Бесплатный фрагмент - Мафия. Кровь и любовь

Мафия. Кровь и любовь

Пролог

Волнение и страх переполняли мою душу, когда я вышла в сад. Украшенный белыми шарами и цветами, он был похож на зефирное королевство из сказочных снов.

Только это была совсем не сказка, и я, несмотря на моё роскошное платье, не являлась принцессой.

Аромат роз и жасмина делали летний воздух тяжелым, и у меня тотчас закружилась голова. В глазах потемнело, и я, наверное, потеряла бы сознание, если бы отец не взял меня за руку. Его жесткие пальцы на моей ладони напомнили о том, что я не имею права показать слабину.

Сегодня — день моей свадьбы.

Там, у алтаря, меня ожидал жених.

При виде его высокой фигуры у меня засосало под ложечкой.

Он — самый страшный человек из всех, кого я знала. Человек, который, не моргнув, с легкостью перережет мне горло, если сочтет это нужным.

Я знаю, он способен на это.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Я сидела в парке вместе со своими подругами и наслаждалась солнышком, когда один из учителей пансионата, в котором я провела последние шесть лет, сообщил мне о том, что за мной приехал отец.

За мной? Отец?

Эта мысль казалась мне немного странной и тревожной.

Что-то случилось? Кто-то умер?

Вероятно, все эти переживания отразились на моем лице, потому как Алиса, моя соседка по комнате и просто хорошая подруга, обратилась ко мне:

— Почему твой старик приехал за тобой? У вас что, какое-то семейное мероприятие?

— Не знаю, — я подняла с травы свой рюкзак. Тяжелый, он оттягивал мою руку. Как всегда, я напихала в него лишние книги.

— Может, какой-то юбилей вроде того, что устраивал мой папа? — поинтересовалась Изабель и остановила взгляд своих зеленых глаз на моем лице.

Произнося слово «папа», она всегда делала ударение на последнюю «а». А еще, Изабель красиво картавила. Как настоящая француженка, коей она являлась.

— Вряд ли, — я нахмурилась и, наконец-то, сумела закинуть рюкзак на плечо. — У отца день рождения — только в сентябре.

— Да не грузись ты, — Алиса тоже встала и небрежно заправила за ухо соломенную прядь, — наверняка, твой старик просто соскучился по своей дочке и решил заглянуть.

Эта мысль казалась мне фантастической. Я скептически улыбнулась. Мой отец за все шесть лет, что я провела в стенах пансионата, ни разу не приезжал, чтобы проведать меня. Каждый раз, когда наступали каникулы, за мной приезжала машина с личным шофером.

Но ни разу — мой отец.

Нет, я не осуждаю его, просто констатирую факт.

Должна была иметься веская причина, чтобы посреди учебы он приехал ко мне.

— Все может быть, — нехотя согласилась я и поспешила к воротам.

Трава под моими кедами была мягкая, и так хотелось снять обувь и пойти босиком! Но, разумеется, подобной роскоши я не могла себе позволить.

Не так воспитывали меня.

Я — старшая дочь Алекса Уайта, одного из самых влиятельных людей восточного побережья штатов.

Человека, имеющего вес в криминальном мире.

Да, я — старшая дочь мафиози.

ГЛАВА ВТОРАЯ

— Амаль! — послышался требовательный голос отца.

Я, не желая рассердить его, ускорила шаг.

Моя юбка смешно болталась, и я чувствовала себя тонким карандашом в футляре. Что поделать, я все еще не набрала нужный вес. К тому же моя фигура не отличалась высоким ростом, и по этим причинам я выглядела младше своего возраста.

Но душа моя, пережившая многое, была куда старше.

— Привет, папа, — поприветствовала я отца, как только оказалась напротив него.

Каждый раз, когда я видела его, я испытывала волнение и желание понравиться ему.

В сером костюме, белоснежной рубашке, всегда элегантный, папа выглядел как голливудский актер. Этакая смесь из Ричарда Гира и Брюса Уиллиса.

Отец смерил меня насупленным взглядом.

Не припомню то время, когда он улыбался.

— Тебя совсем не кормят? — вместо приветствия, произнес он и снова окинул меня взглядом.

Я вся сжалась от того, как папа посмотрел на меня.

Скрестила руки на груди и попыталась оправдать свою худобу:

— Кормят, просто у меня такое строение тела. Как у ма…

Я, не закончив, покраснела. И, кажется, вовремя, потому как серые глаза отца наполнились холодом.

— Что-то случилось? — я быстро сменила тему. — Как Джесси и Мэт? Как Каролина?

— Они отлично. Готовятся к важному событию, — отец кивнул в сторону тонированного джипа. — Сядь, мне нужно поговорить с тобой.

Я послушно юркнула внутрь машины.

Аромат кубинских сигар, чего-то горького и виски защекотали мой нос. Я закашлялась и огляделась по сторонам в поисках источника запаха. Взгляд мой зацепился за встроенный в салон мини-бар.

— В субботу состоится твоя помолвка, — садясь справа от меня, сообщил отец.

По моему горлу словно прошелся заряд тока. Внутри всё закололо, обожгло, и ладони стали липкими от накатившего страха.

— Помолвка? — выдавила я из себя.

— Не строй из себя жертву. Ты знала, что однажды это случится, — глядя мне в глаза, произнес папа.

Он был прав.

Я знала.

Все эти годы меня готовили к тому, чтобы я стала женой одного из криминальных боссов. Такова плата за мир и поддержку.

Но я наивно тешила себя надеждой, что это случится позже.

Мне ведь только исполнилось восемнадцать…

— Сейчас ты вернешься и соберешь свои вещи. У тебя будет час на сборы, — продолжил отец.

Час. Всего лишь час.

Сердце в груди сжалось.

Я попыталась ухватиться за спасительную соломинку и произнесла:

— Но в понедельник начнутся экзамены… Я готовилась к ним целый месяц.

— Не беспокойся об этом. Считай, что ты благополучно сдала их и закончила свое обучение. Единственное, к чему ты должна теперь готовиться — это помолвка.

Папа наклонился ко мне и впился взглядом в мои глаза.

Я затаила дыхание и перестала моргать.

— Амаль, ты должна понравиться ему.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

— Поверить не могу, что он сказал тебе это! — Алиса — в который раз за эти полчаса — вытаращила свои и без того большие глаза.

— Он сказал, — я наклонилась и взяла со стола фотографию.

На ней — улыбающиеся и счастливые — были запечатлены мы с мамой. Мои глаза увлажнились. Прошло столько лет, но я все еще тосковала по маме.

— Нас всех ждет эта участь, — произнесла Изабель. Взгляд её погрустнел.

— Рано или поздно — это случится с каждой, — подытожила она.

— Ты права, — я скривилась от горечи, подступившей к горлу.

Не знаю, догадывались ли мои подруги, кем был мой отец и чей именно женой я должны была стать.

Да, они знали, что у папы бизнес. Он был у всех отцов, дочери которых учились в этом пансионате.

И совсем не обязательно было вдаваться в подробности и рассказывать о том, что мой отец был связан с преступным миром.

— Мой папа как-то говорил, что до двадцати я буду обязана выйти замуж, — Изабель взмахнули темными ресницами, — так что, повторюсь — рано или поздно — это случится с каждой.

— Соглашусь с Изабель, — нехотя сказала Алиса.

В голубых подруги глазах мелькнула мысль и она озвучила её:

— Что, если твой жених — настоящий красавец?

Нервный смешок вырвался из моей груди, и подруги разом посмотрели на меня так, словно усомнились в здравости моего рассудка.

— Почему ты смеешься? — возмутилась Алиса. — Что плохого в том, что я сказала?

— И что плохого, если тот, с кем ты потеряешь невинность, будет красивым мужчиной? — добавила Изабель.

— Мне этого недостаточно, — я застегнула сумку и обвела комнату взглядом.

Пустые полки, заправленная кровать, одинокий стол возле окна — помню, как сразу заприметила его, и он стал моим излюбленным местом для чтения… Пушистые подушки, которыми мы с подругами «стучали» по голове друг друга, а потом хохотали до упаду… Помнится, однажды подушка порвалась, белоснежный пух вывалился из неё, и мы втроем радовались ему, как первому снегу.

А потом так же, втроем, убирали за собой…

Я провела здесь шесть лет! Здесь у меня впервые пришли месячные, тут я писала стишки, болтала с Изабель и Алисой обо всем, и, глядя в ночное небо, плакала и мечтала.

И вот теперь, я должна была покинуть этот мир.

Навсегда.

Сердце заныло от тоски.

— Ну, знаешь ли, если бы мне дали выбор между уродом и красавцем, я выбрала бы, все-таки, красавца, — заявила Изабель.

Она поднялась с кресла и встала возле окна. Солнечный свет подчеркивал её изящное лицо, на которым самым красивым, пожалуй, были зеленые глаза Изабель.

Вообще, обеих моих подруг можно без запинки назвать красавицами.

Алиса — настоящая американка. Высокая, спортивная, загорелая. Правильные черты лица, ярко-голубые глаза, соломенные волосы до пояса… Уже в 14 она получила первое предложение от модельного агентства, которое, разумеется, подруга вынуждена была отвергнуть.

Изабель же была классической француженкой.

Полная очарования, миниатюрная, с мягкими округлыми формами, она казалась воплощением женственности. Её густые черные волосы всегда были уложены в каре, и за все эти годы Изабель ни разу не изменила своей прическе.

Мне казалось, что Алиса и Изабель были с самого рождения красавицами.

А вот я…

Я как бы затесалась между них двоих.

Я имела средний рост, хрупкое телосложение, грудь, едва дотягивающую до первого размера, и бледную кожу, на которой частенько появлялись синяки.

Наверное, единственное, что было во мне более-менее привлекательным — мои волосы.

Цвета какао со льдом, они были такими же, как у моей мамы.

— Изабель права, — согласилась Алиса, — куда лучше видеть напротив красивое лицо.

— Может быть, но этого недостаточно, чтобы я смогла полюбить его, — я устало опустилась на стул.

События, прошедшие за последние полтора часа, высосали из меня практически все силы. Внутри расползалась пустота.

— О любви никто и не говорит, — Изабель подошла и заглянула в мои глаза, — каждая из нас знает, что должна будет принесена в жертву во благо семьи. Но пусть хотя бы дети будут красивыми, а это значит, что неплохо было бы, если муж окажется красивым.

— Ты, наверное, права, — не желая спорить, почти согласилась я.

К чему сейчас тратить драгоценное время, доказывая, что я хотела бы нечто большее? Я ведь и сама понимала, что это невозможно.

— Эй, не грусти, — Алиса тоже подошла и обняла меня за плечи. Мой нос уловил аромат сладких цветов.

— Да, все будет хорошо, — Изабель тоже обняла меня.

Я закрыла глаза и попыталась запомнить этот момент. От подруг исходили тепло и поддержка. С ними я ощущала себя нужной, сильной.

Будет ли кто-то поддерживать меня там, дома?

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Весь путь до дома накрапывал дождь.

Он начался как-то внезапно.

Вот только сияло солнце, но как только я села в машину, на землю упали первые капли.

Казалось, небо плакало вместо меня.

Я же, скрывая свои чувства, смотрела сквозь тонированное окно и мысленно прощалась с тем, что было дорого мне.

Мои друзья. Мои почти беззаботные юность и свобода — всё оставалось в прошлом.

И хотя я не проронила ни одной слезинки, в груди моей все ныло от одиночества и тоски.

Слава Господу, папа всю дорогу сохранял молчание. Новости, что были в его айфоне, волновали его куда больше, чем я.

Может, в другой раз я бы испытывала обиду по этому поводу, но сегодня я чувствовала облегчение от возможности побыть без отцовского внимания.

Когда впереди показались дома, и машина начала подниматься вверх, я поняла, что осталось всего пару минут до того, как я вновь увижу своих брата и сестру.

При мыслях о них я ощутила укол стыда.

Как я могла забыть про нашу встречу?

Я не видела сестренку и брата с прошлых каникул. Интересно, сильно ли они изменились?

Будет ли рада мне их мать?

С этими мыслями я вышла из джипа. Порывистый ветер волной поднял мои волосы и набросил их на лицо. Я отвела их в сторону и краем глаза заметила, что в окно за мной наблюдает Каролина, моя мачеха.

Когда она поняла, что я увидела её, Каролина вздрогнула и отпрянула от окна. Через несколько секунд парадная дверь распахнулась, и показалась она сама.

Я едва скрыла удивление, когда разглядела её лицо.

Мне кажется, или она снова сделала пластику?

Разрез глаз мачехи стал чуть шире, изменился и овал лица. Казалось, кожу натянули, и теперь скулы и подбородок неестественно выпирали.

— Амаль! — Каролина широко улыбнулась. — Выглядишь шикарно! Признавайся, на какой диете ты сидишь?

Не давая мне ответить, мачеха обняла меня за плечи.

Тяжелый шлейф из восточно-сладких духов окутал меня душным облаком.

— Поздравляю, дорогая! — шепнула Каролина. — Тебе достался лакомый кусок! О таком женихе мечтают все.

— Спасибо, — сдержанно ответила я.

— Мы выберем тебе самое роскошное платье, чтобы сразить его наповал! — продолжала мачеха.

Она, в ожидании одобрения, посмотрела на моего отца.

— Завтра займетесь полной подготовкой, — бросил он и, обойдя нас с Каролиной, зашел внутрь дома.

Я заметила, как в глазах мачехи мелькнула досада.

— А где Мэт и Джесси? — я попыталась её отвлечь.

— Они еще в школе, — Каролина вновь широко улыбнулась. — Идем, составим список всего, что нужно купить.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Нам понадобилось около двух часов, чтобы написать все, что было нужно для помолвки. Параллельно Каролина записывала какие блюда будут подаваться на ужин. Лангусты, устрицы, мороженое с золотом, осетрина и корзиночки с трюфельным муссом…

Все должно было подчеркивать насколько богат Алекс Уайт.

— Я заказала золотые подсвечники. Их привезут уже вечером. Представляешь, это большая удача, что нам их продали! Они — настоящий антиквариат. Раньше ими владел какой-то граф, — возбужденно тараторила Каролина.

Я видела, какое удовольствие доставляет мачехе быть за главную. Глаза её сверкали, улыбка не сходила с губ. Она чувствовала себя значимой, и понимание этого вызывало у меня печаль в душе.

Наверное, мое будущее будет таким же.

Я буду искать маленькие радости, ощущение собственной ценности, чтобы хоть как-то затмить горькие чувства, вызванные холодностью мужа.

— Каролина, — позвала я, тем самым прерывая взволнованную речь женщины.

Она с улыбкой посмотрела на меня, но все равно, её голубые глаза были полны тоски.

Сердце мое сжалось от сострадания.

Хотя между нами не было особой, родственной теплоты, я не считала Каролину злой мачехой, и сейчас начинала понимать, как, наверное, тяжело ей было жить с моим отцом.

— Спасибо, что помогаешь.

На несколько секунд, темные ресницы мачехи задрожали так, словно она сдерживала себя, чтобы не заплакать.

— Пожалуйста, — обнажив ряд белоснежных зубов в улыбке, ответила Каролина.

Со стороны парадной двери послышались громкие голоса, а затем — раздался плач.

Я вопрошающе посмотрела на мачеху.

Лицо той приняло отстраненное выражение.

— Это Мэт и Джессика. Снова поругались, — пояснила она, и, как ни в чем не бывало, продолжила делать записи в блокноте.

Не то чтобы я была особо удивлена — брат и сестра прежде тоже не находили общий язык, но плач прошелся ножом по моему сердцу.

Словно плакала я — тогда, в те темные дни моей жизни.

Не в силах сдержаться, я поспешила увидеть все собственными глазами.

Взору моему предстала неприятная картина. Мэт, пинающий розовый рюкзак, и Джесси. Она, сидя на корточках, спиной вжималась в стену. На полу валялись разбросанные шоколадные шарики.

— Мэт, что случилось? — слетело с моих губ.

— Ничего, — Мэт направил на меня угрюмый взгляд серых глаз.

Они были точь-в-точь, как отца.

— Почему Джесси плачет?

— Потому что сама виновата, — брат встал полированной туфлей на шоколадные шарики. Раздался хруст, словно кому-то переломали кости.

Я нахмурилась и пошла к младшей сестре. Сгорбленная, поникшая, она казалась мне такой маленькой и слабой!

— Эй, что случилось? — опускаясь рядом с ней, прошептала я.

Джесси беззвучно вздрогнула и подняла на меня покрасневшие глаза. Я заметила, что в нескольких местах у неё лопнули капилляры.

— Да что ты спрашиваешь у неё? Она же дура бесполезная! — грубо бросил Мэт и направился в сторону лестницы.

— Не говори так! — бросила я ему вслед. — Она — твоя сестра.

— У меня нет сестер! — откуда-то сверху раздался ответ.

Сердце мое ухнуло куда-то вниз.

Противная горечь поднялась по горлу и обожгла мне язык.

Что я только услышала?

— Не плачь, — я обняла сестру за плечи. — Все будет хорошо. Мэт просто тупой подросток. Придет время, и он поймет, что был не прав.

Джесси перестала дрожать и посмотрела мне прямо в глаза.

— Он никогда не признает этого. Только не он, — сокрушенно прошептала она, и мое сердце без каких-либо сомнений приняло её слова.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

— Привет, ты не спишь? — чуть приоткрыв дверь, тихо спросила я.

За окном была уже ночь, но что-то подсказывало мне, что Джесси еще не спала.

Увидев меня, сестра широко улыбнулась и, зовя, махнула рукой.

Я бесшумно юркнула внутрь.

Спальня Джесси утопала в мягком свете гирлянд, которые висели на стене и окнах. Взгляд мой прошелся по комнате — розовый столик, пуф, подушки, шкаф… Кругом царил порядок.

Удивительное дело для 13-летнего подростка, коим являлась моя младшая сестра.

— У тебя мило, — с улыбкой заметила я и села на край кровати.

— Спасибо, — Джесси отбросила в сторону одеяло, тоже розовое, и разместилась сбоку от меня.

Розовая сорочка, украшенная рюшами, что была на сестре, вызвала у меня умиление.

Любопытно, Джесси так любит розовый?

— На самом деле, розовый не самый любимый цвет, — словно услышав мои мысли, произнесла она.

— Сидя в твоей комнате, мне думается иначе, — я заглянула в серо-голубые глаза сестры.

— Это не я выбирала, а мама, — ответила Джесси.

Она переплела меж собой пальцы рук и как-то напряженно улыбнулась.

— А ты? — не удержалась я от вопроса.

— А что — я?

— Ты не пробовала сказать ей? Что тебе нравится нечто другое?

Губы Джесси дрогнули.

— Пробовала. Но мама сказала, что она лучше знает.

Я промолчала.

Не зная, что сказать такого, чтобы не усугубило бы ситуацию, я глядела прямо перед собой.

— Хочешь посмотреть со мной сериал? — после минуты тишины, предложила мне Джесси.

Мне не очень хотелось пялиться в экран, но понимание того, что моя младшая сестра хотела бы провести со мной время, не позволило ответить отказом.

— Какой сериал будем смотреть? — улыбнулась я.

Джесси вся просияла:

— Фэнтези. Типа сказки.

Она включила свой ноутбук, и мы вдвоем почти на полтора часа погрузились в сказочный мир.

Когда на экране появились титры, я, хотела было, поделиться мыслями относительно сериала, но обнаружила, что моя младшая сестренка уже крепко спала.

Я залюбовалась Джесси.

Несмотря на то, что её лицо все еще выглядело детским, в ней проглядывала пробуждающаяся красота.

«Когда-нибудь, — подумала я, — моя младшая сестренка будет разбивать мужские сердца».

И вновь — будто услышав мои мысли, Джесси нежно улыбнулась во сне.

Я тоже не смогла сдержать улыбку. Подтянув одеяло, я укрыла сестру. Выключила ноутбук и гирлянды. Шепнула молитву и вышла из спальни.

Моя комната находилась в противоположной стороне коридора. Пока я шла туда, до слышала голоса, доносящиеся с первого этажа.

Кажется, о чем-то спорили мачеха и отец.

Я была в сонном состоянии и не разбирала, что они там говорили.

Уже дойдя до двери, я уловила громкий голос Каролины:

— Я уйду от тебя! Завтра же — соберу вещи и уйду!

— Ты обещаешь это мне каждый месяц! — прогремел голос папы. — Давай, Каролина, иди! Только скажи — куда же ты пойдешь? И кто будет тебе оплачивать твою роскошную жизнь? Или ты решила выйти на работу?

— Ты думаешь, я не способна работать?!

— Ты? — голос отца сорвался на смех. — Не смеши меня!

Послышался грохот, и я невольно вздрогнула.

Кто-то кинул стул? Кто-то упал?…

Сердце в груди забилось, как напуганная птица, и я, не зная, как быть, спряталась в своей спальне.

Но даже здесь, за дверью, я не переставала испытывать страх.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

— Доброе утро! Просыпайся, сегодня важный день! — веселый голос мачехи никак не вязался с моим сном, в котором она рыдала и рвала на себе волосы.

— Доброе, — я с трудом разлепила веки и тут же зажмурилась.

Солнечный свет бил мне прямо в лицо.

— Уже восемь утра! — бодрым тоном продолжала Каролина. — Мы выезжаем через сорок минут. Ты ведь не забыла, что завтра — твоя помолвка?

Грудь мою обдало ледяным холодом.

Значит, это не приснилось мне, и я действительно скоро выйду замуж.

— Да, помню, — я медленно села в кровати.

Каролина, отойдя от окна, встала напротив и окинула меня веселым взглядом.

В приталенном костюме, юбка-карандаш которого подчеркивала её стройные ноги, с волосами, уложенными волной и ослепительной улыбкой на губах, Каролина никак не вязалась с той Каролиной, чей голос вчера я слышала перед сном.

— Просыпайся! — более настойчиво повторила мачеха. — Позавтракай. Я жду тебя внизу.

Не дожидаясь моего ответа, Каролина выпорхнула в коридор. Стук её каблучков громким молоточком отдавал в моей голове.

Этот звук был похож на то, как тикали огромные часы.

Тик-так.

Осталось всего-ничего, как я стану собственностью мужа.

Подавив тяжелый вздох, я поднялась с кровати. На столике стоял поднос с моим завтраком. При виде его я поморщилась.

В прозрачном стакане «красовалось» смузи, вид которого был такой, словно кого-то стошнило. Рядом сиротливо лежал ржаной хлебец.

Не самый аппетитный завтрак, но, вероятно, мачеха беспокоилась о том, чтобы меня не разнесло ко дню свадьбы.

Я сделала попытку попробовать содержимое стакана. Поднесла его к губам. Зажмурилась.

Мой желудок протестующее заурчал.

Пожалуй, стоит его послушать. Не хватало еще, чтобы половину дня я провела в уборной.

Поэтому, не теряя времени, я отправилась прямиком в душ. Мне понадобилось около 15 минут, чтобы помыться, высушить волосы и переодеться.

Для прогулок по магазинам я выбрала максимально удобные вещи — белую рубашку и джинсовые шорты.

Не самый элегантный наряд, но я руководствовалась комфортом.

— Оу, как ты интересно выглядишь, — с задумчивой улыбкой встретила меня Каролина, когда я спустилась вниз.

— Мы поедем вдвоем? — проигнорировав её замечание, поинтересовалась я.

— До магазина — вдвоем и с охраной, — мачеха застыла возле зеркал.

Её пальцы, унизанные кольцами, начали поправлять и без того уложенные волосы.

— А в магазинах встретимся с моими подружками, — закончив прихорашиваться, заявила Каролина.

Что? Подружки?

Я ощутила напряжение от этой новости.

— А без них — никак нельзя?

— О, Амаль, — мачеха вскинула брови, — в таком деле даже мне нужна подмога! К тому же…

Она наклонилась ко мне и шепотом добавила:

— Пусть эти сучки знают, какие мы богатые.

Прогулки по магазинам и бьюти-процедуры стали для меня настоящим испытанием.

Я сбилась со счета, сколько перемерила платьев и туфель!

Разных фасонов и всех цветов радуги, наряды и обувь сменяли друг друга под громкие комментарии мачехи и её подружек.

Сперва, я делала попытки высказать свое мнение.

Но оно меркло на фоне других женских голосов, и вскоре я оставила эту затею. Все равно, я ничего не мыслила в том, что принято надевать на торжественные встречи. Все эти события, вплоть до моей грядущей помолвки, благополучно обходили меня стороной.

— Каблук должен быть высоким! — назидательным тоном сообщила Фиона, одна из подруг мачехи. — Мы должны сделать выше Амаль! Всем известно, что длинноногих женщин мужчины считают особо привлекательными.

Сама она была, даже на каблуках, ниже меня на полголовы.

— Вот! — Фиона выхватила из рук продавца-консультанта коробку с очередной парой туфель и всучила её мне.

— Они — идеальные! — добавила женщина.

— Великолепные! — согласилась Каролина.

Я настороженно посмотрела на туфли.

Ультравысокая шпилька и глубокий вырез обуви казались мне вызывающими. Но как только я увидела его подошву, это ощущение умножилось.

Красная, напоминающая мне цвет крови, она виделась мне призывом к сексуальным действиям.

Но никто не спрашивал моего мнения. Туфли были куплены, а к ним — и черное, облегающее платье с провокационным декольте.

— Не думаешь, что это платье больше подойдет для обладательниц более пышной груди? — придерживая край платья, поинтересовалась я у мачехи.

— А, пустяки! — отмахнулась она. — Мы, опытные женщины, подскажем тебе, как даже такую маленькую грудь преподнести так, чтобы у мужчины появился аппетит.

Я едва не застонала.

Бог мой, что скажет мой будущий муж, когда поймет, что получил совсем не то, что увидел?!

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Мы вернулись домой, когда стемнело.

Я чувствовала себя так, словно целый день занималась тяжелой физической работой и параллельно решала задачи по физике. Мои ноги гудели, гудела и голова.

Единственное, в чем я нуждалась теперь — теплом душе и сне.

В отличие от меня, Каролина источала энергию. Глядя на её сверкающие глаза, я невольно задавалась вопросом.

А не принимает ли мачеха какие-то таблетки?

Иначе как можно объяснить её энергичность спустя столько часов?

— Дорогой! Мы дома! — закричала Каролина, как только мы зашли внутрь.

Ответом была тишина.

— Наверное, снова задержался на работе, — сморщив нос, сделала вывод мачеха.

Мы обе знали, что за работа у отца. Вернее, я догадывалась. Прежде я никогда не сталкивалась с темной стороной криминального мира. Можно было считать, что я в какой-то мере была оберегаема от неё.

До тех пор, пока жила в пансионате.

Я догадывалась, что скоро всё изменится.

— Привет! — наверху показалась Джесси в розовой пижаме.

— Привет! — я помахала ей рукой, и краем глаза заметила, как нахмурилась мачеха.

— Почему ты не спишь? — вопросила она.

Её лицо приняло холодное выражение, словно она столкнулась с чем-то неприятным. Даже мне стало не по себе. Оставалось только догадываться, что сейчас чувствовала сестренка.

— Я скоро лягу, — Джесси виновато улыбнулась.

— Ложись, — Каролина кивнула. — У тебя режим!

Джесси исчезла так же незаметно, как и появилась.

— Почему ты так строга с ней? — не выдержав, я задала волнующий меня вопрос.

— Строга? — в голубых глазах мелькнуло удивление. — У Джесси есть всё, и даже больше. Я просто приучаю её к режиму. Так лучше для её психики.

— Время только девять. Ты, правда, считаешь, что подросток должен спать в такой час?

Мимо нас прошли два охранника. Их руки были заняты многочисленными пакетами, которые они поспешили отнести наверх.

— Амаль, — мачеха шагнула ко мне. — Джессика нуждается в режиме и контроле. Поверь, это лучшее для неё.

От услышанных слов мне стало тошно.

Что значит — «контроль»? Неужели моя сестренка нуждалась в этом? Она что, какая-то больная?

— Мам! Это ты? — послышалось снаружи.

— Мэт! Ну, кто же? Я! — ласково ответила Каролина.

— Иди сюда. Есть вопрос! — приказным тоном обратился брат к ней.

— Иду, иду!

Мачеха поспешила к Мэту.

Мне стало невыносимо тошно от этой картины.

Возмущение всколыхнулось внутри меня, и горячей волной стало подниматься в груди.

Я не могла поверить, что один и тот же человек мог так по-разному обращаться со своими родными детьми!

Полная противоречивых чувств, я взбежала по лестнице.

Возможно, мне стоило заглянуть к Джесси, но сейчас я была не в том состоянии, чтобы мило беседовать даже с ней. Видимо, накопившееся за целый день чувства, никуда не исчезли, а преобразовывались в нарастающую злость.

Испугавшись, что все это выльется в конфликт, я поспешила в душ. Теплая вода должна была успокоить меня.

Уже позже, искупавшись и переодевшись в пижаму, я уселась на кровати и уставилась на платье, что висело на двери шкафа.

Мне до сих пор не верилось, что уже завтра, я предстану в нём перед всеми…

Перед ним, моим будущем мужем…

Каким он будет?

Я не тешила себя надеждой, что это будет благородный, добрый и ласковый человек.

Я лишь надеялась на то, что рядом с ним мне не будет хуже, чем здесь.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Мои икры сводило от напряжения, а голова раскалывалась, когда я с улыбкой приветствовала очередных гостей, появившихся на сегодняшнем ужине.

Кажется, большая часть нашей родни приехала, чтобы поздравить меня с грядущим замужеством.

И половину из них я точно не видела прежде.

Лица родственников были чужими, голоса — назойливыми, а поздравления вызывали протест.

Даже несмотря на то, что я знала, что это моя обязанность — выйти замуж по договору. Я ничего не могла поделать со своим сердцем.

Одетая в откровенное платье, с ярким макияжем и на высоченных шпильках, я ощущала себя куклой.

Куклой, которую вот-вот получит капризный мальчишка.

Я гасила в себе эти чувства и продолжала улыбаться.

От пожеланий родственниц у меня уже сводило скулы, но я держалась изо всех сил.

Ужин только начинался, и горе мне, если я дам слабину.

— Поздравляю, дорогая, — Мариса, двоюродная тетя, стиснула меня в объятиях.

Аромат цветочного парфюма, лака для волос и мяты на несколько секунд окутали моё лицо, и у меня закружилась голова.

Мариса отступила на шаг и широко улыбнулась. Темная помада сделала эту улыбку похожей на самодовольную усмешку.

— Алекс, какая красавица твоя старшая дочь, — добавила тетя. — Уверена, жених по достоинству оценит её. Кстати, где он?

— Еще не приехал, — папа поджал губы, — но они уже в пути сюда.

— С нетерпением жду его появления, — Мариса обняла одной рукой меня за обнаженные плечи. Длинный ноготь царапнул мою кожу.

Мне, вдруг, захотелось скинуть чужую руку, но вместо этого я только сглотнула.

— А где Джессика, ваша младшая? — продолжала Мариса.

— Она слишком мала для таких событий, — Каролина одарила родственницу сверкающей улыбкой.

— Время пролетит быстро, и не заметишь, как, однажды, будешь вот так с Джессикой встречать её жениха, — тетя подозвала официанта и взяла с подноса фужер.

Наконец-то она убрала руку!

— Ей всего тринадцать, — Каролина повела плечиком, так, словно отгоняла назойливую муху. — Пока рано думать об этом.

Я с напряжением слушала их беседу, а в голове моей уже рисовалась картина, в которой повзрослевшая сестренка выходила замуж.

Что, если её будет обижать муж?

Эта мысль казалась мне более ужасающей, чем мысль о том, что было, если бы меня обижал мой муж.

Сама я, наверное, могла бы вынести многое, но никогда бы не желала подобной участи для Джесси.

— Ты так и не сказал мне, кто же этот жених? — Мариса сделала глоток. — Дай-ка подумаю, какой союз принесет выгоду. Это итальянцы? Тайванцы? Или вы решили объединиться с южной семьей?

Она задавала вопросы, которые я не осмелилась задать сама.

Да, Господь Свидетель, я до сих пор не знала имени моего будущего мужа, и с какой он семьи.

Вероятно, это было трусостью с моей стороны, но я предпочитала до последнего не знать, кто мой жених.

— Ты проницательна, Мариса, — папа улыбнулся, но глаза его оставались холодными, — однако в этот раз ты ошиблась. Это — русская семья.

У меня сжалось сердце от услышанного.

Словно кто-то стальными когтями впился в него.

Господи!

Неужели я не ослышалась?

Как такое возможно, что папа решился на это?! Ведь еще год назад я слышала от него, что между ними шла жестокая война.

Ощущая, как страх зашевелился в груди, я обвела зал потерянным взглядом.

Да, без сомнений, мачеха приложила все свои организаторские способности, чтобы преобразить первый этаж.

Расставленные столы покрывали белые, с золотым теснением, скатерти. Те самые золотые подсвечники, которым так радовалась Каролина, идеально гармонировали с праздничной обстановкой. Повсюду были античные вазоны с розовыми розами, а рядом с верандой играл настоящий оркестр.

Гости, разбившись на группки, потягивали шампанское. Они то и дело бросали в мою сторону заинтересованные взгляды и улыбки, но это лишь усиливало неприятные чувства.

Внутри меня пульсировал, разрастался липкий, почти животный страх.

Он был такой сильный, что меня затошнило.

Не хватало еще, чтобы меня вырвало!

Только не это!

— Мне нужно в уборную, — бросила я и, с трудом передвигая ногами, двинулась в сторону, где находился туалет.

Отец сказал мне что-то вслед, но я не расслышала его слов.

Противный шум заполнял мои уши, и теперь я едва слышала чужие голоса. Беспокоясь о том, что сдерживать тошноту долго не получится, я ускорила шаг насколько это было возможно в этих дурацких туфлях и платье.

Какой дурак вообще придумал такую неудобную обувь?!

— Амаль, дорогая! — чьи-то тонкие пальцы сомкнулись на моем запястье, и я порывисто обернулась.

На меня с затаенной улыбкой смотрела мачеха.

— Дорогая, — повторила она. Её пальцы, как тиски, плотнее сжали мою руку. — Куда же ты собралась? Жених уже приехал.

Мне показалось, что мое сердце перестало стучать. Холод заполнил каждую клеточку моего тела, и я застыла, словно снежная статуя.

— А вот и моя старшая дочь, Амаль, — раздался громкий голос отца.

Услышав его, я вздрогнула и пробудилась.

Взгляд мой устремился поверх плеча Каролины. В нашу сторону шел папа в компании трех мужчин. Ростом выше среднего, в темных костюмах, они смотрели на меня.

Не привыкшая к таким прямым мужским взглядам, я опустила взор, но ненадолго. В следующую секунду папа встал слева от меня и сказал:

— Амаль, познакомься со своим женихом.

Я почувствовала, как задрожали мои ресницы перед тем как я подняла взгляд. Он заметался между трех лиц. Один мужчина был возрастом, как мой отец, а вот два других — почти ровесниками.

Вероятно, это братья? Но который из них — мой будущий муж?

Тот, кто сдерживает улыбку или этот, что буравит меня взглядом?

— Здравствуй, Амаль, — глубокий, мужской голос заставил меня вновь вздрогнуть.

Этот голос принадлежал тому, кто глядел на меня без улыбки.

Мужчина протянул широкую ладонь. Я опустила на неё взгляд и, не зная, что делать, принялась зачем-то разглядывать её. Увидела полоску шрама, и, кажется, мозоль.

— Дорогая, ты должна протянуть ему свою руку, — толкнув меня в правый бок, прошептала Каролина.

Меня окатило волной стыда.

Какая же я дура!

Я, как в замедленной съемке, протянула правую руку, и сильные пальцы сомкнулись на ней. Как только это случилось, чувство необратимости пронзило меня электрическим разрядом.

— Виктор, — произнес жених.

— Амаль, — пересохшими губами ответила я.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

— Амаль, — словно пробуя на вкус, протянул мой жених.

Мой жених…

Взгляд мой взметнулся вверх и остановился на мужских глазах.

Обрамленные густыми ресницами, они глядели прямо на меня.

Какого они цвета?

Мне, вдруг, это стало очень важно.

Наконец, сквозь пелену волнения, я разглядела оттенок его глаз.

Темно-карий, как горячий шоколад, что я пила в детстве.

Только вот в них не было и капли тепла. Эти глаза смотрели на меня холодно. Так, верно, смотрит хирург. По крайней мере, именно это сравнение пришло в мою голову.

— Мой отец — Сергей и младший брат — Влад, — указывая взглядом в сторону мужчин, произнес Виктор.

— Здравствуйте, — я перевела взор на будущих родственников.

Мы обменялись вежливыми фразами, и все это время Виктор продолжал держать меня за руку.

Господи, как же непривычно было ощущать чужое прикосновение, да еще такое властное!

Иначе как по-другому назвать эти стальные тиски?

Мужские пальцы прожигали мою ладонь, и малейшее движение ей приводило к тому, что хватка Виктора становилась все ощутимее.

— Думаю, молодым стоит побыть наедине, — с невозмутимой улыбкой предложил папа.

— Согласен, — Сергей, мой будущий свёкор, сдержанно улыбнулся, но его глаза, как у моего отца, оставались холодными.

— Вы можете пообщаться в саду, — широко улыбаясь, словно она сейчас рекламировала отбеливающую зубную пасту, произнесла Каролина.

Я едва не дернулась от этих слов.

Что значит — «пообщаться в саду»?» Что мы там будем делать? Зачем?

Страх после секундной заминки вновь начал давать о себе знать. Сердце испуганно заколотилось, и очередная порция тошноты липкой волной подкатила к моему горлу.

Мачеха послала мне многозначительный взгляд, и я опустила глаза. Я не хотела, чтобы кто-либо видел, как мне страшно.

Жесткие пальцы чуть сильнее сдавили мою ладонь. Даже без слов я восприняла это как приказ.

— Мы не задержимся дольше положенного, — Виктор, продолжая держать меня за руку, направился в сторону стеклянных дверей, и я, словно собачка, побежала за ним.

Но с каждым новым шагом делать это становилось всё сложнее. Туфли, платье — все мешало мне идти полноценно.

Могу себе представить, как это комично выглядело со стороны!

Виктор, рассекающий воздух своей быстрой походкой, и я, почти волочащаяся за ним…

И если кому-то было смешно, то внутри я испытывала унижение.

Стеклянные двери распахнулись, и живительная прохлада свежим ветерком прошлась по моему лицу и обнаженным плечам.

Виктор, словно зная куда идти, уверенно пошел в глубь сада. Стук мои каблучков по плитке отдавал глухим молоточком в моей голове. И, словно вторя им, так же стучало сердце.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Когда позади нас остались шум голосов и звуки фортепиано, Виктор, наконец, сбавил шаг.

Как раз вовремя, потому что мне казалось — еще чуть-чуть, и у меня сломаются ноги. Ужасные туфли!

Дойдя до кустов жимолости, жених остановился и отпустил мою руку. Это случилось так неожиданно, что она безвольно повисла вдоль моего тела.

Я опустила взгляд. Красные отметины на моей белой коже живописно свидетельствовали о железной хватке мужчины.

Боже мой.

Он ведь всего лишь держал меня за руку. Страшно подумать, что будет со мной, когда случится нечто большее.

Страх сжал мои легкие, и воздуха стало катастрофически мало.

Я, ощущая, как дурнота вновь начинает овладевать мной, прерывисто вздохнула и покачнулась.

— Смотри, не грохнись тут, — с усмешкой произнес Виктор.

Он медленно сел на скамейку и похлопал по свободному месту.

— Сядь.

Я, проявляя покорность, послушно села. Поправила складки платья на коленях и украдкой посмотрела на жениха.

В отличие от меня, Виктор не смущался.

Его оценивающий взгляд бесстыдно путешествовал по моей груди.

Интересно, он догадывается, что треть из того, что он видит — имитация?

Душный румянец опалил мои щеки. Какое счастье, что на моем лице был плотный слой из тонального крема и пудры!

— Посмотри на меня, — приказал Виктор.

Я подняла на него взор.

Темно-карие глаза встретили меня с ледяной усмешкой. Видимо, жениха забавляла такая ситуация.

— Я знаю, что ни один из нас не хочет этот брак, — начал Виктор приглушенным голосом.

Я, удивляясь его прямоте, нахмурилась.

— Я не… — пытаясь как-то смягчить ситуацию, начала я.

— Не нужно! — оборвал Виктор. — Я знаю, как получаются такие браки. Это — сделка, ничего большего. Однако то, что это сделка, не отменяет правил и ожиданий от брака. Скажи, Амаль, ты — девственница?

Я дернулась от его вопроса так, будто меня ужалили.

Что?! Он сомневается во мне?

— Да, я — девственница, — не узнавая свой голос, ответила я.

— Тогда, в следующий раз, выбери для себя более скромный наряд. Я не хочу, чтобы моя будущая жена одевалась, как дорогая шлюха, — отчеканивая каждое слово, бросил мне в лицо Виктор. — Если я захочу себе шлюху, то поеду в Крайтон или Лос-Анджелес. А ты обязана выглядеть иначе.

Меня затрясло от услышанного.

Что я только услышала?

Виктор сравнил меня со шлюхой?!

— Я не шлюха! — обиженно крикнула я.

Из глаз моих брызнули слезы.

Ну, вот! Я не смогла сдержаться!

Ненавидя себя, Виктора и весь этот ужин, я начала дрожащими пальцами вытирать соленые дорожки.

Жених приподнял уголки губ в снисходительной улыбке:

— Я сказал: «как дорогая шлюха», но не называл тебя ей. Успокойся.

Виктор порылся в кармане и протянул мне платок.

— Держи.

Я с недоверием посмотрела на сложенный платок, но все же, приняла его.

Как только я поднесла платок к лицу, то почувствовала аромат чего-то хвойного и пряного. Запах был незнакомым мне прежде. Перебирая в голове названия известных мужских парфюмов (и это была попытка не разрыдаться дальше), я начала промакивать мягкой тканью свое лицо.

— Может, это успокоит тебя больше, — произнес Виктор.

Его пальцы нашли мою ладонь, и через секунду я почувствовала, как что-то прохладное скользнуло по пальцу.

Наконец, до меня дошло, что этим что-то оказалось кольцо.

Внушительного размера бриллиант, сиявший в центре золотого обруча, тотчас привлек моё внимание. Я удивилась подобной роскоши, казавшейся мне вызывающей, но, видимо, в этом мире было так принято.

— Спасибо, — ощущая тяжесть в груди, поблагодарила я.

Со стороны дверей послышались голоса, и я спешно добавила:

— Нам, наверное, пора возвращаться.

— Да, конечно, — Виктор, опередив меня, поднялся, сделал шаг, а потом — наклонился ко мне и, прижав к спинке скамейки, впечатался своими губами в мои.

В тот миг мне показалось, что жених намеревался высосать жизнь из меня, ибо его поцелуй был требовательным и властным.

Губы Виктора беспощадно сминали мои, язык ворвался в рот, и я почувствовала вкус кофе вперемешку с лимоном и медом.

— Вот теперь, мы можем вернуться, — резко прерывая поцелуй, произнес мой жених.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Я с глухим стоном упала на кровать.

Господи!

Как же я устала! Каким тяжелым был этот день!

Мне казалось, что этот ужин никогда не закончится. Перед глазами до сих пор были удаляющиеся фигуры моих почти родственников и прощальный взгляд, которым меня одарил жених.

О, этот взгляд!

Темный, пугающий! И хотя Виктор при всех сохранял напускное спокойствие и подчеркнутую вежливость, я уже начинала догадываться, что всё это — внешняя оболочка, за которой скрывался опасный зверь.

Мои губы все еще помнили его поцелуй. После столь «нежной ласки», они припухли и стали странно чувствительными. Даже сейчас, задевая ими подушку, я ощущала томительную боль на губах.

Как долго я буду чувствовать это?

Я, снова застонав, нырнула под одеяло, и в тот же миг, в дверь постучали.

— Да? — напряженно выдохнула я.

Дверь открылась, и на пороге показался отец. Он был все еще в костюме. Лицо папы выражало глубокую сосредоточенность.

Зачем он здесь?

Я, хотела было, встать, но он остановил меня:

— Лежи, я ненадолго. Я лишь пришел сказать, что созвонился с Сергеем. Мы решили провести свадьбу первого июня.

— Что? — я потрясенно посмотрела на папу.

Так скоро? Всего через две недели? Как так? Ведь у всех, кого я знаю, на подготовку к свадьбе уходило минимум полгода!

— Не беспокойся, мы наймем нужных людей, чтобы свадьба прошла по высшему разряду.

— Но, папа, две недели… Это так мало, — мой голос зазвучал жалобно, и я оборвала речь.

Папа, будто понимая меня, кивнул.

— Возможно, с одной стороны это вызывает у тебя беспокойство. Но с другой. Подумай, Амаль, это значит, что ты очень приглянулась Виктору, раз он так торопится со свадьбой.

— Значит, это Виктор так сказал? — я с недоверием посмотрела на папу.

— Я беседовал с его отцом. Мы уже приняли решение, и тебе нужно его принять. У тебя есть какие-то пожелания относительно свадьбы? Например, где бы ты хотела провести торжество. Возможно, мы сможем найти компромисс.

Я засомневалась в этом.

Нет. Будет так, как выберет папа или кто-либо из мужчин.

Однако было то, что я, все же, могла выбрать сама.

— Я хочу сама выбрать себе свадебное платье. Сама, без чьих-либо указаний, — решительно произнесла я.

Теперь, после слов Виктора, мне хотелось доказать ему, что у меня есть вкус.

— Хорошо, — словно ожидая этих слов от меня, согласился отец. — Только не тяни с этим. Время пролетит быстро.

— Я завтра же займусь своим свадебным платьем.

Папа, принимая мой ответ, вновь кивнул.

— Я дам распоряжение охране. Спокойной ночи, — произнес он, скрываясь за дверью.

— Спокойной ночи, — прошептала я в полутьму.

Никогда папа не целовал меня перед сном. Я не помню того времени, когда сидела у него на руках… Порой, мне не хватало поддержки и доброго слова с его стороны, и потому я так ценила эти крупицы внимания, которые он изредка дарил мне.

Уже засыпая, я поймала себя на мыслях о своем будущем.

Что, если наш союз с Виктором станет крепким и сделает семью сильнее? Может, тогда папино сердце смягчится? Может тогда я почувствую его любовь, которую он скрывает за ледяной маской?

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

«А КАКОЙ ОН?»

Очередное сообщение от Алисы, набранное капсом, красноречиво показывало её интерес к моей личной жизни.

Я улыбнулась. Могу себе представить лицо подруги. Наверняка, от нетерпения она покусывает свои губы. Дурная привычка, которая с Алисой столько, сколько я её помню.

«Он моложе чем я думала», — отправила я, и следом прилетел ответ.

«ОТЛИЧНО. СТАРЫЙ ПЕРДУН ЭТО СКУЧНО, ХОТЯ, В ЧЕМ-ТО УДОБНО».

Я приглушенно рассмеялась, за что получила осуждающий взгляд Каролины. Вообще, эти два дня мачеха была обижена на меня. Причина этого лежала на поверхности — папа сообщил ей, что невеста должна сама выбрать себе свадебное платье. Это невероятно задело Каролину, и хотя она открыто не показывала свои чувства, сигналы, которые посылал её взгляд и выражение лица, свидетельствовали о горькой обиде.

С одной стороны, мне было жаль мачеху, что я лишила её такой радости.

С другой, мне было жаль себя. Достаточно и того унижения, которое я получила от Виктора в день помолвки!

В конце концов, свадьба, вероятно, будет единственной в моей жизни, так что я имела полное право выбрать сама свой наряд!

Поиском платья я занималась вот уже два дня, и сегодня я была полна решимости найти его. Все-таки сроки поджимали. Нет ничего хуже, чем делать все в последний день!

Машина плавно остановилась возле глянцевых дверей очередного бутика. Я вернула телефон в сумочку и потянулась к ручке двери, но один из охранников опередил меня.

Дверь распахнулась, и теплый воздух ворвался в салон автомобиля. Каролина поморщилась:

— Господи, какая жара! Надеюсь, в магазине нам подадут прохладительные напитки!

Я промолчала.

Куда бы мы не заглянули, Каролина требовала, чтобы ей налили выпить «что-то освежающее». Видимо, таким образом мачеха гасила в себе раздражение, но, кажется, это не всегда получалась успешно.

В предыдущем магазине она накричала на одну из девушек-консультантов лишь за то, что та не расслышала её просьбы. Оставалось только надеяться, что Каролина не закатит истерику под конец поездки.

Я вышла из машины и сощурилась. Полуденное солнце било прямо в глаза. Погода была сегодня такой, как обычно бывает здесь в середине лета. Капельки пота проступили на моем лбу, и я поспешила скрыться в спасительной прохладе магазина.

Каролина, сидя на белоснежном пуфе, уже потягивала коктейль. Перед ней кружили девушки. Видимо, они приняли её за невесту, что, несомненно, льстило мачехе.

— Спасибо, но невеста — она, — томно засмеявшись, протянула Каролина.

Пять пар глаз устремили на меня внимательные взгляды.

— Какой именно фасон вас интересует? — с улыбкой обратилась ко мне кудрявая блондинка.

— Я хочу что-то изысканное и одновременно простое. Никаких рюшек и стразов… — я обвела взглядом магазин в поисках примера. — Женственное и скромное.

— Возможно, у вас есть пример того, чего вы хотите? Фото?

— Точно, фото есть. В телефоне, — я расстегнула сумочку и нырнула рукой в поисках телефона, но не нашла его.

Наверное, выскользнул из пальцев и свалился на пол в машине.

— Я сейчас вернусь. Телефон остался в машине, — на ходу бросила я и выбежала из магазина.

Я едва не налетела на одного из своих охранников, Пола. Он встретил меня с нервной улыбкой. Бог мой, почему моё появление вызвало у него такую реакцию?

А, может, Пол считает меня такой же капризной, как Каролину?

— Я кое-что забыла, — пояснила я и юркнула в открывшуюся передо мной дверь.

Взгляд мой прошелся по кожаному сиденью, спустился вниз. Рядом с дальней дверью белел мой телефон. Я потянулась к нему, и в следующее мгновение кто-то сильно толкнул меня в спину, дверь сбоку с грохотом закрылась, а сама я нырнула головой вниз.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

— Что случилось?! — пытаясь выпрямиться, испуганно вопросила я.

В ту же секунду впереди открылась-закрылась дверь, и машина двинулась с места.

Раздался щелчок.

— Эй! Куда вы? — не на шутку испугавшись, закричала я.

Мои пальцы дотянулись до ручки, но двери оказались заблокированными. Я обернулась назад.

Взгляд мой успел заметить лежащего на дороге человека. Рядом с его головой блестела темная лужа. Солнечный зайчики играли на вишневом озере, а стеклянный взгляд мужчины смотрел куда-то вдаль.

Меня пронзило осознанием.

Это же Уилл, наш водитель…

Что с ним?

Он мертв?!

Дурнота обдала мне грудь душной волной. Желудок сжался, сжалось и мое сердце от страшной догадки.

Меня похитили?

Словно услышав мои мысли, человек, сидящий за рулем джипа, обратился ко мне гнусавым голосом:

— Сиди смирно, Амаль.

— Пол?! — я до боли в суставах вцепилась в спинку водительского сиденья. Под моими ногтями захрустела кожаная обшивка.

Наш охранник — предатель?…

Мысль показалась мне настоящим безумием.

— Что ты делаешь, Пол?! — вырвалось из моей груди.

Он бросил взгляд через плечо, и я отпрянула, когда увидела его глаза, полные ненависти.

Откуда в Поле столько её, да еще по отношению ко мне? Разве я хоть раз вела себя грубо или неуважительно с ним?

— Я делаю, что должен! Сиди тихо, иначе я вколю тебе дозу, после которой ты станешь, как овощ! — врываясь в мои мысли, бросил Пол.

Его слова еще больше напугали меня.

Нетрудно было догадаться, что для того чтобы я перестала говорить и двигаться, Пол использует укол с каким-нибудь сильнодействующим лекарством.

Я не хотела бы на себе испытать ни его действие, ни то, что потом со мной сделают…

Я вжалась спиной в сиденье и обняла себя за влажные плечи. Несмотря на то, что в автомобиле работал кондиционер, пот проступал на всей моей коже.

Тем временем, машина, разогнавшись, помчалась по дороге.

Мимо проносились магазинчики, в которые я заглядывала совсем недавно, уютные кафе, влюбленные парочки…

Все это было ярким контрастом с тем, что творилось в моей душе.

Удушающая тьма расползалась по груди. Руки-ноги, язык — всё, вдруг, онемело, и громким набатом в голове стучал пульс.

Уставившись в одну точку, я пыталась справиться со страхом.

А автомобиль, меж тем, уносил меня все дальше. Когда я увидела, что мы покинули город, я почувствовала, что почти потеряла контроль над своим страхом.

Он поднимался все выше и выше, и мне казалось, что еще немного — его безжалостные, ледяные пальцы сомкнутся на моем горле, и я задохнусь.

В этот момент кто-то позвонил Полу, он сразу же ответил на звонок.

— Да! Сделано. Везу.

Звонок его телефона напомнил мне о том, что мой собственный телефон был все еще в моей левой руке.

И, вероятно, Пол еще не догадывается об этом!

Ощущая себя сапером, занятым разминированием бомбы, я скользнула пальцем по боковой кнопке, тем самым отключая звук у телефона.

Понимая, что рано или поздно Пол вспомнит о том, что у меня был телефон, я опустила его вниз. Подковырнула коврик, но, как нарочно, у меня не получилось с первого раза. Не оставляя попыток осуществить задуманное, я попыталась помочь себе правой рукой.

— Ты что там делаешь? — нервно вопросил Пол.

Машина резко остановилась, телефон выскользнул из моих пальцев, я толкнула его пяткой куда-то в сторону.

Через секунду дверь сбоку от меня открылась. Внутрь заглянул Пол.

— Что там у тебя? — он схватил за плечо и вытянул меня наружу.

Я стиснула зубы от боли. Чужие пальцы причиняли мне боль.

— Ничего! — я задрожала.

Пол дернул за мою сумочку и грубо сорвал её с моего правого плеча. Бесцеремонно открыв сумку, охранник заглянул внутрь.

— Где твой телефон? — вскинув голову, произнес он.

Что мне делать?

Солгать? А что, если он поймет, что я сказала неправду?

— Я не знаю, — дрожащим голосом ответила я.

Пол окинул меня недоверчивым взглядом.

— Наверное, оставила в одном из магазинов, — сбивчиво ответила я.

Охранник клешнями вцепился в мой локоть, и, наклонившись, заглянул в машину.

Я зажмурилась и перестала дышать.

Господи, если он сейчас найдет мой телефон, что будет? Что он сделает со мной?

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

— Садись, — Пол отпустил мою руку и дернул головой в сторону сиденья.

Я отшатнулась от него и залезла внутрь.

Дверь хлопнула, и этот звук прошелся скрежетом по моему разуму. Я забралась с ногами на сиденье и обняла себя за бедра. Пальцы моих рук были липкими от страха, и оставляли отметины на тонкой ткани летних шорт.

Когда Пол вернулся за руль, то мой страх утроился. Несмотря на то, что он сохранял молчание, я кожей чувствовала ненависть, исходящую от него.

Но почему? Почему он испытывает ненависть по отношению ко мне?

Есть ли этому объяснение? Или оно не всегда нужно?

Гораздо важнее было сейчас не почему, а что Пол собирался делать с этой ненавистью…

В моей голове начали разворачиваться ужасающие картины — одна страшнее другой.

Что, если Пол похитил меня лишь для того, чтобы убить? Тогда, вероятнее всего, он выберет какое-нибудь безлюдное место… Например, лес или горы…

Знает ли папа, что меня похитили? Отправился ли он на мои поиски или же…

Я даже думать не хотела, что мой отец не будет что-либо предпринимать. Нет! Несмотря на дистанцию в наших отношениях, я оставалась его дочерью. Папа не бросит меня. Он сделает всё, чтобы спасти меня.

Не знаю, сколько прошло времени с того момента, как Пол украл меня, наверное, около шести часов, когда машина остановилась на одной из заправок.

— Сиди смирно, — открывая дверь, бросил Пол.

— Мне нужно в туалет, — сдавленно произнесла я.

Я не узнавала свой голос. Он был таким слабым и болезненным!

— Не думай, что проведешь меня. Ты сходишь в туалет в лесу, но не здесь!

Пол с грохотом захлопнул дверь и нажал блокировку.

Как только я увидела его удаляющуюся фигуру, то сразу слезла на пол и начала шарить ладонями в поисках своего телефона.

Где же он?

Я должна его найти! Если я сделаю это, то смогу связаться с отцом, и тогда мое освобождение ускорится…

Пальцы задели прохладное стекло.

Вот он, мой телефончик!

Никогда я не радовалась ему так, как сейчас! Даже те чувства, которые я испытала, когда папа вручил мне дорогостоящий смартфон прошлым рождеством, не шли ни в какое сравнение с тем, что я ощущала в эти секунды!

Мои пальцы обвили корпус телефона, я наклонилась еще сильнее, чтобы разглядеть его, нажала на центральную кнопку…

Ничего.

Экран был черным. Видимо, телефон разрядился.

Неприятная досада, будь я в другой ситуации, и настоящая катастрофа, граничащая с обреченностью, сейчас для меня…

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

К моим глазам подступили слезы, и несколько секунд я видела перед собой всё размытым. Звук бензина, вливающегося в бак, пробудил и немного привел меня в чувства.

С сожалением, я отпихнула телефон как можно дальше, а затем вновь села в привычную позу. От напряжения моя голова начала болеть. В попытках погасить эти неприятные ощущения, я сомкнула веки.

Послышался звук открываемой двери.

— Держи, — рядом со мной что-то зашуршало.

Я встрепенулась и распахнула глаза. Взор мой скользнул по сиденью, и я увидела шоколадный батончик, лежащий на нем.

Желудок мой противно заныл от голода, но я не спешила брать «угощение».

— Что там? — спросила я.

— Обычный шоколад, — глухо ответил Пол.

— Спасибо, — я подтянула батончик и принялась внимательно осматривать его.

Что, если внутри него не простой шоколад, а наркотики? Я не отличалась параноидальным мышлением, но сейчас каждая деталь виделась мне в ином свете.

— Ешь, — повторил Пол, — мне приказано привезти тебя в нормальном состоянии.

Вот и зацепка.

Приказано…

Значит, Пол выполняет чей-то приказ.

Чей именно? И что сподвигло его на предательство?

Я рассуждала почти здраво, но параллельно, внутри меня разгорался страх.

Что со мной сделают, когда доставят до заказчика? Что меня ждет?

Мне нужно было спастись…

Но как?

— Пол, я хочу в туалет, — после минутного молчания, произнесла я.

Машина ехала по трассе, мимо пролетали грузовики, изредка попадались спорткары…

Впереди уже виднелся лес. Темно-красные всполохи солнца рассекали серое небо над ним. Оставалось совсем немного до того времени, как ночь окутает собой мир.

Автомобиль проехал еще минут пять, а затем съехал на обочину.

— У тебя есть три минуты, — рывком открывая мою дверь, предупредил Пол.

Я настороженно посмотрела на его лицо. Даже в сумерках, мне было видно, какими красными были глаза у похитителя. А еще, я заметила, как его левое веко несколько раз дернулось.

Похоже, у Пола начался нервный тик…

Люди в таком состоянии могут быть уязвимы и неадекватными.

Только бы не спровоцировать его!

Наверное, мне стоило вести себя хорошо, чтобы не вызвать агрессию у него.

Размышляя над этим, я поспешила скрыться за ближайшим деревом. Прохлада леса обвивала мои голые ноги, пробиралась под футболку, и я еще сильнее задрожала.

Укрывшись, я сделала свои дела.

Унижение, ощущение собственной бесправности сдавили мою грудь, и у меня закружилась голова. Я едва не свалилась, но в последний момент ухватилась рукой за ветку дерева.

Еле передвигая ногами, я направилась в сторону машины. Пол стоял неподалеку, и сейчас выражение его лица выдавало нервное состояние.

Глаза мужчины бегали туда-сюда, губы шевелились, словно он разговаривал с кем-то.

Как только его взор остановился на мне, выражение лица Пола изменилось. Он поджал губы и раздраженно бросил мне:

— Живее!

Я побежала. Легкие и левый бок кольнули, и слезы брызнули из моих глаз.

Пол заметил это. На долю секунды на его лице отразилось сочувствие, которое, вскоре, сменилось раздражением.

— Давай! — он толкнул меня в машину, и я, словно кукла, упала на сиденья.

И вновь машина помчалась по трассе. Сумерки начали сгущаться, темная дымка ночи опускалась на землю.

Тьма страха окутывала мое сердце.

Странно, пока за окном было солнце, я хранила в себе крупицы надежды. Но теперь, когда светило растворилось за горизонтом, я ощущала, как надежда — подобно крупицам сахара в горячем чае — растворяется во мне.

— Я вынужден так поступить, Амаль, не держи на меня зла, — холодную тишину, внезапно, нарушил голос Пола.

Что с ним?

Неужели его мучают угрызения совести?

— Я не могу радоваться тому, что ты сделал, — сдавленно ответила я.

— Да, но у меня не было выбора. Мне нужны деньги. За тебя обещали заплатить много денег, — машина свернула налево и покатилась по узкой дороге, поднимающейся вверх по холму.

— Что же заставило тебя стать предателем? — не сдержавшись, прошептала я.

Я вся напряглась, когда произнесла эти слова. Кто знает, как Пол воспримет их?

— Моя мать тяжело больна. На лечение нужны деньги. Много денег.

Сердце мое сжалось от услышанного.

— Ты мог бы спросить у моего отца… — тихо заметила я.

— У твоего отца? — Пол нервно рассмеялся.

— Послушай, — взволнованно начала я, — не совершай ошибки. Верни меня домой, а я заплачу тебе. У меня есть счет, я отдам тебе все деньги, что есть на нем. Ты вернешь меня домой, и мы скажем, что ничего не случилось… Ты сможешь помочь своей матери.

Я посмотрела в зеркало и встретилась со взглядом похитителя. В его глазах пробежала надежда.

А затем — там отразились отчаяние и страх.

— Нет! — рявкнул Пол. — Слишком поздно!

— Пол, не…

— Заткнись!

Машину тряхнуло, и мне показалось, что мы сорвемся вниз. Я закричала от охватившего меня страха.

Я не хотела умирать!

— Заткнись! — голос Пола гремел, как раскаты грома.

Я сжалась в комок от его приказа.

Слезы бежали по моим щекам, но я даже не пыталась их стереть. Бесполезно. Мои пальцы намертво вцепились в плечи.

В полутьме автомобиля раздался громкий звонок телефона.

Как и в прошлый раз, Пол сразу ответил на него.

— Хорошо! Мы почти на месте.

Прошло около двух минут, и впереди показался автомобиль. Сверкнув фарами, он остановился.

Остановилась и машина, в которой была я…

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

— Выходи, — Пол открыл дверь и впился взглядом в мое лицо.

— Пол, пожалуйста, не надо, — прошептала я.

Это был мой последний шанс.

Наверное, в этот миг я выглядела жалкой, но отчаяние и страх заставляли меня почти умолять своего похитителя.

— Мне, правда, жаль, — прошептал Пол.

Он поморщился и следом добавил:

— Живее или я вытащу тебя за шкирку!

Я подчинилась его приказу.

Меня замутило, как только я вышла наружу. Поднялся холодный ветер, и моя липкая от пота кожа, мгновенно отреагировала на него.

Дрожь овладела каждой клеточкой тела. Меня трясло так сильно, что стучали даже зубы.

— Туда! — Пол толкнул меня меж лопаток, и я еле устояла на ногах.

Сквозь пелену слабости я разглядела машину и стоящего рядом с ней человека.

Он махнул рукой и крикнул:

— Живее!

Его голос был мне не знаком, и это еще больше напугало меня.

Ноги словно приросли к земле, и я не могла сделать и шага.

— Иди же!

Очередной толчок в спину сбил меня с ног.

Я рухнула коленями на дорогу.

Боль обожгла мои ноги, и белая пелена, лишая меня слуха, накрыла мое сознание на короткий, но ужасный миг. К глазам подступили слезы, и я не видела ничего перед собой, кроме мутных луж.

Я попыталась подняться, ладони заметались по шершавой поверхности дороги, поймали несколько камушков…

Но у меня не было сил даже встать.

Позади послышалось то ли шуршание, то ли шипение. Стало светлее, чем секундами ранее.

Что это? Из-за туч выглянула луна?

Я попыталась поднять голову, чтобы убедиться в этом, и заметила, что фигура незнакомца пришла в действие.

Что он делает? Я едва различала его силуэт.

Глухой звук пробился сквозь шум в ушах, и незнакомец, вдруг, рухнул. Так внезапно, словно кто-то подкосил ему ноги…

И снова глухой звук. И свет стал ярче! Будто кто-то светил прожектором. Воздух задрожал от урчания мотора, который слышался мне рычанием дикого зверя.

А потом, что-то горячее обвило мое тело и оторвало от земли.

Я задрожала еще сильнее, хотя секундами прежде мне казалось это невозможным.

Мои глаза широко распахнулись.

На меня смотрела темная бездна цвета горячего шоколада.

Но странно — мне почему-то хотелось нырнуть в эту бездну с головой, чтобы избавиться от страха, что еще владел мной.

— Потерпи чуток, — произнес глубокий, мужской голос.

И лишь тогда я поняла, что это — Виктор.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Сердце моё до края наполнилось удивлением.

Видит Бог, не Виктора я ожидала увидеть.

Я даже не думала о нем.

Все мои мысли и надежды были связаны с папой. Его я видела своим спасителем, но вышло иначе.

Виктор нахмурился и чуть сощурил глаза.

Я вновь удивилась — теперь тому, какие, оказывается у него странные брови. Вернее, левая. Словно порванная. Присмотрелась — и поняла, что это шрам.

Жених остановил взгляд на моем лице.

Он тоже разглядывал меня.

Пристально и, может, даже претензионно.

Словно искал что-то.

Только что?

— Он что-то сделал тебе? — угрожающим шепотом поинтересовался Виктор.

Я всколыхнулась от его слов. Задрожала, напуганная воспоминаниями.

Жених прижал меня к себе, и я почувствовала проникновенное тепло.

Оно окутывало меня, словно одеяло младенца, и дрожь, что секундами ранее терзала меня, начала бледнеть.

— Н-нет, — наконец, вспомнив, что от меня ожидают ответа, произнесла я.

— Что-то неуверенно говоришь, — холодно заметил Виктор.

Я напряглась от его тона. Жених ускорил шаг, голова моя соскользнула с его плеча, и взор мой зацепился за Пола, лежащего на левом боку. Его ноги были поджаты, а руки прижимались к ребрам. Сквозь мужские пальцы просачивалась кровь.

Неужели он мертв?

Словно услышав мои мысли, Пол закашлялся и повернул в мою сторону голову. Мне стало не по себе, когда я увидела, каким мученическим был его взгляд.

В следующее мгновение я каким-то странным образом оказалась внутри машины. Вот только я была на руках Виктора, а теперь — приземлилась на упругое сиденье.

— Дай одеяло! — обернувшись, приказал Виктор.

Кто-то поспешил исполнить его команду, и через несколько секунд жених уже набрасывал на меня одеяло.

Шерстяное, колючее, пахнущее полынью и цитрусами, оно сейчас казалось мне самым уютным одеялом в мире. Мне сразу захотелось спать…

Как же я хотела проснуться и не помнить об этом кошмаре!

— Скоро поедем, — Виктор поправил край одеяла, соскользнувшего с моего плеча.

— Это — что? — жених наклонился вперед, так, что его лицо оказалось в опасной близости от моей груди.

Я испуганно отпрянула назад.

Наверняка, я пахну потом. Как жаль, что даже самый лучший дезодорант остается бессильным, когда дело касается такого стресса, что случился сегодня со мной.

— Откуда это? — повторил Виктор.

Его сильные пальцы обвили мой локоть. Прикосновение чужой руки вновь вынудило меня вздрогнуть. Наверное, в сотый раз за этот ужасный день.

— Этот синяк сделал он? — вопросил Виктор.

Я почувствовала, как от его тона у меня заледенели кончики пальцев. Хоть жених говорил со мной спокойно, я ощущала скрытую угрозу, исходящую от него.

— Наверное, может быть, — уклончиво ответила я, — я точно не знаю.

Виктор медленно кивнул и отпустил мою руку.

Я не сдержалась и облегченно выдохнула, за что получила очередной пронзительный взгляд от жениха.

Цвет глаз его стремительно менялся, превращаясь из теплого шоколада в беспощадное темное пламя.

— Сиди, я скоро буду, — бросил Виктор и следом захлопнул дверь…

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы более-менее прийти в себя и понять, что я, наконец-таки, нахожусь в безопасности.

Ведь я в безопасности, не так ли?

Я оторвала свой взор от коричного цвета одеяла, и посмотрела в окно.

Увиденное вновь лишили меня хрупкого, только возрождающегося, спокойствия.

Виктор, ухватив Пола за руку, куда-то волок его. Он делал это с нечеловеческой силой, словно чудовище, увлекающее за собой свою жертву. И на том месте, где протаскивалось мужское тело, оставалась темная дорожка крови…

Как в фильме ужасов (которые я смотрела всего пару раз), я наблюдала за тем, как мой жених подтянул к себе Пола и буквально зашвырнул того в черный фургон. Послышался глухой звук. Как будто уронили глиняный горшок. Затем Виктор тоже зашел в автомобиль, и двое широкоплечих мужчин закрыли за ним блестящие двери.

В груди беспокойно забилось сердце.

Я не знала, что Виктор собирался делать наедине с Полом, но догадывалась, что их общение вряд ли можно будет назвать дружеской беседой.

Какое-то время я неотрывно наблюдала за дверьми, затем что-то заставило меня отвести взор, и тогда я увидела, что тело того незнакомца (который, вероятно, был подельником Пола), исчезло, и о том, что он был там, говорили лишь пятна крови.

Мне вновь стало страшно.

Одно дело — лишь краем уха слышать, какие дела творятся в криминальном мире. Не спорю, порой, я делала вид, что это никак не касается меня. Вероятно, это был способ защиты моей психики, чтобы не сойти с ума.

И совсем другое — быть в нескольких шагах от кровопролитий, буквально видеть и слышать смерть других людей.

Теперь это на самом деле коснулось меня.

А ведь это — лишь начало. Выдержу ли я? Смогу ли жить в этом мире?

Я обреченно сомкнула веки.

Разве у меня есть право выбора? Окажись я достаточно отчаянной и сумасшедшей, чтобы сбежать, даже если это увенчалось успехом, меня в любом случае нашли бы…

И это не пустые слова.

Я уже слышала от мачехи, как наша дальняя родственница сделала попытку убежать. Беглянку нашли за неделю, и выдали замуж за человека, почти вдвое старше её…

Свежая прохлада обдала мне лицо. Я распахнула глаза и увидела Виктора, стоящего возле открытой двери.

Наши взгляды встретились. Я сразу же отметила про себя, что теперь глаза жениха приобрели прежний оттенок. Он смотрел спокойным взглядом.

Лицо Виктора выражало почти дружелюбие, когда он обратился ко мне:

— Я позвонил твоему отцу и успокоил его.

— Спасибо, — я попыталась улыбнуться, но вместо этого мои губы скривились.

Все дело в том, что я ощущала себя невероятно изможденной.

Голод и тяжелые события этого бесконечно долгого дня опустошили меня.

— Макс! — крикнул Виктор через плечо. — Погнали. Ты за рулем.

Дверь распахнулась чуть шире, и жених скомандовал:

— Подвинься.

Я спешно, почти в панике, сдвинулась к правой двери. Часть одеяла сползла с меня и обнажила мои голые колени. Я торопливо прикрыла их и посмотрела на жениха.

Теперь его лицо выражало отстраненность. Словно он о чем-то задумался.

Виктор сел слева от меня. Хлопнули двери. Двигатель машины взревел, и мы покатились вниз по холму.

— Макс, включи радио, — произнес Виктор.

Салон наполнился звуками виолончели.

Что? Это случайность или жених предпочитает классику?

Вот уж точно неожиданно для такого человека…

«Какого?» — вопросила моя душа.

Я, правда, ничего не знала о своем будущем муже.

Я скосила глаз на его профиль.

Прямой нос, красиво очерченные губы, волевой подбородок, покрытый брутальной щетиной…

Виктора нельзя было назвать красавцем в общепринятом понимании. По крайней мере, уж точно он не являлся привлекательным американцем.

Ни светлых волос, ни золотистого загара, ни голубых глаз…

Однако его внешность завораживала.

Было в нем что-то такое, что внушало трепет и ощущение того, что ты находишься рядом с альфа-самцом. Наверное, пошлое сравнение, но ничего другого не приходило мне на ум.

Внезапно, Виктор резко повернул голову, и наши взгляды вновь встретились.

Как же мне стало стыдно! Словно меня подловили на чем-то непристойном. Стыд жаркой волной прошелся по моему лицу, и я почувствовала, как защипали мои щеки.

Не в силах выносить молчание, что тяжелым облаком повисло между нами, я тихо спросила:

— Как ты нашел меня?

В следующий миг случилось чудо.

Ленивая и самодовольная улыбка изогнула губы Виктора, и следом послышался ответ:

— Твоё кольцо с сюрпризом.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

С сюрпризом? Что это значит?

Неужели под этим сверкающим бриллиантом скрывается маячок?

Все эти вопросы вертелись в моей голове, но у меня не хватало смелости озвучить последний из них.

Но несмотря на то, что я не сделала это, видимо, в моих глазах отразилось все то, что я побоялась произнести, иначе как объяснить следующие слова Виктора?

— Это сделано в целях нашей общей безопасности, — жених откинулся назад и небрежно расстегнул верхние пуговицы своей черной рубашки.

От его, казалось бы, непринужденных действий я ощутила странную сдавленность в груди. Душная слабость обвила мои легкие.

Я закашлялась и сильнее сжала пальцами колючее одеяло.

— Ты заболела? — Виктор наклонился ко мне, но для меня было бы лучше, если бы он оставался на месте!

Его близость пугала и лишала меня крупиц равновесия.

Взор мой заметался по вырезу черной рубашки. Я увидела серебряную цепь и следом почувствовала мускусный аромат, исходящий от его кожи.

— Дай-ка проверю, — тяжелая ладонь легла на мой лоб, и я замерла.

Наверное, так замирают зайчики, перед тем как на них накинется голодный волк. Детское сравнение, вновь само по себе пришедшее в мою голову.

— Все нормально, — Виктор нахмурился и, наконец, убрал руку.

Он смерил меня оценивающим взглядом и изрек:

— Но ты выглядишь больной и не похожей на саму себя.

На саму себя?

Последние слова неожиданно задели меня.

— О чем это ты? Что значит «не похожа на саму себя»? — я глянула на жениха исподлобья.

Правый уголок его губ дрогнул в сдерживаемой усмешке.

— Это значит, что ты не похожа на ту Амаль, что я впервые увидел на ужине.

Я не знала радоваться ли мне или уже начинать беспокоиться по поводу услышанного. Очередная глупость, теперь связанная с размером моей груди — а не понял ли Виктор, пока нес меня, что я едва дотягиваю до единички — заставила меня отвести взор в сторону.

— Предполагаю, что ты разочарован, — почти обиженно протянула я.

— Это называется немного по-другому.

Я с недоверием посмотрела на жениха. Он продолжал разглядывать мое лицо, тем самым еще больше смущая меня.

— Если ты хочешь поспать — сейчас самое подходящее время. Мы пробудем в дороге около пяти часов, — продолжил Виктор.

Его предложение было соблазнительным. Я и, правда, хотела спать. Глаза мои слипались, руки-ноги слабели… Но меня не покидала мысль, что если я засну, то потеряю контроль.

Вдруг, я усну в какой-то нелепой позе?

Например, с открытым ртом или, еще хуже, захраплю?

Я не хотела, чтобы жених видел меня в столь неприглядном виде. Слова отца «ты должна понравиться ему» прожигали мой разум.

— Как хочешь, — Виктор достал телефон и сосредоточенным взглядом начал читать что-то на экране.

Я испытала облегчение, когда жених переключил внимание с меня на гаджет. Но все равно, его опасная близость, не позволяла до конца расслабиться.

Я отвернулась, еще сильнее укуталась в одеяло и устремила взгляд в окно. Кругом была темная ночь, лишь изредка нам попадались другие машины…

Мои веки стали таким тяжелыми, что я уже была не в силах бороться. В конце концов, сон победил, и я отключилась.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Вибрация рядом с моей щекой прошлась беспокойной дрожью по моему сознанию и вырвала меня из сна.

Я встрепенулась, распахнула глаза и…

Обомлела от увиденного.

Случилось еще более ужасное, чем то, что я опасалась. Заснуть в нелепой позе, пусть даже храпеть — одно, и совсем другое — обнаружить себя лежащей головой рядом с мужским пахом.

Господи…

Какая же я…

У меня не нашлось эпитетов для самой себя.

Ощущая, как внутри все сжимается от напряжения, я попыталась бесшумно соскользнуть с мужских бедер.

Господи, пожалуйста, пусть Виктор еще будет спать!

Но как только я приподняла голову, сверху раздался его глубокий голос:

— Ты чертовски хорошо смотришься там.

Я дернулась, выпрямилась, как натянутая струна, и посмотрела на Виктор.

Он самодовольно усмехался.

Наглец! Бесстыжий!

Пока я подбирала для него подходящие слова (которые, разумеется, не осмелилась бы озвучить), жених продолжил все тем же глубоким, чувственным голосом:

— Не стоит смущаться, мы все взрослые люди, которые скоро вступят в брак. А взрослые люди занимаются и такими вещами тоже.

Мои щеки опалило румянцем.

Конечно, мы — взрослые люди, только между нами, все же, была разница! Я не сомневалась, что в отличие от меня, Виктор имел богатый сексуальный опыт.

Имелись и другие различия.

В нашем мире мужчинам можно было все, мы же, женщины, должны были быть терпеливыми и покорными. Должны удовлетворять своих мужей.

Ради общего мира.

Жених, словно пытаясь понять о чем я думаю, смерил меня сканирующим взглядом.

— Ты ведь не думаешь, что наш брак — всего лишь условность? — прошептал он.

От его вопроса мое сердце начало испуганно прыгать. Даже несмотря на то, что я знала о том, что должна буду быть женой в полном смысле этого слова.

Но какая огромная пропасть лежала между знанием и пониманием!

— Нет, не думаю, — произнесла я и нахмурилась.

Голос мой звучал так, словно у меня была ангина.

— Тогда тебе стоит начать привыкать ко мне, — Виктор протянул руку и притянул меня к себе.

Мое тело вжалось в мужское, и мне показалось, что я врезалась в камень. Таким твердыми были мускулы жениха, что скрывались под его одеждой. Интересно, это — генетика или результат регулярных тренировок и белкового питания?

— Я привыкну, — я нервно заерзала на месте, — только мне нужно немного времени.

— Считай, что тебе его дали прямо сейчас, — Виктор обнял мою голову так, что я была вынуждена посмотреть на него.

Теперь он глядел на меня, будто пытаясь понять, что я из себя представляю.

Без тени усмешки.

Пронзительно и волнующе.

Неужели я действительно интересна Виктору? Или всё это — просто игра?

— Расскажи о себе, — вдруг, попросил он.

Именно попросил, что несомненно, вызвало приятное удивление. И страх, что прежде сдавливал меня и не позволял нормально говорить, стал почти незаметным.

— Разве ты не наводил обо мне справки, прежде чем согласиться на этот брак? — прошептала я.

— Нет.

Я снова удивилась. Мои брови поползли вверх, и следующий вопрос повис на кончике языка.

— Что? Почему это удивляет тебя? — Виктор сдержанно улыбнулся.

— Мне кажется это немного странным. То, что ты даже не узнал, кто я.

— Мне было достаточно услышать слова моего отца о том, что ты подходящая партия для меня.

— А что было бы, если я не понравилась тебе? — отчего-то задевшись его ответом, уточнила я и только потом поняла, что хотела бы услышать от Виктора, что я приглянулась ему.

— Я как-нибудь пережил бы это. Учитывая то, что я большую часть времени буду проводить вне дома, это не стало было проблемой. Видишь ли, в темноте все кошки — серые, а женщины — одинаковые.

Слова Виктора принесли мне тупую боль.

Наверное, это было глупо, но…

Где-то внутри, в отдаленном уголке моей души, я мечтала о любви, что возникла бы между мной и моим мужем. Но ответ жениха напомнили мне, что всё это — наивные стремления.

— Вижу, тебе пришелся не по душе мой ответ, — заметил Виктор.

Его рука все еще поддерживала мою голову, и сейчас, от услышанных ответов, под прицелом этих пронзительных глаз, я ощущала себя невероятной уязвимой.

— Говори, — жених чуть сжал мое плечо.

И хотя он сделал это легонько, моя кожа запылала от его пальцев.

— Ты прав, — я почувствовала, как к глазам подступили слезы. Как же не вовремя! — Но это не имеет значения. Я всего лишь женщина, которая выйдет за тебя ради общего мира.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Виктор, словно принимая мой ответ, опустил взгляд, и только теперь я заметила, какие красивые у него ресницы. Густые, будто подкрученные, они никак не вязались с его остальной брутальной внешностью.

— Мне нравится, что ты понимаешь свою роль в нашем союзе, — жених вновь посмотрел на меня, — хочешь выпить?

— Выпить? — удивляясь тому, как мы скакнули от разговоров про брак к напиткам, переспросила я.

Так, он же — русский, значит, под словом выпить Виктор подразумевал…

— Выпить водку? — настороженно глядя в карие глаза, уточнила я.

И снова случилось чудо.

Улыбка — теперь веселая, такая, что в карих глазах заплясали огоньки, озарила лицо Виктора.

— Водку? — чуть повысив голос, переспросил жених. — Вообще-то, я думал, что ты выберешь себе кофе или чай.

Я, ощущая, как лицо заливает густой краской стыда, захлопала глазами.

— Извини, — пробормотала я, — просто я подумала, что ты…

— Что — я? — перебил мою речь жених.

— Ты же — русский. А русские всегда пьют водку.

— Да? — Виктор вызывающе изогнул левую, ту самую, со шрамом, бровь. — Кажется, я что-то не знаю о себе. Так ты выбрала — чай или кофе? Мы уже подъезжаем.

— Чай, — торопливо, чтобы очередная глупость не вылетела из меня, ответила я.

— Что-то еще? Сэндвич? Булочку?

При упоминании вкусностей мой желудок противно заныл, но сама мысль, что я буду есть в присутствии Виктора, казалась мне не лучшей идеей. Раскрошу все, буду громко жевать…

Я и так сегодня достаточно опозорилась.

— Просто чай, — произнесла я.

Машина завернула на парковку, и я заметила мигающую вывеску какого-то придорожного кафе.

— Жди здесь, — велел мне Виктор и вышел наружу вместе с водителем.

Как только за ним закрылась дверь, я ощутила, как напряжение начало спадать с меня. Казалось, до этого момента я и дышала-то в вполсилы. А теперь — свежий приток воздуха почти обжигал мои легкие.

Понимая, что мне дали короткую передышку, я попыталась отвлечься. Прильнула к прохладному окну и обвела пространство беглым взглядом.

Первое, что я заметила — то, что того черного фургона поблизости уже не было. Зато другой автомобиль, внедорожник, стоял неподалеку от той машины, в которой я сейчас находилась. Рядом с ним расположились трое широкоплечих мужчин. Предполагаю, что это была охрана Виктора.

Вскоре, показался и он сам.

Я задержала взгляд на его фигуре. Виктор шел быстро, и в каждом его движении улавливались сила и желание доминировать. Удивительно, как много о человеке может сказать его походка!

Дверь распахнулась, и очередная порция прохлады ворвалась в салон. Запах бензина смешался с ароматом чего-то железного, и меня замутило.

Дурнота поднялась до самого горла, в ушах зазвенело и липкий пот проступил на моих ладонях.

— Твой чай, — сквозь звон в ушах раздался голос Виктора.

Я что-то промычала в ответ.

— Тебе плохо, что ли?

Вопрос жениха едва различался на фоне усиливающегося звона. Усиливалась и тошнота.

Мне нужно было срочно выйти наружу. Заметавшись в облаке слабости, я попыталась выбраться из машины, наткнулась на что-то твердое, а потом желчь обожгла мое горло, и меня вывернуло.

Раз, еще раз, а затем — наконец — пришло облегчение.

Правда, оно длилось всего секунды. Потому как после того, как пелена дурноты сползла с моих глаз, я увидела, что меня стошнило прямо на Виктора.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Осознание случившегося заставило мои внутренности сжаться. Дыхание сперло в груди, и где-то там, под ребрами, я ощутила расползающееся чувство ужаса.

До этой секунды я считала, что хуже быть уже не может.

Но, как я только что убедилась, может…

Взор мой остановился на рвотной массе, «украсившей» дорогую рубашку жениха. Хоть её было не так и много (и теперь я радовалась, что почти сутки ничего не ела), но вид её был отвратителен.

«Вот теперь я точно „понравилась“ жениху», — пронеслось у меня в голове, и от этой мысли мне захотелось разрыдаться. Вряд ли теперь Виктор захочет взять меня в жены.

Какому мужчине покажется привлекательной женщина, которую вырвало на него?!

Преодолевая страх, я медленно подняла взгляд на Виктора.

Он смотрел на меня сверху вниз, и лицо его выражало…

Веселье.

— Девочка, да у тебя охренительный талант удивлять, — произнес Виктор.

Кто-то сбоку заржал, и только теперь я заметила, что свидетелем моего позора был брат Виктора, Влад.

— По ходу, с тобой такое первый раз, брателло! — весело бросил он.

— Ты угадал, — Виктор протянул брату бумажный стакан с чаем, — подержи-ка.

Тот забрал чай и отошел в сторону.

— Теперь делаем так — я переодеваюсь, а потом — займемся тобой, — сообщил Виктор и вышел из машины.

На ходу снимая испорченную рубашку, он обошел автомобиль. Через открытую дверь до меня донесся приглушенный смех и пару ругательств, от которых у меня покраснели уши.

— Выходи, — позвал Виктор.

Я медленно, опасаясь свалиться, выбралась из машины.

Мои ноги задрожали от прохладного восточного ветра, и я покачнулась.

— Стой, — приказал жених.

Одной рукой он обхватил мое плечо, другой — принялся вытирать мне лицо. Влажная салфетка, пропитанная запахом ромашки, заскользила по моему подбородку и щекам.

А я, раненая и уязвленная, закрыла глаза и ждала, когда всё закончится.

— Вроде все, — спустя минуту произнес Виктор.

Я, наконец, разомкнула веки и настороженно посмотрела на жениха.

— Пошли, прогульнемся, должно полегчать, — кивнув головой, предложил он.

Я обняла себя за плечи. Ветер бесстыдно пробирался под мою футболку, и мне стало совсем холодно.

— Погоди, — Виктор нырнул в машину и достал одеяло.

Убедившись в том, что оно осталось чистым, жених набросил его мне на плечи.

— Влад! — крикнул Виктор.

Его младший брат (который, впрочем, определенно не выглядел таковым), обернулся.

— Чай верни.

Влад подошел поближе. Странно улыбнувшись, он вручил стаканчик брату и вернулся к охране, с которой до этого вел беседу.

— Почти остыл, — отхлебнув чай, изрек Виктор.

Он протянул мне стаканчик, и я опустила взгляд на темную жидкость в нем.

— Ты что, брезгуешь? — усмехнулся жених.

— Нет, — мои пальцы обвили теплый стаканчик. — Просто беспокоюсь о том, чтобы меня снова не стошнило.

— Это маловероятно. Скорее, чай тебе, наоборот, пойдет на пользу. После такого дела глюкоза нужна.

Я кивнула и поднесла к губам чай. Осторожно сделала глоток. Сладкая, теплая жидкость наполнила мой рот и скользнула по горлу. Я прислушалась к себе. Никаких рвотных порывов не было.

Слава Богу.

— Прости, что так вышло, — прошептала я. — Мне стыдно.

— Я заметил, — Виктор медленно пошел вперед, и я присоединилась к нему.

— Обычно со мной такое не случается, — попыталась я оправдаться.

— Да ладно, перестань оправдываться. Ты сегодня пережила не самый лучший день в своей жизни.

Я кивнула и отпила чай.

— Спасибо, что спас меня, — я с благодарностью посмотрела на Виктора.

— Не за что благодарить. Это моя обязанность. Не спаси я тебя, я бы опозорился.

Я печально улыбнулась.

Виктор это заметил. Заглянув мне в глаза, он произнес:

— Не тешь себя иллюзиями, Амаль. Я не грёбаный принц в сияющих доспехах.

— Я знаю, — сжимая стаканчик сильнее, обреченно прошептала я.

— Отлично, — он забрал у меня чай и громко отхлебнул его. — Запомни, Амаль. Меньше надежд — меньше разочарований.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Мы, сохраняя молчание, трижды прошлись вокруг машин.

Я была рада, что Виктор не стал допытывать меня разговорами. Каждый раз, когда он что-то говорил, я либо смущалась, либо испытывала грусть. Вот и сейчас его заявление «меньше надежд — меньше разочарований», прожигали мне душу.

Как же жить без надежды? Хотя бы самой малюсенькой?

Размышляя над этим, я допила свой чай, выкинула в урну пустой стаканчик, и мы вновь вернулись в машину.

К этому времени салон авто хорошенько проветрился, и ничто не напоминало о моем недавнем позоре.

Мне и, правда, стало значительно лучше.

Дело ли было в том, что мой желудок опустошился, или же в спокойной прогулке и чае, я точно не знала. Но я была рада, что противная слабость покинула меня.

— Через час ты уже будешь дома, — сообщил Виктор, когда машина покатилась по трассе.

Я устремила взор в окно. Небо стремительно меняло свой цвет, превращаясь из серого в бледно-голубое. На востоке, озаряя мир алыми лучами, поднималось солнце.

Как же красиво!

Каждый раз, видя такое торжество света, я испытывала щемящий восторг в груди.

— Ты слышишь меня? — напомнил о своем присутствии Виктор.

— Да, — я нехотя перевела на него взор.

А хотелось — любоваться небом.

Виктор смерил меня пристальным взглядом.

— Ты хочешь домой? — после секундного молчания спросил он.

— Да, а почему ты спрашиваешь? — я нахмурилась.

— Ты не выглядишь радостной по этому поводу.

— Я просто устала, — я откинула голову на подголовник и попыталась улыбнуться, но, кажется, это у меня не очень получилось.

Виктор кивнул и вновь занялся изучением информации, мелькавшей на экране его телефона.

Что он там читал? Наверняка что-то про оружие или машины. Чем еще могут интересоваться мужчины?

Между нами не было ничего общего, и теперь, после недавних слов Виктора, я начала догадываться, какая пропасть лежала между нами.

Мне не хотелось признаваться самой себе, но, вероятно, моя судьба будет похожа на судьбу Каролины.

Как скоро мой характер испортится? Через какое время я превращусь в истеричку, единственной целью которой будет внимание собственного мужа?

Я покосилась в сторону Виктора.

Захочу ли я его внимания?

Все эти вопросы терзали меня остаток пути до дома.

Когда машина начала подниматься по холму, и впереди показались крыши домов, я поняла, что до расставания с женихом осталось всего-ничего.

Испытывая нетерпения от этого, я нервно заерзала на месте.

Виктор убрал телефон и выразительно посмотрел на меня. Его глаза цвета горячего шоколада, скользнули по моим обнажившимся коленям, и взметнулись на мое лицо.

В следующую секунду его горячая ладонь властно легла на мое левое колено. Пальцы Виктора скользнули по внутренней поверхности бедра, до края шорт.

Я, пораженная такой откровенностью, напугано посмотрела на него.

— Хм, — усмехнулся Виктор. Его пальцы чуть ощутимее сжали мою ногу. — Так и думал, что у тебя тут очень нежно.

Это стало последней каплей.

Я резко дернулась и как можно злее выдохнула:

— Я еще не твоя жена!

— Да, — Виктор одарил меня самодовольной улыбкой, — но ты скоро станешь ей.

Он обхватил мои плечи и притянул к себе так, что я впечаталась грудью в его ребра, а потом его губы накрыли мой рот удивительно нежным поцелуем.

Это стало для меня полной неожиданностью, ведь я и не предполагала, что Виктор способен на такое!

— Мы на месте, — прервав поцелуй, сообщил жених.

Краска стыда залила мое лицо. Виктор же, как ни в чем не бывало, вышел из машины. Уверенно и быстро.

В отличие от меня.

Я еле-еле выбралась наружу. Солнечный свет показался мне слишком ярким, и я поморщилась.

— Амаль! Дочка! — в дверях дома показался отец.

Несмотря на такую рань (а было около пяти утра), папа был одет в костюм. Неужели он даже не ложился спать? Так тревожился обо мне?

Сердце защемило от любви к отцу.

— Папа! — выдохнула я и поспешила в его объятия.

Его руки сомкнулись на моих плечах. Впервые за это время отец вот так тепло обнимал меня. От нахлынувших чувств к глазам подступили слезы. Я сглотнула — еще и еще. Соленая горечь поползла по моему горлу.

Не расплакаться бы! Папа не любил, когда люди показывали свою слабость!

— Спасибо, Виктор, — раздался голос отца над моей головой.

— Не стоит благодарностей. В конце концов, Амаль — почти моя жена.

— Ты прав, — папа выдержал паузу. — А где Пол? Я хотел бы поговорить с этим предателем лично.

— Он застрелился.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Я едва скрыла свое удивление.

Застрелился? Как такое возможно, когда я собственными глазами видела Пола еще живым?

Правда, он был в ужасном состоянии, но был жив!

Неужели Пол сам стрелял в себя, да еще в ребра? Или это случилось после, когда Виктор оттащил его в фургон?

В голове беспокойным вихрем завертелись вопросы.

И, кажется, их появлялось все больше и больше.

— Иди в дом, — приглушенно попросил отец.

Его руки соскользнули с моих плеч, и я испытала чувство, близкое к досаде.

Слишком редко, почти никогда, случались такие моменты нежности от папы, чтобы я хотела с ними расставаться…

Но я должна была подчиниться его просьбе.

— Хорошо, папа, — я сдержанно улыбнулась и поплелась внутрь дома.

— Амаль! — окликнул меня властный голос Виктора.

Сердце ухнуло куда-то вниз.

Что ему еще нужно?

— Да? — я обернулась.

— Ты забыла свой телефон, — оставаясь стоять на месте, произнес Виктор. В его зажатых пальцах белел мой телефон.

Я подавила тяжелый вздох. Было очевидно, что Виктор не намеревался сделать даже шагу. Я, ощущая на себе его пристальный взгляд, поспешила забрать свой гаджет.

— Спасибо, — обвив пальцами белый корпус телефона, поблагодарила я.

Виктор сдержанно улыбнулся мне, но от вида этой улыбки у меня засосало под ложечкой. Я ощущала себя пудингом, который собирались сожрать.

Не знаю, почему именно это сравнение пришло мне в голову, но я уже не удивлялась своим мыслям. Пережитые и грядущие события сводили меня с ума.

И, кажется, Виктор догадывался об этом.

Не желая задерживаться, я поспешила скрыться в доме.

Я сделала всего несколько шагов и кожей ощутила гнетущую атмосферу. Несмотря на то, что наступило утро, на окнах все еще были задернуты шторы.

Странно, учитывая, что папа встал так рано.

Я сделала еще один шаг, и мой кроссовок встал на что-то хрустящее. В груди неприятно царапнуло от этого звука. Мои пальцы скользнули по выключателем. Щелчок, и холл наполнился мягким светом, который, впрочем, не смягчал то, что я увидела.

На полу валялась разбитая посуда. Тарелка, фужеры, бутылка из-под вина. Рядом была вишневая лужа, напомнившая ту, что я видела ночью. В груди все похолодело, но мой разум вовремя подсказал мне, что это — вино, а не кровь.

Однако даже это понимание не убавило моей тревоги.

Ощущая, как сердце учащенно забилось в груди, я взбежала вверх по лестнице. К тому моменту, когда я преодолела последнюю ступень, в моих ушах так сильно гудело, что я была вынуждена прислониться к стене, чтобы не упасть в обморок.

Наконец, как только мне полегчало, я направилась в противоположную от моей спальни, сторону коридора.

Остановившись возле двери, я прислушалась. До моего слуха донесся едва различимый шепот. Не в силах более выдерживать тревогу, я толкнула дверь и увидела Джесси.

Она сидела на кровати и, прижав к груди ладони, что-то шептала.

— Джесси, — позвала я.

Сестренка дернулась и подняла на меня глаза.

Красные, распухшие — они красноречиво сообщали мне о том, что Джесси плакала. И, вероятно, это продлилось всю ночь.

— Джесси, что случилось? — я рванула к ней и обняла её.

Удивилась, ощутив, какой холодной показалась мне сестренка. Словно часть жизненной силы покинула её.

— Папа с мамой снова поссорились, — обреченно прошептала она.

Я сглотнула. Могу себе представить, что увидела Джесси и что сейчас творилось в её душе.

— Расскажи мне, расскажи, что ты увидела, — попросила я.

ВИКТОР

Я откинулся на спинку сиденья и усмехнулся.

— Судя по твоей довольной роже, будущий тесть ни о чем не догадывается? — ухмыляясь, протянул Влад.

— Ему необязательно знать об этом.

— Полагаю, ты намерен лично допросить этого ублюдка?

В глазах брата отразился мой собственный голод.

Да, я был чертовски голоден до правды. Мне хотелось выпотрошить из Пола все то, что могло пойти нам на пользу. Я был уверен, что за похищением моей невесты стояли важные люди.

Мне нужно было имя.

Я приложу все свои умения, клешнями вырву из Пола имя заказчика, а потом отправлю предателя в ад.

Закопаю его сраное тело в муравейнике…

Это то, что он заслужил.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Я проснулась с ужасным чувством опустошения и пульсирующей болью, которая разрывала мою голову.

Разлепив тяжелые веки, я зажмурилась от яркого, полуденного солнца. Видимо, мой организм решил взять свое, иначе как расценивать то, что я проспала почти семь часов?

Отбросив одеяло, я медленно села. Перед глазами все поплыло. Голод, нервное истощение сделали свое дело. Мне нужно было срочно поесть!

Набросив поверх сорочки халат, я поплелась на кухню.

Стоило мне только открыть дверь, как до моего слуха донесся оживленный женский голос.

Я нахмурилась. Это — Каролина вновь фонтанирует позитивом? Странно, особенно после того, как я узнала от Джесси о вчерашней ссоре мачехи с отцом.

— Амаль, привет! А я уже собиралась будить тебя! Как ты себя чувствуешь? — защебетала Каролина, когда увидела меня спускающейся по лестнице.

Я обвела пространство беглым взглядом. Кругом царил порядок, и ничто уже не напоминало о том, что я увидела вчера. Затем мой взгляд остановился на мачехе.

На Каролине было платье с горлом и длинными рукавами. Мне показалось это странным, ведь за окном стояла почти летняя жара.

— Амаль? — Каролина обнажила идеально ровные зубы в улыбке. — Все в порядке?

— Да, — я сдержанно улыбнулась в ответ и спустилась с последней ступени.

— У меня все в порядке. А как ты, Каролина?

Изумление пробежалось её голубых глазах.

— Я?! — мачеха улыбнулась еще шире. — У меня все прекрасно, как всегда. А почему ты спрашиваешь об этом? Это ведь не меня украли, а тебя, дорогая. Если это тревожит тебя, мы можем сходить к психологу.

Хотя Каролина изо всех сил старалась сохранять непринужденный вид, я, вдруг, почувствовала фальшь, скрывающуюся за её яркой улыбкой.

— Меня это не тревожит, — я мягко дотронулась до ладони мачехи. Она была холодной. — У тебя, правда, все в порядке? Я слышала о вашей ссоре.

Лицо Каролины переменилось на долю секунды. Черты заострились, и я увидела её злость и обиду. Затем, мачеха вновь надела свою маску.

— И кто же сказал тебе это? — она улыбнулась.

За её вопросом читалось обещание поговорить с той, кто выдал этот секрет. С Джесси. Не хватало еще, чтобы моей сестренке добавили переживаний…

— Разбитая посуда, — я убрала руку с ладони мачехи. — Ладно, не будем об этом.

— Не будем. Ссоры бывают в каждой семье, Амаль, и это — нормальное явление. Посмотри-ка лучше, что твой отец подарил мне.

Она потянулась к журнальному столику и взяла коробочку из синего бархата. Дрожащими (вероятно, от волнения) пальцами, Каролина открыла её. На шелковом ложе красовались серьги с крупными сапфирами.

— Красивые, правда? — промурлыкала мачеха.

Я смотрела на эти серьги, а в голове моей вертелся вопрос — сколько из тех украшений, которыми был заставлен туалетный столик Каролины, были подарены за то, что мой отец бил эту несчастную женщину?

И где-то там, в глубине сердца назревал другой вопрос.

Какая участь ждет меня рядом с Виктором?

Будет ли он тоже бить меня? И если да, то сколько я протяну?

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Спустя несколько недель

ВИКТОР

— Я вижу, ты даже не волнуешься? — отец смерил меня взглядом, полным одобрения.

Я знал, что он ожидал этого от меня. Мы были с ним похожи — холодные и умеющие держать под контролем свои эмоции.

— Причина? — я ухмыльнулся и поправил черный галстук. Черным были и костюм с рубашкой. Я не собирался даже на собственную свадьбу одеваться, как ряженный петух.

— Причина — свадьба, — в дверях показался Влад.

В отличие от меня, он оделся куда праздничнее, выбрав, все же, более светлый образ, но наверняка это было сделано не по причине праздника, а для того чтобы подцепить очередную красотку.

— Пусть они волнуются, а не мы, — я решительно застегнул пиджак, провел ладонями по его бортам и ощутил приятные твердости стволов, спрятанных внутри.

Нужно было быть полным идиотом, чтобы идти — даже на свою свадьбу — безоружным.

— Кольцо не забыл?

— Оно здесь, — я хлопнул себя по карману.

АМАЛЬ

— Амаль! Они уже здесь! — требовательный голос мачехи ворвался в мой хрупкий мир.

Вот и все. Этот день настал.

Я обернулась, бросая прощальный взгляд на собственное отражение. Белоснежный шелк обвивал мое хрупкое тело и волнами спускался вниз. Невесомая фата скрывала мое лицо, но даже сквозь её дымку, я видела, какой бледной я была.

— Амаль! — Каролина заглянула в комнату и послала мне нетерпеливый взгляд.

— Иду, — я вздохнула тяжело — так, словно это был мой последний вздох, перед тем как броситься в черную пропасть.

— Она идет! — оживленно сообщила мачеха.

Как только я вышла в коридор, стайка родственниц окружила меня и они, словно попугаи, начали перебивать друг друга.

«Какая красавица!»

«Шикарное платье!»

«Отец гордится тобой!»

Все эти комплименты сыпались на меня, как из рога изобилия.

Но я не чувствовала и самой малой толики приятного от слов родственниц.

Опьяненная переживаниями, я спустилась вниз и подошла к стеклянным дверям.

Волнение и страх переполняли мою душу, когда я вышла в сад. Украшенный белыми шарами и цветами, он был похож на зефирное королевство из сказочных снов.

Только это была совсем не сказка, и я, несмотря на моё роскошное платье, не являлась принцессой.

Аромат роз и жасмина делали летний воздух тяжелым, и у меня тотчас закружилась голова. В глазах потемнело, и я, наверное, потеряла бы сознание, если бы отец не взял меня за руку. Его жесткие пальцы на моей ладони напомнили о том, что я не имею права показать слабину.

Сегодня — день моей свадьбы.

Там, у алтаря, меня ожидал жених.

При виде его высокой фигуры у меня засосало под ложечкой.

Он — самый страшный человек из всех, кого я знала. Человек, который, не моргнув, с легкостью перережет мне горло, если сочтет это нужным.

Я знаю, он способен на это.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Рука отца соскользнула с моей, и в следующий миг горячие пальцы обвили мою ладонь.

Надежно и властно.

Я задрожала, потому что хватка Виктора ощущалась, как огненные наручники.

Наручники, которые будут связывать меня с ним до последнего моего вздоха.

Я не тешила себя иллюзиями, что может быть как-то иначе. В нашем мире не было разводов. Только смерть становилась причиной разлуки между супругами. И чаще всего, умирала жена, а муж почти сразу находил ей замену.

Виктор потянул меня вперед. Я сделала неуверенный шаг, а хотелось бы — полный твердости. Не потому что я желала быть таковой — решительной и смелой, а потому что я знала, что за каждым моим движением наблюдает отец.

Я не могла его разочаровать.

— Начинайте, — сдержанно и одновременно все так же властно, бросил Виктор.

Слова клятвы гремели над моей головой с такой силой, что мне показалось, что я слышу только их. Приглушенно повторяя их, я пропускала каждую фразу через свою душу, и это действие невероятно отнимало силы.

Когда пришло время сказать «быть покорной и поддержкой для своего мужа», я едва не запнулась, и, кажется, Виктор заметил это. Его темные ресницы задрожали, так, словно, он сдерживал веселье.

А, может, раздражение?

Я плохо разбиралась в мужчинах, а уж Виктор — тем более — был для меня загадкой. Казалось, он сочетал в себе несочетаемое. Жестокость и заботу, злость и веселье.

— …Отныне вы — муж и жена.

Хоть я и понимала, что нахожусь на собственной свадьбе, и клятва не будет продолжаться вечность, последняя фраза отчего-то застала меня врасплох.

Я вздрогнула, и пальцы — теперь уже моего мужа — еще сильнее сжали ладонь. В следующий миг мой безымянный палец украсило широкое обручальное кольцо. Оно показалось мне чудовищно большим — золотой обруч закрывал всю фалангу. Учитывая то, что мои пальцы были тонкими, кольцо смотрелось вызывающе грубо.

Виктор протянул свободную руку и подцепил мою фату. Сквозь полупрозрачную дымку, я увидела, каким серьёзным стало его лицо.

Ни тени веселья.

Глаза цвета горячего шоколада впились в мои. Взгляд Виктора проникал внутрь, и я никак не могла избавиться от ощущения, что он желал заглянуть в мою душу.

Только вот я не собиралась впускать его!

Тем временем, Виктор плавно откинул фату с моего лица. Уголки его губ дрогнули в улыбке. Неужели он счел мой вид смешным?

Господи, какой же уязвимой я себе сейчас ощущала!

— Амаль, — ладонь Виктора обхватила мою шею сзади.

Какой же властный, собственнический жест! Будто собравшиеся еще не поняли, что отныне я принадлежу ему!

Виктор направил своей рукой меня к себе, и сам наклонился ко мне. Его дыхание — смесь кофе и лимона, пробежалось по моим щекам, отчего кожа запылала.

Губы Виктора начали медленно приближаться к моим. Чем меньше между нами оставалось расстояния, тем безумнее стучало сердце в моей груди. Оно билось столь яростно, что причиняло мне физическую боль.

Наконец Виктор овладел моим ртом. Обжигающие губы сошлись на моих, дрожащих, и принялись мучительно медленно целовать…

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Как только поцелуй оборвался, я ощутила, что у меня начали подкашиваться ноги. Вот так целовал Виктор — как и в первый раз, словно вынимая из меня жизненную силу…

Сверхъестественное чувство, от которого по спине поползли ледяные мурашки.

Но вслед за мурашками, меж лопаток скользнула горячая ладонь. Она, обжигая, опустилась ко мне на талию. Виктор притянул меня к себе и бросил выразительный взгляд в сторону гостей.

— Мои поздравления! — папа был одним из первых, кто поспешил поздравить.

Отец Виктора так же подошел к нам. Второй раз я отметила сходство, которое проскальзывало между папой и свекром. И дело было не во внешности, а в выражении лица и взгляде.

Сергей присоединился к поздравлениям. Улыбнувшись, он смерил меня оценивающим взглядом и сказал:

— Надеюсь, вы с Виктором скоро обрадуете всех нас новостью о ребенке.

Я рассеянно кивнула головой и почувствовала, как напряглись пальцы, сжимавшие мою талию.

Что это?

Я медленно перевела взор на Виктора. Лицо его выражало львиное спокойствие.

— Примите поздравления, молодожены! — Каролина обвила мою шею. Тяжелое облако её любимого восточного парфюма сдавило мне грудь. Я с трудом обняла мачеху в ответ.

Закончив меня «тискать», Каролина обернулась и позвала моих брата и сестру.

Мэт старался выглядеть дружелюбным, но в его глазах я заметила пульсирующий страх. Кто же так напугал его? Вряд ли мачеха была способна на это. Да и отец, чего скрывать, всегда относился к нему лояльно.

Когда брат протянул руку, чтобы пожать её Виктору, я поняла, кто именно вызывал страх у Мэта.

Мой муж.

— Поздравляю, — Мэт кивнул мне и попятился назад.

Я кивнула в ответ и перевела взор на Джесси.

Она сиротливо стояла позади Каролины и с тревожной улыбкой смотрела на меня. На сестренке было чудесное платье — слава Богу — не розовое. Бледно-голубой шелк подчеркивал её светлую кожу, а фасон платья в выгодном свете показывал высокую фигуру. Да, Джесси вымахала выше меня.

— Иди ко мне, красавица! — я раскрыла объятия.

Улыбка Джесси стала шире. Она подбежала ко мне. Я обняла её со всей нежностью, на которую была способна. Я любила Джесси всем сердцем, и всем сердцем желала ей счастья.

Увы, я понимала, что её участь будет такой же, как у всех женщин нашего мира.

Она выйдет за одного из значимых людей криминального мира.

Жаль, что у неё тоже не было выбора.

— Амаль, надеюсь, у тебя все будет хорошо, — взволнованно зашептала Джесси.

Мое сердце сжалось от её слов.