Бесплатный фрагмент - Миражи

Ты мой мираж, рождённый тёмной ночью

Избитым сердцем мукам вопреки,

Чтобы любить и плакать безнадёжно,

И ждать рассвета…

Никакой дружбы между мужчиной

и женщиной нет.

Один точно любит, а скорее всего оба.

Моя бабушка

1.

— Может по пироженке? — вдруг предложила Ленка.

Наташка согласно закивала. Они свернули к гастроному «Премиум». Из кондитерского отдела неприлично вкусно пахло простым счастьем. Густой запах ванили, шоколада, чего-то масляно-кремового, орехового и коричного сладко манил в свои объятья. Глаза разбежались. Трубочки, корзиночки, целые подносы гигантских тортов-пирожных, развалы плюшек, рогаликов, кексов и пончиков.

— Сюда бы небольшой кофепровод и я останусь тут жить навечно, — блаженным голосом сказала Наташка.

— Я буду очень часто тебя навещать, — рассмеялась в ответ Ленка.

— Не могу определиться…

— Всё свеженькое, девочки, — вступила в диалог пухлая румяная продавщица. — Корзиночки только-только из цеха принесли, трубочки со сливочным кремом, клубничным и крем-брюле — новинка, так сказать.

— Во! Мне новинку с крем-брюле одну и одно школьное пирожное.

— А мне корзиночку и наполеон классический по одной штуке.

— Вам в коробочки? — спросила продавщица.

— Не, давайте в пакет, — ответила Ленка, — Мы сейчас есть будем.

— Вот умнички! — обрадовалась пухлая продавщица.

Довольные девчонки шли по проспекту и наслаждались пирожными, посмеиваясь друг над другом и откровенно щеголяя своей гастрономической свободой. Ещё больше, похоже, радовались встречные молодые люди. Девчонки явно ломали стереотипы: две красавицы с отличными фигурами, ничуть не стесняясь, лопали прямо на улице очевидно сытные и калорийные пироженки, не особо заботясь о фигурах и о том, что подумают окружающие.

Подруг такое внимание ещё сильнее забавляло и раззадоривало. Они по праву чувствовали себя принцессами на этом балу.

Когда пирожные закончились, было решено попить кофе где-нибудь с видом на проспект и настроем на приятный вечер в центре города в окружении другой шумной молодёжи.

— Греция — это хорошо, — продолжила Ленка начатый ранее разговор. — Чего ты ехать-то не хочешь?

— Да не знаю, — как-то загрустила опять Наташа. — Не то чтобы не хочу. Вариантов у меня нет. Это моя работа. Просто почему-то тревожно и муторно. Плюс компания для поездки. Лучше б одна ехала, вообще б без проблем согласилась. А так ещё эта грымза завистливая — Лена Белова и этот родственник шефа алкаш Тимур. Вот как можно в компанию, работающую с алкоголем, причём элитным, брать на работу алкашей?! Это ж каждая презентация — человек в слюни! Хоть с пола соскребай. Истинно говорил наш препод по маркетингу Иосиф Моисеевич: нельзя брать на работу родню и друзей, если они не суперпрофи в своей профессии. И точка! Святой человек. Каждый день его вспоминаю на работе…

— Молодой человек, — позвала Ленка официанта. — Шампанского, пожалуйста, и мороженого.

— Жарко же, какое шампанское… — вяло возразила Наташка.

— Не слушайте её, — обратилась снова к парню Ленка. — Я заказываю! Бутылку холодного шампанского и два больших мороженых: шоколадное вот для этой вредной девушки и клубничное для меня.

— Сию секунду, — блеснул парень обворожительной профессиональной улыбкой, ловко развернулся и умчался куда-то.

— Я не хочу пить, Лен.

— А я тебе и не предлагаю, я буду клубнику запивать, а ты можешь умирать от тоски трезвая. Ты же только что сказала, что в алкогольном бизнесе алкашам не место!

— Вредина, — чуть улыбнувшись, ответила Наташка.

Буквально через минуту вернулся улыбчивый юноша. Водрузил на стол две роскошные вазочки с мороженым, приборы, следом на скатерть приземлились два пустых бокала для шампанского. Парень поймал критичный взгляд Натальи и вопросительно посмотрел на Ленку.

— Всё ты правильно понял, молодчинка! — фамильярно ответила на его посыл Ленка и игриво подмигнула. — Ставь-ставь, от глотка шампанского ещё ни один замдиректора не умер, пусть даже алкогольной компании.

Парень снова перевёл взгляд на Наташку, теперь уже уважительно-изучающий:

— Это хорошее шампанское, одно из лучших у нас, — он протянул Наталье бутылку на полотенце.

Она лениво взглянула, провела пальцем по этикетке:

— Я вижу, ставьте уже, спасибо…

— И что, правда хорошее? — иронично спросила Ленка.

— Ты не поверишь, но весьма неплохое…

— Наливай! — скомандовала Ленка.

Парень, максимально старательно изображая крутого сомелье, разлил вино по бокалам.

— За Грецию и новый успешный контракт! — Ленка подняла бокал.

— Ладно, — лениво согласилась Наташка. — Но только за контракт.

Ленка быстро закивала.

— Итак, вернёмся к твоим алкашам. Что за сейшн в Греции, зачем столько до фига вас туда едет?

— Сейшн традиционный, можно сказать. Местные виноделы проводят что-то типа тура-презентации для новых и старых клиентов. Проезд по виноградникам и винодельням, дегустация вина разных лет, нового, старого и прочего. Попытки продать это всё на наш рынок. Заверения в исключительной экологичности, редкости и уникальных свойствах греческого вина. Бесконечные обильные застолья тоже в сопровождении моря вина, танцы, пение и прочие народно-академические утехи для покупателей. И да — покупатели — представители крупных компаний-перепродавцов, которые способны купить, так сказать, весь тираж оптом. Своего рода это аукцион для греков. Можно неплохо заработать, а можно дёшево купить реально хорошее вино небольшого тиража. В общем надо быть не просто трезвым, а кристально трезвым, честным и неподкупным. Вооот…

— А едут с тобой…?

— Алкаш, которого придётся реанимировать каждое утро, дай бог, без скорой, и искать по местным гетерам, и нашенская Гетера Петровна, которую шеф посылает для укрепления командного духа. Я-то еду в первый раз…

— Не доверяет, значит?

— Ну да, имеет право. Я же, правда, не была в таких турах. Вдруг сопьюсь. Или невыгодные условия подпишу…

— А обязательно подписывать там?

— Нет, как раз необязательно, но если что-то прям ах, какое чудесное, то можно стать участником того самого аукциона и тогда уже на одном рукопожатии дело не остановится, нужны гарантии, бумажные и чернилами подписанные. Такое дело…

— Ясно… Жалко, я с тобой не работаю, я б твоего шефа как-нибудь уговорила поехать. Я б тебе не мешала. Немножко помогала бы. Я так красиво врать умею, когда мне что-то надо! Я мужу так умею рассказать про очередные туфли, что сама верю в их уникальность. А когда в магазин прихожу и смотрю на них, уже поверить не могу, чем мне эта фигня так нравилась. А как живописала мужу!

Наташка рассмеялась:

— Неплохо было бы! С тобой бы я поехала!

— А в разведку? — подмигнула Ленка.

— Обязательно!

2.

Домой Наташка вернулась поздно. В начале двенадцатого ночи. Хотя как поздно. Для неё, так ещё вполне нормально: успевала и поужинать, и в душ, и даже пару страниц прочитать чего-нибудь любимого, и выспаться перед работой.

Но не для Наташкиной мамы:

— Явилась! Где шлялась? — начала она, как только Наташка переступила порог.

Уперев руки в тощие бока, женщина в платочке поверх бигуди преграждала Наташке ход к вожделенному душу и еде.

— Гуляла с подругами, — чуть-чуть приврала Наталья, исключительно для самосохранения.

— Каки-и-ими? — резким голосом протянула мать. — Я Лизоньке звонила, она тебя не видела полгода уже, Наташенька Заводская тоже про тебя уже думать забыла, а Вика…

— Кто эти прекрасные незнакомки? — встала в агрессивно-оборонительную позу Наталья. — Уж не твои ли подруги? Не мои точно!

— А ты с нормальными девочками дружбу не водишь! Тебе эта твоя Ленка-шлюха милее родной матери!

— Не смей! — рыкнула Наталья. — Она моя лучшая подруга и в отличие от тебя, она меня любит!

— Ой-ой! Любит! При деньгах-то тебя все любят! А ты без них попробуй заведи друзей!

— А ты попробуй без моих денег прожить, тогда и посмотрим! — максимально серьёзным и глубоким до угрозы голосом ответила дочь и шагнула навстречу. Мать уступила дорогу в коридоре.

— Угрожаешь?! Куда ты денешься? Я твоя мать! Я тебя рожала! Ты мне обязана!

— На хрен ты меня рожала?! — вскрикнула Наташка. — Чтоб всю жизнь напоминать, что ты из-за меня замуж за отца вышла? Разводись и вали куда хочешь!

Из зала вышел на крик отец, который, конечно, тоже не спал, ибо мать ему бы не дала заснуть, пока Наташка «шлялась неизвестно где».

— Наташа, дочка, не надо, она ж твоя мать, — попытался он примирительным голосом вступить в диалог.

Наташка, свирепея, повернулась к отцу:

— Что-то не похоже, — едва сдерживая гнев, ответила она. — Может я всё-таки подкидыш? Ну как у двоих таких замечательных людей могла родиться такая я!

— Доченька, — начал было отец, но Наташка демонстративно громко хлопнула дверью своей комнаты и задвинула щеколду изнутри.

— Вот-вот! Видишь! — вопила мать уже на отца. — Ещё и закрылась! Что ты там прячешь? Наркотики? А я всего-то спросила, где была?

— Ты спросила, где она шлялась, — ответил отец. — На какую реакцию ты рассчитывала?

— Вот! Это всё твоя порода: постоянно мне перечить, перебивать, спорить! Мать слушать надо! Мать плохого не посоветует!

— Иди ж ты… — отец нехорошо выругался и захлопнул дверь в зал. Мать картинно зарыдала и ушла куда-то вглубь квартиры.

3.

Ежедневный истеричный вынос мозга Наташку убивал. Мать умудрялась в течение 1—2 минут так её выбесить и лишить сил, что на домашние дела и планы, которые она строила по дороге домой, просто сил не хватало. Ни есть не хотелось, ни из комнаты до самого утра выходить не хотелось, лишь бы опять не попасть под лавину грязи. И ни при чём был двенадцатый час ночи, Ленка, псевдоподруги и вообще что угодно. А что «причём» — не знал никто. Подозрения имелись и, скорее всего, на сто процентов оправданные.

В детстве бывало, если Наташка по какой-то детской причине не соответствовала ожиданиям матери, та вроде как в шутку, говорила, что Наташка подкидыш, потому что её дочь так себя вести не может. А вот когда в старших классах мать застукала Наташку целующуюся со своей первой любовью одноклассником Колей, дочь превратилась в шлюху. Быстро и навсегда, судя по всему. Теперь, если она опять выпадала из плана матери на её, Наташкину, жизнь, иными словами она именоваться и не смела. В «доченьку» и «любимочку» она превращалась в день зарплаты или премии, когда противно-елейным голосом мать выманивала у неё деньги. На что угодно. Если у Наташки на свои кровные были другие планы, мать начинала умирать и ей срочно требовались деньги на адски дорогие лекарства. Ужас заключался в том, что она действительно давно и безнадёжно болела. Болезнь была редкая, лечению не поддавалась. Отражалась она в периодических болях в руках и ногах им медленной атрофии сосудов, от чего мать бросила всю работу по дому и почти забросила дачу. Так продолжалось уже 8 лет. Пока девочка училась в школе и заработка не имела, мать ещё находила силы бороться с болезнью, работала, вела дом и всё выглядело вроде как нормально. Но, когда Наташка после университета вдруг резко стала хорошо зарабатывать и быстро набирать карьерный рост, болезнь матери обострилась. Наташка превратилась в дойную корову. А теперь и брат заканчивал вуз, ночами работал в охране, брался за любые заработки, так как встретил «свою принцессу» и периодически намекал о свадьбе. Но доить его у матери никак не выходило. Ну, никак. Он упорно сопротивлялся и, уходя от скандала, попросту собирался и уезжал ночевать к своей «принцессе». Иногда на несколько дней девушка тоже сбегала и уезжала к Ленке. С ночёвкой или на выходные. Но если у «принцессы» кроме матери и кошки никого не было, то у Ленки в Наташкины годы уже имелся муж, двое пацанов-близнецов аж 4 лет от роду, собака, кот и чёртов попугай. И, тем не менее, Наташкина мать считала её шлюхой и алкашкой. Без мотивировки.

Наташка в начале всего этого внезапного ужаса, случившегося в старших классах, действительно чувствовала за собой вину за свои «отношения» с Николаем, которые после того злополучного инцидента сошли на нет. Действительно, кто целуется с парнями в старших классах? Исключительно крайне непутёвые барышни, место которых явно не в высшем обществе.

Но потом внезапно из тёмных пучин прошлого всплыл огромный айсберг, об который и раскололась семейная лодочка. В год Наташкиного 20-летия вдруг обнаружилось, что 20-летний же юбилей свадьбы родителей случится на два месяца раньше её дня рождения и его вдруг необходимо широко и громогласно отметить. А её молодой праздник нет смысла отмечать.

Наташка была сражена.

И более не тем, что её день рождения отмечать не будут, по словам матери, у неё этих юбилеев ещё пруд пруди будет. А тем, что она, Наташка, родилась через пару месяцев после свадьбы, а не через несколько лет, как это ей рассказывали всё детство в назидание. Вот как они ответственно подошли к семье. А на самом деле с точностью до наоборот.

В ходе непримиримых словесных боёв за право отметить свой день рождения, Наташку оповестили о том, что она стала причиной этого брака, и что если б не она… И что вокруг было немереное число прекрасных претендентов, лучше отца, и что жизнь матери испорчена и прочее… Исходя из выше изложенного, маман, с её слов, заслужила компенсацию, а именно первый раз в жизни отметить годовщину свадьбы в кругу широких общественных масс под гром салюта. И она победила. И салют был дан.

Одного Наташка с тех пор никак понять не могла: почему отец всё это терпит и вообще молчит! Сказать, что он пылал какой-то особенной любовью к детям нельзя. К Наташке уж точно. Андрюху любил. Так то сын! Тут Наташка приняла мужскую солидарность, упрощённый вариант общения и понимание между мужиками. С девочкой отцу дружить сложнее, это и ёжику понятно.

А выходит, вон что. Родители её сторонятся по причине того, что она их связала против воли обоих, и они этот груз несут всю жизнь, так сказать, ради детей. Ага, именно детей ради. Точнее видимо, ради неё, ибо Андрюху они родили хорошо позже. Вообще непонятно зачем. Одной Наташки мало что ли для ощущения несчастья навязанного брака по полной, через край, так сказать?

В общем, весь этот бред и обвинения попили много-много литров Наташкиной крови, а уж слёз и вообще неисчислимо. Выхода было два: замуж или в петлю. Шуточку эту Наташка услышала в каком-то кино, но она ей в душу запала. Она помнила о скудости выбора, и он её не устраивал. Наташка замуж не хотела, да и не за кого было особенно. Один-единственный серьёзный роман в универе закончился очередным маминым скандалом на тему: «тебе ещё доучиться надо, а ты пошёл вон, щенок!» Наташка после такого боялась на курс явиться, казалось, все теперь знают, что её маман припадочная и она, яблочко от яблоньки, скорее всего, такая же, только тщательно скрывается. Хорошо хоть парень учился на другом факультете и случайные встречи с ним сводились к минимуму. Конечно, никакого продолжения опять не случилось. Наташка и не искала больше встреч. Зачем? Сгореть со стыда? Он тоже не жаждал общения.

Зато жаждала Наташкина маман, которая теперь окончательно и бесповоротно убедилась, что дочь её пала ниже плинтуса и там её самое место. До окончания вуза вечерами встречал девушку у метро отец. Полагалось выйти из учебной библиотеки строго после её закрытия и прибыть на свою станцию метро минута в минуту, как ходят электрички. По дороге домой они болтали с отцом о чём-то отвлечённом: его детстве, мичуринских планах на даче, армейских историях и прочем, что приятно ему было вспоминать и обычно касалось его жизни до брака. Почему-то раньше Наташка на это не обращала внимания или обращала, но думала, это часть воспитательного процесса из разряда: «а вот я в твои годы», — только в варианте отца поданном в бесчисленном множестве весёлых и откровенно ржачных историй.

Наташка и так хорошо училась и не сильно стеснялась своего умения всё успевать: получать повышенную стипендию, не спать ночами перед экзаменами, заучивая всё и глубоко погружаясь в тему, и умением так же по полной отдыхать: студенческий театр, КВН, изостудия при универе, подруги. А Ленка тем временем успела выйти замуж, родить и блаженно пребывала в академе.

Под конец учёбы оставался только изокружок. После него Наташка успевала на «свою» электричку. С Ленкой они в основном созванивались, так как наследники были ещё совсем маленькие, и зачастую подруге оказывалось попросту не до гостей.

По ночам, когда между кормлениями Ленка специально не ложилась спать, а Наташкины уже спали, девчонки изливали друг другу душу.

Как однажды пошутил кто-то из Ленкиных многочисленных грузинских племянников: взрослыми быть очень просто, они только и делают, что собираются и жалуются друг другу, кто больше устал. Наташка помнится, посмеялась над этой фразой, но с годами стала замечать, что это истинная правда. А сейчас в 24 года, когда реально кроме работы, по большому счёту, ничего и не было, аксиома эта уже перестала быть детским анекдотом и обрела своё математическое совершенство.

А что, в сущности, у Наташки было? 12-метровая комната в квартире родителей. Мебель Наташка, правда, купила сама с первой зарплаты. Целую стену в комнате занимали полки с книгами, половину из которых она тоже сама купила. То, что хотела. Хотя бы против книг мать ничего не имела. Слава Богу! Комодик с красками и бумагой для живописи и прочими прелестями. Тоже неоднократно обхаенный матерью. Туалетный и крошечный рабочий столики, которыми Наташка заменила огромный дубовый дедов письменный стол. Столько места освободилось! Дедов раритет уехал на дачу и по иронии судьбы — опять в комнату Наташки. И здесь на нём прекрасно писался ночами дневник под дивной настольной лампой, переделанной отцом из керосинки. Наташка там ощущала себя истинной внучкой своего деда — известного публициста и немножко самодеятельного художника. Дед давно отошёл в мир иной. Иначе бы сделал это ещё раз, увидев, во что превратилось её несчастное житие. Пожалуй, это был единственный человек, который её любил. Когда-то давно, когда Наташке стукнуло только пять лет, а дед тяжело заболел, он подписал ей эту дачу со старым скрипучим домом, таким же старым садом и огромными ёлками по периметру. Очень-очень старый дачный посёлок, владельцы участков в котором были так же ветхи и стары. Все Наташкины, точнее дедовы соседи, сплошь старая московская высокоинтеллектуальная интеллигенция. Она их обожала. Благодаря соседям на даче всегда стояла тишина. На крайний случай играла какая-то классика или советское ретро. Даже если по ту сторону забора собирались все колена дачников от ветхих до ползунков, это было как-то достойно, весело и крайне интеллигентно. Ещё больше радовало то, что она приезжала в последнее время на дачу почти всегда только с отцом и братом. Там как будто то ли дух деда, то ли какой-то бог-покровитель интеллигенции не давал матери устраивать скандалы, как будто вообще её туда не пускал. В последние два года Наташка часто уезжала на дачу одна. Читала, писала в дневник о своих горестях, писала с натуры одни и те же кусты сирени и смородины, грядку с клубникой и цветы, цветы, цветы.

Жалко, что дача далековато от города, иначе бы она перебралась сюда насовсем.

4.

Наташка очень хотела есть и очень хотела в душ. Она прислонилась к двери и замерла, прислушиваясь. Ещё одного столкновения с маман она бы не выдержала. Просто в душ, просто засунуть в себя кусок еды и спать. Упасть и заснуть. И снов никаких не надо. Провалиться и забыться.

За стеной, судя по звукам, отец смотрел очередной боевик, экстраполировал, так сказать, свою агрессию. В остальном было тихо. Наташка, затаив дыхание, максимально осторожно отодвинула щеколду и высунулась за дверь. Везде было темно. Вроде как мать и бабуля спят. Она пулей метнулась в ванную, сразу заперлась и включила воду.

Душ успокоил, как будто смыл часть усталости и негатива. Наташка всё так же осторожно выглянула из ванной, проверяя обстановку. На кухне кто-то гремел посудой. Наташка насторожилась, прислушалась. Брат.

— Привет, — шёпотом сказала она.

— Есть будешь? — ответил брат, показывая на сковородку с картошкой.

Наташка радостно закивала.

— Кофе?

— Обязательно!

Так уж были устроены их родственные организмы, что никакой кофе не мешал им вырубаться после долгого рабочего дня. А брат уверял, что как раз без убойной пол-литровой кружки горячего кофе он ни в жизни не заснёт.

Когда большая часть картошки была прикончена, настало время распробовать её вкус и поговорить за ужином.

— Я решил жениться, — шёпотом сказал Андрей.

Наташка слегка расстроилась, потому что не на все сто поддерживала выбор брата, но виду не подала.

— Невеста в курсе? — шутливо спросила она.

Брат картинно улыбнулся, продемонстрировав едва ли не все зубы.

— Так это она тебе предложение сделала? — чуть сострила Наташка.

— Нотка, ты язва, — беззлобно ответил брат. — Это решение обоюдное.

Наташка ответила такой же деланной улыбкой.

— Ладно, серьёзно, молчи пока. Я скажу им сам, — брат кивнул в сторону спален.

— Ну, я-то могила. А когда?

— Как Настя приедет из Чехии.

— Это её туда каким ветром занесёт?

— Соревнования по танцам. Едет в июне, как вернётся, так официально объявим.

— А чего не сейчас? Ещё только конец апреля? Боишься, что она там в Чехии передумает?

— Нотка, я тебя сейчас вилочкой заковыряю! Ничего я не боюсь, просто мы сразу жить вместе будем, а перед свадьбой я сюда чисто переночевать заеду, для соблюдения правил.

— Ааа… Вон чё, ну так-то да. Бросаешь, значит, меня на растерзание, — Наташка уже всерьёз расстроилась. — Я тут надеялась, что вот уж тепло пришло, гулять с тобой будем опять по ночам, а ты…

— Нотка, брось. Будем гулять. Только реже.

— Ага, раз в пятилетку. Иди уже, куда хочешь… — Наташка отложила вилку.

— Наташ, брось. Честное слово, правда, не вечно же мы будем жить вместе. Ты тоже замуж выйдешь и всё, кто тебя отпустит на ночные прогулки?

— А я тоже уезжаю и буду ночью гулять сколько захочу!

— Куда ты собралась? — удивился Андрей.

— В Грецию…

— Насовсем? — вытаращил глаза брат.

— Твои слова да Богу в уши, — ответила Наташка. — В командировку. На две недели.

— Круто!

— Круто, но страшно…

— С чего?

— Да я в таком серьёзном статусе на такие большие тусовки не ездила, стрёмно. И греческий мой удивительно плох. А вдруг там что в контракте эдакое.

— Не дрейфь, прорвёшься. Возьмёшь обаянием. Тебе там обязательно бумаги подписывать?

— Неа…

— Во. И чё ты тогда?

— Просто страшно.

— Одна?

— Нет, ещё Тимур и Белова.

— Этот алкаш и чья-то там фаворитка?

— Именно. Ты помнишь?

— Я с тобой не только пиво пью и гуляю, я тебя ещё и слушаю.

— Спасибо, — Наташка ласково потрепала брата по голове.

— Заодно отдохнёшь, — брат кивнул на спальни.

— Ага, — согласилась Наташка. — Только зарплата будет раньше отъезда и за неё придётся побороться. Не могу же я за границу ехать с пустыми руками. Мало ли что?

— А суточные?

— За них придётся отчитаться. А сувениры? А поесть-попить, экскурсии-прогулки? Не 24 часа же в сутки мы будем работать? Да и вообще.

— Ладно, давай я типа у тебя займу денег, а ты типа дашь, а сама припрячешь на сувениры и привезёшь мне для Насти какой-нибудь античный подарок?

— Прям античный? — засмеялась Наташка. — На такую старину у меня денег не хватит. Давай что-нибудь современное, но красивое? Шубу?

— Ага, как раз хватит на набор пуговиц! Бусы какие-нибудь в греческом стиле вполне подойдут. Как раз лето, будет носить, подругам похваляться.

— Договорились. А тебе шубу?

— Нет, трусы меховые! — расхохотался брат.

В дверях кухни возник отец:

— Вы чего не спите?

— Едим мы! — слегка раздражённо ответил Андрей, сбитый с весёлого настроя.

Отец сразу понял, что лучше не обострять и прошёл к плите, у которой дымились две здоровые кружки кофе:

— Завязывали бы вы с кофе на ночь. Сердце ж болеть будет…

Наташка только тяжело выдохнула. Андрей ещё раз попытался уйти от неизбежного столкновения поколений:

— Пап, давай щас мы все завяжем и пойдём спать. Некоторым нам, — он указал пальцем на Наташку, потом на себя, — очень рано вставать на работу, а некоторым остальным нет.

— Вот с вами только соберёшься пообщаться, а вы сразу, — раздражённо ответил отец и вышел из кухни.

Наташка ещё раз картинно громко выдохнула.

— А ты говоришь… — ответил Андрей на её безмолвное раздражение. — Валить пора нам обоим. Будут звать замуж, выходи, там разберёмся.

Наташка весело улыбнулась:

— Я всё-таки подумаю, ну и с тобой посоветуюсь.

— Ок, — Андрюшка чмокнул Наташку в макушку, прихватил свою кружку с кофе и удалился.

Наташка сгрудила немытую посуду в раковину, взяла свою кружку и тоже отправилась восвояси.

5.

Вечером Наташка пошла в гости к Лене. Домой после вчерашнего не просто не хотелось идти, а вообще никогда-никогда…

— И сил моих больше нет, Лен. Надо съезжать. Сколько можно? Она уже мой мозг чайной ложечкой доела… — Наташка разрыдалась. — Я на работу еле хожу, веришь?! Мне надо выглядеть… А я ночь прореву и утром вижу в зеркале жалкую маленькую девочку с опухшим лицом и дикими глазами. И ты знаешь, не всякий раз удаётся спрятать всё это внутри себя.

— Верю, Наташ. Поживи у меня хоть дня два-три…

— Да я у тебя уже сто раз жила. Это заканчивается ещё хуже. Потом ты тоже виновата, и мы обе шлюхи и алкашки и т.д., и т. п.

Ленка потупила глаза и тяжело вздохнула.

— Нат, сними квартиру. Иначе ты или с ума сойдёшь, или тебя с работы попрут. Не хотела говорить, но одних твоих мозгов мало для работы начальником отдела, а тебе вообще прямая дорога в замдиректоры.

— Ой, прям.

— Я тебе говорю, вот увидишь, я чувствую, назначат.

— Ясновидящая ты моя. Про остальное знаю, им нужны не только мои мозги, но и моя вывеска.

— Вот-вот. А вывеска, при должном уходе, у тебя что надо! И хорошо, что ты это понимаешь! Поэтому руки в ноги, волю в кулак и пошли искать квартиру.

— Нет, Лен. Я покупать квартиру буду. Я коплю.

— Нат, даже с твоей зарплатой на квартиру в Москве можно копить вечность.

— А мне много не надо. Меня и одна комната устроит. Но лучше две. Одна моя, вторая приличная.

Ленка засмеялась.

— Ты всё про свой бардак переживаешь, вот дурында. Будешь сама хозяйка, всё устроишь по своему, и не будет бардака, потому что не будешь бежать из дома, куда глаза глядят. Будешь его холить и лелеять.

Наташка подошла к подруге и нежно обняла её за шею:

— Я сегодня говорила, что люблю тебя?

— Нет, Натах, но я тебя тоже. Я тебя поддержу в любом случае.

— Прям в любом-любом? — Наташка чуть отстранилась.

— Ты хочешь кого-то убить? — едва скрывая смех, спросила Ленка.

Наташка отошла и села к столу:

— Хочу ипотеку взять и попросить тебя выступить поручителем.

— Мааать… — начала Ленка.

— Я пойму, если откажешь.

— Да не, я не против, но ты уверена? Это ж на всю жизнь?

— Придётся долго жить. И счастливо, и богато. Дома мне ни один из этих пунктов не грозит.

— Тоже верно. Но твои сожрут тебя без соли и перца, когда узнают, сколько денег ты недонесла до дома. И будут жрать тебя вечно, зная, сколько денег ты вкладываешь в квартиру.

— Нет, Лен, я не только в квартиру буду вкладывать, я вообще буду вкладывать только в себя.

— Они тебя убьют…

— А я завещание на тебя напишу. Тем более, что ты поручитель, еже ли что, она будет твоя и только твоя.

— Вот спасибо! Нужен мне тот геморрой!

Наташка удивлённо вскинула брови.

— Да шучу я! А ты у меня рисковая, мать! Не, ну я, конечно, знала, но чтоб настолько!

— Спасибо…

— Пока не за что. А кто второй смертник?

— Его пока нет.

— Плохо. А какие варианты?

— Петька и Димон не подходят. Там доходы смех один, да они и не согласятся.

— Тоже мне друзья. Как смотреть на тебя сахарными глазами, так они все герои, а как денег дать, так нету. Тем более, что тут и не надо.

— Что делать… Не все ж друзья — ты. А с ними зато не страшно из кино поздно возвращаться.

— А со мной, значит, страшно?

— С тобой не страшно, с тобой опасно!

— Вот же ж! Ладно, давай наш план обмоем, так сказать.

— Наливай! Кофе давай на этот раз. Надоел мне твой чай зелёный до смерти!

6.

Совещание.

— Итак, сегодня у нас последнее совещание в таком составе перед отъездом нашей делегации в тур по винодельням Греции. Наталья Леонидовна у нас едет в первый раз, но спутники у неё бывалые, если что, можете на них рассчитывать, — сказал Сергей Павлович.

Наташка максимально дипломатично улыбнулась и посмотрела сначала на Белову, потом на Тимура. Белова ответила слегка снисходительной гримаской, ясно ж — бывалая. Тимур тоже улыбался, но алчно, хитро.

«Смотрит, как сытый лев на молодую антилопу, — подумала Наташка. — Ох, хлебну я с ними горя».

Наташка изо всех сил старалась делать вид на совещании, что она готова к поездке, компания персонажей её полностью устраивает и ничего страшного и непредсказуемого случиться не может, не должно и не случится. Отчаянно хотелось верить, что Тимур не будет пьянствовать в каждом греческом винном погребе до непотребного состояния, а Белова не будет улаживать нюансы контрактов единственным известным ей способом: через очень близкие связи с очередным виноделом или его агентом. Какова тогда её роль, её — Натальи? Ходить и просить прощения у каждого следующего винодела за своих нерадивых коллег и обещать, что деловые отношения с её компанией будут самые что ни на есть серьёзные, а таких как Тимур и Белова в их коллективе всего два человека и оба они здесь. Покажем свою дурь, так сказать лицом, в полный рост и максимально убедительно при первой же встрече, а потом всю жизнь будем с вами дружить компаниями и про этих персонажей не вспоминать больше никогда! Так сказать, эпатаж на первоначальном этапе был запланирован и призван проверить вашу стрессо- и дуракоустойчивость. Эх, при такой компании, что о ней будут думать потенциальные клиенты? Она в какой роли? Мэри Поппинс в этом детском саду разврата? Или одна из них? Тем более, что она самая молодая, а значит, наверняка, самая неопытная, что от неё ждать? Не присматривать же послали за этим выводком. Эх, что за жизнь. Неужели в компании нет нормальных людей? Да вот хоть бы этот надоедливый Мишка Арсеньев. Хороший же специалист, хоть и прилипчивый до одури. А вот для поездки на нескончаемые двухнедельные переговоры самое то. Замучил бы там бедных греков своим профессионализмом, зато результат показал отличный, в этом Наташка была уверена. Но видимо, для Сергея Павловича, два таких зелёных специалиста как Наталья и Михаил не выглядели достойной группой представителей их прекрасной и бурно развивающейся компании. А благодаря кому она развивается? Кому? Наташка посмотрела на Тимура. Он явно был после вчерашнего и на совещании просто присутствовал. Его блокнот не содержал ни единой записи, он рисовал на чистом листе какие-то каракульки и закрашивал сплошь чернилами все надписи на листе: дата, пн, вт, ср и прочее… Сразу видно: человек в дальнюю командировку собирается, тщательно готовится, записывает каждое слово генерального. А вот Белова как раз усердно школьным красивым подчерком писала, кажется, слово в слово, что говорил Сергей Павлович. Молодец. По временам она поднимала голову, подобострастно улыбалась, согласно кивала головой, как будто то, что в этот момент говорил генеральный, было истиной в последней инстанции. Господи, как противно! Вдруг Наташку в бок легонько толкнул тот самый Мишка, сидевший слева от неё. Она удивлённо взглянула на парня. Он глазами показал на свой блокнот. Наташка прочитала: «Сочувствую. Ты держись там, в Греции. Подальше от них». Наташка тяжело вздохнула, перелистнула страницу своего блокнота: «Спасибо, друг! Лучше б с тобой послали, я б вообще не переживала».

Мишка прочитал и заёрзал на стуле: «Спасибо!!! Я бы не подвёл! С тобой хоть на край света!»

Наташка с нежностью посмотрела на своего внезапного соратника и улыбнулась. Мишка покраснел и расцвёл в улыбке.

После общего совещания Тимур, Белова и Наташка остались на индивидуальную прокачку, как выражался СП. Затянулась она почти на два часа. Наташка вышла из кабинета директора с лопающейся от задач и информации головой, прижимая к груди блокнот, который теперь вмещал в себя всю стратегию и тактику наступательной операции на погреба Греции. Теперь ей ещё меньше хотелось ехать в эту чёртову Элладу, а себя она ощущала почти Гераклом, которому предстоит совершить чуть больше, чем 12 подвигов, судя по количеству ЕБЦУ, данных СП. Как Наташка и думала, на прокачке Тимур продолжал рисовать кривые в блокноте и в разговоре почти не участвовал, Белова в основном интересовалась персоналиями, которые будут в туре и тем, кому сколько «копытных» СП отвёл на каждые сутки, а также гостиницами, самолётами и прочим. Наташка поняла, что Белова будет обеспечивать перемещение группы, отвечать за досуг и соблазнять местных виноделов. Тимур будет дегустировать. Конкретно в этом вообще никто не сомневался. А на Наташке все договорно-переговорные дела. Серьёзные, в общем, дела.

— Ведите себя хорошо! — напоследок зачем-то сказал СП, чем ещё больше подорвал Наташкино желание куда-то в этой компании ехать. То есть даже генеральный чётко понимает, что хорошо вести себя эта группа товарищей не будет.

В коридоре Наташку подхватил под белые рученьки Мишка.

— Наташ, правда, со мной бы поехала? — радостно спросил он.

— Господи, Миш, куда? — ошарашенно спросила Наташка.

— В Грецию…

— А, да, прости, Миш, я после планёрки с трудом соображаю. Кажется, в обморок сейчас упаду, — Наташка и правда, была бледной, с глазами полными ужаса и отчаяния.

Мишка посерьёзнел и пристально посмотрел на Наташку:

— И правда, выглядишь странно. Что они там с тобой делали? Пойдём, — он слегка приобнял Наташку и подтолкнул в сторону её кабинета.

— Девочки, — позвал он с порога. — Вашей начальнице нехорошо, помогите, пожалуйста.

Таня и Виола тут же подскочили со своих мест и бросились к Наташке.

— Я позже зайду, девочки.

Мишка тихо удалился.

— Наталья Леонидовна, что случилось? — тихо спросила Таня.

— Я… Я не хочу с ними ехать в эту чёртову Грецию, — едва сдерживая слёзы, сказала Наташка. — Это ужас какой-то.

Виола поднесла Наташке стакан с водой, из которого противно пахло какими-то успокоительными каплями:

— Очень сомневаюсь, что с ними вообще кто-нибудь хотел бы ехать, — сквозь зубы вымолвила она.

Таня согласно закивала:

— Мы вам очень сочувствуем, Наталья Леонидовна. Мало того, что вся работа на Вас, так ещё и… Может лучше чаю сладкого и по пироженке, девочки? Сладкое настроение поднимает. Что ж делать?

Наташка, глотая слёзы вперемешку с каплями, закивала.

Таня встрепенулась и понеслась звенеть посудой.

Виола присела рядом с Натальей:

— Ты там на них внимание сильно не обращай, делай вид, что они не с тобой. Тимур будет бухать всё время, он вообще в дела не лезет. СП бы его давно выпер, но он брат жены, так что, сама понимаешь. А Белова будет тебя напрягать только изредка, и то больше своим наличием. Все вечера и ночи она тебе никак мешать не будет, можешь быть уверена. А если найдётся какой-нибудь молоденький зелёненький типа тебя из России, который первый раз в туре, то можешь вообще выдохнуть на все две недели. Она возьмёт его в плен и мешать тебе не будет совсем-совсем. Будешь спокойно работать, переговоры переговаривать, и всё такое. Вот увидишь.

— А ты откуда знаешь? — удивилась Наталья.

— Я раньше с Беловой в другой компании вместе работала. Сомневаюсь, что что-то изменилось с тех пор, разве что пленники стали помоложе, — Виола ехидно рассмеялась. — Да и тут она едет не в первый раз, просто ты у нас всего два года работаешь, раньше тебя это касалось лишь издали, да и ты, я смотрю, не сплетница. Доверь ей размещение в гостиницах и переезды, она счастлива будет до одури и всё! Пусть занимается. Ещё и номера выбьет вам не которые заказаны, а какие-нибудь покруче. Эта может, да так, что вам ещё и доплатят за пребывание! И, боже упаси, с ним не ссорься там… Они того не стоят. А Греция, она классная и красивая, тебе понравится.

— Давайте девочки, всё готово, — позвала Таня. — О, румянец! Отлично! Виола, ты молодец! Давайте. Пироженки сама пекла, не магазинные там какие-то.

— Танюш, давай на «ты», а? Не такая ж я старая, в конце концов, — попросила повеселевшая Наташка. — Вы теперь моя особо доверенная команда. И простите за эту минутную слабость.

— Давай, — быстро согласилась Таня. — А прощения просить не за что. Тут немногие бы рискнули ехать с этими. Ты герой. Мы тут за тебя молиться будем.

— Ага, Бахусу и Дионису… — грустно заметила Виола.

— Молиться этим древним богам будет Тимур в Греции, а я буду работать. У меня никаких сверхспособностей, как у них, нет, поэтому придётся свой хлеб с сахаром отрабатывать честно в условиях близких к экстремальным, — сказала Наташка и запихнула в рот целый эклер.

— Хороший аппетит к работе, — пошутила Виола.

Девчонки прыснули. Наташка укоризненно, но с улыбкой посмотрела на них. Типа: давайте-давайте, глумитесь над начальницей, вот сейчас дожую…

7.

После работы Наташка задержалась в магазинах, докупая перед поездкой всякие мелочи.

Дома её ждал неожиданный сюрприз. Звонил на домашний Петька, просил перезвонить. Вот уж сюрприз, так сюрприз. В кои-то веки сам позвонил и не застал. Стало обидно и тревожно. А вдруг не поверит, что дома не была? Петька тот ещё кадр. Самый лучший и самый близкий друг. Он же большая и безнадёжная любовь. Боль и радость в одном большом и весьма симпатичном флаконе. Наташка много лет назад, ещё в универе согласилась на дружбу, даже не успев никоим образом обозначить свои приоритеты, так и жили теперь. Львиную долю свободного времени проводили вместе. «А спали врозь», — неизменно добавляла Ленка, которая была абсолютно уверена во взаимности его чувств, но так же как и Наташка, который год подряд билась над разгадкой его неприступности.

— Ходил бы он лучше в очках, в чёрных, — сказала как-то Ленка, в очередной раз не придумав никакой убедительной причины, почему, в 1001 раз проводив Наташку вечером после совместной прогулки из кино до дома, он снова стремительно ретировался ещё до того, как она успела достать ключи из кармана.

— Зачем? Он итак слишком хорош. А в чёрных очках будет прямо спецагент. Бонд, Джеймс Бонд. Тогда я вообще к нему подойти не смогу на пушечный выстрел. Всё будет завалено трупами поклонниц.

— С чего ты взяла?

— А с того, что без очков он одними глазами сможет выразить своё нежелание знакомиться или откровенную неприязнь. А за очками каждая будет думать, что он ей подмигивает.

— Господи, ну и фантазия у тебя! Но истина в твоих словах есть.

Наташка наспех сделала кофе с бутерами, захватила тяжеленный старинный аппарат домашнего телефона и отправилась секретничать к себе в комнату.

— Привет, барсук!

— Привет, суслик!

— Как твоё ничего? Что звонил?

— Хотел тебя в гости завтра позвать. Кино посмотреть, чай, плюшки…

У Наташки аж дыхание перехватило, а щёки залились румянцем. И не от смущения, эка невидаль, плюшки. А от необходимости отказать. Отказать, когда он так редко предлагает сам провести время вместе, вдвоём. А вдруг это оно?!

— Петька, блин, — голос Наташки заметно дрогнул, она прикрыла микрофон трубки рукой, чтобы не выдать подступивших слёз.

— Ты чего, Нотка? Что случилось? — насторожился Петька.

— Я завтра утром улетаю в Грецию, — прошептала Наташка. — Ты ничего не подумай, по работе.

На той стороне повисла гнетущая тишина. Наташка слышала только стук крови в собственных висках. Она медленно легла на кровать, прижавшись к трубке, как будто стараясь сквозь неё утечь куда-то туда к Петьке и плюшкам, только бы отменить Грецию.

— Петь, мне так плохо… — сказала она обречённо.

— Почему, Нотка? — спросил он каким-то чужим голосом, как-то сухо и протокольно.

— Я не хочу туда ехать. Не просто не хочу. Я в ужасе от предстоящей поездки. Меня прямо ломает всю.

— Расскажи, что не так? Почему? — уже мягче попросил он.

Наташка рассказала всё как есть. Подробно, обстоятельно. Поделилась всеми своими мыслями и страхами. Она то поднималась и нервно ходила по комнате, таская за собой аппарат и периодически путаясь в проводах, то садилась, то снова ложилась на кровать. Постепенно то ли участие Петьки, то ли возможность долго и обстоятельно поговорить о тревожившем с близким и неравнодушным человеком, сняли с Наташки груз надвигающейся неотвратимой беды. Стало легче, Петька незаметно перевёл тему разговора на подарки, курортный отдых, Наташкину любовь к природе и даже живописи. Та было уже подумала захватить с собой мольберт, но решила, что всё-таки не стоит. Во-первых, поездка по работе, во-вторых, не та компания, которая сохранить её тайную страсть к живописи в секрете. Петька шутил, Наташка смеялась. Разговор затянулся настолько за полночь, что прощаться пришлось внезапно и настойчиво. Причём настаивали обе стороны, но ни одна не хотела вешать трубку. В результате расстались только в 3 утра и Наташка заснула мгновенно и как ангелочек.

8.

В аэропорт все добрались поодиночке, что Наташку несказанно радовало. Первоначально Белова, взяв на себя роль руководителя «экспедиции», пыталась устроить общий сбор в офисе и поехать в аэропорт на служебном автомобиле. Но Тимур отказался, мотивировав этот тем, что ему до самолёта в разы ближе из дома, а тащиться с чемоданами в офис вообще какая-то блажь и дурь. Наталья с ним была согласна на тысячу процентов.

Мобильник заёрзал в кармане куртки, когда Наташка выбирала в ларьке журналы почитать в дорогу. Лететь менее трёх часов, но чем-то заняться в дороге надо, не сплетничать же с Беловой? Да и от Тимура надо как-то изолироваться.

— Алло, — равнодушно ответила в трубку Наталья, увидев на экранчике фамилию «Белова».

— Дорогая моя, — затараторила в трубку та. — Мы уже подъехали и ждём тебя. Ты скоро? Опаздываешь? Долго ехать?

— Я уже битый час тут, успела попить кофе и наслаждаюсь видом из окна, — так же без эмоций ответила Наталья.

— Вот молодец, а я была уверена, что опоздаешь! Ты же не летала раньше.

— Только самолётами боевой авиации, — огрызнулась задетая такой подачей Наталья.

— Что? — переспросила сбитая с толку Белова.

— Ничего, вы где?

— Мы идём регистрироваться.

— Скоро буду, — ответила Наташка и повесила трубку.

«Началось. Причём здесь летала-не летала, как будто опаздывать в аэропорт и опаздывать на работу имеет существенную разницу? Тоже мне Звезда Ивановна. Хорошенькое начало. Что ж дальше будет? „Ты же живого грека в первый раз видишь? Не трогай его. Не сиди так, не ешь так, не пей, ты же за границей, здесь себя так не ведут. Ну что с тебя взять, ты же первый раз“. Как-то так, видимо. А живого грека надо обязательно пальцем потыкать, вдруг, они не такие, как мы».

Наташка выбрала пару толстых журналов: один женский и один интерьерный, лелея надежду на покупку квартиры, и путеводитель по Греции.

— А вот и она! — картинно всплеснула руками Белова. — А мы уже думали, потерялась!

— Кто мы? — продолжая игру в снежную королеву, спросила Наталья.

— Тимур отлучился, — неопределённо махнула в сторону Белова.

Наташка понимающе кивнула. На заправку, куда ж иначе. Страх полёта, так сказать.

— А ты летать не боишься? — спросила Белова таким тоном, как будто разговаривала с малышом.

— У меня 17 прыжков с парашютом.

— Ты прыгала с парашютом? — ужаснулась Белова. — Зачем? Ты же девочка!

Наталья не успела ответить. Явился Тимур. Он бесцеремонно схватил Наташку за талию и прижал к себе:

— Нарисовалась, снежная королева!

— Тимур, отпусти! — взвилась Наталья. — Это что такое!

— Ой, говорю ж, снежная королева, — дохнул Наталье в лицо Тимур страшенным перегаром, но жертву отпустил.

Белова не успела отреагировать, казалось, она ошарашена не меньше Наташки.

— Красавицы, — Тимур распахнул куртку. — Смотрите, что я купил!

Из внутренних карманов куртки, еле помещаясь там, торчали внушительная бутылка водки и бутылка вроде бы пива.

— Страшно боюсь летать, — сказал он таким голосом, как будто выдавал секрет. — Хотите по маленькой?

Наташка в ужасе посмотрела на Белову. Та энтузиазма Тимура тоже очевидно не разделяла, более того, в её глазах Наташка прочла раздражение и даже злобу. Хоть что-то общее у них есть: их обеих бесит Тимур. В ту же секунду лицо Беловой претерпело разительные перемены, оно просветлело каким-то материнским участием и жалостью:

— Тимурчик, нам садиться скоро. Давай потом, а?

— Ага-ага, — вдруг согласился тот, видимо, прикинув, что одному ему достанется гораздо больше.

9.

Полёт Наташка пережила с трудом. Виной тому был, конечно, опять Тимур. Он не только не оставил своих попыток напоить хоть одну из коллег, но и изрядно достал соседей и персонал. Почитать Наташке почти ничего не удалось. Оставалось только смотреть в иллюминатор и молиться, чтобы и без того не долгий полёт прошёл ещё быстрее. Белова тоже видимо, толком расслабиться не могла: несколько раз доставала и проверяла документы на гостиницу, обратные билеты, листала какие-то записи.

Если о чём-то всерьёз Наташка и думала в дороге, то о вчерашнем разговоре с Петькой. Точнее, сегодняшнем. Чем дальше самолёт улетал от Москвы, тем больнее было. Казалось, что он уносит её из счастливого настоящего в беспросветное будущее. Наташка почти физически чувствовала, как натягивается и рвётся тонкая ниточка между ней и Петькой. Опять. Опять ей мешает её собственная жизнь. Та, которую она выбрала сама, которую с таким трудом отстаивала дома и за которую так билась на работе. У неё всегда находилось время для Петьки, а ему, видимо, казалось, что нет. Вот и сейчас, вместо того, чтобы спать, он всю ночь развеивал её страхи, вселял надежду и оптимизм и она, едва забрезжил рассвет, улетела в неведомые дали. А он, невыспавшийся и разочарованный, пошёл на работу. Ведь у него были какие-то планы. Чай, кино и плюшки… Или это только повод? Быть может первая и последняя существенная попытка.

В аэропорту их встретил местный гид прилично говоривший по-русски. Пришлось, правда, ещё немного послоняться без дела в ожидании нескольких рейсов с другими участниками тура. В итоге набралось почти 30 человек из России и сопредельных стран. В ожидании очередного самолёта народ перезнакомился, стало шумно, весело и где-то в этой толпе внезапно потерялся Тимур. Наташку это даже обрадовало. Хотя бы на этапе первого знакомства с коллегами он не с ней, это уже отлично. Даже очень хорошо. Белова, похоже, встретила кого-то из участников прошлых туров и тоже перестала маячить.

Все 30 километров от аэропорта до Афин Наташка наслаждалась видом из окна и старалась не строить никаких стратегических планов. Пусть идёт, как идёт. Там видно будет.

Гостиницу для участников тура организаторы выбрали в самом центре города. Старая и недорогая, на поверку она оказалась очень приличной и даже уютной.

Туристы выстроились в очередь на ресепшене и прикидывали, кто с кем поселится, если номера будут на двух или трёх человек. Всем, почему-то, хотелось со своими и только Наташка готова была на кого угодно, кроме своих. Уже ближе к стойке регистрации она поняла, что счастье не просто возможно, а неизбежно: организаторы решили каждому участнику тура предоставить отдельный номер!

Наташкин был рассчитан как раз на троих, но достался ей одной! Она с разбегу плюхнулась на среднюю кровать:

— Спасибо, Господи! Я верю, ты меня услышал!

По случаю начала тура в ресторане гостиницы через пару часов состоялся грандиозный обед, плавно перетёкший в ужин. Общее число участников тура близилось к 50. Большую часть составляли выходцы из бывшего Союза, остальные — из ближайших европейских стран. Иностранцы сторонились весёлой и шумной русскоязычной компании, смотрели оценивающе и, как показалось Наташке, с некоторым ужасом.

Тимур нашёл себе «клуб» по интересам и, когда официальная часть со знакомством с представителями компаний и тостами за дружбу народов закончилась, он вместе со своим бокалом переместился почти в противоположный конец зала. Белова тоже удалилась к старым знакомым, и Наташке привалило ещё немного счастья в виде полной свободы. На удачу рядом сидели только бывшие соотечественники, так же малопьющие, как и она, поэтому вечер в целом она засчитала за ещё один подарок небес. В одиннадцатом часу вип-гости принимающей стороны откланялись, а организаторы объявили, что теперь можно расслабиться и устроить танцы. Наташкины новые знакомые сразу засобирались по номерам и она тоже, пользуясь случаем, предпочла тихонько улизнуть.

В номере её ждала бутылка вина в ведёрке со льдом и тарелка с фруктами и пирожными.

— Лучше б ведёрко с кофе… — посетовала Наташка.

На кровати лежала довольно толстая папка с названием тура.

— А вот и работа.

Наташка позвонила первым делом в ресторан и заказала в номер кофе.

В папке оказался план тура на все две недели, на удивление подробный, вплоть до времени подъёма по утрам. Далее в порядке посещения виноделен и разных достопримечательностей были разложены буклеты, листовки, книжечки с приколотыми к ним визитками. В кармашке папки красовались бейдж, блокнот и ручка с логотипами и названием тура. В общем, всё выглядело так, как будто Наташка приехала не на винный тур, а на крупный саммит. Хотя разница тут, в общем, не большая. Не важен размер бизнеса, важно отношение ко всем его составляющим. Всё должно быть серьёзно, солидно и расписано до мелочей.

Наташке понравилось пить кофе и мысленно путешествовать по винодельням и древним развалинам, разглядывая фотографии в буклетах. Она достала путеводитель и нарисовала на карте маршрут, опираясь на план в папке. Выходило, что почти все две недели они будут в дороге, останавливаясь на ночь каждый раз в разных местах. Только последние дни они снова проведут в Афинах, разъезжая по окрестностям. Но там были почти одни экскурсии и встречи с какими-то представителями власти и что-то типа того.

— Да уж, расслабляться некогда, — чуть взгрустнула Наташка.

Не то чтобы она сильно рассчитывала на безмятежное времяпрепровождение на экскурсиях или что-то такое, но стремительность тура и дальность поездок немного пугали.

Наташка достала сумку с вещами. Определённо платья и деловой костюм тут понадобятся в последнюю очередь. А вот джинсы и кожаные мокасины — самое то, отличная одежда для того, чтобы жить в автобусе и лазить по погребам. Блузочка, рубашечка, платочек на шею или на голову, если вдруг жара и всё отлично. Красиво, модно, в тему поездки. Наташка разложила вещи на завтра на кровати, выключила свет и почти мгновенно заснула.

Наташка проснулась от ужасного кошмара: неизвестный злодей засовывал её в печь на лопате! Она подскочила, расшвыряв одеяло и подушки по номеру. Оказалось, это всего-навсего утренний курортный зной просочился в номер через открытую дверь балкона.

А ведь начало мая.

Но это же Греция. Из Москвы вчера они вылетали в пасмурную погоду, в куртках и свитерах. А сегодня тут так жарко, что хоть иди их продавай.

Наташка убрала в сумку рубашку, достала шёлковый топ. И отправилась в ванную.

В коридоре её поджидала Белова. Выглядела она новой куклой: свежая, отдохнувшая, начёсанная шевелюра как будто не касалась подушки никогда. Безупречная. Несмотря на раннее утро, Белова была в платье и на каблуках. Наташка слегка удивлённо её оглядела. Та заметила:

— Я девочка, Наташ. 24 часа в сутки девочка. А ты — нет…

— Не очень стремлюсь, Лен, — без обид ответила Наталья.

— Молодая ты ещё, глупая, — тоже запросто и без апломба ответила Белова.

— Ой, да ладно, — слегка обиделась Наталья. — Тоже мне старуха.

— Ну и сколько мне лет? — с улыбкой превосходства спросила Белова, нажимая кнопку 1 этажа в лифте.

— Ну как мне примерно. 24—25.

Белова подождала пока двери лифта закрылись и уже без иронии с совершенно каменным лицом ответила:

— Мне 31 год. Уже был. И я хочу замуж и ещё успеть родить детей. Так что я всё время во всеоружии.

Она многозначительно подняла брови: не взгляд — выстрел. И добавила:

— Что услышала — забудь. Зачем сказала? Поймёшь, когда повзрослеешь. Кто-то должен тебе сказать, что такой вот, — она потыкала в Наташку пальцем с безупречным маникюром, — ты будешь не вечно.

Наташка слегка обалдела и даже не знала, что сказать и нужно ли тут что-то говорить. Похоже, Белова только что сообщила ей какой-то страшный женский секрет, вот так в лифте, один на один, как закрытом бункере, очень тайная, очень важная информация, предназначенная только Наташке. Такое посвящение в тайные агенты. Наташка даже не до конца поняла смысл этого зашифрованного послания.

Двери лифта медленно открылись. Ленкино лицо вновь приобрело привычное выражение: высокомерное и картинно благожелательное одновременно. Как пить дать, Белова готовилась стать новой английской королевой.

Наташка вступила в фойе отеля с новым знанием. Было ощущение, что она космонавт, который высадился на планету для добычи полезных ископаемых, а встретил высокоразвитую расу инопланетян, с порога ошарашивших его знаниями об устройстве Вселенной.

— Позавтракаем вместе? — неожиданно для самой себя предложила Наталья.

Белова смерила её своим обычным взглядом «добродушной» богини:

— Давай, — безразлично сказала она.

Наталья и Елена оказались едва ли не первыми посетителями ресторана. За одним из столиков сидел вчерашний гид с очень не подходящим для дальней поездки именем Одиссей. Он подошёл поздороваться, справился о том, как прошла ночь, есть ли какие-то вопросы-пожелания. Отвечала в основном Белова. Вежливо и холодно. Гид решил не навязываться и удалился.

Завтрак был включён и выбора не предоставлял. Официант налил в бокал белое вино и оставил бутылку на столе. Начинать утро с вина Наташке ещё не приходилось. Она сделала глоточек исключительно в целях дегустации. Оказалось очень вкусно. Попыталась запомнить марку и название. Белова заметила:

— Не трудись, его тут за две недели будет залейся, устанешь запоминать. Хотя вино, правда, очень хорошее. Я бы купила.

— Я бы тоже.

Когда зал уже был переполнен, явился Тимур, с компанией таких же опоздавших, а по виду не сильно торопившихся вчера пойти поспать. Компания состояла из ещё двоих подопухших молодых людей до 30 лет и пары такого же вида девиц. Почему-то у Натальи мелькнула мысль, что они и спали все, свалившись в кучу, побеждённые греческим алкоголем. Скорее всего, так и было. Наташка мельком взглянула на Белову. Тимура она, конечно, тоже заметила. Раздражение лёгкой тенью прошлось по её лицу, и снова перед Наташкой сидела будущая английская королева.

— Что с ним делать? — тоскливым голосом спросила Наталья.

— Ничего. Делай вид, что его нет. Главное, чтобы он не пропал совсем. Основная наша задача — посадить его в обратный самолёт в Россию. Всё остальное нас не касается. Мешать он не будет. В нашей работе он не смыслит ни-че-го! — Белова посмотрела на Наталью с чувством лёгкого превосходства.

Наташка согласно кивнула. Так даже легче. Так даже очень хорошо. Совсем отбиться от стада он не должен: тут поят и кормят, к тому же он нашёл «клуб по интересам». Такая толпа потеряться вся сразу не может.

Наташка и правда расслабилась. Да и, в конце концов, у неё свои задачи, у Тимура свои. Точнее, у него никаких задач. А у них — она ещё раз с интересом посмотрела на открывшуюся в новом свете Белову — вся в работе, вот и будем работать. И попутно наслаждаться прекрасной Элладой и её чудесной выпечкой, подумала Наталья, откусив изрядный кусок какой-то ароматной слойки с кремом.

Большая часть первого дня прошла в дороге. Автобусы ехали долго на север страны, туда, где набирались сил молодые побеги виноградной лозы, а в погребах ждали своей участи вина предыдущих урожаев.

Наташка всю дорогу не отрывала глаз от видов за окном, даже шея заболела. Не было никаких сил пропустить хотя бы что-то, ведь всё это один-единственный раз и такого в её жизни точно больше не будет. Не будет такого чудесного майского дня, залитых солнцем просторов незнакомой страны, этих полей, лугов, сиренево-голубых гор вдалеке. Даже если ей отчаянно повезёт и она опять окажется в этом туре, а сейчас Наташка скорее склонялась к тому, что ей повезло, это уже не будет первое впечатление. Любовь она или с первого взгляда или никак. В этом она тоже была уверена на все сто.

У Греции были все шансы стать любовью с первого взгляда. Жаль, но автобус ни разу не остановился напротив какого-нибудь отчаянно красивого пейзажа, чтобы гости могли насладиться его прелестью. Да и они собрались не за этим. Это Наташкина романтичная душа стремилась покинуть уютное кресло экскурсионного автобуса и умчаться куда-то вдаль, к горам в знойном мареве. А надо было устремить свой взор в документы. Наташка глянула на мобильник. Скоро остановка. Первая точка путешествия, где ждут, как обещал пресс-кит, обед, осмотр древних развалин и дегустация в крупнейшей местной винодельне. Буклет прилагался. Наташка заглянула в папку, достала его. С разворота ей улыбнулся седой красивый дядька с не по годам спортивной фигурой. Винодел-ловелас, подумала Наташка. Она искоса и интересом посмотрела на Белову.

Через полчаса автобус остановился на обочине. Все высадились. Прямо вдоль дороги стояли столы с длинными скатертями, на которых красовались разнообразные мелкие закуски и, конечно, батарея бутылок разного алкоголя.

Красивого седого дядьку не заметил бы разве что слепой. Высокий, загорелый с блистательной белоснежной улыбкой. На вид ему было лет 50. Его спортивную фигуру идеально подчёркивали тонкий светло-коричневый джемпер с засученными рукавами и безупречно белые джинсы. Хорош. Правда, хорош.

Вместе с дядькой были ещё несколько не таких эффектных мужиков, молодой худощавый парень и три девушки в нарядах, стилизованных под киношную античность. Прямо встреча по-русски, хлеб-соль, так сказать. Наташка улыбнулась. Не Греция, а Краснодарский край. Ещё бы мужика с гармошкой и считай, как дома!

Все встречавшие говорили на приличном английском, у Наташки отлегло от сердца. Значит, есть ещё время подтянуть свой слабенький греческий. Всё складывалось как нельзя лучше.

После непродолжительного придорожного банкета гостям предложили проехать ознакомиться с местными археологическими достопримечательностями.

Наташка краем глаза увидела, что седой дядька лично провожал Белову к автобусу, держа ладонь её руки у своего сердца. «Ах, ты старый ловелас», — подумала Наташка.

Белова, качала головой, видимо, от чего-то отказываясь. Наверное, седой красавец предлагал ей посетить не менее седые развалины в его авто, но Белова предпочла автобус. Наташке пришло время заходить и она не увидела, как произошло прощание. А хотелось! Вот и Белова приступила к исполнению своей роли, о которой Наташка была наслышана ещё в Москве. Что ж, жизнь приобретала знакомые очертания. Пришло и Наташке время, видимо, играть свою роль. Точнее исполнять непосредственные свои обязанности.

Когда Белова заняла своё место, Наташка одарила её максимально вопрошающим взглядом, который только смогла состроить. Белова только слегка пожала плечами. Что значил этот ответ, Наташка не поняла.

Экскурсии по развалинам были интересные, а сами развалины не очень. Просто куча камней, оставалось только изо всех сил напрягать воображение, чтобы представить тут какие-то каменные дома, улицы, толпы людей и лодки на причалах.

Зато море, на берегу которого когда-то располагался древний город, было поистине волшебным. Довольно мелкое, как казалось, у самого берега, прозрачное и голубое до головокружения. Просто нереально голубое! Наташка силилась придумать, как и какие краски смешать, чтобы написать такой цвет! Эх, нет фотоаппарата, запечатлеть хоть десятую часть этой красоты, этого цвета, чтобы потом долгими зимними вечерами на занесённой снегом подмосковной даче списывать с фотографии этот цвет. Жаль, не списать запах моря, шорох волн, мерно и ласково выкатывающихся на неширокий пляж, лёгкий ветерок, что приносит прохладу.

— Вольнова! — услышала она командный голос Беловой.

Наташка бросила прощальный взгляд на море и побежала догонять группу.

10.

Первая неделя тура пролетела так стремительно, что Наташка и заметить не успела. Ни Белова, ни Тимур совершенно ей не докучали. Она близко сошлась с коллегами из бывшего Союза, обнаружились даже прямые конкуренты из Москвы, которые на поверку оказались милейшими интеллигентными людьми. Буквально через пару дней после начала тура гости в автобусе и за столами перемешались и перестали сбиваться в группы по географическому и рабочему признакам. Образовались дружественные компашки по интересам, объединённые не опытом и возрастом, а сходными взглядами на жизнь, политику и юмор.

Иногда Наташке казалось, что она путешествует не по работе, а как будто со своими сокурсниками и любимыми педагогами весело проводит каникулы в Греции.

Природа радовала и удивляла ежедневно и не по одному разу. Наташка окончательно убедилась: Греция — это любовь с первого взгляда.

До конца тура было ещё больше недели, но Наташка уже с ужасом думала: придётся вернуться, снова жить, быть, работать и существовать в этой пыльной, скучной Москве. И нет там и никогда не будет такого высокого неба, такого лазоревого бескрайнего моря, таких сумасшедших закатов, когда солнце буквально тонет в море, окрашивая всё вокруг волшебными красками, у которых даже названия, наверное, нет…

Иногда по вечерам, когда все расходились по своим уютным личным апартаментам, Наташка выходила на балкон и подолгу сидела в одиночестве в тишине и темноте. Вот бы здесь жить, думала она, всегда тепло, даже зимой. Летом тут, конечно, адская жара, ещё хуже, чем сейчас, но есть же море. По счастливому стечению обстоятельств, или по воле организаторов тура, все номера всех гостиниц, если они были в приморских городах, неизбежно были обращены к нему.

«Я бы даже спала, наверное, на балконе, лишь бы засыпать, глядя на море и слушая шёпот его волн и просыпаясь первым делом ловить его голос, видеть его синие глаза. С глазами, конечно, переромантичила, но, однако же. И почему такая жестокая судьба закинула меня в эту серую холодную Москву?»

Желание обнять море и раствориться в нём не покидало Наташку ни на секунду, где бы она ни была во время работы, она искала глазами его, это лазорево-синее бескрайнее безумие. Как можно быть таким красивым и таким притягательным? Как можно быть таким разным и таким постоянным каждую минуту и миллионы лет? Море излечило Наташку от её страхов, она совершенно забыла о Беловой и Тимуре, точнее вообще перестала на них обращать внимание. Тур оказался с точки зрения работы не таким страшным. Никто из коллег из других компаний не пытался в нечестной конкурентной борьбе что-то перекупить или оспорить чей-то договор, было такое прекрасное ощущение, что всего хватит на всех, а вкусы и интересы виноманов разных стран вообще не пересекаются. Мир и дружба! Тем не менее, Наташка старательно вела рабочие записи во время длинных переездов от одной винодельни до другой, собирала материалы, записывала контакты, постепенно пустел и её чемоданчик с коммерческими предложениями и буклетами-визитками «ТрейдВин».

Наташка, конечно, одним глазом следила за Беловой и Тимуром, но только одним, на всякий случай. Белова тоже периодически раздавала свои визитки и папочки с коммерческими, но то, каким жестом она это делала, повергало Наташку в приступы гомерического хохота и только природная сдержанность не давала ей смеяться от души. Приходилось их гасить в вине, кофе и безумно вкусной греческой выпечке. Белова была в эти моменты не английская королева, а королева куртизанок, не меньше. Вела она переговоры только с мужиками и подавала им папочки с таким видом и взглядом, как будто между буклетом и визиткой лежал ключ от её будуара, перевязанный огромным бантом то ли из чулка, то ли ещё похлеще, а взгляд Беловой обещал если не рай на Земле, то последнюю ступень перед ним. Поскольку так было каждый раз, Наташка старалась больше не смотреть и предоставить Ленкиному профессионализму проявлять себя в известной ей мере. Тимур вообще ни с кем не заводил разговоров, никуда не лез, мирно бухал в группе товарищей, с которыми сошёлся ещё в первый вечер в Афинах.

В общем, почти райская жизнь. Жаль, что СП не отпустил её вообще одну в этот тур, вот где крылось счастье полное и безмятежное. Но поодиночке не было никого. Видимо, изначально полагалось, что от каждой компании приедет маркетолог, продажник и кто-то из коммерции. Не только Наташкина компания посылала на «курорт» не самых нужных людей. Это была повальная болезнь бывшего Союза. Наши приехали в Грецию отдыхать, а вот второй автобус с иностранными коллегами честно работал. Некоторое время. Точнее днём они работали все. А вечером так же все и отдыхали. И пили не меньше и плясали до упаду, особенно, если кому-то по старой русской традиции очередной раз взбредало в голову предложить иностранцам беленькой, особенно, если на спор. И вообще не дай бог, если немцам. Слава Богу, кроме компании Тимура в туре все были люди довольно адекватные и единственный слишком дальний заплыв за буйки русско-немецкой компании закончился единодушным «Гитлер капут!» и предложением хозяина ресторана вынести столик прямо к полосе прибоя, типа для самых дорогих гостей. «Какой уникально умный мужик», — изумилась тогда Наташка. Сколько б они посуды не побили там, это в любом случае дешевле, чем ремонт зала и лечение случайных посетителей ресторана из других стран, не слишком стремящихся оспаривать итоги Второй мировой и разжигать третью.

Наташка старалась вечером засиживаться не слишком долго. Но это было очень и очень сложно. Во-первых, компания у неё сложилась удивительно интересная и довольно трезвая, во-вторых, предсказать какую тему они будут обсуждать за очередным ужином, было совершенно нереально, а был риск пропустить действительно важное и интересное из мира искусства, политики, науки или даже профессионального мастерства. С другой стороны, не отпускала от себя греческая кухня. Греки кормили участников тура как на убой, начиная с раннего утра и до самой поздней ночи. И, о, хитрые коварные греки, запивать всё это изобилие полагалось исключительно вином и местным самогоном. Точнее воду и соки можно было купить тут же в ресторане за свой счёт. Но на столе их не было никогда. Исключение составлял утренний кофе или чай. И третья причина — удивительно мягкие, тёплые, такие нежные греческие вечера. Сравнить такие ни с какими подмосковными было нельзя. Если на даче и выдавался такой тёплый и чудесный вечер, то он был заполнен неистребимым полчищем комаров и вдыхать свежий аромат леса или цветущего сада приходилось из-за затянутых марлей окон веранды.

Греческие вечера как будто специально были созданы для людей. Новые друзья её предпочитали неспешные беседы в ресторане, хотя с её точки зрения те же беседы вполне можно было вести и сидя ночью на пляже, глядя на огни города, вдыхая запах морской воды и разогретого за день песка. Но бродить одной по пляжу в чужой стране Наташка всё-таки побаивалась.

До конца тура оставалось всего четыре дня. Поздней ночью автобус должен был отвезти их в Афины. Предполагался грандиозный ужин с фейерверком, концертом и танцами. Предусмотрительные организаторы следующий день в Афинах посвятили экскурсиям по выбору или праздному шатанию по городу. Наташка уже записалась на экскурсии, поэтому планировала если не поспать в автобусе, то доспать ранним утром уже в Афинах.

11.

Утро началось с такого плотного завтрака, что Наташа боялась лопнуть ещё за столом. К своему ужасу она обнаружила, что всего за десять дней прилично поправилась. Хотя прилично в её случае было настолько мало заметно, что если бы не предательски туго застёгивающаяся пуговка на джинсах, можно было сказать, что всё о'кей. Во всяком случае, стоя утром перед огромным зеркалом в ванной, она не без удовольствия отметила, что кое-где она стала устраивать себя гораздо больше. Некоторые углы, так сказать, обрели некоторую плоть и уже не так отчаянно остро торчали в разные стороны. «Ещё чуть-чуть и я буду, наконец, похожа на женщину, а не на модель подросткового возраста. А Белова мне завидует. И молодости, и худобе, и даже слегка располневшей попе. Всё равно завидует. Просто так!» — подбадривала себя Наташка.

На день планировался визит в очень крупную винодельню, расположенную то ли в каком-то старинном замке, то ли специально построенную для этих целей в таком сказочно-средневековом виде, Наташка из лекции экскурсовода слегка упустила. А всему виной необыкновенно прекрасный вид с небольшой площадки перед главным корпусом замка. Виноградники были чуть ниже и сбегали в долину поразительно ровными лентами сочной зелени. И всё же в этой геометрии не было ничего противоестественного и чуждого природе. На фоне невысоких, изрезанных уступами гор, и головокружительно высокого неба с пышными кучевыми облаками эти линии вносили какое-то успокоение в пейзаж, делали его более гармоничным и равновесным. Лёгкий ветерок принёс из долины незнакомые запахи, звал за собой туда, где виднелись небольшие домики. Издали они были похожи на небрежно разбросанные по траве детские игрушки. Как, должно быть, там прекрасно жить, внизу. В какое окно с утра ни посмотри — рай! И так круглый год, всегда… А дома серость бетонная, серое небо, потому что на самом деле это тучи смога, серая жизнь, серое всё… Раз за разом мысли возвращали её туда, где она быть не очень-то и хотела.

Наташка приложила руку ко лбу козырьком и вглядывалась в сказочный пейзаж, будто приблизить его пыталась.

— Вы с такой надеждой и призывом смотрите вдаль, что пройти мимо никак не возможно. Будь я скульптором, я бы вас ваял, — услышала она ироничный мужской голос совсем рядом.

Наташка внезапно залилась краской, показалось, что незнакомец подслушал её мысленный диалог с самой собой. Она медленно опустила руку и повернулась. Перед ней стоял молодой симпатичный мужчина заметно выше её ростом. Тёмные волосы, карие глаза, правильные, немного резкие черты лица. Он широко улыбался, не без интереса ожидая реакции на свою попытку познакомиться. Это было слишком очевидно. Наташка растерялась.

— Я Вас смутил, нарушив Ваше одиночество? — продолжал мужчина на хорошем английском.

Наташка согласно кивнула. И тут же зацепилась за повод начать беседу:

— А Вы нисколько не усомнились, что я хорошо владею английским, когда решили зайти с козырей? Как так? — улыбнулась Наташка.

Он тоже ответил улыбкой и, чуть наклонившись, шёпотом сказал:

— Я ужасный человек, я подслушивал, как Вы разговаривали с моим дядей.

— Георгиус — Ваш дядя? — слегка удивилась Наташка.

— Именно так.

— Так мы у Вас в гостях? — спросила Наташка.

— Не совсем. Я тоже в гостях. У моих родителей другой бизнес, не связанный с вином. А у меня — да.

— Вы бизнесмен?

— Да. Продаю вино в дальние страны. Могу Вам продать. Вы откуда?

— Из Москвы, — не без гордости ответила Наташка, разговор ведь не о смоге, а о бизнесе. Тут самое место патриотизму, долой шкурный интерес и тягу к тёплому климату.

— Ого, — похоже искренне изумился мужчина. — Это чудесно! Никогда не бывал в Москве! Пригласите меня, а?

— В качестве кого? — ошарашенно спросила Наташка.

Мужчина громко расхохотался.

— Вы прелесть! — он бесцеремонно схватил её за руку и поцеловал пальцы.

Наташка в ужасе выдернула руку и развернулась, чтобы уйти.

— Простите, я Вас совсем засмущал, — кинулся вслед мужчина.

Он забежал на полшага впереди пошёл задом, как будто школьный хулиган. Наташка даже слегка улыбнулась. Правда, чистый хулиган из обычной московской школы.

— Вы так упадёте, — сказала она примирительно.

— О, Вы за меня волнуетесь. Это приятно. Можно я пойду рядом?

— Идите, Вы же дома у дяди, а я в гостях. Разве надо спрашивать разрешения.

Они подошли к массивным дверям входа в винодельню. Дверь неожиданно легко и широко распахнулась. На пороге оказались Белова и Георгиус.

— А вот и она! — радостно и со вздохом облегчения проворковала Белова, — а мы уже переживали, куда ты пропала, дорогая.

— Всё в порядке, я её нашёл, — неожиданно по-русски ответил племянник хозяина. — Рад видеть.

Он наклонился и поцеловал предусмотрительно протянутую Беловой руку.

«Ой-ой, какие мы рыцари и дамы, бог мой. Сладкий сахар, — подумала слегка раздражённо Наташка. — И Белова тоже „дорогая“, с какого я тебе „дорогая“ стала? Тоже мне подруга».

— Пройдёмте, — позвал по-гречески Георгиус. — Уже обед на столе. Такой праздник!

Белова широко улыбнулась хозяину и повернулась к Наташке спиной. Георгиус спешно подставил ей руку, и они удалились. Мужчина пропустил Наташку вперёд, снова широко и белозубо улыбаясь.

«Такое ощущение, что зубов у него больше 32», — подумала Наташка, проходя в дверь и нарочито отстраняясь от него, хотя проём был и без того огромным, хоть винные бочки выкатывай.

12.

Наташку Белова усадила рядом с собой по левую руку. Елена сидела на самом углу стола, а во главе его расположился единолично Георгиус. Казалось, Белова исполняла роль хозяйки дома или, по крайней мере, хозяйки торжественного обеда. Племянник сидел тоже рядом, но, слава богу, напротив. Когда бы Наташка ни подняла голову от тарелки, он смотрел на неё и улыбался. Изучающе, иронично, как будто готов был отпустить ещё какую-нибудь неожиданную колкость или подшутить как-то. Наташке это было крайне неприятно. Хотелось есть и пить, но казалось, малейшая неловкость или излишне большой кусок за её щекой вызовут приступ его смеха или неуместное замечание.

«Да что за фигня такая, — рассердилась на себя Наташка. — Я даже не знаю, как его зовут, а всё время оглядываюсь на него, ещё и переживаю, что он подумает. Шут гороховый. Вот хрен он на меня так уставился? Кусок в горло не лезет».

Белова и Георгиус больше разговаривали, чем ели. Хозяин то и дело подхватывался с очередным тостом за дружбу, сотрудничество и прочее-прочее-прочее. Наташка только делала вид, что пьёт вместе со всеми. Впрочем, как обычно. Она хорошо запомнила фразу Беловой в первый же день, что вина тут будет залейся, и она её насторожила. Наташка не имела склонности к спиртным напиткам вовсе, поэтому вела себя как дегустатор: делала только маленький глоточек, попробовать вкус, но не более. А так как застолья проходили бурно, многоречиво, изобиловали едой и выпивкой, то никто особо не следил, как на русских свадьбах за полнотой стаканов гостей, поэтому Наташка умудрялась иногда пить один бокал вина чуть ли не весь вечер.

Племянник Георгиуса тоже на спиртное не налегал. А вот ел с аппетитом, как будто до этого голодал долго. «Хотя, чтобы прокормить такого рослого парня, его надо кормить, наверное, постоянно, — думала Наташка. — С другой стороны, если они всегда так много и вкусно готовят и дома, это не трудно».

Наташка старалась себя отвлечь мыслями о предстоящем шопинге, с наслаждением думала, как завтра отправится за покупками на местные рынки и в магазинчики. И обязательно найдёт что-то супероригинальное для своих домашних и Ленуськи, а себе она пообещала купить каких-нибудь кулинарных книг с национальными блюдами, специй и ароматного настоящего оливкового масла.

Пока она витала в фантазиях о покупках, сервировка стола снова поменялась и перед Наташкой выросла сказочная горка с разнообразными пирожными. Она тут же отчаянно пожалела, что съела и первое, и второе, и почти компот, а тут… Нет, это непростительно!

Видимо, племянник перехватил её взгляд, в котором смешались отчаяние и восторг и громко рассмеялся. Наташка смутилась, потупила взор и стала поправлять и без того прекрасно лежавшую салфетку.

Ситуацию неожиданно разрядил Георгиус. Он предложил музыкантам сыграть что-нибудь танцевальное, чтобы гости немного размялись перед десертом. Сам он пригласил на танец Белову и она охотно выпорхнула из-за стола. Гости, ранее стеснявшиеся нарушить чинный ход застолья и обидеть хозяина, тоже наконец-то радостно повскакивали. Наташка облегчённо вздохнула. Ей тоже давно хотелось встать и уйти подальше от этого назойливого взгляда. А заодно проверить, способна ли она ещё перемещаться после такого обильного ужина.

Оказалось, в обеденном зале есть выход на прекрасную широкую террасу. Большая часть её коллег, сбежала от танцев сюда. Кто-то курил, кто-то пытался тут же дышать чистым горным воздухом. Судя по весёлому гомону и смеху, никто друг другу не мешал.

День почти исчерпал себя. Небо наливалось предзакатными красками, зной был ещё нестерпимым, но близкий вечер уже навевал мысли о прохладе и звал гулять. И, о, чудо, это греческое небо очередной раз услышало Наташкину просьбу: друзья-коллеги хотели побродить по Афинам, но отправляться необходимо было прямо сейчас, чтобы успеть посмотреть закат над городом. Говорили, что он дивно хорош.

— Я покажу вам закат над Акрополем, старый город и ещё кучу всего, что туристам не показывают! Только возьмите меня с собой!

Наташка уже знала, чей это голос. Конечно, его. Племянника. И тут он… Все очень обрадовались. Все, кроме неё. Но отказываться было поздно, глупо и ни единой причины для этого не было.

Алексис, а его звали именно так, вызвал всем такси до Афин. Наташка с коллегами поместились в две машины. Алексис тоже отправился с ними. Правда, к радости Натальи, сел в другое авто.

13.

Наташка наслаждалась видом из окна и даже в какой-то момент подумала, что внимание Алексиса к ней не более, чем любезность профессионала, несколько докучливая, но понятная, так как он продавец, а она покупатель. Тем более покупатель новый, точнее новый представитель покупателя, и Алексис, быть может, просто пытался быть вежливым, может быть, в их понимании она такая: немного навязчивая, слегка похожая на флирт. Может поэтому Белова и ездит в такие поездки. Это способ работы, это норм. А для неё, для Наташки, это неприемлемо, уж очень слишком. Слишком бесцеремонное вторжение в личное пространство. Надо будет потом у Беловой спросить.

Такси Алексис отпустил, обещая умопомрачительно интересную пешую прогулку и никакой усталости. Оказалось, что он успел распорядиться, чтобы вещи внезапно исчезнувших в сумерках туристов выгрузили из автобуса в арендованной в Афинах гостинице. Автобус должен был прибыть туда около часа ночи. Но Алексис так рано отпускать своих подопечных не собирался.

— Непростительная роскошь спать в такую волшебную ночь в Афинах, — радостно объявил он, указывая рукой на раскинувшийся внизу город, уже подёрнутый сумерками.

Что и говорить, найдётся ли хоть один равнодушный человек, настолько чёрствый, что его сердце не дрогнет перед видом ночного города, будто живым огненным потоком стекающего в воды мирного густо-чёрного моря. Он горит и мерцает, то ли от фар движущихся где-то вдали машин, то ли от зажигающихся и гаснущих окон, то ли просто дышит и от этого свет далёких фонарей колеблется и слегка плывёт.

Город отражался в море. А может подводный город светил своему сухопутному брату из морской пучины…

Постепенно садилось солнце. Как и в далёком детстве, Наташке казалось, что оно уходит под воду и спит там, на дне моря.

Звёзды становились ярче, с каждой секундой их было всё больше и больше.

— Небо над Акрополем не такое, как дома. Совсем не такое… — тихо прошептала Наташка, запрокинув голову.

Казалось, совсем другие созвездия и Млечный путь ярче, шире, объёмнее. Кружилась голова. От счастья… Определённо, от счастья…

Наташка подошла к перилам смотровой площадки и чуть наклонилась вниз. Город. Вон он. Только руку протяни.

Никак не удавалось понять, чего больше хочется: смотреть на это огненное великолепие отсюда или бежать вниз и раствориться в ночной жизни незнакомого и невероятно древнего города. Что в нём? Быть может, под покровом ночи в город спускаются древние боги, может, по его улицам, смешавшись с толпой смертных, ходят герои и титаны, едва отличимые от смертных? Как узнать? По нездешнему блеску глаз? По гордой осанке? По царственной красоте, присущей лишь небожителям…?

— Наташка, у тебя совсем руки ледяные! — вдруг донеслось откуда-то из этого мира, и она почувствовала, как чья-то холодная рука коснулась её.

Она так увлеклась своим виртуальным путешествием, что только сейчас начала ощущать: не от лёгкого возбуждения красотой стынут руки и холодеет в груди, а весенняя ночь у моря не так пышет зноем, как греческий полдень.

— Возьми вот, — Полинка, коллега из Питера, протянула ей тонкий пушистый свитерок, — ты в своём шифоне рискуешь превратиться в ледяную статую.

— Спасибо, — сказала Наташка, — а ты?

— А у меня с собой ещё один! Я из Питера, детка! По секрету? У меня с собой ещё зонт и резиновые сапоги! — Полинка залилась весёлым смехом. — Я успела в автобусе прихватить, когда Алексис нас позвал гулять ночью.

— Ты была уже в туре, кажется? — спросила Наташка, ныряя в свитер.

— Да, поэтому я запаслась для ночных прогулок. Алексис всё время нас выгуливает по ночам. Вот только тёплую одежду не раздаёт. А мог бы уже. Он, походу, сам вообще не мёрзнет.

— Горячая южная кровь! — вдруг услышала почти над ухом его голос Наташка.

Она нервно сглотнула от испуга и чуть отстранилась.

— Полечка, ты права, в следующий раз обязательно запасёмся тёплыми и мягкими пледами! Вам нравятся Афины? — тут же Алексис переключился на Наташку.

— Очень, — сказала она. — Волшебно и красиво.

— Я знал, что вам понравится! Пойдёмте же, — он бесцеремонно подхватил обеих девушек под руки и двинулся куда-то в темноту.

Наташка на этот раз решила не сопротивляться, не ломать же, в самом деле, ноги. А ещё потому, что Полинка спокойно шла рядом и что-то уже спрашивала про нынешний «ночной полёт», как она выразилась. И совсем уж по секрету: с ним было гораздо теплее. Наташка приноровилась к широкому шагу Алексиса и стала смотреть по сторонам. Коллеги семенили следом, подсвечивая мобильниками дорогу и, наверное, откуда-нибудь снизу они были похожи на стайку светлячков, летящих в город.

Следующие часа полтора Алексис водил коллег по старинным улочкам, рассказывал то ли были, то ли небылицы про древних и не очень жителей города, их романтические, героические и даже криминальные истории. Наташка всё силилась понять, он пытается напугать, удивить или влюбить их всех до мозга костей, до самой последней малюсенькой клеточки в этот удивительный город?

Из винодела-ловеласа он внезапно превратился в отличного рассказчика и неплохого актёра. А может даже и не слегка, во всяком случае, получалось у него очень убедительно, гармонично и интригующе весело. Его глубокий приятный голос на полупустых улицах, озарённых светом фонарей, звучал почему-то особенно. Не так как часом ранее в замке дядюшки.

Их ночная вылазка больше походила на спектакль в удивительно натуральных декорациях, чем на экстравагантную экскурсию по местам боевой славы и любовных приключений древних античных богов и их далёких потомков.

Наташка купалась в эмоциях. Тепло. Вот главное слово, которое крутилось в голове. Тёплая компания. Тёплый вечер в Полинкином свитере. Тёплый свет фонарей. Тепло источали стены старинных улиц. Тепло было и от голоса Алексиса. Он определённо выступал в своей роли. И она ему шла. И его взгляд, который Наташка периодически на себе ловила, уже был не так дерзок и насмешлив. Казалось, он сам наслаждается вполне искренне своим рассказом и ему на самом деле интересно поделиться историей своего города и его настоящих и вымышленных жителей.

«Вот же может, когда хочет», — подумала Наташка и приветливо улыбнулась Алексису, поймав его взгляд.

Ей показалось, что он на мгновение запнулся, не ожидая, что она может не только молнии метать. Наташка поскорее отвернулась, сделав вид, что разглядывает соседний дом с видом заправского архитектора, а может даже прораба. А не нужна ли тут масштабная реставрация случайно? Стало весело и легко. Маленькая победа маленькой девочки над большим зазнавшимся мальчишкой. Нечаянная и от того ужасно радостная.

— Смотри, — потянула за рукав Полинка. — Тут улочка с сумасшедшими магазинчиками. Очень рекомендую завтра сходить за сувенирами. Ты ж, я так понимаю, не любитель банальных презентов?

Наташка ответила кокетливой улыбкой:

— Вот только я эту улицу днём ни в жизни не найду.

— Я тоже сюда завтра, так что можешь не сомневаться, не потеряемся. Поедем сразу после завтрака?

— Там же встреча вроде какая-то с випами? — забеспокоилась Наташка.

— Белову твою пошлём.

— Но вдруг…

— Не волнуйся, там ничего такого не будет. Они ничего не решают. Просто отцы города и чиновники отрасли. Им до нас так же, как нам до них. Это уже чистая показуха. Наша работа почти закончилась. Не дрейф. Шопинг! Шопинг в Афинах, детка! — Полинка потрясла Наташку за плечи. — Шоооопиииинг…

Наташка рассмеялась. Магическое лечебное слово, способное растопить сердце любой снежной королевы, даже во время рабочей «экспедиции».

14.

Ночь тянулась или летела, Наташка никак не могла понять. То и дело она собиралась посмотреть на мобильнике который час, но что-то отвлекало внимание или кто-то. В конце концов, она покончила с этой пагубной страстью контролировать каждую минуту. Новый день сулил завтрак в компании уже не Беловой, а как минимум Полинки и других вполне милых и симпатичных коллег, прекрасную поездку по Афинам с целью потратить деньги на что-нибудь сумасшедше приятное и адски нужное. В общем, кайф подкрался незаметно, и начнётся он не завтра, а он уже здесь и сейчас полноправно распоряжается её, Наташкиной, жизнью. Что больше сейчас восхищало и радовало, она и сама не знала. Она вроде бы и слушала Алексиса, но поймала себя на мысли, что под его голос прекрасно мечтается и о своём личном сокровенном. Волшебно прямо-таки чудесно мечтается.

Недолго сомневаясь в своих чувствах, Наташка решила, что счастье — оно такое. Когда толком не знаешь, отчего и почему, но очень и очень хорошо. Как ни крути. В ходе наступления по всем фронтам, счастье одержало полную и оглушительную победу. А ведь казалось, ну что, в сущности, произошло? Сбежала с официального приёма. Бросила коллег. Поддалась на уговоры винодела-ловеласа посмотреть на ночные Афины. Ладно, в компании более опытных и взрослых коллег. Однако же.

«Брожу ночью по совершенно незнакомому городу? Не знаю, куда и зачем иду? Не знаю, когда окажусь в одной точке с моим чемоданом, Беловой и тёплой кроватью? И что? Доберусь ли я вообще к утру до гостиницы? А есть ли, в сущности, разница, если так хорошо?»

Если ТАК хорошо? В сущности, нет. Ведь это счастье очень скоротечно. Оно только здесь и сейчас и именно по совокупности причин. Не будь их, не было б такого ощущения наполненности и такой свободы. А завтра точно этого не будет. Абсолютно точно.

У счастья такая специфика. Ничего не повторять дважды.

Успей насладиться. Не успел? Ну, сам дурак. Значит, не очень-то хотел.

Пребывая в медитации на тему «а не отпустить ли вожжи» на последние пару дней, Наташка чуть не потеряла из виду группу товарищей, которая быстро и незаметно просочилась с тёмной афинской улицы в какой-то местный ресторанчик. Алексис пропустил внутрь всех и, стоя у раскрытой двери, с интересом разглядывал Наташку, которая медленно и мечтательно брела мимо него.

— Определённо, Афины Вас не отпускают, — сказал он.

Наташка слегка вздрогнула и опустилась с небес на землю.

— Не отпускают, — миролюбиво и мечтательно сказала она. — Очень хорошо тут. Как будто время остановилось.

— Понимаю, — кивнул он. — Коллеги немного проголодались и кое-кто замёрз. Мы тут решили заглянуть на огонёк.

— И я с вами, — Наташка ускорила шаг и нырнула в тепло незнакомого ресторанчика.

15.

По совету официанта она заказала какое-то горячее мясное блюдо, несильно стараясь запомнить название. Полинка порекомендовала ещё и горячий салат. А Алексис распорядился насчёт вина для всех. Кто бы сомневался.

Какая-то неизвестная магия в этом городе по ночам точно была и она завладела компанией безоговорочно, потому что вопреки Наташкиным мыслям о том, что вот сейчас все отогреются, подкрепятся и, приняв по бокалу лечебного красного вина, запросятся в постельки, «союзники» потянулись на танцпол. Играло какое-то местное радио. Всё сплошь на греческом. Наташка взяла бокал и развернулась в сторону лихо отплясывающих коллег. «Русские не сдаются», — крутилось в голове. Сама Наташка с удовольствием бы послушала радио лёжа в своём номере, минут пять, чтобы не обидеть местных поп-исполнителей. И вино было чуть крепче, чем она ожидала. И времени, судя по словам радио-диджея, до утра оставалось на пару танцев. В общем, меньше всего ей хотелось шевелиться. Хотелось упасть во что-нибудь мягкое и утонуть с головой в одеяле и мечтах.

— Пойдёмте потанцуем? Сейчас медленный танец будет…

Наташка с удивлением посмотрела на Алексиса. «Шутит что ли?» Отхлебнула микроскопический глоточек вина, типа занята очень, вино вот пью.

— Пожалуйста… Полтанца?

— Полтанца? — улыбнулась Наташка. — Один куплет?

— С припевом, — ответил он и протянул Наташке руку.

Кто виноват, было не понять: лишний глоток вина или неожиданное предложение, но Наташка на него согласилась.

У медленного танца, по сути, только две задачи: беззастенчиво пообниматься на глазах у всех или поговорить. Поскольку первый вариант Наташке не сильно нравился, она предоставила Алексису право вести в танце, а сама начала с вопроса:

— Вы каждый год такие экскурсии устраиваете?

— Да.

— Вы очень талантливый рассказчик. Было интересно. Спасибо, — сказала она глядя куда-то в пуговку рубашки. Строго говоря, задирать голову было не очень удобно, а каблучки под джинсы для важного «в семейном стиле» обеда, как гласил путеводитель, она одела небольшие. И очень кстати, как оказалось.

— Вам спасибо, — слегка наклонившись к Наташке, ответил он.

— За что?

— Вы слушали…

«А, началось… Заигрыш», — отметила про себя Наташка и немного напряглась.

— Скажите честно: всё правда или Вы кое-что сами придумали? — с лёгкой иронией спросила Наташка, всё также не поднимая глаз.

Алексис внезапно и ловко закружил её вопреки мелодии. Наташка вскинула голову и с недоумением посмотрела ему в глаза.

Он широко улыбался:

— Вы меня раскусили. Вот так сразу! Я просто в отчаянии!

— Так уж и в отчаянии. Я бы сказала, что Вы слишком радостно для этого выглядите.

— Просто никому раньше этого не удавалось. Наверное, никто меня не слушал так внимательно…

— Да нет, Вы просто не всех пригласили на танец, вот я и пользуюсь случаем… — парировала Наташка.

Алексис снова рассмеялся и в очередном па лишил Наташку опоры.

— Алексис… — едва выдохнула она.

Он аккуратно и нежно приземлил её обратно. Наташка чуть отстранилась и сделала буквально полшага назад. Алексис удержал её за руку:

— Благодарю за танец. Разрешите проводить Вас к столику? — спросил он как-то запросто и без улыбки.

Наташка только кивнула. Он проводил её за столик. Она села, а он так и продолжал стоять, держа её руку в своей.

— Алексис?

Он наклонился и снова как тогда днём поцеловал её пальцы.

Наташка не сильно удивилась на этот раз. К тому же она так устала, что его игра то в галантного кавалера, то в опытного ловеласа, была ей абсолютно безразлична. Настолько, что даже не раздражала. Сейчас её беспокоили ноги. Ноги в туфельках на каблуках. Они отчаянно сигнализировали из-под стола, что жаждут свободы. Наташка опустила голову и с сожалением и участием посмотрела на них.

— Два мороженых с шоколадом, — услышала она голос Алексиса.

Он сидел слева на месте Полинки и снова с интересом и беззастенчиво её разглядывал.

— Я надеюсь, Вы не против мороженого?

— Вы мне заказали? — слегка удивилась Наташка.

— Мне кажется, я Вам должен чем-то отплатить. Приятным. Судя по вашему грустному виду, как партнёр по танцам я Вас расстроил.

— Вовсе нет. Я просто очень устала.

— Правда? Когда Вы шли мимо ресторана, мне показалось, что мы могли гулять до самого утра…

Наташка отвела глаза:

— Вы никогда не пробовали гулять на каблуках?

Алексис усмехнулся и покачал головой:

— Но Вы же каждый день на них ходите?

— Большей частью мы в них сидим на работе. И открою Вам страшную тайну: мы часто их снимаем и сидим босиком. Особенно, если свой кабинет и ты начальник.

Алексис расхохотался и откинулся на стуле:

— Да ладно! Серьёзно? Это будоражит фантазию…

От очередного искромётного Наташкиного взгляда Алексиса спас официант.

Она сразу переключилась на большое мороженое, обильно усыпанное шоколадной крошкой. Наташка запустила в него ложку, подхватив крупную мороженую малинку. Эх, не помешал бы и ногам сейчас холодный компресс. А завтра ведь шопинг и опять целый день бегом-бегом.

— Попробуйте, я заказал нам вина. Оно очень подходит к десерту.

Голос Алексиса снова стал спокойным, вежливым и слегка услужливым.

— Вы меня напоить хотите или мне это только кажется?

— Нет, просто стараюсь Вам понравиться.

«Зачем? Меня дома Петька ждёт», — хотела было сказать Наташка.

«А и не ври, никто тебя не ждёт, — перебил её внутренний голос. — Ждёт он. Как же. Жди. Так до пенсии и будешь ждать. Как справедливо говорит твоя мама: «Уже бы дети в школу пошли».

Наташка грустно покивала своим мыслям и отправила в рот ещё одну малинку в шоколаде.

— О, может быть Вы хотели кофе, а я со своим вином.

Наташка с удивлением посмотрела на Алексиса. Он так и сидел, держа в руках два бокала светлого вина.

— Давайте уже…

Наташка сделала большой глоток, глядя куда-то в пустоту, сквозь зал, в котором остались только «руссо туристо» и персонал, сквозь весь этот день и все предыдущие. Лёгкое сладкое вино моментально вскружило голову. Наташка прислонилась к высокой спинке стула.

Перед глазами поплыла Москва. Серая тёмная ночь. Дождик, мелкий, холодный, ненавистный дождь. Где-то там сейчас спит и видит три-десятый сон Петька. Петька, встающий как призрак, каждый раз, как только на расстоянии вытянутой руки оказывается любой мужчина, особенно любой приятный и симпатичный мужчина. Каждый раз, когда кто-то пытается оказывать ей знаки внимания, ухаживать и прочее, как защитная реакция организма на микробы, как заклинание защиты в голове начинает пульсировать фраза: «Меня ждёт Петька». С чего? С какой волшебной фантазии этот кусок отвалился и мешает? А ведь реально мешает.

Мешает реально посмотреть на себя со стороны. Мешает реально посмотреть на любого мужчину рядом, потому что изначальной любой — уже не Он. Любой уже проиграл. С любым не дышится так легко. С любым не хочется всего от жизни. С любым вот можно погулять по ночному города и позволить угостить себя мороженым и вином. И даже игнорировать его.

Наташка всё же повернула голову и посмотрела на Алексиса.

Он тоже смотрел на Наташку как-то задумчиво, пристально. И не отвёл взгляд. Не попытался скрыть свой интерес, уже не пафосный.

«Вот что тебе надо? — вопрошал Наташку внутренний голос. — Симпатичный парень. Не прям чтоб „ах, красавец“, но очень даже да. Почти что твой Петька. Высокий, хорошо сложённый. Тёмные волосы. Карие глаза. Ах, да. Прости. У Петьки синие глаза. В синих-то глазах сложно не утонуть. А в этих? Ах, да, ещё одно моё упущение: у тебя никогда не было мужчин с карими глазами. Присмотрись, может тебе понравится. А губы? Посмотри хоть мельком. Посмотри, кому говорю! Ладно, не смотри. И умён, согласись. Очевидно, что хорошо образован. Из приличной семьи. Чё тебе надо, коза?!»

Наташка только вздохнула и отвела глаза.

«Просто он не Он», — ответила она своему второму я и вернулась к мороженому.

— Интересно, о чём Вы думали, — сказал Алексис минуту спустя. — Такой взгляд…

— Поверьте, лучше Вам не знать, — вполне серьёзно ответила Наташка.

— Вы настолько загадочны, что я не могу с собой ничего поделать. Хочу узнать Вас лучше…

Наташка перевела на него до одури тоскливый взгляд.

— О, только не говорите «лучше вам не знать»…

— А поедемте к цыганам! — внезапно раздалось прямо у них над головами и кто-то могучий сгрёб Алексиса и Наталью в охапку.

Это был коллега из не очень дальнего зарубежья по имени Евгений.

— А поедемте спать, пожалуйста, — сложив ручки как для молитвы, просила Полинка.

— Или к цыганам? — басил Евгений.

— Я б тоже спать поехала, — поддержала подругу Наташка.

— Раз девочки просятся домой, поедем домой, — Алексис встал и ушёл.

Буквально через пять минут все уже сидели по машинам. Алексис и на этот раз сел в другое такси. Наташка и Полинка почти спали, привалившись друг к другу.

В гостинице Алексис распорядился выдать ключи от номеров сначала девочкам. Мужчины не возражали и все чинно и тихо разбрелись по своим номерам.

Наташка зашла к себе, бросила рассеянный взгляд на багаж, толкнула дверь в ванную, послала гигиену к черту и, едва скинув туфли, заснула, рухнув на застеленную кровать.

16.

— Алё… — хриплым голосом ответила Наташка, в тайне надеясь, что утренний звонок в Грецию не из офиса.

— Пойдём по магазинам или поспим ещё? — услышала она голос Полинки.

— А который час?

— Завтрак через полчаса. Я советую нам встать. Если мы пойдём по магазинам в обед, мы погибнем от жары. Особенно после вчерашнего.

— Я б даже сказала сегодняшнего…

— Тем более… Давай вставать, а? У меня одной моральных сил не хватает.

— Уже ползу в ванную, встретимся за завтраком.

— Ок, закажу тебе эспрессо.

— Двойной, пожалуйста.

— И это правильно!

В душе Наташка очередной раз чуть не заснула. Она решила выйти на балкон, чтобы вдохнуть свежего морского воздуха и хоть посмотреть, куда их на этот раз завезли.

Море плескалось довольно далеко внизу, но перспективу ничего не заслоняло. Казалось, за деревьями перед фасадом обрыв. В общем, было красиво, но времени любоваться не оставалось. Город древних богов звал на новые приключения, а внизу, должно быть, уже варился её вожделенный кофе. Наташка стремительно повернулась, чтобы впорхнуть в комнату, и чуть не закричала. Из-за перегородки с соседнего балкона на неё беззастенчиво и улыбаясь во все свои стопятьсот зубов пялился Алексис.

— Доброе утро! А я думаю, откуда утром пахнет мандаринами и корицей? А это по соседнему балкону бродит полуобнажённая нимфа из душа. Вы с собой привезли этот дивный аромат из России? В моей ванной ничего такого ароматного нет…

— Доброе утро… — ответила Наташка, наспех проверяя, вся ли она надёжно замотана в полотенце.

Алексис расхохотался. А Наташка покраснела и шмыгнула в комнату, громко хлопнув дверью.

Она резко отбросила полотенце и стала, раздражённо теребя вещи, одеваться.

— Вот же дура, а я уже было вчера подумала, что он нормальный. А ни фига! Он надо мной вчера просто издевался. Давайте потанцуем, давайте мороженого-пироженого, а давайте я вас напою и тогда мы все весело поржём над вами!

От сонного оцепенения не осталось и следа. Наташке хотелось побыстрее одеться, собрать вещи и бежать через ресторан туда, на старые улочки с магазинчиками. Подальше от этого навязчивого человека!

Но не вышло. Когда Наташка спустилась в ресторан, Алексис уже сидел с Полинкой за одним столом и завтракал. Та увидела подругу сразу, махнула ей рукой и позвала официанта.

«Всё, некуда бежать. И ей пообещала, и официант сейчас принесёт кофе».

— Доброе утро, — сдержанно поприветствовала их Наташка и тут же занялась салфеткой, приборами и вовремя подоспевшим завтраком.

Полинка что-то вдохновенно рассказывала. Но Наташка не могла поймать нить. И посмотреть на Алексиса не могла: слушает он Полинку или созерцает её.

Наташке всё ещё казалось, что она в одном полотенце и от этого щёки её просто пылали.

— Туся, у тебя лицо горит. Ты заболела что ли? Алексис — это всё ты! Вот видишь, я же говорила, что холодно! Тусечка…

Наташа подняла глаза и посмотрела на обоих. Полинка выглядела встревоженно. Алексис слегка недоуменно.

— Да ничего, всё в порядке. Просто я не выспалась. Правда…

— Температуры нету? — строго спросила Полинка.

— Да вроде нету…

Полинка перегнулась через стол и приложила ладонь к Наташкиному лбу:

— Да вроде и, правда, норм…

— Вот и я говорю… Поедем, Поль?

— Поедем, Алексис нас покатает на своей машине.

Наташка метнула на него почти свирепый взгляд.

— Друг любезно согласился пригнать мою машину к отелю, а вот, кстати, и он! — Алексис быстро поднялся и пошёл навстречу симпатичному темноволосому парню, стоявшему в дверях ресторана.

— Тусь, ты чего? — встревожено спросила Полинка. — Что у вас?

— Не знаю, Поль, но он меня бесит, прямо бесит. И у него номер через стенку от моего. Я сегодня вышла на балкон после душа, а он стоит и смотрит на меня из-за перегородки.

— Ого! Ты хоть в мыльную пену была одета или вообще ню?

— Поля! В полотенце я была одета. Почти с ног до головы!

Полинка смешно вскинула брови:

— Не правда, подруга, полотенца тут маловаты. А на тебе есть что посмотреть…

— Поль, да ну тебя… Правда, неприятно, и смотрит он на меня так изучающе и как будто раскусить хочет. Не знаю, неприятно, прямо неприятно… Как будто ждёт, что я где-то что-то смешное сделаю, что-то ляпну, со стула упаду… — у Наташки аж слёзы навернулись.

— Так уж и со стула. Что за фантазия?! Всё идут, давай про покупки… И не реви.

— Ага… Оливковое масло… — со скепсисом сказала Наташка, быстро хлопая ресницами.

— Ммм, изумительное. Я такое брала! А ещё есть марка… Ой, Алексис… Ты уже вернулся.

— Девочки, это мой друг Леонид. Он немного поговорит по-русски и очень неплохо по-английски. Я предложил ему составить нам компанию. Надеюсь, вы не против.

— Нет, что вы, — вдруг ответила Наташка, одарив Алексиса максимально наигранным радостным взглядом и лучезарнейшей улыбкой.

Полинка легко хохотнула и изобразила почти такое же счастливое лицо.

— А насколько немножко Вы говорите по-русски? — обратилась она к Леониду.

— Здравствуйте, хорошо. То есть простите меня, немного хорошо.

— Супер! — прокомментировала Наташка.

Полинка еле сдержала смех, Алексис смотрел на подруг в недоумении. Леонид слегка покраснел.

Полинка быстро поднялась, схватила рюкзак и Леонида под руку:

— Срочно выдвигаемся! Я берусь возглавить поход!

— Вам бы в Питере всем только б что-нибудь возглавить, хлебом вас не корми!

— Это да, Тусечка, что-то такое в нас есть, может это от воды?

— Так она у вас болотная…

— Вот, в этом и секрет!

Девчонки весело рассмеялись и направились к выходу. Леонид безропотно шёл рядом с Полей, замыкал процессию Алексис.

В машине девчонки устроились сзади, Полинка назвала точный адрес магазинов и весело защебетала о предстоящих покупках.

Алексис вёл машину, но Наташке казалось, что он всё время смотрит в зеркало заднего вида именно на неё, и без конца его поправляет, как будто оно своевольно отворачивается от её бледного лица. Взгляд его был уже не такой задиристый, как на балконе. Похоже, Наташка его опять удивила и теперь он силится понять, что же в её голове на самом деле происходит, так ли она проста, как ему показалось в начале?

«А вот фигушки, — думала Наташка. — Вовсе не такая я простушка. Я тебя давно раскусила, с самого начала. Думал, меня твои поцелуи в лапку заставят дрожать от восторга? Угу. Сплю и вижу. Нет уж, нам русским царевнам, серьёзных подвигов подавай: сходить там за три-девять земель, и чтобы без цели, но не с пустыми руками вернуться, коня богатырского чтоб имел, меч-кладенец и царство большое. Нет, ещё больше!»

Наташка смотрела в зеркало, и ей даже показалось, что Алексис уловил часть её сумасбродных мыслей и немало озадачен то ли поисками меча, то ли коня. Действительно, откуда в Элладе такие чудеса? Он, небось, и не знает, что такое меч-кладенец.

Припарковать машину близко не удалось: слишком маленькими были милые торговые улочки. Леонид отправился с девушками по магазинам, а Алексис, бросив на прощание:

— Я постараюсь побыстрее, — скрылся за поворотом.

Полинка многозначительно подмигнула, снова завладела Леонидом и отважно ринулась навстречу неминуемому шопингу.

Наташка неспешно брела позади, с удовольствием разглядывая дома, витрины, людей, вдыхая незнакомый воздух, улыбаясь приветливым продавцам, радушно приглашавшим в свои магазины, где было прохладно и свежо и, по их заверениям, было не так дорого, как у соседей. Время от времени Полинка завлекала её в какую-нибудь лавчонку и уговаривала что-нибудь купить. Она немного сопротивлялась, начинался торг с продавцом, целое образцово-показательное выступление и презентация товара. На третьем или четвёртом шоу в игру включился Леонид, который стал изображать английского туриста, не понимающего по-гречески. Дело пошло ещё веселее.

— Вообще грек очень жадный, — сказал Леонид, купив девчонкам по мороженому.

— Как видно, не каждый, — кокетливо ответила Полинка.

Повисла тишина. Они стояли напротив друг друга, не отводя глаз, не моргая, никого и ничего не видя вокруг. Только он и она, как будто мир остановился, как будто само время исчезло и превратилось в вечность, где только двое.

Наташка узнала её, тишину, потому что с ней тоже так было. С ней и с ним. Чёртов Петька. Нигде от него не спрятаться.

«Это любовь», — сказала про себя Наташка, глядя на зависшую с мороженым Полинку и румяного от смущения грека. Не узнать её невозможно. Вдруг посреди шумного города, посреди толпы, да хоть где, между двумя возникает она. Тишина какой-то вселенской глубины. Вокруг может хоть с ума всё сойти, хоть все деревья в лесу завалиться, упасть метеорит и пробежать стадо динозавров. Эти двое и не услышат, и не увидят, и не почувствуют. Всё что есть — это глаза друг друга, все звуки — стук сердца, вся дрожь — в руках, которые жаждут коснуться друг друга.

Полинка и Леонид тоже её узнали и, судя по всему, не испугались шагнуть в эту бездну.

Наташка сделала едва заметный шаг в сторону и молча нырнула в прохладу какого-то магазинчика с украшениями на витрине.

Строго говоря, большинство изделий в нём было не из цветмета, а из природных материалов: дерева, ракушек, кораллов и Наташка пропала. Так что скорее, это была лавочка народных промыслов. Это было её! Она мгновенно забыла, что спряталась от друзей, дабы не мешать их тишине.

Наташка бы, конечно, в этом магазине купила всего и по два. Себе и Ленуське. Но сколько денег в её кошельке пока не было. А жаль. Украшения, живые, всё, что не золото-бриллианты, вызывали в Наташке тихий и немой восторг. Даже в пирожном бы себе отказала сколько хочешь раз, лишь бы купить… Например, вот эти тонкие бусы из коралла. Самого того кораллового цвета, который Он! Алые бусы, глаз не отвести. Наташка даже не заметила, как ей залюбовался усатый дядька-продавец, иронично кося глаз на её восторженное лицо.

— Прости, быстро не получилось, — вдруг прервал её мечтательный полёт уже знакомый голос.

Мираж развеялся и Наташка увидела рядом Алексиса. Он смотрел на неё выжидающе, ища одобрения. Это удивило.

— Молодец, — не нашла ничего умнее Наташка.

— В смысле?

— Что нашёл нас…

— Ааа… — Алексис впервые не знал, что сказать.

Наташка вновь опустила глаза в витрину. Свидание с коралловыми бусами закончилось. Подарок был немного дороговат. Даже для себя. Наташка тяжело вздохнула, отвернулась и пошла к выходу.

Алексис и продавец недоуменно посмотрели друг на друга.

— Вы позволите ей так уйти? — сказал усатый дядька по-гречески.

Наташка вышла на улицу и поискала глазами Полинку и Леонида. Далеко влюблённые не ушли. Буквально в десятке метров от магазинчика они сидели в уличном кафе и целовались.

Наташка застыла в нерешительности. Пойти нарушить идиллию или подождать? Или, Боже упаси, предложить Алексису пройтись по магазинам вдвоём? Пока эти нацелуются…

Вдруг перед глазами что-то мелькнуло, а шеи коснулась чужая тёплая рука. Наташка едва не подпрыгнула, но ойкнула, видимо, достаточно громко, потому что несколько человек на шумной улочке обернулись к ней.

— Это я.

— Алексис?!

— Я не знал, как попросить прощения. Я немного засмущал Вас сегодня, а вчера так и вообще заморозил, примите это в знак прощения и примирения.

Наташка провела рукой и по шее и похолодела. Они! Коралловые бусы! Она не держала их в руках, но узнала.

— Я не могу их принять. Они очень дорогие. И за Ваши выходки можно было бы просто попросить прощения на словах. Я бы простила.

Алексис счастливо улыбался, глядя на бусы на Наташкиной шее.

Она попыталась снять бусы сама.

— Пожалуйста, оставьте себе. Я прошу. На память о Греции. Вам очень идёт.

— Вау, шикарные! — пропела рядом Полинка. — А мы уже вас заждались!

— Да мы видели, как вы заждались, — с удовольствием сменила тему Наташка.

— Очень-очень-очень суперкруто! — расхваливала бусы Полинка, старательно убирая Наташкины руки с шеи.

Наташка в поисках поддержки перевела взгляд на Леонида. Он тоже одобрительно качал головой. Стал бы он сейчас с Полинкой спорить, ага…

Она повернулась к победоносно сияющему Алексису:

— Хорошо. Но больше чтоб ничего подобного, иначе прощения моего Вам не видать…

Алексис слегка изменился в лице. Она не стала разглядывать, какие там тайные мысли бороздят его греческое чело, просто взяла Полинку за руку и повлекла дальше по улице.

Минуту спустя та заметила:

— Капец, у тебя руки ледяные. Что за сосулька, может тебе всё-таки какого-нибудь горячего южанина подогнать?

Наташка тихо и грозно прошептала:

— Давай мне уже одного этого хватит, а?! Я погулять хотела, посмотреть город, купить подарки родным, удовольствие получить от жизни, понимаешь? А он меня преследует. Ещё и бусы эти.

— Клёвые бусы, — как будто не понимая подругу, ответила Полинка.

— Поль…

— Да я поняла, что я дурная, что ли… Не нравится он тебе, ещё и прилипчивый. Но он всегда такой, мне кажется. В прошлом году с какой-то немкой крутил. Но та сдалась без боя. Ну, они перед русскими до сих пор пасуют.

— А причём тут русские? Алексис же грек? Или я что-то пропустила?

— Как грек… Грек, но крымский. Он родился, как и мы с тобой, в Союзе. А потом предки увезли его на историческую родину.

— Ааа… А я-то думаю, где он так хорошо научился говорить по-русски и без ошибок и не казёнными фразами из учебника.

— Да где и мы с тобой: в советской школе. Пушкин там, Толстой и прочие великие…

— Понятно, а так сразу и не скажешь…

— С чего вдруг?

— Да развязный он какой-то, настырный слишком. Мне такие не встречались во всяком случае.

— Это они у вас там в Москве от грязи, шума и смога вялые и инертные, а тут на свежем воздухе и на сочных помидорах вон какие румяные и резвые.

— А у вас в Питере?!

— А у нас ещё интеллигентно-пьяные, холодные и влажные!

— Фу ты, Господи, — брезгливо повела плечами Наташка.

Девчонки переглянулись и расхохотались.

Полинка развеселила подругу, и Наташка сама не заметила, как сменила гнев на милость, забыла о дорогих бусах и назойливом греке. Как-то постепенно день стал развиваться по написанному вчера сценарию. А два симпатичных молодых грека превратились в милейшую охрану и носильщиков. Наташка была уверена, что это всё питерское влияние. Поля удивительно ловко и безапелляционно сообщала обоим мужчинам, что и в каком порядке им следует делать и, о, ужас, они это делали. С таким управленческим талантом можно было только родиться. Воспитать такое невозможно. Наташка восхищённо смотрела на подругу и ловила себя на мысли, что уже сама готова «упасть-отжаться». Под руководством такого вожака пойдёшь в атаку на танки без единой задней мысли. «Вот поэтому она управляющая продажами одного из топовых дилеров, а ты — нет. А я — нет. Что-то у меня эмоций через край. Прямо лишних. Равновесия не хватает».

17.

Обедать Леонид повёл друзей в ресторанчик своего дяди. Кто бы сомневался, что выручку местному общепиту делают не приглашённые племянником красавицы-туристки, а простые случайные немцы или англичане. Конечно, нет.

У любого курортного ловеласа завсегда есть дядя-ресторатор, друг — владелец яхты, брат — хозяин ночного клуба или сауны и странного вида тётушка — хозяйка «семейной» гостиницы.

К удивлению девушек, дядя оказался настоящим, потому что как две капли воды был похож на Леонида, только седой и очевидно старше. Он, как и Георгиус был эмоционален и многоречив, кормил долго, разнообразно и на убой, потому что встать из-за стола никто не мог вообще. Даже дядя.

В принципе компания особо никуда не торопилась. На улице правил бал адский зной. Ни о каких прогулках по магазинам не могло быть и речи. Дядюшка предложил гостям расположиться в гостиной на втором этаже, там, где жила его семья. Сопротивляться никто не решился. Да и не хотел. Парни куда-то удалились, а девчонки упали на большой диван в центре комнаты и лениво созерцали потолок.

— Люблю белёные потолки. Даже когда ремонт в комнате делала, оставила чисто побеленным.

— Правда? — слегка удивилась Полинка. — Почему?

— А вот не знаю, может, хочу перебраться на Средиземноморье жить, и в тайне храню этот кусок стены чистым, как белые домики с синими крышами на Санторини.

— Да, это определённо в твоём стиле. Ты очень романтичная. Очень.

— Слишком? — не без опасений спросила Наташка.

— Разве что чуточку…

— Заметно?

— Есть такое… Так ты ж девочка. Ой, я сейчас умру! — Полинка лениво повернулась на бок, — это кошмар… Может, они нас правда похитили и пока мы обезоружены, продадут в сексуальное рабство?

— Ты серьёзно? — Наташка аж села, но тут же со вздохом откинулась обратно. — Слушай, меня точно вынесут отсюда. Сама я даже пошевелиться боюсь…

— Видимо, они потому и ушли, что мы сейчас похожи на коровок на пастбище. Натрескались, как два здоровых мужика, и еле двигаемся. Отличные подруги. Припёрлись из холодной-голодной России и сожрали…

— Всех греков…

— Ой, не смеши! Я умру точно…

— Я с тобой! Одну не брошу.

На пороге показались греки. Леонид нёс поднос с графином и стаканами.

— Опять?! Только не говори, что надо будет есть! — взмолилась Полинка.

— Нет, — ответил за него Алексис и налил в стаканы слегка мутный бледный жёлто-зелёный коктейль. — Это чудодейственное средство готовит бабушка Лёни. Оно помогает…

— От обжорства? — подсказала Полинка.

— Именно, — не без усмешки ответил тот и подал девушкам по холодному стакану.

— А вы? — спросила настороженно Наташка, памятую о сексуальном рабстве.

— Обязательно, — и Алексис наполнил ещё два бокала. — Ваше здоровье.

Наташка прислонила холодное стекло к виску. Она бы сейчас с удовольствием засунула себя всю в ведёрко со льдом, но конкретно этот пассаж был направлен на проверку качества пития. Свой бокал она пригубила, когда парни почти осушили свои. Определённо греки не вызывали в ней доверия. Точнее, один грек. Вот этот конкретный высокий и симпатичный кареглазый грек, что снова разглядывал её беззастенчиво и хитро улыбался.