Бесплатный фрагмент - Мои женщины

Магда

Начало восьмидесятых. Лечу в Ленинград, командировка, рядом в самолете молодожены Кити и Васо, летят в свадебное. Вспомнилось свое свадебное в Ленинграде. Пообещал помочь с гостиницей.

Из порта, звоню в гостиницу «Европейская», старшая переводчица Алла, перезвонив и переговорив с кем-то, диктует адрес «Гостиница „Енисей“, Артиллерийской 1». В общем, центральный район, Литейный под боком… отличное место. Дамские связи работают всегда, правда, плата за услуги порой превышает саму услугу.

Гостиница, какое-то непонятное здание, не-то новое недостроенное, нет-то старое перестроенное, но точно — незаконченное строение. Трехместный номер средней руки. Вспомнил свои барские замашки семь лет назад в своем свадебном (есть рассказ), улыбнулся, разные люди — разные путешествия. Свалив багаж, присели отдохнуть. Кити и Васо, наконец-то, смогли спокойно обняться, не обращая внимания на меня уже своего в доску. Но все имеет свои границы, потому я пошел обследовать гостиницу, а заодно дать возможность расслабиться молодым.

Побродив по гостинице зашел в кафе, привычно оглядев территорию, чтобы точно определить, куда стоит присесть, так как в противном случае от скуки придется считать пролетающих мух. Слева в полупустом зале сидела «цель». Холеная брюнетка, хорошо одетая, с большим рубиновым кольцом. Сразу ясно, что не проститутка, так как для такой гостиницы такой прикид для проститутки, что платье от Карден с сумочкой от Гуччи на летней танцплощадке в Бирюлево. Но и не мой контингент, такие женщины, обычно, смотрят на мужчин не то что сверху, а как-то сквозь. Вспомнилось — «Не догоню, так согреюсь».

— Свободно?

— Вон весь зал свободен или у тебя есть какие-то шансы на намерения?

«У тебя» это уже было плохо, но отступать было поздно.

— Что вы, с моими джинсами и вашим рубином… о каких шансах речь? Подумал, что ваш рубин незримо охраняют, решил подстраховаться, а то уже сутки не сплю. Подумал, что могу от бокала шампанского уснуть, ну и последний червонец кто-нибудь уведет, а ваша охрана — не даст!

Театрально, как бы сбоку, оглядев меня:

— Что вагоны сгружали за червонец?

Женщина говорила с легким прибалтийским акцентом.

— Не угадали. Я из Тбилиси и для разгрузки вагонов в Ленинград не прилетел бы!

— Золотце, — обратился я к подошедшей девушке, — мне бы ассорти и бутылку шампанского.

Женщина холодно бросила:

— Если рассчитываешь на меня, зря!

— Тогда половину бутылки шампанского, девушка пить не будет.

— Это как, полбутылки шампанского?

Соседка не повела и бровью.

— Хорошо, несите бутылку, решим, что делать.

Брюнетка достала из сумочки «KENT» и золоченую зажигалку. Прикурила, выпустив в мою сторону колечко дыма и немного презрительно:

— Вот смотрю я на вас и удивляюсь, приезжаете вы с Кавказа покупаете бутылку шампанского и думаете, что дело сделано, вечером в постель. Просто смешно. Вы же не думаете, что я пришла сюда знакомиться с грузинами, которым негде спать?

То, что «ты» сменилось на «вы» дало понять, что презрения уже нет.

— Сначала хотела уйти, от банального приставания кацо с предложением вдвоем распить бутылку «Саперави» в номере, но вы какой-то странный, Вы не грузин?

Принесли поесть и шампанское с двумя бокалами. Официантка открыла шампанское и налила в оба бокала. «Молодец девочка, за два бокала будут тебе чаевые»

— Я же сказала, что пить с вами не буду!

— Чтобы не было вопросов и недомолвок, зовут Юра, из Тбилиси, не спал сутки, потому что в моем номере молодожены. Я не могу мешать их любви, только потому, что я хочу спать. Я же с Кавказа и не могу пить шампанское, не угостив сидящую рядом красивую, одетую с безукоризненным вкусом, женщину, и то, что вы выпьете бокал совершенно ни к чему вас не обязывает.

— Я могу купить себе шампанское сама!

— Ни секунду не сомневаюсь в этом. Даже могу вам доставить удовольствие, если мы выпьем эту бутылку, а чтобы не быть мне обязанной, вторую купите вы и угостите меня.

— С вами приятно говорить, но если вы уснете беспробудным сном, куда вас персонал должен будет нести, у вас есть ключи, вы же тут живете?

Опа, проверка живу я тут или обычный залетный жиголо (акцент не скроешь). Это уже большой шаг вперед, так как если ей было бы на меня «фиолетово», то и под столом мог спать, если бы уснул. Я покрутил на пальце брелок с ключом от номера.

— Да, правильно вы подумали, проверяла, живете вы тут или нет. Кто вас грузин знает, может вы мелкий воришка, — и улыбнувшись — хотя на воришку, конечно, вы не тянете.

Тарелка предательски пустела, а начавшаяся было доверительная беседа не получала продолжения. Я не хотел навязываться, так как чувствовал, если переборщить, можно все испортить. Мы, молча, выпили еще по бокалу, прелестная брюнетка, взмахом кисти подозвала официантку.

Конечно, можно было бы сказать, что-то вроде «Не волнуйтесь, уже оплачено». Или «Не оскорбляйте меня, так как после такого приятного разговора, не заплатить за вас было бы для меня оскорбительным». Но для этого у меня не хватало на голове фуражки «аэропорт» и крутящихся на пальце ключей от «жигуля», стоявшего на улице, а от собеседницы должно было пахнуть польскими духами «Быть может» и прическа — типа «гнездо кукушки». Но, я промолчал и, не поднимая головы, доедал свое ассорти. Подошла официантка — подала чек.

— Это вам расчет, а это чаевые за второй бокал. Скажите молодому человеку, что зовут меня Магда и, если он к восьми вечера выспится, я готова отдать ему должок шампанским. Думаю здесь же, устроит всех.

— Передам обязательно, — улыбаясь сказала официантка — я и с него, думаю, за второй бокал получу чаевые.

Магда взяла сумочку и стремительно удалилась, оставив легкий аромат. Её платье казалось, струилось.

— Молодой человек, Вам передать, что сказала Магда или вы мне сразу заплатите за второй бокал?

— Заплачу и за первый, если вы мне скажите что-нибудь о Магде, как я понял, она не женщина легкого поведения?

— Что Вы, я её тут вижу иногда в компании какого-то милицейского чина, она вроде откуда-то из Прибалтики.

Рассчитываясь со мной, с напускной обидой в голосе:

— Думаю, Вам теперь не интересно узнать, когда я заканчиваю работу, а то у нас есть комната отдыха с удобным диваном, — продолжала, хохотнув девушка.

— А ночью случайно комната не закрывается и на диване можно поспать?

— Дурак, ты что вообразил, я с тобой собираюсь переспать?

— Извини, я не о том, что ты подумала. У меня в номере молодожены и ночевать с ними как-то не с руки, а если тот, ваш диванчик ночью пустует, то я бы мог воспользоваться им?

— Ну вот, а я подумала, что ты серьезно на счет переспать!

Девушка бросила на стол мои чаевые и яростно виляя бедрами ушла.

Смотрел я вслед официантке и думал:

— Сидел бы я один, обслужила бы меня эта девушка и был бы я для неё очередным, безликим клиентом. Хороший или плохой — в зависимости от чаевых, а тут оказалась она как бы частью какого-то флирта и вскипела у неё кровь, и взыграло либидо и захотелось «старухе новое корыто», а улыбнись я ей, обеспечен был бы ночлегом на двоих и не мешал бы молодоженам.

В то же время, если официантка была как книжка для чтения в метро, то Магда — бестселлер, но еще не факт, что мне удастся в него заглянуть.

Купив сока, я вернулся в номер.

— Юра? А мы уже хотели идти на поиски, присоединяйтесь к нашему столу! — произнесла скороговоркой Кети.

Думаю, стоит сказать пару слов о моих друзьях:

Молодожены: молодая мегрельская пара из Зугдиди.

Кети — 19 летняя, симпатичная, хрупкая, с каштановыми волосами, белая ртуть — семейный Наполеон. Васо — её ровесник, такой же худенький по комплекции, шатен, но уже с залысинами. В самолете, в отличие от Кети, которая своей энергией заряжала всех пассажиров, всю дорогу спал, делая вид, что читает газету «Известия», держа её вверх ногами. Правда, Кети говорила, что если дело касается поесть, попить и посмеяться, то тут он преображается и умеет даже фонтанировать и что его сонливость, результат свадебной кутерьмы.

Мегрелы — грузинские спринтеры во всем, кроме бега и удовольствий. Практичные, могут делать одновременно все что угодно: пить, есть, говорить по телефону, смотреть телевизор, обдумывать ремонт в новой квартире, заметить, что у подъехавшего соседа новая машина и… Но самое главное, говорят с такой скоростью, что просто не успевают дышать, поэтому мои попытки говорить с ними на грузинском были бесполезны. Их скороговорка, как текст без пробелов и, если ты не из их среды — приноровиться сложно. Говорили мы исключительно на русском, так как по-русски я текст без пробелов все же воспринимаю легче. Свадьбу отпрыски зажиточных мегрелов играли в Тбилиси. Сказать «зажиточный мегрел», это значит, ничего не сказать, так как мегрел без денег, что чукча без лыж, а вот зажиточного мегрела с чукчей сравнить нельзя, так как столько лыж иметь просто невозможно.

Утром прямиком в аэропорт. Три больших чемодана и сумка, с которой Кети ходила в обнимку. Два чемодана с одеждой, а третий… с провизией, чтобы хоть первые три дня из номера не выходить, так как обычно первая брачная ночь в свадебном путешествии растягивается как минимум до голодных колик. Мегрелы и это предусмотрели.

На столе были яства, которыми снабдили родственники парочку. В те времена багаж, как сегодня, не проверялся, поэтому провезти можно было даже жареного слона, но слоны в Грузии в пищу идут не особо, вместо них были жареные цыплята, хачапури, ткемали, вино, джонджоли — все, что обычно присутствует на грузинском столе, плюс банка красной икры.

Какое грузинское застолье без песен и мужского трепа, особенно под Киндзмараули. Когда зашел разговор о моем отсутствии, я рассказал про Магду. Не скажу, что у меня красивее женщин не было, были, но королев с её статью, достоинством, отсутствием какой-то словесной мишуры, фривольности — не было. Постоянно чувствовалось, что она на шаг впереди, хотя она играет в твою игру, но по своим правилам, а что есть выигрыш и что есть проигрыш — неизвестно. Своеобразная русско-женская рулетка, где лишь один выстрел ведет в постель. Кети пристально посмотрела на меня и спросила:

— Ты в этих джинсах собираешься играть в рулетку? Если да, то там все выстрелы будут холостыми. Поверь мне, я знаю королев, сама из них!

Вытрусив чемодан мужа, благо он был примерно моей комплекции, Кети принялась колдовать.

— Снимай джинсы, — скомандовала грузинская принцесса.

Конечно, за проведенный вместе день, вроде стали как друзья, но стоять перед Кети в трусах, в мои планы не входило. Я держался за штаны, боясь, что Кети начнет их стаскивать сама. Васо глядел на неё широко раскрытыми глазами, удивляясь как это за один день, кроткая девушка может превратиться, даже страшно сказать в кого.

— Вы чего остолбенели? Юра, идите в ванную и переодевайтесь там или собирались передо мной щеголять в трусах? Так Васо нас обоих зарежет, хоть он и добрый, — засмеялась Кети.

Через полчаса меня можно было посылать на прием к датской королеве. Пиджак сидел как влитой, как будто его шили не на Васо, а на меня. Я выглядел худее, стройнее, даже вроде, как и красивее, только вот ботинки мои выпадали из ансамбля и если цветом еще, куда ни шло, то фасоном — никак. Обувь Васико, к счастью была на полтора размера меньше, так как чужую обувь я бы и не надел.

— Отлично, пойдешь босиком, раздеваться будет меньше, — хохотнула Кети и обняв Васо, что-то стала ему шептать на ухо.

— Так, — серьезно начала Кети, — мы тут посовещались и единогласно решили: гостиницу нам устроил ты, а туфли тебе устроим мы. Только, чур, выбирать туфли буду я! И не смейте возражать, в противном случае, — Кети обняла Васо, поцеловала долгим поцелуем и выдохнув продолжила — разведусь с мужем и утоплюсь!

Сговорились купить туфли пополам. Когда ходили по магазинам стало понятно, почему Кети сумку не вешает на плечо, а ходит с ней в обнимку. Там были деньги, свадебные пожертвования гостей. Купив минут за двадцать мне туфли, Кети вздохнула и как бы в воздух сказала:

— А теперь мальчики, что-нибудь и мне.

Через два часа мы были в гостинице. Было полседьмого, до встречи оставалось полтора часа.

— Васико, а меня ты ведешь в ресторан? Я же умру, если не увижу Магду.

— Я вас приглашаю, там и познакомлю с Магдой, а заодно втихаря обмоем туфли.

Когда одевались, глядя на пиджак с воротником-стойкой, Кети сказала:

— Вот из-за этого пиджака я и вышила за Васико и на тебе сидит — классно! Ты сейчас и утром — два разных человека.

— Да, — спохватился я, — а в чем пойдет Васико?

— Какая я мегрелка, если у мужа не будет второго пиджака, а какой он будет мегрел, если будет меньше шмоточник, чем жена.

Без десяти минут восемь мы отправились на встречу.

В восемь ровно мы уже были в дневном кафе, ставшим к вечеру — рестораном. Ресторан был полон, но один столик был пуст и накрыт на 4 персоны, Магды нигде видно не было. Подошла утренняя девушка и сказала, чтобы мы присаживались к этому столику, так как это заказ Магды. Я ей улыбнулся, она тоже, видно простила! Вот только странно было, что на четверых, видимо Магда придет не одна.

Только мы стали присаживаться подошла Магда, мне показалось, что она просто где-то спрятавшись поджидала.

— Добрый вечер. Магда выглядела по-вечернему. Безукоризненно сшитое черное с искринкой обтянутое по фигуре платье под горло, с вырезом сзади, а к утреннему рубиновому кольцу прибавились такие же рубиновые подвески.

— Позволь познакомить тебя с моими друзьями, молодоженами, Кети и Васо, я тебе о них рассказывал.

— Очень рада видеть Вас. Я Магда, как понимаю, Юра уже все рассказал. Я так и думала, что не сможет грузин прийти в ресторан к почти незнакомой женщине, которая собирается просто отдать долг, в виде бутылки шаманского — один и я оказалась права! Извини Юра, я за вами следила из-за вон той колонны. Давай на «ты». Если ты пришел бы один я бы ушла, так как это смахивало бы на то, что собираюсь тебя, как говорится кадрить. Я очень рада, что не ошиблась. Ну, что мы так и будем стоять, садитесь!

Стол был накрыт изыскано и в грузинском стиле в понимании ленинградских рестораторов.

— Вот хотела сделать приятное, надеюсь — угодила?

— Очень, — сказала Кети, — Юра, конечно, о Вас рассказал, но, если честно, думала преувеличивает, оказалось что преуменьшал. Вы прелестно выглядите. Мы грузинское вино прихватили, любимое вино Сталина «Манави мцване».

Васо достал из принесенного пакета две бутылки вина и поставил на стол, потом взял бутылку шампанского, открыл и стал разливать по бокалам. Магда, пригнувшись ко мне, шепнула:

— Ну, ты красив и элегантен. Очень идет, думаю, если бы ты был один и такой импозантный, мне бы трудно было уйти.

Выпили за знакомство, потом я произнес тост за молодоженов, за вечную любовь, за то, чтобы эти чувства сохранились на всю жизнь, чтобы у них было много детишек, таких же красивых, как и они.

— О, настоявший тамада! — произнесла Магда подняв бокал — Скажу сразу, я готовилась.

С утра у меня было плохое настроение, ночью кто-то меня напугал, подглядывая в окно из окна флигеля. Я уж собиралась звонить мужу, он у меня начальник районной милиции в Таллинне, зашла позавтракать, и тут ко мне подсел Юра. Подумала… и этот туда же. Ну, ведь знала, что подсел специально, но виду не подавал, что хочет познакомиться, а только, как грузин, проявил галантность. Я успокоилась, а когда я достала сигареты, а он не бросился мне помочь прикурить — даже стало обидно. Решила просто вернуть долг шампанского, чисто импульсивно. В номере долго думала идти или нет, но подумала, если Юра вам расскажет эту историю, а я не приду — будет просто с моей стороны некрасиво, вот я и решила, заказать столик на четверых и спрятаться. И как сказала, если бы Юра пришел бы один, я бы ушла. Он пришел с вами и доказал, что он не «кацо с фуражкой», как он утром выразился.

Так вот, я сказала, что я готовилась к встрече, поэтому и приготовила вам подарочки к свадьбе, чтобы у вас была счастливая жизнь.

Она открыла сумочку и извлекла на свет чудесную янтарную шкатулку и такую же янтарную зажигалку. Надеюсь, вы молодой человек — курите?

Кети, как маленькая девочка, запрыгала на стуле и захлопала в ладоши.

— Кети, красавица моя, в эту шкатулку вы будете складывать все те украшения, которые будут дарить вам муж и любящие вас родные.

Кети подошла к Магде, обняла ей и поцеловала:

— Магдочка, полчаса назад, я вас вообще не знала. Когда Юра рассказывал, думала вы какая-то гостиничная девица, охотница за кавказскими мужчинами, а сейчас мы вдруг стали просто близкими людьми. Наверное, вы очень хороший в душе человек, также, как и Юра, с которым мы познакомились в самолете. Сидели рядом, а сейчас, как родственники. Я не готовилась, и я не знаю, что вам подарить в ответ. Мы Вам оставим свой адрес. Вы приедете к нам в гости, желательно в конце лета, это будет самая запоминающаяся поездка в вашей жизни, я Вам обещаю!

Кети от волнения даже заплакала. Женщины отправились в туалетную комнату. Мы с Васико, опробовали тут же янтарную зажигалку, которая была типа ZIPPO, только метала было не видно, сплошная янтарная инкрустация — шикарная вещица.

— Юра, что за неожиданности, это что вечер чудес? Ты и Магда на нас что ли с неба свалились? Какая-то нереальность, расскажи кому — не поверят.

Потом вдруг захохотал, чуть не залезая под стол:

— Сейчас придет Магдын муж, кто он там полковник, генерал, не знаешь? Отберет у нас все эти цацки, вызовет наряд, посадит нас на 15 суток за приставание к женщине и выманивание у неё дорогих вещей, а её увезет в Таллинн.

— С чего ты взял!

— Ну как, она же говорила, что после завтрака собиралась позвонить мужу, а тут сколько, на машине можно доехать за 3—4 часа.

Тут, откуда-то из глубины зала подходит майор-мент и с хорошим прибалтийским акцентом спрашивает:

— Куда вы мою Магду дели, две минуты назад сидела тут и вдруг исчезла?

Он взял в руки бутылку вина, покрутил в руке:

— Хорошее вино, Сталин любил.

Васо интуитивно сунул зажигалку в карман

— Язык мой — враг мой! — побледнев, тихо произнес Васо, — Ваша жена с моей женой ушли в туалет, присаживайтесь, они сейчас придут.

Милиционер молча сел.

Подошли Магда с Кети. Майор встал и пошел к ним навстречу:

— Магда, звонил Виктор, просил помочь, у тебя какие-то проблемы?

Магда поздоровалась с офицером за руку.

— Знакомитесь — Айнар, сотрудник мужа. Он тут в командировке и муж попросил его помочь мне в борьбе с ночными диверсантами.

Магда улыбнулась, поблагодарив Айнара, пообещала, если что позвать на помощь. Айнар, поинтересовался, мол, где купили такое вино или это друзья из Грузии привезли с собой?

— Да, это мои друзья привезли, возьми одну бутылочку и угости подругу, я вижу ты тут не один.

Айнар чуть покраснел, но сверля Магду серыми глазами, сказал:

— Надеюсь, нам нет необходимости распространяться кому-либо ни о наших ужинах, ни о завтраках, лучше выпьем хорошее вино и проведем хорошее время. Зовите, если будет нужда.

Майор откланялся и удалился с бутылкой вина. За столиком наискосок его поджидала дамочка.

— Когда я езжу развеяться и погулять по Ленинграду, Айнар едет в командировку и номера у нас бронируются в этой гостинице, у меня один и тот же двух комнатный люкс, у него — где получится.

— Теперь он Вас заложит, — огорченно произнесла Кети.

— Да и он не с женой. — парировала Магда — За приятные сюрпризы!

Мы выпили и вдруг Кети засобиралась, спохватившись, что у них встреча с родственниками на Литейном и выдернув Васо из-за стола, посетовала, мол, остались бы с удовольствием, но родственники — это святое. По лицу Васико было видно, что если и ждали родственники, то совершенно неожиданно для него. Проводив взглядом парочку, Магда, смотря на меня через бокал шампанского произнесла:

— Хороший сегодня вечер получился, сумбурный, но неожиданно приятный и теплый, давно я так легко не чувствовала себя, хорошие у тебя друзья, счастливые такие.

— Магда, нескромный вопрос, а почему ты, чуть ли не под конвоем ездишь в Ленинград, почему тебе не сидится в Таллинне?

— Я не хотела бы об этом говорить, хоть, как сказала Кети, мы почти родственники. Будем считать, что я сюда приезжаю погулять по музеям и сходить в театры. А тебе никто не говорил, что у тебя невыносимый взгляд?

— Как это невыносимый взгляд?

— Тебя, видимо, любят женщины, не правда ли?

— Магда, тебе интересен я или отношение ко мне женщин?

— Понимаешь, я психолог. Только не подумай, что я сейчас начну рассказывать о работе, просто я, тебя вижу настолько, насколько ты сам себя не знаешь. Вот сидишь, смотришь на меня своим до безобразия сексуально-доверительным взглядом, говорящим, мол, ты мне нравишься, но все зависит от тебя, ты только скажи, и я уйду. Только ты, как и я знаешь, что у тебя главное оружие — голос, тембр которого просто переполняет бархатным настроем собеседницу. А она, обычно, только и думает, как бы тебя соблазнить, в полной уверенности, что это именно её желание и ты — именно то, что ей нужно. Завороженная твоим голосом, она думает, что только ты можешь понять её душу, только тебе может она раскрыться, зная, что ты этим не воспользуешься, а просто поможешь, как может помочь желанный мужчина. И свое оружие ты пускаешь в ход, только с теми женщинами, кем хочешь быть соблазненным. Вот так, милый мой.

— И все это я? Может тебе это, как психологу, просто кажется? А я обыкновенный, среднестатистический семейный мужчина, встретивший в командировке взбалмошную женщину психолога, которой скучно с мужем, которая сама не знает, чего хочет. Из-за того, что не знает, что ей психологу надо — мотаться из Таллинна в Ленинград или еще, куда, которая замучила бедного майора слежкой за собой. А теперь, сидит тут со мной, говорит с высот психологии, о том, что я соблазняю её голосом. Сама же думаешь, как бы мне сказать, что боишься идти одна в номер. Хочется, чтобы я сам предложил, спасти тебя от черт знает кого, тем самым продлить свое удовольствие общения, оправдывая себя тем, что как бы жертвуешь собой, ради молодой грузинской парочки.

— Коллега, тебе не кажется, что ты обязан дать хоть один шанс, чтобы я почувствовала себя соблазненной.

— Для того, чтобы остаться с совестью в ладах? Нет, Магда, если я тебе дам шанс, потом будешь этим мучиться, что не ты соблазнила, а что не устояла и тебя столкнули с пути истинного. Ну что, предложишь майору с его красоткой ночевать у тебя на диване в зале или эту миссию возложишь на меня?

— Только, как ты понимаешь, ради твоих друзей Кети и Васико!

— Кто бы сомневался.

— Надеюсь, ты проведешь ночь в зале на диване?

— Диван, так диван, я не против, только это на эту ночь или на все твоё или моё пребывание в Ленинграде? Я шучу, а то еще передумаешь, а тебя замучает страхом этот маньяк.

— Ну, что тогда пойдем, покажу тебе место твоей «работы»?

Я полез в карман, в уме прикидывая сумму за застолье.

— Считай это оплата за работу, думаю, ты не обиделся, что я уже расплатилась заранее?

— Ну, если считать, что мы поим вином твоего охранника и его даму, то почти квиты, — улыбнулся я, протянув Магде руку, помогая встать.

Двухкомнатный люкс Магды был на третьем этаже последним по коридору. Магда провернула ключ, мы вошли в номер. Да, это был совсем не наш трехкоечный, как в привокзальной гостинице, номер: кожаный диван с креслом, столик, холодильник-бар, телевизор и большой ковер на полу. На столе были фрукты и конфеты.

— Так, давай, иди в душ. Там большой коричневый халат, а я постелю тебе на диване. Позвоню мужу, успокою, что Айнар уже меры принял и Кети, что ты остался меня охранять. Потом, можешь смотреть телевизор, а я — спать.

— Что из-за халата не примешь душ?

— У меня в спальне — ванная.

Пока купался, думал:

— Это, что так на диване один на самом деле буду спать? Что-то где-то перегнул. Это же какой будет облом, она же сама не меньше меня хочет, но играет мной, психолог чертов, хотя, как все точно сказала, просто разложила по полочкам, умная баба!»

Промелькнула мысль уйти, но как-то некрасиво.

Выглянул в окно, чтобы посмотреть откуда это можно подглядывать, но напротив окон за версту не было.

— Ты, что всех обманула с подглядыванием, тут-то и окон напротив нет!

— Так это в спальне, иди, покажу.

В спальне окно выходило вбок и, правда, в метрах 3—4 было какое-то служебное окно.

— Вот оттуда и подсматривал, а вдруг у него там лестница и он её перекинет и залезет ко мне?

— Думаю так оно и есть, вчера он подглядывал, а сегодня, зная, что ты одна, перелезет точно.

У Магды отвисла челюсть, она развела руками:

— Ну, а ты тут зачем?

— Так я же не могу видеть его из зала, а только услышу, как он тебя насилует, и могу даже не успеть.

— Видит Бог, как я боролась с соблазном. Однако, чем быть изнасилованной, лучше я проведу ночь в постели с тобой, ты же меня тогда спасешь?

— О чем речь, конечно и чтобы доказать, что в постели я тебя буду только охранять, я бы…

— Стоп, только не это, пожалей меня!

— Господи, какая бы из нас получилась пара психологов!

— Надеюсь, пара любовников получится не хуже!

— Тогда иди за конфетами и коньяком, он в баре, а я — в ванную.

Сначала я пошел, закрыл на ключ входную дверь, предварительно выглянув, нет ли «засады», потом позвонил в свой номер, подглядев номер телефона в бумажке, предусмотрительно положенной в бумажник, сообщил, что записался в ночные сторожа и можно спокойно без меня «спать». В баре, я нашел бутылку «Энесели», взял два бокала, фрукты и конфеты, сгреб все это на поднос, на котором стояли графин со стаканом, и вернулся в спальню.

Кровать была уже расстелена, одежда Магды была свешена на стуле, а сама Магда, — в ванной. Я открыл бутылку коньяка, налил по чуть-чуть, бутылку поставил на тумбочку, а бокалы с десятком конфет на поднос.

— Ну вот, утром — шампанское в кафе, вечером — коньяк в ванной! Лед тронулся, госпожа профессиональный психолог — командовать в постели буду я!

Я разделся, побросав свою одежду на тот же стул, подносом с конфетами и коньяком, прикрывая причинное место, вошел без стука в ванную, оставив дверь в спальню открытой. Шторки были задернуты, сексуально шумел душ:

— Охранника вызывали?

— А-а-а! — взвизгнула Магда, выглянув из-за шторки, — Не ожидала. Охранник с подносом и без пистолета?

Я приподнял поднос, пистолет был уже взведен. Магда захохотала и сквозь смех:

— Боялась одного маньяка снаружи, привела с собой другого. Может тебе еще и спинку потереть?

— Только, если это доставит тебе удовольствие, а пока, подержи поднос.

Я дал Магде поднос с бокалами и пока у Магды были заняты руки, выключил в ванной свет и нырнул под занавеску. В те времена, конечно, джакузи не было, но люкс, видимо, и тогда был люксом, ванна была большая двухметровая, явно старого образца. Свет в ванную падал из открытой двери спальни, в ванной же был полумрак. Магда положила поднос на раковину умывальника и, взяв бокалы, спросила:

— За что выпьем?

— За тебя и только за тебя. За твой ум, за красоту твоего лица и тела, за то, чтобы тебя никогда не пугали маньяки, а если они вдруг появятся, чтобы всегда рядом оказался тот, кто тебя защитит.

Я взял у Магды бокал, мы выпили на брудершафт и как полагается, приникли друг к другу долгим поцелуем и пока Магда не опомнилась, я уже целовал ей шею, гладил спину и ягодицы, прижавшись телом к её груди, член удобно прижался к животу.

— Молодой человек, а тебе не кажется, что как-то стоило бы поинтересоваться моим мнением по поводу поцелуев?

Я включил душ и стал целовать ей грудь под стекающими струями воды, соски стали напоминать кнопки дверного звонка и язык удобно делал вокруг них круги. Я сел на край ванны и посадил Магду на колено, так, чтобы вся её женская суть растеклась по колену, давая возможность медленно объезжать его в удобном ритме.

— Магда, ты же психолог и не привыкла быть ведомой, если бы я спросил, хочешь ли ты секса, разве ты не ответила бы — нет? А сейчас я тебя ласкаю, а ты не сопротивляешься, значит да. А теперь я и спрошу, а не хотелось бы и тебе заласкать меня?

— Давай! Только я тебя буду заодно и мыть. Давно не мыла мужчину для удовольствия, ох как же я тебя намою!

Не знаю, кто из нас получал больше удовольствие, особенно, когда она тщательно и ласково мыла мой «организм» или я, намыливая, ей ежик на лобке, заканчивавшийся не меньшей прелестью… Потом, мы долго лежали в ванне. Я обнимал, прижавшуюся спиной Магду, гладил её живот, грудь, в общем, все, куда мои руки доставали, целуя ее шею и плечи, а она, просунув руку меж наших тел, крутила мой член как бравый ковбой с дикого запада крутит пистолет. Распаленная сексуальной прелюдией Магда что-то мне говорила, тихо и обрывисто, то о муже, то о любви, то о невозможном…

Конкретного смысла того, что она говорила я почти из-за лившего на нас душа не понимал. Да и это было уже не важно, так как она сама думаю, не понимала, что говорить движимая, неожиданной новизной и острым желанием. Главное, скрипка была настроена и звучала без фальши, осталось только скрипачу, умело извлечь нужную мелодию и не сбиться с ритма, чтобы душа начала петь и тонуть в страстной неге.

Обнаженная Магда была прекрасна. А когда с неё спала вся эта шелуха гонора, положения, психологических измышлизмов и последнего женского бастиона — стыда, она предстала просто красивой желанной женщиной, к тому же ласковой, страстной и отзывчивой на любое движение смычка.

Я уже был взведен основательно, но ждал, когда Магда сама начнет действовать и дождался:

— Ты, что так и будешь лежать в ванне и ждать придуманного мной от скуки маньяка?

Магда встала и шлепнула меня по плечу.

— Так, маньяка значит, никакого нет, значит, я зря тут твою честь охраняю?

— Ты что изверг или притворяешься. Я хочу тебя, ну что мне на колени встать?!

Я встал, а когда она обняла меня за шею, подхватил её ноги, подтянул вверх ягодицы и сделал то, что ей так хотелось. Ноги Магды тут же сомкнулись за спиной и энергетика наших тел могла вскипятить не одну такую ванну, в которой мы стояли. Магда меня целовала, колотила по спине и кричала, что я и сволочь и миленький одновременно. Она хотела всего, чего была лишена все эти годы.

— Я не хочу чувствовать, что меня трахают, когда мужу захочется. Хочу, чтобы меня ублажали, когда я хочу и куда я хочу и хочу парить от этого в облаках, я хочу…, хочууууууууу…

Развязка наступила бурная и одновременная. Магда сползла в ванну, тело обмякло и только изредка подергивалось, голова запрокинулась на бортик, глаза закрылись:

— Мамочки, какая же разница, когда тебя имеют и когда тебе доставляют сладостное удовольствие. Я всегда думала, что же я буду чувствовать после измены? Вот и сейчас не знаю, так как я не изменяла, я получала то, что мне обязан был доставлять Петр. Я сегодня выиграла в спортлото шесть из сорока девяти. Юрочка, а оставшиеся пять из тридцати шести будут?

— Нет, Магда остальных пять не будет, будет — джек-пот!

— Ты меня даже немного пугаешь. Я и представить не могу, что может быть еще больше чем-то, что было сейчас! Разве что умереть.

— Магдачка, ты очень красивая и умная женщина, ты великолепный психолог. Ты поразительно точно описала мой психотип, браво! Но есть в жизни ситуации, которые даже хорошему психологу трудно представить. Я о нестандартных ситуациях в интимных отношениях, случайно встретившихся мужчины и женщины. Хотя это известный факт, особенно для спортивных психологов.

— Ну-ка, психолог-дилетант, просвети профессионала, — Магда смеялась и эротично виляла попкой, — Хотя подожди, там, в шкафчике полотенца и два халата. Пойдем, ляжем, ты там и пофилософствуешь, пока я тебя ласками не приведу в боевую форму. А то, я знаю ваши отговорки: «Не могу, устал, завтра на работу…»

Приятно не вытираясь влезть в махровый халат. Чувствовался голод и опустошение, протянув халат Магде, я взял с подноса пару конфет одну дал ей, другую съел сам.

— Хочешь есть?

— Немного.

— Сейчас закажу легкий ужин с кофе, силы восстановишь!

— Ты, что подпольный Корейко?

Магда улыбнулась.

— Я же тут частый гость, меня знают, я ужин часто заказываю в номер, правда, сейчас поздновато.

Магда взглянула на часы, было 11 часов, она позвонила.

Я принес из ванной бокалы, плеснул еще грамм по тридцать согреться:

— Магда, я никогда не спал с эстонкой, всегда думал они холодные и блондинки.

— И правильно думал, я же не чистокровная эстонка, мой отец русский, а мать наполовину эстонка, на половину — немка. Вот она и назвала меня Магда, а фамилия у меня Орлова. Юра, давай выпьем за эту ванну, я её никогда не забуду! Нормальная женщина голой перед чужим мужчиной бывает в трех случаях: когда она раздета насильно, когда она бравирует или зарабатывает и когда она хочет быть голой. Так вот вначале в ванной я бравировала перед тобой, а потом я уже хотела. Это доставляло мне удовольствие. Сначала меня твой голый вид с подносом шокировал, потом уже мне тебя хотелось именно таким, какой ты есть. Если мне сегодня утром кто-то сказал, что я буду с удовольствием держать в руках чей-то член — не поверила бы, а сейчас думаю, что обязательно надо сделать и минет. Я была права относительно тебя, там, в ресторане и какая же я была глупая, думая, что не куплюсь, но как же хорошо, что купилась! Юра, ты же со мной не играешь?

— Потрясающе! Какая бы умная, женщина не была, она обязательно в постели спросит: «Ты меня любишь?», хотя точно знает, что это не так, потому что если это было так — вопроса бы не задавала! Твой вопрос относительно игры из той же оперы.

Вот, представь, что я вел бы себя с самого начала, таким образом, что показывал явное желание с тобой переспать. Раз ты меня совершенно не знаешь и, понятно не проститутка, то это тебя скорее оскорбляло бы и вызывало ко мне отношения закрытости, преодолеть которое было бы трудно и уж точно не за один день. Если я чего и добился бы, ну может поцелуя и возможность немного прижаться при этом к груди, как максимум. А так — полное доверие и обоюдное желание. Я очень хочу тебя, мне хорошо с тобой, и я просто млею от твоих поцелуев, ласк, от твоего темперамента и красоты.

Я распахнул на лежащей, в постели Магде халат и стал покрывать её тело поцелуями, еле соприкасающимися с её белой бархатной кожей. Одной рукой я гладил живот, ноги и промежность, а другой ласкал грудь. Магда, млела, лишь изредка показывая свое удовольствие мурлыканьем. Наконец-то я рассмотрел её тело, тело нерожавшей женщины или очень хорошо восстановившейся. Для её возраста в районе тридцати плюс — было очень даже ничего. Чуть-чуть тяжелая для её хрупкого тела грудь была прекрасна с крупными темными сосками. Небольшой животик ниже пупка украшало крупное родимое пятно, которое кокетливо пряталось в короткую стрижку на лобке, ну, а что ниже лобка было все великолепно, я уже узнал в ванне.

Постучали, запахнувшись, Магда пошла, забрать заказ.

Я блаженно растянулся в постели. Вот так, утром не знал, как спать, не мешая молодоженам в общем номере, а теперь оказался в двухкомнатном люксе с отличным сексом в ванной и, естественно, с шансами на секс в постели до утра.

Магда принесла заказ, баночка икры, жульен, шампанское, мясное ассорти, масло, хлеб, две бутылки Боржоми и пачка сигарет.

— А теперь, пока едим, давай немного пофилософствуй про неизвестные мне факты, командировочного секса, известного спортивным психологам.

— Ах да, забыл! Так вот, скажу, как сексолог психологу, испокон веков, если мужчина шел на охоту, он шел добыть дичь, на рыбалку — поймать рыбу, а ложился с женщиной в постель, чтобы кончить. Думаю, многие женщины это прекрасно знают и хорошо, если они успевают за то время, когда мужчина яростно работает над семяизвержением, получить оргазм, а то многие так и умирают, считая себя фригидными, так как мужики их «спринтеры».

Но есть и спортивная охота, рыбалка и фотоохота, где критерии совсем другие, чем набить после охоты живот. Так и я, можно сказать «Спорт-ебарь». Для меня главное не как можно быстрее «кончить», это я успею сделать всегда. А вот если я кончу, то партнерша, скорее всего с оргазмом пролетит или придется уже дорабатывать своими ручками, так как после того, как мужчина кончит, партнерша его интересует уже опосредствовано, а уж если это жена, то почти всегда уже не интересует.

— Помнишь, ты спрашивал меня, почему я езжу в Ленинград под охраной? Так вот, все просто до банальности. Скажем у мужа официальная любовница, да-да считай официальная, так как от неё зависит его карьера. Муж любовницы высокий чин, давно импотент, из-за диабета, вот и пристроил жену недалеко и под присмотром. За шесть лет мой муж из обыкновенного безденежного следователя стал начальником районного отдела милиции и если что, может вернуться следаком назад. Она частенько уезжает с Петром на дачу, как будто я не существую вообще, вот тогда я и уезжаю в Ленинград, а муж приставляет ко мне «охрану». Я его, конечно, раньше любила, а теперь просто пользуюсь деньгами и стараюсь получать от него и жизни максимум, ну разве, что не изменяла. Было несколько раз, что могла от обиды, только было как-то стыдно. И вообще впечатление, что продаюсь за застолье, да и не по душе были те мужики. Может и самцы были они отменные, только мне же не это надо, мой Петр мужик, что надо, не голодаю. Я же психолог, я вас мужиков насквозь вижу. Мне же не это надо, мне нужно душу отогреть. А вот ты зараза такая, показал, что именно мне надо! Надо было, чтобы не меня, а я! Юра, а после икорки, надеюсь, ты спать не собираешься?

— Конечно, сейчас вот закушу бутербродами, оденусь и пойду, попрошу майора меня заменить!

— Ну вот, хорошо, что урвала свое под душем. Только куда ты денешься, сегодня ты мой, я тебя выжму как лимон, только попробуй к майору уйти, без члена оставлю, — смеялась Магда.

— Ну, раз так, тогда не обессудь, делай бутерброд с икрой, а все остальное я сделаю сам, идет?

— Если убивать не будешь, тогда согласна.

Подкрепившись икрой, мы легли в постель, ночь была бурной. Утром Магда сказала:

— Вечером, я уезжаю домой. И если раз в полгода ты не будешь приезжать ко мне в Таллинн, я сама приеду к тебе в Тбилиси.

Через год, эта чудо женщина, свою угрозу выполнила!

Севастопольское лето

Шел 1971 год. Лето, год учебы в институте позади, желание оторваться и накупаться привели меня в Севастополь на турбазу ВМФ.

То лето, я провел — сказочно!

У нас сколотилась классная команда, Тим Кумиров, почти двухметровый Аполлон из северодвинского кораблестроительного института — медлительный, но обстоятельный, надежный во всем северянин. Баринов Вова, будущий дипломат, москвич-МИМОшник, в котором и без очков, за версту был виден, ботаник, но при ближайшем рассмотрении — оказавшийся отличным фруктом и я, ваш скромный слуга.

Сначала была — Яйла, крымчане знают, а не крымчанам скажу, что красота неописуемая, советую полюбоваться!

Пятидневный поход спаял нашу троицу настолько, что вернувшись на базу, мы были уже как братья, совершенно разные по характерам, темпераментам и менталитету, а понимали друг дружку с полу слова, словно родились в одних трусах. Турбаза, это то место, где условности сведены до минимума, а удовольствия — до максимума! Вокруг солнце и море, закаты и восходы, костры и девушки под гитару.

Через неделю, монотонное погружение в морскую пучину днем и хождение с подружкой и портвейном 777 как стемнеет в «ту степь», поднадоело, решили, как интеллигентный народ, сходить в театр, не в глуши же. Пригласили трех зазноб и рванули. В театре, все было тип-топ, правда здание снять не дала бдительная лоточница с мороженым, мощной грудью прикрыв объектив как Матросов амбразуру, хорошо, без милиции обошлось.

Что давали — не помню, но наспектаклевшись, перемещались к парому вальяжно и довольные, одни вразвалочку, другие от бедра и конечно к переправе в «Голландию», район Севастополя, находившийся через бухту, где была турбаза — опоздали. Добирались в обход — часа два.

Добрались до базы вперемежку с поцелуями и наблюдением звезд с тарелку, было хорошо, сексуально и романтично. Когда на горизонте забрезжила турбаза, решили искупаться, но так как театр не предполагал морских ванн, то и амуниции соответствующей не было. Ну какие проблемы, если все давно со всеми перецеловались, переобнимались, а кое-кто, раньше и переспать успел — решили купаться голяком.

К морю вел обрывистый спуск. Раздевшись, спустились к морю, разбились на пары и помогая друг дружке не утонуть дурачились под звездами в парной воде — от души. Наплескавшись вдоволь, поднялись наверх и… одежды нет, ну все унесли подчистую, вместе с ключами от коттеджей, где жили тройкам!

Были бы ключи, так можно было бы кому-то перелезть через забор и принести, что-то из одежды, а так, куда идти за одеждой и вдобавок-голяком? Сначала было смешно, потом, когда осознали всю дикость ситуации, было уже не до смеха. Бросили жребий, «счастье улыбнулось» Баринову, отправиться добывать одежду, а мы решили продолжить плескаться, так как теплая вода, и полнейший штиль, способствовал «парному синхронному согреванию».

Появился Вовка без ничего, просто перелезть через забор не смог, так как через колючки голяком особо и не перелезешь. Осталось одно — идти через проходную. Жребий пал на Тима. На проходной дежурил морячек. Я представляю, его вид, когда он увидел в 3 часа ночи 2-х метрового голого человека. Видимо, этот морячек не забил тревогу, просто оцепенев от страха. Как Тим доказывал ему, что он турбазовец, не знаю, но мы видели, как тот дал Тиму тельняшку. Вообще, покидать территорию турбазы, после 10 часов вечера, строго-настрого, было запрещено. Что подвигло дежурного не вызвать наряд, не знаю, видимо уважение к габаритам Тима.

Тим повертелся около нашего коттеджа, но пролезть во внутрь не смог, дверь — заперта, а в окнах армированные стекла. Тогда побрел к коттеджу девчат, слава Богу, окошко было приоткрыто, и эта громадина туда влез. Но не долго музыка играла, Тим в темноте свалил в коттедже все, что только мог, как слон в посудной лавке, а когда включил сват, чтобы найти одежду, то из соседнего девичьего коттеджа — завопили.

Внутренний наряд Тима скрутил. Начальник базы усатый отставник, прозванный боцманом, долго не мог успокоиться, у него от смеха начался нервный тик, и сквозь слезы, он басил:

— Вам е***ям — клистиры литровые прописать полагается!

Но солдатика с трусами и майками на берег послал, а в кухне велел вскипятить чай:

— Еще не хватало, чтобы девки родилки в воде поотморозили.

Утром дежурный по базе, принес нам нашу одежду, просто она была в 20 метрах в стороне, в темноте мы её не нашли!

Все проходит, прошло и время отдыха на турбазе

После такой севастопольской лафы ехать домой не хотелось совсем. Кумиров — по своему северу не очень скучал, Баринов — так тот и вообще, в Москву попасть не мог, так как в тот год горели подмосковные торфяники, полеты часто отменялись и билеты достать было почти невозможно, мне же — «чем дальше в лес, тем интереснее». Немного смущало отсутствие денег, но что молодым — деньги, если есть желание? Решили махнуть в Ялту, там будет видно, сели на морской трамвай и «покатили»…

В Ялте даже не сходили. На пляже не то что ногу было негде поставить — песка видно не было! Решили плыть дальше. Всё же приключение, а там видно будет. И тут Вовка признался, что батя у него генерал и отдыхает во Фрунзенском, это у Медведь-горы с другой стороны от Артека, в военном санаторий стран СЕВ. Генерал, это уже хорошо, у него можно было и деньжат стрельнуть, да и кто знает какими благами можно еще будет воспользоваться, ведь не даст же он сыну умереть с голоду и под безымянным забором.

Не знаю, как сейчас, но тогда, Фрунзенское (сегодня Партенит) был небольшой поселок. Тихий, спокойный курорт, с моря его можно было узнать по нескольким одинаковым многоэтажкам, возвышающимся над поселком, в которых жили в основном обслуга санатория. Несколько забегаловок и отличный пляж с двумя причалами, один из которых старый разрушенный, назывался итальянский, так как когда-то, во времена гражданской там причалил итальянский корабль.

Добрались мы уже поздно часам к одиннадцати. Обгоревшие, просоленные морскими брызгами и до чертиков уставшие. Бросили рюкзаки на пляже, легли на песочек и после долгой морской болтанки, наконец, почувствовали под задом земную твердь и млели, обдуваемые легким морским бризом. Устали настолько, что даже в воду лезть не хотелось. Лежать в прохладе, наблюдая звездный небосвод — это ли не расслабуха?

Недалеко щебетала группка молоденьких девиц, поэтому мне пришлось, сделав над собой усилие, пару-тройку раз с гиканьем, привлекая их внимание, нырнуть с этого самого итальянского причала. Девочки, все как по команде, охали и громко визжали, когда я выныривал. Произведенный эффект вселял надежду на дальнейшее знакомство.

На следующий день, когда увидел, куда нырял, волосы дыбом встали и понял, отчего все визжали и охали. Из воды, куда я так залихватски сигал в темноте, торчала арматура 5—6 железяк, на расстоянии чуть больше метра друг от друга! Слава Богу — пронесло!

После «экстрим-прыжков» отправились в «генштаб». Вышедший к проходной мужичок, напоминал Никулина, но что он генерал подтвердил дежурный, который встав по струнке, приветствуя его.

Уезжал наш генерал на следующий день и денег он Вове не дал:

— Выкручивайся сам, пригодится.

А вот санаторную книжку оставил, как потом оказалось она не хуже денег была.

В одной из пятиэтажек, в трехкомнатной квартире мы сняли одну комнату — спальню. В зале жили педагоги-хозяева, страстные любители животных, коими оказались тараканы:

— Если одного убьете — выгоним! Божьи твари и давить их грех!

В другой спальне — четыре студентки кулинарного техникума из Донецка, практиковавшие в местной забегаловке-пельменной. Кроватей в нашей комнате было две, и кто-то должен был спать на полу. Удовольствие спать в обнимку с прусаками доставалось по жребию. Оплата жилья съела почти все излишки денег, «дорожные» были табу. После близкого знакомства с соседками мы были обеспечены пропитанием в виде бульона, в котором варились пельмени, так как бульон ничего не стоил, все равно его выливали. Вечером же, прилично одевшись шли в санаторий. Вот где пригодилась санаторная книжка. Господам офицерам, просматривавшим по вечерам кинофильмы к окончанию сеанса, подкатывали тележки с кружками кефира и булочками. Кино мы, конечно, не смотрели, но пока его смотрели другие, по паре булок с кефиром уминали. Потом делали променад по территории, где преобладало два класса женщин — стройные симпатичные «любовницы» и дородные, всем недовольные «жены».

Санаторный пляж, это было маленькое чудо, длинной метров 50 и шириной около 20-ти, словно плавательный бассейн. Лежаки, зонтики, вальяжные тела восточноевропейской военной номенклатуры, обильно сдобренные, скорее всего «советницами», исходя из возраста. Наши же офицеры окружали себя пивом и картами, полностью забыв о вымершем в сегодняшней России классе, «жена военного».

Эти дамочки, иногда с детьми, лежали на пляже с небритыми ногами, без педикюра и с высокими прическами, с которыми, видимо, щеголяли еще у себя, не то в N-ске, не то в Дрищеве, фланируя мимо марширующего плаца.

Они лежали как «стендовички», сбивая глазами любую мишень противоположного пола, бросившую на них взгляд. Главная же достопримечательность пляжа была медсестра, притягивавшая к себе одинокое офицерьё.

Закрытость пляжа имело много плюсов, но и один громадный минус, в виде отсутствия женского контингента нашего уровня. Поэтому между заплывами мы играли в шахматы, так как те, на ком останавливались наши взгляды были заняты «тюленями», а те, кто жадно пытался поймать наши взгляды, нас не интересовал. Расплачивались за проигрыш щелбанами, деньги все равно были общие. Крен в мастерстве был явно на стороне будущего, скажем, дипломата и так как щелбаны он бил неожиданно отменно, то в шахматы играть охота у нас с Тимом пропала быстро. Проголосовали, и так как нас было двое, решили играть в преферанс, но на всякий случай щелбаны заменили приседаниями. Преферанс не шахматы и вдвоем мы отыгрывали своё с лихвой. Вовка теперь нам столько проигрывал, что иной раз давали перерывы на отдых, а иной раз и амнистировали, так как иной раз число приседаний могло повредить его хилому здоровью, задавленного спецкурсом иностранного. Весь пляж подтрунивал над Вовкой, то предлагая фрукты, чтобы подкрепиться, то набивались в тренеры. Пацаны со всего пляжа, как шакалята приседали вместе с ним громко считая. Но, никакие наши ухищрения привлечь внимание красавицы-медсестры не помогали, не реагировала она на нас пацанов, тогда и предложил Тим облегчить муки Вове:

— Пусть проигравший 2 минут лежит голяком!

Это явное нарушение распорядка и уж тут она ОТРЕАГИРУЕТ! Вова наотрез отказался и предложил просто повеселиться и раздеться всем. Пошли поплавали, вернувшись сняли плавки, выжали их, повесили на зонт и… голяком легли на лежаки. Вокруг сразу образовалась «нейтральная полоса». Мужики посмеивались решив, что это спор. Они за несколько дней привыкли к нашим постоянным хохмам. А вот женщины, многие повставали с лежаков, и отчаянно стали махали кому-то вдалеке, надев темные очки, чтобы всем видом показать, что не причиндалы Тима их заинтересовали.

И, наконец, голосок в рупоре:

— Молодые люди, спрячьте свои организмы в плавки, не то вызову милицию.

Минут через пять пришел наряд. Молоденький сержант и лет под 40 женщина-лейтенант. Лейтенант выписала штраф 10 руб., заставила нас одеться и потребовала у Тима паспорт. Какой паспорт на пляже… и за его отсутствием стала Тима уводить. Тут мы, конечно, встали горой на защиту сказали, что денег у нас нет и что мы отработаем на уборке пляжа.

— Пляж тут есть кому убирать, а вот мой кабинет вашему другу убрать не помешает.

Тим хлопал глазами, постепенно краснея. Проходя мимо медички, уже улыбающаяся лейтенант мимоходом сострила:

— А ты Катенька, собрала бы по трояку с «курочек». Произведения искусства — даром не показывают.

И обратившись к нам:

— Мальчики, подождите тут, не съем я вашего друга и благодарите его, что вас в кутузку не берут.

Лейтенант увела Тима, забыв получить с нас десятку.

С Вовкой мы шутили — не то отрежет, не то откусит, так как этот здоровенный парень, с «Гаишным жезлом», отличался крайней «скромностью» и в Севастополе в «боевых действиях» нами замечен не был. Мы даже шутили, чтобы он нам «прибор» сдавал на прокат, Тим добродушно посмеивался.

К вечеру уже стали волноваться и потащились в участок. Там о Тимке и не слышали. Рассказали про лейтенанта в юбке. Дежурный куда-то позвонил и сообщил, что у задержанного «уборка территории», через час-два отпустят. Какая уборка, какая территория?

— Идите, сказал отпустят — значит отпустят!

Наконец, в квартиру ввалился Тим, с коробкой яств и пива, в сопровождении «суровой блюстительницы порядка». По её глазам было понятно, что «девственный бастион» пал, а глядя на рябое лицо лейтенанта было понятно, что ради друзей Тиму пришлось поработать изрядно. Уходя, «красотка» кинула через плечо:

— Проголодаетесь, присылайте «Луку», — видимо намекала, что читала Баркова.

Гуляли мы на всю катушку пару дней.

Частые «уборки» у Марии — трёхзвёздочного, как армянский коньяк милицейского лейтенанта, полностью изменили не только наш рацион, но и основательно расширили взгляд Тима на отношение полов, добавив к его нордическому характеру, силе, смелости, любви к родине и партии, сопромату, физмату и обыкновенному морскому мату, какие-то новые, потаенные знания. Если раньше от пристальных и бесстыже-раздевающих взглядов офицерских жен, видевших в объёмности Тимыных плавок, скорее возможность пофантазировать, прорисовывая контуры «буйства природы», то теперь Тим позволял себе открытым взглядом бросить им вызов, приглашая проверить себя на «прочность», Тим почувствовал себя нашим секс-кормильцем и было видно, что эта новая роль ему нравилась.

Однажды Тим прибежал на пляж и скороговоркой:

— Юра, спасай, там Оля приехала, помнишь в Севастополе… Она с подружкой, договорился встретиться вечером и показать озеро.

Я, конечно, помнил крупную красивую девицу, которая вгоняла Тима в краску, но так ничего и от него и не добившаяся.

В другую сторону от моря было озеро с лесочком, как раз, что надо Тиму. Я сразу все понял, понял и роль отведенную мне.

— Ты на себя возьмешь подружку, а то, я умру, если и сегодня Оля надо мной посмеется.

— Что за подружка? — заинтересованно спросил я.

— Нормальная, в вашем кавказском вкусе, не откажи, как брата прошу…

Я припоминал вертевшуюся вместе с Олей невысокую толстушку, но конкретно вспомнить её не мог, не тот «пейзаж», что бы глаз остановился и зафиксировал.

Вечером, Тим одевался как будто, отбывал в Париж, а не обжиматься с Олей в кустах. Вова, как настоящий друг, повязал ему на рубашку с попугаями, свой «счастливый» галстук, в котором он поступал в МИМО.

Тиму он ничего не сказал, а вот мне предложил просветить Ольгу, дабы не попасть в милицию за групповуху, заодно поинтересовавшись, почему для него нет подруги.

У меня, настроение конечно было не «парижское», да и вообще внутренний голос нашептывал:

— Юрочка, дружба, дружбой, а бабы врозь!

— Вов, я вроде поел, что-то не то, подташнивает, может, вместо меня пойдешь ты?

— Ты, что генацвале, Вовка все испортит, там кавказский темперамент нужен.

Польщенный и пнув ногой предчувствия, отправился с Тимом на встречу с неизвестным.

Ольгу, я заприметил сразу, видная бабец, где-то за 180, с крупными формами и осиной талией, ноги у Ольги росли сразу из подмышек, а волосы, как у Марины Влади в кинофильме — «Колдунья». Я знал, что красивые женщины любят «дружить» с простушками, серыми мышками, чтобы на их фоне оттенять своё великолепие, а те, что мышки, конечно, старались как-то подставиться под сияние, исходящее от избранниц божьих, да и ждать, когда что-то перепадет. Ну примерно, как прилипалы с акулами.

— Здравствуйте мальчики я Лиза.

Конечно, я предполагал, что подружка, не будет столь высока, это да же грело, так как мой рост ограничивался стандартными 175 см, я даже был согласен не на 90х60х90, на что не пойдешь ради друга, но то что я увидел, не только не могло уложиться в рамки нормальных сексуальных раздражителей, а можно было описать обычной русской фразой: «Столько не пьют!»

Лиза была, что «Кубик Рубика». Её, с одинаковым успехом, можно было ставить на любую из шести поверхностей! Я был явно расстроен. Конечно, я друг и не отказываюсь лечь на рельсы, под поезд Тима страсти, но тому дружку, что ниже пояса и которому совершенно плевать и на Олину подругу, да и на Тима тоже, особенно — не прикажешь.

Я было собирался ретироваться! Упасть, «сломать» ногу или руку, получить сотрясение мозга, на худой конец сыграть по системе Станиславского эпилептический припадок, но молящие глаза Тима, который понял, что его Оля, затмевающая милицейскую Марию, как Солнце затмевает Луну, из-за какой-то, интеллигентской разборчивости друга, может «не заглянуть к нему в штаны»:

— Юра, ну ты даешь — ты же профи! Закрой глаза и представь, что она Брижит Бардо, ну не смотри ты на эту пигалицу, ты же понимаешь, кроме тебя — некому …!

Купили картошку, хлеб, еще какой-то снеди, портвейн. Мне, по ситуации, портвейна казалось мало, но на водку денег не было. Впервые в жизни я был столь неразговорчив, и все бразды правления отдал «начинающим».

Про «умные» разговоры у костра, говорить не буду, так как тематика была ясна, воздух эрогировал, глаза горели ожиданием. Когда всё съели и выпили, то трое из четверых были на старте! Я же, в душе клял, на чем свет стоит, своего яйценосного друга, за бездушие и не понимание важности момента для Тима. В голове так и носились унизительные его тирады, в случае моего провала:

— Эстет, чертов, «Викторию Федорову» ему подавай, а дружба, а за того парня, а уважение к пылкой «тростинке», где кавказская гордость, — и наконец, самое невыносимое, — А когда я, за вашу жратву, ложился на лейтенанта, вас угрызения совести не мучали и, вообще, свой «невставатит», свиньей под дружбу не подкладывай!

Да, ситуация, хоть топись!

Пока хаханьки да хаханьки, еще теплилась надежда, что Оле не понравятся кусты, или у неё, как его там, не то МЧС, не то ПМС, или там дождь с громом, или метеорит, я был согласен на все, лишь бы не видеть «голый квадрат».

Но, как говорится, если в первом акте герой заговорит о кустах, то в четвертом, он обязательно окажется в них.

И гром грянул, но не тот, которого я ждал как спасительную соломинку:

— Мы с Олей пойдем помоем руки, от золы, в озере, а вы тут не скучайте!

Тут, я понял:

— Назвался «груздем полезай в кузов», но видит Бог — кайф за Тимын секс — неадекватен. Это в сказках лягушки и толстушки превращаются, как их потрогаешь в красавец-царевен, а тут не сказка, тут как на войне! Враг вероломен, коварен, весь облик его страшен и мерзок, но ты должен устоять и… победить! Тут за красивые мысли и фразы не спрячешься, тут — вынь, да положь! Надо набраться смелости и поскорее поднять боевой дух и в бой! Где-то там, на самом дне души, все же скребла обида, что Тим не Лизу выбрал.

Сидим, ковыряем палочками в костре, хорошо думаю, так и проскочить можно. Не тут-то было, вдруг кубик, таким тоненьким голоском, видимо от предвкушения дыханье сперло:

— Ну, «грузинёнок», правду говорил Тимочка, мол ты горазд соблазнять баб. И меня таки соблазнил проказник. Давай, люби — уговорил усатик, а то — Ольгу кликать начну.

Лиза, навалилась на меня всей своей массой, какой тут секс, она, как сумоист, может удавить массой. Ребра пока не трещали, но часть выпитого портвейна тут же оказалась во рту. Надо было срочно что-то придумывать, а то полный конфуз.

Желание отсутствует полностью, эрекции не то что нет, в штанах вообще ничего не ощущается!

Вытек из-под неё как ртуть и предложил, заняться сексом, после зажигательного стриптиза. Подумалось, пока буду её раздевать или ишак заговорит, или визирь умрет. Может под медленный стринго-блюз, глядишь или резко возникнет консенсус, или Тима «отбойный молоток» сломается, или в конце концов, отстреляется. ПО любому плюс мне.

Пожамкал я несколько раз ей где-то в районе медианы под одеждой, как застывшую манную кашу, лучше бы не лез. Воздух так и был наэлектризован Лизыным либидо, но ни Визирь, ни ишак — не дохли, да и отбойный молоток Тима, видимо, работал исправно. Лиза нетерпеливо помогала мне в стриптизе, на удивление резво оголяя капусту. Повернув ей спиной, я расстегнул лифчик, в котором её грудь, стояла, так же, как и мой консенсус, зачем был нужен этот гамак не понятно. Лучше бы, я её не раздевал. При параде, хоть была надежда, когда же она стояла голая и живот, и груди бились о колени, и все это покачивалось в такт какой-то напеваемой ею мелодии. Это был — ШОК!

Немного постояв, уже без всякой надежды, полностью раздавленный полным отсутствием эрекции на эту мощную квадратно-желатиновую женственность… сказал:

— Одевайся, кина не будет!

Визг:

— «Оля» — огласил округу.

Подошли «недовольные» Ольга с Тимом. Ольга еле передвигалась, молодо — зелено!

В общем обе девицы остались недовольными, одна от избытка, другая от недостатка!

На всю жизнь мне запомнилась фраза толстушки, когда она оделась:

— Ты, что думай, я блядь какая? У меня парень есть, моряк дальнего плавания»!

И подумалось, вот она романтика морячка и понял, что от «большой земли» никогда не оторвусь.

Маша

Шееголовые

Был вечер поздней осени, но нагретый за знойное лето Тбилиси тепло отдавал медленно, как бы нехотя. Это была моя 18-ая осень. Сидя на парапете, отделявшем парк от тротуара, напротив своего дома, пристроившегося, между двух институтов — иностранного языка и физкультуры, я, лениво покуривая, убивал одиночество. Бесцельно рассматривал проезжающие мимо машины и проходящих редких туристов. Горожане по стороне, где я сидел, обычно, не ходили, так как с этой стороны дороги ни жилых домов, ни учреждений, ни магазинов не было. Был только парк и в конце дороги — турбаза.

Вдруг, почти бегом ко мне приближается симпатичная незнакомка и машет рукой. Я обернулся, может кто сзади меня, но сзади парк! Девушка явно незнакомая, да и прикид её явно неместный. Подбегает и взволнованно шепчет, мол не могу ли я проводить её к турбазе, а в глазах и мольба и ужас! Надо же, не мог ли проводить к турбазе? Хотел было ей ответить, что именно для этого и сижу тут битый час, чтобы такую заблудившуюся овечку проводить, хоть на край света! И тут, почти сквозь нее разглядел и почему она так запыхалась, и почему стремится скорее попасть на турбазу, и почему в глазках ужас.

Сзади неё громко дыша, словно два гиппопотама, на коротких кривых ножках, на параллельных курсах, двигались два кахетинца. Похожие как близнецы, с плоскими затылками, с головами незаметно переходящими в шеи, с потными волосатыми лицами и мокрыми платками, зажатыми в кулаках. Было понятно, что самцы меня просто затопчут, как конкурента на пути их отяжелевших от либидо яиц.

Реакция сработала мгновенно, раньше, чем я осознал, что делать:

— Ты где шляешься? Я тебя тут битых два часа жду. Мать, — показываю в сторону дома, — места найти не может, уже в милицию позвонила. Сейчас, видимо, приедут, — выкрикивал в сторону бегущих туш с таким темпераментом, как будто я на эшафоте и кричу воззвание к толпе, когда на шею уже накинули петлю.

— Мать? Какая мать, — оторопела брюнетка.

— А что у нас уже разные матери?

Тут, женский мозг, видимо от страха стал понимать, что к чему:

— Что я могла сделать, эти два бугая всю дорогу меня преследуют! Не видят, что я не какая-то приезжая блондинка!

— Вот эти??? — я смело ткнул пальцем в сторону шееголовых и сделал максимально кавказское выражение лица, готового убить любого, не так глянувшего на его сестру.

Сделав маленький шажок в их сторону, глядя как бы поверх голов, процедив струйку слюны сквозь резцы, медленно произнес:

— Вы что из деревни, в Тбилиси первый день? Не видите, что это моя сестра? В ход пошли выпученные глаза, медленно двигающиеся от «сестры» в сторону потнолицых.

— Кто из них тебя тронул, покажи — спросил я, войдя в раж и сунув руку в карман сделал еще полшага в направление кривоногих.

И тут эти два бугая превратились в само смирение:

— Ты что брат, мы в физкультурный институт идем на тренировку, не видишь, опаздываем, — как пловцы-синхронисты они одновременно вытерли пот с лиц.

Я перекинул руку через плечо «сестры», почувствовав легкое сопротивление не более. Это был последний аргумент, после которого «Кахетия» остановила проходивший троллейбус и уехала в обратную от физкультурного института сторону.

— Сестра, а почему ты одна бродишь по городу, нарываясь на неприятности, а потом заставляешь меня героически их решать? — обнимая её за плечи, выдал я тираду, не выйдя еще из роли.

Легкое движение её плеча и моя рука тут же потеряли опору. Её взгляд выражал одновременно и мягкий женский укор, и бесконечную благодарность:

— Ну вот, не успела отделаться от притязаний двух генацвале, как третий, воспользовавшись хитростью, успел меня обнять. Как здорово ты их обманул … «сестра» — засмеялась она.

Оказалось, она отстала от группы и полдня пытается найти дорогу к турбазе, её сумочка осталась в автобусе, поэтому она шла пешком, а эти двое шли сзади и предлагали ей непристойности, напугав до смерти. И как же ей повезло, что я оказался на ее пути.

— Так ты целый день не ела, да и ноги вон дрожат от усталости.

— И ничего не дрожат. Сейчас приду на турбазу, поем и отдохну.

Я взял её за руку и движением, не терпящим возражений, повел домой.

Дома, на немой вопрос бабушки, всегда понятливой, тактичной, милой и до бесконечности мной обожаемой, ответил, что это моя подруга, она шла ко мне пешком, устала и проголодалась. Бабуля протянула ей руку:

— Белла Семеновна, самая любимая бабушка.

— Маша из Мытищ.

— Так Вы пешком, прямо из Мытищ, — улыбнулась бабушка, — тогда скорей мыть руки.

Мы ели суп-харчо, пили чай с лавашем и сулугуни. Хохотали над «кахетинцами». Когда мы поели и собрались уходить бабушка робко пошутила:

— Машенька, вы прямо сейчас назад в Мытищи пешком? Может, останетесь?

Эх, не только мне, но и бабушке хотелось, чтобы эта стройная красивая девушка осталась. Но Маша поблагодарила, и мы вышли на улицу. Уже стемнело, немного стало прохладно, я предложил Маше свой пиджак и когда она его накинула, прочно положил на него свою руку, чтобы его не сдуло ветерком. Оставшиеся метров 400 до турбазы мы шли почти час, так как вел её самыми темными окольными путями, то через футбольное поле института физкультуры, то через темные корты.

Кровь во мне так и кипела, все тело дрожало мелкой дрожью, темнота и либидо так и подмывали обнять Машу и поцеловать, а там уж куда кривая вынесет. Я чувствовал, что, Маша мне полностью доверяет, а может и сама ждет …, но в голове постоянно сидели «братья-кахетинцы», заставлявшие продолжать быть галантным. Наконец мы пришли. Маша вернула мне пиджак:

— Юра, я чувствовала, что тебя так и подмывало на подвиги, но спасибо, что сдержался. Сама умирала, хотела поцелуев, ведь стыдно сказать, уже двадцать два, а не целованная, видимо характер неприступный. Юра, ты не смог бы мне завтра показать Тбилиси?

Мы договорились, что завтра утром встретимся, и я буду её гидом.

Когда я вернулся домой, бабушка все выясняла, кто такая Маша из Мытищ и где они эти Мытищи находятся. Проведя по голове рукой, сказала, что ей Маша понравилась и заметила, как Маша смотрела на меня.

— Надеюсь, ты её пригласил завтра к нам на обед, я приготовлю всякие вкусности.

Милая, добрая моя бабушка, как ей хотелось, чтобы мне было хорошо, её доброта была безгранична, но не ненавязчива, глаза же излучали столько счастья и теплоты, что никогда за всю свою сознательную жизнь я не дал ей усомниться, что она самый любимый мой человек на всем белом свете.

Экскурсия

Ночь была бурная. В 18 лет воображение обычно не подводит, да и «Маша» во сне добавляла огоньку, так что утром я проснулся, как выжатый лимон! Но мысль о встрече с настоящей Машей, как допинг встряхнуло организм. Я был готов на любые подвиги. В назначенное время я стоял у турбазы на остановке троллейбуса. В кармане лежали 25 рублей, данные бабушкой на «мороженное».

Когда я носился по комнате, то причесываясь у зеркала, то меняя пиджак, бабушка меня остановила, усадила за стол и сказала:

— Мальчик мой, неужели сегодня бедная девочка будет целый день ходить по городу? Вот тебе двадцать пять рублей, — она протянула мне деньги –думая этого хватит и на мороженное и в кино.

— Какое кино?

— Какая разница, главное, чтобы народу было мало и задние ряды были бы пустые. Но я думаю, ты воспитанный мальчик и лишнего себе не позволишь, Маша мне нравится.

Где мы только не побывали в тот день. И в «Лагидзе» фирменной воды попили сливочной с шоколадной вместе, и аджарское хачапури поели и в ботанический сад сходили.

Мы были молодые, нам было хорошо и весело, мы целовались, обнимались и снова целовались, и целовались. В кино я Машу не повел, не хотел стандартных пионерских обжиманцев, после которых неловко, когда включают свет смотреть друг другу в глаза, а пошли в ресторан на фуникулере. Я сам в этом ресторане был впервые. Мы ели много вкусного мороженного, глядя на незабываемый вид вечернего Тбилиси, лежавшего где-то там внизу специально для нас такой красивый. Маша радовалась как ребенок, когда ехала наверх на трамвайчике, а вниз на канатке.

Было такое чувство, что мы уже давно друг друга знаем. Что этот город, ресторан, теплый осенний вечер, громадные звезды на небе — все это было только для нас. Аромат её духов, самых сексуальных духов, того советского времени, скорее всего польских, блеск глаз бездонных и теплых, эта вздымающаяся при дыхании грудь, такая упругая и манящая — только для меня. Как я мог эту девочку «обидеть», не мог! Про бабушкино сациви я, конечно, забыл. Поздно вечером проводил её на турбазу, а завтра она уезжала. В Тбилиси Маша была по профсоюзной путевке на туристическом поезде. Мы обменялись телефонами, и она уехала. Я думал простились навсегда, но ошибся!

Примерно через полгода Маша позвонила. Было неожиданно, все уже как — с яблонь белых дым, ан нет. Позвонила и понеслось! Она мне, я-ей.

Вспомнились и поцелуи, и сладкие девичьи груди, и уже когда в трубке слышал её голосок сидеть становилось трудно, особенно в тесных джинсах, появившихся в то время.

Душе сразу хотелось «полета» дуэтом, тогда не срослось, а теперь хотелось. Конечно, я не жил отшельником и к моим услугам было целое общежитие физкультурного института. Девочки на любой вкус, гимнастки, пловчихи, гандболистки и баскетболистки. Последние меня как-то не привлекали, но с другими время проводил. Девчонки были, в основном, приезжие, много было русскоязычных со Ставрополья с соответствующими тормозами, вернее без тормозов. Но, все эти общаговские лямуры были какие-то, словно забеги и заплывы в ширину. Было понятно, что я пришел провести ночь с ней, так как прошлый раз уже был у её подруги и, если она будет капризничать пересплю с другой. Мимолетный секс он такой — неразборчивый и забывчивый, а главное стандартно серый. В постель девицы в основном ложились в надежде выскочить замуж, и каждая новенькая претворялась святой наивностью, обязательно рассказав «кавказскому человеку» историю, как она случайно, катаясь на велосипеде, потеряла девственность, было такое впечатление, что велосипед они передавали друг дружке в порядке живой очереди, для целевого использования.

Так что в общагу ходил лишь к некоторым «спортсменкам», которых хорошо знал и ночные бдения с которыми нравились.

Тут же было что-то другое, что-то новое не изведанное, чувство, которое шло откуда-то изнутри и скрывалось где-то там внизу живота и затаившись сосало где-то под ложечкой. С другими было не так, чувство сразу возникало в штанах и никуда оттуда не уходило, пока резко на ком-то не умирало.

Однажды Маша поинтересовалась куда, я еду на каникулы и узнав, что планов нет, пригласила к себе. Ехать решил сразу!

Москва голубая

В конце июня, сдав летнюю сессию, быстренько собрался и не сообщая Маше, отчалил в Москву.

Это была моя первая поездка в столицу. Настроение было приподнятое — лечу в Москву!

Красная площадь, Кремль, музеи, Арбат, МХАТ, Лужники, Сандуны и я с Машей! Адреналин зашкаливал.

В самолете все были, почти родные. Болтал без умолку, покурил в туалете, сделал комплимент стюардессе. Все бы хорошо, если бы не последние минуты полета, которые заставили вспомнить песенку из КВН на мелодию похоронного марша: «ТУ-104 — самый лучший самолет, 100 пассажиров берет себе на борт». Но, видимо там наверху, небесная канцелярия посчитала, что самолету валиться с высоты пока рано и он, как мешок с картошкой, плюхнулся на полосу. Перепуганные пассажиры оживились лишь после того, как лайнер замер и уже тогда радостно и громко благодарили экипаж за посадку. Проходя мимо милой стюардессы с нарисованной улыбкой подумал, что никогда не женюсь на стюардессе, в слове вдовец что-то созвучное со словом мертвец.

Прилетел часов в шесть вечера и перекинув через плечо спортивную сумку, отправился «открывать» столицу. В планах на первый день, а это была пятница, было походить по городу и остановиться в гостинице. В субботу побывать на Красной Площади, в Кремле и, если получится в Оружейной палате. Побывать в мавзолее даже мысли не было. Ну, а в воскресенье утром поехать в Мытищи.

Совершая марш-броски от гостиницы к гостинице, в которых, конечно, никаких мест не было, оказался на Ленинградском шоссе в районе метро «Речной вокзал». Глянул на часы — уже 23 часа. Что так поздно и не подозревал, так как всего-то вроде смеркалось, в Тбилиси в это время кромешная темнота. География, её-то я и не учел. Сразу навалились и усталость, и голод.

Последней на моем пути оказалась гостиница, вроде для медиков. Когда спросил, есть ли свободные места, то неожиданно выяснилось, что есть! Вы не представляете, как это приятно, блуждая полдня в поисках ночлега, почти в полночь, случайно наткнуться на гостиницу со свободными местами. Но когда попросили командировочное удостоверение, так как оказалось, что вся «эта радость» не про мою честь.

Было уже поздно, тело ныло от усталости, под ложечкой сосало от голода. Стало как-то одиноко и тоскливо. Присев в кресло в фойе, постепенно стал погружаться в небытие, но женский голос добрый и ласковый, как морская волна, разбивающая корабли о скалы, вернул меня в исходную безысходность:

— Если собираетесь тут спать, то не получится, вызову милицию, а если вообще негде спать, то могу дать адресок, тут близко. За умеренную цену наш швейцар Владимир Семеныч сдаст тебе койку. Скажешь, что Мария из гостиницы прислала.

Делать нечего, проклиная все на свете взял адресок коечного барыги. В полночь был у входной двери Владимира Семеныча оббитой красным кожзаменителем. Позвонил.

Дверь открыл коренастый мордатый коротко стриженый мужик в полосатой пижаме, похожий на отца Федора из «12 стульев». В нос ударил запах чужой квартиры с примесью мужских носок. Я ему про «славянский шкаф» от Марии, он впустил.