Бесплатный фрагмент - Мадагаскарский дневник

Предисловие

Этот дневник я начала писать под впечатлением от книги «Ешь. Молись. Люби.», которую открыла в самолете Конго-Йоханесбург. Меня вдруг осенила мысль, что я, как и героиня книги, совершаю сейчас, возможно, самое значимое путешествие в своей жизни, и, почему бы его не описать?

Да, я снимала видео и фото, но то, что внутри: мысли, описанные на бумаге, бывают важнее готовых образов, которые получаешь, смотря видеоряд. Тем более, что эта книга в большей степени о путешествии внутреннем, путешествии к своим истокам, (и под этим я имею в виду людей и культуру Мадагаскара, к коим я генетически отношусь, но могу с полной уверенностью сказать, что ничего про них не знала до этого путешествия), и о путешествии внутрь своей души.

Все это время я спрашивала у себя: что такое счастье? Как быть счастливой, и почему все, что, казалось бы должно было принести мне счастье, не привело меня к нему, но привело к самой себе и к еще большему количеству вопросов.

Я всегда старалась наладить связь с Богом. И этот дневник пронизан рассуждениями о духовном. Однако, когда я его писала, я еще не понимала, как в религии, в учениях теряю эту связь. Вернее понимала подсознательно, поэтому, наверное, я колебалась, когда те, кто встречался мне на пути, пытались показать мне «своего Бога». И я открыла для себя, как много разных «путей к Богу» имеют люди на нашей планете. Но самое поразительное, это то, что нас всех по-настоящему объединяет.

Сейчас я осознаю то, что каждый из нас — автор и создатель своей судьбы. Читая свой дневник сейчас, я улыбаюсь над теми событиями и ситуациями, которые я неосознанно создавала, и над тем, к чему это все меня привело. Я искала знаки и получала их через людей и события. Все же, был тот переломный момент, когда я взяла свою судьбу в свои руки, и, перешагнув страх, сделала первый и самый важный шаг на пути к авторству собственной жизни.

Я описала свои мысли и ощущения такими, какими они были в тот самый момент, когда я их проживала. Я не преследовала намерения кого-либо скомпрометировать, обличить или осудить, как и убедить читающего в своей правоте. И я очень долго тянула, прежде чем решилась опубликовать эту книгу, именно потому, что много личных не только для меня тем в ней затронуто.

Я благодарю всех людей, которые стали частью моего опыта.

Некоторые имена сознательно изменены.

Приятного прочтения.

Жан-Пьер

Счастливая, вымотанная я вбежала в самолет. Эйфория от того, что у меня получилось, я успела, вытеснила подступившую панику. Мне чуть было не пришлось остаться в Конго. Я нашла свое место, и прежде чем уложить вещи я позвонила маме, а затем и Алексе, выразив весь восторг и облегчение, которое можно себе представить в одной фразе: «я в самолете!!!». Немного испугавшись громкости своего голоса, я окинула взглядом окружающих, и, сделав вывод, что присутствующие не понимают по-русски, со все еще бешено колотящимся сердцем, я откинулась на спинку кресла, и раскрыла книгу. Это была еще только первая страница, причем на английском языке, книги, подаренной бывшим коллегой.

По мере того, как уходило напряжение, я стала замечать, что происходит вокруг. Слева от меня мужчина в белой рубашке с погонами переговаривался с еще несколькими своими «коллегами» в белых рубашках на непонятном языке. Я различала только громкие междометия на нецензурном английском. Еще я заметила, что их речь имеет особый ритм режущий слух, немного замедленный, напоминующий мне стрекотание: острые согласные и твердые гласные…

Когда мы поднялись в воздух, я наконец поверила, что покидаю Конго.

— Чай или кофе, — обратился вежливый стюард южно-африканских авиалиний, похожий на испанского актера.

— Будьте добры вина, а для леди налейте что-нибудь по-крепче, она слишком серьезна — послышался голос моего соседа слева. Я стеснительно улыбнувшись, сказала, что достаточно просто чая, и уткнулась в книгу.

— Интересно? — снова вырвал меня из книжной реальности мой сосед,

— Да, вполне — я повторила ту же быструю стеснительную улыбку и вернулась к чтению.

«Театральный вздох»

— А мне скучно, поговори со мной! — боковым зрением я увидела его лицо прямо около своего.

Так. Это было немного странно, но я решила все же поддержать разговор.

Он говорил по-английски, но с очень резким акцентом. Языком, на котором он говорил с другими белыми людьми в форме, оказался afrikaans — южноафриканский язык, который очень схож с голландским, как объяснил мой новый знакомый.

— Ты говоришь по-французски?

— Да, немного

— Уа-ау, здорово, — протянул он, его речь была настолько замедленно ритмичной, и после каждой фразы он пристально смотрел мне в лицо, разглядывая, как диковинную вещицу, что в пору было испугаться, однако вокруг было достаточно народу, чтобы чувствовать себя относительно спокойно.

— А у меня французское имя, — и снова пауза.

— Какое?

— Жан Пьер, — друзья зовут меня J. P. (Джей Пи), но больше меня с Францией ничего не связывает.

— А меня зовут Катрина, приятно познакомиться

— Ты очень хорошо говоришь по-английски, откуда ты?

— Из России

— Не-ет — конечно же Жан Пьер не сразу мне поверил, но услышав что мой папа с Мадагаскара, сказал только — Уа-а-ау, — продолжая меня разглядывать. — Там должно быть очень-очень красиво, ты там уже была?

— Да, была, красиво… — согласилась я,

— Это же просто здорово! — узнав, что я графический дизайнер, Джей Пи выдал еще одно долгое «Уа-ау», затем объяснил, что в ЮАР, откуда он родом, графический дизайн очень ценится, и можно получить хорошую работу с хорошей зарплатой — как будто уговаривая меня на то, о чем мечтает половина российских дизайнеров да и просто молодых людей — эмигрировать в страну, где твою профессию очень дорого оценят, да к тому же ЮАР, вы шутите?

Жан Пьер был пилотом. Только сейчас ему разонравилась его профессия.

Можно довольно быстро стать пилотом, но это очень-очень дорого — объяснял он мне. Так что Джей Пи пришлось учиться 8 лет в летной академии, мечтая о полетах и путешествиях. А на практике быть пилотом ему быстро наскучило.

— Ведь все в чем заключается работа пилота — это «нажатие пары кнопок», все остальное делает за тебя машина, — жаловался он, полет может длиться несколько часов, и твоя главная задача — не уснуть от скуки.

Они с командой работали целых 2 месяца в Конго, которую весь экипаж успел проклясть. C первого дня пребывания в этой стране все пошло не так. Джей Пи и команда были не в восторге от отеля, от еды, и все приборы и вся техника как назло выходила из строя. Но, самое главное, их самолет сломался, что заставило их возвращаться на Родину раньше положенного срока.

На экранах в салоне самолета начали показывать туристическую рекламу ЮАР: Йоханнесбург, Кейптаун, Столовая гора, которую я увидела впервые, и она потрясла мое воображение. Затем, диких зверей: зебр, слонов, пингвинов, находящихся в поразительной близи от человека.

Я начала заочно влюбляться в эту страну.

— Ты похожа на Шакиру!

Это сравнение меня обескуражило на мгновение. Может быть я «Шакира» из-за копны длинных кудрявых каштановых волос? Хотя во многих восточных странах можно услышать на улице «Шакира», как некий комплимент, типа «красотка»…

Джей Пи объяснил, что «они» — белая часть населения ЮАР — не очень любят местное черное население.

— Только не пойми меня неправильно, но ты видела как они живут в трущобах? — спрашивал он про конголезцев. Я горько кивнула, вспоминая пугающую неприглядность трущоб. — И их это устраивает, вот почему мы их не очень любим. Но ты — это совсем другое. Точно, Шакира. — заключил Жан Пьер. И потерял ко мне интерес. В салоне было достаточно его друзей, и они шумно переговаривались на африкаансе.

Я вздохнула с облегчением и принялась читать. Первые абзацы на английском даются нелегко, из-за обилия сложных и непонятных слов быстро теряешь внимание, но вскоре улавливаешь суть, и, независимо от количества незнакомых слов, начинаешь вдруг все понимать и увлекаться.

Но тревожные мысли вернулись новой волной. Это же еще не все: меня ждет 7-часовой полет до ЮАР, 15-тичасовая остановка в Йоханнесбурге, а я и так уже вымоталась. Ах, как жаль, что в Йоханнесбурге нельзя будет покинуть аэропорт, а это значит, что каким-то образом придется ночевать на своих вещах, что я уже когда-то делала в аэропорту ОАЭ, во время 5-ти часового ожидания между рейсами в своей первой поездке на Мадагаскар. Тогда я успела вздремнуть, прогуляться (аэропорт там необычайно огромен и имеет даже зеленую оранжерею с водопадом), посидеть в интернете, и поесть. Получится ли убить время так же в ЮАР? Кроме того, в аэропорту Дубаи есть даже душевые, по-видимому, для мусульман, совершающих намаз, а я бы не отказалась от душа к концу этого дня…

Не успела я, мысленно обратившись к своему Ангелу Хранителю, попросить чтобы эта ситуация как-то разрешилась, как послышался голос пилота, но не моего соседа, а капитана самолета.

— Леди и джентельмены, говорит капитан корабля, — мы входим в зону турбулентности, прошу всех пассажиров пристегнуть ремни безопасности и сохранять спокойствие.

— О не-ет! — раздосадовано вздохнул вернувшийся из хвоста самолета Джей Пи. Прочитав вопрос в моих глазах он заверил меня, что ничего страшного не произойдет, — мы входим в зону турбулентности. Но сейчас мы скорее всего приземлимся и будем пережидать шторм. Джей Пи хотел как можно быстрей попасть домой в Йоханнесбург, где не был уже 2 месяца, но его ждала очередная задержка.

Вскоре голос из динамиков предупредил нас, что мы снижаемся и приземляемся в Ботсване, что оживило Джей Пи.

— Ботсвана — чудеснейшая страна!

— Ты был там?

— Да, там очень, очень красиво, и очень чисто.

— Правда, почему?

— Потому что там существует смертная казнь.

— Что?? — такого объяснения чистоте и порядку я не ожидала,

— Да да, жалко, что у нас нету смертной казни, это многое бы поправило, многое.

* * *

Мы приземлились в Ботсване и я с предвкушением ждала, что нам сейчас позволят выйти из самолета, и я даже через шторм смогу насладиться красотой этой страны. Однако нам не разрешили выйти. Пассажиры из первого класса — все поголовно белые жители ЮАР — начали передвигаться по салону. Я все наблюдала, как эти высокие мужчины покидают свой «первоклассный мир», чтобы пройти в хвост самолета, стараясь ни на кого не смотреть, и затем, как можно скоре вернуться за шторки, отделяющие их от эконом-класса.

К нам пришла молодая симпатичная стюардесса, и, хоть она и была в форме, оказалось, что она была частью экипажа Джей Пи а так же его девушкой. Она расположилась у него на коленях, они болтали и смеялись, и Джей Пи представил ей меня. У нее был безупречный английский и она тоже была в восторге от того, кто я, чем занимаюсь и куда лечу. Она немного рассказала о себе, своем доме в ЮАР, затем хотела меня угостить «самой вкусной едой на земле» чем-то похожим на вяленое мясо в упаковке, как из под чипсов. А когда я озвучила, что я вегетарианка, они вдвоем начали извиняться и казались такими милыми, вежливыми и дружелюбными… Вскоре салон погрузился в сон, свет выключили, и я отложила книгу. Поджав колени и укрывшись пледом я уснула на своем сидении.

Я проснулась от того, что Джей Пи тычет меня карандашом в плечо. Ему вновь было скучно. И мы решили сыграть в крестики-нолики. Поразительно, как такая простая игра из детства может связать двух людей с разных концов света. Затем еще в какую-то игру, где нужно линией «закрывать» тетрадные клеточки, которой меня научил Джей Пи. И вскоре настало время долгожданного вылета в Йоханнесбург. Когда мы снижались над горящим огнями ночным городом, Джей Пи показал мне из окна свой дом. А затем мы простились навсегда, а меня встретил аэропорт этой удивительной страны.

На прощание Джей Пи посоветовал мне непременно поесть в MUG&BEAN, — это место, где они всем экипажем проводят время в перерыве между рейсами, а так же, там есть много вегетарианских угощений. Что-то такое приятное осталось после этих нескольких часов проведенных с Джей Пи и его девушкой, — они как будто стали мне на мгновение невероятно близки как семья, успокоив мою внутреннюю бурю переживаний.

Аэропорт был погружен в тишину и полумрак. Из прибывших — только один наш рейс. Отстояв очередь, я была отправлена в отдел транзита, блуждая в огромных сумрачных коридорах аэропорта, я вышла на единственного сонного пограничника, который очень обрадовался, увидев меня. Было заметно сразу, что практически весь персонал в аэропорту был темнокожий. Сразу после меня, границу прошел невысокий симпатичный парень азиат. Он, в отличии от меня, был в отчаянии, пытаясь что-то выяснить у сотрудников аэропорта. Сонный пограничник спросил меня:

— Вы собираетесь останавливаться на ночь в отеле аэропорта?

— В отеле аэропорта? — переспросила я, — это же звучит просто здорово: на территории есть свой отель, а значит у меня есть шанс поспать не на металических сиденьях зала ожидания а на настоящей кровати!

ЮАР. Йоханнесбург.

Кровать в отеле аэропорта оказалось не так-то просто получить. Портье на ресепшн отеля сообщил, что одна ночь в отеле стоит 50 юарских долларов, и я не успела разобраться в курсе местных валют, но подозревала, что это не мало.

Что-то мне подсказывало, что расстраиваться рано, однако, я решила первым делом поесть. Я нашла Mug&Bean, о котором говорил мне Джей Пи, и примостилась у большого панорамного окна на черном кожаном диване. В меню, которое мне принесли, я с приятным удивлением нашла вегетарианское блюдо. Это была тыква запеченная с шампиньонами в соусе, посыпанная сухариками и обильная порция картошки фри. Но прежде чем мне принесли это роскошество, я заметила парня, заходящего в ресторан, это был тот симпатичный азиат, который очень расстраивался по поводу того, что наш самолет задержался. По всей видимости, он пропустил свой следующий рейс. Парень сел за столик неподалеку от меня. Я ему улыбнулась. Он улыбнулся в ответ. И вскоре пересел за мой столик и мы разговорились. Его звали Каун. Каун сказал, что он из страны, о которой я никогда не слышала. Я в это не поверила, но когда он озвучил название — Мьянмар, — я к своему стыду признала, что действительно не слышала раньше о такой. Он работал на корабле и сейчас возвращался из многомесячного плавания домой к жене. Английский язык он выучил на корабле, говорил при этом идеально, хоть и ни раз извинялся за свой акцент.

Каун сказал, что Мьянмар — бедная, но очень красивая страна. И да, он пропустил свой рейс, потому что его путь домой состоял из еще большего количества пересадок, чем мой. И теперь ему придется ждать следующий рейс до Дубаи, который будет через сутки. Я свой рейс не пропускала, однако мое ожидание из-за этой задержки в Ботсване не сильно сократилось, мне все равно придется ночевать в аэропорту. Я поделилась тем, что лечу из Конго. Каун сказал:

— Мне приходилось работать в Конго. Одно я не понимаю в африканских странах: почему все так медленно? Если в моей стране человек работает в сфере услуг, то он старается сделать все как можно быстрее…

Я ничего не ответила. Это, полагаю, и различает Африку и Азию. А может быть, бывшее колониальное прошлое морально мешает африканцам быть у кого-то в услугах.

Я сообщила Кауну, что в аэропорту есть отель.

— Да, я собираюсь там остановиться. Покажешь мне, где он?

— Конечно, только ночь там стоит 50 местных баксов!

— О, это не проблема, они обязаны предоставить мне ночлег бесплатно, потому что я пропустил свой рейс.

Тут у меня зародилась идея. Мы ведь с одного рейса, была ни была, а можно попробовать.

Когда мы закончили есть, мой новый знакомый любезно расплатился за меня, не знаю даже, чем это было обусловлено, видимо, в честь знакомства, однако именно сейчас это было приятно и кстати как никогда.

Когда мы зашли в лобби отеля, там уже набралось немало людей, среди которых темнокожие Мама с дочкой, которые, как оказалось, как и я летели из Конго. Я наблюдала как они тщетно пытаются объясниться на французском, но в этой части Африки, к сожалению для них, основной язык — английский. Поэтому они выглядели раздосадованными и беспомощными. Я начала говорить с ними по-французски:

— Вы не говорите по-английски?

— Анна! Вот девушка говорит по-французски! Наконец-то, — воскликнула Мама.

И они «набросились» на меня. Они летели на каникулы в Нью Йорк, на шоппинг, как они пояснили, и так же, как и все в этом лобби пропустили свой рейс из-за нашей остановки в Ботсване. Конечно, эти женщины привыкли к совершенно другому отношению к себе в своей стране, а здесь были для всех просто темнокожими женщинами безо всяких привилегий, и на них до меня никто не обращал внимания. Мы еще немного узнали друг о друге, затем я подвела их к ресепшн и объяснила ситуацию портье. В это время мой друг из Мьянмара уже показал свой посадочный талон, который свидетельствовал о том, что мы должны были приземлиться сегодня в восемь. Я последовала его примеру, сказав, что я вместе со всеми с рейса N. Мне даже не пришлось врать, что я пропустила свой следующий рейс, и меня так же, как и моих новых знакомых разместили безо всяких вопросов. Я была крайне рада, но еще больше я была рада, когда увидела свою комнату. Там были все удобства: долгожданный душ и такая красивая отделка в роскошном африканском стиле. В номере даже был WI FI.

Это были, возможно, последние удобства по стандартам западного мира, которыми я воспользуюсь в ближайшие несколько месяцев.

Наутро я отправилась завтракать в MUG&BEAN. Милая официантка принесла мне «идеальный завтрак»: зерновые хлопья, свежие фрукты и мед. Зал наполнял приятный утренний солнечный свет. Я сидела напротив входа в кафе и наблюдала как белые южно-африканцы заходят в кафе, игнорируя приветствия персонала, еще один показательный момент, который отрезвлял, после всех этих потрясающих живописных картин, представляющих ЮАР лучшим местом на земле.

В автобусе, который вез нас до самолета, все выглядели супер-деловыми и важными. Я пыталась вслушиваться в диалоги молодых людей вокруг себя. Они говорили о карьере.

Еще одной приятной неожиданностью стал бизнес-класс в маленьком самолете, где эконом-класс просто отсутствовал. Это был мой первый в жизни полет бизнес-классом, а это означало, что меня ждал королевский обед!

10 октября 2013

Мадагаскар наконец-то!

Дом моей двоюродной сестры, в который я зашла около восьми вечера — почти ночью по местным меркам, ведь темнеет здесь рано, в 6 вечера. В темноте видны только сверкающие улыбки членов этой семьи, мама Сиси со свечкой улыбается и смеется все время — это ее обычное состояние, она всегда улыбается и смеется, даже когда говорит о грустных вещах, Селин — молодая хрупкая домработница которая каждый раз при виде меня улыбается так широко и заразительно, хоть и не знает французского языка — единственного канала коммуникации с людьми, существующего здесь для меня.

В моей голове крутится столько мелодий.

В этом месяце я сменила 7 самолетов и 7 разных стран мира.

Почему Мадагаскар? Эта отдаленная страна, кусочек самобытной цивилизации в индийском океане со своей культурой, менталитетом и своим темпом жизни, который они зовут «mora — mora». Я говорю «они», и все же Мадагаскар и мой дом тоже, но лишь отчасти. Мой отец отсюда родом. Как и множество других студентов, приезжавших когда-то в СССР по программе культурного обмена, он получил там образование, познакомился с моей мамой, и они поженились. Однако события, связанные с распадом СССР навсегда их разлучили.

И так, я не знала своего отца, но была уверена все детство, что стоит мне только вырасти и мы обязательно встретимся. С этой верой я дожила до 18 лет, пока однажды не получила письмо, которое пересекло океаны, моря и страны, и которое я так долго ждала.

Письмо начиналось так:

Антананариву 15 января 2008

М-м Светлана Г.

С Новым Годом и с Днем Рождения Клэрэту.

Когда я родилась, отец назвал меня Клэрет. Это имя он выдумал сам, так как по французски claire — [Клэр] — это свет, а мою маму зовут Светлана, то Клэрет дословно могло бы быть переведено как «Светик», «Кусочек света»,

Отец писал о том, что никогда не забывал о нас, и что жизнь была не проста. Теперь он не знает живы мы или нет, но решил попытать счастья и написать.

Словами не описать, как была счастлива, 18-ти летняя девочка, мечта которой исполнилась. Я конечно же написала ответ, в письмах мы обменялись и адресами электронной почты, ведь доставка бумажного письма занимала больше месяца. Однако бумажные письма все равно продолжали приходить примерно раз в полгода.

Через какое-то время у меня появились первые серьезные отношения с молодым человеком, которого я с гордостью представила папе в очередном письме.

Внезапно письма прервались, я ждала.

Моя жизнь продолжалась, развивалась, но надежда встретиться с папой не покидала меня, вернее сказать, это была не надежда, а твердая вера в то, что мы встретимся, чем я поделилась с моим бойфрендом.

Первый раз я побывала на Мадагаскаре в возрасте 22 лет, полтора года назад, но чувствую, как-будто прошло гораздо больше. В это же время оказываясь, в знакомых местах чувствую, как-будто была только вчера, настолько все уже знакомо в Таматав. И все же для меня теперь это совершенно другой город.

Тогда, полтора года назад мы ехали в неизвестность, я и мой бывший молодой человек. Все что мы знали о Мадагаскаре ограничивалось познаниями из Википедии и мультфильмом Мадагаскар. Если бы я начала тогда описывать свой опыт в дневнике, он был бы наполнен эйфорией и радужными красками и, конечно же, приключениями в поисках отца.

Расскажу немного о том, как это было.

Мы прибыли в аэропорт Мадагаскара, и мой молодой человек, спасибо ему, взял на себя организацию нашего пребывания: он до этого уже жил в африканской стране, мог мало мальски объясниться по-французски, и так мы взяли такси, которое отвезло нас в отель в центр города. На тот момент, когда связь с папой прервалась, у меня не осталось ничего кроме письма и его фотографии. Адрес на конверте гласил:

«Complexe Scolaire Ampefiloha»

В первый же час после заселения в отель мы пошли на поиски Комплекс Сколэр Ампефилоха и, по счастливой случайности, это место находилось в нескольких шагах от нашего отеля, в самом сердце шумного пыльного города Антананариву. По направлению потоков мальчиков и девочек в школьной форме, которые точно знали, как переходить эту дорогу без светофора и с бешеным движением, мы определили, где вход в комплекс, за воротами которого было множество различных учебных заведений, и, увидев будку охраны неподалеку, мы отправились к ней.

И практически сразу мы были отправлены обратно добродушными охранниками, пояснившими: «сегодня пятница, 5 вечера, все занятия закончились, а преподаватели разъехались, вам стоит подойти в понедельник.»

И так нам предстояло провести уикенд на одном из самых загадочных островов в мире.

Мы отправились исследовать город, начиная с озера в форме сердца, окруженного деревьями, покрытыми сиреневыми цветами, с золотым монументом посреди озера в память о погибших во 2 мировой войне.

На следующий день таксист отвез нас в Palais de la Reine — Дворец Королевы.

Затем был парк Тсимбозаза, где благодаря находчивым работникам парка, мы покормили лемуров с рук.

В понедельник с утра мы вернулись в Комплекс Сколэр к тому с чего начали. Охранники в своем домике завидели нас издалека:

— Ааа, месье Ракуту Арисон, знакомое имя, он точно работает тут! — сказал один из охранников. Они вежливо попросили нас присесть и подождать пока они найдут месье Жан Луи Ракуту Арисона. После примерно 40 минут волнительного ожидания он появился. Он был коренастый, среднего роста, с добрыми глазами, около 50-ти лет… Пока он приближался, я, осматривая его, пыталась понять, похожа я на него или нет.

Несколькими минутами позже все прояснилось. Это не был мой отец. Этого мужчину звали Жан Луи Ракуту Арисон — так же как и моего отца, он работал в КСА, и у него никогда не было дочери, но он был столь взволнован новостью, что решил явиться лично, чтобы прояснить ситуацию. Мы вежливо поблагодарили и продолжили поиски. К нашему удивлению КСА состоял из огромного количества корпусов. И даже обходя несколько зданий за раз, за один день опросить всех было нереально. Тогда идея вернуться с фотографией отца посетила нас, (да, я вспомнила, про портрет на синем фоне, который покоился где-то в архиве электронных писем). Усмехаясь над случаем и над тем, как мы сразу не додумались распечатать фотографию мы отправились в интернет-кафе.

На следующий день мы возобновили поиски, двигаясь от одного здания комплекса к другому. Так как единой базы всех преподавателей по всему КСА не было, приходилось искать дирекцию каждого заведения. В третьем здании нас встретил живой энергичный мужчина средних лет, который, выслушал нас в своем директорском кабинете. Сидя за своим столом, держа фотографию моего отца в длинных пальцах, он пристально вглядывался в нее с минуту. Затем со словами: «Нет, мне не знаком этот человек», вернул мне карточку.

— Может быть он работал здесь когда-то и его можно проверить по базе? — взмолилась я,

— У нас нет какой-либо единой базы, разве что в архиве… Дайте-ка мне еще раз фото, — нетерпеливо поманил он пальцами снимок, затем поднялся, оторвавшись от дел, и быстрым шагом направился в архив, приговаривая по дороге, что, то что мы затеяли практически невозможно.

В архиве сидела женщина, которая по счастливой случайности не только вспомнила моего отца, но и знала его настоящее место работы.

— Прошло уже больше полугода как он не работает тут, но вам очень повезло, я знаю где он сейчас, — она написала адрес на бумаге.

Директор, еще больше оживившись, стал объяснять нам как доехать до этого места.

— Только поторопитесь! — говорил он, — И тогда вы сможете застать его еще сегодня.

Однако по пути мы сделали остановку в школьной столовой, поразившись выбором и дешевизной. Доедавшие свои картофельные котлеты, мы были застигнуты врасплох директором.

— Вы еще здесь? Скорее на поиски отца! Поторопитесь пока еще не стало поздно.

* * *

После полудня такси привезло нас в место, похожее на военную базу. На пропускном пункте нас встретили молодые парни в военной форме, они казались радостными и даже веселыми, при этом строгими по всем правилам. Услышав, что я ищу отца, они взяли наши документы, и, оставив их у себя, выписали нам пропуски.

Мы ступили на пустынную территорию и, завидев единственного человека, в белоснежном костюме стоящего под палящими лучами солнца и говорившего по телефону, устремились к нему с фотокарточкой отца.

— Скажите, знаете ли вы этого человека? — мужчина наморщился, внимательно разглядывая карточку и нас. Он спросил:

— Кто вы и для чего вам этот человек?

Я все объяснила, и он, не прекращая говорить по телефону направился куда-то, поманив нас за собой. Несколько минут он продолжал говорить по телефону на ступеньках здания. Молчаливое ожидание под солнцем. Из того что он говорил не было понятно ни слова — он говорил на малагасийском, пока он не начал смеяться, и я интуитивно поняла, что он говорит обо мне. Мы ждали. Наконец он закончил и поведал нам, что говорил все это время с моим отцом, и он только что уехал отсюда, направившись домой. Мужчина в белом был его коллегой. Он сначала не поверил, что я говорю правду, поэтому он стал задавать папе наводящие вопросы, чем необычайно его взволновал. Теперь оставалось только дождаться его возвращения в 16 часов…

Неужели наши поиски были завершены? — Практически… Выйдя за ворота, перекусив свежим ломтиками ананаса с блюда уличной торговки окруженной ворохом мух, мы окинули взором местность.

* * *

Встреча была странной. Я не особо представляла, как себя вести, очевидно, и папа тоже. Он поприветствовал меня и моего бойфренда рукопожатием и двойным поцелуем в щеку — по-французски. Затем пригласил нас занять столик в зале кафетерия. Угостив нас лимонадом, он начал рассказ. Он говорил по-русски неплохо, но понять его было непросто. Что я уловила, — это то, что после распада СССР и его возвращения на Родину были не самые легкие для него времена: не было ни денег ни работы и в последующие 10 лет умерли все его родственники, начиная с родителей и заканчивая братьями и сестрами. У моего отца было много племянников и племянниц, которые остались сиротами, и он заменил им отца. Впрочем, последнее я узнала уже не от него, а от своей двоюродной сестры — Камилы.

* * *

Камила встретила нас в 4 утра в Таматав на автобусном вокзале. Я даже не понимала где мы, потому что автобус просто приехал куда-то в полной темноте, погасил все огни, а водитель лег на руль и моментально уснул. Папа отправил нас в Таматав — самую западную точку Мадагаскара, — не только потому, что у него совершенно не было времени, чтобы проводить с нами в Антананариву, но еще и для того, чтобы я познакомилась со своими родственниками, которых у меня оказалось премного! Самыми главными людьми, которые «взяли меня в оборот», чтобы помочь устроиться в хороший отель у моря, — да, в Таматав было море и необычайные пляжи, в отличии от столицы, которая находится в середине острова, за 1000 км. от океана, — но и для культурно-развлекательной программы, были мои двоюродные сестры, Камила и Сиси. Старше меня примерно на 5 лет, они были детьми брата моего отца — то есть моими кузинами, только матери у них разные. Камила и Сиси представили меня всем многочисленным братьям и сестрам, а так же моей племяшке — 11-тилетней Мишеле, которая тут же назвала меня своей старшей сестрой и навсегда полюбила.

У Сиси был бар, в котором мы весело проводили каждый вечер, мне было торжественно позволено петь караоке и танцевать, пока сестры развлекали немногочисленных клиентов.

Мы так же съездили на дикие пляжи с собственным шофером Сиси, гуляли, а в конце этих незабываемых двух недель Сиси закрыла бар, чтобы мы устроили там прощальный вечер.

* * *

За этот год с небольшим, что прошел со дня моего отъезда многое для меня изменилось, как внешне так и внутренне. Я впервые почувствовала, что детство закончилось для меня раз и навсегда, я смотрю на вещи как взрослая, мой ум безвозвратно взрослый…

В дороге я обычно слушаю музыку на айпаде, но по дороге в Туамасину в такси-брусе всегда включают множество малагасийских мелодий, которые после ночи смешались в моей голове с музыкой которую я знаю, и теперь взрывают мой мозг ремиксами. Я зареклась себе, что больше никогда в жизни, если у меня будет выбор конечно, не поеду на такси-брусе, так как, вспоминая то время, полтора года назад, я больше всего запомнила многочасовое ожидание на вокзале… С которого ежедневно мини-автобусы такси-бурсы доставляют большое количество людей в разные части острова.

Это грязный, шумный, вонючий и душный вокзал, кишащий торговцами, сующими тебе свой товар прямо в окно автобуса, независимо от того, как далеко от окна ты находишься, водителями такси-бруса и их «помощниками», погружающими багаж и снующими вдоль вокзала в поисках людей на оставшиеся свободные места в автобусе. Они не отъедут, пока все места не заполнятся, даже если это займет целый день. Водитель такси-бруса всегда сообщает пассажирам, в котором часу он приезжает в пункт назначения, и всегда приезжает несколькими часами позже. В тот день, полтора года назад мой отец посадил меня и моего бойфренда в такси-брус в 14 часов, но отъехали мы только, когда уже стемнело.

Я никогда не забуду то, что я наблюдала на этом вокзале: торговец с дюжиной обеспокоенных кудахчущих куриц в корзине-клетке и связкой безвольно болтающихся, привязанных за ноги уток. Он приостановил свое суетливое шествие по базару, чтобы бросить курам в клетку семян. Пернатые, галдя и отталкивая друг друга, принялись клевать зерна, а трое уток в связке, казалось, были без сознания. Но тут одна из них открыла глаза и втянула ослабевшую шею в сторону клетки с курицами. Видно было, что сил у нее совсем нет, но она все же наблюдала за пиршеством, и тут… Я не преувеличиваю, я увидела как она плачет, одна за другой крупные круглые капли слез катились из глаз по клюву вниз, и вскоре ее голова без вольно повисла в пяти сантиметрах от земли. В тот вечер я себя возненавидела.

«И что я могла сделать?» — говорила я себе потом, — «купить эту утку у торговца, напоить водой и отпустить в смертельное путешествие по вокзалу, где через минуту ее бы поймали и отрубили голову? Или увезти с собой в Таматав? Обрекая на несколько часов тряски в набитом битком автобусе?… Она бы все равно умерла…» Но как я не старалась выкинуть эти мысли из головы, ее глаза и вид запечатлелись в моей памяти на долгое время.

Вот так, в связи со всеми вышеизложенными обстоятельствами, я не только не полюбила этот вокзал и такси-брусы, но и пообещала себе в следующий раз лететь до Таматав самолетом.

* * *

Настоящее время.

Винсент — мой сводный брат, с которым я тоже познакомилась в прошлый визит, узнал последним о том, что я прилетела на остров. Тем не менее, он оказался единственным, кто мог встретить меня в этот момент.

— Что? Ты в аэропорту? — обрадованно кричал он в трубку на французском, — жди там, я сейчас заеду за женой и детьми и мы заберем тебя!

Я покорно села на скамейке возле здания аэропорта, обняв чемоданы. Окучиваемая местным «помощником», желающим составить компанию иностранке, я прождала на этом месте 5 часов, прослушав всю историю его жизни. Ему и вправду не позавидуешь. Жена родила ему троих детей, а затем решила жить «клубной жизнью», ударившись в тусовки и выпивку, бедняга вынужден был работать на двух работах…

Когда наконец приехал Винсент — он забирал жену и детей с разных концов города в самый час пик — я дала своему компаньону немного денег, и он был безмерно счастлив, благодарил и помог нам погрузить вещи.

Меня ждал теплый прием в доме у Винсента. Увидев, как они живут: этот маленький домик, соседствующий вплотную с другими домами, подобно пчелиным сотам, к которому шла высокая каменная лестница, я впервые задумалась о том, что меня ждет в Таматав. Пока я была в Конго у Алексы, я мечтала о вилле моей двоюродной сестры Сиси, которая пригласила меня пожить у нее. Я представляла, как по утрам буду делать себе смузи из клубники и манго и идти на пляж заниматься йогой. Этакую гламурную жизнь на новой вилле.

В доме Винсента была всего одна комната, где жили все члены семьи: он, его жена и двое маленьких девочек, которые спали вместе на одной кровати. Посреди комнаты стояло стоматологическое кресло. Винсент работает в клинике, но и принимает людей на дому за небольшую плату. Пока я осматривала их жилище, разглядывая попутно семейные фотографии, которые показывал мне Винсент, его жена «соображала» нам ужин.

Меня вырвал из размышлений пронзительный крик. Жена Винсента, не на шутку обожглась, вылив себе на ноги кастрюлю с кипящим маслом на крохотной кухне. Винсент со знанием дела усадил плачущую жену в стоматологическое кресло и обработал ей ноги замораживающим составом. «Вот как хорошо иметь дома стоматологический кабинет» — подумала я, смотря на них и переживая так, будто бы сама только что обожглась. Винсент улыбался и своими спокойными репликами и шутками вскоре вернул нам гармонию… Его маленькие девочки за весь вечер не промолвили ни слова, хлопая своими огромными темными глазами, они лишь осматривали меня, пытаясь понять, с кем это родители так возятся.

На ночь мы отправились искать для меня номер в отеле на машине всей семьей. Винсент с пристрастием выбрал мне подходящий отель недалеко от вокзала. Вокзала такси-брусов.

Все же я рада, что поехала днем а не ночью. В тот раз, когда мы выехали ночью, водитель гнал как сумасшедший по неосвещенной серпантинной дороге петляющей между гор Мадагаскара. Днем можно насладиться в полной мере живописными пейзажами всей западной части страны. Горы, сравнимые с величественными горами Кавказа, и мохнатые горы, покрытые джунглями. Раскинувшиеся словно шипы на хребте у дракона, уснувшего в причудливой позе и занявшего собою весь остров.

Вилла Сиси конечно же оказалась совсем не такой, как я ожидала. Да, вилла новая, и строительство обошлось в немалую сумму, однако, электричество в новый дом еще не провели из-за проволочек в городской администрации. А это значит, никаких смузи. Мне выделили комнату, в которой должен был жить брат Сиси Андре, который уехал учиться в Тану.

* * *

За завтраком в моей «новой семье» в голове крутилась песня из кинофильма «Завтрак у Тиффани».

Так приятно, когда тебя ждет ребенок.

Я с предвкушением жду встречи с Мишелей. У меня никогда не было ни сестер ни братьев ни племянников, и для меня было ново то, что за такой короткий период ребенок может тебя полюбить и так привязаться к тебе.

Как только малагасийские дети начинают ходить, мама перестает носить их в тканевых переносках, завязанных за спиной. Они здесь сразу становятся самостоятельными личностями, и на них лежит ответственность помогать старшим. Еще в мой первый визит Камила и Сиси сообщили мне, что младший ребенок в семье носит сумки за старшими, а так как из всех двоюродных сестер я младшая, то это теперь была моя обязанность. Пока не появилась Мишеля. 11-ти лет от роду, она теперь была ответственна за сумки. И не только: Мишеля уже умела делать абсолютно всю домашнюю работу, чему с удовольствием учила меня. Учила собирать манговые плоды с дерева, стирать белье на свежем воздухе, готовить на горячих углях и отшивать непрошенных мадагаскарских ухажеров.

Когда полтора года назад нам настала пора уезжать, Мишеля до последнего не верила в это, а когда узнала что это правда — ужасно обиделась, но вскоре «отстыв», начала упрашивать нас не уезжать. Как оказалось, у нас был вариант задержаться еще на одну ночь и уехать рано утром, что мы и сделали. Конечно же Мишеля все равно расстроилась. Я тоже всплакнула, сидя в забитом такси-брусе с нашими вещами погруженными наверх. Именно тогда я твердо для себя решила, что обязана вернуться на Мадагаскар, в Таматав, во чтобы то ни стало.

* * *

Картофель фри и винегрет на завтрак.

Винегрет — это не русское блюдо из свеклы, картофеля и зеленого горошка, а французское, означающее здесь салат из помидора, огурца и зелени (или чего-либо одного из трех), приправленного кольцами репчатого лука и уксусом. В другом виде сырые овощи здесь не употребляют…

С утра Сиси взяла меня с собой в бюро. Мы поехали на пусе — как в старые добрые времена, я только смотрела по сторонам и наслаждалась. У нее в бюро меня ждали ее коллеги индусы, WI-FI и европейский туалет. Сиси совершила несколько звонков, ходила туда-обратно, затем взяла меня с собой в город на красивом красном Лэнд Ровере с водителем от фирмы — молодым низкорослым парнем, который приковал ко мне свой взгляд через зеркало заднего вида. Объехав все необходимые точки, мы заехали на пляж ровно на столько, чтобы выйти, промочить ноги, и вдохнуть морского воздуха.

* * *

Ванесса.

Около офиса Сиси я встретила Ванессу. Она с широкой улыбкой воскликнула:

— Клэрэ-эт! — казалось, она была рада меня видеть еще больше чем я ее, хотя эту встречу я представляла себе давно.

Во время моего прошлого визита Ванесса работала в баре Сиси, делала всю «черную» работу, так сказать. Она была одной из тех людей, которые здесь не получают даже базового образования, из-за крайней бедности семьи, либо по воле родителей, которые хотят, чтобы дети не теряли время в школе, а помогали им с работой. Так что она не говорила по-французски, и в начале, мы с ней были, как два инопланетянина, избегающие даже встречи глазами друг с другом. Но в один прекрасный день между нами произошло самое искреннее и глубокое общение, которое может быть между двумя людьми, и для этого общения не нужны слова. Когда мне стало плохо, по неизвестной причине, мои руки внезапно занемели и я не смогла ими двигать. Испугавшись не на шутку, я начала плакать, перепугав всех в баре, включая моего парня, который растеряно просил меня успокоиться. Ванесса была рядом, улыбалась мне, растирая мои руки в своих ладонях, до тех пор, пока чувствительность не вернулась.

* * *

Ванесса, как и все здесь на Мадагаскаре, знает меня под именем Клэрэт. Именно так папа назвал меня, прежде, чем ему пришлось навсегда покинуть Россию. Когда мне было 3 года, меня уже все называли Катей, и в конце концов я стала Екатериной. Но никто из моей Мадагаскарской семьи об этом не знал, за неделю, проведенную здесь в мой прошлый визит я не решилась им об этом рассказать, тем более, что мне всегда нравилось имя Клэрэт.

Сиси больше не работает в баре, он давно закрылся, теперь она работает в индийской фирме — импортере риса. Но самая главная перемена, с которой мне придется мириться, это то, что Сиси и Камила, — лучшие подруги, неразлучные сводные сестры, которые стали моей новой семьей, — теперь худшие враги. Они избегают даже разговора друг о друге и о том, что их разлучило, что означает, что я буду проводить время с ними только по очереди, стараясь не ранить чувства каждой.

* * *

После работы Сиси познакомила меня со своей подругой Кати. Кати работает в отеле, а вернее сказать в шикарном комплексе из современных дизайнерских вилл, по которым она провела мне экскурсию.

Сиси сказала, что я могу приходить сюда — Кати работает в баре главного ресторана — когда захочу, а точнее в часы работы Кати, потому что это находится неподалеку от ее дома. Кати казалась не особо заинтересованной в моих визитах, впрочем это могло быть лишь первое впечатление.

Кати наливала мне бесплатные фруктовые коктейли, болтая с подругой. И не успела я еще заскучать, как милый молодой парень — официант — присел составить мне компанию. Работы у них действительно было не много, в настоящее время лишь одна вилла имеет постояльца, а в ресторане ужинают в основном хозяин этого места со своей семьей и его гости. Но это не мешает персоналу каждый вечер делать композиции лебедей из столовых салфеток и готовить сок из свежих фруктов для коктейлей…

Мы с официантом разговорились. Узнав, что я дизайнер, он с трудом сдерживал восторг, объясняя, что пытается самостоятельно изучить Adobe Photoshop в интернет-кафе, а заведений, которые готовили бы графических дизайнеров в Таматав нет. И, к примеру, когда хозяину заведения понадобилось напечатать меню для ресторана, его заказывали в Антананариву, печатали и везли оттуда. Эта работа стоила умопомрачительных (в понимании простого малагасийца) денег. У них в Таматав даже нет курсов Photoshop. Его глаза разжигались, а идеи захлестывали сознание, и прямо на салфетке мы расписали бизнес-план, и то, что необходимо для создания курсов Photoshop здесь в Таматав.

* * *

Перед сном Сиси заглянула ко мне в комнату со свечей и сказала: «Ne t’enquête pas ma chérie, on va t’aider avec ton petit projet»…

11 октября 2013

Кати ждала меня на ланч и экскурсию по Таматав, но неожиданно приехал папа из Антананариву, о чем я узнала из смс-ки Камилы. Он ждал меня у Камилы дома, чтобы взять с собой в деревню, где он теперь проводил много времени. Услышав о моих планах, Мама Сиси быстро собралась и отправилась со мной к Камиле. Тогда я еще не знала что Мама Сиси с Камилой тоже больше не общаются.

Мы зашли во все тот же старый деревянный дом, двери в который распахнуты для всех с утра до вечера. После полутора-годовалой разлуки, папа ничем не дал понять, что рад меня видеть, поприветствовав по обыкновению так же как и всех, рукопожатием и двойным поцелуем в щеку. После непродолжительного разговора мы все — я, Мама Сиси, Камила и папа сели в его машину и отправились в долгую молчаливую дорогу, остановившись по пути на рынке, где папа вручил деньги Камиле, чтобы она купила продукты. Я вызвалась ее сопроводить. По возвращении в машину я вручила ей ткань, которую она просила меня привезти ей из Конго, а всем по брелку Эйфелевой башни из Парижа. Папа был отрешенный и безучастный за рулем, что избавило меня от чувства вины за то, что я ничего ему не привезла…

Мы приехали в эту живописную деревню, где папа показывал свои бесконечные плантации маиса, ананасов, личи, а так же строящийся дом и маленькое, но красивое бунгало в котором он жил сам, во время строительства дома.

Он все еще живет со своей семьей в Антананариву, но из-за своего здоровья, и не только, его тянет все больше времени проводить в этой деревенской местности, вдали от людей. В которой, как я про себя отметила, я никогда не буду жить.

Дома мать Сиси сказала:

— Я хорошо слышала, как ты три раза обратились к нему «папа» по пути обратно, но он не услышал ни разу.

Так и было.

— Когда он приехал из России, 20 лет назад, он пришел к нам в дом с твоей фотографией и был переполнен гордостью. Он говорил «Посмотрите на нее, она такая умная». И где сейчас его гордость? — заключила она, — мне было очень грустно наблюдать это сегодня…

* * *

По возвращении мы гуляли с Камилой и Мишелей по главным улицам города, ели пирожные и мороженое. Таматав стала только красивее за время моего отсутствия. Пока мы гуляли, быстро стемнело, и, уже при свете фонарей мы поедали свои сладости на набережной. Когда стало совсем темно, и им пора было возвращаться домой, Камила позаботилась о том, чтобы отвести меня в бар, знакомый и ей и Сиси, а так же чтобы я позвонила Сиси и попросила ее меня оттуда забрать. Камила избегала не только разговора с ней но и о ней. Затем она и Мишеля быстро ретировались, чтобы не встречаться с Сиси. Сиси приехала на рабочей машине, деловая красивая молодая женщина, поцеловав всех знакомых в баре, и мило перекинувшись парой слов, она забрала меня с собой в бюро.

После великолепного ужина, презентованного Селин на котором было несметное количество блюд и ни одного с мясом, (овощи с фисташковым соусом, салат из манго с уксусно-луковой заправкой, листья маньока и многое другое), мой живот просил пощады.

Сиси зашла ко мне в комнату и сказала:

— Пойдешь с нами прогуляться перед сном, Chérie?

— Конечно! — ответила я, вскакивая с кровати, — а куда пойдем? — узнавала я уже по дороге,

— На пляж…

Мы шли по узким улочкам почти в кромешной темноте, то тут то там среди листвы появлялось волшебное мерцание светлячков. Но когда мы вышли на большую дорогу, ведущую к побережью океана, свет луны даже сквозь листву освещал каждый камушек на нашем пути. Очень скоро можно было увидеть мириады созвездий, окруживших Луну и раскинувшихся до самого горизонта. Какие-то казались совсем близко, другие — заметно дальше. Я впервые видела звездное небо «в формате 3д». Мы шли втроем. Сиси и ее бойфренд миловались по дороге, а я шла как-будто бы одна, и мне никто был не нужен. Я разглядывала силуэты незнакомых мне деревьев, одно из которых l’arbre de la mer — как объяснила Сиси. Причудливых форм хвойные великаны, различные виды пальм. Песок был мягкий и хрустящий, такой что по коже от скрипа пробегали мурашки. Океан спокойный, а языки волн бесшумно обволакивали ноги и уходили восвояси.

12 октября 2013

В этот день мы обедали дома. Сиси переоделась, став настоящей женщиной Бетсим сарака в своем платке повязанном над грудью — так называются и выглядят женщины, к этнической группе которых принадлежит моя семья. И мы стали готовить. Мне поручили салат, с которым я с трудом справилась. На этот раз все ели мясо, но для меня сделали légume sauté, все это было так вкусно, что я последняя встала из-за стола, продолжая доедать манго и гуаву, когда в меня уже ничего больше не лезло. С Камилой и Мишелей, как и накануне, мы пошли прогуляться. Теперь их пригласила я, и угостила мороженым. Сиси говорила что-то о том, что вечером она с ее парнем Алие собираются в Фуль Поинт. Они позвали меня с собой, поэтому, как только стемнело, мы распрощались с Камилой и Мишелей в том же баре что и вчера, успев сыграть партию в бильярд. Камила показала класс, она забивала шар за шаром, двойной и тройной… Я быстро оставила надежду ее обыграть.

Сиси все не было, Мишеля долго меня не отпускала, но наконец я осталась одна. Не знаю сколько прошло времени, прежде чем появилась Сиси. Она приехала на серебряном джипе, за рулем был мускулистый парень в открытой майке. Не вставая с водительского сиденья он открыл мне дверь. Он был вежлив, но его взгляд исподлобья внушал тревогу. К тому же, мы заехали куда-то в гаражи огромных размеров — видимо для фур, что выглядело еще более подозрительно. Сиси выскользнула из машины и скрылась из виду. Парень открыл бутылку пива большим пальцем руки. «А он опасный», — заметила я про себя…

Так же я отметила, что он первый, «высокий человек», не считая Алие и Сиси, которого я встречаю здесь. Точнее, для меня он был нормального роста, ведь я приехала из страны, где средний рост мужчины 180 см. Со своими 170-ю я здесь просто гигант.

Потом мы отъехали куда-то, где было множество грузовиков дальнобойщиков. В баре неподалеку проходило «промо», — что-то вроде музыкальной рекламы пива с приглашенным диджеем и подтанцовкой, — и музыка раздавалась на несколько ближайших улиц. Алие сидел на ступеньках магазина, попивая пиво, рядом на лавке сидел пожилой хозяин, и у его ног на ступеньках расположились, по всей видимости, его внуки. Алие усердно проводил для них диктант на  тему того, что нужно пить пиво и любить алкоголь. «Опасный» парень сел на капот своей машины. Вскоре вокруг нас собралась кампания, включавшая торговок, продававших фисташки к пиву. Мимо прошла улыбающаяся девушка, предлагающая жареные креветки на огромном блюде, но не обратившая на себя никакого внимания. Все пили пиво, а я фанту которую для меня купил «опасный». Все громко переговаривались на малагасийском, я в очередной раз сидела ничего не понимая, но мне было хорошо и спокойно. Закончив диктант, девчушка принялась танцевать, да так, как не всякая танцовщица способна. В это время огромная фура с диким грохотом пронеслась мимо, круто повернув за бар, на ступеньках которого мы сидели, во двор. Девчушка резко отпрянула от испуга. Все принялись громко кричать и присвистывать. А с другой стороны еще одна фура исполнила тот же маневр, снова перепугав всех вокруг.

В Фуль-Поинт решили ехать утром в 6, поужинали в мусульманском ресторане, (я не видела никого в своей жизни, кто бы ел столько сколько моя кузина, даже Алие отставал от нее). Закончив трапезу, Алие молча сел, сложив руки на животе, позволив своей даме расплатиться за ужин. Сиси предупредила, что угощает и меня, так как она не хочет, чтобы я тратила здесь много денег, ведь я приехала надолго. Как только официантка забрала счет с чаемыми, он встрепенулся и стал таким же шумным как и был до этого.

Ночью снова гуляли по пляжу. Мне жизненно необходимы эти прогулки после таких плотных ужинов.

13 октября 2013

Я проснулась без 10 шесть… Никого не было. «Возможно они поехали за мотоциклом для меня?» — подумала я, (мы говорили накануне, что поездка откладывается из-за того, что обычно Алие и Сиси едут на одном мотоцикле вдвоем).

Но мама Сиси с неизменной улыбкой объяснила, что приехал Джек, и Алие скрылся ночью, и сейчас она не знает, кто из них где…

Обед здесь — это стая мух настолько обалдевших от количества еды, которое их окружает, что они врезаются друг в друга, в еду, тонут в воде… Индюк и курица ходят по двору и все время норовят попасть в дом, через открытые настежь двери, но что-то им мешает (видимо воспитание).

И вот я осталась одна, мама Сиси уехала готовить что-то для церкви, Камила думает, что я в Фуль-Поинт. А что бы вы сделали оставшись на Мадагаскаре в полном одиночестве? Я решила пойти гулять.

«It’s all about the money» — эта песня звучит у меня в голове.

* * *

Дом, который нарисовал Джек

Джек, это тот самый загадочный жених Сиси, которого никто никогда не видел. Жених, на деньги которого была построена вилла Сиси, и на деньги которого она живет с Алие и всей своей семьей. Кто же этот таинственный благодетель?

Джек оказался не просто старше Сиси, как я предполагала, а намного намного старше, наверное вдвое старше ее матери. Седовласый, но при этом крепкий высокий мужчина. Он все время шутил и говорил, что не чувствует себя на свой возраст, а отнюдь, полон жизни и энергичен. Он австралиец, архитектор и строитель, он когда-то работал на Мадагаскаре три года, строя дома для экспроприатов, приезжающих работать в западных компаниях. И в это время они познакомились с Сиси, когда она была юной девушкой и работала в ночном клубе Пандора.

Мы сидим в ресторане на открытой террасе, Сиси не прекращает говорить по телефону по рабочим делам, а Джек, не останавливаясь, рассказывает мне о том, как решил помогать Сиси и построил для нее дом. Хотя, по правде говоря, он его только нарисовал, потому что вскоре он уехал строить дома в Мавританию, где продолжает работать и до сих пор. Но каждый месяц после его отъезда, Сиси имела повод посетить банк и обналичить свой счет. На эти деньги она жила здесь как королева, а так же построила дом, который нарисовал Джек, для всей своей семьи, что заняло не мало времени и сил. Джек уехал, но каждый день они общались по телефону и скайпу ни по одному часу, (как это мне знакомо). И теперь, спустя два года Джек решил наведаться к своей возлюбленной, сделав ей сюрприз.

Он много говорит про местных людей, про то, что они тепло принимают любого человека, не важно откуда ты приехал, какой ты рассы и сколько тебе лет. Он нелестно отзывается об иностранцах, приезжающих вести себя здесь, словно колонизаторы, обращаясь с местными людьми как с рабами, и во всем производит впечатление хорошего человека. Портит впечатление только две вещи: то, что он постоянно бранится, и то, что он слишком стар для Сиси… Но глядя на нее невозможно заметить и тени недовольства или дискомфорта, она смотрит не него с нежностью и уважением, так, как девочки смотрят на своих отцов.

* * *

Позже мы оставили Джека встречаться со своими старыми друзьями и поехали вдвоем к Кати. Не сразу Сиси показала свои настоящие эмоции. Сначала мы обсуждали с Сиси возможности бизнеса, нарисованного на салфетке, она много выпила, и наконец расстроилась. В перерывах между нашими разговорами, показался единственный постоялец — пожилой француз, который, начав с незатейливой беседы со мной, сначала опустил мою самооценку, дав мне 28 лет на вид и затем поднял ее, сказав что у меня отличный французский. Как ни странно, и я его отлично понимала, в отличии от неловких опытов общения с французами в Париже. Когда беседа начала перерастать во что-то похожее на флирт, я поспешила сбежать от него.

Приехал Алие, и забрал Сиси, а я осталась с Кати. После ее смены я поехала к ней домой. Ее домик в «трущобах» был на удивление милым и уютным: спальня на втором этаже, кожаные диваны, велотренажер в холе… Затем мы поехали в ресторан «Терраса», там сидели одни белые старперы с молоденькими малагасийскими. Мы заказали поесть в ожидании, что Сиси присоединится к нам. Но она не отвечала Кати и не показывалась. В конце концов Сиси вышла из соседнего ресторана, Алие ждал нас у выхода, потому что Сиси сказала ему отвезти нас с Кати домой. Невозможно было найти в эту ночь зрелища печальнее, чем Алие, прилегшего на свой мотоцикл словно брошенный щенок. Он был жалок и беспомощен. Мы сели втроем на байк, прижавшись друг к дружке. Я была посередине, но это не мешало Кати и Алие громко разговаривать всю дорогу на своем языке. Но то, что они обсуждали можно было понять без переводчика.

Мы высадили Кати у ее дома. Но она ушла не сразу, еще полчаса или больше они не могли закончить этот диалог полный отчаяния. По дороге обратно Алие решил продолжить разговор со мной уже на английском. Он рассказал, что они ругались с Сиси, она грозилась сброситься с моста, «побила» его, а сама так и не знает чего хочет. Я приехала домой, Алие еще долго разговаривал с мамой Сиси. Я из своей комнаты слышала как она неизменно смеялась и улыбалась.

14 октября 2013

Мышь в посудной лавке

На следующий день с утра мы были с Камилой и Мишелей на пляже, Мишеля учила меня делать колесо на песке. Тут на пляже появилась Сиси в сопровождении Джека, и в эту же минуту Камила испарилась. Парочка спросила меня о том, какие у меня планы на ланч и я обещала к ним присоединиться попозже. Сама осталась ненадолго с Мишелей разрушать линию песка, намытую волнами, в пытках сделать колесо.

Я нашла сладкую парочку вскоре неподалеку на пляже. Пообедала с ними в ресторане. Они были такие медленные, казалось Джек вот-вот уснет. Так и случилось, после обеда они отправились спать. Я вернулась к Камиле, и мы пошли в сибер, где Камила общалась по скайпу со своим женихом. Когда он увидел меня, он странно отреагировал: я сказала ему «бонжур» раз пять, он ответил только «c’est qui?»

Потом мы были на набережной, потом я вернулась домой. Я не хотела больше есть, ограничилась только парой манго. Ночью меня разбудило шуршание то ли на столе, то ли на комоде. Я зажгла свечу и с опаской стала исследовать взглядом комнату. Но когда я пошла на кухню за второй свечей, мама Сиси возникла из ниоткуда. Мы искали мышь час или больше, нашли только средних размеров таракана, и я спокойно легла, оставив гореть огарок свечи. Но не прошло и минуты, как шуршание возобновилось. Мама Сиси уже была в дверях. После новой ревизии, я решила все таки уснуть, не обращая внимания на шум. На прощание мама Сиси сказала «il faut prier» — и, смеясь, скрылась.

15 октября 2013

Утром Камила позвонила и сказала:

— Твой отец тут, срочно приезжай!

Я в этот момент уже доедала свой манго. Вскочила и приехала к ней на тук-туке, но там уже никого не было. Отец уехал. Камила сказала, что он не мог долго ждать.

Полдня я провела с ней, случая о том, какой у нее прекрасный жених, как много денег он ей шлет. После обеда у нее дома мы отправились в банк, так как жених сделал новый перевод. Тут у меня заболел живот и под этим предлогом я с радостью ее покинула.

Вечером я встретилась с Кати, она сообщила что рассталась со своим молодым человеком.

Такие же новости на этой неделе я получила от Алексы, выйдя в интернет. А так же новость о том, что одна из моих самых близких подруг в Питере в больнице с внематочной беременностью… Я слишком сосредоточилась на себе, даже была не в курсе этого, а еще забыла поздравить двух не менее близких подруг с Днем Рождения…

Кати сказала мне, когда мы отправились прогуляться на набережную, то же что и все женщины, расставаясь с мужчинами: «Я так боюсь остаться одна».

Но тем не менее, когда я спросила о ее планах на ближайший год, она сказала, что разочаровалась в любви. Любовь — это только страдания для нее и, если она и найдет парня, то только для того, чтобы завести ребенка.

На что я ей ответила:

«Никогда не стоит терять надежду и настоящая любовь найдет тебя, если ты веришь в то, что достойна ее получить, нужно лишь подождать, потому что желания и мечты не исполняется в ту же секунду. И если ты ждешь исполнения своей мечты, не переставай в это верить, не стоит опускать руки на пол-пути, ведь, возможно прямо за поворотом тебя ждет твое счастье…

А главное, не стоит бояться быть одной, как я сейчас, вроде бы я одна, но я никогда не чувствую себя совсем одной, я всегда чувствую присутствие оберегающих меня сил. Потому что, даже на протяжении этого путешествия мне встретилось столько хороших людей! Все они встречаются мне по дороге, чтобы помочь, защитить или просто составить кампанию, даже сейчас — я прогуливаюсь с тобой!» — сказала я ей. Я начала на французском, но продолжить мысль было проще на английском, Кати соглашалась, и было очевидно, что в этот момент между нами не было больше никакого барьера.

* * *

Еще одну ночь я воевала с непрошеными гостями: два таракана, один размером с большой палец руки, прыгучий, другой поменьше. Мама Сиси давила их прямо голыми ногами. Селин была рядом со шваброй. Но как только они ушли, снова появился шум за комодом. Мы там облазили все, но ничего не нашли, и я снова решила спать с шумом. Но через несколько часов, а может и через полчаса, ночью не разберешь, сколько времени прошло, в доме уже было совсем тихо, и я услышала шум с кухни. Такой, как будто там был маленький «слон в посудиной лавке» — он гремел тарелками и приборами, переворачивал все, но… Тихонько, так тихо что мне пришлось напрягаться чтобы понять, в нашем доме это происходит или в соседнем.. Идти туда одной было слишком страшно, и я убедила себя, что если бы это был человек, он либо не шумел бы вовсе, либо шумел так, как шумит человек. На мышь это тоже не похоже, они обычно более осторожны с посудой. Скорее всего это птицы, да, точно это они! Там же снаружи Селин моет посуду в тазиках, они скорее всего ищут себе другое место для сна, и по неосторожности задели эти тазы! Но грохот, последовавший за этим чуть ли не заставил меня вскочить с кровати.

«Так,» — убеждала я себя — «Мама Сиси же сказала, что мыши по ночам делают много шума. Мало ли, что они там могут натворить в попытках достать еду…» И так я все-таки уснула.

16 октября 2013

С утра я пошла к океану. Вдоль всего берега, сразу где заканчивается пляж и начинается зелень, раскинуты осколки каменных глыб. Неподалеку череда Морских деревьев с их роскошной кроной и широкими листьями, напомнившими мне листья каштанов в парке у моего дома в Санкт-Петербурге… Под сенью этих деревьев, и вообще всего, что отбрасывает тень, всегда сидят влюбленные парочки, рабочие, решившие по-видимому сделать перерыв, таксисты, примчавшиеся буквально на пять минут, бросившие неподалеку свои тук-туки, и рыбаки… Сегодня нас тут не так много: француз на пробежке, велосипедист, я, в приятной прохладе тени, обдуваемая морским бризом и… Гусеница! Пушистое коричневое чудо свалилось на меня с дерева. Я вскочила, принимаясь стряхивать насекомое, так и норовящее попасть в складки одежды…

После обеда я пошла к Кати в отель. он совсем рядом, это все что я помнила, и я вышла на дорогу…

Все проезжающие и проходящие мимо люди что-то говорили мне в след.

Вечером когда Кати закончила работу мы наведались в Альянс франсез — образовательный центр для местных и иностранцев. И пока мы ехали на пус-пусе, погода начала сгущать краски. Кати была в элегантном платье, я в юбке и кардигане, но замерзла быстрее, на моей коже выступили крупные мурашки, но стоило пусу, насквозь продуваемому ветром, повернуть за угол, нас чуть не сдуло и Кати буквально заплакала от холода.

В Альянс Франсез предложили курсы Малагасийского за 20 000 арьар — и того… Около 100€ за 20 часов занятий. Кати пришла в ужас и сказала, что лучше сама обучит меня языку.

Вечером я пришла ужинать домой. Мама Сиси была не так весела как обычно, я спросила:

— ça va?

— Un peut — она ответила, что очень устала в школе и хотела спать, но дождалась ужина, во время которого говорила мне как все называется на малагасийском, похоже здесь все рады меня обучить…)

Сиси приехала с Алие, они были в прекрасном расположении духа, но на ужин не остались, так как в отеле Сиси ждал Джек, который отравился и лежал больной. Я рассказала про альянс франсез и Алие нашел тут же знакомого, готового обучить меня за 100 000 в месяц. Он протянул мне трубку, с Лидже на другом конце провода. Лидже прекрасно говорит по-французски и английски, мы договорились на завтра после полудня. После ужина мне хотелось пройтись, но мама Сиси сказала, что одной идти нельзя, но она с удовольствием составит мне компанию завтра… В 4:30 утра… Я подумала что она шутит.

17 октября 2013

Ночь была спокойной, никакого шума, у себя в комнате я предварительно сделала дезинсекцию…

Мне снился сон, что Камила у меня в гостях, в Санкт-Петербурге и мы собираемся вечером или почти ночью выйти куда-то. Ей звонит ее бойфренд, он хочет встретить нас на месте, он явно с трудом терпит наши долгие сборы, Камила очень волнуется, и я нервничаю. Но сборы затягиваются из-за всяких мелочей, в конце концов, мы садимся в машину, отъезжаем и я вскрикиваю «блииин, я забыла кое что, подожди меня я сейчас приду, выбегаю из машины и возвращаюсь домой, по дороге я встречаю свою бабушку. На улице уже весьма темно и прохладно, мы вместе возвращаемся но на пол-пути она говорит что нужно и маму подождать, она на автобусной остановке, совсем недалеко, в поле зрения. Мы находим ее на остановке с телефоном, в руках, она кого-то пристально высматривает и ждет, но я ворчу что уже довольно поздно, и мы все возвращаемся домой. Все это время я понимаю что Камила ждет, но дома находится то одно, то другое дело. Наконец, я выбегаю готовая, начинаю искать машину, но не помню, где я ее оставила! Когда я наконец нахожу ее, Камила внутри, вся в слезах, и я понимаю что она заставила бойфренда ждать слишком долго, а может он уже вообще уехал, я без слов пытаюсь ее успокоить, в этот момент она выглядит беззащитным ребенком.

Я проснулась аккурат в 4:30, и тихонько пробралась в туалет, свечка мне не понадобилась, так как к моему удивлению, на улице было уже светало.

— Ты готова? — это была мама Сиси, она уже стояла в дверях, в футболке, цветастых бриджах, кепке и босиком, этим утром она не улыбалась, ее голос звучал серьезно и по-учительски требовательно, (к тому же она перешла на «вы» впервые): пожалуйста, если вы готовы, выходим, если хотите.

«Я уснула в 10, следовательно проспала 6 с половиной часов, — не смертельно, если не посплю еще пару часов», подумала я и стала искать в потемках одежду, даже с неким энтузиазмом.

— Вы готовы?

— Выхожу — ее голос заставил меня ускориться, я напялила брюки и кофту и шлепки и вышла на улицу, мама Сиси была уже снаружи, при виде меня она сразу начала бежать, я рванула следом. Через узкие улочки, на шоссе, в этот час не было ни души, но уже слышно как просыпается Таматав,

— На право или на лево?

— На право.

— На берег моря?

— Да.

Вскоре я поняла, как права была мама Сиси что побежала босиком, я вынуждена была бежать держа свою обувь в руках, что не очень-то удобно… Мы были не одиноки на пляже, в этот час на удивление много местного народу совершало утреннюю гимнастику и пробежку, хотя их «пробежки» были куда серьезнее нашей. Так мы бежали еще метров 500 вдоль берега океана, мама Сиси при этом подключила вращение руками и разминку, наконец мы остановились неподалеку от группы подростков, всерьез делавших упражнения, стоя, лежа, приседы, пока мы по-дилетантски потягивались, наконец, лежа они принялись качать пресс.

— Все, мне пора возвращаться, чтобы успеть в школу, сказала мама Сиси;

На полпути к дому нас застал церковный звон.

— 5:30 утра!

По пути мы купили несколько манго на завтрак.

По прибытии домой, я чувствовала себя бодро и свежо, с аппетитом позавтракала манго, вернулась в свою комнату и… Вырубилась до 10 утра.

Днем на базаре я встретила пару русских людей, они говорили по-русски, правда их речь наводит на сомнения, возможно они с Молдовы или Украины… Не стала им ничего говорить, лишь проводила взглядом, потому что знала, что рано или поздно я их снова встречу если захочу.

После обеда я собралась с духом написать своему преподавателю:

«Добрый день, это Клерет, в котором часу вы свободны чтобы позаниматься?»

Он перезвонил тут же. Оказывается, он был уже в пути и хотел уточнить адрес. Я быстро передала трубку маме Сиси, которая, оказывается, была еще даже не в курсе всего. И так мы пошли вдвоем встречать его на мост, несколько минут ожидания тянулись невообразимо долго: какой он мой преподаватель? Молодой или старый? Охоч за деньгами или нет? Приедет на машине или на такси? А может на тук-туке, или на пус-пусе?

Это оказался молодой мускулистый, очень мускулистый мужчина на мотоцикле, вернее на мопеде. Он был огромен для своего мопеда. Мы поздоровались и пошли по узким улочкам к дому, он последовал на мопеде за нами, разбрасывая по дороге улыбки и приветствия местным девушкам.

Мы расположились в салоне, видно было что он очень нервничает, но хорошо держит себя в руках, сохраняя презентабельный вид.

— Чтобы быть честным, я не преподаю малагасийский — начал он по-английски. Его английский был великолепен, с совершённым калифорнийским акцентом — я гид, я работал вот с этим парнем из Америки: — и он разложил передо мной стопку фотографий, поясняя чем они занимались. На фотографиях было много людей, малагасийцы и иностранцы, в походе, на улицах Таматав, и на одной фотографии в бунгало, где парень из Америки сидел, окруженный компьютерами на полу и широко улыбался в камеру, перед ним сидел Лидже и улыбался еще шире.

— Вот так он изучал малагасийский — пояснил Лидже, — он слушал, записывал голос и затем записывал перевод. Результатом стало это: — он показал мне скрепленную стопку бумаг формата А4, — это было что-то вроде сборника упражнений, какие мы когда-то делали в лицее, когда мне было 5 лет, изучая английский: замените слова с ошибкой, встаньте правильный вариант… Первым делом нужно сделать ксерокопию всего этого — именно так мы и занимались в детстве, никто не покупал учебники, мы делали ксерокопии, к тому же находили из родителей одну или двух мам, способных сделать ксерокопии для всей группы бесплатно у себя на работе.

«Окей» — говорила я на все, что-то другое говорить при Лидже я просто не могла с моим английским.

Мой новый учитель оказался не только любителем американской культуры, но и знаменитым актером. Даже мама Сиси не сразу, но признала его. Он появлялся в нескольких фильмах на местном телевидении и гастролировал со своим стендап-шоу. Вот оказывается почему все девушки по дороге говорили: «Привет, Лидже». Он местный мачо и плейбой. Крупный для малагасийца, мускулистый и очень артистичный.

Наконец мы начали заниматься. Мы изучили приветствия и некоторые стандартные фразы, Лидже объяснял подробно и доходчиво, повторяя все по несколько раз. Когда он говорил по-английски, его голос был низкий, спокойный и уверенный, интонации ровные, как у коренного американца, как только он переходил на местный диалект, его голос становился фальцетом, приобретая множество напевных интонаций, прибавляя после каждой фразы долгое «э» с повышением интонации и широкой улыбкой, и это выглядело очень забавно, как будто два человека были в нем одном.

— Мы, малагасийцы очень бедные, и мы отвечаем на приветствия «Добрый день, как дела?» «Mbola tsara», что дословно означает still good, — все равно хорошо, несмотря на жизненные невзгоды. Я смотрела на него как на шоумена, кивая и говоря «okay, I see», то и дело. В конце он да мне время все записать и повторить, потом, бросив взгляд на часы, он молниеносно собрался и ретировался так же стильно, как и появился в этом доме.

— До воскресения!

Париж

Сентябрь 2013

Когда я была в Конго, Алекса то и дело повторяла (видимо забывая о том, что уже произносила это) :

— Как же тебе повезло… ты возвращаешься в Питер… — в ее голосе звучала нотка досады и сожаления.

Я недоумевала:

— Неужели тебе хочется в Питер? Что тебя туда манит?

— В Питере есть чем заняться, куда пойти, в Питере друзья…

Как бы мне не хотелось возразить, я все же понимала, как она права. Преимущественно плохая погода в течении года спровоцировали развитие индустрии развлечений в Санкт-Петербурге. Там действительно всегда есть куда пойти с семьей, с друзьями, на свидание или одному. Есть места для вегетарианцев, геев, лесбиянок, пожилых людей, для супер-богатых людей, которые уже не знают, куда девать свои деньги, и для супер-бедных студентов, места для семейного отдыха…

Но главное, в Питере друзья. Когда я уезжала, мне казалось, что заводить друзей несложно с базовыми знаниями английского и французского это возможно в Европе и за ее пределами, но уже по прибытии в Париж я поняла, как я ошибалась. Ведь до этого я бывала в туристических местах и знакомилась с такими же путешественниками, как и я сама, и, конечно, им интересно как-то поддержать разговор, потому что вы все здесь на отдыхе, приехали за одним и тем же, за новыми знакомствами и приключениями.

Но очень скоро я поняла, что в Париже такого не будет. Первыми, кого я встретила выходя из аэропорта была русская парочка: огромный темноволосый парень — просто Аполлон с горой мышц, и его крохотная хрупкая жена, миловидная блондинка, при всех этих различиях их лица были похожи до невозможности. Русские люди ищут помощи. Мы привыкли искать, на кого бы положиться, и во многом доверяем случайным людям. В Европе такие законы не действуют. Возможно, ты получишь помощь и вежливую улыбку от незнакомцев, но полагаться ты обязан только на себя.

Быстро поняв, что я говорю не только по-русски но и по-французски, они взяли меня в оборот, чтобы я поговорив со всеми местными шоферами помогла им найти путь до Бастилии. Но тут по пути им попался молодой (крайне симпатичный) итальянец, на вид ему было столько же сколько и мне около 23, который смог одинаково хорошо объясниться с ними по-английски, а с шоферами по-французски. Вскоре мы все оказались в одном автобусе в ожидании отъезда от аэропорта. Итальянец зашел сразу после меня, я так хотела с ним заговорить, но так и не успела придумать как: он прошел мимо бросив учтиво: «Excuse me» и даже не взглянул на меня. Может быть я недостаточно хороша для Парижа?

Может я недостаточно хороша для него? Может он предпочитает исключительно итальянок?

Даже если и так, это не важно, в Париже меня ждет прекрасный Кристиан… Парень, которого нашла мне моя сестра с Мадагаскара, когда она услышала, что я хочу поехать в Париж.

«Вот это мой друг — Кристиан, он очень хороший человек, и не против тебя приютить ненадолго.»

«Кристиан»… Повторила я, я всегда мечтала о том, что моего мужа будут звать Кристиан, или, по крайней мере, я так назову своего первого сына…

К тому же он работает в Полиции, — это означало, что он обязан быть человеком высоких моральных принципов.

Все, что сказала Камила прозвучало для меня как железный аргумент в пользу того, что Кристиану можно доверять, и я так и передала своей бабушке: «Я еду к хорошему другу моей сестры, он живет в Париже, он очень хороший человек и даже работает в полиции!» — последнее должно было убедить мою бабушку, что я буду в надежных руках, защищена и приючена, — «к тому же его зовут Кристиан…»

Но для бабушки этого оказалось недостаточно:

— Где он живет и с кем? Откуда они знакомы с Камилой?

— Как откуда? Он же француз, — для меня казалось совершенно очевидным, что однажды он путешествовал по Мадагаскару и они встретились с Камилой и стали хорошими друзьями, до сих пор регулярно переписывается и перезваниваются, и если она за него ручается, то я уж точно смогу на него положиться.

И все же бабушка настояла на том, чтобы я с ним поговорила и все узнала сама. Я позвонила во Францию, и услышала на том конце приятный голос молодого скромного человека — так я могла бы его описать, я сказала:

— Бонжур, Кристиан, мы могли бы с тобой созвониться по скайпу?

— К сожалению нет, у меня нет скайпа

— Э… — вот это новость — фэйстайм, фэйсбук?

— Нет

— Электронная почта?

«Non, rien du tout ça*» было ответом на все.

*ничего из этого у меня нет

— Хорошо, — соображала я быстро, — мы можем списаться по смс по всем вопросам, а пока я просто звоню для быстрого знакомства.

Моя бабушка была в шоке. «Это что за пещерный человек? Кто сейчас живет без интернета?»

Мой друг-мечтатель и борец за права животных в разговоре по скайпу резюмировал:

— А в этом что — то есть, человек отказавшийся от излишеств цивилизации, интересно было бы на него взглянуть…

Я была с ним согласна, интересно, какой ты, Кристиан… Но по всему я поняла что, несмотря на наличие жениха, у Камилы свои виды на Кристиана, и я мысленно запретила себе строить какие-либо планы на его счет, это было бы подло. Но возможно у него найдется один или парочка симпатичных таких же молодых друзей, полицейских, с которыми он смотрит футбол в баре после очередной смены или жарко обсуждает новости в уличном кафе поедая фисташки с пивом? Нет, лучше бы они все были непьющие:) Хотя какая разница, я люблю любую компанию…

— Добро пожаловать в Париж — радостно прозвучал голос Кристиана в трубке — приезжай на станцию Порте де Монтрей

— Окей, — ответила я немного удивившись, что он не захотел встретить меня где-нибудь на пути, (русский менталитет).

И все-таки нужно было познакомиться с итальянцем, укорила я себя мысленно. Наш автобус проезжал Париж, который из дневного постепенно становился вечерним, на улицах зажигались огни, город был прекрасный и оживленный.

Когда я добралась до Порте де Монтрей со всеми своими чемоданами, я была чуть жива. Парижское метро огромное и очень быстрое, и абсолютно не приспособлено для людей с чемоданами.

— Я тебя вижу, — радостно закричал Кристиан в трубку на станции Порте де Монтрей, — переходи на другую сторону!

— э… Здорово, но не мог бы ты пререйти сюда — у меня очень тяжелые чемоданы?

Через 15 секунд он был передо мной. Блондин, невысокий, возможно ниже меня, коренастый мужчина лет… 40—50, с характерными французскими чертами лица, крупным носом…

Сказать что я была не разочарована было бы не правдой, но я решила не давать себя шанса на сожаление, ведь я уже тут, во Франции, в прекрасном Париже, и никто не говорил мне, что Кристиан будет таким, каким я его себе нафантазировала, а значит, время быть благодарной, ведь все что я просила, судьба мне преподнесла.

Квартира Кристиана оказалась такой же старомодной как и он сам. Похожа на малюсенькую старую хрущевку с крохотный кухней, одной комнатой, узким коридором, в котором не поместятся двое человек и тонкими стенами, через которые прекрасно просушивалась личная жизнь соседей. Более того, как оказалось Кристиан никогда не был на Мадагаскаре и очевидно никогда не видел мою сестру. Обстоятельства их знакомства (ведь он не пользовался интернетом) так и остались для меня покрыты тайной. Еще одной новостью было то, что спать с Кристианом нам придется в одной комнате, но мне посчастливилось спать на полу на надувном матрасе. Квартира находилась прямо на розе ветров, а в эту неделю, как назло в Париже погода сменилась с 33 градусной жары на прохладную 12-градусную осень с дождями и ветрами. Но Кристиан похоже специально пригласил меня приехать в эту неделю, в которую он начинал свою работу рано утром и после полудня уже был свободен, чтобы сопровождать меня в качестве гида в прогулках по Парижу.

Спать на надувном матрасе было не только крайне некомфортно, как на шлюпке, качающейся на волнах, при этом очень противно скрипящей при каждом движении, но и смертельно холодно. Спала я в двух свитерах. Вскоре я сообразила, после утреннего ухода Кристиана на работу в 6 утра, перемещаться на его кровать и урываться его и своим одеялом. Узнай он об этом, скорее всего пришел бы в ярость, ведь вдобавок ко всему он жуткий педант.

В этой холостяцкой квартире все было в единственном экземпляре или просто отсутствовало, и не изменялось в течении как минимум 15 лет, именно столько Кристиан жил здесь.

В первый день Кристиан ждал меня на станции Renelague, я очень тщательно проверяла, все ли я сделала перед выходом, что он мне наказал: закрыла газ, перекрыла воду, продукты в холодильнике лежат по инструкции, надклеенной на дверце холодильнике, окна закрыты.

Когда я приехала на Renelaque, он ждал меня уже на улице, готовый идти, со своим молодым коллегой, но не представив меня сразу, счел нужным заметить, что я опоздала. Так и не представленные друг другу мы втроем спустились в метро. На каждый день Кристиан предлагал туристическую программу, которая начиналась в 13—14 часов, и заканчивалась около 17, чтобы успеть избежать часа-пика в метро. Мы посещали Елисейские поля, Отель де Виль, Мулен Руж и другие места в неимоверно быстром темпе, так как будто мы путешествуем с туристической группой по Европе и у нас только одна остановка в Париже длиной в несколько часов, и мы обязаны уложиться в это время и успеть посмотреть все. Метро — пересадка — метро — выход в город — снова спуск в метро — снова пересадка, вторая, ТРЕТЬЯ (!) а иногда и больше. Таким образом можно смело сказать, что значительную часть времени в Париже проведено в метро. Душном, многолюдном, с быстрыми остановками и тридцати секундными промежутками между станциями, со станциями близнецами, облицованными белым кафелем, с музыкантами со всех уголков планеты поющими и играющими на дудуках и барабанах в переходах с одной станции на другую. Больше всего мне запомнился китаец, который играл на инструменте похожем на ксилофон, издающим необыкновенно красивые, напоминающие флейту звук. Он исполнял «kimdi» — песню турецкого исполнителя Таркана, в его исполнении песня звучит грустно и загадочно, а звуки, такие сочные, отдаются эхом по коридорам многочисленных переходов. В другом переходе Африканец в широкой достающей до пола одежде поет под акустическую гитару, а продавец в газетном киоске, не может сдержаться и двигаясь всем телом в ритм музыки подпевает в припеве необыкновенно красивым баритоном, встретившись со мной взглядом он рассмеявшись прекращает и провожает улыбкой мой смущенный взгляд, все это время безликие массы людей быстро двигается в трех, четырех и более разных направления.

И вот я уже путешествую одна по этой стране Парижского метро. Покупаю в переходе превосходные фрукты из какой-то жаркой страны, продавец улыбается, «Мерси, мадемуазель». При всей серьезности этого города, люди здесь не стесняются улыбаться, и не стесняются помогать. Сколько раз я наблюдала, как помогают спустить багаж по ступенькам или найти путь люди, спешащие казалось бы в совсем другую сторону, парень, девушка, пожилой мужчина, средних лет иностранка… В Париже я и своя и чужая, обращаются все ко мне по-французски, даже не сомневаясь что я местная, однако внутри я не чувствую ничего хоть немного близкого к этому городу. Париж многонационален, tres cosmopolite — как сказала Клое, подруга Жюли, что прозвучало, как нечто очень современное и несомненно крутое, и в то же время «Париж — город эмигрантов», как сказала Алекса, что имело оттенок горечи, такой, как когда ты чувствуешь что у тебя нет дома.

Очень скоро я почувствовала резкий недостаток в общении с… Молодежью, и взмолилась о том чтобы заиметь какие-нибудь знакомства. Но где в Париже обитает молодежь? Где они тусуются, собираются вечерами? В Милане было все просто, Милан не такой огромный город как Париж, по сравнению с ним это даже скорее городок, и прошлым летом он был наполнен молодежью; большинство из которых модели, отправленные своими агентствами на поиски удачи или зарекрутированые местными агентствами для участия в неделе моды, а после ее окончания, для съемок в каталогах и глянцевых изданиях все лето на пролет. Они все в Милане « на работе» но и одновременно все на каникулах, если ты встречаешь молодого человека/девушку и он/она не является моделью, значит как либо все равно связан/а с модельным бизнесом, или мечтают об этом. По вечерам весь «молодой» Милан собирается на Colonne di San Lorenzo, где не только скамейки заполнены людьми, но и на самой площади нет свободного метра, где бы не сидела компания молодых людей что-то оживленно обсуждающих. В день моего приезда в Милан на площади Дуомо транслировали финал чемпионата по футболу между Италией и Испанией. В это время площадь была наполнена людьми со всех концов света, но исполненных единым духом, абсолютно каждый из присутствующих там людей имел на себе символику итальянской сборной, одежда, флаги, разукрашенные лица, практически у всех; я была в оранжевом платье, из — за чего начала переживать сразу как вышла из дома — ведь это был цвет команды соперников. Поэтому я купила итальянский флаг и радостно размахивала им даже после того как Италия продула Испании со счетом 4:2, прогуливалась по ночному Милану в сопровождении своей подруги Жанны и ее подруги Мини. Город кипел жизнью в тот вечер, раздосадованные проигрышем люди обсуждали матч, поедали мороженное, докуривали косяки марихуаны…

На третий день я поделилась с Алексой обстановкой, окружившей меня в Париже и она была крайне любезна, обещав дать мне наутро номер своей сестры в Париже. Сестру звали Юля. Вернее Жюли, и, как оказалось, она не была настоящей сестрой Алексы, скорее названой, они вместе провели детство в Конго. Юля встретила меня вечером на станции Republique. И сразу же пригласила присоединиться за столик в кафе на улице со своей подругой Клое, которая, как оказалось, тоже только что приехала и как и я собиралась остаться в Париже около 10 дней. Мы начали разговаривать на английском. Клое и Юля были архитекторами (я дизайнер, что так же близко как и далеко к архитектуре). Обе они закончили учебу этим летом, как и я, прекрасно рисовали, что могу сказать и о себе, но, что быстро стало для меня очевидным, все факты нашего сходства не особо их впечатлили, они не стремились меня узнать, они встретились пообщаться друг с другом, а я была лишь случайным гостем в этом диалоге, и все же мне было интересно, о чем разговаривают парижские архитекторы, и я с удовольствием вливалась в эту беседу. Они пили вино и обсуждали парней, я рассказала много своих историй, но что-то было не так в этом разговоре, видимо то, что я не пью вино не позволило мне влиться в разговор, как француженка. Когда я вышла из дамской комнаты я внезапно обнаружила Жюли играющей на пианино в центре кафе «очи черные» с такой страстью и увлеченностью, приковав к себе взгляды окружающих.

— А ты играешь на пианино?

— Да, в детстве играла, но я уже все забыла

Юля жестами пригласила меня присоединиться, мы попробовали сымпровизировать нечто джазовое в четыре руки, ей было весело, мне было интересно. После нескольких забавных опытов мы обнялись как старые друзья и вернулись на улицу к Клое.

«Странно,» — подумала я — «почему мне было сегодня днем так прохладно гулять а сейчас уже второй час я сижу на улице и не замерзаю?» — это были обогревательные лампы, под козырьком кафе,

— в Париже все сделано для общения, столики в кафе такие крохотные, что едва ли под ними помещаются все ноги сидящих за столом, зато ты получаешь возможность сидеть совсем близко к своим собеседникам — пояснила Клое.

Мои собеседницы уже были весьма разгорячены вином когда появился их друг и бывший однокурсник. Его английский был не только совершенен, но и настолько быстр, что я не понимала ничего когда он ко мне обращался, Юля суфлировала мне по-русски.

До закрытия метро я покинула своих новых знакомых окрыленная счастьем. Наконец-то я нашла друзей в Париже! Это больше чем я могла ожидать! У нас общие интересы, смежные профессии, мы обсуждали исполнителей и еще много чего…

Наутро я сообщила радостные новости Кристиану, что звучало как: «Представляешь как мне повезло, я нашла в Париже свою старую хорошую подругу, и она познакомила меня со всеми своими друзьями! Они все архитекторы, такие же творческие личности как я!» что на самом деле означало: « Смотри, мне больше не нужна твоя компания…»

Кристиан не мог понять, как я могла не знать что у меня в Париже есть подруга, но все же был искренне рад за меня, учитывая что он начал работать на этой неделе в день до 7 вечера. Он был искренне рад, хотя и недоумевал, как я так быстро нашла друзей, да еще и девочку которая, как и я наполовину русская.

С Юлей мы договорились встретиться на следующий день днем, однако прождав до обеда я не выдержала и отправилась в город, а ей написала смс, что я на связи и если что, и не против встретится. Юля не появилась. Я не стала возлагать на это знакомство очень больших надежд, я была с самого начала готова гулять по Парижу одна, но все же я быстро поняла что мне не хватает не только гида, но и человека с которым можно просто поделиться впечатлениями от увиденного… На третий день Юля пригласила меня «sortir*» с ее друзьями, я была рада. К этому времени я уже обзавелась теплыми вещами.

*сходить куда-нибудь ночью

Моя бабушка всегда права… Сколько раз я убеждалась в этом. Так и сейчас, перед отъездом в Париж, когда в Питере еще во всю светило солнце и ранними осенними деньками температура до самого вечера не опускалась ниже 20 градусов, она с присущей ей уверенностью в своей правоте настаивала на том, чтобы я взяла теплую одежду. Я конечно же завершила бабушку что обойдусь кожаной курткой. Но как же я ошибалась, в Париже похолодало в тот день как я приехала, непрекращающиеся дожди и холодный ветер — не такой холодный как в Питере все же. Мне пришлось купить в Париже пальто, я стояла в примерочной и выбирала между двумя фасонами которые мне очень понравились: первое — широкая милитари — куртка, хипстерский шик 2013 года, второе — уточненное приталенное пальто бежевое, классическое двубортное пальто делающее из меня настоящую француженку… Я выбрала второе и не прогадала, я вышла из магазина в своем новом пальто и могла физически чувствовать на себе одобряющие взгляды окружающих. Теперь я выглядела, как Парижанка.

Я почувствовала то же и когда присоединилась к компании Жюли вечером. Улица Oberkampf была узкой и длинной шумной улицей наполненная кутежом и весельем, так как по всей ее длине тянулись бары в которых зависала не только молодежь — в баре где мы сидели можно было заметить забавную парочку за крохотным столиком: очень красивая девушка с очень русской внешностью, миниатюрная блондинка с крохотный носиком настолько простая и искренняя что это бросалось в глаза, и престарелый француз с копной седых волос, огромным птичьим носом, больше своей собеседницы раза в два, его ноги едва помещались за столиком. Они мило болтали, вернее болтала она, а он слушал, поглаживая ее руки со взглядом кота на свою мышку. Вся эта разношерстная публика отмечала праздник жизни.

Жюли представила меня своим шумным веселым друзьям, и они весело посмеялись, что я е «русская сестра». Жюли заметила, что мы действительно могли бы быть сестрами: мы похожи по росту и комплекции, карамельная кожа, кучерявые волосы… Но разделяющая нас правда состоит в том, что она с детства знает свои корни. Она выросла с обоими родителями в Конго и прекрасно знает себя, культуру своей страны, хоть и сейчас передо мной она на 100% француженка. Мне только предстоит узнать себя…

В начале было действительно весело. Им, а мне было весело наблюдать за ними. Это было сборище молодых архитекторов, все они только что «выпустились», все учились вместе, все они обедали за одним столом на протяжении возьми лет, вместе гуляли по ночам, и вместе потом собирались у кого-либо из них в квартире в продолжение банкета. Столько историй было между ними, в том числе и любовных, но, как мне объяснила Юля, даже имея такую историю с кем-то, кто возможно разбил твое сердце, потом ты обязан находиться в одной компании и «тусить», как-будто ничего не было. С одной стороны это круто — иметь такую сплоченную компанию друзей с которыми ты живешь, учишься, путешествуешь, снимаешь Яхту в Нице… Но… Если бы мне кто-то разбил сердце, не знаю смогла бы ли я потом вообще находиться в этой компании вблизи от этого человека уже крутящего роман с моей подругой.

Очень скоро я стала чувствовать себя незваным гостем на чужой вечеринке, по мере того, как все становились все более пьяными и веселыми я уже не знала куда себя деть, то и дело выходя на улицу к кучке столпившихся активно курящих и обсуждающих что-то на французском так быстро, что я едва успевала понимать отрывки отдельных фраз, молодых людей.

«Ты должна выпить, чтобы почувствовать волну всеобщего веселья!»

«А, правда?» — удивилась я, а про себя ответила, — «мне не нужно пить чтобы выселиться, просто мне с вами не весело, как бы мне этого не хотелось».

Жюли все поняла без слов, взяла меня за руку и повела танцевать, одна за другой к нам присоединились все девушки. Я снова невольно вспомнила прошлое лето. Мы с Жанной — моей хорошей подругой которая живет и учится а с этого года еще и работает в престижном журнале в Милане, которая училась вместе со мной в одной школе, готовящей молодых художников, дизайнеров и архитекторов, после чего поступив в институт и проучившись пять лет бросила все что держало ее в России ради мира моды.

В клубе в Милане, — я уже давно сказала себе, что кутеж в клубах это не больше для меня, но по приезду наткнулась на вполне резонный вопрос от Жанны: ты что собираешься все ночи в Милане сидеть дома??? — это был даже не вопрос, потому что ответ был очевиден, и вот мы в клубе Голливуд, который в начале показался нам просто отстойным пристанищем непонятных людей, но после знакомства с компанией юных парней — моделей приехавших с разных стран мира, но имеющих поразительное сходство между собой, и одной рыжеволосой девочкой из Австралии с именем Тесс, этот клуб был просто… Мы веселимся, мы танцуем от души, отбросив все условности так как не танцевали ни на одной дискотеке, потому что мы на отдыхе. И вот внезапно посреди танцевальных хитов этого лета диджей включает медленную и обреченно-ностальгическую Forever young (alfaville), и вся наша интернациональная компания молодых людей берется за руки, вернее за плечи, и мы почти медитируем в экстазе от этой песни, каждый осознавая, что для него означает forever young, живя в эту минуту в настоящем времени…

Когда я живу дома в России, я всегда живу будущем, я проскакивая в своей голове момент настоящего как будто его вовсе нет, что будет завтра, через месяц, через год — вот что имеет значение, но в тот момент, в клубе в Милане, я жила им, этим моментом, возможно не в течение всей песни, а всего несколько секунд, а затем я мысленно «вышла» из этого состояния, и как бы посмотрела на нас со стороны, чтобы лучше запомнить этот момент, но я все же им жила.

Вот почему я люблю путешествовать, дома все предсказуемо, дома ты понимаешь что тебя ожидает завтра, можешь представить что будет через неделю и нафантазировать то, что случится через год, но когда ты путешествуешь, если ты к примеру находишься в незнакомом городе, и ты гуляешь, познавая его и удивляясь всему, что ты видишь, то ты даже не подозреваешь, что тебя ждет за поворотом, а в моем случае даже не всегда знаешь где будешь ночевать в этот день, эти обстоятельства не позволяют тебе все время жить будущем, нет, ты живешь здесь и сейчас. Ты узнаешь, где ближайший супермаркет или как пройти к пляжу сейчас, потому что он тебе нужен, ты не живешь по инерции, открывая город каждую минуту. И ты наслаждаешься моментом в это же время.

Тут в Париже я абсолютно полностью жила настоящим моментом, но теперь это был не только момент опьяненный весельем и момент беззаботного времяпрепровождения, как это обычно бывает в путешествии, теперь я как будто бы трезвая, и впервые гляжу на вещи и вижу их такими какие они есть, может быть я выросла? Да, несомненно я наконец-то полностью взрослая…

18 октября 2013

Проснувшись около 4.30 я еще лежала не открывая глаза и ждала утренней пробежки, но мама Сиси так и не дала о себе знать и я снова уснула.

Мне снились родители и моя подруга с ее парнем.

Во второй половине дня я отправилась на чистку лица, на которую меня уговорили Кати и персонал в салоне красоты в ее отеле. Чистка стоила столько же как в элитном Московском салоне — или трехмесячную зарплату малагассийца. Но, хоть мне и немного жалко было этих денег, я все же сделала процедуру, которая была на высшем уровне, да и мое лицо за время пребывания здесь впитало столько пыли с городских улиц…

19 октября 2013

Мой день здесь делится на первую половину дня (примерно с 6 утра и до полудня) обед — в это время нужно соображать, где и чем ты будешь питаться) и вторую половину дня — после 14—15, когда нужно придумать, чем заняться…

В первой половине дня Камила взяла меня и Мишелю в бассейн под открытым небом. Хоть поход и был инициирован ею, платить пришлось мне, потому что. как только мы пришли, Камила заявила, что у нее критические дни, и она не будет купаться, а Мишеля расстроилась — ведь она с бассейном теперь тоже пролетала. Конечно же я вступила, сказав что заплачу за Мишелю, не одной же мне плескаться.

Во второй половине дня я была в интернет-кафе, в котором я теперь частый гость. Сибер находится прямо напротив дома Камилы — лишний повод к ним зайти, и представляет собой деревянный сарайчик с парой древних компьютеров и витриной со сладостями. Парень-администратор со слащавым голосом постоянно пытается завести со мной диалог…

Сегодня в интернете много расистских комментариев к видео, которое я загрузила на Youtube еще перед отъездом. После открытой доброжелательности стран, которые меня принимали последнее время, читать эти быдло-комментарии было не только неприятно, но и грустно от того, что такое есть в обществе. Довершающей ложкой дегтя стало то, что я случайно наткнулась на русский блог о Мадагаскаре на Live Journal, с автором россиянином, который живет со своей семьей на Мадагаскаре, но не там, где я нахожусь а в другой части острова. Я с интересом начала читать об их жизни и быте, под одной из фотографий, где их двухлетней ребенок удивленно смотрит на мадагаскарского малыша, было написано что-то вроде: «неожиданное знакомство». Комментарии и описание автора были убийственно расисткими. Один особо умный комментатор написал: «Черный раб должен был на коленях подходить к своему хозяину» или что-то типо того.

Я чувствовала досаду и поделилась своими эмоциями с Камилой, на что она зачем-то, с неким наслаждением, которое испытывают внушая ужас, рассказала мне про иностранцев, которые приезжают сюда, крадут малагасийских детей, вырезают им органы и везут в свои «развитые» страны чтобы продать их людям, нуждающимся в пересадке органов. Конечно я слышала такие истории и не вчера родилась, но здесь сейчас все это звучит так пугающе неправдоподобно, сложно даже представить себе людей, способных на такое злодейство в этом уголке планеты…

По возвращении домой меня встретила новая гостья, которая не только осталась на ужин но и на ночь.

20 октября 2013

Утром приехал Лидже, но еще перед началом занятий он потребовал заплатить вперед свой гонорар, так как у него не было денег на бензин на завтра. Я уселась вторым пассажиром на его крохотный байк. Мы доехали до банка, где я сняла 100 000.

…На обратном пути водитель пус-пуса не хотел мне давать сдачу. Постоять за себя я могу только на французском, чем и пользуются местные, распознаюшие во мне иностранку.

…Все на улицах как с ума посходили, причмокивают, говорят «кис-кис» мне вслед и т. п.

На обед пришел тон-тон Проспер.

Меня представили пожилому худощавому мужчине, практически беззубому, который смеялся не останавливаясь таким смехом диснеевских мультяшек — очень киношным и крайне заразительным. Причем, мне не обязательно даже было отвечать на его многочисленные вопросы, — уже завидев мое выражение лица он начинал заливаться смехом, тыча в меня пальцем, хлопая себя по колену, откидываясь назад. Но меня смущало это только по началу, затем я и сама с ним, его женой, мамой Сиси и Селин смеялась над собой, как дружный хор зрителей ситкома.

В сибере говорила с бабушкой, потом с Ваней. Камила вечером рассказала мне историю Сиси, и то что та беременна.

По пути обратно Камила так же рассказала много про моего папу, и что у него есть приемная дочь, которую нашли в возрасте 6 месяцев на помойке.

В России уже выпал снег.

21 октября 2013

С утра был урок с Лидже, учились считать по-малагасийски.

Затем я наугад пошла к Кати, не зная ее рабочего расписания и застала ее там. Она сказала, что вчера они ходили на вечеринку в Амбатуатуве, я расстроилась потому что хотела поговорить с Джеком по поводу работы в Амбатуве. Я ушла оттуда домой. Мой желудок соскучился по супу и я впервые в жизни приготовила борщ, затем, снова запрыгнув в пус, уехала к Камиле.

Познакомилась с хозяином сибера. Его зовут Юнус, сначала он просто появился в интернет-кафе, когда мы с Мишелей что-то смотрели в айпаде. У него очень европейская внешность, при этом он коротышка. Вклеиваясь в наш диалог то и дело, он не сводил с меня глаз, а я понятия не имея кто он, разговаривала сухо, после каждого ответа возвращаясь в диалог с Мишелей. Позже Камила рассказала, что еще за долго до моего приезла, он как-то увидел у Камилы на фэйсбуке фото со мной, и, узнав что мы двоюродные сестры, он сразу же начал звать Камилу свояченицей, а меня, заочно, своей будущей женой. Знакомая история.

Мы поехали в центр и встретили дядю маврикийских девочек. Это семья с тремя девчонками, которые недавно переехали с Маврикия. при этом, девочки уже разбирались в местной жизни и учились в школе не хуже своих ровесниц. Дядя был очень напуган, не зная где его дети. Он думал что девочки с нами. Плюс Камила сказала, что в связи с выборами повсеместно похищают детей. Мы ждали на берегу, потом поехали домой, и на пороге нас встретила взволновавшая мать Камилы, все уже знали о пропаже детей.

И мы отправились их искать… Они оказались у себя дома, трое шумных девочек, дерущихся и ссорящихся каждую минуту. Им не нужен был их дядя для того, чтобы чувствовать себя спокойно и быть самостоятельными. Мамы и папы у них нет.

Спать осталась у Камилы.

22 октября 2013

Papa ou t’es