Бесплатный фрагмент - Мой Бомж

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

БЕЗДОМНЫЕ

Под мостом было холодно и сыро. Бетонные перекрытия не спасали от промозглого ветра, и он сильно обжигал кожу. В самом дальнем углу горел огонь, от небольшого костерка исходило слабое тепло, вокруг него сгрудилось несколько человек. В сумерках трудно было определить возраст и пол этих людей, так как все они были одеты в бесформенную одежду, лица и руки были черны, а глаза без каких-либо эмоций. У каждого на коленях стояла миска с горячей дымящейся жижей, одному богу известно, из каких ингредиентов был сварен этот суп, но люди молча ели, не выражая никакого недовольства. Когда суп был съеден, они очистили миски мякотью белого хлеба и тщательно вылизали свои ложки. В чайнике забулькала вода. Разлив кипяток в металлические кружки, они насыпали крупнолистовой чёрный чай. Когда вода потемнела, люди жадно стали глотать горячую жидкость, от горького вкуса неприятно горело во рту и разбухшие чаинки липли к языку, они постоянно сплёвывали сухие кусочки листа на землю, пока те не осели на дно кружки.

Дождь начался внезапно, вода хлынула со всех сторон, но на людей, забившихся в укромном уголке, она не попадала. Сплотившись у костра люди, старались подбодрить друг друга, кто-то вытащил старый дырявый плед и предложил своему соседу, тот принял его, но сразу передал мальчику подростку. Синими от холода руками он взял плед и накинул его себе на одно плечо, другим концом закутал женщину, это была его престарелая мать, а может женщина просто выглядела как старуха. Она прижалась к своему сыну и прошептала, глядя на доброго соседа напротив, слова благодарности. Мужчина повёл плечами и протянул руки к огню. В отблеске света, они казались прозрачными, с тонкой кожей, с коротко подстриженными ногтями, которые были на удивление чистые и ухоженные. Несколько минут люди о чём-то говорили, потом подбросив поленья в тлеющий огонь, стали устраиваться на ночлег. Один из бродяг, заросший, седой мужчина разложил тюфяк и, свернувшись калачиком, прилёг на нём. Он закрыл глаза и тут же провалился в сон, во сне он вздрагивал и тяжело вздыхал. Мать с сыном, прижались тесней друг к другу, и покачивались в такт завыванию ветра. Молодой мужчина, наконец, убрал свои идеальные руки в карманы куртки и прикрыл глаза.

Я встала со своего места, переминаясь с ноги на ногу, взглянула на мужчину, который отдал свой плед; что-то в нём было не так и не только руки. По сравнению с другими бездомными он выглядел практически безупречно. Нет, такой как у всех одутловатости на лице, ровные белые зубы, взгляд не затравленный, как у бедняг, а отсутствующий. Щёки покрыты щетиной, но не клочками, как у его соседа. Под шапкой волос видно не было, вся одежда соответствовала виду человека, у которого нет средств для нормальной жизни, но глаза… Вчера первый раз увидев эти глаза, я просто-напросто замерла на месте с открытым ртом. Синие-синие, по краю с тёмной почти чёрной радужкой, их обрамляли такие же чёрные бархатные ресницы, придавая лицу мягкость. Посмотрев на меня, он презрительно усмехнулся и отвернулся, отчего мне стало ещё больше не по себе, ведь я так старалась выглядеть как они. Купить подходящую одежду в секонд-хенде оказалось самым лёгким, оставалось лишь не мыться несколько дней и перемазать землёй руки в цветочной кадке, чтобы под ногти въелась грязь, ну ещё поработать над выражением лица, так сказать, придать вид уставшей от никчёмной жизни и неустроенности.

Тему к дипломной работе я выбрала сама. Всегда интересовала психология людей, а людей без определённого места жительства заинтересовала особенно. Ужасно хотелось преуспеть, и я решилась на неслыханный доселе эксперимент, прикинуться такой же бездомной, втереться к ним в доверие и напрямую разузнать всю подноготную. Под мост я пришла поздно вечером и попросилась, погреться рядом с ними у костра. Люди молча, подвинулись, освободив для меня место, и предложили мне поесть, то есть кусок зачерствевшего хлеба. Я с трудом глотала, и чуть не поперхнулась. Мужчина, с опущенными плечами и искривлёнными от артроза пальцами, подал мне бутылку с водой, она была не распечатанная и я, не боясь, что подхвачу какую-нибудь холеру, отпила глоток. Разговорившись с ним, я узнала много нового и полезного для себя.

Оказалось, что бездомные — это не только последние пропойцы, тунеядцы и опущенные на самое дно люди. Попадаются и такие, кто в жизни не выпил ни грамма алкоголя, за долгие годы труда заработал не только на жизнь, но и неизлечимые болячки и так далее. Сам мужчина попал в ряды бездомных только по собственной глупости. Поддался влиянию одной религиозной секты, по началу твёрдо веря, что любовь к богу, общение с ним — это что-то святое, личное. Но как потом оказалось, богу очень много требовалось и поэтому каждую неделю проводились денежные сборы. А потом началось давление членами секты, принуждение к переселению в одну большую квартиру, свою впоследствии пожертвовать наставнику. Держали под постоянным контролем и угнетали, угнетали и угнетали. И в один прекрасный момент они получили всё что хотели, — душу, тело, деньги, жильё.

Решив, что в следующий вечер, опять попытаюсь с кем-нибудь побеседовать, под неожиданным предлогом распрощалась с новым знакомым и отправилась домой.

Дома очень хотелось забраться в горячую ванну и смыть с себя неприятные ощущения, но я стойко воспротивилась своим желаниям и, не умывшись, забралась под одеяло. На следующее утро я отправилась на тоже место к мосту. Придя туда, я не увидела своего старого знакомого, вместо него сидел новый человек с пронзительными синими глазами. За весь день я не смогла ни с кем поговорить, мой голос отказывался мне повиноваться, изредка поднимая на него глаза, наталкивалась на его подозрительную ухмылку, которая пригвождала меня к месту. Я не знала, надолго ли останется он под мостом, очевидно, что при нём всё равно мне не удастся поговорить, поэтому я решила тихо и незаметно ретироваться.

А сегодня он опять притащился. Я уже успела познакомиться с мальчиком и его матерью, как тут появился он, принеся с собой бидон с горячим супом, свежий белый хлеб и пачку чая.

Сделав вид, что отправилась по своим делам к реке, я отошла от компании. Не успев сделать несколько шагов, услышала за спиной тихий хруст. Насторожившись, припустила лёгкой трусцой, но преследователь не отставал. Тогда я остановилась и замерла, шаги стали чётко различимы, а с ними и очертания человека. Затрепетав от волнения, я растерялась, не зная, то ли бежать, то ли кричать, то ли встретится с опасностью лицом к лицу. Не успев обдумать план действий, как преследователь был уже на расстоянии вытянутой руки, и в ночной дымке я узнала его. Мне оставалось ждать, что же последует дальше, и конечно уже мысленно попрощалась со всеми своими близкими. Мужчина подошёл так близко, что мне пришлось отступить назад, но он придвинулся вслед за мной. Сжав кулаки, я приготовилась отбиваться, что бы он ни предпринял. Но он стоял и смотрел на меня своими синими глазами, и мне опять стало не по себе. Молчание затягивалось. Наконец, он не выдержал и заговорил первый.

— Зачем ты пришла? — спросил он.

Я не вполне поняла его вопрос и мотнула головой, не зная, что ответить. Тогда он повторил свой вопрос с угрозой в голосе:

— Зачем ты сюда пришла, прикинувшись, что одна из нас?

Поняв, что меня раскусили, я затрепетала, как осиновый лист и дрожащим от волнения голосом постаралась ему соврать, как можно лучше.

— Вовсе я не прикидываюсь, я правда, ну эта…, — я запнулась и начала отвечать заново. — У меня нет крыши над головой, мне негде жить и я… — Не выдержав его взгляда, я отвернулась. — Если вам не нравится моя компания, я уйду. Извините, что побеспокоила.

Повернувшись на сто восемьдесят градусов, я зашагала вдоль берега, надеясь, что легко отделалась. Но не тут-то было. Через секунду он схватил меня за рукав и потянул к себе. Я принялась сопротивляться, но мужчина одной рукой обхватил меня за талию, а второй зажал рот. Я задохнулась от возмущения, извиваясь, как в конвульсиях, тщетно пыталась вырваться из его хватки. Видя, что сопротивление бесполезно я обмякла в его руках и безвольно прижалась к его шее. В носу приятно защекотало, как оказалось, бомж пользовался дорогим одеколоном.

— Орать не будешь? — тихо произнёс он, над самым ухом и легонько встряхнул меня.

Я замотала головой, и тогда он опустил меня на землю, а затем убрал руку от моего рта.

— Что вам от меня надо? — спросила с раздражением, но тут же об этом пожалела, так как он зыркнул на меня, что я решила больше не рисковать и прикусила язычок.

— Пошли, — сказал он и подтолкнул меня.

Запинаясь, я двинулась по тропинке, которая шла вдоль берега, и поднималась к дороге. В голове завертелись картинки одна страшнее другой, но гонимая страхом, я не могла воспротивиться своей судьбе. Выйдя на проезжую часть дороги, ярко освещённую фонарными столбами, встали на обочине. Бомж легонько прижал меня к себе, видимо, боялся, что сбегу. Мимо мчались автомобили, светя фарами в глаза. Он проголосовал, и тут же на его сигнал остановилась машина. Открыв заднюю дверь, он усадил меня на сиденье и, сунув в руку водителя какую-то купюру, приказал доставить меня по адресу, какой я скажу. Водитель, восхитившись увиденной банкноте, уверенно закивал, заверив, что всё будет сделано как надо. Перед тем как захлопнуть дверцу автомобиля, бомж приблизился к моему лицу и сказал лишь одну фразу.

— Не делай так больше никогда, — говоря это, он опустил в землю свои безумно манящие глаза и тихо захлопнул дверцу.

Я, было, открыла рот, но машина рванула с места и покатила в центр города. Обернувшись, я увидела фигуру, удаляющуюся в ту же сторону, откуда мы пришли, через мгновение странный человек скрылся из виду.

ДВОЙНИК?

Я лежала в ванной, доверху заполненной горячей водой с ароматной мыльной пеной, из глаз предательски катились горькие слёзы, размазывая грязь по лицу. Убиваясь по поводу своего провала, я кляла во всём проклятого бомжа с синими глазами. Как он мог так со мной поступить, думала я. Ведь сам он тоже не очень-то смахивал на бездомного, да и какая ему разница. В конце концов, я постаралась выбросить его из головы. Бродяг везде полным-полно хватает, найду ещё одно местечко. Постепенно слёзы высохли, и я успокоилась. Горячая вода смыла запах костра и неприятные ощущения.

Был выходной день, и поэтому я провалялась до десяти утра. Потянувшись в тёплой мягкой постели, я открыла глаза и улыбнулась. Как хорошо дома, подумала я и встала приготовить себе завтрак. Намазывая масло на хлеб, я опять вспомнила про странного бездомного. Какие у него красивые глаза и вообще он очень симпатичный, немного небритый, ну и что ж. Интересно какие у него волосы? А улыбка, он вообще когда-нибудь улыбается? Почему он под мостом? Был ли у него когда-то дом? Ох, сколько вопросов. Мои размышления на тему: «Какой психотип личности под названием бомж с синими глазами» прервал телефонный звонок.

— Рося, привет дорогая!

Вообще-то меня зовут Ярослава, и только родители зовут меня Рося. Остальные друзья и знакомые зовут Слава. Я не возражаю, Ярослава трудно выговариваемое имя, так что пусть язык не ломают.

— Привет мамулечка. — ответила я, накладывая растворимый кофе в чашку.

— Ты чего сегодня делаешь? — спросила мама. — Не заглянешь к нам с папой, мы соскучились.

— Конечно, я приду. А что у вас на обед?

Мама начала перечислять разнообразие блюд и у меня потекли слюнки, как же я любила мамины обеды, сама я была отвратительной поварихой, а учиться готовить времени совсем не хватало. Договорившись, что приеду часам к двум, продолжила свой скудный завтрак, состоящий из бутерброда с маслом и сыром.

Вечером я возвращалась домой пешком, решила прогуляться, да и после вкусного обеда нужно было сжечь, лишние калории. Хотя я и не была толстой, но и худышкой меня назвать было нельзя. А ещё я была «дылда». Да, да очень высокая, почти метр семьдесят девять, а если точнее метр семьдесят восемь с половиной, и размер ноги тридцать восемь и большие глаза и.… Да что же я такая вся большая. Может и сердце у меня большое. И любить оно способно много и долго. Но кого любить? А любить то некого.

— Девушка, вы на дорогу когда-нибудь смотрите?

Я резко остановилась и увидела, что перехожу улицу на красный сигнал светофора. Отскочив назад, я обратила внимание, что в крутой тачке сидели два брутальных парня, в ярких шарфах, обмотанных вокруг шеи, со стильными укладками, ну просто милашки. Не хватало, чтобы меня сбили «голубки», подумала я, и когда включился зелёный светофор, быстрым шагом перешла на другую сторону дороги. У станции метро, у меня возникла идея, попробовать потолкаться среди разнообразной толпы, ведь всегда можно наткнуться на парочку бездомных. Я подняла воротник кожаной куртки, надвинула на брови вязаную шапочку и направилась к киоскам. Там уже толпились разного «рода и племени» люди. Один экземпляр явно не годился в собеседники, сильно подвыпивший мужчина средних лет, бессвязно лепетал себе под нос, сидя на бордюре. Я прошла мимо него и увидела бабульку, в руке она держала исписанную цветными карандашами картонку. Я прочитала, она просила помочь ей, так как пенсии, что давало государство на жизнь не хватало. Мне, конечно, стало её жалко, и я сунула ей в руку пятидесяти рублёвую купюру. Но бабушка мне тоже не подходила. Я поискала глазами в надежде, что повстречается кто-то ещё и тут мне показалось, что я увидела его. Та же куртка и шапка, такого же роста — это мой бомж. Я на секунду отвела взгляд, а когда опять посмотрела в ту же сторону, его уже не было. Повертев головой, я кинулась на то место, где секунду назад стоял он. Народ мелькал у меня перед глазами, и мне уже стало казаться, что мне померещилось. Тогда я вернулась на прежнее место и встала рядом с бабушкой, ещё раз вглядываясь в массу людей, но все мои старания были тщетны. На улице как-то сразу потемнело, и я решила одну остановку до дома проехать на метро.

На неделе я полностью погрузилась в занятия и больше не предпринимала никаких попыток в поисках новых собеседников для дипломной работы. Дни пролетали один за другим и никаких неожиданностей не принесли. А в субботу мы с девчонками договорились сходить в дорогущий элитный клуб. На что я должна была потратить деньги из моих личных сбережений, поэтому поначалу отказывалась, но Лиза с Верой, так меня упрашивали, что, в конце концов, согласилась. Пришлось потратиться ещё и на новый наряд. Хотя это и нарядом-то назвать трудно. Топ на узеньких бретельках, который отлично обтягивал мою фигуру, особенно грудь, что я в какой-то момент засомневалась можно ли его надевать. Но вспомнив, какие деньги я отвалила за эту дизайнерскую тряпочку, сперва влезла в узкие джинсы и поверх кружевного бюстгальтера надела топик.

В клубе стоял «дым коромыслом», хорошо, что не сигаретный. Мы с девчонками уселись за свободный столик и заказали себе сразу по два коктейля, чтобы «не мучиться» как сказала Вера. Музыка гремела так, что нам приходилось перекрикивать друг друга. Мы разглядывали людей, танцующих на танцполе. В основном танцевали девушки, парни сидели за стойкой бара и заливали в себя горячительные напитки. Лиза с Верой тоже стали подпрыгивать на своих местах в такт музыки и, в конце концов, не удержавшись, повыскакивали и потащили меня за собой.

Я не умею танцевать! Ну и что ж. Не научил никто. Так что, попрыгав на одном месте минут пять, я сказала подругам, что мне нужно передохнуть и отправилась за столик. Через соломинку я потягивала прохладный напиток и рассматривала столпившийся вокруг народ. Девушки на высоченных каблуках, в коротких юбках и открытых декольте дефилировали мимо пузатых дяденек, а те маслеными глазами взирали на них. Некоторые осмеливались до того, что подсаживались к ним за столик и открыто начинали флиртовать. Те в свою очередь угощали алкоголем, многообещающе кивали, и нежно гладили за попку. Рядом можно было увидеть и такую картину, как два молодых, симпатичных мальчика, скромно сидя на диванчике, с придыханием смотрели друг на друга. То нежно прикасались до волос, якобы поправить чёлку, то до ладошки, то трогательно касались коленки. Через столик от меня сидела пара, седовласый мужчина и миловидная женщина, средних лет, на ней было надето декольтированное платье, из которого чуть ли не вываливалась огромного размера грудь. Сначала она со смущением поправляла лиф, озираясь по сторонам, но с каждой рюмкой текилы, смущение исчезало, и наконец, грудь практически вывалилась, но она уже казалось, и забыла о ней. В общем, я с интересом наблюдала за публикой, устроившись на мягком диванчике, потягивая второй по счёту коктейль.

В какой-то момент в зале стало светлее, чем обычно, и я увидела молодую пару, проходившую мимо моего столика в VIP зону. Девушка, у которой ноги, как мне показалось, были длиннее, чем мои, была ошеломляюще красива. Её длинные светлые волосы локонами струились по спине и доходили до самых ягодиц. Блестящее короткое платье облегало стройную фигуру, за локоток её поддерживал мужчина. Когда я взглянула на него, то чуть не съехала со своего дивана на пол. Я зажмурилась, так как в зале опять стало темно, да к тому же все лампочки как «бешенные» заморгали в такт музыки. Но то, что я увидела, привело меня в шок. Я брежу, сказала я себе, это не он. Незнакомец был точной копией моего бомжа, такой же рост, такое же лицо, только чисто выбритое. Волос по шапкой у него раньше не видела, а у этого были аккуратно стриженные с чёлкой закрывающая лоб. Он был в очках в золотой оправе, я не успела разглядеть его цвет глаз, но зато я увидела его руки. Это были его руки. А может не его. Я схожу с ума. Я точно схожу с ума.

— Эй, Слав, ты чего?

Я очнулась от того, что мои девчонки трясли меня за плечи.

— Слава, тебе что, что-то подсыпали, в этот чёртов стакан, — Лиза понюхала и, поморщившись, отставила на край стола мой напиток.

Я огляделась по сторонам, парочки уже и след простыл, тогда я откликнулась на завывания подружек и сказала:

— Нет, ничего мне не подсыпали, просто привидение увидела.

— Вот ведь дура. Точно, что-то сыпанули.

Вера начала тыкать свой нос во все стаканы. Но я остановила её:

— Да шучу я. Может, потанцуем ещё.

Девчонки разинули рты, но я уже скакала возле столика, приглашая последовать моему примеру. Они как по команде повертели пальцем у виска, но отхлебнув из бокалов, присоединились ко мне.

Домой я пришла около пяти утра и сразу уснула.

ПЕРВЫЙ СНЕГ

В конце октября выпал первый снег. Сразу стало белым бело и резко похолодало, но перспектива ранней зимы совсем не радовала. Я достала из шкафа пуховик и поменяла сапоги с каблуками на удобные ботинки с мехом. Кто-то меняет резину, а я сапоги, подумала я. Ой как хочется свою машину. Права я получила уже давно, а вот с покупкой автомобиля всё оттягивала, развалюху покупать не хотелось, а на новую не накопила. Вот и хожу пешком, правда, чего греха таить, до института пара остановок на метро; быстрее пешком, чем в пробках стоять.

Я вышла из дома и не торопясь пошла в сторону метро. Снег слепил глаза, и мне постоянно приходилось щуриться. Я не сразу заметила, как за мной пристроилась какая-то женщина. Когда она поравнялась со мной, то почувствовала неприятный запах, обернувшись, я увидела, что женщина очень плохо одета, на плече она тащит клетчатую челночную сумку. Лицо серого цвета, с глубокими морщинами и выцветшими глазами, на вид дашь около шестидесяти лет, а может чуть больше. Я замедлила шаг, пропуская её вперёд. Она поковыляла в сторону станции, но потом резко свернула и поплелась к домам, а вернее к гаражам. Я как зомби пошла за ней. Женщина остановилась, перехватила сумку на другое плечо и скрылась за ближайшим гаражом. Когда я заглянула за угол, то увидела ещё и мужчину, такого же неопрятного, как и она. Он взял у женщины сумку и неуклюже, но нежно и трогательно обнял женщину. Та погладила его по небритой щеке и что-то сказала. Затем они присели на самодельную скамейку из старых гнилых ящиков и развернули на коленях кулёк из газеты. Там лежали две сосиски и булка. Мужчина помог снять слюду и разломил хлеб пополам, сосиску с хлебом он вручил женщине. Та откусила от булки, подставляя ладошку, чтобы ни одна крошка не упала на землю и тщательно жевала кусочки беззубым ртом. Мужчина улыбнулся, но по дряблой щеке покатилась слезинка. Больше я смотреть не могла, порывшись в сумке выгребла все деньги что у меня были, оставив только на проезд. Выйдя из своего укрытия, я подошла к сидящей паре и положила деньги на свободное пространство скамейки. Сначала они не поняли, что произошло, и с испугом смотрели на меня. Тогда, прокашлявшись, я, произнесла:

— Возьмите, пожалуйста, это всё что у меня есть с собой.

Женщина быстро собрала деньги и сунула их в засаленный карман пальто из серой водоотталкивающей ткани. Я стояла и смотрела на них, мне было любопытно узнать, как они оказались на улице, поэтому задала интересующий меня вопрос. Оба нервно переглянулись. Заверив их, что я всего лишь студентка, а спрашиваю, потому что провожу исследование, и если они не возражают рассказать про себя, то буду им очень благодарна. Мужчина крякнул и поднялся, на нём был непонятного цвета жилет, а под ним растянутый вязаный свитер, спортивные брюки с красными лампасами, на ногах растоптанные кроссовки фирмы «Адидас». Скорее всего, вся его одежда была извлечена из мусорных баков. Вытерев тыльной стороной ладони рот, мужчина кивнул и представился.

— Галынин Пётр Петрович. Офицер в отставке, — лихо отрапортовал пожилой мужчина. — Моя жена, Галынина Зинаида Валентиновна. Пётр Петрович пригласил меня присесть на его место и принялся рассказывать свою историю.

Когда-то молоденьким лейтенантом он приехал в славный город Новороссийск, там и познакомился со своей Зиночкой, через несколько месяцев они поженились и родили двойню, прекрасных здоровых мальчиков. Александр и Андрей, так назвали мальчиков, росли в самом обыкновенном военном городке, ходили в самый простой детский сад и обычную среднюю школу. От своих сверстников они ничем не отличались, прогуливали уроки, дрались с одноклассниками и пробовали курить. В общей массе такие же, как все. Закончив восемь классов, ребята пошли в профессиональное училище, к сожалению родителей, стремление к знаниям мальчишки не проявляли, да и к работе тоже. Поэтому они сказали, что как только стукнет восемнадцать пойдут в армию, а потом останутся служить по контракту. Почему-то они решили, что служба — это не работа, хотя отец им много рассказывал про армию, про то, как почётно отдавать долг Родине, защищать страну, даже если тебе задерживают зарплату, ребята слушали, да видать не внимательно.

Времена были лихие, армия разваливалась, люди становились злыми и жестокими. Близнецы отслужили в армии положенный срок, но сверхурочно не остались: уж больно не привлекательная перспектива нарисовалась в их головах. Головы-то оказались пустые, зато мышцы рук и ног наполнились силой; в то время были популярны так называемые «качалки», вот ребята скуки ради интенсивно тренировались. А потом их заметил местный авторитет, и понеслось — грабежи, разборки, драки с поножовщиной, пьянки, девочки лёгкого поведения и деньги, очень большие деньги. Родители были не в курсе, чем занимались их чада, хотя отец догадывался, что мозоли натирали не на стройках и в цехах, но молчал. Они с матерью последнее время редко виделись со своими мальчиками, Зинаида Валентиновна надеялась, что в скором времени, те остепеняться и заведут семьи, деток. Но мечте не удалось сбыться, в один прекрасный день, им позвонили и попросили прийти в морг на опознание. Мать в полуобморочном состоянии сидела в обшарпанном коридоре и ждала супруга, запах формалина, гниения и разложения въелся в ноздри, но она как будто его не замечала. Через минут двадцать вышел отец и рухнул на свободный стул, только что он увидел своих мальчиков, оба с бесцветными, восковыми лицами, вытянувшись на носилках, накрытые грязно-белыми простынями лежали мёртвые, как две фарфоровые статуэтки.

А через несколько дней пришли два горилла образного вида парня и дали две недели на то, чтобы родители освободили квартиру. В трёхкомнатной квартире уже были прописаны другие люди и все юристы разводили руками, говоря «всё чисто, не придраться», их родные мальчики проиграли квартиру в казино, но рассчитывали впоследствии вернуть долги. Не успели. Так родители оказались на улице. Решили поехать к родне в Москву, но тут тоже оказались перед закрытой дверью. Долго скитались по разным углам. И вот уж пять лет они живут практически на улице, а последние две недели между гаражами. Но не сегодня-завтра придётся съезжать и отсюда, жильцы соседнего дома уже вызывали участкового и тот приказал убираться восвояси. Они показали их ложе, узкое пространство, в которое с трудом мог протиснуться средней комплекции человек. Проход с обоих торцов заделан картоном и досками, вместо крыши кусок фанеры, вместо кровати гора старых тюфяков, и гора старой одежды. Запашок прямо сказать — не очень. Я с натянутой улыбкой поблагодарила моих собеседников и пошла прочь.

Под ногами снег раскис, и я чуть не упала, но удержала равновесие. Зато душевное равновесие потеряла совсем. На первую пару я опоздала, прикинула, что если я пропущу следующую лекцию, то потом нудно будет отрабатывать, но желания идти в институт уже не было. Поэтому я пошла в сторону дома, изгоняя из сознания увиденную картинку — дрожащие руки и слезу на щеке.

Я пришла домой и пересчитала все свои сбережения, двести шестьдесят тысяч рублей. Ну что ж, автомобиль подождёт. Вечером того же дня я собралась сходить под мой «любимый» мост и посмотреть, как там дела. За день снег принимался идти несколько раз. Белым покрывалом он укутал дороги, деревья, дома, скамейки. Мне хотелось взять в руки снег, слепить в комок и поиграть в снежки, но вместо развлечения я зашла в продуктовый магазин и купила немного продуктов; рыбные консервы, колбасу, сало, хлеб.

Спускаясь под мост, я всё время оглядывалась, нет ли за мной слежки. А когда я увидела людей, то первым делом глазами поискала своего бомжа. К моей радости, его не было. Что ж, отлично, подумала я и шагнула к костру.

На вопросы, откуда у меня столько еды, я чётко отвечала, что подрядилась на мойку. Сейчас рук не хватает, и они не спрашивают трудовую с паспортом, помыла машину, получила зарплату, вот целый день и вкалывала. Мать с мальчиком, закивали головой, и принялись, с удовольствием, есть. Я спросила, как они оказались на улице, и женщина поведала банальную историю. Когда-то они с мужем жили, душа в душу, правда, на съёмной квартире, но копили деньги, чтобы купить собственную. И вот когда деньги накопили, и уже пришло время подыскивать жильё, объявилась беременная девка. Как оказалось любовница мужа, уж на восьмом месяце. Ну и променял муж старую жену на новую жену. Денежки волшебным образом испарились, аренда закончилась, идти не куда. Сначала по друзьям и знакомым, но те всё реже и реже привечали. Как нарочно обострилась хроническая болезнь, и с работы женщине пришлось уйти, а куда идти, только на улицу. Сын школу забросил, да и какая школа, если даже на портки денег нет. Вот так и оказались они с сыном под мостом, третий год как тут.

— Но ничего выжили, зимой туговато, а так нормально. А тут ещё помощь пришла — женщина заговорщицки наклонилась к самому уху и прошептала мне. — Государство пособие выдавать стало, только не всем, а только тем, у кого дети. И с жильём обещают помочь. Так что недолго нам тут осталось куковать.

Я удивилась, что-то не слышала я такого и переспросила женщину, прикинувшись полной дурой:

— А где деньги-то дают, в банке?

Она захихикала и, приблизившись ближе, ответила:

— Нет, лично приносят. Да ты видела его. Степаном зовут, иногда приходит сюда, говорит, курьером работает.

Мысли лихорадочно закружились в голове «Мост. Клуб. Курьер. Деньги. Бомж». И когда я сложила головоломку, то сразу стало понятно про кого идёт речь. Соврав собеседнице, что мне на ночную смену, я срочно отправилась домой, необходимо было всё обдумать и взвесить.

ЗНАКОМСТВО

Интересно, интересно, размышляла я, сидя на лекции на тему: «Деятельность человека и психическая регуляция поведения», что же это за пособия такие государство выделяет. Поискала информацию на различных сайтах в интернете, но поиск никаких результатов не выдал. Заинтригованная последними событиями я этим же вечером начала активные поиски. Облазив в округе все злачные места, которые знала, заглядывая в каждую подворотню, и кружась около входа в метро я, в конце концов, так измучилась, что готова была плюнуть на всю свою затею и ехать домой, как вдруг заметила мальчишку из-под моста. Серёжа, стоял возле ларька, где готовили курицу гриль наши замечательные соседи из ближнего зарубежья. Он заказал самую крупную курицу, с двойной порцией лаваша и кетчупа. Расплатившись, Серёжа сунул сдачу в карман брюк и, почесав не мытые спутанные волосы, двинулся в сторону парка. Я потянула его за рукав, и мальчишка, ощетинившись, как собачонка огрызнулся, но увидев, что это я заулыбался во весь рот.

— Что ты тут делаешь? — спросила я его.

Он, засунув под мышку пакет с курицей, весело ответил:

— А у мамки сёдня день рождение, вот угощение купил. Пошли, там уже народ собрался.

Я обдумывала что ответить, ведь я была уже сегодня под мостом, но моего бомжа там не было. Но кто знает, может пока я рыскала по всему району, он туда уже притащился.

— А Степан там? — поинтересовалась я.

Серёжа, услышав вопрос, прищурил один глаз и с видом ведущего специалиста по секретам, полушёпотом ответил:

— Он всё и устраивает. Токо никому не говори, секрет. Видишь, — Серёжа показал на пакет, — денег дал.

Я плелась за Серёжей и размышляла, правильно ли поступаю, что иду туда, ведь было же сказано, не появляться больше там. Но ничего же не было сказано, на каком расстоянии нельзя появляться. Вот пусть сидит, справляет день рождение, а я издалека, понаблюдаю, решила я и, предупредив мальчугана, чтобы ни маме и другим ничего про меня не говорил, так как я хочу сделать сюрприз и приду позднее.

Серёжа скрылся в зарослях кустарника, а я, немного приотстав, пошла вслед за ним. Прежде чем спускаться к реке, я прошла по дороге рядом с мостом. Казалось ничего примечательного, мчащиеся мимо автомобили и ни одной человеческой души. Мне стало жутковато, оглядываясь по сторонам, я всматривалась, нет ли припаркованного автомобиля, и тут я увидела блестящий черный BMW.

— Ого! — сказала я, приблизившись к машине, — да тут игры с переодеванием в бездомных дяденек. Ну, если это не тачка моего бомжа, то я перекрашусь в рыжий цвет.

Оставалось только ждать. Сев на корточки возле дорогущей по моим меркам тачки, я призадумалась, а что дальше. А если это маньяк, который сначала прикармливает бедных голодных бездомных, а затем как людоед пожирает их с потрохами. От разыгравшегося воображения меня передёрнуло, я встала и потопталась на месте, чтобы согреться.

— Так значит сюрприз, говоришь.

Его голос прозвучал у самого уха. Он нажал на брелок, и автомобиль отключился от сигнализации. Я похолодела от ужаса и стала ждать, что будет дальше, боясь пошевелиться. Мой рот онемел, как и мои руки и ноги, я стояла, стараясь не дышать, думая, что так стану не заметной.

— А я тебя предупреждал.

Он открыл дверцу и затолкал меня на переднее сиденье, пристегнул ремень безопасности. Затем он сел рядом завёл двигатель, и ни слова не говоря, рванул с места с пробуксовкой.

Мы мчались с ужасной скоростью, я не знала, куда мы едем, но не в том направлении, где я живу. Я хотела спросить, но у меня так пересохло во рту, казалось, что даже язык присох к нёбу, да и сформулировать вопрос у меня не получалось. А он молчал. Только смотрел на дорогу, обгоняя автомобили так, как будто это шашки на доске. В конце концов, когда город остался далеко позади, и у меня от страха свело живот, я набралась мужества и спросила:

— Скажите, куда мы едем?

— Может, для начала скажешь, что ты тут вынюхиваешь, зачем играешь в бездомную девочку!

Я поняла, что врать уже бесполезно и призналась ему, что лишь хотела посмотреть, как это быть бомжом.

— О’кей. Ты хочешь знать про нас?

Он свернул с трассы и поехал по бетонке примерно минут десять, а потом осипшим голосом проговорил:

— Сейчас ты увидишь настоящую жизнь бездомных.

С этими словами он съехал на обочину, заглушил автомобиль и вышел. Я продолжала сидеть на своём месте. Он открыл дверцу и потянул меня за руку. В нос ударил неприятный запах, и я увидела, что мы находимся на городской свалке. Единичные огонёчки мелькали в разных концах, казалось, что там никого не было. Но, не успев сделать пару шагов, мы наткнулись на людей, которые прикрывшись картонными коробками, спали на груде мусора. Какой-то человек окликнул нас, и мы пошли на его голос. В грязной телогрейке, которая была ещё и на пару размеров больше, как сажа чёрными руками он стал наливать в гранёный грязный стакан какую-то мутную жидкость и протянул нам. Степан взял стакан, но пить не стал. Понюхав жидкость, он предложил мне:

— Ну что испробуешь или как?

Я уже корчилась от невыносимой вони, а тут ко всему прочему этот грязный стакан с сомнительной жидкостью. К горлу подступила тошнота, и я согнулась пополам, зажимая рот руками. Видя, что меня вот-вот вырвет, Степан, поблагодарив мусорного бомжа, вернул ему стакан и повёл меня обратно к машине. В какой-то момент я отстала от Степана, стараясь перешагивать через мусорные завалы. Вдруг моя нога провалилась в какую-то яму. В ней было что-то мягкое. Чертыхаясь про себя, я стала вытаскивать ногу и тут я увидела мордочку. Чёрные маленькие глаза-жемчужинки огромной крысы недовольно смотрели на меня, и я заорала так, что все бомжи на свалке повыскакивали со своих лежанок и помчались куда-то вглубь.

Мне казалось, что у меня дрожит каждый кусочек тела. Всхлипывая, я уселась на сиденье автомобиля и зажмурилась. Закрыв глаза, я хотела отстраниться от этого кошмара, но запах и ужасающий вид крысы не отпускал меня. Мне было всё равно, куда мы едем, и что будет дальше.

Оставшиеся полночи Степан возил меня по всевозможным притонам, приютам для бедных, вокзалам и ещё чёрт знает куда. Везде, где мы были, он подводил меня к грязным, оборванным, смердящим людям и говорил им, что я хочу стать такой же, как они. Те открывали свои беззубые рты, откуда вырывался или глуповатый смешок или смачный мат. Они старались дотронуться до меня своими гниющими от язв руками. Под конец, я еле передвигала ноги, в голове шумело, так как будто рядом сверлили десятки дрелей, от усталости в глазах рябило и всё расплывалось. Скоро мне стало казаться, что я и впрямь одна из них, такая же бродяжка как они.

Проснувшись, я обнаружила, что лежу на диване завернутая в махровый халат с полотенцем на голове. Стянув полотенце, я потрогала волосы, они были чуть влажные. Но когда я успела принять душ и как я вообще оказалась дома, хоть убей, не помню. Потянувшись, присела на край дивана и прислушалась. На кухне что-то скворчало и пыхтело. Сердце запрыгало у меня как теннисный мячик. Там кто-то есть, завертелось у меня в голове. Я повертела головой в поисках какого-нибудь предмета потяжелей, первое, что мне попалось это хрустальная ваза. Дрожащими руками я взялась за край вазы и взвесила в руке. Не самое тяжелое, как хотелось бы, но и это сойдёт. На цыпочках я пробралась к кухне и, задержав дыхание, приготовилась к стремительному наступлению. Ткнув пальцем в дверь, я одним глазом заглянула в образовавшуюся щель. Он стоял ко мне спиной. Я ожидала увидеть кого угодно, но только не его. Даже не видя его лица, я поняла, что это он. Дверь скрипнула и медленно начала приоткрываться. Я издала громкий вздох и в это время он повернулся. Заметив в моей руке вазу, он прищурил свои синие глаза и неторопливо стал подходить ко мне, а я как стояла, так и продолжала стоять, не предприняв никаких оборонительных действий. Подойдя ко мне вплотную, он взял из моих рук вазу и поставил её на стол. Не отводя от меня глаз, он остановился возле меня. В выцветших джинсах, приспущенных на талии, в коротком и растянутом свитере. Бледная кожа на небритом лице, прямые немного спутанные волосы, грустные глаза. Я терялась в догадках, кто передо мной, — бомж или красавчик из клуба.

— Прости, — первый заговорил он. — Прости, что вчера так тебя напугал.

Я запахнула потуже халат и проглотила ком в горле. А тем временем Степан, если это его настоящее имя продолжал:

— Если хочешь, можешь вызвать полицию. Но поверь, что я не причиню тебе никакого вреда. Ярослава. Ведь тебя так зовут?

Я кивнула, соображая, откуда он узнал моё имя.

— Ну, а меня как звать ты уже знаешь.

Лихорадочно вспоминая, что произошло вчера вечером и ночью, я продолжала молчать. До моего сознания стали доходить обрывками поиски моего бомжа, встреча у дороги, поездка на свалку, и ночной вояж по притонам. Внезапно я вспомнила, как я оказалась дома, Степан сам открыл ключом дверь, я сразу удалилась в ванную и пробыла там с добрых полчаса, потом легла на диван и сразу уснула.

— Ты бомж Стёпа? — наконец, вымолвила не своим голосом.

Он рассмеялся, продолжая по-прежнему стоять в нескольких сантиметрах от меня.

— Нет, я не бомж.

— А кто же? — не унималась я.

— Давай сначала позавтракаем.

Я присела к столу на краешек табуретки и отхлебнула кофе. Степан с удовольствием ел яичницу с колбасой, запивая крепким кофе с молоком. Видя, что я не притронулась к еде, он нахмурился и придвинул ко мне тарелку.

— Ешь!

— У меня нет аппетита, — проворчала я, всё ещё гадая, что мне с этим со всем делать?

— Ешь! Ты же не хочешь, чтобы я пригласил парочку бомжей, и они тебе помогли.

Я поковыряла вилкой и проглотила кусок. Степан довольно качнул головой и откинулся на спинку стула, пристально меня разглядывая. Я запихивала в себя еду, стараясь на него не смотреть хоть и поняла, что бояться мне нечего. Если бы он что-либо хотел со мной сделать, то сделал бы это раньше. Я видела его в клубе и видела его тачку. Предполагаю, что этот красавчик чертовски богат, но зачем он прикидывается бомжем. Может, как и я пишет диплом. Вряд ли. На студента он не похож. Тогда кто он, и почему пристал ко мне как банный лист. Он ужасно сексуальный этот Стёпа. Но я видела его с девушкой, вероятно, он с ней встречается, а может это его жена, хотя я что-то сомневаюсь. Если бы я была его женой, я бы его держала на коротком поводке. И он бы не сидел, в выходной день, в чужой квартире, с какой-то там студенткой или ещё с кем.

— Эй, проснись.

Его голос прозвучал в моих ушах как набат, я встрепенулась и наконец, посмотрела прямо ему в глаза. Синим озером они расплылись у меня в сердце, затронув какую-то доселе не тронутую струну, от чего я сжалась, боясь пошевелиться.

— Ярослава, — продолжал он. — Мне нужно идти, спасибо за завтрак. А тебе я думаю, необходимо ещё поспать.

Он встал с места и теперь смотрел на меня сверху вниз.

— В следующий раз, когда надумаешь погулять по помойкам, сначала позвони мне.

Он положил на стол визитку и больше не слова не говоря, вышел из кухни.

Когда в прихожей хлопнула дверь, я кинулась вслед за ним. Да что он себе возомнил. Да кто он такой. Уткнувшись носом в закрытую дверь, я поплелась обратно в кухню и взяла со стола глянцевую карточку. На ней было напечатано имя и отчество: Степан Владимирович и номер телефона. Имя и девять цифр, и всё. Вот ведь гад такой и он думает, что я позвоню. Я бросила карточку в мусорное ведро и перед тем, как лечь обратно в постель, проверила содержимое моих ящиков, не сомневаясь при этом, что всё на месте.

КИДНЕППИНГ

Проснувшись ближе к обеду, я первым делом проследовала в кухню и порылась в мусорном ведре. Найдя визитку, я вздохнула. Значит, это был не сон. Сунув карточку в сумку, я осмотрелась. Боже он был тут, а я с ним даже не поговорила. Вот бестолочь. От мрачных мыслей меня оторвал звонок в дверь, пришли мои родители, и я им была бесконечно рада.

Прошёл месяц после той злополучной ночи. Больше я не пыталась сблизиться с бездомными, я вообще мало куда выходила из дома. Институт, библиотека, в гости к родителям. Моему бомжу я тоже не звонила, а что бы я ему сказала: «Эй, приятель, ты как?» или: «Степан Владимирович, как поживаете?» В общем, выкинула я его из головы, но номер телефона, как-то сам по себе запомнился наизусть. А что там было запоминать одни сплошные повторяющиеся цифры.

В один из вечеров, когда я возвращалась домой из библиотеки (к завтрашнему дню нужно было доделать доклад и мне пришлось задержаться в читалке), на автобусной остановке ко мне подошёл мужчина средних лет и попросил ему помочь. Я осмотрелась по сторонам, но кроме нас двоих никого вокруг не было. Мужчина был хорошо одет, от него пахло приятной туалетной водой, и я подумала, чего мне бояться, ну не убудет от меня, если помогу человеку. Он показал в сторону припаркованного автомобиля и сказал:

— Жене стало плохо.

— Так нужно срочно везти в больницу.

Я подошла к машине.

— Я ей тоже говорю, что надо ехать, а она упирается, говорит, само пройдёт. Может вы, скажите ей, что нужно в клинику.

Как только мужчина открыл заднюю дверцу салона, я сразу просунула туда голову, мне показалось, что в углу машины, кто-то шевелиться. Я продвинулась ещё дальше, как в этот момент я почувствовала толчок в спину и в туже секунду оказалась в руках незнакомца, который зажал мне ладонью рот, а затем заклеил его скотчем. Мои руки он завёл ловкими движениями мне за спину и крепко обмотал куском липкой ленты. Я широко открыла глаза пытаясь всмотреться в темноту салона. Что за чёрт, пульсировало у меня в мозгу. Попытавшись вырваться, я только тем самым усугубила своё и так неприглядное положение. Человек, сидевший рядом, ткнул меня в бок, так что от боли я скорчилась пополам. Если бы у меня не был заклеен рот, то мой крик было бы слышно в районе двух кварталов. Но крик мой конечно никто не услышал. Прижав меня своей огромной ручищей к сиденью, мужик дал команду водителю, и автомобиль, как ни в чём небывало, тронулся с места.

Я потеряла счёт времени, но наконец, автомобиль остановился, и меня вытащили из машины. Не дав опомниться, сразу потащили в дом. Я успела заметить, что, скорее всего это дачный коттедж. Вокруг дома был лес из сосен, они как великаны тянулись в чёрное небо. В доме было жарко. По широкой лестнице меня провели на второй этаж и втолкнули в какую-то комнату. За спиной лязгнул замок, и я осталась стоять одна со связанными руками и заклеенным ртом. «Боже, что же мне делать», подумала я, «и чего им от меня нужно. Денег, но я не дочка олигарха. А может, я нужна им как секс рабыня». У меня упало сердце, и со слезами на глазах я села на пол, поджав под себя ноги.

В доме было на удивление тихо. Когда слёзы высохли, я решила оглядеться. На небе как нарочно не было луны, и в комнате царил мрак, но я, запинаясь, всё же обошла всю комнату и поняла, что мебели в ней не так уж и много. Я насчитала два стула, длинный стол, что-то вроде тахты и металлическая стойка для одежды. Что ж не густо, подумала я, присаживаясь на край дивана. И сколько времени мне тут сидеть. Руки уже давно онемели, а кожа у рта горела адским огнём от неприятного скотча. Да ещё очень захотелось в туалет. Я встала и подошла к двери. Приложив ухо, я прислушалась, по-прежнему тишина. Может меня бросили тут одну. Размахнувшись ногой, я сильно пнула по двери. Но никто не откликнулся. Тогда я принялась толкать дверь всем телом. Через какой-то промежуток времени дверь распахнулась, и я прищурилась от яркого света. На пороге стоял верзила, с лысым черепом и пухлыми губами. Он посмотрел на меня как на привидение.

— Ты чё? — спросил он, как будто не понимал, что я тут делаю и почему его беспокою.

Я замычала. Подпрыгивая с одной ноги на другую, как бы показывая, что у меня нет больше терпения. Верзила, посмотрел на мои подпрыгивания, потом ещё раз в мои глаза и только затем резким движением сорвал с меня кляп.

— Чё, в туалет чё ли?

— Да, — мой голос прозвучал как у курильщика с тридцатилетним стажем. Я повернулась к нему спиной и отвела руки. — Развяжи меня. Ну что же ты стоишь? — Я повернула голову и посмотрела на этого урода. — Быстрее, а то я описаюсь прямо тут.

Верзила чиркнул ножом по скотчу, я отвела руки и стала тереть горящие от скотча кожу, сдирая обрывки.

— Где? — теряя терпение, спросила я.

Верзила мотнул головой в соседнюю дверь, но прежде, чем я успела за ней скрыться, он пролепетал:

— Не вздумай дурить, хуже будет.

Я влетела в небольшое помещение, захлопнула за собой дверь и с облегчением нашла сияющий чистотой унитаз. Над раковиной висело зеркало, я увидела своё отражение и содрогнулась. У моего рта, над губами и на обе щеки разлилось красной полосой раздражение от скотча. Тушь грязными пятнами растеклась под глазами. Волосы растрепались и свалявшимися комьями лежали на плечах. Я открыла воду и начала умываться, сразу защипало, но я терпела, с усердием натирая кожу жидким мылом. Запустив пятерню в свои густые волосы, я попыталась немного их привести в порядок. Удовлетворившись увиденным, я огляделась, но чего я ожидала; окна не было, колюще-режущих предметов тоже. Дверь приоткрылась и в промежутке показалась морда верзилы.

— Ты долго?

— Нет. Я закончила, — со злостью в голосе ответила ему и вышла в коридор.

Верзила подвёл меня к моей темнице и кивком показал, чтобы я возвращалась в комнату.

— Послушайте, — как можно вежливей заговорила я. — Может мы, как-нибудь сможем договориться, и вы отпустите меня. Я заплачу! Сколько вам надо?

С непроницаемым лицом верзила повернулся ко мне и сказал:

— Да, что с тебя брать, два ведра картошки?

Он засмеялся и направился к выходу.

— Постойте, — заорала я. — Кто вы и зачем меня сюда привезли?

Верзила пожал плечами и ничего не сказав, закрыл за собой дверь. Я бросилась за ним, крича у закрытой двери:

— Вы не имеете права. Меня будут искать и тогда вам не поздоровиться! Пожалуйста, отпустите меня.

Мой голос сорвался, я поняла, что орать бесполезно. Тогда давясь своими слезами, я повалилась на кушетку и задрожала, не от холода и страха, а от своего бессилия и беспомощности.

Утром я проснулась с головной болью. Оглядевшись по сторонам, я поняла, что всё, что со мной произошло это реальность. При свете дня я разглядела свою комнату, она была не больше десяти метров как я и определила на ощупь, там стоял стол, стулья, вешалка для одежды из ИКЕА и тахта, на которой я провела ночь, даже не раздевшись и не разувшись. Я подошла к окну, конечно, оно было с решёткой, и выходило на задний двор, кроме какого-то сарая ничего не было. Да шикарный вид. Опустив плечи, я подошла к двери и уже приготовилась колотить в нее, как вдруг заметила, что она приоткрыта. Я потянула за ручку и толкнула, дверь бесшумно открылась, и я оказалась в пустом узком коридоре. Первым делом я влетела в туалет и прижалась к стене, прислушиваясь. Никаких шагов, криков и погони я не услышала. Тогда я умылась и быстренько сделала все свои дела.

В туалете я просидела, как мне показалось целую вечность, но смысла здесь торчать не видела. Поэтому собрав волю в кулак, я решила искать выход. На втором этаже находились ещё две комнаты, они были закрыты, и я решила посмотреть, что находиться внизу. Медленно, стараясь ступать бесшумно, я спустилась с лестницы и обвела глазами огромную гостиную. Там никого не было. На цыпочках я прошла через комнату в поисках входной двери. Металлическая с деревянными вставками дверь была огромного размера. Я дотронулась до ручки и потянула вниз, но мои усилия были напрасны, она была заперта на ключ. Ну конечно она закрыта, отругала я себя и подошла к окну. Но за окном красовалась металлическая витая решётка. И за вторым. И за третьим. Блин, да это тюрьма какая-то. Выругалась я и решила обследовать весь первый этаж. Обойдя все комнаты, и не обнаружив никаких признаков жизни. Да и мертвецы мне не повстречались.

Должен же быть какой-то выход. Я искала хоть что-нибудь, телефон, компьютер, планшет. Ничего. Они что тут все древние люди, не пользуются никакими гаджетами. Я выдвинула все ящики в поисках ключей. Я заглянула в холодильник. Ого. Да тут еды на неделю. В животе предательски заурчало, но я захлопнула дверцу и продолжила поиски. Казалось, я перевернула весь дом, но ничего не нашла. Когда наткнулась на свою сумку, я сначала взвыла от радости, но достав мобильник, я плюхнулась на диван и засмеялась истерическим смехом. Телефон был полностью разряжен. Проверила сим карту, её не оказалось на месте. Я повертела его в руках и чуть не запулила его в стену, но в последний момент пожалела, мне нравился мой телефон, и мне не хотелось с ним расставаться. И ведь знала, что осталась одна полоска, вот ведь невезуха. Ладно. Надо что-то придумать. Я по второму кругу начала рыться в ящиках и тут до меня дошло, а где столовые ножи, где вилки, открывалки, штопоры и так далее. Только пластиковые ложки, пластиковые стаканы и тарелки. Да они тут что: поел — посуду за борт. У меня опять заурчало. Из холодильника я взяла йогурт и баночку паштета. Вскипятив чайник, я налила в пластиковый стаканчик кофе и, обжигаясь, стала пить.

Позавтракав, я решила выбрать другую тактику. Надо найти окно, которое выходит на дорогу. Или на соседний дом. Должен же кто-то здесь быть кроме меня. Но как оказалось, дом стоял посреди участка окружённый вокруг стеной деревьев. И поблизости не видно и не слышно ни шума дорог, ни признаков цивилизации, ничего. Я совсем упала духом.

От нечего делать, я пошла в одну из комнат, она мне понравилась больше всего. Там был камин, большие кожаные кресла, узорчатый ковёр на полу, а в середине комнаты стоял ломберный столик. У стены располагался комод. Который я уже успела исследовать вдоль и поперёк, но там кроме игральных карт ничего не было.

— Карты? — я взяла колоду и развернула их веером.

— Карты! — повторила я.

Внезапно дверь распахнулась, и на пороге возник верзила. Я выронила карты, и те рассыпались по всему полу.

— А ты туточки.

Верзила вошёл и пробежал глазами по беспорядку, который я устроила.

— Ну и чё. Кто теперь это будет убирать. Я ж записку оставил.

Я стояла, открыв рот, мне захотелось пнуть этого страшилу и выбежать из комнаты, но я понимала, что это бесполезно. А записки я никакой не видела. Хотя. Может она в той комнате, где я провела ночь.

— Ладно, — он наклонился, чтобы собрать колоду. — Иди наверх, прими там душ и всё такое, сегодня вечером у тебя работа будет. И ещё там в пакете. В общем наденешь.

Он явно смутился, а я, так и не проронив ни слова, попятилась и выбежала за дверь.

ИГРА

Поднявшись в комнату, я первым делом подошла к столу и, конечно же, нашла сложенный вдвое листок бумаги. Там корявым почерком были написаны такие строки. «Сиди тихо. Я скоро буду. Бежать бесполезно. В холодильнике еда. Поешь. Кричать тоже бесполезно. Гена». Боже его ещё и Гена зовут. Я выпустила воздух из грудной клетки и повалилась на кушетку. Тут я вспомнила про пакет и быстро вскочила. Я боялась увидеть кожаный облегающий костюм, чулки в сеточку с подвязками, ремни и кнуты, но когда я вынула длинное в пол велюровое платье, ярко фиолетового цвета, то очень удивилась и одновременно с облегчением вздохнула. Ещё там была пару туфель. И кстати все вещи моего размера. Ну и на какую работу меня приняли, что-то я не пойму, думала я, складывая обратно всё это великолепие. Я решила не злить Гену, и пошла в ванну, принять душ, который был как-никак кстати. Высушив феном волосы, я влезла в свои джинсы и кофту, и спустилась вниз. Гена что-то готовил в кухне, и я почувствовала, что сильно голодна. Увидев меня Гена, расплылся в улыбке и спросил:

— Тебя как звать-то?

— Слава, — сквозь зубы буркнула я и подошла ближе к плите.

Он почесал затылок.

— Ярослава, — поправилась я и спросила Гену. — Геннадий, скажите, кто вы и почему меня здесь удерживаете? Вы ведь понимаете, что совершаете уголовное преступление, и за него вас могут посадить лет так на десять — двадцать.

Я попыталась своими словами запугать верзилу, но он, выслушав меня, только пожал плечами и ответил:

— Так ты сама подписалась, никто тебя не заставлял.

Как я подписалась, ничего я не подписывала, ни на что не соглашалась, у меня в голове крутились последние дни, что я могла такое упустить или забыть. О боже.

— Гена, — опять заговорила я. — Но ведь ты знаешь, что я ничего не подписывала, ты сам участвовал в похищении. Это ты скрутил мне руки и заклеил рот, да ещё двинул в бок, так что у меня чуть дух не вышел, и синяк остался.

— Ага. Токо не было ничего. А синяк? Так ты поскользнулась и стукнулась, бедненькая.

Я сжала кулаки и бросилась на этого придурка. Но он одной рукой схватил меня за талию и бросил на близстоящий стул. Я сильно ударилась локтем, от боли брызнули слёзы, но я опять вскочила и снова кинулась на него. Гена бросил половник и обеими руками схватил меня и посадил обратно на стул.

— Ты же не хочешь, чтобы я снова связал тебя?

Что мне оставалось делать. Я вжалась в стул и, всхлипывая, смотрела, как Гена перемешивая что-то в сковородке, насвистывал какой-то мотивчик.

Когда Гена положил в тарелку тушёные овощи с мясом, я придвинулась поближе к столу. Он вручил мне пластиковую вилку и бумажный стаканчик с колой. А перед собой поставил сковородку и начал есть прямо из неё. Я попробовала, подув на горячую еду. М-м-м, ничего есть можно.

— А почему едим из пластиковой посуды, что бюджет не позволяет? — спросила я, жуя мясо.

— Ага, поизносились, — ответил Гена с набитым ртом. Ладно, подумала я, надо сменить технику.

— Гена, а у вас красивый дом, — начала я. — И вид из окна, тоже красивый.

Гена заулыбался, но мотая головой, сказал:

— Не, это не моё. Это дом Совы, — то есть Лёвы. Я тут не хозяин.

— А-а, — протянула я. — Ну хоть семья у вас есть, жена, дети?

— Не-а жены нету. Мамка есть. В Калуге проживает.

— У меня тоже родители есть. Беспокоятся уже, что меня дома нет, — я сделала грустную мину.

Гена встрепенулся, но через секунду опять набил рот едой, не сказав мне ни слова. Я уткнулась в тарелку, но не утерпела и спросила:

— Гена, а кто такой Лёва. Он что убьёт меня?

Гена чуть не подавился, прокашлявшись, он ответил:

— Ну, у тебя и фантазии. Нужна ты ему.

— А кому я нужна?

— Петру Палычу. Ты у нас сегодня джекпот.

Раздался звонок, Гена вытащил из кармана огромный телефон. Прикрыв его ладонью, он тихо с кем-то заговорил.

Я наблюдала за ним и перебирала в уме всю полученную информацию. Владелец дома какой-то Лёва Сова, только я не знаю фамилия это или прозвище. Ещё, Пётр Павлович, которому я потребовалась. И скорее всего я приз, награда, джекпот в карточной игре. И сегодня вечером меня должны разыграть. Невесело. Гена сказал, что убивать меня никто не собирается, но тогда что? Господи, я сойду с ума.

Геннадий закончил разговор и направился ко мне.

— Ну, чё, поела?

Я кивнула.

— Иди, готовься. Я приду за тобой, — он положил мобильник на стол и направился к раковине.

— Спасибо, всё было очень вкусно, — сказала я, косясь на телефон.

Гена, почувствовав себя великим поваром, ответил:

— Не за что. Иди.

Вжав голову в плечи, он включил воду. Я попятилась, проходя мимо стола, протянула руку к телефону и схватила его. Перепрыгивая через две ступеньки, я вбежала на второй этаж и прямиком направилась в ванну. Лихорадочно думая кому звонить дрожащей рукой, набрала номер телефона, который я запомнила, казалось на всю жизнь. Он ответил после третьего гудка. Его голос показался мне встревоженным. Трясясь от страха, я заговорила, быстро и несвязно, стараясь успеть выговориться до того, как Гена заметит пропажу.

— Ярослава?

Степан, наконец, понял, кто ему звонит. А я забыла представиться, какая же я дура. Он велел мне успокоиться и ещё раз попросил пересказать всё, что со мной произошло с самого начала. Я постаралась в подробностях передать ситуацию, назвала все имена, но не могла сказать, где я нахожусь. Степан несколько раз заверил меня, что он сделает всё, чтобы меня освободить и велел вести себя как можно тише и спокойнее, не конфликтовать с ними и постараться подольше потянуть время и не оставаться ни с кем наедине.

— Ярослава, я приеду за тобой, — напоследок сказал он и отключился.

Запихнув телефон под кофту, предварительно стерев с карты памяти набранный номер, я тихо спустилась вниз. Гена сидел у телевизора и нажимал на кнопки пульта. Я быстро положила телефон на место. Гена обернулся и строго посмотрел на меня.

— Я водички попить, — сказала я и схватила недопитую бутылку колы.

Гена взглянул на ручные часы и пробубнил:

— У тебя полчаса на сборы.

Нарядившись в платье и туфли, я ходила из угла в угол. Вот-вот за мной придут и тогда одному богу известно, что они со мной сделают. На глаза навернулись слёзы, но я решила не сдаваться, взяла себя в руки и проанализировала ситуацию. Больше всего раздражало, что я не нашла ни одного предмета, которым бы могла защищаться. Уроды проклятые, ругалась я, хоть бы ножичек оставили или молоток. Надо было позвонить в полицию. Почему я позвонила ему. Ведь мы практически не знакомы, с какой стати ему заниматься мной. Ух, что же делать! Что же делать?

В дверь тихонько поскребли, и моё сердце опустилось в пятки, кровь отхлынула от лица и я, покачиваясь на каблуках, попятилась к окну. Появилась голова Гены, он оглядел меня с головы до ног и присвистнул:

— Ого, да ты красотка. Ну, чё пошли.

Я набрала в лёгкие воздух и шагнула навстречу неизбежности. Мои волосы струились локонами по прямой спине, на бледном не накрашенном лице застыло смущение и растерянность, ладони вспотели и немного подрагивали. Спускаясь по лестнице, Геннадий аккуратно поддерживал меня за локоть, который ныл после неудачного приземления на стул. Внизу было сумрачно, одна лишь настенная бра отбрасывала неяркий свет. Гена повёл меня в комнату с камином. Когда мы туда вошли, я увидела троих солидных мужчин. Не молодых, но и не глубоких стариков, хорошо одетых, в белоснежных сорочках, пиджаках и галстуках-бабочках. В комнате пахло дорогим парфюмом и коньяком. Мужчины как по команде обернулись в нашу сторону и начали очень пристально меня разглядывать. Один встал и подошёл ко мне вплотную. Он протянул руку к моим волосам, потрогал их, затем погладил кожу на щеке и наконец, взял мою руку и приложил к своим губам.

— Ярослава. Какое красивое имя, — он отошёл от меня и добавил. — Ты тоже ничего. Славная.

Он кивнул Гене, и тот с улыбкой на лице скрылся за дверью.

— Проходи, не стесняйся. Хочешь выпить?

Я словно заколдованная стояла и не могла вымолвить и слова.

— Да ты присаживайся, дорогая, — продолжал тот, который поцеловал мне руку, он был худой и небольшого роста, его глаза узкие с желтоватыми белками напоминали лисьи, дряблая кожа на щеках была как сушёный урюк, но голос у него был приятный.

— Спасибо, — промямлила я и плюхнулась на свободный стул.

— Георгий Валентинович, налейте даме вина.

Тот, которого назвали Георгием Валентиновичем охотно прошёл к комоду и откупорил бутылку красного вина. Налив красную жидкость в хрустальный бокал он вручил его мне, с наслаждением рассматривая мою грудь. Этот Георгий напомнил мне соседского бульдога, такая же приплюснутая морда и всегда текут слюни. Фу, противно. Я взяла бокал и понюхала содержимое. Вроде пахнет вином, но кто их знает, подумала я и сделала вид, что наслаждаюсь ароматом изысканного напитка. Третий мужчина за столом, высокий и смуглый, с длинными, как плети руками уже перемешивал колоду карт. Он взглянул на меня одним глазом и приготовился тасовать карты.

— Сергей Денисович, — сказал длинный, — предупредите девушку.

Сергей Денисович, повернулся ко мне, заглянул в мои испуганные глаза, откашлялся и сказал:

— Ярослава, детка, тебе нечего беспокоиться. Ничего плохого тебе не сделают, ты даже будешь иметь удовольствие и плату за…, — он слегка замялся, а потом, повернувшись лицом к своим партнёрам, и обратился к ним. — Давайте уже начнём господа.

Я тихо сидела в сторонке и лихорадочно соображала, что происходит. Первое; эти трое точно старые извращенцы, второе; если из троицы длинный и есть тот самый Пётр Павлович, значит он главарь этой шайки, третье; когда же появится этот Стёпа. Я точно сойду с ума.

Игра началась, и игроки переключили внимание на игру. Они раскладывали карты, записывали что-то в блокнотах и курили. От сигаретного дыма у меня першило в горле, но я продолжала сидеть и, не отрываясь, смотрела на взрослых мужчин. Предугадать, кто выйдет победителем я не могла, выражение лиц мужчин во время игры было непроницаемым. Глаза светились у всех троих. Я заметила, у Сергея Денисовича, немного дрожали руки, у Георгия Валентиновича, лоб покрылся испариной, а Пётр Петрович, если это и есть он, всё время поправлял бабочку. Но это не признаки, что человек проигрывает или, что у него карта не та или ещё что. Просто нервы и напряжение. Так что ж, кому я достанусь, такая красивая? В голове, тяжёлым свинцом оседали мрачные мысли, и мне всё больше становилось не по себе. Я потеряла счёт времени, от нервозного состояния мой бокал с вином опустел.

Появился Гена, поменяв пепельницы, он налил игрокам коньяк, а мне добавил вина. Так же незаметно, как и появился, он скрылся за дверью. Так он проделывал несколько раз. Постепенно моё сознание стало затуманиваться, мои лёгкие впитали столько никотина, что я не понимала, дышу ли вообще. Сидеть на стуле становилось не то чтобы неудобно, я просто так отсидела попу, что мне казалось, что она у меня горит. Я сползла на самый кончик стула и готова была уже плюнуть на свою безопасность и просто встать и выйти, как вдруг, я заметила перемену за игровым столом. Сергей Денисович и Георгий Валентинович бросили свои карты на середину стола и поднялись со своих мест. Первый, галантно поклонился передо мной и проследовал к двери, второй, посмотрел на меня такими злыми глазами, что я поняла, дай ему волю, он бы ударил меня. Третий остался сидеть на своём месте и дождался, пока за партнёрами по игре закроется дверь. Я хотела было встать и направиться к выходу, как вдруг длинный заговорил.

— Вы принесли мне удачу, дорогуша, — он сунул блокнот в карман пиджака и встал. — Что ж, я вижу, вы утомились. Я тоже. Пора расслабиться.

Он подошёл ко мне и подал руку.

— Для начала пойдёмте на ужин! Я жуть как проголодался.

Его взгляд напугал меня больше, чем взгляд «бульдога», он казалось, как удав проглотил меня и сразу же переварил, как ничтожную букашку. Господи, меня сейчас вырвет.

СПЕКТАКЛЬ НАЧИНАЕТСЯ

В комнате-столовой всё так же был полумрак. Казалось, там никого нет. Но тут включили свет, и я увидела, что все члены банды в сборе. Старики расположились на диванчике и о чём-то тихо беседовали, Гена суетился возле стола. Когда длинный под руку со мной подошёл к столу он вытянулся в струнку, а затем отодвинул для меня стул. Я села, рядом пристроился длинный, тут же подошли остальные и уселись напротив нас. К моему огромному удивлению, стол был сервирован настоящими приборами. Тарелки фарфоровые, бокалы хрустальные, вилки и ножи серебряные. Я прикинула, не смогу ли я впоследствии воспользоваться моментом и стащить, что-нибудь из столового серебра. Но Гена не сводил с меня глаз, да и те, что напротив меня, продолжали глазеть. Гена заговорил, обращаясь к длинному:

— Пётр Павлович, могу я подавать?

Ага, значит, я не ошиблась, это и есть главарь. Ну что ж, надо попробовать надавить на жалость. Хотя этот Пётр Павлович не особо разговорчивый. Гена поставил на середину стола огромное блюдо с большими аппетитными кусочками мяса и тарелку с разнообразной зеленью. Пётр Павлович положил в мою тарелку внушительного размера кусок.

— Не стесняйтесь, кушайте. Рекомендую! — он положил пару кусков себе и добавил. — Да и силы вам нужны.

— Для чего? — тут же спросила я. — Вы ошиблись. Я не та, за кого вы меня принимаете. Отпустите меня немедленно.

Сергей Денисович с Георгием Валентиновичем оторвались от трапезы и с ухмылкой смотрели на меня. Тут заговорил тот, что с бульдожьей мордой, на кончиках рта у него скопился жир от мяса, он с довольным видом промокнул его салфеткой.

— Так нам проститутки ни к чему. Тут другой эффект важен. И я рад, что проиграл сегодня, интересный будет спектакль.

Я ничего не понимала, что значит, спектакль, и какой им важен эффект. Разозлившись, я повысила голос, и откуда-то в моём словарном запасе появились такие слова:

— Вы украли меня для того, чтобы сидеть здесь, жрать ваше вонючее мясо, смотреть на ваши противные морды и ещё устраивать вам спектакли.

— О да, продолжай деточка, это так заводит.

Сергей Денисович откинулся на спинку стула и громко рассмеялся. Я схватила со стола нож, но рука Петра Павловича опередила мои дальнейшие действия. Он, больно сжал моё запястье, принудив разжать пальцы, и нож упал на скатерть.

— Ярослава, — строго сказал он. — Я могу заменить вам столовый прибор, если вы хотите, но вы ведь умная девушка и не будете устраивать истерику. Хотя некоторые любят погорячей.

Он посмотрел на Сергея Денисовича, и как ни в чём небывало, продолжил нарезать мясо небольшими кусочками.

Я так и не притронулась к еде, Гена убрал мою тарелку и подал десерт и кофе. Хотя в животе у меня урчало от голода и кофе так приятно пах, но назло всем пила только воду и старалась не смотреть на своих похитителей. Они о чём-то тихо разговаривали, я поначалу старалась уловить смысл слов, но вскоре поняла, что думаю совсем о другом.

Я думала о родителях, представляла, как они сейчас переживают, как бегают по всему городу, по друзьям и знакомым, как те в свою очередь, следуя их примеру, рыщут по больницам и моргам. Наверное, позвонили в полицию, и те подняли по тревоге все подразделения, чтобы кинуться мне на выручку. Возможно, привлекли к поискам волонтёров и те уже обследуют всю близлежащую местность. А по телевидению и по радио передают информацию об исчезновении Корнильевой Ярославы, двадцати двух лет, ростом больше ста семидесяти, с длинными светло русыми вьющимися волосами, большими серо-голубыми глазами, и что предположительно на ней надета серая куртка, с мехом на капюшоне и синие джинсы. А что же делает Степан? Да ничего, сидит дома в тепле и посмеивается над ней, мол, так и надо, нечего было лазить по всяким помойкам, притонам и бомжатникам.

— Ярослава, детка. Поднимитесь в свою комнату.

Слова Петра Павловича вернули меня в действительность. Ну, всё уже скоро, подумала я и, трепеща всем телом, поднялась со стула. Украдкой взглянула на ножи, но быстро отвела глаза и обратилась к главарю:

— Может, вы всё-таки меня отпустите? Зачем я вам? Хотите, я заплачу вам, скажите сколько?

Пётр Павлович удивлённо вскинул брови и, помедлив, ответил:

— Ярослава, нам не нужны твои деньги. Ты нас неправильно поняла, завтра ты будешь у себя дома, цела и невредима. Тебе необходимо только слушать всё, что скажу я и выполнять то, что скажу я. Эти джентльмены, — он повернул голову к сидящим напротив мужчинам, — вдобавок заплатят тебе не маленькую сумму, когда всё закончится. Ты не пожалеешь.

Геннадий подтолкнул меня и я, не чуя своих ног, поплелась к лестнице. Он довёл меня до комнаты и сказал:

— Переоденься. Через несколько минут я за тобой приду.

— Тебя посадят Гена, а твоих хозяев подвесят за яйца.

Гена даже не изменил выражения лица, на его физиономии не дрогнул ни один мускул. А я, кипя от возмущения и беспомощности, прошла в комнату.

Подбежав к столу, я попыталась его сдвинуть с места, чтобы им забаррикадировать дверь. Но не тут-то было, как оказалось и стол, и кушетка, и вешалка были намертво прикручены к полу. Вот ведь сволочи, всё продумали. За окном была непроглядная темнота, никаких признаков, что где-то ещё могут жить люди. Ни света фонарей, ни звуков голосов, ни шума дороги, ничего.

Я плюхнулась на диван и заколотила кулаками по нему. Рядом лежала коробка, и я открыла её. Там лежал комплект нижнего белья, конечно, оно было шёлковое и не дешёвое. Такого у меня никогда не было. Я вынула пеньюар, нежно зеленоватого цвета с кружевными рукавами и вставками на лифе. Бюстгальтер на тонких бретельках и трусики-стринги. А ещё чулки с кружевными подвязками.

— Пипец! — произнесла я вслух.

Нет, вы посмотрите на них — извращенцы грязные, то платье, то подвязки надевай. Ни черта у них не выйдет. Я со злостью поддела ногтем за тонкий капрон, и он в моих руках пополз огромной стрелой. Ха, вот вам. За первым последовал второй. Я двумя пальцами взялась за бретельку бюстгальтера и оторвала, затем я повертела им над головой, и отпустила его, он полетел в дальний угол комнаты. Трусы я растянула, и они с треском лопнули по швам. Оставался пеньюар. Сначала оторвались кружевные рукава, следом я проделала дырку в кружевном лифе. Наслаждаясь своей работой, я с облегчением вздохнула, о’кей, так-то лучше. В ту же секунду в комнату вошёл Гена, предварительно стукнув по ней, вероятно для приличия. Увидев меня в платье, а вокруг разорванное и разбросанное вокруг бельё, Гена на мгновение опешил, но тут же взял себя в руки и кивнул.

— Хорошо. Я люблю, когда и мне остаётся лакомый кусок от вкусного пирога.

Он скрылся из виду и в следующую секунду стоял с такой же картонной коробкой. Я догадалась, что там лежит очередной комплект.

— Надевай, а я посторожу.

— Не буду я это надевать, — скрепя зубами сказала я ему, но Гена будто и не слышал меня, он сунул мне коробку и скрестил на груди руки.

Дрожащими руками я открыла её, точно такого же цвета, точно такого же фасона на дне коробки лежал комплект белья. Геннадий продолжал стоять как скала и ждал. Я присела на край кушетки и вынула чулки.

— Отвернись, — сказала я Гене.

Но тот не шелохнулся.

— Отвернись, пожалуйста.

Геннадий отвернулся, но тут же повернул голову и сказал:

— Не вздумай!

Что мне оставалось делать. Я переоделась в зеленоватый шёлк, он был такой приятный на ощупь, я погладила по бокам и постаралась потуже затянуть поясок пеньюара.

— Всё, — прохрипела я осипшим голосом.

Гена повернулся и заулыбался своим большим ртом.

— Я говорил тебе, что ты красотка? Ладно, мы и так потеряли уйму времени. Пошли. Туфли не забудь одеть.

— Геночка! — взмолилась я. — Может, ты меня всё-таки отпустишь? Я денег дам. Много.

Гена убрал с лица улыбку и опять превратился в непроницаемого монстра.

— Сейчас, ты зайдёшь в соседнюю комнату, — увидев выражение моего лица смягчился. — Не трусь. Они немного чокнутые, но больно не сделают. Понимаешь, у игроков закон, проиграл — платишь, выиграл — получаешь. Ну что поделать у каждого свои причуды. Вот, видишь ли, пресытились они деньгами.

Я слушала, разинув рот, а Гена с улыбочкой продолжал:

— А ты мне деньги сулишь! Да знала бы ты, какая у меня тачка! Ладно, не дрейфь.

В комнате царил полумрак. Везде горели свечи, а в воздухе стоял тошнотворный запах. Я поморщилась и поняла, что это воняют ароматизированные палочки, натыканные в разных местах. Посередине стояла кровать, на ней в беспорядке лежали подушки. На окнах наглухо занавешены шторы. Внутри никого не было. Ух. Как бы выиграть хоть капельку времени, может Степан всё-таки успеет меня спасти. Я так нервничала, что готова была упасть в обморок, но тут открылась дверь и в комнату проследовала процессия, состоящая из троих разряженных стариков.

Сергей Денисович с Георгием Валентиновичем в накидках в самый пол, ярко алого цвета с лавровыми венками на головах. Охренеть, два Юлия Цезаря. Я, наверное, сказала это вслух, потому что эти двое выгнули грудь колесом и с многообещающей улыбкой проследовали к стоящим у стены креслам прямо напротив кровати. За ними появился Пётр Павлович. В тоге, которая не доходила до колен, на плечах пелерина из страусиных перьев. На голове намотана чалма, с воткнутым в середину павлиньим пером. А ты-то кого изображаешь? Подумала я, но на этот раз промолчала.

Этот «павлин» с высоко поднятой головой прошествовал к кровати и устроился на мягких подушках. А я стояла, обхватив себя руками.