Бесплатный фрагмент - Mint

Глава 1

«Привычки отцов, и дурные  и хорошие, превращаются в пороки детей.

Демокрит».

Англия, ХХ в.

— Дорогая, надеюсь, в этом году без приключений? — подняв ладонью подбородок юной дочери, поинтересовался темно-волосый мужчина в сюртуке. — В прошлом году ты нас сильно огорчила с матерью.

Каштановые локоны миниатюрной девушки развевались от порыва ветра, исходящего от пассажирского поезда, а лакированные ботинки смирно прижимались друг к другу. Ее глаза блестели под бликом от газового фонаря на перроне и выдавали затаившуюся вину и нарастающий страх перед отцом.

— Веди себя благородно, как подобает представительнице нашей уважаемой семьи, — с наставлением и неким давлением продолжил мужчина, а девушка сильнее сжала край своего пальто, ощущая, что вот-вот дрогнет тоненькая ладонь. — Учись хорошо, не перечь преподавателям, общайся с достойными сокурсниками. Я не потерплю плохого известия из гимназии, — она внимательно всматривалась в голубые глаза главы Рода, которые от уличного полумрака казались ей ещё более пугающими.

«Поскорее бы закончились эти нравоучения, каждый год одно и то же» — промелькнула в голове мысль, которая тут же улетучилась, стоило ей услышать нежный голос матери:

— Томас, думаю, Джейн достаточно поняла наши пожелания ещё дома, — легкой улыбкой женщина развеяла нарастающее напряжение в воздухе и нервно поправила свою уложенную причёску в низкий пучок под шляпой. Но съедающий страх семнадцатилетней Джейн никуда не испарился, отчего она скорее хотела закончить долгие прощания с отцом и матерью и скрыться в прохладном купе.

Перрон отбывающего поезда из графства Уилтшир заполнялся суматошными подростками в лёгких пальто. Юноши и девушки несли в руках сумки и чемоданы с вещами, а сопровождали их обеспокоенные родители, на лицах которых читалась гордость за своё чадо, в перемешку с волнением перед новым учебным годом в гимназии для состоятельных семей.

Для Джейн эта картина суматохи перед отправлением — не в диковинку, впрочем, как и вечные наставления отца и матери, от которых хотелось скрыться. Второй год подряд девушка только и мечтает поскорее запрыгнуть в поезд и не видеться с семьей до летних каникул. Любые слова отца об учебе и хорошем поведении давили на нее с неимоверной силой, ведь большая часть разговоров дома приводила к ссорам и истерикам со стороны Джейн, а маленькая, но такая удручающая тайна ее семьи вынуждала просыпаться посреди ночи в холодном поту из-за кошмаров.

— Мой старый друг, приветствую вас! — среди толпы Томас увидел приближающихся к ним чету Маккарти, и девушка облегченно выдохнула, когда отец переключил своё внимание на них. Он крепко пожал руку давнему другу и дружелюбным жестом поздоровался с его женой и сыном. — Рад видеть.

— Взаимно, — слегка улыбнувшись всей семье Крофтон, он поприветствовал в ответ. — Время идёт, а место встречи не меняется. Давно вы не заглядывали к нам в поместье. Живем так близко, а видимся только на перроне, когда провожаем детей в гимназию.

Джейн устремила взгляд на довольного встречей белобрысого и симпатичного юношу, с прямой осанкой и тонкими чертами лица, но не смела перебивать разговор взрослых. Он дружелюбно подмигнул подруге, и она расплылась в улыбке.

— Да, нам стоит провести вместе уикенд, я могу испечь малиновый пирог к чаю с мятой, заходите в гости, — вежливо отозвалась мать и почувствовала, как Томас с любовью приобнял ее за плечи.

«Снова эта противная дружелюбная маска отца. Как же тошнит от его игр!» — Джейн обратила внимание на то, как резко ее отец изменился в лице и фразах перед старыми друзьями.

Светловолосый юноша в дорогом чёрном пиджаке, одетый, как с иголочки, подошёл ближе к своей давней подруге, дабы не мешать двум семьям строить планы на предстоящие выходные.

— Выглядишь чересчур довольным, — не сдерживая искренней улыбки, отметила Джейн и скрестила руки на груди.

— Уже представляю, как весело пройдёт этот год в школе. Я планирую мало учиться и чаще веселиться. Мне этого не хватало целых три месяца, — не скрывая ехидной ухмылки на бледном лице, поделился он. И Джейн, наконец, полностью расслабилась, ведь понимала, что ближайший год она проведёт в компании друга детства, с которым, и посмеяться, и поплакать можно, не нося на себе маску идеальной леди, как подобает обычаям ее семьи.

Впрочем, эта взбалмошная девчонка никогда не считалась с нормами и правилами, которые установил отец в их доме. А Томас, наоборот, возомнил себя центром мира, для которого важно было сохранить исконно-английские обычая некогда процветающего рода их семьи, несмотря на развивающийся и прогрессивный век, в котором давно отходят на второй план старые «замашки». Но как тут можно перечить главе их Рода?

— Поезд отправляется, — обратился к подросткам Томас после продолжительного гудка состава и поднявшегося шума посетителей платформы.

«Ну, неужели, это закончится. Хотя.. впереди ещё год астрономии» — мысль заставила девушку скривиться, а сердце застучало с новой силой, отбивая такт в груди.

— Да, отец, мы уже идём, — Джейн замешкалась и схватила свой маленький кожаный чемоданчик с каменного пола.

— Удачной учебы, — с тёплой улыбкой пожелала мать, смотря вслед убегающим подросткам.

Чета Маккарти и Крофтон провожали взглядами своих подрастающих детей. Их тёмные силуэты скрылись в растерянной толпе таких же студентов и родителей, провожающих своё чадо на поезд. Одни обнимались, другие плакали, а третьи — забегали внутрь, снося на своём пути все вокруг.

Продолжительный рёв гудка и длинный состав с противным скрипом тронулся с места. Одинокие фонари освещали небольшие островки пространства, подсвечивая фигуры собравшихся, а в воздухе витал сырой запах после дождя и дурманил горько-сладкий аромат шпал и рельсов. Через минуту поезд уже скрылся из поля зрения, и толпа начала расходиться.

Джейн в предвкушении ждала приезда в гимназию, однако смущал единственный момент: теперь она будет вынуждена весь год терпеть колкие и едкие фразы строгого преподавателя астрономии, который изрядно выводил ее из себя, заставлял кровь в жилах девушки течь с бешеной скоростью от злости и ненависти к нему.

«Год обещает быть сложным» — устало вздохнула Джейн, глядя на сменяющиеся холмы и кроны деревьев, ярко светившиеся под лунным светом, за окном поезда.

И до чего же она была права!

От Уилтшира до Бристоля, где находилась гимназия, ехать предстояло около часа. Школа располагалась в отдаленном месте этого города, с собственным небольшим садом, закрывающий величественные колоны на главном фасаде. Гимназия состояла из пяти каменных этажей, с библиотекой, астрономической открытой башней и террасой, общими спальнями для трёх факультетов, а сам фасад выполнен в помпезном стиле модерн — здесь обязательны огромные окна и многоцветные витражи на первом этаже. Все соответствует ученикам этой школы — состоятельным выходцам из обеспеченных семей. Но программа в учебном заведении не отличалась современными стандартами. Этакая школа с уклоном на сохранение этики, чистоты аристократической крови в родовых семьях — все, как любил мистер Томас и, как ненавидела сама Джейн.

— Как ты провела летние каникулы? — Маккарти, разместившийся в купе напротив неё, внимательно рассматривал вдумчивый и грустный взгляд своей подруги.

— Да как обычно. Очень печально и одиноко, — она поджала свои покусанные губы и перевела взор с пейзажа на любопытного блондина. — Спасибо, что ты иногда спасал меня от этой бытовой жизни и писал письма. И извини, что даже не виделись за все время каникул, совершенно не было времени на развлечения.

— Я привык, что мы чаще видимся в школе, чем в Уилтшире. Но как только мы отъехали от перрона, ты не сказала ни слова, пока я сам не начал разговор, — он с осторожностью попытался узнать, в чем причина ее грусти. — Что-то случилось?

— Все в порядке, Мэт. Я просто устала, — соврала Джейн и вяло улыбнулась, но получилось не убедительно. — В любом случае, я рада новому учебному году. Со мной будешь ты и мне этого достаточно.

Мэт поднялся с мягкого, обшитого бархатной тканью, сиденья и потянулся, чтобы открыть окно. Поток грязного городского воздуха, пыли завода и выхлопного дыма, ворвался в купе и колыхнул каштановые волосы девушки, потому чувство одиночества сильнее взяло над слегка обеспокоенной студенткой.

Они подъезжали к гимназии, а значит, совсем скоро их ждал праздничный ужин, встреча с однокурсниками и приятные хлопоты в распаковке вещей. Все бы ничего, если бы ни одно «но». С завтрашнего дня начнётся новый учебный год с самым ненавистным преподавателем, от одной мысли о котором Джейн кидало в дрожь.

Глава 2

Как и полагалось всем безупречным по крови, к тому же выходцам из обеспеченных семей, учиться на гуманитарном факультете Бристольской гимназии, так и Джейн попала на него год назад за все вышеупомянутые особенности жизни и биологические достоинства.

Здесь по-настоящему был ее дом, эмоционально намного ближе и роднее своего отчего. Этакая глубокая норка, где можно спрятаться от токсичных родственников. И даже если бы стоял выбор: весь год изучать астрономию со строгим профессором в гимназии или же провести целый год в родном доме, девушка без малейших запинки и раздумий выкрикнула бы первое.

В общей спальне, в женской части которой располагалась сырая, темная комнатушка, рассчитанная на трех девушек, вместе с ней проживали ещё две соседки, с одной из них у Джейн сложились довольно неплохие отношения, чего не скажешь о другой, которую за глаза называли «мопсом» из-за грубых черт лица и скверного характера.

В целом, в школе Джейн тесно не общалась ни с кем, кроме Мэта, который был для неё, как брат, а женскую дружбу она пресекала, считая, что за каждым углом найдутся предатели, да и не было желающих, ведь характер у этой буйной девицы был похлеще вихря торнадо, сметавшего все вокруг.

Покидав вещи возле деревянной кровати, ученица глянула на своё отражение в зеркале. Три месяца в отчем доме не прошли бесследно. Стресс и потеря аппетита сделали своё дело, и теперь на неё глядела не та жизнерадостная семнадцатилетняя девчушка с каштановыми волосами и янтарно-карими глазами, доставшиеся от матери, а побледневшая, с искусанными до крови губами, студентка.

Она вертелась у зеркала и внимательно рассматривала свой внешний вид: белая рубашка сочеталась с ее бледным, как смерть, лицом, а клетчатая юбка выше колен, выглаженная до идеала, струилась вниз. Хоть что-то безупречное в этом отражении.

Джейн достала небольшую косметичку из бархата и улучшила свой макияж, по крайней мере, убрала синюшные круги под глазами от вечных бессонниц, и отправилась в Обеденный Зал на праздничный ужин в честь начала нового учебного года.

Не успела девушка переступить порог огромного и шумного Зала, с высокими потолками по пять метров и богатым убранством из дерева и камня, как аромат ужина одурманил ее, заставляя прибавить шаг к столикам ее факультета. Лакированные ботинки клацали по светлой плитке, а глаза бегло перескакивали с макушек присутствующих, в надежде найти светловолосого парня. Косые и осуждающие взгляды однокурсников она игнорировала, впрочем, как и все то, что они считали «нормами поведения для истинных аристократов», включающие главное правило: «Держи осанку и невозмутимое лицо!».

«Плевать я хотела на их мнение. И мне даже все равно, что думает отец» — с этими мыслями девушка уселась за круглый стол, рассчитанный на пять персон, рядом с Мэтом, молча глянула на длинный преподавательский стол, в самом конце помещения и увидела его, в чёрном костюме и с фирменным равнодушным выражением лица, ставшее его визитной карточкой.

«Ну, здравствуйте, сэр. Вы все также наводите ужас… Брр».

От мыслей о преподавателе по астрономии и, по совместительству, декане ее факультета, девушку отвлек Маккарти, который, по-видимому, звал ее не первый раз.

— Ты что-то сказал? — она обернулась к нему и положила подбородок на сцепленные в замок ладони.

— Говорю, неважно выглядишь. Все в порядке?

— В полном, — раздраженно выдавила девушка, прожигая пустым взглядом дырку в столе. — Это я ещё полчаса перед зеркалом прихорашивалась, но и на том спасибо.

— Я рад приветствовать вас, дорогие студенты, в новом учебном году. Занятия начнутся завтра, согласно расписанию, которое выдадут ваши старосты, — мужчина средних лет, в очках и сером сюртуке приподнялся с места и обратился к студентам. Своей речью директор гимназии открыл праздничный ужин, сообщив о небольших изменениях в преподавательском составе.

«Лучше бы Вы поменяли профессора по астрономии» — с ухмылкой отреагировала Джейн на слова мужчины и потянулась к тарелке с запеченным картофелем. Столы студентов ломились от разнообразия вкусной еды: мяса, салатов из свежих овощей, дурманящие запахом ягодные пироги и апельсиновый сок.

Добродушный директор продолжил свою речь, после того, как новый профессор по фармакологии кивнул всем присутствующим в знак приветствия:

— В этом году в нашей Школе пройдёт Рождественский Бал! — торжественно заявил мужчина и развёл руками в сторону. Звук разносился по всему залу и возвращался эхом, придавая его словам ещё большей зачарованности. — Совет директоров решил, что мероприятие поднимет дух гимназии и сблизит студентов всех факультетов. Вам необязательно выбирать образ средневековых лет, достаточно хорошо подготовиться и продумать образ, в соотвествии с вашими предпочтениями.

В зале послышались перешёптывания, все обсуждали предстоящее мероприятие, которое за много лет впервые будет проходить в стенах школы. Общее напряжение в помещении достигло своего апогея. Мужская часть присутствующих то и дело поглядывала на очаровательных молоденьких студенток, решая, какую из них пригласить на Бал, в качестве пары.

Одной только Джейн было глубоко плевать, и на происходящее вокруг, и на мужские взгляды со стороны, и на Бал, поэтому она даже не вслушивалась в слова директора, а неохотно ковыряла вилкой картофель в своей тарелке. Все ее мысли были заполнены предстоящим учебным днём, встречей с ненавистным преподавателем на уроке астрономии и планом выживания с ним на одной территории школы.

Ее неприязнь к декану появилась ещё на первом курсе, в шестнадцать лет, когда он слишком часто задирал ее за плохо выполненное задание или неподобающее поведение, а характер Джейн никак нельзя назвать снисходительным. Она отстаивала свою честь и не позволяла едким фразам Ужаса всех студентов долетать до ее ранимой натуры.

Впрочем, защитная реакция ей не помогала, преподаватель очень расчётливый и непробиваемый мужчина, держащий в страхе из-за своей агрессивности чуть ли не всю школу, в том числе и юную студентку. Его безупречный и строгий внешний вид, состоящий исключительно из чёрной одежды, придающей ту неповторимую суровость и ледяной отрешенный голос, заставлял внутренности сжиматься в одночасье.

Он работал в гимназии многие годы и в свои тридцать лет плотно заработал репутацию самого враждебного и скрытого преподавателя, у которого были индивидуальные, строгие методы обучения, с которыми, как вы поняли, не согласна Джейн. Она вообще ни с кем не была согласна, потому за время учебы друзей не завела. Ее мировоззрение подобно розе среди ромашек — полная противоположность тому, к чему привыкли многие собравшиеся здесь.

«Слава всему живому, уроки начинаются с завтрашнего дня. Надеюсь, отосплюсь нормально впервые за три месяца» — рассуждала девушка, надкусывая картофель с ароматными специями.

— Джейн, держи, — Мэт протянул свернутый пергамент, который он секундой ранее забрал из рук старосты факультета, и девушка задержала дыхание в предвкушении. — Наше расписание на неделю.

Она с отвращением развернула лист и пробежала глазами по строчкам, оставленные чернилами каллиграфическим почерком. Изучив таблицу с предметами, опустила руки и на одном дыхании жалко вымолвила:

— Первым уроком совмещённая астрономия.

— Да ладно тебе, не паникуй, — юноша усмехнулся из-за реакции подруги на расписание и сделал глоток апельсинового сока из гранённого железного стакана.

«А вот мне плакать хочется…»

Свернув пергамент пополам, она встала из-за стола и направилась к выходу, окинув взглядом весь просторный Обеденный Зал.

Студентке хотелось поскорее разложить вещи в своей комнате, в спокойствии почитать книгу и отдохнуть перед предстоящей учебной неделей. Что-то внутри неё сжималось, вызывая чувство тошноты, то ли от волнения, то ли от съеденного ужина в Зале.

В мрачных коридорах здания веяло запахом сырости, который так нравился Джейн. Она неспешно переставляла ноги по тёмному полу первого этажа и всматривалась в большие арочные окна с маленьким узором витража, через которые пробивался лунный свет, и тень повторяла очертания решёток на полу. Нет, решетки совсем не выглядели вычурно, словно в тюрьмах, наоборот, придавали атмосфере коридоров эффект готического стиля. Девушка ощутила чувство спокойствия, наконец оказавшись вдали от дома. И даже хмурая обстановка гимназии ее не пугала, скорее, подчеркивала ее душевное состояние.

Общая гостиная ее факультета располагалась в дальнем крыле первого этажа, где не ступала нога других учеников смежной специальности. Эта часть здания была ещё мрачнее остальных, сам декан выбрал такое недоступное расположение для собственного кабинета и, чуть дальше по коридору, комнат учащихся, подбирая все исключительно по вкусу и настроению.

Крыло гуманитария состояло из двух частей спален, мужской и женской, и общей гостиной с большим кирпичным камином, кожаным диваном, креслами и прилегающим столиком, где часто собирались студенты и проводили тёплые вечера за книгами или душевными разговорами. Но сегодня Джейн хотелось поскорее завалиться в тёплую и мягкую кровать и погрузиться в бессознательный сон. Распахнув дверь женской спальни, она увидела, что соседки ещё не вернулись с ужина, а значит есть время неспешно разложить вещи из чемодана, минуя лишние и бессмысленные разговоры.

Она потянула за ползунок молнии, и тот с громким звуком распахнул чемодан. Внутри аккуратно были сложены повседневные вещи, несколько вариантов школьной формы, рубашки, тёмные юбки, да пара книг, которые отец ей отдал в руки ещё дома, чтобы свободное время в школе зря не проходило. Однако читать их Джейн даже не планировала, абсурдное название «Почему важно сохранить чистоту крови» и «Пять шагов к богатой жизни» не вызывали никакого доверия, отчего она оставила их пылиться в чемодане, а вещи аккуратно разложила в деревянный низкий комод возле стены.

«Спать. Обо всем другом поволнуюсь завтра» — с этими мыслями, не желая отвлекаться на переживания о предстоящем дне, она завалилась в мягкую кровать, укрылась с головой под одеяло и закрыла глаза в наслаждении, погружаясь в мир грёз.

Глава 3

«Истинный источник агрессии человека к

человеку — способность чувствовать».

«Хорошая идея — не пойти сегодня на завтрак».

Сырые стены первого этажа мелькали перед глазами бежавшей студентки, потому чувство тошноты подступало к горлу все сильнее, а лямка сумки на ее плече предательски стремилась спасть вниз от резких движений.

«Я буду громко смеяться, если опоздаю на первый урок в этом году, да ещё и по астрономии».

Но веселого здесь было катастрофически мало. Все сонное утро Джейн воротило от волнения, неприятно подступающего к горлу. Тревога и желание скрыться в дальнем уголке своей спальни не покидали ее до самой двери кабинета по звездам. Ощущение, будто вот-вот произойдёт нечто ужасное. Конечно, она ловила себя на мысли о том, что это — обычное самовнушение. Но как тут успокоишься, когда опаздываешь на урок самого нелюбимого преподавателя?

— Успела! — первое, что выпалила ученица, распахнув двери и переводя сбившееся дыхание. На неё покосились не одобряющие взгляды учеников. Студенты из двух факультетов сидели по парам за деревянными партами, и Джейн с облегчением выдохнула, не увидев в темном кабинете сурового декана.

— А почему так тихо? — не унималась девушка, стоя в проходе, и недоумевающе разглядывала застывшие и каменные лица сокурсников, в которых читался страх. — Хендерсон вам языки отморозил?

— Как отморозить язык я могу продемонстрировать на вас, мисс Крофтон, — низкий грудной голос, наводящий ужас, раздался из другого угла кабинета, и в полумраке показалась темная фигура преподавателя Скотта Хендерсона.

— С-сэр, — от паники студентка вздрогнула и крепче сжала лямку сумки на своём плече. — Я не вид..

— Молчать!

Преподаватель тяжёлыми размеренными шагами ступал на деревянный пол, и от томительного ожидания и неопределённости дыхание Джейн остановилось, а звук его черных туфель отбивал разрывающие удары в ее ушах. Он будто играл на нервах своих учеников, получая удовольствие от их нарастающего страха. Острые щетинистые скулы мужчины подсвечивались под единственным пробившимся лучом света из завешенного окна, а тонкие, почти лишённые цвета, губы сжимались, выдавая вырывающийся гнев. Ком в горле подступил вплотную, когда Хендерсон угрожающе навис над миниатюрной девушкой, которая была на десять дюймов ниже него.

— Ещё одно опоздание и вы будете драить всю гимназию до конца этого года, не разгибаясь, — выплюнул преподаватель, прожигая своими чёрными бездонными глазами дрожащую от страха студентку. — Немедленно займите своё место!

Джейн поспешила к свободной парте в конце кабинета, все ещё прибывая в шоке, и, разместившись, достала из сумки учебник по астрономии в твёрдом переплёте.

— Вам он не понадобится, — холодно произнёс декан и сложил руки на груди. — Сегодня мы проходим практическую работу за прошлый год. Задание у меня на столе, но из-за вашей безответственности и глупости вы этого, конечно же, не знали.

Весь класс с осторожностью наблюдал, как профессору Хендерсону доставляло удовольствие глумиться над студенткой второго курса. Дайте ему только повод. Никто не смел произнести даже малейшего писка, и от этой удручающей обстановки становилось настолько душно, что хотелось выпрыгнуть в окно.

«Держись, Джейн, держись» — ладонь непроизвольно сжалась в кулак под столом, впивая ногти в нежную кожу, но ее лицо оставалось все таким же невозмутимым, повторяя мимику преподавателя.

— Могу я взять задание со стола? — поинтересовалась студентка, будто проигнорировав колкую фразу, и наблюдала за его реакцией.

— Разумеется, — протянул он, смакуя каждую букву в этом слове, и направился к своему рабочему столу фирменной тяжёлой походкой, а его чёрный пиджак слился с полумраком помещения.

Было понятно — Ужас всех студентов в ярости. Скрытой. Пассивной. Непоколебимой. А попасться под горячую руку — не хотелось никому.

Джейн осторожно встала и направилась к его столу, все ещё держа себя в руках, чтобы не выплюнуть в лицо ответную едкую фразу. Ведь задета ее честь, терпеть было невыносимо, но останавливало только одно: не хотелось в первый день, на первом уроке разругаться в пух и прах, пошатнув и без того нестабильное эмоциональное состояние. Она взяла пергамент со стола и заняла своё место за партой. Профессор Хендерсон дал задание описать созвездие Пегаса, проговаривая последовательность действий.

У Мэта, сидевшего вместе с Дафной, соседкой по комнате Джейн, уже был исписан весь лист вдоль и поперёк. Пара хорошо ладила, перешёптывалась, рассуждая над заданием и совместной работой, отчего Дафна заигрывающе улыбалась блондину, заставляя его бледное лицо наливаться розовым румянцем.

У однокурсника справа шло не все так гладко. Пергамент залился чернилами из-за его неаккуратности, и было очевидно, что придётся начинать заново, за что парень отхватил от декана смачный подзатыльник учебником.

У Джейн было написано всего три строчки, время поджимало, а мысли путались, теряя в памяти то, что проходили по созвездиям в прошлом году.

— И это результат студентки второго курса? — профессор с усмешкой взглянул на неудавшееся задание и издевательски вздёрнул бровь. — Вы безнадёжны и бездарны, поэтому могли спокойно досматривать сны, а не лететь, сломя голову, на урок.

— Знаете что! — не выдержав оскорбления, девушка подорвалась с места и злобно сверкнула прищуренными глазами. — Даже кошмары смотреть приятнее, чем находиться с вами в одном помещении!

Это было так смело, так самоуверенно, что половина студентов открыла рты от удивления, но непоколебимый Хендерсон все так же равнодушно и наблюдал за нарастающей яростью его ученицы.

— Значит, вы решили продемонстрировать ваш характер, мисс Крофтон? — его лицо оставалось невозмутимым и на нем не читалось ни одной эмоции, как обычно. — Отработка у завхоза гимназии выбьет всю дурь из вашей головы.

«Это я легко отделалась».

Облокотившись на парту двумя руками, Джейн повысила тон и выпалила в след уходящему мужчине:

— Вы не имеете право меня оскорблять!

— Я имею право вас выставить за дверь этого кабинета. Выметайтесь! — он кинул прожигающий взгляд на студентку и леденящим тоном ответил, развернувшись у своего рабочего стола.

Ученики двух факультетов с ужасом поворачивали головы, то на смелую однокурсницу, то на устрашающего профессора, внимая каждому их слову.

Джейн схватила сумку, вылетела из кабинета, как гром среди ясного неба, и, кусая губы до крови, сдерживала наворачивающиеся слёзы от обиды и унижения. Причина ее неуспеваемости по астрономии и не любви к предмету — невыносимый преподаватель! С шестнадцати лет, с самого первого курса! Он никогда не давал возможности проникнуться его предметом, получать хорошие отметки или взахлёб читать о звёздах. К нему нельзя было подойти с вопросом, ведь сразу будь готов получить волну унижения из-за собственной невнимательности.

«Я больше не пойду на занятия. Не зайду в этот чертов кабинет! Пусть он горит и полыхает пламенем, ни ногой!»

Джейн добежала до гостиной факультета, распахнула тяжёлые двери и устремились в женскую часть комнат, не замечая никого внутри, словно мир для униженной студентки рухнул, оставив ее одну на развалинах оскорбленной чести.

Швырнув сумку на пол, она упала лицом в мягкую подушку и дала волю своим накопившемся чувствам. Горячие слёзы лились рекой, пропитывая чёрную наволочку солоноватой жидкостью.

«Невыносимый!»

Время для ревущей девушки остановилась, и она не заметила, как почувствовала облегчение, выплакав все слёзы до единой, оставляя на подушке всю свою горечь. Жуткая, приносящая боль, обида незаметно ушла, оставляя после себя только твёрдую ненависть, раздражение и желание никогда отныне не видеть декана. Джейн собрала растерянные силы и, перевернувшись на спину, уткнулась взглядом в мрачный, местами с паутиной, потолок.

«Давай! Как учила мама: поплакала, вытерла слёзы, натянула улыбку и пошла покорять этот мир!»

Только покорять было некого, кроме завхоза Бристольской гимназии, который будет ждать ее вечером на отработке. Все провинившиеся студенты от первого до третьего курса «отбывали у него срок» за проступки перед школой или преподавателями, за дисциплинарные осечки. И для девушки этот «аттракцион» — не впервой. Однажды, на первом курсе, после того, как Джейн в очередной раз нахамила декану, он отправил ее на «исправительный срок» к завхозу, на целую неделю по вечерам. И в какой-то момент заметила, как нашла общий язык с угрюмым и сумасшедшим старичком. Она принесла ему книгу в мягком переплете о жизни кентавров, фэнтези, не иначе, которую он с интересом начал читать, пока дежурил на посту школы.

Поэтому, наказание от профессора Хендерсона ее никак не смутило, а, наоборот, позабавило.

— Ты как? — от неожиданности Джейн подскочила с кровати и развеяла все воспоминания о первом курсе. В проходе стояла соседка по комнате Дафна, вернувшаяся с урока по звёздам.

— Как видишь, жива и здорова, — невесело улыбнулась девушка и поджала покусанные губы. — Вы, наверно, в шоке от этого концерта?

— Шутишь? — удивленная Дафна присела на кровать рядом с однокурсницей. — Мы думали, он тебя убьёт! — впечатлительно сделала акцент на последнем слове и выпучила большие выразительные глаза.

— Вы — это ты и Мэт? — заулыбалась Джейн и взглянула на порозовевшее лицо своей соседки по комнате. — С каких пор вы так тесно общаетесь? — игриво поинтересовалась она и слегка пнула локтем в бок Дафны.

— Недавно, — от смущения она опустила взгляд, закрывая лицо русыми кудрявыми волосами. — Но! Это ничего не значит, мы просто друзья, — она неопределённо пожала плечами, и Джейн заулыбалась ещё шире, оголяя белые зубы.

— А он тебе нравится? — не успела Крофтон получить ответ на свой вопрос, как дверь в комнату с грохотом открылась и внутрь вбежала ещё одна раздражённая соседка, та самая, с грубыми чертами лица «мопса».

Влетевшая девушка на секунду кинула свой злой взгляд на перешёптывающихся соседок и быстрым шагом направилась к своей кровати, куда плюхнулась прямо в уличной обуви.

— Что такое, Пэнс? — наигранно дружелюбно поинтересовалась Джейн и рассмотрела соседку с ног до головы, отмечая ее стервозность. — И тебе от Хендерсона досталось? — съязвила она.

— Не ваше дело! — угрюмо пробурчала Пэнси и накрыла своё лицо подушкой.

Джейн с Дафной довольно переглянулись и не стали допытывать соседку, которой, видимо, изрядно помотали нервы на астрономии. Однокурсницы разбрелись по кроватям, и каждая занялась своими делами. Разговора с Дафной об общении с лучшим другом так и не состоялось, потому любопытство ещё больше взяло вверх, но выпытывать пикантные подробности в присутствии других Джейн не стала, считая, что рано или поздно все узнаёт сама или спросит Мэта напрямую. В такого красавчика, как он, сложно было не влюбиться, только эта история не для неё, ведь Крофтон и Маккарти — друзья с самого детства, где нет места романтическим отношениям. И между ними всегда была та поддержка и взаимопомощь, присуще брату и сестре.

***

С самого утра она и крошки в рот не положила, а это сильно сказывалось на общее самочувствие. Когда последний кусок огурца отправился в рот, девушка спешно встала из-за скамьи и покинула Зал, не желая даже на минуту задержаться на одной территории с преподавателем, который без аппетита попивал сок из гранённого стакана за своим столом.

«Отработка у завхоза ждать не будет».

С этими мыслями ученица побрела в сторону библиотеки, где ее уже встречал криво улыбающийся и оголяющий пространство меж зубов неухоженный мужчина. Завхоз вручил ей ведро и тряпку и приказал драить деревянные полы четвёртого этажа. И время пролетело незаметно, ибо когда в голове идёт внутренний диалог с самим собой, пространство и время стирается и становится вне законов Вселенной.

Спустя целый час Джейн направилась обратно в гостиную, с единственным желанием — выспаться. День был изматывающим как эмоционально, так и физически. И учебный год начался нерадужно, а ведь у нее в груди сидела надежда на спокойные девять месяц вдали от дома, но не сложилось.

Завалившись на мягкую кровать, она погрузилась в спокойный и беззаботный мир Морфея, не думая о том, что будет завтра.

***

Студенты в школьной форме спешно выходили из своих спален и через гостиную направлялись в коридор, а в руках несли сумки и часть учебников по разным предметам, не замечая сидевшую на кожаном диване однокурсницу. Она поджимала ноги под себя, держа в руках книгу «Прекрасная Маргарет» в мягкой обложке, а волосы уложила в низкий пучок, прям как у матери в день прощания на перроне. Но небольшой локон все же предательски падал на лицо, отчего девушка постоянно заправляла его за ухо, не отрывая заинтересованного взгляда от строчек книги. Мимо бесконечно пробегали однокурсники из ее факультета, но никто не останавливался и не задавал лишних вопросов. Юноша в чёрном официальном костюме и с безупречной осанкой замыкал спешившую толпу, но заприметил подругу и сбавил шаг.

— Разве ты не идёшь? — Мэт остановился посреди тёмной гостиной, сжимая школьную сумку, и в недоумении уставился на читающую девушку на диване.

— Не иду, желание пропало, — не отрываясь от книги, спокойно ответила Джейн, будто пропускать занятия было обыденным делом, и перелистнула страницу.

— Хендерсон сотрёт тебя в порошок и развеет прах с астрономической башни, — он все еще недоумевающе рассматривал ее, не двигаясь с места, а на его бледном от природы лице бегали блики огня из камина.

— Пусть научится разговаривать со студентами, — наконец Крофтон захлопнула книгу и посмотрела в голубые, как небо, глаза блондина. — Это бойкот!

— С огнём играешь, Джейн, — в его словах девчонка уловила обеспокоенную нотку и отложила толстую книгу на деревянный столик возле себя. — Точнее, с Ужасом, — нервно ухмыльнулся он.

— Не беспокойся за меня, не пропаду, — треск дров из камина слился с последним словом Джейн, придавая острый смысл целой фразе.

Ещё несколько секунд Мэт смотрел на подругу, пытаясь понять мотив ее действий. Он старался уловить смысл желаемого результата, которого она хочет добиться. Потерпев крах, не стал допытывать подругу, кивнул и скрылся за каменным проходом, ведущим в тусклый коридор гимназии. Опоздать на занятия не входило в его сегодняшние планы.

Несмотря на то, что Джейн снаружи выглядела равнодушно, словно она совсем не беспокоилась, внутренности девушки сжимались от дикого скрытого страха. Она и представить не могла, чем может обернуться ее необдуманная выходка, но эмоциональное состояние для девчонки было сейчас приоритетнее всего. Она часто поступала так, как чувствовала и как велело сердце, закрывая глаза на разум, последствия и на мнения в обществе. Даже сейчас, сгорая от тревоги, все равно сделала выбор в пользу тёплого места возле камина, нежели мрачного кабинета астрономии и противных унижений.

Так и прошёл весь день, в компании интересной книги и продавленного дивана, в полном, но не пугающем одиночестве. Однокурсники не появлялись в гостиной, пропадая на уроках этики, астрономии, обеде и ужине в Зале. Из-за длительного чтения мелких строчек глаза слипались от усталости и напряжения, а живот предательски урчал, напоминая о том, что Джейн ничего не кушала в течении дня.

Выходить за пределы гостиной было рискованно, увеличивая шансы попасться профессорам, поэтому она ждала Маккарти, чтобы попросить стащить что-нибудь съестное из Обеденного Зала.

«Интересно, а панику из-за моего отсутствия на уроках, уже навели?» — она откинулась на изголовье дивана и прикрыла лицо раскрытой книгой.

Глава 4

«Всякая злость происходит

от бессилия».

За прошедшие три дня Джейн абстрагировалась и привыкла к своему положению в «заточении», в которое вогнала себя сама. Она проживала эти дни одновременно в тревоге и полном спокойствии от собственного выбора, катаясь на эмоциях, как на закрученной карусели, вверх и резко падая вниз. А Мэт носил ей пироги и апельсиновый сок из Обеденного Зала, в знак поддержки, и делился свежими новостями по вечерам, после отбоя, когда однокурсники скрывались в своих спальнях, оставляя друзей наедине.

— Хендерсон ни разу не спросил, где ты пропадаешь, а ведь прошло уже два занятия по его предмету.

— А что говорят остальные преподаватели? — поинтересовалась Джейн, запивая ароматный кусок пирога соком. Они сидели у камина, склонившись к низкому столику с едой, а полумрак в помещении почти не выдавал присутствие нарушавших режим учеников.

— Ничего, только делают пометки о твоём отсутствии, — пробубнил с набитым ртом Мэт и потянулся к стакану с соком. — И я думаю, отправляют их декану.

— Странно, — вдумчиво отрезала Джейн, не узнавая поведения преподавателя, и уставилась на догорающие поленья, потрескивающие в камине. В любой другой день мужчина бы расчленил учеников, которые прогуливают его занятия, но для студентки его полное игнорирование ситуации было, как стати, на руку.

Закончив с яблочным пирогом и апельсиновым соком, пара однокурсников откинулась на спинку мягкого дивана, и Мэт скрестил ноги на низком столике, едва не дотрагиваясь ботинками до пустой железной тарелки с крошками от пирога. Тепло от камина придавало гостиной уюта и умиротворения, которые были не свойственны в стенах сырого помещения, а их лица наливались красками от припекающего жара пламени. И эта интимная обстановка наводила Джейн на мысли, что пришло время посекретничать с другом, ведь момент, как ни крути, идеальный.

— Мэт, — она повернулась к нему и разглядывала длинные ресницы на небесных глазах юноши, — что у вас с Дафной?

На секунду его лицо нахмурилось, и он убрал ноги со стола, выпрямляя спину, чтобы сесть ровно.

— С чего ты взяла, что у нас «что-то» есть? — он посмотрел в ее глаза, отмечая про себя, что подруга даже не моргнула, настолько у неё был открытый и заинтересованный взгляд, а она сама жаждала получить ответ.

— Я вижу, как ты на неё смотришь, — заулыбалась Джейн, не разрывая глубокого зрительного контакта.

— Смотрел, — поправил парень, слегка растерявшись, и заерзал на мягком диване, отводя взгляд в сторону. — Она со мной не разговаривает со вчерашнего дня. Моментами я ее даже не понимаю. Почему вы, девушки, такие сложные?

— Мэт, мы не сложные, мы хотим, чтобы вы действовали, — она слегка сжала его тёплую ладонь, и парень продолжительно задумался. — Просто удели ей больше внимания, на астрономии она так искренне улыбалась, что не заметить ее заинтересованность — сложно.

— Думаешь, я ей тоже нравлюсь? — с надеждой поинтересовался он и обернулся к подруге. Ее каштановые локоны переливались от красного цвета пламени, а уголки рта дёрнулись в легкой улыбке.

— Поверь мне, ты многим нравишься.

— Даже тебе? — Мэт заигрывающе подмигнул и расплылся в лестной улыбке, которую всеми силами пытался сдержать.

— Даже мне, — и Джейн от души рассмеялась, забыв о том, что громкий звук может разбудить однокурсников.

Она увидела, как смогла ободрить опечалившего друга, и ее впечатлительная душа осталась довольна, ведь уверенности в любовных делах у Мэта было не так много. Затуманенные чувствами парни часто сомневаются в ответе со стороны привлекательной пассии, и пинок, какой сделала Джейн, вероятно, поможет решиться Маккарти на первый шаг.

Помещение погрузилось во мрак, едва они пожелали друг другу доброй ночи и разошлись по комнатам в разных частях гостиной, оставив на столе железные тарелки с крошками от съеденного пирога и пустые стаканы из-под сока, забыв о всех нормах приличия из-за воодушевленного разговора.

***

«Ничего страшного не произойдёт, если я проберусь на астрономическую башню и подышу свежим воздухом» — с такими мыслями юная студентка выбралась из гостиной в урочное время и с облегчением выдохнула, когда не увидела ни души в пустых мрачных коридорах гимназии.

Шёл пятый день её бойкота преподавателю и «заточения» в одинокой гостиной, отчего Джейн невыносимо устала, но легко сдаваться не собиралась. Мужчина будто забыл о существовании наглой прогуливающей студентки, кинувшей вызов самому устрашающему профессору. И в один момент, она подумала, что вовсе серьёзного разговора не намечается и, что ее план сработал — доказать преподавателю, что с ней так унизительно и все позволительно разговаривать нельзя.

Ароматные пироги, соки и ночные разговоры с Мэтом начинали приедаться, а чувство «жизни в клетке» плотно въелось в душу, поэтому она видела единственное спасение в открытой части астрономической башни, где можно подышать свежим осенним воздухом и посмотреть на хмурое, затянутое плотными облаками, темно-серое небо.

Джейн осторожно выбежала из крыла ее факультета к винтовой лестнице на первом этаже и пыльными ботинками, которые она не успела протереть перед выходом, еле слышно цокала по железным ступенькам до самого пятого этажа, стараясь никак не привлекать к себе внимания. От адреналина сердце бешено застучалось, ведь попасться на глаза завхозу, или, чего хуже, любому из профессоров — означало крах всему. Башня, где периодически должны были проходить занятия по астрономии, пустовала уже много лет, ведь молодой профессор Хендерсон разработал свою систему обучения, куда не входило «бесполезное глазение на звёзды». Он считал, что наиболее действенно проверять усвоение материала, с помощью письменных заданий.

Распахнув деревянную дверь, студентка почувствовала прохладный свежий ветерок, который колыхнул ее распущенные локоны ниже лопаток и клетчатую юбку на округлых бёдрах.

— Я подарю тебе весь этот мир, крошка, — раздался за углом голос парня, сопровождающийся звонким женским смехом.

«Буе-е-е» — она сморщила нос, и от былого обаяние не осталось и следа.

Джейн застыла на месте и вслушивалась в слова парочки, которая сидела на полу открытого помещения спиной к ней. Неожиданно подул сильный ветер, заставив деревянную дверь с грохотом захлопнуться.

— Кто здесь? — напуганный мужской голос разнесся по террасе, залетая в конусовидный потолок.

— Спокойно, — она вышла из-за угла, выставляя ладони вперёд на уровне груди, как бы успокаивая напуганную парочку. — Всего лишь я, Джейн.

Перед ней открылась интересная картина: напуганный Блейз Уилсон, в позе, готовый напасть в любую минуту, и незнакомая, несуразная на внешность, девушка в школьной синей форме за спиной, явно младше него.

— Черт тебя подери, Крофтон! — облегченно выдохнул однокурсник и приложил ладонь к груди, переводя сбившееся дыхание. — Зачем так пугать?

— Решила провести двух влюблённых прогульщиков, — игриво заулыбалась Джейн, складывая руки на груди.

— И это говорит прогульщица со стажем! — возмутился Уилсон, но слегка улыбнулся, когда напряжение в воздухе улетучилось. — Это.. Аа.. Сьюзи, первокурсница, — юноша представил незнакомку, и Джейн на секунду подумала, что он забыл ее имя.

Это и неудивительно, ведь Блейз Уилсон — Бристольский покоритель сердец молоденьких студенток, да такой, что изрядно подбешивает своей настойчивостью, самовлюблённостью и занудством. Вечно ищет на свою голову приключения, в виде мимолетных любовных романов, отчего Джейн никогда не воспринимала его слова и действия всерьёз. Но, а те, кто тонет в пучине его приторно-слащавых фразах, надолго не задерживаются, ведь Блейз лихо меняет их на новую пассию. Учатся они на одном курсе, но Джейн раз в месяц перекидывается с ним непродолжительными фразами, по типу «Отстань», «Не до тебя», «Успокойся».

— Ну, привет, Сьюзи, — Крофтон нарушила затянувшееся молчание и обсмотрела «жертву» Уилсона с ног до головы.

— Мне пора идти, — она подняла кожаную сумку с пола и с кислым выражением лица вылетела из астрономической башни.

— Что это с ней? — удивилась Джейн, провожая взглядом бежавшую по лестнице незнакомку, которую теперь никогда и не встретит больше.

— Ревнует, — усмехнулся покоритель сердец и расплылся в самовлюблённой улыбке. — К такой-то красотке, как ты, — и поправил растрепавшиеся тёмные волосы на голове.

— Все, мне становится душно в твоей компании, — раздражение росло, и Джейн невыносимо хотелось скрыться от пристающего однокурсника. — И я собираюсь последовать примеру твоей возлюбленной, — с издевательским тоном выпалила она.

— Мадам, вы плохо меня знаете, но у вас есть прекрасная возможность исправить это, — Уилсон четко повторил позу девушки, скрещивая руки на груди, и медленно обошёл ее сбоку, прожигая охотничьим взглядом.

— Прекрати! — Джейн не выдержала и с силой пнула его в плечо, отчего тот пошатнулся и уставился на неё большими глазами, открыв рот в удивлении от ее выходки. — Если не хочешь свалиться вниз с башни и распластаться по мокрому асфальту — не смей на что-то рассчитывать! — прошипела она, медленно надвигаясь к парню. Его светлая рубашка колыхнулась от порыва ветра, а сам Блейз сделал два шага назад, выставляя ладони вперёд.

— Договорились, я буду держать себя в руках, — все приторные маски охотника слетели в одночасье, и Уилсон моментально превратился в ничем непримечательного однокурсника, дабы не злить эту буйную девчонку.

Подышать свежим воздухом в одиночестве не получилось и, не желая проводить время в компании Блейза, девушка молча развернулась и вылетела из открытой террасы башни, так резво спускаясь вниз по винтовой лестницы, что ее волосы развевались по воздуху и путались.

— Крофтон, куда ты так бежишь? — поспешил за ней Уилсон, перепрыгивая через ступеньки лестницы.

— Очевидно, что в гостиную, не хочу попасться на глаза преподавателям, — равнодушно ответила она, не сбавляя шаг.

— А я думал, мы с тобой поболтаем, — он сровнялся с ней и довольно улыбнулся.

— Извини, нет на это времени, — отрезала Джейн, ускорив и без того широкий шаг.

— Сейчас идут уроки, мы вдвоем прогуливаем, и никто из нас не собирается возвращаться к занятиям, а скрываться мы будем в гостиной, — разжевывал Уилсон, чтобы Джейн уловила его намёк. — Так что мы в одной лодке, дорогая.

Убегать и прятаться от него становилось бессмысленно и девушка только покивала головой в знак согласия, хоть и не горела особым желанием общаться с надоедливым однокурсником. Но «жизнь в клетке» уже давно стучала по каждому дюйму ее тела, и оно вопило о пощаде и разряде обстановки. Спустившись на первый этаж, однокурсники незаметно прошмыгнули мимо кабинета астрономии и устремились к общей гостиной. Джейн аккуратно открыла дверь в помещение и вошла внутрь, пуская за собой новоиспеченного товарища. Резкая боль внизу живота заставила ее остолбенеть, когда в полумраке она увидела черную фигуру декана, сидевшего на диване спиной к ним, а блик от зажженного канделябра подсвечивал его угольные волосы и широкие плечи.

— Прекрасно! — не поворачивая головы процедил Хендерсон, а его низкий грудной голос разнесся по всей гостиной. — Полный комплект.

Крофтон и Уилсон застыли у входа и, от испуга, забыли, как дышать. Капелька пота прерывисто скатилась с длинной шеи Джейн, и девчонка сильно прикусила щеку с внутренней стороны. Хотелось зажмурить глаза и провалиться под землю, где никто и никогда не сможет достать ее окаменелое тело. Увы, для неё это невозможно.

Преподаватель медленно, со скрипом дивана поднявшись, сложил мужественные руки за спиной и надвигался к прогульщикам, а звук его тяжёлых шагов бил по ушным перепонкам студентов. Вся несчастная жизнь бедной Джейн пронеслась перед ее глазами, и только в этот момент до неё дошло осознание, как глупо она поступила, прогуляв пять дней занятий.

— Мистер Уилсон, один прогул вы будете отрабатывать семь дней у завхоза, — стальным голосом начал мужчина, остановившись возле покорителя сердец юных студенток. Юноша кратко кивнул и сглотнул подступивший ком в горле.

Сердце девушки застучало в два раза быстрее, и хрупкая рука непроизвольно дернулась от нарастающей паники, тиски которой удушали и сжимали, не оставляя доступа к кислороду.

— А вы, мисс Крофтон, — он перевёл свой прожигающий холодный, как лёд, взгляд на ученицу, — отправитесь в мой кабинет!

Декан, не дожидаясь ответа, тут же вышел из мрачной гостиной, всем видом показав, что находится в ярости, а Джейн поспешила за ним, еле переставляя свои дрожащие ноги по полу, и почувствовала, как разум переходит во власть пелены, не позволяющей здраво мыслить.

«Мне туда нельзя! Он точно похоронит у себя заживо!»

Дверь кабинета Ужаса всех студентов захлопнулась с оглушающим звуком, как только девчонка переступила порог его мрачной рабочей комнаты, словно попала в обитель сатаны, настолько здесь было все угнетающее, из тёмной мебели и без источников дневного света, за исключением зажженных канделябров на стене. Она не замечала вокруг себя ничего, только почувствовала дурманящий запах ментола, сплетающийся с нотками табака и древесины, а пелена перед глазами не позволяла даже ориентироваться в пространстве.

— Сядьте, — рявкнул он на студентку, и Джейн кое-как добралась до деревянного кресла для посетителей за его столом. — Что за цирк вы устроили?

Он резким движением открыл верхний шкаф в своём столе из дерева, достал свернутый пергамент и кинул лист перед дрожащей девушкой:

— Здесь пять дней прогулов без уважительной причины!

Ученица молча прожигала взглядом дырку в потертом столе, не смея поднять взора на мужчину.

— В глаза мне смотрите! — Хендерсон оперся руками на затертую поверхность стола и угрожающе навис над девушкой, сидевшей по другую сторону. Джейн с усилием подняла затуманенный взгляд и встретилась с бездонно-чёрными глазами декана, в которых можно было захлебнуться и утонуть беспамятств.

— У меня была причина, — жалко, словно маленький котёнок, прошептала она, намекая на их последний разговор на уроке, и вздрогнула от его сильного удара ладонью по столу. Отстаивать свою правоту стало бессмысленно.

— Я пять дней терпел и наблюдал, как далеко зайдёт ваша эгоистичность и инфантильность! — тон мужчины начал повышаться, а в зрачках запылал лютый огонь зверства. — Вы — избалованная и наглая девчонка, совершенно не думающая о последствиях!

«Только не сейчас, только не слёзы…»

Джейн кусала нижнюю губу так сильно, как могла, чтобы физической болью заглушить нарастающий ком в горле от унижения и оскорбления, а слабая ладонь сжимала край юбки на коленях, сминая его в дешевый комок ткани.

— И я принял решение сообщить о выходках и неуспеваемости вашим родителям, — мужчина произнёс фразу с таким удовольствием, будто ждал этого момента все пять дней. Она не ожидала лихого поворота событий и замерла.

В одну секунду мир рухнул под ногами девушки, разбился на мелкие осколки ее раненой души, ей хотелось вскочить с места, протестовать, размахивая руками, умолять на коленях не делать этого, но жгучий страх намертво парализовал все дрожащее тело. Хендерсон сел в свое затертое кресло, оббитое кожей, и спокойно добавил с абсолютно невозмутимым лицом:

— Ко всему прочему, ставлю вам семь дней отработок у завхоза. Все ясно?

«Лучше бы вы прямо здесь кинули в меня острым кинжалом и пронзили сердце, это показалось б мне раем».

— Д-да, сэр, — дрожащая ученица прокусила нижнюю губу до алой капельки крови и с силой сдержала слёзы, до жгучей боли в глазах. Он это заметил, но и бровью не повёл.

Крофтон поднялась со стула на своих ватных ногах и холодным, отстранённым голосом, в котором не читалось ничего, кроме глубокой пропасти и пустоты, спросила:

— Я могу идти?

— Сделайте одолжение, — мужчина цинично ухмыльнулся одной стороной тонких губ и сложил руки на подлокотники, чувствуя своё превосходство.

С пеленой в глазах она отошла от стола и хотела уже положить ладонь на ручку входной двери, как внезапно застыла и сухо обратилась:

— Сэр.

Он внимательно посмотрел в спину ученицы, ожидая продолжения, и его острые черты лица в тусклом свете помещения становились ещё выразительнее.

— Вы сегодня неважно выглядите, — продолжила Джейн, медленно обернувшись к нему лицом, встретилась взглядом с его заинтересованными глазами, которые скрывали душу за каменной стеной и десятью замками, никогда не подпуская к себе близко. — Это все ваши нервы. Вы — несчастны. Посмотрите на мой внешний вид: на искусанные губы и красные глаза, жалкие дрожащие руки. Я вас так хорошо понимаю, — абсолютно безразлично и монотонно произнесла она и тихо закрыла за собой дверь, оставив недоумевающего мужчину в полном одиночестве.

Прямо в коридоре, возле его кабинета, девушка почувствовала, как ей не хватает воздуха, словно его выкачали до состояния вакуума, и не могла вдохнуть полной грудью. Слёзы будто пересохли и не лились из безжизненных глаз. Только нарастающая паника и чувство ненависти к преподавателю сеяли свои семена глубоко внутри ее души. И оставшись наедине с собой, она начала сдаваться, падая в пропасть от жуткой обиды на него, на себя, свою несправедливую жизнь.

«Держи себя в руках, слабачка» — она крепко, до бели пальцев, сжала ладонь в кулак и мысленно убеждала себя, стараясь поселить смысл фразы глубоко в сознание.

Джейн переставляла вялые ноги и плелась по темному коридору первого этажа, минуя еле заметную пыль и паутину по краям, в гостиную своего факультета, чтобы привести себя в ровные чувства и попить прохладной воды для отрезвления разума. Она потянулась к дверной ручке и на секунду застыла, вспоминая свой испуг от встречи с деканом часом ранее. Метнув головой, она вошла внутрь, и помещение встретило непривычной сыростью из-за погасшего камина и отсутствия источника тепла. Кувшин с прозрачной жидкостью стоял прямо на низком столике, возле дивана, и в отражении юная студентка увидела своё бледное, как смерть, лицо.

«До чего же я жалкая»

Она осушила стакан с холодной водой двумя глотками и, рухнув на продавленный диван, откинула голову назад, отчего взгляд устремился в темный, как ее состояние, потолок гостиной, а пустая ёмкость выкатилась из рук на обивку мебели.

— Это замкнутый круг и не я его начала, — прошептала она себе под нос и прикрыла глаза. — У меня не было выбора поступить иначе.

А ведь и правда, Джейн понимала, что круг без начала и конца создал сам Хендерсон, который собственными усилиями породил ненависть к себе в груди молодой ученицы. Она считала его несчастным человеком, ведь будь он другим, ему б не пришло в голову держать в страхе всю гимназию, задирать и самоутверждаться за счёт остальных. Ему не хватало друзей, поддержки, а может и любви, всепоглощающей и страстной. Но как он мог полюбить, когда в его холодном сердце не осталось места для малейшего тёплого слова со стороны? Он сам выбрал жизнь без ярких эмоций и душевных разговоров, закрыв свою душу от любого вмешательства. Неприступный и невыносимый. И у Джейн не было выбора, когда она принимала решение о прогуле его занятий. Любая другая могла сглотнуть все его колкие фразы, но не она, не эта девчонка с взбалмошным характером, словно вихрь, но которую ломают жизненные обстоятельства и собственная семья. Она всегда сначала делала, а потом думала о последствиях. Так случилось в очередной раз. Такая наивная и хрупкая со стороны, с большим и открытым сердцем, горящими глазами, готовая дарить безвозмездную любовь и теплоту, которых у неё никогда не было. Ее ломает и он, в том числе, сам того не подозревая. Его письмо семье Джейн, как приговор палача: резко отрубает доступ к кислороду и заставляет ее сердце останавливаться в одну секунду.

Через продолжительное время в гостиную начали подтягиваться уставшие ученики с книгами, сумками, исписанным пергаментом в руках и Джейн в полудрёме поняла, что занятия подошли к концу, а значит ей пора натянуть маску спокойствия и через силу поплестись на отработку, где ее ждал обеспокоенный и такой же наказанный Блейз.

Все семь дней Джейн исправно посещала отработку завхоза, который, в знак наказания, заставлял прогульщиков драить полы на втором этаже и оттирать стены от невидимой пыли. И ей пришлось терпеть компанию Блейза каждый день, в промежутках между занятиями и обедом. Впрочем, тесное общение пошло им на пользу, и девушка перестала считать однокурсника занудным выскочкой, но непоколебимо держала дистанцию, которую он периодически пытался сократить.

— Поднажми, сегодня последний день и эта пытка закончится, — жизнерадостно произнёс Уилсон, глянув на Джейн, и продолжил мыть стену влажной тряпкой.

— Все только начинается, — она тихо пробурчала себе под нос и опустила чистый лоскут в прозрачную воду.

— Что? — переспросил юноша, застыв на месте.

— Ничего, — устало выдохнула Джейн и продолжила мыть стену, не желая развивать разговор.

— Да хватит уже киснуть, где бы мы ещё так пообщались? — не унимался он.

— Верно, недоразумение какое-то, — язвительно, но без злости, выпалила девушка. — И где меня так угораздило оступиться?

Стараниями прогульщиков стена на втором этаже Бристольской гимназии становилась все чище. По крайней мере, в этом был убеждён завхоз, а однокурсникам казалось, что он придумал нелепое задание больше от скуки, нежели для наказания.

— Думаю, старикашка будет нами гордиться, — засмеялась Джейн, намекая на довольного завхоза, и кинула тряпку в ведро с чистой водой, рассматривая стену, которая по свежести ни капли не изменилась.

— Мы заслужили апельсиновый сок и овсяную кашу, — весело поддержал ее Уилсон и отряхнул сморщенные от воды руки. — Пошли поедем, а то видит дьявол, я скоро умру голодной смертью.

— Пошли, не хочу оставить пол школы без главного покорителя сердец, — подмигнула она и направилась к лестнице за углом.

В Обеденном зале, как обычно, стоял гул, студенты всех факультетов и курсов группами сидели за круглыми столами и что-то активно обсуждали. Одни уплетали кашу из глубоких тарелок, другие — с книгами готовились к предстоящему уроку, а остальные — болтали и перешёптывались, обсуждая свежие и горячие новости гимназии. Крофтон и Уилсон подоспели к началу обеда, и Джейн, не успев переступить порог огромного помещения, мельком посмотрела на преподавательский стол, где трапезничал Хендерсон и резко отвела взгляд на белобрысого друга, который вяло попивал напиток из стакана. За последние напряженные дни они общались непривычно мало, перекидываясь фразами на перерывах и в гостиной перед отбоем, поэтому девушка с удовольствием присела на свободное место рядом с ним и пододвинула тарелку с неаппетитной кашей. Самовлюблённый Блейз с легкой улыбкой прошёл мимо них, по направлению своей новой пассии, которую через два дня забудет, как неинтересный сон.

— Уже можно поздравлять? — обратился к ней Мэт, как только подруга подсела рядом.

Девушка с наслаждением съела ложку пресной каши и запила сладким ароматным соком.

— Да, с этого часа я больше не мою чистые стены, — улыбнулась она. — Подай, пожалуйста, яблоко.

Маккарти потянулся к большой тарелке с фруктами на серой скатерти и выбрал самый крупный и красный плод.

— Скажи честно, он тебя уже достал? — белобрысый юноша положил яблоко перед Джейн и жестом головы указал на Блейза, сидевшего за соседним столом и воркующего с новой жертвой. — Я удивлён, что вы нашли общий язык.

— Мэт, даже не спрашивай, я не знаю, как так вышло. Но спешу обрадовать — мы заключили перемирие, — девушка откусила фрукт, не отводя взгляда от надоедливого Уилсона. — Знаю, как ты его не переносишь, но когда он не в образе, вполне терпимый, — она посмотрела, как Маккарти скривился, и заулыбалась.

— Слушай, я хотел спросить, — он взглянул на подругу и начал барабанить пальцами по столу, — скоро Рождественский бал… и я.. в общем, ты пойдёшь со мной?

— С тобой? — в удивлении застыла та и подняла одну бровь. — А как же Дафна? — шепотом поинтересовалась девушка и наклонилась ближе к Мэту, чтобы любопытные уши не подслушали разговор.

Он перевёл взгляд на обедающую однокурсницу со светлыми кудряшками и ответил:

— Мы до сих пор обижаемся друг на друга, я хочу, чтобы ты мне помогла.

— Знаешь, я могу подумать, что ты мной пользуешься, — ее вторая бровь взлетела в ту же секунду.

— Да ладно тебе, Джейн, я в долгу не останусь.

— Скажи спасибо, что наши родители общаются, иначе, я бы послала тебя куда подальше, — ответила студентка с широко открытыми глазами. — И научись красиво приглашать девушек, а то твоя Дафна сбежит от тебя на второй день.

— Спасибо, — Мэт облегченно улыбнулся ей и сделал глоток оранжевого сока.

Не успела Джейн положить в рот очередную ложку каши, как староста их факультета, с крючковатым носом и неприятной внешностью, прошёл мимо и положил на поверхность перед ней желтый конверт с ярко-красным сургучом, на котором была печать ее семьи.

«ОТЕЦ!»

Девушка тут же обеспокоено взглянула на преподавательский стол и на миг встретилась с черными глазами преподавателя, который, по-видимому, рассматривал ее реакцию.

— Открывай, это тебе, — Мэт обратил на себя внимание и заметил, как алые губы подруги еле видно дрогнули.

Но девушка подскочила с места, схватила письмо и выбежала из Обеденного Зала, под наблюдением недоумевающего Маккарти.

«Отец все знает!»

Она до последнего надеялась, что Хендерсон попросту играл на ее эмоциях, фальшивил, и не собирался отправлять письмо родителям.

«Пора бы его уже выучить! Все, что он говорит — беспрекословно делает!»

Джейн спешно сорвала сургуч, который упал на каменный пол, и открыла конверт, разместившись у арочного окна в коридоре. Дрожащими руками достала письмо, не замечая косые взгляды прохожих учеников. Мир застыл, как восковая фигура, оставляя девчонку в центре событий, как единственного актера самого страшного ужаса, а краски вокруг сменились на серые размытые пиксели.

«Дорогая Джейн, мы с матерью получили письмо от декана твоего факультета и узнали о твоей неуспеваемости и не посещаемости занятий!

Не передать словами, как сильно мы поражены и унижены. И теперь находимся в дикой ярости от того, что ты осмелилась ослушаться наших наставлений! Какой позор для всей семьи!

Я намерен серьезно поговорить с тобой и оставить под домашним арестом на все Рождественские каникулы, которые ты проведёшь дома!»

Ее обдало холодным потом, как только она дочитала последний абзац письма, выведенный кривым размашистым почерком, а в глазах потемнело от вновь нарастающей тревоги. Маска спокойствия, которую Джейн носила для других, слетела, открывая взор на ее истинные эмоции. Никто! Абсолютно никто не смог бы понять ее панику в ту секунду, ведь слова отца — самый страшный приговор, выведенный не чернилами, а кровью.

Джейн прекрасно понимала, что ждёт ее дома и это — не обычный разговор отца и дочери.

Глава 5

«Если ты ненавидишь — значит

тебя победили»

Жизнь после письма отца перестала играть привычными красками, не радовали разговоры с друзьями, пирог в Обеденном Зале и даже отмена одного занятия по астрономии в понедельник. Ее хрупкое и ранимое сердце сжималось от волнения, от предстоящей встречи с отцом, которая в очередной раз оставит неизгладимую рану в покалеченной душе. И последние десять дней перед Рождеством Джейн была как в тумане, потерявшая ориентацию и последний лучик солнца в жизни. Рассеянность не позволяла ей сосредоточиться на важных уроках: психологии и философии, которые она так любила. Даже Блейз стал подозревать что-то неладное, когда увидел девушку после занятий по фармакологии с огромными синяками под глазами от вечных бессонниц. Джейн стойко утверждала, что все в порядке, но трясущийся учебник в ее руках выдавал обратное. А в пятницу ей приснился удушающий кошмар, какой обычно мучал в родном доме, после которого девушка вскочила в три часа ночи в истерике и не сомкнула глаз до утра. Вот тут то она и поняла, что начинает сходить с ума. Психика семнадцатилетней Джейн попросту не выдерживала. Губы напрочь были искусаны, а белки глаз покрылись красной сеточкой капилляр. Неизгладимая обида на молодого профессора по астрономии усугубляла ситуацию и студентка проклинала его, желая ему мучаться в агонии так же, как и она сама.

Но что-то в ее наивном сердце периодически сжималось, оттесняя назад ядовитость, когда она думала о его несчастливой жизни в одиночестве. Молодой, в расцвете сил, с выразительными мужественными чертами лица, а такой отрешенный от большого мира, в котором можно утонуть от страстной любви и заботы. Но эти ощущения, по всей видимости, ему и даром не нужны. Они были чем-то похожи. Два покалеченных сердца. Только в одном из них билась надежда в светлое будущее и прекрасное спасающее чувство любви, а другое — заморожено и спрятано ото всех долгие годы.

Субботним утром, поспав всего два часа из-за вернувшегося ночного кошмара, Джейн приняла прохладный душ, который был расположен в женской части спален. Высушила мягкие струящиеся волосы и разложила на своей кровати три вечерних платья: два элегантных чёрных с декольте и одно небесное, но уступающее по красоте предыдущим. Их она привезла в гимназию ещё в сентябре, на случай важных мероприятий во время учебы. И сегодня был один из таких дней. Бал в честь Рождества, на который девушка идёт только из-за обещания Мэту, сгорающему от влюбленности к жизнерадостной светловолосой однокурснице. Их отношения натянуты, словно струны гитары, и каждый боялся показать свою заинтересованность друг к другу. Глупцы.

Не обращая ни малейшего внимания на соседок по комнате, Джейн прикладывала к своему телу каждое платье, чтобы понять, какое из них будет смотреться выигрышнее на ее точеной и женственной фигуре.

— А с кем ты идёшь на Рождественский бал? — неожиданно за спиной раздался заинтересованный голос Дафны.

Джейн безжизненно посмотрела на неё через отражение в стоячем медном зеркале и равнодушно ответила:

— С Мэтом. А ты?

Дафна не ожидала такого ответа и резко поменялась в лице, но всеми силами старалась держать эмоции, сохраняя невозмутимость.

— Я иду с Ноттом.

— Замечательно, — пресно выдавила Джейн и продолжила прикладывать короткое платье небесного цвета к телу.

Она чувствовала, как в спину ей пристально смотрят соседки по комнате, но продолжать диалог в подавленном настроении не было желания. Девушка успела несколько раз пожалеть, что согласилась пойти на бал и помочь Маккарти, но отступать поздно. К тому же, на ум пришла мысль, что праздничный вечер — единственный лучик солнца, пробивающийся в непроглядной тьме. И этот знак судьбы нельзя необдуманно отвергать, особенно, после тягостного на эмоциональное состояние месяца. Даже Блейз на прошлой неделе пытался ее пригласить, но Крофтон стойко выдержала флирт однокурсника и с удовольствием отказала.

Вечером вся Бристольская гимназия готовилась к предстоящему мероприятию. Обеденный Зал был украшен впечатляюще и роскошно: по углам и стенам помещения развешены белоснежные живые цветы, по центру красовалась трехметровая рождественская ель, обвешенная разноцветными шарами и съедобными леденцами. Круглые столы с шелковыми скатертями, на которых вплотную расставлены безалкогольные напитки в хрустальных бокалах, а освещали — кипенно-белые свечи на деревянных подставках. Все вычурно и дорого, соответствуя статусу гимназии. В воздухе витал аромат хвои и сладких цукат, а классическая музыка эхом разносилась по просторному Залу, отскакивая от высоких потолков.

Джейн грациозной и медленной походкой ступала лаковыми туфлями по полу и взглядом встретила Маккарти, который ждал ее у входа в Зал. Он обратил внимание на подругу, которую было не узнать с первого взгляда. Ее чёрное атласное платье очерчивало женственные формы, а неглубокое декольте открывало взор на жемчужное ожерелье на шеи. Она была похожа на свою мать, с такой же причёской, низким аккуратным пучком. Грациозная. Статная. Девушка плыла, как лебедь, а не шла, собирая на себе оценивающие взгляды.

— Выглядишь сногсшибательно, Крофтон, — блондин рассмотрел ее с ног до головы и уделил внимание губам с бордовой помадой.

— После того, как я выглядела весь этот месяц, на мне и мешок будет смотреться красиво, — смущенно ответила она.

— Ты мне так и не рассказала, что произошло, — Маккарти выставил локоть, а девушка взяла его под руку, и они направились к входу в Зал.

— Это уже не имеет значение, сегодня я хочу выпустить весь пар, — устало улыбнулась она, и Мэт почувствовал, как дрогнула ее рука. Делиться подробностями проблем с отцом она не хотела, да и никогда не поднимала больную тему, ведь чета Маккарти — хорошие друзья ее семьи, которые видели только неискреннюю маску отца. — Я слышала, третьекурсники Джек и Оскар пронесли вино в Зал. Выпьешь со мной?

— Выпью, но мне нужно быть в поле зрения Дафны.

— И ты даже ничего не скажешь мне про этих третьекурсников, которые тебя подбешивают? — девушка повернулась к нему лицом и, подняв брови, выпучила глаза. — Маккарти, на тебя это не похоже!

— Мне сейчас тоже не легко, Джейн, — выдохнул он. — До этих ненормальных нет никакого дела, — Мэт скептически относился к старшекурсникам других факультетов, которые чаще всего ставили себя выше других студентов гимназии. Слишком уж он гордый, чтобы прогибаться под словом самоуверенных учеников.

Пара вошла в шумный и душный, от пламени многочисленных свеч, Зал и Джейн осмотрела присутствующих, не найдя взглядом Хендерсона.

«Ну конечно, он же не любит подобные мероприятия».

В Зале приятно разносилась живая музыка из оркестра. Небольшой состав преподавателей дежурил на балу, следя за порядком, а толпа студентов прибывала в приподнятом настроении. Парни предпочли надеть смокинг и классические костюмы с пиджаками, а девушки — элегантные платья современного стиля, все меньше уделяя внимание моде прошлых лет. Каждая по-своему старалась выделиться: уложить волосы в причёску, добавить к образу яркую брошь или надеть роскошное колье. И в этой обстановке Джейн заприметила соседку по комнате, в прямом платье с короткими перчатками на ладонях.

— Вон она, — девушка подняла подбородок в сторону Дафны, стоящей в толпе с Ноттом.

— Подходить не будем, давай просто держаться у них на виду, — расстроенно попросил Мэт и поджал губы, взглядом прожигая светловолосую девчонку и заигрывающего с ней однокурсника.

— Хватит киснуть, Маккарти, — возмутилась Джейн, смотря в его печальные глаза, — лучше принеси мне выпить, Джек и Оскар в правом углу, скрываются от преподавателей.

— Ну не-е-т, — протестующе протянул Мэт, скривив лицо. — Что бы я подошёл к ним и в здравом уме попросил о чем-то? — юноша чуть не вскипел от возмущения и тыкал в себя пальцем.

— Черт тебя подери! — разозлилась она и закатила глаза. — Стой здесь!

Джейн направилась в сторону старшекурсников, которые в тайне разливали по бокалам запрещённый напиток, спрятав бутылку под столом. Только табу не остановило сообразительных студентов, и они решили устроить самую настоящую вечеринку в стенах школы для всех желающих учеников. Подходи и бери, как говорится.

По дороге девушка столкнулась с Блейзом и, извинившись, попыталась быстро ускользнуть, пока тот не начал с ней обременяющий разговор. Парень, конечно же, хотел ей крикнуть вслед, но опомнился, когда однокурсница уже подбегала к столу с успокоительными напитками.

Довольные Джек и Оскар протянули ей два бокала с кроваво-красной жидкостью и попросили умолчать их общую тайну, в случае, если ее поймают с поличными. Джейн сделала шаг от стола, но остановилась и, зажмурившись, опрокинула в себя целый бокал согревающего и слегка горького вина и тут же закашлялась. На языке стало сухо и противно.

«Но.. черт возьми.. мне понравилось».

От одного бокала лёгкое тепло разлилось по всему телу, расслабляя каждую мышцу. — «Это то, чего мне не хватало последний кошмарный месяц».

Не долго думая, она развернулась к старшекурсникам и попросила налить ей ещё один бокал спасающего вина. Глоток. И снова приятное чувство внутри, словно алкоголь приносил с собой иллюзию спокойствия. А может, всего лишь самовнушение. Но девушку не волновала природа новых ощущений, ей нравилось чувствовать себя лучше и из-за этого остановиться оказалось сложно.

Свой третий бокал девушка таки донесла до Мэта, и вдвоём они распили пряное вино, стараясь привлекать, как можно меньше внимания к своим персонам. Они сидели на скамье, оперевшись спинами об стол, держа в руках бокалы, а вокруг играла веселая жизнь, которую они не воспринимали. Им не нужен был Бал, музыка и вся эта атмосфера праздника. Даже вино не спасало от грусти, вернувшейся с новой силой.

— Только танцевать я не пойду, — заплетающимся языком сказала Джейн и повертела в руках ёмкость с алкоголем. Это был ее четвёртый бокал.

— А я и не приглашал, — усмехнулся Маккарти и сделал глоток вина. — Тебе, кстати, уже хватит, — он взял из ее рук бокал с отпечатком помады и поставил на стол.

— Вот давай без этого, а, — она наклонила свою голову на плечо друга и продолжительно задумалась. — Тебе больно видеть Дафну с другим?

— Есть немного, наверно, сам виноват, что это допустил.

— Глупые вы, — усмехнулась она. — Всегда надо говорить то, что чувствуете, иначе поздно будет, — и слова подруги заставили юношу надолго замолчать и задуматься.

Два подростка в Зале, полным таких же студентов, проживали свою боль. Мэт — несчастную влюбленность к Дафне, а Джейн — скопившиеся проблемы с отцом и странную опустошённость внутри. Особенно, ее забеспокоила мимолётная мысль о молодом преподавателе, который, по ее мнению, никогда не умел делиться своими переживаниями и не ощущал поддержки со стороны, как это было у Джейн и Мэта.

Мир вокруг друзей будто замер, оставляя их наедине со своими тараканами в голове. И каждый думал о том, что у него болит. Никакие музыка, веселье и алкоголь не смогли улучшить состояние девушки, а скорее только усугубили.

— Маккарти, можно тебя на минуту? — неожиданно для двоих подошла Дафна и обратилась к парню, игнорируя облокотившуюся на него подругу.

— Джейн, я ненадолго, — растеряно выпалил Мэт и поставил бокал на стол. Она заметила, как сильно он заволновался. — Извини.

«Давай, оставляй меня наедине с моими мыслями, которые сейчас сожрут изнутри» — хмыкнула она.

Джейн смотрела вслед уходящей паре и понимала, что изрядно перебрала со «спасательным» вином. Картинка перед глазами начала двоиться, а рассудок становился туманным.

«Нужно срочно подышать свежим воздухом, пока я в состоянии ходить» — студентка, заплетаясь, направилась к выходу, стараясь держать равновесие, чтобы не упасть и не распластаться на скользком полу. — «Видел бы меня отец — похоронил на месте».

Мысли предательски напоминали ей все то, что она пыталась забыть весь этот вечер, отчего в груди девушки больно защемило и дышать становилось труднее. Она носом хватала воздух, но ничего не помогало. И когда Джейн вышла из просторного, но душного, Зала и оказалась в коридоре гимназии, истерика накрыла ее с головой. Все проблемы вернулись с ещё большей разрушительной силой.

Она облокотилась на шершавую стену и закрыла лицо ладонями, позволяя всем накопившемся эмоциям выйти с горькими слезами. Неожиданно для себя девушка вздрогнула, когда почувствовала на своём плече крепко сжимающуюся холодную ладонь.

— Крофтон, что происходит? — ледяным требовательным голосом спросил декан и навис над заплаканной студенткой. Она подняла свои красные глаза и встретила недоумевающее лицо Хендерсона.

— Вас не должно волновать, что у меня происходит, — огрызнулась она, сама не понимая, что говорит.

Он почувствовал запах алкоголя и злостно приблизился к студентке, не убирая крепкую хватку:

— Вы что, пьяна?

— Вашими стараниями, профессор, — за неё говорил алкоголь в крови, убирая все рамки приличия.

— Что вы несёте?! — не дожидаясь ответа, он скривил лицо от отвращения и потянул ее в свой кабинет, чтобы привести в чувства.

От внезапной встряски картинки перед глазами кружились ещё сильнее. Ноги заплетались, но девушка старалась держать себя в равновесии, несмотря на неудобную обувь на невысоком каблуке. Ей было глубоко все равно, куда она плетется, кто ее ведёт и что будет происходить внутри кабинета. Все это меркло, по сравнению с чувством страха перед встречей с отцом и потерянности в ее душе. Справляться со своими эмоциями она не могла и ощущала, как нарастающая злость на преподавателя, который стал причиной ее разбитого состояния, росла с каждым шагом.

Он захлопнул дверь своего кабинета и усадил девушку на жёсткий деревянный стул. Секунды. И Джейн обдало холодной водой прямо в лицо, заставляя тушь потеками струиться с ее ресниц. Она задрожала и глубоко вдохнула воздух, но затуманенный разум тут же прояснился.

— Вы думаете своей бестолковой головой, что творите?! — мужчина угрожающе приближался к ней и требовал ответ. От холодной воды и давления со стороны преподавателя ум протрезвел, но злость только усилилась.

— Это все вы, — прошептала Джейн и почувствовала, как по щеке покатились горячие слезы. — Вы во всем виноваты!

— Придите в себя, Крофтон, все ваши проблемы — результат ваших ошибок и глупости. Думайте головой, прежде, чем что-то делать.

Она смело задрала подбородок кверху, чтобы мужчина рассмотрел ее потёкший макияж и с желчью прошипела:

— Довольны?!

Мужчина застыл от удивления и всматривался в разъярённые глаза своей студентки.

— Вы ничего не знаете! Не смейте меня судить! — она вскочила со стула и выставила указательный палец. — Я вас ненавижу! — с глубокой обидой прошептала Джейн, и Хендерсон устремил свой взгляд на ее стекающую слезу.

Она вылетела из кабинета, не оставив шанса мужчине сказать хоть что-то в ответ. Но он стоял на том же месте, как вкопанный, озадаченный ее дерзостью, и прокручивал в своей голове слова, как старую фотоплёнку.

Глава 6

«Отец должен быть для своих детей другом и наперсником, а не тираном.

Винченцо Джоберти».

Джейн лежала в общей спальне на кровати, закрывая лицо ладонями, а запутанные волосы расстилались на подушке. Осознание произошедшего осенило на утро.

«Вино. Кабинет Хендерсона. Слова ненависти… Что я натворила?»

Как обычно, ее скверная черта характера никогда не позволяла заранее подумать о последствиях. Снова она сначала сказала, а потом проанализировала. Сделала и пожалела.

«Черт, как же стыдно!»

Джейн накрыла себя одеялом с головой, будто это могло спасти ее от чувства неловкости. С другой стороны, она понимала, что все сказанные слова — искренние. Разве ни это главный мотив ее действий? Говорить то, что чувствуешь.

«Зато мне стало легче, я высказала свои чувства, как сама же учила Мэта».

Пролежав в раздумьях ещё минут двадцать, студентка нашла в себе силы встать и заправить постель. Сегодня ей предстоял сбор чемодана и дорога домой на Рождественские каникулы. И в моменте ее начало потряхивать.

Соседки по комнате ещё крепко спали, по ощущениям, время около восьми утра. Они даже не удосужились переодеться в пижаму, а завалились прямо в вечерних платьях с вечера.

«Будто бы это они вчера пили вино, а не я».

Девушка спустилась вниз в общую гостиную и увидела спящего на диване Уилсона. Тот прикрыл глаза рукой, а его нога бесчувственно свисала с дивана.

— Да что здесь происходит? — не унималась она, оглядываясь вокруг.

— Ч-что? — в полудрёме пробурчал парень.

— Святые кентавры, спи! — закатила глаза Джейн, — Старшекурсники всю школу напоили? — она вернулась в женскую спальню, разговаривая сама с собой.

Не встретив никого адекватного, с кем можно было обсудить вчерашний вечер, студентка решила собрать вещи. Покидала в чемодан пять книг по фармакологии, психологии и одну ненавистную «Пять шагов к богатой жизни» из семейной библиотеки.

Поезд из Бристоля в Уилтшир запланировал отправку в двенадцать дня, а до этого времени Джейн завалилась на кровать, чтобы почитать книгу, и решила пропустить завтрак, дабы случайно не попасться на глаза преподавателю. Ей было очень неловко за вчерашний поступок, но извиняться девушка не собиралась, считая, что сказала чистосердечные слова за все, что он сделал.

***

Пейзаж, как картинка, мелькал в окне купе поезда, сменяя пыльные и грязные улицы на кирпичные сооружения, ещё больше удручающие. Джейн поджала ноги под себя и не сводила взгляда со стекла, в котором едва заметно отражалось ее поникшее и несчастливое лицо. Дверь купе отъехала в сторону, и девушка перевела взгляд на блондина в дорогом костюме, с великолепной осанкой, который светился от счастья.

— Проходи, Мэт, я уже готова слушать, почему ты такой довольный, — искренне заулыбалась она и привстала, опуская ноги на пол.

— Пришёл сказать тебе спасибо, — он плюхнулся на место напротив и расставил ноги. — Вчера мы с Дафной помирились.

— Встречаетесь что ли? — с большим интересом спросила она, вскинув брови.

— Да, но это не самое главное, — юноша запрокинул руку на изголовье мебели. — Главное, что твои слова работают: говорить то, что чувствуешь.

— Пф.. Ещё бы, — по-актёрски парировала девушка. — Я вчера ему тоже сказала все, что думаю.

— Кому? — его бровь изогнулась вверх, и на секунду он застыл. Джейн поняла, что сказала лишнего. Как обычно. И молча глазела в ответ, хлопая ресницами. — У тебя кто-то есть? — он встал с места и подсел к подруге.

— Не-е-т, — протестующе замахала головой и щеки предательски налились румянцем. — Я не это хотела сказать.

Мэт недоверчиво рассмотрел ее лицо, но счёл странное поведение на последствия вчерашних лишних бокалов вина. Конечно она не могла рассказать ему все подробности, ведь всплывет история, как Хендерсон отправил письмо родителям и, как сильно она боится возвращения домой. Для четы Маккарти семья Крофтон — добродушные люди с гармоничными отношениями между собой, но жаль, что ее отец всего лишь носит лживую маску примерного семьянина.

***

Кованные ворота со скрипом открылись и сквозь высокие густые кусты показался фасад поместья, где жила семья Крофтон. Даже в самый жаркий день от сооружения веяло могильным хладом. Над головой пролетела одинокая ворона, сливаясь с серостью небосвода, и только взмах крыла разрушил тишину во дворе. На пороге каменного дома Джейн встретила горничная Хуки, добродушная женщина среднего возраста, помогающая по хозяйству их семье на протяжении десяти лет. Сам Томас Крофтон принимал ее на работу, а условия отбора жесткие: преданность, умение держать язык за зубами и вечно улыбаться, не влезав в разговоры домочадцев.

— Мисс Джейн, ваши родители уже заждались! — радостно воскликнула женщина и забрала чемодан из рук девушки.

— Тогда почему они сами меня не встретили с перрона? — она изогнула бровь и отряхнула лаковую обувь от снега.

— Мистер Томас сказал, что это поможет вам стать самостоятельнее и ответственнее, — не пряча улыбки, ответила горничная и открыла дверь в дом перед девушкой.

— А, — равнодушно протянула та, — ничего нового.

Крофтон неспешно вошла в просторную, но темную прихожую и сняла обувь. Хуки тут же подхватила лаковые ботинки и принялась их чистить после дороги.

Сердце начало отбивать ускоренный ритм. Из столовой послышался приглушённый разговор матери и отца, и девушка, набрав воздуха в легкие, с уверенностью вошла в комнату.

— Мам, пап, добрый день! — заявила та на пороге и сложила руки за спиной. Ее невозмутимое лицо скрывало дикий страх вновь оказаться дома.

Внутри столовой, на большом и длинном столе, стояла пара тарелок с жаренным мясом и овощным салатом.

«Не густо» — подумала она, рассмотрев скромный обед.

— Добрый. Проходи, — отец жестом руки указал на свободный стул возле матери.

— Я не голодна, — замялась девушка и сцепила ладони в крепкий замок за спиной.

— Я сказал «Проходи», значит, сядь рядом с матерью! — Томас повысил тон, сжав основание вилки, и напряжение в комнате усилилось.

— Дорогая, мы тебя долго ждали, пообедай с нами… пожалуйста, — с нервной улыбкой приглушенно произнесла Ванесса и взглянула в глаза дочери.

Джейн осторожно подошла к родителям и, присев рядом с матерью, смирно сложила ладони на колени. Ее спина прямая, как струнка, а взгляд пустой и скрывающий все эмоции. В их семье лучше ничего не выворачивать наружу.

Хуки подбежала к юной девушке и поставила тарелку на поверхность перед ней.

— Хотел поговорить о твоей успеваемости, — начал отец и разрезал ножом мясо на своем блюде. — С этого дня ты будешь отрезана от внешнего мира. Без прогулок и общения.

Томас положил в рот кусок прожаренного мяса и запил красным вином из бокала. Девушка стойко принимала удары судьбы и внимала каждому его действию.

— Мы выделим тебе десять книг из семейной библиотеки, которые ты должна будешь прочитать за каникулы. И, возможно, пересказать от и до.

Джейн мельком взглянула на обеспокоенную мать и равнодушного отца и спросила:

— Я могу получать письма от друзей?

— Нет, — сухо отрезал мистер Крофтон, не поднимая взгляда

— Но ведь…

— Тихо! — он ударил по столу и девушка вздрогнула, а Ванесса прикрыла глаза, затаив дыхание, словно предвещала бурю.

Хуки не выдержала напряжение и поспешила скрыться из комнаты, теребя рукав, чтобы не быть свидетельницей семейного конфликта.

— Мы получили письмо от мистера Хендерсона, но я подозреваю, что это не все твои проступки.

Джейн сглотнула и перестала дышать, встречая волну мурашек. Ноготь непроизвольно вонзился в ногу под столом, с силой преодолевая плотную ткань ее штанов.

«Я хорошо знаю эти слова…»

Мужчина поднял голову и продолжительно смотрел на дочь безумным взглядом, и она почувствовала, как в ее сознание бесцеремонно ворвались. Это было самое ужасное и унизительное, что мог делать отец. Он телепатически, силой мысли, блуждал по ее воспоминаниям, залезая в самые укромные уголки ее памяти. Отец видел все: друзей, уроки, алкоголь, слышал каждое слово и ощущал на себе любую эмоцию Джейн, до которой смог добраться. Девушка не просто теряла свои жизненные силы от мощного воздействия телепатии, она угасала с каждой секундой, которую Томас проводил в памяти дочери. От силы воздействия любой человек становился обмякшим «овощем».

— Ты! — он схватил обессиленную дочь за шиворот, наклонившись через весь стол. — Я столько денег, сил и времени вложил в твоё воспитание, а ты поворачиваешься ко мне задом! — со слюной крикнул мужчина.

Ванесса остолбенела и не смела произнести ни слова. Лицо моментально поменяло окрас, смывая розоватый оттенок с кожи.

— Так ты меня благодаришь, паршивка?! — сквозь зубы выпалил он и сильнее сжал воротник дочери своими пальцами с грязью под ногтями. — Видеть тебя не хочу! Из комнаты с этого дня ты не выходишь!

Он с выдохом отпустил девчонку и, плюхнувшись на стул, потянул руку к бокалу с красным дешевым вином, планируя запить послевкусие неблагодарной выходки дочери. Джейн выбежала из столовой, полная шока, с дрожащими руками и губами, и скрылась за лестничным проемом, не ориентируясь в пространстве из-за паники.

Мотенты! Ее родители были те, кто умели считывать мысли и образы другого человека! Двадцать лет назад мистер Крофтон и мистер Маккарти, отец Мэта, вступили в Тайное общество в Англии, занимавшееся грабежами мирного населения. Там зародилась их дружба. Мотенты имели способность, которой обучали всех членов сборища, считывать мысли своей жертвы, узнавая подробности личной жизни, коды от сейфов, местонахождения драгоценностей и пачек денег. Грабили, без угрызения совести, присваивали богатства себе. Поместье, где живет семья Крофтон, построено на финансы, добытые нечестным путём, и Томас — ярый фанат всех начинаний и заданий по отмыванию денег. Но десять лет назад общество было раскрыто и подвергло опасности многих ее участников, в том числе, семью Крофтон и Маккарти. Первые потеряли большую часть накоплений, оставшись практически на мели, а вторые — сколотили хорошее состояние и собирались выйти из «игры», но контракт, заключённый между всеми участниками, не позволял забрать все награбленное и уйти навстречу обычной жизни.

До недавнего времени, мотенты гордились тем, что их общество — скрытое и никем неопознанное, что позволяло им совершать самые крупные финансовые махинации, но десять лет назад все изменилось в один миг. Англия узнала о существовании людей, умеющих читать мысли обычных жителей, и дела членов организации стремительно начали падать. Теперь мотенты — враги номер один в своей стране. Для защиты себя и своего материального самые отважные граждане обучались «протекции» — блокированию вмешательства в свои мысли. Способность доступна и самим мотентам, но они не ожидали, что мирное население так резко найдёт выход из ситуации. Да, практика сложна и поддаётся очень маленькому кругу людей, но вполне выполнима. С навыком защиты мыслей обычные граждане могли познать неполные знания о телепатии, что в конце концов сбивало правоохранительные органы при поимке истинных мотентов.

Томас Крофтон нарушал все правила и использовал свою способность для личных целей.

Он беспардонно, с пяти лет дочери, врывался в сознание, чем нанёс глубокую и кровоточащую психологическую рану. Все эти двенадцать лет Джейн вздрагивала от каждого шороха в своём поместье, опасаясь, что глава Рода снова идёт к ней, чтобы заполучить лакомую информацию.

Настоящим ее спасением стала Бристольская гимназия полтора года назад, ведь появляться дома она начала только на Рождество и летние каникулы. Джейн никогда не забудет, как однажды, в день ее рождения, в июне, вместо праздничного торта, получила мощное телепатическое воздействие в лоб, после которого обессиленно упала на пол.

Томас считал, что своими действиями делает на благо девушки, ведь он мог контролировать абсолютно все: учебу, друзей, отношения в гимназии. И не осознавал, что с каждым днём все больше отворачивал от себя родную дочь. Она его боялась, вздрагивала от упоминания имени или шагов возле ее комнаты. Сыграла роль тёмное прошлое и настоящее отца, сделавшее его жестоким, алчным и жаждущим власти и денег.

Сегодняшнее рыскание в памяти стало последней каплей для рыдающей Джейн, словно бокал настолько переполнен, что полился наружу через края. Теперь она поставила цель своей жизни — обучиться протекции, чтобы защитить сознание. Но в семейной библиотеке, конечно же, не было ни единой книги об этой практике. Томас подготовился ещё до рождения дочери и сжёг любое письменное упоминание о мотентах и протекции в их доме.

Но обессиленная девушка настолько устала жить в страхе даже за свою жизнь, ведь неизвестно, что творится в голове обезумевшего отца, что решила найти нужную ей информацию в гимназии, чтобы обучиться и защитить себя от его призрачных оков. Иначе он убьёт ее раньше, чем она окончит школу.

Глава 7

Всю оставшуюся неделю Джейн просидела в своей комнате, пропустив Рождество, прокручивая в голове, как же она оплошала. Слишком много позволяла себе делать в гимназии, чего могла избежать и не навлекать беду со стороны отца. Внутри неё шла борьба. Одна часть души кричала, что прогибаться нельзя, ни перед учителями, ни перед унижениями, а другая — вопила об инстинкте самосохранения, которого у неё не было. Сначала делает так, как желает ее несчастная душа, а потом думает, что натворила и слезно жалеет. Свой характер не потушишь, как огонь, да и отец не стал бы мягче с ней, будь она покорной. Тогда к чему все рассуждения о логичности ее действий? Проблема одна — тирания в семье. И не важно, от каких поступков со стороны девушки она возникает. Джейн хотелось только одного — защитить себя, с истинным характером, такой, какая она есть. А не такой, какой ее пытается сделать отец.

В комнате не было даже окон. Ни единого дневного источника света. Два канделябра, тускло подсвечивающие твёрдую кровать и тумбу. Минимализм, как в тюрьме. Горничная Хуки приносила ей запеченную рыбу, отварной картофель и гранатовый сок на обед и ужин.

На прикроватной тумбочке скопились толстые книги в твёрдом переплете из семейной библиотеки: «Чистота крови аристократов и почему это важно», «Самые богатые люди Англии» и «Полный курс по родоведению». Абсурд, да и только. Мистер Крофтон пытался сделать из неё марионетку. Она читала фолианты от безысходности и бессилия в данной ситуации. Отец обязательно проверит ее знания и будет хуже, если она не сможет ответить хотя бы на один вопрос.

Выходить за пределы комнаты строго запрещено, посещать ее могла только горничная и не более двух минут. Томас считал, что этого времени достаточно, чтобы отдать еду и спросить о самочувствии дочери. Впрочем, ни о какой заботе о ее состоянии здесь не могло быть и речи.

Как могла себя чувствовать девушка, оставшаяся запертой в тёмной комнате, будто в узилище, без общения и дневного света почти неделю? Ему абсолютно плевать на то, в каком она состоянии, что чувствует, о чем думает. Для него главная цель — вбить в голову дочери свою философию на жизнь и заставить полностью подчиняться ему, исполняя его несбыточные цели, ставшие травмой бытия.

В последний день каникул Джейн было разрешено выйти из заточения. И когда она открыла дверь, почувствовала себя отшельником, вышедшим из пещеры. Босыми ногами девушка ступала на холодные мраморные ступеньки лестницы и вслушивалась в приглушённый разговор родителей.

— Томас, ты уверен, что справишься? — послышался обеспокоенный голос матери. — Твоё первое задание спустя столько времени…

— Да, я рад возвращению в строй, на браслете есть адрес, значит, можно не медлить, — с гордостью ответил глава Рода, и девушку охватила волна мурашек, — к тому же, я буду не один. Соратники уже готовятся к выходу через месяц.

«Опять он за старое! Противно, что он мой отец и во мне течёт его кровь!»

У каждого участника будущего преступления на руке висел тугой браслет с выбитым адресом дома, на который они планируют напасть. Джейн всегда было стыдно перед собой, что ее родители — мотенты Тайного общества. Грабили. Как это низко! Как и вся та философия, которой живет ее отец. Девушка осуждала взгляды родителей, их деятельность, методы воздействия на мирных жителей. И до трясучки боялась пойти по стопам.

Послышались приближающиеся шаги из гостиной, и девушка пулей поднялась на второй этаж, к своей комнате. Обеспокоено ворвавшись в помещение, она покидала вещи в чемодан для отправления в гимназию и присела на кровать, пытаясь отвести от себя подозрения.

Глубоко вдохнув и собравшись с мыслями, Крофтон ожидала прихода отца, который должен отправить ее на поезд обратно в Бристоль. За закрытым проемом послышались глухие приближающиеся шаги, и она замерла в ожидании, снося с лица любой признак переживания. Деревянная дверь со скрипом отварилась, кидая луч света в слепую комнату, и в помещение зашёл хмурый отец.

— Собирайся, мы уже опаздываем!

— Я-я… Я готова, — ее глаза забегали, как скачущие бусинки по полу, и она перевела взгляд на чемодан, стоящий у ее ног.

— Надеюсь, ты поняла, что будет с тобой, если к нам снова придут плохие вести из школы? — Томас неестественно медленно произнёс слова и свел брови в кучу.

— Да, отец, — она, буквально, вытолкала фразу из сухого рта и опустила голову.

Мистер Крофтон резко развернулся и вышел из мрачного помещения, тяжело наступая на мраморный пол дома. Джейн захватила чемодан и поспешила за ним, опасаясь в очередной раз разгневать.

***

По возвращению в гимназию, первым делом, Крофтон кинула чемодан на пол, возле своей кровати, и опустилась к нему. В общей спальне не оказалось ее соседок, видимо, девушки задержались в коридорах школы, что хорошо, ведь никто не будет прожигать взглядами метавшуюся девушку. Джейн открыла чемодан, достала из него школьную форму и в спешке переоделась. Глянув перед выходом в зеркало, она оценила свой внешний вид: синяки под глазами замазаны, а следы поездки домой на лице скрыты. Сойдёт. Никто не догадается о тягостных каникулах, на которых она ни чуть не отдыхала, в отличие от остальных.

Бегло спускаясь по лестнице в общую гостиную, Джейн не заметила, как врезалась в белобрысого юношу.

— Джейн! — он схватился за подбородок. — Ты куда летишь?!

— Мэт, — она растеряно посмотрела на него, скривившегося от боли, — Извини, пожалуйста, я очень спешу.

Маккарти вздохнул и протянул затертую книгу «Смятение чувств».

— Ты забыла в поезде, я хотел тебе отдать.

Она поспешила к выходу и, оборачиваясь, выкрикнула:

— Спасибо! Но мне срочно нужно бежать, положи ее возле входа, я заберу позже.

— А ты куда? — вдогонку закричал Маккарти девушке, скрывшейся за проходом.

— Потом тебе расскажу-у-у, — ответ эхом разнесся по всему коридору гимназии.

Джейн успела заметить удивлённое лицо друга, выглянувшее из прохода гостиной, перед тем, как скрыться за поворотом первого этажа. Она изо всех сил пробегала тёмные переулки, в надежде успеть в библиотеку до закрытия, пожертвовав даже ужином.

Распахнув деревянные кованные двери, она перевела сбившееся дыхание и поймала на себе осуждающий взгляд заведующей библиотеке.

— Извините… Я спешила… чтобы… успеть, — тяжело дыша, произнесла ученица и схватилась за грудную клетку.

— Юная леди, будьте чуточку тише! — женщина официальном голосом надменно сделала замечание. — Здесь библиотека, а не бар!

— Вы правы, — глубоко вздохнула она. — Мне нужна книга по протекции, пожалуйста, — прошептала Джейн, и заведующая перевела недоверчивый взгляд со своей книги на неё.

— Зачем вам эти знания?

— Научный интерес, мадам, — девушка любезно захлопала ресницами, опираясь на стол.

— Второй ряд, пятая полка слева, — исподлобья взглянула женщина и продолжила читать свою книгу.

Студентка подошла к пятой полке, пробежала глазами по книгам, расставленным в алфавитном порядке, и, увидев нужную, указательным пальцем подсекла корешок сверху. Фолиант выдвинулся вперёд и оказался в ее руках.

— Нашла, — довольно прошептала Джейн.

В библиотеке почти пустовало, все студенты были на ужине, поэтому свободных столов оказалось предостаточно. Разместившись у окна под тусклым настольным светильником, Крофтон принялась поглащать знания из книги «Протекция. Основы». Начальный уровень ее устраивал, но в дальнейшем, она планировала больше практиковаться. Как, когда и с кем — ещё оставалось загадкой. Никто из знакомых не владел скрытыми знаниями, кроме родителей и семьи Маккарти, но подростков не посвящали в криминальные дела и не обучали защите сознания.

«Протекция работает, когда сознание Ваше чисто и освобождено от всех переживаний. Друг твой, Враг твой, завладеет информацией, когда мозг уязвим… Мотенты считывают вашу память на расстоянии не более восьмидесяти дюймов при долгом зрительном контакте в глаза или пристальном взгляде на вашу голову. Вы это почувствуете. Любой человек может повлиять на то, что увидит потенциальный нападающий, но если мотент опытен, он проникнет глубже в сознание, и вы перестанете себя контролировать.»

— Так, ну здесь понятно, — уткнувшись в книгу, Джейн водила пальцем по старым листам, поспевая за взглядом. — Только как это работает на практике? — продолжала она монолог.

Погрузив мысли в учебу, девушка не заметила, как пролетел час. До отбоя оставалось четыре минуты и она понимала, что никак не успеет прийти в гостиную вовремя. Потому резко встала со стула, отнесла книгу на полку, на ее законное место, и спешно вышла из библиотеки, по направлению спален.

«Главное не наткнуться на завхоза. Иначе снова придётся мыть чистые стены».

Коридор первого этажа встретил ее ненагретым и влажным воздухом. Двигаясь вдоль стены, студентка старалась быть тихой и незаметной, иначе проблемы не заставят себя ждать. Джейн остановилась возле двери и собиралась положить ладонь на ручку, как услышала за спиной низкий грудной голос:

— Стоять!

Крофтон чуть не подпрыгнула на месте от неожиданности и почувствовала, как на ее затылок пристально смотрят.

— Где вы были, Крофтон? — от этого голоса внутри все сжалось в комок.

Она медленно развернулась и увидела перед собой темную фигуру профессора астрономии. Мужчина стоял в сорока дюймах, сложив руки на груди, и увлеченно разглядывал реакцию испуганной ученицы.