Бесплатный фрагмент - МилкиУэй

Дорогой мой читатель! Благодарю тебя уже за то, что ты держишь книгу в руках или читаешь текст в своём гаджете! Это моё первое творение, и я безмерно счастлива представить его твоему вниманию! Заранее прошу не судить строго за вольности стиля — что поделать, моя героиня живёт в таком мире. Прошу лишь познакомиться с моим творчеством. Если этот жанр тебе по нраву, просто насладись им.

А «зайдёт» ли тебе моя писанина, станет понятным уже с первых страниц, ведь здесь без всяких прелюдий ты окунаешься в мир моей героини. А дальше — узнаёшь, что происходит в жизни простой женщины из провинциального городка, знакомишься с её проблемами, «таракашками» в голове, душевными терзаниями и рассуждениями, радугой всевозможных эмоций, вплетённой в круговорот бытовых проблем. Здесь всё, что найдётся в жизни каждого: работа, дети, дом, еда, алкоголь, а также любовь, дружба, боль, слёзы, потери, юмор, сомнения, совсем чуточку нецензурной лексики и секс, мно-о-ого секса. Вот такой винегрет!

Буду рада любому отзыву, мнению и суждению, независимо от его эмоциональной окраски. Для меня важна любая оценка. Я понимаю, что моя книга очень специфична и понравится далеко-о-о не каждому. У меня нет цели понравиться всем. Ведь не секрет, что всё в нашей жизни на любителя. Как музыка, фильмы, еда, напитки, одежда, так и литература.

Кто-то обязательно от моей книги исплюётся, кто-то останется равнодушным, а кто-то узнает в главной героине себя, разделит с ней переживания, посмеётся над некоторыми ситуациями и насладится пикантными подробностями её жизни. Для тех, кому моя книга понравится, я буду стараться совершенствоваться.

Поначалу текст может немного шокировать своей откровенностью, но уже с пятой-шестой страницы привыкаешь и вливаешься.

Приятного чтения!

Глава 1. Нежданчик

— Чик-чирик! Чик-чирик!!!

Да что за пиздец? Всего пять утра, а она уже поёт… На дворе солнце ещё не выглянуло — даже не собирается, так по какому поводу концерт?

Грёбаная птаха! Чего ей не спится? Чувствую, как зарождается желание выглянуть из окна, найти тварь пернатую и начистить ей клюв!!! Лежу, злюсь, таращусь во мрак. В голове формируется план по птицезатыканию. Потом понимаю, в ночи тупо не увижу мелкую скандалистку, и идея улетучивается. Кажется, придется просто смириться…

Вздыхаю, рассматривая на шторах узоры, которые слабо выделяются в свете фонарей, и — сама не замечаю, как — начинаю размышлять, из-за чего у пичуги истерика. Может, у неё что-то случилось? Может, ей тоже скоро стукнет тридцать пять по птичьим меркам, прям как мне, вот она и бесится? Прям как я.

— Чик-чирик!!!

Да бля-я-я! Выспаться, видимо, не судьба… Поваляюсь ещё немного. Если припадочная за окном заглохнет, возможно, получится придавить моську на часок.

Так, стоп. Перед работой нужно сварить детям кашу, погладить одежду всем членам семьи, загрузить машинку… Мда-а-а, поспала, блин. Осознание ежедневных обязанностей окончательно гробит и без того отвратное настроение. Ещё маме не забыть позвонить, спросить, как там её поездка. Начинаю в уме составлять список дел на день и на неделю.

Из потока мыслей выхватывают медвежьи объятия. Муж прижимается к спине большой тёплой грудью и накрывает меня ручищей, притягивая к себе. Мне становится тяжеловато, и я сдвигаю его предплечье ближе к талии. Фу-у-ух, хоть дышать теперь могу. М-м-м-м, какой же он у меня медведь: тёплый, большой, нежный… Обожаю его. Мне всегда нравилось, что я «Дюймовочка», а он мой огромный «Мишка Гризли».

Чувствую его эрекцию. Ух ты! Почему бы и нет? Уже не помню, когда мы последний раз предавались одному из моих любимых увлечений. Хочу оргазм на завтрак! Значит, буду действовать!

Ещё теснее прижимаюсь попкой к его твёрдому члену и слегка трусь о него. Ладонь мужа забирается ко мне под футболку и сразу находит сосок. Нежно и аккуратно сжимает его. Моё тело тут же отзывается на ласку: спина прогибается, попа ещё сильнее прижимается к пенису, а шея подставляет себя под поцелуи. А вот и они.

Милый осторожно, чтобы не поцарапать меня щетиной, утыкается в жилку на горле и нежно покрывает её поцелуями. Я постанываю от удовольствия, нарушая тишину спальни.

Он явно удивлён. По утрам я обычно напоминаю зомби, который разве что пробубнит, едва открывая рот: «Будешь трахать — не буди…», а тут беру всё в свои руки! Да при таком раскладе не то что муж, сама в шоке. Видать, реально возраст влияет — меняюсь не по дням, а по часам. Такими темпами, чувствую, скоро ебану волосы в фиолетовый и начну обсуждать с покупателями в супермаркетах, как подорожала греча…

— Чик-чирик!!! Фить-фьють! Тр-р-р-р-р!!!

Любимый жадно шарит рукой по всему моему телу, гладит бедро, сжимает булочку и принимается гладить мою киску через трусики. Он знает, что я это обожаю. От этих ласк я быстро завожусь. Миша удивлённо и радостно мычит — типа «реально»? На всякий случай спрашивает, хоть и чувствует, что я готова и хочу: «Да?» Я, сама не менее восторженная, отвечаю: «Да!», и он стягивает с меня трусики. Я быстро скидываю футболку, поворачиваюсь к мужу лицом, прижимаюсь к нему обнаженной грудью. Кожа к коже, мы уже почти одно целое… Но я хочу большего. Хочу ощутить его везде и повсюду. Слиться с ним и раствориться в нём.

Жадно и требовательно целую в губы, слегка покусывая их. Проникаю острым язычком в его тёплый рот, играю с языком и возвращаюсь к губам. Мои пальцы находят его возбуждённый член. Я сжимаю его и нежно начинаю ласкать вверх-вниз, второй рукой держу его подбородок и продолжаю целовать, дразня языком. Его ладони сжимают мои ягодицы. Потом одна рука скользит по бедру вниз. Муж, не прерывая поцелуя, берёт меня за коленку и разворачивает киской кверху. Теперь мои ноги широко разведены. Я лежу на спине в ожидании наслаждения, а он на боку и готов «настроить» меня, как музыкант любимый инструмент. Будет делать всё что угодно, пока не услышит, что звучание его устраивает. Этот мужчина давно «прочитал» моё тело и прекрасно знает, как доставить ему удовольствие. И я знаю точно, что он обожает это.

Я нетерпеливо ёрзаю попой на его левой руке, и он хищно улыбается — тащится от того, как я люблю и хочу его. Долго он меня не мучает — пальцы правой принимаются за клитор, а ладонь снизу дразнит движениями на входе во влагалище. Вся мокрая, я уже не могу сдерживать стоны. Как ему нравится меня ласкать! Его рот тянется к моему твердому соску. Муж слегка покусывает его, сводит меня с ума, продолжая ласки руками и усиливая темп. Я чувствую волну экстаза: и внутри, и сверху ощущаю её приближение. Выгибаю тело навстречу оргазму, и он меня накрывает.

Ощущение счастья растекается по всему телу и уносит меня в космос. Двигаюсь под ласками сколько могу и потом расслабляюсь… М-м-м-м-м… Блаженство.

Мой «настройщик» аккуратно убирает пальцы с интимных зон. Одна его ладонь всё так же подо мной, никак не может отпустить булочку, а вторая переместилась на талию.

Собираю ноги в кучу, поворачиваюсь к своему довольному мужчине лицом, излучающим счастье. Улыбаюсь, чувствуя окончательное пробуждение. Утыкаюсь в шею обожаемого мужа… Кожа такая мягкая и тёплая и потрясно пахнет. Люблю его запах, особенно с утра. Теперь моя очередь приласкать его, и мне не терпится приступить.

— Чирик-чик-чик! Фьюр-фить-фить-фить! Чик-чик!!!

«Вот же зараза мелкая!» Встаю на коленки, нависаю над любимым. Хочу покрыть его всего поцелуями. Хочу сказать спасибо каждым прикосновением. Пусть почувствует то же, что и я, и ощутит мою любовь в каждой ласке.

Покрыв нежными поцелуями его горячую шею, ползу ниже. Дразню языком сосок и спускаюсь дальше. Целую кожу около пупка, смещаюсь немного вбок. Оставляю поцелуй справа от паха. Мужу щекотно, и он хихикает. Я улыбаюсь, хитро смотрю в его глаза, а потом на мой любимый член. Вот он, мой красавчик!

Обхватываю его одной рукой и накрываю головку горячими и влажными губами. М-м-м-м-м… Обожаю этот вкус, слегка солоноватый и приятный. Чувствую, как пенис подрагивает под моими ласками. Заглатываю сначала лишь самую верхушку, дразню её языком и губами. Руки мужа нежно путаются в моих волосах. Чувствую, что ему не терпится, и погружаю его в себя ещё больше. Подбадривая снизу кулачком, сосу член так, как будто это моя самая любимая конфета, и она тает, и мне нужно не упустить ни одной капельки, и я их мощно всасываю…

Потом несколько раз захватываю пенис ртом почти полностью, ощущая головку глубоко в горле, и прекращаю ласку. Дико хочется ощутить его внутри себя. Киска вся мокрая, так и ждёт, когда в неё войдут. Опираюсь одной рукой о грудь мужа, а второй направляю влажный и твёрдый член в себя. Муж на автомате перехватывает мои ягодицы и раздвигает так, чтобы «стыковка» прошла как можно быстрее и без косяков.

За много лет мы научились понимать друг друга без слов, и это очень круто. Секунда — и я уже сверху, начинаю двигаться медленно и дразняще. Промежностью, тесно прижатой к его паху, вырисовываю «восьмёрки». Он держит меня за попу, прижимая всё сильнее. Я ускоряю темп, чувствую, как он напрягается внутри всё больше. Кровать начинает скрипеть в такт нашим энергичным толчкам всё громче и громче.

Ну, хоть идиотскую птицу теперь не слышно.

Муж дотягивается пальцами до моего рта. Губами обхватываю фаланги, посасываю и, двигаясь в том же ритме, вижу на его лице удовольствие. Перемещаю руку любимого изо рта на грудь. Он сжимает сосок мокрыми и горячими пальцами, и эта ласка отзывается где-то внизу живота, разгораясь словно искра, попавшая в поток ветра. Больше не могу сдерживаться, хочу, чтобы ему стало хорошо. Двигаю задницей интенсивнее и ощущаю, что мой дорогой вот-вот кончит.

Стоны всё громче. Я всё теснее прижимаюсь к мужу, запрокидываю голову, прогибаюсь от наслаждения. Он хватает меня ручищами за ягодицы, мощным рывком насаживает на всю глубину, одновременно приподнимаясь мне навстречу. Кончает в меня и рычит от удовольствия…

Я падаю своей грудью на его, и мы просто лежим. Тяжело дышим, улыбаемся как идиоты и просто кайфуем от этих объятий… М-м-м-м…

— Доброе утро, сладкий.

Целую Мишу в грудь и хитро улыбаюсь.

— Офигительное доброе утро, малыш.

Он поднимает моё лицо, так чтобы я видела его восторженные глаза, и нежно целует в губы.

— М-м-м… мой сладкий Милкиуэй…

Ух ты! Давно не слышала это прозвище. Муж дал его мне, когда мы только познакомились и начали встречаться. Я оценила и полюбила кличку моментально. В ней чувствовалась особая нежность, которая сразу согрела моё сердце. Это не безликие, заезженные «Заи» или «Маси», какими довольствуются большинство пар, а именно то, что выделяет тебя из толпы. Приятно быть Милкиуэем. Единственным и неповторимым на всей планете.

Мишина придумка очень даже символична. Во-первых, в прозвище содержится часть моего имени — Мила. Во-вторых, после первого же секса он сказал: «Так и знал, что ты сладкая девочка!» Ну а в-третьих, это моя любимая шоколадка, которую можно найти у меня в сумочке, в рюкзаке, под кроватью, в бардачке машины и в тумбочке рядом с кофе… То, без чего я не представляю жизни! Если бы меня похитили инопланетяне и увидели запасы восхитительных молочных батончиков, наверняка решили бы, что это какой-то стратегический ресурс.

Помню, как муж осуждающе смотрел на меня каждый раз, находя лакомство в самых неожиданных местах. А однажды заявил, что в моих жилах должен течь жидкий милкиуэй вместо крови, если уж я употребляю его в таких гигантских количествах. Да… В те времена мне было пофиг на режим и правильное питание. Я целый день могла скакать с учебы на тренировку, а оттуда на подработку, а следом домой, держась лишь на любимых шоколадках и кофе. И самое прикольное, что у меня ничего не болело, я ни от чего не уставала — просто порхала как птичка, окрылённая жаждой жизни.

— Фить-фить-фить! Чик-чирик!!!

Лежим ещё немного. Я представляю удивлённые лица инопланетян, обыскивающих мой дом, милый гладит мои волосы, мои глаза прикрыты от удовольствия. Слушаю его сердце и никуда не хочу.

И все же чувствую, как мысли ускользают всё дальше от блаженства, возвращаясь к решению ежедневных проблем. Понимаю, что момент наслаждения близостью истек, и со вздохом поднимаюсь с мужа, зажав ладошкой промежность.

— Я в душ.

Чмокаю своего потрясающего мужчину в нос и лечу по коридору, стараясь не расплескать сперму, которая так и норовит капнуть на пол. А я очень не хочу, чтобы она туда капала, иначе кто-то может поскользнуться, или собака начнет её лизать, и тогда мне едва ли удастся избежать рвотного рефлекса. Бе-е-е…

Залезаю в душ, включаю горячую воду и нежусь под тугими струями, от которых тело наливается теплом. Мышцы расслабляются, хочется подольше поторчать здесь и покайфовать… Но стрелки на часах не медлят, и скоро начнётся мой день. Так что я, не теряя драгоценного времени, беру губку, выдавливаю гель для душа и вдыхаю потрясающий аромат, который уносит меня куда-то на Мальдивы. Затем быстро покрываю тело благоухающей пеной. Размазываю по себе белоснежную массу, забирающую остатки моей сонливости и наши с мужем запахи, и даю воде смыть с меня всё, оставив чистый лист для нового дня, нового сражения с будничными заморочками и новых впечатлений.

Вот странно: ещё утро, а я уже мечтаю о вечере… Интересно, у всех так?

После водных процедур вылезаю на маленький потрёпанный коврик с дельфинчиком. Надо бы поменять половик, но я так его люблю… Почему-то мне сложно прощаться со старыми вещами — даже когда им приходит конец. Они для меня всегда что-то большее, чем просто вещи. Наверное, я ценю эмоции, связанные с ними, и люблю чувство привычного комфорта, которое они дарят. Бывает, роешься в шкафу, и на глаза попадается что-то, чего давно не надевала. И сразу вспоминаешь, где была в этой шмотке, что делала, кто делил с тобой тот день или вечер, и тут же тебя подхватывает поток переживаний, вплетённый в это воспоминание. С другой стороны… Новый коврик будет радовать взгляд, и я наверняка получу море новых впечатлений, используя его, и позабуду о старом… Надо всё-таки купить.

Заныриваю в махровый халат, чищу зубы и умываю пенкой моську. Пока я занята лицом, банная хламида отлично справляется с влагой на теле — впитывает всю сырость, оставляя мягкое тепло и чувство комфорта.

Скидываю одежку и начинаю мазать тело кремом, как всегда критично разглядывая себя в зеркало.

Так-так-та-а-ак, посмотрим, на какой стадии превращения в старую клячу я нахожусь.

Ставлю ступню на бортик ванны, выдавливаю немного белой жижицы на голень и медленно начинаю втирать крем, постепенно перемещаясь снизу вверх. Итак, икры тонкие и в то же время сильные, ими я довольна. Массажными движениями добираюсь до бедер. Ляжки аппетитные и почти без целлюлита — сойдёт. Смазываю булочки. Ну, к этому месту вообще претензий нет. Попа мне нравится. В форме сердечка, округлая и упругая — как раз то, за что «можно подержаться». Довольная задним видом в зеркале, тщательно увлажняю бархатную кожу кремом. Муж от моей задницы без ума — порой кажется, что он живёт со мной только ради возможности к ней прикоснуться. Его можно понять, обычно мужские взгляды приклеиваются именно к этой зоне.

Наношу крем на талию. Кожа живота слегка растянута. Не то чтобы совсем как у шарпея, но всё же не кажется мне привлекательной. Роды дают о себе знать. Хмуро смотрю на пузико в надежде, что оно сейчас напугается и под суровым взглядом разгладится как миленькое. Жаль, но чуда не происходит — и я со вздохом похлопываю по животу ладошками. В общем-то, из-за чего мне расстраиваться? Если учесть возраст и двух детей, которые упорно растягивали моё тело, пока формировали собственные, вид моей талии не так уж критичен. Обычно всё гораздо хуже: женщинам сложно вернуться в форму и психически, и физически. Хвалю себя за то, что сделала всё возможное и зависящее от меня и сохранила фигуру.

Втираю немного крема в груди. Они у меня крохотные, как у девочки, зато не висят. Мажу предплечья, плечи, ключицы. Завожу руки назад как можно дальше, чтобы достать каждый сантиметр кожи на спине, и пальцы одной кисти встречаются с пальцами другой. Бицуха у меня — о-го-го! Обзавелась ею во время декрета, пока качала малышей, так что там всё подтянуто.

И вот ловлю взглядом в зеркале своё лицо. Мда-а-а… Межбровка — капец, «гусиные лапки» и продольные морщины на лбу… Скоро мне тридцать пять, и я впервые реально парюсь по этому поводу. Только сейчас стала замечать, что молодость и природная красота утекают из меня, как песок сквозь пальцы. Вижу, что нужно прибегнуть к услугам специалистов. Наверное, следует найти косметолога, тренера, накупить кучу дорогой косметики… В общем, жопа. Не факт, что я буду всё это делать, но, по ходу, пора.

Ну вот, ресницы накрасила, посмотрелась напоследок в зеркало и решила, что для почти тридцатипятилетней тётки выгляжу я просто офигенно.

В общем и целом мне очень нравится моя жизнь — именно такая, какая есть сейчас.

Я твёрдо стою на ногах, со мной любимый мужчина и двое прекрасных детей — слава богу, уже не очень маленьких. Я обожаю свою работу, у меня очень крутые друзья и в целом все супер… Почему же я так переживаю из-за того, сколько мне лет? Не понимаю. Может, это и есть тот самый кризис среднего возраста? Надеюсь, он скоро пройдёт, а то этот налет депресняка уже подбешивает…

Ну всё, пора браться за дела! Натягиваю трусики, домашние шорты и облегающую футболку. Прибираю волосы в хвост, втыкаю в уши наушники, врубаю ютьюб-мьюзик и перехожу в режим «электровеник».

Мчусь на кухню и ставлю воду для каши. Пока не закипело, отмеряю крупу и молоко — каждый ингредиент в свой стакан, масло оставляю загорать на блюдечке. Включаю кофемашину, заправляю капсулу. Разгребаю грязную одежду из корзины, делю на три кучки: белое, чёрное и цветное. Какая кучка победит, та и отправится в стирку.

Подбегает любимая псина — джек-рассел-терьер Рокси. Радуется так, будто не виделись целую вечность, и пытается лизнуть в нос. Я уворачиваюсь, сколько могу, но Рокси — настырный муравьед, прёт со своими слюнями на меня как танк. В итоге я сдаюсь, падаю на задницу и даю собакену вволю облизать лицо.

— Ну всё! Всё! Всё! Хватит с тебя, слюнявая подруга, — отодвигаю я псину. — Нет у меня времени на любятинку!

Как раз закипела вода, и кофе давно готов. Засыпаю все, что нужно, в кастрюльку с будущей кашей, помешиваю варево и убавляю огонь на минимум, пусть томится. Отхлебываю кофе. Хватаю вещи из кучки-победительницы и начинаю таскать барахлишко в стиралку.

Рокси носится за мной хвостиком, предлагая попеременно то мяч, то резиновую косточку. Она требовательно рычит, типа давай, пинай мне «круглого». Пока бегаю из кухни в ванную, толкаю ей любимую катучую игрушку. Собака ловит её лапами, как вратарь, и опять подпихивает мне под ноги.

Смотрю на часы. Скоро поднимать деток. Довариваю кашку, допиваю почти остывший кофе. Муж пошёл в душ, а я отправляюсь в спальню к мелкой.

— Звездочка моя-а-а-а, пора вставать, — зову я и ласково глажу дочурку по голове.

— М-мм-… Мам… Мозно есё пять минутацек…

— Ну ла-а-адно… Можно, но только пять.

Утыкаюсь в её шейку, вдыхаю сладкий запах и нежно целую.

Отправляюсь в другую комнату.

— Молодой человек, пора просыпаться! Тебя ждёт очередной увлекательный день, полный новых знаний. Папа в душе, можешь пока что занять толчок.

Тереблю шевелюру сына, а тот стонущим голосом объясняет, как ненавидит школу. Можно подумать, я её люблю. Когда сама училась — проблем не было, но вот когда пошёл учиться ребенок… Стала считать каждый учебный день, складывать их в недели, а недели в месяцы, а каждую законченную четверть отмечать бутылкой шампанского. И каждый раз, когда на экране телефона высвечивается номер нашей классухи, у меня случается микроинсульт: понимаю, что сынуля опять что-то натворил. Жека распиздяй, конечно, но я его очень сильно люблю. Да, мне с ним часто бывает трудно, и хочется, чтобы ребёнок рос послушным, но с другой стороны — горжусь тем, что он не безвольная тряпка, не идёт в ногу с остальным стадом и имеет своё мнение. Пусть оно и идиотское, зато его, личное! Он тот человек, который научится всему на своих ошибках… Как и я когда-то.

Мой хмурый подросток сползает с кровати и просит почесать спину, подставляя под руку свои обтянутые кожей кости. Потом, прикрывая глаза ладонью, будто защищается от слепящего солнца, плетётся по коридору вдоль стены, выставив перед собой вторую руку, как невидящий.

Дойти до туалета сын не успевает — его настигает Рокси. Терьерша по-кошачьи трется о длинные худые ноги, потом выпячивает жопу — типа давай чеши — и в итоге плюхается перед мальчишкой кверху пузом, преграждая путь. Это её ежедневный утренний ритуал: пока не почешешь пузико, не отстаёт. Сын ещё никак не может проснуться, поэтому ложится рядом с псиной на пол. Обхватывает её как мягкую игрушку, подтягивает под себя и опять уплывает в дрёму… Господи, каждое утро одно и то же! У собаки на морде возникает выражение «спасите-помогите», но мне пора будить мелкую. Так что сорян, Рокс. Выпутывайся из объятий старшего брата сама.

Отправляюсь к своей принцесске с известием, что пять минуточек давно-о-о-о прошли. Ксю не верит и начинает хныкать. Надеюсь, муж меня спасёт.

Милый вылез из душа. От него потрясно пахнет гелем, в глазах прыгают лукавые искорки. Не зря у нас был секс — зарядились отличным настроением на весь день!

— Солнце, иди буди свою звездюлину. Она, как всегда, отказывается вставать.

— Ок, сделаю всё, что смогу!

Миша целует меня в нос и идёт за нашей капризулькой, а я — на кухню. По пути нежно попинываю худощавое тело под названием «любимый сын», прикинувшееся ветошью посреди коридора. Оно поскуливает, но всё же встаёт и отправляется в туалет.

Накладываю кашу дочке, рисую котёнка вареньем. Сыну лью сгущёнку, а мужу добавляю орехи.

Вот Михаил несёт нашу козявочку, Рокси скачет, пытаясь добраться до неё и лизнуть в нос. Дочка укутана в любимое одеялко, в ручках сжимает замызганного котёнка, которого мне так и хочется сжечь, но она не позволяет, на голове у неё «гнездо глухаря», она не может открыть сонные глазки и надувает пухлые губки и щёчки, но она прекрасна. Как маленький ангелочек, моя румяная шанежка. М-м-м. Как же я её люблю…

— Мамацка-а-а.

— А?

— А мозно я не пойду в садик сегодня?

Ну-у-у-у началось, каждый день одно и то же.

— Нельзя, зайка, надо идти. Тебя там друзья ждут, с Надюшкой проиграешь, покушаешь, поспишь, а потом я или папа тебя заберём, хорошо?

— А ты вечелом поигаешь со мной в херму?

Не могу не улыбаться, когда болтаю с ней! Вместо «фэ» дочка говорит «хэ» — я всегда умиляюсь этому.

— Конечно, поиграю.

— А мозно я одену свою юбимую хутболку? С Лол?

— Можно, зайка, но нужно скорее кушать и одеваться, смотри, какого я котёнка тебе нарисовала, ну-ка скорее слопай его! Ему будет та-а-ак удобно в твоём животике!

Малышка с восторгом смотрит на расплывшееся варенье. Чтобы увидеть в этой лужице что-то отдаленно напоминающее представителя семейства кошачьих, нужно богатое воображение, но дочке нравится. Она то и дело спрашивает: «А это что?», я отвечаю — «Глазик», а она: «Ам, какой вкусный!» Так мы расправляемся со всем котейкой за пять минуток.

Муж забрал Рокси на улицу — по утрам его очередь гулять с собакой. Сын с недовольным видом ковыряет овсянку, в которой сгущёнки больше, чем хлопьев, кривит физиономию, но всё-таки съедает кашу.

— Жека, ты рюкзак собрал?

— Ну ма-а-ам, конечно.

Закатывает глаза.

— А домашку по инглишу сделал?

— Да спишу на перемене у кого-нибудь.

Тут моя очередь закатывать глаза. Ссориться бесполезно. Учёба — это наша больная тема, все споры только из-за неё. Заниматься сынуля не хочет и не понимает, чем ему это вообще может пригодиться в жизни. Может часами сидеть и доказывать, насколько бесполезны уроки, а меня это дико выматывает. Не хочу сейчас ругаться и портить настроение ему и себе. Тем более утро было потрясное, хоть я и не выспалась, зато после секса чувствую себя очень энергичной. Нужно будет как-нибудь повторить.

— Ла-а-адно, не спались только, когда будешь списывать. Причешись и шуруй одеваться, я сейчас поглажу твою рубашку.

— Зека, а цто такое «неспались»?

Упс!

— Сына, объясни, пожалуйста, сестрёнке значение слова.

С хитрой улыбкой сдрискиваю с кухни. Наблюдаю, как отпрыск смотрит мне вслед, скорчив недовольную гримасу, типа подстава подстав.

Бегу в комнату дочурки за её любимой футболкой, по пути заворачиваю к сыну за рубахой и в нашу спальню — захватить футболки нам с мужем — и несусь всё это гладить. Фоном слышу, как сын ломающимся голосом пытается объяснить трехлетке, что такое «не спалиться», и улыбаюсь.

Ну всё, готово.

— Дети, одевайтесь!

Вернулись с прогулки муж и Рокси. Собака послушно, прижав ушки вдоль мордочки, садится в коридоре и ждёт, когда ей вытрут лапки. Вид безумно несчастный. Я мчусь за тряпкой и быстренько обтираю все четыре конечности. Псина этого не любит, но терпит, потом я всегда ее хвалю и рассказываю, какая Рокси умница. Терьерша слушает, повизгивая от счастья.

Едва я произношу «Свободна!», эта маленькая коняшка летит сломя голову за мячом и начинает предлагать его всем членам семьи, которые носятся по квартире, собираясь на учёбу, работу и в садик. В общем, всячески путается под ногами. Миша на ходу напяливает куртку, чмокает меня в щёчку и убегает. Он работает в соседнем городе в транспортной компании вместе с другом. И сегодня они ожидают большой груз. Доча на мне.

Я подгоняю Ксюху. Наскоро одеваюсь, говорю опечаленной собаке, что она остаётся дома. Та сразу скручивается в калач и с тяжелым вздохом устремляет грустный взгляд куда-то вдаль. Сын с хмурым лицом хватает рюкзак и уходит в школу. Ну, вроде всё, можно ехать. Завожу машину, пока спускаемся с дочкой в лифте.

Идем по парковке. По пути объясняю Ксю, как нужно перемещаться по двору: не бегом, а осторожно и внимательно смотреть во все стороны, так как машины могут двигаться отовсюду. В тачке закидываю на заднее сиденье Ксюнино барахло, следом отправляю малолетнюю капризулю и пристёгиваю малявку в автокресле. Сажусь за руль, мажу губы гигиенической помадой. Малышка пищит, что ей тоже надо. Естественно, мажу и ей… Наконец очень довольные собой, с блестящими «свистками», выезжаем.

Включаю музыку — без неё вообще не представляю жизнь — и мы с дочкой тут же не сговариваясь подпеваем. Играет Джонни «Комета». Смотрю в зеркало и не могу сдержать улыбку, глядя, как старательно корчит моську моя Ксю и как мотает головой в такт музыке.

Ехать до садика всего десять минут. Главная прелесть маленького города — отсутствие пробок и минимум времени, затрачиваемого на доставку своего тела из пункта А в пункт Б, хоть на авто, хоть пешком.

Помогаю Ксюне надеть шортики, чмокаю в носик, прощаюсь до вечера и долго смотрю вслед. Она, довольная, вприпрыжку бежит к подруге, хвастаться маникюром, который мы вчера ей сделали. Ксю такая де-е-евочка, я её обожаю! Моё сердце переполнено любовью, дышит ею, я могла бы бесконечно вот так стоять, наблюдая за своей малышкой и купаясь в чувствах, переполняющих меня. Но пора бежать на работу. Там ждут другие мои детки, которых я тоже очень люблю.

Быстренько, как козочка, сбегаю по ступенькам и прыгаю в тачку. В отличие от многих людей, я в работе души не чаю. Я — хореограф. У меня своя небольшая танцевальная студия и детский коллектив, который называется «Колибри». Помню, когда только пробовала себя в роли учителя танцев, все не могла придумать, как назову нашу команду. И вот ко мне пришли первые девочки, совсем еще крохи. Я стала наблюдать за ними. Было интересно смотреть, как они ведут себя, пока мы не дождались всех и я не дала команду встать в пятую позицию и начинать плие. Девчонки носились по всему залу, словно порхали, щебетали своими звонкими голосками и как будто все время не прекращали какую-то игру. И я поняла, что они мои птички! Но не простые типа воробьёв или голубей, а крохотные, необычные и уникальные. Так мы и стали «Колибри».

С утра я как раз занимаюсь с девчушками, которые учатся во вторую смену, а вечером веду зумбу для тётенек различного возраста. Со взрослыми работать мне тоже в кайф, хоть и есть свои трудности, как и везде.

В машине поет Клава Кока, а я, конечно же, подтягиваю. Играет один из моих любимых треков: «Забери пьяную домой», и в воображении рисуются картины, как я танцую в клубе с подругами. Мы все такие секси-кошечки, в платьях и на высоких каблуках. Нам весело, мы прибухнули, чутка перебрали, и я, такая пьяненькая, такая развратненькая, пишу мужу всякие пошлости и хочу, чтобы он забрал меня и делал со мной всё, что хочет… Улыбаюсь своим мыслям и не замечаю, как уже добралась до студии.

По дороге в зал встречаю Лизу, моего арендодателя. С важным и надменным видом хозяйка помещений сообщает неприятную новость: стоимость аренды поднимается, и если я не потяну ставку, она выкинет мои монатки на улицу и найдёт другого съемщика. Выслушиваю известие молча, только одной рукой за спиной перехватываю вторую, чтобы не сорваться и не кинуться на эту овцу, выпустив острые коготки.

— Сегодня же решу этот вопрос, — отвечаю ей, сохраняя внешнее спокойствие, и, гордо выпрямившись, отправляюсь в зал.

Терпеть не могу таких людей! Думают, если родились в богатой семье, если родители понастроили кучу зданий и раздали детям — типа вот вам домики и людишки, ходите и собирайте денежки, — то они лучше остальных, а «простые смертные» недостойны даже их взгляда. Сами-то они ничего не добились, но вид такой помпезный, аж смешно.

Новость насчёт повышения аренды, конечно же, мне не нравится. Я начинаю запариваться, соображая, что же делать с этим нежданчиком. Бреду по коридору в глубокой задумчивости. Пока ни одной идеи, в голове пусто. Захожу в зал, бросаю в угол рюкзак, на автомате натягиваю лосины, топ, накидываю рубашку и засучиваю рукава. Собираю волосы в пучок, включаю музыку. В ожидании девчонок медленно разминаюсь: склоняю голову к одному плечу, потом к другому — м-м-м, кайф! — наклоняюсь вправо и влево, тяну каждую мышцу, чувствую себя грациозной кошечкой.

Бросаю взгляд на своё отражение. Мне нравится, как сексуально я выгляжу в обтягивающих лосинах и топе. Вспоминаю, как муж когда-то смотрел на мои формы, как горели его глаза. Этот пожар съедал его изнутри, вырывался языками пламени и обжигал мою кожу, возбуждая меня. Сейчас ему всё приелось, и его взгляд редко светится прежним огнем. Страсть, что когда-то испепеляла нас обоих, проходит. Да это и понятно — за столько лет совместной жизни всё наскучивает… Блин, а может, это не годы, прожитые бок о бок, нас остудили? Что, если я и вправду превратилась в клячу и тупо этого не заметила?

Еще раз подозрительно таращусь в зеркало. Неа. Вроде не особо склячилась. Интересно, а я ещё способна влюбить в себя мужчину? Так, что-то я отвлеклась.

Возвращаюсь к прежней думе. Бли-и-ин, что же делать с грёбаной арендой? Наверное, придется искать новое место. С этой Лизой работать всегда было сложно, а сейчас и по цене не вариант. Ладно, всё, что ни делается, — всё к лучшему.

Позже напишу в родительский чат и своим «вечерним» девочкам, которые ходят на зумбу, что за неделю нужно будет найти новую студию для занятий.

Продолжаю растягиваться. В зал заходит Марианна, здоровается. Моя воспитанница, одна из самых любимых. Ей тринадцать лет, и она очень стеснительная. Явно чувствует себя «гадким утёнком» и переживает все трудности подросткового возраста.

Невольно вспоминаю себя в те же годы. Я была неразвита физически из-за изнурительных тренировок. Безгрудая, низенькая, на фоне остальных девчонок я выглядела совсем ребёнком. Помню, как тоскливо смотрела на одноклассниц, которые соблазнительно округлились, стали краситься и всевозможными способами демонстрировать свои новенькие, обольстительно взрослые тела. Наблюдала, какими взглядами окидывали их парни, как старались на переменах приобнять или потискать подруг. Мне казалось, что я на всю жизнь останусь невзрачной, плоской, некрасивой и никогда не буду привлекать парней… Ужасный период!

Помню, как я старалась не унывать и придумала себе стратегический план: «Допустим, я такая уродина и никому не буду нужна. Ну и что теперь? Обосраться и не жить?! Да хрен там!» И я решила, что вырасту самостоятельной и независимой, а для этого нужно построить карьеру. Хотелось оказаться полезным для общества человеком, и поэтому я мечтала, что стану учёным, который изобретёт лекарство от рака, например. Или, если не получится из меня крутого учёного, могу быть хотя бы медиком, даже просто медсестрой — чтобы облегчать жизнь больных, выслушивать их, приносить воды или помогать передвигаться. На тот момент я уже понимала: иногда человеку достаточно чуточки внимания и искреннего желания помочь, и это совершенно точно даст ему шанс справиться с проблемой или позволит понять, что не бывает безвыходных ситуаций. Ну, или как минимум он не упадет духом. У меня самой тогда тоже часто бывало так, что не хотелось жить, но всегда что-то случалось, и я понимала: это не конец, однажды и на мою улицу придет праздник. Чаще всего я убегала в мир своих грёз и мечтаний, чтобы хоть как-то защититься от гнетущей реальности…

Открывается дверь, и в зал влетают девчонки, щебеча, смеясь и толкаясь. Мои подопечные вырывают меня из задумчивости и невесёлых воспоминаний. Перебивая друг дружку, они делятся последними новостями.

— Милсанна! (Это то, что осталось от имени и отчества «Людмила Александровна») Здрасьте! У нас сегодня контроша! Отпустите пораньше? — громко говорит Соня. Она самая дерзкая и бесстрашная из моих девочек и может приврать, думая, что взрослые этого не заметят.

— Ага, можно подумать, ты будешь готовиться?! — кричит Полина, самая правильная и прямолинейная, лидер по натуре.

— Вот именно, ты всегда всё списываешь! — поддакивает тут же Ирка и заискивающе смотрит на подружку. Она — Полинкин хвостик и всегда ждёт одобрения своей «хозяйки». Полина тем временем не замечает Иру, а сверлит взглядом Соньку, которая отвечает ей суровым взором исподлобья. Ещё несколько девочек поддерживают Полю, а Соня смотрит на них с презрением, типа: «Ну вы и ябеды, фу такими быть!» Остальные в конфликт не лезут — просто наблюдают.

Я громко хлопаю в ладоши, чтобы привлечь внимание девочек, и одновременно командую:

— Та-а-а-ак! Прекращаем разговоры, быстро переодеваемся и становимся на разминку! Если отрепетируем хорошо, все уйдут пораньше. Если будете как сонные мухи, то пляшем по полной! Вперёд!

Девчонки, по инерции перебрасываясь неприязненными взглядами, суетятся, натягивают лосины и купальники.

— И-и-и-и. Встали! Раз, два, три, четыре…

Быстро разминаемся. Включаю нашу «Якутяночку» и ставлю девочек на прогон.

— И-и-и-и-и начали!!!!

«В эти белые края,

Вновь и вновь уеду я…»

Из колонок льётся музыка, девчонки танцуют, я смотрю на них и вижу в движениях каждой характер. Сонька смотрится в зеркало горящими глазами, ей нравится быть дерзкой и открытой, к каждому жесту она добавляет что-то свое, ей важно выделяться. Полина вся как струна: мегаправильная осанка, движения отточены, голова поднята вверх, следя за своим отражением, она контролирует каждый шаг, не допускает ошибки. Ирка пытается сделать всё как Поля, в зеркале чаще смотрит на подругу, чем на себя, в ее па больше стараний, чем техники. Марианка — очень складная, и её пируэты могут быть грациозными и плавными, но она настолько зажата и неуверенна, так стесняется своего тела, что все движения выходят нераскрытыми, скованными. С этим нужно что-то делать…

— Соня, перегибаешь! Поля, плавнее, у тебя рука, а не ветка. Ира, тяни носок. Мари, смелее, больше наклон, покажи свою длинную ногу, она прекрасна, дай и зрителю насладиться ею! Сначала, поехали! И-и-и-и-и-и!!!

Прогоняем «Якутянку» еще пять раз. Девчонки стараются — хотят слинять пораньше, а я и не против, у самой ещё дел гора. Зову к себе своих четырёх фавориток, остальных отпускаю.

— Итак, рыбки мои, чтобы я больше не видела той ругани, которую наблюдала сегодня утром, всем ясно?

Девчонки, потупив глазки, согласно кивают. При этом Соня скривила недовольную гримасу, Поля, хоть и опустила взгляд, голову держит прямо, мол, не сдамся, Ирка поглядывает на неё искоса, а Марианка стоит с грустными безучастными глазами, оттого что на неё наплевать всем этим девицам.

— Соня, я понимаю, что ты у нас личность яркая и неординарная, это невероятно круто, но я прошу тебя: не провоцируй людей на конфликт. Чаще всего там, где нужно остановиться, ты продолжаешь говорить.

— Не, ну а чё они, Милсан!.. — тут же взрывается вулкан по имени София.

— Ну вот, видишь, сейчас не нужно говорить. Просто слушай и постарайся понять. Вот тебе задание на неделю: каждый раз, когда тебе захочется сорваться или нагрубить, — а это 24 на 7, я полагаю, — ты должна попытаться сдержаться и заменить взрыв, или колкость, или грубость на что-то противоположное. И потом посмотрим, как окружающие станут к тебе относиться, — говорю я, а Сонька, хоть и недовольна, что ей не дают высказаться, всё же теплеет взглядом.

— Поля! Я понимаю, что для тебя важнее всего правила и справедливость. Это тоже очень здорово, такие качества всегда ценились и будут цениться. Но пойми, что люди не роботы. Они живые, со своим характером, своими желаниями, своими ленилками и нехотелками… И таких будет большинство. Всех тебе не переделать. Людей вообще не нужно переделывать. Нарушая правила, они получают наказание и лишь потом делают вывод, учатся на своих ошибках, и это уже не на твоей ответственности. Так что научись проще относиться к чужим косякам, а сама живи так, как тебе привычнее и спокойнее. Тебе задание: в течение недели хотя бы раз в день сдерживаться и не ябедничать. А еще постарайся найти время, чтобы сделать что-то для себя.

Полина слушает, хмуря бровки. Она явно не знает, что такое «делать что-то для себя». Объясняю:

— Попробуй хотя бы пятнадцать минут в сутки думать не о том, что нужно, а том, что ты хотела бы сделать. Может, это поначалу покажется тебе бесполезным, но ты все равно попробуй. Главное, чтобы это было такое дело, которое просто принесёт тебе наслаждение. Пусть сам процесс и его результат станут для тебя удовольствием. Поищи такое, хорошо?

Полинка оценивающим взглядом окидывает Соню и расслабляется. Видать, реально задумалась о том, что не стоит парить всех, кто рядом с тобой. Так никаких нервов не хватит, да и толку не будет.

— Ир, я понимаю, что Полина твоя лучшая подруга, но и о себе не забывай, проявляй себя как личность. Ты отдельный человек, со своими интересами, своим внутренним миром, своим умом. Каждая из вас уникальна, нет надобности подражать кому-то, даже если это ваш кумир. Тебе задание — к следующей репетиции придумать себе хобби, которое никак не будет связанно с Полей, ок?

Ира кивает с довольным лицом. Ей очень понравилось, что внимание проявили к ней — к Ирине, а не к «хвостику Поли».

— Марианна, девочка моя, тебе нечего стесняться! Хоть ты сейчас и маленькая, и худенькая — ты очень хорошенькая, стройная и гибкая. У тебя всё впереди, поверь мне! Я была точно такой же, и посмотри на меня сейчас.

Я заговорщически улыбаюсь и показываю на свое тело, которое очень даже секси. Прекрасно знаю, что мои малышки ждут не дождутся, когда обзаведутся такими же, и Марианка не исключение. Она смотрит на меня, в глазах загорается огонёк надежды. Я рада, что девочка начинает понемногу верить в себя. Для меня важно раскрыть её, не дать ей замкнуться.

— Для тебя такое задание: каждый день находи в себе по одному плюсу. Ищи то, что тебе нравится, и не важно, касается это твоей внешности или внутреннего мира. Находи в день по одному и всё записывай в блокнот. На следующей неделе покажешь, договорились?

Марианка, блестя глазами, кивает быстро-быстро, так что мне кажется, её головка сейчас оторвется и улетит, как воздушный шарик.

— И помните, зайки мои, вы одна семья, вы не должны лить грязь друг на друга, ссориться и упрекать по всяким мелочам! Вы должны быть опорой и поддержкой друг другу! Вы как сестры, а сестёр мы не выбираем, мы просто их любим. Ну всё, хватит нотаций на сегодня, быстренько собирайтесь и бегите в школу!

Мои птички упорхнули к рюкзакам — распихивать барахлишко, защебетали о том, о сём, а я стою и гляжу на них с умилением.

— Смотрите, не завалите английский! — кричу им вслед.

— Не завалим! Милсанна, до свидания!

— До свидания! Помните про ваши индивидуальные задания. Через неделю всё проверю!

Шум девчачьей болтовни еще слышен в коридоре, а я уже переоделась, замкнула класс и направляюсь к машине.

На ходу кидаю голосовое в ватсап Лизе: «Елизавета, здравствуйте ещё раз. Я решила искать себе другой вариант. Вашу площадь мне не потянуть. За неделю съеду».

Потом отправляю другое голосовое — Марине. Это моя хорошая знакомая, журналист и волонтёр. Мы вместе занимаемся благотворительностью — настолько, насколько позволяют финансы. У неё много связей, может, поможет…

«Маринка, привет! Я съезжаю из студии — тут аренду задрали. Если есть что-то на примете, дай знать, плиз. Нужно примерно пятьдесят квадратов, ценник не дороже шестисот рублей за квадрат. Зеркала и станок есть, я всё своё притащу!»

И размещаю во всех своих группах информацию о том, что за эту неделю требуется подыскать новое место. Вдруг кто-то в теме?

Запрыгиваю в машину, включаю музло и еду домой. По дороге прикидываю, что приготовить на обед, а что на ужин. На ближайший приём пищи, пожалуй, сварю куриный супчик, а на вечер сделаю толчёнку с котлетами и салат. Да, пойдёт. Уже представляю, как скривится лицо сынишки, как только он услышит, что на обед суп. Будь его воля, Жека питался бы только бургерами, наггетсами, ролтоном и прочей хернёй. Ну, ничего страшного, все мы через это проходили.

Из колонок льётся песня Люси Чеботиной «Маме» и, как обычно, вызывает у меня желание прослезиться. Я всегда была чересчур эмоциональной, мечтательной и сентиментальной, но вот на людях плакать не могу. Отец с детства пресекал слёзы и вообще любое проявление эмоций на публику — сразу, в корне, при малейшем намёке на их появление. Интересно: то, что я не особо умею плакать, — это минус или плюс? Ой, кстати, надо же маме позвонить! Они с отцом сейчас в Новосибирске. Когда-то жили там и обзавелись друзьями. Решили сгонять в столицу Сибири на пару недель — повидаться.

Пять минут — и я у дома. Обожаю свой городок. Забегаю в магаз, здороваюсь с девчонками, набираю продуктов и несусь домой.

С порога на меня, конечно же, накидывается Рокси: скачет до потолка, крутит маленькой жопкой и просто не даёт пройти. Приходится взять псинку на руки. Она ставит передние лапы мне на плечи, а задними обхватывает талию. Моя малышка. Я одной рукой придерживаю её попу, а второй спину. Собака, счастливая до безумия, лижет моё лицо и неистово виляет хвостом. Несколько секунд самозабвенных ласк, и я аккуратно ставлю терьершу на диван. Та тут же пулей летит за мячом. Всё как обычно.

Смываю с себя собачьи слюни, тщательно мою руки. Пусть локдаун и отменили, но грёбаный ковид всех нас приучил внимательней относиться к гигиене. Разгребаю продукты и ставлю вариться суп. Параллельно, пока готовлю, прослушиваю сообщения. Маринка пообещала поспрашивать, родители девочек и «зумба-компашка» сказали, что пойдут за мной хоть на край света и тоже поузнают, не сдается ли где помещение. Как же это круто, когда в твоей жизни есть такие люди! М-м-м. Кайф.

Фак, забыла про белье! Бегу развешивать постиранные с утра вещи. Рокси поскуливает и заглядывает в глаза — ждёт, когда прозвучит заветное слово «гулять!». Но я пока не могу всё бросить. Придётся немного потерпеть, моя девочка. Со скоростью электровеника доделываю домашние дела и натягиваю штаны «для леса». Едва их увидав, Рокси начинает сходить с ума. Она уже знает: если я надеваю эти штаны, её ждёт беготня среди деревьев и поиск мышей — а это её страсть. Терьерша сутками готова рыть норы, подобно маленькому бульдозеру.

Беру с собой рюкзак, предварительно забросив туда воду, зонт и куртку, закрепляю на талии пояс с собачьими вкусняшками, запихиваю в уши наушники, и мы с псиной под музыку, слышную только мне, бежим в лес. Благо тот находится в пяти минутах от дома. Буквально одна-две песни, и мы на месте.

Отцепляю Рокси. Она сразу же прижимает морду к земле и начинает вынюхивать норы. Я пытаюсь отдышаться и жду, когда собака выберет место для раскопки.

А вот и оно! Когда Рокси принимается увлечённо рыть ближайший пригорок, я понимаю, что это надолго. Усаживаюсь на рюкзак, достаю телефон, звоню маме.

— Привет, мамуль, ну как ваши дела?

— Привет, доча. Да не очень, папуле всё хуже…

Моё сердце тут же придавливает привычная серая тяжесть. Отец давно болен, у него рак в последней стадии, и все мы понимаем, что рано или поздно это произойдёт — ему станет хуже, а затем папы не станет… Это так странно: человек с виду абсолютно здоров, бодр и работоспособен, но все вокруг и он сам понимают, что внутри его организма растёт убийца и процесс необратим… Что с этим всем делать — непонятно.

— Может, у него ковид? Какие симптомы?

— Скорее всего, нет. У него с животом проблемы начались, почти ничего не может есть, и, естественно, слабость.

— Ясно. Когда вы приезжаете?

— Взяли билеты на среду, будем в четверг. Встретишь?

— Да, конечно!

Какое-то время сомневаюсь, стоит ли позвать папу к телефону. Решаюсь, зову.

— Привет, папуль, ну как ты? — бодро спрашиваю я.

— Привет, доча. Да не очень. Живот болит, и почти ничего не лезет… — в его словах сквозит печаль. Отец всё понимает. Все всё понимают…

— Блин, может, тебе пропить бактерии? А смекту пробовал? — пытаюсь хоть что-то предложить, хотя и понимаю, что впереди самое страшное — начало конца…

— Да попробую, но что-то ничего не помогает… Температура поднялась, не особо высокая, но скачет…

— Может, ковид где-то схватил?

— Да всё может быть… Но хрен его знает…

— Ну ладно, ты не унывай, лечи свой желудок! А у меня аренду подняли, буду съезжать, — пытаюсь отвлечь себя и папу от невеселых мыслей, но не особо получается. Чувствую грусть в его голосе, и ничего не могу с этим поделать. — Маринка пообещала помочь, Жека, как обычно, не хочет делать уроки, Ксюня вредничает по утрам, а муж весь в работе, всё как всегда, — торопливо делюсь я новостями.

— Ясно…

Пауза. Я понимаю, что отцу сейчас не до меня. Так хочется ему помочь, подобрать нужные слова, но я не могу. Не знаю, что сказать, о чём спросить, чего пожелать… Такой ситуации у меня в жизни ещё не было, поэтому просто говорю:

— Ну, ладно, пока-пока, до четверга, — и кладу трубку.

Некоторое время тупо сижу и смотрю в никуда, пытаясь переварить всё навалившееся. Мне тяжело. Будет ещё тяжелее. Но в основном я просто растеряна. Не знаю, что мне делать и как правильно себя вести. Я прекрасно понимаю, что папы скоро не станет и мне нужно сказать ему что-то важное. И в то же время осознаю, что это нереально.

У нас с отцом никогда не было близких отношений, разговоров по душам, сюсюканий и признаний в чувствах. Он говорил только тогда, когда ему хотелось что-то рассказать, даже если мне это было не интересно. Но слушать не любил. Был очень строгим, я бы даже сказала — бешеным. И уже с детства я понимала, что лучше его не злить, дабы не вызвать вспышку гнева.

Во мне закипает детская обида, хочется закричать: «Ну почему ты меня не любил! Мне так не хватало этого!» Но потом вспоминаю, каким было его собственное детство, и понимаю: да его самого никто и никогда не любил, его не научили любить, не показали, как это, когда любишь! Так что папу не за что винить. Он сам большой ребёнок с израненной душой, не познавший родительской любви, а потому и не умеющий её дарить… Зато он привил мне много хороших качеств. Отец всегда был мегачестным, пунктуальным, справедливым и ответственным, и я такая же, и я это ценю в нём и в себе…

Становится зябко. Тело совсем остыло, растеряло всё тепло, вызванное небольшой пробежкой. Лезу в рюкзак за курткой и накидываю её на замерзшие плечи.

Чтобы отвлечься от грустных мыслей, беру телефон, захожу в галерею и листаю фотки и видосы с недавних наших вылазок с друзьями.

Смотрю, как мы, подвыпив в клубе, орём песню «Батарейка», и ржу. Мы там такие «косые», но такие прикольные. Потом гляжу, как мы с девчулями танцуем. Мы, конечно, красоточки.

Наша девичья компания подобна стайке птиц. Мы пёстрые, яркие, непохожие, но очень живые и вечно щебечущие. Наши мужики вешаются от гомона, который заполоняет любое пространство, в котором мы оказались все вместе, впятером. А уж если мы соскучились, то наша встреча и подавно смахивает на птичий базар: громкие охи, ахи и прочие эмоциональные возгласы, взрывы хохота, неугомонная трескотня наперебой, танцы и объятия. На вид мы представляем собой совершенное ассорти: у всех разные корни, разная внешность.

На мой взгляд, самая эксклюзивная из нас Нинка. Ее предки откуда-то из Азии, так что лицо этой малышки — сногсшибательный коктейль: карие глаза, чуть выдающиеся высокие скулы, аккуратный носик, красивые, словно нарисованные карамелью губы и прямые волосы кофейно-шоколадного оттенка.

Любаня — самая молодая и гламурная в нашей компашке, всегда в курсе всех трендов, ухоженная красотка. Наш дружбан, мой ровесник, решил жениться на девчуле помоложе, и они офигенно подходят друг другу. Ей всего лишь двадцать семь, но они на одной волне. То ли Паха инфантилен, то ли Любаня не по годам взрослая, а может, они просто не заморачиваются и живут в кайф — это самое главное.

Кристина — девочка-огонь. Мы познакомились недавно, но она сразу влилась в компанию. Из-за молдавских корней она похожа на цыганку, у неё огромная красивая грудь, чёрные волосы и такие же глаза, полные искр, игривости и озорства. Наш последний холостой друг, как только встретил её, сразу втюрился и никуда уже не отпустил. Молодец! Наконец-то нашёл свое счастье, которое искал так долго, что уже ни на что не надеялся. А я всегда верила, что отыщет он свой пазлик.

И, конечно, Кэт — мой любимый Катенок, моя лучшая подруга, высокая сексуальная блондинка, мегаженственная, с большими глазами, чувственными губами и офигенной фигурой Барби. В жизни она мама двух прекрасных детей и справляется с ними на ура, не то что я. И дома у неё всегда порядок, да еще при этом Кэт всегда выглядит как на картинке.

Вот так мы и дружим — пять пар женатиков, кто-то с детками, кто-то нет. Все очень разные, но очень крутые, искренние, добрые, настоящие. Обожаю своих друзей, они в любой ситуации дарят особый позитив и дают мне заряд бодрости на всю неделю, и мы всегда поддерживаем друг друга. Друзья — это сила.

Просматриваю несколько видосов. Хихикаю на том, где пацаны танцуют, а один вдруг начинает исполнять стриптиз. Да-а-а, весело было.

Между прочим, раньше я совсем не снимала ни фото, ни видео. Даже в мыслях не было. А вот в последнее время стала ощущать, что тридцать пять не за горами, и поняла, что хочу запечатлеть как можно больше вот таких офигенных моментов. Когда мы вместе, общаемся или танцуем. Стала фоткать и себя, потому что сейчас я себе ещё нравлюсь, но боюсь, это ненадолго. Иногда делаю селфи на работе, дома, на прогулке, в кафе или вообще в постели. Бывают какие-то моменты, когда ты прямо светишься счастьем или внутренней энергией и чувствуешь, что этот миг — особенный, его нужно запечатлеть. Правда, эти снимки я никуда не выкладываю — на соцсети нет ни времени, ни желания. Но сама потом частенько просматриваю фото, и те эмоции, которые мной владели в тот момент, вновь накрывают меня. Всё-таки век технологий — потрясающее время!

Ну всё, хватит морозить задницу. Прогулка подходит к концу, нужно тащить псинку домой — отмывать.

— Рокси! Ко мне!

Собака моментально поднимает морду от кочки. Как всегда после норных работ, терьерша до ушей перепачкана чернозёмом, а в пасти как минимум полкило застрявшей и налипшей субстанции — смесь из земли, травы и её слюней. Услышав команду, моя охотница нехотя подходит и с понурой головой стоит у ноги — ждёт, когда пристегну поводок. Хвалю девочку, даю вкусняшку, и грусть в собачьих глазах тает — жизнь налаживается.

Дома домучиваю ежедневные мамашкины дела, пытаясь переварить всё, что со мной происходит. Из глубокой задумчивости выводят лай и истеричные подвывания. Рокси строит из себя овчарку — значит, сын пришёл из школы. Из коридора доносится глухой удар — ну, точно Жека. Это либо ребенок рухнул на пол — типа «Всё! Нет больше сил моих выносить эти мучения!», либо по обыкновению со всей дури скинул с себя рюкзак.

Кричу с кухни:

— Приве-е-е-ет!

Слышу в ответ угрюмое «привет». Как всегда, сынуля без настроения… Не удивительно! Где вы вообще видели двенадцатилетнего подростка в хорошем настроении? Блин, мне же ещё нужно будет как-то поговорить с ним насчёт дедушки… Мда-а-а-а…

— Как дела в школе?

— Да всё как всегда. С математичкой поцапался, она вечно до меня докапывается…

— Домашки до фига?

— Ну естественно! Как обычно! Ненавижу эту грёбаную домашку. А-а-а-а…

— Ладно, хватит ныть, садись кушать, — ласково зову я.

— А что я буду кушать? — с опаской осведомляется сын.

Я ехидно улыбаюсь, и он уже понимает, что будет есть суп, и начинает хныкать ломающимся голосом:

— Ну не-е-ет, ну только не су-у-у-у-уп, ну пожа-а-а-алуйста!

— Одну милипусенькую поварешечку супа и как вознаграждение горячие бутеры! Идёт?

— Давай, — бурчит сын и идёт в зал выбирать кино «под обед».

Вижу, что от Маринки пришло голосовое. Скорее прослушиваю, пока суп греется в микроволновке. Подруга сообщает, что у её знакомого в новом ДК есть небольшой кабинет. Комната сдана под фотостудию, но хозяин бывает там крайне редко. Она дала мой номер. Сказала, возможно, владельца устроят условия и он сможет выделить мне несколько часов в своей студии.

Кидаю спасибку с обнимашкой. Надеюсь, что хоть что-то из этого получится.

— Жека! Давай скорее ешь свой обед и за уроки!

В ответ слышу «За что-о-о-о?!» В голосе сплошное страдание. Бедный ребёнок! Мне его правда жаль, но ничего не поделать: школа есть школа.

Уже почти четыре! Ну куда бежит время? Почему в сутках так мало часов? Всё хочется успеть, но ничего не успеваю!!! Хватаюсь за всё и сразу, но по ощущениям — дела не разгребаются. Новые проблемы появляются со скоростью света, а старые либо решаются еле-еле, либо откладываются в долгий ящик и тупо покрываются пылью.

Проверяю уроки, пытаясь разобрать каракули сына, вникнуть в задачи и примеры. Терпеть не могу это. Сейчас завою, как Жека! Половина решена неверно, и мы начинаем «разжёвывать» задания вместе. Сын пытается мне доказать, что не понимает тему, хотя я прекрасно знаю: он просто не хочет подумать. Сколько раз ему объясняла: сперва нужно всё зарисовать, и дальше, когда видишь, что тебе дано, уже можно рассуждать и найти решение, — всё бесполезно… Только ругань и споры, это та-а-а-а-ак выматывает… Бесит…

Блин, пора собираться на зумбу!

— Жека, давай доделывай домашку, через час заберёшь Ксюху и шуруй на тренировку!

— Окей.

Кидаю все прибамбасы в рюкзак и бегу к машине. Через пять минут я возле зала. Капец, как представлю, что нужно съезжать, аж сердце щемит. Я столько лет тут провела! Этот зал — мой второй дом! Мои девочки — моя вторая семья… Ну, ничего не поделаешь, все перемены к лучшему. Мы справимся.

Захожу в зал, переодеваюсь. Сейчас на мне короткий топ и мини-шорты, которые обтягивают мои аппетитные ягодички так, что те немного выглядывают снизу. Секси.

Мои девчули тоже подтягиваются, здороваются, переодеваются. Они все очень клёвые. Мне нравится, как они раскрепощаются на занятиях, прямо светятся позитивом, озаряя всё вокруг этой внутренней энергией. Умнички мои!

— Ну что, красотки! Готовы потрясти булочками? — энергично спрашиваю я.

— Да-а-а-а-а!!! — отвечают мне девочки.

— Ну, тогда па-а-а-аехали!!! Вспоминаем движения на «Лока».

Врубаю Шакиру. Из колонок льются зажигательные бразильские ритмы, и бедра сами по себе начинают двигаться в такт возбуждающей музыке.

Танцуем вместе с девочками, они смотрят на свои отражения, нравятся себе, в глазах огонь. Мы ловим волну совместного драйва — очень крутое чувство.

Время пролетает, как всегда, незаметно, и вот мы доплясываем под последний трек и, вспотевшие и счастливые, обнимаемся, прощаемся и расходимся.

Гляжусь в зеркало. Прядки выбились из шишки, немного вьются и торчат во все стороны. Это из-за влаги, сколько их ни приглаживай, всё равно вылезут. Капец, у меня все непослушные, начиная с детей, заканчивая волосами. Ну да хрен с ними, пусть торчат, буду одуванчиком.

Плетусь к машине. Чувствую, что моя батарейка потихоньку садится, ведь утром встала очень рано. Надо как-то себя дотянуть. Блин, столько ещё всего нужно сделать! А-а-а-а…

По дороге вспоминаю, что ужин ещё не готовила. Забегаю в соседний магаз, болтаю с Ленкой-продавцом. Та спрашивает про Рокси: мол, где там моя подруга? Отвечаю: ждёт дома и сейчас будет прыгать до потолка от счастья, увидев, что мать вернулась.

Приветственный лай терьерши оглушает еще в подъезде. Рокси прямо на пороге исполняет радостный ритуальный танец и просится на ручки. Поднимаю эту маленькую чертовку, прижимаю к себе. После нескольких секунд безудержных лизаний собака успокаивается и даёт пройти в квартиру.

Бегом мою руки, заглядываю в комнату к мужу. Мой милый сидит в наушниках, играет в танчики, рядом стакан с виски. Понятно… Подхожу, целую его в щёку — типа: «Приве-е-е-ет! Я пришла-а-а-а!» Дорогой отвечает рассеянно и продолжает орать в микрофон:

— Прикройте! Прикройте! Я в КэДэ! Я в КэДэ!

Прикольно было бы и в жизни так же. Отвлекает кто-то на работе, или в очереди достали, или ты просто не в настроении, и тогда врубаешь форсированный звук и начинаешь вопить: «Не подходите! Не подходите! У меня ПМС! У меня ПМС!!»

На самом деле у Миши полно друзей, причем из разных городов. Все, кто хоть раз «прокатились» с ним во взводе, ставятся его приятелями. Он такой человек, с которым стоит один раз пообщаться — и всё, ты у него в плену. Миша не любит «якать», обладает особым чувством юмора, шутит всегда в точку, остроумно, нестандартно. Сейчас таких людей нечасто встретишь. Его начинаешь по-настоящему «видеть», только когда он что-то говорит, но высказывается он редко. Оттого и ценишь эти моменты. Такое ощущение, что его любимая пословица: «Молчание — золото». Ну, а за балабольство в нашей семье отвечаю я.

Захожу к сыну, окидываю комнату критичным взором. Терпеть не могу, когда у Жеки на полу валяются вещи и на рабочем столе бардак. Пока ребенок на тренировке и не гундит по поводу вмешательства в его частную жизнь, подмечаю все детали полотна под названием: «Полный пипец». Фиксирую всё то, что нужно «стереть», чтобы картина получила право называться: «Прекрасная прибранная комната подростка». Запомнила. Иду дальше — в царство моей принцесски.

Открываю дверь. Ксю сидит на полу, выстроив перед собой фигурки животных, и с очень важным видом объясняет бегемоту, что нехорошо кусать тигра за попу, — это некультурно.

— Приве-е-е-ет!!!! Мамацка-а-а!!!! Давай играть в херму!!!! — озаряет меня самой радужной на свете улыбкой моя прекрасная дочь.

— Привет, солнышко! Давай, но только недолго, мне нужно ужин готовить.

Ксюня достаёт игрушечный домик с фермером и его животными и объявляет, что хозяину пора кормить питомцев. Я озвучиваю зверушек по очереди, меняя голоса и характеры. Собака у меня получается очень позитивная, бодрая и правильная: хватает косточку и благодарит хозяина. Ослик выходит каким-то грустным и апатичным, и дочка сразу хочет его пожалеть. Кошка слегка капризная и хитрая, но всё-таки ласковая. Фермер ведётся на её мурлыканье и отдаёт пушистой подлизе лучшую рыбу. А свинья у нас самая последняя. Она наглая, всё время хрюкает, пукает и пытается съесть ведро. Пока я озвучиваю хавронью, изображая пуки, визги, отрыжку и отчаянное желание что-то сожрать, дочка покатывается со смеху и просит: «Есё! Есё!» Я плавлюсь от счастья, наблюдая за её весельем. Мы ещё немного прикалываемся. В итоге свинья «съедает» Ксюхин носок, и у неё начинает болеть животик. Я предлагаю срочно вызвать скорую для свинки и полечить непослушную обжорку, а сама собираюсь в царство кастрюль и сковородок. Целую свою зайку. Перед уходом интересуюсь, прогулял ли кто Рокси. Малышка докладывает, что Жека взял псинку с собой до садика и потом ещё во дворе отпускал побегать. Со спокойной душой отправляюсь на кухню.

Включаю музыку в наушниках. Играет одна из моих самых любимых групп — «Пошлая Молли». Обожаю этих ребят! Пусть они и не подходят для такой взрослой тётеньки — львиная доля их фанатов всё же молодёжь, мне плевать — я тащусь от их творчества!

Мою посуду, накрываю стол для ужина. Открываю холодильник. На меня маняще смотрит бутылка вина. Вот сучка! Представляю, какая она прохладная… М-м-м-м… Да, знаю, сегодня понедельник, а я каждый раз обещаю себе не пить в будни, но сдержаться та-а-ак трудно… Сегодня у меня был тяжелый день. Я так хочу выпить, что внутренняя борьба демонёнка с ангелом длится недолго и заканчивается победой тёмной силы. «От одной порции ничего страшного не случится», — решаю я.

Тянусь за штопором… Наливаю в бокал напиток цвета солнца и сначала вдыхаю его цветочный аромат — м-м-м-м-м. Затем делаю глоток, кайфую от слегка терпкого вкуса. Чувствую, как вино оставляет прохладную дорожку в моем горле и как почти сразу же слегка ударяет в голову. Вместе с приятным ощущением опьянения приходит раскаяние. Долбаный замкнутый круг — не могу не выпить, а потом начинаю казнить себя…

Пью вино, испытываю вину, готовлю ужин, танцую под «Клеопатри». Бёдра находят ритм и двигаются сами по себе, пока руки поочерёдно орудуют с кастрюлей и сковородкой. Краем глаза вижу, что зашёл муж. То ли на запах притянуло, то ли за льдом для виски. Ага, за льдом. У нас с ним общая проблема — грёбаная тяга к алкоголю… Уходя к компу, дорогой шлепает меня по булочке. Я в ответ подмигиваю и посылаю воздушный поцелуйчик… Но он его не ловит… Даже не видит.

Когда же мы стали такими?.. Что с нами произошло и кто в этом виноват? Муж? Я? Дети? Время? Обязанности? Или всё это вместе взятое? Но ведь по-любому у всех так? Или нет? Много вопросов — мало ответов. Понятно лишь одно — все чувства меняются, нет вообще ничего постоянного. Закрепляю эту мысль глотком вина, заканчиваю готовить ужин под песню группы Ангел Vox «Возвращайся». Она как раз о том, как трудно быть вдали от любимого. Очень символично, учитывая мои сегодняшние размышления. Ведь мы с мужем и рядом, и далеко. Физически мы почти всегда вместе, лишь работа разделяет нас на некоторое время. А вот психологически нам трудно. Мы что-то потеряли, что-то упустили… Мы очень далеки… И я не представляю, как сократить это расстояние.

Ужин проходит как всегда. Мы садимся в зале, включаем какой-то фильм про супергероев, болтаем, уплетаем за обе щеки вкуснейшие, хоть и такие простые блюда… Взгляд случайно падает на часы, и я в ужасе осознаю, как пролетает время. Хочется подольше вот так посидеть, и чтобы никуда не надо было торопиться. Но не вариант. И я начинаю подгонять Жеку и Ксюню.

— Сынок, иди сложи рюкзак. Ты точно всю домашку сделал?

— Ну естественно, мам, — закатывает глаза старшенький.

— Ну простите-извините, что лишний раз у вас поинтересовалась…

Сын смотрит на меня скучающим взглядом — типа: «Ну всё, сейчас будет концерт?» Но я не хочу тратить ни минутки на лекции и нотации и просто треплю его шевелюру. Прошу, чтобы унёс всю посуду и замочил, прибрал свою комнату и почистил зубы. Сама иду с дочей — помочь ей почистить зубки, а потом мы уединяемся в ее комнате и читаем книжку.

У Ксю куча вопросов, а я слегка подтупливаю — сказывается вино и раннее пробуждение. Не могу сосредоточиться и нормально объяснить дочери, как её любимая русалочка Ариэль писала и как ела промокшую еду. Хаотично ищу в мозгу хоть что-то, чтобы успокоить любопытство малышки, но выходит плохо. В итоге отвечаю, что раз русалки всегда живут в воде, то даже не замечают, как писают, ведь они всё время мокрые. Самое главное, чтобы не последовал вполне логичный вопрос: а как же они тогда какают. Слава богу, об этом Ксюня не спрашивает. С едой попроще. Объясняю, мол, пищеварение у русалок устроено так, что им можно есть только мокрое. Уф-ф, вроде худо-бедно справилась. Вижу на её мордашке задумчивое выражение. Кажется, завтра из садика дети вернутся с новыми знаниями о русалках, ну да ладно.

Крепко обнимаю дочку, говорю, что сильно-сильно её люблю, и желаю спокойной ночи. Кладу под бочок её любимого замурзанного котенка и закрываю дверь.

Как только выхожу в коридор, понимаю, что предстоит разговор с сыном. Сердце начинает ныть, но я говорю себе, что должна быть сильной и не падать духом. В конце концов, все мы знали, что это случится очень скоро, и Жека в том числе.

Аккуратно открываю дверь к нему в комнату. Сын лежит на кровати, вытянув длиннющие ноги. Волосы взъерошены наушниками, голова двигается в такт музыке — наверняка рэп, он его обожает. На экране телефона — ВК.

Сдвигаю с одного уха наушник:

— Всё, закругляйся. Пиши всем своим юным поклонницам, что тебе пора баиньки, и выключай музло. Ставь гаджеты на зарядку и — спать.

— Ну ма-а-ам!

— Даже не начинай! Время пол-одиннадцатого, нам рано вставать, — изрекаю тоном, не терпящим возражений.

Жека ворчит, как старик, вздыхает, но всё же выполняет все распоряжения и, наконец, укладывается. Я понятия не имею, как завести разговор, и просто начинаю:

— Сына, я сегодня звонила бабушке с дедушкой. Деду всё хуже… Скорее всего, это конец. Сейчас его самочувствие будет только ухудшаться, и скоро его не станет… Это очень грустно. Но мы же знаем, какая это болезнь. Думай о том, что ему станет легче, он будет в лучшем мире…

Замолкаю, пытаясь сглотнуть ком в горле, и вижу, как у сына наворачиваются слезы. Он сникает на глазах.

— Вообще не представляю, как буду жить без дедушки… Я так привык, что он у меня есть… — слышу я сдавленный голос.

Ребёнок сейчас выглядит раненным в самое сердце… Мне невыносимо смотреть на его муки. Моя душа плачет. Подхожу к нему, обнимаю. Мой любимый сынуля уже с меня ростом, а всё же очень хрупкий. Глажу его по спине и, сдерживая слезы, объясняю, что у каждого человека свой срок и каждый после ухода остаётся жить в нашей памяти навсегда. Прошу не убиваться из-за этого, хоть и ясно, что просьба невыполнима.

— Ну всё, зайка, ложись спать, хорошо? — мягко советую я. — Деда приедет в четверг, и мы обязательно к нему сходим. Не переживай, всё будет хорошо!

С вымученной улыбкой выключаю свет, ненадолго задерживаюсь в дверном проёме — смотрю на вздрагивающие плечи сынули. Если бы я могла забрать все его муки себе! Но я понимаю, что он сам должен с этим справиться, сам должен преодолеть это горе и стать сильнее и взрослее… Все мы проходим через потери…

Закрываю дверь, иду к мужу. Миша так и сидит в зале с коктейлем и кино. Подхожу поближе, останавливаюсь. Он замечает мой пристальный взгляд, поднимает глаза. Скорее всего, видит, что я замучена и расстроена. Я на какое-то время неподвижно замираю и сама не знаю, чего жду. Наверное, хочу, чтобы он сказал: «Иди ко мне, малыш…» и пригласил в свои крепкие объятия. Он молча хлопает по дивану рядом с собой. Обхожу журнальный столик, протискиваюсь поближе к мужу и устало плюхаюсь возле него. Кладу голову ему на плечо.

Я понимаю: за годы, что мы живем вместе, между нами образовалась прочная связь, которая намного глубже, чем то, что было в самом начале. Он без слов понимает меня, а я его. Конечно, иногда хочется, чтобы он был более открытым, порой его молчание убивает. Бывают моменты, когда я готова волосы рвать и кричать, а он просто спокойно помалкивает, и его поведение мне кажется таким несправедливым!.. Но проходит время, моя буря успокаивается, и я осознаю, что если бы под одной крышей жили две истерички, то никакого прочного союза у нас не вышло бы. Его эмоциональная стабильность всегда спасает меня.

Мой загадочный муж распахивает объятия, и я в них падаю. Прижимаюсь к его могучей груди, чувствую себя как в колыбели: уютно, тепло, защищенно. М-м-м. Его руки сгребают моё тело. Мы как пазл, реально, как две половинки. Он знает, что лучше меня ни о чём не спрашивать. Я сама, насладившись объятиями, поднимаю глаза и рассказываю про папу. Миша слушает меня, гладит мои волосы и произносит: «Ясно…» Мне очень приятно. Ощущаю, как, разделив с ним свою тоску, я расслабляюсь.

— Милый, поздно уже, пойдём спатки? — прошу я, подняв на него глаза.

— Не, зай, я ещё посижу немного и приду. Хочу кино досмотреть. Иди ложись, я скоро.

Целует меня, как обычно, и я плетусь в душ.

О, как я обожаю вечерний горячий душ! Это моё ежедневное спасение. Я стою под струями, согреваюсь. Голова полна тяжелых мыслей, сама я мегасонная. Вылезаю. Смотрю на своё отражение, глаза в глаза. Утром они светились огнём и счастьем от полученного оргазма. Сейчас же это два озера грусти и печали… Мажусь кремами и шлепаю до спальни голышом — всё равно детки уже спят, а я очень люблю походить голенькой.

Тут же без спроса врывается воспоминание. Мы тогда ещё не были женаты, жили с Мишей вдвоём, наслаждаясь друг другом. И в душе всегда мылись вместе. Помню, как руки моего парня ласково и нежно скользили по моей намыленной коже, а мои по его телу. Мне безумно нравилось, как он проводил ими по моей длинной шее, потом продвигался к груди, задерживаясь на сосках, слегка зажимая их пальцами и наблюдая за моей реакцией. Потом гладил мой плоский животик, и его руки всегда скользили ниже и нежно ласкали мою киску. Затем он разворачивал меня и проделывал то же со спиной. От удовольствия я выгибалась и прижималась к нему ягодичками. Мишу это очень возбуждало — он всегда любил мою попу. Она словно жила сама по себе, и их с Михаилом объединяли особые отношения. Он часто её целовал, сжимал, кусал, шлёпал, а иногда даже разговаривал с этой соблазнительницей.

Я всё глубже погружаюсь в воспоминание и переношусь в ванную, где мы, молодые и беззаботные, моем друг дружку…

Увидев, как я по-кошачьи выгнулась, он прижимается к моей заднице, и я ощущаю его эрекцию. Его член, твердый как палка, упирается мне прямо между ног. Он трётся им вдоль всей моей киски, чувствует, какая она горячая и влажная, дразнит меня. Одна рука находит клитор, а вторая сосок. Я не сдерживаюсь и издаю стоны. Не могу больше терпеть — слегка наклоняюсь вперёд, одной рукой приподнимаю свою булочку, а второй нахожу напряжённый член и направляю его в себя. Как только он проскальзывает в меня, мы одновременно издаем стон, полный блаженства и восторга. Мы начинаем ритмично двигаться навстречу друг другу, всё глубже и глубже. Любимый ласкает всё моё тело руками, губами, языком. Я в экстазе. Мои руки упираются в кафель, голова закидывается. Чувствую, как от ласк Миши в теле нарастает возбуждение, словно надувается воздушный шар с радугой внутри. И я понимаю, что он вот-вот взорвётся, и я растворюсь в этом разноцветном облаке чувств и ощущений. Милый считывает реакции моего тела на каждую его ласку и делает то, что приносит мне большее удовольствие. Он лучший партнер.

И да-а-а! Благодаря его стараниям мой «шарик» лопается. Яркие краски растекаются по всему телу. Чувствую, что Миша уже на пределе. Зная, что доставил мне наслаждение, он больше не сдерживается. Теперь его очередь кайфануть. Он хватает меня за бедра и, сделав несколько мощных движений, кончает. Горячая сперма заполняет меня, обжигая изнутри. М-м-м!..

Как же это было круто! Потом мы нежно домывали друг друга, ржали над всякими пустяками и голышом отправлялись в кровать.

Вспоминая всё это, улыбаюсь во весь рот и чувствую, что засыпаю. Завожу будильники. Сегодня нет сил даже книжку почитать… Ложусь в нашу огромную кровать. Мне не хватает теплых объятий мужа. Я чувствую одиночество, но сон накрывает меня, не позволяя осознать это до конца. Мой сумасшедший день подошёл к концу. Я проваливаюсь в такое сладкое и долгожданное забытьё.

Глава 2. Те же и фотограф

Сквозь сон слышу, как играет будильник. Вот чёрт! Я же только закрыла глаза!!! Пытаюсь выбраться из объятий мужа. Кое-как спихнув с плеча его тяжеленную руку, перевожу звонок еще на пять минуточек. Разворачиваюсь лицом к Мише, закидываю на его тёплое спящее тело ногу, обнимаю любимого и снова проваливаюсь…

Через пять минут под мерзкое треньканье всё же открываю глаза и заставляю себя подняться. Рокси вошкается и недовольно ворчит — засоня, как я, она не любит рано вставать. Плетусь в ванную. Самое время привести себя в порядок.

После душа, чистки зубов и расчесывания чувствую себя чуточку бодрее, но умру, если сейчас же не выпью кофе…

Загружаю капсулу с латте. Пока машинка готовит мой любимый наркотик, думаю, чего бы интересного сочинить на завтрак деткам. Башка совсем не варит…

Наконец-то мой кофе готов. М-м-м… Вдыхаю терпкий аромат, делаю глоточек и чувствую, как горячая жидкость прокатывается по горлу, пробуждая каждую клеточку моего организма. Ка-а-а-айф!..

О, сварганю-ка яичницу с сосисками! Включаю музыку в наушнике — играют «Нервы» — «Кофе мой друг», о-о-очень символично. Люблю, когда песня — прям в точку. Наслаждаясь музыкой и напитком, жарю яйки и сосисоны. Затем выкладываю всем на разные тарелочки: Ксюхе на розовую, она ест только с неё; Жеке на его любимую — жёлтую; мужу в обычную коричневую — мы с ним не выёбистые в этом плане, не то что наши отпрыски.

Выкладываю яйца в виде глаз, сосиску в виде улыбки. Ксюне рисую кетчупом реснички у желтков и красные губки на сосиске.

М-м-м… губки на сосиске — звучит сексуально. Опять эти пошлые мысли. Блин, надо будет обязательно сегодня зажать мужа и отсосать ему. Уверена, ему понравится. Чувствую, что замечталась, и в предвкушении облизываюсь. Так, я отвлеклась.

На тарелке сына к глазам и улыбке добавляю маленькие треугольнички из сыра — острые клыки вампира — и кладу по бокам сосиски, затем рисую два потёка «крови» кетчупом, а из зелени делаю волосы дыбом. Дочкину мордашку дополняют серьги из морковки. Детки обрадуются — получилось супер. На тарелке мужа получается хуже — один «глаз» порвался при перекладывании. Недолго думая, закрываю желток чёрным кругляшом хлеба, а веточки петрушки становятся «повязкой» через всё лицо, которое лежит на тарелке. Получился пират — Миша оценит. Накидываю из зелени «щетину» и вместо сигары выкладываю брусок огурца. Ну всё! Огонь! Мне нравится.

Довольная собой, иду будить деток.

— Жека-а-а!!! Пора вставать, завтрак готов, скоро в школу! — нежно треплю его по плечику и целую в щёчку.

— Любимый, вставай.

Михаил не реагирует, зато Рокси тут же поднимается на все четыре лапы, начинает поочерёдно вытягивать передние и задние конечности, кряхтит, как старая колымага, и в конце разминки трясёт ушами — всё, проснулась! Целую мужа в плечо, он мычит, вздыхает, но я знаю, что он скоро поднимется.

Самая проблема — Ксю.

— За-а-а-айка, вставай! — тихонечко мурлычу я.

Подхожу к малышке, кладу голову к ней на подушку, прижимаюсь носом к её носику и аккуратно трусь. Потом целую дочу и глажу головку. Моя кроха начинает хныкать и выпрашивать поспать ещё, но я уверяю, что на кухне ждёт самый крутой завтрак на свете. Любопытство берет верх. Она просится на ручки и обвивает мою шею своими лапками. Подхватываю тёплое тельце. Эта маленькая обезьянка виснет на мне, обхватив ножками мой торс. Я лишь слегка поддерживаю её под попу. Она словно пушинка! Ну, или это моя бицуха такая мощная.

Кое-как семейство собирается за столом. Все довольны моими шедеврами. Мужу нравится его пират. Обычно Михаил молчалив, угрюм и предельно сосредоточен, но сегодня он в том редком, но самом моём любимом настроении — когда может подурачиться вместе со мной. Вот и сейчас он восклицает на всю кухню: «Якорь мне в бухту! Это шо, мне?» Радуясь его реакции, я киваю головой. Он, не менее веселый, начинает расправляться завтраком. Ест и поёт: «Йо-хо-хо и бутылка рома!» Подчищает тарелку, встаёт, кланяется мне со словами: «Тысяча чертей, как вкусно! С меня сундук с пиастрами! Простите, мадам, но мне пора удалиться. Меня ждёт мой верный пёс». Вот клоун. Зато мой!

Жека с удовольствием дожевывает вампира, а доча ковыряет свою красотку, потом просит порезать сосиску. Я режу и, чтобы завтрак был съеден до конца, озвучиваю каждый кусочек:

— Я маленький сосисончик, хочу в животик к самой красивой девочке на свете. Я лечу-у-у-у, уи-и-и-и-и!

Накалываю кругляшок на вилку, и он «летит» прямо в ротик моей восторженной малышки. Она хлопает в ладоши. Женя цокает и закатывает глаза — типа ну что за детский сад! Тогда я насаживаю на вилку другой кругляшок и с еще большим воодушевлением объявляю:

— Посмотрите, какой маленький самолё-о-о-отик летит прямо в ангар!

Вижу легкий ужас в глазах сына. Тот соображает, к чему идет дело, и плотно сжимает губы — типа ни за что не разомкну. Игриво продолжаю, всё ближе подводя «самолёт» к «ангару»:

— Скорее, скорее, открывай ворота, иначе случится авария-а-а-а-а!

Сын пытается увернуться, но «самолётик» очень настырный и вот-вот упадёт к нему на рубашку. После недолгого сопротивления Жека сдается и всё-таки отворяет «ангар». Съедает сосисончик с таким видом, будто ему крысу в рот засунули. Ксюха заливается смехом и радуется, что самолётик не разбился. Пищит, что тоже хочет самолётик. Мы продолжаем игру, а сын быстро подчищает тарелку, всем видом давая понять: он взрослый и самостоятельный молодой человек и больше не участвует в этом «унижении». Муж целует меня в щеку, говорит, что было вкусно, и ведет на прогулку Рокси, которая уже извелась в ожидании.

— Жека, поставь, пожалуйста, посуду в раковину и беги одевайся! Ксю, давай за мной, надо привести твою прекрасную голову в порядок!

Мы начинаем быстренько собираться.

Сегодня у моих девчонок-школьниц нет репетиции, так что я надеваю джинсы, накидываю куртку на домашнюю футболку, и мы все втроём выходим из дома.

У подъезда наши пути расходятся. Сын топает в школу, согнувшись под тяжестью рюкзака, мы с Ксюней направляемся к машине. Садимся, красим губки, включаем музычку и едем. Через пять минут мы у садика. Я на прощанье обнимаю малышку и передаю своё сокровище в руки воспитателя.

На обратном пути планирую день. Так как я сегодня посвободнее от готовки и репетиций, займусь-ка уборкой. Прихожу домой, Рокси скачет и требует внимания. Муж собирается на работу. На ходу что-то дожёвывает, накидывает куртку. Я подхожу поцеловать его. Нежно обхватываю его лицо руками и тянусь к нему, он автоматически кладет руки мне на талию. Секундный дежурный «чмок» — и мы готовы распрощаться до вечера. Отстраняясь, любимый ласково трогает мои соски прямо через футболку, а те моментально твердеют. Миша смотрит игриво:

— М-м-м-м, мои вишенки рады мне.

— Ну, конечно, они тебе рады. Будут скучать без тебя целый день!

— Ладно, я побежал, до вечера!

— До вечера, милый!

Закрываю дверь, иду набирать воду для мытья полов. Пока наполняется ведро, закидываю туда тряпку и лью немного «Доместоса». Смотрю, как моментально утопает ткань, потяжелев от влаги. На ум приходит невольное сравнение — а вдруг и я, не выдержав «ведра проблем», погрязну в них и потону, подобно этой тряпке? И буду лежать на дне, в темноте, без возможности выбраться…

Фу, что за идеи? В натуре, кризис среднего возраста… Нет, я не позволю сломать себя каким-то проблемам и трудностям. Я сильная и всё переживу. Повторяю это как мантру. Нужно срочно отвлечься от грустных мыслей.

Втыкаю наушник и принимаюсь за уборку. Швабра, если подойти к делу творчески, вполне универсальный инструмент. Иногда подпеваю в набалдашник на рукоятке, как в микрофон, а иногда использую её как шест стриптизерши. В общем, развлекаюсь как могу. Домываю полы. Фу-у-ух. Вся пропотела — срочно нужно в душ.

Залезаю под струи, чувствую, как они ласкают тело… Ка-а-а-айф. Вместе с водой с меня стекает усталость. Чувствую себя посвежевшей, бодрой. Супер! То, что надо!

Заныриваю в махровый халат, отдаюсь его нежным объятиям. Он обтягивает мои булочки, талию и сиськи, впитывая всю влагу. Иду на кухню. Очень хочется не спеша насладиться кофе. Обычно я стараюсь не пить больше одной чашки в день, но иногда всё же не могу отказать себе в удовольствии.

Жду, когда машинка сотворит чудо-жидкость, вдыхаю потрясающий аромат. С чашечкой в руке подхожу к окну. Мы живём на восьмом этаже на окраине маленького города, и из любой комнаты открывается восхитительная картина: внизу — соседние пятиэтажки, дворы, а за домами — горы, поля и леса.

Помню, как в детстве могла часами залипать на подобные виды с балкона, представляя, как карабкаюсь по горам и ночую в полях, под открытым звёздным небом, как открываю что-то неизведанное, покоряю непокорённое… Да-а-а, в детстве мир фантазий — реальное убежище. Впрочем, не только в детстве… Сейчас я тоже частенько туда смываюсь.