Бесплатный фрагмент - Морские дьяволы

«Морские дьяволы» — цикл приключенческих повестей о монахе Стефане — молодом учёном, исследующем загадки своего времени. В «Ведьме» Стефан пытается понять, почему церковь в его время, как правило, обвиняла в колдовстве не мужчин, а женщин. В «Морских дьяволах» Стефан расследует, почему инквизиция на острове Мальта преследует ныряльщиков, использующих для погружений какие-либо приспособления. Там же герой сталкивается с проблемой, почему церковь засекречивает дела людей, обвинённых во взаимодействии с потусторонним миром. Ответ на этот вопрос он получает в заключительной части цикла «Вызыватели духов».

Стефан человек своего времени, не лишённый предрассудков, тем не менее, гуманизм и честность перед самим собой заставляют его мыслить самостоятельно и поступать так, как велит ему совесть.

Башня старого барона

Штефан, крестьянский парень лет восемнадцати, шёл домой из соседнего села. Почти полная луна светила над полем. Вокруг неё в ту ночь виднелось тусклое подобие креста, образованное широкими полосами, будто исходившими от самого ночного светила. Крестьяне ближайших деревень приняли это за хороший знак. Сегодня вечером они задумали идти войной на своего господина. Именно Штефан предложил наилучший план, как добиться успеха, соорудив засаду в одной из подземных кладовых ненавистного племянника барона. Лет пятнадцать назад этот последний взял штурмом замок своего дяди — старого барона, отличавшегося странностями. Покойный старик, например, соорудил посреди поля башню отдельно ото всех остальных укреплений. Башня явно не была соединена подземным ходом с замком, поскольку воины, имевшие несчастье оказаться в ней, погибли все до единого. Штефану, который недавно поселился в этих местах, давно хотелось расспросить местных жителей, какие такие стратегические цели преследовал старый барон, поставив эту башню, как чучело посреди поля.

Внезапно послышался шум. Прямо перед юношей выросло шесть мужских силуэтов. «Разбойники», — подумалось Штефану, однако, на головах их при свете луны он разглядел шлемы. Это была охрана молодого барона. Штефана быстро повалили на землю и, надев на голову мешок, потащили куда-то в сторону от дороги. «Кто-то выдал меня!» — понял Штефан. Послышался скрип открываемой двери. «Мешок-то отдайте — это мой мешок», — прохрипел один из стражников. Мешок сняли, и Штефан увидел, что его ведут к башне старого барона. «Плохо дело! — подумал он. — Звать на помощь отсюда бесполезно: в селе никто не услышит, а то, что меня убьют, это точно». Молодой барон славился изощрённой жестокостью.

— Что ж, остаётся только доложить барону, — удовлетворенно произнес один из охранников. Дубовая дверь, обитая с двух сторон железом, закрылась, и Штефан оказался в комнате с каменным полом без окон. Штефан был абсолютно уверен, что его не пощадят, и начал лихорадочно искать способ выбраться. «Только бы найти крепкую палку или камень, чтобы пробить стену. Эта башня при осаде пострадала больше других, поскольку молодой барон испытывал на ней свои орудия, и можно рассчитывать на то, что где-нибудь камень подастся. Но что дальше? Наверняка снаружи оставлен охранник, а то и двое. Они сразу заметят, что я делаю». Штефан стоял в замешательстве. «Интересно, что со мной сделают? Возможно, меня замуруют в новых укреплениях. Барон верит в магию и различные приметы. Дабы стена не осыпалась, он, по старинному обычаю, обязательно замурует в ней живого человека. Думаю, для дома и внутренних укреплений он велит похитить какого-нибудь ребёнка или купит его у нищих в городе, поскольку взрослого мужчину замуровать на собственном дворе остережётся: барон боится больших привидений. Да уж не оставят ли меня в этой башне? Как раз мой дух будет пугать крестьян, ворующих ночами на барском поле». Штефана объял ужас. «Нет, только не это. Ничего, что стражники услышат движение. Что они сделают мне? Если у них хватит глупости открыть дверь и войти, тем лучше. Меня не надо учить, что предпринять в таком случае. Если же я сделаю хоть небольшой пролом и стражник подойдёт к нему с целью не дать мне вылезти, я затаюсь и внезапно нанесу ему удар в глаз или в шею (благо, эти бараны не носят кольчуги). Только бы найти здесь что-нибудь покрепче».

Штефан порылся в хламе, лежавшем на полу. «Одни щепки!» Наконец рука Штефана коснулась прохладного металла. Когда дверь была ещё открыта, он разглядел в углу что-то, напоминающее шкаф. На его дверце висел массивный замок. На удивление Штефана, замок открылся без труда. Наверное, он висел лишь для порядка: вряд ли внутри хранили что-нибудь ценное. «Вероятно, замок сбили ещё воины, засевшие тогда в этой башне: наверное, надеялись найти здесь подземный ход. Но что же там — дрова, старая посуда?» Штефан отворил дверцу шкафа и пошарил рукой. Шкаф оказался просторным, но внутри ничего не было. «Вдруг здесь дымоход или отдушина?» — вспыхнула мысль. Штефан залез внутрь и полностью выпрямился, вытянув руки вверх. Наверху он нащупал металлический стержень внушительной толщины, а рядом с ним другой, третий… Все они шли вертикально и были абсолютно гладкими. «Если получится расшатать и вытащить один, тогда, возможно, удастся проломить эти стены. Штефан повис на одном из штырей, несколько опасаясь, как бы что-нибудь не посыпалось сверху и не наделало шума. Однако все штыри, похоже, держались крепко.

«А что, если полезть наверх? Что там?» — подумал Штефан с сомнением. Может быть, этот ход ведёт в такую же каморку, но только на самом верху башни? Обычно в подобных башнях есть верхние этажи, причём на них более или менее широкие бойницы, чтобы можно было без помех вылить кипяток на головы осаждающих. О, я бы вылез через окно и попытался бы спрыгнуть: хуже мне от этого не станет. Но не пустые ли это надежды? Не упрусь ли я через минуту головой о верх этого шкафа, ведь для прохода на верхние этажи существуют обычные лестницы. Здесь же ничего подобного нет». Штефан потёр рукой о стенки дымохода и поднес к носу. «Нет, похоже, что здесь никогда не разводили огонь». Однако успокоив себя мыслью, что воины старого барона просто не успели воспользоваться очагом, Штефан начал выбирать стержень, наиболее пригодный для его замысла. «А может быть, это вовсе не дымоход и не шкаф, а какое-нибудь устройство? Но для чего оно?» — думал Штефан, удивляясь тому, что многочисленные металлические прутья, свободно свисающие внизу, были посажены весьма плотно. Между ними почти невозможно было протиснуться. К счастью, штыри довольно легко отодвигались.

«Похоже, этот сплав довольно мягкий, а штыри действительно длинные», — приободрился Штефан. Надежда, что приспособление ведёт далеко наверх, немного укрепилась. Лезть было совсем несложно. Правда, не находясь в такой отчаянной ситуации, вряд ли кому-нибудь пришло бы в голову ползти по этому узкому проходу, буквально забитому железом. Внезапно Штефана осенила живительная мысль. Он понял, почему его враги не предприняли никаких мер, чтобы помешать ему проникнуть сюда. Человек, заглядывающий в «дымоход» снизу, должен был подумать, что все эти пруты, торчащие сверху, жёсткие, словно копья, и между ними нельзя пролезть. К счастью, всё обстояло наоборот. Единственное, что тревожило юношу, — дребезг, который издавали стержни. Он боялся, что снаружи стоит охрана, которая изредка подходит к двери и прислушивается.

Внезапно Штефан ухватился за какую-то цепь и потянул за неё. В этот момент откуда-то послышалось жужжание, шипение и скрип, от которого заныло в сердце. Штефан, решив, что либо это открывается входная дверь, либо осыпается потолок, в ужасе соскользнул вниз и выпрыгнул из «печки». Глаза его были широко раскрыты и готовились поймать еле заметный лучик света, идущий от двери. Он должен первым атаковать людей, которые войдут, чтобы убить его. Шорох чуть затих, но всё продолжался. Штефан стоял и слушал, не зная, вернуться ли ему обратно или подождать. Источник шума определить было невозможно. Вдруг юноша застыл от изумления: до него явственно донеслась божественная музыка, громкая и звенящая. Словно десятки церковных колоколов, отлитые невиданным мастером, сами научились петь и разом начали многоголосие. Растерянный Штефан опустился на колени, ожидая прихода ангелов. Несколько минут он пробыл в оцепенении, забыв о том, где находится и как попал сюда. Слёзы божественного экстаза лились по его щекам. За дверью послышались мелодичные женские голоса. Они весело смеялись. «Вот и ангелы», — подумал Штефан. Однако спустя мгновение раздались грубые мужские крики и непристойная ругань. Ангелы тоже завизжали, бранясь на разные голоса. Штефан, наконец, вышел из своего состояния и бросился к двери. «Откройте! Выпустите меня отсюда!» — кричал Штефан, барабаня изо всех сил. Дверь отворилась. На пороге стояли полуодетые крестьяне и крестьянки. Юношу выпустили.

— Это ты завёл часы в башне старого барона?

— Часы? А что это такое?

— Часы с музыкой. Старый барон построил эту башню здесь, посреди поля, чтобы его люди вовремя приходили на барщину и не уходили раньше положенного. Готовясь к осаде, старик велел прикрыть часы черепицей, чтобы их не повредили. С тех пор, как замок был захвачен, о часах не вспоминали как о ненужной безделице, а, возможно, новый барон и вовсе не знал о них.

Оглядевшись, Штефан заметил двоих стражников — связанных и изрядно побитых. «Что мы теперь будем делать?» — с тревогой спросил он у притихшей толпы. «То же, что и задумали!» — решительно ответил бородатый мужчина — деревенский староста. Все подняли глаза на небо: лунный крест в ночи стал ещё ярче. «Четверо стражников! — вспомнил Штефан. — Они отправились доложить обо всём барону. Ему все известно!» «Нет, — сказал староста, — он в отъезде. Я слышал разговор, что ему надо сделать какую-то важную покупку для своих новых укреплений». Стефан встрепенулся. «Кажется, я знаю, что именно ему понадобилось купить. Наверняка он уехал в город и вернётся, скорее всего, уже сегодня утром… Так значит…» «Это значит, что если мы сейчас вооружимся и пойдем к дороге, то без труда его перехватим», — закончил староста. Крестьяне устремились к посёлку. Стефан ещё окончательно не пришел в себя, и в голове его роились видения. Он оглянулся на башню. «Ничего, что ангелы оказались ненастоящими, зато божественная музыка теперь всегда будет со мною!»

Ведьма

Брат Стефан, склонившийся над книгой, был отвлечён необычными звуками, доносившимися со двора. Там кричали. Вначале он не понял, что же именно в этих звуках показалось ему необычным: в монастыре часто раздавались окрики монахов, которые были поставлены следить за тем, как работает братия. Особенно отличался в этом отношении Бенито — толстяк, являвшийся ключником настоятеля, но это был не он. Сомнений не было: кричала женщина. Стефан поспешно выскочил во двор, не удосужившись поднять упавшую книгу.

Бенито и привратник Игнасио тащили куда-то оборванную девчонку лет пятнадцати. «Посиди здесь, мерзкая тварь», — сказал Игнасио, заталкивая её в чулан.

«Не уходи отсюда, Игнасио, — прохрипел Бенито, — ты ответственен за то, чтобы её кто-нибудь не выпустил». Толстяк свирепо оглядел монахов, сбежавшихся на шум.

— Если кто попробует открыть дверь, пойдёт на костёр вместе с нею, — сказал Бенито, направляясь к настоятелю.

— Что здесь случилось? — спросил Стефан у присутствующих.

— То же, что и полгода тому назад, — отозвался Серхио, истощённый монах лет тридцати пяти. — Здесь задержали блудницу, проникнувшую сюда ради пары мешков продуктов из монастырской кладовой. Тогда настоятелем у нас был добрейший дон Базилио. Ох и жизнь была тогда! — оживились безучастные глаза худого монаха. — Тогда за ужином (разумеется, не в постные дни) мы ели баранину на вертелах, а по утрам к завтраку нам выдавали большую головку сыра…

— Не зря же нам мужики отдают десятую часть своего урожая. Где сейчас все это? — вмешался в разговор злобного вида старец.

— Видимо, новый настоятель не хочет, чтобы вы отдавали сыр и жареных барашков окрестным девицам! — усмехнулся Стефан. Взгляд его упал на узелок, оброненный девушкой. Стефан развязал его.

— Да здесь горох, который нам давали за завтраком. Бедняжка, ей, видимо, нечего было есть.

Внезапно мощный пинок выбил узелок из рук Стефана.

— Разве ты не знаешь, — заорал Игнасио, — что нельзя прикасаться к вещам, принадлежащим ведьме?

— Как, так она ещё и ведьма? — изумился Стефан.

— Ты что, сам не видишь?

Стефан задумался.

— Я много странствовал по свету, но больше всего времени провел на севере…

Монахи недоуменно переглянулись.

— Я слышал об этом. Говорят, там очень холодно, — сказал старый монах.

— Да, — ответил Стефан, — там холодно, зато сухо, а здесь очень жарко и сыро, так, что даже дышать трудно. Так вот, там, на севере, женщин не сжигают на кострах.

— Как? Не может быть! — наперебой заговорили монахи. — Так как же они там живут, ведь дьявол должен был бы истребить всё их население?

— Здесь, на юге я недавно, — продолжал Стефан, — и так до сих пор не понял, почему в связи в дьяволом в этих местах почти всегда обвиняют женщин. В то же время, что бы ни делал мужчина, какими бы противными Господу делами ни осквернял он свою душу и тело, чтобы отправить его на костер нужны веские основания. Разве на севере мало блудниц? Их можно встретить практически возле каждой пивной или казармы, однако, на костер они не попадают практически никогда…

В это время колокол возвестил о начале трапезы, и монахи заторопились получить свою порцию похлебки. Стефан быстро съел положенное и ушел, в то время как остальные ещё долго с удовольствием пережёвывали пищу: он не привык ещё к такому скудному обеду и управлялся с ним куда быстрее, чем подобало его сану. Подходя к своей келье, он заметил Игнасио, что-то говорившего настоятелю. «Странно, что он не спешит обедать», — отметил про себя Стефан, вспоминая жадные глаза чавкающих монахов. Наконец, почтительно пятясь и отвешивая поклоны на каждом шагу, Игнасио направился в трапезную, но тут же вышел оттуда и прямо с миской вернулся туда, куда его поставил Бенито.

— А ей что, не полагается похлебки? — кивнул Стефан в сторону чулана.

Игнасио отрицательно помотал головой, с аппетитом уплетая ужин.

— Зачем? Ведь завтра ей уже не надо будет есть. Ты что, не веришь? — прервал своё занятие привратник, уставившись на Стефана. — Вот увидишь: сегодня же на проповеди настоятель скажет об этом.

В храме Стефан расположился поближе, пытаясь получше рассмотреть настоятеля. Тот грозно оглядел свою паству и, наконец, громко стукнув посохом, сказал:

— Всего полгода назад мы с трудом смогли спасти одного из наших братьев всеобщим постом и молитвой, и вот опять (на сей раз через брата Фернандо) нечистый дух проник в нашу обитель. Я знаю, дон Базилио попустительствовал греховным соблазнам, но я буду беспощаден, и брату Фернандо придется замаливать свои грехи в монастырской тюрьме. Что же касается этого дьявольского отродья, молитесь за спасение её души уже сегодня, ибо завтра на рассвете тело её будет очищено от Сатаны с помощью огня.

Взгляд настоятеля встретился с недоумённым взглядом Стефана.

— Вспомните волосатую звезду, висевшую в небе в тот месяц, когда наши соседи-бенедиктинцы были жестоко наказаны провидением за свои дела! Вы слышите? — сказал настоятель, как бы обращаясь к Стефану. — Это было знамение, предостерегающее нас в отношении греховных женщин!

Настоятель угрожающе замахнулся посохом. «Почему он на меня так смотрит? — подумалось Стефану. — Неужели я так выделяюсь среди прочих?»

— Вы ведь помните, что стало с бенедиктинцами? — продолжал настоятель, обращаясь ко всем.

Стефан оглянулся на тех, кто был позади него. Толстый Бенито затрясся всем телом, крестясь и шепча молитвы. Другие тоже крестились, испуганно мотая головой, как бы отгоняя от себя жуткое видение.

— В Библии сказано о том, что женщина изначально нечиста, поэтому мужчина, желающий спастись, не должен прикасаться к ней, чтобы не преисполниться скверны, — грозно сверкая глазами, повторил настоятель.

После окончания проповеди вереница монахов потянулась к своим кельям. Стефан шел, заинтригованный в ещё большей степени: слова настоятеля не дали ответа на его вопрос. «Ничего не понимаю! То ли они все здесь с ума посходили, то ли я тёмен и мне предстоит ещё учиться и учиться. Как настоятелю удалось разглядеть в этой несчастной девушке нечистую силу? Я, например, ничего не заметил». Стефан оглянулся вокруг. «Толстяк Бенито — вот кто лучше всех объяснит мне, что здесь происходит. Ведь неспроста же он был так напуган!»

— Бенито, я человек приезжий и не знаю многого из того, что является для вас очевидным. Скажи мне, как вы определяете, что женщина связана с дьяволом?

— Что за вопрос? Это просто видно по ней!

— По каким же признакам?

Бенито замялся.

— Трудно сказать. Лучше спроси у настоятеля. Впрочем, то, что многие женщины дружат с дьяволом, это верно. Посмотри хотя бы на людей, которые подверглись порче (Бенито указал на истощенного монаха, с которым разговаривал Стефан). Посмотри, во что он превратился! А всё оттого, что много лет назад он спутался с ведьмой, которая и навела на него порчу.

— Я думал, он просто истощён недоеданием.

Бенито усмехнулся.

— Когда у нас настоятелем был дон Базилио, этот Серхио, веришь ли, ел втрое больше меня.

На лице Стефана промелькнула улыбка. В это действительно было трудно поверить.

— Вообще-то он хороший христианин, — продолжал Бенито, — но, похоже, даже стены монастыря не спасают от дьявола (Бенито перекрестился).

— Послушай, Бенито, — осторожно начал Стефан, — а вам не жалко её?

— Кого? — переспросил Бенито. — Ведьму, что ли? Да пусть её поскорее сожгут, чтобы с нами не случилось того, что произошло с бенедиктинцами.

— А что с ними случилось?

Бенито отвернулся, явно не желая разговаривать на эту тему.

— Что с ними случилось? — повторил Стефан.

Бенито молчал, будто опасаясь, что неведомая сила услышит его слова.

— Ладно, — сказал он наконец, — я расскажу тебе, но только пойдем в мою келью, ибо это не то, о чём следует рассуждать прилюдно.

Выйдя из кельи Бенито, Стефан в волнении прошёлся по двору. Рядом с чуланом сидело уже двое охранников, обсуждая, сколько вязанок хвороста потребуется для завтрашнего дела. Уже стемнело. Стефан прошёл к себе и поднял обронённую книгу. Это была та самая книга, в которой он нуждался в тот момент. Стефан зажёг свечу и принялся читать её, оставляя закладки. Наконец, он прижал книгу к себе и вышел прочь.

Настоятель — нервный властный человек лет пятидесяти пяти — был несколько удивлён, услышав стук в такое позднее время. Отперев, он увидел Стефана, и на лице его появилось выражение, не сулящее ничего хорошего.

— Что случилось? — холодно спросил он.

Стефан поклонился.

— Если это то, о чём я думаю, лучше уйдите сразу, брат Стефан! Вы пришли сюда просить за ведьму, но у вас ничего не выйдет. Я не знаю, что руководит вами — склонность к греху или просто глупость, но таких и без вас хватает в нашей обители.

— Как, ещё кто-нибудь просил за неё?

— А как же! Говорили, что её родители — местные крестьяне, разорившиеся, уплачивая нам подати. Однако, решение моё останется неизменным.

— Но почему?!

— Дьявол всякий раз будет строить нам козни, мешая уничтожать тех, кого он избрал для того, чтобы вершить свою волю. На сей раз это вы стали его помощником. Как, вы не уходите? Прекратите упорствовать, брат Стефан. Если вы попытаетесь стать у меня на пути, я передам вас в руки инквизиции.

— На каком основании?

— На том основании, что вы еретик. Вы много лет пробыли в странах, в которых господствует православная церковь. Что держало вас там? Что вы там делали?

«Ах вот почему Игнасио не поспешил тогда на ужин!» — подумал Стефан.

— Вы же знаете, что я аптекарь и, с одобрения моего начальства, время от времени совершаю поездки для поиска лекарственных растений, — ответил он спокойно.

— Вам придется ещё доказать свою невиновность, поэтому лучше уйдите подобру-поздорову и не мешайте вершиться божьему суду. В битве с дьяволом нет места нелепой жалости!

— Послушайте, святой отец, мы говорим с вами с глазу на глаз. Нас здесь только двое (если, конечно, под кроватью не прячется кто-нибудь вроде Игнасио), поэтому я предлагаю поговорить откровенно. Зачем вы обманываете себя и других, говоря, что эта девушка ведьма?

— Послушайте, брат, — перебил его настоятель, — вы, видно, так и не поняли, что чем красивее эти сосуды дьявола, тем большую опасность они представляют для доброго христианина.

— Оставьте, синьор настоятель. Вы ведь боитесь совсем не того, что эта девушка состоит в связи с дьяволом, совершает магические обряды и летает ночью на помеле. Вы боитесь того, что она больна какой-нибудь заразной болезнью, которая распространится среди монахов этого ордена, а поскольку никто не сможет их вылечить, все объявят это дьявольским наваждением и вас отстранят от должности.

Настоятель, гневно расхаживающий по комнате, при этих словах остановился как вкопанный, выпучив глаза. Воспользовавшись его замешательством, Стефан продолжал:

— Брат Бенито…

— И он с вами заодно? — прохрипел настоятель.

— Брат Бенито рассказал мне о том несчастье, которое постигло недавно бенедиктинцев.

— Вот видите, вы сами же признали, что это они виновницы нашей кары. Они, нечистые, пытаются нас осквернить, используя для этого свою греховную красоту!

— Вот здесь-то и кроется величайшая ошибка тех, кто посылает женщин на костер: подобные заболевания переносят скорее сыны Адама, но природа некоторых болезней такова, что в теле мужчины они живут незаметно, а у женщины являются открыто.

— Что вы такое несёте, брат Стефан? Это же выдумки: где видано, чтобы болезнь скрывалась в человеке, ничем не обнаруживая себя?

— В женщине она проявляет себя строго определенным образом, в мужчине же по-разному: у одних ухудшается кожа, другие худеют, третьи устают, ничего не делая. Невежды считают это злыми чарами. Я знаю, вы умный человек и понимаете, что почти каждый в этой обители принял обет из страха перед неведомым. Здесь собрались люди, которые хотят спрятаться за этими высокими стенами и выжить любой ценой. В том числе, ценой убийства этой девушки. Но подумайте: всех женщин на костер отправить невозможно, и сколько бы вы ни прятались от жизни, вам никуда не уйти от необходимости найти лекарство… Да-да, — упредил Стефан протестующий жест настоятеля, — я знавал много людей, посвятивших себя служению церкви, и чуть ли не каждый второй принял это решение на смертном одре, поклявшись в случае исцеления стать монахом. При этом то, что они могут сейчас выполнить свой обет, — заслуга хорошего лекаря. Однако, церковь считает лечение болезней чуть ли не грехом…

Настоятель побагровел.

— Что ж, вы ловко поддели меня, разглядев следы оспы на моем лице. Однако скажите лучше, Стефан: там, на севере, где не сжигают ведьм, люди ведь должны быть сплошь поражены болезнями?

— Вовсе нет. В этих странах царит такой холод, что, например, чума и оспа там почти не живут.

— Ха-ха, вы говорите о чуме и оспе так, словно это какие-то живые существа, которые радуются теплу и боятся холода!

— Почему бы и нет? В Библии об этом ничего не сказано.

— Что ж, ладно, но чем-то ведь там болеют?

— В основном теми болезнями, которые поражают мужчин и женщин в равной степени, хотя встречаются и такие, о которых мы говорили. Может быть, поэтому северяне не считают женщину источником всякой нечисти. Ах, ведь я совсем забыл… Вот книга, которую я привез. Тут есть описание всех известных болезней, передающихся от мужчины к женщине, и способы с ними бороться.

Настоятель взял книгу и небрежно положил её на стол.

— Вот что, брат Стефан. Я был очень снисходителен, выслушав вас, но вы, вероятно, сами чувствуете, что всё это пустые рассуждения, далекие от жизни. Что будет, если завтра заболеет один монах, за ним другой, третий, потом вся обитель? Простые люди должны видеть, что мы, служители Господа, находимся под защитой небесных сил, иначе кто нам будет выплачивать церковную десятину? Кроме того, вы сами видите, что пост и молитва и без лекарств спасают нас от дьявольских козней.

— Еще бы, — улыбнулся Стефан, — молитва укрепляет дух, а пост очищает тело. Болезни нечем питаться, и она уходит, однако вы сами убедились, что порой одного поста недостаточно. Несчастные бенедиктинцы почти уморили себя голодом, но это не помогло. Им нужно лечение.

— Что ж, — торжествующе усмехнулся настоятель, — я дам вам рекомендательное письмо в это аббатство. Вы поедете туда и покажете наглядно, что нужно делать в таких случаях. Мне же в моей обители позвольте распоряжаться так, как я сочту нужным.

Настоятель отворил дверь.

— Эй, Игнасио! — крикнул он, отстранив Стефана. — Помоги брату собраться в дорогу.

— А как же она? — с содроганием спросил Стефан.

— Я же сказал, что сам решу, как поступить, — холодно ответил настоятель.

……………………………………………………………………………………………

Прошло несколько месяцев. Стефан не покладая рук работал в братстве бенедиктинцев, делая то, что было в его силах. За всё это время ни один из пациентов не умер, и практически каждый почувствовал улучшение, но говорить о победе над болезнью было рано. Стефан имел весьма обширные познания, но теперь ему больше приходилось действовать на свой страх и риск, осторожно пробуя то одно, то другое, с тревогой наблюдая за результатом.

Как-то проходя по городу, Стефан заметил Бенито, понукавшего Игнасио, который нёс огромный мешок.

— О, брат Стефан, давненько мы вас не видели! — сказал Игнасио. — Мы уж было думали, что вы у этих бенедиктинцев того… А мы тут за покупками приехали.

— Как поживает бедняга Фернандо? — начал Стефан издалека.

— А, тебе, наверное, интересно узнать, чем закончилась эта история? — весело ответил Бенито. — В тот день, как ты уехал, настоятель объявил, что, поскольку ведьма являлась несовершеннолетней, её договор с дьяволом, скорее всего, следует признать ничтожным, и сказал, что необходимо дополнительное следствие с целью выяснить, насколько далеко зашли её отношения с нечистым. Вскоре настоятель встретился с какими-то тремя монахинями и долго с ними беседовал, читая им какую-то книгу. Затем эти монахини стали осматривать девушку, наверное, чтобы проверить, нет ли у неё родинки на плече или ещё каких-нибудь меток, присущих ведьмам.

— Не пойму только, — вмешался Игнасио, — зачем же они её полностью раздевали, если всем известно, что ведьмовская родинка должна быть на плече?

— Почему ты такой глупый, Игнасио? — сказал Бенито. — Там, видать, вся эта толстая книга была написана про колдовские знаки. У этих бестий, видать, они разные бывают.

— Позвольте, — перебил их Стефан, — а откуда же вам известно, что делали монахини?

— От Серхио — он подсматривал.

— И нашли эти монахини что-нибудь?

— Видать, нет, коли взяли её с собой. Теперь она в монастыре для кающихся девиц здесь неподалеку.

Стефан облегчённо вздохнул.

— А как там согрешивший Фернандо? — спросил он повеселевшим голосом.

— О, Фернандо, вернее, всем нам назначили такое необычное наказание, о котором никто из нас прежде не слыхивал.

— В чём же оно заключалось?

— Настоятель даже не посадил его в тюрьму, но зато приказал в течение месяца есть за обедом и ужином по три дольки чеснока. Кроме того, вместо обычного питья ему пришлось довольствоваться каким-то гадким травяным отваром. «Это для того, — сказал настоятель, — чтобы ты понял, Фернандо, что ты подобен козлу, достойному жевать сено».

Бедный Фернандо! От него все и впрямь, как от козла, шарахались, правда, когда он пел в хоре, деваться было некуда. Мне кажется, он предпочел бы посидеть в монастырской тюрьме. Так бы все жалели его, а то: «Фу, опять Фернандо идет!»

— Я чувствую, Фернандо не единственный, через кого мы будем мучиться таким образом, — мрачно изрек Игнасио. — Этот Серхио…

В этот момент Бенито одёрнул товарища.

— Смотри, настоятель! Он уже разыскивает, где мы застряли. Пойдем!

Монахи подхватили мешок и побежали, на ходу заканчивая разговор.

— Брат Серхио не устает выпрашивать у библиотекаря ту книгу. Интересно, зачем она ему? Ну скажите на милость, зачем ему размышлять о том, какие знаки могут быть на теле женщины?! — донеслось до Стефана ворчание Игнасио.

— Правда, зачем? — подумал Стефан, улыбаясь.

Морские дьяволы

— Брат Стефан, вас вызывают в инквизицию!

Стефан терялся в догадках: неужели всплыла та старая история, когда он вступился за ведьму? Но ведь тогда решение о том, чтобы отпустить ту несчастную девушку, принял сам настоятель монастыря, хотя и по его просьбе. Может быть, обвиняют в чем-нибудь самого настоятеля? Или… неужели, беда случилась опять с этой девушкой? Нет, только не это! Стефану хотелось надеяться, что его вызывают всего лишь навсего из-за какого-нибудь арестованного знахаря, чтобы послушать его мнения как врача, не использовал ли тот магию.

В приёмной инквизиции Стефана встретил секретарь: «Подождите немного, отец Гвидо сейчас примет вас».

— Отец Гвидо? Итальянец? — переспросил Стефан.

— Да, он приехал с Мальты.

«Неизвестно, зачем он меня вызвал, — подумал Стефан. — Пока не выведаю, для чего я ему понадобился, лучше на все вопросы отвечать уклончиво». За дверью раздались голоса. Говорившие подошли совсем близко к двери, и Стефану было слышно каждое слово.

— Запомните, братья, то, что я скажу вам: все эти разговоры о том, что церковь должна быть бедной, идут от наших врагов. Ведь если мы не будем владеть всеми сокровищами земными, то как же мы сможем доказать простому народу величие нашей церкви? Что мы будем делать, если у нас не будет денег на постройку храмов и их убранство? Ведь, говоря начистоту, мы ослепляем чернь скорее блеском золота, чем светом нашего учения. Мужики мало понимают в вопросах веры, но они видят, что мы отличаемся от них, как благородный олень отличается от паршивой овцы.

Почему простолюдины слушают нас, разинув рты от восторга? Потому, что мы умеем читать и говорим длинными красивыми фразами, которые были заучены заранее. Неграмотный человек не способен говорить так, даже если ежедневно рассуждает вслух.

Представьте же теперь, что служители церкви будут излагать суть божественного учения своими словами. Разве это одно и то же? Разве проповедь в роскошном городском соборе то же самое, что проповедь в деревенской церквушке? Да, внешняя сторона дела играет огромную роль. Церковь должна быть богатой, более того, — понизил голос говоривший, — никто не должен быть богаче римской католической церкви, даже монарх!

— Истинная правда, святой отец, как вы правы — заголосили собеседники, выражая одобрение.

Дверь открылась, и из кабинета вышли два священника с лицами, выражающими удовлетворение. Вслед за ними появился отец Гвидо — человек среднего роста с крючковатым носом и беспокойными пальцами. Его взгляд остановился на Стефане.

— Как, вы уже пришли, брат Стефан?! Милости просим, милости просим.

Стефан прошёл в кабинет и по знаку инквизитора сел в кресло.

— Милейший брат Стефан, я много наслышан о вас и о том, каких успехов вы достигли, избавляя несчастных бенедиктинцев от тех страданий, которые причинила им болезнь. Мне передали, что вы обладаете множеством полезных умений, необходимых нам для важного дела.

— О чем вы говорите, святой отец?

— Говорят, вы неплохо рисуете и даже умеете изготавливать гравюры?

— Да, немного, — ответил Стефан.

— Также я слышал, что, странствуя по свету, вы сделали описание большого количества редких животных и растений, а также собрали интересные образцы. Не могли бы вы ознакомить меня с этой коллекцией?

— Простите, святой отец, я передал её одному богатому горожанину, который выставляет её на всеобщее обозрение в Неаполе, беря за это небольшую плату. Но у меня остались записи и зарисовки.

— О, этого будет вполне достаточно. Скажите, там есть сведения о морских животных?

Стефан утвердительно кивнул головой.

— Вы умеете плавать? Я спрашиваю, так как слышал, что на севере, откуда вы родом, вода холодная и плавать во многих местах невозможно.

— Что вы, святой отец, плавают и там.

К удивлению Стефана лицо инквизитора исказилось недовольной гримасой.

— Вы умеете нырять? — спросил отец Гвидо.

— Умею.

Отец Гвидо подался вперед. Весь его вид выражал крайнюю заинтересованность.

— А на какую глубину?

— На такую же, на какую все ныряют.

— Ну, знаете, брат Стефан, все ныряют очень по-разному. А вы смогли бы опустится на глубину, равную, скажем, высоте собора святого Петра в Риме?

— Что вы, святой отец, мне такое и в голову не приходило!

— А я думал, вы и вправду ныряете, — разочарованно протянул отец Гвидо. — Впрочем, это не имеет особого значения. Видите ли, умение нырять очень ценится у обитателей наших островов, вот почему я вас спрашивал. Вы, наверное, недоумеваете, зачем я вас, собственно, пригласил? Церковь поощряет развитие угодных Богу наук, и мы поручаем вам написать книгу о морских дьяволах. Крестьяне порой вылавливают их своими сетями, когда ловят рыбу у берегов Мальты. Вот туда вы и отправитесь. Будете записывать то, что увидели, и делать зарисовки. Конечным итогом вашей работы будет книга о морских животных. Вы должны сравнить то, что увидите, с тем, что видели в северных странах. Больше всего нас интересуют те, которые, как свидетельствует их облик, являются прислужниками дьявола. Жители севера тоже должны знать о них, чтобы, по неведению, не стать их жертвой, ведь, как вы говорите, даже там есть неразумные, желающие плавать и нырять. Надеюсь, вы согласны?

— Разумеется, святой отец, это очень интересная работа.

— Прежде всего вы отправитесь на Мальту и будете осматривать уловы местных рыбаков. Вам будет выделена солидная сумма, необходимая для покупки улова у рыбаков. Скоро я сам окажусь там проездом и буду ждать вашего отчёта.

Стефан покинул кабинет отца Гвидо с чувством недоумения.

— Странно, с чего бы это инквизиция проявляла такой интерес к морским животным? — задавал себе вопрос Стефан, однако, вес кошелька, наполненного золотом, убеждал его, что интерес этот был вполне серьезен.

Стефан был наслышан о средиземноморских пиратах, которые грабили и убивали путешественников, и позаботился об оружии. Обычно Стефан брал в дорогу посох с железным наконечником, на шею надевал массивный крест на металлической цепи, который в крайнем случае можно было бы использовать в качестве кистеня, а к внутренней части рукава пришивал тяжёлые четки. На сей раз он не ограничился этими скромными приготовлениями и приобрел алебарду, которая всю дорогу пролежала у него под койкой в каюте. К счастью, ничего не случилось. Спутники Стефана объясняли это влиянием мальтийского ордена иоаннитов, который был заинтересован в безопасности морской торговли.

«Мальтийский орден очень богат, — сообщил Стефану один из ехавших с ним купцов, — и со временем его гроссмейстер будет располагать большими средствами, чем римский папа». «Вы преувеличиваете», — засмеялся Стефан. «Ничуть. Орден скрывает свои доходы, но на деле они огромны».

По прибытии первым делом Стефан поставил в своем доме огромные бочки с водой, чтобы держать в них морских тварей, выловленных рыбаками. Далее на всём побережье было объявлено о покупке диковинных морских животных, причем за морских дьяволов, выловленных в живом виде, Стефан обещал особенно крупную награду, которая ещё более возрастала в зависимости от размера пойманного существа. Вскоре к дому Стефана потянулись рыбаки, несущие в кадушках разных невиданных тварей. Особенно поразил Стефана восьминогий зверь, на каждой ноге которого имелось по нескольку десятков глаз, помимо двух основных, находившихся посередине его бесформенного тела. Стефан поднес руку к одному из глазков. Зверь тут же протянул к нему лапу и обвил его руку. Стефан с удивлением обнаружил, что то, что он принял за глаза, оказалось присосками.

— Кто это? — спросил Стефан, вырывая руку.

— Это морской дьявол, — важно ответил крестьянин, — между прочим, очень вкусный.

— Что вы говорите? Разве можно поедать дьяволов?

Крестьянин, смекнув, что сказал лишнее, пошел на попятную.

— Конечно же, морской дьявол не может служить пищей человеку. Разумеется, его ни в коем случае не должно есть. Да я, собственно, и не пробовал, я просто слышал об их съедобности от кого-то, а от кого, не помню. Смотрите, святой отец, — старик поспешил сменить тему разговора, — какой он сильный: так и норовит схватить плавающего человека и утащить его в свою преисподнюю.

Стефан был так потрясен внешним видом чудища, что совершенно растерялся. Единственное, что пришло ему на ум, это осенить его крестным знамением. Чудище начало медленно краснеть. «Отблески адского пламени?» — с ужасом подумал Стефан. «Смотрите-ка, сердится, — умилённо сказал старик, — это он всегда такой, когда его разозлишь». Стефан велел пересадить осьминога в самую большую кадушку и накрыть его плетёной крышкой, опасаясь, как бы тот не вылез. «Оставлю его здесь для церковного суда. Пусть святые отцы в инквизиции сами разбираются, что это такое», — решил Стефан.

— Вы только воду ему меняйте почаще, — посоветовал старик, — он любит холодную.

— А ты откуда знаешь? — спросил Стефан.

— Я так думаю потому, что осьминоги никогда не поднимаются близко к поверхности, где вода теплая. Они прячутся в тесных расщелинах на самом дне, куда не могут добраться ныряльщики.

— Постой, ты же сказал, что осьминог хватает людей, плавающих на поверхности?

Глаза старика смущенно забегали.

— Я немного не так сказал. Я имел в виду, что осьминог нападает на тех, кто слишком глубоко ныряет.

«Интересно, а как он относится к Библии?» — подумал Стефан. Он велел выложить спрута на стол и положил перед ним большую Библию в кожаном переплёте. Существо немедленно подтащило её под себя и почти тотчас же на спине зверя проступили очертания букв. «Библия», — в изумлении прочитал Стефан. Он попытался забрать Библию, так как осьминог попытался слезть со стола и упасть в кадушку вместе со своей добычей, однако спрут вцепился в неё и не хотел отдавать. В результате этой борьбы книга раскрылась и, к досаде Стефана, мокрый осьминог взгромоздился на главу, где рассказывалось об Ионе, проглоченном огромной рыбой. Через некоторое время на спине спрута возникло подобие букв, но более или менее четко виднелась лишь одна заглавная буква. «Это он так прячется, — пояснил старик, — перекрашивает себя под то, на чем лежит, чтобы его не поймали. Сейчас он прикидывается этой Библией».

Между тем, внимание Стефана привлекла небольшая рыба, неподвижно лежавшая в ведре с водой возле стола. По своему внешнему виду она напоминала камень, покрытый корой.

— Смотрите-ка, у неё рожки, — многозначительно сказала женщина, поймавшая рыбу.

Стефану вдруг пришло в голову, что рыбачка просто обмазала эту рыбу какой-то паклей и дурачит его и сунул руку в ведро, чтобы проверить крепость её рожек.

— Не трогайте! — с ужасом воскликнула женщина. — Она очень ядовита, и если вы хотя бы раз прикоснётесь к ней, вас не спасёт никакое противоядие. Другие рыбаки подтвердили её слова.

— Как же здесь плавать, если у ваших берегов водится такое? — спросил Стефан.

— К счастью, эта рыба встречается только на рифах, и, если не лазать по ним, ничего не случится, — ответили рыбаки.

Стефан направился к подростку, у которого была рыбка, одна половина тела которой была окрашена в красный, вторая — в белый цвет.

— А это что такое?

— Это рыба-шут, то есть, я хотел сказать, шут, который веселит морского дьявола.

Стефан расплатился с крестьянами и решил сделать свои первые заметки. Стефану хотелось быть справедливым, и он решил для себя записывать о морских животных всё, что могло облегчить их вину. «Осьминог любит читать Библию. Рыба-камень очень ядовита, но, стыдясь своего безобразия, живет в уединении». Зарисовав внешний вид осьминога, Стефан оставил его на попечение слуги, которому велел проявлять бдительность и, в случае каких-либо дьявольских козней, немедленно звать на помощь, а сам отправился на берег моря.

Он взобрался на камень, нависающий над водой, и лёг на него, всматриваясь в воду. Вода была идеально прозрачной, и перед его взором открылась бездна, полная живых существ. Морское дно было усеяно цветными кораллами, звездами и морскими ежами, из-за которых местные жители плавали в специальной обуви. На скале крепились большие раковины и какие-то морские цветы. Всё это было так непривычно его взору северянина.

«Видимо я слишком невежественен, — размышлял Стефан. — Живя всю жизнь в северных странах, я не понимал многих решений, которые принимала римская католическая церковь. Часто они казались мне странными или исполненными лукавства. Все эти многочисленные колдуны и колдуньи, отправляемые на костер, суды над бесами, вселившимися в животных, казались дикостью в тех местах, где я жил, но теперь я вижу, что был слеп из-за своего незнания. Прости, Господи, что я сомневался: мне казалось, что все эти уродливые монстры лишь плод воображения откормленных аббатов, запугивающих простой народ. Видимо, по-настоящему знают мир только южане, а нам, жителям севера, является лишь бледное его подобие».

Стефан с содроганием представил себе встречу с ужасными существами, живущими в морских глубинах. «Как обманчива красота земная: здесь, наверху, солнечное великолепие, настоящий рай, а рядом, всего двумя локтями ниже, царство дьявола. Интересно, как же выглядит главный морской дьявол, если столь ужасны его слуги?» — размышлял Стефан.

Вдруг прямо перед собой он увидел рогатую тень. Стефан широко открыл глаза, не веря увиденному, но сбоку у тени появился хвост. В этот миг ужасный рёв оглушил Стефана. Усилием воли он заставил себя повернуться, чтобы встретить опасность лицом к лицу. Мгновение — и его кулак пришелся прямо по нависшей над ним страшной морде.

Корова обиженно замычала и, неуклюже поскальзываясь, побежала прочь. Стефан едва ли мог вспомнить случай, когда он бывал напуган столь же сильно. «А ведь если бы под водой жили люди и им взбрело бы в голову вылезти на берег, как напуганы были бы они этими добрейшими существами. Увидев корову с рогами, копытами и хвостом, они наверняка приняли бы её за дьявола. Кстати, а почему дьявола всегда представляют похожим на корову — с рогами и хвостом? Интересный вопрос».

Стефан отправился домой. Подойдя к кадушке, он увидел осьминога, печально сидящего в воде. Стефан тронул его рукой, но тот оставался неподвижен. «Поднимай кадушку за другой край», — скомандовал он слуге. «Что вы собираетесь с ним делать, святой отец?» «Выпустить», — решительно сказал Стефан. Он подтащил кадушку к морю, и тут его осенила новая мысль.

— Слушай, Антонио, давай сюда лодку.

— Что вы задумали, святой отец?

— Сейчас объясню. Неси мою алебарду.

— Вот она, святой отец.

— Клади её в лодку вместе с кадушкой.

— Ой, Господи Иисусе, что вы задумали?

— Антонио, мне надо найти самое холодное место.

Слуга поставил лодку между двух скал на краю бухты.

— Вот здесь, святой отец, проходит холодное течение. Вашему осьминогу тут понравится.

— Ты ведь хорошо ныряешь, Антонио?

— Прилично, святой отец. В том месте, где мы с вами находимся, я достигаю дна.

Стефан посмотрел вниз. Судя по тому, что вода казалось тёмной, здесь было глубоко.

— Слушай, Антонио, я решил сразиться с осьминогом, причем в такой воде, в какой тепло не будет отнимать у него силы. Если и вправду это посланец дьявола, он будет биться со мной при помощи магии. Если это обычное животное, оно всего лишь попытается утащить меня на дно. На такой случай я возьму нож, а если и это не поможет, ты поспешишь ко мне на помощь с алебардой, но только при этом не забудь читать молитву. Согласен?

— Согласен, согласен, святой отец. Я даже спущу в воду веревку, чтобы в случае чего поднять вас в лодку.

Судя по виду, Антонио был счастлив поучаствовать в таком необычном приключении, но чувствовалось, что его одолевают какие-то сомнения.

— Святой отец, вы будете плавать в солёной воде с открытыми глазами?

— А как же иначе?

— А как вы будете дышать, если осьминог вас утащит?

— Антонио, ты говоришь так, будто у меня есть выбор, как мне смотреть в воде и как мне дышать. Может быть, мне взять с собой мешок с воздухом или смастерить себе предварительно специальные очки?

Веселое до этого лицо Антонио вдруг стало напряженным, и Стефан с удивлением гадал, чем его невинная шутка могла так напугать Антонио.

— Ладно, святой отец, приступим к делу. Я обвяжу вас веревкой вокруг пояса, и когда вам захочется вдохнуть, вы дёрнете за неё три раза. Идёт?

Стефан спустился в воду, и Антонио наклонил кадушку. Спрут с готовностью ухватился за голову Стефана и моментально обвил его щупальцами. Тот принялся отдирать его от себя, но, пока он отдирал одну лапу, семь других стремительно обвивались вокруг него. Барахтаясь, Стефан ушел под воду. Внезапно вокруг животного возникло черное облако, которое накрыло Стефана, и тот перестал что-либо видеть. «Колдовство, — пронеслось у него в голове, — это дьявол!» Вдруг Стефан почувствовал, что его с силой оттолкнули, и обвивавшие его щупальца куда-то исчезли. Он выхватил нож, ожидая нападения со стороны, как вдруг веревка потянула его наверх.

— Святой отец, не машите ножом, вы меня порежете, — услышал он голос Антонио.

— Где осьминог? — спросил Стефан, оглядываясь на воду.

— Убежал, святой отец.

— Как убежал, он ведь только что пытался заключить меня в адское облако и похитить?

— Это облако он пускает, когда за ним гоняются. Вы ведь сами хватали его за ноги, не давая спуститься в воду.

— Значит, он не пытался меня утащить?

— Зачем вы ему нужны, святой отец? Чтобы слушать проповеди? Он занимается тем, что ловит рыбу. Для того ему и нужны эти чернила.

— Почему же старик сказал мне, что он затаскивает людей на морское дно?

— Так вы же платили за то, чтобы вам нашли морского дьявола. Если бы вы объявили, что ищете морских святош, вам принесли бы того же осьминога и сказали, что он, как отшельник, сидит целый день в своей пещере и предается благочестивым размышлениям.

Стефан рассмеялся.

— Я вижу, Антонио, ты хорошо знаешь морских животных. Но как же тебе удается наблюдать за ними, ведь солёная вода раздражает глаза и плохо видно?

— Я привык.

— Каким образом ты мог видеть, как охотится осьминог, если он живет под камнями на самом дне?

— Я же сказал, что свободно достигаю здесь дна.

— Слушай, Антонио, этого не может быть. Если хочешь, чтобы я тебе поверил, покажи, как ты это делаешь, а я попробую сделать то же самое.

— Извольте, святой отец.