Бесплатный фрагмент - Вечные — Лилит

АКТ I — Периметр

Глава 1 — Лилит

Вселенная 0001-A

— Да, сука, да! — выкрикнула Лилит в экстазе.

И хотя Болт немного туповат, отрицать очевидное было сложно: трахался он отменно. А когда в крови бурлит алкоголь, а тело уже не первый месяц требует какой-то разрядки, интеллектуальные способности ходячего тестостерона, лежащего сейчас снизу, волновали Лилит меньше всего. И когда пик был пройден, а основные эндорфины получены, она тут же потеряла весь интерес.

Пора сваливать.

Надо было как-то тактично найти повод, чтобы красиво закончить процесс, потому что залетать совершенно не хотелось.

Но, к счастью, Болт справился с этой задачей самостоятельно, ляпнув:

— Ксю, детка, ты стонешь прям как Натаха Двустволка!

Что было в голове этого существа, когда оно додумалось произнести этот, с позволения сказать, комплимент, оставалось загадкой, но именно это сейчас и требовалось. А комбинация похабного слова «детка» и сравнение Лилит с самой популярной шлюхой в борделе на «Козьей Слободе» — это просто фаталити среди всех возможных поводов.

— Что ты сейчас сказал? — абсолютно хладнокровно спросила Лилит, остановившись.

— Я говорю, ты, это… — попытался съехать с темы Болт, — огонь, короче.

— Ты меня сейчас шлюхой назвал или что?

— Ну так… я ж это… ну с хорошей стороны, чо ты.

Лилит резко соскочила с кровати, давая понять, что на этом уютный романтический вечер закончен. Болт встал следом и попытался оправдаться:

— Да ладно, чо ты, реально? Харош, ты чо как типичная баба, — он наигранно засмеялся, видимо, посчитав, что так всё сразу станет похожим на шутку.

— Да ты совсем охуел, я смотрю? Чтоб не подходил ко мне больше, понял?!

Болт попытался коряво приобнять, но Лилит увернулась. Наверное, для полноты картины можно было бы ударить по яйцам, но она решила не перегибать. Пока Болт переваривал всё происходящее и думал, как переиграть ситуацию, девушка уже застёгивала свой комбез. В общем-то, всё шло по плану: теперь Болт будет чувствовать себя виноватым (что, в целом, не так уж далеко от правды) и потеряет надежду на какое-то продолжение их отношений. Ведь, в отличие от него, Лилит этот пьяный перепихон совсем никак не планировала развивать во что-то большее.

Когда девушка уже взялась за ручку двери, Болт выдавил последнюю попытку всё исправить:

— Слушай, ну я даже не успел кончить! Может хоть отсосешь?

Ну как исправить… Как смог, так и исправил.

— Сам себе отсосешь, — спокойно ответила Лилит и закрыла за собой дверь.

Пройдя по узкому, грязному и практически не освещённому коридору Лилит добралась до лестницы и остановилась у единственного источника света — красной светодиодной ленты в одном из углов. Генератора базы хватало только на такое освещение, хотя, если честно, Лилит это даже нравилось. Создавало определенный уют на этих грязных подземных уровнях.

Пошарилась по карманам. Хотелось курить, но, похоже, последняя сигарета была уничтожена два часа назад в баре. А возвращаться к Болту за куревом — значит испортить всю театральную постановку.

— Чёрт с ней, — плюнула Лилит и поправила чёлку своего пажа.

Она поднялась на этаж выше и уже хотела направиться к себе в комнату, как вдруг услышала сверху звон упавшего гаечного ключа. В гараже до сих пор кто-то ковырял свой байк, а значит, ещё была возможность добыть сигарет. К тому же будет интересно посмотреть, что за поломка возникла у неизвестного механика, если последний рейд проходил аж в прошлом сезоне.

Гараж, как всегда, был темным и тесным… Хотя Лилит всегда задавалась вопросом, какого лешего в целом забытом, никому нахрен не нужном цехе оптико-механического завода они заняли под хранение байков только треть всего помещения. Хотя Дядька всегда говорил, что это исключительно для сокращения объема очищаемого вентиляцией воздуха. Ведь когда Кратер начинает фонить, вентиляция и так с трудом справляется. А так вообще место идеальное — уцелевшие стены, тишина и обгоревшие машины на шоссе, которые никто не мог преодолеть, кроме байков и снегоходов. Здесь не было места для чужаков, и это устраивало.

Она потянулась, шатающейся походкой двигаясь вдоль ряда припаркованных мотоциклов. За столько лет в банде она знала каждый из них практически наизусть. Поэтому привлекал девушку сейчас только один: черная полуразобранная Honda Shadow, в самом дальнем конце, освещаемая ровным зеленым оттенком светодиодной лампы.

Подойдя ближе, Лилит разглядела владельца, который почти утонул в корпусе байка — Дядька. Он матерился, пытаясь что-то отрегулировать, но из его из-за неестественно стройной для главаря банды фигуры, казалось, что он залез в байк практически целиком чтобы в нем спрятаться.

— Дядь, папироски не найдётся?

— Ох ты ж ёпта! — от неожиданности он даже выронил шестигранник. — Вы такие не будете. — Дядька вытащил руки из корпуса, взял с сиденья тряпку, протёр ладони.

— Потому что вы их мне не дадите? — уловила отсылку Ксюха.

— Именно! — он поправил растрёпанную бороду, поднял упавший инструмент и указал им себе за спину. — Ладно, возьми вон там, мне закончить нужно.

Лилит подошла к стеллажу, нашла сигаретницу и с удовольствием затянулась. Хотя по факту все истории про «сигарету после секса» — не более чем романтизированные сказки от людей, которые никогда в жизни не курили, стало всё равно немного легче. Может быть, дело в том, что Лилит в принципе давно не курила, а может быть, в том, что в папиросах у Дядьки был вовсе не табак. Она сделала ещё несколько затяжек, наблюдая за процессом ремонта мотоцикла.

— Слушай, всегда хотела спросить, хрена ли ты на этой «шадовке» катаешь, она же совсем плюшевая? У нас вон даже новички себе «голды» и «харли» достают…

— Этот байк… — Дядька сделал паузу, закряхтел, откручивая прикипевший болт, — он не мне один раз жизнь спасал. Хороший, маневренный. В нём я на сто процентов уверен. А ваши эти «голды» и «харлеи» конечно круты, но сколько в самый неподходящий момент перегревались и клин ловили, напомнить?

Лилит лишь похлопала глазами, не найдя ответа.

— Байк должен быть надёжным, малыш, — продолжил Дядька, — не стильным, не популярным, а надёжным. Запомни… А сука! — в эту секунду он стукнулся обо что-то внутри двигателя и снова выронил ключ.

Подойдя к нему, Лилит подняла ключ и передала его обратно.

— Газовый редуктор хочешь достать, что ли? — спросила она.

— Ага, чтоб его… Каждый раз в такие моменты скучаю по временам, когда можно было спокойно ездить на бензе.

— У нас намечается какая-то тема?

— Соскучилась?

— Ну, типа того. С прошлого сезона тут тухнем, хочется покатать.

— Так покатай.

— А куда? Ты же сам запретил к Федерации приближаться.

— Пацаны на Ринг ездят, нормально же.

— Бесполезно сжигать газ на старом гоночном треке? Какая-то странная тема, Дядь: едва коньки не отбросить в попытке обчистить топливное хранилище Федерации, и потом тупо прожигать всё, катаясь по кругу.

Алекс ничего не ответил. Он наконец-то выдернул корпус редуктора, подошёл к стеллажу и положил на него добытую деталь. После ещё раз вытер руки тряпкой и невозмутимо забрал у девушки остаток сигареты.

— Эй, это ваще-то моё! — возмутилась Лилит.

— Вообще-то нет, — он сделал глубокую затяжку. — Сильно кипишуешь, Ксень. Расслабься. Здесь тебе плохо, что ли?

— Хорошо, просто нормально покатать хочу уже. До Сопротивления сгонять, травы купить нормальной, в конце концов, у Вдовина. Надоело папиросы клянчить у всех.

— После того, как мы спалили половину запасов топлива Федерации, ты считаешь, что отсидеться — это плохое решение?

Лилит промолчала. Последнее дело по краже топлива действительно пошло через жопу… Да настолько, что даже зимой Федерация пыталась прорваться к Цикадам, чтобы отомстить. А всё из-за того, что один из налётчиков в самый неподходящий момент застрял с заклинившим стволом. Постовой успел среагировать, и вот уже голова наездника взмыла в воздух, а его байк понёсся прямо в цистерну. Взрыв, перестрелка, пожар, который съел половину порта — и награда за голову главаря Цикад, Дядьки, теперь стояла в сто литров бензина. Сто литров! Это было состояние, целое состояние, больше, чем многие смогут заработать за всю жизнь! А еще по пятьдесят за каждого его человека. Тут любой, даже самый немощный житель Федерации решит стать охотником за головами.

— Ладно, не ссы. Я редуктором не просто так занялся. Завтра собираюсь до «Слободы» с Димоном прокатиться, есть дельце одно. Заодно проверим, успокоился Хаматов уже насчёт нас или нет.

Ксюха сморщилась. Фамилия правителя Федерации вызывала только отвращение. Непонятно, как такую, казалось бы, солидную фамилию можно своими действиями превратить в нарицательное имя диктатуры. Прогоняя мысли, она встряхнула головой и спросила:

— А можно мне с вами?

— Нет, Ксень, это дело только для «капитанов».

Снова эти барьеры! Сколько Лилит ещё нужно доказывать свою верность и силу, чтобы Дядька начал ей доверять? Любой мужик за столько лет в рядах рейдеров давно получал почёт и уважение. В то время как Лилит, которая состоит в Цикадах столько же, сколько, например, Димон, до сих пор дальше «сержанта» не прыгнула. Даже несмотря на то, что с Дядькой они были в очень хороших отношениях.

— Дядь, ну пожалуйста! Я тут реально уже затрахалась…

— Я в курсе, видел, как ты с Болтом в обнимку из бара ушла.

— Что? — Лилит потеряла дар речи. — Ни с кем я в обнимку не уходила!

— Не очкуй, пошутил. — Дядька искренне рассмеялся. — Я просто внимательный. А вообще, нахер он тебе? Я понимаю, что пытаешься прошлое заглушить, но не с ним же. Есть же нормальные мужики… Да тот же Димон, например…

— Мы с ним просто дру… — первая часть фразы дошла до Лилит не сразу. — Эй! Ничего я не пытаюсь заглушить! — резко ответила она, мысленно осознавая, что Дядька задел за живое. — Тупо утоление голода! И вообще, чего я перед тобой оправдываюсь? Это моё личное дело!

— Ладно, ладно, не лезу в ваши отношения-сношения, — Дядька ещё раз рассмеялся. Да он стебётся над ней! — Но мой тебе дружеский совет: лучше кого-то другого выбери на ужин… Ладно. — Видимо, решив больше не тормошить эту тему, он хлопнул по стеллажу, завершая диалог. Затем взял со стола редуктор. — Поболтали и хватит. Мне ещё тут много работы. Хочешь поторчать рядом — окей, только не отвлекай.

— Да не, я, пожалуй, пойду спать. Я возьму ещё папироску?

— Хоть две.

— Смотри, сам предложил.

Ксюха вытащила пару сигарет, убрала в карман комбинезона и направилась к себе в комнату. Если Дядька собрался выбраться до станции, значит, всё налаживается. Наконец-то скоро можно будет покатать по городу, почувствовать дух настоящей свободы!

Лилит толкнула дверь своей комнаты и с легким щелчком включила свет. Розовый и голубой оттенки тонким слоем легли на стены, пытаясь придать уют её десяти квадратным метрам — почти царским для этого мира. Настоящая роскошь: своя комната и собственный душ. Об этом большинство жителей метро могли только мечтать, а новички Цикад ютятся годами в тесных общих кубриках. Но Лилит давно разучилась радоваться таким вещам. Эти стены напоминали ей о том, кто когда-то был её миром, кто впервые открыл ей эту дверь. Теперь это пространство казалось теснее, чем самый маленький бункер.

Она стянула комбез, оставив её висеть на одном из крючков, и машинально взглянула на свои руки. Пальцы со следами въевшейся копоти напоминали о ночи, которая тянулась бесконечно. Напившись, она порой шла на поводу у плоти, пытаясь заглушить тот глухой, острый зуд одиночества. Дядька был прав.

Распуская молнии и ремни, Лилит освободилась от остальной одежды, оголив тело, покрытое сетью татуировок, перетекающие с шеи на ключицы, с лопаток на бедра. Рисунки казались ожившими, когда она, слегка пошатываясь, вошла в кабину душа и включила воду. Едва тёплая струя побежала вниз, разделяясь на капли, скользящие по изгибам её тела. В слабом свете лампы влажная кожа блестела, и даже чернильные линии татуировок будто засияли. Лилит провела рукой по мокрым волосам, закинула голову и прикрыла глаза, пытаясь отключиться от мыслей.

Посмотри сейчас на все её душевные страдания обычный житель подземелья, он бы почти наверняка сказал, что Лилит зажралась, ведь она живёт в настоящей утопии. Но эта утопия — не более чем иллюзия.

Комфорт здесь — результат непрерывной борьбы. Генератор душа требует топлива, а топливо добыть всё сложнее. Федерация усиливает патрули, и Кратер продолжает забирать людей быстрее, чем прибывают новые. Из пяти основателей банды остался один — Дядька. Остальные давно сгорели, пропали или сгнили под пеплом этого «рая».

— Настоящая сделка с ядерным дьяволом, — пробормотала Лилит, смотря, как струи воды стекают по её «крыльям ангела», набитым на груди, и огибают набухшие от холода соски.

Думала ли она уехать? Иногда. Мечтала, что бросит всё и рванёт подальше — к зелёным лесам, в выжженный наполовину Свияжск, где, как болтают, осталась какая-то коммуна выживших. Автономия, рай на земле, это все там, а не здесь. Последними людьми, которые удерживали Ксюху на базе, были Дядька и Димон. Предать их Лилит не готова.

Вода потекла слабее, сигнализируя о пределе, но Лилит всё ещё стояла под ней, пока стройное тело полностью не покрылось мурашками. Наконец она выключила кран, вытянула старое полотенце, быстро вытерлась и, едва обсохнув, швырнула его в сторону шкафа. Плюхнулась на кровать в центре комнаты, не заботясь ни о пледе, ни о одежде. Она не думала ни о холоде, ни о новом дне. Просто хотела забыться, хотя бы на пару часов.

— Надеюсь, Дядька не будет против, если я поеду с ними… Хотя… пусть попробует меня удержать здесь… — не успела она даже завершить мысль, как усталость и остатки алкоголя выключили её, словно по щелчку пальцев.

* * *

Её разбудил тяжёлый рокот прямоточного выхлопа, доносящийся сверху. Перепутать этот звук с чем-либо было невозможно — такой громкий и рычащий только у байка Дядьки. Тот, кто скажет, что шуметь в мире постапокалипсиса — это безумие, просто не понимает, как хорошо такой звук отпугивает основную массу наземных мутантов, которые могут быть опасны для любого рейдера.

— Твою мать! — выругалась Ксюха, когда в спешной попытке быстро слезть с кровати просто свалилась с неё лицом в бетонный пол.

Впрочем, обошлось без увечий. Она встала, быстро натянула на себя майку, мотоботы и штаны из карго-хлопка, усиленные нейлоном, с дополнительным кевларовым утолщением. На базе обычно так не ходили, но вполне вероятно, что на мотоцикл придётся прыгнуть чуть ли не с разбегу. По этой же причине на всякий случай сразу прихватила с собой свою «Протекту» [сноска: Protecta — короткий гладкоствольный дробовик 12-го калибра, построенный по револьверной схеме с барабаном вместо классического зарядного устройства]. Уже у самого выхода посмотрела в зеркало, чтобы с бодуна не выглядеть как откисающий бичура [сноска: вообще бичура в татарской мифологии — это домовой, но в данном контексте и жаргоне речь идёт о мёртвой особи разновидности местных мутантов].

— Как-то дерьмово, — оценила увиденное Лилит и быстро поправила чёлку, которая растрепалась во время сна и закрыла выбритый висок. — Вот теперь лучше.

Лилит уже выскочила за дверь, но резко притормозила и выругалась:

— Чёрт!

Она вернулась в комнату и схватила плеер, забытый на краю стола. Мелкий, царапанный корпус привычно лёг в руку. Без музыки Лилит уже не могла — слишком уж глухо и мертво вокруг без неё. Хорошо, что ей удалось добыть этот mp3-шник много лет назад. С тысячами треков в архиве жить намного веселее.

Пока она цепляла наушники на шею, взгляд случайно упал на старый CD-плеер, пылящийся на полке. Раньше был только он — громоздкий, неудобный, с вечно царапающимися дисками. Плеер от матери… Лилит давно не включала его, но выбросить не могла. Слишком он ей был дорог… Память — она ведь как заевшая пластинка: иногда цепляет в самый неожиданный момент.

— Не сейчас, — буркнула она себе под нос, отбросив лишние мысли.

Надела наушники, резко включила плеер и, не оглядываясь, выбежала из комнаты

Лилит бегом миновала лестничный пролёт и выскочила в гараж. Помещение значительно оживилось: народу здесь было словно на каком-то городском фестивале. Видимо, звук выхлопа «Хонды» Дядьки привлёк не только её внимание.

— О, Ксень, здарова-здарова! — тут же поприветствовал её Дядька. Он сидел на своём байке, но пока без защиты на голове.

— Успела! — выдохнула Лилит и поприветствовала основателя лёгким объятием.

Сегодня он выглядел намного опрятнее, чем когда копошился с редуктором. Аккуратно вычесанная чёрная борода и подвернутые усики говорили о том, что он готов «выйти в свет»: обычно так кропотливо он укладывался только для деловых переговоров.

— Да мы пока прогреваемся только. Так что могла не бежать, вон запыхалась даже.

— То есть мне можно с вами?

— Можно! Я на бодрую обмозговал, кто знает, что там сейчас происходит на станциях. Лучше, если со мной будут надёжные бойцы, которым я доверяю.

— Чой-та? Льстишь, что ли? Я ж стреляю на четыре с плюсом.

— Я не понял: ты что, уже против?

— Да нет, нет, конечно!

— Ну вот и хорошо! Стреляешь ты так себе, зато дерёшься отлично. С нами ещё Болт поедет.

— Дядь, ну ты гонишь? — Ксюха осмотрелась, чтобы Болта не оказалось в стоящей вокруг толпе.

— Нет, он тут будет весьма кстати, — Дядька чуть нагнулся к ней, чтобы его услышала только Лилит. — Тебя он сильно напрягает?

— Нет, не особо, просто непонятно, зачем он тебе.

— Для массовки.

— Всё-таки что-то серьёзное будет? — она добавила немного ехидства в голосе.

— Много вопросов задаёшь. Иди готовь байк и экипу, через пятнадцать минут выезжаем.

Ксюха кивнула и направилась к своей «голде». Снова пробившись через толпу до середины цеха, она подошла к мотоциклу, накрытому чехлом с нашитым на нём силуэтом девушки-черта. Сняв защиту с байка, Лилит воодушевлённо вздохнула.

— Ну что, Суккуб, наконец-то покатаем!

Лилит присела на корточки перед своим мотоциклом, скользнув взглядом по гладким линиям его корпуса. Красный металл блестел даже в тусклом свете гаража, словно насмехаясь над вечной грязью и пылью вокруг. Она провела рукой по бронепластинам, ласково поглаживая Суккуба, словно утешая перед предстоящим выездом.

— Ну что, моя красавица, ещё один бой? — пробормотала она с тёплой улыбкой.

Honda Gold Wing Tour GL1800. Это не мотоцикл… Это шестицилиндровый зверь с мощью, которая отзывалась лёгкой дрожью в пальцах, когда ты нажимала газ. И всё это под обманчиво изящной оболочкой, скрывающей броню на ключевых узлах. В этом мире, где машины чаще были развалинами, её «голда» была совершенством. Другие байкеры смотрели на неё с завистью, а молодняк, попадая в гараж, непременно лишний раз заговорить с Лилит, как будто через неё могли приблизиться к этой красавице.

Ксюха стянула ремень с кофра, открыла крышку и начала проверять экипировку. Куртка из плотной кожи показалась в руках особенно тяжёлой. Встроенная «черепаха» уже вся была в мелких шрамах от прошлых столкновений, но крепко держала форму. Следом шёл бронежилет. Лилит повертела его в руках, проверяя пластины. Свинец внутри делал его почти непригодным для долгого ношения, но в радиоактивной зоне он был как вторая кожа.

Наконец, из кофра появился самодельный шлем. Она улыбнулась, разглядывая его отполированную поверхность. Больше всего этот шлем напоминал маску какого-то античного героя или, может, кибернетического воина из древних фильмов. Цикады всегда дорабатывали шлемы вручную, каждый под свой вкус. У Лилит внутри был и фильтр для воздуха, и термозащита, и радиационная прокладка. Полностью закрытое забрало надёжно скрывало её лицо, превращая в безымянного гонщика, с которым никогда не будет лишних вопросов.

Она защёлкнула шлем на место и повернула ключ в зажигании. Двигатель взревел, словно отвечая на её настроение.

— Скучать не придётся, Суккуб, — бросила она, застёгивая куртку. — Ты знаешь, что я скуку не терплю.

Натянув шлем и перчатки, она подключила плеер к внутренней гарнитуре и пролистала до альбома AC/DC. Затем осторожно выкатила байк с парковочного места и повела его до выезда. Народ одобрительно расступался, в очередной раз пуская слюну на её Суккуба.

— Приём, как слышно? — зазвучал голос Дядьки в гарнитуре.

— Слышу тебя хорошо! — первой подтвердила Ксюха.

— Ща вжарим! — прозвучал раздражающий говор Болта.

— Алекс, ты точно уверен, что нужно ехать такой толпой? — уточнил голос Димона.

— Точно. Я всё обдумал, не ссыте! — затем Дядька переключился на громкую связь. — Так, все быстро рассосались! Мы открываем шлюз!

Толпящийся вокруг народ незамедлительно последовал указаниям и разбежался по дальним углам цеха. Отряд подкатил к воротам, Дядька нажал на кнопку на пульте, и они открылись. За воротами находился буферный шлюз, который защищал от попадания пыли в момент выезда, в нём же обычно и мылись мотоциклы с экипой после долгого рейда.

— Идём классической колонной, — начал инструктаж Дядька, пока открывался шлюз. — Я первый, Ксеня за мной. Молочнег, твой «вулкан» самый шустрый, замыкаешь, следи за тылом, если что — нагоняй.

— Понял-принял, — тут же ответил Димон.

Команда одобрительно кивнула. Дядька открыл газ и выехал из шлюза. Поехали! Лилит включила плеер в фоновый режим, чтобы не перекрывать речи мотобратьев, и быстро подобрала трек. Ну конечно же, «Highway to Hell»! Идеальная композиция для долгожданного выезда после бесконечного откисания на базе, да и ещё и в одной связке с Дядькой и Димоном! У Лилит в такт музыке подпевала душа от восторга!

I’m on the highway to hell

On the highway to hell

Highway to hell

I’m on the highway to hell

Слаженно и уверенно, по хорошо изученной траектории, колонна маневрировала между выжженных скелетов автомобилей, которые рассыпало по асфальту, словно их броском вышвырнули из коробки с игрушками. В День Поражения это была километровая пробка на выезд из города…

— Зиланты над Кратером, прибавим ходу! — скомандовал Дядька.

Группа как раз миновала обожжённый лес справа, который перекрывал обзор на Кратер — именно так называли то, что осталось от половины северной части города. Огромная, безжизненная пустошь, в центре которой зияла радиоактивная воронка удара мощностью в сто пятьдесят килотонн.

Над ней, примерно в пяти километрах от рейдеров в небе, как и сказал Дядька, кружило несколько летающих мутантов: зиланты. Не то дракон, не то птица-мутант. Если он тобой заинтересуется, отбиться получится либо с помощью магии, либо если ты настоящий супергерой… Но пока мутанты не проявляли никакого интереса к группе мотоциклистов.

— И чего им так нравится над эпицентром кружить, манит он их, что ли? — спросила Лилит.

— Мне кажется, радиация их подпитывает, — ответил Димон. — А может, оттуда просто лучше добычу видно, ведь в Руинах много церберов и бичур бродит.

— Жаль, что ПВО недоработала, — сказал Дядька и сделал резкий вираж, обойдя сгоревший автобус. — Прямо чуть-чуть, так бы может и город уцелел.

— Лучше бы вообще тогда не сработала, «Авиастроительная», как и весь квартал, уцелели бы. Удар ведь пришёлся бы чётко в Казанку, между районами.

— Чо за Казанка? — уточнил Болт.

— Ты сейчас прикалываешься или как? — съязвила Лилит. — Ты типа столько времени мимо ездил и даже не интересовался что это за река рядом?

— А чо-такова? Река и река, мне пох…

— Ну это ж базовая география ептыть! До Катастрофы в школе не учился что ли?

— Мне пять лет было до Катастрофы. Да нахер мне знания левые всякие, дороги выучил и норм!

Ох, какой же он реально идиот!

Лилит предпочла не продолжать диалог. Да, знание рек не являлось обязательным условием для рейдеров, чтобы перемещаться по городу. Да ей и самой было семь лет в День Поражения. Но она почему-то знала старую географию города не только по названиям улиц. Ответить решил Димон, который всегда был максимально толерантен к умственным способностям некоторых братьев-рейдеров:

— Посмотри направо, вот эта речка между нами и Кратером называется Казанка. Туда ударить и планировали.

— А нахер это нужно? Щас-то я понял, самолёточный завод уничтожили. А сюда-то зачем?

— А-а-р-р-р-р! — прорычала Лилит, выключив радиосвязь. Затем вернула сигнал: — Даже я знаю, что боеголовки радиус поражения имеют!

— И чо?

— Они хотели два завода захватить, Болт, — выдержка Димона поражала. Наверное, именно поэтому его многие новички считали одним из основателей. — Авиастроительный и тот, на котором у нас база. Но ПВО сбила траекторию, сместив удар западнее.

— Всё, харе трепаться, — прервал всех Дядька. — Сейчас сворачиваем на развязке в сторону Руин.

— Мы же на «Слободу»? Почему не через центр? — уточнила Лилит.

— Всей Федерации хочешь сообщить о нашем присутствии? Через Руины будет спокойнее.

— Спокойнее, но вреднее!

— В следующий раз дома останешься, — отрезал Дядька и увёл группу с развязки.

Ксюха тут же заткнулась. Дядька всегда знал, что делал, и перечить ему — дело неблагодарное.

Руины в мирное время были районом с кварталами новой застройки и прекрасно развитой инфраструктурой. Сейчас же это мёртвая территория, заваленная обгоревшими обломками. Ехать тут невероятно опасно по множеству причин, но главной оставалась радиация, впитанная каждым сантиметром бетонных обломков, со временем рассыпающихся в ядовитую пыль. Всего одно неудачное падение с открытыми ранами или поломка могут стоить жизни.

И лучше бы Лилит знала это только в теории… Лучше бы…

Когда приблизились к уцелевшему футбольному стадиону слева, главному маяку границы Руин, Дядька скомандовал:

— Внимание всем, малый ход клином, чтобы не шуметь и не окатывать пылью замыкающих. Поедем по первой линии, по улице Хакима вдоль берега.

В динамике прозвучал щелчок, означающий переход на закрытый канал. После этого Дядька сказал:

— Не бзди, Ксень. Знаю, что неприятные воспоминания по этому месту, но надо. Хочу отдельно тебя ввести в курс дела, раз ты едешь с нами. Мы едем на встречу с представителем Федерации.

— А почему тогда мы должны от них шифроваться?

— Погодь… — отвлёкся Дядька, потому что траектория движения первые пару километров оказалась очень сложной.

Дорог и улиц в привычном понимании в районе Руин, особенно в разрушенной их части, не существовало от слова совсем. Вполне вероятно, что прямо сейчас группа проезжала по тому месту, где раньше находился жилой дом. Единственными ориентирами оставались возвышение стадиона за спиной и первая линия домов у самой воды, которая обуглилась, но сохранила свою визуальную целостность.

Когда под колесами наконец-то проявился асфальт, а улицы обрели очертания, ехать стало спокойнее, и Дядька продолжил диалог:

— Мы встречаемся не совсем официально. Этот тип какой-то федеральный чинуша, но тайно поддерживает Сопротивление. У него есть какое-то предложение по транспортировке. Если поможем, он обещал урегулировать наше напряжение с Федерацией и неплохо помочь нам как саппорт, — затем он снова перешёл на общую связь. — Перестраиваемся в колонну. Построение то же, — снова щелчок закрытого канала.

— Урегулировать напряжение с Федерацией — звучит как-то слишком фантастически, попахивает скорее разводом.

— Есть у меня тоже такие сомнения. Поэтому я и взял с собой массовку в виде Болта. Кто знает, чем эта встреча закончится. Болту я сейчас объясню, что делать там.

— А Димон в курсе?

— Молочнег да… Так, подъезжаем, нам к руинам ЗАГСа, следуй за мной, я пока объясню всё нашему качку, — после этого прозвучал щелчок перехода на другой сигнал.

В сопровождении музыкальных аккордов Лилит почувствовала очередную волну эмоционального возбуждения, ведь, похоже, намечалось что-то интересное! Правда, ей не нравилось, что встреча пройдет здесь, на поверхности. Да, бывшая достопримечательность города, Дворец семьи и брака «Чаша», хорошо подходил для художественного обсуждения сделки… Словно в довоенных фильмах про криминал, которые рейдеры любили смотреть в баре на кинопроекторе. Но только эта Чаша привлекала ещё и зилантов…

Хотя, догадалась Лилит, в этом и весь смысл, никто ведь сюда не сунется! Только где место встречи? Неужели прямо в здании?

Проехав ряды припаркованных раздербаненных авто, Дядька действительно повёл группу к строению с завалившейся на бок верхней частью, похожей на огромную чашу. В общем-то название достопримечательности полностью соответствовало задумке архитекторов, только время и коррозия почвы чуть внесли коррективы.

Ещё немного попетляв между остовов, первый мотоцикл заехал в щель между основным строением и поваленной конструкцией. Только теперь Лилит увидела стоящий здесь чёрный бронированный микроавтобус на огромных колёсах от грузовика. На боку красовался герб Федерации: красный круг с чёрной башней, выходящей за его пределы. Дядька чуть проехал машину, остановившись в десяти метрах за ней.

Лилит остановилась рядом, выключила плеер и проворчала:

— Гребаные федералы.

— Полегче, Ксень, — расслабленно произнёс Дядька, уже идя к фургону, — я тоже не в восторге, но здесь они на нашей стороне.

— Уверен?

— Должно быть так… Сейчас порешаем вопрос.

Из передней части микроавтобуса вышла пара крепких бойцов в мощнейшей и довольно стильной чёрной броне с небольшими элементами красного цвета. На голове полностью закрытый шлем, почти такой же, как у рейдеров, только собранный далеко не кустарным способом. Броня одним своим видом показывала, что с армией Федерации лучше не связываться.

Бойцы подошли к Дядьке, который уже слез со своего байка, и показали цифру 2, имея в виду канал связи. Дядька тронул рукой шлем, переключился. Остальная группа ждала сигнала. Дядька перекинулся парой фраз с бойцами и указал жестом, что можно подключаться остальным. Лилит настроилась на частоту и услышала окончание фразы Дядьки:

— … порядок, не ссыте, вопрос под контролем.

— Какой план? — уточнил Димон.

— Мне нужно будет обсудить детали. Все мы в этот бусик не поместимся, так что половине придется подождать снаружи. Болт, идешь со мной. Ксеня, Димон, последите за окрестностями.

— Принял, — коротко ответил Молочнег.

Дядька с Болтом подошли к задней двери микроавтобуса. Один из бойцов снял с багажника на крыше стальной ящик и кинул его перед рейдерами:

— Оружие сюда.

Команда была послушно выполнена.

— Внутри ваши радио-кастрюли работать не будут. Без сюрпризов.

— Принято, — невозмутимо ответил Дядька.

Двери фургона открылись, и мотобратья скрылись из виду. Прозвучал щелчок, сообщающий об отключении участника канала.

— Вы двое, — один из бойцов направил AR-ку в лицо Димона, — свалили к своим великам.

Лилит посмотрела на Димона, тот лишь кивнул, и они отошли к байкам. Бойцы Федерации никогда не обладали особой вежливостью, но если Дядька сказал, что все под контролем, то следовало просто дождаться завершения встречи.

Ксюха переключилась на закрытый канал:

— Ты в теме этой истории?

— Наверное, не больше тебя.

— Что знаешь?

Он замешкался, обдумывая, стоит ли отвечать. Но через пару секунд все же произнес:

— Знаю, что на радиостанцию Алексу поступил вызов со стороны Федерации.

— Когда это было?

— Буквально позавчера.

— Ваще, могли бы мне шепнуть.

— Он мне-то рассказал только вчера.

— Он ещё не ездил в город?

— Неа… Зато я ездил. Как раз за пару дней до этого.

— Чего? Серьезно? Но как? Дядька бы, наверное, точно услышал.

— Кроме тех байков, что под нами, от основателей остались ещё «харли» и «ракета». Забыла про них? Особенно про первый.

Лилит осенило. А ведь правда, честь получить байк павших основателей досталась только им двоим, как самым старым представителям Цикад после Дядьки. Конечно, на это были и ещё более весомые причины, но все же… В отдельном схроне хранилось ещё два мотоцикла: невероятная ракета Triumph Rocket III и, самое главное, электрический Harley-Davidson LiveWire!

— «Харли», серьезно?

Димон одобрительно кивнул.

— Один, на электродудке основателя, в город, где нам не особо сейчас рады… — хотя через шлем её товарищ не различал эмоции, Лилит все равно посмотрела с укором, затем резко изобразила радостный тон и по-братски стукнула его по плечу. — Красава! Куда-то конкретно катал?

— Вообще нет, чисто до Олимпа доехал по проспекту и обратно. Хотел немного развеяться. И знаешь, что я увидел рядом с «Проспектом Победы»? Федерация там целый военный лагерь разбила!

— И что? Для них это будто что-то необычное. Тем более Лесничество вроде под ними лежит и сами на поверхности деревья активно рубят.

— Это да, только меня привлекла фура. У Федерации много грузовиков, ты знаешь, «Уралы», «КамАЗы» армейские обшитые, но вот фур я никогда у них не видел. А ведь мы устраивали налеты на их стоянки.

Лилит задумалась и вспомнила. Действительно, никаких фур на парковках у Федералов никогда не было. Слишком габаритный и длинный транспорт для перемещения по развалинам.

— И вот я думаю, — продолжал Димон, — что то, для перевозки чего и предназначалась та фура, как-то связано с нашей сегодняшней встречей.

— Звучит довольно круто! — Лилит снова поигралась с интонацией, сказав это сначала бодро, а потом наигранно испуганно: — И жутко…

Вдруг она заметила что-то странное. Со стороны плотины, которая соединяла оба берега, спокойно, на малом ходу, вышел большой белый катер. Сначала Ксюха решила, что ее глючит.

Она повернулась к Димону:

— Ты… тоже это видишь?

— Да.

— Эт чо, федеральный?

— Не похож. У них все по стилю, в черный выкрашено. Да и бортовой номер вроде довоенный. Ща!

Он достал из своей поясной разгрузки зрительную трубку.

— Ольга, Мария… 99, 98… рус 34… — прочитал он номер, опустил трубку и замер.

— И?

— Это не наш регион.

— Регион? Какое из обозначений?

— А говорила, что знаешь географию, — в его голосе послышалась насмешка. — Ладно. Если не ошибаюсь, 34 — это Волгоградская область.

Катер медленно причалил к обломкам Кремлевской набережной, где ещё сохранился небольшой лодочный пирс. Постоял так минуту, и из него вылез какой-то мужик.

Лилит выхватила трубку у Димона, чтобы лучше рассмотреть. Трубка была не очень дальнозоркой, и не сказать, что смотришь словно в упор, но разглядеть крупные детали хватало. Точно! Мужик, с рюкзаком и в крайне странном для поверхности наряде: классическое пальто, дешевый противогаз с одним фильтром и сплошным стеклом. Такие использовали только совсем нищие слои населения, которые не могли позволить себе даже самый убитый шлем закрытой защиты.

— Хера он, — произнесла Ксюха. — Точно залетный.

Мужик немного пошатался по берегу у катера, видимо, осматриваясь. Походил по киоскам, зачем-то поковырялся в кустах. После чего достал из катера автомат и кабанчиком поскакал в сторону Кремля.

Димон оглянулся на фургон. Бойцы смотрели друг на друга. Явно о чем-то трепались по радиосвязи и прибывший катер совершенно не заметили.

— Там есть ещё кто-то? — спросил напарник.

— Не-а, никто больше не вылез. Видимо, бродяга-одиночка. Что, думаешь, отожмем лодочку, пока он гуляет?

— Почему нет, катер бы нам не помешал — грузы до базы по воде таскать. Подождем пока Дядька с Болтом выйдут, обсудим. Заодно и посмотрим, будет ли с Кремля к лодке какой-то шухер.

— Ну да, согласен, — ответила Лилит.

Они молча наблюдали за катером ещё минут пятнадцать, осторожно передавая друг другу трубу, стараясь не привлекать этим внимания бойцов. Но за это время ничего не поменялось. Из лодки никто не показался, а со стороны Кремля не подъехало ни одного патруля. Значит, этот водный транспорт пока никому не принадлежал.

Послышался щелчок подключения. Димон быстро убрал трубку, и рейдеры обернулись. Дядька с Болтом вышли из фургона, достали оружие из ящиков и направились к товарищам.

— Вы щас ваще офигеете! — радостно произнес Болт.

— Неизвестно, кто больше, — ответила ему Ксюха.

Все промолчали, понимая, что лучше дождаться, пока федералы скроются из поля зрения. Те затягивать стоянку не стали. Бойцы быстро закинули ящик на крышу, прыгнули в кабину, и бусик с пробуксовкой уехал в сторону «Козьей слободы».

— Странно, что не к «Кремлевской», — произнес Димон.

— Есть причины, объясню по дороге. Что там у вас?

Глава 2 — Смолов

Вселенная 0001-A

Кромешная темнота окружала его. Темнота, полная пустоты. Ни звуков, ни образов, ни ощущений. Он больше не чувствовал никакой силы, не перемещался за пределы реальности… Ничего. Сколько Павел ни пытался максимально сконцентрировавшись, все было тщетно.

— Не выходит? — спросил Темный, облокотившись на дверь крохотной каюты, большую часть которой занимали уже опустевшие канистры.

— Абсолютно.

— Помочь?

— Хорошая попытка, но нет. Сам разберусь. К тому же, без этого, — Павел указал на большой черный футляр, который лежал рядом, — у тебя все равно ничего не выйдет.

— Как скажешь… — Темный немного замешкался. — Ты уверен, что не стоит выйти к штурвалу?

— Думаешь, автопилот собьется?

— Ну знаешь, некомфортно, что ты пустил все в прямом смысле на самотек.

— Курс прямой, река тоже. Если за несколько дней ничего не случилось, то и сейчас не произойдет. Олег вообще говорил, что даже на болотах справляется хорошо.

— Олег… Я, конечно, понимаю, что он толковый мужик, но он столько лет прожил один, может, и с ума сошел давно, а ты его словам про автопилот доверяешь.

— Все мы немного сошли с ума.

— Если бы я мог управлять этой штукой, я бы штурвал не отпускал ни на минуту. Мало ли что.

Павел встал с койки, надел противогаз и ответил:

— Ладно, успокойся. Сейчас проверю.

Он открыл дверь и вышел к штурвалу. За те несколько часов в медитации, картина и правда изменилась. На улице значительно посветлело и впереди показались первые жилые постройки города, который был главной целью путешествия.

— Ого! — удивился Павел, не ожидая, что до конца осталось совсем немного.

— Ты знаешь этот город?

— Не особо. Бывал там еще в школьные годы, когда возили на экскурсии всем классом. Но практически ничего не помню. Помню, что там Кремль белого цвета… Красивый.

— Там метро-то хоть есть?

— В центре точно было. Я помню, что там одна станция прямо под Кремлем. Наверное, туда и направлюсь. Думаю, там больше всего вероятности встретить кого-то.

— Главное, чтобы там не сидела банда «татарских султанов», которые всех чужаков убивают еще на подходе.

— Слишком дешевые стереотипы. Не будь идиотом.

Сев в капитанское кресло, Павел достал из кармана пиджака старый, пожелтевший файл для бумаг и вынул из него фотографию. На ней была изображена девушка лет двадцати пяти, с длинными русыми волосами. Павлу она чем-то напоминала Дженнифер Энистон, актрису из далекого прошлого, когда жизни актеров волновали так же, как сейчас волнуют вопросы выживания. Девушка держала на руках маленькую девочку лет пяти, в чертах лица которой было очень много от матери, но что-то и от отца, которого Павел хорошо знал. Ведь именно этот человек и попросил передать данный снимок с сообщением тем, кто на нем изображен.

— Письмо так и не читал? — спросил Темный.

— Нет, если бы Николай хотел, чтобы я его прочитал, он бы сказал.

— Выдержка у тебя, конечно, сильная. Я бы в целях безопасности все изучил.

— Хорошо, что я не ты, верно?

— Кто знает… — загадочно произнес Темный. — И как ты планируешь их там найти?

— Ну… я знаю, что одну из них зовут Мария.

— Мария? Странно что не Фатима…

— Очень смешно. Еще шутки на эту тему будут?

— Нет, остальное доступно только по подписке, — Темный улыбнулся своей мрачной улыбкой. — А вторую как звать хоть?

— Ты так спрашиваешь, как будто не помнишь слова Николая. Нам же вдвоем он все рассказал.

— Там такой хаос был в этот момент. Не до этого было. По сути, только ты следил за диалогом, а я думал о том, как выбраться из лап бандитов. Посмотри, я думаю, в письме наверняка есть что-то об этом.

— Хитрый лис ты. Нет, я не буду его читать.

— Смотри сам… И что, ты будешь бегать там по станции и спрашивать, знает ли кто-то эту Марию и ее дочку без имени?

— Николай сказал, что они жили рядом со станцией… какая-то там «Слобода», — он убрал фото обратно. — Нужно будет понять, есть ли в метро выжившие и как организованы их станции. Если эта «Слобода» не заброшена, то я думаю, опросить местных, может, смогу отыскать эту Марию. Примерно такой план.

— План без плана… короче, понятно, — проворчал Темный. — Если они вообще выжили…

— Не знаю насчет ребенка, мелковата она, чтобы выжить… в нашем метро же помнишь, чума почти всех младенцев скосила после Катастрофы… но думаю, женщина точно пережила.

— Ну, надеюсь, ты прав. Хотя мне не нравится, что мы в это вписались. Топлива назад доплыть у нас точно не хватит.

— По течению спустимся, если что. Но если в Казани есть жизнь, то я буду рад там обустроиться. В Мертвом Городе я оставаться больше не хотел.

— Нормальный вроде город, мне он очень нравился.

— Когда тебе живот вспарывают, воспоминания такие себе, знаешь ли.

— А то я не в курсе. Мне еще хуже было.

— Так, давай не будем это начинать, не хочу больше об этом думать, — Павел перевел тему. — Нам лучше решить, где мы причалим.

На правом берегу уже наблюдались руины города. Пока это были небольшие частные домики, плотно заросшие деревьями. Если придерживаться плана, то нужно заплыть в самый центр, ну или хотя бы как можно ближе к нему. Так что высаживаться на окраине не имело никакого смысла.

— Слушай, а вон там, за той башней, разве не порт? — Темный указал на возвышающиеся за деревьями останки зернохранилища, которые сейчас из-за своего состояния реально напоминали какую-то средневековую башню.

— Вполне может быть. Сейчас посмотрим.

Он открыл газ и ускорился. Обычно в таких случаях ход как раз замедляют, чтобы не сесть на мель, но после крайне опасного приключения в Ульяновске, где вдоль всей набережной вода кишела речными ящерами, повторять опыт не хотелось. Как оказалось, быстро движущаяся цель ящеров привлекает меньше всего. К тому же, после уничтожения всех плотин уровень воды в Волге стал несколько выше, и понятие мели там, где она была раньше, больше не существовало.

— Нет, речной порт нам не подходит, — произнёс Павел.

Порт выглядел крайне плачевно. Его будто бы нещадно бомбили напалмом, причём относительно недавно, не во время Катастрофы. Об этом свидетельствовало отсутствие живой растительности и свежий слой копоти и сажи на сгоревших строениях, причалах и конструкциях.

— Что-то совсем грустно всё… — Павел надеялся, что не весь город в таком состоянии. Переведя взгляд выше, он заметил белую макушку башни Кремля. Если воспоминания из детства не подводили, это должен был быть главный вход с часами. Станция метро находилась в сотне метров от этого строения. — Вон она. Наша цель… Попробуем подобраться…

— А это что там, река ещё одна впадает, что ли? — Тёмный указал прямо, где за зарослями вода явно уходила в сторону центра.

— Точно! — вдруг вспомнил Павел. — Я вспомнил! Да, тут ещё одна должна быть, Кремль прямо у воды же стоит! Не помню названия только.

— Эх ты… эм-м… Кстати, скажи мне одну вещь. Мне стало неожиданно интересно: вот найдёшь ты станцию, выживших. Как ты будешь представляться? Проводником ты больше не работаешь, разведчиком тоже. Какое прозвище будешь использовать?

Это довольно хороший вопрос. Так уж исторически сложилось, что очень многие после апокалипсиса переставали использовать свои настоящие фамилии. По крайней мере, среди сталкеров и проводников это было вполне нормальное явление. Люди хотели забыть своё прошлое, отстраниться от него. К тому же, часто прозвище очень хорошо характеризовало то, чем занимался человек, или как он выглядел. Так и появлялись всякие Олеги-Медведи, Стервятники, Искатели… Но Павел больше не хотел никаких прозвищ. Он устал от этого. Устал быть другим человеком. Теперь он свободен и снова может быть собой.

— Смолов. Это моя фамилия. Так и буду представляться. Павел Смолов.

— Интересное перестроение. Вроде как раньше ты избегал своего прошлого?

Павел снова задумался:

— Это был не я… Ты это прекрасно понимаешь. Но теперь я свободен, и ты тоже. Так что я могу снова стать тем, кого потерял на том чертовом задании с этой чертовой ракетой.

— Глубоко. Апокрифично!

Катер миновал заросли на самом повороте, и за ними оказался прямой путь, ведущий точно к нужному месту. Нужно было только немного попетлять под мостами, потому что реку пересекало несколько плотин.

Павел сначала хотел доплыть до Кремля на всех парах, как вдруг Тёмный неожиданно скомандовал:

— Сбавь ход!

— Что… — начал было Павел, но всё-таки выполнил команду. — Зачем? Ты думаешь, я не пройду тут?

— Ты молодец, спору нет, но прислушайся.

Сначала Павел не услышал ничего особенного: шум ветра, плеск воды о борта, какие-то отдалённые рычания мутантов… Хотя нет, это не биологическое рычание. Это звук двигателей! Едва заметный, до источника было достаточно далеко, намного дальше, чем до Кремля, но всё-таки это точно какой-то транспорт.

— Получается, что тут всё-таки есть жизнь… — задумчиво произнёс Тёмный.

— Получается так. Но ты прав, раньше времени привлекать внимание не следует.

Рычание мотора стало слышно отчётливее. Теперь Павел смог распознать, что транспортов несколько. И, судя по всему, это мотоциклы. Уж больно характерный звук они издавали, хотя в теории это могли бы быть и какие-то вездеходы. Так или иначе, Павел понимал, что дерзко ездить по поверхности могут позволить себе только отнюдь не простые ребята. И далеко не факт, что они окажутся дружелюбными. Поэтому оставалось только надеяться, что они катаются где-то в глубине города и не заметят идущий по реке катер.

Но не успел Павел об этом подумать, как звук резко затих.

— Вот и хорошо, значит, они приехали, куда хотели, — проговорил он свои мысли вслух. — Ты посмотри, какая красота!

Вид города с воды действительно завораживал. Чем ближе они подплывали к Кремлю, тем красивее этот вид становился: что левый, что правый берег имели плотную застройку довольно необычными сооружениями.

На левом берегу над водой возвышалось невероятных размеров строение — по всей видимости какой-то стадион. Рядом с ним стояло странное сооружение, похожее не то на летающую тарелку, не то на огромный пельмень. Его назначение оставалось загадкой, однако выглядело оно очень интересно.

На правом берегу возвышались три скелета сгоревшего дотла элитного жилья. Павел хорошо представлял, как они могли выглядеть раньше: полностью залитые стеклом и сияющие на солнце. Возможно, ночами даже присутствовала какая-то причудливая подсветка. А сейчас… они неуютно сгорбились над водой ударной волной ядерного взрыва, словно разлагающийся труп, почему-то до сих пор стоящий на ногах.

— Я надеюсь, что «Слобода» находилась не на правом берегу, — обеспокоенно произнёс Смолов.

— А звук мотора доносился разве не с этой стороны?

Павел задумался. На самом деле, он плохо распознал расположение источника. Поэтому ответил:

— Я не понял, если честно.

Когда стадион справа скрылся из виду, за ним сразу показались стены Кремля и возвышающаяся на его территории сказочная мечеть. Четыре минарета невероятных форм и голубая крыша с золотыми элементами придавали строению такой вид, будто она оказалась тут прямиком из восточных сказок про Аладдина. Удивительно, что минареты выдержали ударную волну ядерного взрыва.

— Аж дух захватывает, да? — спросил Темный.

— Есть такое.

— Как она называется?

— Что-то на восточном, не помню. Но помню, что эта мечеть была на настенных часах, которые я родителям привез. Они, наверное, до сих пор висят в нашей бывшей квартире…

— Ты помнишь их?

— Кого, родителей?

— Ну не часы же.

— Помню, все помнят. Отец работал инженером-технологом на Красном Октябре… В общем-то именно поэтому я там и оказался потом. Правда довольно быстро погиб от облучения, а судьбу матери я не знаю вовсе, мы с отцом в центре были вдвоем в тот день.

— А кем она была?

— Нотариусом. Недалеко от дома работала на Спартановке… В общем, прямо у Воронки… Хотя зачем ты спрашиваешь, ты должен знать обо мне все.

— Честно, почему-то никогда не интересовался твоим прошлым. Я тоже, своего рода, был другим пока не стал свободен. Мне простительно.

Проведя катер до плотины и пройдя под мостами, Павел тут же увидел длинную стену Кремля и современную набережную под ней. Метрах в трехстах впереди даже нашелся удобный лодочный причал. Это оказалось очень кстати. Павел заглушил мотор и аккуратно подвел катер к помосту. Затем тут же открыл справа полотно тента, защищавшего пассажирскую часть, и закинул канат на торчащий из воды столб.

— Мы на месте! — с выдохом произнес он.

— Наконец-то! Меня знатно утомила эта поездка! Какой план дальше?

— Ты оставайся на катере. Я попробую дойти до станции. Если там никого нет, вернусь,

— Да куда я денусь… Но если кто-то нападет? Я не думаю, что из меня выйдет хороший боец.

— Из тебя-то? Ха-ха, не придуряйся. Ты голову любому взорвешь.

— Это да, только ты кодовый футлярчик открой тогда, там кое-что лежит для этого необходимое.

— Обойдешься. Но ладно, есть мысль одна.

Павел спустился в каюту и достал вещь, спрятанную под койкой. Вышел наружу, положил её на пол. Внутри было около десятка противопехотных мин.

— Сделаем так же, как в Самаре. Раскидаю рядом. Если кто-то сунется, ему не понравится. Здесь довольно тихо, я буду недалеко. Думаю, услышу.

— Надеюсь… Это тоже решил в кустах спрятать, — Темный кивнул на бутылку Dom Perignon 2001-го, — может откупорим в честь прибытия?

— А, блин, забыл, что она здесь, — Смолов достал бутылку и убрал под сидение. — Не сейчас. Все-таки подарок от Олега на свадьбу с самой красивой татарочкой, которую тут встречу.

— Романтик он блин. Ладно, ты давай это… не задерживайся, мне одному не очень круто сидеть.

— О'кей!

Павел взял сумку и вылез из катера. Прислушался. Ничего, кроме звуков такого же мертвого города, из которого они пришли. Где-то совсем далеко послышался едва заметный лай псов.

— Ну конечно, куда же без вас. Надеюсь, в этом городе вы проблем не доставите, — пробубнил Павел.

Он достал карманный дозиметр. Показания на порядок выше, чем в Волгограде. С таким фоном без нормальной снаряги не побегать. На всякий случай проверил крепление фильтра у стекла. Убедившись, что все закручено надежно, прошелся по пирсу до киосков.

Нужно было учесть стратегию тех, кто заинтересуется катером, чтобы правильно раскидать мины. Если противники будут идти пешком, то скорее всего попытаются подходить к лодке осторожно, прячась за укрытиями. Они же не знают, есть ли кто-то внутри. Поэтому сначала следует раскидать мины там, где Павел спрятался бы в таком случае сам. Он установил несколько сюрпризов за углами киосков, пару штук в кустах и одну прямо между досок пирса для тех, кто подъедет внаглую на транспорте и выйдет из него только здесь.

Завершив установку защиты, Смолов вернулся к катеру, закинул пустую сумку и наполнил свой рюкзак предметами первой необходимости. Достал из одного из ящиков АК-74 и повертел оружие в руках. Держать огнестрел было крайне непривычно, Павел не стрелял уже лет пятнадцать. Раньше ему это было просто не нужно, до того, как он полностью растерял свои способности. Теперь же предстояло снова привыкать к жизни обычного человека и надеяться, что автомат использовать не придется.

Смолов ещё немного подумал и захватил упаковку батареек. Он понятия не имел, какую валюту использовать в этом городе, но в Волгограде это были именно батарейки. Кто знает, может, и тут мышление людей сработало похожим образом. Теперь можно выдвигаться.

Он подошел к борту и произнес:

— Ладно, я пошел.

Быстро пробежав по набережной до выхода, Павел оказался на дороге у самых кремлевских стен. Башня с часами, которую было заметно с воды, как и вход на станцию, находилась ровно с обратной стороны.

Он взял энергичный темп.

Дорогу перегородила груда машин. Павел обратил на них внимание: почти все стояли с разобранными двигателями, без колёс, с пустыми салонами и открытыми бензобаками. Это было странное, но характерное зрелище. Такие машины часто встречались неподалёку от станций, где кипела жизнь. Покрышки и обшивка салона шли на обогрев, детали двигателей использовались для ремонта генераторов, а топливо из баков выкачивали до последней капли. Чем больше машин было разобрано, тем больше людей обычно обитало поблизости. Но здесь вся техника выглядела заброшенной уже давно — ржавчина разъедала металл, как будто их раздербанили в первые дни после Катастрофы. Вдобавок это наводило на мысль: стоит ли вообще ориентироваться на эти следы, как на признак жизни?

Ещё один странный момент привлёк внимание Павла. Несмотря на хаос, в этой «вечной пробке», заполнившей улицу, по центру дороги тянулась идеально ровная полоса, свободная от машин. Такое впечатление, будто кто-то специально раздвинул весь металлолом к обочинам, чтобы освободить путь. Значит, здесь всё-таки продолжали ездить. На поверхности, в этом опасном мире, передвигаться на транспорте могли себе позволить только сильные или безрассудные.

Значит жизнь в этом городе скрывает массу интересного… Главное, чтобы это интересное не грохнуло в самом начале пути.

С левой стороны дороги Павел заметил величественное здание, больше похожее на роскошный дворец. Его центральная часть выглядела особенно странно: через фасад проросло гигантское искусственное дерево, вплетённое в архитектуру. Оно тянулось от пола до крыши, придавая зданию одновременно фантастический и торжественный вид. Павел никогда раньше не видел этого места, оно явно появилось незадолго до Катастрофы. Почему-то от осознания этого стало особенно тягостно. Это могло быть символом нового начала, каким-то важным местом для города, но теперь оно пустовало. Казалось, даже бетон здесь источал тоску.

Пройдя ещё метров триста, Смолов поднялся на небольшой склон и остановился. Отсюда открывался панорамный вид на северную часть города за рекой. Его догадки подтвердились: от этого района осталась лишь первая линия домов, и та была сильно обгоревшей. За ней начиналась мёртвая пустошь, идеально ровная, выжженная огнём. Барханы бетонной пыли и обломков перемешивались с серой пустотой, словно кто-то стер всё живое огромным ластиком. Здесь было особенно тихо, и этот гнетущий фон заполнял пространство так же неумолимо, как радиация.

Павел опустил взгляд к реке, потому что заметил какое-то движение.

С такого расстояния ему сложно было разобрать детали, но он понял, что от разрушенного здания с поваленной набок крышей в форме чаши едет автомобиль. И, судя по тому, что его получилось распознать аж с Кремля, это было что-то большое, вроде микроавтобуса.

Неужели катер привлек чье-то внимание?

Однако машина доехала до перекрестка и повернула в сторону пустоши.

— Какие-то странные у вас тут движения, — уже вслух сказал Павел.

Чужой, странный, почти непостижимый для него город открывал свои тайны неспешно. Здесь всё казалось незнакомым и холодным, даже не смотря что весь мир после Катастрофы был таким. Но оставаться на месте было нельзя. Нужно идти дальше.

Добравшись до башни с часами, он осмотрел площадь перед входом. Это место уже имело свой след в воспоминаниях Павла, потому что именно здесь останавливались все экскурсионные автобусы с туристами. У него даже была фотография, где ему то ли тринадцать, то ли пятнадцать лет, и он пытается изобразить, будто прислонился к этой башне спиной. Сейчас часы замерли на отметке в 17:25. Время, которое электро-магнитный импульс запечатал в момент ядерного удара.

Вдали снова затарахтели мотоциклы. Павел встряхнул головой, прогоняя лирические мысли. Времени мало, не стоило тратить его на осмотр достопримечательностей!

Он начал спуск по склону с обратной стороны Кремля. Насколько он помнил, вход на станцию возможен как через главный вестибюль, так и через подземный переход, который находился ближе всего, поэтому нет смысла идти слишком далеко, сначала стоило попробовать ближайший. Спустившись в переход, Павел тут же уперся в стальную стену с небольшой дверцей и маленьким окошком. Это не было похоже на герму, скорее всего, помещение с той стороны использовалось как буферная зона.

— Ну что же, была не была! — набрался решимости Павел и постучался.

Удивительно, но ответ последовал незамедлительно. Буквально через пять секунд после удара прикладом, окошко открылось. Через узкую щель получилось разглядеть только какой-то суперкрутой шлем на голове встречающего.

— Кто такой? — послышался голос через динамики громкой связи в шлеме.

Сначала Павел хотел сочинить какую-то историю, что он челнок или торговец, но по снаряжению обычного дозорного понял, что на этой станции работает какая-то серьезная организация, и такая наивная ложь может стоить ему жизни. Поэтому он честно ответил:

— Приветствую! Возможно, вы не поверите, но я прибыл к вам из другого города.

— Чего? Ты пока радгрибы собирал, обожрался ими, что ли?

— Не понимаю, о чем вы, я говорю абсолютно серьезно.

— Ты на себя посмотри, чушпан. Без защиты, в каких-то обносках из другого города он приехал! Ага! — дозорный повернулся назад: — Тох, иди сюда, тут какой-то клоун обдолбанный к нам нарисовался…

После этих слов окошко резко захлопнулось и послышался звук открывания засовов. Павел хотел было побежать обратно, но понял, что уже поздно. На поверхности на сотни метров вокруг только открытое пространство — если побежит, его пристрелят, как мишень в тире.

Дверь отворилась, и на улицу вышли два бойца. Их броня не уступала шлему, который удалось разглядеть в окошко. Мощная, стильно пошитая, черного цвета с красными элементами, она выглядела будто снаряжение из фантастического фильма про космические войска. На шевроне отчетливо различим красный круг, в центре которого расположился черный силуэт той самой башни с часами, мимо которой Павел только что прошел. У обоих солдат в руках были американские винтовки М4 с тепловыми прицелами.

— Ты типа турист, говоришь? Пройдем, документики твои проверим, турист. Ствол сбрасываем.

Павел послушно снял с плеча АК и оружие тут же забрали. Один из бойцов прошел через дверь, второй указал своим стволом Павлу следовать за ним. Команда была послушно выполнена.

С той стороны действительно оказалось буферное помещение пешеходного перехода, длиной примерно метров тридцать-сорок. В дальнем конце виднелась гермодверь выхода на станцию.

У этого содружества явно все хорошо. Об этом говорила не только форма бойцов, но и состояние буфера: пол украшала свежеуложенная плитка черного цвета, под потолком висел ряд стильных ламп. У самой гермы расположилась проходная рамка металлодетектора и огромный стальной шкаф. Похоже, у всех пришедших изымалось оружие.

Бойцы не довели Смолова до гермы, а лишь до середины помещения, к стальной двери, за которой оказался типичный пункт охраны. Точнее говоря, он был бы типичным в мирное время, но сейчас по-настоящему удивлял.

Огромный диспетчерский пульт с десятком мониторов, на которых показывалась картинка с разных мест поверхности вблизи всех входов. Понятно, почему дозорные открыли так быстро: чужака засекли ещё на подходе. Правее пульта — большой оружейный шкаф и обеденный стол, а левую часть помещения заняли два рабочих стола с настольными лампами, на одном из которых стоял раскрытый ноутбук.

Закрыв за собой дверь, оба бойца по очереди сняли шлемы. Под ними оказались балаклавы, так что лица разглядеть все равно не вышло. Один из них указал на стул около стены и сел за ноутбук, а второй перегородил выход своей тушей.

— Ну что, турист, рассказывай, — сказал тот, что был за компьютером. — Как звать, откуда приехал?

— Меня зовут Павел Смолов. Я прибыл к вам из Волгограда, по реке, на катере.

— Как-то ты слишком легко одет для такого путешествия, Смолов, где снаряга?

— У нас там фон невысокий. Били по ГЭС, чтобы город затопить. Поэтому нам, как вы, одеваться не нужно.

— С какой целью прибыл? — солдат начал печатать.

— Мне нужно письмо передать.

— Письмо? Об опасности? — он вдруг всполошился и пощелкал мышкой, видимо, открывая какие-то формы в системе. — Предупреждение?

— Нет, не в этом дело. Мне тут у вас нужно найти одного человека, передать ему… то есть ей, сообщение.

— Какому человеку? Верховному?

— Нет, это письмо от моего товарища жене, сам он погиб.

Бойцы переглянулись с усмешкой. Затем один из них резко захлопнул ноутбук и встал.

— Ты что, шутки пришел шутить сюда? Проплыл на лодке тысячу километров, чтобы какое-то письмо передать? Слыхал, Тох?

— Ага. Я тоже было поверил, думал, может, серьезное что.

— Да нарик это обычный с «Яшьлека», я же тебе сказал, а ты «выслушай, выслушай». Давай его в карантин отправим, пусть пооткисает немного, а у нас тут как раз пару висяков закрыть надо.

— Всем постам, всем постам! — послышался звук из снятого шлема. Судя по всему, когда он не на голове, его сигнал автоматически переходил на громкую связь. — Внимание! Код 10! Подрыв катера Цикадами на набережной. Всем быть наготове, возможна провокация станции!

Воздух тут же стал вязким. Бойцы ещё раз переглянулись, но на этот раз им было не до смеха. Павел понятия не имел, кто такие Цикады, но понял, что ситуация накалилась.

Дальше всё происходило как в замедленном кино. Павел резко схватился за ножку стула, на котором только что сидел, и, вставая, швырнул его в сторону самого крепкого бойца у двери — у того был автомат, а значит, он представлял главную угрозу. Грохот, и боец пошатнулся, ударившись спиной о дверь.

Тем временем второй, осознав, что происходит, метнулся к своему оружию, но Павел молниеносно схватил настольную лампу со стола, сорвал провод и, сделав шаг вперед, с размаху врезал противнику в челюсть. Удар оказался достаточно сильным, чтобы отправить бойца на пол, словно мешок с картошкой.

Первый уже оправился от удара стулом и поднял автомат, но Павел, не теряя времени, рванул вперед, выхватил у него оружие и вогнал приклад в лицо. Раздался хруст, сопровождаемый болезненным воплем. Противник выронил автомат, хватаясь за разбитый нос, а Павел, тяжело дыша, сделал шаг назад, поднимая ловя трофейный ствол.

Правда стрелять пока не собирался. Решил, что пока не знает, с кем имеет дело, лучше избегать лишних смертей. Поэтому он просто вырубил крепыша прикладом. Затем подбежал к пульту с мониторами и попереключал камеры. Все они показывали только поверхность, ни одной не было внутри. Это хорошо, ведь если система общая, то весь прошедший перфоманс никто не заметил. Павел ещё раз посмотрел каждую камеру, чтобы понять, что будет дальше.

На одной из них он увидел широкие въездные ворота, которые начали медленно открываться, и на улицу выскочило несколько бойцов. Непонятно, как далеко эти ворота от того места, где находился Павел, но по ширине проема он понял, что проезд предназначался для довольно крупного транспорта, и ждать, пока оттуда выскочит грузовик с армией солдат, не стоило. Времени мало, нужно спешить, чтобы добраться до катера первым.

Смолов взял навороченный черно-красный шлем, быстро осмотрел его устройство, изучая, куда вставляются фильтры. Затем он пошарился по разгрузкам валяющихся тел, сдернул оттуда сменные кассеты, нацепил шлем и побежал к выходу. В переходе его никто не встретил, гермодвери оставались закрытыми. По всей видимости, общая тревога касалась в основном группы общего реагирования, дозорных же просто проинформировали о возможной опасности.

Павел выбежал на улицу и на секунду замешкался, выбирая маршрут. Обратный путь не вариант, подъем и спуск отнимут лишнее время. Поэтому он просто побежал прямо, по новому направлению вдоль широкой дороги.

Где-то за спиной послышался тяжелый звук дизельного двигателя грузовика. Времени оборачиваться не было, Павел прибавил ходу. В динамиках шлема раздался какой-то щелчок, затем шипение, и приемник уловил новые источники вещания:

— Тринадцатый, на подходе, видим какого-то гандураса на два часа, чешет на точку, готовы встретить.

— Шелупонь обычная, скорее всего. Держитесь цели, если нужно, шуганите.

— Понял.

Смолов, уже добежал до дороги, с которой он осматривал остовы машин, когда за спиной прогремел крупнокалиберный пулемет, и в двери рядом стоящей легковушки с искрами образовалась огромная дыра. Прыжок в сторону, и по тому месту, где Павел только что стоял, промчался черный, обшитый броней «Урал», который смял остов машины, словно консервную банку. Откинув препятствие в сторону, грузовик ушел с главной дороги, спускаясь к воде. Зазвучали выстрелы из автоматов и дробовиков.

— Тринадцатый, рейдеры на точке, оказывают сопротивление.

— Даю добро на ликвидацию.

— Понял, работаем.

К перестрелке подключился тяжелый пулемет. Павел вскочил с земли и направился к месту боя. Его не покидала надежда добраться до катера. Конечно, в сообщении речь шла о подрыве, но Смолов был уверен, что на самом деле взрыв был связан с разбросанными минами, а сам катер не пострадал. И если в пылу боя никто не заметит нового участника вечеринки, то получится запрыгнуть на борт и уплыть подальше отсюда.

Павел быстро, но максимально осторожно пробежал между остовами авто, киосками и зарослями и нырнул за бетонную скамью, буквально в метре от «Урала». Из крыши торчал пулеметчик, чье внимание было сосредоточено исключительно на противниках впереди.

— Лови маслину! — послышался выкрик со стороны катера, следом за которым прозвучал едва различимый хлопок, словно кто-то резко снял пластиковую крышку с пустой стеклянной банки.

Ручной гранатомет! Павел успел спрятаться за скамью, прежде чем яркая вспышка скрыла из вида пулеметчика. Прогремел взрыв. Слишком близко… Картинка и звук на несколько секунд пропали. Павел даже не понимал, жив он или уже нет. Сознание плыло, мысли путались, и в таком состоянии он, казалось, провел вечность.

Постепенно, с ужасным звоном, звук начал возвращаться. А затем вернулась и картинка, правда, поначалу сильно размытая.

Сквозь этот визуальный фильтр контузии Павел смог распознать, как мимо него и поверженного «Урала» проносится несколько мотоциклов. Чуть позже получилось различать больше деталей. Например, то, что, невзирая на во всех смыслах размолотую в мясо башню пулеметчика, грузовик остался невредим. От полного уничтожения его спасла мощная броня, а Смолова — скамья, которую раскололо взрывом на несколько крупных частей.

— Але, прием, слышишь меня! — обратился к нему знакомый голос, но звучал не через динамики. — Вставай, у нас совсем мало времени!

Павел встряхнул головой и наконец-то полностью пришел в себя. Прямо над ним стоял Темный, активно размахивая руками.

— Пошли, бегом, они бросили один мотоцикл!

— Кто? Что? Почему не катер?

— Не успеешь! Пошли, твою ж сраку!

Павел вскочил на ноги и побежал туда, куда указал Темный. Прямо у пирса действительно валялся серый, обшитый броней круизер. Мотоцикл оказался довольно увесистым, и Павел поднял его с большим трудом. Ключи остались в замке зажигания, так что завести не составило труда.

— Умеешь, надеюсь, этой штукой управлять? — спросил Темный.

— Такой здоровой не пробовал, но вообще в детстве у деда был «ИЖ», надеюсь, тут примерно тот же принцип.

— Отлично, давай, вперед!

Они залезли на байк. Тот несколько раз дернулся и заглох. Но, не теряя времени, Павел снова завел двигатель и, быстро вспомнив, как правильно тронуться, вкрутил ручку газа. Двери «Урала» тем временем уже начали распахиваться. Видимо, бойцов внутри контузило, что дало немного времени. Когда мотоцикл уже выскочил на дорогу, за спиной прозвучали автоматные очереди. Несколько пуль просвистело совсем рядом, но все обошлось.

Рация молчала — то ли её повредило взрывом, то ли путники были уже слишком далеко. Поэтому оставалось надеяться, что получится скрыться. Куда ехать, Павел абсолютно не понимал, ведь все его воспоминания ограничивались парой достопримечательностей, и устройства города он совсем не знал. Но логика подсказывала, что двигаться следовало подальше от ядерной пустоши на севере, поэтому на развязке, ведущей на плотину, он повел мотоцикл в обратную сторону — в сторону центра.

— За нами вроде никто не гонится, — подал голос Темный.

Павел ничего не ответил. Он полностью сосредоточился на управлении байком, которым управлял не особо то и уверенно. Особенно на большой скорости чудом обходя разбитые авто. В какие-то моменты казалось, что корпус вот-вот зацепит одно из них, и мотоцикл улетит в узкий канал слева от дороги.

Они проехали так ещё около пары километров, когда стало понятно, что можно сбавить ход. Если бы даже за ними кто-то и гнался, то по такой заваленной дороге это точно не получилось бы сделать быстро.

— Неплохое знакомство с городом, скажи? — спросил Павел, обернувшись на Темного.

— Осторожнее! — только успел выкрикнуть тот, прежде чем в боковую часть мотоцикла влетел тяжелый внедорожник.

Последним, что успел увидеть Смолов, был уже знакомый красный логотип с башней вместо круглой эмблемы старого немецкого бренда.

Глава 3 — Пеньков

Вселенная 0001-A

Наргиза слезла со стола и начала быстро одеваться, собирая вещи по кабинету.

— Знаешь, Стасик, — сказала она, натягивая юбку, — ты всегда в ударе, но сегодня что-то прям дикий.

— Настроение просто такое, — задумчиво ответил он. — Хотелось немного выплеснуть эмоции.

— Почему?

— Ты сейчас шутишь, что ли? Ты же сама в прошлый раз принесла вон те дебильные поручения, — Стас кивнул в сторону рабочего стола, на котором лежали уже скомканные и влажные от всевозможных телесных выделений Наргизы документы. — Ты их не читала, что ли?

— Да мне не особо интересно… — Она осмотрела стол и, увидев в кипе бумаг свои трусики, вдруг засмущалась. — Ой! — Она достала находку. — Мы же тут всё совсем испортили. Надеюсь, ты успел их дочитать…

Какая же она тупая! Как она вообще получила свою работу главного инспектора сельского хозяйства? Хотя это идиотский вопрос, скорее lf; t риторический. Понятно как, точно так же, как и все в этом дебильном правительстве: через связи или постель! Какой именно путь был у этой прошмандовки, которой всего двадцать два, очевидно. Не просто же так она по совместительству ещё и (очередная) молодая жена Айрата Ахматовича, Министра Федерации по вопросам сельского хозяйства.

И с такими шалавами тебе, Станислав Михайлович Пеньков, приходится иметь дело. В то время как сам ты в свои тридцать пять, из которых пятнадцать — это копание в свиных отходах, смог дорасти лишь до управляющего станцией лесничества «Аметьево»!

— Успел, — тем временем, сохраняя внешнее спокойствие, проговорил Пеньков. — Федерация хочет больше птичьего мяса. Оно, видите ли, «чище». Раньше норма была шестьдесят на сорок в пользу свинины, а теперь стопроцентная в сторону птицы, представляешь?

— Так выращивайте больше кур, — безразлично сказала Наргиза, поправляя волосы у зеркала.

— На станции ограниченные площади. Если мы начнём выращивать столько птицы, придётся отказываться от свиней. А свинина у нас основной источник дохода от других содружеств. Кто нам будет компенсировать бюджеты? Федерация? Хрен там!

— Ой, Стасик, ладно. — Она будто совершенно его не слушала. Окончательно приведя в порядок причёску, она подошла к нему и чмокнула. — Я бы тебе помогла с твоими свино-курами, но Айрат скоро забеспокоится, что я слишком долго проверяю такую замечательную станцию. Так что извини, я побежала!

Она чмокнула его в щёку и выскочила из кабинета. Наконец-то! Стас был рад этому. Знала бы Наргиза, как искренне он её на самом деле ненавидел. Её и всё правительство Федерации, частью которого она являлась.

Гребанные оккупанты и коррупционеры.

Да, формально лесничество самостоятельно и независимо. «Автономная Республика», как заявляет на своих пресс-конференциях Хаматов. Невероятная ложь и лицемерие! Ведь все прекрасно понимают, что бедные фермеры и лесники — не более чем сателлиты могущественной державы. Федерация вырубила всю независимость соседей на корню, едва выжившие после Дня Поражения начали собираться в самостоятельное общество. Вырубила под видом благих намерений. Под видом помощи…

Конечно, ведь зачем вам какие-то свои лидеры, зачем вам своя иерархия? Доверьтесь нам, непонятно как уцелевшим лидерам прошлой цивилизации, укрывшимся в бункерах у «Кремлёвской». Мы покажем вам, как надо. Возьмём под крыло, дадим всё необходимое. Просто так! Конечно! Просто так поделимся электричеством. Просто так будем ставить своих людей. Просто так будем сажать в тюрьму несогласных под видом опасных преступников.

— Лучше бы ракета прилетела в центр, а не на Авиастроительный. Прямо на головы этим уродам! Всему бы метро лучше было потом, глядишь, нормальное общество бы построили, — проворчал Стас.

Он глубоко вздохнул и попытался успокоиться. Эмоции снова переполняли. Жаль, что Наргиза ушла. Он бы с удовольствием отымел её ещё раз. Встав со стола и застегнув ремень на потёртых брюках, он подошёл к небольшому офисному шкафу в углу, достал оттуда бутылку настойки и отпил немного прямо из горла.

Ничего, ничего. Стас не сдастся. Он ещё пробьёт эту стену кумовства и поднимется выше, чего бы ему это ни стоило! И покажет, как правильно нужно управлять всем метро и распределять ресурсы. Получилось же у него за эти годы всё-таки занять место руководителя станции, несмотря на все попытки поставить сюда очередного чиновничьего сосунка. Получится сделать ещё больше. Для этого нужно всего три «камня»: общая несправедливость, народное принятие лидера и невероятная сила, хотя бы в виде какого-то оружия.

Пока всё просто лишь с первым «камнем»: несправедливость и неравенство чувствовали даже торговцы Южного Базара.

Со второго уже начинались проблемы. Да, Стаса уважают как управляющего на его родной станции, и он имеет хороший рейтинг во всём лесничестве. Но нужно ещё немного взбудоражить своих сторонников, чтобы стать настоящим вождём революции. А для этого нужен повод, которого нет… Точнее, он есть, но пока не на стороне Стаса. Потому что пока он совершенно не понимал, как выполнить это дебильное поручение. Если он сделает всё как требуется, то это непременно приведёт к печальным последствиям и падению его рейтинга как лидера.

А с третьим «камнем» вообще всё грустно. Никакого мощного оружия у Пенькова на руках нет. Да что уж, у лесничества в целом почти нет никакого оружия. Того скромного арсенала, который имелся, точно не хватит, чтобы противостоять сильнейшей армии Федерации…

Да уж, полтора «камня» из трёх. Не самый лучший комплект для лидера революции.

От мыслей отвлёк стук в дверь.

— Кто?! — раздражённо спросил Стас. Наверняка прибежал его секретарь с полей с очередным тупым вопросом.

— Проверка из центра, — ответил знакомый голос с другой стороны. — У вас навоз прокис!

— Что за чушь? — Стас подошёл к двери и открыл её.

На пороге стоял агротехнический управляющий «Горок» Артур Шагеев. Он радостно распахнул руки, приветствуя лучшего друга:

— Земельного плодородия тебе, Стас!

— Земельного плодородия, Арти! — он отступил, пропуская товарища внутрь кабинета. — Какими судьбами? Выпьешь? — Стас показал ему бутылку с настойкой.

— Не особо хочу, но, видимо, стоит.

— Ну раз «видимо, стоит», то тут посерьёзнее нужно, — открыв ящик стола, Стас убрал туда настойку и достал бутылку коньяка, производимого самим Лесничеством. Поставил два бокала на стол и разлил содержимое. — Что там у тебя?

— Да я только что с «Кремлёвской». Ездил вот отчитываться перед начальством, — Артур взял один бокал и, сев на кресло напротив стола, почти залпом выпил содержимое. — Плохо дело. Федерацию не устраивает качество поставки древесины. У них сейчас идёт подготовка к этому… Дню Единства Федерации… В этом году красивая дата, будет большой правительственный форум, ты же в курсе? Так вот, там готовят экспоцентр, не поверишь, прямо на минус втором уровне Терра! Меня, конечно, туда никто не пускал, но сказали, что нужно увеличить поставки благородных пород дерева. А где же мне их взять-то?

— Слушай, это очень странно… От меня только что уехала эта федералка-проверяющая…

— О да, кстати, извини, перебью… хочу высказаться… встретил её сейчас у вокзала. Та ещё стерва. Я вообще тут проездом, а она уже успела мне выразить всё, что обо мне и моей станции думает.

Ты просто не знаешь, как правильно с ней общаться, мой перебивающий друг. Впрочем, знать тебе и не следует. Это привилегия настоящих лидеров.

Но вслух Стас сказал другое:

— Да, согласен, меня тоже она затрахала, — он едва сдержал улыбку. — Но, в общем-то, твои новости весьма удивительно совпадают с моими. Я тоже получил дебильное поручение на грани абсурда. Федерация хочет, чтобы мы выращивали на станции одних куриц и отправляли всё им.

— Им нужно больше птичьего мяса? Так, может, им птицекрыс предложить?

— Не нравится им мутагенное уличное мясо, брат, в этом вся и проблема. Они же элита общества, они такое не… — он вдруг запнулся. Артур подтолкнул мыслительные процессы, и в голове начал рождаться план. — Не едят…

— Что такое?

— Да так… есть идея.

— Это хорошо… У тебя ведь весь бюджет станции на свинине держался, хоть и платим налог в семьдесят процентов. Один только Новый Олимп сколько мяса закупает даже сейчас, в период конфликта…

Новый Олимп. Содружество бывших спортсменов. Идиоты, которые не так давно напали на «Проспект Победы», обвиняя во всех бедах Федерацию, отвечать за которую почему-то, по их мнению, должно Лесничество. Но, при всём этом, война войной, а обед у них по расписанию, и даже невзирая на все недовольства, поставки по поверхности в обход конфликтной станции только выросли.

Подумав о них, Стас сделал глоток коньяка и произнёс:

— Знаешь, что меня ещё смущает? Меня смущает, что вопросы сейчас у центра только к нам с тобой. А не к этому федеральному крысёнышу… как его… — Стас пощёлкал пальцами, вспоминая, — Хайтек… Хайтедиз…

— Хайретдинов, — подсказал Артур, который лучше запоминал все эти национальные фамилии.

— Хайретдинов, точно! Пустил весь «Проспект Победы» под откос, допустил ситуацию до столкновения с Олимпом, а в самый напряжённый момент, вместо того чтобы разруливать ситуацию, просто свалил обратно на «Кремлёвскую». И сейчас почти наверняка лежит обдолбанный где-то на Новой Баумана. Вот к нему вопросов почему-то ни у кого нет. И мы с тобой оба прекрасно понимаем, почему.

— Мы с тобой даже прекрасно понимаем, почему он там оказался, — Артур приподнял свой бокал.

Так оно и было. Если «Аметьево» занималась фермерством, а «Горки» — лесничеством, то на «Проспекте Победы» выращивали табак и производили алкоголь — тот самый алкоголь, который нужен для производства чистого спирта для синтеза дизеля. Тот самый алкоголь, который пили сейчас Стас и Артур. И, разумеется, на такое выгодное и жизненно важное производство нужно поставить исключительно своего человека. Но, что иронично, даже тут федеральный сосунок умудрился обосраться. С другой стороны, это немного грело душу Стаса злорадством. Да, Хаматов, наверное, там волосы на жопе рвёт сейчас из-за атаки спортсменов.

— Так что мы будем делать тогда, Стас? — более спокойным голосом спросил Артур, который уже немного расслабился.

— Есть у меня одна идея. Раз Федерация хочет поиграть с нами краплёными картами, мы тоже докинем в колоду пару своих. Ты сильно торопишься к себе на станцию?

— На самом деле — да. У меня там есть несколько срочных вопросов. А что?

— Хотел попросить тебя задержаться. Впрочем… Мне самому нужно сначала кое-что обсудить тут с коллективом. Поэтому окей, езжай к себе. Только панику пока раньше времени не наводи. Работайте в прежнем темпе. Я через пару часов свяжусь с тобой по радио, расскажу, что будем делать дальше.

Артур тут же повеселел:

— Я вижу, у тебя появился какой-то план!

— Да, брат, видимо, появился! — они вместе рассмеялись. — В общем, всё тебе расскажу через пару часов. Пойдём, — он поставил пустой бокал на стол, снял со стены противогаз и направился к выходу. Артур пошёл следом.

Артур направился в сторону вокзала, а Стас зашел в шлюз, нацепил шлем и вколол себе биоантирад — индивидуальную разработку Лесничества, которая являлась жизненной необходимостью, поскольку позволяла без особых проблем вести хозяйство на поверхности. Особенно это было актуально для уличных аметьевских ферм с мутагенной скотиной. Ведь лесное хозяйство на «Горках» или «Проспекте» считалось куда менее вредным благодаря первой линии лесного массива.

Ироничнее всего то, что для Лесничества использование биорада — это вопрос выживания, тогда как для всё той же элиты федералов — обычное развлечение на уровне радгрибов, которым можно обколоться на очередном сабантуе. Штука в том, что, если переборщить с дозировкой, можно поймать хороший приход: в основе сыворотки лежал сок радгрибов. Ведь жрать радгрибы чистоганом — это уже не солидно. Радгрибы жрут только мутанты на фермах! То ли дело биосыворотка!

И это ещё полбеды. Федералы, скорее всего, ради того чтобы делать халявный наркотик, пытаются всеми правдами и неправдами выторговать или даже украсть формулу этого лекарства. Их учёные якобы активно помогали в первичной разработке прототипа сыворотки, так что теперь Лесничество обязано представить им чистую формулу. Да ни хрена Лесничество никому не обязано!

Стас сморщился, попытавшись прогнать негативные эмоции, — сейчас следовало быть максимально дружелюбным.

— Станислав Михайлович! — поприветствовал его младший координатор, когда Стас спустился по лестнице до уровня ферм. — У нас всё под контролем, свежий корм только что прибыл по железке. Дрезины разгружены, всё уже на складах.

— Отлично, отлично! Молодцы. Собери всех ребят, мне нужно сделать объявление.

— Это по поводу курятины для Федерации? У вас уже есть решение?

— Есть. Прекрасное решение.

Он спокойно проследовал до старого городского автобуса, стоящего в дальнем конце фермы, у самой стены эстакады, прямо под станцией. Автобус являлся местом встречи и обсуждений рабочих вопросов и летучек, потому что там точно не было никаких «ушей». Зайдя внутрь через переднюю дверь, Стас встал за небольшую трибуну, установленную прямо в центре салона, и начал ждать, пока младший координатор соберёт всех остальных.

Салон заполнился очень быстро. Работники, заходившие внутрь, в знак приветствия снимали свои противогазы, даже невзирая на то, что здесь этого делать было не обязательно, да и сам управляющий сидел в защите.

Вот он, авторитет! Вот он, почёт и уважение! Люди готовы лишний раз надышаться грязным воздухом, только чтобы не скрывать своих эмоций на общем собрании. Ещё бы! Ведь не просто же так Станислав бережно относился к мнению каждого и постоянно стоял именно на стороне рабочих, невзирая на все идиотские предписания сверху.

Примерно через пару минут салон заполнился под завязку.

— Итак, начнём, господа! — Станислав, чтобы быть ближе к своим людям, также снял с себя защитный шлем и внимательно осмотрел каждого. Это действие вызвало если не восторг, то как минимум дополнительное уважение. — На повестке дня стоит непосильная задача от Федерации. Как вы, наверное, знаете, центр теперь полностью отказывается от свинины в пользу птицы! К тому же они сильно подняли план! — салон заполнился недовольным ворчанием. Станислав сделал успокаивающий жест рукой. — Но не переживайте, я понимаю ваше возмущение! Нет, мы не будем выполнять убийственные указы и отказываться от производства свинины. И тем более не будем выпускать наших обеззараженных хряков за пределы станции. У меня есть очень хорошее решение! Мы будем выращивать больше птицекрыс на поверхности.

Он сделал паузу, давая возможность залу внести свои предложения. Мнение рабочих всегда должно быть в приоритете, даже если они скажут откровенную чушь, а все решения уже давно приняты.

— Михалыч, — тут же воспользовался паузой один из рабочих, — так коли мы будем птицекрыс выращивать, они же сразу забракуют!

— Об этом можете не переживать. Я обсужу с упаковщиками, чтобы они добавляли больше специй и смешивали два вида мяса. Мы же с вами прекрасно знаем, что мясо птицекрыс совершенно не отличается от обычной курятины, если его правильно обработать. К тому же птицекрысы не требуют особого ухода. Поэтому с настоящего момента мы просто увеличим их потомство! А всю выгоду с продажи свинины, от которой нам пришлось бы отказаться ради курицы, мы пустим на благо станции! Кроме того, мы не будем дожидаться первых успехов: я поднимаю каждому жалование на пять граммов бензина прямо сейчас!

Все тут же радостно зааплодировали. Прекрасно. Даже если каждому из здесь присутствующих поднять жалование на пять граммов, это будет сотой долей тех доходов, которые сможет получить Лесничество с продажи свинины в обход налога Федерации. Но знать об этом простым рабочим, разумеется, незачем.

— Однако! — Станислав поднял ладонь вверх, призывая салон к спокойствию. — Однако, коллеги, хочу отметить, что данное решение, может, и справедливое, но не совсем чистое и честное. Поэтому призываю вас сохранять весь рабочий процесс в тайне и не выносить его за пределы станции. Если о нашей маленькой шалости узнают в центре, это непременно вызовет открытый конфликт…

— Так а чего, Михалыч, — встал один из рабочих, — айда устроим этим федералам! — в салоне послышались одобрительные возгласы.

— Мы обязательно устроим! — Стасу очень нравился настрой его людей. — Но для начала нам нужно собрать силы и ресурсы. Всему своё время, земельные братья! Мы обязательно покажем, кто тут власть! Потому что власть у нас, у простых людей! Мы вместе, рука об руку, восстанавливали эти земли, строили фермы, производства, поднимали жизнь с колен и умирали, пока они отсиживались в своих бункерах! Мы настоящие хозяева этой земли!

В салоне послышались крики одобрения:

— Прально, Михалыч! Сидят в своём бункере, навоза не нюхавши, и решают, как нам жить!

Станислав выдержал паузу и дал всем присутствующим выплеснуть свои эмоции. Он буквально наслаждался каждым недовольным выкриком в сторону Федерации. Ведь каждый из находившихся здесь людей был его оружием и его силой.

Стас нагнал максимального ликования, доводя толпу до пика:

— Все верно! Они — никто! И они не сделали ничего полезного ни для своей земли, ни для простого народа! Но с этого момента мы начнём перемены!

Хотя сам Станислав и терпеть не мог Федерацию, в глубине души он прекрасно понимал, что не всё так просто и однозначно. Ни политика, ни экономика не работает таким образом. Любой, даже самый ненавистный режим, в любом случае имеет большое влияние на формирование общества и вносит в него свой вклад.

Федерация первой организовала синтез топлива. И если бы не люди из правительственного убежища Терра с их навыками управления, а также ресурсами бункера, не было бы ни Лесничества, ни других содружеств в том виде, в котором они есть сейчас. Да, когда всё работает, Федерация крайне зависима от производства Лесничества и в прямом смысле эксплуатирует его. Но говорить, что Федерация совершенно ничего не сделала, будет только наивный глупец… хотя именно такими глупцами управлять проще всего. Поэтому к чему обсуждать такие тонкости, если Стас в любом случае хочет власти?

— В общем, коллеги, мы не будем сдаваться. На любое идиотское решение Федерации мы найдем свой ответ. Но крайнее требование было для меня и, думаю, для вас, в том числе, последней каплей! — при этих словах Станислав внимательно следил за реакцией салона. В ответ послышались выкрики одобрения. Прекрасно. — Поэтому я уже давно имею четкий и продуманный план, — который он, разумеется, разработал десять минут назад, — о том, как нам с вами урегулировать конфликт с Новым Олимпом. А далее, заручившись их поддержкой, а также поддержкой Сопротивления с «Козьей слободы», мы сможем повлиять на многое и выгнать Хаматова и его федеральных друзей на «Тулпар»! А мы построим новое правительство из тех, кто действительно достоин хорошей жизни, тех, кто эту жизнь восстанавливал с нуля!

Салон автобуса взорвался аплодисментами. Каждый был готов чуть ли не прямо сейчас выдвинуться пешком в сторону Федерации. Если раньше Пеньков был просто уважаемым управляющим, с этого момента он станет для каждого настоящим лидером и духовным наставником. Вот он, второй «камень бесконечности»!

* * *

Сидя в роскошном кожаном капитанском кресле в салоне своего рабочего фургона, Стас испытывал настоящее удовольствие от того, что впервые за пятнадцать лет всё складывается так хорошо. После горячей поддержки своих людей он почувствовал настоящий прилив энергии и довольно легко продумал до конца зародившийся план.

Невыполнимая задача по поставке мяса, намеренная провокация со стороны Федерации, на самом деле стала подарком для Пенькова. Ведь теперь по бумагам будут выращиваться только куры, а для свинины больше нет места… Но это «по бумагам». На деле же всё неучтённое животное мясо можно будет продавать по огромному дисконту Новому Олимпу, что станет прекрасной мотивацией к мирным переговорам.

При этом, так как не придётся платить никакого «процента» поработителям, Стас будет оставаться в огромном плюсе… Точнее, «Аметьево» будет оставаться в огромном плюсе, разумеется, Пеньков будет просто держать под контролем все запасы бензина. О да, потому что бензина будет так много, что его придётся хранить в канистрах! И не дай царица земледелия кто-то перепутает эту канистру с дизелем и зальёт в бак трактора! За этим бензином непременно нужно следить!

Именно в сторону Нового Олимпа и двигался сейчас фургон агротехнического управляющего, в обход основной точки столкновения на «Проспекте».

— Босс, — послышался голос в динамиках связи с водителем, — на «Горки» заезжаем в итоге? Я не понял.

— Заезжаем. Паркуйся у вестибюля. Встречать не нужно, все свои.

— Понял.

Машина вильнула и через несколько минут остановилась. Станислав нажал на кнопку включения монитора, висевшего под потолком, и активировал внешнюю камеру в ожидании своего товарища.

Артура он знал с самой первой минуты со Дня Поражения, и сейчас он был единственным другом, товарищем и братом, которому можно было доверять. Ведь в своё время именно ему Пеньков был обязан жизнью. Они познакомились уже на станции, оказавшись там без родителей. Стас лишился своих за четыре года до этого, когда ему было одиннадцать, а Артур… ему просто не повезло. Его мать сбила машина пока они бежали в укрытие. Так что выживать в этом новом суровом мире и пришлось рука об руку.

Артур был на два года старше и, к тому же, несколько крепче довольно хлипкого с рождения Стаса, поэтому в первые десять лет хаоса и беспредела активно защищал себя и его от всяких извращенцев и голодающих безумцев. Со временем, когда жизнь начала приходить в норму, сформировался какой-никакой порядок и общественный строй, они оба устроились на ферму «Аметьево» обычными разнорабочими. Именно тогда и пригодились интеллект и смекалка Стаса, который совершенно не хотел застрять на такой низкой позиции навсегда и очень быстро поднялся по карьерной лестнице. Следом за собой, не забыв все заслуги своего товарища, подтянул и его.

Пока Стас вспоминал о событиях прошлого, Артур вышел из главного входа вестибюля, подошёл к задней двери и постучал. Станислав отомкнул замок, товарищ залез в салон и, усевшись в кресло напротив, снял с себя шлем.

— Земельного плодородия, Стас!

— Земельного плодородия!

— Да уж, согласен, с машиной весьма кучеряво выходит.

— Самому нравится. Не переживай, тебе вернём тоже! Ты поговорил со своими ребятами, как я сказал?

— Поговорил, все согласны с таким решением. Эм-м… — он с подозрением посмотрел в сторону перегородки между водительской и пассажирской частью. — Слушай, а вот эти твои охранники впереди, они же от Федерации тоже? Они нас слышат?

— Вообще нет. Полная шумоизоляция. — Стас тоже повернулся к перегородке. — Эй, дебилоиды! Я вашего Хамоватова на сосне вертел! — после этого он сделал паузу, восхищаясь шокированным лицом Артура. — Видишь? Не волнуйся, реально глухая стена. К тому же… они на меня работают с самого первого дня на этой должности.

— Я не думаю, что это повод не бояться их ушей.

— У одного из них дочь облучена сильно, я ему биорад выделяю, хотя не положено. Второй на нашей доярке жениться собирается. Поверь, за них можешь не переживать.

— Ладно, — Артур замешкался, но, видимо, ответ его успокоил, — в общем, да, со своими я поговорил. Мы тоже будем добавлять партию «брака» в поставки чистой древесины. Надеюсь, прокатит.

— Прокатит. Древесина — не мясо, конечно, проще отличить второй сорт от первого, но что-то мне подсказывает, что никто там проверять каждую доску и не будет. Всё это цирк, чтобы выставить нас идиотами в лице подчинённых.

— Твоя правда! Жаль, конечно, что всё руководство нашего Лесничества — это и есть Федерация. Всё самим приходится решать, даже заступиться некому.

— Не переживай, скоро всё изменится. Ладно, — Стас нажал на кнопку трансформации сиденья, — у нас есть несколько минут, я немного отдохну. Ты, кстати, тоже можешь там настроиться.

После этих слов он откинулся в мягком кресле, включил массаж и полностью расслабился. Сейчас следовало немного отключиться от внешнего мира, собраться с мыслями, чтобы правильно построить дальнейший диалог.

* * *

— Братцы, рады, что вы так быстро до нас добрались! — поприветствовал представителей Лесничества Ренат Шарафутдинов, когда те вошли в большое помещение для переговоров.

Ренат — главный руководитель всего Олимпа, хотя сами спортсмены использовали другие звания в иерархии. Станислав быстро попытался вспомнить, как к ним правильно обращаться, чтобы дополнительно расположить к себе будущих союзников. Лично он никогда с Ренатом ранее не общался, вся их коммуникация происходила исключительно через секретарей по радио: слишком уж далеко полномочия Пенькова были от таких мировых вопросов.

— Элита Олимпа! — наконец вспомнил звание Станислав. — Ренат Рустемович, рад вас приветствовать!

— Приятно видеть, что знакомы с обращениями! Как это у вас тоже говорится? Земельного плодородия!

— Земельного плодородия!

— Ладно. Можно просто Ренат. Давайте будем попроще. Присаживайтесь!

Он указал рукой в дальний конец помещения, где осталось два свободных места. Остальные уже занимали представители Олимпа разных уровней, местные министры и чиновники: от Кандидатов в мастера спорта до Мастеров спорта международного класса. На самом деле их было не так уж и много, всего человек шесть, но из-за их габаритов казалось, что в довольно просторном помещении не протолкнуться.

Когда Артур и Станислав расположились на своих местах, Ренат закрыл дверь и сел напротив. Ему потребовалось немного времени, потому что старый офисный стул ему был явно маловат. Непонятно, зачем они вообще затащили сюда эту мебель, если она им не по размеру, ведь могли бы давно заказывать всё необходимое у Лесничества. Станислав приметил эту возможность для будущего сотрудничества.

— Итак, — начал Ренат, — если мы правильно поняли ваше предложение, то вы хотите делать нам поставки мяса по хорошему дисконту?

— Всё верно, — невозмутимо поправил Станислав, — но не просто так, а в обмен на определённый бартер.

— Ну да, да. Это понятно. Но напрягает нас немного, что за бартер хотите?

В голосе Рената слышалось напряжение. Пеньков ответил не сразу, выдержал паузу. Ему нравилось это лёгкое негодование в глазах окружающих. Они в растерянности от всего: от предложения, от того, что с ними общается не представитель Федерации, который раньше решал вопросы Лесничества, и даже от самого факта этой встречи. А значит, сейчас они беззащитны. Все эти горы мышц не помогут, потому что интеллект — намного более грозное оружие.

Станислав откашлялся и начал:

— Мы хотим, чтобы вы прекратили войну с «Проспектом» и стали нашими союзниками. Давайте будем честны. Ни вас, ни нас Федерация не приводит в восторг. Вас — потому что Федерация агитирует ваших молодых ребят становиться их «пушечным мясом». Я это прекрасно понимаю, — спортсмены одобрительно закивали. — Нам же Федерация тоже как кость в горле — потому что все их слова про «защиту» не более чем прикрытие для безвозмездной эксплуатации наших ресурсов, — одобрение сменилось удивлением. Похоже, для них это было открытием. — Да, это так. Я знаю, что многие считают, что мы с Федерацией одно целое. У них даже праздник есть в честь нашего «единства». Но всё это полнейшая чушь! Наше содружество с самого момента основания обманным путём было полностью захвачено. С первого же дня после Поражения нашего будущего лидера подло переманили на «Кремлёвскую», якобы потому, что «оттуда решать дела будет привычнее», а на места руководителей станций поставили своих марионеток, которые очень быстро подписали договоры о том, что Лесничество — Республика Федерации!

Станислав сделал паузу, давая спортсменам немного переварить информацию. По их лицам легко считывалось, что ожидания от этой встречи были какими угодно, но не такими. Видимо, в их головах была уверенность, что Пеньков сейчас начнёт очередную агитацию о вступлении в ряды бойцов всевышнего содружества правителей.

— Так… эээ… — спросил один из громил, — а вы тогда кто?

— Я и мой коллега Артур — действующие начальники двух из трёх станций.

— Тоже марионетки, что ли?

— Нет! Мы настоящие руководители станций! Мы из народа! Кое-как, с большим трудом, но за пятнадцать лет у нас получилось занять эти посты, и мы намерены всё изменить! Мы хотим независимости!

— Так, погоди… Много слов, — Ренат сделал жест рукой. — То есть все решения по испытаниям оружия принимали не вы?

Станислав замешкался:

— Оружия?

— Да. Оружие на «Проспекте Победы». И, кстати, кто из вас начальник этой станции?

— Начальника этой станции с нами нет. Он как раз является той самой марионеткой.

— Вот оно что… Интересно. То есть вы не в курсе испытаний?

— Нет…

Часть громил по бокам о чём-то перешёптывались. Затем тот, что сидел ближе к Ренату, что-то ему сообщил. Станислав напрягся. Теперь застали врасплох его.

— Что… что происходит? — он постарался скрыть своё волнение.

Ренат пронзительно посмотрел на Пенькова, отчего тот даже пожалел, что зашёл в самый дальний угол переговорной. Спортсмены были такие люди, понять эмоции которых — рады они или хотят убить — порой очень сложно. По крайней мере, так всегда считал Стас. Ренат снова о чём-то негромко спросил своего подчинённого. Тот вновь ему что-то ответил. Повисла тяжёлая пауза, которую через пару минут раздумий разрушил серьёзным тоном Ренат:

— То есть вы даже не знаете, почему мы напали на «Проспект»?

— Я думал, что… — у Стаса вспотели ладони, — что вы знали о том, что станцией управляет человек Федерации, и захотели таким образом ей отомстить, — он старался говорить максимально осторожно, чтобы не ляпнуть лишнего.

— Нет. Похоже, что вы, ребята, совсем не в теме, что тут за движения происходили… Если хотите что-то поменять, думаю, вам стоит знать, что в вашем объединении планировалась настоящая диверсия и теракт против Нового Олимпа. Ваша, как вы сказали, марионетка дотащила до «Проспекта» целый грузовик с какой-то секретной хернёй.

— Ого! Мы понятия об этом не имели!

— Мы тоже! Это ещё хорошо, что среди федеральных бойцов остались верные родным местам олимпийцы, которые быстро смекнули, что что-то неладное творится. Ночью вскрыли фуру и нашли там какое-то сверхмощное оружие… бомба какая-то. Представляете? Ну, ребята быстро на уши всех поставили, устроили бунт, до нас донесли тему. Мы следом подняли всех уже у себя, отбили станцию. Ваша марионетка, которая станцией руководила, свалила так, что только пятки сверкали.

Сверхмощное оружие? С чего Федерации просто так использовать его на Новом Олимпе? Конечно, напряжение на почве найма бойцов было всегда, но этого недостаточно, чтобы вот так просто совершать такие идиотские действия.

— А с чего вы взяли, что Федерация хотела против вас это провернуть? — уточнил свои мысли Станислав.

— А против кого? Против себя? Других потенциальных противников у Федерации на юге нет. Не против вас же.

Станислав кивнул. Звучало логично, но пока недостаточно основательно. Однако Ренат продолжал, давая ответы:

— За месяц до этого мы хорошенько поработали с агентурой Федерации, которая наших ребят вербовала на убой… Грохнули, короче. К нам приезжал потом ещё один дрыщ их. В костюмчике такой, очкарик прилизанный. Сказал, что Федерация не приемлет такого обращения со своими послами, — он хохотнул. — Послами, прикиньте! Совсем страх потеряли! В общем, мы ему сказали, что, если ещё хоть одному молодому парню они мозги промоют, служить у них будет больше некому. Если мы их халявная сила, эта сила против них повернётся.

— Ничего себе! Да вы герои! — восхитился Станислав. Получается, Олимп уже одной ногой у него под контролем. — Ну, тогда понятна связь, почему появилась эта бомба.

— Ну да. Мы сразу поняли, что к чему. Видимо, они хотели какую-нибудь очередную свою хитрую подлянку сделать.

— А как выглядит эта штука? Где она?

— У нас на «Бойцовской»… — он немного замешкался, — прошу прощения, это наше название… Вы её называете «100-летия ТАССР». Успели утащить, пока федеральное подкрепление не прибыло.

— Вы разобрались, что она делает? — уточнил Артур, который всё это время старался не вмешиваться.

— Пытались, но странная штука какая-то. Похоже не то на фрагмент ракеты, не то на какой-то тубус. Такая большая цельная цилиндрическая фигня серебряного цвета. Спереди и сзади дополнительные точки крепления. На корпусе под панелью клавиатура с экраном.

Станислав никогда не слышал ничего про какие-то странные секретные разработки, но сразу понял, что надо хватать быка за рога.

— От чёрт! — тут же театрально вскрикнул он. Это возымело нужный эффект: громилы напряглись. — Вы даже не представляете, что вы храните у себя! Это же сверхсекретное оружие массового поражения ещё со времён СССР! Оно хранилось в бункерах под Кремлём со времён холодной войны в восьмидесятых!

— Серьёзно?! — Ренат был в шоке.

— Да-да-да! Мы же в подчинении Федерации, так что нас с Артуром приглашали на секретное совещание, где рассказывали про эту штуку, хотели, чтобы мы… эм-м… разработали особую формулу биорада, так ведь, Арти? — он наступил ботинком товарищу на ступню.

— Да-да, верно! — тут же подтвердил Артур.

— Погодите, — один здоровяк резко вскочил со стула, — а зачем им особый биорад? Эта штука что, радиоактивная?!

— Конечно, ещё какая! Её, случайно, привезли не в стальном контейнере чёрного цвета?

— Да, откуда вы знаете?

Да ниоткуда, идиот, Федерация всё крупное вооружение возит в таких контейнерах.

Впрочем, вслух Стас сказал другое:

— Это специальный защитный контейнер, его нельзя было вскрывать! Они не планировали уничтожать вашу станцию этой бомбой, она вообще не взрывается!

— А что же она делает?

— Она отравляет невероятным фоном радиации!

— Вот сука! — взревел Ренат. — Я так и знал, что неспроста она нам так легко досталась! — он повернулся к своему соседу справа. — Игорь, я же говорил, они специально всё подстроили, чтобы мы утащили эту установку себе!

— Ренат Рустемович! — обратился к нему Игорь. — Моя вина! И как Мастер спорта международного класса по вопросам медицины… — Станислав снова чуть не рассмеялся от такого абсурдного звания, — вынужден просить срочно убрать эту установку с нашей станции! Она же убивает наших парней и девушек!

— Ладно, кто же знал. Поддерживаю предложение! — после этих слов Ренат обратился к Пенькову: — Станислав, вы знаете, что делать с этой установкой? Сможете её отключить?

Стас сделал умное лицо, делая вид, что размышляет о вариантах решения проблемы.

— Ну, в целом, да… есть один способ. Но вы знаете, там хитрая система шифрования, это займёт некоторое время. Мне нужно провозиться с ней около месяца.

— Времени у нас нет. Я не хочу, чтобы эта штука отравляла мою станцию целый месяц!

С глубоким и демонстративным вздохом Станислав ответил:

— Ладно… Мы можем забрать эту установку на нашу станцию. Мы же сделали тот специальный биорад, поэтому сможем спокойно её обезвреживать.

Ренат вдруг замер. Он что-то заподозрил. Неужели вся схема сейчас раскроется? У Стаса снова вспотели ладошки.

— Погодите-ка! А может, это и есть хитрый ход Федерации? Может, это они вас подослали, чтобы вы нас обманули и забрали оружие?

Теперь со стульев встали все присутствующие спортсмены. Стас заметил, что некоторые из них потянулись к кобуре.

— Нет-нет, что вы! — поспешил оправдаться Станислав. — Клянусь, я говорю правду! Мы терпеть не можем Федерацию! Да вы… вы можете прямо сейчас лично к нам на станцию приехать и увидеть, как живут люди!

— А что нам ваши люди? Может, у вас всё там уже подготовлено!

Мысли в голове Стаса бегали, словно крысы по пожару. Но в этой панике он вдруг смог уловить гениальную идею:

— Слушайте! Если вы мне не верите, вы можете привезти это оружие лично. Можете даже проследить за тем, как мы его обезвредим! Дадим вам наш биорад, вам ничего не будет угрожать! Да-да! Мы обезвредим бомбу при вас, и, если вы нам не доверяете, можете забрать её обратно в любой момент!

Внутри Пенькова всё сжалось. Это был последний шанс. Если сейчас его блеф не сработает, то он совершенно не представлял, как будет выпутываться. Ренат сначала посмотрел на него, потом на своих коллег, потом снова на него. Гляделки длились ещё несколько секунд.

— Хорошо! — наконец согласился он. Станислав чуть не растёкся на стуле от спавшего напряжения. — Сделаем так. Сейчас мы уберём установку под станцию и эвакуируем население на «Дубравную». Завтра вы привозите нам свой антирад. Мы его проверим, чтобы это не была какая-то химия. Мы им воспользуемся после вас и последуем на вашу станцию вместе! И не держите нас за идиотов, у нас есть свои специалисты! Если подмешаете что-то в ампулы с антирадом, затолкаем вам в задницы. Я понятно объясняю?

— Конечно-конечно! Если хотите, вы можете разлить даже из одной ампулы в разные инъекторы! Я вас уверяю, мы на вашей стороне! Мы приехали, чтобы стать союзниками! Только… завтра мы не успеем всё подготовить, дадите нам пару дней?

— Два дня. Не больше!

— Отлично! Возможно, мы сделаем всё даже раньше, я сообщу вам!

— И не думайте, что раз вы нас спасаете, то мы забыли ваше предложение с мясом.

— Разумеется! Все наши предложения в силе!

После этих слов Ренат резко повеселел. Вслед за ним расслабилось и всё его окружение. Он подошёл к выходу, открыл дверь и с улыбкой произнёс:

— Что же, братцы, тогда всё замечательно! Были рады вашему визиту. Ждём вас завтра на станции «100-летия»! Земного плодородия!

Земельного, тупая ты башка, земельного!

— Земельного плодородия! — ответил Станислав и, пробиваясь через толпу, многократно пожал каждому руку. — Не переживайте, я даю вам полные гарантии, что всё будет отлично!

Они ещё раз попрощались, и представители Лесничества быстрым шагом направились в сторону левого туннеля, где находился прокопанный выезд на поверхность. Там их уже ждал теплый и уютный фургон, в котором они будут в безопасности.

— Фух, ну и встреча! — выдохнул Артур, когда они, наконец, оказались внутри и фургон тронулся с места. — Ты, конечно, красавчик, на лету схватил! Ты реально знаешь, что это за оружие?

— Понятия не имею. Но если Федерация хотела использовать его против Олимпа — значит, штука мощная и точно не помешает нам для наших дел! Думаю, если она окажется у нас, я разберусь, как она работает.

— Но как ты собираешься забрать ее у олимпийцев?

— Есть одна идейка, скоро узнаешь, — Станислав таинственно улыбнулся, опустил спинку кресла в лежачее положение и включил массаж. После чего посмотрел на Артура и спросил: — Кстати, у тебя на станции же есть мощный радиопередатчик, способный дотянуться до Цикад?

Глава 4 — Цикады

Вселенная 0001-A

— Черт, черт, черт! — выругалась Лилит, отшвырнув в сторону шлем, пока Дядька и Димон тащили истекающего кровью Болта через шлюз. Мотоциклы бросили на улице. Сейчас не было времени их намывать.

— Давай, Димон, держи ему голову, я хоть немного его сполосну! — Дядька потянулся к шлангу с «химозой» — специальным средством, которым Цикады смывали с себя и снаряжения лишнюю грязь. — Ксюха, снимай с него экипу!

— Я не могу! У него же ребра все наизнанку вывернуло сквозь «черепаху»!

— Я в курсе! Снимай как сможешь!

— Он умрет от болевого шока!

Дядька замешкался. Видимо, об этом он не подумал. Он вытащил из поясной разгрузки боевой обезбол и всадил его Болту в руку. Тот тут же зашелся неистовым воплем и начал брыкаться, но средство подействовало довольно быстро.

Совместными усилиями удалось стянуть всю лишнюю экипу. Под ней открылась ужасающая картина: правая часть тела, от подмышек до ляжек, напоминала швейцарский сыр. Очередь крупнокалиберного пулемета прошлась отлично — удивительно, что этот качок до сих пор оставался жив, да ещё и в сознании.

— Дядь… эта… — попытался выдавить Болт. — Я чо подумал… Похоже, не варик мне больше катать…

— Не ссы! — Алекс уже начал промывать раны. — Ща промоем тебя, залатаем, ещё успеешь новый сезон покорить!

Несмотря на эти слова, все присутствующие понимали, что с такими ранами Болт не жилец. Жидкость вымывала из ран вместе с пылью последние литры крови. Болт медленно повернулся к Лилит:

— Ксюха… Ты четкая… Я бы хотел… — после этих слов он замолчал, и его взгляд тут же остекленел.

Лилит просто растворилась в происходящем. Все произошло слишком быстро.

— Болт, братан, не спать! — попытался привести его в чувство одной рукой Дядька, активно промывая раны второй.

— Алекс, — остановил его Димон. — Выключай «химозу». Всё.

— Сука! — Дядька отшвырнул шланг в сторону и встал. Схватившись за голову, он начал ходить по шлюзу.

Болт не был Дядьке лучшим другом, как тот же Димон или хотя бы Лилит. Да и смерть для Цикад была лишь вопросом времени. Однако Дядька все равно болезненно переносил потерю каждого рангового представителя уровня «сержанта» или «инженера», которых оставалось все меньше и меньше. Ведь «капитанов» выдавать и так уже некому.

Да, новички тоже часто погибали по глупости: кто-то плохо подготовил байк, кто-то влезал в суету, не подумав, кто-то недостаточно защищался от облучения. Не просто же так, прежде чем получить статус выше «личинки», нужно было прожить на базе хотя бы год. Но Болт прожил здесь уже более пяти и был хоть и туповат, но до «капитана» ему оставалось совсем немного.

Дядька немного постоял неподвижно, приходя в себя. Он выдохнул, поднял все ещё включенный шланг и выключил подачу раствора.

— Ладно, ладно! Соберёмся! Болт красавчик, долго протянул. И ушел красиво: не от облучения облез, а как настоящий рейдер — в бою с Федерацией! Накройте его чем-то, надо шлюз открыть. С той стороны уже народ набежал, скорее всего.

Димон накрыл Болта его же мотокурткой. Дядька подошел к пульту на стене, и ворота начали медленно подниматься вверх. За воротами и правда уже стояла толпа обеспокоенных зевак.

А вот кого реально зацепило происходящее, это Лилит. Она молча сидела на бетоне и не знала, как реагировать. Её переполнял целый ураган эмоций. И дело было вовсе не в какой-то короткой интимной близости между ней и Болтом. В общем-то, хоть они иногда и трахались, Лилит не особо сильно волновалась за его судьбу.

И даже не в том, что Болт был славным бойцом и ответственным рейдером. Судьба любого «сержанта» с уровнем интеллекта чуть выше орангутанга в любом случае сводилась бы к случайной пуле, это очевидно. Дело было в том, что ситуация прошла с сильным и раздирающим чувством дежавю.

Ровно три года назад, на этом же самом месте, за сутки до того, как Болт появился на пороге Цикад, Лилит точно так же потеряла человека, который был больше, чем друг.

— Ксень? — Димон помог ей встать.

— Да? — потерянно спросила она.

— Тебе бы, наверное, отдохнуть надо.

— Всё норм, но да, ты прав. Чёт я немного приуныла.

— Да, Ксень, — обратился к ней Дядька, — иди вон, у верстаков покури немного. Мы всё сделаем. Папироску дать?

— Не надо, — она достала вчерашние сигареты из кармана. — Остались твои.

— Ну и кайф, покури пока, — затем он обратился к зевакам, которые до сих пор смотрели на происходящее. — Чё стоим, я не понял? Мало рады собрали? Рассосались по уровням, я соберу всех позже. А кто готов вписаться в помощь, сначала наденьте экипу!

Лилит тем временем воткнула в плеер наушники, подошла к верстаку, закурила и нажала на воспроизведение в надежде на то, что музыка заглушит нахлынувшие воспоминания. Но, как назло, плейлист с AC/DC как раз закончился, и пошла очередь любимой группы девушки — «Лилит» с треком «Рассказать себя».

Эта группа хорошо играла на состоянии: в яркие моменты прибавляла ритма и запала, но в лирические…

Посиди со мной рядом,

расскажи про сны.

Про ту самую дверь,

ведь долго ждать до весны,

а жить так хочется, словно

весна имеет здесь слово

и время знает свои грехи!

Расскажи про день нашей встречи.

Расскажи, как время уходит незамеченным.

Как прощались, глотая слезы на ветру,

ведь нужных слов не будет к утру.

Как жаль,

мы не успеем слишком многого.

Сказать и вспомнить, что нам дорого,

но продолжаем заставлять себя молчать!

Как жаль, когда вокруг все рушится,

все та же тишина внутри и на лицах.

Нет намека на желанье рассказать себя.

Рассказать себя…

Три года. Она уже начала забывать. Забывать, как все было. А теперь её будто окунули с головой в прошлое, проиграв часть воспоминаний почти точь-в-точь. Только тогда они были вдвоём.

Она и её новоиспечённый муж Адам, один из пяти основателей, отправились в город.

— Будем считать, — сказал он, когда они подъезжали к вантовому мосту через Казанку, — что это чисто маленькое свадебное путешествие.

— Свадебное путешествие? — Ксюха рассмеялась. — Аэропорт в другой стороне, дорогой!

— Извини, рейсы временно отменили из-за нелётной погоды. Но к небесам я тебя всё равно подниму.

— Оу! Интересно!

Она обняла его крепче. Хотя женаты они были всего несколько дней, встречались уже второй год. Для кого-то это покажется несерьёзным сроком, но для юной девчонки, которая потеряла в День Поражения отца, а не так давно — ещё и мать, этот срок с любимым человеком казался настоящим достижением. Особенно если это был первый мужчина в её жизни.

Ксюха обожала Адама. Обожала проводить с ним каждую минуту. Ездить с ним вот так, на одном мотоцикле. Именно благодаря ему она и полюбила мотоциклы в принципе, хотя всю жизнь любила исключительно авто. Она даже начала учиться ездить на выданном ей Kawasaki Vulcan 500, на которых тренировались все девушки-новички. В её голове совершенно не укладывалось, как Адам умудряется так ловко и манёврено управлять своей огромной «баржей». Даже сейчас, на заваленном машинами мосту, объезжая провалы в асфальте, Адам вёл свою красную «Голду», словно это был детский велосипед.

Они довольно быстро оказались на другой стороне реки. Впереди, всего в паре километров, уже виднелась выжженная пустошь Кратера.

— Ты что, решил, что теперь мы можем красиво умереть в один день? — спросила Ксюха.

— Нет, не переживай. Туда мы не поедем, обещаю!

Он свернул с дороги и проехал парковку перед разрушенной гостиницей. Раньше это была довольно большая высотка, но ударная волна укоротила её практически втрое. Зато, приняв на себя удар, здание сберегло от уничтожения огромное колесо обозрения. Аттракцион выдержал, хотя и значительно накренился. Адам оставил мотоцикл как раз у его основания.

— Приехали, — он поставил подножку и слез с байка.

— Мне кажется, что оно тоже не работает. И не говори мне, что ты сейчас его починишь!

— Ну как тебе сказать… Пойдём.

Он провёл её через каркас конструкций колеса и показал на генератор, от которого тянулись какие-то ременные приводы вверх по балкам.

Ксюха посмотрела на генератор, потом на Адама и, сделав наивный детский голосок, спросила:

— Ты что, думаешь, я совсем глюпий? Я знаю, что этот генератор не сможет поднять нас наверх!

— Проверим? — не дожидаясь ответа, он запустил стартер, и ремни начали движение. Сначала ничего не происходило, но буквально через десять секунд Ксюха заметила, как в десяти метрах от них к земле спускалась дубовая деревянная дверь. — Как тебе?

— Это… ты сам сделал?

— Ну, почти. Пришлось повозиться, но да. Сначала я хотел прикрутить какую-нибудь лодку, но она слишком тяжёлая.

— Какая прелесть! — Ксюха почти запищала от восторга и кинулась в объятья. — Спасибо!

Дверь остановилась в полуметре над землёй. Адам усадил Ксюху на конструкцию, словно на качели, обвязал её толстой верёвкой, другим концом обмотал саму дверь.

— Безопасность превыше всего! — сказал он, натянул страховку ещё на себя и уселся рядом.

Адам дёрнул за кабель, свисавший откуда-то сверху, и дверь довольно быстро для такой самодельной конструкции начала подниматься ввысь. Прошло, по ощущениям, всего несколько минут, как пара оказалась у самой верхней кабинки колеса. От невероятного вида Ксюха потеряла дар речи — она никогда не видела город с такой высоты.

Обзору открывался центральный парк на другом берегу, который сейчас превратился в густой уродливый лес. За ним сквозь зыбкую радиоактивную дымку проступал силуэт Кремля, который отсюда казался величественной цитаделью. Строение просуществовало уже более тысячи лет и, похоже, простоит ещё столько же.

Ксюха перевела взгляд левее и в мутном свечении горизонта различила мрачные силуэты центральной части города, будто беспокойные призраки прошлого. Серые облака, покрывающие небо, словно флаги скорби, создавали зловещую атмосферу, усиливая чувство одиночества и опустошения. Всё, что осталось от прекрасного мегаполиса, некогда бурно дышавшего жизнью. От этого вида Ксюха даже прослезилась.

— Адам, это восхитительно! Это действительно путешествие к небесам!

— Я знал, что тебе понравится! Но, как вернёмся, скажи спасибо пацанам тоже, я бы один эту конструкцию…

Его голос прервался вместе с едва заметным хлопком, донёсшимся со стороны Кремля.

Выстрел из снайперской винтовки. Ксюха уже умела различать этот звук. Она посмотрела на Адама, который на первый взгляд был в полном порядке. Но, опустив взгляд, заметила, как сбоку по его экипе медленно стекает кровь.

Адам дотронулся до раны и, стараясь быть невозмутимым, прокряхтел:

— Чёрт, малышка, видимо, нам пора… спускаться.

Он снова дёрнул за кабель, и дверь начала движение вниз. Спуск оказался ещё быстрее, чем подъём.

— Милый, ты как?

Ксюха попыталась осмотреть рану, но Адам не дал ей этого сделать. Сразу прижал её к себе и пригнулся.

— Я в порядке! Прижмись к двери! И не шуми!

— Но нас же вряд ли…

— Любимая, мне нужно слышать выстрелы!

Она тут же выполнила просьбу. Вдали снова прозвучал хлопок. Может, сыграло расстояние, а может, плохой опыт стрелка, или вовсе обычное везение, но пуля, просвистев буквально в нескольких сантиметрах выше, врезалась в стальную балку. Затем прозвучал третий выстрел, но дверь уже скрылась от снайпера за уродливыми зарослями у основания конструкции. Пуля снова прошла мимо.

Издалека, со стороны центра, послышался звук заводящегося мотора.

Адам помог спуститься своей жене, осмотрелся и сказал:

— Так… помоги мне дойти до мотоцикла.

— Ты сможешь ехать? Может, я поведу?

— Нет, всё окей. Похоже, мы привлекли лишнее внимание федералов. Извини… я думал, не заметят…

— Что ты! Ты не виноват! Главное, держись!

— Всё хорошо, надо уматывать как можно скорее. Я довезу.

Они вместе доковыляли до мотоцикла. Адам, кряхтя, уселся в седло. Ксюха прыгнула следом. Сняв свой дробовик с пояса, она сразу приготовилась дать отпор, если нападавшие их нагонят.

— Возьми мой АКСУ, — сказал Адам и передал ей ствол. — Если дробь будет доставать до них, значит, уже поздно.

Несмотря на свое состояние, ее возлюбленный довольно резво стартанул с места и быстро вырулил на шоссе. Он вел мотоцикл точно к пустоши Кратера.

— Извини, но похоже я нарушу обещание. Нам всё-таки придется поехать этим путем.

— Я поняла, только давай всё-таки без смертей!

— С этим… всё будет хорошо!

Он открыл газ на максимум, и мощный 150-сильный мотор, едва не задрав массивную морду, понес пару в самую опасную часть города. Но другого пути не было.

Рев двигателей (скорее всего внедорожников), уже доносился за спиной, со стороны моста, по которому приехали влюбленные. Раз его было слышно в шлеме, на скорости, сидя на мчащемся мотоцикле, значит, преследователи были совсем рядом. Ксюха обернулась, но Адам резко ушел правее, чтобы уйти из зоны прямой видимости.

Байк прошел еще несколько останков дворов с руинами первых этажей, и последние следы былого в виде земли, асфальта и тротуаров скрылись под бетонной пылью.

Радиоактивная пустошь Кратера.

На открытом пространстве они были как на ладони, ее следовало миновать как можно быстрее. Ксюха внимательно смотрела назад и даже не заметила, как байк начало вести в сторону. Адам потерял сознание. Спохватившись в последний момент, девушка схватилась за руль и с трудом выровняла мот, позволив ему нормально остановиться.

Но от падения это все равно не защитило, потому что упереться ногами с заднего места просто не получилось. Мотоцикл завалился на бок, и Адам вывалился из седла.

— Адам! — кричала Ксюха, пытаясь вылезти из-под тяжелой стальной туши.

Если бы не стальные кофры по бокам, она так бы и осталась в ловушке.

— Адам, милый, ты слышишь меня?!

Динамики радиосвязи предательски молчали. Зато было хорошо слышно, что звук двигателя преследователей затих.

Ксюха с трудом выкарабкалась из-под байка, подобрала с земли укороченный калаш и посмотрела назад.

Там, примерно в километре, на самой границе между уцелевшей частью района и Кратером стоял мощный, обшитый броней черный внедорожник с красным гербом на капоте. Непонятно, что мешало ему продолжать движение, ведь сидевшим под таким слоем защиты противникам радиоактивная пыль была совершенно нипочем. Может, они решили, что теперь у рейдеров нет никаких шансов…

Машина постояла так еще несколько секунд, затем развернулась и уехала обратно в сторону центра.

Ксюха с трудом подняла мотоцикл на упоры. Усаживая Адама на заднее сиденье, она услышала его кряхтение. Он был еще жив!

Она достала из кофра стропы для крепления груза и покрепче обмотала любимого, чтобы он не свалился.

— Милый, я надеюсь, ты слышишь меня! — не теряя времени, Ксюха завела байк.

Управлять такой махиной было непривычно, но сейчас не было времени осваиваться, она тут же открыла газ на полную.

— Скоро мы будем на базе, слышишь! У нас есть антирад, у нас есть химия, отмоемся, зашьемся, ты только держись! Держись… Пожалуйста… пожалуйста…

Папироса предательски обожгла пальцы. Лилит даже не заметила, как скурила уже вторую.

Адам не выжил.

Оказавшись здесь, на базе, Ксюха затаскивала уже безжизненное тело возлюбленного, не желая верить, что он умер еще в тот момент, когда они только заехали колесами на радиоактивную пыль пустоши. А его кряхтение было не более чем выходящим из легких воздухом. Он даже не успел сказать ей никаких последних слов.

Вот так это бывает. Обычная, наивная и совершенно безобидная романтическая поездка в самую безжизненную и заброшенную часть города становится последним моментом, когда ты видишь своего любимого человека живым.

Ее кто-то потряс за плечо. Лилит снова вернулась в реальность. Перед ней стоял Дядька. И что-то пытался ей сказать.

Девушка выключила музыку, которая орала на всю.

— Ксень, мы там навели порядок. Тело Болта пока убрали в «черный отсек» больнички. Вечером с ним простимся. Ты пошла бы… обмылась, что ли, от пыли.

— Да, ты прав, — она выкинула бычок, который до сих пор держала в руке. — А что с байками?

— Димон с ребятами закатили уже. Сейчас тоже будем обмываться и их сполоснем. Ты что-то совсем потерянная? Неужели он был ближе, чем ты заявляла? Или…

— Или, — тут же спокойно перебила она.

Дядька прекрасно ее понял. Поэтому лишь кивнул и направился к шлюзу. Лилит последовала за ним.

* * *

База Цикад, хоть и располагалась на огромной территории завода, на самом деле не занимала её целиком. Рейдеры использовали лишь два здания у самой границы территории: один цех примерно на двадцать соток с двумя подземными уровнями и соседний складской ангар практически такой же площади. Последний использовался под бар с названием «Посмертие». Однако назвать его баром было сложно — из-за огромной площади это место скорее напоминало арену, в которой нашлось место для барной стойки и нескольких столов.

Рейдеры полностью освободили помещение склада от полок, оставив лишь крайние у боковых стен. Эти оставшиеся стеллажи использовались как трибуны. В зимние сезоны, когда основная часть Цикад просто скучала, в этом помещении устраивались всевозможные мотосабантуи. Здесь гоняли по кругу множество мотоциклов, отрабатывали навыки вождения, показывали трюки или просто настраивали движки. А те, кто хотел отдохнуть, выпить или покурить, направлялись в дальний конец «Посмертия», где располагалась барная зона.

Это место вызывало множество логических конфликтов у тех, кто его видел: заколоченные окна, полная герметичность, но при этом чистый воздух, несмотря на множество кружащих мотоциклов. Секрет был прост: на время мероприятий под потолком включали мощную вентиляцию, которая выгоняла выхлопные газы наружу. Это требовало огромного расхода электроэнергии (поэтому и приходилось экономить на источниках света), но, поскольку бар был единственным местом досуга, никто не возражал.

Однако в «Посмертии» проходили и более печальные мероприятия — прощания с ушедшими Цикадами. Этой чести удостаивались все, кто имел ранг выше «личинки». Если тело погибшего оказывалось на базе, с ним прощались в тот же день. Если тела не было, списки погибших собирались в течение месяца, а в конце назначался День Посмертия — именно благодаря этому ритуалу бар и получил своё название. Одним из таких мероприятий стал сегодняшний вечер.

— Мотобратья и боевые подруги! — обратился Дядька из центра помещения к рейдерам, рассевшимся на боковых полках. — Сегодня мы провожаем нашего представителя. Нашего друга. Нашего мотобрата Никиту Болтарева, которого многие знали просто как Болт. Он не был красноречив и иногда мог ляпнуть лишнего, но также был настоящей боевой машиной «сержантов» и верным представителем Цикад. Был всегда готов вписаться в любую движуху и ни разу никого не подставлял. И сегодня он ушёл, как подобает Цикадам, прямо на своём байке, во время боя с федералами! Поэтому почтим его память сегодняшним вечером и проводим с респектом! Бесконечного топлива на его пути к ангелам!

— Бесконечного топлива! — хором воскликнули собравшиеся.

Дядька зажёг факел, который всё это время держал в руке, и подошёл к лежащему на специальном ритуальном ложе телу Болта. Ложе было собрано из фрагментов байков погибших Цикад и представляло собой своего рода мобильный крематорий. Под телом находился сложный механизм, подававший мощное пламя.

Дядька опустил факел, поджигая бензин в специальной чаше, и отошёл в сторону. Огромный столб огня скрыл в себе усопшего.

— Я хочу, чтобы вы все понимали. Каждый из вас! Жизнь Цикад скоротечна. Впервые сев на байк, вы принимаете эти правила! И завтра каждый из нас может оказаться на этом месте, — он указал на пламя. — Этот ритуал далеко не последний. Но я каждый раз говорю: мы не должны бояться смерти! Потому что мы и есть ангелы смерти! Ангелы ада!

Толпа одобрительно закричала.

— Мы правим поверхностью, в то время как все остальные медленно гниют под землёй! Мы — Цикады! И скоро мы захватим всю поверхность! Скоро мы будем заправлять топливом не федералов, а своё! Скоро всё изменится!

Он поднял руку, держа в ней пульт. Окружающие тут же оживились, понимая, что сейчас будет.

— Так давайте же почтим уход нашего мотобрата как подобает Цикадам! — он нажал на кнопку, и крики толпы прервались первыми аккордами AC/DC — *Borrowed Time*.

Рейдеры вскочили с мест, спрыгнули с полок. Кто-то направился к бару, кто-то прыгнул на заранее завезённые внутрь мотоциклы и начал кружить вокруг пламени. Дядька отбросил потухший факел в сторону и ушёл из центра помещения к Димону и Лилит, стоявшим у барной стойки.

— Красивую речь толкнул, Алекс! — оценил Димон. — Вдохновился будущими переменами?

— Типа того. Думаю, всё у нас получится. Ладно, что тут торчите, пошли за мой стол.

Он указал в дальний угол, где находились пять отгороженных шторками лож. Изначально предполагалось, что каждый стол займёт один из основателей и его окружение, и другим занимать эти места было нельзя. Сейчас, однако, «привилегированным» столом считался только крайний, принадлежавший Дядьке. Остальные свободно занимали «сержанты» и «инженеры».

Лилит сначала с осторожностью отнеслась к его предложению, ожидая, что он в последний момент уточнит, что хочет поговорить только с Димоном. Однако вместо этого он спросил:

— Ну что, бандиты, — параллельно показав жест бармену, — не приуныли?

— Да нормально, — спокойно ответил Димон. — Жалко, конечно, Болта, но что делать. Ты сам, главное, не унывай.

— Да я чего? Норма-а-ально. Хреново, когда так все происходит, конечно, по фигне. Да и байк хороший просрали к тому же. Лилит, ты как? Что молчишь-то?

— Да все хорошо, Дядь. Отошла уже.

Диалог прервал бармен, который подошел к столу и молча поставил стаканы для вискаря и бутылку.

— Кальянчик забьешь, бро? — уточнил Дядька.

Бармен кивнул и удалился.

— О'кей, по теме сегодняшней встречи с чинушей… В принципе, как я и сказал, звучит все ровно, как по мне. Доставка будет завтра, дело плевое, только нам нужно будет одного «жучка» нашего достать с дальнего гаража, на байках мы эту хрень не увезем. И поедем на эндуриках, как всегда. Они тише и ловчее.

— Кого возьмем еще на дело? — спросил Димон, пока разливал вискарь по стаканам. — Болта-то с нами больше нет.

— Втроем поедем. Мы с тобой на байках, Ксеня на «жучке».

— Ты уверен? Не поляжем?

— Уверен. Пока на базе других «капитанов» не появилось. Поэтому доверять это дело не могу больше никому так, как вам. И не поляжем, налет постановочный. Возьмем груз, доставим на точку. Главное, быстро сделать.

В этот момент Лилит почувствовала невероятный восторг. Дядька не только посадил ее за свой стол, но берет на дело, которое может доверить только «капитанам»!

— Все равно, — тем временем сказал Димон, — как-то подозрительно легко для темы, которую предлагает федеральный чинуша.

— Я сам их не люблю, но этот тип не оттуда, он, оказывается, из Лесничества. Они же сами Федерацию не любят.

— Я всегда думала, что они в десна долбятся, — Лилит взяла свой стакан.

— Я тоже так думал… — Дядька поднял стакан. — Давайте сначала выпьем. За Болта!

— За Болта! — почти хором повторили товарищи.

Дядька залпом закинул все содержимое и громко зарычал:

— Ух, заебца! — он резко выдохнул. — Короче… я почему на эту делюгу вообще решился. Когда мы с ним еще по радио базарили, еще до встречи, он сказал мне, как там жестко у них все. Федерация Лесничество прогнула, словно толпа голодных моряков портовую шлюху. Они там вообще никогда своей воли не имели. Полная эксплуатация, своего правительства у Лесничества нет и никогда не было. Каждая станция имеет формальную независимость, но большая часть ресурсов уходит Федерации задарма. Ну и все в таком духе.

— И че ж они терпели все эти двадцать лет? — Лилит приподняла бровь.

— Да хрен их знает. Но он говорил, что там всех своих поставили, и типа он сам со корешем только дорвался до власти и хочет все поменять. Я не думаю, что это какая-то паль, все очень убедительно. Нам-то в целом насрать, что у них там за движуха происходит, но если этот тип свергнет действующее правительство, нам же лучше — это много наших проблем решит. А потом сможем ему предъявить за помощь и хорошие условия выбить.

Бармен неожиданно быстро принес кальян. По всей видимости, он уже заготовил его заранее. Снова перекинувшись жестами с Дядькой, он быстро удалился.

— Можно я первая? — спросила Лилит.

— Базару ноль, Ксень.

Она взяла мундштук и глубоко затянулась. Табак тут же дал в голову — довольно хорош, засранец! В этот момент Лилит случайно вспомнила, что даже табак производит Лесничество, и их роль в этом мире не последняя. Вообще, девушка не была бы против, если бы такое миролюбивое содружество поднялось против Федерации и уничтожило этих зажравшихся мудаков. В такое дело даже вписаться благородно. Она собственноручно готова перебить каждого федерала поочередно, если это поможет найти того, кто стрелял из той злополучной снайперки… Лилит снова затянулась и передала мундштук Дядьке.

— Ну… — она выпустила дым, — если честно, не соглашусь, что мне прям насрать. Сам знаешь мое отношение к Федерации…

— Они к тому же и не производят ни хрена, — снова подключился Димон. — Ну, точнее, топливо делают, да, и мы без него вообще никак. Но топливо-то они из чьего сырья делают? — он вопросительно посмотрел на друзей, но, не дожидаясь ответа, продолжил: — Из сырья Лесничества. Поэтому я тоже не скажу, что мне тут насрать. Я готов помочь этим ребятам. Алекс, ты же вроде говорил, что нам хранилище обещал отдать этот тип… Как его там?

— Пенек.

— Да, — Димон улыбнулся, но фамилию все же решил сказать правильно, — вот Пеньков этот. Думаю, он сам понимает, что делает. И понимает, что, если все получится, топливо они смогут делать сами легко. Так что сто процентов согласен: если мы сейчас в это дело впишемся, то вообще будем потом в шоколаде кататься.

— Добро! — Дядька передал кальян Димону. — Делюгу сделаем, дальше посмотрим, как будут развиваться события.

Они еще около пары часов курили, обсуждали байки и вспоминали разные истории, периодически шлифуя состояние до идеала алкашкой и жратвой. Огонь в центре арены потух, ритуальный стол убрали, народ постепенно разошелся по своим делам. «Посмертие» наконец дошло до того кайфового состояния, когда нет лишней суеты, но есть настоящая атмосфера бара.

Лилит начали отпускать воспоминания, которые держали ее в напряжении весь вечер, хоть она и пыталась это скрывать. А еще ее радовало, что они сидят вот так с Дядькой и обсуждают дела Цикад. Ведь раньше все эти вопросы обсуждались Дядькой только с Димоном. Молочнег, разумеется, по секрету делился частью инфы с Лилит. И Дядька об этом, даже знал, но все равно не спешил обсуждать с девушкой все напрямую. После смерти Адама Лилит долгое время добивалась уважения Алекса, чтобы дойти до «сержанта», и у нее получилось. Но ни это, ни факт хороших отношений с Дядькой не давали никаких привилегий для обсуждения закрытых вопросов банды, доступных только «капитанам».

В любом случае, сейчас это не важно. Они сидели за столом основателя. Вместе. Значит, все меняется.

— Слушай, Алекс, — обратился Димон уже немного опьяневшим голосом. — А я чё-то не спросил… Чё там с катером тем, из-за которого мы так обосрались?

— А чё с катером?

— Ну ты же вроде успел внутрь заглянуть до того, как Болт решил мину в руках покрутить. Стащил что-нибудь? Я в суете не заметил.

— Да, кстати, нашёл… не поверишь, бутылку Dom Pérignon 2001го!

— Ого, херасе! — удивился Димон. — И ты почему мы до сих пор его не пьем?

— Полегче братишка. К такому поводу весьма приличный повод нужен! Откупорим, когда избавимся от Федерации.

— И что только одна бутылка что ли была внутри? — спросила Лилит

— Да не… Еще какой-то чёрный длинный футляр, хрен знает. С кодовым замком. Захватил на всякий.. Дальше не успел залезть — Болтяра шума навёл.

— На лодке больше никого не было?

— На палубе нет. Но в каюту я не добрался. Дверь открыта была, может, кто и ныкался.

— Блин, жаль, что катер не обкатали, — подключилась Лилит. Язык тоже немного заплетался. — Нам бы он очень в тему был, чтобы до центра долететь по воде.

— По воде ещё ближе к Кратеру.

— А, блин… точно… Так чё там с шампарем? Пить нельзя, но хоть потрогать можно?

— А тебе лишь бы потрогать, — рассмеялся Димон.

— А то! Знаешь, еще и облизать могу… — Лилит сначала произнесла это с ноткой флирта, но тут же осеклась, поняв кому это ляпнула: — Так э-э-м… Что Дядь, покажешь?

— Базару ноль, погнали.

Они, пошатываясь, вылезли из-за стола и направились к выходу. Лилит поняла, что в сидячем положении она чувствовала себя более трезвой. Хотя не сказать, что такое состояние не доставляло ей веселья, как и её товарищам. Видимо, кровь в голову при движении ударила всем. По пути, случайно снеся чей-то китайский байк у шлюза, их реально пробило на смех.

Подскочивший владелец из новеньких сначала пытался быкануть, но, увидев Дядьку, быстро сел на очко и ретировался. В этот момент Лилит почувствовала себя по-настоящему приближённой к неприкосновенной элите.

Они кое-как надели защиту, прошли через шлюз и оказались на улице. Холодный ночной воздух, который пробирал даже сквозь экипу, тут же придал бодрости и энергии.

— Слушай, Ксень, — спросил Димон, — а чего тебя сегодня так накрыло после смерти Болта? Ты ж вроде это… не особо его переваривала.

— Ааа, Молочнег, ты не в теме ж ваще, — не дал ей ответить Дядька, вмешавшись заплетающимся языком. — Ксюха ж у нас это… Ой, прости, Ксень, сказанул лишнего…

— Да ладно, я думала, он в теме…

— О чём в теме? — не понял Димон.

— Ну, короче, Ксюха немного-о-о… побыла гаечкой.

Димон хохотнул, даже немного хрюкнув:

— Серьёзно? Ксюха, ты, с Болтом?

— Ой, ля, ну было пару раз… Я что, разрешения спрашивать должна?

— Да не, не, чего ты. Ну просто вообще не твой типаж же.

— Так я с ним под венец и не собиралась. Так, чисто… эмоции сбросить. Ты чё, сам не хотел разрядиться ни разу, что ли, после… — тут Лилит поняла, что, похоже, сказала лишнего теперь она. — Ну ты понял.

— После потери Ангелины-то? — он открыл дверь шлюза гаража. — Прошу, — он помог Лилит пройти внутрь. — Не парься, можешь называть её имя, я давно отошёл.

— Да я так… — она подошла к микродушу с «химозой» и быстро продезинфицировалась, — не спрашивала просто никогда…

— Ну короче… да, я вкурил, о чём ты, — он снял шлем и открыл дверь шлюза, снова пропуская всех внутрь. — Да, я тоже не голодаю. Я вообще быстро отхожу, ты же знаешь. Но всё равно как-то… выбираю, что поесть.

— Э-э-э… Але, погодите-ка! Тут несколько часов назад Дядька втирал, какой Болт был шикарный рейдер, а теперь вы меня будто упрекаете за мой выбор.

Дядька обнял её одной рукой:

— Да всё норм, Ксень, расслабься, просто-о-о, — он изобразил наигранную неловкость, — ну не твой это был мужик, честно. Да, Болтяра был ровным рейдером. Да и что уж… не сочтите меня за педика, конечно! Но он охеренно выглядел для мужика. Но реально, мы тебе как братья говорим: не занимайся больше такой хернёй. Вон, нормальных мужиков у нас полно же.

— Кто, например?

Дядька немного замешкался:

— Ну-у-у, я тебе говорил же… Димон вон.

— Дядь, ты гонишь, что ли? Он же мне как брат практически.

— Да, Сань, — в голосе Димона послышалось подозрительное смущение. — Ты чё-то лишнего борщанул.

— Ладно, ладно, соррян, — он показал ладони, извиняясь. — Так. Чисто предложил. Ну вы это, всё равно обмозгуйте моё предложение. Если что, я типа благословляю! — они вместе в голос заржали.

— Святой отец, иди проспись! — заливаясь слезами от смеха, ответила Лилит.

— Аккуратнее со словами, юная леди! — по-доброму ответил он и открыл дверь своей команде. — Короче, ладно, пришли, заваливайтесь.

Личное помещение Дядьки находилось на том же уровне, что и комната Лилит, только в дальнем конце коридора. Узнать её можно было издалека, потому что над дверью висела голубая неоновая вывеска с надписью CHFR, которую Дядька нашёл где-то в руинах центра и притащил на базу много лет назад. Значение этой надписи никто не знал, а сам Алекс никому рассказывать не спешил.

— Воу, у тебя тут уютно! — сказала Лилит, войдя внутрь и удивившись простору. Дядька никого лишнего не пускал к себе, поэтому даже она была тут впервые. — Да здесь целая двухкомнатная квартира!

— Есть такое. Раньше тут что-то вроде склада провизии было. Всякие противогазы советские, консервы протухшие… Короче, долго вычищал, но оно того стоило.

— Слушай, брат, — Димон хлопнул его по плечу, — ну тебе и положение позволяет!

Лилит подумала, что у Дядьки вышел довольно неплохой дизайн. Главную комнату он оформил в духе минималистичной лофт-гостиной, с мешками-плюшками на полу, небольшой барной стойкой. Под потолком все, как и везде, освещалось квадратом светодиодной ленты. Внимание Лилит привлекло обилие разных мелких предметов декора: небольшая полка с моделями мотоциклов, на которой стояла лавовая лампа, ловец снов под потолком, висящая рядом «музыка ветра», которая начала легонько звенеть от движения воздуха, заклеенный постерами угол у входа в спальню, штора из черных каменных бусин в дверном проеме и… телевизор?

— Это… телек что ли? Работает? — Лилит указала на висящее на стене устройство.

— Та не уж, какое там, — ответил Дядька, уйдя в спальню. — Так, чисто для декора… как воспоминание о прошлом повесил. — раздался шорох, затем что-то грохнулось на пол, и Дядька вышел из спальни с черной продолговатой бутылкой с золотой этикеткой. — Короче, вот зацените.

— Ого! Реально «Периньон»! — оценил Димон, взяв бутылку, затем повертел и добавил: — И реально 2001го. Ему ж больше тридцати лет! Такой под кальянчик в баре не раскидаешь.

— Во! И я о том, — ответил Дядька и передал бутылку от Димона Лилит. — Так что, как восстановим величие Цикад и начнем свой отчет «дней единства», обязательно раскупорим!

— Слушай… — вдруг вспомнила Ксюха. — А ты еще что-то про футляр говорил? Покеж?

— Погодь…

Дядька забрал бутылку, ушел в спальню и вернулся через несколько секунд с черным продолговатым футляром, который походил на оружейный, но только какой-то слишком узкий. Замок посередине имел кодовую защиту из четырех цифр. Димон заинтересованно пощелкал кодовые барашки.

— Я пробовал, — тут же ответил Дядька. — Пробовал даты разные, не подходит.

— Хе, не проблема же, — Димон раскрыл откидной нож.

— Не, не варик. Тоже пробовал, чуть нож не сломал, — он указал пальцем на порез от ножа у самого замка. — Он только выглядит хлипким, но держит будь здоров.

— Блин, Дядь, ну ты чо, — Лилит достала из кармана маленький мультитул. — Мог бы сразу мне сказать, знаешь же, что это мое любимое…

— Да я чет не подумал.

— Эх ты… Я же в ряды Цикад так попала, забыл, как я байк Адама завела?

— Да! — Дядька засмеялся. — Это ты молодец, только плохо, что не подумала, как ты на нем будешь ехать.

— Короче, ща…

Она пододвинула к себе футляр и подобрала отмычку нужного размера. Просунув конец под барашком, она прощупала механизм и прокрутила цифры, пока не почувствовала упор. Затем, проделав так несколько раз, выставила нужную комбинацию, и замок тут же открылся.

— Делов-то! — довольно произнесла она. — 1986! Дата взрыва в Чернобыле! Ты чо не догнал попробовать ее?

— Да кто ж знал! А ты красавица! — Дядька крепко приобнял Лилит и потянулся к крышке. — Ну что, смотрим?

— Давай не томи!

— Нихрена себе, где этот залетный это нашел? — удивился Дядька от увиденного содержимого.

Глава 5 — Лабиринт

Вселенные 0000-А, 0001-A

Бар пустовал — впрочем, как и всегда в это время. Основными его посетителями были военные, но последнюю партию боеприпасов они доставили сюда всего пару дней назад, а следующая поставка будет через неделю. Павел сидел в самом дальнем конце и старался не привлекать к себе внимания местных. Закрыв голову капюшоном, он спокойно пил грибной чай, размышляя о дальнейшем плане действий.

По данным, полученным от связного, истребитель должен валяться около торгового центра, в километре от станции, в том месте, где пути выходят на поверхность. А жаль. Павел рассчитывал, что обломки находятся ближе, может быть, прямо в окрестностях этой станции, но наверху из летающей техники получилось найти только разбитый боевой вертолет. Впрочем, военные платили за время в рейдах, поэтому чем дольше будет проходить поиск, тем лучше. Если бы не эта метка в кармане, записывающая маршрут, Павел бы, наверное, и вовсе предпочел пару дней зависнуть у торговцев в съемных апартаментах.

Размышления прервал донесшийся издалека репортаж новостей, словно из радиоприемника или телевизора:

— До национального Дня единства ещё целый месяц, но подготовка к пятнадцатилетнему юбилею уже идет полным ходом. Завтра на главной транспортной линии Федерации с девяти утра до трех часов дня будет проходить репетиция парада, поэтому транспортная магистраль будет перекрыта. Для всех жителей на время репетиции будет доступен… — радио неожиданно стихло, будто бы резко убавили громкость.

Павел осмотрелся, но ни приемника, ни того, кто мог его включить или выключить, не увидел. Бармен спокойно и безразлично натирал стаканы, будто совершенно не заметив лишних звуков.

И вообще, что за Федерация? Какой ещё парад? Разве в Волгоградском метротраме есть такие содружества?

В бар поднялся один из местных жителей в мятой майке цвета хаки и грязных джинсах. Обычный работяга, довольно высокого роста, около двух метров… Или необычный? Короткая стрижка, с первыми признаками облысения, мозоли на руках. Павел осторожно присмотрелся. Армейские ботинки со свинцовой обшивкой. Неестественная складка майки за спиной в области пояса — там явно был спрятан пистолет. Нет, это вовсе не обычный доходяга. Сталкер. Но не тот, о котором ходили слухи на этой станции, какой-то менее известный, может, новичок. Он подошел к бармену и начал с ним диалог. После чего несколько раз кивнул в сторону Павла. Пора было сваливать.

Павел встал и, не снимая капюшона, стараясь вести себя естественно, спустился на платформу. Затем, минуя ряды палаток, быстро добрался до местного вокзала. Подойдя к одной из колонн, рядом с которой стояла большая ржавая бочка, Павел засунул за неё руку и вынул оттуда свое оружие: катану и М4А1. Довольно странный выбор для постапокалипсиса, особенно японский меч, который для этих краев был настоящей экзотикой. Но именно с ним получалось обращаться лучше всего, и катана не один раз спасла ему жизнь.

Повесив ножны на поясную портупею, спрятанную за полой длинного пальто, а автомат за спину, Павел спокойно дошел до транспортной мотодрезины в сторону севера города.

— Доброго дня! — обратился он к машинисту, который ковырялся в приборной панели.

— О, здаров! — по-свойски ответил тот, будто они знакомы уже десяток лет. — А ты чего так странно вырядился, музыкант, что ли, странствующий, али как?

— Музыкант, да. Играю на трубе.

— Ого, классно, молодец! А труба-то где?

— Да вон, — он указал на длинный армейский контейнер за своей спиной, который ему оставили здесь военные во время прошлого визита.

— А, вот оно что за штука, а я и то думаю, долго ли он тут валяться будет, мож себе забрать. Так что нужно-то, транспорт?

— Да. До военной базы.

— Да понятно, что не до торговцев, это тебе на соседний путь надо было. Только вот давно я туда туристов не возил, военные же сами прикатывают. Так что я тут занялся ремонтом проводки, питания не хватает, не смогу никуда поехать ближайшие сутки. Так что, музыкант, приходи завтра.

Павел достал из внутреннего кармана блок новеньких батареек и протянул их машинисту:

— Это поможет ремонту электрики?

Машинист взял упаковку и покрутил её в руках.

— Заряженные? — спросил он. Павел кивнул в ответ. — Ну коль заряженные, значит, с питанием в сети все в порядке будет. Залезай.

Павел взял заготовленный для него контейнер. Тяжелый, зараза! Решение поехать на дрезине действительно было оптимальным, на своем горбу даже километр протащить такой груз просто нереально. Хотя, очевидно, что усиленный армейский контейнер с защитой от пси-излучения просто не может весить меньше.

Павел закинул его в грузовой кузов, после чего зашел в кабину. Машинист закрыл крышку приборной панели и тут же запустил двигатель без каких-либо проблем. После чего захлопнул стальную дверь, дал предупреждающий гудок и тронулся с места.

— Почему сразу не поехали? — спросил Павел.

— Да… — машинист попытался что-то соврать, но, видимо, ничего не придумал. — Я на самом деле не люблю туда порожняком ездить, а назад тем более никто не поедет.

— Понятно.

— А ты чего туда едешь, выступления, что ли, давать?

— Типа того. Проехал уже всю ветку, они остались.

— Не думал, что военные гастролеров слушают.

— Слушают, ещё и частные выступления заказывают. Ты мне лучше скажи, с постовыми на выходе проблем не будет?

— Да нет, обычно просто документы смотрят, да и все. Мы ж не секретный объект покидаем.

Павел достал ещё одну пачку батареек и поставил её на приборку:

— На посту скажешь, что пустой, движок обкатываешь, и через пять минут назад вернешься.

— Аа… это…

— Я сяду в углу. Сделай так, чтобы они сюда не смотрели.

— Ну это не сложно… Странный ты, конечно, музыкант.

— Другие у военных не выступают.

Дрезина шла довольно легко и до поста на выходе путей на поверхность добралась очень быстро. Павел сел на корточки в углу кабины и накрылся валяющимся рядом брезентом. Дрезина остановилась. Машинист тут же подскочил к двери и выглянул наружу.

— Что, Егорыч, — послышался голос постового — нашлись, наконец, желающие до Альянса прокатиться?

— Да какое там! Вторую неделю ерундой страдаю. Так, просто движок обкатываю. Что-то барахлил, понастроил зажигание, надо на скорости проверить.

— Далеко едешь хоть?

— Да пару станций, через пять-десять минут назад поеду.

— А, ну ты давай аккуратнее. В последнее время псы какие-то активные стали.

— Да я особо гулять не планировал, спасибо, ребят. Увидимся.

Он закрыл кабину и негромко произнес:

— Порядок.

Гермодвери со скрежетом открылись, и стало заметно светлее. Ещё пару минут — и дрезина уже катила по поверхности, удаляясь от поста. Павел надел противогаз и подошел к пульту.

— Едем до станции у стадиона. Там я сойду со своим чемоданом. Меня можешь не ждать.

— Ты ж нихрена не музыкант, да?

— Мне кажется, ты это понял ещё на станции.

— Ну это да. Только зачем я тебе тогда, тут ехать-то пару километров. Пешком не пройти?

— С ящиком на горбу нет.

— А в нем что?

— Итальянский саксофон и иранская флейта.

— А, ну да, ну да, точно.

— Тебе ничего не угрожает. Сделаешь свою работу и поедешь домой. Мне просто нужно было вывезти этот ящик со станции до стадиона.

— Странно всё это. Чего твои военные сразу до стадиона ящик не привезли?

Павел не стал отвечать. Слишком много вопросов задавал этот мужик, и далеко не на все из них ему следовало знать ответы. Хотя на самом деле, знали бы военные сразу, что истребитель валяется не над станцией, наверное, контейнер действительно оставили бы где-то на поверхности. Но получилось, как получилось.

Когда они доехали до станции рядом со стадионом, Павел скинул груз на платформу и выпрыгнул из дрезины. Тащить всё это добро до самого истребителя не требовалось, оружие на его борту не должно обладать сильнодействующим эффектом, поэтому у Павла достаточно времени, чтобы донести его сюда.

— Ну, удачи тебе, музыкант! — послышался за спиной голос машиниста со странным эхом, будто бы они до сих пор находились в туннеле.

Павел обернулся, но дрезина уже испарилась, будто бы её тут и не было.

— Ладно, — пробубнил Павел, — черт с тобой, так даже проще.

Он ввёл кодовую комбинацию, и крышка устройства щелкнула. Изнутри вырвался густой клуб красного дыма, напоминая дымовую шашку. Павел инстинктивно отмахнулся рукой и быстро достал ретранслятор. Включать его следовало только по возвращении — для вызова военных. Пока что достаточно было просто спрятать устройство где-то поблизости. Ближайшие кусты для этого подходили лучше всего.

Огромный современный футбольный стадион возвышался прямо перед ним, казался мертвым левиафаном, что тихо гниёт под серым небом. За стадионом начинался парк — пустынное и унылое место. Раньше здесь и зелени-то было немного, а теперь остались только серые скелеты деревьев. Гладкие и облезлые, они напоминали надгробия давно исчезнувшей цивилизации. Местами парк больше походил на голую степь, выжженную временем и пеплом.

Павел шагнул вперёд, чувствуя, как тишина сгущается вокруг. Здесь, на открытом пространстве, он ощущал себя словно на ладони. Каждый шаг отдавался эхом в его голове, вызывая тревожное чувство. Но останавливаться было нельзя. Где-то в километре от него находился ТЦ «Европа» — именно там, в небольшом радиусе, по данным разведки, лежали обломки истребителя.

Ускорив шаг, Павел проверил, чтобы оружие было под рукой. Но не успел пройти и половины пути, как услышал протяжный вой, доносящийся откуда-то с реки. Сердце замерло.

Дворовые псы.

Их силуэты появились вдали — тёмные, низкие, с вытянутыми мордами. В этом регионе они встречались редко, да и были обычно пугливыми. Но что-то изменилось. Эти псы двигались уверенно, почти спокойно, и их красные глаза мерцали угрозой. Павел крепче сжал лямку рюкзака, ускоряя шаг.

Когда до истребителя оставалось каких-то десять метров, он понял: избежать столкновения не получится. Пять. Пять мутантов, сбившихся в стаю, направлялись прямо к нему.

— Ну что же, потанцуем… — пробормотал Павел, выхватывая катану.

Первый пес сорвался с места, мчась к нему с угрожающей скоростью. Павел успел увернуться в последний момент, скользнув по влажной земле, и ответил стремительным выпадом. Лезвие вошло точно в живот мутанта, разрезая его с лёгкостью. Пес повалился на землю, исчезнув в облаке красного дыма.

Ещё трое рванули с флангов. Павел прыгнул в сторону, но один всё же настиг его, вонзив когти в ногу. Боль пронзила тело, но Павел стиснул зубы, перекатился и встретил мутанта рубящим ударом. Лезвие срезало челюсть пса, заставив его рухнуть замертво.

Снова красная вспышка — тело исчезло.

Боковым зрением Павел заметил, как двое оставшихся прыгнули прямо на крыло истребителя, промахнувшись мимо него. Звук их ударов о металл на мгновение оглушил, но это дало ему шанс. Сняв автомат с плеча, он дважды выстрелил — коротко и точно. Один мутант упал, извиваясь, второй застыл в луже крови.

Тишина вернулась так внезапно, что стало не по себе. Павел поднял взгляд на мёртвый парк. Казалось, что из-за этих деревьев за ним всё ещё кто-то наблюдает.

Он выдохнул, чувствуя, как рана на ноге тянет и горит. Поведение псов было странным. Они напали организованно, почти как хищники, что долго охотились вместе.

— Что с вами происходит?.. — пробормотал Павел, осматриваясь.

Но времени на раздумья не было. Он перелез под крыло и наконец увидел её. Ракета «воздух-земля», чудом уцелевшая после крушения реактивного самолета, была зажата креплениями и углом закопалась в землю. Павел подошёл ближе, отодвигая обломки. Оставалось только понять, как её вытащить.

И тут пришло озарение: катана имеет довольно прочную сталь и вполне может послужить рычагом. Павел взял клинок, воткнул острое лезвие в стык между креплением и основным корпусом, и, используя получившийся рычаг, попытался выдернуть боеголовку.

— Только бы не рвануло, — сразу после этих слов раздался шипящий звук, и тело прямо через рукоятку словно ударило током, а взор перекрыл вырвавшийся красный дым…

Глаза залило алым, и мир пропал. Не исчез, а именно пропал, растворился, будто его вычеркнули из реальности. Красный цвет не отпускал, он прожигал взгляд, пока не начал медленно тускнеть, сменяясь чернотой. Наступила такая тьма, какой Павел никогда прежде не знал — она не просто окружала, она лезла внутрь, заполняла каждую клетку тела, душила.

Под ногами появился пол — идеально гладкий, черный, как гробовое стекло. Он отражал его силуэт, дрожащий, искаженный, словно сам Павел был создан из расплывшегося тумана. По краям горизонта начали проявляться тонкие цветные нити. Они были живыми. Павел не мог этого знать наверняка, но чувствовал. Они не просто уходили вверх, они двигались, пульсировали, словно дыхание огромного существа.

— Я рада что ты здесь, — произнес голос. Женский, но какой-то неправильный. Теплый и мягкий, как мед, но с оттенком холода, пробирающего до костей. А еще этот голос звучал двойственно — одна интонация была успокаивающей, почти ласковой, а другая — холодной, чужой, как шепот с того света.

— Где я? — голос Павла дрогнул, и он тут же пожалел, что спросил.

В ответ раздался смех. Сначала тихий, словно насмешка, но он быстро разрастался, становясь все более диким и истеричным. Это был не смех человека, а что-то жуткое, нечеловеческое. Он резал слух, вызывая внутренний холод.

— Правильнее будет спросить: когда, — ответил голос, и из мрака впереди начала вырисовываться фигура.

Она была женской, но неправильной. Длинные черные волосы напоминали тяжелую вуаль, скрывавшую лицо, а из-под них проступали два хищных глаза. Они светились зловещим зелено-желтым светом, и в их глубине двигалось что-то змеиное, извивающееся.

Его охватил ужас, такой, что он не сразу понял, что начал отступать. Сердце бешено колотилось, каждая мышца кричала: «Беги!» И он побежал.

Он даже не почувствовал, как боль в ноге исчезла. Просто рванул к ближайшей из нитей, уходящих ввысь, надеясь, что она выведет его отсюда, куда бы это ни было.

— Остановись, — голос больше не просил. Он требовал. Холодный, как зимний ветер, приказ прямо в его затылок. Павел почувствовал, как что-то приближается, почти дышит ему в шею.

Он бежал быстрее. Не смотрел по сторонам, только вперед, на дрожащую нить, но ощущение, что тень движется следом, не покидало. Она буквально была позади, и была вокруг…

Павел резко вскочил с подушки, приняв сидячее положение. Сердце бешено колотилось, настолько, что было даже трудно сделать глубокий вдох. Кошмар. Обычный кошмар.

— Ты чего? — спросила Люба, приподнявшись на локтях.

— Черт, ты ещё здесь, — ответил он, протерев лицо ладонью. Вчерашний вечер прошел будто тысячу лет назад, и он забыл, что они завершили его вместе.

— Очень мило, спасибо, деньги, как я поняла, на тумбочке? — в её словах не чувствовалось злости, скорее лёгкое дружеское возмущение.

— Прости… просто кошмар приснился, — он попытался сгладить ситуацию, возвращая тему. — Будто я снова искал установку. Потом снова эта чертовщина, когда она раскрылась. Эта жуткая женщина во тьме…

— Может, стоит всё-таки доложить об этом начальству?

— Чтобы научный отдел потом надо мной опыты проводил?

— Ты уже месяц рассказываешь о том, что странно себя чувствуешь. А теперь этот сон.

— Я… думаю, разберусь, не переживай. И кстати о вчерашнем…

Она тут же его перебила:

— Да, давай считать это пьяным помутнением рассудка.

— Спасибо. Мне бы не хотелось портить все наши отношения, ну знаешь…

— Семейной бытовухой?

— Вроде того.

— Идёт, — она достала свой смартфон и посмотрела на экран — ох, уже утро почти. Спать не хочется. Может, по кофе?

— Соглашусь, — он встал, включил свет и начал одеваться.

Теперь, когда сознание начало возвращаться в норму, сон уже не казался таким жутким. Тем более что это был и не сон, на самом деле, а самые натуральные воспоминания. Разве что псы не растворялись в красном дыме. Когда они уже подходили к выходу, Павел вдруг вспомнил:

— Кстати! Твой день рождения мы отметили, а подарок-то я так и не подарил!

— Кстати, да! Вообще-то ты так-то им меня в свою комнату и заманил.

— Момент, — он прошёл мимо кровати к дальней комнате, где у него стояла стенка из оружейных контейнеров. Немного поигравшись в пятнашки, он взял один из них и достал свою катану. — В общем, это тебе! Будешь теперь с двумя! — он торжественно вручил оружие Любе.

— Ого! — она на секунду впала в шок. — Это же вроде твоя? Серьезно?

— Да. Думаю, ты лучше с ней управишься. К тому же, после того как меня шандарахнуло у истребителя, я не чувствую себя комфортно с ней.

— Это так… Круто! Спасибо! — она почти запищала от восторга, доставая её из ножен. — Погоди, а как же ты?

Павел закрыл контейнер, из которого достал катану, убрал его в сторону и достал следующий. Вынув из него свернутую конструкцию, он примотал её на свою руку. Затем сделал резкий взмах, и из-под ладони выдвинулось острое лезвие.

— Вот! — радостно продемонстрировал он.

— Херасе клинок ассасина! Сам сделал?

— Ну, пришлось повозиться, но да. Я давно уже занимался этим проектом, но желание отказаться от катаны лишь ускорило процесс.

— И как оно в работе?

— Превосходно! Уже думаю сделать второй.

— Ух… — ответила Люба и начала крутить катану в руках. — Слушай, вот это очень крутой подарок! — она убрала оружие в ножны и поставила у двери. — Ладно, пошли попьем кофе, потом заберу на обратном пути.

Они вышли из комнаты в коридор минус первого уровня. Здесь было лучше, чем гнездиться в палатках посреди жилого цеха, но пока ещё не так роскошно, как на минус втором. Впрочем, Павел не особо жаловался, просто сейчас ему очень хотелось посетить душ, который на их уровне работал строго по часам, и около него постоянно были очереди.

Они прошли в общий холл. Здесь можно было не только отдохнуть и пообщаться, но и приготовить какую-то еду. Потому что кроме нескольких обеденных столов и книжных полок, тут имелся ещё и небольшой кухонный гарнитур с электрической плитой. Впрочем, чаще тут готовили только чай или кофе. Ведь холодильника на этом уровне нет, что вообще вызывало у Павла небольшой диссонанс в голове. Нормы электричества позволяют поставить плиту, но не позволяют поставить холодильник — какой тогда смысл в этой технике?

Откуда-то издалека снова раздался голос из радиоприемника, как будто бы снова резко увеличили громкость.

— К другим новостям. Недавняя провокация вблизи Кремля, устроенная террористической организацией под названием Цикады, вновь взбудоражила общественность…

— Ты тоже это слышишь? — спросил Павел Любу, осмотревшись. Он снова не видел никаких радиоприемников.

— Что? — удивленно спросила она.

То ли он сходит с ума, то ли она просто прикалывается. Голос ведущего тем временем продолжал:

— Представитель Министерства внутренних дел на недавней пресс-конференции заявил, что данный акт не более чем очередная попытка рейдеров заявить о себе после почти полугодового отсутствия и желание создать социальное напряжение для обычных граждан, и воспринимать её всерьез не стоит. Более того, все рейдеры, совершившие данную провокацию, были успешно устранены, и ни один из солдат армии Федерации не пострадал…

Приемник тут же стих, так же резко, как включился. Да что за ерунда происходит? Что за Федерация? Почему Люба смотрела на него пустым взглядом, будто бы ждала от него какого-то пояснения?

— Ты в порядке, родной? Не проснулся ещё, что ли?

— Видимо, да… — только и нашел что ответить Павел и полез в шкафчик за кофе.

Он уже достал банку растворимого, который жильцы чаще называли «пылью», потому что и по вкусу, и по цвету, и по консистенции он был очень похож, так как поставлялся со старых, довоенных складов.

— Стой, не эту дрянь только.

— А что ты предлагаешь?

— Есть у меня тут кое-что… — она подошла к книжной полке, присела и залезла рукой в небольшой зазор между полкой и кафелем. — Во! — в её руке лежал небольшой сверток.

— Так, яснее не стало.

— А, прости, — она развернула сверток, и там оказался герметичный пакет с черным молотым кофе.

— Да ладно! Настоящий? Такой же только начальству выдают.

— Ну вот… достала. Готова с тобой поделиться. Твой подарок слишком крут, чтобы я тебя не отблагодарила.

Павел убрал банку с «пылью» и достал турку. Турку, которая тут, черт возьми, имелась, а нормальный кофе нет. Впрочем, хорошо, что было так. Он взял пакет, отсыпал содержимое, залил воду и включил плиту. Помещение тут же наполнил приятный аромат.

— Так вот откуда тут такой запах ночами! — Павел демонстративно вдохнул и закрыл глаза. — А я думал, что мне показалось.

— Что показалось? — спросил его мужской голос.

Павел открыл глаза. Люба, как и холл, и даже кофе в его руке, куда-то испарилась. Теперь он стоял на ринге в секторе для тренировки бойцов. Перед ним стоял его тренер Адель. Здоровый крепкий мужик с суровым военным прошлым в секретных правительственных войсках, в два метра ростом, настоящий великан среди лилипутов, мощное тело которого покрывали татуировки, внушая ещё больший страх противникам.

— Паш, ты давай не расслабляйся, соберись! Поехали ещё раз.

Адель пошел в атаку. Сделав оборот вокруг своей оси, он нанес удар ногой справа в корпус, от которого Павел успешно защитился. Он попытался провести контрприем, но не успел. Адель оказался значительно ловчее и мало того, что ушел от захвата, так ещё и успел нанести несколько хлестких ударов в голову. Несмотря на то, что на голове был боксерский шлем, удары наносились без перчаток, так что эта тонкая скорлупа не особо хорошо защищала.

— Ты что, как говно какое-то! Соберись, черт возьми! — скомандовал он и снова пошел в атаку.

Так быстро переключиться с расслабленной варки кофе в боевой режим было сложно, но Павел, встряхнувшись, все же вошел в раж. Отбив первый удар в лицо, он захватил вторую руку, подтянул противника к себе и, не отпуская, нанес пару мощных ударов локтем. Пока Адель не пришел в себя, Павел сделал прямой удар ногой в грудь, откинув его на канаты.

— Вот теперь хорош! — оценил тренер, выпрямившись. — Давай, не стоим, не стоим, работаем, в бою тебя никто ждать не будет!

Павел тут же выполнил команду. Он планировал нанести несколько отвлекающих ударов в корпус, чтобы сосредоточить внимание тренера на защите от рук, после чего нанести удар ногой, но всё оказалось не так хорошо. Адель перехватил его практически сразу же и, используя его же энергию, перебросил Павла через себя, буквально воткнув его тело в ринг. Затем, прижав его своим телом, он начал наносить удары в голову один за другим. Павел попытался как-то отбиться или перехватить тело Аделя ногами, чтобы перекатить, но у него совершенно не получалось, а с каждым пропущенным ударом это выходило всё хуже.

Конечно, тренер его вряд ли убьет, но было понятно, чего он добивался. Выход из такого захвата у Павла нормально не получался практически никогда, и Адель, видимо, хотел собрать в нем максимум злобы, чтобы Павел отработал все на практике. И сделать это очень даже получилось.

Павел мысленно собрал всю энергию в руках и попытался немного оттолкнуть противника, чтобы перейти к захвату ногами, но вместо легкого толчка с невероятной силой выстрелил телом Аделя словно из пушки. Противник, габариты которого вообще противоречили законам аэродинамики, спланировал на несколько метров в высоту, вылетел за пределы ринга и врезался в стальные шкафчики с такой силой, что дверцы разлетелись в разные стороны.

Настала минутная тишина. Наблюдавшие за спаррингом бойцы из группы впали от произошедшего в шок.

— Адель! — Павел перелез через канаты и побежал на помощь.

Тренер, кряхтя, встал на ноги, посмотрел шокированными глазами на Павла, откашлялся и спросил:

— Это че щас было, Паша?

— Понятия не имею, тренер, — он посмотрел на свои руки. Может, ему просто показалось, потому что на это никто не обращал внимания, но с них будто бы поднималась едва заметная испарина красного цвета.

— Ну ты, конечно, выдал, — Адель сел на скамейку. — Я такого ни разу в жизни не видел, а повидал я многое.

Павел сел на скамейку рядом и схватился за голову. Он сам не понимал, что происходит.

Настойчивый стук вывел из глубокого сна. Павел открыл глаза и осмотрелся. Он снова находился в своей комнате. Происходящее начинало походить на улетный трип. Он окончательно запутался, где реальность, а где сон, хотя именно сейчас реальность казалась ему натуральнее, чем когда-либо. Стук продолжался. Павел встал с кровати и открыл дверь. На пороге стоял дежурный солдат.

— Здравия желаю! Вас вызывает руководство в главный корпус. Кабинет руководителя службы безопасности. Второй этаж, кабинет 224.

— Ого. По поводу?

— Мне поручено сказать, что это по поводу ваших… кхм… способностей.

— Понял.

Солдат отдал честь и пошел по коридору к лестнице, ведущей в цех. Павел посмотрел на часы. Разумеется, невероятно важно все неотложные дела решать именно «со сранья», с первыми лучами солнца на поверхности. Впрочем, Павел прекрасно понимал обеспокоенность руководства. Несмотря на то, что ситуация с Аделем разыгралась будто бы пару минут назад, с того эпизода прошло уже несколько месяцев. А недавно произошел уже третий инцидент с непонятной силой, открывшейся Павлу после взаимодействия с установкой.

Он подошел к шкафу и посмотрел на ассортимент одежды, который не блистал разнообразием. Классические костюмы и пальто с дополнительными пластинами защиты. Кто-то считал такой образ безумным, называл Павла «винтажным охотником за вампирами». Но именно этот образ вносил неоспоримый вклад в авторитет и узнаваемость профессионального разведчика и проводника.

Работа над этим статусом велась годами, потому что проводников в мире метро десятки, если не сотни. Это довольно простая работа, в отличие от сталкерства, потому что ты перемещаешься в основном по изведанным маршрутам, проводя людей до нужной точки. Поэтому в эту сферу лез каждый второй доходяга, но мало кто понимал, что образ проводника — это его визитная карточка, и обращаться к какому-то потрепанному бомжу желания в разы меньше, чем к стильному загадочному «охотнику на вампиров». Наверное, именно поэтому военные и наняли Павла на постоянный контракт. И даже выделили ему комнату на минус первом этаже.

Впрочем, что удивительно, с высшим руководством контакта пока не было ни разу. Все общение: наем, постановка задачи, ход ее выполнения и завершение — согласовывались исключительно через посредников низшего звена. Павел даже не знал, как выглядит это самое руководство, и был уверен, что и оно тоже не в курсе о нанятом проводнике. У руководства настоящей военной сверхдержавы своих важных дел по горло, и им, скорее всего, не особо интересны мелкие наемные разведчики и сталкеры.

Он оделся, вышел из комнаты и довольно быстро добрался до поверхности, пройдя жилой цех первого этажа, заставленный палатками. Это большая жилая зона для рядовых, жителей, гостей и обслуживающего персонала.

Быстро пробежав переходной туннель, Павел уже через несколько минут находился у дверей кабинета руководителя службы безопасности. Он постучал.

— Заходите, — последовал ответ с той стороны.

За дверью оказался крайне типичный для таких организаций кабинет. Классическая отделка, дубовые столы буквой Т, линия книжных полок вдоль правой стены и, разумеется, портрет президента давно канувшего в лету государства. Павел был уверен, что этот кабинет не менялся последние сорок лет и, возможно, тут сидел какой-то управляющий еще до Катастрофы, когда завод еще функционировал.

— Павел Александрович! — поприветствовал мужчина лет сорока. — Наслышан о вас, проходите, присаживайтесь.

— Здравствуйте, — ответил Павел, сев на ближайший стул.

— Для начала представлюсь. Меня зовут Николай Григорьевич Медведев. Начальник службы безопасности. В общем-то все заказы, которые вы выполняли через наших представителей, были от меня.

— Мне очень приятно познакомиться с вами лично, — Павел кивнул.

— Взаимно. Мы с вами ранее не встречались, но я о вас в курсе. Я лично проверяю контракты каждого нанятого со стороны человека.

Разумеется, проверяет. Скорее всего, подписывает не глядя. Ведь самый строгий проверяющий — это мелкий СБшник, который проводит встречу при заключении контрактов. Этот человек делает всю работу, а начальство только ручкой размахивает. Павел давно понял, как тут все устроено.

— В общем, — продолжал Николай, — мне доложили о том, что вы проявляете некоторые способности в процессе ваших тренировок. Адель даже проявил беспокойство по поводу собственной сохранности.

— Не могу скрыть слона в комнате. Эти способности имеются.

— С какого момента они проявились?

— С момента, когда я притащил для вас ту странную боеголовку с истребителя. Когда я пытался ее демонтировать, меня обдало чем-то… как будто разряд ударил.

— Почему вы сразу не обратились к нашим медикам?

— Потому что сначала ничего необычного не происходило. Я не чувствовал себя хуже и не замечал никаких отклонений. Только в процессе тренировок начали происходить странности.

— Хорошо… — он сделал пару записей в блокнот, лежавший рядом с ним на столе. — В общем, тоже не буду скрывать цель нашей встречи. Мы крайне заинтересованы вашими боевыми навыками и хотели бы провести некоторые исследования, являются ли эти особенности взаимодействия с боеголовкой долгоиграющими или это временный эффект.

Павел напрягся. Не надо было ему сюда приходить. А еще лучше, надо было сматываться уже после первого инцидента на тренировке. Осторожно потянувшись средним пальцем под рукав пиджака, Павел нащупал механизм выдвижного клинка и спросил:

— Если я откажусь, сейчас сюда залетит несколько качков в белых халатах и свяжут меня, чтобы препарировать как лягушку?

— Ох нет, что вы, Павел! Мы, конечно, люди серьезные, но вы слишком плохого мнения о нашей организации. Разумеется, наши ученые возьмут у вас пару анализов и проведут несколько экспериментов, чтобы в принципе понять, как проявляется этот эффект, но в целом мы бы хотели предложить вам постоянную работу в наших рядах, а не разделывать вас на части. В конце концов, мы же не в Питере.

— Что за работа? — Павел отпустил курок механизма.

— Агентом спецотряда особого назначения. В общем и целом — примерно то же самое, что вы делали на рядовых контрактах, только на постоянной основе, с более тяжелыми заданиями, но и с куда лучшими условиями.

— Звучит заманчиво. У меня есть время подумать?

На самом деле нужно было не подумать, а просто понять, дадут ли ему сейчас выйти отсюда, или за дверью действительно стоят санитары.

— Конечно, вы вольны принять любое решение до завтра, — Николай встал и подошел к двери. — Кроме того, вы даже вправе отказаться от нашего предложения. Только хочу вас предупредить, что в случае отказа мы будем вынуждены разорвать все действующие контракты. К сожалению, мы немного обеспокоены вашей силой и не хотели бы, чтобы по нашим базам бесконтрольно ходил такой сверхчеловек.

— Так а в чем разница? — Павел тоже подошел к двери. — Если я приму условия, я так же буду ходить по вашей базе.

— Да, но зато под присмотром наших ученых. К тому же, Павел, у нас с вами будут новые условия контракта, которые дадут нам дополнительную страховку.

— Хорошо, я обдумаю ваше предложение до завтра.

Павел вышел за пределы кабинета и не заметил, в какой момент провалился в красную пустоту, которая постепенно улетучивалась, сменяясь бесконечной чернотой. В этот раз процесс затянулся, по ощущениям, на несколько минут.

Затем получилось открыть глаза. Теперь он находился в больничной палате на шесть мест, по три койки с каждой стороны. Снова сон?

Палата выглядела как типичное помещение больницы до Катастрофы, у стены даже находилось окно, сквозь которое проникал яркий белый свет. На койке напротив лежал полностью перебинтованный пациент — то ли спал, то ли был без сознания, то ли просто не реагировал на пробуждение Павла. Темный?

Нужно попытаться как-то привлечь внимание Темного.

Смолов попытался пошевелиться, но все тело ныло от боли, а нога оказалась перебинтованной.

— Ох, когда это закончится уже… — недовольно прорычал он, затем с трудом приподнял голову к забинтованному пациенту. — Темный!

Пациент никак не отреагировал. Павел повторил:

— Темный, прием, ты на связи?

Тишина. Что ж, о'кей. Хотя неудивительно. Удивительно наоборот другое, что после пережитого ими столкновения в таком же забинтованном состоянии не находился сам Павел.

Рядом заиграла классическая мелодия. Павел обернулся и заметил у кровати на тумбочке радиоприемник. Так вот откуда были эти обрывки репортажей! Видимо, эфир сменялся разными композициями, между которыми были выпуски новостей. Павел потянулся к приемнику и выключил его.

В палату вошла женщина в форме медика и крупный мужчина с какой-то черной папкой. Он явно не был врачом, потому что его белый халат был накинут поверх какой-то необычной черной военной формы с красными опознавательными знаками.

— Вы уверены, что нужно задавать вопросы сейчас? — спросила женщина.

— Мы и так ждем уже несколько дней. Вы же сказали, что показатели в норме, — ответил мужчина.

— Да, но… Ладно, попробуйте, я отойду. Только, пожалуйста, не затягивайте, у меня скоро смена заканчивается, я бы хотела закрыть посещение. И если почувствуете, что что-то идет не так, я буду за дверью, — она тут же вышла.

— Хорошо, не переживайте.

Мужчина взял стул, стоявший у двери, поставил его рядом с койкой Павла, раскрыл папку и достал ручку.

— Как вы? — спросил незнакомец.

— Я… не понимаю, что происходит, — слова Павлу давались тяжело.

— Это нормально. Перенести такое падение и остаться в живых — это надо иметь невероятное везение. Удача на вашей стороне.

— Кто вы?

— Майор Следственного комитета Макаров.

— Забавно, — произнес Павел, осматривая его внешность.

— Что забавного?

— Вы похожи на одного актера… Как же его… Майкопова… Он играл в одном довоенном сериале, где у героя была фамилия Макаров.

— Я понял, о чем вы. Только фамилия актера Майков. Странно, конечно, что в таком состоянии вы вспомнили именно это.

— Такой уж у меня ассоциативный ряд.

— Ладно, это не важно. У меня к вам несколько вопросов. Вы можете вспомнить последние события?

Павел с трудом понимал, какие из недавних событий для Макарова «последние». Но решил, что сами вопросы помогут лучше понять, что это за место и что происходило на самом деле. Поэтому он кивнул.

— Итак, для начала объясните мне, почему вы убегали?

— А почему они догоняли?

— Очень смешно, — он сделал какие-то записи в папке. — Бойцы решили, что вы являетесь Цикадами. Поэтому пытались вас перехватить. Но как мы уже выяснили, вы не имеете к ним никакого отношения. Зачем вы тогда пытались убегать?

— А что нам оставалось делать? Поднять руки и ждать расстрела?

— Вам? Впрочем… — он махнул рукой и сделал пару записей, — неважно. Думаю, вы правы. Там бы никто разбираться не стал. Мы нашли при вас фотографию с запиской, что означает ее содержание?

Павел вспомнил про записку, рефлекторно ощупал себя, но тут же понял, что ни записки, ни пальто, в котором она лежала, на нем не было. Вместо этого рука уткнулась лишь в тонкую ткань больничной пижамы.

— Где она? Вы ее забрали?

— Записка? Да, мы изъяли ее для изучения. Нас привлекло ее содержимое. Вы можете его как-то прокомментировать?

— Я даже не знаю, что там написано.

— Ну что же вы, Павел Александрович, врете мне так нагло, — с наигранной иронией сказал Макаров.

— Откуда вы знаете мое имя и отчество?

— Это сейчас не важно, отвечайте на вопрос, — тон стал более строгим.

— Я не буду отвечать ни на какие ваши вопросы. И верните мне мое снаряжение, — Павел попытался встать.

— Оу, полегче, приятель! — Макаров попытался удержать Павла на месте. — Пока тебе рано вставать.

— Я тебе не приятель, — надо было что-то сделать, пока этот странный тип не вколол ему что-нибудь.

— Лежать на месте! — скомандовал Макаров.

Макаров потянулся куда-то под подол халата. Павел понял, что ситуация окончательно вышла из-под контроля. Нужно действовать прямо сейчас, несмотря на всю слабость организма. Смолов сделал резкое движение рукой и дал выставленной ладонью точно в весок майору. В идеале это должно было вырубить противника, но сил сейчас хватило только на то, чтобы откинуть его в сторону.

Павел попытался тут же встать, но совершенно забыл про загипсованную ногу и просто свалился на пол.

— Ах ты сука! — выкрикнул пришедший в себя Макаров и попытался навалиться сверху.

Павел резко перекатился в сторону, и майор врезался в пол. После этого Смолов схватился за ножку кровати, оторвался от пола, используя койку как опору, и поднялся. Майор попытался встать следом, но тут же получил удар стулом по голове. Этого было недостаточно, чтобы отключить полностью, но хватило, чтобы противник временно растерялся. В палату ворвалась медсестра. Павел резким движением откинул ее в сторону, но в последний момент почувствовал укол в бедро. Осмотрев себя, он заметил торчащий дротик инъектора.

Выдернув инородный предмет, Павел направился к двери, которая в это же мгновение начала удаляться. Он бежал изо всех сил, но чем быстрее двигался, тем дальше становилась дверь. Помещение очень быстро начало заполнять красный дым.

— Я же говорила, что он ещё не готов, — послышался незнакомый голос, прежде чем картинка окончательно растворилась в красной дымке.

Глава 6 — Переговоры

Вселенные 0001-A, 0224-B

— Босс, видим байкеров, — произнес голос водителя по динамикам громкой связи.

— Отлично, встречайте, — ответил Пеньков и переключился на камеры уличного обзора.

— Стас, а ты уверен, — спросил Арти, когда мотоциклы уже проезжали мимо фургона, — что мы можем доверить потенциально смертоносное оружие каким-то бандюганам? Они ж наверняка его уронят по пути или вообще украдут.

— Ох, Арти, тебе нужно быть умнее. Ты вроде целой станцией управляешь, а базовых вещей руководителя не понимаешь. Дай человеку правильную мотивацию, и даже отбитый бандюган будет тебе предельно верен.

— А какая ж у тебя для них мотивация, кроме обещаний уничтожить Федерацию?

— Я же сказал, терпение! — старался скрыть раздражение Стас, его сильно напрягали и эти повторяющиеся вопросы, и то, что байкеров было четверо, хотя договаривались они о другом. Он нажал на кнопку связи с охраной. — Володя, скажи этим дебилам, что внутрь пустим максимум двоих. — Он снова повернулся к Артуру. — Так, о чем это я… ах да. Тебе нужно быть терпеливее, иначе будет не так интересно.

— Я просто не очень доверяю Цикадам. Слышал, как они целое хранилище спалили в прошлом году? Курс бензина из-за этих двухколесных упырей до сих пор скачет!

— Слышал, все слышали. Рвануло так, что у нас на станции даже защитные панели выбило. Но ты не переживай так. Поверь, у Федерации бензина как говна за баней. И фрикционных установок ещё десяток имеют. Им этот подрыв только на руку, там столько собственных косяков смогли подмазать, что тебе и не снилось. А курс… Кому нужно, тот на нем заработал.

Шлюзовая дверь в задней части кузова открылась. Пеньков увидел на экране, как у байкеров забрали все оружие, прежде чем они залезли внутрь.

— Так, Арти, теперь слушай внимательно. Когда мы будем вести диалог, в какой-то момент я скажу, что нам нечего предложить, и сделаю паузу. Тебе нужно осторожно вспомнить про биорад. Понял?

— Понял.

— И сделай так, будто бы это вырвалось случайно, и говорить об этом ты не хотел, — шлюзовая дверь закрылась. — Всё, поехали!

Через внутреннюю дверь в салон залезло двое рейдеров в самопальных мотоциклетных шлемах. Один из них оказался настолько крепким, что едва не сломал кресло, усевшись напротив Артура.

— Господа! — сразу поприветствовал их Стас. — Свои шлемы вы можете снять, тут безопасно.

— Да, мы поняли, — ответил тот, что был похудее, снимая защиту. Под ней оказался мужчина в возрасте около пятидесяти с длинной черной бородой.

— Александр, я полагаю?

— Именно шулáй [перевод с татарского: именно так]

— Приятно познакомиться! А это?.. — Стас указал на крепыша, без шлема оказавшегося довольно приятного вида молодым парнем лет двадцати пяти. Крайне нетипичный образ для такого огромного качка. Стас ожидал увидеть там очередного лысого брутала с кирпичом вместо лица. Хотя взгляд у него был всё равно туповат.

— Никита. Мой секретарь, — невозмутимо ответил Александр.

Секретарь, конечно же. Откуда ты слово такое взял.

— Он будет записывать?

— Запомнит. Вундеркинд, обладает невероятным интеллектом и памятью.

Эти слова рассмешили качка, который нелепо попытался скрыть туповатую улыбку. Понятно, очередной недалекий громила, хоть и с более адекватной внешностью. Впрочем, он никак не мешал их встрече. Если Александр считает, что ему так комфортнее, пусть будет. Сейчас нужно наоборот снять напряжение и холод, а не нагонять его.

— Хорошо, — радостно произнес Стас и протянул руку. — Я в любом случае рад нашей встрече и знакомству. — Рейдеры по очереди ответили рукопожатием. — Для начала, может, хотите что-то выпить? — Байкеры переглянулись, сомневаясь. — Да ладно вам, господа! Мы что, враги друг другу? Одни и те же цели. У меня тут настоящий виски тридцатилетней выдержки! — Он достал четыре стакана из подлокотника и бутылку из холодного отсека. — Я знаю, что вы за рулем. Не переживайте, мы никому не скажем!

— Лады, — ответил Александр, — мы тоже не против немного снять напряжение.

— Вот и славно! — Стас разлил виски по стаканам и раздал их всем присутствующим. — За знакомство!

Они чокнулись и выпили. Виски и вправду был хорошо выдержан, Стас хранил его как раз для таких встреч. Эта волшебная бутылка всегда помогала снять лишние барьеры при коммуникации.

— Итак, — начал он, — давайте перейдем к делу. Как я уже сказал вам по радиосвязи, мы в Лесничестве все двадцать лет живем под гнетом Федерации. И все двадцать лет я искал способы, как это изменить. И вот недавно федералы сами передали нам свое секретное оружие, которое они нашли где-то на своих складах, чтобы мы проверили его на радиоактивное излучение. Вам нужно перевезти это оружие Сопротивлению.

— Так, — сразу уточнил Александр, — а почему вы не можете сделать это сами, например, на этом фургоне?

— Если я это сделаю, я сразу стану преступником межгосударственного уровня! Вы что? И дорога в Федерацию, и даже в Лесничество мне будет закрыта навсегда! А для нашей подрывной деятельности эта дорога очень важна. Поэтому мне нужно организовать «случайное» похищение установки третьим лицом. Понимаете, о чем я?

— Понимаем. Но не верится, что Федерация не будет защищать секретное оружие.

— Не будет. Перевозить завтра до «Кремлевской». Будем лично мы, Лесничество. Нам выделят пару машин конвоя, но я позабочусь о том, чтобы эти машины были только на бумаге. А вы нападете на нас в районе станции «Горки».

— Звучит хорошо, но какой нам с этого понт? Тем более, вы обещали мне, что уладите конфликт с Федерацией, а пока что выходит, что вы предлагаете его обострить.

— Уладим. Я гарантирую вам, что, когда мы начнем переворот, Федерации будет не до их сгоревшего когда-то биотоплива, — Стас сделал паузу, но Александр пока не реагировал, ожидая предложения поинтереснее. — Ещё я готов прямо сейчас подписать с вами договор о том, что, как только мы захватим управление инфраструктурой Федерации, половина уцелевших топливных хранилищ будут навсегда ваши.

Александр тяжело вздохнул:

— Вы предлагаете нам рисковать жизнями, перевозить какую-то неведомую херь, и все это взамен на оплату «когда-нибудь»?

— Хорошо, вы умеете торговаться. Ваши предложения?

— Все, что вы сказали, плюс цистерна газа сразу на момент доставки.

Засранец! Он вообще не понимает, что, в отличие от них, нормальные люди топливо вообще-то покупают или получают с полной отчетностью о расходах. И в таких объемах незаметно достать его просто невозможно.

— Слушайте, я столько газа втайне не протащу… Я даже не знаю, что мы ещё можем вам предложить… — он сделал паузу.

— А может, биорад… — осторожно произнес Артур. Молодец!

— Артур, блин, помолчи! — резко осек его Станислав.

— Биорад? — тут же сглотнул приманку Александр, и они с громилой переглянулись. — Биорад нас более чем интересует, сколько у вас его?

Попались! Стас восхищался своей хитрой стратегией. Он прекрасно знал, что фонящий Кратер представляет серьезную проблему для Цикад, регулярно раздуваясь ветром в их сторону. Они даже несколько раз много лет назад устраивали налеты на торговые караваны Лесничества в поисках их легендарного биологического антирада. Вот только они понятия не имели, что Лесничество переправляет свои партии биорада лишь в Федерацию, и делается это исключительно по туннелям.

— Понимаете… Мы получаем его с большим трудом. Это очень сложная технология… вы же знаете, что этот антирад даже снимает последствия лучевой болезни?

— Ясен хрен. Об этом все метро знает.

— В общем… Это очень дорогая технология и дорогой продукт, который позволить себе может только Федерация. Поэтому мы можем обеспечить вас… Сто инъекциями в месяц.

— Сто инъекций в месяц звучит очень хорошо! — ответил Александр. — Но у нас сейчас много облученных, придется использовать двойную дозу для лечения.

— Батенька, имейте совесть, мы и так работаем на износ! Федерация требует регулярных поставок! Мы не можем выдавать себя! Хорошо, сто пятьдесят.

Александр задумался и переглянулся со своим товарищем. Если у бородача и получалось скрыть эмоции, то все мысли туповатого качка были написаны на лице: такая ежемесячная партия биорада была для них просто невероятным подарком судьбы.

— Ла-а-дно, — Александр попытался изобразить, будто делает одолжение, — по рукам.

Великий и мудрый стратег Пеньков! При наличии необходимых ингредиентов Лесничество способно произвести сто пятьдесят доз за несколько часов. Ведь основная проблема дефицита и стоимости биорада состояла исключительно в одном ингредиенте — соке радгрибов со станции «Яшьлек». Сам по себе этот сок производился в огромных объемах, но большая его часть оседала в Сопротивлении из-за местной анархии и криминала. Поэтому до официальных поставок Федерации долетали ограниченные партии по очень высоким ценам. Наладить прямые поставки рад-сока и как-то договориться с Сопротивлением или местными бандами ранее Стас мог только мечтать. Но теперь у него были рычаги влияния.

— И это… — добавил главарь Цикад, — ещё мы добиваем ваш вискарь.

Если бы это животное знало, сколько стоит эта бутылка… Впрочем, это все равно была низкая цена. Стас наполнил стаканы присутствующих доверху, вылив все содержимое.

— Угощайтесь! — дружелюбно произнес он. — А пока вы пьете, немного расскажу детали. Конвой будет проезжать станцию в районе трех часов пополудни. В составе будет четыре машины: этот фургон, «Урал» и ещё две машины охраны. Как я и сказал, по бумагам это будут машины Федерации, по факту же мы договорились с Олимпом, они предоставят нам пару своих драндулетов для красивой утилизации, чтобы все было натурально. Нужно уничтожить их максимально быстро и эффективно, чтобы остались лишь сгоревшие остовы и не было понятно, что это подставные авто. Справитесь?

— Пф… ваще без базара! Ответная реакция последует?

— Исключительно в виде пердежа в лужу, — Стас специально подобрал нелепое выражение, чтобы показать, что он на одной волне с «партнерами».

— Главное, громко не пердите, — Александр одобрительно рассмеялся. Качок подхватил.

— Вот и договорились, — тоже присоединился к смеху Пеньков. — Машины Федерации не трогать, ни мой фургон, ни «Урал». Мы остановимся и будем сидеть тихо. «Уралу» обстреляете кузов чем-то легким для вида, водитель тут же убежит. Установка будет внутри. Забираете ее и везете Сопротивлению. Там вас встретят.

— Понял, принял. Без проблем, — язык Александра уже немного заплетался. Виски действовал очень хорошо.

Теперь нужно было сделать последний маневр.

— Ну что же, господа, пожмем друг другу руки! — он протянул ладонь Александру, тот тут же ответил крепким рукопожатием. Артур пожал руку амбалу Никите. — Рад, что мы с вами нашли общий язык! Думаю, на этой приятной ноте можем разойтись!

— Канеш! — Александр допил содержимое бокала. — Болт, на выход. — После этого он натянул свой шлем, и рейдеры вышли.

Стас поправил воротник. Несмотря на всю собранность, он был довольно сильно напряжен.

— Сто пятьдесят инъекторов? — удивился Артур. — Серьезно?

— Да, вот так легко, — довольно похлопал себе по коленям Стас.

— Я так понимаю, ты уже придумал, как наладить поставки сока радгрибов?

Двери водительского салона хлопнули, и Стас обратился в коммуникатор:

— Володя, на «Козью слободу», — переключившись, он посмотрел на Артура.

— Понял тебя. Стас снова в деле! Но что насчет договора с топливными хранилищами? Ты действительно хочешь отдать все им? У Федерации их не так уж и много, особенно после того, как они уничтожили одно.

Стас рассмеялся:

— Какого договора? Мы что-то заключали?

И тут до Артура дошло. Да, эти бандиты настолько обрадовались своему удачному торгу и дорогому пойлу в стакане, что совершенно забыли начало разговора.

— У тебя его ведь даже не было?

— Я тебе даже больше скажу, у меня и ручки-то нет!

Теперь они искренне рассмеялись вместе. Стас просто растворялся в своей гениальности. Однако заметил, что Артур как-то резко погрустнел — похоже, его что-то смущало.

— Что такое, брат лесоруб? — спросил Стас.

— Знаешь, — в голосе Арти слышалась осторожность, — меня только смущает, что ты начинаешь активную фазу борьбы с того, что считаешь всех дураками…

— Поясни.

— Ну… Олимп, Цикады вот… Я последним, конечно, не доверяю, но все же… Да и, я так понимаю, Сопротивление ты тоже хочешь развести? Ты всех их обманываешь, строишь хитрые стратегии, разве это не то же самое, что делает Федерация?

Такой вопрос немного поубавил уверенность Станислава. Артур, конечно, всегда был далек от реальной политики, и в общем-то начальником своей станции он стал только благодаря Пенькову. Поэтому такой вопрос был не удивителен с его стороны, но тот факт, что он засомневался в человеке, в своем товарище и друге Стасе, который вытащил его в прямом смысле из дерьма, очень сильно огорчал.

— Слушай, Арти, — Стас тяжело выдохнул, — понимаешь ли… политика устроена таким образом, что, если ты будешь играть исключительно по-белому, у тебя ничего не выйдет. Ты думаешь, согласился бы Олимп отдать нам установку, если бы я сказал им, что понятия не имею, что это? Да нет, конечно! Я даже больше скажу, Олимп нам вообще не доверился бы. Как и Цикады. Мы с тобой для них обычные чинуши Федерации.

— Но все же ты солгал им.

— Это ложь во благо, друг мой. Политика остается политикой всегда, к сожалению, так работает реальный мир. И она не любит добряков, всегда играющих честно. Если мы будем играть с Олимпом или Цикадами честно, они кинут нас при первой же возможности, и мы останемся ни с чем. Ты же понимаешь это?

— Понимаю, конечно.

— И я понимаю. Но в то же время понимаю твои сомнения. Поэтому хочу, чтобы ты знал. Хоть мне и приходится немного хитрить, у нас всех: у Сопротивления, Цикад, Олимпа и даже у Южного Базара — один противник: Федерация, которая повязла в монополии, коррупции и кумовстве. Когда мы с тобой придем к власти, мы сможем это поменять. И все те, кого я, как ты сказал, «считаю дураками», сами скажут мне спасибо за мою стратегию.

— Ладно, друг, я доверяю тебе. Надеюсь, ты осознаешь, что делаешь.

Машина остановилась. Водитель сказал по коммуникатору, что они уже у входа на станцию. Станислав достал свой шлем из верхнего рундука и сказал:

— В общем, нам осталось обсудить вопрос поставки с лидером Сопротивления, и на сегодня все.

— Только есть одна проблема, Стас… — Артур замешкался. — Стесняюсь признаться, но я понятия не имею ничего о Сопротивлении, кроме очевидного факта их борьбы с Федерацией.

— Погоди, — Стаса даже пробило на искренний хохот. — Как это ты не знаешь ничего про них? Ты как на саммитах и съездах вообще ориентировался в обстановке?

— Да как-то мимо ушей пропускал, это ж не наши проблемы всегда были. Тем более что эти сопротивленцы особо угрозы никакой не представляли, как я понял.

— Тут ты прав, конечно, они больше кричат, чем делают. Ты хоть их лидера знаешь, как зовут?

— Ну да… Алексей… Вдовин, если я ничего не путаю.

— Уже хорошо. Ладно, надевай шлем, пошли, по радиосвязи расскажу.

— Босс, нам идти с вами? — послышался голос по громкой связи.

— Только одному. И идти на расстоянии, чтобы не привлекать много внимания.

— Там настолько опасно? — голос Артура прозвучал напряженно.

— Не то чтобы опасно, — Стас вылез из салона и, подождав Артура, захлопнул дверь, — но охрана нам не помешает.

— Я думал, Сопротивление — такое же содружество людей, как и все остальные, со своей организацией и порядком.

— О, мой друг, — он переключился на канал закрытой связи, чтобы его слышал только Артур, — ты сейчас познаешь дивный новый мир. Сопротивление — лишь формально организованная станция. По факту это один большой хаб и пристанище для разношерстного люда: бандитов и изгоев с «Яшьлека», недооцененных творцов, сбежавших от Федерации… добровольно или принудительно, искателей легкого и низменного досуга, в числе которых иногда бывают даже бойцы самой Федерации, а также множества торговцев нелегальным и запрещенным. В общем, настоящий парк развлечений для маргиналов. Ладно, заходим, — он открыл дверь вестибюля, ведущего в подземный переход, — маску лучше не снимай. Никому не стоит знать, что мы были здесь. Не переживай, тут в защите каждый второй ходит.

Они спустились в подземный переход и сразу попали в уникальное место. Торговые павильоны из мирного времени успели обрасти множеством пристроек и хибар из мусора, отчего проход был шириной всего в пару метров. Подземный переход представлял собой натуральные трущобы. Свет тут отсутствовал как класс, единственным способом ориентироваться в пространстве был налобный фонарик. Из темноты на путников постоянно кто-то пялился, это чувствовалось даже затылком.

Артур, пригнувшись, чтобы пройти под грязными портками, которые сушились прямо поперек прохода, спросил:

— Что-то тут как-то мрачновато для большого оживленного хаба… и где герма?

— Герма там, где и должна быть: у входа на станцию.

— А тут что?

— Улей совсем опустившихся на дно представителей общества. Ты же знаешь, что «Козья слобода» всегда была перенаселенной станцией?

— Ну да, слышал, потому что тут вроде сразу два поезда встало в День Поражения.

— Именно. К тому же на уцелевшем «Яшьлеке» фон в первые годы был настолько колоссальным, что многие оттуда сюда сбежали. Но так как места не особо много на станции, часть решалась жить прямо в открытом всем ветрам переходе… Те, кто был поумнее, потом перебрались на другие станции, а всякий сброд, как видишь, продолжает гнить, разлагаться и существовать тут. А вот и герма.

Они подошли к воротам. Стас постучал по двери, и она тут же открылась.

— И даже не спросят, кто? — удивился Артур.

— А зачем? — хохотнул Стас.

Они прошли ещё несколько хибар и начали спускаться к платформе. «Козья слобода» была станцией колонного типа. Когда-то, ещё до войны, она была настоящим произведением хай-тек искусства, вдохновленным футуризмом, типичным для застройки начала нулевых. За счет обилия света в полу и потолке, тогда она действительно казалась очень современной и просторной… Но не сейчас.

Колонны, словно сломанные гниющие перья в тяжелой атмосфере общего бардака, давно потеряли все облицовочные материалы, превратившись в ржавый каркас. Облицовка из металла послужила отличным решением для строительства и благоустройства. Бесконечные светильники в потолке давно перегорели и лишь изредка мерцали в несколько пар, как звериные глаза в темном лесу. Центральную часть плотно застроили по принципу «кто во что горазд», и теперь все это выглядело крайне печально.

Пеньков бывал тут однажды, поэтому прекрасно знал, куда ему идти. Он свернул к левым путям и пошел по единственному свободному, за неимением лучшего слова, «проспекту», ведущему через всю станцию. На правых путях, так же, как и на левых, навечно замер состав, но всю правую секцию превратили в один большой муравейник, соваться в который было действительно опасно.

Хотя сказать, что левая часть была бульваром для прогулок, тоже нельзя. Состав превратили в развлекательные заведения для всякого сброда, и каждое имело произвольную пристройку. Где-то пути преграждали столы, за которыми сейчас шло активное пиршество сомнительных личностей, где-то устроили торговые ряды со всякой запрещенкой, а где-то и вовсе разместился бордель.

— Эй, мальчики, заходите на огонек, — зазывали их две сомнительные девицы, когда товарищи проходили мимо одного из таких заведений. — Сделаем все, что захотите.

— Странно все это, — Артур проигнорировал приглашение, обращаясь по радиосвязи. — Я думал, тут получше будет. А это какой-то притон.

— Согласен. Поэтому Федерация и не любит Сопротивление.

— Еще бы. Я бы на месте Хаматова тоже всю эту аморальщину убрал.

От этой фразы Стас даже остановился и посмеялся уже более искренне.

— Что тебя так рассмешило? — удивился Артур.

— Ты думаешь, Федерация борется с притонами просто потому, что это аморально?

— Я знаю, что ты скажешь. То, что федералы сами в эти притоны ходят и сами же с ними борются.

— Нет, не в этом дело. Федерация просто не любит конкурентов.

— В смысле?

— В смысле, что эти притоны им не подконтрольны. Для них все Сопротивление — серая зона, потому что тут анархия, всеми заведениями управляют мелкие криминальные банды. Здесь нельзя снять компромат или устроить прослушку.

— А где можно?

— Ты никогда не был на Новой Баумана ночью?

— Да я и днем-то туда не ходил. Что мне там делать?

— Понятно тогда, почему для тебя все так чисто в Федерации. — Стас пошел дальше. — Там точно такой же притон. Только с глянцевым лоском, дорогим алкоголем и элитным силиконом. Посети как-нибудь на досуге.

— Поверю на слово, — разочарованно ответил Артур и тут вдруг осознал: — Так, стоп. Ты говоришь, что тут все дела ведут исключительно мелкие банды?

— Ага.

— А как же этот Вдовин? Он не в курсе, что на его станции происходит? И почему бандиты, имея численное преимущество, до сих пор не отжали станцию?

— Все переплетено, друг мой, все переплетено. Если я начну тебе объяснять, ты с ума сойдешь.

— Ну попробуй чуть-чуть.

— Бандиты тащат сюда на реализацию сок радгрибов со своих производств на «Яшьлеке» и отдают часть Сопротивлению за то, что те поддерживают порядок на станции и не дают Федерации проводить облавы. Сопротивление сдерживает Федерацию за счет того, что позволяет им пропускать официальную партию сока через свою станцию, а также иногда помогает добыть часть инфы от местных девочек. Но при этом Сопротивление же конфискует часть рад-сока из официальной партии и отдает его на персональную реализацию бандитам…

— Так, стоп, я понял! Анархия — хрен поймешь, как тут все работает, но работает. Можешь не продолжать.

— Я о том же. Важно одно. На самой верхушке всей этой схемы сбыта и производства все равно сидит Вдовин. И если мы сможем с ним правильно договориться, у нас будет столько сока, сколько требуется, и притом совершенно бесплатно.

Они прошли станцию до самого конца. Здесь, у последнего вагона, дорогу преграждали стальные ворота. Стас постучал в узкую дверь с окошком. Окошко открылось, и их тут же «поприветствовали»:

— Че надо, чепушилы?

— Чепушила тут только ты, — тут же резко отрезал Пеньков. — Мы к Вдовину, с Лесничества.

Окошко захлопнулось и дверь открылась. С другой стороны стоял почти двухметрового роста мужик в потрепанной старой форме спецназа. Голову закрывала такая же потрепанная балаклава.

— За чепушилу ответишь? — спросил он.

— А ты? — Пеньков сделал жест, и его охранник направил ствол на встречающего.

— Ладно, мужик, не обессудь, — громила тут же стал лапушкой. — Работа у меня такая. Заходите, Вдовин у себя.

Они прошли через ворота и направились к последней двери вагона.

— Ты хотел не привлекать внимания, — сказал Артур, — а сам показываешь всем, что этот боевой танк в форме Федерации с тобой.

— Нормально, рядовые солдаты тут частые гости. Так что нам главное, чтобы наши лица тут не засветились.

Они миновали ещё несколько скучающих бойцов у входа в вагон и зашли внутрь. Охранника оставили снаружи.

Убранство жилья лидера Сопротивления больше напоминало какое-то пристанище индийского жреца: стены исписаны множеством фосфоресцентных граффити, которые светились в неоновом фиолетовом свете, обилие всевозможных ковров, пледов и одеял, раскиданных на всех поверхностях, «ватрушки» на полу вместо стульев, низкий стол посреди вагона, за которым сейчас две обнажённые близняшки курили кальян. Девушки совершенно не обращали внимания на вошедших и находились в каком-то одном им известном мире.

— Где Алексей? — спросил их Стас, сняв шлем.

Одна из них лениво показала на кабину машиниста в начале вагона. Пеньков проследовал туда и, отодвинув штору, увидел, что поперёк кабины натянут гамак, а в нём лежал лидер Сопротивления. Большой мужчина, едва ли меньше своего охранника на входе, лет шестидесяти, с кучерявой кипой седых волос, смуглой кожей и двухнедельной седой щетиной, смотрел на вошедших, словно они жили тут уже не первый год.

— Эм-м… Алексей? — поприветствовал его Стас.

— Он самый.

— Мы из Лесничества. Я разговаривал с вами на днях.

— Да я понял.

Стас немного опешил. В голосе Вдовина не чувствовалось безразличия, но его интонация была какая-то слишком сама собой разумеющаяся. Пеньков немного собрался с мыслями и произнёс:

— Как я вам сказал, у нас есть возможность реально уничтожить Федерацию…

— Ща, погоди, — перебил Алексей, встал с гамака, выгнулся, потягивая спину, и направился к столу. — Пойдём сядем нормально. Кальянчика?

— Не курим.

— Как хотите, — он сделал жест рукой, и близняшки расползлись в стороны, уступая ему место между ними. Вдовин спокойно сел, затянулся и всё так же невозмутимо произнёс: — Садитесь, что как не родные.

Артур и Стас послушно уселись на ватрушки напротив. Вдовин ещё раз глубоко затянулся и сказал, выпуская дым:

— Мне нравится ваше предложение, поэтому давайте действовать.

— Но я же даже не озвучил вам…

— Тебе, давай на «ты», без всей этой вашей канцелярии.

— Да, хорошо… я даже не озвучил тебе своё предложение.

— А надо?

— В смысле?

Алексей ещё раз затянулся. Одна из девиц поменяла положение и улеглась, положив голову ему на колени лицом вверх. Вдовин выпустил дым прямо ей в раскрытый рот. Затем он ответил:

— В смысле… Я же не идиот, знаю всё прекрасно о вашей ситуации. Лесничество двадцать или сколько там хренов лет послушно лежит под Федерацией. И вот со мной связывается один из руководителей станции, а приезжаете вы вообще вдвоём. Значит, у вас наконец-то созрел план, который вынашивался все эти годы.

— Ну, в общем-то да, так и есть.

— Ну вот, — он одобрительно кивнул и ещё раз затянулся, поделившись дымом с девушкой. — И вы, наверное, уже заручились поддержкой Цикад?

— Как… откуда ты знаешь? — Стас реально растерялся. Он знал, что Вдовин необычный человек, но не экстрасенс же.

— Цикады приезжали на квартал и не доехали до нас. А вы появились тут через час. Значит, у вас прошла встреча с ними на поверхности, я прав?

— Ну, в общем-то, да…

— Что они должны нам привезти?

— Эм-м… — этот человек полностью выбил Стаса из колеи. Пеньков ожидал, что будет ведущим в этом диалоге. Он вообще думал, что их встреча с Цикадами прошла незамеченной, но, по всей видимости, нет. — Ну, в общем, у нас есть некое оружие, которое Федерация хотела испытать против Олимпа. Мы с Артуром считаем, что это оружие довольно мощное, и хотим его использовать против Федерации.

— Олимп в курсе, что вы их наебали?

Что?! Да откуда этот обдолбыш вообще в курсе всего?! Стас почувствовал себя нашкодившим ребёнком, наивно уверенным, что его шалость удалась, но спалившимся сразу же, как только зашёл в комнату к родителям.

— Ты чего напрягся? На, затянись, — он протянул мундштук.

Вопреки самому себе, Пеньков всё-таки взял трубку кальяна и сделал глубокую затяжку. Сначала он ничего не заметил, но буквально через пару секунд напряжение начало сходить на нет.

— Не переживай, — всё тем же невозмутимым тоном успокоил Вдовин, — просто не только у тебя есть радиосвязь. Я поговорил с ними, они рассказали о вашей встрече. И как я понял, они не особо в курсе твоего реального плана относительно этой боеголовки?

Стас ещё раз затянулся. Картинка вокруг поплыла. Узоры на стенах начали извиваться. Крепкая штука.

— Ну как я им расскажу правду, — честно ответил он и передал кальян Артуру, который наблюдал за происходящим диалогом удивлённо, словно сам уже выкурил не один десяток. — Иначе они ничего бы нам не отдали.

— Это верно. Интеллект не сильная сторона Олимпа, поэтому с ними иногда приходится так. Но с Цикадами ты был честен?

— Не особо… Они думают, что будут грабить Федерацию.

— Это плохо. Цикады славные ребята. Их местный лидер, Алекс, толковый классный мужик. Лучше бы ты всё рассказал им как есть…

Дым заволакивал пространство. Рядом с Пеньковым села третья близняшка с чарующими глазами и разрисованным фосфоресцентными красками лицом. Разве их было не две? Она выдохнула дым, который Стас тут же жадно втянул.

— Что ты хочешь взамен на боеголовку, милый? — нежно спросила девушка.

— Сок радгрибов… — расслабленно протянул Пеньков, — на сто пятьдесят инъекций раз в месяц.

Девушка нежно хихикнула. Рядом села четвёртая и спросила:

— Так дешево? А ты, мой маленький жучок, не захочешь кинуть Лешу?

— Захочу… — послушно ответил Стас. Девушка подошла вплотную и страстно его поцеловала.

— Расскажи нам свой план? — прошептала она у самого уха.

— Я хочу, чтобы все люди Олимпа на службе у Федерации предали ее… А затем Сопротивление напало первым, используя бомбу… А я возьму своих людей из Лесничества и без потерь войду на федеральные станции…

Стас напрягся: он не понимал, как так легко рассказал всё, но сопротивляться было невозможно, когда о тебя трутся уже три разукрашенных близняшки, прижимаясь своими сочными сиськами и периодически пуская густой опьяняющий дым прямо ему в рот.

— Расслабься, — послышался голос Вдовина издалека, — твое рвение похвально. Если ты отдашь мне боеголовку и сам договоришься с Олимпом, мы без проблем сделаем так, как ты хочешь. За такую небольшую партию сока это выгодное предложение. Что ты хочешь потом, занять место Хаматова?

— Не знаю… — спокойно проговорил Пеньков. — Я бы хотел стать главным… Но мне нужны союзники.

— Будут, если будешь вести себя хорошо, — Вдовин остался доволен этим диалогом.

— Ты же будешь хорошим мальчиком? — нежно спросили три близняшки хором, наглаживая его член.

— Да-а-а…

Дым, окрашиваемый фиолетовым цветом неона, сгустился, и всё окружение окончательно исчезли в нём. Вдовин куда-то ушёл, а Артур находился где-то в тысяче километров на соседней ватрушке, в окружении точно таких же близняшек, которые ласкали его. И откуда этих близняшек взялось так много? Постепенно и он растворился в дыму, и Пеньков остался один на один со своими девочками, которые страстно его желали. Он гладил их превосходные тела, да такие, что Наргиза показалась Стасу просто мешком с картошкой. Сознание помутнело, а барьеры были уничтожены. Сам того не ведая, Стас полностью поддался инстинктам. Он впился губами в грудь одной из красавиц….

* * *

…Её ногти вонзались в его плечи, разрезая гладкую ткань чёрной рубашки, которой на нём до этого момента никогда не было. Её длинные, гладкие каштановые волосы липли к потному лбу, а пухлые губы срывались с обрывистого шёпота на жёсткий выдох. Она двигалась так, будто пыталась слиться с ним полностью, не оставляя между ними ни миллиметра. В свете неоновых ламп, мигающих из-за колебаний напряжения, её тело выглядело почти голограммой, но было достаточно весомым, чтобы он ощущал её кожу, её запах, её тяжесть на своих бёдрах.

Кто эта девица?

Она совершенно не похожа на близняшек, но Стас знал её слишком хорошо. Такое ощущение, что целую сотню лет. Она… просто восхитительна. Её большие, выразительные глаза с тёмным макияжем хищно смотрели на Стаса с желанием.

Яна. Чёрт возьми, её звали Яна!

— Котов… Ты где там? — её голос был хриплым, рваным, словно она только что курила что-то крепкое. — Тебя до сих пор кальян Вдовина не отпустил, что ли?

Котов? Кто ещё, чёрт возьми, Котов?

Он хотел что-то ответить, но из его горла сорвался лишь странный звук, скорее рык, чем речь. Мозг пытался сложить картинку воедино, но всё шло не так. Ещё пять минут назад — нет, секунду назад! — он сидел на подземной станции постапокалиптического метро, а сейчас…

Элитный ночной клуб Москвы, роскошный туалет в современном стиле неонового киберпанка… Теперь руки Стаса чистые, тело крепкое и здоровое. Даже старый ожог от масляной лампы на запястье сменился аккуратной татуировкой — минималистичный силуэт морды кота.

— Какого чёрта… — пробормотал Стас, глядя на себя через размытую линзу сознания.

Яна лишь фыркнула, толкнув его сильнее, отчего он впечатался спиной в стену. Мир вокруг дрожал. Он моргнул — и на мгновение снова оказался в вагоне метро, окутанного дурманом. Моргнул снова — и вот она, реальность: туалет, пропитанный запахом дорогого дезинфектора, гул сабвуфера через стену и девушка, которая не должна знать его, но знает.

— Тебя, видимо, снова накрыло, — протянула она, сбавив темп, но не останавливаясь. — Говорила же: не смешивай с текилой. Я вот не стала… Мы тут за кайфом, а не за этим вашим… Что там у тебя в голове? Паранойя?

Её речь звучала как какой-то сумасшедший бред. Хотя это было очевидно, учитывая, что она и сама была в говно.

Он закрыл глаза, снова пытаясь найти какую-то точку опоры в этом хаосе. Но вместо этого его сознание провалилось ещё глубже. Перед внутренним взором плясали яркие вспышки наркоманских образов: близняшки с механическими руками, обнажённые силуэты с хромированными позвоночниками, мир, остановившийся во времени. Образы налетали один за другим, смешиваясь с голосами, шёпотом, смехом.

— Это не реально… Это не реально, — выдохнул он себе под нос.

— О, ещё как реально, Кот, — Яна впилась губами в его шею, оставляя за собой влажный, горячий след. — Расслабься. И трахни меня нормально наконец!

Стас полностью потерял контроль над собой. Пусть он и не Котов, но был вполне не против насладиться его жизнью в этом дурманном сне.

Глава 7 — Диверсия

Вселенная 0001-A, Пространство Энион

— А как тебе такое? — спросил Адам. Выкинув последнюю пару карт, он ткнул пальцем в одну из них.

— Эй, мы вообще-то эти уже разыграли! — возмутилась Ксюха.

— Не было такого, ты просто на меня смотришь, как всегда, а не за картами, — он вскочил с барного стула и увеличил громкость плеера, подключенного к колонкам. — Congratulations! Congratulations! — начал он подпевать треку The Rolling Stones, пританцовывая и наигранно изображая, будто держит в руках микрофон. — Well done, my friend! You’ve done it again, You’ve gone and broken another heart, yeah, you’ve torn it apart! — Адам вытянул вперед руку и указательным пальцем провел по несуществующему зрительскому залу.

Ксюха засмеялась. Ей очень нравилось видеть его живым. За пределами их комнаты он всегда был серьезным и сосредоточенным. Конечно, это нормально: один из основателей Цикад должен держать лицо и авторитет, а не вести себя как наивное дитя. Но Ксюхе Адам нравился именно таким.

— Remember the first time, — продолжал петь Адам, — You tried to do it to me. My girl won’t fall! Just wait and see. Just wait and see! — После этих слов он распахнул руки, и девушка кинулась в его объятия.

— Ты красиво поешь! — сказала она после страстного поцелуя. — Может, тебе надо было стать странствующим музыкантом?

— Тогда бы я не встретил тебя.

— Ну нашел бы какую-то другую бабу. Стал бы популярным, попал бы к федералам, там у них много сосок.

— У меня и сейчас неплохая соска!

— Эй!

— Ты против?

— Ну, на самом деле нет.

— Ну вот и я о том же, — он улыбнулся и снова поцеловал ее, затем опустил на пол. Подошел к столу и начал перебирать диски в коробке. — Так, что у тебя ещё тут есть из их альбомов?

— Сейчас, — игриво прижимаясь к нему, она выбрала один из дисков. — Rough Justice послушай. Свежие альбомы мне больше нравятся. Старые чаще мама слушала…

— Ты молодец, что сохранила их, — он вставил новый диск и нажал на воспроизведение. Лирическая мелодия тут же сменилась оживленным ритмом. — Я вот от своих близких ничего сохранить не смог. Потерял вообще всё.

— Зато нашел меня! — она закрыла глаза и крепко обняла его. Почувствовала запах и провела рукой по спине. Ее переполняла страсть. Только смутило неожиданное исчезновение футболки.

Лилит открыла глаза и поняла, что они уже лежат в постели. Это был приятный сон, но сейчас они всё равно вместе. Только что-то тут не так. Девушка подняла голову с его груди и едва удержалась, чтобы не закричать:

— У ты блиа… — сжала зубы она, заметив, что лежала в обнимку с крепко спящим Димоном. — Шшшука! — продолжая сжимать зубы, прошипела девушка, когда поняла, что они ещё и абсолютно голые. Вряд ли случайно потеряли всю одежду и просто вырубились рядом.

Осторожно сняв с себя одеяло, Лилит слезла с кровати. Голова раскалывалась после вчерашней пьянки, и она совсем не помнила последние события. Осмотрев комнату Димона, быстро нашла свои разбросанные вещи. Не поднимая лишнего шума, натянула трусики с футболкой и выглянула в коридор. Никого. Хорошо хоть их комнаты напротив — можно быстро заскочить к себе. Если Димон тоже проснется с квадратной башкой, вряд ли заподозрит неладное.

— Будем считать это обычным недоразумением, — пробубнила Лилит, закрывая дверь своей комнаты.

Кинув вещи, которые держала в руке, на кровать, Лилит снова разделась и пошла в душ, смывать всё смущение и позор, которые она испытывала. Это ж надо было так нажраться и нарушить святое табу! Можно трахаться с кем угодно: с наивными качками, спермотоксикозными новичками, — но Димона трогать нельзя! Это же мгновенно всё испортит, сломает! Снова статус «боевой подруги»! А ещё всё снова скатится в любовь, романтику, нежность, уютные вечера вместе… Что за?.. Какого черта?

— Заткнись! — выкрикнула Лилит, дала себе пощечину и переключила воду на ледяную. Резкий контраст заставил её завизжать.

Терпя холод, она простояла так ещё минуту, после чего выключила воду. Капли медленно стекали по телу, падая на кафель душевой. Она смотрела на это заворожённо. Поток мыслей в голове временно пропал.

Неожиданно стало холодно. Тело затрясло. Лилит взяла полотенце и вытерлась. Затем вернулась в комнату, нашла новую чистую одежду и быстро утеплилась. Сразу полегчало как на душе, так и в голове, хотя похмелье окончательно не ушло. Она взяла с небольшого столика мятый стальной чайник с водой и осушила его почти целиком. Теперь ещё лучше. Лилит уселась на кровать.

— Так… — Лилит начала собирать мысли воедино.

Что сейчас произошло на самом деле? Они переспали, да. Но знает ли об этом Димон? Скорее всего, нет. Да и сама Лилит ни хрена не помнит. Значит, можно считать, что ничего не было! Но поток бурления мыслей и внутренний шторм не останавливался. Девушка упала спиной на кровать, схватила подушку и накрыла лицо.

С одной стороны, слова, сказанные недавно Дядькой, были правдой. Спать и трахаться со всякими сомнительными личностями — это не ее уровень. Да и Димон, на самом деле, довольно хороший мужик, который всегда относился к ней с теплом. Она даже не исключала, что, возможно, конкретно для него Лилит была больше, чем подруга… Но с другой стороны… Она не могла принять этого. Наименьшей проблемой тут будет факт испорченной дружбы, которая быстро скатится в рутину отношений. Но хуже всего то, что это снова откатит все ее старания назад.

Ни один рейдер ни за что не поверит, что девушка смогла получить «капитана» сама, если начала отношения с этим самым «капитаном» на момент получения ранга. Это бред, который будет всем очевиден!

— А-а-а-а-а! — закричала Лилит в подушку. — Надо ж было так обосраться, сука!

Столько лет упорной работы, столько лет набивания рейтинга — и теперь она всё испортила за одну ночь.

Цикады не прощают слабости.

Здесь ты либо растёшь, либо падаешь. Третьего не дано. И Лилит слишком хорошо знала, что значит находиться на дне. Она поднималась шаг за шагом, преодолевая все препятствия, в том числе те, которые создавали ей самой. Потому что путь женщины в Цикадах был особенным. Сложным.

Когда-то Ангелина — Ангел, одна из основателей банды — отвечала за женщин, которые не хотели становиться просто «боевыми подругами». Она была той, кто доказывал всей банде, что женщина может быть таким же полноправным рейдером, как любой мужик. В её времена девушки, попадая на базу, могли не просто ухаживать за детьми или сидеть в тени своих парней, но расти. Реально расти. Ангел не позволяла никому стать «боевой подругой» против своей воли и помогала тем, кто мечтал о большем.