Что-то подобное переживут читатели этой книги, когда откроется перед ними бездна человеческого падения и по ходу чтения очевидным станет ответ Господа — «никто». И тем острее встанет вопрос: «Как спастись?»

Автор ведет читателя к различению падшего, нравственного и духовного в человеке. Подводит к индивиду и к сокрывшейся в нем личности, которую никто из людей в себе не знает и не может знать. Бог только может открыть ее человеку. С этого момента и начинается его спасение — возрождение личности. В книге также говорится о церковном укладе, как необходимом условии для этого, об имени Христовом, без которого нет спасения, о книге жизни и имени, записанном в ней, как причине, по которой Небо участвует в спасении человека. О других, Богом даруемых именах, ради которых Господь оберегает чад Своих от имени зверя и от числа имени его — 666.

О соблазнах времени, и как не оказаться в числе тех, которые говорят, что знают, когда и как жить для спасения, а на деле жизненностью мира сего, духа времени и духа лжи поглощены и будучи православными и религиозными не отличают жизненность от жизни во Христе, а религиозность не отличают от веры свыше.

В заключение, Господь все же утешает ужаснувшихся учеников: «Но все возможно Богу», Он говорит, что спасение, особенно в последние времена — это тайна Божия. Об этой тайне — данная книга.

В информационном пространстве интернета тема спасения христиан в последние времена перемешалась со множеством страхов и ужасаний с одной стороны, а с другой с разными утешениями, объяснениями, оставляющими растревоженных людей неудовлетворенными и в тревоге. Вот несколько выдержек:

«На православных сайтах батюшки пугают всеми электронными документами»… В то же время: «Спрашивала не одного священника, даже своего духовного отца, ничего опасного они в этом не видят. То же говорят батюшки на канале „Союз“ и Осипов с ними».

«Духовенство не имеет единого мнения».

«А жертве остается все меньше и меньше пространства для вдоха».

«И когда не станет УДЕРЖИВАЮЩИХ, то быстро проиграются финальные события, описанные в Библии».

«НОМЕР — КАРТОЧКА — МЕТКА».

«Кто поклоняется зверю и образу его и принимает начертание на чело свое или на руку свою… тот будет мучим в огне и сере, и дым мучений их будет восходить во веки веков.» (Откр. 14, 9–11).

«Деградация нашего общества (включая и представителей церковной иерархии) так скора и заметна, что мнится — конец мира будет очень скоро».

Приложим к написанному здесь слова из последней главы Апокалипсиса: «Блажен соблюдающий слова пророчества книги сей», т. е. Откровения ап. Иоанна Богослова. И Ангел Господень говорит: «Я сослужитель тебе и братьям твоим, соблюдающим слова книги сей. Блаженны те, которые соблюдают заповеди Господа Иисуса Христа, чтобы иметь им право на древо жизни и войти в город воротами. И если кто отнимет что от слов книги пророчества сего, (т. е. жизнью своею не исполнит), у того отнимет Бог участие в книге сей. Ей, гряду скоро!» (Откр. 22, 7, 9, 14, 19–20).

Можно ли беспечно отнестись к этим словам, можно ли, поставив себя в позицию юродивых дев, утешать себя тем, что «милостив Господь», простит и пропустит. Но юродивые девы не смогли войти. Хуже того, услышали суровое: «Не знаю вас».

Если мы не хотим получить на Страшном суде слова «Пойдите от Меня, проклятые», тогда надо внимательно вчитываться в слова Пророческой книги, затем в слова этой книги, заново вслушиваться в слова Евангелия, вникнуть в наставления святых отцов и всмотреться в жизнь Церкви, ту жизнь, которая показывает и ведет ко спасению.

Сделать это, не откладывая, «ибо, — говорит Господь, — время близко» (Откр. 22,10). Тогда «побеждающий облечется в белые одежды, и не изглажу имени его из книги жизни» (Откр. 3, 5).

Трудной будет и данная книга, которую вы держите в руках. Трудным и медленным будет ее чтение. Трудным будет усвое ние в жизнь того, что написано в ней. Но, как и тот, кто в книге Пророчества назван «побеждающий» и «имеющий уши слышать», и «искупленный кровью Агнца», верим и надеемся — доберется до конца.

ШЕСТЬ УЖАСАНИЙ
Четыре вида ужаса в Св. Писании

Теперь, читая Священное Писание, мы видим, что есть четыре способности страшиться и ужасаться:

1– ужас от Господа,

— — ужас, наводимый людьми,

— — ужас от чудес Господних

— — и четвертый ужас — от известий и слухов.

— Так казни Господни наводили ужас на египтян. Когда ковчег Господень находился у Филистимлян, а потом отправлен был в Геф и Аскалон, «была рука Господа на городах их и ужас весьма великий» (1 Царств 5, 9) от казней Господа.

— Наводимый людьми ужас переживает царь Давид: «Отовсюду ужас, когда они сговариваются против меня, умышляют исторгнуть душу мою» (Пс. 30, 14). Пророк Иеремия говорит о войне: «Меч неприятелей, ужас со всех сторон» (Иер. 6, 25).

— Ужас от чудес Господних: «Бес, повергнув человека, вышел из него, и напал на всех ужас» (Лк. 4, 35–36); когда по слову Господа ученики «поймали великое множество рыбы, «ужас объял Петра и всех, бывших с ним» (Лк. 5, 6, 9).

— Вот ужас от известий — Исайя говорит: «Трозное видение показано мне, и отрадная ночь моя превратилась в ужас для меня» (Ис. 21, 2, 4). «Содрогнитесь, беззаботные! Ужаснитесь, беспечные!» (Ис. 32, 11). «Когда услышите о военных слухах, не ужасайтесь» (Лк. 13, 7).

Пятое ужасание — учеников Христовых

Но в Евангелии от Марка приводится беседа Господа с юношей и затем с его учениками. После беседы о наследовании жизни вечной Господь говорит ученикам: «Как трудно имеющим богатство (у юноши было большое имение) войти в Царство Божие. Ученики ужаснулись от слов Его. Иисус говорит им в ответ (на ужасание их): дети! Как трудно надеющимся на богатство войти в Царствие Божие. Они же чрезвычайно изумились и говорили между собою: кто же может спастись? Иисус говорит: человекам это невозможно, но все возможно Богу» (Мк. 10, 23–24).

Многие из нас не раз читали это место Евангелия, но я не знаю ни одного человека, который бы от этих слов Христа ужаснулся. Ученики же ужаснулись. Что-то открылось им в этих словах, от чего они пришли в ужас. Открылось потому, что слова «имеющим богатство» сказал им Господь. Все три с половиной года, пока ученики были с Ним, Он учил их тому, чтобы они были способны слыша слышать, видя видеть, тем самым приготавливая в них способность к восприятию Святого Духа и последующее их апостольское служение, все совершаемое в руководстве Святого Духа.

Евангелие не открывает нам причину ужаса учеников Христовых. Открывают эту причину святые отцы в своих толкованиях. Причиной ужасания учеников было состояние юноши.

Святой Василий Великий останавливается на словах юноши, которыми он обратился ко Христу: «учитель благий». «Ты называешь Господа учителем, а не делаешь, что должно ученику. (Раздай имение и следуй за Мною, — сказал Господь, а он опечаленный отходит от Господа). Исповедуешь благим, а пренебрегаешь даруемым от Него. (Благий Бог обещает ему сокровища на небесах, но юноша этим обещаниям не придал значения). Ты спрашиваешь о вечной жизни, о спасении, а на деле оказывается, что весь предан наслаждению жизни настоящей». «Знаю многих, которые постятся, молятся, воздыхают, являют всякого рода благочестие, но ничего не дают нуждающимся. Какая же для них польза от прочих добродетелей? Их не приемлет Царствие Божие. Но хотя приговор так ясен и Изрекающий (Христос) не лжив, однако ж, — заключает святитель Василий, — убежденных немного». Убежденных немного! Есть чему ужасаться.

И тем не менее, «не новость, — говорит св. Климент Александрийский, — отказаться от богатства или раздать имение бедным и нищим: так поступали и многие прежде пришествия Спасителя, или по особенной (душевно-избирательной) любви, или из мертвой мудрости (законнической, приличия ради, по собственному рассуждению), или из суетной пустой славы. Что же нового возвещает Христос, что поистине божественно и животворно в деле спасения? Он внушает нам совершенно очистить душу от страстей и с корнем исторгнуть выбросить все из нея, что рождает дурное (страстное) употребление внешних благ и вещей. В таком смысле богатство для каждого смертоносно и если оно погибает — то к спасению человека. Тем же чувством и мыслью будет руководствоваться тот, кто не будет мстителен по отношению к врагу, и тот, кто не будет любить отца и мать больше Христа».

В ответ на ужасание учеников Господь добавляет: «Дети! Как трудно надеющимся на богатство войти в Царствие Божие». Он говорит ученикам, которые уже «оставили все (рыбацк ие сети, лодки, родных, отца) и вслед за Ним пошли» (Мф. 19, 27), у них нет уже богатства, как есть оно у юноши, но в них есть и остается еще страсть и от нее какие-то недуги души. Если в случае юноши они ужаснулись его состоянию, которое св. Василий Великий назвал «безнадежным», то теперь, от вторых слов Христа о «надеющихся» на богатство, обернувшись на себя, они «чрезвычайно изумились и говорили между собою: кто же может спастись?» (Мк. 10, 26). Очевидно, как ученики выслушали, что было сказано Господом в прикровенном смысле и уразумели возвышенную Его мысль. И были пора жены страхом, опасаясь за самих себя и за свое наследие вечной жизни. Так как спасение предназначено только душам свободным от страстей. А они до сошествия на них Святого Духа такими не были.

Блаженный Августин разъясняет, что суть не в богатстве и не в бедности, а в благочестии. В благочестии — совершенство, равно как несовершенство есть нечестие. «Поэтому Господь сказал: если хочешь войти в жизнь, сохрани заповеди закона (Ветхого), если хочешь быть совершен, поди продай имение и следуй за Мною, взяв крест».

Что следует из этого? Для нас, людей нашего времени, следует одно — недостаточно знать Евангелие, но нужно знать его так, как это угодно Богу. Для этого хорошо бы научиться исполнять заповеди Ветхого Завета и иметь отношения с Богом такие, в какие Сам Бог ставит человека относительно Себя. Для этого, после 10–20 лет церковной жизни нужно бы заново прочесть книги Ветхого Завета, как минимум Второзаконие и Бытие. Достичь исполнения этих книг в своей жизни. Тогда Евангелие будет открываться с его прикровенной стороны. До встречи с Ветхим Заветом (не прочтения только, а встречи) человек и не подозревает, что именно содержит в себе Евангелие. Содержит относительно устроения самого человека, т. е. устроения в нем его внутреннего нравственного и затем внутреннего духовно-нравственного человека. Оставаясь человеком падшего естества, может ли он вмещать Евангелие, им, и через Него преобразуясь в христианина? Как он будет тем, который угодно Богу живет по Евангелию?

Чтобы не беспечно отнестись к только что сказанному, следует прочесть святого Илария, который в богатом юноше видит образ целого народа иудейского. Св. Иларий описывает трагедию народа, который, получив в наследие закон Моисеев, до того пленился и возгордился этим духовно-нравственным богатством, что перестал предполагать чего-либо более лучшего и совершеннейшего, чем является свыше даруемая вера Христова. Народ иудейский, пристрастившись к закону, не мог и подумать о расставании со своим богатством, к которому было привязано сердце его, и потому, предпочитая оставаться с ним, отрекся от Господа.

Но в том же состоянии может оказаться множество нас с вами, современных христиан. В горделивом надмении над Ветхим Заветом, не зная его лицом к лицу и не подозревая о его великости. А ведь его назначение — быть поводырем к Евангелию, Новому Завету. Прочтите Второзаконие. Оно значительно уменьшит заносчивость. И, может быть, войдет в свое значение — быть поводырем. Если нет, тогда изумление уче ников Христовых: «Кто же сможет спастись?» будет относиться и к вам. Как оно относится вообще ко всем нам, нынешним христианам.

Потому что Сам Господь ответил: «Человекам это невозможно». То есть, на вопрос: кто же? Он ответил: никто. Тут и Новый Завет не может спасти.

Далее Иисус сказал: «Нет никого, кто оставил бы все ради Меня и Евангелия и не получил бы ныне, среди гонений, во сто крат более, а в веке грядущем жизни вечной. Многие же будут первые последними, а последние первыми» (Мк. 10, 29–31).

Не удивительно, что после этой беседы ученики шли в Иерусалим за Иисусом и «ужасались и, следуя за Ним, были в страхе» (Мк. 10, 32).

Враждебная Христу религиозность

Мы же, читая святого Илария, видим на примере иудейского народа, как человеческая религиозность может быть враждебна Христу. Как она враждебна Ему во всех народах мира, исповедующих другие религии. Как враждебна Христу в религиях христианских — в католичестве, которое в надмении своей религиозности над всеми религиями мира одним только занято — навязать свою религиозность всему миру и через изощренно устроенную и во многом придуманную свою религиозность к «богатству» ее прибавить богатство вещественное всего мира, а над ним поставить могущество собственной власти над человечеством.

Тем более враждебна Христу человеческая религиозность в протестантизме, который целиком и всеми своими дарованиями и силами живет миром сим в земном мире. И в нем, здесь, на земле, имеет чаяния жизни временной, но богатой, т. е., чает повышать из года в год уровень жизни на земле. Теперь это чаяние выливается в глобализацию и неслыханный ранее прогресс цивилизации.

А православная религиозность может ли быть враждебной Христу? Если иудейская стала враждебной Христу и дошла до гонений на Него и распятия на кресте, тогда такой же станет и православная религиозность. «Знай, — говорит апостол Павел ученику Тимофею, — что в последние дни наступят времена тяжкие. Ибо люди будут самолюбивы, сребролюбивы, надменны, горды», и перечисляет в целом 27 признаков злонравного характера христиан православных». (Тим. 3, 1–2). Об этом же и Господь говорит: «Даже наступает время, когда всякий, убивающий вас, будет думать, что он тем самым служит Богу» (Ин. 16, 2).

Иудейская религиозность не узнала Христа. Православная и тем более любая другая христианская, но человеческая религиозность, не узнает антихриста и примет его учение, его труды по устроению земной жизни, примет с ликованием или удовлетворением. Учение его будет о том, что спасение возможно будет с одновременным сохранением религиозной жизни и всех видов земных богатств, какие каждый имеет для своего довольства. Сегодня приготовлением к этому учению является предваряющее его учение о толерантности. Т. е. учение, которым размываются строгие границы православия как в отношениях с другими христианскими конфессиями, так и внутри себя — в представлениях об образе и характере жизни, ведущей и не ведущей к вечной жизни.

Об этом блаженный Феофилакт, на примере богатого юноши, говорит о нем: «Он ожидал, что Иисус ему укажет такой способ, посредством которого он мог бы (будучи религиозным, т. е. православным человеком) при этом вечно наслаждаться обладанием своего богатства».

Религиозное единство, солидарное антихристу

Антихрист в своем учении и предваряющие его наставники человечества будут говорить о религиозном единстве и вместе с тем о довольстве жизни на земле, о глобальных возможностях этого довольства, о мире и безопасности и ради этого о единстве народов, слиянии культур, единой экономике всего человечества и единой сверхсовременной государственности, основанной на интернетных электронно-цифровых механизмах. Потребуется ввести все народы в единую религиозность во всем мире. Основой для этого будет человеческая религиозность, природа которой едина у всех народов и в каждом человеке составляет часть его падшего естества, т. е. естества, не распознающего истинного Бога. Потому и народ Израиля легко склонялся к поклонению золотому тельцу, когда вождь их Моисей слишком надолго оставлял их, удаляясь на гору Синай.

Православная религиозность, будучи православной по содержанию и по обрядам, т. е. имея обрядовое благочестие и храмовое христианство, вся вместе со своими религиозными вождями и вслед за ними придет на поклонение антихристу. Это пророчество Серафима Роуза. (Оно написано было им конкретно о России. Примеч. издателя.)

Так как антихрист будет короноваться как царь, поэтому потребуется восстановление самодержавия, особенно в России. Будет царь, царь православный. А на смену ему, возможно, придут цари толерантные. Если позволит время. Если попустит Бог.

О человеческой религиозности, составляющей часть природы человека, часть его падшего естества, на разных примерах Господь говорит в Евангелии. Это и юродивые девы, на стук которых Господь отвечает из-за запертой двери: «Не знаю вас». Это бесплодная смоковница, на которой по слову Господню «не будет плода вовек», т. е. не будет ей спасения. Это и наемные работники виноградника, не пускающие в него слуг господина и убивающие его сына. Это даже и ученики Христовы, не раз проявлявшие ошибочные толкования слов Христа и Его поступков и в довершение услышавшие от воскресшего Господа горестное Его восклицание по поводу себя:

«О, несмысленные и косные сердцем!» (Лк. 24, 25) Неудивительно, что ученики Христовы, следуя за ним в Иерусалим, пережив в произошедшей беседе по поводу богатого юноши от слов Христа откровение о внутреннем состоянии людей на земле, шли и ужасались, были в страхе.

Теперь время спросить себя — какой вид ужасания, ужаса, страха претерпеваем мы, когда встает перед нами необходимость получения биопаспорта, СНИЛСа или иных современных идентификаторов нашей личности. В Священном Писании описывается четыре вида ужаса. Какой из них переживаем мы?

Знаем ли мы пятый вид ужаса, ужас учеников после бе — седы Господа с ними о богатом юноше и об оставлении дома, братьев, сестер, отца, матери, жены, детей ради Христа и Евангелия? Это ужас совсем иного рода, чем прежние четыре.

Я почти не знаю случая, когда вопрос о биопаспорте или цифровых документах человек задавал бы, имея ужас, подобный ужасу учеников Христа.

Если же обратиться к жизненному опыту, увидим: пережитые в детстве ужасы от ужастиков со временем проходят и забываются совсем.

Ужасы, которые человек видит сегодня в фильмах или о которых слышит в непрекращающихся новостях, делаются привычными. Человек, очевидно, делается толерантным к любым ужасным известиям, равнодушным к бедам тысяч людей и в итоге беспечным к своей собственной судьбе.

Не отдавая себе отчета в том, что вместе со всем этим он делается нечувственным к вере и благодати, далеким от спасения (не сильно его волнуют вопросы о спасении) и уж совсем дежурно и безжизненно звучат в его устах каждый день в символе веры произносимые слова: «Чаю воскресения мертвых и жизни будущего века». У него слишком много более насущ- ных земных чаяний, чтобы еще иметь чаяние вечной жизни.

Он и не имеет его. Но что поразительно, не имея чаяния вечной жизни, сильно переживает за биопаспорт, СНИЛС и ИНН, а об отсутствии чаяния о жизни вечной столь же серьезных переживаний нет. Почему? Какова природа однобокого переживания?

Природа наших ужасаний

Ученики Христа изумлялись, переживали и говорили между собою: «Кто же может спастись?». От Христа получили ответ: из людей никто. Для действительно желающего спасения от- вет опрокидывающий. Но Господь не остановился на этом, а предложил ответ: «Но все возможно Богу» (Мк.10, 27). Тем самым всю полноту ответственности Христос возложил на Бога. То есть на Отца Небесного, на Себя и на Святого Духа. Он реально сказал этим, что дело спасения человеков — не их дело. Это дело Бога. И много раз подтверждает это в своем Евангелии.

Когда говорит: «Не заботьтесь, что есть, что пить, во что одеваться. Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом. Если Он лилии полевые одевает в славу большую, чем у Соломона, кольми паче вас, маловеры!..» (Мф. 6, 25, 29–30). «Просите и дано будет вам, ищите и найдете, стучите и отворят вам. Отец ваш Небесный даст блага просящим у Него» (Мф. 7, 7, 11). «Итак, не бойтесь; вы дороже многих малых птиц. Не бойтесь убивающих тело, но бойтесь того, кто, по убиении, может ввергнуть в геенну» (Лк. 12, 5, 7). «Не бойся, малое стадо, ибо Отец ваш благоволил дать вам Царство» (Лк. 12, 32).

Говоря «не бойтесь», тут же говорит о «убивающих тело», тем ясно поясняя, что «не бойтесь» имеет в виду обстоятельства земной жизни, в которой могут быть страдания, пытки и смерть. Сказав «бойтесь того», тут же, перешагивая через земную жизнь, и тем ставя ее в ничто, говорит: «По убиении может ввергнуть в геенну», т. е. в вечную уже не жизнь, а муку.

Сказав «просите, стучите», говорит об Отце Небесном, не земном, и о благах, которые Он даст, т. е. имеющих характер вечности, а не временный. Сказав «не заботьтесь», что есть, что пить, во что одеваться, указал на одежду лилий, но не на их питание, не на воду, откуда она появится, не на минеральные соли и даже не на внешние причины одежды, а на красоту лилий, которая вся является изнутри. Тем, говоря «есть, пить, одеваться», указал на добродетели. Но мы совсем не оттуда слушаем и читаем слова Господа, рассыпанные по всему Евангелию.

Теперь спросим, кому же говорятся эти слова, если и ученики Христовы, не раз слышавшие эти и подобные им слова, после беседы Христа с ними идут за ним и ужасаются. Если они ужасаются о своем греховном устроении, непреодолимом для спасения, а по слову св. Василия Великого и совсем безнадежном, тогда что можем мы с вами в наше-то время глубокой испорченности всего нашего естества, что мы можем предложить Богу для своего спасения? Да и ради ли спасения сегодня все наши страхи перед надвигающимися событиями последних времен?

Не подтверждаем ли мы характером своих страхов, что мы вообще не о том страшимся! Что наши страхи, если они о спасении, то спасении земной нашей жизни от потрясений, болезней, голода, холода, неуюта. От всего, что реально угрожает нашему земному удобству и довольству.

О спасении своей жизни той, которая вечная, об этом и помысла нет. Но в действительности, что за беда — потерять земную жизнь. Настоящая и необратимая беда — потерять вечную жизнь. Петр, услышав Господа, воскликнул: «Вот, мы оставили все и последовали за тобою» (Мф. 19, 27). А Иисус перед этим сказал: «Последуй за Мною, взяв крест» (Мк. 10, 21). Видите — взяв крест.

В то же время апостол Павел предупреждает ученика своего Тимофея о нас с вами, людях последних времен, что мы будем: «сребролюбивы, злоречивы, непримирительны, не любящие добра, сластолюбивы, нежели боголюбивы, будем преуспевать во зле, вводя в заблуждение и заблуждаясь» (2 Тим. 3, 2–3, 13). Т. е. всеми этими свойствами отстаивающие жизнь, но не вечную; борющиеся против всякой возможности смерти и не подозревающие, что тем самым утверждаем свою нравственную и духовную смерть. Утопая во зло, которое одно только вечностью не живет.

Теперь вопрос на все это: будем ли мы страшиться и тем более ужасаться своего такого состояния? Ужасаться из желания спастись желанием нести свой крест, исполнять заповеди и следовать за Господом. Исполнением не от самих себя, потому что бесполезно человеку, даже очень религиозному, исполнять заповеди так, как это угодно Богу. Он не знает, как это делать. Но исполнять заповеди с участием Святого Духа, который Один только и может наставить нас на Божию истину. Участием Святого Духа, а значит не человеческою религиозностью, но верою по благодати, верою свыше. Тою верою, которая не есть религиозность человеческая. «Вот, мы оставили все и последовали за Тобою». «Следуйте, взяв крест». И будете иметь верные «путь, истину и жизнь». Ибо все три «есть Я». «А Моя земная жизнь закончилась на кресте».

Шестое ужасание — ужасание Христа

Но в Евангелии есть еще одно, шестое ужасание — ужасание Самого Христа. «И начал ужасаться и тосковать. И сказал им (ученикам): душа Моя скорбит смертельно». И молился: «Авва Отче! Все возможно Тебе; пронеси чашу сию мимо Меня»

(Мк. 14, 33, 36).

Святая душа Иисуса Христа, не терпящая никакой скверны, видела (зрила) все грехи всех человек во всей наготе их. Ощущала невместимую бездну мучений, какие нужно будет ему претерпеть во искупление всего человечества. Бог ли страдал во Христе? Нет. Бог не может страдать. Человек ли страдал? Да, человек, но будучи Богом. Страдание началось здесь, в Гефсиманском саду, и закончится на кресте возгласом «свершилось».

«Чаша, которую подает Ему Отец Его, — говорит св. Филарет Московский, — есть чаша беззаконий, нами содеянных (от начала и до конца мира), которая потопила бы весь мир, если бы Он един не восприял, удержал, иссушил ее. Эта чаша наполнена и соблазнами в самом христианстве — разделениями единого стада, мудрованиями лжеучителей, оскудением веры и любви, возрождением безбожия в недрах самого православного благочестия.

Присовокупим к сему все то, что мы стараемся скрыть от своей совести и под ухищренным наименованием слабостей: легкомыслие и законопреступные утехи юности, закоснение старости, забвение Промысла (Божия), когда счастье, ропот в несчастиях, тщеславие в благотворении, корыстолюбие в трудолюбии, медленность в исправлении, многократные падения после восстания, беспечность и бездействие от владычества роскоши, своеволие века, вызванное просвещением (читай — образованием) — все сии потоки беззакония сливались для Иисуса в единую чашу скорби и страдания, и дивно ли, что она была «прискорбна даже до смерти» (Св. Филарет. Из слова на Великий Пяток).

Кто из нас, христиан, может хотя бы намеком приблизиться к этой скорби Христа, даже и те из нас, кто искренне стоит на службах Страстной седмицы или сам читает, поет и совершает их в храме, особенно в Великую Пятницу?

И если мы не можем этого сделать на службах, не можем сделать, читая или слушая проповеди святых, не можем даже и тогда, когда остаемся один на один с самими собою, размышляя о страданиях Христовых, тогда — ради нашего спасения — Господь открывает нам события последних времен и вводит нас в них. Тогда в них, в этих временах, гонения властей делаются для нас крестом Господним, вслед за ними — неприязнь окружающих нас, сначала близких — родных, домашних, потом ближних — собратьев по христианской вере и, долго не замедляясь, дальше попускает гнушение всех, кто знал или знает нас или слышит о нас всякую всячину и напраслину — все это подается как условия нашего спасения.

Это «Чаю воскресения мертвых и жизни будущего века» — то же, что недавно пережили православные люди в дни советских гонений — не только от безбожных властей, но и от родных, близких, от соседей, друзей, сотрудников по работе, от прихожан, работников храмов и от сослужащих членов клира.

Старец отец Кирилл (Павлов) вспоминал: «Во время войны, в минуты смертельной опасности особенно, — как самые лучшие, так и самые низменные человеческие качества резко выявляются. Это и предательство, и сотрудничество с органами, подленькие переходы с передовой в тыловые службы… И это особенно угнетало, обессиливало» (В кн. Помощник прп. Сергия. Духовное преображение. М., 2017. С. 15). Разве возможно уйти от всего этого расстройства и разделения, если оно свойственно человеческой религиозности, внешне, по содержанию и обрядовости, — христианской, а внутренне, по глубине повреждения падшей природы человека, — враждебной Христу? Это предательское дремание и сон учеников Христовых в то самое время, когда близился час предания Спасителя в руки ожесточенных против него грешников. То самое время, когда Он молился до кровавого пота об их и всего мира спасении. «Вы все еще спите и почиваете; не могли вы один час бодрствовать со Мною; вот приблизился час, и Сын Человеческий предается в руки грешников» (Мф. 26, 40, 45).

Предстоящим ли страданиям ужасался Господь? Нет. Идущий на «вольную страсть» может ли ужасаться тому, что предстоит Ему. Тем более, если не человек, но Сын Божий идет на это страдание. Здесь совершается единственное событие в жизни Христа, когда Он совокупно обозревает всю бездну греха человечества, которую оно накопило и накапливает в преступном беспамятстве своей земной жизни. «Он грехи наши носит и о нас болезнует» (Ис. 53, 3–4). «Он скорбит не собственною, но нашею скорбию» (свт. Филарет Московский). «Не о Нем слова о чаше, но о тех, которые имели согрешить против Него» (св. Василий Великий). Болезнует незримым стенанием всего человечества и всего тварного мира.

Скорбит за нас тою скорбию, какую мы должны были бы иметь за себя самих. Ужасается бездною человеческого нечувствия к своему падению — «бедственному и невозвратному» (Свт. Филарет). Бедственному, потому что из поколения в поколение сами влечемся к нему. Невозвратному, потому что впадаем в тиски диавольские, выхода из которых сам человек уже не знает и не может знать.

Впадая в тиски диавольские, человек начинает ими жить. Смыслом этой жизни делается для него устроение внешних условий его земного довольства и сама земная жизнь вместо жизни вечной.

Не был таким человек. Не создавал его таким Господь. Сам себя человек таким сделал, согрешая в одном поколении и умножая этот грех в последующих.

Через великие скорби и страдания проходили все люди и в прежние времена, и сегодня миллионы страдающих, тем более миллиарды будут во времена последние. Но одни в этих страданиях верою свыше соединятся с искупительными страданиями Господа, ими и Его Кровию оправдаются и омоются. А другие, пройдя через невиданные прежде скорби и страдания, что «будут искать смерти, но не найдут ее, пожелают умереть, но смерть убежит от них» (Откр. 9, 6), а в итоге все же умрут в этих страданиях, но не соединятся с искупительными страданиями Господа, которые Он уже положил за них, и много больше положил страданий, чем выпадет на их человеческую долю. И эта бездна страданий всемилосердствующего Господа останется для этих миллиардов людей втуне. При этом, люто страдая, они еще будут ругаться на Него, на свою судьбу, на всех людей вокруг, не ведая в своем слепом ожесточении, что тем самым умножают и делают свои муки вечными.

Таковыми будут и есть несметное число людей. Не от этого ли до кровавого пота великая скорбь Господа за них? Скорбь и ужасание Господа. Не за бездну страданий, которую Ему нужно претерпеть. Сказав: «Не Моя воля, но Твоя да будет», сказал тем, что для искупления всех людей страданиями Своими — для этого только и пришел на землю. И теперь, в Гефсиманском саду, страдания Его до кровавого пота не за Себя, а за людей, которые, будучи уже искупленные Его кровью, не захотят и не примут и уже сейчас по всему лицу земли в несчетном числе не принимают этого искупления.

Одни, пребывающие в религиях неправославных, даже и смотреть в сторону Тела и Крови Христовых не будут.

Другие в христианской и православной религиозности будут в память смерти и воскресения причащаться и при этом оставаться приверженцами мира сего. С его удобствами, современными средствами обеспечения жизни, телефоном, интернетом, евроуровнем жилья, одежды, средств передвижения.

Третьи и вообще будут причащаться в осуждение, и близких своих, особенно детей, настойчиво причащать в осуждение. То, что в осуждение, видно будет по сугубой скандальности, которая будет наступать каждый раз после причастия. Или в детях, например, умножающаяся одержимость страстными увлечениями, праздностью, деятельной активностью, беганием вокруг храма, или, наоборот, апатией, леностью, унынием, капризностью, что сегодня свойственно многим детям, не только причастникам, но и с какой-то особенной силой именно им.

Несчетное число тех, других и третьих людей, для которых, даже при том, что они причащаются, крестные страдания Христа будут безразличны, а преданность жизни мира сего, и в том верность себе и своему падшему, в чем они искуплены страданиями Христа, будут столь необратимыми и устойчивыми, что Кровь, напрасно проливаемая за них, и, хуже того, проливаемая в их ожесточение против Нее и против Христа — сделалась причиной ужасании Господа в Гефсиманском саду. Но самое неодолимое даже в вечности и до крови скорбное во всем этом — то, что люди, о ком идет речь, даже не узнают, что о них ужасался Господь…

РЕЛИГИОЗНОСТЬ ПОСЛЕДНЕГО ВРЕМЕНИ
О личности и индивиде

По образу и подобию Своему сотворил Бог человека. Не природу, не естество только сотворил Бог, но личность — в живое, от лица к лицу общение с Собою. Сотворил нечто для нас нынешних таинственное, прикровенное. Личность, которую мы не ведаем в себе. Личность, которая не определяется своей природой. В то время, как мы в себе самих знаем только свою падшую природу. Личность, которая не существует без природы. Той, которая была у Адама и Евы до грехопадения. Не определяясь ею, она в ней осуществляется. Будучи творением Божиим и «образом Божиим» (Вл. Лосский), она не знает себя вне Бога. Быть с Богом и пред Богом — это ее жизненное осуществление. Такими были Адам и Ева в Раю.

Грехопадение привело к катастрофе. Личность поглотилась человеческой природой, и человек стал индивидом. Т. е. тем, кто определяется теперь падшей природой и падшим естеством. Падшим, то есть тем, в котором отношения составов естества перевернулись: тело начало довлеть над душой, душа, влачась за телом, стала центром жизни человеческого духа. Духа не свободного, плененного. Человек сделался существом душевным. Увы, мы сейчас все таковы. Духовным стать после такого грехопадения сам по себе человек уже не может. Т. е. из индивида в личность восстать человек не может. Об этом Господь сказал: «Человекам это невозможно» (Мк. 10, 27).

Сила поглощения падшим естеством столь глубока, что необратима. Человеку не дано преодолеть ее. Потому что Дух его схвачен узами (их три), душа находится под мощными покровами, которых, по свт. Феофану Затворнику, пять. Характер заключен в обойму коренных возбудителей греха (их четыре) и запечатан труднопреодолимыми закрепителями характера (их тоже четыре).

В таком-то состоянии человек живет страстями и полон нераскаянных и полураскаянных грехов.

Как индивид он имеет сознание и самосознание, но падшее; имеет обширное мировоззрение, но устроенное по стихиям мира сего, имеет религиозность, но человеческую и внешнюю, имеет немало нравственных задатков, но все они исполнены суеты и корысти; имеет таланты и дарования, но все ради устроения земной жизни и стяжания богатства, славы и власти, одинаково — что в обществе, что в Церкви (что на приходе, что в монастыре).

За таковыми дьявол и устраивает облаву во все время со дней изгнания Адама и Евы из Рая.

Допотопные люди все были заключены в индивидное царство дьявола — царство широчайшего разлива падшего естества, разврата и разгула страстей.

К пришествию Христа такие страны, как Индия, Китай, Япония и малые страны вокруг них — во всем составе, по причине индивидного своего устроения, были обращены в по клонение демонам и дракону. Они такими остаются и до сих пор.

Иудейский народ в большинстве своем пришел в крайне апостасийное состояние, не узнал своего Спасителя и распял Его. Теперь все человечество, включая и весь христианский мир, приготавливается к поклонению антихристу. Т. е. все земное царство индивидов.

Число 666

Владимир Лосский пишет: «После грехопадения челове-

ческая природа разделяется, раздробляется, расторгается на множество индивидов». (Мистическое богословие. Киев, 1991. С. 176). Но эта же падшая природа, а в ней — религиозность (вместо веры свыше, веры по благодати) составит основу для единства всего человечества.

К этой греховной основе и обращаются все современные технологии мира, имеющие целью единство людей на земле. Символом этого единства и является число 666. Это «число, — говорит Апокалипсис, — человеческое», т. е. придуманное индивидами и обозначающее их всемирное собрание, их единство. Есть цифры 6, 7, 8. В отличие от цифры 6 (шесть), цифра 8 (восемь) символизирует сверхъестественное Царство Небесное и обозначает собрание личностей в Жизни Вечной. Между ними цифра 7 (семь) обозначает таинства Церкви, посредством которых человек извлекается из индивидного состояния в личность, т. е. из падшего естества в вышеестественную жизнь по благодати, из религиозности в веру свыше. Таким образом, остающаяся цифра 6, как человеческое, зовет к собиранию глобального царства антихриста. Цифра 7 собирает Церковь. Цифра 8 — будущее царство Жизни Вечной.

Почему же не одна цифра 6, а число 666? Потому что цифра говорит о человеке, а число говорит о множестве людей. По чему же Церковь никогда не называет себя числом 777? Потому, что реальность таинств не цифрами выражается. Количество таинств — 7, но сами таинства не есть цифра и не есть число. Подобным же образом и Царство будущего века есть реальная слава Господа, не выражаемая никакими цифрами. Символ этого Царства может быть цифрой 8, но само оно цифрой не может быть.

Совсем другое, противоположное, предлагается нам сегодня. Интернетное пространство изначально разрабатывает ся как пространство цифровое и числовое. В нем предметы представлены не сами собой, но числом. Поэтому число 666 в интернетном пространстве цифровых реалий и цифровой государственности есть само по себе очевидная реальность. Двойственная реальность. С одной стороны, это реальность символа, а с другой — это вещь, предмет, которые названы этим числом.

То же и по отношению к человеку. Цифровое обозначение его будет таким же идентификатором, но уже человека. Вместе с тем в пространстве цифровых реалий оно будет и им самим. Это будет (и есть) идентификатор со множеством цифр, имеющих уникальный, т. е. не повторяющийся состав.

Но во всем великом множестве идентификаторов как бы присутствует одно и то же единое число 666. Это число «человеческое», т. е. индивидное. Оно обозначает единство людей, их принадлежность одному царству, царству глобаль ному — глобальному человечеству. Люди будут гордиться своей принадлежностью этому царству. И будут подтверждать свою принадлежность поклонением духу этого царства — духу гордому, духу лести, духу времени, духу мира.

Зная все это, мы можем предупредить друг друга, что в оборот купли-продажи в новой системе устройства мира входит уже не сам человек, но введен его идентификатор. Он и является владельцем его богатств, его персональных данных, среди них есть и те, которые имеют ту или иную самостоятельную ценность, например, должность, право распоряжаться имуществом и др.

Цифровой идентификатор как носитель должности или права распоряжаться чем-либо может это делать самостоятельно, вне связи с хозяином, в тех случаях, когда вместо хозяина им будет пользоваться мошенник или государственная система, которая арестует, заблокирует идентификатор для возможности пользоваться им со стороны хозяина.

Но для себя государственная система оставляет право пользоваться нашим идентификатором и подвязанными к нему нашими персональными данными. Наложение штрафов и изъятие денег с нашего счета, конфискация средств и имуществ в судебном порядке, принудительное изъятие средств в пользу государственных проектов и программ. Мы же, будучи хозяином средств и имуществ, ничего возразить не сможем. Потому что давно уже дали согласие на пользование своими персональными данными в любых оборотах земного потребления. В итоге государственная система получает беспрецедентные возможности управлять своими гражданами, получив в свое распоряжение все права на материальные блага их пользователей.

Как многие утверждают, все манипуляции с цифрами и числами, средствами и имуществами к делу нашего спасения и к вечной жизни как будто отношения не имеют. Тогда откуда такая озабоченность Бога о нас, выраженная в Апокалипсисе грозными предупреждениями, в которых прямо указывается на цифровой идентификатор? Нельзя оставаться спокойными, не разобравшись в этом. Нужно разбираться.

Помимо предметов и условий потребления, которыми определяется земная жизнь человека, есть еще и сам человек, его жизнь и муки за гробом. Муки грешников, которые не дали себе труда разбираться в Евангельских призывах и предупреждениях. Поэтому много важнее та сторона цифрового идентификатора, которая влияет на участь человека в вечности. Земная жизнь вся обусловлена телесностью человека.

Но жизнь вечная не телу свойственна — тому, какое оно сейчас, а душе. Поэтому и начинается она после похорон человека. В вечность жить или мучаться душою идет сам человек, будучи личностью или индивидом. Личностью, чтобы вечно жить. Индивидом, чтобы вечно мучаться.

Для этой вечной участи имеет значение, кем человек уходит из земной жизни; это значит, кем он сознает себя и как себя идентифицирует. Церковь говорит: в Жизнь Вечную он войдет сыном. Будучи на земле сыном отца — сначала кровн ого, потом крестного, потом духовного. После смерти Господь ждет его сыном Отца Небесного. Здесь, на земле, он будет сыном семьи, потом Отечества, потом Церкви, а после смерти его примут во Христе Иисусе сыном Царства Небесного.

— Возрастать в самосознании себя сыном невозможно без реального становления им. Ложно называть себя сыном, дочерью и не подкреплять это поступками, поведением и жизнью, а если и возможно, то недолго. Тем более невозможно будет лгать после смерти. Осознание себя сыном, дочерью Царства Небесного, относится к личности. И возрастает личность, когда поведение ее, поступки и жизнь соответствуют самосознанию себя сыном, дочерью сначала земного Отечества, потом Отечества Небесного. Такое сыновство подтверждают жизнью. Жизнью земной, в которой уже есть начало жизни небесной. Это первое.

— За сознанием себя идет и идентификация себя. Это второе. В наше время, пока еще переходное, государственная система позволяет каждому человеку идентифицировать себя именем, а ради принадлежности своему народу называть свою национальность и свою религиозность. Когда человек согласится на новые идентификаторы, тогда начнутся с ним необратимые психологические процессы. С течением времени он освоится в цифровом пространстве и постепенно фактически забудет о своем имени, своей национальности и религиозности. Потому что ничто из этого не будет востребовано. Все три выйдут из оборота общения, отношений, и в целом — жизни.

Пыль, соринки на одежде, даже капли дождя, будучи реальностью сами по себе, для нас, и тем более для нашей жизни, не имеют никакого значения. Мы отряхиваемся от них и больше о них не помним. Тем более — не сознаем себя ими и не идентифицируем ими себя.

Немного пройдет времени, и люди, многие, великое большинство, будут идентифицировать себя числом. И число это, по сути, будет 666. Т. е. реальная и больше чем реальная принадлежность царству глобального потребления. Реальная при — надлежность царству земной жизни. Это будет много более глубокое чувство принадлежности, чем то, которое дает нам сегодня паспорт гражданина России. Сейчас пока через паспорт такой глубины чувства принадлежности себя России нет. Разве что те, кто какое-то время проводит за границей. Но пройдет время, и идентификация себя числом и чувство принадлежности земному царству через него войдут в плоть и кровь. Так будет с каждым, для кого потребление чеголибо земного — есть жизнь…

Что же есть личность?

Личность тоже идентифицирует себя и тем идентифицирует свою принадлежность. Она не в цифровом пространстве живет, и даже не в пространстве вещей и земных реалий. Она живет в пространстве благословений Божиих. В непрерывном общении с Ним. И в Нем, в Боге, во Святом Духе пребы — вает уже сегодня в составе верных — единою Церковью, а в будущем — единым Царством Небесным.

Во Святом Духе, Им извлекаемый из индивидной своей реальности, каждый верный входит в собрание личностей, то есть единую Церковь, в которой личность живет принадлежностью Христу, главе Церкви, испытывает радость и жизнь в благословениях и божественной любви Христа к ней, в благости Церкви имеет полноту жизни. «Вся внутренняя моя — Имя святое Христа» — вот ее идентификация. Эта идентификация дается

— причастием Тела и Крови,

— преображением естества в добродетели,

— исполнением жизни благостью и благодатью.

Причастием, добродетелями и жизнью, исполненной благодатию и благостию.

Но нужно знать, что одно только причастие, как это сложилось сейчас в христианском народе как поверье, усвоения Царству Божию внутри нас не дает. Мы видим, как тысячи причащаются, и православные, и католики, и протестанты, а Божиего Царства в них нет. Правда, в массе те, кто вот так причащаются, о Царстве Божием в себе не помышляют и сильно от отсутствия его не огорчаются. Не огорчаются и от того, что характер их не меняется на добродетельный и что сами они святыми не становятся. Святыми, т. е. исполненными благодати и благости.

Хуже того, утвердилась всеобщая отмашка от святости из-за ложного и предательского возвышения святых над собою. Говорят: где уж нам до святых. Если началом святости является покаяние, тогда такая отмашка — где уж нам — ведет к отмашке и от покаяния. Не удивительно, что, имея в сознании такую враждебную Христу отмашку, человек с годами совсем высыхает для покаяния. Поражает и ужасает, что при этом живет в церковной жизни радостно, очень деятельно и порой дисциплинированно. Об одном только даже и не думает — о чаянии жизни будущего века. Давно уже нет в современных людях страха Божия, ушла из сознания память смертная, а о Страшном суде если вспоминает человек, то один раз в год — за неделю до Великого поста.

«Вся внутренняя моя Имя святое Его — Христа». Иметь такую идентификацию принадлежности Царству Божию можно, если человек живет в церковном укладе. В таком укладе, суть которого складывается воедино из трех составов: чаяния будущего века или вечной жизни, таинства жизни и христианского лада. Чаянием он принимает Причастие, ибо нечем больше сохранять в себе благодать Святого Духа и благость Тела и Крови Христа. Чаянием же он хранит себя в святости, когда вся жизнь его — будни, посты и праздники — делаются жизнью таинства. Тогда и в отношениях с близкими начинает быть лад. Он от святости. Святость же от покаяния, смирения и кротости. Последние три — все от веры. Тогда лад — это постоянное исполнение заповедей и ради них — труд над добродетелями.

Причастием, добродетелями и жизнью по благодати и благости внутренне идентифицируется человек христианином.

В это же самое время Бог такую личность для Себя, как единственно способную быть верной Ему, идентифицирует именами. Прежде всего, именем, записанным в книге жизни (Откр. 3, 5). Затем говорит: «Напишу на нем (т. е. на верном) имя Бога Моего и имя града Бога Моего и имя Мое новое» (Откр. 3, 12). «И на камне (белом) написанное новое имя, которого никто не знает, кроме того, кто получает» (Откр. 2, 17). И в последней главе Апокалипсиса извещается: в Царство Вечной Жизни будут введены «рабы Его — Бога и Агнца — и Имя Его будет на челах их» (Откр. 22, 4).

На челах их — Имя Бога, а не число 666. Так на Небе Бог выделяет тех, кому скажет: «Приидите, благословенные Отца Моего» (Мф. 25, 34). Так Бог незримо для нас отпечатлевает верных Своих именами, данными от Него. А пока мы здесь, на земле, каждый, кто непосредственно носит имя Христа в звании «христианин», имеет еще в земной жизни и личное имя, людьми нарекаемое — тезоименитое имени святого. Личное имя по мере восхождения по духовной лестнице меняется. Сначала имя мирянина, затем имя монаха (малой схимы) и имя схимника (великой схимы). Прообразуя будущие имена на небе.

Но не с ним, не с личным именем связана у Бога идентификация личностей. Личностей, а не индивидов. Богом совершаемая идентификация личности именами начинается с имени, записанном в книге жизни.

Восьмой день по рождении

Каждого младенца на восьмой день после рождения должно приносить в храм, чтобы священник совершил над ним чин назнаменования младенца крестом Господним с упоминанием его личного имени. В названии чина сказано: «Отроча, приемлющее имя во осьмый день рождения своего». Не наречение имени, как это сейчас сложилось называть в обрядовой практике Церкви этот чин, а назнаменование крестом. Не наречение имени, а упоминание его, как уже нареченное родителями или священником. Восьмой день прообразует Царство Вечной Жизни. В этот именно день младенец в молитве, которую произносит священник, называется своим личным именем: «Да знаменается свет лица Твоего на рабе Твоем сем, имярек». То есть по ходу прошений просто произносится принимаемое младенцем имя. Принимаемое по чину, а на деле уже данное родителями или священником, или взятое из месяцеслова, близкое по дате к дню рождения. И дальше, совсем не имеющие отношения к имени, звучат слова: «Да знаменается крест единородного Сына Твоего в сердце и в помышлениях его, во еже бегати суеты мира». Сердце — это чувства, помышления — это ум, бегати мирской суеты — это сила креста Господня, входящая в волю и дух младенца. Чтобы этою силою младенец мог «последовати повелениям Твоим», т. е. заповедям и «бегати от всякого лукавого навета вражия».

А дальше вновь об имени произносится нечто совсем прикровенное. «И даждь, Господи, не отреченну пребыти Имени Твоему святому на нем». Вся молитва от начала и до конца — это обращение не ко Христу, а к Отцу Небесному. И Имя святое Твое — это имя Отца Небесного, но не личное имя младенца. Имя ли собственно Отца, как это сказано в Апокалипсисе — «напишу на нем Имя Бога Моего», или имя младенца, которое Отец Небесный напишет в книге жизни?

Имя Бога — Господь наш, Иисус Христос, напишет на «побеждающем» (Откр. 3, 12). Т. е. после победоносной христианской жизни, прожитой на земле. А здесь младенец. При рождении его, на восьмой день, в книгу жизни вписывается Отцом Небесным имя его, прикровенное для всех, кто на земле, и для него самого. Об этом имени молится священник: «И даждь, Господи, неотреченному быти». Об этом имени Сам Господь говорит в Апокалипсисе: «Побеждающий облечется в белые одежды, и не изглажу имени его из книги жизни, и исповедаю имя его пред Отцем Моим и пред Ангелами Его» (Откр. 3, 5). Но «того, кто согрешил предо Мною, изглажу из книги Моей, и в день посещения Моего Я посещу их за грех их». (Исх. 32, 32–35).

И далее молится священник:

«И даждь, Господи, неотреченному быти», т. е. убереги его от греха, «совокупив в крещении святой Твоей Церкви» и тем дав ему силу Твоего участия в нем, силу благодати и благости Твоей, которая будет обновляться и «совершаться страшными Тайнами Христа Твоего» на протяжении всей его жизни, чтобы ему «по заповедям Твоим жительствовав и, сохранив печать нерушиму, «печать дара Духа Святого», полагаемую в таинстве миропомазания, — получить «блаженство избранных во Царстве Твоем».

В этой удивительной молитве священник, испрашивая «неотреченному быти имени», вместе с этим дерзновенно просит о благословении Божием на всю жизнь младенца, не только земную, но и жизнь за гробом, после смерти, до самого Страшного Суда Божия и последующей за ним Вечной Жизни в Царствии Небесном. Той Вечной Жизни, о которой Апокалипсис извещает, что верные «рабы Его — Бога и Агнца узрят лице Его, и Имя Его (т. е. Христа) будет на челах их» (Откр. 22, 3–4). На это протоиерей Геннадий Фаст пишет: «Не то важно, чтобы человек написал на себе имя Бога (например, в анкетах — христианин), а то, чтобы написал его Христос» (Толкование на Апокалипсис. М., 2009. С. 53).

И протоиерей Сергий Булгаков в своем величественном труде «Философия Имени» пишет: «Господь, дающий Себя Самого, Свое Тело и Кровь в таинстве Евхаристии, неужели лишит нас благодатной силы Святого Своего Имени? Да не будет. И как Господь принял на Себя все человеческое (кроме греха), то в Нем, в Его Святейшем Имени соединены все личные человеческие имена. И Имя Христа есть истинное имя всего человечества, разумеется, насколько оно находит себя в существе своем (т. е. в личности) и в Боге. Оно, т. е. истинное человечество, и образует Церковь, или и есть собственно Церковь. Такое человечество находит свои имена в Имени Иисусовом» (Репринт. С. 206). «И узрят лице Его, и имя Его будет на челах их». Имя это — христианин.

«Узрят лице Его», и через то исполнятся «белых одежд» добродетелей. Их будет «великое множество людей, которого никто не мог перечесть, из всех племен и колен, и народов, и языков. Это те, которые пришли от великой скорби; они омыли одежды свои и убелили одежды свои Кровию Агнца. И сидящий на престоле будет обитать в них» (Откр. 7, 9, 14).

И священник молится о младенце: «Да знаменуется образ креста Твоего в сердце и помышлениях его. Чтобы по заповедям Твоим жительствовав сподобиться Царствия Твоего». А сподобившись, он «получит блаженство избранных Твоих». Блаженство избранных невозможно без креста страданий и вместе креста, исполняющего страдальца милостью к своим распинателям; креста мученичества для одних, креста подвижничества для других, креста неприязни со всех сторон за праведную жизнь для третьих. Этот-то крест и делает христианина подлинным носителем имени Христа — Бога и Агнца, о чем и говорит 22-я глава Апокалипсиса.

Об Имени Иисусовом

Тогда, пишет прот. Сергий Булгаков, «Имя Иисусово всех приемлет как свое царственное священство, делается всем доступно по человеческой близости своей, имманентно человеку, но поскольку оно божественно, есть Имя Божие, оно есть страшный попаляющий огнь присутствия Божия, сила и слава Божия» (Философия Имени. С. 211). И если человек не научится здесь, в земной жизни, в таинстве креста и крестоношения «зрить лице Его», и в таинстве причастия Тела и Крови «омываться в одеждах и убеливаться» в них, тогда и Имя Христа не будет «отнесено к своему Носителю, не будет исполняться Его силой и Его энергией» (Там же. С. 211). Это будет имя, носимое «всуе». «Как нельзя спастись силою человеческою, так и нельзя помолиться Богу силою человеческою же, если Господь не склоняется к этой молитве раньше, чем мы отверзли уста, если не присутствует в ней своей силой, заключенной в Имени Своем» (Там же. С. 212).

Особенно это присуще богослужению, «где вообще не дано места психологизму (и душевности): что говорится, то и совершается и достигает преднебесный и мысленный жертвенник; здесь ничего нет только как настроения, но все действительно происходит (как и будет происходить в вечной жизни Царства Небесного), освещается присутствием Божиим в Имени Божием, которое стоит в центре богослужения. Все совершается „во Имя Божие“, во Имя Святой Троицы» (Там же. С. 214).

«И хвально и прославлено Имя Твое во веки» (Тов. 3, 11). «Славьте Господа, провозглашайте Имя Его» (1 Прп. 16, 8). «Пусть призывают (священники) Имя Мое на сынов Израилевых (на народ Божий), и Я, Господь, благословлю их» (Числ. 6, 27). «Свято будут чтить Имя Мое» (Ис. 29, 23), потому что «Имя Твое велико могуществом» (Иер. 10, 17). «Твори, Господи, с нами ради Имени Твоего» (Иер. 14, 7). «Имя Твое наречено над нами» (Иер. 14, 9). «Будет велико Имя Мое между народами, и на всяком месте будут приносить фимиам Имени Моему, чистую жертву… Имя Мое страшно для народов» (Малах. 1, 11–14) «Не предай нас навсегда ради Имени Твоего и не разруши завета Твоего» (Дан. 3, 34) «Ибо вот придет день, пылающий как печь; тогда все надменные и поступающие нечестиво будут как солома, и опалит их грядущий день, говорит Господь Саваоф, так что не оставит у них ни корня, ни ветвей. А для вас, благоговеющие пред Именем Моим, взойдет Солнце правды и исцеление в лучах Его» (Малах. 4, 1–2). И «Имя Его (Христа, Бога и Агнца) будет на челах их» (Откр. 22, 4).

Так будет. Потому, что есть на то обетование — обещание Бога верным Его. Верные в Евангелии — это блудный сын, пробудившийся личностью от индивидного сна; это мудрые девы из десяти дев, подвижнической жизнью верно следовавшие за Христом, это и жены-мироносицы, до конца верные своему учителю; это и мытарь, и благоразумный разбойник, очнувшиеся от своего падшего состояния, и Лазарь в притче о богаче и Лазаре, это и званые на вечерю, те, кто пришли в брачных одеждах, это и овцы, знающие голос своего Пастыря.

Им Господь говорит: «Вы друзья Мои, если исполняете то, что Я заповедую вам», «Я возлюбил вас. Если заповеди Мои соблюдете, пребудете в любви Моей» (Ин. 15, 9–14, 14). «Сам Отец любит вас, потому что вы возлюбили Меня и уверовали» (Ин. 16, 27). «Вы не от мира, но Я избрал вас от мира, потому ненавидит вас мир» (Ин. 15, 19). «В мире будете иметь скорбь, но мужайтесь, Я победил мир» (Ин. 16, 33). «Отче, хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мною» (Ин. 17, 24).

Но мы, тем более в наше время, совсем не таковы. Оглядываясь вокруг и всерьез вглядываясь в самих себя, мы видим глубоко падшее индивидное состояние во всех нас. Не получается ли так, что при «назнаменовании креста Господня и получении личного имени» младенцем на восьмой день если и по верности Господа слову Своему в книгу жизни на Небесах вписывается имя младенца (мы не знаем, какое оно, Бог и ангелы знают), но по характеру жизни младенца — непослушного, капризного, своевольного, и всего окружения его, т. е. его семьи, имя это изглаживается из книги, не успев утвердиться в ней.

Иначе откуда такое бессилие к церковной жизни как у взрослых, так и особенно у их детей, и совсем уж противобожное бессилие у современных подростков. Воинственно настроенных против всякого призывания в ограду Церкви.

В ограде Церкви

В ограде Церкви сегодня четыре рода людей: внешние, средние, внутренние нравственные, внутренние нравственно- духовные. Есть еще пятый род — внутренние духовные. Но это уже тайна Божия.

Внешние люди живут содержанием — знаниями, органи-

зацией своей жизни и дисциплиной. С ревностью относятся они к православным знаниям, произносимым или пишемым в Церкви, блюдят за тем, чтобы кто-нибудь что-нибудь не изменил. Не допускают ошибок в том чине богослужений или жизни христианской, какой кем-нибудь научены. Строги в стоянии в дисциплине, какую когда-либо усвоили. Так как они не имеют духа Церкви и не распознают его, но в Церкви находятся своей человеческой религиозностью, поэтому они нуждаются в том, чтобы все три области их жизни были устроены для них. Церковь это и делает. Обильно насыщает их религиозным содержанием (книги, фильмы, религиозные школы, рождественские чтения на разном уровне, семинары, онлайн-обучение и прочее), устраивает их религиозную жизнь (богослужения по годовому календарю, церковные послушания, паломничества); удерживает их в дисциплине, в послушании Евангелию, святым отцам, духовникам, священникам, священников — епископам. Для этого есть священники, духовники и все чиноначалие, особенно архиереи, которые хранят дисциплину, организацию и содержание Церкви. При этом священство и епископы, независимо от своего сана, тоже могут относиться к внешним людям. Но равно могут быть средними и внутренними людьми.

Вторые — средние люди, это преимущественно творческие натуры. Деятельные, душевные, одаренные прикладными способностями. Они исполняют почти все творческие служения в Церкви. В наше время именно им дана пальма первенства, обширная палитра деятельного и инициативного служения, обеспеченная религиозным образованием.

Третьи — внутренние религиозно-нравственные, трудовые люди. Нравственное в них — это совесть, добро (честное, правдивое, искреннее пребывание в Церкви) и жизненные призвания любви: сыновство, супружество, родительство, им образуется семья, и отечественное призвание, любовь к Отечеству, ими образуется Отечество. Трудовая сила подвигается всегда жизненными призваниями, и имеющие ее трудятся в заботе о семье и ради Отечества. В отличие от трудовой, деятельная сила средних людей направлена внешне на украшение, великолепие религиозной жизни и внутренне на самореализацию — благодаря прикладным дарованиям и в разную меру богатой душевности.

Четвертые — внутренние нравственно-духовные, это те, в ком пробудилась личность и начался и происходит труд, подвижничество и борьба за высвобождение из плена падшего естества. Это люди веры, которая свыше, не от людей. Благодаря вере свыше только и возможен выход из индивидного состояния.

Первые три состава людей живут в согласии со своим падшим естеством и о его наличии могут даже и не подозревать. «Грех столь усвоился нам, — говорит святитель Игнатий (Брянчанинов), — что обратился в естество, в самую душу нашу. Для отречения от греха сделалось существенно нужным отречение от падшего естества, отречение от души» (Творения. Т. 4. М., 1993. С. 169). Но именно этого не разумеет, не знает ни средний, ни тем более внешний человек.

Поглощение естеством обратило человека из личности в индивид. Все перевернулось в нем, все отложилось от Бога, как бывает, отлагается беспризорник от своих родителей. Три следствия этого отложения, отступления от Бога или апостасии явились тут как тут и составили все внутреннее индивида. Это самореализация, тирания и влечение друг к другу, мимо Святого Духа. Которое в крайних и масштабных формах выражается как стадность, толпа, кучкование, потребность в компаниях разного рода. Социальные формы этого сближения — союз, партия, движение (например, молодежное), класс.

Влечением этим образуется и семья, но изначально поврежденная, помраченная в своих отношениях падшим естеством. Из-за чего так трудно сегодня или так неискренно, ложно удерживаются члены семей друг с другом. «Свет, который в тебе, есть тьма» (Мф. 6, 23).

Другой масштаб, кучкование целого народа, собирало людей, ослепленных падшим естеством и зараженных духом времени, в грандиозные собрания, в которых они совершали разные исторические перевороты, следуя за своими вождями, например, за Гитлером, Лениным, Сталиным, Мао Цзедуном. Второе свойство — тирания лежит в основании каждого индивида и проявляется в отстаивании им своего взгляда, позиции, характера, образа жизни, больше того — в настаивании на любом из них, еще больше — на властном утверждении, внедрении, завоевании. Увы, это свойство индивида есть причина всех ссор, конфликтов, недопониманий. Разладов, разводов.

Религиозный упадок

В книге «Загробная жизнь или последняя участь человека» (Репринт. М., 1999. С. 325) автор-составитель Е. Тихомиров на основании трудов святых отцов выделяет два признака последних времен. Первый: «И проповедано будет сие Евангелие Царствия по всей вселенной, во свидетельство всем народам, и тогда придет конец» (Мф. 24, 14), в Церковь войдет полнота язычников и затем народ израильский. Второй — произойдет великое отпадение от Христа в силу обширного нравственного и религиозного упадка. Во многих охладеет христианская любовь.

Как же совместятся эти два признака — с одной стороны, проповедь Евангелия, а с другой, охладеет любовь? Совместятся, когда проповедью будут заняты внешний и средний человек. Но именно они же и не имеют любви, свойственной человеку внутреннему. «Сын Человеческий, пришедши найдет ли веру на земле?» (Лк. 18, 8). И Е. Тихомиров пишет: «Несчастная часть человечества не останется, однако же, без всякой веры: потерявшим силу благочестия (отрекшиеся этой силы свыше), она сохранит некоторый его вид» (Там же. С. 333).

Это и будет и есть та человеческая религиозность, которая свойственна всем народам земли и которая, хотя и называется верою, не есть вера свыше, не есть вера по благодати.

Это естественная вера или религиозность, которая не имеет силы. Средний человек душевен и одарен прикладными способностями, т. е. талантами и дарованиями. Как индивид он живет самореализацией. Плюс он очень деятелен. Поэтому религиозную деятельность он развернет как душевно-творческую с привлечением всех своих талантов, дарований и прикладных (профессиональных) способностей. Средние люди будут заняты в Церкви и за ее оградой самыми разными видами религиозной деятельности — концертами, фестивалями, театральными постановками, фильмами, книгами, газетами, интернетными формами общения, воскресными школами, иконописью, клиросным служением, социальным служением и многим другим. С нарастающим размахом и все большим профессионализмом. В этом религиозном вдохновении будет жить самореализация средних индивидов.

Их душевное богатство и деятельная инициатива заменят внутреннего нравственно-трудового человека, отодвинут при- звания любви, подменят их. При этом средний человек, поглощенный своей душевностью и деятельной творческой активностью, знать об этом не будет. Успешность, профессионализм, массовый религиозный энтузиазм, кино-, фото- и журнальная отчетность, аплодисменты и одобрения со всех сторон будут увлекать, доставлять радость и восторг и некоторое чувство торжества православия.

А на деле это «скользкий путь нравственного упадка и растления внутреннего, которое, — пишет Е. Тихомиров, — доведет до совершенного отпадения от истинной веры Христовой. И даже если очень многим и всем возвещено будет слово Евангельское, далеко не всеми оно будет принято, далеко не все «окажутся в числе истинных последователей Христа» (Там же. С. 332).

Но и внутренний нравственный человек, хотя и близок к православному подвижничеству, однако опирается на свое падшее естество и им живет в своих нравственных посылах. «Самое естественное добро, поврежденное грехом, — пишет святитель Игнатий (Брянчанинов), — (превращается) в исповедание достоинств падшего естества. Таким смешением (с падшим) уничтожается исповедание Христа. Для освобождения от порабощения падшему естеству Господь заповедует распятие естества, то есть отвержение его разума и его воли. „Иже Христовы суть“, они распяли плотское мудрование и волю падшего естества, на которых основываются греховные влечения души и тела, греховная жизнь» (Творения. Т. 4. М., 1993. С. 179).

В таком случае (распятие естества, отвержение его разума и его воли) это будет переход от внутреннего нравственного человека к внутренне-духовно-нравственному и далее к духовному человеку.

Но в последние времена именно этого перехода при повсеместности Евангельской проповеди как раз и не будет.

Потому что десятками миллионов будет исчисляться численность средних людей и сотнями миллионов — численность людей внешних. Которые будут считать себя христианами только потому, что они крещены в православии, что они чтото читали о нем. 2% от них будут регулярно стоять и служить в храмах. Кто-то будет много читать православной литературы, закончит и духовные учебные заведения, получит хорошее религиозное образование, но останется внешним, хорошо знающим и применяющим практику храмово-обрядовой богослужебной церковной жизни.

Внешний индивид реализует свою религиозность в обширных знаниях, в ревности за организованную церковную жизнь, за организацию этой жизни. Он самореализуется в церковной дисциплине: миряне — в почитании священства, предлагаемого по духу времени строя церковной жизни, священники — в почитании епископов, епископы — в почитании патриарха и епископского собрания, и все вместе — в почитании сана, званий и должностей.

Разумеется, что в Церкви-организации всему этому должно быть.

Но есть еще Церковь-организм. И у части внешних христиан, пусть малой, но есть принадлежность Церкви-организму. В отличие от них большинство из внешних индивидов не имеет в себе внутреннего духовно-нравственного человека. Отсюда особенность внешних людей: их раздражает разговор о церковном укладе, который начинается чаянием жизни будущего века, продолжается благодатным таинством жизни и заканчивается христианским ладом, т. е. заповедями и добродетелями, обо всем этом им будет невыносимо скучно слушать.

Своею христианскою учееностью, видимостью христианской жизни и даже монашеским уставом и распорядком они будут прикрывать реальную жизнь, преданную падшему естеству. Такой человек «смотрит на себя как на самобытное существо, а не как на создание Божие, земная жизнь представляется ему бесконечною, смерть и вечность — несуществующими. Промысла Божия нет для него, он признает правителем мира разум человеческий, и на земле ему хотелось бы учредить непрестанное наслаждение грехом» (Свт. Игнатий. С. 172–173).

Мы добавим к этому, опираясь на события уже нашего времени: такой человек, отдавая пальму первенства разуму человеческому и видя его реализацию в интернетных усовершающихся возможностях, легко войдет в жизнь в интернетном пространстве и начнет часами сидеть у экрана компьютера, доверяя интернету свое внимание, время и в конечном итоге — всего себя. Всего себя — это все свои житейские, а в итоге и религиозные потребности, отдавая их в интернетные механизмы обслуживания.

При этом не отдавая никакого отчета и не придавая никакого значения тому, что в интернетном пространстве он сам со временем исчезает, вместо него остается и действует его виртуальный образ, собираемый, воплощаемый в интернетный личный идентификатор. Это со стороны формальной. А с реальной стороны — вся его интернетная, удобно устроенная жизнь, в том числе и жизнь религиозная, — сами по себе будут идентификатором его принадлежности глобальному царству. Но и это он не будет сознавать, а указания на это будут вызывать только его раздражение.

Для образованного, плотского и душевно-чувственного человека отсутствие благодатного таинства в жизни, а в компьютерно-интернетной жизни этого таинства нет и не может быть, т. е. для внешнего и среднего человека жизнь вне таинства вполне принимается нормой. Он считает, что достаточно таинство принять в храме, а носить его в себе между богослужениями необязательно и даже неведомо. Между богослужениями он будет жить «как все живут».

Другие, подобные устроением, будут ужасаться от известий о чипизации, о биопаспортах, и у некоторых хватит решимости писать отказ и не брать ни номер, ни паспорт, но сил и решимости на восстановление церковной жизни в должное угождение Богу у них не будет. Ужасание, которым они сделают казалось бы столь решительные действия, будет такой природы, что они и не подумают об исправлении своей церковной жизни.

Об этом говорит апостол Павел: «Не обманывайтесь: ни блудники, ни идолослужители, ни прелюбодеи, ни злоречивые — Царства Божия не наследуют. И такими были некоторые из вас,; но омылись, но освятились, но оправдались именем Господа нашего Иисуса Христа и Духом Бога нашего» (1 Кор. 6, 9–11). И в дальнейшем опять говорит: «Не обманывайтесь: худые сообщества развращают добрые нравы. К стыду вашему скажу, некоторые из вас не знают Бога» (1 Кор. 15, 33–34). Именно таковые и будут прежде всего ужасаться животными страхами. Отказываясь, казалось бы, от номеров и биометрии, чтобы не попасть в царство антихриста, разогретые в этот ужас, который описан во множестве сегодняшних панических материалов об ИНН, биопаспорте и прочем, не отдают себе отчета, что другого разогрева у них при этом не происходит — не умножилась ревность духовная, не разогрелось желание церковной покаянной жизни, тем более желание церковного уклада.

«Но скажу вам, братия, — продолжает апостол, — что плоть и кровь (это и есть средний содержательный и душевный человек) не могут наследовать Царствия Божия, и тление не наследует нетление. Когда же тленное сие облечется в нетленное и смертное сие облечется в бессмертие, тогда сбудется слово написанное: «поглощена смерть победою» (Ис. 25, 8). (1 Кор.

15, 50, 54).

То есть недостаточно отказаться от внешней идентификации и полагать, что спаслись. Действительно, от царства антихриста получится спастись и даже умереть от голода, или застудиться на морозе, потому что не будет жилья. Но душа, не обретенная Христу, не воскрыленная Святым Духом, куда после смерти пойдет? На частном суде какое определение услышит и на Страшном суде какой приговор получит? Если юродивые девы, это монахи и монахини, сохранив девство и прожив внешне церковно, да еще в ограде монастырей, услышат: «Не знаю вас». Что услышит душа такого мирянина? Хотя он и будет говорить: я ИНН не принял, от биопаспорта отказался. Господь скажет: ты хорошо сделал, но ответь — ради чего? И он вынужден будет обнаружить, что из страха перед антихристовым пленом он бежал от него, выбрасывая все, что принадлежит ему. Но в тяжких мучениях оставив земную жизнь, ничем не будет принадлежать жизни небесной. Не прозвучат ли слова апостола Павла: «Безрассудный! То, что ты сеешь, не оживет» (1 Кор. 15, 36). То есть тот, кто не во Христа живет и не Христа ради умирает, а умирает, только чтобы не попасть в ужас антихристова царства, спасаясь от земных мук, попадет в муки вечные, геенские. Потому что не позаботился о том, чтобы от внешнего и среднего человека перейти, углубиться в себе самом к человеку внутреннему нравственному и внутреннему нравственно-духовному.

В итоге все такие люди, а это миллионы средних и внешних людей, доброхотно примут число 666. Найдя этому много разных житейских оправданий. «И поклонятся ему все живущие на земле, которых имена не написаны в книге жизни у Агнца, закланного от создания мира» (Откр. 13, 8).

Индивидное состояние

И действительно, жизнь личности, для которой жизнью является Христос, в индивиде вся заменилась жизненностью естества, т. е. человеческой природой. Притом заменилось естеством падшим. И в наше время скатилось до природной живости уже откровенно животного и откровенно чувственного характера. Тело стало седалищем животных потребностей и, поглощенное ими, стало восприниматься только как чувства потребностей, просто как потребность. Из сознания людей тело как тело, совсем выпало. Оно появляется только в болезнях, ранах да ушибах. Остальное время оно как будто не существует. Вместо него в нас живут и действуют одни телесные потребности.

Душа тоже исчезла в самосознании человека. Вместо нее мы живем душевной чувственностью да деятельностью во- круг земных приоритетов. У всех разных — от низменных (разбой, воровство, бандитизм, проституция), до самых, казалось бы, высоких (образование, наука, техника, политика, парламентская деятельность, предпринимательство, банковская активность, торговля, туризм, культура широкого потребления или ширпотреб, православная религиозность).

Каков итог?

— Исчезла семья в ее богозданном виде, религиозность заменилась безбожием, а там, где религиозность сохранилась, там она по падшим основаниям в человеке сделалась враждебной Христу. И прогресс во всех сферах земной жизни расцвел, как чертополох на мусорной куче, увлекая всю жизненность человека на свою сторону.

— В этой атмосфере хаоса ценностей и приоритетов жизнь индивидов переместилась в зрелища (телевизор, интернет, кино, театр, книги, газеты, рекламные журналы, что толку, что православно-религиозное, но зрелище же), захвачена новостями, с их ежедневной порцией жгучих событий и взрывных наводящих страх сообщений — от единичного случая, раздутого до одновременной трескотни сразу на 60 каналах информации, до массовых явлений типа войн, ураганов, землетрясений. Наконец, у немалой части индивидов жизнь ввержена в массовый психоз и ажиотаж вокруг спорта и спортивных событий. В том числе и событий общецерковного значения.

— При утраченных сознании и самосознании личности у современного индивида действующим остается один мозг, а в нем биология, физиология и животность. В таком положении человек окончательно распадается и разлагается легко добирающимися до него четырьмя развратителями, имеющими сегодня беспрецедентный размах. Это секс, современная музыка, алкоголь и наркотики. В итоге даже от индивида ничего не остается. Только услаждения телесные в разных формах и видах, и от безудержной эротики — полная утрата чувства нравственной красоты. Только ритмы страстей и потеря всего нравственного от музыки. Только белая горячка и бред от алкоголя. Только галлюцинации и смерть от наркотиков. Слова «нетленная красота кроткого и молчаливого духа» человек не может даже уловить, не может запомнить. Где уж возжелать так жить.

И тем не менее к нам, таким, приходит Христос, совершенная Личность — Бог и совершенный Человек, и зовет: «Следуйте за Мною. Идите за Мною, живите, как Я, будьте во Мне, и Я в вас, как Я в Отце и Отец во Мне, и Я выведу вас из индивидного мрака и тлена. Но для этого все индивидное сочтите за ничто.

Как это делать? Начните жить, как Я на земле жил, будучи по человечеству таким же, как и вы». И дальше начинается повествование о Его жизни, совсем уж сначала удивительное для человека нашего времени, когда он впервые или внешне с ним знакомится. Затем, если отнестись к жизни всерьез, вслушаться как в пример жизни, оно приводит в разочарование и растерянность. Как? И нам предлагается так жить? А после этого следует рассказ совсем уж возмутительный для современных внешних и особенно средних людей, или очевидно непривлекательный и неисполнимый. Когда рассказывается о предательстве Иуды, криках толпы «Распни, распни», оплевании, бичевании, распятии, смерти. Нет, мы так не можем, так не хотим. Мы не из таковых и не из тех.

Конечно, хотим быть своими Христу, но не через то, через что Он прошел.

Конечно, ужасаемся перед ИНН, СНИЛС, биопаспортом, чипами. Хотим как-то обойтись без них, но при этом сохранить жизнь с теми удобствами и довольствами, какие сейчас у нас уже есть. То есть, как богатый юноша из Евангелия. Он ведь действительно думал, что можно спастись, сохранив при себе свое богатство.

Как же Христос предлагает прожить нашу жизнь?

Вот жизнь Человека: Родители, как люди бедные, ничего не стоили в глазах людей. Все, к кому обращались они с просьбой приютить их на время, отказывали им и гнушались ими. Он родился в хлеву для скота. Рос в бедной семье, где пропитание зарабатывалось своими руками. С раннего детства был в трудах, потех не знал. Потом оставил все, жил один в пустыне. Когда вышел на проповедь и всем стал известен, тогда одно только делал — проповедовал Царство Небесное и служил всем чудесами и исцелениями. При этом всегда уходил от богатства, славы и власти. Жил, не имея ничего, не имея даже угла, где главу приклонить. Потом за слова Его о теле и крови, совсем уж странные для мира сего, все ушли от Него. Оставили. Потом разъярились, придумав, что будто бы обмануты. Сами же в нем вообразили себе царя, а потом сделали виноватым, что нет, не царь. Затем был арест, поношения, бичевания, крест страданий и смерть.

Но Отец Небесный воскресил Его, а Дух Святой после Его вознесения на Небо открыл Его людям. Открыл как Бога. Собрал для Него Церковь и создал в ней все, чем люди могут теперь приходить к Нему, Христу. Дал учения (содержание, учения Церкви), организовал в ней религиозную богослужебную жизнь, дал дисциплину и управление, поставив епископов и священников. Оградил Своею благодатью, дав веру людям, ту веру, которая свыше, от Него, Святого Духа, и все устроил для исполнения Христом благоволения Отца Небесного — служить людям к их спасению, отдавая всего Себя, чтобы быть в них, а их, христиан, взять в божественное благословение, чтобы были в Боге.

В Нем и совершать — путь, истину и жизнь. Все три даруемы от Отца в Сыне, и никто не знает их, только Сын, и

ни в ком их нет так, как они есть во Христе Сыне. Потому что все три и есть ОН — путь, истина и жизнь. (Ин. 14, 6). Но путь крестный. Потому и весь характер Его земной жизни крестный — с самого начала, от покаянных слез бесчадных родите — лей Пресвятой Богородицы Иоакима и Анны до смерти на кресте и воскресении. И для нас с вами другого пути возвращения из индивидного состояния к личности — нет. Иисус Христос — Он нам его открыл. А кроме Него и Святого Духа никто не знает личности в нас. Потому, что грехопадением в индивида мы все погреблись в тлен.

ИДЕНТИФИКАЦИЯ ГРЕШНИКОВ И СВЯТЫХ
Идентификация и принадлежность миру

Зная все это и возвращаясь к предмету нашего волнения, спросим себя — что же такое идентификация внешними носителями в нашей жизни? Ответ, казалось бы, простой. Она есть знак принадлежности видимой земной жизни, то есть принадлежности миру сему. Сначала присваиваемый как знак, затем по ходу жизни он психологически превращается в саму принадлежность.

Так деньги испокон веков являются идентификатором торговца и покупателя. Но по мере их накопления у одного из них, например, у торговца, они начинают доставлять удовлетворение человеку тем, что он богат, что он принадлежит к сословию богатых людей, что мир сей, мир покупателей, зависит от него, он же, будучи богат, своими деньгами устраивает мир сей. Устраивает отношения в нем, расширяет и умножает мир потребления, уплаченными налогами поддерживает государственные бюджетные предприятия, в том числе армию, образование, науку, культуру, спорт и многое другое. Он важное лицо в своей семье, в роду, в городе, в стране, а то и во всем мире. Деньги и умноженное ими богатство делаются идентификатором его довольства — сначала довольство богатством, потом своим положением среди людей, затем довольством собой и в конечном итоге — ДЕНЬГИ делаются его жизнью. Так что, потеряв все, он бывает готов на самоубийство. Деньги делаются идентификаторами горжения, тщеславия, самолюбия, себялюбия, самоугодия и, в итоге, жизни. Делаются жизнью. Как, одевшись в желанную одежду, человек бывает доволен собой настолько, что не разделяет уже где он, а где его одежда — этот опыт все знают.

Если взглянуть на такого человека со стороны индивида, то увидим глубокую поглощенность человека падшей природой, плотяностью и душевностью. Если взглянуть еще глубже, откроются узы духа — узы мира (горжения и тщеславия), узы самоугодия и узы дьявола (само- и себялюбия). Через них индивид оказывается «заказан» на смерть нравственную и духовную у духов нечистых, которые со временем и приведут его к реальной той и другой, и в конечном итоге физической смерти.

Или другой пример. Сегодня стало модным иметь на своих машинах, дорогих иномарках, еще один идентификатор принадлежности к сильным мира сего — особую нумерацию машин. А если должностная нумерация не положена, тогда чтобы в номере хотя бы стояли три шестерки — 666. В итоге безобидные цифры, нарисованные на железной табличке, через психологические, читай — индивидные — механизмы делаются довольством своей принадлежности к миру сему. Не удивительно, что когда звучат слова Христа: «Я не от мира и вы не от мира», такой человек-индивид не слышит их. А если слышит, то не понимает. А если понимает, старается не относить к себе. Он ведь действительно от мира сего. И собирается еще круче принадлежать ему.

Так идентификатор из внешнего носителя делается довольством принадлежности человека миру сему. Жизнь потребления товаров и услуг оборачивается довольством сначала психологическим, потом безнравственным и, наконец, бездуховным, т. е. индивидным. Из сердца такого человека им же самим изгоняется всякая принадлежность Богу — духовная и нравственная, всякая потребность подвижничеством служить Ему и всякая возможность в добродетелях угождать Ему. Потому что добродетелей в таком человеке нет. Нет и навыка, тем более любви — к подвижнической жизни. Вместо них есть честолюбие, есть стремление жизнь устроить под себя, и есть принадлежность миру через вширь и вглубь довольство жизнью земной. Такой человек постепенно сам отрекается от добродетелей. Вместо них в нем развернулись, укоренились и продолжают развиваться все составы падшего естества, потирающего радостно руки от прибавки всякого имения — знаний, умений, наград, в том числе и всякой копеечки.

То же происходит и со званиями и чинами. Все они, в государстве ли, или в Церкви, придаются человеку, являясь идентификаторами его положения среди людей. Но для индивида они делаются идентификаторами его индивидности. (Принято говорить — личности, но так говорить неправильно). Они делаются идентификаторами его тщеславия, гордости, заносчивости, зависти. Еще и еще раз вспоминаются предупреждения апостола Павла: «В последние дни наступят времена тяжкие. Ибо люди будут самолюбивы, сребролюбивы, горды, надменны, злоречивы, родителям непокорны, неблагодарны, нечестивы, недружелюбны, непримирительны, клеветники, невоздержны, жестоки, не любящие добра, предатели, наглы, напыщенны, более сластолюбивы, нежели боголюбивы, имеющие вид благочестия, силы же его отрекшиеся» (2 Тим. 3, 1–5). Это все и есть идентификаторы индивида.

В то же время богатство, власть и слава — это видимые идентификаторы мира сего. Внутри каждого из них есть самостоятельные идентификаторы принадлежности к той или иной структуре. Например, таблички на дверях кабинетов: «директор», «заместитель», «начальник отдела», и прочие — это идентификаторы должности. А индивидно-жизненными они делаются из-за довольства их носителей. При том, что люди могут иметь благочестивое приличие, когда находятся при должности, а все внутреннее человека может быть таким, как описал апостол Павел. Из этого виден общий закон индивида: индивиду свойственно поддерживать свое лицо в должностных кабинетах, отчасти — на пьяных корпоративах, в ресторанах и барах, и совершенно терять его в домашних ссорах или интимных обращениях.

Степени ниспадения в идентификацию падшего естества

Здесь все больше приведены узнаваемые картинки людей малоцерковных и нецерковных. Но суть описанного при переходе к людям церкви и даже к монашествующим — не меняется. Потому, что освоение церковной жизни, религиозных знаний, званий, должностей и сана может извне происходить, не изнутри. Как научат, покажут, расскажут, потребуют. Как предложат, позовут, надавят, накричат, заставят. А изнутри — об этом апостол Павел пишет: «Я желаю преподать вам дарование духовное, утешиться с вами верою общею, ибо благовествование Христово есть сила Божия ко спасению каждому верующему. В нем открывается правда Божия от веры в веру, и что можно узнать о Боге, явно в них, потому что Бог явил им» (Рим. 1, 11, 16, 19).

Индивид, вступая в церковную жизнь, осваивает ее как внешний человек, т. е. способный ко всякой образованности, и как человек средний, т. е. творческий, деятельный и душевноодаренный или богатый душевным обхождением с людьми, и даже как внутренний нравственный, но не подозревающий, что «свет в тебе, тьма есть» (Мф. 6, 23). Потому и с тьмою этою,

т. е. с падшим естеством ничего не делает, или делает, но как-то мерцательно — то да, то нет; то проснулся, то заснул и надолго, то радуется о спасении, что значит в окаянстве плачет покаянно, то радуется, что так богато или по его хотению, желанию жизнь церковная у него устраивается.

Со временем последнего, т. е. радости земной и довольства, делается все больше и больше. Да и вокруг число подоб- ных ему церковных и вроде бы очень церковных людей умножается. Что значит «вроде бы»? Это значит «подавляющих истину неправдою. Познав Бога, они не прославили Его, как Бога (т. е. внешнее прославление на службах, в книгах, в словах и обширных вроде церковных служениях есть дела человеческие, не обязательно в них присутствие Божие), не возблагодарили, но опустились в умствованиях своих, и омрачилось несмысленное их сердце» (Рим. 1, 18, 21).

Святитель Феофан Затворник, разъясняя эти слова апо-

стольские, пишет следующее: «Апостол устанавливает ту мысль, что идолопоклонство (т. е. порабощение падшему естеству, безбожие и увлечение разным религиозным опытом) не первоначальная религия, как иным кажется (а сегодня вся обширность новоначального церковного народа, из безбожия к Богу пришедших, так именно и думает), а есть плод ниспадения с высоты истинной религии, по развращению сердец и умов. Состояние истинной религии многие в наше время пережили на своем опыте. Состояние это было как дар начально-призывающей благодати, которая враз из неверия вывела человека в веру, изнутри дала опыт духовной ревности к молитве, посту и другим святым действиям Церкви. А потом она сокрылась в сердце. И человек начал познавать свое ниспадение.

— Первая степень ниспадения — есть богозабвение, когда выпадает из сознания пресветлый лик Божества (вспомните написанное прот. С. Булгаковым об имени Божием), охлаждаются и религиозные чувства к Богу и страх Божий испаряется. Бог превращается в нечто мысленное и перестает заправлять всеми внутренними движениями человека. Сердце уже не славит и не благодарит Бога, хотя язык читает (и голосовые связки поют) славословия и благодарения. Богоугождение перестает быть главною целью жизни, на место этого выступают другие цели (у мирян это церковные служения, затем семья, дети, работа, зарплата, болезни, житейские беды, несчастья, новости, интернет-развлечения, паломничества, разнообразие отдыха; у монахов это послушания, т. е. исполнение поручений и внешних дел по монастырю, служения, богослужебный устав, должности, звания, часто все это мимо молитвы, особенно в женских монастырях, в мужских же — бесконечные исповеди беспутных мирян, еда, комфорт, телефон, интернет). Бог есть еще, но уже не славится и не благодарится».

В такое состояние в наше время человек ниспадает после первых трех-четырех лет яркого, сильного воцерковления. Когда благодатью был пробужден, вошел в церковную жизнь, имел живое покаяние, искреннюю и обильную молитву. Благодать обучала его. Потом сокрылась ради его собственных трудов. Благодать сокрылась, а сам по себе он оказался совсем никакой. Весь — первая степень ниспадения. А дальше и больше…

— «Вторая степень ниспадения — осуетились в умствованиях своих, предали себя заботам о земном своими силами, своими средствами, об этом все планы и цели жизни, т. е. как устроить земное счастье, чувственными услаждаясь благами. Отношение к Богу соблюдается только внешне, дела благочестия исполняются по обычаю, без участия не только сердца, но и мысли. И то не вразумляет, что постоянно обман, суетливость без устали…».

Так воцаряется в человеке внешний и средний человек. Первый — религиозно образованный, второй — творчески одаренный, деятельный и душевно богатый. Обоим не до Царства Божия, не до чаяния вечной жизни, они увлечены и насыщены церковной жизнью здесь, на земле.

— «Третья степень ниспадения — и омрачилось несмысленное их сердце». Сердце — внутреннейший человек, где вся духовная жизнь вечно-ценная. Это дух человека, где совесть, самосознание, чувство зависимости от Бога всестороннее (т. е. бесконечная благодарность Богу, в ней и через нее зависимость). Правила жизни устанавливаются несогласные с совестью (согласные со взглядами окружения и с собственными определениями своего падшего естества), страх Божий отходит (водворяются страх животный и душевный — что люди скажут), здравые истины о Боге забываются (вместо них действует житейское мудрование и разные церковные пословицы и шутливости, которые каждый век придумывает свои), скрываются и истинные понятия о самом человеке (о чаянии им жизни будущего века, о Царстве Божием, которое внутри нас, о Страшном суде, о рае и аде, о втором пришествии Христовом, среди внешних и средних православных людей об этом совсем не принято говорить).

Внутри такого человека водворяется (по делам нравственным и духовным) полный мрак. Да туда и не заглядывает осуеченный человек, и некогда, и неприятно. Он весь вовне. И поэтому и разговор с ним о разумении, испытании совести, о самоукорении, о религиозности, враждебной Христу, просто невозможен.

Вроде и семья есть — и у мирян, и у священников. Многодетная семья. Но нет одного — отречения от сатаны, ангела его и служения ему. Поэтому при всей видимой церковности и хороших отношениях в семье устремления жизни незаметно, но и необратимо умягчаются к духу времени: к евроуровню, к образованию, успешности предпринимательства; к духу мира сего: комфорту, удобству, общительности; к духу лести: согласия с экуменизмом, толерантностью, слиянием Церкви с государством — только потому, что к этому все больше склоняется официальная часть церкви. Да и комфортнее и удобнее так жить — все, мол, делается для народа и его блага. Тогда недалеко и следующий шаг ниспадения нравов.

— «Четвертая степень ниспадения — подведение всего этого превратного порядка жизни под начала разума, через то и оправдание его, и установление его как единой должной нормы жизни. Это есть верх безумия, но по-ихнему, это верх мудрости» (Свт. Феофан. Толкования на послание Римлянам. М., 1996. С. 96—98).

В наше сегодняшнее время эта четвертая степень ниспадения скоро и очень скоро будет широко разливаться по всей Церкви. Как она разливается уже во всей России среди иных религий и среди неверующих мира сего. Разливается в трех направлениях.

— Первое — в учении о толерантности, т. е. расположения всех друг ко другу через размывание нравственных границ, а в итоге стирание границ индивидуальности людей. Опыт этого братания мы знаем на примере советского братства народов, в результате которого малые народности, особенно Севера, полностью растворились в старшем брате, и через пьянство и болезни исчезли с лица земли; большие народности почти потеряли свои национальные особенности, а старший брат, русский народ, совсем потерялся в своем национальном характере, нравственных обычаях и приоритетах. В результате частью спился, частью превратился в служащих, рабочих и наднациональную интеллигенцию, многие сделались бомжами или ворами и разбойниками, а оставшаяся часть живет сегодня временным успехом как предприниматели, банковские работники, депутаты, все ориентированные на евроуровень, забыв национальное свое.

Толерантность, сделав здесь свое дело, распространяется теперь дальше, отнимая силу самосознания и ввергая народ в единую мировую массу одинаково нравственно обессиленных и через страх животный и душевный управляемых людей. На этом страхе основана сегодня вся информационная война.

— Другое направление — экуменизм, ведет к объединению всех религий в единую наднациональную религию, опирающуюся на разные гуманные цели и собирает воедино ту часть человечества, в том числе и православных, которая потеряла или не имела отношения со Святым Духом, утвердившихся в своих, а православные во внешних религиозных учениях, знаниях и богослужебных обрядах. Экуменизм прямо обращен к человеческой религиозности и весь основывается на ее человеческих силах.

Но куда христиан заводит человеческая религиозность, об этом ярко и каждому доступно предупреждает святитель Феофан Затворник на примере католического и последующего христианства. «Слыхали вы про папу Римского? Его льготы и поблажки, которые он дает наперекор закону Христову. От них развратился в вере и в жизни весь запад… И теперь гибнет в неверии и вольностях жизни. Папа изменил многие догматы, все таинства перепортил, расслабил правила исправления нравов. Потом явился Лютер — умный человек, но своенравный. Начал строить и перестраивать по-своему, и учредил новую веру Лютеранскую. (Веру эту подхватили протестанты и устроили учение о Святом Духе, а саму жизнь без Духа Свя того). О том, к каким чувствам человек приходит, если начинает жить Святым Духом, им и во сне не может сниться. Едва прочтут, как тут же отвергнут сразу, как что-то чуждое для них. Затем выступили философы. И начали помимо Евангелия по одному своему уму умствовать и гадать — и о Боге, и о мире, и о человеке. И стало у них теперь: веруй, как вздумаешь, живи, как хочешь, наслаждайся, чем душе твоей угодно. Широко у них — все преграды разметаны. Но избави нас Господи от сих расширений. Еще об одном скажу.

Дошло до моего слуха, будто вы считаете мои проповеди очень строгими и полагаете, что ныне думать так нельзя, жить так нельзя, а стало быть — и учить так нельзя. Времена, мол, не те!! С таким суждением вашим согласиться никак не могу. Потому что суждение ваше исходит из того злого начала, будто христианство может быть изменяемо соответственно духу времени, применяясь к изменчивым вкусам сынов века сего. Это не так. Христианство вечно, неизменно, назначено управлять или властвовать над всеми, кто покоряется его водительству.

Этот закон неизменности так непреложен, что Сам Господь сказал: «не приидох разорить закон, но исполнить» (Мф. 5, 17). Кто перетолкует или умалит силу закона, будет отвержен в будущей жизни. И апостолам сказал: научите не тому, что кто вздумает, а тому, что Я заповедал. Видите, какая неприкосновенная непоколебимость! А вы говорите — мое учение строго. Не мое оно. Так учит Господь, апостолы и Святая Церковь» (Проповедь в Неделю по Рождестве Христове, 29 декабря 1863 г., по старому стилю).

Теперь в продолжение уже сказанного.

4.3 Третье направление в четвертой степени ниспадения — это глобализм. Как учение о совершенной человеческой цивилизации на земле и как реальная жизнь в едином земном царстве потребления. Это то, что сейчас с нами происходит. Прогресс цивилизации и через то совершенство внешних условий или уровня жизни. Невиданное прежде развитие чувствен — ных и телесных удовольствий, взрыв душевных интернетных развлечений. Это выдающиеся условия для умножения и жизни внешних людей. Внешний человек не умеет созидать. Он пользуется всем готовым: знаниями, технологией, организацией жизни, дисциплиной или ее устроенностью. Жизненность его вся лежит в сфере наслаждений, стандартов, установок сознания, навыков, привычек, солидарности, слияния с большинством, вся погружена в зрелища, музыку, информацию, новости. Чтобы внешнему человеку так жить, трудится над развитием условий жизни мировая армия средних людей — творческих, деятельных, душевно одаренных. Это артисты, изобретатели, ученые, предприниматели, программисты, разработчики законов, предписаний, писатели, поэты, журналисты…

Войдя в церковную, религиозную жизнь внешний и средний человек в своем устроении, нраве и характере остается тем же — внешний внешним, средний средним. Прибавилась только религиозность, в образе жизни добавились религиозные действия и события, и даже человек перешел из жизни светской в жизнь приходскую, епархиальную, монашескую, сменил профессию, служение, получил сан, церковные звания и награды. Но по нраву и характеру он остается тем же, а то и хуже того, что был.

Глобализм — это массовость, единообразие в мировом масштабе. Это беспрецедентные возможности для развития и укрепления индивидов в их третьем свойстве — земном сближении друг с другом, сближение наций, культур, религий, государств. И отсюда стремление встать на путь служения по втяжке всех людей в религиозную жизнь. Это одна из энергий духа времени и одна из задач царства тьмы — подготовить человечество к приходу антихриста, пробудив во всех человеческую религиозность, поставить ее во внешние формы национальных религий, а затем повести на соединение разных религий в одну. Для этого нужен внешний и средний религиозный человек.

А внутреннего нравственного человека нужно подменить его подобием. К такой подмене всегда готов средний человек — душевно-творческий. В своих душевных дарованиях он артист и нужное добро перед нужными людьми всегда может и готов изобразить. Поэтому начальники и старшие его знают одним, сверстники другим, младшие и неугодные третьим.

Подхваченный идеей религиозного добра, он искренне готов к служению добру. Ясный ум всегда указывает ему истину того, во что должно верить: в добро и Бога. В это он верит, но на поверку любит только одного себя. Он верит в Бога, но в глубине души невольно и безотчетно предпочитает Ему себя. Он верит в Добро, но преклоняется перед злою силою, не различив ее, подкупается ею — не обманом чувств и страстей, но одним безмерным своим самолюбием.

В нем он увлеченно живет своими дарованиями, красотой, знаниями, благородством вычитанного в церкви воздержания, бескорыстием и деятельной благотворительностью, — всем тем, что его выделяет как культурного, как церковного и внешнеправославного человека. Совершенство православия он отождествляет с собственным совершенством и поэтому чувствует свое мессианское предназначение — вводить людей в религиозное царство, которое он своим воспринимает, единственно верным.

Для этого применяя все свои человеческие дарования, умения, таланты, пользуясь всеми современными средствами привлечения, вовлечения, работает на «воцерковление» людей в целом, как и он сам, относительно далеких от Церкви. Слушая их идеалы и поиски сегодняшнего «прогрессивного мира», его гуманистический дух и целеустремления и сопоставляя их с подобными «духовными» идеалами и чаяниями, целями и надеждами христиан, все увереннее думает, что это два совершенно согласных, все более сближающихся течения человеческой высшей нравственности, душевной, разумной деятельности и они непременно соединятся, встретятся — как родные братья» (Архим. Лазарь Абашидзе. Ангелу Лаодикийской Церкви. С. 40–44).

Возвращаясь к святителю Феофану и его толкованию апостола Павла, увидим, что святитель не останавливается на четырех степенях. Он называет пятую степень. И говорит, что «все доселе сказанное было только подготовление или путь».

4.4 Пятая степень ниспадения — идолопоклонство. «Подготовку, т. е. то, как люди, ниспадши от Бога в самость и чувственность, стали жить в богозабвении, можно еще объяснить развитием прившедшей греховности, но как начали боготворить солнце (родноверы), звезды (астрология), животных (язычество), человека (атеизм), как могли дойти до такого безумия, чем это объяснить? Только тем, что наткнул на это диавол. Без участия этого мудрого на зло деятеля нельзя объяснить происхождение идолопоклонства» (свт. Феофан. Толкование. С. 101–102).

В то же время идолопоклонство в среде православных — это забвение падшего естества, жизнь с ним и в нем, как будто его нет. Есть грехи и страсти, а падшего нет. Поэтому будут держаться все действия внешней церковной жизни, уклонения от грехов и даже кое-какого избегания страстей, но с полным беспамятством о падшем человеке. Беспамятством, значит поклонением ему. Поклонением жизнью. Всем образом жизни. При видимой и даже великолепно устраиваемой религиозной обрядовостью — образованием и христианской культурой. Это и есть внешний и средний человек.

Но явное беспамятство обнаруживается — еще и еще раз нужно об этом говорить — в утрате страха Божьего, охлаждении покаяния, в потере молитвенного духа. Равно в забвении памяти смертной, равнодушии к чаянию жизни будущего века, к чувствам и расположениям по отношению ко второму пришествию Христа, к Страшному суду, к Раю и последующему за ним Царству Небесному. Об этом сегодня почти вся обширность церковного народа и не думает и между собою не говорит.

Такое беспамятство апостол называет «возмездием» Божиим, наказанием. А святитель Иоанн Златоуст говорит об этом: «Не дивись, что они не чувствуют того (что наказываются), а услаждаются (своей жизнью). Бешеные и страждущие помешательством ума, сами себя мучая и находясь в жалком положении, смеются и забавляются тем, хотя другие о них плачут. Поэтому в том, что они не знают своего положения, должно видеть жестокость наказания» (свт. Феофан. Толкование.

С. 116).

Идентификация личности святых

В житиях святых мы постоянно встречаемся со случаями, когда святые, убегая от мира сего, точно узнавали идентификаторы этого мира. Встретив кусок золота или монету на дороге, перешагивали через нее или даже перепрыгивали и бежали прочь как от великой опасности. Но не монета и не золото сами по себе опасны, а та душевная и плотская страсть к ним, которую человек носит в себе как индивид, и та испорченность естества, при которой падшее естество влечет человека своими услаждениями, в чередование которых превращая всю его жизнь. Люди, пробудившиеся навстречу Богу, — это особый состав людей на земле. Не для честолюбия говорят об этом святые, но чтобы, сознавая свою избранность чувством окаянства и покаяния, беречь себя — в приношение Богу.

«Вы не от мира, потому ненавидит вас мир, но Я избрал вас от мира. Придет Утешитель, Которого Я пошлю вам от Отца, Дух истины, Он будет свидетельствовать о Мне. И вы будете свидетельствовать, потому что Он от Моего возьмет и возвестит вам. Я уже не в мире, но и они (вы) не в мире. Я соблюдал их (вас) во имя Твое (Отца), чтобы имели в себе радость Мою совершенную, да будут все едино» (Ин. 15, 19, 26; 16, 15; 17, 11–13, 21).

Личность, в отличие от индивида, идентифицирует себя святостью, то есть стяжанием Святого Духа, Духа усыновления, и идентифицирует себя сыновством Отцу Небесному во Христе — Сыне Божием. Ради этого соединяется с Ним в таинстве причастия, открывает Его в уединенной молитве кроткого и покаянно-сокровенного сердца, укрепляется Им и в Нем в повседневных буднях, где живет среди людей добродетелями и исполнением Его заповедей.

В крещении став христианином и положив два обета, один — отрицания сатаны и слуг его — падших ангелов, дел его и служения ему, другой — сочетания со Христом, исповедания устами и жизнью символа веры и через то поклонения Ему и Святой Троице, человек посвящает Христу свою земную жизнь ради жизни Небесной, вечной. На литургии молится, следуя за тайной молитвой священника, произносимой им в алтаре: «Сам и ныне прошения к полезному исполни, подая нам и в настоящем веце познание Твоея истины и в будущем живот вечный даруя» (молитва 3-го антифона).

И таковым Господь «тако глаголет: обратитеся ко Мне всем сердцем вашим в посте и плаче, и в рыдании, и расторгните сердца ваша. И возревнова Господь и рече: се Азъ, не дам вас на поругание во языцех и сущего (идущего) от севера отжену от вас (отгоню): и взыдет гнилость его, и взыдет смрад его, яко возвеличил дела своя. И не посрамятся люди Мои вовек» (Иоиль 2, 12, 26).

Какие же чувства и расположения нужно иметь, чтобы Господь как своего, верного Ему, не дал на поругание

Святитель Феофан Затворник ради называния этих чувств и расположений пишет три книги — «Что есть духовная жизнь и как на нее настроиться», «Начертания христианского нравоучения» и «Путь ко спасению». К середине последней он восходит вместе с искренним последователем его учения к чувствам, в которые каждому мирянину надо бы встать и с них начинать свой день. Не только монаху, который с этих чувств и в развитие их совершает весь труд брани с падшим естеством, но и мирянину прежде всего.

Какие же это чувства? А вот какие

— Почитай себя ниже всех, имей готовность на презрение и поношение всякое.

— Не дорожи ничем, носи готовность, повергши все, остать-ся голому.

— Ходи в готовности к самым крутым крестам

— Испытывай себя, вникай в заповеди Евангельские и смо-три, чего нет в тебе, то и клади как семя, чтобы растить его.

— Поставь себя перед лицом правды Божией, осуждай себя без всякого оправдания и уклонения льстивого, ненавидь свою волю, и хотение, и разумение. Тогда в таинстве крещения по вере в Господа и в надежде на помощь Его, дал обет усердно работать Ему до умучения себя самого безжалостного, теперь взывай:

— достоин всякого осуждения и муки, но Ты, Господи дай мне биться во все время жизни, ища спасения у Тебя,

— верую и хожу в надежде, что буду спасен ради милости Твоей и ходатайства угодников Твоих.

Вот чувства! Их прилично назвать жизнедеятельностью духовною. Общий совет и заповедь — непременно стоять в каком-нибудь чувстве. Разверзи сердце и совершай молитвование. Облеки это чувство Писанием (т. е. найди в Писании соответствующие этому чувству слова) и повторяй их.

Не жди предрасположений. Действуй, хотя и ничего нет на душе. Начальным чувством всегда должен быть Страх Божий, а заключительным — самоуничиженное предание себя в волю Божию, благую, нас спасающую.

Кто навыкнет поставлять себе в духе в такое чувство, тот имеет готовое и безопасное пристанище. Кто хочет остаться с одним собиранием умовым, тот трудится напрасно.

Не дивно, что в богословии ученые, при всем образовании, непрестанно мечтают — это от того, что работают одною головою. Но и те, кто хотят все внешнее церковное делать (включая обширные труды по монастырю или служения мирян на приходе), но без внимания к таким чувствам, тот не будет видеть плода. (А в последние времена будет оставлен Богом в том, что сам избрал и куда сам захотел склониться). Поэтому священнику руководствующему надлежит как можно скорее вводить своих питомцев в это делание и утверждать в нем. Можно даже прежде всего внешнего (мимо обширной образованности, как это сейчас есть в воскресных и духовных школах), но всячески совместно с ним, — и не только можно, но и должно.. Тогда и внешнее пойдет охотно, спешно и зрело.

Несмотря на то, что есть люди отвне идущие внутрь, должно остаться неизменным правилом — входить скорее внутрь и здесь разогревать дух ревности. (Совсем не так, как это сегодня делается по всему пространству Церкви. А делается внешняя начитанность, образованность, одним словом — умовость).

Но и внешнее не должно оставлять: оно — опора внутреннего. (Знать только надо меру внешнего. Она не должна быть большой.) И не уподобляться тому, кто сначала оставит внутреннее, будто до времени созревания — придет-де срок — но после, оглянувшись, находит, что срок пропущен и, вместо подготовления, он вовсе стал к нему неспособен» (Святитель Феофан Затворник. Путь ко спасению. М., 1899. Репринт. С. 217–223).

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.