Бесплатный фрагмент - Любовь под соусом бешамель

Пролог: учимся правильно отделять белок от желтка

Кричат, перебивая друг друга, чайки. Прохладный ветер оставляет соль на моих губах. Я стряхиваю пепел в блюдечко из-под капучино, наблюдая, как дым вихрастыми кольцами тянется к твоей шевелюре над самодовольной физиономией.

Мы сидим на открытой веранде моего любимого провансальского ресторанчика «У Фонфона». Здесь открывается великолепный вид на Старый порт, и подают лучший буйабес в городе. В воздухе витают тонкие ароматы базилика и розмарина, а если сесть поближе к кухне, можно унюхать кролика, тушеного в вине. Но сейчас мы расположились на веранде — не хотелось оскорблять это святое святых твоим присутствием.

Тряхнув рыжей челкой, я все-таки осмеливаюсь заглянуть в твои глаза, влажные и черные, как средиземноморские маслины. Почему я тонула в них безвозвратно когда-то?

— Мими, ты потрясающе выглядишь.

Прекрати коверкать мое имя! Но вслух я так ничего и не сказала. Твоим любимым занятием последние три года было доведение меня до бешенства. Хватит. Бумаги с твоей заковыристой подписью у меня на руках. Я почти свободна. Почти, потому что до твоего самолета еще целых пять часов. И лишь в восемь вечера мои мучения прекратятся — пока ты не уберешься из Марселя, я не успокоюсь. Впрочем, можно подсластить пилюлю.

— А ты постарел, Винс.

От вида твоего вытягивающегося от обиды лица я едва не испытала оргазм. Маленькая месть, но такая сладкая…

Итальянские мужики, все как один, озабочены своим внешним видом. Нарциссы, одним словом. А уж ты, Винсенто, самый ярый их представитель. Чем я думала три года назад, когда выходила за тебя замуж? Явно не головой. Мишель, моя сестра, выразилась тогда гораздо витиеватей.

— Мне нравится твой город, — оправившись от шока, продолжаешь ты. — И еда вкусная.

Больше ничего и не способен оценить, тупица. И про еду заикнулся только, чтобы умаслить меня.

— Может, заедешь в мой отель? — ясней ты выразиться не мог. Секс напоследок? Нет уж, увольте.

— Ты на альфа-самца никогда не тянул, Винс, — ах, какие милые гримасы! От небрежного тона и моих слов тебя перекосило, словно при инсульте. — Обойдусь без прощальных любовных утех. Всего тебе хорошего.

Подхватив бумаги, я поднялась и, плавно лавируя между столиками, двинулась к выходу. Оглянуться бы и посмотреть на тебя, когда ты осознаешь, кто платит по счету. А я ведь шиканула — вино не из дешевых. Но потихоньку возвращающаяся к жизни гордость не позволила голове повернуться даже на сорок пять градусов. Только вперед. Там маячит будущее, в котором нет тебя.

Солнце начало спуск к горизонту, и ветер стал злее, влажными пальцами пробираясь под легкую кожанку и путаясь в сиреневом газовом шарфике, исполняющим лишь декоративную функцию. Моя рыжая грива поднялась в воздух, создавая из меня Медузу Горгону. Но я принципиально не стала сворачивать с набережной, предоставляя ледяным потокам воздуха играть со мной. Ветер — это свобода. Ветер — это я.

---

Совет #1: не покупайте продукты на голодный желудок

Блондинка с идеально уложенным каре и осуждающим взглядом карих глаз придирчиво осмотрела мое обветренное до красноты лицо, растрепанные волосы и съехавший на бок шарф. Страдальчески вздохнула, постучав тонкой сигариллой по краешку пепельницы, и покачала головой:

— Моник, у меня пропадает абонемент в спортзал. Ты же знаешь, у меня нет на него времени.

— Намекаешь, что я жирная? — я беззастенчиво влезла ложкой в ее диетический фруктовый салат и поморщилась. — Куда ж мне до тебя. Я ведь не ем всякую безвкусную дрянь.

— И поэтому заказала киш с грудинкой, буйабес и крем-брюле, — сестра невозмутимо постучала по скатерти аккуратными красными ноготками и элегантно приподняла правую бровь.

— Отстань. Я безработная разведенка с кошкой. У меня осталось мало радостей в жизни.

Мишель вздохнула и уткнулась в салат. Поняла, что толку от меня не будет.

Мы с ней — двойняшки. Разнояйцевые близнецы. И кому не скажи, все удивляются. Да, что-то общее у нас есть, вроде разреза карих глаз, одинаково широких скул и пухлой нижней губы, но мы даже на сестер-погодок не тянем. Я пухлая от природы, с круглыми щеками, пышными формами и вздернутым носом. Она — утонченная, с профилем греческой гетеры и стройными ногами. Рыжие волосы — вот что нас еще объединяло в детстве. Но Мишель ненавидела этот цвет, считая, что он делает ее похожей на Анжелику в исполнении ее тезки, Мишель Мерсье. А я никогда не перекрашивалась, считая свою густую львиную гриву цвета меди — практически единственным своим достоинством. Сестра же стриглась коротко и предпочитала платиновые оттенки.

Что касается характеров… Тут все сложно. Мишель считает меня безалаберной и безответственной, но доброй. Мол, цели у меня нет, карьера по боку, мужиков выбирать не умею. И не объяснишь, что я просто люблю жизнь. Верю людям безоговорочно. И ненавижу несправедливость. Особенно по отношению к другим людям. Потому долго и не могу задержаться ни на одной работе.

А Мишель, кстати говоря, окончила медицинский и работает патологоанатомом. И никогда не преминет лишний раз посетовать на такие разные сестринские мозги. А еще в свои тридцать три она является счастливой женой преуспевающего спортивного агента, держит у себя кухарку и не собирается портить фигуру родами.

К готовке относится чуть менее, чем с отвращением. Видимо, сказывается профессиональная деятельность. Когда ты каждый божий день вскрываешь человеческие желудки и грудные клетки, препарировать курицу уже желания не остается.

А для меня кулинария — смысл всей моей бестолковой жизни. И еще дети. Да, безумно хочу ребенка. Вот только с потенциальными отцами как-то не складывается.

Доев свой десерт, Мишель изящным жестом приложила к губам салфетку, аккуратно подвела губы коралловой помадой и, убрав пудреницу в сумочку, еще раз оценивающе оглядела меня.

— Есть у меня один неженатый коллега на примете. Месяц назад расстался с девушкой. Не выдержала его рабочего расписания, внимания мало уделял. А ты, я думаю, к этой проблеме отнесешься с пониманием. Бóльшую часть жизни все равно витаешь где-то в облаках.

— Вот только не надо этого снисходительного тона. По-твоему, я не в состоянии найти себе ухажера?

— Думаю — да, — безапелляционно заявила сестра, заставив мое сердце обиженно сжаться. — Мсье Бертран — чудесный мужчина. Ему пятьдесят, он очень мил и внимателен, и точно не пропадет из виду, заняв у тебя денег.

— Сколько раз ты будешь меня этим попрекать? И спасибо, конечно, но я еще не настолько отчаялась, чтобы встречаться со стариками.

— О, мой Бог! Какая же ты ханжа. Да он фору даст любому сопляку.

— Все, остановись, иначе мы поругаемся. Когда ты едешь к родителям?

— Не в этом сезоне. Я еще не переварила последнюю порцию их нытья по поводу моей «бесплодности».

— Это жестоко, — я разочарованно покачала головой. — Сказала бы правду, что не хочешь детей. Зачем врать?

— Мне так проще, — пожала плечами сестра. — Лучше мало, чем ничего. Тебя мать, кстати, достает не меньше.

— Даже больше. Я-то не замужем, в отличие от тебя.

— О да. Я помню, как она сожалела о твоем разрыве с Винсом. Ведь он такой красивый и обходительный мужчина… Наша бедная, наивная мамуля…

— Итак, раз ты плохая дочь, я побуду хорошей. И заеду к ним на выходных.

— Не обязательно ждать выходных, — злорадная Мишель опять в своем репертуаре. — Ты ведь все равно безработная.

— У меня собеседования, — огрызнулась я, покривив душой. Никаких наметок нет, и вообще я ничего не хочу. Период такой дурацкий. Есть желание взять бутылку вина, включить слезливую мелодраму, и в обнимку с кошкой проливать пьяные слезы над своей поруганной жизнью.

Правда, вечером, после двух бокалов красного нектара, я решила поменять планы. Приняла душ, уложила волосы, втиснулась в маленькое черное платье и, подведя стрелки, намылилась в кабаре неподалеку от дома, на улице Шаторедон. А что? Кошка сыта и довольна жизнью. На плите дымится луковый суп. А взбодренная парами красного гренаш нуар душенька хочет развеяться.

«Ла Пайот» — небольшое заведение, но очень уютное и атмосферное. И от дома на улице Мюзе, в котором располагалась моя старенькая квартирка, минут десять пешком.

На первом этаже здания, в чьей мансарде я имею честь проживать, расположился ресторан тунисской кухни, чьи запахи дразнят меня по вечерам. Напротив — парикмахерская, куда я регулярно хожу. В соседнем доме находится магазин косметики, где я затариваюсь на постоянной основе. Через два здания — универмаг со свежими недорогими продуктами.

Люблю свой район. Люблю Марсель с его рыбными запахами и соленым воздухом. Патриотическое чувство меня особенно накрывает после вина. А уж после двух и более бокалов я начинаю гордиться, что родилась во Франции, а не где-нибудь еще. Прям распирает.

И вот великий патриот Моник Мартен вламывается в «Ла Пайот», цепляется неустойчивой шпилькой за плинтус и практически парит над полом приблизительно пару метров. К счастью, меня поймал за локоть вовремя появившийся официант. На лице — непроницаемое выражение, профи, что сказать. Но моему смущению все равно — лицо залилось краской. Пришлось расхохотаться, чтобы не подумали, не дай Бог, как мне неловко.

— Мадемуазель Мартен, добро пожаловать. Давно вас не видели.

— Дела, мой друг Жюль, дела, — поправляя задравшееся платье, произношу я непринужденным тоном.

— Вам как обычно, угловой столик?

— Нет, сегодня хочу посидеть за барной стойкой.

— Хороший выбор. Сегодня работает Клод.

О, Клод, mon amour. Обожаю этого парня. Он стопроцентный гей, но флиртовать с ним — одно удовольствие. Года три назад я пыталась наставить его на путь истинный, и даже в порыве винного экстаза целовала в засос, но увы и ах. Он лишь невозмутимо вытер губы салфеткой.

— О, Моник, любовь моя! — идеальные губы Клода расплылись в улыбке. — Я соскучился. Ты сегодня очаровательна. Впрочем, как и всегда.

— А ты все так же очаровательно голубой?

— Увы, моя прекрасная муза, увы. Я знаю, что разбиваю тебе этим фактом сердце, но ничего не могу с собой поделать.

Ох, Клод, до чего же ты хорош… Подтянутое тело, идеальные скулы, зеленые кошачьи глаза и будоражащая воображение модная небритость. Ах, как бы сладко было засыпать в твоих объятиях…

— Милая, не раздевай меня глазами. Я смущаюсь, — озорные искры в его невероятных радужках меня ни разу не остудили. — Тебе, как обычно?

— Сегодня красное — не хочу смешивать.

— Это ж с кем ты нам изменяешь? — притворно обиделся бармен.

— С кошкой, — рассмеялась я. — Потом поняла, что одиночество сегодня не осилю.

— Мудрое решение. С нами веселее. Правда, ты пропустила первое представление…

— Не беда. Посижу тут, поболтаем о жизни. Что еще делать одинокой безработной женщине?

— Опять уволили?

— На этот раз сама, — я вздохнула. — Знаешь, когда шеф гнобит официантов и с дерьмом их смешивает… не хочу работать в такой обстановке.

— Но тебя ведь не обижали?

— Не особо… Но…

— Но я тебя знаю, да… Слушай, я поспрашиваю у знакомых. Может, смогу подыскать тебе работенку по сердцу.

— Ты меня очень выручишь!

— Не переживай, Мон, все наладится.

— И на личном фронте беда…

— Потому что ты влюбляешься в тех, кто тебе не подходит.

— Угу. Ты, например.

— Я тоже тебя люблю, детка.

— Знаю, дружочек, знаю.

Посетителей прибавилось, и Клод занялся делом. Чтобы не мешать своей пустой болтовней, я забилась в свой любимый уголок, перехватив Жюля и заказав бокал вина.

Но не успела пригубить, как официант нарисовался вновь с подносом, на котором стоял веселенькой расцветки коктейль с зонтиком.

— Извини, я это не заказывала, — я с недоумением покачала головой.

— Знаю, это от мсье за барной стойкой, — Жюль кивнул на приятного парня в полосатой рубашке. Нос конечно островат, и стрижка бобиком меня смущает, но в целом… Мужчина у стройки улыбнулся и поднял свой стакан, по всей видимости, с бренди, в знак приветствия.

Не то, чтобы я настроилась на роман, не факт, что даже телефон оставлю, но вечерний флирт после тяжелого депрессивного дня — лучшее снотворное.

Я послала милую улыбку в ответ и приняла подношение. Кто бы знал, чем это обернется…

— Не возражаете, если я разделю с вами этот приятный вечер? — через секунду он уже стоял у моего столика.

— Не возражаю.

А с чего бы, собственно? Я одинокая разведенная женщина без малейшего намека на светлое будущее. А у визави интересный иностранный акцент, между прочим…

— С вами это заведение заиграло новыми красками.

Вот тут я почувствовала неладное. Такими дешевыми комплиментами приличные мужчины не заливают уши первых встречных. Посему сочла за лучшее промолчать в ответ на эту сомнительную лесть. Хотя, может это трудности перевода?

— Давайте знакомиться. Меня зовут Ален. А вас, милая девушка?

— Катрин, — раз уж ты Делон, то я Денёв. А вот и след от обручального кольца на пальце левой руки. — У вас странный акцент. Откуда вы?

— О, я из Нью-Йорка. Но здесь мои корни. Извините, мой французский нуждается в практике.

Это уж точно.

— Вас сюда привела сегодня сама судьба.

О, мой Бог… Выпитое вино тревожно шевельнулось в желудке. От такой приторности меня всегда начинает тошнить.

— Знаете, я не так уж и сильно нуждаюсь…

— А почему бы нам не найти заведение потише? — перебил он меня. О как. Сразу к делу.

— А почему бы не к вам?

— Как чудесно, что мы с вами поняли друг друга, — вину внутри меня стало совсем нехорошо.

— Я вообще-то пошутила.

— Простите? — опешил «Ален Делон». — О, я понял. Извините. Может, потанцуем?

— Вы знаете, что-то нет настроения…

Флирт не удался. То ли парень плохо знает наш язык, то ли и на родном так болтает. Тогда совсем печаль. Я загрустила. «Делон» тем временем попросил у официанта добавки и буравил меня блестящими глазами. И первое впечатление от его симпатичности постепенно сходило на нет. Женатый американец в поисках французской шлюшки. С вороньим носом, тонкими презрительными губами и пятнами пота в подмышках. То ли я трезветь начала резко…

— Я, пожалуй, пойду, — я встала и открыла сумочку, чтобы достать деньги. В этот момент турист через весь стол потянулся ко мне, опрокинув вино на мое платье, и схватил за руку, больно сжав запястье. Я охнула и выпустила клатч из рук. Все содержимое, включая косметику и купюры, разлетелось по полу.

— Ну, куда же вы? Вечер еще только начался.

— Вы что натворили? Идиот! — я беспомощно оглядела свое новое платье, от которого теперь разило, как от старого алкоголика. Рванула руку, освободившись и наклонилась за своими вещами, раскиданными вокруг нашего стола.

— О, прошу извинить меня ради Бога! — он взял салфетку и принялся активно тереть мой загубленный наряд в районе декольте.

— Уберите руки! — я отшатнулась, вскакивая на ноги.

— Я же пытаюсь вам помочь!

— Это теперь так называется? — я фыркнула. — Что ж. Спасибо за прекрасный вечер, и всего вам доброго.

— Не уходите! Давайте я возьму нам еще что-нибудь выпить? — заплетающимися языком попросил «Делон», поднимаясь. И чуть не рухнул на меня.

Да как же мне от него отвязаться? Чего доброго, потащится за мной до дома…

Пока я лихорадочно соображала, не позвать ли вышибал на помощь, как провидение решило в кои-то веки выступить на моей стороне, послав мне Героя.

— Девушке наскучило ваше общество, мсье. И вы очень некрасиво себя ведете, — я обернулась на этот ангельский тенор и обомлела. Боже мой, где он был до всего этого мракобесия?

Высокий блондин, с телом атлета, голубыми глазами и очаровательными ямочками на щеках. Я сомлела и забыла о безнадежно испорченном вечере.

Американец тут же развернулся на сто восемьдесят градусов к нарушителю спокойствия, резко сменив маску пьяненького искателя приключений и ласки на агрессивного драчуна.

— А ты кто такой?

Ловким движением руки Герой оттиснул меня за свою широкую спину и продолжил наставлять моего недавнего визави на путь истинный. На что турист отреагировал весьма мужественно — толкнул блондина в грудь. Тот мямлить и изображать интеллигента не стал, отвесив ему знатную плюху. Завязалась драка. Жюль, официант, поспешил разнимать Героя и Злодея, и тут же совершенно «случайно» получил по шее. Начал закономерно заваливаться, и чтобы удержаться, ухватился за меня. Я, ахающая и охающая, а также активно болеющая за Героя, от неожиданности запуталась в собственных ногах и рухнула на Жюля, приложившись лбом об пол. Проклятущее платье все-таки задралось, показав всем присутствующим мой далеко не худенький зад. В утягивающем белье… В жизни больше сюда не приду.

Пока вышибалы подоспели, пока Жюль, без конца извиняясь, прикладывал мне лед к голове, я потеряла из виду Героя. Да и слава Богу, наверное. Если он видел мое позорное падение с Олимпа…

Короче, шикарное завершение шикарного вечера.

А все потому, что нельзя сразу после развода искать приключения на свою задницу. Неразборчивой ты стала, подруга.

И каблук я все-таки сломала.

---

Совет #2: лучше недосолить

Душная июльская ночь не давала заснуть. А еще потихоньку обгладывало острое чувство стыда. Вот краткое резюме моего приключения: чуть не завалилась на входе, приняли за шлюху, подрались из-за меня, в конце-концов поцеловала пол и дала полюбоваться своими панталонами. Лучше бы напилась дома.

Перед рассветом все же заснула, намяв себе все бока ерзаньем. Во сне пережила свой позор заново и проснулась в холодном поту, разбитая и озябшая.

Заголосила кошка, требуя завтрак. Теперь уже точно не усну.

Прошлепала на кухню, насыпала корм Матильде, включила кофеварку и затянулась сигаретой. И облокотившись на подоконник, заставленный цветочными горшками, уставилась на подернутое розовой дымкой небо. Аккуратно карабкающееся вверх солнце позолотило черепицы домов и шпиль церкви Винсента Поля. Из пекарни на углу улиц Родольф Полак и Обань потянуло ароматом свежих круассанов. И живот оглушительно заурчал, дав о себе знать. В последний раз я ела за ранним ужином с Мишель.

Залив в себя две чашки кофе, я натянула джинсы и помятую футболку, сброшенную на стул вчера, и отправилась за выпечкой. Мсье Сахим, шеф-повар ресторана тунисской кухни, как всегда с вежливой улыбкой на лице, пожелал мне приятного дня. Солнце поднялось еще выше, но в воздухе царила утренняя прохлада, приятно ласкающая кожу.

А жизнь все-таки прекрасна!..

Пекарь округлил глаза, завидев меня в такую рань.

— Доброе утро, Моник. Вы сегодня ранняя пташка.

— Так потому, что оно такое чудесное, мсье Савери. Грешно проводить его в постели.

Ага, конечно. Дай тебе волю, провалялась бы до обеда, соня…

— Золотые слова, мадемуазель.

Забив бумажный пакет пирожками, я с довольной физиономией отправилась домой. И умяла почти всю выпечку в один присест.

— Жизнь определенно хороша, а похудеть мы всегда успеем, правда, Матильда?

Толстенькая шотландка Матильда тоже так думала, поэтому согласно муркнула в ответ.

Горечь вчерашнего вечера растворялась в солнечном свете и изумительно вкусных круассанах. Я обвела взглядом тумбочки и навесные шкафы, горя жаждой действий. Давно планировала что-то переставить, убрать с глаз долой. Да и протереть пыль наверху не помешало бы…

Кухня — любимое место в квартире. По словам Мишель, абсолютно безвкусная разнокалиберная мебель никому не может нравиться, а мне все равно. Каждый предмет обстановки выбирался по зову сердца. Увидела-влюбилась-купила-поставила. И плевать, что они не сочетаются. Два навесных шкафчика в стиле прованс нависали над веселой оранжевой столешницей. Старинная плита 1919-го года, практически вырванная из рук на распродаже. Пузатый холодильник, увешанный магнитами и записками-напоминалками. Деревянный стол в деревенском стиле, стулья с темно-зелеными подушками, и стильная стальная раковина завершали кухонный пейзаж. Ах да, еще цветочные пастельные пейзажи, от которых так тошнит мою сестру.

Здесь я могла творить. Выдумывать. Рисковать. Соревноваться сама с собой. Стерильные кухни, в которых я трудилась за вознаграждение, всегда вызывали во мне отторжение. Впрочем, как и спальня-гостиная, которую вопреки моим желаниям вызвалась обставить Мишель. Вырвиглазную белизну дивана и кресел пришлось прикрыть вязаными пледами и вышитыми подушками, белые скучные стены — туристическими постерами. А картины с геометрическими фигурами, писанные каким-то безумно популярным и модным художником, я отвезла обратно сестре, не обратив ни малейшего внимания на ее поджатые губы. Моего раскаяния она не дождалась.

Налюбовавшись вдоволь своим творческим безобразием, я решительно задвинула мысли об уборки подальше. Такой день необходимо отпраздновать.

Выудив из закромов платяного шкафа линялый купальник, я нахлобучила на голову соломенную шляпку, надела сарафан, сандалии, и отправилась на пляж Каталан.

Вдоволь наплававшись, измазавшись мороженым, я, уставшая от жары, но довольная жизнью, вернулась в душную квартиру. Кошка встретила вялым мявом и снова завалилась под журнальным столиком. А я, приняв прохладный душ и закусив луковым супом, решила проверить социальные сети.

На своих страничках не обнаружила ничего интересного. Зато у Клода… Под тегом #немножкоклубнички в его аккаунте красовалась фотография… моего зада. С задернутым платьем и утягивающими панталонами. Твою ж за ногу!

Отстучала ему в «личку»:

Клод!!! Какого черта?!

Но ждать его ответа невтерпеж, поэтому я позвонила ему на мобильный. А лайки к фотографии все прибавлялись и прибавлялись. И комментарии… Мама дорогая!

Ниче так попка!

Не, толстовата малость.

Да самый сок, ребята!

Жирная корова

А труселя-то…

А я б приласкал…

Как-то резко расхотелось жить…

Бармен «Ла Пайота» соизволил наконец ответить.

— Да, лапушка, — раздался в трубке ласковый баритон.

— Я тебе не лапушка, скотина. С какого хрена моя задница висит на твоей странице?!

— Да ну брось. Шикарно же вышло!

— Ничего подобного! Отвратительно и мерзко. Удали сейчас же!

— И не подумаю, — рассмеялся он. — Давно под моими фотографиями столько лайков не ставили. А если популярен я, популярно и наше кабаре. Не переживай, я же не подписал, чья это попка.

— Я тебя ненавижу. И ноги моей больше не будет в вашем кабаке сраном.

— Меня все ненавидят, дорогая!

Я нажала отбой. Вот урод! А я-то считала его своим другом…

Жить хотелось все меньше. Пойти под поезд броситься? Представила заголовки газет и интернет-изданий. Обладательница утягивающего белья не выдержала позора. Боже ж ты мой!..

Всплакнув от унижения, открыла бутылку вина. Чтоб вас всех!.. А Клода я убью, наверное. Впрочем, заголовки статей станут еще ярче, чем после поезда. Хозяйка толстой задницы из «Ла Пайота» убила сделавшего фото бармена. Фу.

Красный виноград собирался меня немножко успокоить, но тут с дежурным вопросом «Что нового?» позвонила Мишель.

— Ничего особенного. В аккаунте Клода красуется мой обтянутый панталонами зад.

В трубке растеклась мертвая тишина. Я уж подумала, что связь пропала. Но сестра все-таки ожила спустя тридцать секунд.

— Боже, Моник! Что ты натворила опять? Перепихнулась с кем-то на улице?!

— Приятно знать, что родная сестра такого хорошего мнения обо мне. Я просто упала.

— И случайно оголила филейную часть? — не поверила Мишель.

— Да!

— Это в твоем стиле. Куда ты вчера поперлась?

— В «Ла Пайот».

— В эту дешевую забегаловку?! Я была о тебе лучшего мнения.

— Мишель, отстань! И без тебя тошно… Может, самоубиться?

— Когда планируешь? Не забудь меня предупредить, — ехидно ответила сестра. — Чтоб я не уехала в отпуск, например.

— Потрясающая поддержка.

Вдоволь насмеявшись, сестра попрощалась, оставив меня в растрепанных чувствах.

И жизнь все-таки — дерьмо.

---

Совет #3: перед подачей блюдо можно украсить зеленью

К родителям я так и не поехала — на следующий день после моего позора снова позвонила сестра и заявила, что нашла для меня вакансию. Ее коллега, всегда обедающая в одном рыбном ресторанчике, сообщила, что шеф-повар долго и упорно ищет квалифицированного помощника для су-шефа. И через три дня, в пятницу, я отправилась на встречу с судьбой.

Конечно, от дома далековато. Я живу практически рядом со Старым портом, а возможное место работы — в центре Марселя. Но зарплата приличная, хватит и на такси пару раз в месяц, когда совсем невмоготу стоять в душном автобусе. В крайнем случае можно использовать подземку, хоть я ее и не люблю. А кто любит?..

Шеф — милая дама лет пятидесяти со старомодным пучком. Это на первый взгляд. А когда я увидела ее в деле… Монстр, каких поискать. Всех работников держит в тонусе. Но без перегибов, по крайней мере, на первый взгляд. Думаю, сработаемся. Кажется, я ей понравилась. Приготовила на пробу пару рыбных блюд, одно она сочла неплохим, второе заставило ее призадуматься и долго гипнотизировать меня взглядом прищуренных глаз. Затем медленный кивок головой, улыбка краем губ, и со словами «До завтра. Формой обеспечим. Не опаздывать!» меня отпустили.

Моя смена начнется в два пополудни, а с утра нужно подписать договор в офисе. Отдел кадров находится в соседнем квартале. Спасибо, хоть оплату буду получать в ресторане.

Возвращалась домой уже вечером, уставшая, но довольная. Задолбанная жарой и запахом пота в транспорте, вышла на пару остановок раньше, и чтобы сократить, решила идти по улице Шаторедон. По стеночке, на цыпочках, крадучись. Время как раз к открытию, мало ли, вдруг народ уже подтягивается…

Народ может и не подтянулся, зато нарисовался Клод, с какого-то перепугу открывающий переднюю дверь. Обычно персонал заходит с черного входа.

— О, радость моя! Давно тебя не видел, — и полез с объятиями.

Я от такого панибратства даже не нашла сил вырваться. Лишь слабо прокаркала что-то вроде «отвали».

— Не могу. Мне срочно нужно с тобой помириться. Я — идиот, хотел произвести впечатление на нового приятеля. Я все осознал и удалил фотографию. Прости.

— Приятель оценил твой подвиг?

— Нет, — погрустнел бармен. — Сказал, что я — козел. И с друзьями так не поступают.

— Так вот почему ты извиняешься, — прозрела я. — Потому что любовничек твою шутку не признал.

— Вовсе нет. Вообще, хватит дуться. Пойдем внутрь, я угощаю.

— Ты издеваешься? Посмотри на меня!

А посмотреть было на что: помятая футболка с влажными кругами под мышками, всклокоченные от духоты волосы, потекший карандаш (водостойкий, между прочим) под глазами.

— Ты прекрасна в любом виде.

— А потом я обнаружу в интернете фото своей замученной физиономии.

— Нет, клянусь!

— Ох, Клод, до чего ты пафосный…

— А еще я умею канючить.

— Ладно. Только недолго, пока народа нет. Как только соберется человек десять, я сваливаю.

— Заметано!

— От меня хоть потом не воняет?..

— Нет, ты чудесно пахнешь.

— Ну, конечно.

— Ты мне не веришь? Боже, ты разбиваешь мне сердце, дорогая!..

— Заткнись и открой, наконец, эту проклятую дверь.

Мы вошли в темный холл, и я вздохнула свободнее — здесь никто не увидит растрепанную Моник.

Клод подвел меня к барной стойке и забренчал бутылками.

— Что будешь? Напоминаю, все за мой счет.

— Самый дорогой коктейль, — злорадно улыбнулась я.

— Без проблем.

Минут десять я медленно тянула напиток через трубочку, лениво перекидываясь словами с Клодом. Народ подтягивался так же медленно и лениво.

— Что-то у вас

— Караоке в десять. А в половину девятого играет наш новый диджей. О, а вот и он приволокся. Опоздал на десять минут, негодяй.

Я повернулась в указанном направлении и обомлела. Знакомая блондинистая грива, ямочки на щеках, широкие плечи… Это же Он, Герой, который был свидетелем моего позора… Захотелось спрятаться под барной стойкой. Но меня парализовало, и все, что я смогла, это тихонько пропищать:

— Боже мой! Это он…

— Хочешь, познакомлю? — покосился на меня Клод, в глазах которого тут же пустились в пляс чертенята. Взявшись за руки.

— Нет, ни в коем случае! — я с отчаянием утопающего вцепилась в стакан и мотала головой из стороны в сторону с выпученными от ужаса глазами.

— Эй, Доминик, подойти на минутку! — чертенята в его взгляде уже водили хоровод.

— Не смей! Клод, Боже-е-е. Я тебя ненавижу… — проскулила я, пытаясь спрятаться за коктейлем. Не получилось.

— Он, между прочим, расточал комплименты твоей попе, — ехидно прошептал мне бармен.

— Салют! — к нам моряцкой походкой подплыл Герой по имени Доминик. Моя физиономия сравнялась цветом с красным зонтиком в стакане. Круги под мышками увеличились…

— Дом, познакомься — это Моник, моя подруга.

В глазах диджея расплылось море непонимания. Так и читалось: «И что?» Потом он оценивающе оглядел меня с головы до ног, и непонимание сменилось искрой любопытства.

— Мы знакомы? Кажется, я вас уже где-то видел…

— Да, ты вступился за нее неделю назад, герой. Из-за тебя и я по ушам получил.

— О! Как вы себя чувствуете? Не сильно ушиблись?

Боже-Боже-Боже! Он помнит меня! Помнит, как я завалилась, сверкая ляжками. Да еще и в курсе, как выглядит мой зад. Все. Убейте меня. Очень хотелось прикинуться чем-нибудь неодушевленным. Или глухонемой.

Но сила волшебства мне не подвластна. Пришлось изображать уверенную в себе дамочку и кокетливо стрелять глазами. Со стрельбой не очень вышло, но вроде кровь отлила от щек.

— Не сильно. Вот только гордость моей задницы малость задета.

— Не переживайте, — он подмигнул. — Она у вас замечательная. Вы останетесь до караоке?

— Нет, — я покачала головой, втайне надеясь, что третий размер груди перевесит размазанный макияж, влажную одежду и бешеный хаер на голове. Первое впечатление ведь — самое главное. Второе — тоже важно. Ни с тем, ни с другим у меня не задалось.

А еще очень хотелось сорваться с места и убежать. Но я знала, что обязательно за что-нибудь запнусь или навернусь со стула. Ну уж нет. Второго раза вы не дождетесь.

— Жаль. Я бы хотел перекинуться с вами парой бокальчиков.

Интересно, с какой стати? Так понравилось мое ню? Но вслух я это говорить не стала, ограничившись милой улыбкой.

Доминик попрощался с нами, отбыв настраивать аппаратуру. И я тоже ретировалась, пока основная клиентура Клода не подошла.

Завтра ответственный день. Поэтому нужно принять душ и лечь спать пораньше. Так бы сделала правильная Моник. Но у нее есть неконтролируемое альтер эго. Которому вечно не вовремя хочется приключений. Потому после душа я облачилась не в пижамку с котятами, а в затягивающий корсет, платье в обтяжку с глубоким декольте, и босоножки на высоком каблуке. После получасовых мучений хаер обрел достойный вид, на ресницы нанесена свежая псевдо-водостойкая тушь. Быстросохнущий красный лак для ногтей завершил процесс перевоплощения.

Захватив клатч, выскочила из квартиры. И вцепившись в перила, аккуратненько поковыляла вниз.

Когда я села за барную стойку, Клод присвистнул и одобрительно закивал.

— Правильно. Такими, как Дом, лучше не раскидываться.

— С чего ты взял, что, во-первых — я так разоделась для него, а во-вторых — он во мне заинтересован?

— Во-первых, у меня есть нюх, глаза и чуйка. Во-вторых, не надо заливать про «не для него». Уж точно не для меня.

— Да-а-а. Ты мои труды за столько-то лет не оценил.

Людей в зале прибавилось. Диджей, на которого я старательно не смотрела, поставил что-то из лаунжа в прогрессивной обработке. Народ потянулся на танцпол, но я не рискнула. Лишний повод дать своим ногам взбрыкнуть? Нет уж. А платье настолько узкое, что, если я упаду, оно разойдется по швам. И тогда я точно помру со стыда.

Лаунж мягко сменился популярными синглами. Я очнулась от горьких дум о своей безногости и поняла, что пришел час караоке.

— Все, теперь можно расслабиться, — вдруг раздалось за спиной. Я перестала дышать. Герой явился. — Клод, налей мне пива. Темного. На твой вкус.

Бармен кивнул и отвернулся к пивной бочке. Доминик повертелся на стуле, оглядел зал и, наклонившись над стойкой, спросил у Клода:

— Та красотка не вернулась случайно?

— Ты о ком? О Моник? — расплылся в хитрющей улыбке мой приятель. — А чем тебя эта симпатяга не устраивает?

Бармен подмигнул в мою сторону, Доминик стрельнул на меня глазами и обомлел.

— Моник?! О! Захватывающее перевоплощение. Я очарован.

— Спасибо за…, наверное, комплимент…

— Передумала и вернулась?

— Именно. Мне просто нужно было отдохнуть. Но дома, как оказалось, совершенно нечего делать.

— Ты не хочешь пересесть за столик? Там спокойней. И главное, там не будет Клода.

— Я все слышу, — буркнул бармен, выныривая из-под стойки.

— Не возражаю. Пардон, Клод.

Доминик помог мне встать, а я постаралась провернуть сие действие как можно изящнее. Вроде удалось. Затем, обняв меня за плечи, диджей мягко потянул меня в сторону углового стола, за которым я в прошлый раз и познакомилась с тем безумным туристом.

Пока парень болтал о погоде, сетуя на ужасную духоту, опустившуюся на Марсель в июле, я лихорадочно соображала, зачем такому, как он, такая, как я. Судя по его внешности, у него отбоя не должно быть от длинноногих анорексичных моделей. Или клонов Памелы Андерсон, на худой конец.

— У тебя обалденные волосы, — прервал он сам себя и протянул руку, чтобы коснуться локона. — Можно? Я должен проверить, такие ли они приятные на ощупь, какими кажутся.

Я кивнула в знак согласия. Неужели это и есть ответ? Он повелся на мои рыжие космы? Нет, я, конечно, не бегемот. Фигура — песочные часы, хоть и немножко заплывшие. Пресса нет. Заурядная курносая физия. Черты лица нам с Мишель достались от отца, к сожалению. А еще — поганые веснушки на всю морду. Вот что я ненавижу в себе больше всего остального. Даже нуждающийся в утягивающем белье живот — на втором месте.

Правда, говорят, что мужикам рано или поздно идеальные куклы надоедают. Может, это как раз наш случай? Или режим «защитник» активировался неделю назад, и пока не успел отключиться?

— Я был прав, — Доминик сделал вид, что с трудом оторвался от моих волос и улыбнулся. — Мягкие, и пахнут клубникой. Цвет волшебный.

Ну все. Парень влюбился в мои волосы.

— Что ты делаешь завтра вечером?

О, как!

— Работаю.

— Прям до ночи?

— Именно так.

— А кем, если не секрет?

— Завтра — мой первый рабочий день на новом месте. Ресторан «Мезанин» на улице Габриэль Мари.

— Далековато, — протянул кавалер. — Жаль.

— Что именно? — не поняла я.

— Хотел тебя встретить и где-нибудь посидеть…

— Зачем?

— В смысле — зачем?

— Проехали. Я заканчиваю в десять, но пока не знаю расписание своих смен. И если мне придется работать в воскресенье, завтра точно не смогу никуда выбраться.

— Что ж. Тогда подождем выходных. Я, кажется, понял, к чему был твой вопрос. И отвечу так — такую девушку, как ты, стоит ждать. Сколько придется.

Очень хотелось спросить — это ему настолько моя задница на фотке приглянулась? Но усилием воли прикусила язык. Может, я на самом деле ему понравилась. А моя дурная привычка сначала говорить, потом думать, может его отпугнуть. Как многих до него.

— Благодарю, — я мило улыбнулась и взмахнула длинными, благодаря «волшебной туши», ресницами.

Доминик наклонил голову, заглядывая в глаза.

— Очень хочется тебя поцеловать, но пока ограничусь твоим локоном, — и прижался губами к пряди волос, спускающейся на плечо. Это было… мило и неизбито. Я прониклась. — Значит, ты официантка?

— Боже, нет. Повар. Помощник помощника. Но надеюсь, все еще впереди.

— Красивая девушка, да еще и умеет готовить? И почему ты еще не замужем? — Доминик смешно округлил глаза, изображая удивление.

— Была, — я рассмеялась. — Неудачно. Он не смог оценить ни то, ни другое.

— Дурак, — констатировал парень. — Но тем хуже для него. И большой плюс для меня.

Мы еще немножко поболтали. Доминик рассказал, что родился и вырос в Орлеане, а в Прованс перебрался уже после школы, потому, что любит море. Продолжать учебу дальше не захотел, и работал в Марселе, кем придется. От официанта до вышибалы в ночных клубах. Всегда любил музыку, и спустя пять лет упорного труда наконец нашел свое призвание, начав работать диск-жокеем.

— Не баснословные деньги, конечно, но я миксую не только в «Ла Пайоте». Так что на жизнь хватает.

Правду говорят про половинок. Я свою, похоже, нашла. Вот только половинка эта младше меня на три года. Придется молодиться и каждый раз украшать себя перед подачей к столу…

И неплохо бы похудеть, все-таки.

---

Совет #4: спагетти высыпайте в кипящую воду

Неделя тянулась мучительно долго. И если бы не переписка в свободные минуты с Домиником, я бы совсем пала духом. Свободных минут, кстати, было крайне мало. На мне с первой же секунды решили пахать, как на ломовой лошади. Конечно, отдохнула я в период временной безработицы хорошо, но это никак не умаляло боль в пояснице после каждой смены.

До готовки меня так и не допустили, используя на подхвате. Тут вам и подай, и порежь, и свари, и помой… А вопли шеф-повара до сих пор звенели в ушах, пока я добиралась до дома. Такси и трамвай отпали сразу: первый вариант для меня не по карману, второй отвратительно долгий и к тому же, забитый народом. Приходилось тащиться по бульвару Жан Мулен до станции Ла-Тимон, и ехать с пересадкой до станции Нуай. Хотя бы недалеко от дома.

О полноценных обедах можно забыть, так, легкий перекус, не отходя от разделочной доски. Зато в пятницу вечером, вскарабкавшись на свою мансарду и переведя дух (то есть, перестав хрипеть и отплевываться, как загнанный и болеющий ожирением бизон), я встала на весы и приятно удивилась. Минус три кило. Правда, визуально не особо заметно. Платья как натягивались со скрипом, так и натягиваются.

Матильда возмущенно взвыла, увидев, что хозяйка первым делом чешет к весам, игнорируя холодильник и Ее Величество. Позавидовав страдалице, наполнила миску кормом. При чем тут зависть, спросите? Да притом. Есть хочу до безумия. Ручонки потянулись к тумбочке и уже почти прихватили пакет с мукой, но я вовремя себя одернула. Во-первых, нет времени на пирог. Во-вторых, если сейчас затолкаю в себя что-нибудь в тесте, в платье не влезу однозначно. Да, именно — сегодня у меня свидание. Официальное или нет, не важно.

Шкаф, к которому я стремилась всей душой в течение рабочего дня, разочаровал. Все секси-платья либо в химчистке, либо в корзине для белья. Я — лентяйка, и даже запустить стиральную машину для меня — подвиг. Пара вариантов, избежавших сей страшной участи, обидели до глубины души — я в них не влезла. Ну, де-юре поместилась, но де-факто: в них тесно, жарко, везде жмет, и ясно, что обольюсь потом еще до того, как спущусь на улицу.

Выбрала нечто свободно-воздушное с поясом. Свою гриву, которая так нравится Доминику, пришлось убрать в высокий хвост — слишком душно, а я не люблю, когда волосы липнут к спине. Думаю, мало, кто любит.

Он отрапортовал, что ждет внизу, когда я уже подводила губы блеском. Быстро натянула босоножки на платформе и сбежала вниз. Аккуратно, конечно. Ступеньки тут крутые.

Горячий порыв ветра быстро расцеловал в обе щеки, подол платья колыхнулся, а я распахнула глаза — у дома стоял серебристый кабриолет пежо. Верх уже поднят, и за рулем улыбался довольный Доминик с идеально взъерошенными волосами. Он тут же выскочил из машины, открыл пассажирскую дверь и помог забраться на сиденье. Я уже говорила, что иногда похожа на каракатицу?..

— Судя по выражению твоего лица, мне удалось тебя удивить.

— Не то слово. Выходит, диск-жокеи не так уж плохо зарабатывают.

— Я же говорил, что на жизнь хватает. А ты сегодня выглядишь просто сногсшибательно. Тебе идет такая прическа.

— Спасибо, — стараясь скрыть смущение и краску, выступившую на лице (я всегда чувствую, когда это происходит), сделала вид, что оглядываю ночную улицу. — Куда направляемся?

— Куда сердце позовет. Пока просто поприветствуем ночной Марсель.

Машина тихонько заворчала. Я пристегнулась, с сожалением вспоминая оставленные у порога шпильки. Знала бы, что не придется таскаться по городу на своих двоих…

Минут через двадцать Доминик заглушил мотор. Автомобиль стоял на набережной Старого Порта. Ветер уступил место своему брату — морскому прохладному бризу, путающемуся в декольте моего платья и прядях, перехваченных резинкой. На губах моментально осела соль, и я машинально облизнулась.

Жара отступила, оставшись между стенами домов в узких переулках. Хотелось дышать полной грудью, набрать в легкие эту свежесть про запас. Почувствовав взгляд, повернулась к Дому, выражение глаз которого не удалось разобрать в темноте.

— Мне бы хотелось сейчас искупаться с тобой. Обнаженными. Но придется оставить это для следующего раза — слишком большие планы на сегодняшнюю ночь. А пока… — он наклонился ко мне, кончиками пальцев дотронулся до подбородка и потянул к себе. Горячие и мягкие губы нежно коснулись моих, оставляя на каждом миллиметре кожи ощущение легких касаний крыльев бабочки. Щекотно до сладостной дрожи внизу живота. Он целовал медленно, аккуратно. Слишком аккуратно, на мой взгляд. Но это казалось правильным.

— Я так и думал — ты сладкая, — на мгновение он уткнулся носом в шею, прошелся по плечу губами, не целуя, и вернулся на место. — Готова повеселиться?

Господи, таким сладострастным голосом надо предлагать раздеться и лечь на заднее сиденье. Но я собрала остатки воли и через силу кивнула, улыбаясь дрожащими губами.

Двигатель заурчал, и машина плавно выехала на автостраду, вьющуюся вдоль побережья, с каждой секундой увеличивая скорость. Ветер трепал волосы, взметал подол платья и водопадом обрушивался на мое лицо и открытые плечи, но это было приятно до чертиков. И правильно, очень правильно Доминик целуется. Но не будем торопиться. У нас впереди еще тонна времени!

Хотелось закрыть глаза, раскинуть руки, словно в полете, и крикнуть: «Эгей! Я живая, ребята!» Дом, словно почуяв мои мысли, улыбнулся. Потерзавшись пару минут на тему, как эпично будет выглядеть эдакая корова в такой аккуратной машинке, все же рискнула зажмуриться и развести руки в стороны. Кричать, конечно, не стала. Но это и не нужно.

Я летела. Страха не было. Лишь ощущение свободы. Я — ветер! Я — та самая бабочка с моих губ, попавшая в бурю, и теперь летящая на неистовых крыльях урагана к новой судьбе. Хотелось, чтобы под кожей огненным потоком неслась эйфория. Безумие, страсть, танец. Точно!

— Хочу танцевать! — крикнула я Доминику.

— Будет сделано! — рассмеявшись, ответил он.

Развернувшись, мы понеслись обратно по набережной, затем завернули к Старому порту, и поплутав по переулкам, остановились у джаз-клуба «U.Percut» на улице Сент. Жизнь била ключом, и на улице, и внутри. Я никогда не была здесь. Думала, что тут играют лишь скучный джаз для пенсионеров. Как же я заблуждалась…

Сегодня здесь играли танцевальную музыку с примесью латино. Кругом раскрасневшиеся довольные лица с блестящими сумасшедшими глазами. Запах горько-сладких коктейлей с текилой вперемежку с дорогим парфюмом. И полумрак с красными лампами. Кондиционеры работали на полную мощность, и жара притаилась за порогом, на улице, готовая обрушиться на каждого, кто выйдет отсюда. Но люди выпархивали из клуба слишком счастливыми, чтобы бояться ее.

Для нас был забронирован столик. Это порадовало — у барной стойки толпа, и я боялась, что придется разогреваться коктейлями, стоя посреди танцпола.

Глотнув «Секса на пляже», я поинтересовалась у Доминика, часто ли он здесь бывает.

— Еще бы не часто! Я здесь работаю три раза в неделю.

Вот оно что! Удобно. Значит, здесь для нас всегда найдется местечко. Не успела я допить, как мой кавалер потянул меня на танцпол.

— Пойдем. Ты же хотела танцевать.

Как говорит Мишель, у меня есть два достоинства: волосы и умение танцевать. Абсолютно под любую музыку. Я могу попрыгать, дергая головой, на рок-концерте, покрутить задом под ар-н-би или покружиться в томном вальсе.

Сегодня меня окружали горячие ритмы сальсы. Мелодия забиралась под кожу, проникая в кровь, заставляя ее кипеть. Тело само пускалось в пляс, словно под влиянием флейты Гамельнского крысолова. Мы закружились в страстном вихре, интуитивно чувствуя каждое движение партнера. Перед глазами крутился красочный калейдоскоп из лиц танцующих людей и смеющихся глаз Доминика.

Я таяла, растворялась в музыке. И влюблялась.

Пока не зацепилась за лодыжку какого-то парня, отплясывающего позади меня. В этот момент по несчастливой случайности Доминик выпустил мою руку, и я, толкнув несчастного парня, полетела вслед за ним.

Момент, мягко говоря, был упущен. Пострадавший успел ухватиться за столик, а вот мне повезло меньше. И я растянулась на полу. Доминик и моя спонтанная жертва помогли встать, усадили за столик, и парнишка ретировался к бару за льдом — я не смогла с первого раза встать на правую ногу, видимо, вывихнула в процессе своего пируэта.

Какой стыд!.. Никто не смеялся, не вопил: «Смотри, куда прешь, корова!» Но от сочувствующих взглядов и вопросов о состоянии здоровья еще хуже. Из вероломных глаз брызнули слезы, и я наклонилась к лодыжке, пытаясь скрыть назревающую «ниагару».

— Эй, ты чего? Настолько больно? Давай, я отвезу тебя в больницу, — рядом со стулом присел Доминик и, взяв за подбородок, повернул к себе.

— Нет, — всхлипнула я. — Просто я себя ненавижу.

— Это еще что за новости? Да с каждым могло такое случиться.

— Подумают, напилась толстуха да завалилась…

— Тебе не плевать, кто и что подумает? И что за странное самобичевание? «Толстуха…» У тебя шикарная фигура. Или это попытка напроситься на комплимент?

— Боже, не-е-ет… — слезы снова покатились прозрачными бусинками. Хоть бери да собирай, да нанизывай на леску.

Похоже, первое свидание станет последним…

Вечер безнадежно испорчен. Доминик отвез меня к дому, поцеловал на прощание в кончик носа, и со словами «между прочим, ты классно танцуешь», укатил в ночь. Оставив меня вкушать душное предрассветное одиночество.

Он вроде бы даже что-то пробормотал насчет «довести до квартиры», но возможно, я услышала это лишь в своих мыслях. Вряд ли ему захочется и дальше терпеть мое неуклюжее общество.

Что ж, прощай, мой Герой. Было приятно с тобой познакомиться и все такое. И между нами, девочками — все-таки я каракатица.

---

Совет #5: свежую клубнику лучше подавать со взбитыми сливками

С тестом что-то не так. Или с венчиком. Или со мной и моими кривыми лапами. Сегодня меня решили осчастливить и поставили на «ответственную» должность — делать заготовку для киша с семгой. Миксером, видите ли, пользоваться категорически нельзя — «тесто любит руки». Тьфу…

Двери хлопают слишком громко. Туда-сюда снуют официанты, оглушая своими воплями:

— Салат нисуаз — один. Писту — два. Буайбес — четыре. Рататуй с мидиями — два. Тунец с салатом из фасоли — два. Луковый пирог — один…

Господи, а у меня с утра во рту ничего не было, кроме чашки холодного чая, которым меня напоили сердобольные повара, когда увидели, какими глазами я смотрю на еду. Даже на обычный репчатый лук в нарезке. Я проспала, и ни о каких плюшках с кофе не могло идти и речи. Я даже душ не успела принять. И теперь слипшиеся под колпаком волосы дают о себе знать, вылезая на лоб и тыкаясь в глаза.

Одна паршивая неделя закончилась, и началась вторая. Такая же по паршивости. Если не хуже. Потому что Доминик пропал: и не звонит, и не появляется в соцсетях. А я не могу его винить.

Завтра выходной. Хоть это радует. Главное — дожить до вечера. Курить хотелось до дрожи в пальцах, но времени на «подышать воздухом» нет. Помешивая тесто, я каждые пять секунд смотрела на часы, но помогало это мало.

Когда до завершения трудового дня оставался час, позвонила Мишель с просьбой-требованием приехать к ней и поговорить.

— Ты меня, конечно, извини, но я на работе. Закончу в десять. Выберусь из центра к одиннадцати. Вопрос — ты издеваешься?

— Тогда я к тебе приеду.

— Нет, спасибо. Сегодня я никого не хочу видеть. Иначе мы поссоримся. И надолго.

Никаких сестер. Только шардоне, ванна с клубнично-ванильной пеной, махровый халат, сигареты и мурчащая Матильда на коленях.

— До чего ж ты противная.

— Судя по голосу, ты довольна жизнью, а значит, все живы и здоровы, посему нет необходимости изливать душу посреди недели. Я завтра выходная. Приезжай. С места не сдвинусь.

— Хорошо, буду у тебя около семи вечера. Устроит?

— Вполне. Не обижайся.

— Можно подумать, я не знаю свою сестру, — фыркнула в трубку Мишель. — Целую, Мими.

— Иди ты, знаешь куда… — но мой рык пропал втуне — двойняшка уже отключилась.

За мыслями о том, чем так настойчиво жаждала поделиться сестра, последний рабочий час пролетел незаметно. И наконец — свобода!

Выйдя на улицу, я дрожащими руками прикурила, вздохнула с облегчением, затянувшись, и закрыла глаза. А когда соизволила посмотреть на окружающий мир, сквозь пелену дыма увидела Доминика, прислонившегося к своему пежо. Поперхнувшись дымом, закашлялась и сделала шаг назад от неожиданности.

— Привет. Решил устроить сюрприз.

— Не думала тебя снова увидеть, — прокаркала я, прочистив горло.

— Почему? — искренне удивился парень. — Из-за того, что я не звонил? Прости, куча заказов навалилась. Но я помню, что завтра у тебя выходной, вот и…

— Извини, но сегодня я не в состоянии куда-либо идти.

— Понимаю. Тогда позволь подвести тебя.

— Это можно, — подумав, кивнула я.

Уселась на пассажирское сиденье, пристегнулась, и тут же мне под нос сунули букет золотистых роз. Терпкий аромат окутал меня, и я сразу расслабилась.

— Не знал, какие цветы ты любишь, но эти розы определенно похожи на тебя. Нежные, рыжие и пахнут выпечкой.

— Не знаю даже, воспринимать ли это как комплимент, — я улыбнулась.

— Воспринимай как непреложную истину, — Доминик подмигнул и повернул ключ зажигания. — Погнали, что ли. Домчу с ветерком.

Вот и на транспорте сэкономила…

Все полчаса пути я мучительно соображала, приглашать ли его на кофе. Я конкретно задолбалась, но букет и бесплатная доставка до дома смягчили настроение. Доминик тоже задавался этим вопросом, судя по его задумчивому взгляду, когда машина остановилась у моего подъезда.

— Понимаю, что ты устала, но мне бы хотелось заглянуть к тебе, посмотреть обстановку, сравнить с тем, что я успел нафантазировать…

— У меня бардак.

— Ты думаешь, этим можно напугать холостяка? — фыркнул он. — Впрочем, я вижу, что ты еле сидишь. Давай так. Я помогу тебе подняться, проконтролирую, чтобы ты не упала, одним глазком заценю прихожую, и уйду.

— Про падение — не в бровь, а в глаз. Я знала, что ты не забыл мои полеты.

— Естественно, нет. Особенно второй. И это было уже не смешно.

— Все потому, что я — неуклюжая калоша.

— Глупости. Ты очень изящно падаешь.

Умеет уговаривать, чертяка. Комплимент моим корявым ногам решил все.

— Идем, — я стремительно вывалилась из автомобиля, не дожидаясь, пока он подаст мне руку. Решительность может испариться в любую секунду, так что ждать я не могла.

«Изящно падающая» я взлетела по лестнице на третий этаж, распахнула дверь и, пока желание пригласить Доминика не улетучилось, пропустила его в квартиру.

— О, привет, милая, — обратился он к кому-то. От усталости я не сразу поняла, с кем он болтает. Пока он не обернулся ко мне с Матильдой на руках. Эта предательница прижалась к его плечу и, зажмурив глаза, довольно мурлыкала. — Она прелестна. Ты не говорила, что с тобой живет такая красотка.

— Мужчины, как правило, равнодушны к кошкам.

— Я — исключение. Обожаю их.

Все. Надо выходить за него замуж!

— Чай, кофе? Вино?

— Ты ни о чем не беспокойся. Я сам тебя напою, чем скажешь. Если позволишь похозяйничать на твоей кухне. А ты отдыхай.

— Да ради Бога.

Ванну придется перенести на завтра. Но душ принять обязана. И лишь стоя под прохладными водными струями, я запоздало представила, как возвращаюсь в пустую комнату, а в квартире ни денег, ни украшений, ни ноутбука. Хотя, ни первого, ни второго здесь особо не водилось. Так, мелочь на бытовые нужды и шкатулка с бижутерией и парой золотых сережек. Но вот ноутбук…

Никогда я с такой бешеной скоростью не смывала с себя гель. Но когда остервенело терла себя полотенцем и накручивала тюрбан на волосы, почуяла аромат свежесваренного кофе. Накинув халат, осторожно заглянула на кухню. На столе уже стояли две чашки с дымящимся напитком, запах которого мог свести с ума любого.

— Я решил, что кофе тебе не помешает. Тут очень уютно. Очень так… по-домашнему, что ли. О, милый халатик.

— Спасибо. Я сейчас переоденусь и вернусь.

— Да не стесняйся. Ты — дома, и чувствуй себя так. Я люблю девушек в домашних прикидах: растянутых футболках, шортах…

Да как скажешь!

Переодевшись в видавший лучшие времена линялый сарафан, я расчесала мокрые волосы, закинула их за спину и вернулась на кухню.

— Ну как? Жизнь хороша? — улыбнулся Доминик.

— Определенно лучше, чем час назад, — я вернула ему улыбку, присаживаясь за стол.

— Не волнуйся, я не задержусь надолго. Просто соскучился. Попьем кофе, и я убегу.

— Если я могу ходить при тебе в умирающих от старости шмотках, ты мне никогда не помешаешь, — вытаскивая из пачки сигарету, доверительным тоном сообщила я. — А еще у меня есть вино. Будешь?

— Ну, если ты угощаешь…

Я достала бутылку, Доминик, пошуршав на полках, которые я ему показала, — бокалы. Затем включил легкую музыку на телефоне, разлил вино и протянул мою порцию.

— За окончание работы и предстоящие выходные!

— Согласна.

Мы болтали ни о чем, и обо всем на свете. Беседа неспешно текла в воздухе, обволакивая нас мягкой паутиной расслабленности. У ног Доминика сладко посапывала Матильда. Я прислушивалась к ее сопению, и сердце робко замирало в счастливом томлении. Лишь бы не спугнуть.

Хотела ли я эротического продолжения вечера? Скорее, нет. Настроение слишком умиротворенное для этого. Нам и так хорошо. Я чувствовала, что и Доминик настроен так же. Или мне хотелось так думать. Не важно. В любом случае, если он не против такого развития наших отношений, сегодня обойдемся без сближения. Растянутое домашнее платье и посиделки с кошкой на кухне — не сюда. Мне нужна чувственная музыка, соблазнительное неглиже и клубника с шампанским.

Но мне все равно хорошо. Очень.

Мы расстались под утро, когда я уже клевала носом и норовила уткнуться физиономией в стол. Доминик осторожно поцеловал меня в губы и попрощался, пожелав приятных сновидений.

И снова о своем, о девичьем, — все-таки он лапочка.

---

Совет #6: не пытайтесь замаскировать подгоревшее блюдо пряностями — прогорклый вкус только усилится

Проснувшись в час дня, с удивлением почувствовала себя бодрой и полной сил. Правда, вспомнила, что меня сегодня должна посетить сестра, и слегка пала духом. Я Мишель очень люблю, но в связи с ее вечными попытками научить меня жизни, морально готовлюсь к встречам с ней дня за два-три. Этот визит практически застанет меня врасплох. Тем более, у нее какой-то важный разговор. Ничего хорошего от этой беседы я не жду.

Наспех позавтракав остатками вчерашних плюшек, принялась за уборку. Это тоже один из минусов предстоящего рандеву. Я так и так планировала навести в квартире порядок, но тот факт, что главным образом сейчас стараюсь ради въедливых глаз сестры, навевал тоску. Хотя тут же решила, что приготовлю для Мишель что-нибудь вкусненькое, и настроение моментально подпрыгнуло вверх. Тряпка для пыли и швабра уже не вызывали прежнюю ненависть.

Наспех покидав вещи в шкаф, а мелочевку распихав по ящикам, махнула тряпкой по поверхностям, и скользя по влажному полу, понеслась на кухню. Здесь-то я и оторвусь по полной.

После недолгих размышлений решила соорудить тиан по-провансальски. Хотелось, конечно, что-то посущественнее, например, доб — рагу с говядиной. Но перед готовкой мясо и овощи нужно мариновать в вине, а затем тушить несколько часов, которых у меня уже нет. Да и наша местная разновидность рататуя для Мишель — более предпочтительная пища. Диетическая. Впрочем, я это блюдо тоже люблю. И, чего греха таить, отменно готовлю.

После ревизии холодильника выяснилось, что для полного счастья у меня как раз все есть. Порезав кружочками помидоры, кабачок, два баклажана, лук и перец, я сложила все в глиняный горшок, приправила чесноком, тмином, розмарином и гвоздикой и запихнула в духовку. Белое совиньон блан отправилось охлаждаться в холодильник. Сестра пьет исключительно белое. Исключительно сухое. Да, согласна — с ней непросто.

Настал черед второго этапа — выбор наряда. К приходу Мишель готовимся, как к визиту английской королевы. А как же? У меня совсем нет желания целый вечер смотреть, как она закатывает глаза и недовольно морщит нос, поджимая губы. Это дико раздражает и напрочь отбивает аппетит.

Джинсы и футболки, в которых так удобно вечером ужинать — определенно нет. Платья для прогулок свободного покроя, скрывающие все мои недостатки — исключено. Обтягивающее и декольтированное — Боже, даже думать о таком не смейте!

Решила, что строгого покроя юбка и блузка в стиле кэжуал подойдут. Хотя бы обойдусь без ее раздражающего цыканья.

Пока я перебирала содержимое шкафа, большая стрелка незаметно подползла к семи. Открыла вино, села за стол и с трепетом принялась ожидать Мишель Великолепную.

Надо полагать, у вас сложилось превратное мнение о моей сестре. Нет, я ее люблю. И знаю, что она меня — тоже. Мишель очень поддержала меня во время непростого периода с Винсенто. Без нее я бы сошла с ума, под давлением родителей, сразу вставших на сторону «пусечки Винса».

Наша любезная мадам Мартен ни в какую не соглашалась признать мою правоту. «Да все они гуляют». Эта фраза до сих пор наводит на кое-какие размышления о родительских взаимоотношениях, но докапываться до истины я не стала.

Мишель же отреагировала с бурным негодованием, даже ограничила наши с мамой встречи, чтобы, не дай Бог, она уговорила меня простить Винса. Мужа, пытающегося время от времени броситься мне в ноги, она не подпускала ко мне ни под каким предлогом. И не зря. Время от времени мне безумно хотелось плюнуть на все и польститься на его вкрадчивые обещания. И не из-за маминых воплей о том, как сложно в моем возрасте найти себе другого мужа, ведь я уже не молода… Нет. Просто потому, что я его любила. Он это прекрасно знал и бессовестно этим фактом пользовался.

Да и черт с ним!

Ровно в семь и ни секундой позже раздался звонок в дверь. Мадам Пунктуальность снова оправдала свое гордое звание. Я с улыбкой открыла, и тут же ошарашенно отскочила в сторону, позволив сестре стремительно влететь в прихожую. Так быстро она никогда не двигалась, и под ложечкой противно заныло — не иначе что-то случилось.

— Есть что-нибудь выпить? — произнесла Мишель вместо приветствия, и не утруждая себя снятием обуви, прошмыгнула на кухню.

Мимоходом глянув в зеркало, я увидела свои выпученные глаза и помотала головой, как цирковой ученый медведь, пытаясь прийти в себя. Это не моя сестра. Какой-то двойник, похожий на нее, но с совершенно чужим характером. Здесь замешаны инопланетяне, не иначе. Или заговор искусственного интеллекта… Мне даже стало страшновато идти за ней. Но так как квартира все-таки моя, пришлось. К тому же, я всерьез опасалась за жизнь Матильды.

А если совсем серьезно, то мне до смерти любопытно узнать, чем же вызвано такое странное поведение.

Пока я мялась у входной двери, Мишель успела похозяйничать и разлила вино по бокалам, залпом осушив свой, прежде, чем я успела сказать хоть слово. Посмотрела на меня, прямо в глаза, что меня тоже несказанно смутило и, рухнув на стул, выдала:

— Я ухожу от Грегори.

Вот теперь пришел и мой черед падать, куда придется. Хорошо хоть, умудрилась приземлиться не мимо стула.

— Что? Зачем? Почему? Почему? Зачем? — кроме бессвязных повторяющихся вопросов я ничего из себя выдавить не смогла.

— Я встретила потрясающего человека…

— Ты и раньше их встречала. Но что-то никто пока не надоумил тебя уйти от мужа.

Да, моя сестренка, так жестко журившая в свое время Винса, сама высокими моральными устоями не отличалась. Но я смирилась и перестала ее осуждать. Ее жизнь, а не моя. Со своей бы справиться для начала…

— Я его не люблю. И никогда не любила. Мы с ним разные. Очень.

— Ну-ну. А не ты ли десять лет назад протестующе вопила на слова мамы о том, что он скучный? И что ты в него влюблена без памяти?

— Это было в прошлой жизни.

— Хорошо. Зная тебя, советов давать не буду. Тогда чего ты хочешь от меня? В то, что ты пришла просто поделиться печалью, верится с трудом. Тебе это не нужно.

— Ты кругом права, кроме одного момента. Совет все-таки мне необходим.

Итак. Мир перевернулся. Завтра война? Или снег в июле? Мишель. Просит. Моего. Совета. Срочно мне книгу рекордов, это надо записать!

Сестра увидела мои обалдевшие глаза и сочла нужным продолжить, взглядом уткнувшись в столешницу:

— Насчет Грегори…

— Как ему преподнести? Но это не ко мне вопрос. Я никогда никого не бросала.

— Вот именно! И ты знаешь, как это больно, когда уходят. Знаешь, как никто другой. Поэтому мне нужно знать, как сделать так, чтобы смягчить свои слова?

— Спасибо. Ты сейчас мне тоже сделала больно. У тебя талант. Ничем и никак ты смягчить их не сможешь, если он тебя любит. Ничем и никогда. Только время поможет. И лучше не тянуть. Если он узнает об этом не от тебя, рана будет глубже и болезненней. Да и скорей всего, он уже сам понимает: что-то не так.

— Дело даже не в измене. Мне кажется, он всегда каким-то образом узнавал, — да ты просто особо не прячешься, сестренка… — Как мне сказать, что я хочу развод?

И смотрит так жалобно на меня… Да чем же я помогу тебе, Мишель?

Я не узнавала сестру. Она всегда отличалась от меня и родителей своей хваткой, целеустремленностью и холодным сердцем. Даже в детстве она не плакала, как бы сильно не ушиблась. Ее мало, что трогало. Она всегда добивалась своего, не важно, какими методами. И только ее близкие имели иммунитет — она никогда не причиняла нам вреда, вольно или нечаянно. Но мама с самого детства твердила, что Мишель станет карьеристкой, и внуков от нее не дождаться. Поэтому мы все впали в шок, когда она выскочила замуж в двадцать три года. Притом за человека, старше ее на десять лет. Мадам Мартен всегда думала, что первой буду я. А ваша покорная слуга до сих пор болталась, как хвост от кобылы…

И вот сейчас Мишель, та, которую вы редко увидите плачущей или заливающейся смехом, сидит передо мной с понурым видом, в глазах блестят впервые за тридцать три года вырвавшиеся наружу слезы. Точно, подменили. Это не она.

— Если ты так опечалена всем этим, может, стоит повременить? Разорвать-то всегда проще, чем сшить обратно. Не будешь жалеть о том, кого потеряла?

Хотя я б на месте Грегори давно ее послала. Но он слишком мягкий и покладистый. И слишком сильно любит эту занозу в заднице. Другие бы назвали его тряпкой, но не я. Мне он всегда нравился. И при каждой встрече я думала, что не ту сестру он выбрал, ой не ту… Хотя мне во времена его сватовства к Мишель нужны были сволочные парни, которые будут об меня вытирать ноги. И мало, что изменилось с тех пор. Винс тому большой пример…

Так что я бы на Грега и не взглянула. При шапочном знакомстве он кажется действительно скучным и… никаким, в общем. Это потом, когда я увидела его в семейной жизни, узнала получше. А так, после первого же свидания я бы сделала ручкой. Или сбежала прямо во время рандеву.

— Я не знаю, как ему об этом сказать. Но чем больше я думаю обо всем этом, тем сильнее понимаю, что не могу жить с ним в одном доме. Он раздражает меня, понимаешь?

— Может, временно поживешь в съемной квартире? А ему наплети что-нибудь. В духе «у меня конференция патологоанатомов в Париже».

— Примечательно, что ты не предлагаешь пожить у тебя.

— Привет. На моих пяти квадратных метрах? Мне тут и с Матильдой порой тесновато.

— Да я шучу, не бери в голову. А если серьезно, предлагаешь взять передышку?

— Именно. Взвесь все «за» и «против». Иначе потом можешь остаться ни с чем. Поверь на слово, то, что ты собираешься ему сказать, разобьет его сердце. С учетом его чувств к тебе, возможно, навсегда. Я не призываю оставаться с ним из одной только жалости. Просто подумай. Вспомни те его черты, из-за которых ты согласилась выйти за него. А бросить его ты всегда успеешь.

Едва ли я сама верила своим словам. Мишель не станет ждать. Ей подавай все и сию же секунду. И если она решилась на развод, она это сделает. Да, жить с нелюбимым — врагу не пожелаешь. Но вот точно ли это так? Или ей просто затмила сердце и то, что внизу живота, новая влюбленность? Несмотря на кажущуюся холодность и бесчувственность, она — та еще штучка. Правда, упорно считает, что секс без обязательств — это не измена. И Грегори ходить налево не запрещала. Только вряд ли он хоть раз воспользовался своим правом.

Долго сидеть у меня она не стала. От еды, само собой, отказалась. Но зато настояла, чтобы я на выходных познакомилась с ее новым кавалером. На кой черт он мне сдался?..

А я, в растрепанных чувствах, осталась ждать Доминика. Хотя настроение для свидания было самым неподходящим.

И почему я все-таки не перенесла нашу с ней встречу?

---

Совет #7: в овощной салат можно добавить ваниль для придания пикантности вкусу

Я все-таки перенесла нашу встречу на следующий день. Иначе мои хмурые взгляды и ворчание отпугнут его надолго.

Да только и утром настроение не улучшилось. Я плохо спала ночью, встала разбитая, с ощущением раздутой, как воздушной шарик, головы.

Я понимала, что это не моя проблема, и Мишель никогда не захочет, чтобы она даже отдаленно стала моей, и что сестра — взрослая девочка, и сама во всем разберется. Но она поделилась со мной, оказав этим честь, и мое сердце сочло себя обязанным переживать за нее.

Утренний кофе казался горелым. За булочками желания идти не нашлось, как глубоко внутрь себя я ни смотрела. Запнувшись о трущуюся рядом Матильду, чуть не влетела головой в раковину. Удачное начало дня.

С трудом заставила себя помыть голову к приходу Доминика. Правда, процесс затянул меня, отвлекая от сердечных терзаний сестры, и я провела в ванной больше часа: маски, скрабы и прочая лабуда из серии «мы сделаем вас неотразимой, но нищей».

Потом настроение снова вернулось к нулевой отметке. Я завернулась в халат и погрузилась в минор.

Из горьких раздумий меня вырвал звонок в дверь. В подъезде обнаружился сияющий Доминик с букетом ярко-синих ирисов. Моя кислая физиономия заставила сникнуть и его.

— Эй, что случилось?

— Ничего серьезного. Последствия визита сестры.

— А настроение почему никакое?

— Ты просто не знаешь ее.

— Так познакомь.

— В следующий раз как-нибудь. Знаешь, что-то мне не хочется сегодня…

— Отставить! — рявкнул он, правда смягчил рык улыбкой. — Я не позволю тебе сидеть здесь и киснуть в четырех стенах.

— Но…

— Никаких «но». Мне, кстати, нравится твой наряд, но я бы посоветовал тебе что-нибудь поярче. Мы поедем в одно зажигательное местечко…

— Доминик, я правда не хочу… — жалобно мяукнула я.

— Правда? Хм… Тогда… Минутку, я сделаю пару звонков. Это в любом случае входило в программу, но мы тогда сразу туда и рванем… — с этой загадочной фразой Доминик вышел обратно в подъезд, бросив меня в недоумении и печали.

Куда? Зачем? Почему? Оставьте меня в покое все…

Через две минуты его жизнерадостное лицо опять выглянуло из-за двери.

— Возьми что-нибудь теплое с собой. А еще — купальник и пижаму. Ты же завтра не работаешь? Можем остаться там на ночь.

— Где это — «там»? — не выдержала я и отлепилась наконец от стены, куда меня пришпилило моральной усталостью после визита Мишель.

— Увидишь. Не хочу портить сюрприз.

Ненавижу сюрпризы…

И все-таки ему удалось меня расшевелить. Нехотя, но собрала вещи: купальник, в котором не стыдно как раз только ночью, старенький кардиган. Невзирая на внутреннее огромное желание надеть что-нибудь открытое и сексапильное, натянула джинсы. В них бегать удобнее, если что.

Насыпала Матильде побольше еды, обновила воду. Убрала рагу в холодильник. Вдохнула-выдохнула и заявила Доминику, что можно идти.

Через пятнадцать минут мы остановились у набережной Старого Порта. Вечером, на закате, вдали от общественных мест.

Подозрительнее и быть не может.

И тут я увидела ее. Настоящая красавица. Белоснежная, изящная. Надежная. С такой хоть на край света.

— Она… твоя?

— Нет, арендовал у приятеля.

— Как ее зовут?

— «Анжелика».

Ну, естественно. Я почему-то была в этом уверена. Ей очень подходит это имя.

Но… какого черта мы стоим перед красоткой «Анжеликой», пятнадцатиметровой моторной яхтой, посреди вечерней пустоты?

Не то, что бы… Но очень подозрительно…

И тут во мне проснулась одна из моих очень противных сторон. Ворчливая недотрога.

— Ты меня видимо, не за ту особу принимаешь. Я не из тех дамочек, которых можно взять с собой потусить на яхте, напоить и затем отжигать всю ночь.

— Я тебя такой никогда и не считал. И вообще ты сейчас меня очень обидела своими подозрениями.

— Тебя пожалеть?

— Было бы неплохо.

— Как-нибудь в другой раз.

— Какая ты… — протянул разочарованно Доминик.

— Что? Договаривай. Какая? Скучная?

— Нет, я не это…

— Мне страшно. И я не скрываю этого. Я тебя вижу четвертый раз в жизни, и это второе свидание, но я даже не знаю, свидание ли, так как мы с тобой даже не целовались, как следует. Съездили на танцульки, выпили дома по бокалу вина и все, и я не вполне уверена, что это за отношения, и что последует дальше, и сейчас мне…

— Я все понял, — прервал он мою речь, которую я выплескивала из себя на одном дыхании, без пауз. Резко притянул к себе и поцеловал. Что ж. Такие паузы меня устраивают. На этот раз губы были многообещающе настойчивы, но без грубости.

— По порядку, — строгим голосом начал Доминик, оторвавшись от меня. — Если боишься, мы можем развернуться и посидеть в клубе. Но я бы хотел провести с тобой вечер и ночь наедине. Без раздражающих людей, снующих туда-сюда. Потому что у нас отношения, если ты еще не заметила. И чтобы не осталось никаких вопросов — мы встречаемся. Так понятней?

— Вроде да, — буркнула я, вперив взгляд на носок балетки, которым я смущенно елозила по земле.

— У тебя нет морской болезни?

— Вроде нет… — похоже, я растеряла весь словарный запас.

— Ну, так что? Поднимаемся на борт или едем тусоваться в центр?

Я лихорадочно соображала, что же делать, и беспомощно смотрела на яхту. Да, мне безумно хотелось туда попасть. Мне казалось, это будет очень романтично. Да, сегодня я готова к продолжению, и морально, и физически. Не зря же я сегодня брила ноги…

Но, с другой стороны, все доводы «против» я уже привела Доминику. А вдруг он маньяк? Не то, чтобы я постоянно с ними сталкивалась, но любой первый раз может стать последним.

Господи, о чем я думаю? Рядом со мной стоит парень, от которого я без ума. Предлагает провести восхитительный вечер в месте, о котором любая не здравомыслящая девушка может мечтать. А я думаю о том, как он будет меня расчленять на камбузе…

— Первый вариант, — глубоко вздохнув, решительно повернулась к нему. — Пошли. Пока не передумала.

Когда спускалась с палубы к жилым помещениям, долбанулась головой о переборку. Но это не помешало мне обшарить все вдоль и поперек и убедиться, что кроме нас здесь больше никого нет.

Всегда поражалась, как конструкторы умудряются сделать такие просторные каюты внутри небольших с виду лодчонок. Не иначе познали магию измерений, как в книжках и фильмах фэнтезийного жанра.

Здесь располагались кухня и две жилых каюты. Одна из них — гостевая спальня, вторая — столовая-кабинет-гостиная с шикарным диваном, на котором с успехом можно расположиться на ночь.

Стены обшиты панелями из бука. На полу бежевые и очень мягкие ковры, в которых так приятно тонут босые ноги. Неброские морские пейзажи в простых рамках. Белый столик из пластика, на котором… ох… Как только я узрела столик, остальное убранство перестало меня волновать. Потому что на нем очень эротически расположилась всяческая вкуснятина. Сырная тарелка, ломтики нежнейшей розовой ветчины, фуа-гра с черносливом на тостах, сладкое бордо. Но взгляд задержался и окончательно утонул совсем на другом — стопке из макарон и вафельных трубочках с клубникой и сливками. Боже мой… Я умерла. Определенно. И попала в рай.

От плохого настроения не осталось и следа. Оно испарилось, как утренняя дымка с восходом солнца. При виде такого изобилия я испытала готовность отдаться Доминику прямо на верхней палубе. Говорят, что путь к сердцу мужчин лежит через желудок. И не только у них. Мы, женщины, тоже падки на угощения.

Пока я умилялась над накрытым столом, Доминик завел двигатель, направляя «Анжелику» в открытое море. Я нашла в себе силы оторваться от созерцания угощения и на негнущихся от переполнявших меня эмоций ногах поднялась на палубу.