Бесплатный фрагмент - Лжедмитрий, отец Лжедмитрия

Лжедмитрий, отец Лжедмитрия. Иоанн Грозный и нашествие калмыков на Русь.

Предисловие. Лжедмитрий Первый и глубинная держава.

Есть в мировой истории тайны, которые сотни лет не дают покоя потомкам. Одной из таких загадок, без всякого сомнения, является загадка Лжедмитрия Первого. Каким было на самом деле правление Лжедмитрия первого, и кем он был — достоверно мы до сих пор не знаем. И скорее всего никогда не узнаем. Слишком много воды утекло с тех давних лет, да и романовская династия, похоже, была заинтересована в том, чтобы подлинные документы того времени были уничтожены. Так что свидетельств о той поре почти не осталось. Но интерес к личности Лжедмитрия Первого между тем не ослабевает, поскольку его история не просто загадочна, но и не осмыслена должным образом, как считают многие авторитетные авторы. К примеру, известный писатель Ю. Буйда отметил, что историки вот уже, сколько лет ищут ответ на вопрос, кем был самозванец. И при этом мало кого интересует вопрос гораздо более важный: что это было за явление такое в России? Сам Ю. Буйда воспринимает самозванца, как зачинателя великого перелома в жизни страны, отца основателя духа демократии и свободы в стране и западной, читай европейской культуры. В своей работе «Власть всея Руси» он пишет:

— «Лжедмитрий I совершил самый грандиозный переворот в духовной истории России… Произошло рождение личности, и процесс этот, начавшийся именно с явления Самозванца, а не с реформ Петра, — процесс этот, то разгораясь, то притухая, продолжается и доныне… Дух Ренессанса, дух свободы самочинно, но под маской проник и в русское коллективное сознание.…Вряд ли за это стоит благодарить одного Лжедмитрия I. Но ведь по-настоящему-то — с него началось. Его прахом выстрелили в сторону Запада. Но законы исторической баллистики стократ сложнее законов баллистики артиллерийской».

Другой автор, Резников Кирилл Юрьевич в своем сочинении «Мифы и факты русской истории. От лихолетья Cмуты до империи Петра» так же отметил, что «большинство российских либералов считают, что с гибелью Лжедмитрия I Россия упустила шанс стать частью Запада». То есть, по мнению некоторых представителей либеральной общественности, как утверждает Резников, смерть самозванца была огромной русской трагедией, отбросившей страну на многие годы назад. Только при Петре Первом удалось провести модернизацию России на западный лад то, что можно было сделать на сто лет раньше, если бы самозванец не был бы, свергнут. Получается — Лжедмитрий Первый воспринимается частью современного общества, как первый европеец у власти и потерянный шанс на европейский цивилизационный выбор.

Для того чтобы разобраться в этой весьма запутанной истории на мой взгляд нужен определенный особый подход. К чему я веду? А к тому, что искать понимание явления — Лжедмитрий Первый в давно ушедшей эпохе — дело абсолютно безнадежное и бесполезное. То есть идея о том, что некогда существовала некая неизвестная нам страна Россия — не верна. Не зря говорят, что за десять лет может у нас измениться всё, а за сто лет — ничего. Оно, честно говоря, и за 400 лет меняется далеко не всё особенно в психологии народа. То есть для того чтобы понять историю Лжедмитрия следует на мой взгляд исходить из того, что очень многое, некое глубинное государство, как было у нас, так оно и осталось. И ничего с ним не стало за сотни лет.

Было во времена Лжедмитрия местничество. Согласен. Люди жили замкнутой общиной. Поскольку в те ужасные времена покидать общину было просто опасно для жизни. Всего и всех боялись. Так и сейчас люди стараются держаться своего круга, и во всем придерживаться единообразия. У нас в Калмыкии назначение москвича на пост премьера вызвало народное негодование в 2019 году. А назначение мэром Элисты бывшего руководителя ДНР Трапезникова привело к многочисленным митингам протеста. Куда не посмотришь сегодня в Калмыкии, кругом увидишь блат, везде властители и начальники тащат только своих людей. И при этом не смотрят ни на образование, ни на степени, ни на опыт работы, всё тлен, по сравнению с тем, что свой человечек. Так что? Это признак какой-то особой соборности нашего населения? Нет. Всё это местничество. Посмотрите вокруг и вы увидите, что местничество правит бал по всей стране, а не только в Калмыкии. Так что нужно признать, что лубочная, глубинная страна никуда не делась. И поэтому правильным будет исходить в анализе событий Смутного времени из того, что почти ничего в стране, в психологии народной особо не изменилось.

Глубинная страна осталось всё той же. Вооружившись этим пониманием, мы и начнем наше расследование, уподобившись гениальному сыщику из классического детективного романа. А это значит, что тут мы, как и положено подвергнем сомнению самый очевидный и не вызывающий никакого интереса факт в истории Лжедмитрия Первого.

Как пишут историки отец Григория Богдан Отрепьева погиб очень рано, в пьяной драке, зарезанный в Немецкой слободе неким «литвином», так что воспитанием сыновей занималась его вдова. Богдан Отрепьев отец Григория, как пишут в истории, арендовал землю у Никиты Романовича Захарьина (деда будущего царя Михаила), чьё имение находилось по соседству с землями Отрепьевых. Сам Григорий жил в имении Романовых и работал на них. Это невозможно отрицать. То есть связь с Богданом Отрепьевым Романовых, и с Лжедмитрием Первым очевидна, и она не подвергается сомнению. То в чем обвиняли Годунова, то есть в убийстве царевича Димитрия могли на самом деле сделать Романовы. Это очевидно. Царь Федор был близким родственником Романовых по матери. Они были не менее, если не более Годунова заинтересованы в устранении юного царевича, который в отличие от царя не был им родственником и от которого Романовы добра не ждали. И самое главное. Нам не надо забывать того, что они и получили в итоге основной выигрыш от смерти царевича Димитрия. Появилась царская династия Романовых.

Кстати. Важная деталь, на которую почему-то никто не обращает особого внимания. Собственно Отрепьевы не родовая фамилия, а презренное прозвище. Основатель рода — Владислав с Нилка Кащ-Неледзеевский, «муж знатен Короны Польския». Дед Богдана Давид Борисович от Иоанна III «по прилучаю» (случайно), получил прозвание Отрепьев (1497—1507). Уж не знаю, чем не угодил Иоанну III дед Богдана, но факт в том, что потомкам его было предписано носить позорную фамилию Отрепьев. Поиздевался от души правитель над гордым польским дворянином. Так что получается, что ненавидеть царскую фамилию у Богдана, как и у его сына, были серьезные основания. Конечно. Если бы не вся последующая история, то на смерть отца самозванца в Немецкой слободе можно было бы плюнуть и забыть. Но то, что этот человек погиб именно в Немецкой слободе, в свете последующих событий кажется весьма любопытным.

Немецкая слобода — место это не простое. Как ни крути особая территория со своим отличным от иных мест уставом. Убили там человека, да и дело с концом. Ничего не попишешь. Кто их там басурман разберет. Никому и дела нет. Закрытая территория. У них свой устав. Следствие ведут они сами. Сказали, что убили Богдана, никто и проверить не мог. 1580 году царь Иван Грозный учинил погром Немецкой слободы. Опять же можно предположить не просто потому, что тамошние жители вели себя нагло и ели говядину в пост. Вероятней всего, что донесли царю, что в этом месте зреют заговоры против него и его власти. Вот и нанес удар свой грозный владыка, чтобы раздавить заговор. Но Немецкая слобода пережила это побоище. Еще больше воли взяла она при сыне Грозного.

Рискну предположить в свете всего этого, что Богдан Отрепьев на самом деле мог не погибнуть во цвете лет в пьяной драке, а нашел прекрасный повод при помощи друзей из Немецкой слободы исчезнуть незаметно из Москвы и переправиться в Польшу, став «живым» мертвецом. Связь с родственниками в Польше могла стать надежной опорой в посмертной жизни Богдана. Тут нужно сказать о том, что время было судьбоносное. Всем было прекрасно понятно, что скоро трон опустеет. Федор был болен, а детей у него не было. Путь к царству юному царевичу Димитрию открыт. И не могли рассчитывать Романовы на милость юного царя. Поскольку были они ближайшей родней царя Федора, сославшего Димитрия в Углич. Судьба Романовых висела на волоске. После смерти Федора, похоже, готовы были уже Романовы взять власть в свои руки. Сыграть свою партию.

Но для этого им нужно было убрать со своего пути царевича. Царевич в итоге заговора погиб, царь Фёдор умер. Но не дал даже малейшего шанса на победу им Годунов. Взял царство в свои руки быстро и бесповоротно. А там и смог, видимо, и разобраться с тем, что сотворили Романовы в угличском деле. И жестоко их покарал. Выжил после гонений лишь Михаил будущий царь и его родители. А все остальные члены их семьи погибли в ссылке. Нешуточная расправа. Но во время серьезного расследования, в котором упоминался и Григорий Отрепьев Романовы постарались опорочить будущего самозванца. Мол, тот был вором и его потому, и выгнали вон. Очень все это похоже на желание во что бы то ни стало как можно дальше оттолкнуться от связи с этим человеком. Допустить, чтобы попал в руки следователей такой опасный свидетель, как Григорий было смерти подобно. Видимо это позволило выйти Григорию живым их этой передряги. Сберегли его для исполнения тайной миссии Романовы. Вольно или невольно.

Точной даты смерти отца самозванца мне найти не удалось, вероятней всего сведений о времени смерти нет нигде, но если она случилась в 1591 году или чуть позже, то тогда можно предположить, что какое-то отношение к убийству царевича эта смерть все же имела. Погиб Богдан очень рано — единственное, что пишут о нем историки. Воспитанием сыновей занималась его вдова. Ясно, что погиб не сразу же после рождения будущего самозванца, так как был еще, как минимум один младший сын. Так что дата 1591 год вполне подходит, для исчезновения Богдана Отрепьева.

Но этого мало. Не надо отбрасывать и тот удивительный факт, что во времена Ивана Грозного жили два Богдана Отрепьева: Борислав-Богдан из Углича и Богдан-Тихон из Галича. Галичский Богдан значится отцом Юрия в царских посланиях и летописях, а угличский — в родословных Отрепьевых. То есть существует вероятность, и она на самом деле далеко не нулевая, что жила семья Отрепьевых на самом деле совсем рядом с местом убийства царевича Димитрия. Согласитесь, что подозрительно всё это. Предположим, что так и было на самом деле в истории. Что тогда? Тогда как-то само собой возникает предположение — а не Богдан Отрепьев ли зарезал сына Грозного? А почему бы и нет? Всё что случилось потом в стране, может послужить неплохим подтверждением такого предположения.

Согласитесь, Богдан идеальный убийца. Он прекрасно всё и всех там, в Угличе родном знал. Каждый закоулок ему был известен в городе. Мог Богдан Отрепьев сделать черное дело. А в том деле мог ему помочь и сын, ровесник царевича. Заманить царевича. Вполне сие возможно. Тем более что обстоятельства смерти царевича до сих пор остаются спорными и не до конца выясненными. Если верить показаниям очевидцев событий, данным во время следствия, в руках у царевича была «свая» — заострённый четырёхгранный гвоздь. Во время приступа эпилепсии он себя этим гвоздем и зарезал. Так все свидетели и показали. Только ребёнок-эпилептик не может во время припадка поранить себя ножом, потому что в это время ладони широко раскрыты. Но свидетели были единодушны в своих показаниях. Парадокс? Не совсем так. Свидетели тоже люди, и у них тоже могут быть свои причины скрывать правду. Свидетели это ближний круг царицы. Рискну предположить, что подлинные обстоятельства гибели царевича Димитрия были смертельно опасно разглашать людям из этого самого окружения. Поэтому они все и соврали.

Самое простое, что можно предположить — царевича выкрали, а потом подбросили уже мертвого этому самому окружению бывшей царицы. Алгоритм предполагаемого развития событий таков. Царевич исчез. Мамки-няньки, охрана испугались не на шутку — ведь за то, что недоглядели за царевичем, позволили наследника престола украсть, их неминуемо должны казнить, причем смерть их будет исключительно мучительной, и решили скрыть это известие от царицы. Может еще царевич и найдется, может, просто где-то заигрался — думали они. Потому и молчали, надеясь на лучшее. Поднимать шум было им в любом случае опасно, можно было нешуточно пострадать, даже в случае если все с царевичем было хорошо. Так что — царевича ищут втайне везде, но никому в голову не приходит заглянуть к Отрепьевым. А зря.

Но вот найден труп. Что делать ближним людям царицы? Рассказать всё, как есть? Равносильно, что приговорить себя всем нянькам, мамкам и охранникам к мучительной смерти на колу. Да еще перед этим их точно подвергли бы еще и многодневным пыткам на дыбе в кремлевских застенках. Выясняли бы все подробности похищения. Просто так умереть даже на колу не дали бы. Единственный способ спастись в такой ситуации — врать всем вместе. Тут ничего иного нет. Правда — это мучительная смерть после пыток. И только во всеобщей лжи, только в единодушии в показаниях надежда на спасение. Потому и врали все вместе и, похоже, тем и спаслись. Ничего не написано в истории о том, что нянек, мамок и охрану посадили на кол.

Но народ в Угличе и некоторые родственники царевича не сильно поверили в смерть от несчастного случая. Они явно что-то знали и потому, и началась расправа над посланцами Москвы. Согласитесь, что подумать на покойного Богдана Отрепьева вовсе было невозможно. К тому же, как-то подозрительно удачно получилось. Приехала с Москвы комиссия проверить, как поживает царевич, а тут происходит убийство. Как-то не верится в такое совпадение. Уж не воспользовался ли Богдан подходящей ситуацией? Не приехал ли в тайное место посол из Москвы с сообщение к нему о том, что едет московская комиссия и что самое время приступить к исполнению задуманной операции. Хорошо как всё получилось, приехала комиссия, царевич погиб, вина вся пала на членов комиссии.

Теперь представьте себе картину — комиссия грозная приехала — а эти преступники, мамки и охрана, царевича татям украсть позволили. Не сберегли царевича. Я уж даже не знаю с чем такую ужасную ситуацию можно сравнить. Люди из окружения царицы иллюзий точно не питали, они многое повидали в своей жизни. Знали, что их ждет впереди. Но люди при этом они явно были не пальцем деланные. Не темные крестьяне, а опытные царедворцы. Не так просто их было со света сжить. Так что сами понимаете, должны были они не только царевича искать, в тот черный день, но и готовиться к тому, как ответ держать. Версия официальная, которой все свидетели придерживались идеальная для спасения жизней ближнего круга царицы. Нельзя это не отметить. Сам себя ребенок зарезал в припадке. Виноватых людей в смерти царевича, по сути, нет.

Согласитесь. Удивительное дело. Умеет же наш российский народ врать складно, да и всем хором в лад, если одно место в опасности. Какое бы непотребство не случилось, послушаешь участников событий, так все герои, каждый за правое дело бился. Виноватых людей в беспорядках нет, хоть ты убейся. Судить некого и за решетку сажать так некого. Вот так вот. Таких случаев полно в наше время, когда народ толпой врет, придумывая всякую ересь, чтобы уйти от ответственности. Один в один Углич в 1591 году. Вот сумели же тогда местные люди придумать версию, которая всех обелит, при которой никто не виноват, и, не смотря на то, что всё пропало нужно в итоге всех лишь наградить. А как же? Ведь ребенок сам себя зарезал, играл с ножиком, потом припадок, мы все кинулись к нему, но он как дернулся и зарезал сам себя. Ничего сделать не могли, хорошо хоть мы живы остались. Мог и нас порезать Димитрий. Так что ничего особо с 1591 года не изменилось по большому счету. Глубинная держава жива и в добром здравии находится.

Но вернемся к убийству царевича. Почему, на мой взгляд, нужно было обязательно выкрасть жертву? Царевич погиб в возрасте 8 лет. Хоть и совсем мал был Димитрий, но это был будущий царь. Его отец стал правителем страны в три года. Димитрий был носителем царских секретов. Тех, что знать не должны иные люди. Считалось, что французские и английские короли простым прикосновением руки, совершенным в соответствии с традиционным обрядом, могут исцелять людей, больных золотухой. Какие-то специфические секреты были и у русской царской семьи. Видимо эти секреты и были узнаны убийцей, а так же возможно прихватил он и некие личные вещи царевича, на добрую, так сказать память. Эти личные вещи Димитрия, а так же специфические секреты людей королевской крови, могли стать пропуском в будущем на трон для его собственного сына. И есть тут еще один важный момент. Очень похоже на то, что лицо царевича было сильно обезображено убийцей. Настолько сильно, что даже у матери остались сомнения в том, что труп ребенка, это действительно труп её сына. Не зря же она долго не поминала сына, а впоследствии признала Лжедмитрия Первого за сына.

Как пишут в истории ни следствие, ни ближнее окружение царицы не занималось поиском убийц среди горожан. Да и вообще этим никто не занимался. Да и какие могут быть поиски убийц, если все свидетели утверждают — ребенок сам себя зарезал? Особенно после бунта, во время которого были убиты масса свидетелей, которые могли дать неправильные показания. А бунт этот возник почти сразу же после убийства царевича. Понятное дело, что никто город не перекрывал в это время, не до этого было. Так что мог спокойно выкрасть царевича, пыткой выбить нужные сведения, забрать личные вещи царевича, подбросить труп, а потом уйти из города Богдан, без каких либо проблем. Дерзость великая. Но так и идут к царствам. С таким духом и создают империи и царства. Это великая вещь!

Кстати. Интересно, что существует помимо информации о существование в те времена двух Богданов Отрепьевых, еще и информация о существовании и двух Григориях Отрепьевых. Именно так! И эта версия о двух Отрепьевых, выдвинутая ещё в самом начале ХХ в. Е. Н. Щепкиным, имеет некоторые основания под собой. Л. Ю. Таймасова в книге «Трагедия в Угличе. Что произошло 15 мая 1591 года?» (2006) пишет — «Первый — Юрий или Георгий, был ровесником царевича, второй — Григорий — родился лет на десять раньше». Этот Григорий очень помог самозванцу отвести от себя подозрение, что тот Отрепьев. Бывшие при «Дмитрии» иезуиты тогда записали: «Сюда привели Гришку Отрепьева, известного по всей Московии чародея и распутника… и ясно стало, что Дмитрий Иванович совсем не то, что Гришка Отрепьев». «Дмитрий» взял монаха с собой в Москву, но позже за непотребство сослал в Ярославль. Откуда взялся вдруг второй Григорий Отрепьев? Я уверен в том, что этот старый Григорий, чародей и распутник, близкий к запорожским казакам человек, и был Богданом, отцом Григория.

Я думаю, что отец Григория при добром здоровье, в спокойной Польше того времени мог отлично сохраниться. Так что мог вполне показаться старше сына всего на 10 лет. Да и вероятней всего породил сына Богдан отнюдь не в старческие годы, а совсем молодым человеком. Так что в Польше вполне мог ожить папаша самозванца еще раз, но уже в образе своего собственного сына. Прикрыл его своей грудью. Тут всё идеально сходится. Документы ему лично сын передал. К ним не подкопаешься. Фамильное сходство у них было. Потому мог и пояснять иезуитам — мол, есть сходство, потому и пошли слухи, что этот парень Григорий Отрепьев. А на самом деле — Григорий Отрепьев это я. А уж про свою подлинную семью Отрепьев старший всё знал лучше сына. Мог сколько угодно рассказывать следователям иезуитам чистую правду. Вот так и помог он сыну. А когда сын оказался в Москве, то отправил папашу в родные края. Так что весть о двух Григориях Отрепьевых просто кричит о том, что отец самозванца не погиб, а продолжил своё тайное существование и после официально признанной смерти.

В Польше, после того, как Григорий и как я предполагаю, его отец, смогли взять малое войско и решились пойти в поход на Русь. Абсолютная авантюра. Но Отрепьевы решились на него. Думаю, потому, что у них не было иного выбора. Впереди их могло ждать лишь разоблачение в Польше и позорная смерть. Им нужно было спешить. Царские следователи знали свое дело хорошо. Вывести полностью на чистую воду самозванца, для них было делом времени. Вот и пошли в поход Отрепьевы. Тем более что рисковать по крупному им было, не привыкать. К тому же знали авантюристы, что царь Борис болен, что не выходит из своих палат практически. Рискнули и выиграли. Как пишут в истории большую поддержку дали этому походу запорожские казаки, в основном благодаря связям с ними Богдана.

Но после победы в Москве Лжедмитрий Первый по моей версии решил от отца родного избавиться. Отправил его в дальнюю вотчину, якобы за непотребство. Всё может быть. Может и повел себя отец, как хозяин земли русской. Дерзко и без должного пиетета к сыну, царю. Но, похоже, что избавившись от отца и его друзей казаков, подписал себе Григорий тем самым смертный приговор. Решил новый царь, что теперь со всем и сам справится. А вот не справился! Переиграли его бояре. Потерял всех самозванец, кто его привел на царство. Ушли и казаки, и прочие его защитники. Пришли на смену воины из Польши, но с ними было больше проблем, чем от них защиты. Видимо со многими участниками проекта Лжедмитрий договаривался отец самозванца. А сын избавился от всего этого отцовского наследства при удобном случае. Но тем самым обрек себя на гибель. А после смерти Лжедмитрия Первого вскоре появился Лжедмитрий Второй, великий воин, который поначалу выступал, как союзник польских захватчиков, но позже он выступил против них и стал защитником родины. Близок был этот второй самозванец Романовым и имел большую поддержку в народе. Думаю, что это был Богдан Отрепьев.

Так откуда взялся проект Лжедмитрий? У Юлия Цезаря всегда были на устах стихи Еврипида — «Коль преступить закон — то ради царства; А в остальном его ты должен чтить». Что-то мне подсказывает, что Богдан читал историю Цезаря. Мне больше всего нравится идея о том, что проект Лжедмитрий родился в голове самого Богдана Отрепьева. Я думаю, что случайно став, орудием планов Романовых, получив заказ на убийство, дерзнул Богдан Отрепьев в мыслях своих стать отцом царя. Отцом во всех смыслах. Не только в физическом плане. Кто был Отрепьевым, то есть никем, тот стал всем, то есть законным царем. Так что был готов психологически явно Богдан идти с ножом на царевича, и сына на это дело поднять. А потом сказать ему, что за обиды их роду будет справедливо именно им стать русскими царями.

То есть если идти на сумасшедший риск, пойти на убийство царевича, то почему бы не повысить ставку до самой высокой отметки? Взять максимально возможное. Бояться после того, за что взялся по данной моей реконструкции Богдан, было уже не особо много чего. Если можешь царя природного прирезать, как поросенка, а перед этим выбить из него необходимые сведения, то таким людям вести себя по-царски было явно не трудно. Царской кровью отец и сын Отрепьевы открыли себе путь на царство. Много воли они себе взяли. Обратной дороги у них уже больше не было. Только на плаху, под ножи убийц или под царский венец.

Почему я не считаю убедительной версию, что за проектом Лжедмитрий стояли Романовы, а Богдан лишь исполнителем их воли? Ответ прост. В убийстве царевича Романовы могли быть заинтересованы, а вот в том, чтобы какого-то Отрепьевского парня готовить в цари нет. Чтобы кто не писал, смысла в этом не было никакого для Романовых. Не могли они знать, что проиграют Годунову битву за трон. У них прав было на царство больше. А в тот момент, когда объявился Лжедмитрий Первый, Романовы были полностью выключены из политической жизни страны. Так что историческая роль Богдана Отрепьева, на мой взгляд, возможно, не оценена должным образом. Я вижу этого человека не просто отцом самозванца, а невероятно ярким проявлением той эпохи и человеком, оказавшим огромное влияние на историю не только России, но на всю мировую историю. Именно Богдан Отрепьев главный герой моей повести, с которой я планирую начать описание пути этого великого человека.

В повести «Иоанн Грозный и нашествие калмыков на Русь» я рассказываю так же о событиях, которые во многом до сих пор остаются историческими загадками. История переселения калмыков в прикаспийские степи уникальное событие. Это единственный зафиксированный такой случай со времени великого переселения народов. Причины этого огромного исторического события до сих пор мало изучены. Я излагаю свой взгляд на причины этого удивительного исторического феномена. Надеюсь, что моя повесть понравится вам, мои дорогие читатели. Рассказ о судьбе Богдана Отрепьева я хотел бы продолжить в новых произведениях, но всё в руках божьих.

Глава 1

Царь Иоанн Васильевич, прозванный в народе Грозный, после беседы с послом ойратским, князем Нараном вернулся в свои покои в добром расположении духа. Государь позвонил в колокольчик. Вскоре к царю подошел спальник Михалков и с низким поклоном спросил, что нужно царю.

— Кто просился в моё отсутствие ко мне из ближних бояр? — задал вопрос царь.

— Из ближних бояр никто — ответил Михалков. — А из слуг ваших просился к вам государь Григорий Лукьянович Скуратов-Бельский.

— Точно! Вот кто мне и нужен — сказал царь. — Где он сейчас?

— Григорий Лукьянович предупредил меня, что будет вести дознание в темнице под Тайницкой башней — ответил Михалков. — Прикажете послать за ним?

— Нет. Скоро сам отправлюсь туда, а ты пока отправь человека за боярином Никитой Романовичем Захарьиным-Юрьевым. Пусть придет сюда — сказал царь.

Низко поклонившись, царю, Михалков вышел из спальни и сразу же отправил одного слугу за Захарьиным-Юрьевым, а второго предупредить Малюту Скуратова, так называли грозного опричника близкий к царю круг лиц, о ночном визите царя. И тут же вернулся к царю. Иоанн заметил, что выглядит спальник сильно обиженным.

— Что лицо такое сделалось у тебя Никита Иванович, словно обидел тебя кто? — спросил царь. — Рассказывай, ничего от меня не таи.

— Да обижен я, но обижен не за себя, а за государя своего — ответил Михалков. — Как так может быть? Принимал царь наш гостя из неизвестной нам орды в Гранатовитой палате, как принимаю только самых важных и дорогих гостей. Сам царь беседовал с послом, а не так как обычно, простой дьяк. После долгой беседы царь приказал отвести ойратского князя в огромную палату, где в честь гостя был устроен пир. Когда такое было? За что такая почесть послу каких-то восточных не самых великих владык? Беседы с государем удостаивались прежде лишь царские особы и личный посланник Папы Римского. А тут всего лишь князь восточный какой-то. Я не понимаю, великий государь, прости меня глупого раба твоего — почему с таким почетом встретили посла ойратских владык? Не по чину им такая честь! Живут себе эти ойраты, или как их еще называют калмыки, за много тысяч верст от нас, в своей Монголии и Китае, и пусть там и дальше живут. Чем дальше от нас, тем лучше!

Царь сверкнул грозно глазами и раздраженно сказал:

— Не твоего ума это дело. Еще не хватало, чтобы ты, спальник, мне указывал, как мне послов встречать. Знай своё место!

Но Михалков не успокоился, он продолжил свою обличительную речь:

— И какие великие дары получили эти басурмане. Разве стоят эти ничтожные восточные князья таких даров? Нет! Подумать только! Посол Наран получил в дар от русского царя соболью шубу невиданной красоты, которой цены нет! Все знатные гости из окружения посла получили каждый по наряду в дар от русского государя. Это неслыханно. И это кроме подарков, кои предназначены для самих властителей ойратских. Те дары и вовсе неописуемы. Как же так царь? Ведь нам же, своим верным слугам, природным русским боярам царь иной раз и ломаного гроша пожалеет. Так и ходим, как сироты, при живом своем государе. А ойраты какие-то над нами насмехаются! Где же справедливость, великий государь?

Царь тут рассердился не на шутку. Он сильно топнул ногой и сказал:

— Не тебе собака плакаться на бедность свою. Не в меру стал ты жаден и завистлив боярин. Тебе шуб разных дарено, передарено мною. А тебе всё мало! А не брезгуешь ли ты дарами моими, коими тебя я награждал за службу твою? Может отправить к тебе опричников моих, пусть пересчитают добро твое, не оскудел ли ты совсем? Заруби себе на носу. Это не просто встреча. Не просто так я дары великие растачал ойратским гостям. Это начало великой моей затеи, от которой будет зависеть очень многое для нашей державы. Но знать о ней тебе не следует — голову можешь легко потерять. А может свою голову ты, спальник, уже потерял! Узнал ты, то, что знать тебе было, не положено.

Тут Михалков, почувствовав, что дело серьезное и царь не расположен шутить, всем телом отпрянул в сторону от царя и низко кланяясь, сказал:

— Умоляю, прости царь. Это точно не моего ума дело. Бес меня попутал. Я же верный твой слуга.

— Ну-ка сгинь с глаз моих, не доводи до греха. Иди, занимайся своими делами — сказал царь строго и отослал от себя спальника в сильном гневе.

Михалков, часто кланяясь, выскочил из царской палаты. А вскоре туда вошел боярин Никита Романович Захарьин-Юрьев, высокий статный мужчина, зрелого возраста, но невероятно крепкого телосложения.

— Здравствуй Никита Романович! — сказал царь, немного успокоившийся после вспышки гнева. — Как твоё здоровье, как дела?

— Здравствуй, государь — ответил Никита Романович Захарьин-Юрьев, поклонившись, царю. — Здоров, слава богу. Дела движутся. Ведем беседы с литовским послом уж третий день. Сегодня встретились с венецианским послом. Подробное донесение о переговорах составлено нами.

После этих слов боярин Никита Романович Захарьин-Юрьев передал грамоты царю. Тот взял свитки и положил их на свой стол.

— Спасибо за отчеты — сказал царь. — Я прочитаю их позднее. А сейчас хочу поговорить о делах связанных с приездом к нам ойратского посла князя Нарана.

— Слушаю, государь — ответил боярин.

— Признайся мне боярин, что умираешь от любопытства, что это царь с таким почетом посла ойратского встретил? — спросил царь. — Ведь интересно тебе узнать, что задумал царь?

— Целый день только об этом думаю — признался боярин. — Но ничего понять не смог. На то ты и господин наш, чтобы мысли твои нам не всегда понятны были.

— Признаюсь тебе одному в том, что я затеял я великое, невиданное прежде дело, ибо верю, тебе и надеюсь на тебя, как на себя самого — сказал царь.

— Благодарю за доверие государь — ответил боярин с поклоном.

— Начну я свой рассказ об ойратском деле я издалека — сказал царь. — Видел я на день своего ангела вещий сон больше года назад. Явились мне в том сне отец мой и мать и показали мне будущее нашей державы. И увидел я, что после моей смерти на Русь обрушится невиданное прежде бедствие. Предадут бояре страну, и погибнет в ней вера и правда. Нападут на страну со всех сторон враги. Утонет всё в крови. Разрушена Русь будет, как во времена нашествие Батыя. Нельзя будет найти ни одного не разрушенного города, ни одной не разграбленной деревни в стране. Погибнут многие тысячи людей. Некому будет сеять хлеб, и обрабатывать землю. Самые плодородные земли зарастут бурьяном. Такое придет лихое время.

— Спаси нас бог! — воскликнул Никита Романович и трижды осенил себя крестным знаменьем.

— И увидев всё это бедствие, я и обратился во сне к отцу с матерью — сказал царь. — Подскажите мне, как спасти родину. Что я смогу сделать, чтобы остановить это великое бедствие? Грешен я, как человеку нет мне спасения и прощения за грехи мои. Но как царь я должен думать не о грехах своих и о своем спасении, но лишь о спасении отечества. И ответили мне мать и отец — не в силах человеческих отвратить это бедствие. И ты не помышляй о том, чтобы его отвратить. За грехи великие это кара небесная. Тогда я спросил. Неужели совсем погибнет Русь? И ответили мне тогда родители мои, поезжай в Трифонов монастырь и попроси совета у старца Матвея. Он подскажет, как спасти земли русскую от погибели.

— Так были мы больше года назад в том монастыре — сказал Никита Романович и посмотрел на царя с удивлением. — Вместе мы туда и ездили, государь.

— Верно, вместе мы там были, отправился я в тот монастырь чтобы втайне от всех встретиться со старцем Матвеем — сказал царь. — Встретились мы, расспрашивал я долго старца. Просил совета. Но старец был сильно не здоров. Только мычал нечто нечленораздельное мне в ответ. Так ничего я и не добился при первой нашей встрече от старца. Заночевал я в монастыре. А рано утром ко мне явился сам старец и сказал неожиданно ясно — откуда пришла погибель на Русь, оттуда придет и спасение. И больше ничего я от старца не услышал. Долго я думал потом, что значат его слова, но придумать ничего не мог. Так продолжалось почти год. Искал я ответа на слова старца и не находил. И вот пришёл год, наступил вновь мой день ангела. И вспомнил я утром о сне своем пророческом, и не было мне радостно в тот день. Но не оставил меня своею щедростью и заботой господь. Явил мне свою благодать.

— Свят, свят — снова перекрестился Никита Романович. — С нами бог!

— Настроение у меня было в тот день хуже некуда — сказал царь. — Не хотел я идти к людям, видеть никого не желал. Но и бояре видимо чувствовали, что побеспокоив меня, могут пострадать и никто меня не побеспокоил. И тогда велел я спальнику своему Михалкову, принести письма по коим следовало дать ответ иностранным владыкам в спальню. И там стал с ними разбираться. Одним из первых писем было письмо ойратских правителей с просьбой разрешить им торговать на территории России, рядом с их владениями. И просили они дать им привилегии в торговле мясом и лошадьми в одном из приграничных городов, который мной будет определен. Я громко прочитал прошение и зло сказал, что хочу отказать этим степным князьям в их просьбе. Нечего их пускать в пределы нашего государства и давать им всякие привилегии.

— Подпускать ойратов к нашим границам действительно опасно — сказал боярин.

— А что не опасно? — риторически спросил царь. — Всё опасно. Но слушай дальше. Тут неожиданно подал голос мой спальник Михалков. Царь, сказал он, прав ты, как всегда, гнать надо этих злодеев подальше от границ наших. Ведь кто эти ойраты или как их называют еще калмыки? Это прямые наследники богом проклятой монгольской империи. Монголы принесли Руси невероятные бедствия. Ойратские владыки это такие же жестокие и бессердечные восточные завоеватели, как хан Батый, который погубил Русь в прошлом. Как можно допустить на свою землю людей оттуда, откуда уже один раз приходила погибель для нашей страны? Никак нельзя! Разве можно дружить с тем, кто один раз твою землю уже погубил? Нельзя! Чем дальше от этих страшных людей, тем лучше!

Так причитал спальник Михалков, а у меня от слов его словно свет в очах воссиял. Я вскочил с места и сразу же чуть не упал. Так сильно у меня закружилась голова. Да и как не закружится тут голове? Ведь услышал меня господь и вразумил, несмотря на все мои грехи. И возрадовался я божьему прощению и божьей защите. Открылась мне по воле отца нашего небесного правда. Понял я, что от монголов пришла погибель на землю русскую, а ныне придет на нашу землю оттуда помощь и защита. И поняв это, возрадовался я в сердце своем. Велел накрыть столы в честь праздника моего. Пили мы и гуляли в тот день, как в лучшие дни моей жизни. И спальнику Михалкову в тот день много добра я подарил. И по сей день многое этому злодею прощается за тот случай. А утром следующего дня отправил грамоту слугам своим на границе с наказом «а когда станут в крепости приходить к Якову и Григорию калмыки у них торговати повольно беспошлинно». И прислали после того, как получили моё полное благоволение на торговлю к нам посла своего ойратские владыки. Я, нарушив обычный порядок, лично побеседовал с князем Нараном. А после торжественного приема был устроен пышный пир в его честь. Вот такая история!

— Еще раз кланяюсь за доверие государь, признаюсь, не всё я понял из твоего рассказа — сказал боярин Никита Романович. — Прости уж меня бесталанного. Мне нужно точно дать приказ, что делать.

— Повелением своим при мне создаю особо тайный приказ, которому приказываю узнать о калмыках-ойратах всё, что возможно и возглавлять этот тайный приказ будешь ты, Никита Романович — ответил царь. — И запомни самое главное. Цель моя в том заключена, чтобы используя все средства сделать так, чтобы ойраты, этот сильный народ пришел на Русь точно в положенный срок и принял наше подданство. Кому, как не тебе, боярин, мне поручить эту работу? Ты же смог самого злейшего нашего врага, ногайскую орду сделать союзником в войне против крымского ханства. Кто лучше тебя знает все хитрости восточных правителей? Никто! Так что принимай на себя командование тайным приказом.

— Сделаю, всё что могу — заверил боярин. — Только дело это не простое, государь. О восточных народах мне многое известно. Калмыки эти живут сейчас далеко от границ наших. Пасут свои стада баранов они в Монголии и на Алтае. За год этот народ сюда не доставишь, такое дело быстро не сделаешь. Даже за десять лет его не сделаешь. Жизней наших может не хватить, чтобы это дело до конца довести.

— Мы и об этом должны с тобой, Никита Романович, подумать — ответил царь. — Дело сие должно быть доведено до конца, вне зависимости от того живы мы с тобой или померли. Тем государство от племени дикарей и отличается, что планы имеет на сотни лет вперед. И исполняются эти государственные планы вне зависимости от того, кто восседает на троне. Не успеем сами — детям своим поручим дело это до победного конца довести. Мы же государство. Но эта наша затея должна для всех, кроме особо доверенных лиц, остаться тайной, о которой никому не нужно ничего знать. А пока подумай о том, как лучше свой тайный приказ обустроить, чтобы сразу же начал он свою работу. Как надумаешь, сразу ко мне приходи, обсудим вместе, что и как делать.

— Спасибо за честь, государь — ответил боярин Никита Романович. — Есть теперь над чем мне подумать.

— Это не всё на сегодня. Я тебя пока от себя не отпускаю. Князь Наран привез мне в дар от своих правителей помимо дорогих золотых украшений, ценных мехов и прочих даров еще и нескольких высокородных русских пленников, которые томились в плену у восточных владык и были либо выкуплены, либо освобождены ойратскими воинами — сказал тихо царь. — Это великий дар. К своему природному владыке были возвращены по милости ойратских властителей его слуги. Нет более великого дара для русского человека, как вернуться домой из плена. Нет более великого дара для русского царя, как обнять вернувшегося из плена своего ближнего человека. Великий дар мне сделали ойраты. Но не верую давно я в честность людскую. Должна быть и в этом даре толика яда. Я знаю это. И найти её, эту толику яда должен по моему приказу Малюта Скуратов. И он её найдет. В этом я уверен! Взял он к себе на пыточный двор всех освобожденных пленников и сейчас мы пойдем туда. Посмотрим, что удалось сделать Малюте.

Глава 2

Царь быстро оделся при помощи слуг и отправился к Тайницкой башне в сопровождении боярина Захарьина-Юрьева и охраны. Небольшого роста, но крепкого телосложения Малюта Скуратов поджидал государя у входа в темницу. Грозный опричник, начальник высшей полиции по делам государственной измены, поклонился в ноги царю и сказал:

— Здравствуй государь наш. Рад видеть вас в полном здравии!

— Здравствуй и ты, Малюта — ответил царь. — Отойдем немного в сторону и перегорим с глазу на глаз, а боярин и стражники пусть тут пока постоят.

— Как прикажешь великий царь — ответил Малюта Скуратов.

— Ну, рассказывай есть ли чем меня обрадовать? — спросил царь, как только они с Малютой отошли от Никиты Романовича и стражников на порядочное расстояние.

— Да, есть, вот сознался, наконец, боярин Сыров, что злоумышлял против твоей милости и злым колдовством хотел порчу на тебя и семью твою навести — ответил Малюта Скуратов. — Уж сколько его допрашивали, а он все не хотел признавать свою вину. Но господь помог. Признался во всем старый греховодник. Правда, пришлось с ним повозиться. Назвал всех своих сообщников до одного человека. Всех их уже взяли на пыточный двор. Так что опасность миновала.

— Молодец! Чистишь измену, хвалю тебя за усердие твое! Что еще можешь сказать? — спросил царь.

— А еще слуга бояр Гущиных признался под пыткой, что старый боярин готовится к побегу в Литву — ответил Малюта Скуратов. — Я отправил своих верных людей к боярину. Сегодня привезут его. Всё расскажет о том, что надумал. О нем, старом злодее, давно люди в Москве говорили, что он мятеж готовит в своих владениях. Давно было пора с ним разобраться. Теперь-то он у нас не избегнет наказания.

— Это хорошо, я согласен, давно пора было призвать к ответу старого злодея Фому Гущина, он с детских лет ненавистен мне был — сказал радостно царь. — Что еще доложить мне хочешь?

— Есть донос на боярина Данилу Андреевича Шуйского — ответил Малюта Скуратов. — Боярин сей служит при посольском приказе. Сообщают мои доверенные люди из приказа, что сей злодей, готовится так же бежать в Литву, как и многие его друзья и товарищи. Тем более что в Литве он часто бывает с поручениями от главы приказа Ивана Висковатого. Как пишут люди, Данила Андреевич крепко подружился с подканцлером Литвы, а ныне еще и человеком, возглавляющим литовскую сторону на переговорах в Москве Остафием Богдановичем Воловичем. Якобы он, не стесняясь никого, открыто живет в доме нынешнего литовского посла в Гродно, когда приезжает в Литву. Дружина у него своя в Москве почти всегда находится. Очень опасен этот человек. Вот такие дела.

— Что знаешь ты о подканцлере и главе посольства Литвы? — спросил царь.

— Остафий Богданович, человек уважаемый в Литве и Польше, хотя род его и не из самых знатных — сказал Малюта Скуратов. — Службу начинал он простым секретарем в своем родном городе Гродно. А сейчас он уже подканцлер. Но самое важное для нас то, что он не просто по должности один из самых влиятельных людей в своем государстве, он еще является руководителем совместной литовско-польской тайной полиции, которая работает против нас. Все нити всех заговоров против нас у него в руках. Он неустанно год за годом засылает к нам тайно своих людей, которые ведут против нас невидимую войну. Так что связь Данилы Андреевича с ним, если она подтвердится, есть прямое доказательство его измены.

— Не торопись с выводами — сказал царь. — Род их мы хорошо почистили. Многие Шуйские справедливо были мною наказаны. Но если и Данила Андреевич нас предал, то тогда всех Шуйских следует отправить на плаху. Следите хорошо за ним, мне нужно твердые основания для обвинения этого боярина.

— Следим уже, а теперь и вовсе глаз с него не станем спускать — заверил царя Скуратов.

— Всё хорошо, но ты мне лучше скажи, как там дар ойратских владык? — спросил царь. — Как там подаренные мне пленные русские родовитые люди? Молчат или кто-то из них всю правду уже рассказали о том, что предали они меня. И что их заслали к нам ойратские их хозяева?

— Всех их допросил — ответил Малюта и на минуту задумался.

— И что? — спросил царь. — Что пленные то?

— Все люди грешны, всем есть в чем перед своим царем повиниться — ответил Малюта Скуратов. — Вот и пленники эти освобожденные ойратскими владыками нам и рассказали о винах перед своим государем.

— Вот за твой дар я тебя и ценю. Умеешь ты людей убеждать. Всё ты замечаешь, Малюта, молодец, так и надо, ничего от глаза твоего верного не ускользнет — ответил царь.

— Я стараюсь из всех сил — ответил Малюта Скуратов.

— Знаю, что стараешься мне на благо. Но как бы там ни было, нужно нам сегодня в общении с этим сильным народом соблюдать крайнюю осторожность, ведь империя эта не просто так властвовала над целым миром — сказал царь. — Они накопили большой опыт государственной деятельности. Со времен Чингисхана у монгольских владык была лучшая в мире разведка. Так что рассказывай, что узнал о пленных. Ничего не пропускай.

— Вы были правы надежа государь. Толику яда я нашел в подарке ойратских владык и не так уже и мала это толика яда — ответил Малюта Скуратов.

— И что за изъян нашел ты в даре ойратских владык? — спросил царь нетерпеливо.

— Сразу же, как только передал князь Наран нам дар своих властителей, я со всеми пленниками поговорил — ответил Малюта Скуратов. — Расспросил их. Они многое о себе рассказали. Всё, как обычно. Вот тут я и заметил, что глазки у одного из бывших пленников бегают. Сразу взял его в оборот. Недолго он отпирался. Признался, что приказали ему владыки ойратские всё узнать о том, что задумали русские делать дальше в отношениях с ними. Остались у ойратов заложниками два его сына, вот он согласился служить их князю.

— Что с этим пленником? — спросил царь.

— После допроса посадили его в клетку на пыточном дворе — ответил Малюта Скуратов. — Пусть перед новыми допросами придет в себя.

— Больше его не мучайте — сказал царь. — Пусть им теперь займется боярин Никита Романович Захарьин-Юрьев. Прямо сейчас пусть забирает пленника в свой приказ.

— Как прикажите, государь — ответил Малюта Скуратов. — Пусть забирает.

— Но это не всё? — спросил царь с хитрой улыбкой. — Ведь не всё? Есть же что тебе еще мне рассказать? Ты же, чувствую, какую-то новость решил мне сообщить необычную.

— Правы вы царь, не всё это, есть что мне еще вам рассказать о пленниках ойратских. Обратил так же я внимание на одного молодого человека среди пленников — признал Малюта Скуратов. — Уж очень молодой и очень интересный молодой человек. Грамоты у него все надежные. Ведет себя как следует. Но не понравился он мне. Я решил его отдельно допросить. Но пока не стал им серьезно заниматься. Хотел с вами посоветоваться государь. Ждет он нас там под башней.

— Чем же тебе не понравился, этот молодой человек? Как его кличут то? Кто его родители? — спросил царь.

— Ярославом Ярко его кличут, по имеющимся у него грамотам сын дворянина из Углича, Димитрия Ярко, который служил в Посольском приказе — ответил Малюта Скуратов. — Димитрий Ярко был отправлен послом ко двору Бухарского эмира, но на их караван напали разбойники и Ярослав вместе с отцом попал в плен к хивинцам. Отец сильно заболел и в неволе умер, а самого Ярослава выкупил кто-то из ойратских владык для дара русскому царю. А не понравились мне руки этого русского пленника. И еще не понравилось мне, что с ним прибыл к нам его слуга азиат. Эти двое это точно лазутчики вражеские.

— А что с руками у этого юноши не так? — спросил царь.

— Чем угодно царь я вам поклянусь, но эти руки, это руки воина — ответил Малюта Скуратов. — Долгие годы не выпускал этот молодой человек из рук оружие. Я это сразу понял. А как мог невольник быть воином? Как могли дать пленнику в руки оружие? Никак. Значит, этот парень не тот, за кого себя выдает.

— Ну да не велика беда, что не за того себя выдает — возразил царь. — Эти двое и есть те, кто мне и был нужен. Я уверен в этом, хоть и не видел их ни разу. Они главные лазутчики восточных властителей, присланы сюда, чтобы следить за нами и докладывать своим повелителям о том, что мы тут замышляем. А мы их сломаем, как сухую ветку и сделаем своими слугами.

— Эти идолопоклонники отличаются сильным характером. Трудно нам будет их сделать своими слугами, люди они нам чужие и по вере и по крови — ответил Малюта Скуратов. — Страхом их не возьмешь. Деньгами не купишь. Не так просто сломать их и сделать своими слугами.

— Не страшно, что они чужеземные лазутчики — сказал убежденно царь. — Главное, что не изменники и не еретики. Еретика исправит лишь могила, а язычника всегда можно крестить. Предателей я не прощаю, но эти лазутчики мне не служили, и меня не предавали. Станут они нам служить, никуда не денутся от нас. Надо только хорошенько на них поднажать.

— Как же не изменник Ярослав Ярко? — удивился Малюта Скуратов. — Ведь это русский человек, пусть и вырос в чужой земле. Видит бог, что он передался ойратам и согласился против нас, против своих русских людей действовать. И к тому же он и веру христову вероятней всего предал. С его якобы слугой, Бадмой, тут вопросов нет. Он ойрат, его можно крестить и взять к себе на службу.

— Не прислали бы они сюда следить за нами чужаков, как главных лазутчиков — сказал уверенно царь. — Этот парень Ярослав Ярко, человек их крови и их веры. Но хватит тут вести разговоры при луне. Там в темнице нас наши гости ожидают. А на пороге темницы нас ожидает боярин Никита Романович Захарьин-Юрьев.

Малюта поклонился и повел царя в подземелье под Тайницкой башней. Когда царь вошел в темницу все кто там был пали ниц перед ним.

— Ну, слуги мои верные, — улыбнулся царь, — здоровы ли?

— Слава Богу, — ответил старший палач Никитка, — слава Богу, пресветлый государь! Вашими молитвами живы мы!

— Ведомо мне стало, — начал царь, — что допрос снимаете вы с юного пленника, которого освободили из плена и прислали сюда ойратские князья.

— Так и есть государь — ответил Малюта.

— Я русский царь и я хочу, чтобы юноша славный мне сейчас ответил, как твоё настоящее ойратское имя? И с какой целью ты к нам заслан твоими ойратскими князьями? — обратился с вопросом к молодому человеку царь Иоанн. — Подумай хорошо прежде, чем дать свой ответ.

Молодой человек смело посмотрел в глаза царю и сказал с поклоном:

— Зовут меня Ярославом, отца моего звали Димитрием. Мы выехали с отцом моим из Углича пять лет назад. Как сейчас помню тот день. На высоком крыльце дома стоял я и увидел, что вдалеке показались всадники, человек сто, сабли наголо. Впереди скакал высокий воин в черном одеянии, а лицо его закрывала черная маска. К седлу всадника привязаны были метла и собачья голова.

— Гойда! Гойда! — кричал он, — Никого не жалеть! Сжечь гнездо змеиное изменника боярина Сазонова дотла. Рубите и самого боярина и семью его, и всю дворню.

Боярин Сазонов жил по соседству с нашим подворьем. И вот на его владения напали лихие царевы слуги. Долго шла расправа над боярином и его людьми. А после того, как расправились всадники с нашим соседом, ворвались они в наш двор. Впереди снова оказался высокий всадник в черном одеянии. А вся наша семья стояла на крыльце и ждала, что будет дальше. Всадник грозно спросил — чей это двор. Отец мой ответил — это двор мой, служивого человека посольского приказа Димитрия Ярко.

— Что ты тут делаешь собака, почему не на службе? — закричал всадник.

— О том знает мой старший дьяк, а остальным знать не положено — ответил мой отец.

Тут всадник снял с себя маску и отец мой сразу признал своего государя и все мы пали ниц перед своим владыкой.

— Отвечай, почему ты здесь находишься? — повторил свой вопрос царь.

— Прости меня государь. Я имею приказ отправиться к Бухарскому эмиру с посланием царским. Приехал в свою вотчину перед дальней дорогой. Хочу с собой взять старшего сына и завтра рано с утра отправиться в дальний путь — ответил отец мой с великим удивлением.

— А покажи мне сына — сказал царь. Отец мне велел выйти вперед. Я вышел и подошел к всаднику. Неожиданно он со всей силы ударил меня по плечу плашмя мечом. Но всё равно меч поранил моё плечо. Обильно потекла кровь, но я стоял и не шевелился. Вот до сих пор шрам у меня остался.

— И сказал тебе царь? — спросил Иоанн.

— И сказали мне вы государь наш, хороший отрок, добро и тотчас покинули вместе со своею дружиной наш двор — ответил молодой человек.

Царь внимательно посмотрел на юношу. Потом спросил:

— И что ты еще хочешь мне сказать?

— Прошу скорее разреши мне государь отправиться к доброй матушке моей, к братьям и сестрам моим, в Углич — ответил юноша. — И если возможно я хотел бы с собой взять своего верного слугу Бадму.

— Всё ты, верно, говоришь — сказал царь. — Помню прекрасно я тот день. Так всё и было тогда. Не признали мы тебя сразу князь Ярослав Ярко. Подумали о тебе плохо. Но скоро уже обнимешь ты мать свою и своих родных. Потерпи немного.

— Благодарю вас государь — с низким поклоном ответил юноша.

Царь вышел из застенка и вслед за ним вышел Малюта Скуратов и боярин Никита Романович Захарьин-Юрьев.

— Малюта, а ведь так всё и было, как отрок сей рассказал — сказал царь. — Помню я сына Димитрия Ярко Ярослава. Парень этот сильно похож на него.

— Может быть, ошибся я? — сказал Малюта Скуратов. — Может, не ойратский лазутчик он?

— Может и ошибся, а может быть, и нет — ответил царь. — Дело это рано закрывать. Отправь утром Ярослава в Углич с верными людьми. Пусть посмотрят, как признают отрока мать и братья с сестрами. Всё время должны твои люди следить за Ярославом.

— А что делать с Бадмой? — спросил Малюта Скуратов.

— Бадму в свою часть заберет боярин — ответил царь.

— А если признают мать и братья с сестрами Ярослава Ярко? — спросил Малюта Скуратов. — Что тогда делать?

— Всё равно пусть следят — сказал царь.

Глава 3

Боярин Никита Романович Захарьин-Юрьев вернулся в свой терем поздно ночью и сразу же собрал всех своих самых близких помощников на совет. Рассказал советникам своим без утайки всё, о чем рассказал ему царь, и о том, что увидел и услышал на пыточном дворе. Как только закончил боярин свою речь, так сразу же попросил слова старейший из советников, седой как лунь старец.

— Говори Андрей Степанович — приказал боярин.

— Дело великое царь тебе, Никита Романович, поручил — сказал степенно старец Андрей. — Это добрый знак всем нам. Не на один год рассчитано оно. Далеко царь глядит. Много ума дал ему бог. Но великое дело требует великой заботы. Всё за один раз мы сейчас не обсудим, много раз нужно будет нам собираться и совет держать. А сейчас нужно сделать самое спешное дело, связанное с царским поручением.

— Что за спешное дело? — спросил боярин Никита Романович.

— Не зря Малюта Скуратов в чести у царя, хоть и низкого рода. Умеет этот ирод следствие вести. Нет в этом деле равных ему ловцов человеческих. Если в юном князе усомнился Малюта, то дело там точно не чисто с этим парнем — сказал старец Андрей. — А раз так, то надо уже сейчас до света человека нам своего доверенного отправить в Углич провести расследование.

— Ценю я тебя старец за ум твой светлый, еще отцу моему ты был первый советчик, но тут понять тебя не могу. И так поедут люди Малюты в Углич и посмотрят, как встретит мать родного сына. Вот тут вся измена и выявится, если не признает парня мать. И даже если признает мать и родные князя Ярослава всё равно будет за ним присмотр. Зачем нам туда своего человека отправлять и тем более так срочно? — спросил боярин.

— Люди Малюты Скуратова для Углича чужие, никто им правды там не скажет доброй волей, а нам нужно правду всю узнать. Ведь для Малюты Скуратова это дело одно из многих, а для нас это дело наиважнейшее. Нам тут нельзя промашку дать, обязательно срочно надо человека послать в Углич для расследования — сказал старец Андрей.

— Как же мы тут можем промашку дать? И какую правду нам узнать так нужно в этом самом Угличе? — с раздражением спросил боярин. — Не пойму я.

— Никита Романович, дед всё правильно говорит — встрял в разговор князь Руцкой. — Суди сам. Ведь те калмыки не просто так парня своего под именем князя Ярослава к царю заслали. Они ведь наследники монгольской империи, а там разведка была лучшей в мире, у них все народы учились этому делу. Наверняка они все наперед продумали. Не могли они не предположить, что повезут молодого князя к родной матери. А раз так, то уверены они были в том, что признает мать княжича.

— Ты хочешь сказать, что живы, князь Димитрий Ярко и его настоящий сын, и находятся они в заложниках у калмыцких ханов? И что передали калмыцкие люди жене князя письмо от мужа с просьбой ради их спасения признать чужого парня? Так что ли? — спросил боярин.

— Так, Никита Романович — подтвердил старец Андрей. — Уверен я в том, что жив князь с сыном и что их держат заложниками калмыцкие владыки. И что калмыцкие люди используют их как-то для того чтобы мать признала их лазутчика, как родного сына. Если признают самозванца Ярославом, то по праву поступит он на службу в посольский приказ, ведь по наследству там его место. И тогда проникнет во все тайны задумок царских насчет калмыцких его хозяев их лазутчик.

— Ловко придумано — воскликнул восхищенно боярин Никита Романович.

— Им нужно человека своего в посольский приказ определить — сказал князь Руцкой убежденно. — А нам нужно дело великое царское исполнять, и для этого хорошо бы выручить из полона калмыцкого князя Димитрия Ярко и его сына Ярослава. Вот кто нам бы всё о властителях калмыцких нам рассказал. Вот кто бы нам помог исполнить царское повеление. Так что прав дед Андрей, нужно срочно верных людей отправлять в Углич, до того, как там появиться подмененный княжич с людьми Малюты Скуратова. Может, успеем и калмыцких людей перехватить в Угличе, если поторопимся.

— И к тому же у нас служит Борислав Отрепьев дворянин из тех мест, он там всех знает, ему люди правду и расскажут — сказал старец Андрей боярину. — Он нам там всё и сделает.

— Точно! Как же я забыл, что Борислав из Углича родом? Срочно зовите сюда Отрепьева — приказал боярин.

Очень скоро перед советом боярским стоял могучий воин дворянин из Углича Борислав Отрепьев. Боярин спросил:

— Борислав, ты вроде у нас из Углича родом был?

— Да, я родом из Углича, там мое захудалое имение расположено, семья там моя бедует — ответил Борислав.

— А слышал ли ты о князе Димитрии Ярко и его сыне Ярославе? — спросил боярин.

— С детства знаком я с Димитрием Ярко, дружил я с ним крепко, а сына его, Ярослава, еще в люльке качал — ответил Борислав. — Только нет их уже давно на белом свете, погибли в чужой стороне. Отправил их царь к басурманам и там отец и сын головы свои сложили.

— Рано ты их похоронил, жив, вроде, княжич Ярослав, скоро домой к себе вернется — сказал боярин.

— Радость великая! — воскликнул Борислав Отрепьев. — Не думал, что увижу на белом свете Ярослава. Хорошо бы его повидать. Обнять, расспросить об отце. Но служба. Разве вырвешься к родным своим.

— Хорошо, раз так хочется тебе обнять молодого княжича Ярослава, то поезжай сейчас домой к себе в Углич. Наверное, ведь и по семье своей, соскучился, по жене и детям своим — сказал боярин. — И не просто княжича обнимешь и проведаешь, как близкие люди твои живут, но еще и поручение важное мое выполнишь. А что делать нужно о том тебе старец Андрей и князь Руцкой всё подробно расскажут.

— Пойдем родной — сказал, обращаясь к Бориславу, старец Андрей. — Время не терпит. Поедешь ты не один. С тобой поедут люди для связи, так что не будем мешкать.

После того как князь Руцкой и старец Андрей вышли из горницы вместе с Бориславом Отрепьевым совет не был завершен. Боярин Никита Романович приказал привести того бывшего пленника ойратского, что был уличен в измене. Вскоре перед боярином и его советчиками встал измученный мужчина, который едва держался на ногах.

— Ответишь честно на мои вопросы, мой лекарь тебе поможет, а потом будешь отдыхать — сказал боярин. — А сейчас подайте кресло гостю нашему увечному.

— Благодарю вас, боярин Никита Романович — сказал бывший пленник, усевшись в кресло.

— Значит, знаешь мое имя — сказал боярин насторожено. — А откуда оно тебе известно?

— Я сам солевар Мина Анкудинов из волжского города Балахна, по торговым делам своим был не раз в Москве и слышал о твоей милости много добрых слов от моих товарищей — ответил бывший ойратский пленник.

— А в плен к ойратам как попал? — спросил боярин Никита Романович.

— Мы с князьями Пожарскими в большой дружбе состоим — ответил Мина Анкудинов. — У нас общее солеварное производство в городе Балахна, что рядом с Нижним Новгородом. Соль хоть товар и ходкий, но много народа ею торгуют у нас. Вот и решили мы расширить дело, начать торговать с бухарцами, менять соль на их товары. Мне один бухарский купец и подсказал отправиться в один из городов их. Там ойраты соль на скот свой охотно и очень выгодно меняют. А бычки и бараны у них самые лучшие. Быстро на том мясе разбогатеть можно, заверил бухарский купец.

Вот я и отправился с караваном туда вместе с двумя моими старшими сыновьями. Да на нас и напали разбойники. Схватили меня и сыновей. А потом, на счастье мне князь их ойратский выкупил нас для дара царю Иоанну. Но не просто так отпустил меня владыка ойратский. Он предложил мне побыть в Москве, разузнать всё, что возможно о планах русского царя насчет ойратов и все передать ему. Я должен буду вернуться во владения ойратского владыки с караваном соли и докладом о делах московских. И тогда владыка этот отпустит моих сыновей и наградит меня богато и еще и выгодно поменяет мою соль на свой скот. Вот такой уговор у нас был с ойратским правителем.

— Почему же ты сразу не признал свою вину перед государем? Почему только после пытки рассказал о том, что сговорился ты с ойратским владыкой? — спросил строго боярин.

— Поверь уж мне боярин. Не со зла. И не из верности ойратскому правителю я не открылся сразу людям царским — признался Мина Анкудинов. — А из здравого смысла.

— И в чем же тут здравый смысл заключен? — спросил боярин.

— Всё равно бы пытали меня — ответил Мина Анкудинов. — При мне двух человек так до смерти замучили. Рассказывали о себе много, вот их и мучили долго, а сказать им уже нечего было. А я помучился, сколько смог, а потом признал свою вину и всё и рассказал о своем сговоре с ойратским владыкой. Так что я остался в выигрыше. Да еще и не все рассказал, есть что новое и здесь рассказать.

— А ты хитрый купец — сказал боярин. — Может, и сейчас не всё мне рассказываешь?

— Всего сразу не упомнишь, может о чем-то я и забыл, но главное я всё рассказал верно — ответил Мина Анкудинов.

— Хорошо, пока поверю тебе — сказал боярин. — Когда к владыке ойратскому ты должен с караваном прибыть?

— Осенью — ответил Мина Анкудинов. — Всё у меня с ойратским повелителем обговорено. Когда должен я выйти с караваном, в какое место привести я должен его для того чтобы откуда меня до владений его воины ойратские сопроводили. А там сам владыка меня встретит с моими сыновьями. Чутье купеческое говорит мне, что ойратский владыка заинтересован в торговле, так что есть смысл мне вести туда караван. Тут не только в сыновьях моих дело. Торговля обещает быть взаимовыгодной.

— Хорошо ты придумал, соль на скот менять — сказал боярин. — Купец ты славный. А ответь мне. Не слышал ли ты у ойратов в плену что-то о князе Димитрии Ярко и о его сыне Ярославе?

— В плену у ойратов ничего я о князе Димитрии Ярко и о его сыне Ярославе не слышал — ответил Мина Анкудинов. — А вот когда вместе с прочими пленниками ехал в Москву, познакомился я с молодым князем Ярославом.

— А почему его сопровождал слуга ойрат? — спросил боярин.

— Так владыка ойратский волен распоряжаться своими людьми, как ему захочется — ответил Мина Анкудинов. — Многим знатным пленникам подарили слуг, не только молодому князю. Мне не подарили. Чином не вышел.

— Так значит, не всех пленников бывших ойратских на допрос приводили к Малюте Скуратову? — спросил боярин.

— Конечно, не всех — ответил Мина Анкудинов. — Всех родовитых и известных боярских детей сразу же забрали родители. Кто бы их позволил допрашивать. Ведь их всех знают. Они люди известные. Им полное доверие. И их никто ни о чем не спросил и слуг их ойратских никто трогать не стал.

— Как же так? — возмутился боярин Никита Романович. — Ведь теперь ойратские лазутчики может уже в домах у бояр наших служат и выведывают сведения для своего владыки?

Вскочил с места Никита Романович и сильно ударил в гневе кулаком по столу. Потом посмотрел зло на бывшего ойратского пленника и спросил:

— Что улыбаешься, торговец солью? Что тебе тут кажется смешным? Отвечай!

— Отвечу честно — сказал Мина Анкудинов. — Нет лазутчиков ойратских в домах боярских. Сам ведь боярин прекрасно знаешь, что в разведке у восточных людей только знатные люди служат. Так же и у ойратов. А дворяне у этих ойратов, как я понял там быстро люди исключительно гордые и своевольные. Никогда они не падут столь низко, чтобы их как скотину, как щенков, пусть даже их собственный правитель даже ради великой цели обратил в подарок чужим людям. Превратить в рабов пусть даже и не по-настоящему их князей никто из владык не может. А вот простым людям там у них жить тяжело, просто невозможно. Они полностью во власти у своих господ. И господа эти там с простыми людьми не церемонятся. Наказывают мучительной смертью за любую провинность. Наши холопы живут здесь как в раю по сравнению с их простым народом. Так что бояться простых рабов ойратских их нынешним хозяевам, смысла никакого нет.

— Всё ты знаешь об их жизни и нравах, купец, хоть и был у ойратов совсем недолго — сказал боярин. — Как же у тебя это так получается?

— Сам ведь боярин бывал, как я слышал не раз в орде ногайской и видел там, как жестоко правит там их государь и как жестоко с народом простым обращаются беки — сказал Мина Анкудинов.

— Был не раз я в орде ногайской, и видел, как жестоко правят там беки простыми людьми — ответил боярин. — Это ты верно подметил. У наших холопов жизнь намного легче.

— Был я у ойратов совсем немного, но скажу боярин — такой лютой власти, как у ойратов по отношению к простому народу не видел я нигде — сказал Мина Анкудинов. — Это я сразу понял, как оказался у них.

— Хорошо, отведите купца к моему лекарю — приказал боярин. — Пусть лекарь поможет. А сюда приведите калмыка этого Бадму.

Слуги увели Мину Анкудинова и ввели юного калмыка, почти ребенка. Допрос быстро показал, что Бадма русского языка не понимает. Боярин Никита Романович махнул рукой, и парня увели на двор и определили впоследствии на конюшню. И на том совет ночной у боярина завершился.

Глава 4

Не успел боярин Никита Романович отойти ко сну после окончания совета с ближними людьми, как конный отряд слуг его во главе с князем Руцким уже отправился в путь до Углича. Возглавить отряд князю предложил старец Андрей.

— Поезжай, сам Данила Петрович в Углич вместе с дружиной, — сказал он. — Вроде бы обо всем мы поговорили с Бориславом, всё ему рассказали. Он и прочие наши люди знают, что им делать в этом походе, но мало ли что там может случиться. Всего ведь не предусмотришь. Может произойти что-то, о чем мы сейчас и подумать не можем. А твой глаз верный и рука тверда и ум светел. Сможешь на месте разобраться, и принять верное решение, если нужно будет.

— А верно говоришь, старец Андрей, поеду, за всем сам присмотрю, дело это точно не простое — согласился князь.

Быстро собрался князь Данила Петрович в дорогу, помолился на образа и отправился с дружиной в путь. И, несмотря на весеннюю распутицу, меньше чем через сутки после того, как покинули боярский двор дружинники, уже достигли они Углича. Еще до рассвета разместился отряд недалеко от города в имении друга Борислава Отрепьева Алексея Широкого. А сам Борислав и князь Руцкой и еще один воин Яков Черный отправились в дом к Отрепьевым. После радостной встречи с семьей Борислав стал расспрашивать жену Марфу Петровну и старшего сына Богдана, мальчика 15 лет от роду, о семействе Ярко. Марфа Петровна ничего толком не сказала, а вот Богдан, который дружил с младшими детьми Ярко, рассказал то, о чем и хотели узнать отец и князь Руцкой.

— Дней десять назад в дом Ярко пришли какие-то купцы восточные — сказал Богдан. — Они предложили товары свои. Но Матрена Васильевна купцов прогнала со двора. Потом их главный купец стал приходить один. Зайдет к Матрене Васильевне и о чем-то с нею разговаривает. Потом уходит, а лицо у неё сразу черным становится.

— А где купцы те остановились, ты случаем не знаешь? — спросил князь Руцкой.

— Как не знать — знаю — ответил Богдан. — Остановились они на постоялом дворе верстах в пяти на север от города.

— Как же ты это узнал? — заинтересованно спросил князь Руцкой.