Бесплатный фрагмент - Медная долина

Пролог

Железные кривые крыши, трубный пар, трубный запах. Гул заводов и визг рабочих сирен проносятся эхом по кирпичным стенам узких улиц. Каждый день здесь ночь. Солнце светит лишь за мегаполисом, в мелких деревнях и городках. Там все иначе — деревья небоскрёбы, грибные детские домики для игр. Асфальт сменяется свежей травой под ногами. Её укладывают под собой босые стопы эльфийских девушек.

Шумные рынки бетонных районов — мерзко влажные, то ли от туманных миражей вечных коридоров, то ли от кислотный дождей. Последние не вредят коже местных, так говорят по телевидению, но на деле все иначе. И так говорит начальство. Ты не работаешь — ты не ешь, ты не выполняешь правила — ты не видишь свободы и света, даже такого тусклого.

Торгаши стараются походить на иногородних, своих хозяев. Плащи и куртки черной и серой кожи заменены на пиджаки и брюки, ботинки на остроносые туфли, ушные серьги на замазанные дыры. Демократия обещает равенство для всех, звезды эстрад выбиваются из черни в элиту, вселяя надежду в молодых эльфов-работяг. От этого их песни — маяк, их фильмы — свод законов.

Дороги — вены города. Автомобиль демонстрирует статус владельца, давя завистью встречные, и восхищая пеших. Лица водителей чисты, не тронуты иглами и ржавым пирсингом. Они невозмутимы и надменны. Рука вцепилась в руль обвитый прохладной, приятной кожей, демонстрируя на запястье механические часы иногородних мастеров. Несмотря на все радости жизни элиты, у большинства нет времени на счастье. Они не знают голода и безработицы, но под вездесущим давлением и напряжением. Ведь над старшими всегда есть руководители, над теми директора, над теми владельцы, над теми государство. Беспощадная иерархия пожирает слабых, переваривает их, выбрасывая на те самые улочки Элантриля. И дело тут не в системе, а в самих её обитателях. Сострадание и любовь к ближнему — погибли вместе с последним храмом, перестроенным в технический институт. Произошедшее помнится лишь в байках местных пабов, когда аромат листвы окончательно впитался в сталь.

Красота и молодость — спутник эльфа до конца. Бездомные и истощенные не обделены прекрасными нотками, сквозь вонь и сажу на одежде. Истинную природу не скрыть даже под мором и голодом. Увы, но кому она нужна?

Массы создавали иллюзию вечного двигателя, где шестерёнки — это эльфы, плетущие в свои мелкие норки, знаменуя окончание рабочего дня. Большой выпуклый экран, над головами, освещал важные события в черно — белом цвете. Монотонный голос диктора забирал на себя львиную долю внимания жителей, не все могли позволить себе телевизор на кухне. Ведущий освещал положение дел, зачастую, похвалив трудовое рвение рабочих — плавно переходил к негативным сторонам жизни в районах. Сегодня техническая часть муравейника строго внимательна к его словам. Столпотворение поселенцев с поднятыми головами дожидались вечерних новостей. Один из эльфов забрался выше всех и поднял руку. Все как по команде притихли, из уст экрана прозвучало:

«В техническом районе, сегодня утром был задержан юный гражданин студенты института Альфар Кир, за нападение на сотрудника полиции. В восемь утра офицер Раль навестил семью Кира по подозрению в причастности их сына к экстремистской деятельности. После выдвинутых им предположения, о связи Кира с террористами, гражданин напал на полицейского с ножом, нанеся несколько колотых ран в область сонной артерии. К счастью, рядом оказались другие служители правопорядка и задержали нарушителя. Офицер Раль лежит в больнице, его состояние– тяжёлое. На данный момент сам преступник — Альфар Кир находится в тюрьме и ожидает суда. Предварительное наказание для юноши — шестьдесят лет лишения свободы. Напомним, что это первый за сорок пять лет случай подобных правонарушений в данном районе…»

— Мой знакомый говорит, что ничего плохого парень ему не сделал, а он живёт с Кирами по соседству, — пробормотал в толпе зритель.

— И за что тогда его связали? За плохие отметки в институте?! — сказала стоящая рядом женщина.

— Вы что не слышали? Он-террорист. Этого вам недостаточно? — послышалось из толпы, — Шестьдесят лет… Маловато будет, великодушию тут не место.

Заставка на экране сменилась другой, и толпа продолжила движение все в том же темпе, очищая улицу.

Серые, огромные шестерёнки и пружины сплетаются в вечном танце, ведомые однотипным движением в башенные часы. Они всевидящее око города. Его звук, каждым утром и вечером — гимн государству и времени. Точны и беспристрастны. Стрелками гонят городских в едином ритме. Это больше, чем механизм, это символ жизни и смерти, дня и ночи, труда и отдыха.

Глава 1

Часы пробили восемь. Вешалки ресторанного гардероба покрылись приличной, на первый взгляд, дешёвой одеждой из однотонных плащей, пиджаков, курток и шляп. Официантки жужжали, как пчелки над праздничным столом. Бережно обхаживая его, показательно задрав подбородки. Забавно стараясь держать осанку на женственном уровне. Каждая подобрана подстать другой как на заказ. Это место –элитное заведение в Центральном районе. Ужинать в «Скорой весне» по статусу обыденно для политиков и медиа — представителей, директоров и руководителей, зажиточных торгашей или просто экономных эльфов. Но сегодня все проще. Один из отделов полиции города провожает на заслуженный отдых лучшего из своих представителей. Гости на месте. Они очень голодны и стол накрыт точно в срок. Время приступать. Рабочий день закончился час назад. Все мысли о нем можно гнать прочь и расслабиться.

Гости рассаживаются, не унимая рыночный гул, хихикают, спорят, кидаются колкими фразочками друг в друга. Кто шутя, а кто со зла, не разобрать. Они ведь коллеги. Как и везде, отношения у всех поверхностны в стенах организаций — на лицах маски. Девушек не так много. Но кто есть, не остались без внимания наиболее чутких и неженатых господ.

— Позволь мне присесть рядом, — сказал приглашённый. Сверля своим стеклянным левым глазом висок предполагаемого собеседника. И со старческой грацией занял свое место.

— Вы ведь не ждёте моего одобрения, — ответил тот.

— Сколько мы не виделись Хольт? — продолжил одноглазый, — Три недели или две, ты же сегодня был в отделе, почему не посетил тестя?

— Отчёты, капитан Шерф, отчеты, — обречённо пробормотал Хольт.

— Ты валялся в больнице столько времени и не мог заполнить нужные бумаги? — сказал капитан, оглядываясь по сторонам. Стараясь привлечь внимание соседей. Но ответа не последовало.

— Как твоя рука? — спросил он. Рассматривая правую руку Хольта.

Механическая конструкция от локтя до кончиков пальцев, стальными щупальцами впилась под кожу через недавно кровоточащие раны. Она напоминала перчатку, криво выполняющую функцию травмированной конечности. Когда пальцы, не спеша брали нож: экзо протез работал как единый механизм пытаясь выдавить из себя повадки здоровой руки. Получалось плохо. Нож то не фиксировался в одном положении, то выпадал вовсе.

— Она — главная причина того, что отчёты все ещё не готовы, — с сожалением ответил тот, зачесав чёрные, средней длинны волосы назад, оголив вспотевший лоб. — Привыкну ли я к ней — не знаю. Но с сухожилиями совсем все плохо, если верить докторам.

— Может мне переговорить с главным врачом… с этим… Как там его… Брутель… Мутель…

— Шруфель, — поправил его Хольт.

— Точно. Направим тебя к лучшим хирургам или же пусть найдёт тебе новую перчатку, — заботливо заявил Шерф.

— Спасибо, но я как-нибудь привыкну к этой. Не хочу, чтобы во мне снова ковырялись как… как…

— Как в бочке с мусором? — спросил капитан, прищурив глаз.

Хольт кивнул, впервые встретив на себе взгляд собеседника.

Шум угасал. Серая масса одеяний и личностей, как и сам зал, неожиданно осветились в едва видимые, редкие огоньки цвета радуги. Пытаясь направить настроение гостей в нужное русло. Лишь одно место ожидало своего владельца во главе стола. И тот явился.

Не спеша, ковыляя в чёрном девственном пиджаке, чеканя шаг железной подковой кожаных бордовых туфель. К столу подошёл статный эльф со светлыми бакенбардами. Прилизанными назад волосами — скрывающими лысину на затылке. Размером с прикроватные часы. Он довольно осмотрел гостей. Прикрыл бесцветные глаза жилистой ладонью, скрываясь от праздничных огоньков, которые блуждали по залу, мимолетно слепившие его. Это капитан Фошель Бак. И сегодня он уходит на заслуженный отдых.

— Кхм. Как мне радостно видеть вас всех здесь, — начал он свою речь, — Но скоро я буду ещё счастливее, потому как не встречусь с вами вовсе.

Гости неловко переглянулись.

— Если же серьёзно, — продолжил отставной капитан, — Я никогда не думал, что этот день наступит. Сто двадцать лет, я отдал этой работе. И только сейчас понимаю, что не зря. Я познакомился с чудесным эльфами. Рисковал жизнью защищая государство и мой город бок о бок с ними. Это казалось вечным. И вот…, — Фошель Бак достал из внутреннего кармана бумагу. Надел очки и, бегая глазами по тексту, наконец, прочел:

— По выслуги лет ваша служба подошла к концу. Государством вам выделены средства на покупку жилья. И право на жительство в Зелёной долине. Вечная благодарность и вечная слава защитникам правопорядка!

Все аплодировали. Сам виновник торжества засмеялся. Глаза его светились ярче праздничных огоньков, слезы пробирались через них. Минуту рукоплескание владело заведением. Затем капитан Бак встряхнул бутыль шампанского. Полились напитки по краям стаканов полицейских. Строгие официантки в миг покрыли стол горячими, травяными блюдами. Господин Фошель дал отмажь музыкантам. От чего пища уплеталась под ненавязчивый джаз уличных талантов и бесед присутствующих. Вся угрюмость и бесцветность будней этого города, волшебством атмосферы «Скорой весны», прогоняется прочь в этот вечер.

21:00 «Скорая весна»

Сотрудницы вьются в медленном танце, изображая веселье, последовавшее от шуток своих ухажеров. Хольт пересёк танцевальный зал. Попутно поперхнувшись зависшым столпом алкогольной вони, сопровождающей танцоров. Спеша, наконец, осесть в укромном уголке. Он помостился в дорогом кресле, которое услужливо принимало любое положение тела. Шея легла на мягкую обивку спинки стула. Нога на ногу. Глаза закрылись.

Так мало времени лейтенант проводил в подобных местах, что перебирал эти немногие воспоминания в мыслях. Комфорт и роскошь кружит голову. Мужчины — посетители предстали настоящими джентльменами. Скудные на палитру пиджаки. Чёрные цилиндры и шляпы, полосатые жилеты, высокий воротник и туфли редкой кожи. Женщины подчёркивают свою фигуристость и миниатюрность — корсетами. Игривость — яркими бантами и причудливыми шляпками. Всё это настолько строго, что в точку отражает состояние всего вокруг. Как и душу Виста Хольта.

Запах свежего, паленного, вишневого табака подобрался к носу, и прогнал все его мысли. Ободрил ум, слегка помутненный красным вином, предупреждая появление старого знакомого.

— Зять, мой дорогой зять, — бодро начал Шерф, поглаживая раздирающее рубаху пузо.

— Не стоит вам меня так называть, — перебил вежливо лейтенант.

— Молчать, — ответил тот — Не будь таким, а то начинаешь меня раздражать. Раньше, мы вместе собирали по частям твою ржавую ласточку, звеня бокалами в моем гараже. Ловили негодяев, воров, чистили город от уличной грязи, отмечая каждый успех знатной попойкой, а неудачу… грустной… попойкой…

— Времена тогда были другими, капитан, — ответил Хольт.

Шерф опустил веки, а уголки рта потянулись к полу. Он присел напротив, поставил полупустой стакан с виски на стол. Судорожно взъерошил остатки волос и наклонился к лейтенанту.

— Думаешь она мне пишет, Хольт? — пробормотал он, — Так же, как и тебе. Думаешь я знаю, что с ней? Где она? Думаешь, я спокойно сплю по ночам? Единственное, что напоминает мне о Ниле, это её пустая комната и… ты. Так что будь добр, не отворачивайся и ты от меня.

— Никогда бы и не подумал об этом, — ответил Хольт.

— У меня есть план, — воодушевленно сказал Шерф, доставая из серебряного портсигара очередную сигарету, — Завтра в отделе, я посвящу тебя в курс одного дела. Я все решил. Мы вытащим тебя отсюда, слышишь?

— Вытащим? — переспросил собеседник, — О чем ты говоришь?

Возле столика, в углу появился силуэт и бросил крупную тень на собеседников. Капитан Фошель Бак не скрывал своего хорошего настроения, несмотря на всю серьёзность и самоотдачу в рабочее время.

— Господа, — начал он, — Прошу вас, отдыхайте как в последний раз, — любезный капитан подозвал официантку и жестом заказал виски, — Ведь больше вы меня не увидите. Забудете мое присутствие, мой голос, мою надоедливую надменную натуру. Я знаю, меня тут ненавидит половина зала. Мне же плевать на них. Они останутся здесь, а я нет, — он забрал открытую бутылку с подноса официанта и подлил жгучего в стакан Шерфа.

— Бросьте Фошель, — сказал он, наблюдая за налитием, — Если вас за что-то и ненавидят, то только из-за неудачной, кривой рожи.

— Ха, остроумный мой капитан Шерф. Я никогда не был идеалом эльфийской красоты. Возможно, поэтому у меня нет чудесный детей, которые сейчас пахали бы на текстильной фабрике и шили роскошную одежду для господ Зелёной, Алмазной, Морской долин. Или сколько их там, ещё, — сказал Бак, — Но скоро узнаю, может даже пришлю оттуда открытку, — он обратил внимание на руку Хольта, — Вот, так дела парень, твою руку неплохо изрешетили. Как так вышло? Самое время и место для подобных бесед. Мне же нужно знать, от чего на тебя все презренно тычат пальцами.

— Это моя вина, — признался, нехотя, Хольт, — Я раскрыл себя слишком рано и завалил задание. Мне чудом удалось выжить. Работа под прикрытием, явно не моё.

— А я всегда говорил — никого не стоит брать на работу по знакомству! — засмеялся Фошель, указывая кивком на Шерфа, — Шучу парень, — обратился он к лейтенанту, — Когда-нибудь, ты будешь также уходить с этого дна, в этом заведении, с этими же гостями. С билетом в будущее в кармане накрахмаленной рабахи. Если только… Не будешь работать под прикрытием!

Капитаны веселились, похлопывая лейтенанта по плечу. Хольт закатил глаза, взял в руки липкий стакан Шерфа и прикончил содержимое. Он поддался стыду, вперемешку с позорной жалостью к себе. Такие матерые профессионалы насмехаются над ним, как над мальцом, который не добежал до туалетной комнатыв минуту опасности, пусть и невсерьёз. А ведь когда-то, молодой парень считался самородком среди полицейских. О нем упоминали в обрывках бульварной прессы, дослужился от патрульного до следователя менее чем за двадцать лет. Весь эльфийских мир благословлял каждое его решение, каждое его действие, а фортуна вела за руку. Сейчас нет тех огней маяка, в конце пути карьеры, к которым он безмятежно шёл. Нет стремления внутри, желания, вдохновения. Всё пропало вслед за Нилой.

23:27

Механизм раздражающе зажевывает шестерни. Замок, с привычным трудом, наконец щёлкнул. На ощупь Хольт включил свет. Голые лампы осветили блеклую квартиру. Шапка упала на пол вместе с пальто, но поднимать их уже не было ни сил, ни желания. Лейтенант пнул обувь в угол. Ощутил босыми ногами холодный кафель, тело пробрали мурашки. То ли он забыл закрыть окно перед уходом, то ли зима скоро прогонит осень. О чем частенько напоминает режущий кожу прохладный, уличный ветер.

«Необходимо смазать экзо-протез» — крутил он в голове. Выставляя эту мысль поверх пьяных, сводящих с толку. Ванная комната отдавала ржавчиной и медным оттенком. Хольт достал масло из новой деревянной тумбочки, до сих пор пробивающую запахом свежего материала, и смазал механизмы устройства. Попутно шевеля пальцами, стараясь привыкнуть к непривычному, медленном ритму скованных движений. Лейтенант снял кожаную кобуру с вешалки около душа. Он забыл ее здесь сегодня утром, после очередной обработки. Непростительно для следователя. Аккуратно достал двуствольный гравированный инициалами «Вист Хольт» –револьвер серебряного оттенка стали и сжал его неполноценной рукой. Сила настолько разнилась с его представлением на деле, что стрелять с прошлым мастерством казалось, сомнительным делом.

Ступор лейтенанта оборвал будильник. Хозяин вздрогнул, так и не вспомнив от чего он заведён именно на полночь. Алкоголь берет свое. Вист пьет не часто, особенно в таких количествах. Никогда не любил такого состояния — толком не сосредоточиться на мыслях. Зависть к счастью мистера Фошеля затмилась равнодушием, это и есть положительная сторона попойки, которую он нашёл. Зелёная долина, Алмазная долина и тому подобное. Всё это не имело значения, когда веки падали и привкус будничных дней прятался под покрывалом сна.

09:13 Отдел полиции «Центрального района».

— В подсобных помещениях крысы. Это в целом нарушение санитарных норм. Они переносчики многих заболеваний, мистер Шерф Голм, — продолжая загибать пальцы говорить эльф в строгом костюме. Поблескивая новеньким позолоченным моноклем, — Не говоря уже о том, что от половины ваших сотрудников фанит алкоголем.

Шерф смотрит из -под лобья на двух проверяющих, ритмично покачиваясь в кожаном кресле. Бумаги одно дело падают к нему на стол с красными, жирными пометками на полях. От не менее назойливой напарницы своего гостя.

— Также, моя коллега заметила несоответствие с правилами заполнения документации, и это ваши бумаги, — продолжал пиджак, — Вы — на данный момент здесь начальник, и за эти замечания, отвечать именно вам.

— Я думаю это… — капитан вальяжно достаёт плотный конверт из тумбочки, протягивая гостям, — Поможет нам решить ряд проблем. К тому же я, временный глава отдела, смиренно надеюсь на ваше понимание господа.

— Вы занижаете ежедневные зарплаты личному составу капитан, — включилась в разговор женщина. На вид средних лет, с редкой для эльфиек желтизной в зубах, и непропорциональным лицом. Зато элегантная одежка в виде длинного чёрного платья с вырезом, и чулках в сетку, подчеркивали в ней природную сексуальность. А это декольте… Шерф не сводит с него глаз. Что очевидно выводит её спутника из себя, — Не выплачиваете квартальные премии. За положенные полицейским надбавки, я вообще молчу. На что уходит государственное финансирование? И это в самой главной цитадели порядка Элантриля, мистер Голм. Ответьте, если не секрет? — закончила леди.

— Поверьте мне, — привстал Шерф, — Здесь достаточно ответов, — указывая гостям на толстый конверт. Который тут же бесцеремонно прибрал во внутренний карман проверяющий.

— Мы высоко ценим вашу озабоченность проблемами, капитан. Надеемся, что в следующий раз мы с таким не столкнемся. Посетители пошли к выходу из кабинета.

— В любом случае, я бы не отказался от вашей компании в ближайшем будущем, — улыбнулся Шерф, подмигивая гостье. Та сделала вид, что не замечает сиего жеста. Что не скажешь о покрасневшем от негодования эльфе.

Проверяющие покинули кабинет, показательно хлопнув дверью. Поднимая тем самым облако пыли, осевшую пыльцой на дорогой, но старенькой мебели. Которая радовала своей роскошью прошлые поколения директоров. Сегодня же её эксклюзивность не разглядеть за волнами порезов и потертостей.

Капитан взял чашку остывшего кофе и подошёл к окну. Вид обнажился на снующих по пешеходным переходам души. Центр города. Главная площадь разбита на закаулки, магазины, кафе, рестораны, метро и мост. Последний — это вишенка на торте. Он пересекал всю местность, время от времени беспокоят гулом паровоза окна и витрины. Его остановки забиты гражданами до полуночи. День рабочих начинается и кончается на рельсах. От станции до станции. Дальше только вечерние новости, прохладные постели и любимые рядом. Которые завтра проделают тот же путь, что и сегодня.

Без исключения это касалось и отдел полиции Шерфа Голма. Каждый следователь рылся в завале отчётов на третьем этаже. Патрульные и рангом пониже совещались на втором. Группа быстрого реагирования и технический персонал, устраивали посиделки на первом. Если убрать вывеску «Центральный отдел полиции», вместе с гербом в виде орла, поймавшего змею в траве, на входной двери, то обшарпанная казарма воссоединится со своими молчаливыми, кирпичными братьями — близнецами по улицам. Смиренно вдыхающих паровозный пар, дым переработок и запах опадающих листьев. Несчастные хозяева последних, словно перестали бороться за свое существование. Проиграв в неравной схватке с последствиями механической революции.

Раздался стук в кабинет.

— Я принёс отчёты, капитан, — сказал глухо за дверью Хольт.

— Давай входи, — ответил Шерф, продолжая любоваться видом. Лейтенант кинул бумаги на стол и присел напротив начальника, удобно устроившись в кресле.

— Наконец-то, — сказал Голм. — Сколько же мне приходилось находить отговорок, чтобы тебя прикрыть. Меня затаскал мэр, из-за твоего приключения в той шайке по администрации.

— Здесь не все капитан, — сказал Вист, — Печатная машинка сломалась во время работы. Я не успел напечатать их до конца.

— Какая она уже по счёту за последние полгода? — спросил Шерф, потирая веки.

— Третья. С техникой я не в ладах, капитан, — ответил Хольт.

Начальник подошёл к столу, брезгливо перебирая свои бумаги. Лейтенант безучастно осматривал кабинет, в надежде найти что-нибудь новое. Здесь не поменялось ничего, спустя нескольких десятков лет. Хольт все ещё помнил его первозданный вид, как только его нога ступила на порог полицейского участка. В этом кабинете его приняли на стажировку, повысили в звании, объявили выговор, вручили награду «Следователь года» — за задержание ректора железнодорожного института — изменника государства. Тот старый, больной эльф подначивал молодёжь выступать против, якобы, полицейского произвола. Дело дошло до кровопролития на улицах. На деле же он оказался психически нездоровым пациентом клиники. В итоге сгинув там, вскрыв себе паховую артерию.

— Вот. Нашёл, — сказал Шерф, отдав толстую папку лейтенанту, — Тебе надо будет разобраться с одним делом. Ничего сложного. На первый взгляд.

Капитан подвинулся ближе к Хольту.

— Ты ведь слышал о недавнем инциденте? — спросил Шерф.

— Вы имеете ввиду о нападении на офицера Раля Шурта? О нем знают все.

— Это уже радует.

— Нападающий ведь задержан капитан, и ожидает суда, насколько я знаю, — сказал Хольт, — Или же речь идёт о его связях с экстремистами?

— В точку, — подметил тот, — Времена сейчас не простые. Граждане уже не ценят должного им внимания со стороны государства. В особенности молодое поколение. Каждые двадцать лет находятся умники, мечтающие изменить мир. Но в итоге, мир всегда меняет их.

— Не хочу утопать в философских рассуждения, капитан. — сказал Хольт, — Но разве это не хлеб специальных служб?

— Ты прав. Но я выбил это дело для нашего участка не просто так, — взгляд Шерфа смотрел сквозь. Лицо побледнело. Лейтенант понимал, к чему он ведёт, ещё с того момента, как он выронил ту самую фразу в «Скорой весне». И он повторил её вновь: — Я вытащу тебя отсюда. Так или иначе.

— Чтобы я нашёл Нилу…, — закончил фразу Вист, — Это невозможно. Из Элантриля для меня только один выход — это выслуга или побег.

— Нет. Дослушай меня зять, — перехватил Шерф, — Если ты найдёшь организатора той шайки, с которой связан псих — Альфар Кир, ты получишь разрешение покинуть город на полгода Хольт. Выйди на него. Всё остальное сделают специальные службы. Это все.

— Я завалил последнее задание, — сказал Хольт, — Учитывая моё состояние здоровья. Функциональность моей руки — я даже в руках дерринджер не удержу, не то чтобы револьвер… Я к тому веду, мне не поручили бы это дело, вот так. Даже с твоей помощью. Скорее поручили разогнать шайку наркоманов из какого-нибудь подъезда в спальном районе, которые мешают местным спать отвратным пением.

— Ты прав. Будешь напарником лейтенанта Клэя Брута, — сказал капитан, — Операция строго на нем. Ты помощник. Учитывая твой опыт в подобных делах. Можешь поделиться опытом с молодым дарованием.

Хольт приподнял брови. Клэй Брут. Когда в курилке речь случайно заходит о нем, все предпочитают сменить тему. Револьвер Клэя блестит ярче остальных. Его рубашка белее, а жилет не имеет копий. У него нет друзей, также как и сомнений в том, что он лучший в любом деле и в этой игре. Когда Клэя ставят всем в пример, Клэй не ставит на одну ступень с собой никого рядом. Если кому — то понадобится помощь, он никогда не обратится к Клэю Бруту, чтобы не стать униженным его осуждающим за свою беспомощность взглядом. Перекинуться словом с Клэем Брутом, означало получить в ответ нечто такое пренебрежительное и острое, что сгодилось бы для шитья его очередных эксклюзивных вещичек: ремешков, поясов, перчаток, подтяжек с инициалами «Клэй Брут», выполненными в стиле эксклюзивного каллиграфического почерка. Лейтенант Вист старался обходить одаренного, молодого следователя стороной. И ему это удавалось, до сегодняшнего дня.

— Это уже слишком капитан, — сказал Хольт, взволнованно вскочив с кресла.

— Я все понимаю. Можешь ничего не говорить, — сказал Шерф, — Сделай это ради Нилы. Ради меня. Ради чего угодно. Сделай… Прошу тебя.

Они застыли друг напротив друга. Тиканье напольных деревянных часов поторапливали решение лейтенанта. И дело здесь не в Клэе Бруте. Вист понимал, что он не способен отказать. Причиной паузы был лишь страх. Боязнь, что снова наступило время, когда ему снова придётся гнаться за призраком своей возлюбленной. Воспоминания о которой, он так тщательно хоронил. С тех пор, как она села на паровоз, идущий в Зелёную долину, вытирая прощальные слезы бархатным платком, обещая скорую встречу.

Хольт забрал папку со стола капитана и покинул кабинет. Он пробирался через сотрудников, игнорируя их приветствия. Схватил пальто со своего стула твидовой серой ткани. Сбежал по лестнице и, наконец, распахнул входные двери. Глубоко вдохнул промышленный воздух в свои легкие, пытаясь им расчистить последствия урагана в своей голове.

— Мистер Хольт. Прошу в машину, у нас много работы, — сказал высокий, худощавый парень, опершись о копот новенького Дабла серии Е. С его блеском мог соревноваться лишь блеск его напомаденных волос.

— Клэй. Ты ждал меня? — спросил Вист, осматривая паромобиль.

— Я надеюсь, ты изучил суть дела. Но судя по печати на папке, нет, — сказал Брут, кивнув на пассажирское место, — Благо, я знаю все необходимое. А ты, как помощник, следуй моим инструкциям и приказам, — машина завелась и тронулась с места.

— Хотелось бы кое-что прояснить денди — мальчик, — сказал лейтенант.

— Послушай, — перебил Клэй, — Со мной не нужно дружить, прогуливаться, пить пиво по вечерам и смотреть вечернее шоу. Ты делаешь, что я говорю. Мы выполняем задание. Опрашиваем свидетелей. Потерпевших. Выходим на преступника. И уезжаем в закат, навеки расставшись.

— Вот так просто? — сказал Хольт.

— Вот так просто. Без стрельбы, жертв и ранений. Как я вижу, ты без этого не можешь, — ответил тот, посмотрев на руку лейтенанта.

Хольт закипел. Вот он, сейчас, выдавит из себя все, что думает о выскочке. Но мысли о будущих перспективах захватили все его внимание и утолили жажду. Необходимо не подвести Шерфа, так или иначе. В спорах победителей нет.

— Мне плевать на твоё мнение Клэй, — ответил Хольт.

На этот раз Брут промолчал. Они продолжили путь к месту назначения, о котором знал только Клэй.

10:55 Двенадцатый переулок; Ткацкий район Элантриля.

Дабл припарковался у мощенной обочины. Клэй шелестел бумагами, опечатанной папки. Хольт наблюдал, как по дороге спешно бродят горожане. В ожидании, окутавшись в зимние вещи. Их лица не разглядеть под туманной простыней, нависшей над районом. Свет фонарных столбов вдоль трассы тускнеет наряду с ними. Сейчас утро, но небо не собирается открываться для них в своей наготе.

— У нас три зацепки, — сказал Клэй, — Альфар Кир — убийца. Ожидающий суда в «Вечной цитадели». Офицер Раль Шурт — жертва в клинике «Спаситель». И студентка Технического института, по совместительству подруга Кира, Талия Нара. Проживающая в двенадцатом переулке седьмой квартиры, — он показал пальцем в сторону проулка, — За пару часов до происшествия их видели вместе.

— Я пообщаюсь с ней, — сказал Хольт. Отстегнув ремень, вышел наружу.

— Опрос Раля на мне. Затем, когда узнаем больше, прижмем мальца в его новом доме, — сказал Клэй, — В два часа у «Цитадели» Хольт. Не задерживайся.

— Зачем тебе офицер? — спросил лейтенант, — Он–жертва Кира. Его дело закрыто.

— Думай головой, Вист. Если ты думаешь, что это дело проще, чем работа под прикрытием, то сдай удостоверение, — сказал Клэй Брут. И тронулся с места.

— Придурок, — сказал с выдохом Хольт, застегнув пальто и выйдя в сторону седьмой квартиры.

Улица смогла уместить всю жизнь и быт местных в одной точке: По обе стороны уродливо выпирают балконы. Сушится одежда; кто-то курит, стоя на них в полосатой майке с пятном завтрака на белой ткани. Кто-то обсуждает новостные события с соседями, напротив попивая кофе; В детских дворах мамочки гуляют с детьми. Напротив, спит бомж под лавкой, на ней его подруга; Прекрасные эльфийки у аптеки торгуют своим телом. Любого возраста, любого вкуса, но неопрятного вида; Вонь свалки надолго впиталась в стены проулка. Куча мусора, состояла из остатков утренней и вчерашней пищи, вперемешку с рваными, переполненными пакетами разного содержания, истощая кислый запах, пробиваясь прямиком в носовые пазухи. Что в общем не мешало ей находится в эпицентре.

Звонок не работал. Назойливый стук заставил жителей седьмой квартиры начать шевеление. Лениво шеркая по полу, блондинка средних лет открыла дверь. Душный запах ринулся на Хольта. Она стояла в потасканном халате, прищуренными глазами, осматривая посетителя.

— Я сейчас не принимаю. Уходите, — сказала женщина.

— Меня вы примите. Я из центрального отдела полиции, — ответил Вист, — Лейтенант Вист Хольт, младший следователь, — он показал удостоверение, — Здесь проживает Талия Нара?

— Да, — ответила невольно хозяйка, провожая следователя внутрь, — Вешайте пальто сюда офицер, чай, кофе, простой воды?

— Нет. Благодарю за гостеприимство, как вас зовут? — спросил Хольт.

— С вами опасно быть не гостеприимной офицер, моё имя Элия Нара, я мать Талии.

Вешалка завалена бушлатами, комбинезонами в мазуте, свитерами, и напрочь лишена женственных одеяний. Такого не увидишь в центре города или по телевидению. Женщины стремились подчёркивать свое эльфийское происхождение не только на улицах, но и дома. Порой перегибая палку, выставляя все свои прелести напоказ. Это порекалось обществом, если они не звезды музыки, реалити-шоу или ночных программ. Элия указала на дверь в коридоре, в которой отсутствовали замок с ручкой. Она покрыта бесцветными обоями, скрывая свою старость и шрамы, как и вся квартира.

— Талия. К тебе посетитель. Он из полиции, — сказала мать, постучав.

Дверь слегка приоткрылась. И через проем высунулось молодое лицо эльфийской девушки низкого роста. Родись она в богатой семье, билет на телевидение ожидал бы её совершеннолетия. В глаза резко бросились чёрные тени на ее веках, тёмная красная помада, алая пудра на щеках. Волосы выкрашены в чёрный и белый, разделив длинные локоны противоположными цветами пополам.

— Вы из-за Альфара здесь, так? — спросила Талия. Хольт кивнул, — Я — то думала, до меня не доберутся. Проходите.

Она открыла дверь и впустила офицера в свое логово. Яркие плакаты, картины, книги и учебники хаотично в нем прибывали. Свежий дым сигарет завис под потолком. Девушка села на кровать, подобрав ноги и укутавшись пышным халатом, потянулась за портсигаром. Хольт расположился напротив, пытаясь создать рабочую обстановку для допроса. Единственное окно в комнате — залеплено чёрным скотчем. Отчего скудный свет лампы, в одиночестве играл с тенями обоих.

Элия оставила их наедине и начала немедленную уборку в коридоре, по звуку, разгребая вещи.

— Талия, у вас прекрасная мама, — присек молчание Хольт.

— Хочешь стать моим папочкой, коп? — спросила девушка, — Всего-то, пятьдесят медяков.

— Я не за этим сюда пришёл, — ответил он.

Девушка любезно протянула портсигар Хольту. Тот отказался. Пожав плечами, Талия закурила. Элегантно обхватив тощими пальцами сигарету.

— Давай закончим с этим поскорее офицер, — сказала она приятным, хриплым голосом. И выпустила дым в сторону лейтенанта.

Хольт оставался серьёзным, не поддавась на нелепые провокации девочки. Несмотря на то, что вид курящего подростка был не свойственен его окружению.

— Накануне задержания Альфара Кира, вас видели вдвоём, — сказал Хольт, — Вы друзья?

— Нет. Мы случайные знакомые. Познакомились в одной компании, — ответила Талия.

— Что вы делали вместе в день его задержания? — спросил следователь.

— Он водил меня в больницу. Я беременна от этого идиота, — сказала она.

— И это «случайные знакомые»? — спросил Хольт, прищурив глаз, — Как так вышло?

— Тебе сам процесс описать коп? — спросила девочка, потушив сигарету о тумбочку, — Я молода. Наивна. Он промыл мне мозги. Я не удержалась. И вот что случилось. Классическая истории девочки из Ткацкого района. А здесь таких валом, есть ещё удивительнее истории. Вот у соседки на втором этаже к примеру…

— Меня интересует сам Альфар, — перебил офицер.

— По поводу его связей с террористами, ничего сказать не могу, — ответила Талия.

— Вам напомнить о законе о Правде, и о последствиях его неисполнения?

Девушка поменялась в лице. Достала очередную сигарету и закурила. Смотрела через собеседника, подготавливая свой рассказ. Она не хотела закончить как Альфар Кир. Никто не хотел.

— Я познакомилась с ним под мостом, в техническом районе. Два месяца назад. Гуляла там часто с друзьями. Встретила его. Он показался мне немного странным малым. Лысый, худой. Не в моём вкусе. Но мозги промывать умеет, своими историями, — девушка подошла к окну, — После встреч с ним, я избавилась от вида на улицы и залепила окно скотчем. Он узнал, что я беременна от него, обещал вывести из города в Зелёную долину. Говорил, что знает друзей, которые помогут. Говорил, что больше мне не придётся смотреть на эти серые, безжизненные декорации. Что начнётся новая жизнь. Я поверила.

— Что за друзья? — спросил Вист.

— Я не вдавалась в подробности. До конца не воспринимала его слова всерьез, — ответила Талия, — Но он пару раз говорил о каком-то Пророке. Что он спасёт всех жителей города. Что стоит немного подождать, и он выйдет из тени. Он был так вдохновлен этим, — девушка вздохнула, — Я говорю ещё раз, он был странным малым. На вид верил в чудеса, и меня заставил поверить. Подонок. Сделал ребёнка, а сам слился.

— У него были близкие друзья?

— Из всех живых видимо только я. Он даже с родителями не ладил. Постоянно спал, где попало, лишь бы не дома. Поэтому часто ходил на митинги. Там было где поесть и поспать, — добавила Талия.

— На какие именно?

— А на все. Как где-то митинг, так он там. Верил, что эти сборища смогут изменить город. Это все.

— А вы разделяли его убеждения? — спросил Хольт, поднявшись.

— Я ходила туда пару раз, потому что там зависали мои знакомые. На деле, у них куча поводов для недовольств. Пару дней покричат. Их прогонят. Находят новую причину для собраний. И все по новой. Ничего они не меняют, — сказала Талия, — Зато организаторы живут на пожертвования участников. Альфар сам хотел быть одним из них. Но не ради денег, а за идеи. Что отличало его от других. Больше мне сказать нечего.

Следователь посмотрел на часы.

— Большое вам спасибо, Талия. На этом мы и закончим, пока что. Все наладится, нужно лишь время, — добавил он и направился к выходу.

— Если увидишь его коп, передай что я его ненавижу, — кинула Талия вслед.

Элия навела порядок настолько, насколько это было возможно. Успела накраситься и переодеться. На кухне журчала сковорода. Запах дыма в коридоре смешался с дешёвым, но приятный аромат её духов. Сирень зацвела. Увидев Хольта, она побежала к нему и любезно подала пальто. Женщина явно в хорошем настроении.

— Большое спасибо, Элия, — сказал Хольт, — Вы очень добры.

Входная дверь неожиданно распахнулась. Напротив них стоял мужчина лет восьмидесяти судя по лицу. Опухшие веки, косой пьяный взгляд. Залысина на макушке старательно прикрыта остатками каштановых волос. Он в недоумении задрал голову и смотрел на Хольта, на фоне которого казался тощим подростком. Крепко держа бутылку вина в левой, и букет в правой руке. Облезлые губы, хаотично шевелясь, собирались с силами.

— Дорогая, — смазанно сказал он, — Ты обещала, что покончила с этим. Кого ты привела сюда?

— Шоб, это полицейский, — ответила взволновано Элия, — Он пришёл к Талии.

— Ты уже легавых к себе водишь, — сказал он, — Вы с дочерью — две лживые потаскухи! — Шоб бросил на пол содержимое и кинулся на Виста. Женщина охватила его руками. Очевидно, что за смелость мужчины отвечал алкоголь. Они стояли в метре друг от друга, — Пошёл вон из моего дома, — сквозь зубы сказал он.

— Это не твой дом! — выкрикнула Талия из своей комнаты.

— Талия замолчи, — сказала Элия с трудом сдерживая пьяницу.

Тот взбесившись, оттолкнул женщину. Она упала на пол, завалив собой вешалку и ещё влажное от моющего средства зеркальце. В квартире раздался грохот битого стекла. Но Шоб вдруг встал как вкопанный. В лоб ему уперлось дуло револьвера с гравировкой «Вист Хольт». Нависла тишина. Глаза мужика протрезвели, а с морщинистого лба стекал пот.

— Дыру в твоей голове я спишу на самооборону, — произнёс коп, — В крови твоей алкоголь. Ты напал на меня под действием опьянения. Не реагировал на предупреждения. Мне пришлось беспокоиться за свою жизнь и безопасность. Это подтвердит неожиданное наличие ножа в руке, при осмотре твоего трупа.

Вытаращив глаза, Шоб медленно поднял руки вверх.

— Пошёл вон, — сказал Вист.

— Нет, — прервала Элия, поднявшись, — Это вы уходите, — Она закрыла собой пьяницу. По её ноге расплылись кровяные линии, образовав лужу под пяткой. Ладонь кровоточила.

Офицер неспешно убрал оружие в кобуру, не сводя с Шоба глаз. И миновав обоих, ушёл.

Глава 2

10:45 Площадь Ткацкого района.

Толпа не унималась. Сотни эльфов разных возрастов скандировали лозунги и размахивали плакатами. Швейный завод продолжал гудеть, не обращая внимание на мусор у своих стен. Лица его вчерашних рабочих забыты. Стены не чувствуют отчаяния и сожаления. Когда-то он приютил местных. Стал их кормильцем. Вторым домом. Сейчас, их разделяет стена из полицейских. Они строгие, молчаливые. В касках и с железными щитами. В их крепких руках дубинки ждут сигнала. Пять метров отделяют несчастных от равнодушных.

В центре митингующих — переносная трибуна. Двухметровый эльф держит рупор. Он аристократически одет в однотонные, серые, клетчатые брюки и пальто. Красный шарф элегантно опоясал белый воротник рубашки. Длинные, светлые волосы аккуратно собраны в пучок на затылке. Бледность острого лица разбавляют медные, округлые очки. Взгляды устремлены на него. Одни смотрят с воодушевлением, те кто напротив — с презрением. Последние пока не получили распоряжение о задержания этой личности — Лорена Крайта. И вынуждены лицезреть представление.

— Вы все здесь — герои! — кричал он металлическим голосом, — Вы не боитесь, не молчите, боритесь на свою жизнь. За своих жён и детей. В конце концов, за выживание. А значит, имеете право. Государство готовило вас к работе с малых лет. Учило за ваши же деньги — шить одежду, чинить машины, быть верными гражданами своего кормящего города. И вы были ими.

Рабочие поддерживали каждый возглас лидера. Алодировали, кричали, лезли на столбы, размахивая плакатами.

— Чем же они вам отплатили? На этот раз не несчастной подачкой в виде тридцати медяков за рабочий день, а выбросили на улицу. Поставив к станкам продукт, так всеми обожаемой, промышленной революции — автоматонов! — продолжил Лорен, — Им не надо платить, их не надо кормить, жестянки могут сутками напролёт работать без усталых глаз. Это замечательно. Это прорыв безусловно… Но кто позаботится о нас? И самое главное, кто ответит за наши разрушенные судьбы? Вот главный вопрос мэру города!

Ситуация становится более накаленной. Из толпы выбегают молодые эльфы и бросают в стражей порядка жестяные банки, камни и палки под одобрительный шум. Те продолжают стоять на месте, прикрываясь щитами.

Лорен Крайт надел цилиндр, принесенный его подручным. Рядом с ним встала женщина, средних лет во рванье. Её уши проколоты серьгами, как и у большинства протестующих. Как и у самого Лорена. Некоторые из них медные, серебряные, редко золотые. Они символизируют статус и противостояние системе, которая исповедует телесную чистоту и опрятный вид. Никто не надругается над эльфийской красотой. Так учили с детства, такова культура.

— У миссис Кери, есть что вам рассказать, — сказал Лорен и передал рупор женщине.

— Друзья мои, — начала она, — Вы все меня хорошо знаете. Я работала в мастерской шестьдесят лет. Даже несмотря на гроши, которые получала, и была счастлива. У меня нет мужа, но на хрупких плечах трое детей. Я одевала их в школу и оплачивала институт. Моя дочь учится на швею. До недавних событий, но робот заменил меня, — на её глазах блеснули слезы, — У него нет детей. Нет мечты. Нас с дочерью уволили в один день. Пособия не платят, мы не подходим под их программу, как говорят в администрации. Сказали, что район охватила чума и для работы здесь больше нет условий, что тут опасно.

Крайт резко вырвал громкоговоритель:

— Но все мы знаем, что болезнь была занесена искусственно на ваш завод! Её создали в лабораториях и пустили на территорию вместе с крысами.

Унесли кучу жизней. Мы знаем имена этих предателей. И все для того, чтобы под прикрытием, вместо живых несчастных рабочих, поставить к станку бездушных автоматонов. Они ответят за это!

Несколько разъяренных эльфов напали на полицейских. Копы в свою очередь применив дубинки, жёстко встретили. Тех, кто уже лежал и стонал от боли — тащили под руки в тюремные грузовики. Стражи держали чёткое построение и выглядели непреодолимой силой. За ними, в стенах заводов, продолжала кипеть работа. Роботы шили и вязали в штатном режиме. Не во что не ставя оппонентов. Будто насмехаясь над жалкими попытками, быть услышанными.

Лорена Крайта и миссис Кери схватили. Полицейские, скрыв свои лица, отвели лидера митинга в фургон. Остальные демонстранты разбежались после неудачных попыток прорвать кольцо из щитов. Большинство задержано, ещё большая часть избита. Те, кто скрылись в улочках, оказались под прицелом прибывшей бригады правопорядка с псами-ищейками. По радио и телевидению объявлен комендантский час в Ткацком районе — по причине угрозы терроризма.

Три сотни эльфов, построились в шеренгу, перед задним входом в участок. Небольшая местность со скудной растительностью и влажной почвой. Высокий бетонный забор закрыл обзор цивилизованному миру. Ни к чему добропорядочным гражданам глазеть на нарушителей. Руки у всех за головой. Вздохи и стоны прорезались сквозь ряды. Охранники с карабинами бродили между раздетыми до нижнего белья беднягами.

Ворота разъехались в стороны. Посигналив, служебная машина, остановилась перед толпой. Водитель спешно вышел и открыл пассажирскую дверь. Оттуда с курительной трубкой в зубах, выбрался эльф. Он расхаживал в кожаных подкованных туфлях, цокая ими около задержанных. Глаза его бесцветные, почти серые, навязчивые. Голова с бритыми наголо висками. Остатки волос на макушке прилизаны к затылку. Чёрные как ночь. Легкая борода мешала определить на вскидку его возраст. Гладкое, бледное лицо как у юного эльфа, но на лбу — прорези старческих глубоких морщин. На нем нестандартный чёрный фрак, блестели серебряные пуговицы, даже там, где их не должно быть. За ним прислужливо ходил полицейский. Он держит в руке его цилиндр и кобуру с револьвером. С ухмылкой, прибыший всматривался в глаза задержанным. Его взгляд впивается в душу оппонента. В них просматривается необъяснимый, волчий голод.

— Очень жаль, наблюдать вас здесь в таком положении господа, — сказал он, — Моё имя Дэрш Мэденс, я — старший космисар Зелёной долины, — Дэрш склонился. Его голос звучал грубо, но сильно, с неуловимой издевкой, которую можно почувствовать, но не услышать, — Я понимаю вас. Вы ни в чем не виноваты. Послушали лжепророков, таких как мистер Крайт. Его сладкие речи о псевдосправедливости, и образ праведника затмили ваш разум. Но я здесь для того чтобы уберечь от подобных шарлатанов. Государство вас никогда не оставит, а эти сомнительные личности высосут все ваши сбережения прикрываясь митингами за праведность.

К комиссару подошёл капитан и передал список. Мэденс усмехнулся, зачитывая имена, указанные на бумаге:

— Преподаватель технического института Лорт Шир, Старший механик Перф Дарст, Оперная певица — Лери Круфт, сержант– Норт Хабс, — он смял лист, затем выбросив, — Будьте так любезны, подойдите ко мне.

Бедняги вышли под дулом ружей. Опустили головы и смотрели на треснувший асфальт. Через шрамы его пробивались зелёные ростки.

— Мистер Ширт, — обратился он к тощему мужчине с бородкой, — Свидетели утверждают, что ты, будучи преподавателем, агитировал студентов на подобные выходки на площади — абсолютно незаконные в государстве. Ты подбил молодые, трудовые умы, на агрессию в сторону государства и его защитников. Повёл всех на митинг в статусе лидера. И подверг опасности сотрудников полиции. Что ты скажешь в свою защиту?

— Господин, — устало говорил тот, — Мы с вами оба знаем, чем это закончится. Мне нечего сказать. Я в ваших руках.

Дэрш наклонил голову к уху учителя:

— А по — другому и не могло быть. Ты знал — на что идёшь, — прошептал комиссар. И подошёл к следующему пленнику.

Второй мужчина одет в рабочий комбинезон, исписанный красного цвета лозунги. Лицо исчесанное, щетинистое, синие круги под глазами. Уши на острие забиты железными кольцами.

— Мистер Перф Дарст, — сказал Дэрш, — Ты в свою очередь, возглавил группу бывших, уволенных рабочих завода. Поддерживал иллюзию о том, что болезнь искусственно вытравила эльфов со станков, с подачи самого мэра города. Дабы заменить их на автоматонов, и вот что из этого вышло.

— Моя жена погибла от заводской болезни, — ответил Дарст, — Всё из-за таких как вы. Мы бы ушли с наших рабочих мест сами, но нас даже не предупредили и начали травить. Я не жалею о содеянном, и я не животное, с которым можно так обращаться.

— Вижу, — сказал Дэрш. Он вытер большим пальцем слезу с века механика. Тот дрожал, то ли от злобы, то ли от страха, — По — вашему, с вами поступили не по справедливости, а государство — рассадник коррупции и нечестивцев, вытравили не в чем неповинных эльфов работяг. Забрали последний кусок хлеба, — комиссар отошёл и осмотрел остальных, — Расскажите, старший механик, каково это быть праведником? Разве не ваши сын — не имеющий должного образования, жена, имеющая инвалидность, отец, который давно на пенсии, работали бок о бок с вами, не имеющие на это законного права? Они занимали места тех работяг, которые сейчас на улице, по вашей вине. Вы дали взятку директору, чтобы тот принял ваших родственников на работу. Дал им хорошо оплачиваемые должности. Все это есть в показаниях не менее виновного в злодеяниях, директора Филса, — Мэденс обратился к толпе, — И вот за ним вы пошли? За самым настоящим преступником! Поставили свои жизни и будущее под угрозу. Одумайтесь.

Комиссар закурил гравированную трубку. Все следили за его резкими движениями, передающие сдержанную ярость. Он достал платок и вытер пот с лица. Одернул фрак. Выдохнул дым и облокотился о свой паромобиль. Никто не смел нарушать паузу, все застыли. Дэрш отстранено, прищурился и посмотрел под ноги.

— Мисс Лери Круфт, — сказал он, не меняя позы, — Насчёт вас, у меня нет достоверной информации. Расскажите, как вы оказались в толпе ослепших животных?

Миловидная, слегка полная женщина средних лет, мелкими шагами вышла вперёд. Её кучерявые белые локоны забавно пружинили при встряске, перетягивая внимание на себя.

— Я знаю вас, мистер Дэрш Мэденс, — сказала она, режущим голосом, — Вы мне показались очень воспитанным джентльменом, в нашу прошлую встречу.

— Не думал, что мы с вами встречались, — ответил он, пытаясь вспомнить.

— Банкет при дворце мэра. Я там пела для вас, — сказала мадам Круфт, — Это было чудесное время господин. Впервые я навестила Зелёную долину.

Комиссар устроился поудобнее. Он улыбнулся, осмотрев запачканное пышное платье певицы и рану на её голове, с застывшем пятном крови, босую левую ногу. Жалкий вид такого уровня артиста, тешил комиссара.

— Начинаю припоминать, — сказал Дэрш, — Как вы докатились до такого, милая? — показал он на причёску и платье.

— Всё проще чем кажется, комиссар. Увидела, как живут эльфы Зелёной долины. Как они забыли про болезни. Не стареют так быстро, как мы. Какие у них дома, возможности. Каким воздухом они дышат. Какое солнце и небо они видят. Это места из сказок. Их ладони белоснежны и нетронуты трудом. Затем я вернулась домой и моя жизнь перестала быть отныне прежней.

— Мм… Интересно. Продолжайте, — сказал он.

— Что плохого в том, что я хочу жить также? — спросила она, — Вы управляете этой ямой и никого отсюда не выпускаете. Эльфы работают на вас до самой смерти. Чтобы вы чувствовали себя хозяевами своей жизни. Даже сейчас, вы смотрите на меня как на мусор, господин. Мы добываем еду которую никогда не попробуем. Шьем одежду, которую никогда не наденем. Поем для вас песни, которые никогда не услышим. Я ненавижу свою жизнь, когда вижу таких как вы. Разве я виновата, что родилась в дыре, которую создали подобные вам?

— Неважно какие у вас убеждения. Закон един для всех. Я думал, когда вы впервые меня увидели, вы это поняли. — сказал Дэрш, — К сожалению, мадам Лери Круфт, или к счастью, больше вы для меня не споете.

По сигналу, троицу увёл конвой внутрь здания. Комиссар надел шляпу-цилиндр и сел в машину.

— Записать имена всех, передать в администрацию мэра и отпустить по домам. Они устроили ад на улицах, пусть таковой станет их жизнь, — сказал Дэрш. Машина тронулась с места.

Тюрьма «Вечная цитадель» 14:07

Заводная башня отворачивает от себя многих. Её видят все. Один из тёмных символов Элантриля. Символ вечной, жестокой справедливости. На окраине города — самая величественная. Эльфы поглядывают в сторону цитадели. Острые углы, стены, ранят их взоры своей архитектурой, предостерёг на будущее. Четыре раза в день башня перестраивается. Выпученные наружу механизмы, скрипами впиваются в слух, приводя башни в движение. Слева направо, снизу вверх. Как пазлы, она меняет свое строение. Отсюда никто не сбегал. Многие не доживали до своего выхода на волю. Внутри строения скрывалась токсичная, заполоненная крысами сливная яма. Болезни, убийства, суициды, насилие. Все это заслуживали преступившие закон, по мнению жителей.

Ветер разгулялся. В воздухе стоял душный предвестник ливня. Кислотный дождь знаменует комендантский час во всем городе. Разрешено передвижение только стражникам порядка в специальных плащах. Лишённые этого, порой вынуждены ночевать в рабочих бараках своих предприятий, до его окончания. Об этом плаще вспомнил Хольт, но поздно, плащ остался пылится дома. Лейтенант сидел на лавочке у входа в тюремную крепость. В это время людно. Открывалось короткое окно встреч с заключёнными. Поэтому Клэй назначил именно это время для встречи, но самого не видно. Так же, как и белого, блестящего Дабла, которому нет равных.

Посетители выстроились в очередь. В основном это женщины, многие с детьми. После проверки документов и справок, их пускали внутрь. Отцы, мужья, друзья сидели в отделе для посетителей за прозрачной стеной. Общение велось через трубку телефона. У каждого заключённого свой график встреч, который зависит от его поведения, и самоотдачи за киркой в шахте. Рабочее место находилось под тюрьмой, где работы не прекращались. Каждый вносил свой вклад в развитие города, вне зависимости от желания и проступка.

— Ты опоздал, что неудивительно, — послышался знакомый голос за спиной Хольта.

Тот обернулся. У входа стоял Клэй. Как всегда показательно невозмутимый. Но его приподнятая бровь и растерянный взгляд во время колкостей в сторону офицера, выдавали настоящий внутренний настрой офицера.

— Где ты припарковал машину? — спросил Вист, — Я думал, ты ещё в больнице.

— Думать — это моя работа. Оставьте это мне, лейтенант, — ответил Клэй, — А паромобиль на парковке администрации, меньшее я и не жду. Долго стоять тут не стоит, время подгоняет.

Тюремный хол представлял собой мрачную пародию на театральный. Окно регистрации как касса. Все такая же очередь. Но слишком много железа и стали, вместо плитки вокруг.

— Хольт! — сказал охранник, спускаясь с лестницы, — Вист Хольт. Какими судьбами?

Полный эльф с пышными бакенбардами махал рукой, не скрывая детской радости. Ларф Касар несколько лет назад студент и друг лейтенанта. К сожалению, учёбу он так и не окончил. Но стремление быть ближе к закону дало свои плоды. Офицер сразу не признал старого знакомого, бока которого намерены разорвать его запачканную обеденной трапезой рубаху. А в молодые годы, этим двум не давали отбоя отборные красотки института.

— Ларф, — сказал Хольт, — Как ты похорошел.

— Да знаю, — ответил тот, обняв друга, — Недавно занялся легко атлетикой. Все говорят, что начал набирать форму.

— Ты должно быть шутишь, — сказал Клэй. Брут приподнял бровь, намереваясь вступить в беседу с юмором, но его прервал напарник:

— Офицер, вы уже договорились о встрече с заключённым?

— Это я и собираюсь сделать, — ответил Клэй, не сводя глаз с пузатого Ларфа, — Жди здесь лейтенант.

Клэй удалился.

— Кто этот модник? — спросил Ларф, — Парфюм у него едкий, как помои.

— Мой напарник, — ответил Вист, — Ты лучше расскажи, как ты тут оказался. Я думал, ты охраняешь детскую колонию.

— Меня повысили, — сказал тот, — Двадцать лет я терпел издевательства от этих мелких негодяев, а их ведь даже не ударишь. Тут же, мимо тебя даже слово обронить трусят. Ходит отребье в кандалах, в глаза не смотрят.

— Рад за тебя, — сказал Хольт. Они присели на лавочку.

Рядом мамы с детьми. Последние перебивали любую фразу своим криком. Этот шум настолько всем приелся, что никто из сотрудников уже не обращал на него внимание. Предупреждения если и были, то игнорировались.

— Тебя я смотрю, ещё держит при себе дядя Шерф, — сказал Ларф, — Любит он зятя.

— Причина значит в любви, а не в моём профессионализме? — спросил Хольт.

— Ты знаешь, о чем я говорю старина.

— Из-за него я здесь. По его просьбе. Ты можешь мне помочь, — сказал лейтенант, — Проведи к Альфару Киру.

— Так вот, что ты тут вынюхиваешь. Вас к нему не пустят. Можешь передать это блондинчику, — ответил Ларф, — К нему не принимают посетителей с самого дня заключения. Каждый день его колют спецслужбы.

— Что насчёт его родителей?

— Их тут не было. Охранники поговаривают — они его и сдали.

— О как, — сказал Хольт, заметив, как Клэй с кем — то спорит у окна, — Похоже, нас и вправду не впустят.

— Да. Так что было приятно с тобой повидаться. Мне жаль, — ответил тот, поднявшись.

— Пятьдесят медяков, и ты делаешь нам короткую встречу с Киром возможной, — ввёл друга в ступор следователь.

— Ты что совсем голову потерял?

— Восемьдесят и по рукам.

— Это коррупция, Хольт.

— Сто.

— Прекрати Вист, — запаниковал Ларф.

— Двести, и двадцать минут на беседу. Только я и он.

— Пять минут и двести пятьдесят, — ответил тот шёпотом.

— Десять минут.

— По рукам, — крикнул Ларф, — Чёрт возьми Хольт, из-за тебя меня уволят, а то хуже и посадят.

— Зачем тогда соглашаться? — спросил Хольт.

— Это моя недельная зарплата.

— Когда идём?

— Третий этаж, через пять минут, и ты один, — сказал толстяк и ушёл по лестнице вверх.

Вист смотрел, как Брут ругается с полицейскими. Оппоненты непреклонно стояли на своём. Попытка успокоить молодого следователя не привела к успеху. Хольт наблюдал представление, которое, впрочем, он мог остановить, окликнув своего напарника, но прервать старшего в команде — преступление против этики Клэя. Дарованию уже указывали на выход, постепенно к нему оттесняя. Это было на руку Хольту. По уговору беседовать с Киром, должен он один.

В конце железного коридора. Под тускловатый свет ламп. Виделась туша знакомого охранника. Лифт, позади скрипя, отправился вниз. Прямо по курсу — комната для встречи с заключёнными. Этот отдел на удивление пуст. Ларф заметно нервничал и ждал, когда закончится авантюра, и звон медяков зашелестит в кармане. Хольт положил обещанное вознаграждение в потную ладонь подельника. Тот показал на дверь, за которой ожидал Альфар Кир. Тощий, лысый подросток с искрой безумия в глазах. Цвет нездоровой кожи. Губы синие, облезлые. Наручники перетянули запястья. С любопытством, он наблюдал за движениями лейтенанта. Тот же не торопясь, сел напротив.

— Я вас не знаю, — сказал Кир, — Сегодня меня уже допрашивали. В голове ещё мутно от лекарств, поэтому заранее прошу прощения.

— Меня зовут Вист Хольт. Я здесь, чтобы помочь тебе. Давай оставим нашу встречу в тайне, — сказал он.

— Мне вы ничем не поможете, господин.

— Тебе может и нет. Ты прав. Но я могу помочь Талии, и, твоему ребёнку, — сказал Хольт. Мальчишка широко растопырил глаза.

— Она вам все рассказала? — голос его задрожал, — Как Талия?

— У неё все плохо Альфар, — ответил Вист, — Пьяный любовник ее матери не даёт им покоя. Недавно он напал на них. Мне удалось его угомонить, но незнаю надолго ли.

— Шоб…, — произнёс Кир, — Рано или поздно он убьёт кого-нибудь. Но, кто вы? Почему Талия раскрыла вам тайну о ребенке, она её скрывает даже от матери?

— Я друг Элии. И здесь ради её дочери, — ответил Хольт, положив ладонь на грудь, — Единственный способ спастись ей — это покинуть Элантриль. Она сказала, что ты знаешь как.

— Вы отвезёте её в Зелёную долину? — спросил он.

— Да. Она сказала, что ты был там.

— Был. Дважды, — сказал Альфар.

— Что ты видел?

— Голубое небо. Зелёные бескрайние поля, деревья, скалы, реки. Там животные, не только коты, собаки, и крысы как здесь, — рассказывал Альфар, потупив взгляд, — Воздух такой девственный. Он чист и непорочен. Еда растёт прямо на деревьях. Никакого голода. Никакого страха. Никаких тюрем и пыток. После смерти я хочу попасть именно туда.

— Если там так хорошо, почему ты вернулся? — спросил Вист.

— Я люблю Талию, своего ребёнка. И ещё, я люблю жителей города. Хочу чтобы они увидели то же что и я, — ответил мальчик, — Когда это произойдёт, стены города в один миг рухнут. Пелена с глаз невежд падёт. Мы пойдём к светлому будущему, все вместе.

— Ты достойный человек Альфар, — сказал Хольт, — Не каждый способен страдать за свои идеи, как ты.

Кир поднял свои руки. На некоторых пальцах, ногти содраны. Остатки кожи на их месте гноились. Он показал это.

— Знаете, в чем проблема этого города, господин?

— Догадываюсь, — ответил Хольт, — Я не раз думал об этом.

— В таких как вы, — сказал Альфар, — Лжецах и лицемерах, которые пойдут на любые подлые вещи ради своих интересов. Даже прикрываясь беременной девушкой, чтобы развязать мне язык. Я не знаю, что вы сделали с Талией, но знайте лучше вы, каждый ответит по делам своим.

Хольт посмотрел на часы.

— Проницательно. Кто такой Пророк? — спросил он, — Ответь и, возможно, мы тебя помилуем.

— Мне ваша милость не нужна господин, прощайте, — сказал Альфар.

Подросток удалился. Ларф тарабанил в железную дверь:

— Хольт, пошёл ты, немедленно уходим, — бормотал он.

Двое старых друзей стояли на улице. Один задумчиво опустил голову, второй нервно бегал вокруг, потирая ладони.

— Если меня раскроют Хольт, клянусь небом, ты медяками не отделаешься, — сказал Ларф, — Вдруг этот негодяй сдаст тебя и меня.

— Не сдаст. Он не такой как мы, — ответил Вист, лазая по карманам пальто.

— Прошу тебя уезжай, — продолжал толстяк, — Вот, такси напротив, не хочу чтобы нас видели вместе.

— Я бы с радостью, но у меня нет денег, — ответил Вист, — Всё у тебя.

— Ну, тогда, удачи. Ничего личного, — ответил Ларф и забежал внутрь.

Звук буксующих шин прорезал слух. Блестящий Дабл остановился натротив. Водитель пригласил лейтенанта внутрь.

— Едем в отдел командир? — спросил Хольт.

— Да. Но только когда расскажешь, что узнал у девочки Нара, — ответил Клэй.

— Ничего такого, что навело бы нас на логово Пророка, — сказал тот.

— Кто это ещё такой?

— Некий революционер. Его пришествие ждут несогласные с властью. По словам девушки — он помогает покидать город экстремистам. Коим был мистер Кир. Полагаю, он нам и нужен, — рассказал Вист.

— Что сказал Альфар? — спросил Брут. По выражению лица — он знал о допросе парня, — Я не буду спрашивать тебя, как ты к нему пробрался. Но уверен, что это коррупция. Или кумовство. Что в принципе для тебя обычное дело. Ты ведь не просто так проторчал там все это время?

— Я не смог вывести его на диалог, — сказал Хольт.

— Неудивительно, — фыркнул Клэй, — Но если ты скрыл что-то, это навредит делу, учти.

— И ты не получишь повышение?

— Да. Мне есть, куда расти в отличии от тебя, — сказал Клэй.

— Что нашёл ты, Клэй? — спросил Хольт.

— В больнице нет зарегистрированных пациентов с именем Раль Шурт. Никогда не было. Кроме чумных из Ткацкого района, никто к ним не поступал последний месяц, — сказал Брут.

— Значит, это выдуманная история…

— Чтобы была причина для задержания Альфара Кира, — сказал Клэй, — Другими словами, его просто похитили. Ублюдки.

— В чем дело? — иронично спросил Хольт, — Ты с таким сталкиваешься впервые?

— Никто не имеет право преступать закон. Ни ты, ни я, никто-либо другой, — ответил Клэй, — Очевидно, не только мы интересуемся Пророком. Нужно больше информации. Едем в отдел и подготовим отчёты. Изучим их. Найдём зацепки и доберёмся до него раньше других.

— Вперёд Клэй. Веди.

Глава 3. Пять дней спустя. Центральный район. 02:34. Квартира Виста Хольта.

Крыша дома пробивалась барабанной дробью кислотного ливня. Спальное окно запотело. Над горящей, забытой лампой маячат комары и мошки. На кухне подтекает кран, вбивая капли в корпус раковины, в такт дождю. Успокаивающий, зелёный оттенок улицы содрогается шумом, скользящими вдалеке по рельсам паровозов. Крошки усыпали стол. На нем хлеб, пустая тарелка, недопитое молоко в стакане, куриная кость. Холодильник пуст. Дневной зарплаты хватало лишь на оплату квартиры и перекусить. Несмотря на то, что работа Хольта — элитная, да ещё и та, о которой он мечтал, ежедневных выплат в полной мере не хватало. Но жаловаться глупо, многие в городе получали, куда меньше. Каждый год новые реформы и законы обещали улучшение жизни, на что большинство и уповали. Позволить себе жилье, даже вблизи железнодорожных путей в центре города, могли немногие. Квартира, при этом, любезно выдавалась государством и оставалась в его владении. В случае чего-либо, жители выселялись, и жилье занимали новые. Это бывало редко, в основном за преступления или мелкие нарушения. Поэтому бездомных было не так много, чем часто хвастался мэр по телевидению. В любом случае, «Вечная цитадель» всегда готова принять обездоленных к себе.

Хольт вздрогнул. Телефон на журнальном столике трещал. Не воспрявши ото сна, он снял трубку, усевшись на край кровати.

— Вист Хольт, слушаю, — сказал он, продирая глаза.

— Хольт, это Шерф, — сказал по ту сторону капитан, — Ты мне срочно нужен в больнице. Случилось кое-что страшное и необычное, — голос капитана взволнован. Он нервничал и спешил. Одышка была паузой между слов, — Прихвати с собой что-нибудь из рабочих документов. Записную книжку, или что там ты с собой носишь на места преступлений.

Он бросил трубку. Вист ещё какое-то время приходил в себя и посмотрел на раритетные, напольные часы. Время позднее, что очень сильно его раздражало. Тем более зная Шерфа, капитан часто делал из мухи слона и был очень впечатлительным. Лейтенант нащупал свои вещи. Зажигать лампу не было необходимым, уличные фонари били достаточно ярко, а электрическая лампа давно перегорела. Хольт не знал, что тесть имел ввиду, на местах преступлений следователь старался все запоминать и анализировать на ходу. Без подручных средств. Ручка и блокнот у многих скорее для прикрытия — создания рабочей обстановки при опросах. Прихватив пистолет, надев неглаженную белую рубаху с черным жилетом, Вист раскопал на вешалке плащ. Тот самый, который носили копы в период кислотного дождя.

К удивлению Виста, на улице его ожидал Клэй. Два сонных следователя, не перекинувшись и словечком, направились в «Спаситель».