вывернута наружу и через небольшую дырку в ткани завязана небрежным узлом, чтоб это болтающее «нечто» наверняка не потонуло в торопливом течении Хопра. Ностальгические воспоминания о родных и о том беззаботном времени встали комом где-то на уровне горла. Ива спрятала мои слёзы под еле уловимым шелестом тоненьких веток в воде. Поблагодарив это место, я медленно поплелась по шатким ступенькам наверх. Машина стояла под огромной сосной и ни капельки не прогрелась. Я залезла голым задом на теплое сиденье и растаяла, как тот сливочный пломбир в дымящемся кофе. Накинув цветастый сарафан, наевшись тёплых яблок, что задохлись и нагрелись в пакете, я решила объехать эту деревушку. Странное чувство меня охватило, когда я проехала пару деревенских улиц. Дома были или пустые, или заброшенные, или покосившиеся, да сгнившие от старости. На старых ставнях гнездились лишь птицы, да кошки голодные вылезли к вечеру на тёплые рассохшиеся подоконники.

Я проехала туда, сюда — и никого. Выезжая с одной из улиц, а деревня была большая, домов по 15 в ряд точно, да земли сколько ещё заброшенной, кроме одиноких покосившихся заборов я не наблюдала ничего больше. Колёса машины шуршали по песчаной дороге, и лишь шелест листьев да шум качающихся хором стволов деревьев разбавляли висящую в деревне С. тишину.

Где-то неподалёку в едином порыве в небо взлетела стая голубей. Испуганно и дерзко они рассредоточились в воздухе в разные стороны и разлетелись кто куда. Мне стало интересно и любопытно, откуда они всколыхнулись так. Голуби — это тебе не вороны, которым только «где б, что урвать», они будут поинтеллигентнее.

Проехав деревню вдоль и поперёк, я остановилась у маленького полуразрушенного храма. Железный заборчик полностью был спрятан за сухим, поседевшим от палящего солнца камышом. Камыш растёт на болотистой местности, в крайнем случае, возле какого-нибудь водоёма, а тут только песок да земля от жары высушенная. Раздирая сухие ветки осоки да камыша, от калитки я кое-как пролезла на территорию храма. Когда-то тут была мощёная кирпичная дорожка к нему, но сухой бурьян да заполонившая всё в округе жёсткая трава проросла, по-моему, даже сквозь камни.

Мне вспомнился одинокий мак на пути к храму. Алый цветочек с тонкими бархатными лепестками на тоненькой, немного колючей ножке рос один одинёшенек посреди огромного сухого поля. Подойдя поближе, я искренне восхитилась его силой воли: расти одному, да среди безродной осоки, да изредка не возьми откуда встречающихся колосьев пшеницы или ячменя… Чёрт его знает, что за трын-трава такая тут разрослась?

Больше всего меня поразил тот факт, что тоненькая ножка цветка гордо держала алый бутон среди двух огромных каменных валунов.

— И среди камней есть жизнь! — восхитилась я достоинством одинокого цветка, поцеловав нежно распахнутый навстречу солнцу бутон прямо в тычинку.

Дверь в храм была наглухо заколочена досками. Фундамент его давным-давно просел в землю, на стенах повсюду сыпалась старая краска, белые сухие части стены можно было отколупать одним ногтем.

— Мда! — подумала я, — видимо в храме лет десять, а то и больше, никого не было. Но желание посмотреть, что там внутри, меня не оставляло. Пройдя по кругу церквушки, я так и не нашла ни одного запасного входа, кроме заколоченного. Окна были достаточно высоко, и с земли я бы так и не допрыгнула до них: ещё бы, во мне было кило 70, тяжёлая и неповоротливая махина. Я облокотилась о стену и стала думать, как бы пробраться внутрь. Прошастав вдоль и поперёк местность, в лохматых и колючих кустах шиповника я обнаружила старый деревянный стол.

— Полдела сделано! — цокнула довольная я. Но не тут-то было. Началась ожесточённая борьба между мной и силами природы, ведь ножки стола намертво приросли к земле. Более того, по старой выцветшей доске роем бегали оголтелые муравьишки. Колючий кустарник то и дело впивался в мою поджаренную кожу рук, оставляя мне на память мерзкие царапины. Впору было бы это дело всё бросить, но желание рассмотреть заброшенный храм изнутри было сильнее. В голове крутилась сладкая преступная мысль, что всё запретное гораздо вкуснее всего доступного! Тут и кусок палки деревянной в траве отыскался, и работа пошла быстрее. Отрыв ножки, я с усилием выдернула стол из кустов. Нарвав листьев огромного лопуха очистила поверхность стола и, подперев им одну из стенок храма, водрузилась на него ногами. Моё лицо упиралось аккурат в середину церковного окна. Местами оно было треснуто, в паре мест и вовсе прилично разбито. Узорчатое пыльное стекло когда-то выглядело цветной стеклянной мозаикой. Очень приличной, между прочим. Я плюнула на небольшую часть витража и протёрла ладонью небольшой участок окна. Внутри было пыльно и светло.

Рассеянные солнечные лучи заливали весь храм изнутри, оттого было мило и очень уютно. Я постояла ещё минут пять, прилипнув лбом и носом к стеклу, и решила-таки в храм залезть. Но не пролезла бы: острые углы стекла опасно вылезали в верхней части рамы. Оглянувшись по сторонам, ещё раз убедилась, что вокруг ни души и, спрыгнув на землю, отыскала приличный такой булыжник. Стёкол я никогда не била да и вообще была крайне воспитана всегда, но тут и желание, и некий авантюризм взяли верх над разумом. Прикусив больно губу, я пару раз стукнула камнем по окну. И разбить не смогла. Рука не поднялась. Постояв с булыжником в обнимку, мы решили, что если даже и разобьём сейчас стекло, то потом обязательно чем-нибудь возместим, в конце концов рама и так почти пустовала незнамо сколько лет до меня.

Стекло звонко треснуло в нескольких местах и вместе с булыжником громко плюхнулось на пол церквушки. Я просунула голову внутрь и оглядела обстановку с высоты.

— Мне однозначно свезло сегодня, — пробубнила я, осторожно слезая по старенькой самодельной лестнице вниз мимо деревянных лесов, что стояли почти по всему периметру церкви.

На окне, правда, остался болтаться кусок от подола моего сарафана. Я пролезла в дырку рукой, повертела дырявое платье на свету и, вздохнув, огляделась по сторонам. Под куполом было даже жарко. Крыша тут дырявая, и сквозь дыры в этой крыше как раз спокойно пролезали голуби: так и обосновались они здесь всем семейством. Никто их тут не кормил: они сами кормились, чем придётся. В какой-то момент мне стало немного жутковато. Серые стены не особо приветливо поблёскивали в лучах закатного солнца. Фрески от жары и старости облупились, некогда святые лица грозно и одиноко вглядывались в пустоту. Когда-то на этих лёгких и пушистых облаках качался ангел, а сейчас крылья его были будто обрезаны и сожжены на тусклых и пыльных стенах потолка. На затянутых паутиной колоннах зияли огромные дыры и ржавые гвозди, когда-то здесь висели иконы. Я прошлась по светлой стороне храма, огляделась по сторонам и присела на пыльную крашеную скамейку. Захотелось спеть. И я тихо стала что-то напевать. Голос разливался трехмерным эхом, и звуки полузабытых слов песни, благодаря ему, проникали в самые тёмные уголки храма. Где-то пробежала мышь, где-то прошелестели крыльями голуби и там, где было темно и как будто сыро что ли, блеснул огонёк. Как маленькое деликатное пламя свечи мелькнуло в глубине старого алтаря. От неожиданности я перестала петь. Испугалась. Меня передёрнуло, и мурашки усыпали и ноги и руки. Я прекрасно понимала, что в храме я совершенно одна, что ни одной души здесь, кроме меня. Аккуратно ступая на мысочках по каменному полу, я просеменила до входа в храм. Огромные деревянные резные двери были заколочены досками с внешней стороны улицы. Я дёрнула ручку несколько раз, дверь даже не шелохнулась. Я спокойно выдохнула и пошла по стеночке к лестнице. Огонёк замигал настырнее. Я огляделась и сделала пару шагов навстречу темноте. Там, в глубине, до меня струйкой долетел аромат цветов и ладана. Старые ржавые лампадки валялись на грязном полу храма, я прошла ближе. В нос ударил запах сырости, и стало как-то тревожно на душе.

Перед моим взором открылся невиданной красоты алтарь. Золотые части его, сверкавшие когда-то от яркого пламени повсюду стоящих здесь свечей, сейчас выглядели мрачно. Потускневшие и почерневшие лица Архангелов выглядели грозно и безжалостно. Ковёр был невообразимо грязным и жутко пах кошками. Я закрыла нос и сделала ещё один шаг вперёд. В полутьме было не разобрать ни букв, ни слов, ни лиц, но где-то в глубине, там, за дверью алтаря, меня звал к себе маленький огонёк. Я всегда знала, что в алтаре имеют право служить только мужчины, а уж войти в него?! Я стояла, поглощённая темнотой, перед входом в алтарь: и солнце уже не так освещало храм изнутри, и закат стремительно уводил золотое яблоко куда-то вдаль… у меня оставались считанные минуты, чтобы покинуть храм до вечера. Резким движением я толкнула рукой дверь внутрь святилища. Алтарь горел в закатных лучах. Комната оказалась длинная и очень светлая. Огромные арочные окна, сплошь увитые тугой паутиной, провожали последние солнечные лучи на ночлег. Алтарь сверкал величием и благородством. В тёплом вечернем свете забытые кем-то на стенах иконы блестели и переливались ярким огнивом.

Казалось, что не было темени этой до алтаря, что всё, что есть кругом, — это один ослепляющий свет! Небольшая, но такая уютная церковная комната источала дивный аромат. Я стала рыться среди груды сваленной на пол металлической посуды и старых тряпок. Разбирая светильники, подсвешники, курильницы и «Бог его знает чего ещё», нашла сущую безделушку на длинной серебряной цепочке. То был образок с Богородицей. Казалось, и не было этого образка во всей этой пыльной куче мусора! Сколько лет он там лежал? Какие тайны и секреты хранил в себе этот маленький и неприметный с виду образок?

Я бережно обтерла образок о юбку, покрутила его в руках, поразглядывала со всех сторон. Кучу мусора аккуратно собрала деревяшкой и направилась к выходу. Как вдруг за моей спиной как будто чиркнули спичкой о коробок и появился характерный для свечи треск. В дальнем углу алтаря, в старом покосившемся подсвечнике, потрескивая, догорал маленький огарок свечи. Со стоящими от ужаса волосами на голове я бросилась прочь из алтаря. Выбегая, больно ударилась лбом о колонну, прикусила язык и, пыхтя и причитая, стала лезть по еле стоящей лестнице наверх. Почти забравшись уже в окно, вдруг осознала, что в кулаке у меня маленький образок Матушки, который отыскала среди кучи мусора…

Отдышавшись и поняв, что мне ничего не угрожает, я присела на раму окна и аккуратно разжала ладонь. Казалось, лик Матушки улыбался мне с малюсенькой выгоревшей картинки. Её пристальный взгляд буравил меня насквозь, доставая душу из тела. Сквозняк громким ударом захлопнул оставленную мной от испуга открытую дверь в алтарь, и под крышей испуганно защебетали голуби. Я вздрогнула и похолодела от одной только мысли, что мне стоит всё же вернуть образок туда, где я его нашла. Матушка охраняла этот старый намоленный храм, хоть он и не был действующим уже много лет. В каждом старом храме есть свое место силы… есть свой Ангел Хранитель. В этом — витал дух Богородицы. Я вздохнула: делать нечего. Спустилась по ступенькам обратно, на цыпочках мелкими перебежками влетела в алтарь и, аккуратно протерев ещё раз образок, повесила его рядом с догоревшей свечой.

Как она там оказалась и как она загорелась, мне по сей день непонятно, но, уходя, я вдруг ощутила, что всё в этом забытом людьми, но не Богом месте, всё вокруг источает какой-то неуловимый, тонкий аромат цветов, незнакомый мне ранее.

---

Удаляясь на машине всё дальше и дальше от старой деревни и почти уже упустив её из виду, я полезла в бардачок за жидкостью для мытья рук. Одной рукой держа руль, другой — открывая бардачок, я не сразу заметила, что конкретно из него выпало. Спустя время я перевела взгляд с дороги на коврик соседнего сиденья. Поблёскивая и игриво катаясь в такт движению машины, на полу лежал полуоткрытый образок с иконкой выцветшей Богородицы. Тот самый.

Поэтическое слово

Эдуард Артюхов

Осеним утром

на бульварах московских

По ковру осенних листьев,

Как по волнам пароход,

Тихо листьями шурша,

Степенно «Аннушка» бредет.

Не мчится, стуком удивляя,

Младых собратьев как толпа.

Прогрессу место уступая,

Ее ушла уже пора.

Она же листья разгребая,

С багрянцем золото мешая,

Трамвайчик — красненький вагон

Бредет, не нарушая утра сон.

Прохожий, очень пожилой,

Москвой, как и она, рожден,

Ее увидев, поклонился,

Чтоб пропустить остановился.

Седой служитель ГИБДД,

Немало послужил стране,

Поток машин остановил,

Ее, честь отдав, пропустил.

Грусть сердце лапкой жмет,

Бульваром «Аннушка» бредет.

По ковру осенних листьев,

Как по волнам пароход.

---

С Днем рождения, город Москва!

Так давно, что не всякий и знает,

Средь лесов и холмов подрастая,

Деревенькой-острогом ты встала.

Лучшим городом мира ты стала!

Лишь слегка подросла молода,

Всем на зависть в Руси расцвела.

Чтоб Русь-матушка стала сильна,

Русь столицей тебя назвала.

И с тех пор часто ты отбивалась,

Русь с тобой и тобой сохранялась.

Не найти в мире город такой,

Нарушал чей враг столько покой.

Русь хранила тебя гордо, смело.

С мастерами Руси хорошела.

Над рекою Москвой стоишь.

Красотой все столицы затмишь.

С дня рождения тезками стали.

В беде, в радости вместе бывали.

С Днем рождения, город Москва!

С Днем рождения, столица моя!

Родился правнук Ганнибала

В Москве под лето,

Так уж стало,

Родился правнук Ганнибала,

Петра любимца, коих мало.

Еще не ведала Москва,

Кого в свет приняла она.

России мощного пиита,

Искусника России языка!

Нет, не от матери стремление

С прекрасной Музою общения,

А от отца-любителя

                          звенящего словца,

Стихов любителя, стихов творца.

И дядя был поэт от Бога,

Любитель рифм и острослов,

Нам плохо ведома его дорога,

Поэта Пушкина стихом рождал и он.

Когда поэт рожден по крови,

И родом мамы укреплен,

И сердцем в Музу он влюблен,

Поэтом Богом он благословлен.

Не знала гордая Москва,

Кому путь в жизнь она дала.

Но на руках потом носила,

Признала слова его силу.

Санкт-Петербург рукоплескал,

Россия-матушка любила.

В его словах краса и сила,

Но зависть и его убила…

В Москве под лето,

Так уж стало,

Средь равных коих очень мало

Родился правнук Ганнибала.

С днем рождения Пушкина!

Поэтов много разных есть,

Сегодня всех не перечесть,

Но среди них был-есть один-

Друг Музы, Рифмы командир!

Ай да, Пушкин! Ай да, … мастер!

Своих родителей он сын,

России славный гражданин,

Высоких рифм великий мастер!

Встречаться с Музой вновь пора

Ох! Проза как меня заела,

Ее творю давно умело,

Но делова она, суха…

А хочется мне вновь стиха!

Чтоб рифмой вновь душа запела,

Пером рука чтоб овладела,

Писала стройно, звучно, смело,

Иль нежно лирикой звенела.

В край проза жизни уж заела,

Ее творю давно умело…

Но жаждет рифм опять душа,

Встречаться Музой вновь пора.

Встречаться с Музой чаще надо!

Чтоб в сердце не пришла прохлада,

Встречаться с Музой вновь пора,

Чтобы в обиде не ушла.

Время лучшее для поэта

Пишется лучше под утро,

Часиков в пять или шесть.

Мозг в тишине потрудился,

Стих, словно пазл, сложился.

День весь разум страдает,

От рифм суета отвлекает.

Ночью покой, тишина.

Муза приходит сама.

С разумом Муза беседует,

Рифмами Муза заведует,

Отведают вместе стиха,

По утру строка рождена.

Время лучшее для поэта —

Утро в период рассвета.

Муза устало уходит,

Разум стихи производит.

Кленово-ясеневая Москва

Дохнул октябрь зябко.

Тебе прохлада не впервой.

Уже упали заморозки

На твой земли покрой.

В лучах по утру солнца

Блестят, хрустят они.

Их блеск и шарм коротки.

Как коротки и дни.

Пора. Уж холодом

Прихвачена листва.

Красоты сентября под

Серость облаков укрылись.

Лишь клен и ясень

Также ярки и веселы,

Как весь сентябрь

Ярко улыбались.

Им холода, по-прежнему,

Все ни по чем.

Горят они златым

Огнем и алым,

И бурно-красным, оранжевым

И бронзово-усталым.

Оттенков в том трепещущем

Огне не мало.

Оттенки желтого

И красного, зеленого

По бронзе со свинцом,

И каплей, и мазком,

Лишь глаз художника

Умелого сумеет счесть,

Чтобы на холст сполна,

Все без остатка перенесть.

---

И радует глаза их бурная

Оранжево-златая красота.

Что в парковых прудах,

Озерах, реках искупалась,

Как в старом зеркале

Кристально-чистом отражаясь,

И словно солнце на зиму

Уснуть в них размечталось.

Лишь голые дубы,

Без желудей и без листвы,

Березы бело-черные

И с ягодой безлистные кусты,

Да сосны, ели зелены всегда,

То там, то тут растут,

Как патина по золоту

Осеннему ползут.

Октябрьские недовольны ветры.

Им на покой бы, листья все содрав,

Укрыв уж землю

            разноцветным одеялом,

Во подтверждение осенних прав.

А клена с ясенем итог обычный ждет.

Но ныне радуют они собой народ.

Москва златая среди серости парит,

Огнем необжигающим горит.

Ее ноябрьскую трепетную наготу,

Скрывают октября искусные наряды.

Но рвут их хладные, осенние ветра,

Все больше купола златые открывая.

Уж скоро опадут осенние наряды.

Москва в породистой изящной наготе

Одеть наряды зимние

                        готова в ноябре,

На серебро сменив

                        опавшие златые платья.

На шубы и меха.

                   Ну, а пока клен с ясенем

На выход багрянцем

                   с золотом блистают,

На бал осенних красок приглашают.

Опавших листьев

                   ветром вальс играют.

Князей русских образ родовой

Чудотворной Смоленской иконе Божьей Матери

«Одигитрии» (Путеводительнице)

«Не имеем иной помощи,

не имеем иной надежды,

Кроме Тебя, Владычица.

Ты нам помоги: на Тебя

надеемся и Тобою хвалимся,

ибо мы — Твои рабы; да не

постыдимся!»

Создана святым Лукою,

Его писана рукою.

По землям не мало бродила.

Болезни и раны лечила.

Людей и их дом сохраняла.

Дороги-пути освящала.

В Смоленск Мономахом дана.

Веками его берегла.

Руси Византия вручила.

С Тобой дочь свою подарила.

В Тебе благодатная сила.

Сердца Ты славян покорила.

Не раз от невзгод их спасала.

Смоленск от врага охраняла.

Его защищая, погибла.

Но русскими Ты не забыта.

Бывало в Москву забиралась.

В Смоленск же всегда возвращалась.

Смоленской однажды назвалась.

Смоленской навечно осталась.

Фашистская черная сила

Быть может Тебя погубила.

В огне Ты покинула дом.

С молитвою, верим, Тебя обретем.

Смолянам и ныне защита.

Со списков течет Твоя сила.

России всегда Ты защита.

В сердцах навсегда. Не забыта.

Ты к Матери Божьей дорога,

Когда хорошо или плохо.

Мы любим Тебя, почитаем.

И вновь обрести мы мечтаем.

Крейсеру «Москва», слава!

Рожденный «Славой»,

доблестный герой,

Сегодня мы прощаемся с тобой…

Сегодня в ранах шторм не пережил,

Но Родине ты с честью послужил.

Тебя я знал, в гостях не раз бывал,

НО НЫНЕ ПУСТ ТВОЙ

СЕВАСТОПОЛЬСКИЙ ПРИЧАЛ…

Ты мир собою защищал,

И от врагов коварных пострадал.

Ты, как «Варяг»,

последний принял бой,

Вновь прикрывая Родину собой.

Для Родины успел немало сделать,

Войны для мира ты сумел отведать.

---

Рожденный «Славой», славу ты обрел!

Победы враг в бою том не нашел.

Ты устоял, остался на плаву,

Победы не отпраздновать врагу.

Но коль смертельны раны, то беда…

Тебя мы не забудем никогда!

Рожденный «Славой»,

доблестный герой,

Сегодня мы прощаемся с тобой.

Матушка Матронушка

Блаженной Матроне Московской,

восьмому столпу веры русской православной, посвящается

«Прежде нежели Я образовал тебя во чреве, Я познал тебя, и прежде нежели ты вышел из утробы, Я освятил тебя»

(Иер.1:5).

Слепою рождена она была,

Но многих лучше видела она.

Бог дал ей виденье души,

Чтоб многих от беды спасти.

Когда в безверии живет

Все ближе к сатане народ,

Своих посланцев Бог нам шлет,

Во тьме чтоб не погиб народ.

Ей не дал Бог вообще глаза,

Но видела ее бессмертная душа.

Нас видеть с нею Бог учил,

Чтоб Божий Свет увидел мир.

Когда ты в свете не такой,

Еще не познанный герой,

Жизнь среди бесов нелегка,

Дорога к святости трудна.

И если в сердце Бог с тобой,

Нелегок будет путь любой-

Сквозь тьму на Свет людей вести,

Слепых во тьме на том пути.

Блаженна Матушка Матронушка,

С тобой всегда Руси сторонушка.

Святая Русская Земля тебя любила,

Она сама безбожно бита была.

Во время веры, время богоборья,

Матрона даром Господа жила,

Предсказывала беды, исцеляла,

Больные души верой врачевала.

От бед советом, словом ограждала,

Всем страждущим добра

добро давала.

Как Бог велел, так в мире и жила,

Пока к Нему в почтении

с миром не ушла.

Молимся тебе,

Матушка Матронушка!

Чтит тебя всегда Руси сторонушка.

Чтит весь православный

на Руси народ.

К образам твоим

приходит каждый год.

А в году том ходит

в церкви каждый день,

В пояс тебе кланяться

каждому не лень.

Матронушка Московская,

Русская Святая,

Будь ты с нами рядом,

Русь не покидая!

Слепою рождена она была,

Но многих лучше видела она.

Бог дал ей виденье души,

Чтоб нас от бед безбожия спасти.

Церковь Трифона в Напрудном
в Москве

На Трифоновской улице,

Считай, что центр Москвы,

С поры Ивана Грозного,

Храм небольшой стоит.

Среди собратьев новых,

Он — сиренький и мал.

Построен за спасение,

Святой что Трифон дал.

Трифон Патрикеев

сокольничим служил,

Раз в царскую охоту

он птицу упустил.

Суров царь и ответу,

коль птицу не найти,

Сурову быть —

на плахе головушку снести.

В печали птицу ищет

сокольничий царя,

Без сокола вернуться

ему никак нельзя.

Бродить лесами сил нет —

под деревом уснул.

А в сон его тревожный

Свят Трифон заглянул.

«Твои молитвы слышал —

вот птица, забери,

Вставай, бери,

и с Богом, царю ее неси.

И с верой в Бога дальше

спокойно ты живи,

Заслужишь —

Он прощает всякие грехи».

---

Проснулся с чудом в мыслях

сокольничий царя,

А птица — вот на дереве,

как будто и ждала.

И скажут ныне многие —

легенда то, не быль.

Нет — было.

Трифон Трифону тот храм соорудил.

Давно охота с соколом

утихла на Руси.

Сокольников сегодня

почти и не найти.

А храм стоит — в нем молятся, —

«Слава!» говоря,

В честь Трифона Святого,

Его благодаря.

На Трифоновской улице,

Считай, что центр Москвы,

С поры Ивана Грозного,

Храм Трифона стоит.

Святой Трифон с кошкой

Перед Сретеньем Господнем

День слегка морозен был,

На Руси ко всем, к крестьянам,

Трифон с кошкой приходил.

Жил давно не старец Трифон,

Отроком он чудеса творил.

Бесов гнал он силой веры,

Силой веры крепок был.

Бог дал силу исцеления,

Силу нечисти смирения.

Урожаи он спасал —

Прочь вредителей он гнал.

---

И за все просил одно:

Верьте в Бога своего.

В муках мир покинул он,

За то, что верой был силен.

На Руси в делах беда —

Мышам урожай еда.

Урожай чтобы спасти,

Трифон с кошкой и пришли.

Святому утром помолившись,

Кошек в помощь призывали,

Из амбаров мышек гнали,

Скирды хлеба проверяли.

Кошка на селе всегда

В почете у крестьян была.

Без нее мышь не прогнать,

Трудно с мышью совладать.

Святой Трифон почитаем,

В деле трудном помогает.

С кошкой, с ним на этот год

Над мышой победа ждет.

Перед Сретеньем Господнем,

День морозен с солнцем был,

На Руси ко всем, к крестьянам,

Трифон с кошкой приходил.

Не грустите в свой день рождения

Не грустите в свой день рождения,

Жизнь ведь — божественный дар.

Даже когда горе в день сей напало,

Даже когда в душе боли пожар.

Больно, когда Мама уходит,

Больно, когда уходит Отец.

Но в день рождения

Они снова с нами,

Нас сотворить ведь помог им Творец.

День наш рождения —

не время для грусти,

Мама с Отцом молят Бога за нас.

Был ведь для них праздник великий,

В Свет когда белый Они приняли нас.

День наш рождения —

праздник для них,

Если грустим мы — то мука для них.

В Царстве Небесном

когда пребывают,

Верю, —

в день этот о нас вспоминают.

Помнят наш первый вздох,

первый крик,

Помнят в любви

Божий дар как возник,

Помнят, растили как нас и мечтали,

Чтоб в счастье и радости

мы проживали.

Не обижайте Родителей грустью,

Особо окончивших путь свой земной.

Даже когда в день рождения горе,

Радуйтесь, пусть и в глазах со слезой.

Радуйтесь, говоря тем спасибо

Богу и Им за подарок — за жизнь.

Рады когда мы —

им в Небе спокойно,

Значит ушли они,

все сделав достойно.

Значит Бог принял Их

в Райском Саду,

А мы воплотили Их в жизни мечту.

В день наш рождения

в радости с нами,

Не огорчайте Их печали словами…

Маму и Отца, поминая, —

благодарите,

Мечтой и наказами Их

благодарно живите.

И если вы радостны

в день свой рождения,

Радость та Им награда —

верю в то, без сомнения.

Не грустите в свой день рождения,

Жизнь ведь — божественный дар.

В день этот Мама, Отец

с нами рядом,

Даже ушедшие…

Бога Им, верю, то дар.

Помоги православным,

Матронушка!

Я сегодня в церковь приду,

У иконы поставлю свечу…

Беды вновь

на российской сторонушке,

Помоги православным, Матронушка!

Помоги заблудшим прозреть,

На свет правды глазами смотреть.

Помоги из тьмы возвратиться,

Снова к Богу душой обратиться.

От войны снова стонет землица,

С братом брат снова вышел биться.

За спиной кликуши лживые

Затмили разум легкой наживою.

От веры истинной отвратились,

Храмы грабить и жечь ополчились,

Сердца злобой черной залиты,

Глаза ненавистью забиты…

Бесноватыми стали лица,

Тех, кто Богу перестал молиться.

В Бога верит кто — им ныне враг,

Поднялся в мире дьявольский стяг.

Православные и мусульмане,

Все, кто сердцем Бога приняли,

Даже те, кто не верит в Бога,

Плечом к плечу — у них одна дорога.

Веру, правду, жизнь защитить,

Чтобы в Свете в мире всем жить,

Сатаны прополоть в мире семя…

Нужно нам для этого время.

Я за всех перед Богом молюсь,

Чем могу помогать им стремлюсь,

Трудно нам с сатанистами биться,

Крепко в них смог он прижиться.

Беды вновь

на российской сторонушке,

Тяжело на российской земелюшке,

Не стоят россияне в сторонушке,

Помоги православным, Матронушка!

Ода русским пирогам

В городах и всех селениях,

На помин и в день рождения,

В праздник, в будни их творят.

Разных их — бессчетный ряд.

Со свининой и говядиной,

И с бараниной, с телятиной,

С птицей разной, да лосятиной…

Крутые самые — с медвежатиной.

То — пельмени. Нет, ребята!

Это блюдо боле знатно.

Чудо-блюдо на Руси —

У хозяек всех в чести.

И с картошкой, и с капустой,

В сочетании с всем искусно,

И с яичком с крупой, с луком…

Их творить — своя наука.

И с повидлом, и с варением…

Ждать остынут — нет терпения.

С фруктом, с ягодой вкусны,

Ребятишек — страсть они.

С пылу с жару — с молоком.

В праздник ими пахнет дом,

В городах — их дух в окно,

И деревня, и село ароматом их полно.

То — вареники, наверно?

Здесь — ошибочка. Примерно —

Это блюдо боле знатно,

Кушать их весьма приятно.

Чудо-блюдо на Руси!

Звать то блюдо — п и р о г и!

Пироги и кулебяки,

Расстегаи с рыбой знатны…

И большуны, и малыши —

Из печи быстрей тащи.

Хлеб, конечно, голова,

Но пирогам все ж не чета.

Хлеб с начинкой так зовется,

Очень вкусно он жуется.

Кушай просто иль с чем хочешь.

Кушай столько, сколько сможешь.

Кушай в радости и в горе.

Кушай дома и на воле.

Слава русским пирогам!

Угощай и кушай сам.

Все хозяйки на Руси

Пекут чудо-пироги.

Сколь хозяек — столь рецептов.

Вкусовой в обман рецептор,

Есть без начинки пироги,

А запах — слюньки потекли.

Умеют печь и мужики,

Повод нужно лишь найти.

На все руки мужик русский,

Хозяйки вкусней все ж пироги.

Слава русским пирогам!

Угощай и кушай сам.

Чудо-блюдо на Руси!

Звать то блюдо — п и р о г и!

С К У Ч Н О

(шуточное,

но в каждой шутке есть …)

Алкоголизм стал нынче утонченным.

Кокосом, а не пивом разведенный.

Нет бесшабашности, масштаба нет,

Разгула… Величие его минуло.

В упадке алкогольный этикет.

Не для души народ пьет, не для дела.

По-барски нынче, лишь для тела.

Нажрется ныне тупо, до запоя.

Нам, русским, не приемлемо такое.

Пьешь ты один, без пива и закуски.

Ну точно, братец, ты — не русский!

Кусочек хлеба черного с сальцом,

Или с селедкой.

Во льду стаканчик горькой.

Раз!!!

Ну разве это не экстаз?

Пивка холодного затем бокал,

Чтоб водочку собою догонял.

Под закусь разную ее откушав,

Готов поговорить, послушать.

Вот этикет ее откушать.

Рассказы мудрые послушать.

Проблемы мира обсудить.

И снова выпить. И — налить.

Усопших сердцем помянуть.

С судьбой о горестях всплакнуть.

Здоровья, мира пожелать.

За Родину не раз поднять.

В дискуссии вступить, как в бой.

За справедливость быть горой.

В дискуссиях до драки прав…

Братанием обуздав свой нрав,

Лобзанием дружбу укрепив,

Пивком все это закрепив.

Вот алкогольный этикет,

Которого, увы, уж нет.

И потому народ пьет скучно,

Хлебая горькую беззвучно.

Не для души, и не для дела.

По барски пьет он, лишь для тела.

До изумления, без закуски

Нажрется тупо, до запоя.

Нам не приемлемо такое.

Осенний понедельник. Москва 2021

Понедельник день тяжелый.

Куда не глянь, везде народ

За… мученный столицей.

Улыбок нет. Одеждой сер.

Суровы в масках и без масок лица.

Представьте, дождь еще пойдет…

Бурчит за… мученный народ.

Бубнит без маски

и под маской что-то.

Себе, а может для кого-то?

Да, трудно в понедельник

Утром для народа,

В столице что живет из года в год.

Бурчит, бубнит, но все-таки —

В Москве живет.

Понедельник

может добрым быть

Понедельник может добрым быть,

Зря не нужно на него грешить.

Понедельник — просто день недели.

Он не виновен в том,

что трудно встать с постели.

Что хочется еще в ней поваляться,

Что нет желания

и вовсе просыпаться.

В том понедельник не виновен точно,

Не он же воскресенье

проводил бурно очень.

Но так уж жизнь устроена сегодня,

Виновен тот, кто неудобен,

Кому прийти пришла чреда,

А весело и здорово — вчера.

Понедельник может добрым быть,

Зря не нужно на него грешить.

Понедельник — просто день недели,

Не он же воскресенье

бурно проводил.

---

Пятница

День обычно хороший пятница.

Мы на пятницу зря грешим.

Если только судьба-привратница

Не напустит проблемы дым.

День как день она обычно.

Даже можно сказать — отлично.

Все до пятницы, с нею вторично.

Лишь бы выглядело это прилично.

Вспоминаем о выходных.

Будет много забот иных,

Чем на бурной рабочей неделе,

Когда трудно подняться с постели.

В целом днем, как всегда, прилично.

Ну, а вечером — каждый уж лично…

Дает пятница нам надежду,

Выходные пройдут неспешно.

Свадьбы в пятницу начинаются.

Дни рождения поздравляются.

Друзья в пятницу собираются.

И все праздники отмечаются.

Потому подружится с пятницей,

Мы стараемся и хотим.

День обычно хороший пятница.

Мы на пятницу зря грешим.

Грибы Подмосковья

В Подмосковье нет грибов.

Услышал я от горе-грибников.

Неправда! В Подмосковье есть грибы!

Умей лишь их найти,

В лесах, полях их отыскать,

Умей лишь их собрать.

Ведь в Подмосковье грибников

Намного больше, чем грибов.

До зимы так долго еще чудес

Уныние навевает природы увядание,

В том есть своя особая краса.

Как будто старца мудрого власа,

Льдом обратившись,

все серебрит роса.

Одежды сбросили деревья и кусты.

Стоят, на холоде дрожа, наги, грустны.

Забронзовело все…

Местами прожилки золотого.

Под вечер, в ночь,

по утру больше все седого.

Темно-зелено-серою стеною

В позднеосенней дреме стоит лес.

Серость смыло все яркое водою.

До зимы еще так далеко чудес.

Мы часто смотрим в небеса

Как часто смотрим в небо мы,

Тоскуя, будто, без причины.

Быть может, там мы рождены,

В неведомой для нас дали.

И где-то там, средь звезд, наш дом.

А на Земле мы лишь живем,

Забыв, кто есть мы в самом деле,

С душой бессмертной

в бренном теле.

И потому мы ввысь глядим,

Как птицы, ввысь лететь хотим…

Туда, где, может быть, нас ждут

И звезды ночью нас зовут.

Мы часто смотрим в небеса,

В душе рождается тоска,

Нам хочется помчать туда,

Но не пускает Матушка-Земля.

И в поздней осени есть красота

(осенне-философское)

И в поздней осени есть красота,

Хоть навевает нам уныние она.

Кусту и дереву уж не нужна листва,

Скрывает она, что пожухла трава.

Не радуют наш грустный взгляд

Сестренки — слякоть, сырость.

На грусти бал прибыть

для них случилось,

Природы увядание завершилось.

Сия в уныние приводит нас пора.

Дожди холодные с собою привела.

Под их стенания может показаться,

Природа, платье скинув, умерла…

Всегда приходит осень, не спеша.

И поздней становиться всегда.

На грусти нас приглашает

непременно бал,

Что временно все, напоминая нам.

Но даже тот, кто осенью родился,

Еще и года в свете не живет,

Через зимы сверкающую пору,

Увидит сам и сам поймет,

Весна, хоть не ко всем, всегда придет.

Зимнее утро. Мороз

В мороз крепкий, по утру,

Разгоняя вокруг тьму,

Солнце золотом блистая,

Поднялось огнем сверкая.

Сумрак утра прогоняя,

Лучом тучи пробивая,

Снег на крышах освещая,

Искриться ярко заставляя.

В шубах детушки природы,

В снежных, теплых, по погоде.

Чист и ясен небосвод,

Но мороз ведь не уйдет.

Крепка Матушка-Зима,

Далеко еще весна,

И на окнах всех узоры —

Зимних сказок там просторы.

Тихо. Птицы, звери — спят.

Солнцу каждый нынче рад,

Но силен все же мороз,

Зря с тепла не сунуть нос…

Солнце ярко, но тепла

Не дает оно пока,

Так чтоб таяли снега,

Пробуждая жизнь ручья.

Мороз крепок по утру,

Нет противника ему.

Рады солнечному свету,

Хоть тепла большого нету.

Заискрилось, засверкало

То, что ночью пропадало,

Заиграло все на солнце…

Ну-ка, глянь скорей в оконце!

Полюбуйся на красоты

Зимней сказочной природы.

Мороз. Солнце. Белизна.

В мороз утро — красота!

---

Скажем мы дождю: «Спасибо!»

Дождь идет, стучит по крышам,

Днем и ночью дождик слышен…

Моет крыши, стены, окна,

Сад, дорожки и дороги…

Моет все вокруг он чисто,

Потрудится коль случится,

Все умыто и свежо…

Не любит только дождь никто.

«Спасибо», —

дождь от нас не слышит,

Пробежав, стуча, по крышам.

Потому ему обидно,

Что не любят. Это видно.

Убегают от дождя,

Обидно пробурчав слова…

А он для нас старается,

На землю проливается.

Дождь не сильно обижается,

Он с детишками играется,

Капли тяжелые им в ручке

Набросает он из тучки.

Дело делает свое,

Чтобы чисто и свежо.

Пробежит, прольет игриво…

Скажем мы дождю: «Спасибо!»

---

Добрый совет

Коль по утру тяжеловато и противно,

Все равно смотри на жизнь

ты позитивно.

Проживай каждый день активно,

Даже если по утру противно.

Не бывает всегда хорошо,

Важно чтобы плохое прошло.

Мыслить нужно для того позитивно,

И с утра, трудно хоть, но активно.

Благодарите Бога за утро новое

Благодарите Бога за утро новое.

За с солнцем день и осень теплую.

За покой в доме и пищу вкусную.

За то, что по свету

немало пройдено…

В мире идеального не бывает.

У кого-то и этого не бывает.

Свою жизнь мы сами проживаем.

Что отдаем, то с жизни получаем.

Пожаловаться Богу на кого,

Коль в жизни нашей нелегко?

Что попросить, жалуясь, Его,

Чтоб в жизни стало вдруг легко?

В мире идеального не бывает,

Что есть у нас, у кого-то и не бывает.

Все, что имеем, сами создаем.

Что создали-тем и живем.

Потому для жалоб Богу нет причин,

К Богу с жалобами всуе обращаться.

За прожитие годы Его благодари,

Благословение оставшимся спроси.

---

Благодарите Бога за утро новое,

За осень позднюю в тепле,

За в доме радость и спокойствие,

За пищу вкусную, что на столе.

В мире идеального не бывает.

У кого-то этого ничего не бывает.

У кото-то жизнь бывает недолгая.

Благодарите Бога за утро новое!

Богоборец

(история, поведанная Дедом)

Верен партии был коммунист,

Против церкви и Бога речист,

Власти именем церковь закрыл,

На дворе иконы в кучу свалил.

Поутру дал приказ все их сжечь,

Веру в Бога в народе пресечь…

Только исчезли иконы в ночь.

Их найти никто не хочет помочь.

Он иконы так и не нашел.

Год военный к дому пришел.

Как и все — коммунист на войну,

Защищать Родную Страну!

Верен партии был коммунист,

Против церкви и Бога речист.

Перед боем, когда случится,

Втихаря коммунист крестился.

Шел в атаку он, как и все,

Чтоб свободной быть родной земле.

Но в атаку когда поднимался,

С просьбой к Богу он обращался.

Про себя, тихо, чтоб не видали,

Просил не ордена и медали,

Просил Бога от смерти хранить,

Силу дать врага победить.

Всю войну богоборец прошел,

Воротился живой в дом родной,

Из чулана иконы достал,

Дед с Отцом что ему завещал.

Верен партии был коммунист,

Против Бога не был больше речист.

Ад войны он с Богом прошел,

Сердцем веру свою он обрел.

Не дал храм до конца развалить,

Хоть и не дал его восстановить…

Время, видимо, еще не пришло,

Открыть всем в сердцах Богу окно.

Но то время когда-то придет,

Не забыв, вернется к вере народ,

Храмы восстановит и возродит,

Богу двери в сердцах распахнет.

В людей волнах утонула Москва

Москва нынче в большом удивлении,

По весне у Кремля наводнение…

Не из берегов вышла тезка-река,

В людей волнах утонула Москва.

По бульварам, проспектам,

переулкам,

Прямым

и кривоколенным проулкам…

Подкатила людская безбрежная волна

К стенам старого

Московского Кремля.

Что же в мае в Москве случилось?

Но Россия вся знает, в чем толк.

По родной земле

волна людей прокатилась,

По Москве идет «Бессмертный Полк»!

От мала до ветерана седого,

По-парадному, почти плечом к плечу,

По асфальту, брусчатке, бордюрам….

Идут живые Герои войны за Отчизну

И потомки Героев в едином строю!

В руках каждого, словно икона,

Фото человека для семьи святого,

А у кого-то веером

фотографий пучок,

Тех, кто Родину защитить

от врагов смог.

Подкатила волна

к кремлевским стенам,

Слившись в мощный единый поток,

Понесла дальше святых иконы,

Тех, кто Родину защитить

от смерти смог.

Тех, кто пал на полях сражений,

Но не смог их склонить злой гений,

Тех, кто выжили,

Родине встать помогли,

Но до этого часа дожить не смогли.

Их портреты несет Великий Народ,

Тот, что с памятью в сердце живет.

О тяжелых годах и Победе в веках,

И кто Победу добыл для всех, о всех!

Вернулся я раньше

из командировки

Памяти погибших друзей и товарищей

В трудные дни

для любимой Отчизны,

Мы не бывали вовсе капризны.

Нет сборов особых, простые обновки,

Когда убывали мы в командировки.

В каждой по делу,

от звонка до звонка.

На нас лишь в надежде

родная Страна.

Работы немало,

от кромки до кромки.

Все чаще случаются командировки.

Нынче вернулся всех раньше я,

Но что-то не веселы боевые друзья…

Что-то не веселы жена и семья…

Я же вернулся! Встречайте меня!

Вновь с вами я вместе,

За столом, как всегда.

Печальны к чему, дорогие друзья?

И от чего, вдруг, притихла семья?

Но, что-то не вижу себя у стола,

Там, где обычно сидел отец или я…

В доме родном

прохладно вдруг стало…

Понял, вдруг, я —

то меня ведь не стало…

В начале стола фотография старая.

Там я в берете, тельняшка бывалая…

Там улыбаюсь, там я живу…

Но не присесть мне нынче к столу.

Вижу граненый, водкой полный.

Крышечкой хлеб. Мерцает свеча.

Вернулся я раньше

из командировки…

Но сути не понял-то сгоряча.

Когда отправлялись мы

в командировки,

Отчизне служить

от звонка до звонка,

Все верили мы в боевую удачу,

Но, видно, она меня обошла…

Смотрю я в печальные близкие лица,

Общая их омрачила беда…

Я думал порадую всех, ошибался…

Хоть раньше вернулся

из командировки я.

Евроневидение

(Евровидение-2024)

Сегодня красота не та,

что была раньше!

Сегодня потеряли мы

истинную стать…

Сегодня мужики

как бабы размалеваны,

А бабы с бородой

и по-мужски хрипят…

Куда-то не туда природа поскакала,

Безумия безумных хоронясь оскала.

Вернись к нам, Матушка,

мы не из тех!

Лишь с нами вместе для тебя успех!

За меня пусть поцелует

ночь тебя

Пусть ночь сегодня нежно за меня

В объятия страстно заключит тебя.

Пусть поцелует дуновением ветра,

Приятно, сладко за меня тебя.

Опять я в путь, зовут дела.

Трудов во благо вновь страда.

Я далеко, ты далека —

Прошу я ночь обнять тебя.

Объятий подарить тепло,

Тревоги снять — все хорошо!

Разлуки горечь сладостно унять,

Тебя, как я, расцеловать.

Пусть ночь сегодня за меня

В объятиях расцелует сладостно тебя.

Как же прав был мой Дед!

Как же прав был мой Дед!

Ценен мудростью его рассказ и совет.

Много, много назад лет,

Рассказал одну быль мне Дед.

О коммунисте верном, богоборце,

Богу что в сердце приоткрыл оконце.

Предсказанию Деда

я тогда не поверил,

Далеко ушел от в Бога народ веры.

Прошли годы. Дед был прав!

Возродил народ Веру и Храм.

Отреклись кто —

к Богу возвратились.

Пришли к Богу

и без него кто родились.

Сколько б ни было поражений, побед,

Как же прав был мой мудрый Дед,

Отошел кто от Бога — вернется,

В каждом сердце

Богу дверь распахнется.

Жить без Бога праздно легко,

Только в горе трудно жить без Него.

Думал кто, что от Бога отрекся,

Придет горе-беда — к Богу вернется.

---

Кому на Руси жить хорошо

Кому живется весело,

Вольготно на Руси?

А. Н. Некрасов

Кому на Руси жить хорошо?

Ответ на вопрос тот не нашел никто.

Сколь земли Руси и сейчас обойти,

Ответ на вопрос тот, увы, не найти.

Счастье понятие очень интимное,

Индивидуально оно позитивное.

Гордые даже счастливы бывают,

Хоть все вокруг от гордости хают.

Счастье мужицкое,

счастье вельможное,

Счастье начальников,

счастье рабочее,

Счастье объевшихся

и счастье голодного,

Счастье личное и всенародное…

Мало в веках что изменилось.

К берегу русскому счастье прибилось,

Бурями, волнами вдаль уносилось,

Но, непременно, всегда воротилось.

Много ли надо для счастья простого?

Рад шалашу, нет кирпичного дома.

Если есть мир, а с миром любовь,

Счастье придет

в малый дом и большой.

Есть хлеба кусок,

кваса полная кружка,

Живы дед с бабкой, отец,

мать-старушка,

В доме твоем дети гурьбой,

Красавица та, что зовешь ты женой.

Разве не счастье то? Счастье вполне.

Жить в нужном достатке

в родной стороне.

Чтоб мимо ходили печали-несчастья.

Какого еще надобно счастья?

Каждым по-своему

счастье трактуется,

И от того человечек беснуется.

Мнится ему, что его счастья нет,

Завидует всем, глядя во след.

Только метания эти пустые,

Гордость и зависть — дети родные.

Кто всюду, во всем видит напасти,

Свое не увидит личное счастье.

Я видел счастливым Деда с косой,

Когда напластал травы он горой.

В зиму скотина будет сыта,

Значит сыта будет и вся семья.

Видел счастливой Бабулю у печки,

Мчимся мы к ней,

малыши-человечки.

Каждому в руку сладкий пирог.

Живы –здоровы все, славься наш Бог.

Видел счастливым родного Отца,

Смерть уже рядом стояла, пришла…

Счастьем глаза его ярко блестели,

Старшего сына увидеть успели.

Видел счастливой я Маму свою,

Болезней тяжелой терзаемую.

Боли тяжелые счастье уняло.

Узнала,

что прабабушкой она уже стала.

Видел я счастье малой девчушки,

Что приняла в подарок игрушку…

В миг что в беде осталась одна,

Но родные не бросят, она поняла.

Видел я счастье парнишки без рук,

Познавшего силу искусств и наук.

Ногами писал он и рисовал,

Улыбкой своей мир одарял.

Видел немало я горя, несчастья.

Но и немало — человека счастья.

Простого от сердца,

без груза богатства,

Средь горя и бед истинно счастья.

И я счастлив тем, что это познал.

Как в жизни ни тошно,

до смерти устал,

Шагаешь вперед, отгоняя напасти,

Рядом с тобой всегда идет счастье.

Счастье не в жизни веселой,

вольготной,

Счастье —

идти по жизни свободно,

Любовь, уважение по пути обрести,

Добро сохраняя родившей семьи.

Всем, кто живет так — жить хорошо.

Но вовсе не значит, что это легко.

Счастье понятие очень интимное,

Индивидуально оно позитивное.

Кому на Руси жить хорошо?

Ответ на вопрос не найдет никто.

Землю родную сколь не обойдет,

Ответ на вопрос тот никто не найдет.

Стоял у входа в церковь человек

Стоял у входа в церковь человек,

И слезы горестно рукою утирал.

Сегодня первый раз

пришел он помолиться

И Богу в Божьем храме поклониться.

К тому пришел он, не кривя душой,

И путь был к Богу очень непростой.

Он в сердце распахнул

для Бога двери,

От тьмы отрекся, повернулся к Вере.

Еще он в двери храма не вошел,

Но громкий шепот до него дошел,

Не так у двери храма поклонился,

Что неумело он перекрестился.

Одет не так, не так молился,

Крестился невпопад

и на колени становился,

Неправильно поставил свечи,

что с собой принес…

«Зачем пришел?» —

услышал он вопрос.

«Не знаешь ты,

что в храме делать надо,

Сюда и приходить тогда не надо.

В церковной лавке книжицу купи,

прочти,

Потом уж в церковь приходи.

Сейчас ступай и службе не мешай,

Что делать нужно —

в книге почитай».

В смятении, с обидой вышел,

Слезу скупую рукавом утер…

«Что, не пускают?» —

Свыше вдруг услышал голос,

Участия что полон и добра.

И грустно прозвучало: «Да».

«Ты, не горюй, а просто верь.

Я понимаю все, ты мне поверь.

И для меня в храм этот, знай,

Давно уже закрыта дверь».

Стояла в церкви на коленях Мама

Слезы — это не слабость,

Коли настала для них пора.

Это значит, что есть у вас сердце

И живет в сердце вашем душа.

Стояла в церкви на коленях Мама,

Стояла, приклонившись,

пред иконой Спаса.

Мерцали свечи, сумрак отгоняя,

Еще не позднего зимою часа.

Слова молитвы Богу возносила,

Благополучия для детей своих

просила,

Благословения им в пути-дороге,

За прегрешения взыскивать

не строго…

А рядом с нею Ангел тихо встал,

Кивая, слова Богу подтверждал…

Как тяжело поднять детей ораву,

Когда война играет пьесу-драму…

Ушли кормильцы из семьи,

Обратно не забрать их у земли.

У Бога просит Мама

и жена упокоения,

Сынов и дочерей в семье

не будет пополнения…

А малышей ей нужно поднимать,

Не время уходить и их бросать.

У Бога просит Мама сил,

Чтобы из семьи никто не уходил…

Чтоб крепко встали на ноги они,

Не будут дни и ночи Ей легки.

Такая доля наших Матерей —

Отчизне отдавать своих детей.

Ушли уже и муж, и старшие сыны,

Героями на поле бранном полегли,

Чтоб младшие встать на ноги смогли,

Не выпало чтоб в долю их войны.

Стояла в церкви на коленях Мама,

Стояла, приклонившись,

пред иконой Спаса.

Слова молитвы Богу возносила,

Благополучия

для детей своих просила.

Красота жизни

В жизни нашей есть красота,

О которой мы даже не знаем…

Потому что мчимся куда-то,

Вокруг мало что замечая.

Впереди пустых ворох проблем,

Впереди — мечты ни о чем…

Красота жизни чахнет рядом,

Ее в дом свой мы не зовем.

А она ждет, на счастье надеясь,

Ведь оно говорит: «Подожди…»

Только мы в непонятное время,

Мчим вперед сквозь снега и дожди.

И она, уже больше не веря.

Никому! Говорит тихо нам: «Подожди…

Тебе меня на бегу не увидеть,

Да еще через снега и дожди».

Мы несемся по жизни вперед,

О несбыточном часто мечтая.

То, что рядом живет красота,

И с ней счастье, не замечая.

---

Краткое пожелание

современным родителям

Не ругайте своих детей с досадою,

Что не хотят быть, как вы, богатыми.

Не учите детей быть богатыми,

Научите, как им стать счастливыми.

Крест нести — дело не простое

Крест нести — дело не простое,

Коль избрал это, а не другое.

Крест тяжел, но с ним слаб силен.

Слабый веры духом укреплен.

Принял Крест — его уже не бросить,

С плеч в канаву по пути не свалить.

Потому сначала подумай,

если хочешь,

На себя ношу эту взвалить.

Сдюжишь ли,

не споткнешься в дороге,

Сможешь удержать,

когда подогнутся ноги?

В жизни много есть разных причин,

Когда Крест бывает не один.

На себя в жизни Крест принимая,

Ношу добровольно на себя возлагая,

Не кому-то, а себе в угоду,

Выполнять придется эту работу.

Крест нести- задача не простая.

Тело может подвести, бывает.

Но не бросил, стараешься нести,

Добра значит идешь по пути.

---

Cильных не любят

Сильных не любят,

Они не удобны.

Трудно таких подчинять,

Труднее еще управлять.

Сильный уверен, стоек, спокоен…

Значит, чего-то в жизни достоин.

Сильный в истерики не впадает,

Это бессмысленно, он это знает.

Сильного хитростью можно прижать,

Но это поймет — успей убежать.

Сильного горем можно пригнуть,

Но больше ничем его не согнуть.

Сильный один раз может поверить,

Веря,

что слова не нужно делом проверить.

Лишь раз если удалось обмануть,

Не пересечется с ним больше

ваш путь.

Сильные тоже, бывает, страдают,

Но от того они не унывают.

Что делом все можно поправить,

знают,

Слабыми потому они не бывают.

И потому сильных не любят,

Трудно сильных себе подчинить.

Труднее еще управлять пытаться,

Сильных слабыми сделать стараться.

Их не склонить силой,

Тем они не удобны.

Правду от лжи отличить способны,

Слабым защитой быть пригодны.

---

Они добродушны

к шалостям глупым.

Надежны, когда стали вам другом.

Подлость и злобу не уважают,

За это счета сполна предъявляют.

Не каждому в жизни

стать сильным случится,

Но к этому нужно

в жизни стремиться.

Неважно, что кем-то вы не любимы,

Это эффект вашей жизненной силы.

Сильных не любят,

Они не удобны.

Трудно сильных себе подчинять,

Труднее еще ими управлять.

Гордыня

Гордыня — страшная беда,

Нам испытанием дана.

Кто горд, всем недоволен тот,

Упреками к всему живет.

Он всем в округе недоволен,

Найдется ль кто, ему достоин?

Гордыня — грех и суета,

Души гордыня маета.

Гордыня душу очерняет,

И доброе в нас убивает.

Бороться с нею тяжело,

То испытание трудно.

Гордыне нужно не поддаться,

С душою светлой чтоб остаться.

---

Ливень
(шутка для детей)

Вот какие чудеса —

Прохудились небеса!

Льет с небес рекой вода…

Говорят: «Как из ведра!»

Видно, там трубу прорвало…

Иль плотину разметало…

Вот и льет вода с небес

Без каких-то там чудес.

Любовь сама не умирает

Любовь сама не умирает.

Ей это Богом не дано.

Ее мы сами убиваем,

Когда отвергли мы ее…

Любите Мамочек своих живыми

Любите Матерей своих живыми,

На свете нет роднее их.

Подарок главный они нам подарили,

То, в мире что зовется просто жизнь.

Любите Матушек родных живыми,

Цените встречи с ними каждый миг,

Когда на небеса они уйдут,

Не повидаться уже с ними…

Со слезою глядя в небеса,

Сердечные мы можем

говорить слова,

В надежде, что услышат они нас…

А ведь не слушались мы их подчас.

Бывали сухи, грубы с ними…

Не зная жизни трудной были,

Дела их и слова, не в праве,

а судили…

Они ж нас, все равно, любили.

Все, что могли нам отдавали,

От нас скрывая то,

за нас переживали,

Приглядывали, втихаря,

за нами в мире,

И в свете, как могли, хранили.

Роднее их на свете не бывает,

Тех, кто нам дарит жизнь

и в ней сопровождает,

Цените каждый миг,

что рядом с ними…

Любите Мам своих живыми!

Мечта странника

Главное в жизни — движение,

А не на месте стояние

или вообще сидение.

Не плыть, как бревно, по течению,

Радуясь только везению.

Надо идти, шагать и бежать,