Удивительным был тот мир, мир, которого больше нет. Далеко осталась светлая полоса, далеко от дня сегодняшнего. Но когда-то не было и её, а вернее была, но сокрыта где-то там, глубоко, у истоков. Время безжалостно, небрежно оголяло, теперь она совершенно беззащитна. И те, кто пытались защитить её, пали.

Точат песчаный берег тяжёлые воды. Усыпан он скелетами погибших дерев, стоявших плотной ратью. Хмуро выглядывают топляками из глубин тёмных. Рёбрами торчат из песка выбеленные водой и ветрами остовы их. Птицей раскидывают крылья коряги, пытаясь взлететь… А может, наоборот, только что приземлились, грудью припали к земле родной. Что это? Здесь, не капище ли богов, не кумирница ли язычников? Дрогнуло сердце, затрепыхалось мелкой пташкой, попавшей в сети. По всему частоколу облики зверья лесного коряжного. Уносится мысль на века назад, к истокам Перми Великой…

Как? Когда? Почему Господь сделал её своей избранницей? Кто это знает? Никто… Не знает и она… Но, ощущение это не даёт покоя. Гложет душу вопросами: Что!? Что я должна сделать? Долго брела по каменистой дороге. Безумная усталость лишь на время отвлекает от мучавших вопросов. Хочется одного — уснуть. Хорошо, если удастся уснуть и больше не проснуться. Так прекратятся все мучения… Но, внутренняя сила заставляет упрямо идти туда, где она будет в безопасности. Но будет ли она в безопасности там, куда идёт? Она не знала. Тогда останавливалась в раздумье, не зная упасть и уснуть или идти дальше. Подняв глаза к небу, долго всматривалась в него, ища там ответ на вопрос, но не находила и опустив голову брела дальше.

В галерее икон было тихо и прохладно. Со всех четырёх стен со старинных потемневших списков пристально смотрели на неё глаза Одигитрии. Казалось, они изучают её душу, проникая так глубоко, куда для других вход закрыт. Сейчас она осталась с ней один на один, суетливый мир и знойный августовский день исчезли за стенами, и она не могла оторвать глаз своих от взгляда Богородицы, уводившим её за собой…

«Глаза мне не дают покой. В них не укор. В них боль земная. Путь указующей рукой нам открывает Пресвятая…»

— Поверни немного левее голову, — вывел из задумчивости голос спутника, — один взгляд…. — прошептал он.

Укоризненно нахмурившись, она слегка повела плечом, давая понять неуместность шутки, и одними глазами попросила не мешать ей, не нарушать текущей мысли.

Удивительны места эти! Пышные разлапистые сосны мирно уживаются с толстоствольными берёзами. Земляничник прорастает между тонкими веточками черники, выглядывает из-под глянцевых листьев брусники. Тут же колючими змейками из зелёных клубков тянется мох. Может это всё с тех, языческих времён? Заклинатели змей за непослушание превратили их в мох… А может быть они ждут своего часа чтобы вернуться? Тихо кругом. Чайка и та молчаливо, усердно пытается выхватить когтистыми лапами добычу из воды. Только лёгкий шелест волны по песку, усыпанному цветным галечником, переливается музыкой. Удивительное место! Исток моей жизни…

«… Глаза.

Глаза передо мной…

Напомнить —

краток миг Земной…»

(М. Б-П)

Гимн России

Упаду в траву высокую,

Русь руками обниму.

В колокольчик наклонившийся

Гимн России прозвоню.

Шмель подхватит песнь хвалебную,

А за ним пчелиный хор…

Разнесёт молву о Родине

Он на весь её простор.

Переливы трав весёлые,

В небе жаворонка трель.

Низко в пояс поклонюсь

Малой Родине своей.

Не бросайте домов

Усталым путником прошёл

я много, много верст.

Просторы Родины моей

богаче всех невест.

И больно, Господи!

Как больно!

Куда не бросишь взор

везде одно и то же —

везде немой укор.

Заснеженная Русь…

И по полям разлита

белеющая грусть…

А вдоль дорог безмолвно

с надломленной душой

стоят дома без окон

с пониклою ветлой.

Берёзы в платьях белых

их берегут покой —

не заплетённые косы

ветер полощет злой.

Вихрем он крутит позёмку

в небо — столбом, в никуда…

Март. Он уже занедужил,

скоро уйдёт зима.

Не бросайте домов!

Не бросайте…

Вас заклинаю я!

Горько слепые глазницы

лупят пустые дома.

А по кривому наличнику

тихо сползает слеза.

Я не мыслю себя
без России

Я не мыслю себя без России:

Без ромашковых белых лугов.

Где вразброс васильковые сини

Затерялись средь спелых хлебов…

Где звенят комары на покосе

В перекличку со звоном косы,

И девчата в платках на обозе

Так, что видно лишь только носы…

Я не мыслю себя без России —

Вновь духовно цветущей страны.

Где на флаге цвета, в знак Мессии,

Триединства, как прежде полны.

Сквозь молочную свежесть тумана

На ближайший у церкви погост

Разбросала свои румяна

Нам заря — долгожданный гость.

Зарастает бурьяном душа

Зарастает бурьяном душа,

Недосуг всё заняться прополкой,

А когда-то была хороша —

Звонкой песней под ясною зорькой…

У забора растёт крапива,

Затянулась репейником улица,

А когда-то была весела…

Но теперь, лишь, в пыли квохчет курица.

Под окном не слышны голоса,

Лишь прошаркает мимо старуха…

А тогда, не болела душа —

В ней ещё не жила разруха.

У плетня не вздыхает гармонь —

И не вспомнит ни рук, ни лица.

С колоколен не слышен звон,

Здесь давно позабыли молиться…

Обветшали давно уж дворы.

Поржавели замки на двери.

И грызутся ничейные псы

На окраине чьей-то весны.

Дедов дом

Милый сердцу ветхий забор

Да с десяток лип вековых,

Что собой окружают двор…

Только дома нет уж в живых.

А когда-то стоял на горе,

Возвышаясь над графским заводом —

Мои предки по старой поре

Присягали ему пред народом.

А потом затопили завод,

Чтобы больше не плавить медь —

Заметался в тоске народ,

На гербе на дыбы встал медведь.

Погрустнел графский сад, затревожел…

Оголённые корни берёз

Доводили до слёз прохожих,

И ротондам теперь не до грёз.

Над заливом стал дом стоять,

Отражаясь в камской воде…

Стал гудки пароходов ждать,

Провожая вверх по реке.

А зимой по толстому льду

Шли обозы с товаром по ней.

И курились попоны коней,

Кони ели овёс на ходу.

Сквозь волшебный глазок в стекле,

Отогретый детской ладонью,

Открывался мир на земле

И немного пугал дальней далью.

За спиною в русской печи

Строил замки свои огонь.

За коней было страшно в ночи,

Убегут ли от волчьих погонь.

Дедов дом нас всегда защищал,

Как наседка своих цыплят.

Он любил нас и оперял…

Память предков он нам завещал.

Ты прости, если сможешь нас, дом!

Мы тебя не смогли уберечь.

Я частенько бываю в нём,

Наши души ведут свою речь.

Кама — Камушка

Кама — Кама — Камушка

По камушкам течёт…

Воды жёлтые, глубокие

Студёные несёт.

Кама — Камушка по камушкам

Вдоль высоких берегов…

Навидалась наша Камушка

Слёз и сброшенных оков…

Кама — Камушка сторонкой —

Вересковые леса

Сизой дымкой, сизой дымкой

Приукрыли берега.

Кама — Камушка неистово

В бурю треплет корабли.

Мимо берега скалистого,

Дай, Господь, им чтоб прошли…

Кама — Камушка игристая —

Солнце плещется в волне.

Ты невинная, ты чистая,

Душу прячешь в глубине…

Кама — Камушка привычная —

Вдоль пологих берегов,

Где поляна земляничная

Средь берёзовых лесов…

Кама — Камушка по камушкам

Вдоль высоких берегов…

Навидалась наша Камушка

Слёз и сброшенных оков…

Кама — Камушка печальная

Свои воды вдаль несёт…

Тому песня обручальная,

Кто её судьбой зовёт…

Жизнь

Неторопливо катится

Жизнь по московским улочкам,

И нам, как каракатицам

К ним хочется подладиться:

Умерить прыть и бег…

Недолог людской век.

Куда мы всё торопимся?

А жизнь проходит мимо…

А здесь, а здесь, а здесь, а здесь,

А здесь такое трио —

Фонтан и клён зелёный

И с колокольни звон…

«О, господи, помилуй!» —

Тебе тройной поклон.

Питер

Ростральные колонны. Бегущая волна

Стремится на ступени. Нева… Нева… Нева…

Здесь чайка горделиво над площадью парит.

Торжественно «Исакий» в небесную глядит.

Напротив — позолотой пронзает небо шпиль;

Тяжёлые ворота… За ними судьбы — в пыль.

Величие гранита. Величие колонн.

Немеркнущая слава величия имён!

Адмиралтейства купол, а рядом — на скале

Великий Пётр на страже, на вздыбленном коне.

По вечерам он тайно садится в лёгкий бот:

По Финскому катается. По Балтике плывёт.

Владенья проверяет. Границу бережёт.

Огромна ты Россия! Могуч ты, мой народ!

Никогда я понять не смогу

Сквозь холодную, серую мглу

Рисовался трубы силуэт.

Никогда я понять не смогу,

Зачем нужен был тот «Пируэт».

И накал тех страстей, и обман?

Леденящий звериный оскал —

Злоба в маске любви и добра…

И разрушенный Мир. И тоска.

Я иду по творенью Петра —

Пробивается свет свысока.

Луч скользнул по тяжёлой броне.

Вздрогнул Пётр на летящем коне.

По всей России…

Белеют маковки церквей,

По всей России, средь полей…

В кипрейном буйстве вокруг них

Кипрейный дух!

Манит к себе. Зовёт сорвать.

А в небе синь да благодать.

И с колоколен алый звон…

И волен дух!

Большие ль, малые кресты,

Неважно… Нам их все нести…

Дорогу к Богу не сокрыть —

Там светел Дух!

По всей России средь полей,

Белеют маковки церквей…

Родина моя!

Ой, ты Мать — Россия,

Милая земля,

Ты меня взрастила,

Родина моя!

Даль лесов зелёных,

Ширь морей да рек…

Здесь мне сердцу дорог

Каждый уголок.

А пройдусь я полем,

Где волной плывёт,

Золотом сверкая,

Хлебный колосок.

Да нарву цветов я —

И вплету в венок

Голубой и милый

Сердцу василёк.

Ой, ты Мать — Россия,

Милая земля,

Ты меня взрастила,

Родина моя!

Упаду усталый я

В мягкую траву

И глаза к высокому

Небу подниму.

А в выси безоблачной

Песнею звенит,

Точкой быстрокрылою

Жаворонк висит.

От раздолья русского

И в душе полёт.

Не заменит Родины

Чужой уголок.

Ой, ты Мать — Россия,

Милая земля,

Ты меня взрастила,

Родина моя!

Мы живы тобою, природа…

«… Я по свету прошла

босоногою нищенкой,

подорожник лечил

раны, сбитые в кровь.

И томимая жаждой,

я колени склоняла

пред духовною истиной,

у лесных родников…»

(М.Б-П)

Воздух серебряный сонно мерцал

Воздух серебряный сонно мерцал.

Филин вдруг ухнул и вновь замолчал.

Сонная в небе стояла луна.

В сонные росы упала звезда.

Пруд под затихшею липою спал.

Ветер спросонья рябине шептал:

«Станешь моею, могу обещать,

С гордостью буду тебя охранять.

Стаями птицы не смогут летать,

Горькую, сочную ягоду мять».

Смело рябина решилась на счастье,

Ветер укрыла листом, как в ненастье.

Солнце проснулось, коснулось лучом.

Ветер умчался за тучей гонцом.

А из ближайших несётся лесов

Стайка голодных, хохлатых дроздов.

В грустно поникшие кисти рябины,

Дождь, сожалея, роняет слезины.

Волны… Волны…

Волны… Волны… Волны… Волны…

Бьёт о берег их прибой.

Убежать они не могут,

Возвращает их домой.

Камни точит, гул грохочет.

Пеной брызжет, зло хохочет.

И о скалы нервно бьётся

Мощной грудью водяной.

И откуда в нём берется

Столько страсти роковой?

Неподвластной силы грозной,

Подкреплённой глубиной…

Волны… Волны… Волны… Волны…

Бьёт о берег их прибой.

Чайки стонут их жалея,

Камнем вниз летят белея.

И слегка к ним прикоснувшись,

Вверх взмывают, как очнувшись,

А в когтях уже томится

Рыбье тело, серебрится.

Волны… Волны… Волны… Волны…

Бьёт о берег их прибой…

Я долго рукой ощущала прохладу
их белой коры…

Бежало шоссе меж полей:

То змейкой свернётся, то вдруг

Стрелою пронзает весь луг.

И рядом с ложбинкой, на взгорке

Берёзы стояли в сторонке,

Прохладу храня для людей.

И ветер заигрывал с ними,

И спал средь зелёных кудрей.

Я им улыбалась при встрече,

Шептала: «Берёзки, привет!»

Листом они мне шелестели,

Приветливо кланяясь в след.

Сроднилась я с ними за годы.

Тревожась о них в непогоды,

Мечтала увидеть их вновь.

И губы кусала я в кровь,

Когда их на части пилили,

И соком они исходили,

И ждали, и ждали меня…

Грустила по ним вдали я!

И всё поняла, проезжая…

Берёзки, в грязи умирая,

Тянули ко мне свои ветви,

Пытаясь подняться с земли…

Я долго рукой ощущала

Прохладу их белой коры…

Напротив, в зеркале глаза

Напротив, в зеркале глаза —

Волною грусть плеснулась.

Готовая сбежать слеза…

Губами усмехнулась…

Вы много видели глаза.

Вам много тайн открыли.

Поблёкла краски синева,

Но вы не позабыли,

Как хлебным полем босиком,

Колосьев цвета косы,

Бежит девчонка с васильком

На дальние покосы.

И как упала отдохнуть

В ромашковое море.

И запах спелых трав вдохнуть,

Отдав себя их воле.

И плыли мысли — облака,

Белея в выси неба.

И знали вы наверняка,

Что вы глаза им небо.

Весенние зарисовки

Ложилась шёлком зелень трав

Под лёгким ветра дуновеньем

И шелест молодых дубрав

Манил к себе уединеньем.

По пашне в поисках червей

Грачи сновали деловито

И было ноченьки черней

На солнце их крыло облито.

На синем фоне облака

Узором белым выделялись

И звонкой точкой свысока

По-птичьи трели раздавались.

И в мелких бусинках сады

Тянулись солнцу подставляя

Готовые раскрыть цветы

На встречу ласкового мая.

Речушка

Речушка медленно течёт.

По утонувшему в ней небу,

Мечтая, облако плывёт,

Не разобрав, где быль, где небыль.

И зацепившись за кусты,

Теряя клочья белой ватой,

Меняя формы, с высоты

Летит орёл за черепахой.

Вот тень скользнула в глубину,

Затихла рыбой в дне песчаном.

Добычу чувствуя свою

Нависло облако сапсаном.

В ней тальник с розовой корой

Стыдливо ловит отраженье,

Едва почуяв пробужденье

Весенней ласковой порой.

Летний день

Лишь солнце землю осветило,

Как всё вокруг заговорило.

Проснулись звуки и луна

Неторопливо спать ушла.

В саду неспешно соловей

С утра распевку повторяет.

За ним кукушка, но грустней —

Девичью тайну поверяет.

Ку-ку летит через поля,

Вплетаясь в песню соловья.

Над полянами цветочными,

Над рекой прозрачных вод

Мотыльки цветными точками

Закружились в хоровод.

Стрекозы крылом звенящей

Быстр и радостен полёт —

В мареве жары висящей

Затерялся «вертолёт».

Дневная жара спадала,

Прохлада плыла от реки.

Цветное желе мармелада

Слоями легло до земли.

Сиренево-синие тени

С востока на запад ползли.

Упрямо цикады звенели

В аккордах вечерней зари.

В воздухе пахнет клубничным вареньем

Терпко и сладко в полуденный зной.

На горизонте прохладным виденьем

Озера сталь блеснула волной.

Нас поманило оно — окунуться,

Скинуть горячую с плеч пелену.

Мы, не жалея, что надо вернуться,

Бодро прибавили шагу к нему.

Через цветущие ярко поляны,

Через лесочки из лип и дубов

Шли, от свободы и запахов пьяны.

Благодарили за счастье богов!

И, проходя косогор, подсмотрели

Солнце клубнику целует лучом,

Как от вниманья горячего рдели,

Те, прикрываясь стыдливо листом.

Вдаль убегая, змеится дорога,

Жёлтый песок сохранил нам следы,

Что доведут нас обратно к порогу,

Нежной клубники не стопчут листы.

В ажурном золоте

В ажурном золоте листвы

Неспешно осень засыпает.

Лужайки, где бродили мы,

Листом багряным заметает.

Вдали курлыча, журавли,

Прощаясь с нами, затихают;

С последним росчерком крыла,

За горизонтом исчезают.

18+

Книга предназначена
для читателей старше 18 лет

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.