Бесплатный фрагмент - Ментовские рассказы

Ментовские рассказы

(Смутное время -2)

Жизнь офицера милиции состоит из историй. Но запоминаются далеко не все, а только интересные.

Кто-то пытается истории сочинять. Но иногда сочинять ничего и не требуется — достаточно посидеть с ноутбуком на летней дачной веранде и вспомнить службу в Питерской милиции в перестроечные 80-е, лихие 90-е и не пойми какие нулевые, особенно когда ровно через четыре года после написания книги «Смутное время», неожиданно вновь появилось желание писать…

«Правда необычней вымысла, заметил Марк Твен, — вымысел должен придерживаться правдоподобия, правда же в этом не нуждается».

Предлагаю в этом убедиться, прочитав продолжение книги Сергея Гаранина «Смутное время» — «Ментовские рассказы»…

Связь

Участковые инспектора милиции Санкт-Петербурга, в отличие от постовых милиционеров, до конца 90-х годов прошлого века не имели оперативной связи с дежурной частью своих подразделений.

Участковые, в отличие от постовых, получали носимые радиостанции редко, в основном только на оперативные мероприятия. Связь с оперативным дежурным осуществлялась исключительно по служебному, стационарному телефону, установленному в опорном пункте милиции.

И вот, наконец, на излете лихих 90-х Правительством города были выделены средства на обеспечение связью полуторатысячной армии Питерских участковых.

Мною, старшим инспектором по особым поручениям Управления по организации работы участковых Главка, было дано предложение обеспечить мобильными телефонами всех этих несчастных «околоточных», выходящих в одиночку во всевозможные адреса подучетников, притоны и прочие хазы да малины на обслуживаемой ими территории.

В этой связи, вспоминается случай с участковым 1 отделения милиции младшим лейтенантом Юрой Смирновым, которого в одном из таких притонов, в который он зашел по служебной надобности, избили, разоружили и в итоге закатили захлебывающегося кровью участкового под стол, за которым продолжили жрать «ханку» и веселиться.

Только к ночи Юра, придя в себя, смог выползти из «хазы», где перепившаяся «кодла» тупо про него забыла, и сердобольные жильцы дома вызвали наряд, обнаружив лежащее на лестничной клетке истерзанное тело младшего лейтенанта, которого в отделении так никто и не хватился.

Слава Богу парень выжил, пистолет нашли и вернули в оружейку отделения. Раздувать дело не стали, во избежание служебного расследования и привлечения всех, в т.ч. невиновных и непричастных к ответственности за утрату бдительности, табельного оружия и отсутствие контроля руководства за работой участкового в течении рабочей смены.

Другой участковый инспектор 1 отделения милиции и также младший лейтенант Ремезов, следуя в опорник, в районе площади Кулибина столкнулся нос к носу с сантехником местной ЖЭК, который перед этим сильно поругался со своим мастером.

Увидев представителя власти, водопроводчик решил выместить зло на милиционере и с криком:

— Вы все там сволочи! — набросился на одиноко идущего участкового, в мгновение ока сбив его с ног и выцарапав из кобуры офицера табельный пистолет.

Лихо передернув затвор «Макарова», находящийся в сильном возбуждении сантехник открыл беглый огонь в крутящегося, как уж на сковородке участкового, выпустив в последнего все 8 патронов, находящихся в обойме табельного пистолета.

Но Бог, видимо, бережет не только пьяных, но и участковых. Из 8 пуль цели достигла только одна, легко ранив младшего лейтенанта в ногу, даже не задев кости.

А я всегда говорил, что «ПМ» — очень своеобразный пистолет, в неопытных руках и без боевой подготовки из него не так просто попасть!

Мое предложение о всеобщей «мобилизации» участковых Питера до «Смольного» не дошло. Руководство Питерского Главка МВД решило обеспечить мобильниками себя, а также начальников многочисленных Управлений и их заместителей. А участковым и личному составу ГУВД по руководству участковыми, в их числе и мне, было предложено приобрести служебные пейджеры…

Что и было сделано. Не скажу, что это было плохо. Но мы просто опять на шаг отставали от криминалитета. Братки были все с трубками, а мы как «лохи» ходили с пейджерами на поясе.

Опять же связь односторонняя. Руководству и оперативным дежурным было да, удобно. Сообщили оператору, чтобы участковый отзвонился, скинули нужную информацию ему на пейджер и закрыли заявку, а там хоть трава не расти.

Но длилась эта идиллия не долго, наверное, полгода. Какой-то слишком «умный» в Главке предложил сбрасывать «бездельникам» -участковым на пейджеры все оперативные сводки, включая угоны и приметы всех разыскиваемых…

Пейджеры у участковых стали верещать, как заполошные без остановки. Закономерный результат, участковые перестали обращать внимание на их сигналы, и как итог — пропала оперативность реагирования на сообщения дежурных отделов милиции.

Мне повезло больше. Кроме пейджера, я получил т.н. «Моторолу», рацию-телефон, которую мне отдал после получения служебного мобильника заместитель начальника нашего Управления Татурин. Это была внешне носимая радиостанция, но с функцией ещё и телефона!

Минусы «Моторолы»: на нее сложно было дозвониться. В отличие от мобильного телефона, у неё были десятки номеров, отдельный на каждую вышку связи.

Сам я мог легко дозвониться до любого абонента, т.к. «Моторола» хваталась за ближайшую вышку, но сама связь была ну очень хреновая. При этом принцип связи как у рации — полудуплексный, т.е. когда ты говоришь, то нажимаешь тангенту, и собеседник может тебе отвечать только после того, как ты её отпустишь!

И разговор идет только на громкой связи, пока я не догадался подключить к «Мотороле» наушники. А так, по тем временам, было здорово.

Например, мне на пейджер приходило сообщение:

«Перезвони мне. Ира.»

И я по «Мотороле» набирал домашний номер телефона.

Купить же мобильный телефон и оплачивать связь в конце 90-х было невероятно дорого.

Первый мой мобильный телефон был «Нокия-32», тяжелый как маленький кирпич, без виброзвонка и с двумя запасными аккумуляторами, который мне презентовал мой однокурсник по спецшколе милиции старший участковый с Красносельского РУВД майор Лёша Боровков, обслуживающий знаменитый вещевой рынок «Юнона».

Чуть позже, когда я получил свой первый служебный телефон «Сименс», я отдал мобильник-кирпич жене Ире. И помню, как ей было неловко доставать его из сумочки, отвечая на входящий звонок, сидя за столиком в кафе БКЗ «Октябрьский» в присутствии жён других старших офицеров Главка, как бы «ненароком» выложивших на столик свои мобильные раскладушки последних моделей на всеобщее обозрение…

День рождения

Подошел мой День рождения, и я решил не нарушать традицию о «проставе» в родном Управлении, несмотря на то, что на тот момент был назначен временно исполняющим обязанности начальника отдела по руководству участковыми уполномоченными милиции города.

Закупил продовольствие, ну и конечно спиртное — много водки и немного коньяка и вина для придир. К 18 часам женщины-сотрудницы сдвинули столы как на свадьбе буквой «Т» в самом большом кабинете отдела, нарезали колбасу, салаты и расставили посуду.

Часам к десяти вечера все разошлись, женщины, помыв посуду и убрав со стола, ушли к семьям ещё раньше. Остался только я и капитан Володя Л.

Видя, что Володя прилично «закосел», приказал ему заночевать в отделе, благо в кабинете начальника был диван, подушка и одеяло. Запретив при этом ему выходить на улицу до моего прихода утром в отдел.

Утром, придя на службу и убедившись, что все сотрудники на своих местах, в том числе и инспектор Володя Л., я с чистой совестью и спокойной душой проследовал в кабинет начальника Управления на селекторное совещание с начальником ГУВД Санкт-Петербурга и Ленинградской области.

На «селекторе» дошла очередь доклада начальнику Главка руководителем Управления Госавтоинспекции ГУВД о происшествиях на дорогах города и области за истекшие сутки.

В первых же словах доклада главного гаишника прозвучало, что прошедшей ночью нарядом ДПС ГАИ был замечен автомобиль жигули, медленно но нервно, рывками двигавшийся по ночному городу.

Наряд ДПС начал преследование странных жигулей, в отрытом окне которого торчала рыжая, пьяная «морда» в форме капитана милиции.

На требования остановиться водитель не реагировал, а что-то выкрикивал сотрудникам ГАИ и сильно жестикулировал руками.

В итоге погони, автомобиль был блокирован автопатрулём ДПС, а водитель освидетельствован на алкоголь. Было установлено, что автомобилем управлял его владелец капитан милиции Л., находящийся в лёгкой степени опьянения.

Начальник Главка тут же дал указание начальнику инспекции по личному составу Управления кадров ГУВД провести скорую проверку и положить ему на подпись приказ об увольнении из органов по отрицательным мотивам сего наглого капитана!

Сказать, что я был в шоке, это ничего не сказать! Выскочив по окончании селекторного совещания как ошпаренный, я стал «допрашивать с пристрастием» Вову Л. И вот, что этот Вова мне поведал.

Крутился он на диване и никак не мог уснуть. Тогда он спустился во двор дома Управления и попытался уснуть в принадлежащих ему жигулях — безрезультатно.

Тогда Вовчик ничего лучше не придумал, как поехать спать домой, т.к. по внутреннему своему ощущению уже вполне протрезвел. Немного проехав, Володя обнаружил, что у него травит переднее колесо, и решил на скорости 30 километров в час аккуратненько добраться до дома, т.к. по его ощущениям точку невозврата он уже прошёл, и не было смысла возвращаться.

Тут, откуда не возьмись, с ним поравнялась автомашина ДПС ГАИ. Гаишник стал что-то кричать в открытое окно, видимо, справлялся всё ли у товарища капитана в порядке? Володя стал кричать в ответ, что у него проблемы с передним колесом, но он потихонечку доедет.

Гаишники включили проблесковые маячки и поехали впереди машины капитана Л.

«Решили сопроводить», — с благодарностью подумал Вова и очень удивился, когда тупые гаишники резко затормозив, чуть не спровоцировали ДТП.

— Еле успел затормозить, так они, чудаки на букву «М», меня еще на алкотестере продули и свалили… — возмущался оскорблённый в лучших чувствах к товарищам по оружию Володя.

Теперь даю краткую характеристику на инспектора отдела по руководству участковыми города ГУВД капитана милиции Владимира Л. — позывной «Батенька», данный мною Володе за то, что в разговоре по телефону, тот всегда называл оппонента на другом конце провода — «батенькой».

В целом Батенька был парень не плохой, но раздолбай ещё тот. При выезде в район, справку за него о результатах выезда обычно писали районные инспектора. А Вова в конце справки ставил свою подпись, не сильно вникая в написанное.

К такому выводу я пришёл, прочитав справку о выезде Л. в Красносельское РУВД. За основу справки был взят компьютерный файл предыдущего выезда, где изменили дату выезда и немного подкорректировали.

Но больше всего меня поразила подпись под справкой:

«Капитан-лейтенант милиции Л. В. К.»

В старой справке в тексте стояло «старший лейтенант», а Володе на днях присвоили красивое очередное звание «капитан», и невнимательный районный инспектор, стерев из текста звания только слово «старпший», вписал на его место новое Вовино звание «капитан», — и стало у нашего Батеньки военно-морское звание «капитан-лейтенант»!

В связи с тем, что я по своим должностным обязанностям вел ещё и ИВР (индивидуально-воспитательную работу) с личным составом нашего отдела, то представления к награждениям и поощрениям сотрудников отдела готовил лично я.

Так вот, во всех приказах о поощрениях по Главку, которые я готовил к праздникам, по итогам работы за квартал, по успешно проведённым нами операциям, всем ребятам я выписывал денежные премии. А раздолбаям, вроде Батеньки, я выписывал «Почётные грамоты». Вроде лишил премии, а в то же время наградил, а «Почётная грамота» она по факту на порядок выше денежной премии по статусу наград и поощрений

Как это не парадоксально, но это спасло Володю от увольнения. По результатам проверки начальник УК ГУВД доложил генералу, что они никак не могут уволить капитана Л., не пропускает правовой отдел ГУВД.

Причина: у капитана Л. В. К. нет ни одного взыскания, а есть несметное количество «Почетных грамот» за личной подписью самого генерала, за высокие показатели работы Л. и блестяще проводимые им операции!

В итоге Батенька отделался легким испугом — «Строгим выговором»!

Заявление

В начале нулевых, в составе нашего отдела по руководству участковыми уполномоченными милиции Главка, было создано отделение по работе с письмами и заявлениями граждан.

Узнав, что теперь существует такое отделение, к нам посыпались из всевозможных инстанций такие заявления, в тексте которых не усматривались явные признаки состава преступления, направляемые гражданами в эти самые инстанции. Теперь мы должны были проводить по ним проверки и отвечать письменно не только заявителю, но и той вышестоящей инстанции, к которой обращался заявитель (Правительство города, различные министерства и ведомства, Депутаты Государственной Думы и местных советов, прокуратуры города и республики, и прочая, и прочая…).

Отделение не справлялось с возросшим объемом письменных жалоб. И нами, кураторами районных подразделений Питера, пришлось по-прежнему отрабатывать немалую часть этих обращений.

Треть заявлений была, как и прежде, от не совсем здоровых психически граждан: в основном об их облучении разнообразными полями, от электромагнитных до рентгеновских, как правило, идущих из соседних квартир. Бедняги были вынуждены экранировать свои головы шапочками из фольги, а спальные места изоляционными сооружениями, напоминающими клетки для птиц, только более грандиозные…

Вторая треть заявлений касалась людей, считающих, что их соседи занимаются подпольным производством не пойми чего. Им постоянно слышался из соседских квартир стук станков, слив в канализацию отходов производства и прочая фабричная канитель…

Здесь, я думаю, срабатывала еще и совковая, пролетарская ненависть к возможному предпринимательству соседей и извлечению ими дополнительных доходов с укрывательством их от налогов!

Еще треть заявлений была «бытовуха», семейные разборки и скандалы между соседями.

Коммуналки медленно, но уходили в прошлое, а склочники оставались склочниками, умудряясь теперь скандалить с соседями по лестничной клетке.

Ну и почти во всех этих заявлениях красной строкой шло бездействие и непринятие мер местными органами правопорядка.

Самые обычные заявления рассматривались в срок до 30 дней. Заявления же из вышестоящих инстанций ставились на контроль начальником ГУВД, либо его заместителем. Им присваивался статус «контрольного заявления», крепилась учётная карточка с тревожной красной полосой, и рассматривалось оно уже не более 10 дней, с последующим докладом руководству Главка результатов его проверки, принятых мерах, с подачей им на подпись письменных ответов заявителям и в вышестоящие инстанции.

Никто не снимал при этом основные обязанности инспекторов отдела по руководству участковыми. И я старался буквально за первые три дня отработать такие заявления, чтобы спокойно выполнять основные свои функциональные обязанности старшего инспектора по особым поручениям.

В связи с тем, что начальник отделения по работе с заявлениями ежедневно обходил всех инспекторов отдела на предмет загруженности их заявлениями, внимательно изучая при этом рабочие столы инспекторов, приходилось идти на хитрость, т.к. если стол инспектора не был завален заявлениями, начальник отделения вручал такому инспектору пару-другую свежих заявлений.

Я, как старый воин, изначально «просёк эту фишку» и не торопился списывать в архив уже исполненные мною заявления, но у которых ещё не истёк 10-ти дневный срок их проверки. Мой рабочий стол всегда был аккуратно «завален» заявлениями с прикреплёнными к ним контрольными красно-полосатыми карточками!

Выезжая же в районы по основной работе, я параллельно отрабатывал и заявления. В ходе их отработки наслушаешься столько бреда от явно психически не здоровых, а зачастую ещё и завистливых склочников. Нормальных заявителей были единицы.

Приехал я как-то по контрольному заявлению с личного прима заместителя начальника ГУВД генерала Фёдорова в отдельную квартиру в Красносельском районе, где в соответствии с резолюцией генерала я должен был провести ночь.

Согласно заявлению одиноких пожилых пенсионеров, их соседи выше этажом занимались подпольным производством непонятно чего, каждый вечер гудят в их квартире станки, а затем идёт слив отходов, явно подпольного производства, в фановую трубу. Генерал лично им обещал, что пришлёт старшего офицера Главка, который всю ночь будет фиксировать указанный факт.

Первым делом я посетил ту «нехорошую» квартиру соседей заявителей. Меня в неё пустили и любезно дали осмотреть. Никаких станков и следов подпольного производства я там, естественно, не обнаружил. Взяв с жильцов письменные объяснения и составив Акт осмотра квартиры, я покинул ее, принеся извинения за невольное вторжение.