Бесплатный фрагмент - Маскотерапия-1

Памяти Г. М. Назлояна.

О книге

Лицо — космическое зеркало, прикрытое человеческими масками, и неисчерпаемо по своей природе как и его основа — душа. Если у души есть форма, то она несомненно должна быть похожа на лицо с множеством масок. Пришло время осознать миры и роли масок, как необходимую часть жизни, научиться с ними жить в гармонии.

В работе с тысячами пациентов различных клиник накоплен большой опыт и знания. Здесь они обобщены в компактную форму. Первые заметки относятся к 1998 году, когда я стажировался у Г.М.Назлояна. С тех пор прошло более 20-ти лет. Три года из них нет уже самого основателя метода. Но его школа развивается, появляются талантливые ученики и новые взгляды на этот метод психотерапии, уточняются некоторые понятия. Как не отразить всё это в текстах и не опубликовать?

Маскотерапия, распространяясь по всему миру, продолжает нас восхищать своими эффектами и результатами. Совершенствуя опыт познания и отражения Лица Личности, думаю, нам будет чем поделиться с коллегами и в будущем.

Данный труд является исправленным и дополненным вариантом книги «Маскотерапия. Портрет в открытии, развитии и психотерапии личность», опубликованной в 2018 году.

14 июля 2019 г.

С.А.Кравченко.

Обращение к читателю

Уважаемый читатель, треть жизни я применяю маскотерапию в своей практике. Познакомился же с методом Г.М.Назлояна еще в начале 90-х. И какой бы пациент не встретился на моем пути, у меня не возникает чувства неуверенности; оно часто посещало меня в начале моей практики, когда в кабинет входила искалеченная или просто страждущая душа.

Беру пластилин или карандаш и бумагу, и предлагаю моему собеседнику создать его портрет или автопортрет. Такое начало невольно организует пространство терапевтической беседы, снимая множество преград.

Создавая портрет человека, мы ставим в центр мироздания его лицо и стоящую за ним личность с множеством всплывающих масок. Если же вести психотерапевтическую беседу без портрета, то она может соскальзывать на другие темы, где отсутствует главный герой диалога.

Вокруг портрета же возникает неповторимая атмосфера, которую сложно с чем-либо сравнить, кроме как с самым доверительным разговором вокруг главного, личного, интимного и возвышенного, духовного и в своем пределе — святого.

Основатель метода в свое время рассказывал такую историю. В роли психиатра он вошел к пациенту в палату и увидел, что тот спрятался под одеяло. Как ему было известно, пациент уже много лет скрывается таким образом от своих терапевтов, и выманить его оттуда для беседы было невозможно.

Назлоян сел у постели больного и начал лепить его предполагаемое лицо. Он творил, комментируя свою работу. Размышляя вслух, делал предположения: каким могло бы быть лицо, что сидит под одеялом.

Через 5—10 минут стало заметно, что за работой портретиста наблюдают из укрытия. А через полчаса пациент уже сидел на краю кровати и, свесив ноги, дружественно беседовал со скульптором о достоинствах и недостатках портрета.

Данный рассказ ярко свидетельствует нам о том, что портрет, по непонятным на первый взгляд причинам, может быть ценным даже для такого человека, который совершенно потерял интерес к миру и к другим людям. К самому же себе, к тому, кого он не знает до конца, но хотел бы узнать, любопытство сохраняется: портрет-двойник, может быть такой подсказкой.

Когда мы наблюдаем изображение человеческого лица, которому десятки, сотни или тысячи лет, то автоматически присоединяемся к состоянию его и переносимся в то время, когда портрет создавался. Происходит смещение во времени, и мы окунаемся в прошлое, которое, благодаря портрету, стало настоящим. Важно подчеркнуть основную мысль, которая здесь разворачивается. Она в том, что портрет способен, подчеркиваю — только портрет способен, преодолеть время и соединить самое отдаленное прошлое с настоящим. Портрет делает время относительным, устраняет его как препятствие, как основную характеристику ушедшей жизни, как основной элемент уходящей жизни, как что-то такое, перед чем все преклоняются. Портрет же не просто преодолевает время, он приподнимается над временем, выходит за его пределы; для портрета время как бы и не существует.

Точно также мысли о преодолении времени текут невольно, когда сейчас мы наблюдаем творящийся портрет; он будет жить на следующий год, через 10, 100, а может быть и через тысячу лет.

Таким образом, создавая портрет пациента, мы устраняем время, и делаем образ личности вечным и бессмертным. Даже если мы не будем касаться этих философских тем у портрета, пациент всё равно почувствует переживание вечности, выйдет за пределы настоящего, почувствует отраженную в лице бессмертную душу.

***

Благодаря портрету у нас появляется возможность приобрести уникальный духовный опыт, проникнуться этим состоянием, побыть в нём и отразить переживание в лице, что неминуемо скажется и на качестве портрета.

Имея такой опыт, кто из вас усомнится в вечности души? Кто не почувствует, что в каждом из нас присутствует бессмертие, и оно делает нас выше тварного мира?

Кто-то из коллег, возможно, подумает, что это всё философия. Я же скажу, что это самая настоящая психотерапия жизни! Только она касается не мелочных проблем повседневности, а тех ключевых установок, которые ведут нас и определяют главное; тех частей души, что всегда выше суеты, и которые отвечают на вопросы: сколько нам жить, как жить, среди кого и ради чего?

Но если вернуться на нашу грешную Землю, то мы можем видеть, что в современной арт-терапии очень мало графиков, живописцев или скульпторов. Почему-то общепризнанно, что арт-терапевтом может быть любой психолог-психотерапевт, не имеющий художественной одарённости и элементарного образования. Достаточно лишь создавать условия для творческого самовыражения, пачкая при этом бумагу или холст, лепить что-то по-детски из пластилина или глины, считая это арт-терапией. В результате всех этих напряжений никогда не возникает даже подобия произведений искусства. Вместе с этим, с моей точки зрения, арт-терапия изначально предполагает лечение искусством, а не попытку лечения с помощью попытки создать произведение искусства. Лечение же возможно только в том случае, если арт-терапия затрагивает глубинные пласты человеческой души, что возможно в полной мере только при терапевтическом портретировании.

***

Мои ученики всегда спрашивают, а можно ли стать маскотерапевтом, если не являешься художником, если не умеешь рисовать или лепить?

Здесь очень важно подчеркнуть, что если вы и дальше будете продолжать думать, что не умеете лепить или рисовать, то вы действительно не сможете это делать. В процессе обучения самое важное, что должно произойти, так это просто надо вспомнить, что вы можете лепить и рисовать. Как об этом помнят дети, которые иногда бывают в моем кабинете. Если я им даю пластилин или краски, то они никогда даже не сомневаются в своих способностях творить.

Как только очнется эта вера, как только она зародиться в вашей душе, в это же мгновение — вы станете художниками и скульпторами. А использовать скульптуру или рисунок в терапевтических целях при создании портрета или автопортрета я вас научу. Другими словами, неверие в то, что вы художник — определит и уровень вашей арт-терапевтической работы. Если вы не чувствуете, что вы художник, то пробудите это чувство. Пока оно не проснулось, не занимайтесь арт-терапией, тем более, маскотерапией.

Опыт показывает, что совершенно неподготовленный в художественном плане человек способен за несколько недель превратиться в первоклассного скульптора, который может талантливо слепить свой автопортрет. В моей практике сотни людей создали свои автопортреты, и подавляющее большинство из них при первых встречах говорили, что они не художники, что они не умеют лепить или рисовать.

***

Берите смело кусок пластилина или глины. Садитесь перед зеркалом, наблюдайте свое лицо и творите образ и подобие. Не слушайте никого из тех, кто будет вам внушать, что вы не художник или не скульптор. В процессе работы глубина вашей души всегда отзовется сокровенным, тихим и истинным Я, которое подскажет как создать своего двойника.

В зеркале постепенно вы увидите всё, что вам надо создать. В зеркальном двойнике через неделю-две ежедневных часовых усилий вы сможете увидеть гораздо больше, чем ожидали. Ведите дневник и фотографируйте развивающийся портрет каждый раз, как только заметите в нем что-то интересное. Никакая другая работа по самопознанию не заменит этой.

Особенно важно внимательно отслеживать ассоциации, которые будут возникать у вас во время создания автопортрета. Они отражают черты масок-субличностей, скрывающих личность. Ассоциации, возникающие синхронно с портретом, подсказывают нам, что в глубине души в настоящий момент является важным, что в первую очередь нам надо осознать, переосмыслить, прочувствовать, сделать объектом нашего мышления для гармоничной и счастливой жизни.

Еще более продуктивной ваша работа будет, если вы синхронно с портретом не поленитесь записывать ваши чувства, ассоциации, мысли и видения. На первый взгляд они иногда кажутся совершенно отвлеченными от портрета. Но, уверяю вас, что нет отвлеченных мысли, если вы держите в руках портрет. Более того, всё, что происходит вокруг него — всё это есть проявление вашего Я.

***

Сложно сказать, что влияет в первую очередь, портрет — на окружающую нас жизнь, или окружающая действительность и люди в ней — на портрет. Можно прийти к компромиссу, утверждая, что портрет и окружение связаны между собой и развиваются синхронно.

И здесь ключевым понятием, которое нам поможет продвинуться в глубь океана душевной природы, является Диалог. Г.М.Назлоян ставил диалог в центр маскотерапии, подчеркивая, что отсутствие внутреннего диалога характеризует человека с душевным расстройством.

Можно сказать больше — отсутствие внутреннего диалога предполагает отсутствие диалога внешнего. Если же мы развиваем внутренний диалог благодаря портрету и зеркальному двойнику, отражая в дневнике, то подобный диалог будет совершенствоваться и в окружающей нас действительности.

Идя дальше, отрабатывая фигуры высшего пилотажа во внутреннем диалоге, мы можем перенести эти образцы виртуозного владения внутренней речью на внешнюю действительность, развивая жизненную ситуацию.

Таким образом, не просто портрет, но и тот диалог, который происходит вокруг портрета, важные элементы насыщения арт-терапевтического процесса под названием маскотерапия.

Подводя итог моего обращения к вам, Уважаемый читатель, я хочу предостеречь от механистического подхода к данному методу. Не ждите, что портрет сам чудесным образом изменить чью-то душу к лучшему, хотя бывает и такое. Портрет более напоминает мне универсальный инструмент, которым умелые руки мастера могут преобразить действительность души и реальность окружающего мира.

Портрет переживает чаще всего натуру, он устраняет время и увековечивает душу. Искусством портрета мы не просто реализуем арт-терапию, мы прикасаемся к бессмертию.

Мудрец сказал: каждый поступок художника отзывается эхом в вечности. А мне подумалось: каждый портрет отражается в зеркале вечной души.

Создавайте портреты — творите себя и окружающую нас действительность. Возможно, именно в этом высший смысл жизни, наших отношений с людьми и со своей душой.

Удачи вам!

ВВЕДЕНИЕ

Маскотерапия в моей практике представляет собой метод Г.М.Назлояна, адаптированный к диагностике, консультированию и психотерапии отдельной личности и/или группы людей. Маскотерапию принято причислять к арт-терапии, но с моей точки зрения она отличается по сути от современных методом арт-терапии и превосходит их по эффективности.

В культуре накоплен значительный опыт познания и укрепления человека с помощью портретирования. Художники тысячи лет знакомы с силой портрета в определении и подчеркивании уникальных черт личности. Мы его используем в современной психологической практике. Данный подход является естественным и интуитивно понятным, так как в огромной степени черпает материал для своих методов из истории культуры и эволюции человечества.

Метод объединяет в себе достижения искусства и науки. Автопортрет в рамках маскотерапии — в чистом виде научный метод в искусстве. В нем реализуются как сознательные, так и неосознаваемые установки автора, например, отношение к людям, этносам, полу, роду, семье и к себе. Скрытое ранее, становится явным даже для постороннего наблюдателя, что расширяет наше знание о личности и о её ценностях. Образный метод портрета даёт нам шанс и на преображение глубоких пластов души.

Автопортрет — всегда эксперимент по выявлению и познанию, определению и развитию, выражению и утверждению личности. Но он не дает автору до конца предвидеть результат творчества.

Экспериментальная составляющая в портрете всегда не дает автору до конца предвидеть то, что появится на свет белый в результате его творчества.

Здесь мы можем наблюдать и сугубо библейский сюжет о сотворении человека: создал Бог человека из праха земного по образу своему и подобию. Вместе с эти так и остаётся вопрос, а предвидел ли Бог последствия своего творения? По всей видимости, да. Но при сотворении изначально присутствовала и экспериментальная неопределенность — творил Он и наблюдал: а что же получится в результате? А в результате — сотворенный образ проявил свою волю, нарушил законы Рая и вышел за пределы сознательных ожиданий Творца.

Не так ли и при создании автопортрета человеком? Творит человек свой образ, но шестым чувство предчувствует, что в результате его подобие проявит скрытую в нем волю и выйдет за пределы всех ожиданий.

И первой очевидностью самопознания при автопортретировании будет неминуемый крах всех ожиданий о полной управляемости результатом своего творчества. Возникает чувство, что автопортрет начинает жить своей жизнью, отделившись от творца. И этот факт следует признать, распространив его смысл на более общий закон любого творчества — результат творчества всегда выходит за рамки ожиданий его творца и начинает жить самостоятельно.

Источником мыслей для этой заметки была статья о методах искусства. Портрет, несомненно, всегда является предметом и центром искусства.

У некоторых портретов, если они достаточно глубоки, всегда возникает ощущение, что можно без конца углубляться и расширять смыслы и доказательства изначальной идеи лица. Более того, источник сам задаёт план и содержание. В таком случае, в жизни появляется целостность и смысловые нити, порождающие свои новые живые конструкции, независимо от нас.

Почему маскотерапия?

Иногда меня спрашивают: почему метод называется маскотерапией?

В этом вопросе есть много смыслов и один из них заставил меня изменить название метода в другой книге на «Лицо личности». Но это уже — развитие. Что же касается самой маскотерапии, то название в последние десятилетия прижилось по нескольким причинам.

Одна из них — простота и запоминаемость слова, которое пусть и не отражает, на первый взгляд, сути метода, но живет среди специалистов и пациентов своей жизнью. Подобное делает маска, которую человек часто носит всю жизнь, скрывая свое истинное лицо, а иногда и не зная его.

Если же присмотреться к методу поближе, то возникает мысль, что иного названия у него и быть-то не может. Что имеется в виду?

При создании портрета (автопортрета), который является основой маскотерапии, сходство на первых этапах часто отсутствует, но во всей красе возникают другие неслучайные образы. Почему они неслучайны? Потому, что при повторном создании портрета (автопортрета), но только в более крупном размере, они часто возникают вновь. Более того, эти «неслучайные» образы всегда напоминают кого-то иного, кто оказал в свое время значительное влияние на жизнь и формирование личности портретируемого. И что самое удивительное, эти «неслучайные» образы проявляются как при портретировании, так и при автопортретировании. Возникает мысль, что они нераздельно связаны как с личностью портретируемого, так и с его лицом. Их можно назвать масками, сопутствующими жизни лица.

Таких масок всегда несколько и они могут быть названы именами. Другими словами, во время портретирования, словно из тумана, проступают лица людей, которые в свое время были запечатлены в душе и стали частью её структуры. Внешне же эти запечатленные ранее лица всегда проявляются в виде биологических масок, закрывая истинное лицо человека. Порой маска становится более видима, нежели истинное лицо. Например, в прическе и в манере держаться человек представляет собой двойника своего кумира — знаменитого певца, политика или вождя.

Есть даже мнения среди ученых с мировым именем, что истинного Я (истинного лица) у человека и не существует. А один из моих достаточно продвинутых пациентов однажды спросил: «А что если там ничего нет? А что если истинного лица, которое вы пытаетесь найти в каждом из нас, не существует?»

Самое удивительное в том, что обе точки зрения имеют место быть. Первая, которой придерживаюсь я, что истинное лицо человека (настоящее Я) существует, и оно может быть найдено или создано. Вторая, что истинного Я человека не существует, а в нашем методе — истинного лица человека нет, а есть только маски.

Как может быть, что обе точки зрения истинны?

Решение кажущегося противоречия пришло мне не так уж давно. Суть его в том, что истинное лицо (Я человека) — сущность неопределенная и мерцающая, словно квант света. Она может быть найдена только в облаке масок, которыми человек всегда пользуется, порой не осознавая этого. Истинное лицо может быть и за пределам этого облака, но оно всегда связано с высшим состоянием души человека, которое достигается как горная вершина. Высшее состояние души — всегда состояние Творца, состояние творящего мир человека. Но не подражающего и не потребляющего. В состоянии подражания кумирам мы невольно уподобляемся им, теряя свое лицо; в состоянии потребления — служим своим потребностям, забывая о своей природе.

Таким образом, маски скрывают или подменяют наше истинное лицо, порой не давая ему проявиться, состояться и быть замеченным другими людьми и самим его носителем. Более того, проявившись однажды, истинное лицо не обязательно будет оставаться всегда таковым и, тем более, наблюдаемым. Чем слабее личность, тем легче она теряет свое лицо в присутствии других людей, одевая маску и подстраиваясь под актуальную роль. Но самое важное в том, что во время психотерапевтических сеансов, которые проходят «лицом к лицу» клиента (пациента) со специалистом, участники диалога невольно отражают, принимают и впитывают лица друг друга в виде масок-двойников. Пациент после сеанса уносит маску специалиста, и некоторое время она его поддерживает, а специалист — маску пациента, от которой ему важно быстро избавиться. В противном случае, он принесет её в свою жизнь.

Другое дело, когда во время маскотерапии пациент сидит напротив зеркала, всматривается в свое лицо и создает свой портрет, а терапевт находится на втором плане, в тени.

Подводя итог и отвечая на основной вопрос, почему маскотерапия, можем с уверенностью сказать, что мы всегда и везде работаем не с лицами, а с масками. Истинные лица личностей тоже могут встречаться. Они, как драгоценные камни, могут быть найдены совершенно случайно и в самых неожиданных местах, но они всегда очень редки. И этому есть причины, так как общество любит маски и усиленно распространяет их, а человек изначально создан так, чтобы эти маски эффективно принимать для использования.

Маскотерапия помогает изучить маски человека и стоящие за ними субличности, установить и развить внутренние диалоги, которые всегда невольно осуществляются между субличностями. В идеальном случае, когда выявлены основные маски личности, то человек может научиться осознанно вести с ними гармоничный внутренний диалог.

В самых тяжелых случаях, которые хорошо описаны в работах Г.М.Назлояна, внутренний диалог на первоначальных этапах работы у пациента совершенно отсутствует, что и является основой его душевного расстройства — патологическим одиночеством. Когда же с помощью портрета, зеркального двойника и лица личности диалог зарождается, то он постепенно возникает и между субличностями как диалог внутренний.

Образное выражение «маска» (ключевое в методе маскотерапии) не является только теоретическим конструктом, а может всегда наблюдаться в каждом случае применения метода. Более того, возникающие в портретах маски, не всегда носят положительных характер, и часто являются причиной тяжелых переживаний, но в портрете они уже частично внешние объекты наблюдения. С ними можно вести диалоги, которые отражают всецело внутренние отношения. В них можно внести новые элементы, новых участников и наблюдателей.

Если метод работает с масками, то как он может называться еще?

Суть маскотерапии

Маскотерапия — познание, развитие, диагностика, психотерапия или консультирование в процессе создания скульптурного или графического портрет. Синхронно с портретом могут выполняться работы по росписи лица театральным гримом, фотопортретирование или киносъемка диалога клиента с психологом-психотерапевтом и со своим портретом.

Маскотерапия способствует развитию истинного видения человеком самого себя, открывая, дополняя и развивая видение тех пластов личности, которые были ранее скрыты от восприятия или их восприятие было искажено. К таким пластам можно отнести следующие:

— Животная основа личности и сопутствующие ей инстинкты и потребности.

— Антропный (общечеловеческий) пласт природы человека и его связь с миром.

— Этно-родовой пласт личности и его связи с памятью предков.

— Социальный (семейный) пласт.

— Пласт индивидуальных особенностей.

— Личностный пласт и

— Лидерский.

Сосредоточение на каждом уровне психики, находящем отражение в скульптурном или графическом портрете, способствует раскрытию тех душевных сил личности, которые до этого могли быть ущемлены или полностью заблокированы. Освобождение душевных сил влечет за собой увеличение психической энергии и проявление скрытых способностей личности, что в свою очередь совершенствует восприятие мира и взаимодействие с людьми и самим собой, улучшает адаптацию и устраняет душевные расстройства.

Сеансы маскотерапии отличаются по своему характеру, длительности и частоте. Они могут проходить от нескольких минут до нескольких часов. Развитие портрета или автопортрета происходит синхронно с диагностическими, консультативными или психотерапевтическими беседами, что не исключает и длительного молчаливого сосредоточения на портрете. Портрет может развиваться в течении нескольких встреч на протяжении месяца. Иногда портреты создаются годами. Общее количество встреч варьирует от 5—10 до 10—20 и более, в зависимости от случая и внутреннего потенциала клиента. В любом случае, чаще всего именно клиент определяет свою готовность к встрече с психологом-психотерапевтом и со своим портретом.

Маскотерапия имеет свои естественные корни в искусстве скульптурного, живописного и графического портретирования. Изображения лиц древних культур дошли до наших дней. Нет сомнений, что художник всегда понимал силу портрета, который придавал портретируемому дополнительную стойкость в жизни; чаще портрет переживал натуру и нес память о ней потомкам, сохраняя образ вне времени.

Оттенок бессмертия изначально заложен в любом портретном искусстве, что позволяет использовать эту тему и при психологическом консультировании в процессе маскотерапии.

Суть маскотерапии и её эффективность в том, что при создании портрета легко можно подойти к тем особым состояниям души, которые преображают личность и дают ей неугасимый код. Опыт переживания чувства вечности способствует взаимодействию со всеми измерениями времени (прошедшим, настоящим и будущим), расширяя горизонты и источники силы жизни. Наиболее же важным данный опыт становится в преодолении ловушек Безвременья, характеризующихся состояниями безобразности и депрессии.

Важно подчеркнуть, что маскотерапия не всегда есть психотерапия. Она может быть просто развивающей или корректирующей методикой. Может выступать и как метод организации других методов психотерапии, педагогики или психологии с целью самопознания, диагностики, развития, коррекции, совершенствования личности, открытия способностей и талантов, поиска своего жизненного пути и уникального лица.

Маскотерапия работает до индивидуального уровня (пятый пласт психики), но особенно она показана для работы с патологией, например, когда человек не принимает свое тело или его часть, считая себя иной личностью, и плохо осознает окружающую его жизнь.

Для дальнейшего познания, развития и коррекции личности можно использовать метод «Лицо личности», разработанный на основании маскотерапии. Он идет дальше, и выводит нас на личностный уровень и на уровень лидера. В этих пластах психики тоже не исключены патологические состояния, но они уже совершенно другой природы. И об этом важно упомянуть в настоящей книге, анонсируя книгу С.А.Кравченко «Лицо личности», которая в скором времени будет издана.

Лечение с помощью масок, через их определение и разыгрывание диалогов между ними, наиболее эффективно именно в скульптурном портретировании. В итоге: гармонизация отношений внутренних и внешних, решение конфликтов и определение Я личности.

Если же снять одну маску из папье-маше с лица, разрисовать её и поиграть с ней в театр, как это делают некоторые специалисты, то этого будет недостаточно, так как у человека масок больше, чем социальных ролей.

Методология в рамках клинической практики

Особенностью данного комплекса психотерапевтических технологий является то, что пациент изначально рассматривается не как носитель психопатологических симптомов, а как личность, имеющая ряд различных психологических проблем, приводящих к социальной дезадаптации. В первую очередь, это внутриличностные конфликты, возникающие нарушения самоидентификации и патологическое одиночество (по Г.М.Назлояну — общий симптом для всех психических расстройств).

В современной культуре личность перестала быть объектом достаточного внимания. Существует тенденция к обезличиванию (бессубъектности), что приводит к возрастанию проблем самоидентификации и к нарушениям внутреннего диалога, психологическим проблемам и психическим расстройствам.

«Потеря своего лица» лежит в основании искажения восприятия себя и своей жизни, своего места в мире, к дефектам самосознания и понимания других людей. В финале: разрыв адекватных взаимодействий с самим собой, с людьми и со всем материальным миром. Возникают проблемы в личной, семейной, профессиональной или общественной жизни. Нарушения самоидентификации могут достигать крайних форм, когда человек настолько отрицает свою сущность, что предпочитает называться другим именем, и воспринимает себя представителем другого этноса, культуры и пола.

С помощью маскотерапии, в первую очередь, мы получает возможность «восстановить лицо» и гармонию между реальным физическим лицом и сознанием личности. Это способ реконструкции утраченного образа «Я», позволяющий пациенту наладить внутренний диалог с самим собой, а впоследствии — с окружающим миром, что приводит к исчезновению болезненных симптомов.

В маскотерапии преимущественно применяется скульптурный портрет (или автопортрет) обладающий неоспоримым преимуществом по сравнению с живописным или графическим. Он позволяет полностью воссоздать лицо больного, тогда как живопись или графика не дают объемного изображения и затрудняют иногда процесс отождествления пациента со своим портретом и лицом.

Особенностью маскотерапии, по сравнению с другими видами психотерапевтической работы, является и тот факт, что в процессе реабилитации участвуют: психотерапевт, пациент и его портрет. Это позволяет терапевту не навязывать свою волю, а лишь направлять эмоциональные и рациональные переживания пациента в нужном направлении. Терапия, основанная на равноправии и доверии, позволяет добиться лучших результатов, чем директивные методы.

С.А.Кравченко, являясь учеником и последователем Г.М.Назлояна, адаптировал данный метод к психологической практике и модифицировал его. Лечение или развитие осуществляется поэтапно, согласно структуре личности аналитической психологии К. Юнга и измерениям времени теории темпоральной психологии.

Методы терапевтического портретирования:

— словесный портрет;

— роспись лица;

— фотопортрет;

— графический портрет;

— живописный портрет;

— скульптурный портрет и лепка по живому лицу.

Маскотерапия является развивающим и корректирующим методом. Например, в клинике Rehab Family данный метод используется для лечения депрессий, неврозов, различных форм химической зависимости и др.

Улучшение эмоционального фона при депрессии достигается уже после 3—4 сеансов маскотерапии.

Эффективность метода позволяет значительно снизить потребность пациента в базовой медикаментозной терапии и повышает её эффективность. Уже на первой встрече, в течение 1–2 часов человек пробует воспроизвести себя; используя скульптурный пластилин, начинает моделировать образ своего лица, образ души.

Важной частью маскотерапии является групповая работа. Некоторые клиенты в группе могут участвовать в создании портретов друг друга, фиксировать заметные черты характера в портрете, что способствует объективному восприятию личности. Работа проходит при открытых дверях, чтобы и родственники или сотрудники клиники, при случае, могли свободно войти и подтвердить сходство скульптурного лица с пациентом, что ускоряет процессы обретения «своего лица».

Модификацией метода маскотерапии Г.М.Назлояна является не только этапность движения к вершине личности, но и скрытая инициация. Переход на следующий уровень развития портрета сопровождается обычно кризисным состоянием, что улучшает восприятие не только своего лица, но и лиц окружающих людей.

Первый этап — животный уровень (форма яйца) — пренатальные и постнатальные вредности, родовые травмы. Интуитивно на физиологическом уровне человек отражает проблемы раннего возраста, и при тяжелом психическом расстройстве он не может слепить яйцо. Задача — выявление и коррекция отношений человека к миру.

Второй этап — общечеловеческий, когда слепок напоминает примитивные скульптуры древних людей. Задача — выявление и коррекция отношений человека к людям.

Третий этап — родовой уровень — человекоподобное лицо с признаками пола. Часто пациенты испытывают трудности в выражении пола, что может указывать на проблемы в психосексуальной сфере. На этом этапе решается задача выявления и коррекции отношений человека к полам.

Четвертый этап — семейный. В скульптуре проступают семейные признаки (черты бабушек, дедушек и др.). Задача — выявление и коррекция отношения человека к своим родным и предкам. У зависимых людей, например, всегда наблюдается разрыв отношений с некоторыми предками, или неосознанная идентификация с теми из них, кто умер насильственной смертью.

Пятый этап — индивидуальный. Считается завершением лечения, так как наступает стадия душевного благополучия — открытие своего лица. Задача — выявление и коррекция отношения человека к самому себе во всех измерениях времени (прошлое, настоящее, будущее, безвременье и вечность. Преодоление темпорального невроза.

Со временем, особенно когда портрет был призван решать не психотерапевтические проблемы пациента, а экзистенциальные вопросы, были добавлены еще два этапа портретирования: личностный и лидерский. Данные этапы выходят за рамки традиционной маскотерапии и здесь засматриваются только вскользь. Смотрите их описание в книге «Лицо Личности», где автор развивает свои взгляды в одноименном методе психологического консультирования.

Начинается работа маскотерапии с маленького пластилинового яйца. С каждым следующим этапом увеличивается форма, при этом предыдущий портрет не уничтожается, а остается внутри (в идеале к окончанию работы размер должен совпадать с натуральным лицом). Переход к следующему этапу происходит только после успешного воплощения образа в предыдущем.

Основой для психотерапевтической работы на сеансах маскотерапии являются образы и ассоциации, возникающие во время создания скульптурного портрета или автопортрета.

Для психотерапевта не столько важен портрет пациента, сколько синхронно всплывающие ассоциативные связи при создании образа личности. Так женщины часто видят в своем портрете образ любимого мужчины, у кого-то обнаруживается сходство с известным актером, деятелем искусства или родственником, значимом на подсознательном уровне.

Человек начинает осознавать, что живет по чужому сценарию (например, в основе алкогольной зависимости внука может лежать большая значимость для него личности деда, также страдавшего алкоголизмом) и у него возникает желание «очиститься», жить собственной жизнью.

По мере увеличения сходства с натурой, в скульптуре все более видят «двойника»; к портрету возникают чувства привязанности, возрождается и развивается внутренний диалог. Нахождение пациентом индивидуальных особенностей в своем лице приводит к катарсису («душевному очищению»), пониманию и принятию себя и своих проблем.

Работа психотерапевта заключается в создании развивающей среды и направляющей помощи, когда появляется привязанность пациента к своему лицу, он может прервать отношения с психотерапевтом.

Был у нас принцип, что созданный портрет остается в клинике, и расставаясь с ним, пациент расстается со своей болезнью. Со временем, особенно когда портрет не завершен, мы его начали отдавать пациенту домой с условием, что он продолжит работу над автопортретом дома.

Продолжение консультаций об автопортретировании может проходить и дистанционно с помощью видеотелефонии.

Лица цивилизаций

Чем реалистичнее способен человек изобразить свое лицо, тем совершеннее его восприятие мира, людей и своего Я.

Исследуем то, что человечество отвергает или не способно пережить: скульптурный автопортрет, который отсутствует в мировой культуре.

Маски и лица цивилизаций от первобытных времён и до наших дней подсказывают нам основную мысль маскотерапии: чем реалистичнее способен человек изобразить лицо, тем совершеннее и адекватнее его восприятие мира и своего Я.

Древние греки превзошли всех в умении создавать изображения совершенных лиц. Их скульптура стала образцом для подражания в эпоху Возрождения.

Современная скульптура бравирует размашистым стилем, замысловатой символикой и еще множеством чего-то еще, но за всем этим стоит ни что иное, как неумение или нежелание создать идеальное изображение лица человека.

Невольно напрашивается вопрос: а видят ли современные скульпторы лица свои и других людей достаточно хорошо, чтобы отразить их в совершенных портретах?

Видим ли мы мир, окружающий нас и находящийся внутри нас, достаточно адекватно и хорошо?

Лицо — код личности, скульптурный портрет в том числе, тогда как рисунок лица, все же — маска. Несколько рисунков одного и того же лица в разных состояниях могут отразить и преодолеть социальные маски, объединив их в одной работе или через обобщение и усреднение изображений.

Лицо — грань, линия перехода двух миров друг в друга: мира внешнего, проявленного и мира внутреннего, скрытого, непроявленного. Насколько все это близко к потребностям человека в самопознании?

Если выйти за рамки социальных статусов и снять все маски, то есть отказаться от всех ролей, то мы тем самым выходим и за рамки роли художника или скульптора, который может создать свой автопортрет. И рука останавливается? Автопортрет не будет завершен?

На Руси до 17-го века не было портретов, в том числе и автопортретов не только скульптурных, но и графических или живописных. Художники писали иконы — идеальные лики святых и богов. Потом — парсуны. Парсу́на (искажённое лат. persona — «личность», «особа») — ранний «примитивный» жанр портрета в Русском царстве, в своих живописных средствах находившийся в зависимости от иконописи.

Первые скульптурные портреты относят к древнему Египту, около 5000 лет до нашей эры — 300 лет нашей эры, где считалось, что портрет является двойником умершего в загробной жизни. Египтяне верили, что изображение лица является проводником души из мира мёртвых в наш мир. Чем более портрет походил на модель, тем надежнее была связь между каменным изображением и собственно усопшим.

В Древней Греции первые скульптурные портреты появились только в пятом веке до нашей эры. До этого периода был обычай создавать идеализированные статуи победителей спортивных игр, которые изображались в общих чертах по идеальному канону красоты. Реалистические портреты в Эллинских республиках были запрещены, так как считалось, что они могут развить в гражданах тщеславие и будут противоречить принципу равенства между ними. Создаются только обобщенные, идеализированные скульптурные портреты поэтов, философов, общественных деятелей.

Римские скульптурные портреты создавались веками, начиная с первого века до нашей эры, но ни одного имени римского портретиста не сохранилось, что уж говорить об автопортретах этих скульпторов?

Автопортрет живописный и графический появляется в эпоху Возрождения: Джотто (1267 — 1337), Мазаччо (1401—1428), Боттичелли (1447—1515), Леонардо да Винчи (1452— 1519) и другие. В это же время возникает и получает распространение современное зеркало. Но ни одного автопортрета скульптурного так и не появляется до нашего времени.

При создании скульптурного автопортрета мы выходим за рамки социальных отношений, так как творим образ и подобие своё, становясь невольно первым Творцом-скульптором.

Отождествление человека с Творцом неминуемо, что в корне меняет наше отношение к себе и к миру, выводит нас за пределы социальных отношений в особый мир самопознания.

Подобные мысли и состояния способны остановить любого человека, прочно вписанного в социальные отношения и шаблоны самооценки, где художник и/или скульптор всегда занимает не высшее положение.

Неужели Бог в процессе создания образа своего и подобия из праха земного впервые конкретизировал Себя в форме и сделал себя осязаемым?

Если эту же мысль высказать словами атеиста, то получиться следующее: вселенная сотворила человека, чтобы осознать себя в отдельной форме и взглянуть на себя же.

Подобный путь проходят нехудожники, создавая образ свой и подобие из глины, пластилина (праха земного).

В нас всегда есть сущность, которая может стать более конкретной и осязаемой в скульптурном автопортрете. Так ёмко, цельно и узнаваемо эту работу не сделает ни одна технология в мире.

Рисуночный портрет — имитация объема и пространства, имитация формы с одной точки зрения на лицо.

Скульптурный портрет — истинная форма в пространстве и с бесконечным многообразием точек зрения на неё.

Селфи — примитивный автопортрет, возникший в век цифровых технологий.

В своё время возникновение современного зеркала (тринадцатый век) стимулировало видение себя человеком и возникновение автопортрета.

Постепенно подходя в автопортрете к своей индивидуальности, мы невольно начинаем осознавать, что создаём образ и подобие Божье в отдельной интерпретации, то есть уподобляемся Ему. А это слишком заносчиво? Отразить Его в Себе. Это возносит нас на вершину социальной пирамиды, придавая портретируемому наивысший статус, или отменяет все социальные статусы, выводя нас за пределы времени.

Вероятно, потеря ориентиров во времени и прикосновение к переживанию вечности или безвременья и останавливает любого от создания или завершения автопортрета скульптурного.

Переход к переживанию безвременья или вечности неминуемо сталкивает нас с переживанием смерти, историей нашей жизни и с видением социальных перспектив.

В древнем Египте и в Римской империи создавались скульптурные портреты с целью преодолеть смерть души с помощью увековечивания формы лица личности. Посмертные маски, которые сохранились и в наши дни, и которые иногда создаются великим людям до сих пор, неминуемо несут на себе эту же функцию: преодолеть смерть, достичь бессмертия души.

Из выше приведённых размышлений можно выделить ряд понятий; проследив их взаимосвязи, мы сможем более детально исследовать все уникальное поле смыслов скульптурного автопортрета:

1. Лицо, портрет, автопортрет и маска.

2. Зеркало, зеркальный двойник и двойник истинный.

3. Рисунок, скульптура, живопись и фото.

4. Вечность, безвременье, жизнь и смерть.

5. История жизни, настоящее и перспективы.

6. Бог, его подобия и двойники.

7. Социальный статус, отношения, достоинства и ценности.

8. Врожденное совершенство тела и души и/или приобретаемое.

9. Бессмертие души и Лицо Личности.

Если наше Я (лицо личности) есть только отражение тех, кто нас окружает, то наше истинное лицо или вовсе отсутствует, или может проявиться только наедине с самим собой, что и происходит иногда у зеркала.

В нашем лице появляются те, кто находится в нашем потоке сознания.

Вновь нужно зеркало и автопортрет, чтобы и видеть, и думать о себе.

Маскотерапия — комплекс методов диагностики, познания, развития и психотерапии, объединяющий образы субличностей в одном и проявляющий лицо личности.

Центральным столпом маскотерапии является скульптурный портрет или автопортрет, создаваемый из пластилина и развивающийся от размера сердца до размера головы человека.

Основной терапевтический эффект достигается при завершении портрета.

Маскотерапия создаёт лицо человека нашего времени, и оно преодолеет время, представив нас будущим поколениям и цивилизациям.

Поле смыслов

В центре смыслового и понятийного поля маскотерапии, несомненно, находится лицо. Через зеркального двойника человек осознает сам себя.

Личность и душа, предполагается, стоят за лицом и отражаются частично в его состоянии в настоящий момент. Наблюдая зеркальный двойник, мы в какой-то степени наблюдаем самих себя.

Диалог, который может строиться между зеркальным двойником и личностью, еще более точно содержит душу. Таким образом, центральной частью методов маскотерапии является отраженное в зеркале лицо, за которым стоит личность и душа, и диалог, который может возникать в результате их взаимодействия.

Но нам сложно представить насколько адекватно наше видение зеркального двойника и собственного лица, пока мы не начнем создавать портрет.

Когда же мы начинаем создавать автопортрет, наблюдая себя в зеркале, то у нас появляется возможность продемонстрировать другому наблюдателю то, что видим мы. Конечно, всегда возникает вопрос, насколько точно мы отражаем в портрете или в автопортрете то, что видим в зеркале? Потому, взаимодействие всевозможных наблюдателей вокруг портрета и есть тот первоначальный диалог, который является мерилом правильности творение. Конечно же, первоначально возникает целый ряд масок, которые неминуемо кружат вокруг человеческого лица, норовя заменить истинное лицо. Маски всплывают неспроста, так как они существуют всегда и их важно осознавать. Множества масок, которые всегда возникают при наблюдении собственного лица, не стоит бояться, так как они являются неотъемлемым элементом социальной жизни.

Двойник в зеркальном отражении — фантом, но этот фантом помогает нам увидеть себя со стороны. Такое видение не совсем точное, так как зеркальный двойник меняет стороны лица местами. И если учесть, что лицо чаще всего не симметрично, то такая перемена существенно влияет на портретное сходство.

Когда портрет развивается правильно, то через полмесяца работы он начинает автоматически становиться истинным, а не зеркальным. Мозг меняет отраженный образ на истинный. И этот этап говорит нам, что мы начали видеть себя не просто в зеркале, а внутренним взглядом видим себя настоящего, как будто бы взглянули на себя со стороны глазами другого.

Создавать истинный портрет и видеть свое настоящее лицо в зеркале всегда мешает образ самого себя, который возникает в течение жизни благодаря мнениям окружающих людей. Возможно, именно с этим образом самого себя нам и приходится чаще всего сражаться в поиске истинного лица.

Образы самого себя всегда могут отличаться в зависимости от жизненной ситуации и, таким образом, можно сказать, что они как-то связаны с масками.

Маски и образ самого себя пересекаются между собой, но они не идентичны, так как образ самого себя может существовать и в одиночестве, тогда как маска присутствует всегда во взаимодействии с другими людьми.

Стоит ещё упомянуть о 3D восприятие собственного лица. Исследования доказывают, что 3D восприятие не всем людям дано, и оно в значительной степени зависит от образа жизни в раннем детстве. Но плоскостное изображение человеческого лица, которое тоже возможно в маскотерапии с помощью графического портрета или автопортрета, может нам помочь преодолеть эту проблему. Здесь важно подчеркнуть, что портрет не обязательно должен быть скульптурным. Он может быть живописным, графическим, фотопортретом, более того, важно заметить, что портрет может быть и словесным.

На этом стоит остановиться и акцентировать внимание, что не все мы можем с помощью слова создать свой автопортрет. Это особенно ярко проявляется, когда мы, например, договариваемся о встрече по телефону и визуально не знакомы друг с другом. В больших городах это достаточно распространенная жизненная ситуация, когда договариваются о встрече с незнакомым человеком и визуально его не знают. Тогда у метро или в каком-то другом общественном месте предстоит решить одну из непростых, уверяю вас, задач — распознать в толпе того человека, с кем мы договорились о встрече.

Как вы себя описываете по телефону, чтобы вас узнали другие люди? Можете ли вы передать в словах свой образ настолько выразительно, чтобы вас безошибочно узнал другой человек, опираясь только на ваш словесный автопортрет? Этот вопрос не праздный, так как он выявляет наше представление о себе и, что особенно важно, степень выразительности, своеобразие нашего внешнего вида и личности, что за ним стоит.

При создании автопортрета или портрета настоящее лицо личности не проявляется сразу, так как для этого нам важно пройти неминуемо ряд пластов психики, которые скрывают истинные душевные состояния личности и индивидуальное человеческое лицо. Таких пластов семь, и о них мы говорим более подробно в других статьях, а здесь только хотелось бы упомянуть, что на первом месте стоит животный пласт, когда мы видим только примитивную яйцеобразную оболочку живого существа. Далее идет общечеловеческий пласт, где мы уже отличаемся от других животных. Другими словами можно сказать, что мы на каком-то этапе начинаем видеть в изображении человека. Удивительно то, что даже в зрелом возрасте не всем легко дается такое видение.

Следующий пласт — распознавание человека по полу и этносу. Его можно назвать родовым пластом. Следующий, еще более сложный пласт, который можно назвать семейным, раскрывает признаки семейных отношений и семейных черт, чего-то такого, что свойственно родным в ближайшем окружении на два-три поколения.

Следующий пласт достаточно сложный, так как он предполагает выявление индивидуальных черт. Далее идет еще один не менее сложный — пласт личности. Это уже за пределами какой-либо патологии, так как мы на индивидуальном уровне обычно решаем все патологические проблемы души. И потому на уровне шестом, который мы называем личностным, можно решать уже вопросы жизненного смысла, вопросы экзистенциального порядка, искать в своем индивидуальном лице что-то более глубокое и ведущие нас по жизни, определяющее наши цели, ценности и душевные состояния высшего порядка. Еще более высокий и менее всего достигаемый уровень — лидерский. К нему редко кто и стремится, а если стремится, то не все достигают.

Есть еще одна ключевая тема, которую мало кто из психологов-психотерапевтов рассматривает, — лицо психотерапевта. Также как и лицо художника, который создает портрет, лицо психотерапевта присутствуют в диалоге во время создания терапевтического портрета, невольно внедряясь в образ создаваемого портрета. С одной стороны — это хорошо, так как психотерапевт в данной жизненной ситуации обычно выступает, как более сильная и правильная личность. Потому ее присутствие в образе портрета привносит в жизнь портретируемого оптимистическую ноту. Но эта нота не прибавляет нам лучшего понимания того, кого мы портретируем.

Здесь очень тонкий и важный момент, о котором никогда не задумываются те психотерапевты, которые портреты не создают. Но мы обязаны задуматься над этим вопросом, так как стараемся с помощью портрета достичь истинного лица пациента.

Чтобы достичь в портрете настоящего лица личности, лицо психотерапевта и его душа должны отойти не просто на второй план, они должны вообще исчезнуть из диалога и стать невидимыми, оставить пациента с портретом один на один. Когда же создает автопортрет пациент, а маскотерапевт на время вообще отсутствуют, то такая ситуация является более чистой для выявления лица личности и душевных качеств портретируемого.

Есть еще один очень интересный вопрос, который мы иногда не рассматриваем во время терапевтических сеансов. Это базовые архетипы, которые в психоанализе получили название Эрос и Танатос — Бог жизни и Бог смерти.

При создании портрета несомненно мы идем в русле Эроса, созидания и развития жизни, при этом невольно думая и о смерти. Скульптура обычно ассоциируется с великими людьми, которые уже ушли из жизни или собираются это сделать. Но здесь важно подчеркнуть, что обычно в истории скульптурный портрет создавался для личностей, которые преодолели свое время и вошли в вечность. Потому при создании портрета тема времени и его измерений, в том числе и вечности, очень важная тема, она помогает осознать бессмертие души.

Важным элементом при создании портрета являются другие наблюдатели. Почему? Дополнительный наблюдатель в любом случае помогает более адекватно оценить создаваемый портрет. Мнение постороннего наблюдателя при создании портрета — это бесценный вклад в его создание. При сотворении своего двойника необходимо иметь общественное мнение не только о результатах работы, но и о процессе.

При портретировании всегда возникают ассоциации не только с людьми из прошлого, но и с образами будущего. Обычно пациенты говорят так, что этот портрет — это я, но только лучше, тот, который может быть в будущем. Когда наблюдается такое восприятие портрета, то опыт показывает, что это обычно положительное восприятие себя, так как портрет начинает охватывать не только историю личности, но и перспективы. Другими словами, портрет охватывает все измерения времени, давая нам понять, что он как и лицо, способен жить вне времени.

Обращающийся к нам человек обычно находится в сложной жизненной ситуации, которую можно назвать безвременьем. Время в ощущениях иногда останавливается, уводя человека в состояние дискомфорта, неуверенности, отсутствия целей и смыслов. Преодолеть это состояние помогает творение чего-то из ничего, что максимально присутствуют в процессе портретирования.

Создавая портрет, человек уподобляется Создателю, который сотворил человека по образу и подобию своему. Можно признать этот миф, который распространён среди людей и который в глубине души в значительной степени определяет наше отношение к скульпторам.

Есть еще одно уникальное переживание — состояние катарсиса, которое называют ещё душевным очищением во время тяжелых переживаний. Понятие очень древнее, которое ввёл в свое время еще Аристотель, а потом современная психология его подхватила и использует достаточно широко. По нашим наблюдениям: катарсис обычно наступает во время завершения портрета, когда человек неминуемо подходит к себе настоящему. Когда рождается новая личность на глазах у портрета и других наблюдателей, тогда и появляется бурный всплеск чувств, характерный состоянию катарсиса. Другими словами, рождение не может быть безразличным для самого родящегося.

Не лишним будет упомянуть и о понятии социального статуса, который неминуемо присутствует при создании портрета или автопортрет. В обществе распространено мнение, устоявшаяся точка зрения, что портреты, особенно скульптурные, создаются только для людей высокого статуса, и обычному человеку не пристало иметь свой скульптурный портрет. Эта точка зрения настолько засела в душах людей, что когда начинаешь создавать скульптурный портрет человеку, то он немножко комплексует, считая себя недостойным. Но попадаются люди, которые не прочь иметь скульптурный портрет, и потому они хорошо относятся к такому процессу и результату.

Особое место хотелось бы выделить еще одной мысли, которая не всегда присутствуют в жизни тех мастеров, создающих образ человека. Я имею в виду степень совершенства формы. С моей точки зрения, скульптура должна быть совершенно подобна натуре. И потому, если есть время, силы и средства, портрет важно делать предельно совершенным, подобно телу, а иногда и более совершенным, подчеркивая, что человеческая душа лучше. Приучить человека к достижению совершенства, есть одно из ключевых и базовых умений, которое может возвысить человека в любой сфере деятельности.

Когда портрет достигает до высшего уровня своего совершенство, то происходит невольная идентификация с ним. Идентификация с портретом помогает человеку отстраниться от масок, ролей, фальши и проникнуть в суть своего я, осознать его природу, что неминуемо связано и с другими людьми, которые окружали или окружают в настоящий момент человека.

При полном одиночестве, которое может перерастать в патологическое, человеку сложно идентифицировать себя, осознать себя и свое лицо. В большинстве случаев наше я есть ничто иное, как сложная мозаика из памяти, представлений, невольных идентификацией с другими личностями, которые словно грани одного кристалла.

Часто при создании портрета возникают образы, которые можно назвать сопутствующими. Важно вести дневники и записывать их, анализировать и понимать, что они не возникают просто так, что они частью портрета, являются частью жизни, влияют на создание портрета и на жизнь вокруг.

Развитие портрета и окружающей жизни обычно связаны между собой и их разделить невозможно. По мере развития портрета, развивается и сама жизнь. По мере совершенствования портрета, совершенствуется социальная и внутренняя жизнь. Человек становится более выразительным, осознающим самого себя, внутренние образы и диалоги; он становится более внимателен к лицам других людей, которые до портрета были менее выразительны для него; он приобретает большую отчётливость в восприятии различий других людей.

Таким образом, в этой главе мы с вами очертили круг основных понятий, которые неминуемо встречаются в процессе маскотерапия и которых важно было упомянуть.

Приближаясь к образу и подобию

Дабы предотвратить у читателя мысли, что автор уходит от психологического описания маскотерапии, хочу заметить следующее: в свое время К. Юнг сделал очень уместное и важное замечание, а именно, он констатировал, что бессознательное и Бог обозначают для него одну и ту же сущность. Только мы не можем изучать Бога с помощью науки по причине высокой эмоциональной составляющей этого понятия, но мы можем изучать научными способами бессознательное личности и коллективное бессознательное в том числе.

Если взять емкие и точные библейские выражения, то они могут быть очень даже уместными в нашей работе, где мы пытаемся приблизится к пониманию механизмов и сил маскотерапии. Потому, мой уважаемый читатель, когда вы видите слово бог, присоединяйте сразу к нему представления о понятии «бессознательное».

У Бессознательного и Бога есть одно отличие с точки зрения емкости понятий. Бессознательное вбирает как положительное, так и отрицательное, тогда как Бог в сознании многих содержит только положительную совокупность качеств, а отрицательную обычно передают образу Дьявола или ему подобным, например, Мефистофелю. Более того, диалоги с Богом человечество научилось строить, в нашей интерпретации — диалоги с положительной стороной бессознательного, а вот диалоги с отрицательной — нет!

В психотерапии мы сталкиваемся с необходимостью учиться строить диалоги (трансцендентальную функцию) со структурами бессознательного. Примеры таких диалогов смотрите в моей книге «Диалоги».

Вопрос образов мировой мифологии и религии в нашем понимании не праздный и мы не являемся здесь первопроходцами. Например, С. Гроф более подробно все это исследовал и описал в своих книгах, развивая выше приведенную мысль: бессознательное насыщено образами мировых религий и мифов и может быть изучено благодаря им.

Пример подал в свое время Фрейд, находя в структуре человеческой души комплексы, подобные мифу об Эдипе.

Отступая от сухих психологических терминов, можно утверждать следующее: приближаясь в портрете к своему истинному образу, и помня о том, что мы созданы по образу и подобию Божьему, мы неминуемо становимся более совершенными, оставляя позади все свои недостатки и пороки, пагубные привычки и наклонности.

В качестве примера могу привести один из ярких случаев. С научной точки зрения данный случай является неопровержимым доказательством эффективности скульптурного автопортрета как метода оздоровления и самосовершенствования.

Несколько лет тому назад ко мне приехал из Петербурга психолог, которому было за 65. Он ещё по телефону сказал, что живет на пенсию и особо не располагает деньгами, но хотел бы изучить метод маскотерапии. Психологическое образование он получил совсем недавно и хотел бы дополнить его ещё и методом скульптурного портрета. Мы с ним встретились и он подкупил меня своим страстным желанием изучить метод за один день. Более внимательного и вдумчивого слушателя сложно было представить. Он не умел лепить совершенно и потому хотел было ещё учиться и у скульптора, но я ему отсоветовал. Я сказал ему, чтобы он взял 8 килограмм скульптурного пластилина и два зеркала, сел и начал лепить своё лицо в натуральную величину. Он вернулся домой и через месяц прислал мне фотографии своего автопортрета. Работа была далека от совершенства, но она была правдива и сильна по своей сути, как и сам человек. Но я привожу данный пример ещё и потому, что в письме он сообщил о своём нежелании пить даже пиво, которое употреблял всю свою сознательную жизнь. Писал, что «даже не тянет к пиву», словно оно что-то совершенно чуждое его нынешней природе. Он, конечно, понимал причину таких изменений его личности и был благодарен автопортрету.

Несколько лет не было от него сообщений, но вот пример повторился ещё раз, только уже с ученицей, молодой женщиной, которая после обучения маскотерапии, неожиданно для себя, бросила курить.

Несомненно, что автопортрет открывает в нас совершенную душу, организующую нас и ведущую к преодолению недостатков и пороков.

Самосотворение и страх

Неужели Творец, в процессе создания образа Своего и подобия из праха земного, впервые конкретизировал Себя в форме и сделал Себя осязаемым?

Страх уникальности в процессе самосотворения.

Возможно, именно этот страх, боязнь предстать перед людьми и самим собой в своей уникальной и неповторимой форме и без масок останавливает человека, когда он идёт по пути самосотворения с помощью скульптурного автопортрета. Этого не происходит при ином виде автопортретирования, например, в живописи, графике, фотографии или с помощью слов.

Мы имеем множество попыток в мировой культуре представить своё Я в автопортретах графических или живописных, и ни одного — в скульптуре.

Почему за несколько тысячелетий человеческой цивилизации ни один из его представителей не явил миру своего скульптурного двойника? Если мы ответим на этот вопрос, то, возможно, поймём и непонятную пока силу влияния метода скульптурного автопортрета в рамках маскотерапии на человека.

Наше предположение ответа содержится в изначальном слове и смысле — самосотворение.

Есть множество скульптурных портретов и ни одного скульптурного автопортрета. При портретировании другого человека художник часто руководствуется внешней формой натуры и требованиями заказчика. Редко кто идёт дальше, когда происходит проникновение в душевные процессы портретируемого и художник или скульптор начинает жить жизнью натуры.

В последнем случае мы получаем уникальный и глубокий портрет, с множеством скрытых смысловых состояний. Ключевым из них является иногда незримое, а часто явное, присутствие личности художника в портрете другого человека. Так, например, именно с этим связано предположение, что в портрете Джоконды Леонардо да Винчи изобразил себя.

При длительном тесном взаимодействии и портретировании, в том числе, слияние двух лиц (натуры и художника) неминуемо. Это происходит и без портретирования, например, просто при длительном общении люди начинают непроизвольно отражать друг друга, внутренне и внешне подстраиваясь друг под друга и уподобляясь друг другу.

Можно сказать больше — художник никогда не передаст в портрете того состояния, которое сам никогда не чувствовал и которое ему чуждо по природе его. Другими словами, портретист отражает в своих работах свой запас душевных состояний. И никогда не выходит за его пределы. Развивая данную мысль, уместно вспомнить признание великого психотерапевта К. Роджерса, который писал, что с возрастом он все меньше встречает людей, которых не может понять и принять.

В присутствии художника портретируемый находится всегда в состояниях, которые социально желательны, приемлемы и ожидаемы согласно его социальной роли. Другими словами — состояния портретируемых понятны художнику и любому другому зрителю, так как они содержат социальные маски времени и той атмосферы, которая сопровождает сам процесс создания портрета.

С точки зрения психологии, портрет — это маска человека, ложь о нем! Ложь именно настолько, насколько присутствует в портрете художник, создававший его, и социальные роли окружающего мира.

Другое дело — автопортрет.

Если автопортрет на плоскости (живопись и графика) — то, чаще всего, мы видим художника с одного из более выгодных для него ракурсов, и в том состоянии, которое сопровождает процесс его труда. В этом состоянии он находится в маске художника.

Когда же мы остаёмся наедине с самим собой, многие, обусловленные другими людьми, чувства и состояния исчезают, и мы постепенно приближаемся к своей истинной природе.

Лицо человека в уединении и перед зеркалом иное, нежели вне его. Думаю это вы замечали. Почему? Потому что перед самим собой «казаться» не надо, не надо что-либо демонстрировать, так как зеркальный двойник знает о нас все, даже то, что мы не осознаем о себе.

Наши наблюдения показывают, что отношения с зеркальным двойником могут строится по разному и в значительной степени характеризуют душевное благополучие. Их диапазон охватывает спектр отношений от влюбленности в себя (нарциссизм), до ненависти и полного отрицания зеркального двойника.

Автопортрет живописный или фотопортрет, как мы уже упомянули, отражает некие социальные маски при постановочных позах и ракурсах, что преодолевается при автопортрете скульптурном, так как он требует объективной исследовательской работы в постижении уникальной формы лица, головы и, иногда, всего тела. Даже если приходится привлекать, что желательно, дополнительных наблюдателей и экспертов при создании скульптурного автопортрета, то показные маски лица все же отступают в тень, а лицо постепенно приближается к своей сути, к скрытым потенциалам и смыслам. Лицо приближается к Лицу индивидуальности и личности.

Постепенно форма открывает скрытые в ней смыслы. Но это не все.

В чем суть самосотворения при автопортрете скульптурном?

Ответ кроется в самом процессе создания портрета из глины или пластилина, и в последующей отливке его в гипсе или металле, то есть, в твёрдом материале.

На первоначальном этапе из бесформенной массы пластичного материала создаётся сферичная яйцеподобная форма, вызывающая ассоциации с живой природой, с мировым яйцом, порождающем жизнь. Концентрация внимания на этой форме и совершенствование формы яйца сопровождается переживанием зарождения жизни человеческой, и первоначального его развития, когда человек особенно не выделяется из мира животных. Эти переживания затрагивают животный уровень души. Ничего подобного нельзя пережить перед листом чистой бумаги или холстом, на котором должен появиться портрет.

На втором этапе, когда появляются примитивные формы лица, возникают ассоциации с первобытным человеком или гуманоидом, пришельцем, разумным человекоподобным существом, в котором пока не прослеживаются признаки пола. Это общечеловеческий пласт души, который выявляет общие установки и отношения с человечеством.

На следующих этапах самосотворения через скульптурный автопортрет творец проходит осознание своего рода, пола, семейных отношений и особенностей своей роли в жизни.

Наступают моменты понимания акта творения человека в этом мире, ощущения своей причастности к данному творению, отождествление себя с Творцом всего живого и человека, в том числе. Может ли подобный опыт оставить нас равнодушными? Может ли он не затронуть животную душу даже тех, кто считает человека потомком обезьяны? Не вызовет ли он страх приближения к скрытой за масками сущности человека?

В нас всегда есть скрытая Сущность, которая может стать более конкретной и осязаемой в скульптурном автопортрете!

Диалог с собой у портрета

Диалог, возникающий в процессе работы над портретом методом маскотерапии, имеет свою структуру, которая диктуется этапами развития портрета или автопортрета.

Если портрет развивается из большой яйцеподобной формы, плавно проявляя свои черты, как это имеет место в работе с камнем, то было замечено, что он проходит такие этапы развития, которые совпадают с пластами психики в аналитической психологии К. Юнга, а именно:

1) животный,

2) общечеловеческий,

3) родовой,

4) семейный и

5) индивидуальный.

Этапы развития автопортрета соответствуют пластам психики К. Юнга

Пласты психики человека, можно сказать, были повторно открыты во время психотерапевтической работы маскотерапевта, где портрет развивается в подобной последовательности. На каждом из этих пластов психики могут быть выявлены причины психопатологии и остановки развития личности. Портретирование в маскотерапии по методу Г.М.Назлояна проводит нас по этим пластам, устраняя причины психопатологий и совершенствуя отношения личности с архетипами этих пластов.

Например, на животном этапе, в начале диалога психотерапевта-художника с клиентом в поле их взаимодействия центральным объектом постоянно присутствует большая форма материала. Из нее только со временем предстоит появиться портрету. В настоящий же момент форма заключает в себе лицо, как мировое яйцо заключает в себе мир. Мир личности в форме лица потенциально присутствует в форме материала. Сосредоточение на форме материала и беседы у этой формы о ее потенциалах, о том, что благодаря усилиям человека из формы может появиться лицо любого совершенства.

Лицо ассоциируется с личностью, и от этой крепкой связи уйти невозможно. Диалог у формы о живой природе затрагивает и базовые потребности всего живого, отличая живой мир от неживой материи. Клиент начинает больше осознавать свою животную природу, с которой, на основании базовых инстинктов (например, инстинкт жизни и смерти Фрейда) ему необходимо устанавливать взаимодействия и вести диалог. Одновременно, расширяя свое осознание животной природы, человек начинает понимать, что она, будучи живой основой человека, не может быть всем в структуре личности. Животная природа — это только та форма, которая может родить из себя с помощью человека-творца следующий этап, который в пластах психики К.Г.Юнга именуется общечеловеческим.

На втором этапе, когда из общей формы материала начинают проступать общечеловеческие черты, когда кусок материала начинает очеловечиваться, то его уже нельзя назвать бесформенной массой пластилина, глины или камня.

Возникает понимание, что человек является чем-то большим, нежели животным. Общечеловеческое предполагает и что-то такое, что объединяет всех людей, вне зависимости от пола, возраста и расы. На этом этапе осознания глубин психики у развивающегося портрета портретируемый чувствует, что общечеловеческое в нем роднит его со всем человечеством. Можно осознать общечеловеческие ценности, их универсальность и совершенство. Диалог расширяется до диалога со всем человечеством. Портрет клиента содержит этот архетип, и он визуально воспринимаем, с ним можно взаимодействовать и помнить его в будущем.

На третьем этапе, когда портрет начинает отражать родовые архетипы личности, клиент, чаще всего, делает неожиданное для себя открытие, что в нем есть черты его родственников. Он начинает задумываться над своею ролью в последовательности поколений. Все предки присутствуют в структуре его души и архетип этого существа, объединяющего всех родных людей, есть в нем. При благоприятном прохождении этого этапа могут быть устранены проблемы, связанные с темой рода и половой идентификации.

На четвертом этапе, осознавая пласт семейный, мы не можем обойти темы взаимодействия с близким кругом родных людей, которые в настоящий момент окружают или могут окружать клиента.

На последнем, индивидуальном этапе совершенствуются отношения с собственным лицом, формируется уникальная структура личности, выделяющая человека из обезличенной массы людей. На данном этапе происходит осознание своей роли в жизни и ее основного смысла.

Диалог может иметь варианты развития и непредсказуемые изгибы или остановки, но в его русле всегда есть течение и финал, когда возникает полная картина взаимодействия личности со всеми пластами психики и ее архетипами. Такой человек может строить диалог с самим собой, с другими людьми и миром, он может хорошо осознавать себя и знает свое место в этом мире.

Диалоги и структура личности

Личность состоит из множества субличностей, выраженных в одном лице (портрете), представляющихся периодично в лице и осознающихся личностью при длительном исследовании своего лица синхронно с портретированием.

В каждом человеке свой набор субличностей, определяющих сценарии жизни. Задача маскотерапии — помочь осознать субличности, изменить их иерархию и отношения, дополнить новыми и организовать их в новые группы.

Множество субличностей уже определено нашим окружением, воспитанием, образованием и культурой. Мы вбираем их как воздух и пищу, развиваясь, не осознавая иногда, из чего именно состоит наша душа. Определить составные части души можно через портретирование, когда синхронно с развитием портрета возникают ассоциации с другими личностями — вымышленными и реальными, живущими и ушедшими.

Субличности и диалоги, возникающие между ними благодаря воображению или в измененных состояниях сознания, например, во сне, характеризуют внутренний мир личности и определяют его. Выявить субличности и определить их диалоги, договориться между собой — основа целостности и силы личности.

Только сейчас понимаю, насколько важна книга С.А.Кравченко «Диалоги» для меня. Если посмотреть на тексты, представленные в этой книге, с точки зрения психологии самопознания, то становится ясно, что они отражают беседы не просто персонажей реальных или вымышленных, а отношения субличностей автора. Если душа состоит из субличностей, которые всегда ведут между собой беседу, то от этих диалогов зависит и самоощущение, и отношение к себе, и жизненный путь, и его финал.

Что-то подобное говорил в свое время Гоголь, описывая свое творение «Ревизор» как диалоги своего сознания, диалоги внутренних персонажей, частей своей души.

Я не исключаю, что и Платон за тысячи лет до нашего времени в своих «Диалогах» передал отношения и мысли не только или не столько реально существовавших людей, но более всего внутренние диалоги своей души.

Важно отметить диалогизм сознания в трудах М.М.Бахтина и диалог с зеркальным двойником у Г.М.Назлояна.

Мой призыв — осознайте свои субличности и научитесь участвовать в их диалогах. Возглавьте эти диалоги и направьте их в положительное русло.

Диалог с Назлояном

В диалоге участвуют Г.М.Назлоян и С.А.Кравченко (автор книги), который состоялся в мастерской Г.М.Назлояна, в Москве в 2014 году.

Назлоян. Хотел с вами обсудить вашу последнюю статью об архетипе одиночества.

Автор. Да, я ее опубликовал пару месяцев назад, но не думал, что мне придётся так быстро обсуждать ее с вами.

Назлоян. Вы достаточно категоричны в своём тексте.

Автор. Я думаю, что такой тон статьи продиктован количеством времени, которое ушло на то, чтобы тема одиночества была обдумана.

Назлоян. С этой темы началось наше сотрудничество 19 лет тому назад. И в первой своей работе вы не смогли полностью раскрыть её.

Автор. Да, у меня было время подумать и в последней статье она раскрыта?

Назлоян. Вы утверждаете, что одиночество является архетипом.

Автор. Да. Одиночество — архетип нового времени. Архетип, который образовался в результате возникновения стереотипов атеистического мышления.

Назлоян. Как одиночество может являться архетипом, если архетип, в первую очередь, — это образ, в то время как одиночество — своеобразие жизни?

Автор. Одиночество как образ жизни. Разве это не так?

Назлоян. Так. Вместе с этим, за понятием одиночества нет никакой целостной образности. Если за ним пустота, то, о каком архетипе может идти речь?

Автор. Образ жизни разве не есть образ архетипа?

Назлоян. Образ жизни предполагает процесс. Если относительно образа жизни одинокого человека, то всем понятно, что никакой особой образности в этом образе нет. Просто — одиночество, как внешнее, так и внутреннее.

Автор. Вы переходите на понятие патологического одиночества?

Назлоян. Да. Об этом изначально речь и идёт.

Автор. Столь выразительное состояние разве не может быть названо архетипом?

Назлоян. Речь не о состоянии. Более всего уместно будет говорить о свойствах личности.

Автор. Патологическое одиночество, как свойство личности. Врожденное или приобретённое?

Назлоян. Патологическое одиночество характеризуется специфическим сознанием, в котором отсутствует диалогичность. В сознании просто нет внутреннего диалога.

Автор. Диалог предполагает как минимум двух собеседников. В момент внутреннего диалога он должен протекать между кем-то и кем-то. В нашем случае подставляем понятие субличности и утверждаем, что внутренний диалог осуществляется между субличностями.

Назлоян. Вы хотите сказать, что при патологическом одиночестве мы наблюдаем отсутствие субличностей?

Автор. Получается именно так.

Назлоян. В таком случае пустота сознания с патологическим одиночеством усиливается.

Автор. И нам тем более не стоит искать в этой пустоте признаков архетипа?

Назлоян. Архетипу не на чем возникать.

Автор. Столь уникальное состояние сознания, где отсутствуют субличности и их внутренний диалог, не может именоваться архетипом?

Назлоян. Не состояние, а свойство.

Автор. Если это свойство сознания, то ваш метод маскотерапии, созданный для излечения патологического одиночества, изменяет это свойство?

Назлоян. Маскотерапия призвана реконструировать образ зеркального двойника и тем самым, создав основы, запустить в сознании диалог.

Автор. Реконструкция есть синоним слова восстановление. Выходит, что маскотерапия восстанавливает образ зеркального двойника, как субличности, с которой и может начаться внутренний диалог на основании диалога внешнего с портретом?

Назлоян. При взаимодействии с портретом диалог внешний совпадает с внутренним диалогом. Они частично пересекаются и переходят друг в друга.

Автор. Если мы восстанавливаем образ зеркального двойника, то предполагается, что он уже был когда-то в сознании?

Назлоян. Не совсем так. В тех случаях, когда патологическое одиночество возникает при жизни, то можно говорить о реконструкции двойника как собеседника для внутреннего диалога. Если же мы работаем с врожденным одиночеством, то точнее следует говорить о зарождении двойника.

Автор. И в том, и в другом случае есть одно и то же свойство или состояние сознания — патологическое одиночество. Свойство сознания, при котором невозможен или сильно затруднён диалог внутренний и внешний одновременно.

Назлоян. И это пустота, отсутствие диалога, когда можно предположить, что в таком сознании отсутствует поток сознания, или он очень затруднён.

Автор. Как вы отнесётесь к гипотезе подобия потока сознания и тока времени?

Назлоян. В потоке сознания неминуемо присутствует индивидуальный ток времени. И именно по этой причине можно ещё раз вернуться к моему утверждению, что при патологическом одиночестве не существует той образности, которую можно назвать архетипом.

Автор. Как мы уже сказали, отсутствие внутреннего диалога предполагает отсутствие субличностей, что неминуемо влечёт за собой признаки патологического одиночества и замедление или остановку потока сознания, а значит и времени.

Назлоян. Вы хотите сказать, что для одиночества в нашем случае характерно переживание остановки времени?

Автор. Не просто остановка времени, а переживание чувства безвременья, где отсутствует всякая образность, то есть, тотальная безобразность!