Бесплатный фрагмент - Магия белого дракона

Глава 1 «ПОХИЩЕНИЕ»

Уже несколько дней меня изматывала какая-то тошнотворная слабость. Чувство выжатости, словно все жизненные соки иссякли, и всепоглощающая апатия наваливались, несмотря на видимое здоровье. Впереди, словно маяк надежды, мерцали выходные, обещая визит к лучшей подруге — глоток живительного воздуха, долгожданную возможность излить душу и поделиться накопившимися новостями.

В субботу я наконец-то добралась до Иры. Суетливо накрыв на стол, мы погрузились в привычный ритм посиделок. Около одиннадцати, убаюкав детей, мы перебрались в ее спальню, шепчась, стараясь не сорваться в безудержный хохот. Спустя время, устроившись на кровати, мы продолжали беседу. В какой-то момент я словно провалилась в зыбкую дрему, но тело будто сковало параличом — ни пошевелиться, ни издать звука, ни открыть глаза. Я ощутила странное колыхание воздуха, время будто замерло, и чьи-то сильные руки подхватили меня, а затем — тьма.

Веки распахнулись, и первая мысль — кошмар. Но липкий страх нарастал с каждой секундой, когда я осознала — это не сон. Я очнулась не в уютной комнате Иры, а в незнакомой спальне. Повернув голову, я увидела мирно спящую рядом подругу. Едва я позвала ее, и она обернулась, из моей груди вырвался неконтролируемый крик. Она не осталась в долгу, ответив тем же. Наш диссонирующий дуэт оборвался внезапно, словно по команде — в дверях стояли двое незнакомых молодых людей.

— Еще немного, и мои уши свернулись бы в трубочку… Я же говорил, что их нужно было разделить, — процедил один из них с едкой насмешкой, бросив взгляд на своего спутника.

Высокий, как изваяние, облаченный в угольно-черные брюки и рубашку, он словно сошел с полотна мрачного гения. Выразительные черты лица казались высеченными из камня, а пронзительные голубые глаза обжигали холодом. Во взгляде плескалась ледяная надменность, дерзкий вызов. В ту же секунду меня охватило безумное желание схватить горшок с цветком, мирно дремавший на прикроватной тумбочке, и разбить его о эту холеную голову. Вместо этого я лишь судорожно вцепилась в одеяло, с ужасом осознавая, что мы абсолютно обнажены. Заметив мою попытку укрыться, он презрительно усмехнулся. На мгновение мне показалось, что в его ледяном взгляде промелькнул отблеск зловещего удовольствия.

Второй, погруженный в мрачное молчание, с каким-то мучительным любопытством изучал Ирину. Статный, как и первый, с глазами цвета воронова крыла, в которых плескалась та же надменная дерзость. Но если волосы первого мужчины были почти черными, то его собственные искрились пепельным серебром, словно лунный свет заплутал в шелковистых прядях. На лице застыла печать страдания, взгляд обжигал колкостью, и ни тени улыбки не трогало его губы. Одетый в простые серые брюки и футболку, он казался воплощением неприкаянности. Наконец, его взор отлепился от застывшей, словно изваяние, Ирины и устремился на меня. Я отвечала на этот взгляд без страха, лишь с нарастающим волнением, как перед бурей. Светловолосый вопросительно взглянул на брюнета, тот лишь криво усмехнулся и пожал плечами.

«Страдалец» проронил:

— В шкафу одежда, там же ванная, — и кивнул куда-то вглубь комнаты.

— Приведите себя в порядок и спускайтесь обедать, — добавил светловолосый.

Он бросил взгляд на Иру, но она всё еще находилась то ли в оцепенении, то ли в ужасе, тогда он снова посмотрел на меня, ожидая ответа.

— Хорошо, — выдавила я.

Дверь за ними захлопнулась. Несколько томительных минут мы сидели, не двигаясь, не произнося ни слова, уставившись на дверь. Затем наши взгляды встретились. Передо мной была подруга, внешне она не изменилась, разве что сильно похудела. Волосы ее, натурального цвета, ниспадали по спине, прячась под одеялом. Казалось, она не стригла их с рождения.

— Давай на раз, два, три отбросим одеяло, — предложила она.

— Давай, — ответила я, предчувствуя, что увижу нечто пугающее.

Мы откинули одеяло, но ничего сверхъестественного не произошло. Волосами мы не обросли, и это уже радовало.

— А волосы на голове можно и подстричь, — промелькнула мысль.

Странно, но я думала обо всем, кроме того, как мы здесь оказались. Взявшись за руки, мы встали с кровати и направились на поиски ванной в ту сторону комнаты, куда кивнул один из «красавчиков». Найдя дверь, мы открыли ее и оказались в гардеробной. Это была комната средних размеров, уставленная стеллажами с одеждой по обеим сторонам. Здесь были и платья, и брюки, и все, о чем мечтает женщина. Но сейчас нам было не до этого, мы застыли, как вкопанные, перед огромным зеркалом в полный рост.

Из зеркала на нас смотрели девушки лет шестнадцати или восемнадцати. С точеными фигурами, идеальной формы грудью, словно после рук хирурга.

— Интересно, мы умерли или сошли с ума? — наконец произнесла подруга.

— Не знаю. Но с ума вместе не сходят, а если мы умерли, то попали точно не в рай. Видела, какие глаза у этих двоих? — ответила я.

— Ну да, на ангелов они точно не похожи. Дьяволята? — произнесла Ира, и мы нервно засмеялись.

Еле оторвавшись от зеркала, мы подошли к двери в конце гардеробной. Открыв ее, мы оказались в просторной ванной комнате с огромным окном. За окном — лес, это меня насторожило, но я промолчала.

— Интересно, здесь есть ножницы? Не знаю, как тебе, а мне надоело быть Рапунцель, — произнесла я, стараясь отвлечься от жутких мыслей.

Взгляд скользил по гладким фасадам шкафчиков в отчаянных поисках хоть чего-то знакомого. И тогда меня словно ударило: ни у раковины, ни у белоснежной ванны не было ни намека на привычные краны — ничего, откуда могла бы хлынуть живительная вода. По растерянному лицу Иры я поняла, что она заметила то же самое. Мой взгляд пополз вверх, и я замерла, увидев небольшую панель, усеянную странными иконками. Подруга подошла ближе, и мы принялись изучать диковинные символы: расческа, фен, бритва, зубная щетка и… ножницы. С нерешительностью я ткнула пальцем в кнопку с изображением ножниц. Тихий щелчок, и тут же мелодичный женский голос прозвучал в стерильной тишине: «Просьба встать на метку». Опустив глаза, мы увидели, что одна из плиток на полу подсвечена зловещим багровым цветом. Обменявшись нервными взглядами, мы застыли в нерешительности. «Просьба встать на метку», — повторил голос, настойчиво, но все так же вежливо. С замиранием сердца я ступила на пылающую плитку. Мгновенно возникший луч пронзил меня с головы до ног, сканируя каждый миллиметр. Прошло несколько томительных секунд, и голос поинтересовался: «Какую длину волос вы предпочитаете?»

— Чуть выше пояса, — пролепетала я.

Сканирование повторилось, и внезапно я почувствовала странную легкость на затылке.

— Можете покинуть метку, — бесстрастно прозвучал приказ.

Я сошла с плитки, а срезанные волосы, словно по волшебству, исчезли в никуда. Пока Ирина проходила ту же странную процедуру, я лихорадочно искала панель управления ванной, мечтая о горячей воде. Нашла я ее довольно быстро, и ванна наполнилась до краев за какие-то пару минут. Погружаясь в обжигающую воду, я чувствовала, как напряжение покидает мое измученное тело.

— Ну, подвинься, дай и мне местечко, — вырвал меня из блаженной неги голос подруги.

Я попыталась подвинуться, но стоило Ирине ступить в воду, как ванна начала непостижимым образом расти. От неожиданности подруга потеряла равновесие и, охнув, полетела на меня. Инстинктивно я выставила руки вперед и поймала ее, но… не почувствовала веса.

— Как ты быстро среагировала! — удивленно воскликнула подруга, приходя в себя и устраиваясь на другом конце стремительно разросшейся ванны, которая теперь больше напоминала персональный джакузи.

— Наверное, адреналин, — пробормотала я и закрыла глаза. Говорить не хотелось, хотелось просто лежать в тишине, обдумывая происходящее.

— Ты заметила, что ты больше не хромаешь? — вдруг спросила подруга спустя некоторое время. С самого рождения меня преследовал дефект походки, но сейчас он, казалось, исчез.

— Может, это все сон, — промелькнуло у меня в голове.

— Да, заметила и почувствовала. И еще… у нас теперь одинаковые фигуры. Как будто наши головы просто приставили к телам каких-то клонов, — ответила я, стараясь не поддаваться панике.

— И у тех двоих, похоже, тоже одинаковые тела, — задумчиво произнесла подруга, глядя в никуда.

— Мне кажется, тот, что потемнее, менее мускулистый. Но ты права, они похожи… Может, братья… — предположила я.

Мы помолчали, а потом по очереди высушили волосы. А когда нажали на кнопку с расческой, нам предложили сделать легкую укладку, словно мы попали в какой-то сюрреалистический салон красоты.

Я предпочла уложить волосы мягкими волнами, а Ира кокетливо заколола их на затылке. В гардеробной мы облачились в шелковые брюки, дополнив их невесомыми топами, и выбрали изящные, но удобные туфли-лодочки.

— На случай внеплановой эвакуации, — подмигнула подруга, лукаво улыбаясь.

Окинув взглядом свое отражение в зеркале, взявшись за руки, мы двинулись к выходу, подгоняемые предательским урчанием в животе. Едва коснувшись дверной ручки, мы нос к носу столкнулись с нашими похитителями, от чьих пронзительных взглядов повеяло арктическим холодом.

— Наконец-то дамы соблаговолили почтить нас своим присутствием, — произнес темноволосый с неизменным высокомерием, растягивая слова и кривя губы в надменной ухмылке, и галантно указал нам вперед.

Миновав коридор, мы оказались в просторном зале, чье величие и историческое убранство поражали воображение, создавая разительный контраст с нашей современной спальней. Около гигантского камина, словно сошедшего со страниц старинных романов, был сервирован стол, вокруг которого выстроились молчаливые слуги, что заставило нас немного смутиться. Не успела я опомниться, как почувствовала легкое прикосновение к локтю и осознала, что меня под руку ведут к столу. Ира же осталась стоять в замешательстве, пока светловолосый не пригласил ее присоединиться к нам едва заметным жестом. Достигнув своего места, я обернулась к спутнику, который, ухмыляясь, явно наслаждался произведенным эффектом. Отвернувшись, я опустилась на предложенное кресло. Сразу после того, как мы расположились, слуги бесшумно подали горячее, но страх сковал меня, и есть было боязно.

— Полагаю, нам стоит представиться, меня зовут Адальстейд, а это мой брат Энцур, — произнес темноволосый, нарушая звенящую тишину.

— Тебе больше подошло бы имя Ад, — невольно вырвалось у меня, прежде чем я успела обдумать свои слова.

Вмиг воцарилась зловещая тишина, которую тут же разорвал раскатистый взрыв смеха братьев. Я растерянно посмотрела на Иру, чье лицо выражало крайнюю степень смущения.

— Если тебе так угодно, можешь называть меня так, многие считают меня злодеем, — ответил Адальстейд, постепенно успокаиваясь.

— Хотя раньше тебе больше нравилось имя Адаль, — добавил он, бросив на меня испытующий взгляд.

— Раньше? Мы знакомы? — удивилась я, невольно подавшись вперед.

За столом снова повисла тишина, словно тяжелая завеса.

— Прежде всего, поешьте, вопросы потом, — произнес Энцур с неприкрытой властностью в голосе.

Голод был нестерпимым, а блюда оказались выше всяких похвал. После ужина нам предложили прогуляться по окрестностям. Мы вышли на улицу и оказались в старинном поместье с обширным садом, плавно переходящим в густой, непроглядный лес. Меня, как и, вероятно, Ирину, посетило странное, навязчивое ощущение дежавю, которое внезапно сменилось приступом необъяснимой тоски.

— Где мы находимся и зачем вы нас похитили? — спросила я, бросив взгляд на молчаливую Иру. Что-то в поведении и внешности Энцура вызывало у меня иррациональное чувство неприязни. Впрочем, и другой брат не вызывал доверия, но от Энцура исходила ощутимая, почти физическая угроза.

— Вы находитесь на планете Селиане, в высшем слое вселенной, — ответил Ад, не сводя с меня пристального взгляда.

— Значит, вы инопланетяне? — с ноткой сарказма поинтересовалась я.

— Мы те, кто вернул вас домой, — загадочно произнес Энцур, словно играя словами.

— Домой? — изумилась Ира, широко раскрыв глаза.

— Селиане — планета в отдельной вселенной, входящей в общую галактику. Эта вселенная состоит из пяти центральных планет и трех слоев. Сейчас мы находимся в высшем слое. В каждом слое — своя планетная система. Селиане — центральная планета в ветви вашего отца. Каждая центральная планета — отдельное измерение. Всего пять измерений, объединенных вселенной пяти, — объяснил Ад, словно зачитывая лекцию.

— А сколько всего нецентральных планет? — спросила подруга, пытаясь осмыслить услышанное.

— Множество. Земля, например, — планета низшего слоя, не относящаяся к вселенной пяти, но у нее есть своя центральная звезда — Солнце, вокруг которого вращаются минимум восемь планет. В каждом слое так. Галактика может делиться на отдельные вселенные. Селиане — прототип Солнца для своей ветви, входящей в пять измерений, но в общей вселенной. Все вселенные объединяет галактика, — продолжил темноволосый, его голос звучал ровно и бесстрастно.

— А Земля к какой вселенной относится? — спросила я, стараясь не утонуть в потоке информации.

— К галактике «Млечный Путь», в сто четырнадцатом измерении, — провозгласил Энцур, и в голосе его сквозило нечто чуждое и нечеловеческое.

Мы обменялись с Ирой взглядами, полными внезапного, леденящего ужаса. Когда-то она рассказывала мне о странном, ускользающем сне, где фигурировало это самое сто четырнадцатое измерение. Тогда это казалось нелепой выдумкой, игрой воображения, теперь же… Теперь это отзывалось зловещим эхом в самой душе.

— Как мы оказались на Земле, если наше происхождение с Селиане? — голос Ирины дрожал, выдавая ее смятение.

— Вас укрыли на Земле, дабы спасти от военного конфликта, разгоревшегося во Вселенной пяти измерений, — объяснил Адаль, и в его спокойном тоне чувствовалась тщательно скрываемая печаль.

— Какое отношение вы имеете к Селиане? — продолжала допытываться Ира, не отводя от него настороженного взгляда.

— Наш отец — один из владык системы пяти измерений, его центральная планета — Велхиаме. Он вместе с вашим отцом боролся против мятежников, однако оказалось, что среди элиты были сторонники единого правления. Произошел раскол, и началась долгая, кровопролитная война. В итоге, правление пяти было свергнуто, и по решению межпространственного суда правители четырех центральных планет были сосланы на планету-тюрьму, — сухо отрезал Энцур.

— Когда родители поняли, что проигрывают, они отправили сначала старшую дочь на Землю, а затем и младшую. Земля — отдаленная и слаборазвитая планета в галактике, найти вас там было непросто, поскольку она не входит в систему пяти. И все же жизнь на Земле предпочтительнее участи узника, — добавил Адаль, и в его голосе промелькнула тень сочувствия.

— А вы какое отношение имеете к нам? — спросила я, чувствуя, как в груди зарождается холодный комок страха.

— Еще до рождения детей у правителей центральных планет существует закон объединения правящих родов, — произнес Адаль, и тяжесть этих слов давила на плечи невыносимым грузом.

Мне показалось, что Энцур едва заметно, злобно хмыкнул на слова брата, но его лицо оставалось непроницаемым, словно высеченным из камня.

— Что значит закон объединения рода? — спросила я, уже догадываясь об ответе, и этот ответ обжигал, как раскаленное клеймо.

— Это значит, что с момента твоего рождения ты была предназначена Адальстейду, — отрезал Энцур, и в его голосе звенела сталь.

— Неудивительно, что с такими порядками случился переворот, — внезапно выпалила подруга, и ее слова прозвучали как вызов.

— Не совсем так. После рождения разнополых наследников заключается брачный договор, но свадьба происходит по достижении брачного возраста и только с согласия обеих сторон, — уточнил Адаль, пытаясь смягчить удар.

— Значит, война окончена, и вы вернули нас с Земли, чтобы жениться? — спросила я, но ответа не последовало, лишь давящая тишина повисла в воздухе.

— Как вышло, что нас спрятали на Земле, а вы спокойно жили в своем измерении, а не на планете-тюрьме? Уж не ваш ли папа сейчас у власти? — спросила я, чувствуя, как внутри поднимается гнев, обжигая горло и застилая разум.

В тот же миг Адаль молниеносно встал передо мной, оттолкнув Энцура, собиравшегося, видимо, пресечь мою дерзость, покарав за слова об отце. В глазах его мелькнула нескрываемая ярость.

Я схватила Иру за руку, и мы бросились бежать, словно за нами гнались демоны из преисподней. Ноги сами привели нас в комнату, ставшую вдруг единственным убежищем. Закрыв дверь, мы подперли ее тяжелым комодом, воздвигая хрупкую баррикаду против неведомой опасности. Но никто нас не преследовал. Весь день мы провели в заточении, дрожа от страха и пытаясь осмыслить услышанное. Вечером служанка, с потупленным взором, проскользнула в комнату, оставив ужин. Братьев мы больше не видели. Их тени, казалось, растворились в стенах, оставив после себя лишь гнетущее чувство тревоги.

Проснувшись утром, я не обнаружила подругу рядом. Прислушавшись, я поняла, что она, вероятно, в душе. Встав с постели, я ощутила странное чувство: мне показалось, что в комнате кто-то есть, чье-то незримое присутствие. Осмотревшись, я убедилась, что одна, да и дверь все еще заблокирована, словно неприступная крепость. Войдя в ванную, я застала Иру в удивительно приподнятом настроении. Ее глаза сияли каким-то странным, неземным светом, пугающим и завораживающим одновременно.

— Проснулась, соня! — прощебетал её голос, словно наполненный утренним солнцем.

— Что с тобой? Что за внезапное ликование? — настороженно спросила я.

— Нам снова по восемнадцать, а может, и меньше! У нас статные женихи и дом, достойный королей. Разве это не повод для праздника? — с вызовом парировала Ира.

— Мы здесь всего лишь день, а ты уже упиваешься этой туманной реальностью? Ты совсем не скучаешь по своим детям, по родителям? Мы даже не знаем, что с ними стало, — с тревогой вымолвила я.

На мгновение её лицо омрачилось тенью сомнения, но тут же она отмахнулась от неё:

— Представь себе, нет! И я счастлива, что прежняя жизнь кажется мне чужой. Здесь я чувствую умиротворение. Энцур… Он просто Аполлон! Его глаза… губы… Только вообрази, каким он становится, когда сбрасывает оковы одежд.

— Ира, опомнись! Ты бредишь! Мы их не знаем, и даже не понимаем, в каком измерении оказались. И для чего мы здесь, эти твои «Аполлоны», нам так и не объяснили. И, кстати, взгляд у твоего Энцура волчий, а под шелками может скрываться что-то… совсем нечеловеческое, — попыталась я вернуть её в чувство.

После душа, словно после долгого сна, мы вошли в гардеробную. Подруга всё ещё парила в эмпиреях, мучительно выбирая наряд. Моё терпение лопнуло, я развернула её к себе лицом. Внезапно она с силой оттолкнула меня, я отлетела к стене, ударилась и рухнула на пол. В следующее мгновение Ира уже стояла на коленях рядом.

— Прости! Я не хотела, я не понимаю, что со мной творится. Прости… Я проснулась, и меня переполняло блаженство, спокойствие… а потом ты со своими вопросами. Я не хотела тебя толкать, клянусь, я не знаю, как это произошло! — выпалила она сбивчиво.

— Да, это было… неожиданно, — пробормотала я, пытаясь подняться.

Боль от удара была острой, но, к моему удивлению, быстро утихла.

Выйдя из гардеробной, мы обнаружили, что кровать уже застелена, а комод стоит вплотную к стене. Значит, для обитателей этого дома запертые двери и баррикады не являются преградой. Это открытие заставило моё сердце похолодеть.

Внизу, в столовой, был сервирован стол, и братья уже ждали нас.

— Доброе утро, — произнёс Ад, и в голосе его слышалось какое-то натянутое напряжение.

— Доброе, — ответила Ирина, сияя.

В мгновение ока передо мной возник Энцур, словно телепортировался, хотя секунду назад он сидел за столом.

— Прости меня за вчерашнее. Я иногда бываю вспыльчив, особенно когда речь заходит о моих родителях, — сказал он, глядя мне прямо в глаза.

Я впервые видела его так близко, и не столько видела, сколько ощущала. Встретившись с его взглядом, я словно провалилась в бездонный омут и увидела там парящего чёрного дракона, который, касаясь земли, обращался в человека. Я не успела разглядеть его лицо, как у меня закружилась голова, и земля ушла из-под ног. Энцур успел подхватить меня за талию, не давая упасть.

— Что ты делаешь? — прорычал на брата Адаль, словно зверь, защищающий свою территорию. Он уже стоял рядом, его глаза метали молнии.

— Да ничего я не делал, просто хотел извиниться, — растерянно ответил Энцур, отступая.

Прежде чем я успела что-либо сказать, Адаль подхватил меня на руки и отнёс к дивану у камина, словно я была хрупкой куклой.

— Она ударилась головой, возможно, сотрясение? — встревоженно предположила Ира.

Она и братья столпились вокруг меня, словно обеспокоенные врачи у постели больного.

— Чтобы у неё было сотрясение, нужно было приложить её головой о стену так, чтобы от стены мокрого места не осталось, — задумчиво произнёс Адаль, глядя на меня с каким-то странным выражением.

— Просто разволновалась от твоих извинений, — поспешила я ответить Энцуру, желая, чтобы все оставили меня в покое.

Энцур впервые за всё время нашего знакомства одарил меня настоящей улыбкой. Я тут же встала с дивана и направилась к столу, а Адаль следовал за мной по пятам, словно опасаясь, что я рухну в обморок в любую секунду.

Сев за стол, я встретилась взглядом с Адалем. В его глазах читалось, что он ни на йоту не поверил в мою «внезапную слабость». Я тут же отвела взгляд, делая вид, что с интересом изучаю содержимое своей тарелки, хотя аппетит пропал напрочь.

После завтрака Ира и Энцур отправились на прогулку в сад. Я было двинулась за ними, но подруга бросила на меня такой взгляд, что я поняла: мне там не рады, и стен, о которые я «случайно» могу удариться, ещё предостаточно. Что-то в её поведении беспокоило меня всё сильнее, но что с этим делать, я не знала.

Мы с Адалем остались наедине, и от этого мне стало не по себе. После тягостного молчания он вдруг заговорил:

— Что ты увидела, стоя рядом с Энцуром?

— Я увидела, что твой брат — очень привлекательный мужчина, — зачем-то соврала я, чувствуя, как щеки начинают гореть.

— То есть я непривлекательный? — внезапно спросил Адаль, и в его голосе прозвучала какая-то странная нотка.

— Послушай, чего ты от меня хочешь? Ещё два дня назад я понятия не имела о твоём существовании, а теперь выясняется, что я — инопланетянка, которую выдали замуж, едва она родилась! Я вот думаю, может, я сплю? Или умерла? Или нахожусь в коме, и всё это — лишь плод моего больного воображения! — я чуть не перешла на крик, чувствуя, как отчаяние захлёстывает меня.

— Да ты мне отвратителен, и твой брат тоже, порождение тьмы! — выплюнула я слова, словно яд, не в силах сдержать кипящую злобу.

В тот же миг чья-то хватка, сильная и грубая, стиснула мои плечи, словно в тиски.

— Ты будешь плясать под мою дудку, — прошипел мой визави, источая ненависть.

Я заметила, как его взгляд, словно сама бездна, поглотил остатки света, уподобившись взору брата. Лицо исказилось гримасой злобы, но этот гнев, словно странный эликсир, питал меня, вливая энергию в иссушенное тело. Неожиданно он нагнулся, и его губы обрушились на мои, словно шторм на хрупкий берег. Поцелуй был жестким, требовательным, и я ощутила леденящий холод, проникающий в самую душу. Предплечье обожгло там, где касался Адаль, словно клеймом, выжигающим метку. И всё же, вопреки разуму и воле, я не могла разорвать этот поцелуй, словно прикованная невидимой цепью.

— Гадюка, — прошептала я, когда он отстранился, словно от яда.

— Какая пикантная сцена, — протянул Энцур, словно смакуя каждое слово.

Я только сейчас заметила, что он и Ира застыли в дверях, словно немые свидетели. В глазах подруги плескалась тревога, как отражение бушующего моря. Адаль, не говоря ни слова, вылетел из комнаты, словно тень, бегущая от света. Весь остаток дня Энцур пытался развеять гнетущую атмосферу, развлекая нас, словно шут на королевском балу. Он показал нам дом, а затем и сад, скрывающий в своей глубине запретное озеро.

— Даже прикасаться к воде нельзя, это озеро вечно уснувших душ. Тот, кто оступится и войдет туда, не сможет выбраться сам, лишь с помощью магии, неподвластной смертным, поэтому лучше не искушать судьбу, — предостерег Энцур, словно провидец, заглядывающий в грядущее.

Адаль больше не появлялся, словно растворился в ночи.

Утром я проснулась в одиночестве. Сначала решила, что Ира встала раньше, но её не было ни в ванной, ни внизу. После двух дней отчаянных поисков нам объявили, что её, вероятнее всего, похитили, словно птицу, вырванную из клетки. Виновник остался в тени, словно призрак, ускользающий от правосудия. Братья разыгрывали спектакль, притворяясь, что ищут её, и я почти поверила в их скорбь, пока не услышала обрывки их разговора, из которого стало ясно, что Энцур вернул её на Землю, словно избавившись от ненужной вещи. Адаль был в ярости на брата, словно зверь, загнанный в угол. Выбрав момент, когда мы остались наедине с Энцуром, я спросила, словно бросила вызов судьбе:

— Ты можешь вернуть меня на Землю, как вернул Иру?

— Откуда ты узнала, что это был я? — удивился Энцур, словно пойманный с поличным.

— Я слышала ваш разговор с Адалем, — ответила я, не моргнув глазом.

— Тебе не интересно, почему я так поступил с твоей спутницей? — спросил Энцур, словно играя с огнем.

— Почему? — поинтересовалась я, сохраняя ледяное спокойствие.

— Потому что брак с тобой влечет меня гораздо сильнее, чем с ней, — ответил Энцур, словно говорил о смене погоды.

Его признание оглушило меня, словно удар грома. Холод сковал меня, словно ледяная тюрьма.

— Я не собираюсь выходить замуж ни за тебя, ни за твоего брата. К тому же, согласно брачному договору, ты сам говорил, что я принадлежу Адалю, — возразила я, словно напоминая ему о клятве.

— Брачный договор — всего лишь формальность, клочок бумаги. Судя по последним событиям, скоро ты примешь свою вторую сущность, и тогда твоего согласия никто не спросит, — с самодовольной ухмылкой ответил Энцур, словно предвкушая победу.

— Хватит грезить о несбыточном, — прервал его Адаль, словно тень, возникшая из ниоткуда, входя в комнату.

— Всё еще надеешься на её благосклонность, брат? — поддел Энцур, словно нанося удар кинжалом.

— Заткнись, — прорычал Адаль, словно зверь, готовый к прыжку, и вышвырнул брата за дверь, словно ненужную вещь.

Я выбежала следом, словно преследуя ускользающую надежду, но их уже не было, а в небе над домом кружили, нападая друг на друга, два огромных дракона, словно чудовища из древних легенд. Один был коричневый, как опаленная земля, другой — серовато-зеленый, как морская волна перед бурей. Ужас и паника сковали меня, словно ледяные оковы. Я стояла, не в силах пошевелиться, словно парализованная, а потом бросилась бежать, куда глаза глядят, словно спасаясь от неминуемой гибели. В какой-то момент земля предательски исчезла из-под ног, и я повисла в воздухе, словно марионетка, схваченная одним из драконов. Взгляд знакомых небесно-голубых глаз был последним, что я увидела, прежде чем меня поглотила тьма, словно волна, накрывающая с головой. Не знаю, сколько я пролежала без сознания, словно в забытьи, но, очнувшись, поняла, что нахожусь в мягкой постели, словно в коконе. Сначала мне показалось, что последние события были лишь кошмарным сном, но память постепенно возвращалась, словно собирая разбитое зеркало. Оглядевшись, я поняла, что нахожусь в знакомом доме, но в другой комнате, словно в параллельном мире. Комната была большая и светлая, словно залитая лучами солнца, и мне показалось, что я одна, но, обведя взглядом помещение, я увидела у окна Адаля, словно стража, охраняющего мой сон. Он, видимо, почувствовал, что я очнулась, словно почувствовал мое присутствие на расстоянии.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, не поворачиваясь, словно боясь нарушить хрупкое равновесие.

Впервые за всё время моего пребывания на Селиане я обратила внимание, что пейзаж за окном выглядит неестественно, словно нарисованная декорация.

— Всё хорошо, — ответила я, словно убеждая саму себя.

Адаль повернулся и слабо улыбнулся, словно сквозь туман. Его рубашка была расстегнута, и я впервые увидела обнаженный торс моего «суженого», словно запретный плод. У Адаля было подтянутое, мускулистое тело, словно выточенное из камня, каждая мышца была отчетливо видна, словно произведение искусства. Через всю грудь, почти от шеи до живота, тянулась огромная свежая царапина, словно след битвы, отпечаток боли.

Он подошел и сел на край кровати, словно зверь, крадущийся к добыче.

— Это Энцур сделал? — скорее утвердила, чем спросила я, словно зная ответ заранее.

Не знаю зачем, повинуясь необъяснимому порыву, я протянула руку и коснулась шрама на груди, словно пытаясь разделить его боль, медленно скользя ладонью к животу, туда, где шрам заканчивался, словно исследуя карту его тела.

— Больно? — спросила я, подняв глаза на Адаля, словно ища в них ответ.

Его небесно-голубые глаза начали темнеть, словно грозовое небо, предвещая бурю…

— Что с твоими глазами? — спросила я, словно почувствовав опасность.

Вместо ответа он наклонился ко мне, мое дыхание участилось, словно пойманная в силки птица, и я стала откидываться назад, пока не коснулась подушки головой, словно спасаясь от неминуемой гибели.

— Ты можешь облегчить мои страдания, — прошептал он, приблизившись вплотную, словно искушая.

— Ерунда, пустяки, — пробормотала я, силясь придать голосу беспечность, но внутри все трепетало от непонятного предчувствия.

— Это не просто царапина, а отметина дракона-воина, — прозвучал загадочный шепот Ада, его взгляд прожигал меня насквозь.

— Знаешь ли, я тут почти умираю от боли, простой смертный уже давно бы испустил дух. Но если ты почтишь меня поцелуем в то место, где только что была твоя рука, выздоровление пойдет в разы быстрее, — с напускным страданием добавил он, иронично вскинув бровь.

— Ты просто издеваешься, — фыркнула я и легонько толкнула его плечом.

В одно мгновение Адаль, словно пантера, перемахнул через меня и вальяжно устроился рядом на кровати, подперев голову рукой. Я повернулась к нему, не в силах сдержать любопытство.

— Так что с глазами? Почему цвет пляшет — то лазурные, то темные, как сейчас, омут ночи? — спросила я, зачарованная этой переменчивостью.

— Видишь ли, когда мужчина оказывается рядом с прекрасной дамой, особенно когда она его нежно касается, в его организме начинают происходить… весьма волнующие вещи, — протянул Адаль, с трудом скрывая лукавую улыбку. В его голосе звучали бархатные нотки искушения.

— Погоди, а у тебя что, на Земле совсем не было… опыта общения? — нарочито удивленно протянул он, приподняв бровь.

— Вообще-то, на Земле возбуждаются не глазами, для этого есть кое-что другое, — парировала я, бросив на него многозначительный взгляд.

— Так у меня тоже кое-что есть, могу продемонстрировать, насколько оно возбуждено, — ответил он с дерзкой усмешкой и шутливо потянулся к ширинке брюк.

Видимо, мое лицо отразило целую бурю эмоций, от возмущения до смущенного любопытства, потому что он не выдержал и расхохотался, запрокинув голову.

— Ты так очаровательна, пока в тебе еще остались земные черты, — сказал Адаль, нежно заправив выбившуюся прядь моих волос за ухо. Его прикосновение обожгло кожу.

— Что за земные черты? Что со мной не так? Селианцы какие-то особенные? — взволнованно спросила я, чувствуя, как внутри поднимается тревога.

— Помнишь, я говорил о брачном договоре наших родителей? Так вот, полноценный брак возможен, только когда мы оба достигнем брачного возраста. А это у нас связано не только с половым созреванием, но и с принятием второй ипостаси. Вы с сестрой жили на планете низкого уровня, поэтому обращение было заблокировано. Я не знаю, сколько времени тебе понадобится. Вторая ипостась связана с возбуждением. В момент перехода глаза меняют цвет, — терпеливо объяснил Адаль, смягчив тон.

— Но я видела твои голубые глаза во второй ипостаси, — возразила я, пытаясь сложить все кусочки мозаики воедино.

— Когда я полностью перешел в эту форму, они стали небесно-голубыми. Но перед обращением они темнеют, и в моменты возбуждения или сильных эмоций тоже. Сила увеличивается. Если мы сейчас займемся любовью, я, скорее всего, тебя убью, ты слишком слаба без ипостаси, — произнес он с лукавой улыбкой, от которой по спине пробежали мурашки.

— Вообще-то, у меня нет таких планов. И что, вы занимаетесь сексом в драконьей ипостаси? — ошарашенно спросила я, чувствуя, как щеки заливает краска.

— Нет, в человеческой, но сила возрастает в разы, а контроль падает, — ответил он, и в его глазах промелькнул отблеск первобытной страсти.

— Значит, я тоже дракон во второй ипостаси? — спросила я, затаив дыхание в ожидании ответа.

— Драконов-женщин не бывает, может, ты волчица или саламандра, но скорее всего, ведьма, — ответил Ад, и в его голосе послышались нотки восхищения.

— Я вообще-то серьезно, — сказала я, нахмурившись.

— Я тоже не шучу, твоя мать была сильной ведьмой, а отец — дракон, — уже без улыбки сказал Адаль, и его взгляд стал серьезным и полным сочувствия.

— А какие они, мама и папа? — спросила я, чувствуя, как в душе поднимается волна тоски по тем, кого я никогда не знала.

Я не был близок с ними, все решения принимались без меня. Но однажды я присутствовал на торжественном ужине в честь дня воссоединения и видел их. Твою мать зовут Элин, она необыкновенно красива, обладает величием и мудростью. Она создала множество планетарных систем. Вероятно, именно поэтому Элин смогла создать портал и отправить вас на планету, где магия отсутствует в чистом виде, да еще и так, чтобы вас было крайне сложно обнаружить, — произнес Ад задумчиво.

— А отец? — спросила я Адаля после продолжительного молчания.

— Редент, великий правитель. Отец говорил, что он строг, но справедлив, — ответил Адаль.

— А на кого я больше похожа: на мать или отца? — продолжала я расспрашивать.

Внезапно мне стало очень интересно это узнать.

— Ты похожа на земную девушку, — ответил Ад с улыбкой и добавил:

— Твоя внешность пока еще земная, со временем она трансформируется в ту, с которой ты пришла в этот мир, и тогда можно будет судить о сходстве. Редент очень любил свою старшую дочь, воспитывал ее как настоящего бойца и воина. А Ирина, напротив, была ближе к матери. Элин с ранних лет обучала ее магии. Возможно, это сыграло с ней злую шутку по возвращении, — заключил он.

— Что ты имеешь в виду? — спросила я.

— Энцур практически сразу же начал влиять на ее эмоции, как только она оказалась здесь. Поэтому она и вела себя подобным образом. В ней огромный запас магии, который был долгое время заблокирован, и по возвращении Ира была слишком уязвима, чем и воспользовался мой брат. Я не придавал этому значения, полагал, что он просто тянет время до момента, когда к ней вернется сила, — объяснил Адаль.

— Ты сможешь ее вернуть? — с надеждой спросила я.

— Нет, пока это невозможно. Я не в состоянии создать портал в одиночку, а Энцур вряд ли захочет помогать. Но мы можем попробовать сделать это после того, как ты примешь вторую ипостась, — ответил он.

— Как Энцур смог это сделать один? — удивилась я.

— Он был не один, скорее всего, он внушил твоей сестре отправиться на Землю, тем более что привязанность к детям у нее еще оставалась. Она позволила ему подключиться к ней энергетически, тем самым у него и хватило сил на создание портала, он их взял у твоей сестры, — объяснил Адаль.

— Ты тоже оказывал на меня влияние? — спросила я.

— Нет, ни я, ни брат не смогли повлиять на тебя. Мы просто полагали, что наше влияние поможет вам легче адаптироваться и не тосковать по земной жизни. Но, видимо, когда Энцур понял, что ты не поддаешься влиянию, он решил заполучить тебя любой ценой и поэтому избавился от Ирины, — предположил Адаль.

— А разве наличие брачного соглашения между нами не имеет значения? — удивилась я.

— Пока это соглашение всего лишь формальность. Даже после перехода во вторую ипостась ты можешь отказаться от брака со мной. Но если мы проведем ночь вместе, это будет расцениваться как согласие на брак, и он будет заключен. А если ты проведешь ночь с Энцуром, наше соглашение будет аннулировано. Мой брат, вероятно, надеется, что, когда ты примешь вторую ипостась, он сможет внушить тебе быть с ним, — произнес Адаль, посмотрев на меня как-то странно, отчего мне стало не по себе.

В голове промелькнула мысль, что мне лгут. Не знаю почему, но я не могла поверить Адалю, внутренний голос твердил, что все его слова — ложь.

Прошло несколько месяцев с тех пор, как я оказалась на этой странной планете. Обращение во вторую ипостась так и не происходило. Адаль старался не отпускать меня от себя, чтобы его брат не оставался со мной наедине. Энцур же не обращал внимания на брата и кружил вокруг меня. Общество братьев стало напрягать и раздражать. За все время пребывания на Селиане я не покидала пределы дома и сада. Адаль объяснял это тем, что во мне еще много земного, и выезд за пределы дома может быть опасен. Энцур с ним соглашался. Однако на мои вопросы об опасности братья не отвечали. Слуги в доме избегали меня, а после нескольких попыток завязать с ними разговор вообще перестали попадаться мне на глаза.

Иногда, просыпаясь посреди ночи, я чувствовала непреодолимое желание пойти к озеру спящих душ и уйти в вечность. Однажды я даже проснулась на его берегу. Как я там оказалась, я не помнила, но на мне не было одежды, и все тело болело так, словно меня всю ночь избивали. К счастью, было раннее утро, и все в доме еще спали. Я незаметно вернулась в свою комнату. Через несколько дней все повторилось. Это меня напугало, но делиться этим с братьями я не хотела. Однажды вечером ко мне в комнату вошел Адаль.

— Как давно ты начала обращаться? — спросил он, не здороваясь.

— О чем ты? — ответила я, не понимая его.

— Подойди сюда, — указал Адаль на большое зеркало возле гардеробной.

Я подошла, он развернул меня лицом к зеркалу и встал сзади. Увидев свое отражение, я заметила, что моя внешность изменилась. Скулы стали более выразительными, нос приобрел более правильную форму, взгляд стал хищным и холодным, а глаза были пугающе черными. На меня смотрела совершенно другая девушка. Странно, еще утром, глядя в зеркало, я не замечала этих перемен.

Оторвавшись от своего отражения, я посмотрела на Адаля. На его лице не было никаких эмоций, что показалось мне странным. Встретившись с ним взглядом, я увидела тьму, которая начала меня затягивать. Он ухмыльнулся, и я словно лишилась возможности сопротивляться. Адаль взял меня на руки и отнес на кровать. Все мое существо кричало и сопротивлялось, но физически я не могла сопротивляться. Положив меня на постель, он наклонился и поцеловал меня. Одной рукой он держал меня за шею, другой расстегивал пуговицы на груди. Когда он оторвался от моих губ, я с ужасом поняла, что передо мной вовсе не Адаль, а Энцур. Ужас в один миг сковал каждую клетку моего тела.

— Ну надо же, наконец-то до тебя дошло, — прошипел он, кривя губы в змеиной усмешке.

— Только попробуй, отпусти меня, гад! — прорычала я, захлебываясь яростью, словно дикая кошка, загнанная в угол.

— Не волнуйся, все будет хорошо, я тебя отпущу, но сначала кое-что подкорректирую, — промурлыкал Энцур, и в его голосе сквозила хищная похоть.

Он почти сорвал с меня остатки одежды. Паралич сковал тело, превратив в безвольную куклу, но внутри бушевал ураган чувств.

— Знаешь, а ведь интересно, насколько отличается секс у вас от нашего, земного. Поцелуи я уже оценила — разница ощутима, и, должна признать, ты целуешься… изобретательнее, чем твой брат, — прошептала я, вплетая в голос нить соблазна, отчаянно цепляясь за соломинку.

И, кажется, лесть попала в цель. Энцур, самодовольно усмехнувшись, навис надо мной, готовясь к триумфу. Я ответила на его поцелуй, и в то же мгновение мое плечо пронзила та же электрическая искра, что и при поцелуе с Адалем. Почувствовав, что внимание Энцура притупилось, я, собрав всю свою ненависть и отвращение, впилась зубами в его губу. Боль в руке вспыхнула тысячей игл, и вместе с ней вернулась свобода. Сбросив с себя оцепенение, я оттолкнула Энцура так, что он, словно тряпичная кукла, отлетел через комнату и рухнул у стены. Мгновенно вскочив, он одарил меня взглядом, полным яда и жажды мести, и уже ринулся вперед, но дверь с грохотом распахнулась, и на пороге возник Адаль. Его взгляд, скользнув по комнате, замер на мне. Секунду спустя он с диким рыком обрушился на брата, сбивая его с ног, и в комнате развернулся ад рукопашной. Не в силах больше выносить этот кошмар, я ощутила непреодолимую тягу к озеру, словно зов самой природы. Не раздумывая, я вскарабкалась на подоконник и прыгнула в ночь. Вопреки здравому смыслу, падение с третьего этажа не причинило мне вреда — я приземлилась на ноги, словно кошка. Бросив победный взгляд на окно, я бросилась бежать, прочь от этого проклятого дома, туда, где можно было спрятаться и зализать раны.

Добравшись до озера, я остановилась, чтобы в последний раз запечатлеть в памяти эту дикую красоту. Где-то вдалеке раздался крик, зовущий меня по имени. Набрав в грудь воздуха, я шагнула в воду. Теплая, обволакивающая, словно парное молоко, вода приняла меня в свои объятия. Я поплыла вперед, все дальше и дальше от берега. Услышав отчаянный крик Адаля, я обернулась и увидела братьев, застывших на берегу, словно прикованных к месту неведомой силой. Внезапно я почувствовала неземную легкость, словно меня больше не удерживала гравитация. Вода сомкнулась надо мной, но я не задохнулась — мне казалось, что я дышу под водой. А затем я словно взлетела ввысь, к самым звездам. Голова закружилась, и меня поглотила тьма…

Глава 2 «ВОЗВРАЩЕНИЕ»

Жадным глотком впуская воздух, я рывком приняла сидячее положение. Вокруг, словно бездонная пропасть, чернел лес, утопающий в непроглядной тьме. Глубокий вдох, и я снова опустилась на сырую землю, закрыв глаза. Замерла, словно изваяние, пытаясь по осколкам памяти собрать картину произошедшего. В едином порыве я вскочила на ноги, оглядываясь, пытаясь ухватить хоть какую-то нить, ведущую к пониманию, где я. Подняла взгляд — надо мной раскинулся шатёр звёздного неба, усеянного бриллиантовой россыпью. Я — на Земле. На Селиане небесный свод был иным, чужим.

Тишину ночи пронзили голоса, всплески смеха. Словно нить Ариадны, они вывели меня к источнику — туристическому лагерю. Небольшая группа — три юноши и три девушки — расположилась вокруг костра, ведя оживлённую беседу, жаря хлеб на потрескивающем огне. Меня обожгло голодом, во рту пересохло. Не прошло и нескольких минут, как я сидела у костра, а вокруг меня, словно опавшие листья, лежали шесть тел, обескровленных, пустых. Чувствовала, как свежая кровь пульсирует в моих венах, наполняя тело силой, обостряя чувства до предела. Теперь я знала наверняка две вещи: я на Земле, и я — вампир.

Я потеряла счёт времени с момента возвращения. Мой разум был всецело поглощён неутолимой жаждой. В горле пылало, словно я проглотила пригоршню раскалённой соли. Единственным спасением было пить, пить до одури. Но обычная вода лишь дразнила, не принося облегчения. Мне нужна была кровь.

Поначалу я просто убивала, хороня тела в глуши леса, словно провинившийся ребёнок, пытающийся скрыть следы шалости. Позже, когда жажда немного отступала, я начала говорить со своими жертвами перед тем, как оборвать их жизни. Так я узнала, что прошло несколько лет с момента моего похищения, и что сейчас я нахожусь в Америке, в штате Мэн, недалеко от сонного городка Огаста. Каким-то непостижимым образом я свободно заговорила на нескольких языках. И по мере того, как промежутки между приступами жажды становились длиннее, ко мне возвращалась способность рационально мыслить.

Я не испытывала ни жалости, ни раскаяния. Внутри — ледяная пустота, лишённая чувств и эмоций. Но я понимала, что слишком частые исчезновения людей неизбежно привлекут внимание. Цена ошибки — плен. Используя свою скорость, я стала охотиться за сотни километров от своего убежища. Иногда довольствовалась крупными животными. Животная кровь притупляла голод, но не приносила ни эмоций, ни удовольствия. Это было похоже на безалкогольное пиво — вкус похож, но послевкусие — фальшь. Обычная еда казалась пресной и безвкусной, не принося насыщения.

Ночи — время охоты, дни — убежище в лесной глуши. Всё, что писали в книгах и показывали в фильмах о вампирах, оказалось наглой ложью. Я не боялась ни света, ни солнца. Единственное — от яркого солнца мои глаза наливались кровью и начинали болеть, но солнцезащитные очки легко решали эту проблему. Я знала наверняка, что вампир не способен полюбить человека, да и отношения с людьми в принципе невозможны. Любое неосторожное движение — смертный приговор. Попытки обратить кого-либо также не увенчались успехом, лишь оставляя после себя мучительную агонию.

Скука сжимала сердце ледяной хваткой, но покинуть этот район я не могла. Словно невидимая цепь приковывала меня к этому месту. У меня не было документов, поэтому снять жильё было невозможно. Деньги, взятые у жертв, уходили на одежду, чтобы не выделяться из толпы. Однажды удача улыбнулась мне — я напала на парня, у которого был фургон на колёсах. Отогнав его в глубь леса, я обустроила в нём своё логово. Иногда даже покупала продукты и что-то готовила, чтобы хоть как-то занять себя, развеять тоску.

Однажды ночью, отправившись на охоту, я увидела на обочине дороги сломанную машину. Рядом с ней стоял парень лет двадцати пяти, меняя проколотое колесо.

— Привет! Может, нужна помощь? — спросила я, подойдя ближе.

— Привет! — ответил он, поворачиваясь ко мне.

Я сразу поняла — передо мной вампир. Но прежде чем я успела что-либо сказать, почувствовала оглушительный удар сзади и провалилась в беспамятство. Очнулась в каком-то сыром подвале, прикованной к старому деревянному стулу. Не успела я осознать произошедшее, как дверь со скрипом распахнулась. Вошли тот парень, который менял колесо, и тот, кто оглушил меня. Оба — вампиры, я чувствовала это кожей.

— Кто ты и, кто тебя создал? — спросил один из них, сверля меня взглядом.

— Меня зовут Юлия. Хотела бы сказать, что рада знакомству, но вы какие-то негостеприимные, — ответила я, стараясь сохранить спокойствие.

— Скажи, кто тебя обратил, и мы проявим наше гостеприимство. Ты умрёшь быстро и без мучений, — произнёс второй, присаживаясь передо мной на корточки.

На вид ему было лет двадцать пять, может, чуть больше. Почему-то, когда наши взгляды встретились, я почувствовала тепло, даже что-то похожее на радость. Это было первое проявление чувств и эмоций с момента моего возвращения на Землю. В голове всплыла картинка парящего чёрного дракона, которого я видела стоя рядом с Энцуром. Он смотрел на меня не отрываясь, словно пытаясь прочесть мои мысли.

— Дракан, — произнесла я, выделяя первый слог.

В следующее мгновение он схватил меня за шею, сжимая пальцы всё сильнее и сильнее.

— Откуда ты знаешь моё имя? — прохрипел он, его голос сочился угрозой.

— Я… не знаю, — еле выговорила я, задыхаясь.

— Лучше скажи, кто тебя обратил и зачем, — продолжал он допрос, не ослабляя хватку и глядя мне прямо в глаза.

Вдруг он отпустил меня и отшатнулся, схватившись за предплечье правой руки. Было видно, что он испытывает острую боль. Я судорожно закашлялась, пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха. Ко мне приблизился парень, менявший колесо, в его руках была ржавая металлическая труба.

— Расскажи по-хорошему всё, что знаешь, — произнёс он, его голос был холоден и безразличен.

— Но я… я правда не знаю, что говорить, — ответила я, чувствуя подступающую панику.

Он с размаху вонзил трубу мне в живот. Боль — острая, обжигающая — вспыхнула тысячей игл, вызывая неконтролируемую ярость. Он резко выдернул её, и на мгновение я почувствовала облегчение, словно кто-то выключил рубильник боли.

— Влас, ну зачем же так грубо с нашей гостьей, — произнёс Дракан, с трудом выговаривая слова.

Он приблизился, грубо коснулся моего подбородка, заставляя поднять взгляд. Его глаза впились в мои, словно буравя самую душу. Властный тон Дракана обрушился, хлестнув, как кнут:

— Готова поведать, кто ты такая?

— Ни малейшего желания, — огрызнулась я, не дрогнув под его взглядом. Ситуация начинала приобретать оттенок абсурдной комедии.

— Лучше предложили бы выпивку, — с ироничной усмешкой проговорила я. — Может, алкоголь и развяжет мой строптивый язык.

— Жаждешь насытиться? Откроешь нам свою тайну, и мы утолим твою жажду кровью, — предложил Влас, словно торгуясь с диким зверем.

— Кровь мне ни к чему. Я говорила о виски с дымком или обжигающем бренди. Впрочем, от ледяной водки тоже не отказалась бы, — парировала я, играя с ними, как кошка с мышкой.

Они обменялись красноречивыми взглядами. В уголках губ Дракана мелькнула презрительная усмешка, и он удалился. Вскоре вернулся, неся в руке янтарную бутылку бурбона. Подойдя, одним резким движением освободил мои руки и протянул мне искусительный сосуд. Слабость все еще сковывала тело, словно невидимые цепи, а рана, нанесенная предательским ударом, саднила, напоминая о пережитом. Сделав несколько жадных глотков, я ощутила солоноватый привкус крови, смешанный с дурманящим ароматом виски, и волнующий прилив сил хлынул по венам, разгоняя остатки слабости. Взметнувшись на ноги, я припечатала Дракана к холодной стене, с силой обрушив удар в солнечное сплетение, и моя рука, словно клинок, пронзила его тело насквозь. Влас, словно тень, метнулся ко мне и, обхватив сзади, скрутил руки, лишая свободы. Дракан медленно оседал, словно сломанная марионетка.

— Какая интересная татуировка, — вдруг вырвалось у меня, когда взгляд зацепился за правую руку Дракана.

Из-под рукава рубашки проглядывал краешек странного, незнакомого иероглифа.

— Арвия…!? — с изумлением выдохнул Дракан, впиваясь в меня потемневшими глазами.

Незнакомое имя отозвалось во мне странным эхом, словно давно забытая мелодия. Воспоминания начали прорываться сквозь туман забвения, рождая в душе бурю противоречивых чувств — тревогу и надежду, страх и облегчение. Влас, словно пораженный, отпустил мои руки и резким движением задрал рукав моей рубашки, обнажая предплечье. И там, словно отпечаток судьбы, красовалась такая же татуировка.

Я нежилась в горячей ванне, утопая в облаке ароматной пены. Тело постепенно возвращалось к жизни, залечивая раны, нанесенные и временем, и врагами. После увиденной татуировки Влас и Дракан, словно опомнившись, перевели меня из сырого подвала в просторные комнаты дома, предложили горячий душ и чистую, благоухающую свежестью одежду. Мои вещи, оставленные в фургоне, обещали вернуть в целости и сохранности. Когда я вышла из ванной, на кровати уже лежала аккуратно сложенная сумка с моей одеждой. Спустившись вниз, я увидела их в гостиной. На столе красовались бутылки с густой, темной кровью. Я опустилась в мягкое кресло напротив них. Влас наполнил хрустальные стаканы и один из них протянул мне. Я сделала несколько осторожных глотков, и они, словно зеркальное отражение, последовали моему примеру.

— Почему у этой крови такой необычный вкус? — нарушила я тишину.

— Это тщательно выверенная смесь человеческой и животной крови. Она дарит насыщение, но не лишает эмоций. Чисто человеческая кровь отключает чувства, оставляя лишь звериные инстинкты, — пояснил Дракан, словно знаток изысканного вина.

— Расскажи, как ты стала вампиром и каким ветром тебя занесло сюда? — с нескрываемым любопытством спросил Влас.

— Вы все равно, не поверите. И даже не знаю, с чего начать эту безумную историю, — ответила я, чувствуя себя героиней фантастического романа.

Они ждали, не перебивая, внимательно следя за каждым моим жестом.

— Я из России. Однажды я пришла в гости к подруге, мы заснули, а проснулись… на другой планете. Оказалось, что мы родились не на Земле, а на Селиане, в высшем слое другой вселенной — «Вселенной пяти измерений». Когда там произошел переворот, родители, спасая нас от неминуемой гибели, спрятали нас на Земле, заключив в человеческие тела, чтобы мы не попали на планету узников. На Земле мы были подругами, но на самом деле мы сестры. По древнему договору, заключенному нашими родителями, мы должны были выйти замуж за братьев с Велхиаме, одной из центральных планет. Но жених моей сестры, предав наши семьи, передумал и решил, что я стану его женой, а мою сестру отправил обратно на Землю, обрекая на забвение, — выпалила я на одном дыхании.

— Как зовут братьев? — с внезапной тревогой спросил Влас.

— Адальстейд и Энцур, — ответила я, не подозревая, какая буря сейчас разразится.

Стакан в руке Дракана треснул, осыпая пол осколками. Он отшвырнул его в сторону, словно надоевшую игрушку, сорвал пробку с бутылки и жадно припал к горлышку, заглушая боль воспоминаний.

Я продолжила, не обращая внимания на его реакцию:

— Энцур пытался обманом расторгнуть мой брачный договор с Адалем, желая заполучить меня любой ценой. Почувствовав неладное, я бежала от него, как от огня, и в отчаянии утопилась в озере вечно спящих душ. Но вместо смерти я вернулась на Землю… вампиром. Никто меня не обращал, это случилось само собой, словно проклятие.

— Интересно… но от этой сладости разит гнилью, — прошипел Дракан, словно почувствовав запах разложения за яркой оберткой. — Что ты видела на Селиане? Опиши ее.

— Только дом, утопающий в зелени сад и бездонное озеро, — ответила я, чувствуя, что он пытается загнать меня в угол.

— Адаль и Энцур — сыновья Филлипа, главного зачинщика переворота, предателя, чье имя проклято. Филлип и Редент когда-то были друзьями, и был заключен брачный договор между их детьми, скрепленный кровью и честью. Но, узнав, что дочери Редента — белые драконы во второй ипостаси, Филлип, охваченный страхом и завистью, организовал подлый мятеж, обвинив твою мать в колдовстве и предательстве. Родители, рискуя жизнью, доказали свою невиновность, но дружбе пришел конец, и договор был расторгнут. Затем твои родители, надеясь на мир и процветание, заключили другой договор — с сыновьями правителя Александрии. Его планета, Александрия, тоже является одной из центральных в высшем измерении, — закончил Дракан, словно вынося приговор.

— Кто эти, наследники властителя Александрия? — прошептала я, сердце бешено колотилось в груди, и меня охватывало странное предчувствие. — Это мы, — спокойно ответил Влас, делая глоток из своего стакана, словно речь шла о погоде.

— Зачем тогда сыновья Филлипа похитили нас? — не унималась я, пытаясь сложить все части головоломки.

— Чтобы мы не нашли вас первыми и не вернули на Селиане, восстановив справедливость и нарушив их планы, — ответил Дракан, в его голосе сквозила неприкрытая ненависть.

— Что это за татуировка, которой раньше не было? — спросила я, глядя на плечо Дракана, словно видя ее впервые.

— Твоя сестра, Тария, создала эти татуировки незадолго до того, как вас спрятали на Земле, — объяснил Дракан. — Они должны были проявиться при встрече и помочь нам узнать вас, даже если память будет заблокирована, а также помешать разорвать брачный договор, заключенный нашими родителями.

— Почему я вампир? — с отчаянием спросила я, не понимая, как все это могло случиться.

— В среднем слое ты приняла вторую ипостась, — ответил Влас. — Твоя энергия высшего существа вытеснила остатки энергии человеческой души. Тебя выкинуло на Землю, потому что Энцур по глупости отправил туда Тарию, надеясь избавиться от нее. Вы с сестрой связаны невидимыми нитями, и тебя притянуло за ней, как магнитом. На Земле нет магии в привычном понимании, но ты уже не человек, и твоя истинная энергия проявляется как вампиризм, искаженная и опасная.

— Ира тоже вампир? — с надеждой спросила я.

Братья непонимающе переглянулись.

— Ира — это Тария, а меня звали Юля, — пояснила я, чувствуя себя немного глупо.

— Нет, она, скорее всего, осталась в прежнем теле и не помнит перемещения, — ответил Влас. — Ее энергия, по всей видимости, осталась человеческой, слабой и уязвимой.

— Неужели Энцур и Адаль скрыли от вас ваши истинные имена? — прошипел Дракан, в его голосе сквозило змеиное подозрение.

— Нет, они называли нас земными именами, — ответила я. — О том, что Ира, — Тария, а я Арвия, я узнала только от вас.

— А обо мне они говорили? Откуда ты узнала мое имя? — не унимался он.

— Нет, о тебе они не говорили ни слова, — честно ответила я. — Твое имя просто всплыло в моей голове, словно осколок воспоминания.

— Вероятно, они боялись, что вы вспомните что-нибудь важное, что может помешать их планам, поэтому и скрыли ваши истинные имена, — предположил Влас.

— Что теперь делать? — с тревогой спросила я, чувствуя себя пешкой в чужой игре.

— Для начала нужно научиться контролировать себя и мирно существовать в роли вампира, а не убивать всех подряд ради утоления голода, — произнес Дракан, в его голосе звучала сталь. — Потом мы заберем твою сестру, чего бы нам это ни стоило, и вернемся на Селиане, чтобы освободить родителей, пока еще не поздно, и восстановить баланс, нарушенный предательством и ложью.

Я жила в доме братьев уже несколько месяцев, привыкая к новой реальности. Воспоминания о жизни в высшем слое вселенной пяти измерений оставались туманными и недоступными, словно кто-то намеренно заблокировал их, оставив лишь смутное ощущение потерянного рая.

Меня старались не оставлять одну, опасаясь моих неконтролируемых порывов и необдуманных поступков. Глупостями они считали убийства людей ради пропитания. По их мнению, было милосерднее просто сделать небольшой глоток крови и остановиться, зализав рану, чтобы она затянулась за считанные минуты, а затем отпустить жертву. Укус вызывает кратковременную амнезию, поэтому человек почувствует лишь легкое головокружение и слабость, не помня самого нападения. Но если выпить всю кровь до последней капли, вампир получает доступ ко всем знаниям и опыту, накопленным жертвой за жизнь. По возвращении на Землю, после первого убийства туристов, я внезапно заговорила на нескольких языках, освоила вождение и отлично ориентировалась на местности.

Влас объяснил, что, лишая человека жизни, я не только уничтожаю его физическое тело, но и поглощаю часть его энергии в виде знаний. Основная же энергия, душа, отправляется в астральный мир, энергетическое пространство, окружающее планеты в каждом измерении. Там она обновляется и вновь воплощается на Земле или других близких планетах. После множества жизней душу могут перенаправить для перерождения в среднее измерение. Получалось, что убийство не так уж и ужасно: ведь душа все равно переродится.

«Но ведь будет перерождение!» — пыталась я убедить братьев, но они считали, что я творю зло, лишая души возможности получить опыт, нарушая баланс в нижнем слое сто четырнадцатого измерения. Жизнь с ними была невыносимо скучной.

Иногда к нам наведывались вампиры из высшего и среднего слоев пятой вселенной, бежавшие от новой власти. Дракан, работавший шерифом, помогал им с документами, а его брат, врач, снабжал кровью из больничных запасов тех, кто не хотел пить ее прямо из людей.

Выяснилось, что обычного человека возможно превратить в существо ночи, проведя зловещий обряд. Сначала укусить, испить немного крови, оставив рану кровоточить, а затем, когда жертва окажется на пороге смерти, влить ему вампирской крови. Через три дня мучений человек восстанет вампиром, но бессмертие ему не будет даровано. Он будет жить вне времени, лишь пока создатель питает его своей кровью. Лишенный этой живительной влаги, обращенный сможет утолять жажду и обычной кровью, лишь замедляя неумолимый бег времени, но не останавливая его. Кровь создателя также дарует новообращенному силу и скорость. Питаясь лишь кровью смертных, вампир постепенно утратит сверхъестественные способности, сохраняя лишь крепкое здоровье и физическую силу, но будет уязвим для губительного прикосновения солнечных лучей.

Поэтому первородные редко создают вампиров из людей, разве что от скуки или для грязной работы.