Бесплатный фрагмент - Метафизика профессора Цикенбаума

Научный разговор профессора Цикенбаума

Профессор Цикенбаум очень тихо

Со студенткой вел научный разговор,

Что у каждого в душе есть свое лихо,

Но очень часто оно скрыто на запор…

Но если это лихо вдруг раскрыть,

Наплевав на всякую мораль,

То можно 5 в зачетке получить,

Иначе двойка принесет одну печаль…

Студентка тут же чудно улыбнулась

И с профессором помчалась в дивный лес,

Где отдала ему чарующую юность

За весьма банальный интерес…

И все бы хорошо, но у студентки

С тех пор растет большой живот,

Арнольд Давыдыч знает, что отметки

Очень часто продлевают его род…

Мы с Цикенбаумом на берегу Оки

Профессор Цикенбаум как-то раз

Со мной сидел на берегу Оки,

Мы водку пили с ним в вечерний час,

Его студентка нам прочла свои стихи…

Мы любовались древнею рекой

И юною девчонкой на холме,

Закат рождал таинственный покой,

Жизнь протекала будто сон во сне…

Потом студентка, помянув грехи,

С Цикенбаумом растаяла в кустах,

Я взглядом баржу провожал во тьме Оки,

Чуя ветра удивительный размах…

А час спустя профессор и девчонка

Со мной смеялись вместе у костра,

Уже и я отвел ее в сторонку,

И с ней в траве валялся до утра…

А утром мы угрюмые как звери

По своим берлогам разбрелись,

Чтоб путь земной, отчаяньем измерив,

Вдруг полюбить, возненавидев жизнь…

Цикенбаум и 6 преданных студенток

Цикенбаум и 6 преданных студенток

Меня позвали в удивительный поход,

Уловив в раскопках колдовство момента,

Я в погребальных мелочах узрел народ…

Из тьмы веков он показал свой разум,

Из бус сиянье сладостных оков,

Исцеловал студентку Цикенбаум сразу,

Узнав на бусах лики их богов…

А ночью у подножия кургана

Мы пили водку, разведя костер

И с профессором девчонки очень странно

Вели в степи уснувшей нежный разговор…

Я Цикенбаума сравнил с далеким ханом,

Чью мумию он долго изучал,

Он тоже с девами носился ураганом

И сдать экзамен каждой помогал…

Магнетизм профессора Цикенбаума

Мы с Цикенбаумом сидели у Оки,

Вдвоем без дев мы были очень хмуры

И пили только водку от тоски,

Профессор вспоминал свои амуры…

И мимолетно Вечность рисовал

Как дом без окон и дверей с тьмой привидений,

Внезапно дождь полил, безумный шквал

Залил костер, нас превращая в тени…

Вдруг дева голая с фонариком из ночи

Пришла и, осветив нас, рассмеялась,

Цикенбаум сбросив мрачную усталость,

Стихами зашептал, ныряя в очи…

Они вдвоем слились как привиденья,

Фонарик бросив мне, растаяли во тьме,

Я у Оки ловил прекрасные мгновенья

И волны девами взлетали при луне…

И я нырял в Оку, сближаясь с их телами,

И дождь исчезнувший бежал в моей крови,

А на холме профессор с девою кричали,

Рисуя образ сказочной Любви…

Сдача экзамена у профессора Цикенбаума

Вошла студентка, чуть дыша,

И Цикенбаум к ней прижался,

Зачетку бросила душа,

Чтоб «5» поставить постарался…

Наукой брошена в постель,

С профессором ликует дева,

Так двое ощутили цель,

А с целью все живое тело…

Вот ночь прошла, жива едва,

Студентка смотрит на зачетку,

А из зачетки цифра «2»

Вдруг улыбается девчонке…

— На пересдачу в выходной

Опять придешь ко мне домой, —

Сказал, краснея, Цикенбаум,

Ведь человек живой, не даун…

Чтобы богатством не сорить, —

Профессор кинулся мудрить, —

Так всю неделю день за днем

Студентка вся пропала в нем…

Аж, позабыла про экзамен,

Насквозь пронизана лучами,

Она жила легко, шутя,

А в ней уж дергалось дитя…

Расплата за экзамен

Хмурый Цикенбаум

Пришел ко мне домой,

Дай напиться водочки,

Как тяжко, Боже мой!

Пришла одна студентка

И я увлекся ей,

Гонял на пересдачу

Всего лишь 20 дней…

И после пересдачи

Ко мне бежала вскачь,

И вдруг как озадачит, —

Живот растет как мяч…

И что теперь мне делать,

И как теперь мне быть?!

Неужто ради тела

Я должен в брак вступить?!

А как же те другие?!

Те сделали аборт

Или в брак вступили,

Узаконив плод…

Выходит и наука

Не может устоять,

Когда такая штука

Спешит экзамен сдать…

Ночью с Цикенбаумом в лесу

Мы с Цикенбаумом не так уж были пьяны,

Но заблудились ночью в крошечном лесу,

Он по листьям как по клавишам пиано

Вместе с дождиком наигрывал «Весну»…

Мы были мокры и грязны от веток,

Но Цикенбаум рассуждал о красоте,

Он полон был мифического бреда,

Вдруг дева заблистала в темноте…

Хмельная, голая и брошенная кем-то,

Среди бутылок, вроде как на пикнике,

Она как символ обесцененного бренда,

Спала под деревом, держа бутыль в руке…

И оживившись, прошептал мне Цикенбаум:

Я, как настоящий джентельмен,

Останусь ночью с беззащитной фрау,

А ты, мой друг, найдешь дорогу без проблем!…

И я ушел, а он остался,

Я крик со стоном слышал позади,

Вдруг сам с хмельною девой повстречался

И приник к ее чарующей груди…

А утром встретил Цикенбаума я в поле,

Мою деву защищал мой плащ,

А он своей нудисткой был доволен

И сам был гол, воистину блестящ…

Чудный строй отличниц Цикенбаума

К Цикенбауму девчонки чудным строем,

Отличницы сдают на этот раз

Диплом, его чуть-чуть побеспокоив,

Явившись вместе в самый поздний час…

Давно уже не девочки-студентки,

Кто от него не раз уже рожал, —

За самые хорошие отметки, —

Профессор раскопал в них идеал…

Его целуют, холят и лелеют,

А он как зверь нашедший падшую звезду,

Окутан всюду сладостным елеем,

Проводит ночь в таинственном бреду…

Они хотят, они его желают,

Диплом, отметки — темень, пустота,

Зато, какая истина святая, —

В душе царит их юность, красота…

И улетают к Вечности сомненья

О том, что все когда-нибудь пройдет,

Достаточно лишь нежного мгновенья,

Чтоб на века продлить несчастный род…

Сладостная ось профессора

Цикенбаумом студенточка объята

Нежность кружит сладостную ось,

Глупышка, до чего же свята,

За пятерку сразу ноги врозь…

Надо ж быть такой безумно щедрой

И краснеть, теряя от волненья стыд,

Вот они, таинственные недра,

Мгновенно жизнь другую зародит…

Тело мечется как зверь в огромной клетке,

До чего ж легко сбываются мечты,

Студентки вновь трясутся за отметки

И раскрывают свои чудные сады…

А Цикенбаум всех ужасно дразнит,

Раскалив их юные тела,

Каждый раз себе устраивает праздник,

Здравствуй сессия, безумия пора!…

Уход от бренности через любовь

Мы с Цикенбаумом вкушали свет печали

С компанией девчонок у Оки,

Нам девочки вслух Библию читали,

А мы в потемках свечи разожгли…

Шепча свою прекрасную молитву,

Сливаясь мысленно с течением реки,

Мы грешных мыслей голос отсекли как бритвой

И были с ангелами душами близки…

Но девы пили водку вместе с нами

И разгорался ярче наш костер,

И вскоре мы в них сладостно пропали,

И лишь о бренности шептал вокруг простор…

Страстное молчание профессора

В молчанье Цикенбаум нежит деву,

Страсть обладания ему всегда по силам,

Огнем пылает сладостное тело,

Салют послав ночным светилам…

Какая блажь растаяла в мозгу,

Девчонка–фея будто из тумана

В зачетке просит написать строку,

О, вот он, грех рожденный из обмана…

Профессор отошел, одел очки

И странно вздрогнув, неожиданно заплакал,

Вслепую пишет, ведь от слез блестят зрачки,

Любая тварь любовью покупает благо…

А если зародится вдруг дитя,

Что будет делать эта сладостная дева,

Неужто бросит его где-нибудь шутя,

И будет снова продавать живое тело…

В полях с Цикебаумом

Мы с Цикебаумом опять ушли в поля,

Кружился вечер страстною метелью,

Взметаясь пылко снегом и пыля,

Зима ласкала нас безумной трелью…

Мы пили водку, рассуждая о Земле,

Как о колыбели всех народов,

И как о вечной старости — зиме,

Но затаенно дожидающейся родов…

Придет весна, и девы расцветут,

Мы у Оки все соберемся снова,

Но лишь в жене законной вновь найдя приют,

Профессор будет ее негой очарован…

Арнольд Давыдович мечтательно вздохнул,

Он всю бы жизнь любил своих студенток,

Со мною летя в божественный разгул

За тьму сияющих в зачетках их отметок…

Но есть жена, есть долг и просто честь, —

Цикенбаум по колено весь в снегу

Рассуждал о том, какие бабы есть,

Лишь коснутся, сразу в плен возьмут…

И попробуй только в сторону взгляни,

Сразу все хозяйство оторвут, —

Нам город рисовал во тьме огни,

Но мы в полях оценивали блуд…

В окруженье хоровода юных дев

На травку Цикенбаум скинул скатерть,

Бутылку водки, запеченного цыпленка,

С нами выпил и упал в объятья

Прекрасной захмелевшей чуть девчонки…

Я окруженный хороводом юных дев,

По холму спустился вниз к Оке

И обладал телами нежными в реке,

Пока профессор спал с девчонкой, захмелев…

Всю ночь из волн летели сладостные стоны,

Профессор вниз глядел на нас с тоской,

С женою тягой чудной изможденной,

Он молча прятался в таинственный покой…

Теперь уже в любые наши встречи

От студенток берегла его жена,

Так от безумства страсти часто лечит

Дружная и крепкая семья…

Цикенбаум в руинах

Цикенбаум со студентками в руинах

С утра до вечера зарылся весь в жару,

Изучает замочек старинный,

А ночью устремляется к костру…

И с профессором дрожат девчонки вместе,

Слушая о призраках рассказ,

Арнольд Давыдыч словно тайный вестник

Одними страхами вгоняет их в экстаз…

Нет, они не позабудут ночи эти,

Как осмелели вдруг с профессором в кустах,

За плотной тьмой пяти невидимых столетий

И предки, страшась Смерти, грелись в снах…

С Цикенбаумом в деревеньке

Мы с Цикенбаумом исчезли в деревеньке,

Заблудились спьяну и впотьмах,

И какой-то сумасшедший Мухотренькин

Вместе с девами развел для нас очаг…

Затрещали в печке славные поленья,

Девы, млея от восторга, все в слезах,

Поймало нас с профессором мгновенье,

Остановилось время на часах…

Цикенбаум с нежной девой, я с другою

Зарываемся в бескрайний сеновал,

Тело девы сладостной дугою

И страстей взлетает мощный вал…

Ну, а утром сумасшедший Мухотренькин

Нам с профессором вдруг тихо говорит:

Оставайтесь в нашей деревеньке,

А то один я, — глазки лезут из орбит…

Как насядут кровожадно эти девы,

Как создадут хмельной блаженный рай,

Что мне уже не вправо и не влево,

А ложись и всюду помирай…

Мы с Цикенбаумом задумчиво вздохнули

И почесав затылки, в рай опять вошли,

Нас девы прожигали точно пули,

А мы как птицы отлетали от земли…

С тех пор за сотни верст ту деревеньку

Мы с Цикенбаумом обходим стороной,

И как там наш приятель Мухотренькин,

Опять опутан весь безумною весной?!…

Великий стыд

Цикенбаум деву сцапал

За сиренью во леске,

Из калитки вышла баба,

Правда, где-то вдалеке…

Баба вышла за ворота

И в лесок скорей пошла,

Пела сладостно природа,

Как и девичья душа…

И профессор за мгновенье

С девою сошел с ума,

Баба ищет наслажденья

И кругом цветет весна…

Цикенбаум с девой стонет,

Ощущая в чувствах жар,

И к сирени бабу клонит

Солнца раскаленный шар…

И в безумных ощущеньях

У профессора глаза

Тонут в мраке вдохновенья,

Где один слепой азарт…

Дева по нужде слетела,

Скрылась быстро за кусток,

Цикенбаум чует тело

И его пронзает ток…

Баба в деву воплотилась,

Как дыханье в облака,

И профессору на милость

Раздвигает вмиг бока…

Что сказать ей в оправданье

Женской прелести земной,

Даже в пору увяданья

Вся струится в нежный зной…

Цикенбаум ошалело

Пред собою бабу зрит

И рыдает его дева,

Всех пробрал великий стыд…

Цикенбаум с девою в саду

Цикенбаум с девою в саду

Объяснял величие Творца,

Водку пил и плавал с ней в пруду,

Вдохновляясь нежным профилем лица…

В награду за свои грехи

Просила дева ей поставить пять,

Профессор, опьянев, читал стихи,

Продолжая ее страстно целовать…

И в воде лаская ее грудь,

Проникал он сладко в естество,

— Лишь про пять не позабудь! —

Плавал шепот девы под листвой…

Цикенбаум смотрит в ночь за облака,

Где звезда одна отчаянно горит,

Дева вдруг лишилась языка, —

В зачетке пять по философии стоит…

Цикенбаум объелся порея

Цикенбаум объелся порея,

Водку выпил, упал среди мглы,

А дева шептала: Скорее

Очнись и меня полюби!

Мы в озере будем купаться

В самой прелестной воде?!

Арнольд, пора просыпаться,

Чтоб быть в волшебной среде…

Очнулся, как и хотела

Вслед за нею в реку шагнул,

В камышах обняв ее тело,

Он тихо — блаженно уснул…

Всю ночь промаялась дева,

Прижав его к нежной груди,

И долго рыдала, и  пела,

Чтоб смог очнувшись, войти…

И только под утро профессор

Наруках деву в чащу унес,

И водкой излечив от стресса,

Любил ее яро — до слез…

Цикенбаум в поезде

Цикенбаум сел на поезд,

На симпозиум летел,

Рой девчонок беспокоясь,

Его скрыл цветеньем тел…

Из купе по коридору

Тянется студенток полк,

И горят девичьи взоры,

Зная в страсти нежной толк…

Пассажиры обалдели, —

Это ж надо так любить,

Чтобы в каждом юном теле

Побывала его прыть…

Но спокоен наш профессор,

Его захватила блажь,

Правит доблестным процессом,

Завлекая дев в мираж…

Несется поезд в край далекий,

Профессор сам несется в рай,

И вздох пронзительный глубокий

Летит из дев в безумный май…

Привет девы

Цикенбауму на ушко

Дева шепчет свой привет,

Травка мягче, чем подушка,

Тьма приятнее, чем свет…

Зеркалом сияет речка,

Звезды с яркою луной,

Словно с пастухом овечки

Робко бродят над землей…

Птица в небе изумрудном,

Спят в блаженстве города,

Лишь профессор безрассудно

С девой в сладостных трудах…

Легкомысленно пылает,

Провожая в Вечность сны,

Плачет дева молодая,

Ощущая жар весны…

Упоительно прекрасны

Ее нежные уста,

Раскрывают образ счастья

В самых трепетных местах…

Бриллиантовая невеста

Цикенбаум связался с девою странной,

Вдруг студентка пришла гостьей незванной,

И перед профессором встав на колени,

Молила дать ей одного лишь вдохновенья…

Будто во сне она завожделела,

Вмиг раскрывая нежное тело,

Профессор смущен, — студентки не помнит,

Оценки не просит, но сладостно стонет…

Вся изогнулась знаком вопроса,

Профессор в постель завалил ее просто,

Зашевелились безумные тени,

Вкушая любовную связь с наслажденьем…

И так до утра они вместе кричали

Ворочаясь страстно в одном одеяле,

А утром несчастная просит оценку

По экономике, глупая детка…

Так я же философ, а не счетовод, —

Смеется профессор, держась за живот,

И плакала юная робкая дева,

Ему подарившая нежное тело…

Ночь бешеных ласк и пронзительных оргий,

Созданье чудесных фантасмагорий,

Конечно, была немного чуть странной,

Пока не раскрыла профессору тайны…

С тех пор они часто встречаются вместе,

Цикенбаум брильянты дарит невесте…

Однажды осенью

Однажды осенью, когда дождь льется грустно,

Цикенбаум в дверь услышал робкий стук,

Его волненье охватило, — буря чувства

Неслась от двери, где стоял далекий друг…

Волшебной женщины сияющий абрис

Сливался в памяти с неведомым искусством, —

Вдвоем пронзать пылающую высь,

Безумной встречей украшая всюду пустошь…

Как много лет прошло уже с тех пор,

Как изменились лица, но глаза

Несли в себе тоскующий обзор,

Того, что сделали земля и небеса…

Как будто в сказке дивные виденья

Их в сладострастный узел заплели,

Сном прошлого взлетали в высь мгновенья,

Возвращая свет пронзительной Любви…

Бутылка на двоих одна, как раньше,

Ознаменовав собою символ лучших лет,

Лишала жизнь и суеты, и фальши,

И упоительно несла их на тот свет…

Цикенбаум поющий

Опять Цикенбаум поющий

С пьяной студенткой бредет,

Поет обо всем вездесущий

И шепчет научный народ…

Профессор-то наш очень стойкий,

Трезв даже тогда, когда пьет,

Лишь скрип раздается от койки,

Всегда в его койке народ…

Девчонки с зачетками ходят,

Покоя ему не дают,

Поставьте пятерку Арнольдик,

И раскрывают сосуд…

Сначала только стеклянный,

Напьются, после живой,

Профессор стихи шепчет странно

И рвется с девами в бой…

Повсюду бутылки, конфеты

И девы рядами лежат,

И сладко колышатся недра,

В себе зарождая ребят…

С Цикенбаумом в берлоге

С Цикенбаумом давно уже в берлоге я,

Профессор весь несчастный и больной,

Водку пьет со мной от тавтологии

И от студенток его любящих толпой…

С Арнольд Давыдычем давно уже в тумане я,

Вижу в жизни только пустяки,

Уплыли вдаль мои воспоминания,

Хмельные девы любят нас в волнах Оки…

Не помню, как нас вынесли с профессором

Ночью из его глухой норы,

Только с неба призраков процессия

Приносила вместе с девами дары…

Бог не Бог, но Мастер Сотворения

Нам любовью сладостной помог

Вкусить с девами избыток наслаждения,

Растянувшись в один тающий дымок…

А девы с нами пропадали, падали,

Дрожала звездами речная гладь,

Профессор думал вслух: А надо ли

Вот так от счастья в девах пропадать?!…

Маленькая исповедь Цикенбаума

Цикенбауму льстило как Адаму

Стать властителем живого существа,

Он студентку — поэтическую даму

Со стихами лобызал до естества…

Он шептал: Ока так глубока,

Как проникшая в тебя моя рука,

Потом вместо руки волшебный шест

Проницает место всех невест…

Гляди, уже Ока заволновалась

От бегущего по волнам катерка

И моя взлетающая жалость

В тебя входит от порывов ветерка…

Если стонешь, значит, молишь Бога

За Любовь свою и за Судьбу,

Чтоб не обмануться вдруг жестоко,

Падая со мной на траву…

Да, ты пьяна, а потому ручная,

Шепчу тебе стихи, моя родная,

И твое лоно нежно шевелю,

Так звезды проницают светом мглу…

Бутылка выпита, ее сосуд бесценный,

Но все же не сравняется с твоим,

Где плавится огонь наш драгоценный,

Переплавляя мысли просто в дым…

Трава мягка, пушиста как ковер,

Травинки обрамляют твое тело,

Внутри тебя бушующий костер

Шепчет мне, что ты уже не дева…

Да, я слышал твои робкие стихи,

В них улыбалась мне печаль земная,

За которой твои прошлые грехи

Вряд ли что-то скажут мне, родная…

Однако утро настает, а ты ревешь,

Как будто снова ощущаешь жизни ложь,

Твоя зачеточка с пятерочкой лежит,

Обременяя твой несчастный стыд…

Но погляди, опять волнуется Ока

От резвящегося в волнах катерка,

Вот так и я опять в тебя влюбленный

Навещаю твое сладостное лоно…

Вот, твои слезы высохли опять,

Ты зря пытаешься мне грех свой объяснять,

Ведь грех с рождения как Смерть сама пришел,

Апостол Павел нам анализ произвел…

Так что я снова буду в твоем лоне

Изучать Любовь в безумном стоне,

Ты слышишь с неба гром, за ним вода

С тобой нас смоет просто без следа…

Вот ты была, — и нет уже тебя,

Не надо говорить, что жизнь — борьба,

Жизнь — исчезновенье наших тел,

Мы таем вмиг, переходя земной предел…

Сначала я в тебе, а ты во мне,

Потом мы вместе разлагаемся во тьме,

Вот здесь и будут после кости-черепа,

Да, Смерть как Жизнь нелепа и смешна…

Но лишь для тех, кто, вырвав болью стон, —

Не замечает, как лукавит небосклон, —

Ведь небосклон внутри себя гонящий пар

Из наших тел рождает сказочный пожар…

Чтоб мы прошли через него в другую тьму,

Как я сквозь твое лоно пал в Судьбу,

Любой наш след, пусть капля или вздох

Изобличает связь меж нежных ног…

Но главное, что есть какой-то Бог,

Который нам с собою справиться помог, —

Так Цикенбаум как Адам вел в роще речь,

Пытаясь грех в познание облечь…

Но снова загоралось в небе солнце

И он опять тонул в ее колодце,

Окружая страсть шептанием стихов,

В лоне ощущая мир грехов…

Цикенбаум, я и Амулетов

Цикенбаум, я и Амулетов

Созерцаем вместе яркую луну,

Дева сладостно раздета,

Ночью с берега бросается в Оку…

А за нею стая сладострастных,

Быстро захмелевших с водки дев,

Зовут отчаянно в чарующее счастье,

Легко нас окружив и вмиг раздев…

И мы падаем опутанные ими,

И волнующей бегущей вдаль Окой,

Амулетов закричал, — Лишь только имя,

Только имя назови и я с тобой…

И затихнул бедный с нежной девой,

Цикенбаум вновь магически сопит,

А я молчу, попав в волшебный невод

Девы сохранившей яркий стыд…

Моя красавица, зардевшись, тихо плачет

И даже непонятно отчего

Вдруг меня схватила на удачу,

Со мной сливаясь в бешеный рывок…

И вся внезапно тут же онемела,

В мгновение заполненная мной,

Из волн взлетало к звездам ее тело,

Обожествляя Вечность глубиной…

Амулетов плавал среди дев морских

Амулетов плавал среди дев морских,

Он от жары давился часто водкой,

Но его очистил вмиг прилив

И он с девой сладкой закачался в лодке…

Ночная буря подхватила их порыв,

От берегов в безумный мир срывая,

Волною страстною влюбленных окатив,

Несла их в тьму, от вожделения стеная…

Будто у девы с уст забрав ее мотив,

Она волнами обнимала воздух в небе,

И Амулетов бедный, чуя в море взрыв,

Искал спасения, укрывшись в нежной деве…

И словно мать, защитница, богиня,

Лоном трепетным вдруг бурю усмирив,

Дарила Амулетову святыни,

Глубины, где рождался новый взрыв…

Цикенбаум загулял внутри пещер

Цикенбаум загулял внутри пещер,

Он с девой страстной изучал век неолита,

В нее раскрыв чарующую дверь,

Где зарождалась на останках древних битва…

Так на костях чужих и черепках

Любовь безумная сто раз перевернулась,

Все экспонаты превратила быстро в прах

С профессором бушующая юность…

Цикенбаум горестно вздохнул,

Но тут же улыбнулся очень сладко,

За такой ошеломляющий загул

Ни черепков, ни черепов уже не жалко…

Втроем — к таинственным местам

Цикенбаум дев берет легко,

Амулетов дышит глубоко,

Мы втроем напившись жутко в хлам,

Дев ведем к таинственным местам…

У Оки прекрасная душа,

У нежных дев волшебное тепло,

Под шашлычок и водка хороша,

Нас с девами куда-то понесло…

Сначала в реку к ласковым волнам,

Потом к другим уснувшим берегам,

Плыву я с девой, чуя яркое нутро,

Вдали кричит отчаянный Арнольд…

И странно, то ли тонет с девой он,

То ль просто видит с ней чудесный сон…

И Амулетов где-то воет точно волк,

Вот так мы и срываем с ночи шелк…

А утром ощущения Любви

Растаяли как плеск речной волны,

И Цикенбаум, Амулетов, даже я

От дев отправились неведомо куда…

Как странно, этот мир собой велик,

У каждой девы свой безумный лик,

И с каждой можно смело, не боясь

Найти свою пленительную связь…

Но для чего, куда идет наш путь,

Неужто в девах спрятана вся суть,

И между лонами протянутая нить

Заставляет всех по жизни дальше плыть…

Несчастье Амулетова

Мой друг Амулетов несчастен, —

Влюбляется лишь во хмелю,

Как выпьет, так вспыхнет от страсти

И тащит девчонку в Оку…

И там, в волнах наслажденья

От мира во тьме обалдев,

Он предается мгновеньям

Проникнув в сокровище дев…

Уже не одна, а две сотни

Смеются в туманных глазах

И мнится ему в преисподней

Он тешит развратный их прах…

И плачет, и Боженьку молит

Его поскорей отпустить,

Девчонки смеются до боли

И любят его во всю прыть…

А в полночь глаза раскрывая,

Он видит блаженную тварь,

Что лоном своим освещает

Всю землю как будто фонарь…

И ангелы в небе летают,

И сладкие девы над ним

Всю жизнь в нежный сон превращают,

Как чувства в таинственный дым…

А утром с безумною девой

Амулетов, одев бранью грех,

Проникнул в райское тело,

Почуяв вновь дьявольский смех…

Скука профессора Цикенбаума

Цикенбаум деву целовал от скуки

И читал Катулла страстные стихи,

Пили они водку с чаем на бамбуке

И считали звезды в небе у Оки…

Счастлив был профессор с юною студенткой,

Пусть и не любил он в жизни никого,

Но его спасало волшебство момента,

Коль одна оценка разрешила все…

И хватал профессор сладостную деву,

И дрожа, потея, прыгал с ней в Оку,

Как цветок раскрылось ангельское тело,

Разогнав крылами смертную тоску…

И бросало семя нежные побеги,

У девчонки вскоре стал расти живот,

Цикенбаум тает с ней в лесу от неги,

Но только, когда трезвый, его чуть-чуть трясет…

А девчонка всюду ходит за ним следом

И  ему покоя в жизни не дает,

Цикенбаум плачет, Цикенбаум бредит,

Скоро у науки будет свой приплод…

Амулетов на Оке с блудницей

Амулетов как-то раз

На Оку повел блудницу,

Целовался целый час,

Пил то водку, то водицу…

Но с девицей был суров,

Глядя в милое лицо,

Раздевал без лишних слов,

Скинув мигом пальтецо…

Растрепал ей всю прическу,

Платье кинул на сучок,

И простой, свой парень в доску,

Уложил ее в тенек…

Сладостно дрожала дева,

Обретая жизни сок,

Так стал мужем Амулетов

За один всего часок…

И с тех пор он как напьется,

Пригорюнится родной,

Цикенбаум лишь смеется, —

Пал с блудницей, встал с женой…

Дева, ночь, Ока и Цикенбаум

Цикенбаум схватил девушку в мгновенье

На берегу Оки среди ночных певцов,

Он в майском воздухе ловил пожар цветенья

И  девушке шептал слова стихов…

Он ей шептал, что и другие пали,

В траве густой  своим желание блеснув,

Их образы летают где-то в далях,

Порою с ветром их нашептывает дух…

Как странно в том волшебном многоцарствье,

Там лона дев раскрыты среди  тьмы,

Там только призраки хранят свое богатство,

Не пропуская нас вовнутрь глухой страны…

Профессору студентка была рада

Показать игривость сатаны, —

Она упала с ним в траву хмельного сада

Они вдвоем уплыли в сладостные сны…

И лишь в крестах среди отжившего дыханья

Вздымалась тоже призрачная плоть,

Смешавшись вдруг с живым очарованьем,

Оно пыталось время побороть,

Чтоб воплем в небе обозначить обладанье,

Вернувшись вновь, как обещал Господь…

Амулетов спутал деву с тараканом

Амулетов спутал деву с тараканом,

Вино он с водкой размешал, удрав в мечты,

И заорал внезапно грубым хулиганом,

Когда дева повела его в кусты…

Но в полночь на Оке совсем безлюдно

И дева страстью загорелась от любви,

Напрасно Амулетов выл: Полундра!

Он очень быстро скрылся в шепоте травы…

Конечно, дева очень ловко постаралась,

Связала по рукам и по ногам,

Кляп в рот воткнула, чтобы не кричалось,

Все остальное Амулетов сделал сам…

Не зря над ними в звездах проплывала

Печаль раскрытых в древности богов,

Любовь по-разному наш облик излучает,

Но у всех всегда без лишних слов…

Пожар Цикенбаума

Цикенбаум чует пожар,

Это девы его удалые,

Обнажившись под звоны гитар,

Несут чары в себе роковые…

И объятый счастьем цыганским,

Цикенбаум запел о Любви,

Девы с водкой и вместе с шампанским

Раздевают его среди мглы…

И трепещет безумный профессор,

Ощущая волнение тел,

Как безумна волшебная пьеса,

Когда сам ты отчаянно смел…

И не надо девам другого,

Страстно любят его и ревут,

Заслужил он всего дорогого,

Сотворил им божественный блуд…

Здесь в лесу у Оки в темной чаще

Льется к звездам возвышенный стон

И девчонки всех ягодок слаще

С небесами поют в унисон…

Чудный сон профессора Цикенбаума

С Цикенбаумом давно такого не было,

Он милую студентку вводит в дом

И сразу с нею из постели в небо

Летит, изображая чудный сон…

Студенточка вторая из окошка

В профессора вцепилась точно кошка,

В четверть минуты — юная душа, —

Девчонка третья как из миража…

Все трое в эротической истерике

Сплетают круг из лон для мудрой головы,

Ни в Азии с Европой, ни в Америке

Не ощущали жар такой любви…

В профессорских объятьях девы стонут

И будто розы алые цветут,

Раскрыв с великою надеждой свои лона,

Безумной полночью творят волшебный блуд…

И дарят с нежной розою профессору

Откровенный ангельский доклад,

Насквозь пронизанные сладостными бесами,

За Цикенбаумом ныряют в райский сад…

Мухотренькин и Цикенбаум

Мухотренькин с девами играет,

Скачет браво в поле на коне,

Цикенбаум с девами вздыхает

И рисует всем блаженство на волне…

На Оке все звездочки как крохи,

Отовсюду светят, как не поглядишь,

И дев влюбленных скачущие блохи

Переполняют эту сказочную тишь…

И мужчины заостряются как гвозди,

И стараются забиться с девой в мглу,

Всех нежных лон измученные гости

С рассветом уже прячутся в углу…

Девы очень страстные живые

Взволновали Мухе его плоть,

И с Цикенбаумом студентки роковые

Умеют счастьем душу уколоть…

Всех Господь любовями измучил,

На народ глядеть и дико, и смешно, —

Молчат после соитий вроде чучел

И ждут, когда случится вновь оно…

Девобоязнь профессора Цикенбаума

Цикенбаум задумался, — Как ему быть?

Студентка пришла, никуда не уходит

И водку не соглашается пить,

И прогуляться с ним на природе…

Студентка рвется писать свой диплом,

Профессор ей выбрал прекрасную тему,

Дал Шопенгауэра толстенький том,

Еще 5 дипломных с похожей проблемой…

Но только студентка сидит и молчит,

И ярко краснеет, и прячет глаза,

О, Боже, профессор в трусах, что за стыд!

Он бедной студентке клянется в слезах…

Что перед приходом забылся в работе,

Как часто философом в мыслях живешь,

И вдруг на этой задумчивой ноте

Он чует в студентке безумную дрожь…

О, Боже, сама же разделась в мгновенье

И с томной улыбкой к нему семенит,

И Цикенбаум упал с наслажденьем,

И любит ее, и от счастья кричит…

Теперь Цикенбаум боится девчонок

И в дом не пускает себе никого,

Ведь в доме студентка, а с ней их ребенок,

Связавший навеки их бытие…

Случай со старухой

Цикенбаум на месте пустом

С девой пир закатил за кустом,

Водку выпили, мяса поели

И достигли в желаниях цели…

Солнца луч проницает все тело,

Сладко стонет прелестная дева,

С огоньком в потайном чудном месте

Цикенбаум нежит свой пестик…

Вдруг старуха без тени смущенья

Прилетела и ест угощенья,

Улыбается, смотрит на них, —

Делай нужное дело, жених!…

Не теряя попусту время,

Приумножь свое славное племя! —

Цикенбаум с девой опешил,

Что за ведьма беззубая брешет…

Не стесняясь их мяса поела

И давай чесать грязное тело, —

Что, касатик, застыл, не смотри,

У тебя еще ночь до зари…

Приукрась свою юную бабу,

Чтоб она всколыхнулась не слабо! —

Цикенбаум с девы встает

И старуху бросает в тьму вод…

Странным светом мерцает Ока,

Как пушинка старуха легка,

Ее быстро уносит теченьем,

Цикенбаум молчит в наважденье…

Дева плачет, его приобняв

В тихом шорохе дремлющих трав…

Это было только виденье, —

Шепчет дева, — плыви в наслажденья!…

И опять вдвоем под луной

Они грезят с цветущей весной…

Благо Цикенбаума — наша грусть с Амулетовым

Цикенбаум тихим шагом

Юных дев ведет к волнам

И в Оке им дарит благо,

Вознося их к небесам…

Девы будто по приказу

В круг сложились, ошалев,

Так из лона в лоно сразу

Цикенбаум тешит дев…

И в могучем полумраке

В схватке с нежною судьбой

Веют платья точно флаги

На деревьях над Окой…

Только я и Амулетов

С водкой в камышах грустим,

Скоро призрачное лето

Превратится с нами в дым…

Робость Цикенбаума

Цикенбаум робко дышит,

Розу чудную крутя,

Дева мрак вокруг колышет

И трясет его шутя…

Опадает с ним на лавку

И щекочет его нос,

С лавки падают на травку

И целуются взасос…

И профессор бедный стонет,

От стыда закрыв глаза

И огонь в безумном лоне

Освещает небеса…

И летит как на ракете,

В деву душу окунув,

Цикенбаум точно ветер,

Легче чем гусиный пух…

Небо пару обнимает,

В глазки щурится луна,

Цикенбаум шепчет: зая!

Нет, теперь твоя жена! —

Говорит ему деваха,

И устами облизнув,

Телом сладостным с размаха

Поднимает выше дух…

Уже к звездам поднимает

Их волшебная игра,

Дева в прелести немая,

Завывает как пурга…

И ревет профессор зверем,

Про науку позабыв,

Полон страстью нежный берег,

Над Окой грохочет взрыв…

Двух сердец  лихое здрасьте

Собирается в волну

И качаются от счастья,

Погружаясь в тишину…

Цикенбаум как профессор,

Дева как его доцент

Изучают с интересом,

Рост эмоций на процент…

Амулетов с девою по объявлению

Амулетов с девой смог по объявлению,

Познакомившись, забыться у Оки,

Он снотворное с вином для усыпления

Размешал над заводью реки…

Но бокалы перепутал от волнения

И сам, чудак, забылся крепким сном,

А дева в жажде страсти с наслаждением

Вдруг одежду всю разорвала на нем…

Амулетов спит и видит, — ангел

Своим лоном раскрывает небеса,

А в реальности от пьяной хулиганки

Получает даром чудеса…

Лишь под утро весь истерзанный девчонкой,

С трудом раскрыв безумные глаза,

Он ощущает как божественно и тонко,

Она — волшебно — отдает ему себя…

Пространство профессора Цикенбаума

Цикенбаум оглядел пространство,

Дев прекрасные тела

Украшают звездное убранство,

Томным стоном истекает мгла…

Девам в ласках не угомониться,

Все сияют бездной золотой,

Светлые доверчивые птицы

Сладким лоном провожают всех в покой…

Дивные веселые как детки,

С профессором растаяли в чаду,

Цветки сирени розовой на ветке

Также с чувством раскрываются в саду…

Ведь когда-то и такое с ним же было,

И других чудесных дев он вел во тьму,

И каждая из них его любила,

Подчиняясь в сердце нежному теплу…

Сколько было их, он сбился уж со счета,

Его опять объяли жаркие тела

И в ощущении небесного полета

Душа его весь Космос обрела…

О вечных тайнах Мирозданья. Шепот профессора Цикенбаума

О вечных тайнах Мирозданья,

О том, что было и давно забыто,

Цикенбаум шепчет чудному созданью,

По Оке плывет железное корыто…

Уже в небе звездочки мерцают,

Водка выпита и встретились уста,

Вдруг из кустов на них глядят два полицая

И фонариками светят им в глаза…

Говорят, что вроде ищут вора,

А сами приседают к шашлыку,

Арнольд Давыдыч вспыхнул гневным взором,

Но девчонка его прыгнула в Оку…

И Цикенбаум бросился за нею,

И вот они вдвоем уже плывут,

И в камышах зарывшись, в страсти пламенеют,

В волнах взлетая, сотворяя блуд…

И только в полночь, освещенные луною,

С томным вздохом выбираясь из Оки,

Окруженные волшебной тишиною,

Они шепчут с наслаждением стихи…

И даже хохот захмелевших полицаев

Не сразу остудил их нежный пыл,

Не зря же в небе звездочки мерцали,

И они влюблялись из безумных сил…

Амулетов в луже

Амулетов плавал где-то в луже,

Цикенбаум между музыкой и мной,

Девами безумными разбужен,

Вдохновлялся мир чудесною весной…

Между девами и нами расстоянья

Исчезают как ненужные слова,

Страстных лон волшебные сиянья

Разливаются как сонмы торжества…

Как будто хочется в них снова зародиться,

Чтоб в их же мраке снова умереть,

Все девы как сладчайшие страницы

Рисуют нам Рождение и Смерть…

Так возрождая нас и снова разрушая

Прикосновением своих манящих губ,

Порхает в сердце девочка живая,

Временами оживляя даже труп…

Лес — направо, куст — налево,

В небе яркая луна,

Подо мною стонет дева

И поет во мне душа…

Цикенбаум с девой бредит,

Амулетов, аж, кричит,

Едет Бог на лисопеде

И земля под ним дрожит…

Послание Цикенбауму

Цикенбаум, ты сошел с ума,

Между девами лежишь день ото дня,

Променял свою науку на любовь,

Нежной лекцией волнуешь девам кровь…

Шепчешь им про чудные цветочки,

Раскрывая лепестки прелестных уст,

И потоком страстным ручеечка

Облекаешь лона в сладостный союз…

Арнольд Давыдыч, что же делать,

Как зверя в твоем сердце укротить,

Как оторвать тебя от ласкового тела

И увести в мечтанья с водкой твою прыть?!…

Молчишь, мудрейший муж, совсем забылся,

Друзей на дев благоволонных променял,

Где речь твоя блистающая смыслом

И верной дружбы крепкий идеал?!…

Несущийся Мухотренькин

Мухотренькин оголтело

Вдруг понесся по лесам,

А за ним такая дева

Рвется в мыслях к чудесам…

Кричит Муха: Помогите!

И по чаще вдаль  летит,

Но в предчувствии событья

Дева страстная кипит…

Тут же Муху догоняет

И швыряет на траву,

И весь день им обладает,

Шепча на ухо: Люблю!…

Мухотренькин уже бредит,

Ярко ночь горит звездой,

Дева рыкает медведем,

Муха катится слезой…

Изнасиловала девка,

Честь навеки отняла,

Мухотренькин прячет древко,

Но красавица мила…

Нежит Муху с наслажденьем,

Как ребеночка трясет,

Мухотренькин с уваженьем

Полюбить себя дает…

Так они и не расстались,

Девка в ЗАГС его внесла,

И с тех пор былую ярость

С ним в постели обрела…

Амулетов за городом

Амулетов вышел за город

И с девчонкой скрылся в полях,

Вместе с водкой и с песней веселой

Долго нежились в травке тела…

В поцелуях девчонка горела,

Амулетов дрожал в забытье,

Ее страстное легкое тело

Извивалось змеей по земле…

Вспышкой молнии грозное небо

Их вернуло из сладкого сна

И пушистая милая верба

Их скрывала вдвоем дотемна…

Боже мой! Я забыл твое имя! —

Амулетов шептал между ног,

Ночь безумная правила ими

И глядел с удивлением Бог…

Как двоими добытое счастье

Находило отзвук в душе, —

Они даже в безумном ненастье

Обитали  в родном мираже…

Зарожденье новой жизни Амулетова

Амулетов спустился со склона

И с девчонкой поплыл по реке,

Ее страстно сжимая, влюбленный,

Ощущал это чудо в руке…

Обезумел совсем с чудной милой,

И в волнах к сокровенным местам

Их толкала безумная сила,

Будто пчел к сладким нежным цветам…

Даже ночью, когда бродят тени,

Они быстро плыли  во мгле,

Озаренные страстным мгновеньем,

Находящим  свой отсвет везде…

Так вот странно вдвоем и без мыслей

Они вскрикнули вместе в волне,

Пережив зарождение жизни,

Как движенье огня по земле…

Амулетов на юге — Цикенбаум в снегу

Амулетов с девой на юге

Замирает от сладостных нег,

Цикенбаум в неистовой вьюге

Зарывается с девою в снег…

Все мы в этом загадочном круге,

Наших чувств никогда не понять,

Мы с любовью тонем в подруге,

Чтоб вкусить много раз благодать…

Люди любят друг друга до смерти,

Ощущая, что жизнь  это сон,

Веселясь, как безумные дети,

Они рвутся в ночной небосклон…

Тихим шепотом, стоном и пеньем,

Разгоревшимся в сердце огнем,

В страстном лоне растаявшей тенью

Все охвачены ласковым сном…

Валентинов денек Цикенбаума

Девы бродят по заре,

Пишут валентинки,

Цикенбаум на Оке

Скачет по тропинке…

Впереди идет деваха

И с оглядкой шепчет: бля!

Цикенбаум вроде ахнул

В середине февраля…

Достает бутылку водки,

Я же, милка, не монах,

Хочешь, выпьем по погодке,

А потом побудем в снах?!…

Ведь денек-то Валентинов,

Вроде день большой любви!

Ладно, наливай, скотина,

А потом мне страсть яви!

За бутылку ухватилась,

Лишь глоточек отпила

И ему дала на милость,

Выпей все, и я твоя!

Цикенбаум тут же выпил,

Враз с бутылки окосел,

И запел безумной выпью:

Как люблю я пламя тел!

А она его схватила

И давай скорей лобзать,

Эй, милок, где твои силы,

Уже пьяный, твою мать!

На снегу лежал профессор

И задумчиво шептал:

Валентин — святой агрессор,

Меня девой задолбал!

Весна профессора Цикенбаума

Опять профессор Цикенбаум

Девчонок любит в тьме весны,

И как кота кошачий маун,

Их дух его уносит в сны…

Пропадает в дыме чахлая столица,

А он тает на Оке в цветенье дев

И в нежных лонах бьется точно птица,

Проницая их могучей силой древ…

Осталось дев совсем немного,

Что будут ждать его объятий до зари,

Всех уведет безумная дорога,

Гипнотизер — профессор всех заговорит…

Прелестных тел волшебное мгновенье

И та же сладостная вечная стезя

Превращает его жизнь в стихотворенье,

По чудным лонам будто по волнам скользя…

Амулетов с девой на закате

Амулетов с девой плавал на закате,