Бесплатный фрагмент - Молчание Катрин: мрачные тайны страны Закулисья

Предисловие

Книга об имевших место событиях. Все имена изменены. Хоть в этой маленькой книге ведётся речь о проблеме насилия взрослых мужчин над несовершеннолетними девочками, эта книга также будет полезна для матерей мальчиков — потому что мальчики, к моему прискорбию, тоже в нашем мире никак не застрахованы от риска стать жертвами сексуализированного абьюза со стороны взрослого манипулятора-педопреступника (чаще всего мужского пола). Конечно, гомосексуальных педопреступников очень мало в сравнении с педопреступниками-гетеросексуалами, но матерям мальчиков стоит также быть настороже в равной степени с матерями девочек.

Важно с малых лет учить ребёнка безопасности половой неприкосновенности, рассказывать про хорошие и нехорошие знаки внимания к ним, объяснять это надо даже детям, которые пешком под стол ходят. Уже с трёх лет надо учить детей обоего пола «правилу купальника» — что детей не имеют права трогать, особенно в прикрываемых купальником зонах, что трогать их в этих местах может только врач при медицинском осмотре и строго в присутствии родителей/лиц их заменяющих, или только родителей — которые осуществляют уход за ребёнком и следят за его/её гигиеной.

Надо ради безопасности самих детей, чтобы дети с трёх лет хотя бы знали анатомические названия частей их тела, в том числе и интимных. Как показывает практика, педофилы склонны избегать тех детей, которые знают анатомические названия частей тела — потому что такие дети владеют нужным вокабуляром, и в случае посягательств на них смогут рассказать об этом взрослым. Важно с малых лет учить ребёнка, что у него есть право на телесную автономию, важно самим это право ребёнка уважать и научить уважать это право своих родственников. Почитайте ресурсы про помощь пострадавшим от сексуализированного насилия детям. Многие случаи насилия и растления над детьми совершают их родственники и знакомые. Лишь в десяти процентах случаев эти преступления над детьми совершают незнакомые люди.

Здравствуйте, уважаемая аудитория! Меня зовут Катрин — имя вымышленное. Я фикрайтриса (пишу фанфики), писательница, занимаюсь кибер-активизмом, блогерка, имею специальность бухгалтера и отучилась в декабре 2022 года на психологиню, дебютировавшая в юмористическом киножурнале и в философской драме актриса. В интернете зовусь псевдонимом Малена Вильна.

Когда-то трилогия Тани Танк «Бойся, я с тобой» и «В постели с абьюзером» здорово помогли мне разорвать цепи бытового стокгольмского синдрома и травматической привязанности, когда я зализывала раны после пережитого нарциссическо-педофильского абьюза. Мне было пятнадцать лет — это даже меньше принятого в России возраста согласия шестнадцать лет. Одну мою бывшую коллегу этот же самый подонок из театральной студии домогался, когда ей было четырнадцать.
Мне было пятнадцать лет в ту пору, более десяти лет назад, я занималась в театральной студии, где вляпалась во взрослое абьюзивное ничтожество из выросших учеников этой студии двадцати четырёх годиков, но по эмоциональному интеллекту этот педопреступник едва перешагивал рубеж в шестнадцать лет. Его зовут фил.

На протяжении года я пребывала в нарциссическо-педофильском абьюзе — абьюз был эмоциональный и сексуализированный, были с его стороны эмоциональные качели, были манипуляшки из серии «ближе-дальше» и такая как «тепло-холодно» с «дёрганьем за леску» — как со знаменитой чеховской Каштанкой. У Чехова в произведении про Каштанку мальчик привязывал к куску мяса леску и давал собаке. А когда Каштанка начинала это есть и глотать — дёргал за леску и таким образом мучил несчастное животное. Сперва тебе скармливают суррогат якобы любви и тепла, а потом это у тебя отнимают и окатывают ледяным душем пренебрежения. Было с его стороны выворачивание всех фактов его скотства в удобную ему плоскость, что виноватой оказывалась всегда я, был газлайтинг и попытки исказить моё восприятие, выставлял себя жертвой и абьюзершей — меня, мог без объяснений пропадать на чёрт знает какое время. Своими действиями нередко доводил меня до нервных срывов, в мои шестнадцать лет (спустя год этих больных отношений) довёл меня до попытки суицида.
Девятого декабря 2024 года мне исполнилось двадцать девять лет — так что я буду рада поздравлениям. Да, я пережила некоторый трэш. Но из пережитого в мои пятнадцать лет я смогла всё же хоть какую-то выгоду извлечь — рассказала про свой абьюзивный первый опыт в книге, где вообще проливаю свет на то, как выглядит нарциссический абьюз, топлю за пользу уроков полового воспитания в школах — чтобы предостерегать от опасности попасть в педофильский абьюз детей, привожу ссылки на современных психологинь и писательниц — рассказывающих про виды абьюза (в том числе и нарциссического), рассказываю правду о культуре насилия и культуре виктимблейминга (обвинение жертвы), объясняю, почему жертвы годами молчат о пережитом насилии — чтобы на моих граблях как можно меньше детей танцевало.
Я опубликовала мою книгу «Молчание Катрин, мрачные тайны страны Закулисья». Исповедь о собственном личном опыте, который я вынесла для себя из подростковой театральной студии. Моё осмысление пережитого педофильско-нарциссического абьюза.

Молчание Катрин, мрачные тайны страны Закулисья

И страсть, и похоть, тьма и свет, и снова грязь, и снова дно…

Всё это было так давно, и может, вовсе не со мной.

Что стало с девочкою той?

— Её зовут Миледи!»

(с.) Unreal

У лжи очень часто находятся множество свидетелей, тогда как порой этого нельзя сказать о правде.

Цена моего трусливого молчания более десяти лет назад — поломанные жизни других детей.

Началась эта тяжёлая и давняя история в марте 2011 года, числа 27-го, в праздник День Театра.

Пишу это по той причине, что мне надоело выдавать мою собственную выстраданную историю за то, что якобы случилось с совсем другой девушкой по имени Элиза. Пришла пора мне честно заявить о том, что составляет ту часть моей жизни, которую у меня не выйдет никогда вычеркнуть из памяти, потому что такое забывать нельзя.

Родные мне говорят, чтобы я «перестала корчить из себя Жанну д’Арк».

Но я не могу поступить иначе.

Это вопрос моей совести.

Сейчас я стараюсь меньше об этом думать и жить своей жизнью, добиваться своих целей, идти к своим мечтам. Но это не значит, что я не попытаюсь отравить жизнь и отомстить законными способами этому бесчестному подобию человека без моральных принципов и тормозов, совершившему надругательство над моим самым первым и светлым в жизни чувством первой любви. Убивший во мне способность любить без оглядки, бросил зловещую тень на мою тогда ещё формирующуюся сексуальность и вверг в ещё большее днище мою и без того убитую самооценку.

Я искала у фила заботы, поддержки, тепла, любви и защиты. Я мечтала о совместном счастье. Я думала в пятнадцать лет, что взрослый партнёр более ответственный, что он будет мне защитой и опорой, что у него я смогу найти ту любовь — которой мне не хватало дома. Девочки из театральной студии «Игра» мне говорили, что у одной из них — Нади — есть ребёнок от фила. Я не знала, правда это или нет, но была готова принять и любить как родного ребёнка любимого мужчины, была готова заботиться об этом ребёнке и воспитывать его. В ту пору я была готова любить и принимать как родных хоть целый детский сад его детей, быть для них второй заботливой и нежной, любящей матерью... Я мечтала о том, чтобы у меня и у фила был ребёнок, мечтала мальчика назвать в его честь.

Иногда мне случалось нарочно говорить филу, что за мной ухлёстывает много парней — чувствуя его охлаждение ко мне, чтобы он ревновал. Но для него я была лишь халявным отверстием — потому что у него нет денег на проститутку, а взрослым женщинам он ни на кой чёрта не нужен. Я была для него всего лишь куклой из секс-шопа, только живой и тёплой. Он никогда не называл меня по имени, настолько он меня обезличил — что часто делают абьюзеры-нарциссы. И фил откровенно играл на моих чувствах, манипулировал мной и цинично привязал меня к себе, когда мне было пятнадцать, чтобы я сексуально его удовлетворяла в постели и на заднем сидении его машины.

У меня было много возможностей ему изменить, но я была ему в прошлом верна всем моим существом — разумом, сердцем и душой. Я никогда ему не изменяла — измены противны моему личному кодексу чести.

А зря… за своё отношение ко мне и к другим девочкам-подросткам фил заслуживал рога до потолка. Причём меня любили парни куда красивее, эмпатичнее и порядочнее фила. Но я была отравлена в прошлом этим человеком. Сейчас я свободна от моей любви к нему и хочу только помочь ему переехать в комнатку метр на метр с решётками на окнах. Хочу навсегда его отучить сношать детей и манипулировать ими в его грязных целях.

И он ничего не дал мне, кроме слёз и сломанной психики. Я лечу депрессию, я вот уже с 2014 года на учёте в психоневродиспансере. И к этому привели разрушившие меня отношения с филей-педофилей.

Который на многие годы превратил мою жизнь и мою психику в руины — что силы на восстановление у меня появились только года два назад.

Однажды я смогу отомстить по закону за всех тех девочек, которые попали к нему в педофильский абьюз до и после меня. Надеюсь на это, по крайней мере.

Пусть даже пройдут годы, но я буду стараться добиться того, чтобы этот скот получил по заслугам в рамках правового поля.

Поговорим о последствиях для моей психики в результате пережитого сексуализированного педофильского абьюза. Может, тогда на эту проблему как насилие над детьми в учебных заведениях обратят внимание. Да и вообще начнут обращать внимание на проблему женщин взрослых — которые насилие и домогательство пережили в возрасте старше восемнадцати лет. У нас даже детей женского пола не жалеют. Их травят на всю страну — как Ирину Сычёву и Диану Шурыгину. Смотрите группу «Третий фронт». Там все документы, которые подтверждают правоту Ирины и Дианы. Я с 2015 года волонтёрила в группах поддержки жертв насилия.

Прошу заметить, наиболее широкий контингент — это мужские преступления против детей и женщин.
Так может быть, нам пора воспитанием мужчин заняться, а не учить женщин и девочек — какая шмотка на них должна быть надетой, какого размера православный крестик, чтобы соответствовать образу идеальной жертвы насилия. Я вот ни под один шаблон не попадаю. Руки себе не режу, не отвешиваю в углу поклоны иконам — завернувшись в хиджаб. Не ушла в монастырь «грехи замаливать». У меня депрессия после всего того ада, что это ничтожество лоликонское мне устраивало, украла много лет продуктивной жизни.

Кто вернёт мне эти годы? Кто вернёт ту прежнюю девочку Катрин, которая умела глубоко и безоглядно, до самоотречения любить? Этот педофил научил меня, что никогда нельзя отдавать сердце и душу мужчине - потому что он их разрушит и растопчет, а после выкинет в утиль.

Я бы могла потратить эти годы не на восстановление себя по осколкам и не на попытки из пепла возродиться, а на то, чтобы по своему вкусу устраивать свою жизнь, могла бы многого достичь в любимых мною творческих сферах. Но поскольку этот скот мне психику в руины уничтожил, все эти годы у меня ушли на восстановление от педофильско-нарциссического абьюза. Я самостоятельно старалась все эти годы бороться с букетом расстройств — в числе которых тревожно-депрессивное. И это я ещё на пограничку (пограничное расстройство личности) не проверялась — которую вполне могли обеспечить эти манипуляции из разряда «дёрганье за леску, ближе-дальше, тепло-холодно, сахарное шоу, холодный душ» и прочее. И я ещё в одиночку справлялась с КПТСР после этого. Теперь я имею букет расстройств: пограничное расстройство личности, комплексное посттравматическое стрессовое расстройство, стала склонна к диссоциации, имею тревожно-депрессивное расстройство, и если раньше у меня был тревожный тип привязанности — то сейчас у меня тип привязанности стал тревожно-избегающим. Либидо полностью в хлам — я не могу толком понять, являюсь ли я асексуалкой или это сексуальная травма после педофильского абьюза даёт о себе знать.

Я молодая женщина, мне сейчас двадцать восемь на октябрь 2024 года. Скажу без ложной скромности и без принижения себя — что красивая и собой довольная. У меня тоже есть сексуальные потребности. Но я никогда не стану эти свои потребности удовлетворять за счёт наивного и влюблённого в меня мальчика-восьмиклассника — как бы тот ни пытался подкатывать, потому что это ребёнок, чёрт возьми. Потому что я взрослая и адекватная, порядочная женщина. Потому что думаю головным мозгом о последствиях для психики другого человека. Потому что у меня есть эмпатия. Потому что я не мразь и не конченое педофильё.

Порядочный человек, независимо от пола, если к нему подкатывает ребёнок любого пола и предлагает любовь со взрослыми отношениями, такому ребёнку мягко откажет и постарается сделать этот отказ как можно мягче. В крайнем случае соврёт о наличии парня или девушки. Сколько раз надо сказать, что сношать детей — это преступление, чтобы это дошло до всех?.. риторический вопрос.

Это не развлекательное чтиво. Это исповедь в своей личной боли, облачённой в книгу. Если вы за смешнявками — то вам не сюда явно.

Моя бывшая коллега с её четырнадцати лет подвергалась домогательствам со стороны этого же фили-педофили, который знатно угробил мне менталку.

Она мне об этом рассказала в 2020 году — когда ей было шестнадцать. И мы обе были в шоке, что говорили об одном и том же извращенце. Но те, кто ущемлялись с того, что я использую в речи феминитивы, до истории моей подруги в моей книге даже не дочитали. Ну да. Подумаешь, в книге идёт речь об огромной проблеме домогательств и насилия в сторону детей. Авторка феминитивы употребляет — вот оно настоящее зло. *фэйспалм*.

Вымышленное имя Катрин я взяла для обеспечения анонимности и безопасности меня и моей семьи. Растливший некогда меня бесчестный субъект живёт со мной в одном районе и знает, где я живу, а охранных ордеров в России и запрета агрессорам приближаться к жертве, что будет контролироваться браслетами с отслеживающими маячками и полицией, пока не ввели.

Рассказать впервые в 2021 году мою историю меня побудило то, что осенью 2020 года я в разговоре с моей несовершеннолетней коллегой по работе узнала, что она пострадала от домогательств того же педофила из театральной студии в городе Сочи Адлерского района, который подвергал сексуализированному абьюзу меня.

Причём от коллеги я узнала, что были и другие дети, которые пострадали от его действий.

Коллега моя рассказала на горячей линии движения «Сдай педофила», помогающего детям — которые как-либо пострадали от рук педофилов, о том, что ей пришлось пережить. Другие жертвы, увы, запуганы и связь у моей коллеги с ними утеряна.

Недавно та моя коллега и подруга, которая поделилась со мной тем, что фил её домогался — когда ей не было даже шестнадцати лет, в пору её учёбы в театральной студии «Игра» при ЦДОД «Ступени», согласилась рассказать о том, как всё происходило. С её разрешения я приведу здесь её историю. Будем называть мою подругу Алёна.

Для анонимности.

Алёна: В театральную студию я поступила в 2015 году, как только перешла в 5 класс. Знакомство с филом было неоднозначным. Первый год он относился ко мне точно так же как и к другим девочкам. Иногда подшучивал надо мной, иногда болтали. Я не придавала абсолютно никакого значения. Помню, я была самой младшей в театре, пыталась близко общаться с девочками старше и как-то мне написала одна из них (имя, разумеется, я уже даже не вспомню), которой на тот момент было лет 15—16 лет.

И рассказала, что ей нравится фил, и она ему, и они часто это обсуждали, и хотят остаться друзьями. Происходило ли между ними что-то помимо разговоров — я не знаю, плюс мне пригрозила она, что ей я кому то это расскажу, у меня будут проблемы. В силу своего юного возраста, я не особо понимала — зачем взрослому мужчине, почти ровеснику моей мамы сдалась почти моя ровесница. Осознание мне придёт только через два года.

Когда наступил второй год, мы с филом стали общаться чуть ближе. Он стал часто мне писать, постоянно звал гулять (но вскоре с обычного предложения погулять, это сменилось настойчивым желанием и давлением с его стороны). Пару раз я правда соглашалась. Помню 1 раз был — когда он отвёз меня куда-то очень далеко, в сторону Верхнего Веселого, где людей толком нет, да и жилых домов особо тоже. Я помню — мы просто общались, когда приехали — я пыталась весело поддерживать диалоги, хотя меня на самом деле это очень пугало. Когда я уже поняла что хочу домой, придумала какой-то самый нелепый повод и села в машину. Он сел за руль и начал совать руки в дырки на моих джинсах. Это продолжалось минуты 3 и за это время я пыталась не обращать внимания, ОН ЖЕ ДРУГ И ТАК, НАВЕРНО, ШУТИТ.

Были ситуации, когда он хотел посидеть со мной в машине после занятий. Он увозил меня к гаражам и тоже часто клал руку мне на ноги. В этот день он специально ушёл раньше, чтобы никто не дай бог не увидел что я с ним куда-то вместе пошла.

Также пару раз мы встречались до занятий и он всегда пытался вставить что-то типа «У ТЕБЯ ТАКАЯ СОЧНАЯ ФИГУРА». Это, конечно, было такое себе. И как раз начался 3 год. Мне уже 13—14 лет. Я уже что-то да в жизни понимаю и начинаю разбираться в этом всём. Продолжаю общаться с ним, но уже держа его на расстоянии. Как то раз мы поссорились, по причине, что я никогда не спрашиваю — как у него в жизни дела, и тогда я помню — все дошло до того, что я его заблокировала. Спустя пару месяцев, пока я отдыхала в Москве, он мне написал с левого акка и просил прощения, говоря, что я ему очень дорога. Моя мягкая натура, разумеется, простила, но опять же, близко не подпускала.

Когда я уже подросла, он начал писать мне странные вещи, по типу: «оцени по 10-бальной шкале, насколько ты пошлая».

Я прикидывалась, что это все шутки и отвечала бред какой-то. Он говорил «ОЙ, ДОКАЖИ», ну я отвечала что-то типа «ИДИ ТЫ В БАНЮ» и всё.

Также он в какой то момент начал со мной вести «откровенные» разговоры, по типу того, что у него давно не было, и он очень хочет секса. Я не понимала, зачем он мне это говорит, и чем я могу ему помочь. Я предложила ему заказать проститутку, он начал говорить, что он брезгует, что это неприятно и т. д. И наверно после этого разговора у меня всё в один момент прояснилось. Я сразу поняла, что это за человек, и решила просто переставать ему отвечать. Он продолжал писать каждый день и настойчиво звать гулять, и всё закончилось тем, что я его послала и кинула в чс.

Когда уехала Ольга (учительница и режиссёрка), к нам пришёл новый педагог. Все старые практически ушли, он набрал плюс новых. Я пошла, хоть понимала — что этот педагог мне не нравится. Там же был и фил, кто бы сомневался. Он уже со мной близко старался не общаться, ибо понимал, что настроена я не положительно и не дай бог что — я его заложу. Он начал общаться так с другими девочками. С одной даже часто ходил на хоккей, типа они любили 1 команду. В свое время он меня тоже постоянно звал с собой на хоккей, но я росла в довольно строгой семье, меня бы мама не отпустила с каким-то дядькой куда-то ехать. Про общения до этого я ни разу ей не говорила.

Я понаблюдала за всем, что происходит сейчас в театре, поняла — что это все мне не особо нравится, и просто ушла. Потом меня звала девочка на встречу стареньких ребят, где из списка я увидела фила, я решила отказаться — потому что этот человек мне был неприятен (встречу хотели организовать в прошлом году, летом).

Прошло тринадцать лет на 2024 год, когда я была пятнадцатилетней девочкой, пережившей сексуализированный абьюз длиною в год… Я больше не та пятнадцатилетняя девочка, которую чувство ненужности, одиночества и заброшенности толкнули в постель и в паутину извращенца на девять лет старше меня. Я платила ему своей душой и своим телом даже не за любовь и тепло, а за иллюзию таковых. Моя боль с годами притупилась, легче бороться с чувствами горечи и стыда за своё прошлое. Но в воспоминаниях часто стала мелькать с осени ушедшего года его физиономия.

Сейчас моя жизнь налаживается. Я получила специальность психологини, работаю, занимаюсь построением моей актёрской карьеры, успела побывать волонтёркой и оказывать бесплатную психологическую помощь детям и женщинам, которые как и я пострадали от насилия. В том числе и насилия сексуализированного.

Временно мне пришлось бросить волонтёрство — поскольку я занята приведением в порядок собственной психики в стремлении побороть комплексное ПТСР и тревожно-депрессивное расстройство вот уже более восьми лет. С переменным успехом у меня это получается.

Надеюсь, на моём примере читательницы и читатели смогут хорошо проследить, как дети увязают в сетях, в которые их ловят нездоровые головой персонажи с отсутствующими моральными принципами. Надеюсь, это поможет уберечь других детей, и что эта моя исповедь попадёт в руки сознательных родителей, и что моя почти проработанная личная боль хоть немного поможет в благом деле защиты детей.

Время прервать своё многолетнее молчание и рассказать правду.

Я решила рассказать о том, что случилось со мной в пятнадцать лет, в первую очередь, для того, чтобы те, у кого есть дети, еще раз прочувствовали, как важен эмоциональный контакт с ребенком.

Как важно, чтобы в семье была такая обстановка, где дети не замалчивали бы ничего «странного», «стыдного» и «непонятного»… Эту историю из моего личного жизненного опыта я решилась опубликовать, чтобы после прочтения оной на моих граблях больше не выплясывала джигу ни одна юная девушка-подросток, какой была я сама больше семи лет назад.

Обнародую я факты из моего прошлого по той причине, что хочу уберечь от повторения моего пути детей (в особенности девочек) подросткового возраста.

А также это пишется и выкладывается специально для родителей, которые хотят уберечь своих детей от всяких мразей без зачатков порядочности.

Цель, которую преследую я в этой исповеди — на моём личном примере подробно рассказать, как вообще девочки-подростки умудряются вляпаться в педофильё.

Чтоб и родители, и дети мотали на ус, и чтоб как можно меньшему числу детей довелось пережить мой опыт.

Я хотела бы рассказать свою историю сексуального злоупотребления и растления, пережитые в пятнадцать лет, чтобы больше ни одна из девушек подросткового возраста и/или старше, не вляпалась в то, во что угораздило вляпаться по юности меня. Хочется, чтобы родители поняли: в лапы растлителей и педофилов детей и подростков (чаще всего девочек) толкает чувство одиночества, чувство заброшенности и ненужности везде — в семье и в учебных коллективах.

Я бы предпочла публиковать свою историю под псевдонимом Катрин — мой город как одна большая деревня, я опасаюсь травли меня и моей семьи, мне нужно ещё думать о своих близких, про серьёзно больную с детства сестру — особенно.

То, что со мной произошло, а именно растление в подростковом возрасте — имело место тринадцать лет назад. И последствием стала затяжная депрессия.

В мой город приехала режиссёрка из Москвы снимать сюжет о школе драматического искусства при Центре дополнительного образования детей. Приурочен сюжет был ко дню театра. В тот день я и имела — как поняла впоследствии — несчастье встретить этого человека. Зовут его фил.

Имя этого бесчестного психопата я пишу принципиально с маленькой буквы.

Потому что с большой буквы я пишу только имена тех людей, кого уважаю, кем восхищаюсь. Да и не заслужило это ничтожество такой чести.

Его раскованность, чувство юмора и искромётность, его способность блистать даже в бутафорской короне на голове и в безвкусно пошитом костюме короля. Для меня — закомплексованной и неопытной девчонки пятнадцати лет, имеющей самооценку ниже уровня Марианской впадины, он казался едва ли не божеством. Я буквально ела его глазами, стремилась почаще попадаться на глаза ему самому и улыбалась ему, смеялась над его шутками… Пребывала в каком-то экзальтированном состоянии, как сейчас понимаю.

Я переосмысляла свою недолгую жизнь. И пришла к неутешительному выводу, что взяла за ролевые для себя модели Наталью Мелехову из «Тихого Дона», бедную Лизу — из одноименного произведения Карамзина, Андерсоновскую Русалочку и Пушкинскую Таню Ларину вкупе с Ларисой Огудаловой и Катериной из произведений Островского, а также Ассоль из «Алых парусов», и это сослужило мне очень дурную службу.

Все эти мифы о романтической любви с полным самоотречением и самозабвением изрядно засорили мой неискушенный отроческий мозг. Думаю, образы Эсмеральды из «Собора Парижской Богоматери» и образ Фантины из «Отверженных» Виктора Гюго тоже внесли свою лепту в пагубное на меня влияние — пагубно здесь то, что втемяшивается вредоносная установка, что ради любви нужно жертвовать всем, даже собой, жить ради одной любви…

Я никогда не думала о том, что однажды станцую мазохистское фламенко на граблях моих любимых литературных героинь. Что однажды вляпаюсь подобно Эсмеральде и Фантине в инфантильных и циничных скотов без чувства сопереживания, вроде Феба де Шатопера и Феликса Толомьеса. Которые думают половым органом вместо головы. Которые относятся к женщинам и даже к несовершеннолетним девочкам как к трём дыркам в мясе.

Возвращаюсь к нити моего повествования. После окончания съёмки клипа о нашем театре я выспросила у фила его ВК. Мы начали общаться.

Обменялись телефонами. Происходило всё это в городе, где в настоящее время проживаем я и мой бывший растлитель-абьюзер — Сочи. Когда фил пригласил меня к себе домой, я без задней мысли пришла. Потому что влекло к нему и хотела с ним быть. Просто хотелось объятий и душевного тепла, разговоров и походов в кино, хотелось вместе гулять и держаться за руки, выбираться отдохнуть на природе, поддерживать друг друга и взаимно заботиться, быть друг другу верной опорой.

Он прекрасно знал мой настоящий возраст — пятнадцать лет, который я ему называла без прибавки себе лишних годочков. Однако мой возраст не остановил его от того, чтобы запускать руки мне под майку и в трусы — когда он пригласил меня к себе на квартиру посмотреть вместе киношки.

Я по наивности и неискушённости думала, что зовут меня на киношки. Я умом понимала, что нельзя такое допускать — когда взрослый мужик шарится рукой у тебя в трусах. Но моя социализация сделала своё дело.

Опять же проблема системная, у нас нет не системных проблем. Чтоб дети не попадали в такое (кроме дяди из кустов, который схватил и поволок), надо уважать границы ребенка, воспитывать его с чувством самоуважения и уважения других людей.

Для того, чтоб так растить ребенка — нужно самому быть такой личностью. Плюс образ педофила как «страшного дяди из кустов». Он мешает. Потому что, как и любой насильник — чаще всего это личность из близкого окружения или «втершийся в доверие». Это не «страшный дядя», а обычный человек. Для меня это ярко дошло после фильма «Милые кости».

Я раньше считала, что насильники и педофилы — страшные дядьки из кустов или подворотни. А не всё так просто. Многие из них ведут социально приемлемый образ жизни, ходят на работу, пользуются уважением родных и коллег.

Любой педофил разведет подростка на «добровольные» отношения, потому что знает, какие рычаги надо нажать. Взрослый педофил знает, как совратить ребенка. Даже в шестнадцать лет девочки ещё дети, хотя физиологически могут выглядеть старше двадцати лет. Психика ещё не до конца сформировалась, поэтому для педофилов это самый простой приз. Детей младше трогать опасно, можно и в тюрьму уехать, а у человека старше уже мозги появляются и не так интересно.

И выбирают они всегда психологически уязвимых детей. Могут с виду казаться милыми и приличными людьми, которые вежливы и всегда дверь подъезда придержат, коляску на третий этаж затащат. И не всегда они выбирают именно уязвимых. Иногда — очень хорошо воспитанных и вежливых детей. Со старшими нельзя спорить. Старшим надо помогать. И просто важно учить с младых ногтей своих детей защищать свои границы и уважать чужие. Но многие считают это [отстаивание границ] хамством.

А ещё здоровую самооценку и любовь к себе называют чсв (чувство собственной важности). Люди так обижаются, когда скидываешь их с шеи, куда они сами нагло залезли. Людям вообще не нравится, когда ты не даёшь себя в пользование и не хочешь жертвовать собой ради чёрт пойми чего. В собственной семье я привыкла с детства к токсичной обстановке, где ни во что не ставили мои чувства с переживаниями и обесценивали с последующим высмеиванием всего для меня важного. Надменно-снисходительное отношение как к глупой малолетке, которая много умничает и сама не понимает, что несёт. Имело место психологическое и иногда физическое насилие, границы мои личные не уважались и нарушались.

Простите за отступления. Я пытаюсь лучше донести до аудитории факторы, пагубно влиявшие на мою психику и самовосприятию, которые толкнули пятнадцатилетнюю меня в постель мужику под тридцатку лет.

В финансовом плане мою семью нельзя назвать неблагополучной. Нельзя назвать ведущей асоциальный и маргинальный образ жизни. Но в своей семье я себя всегда ощущала как какой-то инородный предмет. Чужачка. Не вписывающаяся и везде некстати.

Если вспоминать мои девять лет обучения в школе, то они были для меня похуже, чем все круги Ада из «Божественной комедии» Данте Алигьери. Постоянные унижения и оскорбления от сверстников, травля… Пренебрежение. Отпускаемые в мой адрес обидные шутки насчёт внешности и приписывание мне лесбийской сексуальной ориентации. Травили потому, что ловили кайф с того, что меня легко довести до слёз. Не всё было так плохо по части школы. В моем классе были некоторые пацаны и девчонки, которые ко мне относились без негатива и с которыми мирно общалась. Но подруги у меня были из параллельных классов/классов старше/классов младше. Были подруги с подростковых курсов психологии, дизайна и шитья. Да, как вы успели понять, моя самооценка что тогда, много лет назад, что сейчас, находится ниже уровня днища. Других девчонок из моего класса парни звали потусить, в киношку, им дарили цветы и милые подарки, они активно ходили на свидания.

Я искренне считала, если меня никто не приглашает на свидания, не ухаживает за мной, значит я какая-то дефектная и уродливая, тупая и никчемная. Это всё не с пустого места взялось. За форму носа ко мне прилипла кличка Буратино/Пиноккио.

В двенадцать лет я серьёзно думала о пластической операции на нос. Когда одноклассники (мальчишки) играли в азартные игры, то порой звучала фраза «кто продует, тот трахнет Катрин». Причём никого не смущало, что я нахожусь в классе и всё прекрасно слышу. Знаете ли, обидно — когда меня норовят использовать как чьё-то наказание. Не менее болезненно, когда учительница начинает вдруг рассаживать класс и какой-то пацан заявляет, что сидеть со мной ему противно, и он лучше застрелится. При этом демонстративно кривит свою наглую физиономию.

Так что, когда фил совершал в отношении меня развратные действия сексуального характера и половое сношение, я даже не пыталась его отталкивать. Мои понятия о личных границах были настолько извращены, что я думала: если взрослый мужчина запускает руки мне под майку и в трусы, если занимается со мной сексом, значит, он считает меня намного красивее, сексуальнее и желаннее своих ровесниц. Значит, увидел во мне что-то особенное, чего нет в других.

Я не притворялась с ним никогда. Никогда не играла перед ним в дурочку, дабы потешить его эго. Да, я была просто сказочной идиоткой, если принимала за сильную страстную любовь его обыкновенное желание заполучить интим с первой подвернувшейся девчонкой, пока у него никого на примете лучше нет, раз нелепая девчонка сама за ним увивается.

Видать, он за мой счёт чесал свою самооценку. Наверно, он думал: «Офигеть, какой я завидный приз, раз за мной бегает и всячески обхаживает готовая на все глупая малолетка».

Я старалась его интимно удовлетворять из страха, что ему разонравится бревно в постели. Хотя он сам был довольно посредственным, холодным и никакущим любовником, бревном — которое я старалась зажечь.

Даже будучи до связи с ним девственницей, я понимала это. Знания о сексуальных практиках в постели я черпала из интернета за неимением опыта. В детстве мне немного перепало христианского воспитания. Я придерживалась взглядов, что вступать в сексуальные отношения можно только после заключения законного брака. И всё это я без жалости в себе переломала. Переступила через свои моральные принципы. Из страха, что он пошлёт меня в далёкое пешее эротическое турне, если я буду недотрогой.

Страх быть отверженной ещё и этим человеком. И так в школе была изгоем и косплеершей Лены Бесольцевой из «Чучела» Железнякова.

Я скрывала от моей семьи и особенно от мамы то, что у меня есть любовник старше меня на девять лет. Потому что жутко боялась, что мама на него заявит, и у фила будут жуткие проблемы с законом.

Сам фил мне рассказал, что у него была несколько лет назад сексуальная связь с несовершеннолетней, и что это для него едва тюрьмой не кончилось. Вот я и хранила тайну о том, что мы встречаемся.

Вплоть до этих дней. Ну, как встречаемся. Я считала его своим парнем. Он считал меня просто тайной девчонкой для потрахушек, когда ему приспичит. Мои подруги знали про него. Я им светила его фотку на телефоне. И они хором говорили «нафига он тебе, найдешь помоложе и лучше, вот чего тебе этот стрёмный старпёр сдался». Подруги даже озвучивали мысль, что я филу нужна только на поиграться.

Что у него и в мыслях нет строить со мной серьезные отношения и совместное будущее, о котором я грезила в пятнадцать лет. Они были правы. Зря не прислушалась к их советам.

Я считала, если у фила ко мне такой интерес, значит, я способна утереть нос своим сверстницам — раз на меня западают парни лет на девять старше. Жаль, ко мне поздно пришло осознание, что это были никакие не любовь и не страсть, а самое настоящее сексуальное злоупотребление.

Даже было чувство, что я стала героиней какого-нибудь фильма или рыцарского романа, которые глотала запоем.

Мне вспоминается классика русской литературы — «Евгений Онегин» у Пушкина. Просится на ум довольно любопытная параллель…

Хотя бы линия Евгения и Татьяны.

Так вот, Евгений Онегин повёл себя с ней честнее и человечнее, нежели фил со мной. Евгений не стал пользоваться чувствами к нему неопытной и наивной, неискушённой в отношениях с мужчинами и в жизни девочки. Он чётко и ясно дал ей понять, что хорошо к ней относится, но ей нечего рассчитывать на их совместное будущее и любовь. Евгений не привязывал Таню к себе, не злоупотреблял её доверчивостью и наивностью с неопытностью. А вот фил нисколько не пожалел моей наивности, неопытности… Он нисколько не пожалел моей психики.

Куда милосерднее с его стороны было сказать мне прямо, что:

а) он вообще никак во мне не заинтересован;

б) что у него есть девушка;

в) что женат;

г) он мог просто не лицемерить и с самого начала общаться со мной именно как с другом, а не лезть ко мне в трусы и не лапать за грудь, не предаваться со мной никаким интимным утехам.

Мы на его машине выезжали в очень отдаленные места — в район Верхнего Весёлого, где крайне мало людей. Или в свой гараж. Ну, в его гараж. Подумать только. Ради этого ничтожества, которое использовало меня как девку для развлечений (бесплатную проститутку) и самоутверждалось на моём фоне, я перекроила себя до неузнаваемости.

Была готова даже поступиться своей мечтой стать актрисой — потому что он при мне однажды сказал, что мои чувства наигранные и я не искренняя…

Но в моей жизни это была первая и самая сильная любовь. Вот слава богу, что сейчас я от этой любовной зависимости свободна. И нельзя сказать, что фил применял ко мне угрозы и насилие. В моём случае он обходился без этого. Подобная тактика педофилов называется груминг — сперва привязать к себе ребёнка, войти к ребёнку в доверие, создать иллюзию доверительных отношений и душевного родства, а уж потом и эксплуатировать по полной программе. Манипуляций ему было вполне достаточно — с учётом того, что ему удалось тогда целенаправленно привязать меня к нему.

Лёгкая добыча — ребёнок с растоптанной самооценкой и перековерканной личностью. Я по сей день чувствую себя смешанной с грязью, будто во все городские канализации окунули с головы до ног. Я много лет боялась открыть матери правду, кто тот конченый скотина и лживый двуличник, угробивший мне психику с самооценкой. Я была настолько забитая и настолько не уверенная в том, что кто-то примет мою сторону… Я совсем не боялась получить звездюлей от мамы. Мы бы с ней поконфликтовали и помирились спустя дня два. Было страшно, что это дойдёт до моего отца — который по сей день участвует в моей жизни и помогает (хотя со времени развода мамы с папой прошло более двадцати лет — да, развод родителей тоже можно в копилку кинуть моих психотравм).

А боялась, что это станет известно моему папе потому, что папа точно бы пошёл бить морду филу. Я не хотела, чтоб отец об него марался и подставлялся под статью. Мне было страшно, что если моя мама напишет на фила заявление в полицию за совращение несовершеннолетней младше шестнадцати лет, то будет куча проблем именно у моей мамы и не только у меня одной. Ужасала мысль, что это может дойти до сведения учителей и директора моей школы, боялась соцпедагога и совета профилактики, боялась и того, что в это дело сразу включатся органы опеки и попечительства.