Бесплатный фрагмент - Магнит для неприятностей

МАГНИТ ДЛЯ НЕПРИЯТНОСТЕЙ

Глава 1. Знакомство

Ну, кто же из нас не читал увлекательных приключенческих романов или банальных мыльных опер с лихо закрученным сюжетом? Думаю, что если таковые и имеются, то их число стремительно приближается к нулю. А если добавить к этому огромное количество фильмов разнообразных жанров с совершенно необычными, а порой и просто умопомрачительными историями главных героев, то становится ясно, что современного человека удивить становиться всё сложнее, и я бы даже сказал, что сделать это практически невозможно. И это не считая стремительного и агрессивного потока ежедневных новостей, где невероятного порой больше, чем в сказках. Но я всё же рискну рассказать вам настолько невероятную историю, что даже в свете всего вышесказанного в неё верится с трудом, а порой в это и вовсе невозможно поверить, но, тем не менее, всё это — чистейшая правда. Я хочу поведать вам свою историю — по-настоящему невероятную историю из жизни Павла Касперского. Да-да. Я и есть именно ТОТ Павел Анатольевич Касперский, владелец компании МАКО, которая запомнилась строительством нового здания «Альфабанка» и двух высоток в Москва-сити, целого жилого микрорайона « Радужный» в Черёмушках со всей инфраструктурой, одного, но весьма знакового олимпийского объекта, возведением нового производства Бадахшанского алюминиевого завода и, конечно же, некоторого количества весьма узнаваемых автомобильных и железнодорожных мостов разных конструкций в нашей стране и за её пределами. В том числе и мой венец — Южно китайский мост диною 28 километров, соединяющий материковый Китай через отмели и цепочку из 3-х мелких островов с островом Нуэ, не таким уж маленьким. Фактически Нуэ всегда находился под китайской юрисдикцией, но с тех пор как Китай решил построить там военно-морскую базу, у Тайбэя начали появляться какие-то вопросы. Думаю, все ещё помнят возросшее международное напряжение, решительные протесты США и Японии, и маневры шестого флота США в Южно китайском море, а также чёткую, быструю и слаженную работу китайских строителей и генерального подрядчика в лице строительной фирмы МАКО, которая принадлежит мне …. которая принадлежала мне всего несколько лет назад.

Сколько же времени прошло с тех пор, как всё пошло наперекосяк? Всего лет пять, ну да, где-то около того. Смотря ещё, с какого времени считать: с момента, когда Серёжа перевернул наш катер на реке Кэ или с момента, когда ОНА впервые появилась в моём офисе. Итак, обо всём по порядку…

* * *

* * *

Я велел таксисту остановиться за полквартала до «Радужного», и, бросив на переднее сиденье двадцать долларов, вышел, не произнеся ни слова. Таксист, в свою очередь, тоже не стал завязывать разговор — ни благодарности, ни недовольства, просто тронулся с места. Стало быть, я угадал или почти угадал с таксой за проезд, хотя в такси не ездил уже лет десять. Да-да, в чём — в чём, а в ценах на услуги, товары, на вся и всё я ещё мог считаться экспертом, причём весьма неплохим, каким и был все эти последние годы. Я довольно точно и сейчас могу сказать какова, например, цена мешка риса на бирже Ханоя, тонны бетона в Бангкоке или во сколько вам обойдётся доставка высокопрочной австралийской арматуры из Мельбурна в Одессу морем. Может быть, в этом и был «секрет успеха Касперского»: просто я всегда был что называется «в теме», многое знал о многом, даже не имеющем к моему строительному бизнесу вообще никакого отношения, хорошо разбирался во многих вещах и досконально — во всех, касающихся моей работы и меня лично. По крайней мере, до недавних пор я считал именно так. Хотя насчёт «меня лично» я, пожалуй, перегнул, особенно в свете последующих событий. Вот и получалось, что я никогда никому не позволял себя «нагреть» или «надуть» — это уж как вам больше нравится, и никогда ни за что не переплачивал, но и меньше, чем положено я никогда никому не платил: ни сотрудникам, ни партнёрам. А если добавить к этому врождённую пунктуальность, хорошую для руководителя работоспособность, умение разбираться в людях и истинную любовь к своему делу от первых карандашных набросок до последней кирпичной кладки, — то это и были те звенья, из которых я и создал свою строительную империю, добавив лишь немного удачи. А удача — это не просто случайность. Это сочетание открытости, готовности действовать и упорного труда. Так что, если хотите, чтобы удача пришла и к вам, просто будьте готовы её встретить! Она находит лишь тех, кто к ней готов!

К сорока годам я полностью и практически единолично возглавил свой бизнес, сосредоточив вокруг себя прекрасно работающие коллективы отличных специалистов, друзей и единомышленников, которые делали все от них зависящее и не давали поводов для сомнений. Приобретённая же в далёком прошлом железная привычка «отвечать за слова» только прибавляла мне, да и фирме в целом, авторитета в глазах партнёров, заказчиков и даже конкурентов. Все мало-мальски значимые игроки в строительном и около строительном бизнесе знали, что Касперский не подведёт, и если МАКО обещает, то МАКО делает. Это всегда было нашим кредо! Так мы построили себе хорошее имя на доверии, которое и было нашим главным активом.

Ко времени перед самым «Китайским тендером» работа моей фирмы, всех её структур и подразделений была уже налажена таким образом, что моё непосредственное участие почти нигде и не требовалось: каждый знал свою задачу и работал как хорошо функционирующий механизм. Но так как без дела я сидеть не могу категорически, работу я себе находил всегда. Так было. «Было» — какое-то странное слово. Словно разговор не обо мне живом, здравствующем и полном сил, а о каком-то давно почившем старшем нашем товарище. Хотя в последнее время со стороны я, наверное, больше похож на последнего…

Жёлтый «Мерседес» с чёрными шашечками укатил прочь, а я остался на тротуаре наедине со своими раздумьями, недоумевая, как одна маленькая поездка могла вызвать в моей памяти такой бурный поток воспоминаний. Моя цель находилась всего в пяти минутах неспешной ходьбы. Здесь, у первого поворота налево, и стояло за территорией, огороженной изящной чугунной изгородью, восьмиэтажное жилое здание в стиле кубизма с высокими потолками и двумя подъездами, когда-то гордость МАКО. Когда-то это место казалось мне родным, но сейчас, когда я, кажется, потерял связь с этим кусочком жизни, всё это выглядело лишь жалким эхом прошлого.

Раньше здесь находились служебные квартиры, которыми фирма наделяла особо ценных сотрудников центрального московского офиса МАКО. Это был первый жилой дом в столице, который я построил и первое жильё, которое я построил для себя — ведь именно здесь во втором подъезде на восьмом этаже и была моя (но самонадеянно оформленная на фирму, как впрочем, и весь дом) совершенно особенная квартира с большим секретом. Именно поэтому мне и было совершенно необходимо попасть туда как можно скорее. Теперь мой дом номер восемь, разумеется, тоже сменил собственника и возможно даже неоднократно. Самое забавное, что встреча с новым хозяином как раз и не входила в мои планы. Меня, в первую очередь, манила возможность увидеть Александра Васильевича, нашего старого управдома, полковника в отставке, который многим был мне обязан. И я знал, что самыми настоящими столпами постоянства в нашем сумасшедшем, быстро меняющемся мире всегда остаются только три вещи: дворники, охранники и старые солдаты, такие как Василич.

Я не спеша шёл по тротуару и нарочито лениво вертел головой по сторонам. Честно говоря, мне бы совсем не хотелось сейчас наткнуться на кого-то из своего прошлого. Встретить старых знакомых — это как топор на шее: поднимут глаза на меня, и весь мой план насмарку. Но, знаете, привычка жить в постоянном стрессе сделала своё дело — я был спокоен, как слон. Хотя всё это на самом деле глупо, если подумать. Здесь ведь не осталось никого, кто мог бы меня узнать. Все, кто когда-то пересекался со мной, давно покинули это место, ведь дом больше не принадлежит МАКО. Да, тот самый МАКО, который в одночасье был разорён и распродан по частям и о котором остались одни лишь воспоминания. Мне было невыносимо горько осознавать, что результатом всего случившегося стало полное и безвозвратное уничтожение моего детища, моей надежды и моей жизни, того, чему мы с друзьями посвятили всю свою жизнь и отдали все свои силы. А я, оставшись без средств, не смог, когда это было необходимо, помочь своим друзьям, не говоря уже о коллегах. Бессильный гнев сжимал моё горло, словно ненужный шарф в этот жаркий июльский день.

Я остановился на мгновение, достал из кармана жалкое подобие настоящего «Мальборо», купленное утром в магазине, и затянулся, глядя на стены, которые когда-то напоминали мне о чём-то большем. Вдыхая дым, я пытался прогнать эту мысль: как же всё обернулось! Но в то же время, не было смысла сожалеть. Жизнь идет, и у меня нет ни времени, ни желания стоять на месте. Теперь мне нужно было лишь двигаться вперёд.

— Вот же дрянь! Руки бы вырвал этому художнику, который написал «Мальборо» на пачке ядовитого чертополоха! — Вырвалось у меня как-то само собой.

— Ты чего, уважаемый, только из-за границы что ли? «Мальборо» наш обижаешь. А он как дрянью был, так ею и остался! — Возразил мне выскочивший откуда-то из-за деревьев встречный пешеход немного «бомжеватого» вида. — Так угостишь сигареткой что ли?

— Точно подметил. — Ответил я, доставая из кармана только что спрятанное курево. — Пару дней как дома, а привыкнуть всё не могу.

— Тогда понятно. — Он понимающе закивал и остановился. — Я раньше, когда в Польшу на заработки ездил, ну в девяностые, то там сигареты точно лучше наших были, хоть в тех же пачках. Это точно.

Я кивнул и зашагал прочь. На разговоры с незнакомцем, мягко говоря, меня не тянуло.

— Извини, мужик, если что. Меня Алексеем зовут. Ты если местный, то может, встретимся ещё. В следующий раз я угощаю. — Продолжал он тараторить мне вслед.

Не оборачиваясь и не останавливаясь, я поднял вверх левую руку — «Вива Куба». Наверное, выглядел я так, будто только что выскочил из дома за сигаретами или за бутылкой пива, вот этот Алексей и увидел во мне «свободные уши» или «брата по несчастью». Действительно, мои почти до дыр потёртые старые джинсы и видавшая виды рубаха с коротким рукавом ничего хорошего не предвещали. «Ну, уж нет, спасибо!» — Подумал я. — «Лучше уж нам с тобой, мужичок, больше не встречаться». Если бы в эту минуту мне знать, как я ошибался! Ведь самые загадочные повороты жизни иногда происходят в абсолютно неожиданных местах! Так бывает: встреча с человеком, который кажется тебе совершенно чужим, может открыть тебе двери в новые возможности и удивительным образом изменить всю твою жизнь. Поэтому, несмотря на всю свою решимость избегать общения подобного рода, я теперь точно знаю, что иногда нужно просто довериться судьбе, даже если она появляется в виде, казалось бы, незнакомого «мужичка», бегущего мимо по своим делам.

До пешеходного перехода мне осталось не больше сотни метров, когда я с дальнего края тротуара передвинулся поближе к проезжей части и оказался на солнце. Вокруг всё зеленело, газон переливался на свету, сверкая сочной травой и какими-то цветами. «Радужный» оправдывал своё название: здания были раскрашены во все цвета радуги, словно кто-то крупной кистью изобразил на фоне голубого неба яркую динамичную картину. Зимой это смотрелось довольно интересно, придавало городу атмосферу радости и легкости, и позволяло горожанам разнообразить серые будни и холода. Но вот в начале июля такая цветная палитра вызывала у меня смешанные чувства. Я улыбнулся: «Ну, может, это и правда немного странно, но общей концепции не портит». Успокаивая сам себя, я в который раз вспомнил своё архитектурное образование. Ведь идея с радугой принадлежала мне.

Недалеко от перехода я швырнул окурок своего «чертополоха» в урну, попал на ходу метров с трёх, не меньше, и от этого задорно по-детски обрадовался, еле сдержав глупую улыбку. Сегодня можно было и не сдерживаться — стыдиться было совершенно некого, улица была абсолютно пуста, как после войны. Да и кого можно встретить в разгар сезона отпусков в мегаполисе в десять утра в среду, когда уже часов с девяти начинается жара? В этом году аномальная жара началась уже в конце июня. Говорят, такого давно не случалось и, если честно, лучше бы её не было вовсе. Утро вроде бы, а на улице как в печи. Светофор не спешил работать — мигал жёлтым, как будто и он устал от этого зноя. Несколько «Газелей» обслуживания магазинов промчались гуськом по направлению к парку, прорычали о чём-то своём, обдали меня горячими испарениями бензина и скрылись за поворотом. Слева больше транспорта не было, справа — невесть откуда взявшийся старый, как моя жизнь, «Жигулёнок», пытаясь набрать обороты, поднимал клуб чёрного дыма ещё где-то далеко, и я ступил на «зебру».

И тут из-за поворота на главную дорогу, когда я уже миновал середину, на приличной скорости вылетел новенький сверкающий «Ягуар Эф-Пи» насыщенного красного цвета с перламутровым отливом и, повернув направо, едва не наехал на ноги, заставив меня невольно отпрянуть назад. Через мгновение водитель, осознав случившееся, резко сбросил ход, но проехал мимо меня, не останавливаясь и не позволив мне закончить движение по переходу. Правда, уже не выжимая в пол педаль акселератора. Я поднял глаза, упершись взглядом в лобовое стекло «Ягуара», качая головой и мысленно желая лихачу «добра от всей души», как это водится в подобных случаях. Но то, что я там увидел, лишило меня дара речи на несколько минут! Сердце моё заколотилось так, словно пыталось вырваться из груди, так, что в ушах я отчётливо услышал его глухой проникающий стук! И причиной тому стал вовсе не этот неосторожный манёвр нерадивого водителя, а эта нечаянная встреча! За рулём была ОНА! Рядом с ней я разглядел девчушку лет четырёх с большими розовыми бантами в косичках, но тогда не придал этому никакого значения. Казалось, я перестал дышать, время замерло, и весь мир вокруг нас на мгновение исчез в седой дымке прошлого. Всё происходило, как в замедленном кино. ОНА лишь на секунду повернула свою миленькую головку в мою сторону. Но какой же щедрой оказалась эта секунда! Да-да, это именно ОНА! Ошибки быть не может! ОНА задержала на мне свой взгляд лишь на мгновение больше положенного, и сразу узнала меня, но, поворачиваясь, лишь едва заметно кивнула мне головой и укатила прочь. И всё, что мне осталось — это таинственный недосягаемый образ прекрасного исчезнувшего видения, растворившегося в солнечных лучах и осознание того, что ЭТА женщина по-прежнему великолепна. И это всё. И это всё? Это всё, чем ОНА удосужилась меня удостоить? Этим маленьким кивком прекрасной белокурой головки? Чёрт, ОНА по-прежнему великолепна!

— Но какого дьявола тебе понадобилось кивать мне здесь, если на Кэ ты имитировала для меня свою собственную смерть?! — После такого потрясения моё медленно просыпающееся сознание сначала позволило вернуться голосу, и лишь спустя некоторое время — разуму, в чём, видимо, воочию убедился удивлённый водитель «Жигулёнка». — Ну и чёрт с тобой! Катись!

Оправившись от шока, я оказался в своеобразной паузе где-то на грани между реальностью и фантазиями, но перешёл, наконец, дорогу и, найдя ближайшую лавочку в тени, уселся всё обдумать. В очередной раз почти идеально сложенная в моей голове картинка опять распадалась на тысячи несвязных осколков. Это бесило. Собрать все факты в нечто дельное, понятное и осмысленное не получалось. Да и к Василичу обращаться уже не хотелось. А голова была занята только одним вопросом: как ОНА здесь оказалась, откуда и куда ехала и почему не остановилась? С моей лавочки дорога просматривалась великолепно, причём в обе стороны, и я решил дожидаться ЕЁ здесь, несмотря на всю кажущуюся нелепость этой ситуации. Наверное, со стороны это выглядело как обыкновенное помешательство, но что ещё мне оставалось делать? А может она здесь и вовсе больше не появится? Эта гнетущая мысль витала надо мной дамокловым мечом. «После такого чудовищного обмана не то, что объясниться, даже остановиться не сочла нужным! Мошенница! Преступница! Холодная чёрствая женщина, просто Снежная Королева какая-то!» — Возмущался я про себя. Я всю свою жизнь до рези в глазах ненавидел таких как она — настолько же надменных, насколько и красивых! И куда в этом хрупком тельце помещается столько высокомерия и спеси? И удивительно, что это совершенно не мешает ей прекрасно работать головой! Как же всё-таки не хочется прощать, когда эмоции захлёстывают! Ждать с надеждой или бушевать с ненавистью — вот в чем вопрос! «Слышишь меня, Красильникова Наталья Валентиновна?» — Бурчал я, сидя на лавке, будто она могла меня услышать. — «Я тебя ненавижу! Сейчас я тебя дождусь, а потом, наверное, убью! Только сначала ты мне расскажешь правду! Всю правду!»

* * *

Не успел прораб Антонов выйти из моего кабинета, как в широкую дверь из матового стекла опять постучали. В дверь заглянул Серёжа.

— Можно? — спросил он, и я кивнул, приглашая войти.

— Павел Анатольевич, тут товарищи из «Тайхон Констракт» звонили, сообщить, что могут приехать на час раньше намеченного и спрашивают, сможем ли мы их принять, — произнёс он с нотками важности в голосе.

Интересно, как порой одно сообщение может перевернуть ход дня. Вся эта суета вокруг нашего проекта, советы, встречи — всё это, по сути, сводится к тому, как мы будем работать с заказчиком.

— У тебя-то всё готово? — Поинтересовался я с легким волнением.

Серёжа, решительно расправив плечи, гордо ответил:

— Всё в полном порядке. Мы, как я вам уже сообщал, вчера полностью закончили возведение опор последнего пролёта. Сегодня приступили к «надвижке» последней секции. Так что можно рассматривать вопрос о досрочном прекращении аренды двух из трёх плавучих кранов.

Я задумался лишь на мгновение и спросил, стараясь как можно точнее прояснить ситуацию:

— Ты уверен, что это обойдётся нам дешевле, чем просто их простой?

— Вы же помните Ян Ци? — С ухмылкой произнёс он.

Я кивнул. Пресловутый Ян Ци, который, как известно, постоянно пытался сэкономить на всем, но такова уж была его работа, и работа банка, с которым нам предстояло сотрудничать. И делал он свою работу, к его чести, замечательно. Кажется, Серёжа решил пойти на риск. Надеюсь, и на этот раз у нас всё получится.

— Так вот я позавчера с ним говорил на эту тему, как я уже докладывал. Он пока ни разу не подвёл. Он считает, что китайцы пойдут на это, если мы сможем гарантировать, то есть если вы сможете гарантировать наше участие в сделке АСИАН. — Продолжал мой заместитель.

— Да, конечно…. Я склоняюсь именно к этому. А что ты обо всём этом думаешь?

— АСИАН — это слишком уж крупный проект, даже для нас. Мы с вами это уже обсуждали. Вы знаете мою позицию… — Сергей едва уловимо замялся, но я сразу заметил это.

— Продолжай.

— Вы ведь знаете лучше меня, что для того чтобы стать полноправными партнёрами такого уровня нам необходимо будет инвестировать всё, что мы здесь заработали и гораздо больше.

— Конечно, — спокойно ответил я, — а как иначе? Я прекрасно понимаю, что это не просто цифры на бумаге, а реальные вложения, за которыми стоят наши мечты, усилия и надежды.

— Но ведь это сотни миллионов… — Серёжа, кажется, был немного озадачен необходимостью вложить крупную сумму для становления партнёрами, и это вполне объяснимо. Дело в том, что подобные шаги всегда влекут за собой определенные сомнения и страхи, особенно когда на кону стоят такие огромные деньги.

Знаком я показал ему закрыть оставшуюся немного приоткрытой дверь, а когда она закрылась, и моя секретарша не могла уже нас слышать, продолжил, указывая на кресло рядом с собой:

— 830, если точнее. Так? Ну-ка, Серёга, присядь рядом, да расскажи мне, друг, что случилось.

— Так. — Ответил Серёжа как-то без присущего ему обычно энтузиазма, занимая соседнее кресло.

— И? В чём проблема? Мы не можем себе этого позволить?

— Мы-то можем, но надо ещё раз всё взвесить. К тому же за нами большой коллектив и… — Серёжа, сидя в кресле, всё ещё колебался. Мне было ясно, что он не просто считает деньги, но и взвешивает последствия, понимая, что риски могут затянуть компанию в негативное русло, если всё пойдёт не так, как планировалось.

— К чему ты клонишь, Серёжа? Наши сотрудники, безусловно, являются главным нашим активом. — Сказал я, закуривая. — Это ясно. А говорим мы не просто о миллионах, а о том, как построить для всех нас будущее, полное надежд и возможностей, несмотря на страхи и сомнения.

Сергей Николаевич Брондуков, или просто Бурундук, как его называли наши институтские однокурсники, был заместителем генерального директора МАКО, моим заместителем, помощником и старым другом. Большая часть всей организационной работы лежала именно на нём. Мы познакомились ещё на первом курсе университета, попав в одну группу. С тех пор, наверное, и не расставались. Я был единственным и довольно поздним ребёнком в семье. В школу я пошёл в Ленинграде, а закончил её на Кубе в Гаване при нашем посольстве. Отец работал там больше шести лет в торговом представительстве. А когда мне пришло время поступать в университет, мы вернулись домой в Питер. Вместе с Максаковыми, с чьим сыном Денисом я учился в Гаване в одном классе. Денис пошёл по стопам отца и поступил в Москве на факультет дипломатических отношений. Я же со своей страстью рисовать старинные замки и дворцы выбрал архитектурно — строительный факультет. А юношеская тяга к независимости и самостоятельности привела к поступлению в московский ВУЗ, хотя родители и настаивали на учёбе дома в Санкт — Петербурге. В конце первого курса их не стало: ужасная авария по дороге в Выборг. И я остался совсем один, так как к тому времени из родственников в живых уже никого не осталось. Это стало для меня настоящим испытанием. Серёжа меня очень поддерживал, и мы с ним сблизились ещё больше. В эти трудные времена он стал для меня настоящей опорой и всегда поддерживал меня в моих начинаниях.

Я сдал внаём питерскую квартиру, но денег не хватало катастрофически, поэтому на втором курсе я был вынужден устроиться на работу. Бурундук часто приглашал меня к себе домой «на мамины пирожки», где я и познакомился с его родителями. И его отец Николай Васильевич, занимающий какой-то высокий пост в Минстрое, через свои связи помог мне устроиться на работу в ночные смены в недавно открывшийся «Макдональдс», куда просто так попасть в те годы было совершенно невозможно. Работал я там больше двух лет только в ночные смены и через день, а днём — занятия. Поначалу, конечно, было очень трудно, но деваться было некуда, а бросить учёбу — это было бы признанием своей слабости и несостоятельности. На это я пойти не мог, да и не хотел. Через несколько месяцев я втянулся в такой жёсткий ритм, правда пришлось пожертвовать свободным временем и ограничить общение с друзьями. Зато теперь я легче переносил недосыпание, что очень помогало во время подготовки к экзаменам, так как просто купить «договорную» оценку было не на что.

На четвёртом курсе я перебрался из общежития в съёмную комнату в коммуналке, куда часто наведывался Денис, а Бурундук порой жил у меня целыми неделями. К тому времени отец Сергея уже «поучаствовал» в приватизации, ушёл с госслужбы и благополучно открыл свой строительный бизнес. Ко времени, когда мы с Бурундуком, получили, наконец, свои дипломы, Николай Васильевич заметно развернулся и благосклонно взял нас обоих на работу в свой новый офис. К этому времени, самому прекрасному времени в нашей жизни, наша дружба с Брондуковым прошла все возможные испытания и только окрепла. А Серёжа стал для меня уже не просто другом, а настоящим братом и самым близким человеком в моей уже по-настоящему взрослой жизни. Молодость, счастье свободы, радости первых побед и горечи первых неудач, новые встречи, успехи, надежды сбывшиеся и не сбывшиеся, первая любовь и первое разочарование, общение с друзьями до рассвета, веселье и грусть — всё это мы прошли вместе, всегда оставаясь неразлучными друзьями, всегда и всюду готовыми по первому зову подставить друг другу надёжное плечо.

На работе я очень старался, даже сверх меры, не хотел дать Николаю Васильевичу повода сомневаться в правильности выбора, часто оставался допоздна, уходя из офиса последним, стараясь доказать всем, а в первую очередь — самому себе, что смогу добиться успеха, и, благодаря поддержке Бурундука и его семьи, настраивался на позитивный лад. И со временем это действительно начало приносить свои, пока ещё очень скромные, плоды.

А когда через полтора года работы мой первый проект, за который я так волновался и переживал, был утверждён, я стал заместителем начальника проектного отдела в одном из подразделений фирмы и снял себе свою первую отдельную и довольно просторную квартиру, а недовольный Бурундук стал моим подчинённым. Тогда я и понял, что результат стоил всех потраченных усилий. Новоселье с друзьями отметили шумно. Ещё через три года меня опять повысили, и я к своей радости попал в центральный офис фирмы в качестве помощника самого директора Николая Васильевича! Тогда моей радости по-настоящему не было предела! И я по молодости лет считал, что уже смог добиться всего, что только можно себе пожелать. Сергей же остался работать в прежнем подразделении, правда, в качестве начальника отдела. Конечно, он рассчитывал на большее, но его отец хорошо умел считать деньги и несмотря ни на что старался продвигать тех, кто приносит фирме наибольшую прибыль. Из-за этого я долгое время на новом месте довольно неловко себя чувствовал. Но таковы уж законы бизнеса, и не я их придумал — мне оставалось только следовать их непреложной железной логике.

Зато теперь у меня появилось немного времени на личную жизнь, но, видимо, из-за пагубной привычки жить одному и рассчитывать только на себя, она как-то не склеивалась. Серьёзные отношения не завязывались, как я ни старался, и на личном фронте оставалась зияющая пустота. За исключением одного лишь раза с Татьяной, коллегой по работе, очень перспективным специалистом, работу которой я курировал. Впрочем, через пару лет мы расстались, и она от меня съехала. Знаю, в этом была лишь моя вина. Я, конечно, не мог уделять ей столько времени, сколько она хотела и, безусловно, заслуживала. Не желая далее работать со мной вместе, Таня уволилась. А я навлёк на себя этим гнев директора и председателя совета акционеров Николая Васильевича. Тогда меня и посетила мысль, возможно глупая, что я просто не создан для тихого семейного счастья и не способен ни о ком заботиться, что мой удел — карьера в чистом её виде. Ведь голова моя, совсем ещё не опытного молодого человека, подающего надежды, была занята исключительно этим. Работа и карьера полностью затмила для меня важность личных отношений, которых, не считая несерьёзных встреч, с тех пор у меня, в отличие от друзей, никогда и не было. Но это был мой выбор, и на тот момент я был абсолютно уверен в его правомерности.

Вскоре в моей жизни произошёл удивительный поворот, заставивший меня увериться в правильности своего выбора. После того как мы выиграли последние два тендера, в подготовке которых я принимал самое деятельное участие, и которые были по-настоящему «лакомым куском» для нас, Николай Васильевич неожиданно предложил мне войти в совет акционеров, приобретя на мой очень внушительный гонорар вновь выпущенные акции фирмы. Я был немало удивлён, мягко говоря, хотя и знал, что к моему мнению он прислушивается, и, безусловно, от такого предложения я отказаться не мог, понимая, что в моей жизни такого может больше никогда не произойти. Ведь жизнь устроена так, что большинству из нас маленькая фея с волшебной палочкой является лишь во сне, а те немногие, которым посчастливиться встретиться с ней наяву, чаще всего принимают её просто за назойливую муху! Но я не таков! Это был мой шанс, и я не собирался его упускать! Так в возрасте тридцати двух лет я стал акционером и заработал уважение коллег, что было ещё одной вишенкой на торте моих достижений. Да, жизнь порой удивляет, но каждая победа — это лишь возможность уверенней двигаться дальше. Теперь все на работе обращались ко мне исключительно по имени и отчеству, несмотря на мою молодость. А вот с Бурундуком отношения стали гораздо прохладнее, практически перешли на уровень просто рабочих.

В те бурные времена роста все строительные компании, по крайней мере, все, которые я знал, в большей или меньшей степени, но «химичили» с документами, с отчётностью, переплетались с хитроумными схемами и получали баснословные прибыли. Ходила даже шутка, что все выпускники по специальности Промышленное и Гражданское Строительство перешли на вредную химическую работу. Это было время, когда злые языки только о нас и судачили. И действительно, кто-то из «наших» вкладывал свои доходы в зарубежную недвижимость и приобретал дорогие «игрушки», кто-то переводил свои деньги в зарубежные банки, конвертировал их в валюту. Были в нашей фирме и заядлые «игроки», спускающие порой в казино целые состояния. Бурундук был в их числе. Его страстью была рулетка. И только серьёзное «промывание мозгов» его отцом ненадолго избавляло его от пагубной привычки. Но я выбрал другой путь! Я не копил на фешенебельные «навороты» и не тратил деньги на азартные игры. Да я, честно сказать, тогда вообще практически ничего не тратил, живя одной лишь работой. Вместо этого, я вложил свою душу и все свои доходы в развитие фирмы, покупая при первой возможности акции, которые, казалось, в тот момент были единственной надеждой на светлое будущее. Эти инвестиции были настоящим риском, но я знал: без риска нет и победы!

Так продолжалось несколько лет, пока после тяжёлой болезни отец Сергея не ушёл с должности директора, оставаясь председателем совета акционеров и владея мажоритарным пакетом акций. На освободившееся место совет акционеров назначил меня. А после ухода из жизни к моему глубокому сожалению Николая Васильевича, отчасти заменившего мне отца, большинство акционеров решили выйти из предприятия, сочтя его бесперспективным в тех условиях. Это время оказалось настолько тревожным, а каждый миг был настолько тяжёл, что небольшая сердечная недостаточность, которой я страдал с первого курса, даже привела меня на больничную койку. Впрочем, восстановился я довольно быстро. Зато это помогло понять безудержному карьеристу, что кроме работы в этой жизни есть и ещё что-то, что может вызывать мой неподдельный интерес, и что, несмотря на обилие дружеских и служебных связей, по сути, я остаюсь лишь несчастным одиноким человеком, которому даже некому подать пресловутый стакан воды. Горечь от осознания этого очень долго травила мой разум своим ядом, заставляя по-доброму завидовать своим друзьям, которые к тому времени уже обзавелись семьями, а у некоторых уже были наследники.

Наши отношения с Бурундуком к этому времени уже вернулись на прежний уровень, и мы, проведя реорганизацию и объединив наши капиталы, открыли своё дело, строительную компанию МАКО. Я стал её главой, а Бурундук — моим заместителем, о чём я через некоторое время очень пожалел: продолжительное время под разными предлогами он не появлялся на работе, а в конце первого, самого трудного года потребовал свои деньги обратно. После чего мой путь стал, конечно, ещё тернистее. Но всё же упорство, терпение и удача привели к желаемому результату — фирма расцвела! Труды, волнения, бессонные ночи и все мои старания не были напрасны! И я понял, что всю свою жизнь шёл к этой цели, выбрав в самом начале своего пути единственно верное направление. Серёжа вернулся, уже почти без денег, и я, простив его «измену» взял его на прежнюю должность, а также восстановил его в некоторых «финансовых» правах. С тех пор никаких разногласий между нами никогда не было.

— Да понимаешь, Паша, в том-то всё и дело, что пока всё нормально, ничего не случилось. — Брондуков заёрзал в кресле. — Но есть у меня некоторые опасения.

Я сосредоточенно ждал продолжения. Сергей всегда был человеком, знающим как подойти к делу с умом, но в этот раз его медлительность меня настораживала. Он всегда имел в запасе какие-то неожиданные сюрпризы, как припрятанный козырь за пазухой. А сейчас он медлил, но я знал, что лучше дать ему время собраться с мыслями, не дёргая, тогда он приведёт в порядок все свои сомнения, сделает выводы и сообщит мне главное — то, что действительно имеет значение.

А пока я, сидя в своём кресле, повернулся к окну, раздвинул жалюзи и принялся разглядывать порт Фучжоу, который был внизу как на ладони. Вы когда-нибудь бывали в порту? Побывавший там хоть раз знает, что порт — это не просто «вокзал» для судов и место их погрузки. Порт — это совершенно необыкновенный удивительный и непредсказуемый уголок мира, живущий по своим неведомым нам законам. Он может быть большим или маленьким, грузовым или пассажирским, речным или морским. Но сути это не меняет. Только там присутствует эта непривычная нам атмосфера какой-то таинственной торжественности, разбавленная величественностью и грандиозностью масштабов. А кажущая суетливость всего происходящего при внимательном рассмотрении оказывается высокой чёткостью и прекрасной организованностью. Даже воздух его не таков, как везде. Этот свежий, манящий запах моря, громкие крики вечно беспокойных белых точек-чаек и едва доносящийся издалека, словно с другой планеты, шум могучих волн, рассекающихся где-то далеко о волнорез, непременно заставят вас представить миллионы мелких брызг, маленькими солнышками разлетающихся вокруг. Я смотрел вниз. Крошечные буксиры, толкающие огромный контейнеровоз к пирсу, издали походили на глупых утят, снующих около мамы-утки. Работали доки, огромные трудолюбивые краны что-то грузили и разгружали, медленно поворачивая свои крепкие стальные руки, повсюду, как пчёлы в улье, сновала малая и большая техника и чёрными точками вдали суетились едва различимые силуэты рабочих. Где-то поодаль на рейде белым ожерельем сверкала целая вереница больших и малых судов, ожидающих своей очереди. По огромному заливу, лениво перекатываясь, плыли белые барашки волн, ловя последние розовые лучи угасающего солнца, окутывая всё вокруг атмосферой магии и вдохновения. Мой кабинет был угловым на четвёртом последнем этаже одного из портовых офисных зданий, находящихся недалеко от самого порта на возвышенности. Отсюда открывался прекрасный вид на море. Мы уже третий год снимали здесь весь этаж, так как в порту находилась часть нашей техники, отсюда было быстрее добраться до объекта, а кроме того, заключая договор аренды, Серёжа точно знал, что хороший вид на море — это то, что меня вдохновляет.

— Ну, в общем, дела обстоят так. — Продолжил он после паузы. — Надвижка последнего пролёта займёт меньше недели, так как сам пролёт небольшой. Автодорожное полотно не в счёт. Что касается железнодорожного полотна…

— Это дело китайцев. — Подхватил я.

— Да. Таким образом, проект максимум через полтора — два месяца будет успешно завершён, почти на пять месяцев раньше намеченного срока.

— И? … Серёжа, не тяни кота… Я это всё и так знаю. Ну? Что?

— Мы можем получить неплохие деньги, очень неплохие.

— И мы их получим. Какие в этом могут быть сомнения? — Спокойно сказал я, пытаясь угадать, к чему он клонит. — И что? Ты сомневаешься, стоит ли их вкладывать в проект АСИАН?

— Если честно, то да. — Наконец, сдавшись, он опять, как ребёнок нервно заёрзал в кресле. — Видишь ли, Бог с ним с этой арендой. Ну, сколько мы там выиграем — пару сотен тысяч. По сравнению с нашей прибылью это совсем не много. Но чтобы стать партнёром в сделке АСИАН нам надо будет вложить всё, что мы заработаем плюс всё, что у нас есть сейчас, и ещё добавить.

— Да что ты всё кругами ходишь, Серёжа? Я это всё и так прекрасно знаю. Другие расходы предполагают и другие доходы. Мы наконец-то сможем выйти на совершенно другой уровень, о котором мы с тобой, сидя в московской коммуналке, даже и мечтать не могли. Более того, мы даже и близко не догадывались о самом существовании таких возможностей. Ну, вспомни наши юношеские мечты! Мы же все мечтали покорить этот мир. А теперь перед нами с тобой появилась реальная возможность воплотить в жизнь всё то лучшее, к чему мы так стремились! Я не прав?

— Ты прав. — Недовольно буркнул себе под нос Серёжа. — Но есть нюансы.

— Ну, наконец-то, — я с облегчением вздохнул, повернувшись к нему и уставившись ему прямо в глаза, — жду их с нетерпением. Ты же знаешь, что нюансы — это моя любимая часть работы.

— Ян Ци…. Всё дело в нём. — Начал объяснять мой помощник, невольно понизив голос, словно опасаясь, что нас услышат. — Я между делом упомянул о нём в разговоре с нашим консулом Николаевым…. Потом…. В общем, пробил через наших ребят из консульства…

— Через разведку?

— Да… то есть, нет, через торговых представителей, — ответил он, быстро поправившись, смутившись моей прямоты. Я кивнул, давая понять, что весь внимание, и Сергей продолжил, — с этим Ян Ци не так всё просто!

— Вот как? — Я действительно был удивлён и даже приподнял брови, что делал крайне редко, ведь удивить меня было очень нелегко. — Продолжай.

— Как ты знаешь, он представляет Си-Би Интернешнл в проекте АСИАН, так сказать курирует банковское сопровождение. Он китаец тайваньского происхождения с большими деловыми связями, не раз нам помогал. Да взять хотя бы…

— Не надо. — Я прервал Сергея, заметив его внезапную взволнованность. — Я знаю его не меньше тебя и полагаю, что ему вполне можно доверять. Да, он лицо заинтересованное, но заинтересованное в нас, финансово заинтересованное, а это главное. Если мы войдём в проект АСИАН, то это будет выгодно не только нам, китайцам, но и ему тоже. И банку и лично ему в том числе. Ты помнишь…

Покрывшись едва заметным румянцем, Серёжа меня перебил, словно ученик, вступивший в спор с учителем, не позволив мне закончить мысль, что случалось крайне редко:

— Я до сегодняшнего дня тоже так думал! Так вот наши ребята из консульства час назад сообщили, что Ян Ци вчера встречался в Тайбэе по всей вероятности с тайваньскими сепаратистами из «Чхо Лонг». Ты знаешь, кто это такие? А ты всё время был занят, и я только теперь смог к тебе пробиться!

Я от удивления аж присвистнул:

— Не может быть! Эта информация…

— Абсолютно надёжна, — поспешил он заверить меня, и, помедлив, продолжил, — что делать с китайцами?

Если Брондуков говорил, что информация надёжна, значит, так оно и было. И проверять это не требовалось. Он вообще никогда слов на ветер не бросал, сколько я его помню. И его острый ум всегда позволял ему сделать верный анализ событий перед принятием любого серьёзного решения. Правда, я делал это немного быстрее. Но я не мог сам охватить все направления деятельности фирмы. И здесь Серёжа выступал в роли моего незаменимого помощника, спасителя, готового стремительно ринуться на любую «амбразуру» и с лёгкостью мгновенно всё расставить по своим местам, в роли моего второго «я».

— Не понимаю, зачем ему это? Это серьёзное пятно на репутации бизнесмена такого уровня! Какие у него могут быть с ними дела? Просто бред какой-то. Может быть, к его работе это вообще не имеет никакого отношения? Возможно, это просто какие-то родственные связи, китайцы ими очень дорожат, или что-то подобное? Хотя от этого не легче. — Рассуждая вслух, я теребил пальцами краешек пепельницы, которая, переливаясь в последних лучах попадающего прямо на неё Солнца, отбрасывала яркие разноцветные блики на стены, рисуя на них, словно невидимый художник, то какие-то причудливые цветы, то странные, нелепые геометрические фигурки.

Сергей, уже совершенно перестав волноваться, с чувством выполненного долга лишь пожимал плечами:

— Этого никто не знает. Но, полагаю, надо пересмотреть наши с ним отношения, Паша. С ним надо быть осторожнее…. Хотя, в общем-то, никаких прямых фактов против него нет, вся его деловая репутация безупречна, как и репутация самого банка. Никаких тёмных пятен или даже возможных подозрений в недобросовестности, но, всё же… особенно учитывая перспективу сделки… и величину кредита, который нам придётся брать в Си-Би…

— Перенеси переговоры с китайцами, насколько сможешь и дай мне знать. — Я решительно прервал его тревожные догадки, аккуратно переложив какие-то незначительные не рассмотренные ещё бумаги в верхний ящик стола. — Так…. Надо подумать. У тебя всё?

— Да, пока всё, — ответил Бурундук, вставая из-за стола с видом победителя. — Ой! Чуть не забыл! К тебе тут какая-то девушка на приём сидит, наша, симпатичная такая, блондинка. Секретарша держит её в приёмной уже минут двадцать.

— Что за девушка? — Удивился я, подняв на него глаза.

— Не знаю. Из Москвы вроде. Сказать, что ты сейчас не сможешь её принять или…? — Спросил он уже стоя в дверях.

Я запер первый ящик стола на ключ, раздумывая о том, кому это там ещё из Москвы я, собственно, мог понадобиться в этой китайской глуши. Это было весьма любопытно. Затем, набрав нужную комбинацию цифр, открыл сейф внушительного размера, находящийся в стене за моей спиной и вынул оттуда одну из трёх абсолютно одинаковых папок с проектом договора о слиянии в мягком кожаном переплёте небесно синего цвета, положив её на стол перед собой, и уселся обратно:

— Да как-то не до девушек сейчас. Хотя… ладно, я сам разберусь.

Смяв оставшийся на столе черновик я, не вставая, ловким броском отправил его в белую плетёную корзину для бумаг, стоявшую в углу у дверей. Попал. Закрыть за собой дверь Бурундук так и не успел. В полуоткрытом дверном проёме сразу же появилось взирающее на меня с надеждой и испугом, как мне тогда показалось, незнакомое миленькое женское личико похожее на детское. По-видимому, это и была та самая московская красавица, ожидавшая приёма. Её большие как озёра выразительные зелёные глаза, полные печали, правильные нежные и невероятно красивые черты лица, обрамлённого прекрасной копной густых светлых волос средней длины, сразу же обращали на себя внимание.

«Блондинка-то скорее крашеная». — Почему-то подумал я в этот момент, отодвигая папку в сторону.

— Одну минутку, госпожа Красильникова, подождите, пожалуйста! — Услышал я голос с едва уловимым и оттого немного смешным китайским акцентом. Это моя молоденькая, но не по годам смышлёная секретарша Мэйли Ли пыталась остановить прорвавшуюся ко мне без разрешения посетительницу.

— Всё в порядке, Мэйли, пускай войдёт. — Сказал я вставая.

ОНА ворвалась, словно яркая комета, разрывающая обыденность жизни моего офиса своим чудесным появлением! И походила, скорее, на прекрасное завораживающее видение, готовое вот-вот исчезнуть, раствориться в дымке действительности, или на удивительную по своей красоте галлюцинацию, плод воспалённого разума, доставшего из глубин моего подсознания именно то, чего я так ждал всю свою жизнь! Или, что выглядело бы в этой ситуации более правдоподобным, ко мне просто явился ангел, сошедший с небес! Потому что в реальном мире девушка просто не может быть столь великолепной! Этого просто не может быть! Так не бывает! Но моё видение никуда не исчезало, а стояло передо мной с сумочкой в руках, нерешительно переминаясь с ноги на ногу. А то, что я принял за божественный нимб над её головой, оказалось солнечными очками в золотистой оправе на лбу. Стройная, ухоженная и невероятно красивая молодая женщина с ненавязчивым едва заметным макияжем, ОНА притягивала мой взгляд, напрочь лишив дыхания. Тёмный, несмотря на жару, приталенный брючный костюм только подчёркивал всё великолепие ЕЁ складной фигурки, внушая благородство и уверенность. На ЕЁ грациозной шее сверкал небольшой изумрудный кулон, который привлекал внимание, но не отвлекал от удивительной красоты ЕЁ лица. Чувствовалось, что каждая деталь ЕЁ облика тщательно подобрана: серьги-кольца прекрасно гармонировали с наручными часами, а нежный золотой браслетик завершал блестящий образ настоящей бизнесвумен. Брендовая сумочка в ЕЁ руках, выполненная с мастерством, просто кричала о статусе и вкусе. В этот миг весь офис, казалось, замер в ожидании, захваченный ЕЁ невероятным магнетизмом. Несколько секунд я просто наблюдал за НЕЙ, не в силах оторвать взгляд, испытывая внезапное замешательство. Наконец, поборов смущение, овладевшее мной, я указал на кресло, делая жест, чтобы она присела и с лёгкой трепетной улыбкой произнёс:

— Я могу чем-то вам помочь?

— Здравствуйте, Павел Анатольевич! О да, вы можете мне помочь! И более того, я рассчитываю, что вы именно так и сделаете! Мне говорили, что вы не из тех, кто может равнодушно пройти мимо чужого горя, что на вас вполне можно положиться! Поэтому я здесь. — ЕЁ прекрасный звонкий голос залил мой кабинет, словно пение иволги, переливаясь и наполняя доселе мёртвое холодное пространство своей мелодичностью и жизненной теплотой.

— Лестно слышать. Кто же вам такое сказал? — Полюбопытствовал я, безуспешно пытаясь собраться, ощутив дошедший до меня влекущий аромат ЕЁ духов.

— Меня зовут Наталья Валентиновна, и я из Москвы. Видите ли, — неуверенно продолжила ОНА, явно игнорируя мой вопрос, чего я, впрочем, даже не заметил, — я попала в весьма затруднительную ситуацию здесь в Китае. У меня здесь никого нет. Я приехала сюда одна на отдых и по другим делам, и у меня на рынке стащили кошелёк. Денег там почти не было, но кредитка… вот. Вы не думайте, я обращалась в полицию и в местный банк! Никто мне не может помочь, а филиала моего банка здесь нигде поблизости нет, только в Шанхае. Но мне даже не на что туда добраться. И я осталась совсем без средств. Вот.

В ЕЁ прекрасных широко открытых глазах постепенно разгорались искорки уверенности и решимости, и я почувствовал это почти физически.

— Вы приехали на отдых в Фучжоу? — Не без доли сарказма поинтересовался я, взяв, наконец, себя в руки, и с интересом непозволительно откровенно, чего ранее за мной никогда не наблюдалось, продолжая рассматривать свою милую собеседницу, устроившуюся в удобном кресле напротив меня.

— Не говорите ерунды! Конечно же, нет! Я приехала в Шанхай. — Обеспокоенная моим откровенным пристальным взглядом, но, совершенно его не смущаясь, уверенно ответила девушка.

— Там на рынке вас и обокрали, не так ли?

— Конечно, нет! Это случилось здесь в Фучжоу на рыбном базаре, — ответила она уже с лёгкими нотками раздражения в голосе.

— Вот как?! — Произнёс я, искренне изумившись этому признанию, — вы, честное слово, не очень походите на тех, кто разгуливает по рыбным базарам! Простите ради Бога, но мне просто сложно представить вас там! Ладно, забудьте. Простите, мне не следовало говорить этого вслух. Неважно. Так вы любите рыбу на отдыхе?

— Да нет же! — Наталья начала немного нервничать, и это меня зацепило. На мгновение с неё слетел налёт отчаяния, нерешительности и появилась какая-то не свойственная обычно женщинам твёрдость и жёсткость во взгляде. — Я же вам уже говорила, кажется, что у меня были здесь и некоторые дела.

— Тогда почему же вы не обратитесь за помощью к своим деловым партнёрам? — Ласково задал я вопрос, слегка улыбнувшись, пытаясь добиться ЕЁ расположения и, возможно, ответного жеста.

— Их нет. — Последовал короткий ответ. — У меня здесь никого нет.

Её лицо вдруг опять наполнилось таким отчаянием, какое только можно вообразить, таким знакомым мне отчаянием одинокого человека, попавшего волею судеб в неумолимую ловушку обстоятельств, разрывающих тебя изнутри и затмевающих солнечный свет. И она чуть слышно простонала:

— Вы мне не верите, конечно? … Да я бы и сама не поверила, наверное…

— Дело не в том, во что верю я, а в том, во что верите вы. Например… — Начиная отвечать Наталье философски, я старался делать это с тактом и такой теплотой в голосе, на которую только был способен, но моя посетительница поспешила меня перебить.

— Я верю в добрых людей. — Произнесла она быстро, но как-то не очень уверенно, с надеждой взглянув мне прямо в глаза.

— Это хорошо, — согласился я, встретив её взгляд, — чего же собственно вы от меня хотите?

Я на секунду отвёл от неё глаза, и тут мой взгляд упал на папку, лежащую на столе. Надо было скорей приступать к работе и заканчивать этот визит. Но мне почему-то совсем не хотелось, чтобы она ушла. Напротив. Я даже на мгновение представил себя вместе с НЕЙ за столиком в маленьком уличном французском кафе, где ароматы выпечки и кофе наполняли бы воздух. Идиллическая картинка, нарисованная моим воображением, вызвала трепет в моём сердце и улыбку на губах. Это было странным — почему Париж? Ведь в Париже я никогда не бывал. Это видение длилось всего лишь миг. А потом я подумал что ОНА, возможно, могла бы стать для меня чем-то большим…

— Мне нужно немного денег, чтобы арендовать автомобиль до Шанхая, и ещё немного на дорожные расходы. Я честное слово обязуюсь всё вернуть в самое ближайшее время. Если угодно, даже с процентами. — Ангельский голосок заставил меня вернуться к реальности.

— Вы сказали моей секретарше, что приехали из Москвы? — Зачем-то задал я, скорее интуитивно, риторический вопрос.

— Да. — Ответила она спокойно, поправляя свою сумочку.

— Зачем?

— Что?

— Зачем моей секретарше знать такие подробности? Не думаю, что её это интересовало.

— Ну, … просто так. — Наталья опустила вниз свою маленькую головку, попав в неловкое положение, но быстро взяла себя в руки и продолжила. — Просто я подумала, что вы не откажете во встрече соотечественнице!

— А давно вы в Китае? — Я, будучи довольно проницательным человеком, едва оправившись от первичного шока, вызванного воистину божественной красотой своей гостьи, начал нутром ощущать какой-то подвох. Но до сих пор никак не мог распознать, что же собственно на самом деле ей от меня надо. Несмотря на свой богатый опыт общения с огромным количеством людей, большинству из которых всегда что-нибудь было от меня нужно, включая и представительниц слабого пола. И, как правило, этим «что-нибудь» являлись деньги, а иногда — возможности. Но Наталья — это совершенно другое дело! Это не вызывало у меня никаких сомнений! На аферистку она похожа не была, хотя, поразмыслив, и продолжая наслаждаться её красотой, я пришёл к выводу, что нельзя исключать и этого. Как бы там ни было, мне определённо хотелось находиться с ней рядом как можно дольше и узнать её как можно лучше. Это было сильнее голоса разума, и я сразу это понял, но сделать с этим ничего уже не мог.

— Десять дней. А что? Какое это имеет значение?

— Стало быть, вы прибыли шестого числа? А какой авиакомпанией?

— Ну, знаете ли! — Она вся вспыхнула. — Это похоже уже на допрос с пристрастием! Вам-то что до этого?

И моя посетительница, изменившись в лице, молниеносно вскочила с кресла, прижав к груди свою сумочку, как будто была намерена защищаться с её помощью от неподобающих вопросов, и сделала вид, что оскорбилась и собирается уйти. Я продолжал спокойно сидеть, как будто не заметил этой её вспышки, давая понять, что с нетерпением ожидаю её пояснений. Она, испуская из глаз такие молнии, что я уже стал опасаться пожара, постояла в нерешительности несколько секунд, глядя на застывшую улыбку на моём лице, и, вдруг успокоившись и застенчиво улыбнувшись мне в ответ, грациозно уселась обратно, подобрав под себя ноги. Её случайная, невзначай брошенная улыбка, словно луч Солнца мгновенно проникла сквозь грозовые облака моей подозрительности и нанесла разящий удар прямиком в моё закрытое, не приспособленное для любви сердце.

— Ну что же, пожалуйста, — продолжила Наталья, как ни в чём не бывало, — если вас это так интересует. Я прилетела шестого или седьмого, точно не помню. «Чайна эир лайнс».

Я знал, что прямых рейсов из России в Шанхай «Чайна» ни шестого в среду, ни седьмого в четверг не совершала.

— Прямым рейсом? Представляю. Действительно, это утомительно провести целый день в воздухе. — Как-бы невзначай бросил я, пытаясь разговорить свою непрошеную гостью и понаблюдать за её реакцией.

Всё это принимало довольно интересный оборот. Работа, стройка, контракты, китайцы — всё это внезапно стало для меня каким-то далеким-далеким, чуждым, будто налетевший невесть откуда вихрь неимоверной силы унёс от меня всё это куда-то в дальние дали, на край света, а прямо передо мной на расстоянии вытянутой руки появлялась невероятная загадка, весьма и весьма притягательная загадка, надо заметить.

— Нет. С пересадкой. — Ответила Наталья безо всякого напряжения, глядя мне прямо в глаза и давая понять, что она согласна ответить на все интересующие меня вопросы.

— Почему? Это же так неудобно? — Продолжал я вести свой допрос, восхищаясь своей нежданной собеседницей.

— У меня не было выбора. — Она отвечала размеренно и без волнения, глядя на меня с надеждой.

Я не спеша встал, подошёл к ней и уселся рядом на краешек стола, взяв её за левую руку. Она вздрогнула и, не издавая ни звука, попыталась высвободиться, впрочем, безрезультатно.

— Видите ли, Наталья, — произнёс я спокойно и мягко, но тоном, не допускающим возражений, — я неплохо разбираюсь в людях и вижу, когда мне врут.

Моя гостья встрепенулась, но сразу как-то обмякла, продолжая молчать, а я, продолжая держать её за руку, продолжил:

— Допустим, вас действительно обокрали…

— Вы можете проверить это в полиции! — Заговорила она со мной, сверкая глазами.

— Допустим, это случилось на рыбном рынке Фучжоу. Допустим, у вас действительно в данный момент нет средств. Допустим, вы побывали в полицейском участке. Но ведь прямо напротив него вы не могли не заметить большой ломбард с вывеской на китайском, английском и русском языках? А там за ваши часики, — я повернул её хрупкую маленькую ручку так, чтобы её дорогущий хронометр оказался на виду, — могут заплатить столько, что можно будет не только арендовать машину до Шанхая, но и до Москвы, да и ещё автомобиль себе оставить сможете. Это ведь известная модель «Две луны» от Картье? А вместо этого вы каким-то образом вышли на меня. Что же вам в действительности от меня надо? Чем честнее вы ответите на этот вопрос, тем скорее мы с вами найдём общий язык.

Я отпустил её руку и потянулся за сигаретой. Вообще-то в помещениях нашего представительства курение было под запретом, но на мой кабинет это не распространялось. Здесь даже была установлена специальная усиленная вентиляция с системой притока воздуха.

— Курите? — Предложил я ей, протягивая пачку «Мальборо».

В ответ она покачала своей ангельской белокурой головкой и брезгливо поморщилась.

— Не возражаете? — Спросил я, закуривая.

— Нет. — Ответила она сухо. — Вы здесь хозяин.

— Итак?

— Что? — Наталья сделала такой удивлённо-безмятежный вид, кокетливо округлив глаза, как будто искренне не понимала, чего же я от неё жду.

— Что вы на всё это скажете?

— Лишь то, что вы абсолютно не разбираетесь в часах. — Спокойно ответила она, потирая руку в том месте, где я её держал, и, делая вид, что я причинил ей боль. — Эти часы я купила в Шанхае в грязной лавке за пять долларов. Это просто искусная китайская подделка, вот и всё.

— Тогда давайте поступим с вами вот так. — Предложил я, подумав и оценивающе на неё посмотрев. — Продайте мне ваши часы. Я готов заплатить вам тысячу долларов наличными за эту подделку прямо сейчас.

— Зачем они вам?

— Ну как же, это выгодно нам обоим! У меня, Наталья Валентиновна, останется ваша «побрякушка» на память о нашей встрече. А вы получите взамен некоторые средства, так необходимые вам в данный момент. Надеюсь, тысячи будет достаточно, чтобы без проблем добраться до Шанхая?

— Я не продам эти часы. Они дороги мне как память. — Коротко и жёстко отрезала моя гостья.

— О грязной шанхайской лавке?! — Я повторил её слова, чуть не смеясь.

Она хотела уже что-то возразить, но внезапно передумала, замолчала и насупилась, поджав губы, как делают маленькие дети, когда хотят показать свою обиду. Мы просидели в полной тишине почти минуту, смотря друг на друга, затем я иронично спросил, указывая на её кулон:

— А ваши украшения — это тоже подделки, по всей видимости? Я угадал? Или это тоже дорого как память?

Спрашивая это, я и не предполагал, что простые слова, сказанные в определённом контексте, могут иметь такую невероятную силу — они могут поднять, а могут и раздавить! И я, по всей вероятности, сам того не желая, попал прямо в больное место! Того, что произошло дальше, я никак не мог ожидать! Какое-то время моя посетительница держалась, а потом вдруг разревелась передо мной навзрыд во весь голос, прикрывая лицо руками и взахлёб, заикаясь, пыталась мне что-то сказать, но ничего разобрать было невозможно. Её трясло, появились ощутимые спазмы дыхания, слёзы лились ручьём, и на сумочке, которую она держала на коленях, даже образовалась маленькая лужа. Такого не сыграешь! Всё было по-настоящему! Это была настоящая человеческая боль! Я был сбит с толку и совершенно растерялся, не зная, что предпринять. От этого взял Наташу за плечи, приподнял и немного обнял, пытаясь успокоить:

— Ну что вы! Перестаньте, не надо так расстраиваться! Простите меня! Мне не следовало говорить вам столько гадостей. Но в наше время …, словом вы же умница и сама всё понимаете. Простите, наверное, я не оправдал ваших ожиданий. Вы пришли за пониманием и сочувствием, а оно вон как получилось…

Я чувствовал, как в моих руках при каждом всхлипывании судорожно содрогается всё её хрупкое тельце от головы до кончиков пальцев и всячески стремился оказать ей хоть какую-то поддержку, хотя сам инстинктивно искал утешение. Впервые в своей жизни я почувствовал, что хоть и ненамеренно, совершил нечто отвратительное и ужасное, чему нет, и не может быть оправдания. На звуки прибежала Мэйли, но я знаком отправил её обратно. Потом протянул Наташе свой платок и дал ей выпить немного воды, усадив обратно в кресло.

— Вам лучше? — Спросил я со всей нежностью, на которую только был способен, когда кризис миновал. — Умоляю, простите меня, если, конечно, это ещё возможно. Я виноват. Не знаю, что на меня нашло. Простите меня, ради Бога.

— Да, спасибо, теперь гораздо лучше. — Ответила она, продолжая немного всхлипывать и вздрагивать при каждом вздохе. — Спасибо, возьмите свой платок. Извините. Теперь лучше я пойду. Прощайте. И простите…

Наталья быстро поднялась, направилась к выходу и распахнула дверь, за которой растерянно стояла Мэйли. Секретарша поклонилась и отошла в сторону, пропуская посетительницу. В этот момент я, вылетев из-за стола, в три прыжка догнал её, схватил за плечо и увлёк обратно в свой кабинет со словами:

— Нет уж! Теперь-то вы как раз останетесь! Простите, но я уверен, нам с вами есть о чём поговорить!

Наталья опустилась в кресло, не сопротивляясь и без эмоций, словно маленький затравленный зверёк, судьба которого уже предрешена. Она хотела что-то сказать, но я, приложив палец к губам, подал ей знак помолчать. Я восхищался её абсолютной, совершенной красотой. Сейчас она была беззащитна, совершенно открыта, без всякого налёта гламура и деловитости и от этого в моих глазах делалась ещё привлекательней. Молча мы посидели минут пять или десять, потом я налил нам по стаканчику бренди, потом Мэйли сделала нам кофе, который мы пили тоже в тишине. Она смотрела в одну точку на столе, изредка поднимая голову и заглядывая мне в глаза, но почти сразу же виновато отводя взгляд в сторону, словно пыталась мне что-то сказать, но, не имея на это решимости, запиналась. Я слушал её дыхание. Она уже почти перестала вздрагивать и всхлипывать. Удивительно, но за всё это время нас никто не потревожил, и не было звонков. Я не хотел начинать разговор первым. Она это поняла, порылась в сумочке, достала зеркальце, вытерла глаза своим платочком, кинула его обратно и, закрывая сумочку, тихим голосом, как будто опасаясь кого-то разбудить, произнесла:

— Я же не могу находиться здесь постоянно. Мне надо идти. Честно.

— Расскажите мне. — Взмолился я, глядя на неё. — Всё, что можете. Прошу!

— Поверьте, есть вещи, о которых я не могу сейчас говорить. Никому.

— Скажите, Наташа, я могу вас так называть? — Вместо ответа она кивнула мне, — скажите, в вашем рассказе есть хоть часть правды?

— Практически всё, просто есть вещи, которые я не могу сейчас открыть никому, даже под страхом смерти. — И она вздохнула так тяжело, как будто вся тяжесть мира в этот миг легла на её нежные хрупкие плечи.

— Ну что же, хорошо. Так тому и быть. И, конечно же, я помогу вам. — Решил я твёрдо, не отводя взгляда от её заплаканных раскрасневшихся и таких прекрасных глаз. — Больше я вас ни о чём спрашивать не буду. Когда-нибудь, возможно, расскажете сами, если захотите и если мы с вами ещё когда-либо встретимся.

— Благодарю вас. — Всё так же тихо произнесла она, элегантно вставая из-за стола.

Её нежная маленькая фигурка ловко выскользнула из большого кресла и предстала передо мной во всей красе. Никакого повода задерживать её более я не нашёл, но и просто так отпустить уже не мог. Я уже не мог себе представить, что больше никогда её не увижу!

— Послушайте, Наталья, — наконец робко выдавил я из себя, встретив её восторженный взгляд, — а как вам такой вариант? Я предоставлю вам служебное авто с водителем, который доставит вас прямо домой, в смысле в Шанхай.

— О! Это будет просто замечательно! — Она улыбнулась своей завораживающей улыбкой и от этого стала ещё прекрасней, хотя минуту назад мне казалось, что красивее быть уже ничто не может. — Но мне всё равно потребуется небольшая сумма на дорогу, на разные женские нужды. Если, конечно, это вас не затруднит.

Затруднит ли меня это? О боги, конечно же, нет! А ещё я поручу своему водителю запомнить адрес, по которому он её доставит, эту любительницу рыбы! Я невольно улыбнулся.

— Вот видите, — подытожила Наталья, окончательно придя в себя и ещё раз застенчиво улыбнувшись, — недаром мне говорили, что на вас можно рассчитывать. Вы — хороший человек!

Я позвонил своему персональному водителю, которого звали Чон, и поручил ему отвезти свою недавнюю посетительницу, куда она пожелает, запомнить адрес и к определённому времени вернуться из Шанхая сюда в офис. Чон весьма недурно говорил по-русски. Да и вообще, прожив в Китае несколько лет, я знал, что гораздо легче найти китайца, говорящего по-русски, чем русского, который говорит по-китайски. Правда, не во всех провинциях. Дав Чону наставления, я углубился в изучение документов, пока звонок Сергея не отвлёк меня, такого воодушевлённого недавней встречей, от бумаг. Он сообщил, что китайцы согласны перенести встречу на сутки. Слава Богу! Надо срочно всех собирать, поднимать проект договора по АСИАН и проект соглашения по банковскому сопровождению от Си-Би. Будем искать «подводные камни», если там, конечно таковые имеются. Мы всё успеем! У нас впереди целые сутки! Вот с такими мыслями через полчаса после отъезда Натальи, Наташи я и входил в «общий» кабинет, который мы использовали в таких случаях. Кроме начальников отделов и наших юристов Серёжа собрал там и всех остальных, даже бухгалтеров и прорабов, к которым в начале обсуждения тоже могли возникнуть некоторые вопросы. Я же со своей стороны попросил о немедленной личной встрече своего давнего друга Дениса Максакова, работающего сейчас в нашем торгпредстве в Шанхае, и китайского предпринимателя Мао Чжи, вложившего несколько лет тому назад свои деньги в МАКО при строительстве второй очереди Бадахшанского Алюминия. Договорились на утро. Мэйли заказала для меня вертолёт. А пока в «общем» кабинете кипела работа! Все бегали, суетились, спорили, предлагались новые варианты, другие отвергались, распечатывались десятки страниц, потом всё это летело в мусор. Сегодня ночью представительству МАКО в Фучжоу не до сна! Да, так бывает. Но я это люблю. Мои сотрудники это любят. Это наша работа и мы делаем её весьма неплохо. Это наша жизнь!

Я проснулся от телефонного звонка в кресле своего кабинета. Который час, чёрт побери? Поднеся поближе к лицу левую руку, разглядел время на своих «Картье». Была половина пятого утра. Значит, поспать удалось только полчаса. Это уже хорошо. Вдруг вспоминаю, что всё это время мне снилась Наташа. А вот это просто восхитительно! Телефон звенит не умолкая. Где же Мэйли? Ещё не пришла? Или ещё не ушла? Мысли немного путались. Наверное, я ещё не совсем проснулся. Послышались мелкие торопливые шажки, после которых я услышал голос своей секретарши:

— Офис МАКО. Слушаю вас.

На минуту воцарилось молчание. Я решил, что это вертолёт, и что он уже готов к вылету, поэтому с трудом встал и, немного покачиваясь от усталости, направился к умывальнику, на ходу крикнув: «Мэйли, пожалуйста, кофе покрепче и побыстрее! Я должен проснуться». Но вместо обычного «хорасо» в ответ услышал из приёмной её испуганный голосок:

— Господин Касперский, это звонит Чон! Вам лучше самому с ним поговорить. Переключаю на ваш аппарат.

— Да, да это я. Слушаю. — Я держал трубку у уха, не понимая, зачем Чон решил мне позвонить. Адрес, который я просил его узнать, он мог бы сообщить мне при личной встрече, тем более что по времени он должен был бы уже скоро вернуться.

— Господин Касперский, извините, я прошу прощения, но я не смогу вернуться к утру в Фучжоу!

— Это ещё почему? — От удивления я даже выронил галстук, который держал в руке. За два года Чон ни разу не опоздал, ни на минуту.

— Это ещё потому, тут была стрельба, господин Касперский. — В трубке что-то трещало, голос Чона был каким-то далёким и чужим, как будто он звонил с Марса. — Полиция временно забрала вашу машину как улику. Когда из машины извлекут пулю, они отдадут машину обратно. Но эксперты будут здесь только в шесть часов утра!

— Что?! Какого чёрта? Где ты сейчас находишься? — Я ничего не мог понять, и от этого голова шла кругом, зато сон как рукой сняло.

— Я не понимаю, про какого вы говорите! У меня временно забрали мой телефон. Отдадут вместе с машиной. Я в полицейском участке номер 12 в Сянгане и звоню с их телефона.

— Чон, а что ты делаешь в Сянгане? — С каждым словом Чона моё удивление всё росло и росло.

— Сейчас пью чай в полицейском участке. — Невозмутимо ответил мой водитель, как будто я просто поинтересовался, как он провёл свой обычный выходной день.

— Чон, я сейчас не об этом! Как ты вообще попал в Сянган?!

— Мне велела ехать сюда ваша женщина.

— Какая ещё женщина, Чон?!

— Ваша, Наталья Валентиновна. Вы сказали отвезти её, куда она пожелает.

— Я думал, она едет в Шанхай. — Растеряно пробормотал я, включив на телефоне громкую связь и зачем-то, по-видимому, ещё не вполне проснувшись, машинально повязывая галстук.

— Извините, господин Касперский, прошу прощенья, я тоже так думал, но она сказала, что ей надо срочно сначала заехать в Сянган. Я предупредил её, что мне было велено вернуться в определённый час в Фучжоу, и я не успею сначала отвезти её в Сянган, потом в Шанхай, а потом ещё вернуться в Фучжоу. Но она сказала, что в Шанхай ей уже не надо.

— Это ещё почему?

— Это ещё потому, что вы, господин Касперский, отняли у неё слишком много времени, и из-за вас в Шанхай она уже опоздала, а дела не ждут. У неё большие дела, господин Касперский, как у вас!

— С чего ты это взял?

— Она тоже всё время говорит по телефону. — И понизив голос Чон продолжил. — Я ничего про неё не сказал полицейским, господин Касперский. С вами я говорю тихо, меня никто не слышит, и по-русски здесь никто не понимает. Я вашу женщину не выдам.

— Была бы она моя… — Начал я, но запнулся. — Где она сейчас?

— Там, где я её высадил — дом номер 126, Центральная улица.

— Откуда ты знаешь?

— Она уже хотела сесть в машину, но тут появилась полиция. Она только наклонилась к окну и сказала, что будет ждать меня здесь, пока я не появлюсь один, когда полиция уедет, развернулась и ушла. Полицейские её не заметили.

— Куда ушла? В дом 126?

— Нет. В соседний 128.

— А кто стрелял и где?

— В доме номер 126. Кто стрелял, я не знаю, господин Касперский!

— Вот чёрт! А когда это произошло?

— Сразу после того, господин Касперский, как ваша женщина вошла в этот дом.

— А как, чёрт побери, пуля попала в автомобиль?!

— Я этого не знаю, господин Касперский. Но ничего страшного не произошло. Я просто услышал звук выстрела. Кто-то вызвал патруль. А приехавшие полицейские увидели в боковом стекле пулевое отверстие и решили, что это я их вызвал. Но не переживайте, машина почти не пострадала! Надо лишь сменить стекло и обшивку заднего кресла. Пуля попала в пассажирское сиденье, где лежал парик.

— Какой ещё парик?

— Парик вашей женщины, господин Касперский. Он остался на спинке заднего сиденья, когда она ушла. Сейчас он в багажнике.

— Какого он цвета?

— Чёрные волосы, господин Касперский. Моя жена в молодости работала в театре. У неё тоже был такой парик. Ваша женщина тоже работала в театре?

— Да уж… актриса… больших и малых театров… А как ты объяснил полиции своё присутствие в Сянгане ночью около дома, где произошла стрельба? — Я начал неподдельно нервничать от этого нашего разговора, как будто стал невольным соучастником зловещего преступления, следы которого так или иначе всё равно выведут расследование к моей скромной персоне. Но сама роль моего участия в этом для меня пока оставалась совершенно непонятной и загадочной.

— Полиции я сказал правду, господин Касперский, сказал, что приехал в Сянган в автосервис за новыми фильтрами для вашего «Мерседеса», так как в Фучжоу их не найти. И что к утру я должен быть на работе, поэтому выехал накануне, устал и решил немного поспать дома у родственников жены. Остановился у их дома, а тут полиция … — Продолжал шептать в трубку мой водитель.

— Чон, так ведь полиция может всё это легко проверить! — Я взорвался. Не хватало мне ещё объясняться с полицией! Только не сейчас!

— Я говорю полиции только правду, господин Касперский, они уже всё проверили, мои слова подтвердились, теперь меня угощают чаем и скоро отпустят, все бумаги я уже подписал и жду только…

— Но как это возможно?! — Я был совершенно обескуражен этим его заявлением.

— Когда мы заехали в Сянган, ваша женщина спала. И я заехал в автосервис. Всё равно это было по пути. Там работают круглосуточно. Я подумал, всё равно, раз уж я здесь оказался, то лучше заехать сейчас, чем ездить потом ещё один раз. А фильтры очень скоро надо уже менять, господин Касперский. Ночью в сервисе нет очередей, и я был там всего несколько минут. Новые фильтры в багажнике, бумаги тоже. Я знаю порядок, господин Касперский.

— А родственники твоей жены?

— Они живут в доме 131, почти напротив.

— Вот как?! — Удивлённо воскликнул я, совершенно сбитый с толку.

— Да. — Невозмутимо продолжал Чон. — Это Си, младший брат моей жены со своей семьёй. Они живут там уже десять лет.

— Я не знал этого.

— Вы не спрашивали, я и не говорил. Мы, китайцы, не любим влезать в чужую жизнь и навязываться…

— Хорошо, Чон, спасибо.

— Я делаю свою работу, господин Касперский. Мне нравится моя работа.

— Однако скажи мне, — продолжил я после паузы, немного переварив информацию, свалившеюся на меня, как гром среди ясного неба, — а ты уверен, что Наталья ещё там, где ты её оставил?

— Нет, господин Касперский, но это станет известно, как только меня отпустят из участка. Я позвонил Си и попросил присмотреть за ней, пока у меня ещё не отобрали телефон — в участке нельзя пользоваться мобильником. У Си двое смышлёных сыновей, господин Касперский, всё будет в порядке!

— Хорошо. Позвони мне, как только тебя выпустят. — Ответил на это я и положил трубку, так и не поняв до конца, сон всё это или явь.

— Мэйли! — Обратился я к секретарше, открыв дверь в приёмную. — Когда будет вертолёт?

— Через тридцать две минуты, господин Касперский. — В её молоденьком озадаченном лице чувствовалось напряжение, и даже испуг. — Всё хорошо?

— Пока не очень плохо, слава Богу. — Недовольно буркнул я, застёгивая пуговицы на рукавах рубахи. — Сообщи им, что план полёта меняется. Летим в Сянган. И что насчёт кофе? И помоги мне с этими чёртовыми пуговицами! Пожалуйста…

За ночь моя команда под управлением Сергея внесла некоторые изменения в один из пунктов проекта контракта по АСИАН, и сейчас обсуждался другой спорный пункт, в котором мы пытались обезопасить себя в случае возникновения форс-мажорных обстоятельств. Всё остальное пока решили оставить без изменений. В «общем» кабинете царил художественный беспорядок: столы были завалены папками, кипами бумаг, а корзина у входа полна бумажных стаканчиков из-под кофе. Кондиционер работал почти на полную мощность, несмотря на раннее утро. Сергей встретил меня с весьма довольным видом. Видимо мой вид был весьма обескураженным, потому что первое, что он спросил было:

— У тебя всё в порядке?

Всё ли у меня в порядке? Да какое там! Как раз наоборот! Завтра, то есть уже сегодня, должны состояться переговоры с китайцами. О чём говорить непонятно — всё зависит от того, решимся ли мы на сделку по АСИАН. Ещё вчера я был на сто процентов уверен в необходимости этого. Теперь же появились какие-то сомнения, пока ничем не подтверждённые, смутные, но всё же. А может, на самом деле послушать Серёжу, и ну его, эту сделку ко всем чертям? Тем более что и моё чутьё подсказывает, что мы ещё не доросли до этого. Хотя, с другой стороны, никаких формальных юридических поводов для отказа нет, а открывающиеся перед нами в случае успеха перспективы настолько велики, что я с трудом представляю себе границы наших потенциальных возможностей. Такой шанс воистину выпадает лишь один раз в жизни, да и то лишь некоторым счастливчикам! Ещё вчера я уцепился бы за него зубами железной хваткой. А сейчас… Тем более после этого странного визита моей гостьи и разговора с Чоном! Ловлю себя на мысли, что вместо того, чтоб как всегда полностью погрузиться в работу, постоянно думаю о НЕЙ. Какое-то необычное чувство, постоянно чувствую за неё ответственность, волнуюсь, переживаю!

— Нет, Серёжа. Я бы так не сказал. — Вяло ответил я, глядя на его довольную физиономию. Он, что, может обходиться вообще без сна? По нему даже не видно, что всю ночь он провёл на работе!

— Теперь ты тоже начал сомневаться в искренности Ян Ци? Так ли нам необходима эта сделка? Работы и без неё хватает, да и…

— Нет. Дело не в нём.

— Нет? Тогда в чём же? — Спрашивая, он удивлённо приподнял брови, округлив глаза, копируя меня. — Я чего-то не знаю?

— Не знаешь, — ответил я с тревожными нотками в голосе, — но сейчас во все детали я посвятить тебя не могу. Давай поговорим после.

А увидев его вопрошающий и не на шутку встревоженный взгляд, я сделал небольшое уточнение, стремясь его успокоить:

— Ты знаешь, от тебя у меня секретов нет, но это не касается работы. Это личное.

— Личное?! У тебя?! Ты меня удивляешь. Откуда оно взялось-то? — Заулыбался он, почувствовав некоторое облегчение. — Последняя постоянная девушка у тебя была, если не ошибаюсь, лет десять назад в Москве. Вот это было личное, а здесь…

— Я должен помочь одной девушке здесь, надо разобраться, пока всё очень туманно. — Неохотно возразил я ему.

— Какой девушке, если это не секрет?

— Она вчера у меня была. Ты её видел.

Сергей смотрел на меня так, словно увидел перед собой Смерть. А я, как ни в чём не бывало, продолжил давать распоряжения:

— Через двадцать минут я улетаю в Сянган. А ты должен по срочному отправиться в Шанхай к Мао Чжи вместо меня и разузнать все, что сможешь, об этом Ян Ци. Мао имел с ним какие-то дела ранее. Так Максаков говорил. Я позвоню Мао и предупрежу его, что на встречу отправляю тебя. Скажи Мэйли, чтоб вызвала тебе борт. Вертолёт не отпускай, потом встретишься с Максаковым. У него тоже что-то есть для нас. Потом сразу звони мне. Это понятно?

— Понятно. Но куда ты-то собираешься?

— В Сянган.

— Я это уже слышал, шеф! — Нервно произнёс Серёжа, намеренно делая ударение на последнем слове. «Шефом» он называл меня крайне редко, только наедине и при возникновении каких-либо непонятных, спорных ситуаций.

— Я должен забрать её. — Произнёс я медленно, чеканя каждое слово.

— Кого? — Бурундук смотрел на меня в упор, непонимающе разводя руками.

— Мою посетительницу Наталью.

— Забрать откуда?

— Из Сянгана. Тут всё сложно. — Я ответил и на этот его вопрос, желая поскорей уже от него отделаться. — Ещё вопросы есть?

— И из-за этого ты не летишь к Мао? Из-за блондинки?! Ты себя нормально чувствуешь? Не заболел ли? Сегодня же встреча с китайцами! — Глаза моего помощника, друга и компаньона от неподдельного удивления в буквальном смысле вылезли из орбит.

— Я не уверен, что она блондинка. — Отметил я и нажал кнопку вызова лифта.

Глава 2. Побег

— Пыль в салоне — это плохо. — Ворчал Чон, пытаясь заклеить скотчем дыру в стекле на правой задней двери «Мерседеса», когда я к нему подошёл. — Здесь вертолёты поднимают много пыли. Доброе утро, господин Касперский. Куда поедем?

— Доброе утро. — Повторил я слова водителя, усаживаясь на переднее кресло рядом с ним. — Туда, где ты её оставил.

Чехол заднего кресла был наполовину изрезан полицией, и сидеть там было совершенно невозможно. Выехав с парковки вертолётной площадки, мы практически сразу попали на окраину города и понеслись по его извилистым улочкам на улицу Центральную. Было почти восемь утра. Город уже давно проснулся, и в этот час движение было затруднено и осложнялось ещё сильнее из-за отсутствия светофоров на многочисленных перекрёстках. Поэтому мы потеряли больше времени на дорогу, чем ожидалось. Но оно не пропало даром. Чон в подробностях и деталях изложил мне всю хронологию вчерашних происшествий. А также я понял, что он по какой-то причине считает, будто Наталья работает на меня. Разубеждать в этом я его не стал.

По его словам, в которых у меня не было причины сомневаться, Наталья долго разговаривала по телефону, но Чон не прислушивался, с кем и о чём она говорила, решив, однако, что она общалась со мной. Около двух часов ночи он высадил пассажирку у дома 126. Она сказала, что вернётся через десять минут и велела ждать её на том самом месте. Чон вышел из машины, пару раз обошёл её по кругу в качестве разминки, сел в салон и включил радио, которое до этого было выключено, так как последние двадцать минут пути пассажирка спала. Чон разбудил её только при въезде в город, уже после автосервиса. Переключая радиостанции, водитель сквозь музыку услышал три хлопка, но не придал этому значения, посчитав, что это хлопала дверь — по сторонам всё было спокойно и тихо. Свет в окнах нигде не горел. Это немного удивило Чона. Он, помня мой наказ, хотел запомнить и окно, в котором загорится свет, когда Наталья вошла в дом. Но этого не произошло, и он решил, что окна той квартиры выходят во двор. Потом он своим звонком разбудил своего родственника Си и после долгой ругани узнал, наконец, что в этом доме две квартиры выходят окнами на дорогу, и там есть постоянные жильцы, а две другие — и на дорогу, и во двор: одна из них на первом этаже, а другая — на втором. На первом этаже квартиру недавно купил какой-то местный мелкий коммерсант, Си его не знает, и там скоро месяц, как идёт ремонт. Первое время туда подвозили стройматериалы и вывозили оттуда мусор почти каждый день, но последние две или три недели никаких движений ни он, ни члены его семьи не видели. И пока там никто не живёт. Квартира на втором этаже, как и многие другие в соседних домах, сдаётся внаём. Но так как обе эти квартиры по местным меркам довольно большие, и цена аренды не мала, то арендуют их в основном приезжие коммерсанты и иногда иностранцы. Последние полтора или два месяца там как раз проживал постоялец европейской наружности, очень приличный человек со своей семьёй. Правда Си никогда не видел его жену, наверное, она очень занята или просто не попадалась на глаза, но мальчика лет пяти-шести он видел часто. Си считает, что они немцы или французы, но не уверен. Зато он уверен, что они прилично зарабатывают, потому что мужчина всё время ездил на одной и той же дорогой арендованной машине, оставляя её на ночь перед домом, хотя брать такси несколько раз в день для проезда по своим делам было бы гораздо дешевле. И с ними почти всегда был охранник из китайцев, серьёзный. Но накануне вечером они спешно уехали и больше не появлялись.

Потом Чон увидел за поворотом полицейские мигалки двух патрульных машин двигающихся в его направлении. В этот момент со стороны тротуара в стекло постучала Наталья, Чон обернулся и увидел в стекле дыру и парик, лежащий на спинке кресла, а Наталья велела ему дожидаться её здесь, когда полиция уедет, и прошмыгнула в соседний точно такой же дом. Встревоженный водитель вышел из машины и, заподозрив неладное, на всякий случай спрятал парик в багажнике. Потом принялся рассматривать дыру в стекле. За этим занятием его и застали патрульные, которым он рассказал всё, что знает, не упомянув только про пассажирку. Потом полицейские прочесали всю округу, но безрезультатно. Потом начали ходить по домам, разбудили соседей и взяли понятых, которых таскали за собой повсюду. Соседи заявили, что слышали сначала один выстрел, а потом ещё три. В 126-м доме, где велось строительство, нашли три стреляных пистолетных гильзы на лестнице и три дыры в стене, а также разбитое окно на втором этаже со стороны двора, где сейчас никто не живёт. После того, как эту квартиру тоже осмотрели, там нашли ещё одну гильзу у окна. Полиция считает, что это местные подростки — хулиганы, в машину попали случайно, зачем устроили стрельбу на лестнице непонятно, возможно, были пьяны, потому из хулиганских побуждений и проникли в пустующее жильё. А когда соседи проснулись от стрельбы, подростки быстро ретировались, разбив окно и спустившись вниз по веткам дерева, боясь быть пойманными. Следов крови нигде нет. Пропавшего имущества нет. Пострадавших тоже нет. Скорее всего, дело будет квалифицировано, как злостное хулиганство, неправомерное проникновение и неправомерное владение оружием, хозяина которого будут искать по экспертизе пуль и гильз. И вскоре, скорее всего, дело будет закрыто, а владельцу, если его найдут и если это оружие у него ранее не украли, присудят штраф.

Потом в доме остались эксперты, чтоб аккуратно выковырять из стены пули, а Чона вместе с машиной забрали в участок, сославшись на то, что там он должен будет писать объяснения, а потом вернувшиеся эксперты извлекут из автомобиля последнюю улику. Полиция всё сопоставила и считает, что первый случайный выстрел в автомобиль был произведён именно в тот момент, когда Чон после разминки сел в машину и захлопывал дверь. Поэтому-то он его и не слышал, а слышал только три последующие. Когда ему позволили забрать автомобиль, Чон сразу позвонил своему родственнику из 131-го дома и узнал, что из 128-го дома никто не выходил. «Да уж, совсем вы не любите соваться в чужую жизнь». — Подумал я по окончании тирады Чона, вспомнив наш телефонный разговор. — «Как бы ни так! Однако, в данном случае мне это на руку».

Чон остановил машину на том же месте, где она стояла ночью, позвонил Си, который был дома, так как на работу отправлялся только к двенадцати, и удостоверился, что из 128-го дома никто до сих пор не выходил, затем спросил меня:

— Что будем делать дальше?

— Ничего. Ждать. — Ответил я, не представляя себе на самом деле, что можно было бы предпринять в данном случае, и, не имея совершенно никакого плана действий. Я даже не был уверен, что мне следует здесь сейчас находиться. Я знал лишь одно — во что бы то ни стало, я хочу увидеть Наталью ещё раз! И в этом у меня не было никаких сомнений!

В томительном ожидании мы провели больше часа. Она не появилась. Время от времени я спрашивал себя, что я здесь делаю и зачем преследую эту женщину, но вразумительного ответа не находил. Я знал лишь, что непременно хочу её найти. А что будет потом, я себе не представлял. Знал только, что она изменила мою неспокойную, но до этого вполне предсказуемую жизнь. Раньше я двигался вперёд по чёткому плану и точно знал, как буду действовать в той или иной ситуации, при возникновении тех или иных обстоятельств. Теперь же я не знал ничего, даже не представлял себе, что скажу ей, если она сейчас здесь появится. Время от времени Чон давил на клаксон, но этим мы привлекали лишь внимание местной детворы.

Зато за это время позвонил Брондуков и сообщил, что его подозрения на счёт Ян Ци не безосновательны. Максаков имеет только подозрения, хотя и очень серьёзные, но фактов никаких. Мао работал с банком Ян Ци и раньше часто контактировал с ним лично, но никаких опасений на этот счёт не имеет, хотя и знает, что у того есть какие-то неблагополучные дальние родственники, а кто-то из них даже вроде бы отбывал наказание в тюрьме. Однако он считает, что это лишь грязное бельё из далёкого семейного шкафа, которое никак не может повлиять ни на нас, ни на самого Ян Ци. На моё возражение, что «Чхо Лонг» вряд ли можно считать грязным бельём, Сергей ничего не ответил. Я начал сомневаться в необходимости сделки по АСИАН, и Бурундук только укрепил мои растущие подозрения. Потом связь прервалась, видимо его борт вошёл в «слепую» зону.

«Чхо Лонг». Меня немного передёргивало, когда я слышал это. Не то, чтобы я их опасался, просто даже само их упоминание вызывало у меня некоторую брезгливость, неприятие, отторжение. Почему их называют сепаратистами, я не знал. Да и не только я. Никто этого объяснить не мог. Просто их так называют, вот и всё, хотя никаких «сепаратистских» лозунгов и требований они никогда не предъявляли и не взаимодействовали ни с какими политическими группировками, ратующими за независимость Тайваня от Китая. На самом же деле это была просто серьёзная криминальная группировка, которая не брезговала ни чем. Точно известно, что они занимались контрабандой и распространением наркотиков и оружия, были замешаны в ряде особо жестоких убийств, похищений и торговле людьми. Они через подставных лиц контролировали большую часть игорного бизнеса в тех южных провинциях, где он разрешён. А там, где он под запретом — вели его подпольно. Поговаривали и о более страшных вещах, например, о торговле человеческими органами, но я считал, что это были уже просто сплетни. Так или иначе, но их боялись. Здесь вообще было не принято даже заводить разговоры о «Чхо Лонг» и само их упоминание негласно считалось дурным тоном и возможным началом каких-либо проблем. Местная полиция и Интерпол давно охотились за лидерами этой международной группировки, но пока время от времени в прессе появлялись сообщения лишь о задержании мелких сошек. А в народе деятельность «лонговцев» обрастала легендами и мифами об их неуязвимости. Хотя дело скорее в хорошей организации и высокой степени конспирации в рядах этой преступной шайки. Размышляя обо всём этом, я очень надеялся, что мы никогда с ними не пересечёмся, и у нас всё будет хорошо. Иначе, зачем мы здесь?

— Хватит здесь сидеть! — Рявкнул я сам на себя, сам удивившись своему нетерпению, сунул телефон в карман брюк и вышел из машины.

— Наверное, она ушла до того, как Си начал смотреть. — Предположил мой водитель, оставаясь внутри. — Что делать мне?

— Ничего. Сиди и жди меня. А я пошёл на разведку! Хотя вот. — Я протянул ему две стодолларовые купюры. — Можешь пока сходить и передать это своим родственникам из 131 дома в качестве вознаграждения за наблюдение. И спасибо.

— Это очень и очень много, господин Касперский! Слишком много!

— Ничего. Вдруг мне ещё когда-нибудь понадобятся их услуги.

— А что такое «наразведку»? — Поинтересовался Чон.

— Как-нибудь потом объясню. Постой-ка, а позвони-ка ты ещё раз своему родственнику и поинтересуйся, не знает ли он, сдаются ли внаём квартиры в 128-м доме. — Попросил я, когда меня вдруг посетила неожиданная догадка.

— Да, господин Касперский, там тоже сдаётся такая же, на втором этаже справа. Сейчас там никто не живёт. Хотите, чтобы Си нашёл хозяина? — Спросил Чон, держа телефон у уха.

— Нет. Спасибо. Этого достаточно. Я на разведку. — Бросил я на ходу, захлопывая дверь автомобиля.

Дом номер 128 представлял собой обычное старое заурядное двухэтажное строение из известнякового камня без какого-либо намёка на стиль или архитектуру. Выглядел он, впрочем, ещё довольно сносно. Я вошёл в выкрашенный жёлтой эмалью довольно чистый подъезд и немного постоял там, прислушиваясь. Было абсолютно тихо, лишь снаружи откуда-то издалека изредка доносились крики играющих детей и проезжающих автомобилей. Больше ничего. Я осмотрелся и, стараясь поменьше шуметь, принялся подниматься вверх по деревянной лестнице с резными перилами. Это не очень-то получалось: каждая третья половица скрипела под моим весом. Но кроме этого скрипа больше ничего слышно не было. Оказавшись на втором этаже, сначала я подошёл к двери, ведущей в квартиру слева, и приложил к ней ухо. Постояв так с минуту и ничего не услышав, я переместился к своей цели, к двери справа. Там тоже была полная тишина. Затем, обернув руку носовым платком, я осторожно нажал на дверную ручку. Старая деревянная и немного рассохшаяся дверь не поддалась. Дверного звонка там не было, и я несколько раз довольно сильно постучал. Безрезультатно. Я постоял ещё несколько минут и опять постучал, на этот раз значительно увереннее. Ничего. Пришлось спуститься вниз к машине. Чона рядом не было, но машина оказалась открытой. Уже находясь внизу, я заметил, что из дома напротив через окно первого этажа за мной кто-то наблюдает, и подумал, что это, наверное, его родственники. Не став дожидаться водителя, я открыл багажник, переложил в сторону масляные и воздушные фильтры, и поднял прорезиненный коврик на дне. В нише под ним лежал чёрный женский парик. Я принялся рассматривать этот предмет женского «гардероба», а когда уже собирался положить его на место, вдруг заметил, что под ним в нише лежит домкрат и баллонный ключ. Решение действовать пришло моментально. Схватив «железо» я почти бегом вернулся обратно на второй этаж, и, не без труда приладив ключ-крестовину к домкрату, упёр края этой «конструкции» в дверную раму на уровне замка. Намереваясь немного распереть дверную раму, я надеялся, что язычок замка может выйти из своего паза в ответной части рамы, что позволит открыть дверь. Это могло получиться в том случае, если язычок короткий, а рама подастся. Несколько оборотов рукояти домкрата «через силу» — и мне повезло! Штукатурка по краям рамы немного треснула, но не посыпалась, и весь язычок оказался на виду.

От волнения и выброса адреналина меня немного трясло. Вокруг по-прежнему было так же тихо. И я, вроде бы, не попался. Вдохновлённый я тихонько толкнул дверь вперёд, и она бесшумно приоткрылась: петли были недавно хорошо смазаны. На корточках я протиснулся внутрь под своей конструкцией и вошёл в квартиру номер четыре. Воздух здесь был затхлым, застоявшимся, видимо тут давно не проветривали. Окна закрыты, плотные тёмные шторы задёрнуты. Я немного постоял, пока глаза хоть чуть-чуть привыкли к полумраку, и двинулся вперёд. Слева от прихожей была большая меблированная комната. Всё в ней было в полном порядке, аккуратно расставленная мебель и ничего лишнего. Ничего интересного для себя я там не нашёл и вошёл в ту, что была поменьше, справа, окно которой выходило на дорогу. На первый взгляд там тоже не было ничего интересного, только вот в углу у окна лежало что-то тёмное, похожее на мешок, который не очень вязался с общим порядком в квартире. Я подошёл ближе и обомлел. Это была ОНА! Она лежала на боку, почти упираясь в пол лицом, а её белокурая голова скрывалась за ажурным плетёным креслом, стоящим у окна. Поэтому-то я сразу её и не заметил! Рядом на полу валялась её приоткрытая сумочка от Гуччи. Сердце заколотилось, что было мочи, тяжёлый холодный ком подкатил к моему горлу, и на какой-то миг мне даже показалось, что мои ноги отказываются мне повиноваться, когда я бросился к ней.

— Наташа! — Крикнул я, что было силы, но из горла вырвался лишь слабый хрип.

Через секунду я, уже уложив её на кровать у стены в противоположном конце комнаты, держал её маленькую вялую ручку, безнадёжно пытаясь нащупать пульс, и склонился над ней в надежде услышать дыхание. «Прошу, только не так!» — Взмолился я про себя с надеждой. — «Только не так! Не такой должна быть наша встреча!» Дышит! От сердца чуть отлегло, испуг понемногу проходил, и я опять обрёл способность трезво мыслить. Мои попытки привести Наталью в чувство успехом не увенчались и я, взяв её на руки и кое-как протиснувшись под домкратом, стремглав вынес бедняжку на улицу. Её прекрасные глаза были закрыты и не радовали меня более своим завораживающим блеском, головка безжизненно свисала вниз, растрёпанные светлые волосы безжалостно раздувались порывами жаркого ветра, а милые сердцу ручки бессильно болтались. Я вылетел с нею на дорогу в состоянии полного отчаяния, чувствуя при этом, что моя только что начавшаяся жизнь стремительно подходит к своему ужасному завершению! И я не в состоянии ничего изменить! Ничего! И вновь я ощутил такой же неровный, неритмичный стук сердца, как тогда… в конце первого курса, и заметил, что деревья у дороги и цветы в палисаднике теряют свои очертания, размываясь. Я, старательно удерживая девушку в своих руках, видел перед собой только лишь дорожную разметку и сквозь шум в ушах слышал неистовый крик Чона, бегущего впереди и указывающего мне дорогу:

— Скорее сюда, господин Касперский, несите её сюда! Жена Си медсестра! Она может помочь!

Жена Си, милая и застенчивая китайская женщина средних лет, действительно была медсестрой, вернее операционной сестрой из местного госпиталя, и у неё на наше счастье сегодня как раз был выходной. Она на моё удивление и к нашей общей радости довольно быстро привела Наталью в чувство с помощью нашатыря, осмотрела, измерила давление, дала какие-то таблетки и напоила горячим сладким чаем с китайскими травами. Потом через переводчика, в роли которого выступал Чон, сказала мне, что никакой опасности нет, что это, скорее всего, результат стресса, переутомления и «плохого питания», что Наталье требуется полноценный отдых и хороший сон, но всё же рекомендовала на всякий случай непременно обратиться к врачу при первой возможности.

— Где я? — Был первый вопрос Натальи, когда она открыла глаза и пробежала ими по незнакомой светлой комнате. — Где Коля?

Затем она, не дождавшись ответа от окружавших её посторонних людей, повторила это же на китайском языке, ввергнув всех нас в некоторое замешательство, а потом, с трудом повернув голову и заметив меня среди прочих, продолжила опять на русском:

— Как вы здесь оказались? Почему вы здесь?

— Хотел с вами поговорить, — ответил я, сдерживая непреодолимое желание немедленно кинуться к ней на радостях, заключив в свои объятия.

— Да? Почему?

— Потому, что у нас с вами часы одного бренда, — в смятении я озвучил первое, что пришло в голову.

Она слабо улыбнулась, опуская голову на подушку. Минут через двадцать, поблагодарив Си и его жену, я на руках отнёс ещё очень слабую Наталью к машине и уложил на заднее сиденье, подложив под голову подушку и заботливо накрыв её тонким золотистым пледом.

— Меня давно никто не носил на руках. — Улыбнулась она, покорившись моей заботе. — Куда вы намереваетесь меня отвезти?

— Всегда к вашим услугам. — Был мой ответ. — Туда, где вам не будет грозить никакая опасность — к себе домой!

Она вновь подарила мне свою очаровательную пленительную улыбку, и не стала возражать. В этот миг я почувствовал себя так, как чувствуют себя молодожёны после первой в их жизни брачной ночи — немного усталым, но абсолютно счастливым! Чон, тем временем, сходил в четвёртую квартиру 128-го дома, забрал там её сумочку и домкрат и закрыл дверь на ключ как обычно. Как оказалось, ключ торчал в дверном замке с внутренней стороны. Через час коммерческий пассажирский вертолёт, с трудом рассекая порывистый ветер, уже нёс меня и девушку в Фучжоу. Мы сидели в креслах друг напротив друга, через столик. Она чувствовала себя уже гораздо лучше и попросила, наклонившись ко мне, насколько позволял сделать это ремень безопасности:

— Павел Анатольевич, подайте мне, пожалуйста, мою сумочку — мне отсюда не дотянуться. Мне надо хоть немного привести себя в порядок.

— Можно просто Павел. — С этими словами я взял с соседнего кресла дамскую сумочку и протянул её Наталье. В это время борт сильно тряхнуло, видимо, мы попали в зону турбулентности, сумочка выскользнула из моих рук и, перевернувшись, упала на стол. Из неё выпал тяжёлый бумажный пакет и соскользнул со стола на пол. Я наклонился и быстро подобрал его. Пакет развернулся, и в моих руках оказался пятизарядный короткоствольный револьвер «Магнум» двадцать второго калибра. Вот чёрт! Этого я никак не мог ожидать!

Наталья молчала, сделав вид, что ничего страшного не произошло. Я аккуратно положил выпавшее содержимое обратно и застегнул открытый замочек со словами:

— Получите её потом, когда мы долетим. С вами опасно иметь дело! Какие «сюрпризы» вы мне ещё приготовили?

В ответ она лишь жеманно пожала плечами:

— Кто знает?

За час до приземления я позвонил Мэйли и попросил её прислать машину к вертолётной площадке, «укомплектовав» её предварительно женским халатом маленького размера. И услышав в ответ привычное «хорасо», повернулся к окну. Под нами простиралось бескрайнее море. Поднявшийся утром южный ветер нагонял волны, искрящиеся на Солнце и переливающиеся разными оттенками где-то внизу, далеко. В заливе ветер гнал волну на встречное течение, отважно этому сопротивлявшееся. Течение в этой части было довольно сильным. Оно словно бросало ветру вызов: «Я сильнее, даже не думай спорить со мной!». Но властелин неба ветер не собирался уступать! И внизу на поверхности моря бушевала нешуточная баталия. Течение боролось со встречным ветром. А для нас простых смертных это выглядело некой игрой. Большие и маленькие волны иногда соединялись друг с другом. Затем они, словно играя, распадались на более мелкие. Те же, в свою очередь, вновь сплетались с другими и продолжали свой вечный бег к берегу. Отчего море казалось бурлящим. А берег залива угадывался вдали на горизонте лишь тоненькой едва заметной и кажущейся абсолютно недосягаемой чёрной нитью. Я пока не очень понимал, как действовать дальше, и как быть с «госпожой Красильниковой». Единственное, что я знал точно — что через несколько часов у меня переговоры с китайцами, и мне надо к ним подготовиться. Но до сих пор для себя я так и не решил, стоит ли нам связываться с АСИАН в данных условиях, когда события вокруг меня бурлили так же, как море в этот час, а ответы на интересующие меня вопросы были также далеки, как эта тонкая береговая линия.

— Вас в Сянгане могли заметить. Это сулит неприятности с полицией, и не только. Я знаю вас всего сутки, но вижу, что вы — магнит для разного рода неприятностей! Вам надо переждать какое-то время. Я принял решение. Некоторое время вы поживёте здесь. — Говорил я Наталье, открывая перед ней дверь в комнату и вручая ей пакет с зелёным шёлковым женским халатом в китайской росписи. — Это комната для гостей. Фактически — квартира в квартире. Здесь есть всё необходимое, еда и напитки в холодильнике, а микроволновка, кофеварка и чайник — в маленькой кухне, душевая за дверью справа. Тапочки и полотенца найдёте там же. Постельное бельё — в шкафу. Шторы открываются с пульта, который лежит вон в той тумбочке. Телевизора здесь нет, но он вам и не понадобится. Отдыхайте и ни о чём не волнуйтесь. Я вернусь вечером, возможно, довольно поздно. Не ждите меня и постарайтесь выспаться.

— Вы приняли решение! — Топнув своей стройной ножкой, она гневно повторила мои слова, поворачиваясь ко мне лицом. — А меня вы об этом, случайно, не забыли спросить?!

— Послушайте, Наташа, у меня сейчас действительно совершенно нет времени с вами спорить, — ответил я на это примирительно и совершенно спокойно, но твёрдо, давая понять, что ругаться с нею я не собираюсь, но и решения своего не изменю, — давайте обсудим всё потом, после моего возвращения, пожалуйста.

Наталья не унималась:

— А может мне не по душе эти апартаменты? Здесь совершенно неуютно!

— Зато это единственная комната, которая запирается на ключ! — Парировал я.

— Что-что?! Вы что и в самом деле собираетесь держать меня здесь под замком?! — Возмущённо вопрошала она, делано бросив на большое оранжевое кресло свою сумочку и пакет, и став прямо передо мной со скрещенными на груди руками.

— Конечно, — ответил я невозмутимо, стараясь донести до неё истинный смысл своего решения, — во-первых, это для вашей же безопасности, а во-вторых, я не имею желания ещё раз нестись за вами к чёрту на рога.