Бесплатный фрагмент - Миры во вселенной

Но вот настала тишина,

И, будто бы во сне,

Неслышно девочка идёт

По сказочной стране

И видит множество чудес

В подземной глубине…

Льюис Кэрролл «Алиса в стране чудес»

«Он не отбрасывает тени! — отчаянно, мысленно вскричал Римский. Его ударила дрожь…»

«Положив трубку на рычажок, опять-таки профессор повернулся к столу и тут же испустил вопль. За столом этим сидела в косынке сестры милосердия женщина с сумочкой с надписью на ней: „Пиявки“. Вопил профессор вглядевшись в её рот. Он был мужской, кривой, с одним клыком. Глаза у сестры были мёртвые…»

М. А. Булгаков «Мастер и Маргарита»

Глава 1

Кэрол Линдси приехала в университет им. Вашингтона в середине дня. Университет находился в Сэнт-Луисе (штат Миссури), и в этот, ничем не примечательный летний денёк, большое серое здание (оплот знаний) предстало во всём своём величии на фоне ярких красок: полуденного солнца, и лужайки с цветами и несколькими деревьями, вдоль выходящих на главный вход окон. Университет Сэнт-Луиса насчитывал в своём составе немало факультетов, начиная от факультета «Криминалистики и международной преступности», и кончая медицинским и биологическим факультетами.

Иными словами, университет выпускал специалистов в практически любой области, а потому его престиж был неоспорим (впрочем, он был неоспорим ещё и от того, что университет назвали в честь бывшего президента).

Помимо широкого многообразия специальностей, университет включал в себя: собственный сенат, комитет по равенству окружающей среды, университетский офис согласия, университетский совет (как впрочем во всех приличных учебных заведениях), клуб женщин и многое другое. На территории университета имелся так называемый студенческий городок, и само собой разумеется, здесь имелась, как и везде, собственная университетская полиция (своего рода Ватикан-2)…

Итак, Кэрол Линдси поднялась по громадному крыльцу, сливаясь с «разноцветной» массой студентов, и здание поглотило её. Кэрол была высокой, очень даже стройной брюнеткой, почти фотомоделью (сей факт, как бы противоречил её ярко выраженной целеустремлённости к научной работе). Она носила короткую стрижку, всегда придерживалась особой щепетильности в выборе одежды и косметики, а потому, Кен Браун, встретив Кэрол, тут же не удержался и восхитился утончённым ароматом её французских духов «Коко Шанэль». Та сухо поблагодарила коллегу, однако не без должной улыбки, и они молча направились по длинному, залитому летним солнцем коридору.

— До сих пор остаётся неясным Кэрол, — почему-то без предисловий, вдруг начал Кен, — как устроен мир, и что с ним произойдёт дальше? 0дни считают, или считали при жизни, что он свернётся до точки, либо увеличится… Широкоизвестный своей теорией Фридман например… Другие предполагают сейчас что-то ещё.

— Людям просто не хочется терять рабочие места.

Кен рассмеялся.

— Ты поразительная женщина Кэрол!

Она обдумала свой следующий вопрос:

— В каком плане?

— Конечно в плане общения, в первую очередь. С тобой всегда интересно общаться. Ну и…в плане привлекательности.

— Спасибо. Значит в плане профессиональных качеств я работник не ахти, — со скорбью подумала она. — Тем более проклятый Стэн Вирстон не хочет верить в эти гипотезы, или правильней будет сказать: хочет, но не верит. — Кэрол внутренне усмехнулась, удивлённая подобным каламбуром в мыслях.

— Может ядерные исследования и различные войны всё же идут на пользу, скажем открытием озоновых дыр, хоть это и звучит глупо, — тем временем продолжил Кен.

Они подошли к двери, зашли в большую, светлую аудиторию с множеством мест и сели. Аудитория была неким подобием зала заседаний, где маленькую трибуну (в отличии от хотя бы того же зала заседаний в суде, где трибуна длинней), занимала соответственно не судейская коллегия, а научные сотрудники и профессора, для зачитывания лекций и докладов. Совсем недавно, здесь состоялась научно-практическая конференция по особо острым вопросам в области микробиологии, и генной инженерии. Вопросы о генах, геномах, и связанных с ними нововведениях обсуждались здесь очень подробно, так сказать во всей красе учёной мысли.

— Ты наверно думаешь о чём то своём, может мне не продолжать Кэрол, — мягко возмутился Браун.

— Ну что ты, продолжай.

— Тогда позволь сказать тебе одну приятную новость… Памэла Карриген, уже почти доказала теорию о существовании этих твоих провалов во времени!

Кэрол не понравилось выражение «этих твоих», но с другой стороны, он ведь занимается иной областью науки, и поэтому, в какой-то мере даже прав. А собственно говоря почему в какой-то: прав в полной мере, т. к. не обязан возлагать на себя ответственность в понимании её проблем… — Знаешь, я безумно рада, что у меня есть такая помощница, правда. Хотя… — она замялась. — Хотя от провалов во времени Кен, и до потрясений в сфере ядерной физики, ещё не один шаг с моей стороны.

Тот рассмеялся. Ему поимпонировал её полушутейный настрой в данной ситуации.

— У тебя всё получится Кэрол. Не знаю почему, но я в это верю.

— С твоими бы речами, да в конгресс коллега. «Ты то можешь позволить себе веселиться (последнее она не смогла произнести вслух, решив что этим его только обидит)». Тем не менее, чаша весов внешнего настроения Кэрол казалось вот вот станет легче, и её перевешает чаша до краёв накипевшего пессимизма… Наконец, после недолгих раздумий, чаша весов с пессимизмом, как и предполагалось, всё же взяла вверх, или правильней будет сказать вниз, и она не выдержала: — Слушай Кен, ты вот тут говоришь, что у меня всё прекрасно получится, а между прочим, хоть тебе конечно и нет до этого дела, наш шеф не возлагает на меня никаких надежд. Абсолютно никаких. Он считает, может быть даже вполне оправданно, что у меня ничего не получится.

— Откуда такой пессимизм Кэрол? — Учёный произнёс это с неподдельным сочувствием, и был сильно удивлён её внезапной перемене настроения. — И потом, наш шеф ни такой уж и плохой, — дополнил Кен.

— Тебе легко говорить, тебе он верит.

— Дело ни в том, верит он мне, или нет Кэр (Кен Браун позволил себе называть её так, исходя из того, что они знали друг друга уже немалое время), — а в том, что я знаю его, как облупленного, и не раз даже видел в церкви.

Кэрол решила, что продолжать не имеет смысла, и потому сменила тему:

— А как там твоя теория о существовании внеземных цивилизаций?

— Но ведь инопланетяне тоже связаны с тем, о чём на научных собраниях дискутируешь ты.

— В том плане, что и они относятся к разряду сверхъестественного, да!

— Я серьёзно Кэрол.

— Мило беседуете, — раздался за спиной грубый мужской голос, и Браун вздрогнул от неожиданности. — Хочешь узнать в чём твоя трагедия Кен? — вскоре обратился к нему новый прибывший, которого звали Сэм Гэбриэл.

— В чём же?

— Ты всегда, а если не всегда, то довольно часто вздрагиваешь, когда слышишь за спиной чей-то мужской голос, ты видимо боишься, что это Стэн?

Будучи археологом по призванию, и неотёсанным мужланом по натуре (он был полным антиподом Кену Брауну), Сэм Гэбриэл, тем не менее, сумел доказать свою научную концепцию о существовании неизвестного доселе древнего народа, и его тайнописи. Сейчас он сел на кресло, рядом с Кэрол и Кеном, и тут же услышал уверенный ответ от последнего:

— Я не боюсь своего шефа, т.к. не вижу повода, а даже если Стэн Вирстон и лишит меня рабочего места, в любом случае, я смогу устроиться хоть в какой то захудалый университет научным работником.

— Или преподавателем, — с иронией произнёс Сэм.

— Слушай, а помоему преподавателем быть как раз твоё призвание. Хотя нет, ты даже и с этим не справишься.

На такой поворот Сэм видимо не рассчитывал, поскольку услышав подобное, тут же замолчал надувшись. Сэм и Кен, ещё почти с самого прихода сюда невзлюбили друг друга. И теперь, судя по их манере общения, создавалось впечатление, что они будут продолжать в том же духе, как минимум до второго пришествия.

— Может тебе привести ряд логически обоснованных доводов Сэм, относительно области моих знаний?

Однако, попытка убеждения у Кена не увенчалась успехом. Гэбриэл молча смотрел в потолок довольно обширного помещения, раскинувшись на кресле. Никакого внимания на собеседника.

— Ну, может тогда мистеру всеотрицающему нужны вещественные доказательства, скажем: снимки, отсканированные и обработанные на компьютере; зарисовки со слов очевидцев; слайды; видеоматериалы, подтверждённые экспертной комиссией, и т. д.

— Я не разговариваю с оппозицией, — в ответ буркнул Сэм.

— Потому что тебе просто нечего сказать.

— Ну что вы заладили оба, как не знаю кто… — с недовольством выразила Кэрол, запнувшись на последнем слове. — Не хватало ещё, чтоб мы все здесь поцапались из-за наших различных убеждений.

— Кстати, насчёт убеждений Кэрол: вот придёт Брик и уж мы то вдвоём точно сможем убедить Кена, что он зарывается со своими убеждениями.

Долго ждать им не пришлось. Прошло примерно минут 10, как в дверях аудитории появился новый научный сотрудник, с довольным выражением лица. Судя по всему, этот день подарил ему, как недавно и Сэму, репутацию проверенного временем работника, имеющего за плечами такой же немалый, научный потенциал.

— Привет, как дела старина? — и не дожидаясь ответа, Сэм тут же переключился на Кена: — готовься к непомерным дискуссиям коллега.

Прошло ещё минут 10, как зал для слушаний был полностью заполнен.

— Сегодня здесь будет сам Стивен Хокинг, посмотрим, как он отреагирует на твои версии приятель. — Сэм продолжал словесный бой, повидимому считая что лучшая защита-нападение.

— Это больше, чем версии, и потом я тебе не приятель, — со злобой в голосе ответил Кен.

— Ладно убедил, это действительно больше чем просто версии — это бредовые версии.

— Ну это мы ещё посмотрим, чьи версии бредовей, — видимо устав реагировать негативно, Браун усмехнулся.

— Ребята, может хватит уже, — почти в один голос произнесли Кэрол и Брик.

— Вдруг Стивен Хокинг не одобрит ни его версию, ни нашу Сэм, — закончил Брик Хапертон, разряжая обстановку.

Стивен Хокинг являлся профессором Тринити-колледжа в Кембридже. В этом колледже, подобно ему, профессором когда-то был сам Исаак Ньютон, и так же, подобно последнему, Стивену была уготована слава известного деятеля, внёсшего немалый вклад в науку. Однако, в отличии от Ньютона, славе Хокинга нельзя было позавидовать, поскольку ещё на первом курсе колледжа он получил неизлечимую болезнь, практически обездвижившую всё тело, и к тому же, неудачную операцию, вследствии которой будующий профессор онемел. Тем не менее, последние достижения техники, сделали своё дело. Коляска с электроприводом позволяла ему теперь передвигаться самостоятельно, а встроенный под сиденьем компьютер, с синтезатором речи позволял говорить. (На сегодняшний день Хокинг являлся членом Королевского научного общества Великобритании, и национальной академии наук США, а так же имел 12 почётных степеней, звание «кавалера ордена кавалеров почёта», и был удостоен Нобелевской премии)…

— Может и мы Брик для разнообразия посовещаемся, а то весь зал уже заполнен окончательно, и все что-то обсуждают, — после короткого молчания произнёс Гэбриэл.

— Я подготовился с докладом вчера, — моментально отреагировал Брик, словно ждал этого вопроса.

— Прекрасно, ну и… всё же, я как то волнуюсь.

— Это естественный процесс Сэм!

— …Кстати, я слышал, что на днях наша Мэри Уиллард составила нам хорошую партию.

— А именно?

— Она разве тебя не оповестила? — удивился Сэм.

— Нет.

— Тогда приготовься к приятной новости Брик!

Тот, тут же заёрзал на кресле, начав волноваться, и подтянувшись чуть-ли не к самому лицу Сэма настроился слушать.

— Дак вот: позавчера утром она ездила в замок Эник, к герцогам Нортумберлэнд. Ну, знаешь где велись съёмки Гарри Поттера?

— И? — в глазах Хапертона блеснул огонёк любопытства. — Ну не тяни же Сэм, прошу.

— И она таки смогла, вот чертовка, договориться с герцогом, ни с кем нибудь, а с самим герцогом, о покупке из его замка нескольких ценных реликвий, для музея нашего штата.

Брик чуть не подпрыгнул:

— Это правда?

— А то! Стал бы я тебе ещё врать, — с гордостью произнёс Сэм Гэбриэл, старательно выговаривая каждое слово.

— Ничего себе поездочка! — Брик по прежнему не унимался. — Ну обладает она даром убеждения, что скажешь, — и тут же он продолжил, загадочно улыбаясь: — А теперь я тебя порадую. Недавно мне объявили, что завтра, или послезавтра, у нас должна состояться поездка в замок Крак, в Сирии.

— Я слышал, — спокойно отреагировал Гэбриэл, и продолжил: — и что ты думаешь, власти Дамаска позволят нам преспокойно приезжать на Святую Землю, и перепахать весь замок вдоль и поперёк?

— Ну, насчёт вдоль и поперёк ты конечно преувеличиваешь, а насчёт позволения… уже позволили, и кстати, это снова Мэри, со своим чудным даром!

— Будь я проклят! — на сей раз уже Сэм Гэбриэл едва не подпрыгнул в своём кресле, а в следующий момент, быстро придя в себя продолжил: — это конечно не плохая, совсем неплохая затея, порыться в древнем замке Сирии, хотя лучшее место, чем где-нибудь в Англии, или скажем на границе с Шотландией не найти, и тем не менее, что Мэри собирается там выкопать? 0рден госпитальеров, так он уже найден и хранится у королевы Великобритании, или…? — Сэм сделал многозначительную паузу, и тут его разобрал смех. — …Или же она хочет выкупить у Елизаветы, принадлежащий ей по праву орден для музея, подобно тем реликвиям? Наверно это хитрый ход, чтобы начав с Сирии, перебазироваться в Англию?

— А вдруг в тех землях осталось ещё что-то ценное? — вставил Хапертон.

Однако Сэм, словно не замечая этого рассмеялся ещё громче, и так продолжалось бы наверное немалое время, если б не замечание Кэрол, а затем и пристальное внимание окружающих, к вышедшему на трибуну мужчине. Этот человек, определённо нервничая и волнуясь, стёр платочком выступивший на шее, лбу и висках пот, а затем приготовился читать, опустив глаза на листы с текстом. Тут же в зале воцарилась почти идеальная тишина, если не считать лёгкого ёрзанья, и шёпота.

— Мне можно начинать? — громкий голос говорящего, эхом отразился от стен, и суета слушателей, которые точно ждали этого момента, прекратилась. — Хм, хм. Для начала кто-нибудь из зала ответьте мне на один вопрос: что представляет из себя религиозное движение, и каковы его последователи?

Зал молчал.

— Хорошо, я отвечу за вас, — продолжил мужчина с трибуны. — Религиозное движение-это движение масс, выбравших для себя правильный жизненный путь, и неважно, какая религия при этом исповедуется. Сегодня существует немало религиозных конфессий, например всем известные «Мормоны», и тем не менее, я считаю, что в наши дни вера людей в Бога, практически иссякла. Люди называют себя верующими, но это только на словах. Мы не религиозное течение, и не какая либо секта, сразу смею вас заверить. Однако, и в том я думаю меня поймут многие из присутствующих здесь в зале, я хочу, чтобы люди всего мира жили в гармонии с нашим Творцом… Мы постоянно движемся вперёд, не стоим на месте. Вместе с нами вращается Земля, пролетают месяцы, годы, столетия. Исчезают почти бесследно бывшие когда-то сенсациями человеческие разработки. На исходе эра автоматизации, на стадии развития безграничная эра кибернетики. Учёные искусственным методом создают из клетки овцы живую овцу. И это уже не сенсация. А возможно скоро, с такими темпами развития, нас с вами заменит горстка железных созданий с искусственным интеллектом, которые при том будут решать всё за нас, стоя у руля власти. И будут они напичканы уже не всевозможными реле, диодами, датчиками, и будут базироваться уже не на интегральных микросхемах, а на чём то более новом, вроде нанотранзисторов. Всё перечисленное мной в представлении будующих поколений, будет считаться всего лишь детским лепетом, в крайнем случае достоянием прошлого, и я говорю это без преувеличения, хотя впрочем, вы и без меня прекрасно видите, с какой скоростью сегодня движется прогресс. Я конечно не против современного развития общества в плане технологий, но иногда человек заходит слишком далеко… Итак-это было довольно большое отвлечение от темы. Я прошу меня извинить. — Мужчина с трибуны сделал небольшую паузу. — Тем не менее, именно это вступление, коренным образом связано о нашей концепцией о мире. Вот тут и стоит представиться: я представитель сообщества «Единый мир» -Берт Сайлонс. Наш главный союзник общество «Мир в мире», а потому мы работаем непосредственно под их началом. — Сайлонс улыбнулся, оббегая аудиторию внимательным взглядом. На короткое время в зале нарушилась тишина, и снова, как было недавно, послышались ёрзанье и переговоры, причём явно ни по поводу выше сказанного сейчас представителем сообщества. — Дак вот леди и джентльмены, — снова улыбнулся Сайлонс, нарочно не замечая подобного настроя к своей персоне, — я продолжу: как вы уже наверно поняли, нашей главной задачей является сплочение всех народов, всех людей мира вместе, вне зависимости от расы, пола и возраста, ибо только объединение сможет устранить все межнациональные розни, сократить эксплуатацию угнетённых, с корнем вырезать из нашего сознания расизм, как гнилое проявление в обществе. Только объединение поможет создать новый единый мир, где будут править доброта, закон, справедливость и порядок, и где человек сможет вздохнуть свободно и чистым воздухом. Давайте все вместе скажем нет беззаконию, пренебрежительному отношению к окружающему нас растительному и животному миру, и вообще к миру всему.

— Тоже мне представитель из «Грин-писа» нашёлся, — хмыкнул себе под нос Сэм Гэбриэл, находя подобное рассуждение пустой болтовнёй. — Как будто здесь клуб по интересам. И потом он строит Наполеоновские планы. Можно подумать после его слов, скажем все мусульмане мира отменят «Джехат», или же арабы станут более миролюбивы.

— Ну и к чему ты это сейчас сказал? — шёпотом выразила Кэрол своё недовольство (будучи возмущённая тем, что он не даёт ей слушать).

— Как будто ты сама не понимаешь, — так же шёпотом ответил Гэбриэл.

— Конечно, вот если все как ты Сэм будут так рассуждать, мира не будет никогда.

— Но и при твоём раскладе его не будет Кэрол. Пока на планете живёт человек, столь алчное и жадное до денег существо, мира не будет никогда, уверяю тебя. Более того, в войнах люди обычно пополняют свой финансовый капитал.

— Как будто я сама не знаю, — буркнула Кэрол, и тут же махнула на него рукой: — а ну тебя, дай послушать.

А Берт Сайлонс в этот момент продолжал:

— Сегодня в наши ряды входит 1500 сподвижников, завтра, с вашей помощью это число может дойти до 3000, а то и больше. Неужели из сидящих здесь, в зале не найдётся людей, которые так же против корыстных целей всеобщего «яблока раздора» (как то войны, теракты), которые против экспраприации законодательной властью духовных ценностей человека, против попрания его прав и свобод… Так больше не должно…

— Минутку! Вы что хотите совершить всемирную революцию? — послышалось дерзкое, словно бросающее вызов высказывание из зала. — Мы все конечно живём в свободной стране, и каждый имеет право на собственное волеизъявление, но… но само собой в разумных пределах. При всём моём уважении к вашей теории (во многом вы конечно правы) должен заметить, что в отношении экспраприации прав и свобод человека властью, — мужчина из зала задержал паузу улыбнувшись. — Это вы перегнули палку. Мы же живём в свободной, защищённой стране, я повторяюсь, а ни в какой нибудь там Нигерии, или Замбии.

— А теперь, если вы высказались, позвольте сказать мне, — Берт Сайлонс, в отличии от выскочки из зала и не думал улыбаться, смягчая тем самым обстановку начавшихся жарких дебатов. — Это вы перегнули палку насчёт революции, а не я. Моя конечная цель сплотить людей всего мира, а не устраивать всемирную революцию. Революция-это военный переворот, а я кажется выражал неоднократный протест против войн. Т.о. вы противоречите сами себе.

— Но я лишь поясняю ситуацию с ваших слов, и не более. — Мужчина из зала по прежнему улыбался, словно издеваясь над выступавшим.

— Я конечно тоже с уважением отношусь к вашему высказыванию, — наконец Берт Сайлонс немного смягчил интонацию, но ненадолго. — Позвольте, как вас?

— Джон Монтгомери, профессор Принстонского университета, — ответил незнакомец.

— Дак вот мистер Монтгомери, — Сайлонс снова повысил интонацию: — хочу заметить, что вы невнимательно меня слушали.

— Да, становится жарковато. Может выйти в фойе перекурить? — Сэм Гэбриэл комично поправил узел галстука на шее, и Кэрол, в этот момент покосилась на него:

— …Что вы имеете ввиду мистер Сайлонс, относительно моей невнимательности? — Джон Монтгомери перестал улыбаться.

— …А ты что думаешь на этот счёт? — Сэм посмотрел на Брика.

— Я думаю что ты прав, и их дискуссия, если эти прения можно назвать дискуссией, затянется надолго, — он широко улыбнулся.

— Прав насчёт чего? — не понял Сэм.

— Насчёт покурить! Я думаю, не знаю как тебе, но лично мне не мешало бы выйти, развеяться перед предстоящим выступлением, а то голова кругом идёт от этой политики.

— Ненавижу политику, — улыбнулся и Сэм, и они вышли.

— Что скажешь ты Кэрол? — неожиданно обратился к ней Браун, после того, как Сэм и Брик вышли.

Она проводила их взглядом и повернулась к Кену:

— Насчёт политики?

— Нууу, в общем да.

Она загадочно пожала плечами:

— В целом я согласна с выступающим.

Естественно всё это сейчас они говорили тихо, вполголоса, чтобы не мешать «беседе» двух спорщиков, хотя помешать им сейчас было сложно, поскольку они говорили довольно громко.

— …А в частности?

— И в частности согласна Кен, — Кэрол устало улыбнулась. — Ну ты же знаешь, политик из меня никудышний.

На сей раз Кен пожал плечами:

— Ладно понял, — и в тот же момент они оба повернули головы в сторону трибуны.

Берт Сайлонс закончил жаркий спор с человеком из зала, и сейчас диктовал адрес своей организации, если вдруг кто-то захочет в неё вступить.

Кэрол засуетившись и чуть не уронив сумочку, поспешно достала из неё записную книжку с ручкой, и так же поспешно записала диктуемый адрес, а в следующий момент подоспели Сэм и Брик. Они отлучались совсем ненадолго.

Кэрол присоединилась к залу начавшему апплодировать, а затем, не без улыбки заметила, как Сэм на ходу тоже присоединился к хлопающим в ладоши.

— Это я заранее и тебе апплодирую Кэрол, — сострил он, присаживаясь на своё место, с Бриком.

Та ничего не ответила, только скривившись в ответ, дескать очень смешно, направилась к трибуне.

Браун смотрел на неё оценивающим взглядом, словно был уверен в ней, как в самом себе, словно был уверен в том, что она с лихвой оправдает возложенные на неё публикой надежды, и от этого постоянного взгляда коллеги, Кэрол чувствовала себя несколько неловко, однако она вскоре начала:

— Я представляю научную концепцию о существовании других миров. Для тех, кто меня не знает, я Кэрол Линдси, младший научный сотрудник этого университета. Я занимаюсь исследованиями и анализом, если не особо острых, то довольно значимых на сегодняшний день вопросов: Что есть этот мир? В чём суть его биологических процессов? Что есть время и пространство, какова их связь, и т.д? А сейчас я хочу совершить вводный экскурс, перед непосредственно теорией. Кстати в моей теории (этим смею вас обрадовать, или огорчить, как хотите) есть немало общего с некоторыми теориями других учёных, наиболее мне симпатизирующих… Итак, начну с того, что насколько вам всем известно этот мир чрезвычайно загадочен, интересен, порой трудно, или вовсе не познаваем. Многие современные учёные до сих пор ломают голову над некоторыми феноменами, происходящими, или происходившими когда-то на Земле… Взять в пример ту же Атлантиду, которую пытался разгадать Платон, пользуясь дошедшими до него свидетельствами египетских жрецов. Но всё тщетно, как и тщетны были в своё время попытки учёных узнать, движутся континенты, или нет. Тогда, лет 10 назад, по данному вопросу состоялся спор фиксистов и мобилистов. Сейчас, уже в наши дни, этот вопрос перестал стоять ребром, и учёные выяснили, что континенты движутся. И всё равно отправной точки к прорыву, для тех же атлантологов, это так и не дало. Ну если не считать версию учёных о комете Галлея, или различные новые версии… Т.о., рассмотренная мной на примере пресловутая Атлантида и по сей день остаётся загадкой… В этом мире постоянно что-то происходит, и если не с закономерной периодичностью: парадокс за парадоксом, то довольно часто, хотя впрочем определённая закономерность различных феноменов всё таки и соблюдается. Иначе, если смотреть с точки зрения логики, это приведёт к своего рода тотальному дисбалансу, и будет нечто похожее на историю Рэя Брэдбери, когда его герой наступив на бабочку, в корне изменил окружающее развитие мира. Ну это я утрирую… Если переходить главным образом к миру частиц, то первое о чём хочется сказать, это о их странном поведении в пространстве. Хотя опять же, и в поведении частиц, наверняка присутствует определённая логика… Долгое время учёные дробили и дробят по сей день вещество на составные части. Скажем молекулы на атомы, атомы на ядра и электроны, ядра на протоны, нейтроны и различные другие элементарные частицы. В конечном счёте учёные выявили, что являющиеся когда то самыми мелкими частицами лептоны и кварки уже, а точнее ещё не самые мелкие. Сейчас существует ряд других, более мелких частиц. Вот только нет пока таких приборов, которые способны их все обнаружить. Одним словом, я подвела вас к выводу… что деление бесконечно. Но суть не в том. — Кэрол сделала пару глотков из рядом стоящего стакана с водой, и продолжила: — суть в другом. Я начала говорить о ломающихся стереотипах в отношении мельчайших частиц. Дак вот: давайте рассмотрим один нестандартный пример, в который поверит не каждый учёный, не связанный с подобной специализацией, как у меня, и следовательно не осведомлённый в этой области. Итак вопрос риторический: может ли Вселенная находиться в атоме, и могут ли сами атомы влезать скажем в кварки? Вроде бы нет, звучит абсурдно, но не спешите заранее делать печальные прогнозы. Учёными выяснено, что всем известный нейтрон, через 17 минут распадается на протон, электрон и антинейтрино. Отсюда вывод, что протон своей составной частью входит в нейтрон. Опять же, при столкновении 2-х протонов, появляются различные частицы… и среди них нейтроны. Вот и пойми здесь кто же в кого входит. Подобная ситуация в материальном мире невероятна, но в мире параллельном это в порядке вещей. После такого, невольно отбрасываются сомнения о существовании в каждом атоме различных миров. Вполне может быть, что сейчас рядом с нами, а возможно и внутри нас, что-то происходит. Живут другие люди, не похожие на нас, или же это вовсе не люди, а какие-то существа из лучистой энергии, в каждой точке окружающего нас пространства, что-то да есть. — Кэрол провела рукой по воздуху, и медленно оглядела всё пространство вокруг, словно показывая это таинственное что-то. — У меня на этот счёт очень большая теория, отражённая в книге «Во власти частиц», в которой чётко расписаны все физические и биологические процессы происходящие в мире, их взаимосвязь, различные расчётные выкладки по поводу абсолюта времени и пространства, но я выскажу свою теорию в сжатом виде, во всяком случае постараюсь, поскольку я хочу охватить всю суть. Дак вот, моя теория главным образом опирается на 2 других: одна из них Джона Уилера, а вторая русского учёного Фридмана. Джон Уилер вывел такое понятие, как «червячные дыры». «Червячные дыры» в свою очередь, являются продуктом скрещивания двух образных понятий, таких как «фридмоны» (в честь уже упомянутого учёного), и чёрные дыры. Через «червячные дыры», мы, как принято считать и перемещаемся в пространстве. Скажем ехал себе человек на машине по безлюдному шоссе, вдруг яркий свет, потеря памяти, а когда возвращаются чувства, человек оказывается на другом конце города, при этом проходит ничтожная доля времени. Как это объяснить? А как будто бы никак. На самом деле, ответ на вопрос появляется, при попытке взглянуть на него через узкую «призму» моей профессии. — Кэрол улыбнулась. — Я объясню отчего так происходит. А происходит так оттого, что воронка в некоторых случаях, правда по непонятным пока причинам, начинает расширяться, и попросту выбрасывает из себя всё содержимое. Но это с одной стороны, а с другой бывают и случаи, когда люди пропадают на очень долгое время, или же навсегда. В этих случаях воронка наоборот сжимается… Подобная тема очень сложная и двоякая, а потому её можно развивать и развивать, но я хочу сказать одно… Как бы там ни было, мы пока не обладаем той необходимой нам энергией и полярностью, с учётом которой, или которых мы можем свободно перемещаться в пространстве и времени. Те случаи были частные, но в целом, и вы это знаете не хуже меня, именно так и получается. Пока ни один из учёных, наверняка честно не признавался вам в том, что он лично, либо кто-то из имеющихся у него на примете очевидцев, свободно путешествовали за пределы этого мира. Разве только во сне, хотя… — Кэрол замялась, и тут же услышала смешки из зала. — Хотя я на полном серьёзе, ведь во сне душа, обладая необходимым зарядом энергии, перемещается во времени, — пытаясь скрыть недовольство продолжила она.

— Ну как тебе выступление нашей «Джульетты», неплохо а? — тем временем пошутил Гэбриэл, обращаясь к Брауну. Он даже слегка зевнул, закрывая рот рукой, и этим как бы демонстрируя неуважение к Кэрол, и культуру по отношению к обществу одновременно. Нисмотря на то, что Гэбриэл как личность был не подарочек, тем не менее он, как и любой нормальный человек, не был лишён чего-то культурного…

Браун ничего не ответил на холодный юмор (от которого, как ему показалось веяло примитивным, до ужаса плоским уровнем тех шуток, с которыми обычно сталкиваешься на телевидении: в низкобюджетных картинах и телешоу), а продолжил сосредоточенно слушать Кэрол.

— Что представляет из себя машина времени? — продолжала она. — Всё ту же червоточину, хотя экспериментально это подтверждено не было. Чтобы скажем достичь какой-нибудь «близко» расположенной к нам звезды, вроде Проксимы Центавра, человеку потребуется затратить порядка 160 тысяч лет на полёт (или несколько лет, при условии, что корабль достигнет скорости света). Однако, если предположить, что скорость в червоточине гораздо больше скорости света, то на такое перемещение уйдут буквально мгновения, стоит только научиться управлять этими воронками, своеобразными машинами времени, и тот час люди смогут быстро проникать в любую точку земного шара. Учёными была выдвинута гипотеза о существовании тахионов, частиц, движущихся со сверхсветовыми скоростями. Есть версия, что время для них может течь навстречу нашему, отсюда, при помощи этих частиц, у человека появляется возможность перемещаться в прошлое, но это опять же только гипотетически. Бытует мнение, а точнее можно даже сказать утверждение, что наша Вселенная образовалась в результате большого взрыва. Это и послужило причиной возникновения материи. Материя, расползаясь равномерно в пространстве, где-то в космосе замедлила своё движение и сгустилась в галактики и квазары. Все наслышаны об этом. Тем не менее, квазары находятся на достаточно большом расстоянии от нас, а значит, возможен вариант, что их и вовсе не существует, как может не существовать кварков, лептонов, тахионов, нейтральных К-мезонов, и прочих элементарных частиц, открытых в наши дни, таких как: глюоны, бозоны, мюоны, и т. д. Как я уже говорила, опираясь на теорию известного и после смерти русского учёного Фридмана, считаю, что в каждом атоме могут существовать различные миры. Сами тоннели между мирами обладают по расчётам поразительным свойством: при давлении внутри тоннеля на материю миллиарды атмосфер, эта материя обладает отрицательной массой. Звучит абсурдно, но расчёты не могут обманывать. Причём, якобы не имея массы, размеров и формы снаружи, внутри антимиров полная масса и полный электрический заряд, не равны нулю. Также другие миры не выпускают никакой энергии в наш мир, зато от нас туда могут проникнуть какие либо частицы, или же к примеру солнечные лучи. Эти миры вообще подобно нашим насыщены жизнью, но тем не менее, там всё по другому, отдалённо напоминает будующее. Какое то странное будующее. — Кэрол стала пристально смотреть куда то вдаль, на задние ряды, словно там увидела что-то подозрительное, и с напряжением в голосе загадочно продолжала: — Там нет домов, отелей, магазинов, баров, кинотеатров, больниц, станций, машин, и прочих результатов цивилизации, как у нас. «Во всяком случае, где был мой дядя, этого не было, — подумала она» — А вместо всего этого какие то серые громадины с открытыми дверями. — Кэрол прервалась, заметив проявление интереса, со стороны некоторой части завороженных, словно загипнотизированных её рассказом слушателей, и добавила: — любопытство манит туда, но страх навязчиво предостерегает. Стой! -говорит внутренний голос.

Глава 2

Дилан Шэллмэн проснулся от яркой вспышки перед глазами. Он не мог разобрать, произошла ли она во сне, или же это было наяву. Словно рыба выброшенная на берег, и задыхающаяся от нехватки кислорода, Шэллмэн пытался вернуться к действительности, хватая ртом воздух. Нисмотря на внезапное осознание всего происшедшего сейчас, ужас, тем не менее, продолжал держать его ледяной хваткой. Проклятый сон терзал его уже несколько дней подряд, и нисмотря на всю невероятность каких-то неподдающихся нормальному восприятию пейзажей (сродни фантасмагории), Дилан почему то верил, что этот сон обязательно сбудется в ближайшем будующем. Он верил в это более на уровне подсознания, и ощущение какой то смутной тревоги постоянно не покидало его, с того самого первого дня, как этот идиотский сон (а может ни такой и идиотский, поскольку Шэллмэн знал наверняка, что он где-то уже видел на карте подобное место, но никак не мог вспомнить где и когда), начал завладевать им целиком и полностью.

Шэллмэн медленно провёл рукой по лбу, и тот, как он и ожидал, оказался влажным (ещё бы, находиться в каком то непонятном месте… ведь во сне всё окружающее нас всегда кажется явью), затем протёр глаза, от души зевнул, и встав с кровати, шатаясь словно пьяный, направился на кухню заварить кофе. «Это надо срочно выбросить из головы. В конце концов не подобает учёному, как малолетнему ребёнку, бояться всяких там причудливых снов, — думал Шэллмэн». 0н не спеша наполнил кофейник и включил газ. «А всё же детали этого сна очень подозрительны, точнее подозрительно похожи… похожи на что-то… на что-то реальное, так что-ли, — не найдя другого объяснения, продолжил мысленное рассуждение Дилан, возвращаясь на круги своя». 0н стал наблюдать, как по только-что поставленному на огонь кофейнику сбегают мелкие капельки влаги, падая на плиту. Для своих 42-х лет Шэллмэн был довольно подтянут, крепок, с правильными чертами лица, однако, с проступившей кое-где сединой на голове. Сейчас он в очередной раз напрасно пытался заверить себя в том, что это был всего лишь сон. Какой то твёрдый и упрямый голос, какая то часть его самого (словно в нём сидел второй Дилан Шэллмэн) пыталась переубедить его в обратном. Шэллмэн выглянул в окно, с прежней задумчивостью глядя на разворачивающуюся там во всю жизнь: десятки машин словно соревновались одна с другой по скорости, и повсюду сновали люди, торопясь на работу. Но Дилан больше на неё не торопился, более того, он и вообще казалось не замечал ничего происходящего за окном, его мысли сейчас были о другом: «Кэрол Линдси… Её дядя… Да, он ведь тоже видел этот сон… Несколько людей видят одно и то же, чертовщина какая-то, да и только. А потом её дядю, Рика Морриса, как какого то полоумного идиота заперли в психушку, — что сильно беспокоило Дилана и само собой Кэрол, как беспокоило бы и любую другую добропорядочную племянницу». Дилан никак не мог понять чрезмерной, «болезненной» преданности некоторых людей своей работе: несколько человек убеждали врачей в естественном поведении и абсолютно здравых рассуждениях Рика Морриса, а сам он утверждал, что был ТАМ (он мог бы поклясться в этом хоть на Библии), но им хоть бы хны. Теперь вот и его, Дилана Шэллмэна, может ожидать печальная участь, оказаться в палате с каким нибудь «Наполеоном», ляпни он хоть слово об этом сне. Всего лишь жалкое словечко может в корне изменить, если не сказать поломать, всю его дальнейшую судьбу.

Он вдруг посмотрел на кофейник и понял, что за размышлениями не заметил, как вода в нём закипела, и с громким шипением полилась на плиту. Он не медля выключил газ, насыпал в кофейник кофе, и снова, как было совсем недавно, посмотрел в окно. Ему на мгновение показалось, что жизнь за ним резко изменилась, люди теперь стали двигаться заметно медленней, как какие-то зомби, или скорее это напоминало кадры из замедленного кино, а машины наоборот стали нестись ещё быстрее. Солнце постепенно поднимаясь с востока, уже вовсю осветило город, и в данный момент ослепительно сверкало на оконном стекле. Шэллмэн зажмурился, а затем встряхнул головой, как бы освобождаясь от остатков назойливого сна. «Сколько ещё времени всё это будет продолжаться?…Что означает этот сон?…Не может же эта фантастическая реалия, оказаться реальной по настоящему?…Конечно не может, — теперь уже уверенно повторил себе Шэллмэн, и даже усмехнулся, как бы доказывая своему второму „я“, что оно заблуждается, и напрасно спорит с первым, уверенным в себе „я“». 0н быстро взял кофейник, налил себе кофе в кружку, и спустя какое-то время уже наслаждался его бодрящим ароматом. Он действительно взбодрился, терзавший его сон сразу куда-то улетучился, и Дилан сделал очередной глоток, как неожиданно зазвонил телефон. Дилан вздрогнул, чуть не подавившись ещё горячим напитком, а затем медленно подошёл к трубке, и сняв её лениво произнёс: — Ало, я слушаю! —0н произнёс это ещё до того, как трубка коснулась уха.

— Дилан, — сразу послышался в ней взволнованный голос, — это Лиза, узнал? У меня к тебе срочный разговор, ты сейчас не занят?

— Нет, сегодня свободен, — мрачно ответил Дилан, и так же мрачно продолжил: — только не говори о чём у тебя ко мне разговор? Попробую угадать… сон!

— Что сон? Ах да, да. Вот уже несколько дней подряд меня продолжают мучить эти кошмары. Мне снится одно и то же место, и я ни на шутку встревожена, понимаешь? 0днако я никак не могу найти его ни на одной карте мира, а ведь ты кажется находил его на какой то особой карте?

— Да, ты будешь смеяться… на карте из сна, — с грустью выдохнул Шэллмэн.

— Что?

— На карте из сна с названием параллельный мир, — завершил собеседник.

— Параллельный мир, — как робот повторила Лиза.

Глава 3

Москва. Институт скорой помощи им. Склифасовского.

— Вот, вы только полюбуйтесь на него, — оживлённо воскликнул высокий молодой человек в белом халате, обращаясь к медсестре стоящей рядом.

Он быстрым жестом правой руки, указал на бесчувственное тело на больничной каталке.

Всё плечо «больного» было в крови, и она уже успела сильно просочиться сквозь белую простыню, накрывающую его тело. По виску «больного» медленно стекала ещё свежая, алая струйка крови.

— Вы только полюбуйтесь, и попробуйте угадать в чём здесь прикол? — Высокий молодой человек в белом халате, говорил подобное настолько спокойно, и даже с лёгкой долей холодного юмора, будто это его только забавляло. — Его ранил в плечо сотрудник милиции, вскоре после этого он упал, потеряв сознание, и ударился головой. И кстати результаты наверняка будут не утешительные: снимок черепа, насколько вы знаете показывает в таких случаях серьёзные повреждения височной части, что впрочем понятно и без этого, по его виду, однако подлечим и он будет рассуждать вполне здраво. Разве что плясать не сможет. В конце концов в нашей практике были случаи и пострашней. Его к нам доставили прямо из центра города, с «Цветного бульвара». — Всё это высокий, молодой врач рассказывал сейчас другому врачу, идущему рядом, который в этот момент быстро повёл каталку с «больным» к больничной палате.

— Ну а какого тогда чёрта его привезли сюда к нам в «Склиф», можно узнать Андрей? — на ходу, резко спросил тот доктор.

Девушка, медсестра, поспешно, молча следовала за ними, с любопытством внимая каждое слово.

— Я отвечу на ваш вопрос Дмитрий Сергеевич. — Высокий врач, которого звали Андрей сделал паузу, открывая дверь в палату и пропуская в неё врача, с медсестрой. Врач вёзший раненного, сказал медсестре, чтобы она вместе с двумя другими врачами в палате немедленно приступала к операции, а сам вышел, аккуратно закрыв за собой дверь.

— Ну и в чём дело Андрей?

— Этот чудак утверждает, во всяком случае утверждал, пока был в сознании, что попал в какой то другой мир. Понимаете меня Дмитрий Сергеевич? — Андрей сделал жест у виска. — Этот горе учёный, ни с того ни с сего, вдруг начал палить из «ТТ-шки» по мирным прохожим.

— Тааак! — другой врач, Дмитрий Сергеевич сильно нахмурился. — Так значит он учёный… мочёный?

Андрей рассмеялся.

— Дак вы не любите учёных?

Но Дмитрий Сергеевич проигнорировал его реплику. Вместо ответа на неё он мрачно произнёс:

— Это только лишний раз подталкивает меня к повторному вопросу, на который ты мне сейчас и хотел ответить (второй врач обращался к первому на ты, вследствии разницы в возрасте). — Он задержал паузу. — …Какого чёрта его привезли к нам, а не прямиком на «Канатчикову дачу», или лучше в институт им. Сербского?

Андрей едва сдержал смешок, и Дмитрий Сергеевич это заметил.

— И я даже перефразирую, — добавил он. — Всё это мне конечно «до лампочки», но какого чёрта им не занялись следственные органы, если он устроил такую заварушку? А вдруг он и до этого…?

— А ответ напрашивается сам собой, — бесцеремонно вставил Андрей, прерывая собеседника. — Крыша!… У этого учёного есть влиятельные адвокаты, а как следствие наверняка и громкое имя. — Он бросил беглый взгляд на коллегу, и по выражению его лица понял, что тому не терпится узнать всю историю до конца, просто ради спортивного интереса (любому ведь на его месте было бы любопытно узнать, что побудило учёного, ни какого-нибудь забулдыгу, или наркомана, а именно учёного с большой буквы, открыть стрельбу на улице, да ещё в центре города, а ни где нибудь в подворотне). — Он утверждал буквально недавно, что оказался в другом мире, — повторился Андрей, — и увидел вдруг каких то странных существ из лучистой энергии, — тут же продолжил он, удовлетворяя любопытство своего коллеги. — Ещё он сказал, что точно знает, где находится вход в эти другие миры. Вот вобщем то и вся история, правда без «хэппи энда»! Он успел уложить двух бедолаг прохожих, и троих сильно ранил, их как раз сейчас тоже доставили в одну из ближайших больниц города.

— М-да, — только и смог проговорить Дмитрий Сергеевич, а чуть помолчав добавил: — случай запущенный, если не сказать запущеннейший. Он наверно там помешался на своих опытах и экспериментах в лаборатории, и теперь небось изобрёл нечто подобное глайдеру, как безумный учёный из «Человека паука». Мой сын как-то смотрел этот фильм на диске. — Дмитрий Сергеевич пытался пошутить, однако Андрей вполне серьёзно продолжил:

— Кстати об опытах и экспериментах. Он упорно утверждает, что совместно с американской стороной учавствовал в одном эксперименте… с подобными последствиями. Только так я и могу объяснить это его внезапное умопомрачение, впрочем и любой здравомыслящий человек, только так это и может объяснить.

— Что за эксперимент? — не замедлил себя с вопросом Дмитрий Сергеевич.

— «Телепортация».

— Что, что?

— Название эксперимента.

— И в чём он заключался?

— А вот этого господин учёный так и не пояснил людям, или не успел, он быстро потерял сознание. Может как придёт в себя им займутся специальные службы, может… Им ведь тоже небось интересно будет узнать, что за эксперимент там производили американцы, совместно с нашей стороной, и, разумеется, раз результаты его такие плачевные, если судить по одному учёному, то об этом явно умолчат наши Российские СМИ, предпочитая не портить отношения с политиками, а те, в свою очередь, предпочтят не портить отношения с дружественной американской стороной. Ну как вам а?

Дмитрий Сергеевич удивлённо пожал плечами:

— Странно всё это.

— Да, но мне почему-то кажется, что этот учёный сказал нам далеко не всё.

Второй врач усмехнулся.

— Но ведь ты же совсем недавно утверждал, что он сумасшедший.

— Нууу, это как посмотреть.

— Интересный ты тип Андрей, то называешь человека психом, то тут же меняешь мнение, как женщина одежду, и считаешь его уже нормальным.

— Пока рано делать выводы коллега, — неожиданно сухо отрезал Андрей, ни смотря на то, что тот был его старше. — Время покажет, вот тогда и будем говорить с уверенностью псих он, или нет.

— Да псих конечно, и дураку понятно… — Неожиданно Дмитрий Сергеевич задержал паузу, задумчиво посмотрев на Андрея. — Скажи Андрей, а ты вообще веришь в разные там потусторонние силы и другие миры? Лично я не верю ни в барабашек, ни в зомби, ни в вампиров, вурдалаков, оборотней, и прочую живность… и уж тем более ни в существ из лучистой энергии, а ты?

— Я верю в удачу, и во всевозможные прогрессирующие страшные болезни, и злокачественные опухоли. Такова уж специфика моей работы Дмитрий Сергеевич, как впрочем и вашей.

Тот снова внимательно, сосредоточенно посмотрел на Андрея, словно пытаясь глубоко понять сущность этого человека. — А может ты и прав, время покажет, — задумчиво повторил он недавние слова своего коллеги и добавил: — остаётся только ждать благополучного исхода операции, чтобы удовлетворить своё любопытство до конца.

— А говорили, что вам всё «до лампочки», — засмеялся Андрей и закончил: — я думаю операция пройдёт более менее успешно, надеюсь придётся обойтись без трипанации.

Глава 4

Сотрудник Стэнфордского линейного ускорительного центра (СЛАК; Стэнфорд, штат Кентукки) Ллойд Коув, в данный момент просто места себе не находил, снуя то и дело по небольшой, специально созданной им лаборатории. Он готовился к серьёзному эксперименту. Эксперимент конечно был не смертелен, но тем не менее, Коув сильно волновался, и его волнение было заметно даже невооружённым глазом, по его напряжённой походке. Учёный-экспериментатор в лаборатории был один, и уже успел задёрнуть все шторы: двух выходящих на юг, и одного выходящего на восток окон. Почти вдоль всей северной стены прямоугольного помещения, располагалось сложное оборудование со множеством мигающих лампочек, кнопочек, видеотерминалов, камер слежения, и проводов. Рядом находились, как бы дополняя картину: реагирующий на звуковые вибрации осциллограф, оптический интерферометр, и специальная аппаратура, для наблюдения за микролептонными полями. Учёный словно чего-то выжидал. Он продолжал нервно ходить по лаборатории, сцепив руки за спиной в замок. Сотруднику недавно исполнилось 39 лет, и Коув в этот момент со скорбью подумал, что он как раз и выглядит на свои года. «Работа обязывает к этому, — мелькнула ещё более прискорбная мысль в его голове». Хотя для некоторых (возможно более выдержанных сотрудников) этот возраст не был пределом, от которого можно было смело начинать отсчёт старости, но Коув его уже начал. Ллойд был коллегой Кэрол Линдси, даже можно сказать её лучшим другом, если не считать Кена Брауна, и поэтому он сейчас переживал вдвойне, и за её, и за свои неудачи. У Кэрол ничего не получилось с экспериментом (который всем казался бредовым, как и вышло на самом деле), хотя в последний момент Кэрол отказалась от своего замысла, и в эксперименте учавствовали другие. Её дядю отправили в психушку, не поверив ни единому его слову, и плюс ко всему неизвестно выгорит ли очередное желание Кэрол прославиться, получить мировую известность за счёт изобретения своего прибора, или нет. Коув почему-то подумал что нет, словно что-то, помимо воли, толкало его к подобной мысли. Он бы конечно очень хотел верить, что у Кэрол сейчас всё должно получиться (недаром ведь они учились вместе на одном факультете, где и познакомились), но тем не менее, в его голове непроизвольно возникала мысль о том, что Кэрол родилась под несчастливой звездой, и эта возникающая мысль была ничем иным, как элементарным здравым смыслом. Однако назвать Кэрол неудачницей, или даже просто подумать об этом, Ллойд не допускал под влиянием их почти родственных отношений. Кэрол всегда доверяла Ллойду свои самые сокровенные тайны, так сказать из недр души, на что подчас согласится не любая женщина, даже с близким, или родным ей человеком… Коув вдруг отвлёкся от роя мыслей-пчёл, и бросил мимолётный взгляд на мигающие красными и зелёными лампочками сложные приборы. Они пока не показывали ничего, никакого даже лёгкого намёка на присутствие инородного кластера. «Тишина». Вот это и пугало учёного. Ничего, кроме обычного мигания лампочек, и равномерного, тихого гудения приборов, похожего на урчание. «Чёрт побери! — про себя взорвался Ллойд. — Да что там все приборы с ума посходили что-ли? Почему они ничего не показывают? Должно же быть здесь присутствие чего-то постороннего, так сказать не от мира сего. Хоть что-то то должно здесь присутствовать». Он ведь недаром создал в этом помещении вакуум. А насколько известно любому, мало мальски разбирающемуся в биологических процессах мира учёному, именно вакуум и является тем камнем преткновения, той Ахиллесовой пятой, которая связывает наше пространство, с пространством иным. Коув почему то вдруг подумал о йогах и медитации: «Ведь им то как то удаётся (нарушая биологическое равновесие мира, и сокрушая все законы здравого смысла), превращать своё тело в почти невесомое, и путём концентрации внутренней энергии проникать в другой мир. У них открываются какие то чакры… Итак-им это удаётся, — повторяясь мысленно подытожил Коув. — Не важно как, главное результат. Но почему мне то это не удаётся? К тому же я не прошу многого. Мне то не нужно проникать в другой мир, в отличии от йогов. Мне нужно только увидеть этих существ, и пообщаться с ними. А может быть и я родился под несчастливой звездой?» Ллойд печально улыбнулся, и тут же мысленно осёкся. «Ну уж нет, уж кому как ни мне фортуна всегда благоволила, а значит должна благоволить и сейчас. Иначе и быть не может. Ведь если судьба постоянно готовит тебе подарки (не исключено, что это даже подвох), всё равно за чёрной полосой после этого, обязательно последует солнце, освещая путь». Довольный таким жизненным сценарием Коув про себя улыбнулся, и снова глянул на приборы. Словно в подтверждение последней мысли о грядущем звёздном часе, Ллойд заметил на осциллографе какое то лёгкое движение, что-то мелькнуло на его экране, подобно молнии и всё, снова «тишина». Но даже этот факт сейчас уже радовал Ллойда. Всё же хоть что-то, чем ничего. «Это означает, что в лаборатории присутствует посторонняя сущность. Ну само собой она здесь присутствует, а может быть и не одна. Но тогда почему, опять же, специальные приборы не фиксируют это загадочное нечто, и не передают информацию на экраны видеотерминалов?» Ллойду показалось, что он вот вот сойдёт с ума от напряжённого ожидания. Это хуже всего, ждать и не получать взамен ничего, ничего кроме странного, мимолётного мелькания на экране осциллографа. Причём, что ещё более странно, мелькания не скачкообразного, как должно быть по законам звукового колебания, а мелькания в виде прямой линии. «А может это потому, что звук исходит из мира частиц, и воспринимается на их уровне? Ну конечно, — Ллойд улыбнулся, однако спустя несколько минут понял, что улыбка эта была напрасной». Приборы не замечали ничего, абсолютно никакого намёка на присутствие иной формы жизни. Тем не менее Коув то был твёрдо уверен, что иная, или иные формы жизни здесь точно присутствуют, просто приборы не фиксируют это из-за того, что где то отошёл контакт. Вот и всё. Хватаясь за последнюю надежду, как за соломинку утопающий, Коув быстро подошёл к приборам, осмотрев все до единого. Он проверил каждый контакт, каждое соединение, но всё как назло было в порядке. «Лучше бы что-то отошло, — в сердцах подумал Коув, уставившись в полумрак помещения на краснозелёное мигание, тогда бы он так не волновался». Но теперь невольно вкрадывалась мысль, что какой то прибор, или что ещё хуже несколько приборов, просто напросто «полетели». Учёный уже с психу собрался было ударить по рубильнику, чтобы включить свет и устроить наконец приборам «сладкую жизнь», как вдруг тихое до этого гудение трансформатора справа от него, резко переросло в низкий, почти свистящий звук. Коув замер, держа руку возле рубильника, и колеблясь включать его, или нет, как вдруг за первым сюрпризом незамедлительно последовал второй, несколько искр взмыло в воздух от прибора, расположенного в дальнем конце лаборатории, и Коув тут же почувствовал каким то особым, шестым чувством учёного, что сейчас обязательно что-то должно произойти… Но как нарочно ничего не происходило, разве что только возобновилось это дурацкое искрение, и вся аппаратура потухла.

«Значит мои недавние догадки оказались не беспочвенны, чёрт бы их побрал, — с негодованием подумал Ллойд. — Всё дело в приборах, где то, что то замкнуло, и теперь я, как полный кретин, должен вызывать электрика, после чего отправляться отсюда восвояси, без какого либо результата… А ремонт ведь может затянуться, к тому же, выйдя из лаборатории, я разрушу созданный вакуум». И тут же, внезапно, он сменил мнение на противоположное: «А собственно говоря, с какой такой стати, я должен чинить эту старую рухлядь. Да пусть хоть вся лаборатория взлетит на воздух вместе с ней. Какое мне дело до груды железа, которая не показывает ничерта путёвого». Учёный поправил кислородную маску на лице (всё это время он был в ней, поскольку, как было уже упомянуто создал в лаборатории вакуум), затем задумчиво повернул голову в сторону искрящихся звуков, а в следующий момент его словно осенило. Он собрался с мыслями, трезво оценил обстановку, и в конечном счёте пришёл к первому мнению: — Да, именно так, — неожиданно для самого себя произнёс он вслух. — Сейчас я приглашу сюда специалиста, он починит эту дурацкую проводку, пусть даже пройдёт несколько часов, и тогда я смогу продолжить свой эксперимент, каких бы титанических усилий мне это не стоило. — Хладнокровие, упорство и выдержка, каким то образом взяли вверх, поборов пессимизм, и учёный воспрял духом — Пока что это вопросы без ответов, — снова произнёс он вслух, пристально вглядываясь в темноту помещения, на возникающие словно ниоткуда искры, — но вскоре я найду ответы на каждый из них. С этими словами он не медля вышел из лаборатории, притворив за собой дверь, и поспешно направился к телефону. Приборы за его спиной, как прежде уже не отвечали ему своим монотонным, тихим гудением… Они отвечали ему тишиной…

Глава 5

— Как попасть в эти миры? — разгорячённо продолжала Кэрол, уже успев войти в раж и сейчас она напоминала какого-то безумного унгана, или бокора, совершающего тёмный ритуал с напряжёнными возгласами, напоминающими его молитву, или заклинание, а люди казалось мерно покачивались, как прихожане в унфорте у колдуна, загипнотизированные её рассказом. — Необходимо научиться контролировать энергию своего тела и частиц, чтобы проникать в воронки между мирами. Хоть это и звучит черезчур невероятно, это постижимый процесс, только на него должно уйти немало времени, в поисках так сказать самосовершенствования. — Кэрол прервалась, осмотрев аудиторию. Теперь лёгкое шушуканье и ёрзанье, как было совсем недавно, прекратились, и весь зал, словно руководствуясь какой-то заранее предусмотренной методикой, внимательно слушал младшего научного сотрудника этого университета. Хотя Кэрол в данный момент меньше всего походила на учёного. — Дак вот, помимо весьма трудоёмкого процесса самосовершенствования, существует более верный способ. — Тут Кэрол как бы непроизвольно закашлялась, решив не продолжать начатое. «Им это будет неинтересно, — быстро прикинула она, тут же меняя в голове свой тематический словесный план на другой. — Тем более подобная попытка уже была предпринята, но она потерпела жестокое фиаско». И несмотря на то, что в этом не было участия Кэрол, тем не менее ей постоянно овладевали чувства вины, в перемешку с какими-то чувствами смутной тревоги… словно тот давний эксперимент продолжался, но уже с ней…

Кэрол сделала три быстрых глотка из стоящего рядом с ней стакана, и так же напряжённо как до этого продолжала:

— Нужно иметь под рукой машину времени, чтобы проникать в другой мир. Вы скажете она не совершает никаких открытий, и рассказывает то, что понятно и ребёнку, хоть раз читавшему Герберта Уэллса. Я сразу попытаюсь опередить ваше возникающее разочарование. Я хочу высказать вам свою теорию так сказать изготовления этой машины, хотя она как бы уже и существует теоретически в наши дни. Но тем не менее, я всё же прошу вас выслушать меня, ибо мои умозаключения опираются на многолетнее, подробное изучение мной этого вопроса. Не хочу показаться выскочкой и зазнайкой, но кто знает, а вдруг моя теория окажется более верной, нежели уже существующая. — Она бросила быстрый взгляд на часы, и так же быстро продолжила: — я не займу у вас слишком много времени, буквально 5—7 минут в завершение и всё. Я постараюсь. — Кэрол сглотнула, почувствовав что к её горлу от напряжения подступил комок, и с ещё большим волнением чем до этого выразила: — машина времени, как я уже упоминала о ней неоднократно, это простая червоточина-воронка. Как таковая она не существует и не будет существовать, как мне кажется. — В зале послышалось лёгкое возмущение и волнение. Кэрол подняла руки: — пожалуйста тише. Дослушайте, я сейчас закончу. Это моё мнение. Во всяком случае я пришла к выводу, что это не та машина в прямом смысле, какую нам подсовывают в качестве пищи для ума фантасты. — Из зала поднялся человек, с ехидной, как показалось Кэрол улыбкой на лице:

— Ответьте мне пожалуйста на один вопрос, мисс Линдси, если это вас не затруднит. — Мужчина сделал паузу, видимо обдумывая, как правильней сформулировать свою мысль.

Кэрол сосредоточенно смотрела на незнакомца. От такого напряжения у неё чуть не заболели глаза. Ей вдруг показалось, что этот человек спросит у неё сейчас нечто такое, чем поднимет её на смех, и она внутренне вздрогнула. Но незнакомец не собирался этого делать.

— Вы действительно верите, что машины времени, как таковой машины, как вы выразились, не будет изобретено в ближайшем будующем? Почему?

— Я думаю…

— А может она и будет изобретена именно в виде машины.

Кэрол напряглась:

— Знаете что, таинственный незнакомец, я просто высказываю залу своё мнение, и не пытаюсь кстати опровергнуть ваше собственное, — не скрывая недовольства выбросила она. — Так и вы не пытайтесь опровергать моё.

— Послу…

— Нет, это вы послушайте, — на сей раз она бесцеремонно прервала не представившегося мистера «Х». Из зала кое-где послышались лёгкие смешки, и Кэрол, не зацикливаясь на подобных мелочах продолжила: — сначала я доскажу свою теорию, а потом вы можете вволю, пока не лопните изгаляться над ней (в крайнем случае), а лучше изгаляйтесь над ней в мыслях. — Из зала снова послышались смешки, на сей раз какие-то нервные.

Незнакомец медленно сел на своё место покраснев.

— Дак вот, — с притворным спокойствием продолжила Кэрол, смотря на аудиторию: — я считаю, повторяю это моё личное мнение, что машина времени может существовать только в качестве экспериментальной установки. Установка здесь понятие образное. — Она на короткое время задержала паузу, бросив быстрый, недовольный взгляд на недавнего спорщика мистера «X», который, как показалось Кэрол, даже чуть вжался в кресло (что привело к её внутреннему ликованию) и завершила приличной по продолжительности тирадой: — а попасть в эту машину времени, иначе говоря в воронку, многократно мной упомянутую, «и проклятую», — мелькнула мысль, поскольку все усилия пока были на смарку, можно с помощью специального портативного прибора, названного мной биогенетический молекулятор. Над его существованием я сейчас работаю на компьютере. — В зале снова, как было недавно начались волнения… — Принцип действия этого прибора будет основан на: тэнзорезисторах и интегральной микросхеме, а также на различных микродатчиках (как то: датчики температуры, датчики давления, датчики температуры фотонного луча, и датчики микрочастиц). — По залу прошла оживлённая волна удивлённых возгласов. — Я поясню, — спокойно продолжила Кэрол. — Датчики микрочастиц-это такие датчики, которые будут останавливать процесс, в случае невырабатывания в специальном мини-блоке необходимых элементарных частиц, про остальные датчики я думаю пояснять не следует. Итак, сам прибор будет работать от солнечной энергии, или вообще от энергии любого света. — Весь зал слушал как завороженный. — При попадании света в специальное отверстие, в задней стенке прибора (притом, вовсе не обязательно, чтобы световой поток был сильным) будет происходить так сказать аккумулирование световой энергии, и её усиление, приблизительно в 1010 раз. Аккумулирование будет происходить за счёт реле выдержки по времени, а усиливаться световая энергия будет при помощи небольшого, встроенного устройства, с чем то, вроде лампы накаливания, которое как раз и будет самонакапливать поступивший в отверстие прибора свет, усиливая его, а затем будет испускать внутри прибора мощный фотонный луч, расщепляющий ядра атомов на необходимые элементарные частицы, заданные по программе. Управлять прибором, как вы уже поняли из всего выше сказанного будет микропроцессор, с искусственным интеллектом и огромной памятью 100 ГБ. — По залу прокатилась новая, ещё большая волна удивлённых возгласов, а Кэрол, по прежнему спокойно, даже с некоторой долей азарта в голосе продолжала: — в его программу, в программу микропроцессора, будут включены все необходимые расчётные параметры, касающиеся других миров. Причём, что касается античастиц, то прибор будет вырабатывать только те из них, которые так сказать обитают в вакууме. Ведь насколько вам известно, к тому же я уже говорила об этом ранее, именно из вакуума, насквозь пронизанного мощными полями и различными частицами и состоят другие миры. Но это ещё далеко не всё. Я не сказала главного. Из отверстия на другой стороне прибора, под очень большим давлением (благодаря запорному клапану) будет происходить вылет микрочастиц (что-то вроде невидимого глазом лазера), действию которого должно подвергнуться человеческое тело, с целью принятия им подобной структуры. По моим многократно проведённым и совпадающим расчётам, получается, что только таким образом можно проникать в другие миры. Наверняка, переформированная таким образом структура человеческого тела (я не исключаю этого), приведёт сначала к некоторому дискомфорту (или правильнее сказать к дисбалансу), впрочем к небольшому, но зато, при проникновении в другие миры, у вас не возникнет риска быть раздавленными большим давлением, или, что тоже малоприятно, облучиться приличной дозой мощных, невидимых полей, и одному только Богу известно, какие ещё негативные факторы там могут ожидать любопытного человека. Однако, таким образом вы во всяком случае лишний раз подстраховываетесь от смертельной опасности. При повторном облучении этим прибором, если так можно выразиться, вы вновь возвращаетесь в наш реальный мир. И ещё, чуть не забыла: в длину этот прибор будет составлять см. 15—20, а в ширину примерно 5—6 см., но не более того. Возможно всё перечисленное мной сейчас звучит довольно фантастично, но хотелось бы уважаемая аудитория, чтобы все мои усилия по изобретению этого прибора, в скором будующем пошли на пользу всему человечеству. — Она невольно повернула голову в сторону Кена Брауна, поскольку боковым зрением заметила в его лице явное напряжение.

Кен Браун знал о чём она говорит, «хотелось бы, чтобы в скором будующем всё получилосъ», подразумевало конечно же то старое, неудачное, и потому сокрытое сейчас от черезчур любопытных начинание. Кен словно хотел сказать ей взглядом: «Не говори им об этом»; хотя, впрочем, он прекрасно понимал, что она итак не скажет.

Сейчас Кэрол усилием воли (именно усилием воли, поскольку Кен ей нравился, а со своим мужем она рассталась уже давно) отвела взгляд и оббежав аудиторию завершила: — спасибо за внимание. — Тут же в её честь прозвучали громкие и длительные аплодисменты. «Рано аплодируете, — с горестью усмехнувшись в душе, подумала Кэрол, проходя мимо Сэма Гэбриэла, и его помощника Брика Хапертона». Гэбриэл подло ухмыльнулся ей и Кэрол в ответ показала ему язык, стараясь, чтобы этот жест был незаметен публике. Она присела на своё место в зале, рядом с Кеном.

— Старушка Кэр слегка погорячилась с тем молодым человеком. А вдруг он в неё «вклеился», а она его так жестоко осадила. — Гэбриэл как всегда был в своём амплуа. Он встретил усталый взгляд Кэрол, и тут же поднял руки, опережая её: — всё молчу, молчу, извини, я просто пошутил.

— Как ты мне надоел Сэм, с глупыми шутками, — рассеянно и без интонации произнесла она отворачиваясь.

— Уж и пошутить нельзя, — с обидой пробурчал себе под нос Сэм. — Тоже мне «мисс серьёзность», можно подумать.

В этот момент его помощник Брик вышел на трибуну.

— Всё, хватит уже с меня, — неожиданно сорвалась Кэрол, и резко схватив свою сумочку быстрым шагом направилась прочь. Однако, свою фразу она произнесла тихо, чтобы не привлечь ничьё внимание.

— С ней это часто бывает? — обратился Гэбриэл к Брауну, как будто знал её один день.

— «Спасибо» тебе коллега, — холодно отрезал Кен вместо ответа и рванулся было к Кэрол, как почувствовал сомкнутую руку на своём запястье. Он злобно уставился на неё: — убери!

— Я просто не думал что всё зайдёт так далеко, — виновато пробормотал Сэм.

— Убери, — спокойно, но настойчиво повторил Кен и Сэм повиновался, потупив глаза. Кен тут же услышал за дверью тихие всхлипывания, и не задумываясь размахнулся в сторону лица Гэбриэла. Но тот каким то чудом перехватил его руку прямо у своего лица.

Несколько человек из зала уже молча уставились на них, но ни Сэм, ни Кен не замечали этого.

— Я же сказал: извини, — лёгкое недовольство мелькнуло в словах Гэбриэла, однако он по прежнему не поднимал глаз, и при этом, продолжал удерживать руку Кена у своего лица. — Я готов попросить у неё прощения, согласен, я повёл себя как… как полный кретин. — Тут он отпустил руку своего визави, но глаза так и не поднял.

— Да иди ты к чёрту, — уже на бегу негромко закричал Кен, направляясь к открытой двери.

Сэм печально посмотрел ему в след, повидимому только сейчас осознавая что наломал дров.

А Кен в это время резко выбежал из двери, чуть не упав в спешке, и обогнув угол большого светлого помещения со множеством цветов и ковровыми дорожками, направился по узкому коридору, в сторону доносящихся оттуда тихих всхлипывающих звуков. «Я убью этого мерзавца, — на бегу со злобой думал Кен». Наконец он миновал коридор и почти влетел в Кэрол.

Та отшатнулась от неожиданности, и вытирая платком мокрые от слёз глаза подняла голову.

— Кэр, Кэрол ты в порядке? — запыхавшимся голосом, с участием произнёс Кен.

Она собиралась было ответить, и даже попыталась вдруг непонятно чему улыбнуться, с трудом подавив это желание, как Кен Браун, испытывая от подобного замешательство, опередил её очередной репликой:

— Я сказал что то смешное???…Слушай, если хочешь Кэр, я размажу его по стенке?

И в тот же момент сзади послышался жалобный голос, почти стон Сэма Гэбриэла:

— Не надо, у меня дети от первого брака. Они не вынесут потери такого милого папаши.

Кэрол наконец не выдержав по ребячьи расхохоталась (со стороны это выглядело забавным, поскольку на её глазах по прежнему были слёзы) и тут Кен понял, что с минуту назад вызвало тень улыбки на лице младшего научного сотрудника. Прямо за его спиной, на коленях и с поникшей головой стоял Сэм.

— Клянусь всем святым, больше никогда в жизни не осквернять вас своим гнусным видом, о Эсмеральда!

— Как пафосно, — вставил Кен.

— Квазимодо от души просит у вас прощения, о лучезарная, не достойная моих мечтаний.

Кэрол расхохоталась ещё громче чем до этого, причём её смех сейчас звучал также по детски заливисто, как и в первый раз.

Но Кен похоже только больше распалился:

— Эй, «милый папаша» — зло начал он, — уж не из каменного ли века тебя «такого уникума, выкопали» твои коллеги, а? — Тем не менее его интонация совсем не соответствовала подтексту.

— А мне сказали меня нашли в капусте, — сдерживая раздражение улыбнулся Сэм. Он хотел продолжить что то ещё, возможно отыграться ответным сарказмом, как реплика Кэрол сбила его с толку:

— Слушай Сэм, а ты что попал сюда напрямик через лекционную аудиторию? Я не слышала, как ты вошёл. — Она просто не хотела их ссоры, а потому задала первый пришедший в голову очевидный вопрос.

Сэм удивился:

— Естественно, а что есть ещё третий путь?

— А может ты умеешь ходить сквозь стены старина? — Кен принялся за старое, только на сей раз смягчив интонацию. Или он просто решил перенять у Сэма его же тактику-лучший способ победить врага, играть его же картами.

— Да расслабься ты наконец Кен, — весело подбодрила его Кэрол. Теперь она с ним поменялась ролями. — В этом то и есть наша проблема, что мы всегда так болезненно реагируем на элементарные шутки, а Сэм, своим примером, показал нам, что на жизнь надо смотреть проще, я только сейчас это поняла. Он вселил в меня уверенность, что не стоит так зацикливаться на работе, на шефе и на неудачных попытках приоткрыть тайну этих миров.

— Да ладно меня так боготворить то, — как то неуверенно произнёс Сэм, поднимаясь с колен, он даже покраснел.

Кэрол не смогла без улыбки лицезреть эту картину (смущённый Сэм Гэбриэл. О да! Это нечто из области фантастики).

Кен посмотрел на Сэма, потом на Кэрол, словно спрашивая у неё совета и наконец пожал плечами:

— Не знаю, может и вправду этот тип ни такой плохой, каким кажется.

— Да я почти что ангел, только летать не умею.

На какое то время воцарилось напряжённое молчание. Впрочем напряжённым оно было лишь со стороны Сэма и Кена. Трое учёных, ни говоря ни слова, стояли в просторном, слегка вытянутом помещении, с красивой внутренней отделкой, и не менее красивыми большими люстрами. Иначе говоря, выстроенное в викторианском стиле здание университета, являло собой беспрецедентный по масштабам искусства в архитектуре образчик тех зданий, с которыми часто сталкиваешься, скажем в самой столице (пол Вашингтона отстроено в классическом викторианском стиле)…

— Значит так! — неожиданно нарушил тишину серьёзный, уверенный голос Сэма Гэбриэла. — Поскольку сегодня я был не прав, то решил взять самоотвод и предлагаю перемирие, — столь же серьёзно, без намёка на какой-либо сарказм или иронию, закончил Сэм.

Он неохотно, как показалось Кену протянул ему руку, и Кен, чуть поколебавшись, натянуто улыбнулся и пожал её в ответ:

— Принимаю твои извинения Сэм.

— Хорошо, а ты Кэрол?

— И я тоже.

— Замечательно! — Гэбриэл постарался улыбнуться как можно естественней, и Кен про себя это заметил.

Их враждебный настрой друг к другу заключался не только в том, что они не сошлись характерами, как было когда-то упомянуто, первопричина их несовместимости была в том, что им нравилась одна и та же женщина… И звали эту женщину Кэрол Линдси. Тем не менее у Гэбриэла был свой, особый, не каждому свойственный подход к слабому полу.

— Может пообедаем где-нибудь в ближайшем кафе, и установим наконец окончательный акт капитуляции со стороны Сэма. — Кэрол улыбнувшись посмотрела на него, и тот в ответ одарил её широкой, американской улыбкой.

Сэм оказался не прочь пообедать в компании двух учёных, хоть один из них не очень то ему и симпатизировал, как конкурент, но вот Кен был ярый противник этого, а потому согласие его коллеги, на фоне несогласия его самого, выглядело своего рода как мазохизм.

Впрочем Кен колебался только в начале, а затем, под напором 4-х напряжённо уставившихся на него глаз согласился, и тут же раскаялся в этом. И не ошибся. Поскольку подобное только лишний раз задевало его самолюбие. Девушку, которая ему так нравится, сегодня ждала оживлённая и на удивление непринуждённая беседа, в компании 2-х врагов по несчастыо (если так можно выразиться). Однако Кен вскоре смирился с этим, или правильней будет сказать успокоил сам себя что бывает и хуже, а спустя некоторое время они уже ехали на машине Кэрол, по одной из второстепенных дорог города.

Сам Сэнт-Луис, находился на границе 2-х штатов: Миссури и Иллинойс, вследствии чего, основной своей частью, располагался в первом штате, т. е. в Миссури, а восточной частью во втором. Причиной такого деления был тот факт, что по границе этих 2-х штатов протекала река Миссисипи, разделяя их…

Итак, недолго думая, 3-ка учёных сошлась во мнении, что сейчас, лучше всего было бы отдохнуть, в одном из ближайших кафе известного всем места с названием «Беверли Хиллс». Тем более что к их счастью, располагалось оно совсем недалеко от их университета. Примерно минутах в 10—15 езды (учитывая остановки на светофорах).

Старый добрый «додж» Кэрол, развивающий кстати неплохую скорость, свернул вправо и миновал небольшой район «Вэллстон». Впереди пролегал прямой участок дороги и Кэрол вдруг, неожиданно для Кена и Сэма высказала им своё желание побывать на озере «Хорсшу». Это озеро располагалось в соседнем, уже упомянутом штате Иллинойс, и в переводе означало подкова, за счёт своих очертаний, действительно имеющих поразительное сходство с последней.

— Там есть прогулочный остров, и публичный туристический лагерь, а я так давно не была на природе. — Кэрол с воодушевлением улыбнулась, представляя себе это место, а затем посмотрела в зеркало заднего вида на Кена и Сэма, в надежде встретить их поддержку. Однако ни Кен, ни Сэм сейчас не смотрели на неё. Кен о чём то задумался, а Сэм то ли тоже, то ли просто делая вид, печально лицезрел сменяющиеся за окном картины домов, прохожих, магазинов и афиш.

Машина миновала плавный поворот дороги, и вскоре на перекрёстке остановилась у светофора.

Кэрол с огорчением подумала, что раз им неинтересно говорить о природе, то лучше, чтоб они и вообще молчали до конца своего пути. Впрочем так и вышло на самом деле. «Почему у них так резко ухудшилось настроение? Что произошло? Может они всё ещё не могут простить друг друга? Хорошо, а я тут причём?» Кэрол услышала позади себя предупредительный сигнал, и поняв что она задерживается, резко переключила рычаг и тронулась с места. Она свернула на главную дорогу и вскоре, за первым перекрёстком последовал второй. Здесь путь пересекала ещё одна главная дорога, названная в честь первого борца за свободу негров Мартина Лютера Кинга. Кэрол миновала и этот перекрёсток, затем целую цепочку разветвлённых дорог, и повернув влево оказалась на очередной второстепенной дороге. Здесь их ожидал мост, а за ним городская суета рассеивалась, и их встречали небольшие, аккуратные домики. Они приближались к заветному месту. Слева от дороги в глубине (хотя конечно он был ближе всего к шоссе Мартина Лютера Кинга, идущему сейчас параллельно их дороге) располагался «Хиллсдейл», а справа, чуть впереди «Пайн Лоон». Однако, спустя буквально пару минут, они уже миновали и их, и наконец въехали в «Беверли Хиллс». Здесь Кэрол снизила скорость, проехала чуть вперёд, и увидев небольшое интернациональное кафе, расположенное почти у поворота дороги, ведущего в «Нортвудс», припарковала машину и все трое вышли.

Кафе «Кухня мира» встретило их у входа тёплыми лучами вечернего солнца, а внутри, как ни странно, ни смотря на столь заманчивое название, почти не оказалось никого, за исключением: двух человек в углу, горстки оживлённых молодых людей за соседним столиком, и пожилой пары в центре. Все трое сели за свободный столик и к ним тот час подошла молодая официантка. Её широкая улыбка мгновенно подняла настроение всем троим:

— Мы рады приветствовать вас в нашем чудном, маленьком кафе. Думаю вам у нас понравится.

— Можно посмотреть ваше меню милочка? — улыбнулся Сэм.

— Конечно конечно, нужно сэр! — Она подала ему меню, однако Гэбриэл, как ни странно, тут же передал его Кэрол.

— Вы делаете успехи коллега, повышаете квалификацию, — пошутила она и продолжила обращаясь к официантке: — так, мне пожалуйста ягнёнка в мятном соусе, сливовый пудинг и яблочный сок.

— Национальные блюда Лондона-это хороший выбор мисс, — улыбнулась официантка записывая заказ. — Что будут заказывать остальные? — Она проследила, как Кэрол передала меню Кену и тот выбрал: шницель по швейцарски, фондю и крепкий капуччино.

Второе швейцарское блюдо он предпочёл заказать только из-за одного загадочного, непонятного названия, или попросту говоря из любопытства. Он передал меню Сэму и тот сделал завершающий заказ: ирландское стю и тёмное пиво «Стаут» его вполне устроили.

— Интересно получается, — засмеялась Кэрол, сразу после того, как официантка всё записав удалилась. — Заказы по нарастающей, да ребята?

И Сэм и Кен сделали удивлённые лица, или просто не подали вида что поняли, дабы всё выглядело забавней.

— Я заказываю сок, Кен капуччино, а ты Сэм пиво!

— А что, могу я хоть раз в жизни попробовать ирландского пива наконец, — наигранно обиженно хмыкнул Сэм, и Кэрол снова засмеялась:

— Вы ребята я полагаю оба здесь намереваетесь заснуть за беседой. Да, да. Кен выбрал средство против сна, а ты Сэм наоборот для сна. — Только её шутка не произвела должного эффекта и Кэрол поняла, что напрасно так пошутила. «Они же не любят друг друга». В этот момент официантка принесла заказ, и вскоре учёные начали беседу:

— Вот ты всё время говоришь о природе возникновения этих миров Кэрол, — произнёс Сэм с наслаждением потягивая пиво, — а я всё никак не могу взять в толк почему Стэн Вирстон не хочет верить в столь убедительную речь? В этом случае, подобное по меньшей мере странно, а по большей мере глупо. Нет правда. Сегодня днём Кен говорил, что наш шеф ни такой уж и плохой, однако я готов биться об заклад что он самая настоящая бестия, только после этого. Почему он не верит тебе? — завершил Сэм, повторяясь.

— А ты бы поверил что может существовать некая машина времени, причём с такими маленькими размерами и настолько непонятной простому человеку конструкцией, что сам чёрт в ней ногу сломит?

— И тем не менее я тебе поверил Кэрол. Но я совсем не вижу повода заблаговременно настраиваться на негативный результат. Если самой не верить в своё ноу-хау, то какого чёрта из этого получится?

— Сэм, как ты не понимаешь, — устало произнесла Кэрол, — для разумного человека такая фантастическая конструкция всего лишь пустой звук, до тех пор, пока на практике не будет доказано обратное.

Сэм удивлённо уставился на неё:

— То есть ты хочешь сказать что наш шеф… этот толстый боров разумный человек, да?

— Перестань Сэм.

— Нет, это ты перестань Кэрол.

Она посмотрела ему в глаза:

— Я не пойму, тебе то зачем поливать его грязью?

— Да потому что он в корне опровергает твои, как мне показалось действительно умно высказанные мысли.

— Сэм, ты мне сейчас «Америку не открыл». Пepecтань прошу, — с лёгким недовольством в голосе произнесла Кэрол. — Мне от этого не теплее. Давай сменим тему разговора, если ты не против.

— Хорошо… Не знаю правда захочешь ли ты говорить на эту тему. — Он повременил с пивом, попробовал заказанное блюдо, и быстро прожевав продолжил: — ещё одна вещь мне непонятная, пока не забыл. Относительно сообщества «Единый мир» и этого, как его, Берта Сайлонса кажется?…Дак вот, большей чуши, чем у него, я ещё никогда в жизни не слышал, раз! — Кэрол открыла было рот, но Сэм, хоть и заметил это, тем не менее продолжил как ни в чём не бывало: — И как он вообще со своим неуместным сообществом попал в научный институт, два? Или в наши дни научный институт и «грин-пис» действуют сообща, как единое целое?

Кен поднял взгляд со своей тарелки на Гэбриэла:

— Где то я это уже слышал Сэм.

Кэрол мельком посмотрела на Кена, а затем снова на Сэма и ответила ему вопросом на вопрос:

— А ты разве ничего не слышал об этом?

— Нет правда ничего Кэрол.

— Тогда я поясню. — Боковым зрением она заметила, что и Кен проявив интерес к предстоящей теме, стал жевать значительно медленнее, чем до этого. — Дак вот, о Берте Сайлонсе: я слышала что он получает крупную финансовую поддержку, и кстати не догадываетесь откуда?

Кен Браун молча и с нетерпением смотрел на неё, ожидая поскорей услышать квинтэссенцию заданного ей вопроса (Кэрол словно это нравилось, постепенно подводить людей к самому интересному), а Сэм Гэбриэл тем временем попробовал предположить:

— Наверно он получает поддержку из самого бюджета штата?

— А вот и не угадал Сэм, — улыбнулась Кэрол. — Из фондов своей семьи, а точнее от своего известного папаши учёного, — воскликнула она. — Папаша Берта Сайлонса и смог так сказать приткнуть его к нам. — Кэрол задержала паузу и продолжила: — хотя, насчёт глупости его рассуждений, как ты сказал Сэм, я готова держать пари, что он ещё соберёт пол города в свои ряды, и кстати его рассуждения ни такие уж глупые, если говорить серьёзно.

— А ты повидимому хочешь войти в его ряды? — неожиданно задался вопросом всё это время молчащий Кен.

Сэм как то странно посмотрел на Брауна.

— …Ведь если у него крупная финансовая поддержка от отца учёного, как ты сказала, почему бы ему не смочь составить тебе хорошую компанию в плане помощи, — закончил Кен и чуть подумав добавил: — Ты ведь не просто так сегодня записала его «адрес», как я полагаю?

— Да ни в одной поддержке речь Кен, — подвела невесёлый итог Кэрол.

— И тем не менее, это основополагающий фактор на пути к успеху.

— Пусть, но дело даже не в этом, а в том, что я не могу ещё пока воплотить в реальность моё творение. Это только на словах всё так красиво, только на словах, — как эхо повторила она. — А на деле… На деле не всё так просто. Вот в этом то и есть главная беда, а не в поддержке Кен.

— Но ведь ты сейчас упорно работаешь над своим изобретением, а значит главная беда может заключаться именно в финансовой поддержке Берта Сайлонса, если он откажет, но не в твоём будущем приборе. Или я ничего не понимаю, — недовольство мелькнуло в последних словах Кена.

— Не могу сообразить: или ты действительно не понимаешь Кен, или пытаешься себя обмануть, или просто хочешь меня утешить. На самом деле мой биогенетический молекулятор ещё на стадии большой, долгой разработки и уверяю тебя, в практике этот прибор покажет себя не так, как в теории.

— Но почему у тебя такая низкая самооценка?

— Потому что я реалистка, — не выдержала Кэрол, повысив голос. — Мне хватило уже одного неудачного эксперимента, чтобы понять, что теория и практика вещи абсолютно несовместимые.

В этот момент Кен Браун без притворства сильно кашлянул подавившись, и тут Сэм Гэбриэл само собой понял, что от него что-то скрывают.

— А-а-а что за эксперимент Кэрол?

— Мы почти ничего не знаем из того, что там произошло, — за неё ответил Браун.

Сэм покосился на него:

— Почему мы?

— Потому что я доверяю Кену как другу, и причём доверяю даже то, что мне до конца неизвестно, — шутливо пояснила Кэрол, теперь уже за Кена. — Во первых Сэм я не учавствовала в том эксперименте, хотя это и была моя затея, учавствовали другие, — последнее она произнесла абсолютно невозмутимо.

— А-а-а?

— Во вторых там произошло что то трагическое, и это всё, что я знаю.

— Хорошо, но-о-о ты мне раньше ничего об этом не говорила Кэрол.

— И не было смысла, — с прежней невозмутимостью, можно даже сказать с какими то холодными, высокомерными нотками в голосе продолжила она, и причём продолжила так, что сам Сэм Гэбриэл растерялся. — Есть ещё вопросы Сэм?

— Сказала бы просто что не хочешь рассказывать о том случае, и всё.

И как раз в этот момент («действительно, что на меня нашло, наверное нервы») Кэрол решила разрядить накалённую ей же перед Сэмом обстановку:

— Послушай! Если мы с Кеном раскроем тебе тайну того эксперимента, столь важную секретную информацию… — Она задержала паузу перегнувшись через столик, и подтянувшись чуть-ли не к самому лицу Сэма, а затем закончила театрально: — то мне придётся тебя убить агент!

Какое то ничтожно малое время стояла напряжённая тишина, после последовала улыбка Кэрол, а вскоре уже и Сэм и Кен громко рассмеялись.

— А ты оказывается юмористка Кэрол, — всё ещё смеясь ответствовал Гэбриэл.

— Ну не одному же тебе быть юмористом Сэм, — весело отозвалась она.

А Сэм тем временем продолжил:

— Осторожно Кэрол, с такими темпами недолго и Бэнни Хилла переплюнуть, или попасть в какое-нибудь юмористическое телешоу, может даже как презент, в качестве телеведущей, — и Кэрол тут же и подыграла ему.

Она поднесла к лицу Сэма сжатый кулак, имитируя в нём микрофон, и произнесла:

— Итак леди и джентльмены, тема нашего сегодняшнего юмористического телешоу археологи, и всё, что с ними связано. Первый вопрос к нашему гостю: как вам живётся в наши дни уважаемый? Много ли раскопок находите?

— Да живётся то нам археологам в общем неплохо, но что то монускрипты и петикантропы в последнее время редки, наверно «прячутся» где-то, будь они не ладны, а так всё в порядке! Мечтаем посетить город богов Шамбалу, или чудное, древнее местечко город руин Теотихуакан, особенно первый вариант. — Сэм улыбнулся. — А вы то как, уважаемая телеведущая не хотели бы сами там побывать?

— Теотихуакан кстати находится в 50-ти километрах от Мехико, — оживлённо дополнил Кен. — Не больше суток езды.

— Или часок полёта в самолёте, с компанией «Амэрикан Эйрлайнс», — съязвил Сэм.

— Ну всё, хватит вам, — Кэрол заметила как из-за соседнего столика за ними уже наблюдает пара любопытных глаз, и ей повидимому стало неловко.

— А всё же в Шамбале было бы здорово побродить, — снова принялся за старое Гэбриэл.

— Ну само собой разумеется, — усмехнулась Кэрол, — любой бы хотел.

— В наших кругах ходит такая шутка, — продолжил Сэм. — Кто не был в Шамбале, тот не знает цену рая.

— 1:1 Сэм, — шутливо подметила Кэрол.

— Коллеги, хотите 2:1? — воскликнул Кен.

— Мы слушаем! — деловито произнёс Сэм.

— Кто не был на Луне, или Марсе, тот вообще не был нигде, если на то пошло.

— Тогда 3:1, — вошла в азарт Кэрол. — Кому в спину не дышали боги Шамбалы, кто не бродил по загадочным поверхностям Луны, или Марса, и не испытывал безумного эпотажа от путешествия в параллельном мире, — последнее она подчеркнула особенно, — тот не был нигде, и не чувствовал ничего.

— Браво! — Двое коллег тут же ей зааплодировали.

— Ну что посмеялись? А теперь серьёзная информация. — Кен неожиданно решил перейти в другое словесное русло. — Информация насчёт уже затронутой темы. Если вам это будет интересно.

— Насчёт Марса? — подал голос Сэм.

— Да, дак вот: на следующей неделе, мои коллеги из Дэвидсонского космического научного центра, совместно с ребятами из НАСА, собираются осуществить полёт на Марс. Целью этого полёта будет служить более подробное изучение долин Маринер, поскольку раньше они уже изучались, и вообще самоцель так скажем войти в более тесный контакт с Марсом. Несмотря на то, что в наши дни, к примеру для исследования минеральных пород почвы и горных пород, на марсоходах уже установлены специальные приборы: инфракрасные спектрометры, тем не менее Марс изучен ещё далеко не до конца. В продолжение темы о красной планете. Может кто из вас коллеги слышал такую интересную информацию, что совсем недавно Хаббловский космический телескоп, расположенный на околоземной орбите, измерил атмосферу Марса, и точно предсказал его погоду.

— Это не новость, — пояснил Сэм.

— Хорошо Сэм, может для тебя тогда будет новостью тот факт, причём абсолютно новейший факт, что президент компании «Пионер Астронаутикс», а также глава международного марсианского сообщества: «Марс Сосайети» Роберт Зубрин, совместно с Крисом Маккеем, хотят создать на Марсе фабрики, производящие искусственные парниковые газы, с целью, через несколько десятков лет получить на этой планете атмосферу. Ибо сейчас там, кроме губительных факторов, таких как: солнечный ветер, космическое излучение и ультрафиолет, нет ничего более. — Подобное, как показалось Кену, смогло заинтересовать безразличного до этого Сэма. Впрочем его заинтересованность была нужна Кену так же, как собаке пятая нога, поскольку он не страдал низкой самооценкой. Но вот проявленная сейчас заинтересованность со стороны Кэрол, для него имела большое значение, и потому он сам, с не меньшей заинтересованностью соответственно продолжил: — В качестве парникового газа, Крис и Роберт хотят использовать перфлюорометан (СF-4). — Он сделал паузу, и как раз в этот момент к нему обратился Сэм:

— Скажи Кен, а сколько в наших земных сутках на Марсе длятся времена года? — и Кен не заставил себя ждать с ответом:

— Точных цифр я не знаю, — произнёс он, — но знаю наверняка, что для северных полушарий Марса это отношение составляет примерно 2 к 1-му (Марс к Земле).

— А что насчёт воды на Марсе?

— Ты имеешь ввиду куда она девалась? — задал встречный вопрос Кен.

— Да, — ответил Сэм, чуть поколебавшись.

— Этого учёные пока не знают: либо она испарилась в атмосферу, либо впиталась почвой, либо есть где то в замёрзшем виде. Тем не менее, упомянутый уже мной перфлюорометан, и будет способствовать возникновению на Марсе воды, лет через 50 с момента начала эксперимента… А вот, интересный факт коллеги: на Земле недавно, на глубине 200 м. были обнаружены вещества метаногены, питающиеся водородом, и дышащие углекислым газом. Доказано, что они могли бы существовать и на Марсе. — Кен Браун задумчиво посмотрел на Кэрол и та, словно увидев в этом какой-то знак, резко ожила:

— Это всё безумно интересно, но я хотела бы теперь, если вы не против, сообщить вам нечто интересное уже из своей области.

— Мы слушаем, — воскликнул Гэбриэл, раскинувшись на стуле (будто сидел не в кафе, а где нибудь в ночном клубе) и Кэрол начала:

— Кто нибудь из вас знает, что такое «токамак»? — Она поочерёдно посмотрела на обоих коллег.

— Я знаю, это что-то из области науки, — попытался пошутить Сэм.

— Ну понятно не из области археологии Сэм, — в ответной манере отреагировала она и продолжила: — итак «токамак» -это довольно крупная установка, для снабжения людей в будущем новым видом энергии. Энергии, получаемой под воздействием сверхбольших температур, в пределах около 100 млн. °С.

— Ого! — Кен даже присвистнул, но Кэрол спокойно продолжила:

— При столь больших температурах, в реакторе установки будет формироваться долгоживущая, горячая плазма высокой плотности. При достижении определённых параметров плазмы, в ней начинается термоядерная реакция синтеза ядер гелия, из исходного сырья: протонов водорода (дейтерия и трития). Что такое термоядерная реакция вообще? Это реакция слияния ядер, инициирующаяся за счёт энергии теплового движения, позволяющей атомным ядрам преодолевать силы кулоновского отталкивания и сближаться настолько, что начинают действовать силы притяжения ядер. А ядра в этом случае притягиваются за счёт искусственно созданного в реакторе установки магнитного поля. При этом, насколько вы понимаете, при раскрытии «токамака», человек может подвергнуться сильнейшему воздействию ионизирующего излучения.

— Слушай Кэрол, — устало произнёс Сэм, — не обижайся, но для меня вся эта лекция пустой звук, также, как для тебя пустой звук скажем какая-нибудь тайна дольменов.

Кэрол улыбнулась:

— Ничего Сэм, я немного наслышана и об этом.

— Не важно, — спокойно продолжил тот. — Лучше скажи главное, если уж на то пошло. Например сколько времени это твоё устройство будет снабжать людей энергией?

— Порядка нескольких миллионов лет точно.

— А у этого устройства есть имя, кроме «токамака»? — неожиданно задался вопросом Кен. — И кто его изобрёл?

— Да, наиболее известный из современных представителей «токамак» JET-конструкция европейского сообщества, что был создан в городе Абингдон, недалеко от Оксфорда, в научном центре «Калхэм лаб», и финансируется международной организацией «Евратом».

— А ты не задумывалась Кэрол над следующим вопросом?

— Я слушаю Сэм.

Гэбриэл обдумал, как его сформулировать:

— Я конечно не дока по части физики высоких и средних энергий, но может тебе бы стоило попробовать взять за основу своего прибора, над которым ты сейчас работаешь этот «токамак»? Нет?

— Хм, действительно, как же я об этом раньше не подумала? — наигранно удивлённо произнесла она. — А я к чему это всё сейчас рассказываю Сэм, как ты думаешь? И там, и там формируется мощный луч, с той разницей, что в одном случае это так называемый «плазменный шнур».

— Только не надо упрекать меня в отсутствии логики Кэрол.

— Да, я уже задумывалась над этим вопросом, и причём неоднократно, вот и пришла к выводу, что этот «токамак» (кстати первый его предшественник был изобретён уже давненько) в какой то мере и послужит за основу моего будущего творения. Ты просто далёк от физических процессов Сэм.

— Ну конечно, я же археолог, — с грустью выдохнул тот.

— Ну не обижайся, — Кэрол дружелюбно улыбнулась. — Я ни это имела ввиду, просто…

— Просто мы все уже устали и нам пора домой, — за неё закончил Кен Браун. Он посмотрел на часы и констатировал: — сейчас 2000 часов.

— Да ты прав, — согласилась Кэрол, потом Сэм, а после, спустя пару минут, они уже садились в припаркованный у кафе «додж». Машина тронулась с места, и в следующий момент их снова встречал, но только на сей раз в неповторимом вечернем блеске городок Сэнт-Луис…

Кэрол вдруг задумалась о завтрашнем дне. Он должен был сулить ей (по крайней мере так хотела Кэрол в идеале) максимальный прорыв в безумной жизненной гонке за поиски истины и оправданного риска, перед её научным детищем. «Берт Сайлонс с дядей-это последние, реальные надежды на „научное воскрешение“ — думала она». Почему-то только на них сейчас (ни на Дилана Шэллмэна, ни на Ллойда Коува), а именно на этих двух человек она возлагала все свои остатки надежд. «А что, если и эти последние надежды завтра рухнут, — неожиданно заговорил в ней пессимист». Кэрол увидела свет фар, моментально повернув руль в сторону, а вскоре и свернула на другую дорогу. «Итак завтрашний день покажет» … Кэрол внутренне улыбнулась, и питая последние надежды на завтрашний день, задумалась о приятном, но невосполнимо ушедшем эпизоде из прошлого. В этом эпизоде она с дочерью (тогда её дочери было 10 лет, сейчас уже 16, «как быстро летит время») играла в игру «Попробуй догони». Обе гонялись друг за дружкой как умалишённые, пока не позвонил папа. Папа пришёл в отличном настроении. Тот день подарил ему повышение, а значит был повод возобновить беготню. Только на сей раз Кэрол и маленькая Джулия убегали от папы. В итоге он поймал последнюю, а когда поймал, то крепко сжал в объятиях и подняв над головой раскрутил с такой силой, что маленькая Джулия смеялась до безумия, пока этот смех не перерос в радостные взвизгивания: папа хватит, хватит прекрати! Но папа в тот миг и не думал прекращать. Он смеялся по детски наравне с дочерью, и Кэрол не смогла удержать улыбку, вспоминая это. Только сейчас Кэрол начала понимать по настоящему что они расстались напрасно. Дарт вскоре нашёл себе другую пассию, однако от положенной долгом уплаты алиментов всё же не отказался, и обращаться в суд не пришлось. «Он всегда так тепло к нам относился, — подумала Кэрол, — в отличии от некоторых, самоуверенных сукиных сынов, которые всю жизнь только и делают что пьют и бьют своих жён». Маленькая Джулия (для матери она всегда ребёнок) и по сей день не применёт нет-нет да указать Кэрол (словно мамой в данном случае выступает не она, а Джулия) что её расставание с папой было напрасным и несправедливым. В момент этих слов, грусть в глазах дочери настолько сильная, что Кэрол действительно начинает каяться в своём тогдашнем, нелепом поступке. А всему виной выступила глупая ревность, когда её соседка, повидимому положив глаз на её мужа, просто напросто наплела ей-Кэрол всякий бред относительно измен Дарта. На самом деле никаких измен не было, а её соседка, кстати «хорошая подруга», сочинила всё это на ходу с такой превосходной лёгкостью, что Кэрол глупая и клюнула, а затем закатила мужу дома безумный скандал, и на его разумные доводы закрывала глаза. Она его даже слушать не хотела. В итоге пошли серые будни с игрой в «молчанку», у Дарта наконец взыграло элементарное мужское самолюбие, и он расстался с ней. «Если ты веришь какой-то запавшей на меня подруге больше, чем собственному мужу, нам больше не о чем разговаривать дорогая и лучше расстаться». Эти его слова, полоснули её как ножом по горлу, а когда она всё поняла было уже слишком поздно, однако, было ещё не поздно для того, чтобы «вскрыть карты» перед своей фальшивой подругой. В тот момент Кэрол готова была её убить. Она вспомнила какую хорошую пощёчину ей тогда залепила, пытаясь хоть как-то отомстить за разрушенное семейное счастье, и от того её улыбка на лице сейчас засияла ещё шире (нисмотря на то, что она стала думать о грустных эпизодах из жизни). Лжеподруга, её звали Кэт («и имя то какое подходящее: „кошка“, гулящая кошка отбивающая мужей»), оскорбила тогда свою соперницу, но та в ответ влепила ей вторую пощёчину. «Да, это было здорово, — подумала Кэрол, и тут же вздрогнула от неожиданности, услышав голос Сэма».

— Ты над чем улыбаешься Кэрол?

Она посмотрела в зеркало заднего вида и увидела в нём удивлённое выражение лица Сэма Гэбриэла.

— А так, не обращай внимания. Просто вспомнила забавный эпизод из жизни.

— А-а-а, — как то недоверчиво протянул Гэбриэл, а затем отвернулся к окну, изучая вечерние пейзажи…

Вскоре Кэрол высадила обоих коллег (Сэм жил ближе, и потому она ещё успела немного поговорить с Кеном, впрочем о несущественном), а после, спустя несколько минут и сама подъехала к своему дому. Благо что рядом с ним располагалась недорогая (два преимущества сразу) автостоянка и Кэрол, как всегда, припарковав на ней машину, направилась домой. Там её встретила Джулия. Однако уже не та Джулия, что раньше: радостная, ликующая, готовая при первой возможности поделиться с матерью всем, чем только можно. «Ну и что? Что такого в том, что она изменилась? Это вполне естественно, — думала Кэрол. — Дети все меняются с годами. Их начинает меньше и меньше тянуть к родителям, больше к друзьям и подругам. Такова, природа взаимоотношений матери и ребёнка. В конце-концов я и сама когда-то была такой, а потому сейчас не имею никакого права обижаться на свою дочь. Да и на что обижаться? На то, что она при первой встрече не прыгает мне на шею? Это уже выглядело бы по меньшей мере нелепо… Итак-дети меняются, „сэ ля ви“ дорогая». Кэрол прошла на кухню и Джулия зашла туда вместе с ней.

— Слушай ма, тебе сегодня звонили, — безразлично произнесла она.

— Мужчина, женщина?

— Мужчина.

— А он не представился?

— Да, он представился Диланом Шэллмэном, — с той же интонацией пояснила дочь.

— Ах Дилан, Дилан, старый, добрый Дилан. Джулия, ты ведь знаешь его чуть ли не с пелёнок, а впрочем почему чуть ли-с пелёнок, — она рассмеялась, — а говоришь так спокойно, словно это звонил кто то посторонний.

— Ма, а что я должна делать, прыгать от радости и петь?

«Действительно, — подумала Кэрол», а вслух произнесла:

— Но разве ты не помнишь Джулия, как мы все вместе играли в «Монополию» и ездили в водный парк «Уайлдвуд», в Кливленде, как…? — Кэрол запнулась, решив, что продолжать бесполезно. — Как он попросил тебя, когда звонил, передать мне что-то важное? — Она улыбнулась.

— А как ты угадала? — наконец улыбнулась и Джулия. — Да, он просил передать чтоб ты завтра, как освободишься срочно приехала к нему. Он сказал там будет Лиза Уорренс, и добавил, что это очень важно относительно какого-то там эксперимента. Кстати, а что за эксперимент мам, ты мне ничего об этом не рассказывала? — Улыбка по прежнему не сходила с лица Джулии, теперь вверх взяло элементарное подростковое любопытство.

Кэрол отвернулась, начав волноваться: «ну Дилан, ну молодец. Хоть он и старый добрый друг, но язык его иногда подводит». Кэрол повернулась к дочери, стараясь сохранять невозмутимое спокойствие:

— Помнишь я говорила тебе, что занимаюсь сейчас разработкой своего нового изобретения, а впрочем ты и сама небось уже рылась в компьютере, пытаясь удовлетворить любопытство.

— Да мам, — Джулия засияла, клюнув на её ложь. — Я конечно не разбираюсь в этих всяких научных разработках, но помоему это круто.

— Ну спасибо дочь, — печально выразила Кэрол, — хоть ты меня поддерживаешь в отличии от того же шефа, а мне почему-то кажется, что у меня ничего не получится с этим изобретением.

— Да брось ма, помоему у тебя получится самое что ни на есть произведение искусства. А сейчас ты извини, я пойду спать, мне завтра рано на первую лекцию.

«Да уж, произведение искусства, — с сомнением подумала Кэрол. — Одно „произведение искусства“ уже раз приводило к печальному финалу, неизвестно что будет из второго». Однако она улыбнулась, довольная поддержкой дочери, а затем окликнула её, находящуюся уже в спальне:

— Джулия?

— Я слушаю, — донеслось усталое из-за стены.

— Ты уже кушала? Там в холодильнике сэндвичи с беконом и KOLA.

— Да я поела, спасибо.

Кэрол удовлетворённо кивнула сама себе, и снова погрузилась в свои мысли: «Итак, первым делом завтра с работы я съезжу к Берту Сайлонсу, затем заскочу к своему дяде, а уже после, в завершении к Дилану. Ещё немного подумав и окончательно решив что завтрашний день принесёт ей плоды удачи в отношении интересующих её тем, она выключила свет и тихо пройдя в спальню, чтобы не разбудить (уже уснувшую) дочь легла спать.

Глава 6

— Ну и что вы обо всём этом думаете Дмитрий Сергеевич?

— Не то, что думал сначала.

— То есть? — изумился собеседник.

— Я думаю, что нам не стоит ввязываться в это дело с учёным, потому что… ты же мне сам говорил, что в том эксперименте была замешана американская сторона. Понимаешь меня? И потом, — абсолютно спокойно продолжил Дмитрий Сергеевич, не дав Андрею ответить: — нам уже давно следовало бы обращаться друг к другу на ты. В конце концов мы оба врачи одной квалификации.

— Ты прав коллега, — наконец Андрей позволил себе улыбку. Он мог себе её позволить сейчас, поскольку трипанацию делать не пришлось и учёный уже вовсю разговаривал с врачами. Он быстро пошёл на поправку, нисмотря на то, что у него были существенные повреждения височной части. Как ни парадоксально, но факт был налицо. — Ты прав, — повторил Андрей, и продолжил меняя тему: — что там показала компьютерная томография?

— А ничего особенного.

— Но…?

— Зато эхокардиограмма показала нам кое что интересное.

— Что именно? — В глазах Андрея мелькнуло любопытство.

— Пойдём покажу, — и Дмитрий Сергеевич направился в свой кабинет. Андрей пошёл за ним, а когда они зашли (Андрей зашёл последним), тот попросил его закрыть за собой дверь и молодой врач закрыл, а Дмитрий Сергеевич достав из какой-то стопки на столе заключение, одел очки и принялся зачитывать: — Вот смотри, Жуковский Сергей Павлович, 59-го года рождения. Проживает…

— Это не важно, — неожиданно прервал его Андрей и Дмитрий Сергеевич посмотрел на него, словно говоря: «Имей уважение к собеседнику», а затем снова продолжил читать, однако теперь самое главное (повидимому всё же приняв во внимание слова коллеги):

— Здесь визуализируются явные отклонения от нормы. Вот например: фракция выброса и фракция укорочения левого желудочка повышены. Сам левый желудочек и левое предсердие слегка увеличены. — Далее он продолжил как бы сам себе: — митральный клапан не изменён, масса миокарда вроде в норме, хотя нет, слегка превышает её, движение створок разнонаправленное, корень аорты и аортальный клапан не изменён, зоны гипокинеза не обнаружены. А вот! — воскликнул он. — Наблюдаются септальные дефекты и изменения в листках перикарда. Допплерометрия показывает наличие патологических потоков. — Неожиданно он слегка стукнул правой рукой по листку с заключением. — Полости сердца увеличены, но опять же толщина и экскурсия стенок в норме, а ультразвуковая картина показывает патологические изменения в области всего сердца. — Он положил листок с заключением на стол, и сняв очки внимательно посмотрел на коллегу. — Ну и что ты думаешь о таком, прямо скажем невесёлом диагнозе Андрей?

Тот пожал плечами:

— Не знаю, может это последствия эксперимента.

— Да, я не сказал самого главного, — неожиданно спохватился Дмитрий Сергеевич. — Электрокардиограмма показывает наличие в его сердце синусовой аритмии повышенной степени. Вообще синусовая аритмия, насколько тебе известно Андрей, считается нормой до подросткового возраста, пока сердце ещё так сказать не начало функционировать в полной своей мере, но не в его же возрасте, и не в такой степени.

— Понятно, — задумчиво поддакнул Андрей, а затем продолжил: — Как он вообще такой весь больной вовсю общается с врачами??? Сердце работает ни в норме… Сотрясение мозга… Подобный диагноз с сердцем ладно, хоть не ладно конечно, но терпимо, однако с повреждением височной части… Да он как минимум должен пролежать без сознания очень долгое время в этом случае… И эта патология в сердце опять таки мне не даёт покоя. Что там за эксперимент проводился?

— Ты снова подходишь всё к той же теме, — лёгкое недовольство мелькнуло в словах собеседника.

Однако Андрей не унимался:

— И всё же?

— Извини, но я не хочу больше говорить про этот чёртов эксперимент, — взорвался Дмитрий Сергеевич. — Меньше знаешь-крепче спишь. Мало тебе того, что об этом «фокусе» умалчивает пресса?

— Эксперименте, — спокойно поправил его Андрей. — Вещи надо называть своими именами.

— Да хоть колдовство, мне плевать. Не знаю как ты, но лично я не хочу загреметь под фанфары. Мне ещё дорога моя работа Андрей.

— Да что ты так кипятишься? — спокойно парировал тот. — А если учёный вдруг откроет нам что-то интересное, но при этом мы унесём это в могилу?

— Вот именно, последнее ты правильно подметил, — с раздражением произнёс Дмитрий Сергеевич. — Можешь идти и сделать попытку поговорить с этим «Рэмбо», но в случае, если вдруг тобой заинтересуются какие то службы, а они тобой явно заинтересуются в подобном случае, то я тебя не знаю и вообще вижу в первый раз.

Андрей расхохотался.

— Чего ты смеёшься, — не выдержал второй врач.

— Послушать тебя, дак это дело государственной важности, — на что Дмитрий Сергеевич устало махнув рукой в сторону коллеги, развернувшись направился по коридору в какую-то палату:

— Иди к своему учёному побеседуй, но меня в это не впутывай, — напоследок произнёс он.

— Ну вот и познакомились, — усмехнулся Андрей, а затем направился к палате в которой лежал объект, точнее правильнее будет сказать субъект их ссоры.

Его поместили в отдельную палату, и сейчас учёный встретил Андрея довольно оживлённо: махнул ему рукой в знак приветствия, и заёрзал в своей постели.

— Я смотрю наш больной (к этому времени врачи уже извлекли пулю из плеча учёного) пошёл на поправку! — На что тот отреагировал странным образом: почему-то указав взглядом куда то в противоположную сторону. Андрей моментально среагировал, но не увидев там ничего необычного, пристально уставился на учёного: «А может нет никакого смысла говорить с умалишённым, — мелькнула мысль, а за ней вдогонку другая, — ни смотря на то, что трипанация не будет произведена, результаты обследований совсем не утешительные… Всё равно никакой толковой информации от него сейчас не добьёшься». Андрей уже собрался было выбросить из головы затею допросить учёного, как тот, словно читая его мысли произнёс:

— Я знаю, вы считаете меня сумасшедшим, уверяю вас это не так. Я был там и я всё видел. — Он даже слегка приподнялся на локтях.

Андрей уже хотел было спросить: видели что?, как тут же остановил себя: «а есть ли смысл об этом спрашивать?»

Учёный окончательно приподнялся на локтях и собрался рассказывать, но Андрей прервал его:

— Нет, не утруждайте себя, вам сейчас не желательно совершать лишних движений.

— Ничего, терпимо, — спокойно ответил учёный, и чуть подумав продолжил: — вы мне конечно сейчас не поверите… Не знаю вообще стоит ли мне вам об этом говорить, но чувствую я себя сейчас нормально, поскольку эти существа, когда прикоснулись ко мне, передали мне какое-то тепло, а в следующий момент я сразу пришёл в себя. Я напрасно в них стрелял испугавшись. Это какой-то высший разум. Они вылечили меня, понимаете?

— Это просто к вам вернулись чувства, и вы пришли в сознание, — попытался переубедить его Андрей, но тут же подумал: «А собственно зачем я вообще пытаюсь переубеждать сумасшедшего?» И неожиданно учёный, задумчиво посмотрев в глаза Андрею, произнёс нечто такое, чем поверг его в шок:

— Нет, я не сошёл с ума в момент стрельбы на улице, как об этом считают многие… в том числе и вы. Почему вы мне не верите? Знаю, всё это звучит как полный бред, но я правда видел каких то… каких то, я не знаю даже как их назвать. Это концентрация фотонов, частиц света, или что-то в этом роде, я не знаю, природа их мне неизвестна, но в простонародье это так называемые кластеры: сгустки концентрической энергии, однако там есть ещё… мыслеформы.

— Мысле-что? — удивился Андрей.

— Это долго объяснять по научному, а говоря проще, это ваши мысленные образы. То, о чём вы думаете, в любой момент может воплотиться в реальность… но ни здесь, ни в нашем мире, а там. И вот, когда время смещается…

— О чём вы говорите? — не выдержал Андрей.

— Это всё эксперимент. Я объясню: под воздействием мощного, магнитного поля мои клетки разрушились, и теперь периодически я проникаю в эти миры, но только на несколько мгновений. Однако, даже этих нескольких мгновений вполне достаточно, чтобы жизнь показалась адом.

— А в тот момент, когда я зашёл к вам, вы тоже видели этих… существ? — осторожно спросил Андрей.

— Да!

«Боже, неужели я и вправду говорю с сумасшедшим?»

— По поводу мыслеформ, — спокойно продолжил учёный, — сейчас я вижу то, о чём вы думаете. — Его лицо изменилось. — Не советую вам видеть подобное.

Андрей смутно представил, что может сейчас видеть учёный, и его внутренне передёрнуло. «Вот уж действительно хорошо, что я этого не вижу». Тут Андрей понял, что попытка пролить свет-любопытства на тайну с экспериментом оказалась бесплодной, и он развернувшись направился к выходу. — Вам сейчас нужно хорошенько отдохнуть, — уже у двери произнёс он. — Я приглашу медсестру, она поставит вам укольчик. Только не пугайтесь, это вас лишь успоко…

— Но вы же ничего не поняли, вы все считаете меня психом, но я вам ещё многого не рассказал, дослушайте пожалуйста.

Андрей обернулся, побеждая в себе желание распросить его об этом многом:

— Почему же психом, просто человеком, страдающим нервным расстройством. Вот и всё. Вам нужно отдохнуть и восстановить силы понятно? — Андрей уже окончательно решил было выйти из палаты, как в следующий момент слова учёного остановили его прямо на пороге:

— Если не верите мне, можете спросить об этом эксперименте Кэрол Линдси. Она подтвердит мои слова.

И тут Андреем окончательно овладело любопытство. Не в силах больше сдерживаться он развернувшись подошёл к койке больного. — Это кто, организаторша эксперимента?

— Ни совсем, правильней будет сказать его идейный руководитель. Она только подала идею, но в последний момент сама в нём не… — Неожиданно учёный запнулся, снова, как было недавно пристально вглядываясь куда-то за спину Андрею. Тот не стал реагировать поняв, или домыслив, что там может видеть учёный.

— Значит эта, как вы её назвали Кэрол Линдси только подала идею с магнитным полем? А-а-а в чём заключался сам эксперимент, можно узнать подробно его детали? — Теперь Андрею было уже безразлично что он перешёл грань.

— К сожалению этого я не могу вам рассказать.

— Почему? Вы же хотели.

— Передумал, боюсь что об этом узнает кто-либо ещё, хотя… хотя я наверно итак в тот раз сболтнул лишнего. И всё равно много ещё на мой век помимо вас найдётся желающих узнать про тот эксперимент. Будь он неладен. — Учёный вдруг расхохотался так, что Андрей (в который раз) начал сомневаться в своей недавней уверенности относительно его здравых рассуждений.

— Я смотрю вам значительно лучше Сергей Павлович. — Впервые за время разговора он назвал учёного по имени отчеству, и тем самым оказал ему честь. Сергей Павлович перестав смеяться, пристально посмотрел в глаза Андрею, но тот выдержал его взгляд. — Дак что насчёт вашего самочувствия, вам и вправду легче? — И тут же Андрей понял какую глупость спросил. Пару минут назад учёный видел в воздухе какую-то охинею, и он ещё спрашивает как тот себя чувствует. «А может это и вправду последствия эксперимента, и он что-то там видит странное, чёрт его знает? Впрочем это ещё допустимо, но чтоб ему помогли выжить какие-то существа…? — Андрей не мог прийти к единому мнению, метаясь в догадках».

— Самочувствие лучше, но дело не в том Андрей Геннадьевич. Я подумал насчёт вашего вопроса, относительно эксперимента.

— Я слушаю вас!

— Но только у меня к вам убедительная просьба.

— Да, конечно.

— Об этом, кроме нас никто не должен знать, я могу вам доверять?

— Помните что-нибудь о клятве Гиппократа? — вопросом на вопрос ответил врач.

— А я дал клятву самому себе.

— Итак, я вас слушаю! — спокойно произнёс Андрей, и как раз в этот момент в палату зашла средних лет медсестра, с целым монологом:

— Андрей, пусть учёный побудет один, больному сейчас очень нужен покой. Ииии потом, тебя вызывает главврач. Валерий Евгеньевич сказал, чтоб ты шёл к нему сию же минуту.

— Он что, так и сказал Ирина Викторовна?

— Да, да, он так и сказал.

И Андрей насторожился, а затем удивлённо пожав плечами вышел. «К чему бы всё это??? Что я такого сделал, или не сделал наоборот???»

…Медсестра закрыла за Андреем дверь и бросила мимолётный взгляд в лицо учёного. Она чётко прочитала в нём сейчас какой-то непонятный страх… то-ли он снова что-то видел… какие-то мыслеформы медсестры… то-ли что-то предчувствовал…

Глава 7

Кэрол Линдси вспомнила себя студенткой университета. Такой юной, сдающей нудные, как ей тогда казалось экзамены (впрочем и по сей день некоторые из тогдашних экзаменов кажутся ей ненужными и скучными), ходящей на бесконечные лекции по всяким там естествознаниям и психологиям человеческих взаимоотношений. Она и без того, как думала сама, неплохо знала эту психологию. Ещё она вспомнила немало старых, библиотечных книг по основам и так сказать «глубинам» физических процессов: книги о взаимодействии излучения с веществом, книги по физике полупроводников, а также книги по атомной, ядерной, и различным другим физикам, какие только есть, вплоть до книг по физике космического пространства. Термодинамика тогда и наноэлектроника сейчас, были и есть так сказать основополагающим источником её научного обогащения. В своё время она даже написала целый трактат, посвящённый взаимодействию магнитного поля Земли с приливно-отливными фазами Луны. Причём Кэрол не просто описывала в нём голые факты (известные наверно почти любому школьнику), а именно делала упор на подробное описание, с многочисленными рассчётными и теоретическими выкладками. Сейчас она вспомнила вдруг одного интересного профессора по высшей математике. Мистер Хоскерс (Чак Хоскерс), так звали этого умного, щепетильного, и даже слегка дерзкого профессора. Тем не менее Кэрол ему импонировала, из-за своих стремлений к знаниям, а впоследствии и она сама стала брать пример с этого профессора. И даже нисмотря на то, что он заставил её тогда изрядно попотеть на своём весьма серьёзном экзамене, тем не менее этот факт не помешал Кэрол восхищаться его талантом, в дополнении с постоянным стремлением к самосовершенствова-нию… И всё же она не видела себя математиком. «До Эйнштейна мне далеко, — подумала Кэрол и снова погрузилась в воспоминания о тех давних (как будто прошло уже лет сто) студенческих годах. — Да, весёлые были годы». Кэрол начала вспоминать свою яркую студенческую жизнь, вне стен института. Тогда ей сильно нравился один парень, кстати глава бейсбольной ассоциации института Билл Мэлоун, и ещё раз кстати гроза всех местных (чуть-ли не всего института) девчонок. Многие из них сходили по нему с ума, однако чувства Кэрол к бейсболисту вскоре остыли (хотя правильней было бы назвать эти чувства элементарной сексуальной страстью) и она нашла свою настоящую любовь Дарта Линдси. Кэрол познакомилась с ним на одной вечеринке в честь университета. Только он учился в другом, а именно в Вэбстэрском, находящемся километрах в 7—10 от её Вашингтонского. Вход был по пригласительным, и вообще тех кому не было 18-ти просто не пускали, тем не менее Дарт, каким-то образом подделав пригласительный, смог попасть на ту вечеринку, и так Кэрол с ним познакомилась. Потом начались серьёзные встречи, недвусмысленные речи Дарта о попытке пожить отдельно от родителей у него, а дальше как говорится больше, они поженились… Кэрол постаралась выбросить эти воспоминания из головы, поскольку она и по сей день не могла ни думать о тех прожитых мгновениях жизни, как минимум с благоговением, а затем снова переключилась на институтскую жизнь… В её голове сейчас как-то не произвольно всплыл некий Майкл Рокуэл. Серьёзный, трудолюбивый парень, однако бывший из числа тех неудачников-бедолаг, над которыми постоянно смеялись сверстники и старшекурсники. Его дразнили, обзывали выскочкой и зубрилой, тем не менее, именно на последнего он и походил: всегда ходил особняком со стопкой книг, и постоянно носил очки (подчас складывалось мнение что он и спал в них) …Однако институтские годы прошли и этот Майкл Рокуэл стал выдающейся личностью, также как и Кэрол сейчас учёным, но только с большой, если не сказать с гигантской буквы, и даже затмил собой многих современных, крупных деятелей в области науки. Итак, бывший чей-то объект насмешек теперь поменялся ролями с черезчур смешливыми, и стал свысока смеяться над ними сам. «Вот уж действительно, хорошо смеётся тот, кто смеётся последний. — Кэрол с грустью усмехнулась: — достичь бы и мне его высот…» И именно в этот момент её мысли разрушил удивлённый голос Памэлы Карриген:

— Кэрол, да ты меня совсем не слушаешь!

— 0 чём ты говорила? — улыбнулась та, — я задумалась, прости.

— Уж не о своём ли новом творении?

— Нет Памэла, — улыбка словно застыла на лице Кэрол. — …Я вспоминала сейчас свои институтские годы.

— А меня ты там не вспоминала случайно? — Теперь и Памэла улыбнулась.

— Не успела, — весело отозвалась Кэрол, — ты быстро разрушила всю мою мысленную сюжетную линию.

— Да, а действительно забавное было время, особенно когда мы с тобой сдавали на 4-м курсе экзамен этому злюке Холбергу, помнишь Кэр?

Та кивнула головой и продолжила серьёзно:

— Ты кажется рассказывала мне что-то… наверное что-то важное Памэла, да?

Памэла Карриген была по возрасту примерно как Кэрол, и тоже являлась научным сотрудником этого университета, в одной специализации с ней, словом была её помощницей. Она носила длинные волосы (в отличии от коллеги), была чуть менее стройной шатенкой и в который раз в отличии от Кэрол, так не зацикливалась на работе, как она.

— Да, — ответила сейчас Памэла Карриген. — Я говорила тебе, что к нашему счастью доказала теорию этих провалов во времени. — Она обвела рукой пространство университетского кабинета, в котором они сейчас находились. — Они кругом эти провалы Кэр. — Памэла улыбнулась, а Кэрол следом громко рассмеялась. — Ты над чем смеёшься? — удивилась Памэла.

— Просто об этом мне уже сообщал Кен Браун, ну всё равно приятно это услышать от первоисточника, то есть из твоих уст Пам.

Та усмехнулась:

— А я хотела тебя обрадовать, сюрприз устроить!

— Но ты меня итак обрадовала.

— Но сюрприз то не устроила, — наиграно всхлипнула она, а в следующий момент обе научные сотрудницы вышли из здания университета и уже садились в «додж» Кэрол (они сумели отпроситься у шефа чуть пораньше, т. к. Кэрол нужно было в этот день многое успеть, а Памэла решила съездить с ней за компанию к Берту Сайлонсу…)

— Слушай, вчера к нам приезжал сам Стивен Хокинг Пам, — произнесла Кэрол. В этот момент её машина уже вовсю сливалась с самой толчеёй машин, в среде безумного городского движения.

— Да?…И что он говорил?

— Он сказал, что ему очень понравилась моя теория.

— Это радует Кэрол.

— Да брось Пам, единственное, точнее единственный, кто меня сейчас обрадует (хотелось бы в это верить во всяком случае), дак это влиятельный Берт Сайлонс… А скоро его ждёт приятный сюрприз.

— …И что Кэр, сам Стивен Хокинг сказал тебе это лично?

Кэрол замялась, вспомнив вчерашний инцидент:

— Вообще-то сегодня мне об этом сообщили мои коллеги.

— А что было вчера?

Кэрол снова замялась:

— Просто вчера я, Сэм и Кен ушли чуть пораньше, т. к. мы решили посидеть в каком-нибудь кафе. — Кэрол не горела желанием про это рассказывать, хотя, с другой стороны, Памэла всё равно об этом может узнать от других сотрудников.

— Ясно!

Они остановились на перекрёстке, недалеко от Фонтбоунсского колледжа. Этот колледж находился в пригороде, а следом пролегал прямой участок дороги. Они миновали Сэнт-Луисскую галерею, затем очередной перекрёсток, и наконец свернули с Клэйтон-Роад на главную дорогу, с 2-х сторонним движением. За ней последовал поворот на второстепенную и миновав Вэствуд, вскоре они оказались как раз в нужном месте… За медицинским центром помощи святого Джона их ожидал офис Берта Сайлонса. Здесь же неподалёку, километрах в 2-х, 3-х от этого места находился колледж баптистов штата Миссури, Кэрол ещё успела подумать, что тот выбрал подходящее местечко для своей деятельности.

Они с Памэлой почти одновременно повернули головы вправо, на звук многочисленных голосов, и увидели толпу (человек из ста) протестующих людей. Среди толпы красовались различные лозунги, вроде: «Мы против войны, мы не для этого растили своих детей», «Прекратить тиранию в отношении мирного населения Ирака», «Запретить военный блок НАТО», «Давайте жить в мире с собой и окружающим миром», «Давайте прекратим нарушать экосистему и проводить опыты над природой», и всё в том же духе.

«Да уж опыты, — грустно про себя вздохнула Кэрол, мысленно в тысячный раз возвращаясь в тот давний, покрытый дымкой тайны эксперимент».

— А Сэм посчитал их революционерами, — вдруг выразила она.

— А что нет? — ответила Памэла вопросом и Кэрол удивлённо уставилась на неё:

— И ты туда же!

В следующий момент они уже вышли из машины и направились так сказать в гущу событий… В самом центре толпы, на небольшом возвышении, стоял виновник торжества Берт Сайлонс. Он заметил Кэрол и смотрел прямо на неё.

— Но ведь они не совершают сейчас ничего революционного, посмотри, — Кэрол на ходу указала жестом куда-то в толпу, но Памэла ничего ей не ответила…

Итак, они приблизились к ликующей массе, и Берт, чуть помешкав (как будто что-то для себя обдумывая) спустился со своего возвышения и аккуратно, раздвигая толпу, направился в их сторону. Всё это время толпа выкрикивала возгласы, почти слово в слово повторяющие содержание их плакатов, но сейчас, заметив как их духовный руководитель удаляется, все замолчали и повернули головы в его сторону.

— Помоему он пудрит им мозги Кэр, — негромко произнесла на ухо Кэрол Памэла, боясь, чтоб её не услышали эти люди.

— Стой спокойно Пам, не дёргайся, — также тихо ответила та в её сторону, и тут же засияла приветливой улыбкой, поскольку к ним приблизился Берт Сайлонс, который тоже улыбался, а потому и Памэле Карриген ничего не оставалось, как изобразить на лице светлую улыбку, однако, она получилась какой то неестественной, напыщенной что-ли.

— Здравствуйте прекрасные леди! — начал Сайлонс с приветствия.

— Здравствуйте! — ответила Кэрол за двоих.

— Ну вас я уже знаю, — он посмотрел на неё, а затем на Памэлу: — А вас нет.

— Это моя коллега, прекрасная помощница, — тут же исправилась Кэрол. — Работает так сказать под моим началом, также, как скажем вы работаете под началом сообщества «Мир в мире».

— А вы хорошо меня слушали вчера, я это ценю, спасибо! — Его улыбка на лице стала ещё шире (всё это время он улыбался). — Пойдёмте в мой офис и побеседуем там, — продолжил Сайлонс, а затем добавил довольно громко, обращаясь уже к толпе: — Уважаемые братья и сестры, я скоро вернусь к вам, как только побеседую с этими милыми созданиями. Прошу меня извинить. — Он посмотрел на Кэрол и воскликнул: — А с вами, с такой красавицей, да ещё и с настолько неординарной личностью, побеседовать для меня сейчас будет одно удовольствие. Итак, пойдёмте в мой офис, — он махнул рукой вперёд, и Кэрол с Памэлой тут же направились за ним. Сайлонс пропустил их в свой кабинет, предложил сесть, затем зашёл за ними закрыв дверь, и начал с вопроса: — Выыы Кэрол кажется прибыли ко мне с какой то целью? — Он проследил как они сели, сел сам и закончил: — Выкладывайте, если эта цель гуманна и разумна, я рад буду вам помочь.

— Понимаете, — начала Кэрол, — цель то гуманна, по крайней мере для науки, но это как бы ни совсем то, что обычно ставят за первооснову разговора приличные люди.

— Я кажется догадываюсь, — улыбнулся Сайлонс.

— Да, — произнесла Кэрол несколько нерешительно, и будто сама себе. — Да, это не просто сказать вот так сразу мистер Сайлонс.

— Берт, зовите меня просто Берт, — прервал он её.

— Хорошо, дак вот Берт, я бы хотела заручиться вашей финансовой поддержкой перед изобретением своего прибора, вы понимаете о чём я, если также, как и я вас внимательно слушали меня на вчерашней конференции в нашем университете.

— Да, конечно Кэрол, мне очень понравилась ваша теория, хоть я и не знаток по части ядерной физики, как впрочем не большой знаток и всей науки в целом, но помоему, вы говорили весьма убедительно.

— Спасибо, — без интереса ответила Кэрол.

— Остаётся только надеяться и верить в ваш успех, — подчеркнул Сайлонс. — Я хочу от чистого сердца пожелать вам успехов в вашей разработке. Побольше бы таких людей как вы, и возможно люди бы переоценили свои духовные ценности и стали меньше воевать. — Последнее он произнёс задумчиво и продолжил, неожиданно меняя тему: — А откуда Кэрол вы узнали о моём так сказать «золотом тельце», если не секрет? Заранее прошу извинить меня за бестактный вопрос, если что, — он постарался улыбнуться (из чувства приличия).

— Из последних выпусков «Daily News» и «USA Today». Вы разве не читали эти газеты Берт?

— Всё времени не хватает, и потом Кэрол, если честно, то там сейчас вообще почти нечего читать. Эти наглые журнальишки, в последнее время особенно, готовы подбросить в народ любую «утку», лишь бы не упасть в грязь лицом и не потерять репутацию в глазах своих читателей. По мне, дак они уже потеряли репутацию в тот самый момент, когда перешагнули грань между вымыслом и бредом.

— Это вы правильно подметили, — улыбнувшись произнесла всё это время молчащая Памэла Карриген.

— Они и раньше то писали сенсации, в которые почему-то с трудом верилось, — произнёс Берт Сайлонс, — небось и про меня сейчас написали половину из того, чего нет на самом деле. Да им фантастику надо писать, а не о политике, шоу-бизнесе, катастрофах, войнах и науке.

— Вот вы снова и подвели меня к науке, — улыбнулась Кэрол. — Не хочу показаться навязчивой, но вы совсем недавно не ответили на мой вопрос Берт. Вы сказали я так красиво всё описала в своём докладе, что полагаю вы будете не против помочь мне материально, а я в свою очередь сделаю всё возможное, чтобы мой прибор был изобретён в скором времени с наилучшим эффектом, правда! Дак что вы об этом думаете Берт, да, или нет?

Тот задумался:

— Не могу сказать вам однозначно Кэрол… Не хочу вас расстраивать, но… если б вы скажем со своими коллегами вступили в мои ряды, в таком случае мы бы оба добились желательного эффекта друг для друга.

— Значит вы мне отказываете?

— Ну почему же?

— Вы предлагаете мне своего рода сделку, но я, хоть и ценю ваши стремленья сплотить людей всего мира, тем не менее не смогу в этом учавствовать, в силу определённых обстоятельств.

— Понимаю, — с грустью произнёс Сайлонс. — Работа! Эта выматывающая работа.

— Ну почему же, — улыбнувшись повторила Кэрол его слова. — Вполне приличная работа, если б не зарубание на корню всех моих последних новаций и идей со стороны шефа (Кэрол почему то только сейчас стала настораживать эта его недоверчивость, «что-то здесь явно не чисто, — подумала она, будто только вот вот очнулась от долгого дурманящего сна… Может Сэм был и прав тогда…!»)

— Как можно не верить столь замечательной женщине как вы? — тем временем произнёс Сайлонс.

— Спросите у шефа Берт, может он вам и скажет, — засмеялась Кэрол.

Неожиданно Сайлонс задумчиво посмотрел на неё:

— Скажите Кэрол, а что вы имели ввиду, когда упоминали на конференции о других мирах, описывая их? Помните вы говорили о каких-то серых громадинах с открытыми дверями… о какой-то странной обстановке напоминающей будущее?

— А, это я просто привела образный пример, — быстро нашлась Кэрол.

— Нооо, впрочем ладно… хотя нет, не ладно. Позвольте полюбопытствовать, мне правда это очень интересно? Почему вы решили, что в тех мирах обязательно должны стоять именно серые дома, и не должно быть никакой цивилизации, как у нас?

«Да потому что мой дядя был там и видел всё это, — про себя взорвалась Кэрол».

— Знаете Берт, вообще конечно в тех мирах могут быть не только серые дома, как я говорила, там могут быть и точь в точь такие же города как у нас, и населять их могут точь в точь такие же люди, а в другом случае это… первое, что мне пришло на ум Берт, дак это серые громадины.

Сайлонс как-то недоверчиво посмотрел на Кэрол:

— Интересно, а есть ли в тех мирах как у нас другие планеты, галактики, туманности, квазары? Кстати насчёт квазаров, а также мельчайших элементарных частиц, вы ведь вчера утверждали Кэрол, что всего этого возможно и не существует на самом деле, но я не понимаю?

— Очень просто Берт. Я отвечу на ваш вопрос. Наиболее ближайший квазар от нас например находится на самом краю нашей галактики, а именно на млечном пути. Не знаю, сколько мегапарсек это составляет, но для сравнения приведу вам такую, прямо скажем не укладывающуюся в голове информацию, впрочем, по космическим масштабам-это пустяк. Итак, свет проходит через всю нашу галактику от края до края, за период более 30 тысяч световых лет. Как вы думаете, может ли современное оборудование, даже ловящее сверхкороткие волновые диапазоны в несколько миллиметров, или имеющее хорошую оптику, засечь какой-либо подозрительный объект с такого невообразимо дальнего расстояния? То же и с частицами Берт! Их деление, как я упоминала на конференции-бесконечно. Учёные то и дело выводят частицы одна меньше другой, но лично я считаю, что пока в человеке живёт жажда к открытиям, подобное будет повторяться до бесконечности.

— Н-да, — выразил Сайлонс. — Тем не менее это всё так сложно. Скажите Кэрол, а к какому времени вы планируете изобрести свой прибор?

— Точно не могу сказать, но надеюсь что до конца этого года… Итак Берт, мы с вами славно побеседовали, и вот снова плавно подошли к нашей общей цели. Так сказать к животрепещущей стороне вопроса. Согласны ли вы мне помочь? Только пожалуйста Берт, ответьте мне на сей раз без ухода от темы.

— Хорошо, но только насчёт ухода от темы, — он слегка улыбнулся, — я делал это специально, чтобы просто побеседовать с такой женщиной, как вы! Не знаю почему, но вы мне симпатизируете как человек, — и Кэрол просто вынуждена была сказать ему спасибо. — А насчёт вашего предложения… не знаю, я подумаю.

— То есть вы говорите как бы и да и нет?

— Я не говорю да, но я и не говорю нет, — весело отозвался тот.

— Хорошо, — Кэрол тактично улыбнувшись встала. — Приятно было побеседовать с таким культурным, порядочным человеком, как вы. До свидания Берт.

— До свидания Кэрол. Надеюсь вы не обиделись и мы с вами ещё увидимся, чтобы также мило поболтать о науке… да хоть вообще обо всём на свете. — Он подмигнул ей: — И помните, я не говорю да, но я и не говорю нет!

Кэрол рассмеялась:

— Вы хитрец. Это вы меня специально манежите, но в любом случае, если представится вдруг свободная минутка, я приду.

Они с Памэлой вышли, а Берт, закинув руки за голову и разлёгшись на стуле у своего стола, задумчиво улыбаясь, посмотрел на закрывшуюся за ними дверь.

— Интересный тип этот Берт Сайлонс, — уже в машине (когда они находились на Манчестер-Роад) вдруг ожила Памэла Карриген, выражая своё мнение. — Вроде как ты сказала, он и вправду похож на культурного человека, а не на революционера, но…

— Но почему тогда он ведёт такую интересную политику в отношении понравившегося ему человека? Ты это хотела сказать? — улыбнувшись продолжила за неё Кэрол.

— Примерно да.

— Время покажет, как-нибудь заскочу к нему ещё. Ведь согласись Пам, если человек хочет отказать, то как правило говорит об этом напрямую.

— Не всегда Кэр, бывают случаи и подобные этому, — и тутже она попросила её высадить, когда они въехали в Кирквуд. Памэла сказала, что ей здесь нужно ещё заскочить в один магазин, впрочем её дом располагался недалеко от этого места… Итак Памэла предложила Кэрол вместе, за компанию сходить в этот магазин, но та отказалась, мотивируя это тем, что должна ещё успеть заскочить к дяде, а затем к Дилану Шэллмэну. И в следующий момент они попрощались, а Кэрол свернула на Кирквуд-Роад (с одной стороны дороги располагался Кирквуд, а с другой Глендейл, и Кэрол вскоре остановила машину, миновав их) …Мэлвилл встретил её больницей дяди. От этой больницы ей почему-то всегда было слегка ни по себе. То ли сказывался сам факт того, что больница была для умалишённых, то ли то, что в ней лежал её собственный дядя, то ли унылый вид этого здания, то ли всё вместе взятое одновременно… Кэрол зашла внутрь, и сразу направилась к дежурному врачу:

— Здравствуйте. Я бы хотела попасть к Рику Моррису, — на ходу начала она.

— А кем вы ему приходитесь?

— Племянницей.

— Одну минутку. — Врач набрал какой-то номер и произнёс: — Тут к Рику Моррису племянница. Что? Пропустить? Хорошо, — он положил трубку, посмотрев на Кэрол: — Вообще то сегодня неприёмный день мисс, но врач разрешил ненадолго, минут на 10—15.

— Думаю этого времени мне хватит.

— Ладно проходите, вы знаете куда идти?

— Да, спасибо, я уже бывала здесь. — Она прошла до конца коридора, поднялась на второй этаж, и вскоре оказалась у дверей дяди. Там «караулил» другой врач, повидимому к которому сейчас и звонил дежурный.

— Здравствуйте, — культурно начал врач. — Вас предупредили что свидание разрешено ненадолго?

— Да.

— Хорошо. — Он открыл дверь и перед Кэрол предстала мрачная, обитая войлоком палата. — И ещё, — неожиданно вспомнил врач. — Я понимаю, возможно вам это будет не очень приятно слышать, но совсем недавно ваш дядя вёл себя несколько… несколько не так, как подобает обычному человеку, понимаете? И нам пришлось успокоить его лекарствами. Иного выхода не было.

— Он как сейчас? — с порога спросила Кэрол посмотрев на врача, боковым зрением она увидела своего дядю, сидящим неподвижно в углу.

— Как вы сами видите спокоен. Ну проходите, беседуйте, — он прикрыл за Кэрол дверь.

Кэрол примерно с минуту постояла в нерешительности (её дядя никоим образом на неё даже не отреагировал), а затем уверенно подошла к нему: — Здравствуй!

Тот промолчал.

— Как дела? — Снова молчание, и как раз в самый неподходящий момент, когда Кэрол уже отчаялась было услышать от него что-либо (из-за подействовавших лекарств) Рик Моррис неожиданно произнёс:

— Ну что Кэрол, ты им так ничего и не говорила?

Она вздрогнула:

— Относительно чего дядя?

— Относительно всего, что я видел.

— Дядя, как я могу им об этом рассказать?

— Почему ты не заберёшь меня отсюда Кэрол? Ты ведь знаешь, что я не псих.

— Дядя, я сделаю всё возможное, чтобы забрать тебя отсюда, правда!

— Они считают меня ненормальным и накачивают какими-то лекарствами. Кэрол, такое ощущение, что они хотят поскорее от меня избавиться.

— Дядя, я же сказала что вытащу тебя, дай мне лишь небольшое время, потерпи пожалуйста.

— Сколько ещё ждать Кэрол?

— Я не знаю. Ну хочешь я прямо сейчас поговорю с врачами.

— Думаешь они тебя будут слушать?

— Во первых: ты же сам об этом просил, а во вторых: что ты хочешь дядя, — не выдержала племянница. — Прийти, рассказать им, как совершил короткое путешествие по параллельному миру, и получить от них картбланш, вплоть до выписки из больницы? — И тут же она поняв, что слегка переборщила, извинилась.

— Ты не понимаешь Кэрол, ни ситуацию, ни меня, ни …ты ничего не понимаешь, — он произнёс это с какой-то задумчивой грустью.

— Дядя, вот как раз кто-кто, а я тебя сейчас и понимаю, как никто другой, и готова повторить, помоему в третий раз, более того, я готова даже поклясться, что вытащу тебя отсюда, в любом случае, чего бы мне это не стоило. Не будь я наслышана, хоть и очень поверхностно об этом злосчастном эксперименте, я бы тебе не верила, а так верю. И потом… это была моя вина дядя, раз уж об этом зашла речь. Не взбреди мне в голову эта глупая идея с магнитным полем, ты бы не стал говорить никому о проникновении в те миры, и следовательно сейчас не находился бы здесь. Это была целиком моя вина дядя, прости, — повторила Кэрол и опустила голову.

Дядя какое-то время молча смотрел на неё, словно думая простить её, или нет, а затем произнёс:

— Не вини себя Кэрол, ты ведь отказалась от участия в том эксперименте, а вот я вляпался в него, по своей же глупости сам, никто меня не принуждал. Погнался за славой, и вот результат. Так что если где и кроется главная вина, дак это во мне… Слушай Кэрол, а кто ещё из твоих знакомых знает об этом?

— Ллойд, Дилан, Лиза, Кен… Сэм Гэбриэл, — первые имена она перечислила не задумываясь, но на последнем запнулась. — Дилан и Лиза, как утверждают пришли в лабораторию в последний момент. Они отключились, лишь зайдя в здание. Настолько сильным было магнитное поле. Соответственно действующих лиц той трагедии они не видели. Но видели и знают наверняка, впрочем это знаешь и ты, что лаборатория находится в соседнем штате, в Эдвардсвилле, рядом с южным Иллинойским университетом, по крайней мере находилась. Я там была, но никакой лаборатории не обнаружила. И как в старом, добром анекдоте, никто в тех краях ничего об этом не знает, я интересовалась… Дак вот, а что касается упомянутых ранее Кена, Сэма и Ллойда, то они и вовсе там не были. И вообще, что за безумие произошло в тот день, что о нём нигде не афишируют?

Рик Моррис промолчал.

— А почему ты спросил об участниках дядя? — вдруг насторожилась племянница, возвращаясь к прошлой теме.

— Просто… я подумал Кэрол, что если б они все стали надоедать врачам, меня бы возможно выписали отсюда.

— 0 чём ты говоришь дядя? Это глупо и смешно. Да они не выпустят тебя даже и в этом случае. Ты разве не помнишь, что подобное уже было совершено? И где результат? Я буду действовать по другому дядя, я даже знаю способ. — Тут она задумалась, а затем продолжила, словно спохватившись: — Да, у нас ведь совсем мало времени… скажи дядя, для меня это очень важно. А ты не вспомнил сейчас хоть что-нибудь из того эксперимента? Хоть какие-нибудь незначительные детали? Раньше ты говорил, что ничего о нём не помнишь.

— Да Кэрол, недавно ко мне стала возвращаться память о том, какие-то воспоминания, а затем снова пустота.

— То есть, — удивилась племянница.

— Я не знаю, как это объяснить. Главное я помню были какие-то проблески в памяти и всё. Кэрол, говорю тебе уже во второй раз, что всему виной эти препараты. Такое ощущение, что после того, как меня стали ими накачивать, последние обрывки из тогдашнего происшествия стираются в моей голове окончательно, понимаешь?

— Понимаю дядя, кажется понимаю, — задумчиво произнесла она. А про себя подумала: «понимаю, что совсем ничерта не понимаю…»

— И ещё они дают мне какие-то таблетки, — продолжил дядя, — но я их только держу во рту, а затем незаметно выбрасываю, смываю в туалете.

«Но врачам то зачем это нужно? — снова задумалась Кэрол. — Остаётся только сделать из всего этого вывод, что то, что тогда произошло, каким-то образом связано с некой секретной информацией. Не иначе. Впрочем это итак очевидней очевидного, — тупо подумала Кэрол последнее…»

Её размышления прервал Рик Моррис:

— Значит и ты, как утверждаешь, ничего не знаешь о том эксперименте Кэрол?

— Нет, ничего дядя. Не знала, и не знаю сейчас. Никто ничего об этом не знает, чёрт побери. Ладно ты, Дилан и Лиза, но ведь имеются же и другие участники. Так почему же они не объявляют о себе? Или что, они все погибли? Или боятся об этом рассказать? Или…

— Или не могут, — за неё продолжил Рик Моррис. — Поскольку также, как я сейчас, помнят лишь о мощном, магнитном поле, и всё.

Неожиданно Кэрол резко задалась вопросом, будто боясь его забыть:

— Но почему, почему дядя ты забыл именно детали и участников эксперимента? Меня ведь ты помнишь к примеру. Значит ни в одних препаратах дело!

— Тогда в чём ещё? — Рик насторожился, ожидая услышать ответ, но Кэрол и сама его не знала.

Она пожала плечами:

— …Или может они добавляют в свои лекарства какие-то особые компоненты, которые способствуют отключению одной области мозга, скажем ответственной за болезненные воспоминания прошлого, но при том не нарушают общего баланса функций головного мозга. Кто его знает дядя? Медицина, как и наука, шагнула далеко вперёд. — Кэрол задумалась: «А может мозг отключается сам, не желая помнить ужасных последствий в подобного рода, ситуациях».

— Да, — неожиданно произнёс Рик Моррис. — Точно!

— Что точно дядя? — не поняла Кэрол.

— Они добавляют в свои лекарства какие-то компоненты.

— Но ведь я только предположила. Я же не Господь Бог, я точно не…

— Да, так и есть, — спокойно заверил её дядя, и Кэрол не стала с ним спорить. Зачем спорить, если точного ответа она всё равно не знает?

— Дядя?

— Что?

— Ещё одна вещь меня очень беспокоит. Помнишь где то с недели две назад ты говорил что тебе стали сниться какие-то кошмары?

— Да.

— А что именно?

— Это, это нечто безумное Кэрол. Это сложно описать, — в словах её дяди промелькнуло нешуточное волнение. — Я, я не…

— Ты не можешь об этом сказать дядя?

Вместо ответа Рик посмотрел на неё, о чём-то раздумывая, и наконец произнёс:

— Это другие миры… Это какие-то фантастические реалии… Это что-то не земное точно.

— А что именно?

— Это… в общем мне снится какое-то непонятное место, горизонт…

— Серые дома за горизонтом? — осторожно спросила Кэрол.

— Нет хуже, там вовсе нет домов. Теперь мне снятся какие-то бескрайние поля, я иду по ним, пытаясь приблизиться к горизонту, а когда приближаюсь…

— Что тогда дядя? — в её словах сквозило напряжение.

Рик Моррис собирался уже было ответить, как дверь неожиданно открыл врач:

— Время. Вы превысили лимит, — сухо отрезал он.

— Можно ещё 5—8 минут? — попросила Кэрол.

— Слушайте мисс, больному сейчас нужен отдых, а ваше долгое присутствие только усугубляет ситуацию, — с долей возмущения в голосе произнёс врач.

— Нет правда, мне хватит этих минут, прошу вас, пожалуйста!

— Ну хорошо, — чуть поколебавшись с неохотой разрешил врач, закрыл за собой дверь и Кэрол с нетерпением тут же обратилась к дяде:

— И что там тебя так беспокоит… за горизонтом?

Похоже сейчас Кэрол волновалась за дядю больше, чем сам Рик Моррис за себя.

— …Существа!!!

Кэрол встрепенулась:

— Ссущества за горизонтом? — Но тут же племянница попыталась его утешить: — Знаешь что дядя, мне и самой порой снится всякая чушь, как впрочем и любому человеку.

— Ты что правда не понимаешь?…Вот уже много дней подряд мне снится одно и тоже, причём всегда обрывается на том… на том месте, где я приближаюсь к горизонту.

— В тот момент когда ты видишь этих существ? «Да, наверное из меня не выйдет утешитель, — думала Кэрол».

— Ни совсем, я их не вижу, точнее вижу, но издалека и не могу разглядеть. Это какие-то мельтешащие точки, как рой пчёл. Их полчища, полчища издающих непонятные звуки точек, я решил назвать их существами, а как их ещё назвать?…Они заполонили собой всё небо… зелёное небо.

От последнего Кэрол стало совсем ни по себе… «зелёное небо. — Она вся внутренне напряглась. — А вдруг на дядю и вправду отрицательно повлиял тот эксперимент? Ну само собой отрицательно. Здравомыслящему человеку не могут постоянно сниться кошмары, причём одно и тоже. Значит у него и вправду произошли какие-то негативные изменения в голове, и значит я напрасно усомнилась в благих намерениях врачей. Но опять же, накачивать человека лекарствами лишь с той целью, чтобы он забыл об эксперименте, слишком человеколюбиво, а значит и подозрительно. Или я просто склонна всё видеть в детективном свете. Я ничего не понимаю, — метаясь в догадках готова была закричать Кэрол».

— 0 чём ты задумалась? — неожиданно произнёс Рик.

Кэрол улыбнулась:

— О тебе. Я беспокоюсь за тебя дядя… Кстати, как тебя здесь кормят? Как к тебе относятся?

— Нормально, — однако без интонации ответил Рик Моррис.

— Правда нормально? — Кэрол посмотрела ему в глаза, пытаясь определить обманывает ли он её сейчас.

— Правда, — снова без интонации ответил её дядя. — Относятся нормально Кэрол, но эти их лекарства… Кэрол, ты ведь и вправду не считаешь меня психом? Или после этих снов…?

Но Кэрол и сама не знала сейчас, считать ли его здравомыслящим, и тем самым подвергать сомнению положительные намерения врачей, или же надеяться на последних.

— Да, я верю тебе дядя, — произнесла она улыбнувшись. «А верю ли???» — Слушай, может в другой раз тебе принести что-нибудь… почитать например? — сменила она тему.

Но Рик проигнорировал это:

— У меня в последнее время какое-то дурное предчувствие.

— Всё пройдёт дядя, — как-то не в попад ляпнула Кэрол. — А я скоро опять навещу тебя. — И попрощавшись она направилась к двери. Кэрол вышла в коридор, и сразу увидела напряжённое лицо врача. «В чём дело? — внутренне негодовала она».

— Мисс эээ…

— Мисс Линдси, — пояснила Кэрол.

— Мисс Линдси, — повторил врач её слова. — Мы очень обеспокоены состоянием вашего дяди.

— Да о чём это вы, если он и мухи не обидел? И рассуждает он кстати вполне здраво, — как бы с упрёком дополнила Кэрол.

— Вы не понимаете. Сумасшествие может проявляться по разному, или может наоборот сразу не проявлять себя. Достоевский, насколько я слышал был безумцем, а писал при том гениальные произведения…

— Что вы хотите этим сказать?

— Он вам говорил сейчас что-нибудь о своих снах?

— Да, а что он и вам об этом рассказывал?

— Рассказывал и не раз, — с тревогой, или с притворной тревогой (Кэрол ни смогла этого прочитать в лице врача) продолжил тот.

— Хорошо, положем я тоже обеспокоена его снами, но почему вы тогда так упорно хотите, чтобы он забыл о том эксперименте, вкалывая ему какие-то лекарства?

— Это он вам так сказал? Вы кому больше верите мисс Линдси, врачам, или собственному дяде? — двумя вопросами на вопрос ответил тот.

— И всё же почему? — настойчиво повторила Кэрол свой вопрос.

— Да потому что не было никакого эксперимента на самом деле, — не выдержал врач, — а ваш дядя всё это выдумывает, как вы не поймёте?

«А вот тут то ты и не прав абсолютно, был эксперимент, был». Подумав это она посмотрела в лицо врачу, и увидела в нём подтверждение своих опасений. …..Кэрол улыбнулась:

— Значит вот в чём дело!

— Вы к чему клоните мисс Линдси? Ни к тому ли, что мы это делаем намеренно?

— Я ни к чему не клоню, — по прежнему улыбаясь продолжила она. — Я просто задумалась о своём.

— Да поймите вы наконец, мы это делаем на благо вашего же дяди. Мы хотим, чтобы он забыл об этом эксперименте и об этих снах.

— Я понимаю, — соврала Кэрол.

Врач на секунду задумался:

— А ответьте мне на такой вопрос мисс Линдси: что ваш дядя рассказывал вам об этом эксперименте?

«Вот оно, очередное подтверждение!»

— Ровным счётом ничего, — произнесла Кэрол, успокаивая собеседника. — Он ничего о нём не помнит.

— Хорошо, — врач встретил её взгляд. — Надеюсь вы всё же не обвиняете нас в попытках причинить вред вашему дяде?

— До свидания мистер, — вместо ответа улыбнувшись произнесла она, а затем направилась по коридору к лестнице…

«Ну вот она тайна за семью замками постепенно и раскрывается, один замок взломан». — Кэрол думала об этом уже садясь в машину. «Хотя этого и следовало ожидать. Действительно, как же я раньше не догадалась, врачи заодно с…с какими-то высшими структурами. Однако это ещё далеко не разгадка тайны. Это даже прелюдией к разгадке не назовёшь». И чего это она так обрадовалась?…

Кэрол завела машину и тронулась с места.

«Итак, надо расставить все точки над „и“, — продолжила размышлять она, в итоге приходя к конечному мнению. — То, что дяде снятся всякие кошмары, разумным естественно не назовёшь, значит здесь врачи в какой то мере правы, и не с какими структурами они не связаны, я заблуждалась, а отсюда вытекает, что дядя и не был ни в каких мирах. Учавствовать в эксперименте ещё не значит получить должный эффект, проникая в другие миры. Раз эксперимент обернулся трагически и о нём умалчивают, значит никакого проникновения никуда естественно не было, а эту тайну я себе просто придумала, чтобы жизнь стала интересней. Вот и всё, вот и нет никакой мистической тайны за семью замками, а есть просто жестокая действительность, в которой участники эксперимента пострадали, и у них у всех начались какие-то необратимые изменения… в мозгу. Людям кажется, что они видят каких-то существ, проникают в другие миры, на самом деле, из-за нарушения функций деятельности головного мозга у людей начинаются всяческие видения, или галлюцинации, или как их ещё там назвать? Вот она логика и вот он здравый смысл дорогая, а значит врачи здесь правы в полной мере, и я напрасно повела себя в больнице, как полная идиотка, — продолжала думать Кэрол, уже подъезжая (по дороге округа штата) в Крествуд, к месту, где и жил Дилан… — Но в любом случае эксперимент хоть и объясняется по законам логики, всё равно остаётся тайной…»

Кэрол свернула в переулок между домами и остановила машину… Уже на пороге своей квартиры Дилан встретил её не очень весело:

— У меня проблемы, — мрачно начал он, — проходи.

Кэрол прошла в комнату и увидела там Лизу.

— Привет Кэрол, — невесело произнесла она.

— Привет Лиза. И у тебя тоже какие-то неприятности?

— Да.

В этот момент Дилан зашёл в комнату, казалось ещё более мрачный:

— Я пригласил тебя Кэрол поговорить о каких-то непонятных вещах, происходящих в последнее время. — Неожиданно Дилан остановился, напряжённо всматриваясь куда-то вдаль, в сторону окна…

Кэрол машинально повернула голову, но ничего там естественно не увидела. И тут по её телу пробежал холодок: «Боже… Неужели и Дилан…?»

Глава 8

Ллойд Коув смотрел бейсбол по телевизору. Сейчас там проходил матч между командами «Балтимор-ориолс» и «Бостон рэд сокс» на стадионе «Камдэн-ярдс» в Балтиморе (штат Мэриленд). Трибуны были заполнены до предела и Коув упорно аплодировал, болея за команду: «Бостон рэд сокс». Он был (как впрочем почти все американцы) заядлым болельщиком бейсбола, одной из самых популярных игр в Америке. Сейчас он махал руками, совсем как ребёнок и выкрикивал одобрительные возгласы в адрес своей команды, вроде: сделайте их ребята; да, я верю в вас, и т. д. Он при этом попивал пиво «Будвайзер» (хотя пивоварня «Anheuser Busch» производитель американской версии этого чешского пива, находилась в Хьюстоне) и продолжал аплодировать.

В комнату вдруг заглянула его жена и напомнила ему, что уже дескать самое время отправляться в лабораторию. Однако спасибо с его стороны не последовало. Он бегло глянул на часы: «А действительно уже пора!», а затем засуетившись подбежал к жене:

— Дорогая… Молли… можно попросить тебя о скромной услуге?

— Но только если она не противоречит законам здравого смысла, — его благоверная улыбнулась и продолжила: — Я слушаю Ллойд!

— Тыыы не могла бы поставить на запись, я потом приду досмотрю? — Он мельком глянул в сторону телевизора: — Чёрт, крошка, ты только посмотри, как они их поимели, просто безумие какое-то. Ну дак что?

— Я запишу.

— Спасибо! — Он поцеловал её в щёку, впопыхах накинул на себя тонкую кофту, т. к. был уже вечер и было прохладно, схватил со столика недопитое пиво, а затем быстро направился к выходу. Жена пошла выполнять его просьбу. — Дорогая, я скоро вернусь, — последний раз произнёс он уже у выхода, и быстро закрыв за собой входную дверь удалился…

Ллойд Коув начал сильно волноваться ещё по пути в лабораторию, а когда в неё попал, то стал также нервно расхаживать по ней, как и прежде, когда эксперимент сорвался из-за аппаратуры. Он вызвал электрика, тот починил последнюю, и теперь Ллойд подготавливал себя морально к тому, что его ожидало… к общению с инородными кластерами. Он прошёл в дальний конец лаборатории, словно что-то почувствовав, и как раз в этот самый момент осциллограф, к которому он сейчас и приближался, неожиданно показал на экране какой-то резкий и довольно крупный скачок.

Коув замер в ожидании:

«Эврика! Свершилось! — думал он ликуя».

За первым скачком незамедлительно последовал второй, такой же по величине и Коув готов был запрыгать от радости. Он бегло оббежал взглядом все приборы: интерферометр и вакуумметр сегодня «предоставили учёному шанс» насладиться необходимыми и достаточными показаниями, экраны видеотерминалов горели в ожидании, аппаратура для наблюдения за микролептонными полями функционировала вовсю, помигивая лампочками, будто говоря: я готова к глобальному открытию Ллойд. Хватит с меня одного провала, сейчас всё должно получиться наверняка…

Скачок повторился (уже в очередной, который раз) и вдруг произошло нечто фантастичное, чего даже Коув не ожидал: экраны видеотерминалов вспыхнули инфракрасным светом и Коув чётко разглядел на них начинающие вырисовываться какие-то непонятные фигуры, однако напоминающие человеческие, а в следующий момент произошло что-то и вообще из ряда вон выходящее и всю лабораторию залил мягкий ярко-голубой свет, похожий на ультрафиолет…

Глава 9

Уже под вечер Андрей вымотался настолько, что казалось если бы в больнице нашлась вдруг свободная койка, он бы без зазрения совести завалился на неё и почти сразу засопел бы по детски мягко и трогательно. И так не просыпался бы до позднего утра. Подобная работа тем и отличалась, что помимо воли, когда всё вдруг осточертело, приходилось собрать все свои силы в кулак и делать достойно своё дело. Сегодня он пообщался с профессором Жуковским, затем с чёрствым на комплименты шефом (всё начальство одинаковое) и наконец, в довершение провёл несколько операций, что само собой разумеется не прибавило ему настроения, а посему сейчас он начал не совсем весело, обращаясь к находящемуся рядом коллеге:

— Дима, ты не знаешь, что там с тем «клиентом» из 10-й палаты? Я слышал у него вроде какие-то серьёзные неприятности, да?

— Да, он попал в аварию, причём насколько мне известно, по своей же вине. До сих пор без сознания. — Дмитрий (для упрощения будем называть его так) сегодня тоже провёл ни одну операцию, а потому в его ответе, как и в вопросе коллеги-врача просквозила явная усталость. Он чуть подумал и добавил: — Интересно получается Андрей, — а затем недоговорив бросил беглый взгляд на часы и снова продолжил: — Кстати, нам уже пора домой, и мы могли бы, если ты конечно не против, посидеть в каком-нибудь ближайшем кафе и отметить наше знакомство. — Он недвусмысленно намекнул ему подмигивая, а затем почесал горло.

— Да, пожалуй ты прав, — не выдержав засмеялся Андрей. — Но только не знаю как ты, но лично я бы не отказался от кружечки-другой хорошего пива. Я так вымотался, и эмоционально, да и кажется физически. — Неожиданно он спросил в полушутейном тоне: — Кстати, а что у тебя там интересно получается?

— Не понял, — удивился собеседник, когда они уже направлялись вниз по лестнице, в сторону выхода.

— Ну ты сказал интересно получается, и тут же сменил тему.

— А-а-а, — улыбаясь протянул Дмитрий. Я хотел сказать всё про того же, как ты выразился «клиента» из 10-й палаты.

— И?

— …К нему приставили лучшего специалиста из отделения микрохирургии костного мозга.

— А что всё так серьёзно?

— Нууу… в общем да! Впрочем не серьёзнее чем у Жуковского.

— Ммм-да, — задумчиво отреагировал Андрей.

Они уже вышли из здания, направились по освещённой вечерними огнями улице, и вскоре зашли в ближайшее кафе.

— Слушай Андрей, может всё таки пару рюмок за знакомство, а? Ну не подобает обычно в таких случаях пить пиво, сам знаешь!

Они сели за столик.

— Ну ладно зелёный змий уговорил, сегодня я в твоём распоряжении, заказывай что будешь.

Дмитрий повернул голову и увидел вполне симпатичную официантку, а в следующий момент они оба сделали заказ. Дмитрию конечно не очень понравились слова младшего по возрасту коллеги, относительно зелёного змия, и тем не менее он улыбнулся, пытаясь оценить шутку, а затем дождался пока тот проводит взглядом официантку и произнёс тост:

— За знакомство!

Они чёкнулись и выпили по рюмке.

— Знаешь Андрей, а я до сих пор не могу прийти в себя после тех заключений, — неожиданно произнёс Дмитрий закусывая.

— Вообще то Дима после первой не закусывают, — усмехнулся Андрей и продолжил: — а о каких заключениях ты говоришь?

— Известно о каких. Помоему из всех «бумажек», что мы с тобой повидали за время работы в больнице только одни не забудутся никогда.

— Хватит говорить загадками. О чём ты говоришь?

— Ни о чём, а о ком?

— О том учёном? — в словах Андрея промелькнуло раздражение.

Дмитрий ничего не ответив посмотрел на него, а затем налил и себе и коллеге по второй рюмке:

— Нет Андрей, ты не подумай что мне это так интересно знать, больно надо, я уже тебе говорил, что не хочу влезать в это дело с профессором Жуковским, просто… просто я до сих пор как вспомню те, прямо скажем странно-ненормальные заключения, вкупе с его странно-нормальным поведением, дак мне порой начинает казаться, что здесь замешаны какие-то высшие силы. Понимаешь меня?

В этот момент Андрей сильно кашлянул подавившись.

— Да, понимаю, — отдышавшись произнёс он. — Очень даже понимаю и полностью разделяю твою точку зрения. Тем не менее, — он задержал короткую паузу, что-то обдумывая. — Тем не менее эта история так и останется тайной.

— Тайной? — собеседник удивился переспрашивая.

— Конечно, ведь кто поверит если скажем я, или кто другой, скажет кому то о таинственном провидении, спустившемся вдруг на этого Жуковского.

Дмитрий задумался:

— А действительно никто, нас ещё сочтут за психов в таком случае, как я только допустил мысль о вмешательстве в это дело каких-то высших сил. Бред чистой воды.

И Андрей не стал его переубеждать.

— Лучше давай выпьем коллега, — продолжил Дмитрий и они подняв очередные рюмки чёкнулись, а затем осушили их до дна. — Слушай Андрей…

— Я весь-внимание!

— Тыыы когда-нибудь слышал что-нибудь о мыслеформах?

Андрей едва не подавился после этих слов, и на сей раз Дмитрия это сильно насторожило (или он просто сделал вид. Но зачем?)

— Да что с тобой такое коллега? Ты что-то от меня скрываешь?

Андрей долго обдумывал сказать ему, или нет (всё равно ведь не поверит) и всё же решился:

— Да это… эти мыслеформы, о них мне говорил господин Жуковский.

— И что он тебе о них говорил этот псих?

Андрей понял, что продолжать бессмысленно, впрочем он и не горел желанием продолжать:

— Я толком ничего и не понял, это вроде какие-то мысленные образы людей.

— Ну точно! — Дмитрий слегка хлопнул ладонью по столу.

— Что точно? — не понял Андрей.

— Это же и есть точно то, о чём я хотел тебе рассказать, — он рассмеялся. — А я думаю чего ты так отреагировал?

— Понятно, — наконец засмеялся и Андрей. — Значит кой-кого, после 2-х, 3-х выпитых рюмок обычно начинает тянуть на науку. Итак рассказывай то, что ты хотел. — Он постепенно перестал смеяться, приготовившись слушать.

— Эти мыслеформы Андрей, я читал в одном научном журнале, происходят из теории Вернадского о ноосфере. Слышал о такой?

— Ноосфера, — задумчиво повторил Андрей. — Вроде что-то слышал. Ну и что это за «вас ис дас»?

— Ноосфера Андрей-это сфера разума, в которой мысль материальна, во как! Это и есть вроде твоих мыслеформ, и значит за это снова надо выпить!

— Так значит это был просто повод, — Андрей усмехнулся, тем не менее от очередной рюмки не отказался, а когда её выпил, закусил и произнёс: — Да, а завтра на работе будет голова болеть.

Дмитрий ничего не ответил, только улыбнувшись показал взглядом на единственную бутылку на столе: дескать с чего здесь голове болеть?

И тут Андрей продолжил с полуиронической интонацией в голосе (он уже немного захмелел, т. к. пил весьма редко):

— А знаешь Дима, если честно у меня и дома своих «ноосфер» с женой хватает. — Он провёл рукой по горлу, на что Дмитрий не сдержавшись расхохотался. — Над чем ты смеёшься? — недоумённо хмыкнул Андрей.

— Ну как же, просто это так смешно прозвучало.

— Эх, если бы всё было так смешно на самом деле, — Андрей вздохнул и Дмитрий постепенно перестав смеяться спросил серьёзно:

— А что старик мысли твоей жены черезчур материальны? (тем не менее это прозвучало как завуалированный сарказм).

— Ну да: битая посуда, плюс горы немытой, как в рекламе с Виллабаджей, — ошалело ответил Андрей. — Ну слушай, у человека вообще-то трагедия, нет чтоб пожалеть. Дима, по меньшей мере это не этично.

— Да ладно, не этично, — весело отреагировал тот, хлопнув Андрея по плечу. — Я же просто поднимаю тебе настроение.

— Да уж, поднимаешь, — тем не менее Андрей улыбнулся.

— Послушай, а-а-а что у тебя и вправду всё там плохо? — Дмитрий старался тщательно подбирать слова.

— Ладно забудь Дима, не так уж серьёзно, как у всех, в общем это всё не важно, а-а-а… вот что важно… — Андрей вдруг сильно задумался и изменился в лице.

— Что? — Дмитрий насторожился так, словно тот собирался сообщить ему о конце света.

— В общем… сегодня меня вызывал к себе главврач.

— И что он тебе сказал?

— Касаемо того эксперимента. Он сказал, чтоб я держал язык за зубами и не трепался об этом с учёным, или с кем либо ещё, если не хочу быть как минимум уволенным «по собственному желанию», понимаешь?

— Да мне то это всё безразлично, ты же знаешь.

— И тем не менее… и тем не менее лучше молчать «в тряпочку».

— Я кажется понимаю, да теперь я понимаю чем это ещё чревато в подобном случае, помимо твоего увольнения Андрей, — задумчиво произнёс Дмитрий.

— Конечно понимаешь, и все понимают, — завершил тот, посмотрев на коллегу. И Дмитрию совсем не понравился его взгляд.

Глава 10

— Боже!!! — Коув в удивлении и ужасе едва не оцепенел. — Это, это что? — только и смог он вымолвить, тупо уставившись на сияющие ультрафиолетом фигуры с мониторов.

— Это ответ на ваш вопрос, — эхом прокатилось в его голове, и Ллойду показалось, что он сходит с ума. — Вы ведь хотели это увидеть, — снова пронеслось утверждающее в его голове… в его подсознании.

— Но я не понимаю, выыы… как это… сущщщества из другого мира?

— Мы другая форма жизни, высшая структурная составляющая нового вида энергии.

Коув постарался побороть страх, и собравшись с мыслями задал очередной вопрос:

— Вы из другого времени, из будущего?

— Нет, мы из мира, существующего параллельно с вашим.

«Параллельно с вашим, — невпопад пронеслось в мыслях Коува». — А-а-а, в вашем мире всё также как у нас? — любопытство учёного сейчас походило на любопытство какого-то маленького ребёнка, и оно в конечном счёте побороло страх, по крайней мере на какое то время.

— Ни совсем, — снова пронёсся ответ в голове Ллойда. — В нашем мире многое по другому. Например в нашем мире ничто не подчиняется природным законам, как у вас, и время понятие относительное.

— То есть? — полуудивившись, полунасторожившись спросил Коув, ожидая услышать в ответ какую-нибудь пугающую информацию.

— В нашем мире время может течь параллельно вашему, но как бы в другом временном отрезке, в отрезке, в котором оно теряет свой физический смысл, как понятие.

— Я ничего не пойму, — запутался Ллойд.

— Нам сложно вам это объяснить.

Коув вдруг ни с того, ни с сего с ужасом подумал что эти существа сейчас сделают с ним что-нибудь плохое. Он осмотрел окружающее себя пространство, ожидая увидеть этих существ не только на экранах мониторов, но и воочую, однако ничего кроме «ультрафиолета» не увидел.

— Не бойтесь, мы не причиним вам никакого вреда.

Коув вздрогнул отшатнувшись и упёршись в какой то твёрдый предмет. Только вскоре выяснилось, когда он повернулся, что это всего лишь распределительный щит.

— Мы не враждебны, и более того, мы самая миролюбивая и самая разумная раса, — ответили существа с мониторов.

— Вы и мысли умеете читать? — ужаснулся Ллойд.

— Да, — прозвучало в его голове.

Наконец Коув чуть пораскинув мозгами, и окончательно для себя решив, что они и вправду не причинят ему вреда (зачем им врать?) начал более смело, глядя прямо на мониторы:

— А почему вы тогда не показываетесь? — Коув ожидал в ответ услышать в своей голове смех, но смеха не последовало.

— Мы просто не хотим вас травмировать.

— Травмировать? Чем? — «Чем? — повторилось где-то в глубине его подсознания…»

— Тем, что мы целиком и полностью состоим из фотонов-частиц света, и настолько ослепительны, что ваши глаза могут этого не выдержать. Другое дело, если б вы скажем находились в нашем мире…

— Но-о-о, — Коув не знал что продолжить, и за него снова продолжили существа:

— Мы представляем собой расу светозаров, единственную расу, которая может менять цвет и яркость своего тела, но только опять же в своём мире, в вашем, под воздействием другой среды, к которой мы не приспособлены, наше тело не сможет совершать подобного.

— А как вы видите окружающий мир? — неожиданно для себя спросил Коув, с ужасом подумав, что у них ведь нет глаз. «Они же целиком состоят из света, — тот час, как бы извиняясь в мыслях (поскольку узнал, что они могут их читать) продолжил думать Коув».

— Мы видим с помощью так называемых светорефлекторов. Однако вам этого не понять, — в ту же секунду раздалось в голове Ллойда, сразу опережая его вопрос: что это значит-светорефлекторы?

— А ваше тело может трансформироваться во что либо другое, принимать другую форму?

— Да. Мы же состоим из света, а свет нематериальная субстанция.

Впрочем Коув это и ожидал услышать.

— А в какие цвета может окрашиваться ваше тело?

— Он понимал, что вопрос этот прямо скажем не актуальный, и тем не менее ему было любопытно это узнать. Ллойд понимал, или правильнее сказать домысливал также и то, что от степени его заинтересованности в общении зависит и конечный результат. Иными словами он боялся, что существа вдруг исчезнут, и он так и не сумеет их обо всём распросить.

— Наше тело может сиять любым цветом, — произнесли существа и Коув попробовал себе это представить, почему-то сразу подумав о северном сиянии. — Да, что-то вроде вашего северного сияния, — тут же пояснили его мысли существа. — Только в отличие от него, и вообще от сияния подобного рода, мы состоим не из газа, вроде ваших: неона, галогена, и прочих, а как уже говорили из фотонов. И вообще в нашем мире нет подобных газов.

— Как нет? — удивился Коув, и тут же подумал: «Ах да, это же параллельный мир». — Вот вы говорили, что в вашем мире ничто не подчиняется временным законам и всё по другому, — продолжил он, — а можно поподробнее?

— Конечно. Например у нас также существует цивилизация, как у вас, также имеются различные города, острова и континенты, только живут в них не такие люди, как у вас, и природа в них менее благосклонна, не подпадающая под рамки понимания, как бы вы сказали на этот счёт. Словом между нашим и вашим мирами есть сходство, хотя, существуют миры и совсем непохожие на ваш… И вообще ваши учёные заблуждаются, считая например, что многие из планет нашей солнечной системы необитаемы. На самом деле, на каждой из них «кипит» жизнь, просто вы пока со своими приборами не способны её увидеть.

«Со своими приборами не способны её увидеть, — бессмысленно повторилось в голове Ллойда дважды (или может трижды, голос ведь звучал как эхо)» — А откуда вы всё это знаете? — краем глаза Коув увидел установленные невдалеке от него звукозаписывающие устройства и с огорчением подумал, что зря так старался, устанавливая их здесь, звук ведь исходит в его подсознании (они передают ему мысли). «А ведь пока не изобрели приборы, способные записывать мысли».

— Это только у вас так.

— Что только у нас? — не понял Коув, но тут же сам себе и ответил: — А ясно, я же забыл что вы читаете мысли. Вы что хотите сказать, что у вас существуют такие приборы?

— Да, и ещё многое другое, чего нет у вас! — последнее прозвучало как бы несколько хвастливо, и Коув даже усмехнулся, присвистнув:

— Невероятно!

— А что вы так удивлены? Вы разве ещё не поняли, что наша цивилизация шагнула далеко вперёд? Например, в нашем мире существуют такие компьютеры, с помощью которых мы черпаем всю интересующую нас информацию о вас, вашем мире, и вообще о многих других мирах.

Существа с мониторов, как показалось Коуву, даже слегка улыбнулись ему (в первый раз за время беседы), хотя как они могли улыбаться было непонятно, если у них не было лица: ни глаз, ни носа, ни рта, а сплошной шар из света, в виде головы. «А может эти существа и чувства передают через мысли? — Ллойд окончательно запутался в своих умопостроениях».

— Да, мы вам и свои чувства сейчас передаём через мысли, — тактично и терпеливо пояснили светозары.

— Скажите, — тут Ллойд на мгновение сбился, а затем продолжил задумчиво, завершая вопрос: — а сколько лет длится в вашем мире период жизни?

— По разному, но в среднем это около 100—150 световых лет.

— 150 световых лет! — вскрикнул Коув, чуть не упав спиной на распределительный щит позади себя.

— Это в вашем мире очень большая цифра, а в нашем наоборот, она очень мала, есть расы, которые живут и гораздо дольше, чем мы. — Существа увидели в его глазах вопрос, и опередили его: — Может вы слышали что-нибудь про токамак-реактор?

— Слышал, — как загипнотизированный ответил Коув, уже понимая к чему они клонят.

— Если слышали, то понимаете, что энергия существует очень и очень долгое время. Достаточно только, чтобы для неё были созданы все условия. Так и в нашем мире.

— Вы хотите сказать, — дождавшись момента, начал Коув почти затараторив, — что в нашем мире вы совсем не сможете существовать?

— Здесь вы преувеличиваете, — существа, как показалось Коуву, снова ему улыбнулись. — Существовать мы сможем и в вашем мире, но не столь долгое время, как в мире своём.

— А каким образом вы бы скажем могли проникнуть в наш мир? У вас есть для этого какие то приборы? — Тут Коув с радостью для себя подумал, что как раз сейчас и подходит к самой сути.

— Нам не нужны для этого какие-либо приборы. Для нас нет такого понятия: временная преграда, как для вас. Более того, не именно мы, но какие-либо другие, высшие формы жизни, могут сейчас находиться с вами, в вашем материальном мире, просто вы их не видите.

— Почему? — не выдержал Коув.

— Потому что они находятся на высшей ступени эволюции.

— Я понял, — сразу же поспешил продолжить Ллойд, — это своего рода как с астральными сущностями, только те, в отличие от вас и вам подобных живут на низшей ступени эволюции, правильно? — Существа кивнули ему, и Коув на мгновение задумался о чём то своём, а затем стал долго и пристально смотреть на мониторы, мысленно оценивая всю мощь разума и все способности этих существ. — А есть ли в вашем мире какие-либо другие расы, помимо вашей, расы светозаров? — неожиданно после раздумий задался очередным вопросом Ллойд, и дополнил, как бы оправдываясь: — Вы ведь недавно говорили, что существуют расы, которые живут гораздо дольше чем вы, вот я и подумал, что может и в вашем мире живёт кто-то ещё?

— Да!!! — в тот же миг прогремело недовольное в его голове и Коув схватился за неё, почувствовав как в ней (в голове) точно сотни маленьких стеклянных кусочков разлетелось это слово. Да-разлетелось на безумное количество мельчайших составляющих и каждое из составляющих сейчас звоном отдалось в нём. «Зря я это спросил, — в отчаянии, если не сказать в ужасе успел подумать Ллойд, а затем бросил взгляд на мониторы и остановил его надолго». Прямо перед его взором сейчас открылись две странные вещи: существа на мониторах посерели и синий цвет в лаборатории вдруг сменился на какую то палитру разноцветных цветов, которые точно вихрь (и слово вихрь будет сказано без преувеличения) пронеслись перед экранами мониторов. От шока Ллойд не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, даже слова не слетали с его губ сейчас (или это существа так подстроили), а в следующий момент всё вернулось в своё русло и светозары приняв прежний цвет на мониторах произнесли, однако на сей раз как-то холодно, отчуждённо, неприязненно:

— Мы дружелюбная и абсолютно невоинственная раса, как уже говорили ранее, но когда у нас спрашивают кто ещё живёт рядом с нами, мы начинаем нервничать, потому что этот кто-то… хочет завоевать наш мир.

И Коув тут же почувствовал в лаборатории какой то холодный, пронизывающий ветер, он даже услышал его свист, а в следующее мгновение (именно мгновение), какая-то неведомая сила швырнула его куда-то, в место похожее на сон.

— Мы покажем тебе, — эхом разлетелось в его голове, и Коув закрыл глаза, не желая ничего видеть, а когда он их открыл (причём открыл поневоле, поскольку это его заставил сделать всё тот же пронизывающий ветер), то увидел впереди себя каких-то других существ. Их было не больше 10, не понятных, похожих на …ожившие тени людей. Существа быстро двигались в его сторону по бескрайним просторам какого-то поля, над серым, однотонным горизонтом. И снова этот пронизывающий до костей безумный ветер (он усиливался всё больше).

— Это ЛЮДИ-ТЕНИ, или ФАНТОМЫ, — прокатилось в подсознании Ллойда.

— А кто они такие? — задал учёный мысленный вопрос.

— Это те, с кем мы стали враждовать, — опять пронеслось в его подсознании. — Они пришли из другого мира.

Люди-тени приблизились к нему ещё ближе, теперь расстояние от них до Ллойда составляло примерно около мили. И именно в этот момент небо над ним стало ещё более серым, почти чёрным, а какая-то гигантская «живая» тень, больше похожая на тьму, нахлынувшая вдруг из-за горизонта, как ударная волна захлестнула всё пустынное пространство вокруг… Она уже настигла глаз Ллойда, подобно вспышке ослепляя его, а в следующий момент подул настолько безумный ураганный ветер (с рёвом поднимая в воздух клочья земли и оглушая Ллойда), что тому показалось что он либо сойдёт с ума от одного звука этого ветра, либо погибнет. И снова какая-то неведомая сила, словно из сна, моментально выдернула его из этого кошмара, как раз в тот момент, когда небо стало совсем чёрным, и звук ветра достиг самых высоких и самых низких, какие только бывают частот одновременно. Эта сила, бросила его назад, как щепку, а в следующие доли секунд (ощутив сильный рывок во всём теле) он снова оказался в своей лаборатории, и снова на мониторах горели эти существа, а всё помещение заполнял мягкий ультрафиолет.

— Что эттто бббыло? — не в состоянии прийти в себя после такого, промямлил Ллойд.

— Мы показали вам другую расу, и больше не спрашивайте о них, — грубо отрезали светозары. — Их сила и могущество доходят до такого предела, что ни одна раса ни в состоянии с ними справиться. Мы светлая раса, они тёмная, потому их и называют люди-тени…

— А я думал потому, что они напоминают тени, — неуверенно произнёс Ллойд, но светозары проигнорировали это.

— …Они умеют проникать в наше подсознание и разрушают его… Они душат нас тьмой, — в голосах светозаров начал сквозить страх (причём отнюдь не благоговейный).

— Простите, я ведь не знал, — пронеслось растерянное в мыслях Ллойда, и он понял, что связываться с этими фантомами не желательно никому и никогда (впрочем, он успел это понять уже очутившись среди них).

— Ладно, забудьте всё что было и постарайтесь успокоиться, — произнесли светозары.

И Ллойд внял их совету:

— Хорошо, — с размеренным спокойствием начал он, — я поговорю с вами на другую тему. Можно задать вам один очень важный для меня вопрос?

— Мы ответим, но эта тема, насколько вы знаете, волнует многих, не только вас.

«И зачем только спрашивал, — подумал Коув».

— Да, мы знаем о том давнем эксперименте, и о вашей коллеге Кэрол Линдси тоже.

«Боже! Неужели они сейчас откроют мне тайну того эксперимента? — мысленно возрадовался Коув, и как выяснилось не напрасно». Светозары оказались ни прочь это сделать, однако предупредили учёного о какой то возможной опасности для него, в следствии такого шага.

— Мы не видим будущее, но насколько знаем из базы данных своего суперкомпьютера, тот эксперимент упорно скрывают от посторонних и при попытке его оглазки возможно… — светозары не стали продолжать, а Коув сейчас слишком довольный такой новостью не обратил внимания на их слова.

— Я готов узнать всё про тот эксперимент, — едва, не сияя возвестил он.

Существа с мониторов, как показалось Ллойду, долгое время что-то обдумывали и наконец он снова, как было недавно оказался во власти какой-то неведомой и невидимой силы. Она швырнула его куда-то и Ллойд полетел вниз, а в его глазах с неимоверной быстротой замелькали обрывки событий из того давнего эксперимента. Но не прошло казалось и нескольких секунд как эта неведомая сила снова вернула его в действительность лаборатории. Учёный какое-то время молча стоял, переваривая всю лавину обрушившейся на него в один миг информации, а затем, словно безумец закричал:

— Я знаю, спасибо вам светозары! Я теперь всё знаю! Я поведаю об этом миру! Господи, я же ждал этого 1000 лет! — Тотчас он посмотрел на мониторы, и ему на мгновение показалось что существа теперь взирали на него с какой-то жалостью и сочувствием, а в следующий миг ореол окружающей его мистики растаял как дым. Стал бледнеть ультрафиолет, пока не исчез окончательно, растворилась картинка с мониторов, они погасли (словно светозары уходя погасили их) и остались функционировать только звуковой осциллограф (не показывающий теперь ничего) и аппаратура для наблюдения за микролептонными полями по прежнему помигивала ему своими красно-зелёными лампочками-глазками, издавая тихие звуки. Всё исчезло (словно ничего и не было, а ему всё это приснилось, или померещилось из-за разыгравшегося воображения). Всё исчезло, только в голове по прежнему стоял какой-то непонятный шум, похожий на шум того ветра из другого мира. «А может и нет никаких светозаров и расы фантомов, — мелькнула упрямая, писсимистичная мысль в голове Ллойда, но он тут же без колебаний отмёл её? — Это было, — уверенно произнёс он вслух. — Я видел это своими глазами и я ощутил на себе последствия того инцидента. — Почему-то слово эксперимент не пришло в его голову сейчас. — Это было, — повторил Ллойд, — и я расскажу об этом людям. — Он не всё успел спросить у светозаров, но ведь главное он теперь знает всё про тот эксперимент…

Неожиданно в его голове, как отголосок из другого мира что то пронеслось подобно молнии, и только когда Ллойд сосредоточился и смог разобрать эту фразу, он понял, что это препупреждение:

— Не стоит этого делать, — эхом пролетело в его голове затихая.

— А если всё же рассказать об этом… рассказать журналистам, меня покажут по телевизору в соответствующей передаче и тогда меня может ожидать слава, — наивно произнёс Ллойд вслух целую тираду. — Чем чёрт не шутит.

— Не надо, — повторилось в его голове, и больше этот голос его не предупреждал…

Глава 11

— Скажи Андрей, — осторожно начал Дмитрий, — о чём ты сейчас подумал, говоря свою последнюю фразу?

— О том же, о чём и ты.

— А поконкретнее?

— В таком случае я могу задать встречный вопрос Дима. Что подумал ты в тот момент, когда сказал о понимании ситуации с профессором и чем она чревата, помимо моего увольнения?

— Ты просто цепляешься к словам.

— А ты просто не хочешь сказать мне о чём подумал тогда, — и они оба не в силах сдержаться невольно рассмеялись. — Я знаю, — наконец перестав смеяться продолжил шутить Андрей. — Ты подумал что если скажешь мне о чём подумал, кто-то в свою очередь может неправильно об этом подумать, и тогда Дима некто «шустрый» надумает увековечить нас философской надписью: они слишком много знали!

Тем не менее его шутка (хотя прозвучала она как злорадный сарказм, дескать раз что-то скрываешь, дак и получай холодный юмор в отместку) не возымела должного эффекта и Дмитрий смотря в рюмку какое-то время (словно ждал, что она наполнится вдруг сама собой) наконец не выдержал и сорвался:

— Что за охинею ты несёшь?

— Поднимаю тебе настроение, впрочем… — он на секунду остановился и продолжил: — впрочем, как я понял ты не любишь шутки, ну это дело хозяйское…

Дмитрий по прежнему недовольно смотрел в рюмку, будто она была в чём то виновата.

— Послушай Дима…

Дмитрий поднял голову, посмотрев на коллегу и Андрея сбила с мысли эта его внезапная заинтересованность.

— Ах да, — тут же вспомнив продолжил он под неусыпным взором старшего врача. — Я хотел сказать, что ты напрасно так драматизируешь эту ситуацию с профессором. — И он тут же поднял руки, опережая открывшего было рот Дмитрия: — Знаю, ты скажешь что я сначала не проявлял к этому интереса, по крайней мере большого, да ты же мне и сам недавно об этом говорил, но теперь, теперь, после беседы с профессором, я …я заинтересовался этим. Непонимаю Дима, почему ты считаешь его слова пустыми бреднями выжившего из ума учёного? Почему?

— Всё сказал Андрей? — доля недовольства мелькнула в словах Дмитрия. — …А теперь позволь скажу я: во первых, бред, или истину он говорит-неважно, потому-что во вторых… Андрей, не говори больше про тот проклятый эксперимент, или… — он резко остановился, едва не сказав что-то неприятное после слова или.

— Или что??? — насторожился Андрей.

Дмитрий напряжённо помолчал пару секунд, и наконец ответил:

— Или я свихнусь, понятно?

— Ни совсем Дима. Чего ты так боишься? — И тут же он ответил за коллегу: — Ах да, я забыл, ты же всё боишься чтоб об этом дерьме не пронюхали ненароком спецслужбы, так? — он на короткое время слегка повысил интонацию. — Только ты не учёл одного Дима, — здесь он продолжил более спокойно: — ты не учёл того факта, что мы с тобой два лоха-хочешь обижайся, хочешь-нет, никому не нужны кроме близких и друзей. Как говорится что с нас взять кроме анализов? Благо что мы не Галушко, не Багнюки и не Маневичи. Что съел? — он чмокнул губами, и уже налив себе очередную n-ю рюмку из второй бутылки на столе собрался было её осушить (он даже поднёс её ко рту), как Дмитрий неожиданно перехватил его руку так, что часть содержимого рюмки пролилась на стол:

— Послушай Андрей, и послушай меня внимательно, это ты сейчас не учёл одного, а не я, и причём не учёл самого главного, или у тебя короткая память и ты уже и забыл что тебя вызывал на ковёр шеф?

— Не забыл, — какое-то недовольство, или же к нему была примешана доля страха (Дмитрий не смог этого разобрать) мелькнуло в ответе его коллеги.

— В таком случае ты должен понимать ситуацию Андрюша.

— Ну и к чему ты мне всё это сейчас сказал?…И к чему ты, если на то пошло сам недавно затрагивал эту тему? — Андрей пьяно покачиваясь на стуле, сосредоточенно смотрел в глаза Дмитрию, и тот ответил ему:

— К тому и сказал, чтоб ты задумался, стоит ли об этом трепаться с первым знакомым за второй бутылкой водки в кафе, — он указал рукой на бутылку. — А вдруг я и есть представитель спецслужб, о которых ты мне только что упоминал?

И Андрей не смог понять, шутит ли таким образом его коллега, или говорит всерьёз:

— Это воспринимать как шутку? — усмехнулся Андрей.

— Это воспринимай как шутку, но при том задумайся над моими словами.

— Ёлки-палки Дмитрий батькович, вы что меня ещё и жизни учить собираетесь? Да такого охламона жена с родителями научить не смогли.

— А между прочим я тебя старше.

— Ладно, прости старик, — и Андрей, поняв что переборщил дружески потрепал коллегу за плечо, а затем подозрительным для себя отметил, как в глазах Дмитрия отразилось что-то жалостливое. Но что??? Это было похоже на то, как если бы родная мать провожала в армию единственного сына (что-то похожее промелькнуло сейчас и в глазах Дмитрия), а затем он резко произнёс, не давая недоумению Андрея победить в неравной схватке со здравым смыслом:

— Дак о чём мы там говорили? — он даже попытался улыбнуться, но Андрей проигнорировал его реплику (и недоумение, а может оно было вперемешку с любопытством всё таки и победило в неравном бою):

— Я не знаю, какие у тебя неприятности Дима, но если что-нибудь серьёзное поделись со мной, я пойму. — Андрей заметил как Дмитрий колеблется.

— Да ничего у меня серьёзного нет… иии вообще, я когда много выпью, просто становлюсь сентиментальным и всё. На меня находит что то…

Андрей решил не продолжать разговор, по крайней мере на эту тему, и потому моментально её сменил:

— А знаешь что? — спросил он вдруг с интонацией маленького всезнайки.

— Что?

— Я слышал в НИИ им. Бурденко например появился такой новый аппарат «Гамма-нож», который сможет лечить рак мозга на любой стадии злокачественной опухоли, и причём без хирургического вмешательства, т. е. без вскрытия черепной коробки. Ты знал об этом коллега? — всё последнее прозвучало в ещё большей степени ярко и насыщено.

— Я слышал об этом, — подозрительно сухо отреагировал Дмитрий и продолжил без интереса: — Всегда считалось, что наш «Склиф» и НИИ Бурденко чуть-ли не конкурировали по показателям качества проводимых операций и количества дорогого оборудования.

— Да, действительно, — невесело согласился Андрей, и на какое то короткое время воцарилось напряжённое молчание (каждый сейчас думал о чём-то своём. Дмитрий думал непонятно о чём, а Андрей думал о словах Жуковского: они всё не давали ему покоя) и о том, что же за чертовщина там произошла, если даже шеф Андрея пригрозил его уволить, в случае, если тот не перестанет интересоваться тем, чем не следует. «Но почему не следует? И причём тут шеф? И собственно говоря, причём здесь вообще столь странное поведение Дмитрия? Или это только глупые домыслы?» Но он так и не смог найти ответы на свои вопросы, а в следующий момент его мысли разрушил голос коллеги (он смотрел на часы, которые показывали уже почти 2300 часов):

— Я думаю нам пора, т. к. уже поздно.

— Согласен, и что ты предлагаешь?

— Я предлагаю уехать на такси. Хотя, впрочем, кроме такси сейчас ни на чём и не уедешь.

— Ну дак пошли, — Андрей уже привстав собрался было идти, но Дмитрий его остановил:

— Чего? — не понял Андрей.

— Присядь, я хочу позвонить одному отличному таксисту, своему знакомому. Он берёт по свойски, если что, — и Дмитрий достав из сумочки телефон принялся набирать какой то номер, а затем произнёс: — Ало! Да, это я, привет. У меня к тебе будет одна, очень маленькая просьба, если ты сейчас не занят… Хорошо… Ты не мог бы подбросить меня и одного моего знакомого, коллегу по работе до дома? Мы находимся в ночном кафе «Лунный свет», на Большой Сухоревской 7…Да, это недалеко от «Склифа»…Ладно понял, спасибо, — Дмитрий отключив телефон посмотрел на Андрея: — Он сказал, что подъедет где-то через пол часа. Это не поздно?

— Ладно, не смертельно, к 2400 буду дома, — ответил Андрей, и дополнил: — По крайней мере раньше ведь все равно не получится, наверняка он сейчас далеко отсюда?

— Нет, просто он должен ещё подвести одного клиента.

— Понятно… И много он на этом зарабатывает?

— Довольно неплохо.

— Ну всё, завтра увольняюсь и меняю свою квалификацию на квалификацию таксиста, — пошутил Андрей, тем не менее Дмитрий не улыбнулся его шутке (уже не в первый раз за время беседы, очередная странность!!!) Он что-то обдумывал и это было хорошо видно по его лицу. — Нууу, а ты его давно знаешь, этого таксиста? — задал очередной вопрос Андрей, на что получил безразличное:

— Да, — Дмитрий по прежнему о чём-то думал. — А какое это имеет значение Андрей?

— Просто решил поинтересоваться насколько хорошо ты его знаешь.

— Ты что мне не доверяешь?

— Да с чего ты взял?

— …Ладно, забудь, наверно это мои предрассудки.

— А уж какие тогда у меня должны быть предрассудки Дима? — не выдержал Андрей.

— Я не пойму о чём ты говоришь?

— Всё ты прекрасно понимаешь, вот кто здесь действительно ничего не понимает дак это я. Какая муха тебя укусила сегодня за этим столом? Что происходит, объясни мне наконец?

— Андрей… — он увидел как Дмитрий (второй раз за время их беседы) начал колебаться и ощутимо нервничать. — Понимаешь… Может ты не поверишь, но я волнуюсь за тебя, я не знаю… — он запнулся.

— Волнуешься за меня? Но почему? — недоумевал Андрей. — Если это из-за слов шефа, относительно моего увольнения, то…?

— Да это именно из-за этого, — быстро согласился собеседник, не дав закончить. — Впрочем… не только из-за этого.

— Тогда в чём ещё дело?

— Дело во мне Андрей.

— Дело в тебе? — не понял тот. — Наверно я вижу сегодня какой то дурацкий, непонятный сон.

— Нет, ты сейчас всё поймёшь. Я объясню. — И он уже собрался было объяснить ему причину своего странного поведения, как в этот момент к их столику быстрым шагом подошёл какой-то мужчина. Он улыбался, и Дмитрий, увидев его заулыбался в ответ.

— Юра? — воскликнул он, едва не вскочив со стула. — А ты здесь как? Какими судьбами? — И в следующий момент они буквально прыгнули друг на друга и крепко, по мужски обнялись. — …Это мой друг Юра. Юра познакомься-это мой коллега по работе Андрей.

Они пожали друг другу руки и Юра сел.

— Вы знаете друг друга уже давно? — Андрей поочерёдно смотрел то на Юру, то на Дмитрия.

— Не то слово давно, да я знаю его с самого детства, мы учились с ним вместе в одной школе, — едва не сияя возвестил Дмитрий.

— А ты тогда учился лучше меня, — произнёс Юра, — и нам с тобой тогда нравилась одна и та же учительница, помнишь?

— Помню, как не помнить.

Андрей по прежнему вращал головой, смотря то на одного, то на другого.

— Но это же всё не так важно. Ты лучше скажи как ты сейчас? Где работаешь?

Краем глаза, поскольку он сидел боком к выходу, в отличии от Дмитрия, что сидел к нему спиной) Юра увидел подъехавшую к их кафе такси (которая затем отъехала к торцу здания, туда, где её не было видно) и ответил:

— Я работаю в автосервисе. А ты, насколько я знаю в больнице?

— Откуда?

— Разведка донесла Дима, — произнёс он вставая и продолжил: — Можно тебя на несколько слов, это очень важно?

— Нооо, говори при Андрее, у меня от него секретов нет.

— Кто бы говорил, — буркнул тот, — сегодня весь вечер как один большой секрет.

— Вот видишь Дима, — с иронией произнёс Юра, — Андрей уже знает о твоей скрытной натуре. Ну про себя я молчу, я знаю его как облупленного. — Он посмотрел на Андрея улыбаясь, и продолжил: — Ну дак что, пойдём покурим, и заодно посекретничаем. Я думаю твой приятель не обидится. Мы отлучимся буквально на пару минут, и всё.

— Ну хорошо, пошли, — тем не менее Дмитрий удивлённо пожал плечами, и вскоре они скрылись, а когда вернулись, через несколько минут, Андрея уже не было. — Что всё это значит? — удивлённо воскликнул Дмитрий, сверля взглядом друга.

Тот удивлённо пожал плечами:

— Может он решил уйти?

— Или правильнее сказать уехать, — задумчиво поправил Дмитрий, схватил свою сумочку и быстрым шагом направился в сторону выхода.

— Ты куда, подожди? — раздался за спиной голос друга, но Дмитрий не обратил на него никакого внимания.

Он выскочил на улицу и огляделся по сторонам. Такси нигде не было видно, и он, достав из сумочки сотовый начал лихорадочно набирать на нём номер таксиста:

— Где он? — в диком безумии закричал Дмитрий, едва услышав его голос.

— У меня в машине, и не задавай глупых вопросов, — раздалось раздражённое в трубке.

— А теперь слушай меня, — он быстрым шагом направился вдоль по улице. Слушаешь? Во первых: что ты с ним сделал?

— Я усыпил его, как и следовало.

— Что?

— Не прикидывайся дурачком. Всё идёт по плану, и ты это прекрасно знаешь.

— По какому плану? Я знаю только одно, что его надо срочно отпустить.

— Что испугался последствий?

— Да потому что он ничерта не знает о том, слышишь? Абсолютно ничерта. Ты что не понимаешь?

В этот момент Юра выбежал на улицу и что-то кричал Дмитрию, но тот не слышал его слов. Он устало повторял в трубку одно и то же:

— Я сказал правду, он ничего не знает о том, пойми же ты наконец, — и так бы кажется продолжалось до бесконечности, если б не пошли гудки и Дмитрий устало, без сил опустился (почти упал) на корточки, упёршись спиной в какое то здание. Он задрал голову вверх, что-то беззвучно шепчя губами, словно молясь, a в этот момент к нему в диком недоумении подбежал Юра:

— Слабак! — небрежно выплюнул он в лицо другу. — Ты даже до конца не выполнил то, что от тебя требовалось, — на что Дмитрий в удивлении вытаращился на него, а затем, когда шок прошёл и ситуация была переоценена (а до этого подсознание, нисмотря на очевидность фактов не хотело верить в продажность друга) он зло процедил ему сквозь зубы:

— Да ты хуже врага после этого. Лучше бы ты сейчас находился в такси на месте Андрея.

В это время Андрей по прежнему мчался без сознания в салоне таинственного таксиста, вперёд в неизвестность… а к Дмитрию не спеша подошёл Юра. Он осмотрелся по сторонам, а затем, незаметно для «друга» нащупал в кармане брюк небольшой складной нож…

Глава 12

— Кэрол… Я хотел поговорить с тобой о странных снах… Впрочем не только о них, — с напряжённой задумчивостью произнёс Дилан.

«Тебе тоже стали сниться кошмары, как моему дяде, — чуть не сорвалось с её языка, но Дилан опередил Кэрол»:

— Мне снится какое-то непонятное место.

— Серые дома, существа за горизонтом, или что-то ещё хуже? — попробовала предположить она и Дилан уставился на неё в полном недоумении:

— Какие ещё существа за горизонтом?

— Те, что стали сниться моему дяде…

Дилан стоял с прежним выражением недоумения на лице, словно в шоке. Наконец он произнёс:

— Кстати о твоём дяде Кэрол. Помнишь ты говорила, что ему однажды приснилось какое-то странное место напоминающее сказочный остров, или как ещё назвать эту чёртову местность, я не знаю?

— Господи, я с ума сойду, — чуть не взвыла Кэрол, — и что с того?

— А то с того, что теперь эти сны стали посещать меня и Лизу.

Теперь Кэрол в недоумении уставилась на Дилана:

— То есть как?

— Если бы я сам мог что-либо понять, не приглашал бы тебя к себе.

Кэрол попыталась сосредоточиться и собраться с мыслями:

— Сказочный остров, существа за горизонтом, зелёное небо, — задумчиво произнесла она вслух.

— Подожди, подожди, — вставил Дилан Шэллмэн, обрывая её. — А теперь объясни что там за зелёное небо и существа снятся твоему дяде?

И Дилан и Лиза и Кэрол, в данный момент казалось были напряжены до предела. Только Лиза всё это время их не слушала, а думала о чём-то своём.

— Сначала ты Дилан расскажи что там за сказочный остров тебе снится? — Кэрол посмотрела на Лизу, с твёрдой уверенностью того, что сейчас она обеспокоена тем же…

— Это остров, будь он проклят, который снился как то твоему дяде, ни природа в нём, ни карта из сна ни похожи на существующие где-либо в реальности, потому я и назвал его сказочным островом, устроит? — В словах Дилана мелькнуло нешуточное недовольство. — А теперь ты расскажи мне про существ и зелёное небо из снов дяди.

— А что я по твоему должна чувствовать? — неожиданно сорвалась Кэрол, отвечая невпопад. — Мы все сейчас на нервах Дилан, ни ты один. Я например обеспокоена за своего дядю.

— Дак что ему снится Кэрол? — спокойно, но настойчиво повторил тот.

— Хорошо, хорошо Дилан, дай мне прийти в себя. Я всё расскажу. — Кэрол подняла руки успокаиваясь, и в этот момент увидела, как Лиза задумчиво повернула голову в её сторону. — Ему снятся бескрайние поля, и какой-то рой точек-пчёл за горизонтом. Они издают звуки, напоминающие жужжание пчёл, и каждый раз, в тот момент… когда эти точки-существа приближаются… заполоняя собой… всё зелёное небо над горизонтом, мой дядя просыпается.

— Подожди Кэрол, здесь должна быть какая-то связь. — И Дилан и Кэрол вздрогнули повернув головы на голос Лизы. — Если нам каждый день стал сниться какой то остров со странными очертаниями, которых нет ни на одной карте Земли, а твоему дяде стали сниться эти поля-здесъ точно должна быть какая-то связь, — предположила Лиза продолжив.

— Ну дак объясни, а то мы свихнёмся, — за себя и Кэрол ответил Дилан.

— Повидимому всему виной то мощное, магнитное поле. И наше счастье что мы не были в центре лаборатории и…я думаю вы оба наслышаны о катастрофе с эсминцем «Элдридж», когда из-за большого магнитного поля корабль был невидим, подобно «Летучему Голландцу», по воде шёл один след, а все члены экипажа в тот момент на борту страдали безумными галлюцинациями, кого тошнило, у кого кружилась голова, кто сходил с ума… Подобное повидимому было и на Бермудах… Подобное повторилось и у нас.

— Да к чёрту Бермуды и тот эсминец! А что теперь будет с нами? — почти закричал Дилан.

Лиза устало пожала плечами.

— Ребята, мне жаль что так вышло, — Кэрол опустила голову. — Вы пострадали целиком по моей вине. И неизвестно сколько народу ещё пострадало подобным образом.

— Да ладно Кэрол, ни время играть в мать Тэрэзу, — хмуро бросил Дилан. — Лучше послушай, и ты Лиза тоже, — он поочерёдно посмотрел на обоих. — Послушайте, что меня ещё стало беспокоить… Знаю, после этого вы сочтёте меня психом… В последние дни мне кажется, что понятие время перестало для меня существовать совсем.

— 0 чём ты? — не поняла Кэрол.

— Мне кажется, что фон вокруг меня постоянно меняется.

— Как это? — Кэрол на мгновение показалось, что она либо сошла с ума, либо видит кошмар, как её дядя.

— Я поясню, — спокойно ответила за Дилана Лиза, и тот, вместе с Кэрол, повернув голову, удивлённо уставился на неё:

— Что и у тебя Лиза такая же проблема?

Лиза кивнула головой.

— Объясните мне чёрт возьми что происходит, до конца, или лучше ущипните меня, чтоб я проснулась. — Кэрол в испуге вертела головой, смотря то на Дилана, то на Лизу.

— К сожалению это не сон Кэрол, — с грустью выдохнула Лиза, и продолжила: — То, что видим мы с Диланом хуже самого страшного кошмара, поскольку это всё происходит наяву.

Кэрол хотела что-то сказать, но Лиза продолжила:

— В последнее время мне часто стало казаться, что окружающая обстановка вокруг меня стала меняться странным образом. Например, когда я иду по улице, здания неожиданно могут стать другим цветом, или иногда мне кажется, что все люди и машины куда-то вдруг ис-чезают и эта пугающая, как бы нарастающая тишина, кажется громче любого грохота.

— У меня почти то же самое, — поддержал её Дилан. Только мне в последние дни стало казаться, что люди и машины начинают двигаться значительно быстрей, или медленней, чем на самом деле.

— Что происходит? — но Кэрол казалось не услышала своего голоса. Она произнесла это без звука, одними губами, и её (уже не в первый раз, она не знала что думать ещё) посетила упрямая мысль о том, что у всех, кто хоть как то был связан с тем экспериментом, одинаковые симптомы: расстройство психики и повреждение гипоталамуса, или мозжечка, или чёрт его знает чего, ну словом какие-то нарушения. Однако, спустя несколько мгновений Кэрол мысленно осеклась и навсегда поняла, что заблуждается…

— Я ещё не закончил о чудесах, — произнёс Дилан. — На днях мне приснился сон как Сэм Гэбриэл со своей командой отправился на раскопки в какой-то замок в Сирии. Не помню как он назывался, но это было в Сирии точно. Он туда не собирался?

— Он действительно собирался туда, — почти промямлила Кэрол.

Но Дилан похоже её не слушал, он тут же продолжил не давая ей опомниться:

— И мне приснилось, что там развернулось какое-то историческое сражение, и Сэм конечно же в нём учавствовал.

— Да этого просто не может быть, — Кэрол засмеялась, однако её смех получился каким-то нервным. Тем не менее после всего услышанного сейчас она бы поверила в существование любых чудовищ. — Прекрати Дилан, ты меня пугаешь.

Но Дилан, в данный момент и не думал останавливаться:

— …Потом война растаяла, как будто её и не было, — услышала Кэрол как из колодца голос Дилана, — и я увидел какое-то существо из света. Оно сказало, что твой дядя в опасности и его срочно нужно спасать. Ещё оно сказало что-то про лекарства. Кажется врачи добавляют в них какой-то компонент, отчего твой дядя рассказывает им всё о себе как под гипно…

— Да заткнись ты, не видишь ей плохо! — крик Лизы разрушил телефонный звонок, и Дилан моментально среагировав подбежал к трубке, буквально сорвав её с рычага:

— Ало!!! — В следующий момент он пристально уставился на Лизу, а рука с трубкой, медленно сползла по его щеке и легла на стол. — Это из России, какой-то Жуковский… он хочет… говорить с Кэрол.

Глава 13

Сэм Гэбриэл прибыл в Сирию со своей командой (из 10-ти человек) в пол второго, и до приезда в замок они ещё успели насладиться красотой здешнего окружения. Во всём здесь: в улицах, изобилующих старыми арабскими постройками, в природе, в культуре, в быте народа, да и кажется в самих вещах присутствовал какой-то особый, загадочно манящий колорит древнего по своей истории государства. Дамаск встретил их вполне гостеприимно и сейчас, с любопытством бродя по огромному, шумному рынку (по арабски сук) — «Аль Хамеди» Сэм Гэбриэл и его коллега — Брик Хапертон нашли для себя несколько интересных штучек. Итак, команда археологов посмотрела сам город, успела отпробовать здешней кухни (что впрочем являлось непременным атрибутом поездки в иное государство), а затем они отправились в замок Крак…

Замок Крак располагался в ближайшем к Дамаску городе Хомс (кстати который, вместе с самим Дамаском, и с другим городом Халеб (Алеппо)) являлся крупнейшим индустриальным центром страны. Туда они отправились через горы, оставляя позади большую по протяжённости сирийскую пустыню, и вскоре были на месте… — Находившийся на одном из горных отрогов «Джебель Ансари» величественно стоял, встречая любопытных замок «Крак дэ Шэвалье Калаат Аль-Хосн», или просто «Замок рыцарей». Среди почти 3-х десятков замков, принадлежавших крестоносцам на Святой земле, замок Крак всегда занимал особое место. Эта величественная крепость и поныне считается вершиной искусства замкового строительства. Его история неразрывно связана с историей монашеско-рыцарского ордена госпитальеров, хотя своим появлением на свет он обязан вовсе не им. — Всё это сейчас на ломаном английском прозвучало из уст местного гида Саида, которого археологам любезно предоставила встречающая сторона.

Саид был высокий, загорелый мужчина (лет 40-а) и был одет представительно в светлую х/б рубашку и тёмные брюки. Сейчас он прервавшись широко улыбался гостям, повидимому предоставляя им возможность переварить начатое. Он сделал маленькую паузу и продолжил, внимательно осмотрев каждого из присутствующих:

— Вплодь до XI века замок Крак был известен всем как «крепость на откосе». Место её расположения имело тогда большое стратегическое значение, т. к будучи находящейся на высоте 750 м. над уровнем моря (она являлась как бы смотровым пунктом), с которого можно было контролировать дорогу на Триполи. Триполи-так назывался один из богатейших и важнейших портов того времени. Это прекрасно осознавал эмир нашего города. Здесь я имею ввиду город, в котором мы с вами сейчас находимся, — быстро пояснил гид и продолжил: — И он разместил в 1031 г. в стенах крепости гарнизон воинов-курдов, обязанных следить за столь важной дорогой. В честь этих воинов, с течением времени местные жители стали называть крепость «Хосн-Аль Акрад», или «замок курдов», а с приходом на Святую землю крестоносцев, это сооружение уже не могло в полной мере выполнять свои функции и в итоге замок перешёл во владение к триполитанскому графу Раймонду I… — Саиду почему-то вдруг показалось, что не все из команды Сэма слушают его внимательно, и он задался вопросом к публике: — Скажите, если кому-то из вас не интересна предистория замка и всего, что с ним связано, я могу остановиться, вы не возражаете? — Впрочем гид ошибся, преувеличив, поскольку почти все из команды прибывшей на раскопки, напротив чуть ли не в один голос заявили, что желают послушать и дальше, и Саид продолжил, указав рукой в сторону входа: — Сейчас мы с вами окажемся внутри. Пожалуйста!

К этому времени, пока гид рассказывал, группа археологов уже тщательно осмотрела замок снаружи и все успели заметить, что он (замок) был удачно расположен на фоне красивой горной долины с маленькими домиками не далеко от него. Итак группа археологов зашла внутрь замка и оказалась в большом, просторном помещении с высокими потолками (впрочем таковые здесь были везде).

— Это помещение кухни, — произнёс Саид (со свойственной наверно только хорошим гидам выразительной интонацией) и продолжил, указывая жестом в сторону каких-то надстроек: — Вот здесь, за этими ограждениями, они считались тогда кладовыми, хранились зерно, оливковое масло, вино и корм для лошадей. Помимо этого у рыцарей было много коров, овец и коз. На территории, кроме родниковой воды, поступавшей в замок от природного источника, благодаря системе труб и акведука, недалеко от местной кухни, был вырыт колодец. — Саид прервался, заметив, как несколько человек (в их числе была помощница Сэма Гэбриэла, инструктор по работе с личным составом Мэри Уиллард) начали что-то оживлённо обсуждать, вместе с тем, с интересом осматривая окружающую себя обстановку: начиная от большой арки с каменными ступеньками, по которым они сюда зашли и кончая неглубокой нишей не вдалеке и аркой поменьше. Сверху, как раз над этой аркой в потолке располагалась какая-то дыра, и из неё сейчас в помещение кухни проливался бледный, струящийся свет с частичками пыли. Саид тоже осмотрелся вслед за археологами, однако без интереса, поскольку ему это приходилось видеть уже безумное число раз, и хотел было продолжить, собираясь перейти в другое помещение, как кто-то из группы Сэма задал ему вопрос:

— Скажите, а на территории самого замка, скажем на этой вот кухне нам будет разрешено провести раскопки? А вдруг мы выкопаем здесь что-нибудь вкусненькое, а? — на что команда среагировала понятным образом и тут же отовсюду послышались лёгкие смешки, а Мэри Уиллард, поморщив лоб уставилась на этого шутника. Впрочем он тут же поднял руки посерьёзневев, словно вняв намёку инструктора: — Ладно, прошу прощения, продолжайте. — Однако это «прошу прощения», прозвучало скорее как должное здравствуйте, или до свидания, нежели как извинение (хотя некоторые люди, вроде Сэма, могут кое с кем и не поздороваться и не попрощаться), а «продолжайте» вообще словно одолжение, и Саид похоже понял ситуацию.

Он посмотрел на этого человека и ничего не сказав лишь указал жестом куда-то в другую сторону, а затем направился туда. Все послушно пошли за ним, и вскоре оказались в новом помещении.

— Это одна из ранних построек замка, возведённая в романском стиле часовня, была расписана по византийскому канону, — начал пояснять гид. — Хотя фрески имели латинские надписи. Стены часовни украшали знамёна и военные трофеи, а также оружие погибших рыцарей и даже сбруи их лошадей. После взятия замка мусульманами, в часовне была устроена мечеть. Ниша в стене-михраб, — он указал на неё жестом, и все посмотрели в ту сторону, — направлена на мекку, а с возвышения минбар, что как вы видите находится рядом, чуть поодаль, — он снова указал рукой, — читались проповеди.

Мэри Уиллард дождалась пока гид закончит и произнесла:

— Как интересно, а можно узнать саму историю завоевания замка, со всеми крупными баталиями? Я страсть как люблю эту тему, и между прочим даже немножко наслышана об этом.

Саид улыбнулся ей:

— Я расскажу вам о чём вы просите попозже, но сначала, если вы не против, я покажу вам остальные помещения.

— Ну нет, что вы, нам это тоже интересно, — почему-то за Мэри ответил Брик Хапертон, на что Сэм Гэбриэл и сама Мэри Уиллард моментально среагировали, удивлённо посмотрев на него, а затем Саид провёл всех в очередное, новое помещение.

Сейчас перед группой археологов предстал во всей своей красе какой-то огромный, широкий коридор, и гид принялся рассказывать:

— Это галерея, рядом с большим залом. Её ширина 8 м., а крестовые своды в высоту достигают 10 м.

Все осмотрели потолки, проёмы в виде окон в стене и гигантские, сплошные арки на стене, противоположной этой. Отсюда открывался вид наружу…

— После землетрясения 1170 г., частично разрушившего замок, значительно изменилась манера строительства и на смену строгому романскому стилю пришла гораздо более утончённая готика. — Саид остановился и провёл их в соседний, большой 60-ти метровый зал, который использовался мусульманами как конюшня. Из него открывался вид на беркиль-водяной ров, служащий древним жителям замка хранилищем воды, и вместе с тем защищающий их от врагов. По другую сторону этого рва — также, как и конюшня на холме, высились две башни, и ещё какие-то постройки, а прямо к ним, буквой «П» примыкал третий холм с постройками, замыкая беркиль…

Группа археологов вскоре миновала это помещение, все прошли через двор, окружённый каменными башнями, и полуразрушенными от времени и войн сооружениями, а затем все оказались на крыше высокой башни, которая, со слов Саида и являлась заключительным этапом его экскурсии. Отсюда открывался весьма неплохой вид во двор, и на тянущиеся бесконечной чередой холмы и серые, 2-х этажные домики на них, за стенами замка Крак. Все холмы были сплошь покрыты зелёной растительностью: деревьями и травой, а где-то между ними, то скрываясь за холмами, то вновь проявляясь, пробегала узкая дорога, по которой сейчас в сторону замка уже направлялся какой-то автобус и одна легковая машина.

«Неужели это всё туристы едут на экскурсию, — подумал Сэм, и отчасти был прав». А отчасти-поскольку автобус действительно был с туристами, но вот в машине туристов не оказалось. В ней находились двое специалистов из частного исторического общества по защите замков и древних сооружений. Поднявшись наверх, туда, где сейчас находился Саид и Сэм Гэбриэл со своей командой, они через своего переводчика культурно, но доходчиво объяснили Сэму где им разрешается проводить раскопки, а где нет, и тот не стал с ними спорить. В следуюший момент он внимательно осмотрел двор, сплошь усеянный какими-то выкопанными ямами и покрытый кое-где скудной, мелкой травой, вместе с разбросанными повсюду (возможно от бывших строений) мелкими камешками, а затем сказал своей команде, что можно приступать к раскопкам и они спустились вниз.

Тем не менее Мэри Уиллард осталась наверху с гидом, чтобы «доконать его вопросами».

— Ах да, — словно спохватился Саид, — вы ведь кажется хотели узнать подробно историю завоеваний этого замка? — И не дал ей ответить. — Я смотрю только вам это и интересно, в отличии от ваших равнодушных коллег?

— Ну нет, что вы, — засмеялась Мэри, оправдывая их. — Просто мои коллеги очень любят свою работу, почему и торопятся непременно её начать. Вот и всё.

— Особенно тот шутник, — как бы невзначай вставил Саид и тут же быстро продолжил: — Но что они намереваются здесь выкопать? Здесь, да ещё и за стенами замка? Ведь вы слышали, что только там, да и то с натяжкой им разрешили проводить раскопки. Это же Святая земля.

— Ну насчёт того, что они ничего не выкопают, может быть вы и не правы, много чего ещё в себе таит земля в подобных местах. — Мэри как бы обиделась на гида, хотя по своему он конечно был прав. — Но что касается Святой земли, то я это понимаю не хуже вас, местного жителя, и потом мы же не вторглись сюда вероломно, как какие-нибудь завоеватели…

— Но ведь это как мне объяснили была ваша затея, проводить здесь раскопки?

— Ну и что? — невозмутимо отреагировала Мэри. — Но я повторяю, что прекрасно вас понимаю сейчас и не нужно только делать из меня какого-то тирана. Кстати, насчёт тиранов-завоевателей, вы же кажется хотели мне об этом рассказать Саид? — она попыталась улыбнуться, всё ещё обиженная на гида.

— Да, но я не знаю что вас интересует конкретно, спрашивайте?

— Например начните с того, кто вообще завоёвывал вашу землю? Насколько я знаю в их числе есть египтяне, вавилоняне, персы?

— Да, — согласился Саид. — Ещё нашу землю завоёвывали хетты.

— Хетты? — переспросила Мэри.

— Да, — снова согласился Саид. — Может быть вы знаете, что с XVI в. по 1918 г. Сирия входила в состав Османской империи. Преобладающая часть её населения (около 90%) — сирийские арабы, потомки арабов, завоевавших страну в VII в. и правившие ею 800 лет. По вероисповеданию они преимущественно мусульмане-сунниты, но есть и последователи других течений ислама: шииты, исмаилиты и алавиты. Основные национальные меньшинства: курды, живущие близ границы с Турцией.

— Весьма исчерпывающий ответ, — улыбнулась Мэри, — а теперь можно узнать то, что мне интересно особенно: саму историю завоевания замка?

— Впервые замок курдов крестоносцы захватили в 1099 г., — без вступительной части сразу начал Саид. — В тот момент, когда торопились взять Иерусалим, но завладев им, оставили его без присмотра. А потому он без труда отошёл к прежнему владельцу.

Мэри слушала, как завороженная.

— Хотя столь важное, стратегическое место не могло ни привлечь внимание прагматичных рыцарей и в 1109 г. крепость снова была взята крестоносцами.

— А кто возглавлял крестоносцев в лице завоевателя крепости? — задала Мэри вопрос и Саид без промедления ответил на него:

— Ею тогда завладел египетский калиф Танкред Антиохийский, со своей 40-а тысячной армией, а затем он подарил крепость триполитанскому графству.

Мэри осмыслила прозвучавшую информацию, и снова задала вопрос гиду:

— А каким образом в замке производились ремонтные работы, ведь по всей видимости он очень серьёзно пострадал от нашествия 40-а тысячной армии калифа?

— Да, — ответил Саид. — Впрочем ремонтные работы в крепости не производились более 30 лет, поскольку на ремонт и усовершенствование оборонительных сооружений требовались немалые средства, взять которые было неоткуда. Но выход в конечном счёте всё же был найден.

— Какой? — Мэри насторожилась так, словно сама сейчас оказалась в эпицентре тех мрачных, исторических событий.

— В 1142 г. Раймонд 1, уже упомянутый мной в начале экскурсии, передал крепость госпитальерам. — Саид о чём-то подумал и продолжил: — Если хотите, я могу показать вам место в замке, в котором располагаются, или точнее располагались отхожие места. Отхожие места-это такие места, через которые можно было покинуть замок во время нашествия, спасаясь от врагов.

— А почему вы их не показали сразу всем остальным? — удивилась Мэри.

— Но ведь всех мест в замке невозможно показать, за столь короткое время, — спокойно отреагировал Саид.

— А-а-а, — протянула Мэри, и продолжила с вопроса, впрочем отвлечённого от этой темы: — Скажите, а водятся ли в вашем замке… привидения?

Саид вдруг засмеялся так, как будто ни разу в жизни не слышал более смешной шутки, чем эта.

— Что? — не поняла Мэри.

— Вы не первая, кто об этом спрашивает, что впрочем естественно, это ведь замок, — всё ещё смеясь произнёс Саид и продолжил, постепенно перестав смеяться: — Вообще то, начиная с того времени как замок стал охраняемым объектом, посещаемым туристами со всего мира, и кончая днём сегодняшним, в нём не было обнаружено ничего подозрительного, ну разве что кроме вашего прибытия.

— А что здесь подозрительного? — не поняла своеобразной шутки Мэри.

Саид улыбнулся ей и неожиданно сменил тему, так и не ответив на её вопрос:

— А знаете ли вы что-нибудь про орден госпитальеров?

— Знаю только что он хранится у Королевы Великобритании в штаб квартире, в Лондоне. А что? Вы хотите поручить мне выкрасть его за большие деньги? — теперь до Мэри наконец дошло, что Саид пошутил, и она решила отплатить ему той же монетой.

— Нет, — серьёзно ответил гид, — я просто хотел рассказать вам об этом, но если вам не интересно, — он повернувшись собрался было уйти, но Мэри взяла его за плечо остановив (по всей видимости Саид был из числа тех людей, которые часто страдали от недостатка общения на любимую им тему).

— Нет что вы, — произнесла Мэри взволнованно, — расскажите, мне и в самом деле это интересно. Ведь орден госпитальеров и есть главный атрибут замка, если так можно выразиться.

— Да, — задумчиво произнёс Саид и повернувшись принялся рассказывать: — В X в. Святая земля стала основным центром христианского паломничества, а в 1048 г. Константине ди Пантелеоне, благочестивый купец из республики Амальфи, испросил разрешения у египетского султана основать в Иерусалиме приют для больных христиан при церкви Марии Латинской. Этот приют получил название Иерусалимского Госпиталя Святого Иоанна, а его символической эмблемой, в память об основателях стал 8-ми конечный крест Амальфи. С тех пор, братство монахов-бенедиктинцев, избравшее поначалу своим святым патроном Иоанна патриарха Александрийского (он умер в 620 г.) стало называться обществом иоаннитов, а его члены получили название госпитальеров (от лат.: hospitalis-гостеприимный).

— Так значит они были абсолютно невоинственный, дружелюбный народ, эти госпитальеры? — спросила Мэри.

— Да, — ответил Саид.

Краем глаза Мэри заметила, как её команда упорно трудится возле стен замка, что-то обсуждая и задала гиду следующий вопрос, а точнее два вопроса:

— А как он собственно выглядит этот орден? Иии вообще, насколько я слышала в наши дни вроде существует не один такой орден, а несколько, верно?

— По порядку, — улыбнулся Саид, и принялся пояснять: — эмблема ордена выглядит как белый 8-ми конечный крест в круге, с изображением двух львов и двух лошадей по краям. Этот орден символизирует чистоту намерений носящего его человека. А теперь что касается нескольких, существующих в наши дни орденов… После падения в 1291 г. последнего оплота крестоносцев на Востоке, рыцари ордена ненадолго перебрались на Кипр, а спустя 20 лет на Родос, где орден просуществовал вплоть до падения турок, случившегося в 1523 г., через 42 г. он обосновался на Мальте. Поэтому сегодня он так и называется: Суверенный Военный орден госпитальеров Святого Иоанна Иерусалимского, Родосского и Мальтийского. Помимо этого, существует ещё 4 ордена, имеющих право носить имя Святого Иоанна, но не имеющие статуса независимого государства. Главный орден Святого Иоанна Иерусалимского с 1888 г. учреждён как орден Британской Короны. Где он хранится вы уже знаете.

— Да, — задумчиво выразила Мэри, — это действительно интересно, — а в следующий момент они с гидом услышали снизу оживлённые голоса людей из экскурсионной группы прибывшей на автобусе. Они точно ждали момента окончания беседы этих 2-х человек, чтобы не нарушить своим разговором сложившуюся за многие века благородность возникновения Святого ордена, и Мэри, всё ещё в раздумьях спустилась вниз с башни, а за ней неспеша последовал и Саид.

Итак Мэри миновала двор замка и быстрым шагом направилась наружу, за его стены. Она обошла по дороге вдоль замка и подошла к Сэму с вопросом:

— Ну как продвигаются раскопки, нашли что-нибудь?

— Пока никак, — устало отреагировал Сэм (хотя отчего он мог устать было не понятно, поскольку он только руководил). — Вон там, Роджер нашёл какую-то ерунду, дешёвая утварь из предметов домашнего обихода, всё по мелочам.

— А что ты здесь намереваешься выкопать, золото что-ли? — удивилась Мэри. — В таком случае езжай на Аляску Сэм.

Тот махнул рукой в её сторону и направился к этому Роджеру.

— Ну нет, погоди обижаться, — Мэри побежала за ним. — Я тоже хочу посмотреть что за ерунду там выкопал наш Роджер.

В этот же миг у Сэма зазвонил телефон и он лениво достал его из-за пазухи:

— Ало, — произнёс он не менее лениво, а затем изменился в лице. — Я не пойму Кэрол, у тебя что какие то неприятности?

— Долго объяснять, а как у тебя продвигаются раскопки? — раздался ответ в трубке.