Бесплатный фрагмент - МААТ. Сказания Млечного пути

МААТ. Сказания Млечного Пути.

У каждой цивилизации есть свои песочные часы,

и никто не может знать, сколько песчинок в часах

человечества осталось.

Это узнаем мы или наши потомки.

И каждый отдельный человек, словно песчинка.

Вроде живет. Умер и словно ветром унесло.

Любите жизнь, пока она есть.

Или пока не раскрыт секрет бессмертия…

Эпизод 1. То, в чём я виновен

Неизвестные и имеющие явно враждебные намерения, судя по блокировке всех попыток выйти на связь, корабли медленно, но верно приближались.

Нет, они не открывали огонь. Может быть, хотели взять на абордаж преследуемый звездолет, а может, берегли дорогостоящие торпеды и выходили на эффективную дальность для массированного удара относительно дешевыми лазерными установками.

Средних лет мужчина сидел в рубке управления преследуемого корабля и внимательно, слегка сощурив глаза, что указывало больше на умудренность жизнью, нежели хитрость в характере, следил за показаниями приборов.

— Капитан, настолько ли это все вам необходимо? — сухим голосом обратился к Мигару Ардонию вошедший механик.

— Мы не уступим, Каас. Не знаю с чем связано это коварное нападение, но уступать я не намерен, — ответил капитан, проведя несколько раз ладонью по заросшим щетиной щекам.

— Значит, нас ждет поражение. Вероятно летальный исход, — буднично сделал заключение механик.

— Каас, если тебе будет от этого спокойнее, то идет борьба за тайны. За секреты. За технологии. За умы. Прекрати рассуждать и займись обслуживанием защитных контуров корабля. Каждый день кто-то побеждает, а кто-то проигрывает. Кто-то погибает, а кому-то удается уцелеть. И ведь даже не факт, что это хорошо.

Механик Каас Гранит покинул рубку и, переваривая слова командира, направился в машинное отделение.

Капитан вновь уперся взглядом в приборы, в крохотные точки, отметки вражеских кораблей.

Мигар Печерин на этот раз работал за сто пятнадцать тонн минерала, идеально подходящего для производства различной электронной начинки современных робототехнических комплексов и вычислительной техники и, ценящегося абсолютно во всех колонизированных мирах.

И ничего не предвещало такого развития событий. Российское правительство вышло на Печерина по хорошо известным спецслужбам каналам и на межзвездной дипломатической станции на альфа Центавра второй его ждал сюрприз.

Он был настойчиво приглашен в местное отделение защиты данных. Там ему предоставили доступ к одной из экранированных комнат с терминалом. Мигар просмотрел видеообращение, ему озвучили цель внезапно возложенной на простого пилигрима миссии и огласили вознаграждение.

Старушка Россия, одна из семи территориальных и политических единиц Земли двадцать третьего века, хотела, чтобы частный независимый пилот, имевший в распоряжении всего один небольшой корабль, занялся перевозкой множества людей.

И Мигар дал свое согласие.

Этими людьми оказались ни кто иной, как малые народы севера России, населявшие его еще тысячу лет назад. Тридцать пять лет прошло с того момента, как ВКС России вывезли уцелевших орочей, тазов, нанайцев, удэгейцев и представителей других своих малых народов с воюющей планеты.

Cейчас, все цивилизованное человечество и Россия прежде всего, решили вернуть их на родину, на воскресшую буквально из пепла Землю.

Мигар не мог понять, зачем огромной и могущественной державе понадобился вдруг его скромный корабль.

И теперь не понимал, почему на корабль с этими, ничем не угрожающими кому-либо людьми, напали.

Но ведь он согласился на миссию, и вовсе не алчность играла с ним. Мигару задание казалось вполне достойным со всех точек зрения. Любой малый народ нельзя притеснять, уничтожать. Нужно беречь, ведь это история, достояние всей расы. К тому они приходились ему, очень дальними, но земляками, соплеменниками.

Их осталось всего семнадцать тысяч, и задача была привезти всех живыми и здоровыми на истинную Родину, землю предков.

Это был третий рейс из пяти. Корабль Печерина совершил посадку на планете Палах, одной из самых удаленных от солнечной системы колоний России.

Началась обыденная процедура погрузки. Примерно через четыре часа по местному времени грузовой трюм, жилые отсеки и даже коридоры были заставлены капсулами криосна и дополнительными модулями питания. Кораблик комфортабельно мог перевезти лишь полторы тысячи человек.

Первые два рейса прошли, как по нотам, и тут произошло то, из-за чего спецслужбы России наверняка и наняли Печерина.

Мигар Ардоний отбросил размышления, вскочил на ноги и уверенной походкой, протискиваясь между рядами криокапсул, добрался до грузового трюма. Приблизившись к терминалу управления, он набрал несколько комбинаций. Ряд криокапсул в одном из рядов ожили. Две из них выдвинулись в коридор. Начался экстренный процесс пробуждения их владельцев.

Мигар, постукивая от нетерпения каблуком умного бронеботинка по полу, стоял возле изголовья одной из капсул.

Наконец крышка с шипением сдвинулась.

В капсуле лежал высокий, едва вместившийся в лежак, средних лет мужчина.

Печерин не выдержал и начал трясти его за плечо.

Глаза мужчины приоткрылись. Он заморгал. Глубоко задышал.

— Спокойно, вице-консул. Вы на корабле. Вышли из криосна, — попытался исправить свое бесцеремонное поведение.

— Капитан…, — просипел еле слышно гость криокапсулы.

— Мигар Печерин. У нас чрезвычайная ситуация, вице-консул. Именно поэтому я и пошел на такой шаг.

Мужчина начал приходить в чувство, осознавать реальность. Он самостоятельно сел на край капсулы, что указывало на его большой опыт межзвездных путешествий.

В это время начала открываться крышка второй капсулы.

— Что произошло, Печерин? — уже громче и четче спросил он, уперев руки в край капсулы и уставившись в полимерный пол.

— У нас преследователи. Несколько кораблей, класса крейсер, явно не с Земли. Нет опознавательных меток ни архитеков, ни неосимов.

— Вы обязаны выполнить задание, — резко приходя в себя, жестко ответил консул, — вы должны оторваться от них.

— Мы это и делаем. Механик колдует над ускорителем.

— Делайте. Вы даже не представляете, насколько это важно. Для нас, для России, для человечества.

— Вице-консул, что за ерунда?! Это же всего лишь перевозка мирных жителей.

— Неужели вы думали, что такое вознаграждение дают за простую прогулку по космопортам?

— Думаю, я имею право знать истинные мотивы нападающих и все подробности задания, что от меня утаены были.

Вице-консул повернулся и указал пальцем на вторую капсулу, в которой лежал седовласый старик, тоже уже начавший пробуждаться.

— Что ж, наверно уже имеете. Видите, капитан Печерин. Этот ороч, он сумасшедший профессор института антропологии и ксенобиологии со станции в системе К2—231 Стрельца. Он умудрился выбить где-то нереальные деньги. Потратил все свои немалые средства. Продал свои предприятия на одной из планет систем Водолея. После этого собрал экспедицию и отправился на поиски, не поверите, перволюдей.

Вице-консул встал на пол и неуверенной походкой, вследствие действия медпрепаратов, введенных перед криосном, направился вдоль стены с капсулами.

Он остановился возле еще одного терминала, поколдовал с меню и, в коридор выдвинулась третья капсула.

Правда она даже без пристального рассмотрения отличалась и цветом и формой от всех прочих. Вице-консул махнул рукой, и Печерин приблизился.

— Согласно официальным данным, этот профессор вышел на контакт с отделением внешней разведки России в далеком секторе космоса. После переговоров была начата эта операция, в которой оказались среди участников и вы. Официально здесь один из родственников профессора.

Вице-консул активировал пару символов, и у капсулы проявилось смотровое окно на уровне лица пассажира.

Печерин взглянул на лицо лежавшего в капсуле, затем еще и еще. И уже не мог оторвать взгляда.

— Что-то не так, капитан? — с едва скрываемой иронией спросил консул, — Да, как бы это дико не звучало, но сейчас вы смотрите на Адама. По-крайней мере того, кого именуют именно так.

— То, что у меня легкий невроз и синдром Кронана, я и сам знаю, — обескураженно пробормотал Мигар Ардоний, — Но ведь столько лет живу с этим и ничего. Не слышал и не видел Зевса, Клеопатру, неандертальца, стегозавра. А тут взрослый, вполне адекватный, наделенный немалыми полномочиями человек, говорит слова, от которых мутит в желудке.

— Значит, хранители рядом, — вдруг послышался сзади хриплый низкий голос.

И Мигар и вице-консул почти одновременно обернулись.

Заговорил пришедший в себя профессор.

— Что за хранители? Я слышал только сказки в далекой юности, где употреблялся этот термин, — все больше не веря в происходящее, спросил Печерин.

— Все ясно. Охотятся хранители. А что вы слышали? — продолжил говорить старый профессор.

— Я про них от не самых законопослушных знакомых в юности своей слышал, — ответил Мигар, — их никто не трогает. Как открыли, так и закрыли их систему. За два парсека облетают даже сумасшедшие, вроде меня. Не думал, что кроме моих не самых правдивых знакомых, кто-то еще будет нести подобную чушь.

— А некоторые особо спятившие сами лезут к ним, — вмешался вице-консул, — вот, например, вы разговариваете с таким. Этот профессор спятил, сунуться к хранителям, выкрасть тело Адама. Одну из святынь хранителей. Нарушить запрет для младших рас. И он не один спятил, но и большинство в правительстве, что поддержали эту затею. Это грозит низвержением, войной умопомрачительных масштабов.

Профессор исказился в гримасе презрения.

— И все же я думал, это сказки. А тут вот он, лежит передо мной, Адам, — почти шепотом произнес Мигар и присел прямо на полимерный пол возле ряда криокапсул.

— Думай, думай! Зачем тебе бог, когда сатана правит тобой, — пробурчал профессор, обращаясь к Печерину, — Когда грехи, это неотъемлемая часть твоей жизни. Думай! Думай и решай, зачем, куда устремиться, приложить свою энергию и потенциал. Нужно понять суть, найти свой путь и идти.

Печерин непонимающе и изумленно посмотрел на старика.

В этот момент в отсек вбежал Каас Гранит.

— Капитан, преследователи стремительно идут на сближение, — выпалил он и уставился на профессора.

— Хранители приняли решение, — сникнув, прошептал профессор и сел на край капсулы.

— И что это значит? — недоуменно произнес Мигар.

— Мы списаны в расход, — ответил за полубезумного старика вице-консул, — для них секретность — главный приоритет.

И в эту же секунду корабль тряхнуло.

Затем еще, и еще.

А затем мгновенно исчезла часть капсул. На долю секунды всем присутствующим показался темный космос, щедрая россыпь звезд.

И практически сразу, да что уж там, никто и не успел понять разницу во времени, вспыхнуло в отсеке искусственное солнце.

Капитан корабля запечатлел своими глазами яркие всполохи. Чудовищный взрыв разнес корабль.

Мигар Печерин, Каас Гранит, профессор со станции в системе Стрельца, вице-консул России и все остальные пассажиры погибли мгновенно.

Шансов выжить не было уже давно, еще во время первого рейса, но об этом никто, как это и бывает, не догадывался.

Эпизод 2. Солнечный ветер

Это было весьма странно, но мир все еще существовал, после всех предыдущих попыток человечества уничтожить себя и свою родную планету, а за одним и уже достаточно развитые многочисленные колонии.

Очередная война на Земле началась в 2192 году. Как всегда неожиданно для подавляющей части населения. Как всегда, подло.

Спровоцированные стычки и провокации быстро переросли в масштабные боевые действия по всей планете, вплоть до Антарктиды, самых отдаленных островов Тихого океана, ледяных полей Гренландии, России и Канады.

А затем война затронула и космические глубины, пострадали и оказались практически заблокированными грузовые и пассажирские перевозки в Солнечной системе, остановилось снабжение многих колоний. За первые три года боевых действий двадцать небольших колоний перестали существовать, население вырезано под ноль, инфраструктура стерта с лица планет.

Противники повсеместно лишали друг друга спутниковых группировок, средств разведки, сегментов боевых ударных систем, нападали на лунные и марсианские поселения в материнской системе.

Как и прежде, Россия вновь встала на защиту истинных ценностей.

Патриархальная. Консервативная. Возможно устаревшая, проржавевшая насквозь, страна. Но она встала на защиту древних идеалов. Старых порядков. Не новых извращений, глобальных перемен, отнюдь не сулящих, по сути, никому прекрасное будущее.

Со всего мира еще в самом начале войны стали съезжаться в Сибирь архитеки, радикально настроенные члены международного движения неприятия зависимости людей от техники, а также просто земляне, не принявшие ультимативных требований своих правительств перейти на режим жизни неосимов.

Эти многочисленные беженцы образовывали свободные поселения на выделенных территориях в Томской, Иркутской областях, в Красноярском крае и Якутии. Они же возводили новые заводы для производства боевой техники для армии своей новой Родины.

Человечество едва вступило в эру цифрового бессмертия и сразу столкнулось с внутренним диссонансом. Теперь никто не боялся за свое тело. Сохраненное сознание, мозговые импульсы считывались микродатчиком и транслировались на ретрансляторы и банки данных, сознание регулярно внедрялось в новую физическую оболочку и продолжало существовать, накапливать знания и опыт.

Но человечество утратило физическую свободу, тягу к путешествиям, риску. Основу социума составили индивидуумы, круглосуточно подключенные к сети.

Через сеть проводились вычисления, исследования, проекты. Удаленным доступом неолюди управляли роботехникой, разнообразными аппаратами, исследующими труднодоступные уголки Земли и другие планеты. Руководили производством, добычей и переработкой ресурсов.

После того, как человечество пережило эпоху гаджетов, третью или вернее первую глобальную войну, оно получило четвертую мировую, так называемую войну гоминид, разделившегося на так называемых, архитеков и неосимов, человечества.

Четвертая мировая произошла именно в результате раскола. Архитеки устраивали атаки в сети, пробивали защиту серверов и убивали тысячи подключенных неосимов. Неосимы громили физические, не виртуальные укрепления противника, били с орбиты и на земле высокоточными орудиями, ракетами и бомбами.

После двадцати лет горячей фазы конфронтации, активных боевых действий, архилюди и неолюди подписали мирное соглашение. Все осталось на своих местах. Две разделенные части человечества продолжили попытки мирно сосуществовать и параллельно развиваться, как единая раса.

Но внутренний диссонанс расы остался. Он никуда не делся, только еще глубже укоренился в сознании, еще больше стал отдалять одних людей от других, из года в год, из поколения в поколение.

Война продолжилась в иных масштабах, в других плоскостях. Хитрая. На измор.

Что происходит, когда обесценивается жизнь. Когда чего-то становится много, ценность снижается пропорционально.

Когда становится много людей, жизнь каждого в отдельности теряет ценность. Сначала обесцениваются чужие жизни.

А что происходит, когда появляется бессмертие. Тогда обесценивается не только чужая, но и своя жизнь, точнее тело, физическая оболочка.

Обесценилась жизнь и окончательно обесценилось тело.

У неосимов обесценилось все. Технократы обрывали последние нити с физическим миром, архитеки пытались противостоять преимуществам неосимов и их техники, пытались найти золотую середину для себя и миром машин.

Архитеки еще пытались сохранить обесцененные чувства, обесцененное понятие семья, обесцененный смысл честности, верность, справедливости. Пытались сохранить душу.

Снят вопрос бессмертия. И что же в этом хорошего.

Печерин и сам, уже который год, не мог найти ответ.

Восстановление физических оболочек Мигара Ардония и Кааса Гранита заняло почти две стандартных недели.

Стоило оно капитану Мигару Печерину почти целый процент всех активов на его универсальных счетах.

Центр репликации благодаря квантовому телепортационному каналу благополучно получил копии цифровых слепков со второго южного Марсианского архива.

В тот же день прошла межсистемная транзакция предоплаты за процедуру восстановления оболочек и подтверждение отсутствия уникальности индивидуумов.

С самого утра Печерин стоял у высокотехнологичного окна своей палаты и изучал унылый пейзаж того участка местности планеты, где находился центр восстановления неосимов и активации цифровых слепков.

Двое сотрудников сопроводили в палату небольшую гравитележку, буднично сняли с нее новое тело механика. Затем они около двадцати минут активировали цифровой слепок личности Кааса и закончив, под недовольным взором, удалились.

— Я не могу понять, что все же произошло? — вслух произнес Печерин, то ли рассуждая, то ли обращаясь к своему механику.

— Вы же понимаете, капитан, что я еще не успел изучить весь объем пропущенных данных?! По сообщениям местных военных корабль просто взорван неизвестными лицами, — ответил Гранит, уставившись в потолок, так, словно они начали беседу уже давно, и не было ни корабля, ни взрыва, ровным счетом ничего.

Лишь медлительность речи и хрипота выдавали незавершенную синхронизацию новой физической оболочки и цифрового слепка личности механика.

— Пираты? — спросил Мигар, поглаживая абсолютно гладкий подбородок нового тела, и тут же, изрядно повысив громкость голоса, добавил, — Нет, Каас! В переданном объеме данных шел разговор про хранителей.

— Эх, лучше бы это были пираты. Капитан, не думаете же вы…, — не закончив говорить, механик принялся разминать еще плохо слушающиеся ноги и руки.

— Да, Гранит, именно об этом я и думаю. Это не банальное нападение или ограбление. Все гораздо интереснее, — воскликнул Печерин, потирая широкие сильные ладони.

— И опаснее… Нажить себе врага в лице хранителей. Лучше бы это было дело рук чертовых неосимов. Капитан, но вы ведь тоже пользуетесь их разработками и протоколами. У вас есть свой неосим.

— Это не значит, что я не зол на них. Только сейчас речь не о них. Все еще интереснее. Ты боишься, Каас?

— Очень странный вопрос. Мне вообще не свойственно бояться и испытывать прочие эмоции. Даже вам это теперь не свойственно.

— Вот и правильно, это некорректный вопрос. Нам и бояться нечего. Ведь нападавших интересовал лишь наш груз. Мы им абсолютно не нужны. Я должен найти их и допросить.

— Кого, капитан?

— Хранителей.

— Это даже не смешно, хотя я и не понимаю смысл эмоций полноценно.

— Вот именно. Так что, давай, без эмоций. Мы найдем их, нужно узнать правду. Я хочу знать тайну происхождения, — вновь повысив голос, сказа Печерин.

— Но это же все мифы.

— Какие мифы, я сам лично видел их корабли. Сам лично видел тело Адама. Какое же кощунство, какой бред. Взять и уничтожить такую реликвию. Такое явное подтверждение многих гипотез. Взять и оборвать нити бытия! — почти перейдя на крик, ответил Мигар Ардоний

— О чем вы, капитан? — безуспешно роясь в своем подсознании, спросил Каас.

— Теперь пора в дорогу. Нужно добраться до Солнечной системы. Там на одной частной космоверфи стоит мой резервный корабль. Моя гордость, — возбужденно воскликнул Мигар, — Какого черта нас не восстановили сразу там!

— Но никто не давал указаний на этот счет, капитан, — ответил механик, не успевая за словами и действиями Мигара.

— Расслабься, Гранит, — хитро улыбнулся Печерин, — Я знаю, сам заполнял завещание и контракт на восстановительные процедуры.

Эпизод 3. Тройной плазмоид

Перелет из системы, где находился центр восстановления и репликации до родной Солнечной системы, точнее до Марса, прошел без эксцессов.

Каас Гранит был откомандирован Мигаром в команду корабля, на котором они летели, в состав машинного отделения, этим компенсировалась часть расходов на проезд.

Сам Печерин весь путь провел в каюте в раздумьях о хранителях, о своей новой цели жизни, о последних событиях и о превратностях судьбы.

Его мучили сомнения насчет самой сути произошедшего и предстоящего. Всю жизнь он был уверенным в себе, успешным бизнесменом, прагматичным в быту, слегка авантюрным в молодости, но что-то поменялось за последние пару десятилетий и теперь его вдруг одолевали сомнения в правильности собственных действий.

Каждый поступок влечет цепь событий, обстоятельства, последствия.

Это хаотичный, бесконечно длинный ряд вариантов, но что если кто-то или необъяснимое что-то смогли и стали способны вмешиваться в хронологию.

А может и в поток событий, влиять на историю. Думал про себя Мигар. Вдруг у кого-то получилось проникнуть во всеобщее информационное поле, и они смещают время и события в свою пользу. Человечество еще в далеком 1905 году окончательно ушло к полной технократии, его словно увели с духовного пути развития к зависимости от машин.

Печерин теперь был в этом практически абсолютно уверен, ведь всю жизнь он сопоставлял факты.

Или может, как и большинство людей искал мнимые подтверждения своих глупостей, убеждений, маний, оправдание глупых поступков и значимости жизни.

Но все казалось таким правдивым. Изо дня в день, из года в год он наблюдал за событиями и собирал доказательства в поддержку своей теории.

Люди вместо развития интеллектуального, повышения духовных и личностных качеств, решения глобальных общенародных, наднациональных, планетарных проблем, бесконечно пеклись о мелочах, бытовом удобстве, бесчисленных хотелках, потребительский инстинкт развивался все больше. Его с рвением подпитывали, взращивали через массовую культуру, информационные ресурсы, плавно управляли, направляли в нужную сторону.

Люди с утра до вечера хотели новый граммофон, карету, парчовые платья, портмоне, духи, соковыжималки, плойки, велосипеды, смартфоны, ковры, хрусталь, сигары, жемчуга, межпланетные яхты, лодки, телевизоры, машины, автономные биореакторы, цепочки, ноутбуки, кроссовки, бургеры, лобстеры, курорты. И за все это готовы были по двадцать часов ломать камни в шахтах, биться на рингах, прислуживать в ресторанах, раздвигать ноги, обманывать других, втюхивать некачественные товары и услуги, лгать собеседникам, устраивать подставы, тем, кто доверился.

Все эти мелкие ничтожные события в потоке преследуют одну цель, превращаются в ком, в силу, приближают достижение очередного рубежа до главной цели.

Людей анализируют. Используют. Влияют. Направляют. Каждый раз при наступлении нового этапа, вехи, людям придумывают новые морковки для осликов, навязывают очередных кумиров, идеалы, субкультуру, привычки и вкусы.

По обыкновению, как только одни силы создают новую наднациональную идею, тут же появляется сила противодействия. Словно играют в плохого и хорошего, манипулируют массовым сознанием, но в реальности все гораздо банальнее, хозяева тоже не живут в мире, а все время дерутся между собой и ищут способ победить соперника, стань единственными.

Так произошло и с неосимами и архитеками, они пришли на смену коммунистам и капиталистам, изжившим себя лозунгам, девизам, идеалам.

Но не все люди собирались мириться с таким положением вещей и таким к себе отношением, в большинстве своем земляне. Они решили, что обманули социум, перепрыгнули на ступеньку выше прочих в плане ума и хитрости, а в реальности просто променяли одну глупость на другую. И такими тоже грамотно всегда пользуются. С помощью таких, особо активных землян была развязана и последняя бойня.

Печерин встряхнул головой, сбрасывая тяжелые мысли и ушел в сеть.

Оставшуюся часть пути он провел по большей части в работе, что-то кропотливо изучал, читал в самых труднодоступных ресурсах сети, общался со знакомыми в разных обжитых мирах.

Итогом всех этих трудов оказалось резкое увеличение экипажа нового корабля. О чем Печерин известил своего механика, едва они покинули чужой корабль в космопорту.

Выбор капитана показался Каасу изначально, как минимум странным, как максимум неправильным.

Теперь команда Печерина состояла из шести членов экипажа. Не людей, а именно членов экипажа. Даже появился редкий пока еще в человеческих секторах представитель биомехов. Впрочем, остальные были по большому счету люди.

Прибавление произошло в лице ученого, престарелого ксенобиолога, Петра Грехова, настоящего человека, архитека.

Таким же являлся и Виктор Гассариев, человек, архитек, по служебной специальности стрелок 2 класса, бонусник, военный одним словом, всем своим видом с первой секунды пребывания на корабле доказывающий этот факт.

Биомех оказался довольно хрупкой девушкой, астронавигатор по штатному расписанию. Звали ее Лиля Возтри, метр шестьдесят ростом, с практически идеальными чертами лица, по-крайней мере по меркам Кааса Гранита, а еще немного сжатыми губами, чуть выпуклым вперед подбородком, указывающим то ли на заложенное упрямство в характере, то ли повышенные волевые качества.

Последним механик увидел Фрика Терренса. И он единственный, кто ему сразу не понравился.

Вот бывает такое, еще даже «привет» не сказав человеку, не узнав абсолютно ничего о нем, сразу испытываешь антипатию. Часто интуиция не подводит, и даже через продолжительное время мнение не меняется, человек не становится своим. Или просто срабатывает предубежденность. Первое впечатление у взрослых людей вообще редко корректируется.

Каас Гранит, так и не понял, зачем капитан подобрал штатного связиста, этого неосима Терренса.

Пока механик изучал цифровые профайлы новых членов экипажа, они с Мигаром успели пройти десяток коридоров служебных помещений космопорта с ответвлениями к посадочным площадкам и добрались до шлюза, где стоял новый корабль. Любимое детище Печерина.

Они поднялись на борт и сразу направились рубку управления.

— У корабля стоит новейший вакуум-толкатель, — сказал Мигар, усаживаясь в одно из компрессионных кресел, — Особо он втягивает в свое поле окружающую пустоту и мы словно под разрядом, будто глазами моргаем. Были здесь, хлоп уже в другом месте. Это новое слово в двигателестроении, пока практически недоступное в Солнечной системе.

— Капитан, согласно конвенции Братинского, подписанной на Марсе в 2167 году, установлены строжайшие цензы на установку таких толкателей и их применение в гражданском космолетостроении.

— Я вижу, ты неплохо осведомлен, мой оцифрованный друг. Да, все верно Гранит. Чтобы получить разрешение приходится посещать тридцать семь планет Млечного Пути и еще две на окраине Малого Магелланового облака. Специальные комитеты рас союзников удостоверяются в профпригодности. Внутри систем его нельзя применять. Что еще могу сказать тебе. Волновой эффект этого монстра приводит к глобальным изменениям планетоидов. Да, толкатель позволяет долетать с окраины Солнечной системы до Сириуса на пример за семь часов, в то время, как например целых двадцать пять часов в системе тратится на перелет с Земли на Марс.

— А как же телепортационные станции, капитан? — удивленно воскликнул Гранит.

— Так вроде телепортационные колодцы оказались неудачным вложением гигантских фондов. Впрочем, я перегнул палку. Материальные ценности, неживые предметы они позволили перекинуть за секунды, создали поток материалов в новые колонии. А вот людям никак. Полтора века бьются ученые и никак. Сначала сплошное мясо было, а теперь просто тела, синенькие такие. Мертвенькие. Просто телепорт это доли секунды, но и они время. А когда в живом организме прекращаются процессы хоть на наносекунду. Ему попросту приходит конец. Зато через телепорт научились перекидывать цифровые матрицы сознаний, что позволило воскрешать людей за тысячи световых лет, как мы сделали. И туристам богатым тоже стали доступным дальние путешествия без риска потери базовой физической оболочки. Ну да ладно, о чем это я?! Что ж Гранит, могу тебя уверить, я не летал на все эти планеты. То ли сожалеть, то ли радоваться этому… Летали поверенные люди, проплаченные заранее разрешительные документы подписывали.

Мигар вышел из рубки, оставив механика наедине с приборами и полной уверенности, что капитан продолжает с ним разговаривать. Каас увлеченно копался в настройках главного реактора и устройстве пяти сореакторных секций. Еще больше его заинтересовали нагнетатели.

Механик поднял глаза на лобовую панель, уставился на главную мачту космопорта. Взгляд глаз остекленел. Он вновь в тысячный раз попытался вспомнить себя, закрыть хотя бы один из пробелов в новом цифровом слепке.

Только спустя полтора часа, Закончив изучать системы нового корабля, Гранит осознал, что свежеиспеченные члены экипажа МААТ уже собрались в рубке и что-то живо обсуждали с Печериным.

Каас коротко поприветствовал всех, попутно изучая и двоих новых настоящих людей, и биомеха, и неосима.

Его поначалу насторожила мимика стрелка Виктора Гассариева, а также некоторые жесты неосима Терренса. Очень позабавило поведение биомеха Возтри, но больше всех его заинтересовал старый ксенобиолог.

Архитек Грехов стал для механика прямо кладезью новых эмоций и информации. В отличие от остальных Гранит внимательно выслушал мнение старика о ситуации на Земле.

— На данный момент мы закончим знакомство. Все дискуссии после взлета. У всех есть понимание цели. Приступаем, — подытожил знакомство Печерин.

Экипаж начал разбредаться по рабочим местам.

Все системы корабля были давно готовы. Поступил сигнал к старту. Железная высокотехнологичная махина взмыла в небо красной планеты, оставляя внизу бескрайние поля солнечных панелей, башни конденсаторов водяного пара, гигантские экскаваторы в многочисленных разработках.

Едва МААТ поднялся на орбиту, как со стороны Деймоса в его сторону устремились три неизвестных корабля. Их намерения нельзя было спутать, попытки связи блокировались. Экипаж приготовился к отражению атаки.

Это было неслыханно. Нападение на мирное судно на внутреннем оживленном и хорошо охраняемом маршруте Марс- Земля. И все же оно произошло.

Корабль набрал скорость и устремился в сторону Земли.

По многослойному баклажану корпуса МААТ ударили мощнейшими тройными плазма установками, приборы безошибочно идентифицировали угрозы. Защитные системы новейшего корабля с легкостью отразили первые удары.

Астронавигатор Возтри под контролем капитана Печерина начала маневры уклонения и запустила процедуры действий экипажа, при внезапном нападении численно превосходящих сил противника.

В ответ стрелок-бонусник дал серию выстрелов из кормовых лазерных установок и сразу же перевел всю мощность на основной контур полей преломления. Виктор Гассариев рвался в бой.

К его сожалению и счастью для остальной команды корабля, серьезного боя не состоялось.

МААТ едва успел дать пару залпов, а противники снова огрызнуться серией выстрелов из плазменных установок, как приборы показали сразу несколько звеньев военных кораблей системы, стремительно шедших на сближение с местом стычки.

Нападающие корабли попытались уйти, но были оперативно уничтожены.

Эпизод 4. Перевёртыши

Капитан Печерин не спал. До Земли оставалось еще семь часов ходу. Он изучил еще раз электронное досье каждого из новых членов экипажа своего звездолета.

Его практически сразу, во время первой встречи, заинтересовали странности в поведении неосима Фрика Терренса. Теперь в медленно плывущих строчках электронного текста он пытался разглядеть несостыковки.

Еще больше заинтересовала и насторожила Печерина реакция ксенобиолога Петра Грехова на этого самого неосима, а также на появление в кают-компании биомеха Лили Возтри.

Затем его мысли ушли в другом направлении. Экипаж перестал его волновать. Печерин уставился на проекционную панель обзора пространства, в ней отражалась чернильная темнота космоса.

Мигар, сам того не замечая забормотал себе под нос.

— Всяко-разно, человек всегда думал. А что будет завтра? А что с нами будет? Лишь немногие, уходили в своих умственных поисках дальше. А что за пределами метагалактики? А в какой системе буду через год? А мои предки чем озадачивались? А вдруг завтра хазары нападут. А что если снова чума. А вдруг Гитлер все же завоюет мир. А если нефть закончится. Детский лепет. Но и мой тоже. Это уже мои внуки скажут. А пока меня это волнует и не кажется глупостью.

Печерин вышел из своей каюты и направился в рубку управления, где к собственному удивлению застал половину экипажа.

Ксенобиолог копался в электронных архивах. Связист Терренс слишком пристально таращился на дисплей одного из приборов. Астронавигатор Возтри, единственная из троицы, просто сидела на диване и сразу заметила появление Печерина.

— Приветствую, капитан! — немного фамильярно, но очень дружелюбно воскликнула она.

— И я вас, — негромко ответил Мигар, и сразу обратился ко всем, — Скажите, о чем по-вашему люди думали и переживали раньше? Например, век назад, тысячелетие.

Ксенобиолог отвлекся от изучения архивов и слегка ухмыльнувшись, ответил.

— Они, как и мы, регулярно ошибались, заблуждались. Они смотрели сквозь свои телескопы и что из того. Они раньше думали, Земля на трех китах и слонах, плоская. Считали, что Солнце вокруг Земли крутится, да мало чего было. И всегда лишь время показывало реалии и возросшие возможности интеллекта. Оказывается же все по-другому. Из-за смещения и всех этих пространственных аномалий все совсем во вселенной по-другому.

— Это вы про Тактина, который в 2110 году полетел на корабле, собранном на деньги его концернов и сразу многое изменилось?! — перебила Грехова биомех Возтри.

— Все верно, — абсолютно не придав значения бестактности астронавигатора, ответил Петр и продолжил, — А если о более приземленных вещах. Бывает и такое, когда человек теряет жизненную нить, стезю. Ведет привычный образ жизни, совершает естественные для себя поступки, занимается теми же делами, что и раньше, но что-то незаметно еще, но поменялось. Чего-то словно не стало, пропало ненадолго или насовсем. И эта пустота, нехватка чего-то, непонятно чего и начинает сверлить, свербить в душе, терзать, тоска овладевает частичками сознания. Человек начинает пытливо искать выход, пытается найти средство от этого состояния, ключ от этих негативных эмоций. Человек начинает интуитивно двигаться на поиски выхода из создавшегося положения, искать ответ на вопрос.

В этот момент Ардоний, узнал в словах Грехова себя. Он не знал, что и как в его жизни, но не первое десятилетие продолжал свои поиски. Поиски ответов на жизненные вопросы, терзающие его разум, ключ к состоянию своему, искал умиротворения.

— Каждый сам решает, как прожечь свои годы отпущенные, — закончил Грехов.

— Кто-то припадает к бутылке. Для кого-то потолок индивидуального развития ходить на подиуме. Для кого-то вершина социальной лестницы и карьеры управлять коллективом из пяти сотрудников. Кто-то чувствует себя богом, взяв в кредит стратоэлектромобиль последней серии или годовой абонемент на личное аэротакси, — произнес негромко и задумчиво Мигар Ардоний, — И каждый играет свою роль, просто живет и старается играть свою роль в отведенные ему годы.

— Вот поэтому сейчас все изменилось. Ведь бессмертие, лучшее изобретение человечества! — сказал Фрик Терренс.

— Чушь полная! Это наказание рода человеческого, бессмертие! Это неправильный путь, — горячо запротестовал, собравшийся уже было покинуть рубку, ксенобиолог, ярый оппонент.

Капитан заметил зачаток первого конфликта среди членов экипажа.

Мигар отстраненно уставился на пятимерный плакат. Затем его привлекло болтание ногой астронавигатора. Он взглянул на Возтри. Она сидела на подлокотнике дивана, сложив одну ногу на другую, и непринужденно, весьма энергично, болтала ей.

Печерин поймал себя на мысли, что девушка-биомех ему симпатичной показалась. Капитан отвернулся к спорщикам, но тут же вернулся взглядом к биомеху.

На этот раз он смотрел на лицо. Особенно ему понравилась чуть выдвинутая вперед нижняя челюсть и округлый аккуратный бодбородок, они придавали девушке черты упрямицы и волевой путешественницы. Но еще больше ему понравился ее аккуратный, слегка вздернутый нос. И взгляд овальных слегка грустных глаз с нависавшими на них крупными светло-русыми с золотистым отливом прядями волос.

Печерин встряхнул головой, сбрасывая наваждение.

Собрался с мыслями, повернулся и вновь обратился к ксенобиологу.

— Ну что ж, у меня в команде собрались весьма странные личности. Я бы даже сказал антиподы и моральные перевертыши. Занятно будет посмотреть на эволюцию ваших взглядов или их константу. Что же страшного вы видите в бессмертии, Петр? — спросил Мигар, — не радикально ли мыслите для своей профессии, возраста и реалий нашего века?

— Я стопроцентный архитек, — ответил ксенобиолог, приглаживая растрепавшиеся седые волосы, — Неприемлю абсолютно новые реалии. Еще застал время, когда зародились офлайновые игры и начали зарождаться онлайн. Мы могли поиграть во что-то несколько часов, дней, но жить в игре, ни-ни. Это моветон. Это абсурд. Это болезнь. Это пустота. Это безальтернативность бытия. А затем еще и цифровое бессмертие появилось. Мы были против, настоящие люди. Мы решили, что будем воевать против этого. И мы воевали.

Печерин несколько раз дернул рукой с вытянутым указательным пальцем.

— В чем-то вы правы, Грехов. Невероятно сложно найти смысл жизни, когда есть бессмертие. А еще если есть финансы, пройден длинный жизненный путь… И уже были дети и жена. Все кажется пережито, постигнуто, увидено.

— Это вы про кого? — удивленно спросил Терренс.

Все уставились на капитана.

— Я гипотетически, — воскликнул Печерин.

В этот момент в рубку вошел механик.

Печерин громко выдохнул.

— Я рад вас видеть, Гранит. Пойдемте, со мной. Необходимо срочно обсудить пару проблем.

Капитан на ходу ухватил механика за плечо и развернул в сторону коридора.

Уже в коридоре он заговорил.

— Гранит, помните наш разговор насчет хранителей?

— Конечно, капитан.

— Ведь они не просто так уничтожили мой корабль! Они скрывают что-то, в том числе секрет происхождения, возможно секрет смысла бессмертия, смысл жизни. Знания такие есть у хранителей. Нужно заполучить их. Мне нужные их секреты, их знания. На Земле есть варианты для поиска информации. Источники, люди. Начнем?

— Хранители, они все-таки смотрящие за планетой, за человечеством? Или охраняющие планету от человечества?! — удивленным, восхищенным тоном спросил механик.

— Тут сложно правильно ответить.

— Но причем тут происхождение и тем более бессмертие? И с чего вы это взяли, капитан?

— Мои финансы позволяют некоторую свободу действий и доступ к труднодоступным информационным ресурсам, Гранит. По моим сведениям они вообще-то отменили последнюю перезагрузку и зачистку генома на Земле. По сути, идея создания цивилизации вновь провалилась, но они решили сохранить людей, как вид. На этот раз.

— Зачем? Для чего?

— Я тоже задаюсь этими вопросами. Ведь эксперимент снова провалился. Результаты плачевны. Люди разобщены. Регулярно воюют. Вместо планомерного развития расы и цивилизации, они нещадно убивают друг друга. Созидательные действия минимальны. И в этих условиях они решили все сохранить. Я хочу узнать, понять для чего, что они скрывают. Чего добиваются. Так вы со мной, Каас? Начнем поиски?

— Капитан, это некорректный вопрос. Я всегда и во всем с вами. И вообще, делать выбор это единственное в жизни не зависящее ни от кого право. Право каждого. Выбор, вот истинная свобода для каждого человека!

Эпизод 5. Остров разрушенной этики

МААТ вышел на стационарную орбиту Земли. Корабль буквально за пару минут прошел процедуру регистрации в единой планетарной транспортной ассоциации.

Экипаж, уже ознакомившийся с предстоящим безумным заданием, до последнего верил, что вот-вот они снимутся с орбиты и уйдут за пределы Солнечной системы, но этого не произошло.

Все же Мигар Ардоний решился. Предстояло осуществить нападение на мирный объект. Гражданский комплекс. В мирное время, на правительственное учреждение неосимов. Это невообразимо казалось. Но Печерин решился на такой шаг.

По его приказу Гранит подготовил один из челноков. На харасе он установил вместе с Гассариевым дополнительный модуль системы преломления и заменил плазменное носовое орудие на нелетальную установку.

Вместе с Печериным на Землю изъявили желание отправиться астронавигатор Возтри и ксенобиолог Грехов. Механика капитан оставил на корабле присматривать за оборудованием и связистом Терренсом. После непродолжительного спора в харасе оказался и стрелок Виктор Гассариев.

Челнок отстыковался от нижней швартовочной аппарели МААТ, заработал на полную мощность основной двигатель и маневровые ионные. Харас направился к поверхности планеты, стремительно преодолевая плотные слои атмосферы.

Печерин активировал все системы невидимости и повел харас в направлении южной части Индийского океана.

— Вы знаете, куда лететь? — спросил Грехов.

— Разумеется. А вы считаете, что я без точных сведений ломанулся, словно авантюрист на поиски приключений, то есть преждевременной смерти?! Сейчас корабль приземляется в запретной зоне планеты. Здесь производится очередной эксперимент в области генетики. Всё в абсолютном секрете от подавляющего числа землян, в общем как обычно. Власти думают, что никто не может сюда проникнуть, а мне просто стало интересно. Все ведь, как обычно. Официально во всех конституциях клонирование под запретом. Я ведь семь лет не был на Земле. А тут такое мне сообщают. Пришел пакет от инсайда. Вот просто интересно стало. И прилетел.

— Капитан, впереди суша. В нашем направлении фиксируется значительный уровень излучения. Пространство сканируется. Скоро харас засекут, — будничным, далеким от военного сленга, тоном проговорил Гассариев.

— Что ж, значит пришло время для решительных действий, — резко отреагировал Мигар Ардоний, — Виктор, долбани глушилками!

— Это, что думаете, не будет считаться преступлением?! — пораженно воскликнул старый архитек.

— Петр, вы как вчера родились. Знали ведь к кому на работу устраивались. В контракте все прописано. И риски, и издержки, и правовые последствия. Это еще как будет считаться преступлением. Переход в разряд военных преступников. Нам светит преследование во всех секторах.

В этот момент небольшой остров резко вырос в размерах. Харас завис над сильно изрезанной береговой линией. Гассариев активировал так называемые глушилки, попросту сверхмощные радиоэлектронные установки, запрещенные в гражданском обороте резонаторы ЭМИ.

Серия волн ударила по острову, вырубая оборудование, системы контроля, связи, безопасности и ненадолго вышибая сознание из всех представителей фауны.

Под изумленным взглядом ксенобиолога, довольным Гассариева и задумчивым взором астронавигатора Лили Возтри, Печерин незамедлительно повел харас дальше. За небольшой прибрежной полосой, забросанной крупными валунами и пятнами дикой растительности, сразу показались ухоженные аллеи и несколько приземистых строений в стиле бунгало.

Капитан посадил челнок прямо на большой лужайке, подальше от домов.

Гассариев схватил винтовку и молниеносно покинул харас. Следом вышли и остальные.

— Виктор, зайди справа. Выведи из строя систему связи, постарайся обезвредить весь персонал. Мы пойдем слева, затем осмотрим дома, — произнес Мигар вдогонку стрелку и уверенной походкой направился в сторону крайнего бунгало.

Он остановился на углу, подал остальным знак и выглянул из-за угла. Между домами была небольшая, заросшая густой травой площадка с несколькими тщательно выкошенными тропинками и фонтаном посередине.

На тропинках Печерин разглядел несколько лежащих без признаков жизни человек. На них он и указал, подошедшим к зданию, Лиле Возтри и Петру Грехову.

— Вот видите, мой инсайд подтвердился.

— В каком это плане? — спросил Грехов.- Что где-то есть люди? Что здесь кто-то живет? Так люди везде теперь есть, сложнее представить, где нас нет.

— Очнитесь, Петр! Я совершенно про другое намекаю. Здесь не просто люди, клоны. И не просто клоны, а копии известных некогда личностей. Это точно. Даже по их одежде можно это заметить.

Грехов начал более внимательно разглядывать лежащих неподалеку людей.

— Возможно, вы и правы. И что дальше?

— Тише, — вмешалась Лиля Возтри, — Они оживают.

— Скорее приходят в себя после оглушения, — уточнил Печерин, — Грехов, тут все дело в другом. Вот вы живете ненавистью к неосимам, живете своими сомнениями насчет собственного будущего. А у меня иной бзик. Иные интересы. Вот что мы тут наблюдаем?! Время такое настало, когда правительство одной планеты ничего не контролирует, превносимое из глубин галактики. Слишком большие объемы информации, потоки событий, людей, случайностей. Мой новый корабль, к примеру, строился на стапелях на спутнике в Тау Кита. Основную установку двигателя везли с Антареса. Электронную начинку собирали с двенадцати разных систем. Вооружение вообще не может рассматриваться, как вариант сопротивления для самых новейших земных кораблей. Оно частично изготовлено по технологиям исчезнувшей расы на одном из спутников Барнусса в Малом облаке. Эти существа знали толк в уничтожении техники и живых существ.

Возтри машинально дернулась, когда ее тронули за правое плечо. Все трое уставились на юношу в белом комбинезоне с круглой нашивкой и замысловатым рисунком на плече. Печерин практически одновременно заметил и силуэт Гассариева, мелкнувшего между зданиями.

— Кто вы? Новенькие кролики или очередная комиссия из Мельбурна? — потирая указательным и средним пальцем левой руки висок, спросил юноша и, посмотрел на них мутноватым отрешенным взглядом.

Печерин подал сигнал рукой, уже прицелившемуся из винтовки в юношу Гассариеву и тот вновь исчез в кустарнике.

И тут же капитан показал Грехову знак умолкнуть.

— Совершенно верно, молодой человек. Мы члены комиссии. Хотелось бы собрать свежие данные.

— О, это легко! Пройдемте. Наши кролики неподалеку.

Троица двинулась по тропинке вслед за местным. Мигар на ходу полушепотом произнес, обращаясь к Грехову.

— Неслабо его оглушило. Нам это на руку.

— Лишь бы других не было, более здравомыслящих, — проворчал в ответ архитек, — но и этот неосим. Значит, сейчас его сенсоры регистрируют наше присутствие, все наши действия, жесты, мимику, слова. Все это передается через его оператора и оборудование к центральным серверам и оперативному центру.

— Вот они, — произнес многозначительно юноша, указывая на десяток людей, оклемавшихся после глушилки и, как ни в чем не бывало, рассаживающимся на лавочки возле фонтана.

— Кто это? — спросила Возтри.

— Обычные клоны известных личностей. Видите, мы даже одежду им выбирали, соответствующую их эпохе.

— Они вообще в курсе своей настоящей прошлой жизни, своих взглядов и поступков? — спросил, ошеломленный всем услышанным, Грехов.

— Я, кажется, узнаю некоторых, — уверенно произнес Печерин и пошел в сторону одной из лавочек, где мирно беседовали трое пожилых мужчин.

— Не совсем, — ответил Петру Грехову молодой островной ученый, — ведь некоторые вовсе не клоны, а просто тела с отпечатками личности, отредактированными генетическими кодами и внешними данными, согласно историческим документам. Некоторые откорректированы значительно в своих привычках и взглядах, а иначе у нас тут было бы кровавое побоище. Например, Поддубный пытается все время припечатать Гитлера, а тот все время подметает, копает ямы под столбы для забора и грядки пропалывает. Так уж у него подкручены основные черты личности. Мохандас Ганди все время мешает ему. В основном их приходится держать отдельно, хоть они и под транквилизаторами.

— Даже так, — изумленно сказал Грехов, — Ему это удавалось?

— Да, пару раз не успели вмешаться. Поддубный отправлял Адольфика в нокаут.

— Смотрите, Петр, — негромко сказал Мигар, аккуратно отходя от лавочки, но указывая на седовласых мужчин, — Узнаете?

— Одного точно. Это Дарвин, — восхищенно ответил Грехов, — Да и остальных где-то видел.

— Все верно, — вмешался в диалог юноша, — те двое тоже известные представители науки. Джеральд Даррелл и Николай Дроздов. Все дни напролет эти трое спорят. Но самое необъяснимое и поразительное, это реакция Дарвина на появление Далай Ламы 1 Гендун Дуба. Видеозаписи с их полемикой вы получите в центре управления. Извините, вам лучше продолжить общение и осмотр с руководителем сектора, я всего лишь младший сотрудник. Мне придется покинуть вас и приступить к своим прямым обязанностям.

Юноша стал удаляться.

— Мы, что его просто отпустим? — удивился Грехов.

— Разумеется. Не вижу от него никакой угрозы. Все что можно уже произошло. К тому же Виктор, контролирует территорию. Но, везде но, все как обычно… Наше время безопасности не бесконечно. Главное, чтобы Виктор получил доступ к их архивам, — Печерин повернулся и наконец, заметил, что астронавигатор почти все это время молчит и не двигается. — Возтри, что с тобой?

Девушка вышла из оцепенения и медленно заговорила.

— Я не понимаю это, что ненастоящие люди?! Искусственные люди? Как я? Как Каас Гранит?

Мигар выдохнул громко через нос.

— Нет, ты не такая. Нет, и они не такие, как он. Он другой.

— Но мы же тоже ненастоящие люди.

— Так как сказать, как на это посмотреть. Например, вот что эти клоны. Вроде те же тела, те же мысли, идеи, принципы. А что толку. Пустота. В чем смысл их жизни? Они даже не задумываются. А задумываются их создатели. А ты не просто кукла, ты создана с потенциалом осознать, прочувствовать, — пытаясь побыстрее отвязаться от биомеха, произнес Мигар.

— Вы сказали, создана, это ли не главный показатель искусственности? — не унималась биомех.

— Просто не придавай этому значения. Вот их цель в жизни, какая была? Достичь своих целей. Постичь свою правду. Натворить много зла или нести добро. Заблуждаться в своих ценностях и взглядах или доносить константы до окружающих, до целых народов и поколений.

— Это жестоко. Это неправильно, — завопил Грехов. Вот, вот она, правда, ваша и правда Терренса. Чушь несусветная, технологии против бога и природы. Нарушение всех законов. Как вообще можно было придумать такое, собрали клонокопии различных известных личностей. Только неосимы способны на подобное безумие. То есть перенаселение никак не вразумляет всех вокруг. От бессмертия только хуже все стало. Умудрились роботов создавать, цифровые копии, биомехов. И клоны завелись. Люди совсем рехнулись, окончательно выжили из ума. Ладно, хоть другие бороться с этим пытаются, запудривают мозги другой ориентацией, подсаживают на алкоголь, наркотики, карьеру, виртуальную реальность. Но не помогает особо.

— Потише Грехов со своими эмоциями. Помните, мы здесь незаконно. Вы, кстати сами себе противоречите. На виртуальный мир разве не неосимы подсаживают. Вы только, что поддержали их. Очень интересное место для моих вопросов. В чем смысл жизни? Еще раз в сто первый, что ни в чем. Ни в чем. Бессмысленность существования. Ежесекундно у всех бесконечные действия, поступки. Возня мышиная, микроскопическая. Как пылинки все вошкаются.

— То есть лучше расслабиться, не задаваться подобными вопросами и жить. Так жить, просто течь по течению, наслаждаться лучами солнца, каждым днем, гулять, веселиться, путешествовать?! То есть не создавать, созидать, а потреблять. Не добиваться, достигать, а просто блуждать изо дня в день на расслабоне?

— Проще, но ведь мы так не поступаем. И другие тоже. Мы все ищем смысл существования, с утра до вечера ищем оправдание своим поступкам. Но ведь не у всех так. Некоторые или нашли смысл жизни или все-таки придумали его, создали для себя иллюзию и других, уверовали. То есть кто-то реально приходит в мир не просто так, не как большинство прочих. Да с целью. Вот, как неосимы, те, кто задумал этот остров, этот эксперимент. Для чего, наблюдать? Понять какую-то истину? Или другие, кто пытается бороться с перенаселением, но вместо этого ограниченные ресурсы тратят на производство миллионов роботов. Или это тоже эксперимент, заменить людей на роботов, или создать одних в угоду другим. В помощь или на замену?

У Грехова выступили крупные капли пота на лбу.

Печерин сделал знак рукой ксенобиологу и сам попытался сосредоточиться.

— Лиля, мне нужны данные сканера про всех здесь присутствующих. Нужны личности этих людей, — выпалил он на одном дыхании.

— Да, капитан. Все в наличии. Отправляю вам, — моментально среагировала астронавигатор.

Печерин быстро пробежался по файлу и вновь заговорил с Петром Греховым.

— Вот смотрите, видите девушку в странном одеянии? А ведь это символ эпохи, целой нации. Жанна Дарк, она словно блаженная была для окружающих, но ведь тверда и воля и разум светел. Цель у нее стоит. Для этого и рождена была, прибыла в этот мир. Вот там, у здания Ньютон и Гук спорят, величайшие умы, но со своими недостатками и скелетами в шкафу. А на соседней с Дарвиным лавочке узнаете людей?

— Нет, — только и смог прохрипеть, переполненный впечатлениями Грехов.

— Странно, а ведь там сидит величайший сербский физик Никола Тесла, а рядом талантливейший писатель Эдгар Райс Берроуз. Но ведь они пришли в этот мир, каждый со своей миссией, о которой впрочем, не догадывались. Ведь один случайно из посредственного коммерсанта стал, чуть ли не в одночасье известным писателем, когда многие даже не могут частично приблизиться к его таланту. А он просто раскрылся буквально за один вечер. Так вот он хоть мирным занятием занят был, а не придумывал планы по порабощению мира, уничтожению миллионов людей. А второй мог умереть еще в молодости, и не было бы вообще многих открытий, ну или произошли они гораздо позже и были бы вовсе не такие, какими мы привыкли пользоваться. То есть один маленький человек определил саму природу дальнейшего развития цивилизации. Но ведь их никто не заставлял и не просил. А других, сколько не заставляй, не умоляй, бесполезно. А вы все про бессмертие, про клоны. Тут все глобальнее. Вы так носитесь с трудами, достижениями известных людей. Вы хоть раз задумались, а что они сами искали в этом мире. Рерих, Тесла, Ньютон, Аристотель, Циолковский. И нужно ли было им ваше одобрение, похвалы, награды! Все это тленно, бездушно… пусто. В чем он, смысл жизни?

Печерин едва остановился в своих тирадах, как получил сигнал от Гассариева.

Затем с МААТ с орбиты пришли данные о приближении к острову нескольких летательных аппаратов.

Мигар Ардоний дважды чертыхнулся, гневно посмотрел на ксенобиолога и астронавигатора и быстрой походкой направился в сторону поляны, где они оставили челнок.

Ему очень хотелось кроме данных архива неосимов просто пообщаться с клонами, но поведение членов экипажа, неожиданные споры отняли драгоценное время.

Пришлось спешно возвращаться к разведывательному харасу и улетать.

Эпизод 6. Постулаты дороги жизни.

После всего произошедшего или точнее сказать совершенного экипажем корабля МААТ во главе с Печериным, шансы уцелеть были ничтожны, но Мигар Ардоний воспользовался и этим. Не без помощи таланта своего оцифрованного механика Кааса Гранита.

Они едва унесли ноги с Земли, прошмыгнули прямо под носом у неосимов и их орбитальных перехватчиков и укрылись в одном из кратеров на луне, под защитными полями. Но и этого было мало.

Два следующих дня весь экипаж собирал обломки и практически вручную таскал лунный грунт, пытаясь засыпать исполинский баклажан корпуса МААТ.

— Теперь мы сами по себе. Обыкновенные преступники, — произнес задумчиво Мигар, усаживаясь на удобный диванчик в кают-компании.

— Капитан, вы довольны? — нервно, немного фамильярно, воскликнул связист.

— Вполне себе, Терренс. Что вас не устраивает? — абсолютно спокойным тоном ответил Печерин.

— Ради чего все это было? Совсем скучно жить? — спросил запыхавшимся голосом, только вернувшийся ксенобиолог, вытирая пот со лба.

— Ради информации. Только несколько вещей имеют истинную ценность в этом мире и во все времена, — слегка раздраженным голосом ответил Мигар, — На первом месте время, на втором информация. Немного времени для нас выиграли технологии, наука. Информацию я привык добывать сам. И вас я нанял, чтобы ускорить и немного облегчить свои поиски. И не смейте устраивать мне нравоучения!

— Для чего вам это, капитан? Разве нет ничего попроще и поинтереснее в жизни, с вашими деньгами и кораблем? Обязательно менять свою единственную жизнь на подобный риск, проблемы? — разразился чередой вопросов неосим Фрик Терренс.

— У вас вполне обычный ограниченный кругозор и масштаб мышления. Твой жизненный отрезок только начался, Терренс. Ты считаешь, что все просто в мире? Нет, очень и очень сложно, затейливо запутанно и многообразно. Количество вариаций невозможно попросту сосчитать. Не счесть, как звезд на небе. Даже Грехов младенец в круговерти дорог жизни и их направлений. И всего одна жизнь может состоять из множества маленьких, отдельных жизней, отрезков, и каждый может быть по-своему прекрасен или ужасен.

— Это как так? — удивленно спросил только что присоединивший к команде Виктор Гассариев.

— Это сейчас я известен, как Мигар Ардоний Печерин, но когда-то, в прошлой жизни, в одном из нескольких отрезков, я был другим человеком, с другой историей. А хотите, я поделюсь частью своей биографии, одной из дорог жизни. Может тогда хоть частично поймете мои цели и мировоззрение, или поймете, куда самим идти. Когда-то давно мне казалось, что я прилично пожил, все повидал и испытал. Что уже старый стал и пора помирать. Скоро в последний путь уходить. С утра до вечера страдал от скуки в огромной квартире. Из-за этого и не только, бродил в одиночестве дней и ночей. Замечал лишь смену дней, улавливал прием пищи. Мало что меня интересовало. Разве только иногда садился за стол и занимался делами. Дни тянулись длинными, одноцветными змеями. Приносили и уносили свет. Такое все это занудство, но такой уж я был, старый маразматик. И не такой я старый, мне тогда было всего 93 года. Что, что, год какой был? Шел 2115.

— Да вы врете, капитан, — добродушно воскликнул Гассариев.

— Нет, я не вру. Зачем все это? Так просто решил о жизни рассказать. Я старый человек, но молод духом. Одной наверно душой и жив остался. Но неправда это, во мне еще много силы и физической и духовной. Было так и тогда. И семья была. Вот помню, очередной обед. Думал вкусный, но опять служанка подала рулеты с ветчиной и зеленую фасоль. Как же фасоль мне надоела. Решил тогда поговорить об этом со служанкой, даже не так, с Вирджинией. И вообще не признаю слово прислуга. Что делать, если людей много и многим нечем зарабатывать на жизнь. Хотя с моей служанкой было другое. Она из богатой семьи, сбежала из дома. Мы ее не выдали. Вирджиния, умная, красивая девушка была. Она уже лет пять жила у нас в квартире. Говорю у нас, потому что у меня были на тот момент жена и сын. Вирджиния, как дочь нам с женой стала. У нас была собственная дочь, но уже семь лет, в 2108 году погибла в экспедиции на одном из спутников Сатурна. Что я мог поделать? Воспрещать детям своим заниматься опасными занятиями?! Я пообещал себе еще в своей собственной юности не делать этого. Мой сын Всеволод где-то все время по своим делам исчезал. Он мой заместитель по бизнесу был. Потом расскажу про свой бизнес, а по профессии он человек был. Это моя старческая шутка. О много чем занимался, и спортом, и конструированием космических кораблей и спутников, по образованию еще и энтомолог, и океанолог. Адская смесь. Непонятный человек, как и я сам. Самый наверно определенный человек из всей семьи это его мать и моя жена. Она в тот день была в наших владениях в баварском лесу г. Гросер-арбер. Это наверно единственная гора, возле которой нет ничего промышленного у моего концерна. Не люблю разговаривать про свой бизнес. Может быть потом расскажу.

Печерин откинулся на диване, закрыл глаза и окончательно ушел в воспоминания.

— Съел, наконец-то фасоль. Удалось с некоторыми трудностями отвязаться от Вирджинии и выбраться на прогулку. Уже много лет я привык гулять в одиночестве, только в сопровождении своих светлых мыслей. Еще этот водитель личный. К чертям всю эту роскошь. Хорошему человеку ни к чему богатство. Деньги нужны недостаточно умным людям, не самодостаточным. Таких я презираю, наверно и себя тоже. Благодарность ангелу хранителю, я ушел от своих. Парк, единственное место в мегаполисе, где еще остались деревья и трава. Что сказать, если парк закрыт от внешней среды куполом. Иначе все бы умерло от воздуха начала двадцать второго века. За вход еще приходилось платить приличные деньги, стоимость десяти обедов в хорошем ресторане. Здесь одни богачи только прогуливаются. Нет, даже их не видно, не любят они природу. Мне же лучше. Как же здесь хорошо. Просто умираю от наслаждения. Да, скоро и вправду умирать. Я знаю это, решил точно. Не собираюсь восстанавливаться в медицинском центре. Это мои последние дни в этом мире. Мне не жаль чувства собственных близких. Я только желаю, чтобы они поняли меня и одобрили мое решение. Смерть должна приходить и я решил, что довольно уже мять эту землю своими ботинками. Как-то это жестоко звучит, не по-человечески. Ах, как же близки моему сердцу эти деревья, трава. До поздней ночи сижу у вяза, жду насыщения своего силой природной естественной. Глубокой ночью меня будят служащие парка и усаживают в такси-лимузин. И вот снова дома. Я тихо ухожу в кабинет и включаю симуляцию среды и миров. Здесь я тоже в своем настоящем амплуа, старика. На холм взошел и долго всматривался в горизонт, осматривал все вокруг. Наконец выбрал хорошее подходящее место. Тихонько спустился по склону и прилег на траву. Я как старец умирал и знал это, поэтому и пришел сюда. Пришел, чтобы умереть с миром. Я активировал дополнительный функционал. Прошла команда отключения. Тело поникло, медленно осело в траву на неизвестной планете. Я испытал все предсмертные эмоции, физические ощущения, боль. Но даже после этого не вышел из сети. Остался наблюдать. Ускорил хронометраж почти до максимального уровня. Кости еще много лет лежали, никем не тронутые. Их с уважением обходили звери и облетали птицы. Но пришли такие же люди, к коим и относился сам старец, и забрали кости. Осталась на холме лишь память и душа моя, старца, которая каждый день плачет по своим плотским, материальным останкам. Со всех сторон обдувает тот холм вольный ветер.

Мигар негромко выдохнул и продолжил.

— Вирджиния рано утром разбудила меня и принесла завтрак. Зачем же она меня так рано разбудила. Ах да, мне еще и в университет нужно ехать. Я являюсь профессором северо-западной школы бизнеса. Хотя преподаю студентам человекосознание. Сознательность и человечность, самые важные качества людей этого времени и в этом отдельно взятом государстве. Занятия занимают три часа моего времени. А потом снова свобода, свои дела, скука и одиночество. Я сажусь обычно в машину, и шофер привычно везет меня по постоянному маршруту. Весь мегаполис- мой маршрут. Пока не насмотрюсь на городские грязные улицы, угрюмых людей, не еду домой. На это уходит обычно часа два, два с половиной. Вот по моим атомным часам, уже двенадцать с четвертью. Меня везут домой. Опять этот гравилифт, вид на город. Мой тридцать восьмой этаж и родная квартира. Брожу бесцельно по комнатам. Включу симулятор и снова выключу. Скучно. Пораскидываю одеяла. Докидался так, что разбил горшок с глоксинией. Не очень этому обрадуется моя жена. В квартире много цветов. Не знаю, нравятся ли они мне настолько, чтобы ухаживать за ними, но я это делаю. Ими очень увлекается жена, поэтому их так много. Чего у нас только нет. Вся огромная терраса заставлена растениями. Тюльпаны, мандарины, амараллисы, каланта и эйхарис. Абелии, пассифлоры. Десятки фиалок, альпийских и узамбарских. Кампанулы белые и голубые, бегонии и азалии. Земляника, петуньи, фуксии. Ботанический сад, а не квартира одного из магнатов, одного из десятка богатейших людей города этого грешного. Мысли разные бродят в черепной коробке. Что интересно делает моя жена. Наверно гуляет по лесу с собаками. У меня здесь даже Ратибора, нашего спаниеля-спрингера нет. Любимая женщина всех забрала и моего любимца Ратибора и пекинеса Сангатсу и далматинца забрала. А ведь в имении итак животных предостаточно. И лошади, и овчарки и еще куча разных. А я тут один. И поехать туда не могу. Воздушный и водный транспорт запретили врачи. Они ведь еще даже не знают, что я умирать собрался. Мне неинтересны все эти их медицинские препоны. Постоянно надо мной издеваются. В моем теле искусственная печень, одна из почек, желудок, селезенка, больше половины сосудов. Кстати есть одна штука, я ею горжусь. Мне поставили сердечную косточку, поэтому выносливости у меня как у оленя, много. Из-за здоровья столько проблем. На прошлой неделе не пустили на экскурсию на орбитальный комплекс.

Печерин оглядел собравшихся, внимательно слушавших его и продолжил.

— Сейчас скажу вещь интересную. Все кого я знаю, переболели иммунодефицитом. Я, жена, дети, Вирджиния, шофер, мои служащие. Переболели, вот именно. Помню, как со мной это было. Ученые принесли клетки, ткани из специального банка и клонировали меня, поставили мозговую матрицу и все. Я опять здоровый, никакого СПИДа, из жизни исчез всего один час, да и то исчез не в пользу старости. Зачем лечить, просто заменили тело и все. Очень даже просто. Помню, раньше клонирование запрещали. Боялись появления мутаций. Людей им жалко было! В то время, как рядом с их лабораторией гибли люди, и ничего, им и дела не было. Воевали где-то и гибли, им и дела не было. Однобокая оценка последствий. Глупость и преступная сущность мыслей. Я снова в кабинете. На глаза попалась статуэтка с гравировкой из далеких лет, из молодости.

И радуга всходит в небе;

Расцветает, украшает синеву.

И жизнь, и радугу дарю тебе.

И все происходит здесь, наяву.

Снова воспоминания. Снова ненужные эмоции.

— Решил посмотреть и остальные комнаты. Что за квартира! Хотя вот это тридцатиметровое окно-витраж во всю стену мне по вкусу. Так-то красиво, кругом статуэтки, буккеро. Этой керамикой заставлены все, абсолютно все комнаты и мой кабинет рабочий не исключение. Жена уверяет меня, что это подлинная этрусская керамика. Во всем ей доверяю, но вот керамика не настоящая. Может технологии древние, но не тех времен изготовления. Моя жена психолог и не только. Она, как и все в нашей в этой безумной семье, разносторонняя. Но вот если брать во внимание отношение к покупкам, тут она слишком доверчивая. Увлекается косметологией и модой. Нет, она не фанатка, не транжирка и не пустоголовая накрашенная кукла. Наоборот, она умная, если этому конечно можно верить по моим словам. Если поверить мне. Мы очень любим друг друга. Вместе уже 69 лет. А знакомы уже семьдесят пять. К любви шли долго и трудно. Усталость, больше моральная, наваливается вновь. Иду в гостиную. Что по хуманзору?! Обычные новости, убийства, катастрофы, выставки и т. д. Нет, вот это и мне интересно, авария на астробиологической станции на Марсе. Я иду к себе в кабинет. Вирджиния ушла по делам до самого вечера. Теперь могу ходить, в чем мне нравится, а я люблю ходить в одних трусах по квартире. В одежде я прост, почти все время ношу прямые, широкие штаны и накидки свободные. Мой статус выдает только ткань и аксессуары, да еще защитное индивидуальное поле при попытке контакта. Ха, вообще то неплохая гостиная, терраcа. Красиво, стильно и не по смешному экстравагантно. Пойду к себе в кабинет, где, где, а там одиночество почти никогда меня не мучает. Здесь все мысли приходят в норму, я навожу порядок в делах и в голове. Мой кабинет довольно маленький, если судить по остальной квартире и статусу, но я не признаю всякие сословия. Я просто человек. Поэтому таков мой кабинет. Три монитора, два процессора автономных квантовых. Шкафы, белые стеллажи. Есть один любимый шкаф. Что в нем? Высокие стопы лин-бумаги. Рукописи, проекты. Чего только нет. Обожаю здесь копаться. Сяду на пол, как ребенок, вожусь с бумагами. Ой, как же раньше я не подумал. Вирджиния ушла, можно легко улизнуть на прогулку по городу без всякого шофера. Эх, этот город. Сплошные высотные здания. Серые, черные, блестящие стекла. Одноликие, с мертвыми глазами, окнами. Я люблю просто так бесцельно, примечать жизнь со всех ее ракурсов. Начинает смеркаться. А мне какая разница. Я сам себе хозяин. Только вот квартал незнакомый. Меня окликнули. Сзади трое. Я знаю, это хулиганы, опять деньги мои понадобились кому-то. Ни разу без драки не уходил с прогулки. Черт, совсем забыл про защитное поле. Только протянул руку, чтобы схватить одного из мерзавцев, а он уже отлетел к стене напротив. Двое других убежали, и я об этом жалею. Я засветился. Прибыла полиция, вызвали моего шофера. А того полуживого хулигана увезли в участок. Мне здорово влетело от Вирджинии. Она, видите ли волновалась. Сколько за меня еще можно волноваться. Не понимаю своих близких. Мы тихо поужинали и молча, разошлись по спальням. У меня бессонница. Я знаю против нее средство. Раз в два –три года разрешаю себе напиться. Так будет и сегодня. В песок превращается мое старое тело. Этот песок ручьями течет к сердцу, а затем на жизнь мою грешную. Просыпаюсь посреди гостиной. А Вирджиния недовольно смотрит на меня, но ничего со мной не поделаешь. Она помогает мне добраться до кровати.

Сегодня я себя нехорошо чувствую. Близко уже смерть.

Даже всплакнул немного. А ведь я с похмелья. Вчера был хороший денек.

Прямо в одежде сплю. Опять глаза мои открываются и, что я вижу. Вирджиния принесла мне завтрак. Я ее вежливо выпроводил и сам ушел из спальни.

Сижу вот теперь в своем кабинете и думаю обо всем понемногу. В основном о прошлом.

Память обжигает, прошлое кругом поджидает. Если б я мог все изменить. Нет, этого не желаю. Любил и люблю, помню друзей, а врагов прощаю.

Столько хорошего было в жизни, да и плохого, но помню только хорошее.

Чем же я недоволен? Что еще нужно? Прожил интересную жизнь, не самую счастливую, но не жалуюсь, и у меня были радостные моменты.

Может еще бы остался, но зачем. Врачи никуда не пускают, все мои увлечения заброшены. Раньше я увлекался археологией, альпинизмом, дельтапланеризмом, ксенобиологией. Да еще тысячью всякими занятиями. Когда-то у меня было много априори. И я был горделивый, эксцентричный юноша. С годами все это исчезло, я набрался опыта.

Брови, как две волны прибоя. Они, то отхлынут, то набегут на берег-лоб. Я не успеваю следить за новостями, и поэтому мои брови так ведут себя странно.

Да мне и неинтересно в общем все это безобразие, творящееся в мире. Так было, так есть и так будет всегда.

Кажется вечер. Я весь день проспал, сидя в кресле в кабинете. Что буду делать всю ночь, я не знаю. После небольшого сна, ничего себе не большого, восемь часов спал. Ну ладно, но мыслю гораздо лучше. Старое тело хочет нагрузки физической, занятий спортом на воздухе свежем. А молодое совсем сознание мое просит пищи. Информации, новостей просит, да нет, просто требует.

Я снова включаю симулятор.

Теперь передо мной серебристая дорога. Белесые нити, смутные очертания необъятной Родины. Нежный иней на моем замерзшем лице. Я умер и словно во сне. Я счастлив и ощущаю это. Рядом со мною она, моя любовь. Она мне рада. Белый свет меркнет, превращается в зарево, рыжую дикую зарю. Окутывает все тело смог от заводских труб. Я продрог. Мое сердце промерзло насквозь, я брожу в бреду. Юность моя, набережная большой реки. Свое чувство берегу. Я стою у реки на песчаном берегу. Вглядываюсь в небо и словно большая птица, тяжело поднявшись в воздух, через реку улетаю в свои родные степи. Отключаю симуляцию. Снова сижу в кабинете. Я еще даже завещание не написал. Нужно все разделить честно. Кто я такой? Бедняк?! Нет, богач, но когда-то был бедным. Это относительно. Был беден материально, хотя это как посмотреть. Бедняк тот, кто не может довольствоваться тем, что у него есть. Человек может жить комфортно на малые средства. И он богатым считаться обязан, а другому и кучи денег мало — он бедняк, это тоже должно быть всем ясно, понятно. Я не был бедным, но еще. Еще был богат духовно, морально. И физически крепок, это люди тоже считали богатством. Но ни к чему это, есть сила, значит нужно уметь ею пользоваться. Люди вокруг любили только деньги, это наверно всегда будет так. Они не знали что такое дружба, они не понимали ее, не ценили и не умели дружить. Кто же я? Я совладелец концерна Ветротурбины. Вы не знаете его. Как же так? Это энергосистема вырабатывает сто двенадцать миллиардов киловатт. И мои эксперты утверждают, что можно это число увеличить в пять раз при правильной стратегии. Но меня это мало уже интересует, этим при необходимости займется мой сын Всеволод. Еще мне принадлежит двадцать процентов акций второй лунной корпорации. Что там делают, раньше я этим интересовался, теперь нет. Также у меня есть агенство Интуитив. Научное учреждение. Не скажу, что самое интересное дело, которым занята одна из моих компаний. Сейчас это строительство станции у Сатурна. Я назову ее в честь дочери умершей, Юлия. Да, космос сейчас важная область человеческой деятельности. Сама необходимость заставила людей посмотреть в космос. Потепление, разрушение инфраструктуры, потеря миллионов гектаров сельхозугодий, ресурсы. Напакостили на Земле, превратили планету в свалку и начали прятаться в космосе. Кто прибирать будет, никто не отвечает. Недавно я перечислил семьдесят процентов годового дохода в экологический совет Земли. Думаю, этой суммы хоть на что-то хватит. Не на все конечно, куда там. Столько натворили. Особенно за последние полтора века, что теперь столько же и порядок наводить будут. Ладно, кажется, я смог составить завещание. Где же эти таблетки. Лягу спать. Насовсем. И вдруг что-то ударило в голову, прямо в мозг, ввинтилось между извилин. Не знаю, что это было, но планы кардинально поменялись. Всю ночь я трудился, а под утро набрал пару номеров. Я вдруг понял, что еще хочу пожить. Что далеко не все увидел и познал. Так и не нашел ответ на самый главный вопрос. Что хочется вновь и вновь открывать по утрам глаза, вдыхать воздух, исследовать, путешествовать. Через неделю все было готово и я своими глазами, через десяток камер вживленных в приглашенных на церемонию людей, наблюдал собственные похороны. Жена плачет. Сын приехал. Это хорошо. Кости подложенного реплика обсыпали золотом и киноварью, образцы ткани для процесса восстановления уложили в специальную капсулу на дно погребального кокона. Кажется, они считают меня, чуть ли не достойнейшим членом общества, человеком. Пусть только восстановят!

Мигар, наконец, умолк.

Первым гробовую тишину кают-компании прервал восторженный возглас Гранита.

— Шикарный рассказ, капитан!

— Просто сказка, — добавил иронично Петр Грехов, поправляя седые пряди.

— Слушайте, но ведь пока капитан рассказывал все это, я по сети порыскал, — вмешался связист Терренс, — совладельцем Ветротурбины в 2115 году был некто Николай Шабалин. Он в тот год действительно умер. Но это же все бред. Сейчас 2227 год.

— Вы неосим, ярый сторонник бессмертия и цифровых матриц, называете часть моей жизни бредом?! Мое прошлое?! — абсолютно спокойным, даже немного насмешливым тоном ответил Печерин.

В этот момент ксенобиолог резко поднялся на ноги, зло сплюнул на пол и быстрым шагом направился к выходу из кают-компании, на ходу воскликнув.

— Я думал, вы нормальный. А вы из этих, вечных, искусственных. Все идут против естества, против природы!

Мигар задумчиво посмотрел ему вслед, а затем продолжил дискуссию с Терренсом и Гранитом.

Возтри единственная же, кто спокойно дослушал рассказ, вдруг добродушно и уверенно произнесла.

— Мне понравилось, очень понравилось, — с этими словами биомех активировала мобильную консоль и продолжила работу.

Эпизод 7. Экскурсия

Подошла к логичному завершению третья земная неделя, как МААТ вместе с экипажем находился в одном из кратеров Луны.

На борту царило странное безмолвие.

После прозвучавшего столь откровенного рассказа капитана Печерина еще не все эмоции улеглись. Хотя лишь один из членов команды никак не мог смириться с новыми знаниями.

Архитек Грехов всячески избегал встреч с капитаном.

В итоге Мигар Ардоний специально разыскал его и вызвал на разговор.

— Слушайте, Грехов, — начал он без всяких приветствий, едва войдя в трюм, — Вы после меня самый старый член экипажа. Так почему ведете себя, словно дите малое, избегаете меня! Нельзя прагматично взглянуть на вещи?

— Вы циник, Печерин. Рассуждаете о правах людей, свободе, ценностях. А какие у вас ценности?! Вседозволенность, нарушение норм и моралей, законов. Подминание под свои сиюминутные желания.

— Вот. Заговорили, уже хорошо. То, что вы называете цинизмом, всего лишь трезвое видение реальности. Осознание тщетности, ничтожности времени, своей оболочки. Это я вам сообщаю, чтобы вы перестали строить из себя мудрого всезнающего. Пусть я и воспользовался достижениями науки, примкнул якобы к неосимам. Но нет, это всего лишь возможность продолжить свои поиски, достигать свои цели. Да, и благодаря цифровым слепкам, технологиям неосимов, я все еще жив. И может даже умнее, мудрее. Перестаньте строить из себя больше, чем есть в реальности.

— Но человек должен жить, как человек. А не как зависимый от техники индивид, — громко сопя, воскликнул ксенобиолог.

— Так и живете, кто вам мешает, — ответил без тени раздражения и злости Мигар, — Я теперь, что не человек. Возьмите, к примеру, Виктора Гассариева, не всегда он был хладнокровным убийцей и солдатом, когда-то в нем была романтика, гораздо больше даже, чем в каждом из нас. Представляете. Вот вокруг идет бой, стрельба, разрывы надкалиберных, вспышки, чьи-то конечности пролетают мимо, а он таращится в кляксу ночного безоблачного неба и мириады звезд, мечтает о чем-то. Да о чем еще мечтать, о будущем думает, о мечте побывать в космосе. О далеких мирах. Родился он в небольшой колонии, на захолустной планете. В окрестностях торгового поста архитеков. Без армии он бы не побывал в космосе, а после службы снова оказался ненужным. Прозябал, как и многие в колонии, мучался от безделья. люди все меньше нужны, кругом дроны или неосимы. И вот разве сбылась бы его мечта с продолжительностью жизни восемьдесят лет, а у него, как военного и того меньше, и с обычной зарплатой? Ответьте. Давайте я сам отвечу. Нет, конечно. Только увеличив срок жизни, воспользовавшись цифровыми слепками, он смог осуществить мечту. Разве он теперь неосим, робот, проклятый, прокаженный? Да, даже если и так, еще раз говорю. Каждый сам ищет себе смысл жизни, придумывает иллюзии, создает трудности и находит или не находит решения проблем. Закончим этот бессмысленный спор. Просто ответьте, вы полетите с нами в третий лунный комплекс?

— Но мы же прячемся?! — удивленно воскликнул ксенобиолог.

— Получается, что уже нет, — спокойно ответил Печерин.

— И насколько безграничны ваши возможности, капитан?

— Пришлось отвалить немало денежных знаков, чтобы почистить все базы и системы космических сил. Но это всего лишь деньги. И прошло три недели. Вот это время, что гораздо важнее денег. Ладно, если надумаете, сбор в шлюзе через полчаса.

Старого ксенобиолога Мигар так и не дождался. Немного даже порадовавшись, он проследовал в челнок вслед за Терренсом и приказал Возтри стартовать.

Примерно через час харас приземлился на гостевой площадке третьего лунного универсального комплекса.

Первым делом все направились к информационным табло, убедиться в безопасности, узнать последние новости системы.

Затем Терренс изъявил желание отделиться от группы и уйти по своим делам. Почти сразу же и Гассариев проинформировал Печерина о своем отбытии. Получив несколько инструкций от Мигара, стрелок неспешно преодолел центральный зал и исчез из поля зрения, затерявшись среди местных жителей.

— Что ж, Возтри, есть какие-то мысли? — спросил Печерин.

— Капитан, давайте поднимемся на четырнадцатый ярус. По моим данным, там есть превосходная смотровая площадка.

— Согласен. И там наверняка есть какое-нибудь заведение общепита?!

— Разумеется, капитан, — мило улыбнувшись, ответила Лиля.

Они поднялись на смотровую площадку, но Мигар продержался всего минут пятнадцать, после чего оставил своего астронавигатора дальше любоваться отблесками реголита и далекой Землей, а сам направился в местное кафе.

Печерин на входе вызвал к себе по спецуслуге вместо дежурного дроида живого официанта, долго изучал местное меню, а затем заказал поджарку из привезенной с Земли говядины, стакан свежевыжатого мангового сока и две порции шарлотки.

Во время неспешной трапезы капитан осмотрелся вокруг. Его смутила неуместная суета персонала кафетерия и дронов общественного порядка. Печерин даже на миг усомнился в безопасности и сделал запрос на МААТ, но получив от Гранита подтверждение зачистки баз, вновь взялся за шарлотку.

Ко второй порции он так и не приступил, его внимание вновь привлекла суета вокруг. Он начал вслушиваться в речь посетителей за соседними столиками. Из обрывков разговоров вырисовалась картинка. Едва он сложил ее, как на соседний стул приземлился его стрелок.

Гассариев тоже явно был немного взволнован.

— Кэп, я тут повидался с одним своим сослуживцем. Неудачное время мы выбрали для экскурсии! И еще… Приглядел между делом за нашим неосимом, не нравится он мне. Что-то явно упускаем.

— Значит, веселее будет дальнейший полет, — с легкой иронией ответил Мигар, — Продолжай присматривать ненавязчиво. Нужно порыться в его прошлом, наведу справки по закрытым каналам.

— Виктор, тут тоже странные дела творятся. Судя по разговорам местных, какой-то девятилетний мальчишка потерялся, его родные ищут. Так вот местные думают, что он не просто потерялся, убежал от родных. И не добра ему желают.

— Все верно, капитан. А теперь слушайте остальное. Пацаненок этот не простой, сын головного акционера этого комплекса и всех местных заводиков. Через три часа, сын вступает в права. По завещанию в 12.00. За ним охотятся люди двоюродного брата отца.

— Мальчишка ищет пристанища?!

— Скорее он его уже нашел…

Печерин внимательно, сощурив глаза, посмотрел на стрелка.

— Капитан, нужна ваша помощь.

— Во что ты меня втягиваешь? Едва из передряги выбрались.

— Капитан, вы же сами говорили, что вам скучно. И помогать вам нравится.

Мигар глубоко вдохнул и выдохнул, затем твердо сказал.

— Рассказывай.

— От нас совсем немного требуется. Вывезти его с Луны в безопасное место, затем уже все само разрулится. Он у моего сослуживца, тот работал телохранителем у его отца.

— Интересно все. Да, ладно люди. Но в комплексе сотни биомехов и дроидов. Виктор, ты же понимаешь, чем это чревато. Войну хочешь начать?

— Мы уйдем тихо.

— Верю… Всего двести лет прожил, как не поверить в такое. Веди уже.

Мужчины встали и быстро покинули кафетерий. Спустились на восемь ярусов ниже и оказались в одном из жилых корпусов.

— Капитан, а где Возтри?

— Опомнился. У нее экскурсия. Не волнуйся. Я уже отправил ей срочное сообщение. Она направляется вместе с Терренсом к харасу.

Они прошли метров шестьдесят по узкому коридору и остановились у одной из дверей.

Она почти сразу открылась. Без лишних слов в коридор вышли трое местных в неброских комбинезонах и направились в сторону гравилифта, следом из помещения вышел щупленький мальчуган и последовал за ними.

— Кэп, идем, — окликнул, задумавшегося, Печерина стрелок-бонусник.

Мигар Ардоний пошел, успев краем глаза заметить еще одного местного. Он вместе с Гассариевым пошли позади.

Все шло гладко лишь до момента, когда гравилифт не прибыл на нулевой уровень. Едва группа оказалась в центральном холле, как со всех сторон показались местные дроны безопасности и с десяток людей в форме лунного концерна.

Только и новые знакомые Печерина явно были не простачки. Троица из авангарда активировала мгновенно силовые щиты и начала резко смещаться вдоль левой стены в сторону гостевых стартовых площадок. А по дронам безопасности и людям концерна с верхних ярусов тотчас открылся шквальный огонь.

Виктор Гассариев уже был рядом и прикрыл силовым щитом Печерина. Отстреливаясь, они продолжили движение. К моменту прибытия к харасу в живых остались лишь двое местных.

Едва группа оказалась внутри хараса, как биомех Возтри резко подняла челнок и направила его к кратеру, где стоял корабль.

Каас Гранит также находился в полной готовности, сразу после стыковки челнока, МААТ стартовал.

Сначала они долетели до первого лунного комплекса, затем резко поменяли направление и долетели до пятого. Здесь они высадили местных бойцов и покинули окрестности Луны.

Мигар Ардоний дождался в кают-компании возвращения Гассариева и сразу заговорил с ним.

— Что ты теперь хочешь от меня? Было весьма опасно и интересно даже, но что дальше, Виктор?

— Капитан, благодарю за все. Теперь давайте просто доставим паренька на станцию космических войск и полетим дальше по своим делам.

— А ты думаешь, там ему будет безопасно?

Мигар повернулся к сидевшему на краю дивана мальчику.

— Может ты нам сам что-то скажешь?

Паренек посмотрел немигающt своими большими серыми глазами и вдруг заговорил совершенно по-взрослому, рассудительно и без тени страха.

— Спасибо, что заступились. Мой отец был хорошим человеком, его брат плохой. Черствая душа не позволяет ему делиться с другими. Он держит огромные деньги в своих руках. Деньги — приходящие ценности. Но ему это не дано познать. Мне опасно оставаться на Kуне или еще где-то в общественном месте. Если есть возможность, забросьте в какое-нибудь захолустье. Пройдет время и, все встанет на свои места.

Печерин многозначительно, приподняв правую бровь, посмотрел на Гассариева, затем на Грехова, затем еще раз на мальчика.

— Сегодня я убедился в правильности своих суждений. Мир безумен, но бесконечно разнообразен и непредсказуем. Он может всегда дарить новые знания и эмоции. Как звать тебя?

— Артур.

— Что ж, Артур. Ты еще одно доказательство бесконечности путей бытия. Я найду место, где тебя надежно спрятать. Через годы тебе помогут вступить в права, но только через годы.

Печерин активировал бортовой канал связи.

— Возтри, Гранит, направление на Марс. Сообщите, когда приблизимся к орбите Деймоса и Фобоса.

МААТ преодолел расстояние от Луны до красной планеты за следующие пятнадцать часов.

Как и положено, капитану сразу доложили о приближении.

Корабль вышел на орбиту Фобоса и синхронизировал скорости со спутником.

На этот раз Печерин сам управлял харасом, взяв с собой мальчика, своего механика и Гассариева.