Бесплатный фрагмент - Мир пяти Стихий

От автора

Don Drone (Андрей Семисотов)

В тридцать лет был юристом, чиновником, государственным советником 3-го класса.

В сорок — финансистом, генеральным директором акционерного общества, руководителем инвестиционной компании.

И наконец-то стал самим собой, человеком вне должностей. Психолог, писатель, основатель «Психофэнтези» — нового направления в фэнтезийном жанре, автор психологического метода «Путешествие в Арфир».

Двадцать лет кропотливой работы над собой, изучение философии, психологии, эзотерики и религий, а также разнообразные духовные поиски — все это потребовалось для того, чтобы на свет появилась Пурская трилогия. В 2017 году она была издана под заголовком: «Лёгкая, игристая фантазия с эксцентричными нотками», с незатейливой аннотацией про мистическое фэнтези, которое содержит множество «пасхалок». И ещё пять лет понадобилось чтобы полностью осознать то, что в итоге удалось сотворить.

Эта книга посвящается моей музе — жене, которая все эти годы была рядом, вдохновляла и поддерживала меня.

«Мир пяти Стихий» — книга непростая, можно сказать волшебная. Она — зеркало, она же и ключ.

Зеркало — потому что является частью проективного метода, позволяющего автору определить психотип и составить психологический портрет на основе проекций и интерпретаций прочитанных фрагментов.

Ключ — потому что открывает путь в «Арфир» — место, где с помощью особых психотехник можно влиять на свою реальность.

Эта книга обладает медитативным эффектом, взаимодействуя с бессознательным, она оказывает благотворное воздействие.

Внимание!

Если во время прочтения у вас возникает ощущение мурашек или наворачиваются слезы — обязательно обратите внимание на эти фрагменты и отметьте их в книге. Это важно!

Не рекомендуется прочитывать более одной книги трилогии за сутки.

Приятного путешествия в Мир пяти Стихий!

До встречи в Арфире.

Книга 1

1. Эльфийская Звезда

Маги

Ослепительно-белая, гладкая полусфера, словно сказочный остров, возвышалась посреди голубой зеркальной глади прозрачного пруда. На фоне чистого лазурного неба за счет своего отражения в воде она создавала необычную оптическую иллюзию: белоснежное яйцо, висящее в небесной пустоте.

Кристальной чистоты круглый пруд был расположен в кратере невысокого рукотворного холма, покрытого изумрудной зеленью и с одной стороны облицованного белыми мраморными плитами, создающими ступенчатые уровни для подъема наверх.

Голубая вода тонким ручейком медленно текла по окружности холма вниз, опутывая его спиралью, словно причудливая змейка. Там, где завитки ручейка протекали в каналах между мраморными ступеньками, образовывалась необычная лестница. По ней можно было подняться прямо к бассейну-кратеру, посреди которого белым куполом возвышалось чудесное здание. Но…

Ступать пришлось бы поочередно на плитку из белого мрамора и на ступеньку, образованную водной гладью ручейка. Мокрые одинокие отпечатки босых ступней на белом мраморе говорили о том, что этой лестницей пользовались по назначению.

Пожалуй, для многих из нас подъем по такой лестнице вызвал бы определенное затруднение, но только не для тех, кого мы привыкли называть эльфами. Одинокий силуэт плавно поднимался по водно-мраморной лестнице. Поднявшись, эльф остановился у края пруда-бассейна, закрыл глаза, оценивая свое настроение. Пройти сквозь внешнюю стену купола возможно только в исключительно благодушном состоянии, без малейшего беспокойства, а любая шальная мысль заставит искупаться еще на подходе к нему. Постояв мгновение, он двинулся дальше, ступая по водной глади пруда, и словно растворился, проникая внутрь полусферического здания.

Мягкий луноподобный свет равномерно окутывал все огромное помещение. В центре, возле круглого магического стола, стояла она. Над поверхностью стола на уровне ее глаз в воздухе парил, переливаясь мириадами искр, маленький бриллиант. Она сосредоточенно смотрела на драгоценный камень, а он, ослепительно блестя, казалось, впитывал свет ее больших ярких глаз.

Вошедший стоял молча и неподвижно, пока она не отвела свой взор от камня и не взглянула на него.

— Создаешь информационный кристалл, — полувопросительно-полуутвердительно высказался гость. — На кристаллической решетке алмаза такого размера можно отразить уйму информации.

Она слегка улыбнулась, кивнула головой и еле уловимым движением руки предложила присесть в удобные кресла, стоявшие в соседнем секторе просторного зального помещения.

— Значит, это правда, — с ноткой грусти вымолвил он. — Ты собираешься отправиться в мир людей.

— Да, мой друг, там, в Среднемире, в скором времени должна воплотиться близкая мне Душа. Я намерена подготовить мать к зачатию и рождению этого ребенка. А для него стать феей, вот, готовлю подарок, — она указала в сторону магического стола на бриллиант, висящий в воздухе.

Он взял ее ладонь в свои руки и молча смотрел ей в глаза, передавая меланхолию чувств, вызванную ожиданием расставания.

— Ну, не грусти, наша разлука не будет долгой, — ободряюще улыбнулась она.

— В прошлый раз ты говорила то же самое, — вздохнул он, слегка хмурясь, словно старый воин перед битвой.

Она вздрогнула, но тут же отогнала печальное воспоминание о былой опасности.

— Лучше помоги мне соединить оправу с камнем, у тебя это получается куда изящней.

Две фигуры подошли к кругу магического стола, став напротив друг друга.

— Что в кристалле?

— Все самое необходимое. Основные фундаментальные знания, начиная от сотворения Мироздания, немного практической информации и прикладных функций, охранно-защитные программы. В общем, стандартный магический набор.

— Стандартный набор? — он протянул руку к бриллианту, выставив ладонь, словно поглаживая камень на расстоянии. — Такой мощный артефакт уже давно никто не создавал для мира людей, похоже, долго ты над ним трудилась.

— Да, но это того стоит.

На столе, по разные стороны от парящего в воздухе бриллианта, лежали два крестика из белого золота с круглыми отверстиями посередине. Один побольше, с заостренными сужающимися концами, классической формы, другой поменьше, икс-образной формы, с такими же лучевидными концами.

Гость закрыл глаза, приподнял обе руки, обращая их ладонями к золотым изделиям. Оба крестика дрогнули и засветились, словно расплавленные, затем стали медленно подниматься в воздух, больший — с одной стороны бриллианта, икс-образный — с другой. Затем они соединились друг с другом, соприкасаясь круглыми отверстиями и заключая посередине в свои объятия драгоценный камень, и слились воедино. Ярко вспыхнув, сотворенная восьмилучевая звезда с бриллиантом в центре начала медленно опускаться на поверхность стола. Вскоре неестественно яркий свет потускнел и погас. Драгоценность дивной красоты лежала на столе.

Он протянул руку, взял необычное украшение и немного подержал, сжав в кулаке, словно впитывая его жар, затем, приблизившись к ней, нежно положил восьмиконечную звезду ей на ладонь.

— Давно я не держал в руках эльфийскую звезду, — задумчиво прошептал он ей на ухо, мягко обнимая за талию.

Жрица

Юная арийская жрица сидела на белокаменной массивной балюстраде на балконе своей кельи, прислонившись спиной к стене. Свежий ночной бриз развевал ее золотистые длинные волосы и полупрозрачную тунику, такую же легкую, как тюль на ее окне.

Изнывая от жары, необходимости зубрить увесистый трактат об основах Мироздания и длительного воздержания, свойственного девственницам, она мечтательно вглядывалась в звездную россыпь ночного неба и манящий диск луны.

«Ах, эта притягательная Луна — дверь в небесный мир и прибежище древних эльфов. Как бы я хотела раствориться в прохладе твоего света», — мысленно восклицала Лориэль, наматывая на палец локон светло-золотых волос и уносясь прочь от предмета изучения.

Серебряный бокал (наполовину выпитый — наполовину полный) легкого игристого нектара стоял рядом на перилах. Изящная ладошка, словно магнит, притянула бокал, тот послушно заскользил к ней по гладким перилам, пальцы ловко обхватили серебристые бока, а нежные розовые губки прильнули в поцелуе, жаждая сделать глоток озорного напитка.

В следующее мгновение она поперхнулась, образ наставницы неумолимо всплыл перед внутренним взором: «Лориэль, что ты можешь рассказать о пяти элементах сотворения Мироздания?» — голос был невозмутимым, но при этом мелодичным. Юная жрица кивнула головой, отставила бокал, вздохнула и начала вслух повторять ранее прочитанное.

Вначале была пустота — «Изначальная пустота», или Вакуум, ничем не ограниченный и никак не проявленный, не было ни времени, ни пространства. Затем в пустоте по воле Всевышнего Творца возникли пять первоначальных Стихий: Воздух, Вода, Земля, Свет и Тьма. Пять первоначальных Стихий, соединившись, образовали Мироздание, состоящее из пяти соответствующих элементов. Воздух — небо, Вода — океан, Земля — суша, Свет — огонь, Тьма — эфир. Четыре элемента нам хорошо известны, а пятый — эфир — сокрыт и забыт. Суть пятого элемента — это его противоположность огню, подобно тому, как Вода противоположна Земле. И если огонь — это источник света и тепла, то эфир — это мрак и хлад. Воздух же — всепроникающая Стихия, и поэтому верховенствующий элемент, в чистом виде создающий небесный мир.

Соединение пяти Стихий-элементов символизирует пентаграмма — звездная форма правильного пятиугольника, где верхний луч означает небо, два нижних — сушу и океан, два боковых — Свет и Тьму. Пентаграмма, изображенная в круге, символизирует наше Мироздание, а малый пятиугольник в центе пентаграммы — Среднемир, мир, в котором живем мы, люди, и где присутствуют все пять Стихий, но ни одна в чистом виде.

Пять граней внутреннего пятиугольника символизируют пять частей Среднемира и пять человеческих рас, их населяющих. Расы разделяются по внешнему виду, природным способностям и характеру, обусловленному доминирующим стихийным элементом, который на них воздействует.

— Белая раса. «Светлоликие» — называющиеся ариями носители древней эльфийской крови, доминирующая стихия — Воздух. В некоторой степени обладают врожденными магическими способностями древних эльфов и их мудростью, склонны к творчеству.

— Красная раса. «Краснолюды» — люди, склонные к военному ремеслу. Среди прочих особо выделяются два вида: а) краснокожие — издревле непревзойденные охотники, называются так, потому что измазывали свои тела кровью убитых на охоте зверей; б) рыжебородые — бесстрашные могучие воины, непобедимые в бою. Доминирующий элемент — огонь.

— Желтая раса. «Желтокожие» — названы так из-за характерного загара от долгого пребывания под солнцем, связанного с их деятельностью. Ярко выраженные потомки древних гномов. «Землекопы» — земледельцы, ремесленники и торговцы, а также «Горцы» — рудокопы и лучшие кузнечные мастера. Доминирующая стихия — Земля.

— Синяя раса. «Островитяне» — таинственный островной народ, обитающий на бесчисленных архипелагах, разбросанных в бескрайнем океане. Лучшие рыболовы и мореходы, купцы и пираты. О них мало что доподлинно известно в силу их многочисленных разновидностей. Считается, что среди них встречаются люди–амфибии. Доминирующая стихия — Вода.

— Черная раса. «Шерстяные» — проживающие исключительно в холодном климате и покрытые с головы до ног густым темным волосяным покровом, напоминающим шерсть животных. Они считают, что произошли от диких обезьян путем эволюции. Примитивный народ, хорошо приспособленный к существованию в суровых диких условиях, избегают контактов с представителями других рас. Доминирующая стихия — Тьма.

Лориель прервала свое обучение и, довольная, отхлебнула из бокала.

«В принципе, все верно, но иногда путаешься в терминах Стихия — элемент, — раздался в голове телепатический голос ее наставницы. — Расскажи вкратце раздел о Перворожденных, тварных и происхождении человека».

«Хорошо», — подумала юная арийка и продолжила вслух:

— Высшие сущности, созданные Всевышним Творцом и олицетворяющие пять Стихий, правили каждый в своей сфере, пребывая в своем элементарном мире. Но в Среднемире не было владык. Тогда Всевышний Творец воплотил в нем Перворожденных — «эльфов», мужчину и женщину. Ас и Ария их имена. Их потомки — древние эльфы — назывались асарии, или просто дети Арии. И владычествовали они над всем Среднемиром, и всё вокруг процветало, и длился долгий «Золотой век».

Тогда повелители других сфер, увидев такое благополучие, царившее в Среднемире, захотели себе слуг, подобных эльфам. Владыка Земли взял камень и передал его владыке Воды, чтобы тот размягчил его и превратили в глину. Затем слепили они из глины эльфоподобного голема и попросили владыку Света обжечь его, чтобы придать прочность телу. Затем владыка Воздуха вдохнул жизнь в тело голема, оживив его. Так появился первый тварный эльфоподобный «гном», и имя ему было Адонс. Тогда владыки четырех сфер решили отщипнуть от Адонса немного плоти и создать из нее второго гнома женского пола, и назвали ее Копи. И поняли владыки четырех Стихий, что могут наделать себе таких Копий сколько угодно, и мужского и женского пола, и теперь не будет у них недостатка в эльфоподобных слугах.

Тем временем появился владыка Тьмы и спросил, что тут творится, и изъявил желание также поучаствовать в сотворении гномов. Пусть гномы узнают, что кроме Добра есть еще и Зло. И наполнил их сердца скверной.

После этого никто, кроме владыки Тьмы, не изъявил желания забрать себе новых слуг, так как боялись, что те станут причинять зло в их сферах. Но и владыке Тьмы отдать гномов отказались. Тогда решили властелины всех Стихий отправить двух тварных гномов в Среднемир к Перворожденным эльфам.

Позднее от кровосмешения эльфов и гномов появились люди — помесь потомков Перворожденных и тварных существ. Так преждевременно закончился «Золотой век», но это уже совсем другая история.

«Хорошо, — раздался телепатический голос наставницы. — Ответь, в чем смысл человеческой жизни?»

— В том, чтобы в течение жизни очистить свое сердце и разум от всяческой скверны, таким образом стать эльфоподобным и после смерти телесной оболочки чистою душою, словно ангел, вознестись в Небесный мир. Если же к концу жизни в человеке преобладают «гномские» черты характера, то он, подобно гномам, обратится в земной прах, — сказала Лориэль. И, немного помолчав, от себя добавила: — Что же будет с его душой, нам доподлинно неизвестно, возможно, потому, что ариев мало заботят судьбы гномоподобных.

«На сегодня достаточно, отдыхай», — мысленный образ наставницы ласково улыбнулся и исчез.

Лориэль почувствовала, как пропало незримое присутствие другого человека. Шумно выдохнула, потянулась с кошачьей грацией, чтобы размять засидевшееся тело, и, довольная, взяла бокал. Осушая его маленькими глотками, она заметила яркую падающую звезду на ночном небосводе.

«Это эльфийский маг спускается с Небес к нам в Среднемир», — подумала Лориэль. — «Надо скорее загадать желание. Вот бы в моей келье оказался прекрасный, благородный рыцарь в сверкающих доспехах. Ой, ну что за глупость!» — хихикнула Лориэль. Но вскоре, сидя на балконе, она услышала странный тихий звук в своей комнате. Вскочив и выронив бокал, она помчалась в келью и застыла на пороге, вытаращив и без того большие глаза. На ее ложе, распластавшись в глубоком сне, лежал беловолосый мужчина, необычайно высокий, безукоризненного атлетического телосложения, с неестественно красивыми чертами благородного лица, и при этом совершенно голый. «А где же доспехи?» — озадаченно подумала Лориэль. Отведя взор от мужского достоинства незнакомца, она заметила украшение, висящее на цепочке у него на шее. «Это же древнеэльфийская восьмиконечная звезда», — охнула юная жрица и тут же стала звать свою наставницу.

Златовласая Дева

К удивлению Лориэль, на ее зов никто не откликнулся, и это немного встревожило. Непонимание происходящего добавляло волнения. Желание одновременно расплакаться и засмеяться окончательно сбивало с толку. Она так и стояла посреди комнаты, не зная, что делать, когда…

Нет, не услышала, а скорее почувствовала нежный, обволакивающий голос:

— Успокойся, — волна безмятежности прокатилась по всему телу, смывая все тревоги и сомнения.

— Не надо никого звать, — полная уверенность в собственных силах наполнила сознание.

Лориэль обернулась — на ее балконе находилась женщина. Вернее, светлый, воздушный образ прекрасной женщины неземной красоты, окутанный прозрачным коконом лунной ауры, парил в воздухе.

— Кто вы? — то ли промолвила, то ли подумала юная жрица.

— Я дочь Арии.

Лориэль разглядела сияние такой же эльфийской звезды на ее шее.

— Но что здесь происходит?

— Стоит ли объяснять необъяснимое? — ответила ночная гостья. — Чудо не нуждается в анализе, его можно только созерцать и им восхищаться. Случилось то, что вы, люди, ошибочно называете Судьба или Предназначение, но на самом деле — это всемогущая воля Всевышнего Творца, не ведающая преград и препятствий, и даже время и пространство подчинено ей.

Лориэль замерла в удивлении от охватившего ее ощущения волшебства, застывшего вокруг. Мурашки пробегали по всему телу.

— Ты знакома с легендами древних эльфов?

— Конечно, — ответила юная жрица.

— Помнишь предание об Эландэре и Златовласой Деве?

— Эландэр — последний король эльфов, владыка Среднемира, — тут же начала Лориэль, явно почувствовав себя как рыба в воде. — Во время его правления произошло вознесение эльфов. В небе появилась Луна — врата в Небесный мир, и все эльфы покинули Среднемир. Великий потоп, вызванный появлением Луны, уничтожил гномскую цивилизацию, а миром стали править люди. Накануне исхода Эландэр сокрушался о судьбе Среднемира и молил Всевышнего Творца дать эльфам шанс вновь возродиться в этом мире и вернуть его к первозданной гармонии и процветанию.

Затем он впал в глубокий сон, и ему приснилась Златовласая Дева, и они зачали ребенка. Поутру он обнаружил светлый длинный волос, зацепившийся за цепочку с эльфийской звездой на его шее. Так он понял, что это был не сон. Но ни один эльфийский маг не смог установить хозяйку этого волоса, хотя для них это была простейшая задача. Для эльфов так и осталось загадкой, кто была та Златовласая Дева.

— Подойди ко мне, юная Дева, — промолвила дочь Арии.

Лориэль подошла и склонила голову. Ночная гостья сняла с себя эльфийскую звезду и повесила ей на шею.

— Знай же, вместе с семенем Эландэра тебя наполнит вся мощь эльфийского волшебства, эта звезда будет принадлежать ребенку, которого ты родишь, а тебя отныне будут называть Сантаэль, или Златовласая Дева.

2. Время Орды

Кощеево царство

Вдалеке от арийских земель — Асарии — простиралась многообразная страна Ра, по которой протекала крупнейшая на континенте одноименная река, давшая ей название. На востоке она начиналась Самоцветными горами, на западе граничила с Дивнолесьем, на севере заканчивалась непроходимыми дебрями Сумрачного леса, а с юга отрезалась Великой Степью — родиной краснокожих. Центральной ее частью много лет правила царская династия Пу, и называлось то государство ПуРа. Вокруг него расположились вассальные княжества, вместе образуя Пурскую империю, столицей которой был древний город Пур.

Сотню лет в этом государстве истреблялись, изгонялись и всячески искоренялись носители арийской крови — «полуэльфы», которые обыкновенно образовывали дворянское сословие в любой процветающей стране Асарии.

Однако здесь все было иначе. Многолетнее истребление «Белых» — людей белой расы, то есть ариев или полуэльфов, как их тут называли, — и уничтожение эльфийской духовности привели к плачевным результатам. Власть захватили представители Желтой расы — «Землекопы», ярко выраженные потомки древних гномов. В результате их правления государство пришло в упадок, мелкие купцы разорились, интеллигенция деградировала, средний класс исчез, погрузившись в тотальную бедность. Но среди всеобщей нищеты, словно изюминки в тесте, стали появляться наиболее предприимчивые полугномы, склонные к коррупции и криминалу. Резко разбогатев, они пришли к власти и образовали правящую верхушку «Плутократию», посадив на трон династию Пу. Плутократы презирали свой народ и пренебрежительно называли его «быдло» или просто «Бы», поэтому все простолюдины неофициально назывались коротко «РаБы» или работяги.

И если в этой среде рождался какой-нибудь полуэльф, то, обремененный врожденной честностью и совестью, не был востребован в исключительно «гномском» обществе. Подавленный сочетанием одаренности с бесполезностью, он либо медленно деградировал, либо быстро спивался, превращаясь в обычного работягу, если своевременно не бежал за пределы ПуРы.

Так царили на просторах этого государства злоба и уныние — верные спутники Темного властелина. И поговаривали знающие люди, что страшное проклятие накрывает ту страну — «Тень Кощея». В старых преданиях говорилось, что смерть Кощея развеет это проклятие. Но смерть Кощея — в игле, игла — в яйце, яйцо — в ларце, ларец — в дупле древнего дуба, что стоит на пустынном острове.

Была в той стране главная площадь, прозванная «Кровавой», и стоял на этой пустынной площади древний зиккурат, и лежал в нем саркофаг, а в саркофаге — мощи старого идола, а точнее, отрезанная и забальзамированная голова, и в том черепе был запечатан проклятый предмет «Игла» — орудие темных сил. И пока игла была в безопасности, Тень Кощея носилась над страной, сея страх и беды, питаясь людской злобой и унынием.

Так ли это, или старые сказки — простая выдумка, нам неведомо. И вряд ли мы это узнаем, потому что среди работяг полно идолопоклонников, полугномам нет дела до кощеева проклятия, а все, что могут полуэльфы — это свалить за пределы многострадальной страны.

Трактир

Трактир «Деревянный Терем» располагался неподалеку от Кровавой площади в Озерном районе. Все в нем оправдывало свое название, начиная от почерневших бревен и брусов самого терема, заканчивая интерьером, мебелью и даже пивными кружками и тарелками — все было из дерева. По вечерам здесь, как обычно, было шумно, многолюдно, оживленно.

Молодой «Клинок» — так называли краснокожих, состоящих на службе в царской гвардии, протиснулся в массивный дверной проем кабака и направился к стоящему за стойкой трактирщику. Хозяином здесь был старый ветеран — краснолюд, что привлекало сюда непростую публику. В центре зала на большом вертеле, по обыкновению, до хрустящей корочки запекался целиком молодой поросенок. Аромат, возбуждающий аппетит, распространялся по всему залу.

Клинок подождал, пока трактирщик нальет ему большую деревянную кружку пива, заказал кровавых колбасок и, отхлебывая пышную пену, зашагал от барной стойки в поисках свободного места. Пустых столов не было, за барной стойкой располагаться он не хотел, иначе пришлось бы обмениваться любезностями с трактирщиком и отбиваться от чар кабацких шлюх. Нужно было выбирать свободное место и к кому-то подсаживаться.

«Желтокожий, весьма упитанный, в добротной одежде, похоже, купец. Да, точно — узкоглазый», — оценил своего соседа по столу клинок. «Узкоглазыми» называли особо предприимчивых купцов, которые во всем искали свою выгоду и ради этого приноровились хитрить и обманывать. От этой привычки у них появился характерный прищур, и теперь их маленькие «гномские» глазки приобрели вид продолговатых щелочек, за что простые «землекопы» стали называть их узкоглазыми.

Сотрапезник поздоровался, приободрился и попытался завязать с клинком разговор. Видимо, он был совсем не прочь завести в столице знакомство с кем-нибудь из гвардейцев.

— Вы, милче (мил человек), похоже, недавно на службе, обычно клинки не жалуют компанией нашего брата.

Клинок поморщился, он действительно предпочел бы ужинать в одиночестве, чем с узкоглазым.

— Да второй год уж пошел.

Вскоре принесли жареные колбаски и вторую кружку пива.

— Ну и как, опасна и трудна ваша служба? Чем обычно занимаетесь? — заискивающе вопрошал купец.

— Так известно чем: столичные улицы патрулируем, вельмож сопровождаем, окрестные деревни усмиряем, ну и партизан по лесам отлавливаем, если заведутся, не зря же на службу краснокожих берут, — начатая вторая кружка и принесенные колбаски сделали клинка более разговорчивым.

— Партизан? — глаза-щелочки на мгновение округлились.

— Ну да, повстанцев там всяких и прочий лесной сброд. Нам какая разница, какого зверя в лесах выслеживать, обычного или двуногого, только за двуногого государь хорошо платит.

Через полчаса за столом уже не смолкала оживленная беседа, купец предложил отужинать за его счет.

— Вот недавно был случай, — продолжал подвыпивший клинок. — Сопровождал я как-то по улицам знатного вельможу. Проходим мы, значит, по рыночной площади, а там какой-то трубадур памфлеты обидные про власть распевает, так этот вельможа схватил с мостовой камень, размахнулся и запустил в него. Мне пришлось сбить трубадура с ног, пока тот размахивался и кидал, чтобы камень его не задел. А иначе обвинили бы проарийские правозащитники этого вельможу в нарушении прав простолюдинов и негуманном обращении. Вот как ты думаешь, легко быть быстрее летящего камня?

— А не проще было камень из рук вельможи выбить?

— Проще. Но только мы защищаем тех, кто правит и платит, а не простой народ. А иначе это уже не государство было бы, а какая-то островная анархия.

— За государя!

Оба сотрапезника гулко стукнулись кружками и принялись осушать их до дна.

Над трактиром давно взошла луна, поток новых посетителей уже иссяк, а в кабаке становилось все больше пустых столов.

— А что там в деревнях?

— Да что в деревнях, — махнул рукой клинок. — Ежели какой староста начнет землекопов против власти подбивать, высылаем карательный отряд. Со старостой проводим профилактическую беседу, не сильно, без увечий. Ну и совмещаем приятное с полезным. Зажиточных мужичков обираем, чтобы соблазнов не было партизан снабжать. Да смазливых девок трахаем.

— Во, сука, жалко, я не краснокожий, а то тоже к вам бы в клинки пошел, — заплетающимся языком признался узкоглазый.

— Я тебе больше скажу. Если бы не было таких, как мы, не было бы и правителей. Кто бы их охранял? Их бы враз истребили, потому как есть за что.

— За Клинков! — провозгласил тост узкоглазый.

Кружки дружно стукнулись, разбрызгивая пену. Разгоряченные собеседники принялись жадно лакать прохладное пиво.

— Но самое трудное — это выявлять полуэльфов — проарийских агентов. Сто лет уже эту мразь изводят, да никак до конца не искоренят. Живучие, гады.

— Точно, — икнул сильно пьяный купец.

— Так и живем. Выявляем, хватаем, пытаем, — хвастался клинок.

— Теперь я понимаю, почему эту часть света называют «Срадномир» — сраное дно мира, — с явным презрением отозвался за соседним столом брутального вида «Рыжебородый» — здоровенный, как медведь. Похоже, ему наскучила слишком громкая беседа двух собутыльников, или он испытывал патологическую неприязнь к клинкам, а может, ему просто надо было привлечь чье-то внимание, затеяв ссору.

— Ты кто такой, чтобы лезть в чужой разговор? — угрожающе прокричал клинок, вставая из-за стола и направляясь к незнакомцу, — Я патриот, и не позволю обсирать мою страну всяким там… О-па, а что-то ты подозрительно смахиваешь на проарийского агента. Может, борода у тебя приклеена? — клинок вплотную подошел к столу и хотел схватить медведеподобного за бороду. Незнакомец, полубоком наблюдая за его приближением, резко отстранился. Похоже, он отслеживал еще какие-то процессы, происходившие в трактире. Раздосадованный промахом клинок наклонился к нему.

— А ну-ка, быстро встал и пошел отсюда нахер, — рявкнул ему прямо в ухо клинок.

В глазах рыжебородого вспыхнули огненные искры.

— Ну что ж, будь по-твоему, — спокойно сказал брутальный незнакомец, быстро поднялся и молниеносным ударом отправил клинка валяться на пол.

Последнее, что запомнил в этот вечер клинок, — это тяжелый сапог, наступающий ему на промежность.

Шаман

Южнее Пурской империи и до Континентального моря, от Самоцветных гор на востоке до арийских земель на западе раскинулись бескрайние равнинные просторы — «Великая Степь». По берегам рек в луговых прериях обитали многочисленные вольные племена краснокожих — охотников и кочевников. Занимаясь в основном скотоводством, промышляя охотой и рыболовством, они периодически устраивали военные набеги на поселения желтокожих или враждовали друг с другом.

Асарийские страны предпочитали нанимать приграничные племена краснокожих для охраны своих границ от набегов им подобных, что было весьма эффективно и ненакладно. Но иногда случалось так, что в бескрайних степях появлялся Великий Вождь, способный сплотить многочисленные, но разрозненные племена краснокожих в единую Орду. И тогда все земли и Ра, и Асарии в страхе склонялись и выплачивали Орде дань до тех пор, пока она снова не распадалась на разрозненные племена кочевников.

В ночной степи, под ясным звездным небом горел большой костер. Вокруг костра сидели краснокожие воины в старинных традиционных одеждах, сделанных из охотничьих трофеев: кожи и шкур животных, украшенных клыками и когтями зверей. Сейчас уже трудно встретить краснокожего в таком одеянии, многие предпочитают носить трофеи, снятые с двуногих врагов, а некоторые, приноровившиеся к торговле, и вовсе заказывают себе легкие кожаные доспехи у желтокожих.

Но сегодняшняя летняя ночь была особенной — «Ночь откровений», когда духи огня общаются со смертными, открывая завесу грядущего, а все тайное становится явным. Когда ложь и обман сгорают в большом костре примирения, и каждый воин может в братском кругу покаяться в содеянном и сокрытом, не боясь осуждения.

Шаман приступил к ритуалу, достав большую длинную трубку и набив в чашу особую смесь, специально приготовленную к празднику. Раскурив трубку от уголька из костра, он сделал несколько глубоких затяжек, выпустил дым во все стороны света и отправил трубку по кругу.

Дым вздымался от костра, окуривая небо, дым из трубки обволакивал воинов. Каждый делал несколько затяжек и передавал ее дальше, всматриваясь в языки пламени, пляшущие в костре.

Снопы искр взлетали к звездам, угли потрескивали в костре, пламя танцевало в кругу воинов, а огонь в трубке дышал и разгорался, освещая задумчивые лица краснокожих.

— Вижу, вижу! — вдруг вскричал шаман. — Грядет день, придет час, явится на просторы степи из далекой страны славный рыжебородый вождь — непобедимый воин. Он объединит многочисленные племена краснокожих, и настанет время Великой Орды.

Все одобрительно загудели, закивали головами, некоторые захлопали в ладоши. «Да сбудется реченное!» — восклицали одни. «Слава Орде!» — кричали другие.

Дальше каждый по очереди описывал свои видения и думы. Кто-то громко смеялся, не в силах говорить от восторга, кто-то тихо плакал и просил прощения. Так шло время, трубка сделала три круга, каждый мог высказаться и открыть душу. Воины курили, обращаясь в центр, к огню, говорили слова благодарности и добрые пожелания, делали затяжку и передавали трубку дальше, глядя в глаза друг другу.

Когда трубку выкурили, а пламя костра исчезло, оставив груду рубиновых углей, шаман громким басом затянул старинную степную песню, а ему припевом вторило многоголосие воинов, сидящих у догорающего костра.

Дух Огня

Я — Дух Огня, дитя Стихии.

Мне нравятся таверны, очаг — мой дом.

Подойди ко мне ближе и присядь.

Взгляни на меня, в твоих глазах запляшут отблески пламени, и, возможно, ты что-то увидишь.

Прислушайся к треску угольков, и, возможно, ты что-то услышишь.

Протяни ко мне свои ладони, и я согрею их своим теплом.

Поведай мне свои мысли, и я сохраню их в тайне.

Тебе одиноко, грустно, холодно или страшно — не бойся, успокойся, рядом со мной ты в безопасности.

Ты задремлешь у очага — я укутаю тебя теплом, и, возможно, проникну в твое тело.

И тогда ты уже никогда не будешь как прежде…

Блеск озаряющей мысли в твоей голове — это я.

Вспышка гнева в твоем сердце — это тоже я.

Вкус острой пищи и крепкого напитка в твоем чреве — я.

Тепло внизу живота — это мой поцелуй.

Твои мысли, чувства, ощущения и желания — возможно, это я в тебе.

Подойди ко мне ближе, присядь.

Поведай мне свои мысли — и, возможно, ты что-то услышишь.

Открой свои чувства — и, возможно, ты что-то увидишь в отблесках пламени.

А если вдруг ты встретишь человека, в глазах которого блеснет огонь — знай, что я рядом!

На дальнем западе, где кончались арийские земли, начиналась суровая и загадочная территория «Красногорье» — край извергающихся вулканов и огнедышащих драконов, царство пламени и обитель духов огня. Там, где адские горы погружались в холодное море, была родина Краснолюдов: рыжебородых воинов и рыжеволосых красавиц.

Повстанцы

Рыжебородый, безоружный, с плотно завязанными глазами, сидел в седле. Конь неспешно, но уверенно ступал по хорошо ему знакомой узкой лесной тропе, периодически фыркая, недовольный весом седока. Сопровождавший его всадник всю дорогу молчал, на вопросы отвечал предельно кратко, не вступая в диалог. И только стук копыт второго коня выдавал его присутствие.

Долго ехали по ручью, очевидно, чтобы замести следы. Журчание воды и неспешный шаг коня убаюкивали, в голове то и дело возникали воспоминания прошлого.

Сначала вчерашний разговор с трактирщиком:

— Эх, Рагнар, Рагнар. Не знал бы я твоего отца, даже разговаривать бы не стал. Ишь, чего удумал, Дриад найти! А если их вообще не существует? А если это все пьяные байки? Столько лет прошло, а ты все не угомонишься. Все ее ищешь? Да была бы она жива и здорова, уже сама бы домой вернулась.

Затем всплыли воспоминания далеких дней: страстная ночь с любимой незадолго до похищения и неожиданное нападение пиратов на их поселение.

В многочисленных островных государствах, где все женщины от природы смуглые брюнетки, рыжеволосые красавицы ценились на вес золота. Поэтому наиболее отчаянные пираты устраивали набеги на Красногорье, чтобы захватить их в рабство и продать в гаремы островных правителей и вельмож. Пока одна группа пиратов выманивала рыжебородых воинов, не ввязываясь в бой, другая приставала к берегу и пленяла женщин, а потом вместе сматывались на всех парусах. На тяжелых драккарах догнать быстроходные пиратские корабли было практически невозможно.

Вспоминалась многодневная, изнуряющая и безуспешная погоня. Долгие месяцы поисков. Позже узнали, что пираты попали в сильный шторм и напоролись на отмели у прибрежных скал, недалеко от «Лукоморья». Удалось найти место кораблекрушения, но к тому моменту прошло уже много времени, и отыскать выживших, если такие были, не получилось.

Однако через несколько лет прошел слух, что в близлежащих от места кораблекрушения лесах появилось таинственное племя Дриад — беспощадных рыжеволосых воительниц, — состоящее исключительно из женщин.

В памяти вновь возник вчерашний день:

— Ладно, Рагнар, слушай. Кроме нескольких племен краснокожих, обитающих на границе с Дивнолесьем, о Дриадах никто ничего не знает. Потому что остаться в живых после встречи с ними мало кому удается. Охотники тех племен стали часто бесследно пропадать в лесах, а те, кто возвращается, молчат, как рыбы, — трактирщик усмехнулся.

— Какой воин будет трепаться о том, что его бабы в плен взяли и отымели? В общем, если хочешь найти Дриад, у тебя два пути. Или выходи на краснокожих и расспрашивай жертв изнасилования, которым удалось от них сбежать, или отыщи Друидов — они все ведают о том, что творится в Дивнолесье. Но только мало их осталось, да и в наших краях о них тебе никто не подскажет, тут я не смогу помочь. Да и никто не сможет, друида в Дивнолесье отыскать невозможно, пока он сам того не пожелает.

А вот насчет краснокожих можно подумать. Одному к ним соваться опасно, они между собой грызутся, а уж с чужаками и вовсе не церемонятся. Но у нас в окрестных лесах завелись партизаны — повстанцы значит, а у них с кочевниками связь налажена, краснокожие их уважают за то, что они клинков истребляют.

— Так ведь клинки же выходцы из краснокожих племен?

— Так-то оно так, да они для них вроде ренегатов. Для краснокожего чести нет — на службу идти. Чтобы добрый охотник в услужение пошел, это надо, чтоб в лесу медведь от голода сдох, да и все зверье с ним в придачу. Вот поэтому отщепенцев, которые узкоглазым за деньги служат, они не любят.

А повстанцы дружбой с краснокожими дорожат, так как к ним опальных и беглых переправляют, да и сами у них время от времени отсиживаются, когда им клинки хвост прищемят. С Танаиса, как известно, выдачи нет!

Вот что мы сделаем. Сегодня вечером ко мне в кабак должен заглянуть один тип. Поговаривают, что он связной у повстанцев. Я с ним не общаюсь, но и делам его не препятствую. Публика у меня непростая собирается, сам понимаешь, кто дело ищет, кому схорониться надо, так что он тут персона нужная. Так вот, когда он появится, я дам тебе знать и на него укажу, а как ты на него впечатление производить будешь — это уже твое дело.

Дальше вспоминались звуки: смачный хруст под сапогом, крик, переходящий в поросячий визг, вопли пьяного купца и голос нынешнего проводника: «Что стоишь? Быстро за мной, пока гвардейцы не набежали».

Повязку сняли только в пещере, тускло освещенной огнями факелов. Перед рыжебородым стоял высокий худощавый человек, сильно смахивающий на полуэльфа. Даже в столь неподходящем месте его суровое лицо и осанка сохраняли свою аристократичность. Рядом стоял проводник — вчерашний гость трактирщика. Судя по всему, где-то неподалеку был лагерь партизан.

— Ты опять к нам привел неизвестно кого? — спокойным голосом обратился к проводнику полуэльф.

— Ну, так а что мне было делать? Оставить его на растерзание гвардейцам?

Повстанец смерил взглядом медведеподобного гостя.

— Значит, ты и есть тот молодец, что отдавил клинку яйца? — полувопросительно-полуутвердительно сказал худощавый.

Рагнар молча кивнул.

— Да, устроил ты переполох. Чтоб клинки из дальних дозоров не возвращались — такое случается часто, а вот чтобы их в центре столицы калечили — это нечто новое.

— А вы, стало быть, и есть повстанцы? Борцы за правое дело? — уточнил рыжебородый.

— Правое, левое. Тут у многих одно дело — обида на власть, у кого-то личные счеты с клинками. Слыхал, что они в деревнях вытворяют?

Рагнар не ответил.

— Ладно, нет времени тут с тобой политбеседу проводить, давай к делу. После того, что ты сделал, у тебя есть два пути: примкнуть к нам или валить за пределы ПуРы. Что скажешь?

— Мне к краснокожим надо.

— Значит, пополнить наши ряды не желаешь?

— Дело у меня там.

— Давай так: ты подсобишь нам, а мы поможем тебе попасть к краснокожим. Ну как?

— Что я должен сделать?

— Об этом тебе твой попутчик расскажет, — полуэльф указал на стоящего рядом проводника. — А мне пора заняться другими делами. Лис, — обратился он к проводнику, — теперь он в твоем распоряжении, сам привел — сам и наставляй. Все, вы свободны.

Лис кивнул рыжебородому, указывая на выход.

— Постой, — окликнул гостя полуэльф, — звать-то тебя как?

— Рагнар Красногор, местные кличут просто — Горыныч.

— Горыныч, стало быть. Ну, добро.

Друид

В центральной части континента, отделяя земли Асарии от страны Ра, раскинулся широкий лесной массив, названный «Дивнолесьем», — царство природы, не принадлежащее людям. Узкая полоса степей, доходившая до арийских границ, отделяла Дивнолесье от морских вод, прерываясь в одном месте, у Лукоморья, где стоял тысячелетний дуб.

С незапамятных времен в Дивнолесье обитали лесные отшельники — Друиды, представляя собой определенную загадку. Разные по происхождению и не имеющие ничего общего, будучи представителями различных рас, все они становились эльфоподобными, живя в уединении, в полной гармонии с природой.

Среди живописных холмов Дивнолесья, близ Лукоморья затерялась маленькая хижина, вся заросшая вьющимися растениями и цветами, с травяным ковром на крыше, облюбованным мелкими певчими птичками. Обитавший здесь старичок-полурослик несколько дней бережно выхаживал раненую молодую женщину, применяя лечебные снадобья и травы, используя живительную силу природы. Рыжеволосая, не в меру высокая, внушительных форм гостья едва уместилась в маленьком домике друида. Постепенно выздоравливая, она все чаще задавала ему вопросы, на которые он старался дать ответы, непременно втягиваясь в долгую, но неспешную беседу.

— Так значит, Дедандр, ты отменный лекарь, — говорила рыжеволосая, удивляясь, как быстро затягиваются у нее раны.

— Ну какой же я лекарь, Гунхильда, — улыбался старичок, поглаживая длинную, пышную белоснежную бороду. — Лекарь болезни лечит, а я человека исцеляю, стало быть, целитель.

— Все у тебя как-то чудно, да и сам ты чудной: со спины посмотришь — ростом маленький, типичный полугном, а в лицо взглянешь — настоящий полуэльф. Лицо — светлое, глаза — добрые. Всем известно, что низкий рост говорит о преобладании гномской крови, высокий — эльфийской. А у тебя не поймешь.

— Да ни о чем это не говорит. Если у человека есть хоть капля гномской крови, это открывает доступ всем Стихиям, а если у него есть хоть капля эльфийской крови, то он волен сам выбирать, к какой Стихии он стремится, та и будет над ним доминировать. В итоге все от его помыслов и стремлений зависит, а не от роста. Рост указывает только на предрасположенность, но человек волен ее изменить. Поэтому любой может стать эльфоподобным.

— А какие стремления свойственны Стихиям?

— Белая — Воздух: стремления к любви и творчеству; Желтая — Земля: к богатству и выгоде; Красная — Свет: к власти и славе; Синяя — Вода: к наслаждениям, приключениям и неизведанному; а Черная — Тьма: к причинению страданий и разрушению.

Древние эльфы имели исключительно «белые» стремления, и поэтому все жили в любви и гармонии. Гномы — стремились ко всему и сразу, а люди получили способность выбирать.

— Но почему так вышло, что эльфы исчезли, а Среднемир достался людям? — вопрошала Гунхильда.

— Кто знает, может быть, Душа, по собственной воле выбравшая путь любви, значит больше, чем изначально такой рожденная.

Некоторое время они молчали, друид неспешно возился с отварами и настойками, а девушка задумалась о чем-то своем.

— Гунхильда, а вы не пробовали вернуться домой?

— Пробовали — не получилось, — с досадой ответила она. — В Красногорье два пути, через море и через арийские земли. Через море нельзя, там хозяйничают пираты. Мы бы быстро оказались в гаремах островных правителей. До арийских земель далеко, а после кораблекрушения и стычки с выжившими похитителями, которых мы с удовольствием перебили, было много раненых. Надо было где-то отсидеться. Потом не заладились отношения с краснокожими. Мы позаимствовали у них коней без спроса, а им это не понравилось, пришлось опять прятаться в лесах. Теперь путь через степи нам закрыт. Ну а через Дивнолесье так просто не пройдешь, не зря же этот лес так называют. Вот и застряли мы тут, у Лукоморья.

— А если друиды согласятся помочь вам пройти через Дивнолесье? Что скажешь?

Рыжеволосая пожала плечами.

— Некоторые, особенно незамужние, уже не хотят возвращаться. У нас край куда суровей, чем здесь. Некоторые просто боятся.

— А ты?

— А я просто хочу увидеть любимого, — сказала Гунхильда, и в ее глазах заблестели слезы.

Лис

Лис — молодой парень, с виду чересчур смышлёный, с характерным прищуром, мог легко сойти за купца, если бы не солидный меч, висевший на поясе. Выйдя из пещеры на свежий воздух, он обратился к Рагнару:

— Ну что, поговорим о деле?

— Сначала верни мне оружие.

Лис, не возражая, направился к лошадям, отстегнул от своего седла громоздкий и увесистый сверток и передал его рыжебородому.

Рагнар не спеша извлек большую двуручную, обоюдноострую секиру с металлической рукояткой. Это был редкий и бесценный артефакт — древний гномский Лабрис, по своей смертоносности превосходивший все современные аналоги. Парень невольно залюбовался тусклым кровавым отблеском огненных рун, нанесенных на двух огромных лезвиях с обеих сторон. Рагнар водрузил секиру на свою широкую спину.

— Ну, рассказывай, что там у вас за дело.

— Видишь ли, — начал Лис, — у нас среди повстанцев много землекопов из соседних сел, а у них на вооружении только вилы и топоры. А тут нам стало известно, что вскоре отправляется обоз из Самоцветных гор с оружием и снаряжением для клинков. Для нас очень важно перехватить этот груз.

Самоцветные горы, расположенные на восточной окраине страны Ра, протянулись скальным хребтом с севера на юг, через весь континент. Эта территория никогда не имела централизованного правления и всегда сохраняла свою независимость, являясь родиной обособленных кланов Горцев. Сохраняя нейтралитет, кланы спокойно могли создавать драгоценные украшения, ковать превосходное оружие и изготавливать лучшие тяжелые доспехи. Для соседних народов торговать с горцами было выгодней, нежели воевать.

— Кто сопровождает обоз? — спросил Рагнар.

— С десяток клинков, — ответил Лис.

— А сколько людей в твоем распоряжении?

— Ты, да я, да с дюжину землекопов.

— Не густо.

— Так поэтому, Горыныч, на тебя и рассчитываем.

Рагнар задумался:

— В конном бою у нас шансов нет, — начал вслух рассуждать рыжебородый. — Из лука их тоже не перестреляем: ты пока тетиву натянешь, в тебя любой клинок пару стрел успеет всадить. К засадам они подготовлены, так что это рискованно, жертв среди землекопов не избежать.

— То есть, пока они на конях, нам их не одолеть, — вставил Лис.

— Верно мыслишь, — хлопнул парня по плечу Рагнар. — Остается одно.

Парень вопросительно посмотрел на Горыныча.

— Собирай своих землекопов и отправляйтесь наниматься работягами на переправу.

Схватка

Мгновения. Вся наша жизнь состоит из мгновений. Соединяясь и переплетаясь, словно звенья причудливой цепи, они образуют неповторимый жизненный узор, определяя наше пребывание в этом мире. Мгновения бывают разные.

Одни, чередуясь и постоянно повторяясь, создают дни, похожие друг на друга как две капли воды. Эти дни образуют такие же однообразные недели, месяцы и даже годы, которые проносятся мимо, не оставляя в нашей памяти никакого следа. И только смена сезонов года дает понять, что жизнь проходит, а мы все движемся по замкнутому кругу.

Бывают другие мгновения, которые выбиваются из общей цепочки звеньев, и тогда необъяснимые стечения обстоятельств и неожиданные случайности закручивают нас в жизненном вихре, ускоряя ход времени, и происходящее больше напоминает горную реку с ее бурным течением вдоль постоянно меняющихся берегов.

Некоторые мгновения могут совершенно изменить всю нашу жизнь, наполнив ее новым смыслом. И тогда ощущаются вдохновение, прилив сил и присутствие сверхъестественного рядом с нами.

Но случаются и другие мгновения — роковые, которые обрывают цепочку жизненного пути, и самое интересное, что наступают они неожиданно и внезапно.

Паром был небольшой, уместиться всем сразу было нереально. Поэтому клинки решили разделиться. Первая, основная группа переправлялась с обозом, вторая, меньшая — с лошадьми.

Рагнар, спрятавшись на пароме, притаился и ждал, когда минуют середину реки и приблизятся к противоположному берегу.

Этот момент наступил, и мгновения закружились в смертельном танце. Бой был скоротечный. Даже не бой, а бойня. Рагнар вышел из укрытия на середину парома, достал свое оружие, и его сердце застучало в немыслимо быстром ритме, разгоняя кровь. Глаза загорелись ярким пламенем, а обитавший в нем дух огня наполнял секиру-лабрис своей мощью. Огненные руны на обоих лезвиях вдруг запылали, словно расплавленный металл.

Клинки, стоявшие кучкой у переправляемого обоза, застыли в оцепенении, глядя на грозного воина. Рагнар стремительным вихрем ворвался в их толпу, крутясь, как гигантский волчок, и раскидывая их в разные стороны. Секира, нанося удар, воспламеняла врагов. А землекопы, работающие на переправе, вилами скидывали полумертвые горящие тела в реку.

Вторая группа клинков в бессильной ярости пускала стрелы с дальнего берега, которые, не долетая до парома, бесцельно ныряли в воду.

Ушкуйники

— Я свое дело сделал, — сказал Рагнар, глядя, как землекопы перегружают трофеи на своих лошадей. — Теперь ваш черед.

— Не сомневайся, Горыныч, мы свое слово держим, — ответил Лис. — У нас уже все готово.

Лис достал какой-то амулет, украшенный клыками и когтями зверей, с костяным диском посредине, на котором были вырезаны причудливые символы.

— Надень это и не снимай. Это знак, что ты друг краснокожих и кто-то из атаманов за тебя ручается.

Рагнар молча нацепил на шею амулет, который хорошо сочетался с его брутальным лицом.

— Видишь там, у берега реки, судно? — спросил Лис, указывая вниз по течению.

Рыжебородый кивнул, рассматривая прямой парус и вёсла большой речной ладьи.

— Вижу ушкуй.

— Это ушкуйники — речные пираты и наши друзья, они сопроводят тебя в земли краснокожих. Капитан ждет тебя, так что удачи тебе в твоем деле, — улыбнулся паренек.

— И тебе, Лис, долгой жизни и всех благ! Прощай.

Они обнялись, а потом каждый пошел своей дорогой. Лис обернулся и еще долго смотрел вслед удаляющемуся силуэту.

Из-за острова на стрежень, на простор речной волны выплывают…

Хотя нет, пираты не плавают, пираты ходят по речным просторам или бороздят морские. Большая ладья плыла по широкой и полноводной реке Ра вниз по течению, унося Рагнара в глубь бескрайних Великих Степей.

Послушав о его деле, капитан речных пиратов, старый одноглазый рубака-ветеран, покачал головой.

— Это тебе надо в племя Скифасынов, обитающих близ Лукоморья, — сказал он. — Только сразу соваться с такими расспросами бесполезно, в лучшем случае тебе ничего не скажут. Сначала придется заручиться поддержкой вождя или шамана, ну или кого-то из атаманов, а когда кто-нибудь из них объявит тебя своим гостем, все двери племени будут для тебя открыты. Только есть одно но. Ты их там не встретишь.

Рагнар вопросительно посмотрел на главаря пиратской дружины. Тот неспешно почесал седую щетину и спросил:

— Ты слыхал про Выжженную долину?

Рыжебородый отрицательно покачал головой.

— А зря. Она находится в степях междуречья Ра и Танаис. Не столь давно в тех краях объявился огнедышащий Дракон и, спалив долину дотла, там и засел. Всем известно, что драконы никогда не обитали в Великих Степях. Неудивительно, что это событие привлекло всеобщее внимание. Теперь со всех краев Великих Степей вокруг Выжженной долины собираются вожди, шаманы, атаманы и славные воины всех племен.

— И каждый хочет получить трофей с тела дракона? — усмехнулся Рагнар.

Капитан пристально посмотрел в его желтые глаза.

— Не все так просто. В древних священных пророчествах краснокожих сказано, что непобедимый воин, покоривший дракона, станет Великим Вождем, ему подчинятся все другие вожди, и он объединит многочисленные племена степей. Настанет время Великой Орды.

Но тебе повезло, мы не собираемся пропускать столь значимое событие и как раз направляемся туда.

Дракон

Рагнар со своими спутниками-пиратами через много дней речного путешествия на закате прибыл в окрестности Выжженной долины. Тысячи костров яркими точками заполняли все пространство, охватываемое взором, и уходили за горизонт. Здесь собрались вожди, шаманы, атаманы и лучшие воины со всех племен краснокожих, обитающих в Великих Степях, начиная от Самоцветных гор до арийских земель, включая всё Широполье и Междуречье, Приморские степи и Приарийские прерии. Каждый с трепетом ожидал появления непобедимого воина — Великого Вождя, покорителя дракона. И каждый втайне надеялся, что именно он нанесет смертельный, сокрушающий удар чудовищу.

Поначалу толпы жаждущих славы и власти устремились в долину убивать дракона, но постепенно этот поток оскудел и иссяк. Многие племена остались без своих вождей и лучших воинов. Теперь же все предпочитали наблюдать за долиной с безопасного расстояния.

Дружина пиратов разбила лагерь на одной из свободных террас недалеко от входа в долину. Устроившись на ночевку и выставив дозорного, все отправились спать.

А там внизу, на дне долины, укрывшись в пещере у ручья, теряя жизненные силы, медленно умирал Дракон. Раненый, потеряв зрение, он лишился способности ориентироваться в пространстве и утратил возможность летать. Обреченный на медленную смерть, он ждал свой последний час.

Во сне Рагнар услышал неведомый голос, вопрошающий:

— Кто ты?

Он проснулся. Тот же голос, звучавший в его голове, протяжно повторил:

— Ктооо тыыы?

— Я Рагнар Красногор, — растерялся рыжебородый.

— Ты дракон?

— Нет, я — краснолюд, — удивился он.

Голос на минуту замолк, а потом продолжил:

— В сердце каждого дракона живет Дух Огня, поэтому мы ощущаем присутствие друг друга на расстоянии.

Яркие воспоминания детства пронеслись перед глазами Рагнара, когда он мальчишкой играл с друзьями на склоне вулкана и сорвался в расщелину. Обитавший там Дух Огня вселился в него, сохранив ему жизнь.

— В моем сердце тоже живет Дух Огня, — ответил Рагнар.

— Значит, в твоей груди бьется братское сердце.

Ночь давно укутала степи, разливая свою прохладу. С неба полная Луна бесстрастно наблюдала за черной долиной. А яркая одинокая звезда, совершая свой полет в сторону арийских земель, зачем-то устремилась с неба в мир людей.

— Помоги мне, Рагнар, — вновь заговорил Дракон. — Я устал, закончи мои мучения и приблизь мой последний час.

— Но я не палач, и не хочу тебя убивать, — возразил благородный воин.

— Жизнь — смерть. На самом деле все не так, как кажется. Для вас, людей, «жизнь» — это всего лишь один мимолетный сон вашей бессмертной Души, одно из бесчисленных ее воплощений. Мы же, драконы, живем вечность, но один раз. Однако и вечность может подойти к своему завершению. Скоро я отправлюсь в обитель своего Властелина, в царство огня и света, в мир живой Стихии. Прошу, приблизь этот час, мне будет легче умирать от руки собрата.

Рагнар был в смятении, сердце тревожно билось в его груди.

— Я буду звать тебя, иди на мой зов.

Рагнар почувствовал, как какая-то неведомая сила стала манить его в чёрную пустоту выжженной долины. Он взял свою руническую секиру и пошел на зов.

— Горыныч, ты куда? — окликнул его дозорный.

— К рассвету вернусь, — ответил рыжебородый.

Он спускался по склону на ложе долины, словно магнитом притягиваемый ко входу в пещеру.

Там, во мраке, укрылся дракон. Рагнар чувствовал его присутствие, а дракон ощущал приближение смерти — шаги огненного воина.

Вскоре Рагнар увидел его — грандиозное воплощение живого огня. Дракон повернул голову и уставился прямо ему в лицо такими же желтыми, как и у рыжебородого, но невидящими глазами. Огненные руны на секире пульсировали тревожными оранжевыми всполохами.

— Я не смогу тебя убить, — сказал Рагнар, — у меня не поднимется рука.

— Ну что ж, я не в силах тебя заставить, могу только просить. Пойми, если ты откажешься, тогда, истощенного голодом, меня просто забьют краснокожие.

Рассматривая дракона, Рагнар ощущал присутствие родного, близкого ему существа.

— Тогда я буду сражаться рядом, защищая тебя, и мы вместе покинем этот мир.

— Всё-таки странные вы существа — люди. Ваша склонность к самопожертвованию удивляет.

Два сердца отчаянно бились в один такт, огненные духи, обитавшие внутри, трепетали. Рагнар ладонью прикоснулся к дракону, поглаживая его шею. И в тот момент, когда их тела соприкоснулись, Духи Огня, обитавшие в них, слились воедино. Мир в мгновение преобразился. Рагнар понял, что значит — быть драконом, а тот почувствовал, как это — стать человеком.

Рагнар ощутил новые ароматы, незнакомые запахи, и услышал неведомые звуки, а Дракон смотрел на мир глазами человека. И они поняли: чтобы выжить, им надо объединиться.

Рассвет озарил степные просторы. Стан краснокожих, обнимавший всю долину, пробудился ото сна. Тысячи лиц, устремив взоры ввысь, созерцали чудо.

В небе над почерневшей долиной, в лучах восходящего солнца верхом на драконе летел Рагнар, а по ее склонам гулким эхом разносились крики тысяч восторженных голосов.

— Великий Вождь!

— Слава Орде!

Так начиналось утро нового дня. Пришло время Великой Орды!

Дриады

В лагере Дриад царил переполох. Маленькая девочка лет пяти, может, чуть постарше, изо всех сил тянула высокую рыжеволосую женщину за руку.

— Мама, мама, скорей, скорей! — кричала она.

— Что случилась? — забеспокоилась молодая дриада.

— Побежали быстрей к большому дубу, там какой-то дядя прилетел на красном драконе.

— Какой дядя, какой дракон? Ни в Степях, ни в Дивнолесье драконы не водятся.

— Побежали быстрей, сама увидишь! — настаивала девочка.

Через некоторое время, оказавшись на поляне у огромного тысячелетнего дуба, Гунхильда застыла в изумлении. В кругу взбудораженных и растерянных дриад, верхом на огнедышащем драконе, словно воплощение старинных легенд, сидел и улыбался ей Рагнар.

— Вот видишь, дядя на драконе! — воскликнула рыжеволосая малютка.

— Это не дядя, — ответила Гунхильда, еле сдерживая слезы. — Это твой папа!

3. Трое в каноэ

Встреча в лесу

После того как Рагнар стал Великим Вождем, краснокожим было запрещено под страхом смерти нападать на дриад и причинять им какой-либо вред. Дриадам же настоятельно рекомендовано не покидать пределы Дивнолесья, дабы не провоцировать краснокожих.

Однако все больше воинов, и в основном поодиночке, устремлялось на охоту в леса близ Лукоморья, не особо богатые дичью. Злые женские языки, сетуя на скудость добычи, поговаривали, что мужчины туда ходят не на охоту, а чтобы оказаться в объятиях Дриад. Так ли это — неизвестно, только с той поры пошел обычай. Если у Дриад рождалась девочка, они оставляли ее у себя, а если мальчик, то после грудного вскармливания возвращали отцу, в племя краснокожих. Такая традиция устраивала воинов, которые гарантированно получали наследника — сына — или совсем не были обременены заботой о детях. Так многие краснокожие, чьи жены рожали исключительно дочерей, вскоре обзавелись долгожданными сыновьями, и не только они.

Юный худощавый краснокожий крался по лесу, то ли кого-то выслеживая, то ли делая вид, что охотится. Был он свободен, как ветер, и не обременен заботами о семье, которой еще не обзавелся в силу раннего возраста или в результате весьма заурядных воинских способностей, не привлекающих девушек. Не имея семьи, не познав жену, он нисколько не огорчался первому, но весьма тяготился вторым. И, руководствуясь принципом «Любить, так королеву», решил найти себе женщину, как у Великого Вождя.

Наконец он замер, возбужденный предвкушением: поблизости явно ощущалось присутствие кого-то крупного, и вряд ли зверя.

— Ну что, попался? — раздался сзади томный женский голос.

Парень с замиранием сердца обернулся. И, видимо, состроил такую гримасу удивленного разочарования, что женщина невольно рассмеялась. В его пылких мечтах все дриады были молодыми, высокими, стройными, рыжеволосыми девами неописуемой красы.

Эта была явно старше него и, похоже, давно не дева, стройной ее можно было назвать с натяжкой, а красоту незнакомки смог бы описать даже он, причем кратко: «Не очень». «Зато высокая и рыжеволосая, в принципе, как у Великого Вождя», — подбодрил себя парень.

— Тебя как звать-то? — поинтересовалась дама, закончив смеяться.

— Роман, — сконфуженно ответил краснокожий воин.

— Значит, Рома, а я Етта, — представилась она. — Ну, бросай лук, снимай штаны.

— Что, прям так, сразу? — уточнил обескураженный парень, аккуратно положив лук на землю.

— Ну, можешь медленно и в танце, — улыбнулась дриада.

Роман застыл в нерешительности, становясь в прямом смысле если не краснокожим, то уж краснолицым точно. Так стоял он, переминаясь с ноги на ногу, то ли разочарованный несоответствием юношеских грез и суровой реальности, то ли плохо представляя, как это — снять штаны, медленно танцуя.

— Ты что там смеешься? — раздался невдалеке из-за кустов другой мелодичный женский голос.

— Да вот, сестренка, погляди, кого я поймала, — откликнулась Етта.

На поляну вышла вторая дриада, которая гораздо больше соответствовала всем параметрам идеала. Роман явно обрадовался, что еще не успел снять штаны перед первой дамой. «Значит, не все мечты обреченно разбиваются, возможно, все же есть шанс», — робко надеялся он, не вполне уверенный, что ему оставят право выбора.

— А-а, еще один озабоченный, — разочарованно сказала незнакомка, осматривая глупо выглядящего парня. — Здесь охотников скоро будет больше, чем зверья в лесу. Вам что, Дивнолесья мало? Что вы все к Лукоморью претесь? Нам только и остается, что грибы собирать, — накинулась она на парня.

То ли она была не в настроении, то ли действовал синдром не лучших дней. Но, возможно, у нее были проблемы с характером, вернее, не у нее, а у окружающих из-за ее характера возникали проблемы. Зато она была чертовски привлекательна! Роман зачарованно разглядывал незнакомку.

— Да что ты, сестра. После того как Рагнар забрал к краснокожим свою Гунхильду, у них теперь это модный тренд: «Если с дриадой не переспал — не мужик», — озорно улыбалась Етта.

— Ты тоже «мужиком» решил стать? — рявкнула на него младшая из сестер.

Роман стал неловко оправдываться, что он не такой, а идейный, и только по любви готов делить ложе с женщиной. Но при этом был крайне неубедительным, потому что врать не умел, в отличие от любвеобильных островитян и хитрых узкоглазых.

— Значит, так, романтик. Закрой пасть, подбери лук, и уноси ноги из нашего леса, пока евнухом не стал. Я понятно объясняю? — без особой надобности уточнила грозная дриада.

Парень окончательно растерялся.

— Да что ты на него накинулась? — заступилась Етта. — Одним краснокожим в лесу больше, одним меньше, какая разница? Пусть он лучше дичь раздобудет и нам принесет, правда, Рома?

Воин охотно кивнул.

— Ну вот и договорились, — сказала старшая, обнимая за плечи сестру.

Та фыркнула, вырвалась и зашагала прочь, вскоре скрывшись в кустах. Оставшаяся на поляне женщина взглянула на озадаченного парня, словно извиняясь, развела руками и пошла следом догонять рассерженную сестру.

— А где вас искать? — окликнул парень.

— Ты же следопыт, как-нибудь найдешь, — не оглядываясь, ответила она.

— А звать вас как?

— Меня Етта, — напомнила старшая дриада, — а сестренку — Джуль.

«Джуль и Етта», — повторил про себя Рома и пошел добывать дичь.

Дети Цветов

Вокруг хижины друида всегда крутились маленькие любопытные девочки, в основном рыжеволосые. Старик искренне радовался их присутствию, одаривал добротой своего чуткого сердца и каждой пытался уделить максимум внимания. Про себя же грустно вздыхал: «Эх, нехорошо детям без отцов расти, ой, не годится так».

Он подолгу рассказывал им про различные растения, открывал тайны природы, учил черпать ее силу, обучал травничеству и основам целительства. Рассказывал про лесных зверей и птиц, про их языки и повадки, а также про чудеса Дивнолесья.

На каверзный вопрос «Откуда берутся дети?» он предпочитал умалчивать некоторые подробности, но с удовольствием рассказывал легенду о происхождении Лесных Великанов.

— Давным-давно, в незапамятные времена, — привычно начинал Дедандр, — одна из дочерей Арии очень любила ходить в Священную рощу, что находится в самом сердце Дивнолесья. Была она очень красивой и высокой девушкой, ростом выше, чем большая сажень (около 2,5 метров). Поэтому ее так и прозвали — Саженичка.

Уединялась она время от времени в Священной роще и там нагая купалась под водопадом в теплом, кристально чистом пруду. И вот однажды ее заметил древний Дух Леса, она так приглянулась ему, что он захотел, чтобы эльфийская красавица всегда была рядом и жила в Священной роще. Тогда он превратился в гигантский, необычайно красивый цветок, растущий посреди пруда.

— Такой огромный, больше, чем мой дом, — выразительно говорил друид, делал паузу и указывал на свою лесную хижину.

Тут маленькие дриадки непременно делали удивленные глаза и радостно кивали, соглашаясь, что это действительно огромный размер для цветка.

— Когда Саженичка в следующий раз пришла купаться на пруд, она очень удивилась, увидев волшебный цветок, но он так очаровал ее своим прекрасным, нежным видом и благоуханным запахом, что она уже не захотела уходить.

Так, ночью она спала, укрывшись в бутоне, а днем грелась на солнышке среди распущенных лепестков, питаясь его нектаром. Была она абсолютно счастлива и ни в чем не нуждалась. Об одном только беспокоилась — что не было у нее детей. Подслушав ее грустные мысли, Дух Леса решил это исправить. И вот однажды, играясь с мягкими и упругими тычинками цветка, Саженичка «опылилась», и через некоторое время родилась у нее двойня, мальчик и девочка. А уж от них пошел малочисленный род Лесных Великанов, которые до сих пор обитают в самых глухих местах Дивнолесья и рядом со Священной рощей, — закончил свой рассказ старец.

Девочкам очень нравилась эта легенда, так как они думали, что тоже произошли от дриад и цветов.

— А какие они, Лесные Великаны? — не отставали от друида дети.

— Ну, сначала они рождаются точь-в-точь как обычные эльфы, — продолжал рассказывать Дедандр. — И живут в таком образе первую сотню лет, только не перестают расти, становятся огромными, в два-три раза превышая самых высоких эльфов. Поэтому их так и называют — Лесные Великаны. В этот период их женщины могут рожать детей, но не более трех, так устроено природой.

Потом, по прошествии первого века, их тело начинает деревенеть и изменяться, покрываясь лесной растительностью. Они постепенно превращаются в живые деревья — Энтов. В образе Энтов они могут существовать до тысячи лет, ведя малоподвижный образ жизни, а потом пускают корни и впадают в вечный сон, превращаясь в гигантские деревья.

— А наш огромный дуб — это тоже спящий Энт? — оживились дети.

— Да, это один из старейших, давно заснувших Энтов, поэтому Лукоморье так почитаемо всеми друидами.

— А его можно разбудить? — спросила шустрая рыжеволосая малютка.

— Разбудить? — озадачился старец. — Не знаю, никто не пытался будить Энта.

— А почему?

— Да как-то в голову не приходило. Тебе же не понравится, если тебя разбудить, когда ты спишь?

— Да, но если я просплю что-то интересное, то будет обидно, — возражала девочка.

— Могу сказать, только одно:

Чистые, добрые и любящие сердца

Способны творить большие чудеса.

У костра

Под звездным небом на лесной полянке, возле маленького домика, расположенного на огромном дереве, горел небольшой костер, освещая неярким мерцанием три силуэта. Судя по запаху, они ужинали дикой уткой, запеченной на огне до хрустящей корочки. Судя по звукам, две женщины о чем-то спорили, а третий молчал.

Вдруг одна из них резко встала, оживленно жестикулируя и указывая пальцем на молчуна, топнула ногой, развернулась и пошла прочь в ночную темень леса.

— Ты на нее не обижайся, Рома, — говорила оставшаяся у костра женщина. — Она не злая, обиженная просто на людей. Нас когда пираты из Красногорья похитили, она совсем юной девочкой была. Что ей пришлось пережить, тебе лучше и не знать. Только после плена она всех мужчин ненавидит.

На полянке воцарилась тишина, разбавленная негромким стрекотанием древесных сверчков.

— Я тогда очень за нее переживала, пыталась ее как-то поддержать, изо всех сил старалась утешить, быть к ней как можно добрее и нежнее, потом это вошло в привычку, а потом я стала относиться так ко всем окружающим, хотя окружают меня одни дриады-соплеменницы.

Парень находился в смятении из-за явного противоречия своих чувств. С одной стороны, обворожительно красивая и обжигающе холодная молодая дриада, с другой — внешне непривлекательная, но такая теплая и нежная, более старшая женщина.

— Она от мужчин шарахается, а мужчины меня сторонятся, — продолжала Етта. — Вот так и живем вдвоем, избегая одиночества. По правде сказать, мы с ней не сестры, просто… Так уж повелось. Дарим друг другу свою нежность, согревая тела в ночной прохладе. Да так почти у всех дриад. Думаешь, женщинам одним в лесу хорошо живется? Хотя, конечно, некоторые от мужей так настрадались, что им лучше здесь, в лесу, среди баб.

Парень молча слушал журчание умиротворенного голоса, и на сердце становилось как-то спокойно и хорошо.

— В общем, у нас в племени такой порядок: мы можем мужчину в плену трое суток продержать. Потом ты должен либо покинуть лес, либо мы тебя обязаны убить, а сейчас на три ночи можешь остаться с нами. — Етта встала и направилась в домик на дереве.

Парень еще какое-то время задумчиво сидел у костра, размышляя над скрытой красотой человеческой души и обманчивой внешностью, решая, куда ему пойти: искать молодую красавицу в темном лесу или согреться в лучах доброты и ласки старшей женщины. И понял, что внешняя красота не закрасит внутреннего уродства, искаженного злобой и эгоизмом характера, а вот красота души накладывает чары и на внешний облик, создавая из некрасивой очень притягательную даму.

В эту ночь Рома овладел своей первой женщиной «как у Великого Вождя», Етта насладилась страстью горячего юношеского тела, а Джуль всю ночь блуждала впотьмах, не желая перечить «старшей сестре», но твердо решив убить парня, если через три дня он не уйдет.

Лукоморье

Вот уже несколько дней на поляне под огромным тысячелетним дубом Лукоморья собирались самые старшие и уважаемые друиды со всех концов Дивнолесья. Будучи представителями различных рас, выходцами со всех земель Среднемира, они образовывали довольно разнообразную компанию не похожих друг на друга людей, за исключением одного — «Светлолика», присущего всем.

— А верховный друид здесь? — интересовался у обустроившихся здесь собратьев недавно прибывший высокорослый друид, одетый в темно-зеленую длинную мантию с капюшоном и вороном на плече.

— Нет. И вряд ли он появится до срока, — ответил ему дородный рыжебородый дядька с добродушным лицом, лежащий на траве, положив голову на спящего рядом молодого кабанчика.

— Чем же он так сильно занят?

— Выхаживает очередную дриаду или возится с их детьми, — пожал плечами рыжебородый.

— Ох, женщины в Дивнолесье — это не к добру, — покачал головой друид с вороном на плече.

В пышной кроне дуба, словно приветствуя присутствующих, громко ухнул большой белый филин.

— Ты ошибаешься, мой друг, — ласково сказал низенький старичок-полурослик, выходя на поляну.

Два друида, радуясь встрече, обняли друг друга.

— Я до сих пор помню тот страшный шторм, который разразился несколько лет назад внезапно, без всяких предвестников. Сама Мать-Природа призвала этих женщин к себе на службу, — сказал Дедандр, поглаживая свою пышную белоснежную бороду.

Собравшиеся под дубом друиды почтительно приветствовали старца.

— Поверьте, братья, — обратился ко всем верховный друид. — Пройдет время, и дриады расселятся по всему Дивнолесью и будут верными стражниками природы, надежно охраняя пределы леса от всяческих угроз.

В сердце леса

Вот уже несколько дней Роман не находил себе покоя, в ушах звенел тихий прощальный голос Етты: «Я не могу пойти против племени и оставить тебя у себя. Но если ты позовешь, я последую за тобой. Знай, я всегда буду рядом, смогу уберечь тебя от зла и поддержать в любом добром деле». Перед глазами то и дело возникал ее ласковый образ, казалось, из-за неизбежно случившейся разлуки все остальное потеряло всякий смысл.

Наконец он решился на этот непростой разговор со старейшиной своего племени. Внимательно выслушав рассказ о сердечных делах парня, старик покачал головой, сочувственно глядя на страдающего влюбленного.

— Чисто по-человечески, я тебя понимаю. И даже считаю, пусть лучше воин сразу с двумя бабами живет, чем женщины совсем без мужика, — попытался приободрить его вождь. — Но и ты пойми. Да, детей от дриад мы признаем полноценными членами племени, но рыжих бестий еще никто в наше племя не приводил. Мы не знаем, как к ним отнесутся наши женщины, а ведь многие из-за них стали вдовами. Поэтому как старейшина я не могу принять в племя твою избранницу, — старик похлопал парня по плечу. — Надо вам расстаться, чтобы не допустить внутриплеменных раздоров.

В маленьком домике на большом дереве разгоралась ссора.

— Ты разлюбила меня и хочешь бросить, ты по-прежнему изменяешь мне с этим краснокожим! — вся в слезах кричала молодая дриада.

— Я испытываю к тебе те же нежные чувства, что и раньше. И ты сразу знала, что я тайком от племени уже месяц встречаюсь с Романом, я ничего от тебя не скрывала, — спокойно возражала старшая.

— Я хочу, чтобы у нас с тобой все было как раньше, — возмущалась Джуль. — Брось его, разве тебе мало меня?

— Он так же, как и ты, стал дорог мне, и он любит меня не меньше, чем ты. Зачем кому-то страдать, когда все могут быть счастливы? И пойми, я не твоя собственность.

Мысль о потере единственного человека, который любил ее и заботился о ней, была для Джуль невыносима, но ревность и нежелание делиться с кем-то вызывали в ней злость и обиду. Она продолжала рыдать, выплескивая бурю своих чувств.

— Джуль, ты мне как сестра, и даже больше, я готова делить с тобой своего мужчину, если ты этого захочешь. Но я не могу бросить его и не хочу расставаться с тобой. Поэтому умоляю, поехали с нами. Пойми, тут у нас с Романом нет будущего. Наши племена отказали нам в праве на любовь, мы обречены стать изгоями. Но если я тебе хоть чуточку дорога, прошу, поехали с нами.

Джуль с содроганием пыталась представить неизбежную разлуку и еще больше утопала в слезах.

— На рассвете мы с Романом отплываем на каноэ по реке в глубь Дивнолесья, подальше ото всех, кто осуждает наш союз. Как сестра или как любовница ты можешь присоединиться к нам, и я очень прошу тебя об этом. Но здесь я больше не останусь. До рассвета у тебя еще есть время подумать, мы будем ждать тебя на берегу, но если ты не появишься до первых лучей солнца, мы больше никогда не увидимся.

Етта повернулась и без колебаний направилась к выходу.

— Я надеюсь, что не прощаюсь с тобой.

Джуль, уткнувшись в подушку, тихо всхлипывала.

Прошел день. Звездная ночь, сменившая его, раскрыла свои объятья, сливаясь с целым миром. На песчаном пляже, на изгибе Тихой реки, неспешно текущей в самое сердце волшебного леса, расположилось большое каноэ, которое стало домом для трех скитальцев, ищущих свое место в этом мире. Мягкий лунный свет окутал три силуэта, сплетающихся воедино. Етта нежно ласкала Джуль, Рома страстно целовал Етту, а Джуль несмело, кончиками пальцев поглаживала избранника своей возлюбленной.

Так дриады, меняя свой уклад, постепенно расселялись по всему Дивнолесью.

4. Волшебное Зеркало

Рыбалка

«Озервод» — одно из вассальных княжеств Пура, расположенное у юго-западных границ империи, рядом с Дивнолесьем. Край назван так из-за обилия озер и водоемов, которые, словно гигантские зеркала, равномерно разбросаны по всей его территории. Земля заливных пойменных лугов и живописных речных долин. Раздолье для фермеров и рай для рыбаков.

На заросшем сочной осокой берегу одного из бесчисленных водоемов княжества сидели двое и в тишине рыбалили. Утренняя зорька раскрасила горизонт, водную гладь и берега причудливыми красками, еле заметный туман легкой дымкой поднимался от воды, рыба играла, предвещая, как всегда, хороший клев. Воздух наполнялся звуками просыпающейся природы и запахами свежего утра.

Старый землекоп мирно дремал над колокольчиками донных удочек, а шустрый юнец, по-видимому, внук, таскал на поплавочную удочку карасей, отбиваясь от назойливых комаров. Очередной звонкий шлепок по лбу, покаравший кровососа, вывел старика из полусна.

— Вот же гнусные комары, — раздраженно выругался паренек. — И зачем только Создатель сотворил столь надоедливую мерзость?

— Ну как же, внучок. Ты на него не злись, комар — насекомое в природе нужное, и от него польза есть. Смотри: он тебя сейчас укусил и сможет отложить мотыля, а сам пойдет на корм лягушкам, те дадут жизнь головастикам, а мотыль и головастики — это еда для рыб. Вот и получается: ты покормил комара, комар — рыб, а рыба кормит тебя. В природе все взаимосвязано, все на пользу друг друга служит, — ласково объяснял старый рыбак. — Мудрецы и философы спорят, в чем смысл жизни человека, а для некоторых людей, может, и весь смысл — это комаров кормить, и большей пользы от них нет. Вот, к примеру, зачем нужны ростовщики, что деньги в долг под проценты дают? Они не пашут, не сеют, не создают, не производят, и от любого купца пользы больше. А доход имеют посолидней, чем многие землекопы и краснолюды. Только те труд вкладывают или жизнью своей рискуют. А эти на жадности да расточительности человеческой наживаются, и палец о палец не ударяя. Если бы ростовщик, к примеру, свои деньги в кредит давал, я бы еще понял. Но ведь он же тебе взаймы даст сбережения твоего соседа, что ему свои деньги на сохранение вручил. Вот и получается: один надеется лишнюю денежку получить, не утруждаясь, другой жаждет потратить, чего еще не заработал, а наживается на человеческой глупости третий. И если бы не его способность кормить комаров, то не было бы оправдания для существования такого дармоеда на этом свете.

Внучок уже не слушал, азартно наблюдая за подрагивающим поплавком. Через минуту еще один карасик пополнил его улов.

— Вот сколько пользы от маленького насекомого, — закончил дед свой монолог. Паренек вряд ли понял всю глубину высказанного, но на комаров роптать перестал.

— Дед, а почему на этом озере мы никогда с лодки не рыбачим и на вечернюю зорьку не приходим? — решил перевести разговор на другую тему юнец.

— А вот поэтому, — старик, нахмурясь, показал рукой вдаль.

Там, на середине огромного озера, сливаясь с горизонтом, из воды торчала, словно рука утопающего великана, взывающая к небу, обветшавшая высокая старая башня, стоявшая на крохотном островке, что когда-то был верхушкой большого холма.

— Здесь, на дне озера, древняя затопленная эльфийская крепость, сотни людей в ней погибли и утонули. Сотни неупокоенных душ и еще бог знает что тут обитает. Поэтому рыбалить здесь можно только с берега, и то по светлому, — старик еще хотел что-то добавить, но резкий, сильный звон колокольчика не дал ему закончить.

Клюнуло, заглотив целиком живца, что-то очень крупное. Опытный рыбак определил это сразу по тому, как накренилось удилище. «Ну что ж, старикам спешить некуда, давай вырывайся, пока не вымотаешься», — бубнил под нос дед, то подсекая, то послабляя лесу, неторопливо вываживая добычу, но при этом не давая ей отдыхать. «Крючок острый, поводок крепкий, а заглотила основательно, никуда теперь не денешься», — убеждал он рыбу сдаться. Так, делая свое дело, он медленно, но верно подтягивал ее на мелководье. Паренек с топориком-багром на длинной рукоятке стоял наготове по пояс в воде. Вскоре близ берега мелькнуло белое брюхо. Зацепив багром добычу, мальчуган потащил барахтающуюся рыбу на берег.

— Батюшки, да ведь это же сом, — ахнул старый рыбак.

— Дед, а откуда в озере взялся сом? — недоумевал внук.

— Да кто ж его знает, может, в озеро какая подземная речка впадает, о которой мы не ведаем. Так или нет, но улов знатный, — улыбался старик. — Можно сматывать удочки.

Паренек с интересом рассматривал сома, который сразу затих, оказавшись на берегу и получив топориком по голове. Дед, довольный добычей, принялся вытаскивать вторую донку. Мальчишка, оторвавшись от созерцания трофея, пошел собирать свои снасти.

Но ощущение чего-то неестественного нарастало. Через несколько минут, повернувшись к пойманной рыбе, малец замер от удивления: сом наполовину уменьшился в размерах. Словно холодец в тепле, он таял, превращаясь в лужу желеобразной слизи.

— Дед, смотри! — закричал внучок.

— Кой черт балует, — встрепенулся старик, подбегая к останкам. — Это морок, нечистая сила, — сплюнул перепуганный рыбак.

— Отпусти нас с миром, дух невидимый, нам ничего твоего не надо! — вопил дед, озираясь по сторонам. — Заклинаю Творцом Мироздания, не причиняй нам вреда, дай живыми покинуть твои владения, — старик лихорадочно собирал вещи, не решаясь сдвинуться с места.

Паренек, словно одержимый, с интересом рассматривал таявшие и исчезавшие останки. Вскоре посреди растекавшейся жижи стал поблескивать в лучах утреннего солнца прозрачный ограненный камень, внутри которого светился, переливаясь морской синевой, замысловатый рунный знак.

— Рунный камень стихии Воды! — охнул дед. — Ключ от запечатанных дверей, что открывать не следует. Нужно немедленно вернуть его в озеро.

Боясь прикасаться к камню, он стал оглядываться по сторонам, выискивая, чем бы его подцепить и закинуть обратно в воду. В это время паренек незаметно подобрал с берега камушек. Затем, быстро схватив одной рукой артефакт, пока дед не успел ничего возразить, он разбежался и с размаху закинул другой рукой ранее подобранный камень в глубину озера, незаметно сунув драгоценность в карман. «Надо будет как можно скорее хорошенько это спрятать. До поры до времени», — подумал юнец, улыбаясь и глядя на перепуганного деда.

Рунный ключ

Лис, рискуя застрять, несмотря на стройность своего молодого и гибкого тела, еле протиснулся в дупло старого могучего дуба, куда беззаботно нырял еще подростком. Здесь в далеком детстве он устраивал тайник, где хранил свои «ценности», по большому счету — хлам, за исключением одного тщательно спрятанного свертка. Если бы сейчас его тут не оказалось, то парень не стал бы расстраиваться, а скорее, наоборот, облегченно вздохнул, но секретный пакет, не тронутый за прошедшие годы, лежал на месте.

Спустившись с дуба на землю, Лис извлек редкий артефакт — рунный камень — и спрятал его в поясную сумку для особо ценного снаряжения. Настала пора возвращаться в лагерь, который его дружина разбила на берегу того самого озера.

Лис со своим отрядом недавно прибыл в родные края. Это не было следствием ностальгических чувств, скорее, вынужденная мера и притяжение необъяснимой силы, которая в детстве заставила сохранить этот камень.

«Вот и пришло время», — сказал сам себе Лис, направляя коня по лесной тропе.

После удачного налета с Рагнаром на обоз клинков он прославился среди повстанцев и хорошо вооружил свой отряд землекопов, а несколько последующих успешных вылазок укрепили его авторитет среди лесного братства. Это привлекло к нему профессиональных воинов-краснолюдов. Собрав из них три тройки, он стал десятником собственной дружины. Одна тройка состояла из бывших ушкуйников, ветеранов абордажного боя, незаменимых в рукопашной схватке. Другую составляли краснокожие — непревзойденные наездники и лучники, отличные следопыты и охотники. В третью Лис набрал мастеров «бесшумного» боя, специалистов по диверсиям и разведке, а по совместительству превосходных налетчиков и взломщиков. Так, став молодым атаманом профессионального отряда, он наделал много шума на просторах Пурского царства. И все было бы хорошо, если бы не одно дельце. Лис умудрился на пути в столицу ограбить посланника одного из вассальных княжеств, который вез ценные подарки для царского двора. Возможно, впоследствии обиженный вельможа несколько преувеличил стоимость похищенных даров, однако император назначил за голову Лиса беспрецедентную награду. Не желая искушать братьев по оружию, новоиспеченных повстанцев и землекопов из окрестных сел, знакомых с партизанами, молодой атаман собрал свою дружину и отправился за пределы ПуРы. Вскоре они прибыли сюда — на Озеро зеркальной башни.

Зеркальная башня

Над затопленной эльфийской крепостью, на крохотном клочке суши возвышалась древняя пятиуровневая башня с массивными мраморными колоннами по окружности ступенчатых цилиндрических ярусов, стоящих друг на друге, и увенчанная пятью огромными угловатыми зубцами, словно вытянутая вверх рука — скрюченными пальцами. Многие считали, что ее так называют из-за зеркального отражения в прозрачной тихой воде озера, но знающие люди говорили иначе.

Когда-то в стародавние времена, после исхода эльфов из Среднемира, по окончании глобального катаклизма на развалинах эльфийской крепости стали обитать люди. Постепенно они, как смогли, восстановили ее, так появилась Твердыня озёрного народа. Однажды герои из крепости похитили волшебное зеркало у Владычицы реки — королевы речных нимф и озерных русалок. Тогда богиня реки решила вернуть свою драгоценность и вышла из берегов, затопив дерзких жителей вместе с их крепостью. Но волшебное зеркало так и осталось в недосягаемости, спрятанное на большом холме, в высокой башне.

Однако скептики утверждают, что это только миф, а в действительности один могущественный древний правитель хотел покорить озерный народ, но не смог захватить их твердыню. Тогда он повелел построить на реке плотину и затопить неприступную крепость вместе с ее защитниками. Позже река разрушила преграду и вновь вернулась в свое прежнее русло, но водоем, затопивший крепость в результате наводнения и слияния нескольких озер, так и остался.

Как было на самом деле, Лис не знал, но собирался выяснить, что там, внутри башни. Он сидел на берегу огромного озера в сумерках наступающего заката и вглядывался вдаль, рассматривая причудливый силуэт высокого таинственного строения. Он расположился на том самом месте, где в детстве выловил с дедом зачарованного сома и нашел рунный камень. Но теперь тут был не долговязый худой подросток, а высокий, хорошо сложенный крепкий мужчина, черные виски которого, несмотря на молодость, уже слегка посеребрила седина. А на его проницательном лице среди небольших и малозаметных старых шрамов добавился еще один свежий, длинный и глубокий.

Бывшим ушкуйникам было велено раздобыть в окрестностях лодку, краснокожим осмотреть прилегающую местность и добыть дичь на ужин, остальным разбить и обустроить лагерь. Наутро он с тремя своими лучшими воинами должен был отправиться исследовать таинственную башню. А сейчас наступала ночь — время сна.

Лис снова видел один и тот же сон. Как он подходит к блестящей отражающей двери или к металлическому зеркалу в каменной оправе, вставляет свой рунный камень в отверстие наверху дверного проема или рамы, пытается посмотреть на свое отражение и тут же просыпается.

А тем временем, разгоняя ночной мрак, приближалось утро. Лис сменил дозорного и начал неспешно собираться в экспедицию. Проверил заточку на безупречном клинке, собрал снаряжение для лазания по стенам и принялся рассматривать свой рунный камень — пропуск в башню. Прозрачный аквамариновый кристалл, ограненный в виде большой капли, а внутри — ярко светящийся, синий рунный знак. Древний артефакт, словно амулет, должен был защитить их на пути в башню от той сверхъестественной силы, которая водилась в глубинах озера, охраняя не потревоженное одиночество загадочного строения.

Лис еще раз вспомнил свой повторяющийся и обрывающийся сон, теперь он хотя бы знал, что искать. Рассвет настал, солнце взошло, лагерь пробуждался, вскоре группа из четырех человек во главе с атаманом выдвинулась в водный путь на весельной лодке, направляясь к крохотному островку посреди озера, на встречу с древней легендой.

С трудом пробравшись на верхний ярус башни, преодолевая препятствия, вызванные в основном ее разрушением и ветхостью, они наконец добрались до цели. На просторной площадке, расположенной под открытым небом, в окружении пяти огромных угловатых зубцов, на крыше самого верхнего этажа не было ничего, кроме одиноко стоящей арки из голубого мрамора. Лис сразу узнал ее — видение из своих снов. Наверху виднелась выемка под рунный камень. Так вот как спрятано волшебное зеркало, оставаясь незаметным многие века, при этом находясь на самом видном месте!

Лис подошел и аккуратно вставил свой рунный ключ в отверстие. Тут же мраморная арка начала наполняться ртутнообразной субстанцией, но она не растекалась по полу, а поднималась вверх, образовывая тонкую блестящую, слегка колеблющуюся вертикальную стенку. Скоро весь арочный проем был заполнен серебристой металлической гладью. Получилось жидкое зеркало, которое не растекалось, а сохраняло форму арки.

Лис обошел зеркало вокруг — одинаковая тонкая ртутная поверхность с обеих сторон. Он осторожно прикоснулся к ней кончиком пальца, вокруг точки касания пошли расплываться маленькие круги. Тогда он окунул в жидкость всю кисть и вынул ее. Рука не намокла и не испачкалась, зеркало тут же восстановило свою первоначальную идеальную ровную поверхность. Его изумленные спутники наблюдали за происходящим в немом восторге, дивясь на невиданное волшебство. Атаман снова засунул руку в зеркало, но уже по локоть, но ладонь так и не появилась с другой стороны. Тогда он сунул туда ногу, нащупывая опору по ту сторону жидкого зеркала — там определенно был пол.

Он обвязал себя длинной веревкой, зацепив другой конец за крепление на башне.

— Двум смертям не бывать, а одной не миновать, — бодро сказал Лис и сунул в зеркало голову.

Потустороннее

Его словно засосало внутрь. Он оказался стоящим посередине бескрайнего шахматного пола, уходившего за горизонт. Ни стен, ни потолка не было видно, только необозримая темнота черной пустоты говорила о бесконечности пространства в этой комнате. Вдруг черные клетки шахматного пола стали светлеть и постепенно белеть. Вскоре весь пол, слившись в одном цвете, стал матово белым.

— Как-то не так, — подумал Лис и моргнул.

Пол снова стал шахматным. Но вскоре стали чернеть белые клетки, и пол быстро растворился в окружающей черноте стен и потолка, слившись в одно кромешное ничего.

Лис снова моргнул, но это уже не помогло. Он стоял и моргал посреди бескрайней пустоты. «Наверное, так выглядела Изначальная пустота», — промелькнула в голове мимолетная мысль. Наконец ему надоело моргать, и он подумал: «Если вокруг пустота, тогда я должен провалиться в бездну». И тут же взвился вверх, прочь из собственного тела.

Смотря сверху вниз, он удивился, каким маленьким кажется с высоты его тело. Словно кукла. Точно, маленькая марионеточная кукла, которую можно дергать за веревочки. Лис решил посмотреть на руки и увидел, как кукла внизу подносит ладони к лицу. Он захотел затопать и увидел, как марионетка в пустоте бесшумно дергает ногами. Он почувствовал, что может повернуть голову на сто восемьдесят градусов, но на всякий случай не стал это проверять.

«Значит, тело — это просто кукла, а я могу смотреть на мир ее глазами, — сделал вывод Лис. — Могу играть различные роли в разных спектаклях: грустных и радостных, забавных и глупых, скучных и интересных, длинных и не очень. А могу просто наблюдать за представлением сверху, как сейчас».

Лис подумал, что, наверное, телу неудобно стоять в пустоте и посадил его на корточки, но вспомнил, что на корточках вообще сидеть неудобно, и уложил его. Лежать с открытыми глазами в темноте было странно, и он решил закрыть глаза. И тогда тело пропало.

«Как хорошо, что я хоть ненадолго избавился от бренного тела, которому постоянно что-то нужно, что-то требуется, что-то чешется, что-то волнует, что-то беспокоит, и всегда хочется много денег», — Лис забыл, что такое «деньги», потому что в действительности их попросту не существует, но он точно помнил, что их все время хотелось, пока он был в теле.

«Как хорошо, что я, наконец, могу просто побыть самим собой, — подумал он. — Интересно, а как я выгляжу без тела? Где-то здесь должно быть зеркало, через которое я попал сюда». Лис осмотрелся по сторонам и заметил невдалеке силуэт зеркала.

— Не смотри, — вдруг закричало невидимое тело.

— Не надо, — вторил беспокойный ум.

Но сознанию было все равно, и оно спокойно плыло к зеркальной поверхности, чтобы взглянуть на свое отражение.

«Если зеркало служило входом, то теперь это будет выход, а если вход — это выход, значит здесь все наоборот, — подумал Лис. — Как забавно!»

Приблизившись к зеркалу, он осторожно посмотрел на его поверхность, боясь пробудиться. Но он не проснулся, а из зеркала на него смотрело два глаза янтарно-золотистого цвета. Постепенно стала проявляться большая и толстая, плюшево-пушистая серая кошачья физиономия.

— Ты кто? — спросил Лис.

— Я Кот, — ответило отражение.

— А я Лис, — представился глядящий в зеркало.

— Интересно, едят ли лисы кошек? — спросил Кот.

— Возможно, — честно признался он. — Но я не настоящий лис.

— А я не настоящий кот, — ответила морда.

— Я знаю, ты какая-то сущность. Но, похоже, ты хочешь подружиться, раз выбрал такой образ, значит, ты дружелюбная сущность.

Кошачья морда широко улыбнулась во все тридцать два зуба.

«Странно, у него человеческие зубы», — подумал Лис.

«Странно, что тебя это удивляет, — отозвалось сознание. — Тебя же не озадачило, что кот говорит с тобой на человеческом языке, почему тогда у него не может быть таких зубов?»

«И верно», — согласился он.

— Знаешь, я тебе признателен за то, что ты выбрал такой образ, — сказал Лис. — Я люблю котов, только не есть, а просто люблю. Когда они рядом.

— Если хочешь, я всегда могу быть рядом.

— Хочу, — отозвался Лис. — Пусть так и будет.

Кот опять расплылся в улыбке.

— А что ты тут делаешь? — спросил Лис.

— Ждал тебя, — ответил Кот.

— Давно?

— С тех пор, как вручил тебе рунный камень.

— Да, я, похоже, был неторопливым.

— Это неважно, важно то, что сейчас ты здесь.

— Ты был тут заперт? — поинтересовался Лис.

— Заперт? Нет. Скорее, помещен в зал ожиданий.

— Знаешь, похоже, здесь все наоборот, — сказал Лис. — И меня стоит называть наоборот, не Лис, а Сил. А ты тогда — Ток. А если нас объединить, то получится Сила Тока.

— Сила Тока. Здорово, а что это такое?

— Не знаю, но, наверное, что-то мощное.

— Это точно, — подтвердил Кот. — Если нас объединить, то получится нечто очень мощное.

Кот зевнул, Лис почувствовал, что ему тоже тут стало надоедать, а возможно, он начал скучать по своему прихотливому телу.

— Может, давай отсюда выбираться? — спросил Лис.

Кот молча кивнул. Лис осторожно просунулся в зеркало, как раз в том месте, где было отражение кошачьей морды. Их сущности слились, а по зеркальной поверхности пошли круги.

Кошачий глаз

Первое, что увидел Лис, приоткрыв веки, — это необычайно яркое голубое небо и причудливые кучевые облака, плывущие по нему, словно сказочные воздушные замки. Потом окружившие его лица товарищей, которые с изумлением смотрели на него и с беспокойством отводили глаза от его взгляда. Что-то было не так, непривычно-обычно, но что, он еще не понял. Будучи словно контуженым и утратив привычное зрительное восприятие, он не стал хуже видеть, скорее, мог смотреть на мир по-другому.

Его спутники уверяли, что он вообще полностью не уходил в зеркало, а только засунул голову по плечи, постоял так несколько секунд и рухнул в обморок. После этого рунный камень выпал, а зеркало исчезло. И только в лагере Лис узнал, что так озадачило его товарищей. Это его зрачки, которые на ярком солнце превратились в тоненькие вертикальные щелочки, словно у кота.

Вечером вся дружина ужинала у костра, Лис убеждал сомневающихся:

— Ты знаешь, что такое кошачье зрение? — обращался он с вопросом по очереди к бойцам. — Это не только хорошо видеть в темноте и мгновенно замечать быстрые движения. Это еще и возможность наблюдать то, что невидимо человеческому глазу. Вы думаете, просто так считается, что кошки видят всякую нечисть, духов и призраков? — Лис многозначительно обвел всех своим необычайным взглядом. — Так вот, как человек, который видит больше каждого из вас, я уверяю, что нам больше нечего делать в башне. И мы не будем исследовать ее подземные этажи. А кому жизнь не мила, может просто прыгнуть в озеро и утопиться — проще и быстрее, а эффект тот же. Поэтому завтра с утра мы отсюда уезжаем.

Ближе к ночи Лис уединился, укладываясь на ночлег.

— Ты тут? — мысленно спросил он.

— Да, — отозвался Кот: — Я теперь всегда буду рядом, как ты и просил.

— Хорошо, — сказал Лис, зевая, — теперь мы Сила Тока.

5. Ледяная Пустошь

Манускрипт

В самом сердце арийских земель, в одной из высоких башен Звездного Храма, горел свет. Чародей Элесандр Торо уже много дней и ночей изучал древний артефакт из Сумрачных земель — чудом попавшие ему в руки фрагменты старинного манускрипта, написанного на неизвестном наречии всеобщего языка. Когда сомнений в его подлинности не осталось, Элесандр приступил к прочтению текста. Сам факт существования подобного артефакта был сенсационен. Это говорило о том, что где-то далеко на севере, за пределами Сумрачных лесов, на неизведанных просторах Ледяной пустоши ранее существовала развитая цивилизация, а возможно, существует и по сей день. Хотя о ней на континенте ничего не известно.

Крайне одиозное содержание манускрипта вызывало страх и отвращение. Относясь, по всей видимости, к специальной литературе, документ назывался весьма незамысловато: «Человодство. Содержание и разведение двуногих».

Сохранилось и имя автора столь необычного руководства, на манускрипте значилось:

«Милостью Владыки Тьмы, высший вампир — герцог Др. Акула».

В манускрипте шла речь о Черной расе — «Шерстяных» людях, которые жили в диких условиях на окраине Сумрачных лесов, на границе с Ледяной пустошью, отгородившись от остального мира непроходимыми дебрями и болотами.

Во вводной части манускрипта описывались предпосылки и история появления «Вампиров». Так чародей узнал, что среди шерстяных было принято людей, склонных к негативным эмоциям или провоцирующих такие эмоции у окружающих, изгонять из племени. Их называли «Троллями» и выдворяли за пределы Сумрачного леса, обрекая влачить жалкое существование в Ледяных пустошах, мало пригодных для жизни. Там, в глубинах ледяных пещер, на бескрайних просторах вечной мерзлоты тролли столкнулись с бестелесными сущностями эфирнального мира, порождениями стихии Тьмы.

Эфирналы, или демоны, как их называют на континенте, поработили волю и разум изгоев, полностью подчинив себе. Проводя над ними таинственный ритуал «Хладнокровия», они при помощи чёрной магии вызывали в их телах необратимые мутации. В результате тролли превращались в полудемонов «Вампиров».

Вампиры приобретали иммунитет к хладу, это позволяло им комфортно себя чувствовать при очень низких температурах, получали способность впадать в анабиоз и регенерировать, а также возможность применять колдовство. Однако у этого ритуала были и свои побочные эффекты. Вампиры полностью лысели, контрастно отличаясь от первоначального облика шерстяных, густо покрытых волосяным покровом. Они также теряли способность к деторождению и становились крайне уязвимыми к жаре и высоким температурам.

Используя силу полудемонов, созданных из троллей, эфирналы поработили шерстяных из ближайших поселений. Так началась история Вампирской цивилизации, которая быстро захватила почти всю территорию черной расы. На этом вводная часть заканчивалась, а далее манускрипт рассказывал о природе вампиризма.

Демоны постоянно сталкивались с нехваткой особой энергии, необходимой для пребывания в Среднемире, поэтому были вынуждены постоянно возвращаться в сферу Тьмы — мир эфира. Для непрерывного существования в мире людей любой сущности необходимо питаться особой энергией: живительной силой природы или духовной благодатью. Для бестелесных эфирналов сила природы недоступна, а благодать губительна. Однако они нашли для себя необходимый источник энергии — человека.

Люди, наполняясь силой природы или получая духовную энергию, могли ее неосознанно трансформировать в низкочастотные колебания негативных эмоций, хорошо поглощаемые эфирналами. Любой всплеск отрицательных чувств был необходим демонам, как источник энергии, и являлся для них благоприятной питательной средой. Поэтому перед вампирами стояла сложная задача: создать общество, которое будет постоянно генерировать негативные эмоции. Похоже, они с этим успешно справились, а об их методах рассказывала следующая часть манускрипта.

Вампиры, будучи полудемонами, также могли питаться низкочастотными колебаниями отрицательных эмоций людей, а для поддержания своего физического тела они употребляли человеческую кровь, содержащую в себе все необходимые питательные элементы. Таким образом, для них люди являлись просто съедобным скотом — звеном пищевой цепочки, точно так же, как для людей — бараны.

Далее герцог Др. Акула переходил к практическим вопросам человодства. По этому поводу в уцелевших фрагментах манускрипта сообщалось:

«… как известно, существует два способа разведения двуногих: содержание в клетках и на вольном выпасе. Долго шли споры о преимуществах того или иного способа. Настоящим сообщаю, что Верховный Капитул пришел к выводу о необходимости комбинированного применения обоих способов, так как каждый из них имеет свои преимущества и недостатки.

Вольный выпас целесообразно применять, в первую очередь, для размножения двуногих, так как в неволе этот процесс существенно затруднен. Также, стимулируя недовольство в обществе условиями своего существования, можно получать основной объем постоянно необходимой негативной энергии.

Содержание же в клетках имеет смысл использовать для экстренной выработки большого количества дополнительной негативной энергии в сжатые сроки при возникновении такой необходимости. Для этого следует создать специальные резервуары — тюрьмы, которые надлежит заполнять наиболее аморальными представителями людей, склонных к постоянному генерированию негативных мыслей, чувств и эмоций. Поэтому крайне нежелательно полностью искоренять преступность в обществе, ее необходимо жестко контролировать и использовать как начинку для резервуаров и регулировать их заполняемость, обеспечив ротацию.

Переходя к вопросам человодства на вольном выпасе, следует отметить основную задачу: обеспечение тотального контроля над поведением стада. Для ее достижения необходимо создать и внедрить в общество шаблоны поведения, используя «стадный инстинкт». Основным инструментом является обязательное всеобщее начальное образование.

Образование — создание шаблонных людей по заданному образцу.

Начальное образование выполняет несколько архиважных задач:

1. Торможение и искоренение любых эльфийских наклонностей и способностей. Стремления к индивидуальности, творчеству, просветлению должны подавляться. Любая необычная особь должна восприниматься как «белая ворона» и постоянно «заклевываться» остальными, пока она не деградирует до уровня общей серой массы.

2. Путем принудительного ограничения подвижности у детских особей необходимо выработать склонность к «сидячему» образу жизни. Это в дальнейшем позволит свести к минимуму ареал их обитания и достичь максимальной концентрации поголовья на заранее отведенных локальных территориях, именуемых «Град» (от слова ограда — загон для скота).

3. Выработать необходимые условные рефлексы и привычки, позволяющие легко манипулировать стадом. Свести к минимуму способность самостоятельного получения информации, в том числе путем логического рассуждения или при помощи сверхъестественных способностей. Приучить использовать только заранее заученный материал. Выработать такие качества, как дисциплинированность, беспрекословное послушание и исполнительность. Свободомыслие должно наказываться.

Молодые мужские особи следует подвергнуть дополнительной обработке для полного искоренения свободолюбия и выработки рефлекторного подчинения приказам. Для достижения этой цели хорошо подходит обязательная служба в армии. После этого молодые особи готовы к использованию по назначению».

Читая текст манускрипта, Элесандр испытывал крайнюю неприязнь к Вампирской цивилизации и в то же время с содроганием вспоминал про существующее в Среднемире животноводство. Подытоживая то, что удалось узнать из расшифрованной части манускрипта, он пришел к выводу, что примитивное состояние «черных» не было естественным, а является следствием искусственного воздействия на их племена других, более развитых существ, об истинной природе которых они, скорее всего, даже не догадывались.

Шабаш

Ночной клуб «Ледяная глыба» являлся элитарным закрытым вампирским клубом. Как и подобает заведению такого уровня, он был выдолблен в толще громадного ледника. Все здесь — пол, стены, потолок — являлось одним цельным куском льда. Некоторые предметы интерьера были металлическими и покрыты инеем, либо хрустальными. Огромный центральный зал был освещен фосфоресцирующим неоновым светом, всюду царил полумрак. По периметру зала стояли Де-Джины в черных заостренных колпакообразных масках, закрывавших все лицо, с прорезями для глаз, носа и рта. Одетые в меха на голое тело, они энергично ударяли в полусферические ритуальные барабаны короткими фаллосообразными дубинками. Барабанный бой, пульсируя, заполнял все пространство. Выстукивая определенный такт, они воздействовали на сердцебиение танцующих в центре людей. Сердца бились с барабанами в едином ритме. Толпа впадала в транс, дергаясь в конвульсивных движениях жуткого танца.

В одной из верхних лож, наблюдая за происходящим внизу, восседала вампирша Кейра. Танцующая толпа «Бритых» определенно возбуждала ее. Бритые составляли низшую касту вампирского общества. В старину их называли троллями — адепты, еще не допущенные к ритуалу Хладнокровия.

Для любого шерстяного, будь то мужчина или женщина, стрижка, бритье или удаление естественного волосяного покрова с тела было табу. В знак отречения от своего племени тролли брились везде, где только могли, с удовольствием применяя эпиляцию, чтобы максимально походить на лысых вампиров.

Кейра была одета по последней вампирской моде — во все черное с декоративными элементами блестящего металла и хрусталя, напоминающего лед. Черный кожаный комбидресс с длинными бархатными рукавами и капюшоном обтягивал гибкое тело. Верхнюю половину лица скрывала изысканная маска, усыпанная хрустальными кристалликами. Ноги в сетчатых колготках были обуты в длинные кожаные ботфорты. Носок сапог оканчивался массивным шипом, сделанным из того же блестящего металла, что и шпилька. На руках — перчатки с обрезанными пальцами, большими вырезами на ладонях и маленькими шипами на костяшках. Комбидресс был без декольте, но имел несколько других отверстий. Из двух прорезей на груди торчали упругие соски, проколотые сережками, стилизованными под цепи — символ отказа от материнства. Два других выреза — один вокруг пупка, другой ниже, оголяющий безволосый лобок, — образовывали своеобразную восьмерку. Пирсинг в пупке являлся эмблемой, обозначающей текущий ранг вампира в общей иерархии. Нижний, лобковый вырез имел ритуальное назначение. Между ее ягодиц торчал кожаный хвост, заплетенный в упругую косичку, которая опускалась до самого пола. По сути, хвостом являлась видимая часть плетки, мягкая и короткая рукоять которой была вставлена в анальное отверстие. Кроме того, что «хвост» являлся модным аксессуаром, плетка имела и практическое назначение, позволяя в любой момент своевременно покарать не угодившего брита.

На завтра Кейре предстояла важная инспекторская поездка в принадлежавший ей град, от успеха ее миссии многое зависело, в том числе и собственное продвижение по служебной лестнице. Поэтому сегодняшней ночью она пришла сюда, что бы подпитаться энергией и набраться сил.

В ложе вошел «Безымянный» — ничейный слуга из бритых, не закрепленный ни за кем из вампиров. Он принес кусочки льда в чаше и большой хрустальный кубок, наполненный кровавым коктейлем. Безымянный склонился перед Кейрой, встав на колени. Кейра подошла к нему и расставила ноги, позволяя совершить лобзание почтения. Безымянный приложился губами к ее оголенному безволосому лобку. После этого вампирша жестом руки отослала его прочь, слуга поспешно удалился.

Время перевалило за полночь. Бледные губы Кейры теребили коктейльную трубочку, она периодически жадно всасывала ртом кровавый напиток. Внизу, пульсируя в ритмичном танце, пребывая в безумном экстазе, бесновалась толпа возбужденных тел. По залу прокатывались волны похоти и вожделения. Некоторые особи, отойдя на край зала, начинали совокупляться, к ним тут же присоединялись другие. Кейра, сидя у себя в ложе, откинулась в блаженстве, поглощая приторно сладкую энергию беспорядочного группового секса.

Сан Ник

К полудню вампирша прибыла в свой Кейро-Град. Как и положено, у центральных ворот ее встретил местный «Пастырь» со своей свитой. Пастырями назывались кандидаты в вампиры, которые и составляли высшее сословие бритых, выполняя роль смотрящих за стадом пастухов.

Пастырь поспешно кинулся ей на встречу, упав на колени и пытаясь совершить лобзание. Кейра небрежно отпихнула его сапогом.

— Потом будешь рассыпаться в любезностях. Говори, что тут у вас произошло, — злобно прикрикнула она.

— Я не виноват, госпожа. У нас ничего не менялось. Все как обычно, но люди вдруг безо всякой причины стали веселиться и радоваться, поэтому поток негативных эмоций резко упал.

Это объяснение вампирше явно не понравилось, и она нахмурилась.

— Только не перезагрузка, госпожа, умоляю. Только не перезагрузка, — запричитал местный смотрящий, ползая на коленях у ее ног.

Его беспокойство было понятно, в случае перезагрузки его ждала та же участь, что и все стадо, за которым он не доглядел. Но и Кейре этого не хотелось, применив перезагрузку, она лишилась бы прав на это поселение. А потеряв свой единственный град, она опустилась бы в ранге до уровня младших вампиров, не владеющих населенными пунктами.

Перезагрузка была радикальным способом решения проблем и применялась в качестве крайней меры в исключительных случаях, поэтому использовалась крайне редко. При ее применении происходило полное уничтожение взрослых особей отдельного поселения. Грады обычно были изолированы друг от друга. Оставлялись только старики — представители покорного поколения — и дети, которым заново вдалбливались ложные представления о мироздании, теория эволюции, фальшивая история и другие знания, необходимые для функционирования паразитического вампирского общества.

Еще долгое время после применения перезагрузки в фольклоре шерстяных в роли сказочных героев фигурировали старик со старухой, у которых не было детей или были только внуки.

— А скажи-ка, пастырь. Не появлялся ли у вас странный дед на санях, запряженных оленями, одетый в красный наряд?

— Да, госпожа. Приехал несколько дней назад, а вчера как сквозь землю провалился, хотя сани его в поселке стоят, а олени в окрестностях пасутся.

— Ну веди, показывай, где его сани, — повелела Кейра, а про себя добавила: «Похоже, обойдемся без перезагрузки».

Пастырь распустил свою свиту, не желая, чтобы те злорадствовали, видя его унижение, и стал сопровождать хозяйку града к саням заезжего гостя.

Проходя вдвоем с пастырем по улочкам принадлежавшего ей поселения, Кейра размышляла о странных сбоях в выработке негативной энергии, которые охватили уже несколько округов. Везде, где происходил сбой, люди видели странного старика, непременно на санях, запряженных оленями, в необычной красной одежде. Возможно, это был не один человек, а поодиночке действовала целая группа. А возможно, это был и вовсе не человек.

— Кто как его называет, — бормотал пастырь, стараясь угодить госпоже и радуясь, что появляется новая цель для ее гнева. — Кто просто Санник, кто Красный Дед.

Вскоре они подошли к транспорту загадочного гостя. Сани как сани, вполне обычные, только доверху заполненные какими-то разноцветными мешками и коробками в непривычно пестрых обертках. Кейра осторожно начала осматривать содержимое нескольких свертков, но ничего подозрительного или ценного в них не было.

— А тебе не говорили, что рыться в чужих вещах нехорошо? — вдруг раздался за спиной громкий бас.

Пастырь чуть не сел от такой фамильярности, а вампирша резко обернулась и хищно осклабилась.

Рядом с ними, выйдя из засады, стоял большой, рослый, розовощекий дед с густой седой бородой. Одет он был в красный наряд, шапка и тулуп отделаны белым мехом. Двумя руками здоровяк держал наперевес длинный массивный рунический посох, направленный прямо на них.

Кейра вскрикнула и в ужасе попятилась, увидев, как докрасна раскалился набалдашник посоха. Внезапно вокруг саней сработала магическая обездвиживающая ловушка.

— Передайте своему властелину: Ярило шлет ему пламенный привет, — сказал дед, и огромный столб огня, словно из пасти дракона, вырвался из посоха. Две фигуры через несколько секунд превратились в обугленные кучки.

— Хо-хо-хо, — раскатисто засмеялся дед, глядя, как ветер разметает пепел.

Праздник

— Чтобы подобного больше не произошло, надо делать так, как я говорил, — наставлял нового старосту Санник. — Во-первых, елку, которая растет у вас на площади, украсите яркими предметами и разноцветными тканями, нарядите, одним словом. Будете водить вокруг нее хоровод, как я вас учил, петь песни и веселиться. Неделю празднуйте, ешьте-пейте вдоволь, радуйтесь. Поздравляйте друг друга, говорите добрые пожелания, дарите подарки всем близким. После семи дней таких праздников в окрестностях ни одного эфирнала не останется.

И больше их не прикармливайте. Никакого страха, уныния или злобы. Живите достойно, согласно традициям, чтите обычаи предков. Ну, а с вампирами мы сами разберемся, — сказал Красный Дед и пошел собираться в дорогу. Впереди его ждал долгий путь через многие поселения, разбросанные по бескрайним заснеженным равнинам.

6. Вторжение

Великий Вождь

Рагнар сидел и любовался на спящих в роскошном, большом шатре жену и дочку. Если бы не красная стихия, доминирующая над ним, он, скорее всего, забрал бы семью и на драконе вернулся в родное Красногорье, где мог мирно жить, долго и счастливо. Но пламенное сердце не оставляло выбора. Жажда сражений, побед и славы — такова природа краснолюдов. «Нельзя убегать от судьбы, — возражал он в ответ на уговоры жены вернуться домой. — Я исполнил свое предназначение и стал вождем великого войска». «И что теперь?» — спрашивала жена. И каждый день он читал тот же немой вопрос в глазах рядовых бойцов Орды. А теперь нужно было сплотить и сделать управляемым и боеспособным это грандиозное скопление разрозненных своенравных воинов, зачастую враждующих друг с другом.

Поначалу Рагнар, как мог, укреплял свою власть. Сопровождавшие его пираты сразу объявили себя членами племени Великого Вождя и стали пользоваться авторитетом среди краснокожих. Одноглазый капитан при каждом удобном случае старался обо всем подробно докладывать Рагнару, и среди краснокожих именовал себя «Око Великого Вождя». Рыжебородый не возражал.

Великий Вождь создал при себе Совет старейшин, для чего приказал выделить из наиболее многочисленных и влиятельных племен по одному представителю. Совету старейшин было велено в сжатые сроки на основе обычаев и традиций разработать Ясу — единый общий свод основных законов, действующих для всех племен на всей территории Великих Степей. Яса, в первую очередь, должна была укрепить власть Великого Вождя.

Затем он велел всем атаманам сгруппировать воинов-родственников по десять человек, а из родовых десятков создать клановые сотни. Сотникам образовать атаманский круг и на нем выбрать воевод-тысячников, объединив сотни в тысячи по племенной принадлежности. Всех воевод объявил членами племени Великого Вождя с непосредственным подчинением себе.

В Выжженную долину и ее окрестности по-прежнему продолжали стекаться краснокожие со всех краев Великих Степей, предвкушая грандиозный военный поход и богатые трофеи. С каждым днем численность Орды возрастала. Но теперь нужно было найти достойную цель накапливаемой здесь военной мощи.

Основной проблемой, угрожавшей существованию Орды, по прежнему оставались мелкие, но многочисленные междоусобные стычки. Огромное количество ничем не занятых воинов, собранных на небольшой территории, было подобно пороховой бочке. Любая искра ссоры могла привести к серьезному межплеменному конфликту, а у каждого племени были дружественные кланы и стародавние враги. И для того чтобы сплотить эти разрозненные кочевые народы, нужен был общий грозный враг.

На континенте было два достойных противника: Альянс арийских земель и Пурская империя — царство, объединившее и подчинившее себе все соседние княжества. До арийских земель было далеко, а ПуРа являлась для кочевников традиционной территорией набегов. География предопределила выбор Рагнара.

«Пора созывать свое племя воевод и готовить вторжение, больше ждать нет смысла», — так думал Великий Вождь, покидая свой шатер.

Солнце уже встало над долиной, каждое утро Рагнар «выгуливал» своего дракона, летая с ним на охоту. В целях экономии времени и гарантированного насыщения, охотились на свои же стада домашнего скота. Вволю налетавшись и наевшись, дракон возвращался в свою пещеру, прихватив когтями тушку коровы про запас. Там он погружался в сон с небольшими перерывами до следующего утра. Так он восстанавливал свои силы после длительного голодания и истощения, а возможно, просто предпочитал видеть драконьи сны, чем смотреть на мир глазами человека.

Рагнар спускался в долину, в ту самую пещеру, в которой несколько месяцев назад впервые встретил братское сердце. Внутри пещеры, у входа в грот, где обитал монстр, был обустроен лагерь пиратов — личный отряд Великого Вождя, охраняющий и обслуживающий дракона.

Теперь откормленный и лоснившийся дракон, закованный в прочную, гибкую броню, сделанную по особому заказу лучшими мастерами Самоцветных гор, производил еще более грозное впечатление. На его спине крепилось большое седло с защитной кабинкой для Рагнара.

— Здравствуй, Оз, — поприветствовал Рагнар своего любимца.

Змей лениво пыхнул дымом в ответ, окуривая собрата, чтобы сбить вонючий человеческий запах.

— Скучаешь, брат? — спросил Рагнар, поглаживая своего дракона. — Потерпи, скоро у нас будет большая, настоящая и долгая охота.

Духи огня, обитающие в их сердцах, сливались вместе, превращая двух разных существ в одно целое. Из пещеры, взметнув ввысь, вылетела единая сущность: Рагнар-Оз, так называли его краснокожие, или Змей-Горыныч, так по привычке звали его пираты.

Мостовское княжество

Босой деревенский мальчишка с деловым видом шел к реке, неся удочки. Пройдя сквозь подлесок и выйдя на обрывистый берег, он замер от удивления. На противоположном пологом берегу реки весь тракт был заполнен людьми, лошадьми и повозками. Сплошной поток двигался по большой дороге, словно гигантская змея, которой не было видно ни начала, ни конца. Орда краснокожих двигалась вдоль берега, а в небе над ней кругами парил дракон.

«Отсюда до Каменного моста три дня пути, похоже, они туда направляются», — смекнул мальчонка и, побросав удочки, со всех ног помчался обратно в деревню.

Мостовское вассальное княжество, располагаясь между Пурским царством и степным Междуречьем, имело важное стратегическое значение. Его единственной достопримечательностью и основным источником пополнения казны был древний Каменный мост. Колоссальное сооружение, построенное в далекую постгномскую эпоху, когда люди еще владели древними технологиями, позволяющими размягчать камни и резать их, словно нож масло, делать многотонные каменные блоки невесомыми и при помощи левитации транспортировать их на большие расстояния. Ныне эти знания были безвозвратно утрачены и забыты, поэтому создать сооружение такого масштаба для современных строителей было непосильной задачей, и Каменный мост оставался единственной подобной переправой через крупнейшую реку Ра на многие мили вокруг. Здесь пролегала дорога Золотого торгового пути из арийских земель в Пурское царство и Самоцветные горы. Плата за переход по мосту щедро сыпалась, наполняя княжескую казну. Сам мост состоял из трех частей и был настолько огромен, что по ширине в один ряд могло ехать десять конных воинов, а по длине в колонну — сотня всадников. Таким образом, одновременно каждая часть моста могла вместить и выдержать до тысячи тяжеловооруженных кавалеристов.

В военном лагере на степной стороне Каменного моста у походного костра кучкой сидели ополченцы — односельчане. Никто не нарушал вечернюю тишину, каждый размышлял и молчал о чем-то о своем. К ним подошел мужичок средних лет, с пышными усами, свисающими вниз, и, поздоровавшись с каждым за руку, озадачил:

— У меня, хлопцы, две новости: очень плохая и не особо хорошая.

Ополченцы мрачно взглянули на старшину.

— Ну, давай, выкладывай, — предложил хмурый, сутулый землекоп.

— Из столицы к нам на подмогу направили несколько отрядов клинков.