Бесплатный фрагмент - Лунное отражение

ЛУННОЕ ОТРАЖЕНИЕ, АШАДИЯ АПО, НЕФРИТИЯ КОРАБЛЁВА И ДРУГИЕ ИСТОРИИ

Посвящается моей родной тёте
Суковотициной (Тропиной) Галине Фёдоровне
с честно заслуженным прозвищем Няня.
Человеку с самой крепкой памятью в семье,
благодаря которой были пополнены многие
пробелы в нашей общей родословной.
А также её сыну и моему брату Артёму,
глазами которого на мир смотрит
Саша из сказки «Нефрития Кораблёва
и три принцессы»

ЛУННОЕ ОТРАЖЕНИЕ

Лунное Отражение

Русь. VIII век. Это было сложное время. Тогда ещё люди обыкновенные и волшебники мирно сосуществовали вместе. Страна была раздроблена на несколько королевств, и люди жили в соответствии с этим разделением. Однако они всё больше и больше начинали опасаться волшебников, и даже происходили случаи их гонения.

Со временем чародеи и сами стали селиться всё дальше от мест обитания людей обыкновенных. Пока однажды не произошло невероятное. Совершенно неожиданно для всех был созван совет чародеев и колдунов, что само по себе дело немыслимое. Ведь обычно он собирался в соответствии с лунным календарём для призыва сил магии, чтобы не иссякала она на земле. А оттого сам факт незапланированного сбора взволновал многих. Но, идя на встречу в особенном месте, никто и подумать не мог, что именно скажет старейшина волшебного общества после традиционного приветствия с пожеланием, чтобы луна всегда благословляла чудотворные деяния своих подопечных, которым покровительствовала.

— Вчера был убит маг человеком обыкновенным! — торжественно возвестил старик с густой вьющейся бородой почти до самых колен. Его кустистые брови при этом сошлись в переносице, фактически образовав единую черту, а сеть морщин, из которых и так, казалось, состояло всё лицо, собралась в ещё более плотную гармошку.

Старец произнёс эту фразу на едином для чародеев того времени универсальном языке. Он был необходим для общения с себе подобными, чтобы непричастные к искусству магии не могли понять ни слова. Язык представлял собой нечто среднее между птичьим щебетом и человеческой речью. С присвистами, поцокиванием и периодическим вставлением букв.

Всё собрание загомонило:

— Что?!

— Как?!

— Кто жертва?!

— Известно ли, кто убийца?!

Старейшина вынужден был призвать к тишине. Особых усилий прикладывать для этого не пришлось. Его авторитет был столь мощным, что понадобилось лишь прокашляться, отчего и без того колыхавшаяся от волнения и возмущения борода и вовсе затряслась, словно обладала собственной волей и тоже выражала глубочайшее негодование.

— Жертва — госпожа Евдокия, — глухим, дребезжащим голосом произнёс он, и на мгновение глаза старца увлажнились.

— Евдокия?! Какой ужас! — воскликнула юная девушка, стоявшая поодаль. Она совсем недавно была посвящена в чародейки (до этого лишь служила помощницей одной ведуньи и ранее допускалась только до сбора трав и мелкой помощи при варении зелий), а оттого и сама удивилась тому, что осмелилась подать голос. И из-за этого поначалу замолчала на мгновение, испугавшись собственной отваги. Но наставница всегда говорила: начав произносить заклинание, не вздумай останавливаться. Девица так привыкла к этому, что перенесла и на обычную речь. А оттого продолжила недосказанную мысль:

— Она всегда помогала людям! Лечила их, принимала роды у женщин и даже животным помощь оказывала!

— Увы, — печально развёл руками старейшина, — это и сгубило нашу подругу.

Он замолчал на некоторое время, словно подбирая правильные слова. И, наконец, продолжил:

— Один старик, отчего-то страшащийся нам подобных, обвинил её в падеже своего скота, заявив, что видел у неё когти чёрной кошки, кожу змеи и волчье сердце. Евдокия, на своё несчастье, как раз накануне лечила коварному подлецу корову. Вместо того чтобы предъявить ей обвинение, как пристало честному человеку, убийца коварно отнёс отравленные пироги, якобы в благодарность за услуги. Это для негодяя был единственный способ совершить преступление. Предъяви он официальное обвинение, ничего не добился бы: в деревне Евдокию очень любили и не позволили бы судить. Вопрос в ином. Что нам теперь делать?

Собравшиеся загомонили. Один за другим они стали выкрикивать различные предположения.

— Возмездие и только возмездие! Такое нельзя спускать с рук. Их всех надо наказать, дабы неповадно было! — высказался один.

— Предлагаешь опуститься до их уровня? — отвечал второй.

— Да это ведь междоусобная война выйдет! — возражал третий. — Ничего не может быть хуже, чем когда близкие друг против друга идут!

— Ах, оставь! Какие ещё близкие! Это чародеи и обычные люди близкие, что ли? — парировал четвёртый. — Да и что могут эти люди против собрания волшебников!

— Мы поклялись, что между нами всегда будет мир! — молвил пятый.

— Но это уже третья смерть! — восклицал шестой.

— Несправедливо, что клятву блюдём только мы! Люди совсем забыли о ней! Значит, и мы можем не придерживаться принципа! Он давно устарел! — отвечал седьмой.

Присутствующие зашумели. Кто-то был за то, чтобы и вовсе истребить людей обыкновенных. Другие настаивали на более добром отношении к ним. Третьи полагали, что достаточно лишь свершить месть — и всё сразу станет как прежде. Ведь страх — один из самых мощных способов управлять людьми.

В конце концов, поняв, что к общему согласию не удастся прийти, чародеи единодушно сошлись во мнении, что последнее слово должно остаться за самыми выдающимися магами, коих набралось ровно двенадцать. Те совещались очень долго. Предстояло принять невероятно важное решение, и потому обсуждение длилось несколько недель. В конце концов, когда, наконец, волшебное сообщество собралось в том же месте, вновь взял слово старейшина.

— Решение принято! — торжественно возвестил он. Его обычно дребезжащий от старости голос стал мощным и твёрдым. Внимательным взором он оглядел поляну, где все собрались, чтобы убедиться, что его сосредоточенно слушают и ни одно слово не будет пропущено мимо ушей, и лишь тогда продолжил говорить:

— Дураков и убийц среди окружающих нас обыкновенников всегда будет много. И поэтому после долгих споров пришли к единой точке зрения, которую, как мы надеемся, вы поддержите. Наше решение таково: необходимо уйти из этих мест, где нас не ценят, и создать своё королевство!

Голос старца не первый десяток лет был решающим среди этих людей, а оттого он знал: сейчас нужно взять паузу. Если продолжит говорить сейчас, его слова не услышат. А очень важно было, чтобы каждый не только понял их, но и осознал прозвучавшее. И он был прав. Как и ожидал, собравшиеся тут же зашумели. Они слишком уважали старца, чтобы гомонить в полный голос, поэтому шёпотом начали активно переговариваться.

Старик, будучи не просто сильным ведуном, но и знатоком человеческих душ, понимал: надо лишь переждать, пока первые эмоции стихнут и в сердцах людских чувства уступят разуму. И тогда не придётся даже призывать к порядку, к тому, чтобы люди согласились выслушать его.

Опыт не подвёл старца. Прошло некоторое время, и перешёптывания стихли, а взоры снова устремились на того, кто стоял перед собравшимися. И тогда он снова взял слово в наступившей тишине.

— Наше королевство будет отделено от обыкновенников не просто расстоянием, но и магией. Мы создадим астральный карман. Все вы знаете, что это. Сотворённое чарами место, невидимое для тех, кто не обладает особым взором. Туда временно можно спрятать магический инвентарь, который не должен видеть обыкновенный человек; искрящееся магическое зелье; призванная нежить для колдовства или что-то ещё. Обыкновенник не может увидеть такой карман и тем более не может взять то, что туда спрятано. В таком королевстве мы будем в полной безопасности.

— Но даже для небольшого астрального кармана нужна недюжинная сила, — возразил чей-то дребезжащий голос. — Целое королевство создать невозможно. Да ещё и на долгое время.

Это была древняя старушка. Древнее самого старейшины. Она была такая дряхлая, что её не держали собственные ноги, и две юные ученицы, или, как называли волшебниц, волхвитки, поддерживали с двух сторон свою немощную наставницу, чтобы та не упала.

— Да, ты права, почтенная баба-кудесница, — согласился старец. — Я тоже так думал. Но меня переубедили. Создать гигантский астральный карман на несколько столетий вперёд возможно. А по мере истощения поддерживающую его магию вполне вероятно восполнять время от времени. Ведь развиваются не только приспособления обыкновенников, но и наше искусство чародейства.

Это было очень сильным решением, которое в корне меняло всю жизнь чародеев. Конечно, нашлись и несогласные. Однако неволить их никто не стал, и, отказавшиеся принять решение большинства, они остались в мире людей. Но им выдвинули два условия.

Первое: не раскрывать полностью своей волшебной натуры, — магам было только на руку, если их будут считать лишь мифом.

Второе: строго запрещено причинять зло людям. И всё же нашлись такие, которые ослушались приказа. Они стали мстить. Это были злые, недобрые маги. Именно благодаря им появилась у людей обыкновенных такая профессия, как ведьмолог.

Ведьмологи занимались тем, что изучали особенности ведьм и колдунов (так они называли волшебников), находили их и предпринимали всё, чтобы уничтожить. Даже не будучи наделены активными магическими способностями, людям были присущи пассивные. Например, интуиция или усиленная аура, которая позволяла ощущать волшебную силу, если она проявлялась где-то неподалёку. Добавить к этому изобретательность — и даже человек обыкновенный мог противостоять магу. Любой волшебник будет отрицать это, но зельеварение, возникшее у чародеев, получило своё мощное развитие именно благодаря ведьмологам, как один из способов борьбы с магами и только потом многие зелья был переняты и изменены на благо своего искусства чародеями.

Но ведьмологи сделали и много зла. Например, распространили информацию, что обладающие колдовской силой выглядят определённым образом. Мужчины старые, с неухоженными волосами как на голове, так и на подбородке. Женщины могли быть и пожилыми, и молодыми, с серыми глазами. Избегают смотреть в глаза добрым людям.

От такого предвзятого суждения страдали многие обычные люди, ошибочно принятые за злых колдунов. Их пытали с целью выяснить правду об их душе или попросту убивали.

Как бы то ни было, и те маги, что остались на старом месте, и те, что переселились в новый мир, продолжали поддерживать связь, а оттого влияние одного мира на другой сохранялось, что шло на пользу всем.

Из двенадцати магов, принявших решение о создании гигантского астрального кармана, самым сильным был человек по имени Милослав I. Не сговариваясь, его назначили правителем королевства, которое собирались создать. Сначала, конечно, этот пост попросили занять старосту. Но тот категорически отказался. Милослав тоже согласился не сразу. Всё решили слова старосты, который коротко спросил:

— Кто, если не ты?

И тогда выбранному магу не оставалось ничего другого, кроме как согласиться. По его имени и была дана фамилия всем последующим правителям — Милославские.

Остальные одиннадцать волшебников из тех, что решили основать королевство, стали советниками. Они были объявлены самыми родовитыми, и титул их наследовался потомками. Ведь они были наиболее могущественными и талантливыми. Предполагалось, что и дети будут такими же — не просто в силу унаследования таланта, но и оттого, что собственные родители будут заниматься обучением.

Основание магического королевства — отдельная история. Для этого нужно было открыть врата в другое измерение и создать в нём контролируемое пространство, которое и стало бы пресловутым астральным карманом. Местом размещения волшебного королевства.

Для открытия врат и создания пространства необходимы были невероятные усилия. Кроме того, нужно установить мощный барьер, который не пропускал бы людей обыкновенных. Ведь всем известно, что по миру раскиданы порталы в разные измерения. Человек мог случайно попасть в один такой. Подобные случаи известны. Поэтому надо было исключить подобную возможность. И случилось небывалое. Со всего мира были собраны семьсот сильнейших волшебников.

Сто из них творили заклинания целые сутки, затем, истощённые, падали в беспробудный сон, и тогда на их место становились следующие. Таким образом за семь дней было создано королевство.

Но врата на пустом месте не откроешь, потому в качестве них была использована луна, которая отражалась в море. Все знают, что вода и луна лучшие проводники магии и нет эффективнее способа соединить их, нежели использовать отражение ночного светила в водной глади. Но с берега не так хорошо было видно отражение. И тогда один ведун, славящийся своей любовью к созиданию предметов с помощью волшебства, сотворил одну такую из сгустков энергий. Лодку. Она была невероятно вместительной. Поговаривают, что люди прозвали его создание Ноевым ковчегом. Ведуна и правда звали Ной.

В честь этого знаменательного события, для коего понадобилось целых семьсот волшебников и семь дней, королевство было названо Лунным Отражением, впоследствии сокращено до непонятного Лунотра, а Ною дали прозвище Корабль.

Школа. Начало

Игнат как раз выслеживал рысь, когда услышал позади хруст веток. Крутанувшись вокруг себя, он, прикоснувшись к середине лба, украшенной очельем из бересты, мигом активировал магию сокрытия, утаившись от вероятного врага. На дворе стоял X век. Русь. Время тревожное. Опасности можно было ожидать откуда угодно.

— Уже от друзей прячешься? — раздался насмешливый голос, и из тени дерева вышел высокий худощавый силуэт.

— Князь Гребнёв? — поразился Игнат и убрал магию сокрытия. — Ты же знаешь, во время охоты ко мне подходить опасно. А если бы я решил не скрыться, а атаковать?

— Ты — атаковать? — Губы князя искривились в улыбке. — В мире обычных людей? Да ни за что. Ты слишком боишься навредить им. И что тебе так нравится перемещаться из мира магии в мир обычных людей, да ещё и рисковать жизнью, напрасно охотясь на опасных животных?

Игнат, этот мускулистый и коренастый мужчина с чёрными кустистыми бровями и, словно смоль, кудрявой шевелюрой, под стать своей угрюмой внешности (и даже кожа была тёмной от постоянного нахождения под солнцем), был изрядным молчуном и, чем объяснять свою позицию, в другой ситуации просто молча отмахнулся бы и скрылся с глаз любопытствующего. Но перед ним стоял не обычный человек, а князь. Его титул требовал уважения. И Игнат неохотно заговорил, постаравшись как можно короче выразить суть своей позиции, не растекаясь при этом мысью по древу.

— Хищники поедают домашнюю живность людей и даже их самих. Бывает, гибнут и маленькие дети. Делаю доброе дело. Да и я тоже из обычных людей, так что не могу не заботиться о них.

— Ой, брось! — возвёл свои голубые глаза к небу князь. — Ты не из ЧО! Так не бывает. Это всё равно, как если бы человек родился у медведя. Тебя воспитали ЧО, но в твоём роду есть маги. Притом очень могущественные. Поэтому не говори, что из обычных.

— Что ещё за ЧО? — нахмурился Игнат.

— Я совсем забыл, что в этих диких местах до тебя новости почти не доходят, — вздохнул князь. — Советник по магическим делам ввёл аббревиатуру. Обозначает «Человек обыкновенный».

— Глупость какую-то, как всегда, придумали, — недовольно буркнул охотник. — Это сокращение не приживётся. Лично меня и слово «обыкновенники» устраивало. Моя бы воля…

— Да-да. Твою волю я знаю, — вновь закатил глаза князь, — и ты сможешь её осуществить, коли сумеешь кое-кому её внушить.

— На поклон к нашему королю? Все эти этикеты-шматикеты…

— Нет, у меня к тебе другие новости, — вновь перебил его Гребнёв и с этими словами белой холёной рукой сдёрнул лист с ближайшего дерева, продолжая говорить, внимательно рассматривая листок и поглаживая длинными пальцами: — Советник короля по социальному развитию внёс предложение основать школу магии.

— С чего бы? — поразился Игнат. — Сколько существует волшебное королевство Лунотра, учёба всегда проходила на дому. Да и рождались уже все с активными способностями, и обучение происходило интуитивно. Ну а из богатых кто, те ещё нанимали знаменитых своими деяниями чародеев для преподавания. И до сих пор эта система сбоя не давала. С чего вдруг изменения?

Князь вздохнул и отбросил измученный листок дерева в сторону.

— Приходило много писем от родителей с просьбой основать школу. Нашлись и готовые оплатить расходы.

— А! Так вот в чём дело! — Игнат пришёл в ещё большее раздражение. — Родители хотят избавиться от своих детей, а немалой части пожертвований порадуются некоторые графы.

— Ты излишне пессимистичен и, как всегда, скептичен, — лениво произнёс, позёвывая, Гребнёв. — Узнаю своего старого друга. Не поверишь, но мы нашли кристально чистого человека, который ничего подобного не допустит. У него будут огромные полномочия, и он сможет многое сделать на этом поприще.

— Чем больше полномочия, тем слабее голос совести, — резче, чем хотел, обронил Игнат.

У князя на лице выступила язвительная насмешка. Сделав паузу для пущего эффекта, он выпалил:

— На это место назначили тебя.

— Меня?! — искренне удивился Игнат. — Я ведь у родовитых не в чести. Почему не назначили кого-нибудь из потомков первых двенадцати великих волшебников?

— Главное — ум и честь. А род — это дело наживное.

Князь явно повторял чьи-то чужие слова. Подобные философские высказывания были не в его духе. А вот то, что он произнёс дальше, больше подходило его характеру:

— Пара-тройка столетий — и ты тоже родовитый.

— Очень смешно, — хмыкнул Игнат.

— И потом, — продолжал уговаривать Гребнёв, — даже родовитые понимают, что ты — лучший кандидат на это место. У тебя есть молодость, много потрясающих идей, невероятная честность, склонность к лидерству и так далее, и так далее, и так далее. Тебя ни в чём не ограничивают. Кроме одного. Называться школа должна так же, как и королевство, — Лунотра.

— Хорошо, — кивнул Игнат, — я согласен. Владеть младыми умами — всё равно что владеть будущим. Только дурак откажется от такой перспективы. И где будет школа? Куда вылетать?

Князь Гребнёв протянул небольшой кусок бересты с координатами. Игнат взглянул.

— Остров? — удивился он. — А разве на материке нельзя было?

— Ты же понимаешь… школа будет занимать большую территорию. А чем она обширнее, тем слабее заклинание сокрытия. Нужно изолированное место. На всякий случай. Мало ли… Вдруг кто дурное задумает, — пожал плечами Гребнёв. — То, что в нашем мире только маги живут, не означает, что среди них нет людей с дурными помыслами. Они были и будут всегда, вне зависимости от того, обладают активными магическими способностями или нет. Так что небольшой остров подходит идеально.

— Ну хорошо, — поморщился Игнат. — Допустим. Завтра вылечу туда на осмотр места.

— Отлично, — довольно кивнул князь. — Тогда и команду магических архитекторов пришлю завтра. Они возведут школу в точности по твоим указаниям в мгновение ока.

Однако, когда на следующий день маг Игнат Кораблёв прибыл на остров, его ждал сюрприз. Вместо команды архитекторов он увидел некую фигуру в чёрном развевающемся плаще, стоящую к нему спиной.

Игнат тут же принял оборонительную позицию.

— Кто вы?! — вскричал он.

Фигура обернулась.

— Князь Голицкий? — поразился Игнат. — Это вы? Неужели переквалифицировались в архитекторы?

— Я бы на твоём месте не шутил, — грозно прищурившись, рявкнул незваный гость. — Ты отнял у меня пост!

Игнат хмыкнул:

— Это твоя прерогатива. Подначивать, плести интриги, продаваться за золото. С самого детства был таким.

— А ты всегда был правильным мальчиком, вечно защищающим ЧО. И все умилялись твоему уму, храбрости, честности. Поражались способностями к магии, несмотря на то, что тебя вырастили обыкновенные, к которым непонятно как попал и жил с ними до десяти лет, пока тебя не нашли маги из нашего королевства. Все восхищались тобой, а мои успехи были побоку. А теперь ты отнял у меня мой пост! — повторил Голицкий. — И ты заплатишь за это!

Сказав это, он быстро прошептал заклинание, и из его рук вылетела молния. Игнат ловко увернулся.

— Гляжу, охота на диких животных пошла тебе на пользу, — язвительно проговорил Голицкий, — но что человеческая ловкость против магии!

— Не забывай! Я тоже не булыжника кусок! — парировал Игнат. — Матушка Сыра-Земля! Да будут дела мои во славу Тебе! Земно кланяюсь Тебе! Гой-Ма! — воскликнул он, направив вниз руки.

Под воздействием жестов земля заходила волнами, пытаясь сбросить с себя продажного князя. Полетели в воздух ни в чём не повинные цветы и грибы, повалились деревья, создавая угрозу быть задавленными. Но сражающиеся, благодаря своей ловкости, легко, словно птицы, избегали этой опасности.

— Именем Бога Седого Перуна воину силу даждь! — улыбаясь, выкрикнул заклинание полёта Голицкий.

Он заранее торжествовал победу, так как владел искусством атаковать чистой энергией. В то время как Игнат, словно магнитом, умел лишь приманивать различные стихии и даже не командовать ими, а просить. Стихии на то и стихии, чтобы действовать непредсказуемо. Способность даже просто призвать их была не для всех, но чистая энергия всегда была очень могучей. Так думал князь и оттого был более чем уверен в своём успехе. Но довольно быстро усмешка покинула его губы, сменившись выражением повышенной сосредоточенности. Быть может, стихии могли быть непредсказуемыми, но пока они слушались своего друга (никто, даже князь, не посмел бы назвать кого-либо властителем оных), и очень точно. Запоздало Голицкий вспомнил древнюю китайскую пословицу «Недооценил врага — проиграл врагу». Впрочем, почему запоздало? Ведь он ещё не повержен. Да, сражаться сложно, но это не значит, что победить будет невозможно.

Долго ещё бились двое чародеев. Один за принципы, другой за удобную и богатую жизнь. Величайшие волшебники мира многое отдали бы, чтобы увидеть эту битву, результатами которой и в наши дни поражаются те, кто находят то место сражения. И ныне она не годится ни для паханья, ни для житья, так как выглядит как сплошное нагромождение внушительного количества глубочайших ям и небольших холмов — то была вылетевшая земля из-под ног сражающихся.

Наконец выносливость стала подводить бойцов. Первым начал демонстрировать признаки изнеможения Голицкий. Что домашние удобные тренировки против уроков выживания на дикой природе?

В результате Игнат сразил своего соперника заклятием молнии. Чтобы решиться на это, требовалась недюжинная отвага. Ведь стихия могла поразить не обязательно нужную жертву. Шансы, что обрушится на того, кто вызвал, велики. Стихия — это буйный, непослушный, с огромным трудом поддающийся контролю элемент природы. А оттого требовалась не только храбрость, но и сильнейшая воля, а также ловкость. Ведь для призыва нужных стихий требовалось проделать ряд необходимых движений и в этом вихре боевого танца магии соединить вместе части тела с вытатуированными рунами. В данном случае лоб, живот, правую руку и левую ногу. Но выбора не было. Либо Игнат вызовет молнию, либо потерпит поражение.

Князь Кораблёв не стремился к власти, к статусу директора первой школы магов, но при мысли, что коварный и злобный человек займёт столь важный пост, его одолевало яростное стремление воспротивиться этому. Ведь тогда и множество детей станут такими, как их директор. Но вовсе не зря магическое сообщество выбрало именно Игната первым руководителем школы. Так быстро, что это мог заметить лишь натренированный глаз, он сорвал со лба прикрывающее татуировку очелье и сжался в комок, принимая необходимую для заклятия позу.

— Молния, явись! — воскликнул он, осознав эту мысль, и голос его прозвучал словно гром, а сам в эту минуту напоминал грозного Перуна, древнеславянского повелителя молний. Вся разница была в том, что у громовержца борода была рыжей, а у Игната чёрной, словно грозовые тучи. Но в остальном будто слились в единое. Такие же чёрно-серебряные волосы на голове, вздыбленная борода, чёрно-белые одеяния и суровое выражение лица с искрящимися глазами.

— Что ж, — запыхавшись, проговорил Игнат извергающему сквозь кашель ругательства поверженному и почерневшему от удара молнии магу, — ты подал мне отличную идею. В школе каждый год в этот день и именно на этом месте будет проходить турнир в честь победы добра над злом.

Плюнув на землю рядом с побеждённым недругом, Игнат удалился. Он сдержал своё слово. Эта история создания школы укоренилась в умах учеников именно благодаря тому, что раз в год стал проводиться фестиваль. Он начинался с разыгрываемого спектакля, рассказывающего о битве злобного и коварного князя Голицкого и основателя школы Кораблёва. Затем начинался бой между самыми выдающимися учениками. Победителю давалась награда имени Игната Кораблёва, а проигравший вынужден был поститься потом десять дней. Таким образом, он символически переживал тяжёлое ранение князя, который, как рассказывали старые деды, был так болен после знаменитого сражения, что не мог не то, что есть, а даже просто сесть на своём золотом, обитом драгоценными камнями ложе. Первые годы это было единственное испытание. Позже были добавлены и другие.

Основатель школы многое сделал для неё и помимо этого соревнования. Он придумал делить учеников не случайным образом по специализациям, а в зависимости от предпочтений школьников. До четырнадцати лет они учились наукам ЧО — математике, языкам и прочим. Затем отправлялись в башню Лотоса, где жили год, обучаясь всем базовым магическим предметам. После чего им предстояло сделать выбор, кем стать: защитниками, целителями, искателями или активными магами.

Защитники специализировались на магии скрытия и пассивной защиты.

Целители занимались лечением.

Искатели направляли свою энергию на поиск вещей и людей.

Активные маги изучали боевые и оборонительные чары.

Игнат справедливо полагал, что направление всех умственных усилий в одно русло, а не в их множество принесёт гораздо больше плодов. И был прав.

Так была создана первая школа магии и заложены её основы.

Рита и Таша

Раз в год, 31 октября, в небе появляется компас. Он раскидывается по всему своду, словно радуга. Ни разу не видели такой? Тогда, увы, вынуждена разочаровать. Вы — ЧО. Данная аббревиатура означает «Человек обыкновенный». Другими словами, лишённый активных магических способностей. Пассивные — это интуиция, умение трактовать сны, гадать на картах и прочее. К активным относятся ясновидение, целительство, создание защитных барьеров и другие подобные навыки.

Небесный компас могут видеть лишь чародеи. Он указывает направление, по которому нужно лететь. В основном им пользуются ведьмы, направляющиеся на шабаш, и ученики, отправляющиеся в школу волшебства Лунотра. Ибо учебный год, в отличие от школ ЧО, начинается именно 31 октября. Все школьники, от четырнадцатилетних первокурсников и до двадцатилетних выпускников, в этот день садились в свои ступы и вылетали в Лунотра, ориентируясь на компас. Представителей ЧО среди этих юных магов попросту не могло быть. Чародей в семье, где не было ни одного волшебника, родиться просто не мог.

Среди множества взволнованных первокурсников была Рита. Это была совсем юная и застенчивая девочка с копной рыжих волос на голове, очень бледной кожей и изящными руками пианистки. Полёт занял меньше времени, чем она думала, и, когда приземлилась на площади Приветствия, была белее снега, хотя её кожа и так не отличалась особым загаром. Воздух вокруг шумел, словно протестуя против такого большого количества прибывших учеников. Это выглядело действительно очень впечатляюще — великое множество людей прилетало. Их был целый рой.

Рита, едва выпрыгнув из ступы, сразу завертела головой, пытаясь отследить, куда все идут после приземления. Учебное учреждение ей помог найти компас. Но как ориентироваться по самой школе? Зазевавшись, девочка не заметила, что прямо на неё несётся очередной вновь прибывший. А когда обратила внимание, было уже поздно. Седок не смог вовремя затормозить свою ступу и успешно проделал трюк под названием «врезаться во что-то — лучший способ остановиться». Этим чем-то оказалась Рита. К счастью, врезался не прямо в ступе. Сначала приземлил её, да как-то неловко. Кубарем вылетел и полетел вперёд уже не из-за магии, а благодаря инерции. Неудачным седоком оказался мальчик с золотистыми волосами. Угловатый, неловкий, с большими карими глазами.

— Паренёк, поосторожнее! — ахнула Рита.

— Какой я тебе паренёк! — возмутился тот вместо извинения. — Я — девочка!

— Ой. Прости. С испугу и не поняла.

— Да нет, это ты меня извини, — вздохнула неловкая девочка. — Со ступой у меня отношения не очень. Не участвовать мне в состязаниях по скоростным полётам. Ничего удивительного, что ты меня за мальчишку приняла. Фигура и длина волос у меня соответствующие. Я — Таша. Это сокращённо от Наташи. Но я это имя терпеть не могу. А ты кто?

— Рита, — протянула та, приглядываясь к груди своей собеседницы.

Таша шокированно отшатнулась.

— Хочешь убедиться, что я правда не мальчишка? — попыталась пошутить она.

Рита, поняв, о чём подумала новая знакомая, покраснела, словно маков цвет.

— Ой, прости, пожалуйста, у тебя такая необычная брошка! Невероятная красота! Где добыла? У ювелира заказывала?

Таша облегчённо рассмеялась:

— Так ты к волшебной бабочке приглядывалась?

— Волшебной?

— Да! — энергично кивнула Таша. — Самая настоящая бабочка. Она невероятная! Передаётся у нас из поколения в поколение. Способна хранить полную недвижимость; воспроизводить любую информацию, которую увидит, показывая картинки; даже защищать свою хозяйку.

— Да уж, с таким украшением и собаки никакой не надо, — хихикнула Рита, всё ещё смущённая.

— Согласна. Но давай про бабочку потом. Нам надо торопиться. Пошли?

— А куда?

— Действительно… — растерялась Таша.

Тут к ним весьма своевременно подскочила девушка. Красивее Рита в жизни не видела. Тонкие черты лица, голубые глаза, светлые вьющиеся волосы, густые ресницы.

— Первокурсницы? — спросила она и, не дожидаясь ответа, прокомментировала: — Отлично! Я ваш куратор. Меланья. Можно просто Мила. Скорее соберитесь у информационного стенда с описаниями направлений-специальностей, пока ещё одна авария не приключилась.

С этими словами она указала рукой в сторону, где у упомянутого стенда уже толпилась кучка взволнованных первокурсников и глазела на доску с вывешенными объявлениями. Когда Рита и Таша подошли ближе, то увидели, что там висит не описание направлений, а большой плакат. Вот что там было написано:

Уважаемые первокурсники 1634 года!

Пожалуйста, группами по 12 человек
пройдите в северную башню,
на воротах которых изображён лотос.
Вас там будет ждать привратник.

С пожеланиями отличной учёбы,

директорат школы

— О! С вами нас теперь двенадцать. Пойдёмте? — голос принадлежал какой-то бойкой первокурснице. Все остальные переглянулись и согласно кивнули.

Дети прошли в нужную башню, где их действительно встретил привратник. Это был молодой человек. Наверное, недавний выпускник.

— Добро пожаловать в Лунотра! — начал он произносить очевидно заранее подготовленную речь. — Вы находитесь в башне Лотоса. Здесь живут первокурсники до своего распределения на классы разных направлений, которое произойдёт в конце первого года обучения. Затем переселитесь в башни своего класса. На первом этаже находится комната привратника, в которой сможете меня найти в любое время и задать интересующий вопрос. Также тут расположены столовая, чулан для потерянных вещей, учебная комната и летняя веранда. Начиная со второго этажа идут личные апартаменты по нарастающей в соответствии с вашими фамилиями. Список помещений и их жителей висит у лестницы. Пока вы можете пойти поужинать, а затем заселиться в свои спальни. Меняться ими нельзя. Я позже пройду и проверю, как вы обустроились.

Озвучив эту короткую инструкцию, привратник попрощался и ушёл к себе в комнату, а первокурсники, зашумев, отправились наполнять свои пустые животы. Рита и Таша сидели вместе за столом и к лестнице пошли тоже вместе. Внимательно изучив список, Таша грустно вздохнула.

— Я с какой-то М. Кораблёвой, — печально произнесла она.

— Чего?! — переспросила Рита.

— Говорю, с Кораблёвой какой-то в 712-й комнате. Значит, седьмой этаж. Жаль, меняться нельзя. Вот бы с тобой заселиться. Уже знакомы как-никак.

— Твоё желание исполнено.

— В смысле?

— Моя фамилия — Кораблёва.

— Как это? А почему М? Должно быть Р. Ты же Рита. Ой! Стой!

— Да я никуда и не бегу, — хмыкнула Рита.

— Твоё же полное имя Маргарита!

— Да уж, прозорливой тебя не назвать, — улыбнулась новоиспечённая подруга.

— Да ладно, не смейся надо мной. Подумаешь, не сообразила сразу.

Рита заглянула в список.

— А ты, получается, Коряева?

— Да уж, не повезло мне с фамилией, — вздохнула девочка. — От слова «корявая». Я и по жизни такая. Вот и в тебя врезалась, потому что летаю коряво. Не то что твоя фамилия.

— А что в ней такого? — удивилась Рита.

— Ну как… корабли. Морская романтика. Мило.

— Эй, вы двое! — раздался голос сзади. — Мы, конечно, очень рады, что вы подружились, но, может, и другим дадите посмотреть номер комнаты?

Шло время. Деньки пролетали незаметно. Хотя учёба отнимала много времени, она доставляла радость. Всё было очень интересно, но часто ученики и уставали так, что засыпали прямо над книгами. Вот почему все очень обрадовались, когда наступило время фестиваля в честь годовщины основания школы. Отменяли уроки ради подготовки к нему, и можно было перевести дух. Она утомляла тоже, но зато готовились все вместе. Это было весело и здорово объединяло. Тогда Таша с Ритой близко сошлись с ещё одной ученицей башни Лотоса по имени Нина Угдышева. Девочкой маленького роста, метра в полтора, с чёрными глазами и такими же чёрными волосами. Её фигура отличалась стройностью, но лицо было немного пухловатым. Впрочем, это ни капли не мешало большинству мальчишек постоянно оказывать ей знаки внимания. Но Нина никогда не обращала на своих ухажёров внимания и всё время проводила с подругами.

Настал день фестиваля. Он открывался на площади Ликования небольшой постановкой, рассказывающей о победе основателя школы над злым князем.

— О! Гляди-ка, — сказала Таша, — у этого Кораблёва такая же фамилия, как у тебя. Вы, часом, не родственники?

— Да ну! — воскликнула Рита. — Я бы знала. Просто однофамильцы, наверное.

И они продолжили смотреть дальше. После сценки самые сильные ученики школы устроили магическую дуэль. Подруги с завистью наблюдали. Каждая из них мечтала когда-нибудь удостоиться чести тоже сразиться на такой дуэли, как одна из сильнейших учениц. Были многие другие испытания. Например, скоростным зельеварением, в котором надо было сварить нужное зелье быстрее всех. Притом некоторых необходимых ингредиентов не было и участникам необходимо было найти их аналоги.

Был ещё конкурс жестовой магии, где надо было с помощью чар выполнить ряд заданий с определённым объектом. Например, заставить повиснуть его в воздухе, обогнать предметы других участников и, наконец, уничтожить в пепел. При этом оценивалась не только успешность выполнения задач, но и красота движений. Ведь управлять объектами надо было с помощью рук, ног, всего тела.

Непосвящённому человеку казалось, что конкурсант танцует очень необычный танец. Многие откровенно перебарщивали при этом с магическими артефактами, которые чосовцу могли бы показаться простыми (в крайнем случае драгоценными) украшениями. Кольцами (были даже случаи, когда надевали не только на каждый палец, а даже по несколько штук на таковой), браслетами, ожерельями, цепочками на талию (ведь пупок — источник живой энергии) и всё в таком духе. Увлёкшись большим количеством усилителей магии, участники забывали, что в конкурсе оценивают не только эффектность жестовых чар, но и эстетичность внешнего вида.

Также был конкурс преображения, в котором надо было изменить собственную внешность. Здесь оценка давалась по трём критериям: внешний вид, разные свойства голоса, индивидуальный аромат и пантомимика, количество предпринятых попыток.

Был даже конкурс песни. Надо было исполнить три разные, активируя магию голоса так, чтобы при исполнении одной песни зрители заплакали, слушая вторую — задумались о смысле жизни, а третья заставляла искренне смеяться.

Девочки восхищались этим зрелищем и одновременно сожалели, что не могут принять участие — до таких конкурсов допускались лишь те, кто уже определился со специализацией. Но подруг немного утешало, что они ассистировали старшеклассникам: подготавливали реквизиты, украшали площадь Ликования, помогали тренироваться конкурсантам и делали многое другое.

Впрочем, в одном соревновании и дружная троица смогла поучаствовать. Это конкурс по изящному движению, который напоминал облегчённую версию конкурса магической стрельбы. Он проводился специально для обитателей башни Лотоса. Надо было продемонстрировать красоту и изящество своих движений. Но если магическая стрельба проводилась без какого-либо личного реквизита, то соревнование для новичков проходило с лёгкими, шикарно расшитыми платками. Они помогали отработать красоту поз и взмахов. Этот конкурс заслуживает отдельного упоминания.

Так совпало, что Рита, Таша и Нина смогли дойти до финала втроём. Оно и неудивительно. Ведь движения они множество часов отрабатывали вместе, помогали друг другу.

Перед выступлением Рита так нервничала, что пошла ополоснуть лицо. Таша отправилась вместе с ней. Но так вышло, что Рита вернулась первой. Заглянув за угол, где находилась Нина с их платками, девочка успела застать, как та применила на её платок заклинание магнита. Оно считается запрещённым в школе и во время дуэлей, так как из-за него внутренние энергии чародеев, благодаря гармоничному пересечению в теле которых создаётся магия, смешиваются и перестают циркулировать правильно. При этом магией пользоваться возможно, но будет унылая и вялая, словно пытается колдовать ЧО.

Разумеется, в таком состоянии конкурс изящного движения не выиграть. Рита замерла на месте, обескураженная подобным предательством от той, от кого не ожидала. Нина тем временем как раз закончила заклинание магнита и подняла голову. И увидела Риту. И всё поняла. Только она открыла рот, чтобы что-то сказать, как очень своевременно на неё налетела Таша, которая шла сзади.

— Эй, ты чего тут застыла, словно статуя, Кораблёва?

Но Рита ей ничего не ответила.

— Нина, прежде чем я спрошу почему, скажи: с платком Таши ты тоже это сделала? — стальным голосом спросила девочка, пытаясь не дать подступившим слезам выдать состояние её надломленной предательством души.

— О чём ты? — притворилась удивлённой Нина.

Рита и вовсе растерялась от такого. Быть застигнутой врасплох и так нагло отрицать свою причастность! Руки её задрожали, девочка закусила нижнюю губу, пытаясь не дать себе распуститься, и, пока собиралась с мыслями, проклиная возникший ступор, Таша недоумённо посмотрела на неё.

— Да, Рита, о чём ты? — спросила подруга.

— А ты проверь свой платок, — неестественно тонким голосом сказала несчастная девочка.

Таша взяла в руки свой аксессуар для конкурса и произнесла элементарнейшее заклинание проверки, соответствующе поднимая и опуская руку, приподнимая отдельные пальцы так, словно играла на рояле.

— Север-юг-восток-запад, — проговорила она, и платок, поднявшись вверх, исполнил что-то вроде лёгкого танца. Он шевельнулся в соответствии с названными сторонами света, поднимая нужные уголки ткани.

— Отлично, — обрадовалась Рита, — твой ещё не успела. А мой испортила. Вот гляди.

Она произнесла такое же заклинание — платок чуть дрогнул, но изящно в воздух не взлетел.

— Видишь? — спросила она подругу. — Нина применила заклинание магнита, я свидетель!

— Но я-то нет! — ответила Таша.

— В смысле?

— Я всё поняла! — как-то нехорошо сощурившись, произнесла Таша. — Ты завидуешь нашей дружбе и решила вот так некрасиво подставить хорошего человека!

Тут Рита совсем дар речи потеряла. Она словно собственной душой подавилась.

— Ч-что? — заикаясь, переспросила она. — Ч-чему завидую?

— Ты привыкла, что с самого начала мы были вдвоём, но тут появилась Нина, и ты приревновала меня к ней. — Таша даже раскраснелась от гнева, выговаривая всё это. — И решила вот так подло её подставить. Коварная интриганка! Не ожидала от тебя. И не стыдно совершать такие ужасные поступки? До какой же степени ты злая! Даже собственному платку навредила, чтобы подставить хорошего человека! Или забыла уже, как мы все вместе вышивали на нём райскую птицу Алконост? Тебе бы больше подошла птица-обида в виде чёрного лебедя!

С этими словами она утащила довольную Нину подальше от подруги, оставив ту в полном изумлении и смятении. Каким-то чудом умудряясь сдерживать слёзы, преданная Рита объявила о своём отказе от участия в конкурсе организаторам и на ослабевших ногах ушла в башню. Там и дала наконец-то волю эмоциям. Она теперь не хотела иметь ничего общего ни с Ниной, ни с Ташей. Её предательство виделось даже более серьёзным, чем поступок Угдышевой.

Ведь одно дело — совершить некрасивый поступок, и совсем другое — из двух друзей выбрать одного, не выслушивая никаких аргументов, доводов, не стараясь разобраться. Это убивало больше всего. То, что ни капли сомнения не испытал человек, прежде чем вынести свой вердикт.

Рита пока не понимала, что разочаровалась не только в Таше, но и в собственных мечтах. Грезя о настоящей, искренней дружбе, она представляла, как та в опасных ситуациях загораживает своим телом её, Риту, рискуя собственной жизнью. Как отстаивает правоту подруги, ни на миг не усомнившись в ней. Как в минуту признаний в слабостях и проступках утешает, говоря, что так бывает со всеми. Что не ошибаются только те, кто бездействуют, и лучше сделать и ошибиться, чем сидеть сложа руки. Как вместе делят не только радостные минуты, но и горестные. Как любые, самые худшие из жизненных ненастий не способны разлучить подруг.

Но все эти мечтания были обрушены быстро и беспощадно. Получилось, что были вместе лишь в радости и что первое же испытание не было преодолено.

Помня, что обмен комнатами запрещён, всхлипывая от обиды, девочка собрала все свои вещи и перебралась в местечко, которое давно присмотрела для тайных сборищ их некогда дружной компании, тех, кого она считала настоящими друзьями на всю жизнь. Хотела как раз сегодня, когда б испытание осталось позади, поведать о нём. Как долго она представляла этот чудесный момент. Когда они, такие счастливые от победы в конкурсе (иначе, по её мнению, и быть не могло), вместе отправляются туда. Как подруги восхитились бы такой затеей и как дивно проводили бы здесь время. Это был подвал в башне Лотоса, в который никто не заглядывал.

Делая влажную уборку и расставляя свои вещи, Рита никак не могла выкинуть из головы мысль: как можно было в столь очевидной и прозрачной ситуации принять сторону злодейки?! Просто из-за того, что к ней она испытывает более сильные дружеские чувства, чем к ней — к Рите, повести себя столь несправедливо и предательски! Кораблёва никак не могла принять это.

Всё разрушилось. Разумеется, как бы девочка ни обустроила подвал, оставаться всегда она там не могла — это было попросту нельзя, и рано или поздно кто-нибудь заметил бы, что там живёт ученица. Рита не думала, что Таша на неё донесёт, справедливо полагая, что такое положение вещей её устроит, но понимала другое: донесёт рано или поздно кто-нибудь ещё. Тем более всё в этом подвале напоминало о предательстве подруг. Ведь когда-то в мечтах она так долго лелеяла свои представления об их совместном времяпрепровождении.

Поэтому, собрав волю в кулак, выписав речь на бумажку и твёрдо заучив её, с помощью куратора Меланьи удалось убедить привратника дать ей другую комнату. Некоторое время спустя Рита узнала от одноклассников, что Нина ради своей выгоды подставила и Ташу. Но та не пошла извиниться к той, которую предала. Потеряв веру в людей, она вовсе покинула школу и, по слухам, пошла в ученицы к одной из волшебниц, практикующих в мире людей под видом знахарки. Говорят, когда Таша уходила из школы, на ней не было бабочки, с которой та всегда была неразлучна. Кто-то рассуждал даже, что, желая наказать саму себя, она куда-то спрятала свою летающую подружку. Наверное, просто оставила дома.

Веру в людей потеряла и Рита. Несмотря на то что она с успехом окончила школу, так и не смогла заставить себя ни с кем подружиться. Нина тоже вполне благополучно окончила школу. Было бы справедливо, если бы её поступки стали всем известны и она получила заслуженное наказание. Но, увы, добро не всегда побеждает зло. Но и зло не выиграло. Это была ничья. Ничья, которую ещё предстояло разрешить времени и будущим поколениям волшебников. И тогда ты, уважаемый читатель, сможешь понять, кто же победил — добро или зло?

Но прежде чем подойти к следующей истории, я не могу не рассказать другую. Об ученице школы магии по имени Ашадия Апо, о сумасшедшем короле, который задумал перевернуть все слова задом наперёд, и о том, как важно знать своё происхождение.

Ашадия Апо

Со времён, когда Рита и Таша рассорились, миновали десятилетия. Но всё так же незыблемо стояла школа чародейства Лунотра и всё так же воспитывались и учились чарам дети. Лишь сменился правитель государства. Теперь на троне сидел редкий самодур и рекордный игрок в азартные игры.

В комнате, которую некогда делили Рита и Таша, раздался шум резко отодвигаемых занавесок. Ашадия, жительница той самой спальни номер 712, поморщилась, перевернулась на другой бок и накрылась с головой одеялом. Но под ним было жарко. Не День Деда Мороза всё-таки. Погода — словно лето на дворе. Взбрыкнув ногами, она скинула с себя одеяло, со звуком выброшенного на берег тюленя шлёпнулась с кровати на прохладный пол и сделала попытку продолжить спать. Куда там! Прямо над ухом внезапно раздался голос:

— Шади! А ну, вставай!

Девчушка, которую звали Ашадия Апо, а для своих просто Шади, села на полу, резко помотала головой из стороны в сторону, чтобы проснуться, и встала, слегка пошатнувшись при этом. Всё-таки подниматься столь резво, не до конца ещё придя в себя после сна, несколько рискованно.

Теперь, о читатель, ты подробно можешь рассмотреть нашу героиню. Это девочка лет четырнадцати, довольно высокая, с тёмно-русыми прямыми волосами, тянущимися до самой поясницы. На правой скуле три родинки, образующие собой треугольник. Глаза большие, карие. Высокий лоб свидетельствовал об уме Шади, ведь считается, что чем он у человека выше, тем он умней. Как уверяла сама Шади, нос у неё был как у Бабы-яги — чуть длинноватый и с небольшой горбинкой. Девочка из-за этого то переживала, то, наоборот, гордилась. Ведь Баба-яга хоть и не писаная красавица, но колдунья очень могущественная, охраняющая границы миров живых и мёртвых. Кто знает, быть может, это сходство придаст ей, Шади, больше магических сил. Но сейчас мысли были не о престарелой чародейке, а о желании вернуться в горизонтальное положение.

— Тенна, ну что ты будишь меня с утра пораньше! — жалостливо заскулила она. — Сейчас первый день лета. Время отдыха, расслабления и беспечного сна!

Тенна, староста специализированного направления Вераесть школы магии Артонул, была человеком активным и деятельным, на которого молились не только все её подопечные, но и очень уважала глава направления — Ацуна. Тенна занималась, казалось, всем подряд: принимала и заботилась о новичках школы, возглавляла СИД (отделение, занимающееся социальным развитием и досугом школьников), по выходным руководила театральным кружком и, по сути, занималась всем, абсолютно всем на родном направлении. Тенна была ниже Шади, но зато старше — ей было шестнадцать лет. Сама она рыжая, с богатой россыпью веснушек на носу. По её внешнему виду и не скажешь, что занимает столько важных постов.

Обе они появились в Артонул, желая получить магическое образование. Туда мог поступить любой желающий при условии, что он способен творить магию, и неважно, насколько мощную.

— Шади, ты обещала быть активной! — начала ворчать Тенна, подбирая разбросанную по полу одежду и аккуратно развешивая её на стуле. — Ты ведь знаешь правила: хочешь отлично отучиться в своём первом учебном ургилумхе — делай что-нибудь: иди преподавать летние лекции, учись, принимай участие в конкурсах. Хоть что-то. Тем более поступила ты за неделю до окончания весеннего обучения и ещё не освоилась. Вот тебе и шанс.

— Да ну! И вообще! Я обиделась! — скрестила руки на груди Шади и, надув губы, отвернулась к окну, делая вид, что что-то пытается там разглядеть.

— На кого?! — замерла Тенна, выронив белоснежную туфельку, которую как раз подняла с пола, чтобы аккуратно поставить рядом с другой, которая стояла у двери. — Когда успела?

— Да на всех! Вчера! В комнате отдыха и досуга даже сесть некуда! Стоило попытаться устроиться на диване, возникает выпускник школы и с грозным выражением лица даёт понять, что диван его, только его и никому больше туда нельзя. Даже мухам на нём сидеть не разрешает.

При упоминании мух Тенна улыбнулась, а Шади продолжала ябедничать:

— Попыталась сесть в кресло, так и оно оказалось чьей-то собственностью. Нельзя сидеть на мягкой мебели, так я попыталась угнездиться на подоконнике, но и оттуда была прогнана. Собралась было взлететь на верхнюю книжную полку, она как раз пустая, но и туда, оказывается, нельзя — занято. Я ничего не понимаю. Если диван и кресло ученики могли привезти из дома, то подоконник и шкаф точно нет! И вообще, жалко им, что ли, если я немного посижу на их местах!

— Эм… — растерянно протянула Тенна, — видишь ли, вся мебель принадлежит школе.

— А чего они тогда! — начала было возмущаться Шади. Разговор этот она завела от ощущения необходимости хоть о чём-то беседовать с Тенной, не дать возникнуть неловкой паузе в воздухе, но теперь и правда рассердилась. Вспомнилось, как чувствовала себя никому не нужной, лишней обузой, которой никто не рад, когда её гнали со всех мест в комнате отдыха. Захотелось снова улечься на кровать, укрыться от всех невзгод одеялом и лежать так до начала лекций, но Тенна чутко уловила это настроение и примиряющим тоном заговорила:

— Просто каждый нашёл по душе уголок, и им не хочется этим уголком делиться.

— Ну и зря!

— Ну-ну. Не переживай так. — Тенна отмерла, подняла наконец туфельку и водрузила на полагающееся ей место. — Хочешь, сотвори и себе уютный уголок. Повесь, например, гамак. Убеждена, парочку наверняка можно найти в кладовой. Повесь и тоже никому не разрешай на него садиться. Пусть прочувствуют на своей шкуре, каково это.

— Вот ещё! Я-то не до такой степени эгоистка! — буркнула Шади, но видно было, что она уже не такая сердитая. Впрочем, девочка снова отчего-то надулась и продолжила: — Кстати, — воскликнула она так неожиданно, что Тенна даже вздрогнула, — я тут пыталась у младшего старосты выведать кое-какую информацию…

— У Аффития?

— Да! Я очень даже вежливо спросила, какой средний балл нужно набрать для перехода в СКОЛ (старшие классы для особо любознательных), а он посмотрел на меня, как на таракана, которого никак не удаётся прихлопнуть тапком, и послал!

— Как послал? Куда послал?! — вновь оторопела Тенна.

— Да не пугайся так, — ухмыльнулась Шади, — в приличное место. Устав читать.

— А при чём устав? Там этой информации нет.

— Вот и я про то!

— Ну… что тут скажешь… У него экзамены, голова не тем занята.

— Это не оправдание! Он же староста, пусть и младший. Разве в его обязанности не входит помогать первокурсникам? А раз не справляется, пусть передаст должность кому-нибудь более достойному, а сам занимается своими дурацкими экзаменами.

Шади снова начала горячиться, но Тенна не обратила на это внимания, а лишь пожала плечами:

— Так ведь он школьный староста. Вот если бы спросила, сколько нужно баллов для перехода на второй курс… Почему ты не подошла к Лэнду — старосте СКОЛа?

— Я его боюсь!

— Он же совсем не страшный!

— Ага! Ты видела хоть раз, как он с преподавателями общается? А если уж к нему первокурсница подойдёт, представляешь, в каком тоне ответит? Если вообще соизволит снизойти до ответа, конечно. А то может повести себя так, словно я к нему вовсе не обращалась, молча отвернуться и уйти по своим делам!

— Хм, пожалуй, кому-нибудь и правда нужно его спустить с небес на землю.

Шади хихикнула. Ведь имя Лэнд переводится как «земля», и, учитывая этот момент, Тенна удачно скаламбурила. А та тем временем продолжала:

— Слушай, Шади, у меня ощущение, что ты мне просто зубы заговариваешь. Хватит на всех подряд обижаться. Да и рано тебе про СКОЛ узнавать — до этого ещё уйма времени. Хотя, конечно, намерение туда поступить, весьма похвально. Так, — громко хлопнула она в ладоши, — бегом собираться и иди уже изображай активную деятельность.

Спустя десять минут Шади, одетая и умытая, неторопливо направлялась в сторону своей любимой лестницы — прохладной, самой дальней, полностью покрытой паутиной. Почему она оказалась заброшенной, ученица не знала. Впрочем, даже хорошо, что ею никто не пользовался. Шади обожала такие вот заброшенные уголки. И чем больше в них пыли и паутины, тем лучше. Тогда появлялось какое-то ощущение тайны. Каждый раз в таких случаях вспоминалась сказка о Спящей царевне, которая была погружена в сон в замке, простоявшем столетие заброшенным, обросшем вокруг колючим и непроходимым лесом, чтобы никто не смог туда пробраться. Сказку эту девушка никогда не любила (ей казалось нечестным, что героиня истории ничего для своего счастья толком не сделала, а только спала), но когда-то давно в детстве, впервые услышав эту историю, сразу очаровалась идеей на долгие года заброшенного места.

Вот и сейчас, привычно спускаясь по ней на первый этаж, девочка счастливо улыбалась и, видимо, слишком погрузилась в свои мысли, ибо внезапно оступилась на одной из ступенек, и, чтобы не упасть, опёрлась рукой об изображение компаса, являющегося копией того самого, что указывает направление летящим в школу. Картина сместилась — и… нет, за ней не открылся тайник. Зато верхняя часть одной из ступенек еле заметно приоткрылась. Девочка и не заметила бы этого, но ступеньки были старые, и раздался скрип, который привлёк её внимание.

— Ничего себе! — охнула Шади. — Тайник!

При всей любви к заброшенным местам (и, в особенности к лестницам) и мечтать никогда не смела, что так повезёт. Впрочем, какой ребёнок в четырнадцать лет не мечтает обнаружить что-то в таком духе?

Она убрала руку от рамы и шагнула было к ступеньке полюбопытствовать, что там таится внутри, но стоило картине вернуться на своё место, как тайник закрылся снова. Ученица в недоумении переводила взгляд с картины на ступеньку и наоборот. Ведь получалось, что нужно удерживать раму, дабы тайник не закрывался, но ступенька слишком далеко от картины для того, чтобы одной рукой держать её, а другой открывать секретную нишу. Нужен был ещё кто-то, чтобы держать раму, пока Шади заглядывает в тайник. Но так хотелось сделать открытие самой! И держать его в тайне. Или рассказать. Вот бы все удивились! И даже ненавистные Лэнд и Аффитий наверняка восхитились бы прытью новенькой, пожалели бы о своём к ней отношении и, кто знает, быть может, извинились бы.

Вообразив себе этих двух в глубоком поклоне и слёзно умоляющих её о прощении, Шади довольно заулыбалась и твёрдо решила, что ни к чьей помощи прибегать не станет и непременно надо суметь заглянуть в тайник самостоятельно. Делить славу не хотелось ни с кем. Даже с доброжелательной и всегда приходящей на помощь Тенной.

Немного подумав, Шади пришла к мысли, что нога длиннее руки. Балансируя на одной конечности, другой она сдвинула раму, а рукой потянулась к ступеньке, при этом невольно приняв позу, схожую с одной из тех, что демонстрируют балерины в прыжке. Успех! Дотянуться удалось! Приоткрыв «крышку» ступеньки и стараясь при этом не упасть, она увидела…

Акчобабус Янбешоловус

Она увидела в тайнике, к своему глубочайшему разочарованию, пустоту. Там не было ничего. Ни золота, ни магического артефакта, ни даже коллекции ракушек. Вообще ничего. Лишь только мёртвая бабочка, невесть как туда попавшая. «Жаль её, — подумалось Шади. — Наверное, залетела, когда из тайника доставали сокровище».

Продолжая балансировать на одной ноге, она осторожно вынула чешуекрылую и, наконец, приняла обычное вертикальное положение. Картина мягко вернулась на своё место, ступенька закрылась. На этот раз без скрипа. Усевшись прямо на лестницу, Шади жалостливо стала рассматривать бабочку. Крылья у неё были раскрыты и отличались невероятной красотой. Самое изумительное, что они были словно покрыты мелкими блёстками, отчего придавали маленькому тельцу вид драгоценного украшения.

Тяжело вздохнув и бережно держа кроху в ладошках, Шади спустилась на первый этаж, но направилась не в летний класс, как собиралась, а в сад, где хотела предать найденную бедняжку земле. Но выполнять свою печальную миссию ей не пришлось. Стоило ученице выйти на свежий воздух, бабочка взмахнула крыльями. Сначала чуть дрогнула ими, потом сильнее и, наконец, под изумлённым взглядом Шади взлетела и села той на нос.

— Вот так здрасте, — ошарашенно вымолвила та. — Чего-чего, а оживших трупов я ещё не видала. Об упырях слышала, конечно, но чтобы бабочка… Ты — источник светлой или тёмной магии? — подумав немного, спросила она так, словно находка могла ей ответить на международном наречии, на котором и говорила Шади (его с самых малых лет, наряду с языком родной страны, если был рождён вне Лунного Отражения, изучали все дети). Подождав немного, повторила вопрос на родном русском. Но бабочка продолжала изящно порхать в воздухе, словно говорили вовсе не с ней. Да и стоило ли ожидать понимания языка (тем более речи русских обыкновенников) от насекомого? Призадумавшись, Шади спросила:

— Быть может, ты и есть сокровище?

Бабочка продолжала безмолвно порхать.

— Ты улетишь или со мной останешься?

Бабочка взлетела, сделала небольшой круг перед глазами девочки и снова села ей на нос.

— Значит, останешься? — обрадовалась Шади. — Слушай, раз такое дело, может, на карман мой кофточки сядешь? Будешь украшеним. А то на носу как-то слишком видно, да и косоглазие боюсь заработать.

Бабочка послушно перелетела на карман и замерла. Казалось, что это не живое существо, явно понимающее человеческую речь, а какое-нибудь украшение. Например, брошка.

Просияв, Шади направилась в летний класс. Пропускать урок, пусть даже по такому невероятному поводу, не хотелось. Зайдя в помещение, к своему неудовольствию, девочка сразу наткнулась на свою недоброжелательницу Клап де Лон с направления Телмерденолз. Ашадия была в школе всего неделю, но Клап (которую девочка про себя называла Клопом) уже успела за что-то невзлюбить новоприбывшую.

— Так-так-так… — медленно произнесла де Лон с интонацией предвкушения издёвок над любимой жертвой. — Смотрите, кто почтил нас своим присутствием! — Она оглянулась по сторонам, дабы убедиться, что является центром всеобщего внимания (втихомолку насмешничать было не так интересно), и, удостоверившись в этом, с ухмылочкой продолжила: — Новоприбывшая! Слышь, Ашадия, а почему это тебя приняли не в начале учебного года, а в конце? Быть может, это оттого, что у тебя не имя, а название страны какое-то? Австралия, Белоруссия, Албания, Бельгия. Будет ещё одна — Ашадия. Там будут жить только тупые.

Пошутив таким образом, де Лон некрасиво расхохоталась.

— Клоп, у тебя с чувством юмора плохо, — закатывая глаза, парировала Шади. — Не позорься, не шути, если не умеешь.

Де Лон растерялась. Не зная, чем ответить на это, она не нашла ничего лучше, чем обвинить в лицемерии. Ткнув пальцем в, как она думала, брошку, презрительно произнесла:

— Лучше быть обделённой чувством юмора, чем достоинством. Только не говори, что прицепила это уродство просто так. Ты ведь прекрасно знаешь, что у нас сейчас магия бабочек. Что, решила перед Келытом Ялыркзеб выделиться? Хочешь в любимчики попасть? — Она хмыкнула, вновь осмотрелась по сторонам и членораздельно произнесла: — Конечно, хочешь. С такой тупой и уродливой головушкой, как у тебя, это единственный способ не оказаться в списках отстающих.

Произнеся эти гадкие слова, она ткнула пальцем в бабочку, красующуюся на груди у Шади. И тут инстинкт самосохранения, в отличие от инстинкта издевательств, её подвёл. В один миг де Лон оказалась окрашенной в ядовито-зелёную краску.

— Так! Что здесь происходит?! — раздался гневный голос.

Это пришла Келытом Ялыркзеб, прозванная учениками Бескрылой, тем более что её фамилия так и выглядела, если произносить её наоборот и заменить «з» на «с».

— Она! — выкрикнула Клап де Лон, одной рукой пытаясь стереть краску с лица, а пальцем другой грубо тыкая в Шади. — Это её фокусы!

— Я тут ни при чём! — запротестовала девочка. — Я даже пассов никаких не делала, не говоря уже о полноценной жестовой магии. Да вы хоть класс спросите!

Ученики, которые недолюбливали гордую и высокомерную Клап де Лон, но противостоять ей не осмеливались, зашумели, подтверждая слова своей новой соученицы.

— Верю-верю, — проговорила Ялыркзеб, приглядываясь к бабочке на груди Шади. — Скажите-ка лучше, госпожа Апо, откуда у вас Акчобабус Янбешоловус?

— Янбе… Янбе кто? — растерянно переспросила Шади.

Дурацкий указ сумасшедшего короля отменить нормальные имена и названия, а произносить их задом наперёд всегда доставлял ей неудобства. Вот и сейчас девочка пыталась прикинуть, как звучат загадочные слова, произносимые преподавателем, если поставить буквы в нормальном порядке, но их было слишком много, и Шади окончательно запуталась, не сумев запомнить и перевёрнутого варианта названия.

— Акчобабус Янбешоловус! — повторила преподаватель, поправляя круглые очки на переносице. — Пожалуйста, дети, рассаживайтесь по своим местам. Раз такое дело, именно этой бабочке из семейства Вогам я посвящу сегодняшнюю лекцию.

Учительница встала у доски и стала рассказывать:

— Как я уже озвучила, Акчобабус Янбешоловус принадлежит семейству Вогам. Самое любопытное в бабочках этого вида то, что несколько десятков лет они способны провести во сне. Можно даже подумать, что бабочка умерла, и оттого на земле осталось очень мало особей. Причиной этому служит то, что несведущие коллекционеры прокалывают их булавкой, люди наступают или хоронят. Вот вам ещё один наглядный пример того, как отсутствие знаний может убивать. Поэтому, прошу вас, учитесь прилежно и не просто заучивайте материал, но и понимайте его, старайтесь применять знания в жизни, и тогда они никогда не покинут ваши прелестные головки.

Произнеся эту нотацию, Келытом Ялыркзеб вздохнула, видимо, припомнив на своей памяти тех учеников, которые не были ни радивыми, ни прилежными, и продолжила лекцию:

— Именно по этой причине на земле осталось очень малое количество особей, которые бережно хранятся у лепидоптеристов, и ими же изучаются магические свойства данного вида. Однако в силу определённых причин процесс этот очень сложный, так как на настоящий момент не выявлены условия, при которых Акчобабус могли бы их проявить. Ну а теперь я сообщу информацию, которую сразу не запомнить, поэтому потрудитесь воспользоваться пишущими предметами и зафиксировать.

Подождав с минуту, пока ученики развернут пергаменты и возьмут в руки перья, преподаватель начала медленно говорить, чтобы за ней успевали записывать:

— Размах крыльев у самцов — 64–81 миллиметр, у самок — 74–95. Как можно видеть по крыльям бабочки, принадлежащей госпоже Апо, это самочка. Будем надеяться, после занятия ваша соученица даст возможность вам рассмотреть её поближе.

— Про Шади тоже записать? — раздался с задних парт чей-то насмешливый голос.

— Если вы в неё влюблены, то можете хоть весь лист исписать именем своей подруги сердца, — съязвила учительница. Когда прерывали её лекцию, госпожа Келытом могла быть не менее ядовитой, чем де Клап.

Класс снова захихикал, а преподавательница продолжила говорить так, словно её не прерывали.

— А теперь пишем дальше, — монотонно заговорила она с безучастным видом. — Задние крылья имеют «хвостики» до 10 миллиметров. Бабочки первого поколения и особи, обитающие в северной части ареала, обладают белой окраской, летние бабочки заметно крупнее и имеют более яркую окраску. У экземпляров первого поколения сильнее выражен рисунок на крыльях. В жаркие годы отмечается появление более мелких бабочек. Подвидов не существует. Встречается Акчобабус повсеместно по всему нашему царству. Продолжительность жизни составляет тысячу лет. Размножение происходит путём откладывания яиц самкой. Она зависает в воздухе, на нижней стороне листа или на боковой поверхности стебля кормовых растений. За один подлёт бабочка откладывает одно, очень редко два яйца. Всего самка за всю свою жизнь откладывает семьдесят пять яиц. Они имеют полушаровидную форму, цвет зеленоватый или чёрный с жёлтым верхом. Через время их окраска изменяется на серебристую. Стадия яйца — двадцать три дня.

Тут Келытом прервалась, чтобы поймать бумажный самолётик, кем-то запущенный с задних парт, смяла его, выкинула в корзину и продолжила диктовать:

— Первоначальная окраска гусеницы белая с чёрным пятном на спинке. По мере роста приобретает зелёную окраску с чёрными поперечными полосами. При раздражении выдвигает позади головы железу, называемую осметрией. Пожалуйста, запишите верно: ос-ме-три-я! — членораздельно произнесла Бескрылая и продолжила: — Осметрия представляет из себя два длинных розово-голубых рожка. В случае опасности гусеница выдвигает его наружу, поднимает переднюю часть тела вверх и назад, выделяя ядовито-зелёную жидкость с неприятным едким запахом. Бабочки способны похожей жидкостью с целью самозащиты покрыть обидчика, как это и произошло с госпожой де Лон.

Объяснения учительницы прервало дружное хихиканье, а упомянутая де Лон залилась краской. Она привыкла позорить других, но не любила, чтобы то же самое проделывали с ней. Впрочем, если ты, дорогой читатель, надеешься, что, почувствовав на своей шкуре, каково это, Клоп решила никогда никого не обижать, то ошибёшься. Напротив, она загорелась отомстить и сделать жизнь Шади ещё более невыносимой. А заодно и тех, кто осмелился хихикать над ней. Келытом, не обращая внимания на смешки, продолжила так, словно в классе царила идеальная тишина:

— Окукливание гусеницы происходит на стеблях кормового растения либо на соседних растениях. Цвет куколки зависит от цвета субстрата. Преимущественно это зелёный. Реже синий и в совершенно уникальных случаях красный. На сегодня лекция закончена. Пожалуйста, подготовьте к следующему занятию доклад. Тема: «Отличие Акчобабус Янбешоловус от Папило Махаон». Эти две бабочки внешне похожи, и поэтому чрезвычайно важно знать, как их отличить. Ведь Махаон обитает в мире ЧО, а Акчобабус только у нас и, в отличие от своей сестрицы, обладает уникальными волшебными свойствами. Непременно зарисуйте этих двух чешуйчатокрылых. Это поможет вам запомнить внешний вид.

Преподаватель подождала, пока ученики запишут название доклада, для верности произнеся его ещё два раза, и сказала торжественно:

— А теперь прошу вас покинуть класс. Госпожа Апо, задержитесь на минутку.

Кто-то спросил, явно пытаясь выручить одноклассницу:

— Но мы бы хотели рассмотреть плевательницу!

— Не плевательницу, а Ачкобабус Янбешоловус! — наставительно поправила учительница. — Вы сделаете это позже!

Ученики дружной гурьбой стали выходить в коридор, а Шади, съёжившись, ждала с душевным трепетом, пока класс опустеет, ничего хорошего от беседы не ожидая.

Когда все до одного вышли, Ялыркзеб подошла к Шади и спросила:

— А теперь, дорогая моя, раскройте секрет: откуда у вас этот редчайший экземпляр? Имейте в виду, от ответа зависит ваше дальнейшее пребывание в школе.

Казнить нельзя помиловать

Много чего передумавшая во время лекции Шади выдала уже готовый ответ.

— А она передаётся в нашей семье из поколения в поколение, — скороговоркой проговорила она. — Вы же сами упоминали, что бабочка живёт тысячу лет.

— Госпожа Апо, — сурово сдвинула брови учительница, — говорите правду! Так как Акчобабус чрезвычайно редкий вид, каждый его представитель строго учтён, и они хранятся лишь у специалистов по магии бабочек. Разумеется, всех их я знаю. И среди таких семья Апо не значится. Так откуда у вас бабочка?

— Хм, даже не знаю, что вам на это и сказать, — протянула как можно медленнее Шади, стараясь поскорее придумать аргумент в ответ на эти слова. — А скажите, пожалуйста, как давно специалисты наблюдают за бабочками?

— Пятьсот лет.

— А в нашей семье они уже семьсот лет живут, — обрадованно выпалила девочка. — И так как мы не являемся по ним специалистами, на научные конференции не ездим, быть может, поэтому о нас никому не известно.

Ялыркзеб некоторое время внимательно сверху вниз взирала на Шади. Наконец вымолвила:

— Что ж, госпожа Апо, вы весьма находчивы. — Ялыркзеб потёрла переносицу правой рукой, словно признавая поражение. — Допустим, вы сказали правду. Пока поверю на слово, но буду внимательно следить за вами. И будьте готовы. Не забывайте — в сентябре День Рода, и в школу съедутся все родители учеников. Я непременно побеседую с вашими. А пока можете быть свободны.

Бесшумно выдохнув, Шади поспешно покинула кабинет. Но, закрыв дверь, поняла, что допросы ещё не закончены. Её ждала толпа одноклассников, которые тут же накинулись на неё с целым ворохом вопросов. Не успев ответить ни на один из них, Шади услышала знакомые интонации.

— Ну что, как ты там? — раздался взволнованный голос из толпы учеников, а следом за голосом последовала и его хозяйка. Рыжая и покрытая веснушками староста.

— Тенна? Как ты здесь? — удивилась Шади. — Ты же на два курса старше.

— Кроме того, что я третьекурсница, я ещё и староста, — парировала Тенна. — Ты — моя подопечная, учишься всего неделю и уже добилась индивидуальной беседы с преподавателем. Что натворила и какими последствиями это всё для тебя грозит? Если расскажешь всю правду, мне будет легче тебе помочь.

Она подозрительно сощурила глаза и уставилась на подопечную, явно ожидая услышать что-то невероятно шокирующее.

— Да ничего такого, — торопливо замахала Шади руками в воздухе так, словно могла ими отогнать любые подозрения, будто назойливую муху. — Просто Клоп тыкнула пальцем в бабочку на моей груди и покрылась зелёным веществом. Сейчас отмывается, наверное. И я очень надеюсь, что это займёт у неё по крайней мере неделю. — Тут девушка заметила, как Тенна недовольно поджала губы, и затараторила, спеша поскорее разуверить старосту в своей вине: — Учительница поняла, что это защитная реакция бабочки, и спрашивала, откуда она у меня. Вот и всё. Честно-честно!

Тенна пригляделась к груди своей подопечной.

— Акчобабус Янбешоловус?! — удивлённо протянула она.

— Как? Ты знаешь, что это за бабочка?! И даже способна это выговорить? — пошутила Шади.

— Не поверишь, но я тоже когда-то училась на первом курсе, — улыбнулась Тенна, и видно было, что она выдохнула от облегчения, что новенькая ничего такого не натворила.

— Ох, верно, — заулыбалась и Шади.

— Но это очень редкая бабочка. Откуда она у тебя?

Шади было крайне неловко обманывать старосту своего направления, которая с самого первого дня относилась к ней как к младшей сестрёнке. Но деваться некуда. Уж очень девочка боялась, что бабочку у неё отнимут. Где ещё она найдёт столь красивое насекомое, способное оборонить от обидчика и понимающее человеческую речь? И Шади повторила то, что сказала учительнице.

Впрочем, толком завершить рассказ не удалось. На полуслове внезапно из толпы вынырнула девушка. Черноволосая, с очень белой кожей, высокого роста и невероятно красивая, словно принцесса из сказки.

— Ашадия Апо? — спросила она и, не дожидаясь ответа, затараторила: — Я услышала, ты из знатного рода, которому семьсот лет! Позволь представиться.

Подошедшая с делано смущённым видом собрала свои прямые распущенные волосы в хвост, провела по ним пальцами, словно гребешком, перекинула на плечо (впрочем, они тут же шикарной блестящей лавиной снова соскользнули на спину) и торжественно произнесла:

— Я — Аиннра Ландок. Шестнадцать лет, третий курс. Староста. Класс Тедуборбод. — Тут она исполнила полный изящества книксен, после которого сравнение с принцессой ещё больше осело в голове Шади, и продолжила: — А ты знаешь, солнышко, а по тебе видно, что ты знатного давнего рода. Твоё лицо так и дышит благородством. А профиль!

— А что с моим профилем? — озадачилась таким напором Шади.

— Ну он же греческий! — всплеснула руками новая знакомая, и её лицо приняло невероятно восторженное выражение. До такой степени преувеличенное, что на секунду у Шади мелькнуло подозрение, что Аиннра попросту не в своём уме.

А та тем временем продолжала заваливать уши собеседницы потоком слов:

— Ягодка, посмотри на свой великолепный нос! Это же изящная версия носа великого Цезаря!

— Эм… Спасибо… наверное… — растерялась Шади. Она не знала, как реагировать на эту внезапно свалившуюся на неё тонну похвал и комплементов. Как реагировать на нападки Клоп, и знать не надо было. Попросту срабатывал инстинкт самосохранения, который шептал ей: «Уподобляйся и попытайся переплюнуть». Но как поступать, когда тебя нахваливает человек, не знающий тебя лично и одной минуты?

— А фигура какая! — продолжал работать незатыкаемый фонтан словоохотливости старосты Тедуборбода, не подозревая о мыслях Шади. — Следишь за собой? Высшие силы! У тебя ещё и сила воли невероятная! Наверняка сам Цезарь был у тебя в роду. Может, ты даже незаконнорождённый его ребёнок от египетской царицы Клеопатры VII? Сына вроде казнили, но была же и дочь. Ты не знаешь историю своей семьи?

Буквально на секунду болтушка замерла, вытаращив на Шади свои круглые чёрные глаза, но та не успела и моргнуть, не то что ответить, как Аиннра залопотала снова:

— Лапонька, тебе надо переговорить с учительницей Орезо Каре. Она ведёт у нас историю родовых проклятий, но у неё есть летний спецкурс об изучении истории рода. Уверена, она подтвердит мою теорию! А какая классификация у мощи твоей магии? Уж точно не самая низкая — X. Абсолютно убеждена, что у тебя, зайка, наивысшая — A. Ох, что же я, дурочка, несу! На первом курсе ведь ещё не делают даже предварительного измерения уровня магии. Только на третьем, да ещё дополнительная по окончанию СКОЛа. А потом в зависимости от того, в какое магическое учреждение поступит работать выпускник и на какую должность. Уверена, тебе, моя хорошая, присвоят класс A! И измерений не надо — это и так видно. Ох, слушай, совсем я тебя, солнышко, заговорила. Да и я помочь обещала в библиотеке — там ученики перепутали древнегреческие манускрипты. А с тобой мы как-нибудь посидим в школьной кофейне, попьём молочного коктейля с мёдом и карамелью, правда же?

С этими словами, не дожидаясь ответа, чокнутая болтушка (так мысленно прозвала её наша героиня) унеслась в направлении к библиотеке со скоростью света.

— Что это сейчас было? — ошарашенно спросила Шади.

Тенна, которая во время этого монолога весело хихикала в ладошку, наблюдая реакцию Шади, отвела подопечную в сторонку, чтобы их не услышали. Впрочем, большая часть толпы к этому времени уже и сама рассеялась, смекнув, что, если уж за новенькую взялось две старосты школы, до них дело не скоро дойдёт.

— Это Аиннра, — начала объяснять девушка. — Услышав про то, что твоему роду семьсот лет, она пришла к выводу, что ты из богатой семьи. Когда только успела, непонятно, но, учитывая, что у неё во всех уголках школы есть свои уши, на самом деле, не так уж и удивляет. Наверняка в твоём классе находится кто-то под её покровительством, который тут же побежал новости рассказывать. Я не спрашиваю, права ли она в своих предположениях, но будь осторожна. Пока можешь принести ей пользу, ты для неё лапочка, солнышко и ягодка, — при этих словах Тенна некрасиво скривилась, словно съела на спор лимон, явно не одобряя такой подход к жизни, и продолжила рассказывать: — У нас этой весной выпустилась одна староста. Это она договорилась с деканом направления Тедуборбода, чтобы Аиннру сделали её преемником. Уж не знаю, совпадение это или нет, но до этого Аиннра за выпускницей ходила по пятам и называла исключительно ласкательными прозвищами. Ну, вот как только что с тобой это проделала. Но стоило ей добиться своего и получить желанный статус, как сразу повела себя так, словно они не знакомы, хотя та выпускница не раз пыталась связаться с ней. Даже лично в школу приезжала. Я ничего плохого не говорю. Аиннра хорошо учится, в чести у учителей, но будь осторожна на всякий случай. Благодаря лишней болтливости и красивой мордашке производит впечатление поверхностного и не очень глубокомысленного человека, но у неё множество источников. Даже среди учителей. И она прирождённая интриганка со сверхспособностью выпытывать секреты, которые против тебя же и направит потом. Будь очень, очень осторожна.

— А! Вот даже как! — протянула Шади. — Да уж, неприятная личность. Поняла тебя. Постараюсь не связываться с ней.

Шади подумала, что если её староста говорит в таком ключе о своей коллеге, то наверняка и её в своё время обидела. Хотя, возможно, просто очень обидно за предшественницу Аиннры, о которой та забыла сразу, как добилась желаемой должности. И в том и в другом случае лучше поменьше говорить о старосте Тедуборбода, чтобы не бередить душу, поэтому решила перевести разговор в другое русло. Девочке давно хотелось задать один вопрос, который не озвучивала, боясь показаться слишком глупой, но всё же спросила:

— Ты расскажи лучше, почему направления так странно называются? Телмерденолз, Тедуборбод, Вераесть, Авижаджедан.

— А ты попробуй наоборот прочитать, как и заповедовал когда-то нам король.

Шади задумалась, прикидывая что-то в уме.

— Получается Злонедремлет, Добробудет, Надеждажива и… подожди-ка… Наше направление, Вераесть, получается наоборот Тсеарев…. Ну первые три понятно. А наше отличается от них. Что за дивное слово «тсеарев»? Похоже на «царевна».

Тенна удивлённо посмотрела на свою собеседницу.

— А ты знаешь, — протянула недоумённо она, — я никогда этого не осознавала, но ты, пожалуй, права. Действительно похоже. И, пожалуй, в этом может быть смысл. Но на самом деле наше переворачивать наоборот, как названия других направлений, и не надо. Оно так и называется — «Вера есть».

— А отчего такая дискриминация? — поразилась Шади. — Я бы давно сообразила, как и в случае с другими названиями, прочитать буквы в обратном порядке, но, поняв, что Вераесть не перевёрнуто, подумала, что и названия других классов тоже в обратном порядке читать не надо.

— О! Объяснение это очень романтично и уходит корнями в глубокую историю нашей школы. Слушай, а что же мы стоя беседуем в каком-то углу? Давай-ка пойдём в Шахматный холл, и я тебе там расскажу эту историю.

Девушки встали и отправились в холл. В нем, согласно легенде, когда-то нынешний король, будучи первокурсником, ради смеха сыграл в шахматы на спор. В случае проигрыша принцу предлагалось: когда сядет на престол, издаст указ, по которому все имена и названия в королевстве подданные и сам король должны будут произносить задом наперёд. Никто уже не помнит, с кем тогда играл будущий король и что этот выдумщик должен был сделать в случае, если бы проиграл сам, но добрым словом того шутника никто не поминает. Ведь принц тогда не выиграл и вынужден был сдержать обещание.

Жестовая магия

Когда Шади с Тенной устроились в чрезвычайно удобных и интересных креслах в виде шахматных фигур (одна выглядела как пешка, другая была похожа на коня), староста начала своё повествование:

— Когда в 1037 году Танги Вёлбарок основал нашу школу после благородной дуэли со своим врагом, он сделал четыре направления по количеству сезонов в году, и названий у них не было. Их просто называли по временам года, начиная с периода увядания природы. Осень, зима, весна, лето. Но министерство образования обязало Вёлбарока дать им другие названия. Поэтому были даны наименования, которые ты знаешь в перевёрнутом виде. В оригинале звучат как Вера есть, Зло не дремлет, Добро будет и Надежда жива. Как видишь, они направлены на оптимистичность, а одно является предупреждением. Мол, будьте начеку, всегда бдительны и внимательны, ибо зло не дремлет. А потом, когда нынешний король издал приказ читать и произносить все названия и имена справа налево, их не все перевернули.

— Но почему наше-то направление он не назвал, как и другие?

— Терпение. Я как раз подошла к этому. Однажды прославленный в веках Вёлбарок влюбился. Она была прекрасна, словно фея. Длинные волнистые светлые волосы, голубые глаза, белая кожа, стройная фигура, певучий голос и бесконечно добрая, оптимистичная девушка по имени Чул Нул. Она всегда верила, что всё будет хорошо, несмотря ни на что. Их любовь была так велика, что её воспели впоследствии многие поэты. Даже в наше время, хотя прошло уже столько лет, сочиняются произведения по мотивам тех, самых первых. И так Вёлбарок любил свою жену, что дал название направлению — Вераесть, чтобы прославить добрый нрав возлюбленной. То, что оно не является обратным, подчёркивает то, как нынешний директор уважает историю любви своего выдающегося коллеги. Это, так сказать, короткий вариант объяснения.

— И это всё? — разочарованно протянула Шади.

— А чего тебе ещё надо? — удивилась Тенна.

— Ну, я думала, там не просто влюблённость была, — вздохнула девушка. — Приключения какие-нибудь.

— Какие же? — снисходительно улыбнулась староста.

— Даже не знаю, — снова вздохнула Шади. — Например, её кто-нибудь похитил, а Вёлбарок спас. Или родители были против отношений. Или Чул Нул (если прочитать наоборот, будет Лунный Луч, да?) не сразу ответила взаимностью на чувства Вёлбарока. Или ещё что-нибудь. Другими словами, какое-то препятствие. Как в сказках.

Лицо Тенны приняло покровительствующий вид.

— Так ведь то жизнь, не сказка, — тихо проговорила она. — Да и потом, жизнь Танги Вёлбарока и так была сложна. Он рос среди обыкновенников, магами не признавался как родовитый чародей, многие снисходительно относились из-за высокой принципиальности и любви к обыкновенникам, которую не все разделяли. Ведь именно по причине страха перед чародеями пришлось бежать из мира, в котором их стало слишком много. Они вынуждены были создавать отдельное царство и поселяться в нём. И даже когда удалось добиться статуса первого директора школы магии, пришлось сражаться с одним из завистников, с потомками которых и до наших дней до сих пор сохранились прохладные отношения. Так пусть хоть в любви ему повезёт. Ради вселенской справедливости.

— Да, ты права, — виновато опустила голову Шади, почувствовав себя отчитанной.

— Ты ведь собираешься на следующий урок? — попыталась избавиться от девочки невесть отчего рассердившаяся Тенна.

Шади поспешно кивнула и спросила:

— Слушай, а откуда ты всё так подробно знаешь? Ну, подробности жизни основателя школы, внешность той девушки и даже про характер.

— Это есть в книге по истории магии в разделе волшебных учебных заведений, к тому же я — потомок Вёлбарока и его супруги.

— Ка-а-ак? — удивилась Шади. — Но ведь твоя фамилия Акшуведова!

— Мда-а-а… Права была Аиннра, — протянула с улыбкой Тенна, — тебе нужно походить на лекции Орезо Каре. Ну это же очевидно! У них родилась дочь, которая вышла замуж. А у той среди потомков девочки были. Все они тоже заводили семьи и, соответственно, меняли фамилии.

Тенна сделала паузу и неловко улыбнулась.

— Ты знаешь, — смущённо проговорила она, — в нашей семье тоже об этом не слышали. Если бы не Орезо Каре, благодаря которой захотелось исследовать историю своей семьи, так и остались в неведении. А как только я поняла, кем являлся мой предок, конечно же, начала читать всё, что хоть как-то связано с ним. Правда, мне обычно, как ты, сразу не верят. Фамилия-то другая.

— А ты смени свою, — предложила Шади.

— Зачем?

— Ну как, — поразилась Шади такой несообразительности. — Представляешь, как здорово будет! Все, как услышат, тут же поймут, что ты потомок Вёлбарока.

— Да ну. Как-то это… получается, что я предпочитаю фамилию более знаменитого рода, чем родного отца, лишь бы похвастаться, — отмахнулась староста. — Мне кажется, не очень красивый поступок. Я-то ничего особенного не сделала. Это мой предок благороден и славен делами. Да и папа может обидеться. Скажет — чем я хуже? Только тем, что в его честь памятник в школе не поставили?

— А если взять двойную? — не сдавалась Шади. — Через тире.

— Акшуведова-Вёлбарокова? Не слишком ли длинно? — снисходительно улыбнулась Тенна.

— Да, пожалуй, ты права, — пробормотала Шади.

— Ну что, дорогая моя, перемена подходит к концу. Надеюсь, я утолила твоё любопытство?

— Вполне.

Ученицы встали. Тенна совершила какой-то ещё неизвестный Шади пас рукой, произнеся: «Сивяорп!» Тут же в воздухе повисла таблица с расписанием разных курсов.

— Та-а-ак, — задумчиво протянула Тенна, — тебе сейчас на жестовую магию к учительнице Аверед Кичноковой. Ты же помнишь, где хрустальная лестница? Поднимешься по ней на второй этаж и пройдёшь до третьего кабинета слева. Тебе туда.

Но Шади смотрела не на таблицу, а на руки своей наставницы.

— Шикарно! — восхитилась Шади. — Какой у тебя изящный взмах! Наверняка на конкурсах первое место занимаешь!

Тенна польщённо улыбнулась.

— Немного практики, и ты, как и любой новичок, тоже так сможешь. Вот как раз на жестовой магии и научишься. Советую тебе поспешить. Лекция начнётся с минуты на минуту, а учительница не самая ласковая в мире.

Испуганно кивнув, Шади унеслась в указанном направлении. Но спешила она зря. Урок уже начался. Робко постучавшись в дверь, она приоткрыла её и спросила:

— Можно?

Стоявшая посреди класса полноватая женщина, чья шея была укутана в несколько рядов в столь длинный шарф, что концы его волочились по полу, повернулась к двери всем корпусом, внимательно посмотрела на Шади и молвила:

— Кхм. Полагаю, Ашадия Апо с Вераесть?

— Да.

— Вам непременно нужно посетить заклинанилогию. Среди прочих есть лекции, посвящённые временным заклинаниям. В частности, переноса магических свойств с одних предметов на другие. Тогда вы бы смогли использовать особенности сапог-скороходов и прибыть на мой урок вовремя.

С этими словами она указала на туфельки Шади. Девочка невольно скользнула взглядом туда же.

— Я непременно прислушаюсь к вашему совету, — ответила Шади, стараясь вложить в свой голос как можно больше достоинства.

— Очень надеюсь, — сказала Кичнокова, делая ударение на букву «ч». — А теперь, прошу вас, присаживайтесь. Вы задерживаете не только себя, но и меня с классом.

Шади сердито плюхнулась на ближайшее свободное место. Девочка примерно того же возраста, что и Шади, сидевшая рядом с ней, наклонилась и зашептала:

— Привет! Я — Ялима. Не обращай внимания на эту грымзу. Она ужасно вредная и обожает унижать учеников.

— Привет, — вяло улыбнулась Шади. Хоть она сейчас была и не в настроении проявлять дружелюбие, но заставила себя отвечать вежливо. — А я Ашадия. Можно просто Шади. Я догадалась, что попала не к ласковому ангелу. А почему у грымзы шея так укутана? Её кто-то уже пробовал придушить? Очень жаль, что не удалось. Если прознаешь о повторной попытке, сообщи мне — помогу.

Ялима хихикнула в ладошку.

— Ты почти угадала. — Она осторожно глянула в сторону учительницы, чтобы убедиться, что та не слышит, и продолжила: — Говорят, в темноте она наткнулась на ею же зачарованный платок для демонстрации жестовой магии, тот не узнал хозяйку, обхватил шею, при этом ещё и нагрелся, словно раскалённая кочерга. Кичнокова тут же, конечно, отшвырнула его, но платок успел наследить — от него на шее появился шрам. Вот Кичнокова его и закрывает.

— А ну, тихо! — хлопнула ладонью по столу учительница, которая, прохаживаясь мимо рядов, подошла к их парте и услышала шушуканье. — Специально для особо болтливых повторяю: чтобы научиться красиво и изящно пользоваться собственным телом, нужны тренировки, тренировки и ещё раз тренировки. Да тренироваться надо не языками, как некоторые, а телом! Не спешим доставать платки для демонстрации своей неуклюжести! Сначала нужно разработать руки. Есть очень ленивые ученики, которые разрабатывают лишь одну. Рабочую. Ту, которой пишут. Это я поясняю для тех охламонов, которые умудрились дожить до своих лет и не узнать, что такое рабочая рука!

Преподавательница оглядела свой класс так, словно не сомневалась — никто из них не знал до этого момента, что такое рабочая рука. После паузы заговорила снова:

— Это является в корне неверным подходом. Неизвестно, в каких обстоятельствах вам придётся прибегать к жестовой магии и в каком состоянии. Вероятно, ваша ведущая рука будет обездвижена заклинанием возможного врага или соперником по ежегодному конкурсу, и тогда придётся пользоваться другой. Поэтому разработки требуют обе руки.

— Хорошо хоть, не ноги, — хихикнула Шади.

Кичнокова между тем продолжала, к счастью, не услышав этой реплики:

— Если вы откроете ваши учебники на пятой странице, то увидите десять упражнений для запястья и пальцев. Убедительная просьба воспроизводить их каждый день. Возьмите себе это за правило. В начале каждого урока мы будем все вместе повторять их. И не дай бог от кого-то я услышу хруст суставов! При регулярных и добросовестных упражнениях хруста быть не должно! Если стремитесь добиться особого движения взмаха и движений в целом таких, с помощью которых когда-то самый первый директор победил своего недруга в сражении, рекомендую каждый день заниматься разными видами танца. Для желающих я провожу специальный курс. А теперь давайте я вам покажу, как правильно делать упражнения для пальцев и запястья.

Кичнокова вытянула руку и приготовилась показывать, но её прервал стук в дверь.

Учительница опустила конечность, закатила глаза и грозно гаркнула:

— Ну кто там ломится посреди урока!

Дверь приоткрылась, и внутрь кабинета заглянул Лэнд.

— Госпожа Кичнокова, директорат вызывает госпожу Апо.

— Пусть вызывает во внеучебное время! У нас урок! Самая важная часть!

Но староста не стушевался. Казалось, он только обрадовался поводу вступить в спор. Сделав шаг вперёд, он чуть ли не с усмешкой ответил:

— Если у вас есть претензии, можете обратиться с ними к директору или его заместителю.

Кичнокова поморщилась:

— Ладно, забирайте эту мадам. Заодно можете там сообщить, что она опаздывает на лекции.

— Учитель, я вам не почтовый голубь, — парировал Лэнд. — Если хотите донести какую-то свою мысль до директора, то я могу проводить вместе с ученицей до его кабинета, раз уже всё равно туда иду.

— Господин Лэнд, я передумала, — поджала губы Кичнокова. — У меня больше нет претензий по поводу вызова новой ученицы. У меня есть претензии касаемо вашей персоны. И поверьте, к директору я обращусь.

— Как угодно, — равнодушно пожал плечами Лэнд и сказал застывшей во время этой перепалки Шади: — Пошли, тебя ждут.

Ашадия, находясь в полном недоумении, зачем она понадобилась директору, вышла из класса.

История из прошлого

Выйдя из кабинета, Шади некоторое время шла молча, но потом не удержалась, спросила:

— Простите, а зачем я понадобилась директору?

— Да можешь ко мне на «ты» обращаться, — бросил Лэнд, даже не оборачиваясь к своей собеседнице. — А зачем вызывают, не знаю, — после короткой паузы добавил он. — Меня попросили лишь вызволить тебя с жестовой магии — уж очень трудно с Кичноковой договориться, а за мной ходит слава… кхм… — Тут он замешкался, пытаясь подобрать определение собственному характеру, и выдал: — Весьма безбоязненного ученика. Собственно, потому меня старостой и назначили.

Шади тяжело вздохнула. На секунду страх перед встречей с директором вытеснила мысль, что методы управления этой школой нравятся ей всё меньше и меньше. Мало того что в гостиной направления Вераесть некуда сесть, так ещё в штате держат педагогов, неспособных адекватно общаться с учениками, не унижая их. И, словно этого мало, ещё и назначают на управленческие должности тех школьников, которые отличаются теми же самыми чертами характера, просто для того, чтобы было кому противостоять педагогам вроде Кичноковой. Проще было таковых вовсе не нанимать. А уж если вспомнить ту болтливую старосту, которая добивается своих целей через интриги, козни, подхалимство, и вовсе тошно становится. Но сопровождающий не дал ей возможности развить эти мысли в своей голове.

— Волнуешься? — спросила у неё спина Лэнда (он по-прежнему шёл впереди, не считая необходимым хотя бы раз оглянуться на Шади). — Не стоит. Ты поступила лишь неделю назад и, насколько мне известно, не натворила ещё ничего, что могло бы вызвать серьёзные последствия. Дыши ровно и не переживай. Не знаю, почему тебя захотел пригласить директор, но наверняка это не связано с какими-то твоими поступками.

Но Шади была не согласна с мнением Лэнда. Она опасалась, что Бескрылая всё же не стала ждать Дня Рода, а доложила о бабочке сразу, и теперь её, ученицу Апо, ожидает допрос с пристрастием.

— Ну вот мы и пришли, — произнёс Лэнд, остановившись перед хрустальной дверью.

— Как? Так скоро?! — невольно вскрикнула девочка.

Но староста не стал опускаться до ответа какой-то там новенькой. Он позвонил в серебряный колокольчик, висевший у двери (действительно, не стучать же в хрупкую дверь, вдруг разобьётся), и совсем рядом с ухом раздался мужской приятный баритон:

— Господин Дэк, можете идти, спасибо, а ваша спутница пусть входит.

— Удачи! — внезапно шепнул Лэнд, наконец посмотрев в глаза Шади. Ей стало бы легче, если бы он хотя бы улыбнулся при этом. Но этот взгляд был совершенно холоден и безэмоционален. Так обычно взирают на стену, с которой начала облезать краска. Кинув этот непонятный взгляд, Лэнд развернулся и быстро ушёл. Девушка посмотрела ему вслед. Теперь, когда она осталась совсем одна, почувствовала острый прилив одиночества и с тоской смотрела на удаляющуюся спину Лэнда. Невзирая на то что он обладал весьма своеобразным характером, вызывавшим острое желание как можно скорее отделаться от его общества, всё же с ним было не так страшно. Но и просто стоять при мысли о том, что ждёт в результате встречи с директором, было совсем жутко. К тому же невежливо, поэтому Ашадия сделала глубокий вдох и шагнула внутрь, пробормотав неслышно под нос что-то неразборчивое в духе «была не была».

Войдя, она увидела перед собой самый обычный кабинет. Четыре стены, пол, потолок, окно, несколько стульев да доска. Всё было аскетично. Ничего лишнего. Поражала в помещении лишь одна вещь — действительно огромный дубовый стол, заваленный бумагами, лежащими в жутком беспорядке. В воздухе витал необычный аромат, похожий на помесь гвоздики, шиповника и липы.

В комнате находилось три человека. Заведующая учебной частью Танаф Анидо, с которой Шади уже была знакома, так как именно она встречала её во время первого прибытия в школу. Ещё в кабинете находилась молодая девушка (до такой степени, что, видимо, и сама недавно выпустилась) с голубыми глазами и русой косой, тянущейся до самого пола. Она стояла рядом со статным мужчиной в круглых очках и с благородной сединой на висках. Тот сделал шаг к Ашадии (при этом ей пришлось проявить силу воли, чтобы не отпрянуть) и протянул ей руку для пожатия.

— Приветствую вас, госпожа Апо, — звучно произнёс он. — Я — Локш Авалг. Директор данного учебного учреждения. Приятно с вами познакомиться. А это, — и мужчина сделал жест в сторону девушки с косой, — наш замечательный преподаватель Орезо Каре.

— Ой, да! — обрадовалась Шади при звуке знакомого имени. — Я о вас много слышала. Вы ведёте историю родовых проклятий!

Девушка не стала говорить, что теперь поняла, почему в перевёрнутом виде имя учительницы произносилось как Озеро Река. Если в фамилии переставить буквы. С такими большими голубыми глазами разве что только имя, связанное с водой, могло бы подойти, и никакое другое больше.

— Рада, очень рада, что вас уже просветили, — открыто улыбнулась Каре, и Шади тут же почувствовала к ней острый приступ симпатии.

Авалг кашлянул в кулак, дабы снова привлечь к себе внимание.

— Госпожа Апо, мы предложили вам зайти сюда, чтобы попросить об одолжении. Пожалуйста, присаживайтесь, где вам будет удобнее.

Шади послушно приземлилась на ближайший стул, невольно улыбнувшись крайне неподходящей фразе «предложили зайти». Это, вне сомнений, было чётким приказом. Ведь просто предложение подразумевает возможность отказа. А у Шади не только не было шанса на это — её попросту вырвали с урока, вне сомнений вызвав этим у Кичноковой чувство неприятия к новенькой. А ведь та и так рассердилась из-за опоздания.

— История вот какая, — это заговорила Танаф Анидо, — с помощью преподавателя Каре мы выяснили, что именно ваша семья была единственной с магическими возможностями в городе Кодорог семьсот лет тому назад.

— Так я же наугад ляпнула! — проговорилась Шади.

— Где ляпнули? — удивилась Орезо Каре.

Шади мысленно обозвала себя самыми неласковыми словами за то, что так безобразно проболталась. Одно дело обманывать отдельную учительницу, и совсем другое — чуть ли не весь педагогический состав. А ведь двое из присутствующих управляют школой. Шади решила не быть до конца откровенной и сообщить только часть информации.

— Ну, кое-кто из педагогов спросил у меня насчёт истории одной моей вещи. Я её не знала. Поэтому, чтобы не выглядеть в её глазах несведущей дурочкой, ответила, что вещь хранится в нашей семье семьсот лет.

— Вот что значит юная волшебница! — с восхищением воскликнул директор. — Уважаемые коллеги, вы только оцените уровень интуиции! Вполне возможно, что наши надежды будут оправданы!

Шади, услышав эту похвалу в свой адрес, невольно зарделась.

— Директор, я думаю, самое время просветить госпожу Апо, — напомнила ему завуч.

— Да-да, вы, безусловно, правы, — быстро закивал головой тот. — Итак, госпожа Апо, сейчас я расскажу вам историю, известную нам благодаря одному древнему литературному источнику. К сожалению, не подписанному и с несколькими вырванными страницами. Возможно, на находке и было указано имя, но так совпало, что оно стояло на утерянных фрагментах текста.

Откашлявшись, чтобы прочистить горло, он заговорил таким тоном, словно рассказывал сказку. Да и начиналась история словно волшебный рассказ.

— Однажды, давным-давно, жила-была молодая девушка, прекрасная, как рассвет солнца. Тогда среди волшебников была очень популярна магия стихий, и та молодая девушка специализировалась на стихии воды, как, кстати, и госпожа Орезо Каре, присутствующая здесь.

Упомянутая учительница сделала небольшой поклон, прижав правую руку к груди, и выпрямилась обратно, а директор продолжал говорить:

— Имя девушки не сохранилось в истории, но мы будем называть её так же, как и первую женщину на земле — Ева. Так вот, она, несмотря на свой молодой возраст, добилась невероятных успехов в магии воды. И до такой степени изучила её, что достигла потолка знаний и принялась создавать новые области в этом виде магии.

Тут глава школы сделал паузу, зачем-то подошёл к окну и, полюбовавшись пару секунд видом из него, снова повернулся к Шади и продолжил говорить:

— Ум и талант Евы были настолько велики, что имя её должно было войти в учебники. Но судьба пошла в несколько ином направлении. Стремясь расширить магию воды и поставив себе целью создать эликсир здоровья и молодости, она направилась на поиски источника, что находится под первым из трёх корней мирового дерева Иггдрасиль. Этот источник поддерживал молодость дерева, и в результате своих исследований юное дарование имело все основания предполагать, что небольшая порция воды из водоёма — самый необходимый компонент. Ева знала, что место охраняют три норны — Урд, Верданди, Скульд. Но она рассчитывала если не на их доброту, то хотя бы на мудрость. Ведь Ева не для своей выгоды шла к источнику, а на пользу человечеству. Немало времени она потратила на поиски заветного места и на способы достичь его. Наконец, добившись своей цели, обнаружила, что её надежды на понимание трёх норн нарушены. Когда Ева явилась перед ними, Урд, услышав вежливую просьбу посетительницы, посмотрела на неё с пониманием, Верданди с одобрением, а Скульд глянула куда-то мимо и произнесла непонятно, но слова прозвучали словно приговор:

— Нет, рано.

Стоило норне, зрящей в будущее, произнести эти слова, как все сестрицы, словно по волшебству (впрочем, наверняка так оно и было), исчезли, будто их и не было.

Тогда Ева, дождавшись наступления ночи и произнеся заклинание невидимости, решилась на отчаянный шаг — тайком выкрасть нужный ей компонент. Не зря же она столько сил потратила на поиски заветного источника. Тем более нужно было для достижения цели совсем немного. Буквально несколько капель. От норн не убудет. Но стоило даровитой волшебнице подойти к источнику, как некий невидимый барьер откинул её и вернулись три норны.

— Ты была умна, — сказала Урд.

— Стремишься улучшить жизнь людей, — молвила Верданди.

— Но нарушила законы богов, и на тебя обрушится заслуженная кара, — вынесла вердикт Скульд. — Следующие семь столетий твой род обречён на забвение, никто из твоих потомков не сможет быть выдающимся человеком.

— Но вы не можете! — в отчаянии воскликнула амбициозная Ева, которая в глубине души надеялась не только облагодетельствовать людей, но и оставить свой след в истории. В пылу эгоистичной псевдозаботы о человечестве в её голову не пришла мысль о том, что возможные потомки лишатся шанса совершить что-то, достойное того, чтобы быть зафиксированными в учебниках по истории магии. Чародейку в этот момент осенило, что если дети её детей не смогут из-за проклятия стать выдающимися, то и мало шансов, что будут способны настоять на упоминании в летописях, хрониках и уж тем более на памятниках имени своего гениального предка. Другими словами, её, Евы. Заломив руки от горя, она с надеждой возвела свои полные отчаяния глаза на Верданди, у которой из всех трёх сестёр было самое доброе лицо:

— Неужели у меня нет ни единого шанса исправить свой проступок?!

— У тебя нет, — был ей ответ, — у твоего последнего потомка — да.

— Но я даже не замужем, — возразила Ева. — И зачем же потомку исправлять что-то, если он не будет знать о проклятии?

Словно не услышав эти слова, Скульд проронила:

— Лишь спустя семьсот лет твой потомок сможет исправить содеянное.

— Но как? — спросила Ева, стремясь облегчить жизнь своему будущему продолжателю рода и поклявшись в эту минуту оставить ему послание.

— Это пока знать рано, — молвила всезнающая Скульд, и норны исчезли, а сама Ева рухнула на колени и, закрыв руками лицо, горестно разрыдалась.

Принять решение

Локш Авалг закончил свой рассказ и выразительно посмотрел на Шади.

— А что дальше было? Неужели это всё? — нетерпеливо спросила девочка.

— Ну, дальше мы можем лишь рассуждать логичным путём, — ответил директор. — Ева вернулась домой, как и сказала Скульд, ей не удалось попасть в учебники по магии, а представители её рода ничем не были примечательны и отличны от других людей.

— Очень интересная и поучительная история, — медленно произнесла Шади, не зная, как ещё прокомментировать услышанное. — Учит не лезть с улучшениями, если тебя не просят, и бояться тех, кто выше тебя. Но ведь вы не просто так её рассказали? Да ещё не в свободное время, а когда идут уроки.

Девочка затаила дыхание, опасаясь, что ей сейчас скажут что-то в духе: «Эта история учит, что, обнаружив бабочку и узнав, что она редкая, необходимо было тут же отдать её руководству школы». Но услышала нечто совсем другое.

— Вы весьма прозорливы, — директор улыбнулся. — Мы поведали эту историю не просто так. То, что я скажу далее, является строжайшим секретом, и вы, Ашадия, должны пообещать, что ни с кем не поделитесь этой информацией.

— Обещаю! — торопливо выпалила Шади, испытывая неземное облегчение, что её не будут наказывать за укрытие находки.

— Дело в том, — заговорил вкрадчиво директор, понижая голос, словно кто-то подслушивал у дверей, — что с того самого момента, когда Ева вызвала неудовольствие трёх норн, магия начала очень медленно уходить из нашего мира.

— Вы уверены? — нахмурилась ученица. — Быть может, это какая-то ошибка? Разве в таком случае всё волшебное сообщество не было бы поднято на уши? Мне кажется, началась бы паника, и вообще… все знали бы об этом, обсуждали, а величайшие маги съезжались на совет, чтобы решить проблему.

Тут взяла слово Танаф Анидо.

— В том-то и дело, — обронила она. — Магия исчезала столь медленно, что до недавнего времени этого никто не замечал. А когда заметили, стали разбираться, и я, как преподаватель скандинавской мифологии, выяснила, что корни мирового дерева перестали вырабатывать магию.

Воспользовавшись паузой, вмешалась в речь завуча Орезо Каре.

— Мы должны пояснить вам, — заговорила она, — что существует несколько таких деревьев, от которых много зависит в равновесии разных миров. Что-то подобное есть не только у скандинавов, но и у славян. Просто Ева по каким-то своим причинам предпочла отправиться именно к скандинавским, я предполагаю, что у неё были соответствующие корни происхождения. Видите ли, Ашадия, человек — не пенёк. Он порой путешествует по миру в поисках лучшей жизни, часто не понимая, что поговорка «Где родился, там и пригодился» придумана не просто так. Один из самых ярких и древних периодов, когда люди стали переселяться из скандинавских земель в более благополучные, пришёлся на то время, когда…

Поняв, что коллегу заносит, Танаф Анидо бесцеремонно перебила её.

— Тщательно изучив этот вопрос, — торопливо произнесла она, — я выяснила, что магия начала истощаться именно семьсот лет назад. Это по времени совпадает с приключением Евы. Более того, я обнаружила руны, рассказывающие о посещении жителем Мидгарда источника.

— Чьего жителя? — Брови Шади удивлённо поползли вверх. — Я не слышала о таком городе.

— Мидгард в скандинавской мифологии — это мир людей, — пояснила завуч.

Снова взяла слово Орезо Каре:

— Дальше исследование провела я. Связав свой сосуд с волшебной водой из источника Урд, у которого была Ева, увидела то, что видел сам источник и о чём рассказал вам господин Авалг. Вода — совершенно изумительный хранитель информации. Не хуже зеркал. С помощью магических следов я выяснила, что Ева направилась в город Кодорог. Обнаружить это было легко, ведь люди во все времена путешествовали вдоль водоёмов, чтобы при случае жажду можно было проще утолить. Как я уже сказала, вода — совершенно изумительный хранитель информации и запоминает всё, что в ней отражается или касается её. Ева в упомянутом городе так и осталась. Это тоже легко отследить. А вы, я абсолютно уверена, знаете: магия — это как отпечаток пальца, у каждого индивидуальная. Я провела генеалогическое исследование, проследив родословную Евы до сегодняшнего дня. Увы, настоящее имя девушки не сохранилось в архивных книгах, но то, что её семья была единственной магической и не покидала города, а поколениями проживала в одном и том же месте, значительно облегчило мои поиски. Собственно, эта семья в городе до сих пор остаётся единственной, в которой есть чародеи.

Глаза у Шади округлились и увеличились до размера луны.

— Вы что, намекаете, что я и есть тот самый потомок Евы, обречённый исправить ошибки своей бабушки и не иметь семьи, так как последняя в роду?!

Директор улыбнулся:

— Мы не намекаем. Мы прямо говорим.

Шади с очень неприятным удивлением отметила, что всего лишь на миг, но добродушное выражение лица директора сменилось на жёстко-решительное. И осознала: отказ не будет принят благодушно, и неважно как, путём манипуляции или даже под воздействием силы, но приложить руку к делу ей придётся. Так уж лучше по доброй воле.

— Но вы уверены, что только я могу исправить проступок бабушки? — с сомнением протянула она, нарочно придавая своему лицу выражение глуповатой растерянности. Ведь к не очень умным людям всегда и претензий меньше предъявляют. — В одном столетии может быть рождено несколько людей. Скульд не называла, какой по счёту потомок Евы будет тем самым… Быть может, бабушка…

— Если быть более точной, учитывая количество минувших лет, она ваша прапра… — оседлала своего любимого конька Орезо Каре, не дав договорить Шади.

— Уверена, госпоже Апо удобнее будет называть Еву просто бабушкой, — вмешалась Танаф Анидо. — Дорогая моя, — обратилась она уже к ученице, — есть ещё ряд указаний на то, что нам нужны именно вы. Начиная с гороскопа, наличия родинок на определённых участках лица (при этих словах Шади невольно коснулась рукой своей правой скулы, на которой они были) и заканчивая такими показателями, как события, происходящие на протяжении жизни. Вот взять самое недавнее. Вы же не думаете, что бабочка, которую обнаружили, далась бы в руки кому угодно? Подобные существа соглашаются на дружбу лишь с особенными ведуньями.

Шади испуганно заморгала. То, что разговор начался не с беседы об удивительной находке, дало надежду, что о ней ничего не знают. И напрасно. Поэтому она торопливо забормотала, пока завуч не углубилась в эту тему:

— Но я ничего не могу и не умею. Мне всего четырнадцать лет, и я даже почти не училась. Подождите… Я только сейчас поняла. Так то, что меня приняли в школу без вступительной проверки, уже после начала ургилумха, связано с потерей магии?

— Ваша догадка абсолютно верна, — подтвердил директор. — Существующего на сегодняшний день уровня волшебства едва-едва хватает на простые заклинания. Министерство магии пока утаивает эту информацию, но под видом магических бурь попросило свести использование магии к минимуму. Ведь как вам, госпожа Апо, известно, во время магических бурь волшебные потоки смешиваются, и оттого даже у самого успешного чародея результаты магических манипуляций могут быть непредсказуемыми. Потому и существуют как дни наиболее успешные для чар, так и нежелательные для них.

— Я, конечно, понимаю, что, если верить Скульд, только я могу исправить ситуацию, — поникла головой девочка, — но совершенно не представляю, как именно.

— Ну-ну, вы себя недооцениваете, — утешила ученицу Орезо Каре. — Вы же обладаете базовыми навыками, знаниями, умениями. Собственно, как и все выходцы из чародейских семей. А у нас есть неделя, чтобы подтянуть вас по всем необходимым сферам. Например, жестовая, а также вербальная и невербальная магии, зельеварение, магия стихий, учитывая источник неприятности — скандинавскую мифологию, плюс ещё несколько дисциплин. А там посмотрим, что делать. Будем идти к нашей цели мелкими шагами. К тому же нам важнее ваше происхождение, а не навыки. Ведь сама норна будущего предсказала ваше появление. Соглашайтесь. Мы всегда будем рядом. Вам ровным счётом ничего не грозит. Обещаем.

Шади грустно вздохнула:

— Мне кажется, у меня просто нет выбора. Не оставлять же, в самом деле, наш мир без магии.

— Вот и славно, — улыбнулся Авалг. — Сегодня можете отдыхать, переваривать информацию, а с завтрашнего дня начнём курс молодого бойца. И помните: никому ни слова! Это очень важно! А сейчас ступайте. Вам стоит осмыслить произошедшее.

Шади встала и приготовилась выйти из кабинета, но в последний момент, уже стоя у двери, обернулась.

— У меня остался только один вопрос. Истощение магии в нашем мире — дело нешуточное. Почему же вы ждали целую неделю, прежде чем поговорить со мной?

Директор улыбнулся.

— Исключительно по психологическим причинам. Нам нужно было время, чтобы приглядеться к вам, понять, что вы за человек и, что немаловажно, насколько одарённый. Заодно мы дали вам время приглядеться к другим магам и понять, что без нашего брата в мире будет неуютно, неудобно и, что уж там, попросту скучно. А это очень важно для вашего согласия.

В другое время Шади с кокетством спросила бы, какая же из неё волшебница, но ей слишком много было обдумать и осознать, чтобы тешить своё самолюбие. Она попрощалась и вышла.

Диана

Шади хотела сразу направиться в свою комнату, но не тут-то было. У дверей директора её перехватила Тенна.

— Шади, что происходит?! — взволнованно спросила она. — Я начинаю думать, что не справляюсь со своими обязанностями. Ты всего неделю здесь, но уже успела нажить себе врага в лице Клап де Лон, вывала неудовольствие со стороны Бескрылой, улизнула с жестовой магии, тебя вызвали к директору, и отводил тебя туда не кто-нибудь, а сам Лэнд Дэк — староста СКОЛа. Я ничего не забыла?

Шади, услышав эти упрёки, сразу захотела вспылить и сообщить в очень резкой форме, что это не чужого ума дело. Единственное, что должно волновать старосту, — успеваемость подопечной, а уж со своими конфликтами разберётся как-нибудь сама. Девочке было не до того, чтобы размышлять, что Тенна права в своём волнении. В конце концов, присматривать за младшими учениками её прямая обязанность, и в случае, если не будет с ней справляться, могут запросто лишить должности. Но Шади было не до размышлений о правоте Тенны. У девочки выдался очень сложный день. Эти сплошные перепалки, страх перед директором, тревога перед ответственным делом, которое может провалить, и так бередили душу. Ещё не хватало стоять и успокаивать назойливую старосту, которая чуть что — сразу возникает на горизонте. И как только умудряется так быстро узнавать новости? Может, у неё, как и у той болтливой интриганки, повсюду свои шпионы есть? И вообще, у неё что, собственных дел нет? Почему всё время за ней, за Шади, хвостиком ходит? Преследует?

У девочки голова была готова взорваться от потока отрицательных эмоций по отношению к старосте, которую до этого дня чуть ли не боготворила. Но и срываться было нельзя. Уж чего-чего, а перепалок на сегодняшний день хватало. Поэтому Шади мысленно посчитала от пяти до одного, чтобы успокоиться, устало вздохнула, подумала о том, что это был не первый её вздох и далеко не последний, и произнесла как можно тише:

— Нет, ты ничего не забыла. Уж не знаю, за что Клоп…

— Госпожа Клап де Лон, — поправила её Тенна, воздев указательный палец к небу, чем ещё больше вывела из себя Шади.

— Ну хорошо, хорошо, пусть будет Клап де Лон, — еле сдерживая раздражение, согласилась Шади, на этот раз после паузы, посчитав от восьми до одного для пущего успокоения. — Не знаю, за что Клап де Лон меня невзлюбила. Я не виновата. Никогда не начинала перепалку первой. Но и терпеть молча её нападки не могу. Бескрылая вовсе не сердится на меня, просто ей интересно, откуда у меня бабочка. Директор лишь хотел узнать, как я освоилась в школе. Именно поэтому я пропустила жестовую магию, а Лэнда за мной послали, потому что он единственный осмеливается дать отпор этой вредине в шарфе…

— Не вредина в шарфе, а преподаватель Кичнокова, — снова проявила занудство Тенна, не подозревая, что ещё несколько секунд — и на неё обрушится буря отрицательных эмоций. — Будь добра с уважением относиться к педагогическому составу, пусть даже некоторые его представители не вызывают у тебя симпатии.

— Ага, а кто только что Ялыркзеб Бескрылой назвал? — ядовито спросила Шади, всё же начиная потихоньку выходить из себя. — Я?

— Но ведь её фамилию невозможно выговорить!

Тенна сбросила с себя маску серьёзного, ответственного старосты и рассмеялась.

— Ну хорошо, — сказала она, — но, пожалуйста, будь осторожнее, не заработай новых неприятностей.

Произнеся эти слова, она развернулась и, наконец, к большому облегчению своей подопечной, ушла.

— Рада бы, да не получится, — мысленно ответила ей Шади, помахала рукой вслед и отправилась в свою комнату.

Войдя туда, она с облегчением рухнула на кровать, размышляя о том, как повезло, что к ней ещё никого не подселили, и подумала о сегодняшнем утре, когда ничего ещё не началось, не была посвящена в историю о Еве, а манили к себе тёплая осень, интересные уроки и крайне занимательная внеучебная деятельность. Утром не было ещё ни беседы с директором, ни бабочки.

На этой мысли Шади так и подскочила. Ой, точно! Бабочка! С новыми заботами и суматохой она совсем про неё забыла. Девочка опустила глаза на карман кофточки и с облегчением увидела, что бабочка на месте. Только сейчас её посетила мысль, что опасно было с таким сокровищем отправляться к директору. Надо было где-то по пути спрятать её. Но что сделано, то сделано, и огромное счастье, что находку у неё не отняли. Видимо, боялись, что в таком случае могла отказаться от помощи по возвращению магии. Но сейчас стоило подумать о другом.

— Так, — сказала вслух девочка, — Акчобабус Янбешоловус, конечно, очень любопытное имя, но общее, а ты у нас индивидуальность. Надо придумать тебе что-то более легко произносимое и изящное.

На некоторое время Шади задумалась.

— Как тебе Диана? — спросила она. — Звучно, красиво и в честь богини. Была такая в римской мифологии, кажется. Не помню, богиня чего, но это неважно. Главное — имя прелестное.

Бабочка довольно взмахнула крылышками.

— Эх… жаль, мало я знаю заклинаний, — поникла головой Шади. — А то бы сейчас воспроизвела беседу в кабинете директора. Было бы нелишним ещё раз её прослушать, чтобы мысли хоть как-то встали на место. А то от страха половину уже забыла.

Стоило ей произнести эти слова, как бабочка взлетела и несколько секунд кружила перед изумлённой Шади, роняя пыльцу мятного оттенка. Пыльца тем временем не спешила опускаться на пол, а словно оседала в воздухе, образуя собой нечто вроде парящей завесы. Через некоторое время бабочка закончила и снова опустилась на Шади. По «шторке» словно прошёлся ветерок, мятная занавесь постепенно исчезла, вместо неё стали проступать разные силуэты, и девочка узнала директора, завуча, госпожу Керо и, конечно же, себя. Прошло ещё несколько мгновений, и появился звук. Ошеломлённая Шади смогла заново услышать информацию. Начиная с приветствия и заканчивая уговорами. Когда магическое вещание закончилось, ученица шокированно промолвила:

— Диана, так вот что ты ещё умеешь! Да тебе просто цены нет!

Бабочка взмахнула крылышками. Она явно была согласна с такой оценкой её способностей.

Шади взбрыкнула ногами, захохотала и восторженно захлопала в ладоши.

— А покажешь, что ещё можешь? — воодушевлённо спросила она.

Но Диана оставалась недвижима.

Шади потянулась к тумбочке за личным дневником, чтобы записать туда свои мысли. Дневник был новый. Толстый, с обложкой из настоящей кожи, пергаментными страничками и цветным срезом, сотворённый мастерицами её родного городка с помощью секретной смеси неких загадочных трав. Даже не верилось, что они были обыкновенниками, до такой степени потрясающе делали свою работу. Перед отправкой в школу этот чудесный дневник подарили родные. На блокнот ими было наложено заклятие индивидуальности. Только те руки могли открыть его, которые прикоснулись первыми после снятия обёртки. Шади обожала записывать свои мысли на листы, а делать это в месте, где кто угодно мог прочитать их, было не очень-то приятно. Открыв дневник, девочка неловко перелистнула страницу — и довольно ощутимо порезала палец об неё.

Ойкнув, зашипела от боли, облизала палец и стала усердно дуть на руку, но долго заниматься этим увлекательнейшим делом ей не пришлось. Бабочка снова поднялась в воздух и подлетела к руке. На этот раз она стала распространять пыльцу золотистого цвета, и на глазах у изумлённой Шади царапина зажила в мгновение ока.

— Да ты просто совершенство! — воскликнула девочка. — Интересно, кто и по какой причине такое золотце запер в тайнике? Я бы с тобой никогда-никогда не расставалась, и, надеюсь, не придётся. По крайней мере, я приложу все усилия, чтобы нам с тобой не грозила разлука. Главное — это каким-то образом избежать внимания Бескрылой. Ну тут я что-нибудь придумаю. До сентября время есть. В конце концов, если миссия удастся, может, мне директор разрешить тебя оставить, а Бескрылой прикажет не ябедничать родителям. Слушай, а может, ты как-то сможешь помочь мне с возвращением магии?

Бабочка даже не шевельнулась, услышав эти слова. Шади продолжала размышлять вслух:

— Хотя, наверное, ты бы уже дала знать, если бы могла помочь. Ты, конечно, прелесть, но коли уж ни директор, ни Ева не знают, что делать, то уж бабочка…

В очередной раз вздохнув, Шади снова открыла свой дневник, взяла перо и стала описывать события этого насыщенного дня. Как раз когда она дошла до приключения Евы у источника, раздался стук в дверь.

— Да-да, — недовольно откликнулась девочка. Она терпеть не могла, когда ей мешали изливать мысли на бумагу. Это очень сбивало.

В дверь заглянула Ялима, с которой Шади познакомилась на жестовой магии.

— Тут Кичнокова попросила передать учебник, который ты забыла, и повелела освоить упражнения с пятой страницы. А если что-то будет непонятно, то её можно найти в кабинете. А вообще ты знаешь, лучше у меня спроси. Кичнокова такая вредина. Лишний раз контактировать с ней удовольствие ниже среднего.

Шади улыбнулась.

— Спасибо. А в какой комнате ты живёшь?

— Я с направления Телмерденолз. Мы располагаемся на втором этаже. Моя комната двадцать пятая.

— Отлично. Я запомнила. Спасибо огромное ещё раз.

Ялима помахала рукой и исчезла в дверном проёме, а Шади вновь погрузилась в описание событий. Но закончить так и не смогла — снова раздался стук в дверь. Решив, что это вернулась Ялима, Шади крикнула:

— Ялима, ты что-то забыла сказать?

— Нет, — ответил мужской голос и, когда его обладатель зашёл в комнату, Шади удивлённо увидела, что это был Лэнд. — Насколько мне известно, моё имя звучит несколько иначе.

Девочка не растерялась.

— Если там очередь на посещение, — закатила глаза она, — можешь сразу сказать, чтобы расходились. У меня неприёмные часы.

— Что, донимают? — усмехнулся староста.

— Ещё как.

— Тут тебе директор просил передать, — сказал Лэнд и протянул своей собеседнице плотный картон небольшого размера, чёрного цвета, на котором белыми чернилами что-то было написано.

Шади взяла в руки картон и прочитала надпись: «Расписание».

— Может, ты мне это объяснишь? — спросил Лэнд.

— А обязана?

Лэнд нехорошо прищурил свои голубые глаза. И он начал внушительным тоном членораздельно говорить, нарочно ставя после каждого слова паузу.

— Первый месяц учёбы расписание не обновляется. Тем более не доставляется индивидуально. Здесь что-то происходит, и ты мне сейчас расскажешь, что именно.

С этими словами он нагло уселся на обитое бархатом кресло, стоявшее в углу, и выжидательно уставился на хозяйку комнаты, словно и мгновения не сомневался в её послушании.

Шади, изменившая в какой-то момент мнение о Лэнде из-за того, что он неожиданно поддержал её перед походом к директору, снова стала к нему относиться с неприязнью. К этому ещё добавились накопленная за день усталость и стресс от новости, что от неё зависит существование магии. Прежний страх перед Лэндом перерос в индивидуальную непереносимость.

— А кто тебе передал расписание?

— Я же сказал! Директор! Чуть больше внимания, а то в Артонул ты надолго не задержишься.

— Ну вот у него и спрашивай!

— Что я, совсем дурак — допрашивать директора?

— Тебе виднее, — буркнула Шади.

— Ну-ну, я запомнил твою склонность к утаиванию информации. — Красивое лицо Лэнда скривилось в уродливом гневе.

— Да уж, сделай милость, не забудь.

Шади соскочила с кровати, сжала кулаки и выставила руки так, словно держала лошадиные поводья. Было ощущение, что она вот-вот ринется в драку. Но этого делать не пришлось. Разъярённый Лэнд вылетел из комнаты, не забыв хлопнуть дверью.

— Кошмар! Ещё один недоброжелатель! — скорее разозлилась, чем огорчилась Шади и, добитая этим конфликтом, расплакалась.

Подготовка

С описываемых событий прошло ровно семь дней. Все они были насыщены плотным расписанием. Не успев прослушать одну лекцию, Шади уже впитывала в себя другую. Порой все эти упрямо впихиваемые в голову знания переполняли ум девочки, и она начинала путать не только заклинания — даже своё имя. Но хуже всего было то, что её никто не понимал и даже считали глупенькой. И Тенна тоже. Ведь истощение магии — огромная тайна, и, чтобы оправдать столь насыщенные лекциями дни, всем интересующимся было сказано, что Шади хочет изучить основные дисциплины для освоения сразу всего первого курса Артонул. Даже преподаватели, кроме, разумеется, учительниц Каре, Анидо и директора, ничего не знали.

Казалось бы, стремление раньше времени освоить курс должно вызывать одобрение, но окружающие считали, что учиться нужно в соответствии с учебным планом, а пытаться освоить так много материала сразу — дурость и каприз. А уж какое удовольствие доставляло Кичноковой мучить Шади, словами не описать. Девочка с её лекций каждый раз уходила словно оплёванная. Учительница оказалась очень злопамятной и жёстко мстила школьнице за недавнее опоздание и уход с урока. Доходило до того, что, зайдя в кабинет, первым делом отыскивала взглядом свою «любимую» ученицу и с язвительной улыбкой на губах предлагала выйти и подождать, как она выражалась, «своего обожаемого спасителя Лэнда» в коридоре, дабы не утруждать такого уважаемого человека проходом в кабинет и сразу бежать с ним на свидание.

В лучшем случае, продержав Шади вне кабинета минут десять (однажды бедняжка простояла там фактически весь урок), милостиво разрешала вернуться со словами: «Ну что ж, видимо, у твоего любимого сегодня свидание с другой новенькой».

Девочке приходилось унизительно приникать к двери ухом в надежде услышать слова учительницы. Ведь она понимала всю важность этих лекций. Впрочем, помогало это мало, так как жестовая магия на то и носит такое название, чтобы концентрировать внимание учеников на движениях, а не на устном материале. И если слова вредной Кичноковой с грехом пополам можно было расслышать через дверь, то видеть сквозь стены Шади ещё не умела.

Разумеется, Клоп тоже не ленилась дразнить Шади. После того случая, когда бабочка её всю перепачкала, злыдне и повода не надо было, чтобы унизить новенькую. Стоило только увидеть в коридоре свою жертву, сразу начинала насмешничать и издеваться. Правда, физически воздействовать не смела — помнила о бабочке-защитнице.

Аиннра Лэндок показала всю свою лживую натуру, когда подошла однажды и бросила презрительно:

— А ещё строила из себя великую аристократку! Ты меня очень разочаровала.

И, гордо вскинув голову, удалилась размеренной походкой.

Шади была так шокирована, что даже и не нашлась, что ответить.

Конечно, всё это было очень тяжело переносить, и только одна мысль помогала Шади в трудные минуты: «Вот откажусь от спасения магии — посмотрю, как забегаете!» Мысль была некрасивой, недостойной и совсем не благородной, но зато спасительной. Она помогала пережить самые язвительные замечания. Стоило девочке почувствовать спад желания что-то делать, как она тут же себе представляла красочную сценку, в которой все каким-либо способом узнавали тайну и стояли на коленях в оборванных мешковатых одеждах, моля Шади согласиться их всех спасти, и, конечно, слёзно просили прощения за все свои ужасные поступки. Но Шади, одетая в шелка и блестящие накидки, была непреклонна и стояла, сложив руки на груди и гордо вздёрнув подбородок, молчаливая, неприступная и… прекрасная. В этих сценах даже Лэнд плакал, умоляя её о пощаде, и признавался, что с презрением относился к ней, потому что был тайно влюблён и просто не знал, как ещё обратить на себя внимание.

В реальности же всё было иначе. Кичнокова продолжала морально унижать, Клоп — издеваться, Лэнд — окутывать высокомерием, а Тенна смотрела с явным разочарованием. И порой всё это так наваливалось на нашу героиню, что не хватало никаких моральных сил представлять себе спасительные сценки.

Наконец, когда неделя прошла, наутро восьмого дня Шади, не дожидаясь вызова (слишком уж невыносимо уже было ожидание) сама подошла к хрустальной двери из опасения, что за ней снова пошлют Лэнда (это была ещё одна причина излишней поспешности). Разумеется, она не забыла взять с собой Диану. Да и не вышло бы. Поначалу Шади, опасаясь, что Бескрылая всё же отберёт у неё находку, пыталась оставлять её в комнате, но Диана каждый раз всё равно садилась на свою двуногую подругу, отказываясь оставаться в комнате. Вот и в этот раз бабочка вспорхнула и уселась девочке на голову. Стразу создалось ощущение, что это заколка в волосах, которая, к слову, очень шла девочке.

Глубоко вдохнув для смелости, Шади позвонила в колокольчик. Тут же дверь перед ней сама распахнулась, и девочка робко вошла в кабинет. Директор, сидящий за столом, поднял на неё глаза.

— Госпожа Апо? Я как раз собирался за вами послать. Отлично выглядите.

Шади покраснела, но не от комплемента, а от страха. Она как-то вся скукожилась от внезапно охватившей её паники и еле выдавила из себя:

— Значит, хорошо, что заглянула.

— Да, — согласился директор, с повышенным вниманием оглядывая свою гостью. — Замечательно, что вы опередили моё намерение. И ничего страшного, что без приглашения. Сейчас подойдут остальные участники нашей тайной миссии, и мы приступим к действиям.

— Действиям? — переспросила Шади. — Значит, вы знаете, что именно делать?

— Терпение — благодетель, — улыбнулся Локш Авалг. — Сейчас все подойдут, и мы проясним ситуацию. А пока предлагаю вам, сударыня, чем-нибудь занять себя. Вон там, — с этими словами он указал на книжный шкаф, стоящий у окна, — есть весьма занимательные тома, которые вам могут понравиться. Прошу вас, полистайте, ознакомьтесь. Вероятно, вы даже захотите после скандинавского приключения одолжить у меня их для лёгкого летнего чтения. Я, разумеется, пойду вам навстречу. А пока есть свободное время, закончу кое-какие дела.

С этими словами директор углубился в свои бумаги. Шади послушно встала и наугад взяла книгу из указанного шкафа. Но читать она не могла — слишком волновалась. Её охватил самый настоящий мандраж. Поэтому девочка просто бездумно листала трясущимися руками странички одну за другой, не способная ни на чём сосредоточиться. Причём руки до такой степени тряслись, что уже потом, задним числом, удивлялась, как умудрилась не порвать ни единой странички драгоценных фолиантов. Чернила и бумага как-то успокаивающе пахли древностью, мудростью и… пылью. Но Шади была в таком состоянии, что успокоить её не могло ровным счётом ничего. Спустя некоторое время бесконечно тревожного ожидания наконец-то раздался звук колокольчика и в кабинет вошли Орезо Каре с завучем.

— Доброе утро, госпожа Апо, — поздоровались они хором, — господин директор, мы прибыли. Можем начинать.

— Вижу, вижу, — оторвался от своих бумаг Локш Авалг. — Что ж, скажу сразу — мне ничего не удалось выяснить.

Шади побледнела, Орезо Каре удивлённо подняла брови и стала нервно теребить свою косу, Танаф Анидо всплеснула руками и опустилась в кресло.

Как ни странно, когда присутствующие безмолвно выразили свои эмоции, Авалг будто бы был доволен. Он словно наслаждался произведённым эффектом, и тем страннее звучали его последующие слова:

— Я и сам был весьма обескуражен этим. Оказывается, влияние политиков не распространяется на богов. Ну кто бы мог подумать.

Интонация Авалга сильно отличалась от смысла сказанного им. Он очень язвительно произнёс последние слова. Было очевидно, что это сарказм, и он не ожидал ничего иного от этой ситуации. Словно хотел преподать упомянутым политикам урок. Вот, мол, смотрите, вы мните себя власть имущими, но есть что-то, что вам неподвластно. Есть кто-то, кто не трепещет, услышав ваши имена.

Шади внезапно пришло в голову, что он нарочно показал тем самым приближённым сумасшедшего короля, что их мысли и стратегии ничего не стоят по сравнению со скандинавскими повелителями мира.

— Но как же так, Локш, ведь я предоставила вам все способы связи с представителями скандинавской мифологии, с которыми только можно! Неужели совсем ничего не удалось выяснить?! — поразилась Анидо. — Разве это возможно?

— Увы, — развёл руками директор. — С людьми из Мидгарда они совсем не хотят контактировать. А к источнику вовсе нельзя приблизиться — допускаю мысль, что там установлен барьер, который пропустит лишь наследницу Евы. Нам остаётся одно.

— Что же? — с нетерпением спросила Орезо Каре.

— Мы попросту прибудем к источнику Урд и будем действовать по обстоятельствам, — пожал плечами директор с таким видом, словно говорил о таких очевиднейших вещах, как необходимость купить печенье к чаю. Ощущение, что он не видел в этом никаких опасностей, никакого риска, никаких подводных камней. Собственно, как и в процессе приобретения того самого печенья.

— Но, господин директор, это абсурд! — воскликнула Анидо. — Делать то, не зная что! Что, если последствия наших действий будут ещё прискорбнее причин, побудивших нас к этим поступкам? Не забывайте: с нами юная ученица, и мы несём ответственность за её жизнь и здоровье.

Директор никак не отреагировал на эти слова, а лишь со спокойным видом смотрел на ученицу. В его взгляде не было той жёсткости и решимости, которую однажды мельком углядела в нём Шади. Это были спокойные глаза, словно она должна была дать согласие не на опасную миссию, от успеха которой зависела не только магия мира, но, возможно, и её жизнь, а это было согласие попить чая.

— Давайте попробуем, — пришла в себя Ашадия, осознав, что последнее слово за ней. — Ничего другого нам всё равно не остаётся. А это лучше, чем совсем ничего. Не зря же я так усердно готовилась. И не надо будет всю жизнь корить себя за то, что могла что-то предпринять, но струсила перед лицом опасности. — Девочка глубоко вздохнула, вбирая побольше воздуха в грудь и на выдохе произнеся, не сводя своих карих глаз с директора: — Быть может, когда я появлюсь у источника, норны как-то отреагируют на мою кровь или на что там они могут отреагировать? На магию Евы, которую, возможно, я унаследовала вместе с кровью.

С этими словами она вопросительно взглянула на учительницу. История родовых проклятий не входила в программу обязательных предметов для ускоренного обучения, поэтому Шади не была уверена, верен ли ход её мыслей. Орезо Каре одобрительно кивнула её словам.

— Ну что ж, раз та, от кого зависит исход нашего скандинавского приключения, не возражает, полагаю, мы можем отправляться, — откашлявшись, произнёс директор. — Ступы хороши в одиночных и парных полётах, а нас целая команда. У меня есть ковёр-самолёт. Старый, правда, ещё от прадедушки остался. Зато в отличном состоянии и умеет становиться невидимым, а, учитывая секретность нашей миссии, это неоспоримое достоинство.

— Прадедушка? — переспросила Каре. — Если не изменяет мне память, он был магом при персидском короле?

— Ваша память, госпожа Каре, делает вам честь. — Улыбнулся директор. — Я позволил себе подготовить наш летательный аппарат. Нам осталось лишь воспользоваться.

С этими словами он сделал несколько пассов руками — исчезла стена, и за ней оказалась небольшая площадка, покрытая с виду не особо примечательным ковром с замысловатым узором. Ковёр не производил впечатления надёжного. Он казался тонким, ветхим, и кое-где в его поверхности виднелись потёртости вплоть до основания, но не сомневаться же в словах самого директора. Поэтому компания из четырёх человек беспрекословно встала на ковёр. Он тут же мягко поднялся и, зависнув на некоторое время в воздухе, унёс своих пассажиров в неведомые дали, мгновенно набрав приличную скорость.

Источник Урд

Полёт длился одновременно и долго, и недолго. Летели они и быстро, и медленно. Шади так и не поняла, как охарактеризовать этот странный и необычный полёт. Ковёр поднялся выше уровня облаков, так что девочка даже не могла понять по меняющемуся пейзажу, как быстро они передвигаются. Несмотря на то, что от необычного транспорта исходило мощное тепло, Шади почувствовала, что замёрзла. Она ожидала, что насквозь промокнет — слышала однажды, что в облаках огромный уровень влажности. Но, то ли это не было правдой, то ли тепло ковра её высушило, но мокрой девочка себя не ощущала.

Когда точка назначения была достигнута, Шади поняла, что ноги её дрожат, а сама она пошатывается — сказался полёт. Впрочем, о своих ощущениях она быстро забыла, когда увидела картину, которая предстала перед её глазами. Девочка, когда слышала, что источник питает корень мирового дерева, собственно, корень и представляла. Не очень красивый, коричневый, ветвистый и длинный. Но он скорее был похож на ветвь дерева. Прекрасную, медово-янтарного оттенка, внутри которой можно было видеть течение энергий, с назревающими зелёными почками.

А источник? В представлениях Шади он был небольшим озерцом, но никакое, даже самое шикарное озеро не могло бы с ним сравниться! С размером девочка и правда угадала, но только с ним. Цвет волн изумлял взор — он был набором самых изумительных оттенков. Лазоревый, мятный, небесно-голубой. Впрочем, разве может скудный человеческий язык передать всю эту палитру невероятных оттенков? Близкие к берегу волны были одного оттенка, чуть подальше другой, а там, где особо глубоко, третий. Когда волны накатывали друг на друга, то создавали непередаваемое и незабываемое впечатление, которое не поддавалось никакому описанию. Аромат у воды источника был под стать визуальной картинке — пикантно-сладковатый и совсем не приторный. Шади подумала, что могла бы вдыхать столь прекрасный аромат всю жизнь, не нуждаясь при этом ни в пище, ни в питье: он был таким чудесным и насыщенным, что восполнял потребность в еде.

Неизвестно, что действовало: дивные волны, чудесный аромат или всё это вместе, — но Шади чувствовала некий благоговейный трепет. Хотелось думать только о хорошем, оптимистичном, красивом. Совершенно не хотелось тревожиться, волноваться. Даже не верилось, что при таком влиянии источника Ева всё же решилась на кражу. Вероятно, её целеустремлённость была столь мощной, что не была поколеблена даже источником Урд.

Непонятно почему, но взгляд Шади вновь и вновь возвращался к корню мирового дерева. Когда девочка в очередной раз посмотрела на корень, то поняла, в чём дело. На нём были не почки, как она сначала подумала, а куколки! И куколки эти были точь-в-точь как описывала Бескрылая на магии бабочек, рассказывая об Акчобабус Янбешоловус. Ещё бы Шади их не запомнить. Она ведь их срисовывала из книги для реферата, посвящённого бабочке.

На некоторое время весь прибывший квартет замер — они проходили несколько стадий нахождения у источника. Первая — наблюдение. Вторая — наслаждение. Третья — смирение. Четвёртая — умиротворение. Но их воля и целеустремлённость были не хуже, чем у Евы. Пусть на это ушло время, но полчаса спустя прибывшие смогли настроить себя на серьёзный лад.

Первым заговорил директор.

— Рад, что моё предположение верно — госпожа Апо послужила нам пропуском. — С этими словами он довольно покивал сам себе. — Нам удалось оказаться здесь без каких-либо сложностей и препон. Теперь, госпожа Анидо, ваша очередь.

Та сбросила с себя некое медитативное состояние, в которое впала, оказавшись у источника, и нараспев стала произносить заклинание, сплетая из слов магию, призывая трёх норн. Шади почему-то была уверена, что ничего не выйдет. Она считала, что заклинание нужно было произносить ей, как потомку Евы, и дивилась, почему такой мудрый человек, как директор школы, не понимал столь очевидных вещей. Но, как выяснилось, она заблуждалась, ибо стоило Анидо умолкнуть, договорив последнее слово, как прямо из воздуха мгновенно появились три норны. Стройные, словно берёзки.

Урд выглядела как женщина преклонных лет и одновременно молодая. Ведь волосы на голове были седые, словно снег, но вились они наподобие морских волн. Глаза, видимо, когда-то были синими, но с возрастом стали голубыми, словно весеннее небо. По лицу лучиками разбегались морщины, но это совсем не старило их обладательницу, а, напротив, словно придавало ей дополнительного шарма, сияния.

Верданди выглядела женщиной зрелых лет. Такой вид имеют умудрённые жизнью и опытом матери. Волосы её были словно золото, а глаза сияли зелёным цветом и таинственно сверкали неким тайным знанием.

В отличие от двух своих сестёр Скульд смотрелась девочкой двенадцати лет. Волосы и глаза её были чёрные и словно поглощали свет. В них было страшно заглядывать.

Того, что случилось дальше, не предвидел никто. Даже норны. Локш Авалг так быстро, что этого не заметил ни один из присутствующих, сложив пальцы рук в замысловатую фигуру, тут же направил ладони в сторону норн и воскликнул:

— Арирнеф Пец!

В ту же секунду их окутала цепь.

В следующее мгновение директор развернулся в сторону своих спутников и произнёс:

— Икур тзявс! Атомен!

Руки Танаф Анидо, Орезо Каре и Ашадии Апо оказались связанными без возможности освободиться.

Директор расхохотался каким-то неестественным, жутким смехом, а его спутники с ужасом взирали на всеми уважаемого человека, который внезапно оказался злодеем.

— Я не ожидал, что всё будет настолько легко! — веселясь и явно получая удовольствие от происходящего, говорил он. — Заставить поверить, что магия действительно исчезает из Мидгарда! Я провёл вас, как котят! Да разве такое возможно? Это ведь цикличный процесс, обеспечиваемый гармонией двух миров — обычных людей, откуда происходят все волшебники, и искусственно сотворённого Инежарто Оннул. Пока ЧО верят в магию, мы в полной безопасности. А верить они будут всегда.

Он подошёл к завучу и совсем непорядочно пнул её по ноге.

— Я правильно сделал, что назначил на пост заведующего учебной частью такую тупицу, как ты. Неужели возможно, чтобы обыкновенники перестали верить в колдовство!

Его спутницы пришибленно молчали. Все трое находились в полнейшем шоке от происходящего, а директор тем временем продолжал наслаждаться собственными речами:

— Даже боги в дела гармонии между мирами не вмешиваются. Куда там норнам! — Он снова издал издевательский смешок, чем в этот момент очень напомнил Шади Клоп. — Поверить не могу, что моего слова оказалось достаточно. Вы даже не попробовали проверить уровень магии! Идиотки! Впрочем, вы ведь не думаете, что вас, госпожа Анидо, назначил на должность завуча из-за того, что слишком умны. Скорее слишком глупы. Да и вы, госпожа Каре, получили должность учителя не из-за блестящего ума, хотя, признаю, в дотошности в плане добычи сведений вам не откажешь.

Три связанных волшебницы, юная, постарше и зрелая, с ужасом смотрели на Авалга полными недоумения и шока глазами.

— Позвольте поделиться своей гениальностью перед вашей бесславной кончиной, — ухмыльнулся Авалг. — Потешу своё самолюбие и ваше любопытство.

С этими словами директор уселся перед пленниками прямо на землю, скрестив ноги, словно индийский йог, подпёр свой мерзкий подбородок (Шади в директоре теперь всё казалось мерзким) рукой и начал лениво, чуть ли не позёвывая, рассказывать:

— Ева действительно пыталась добыть капельку воды из источника, и на неё в самом деле наложили кару сроком на семьсот лет. Наказание заключалось в том, что никто из её рода не сможет добиться выдающихся успехов. Тут я и обмануть бы не смог — эту информацию, спасибо вам большое, раздобыли учителя Анидо и Каре.

На этом месте Авалг отвесил им издевательски-клоунский поклон. Насколько это позволяла его поза.

— Наверное, вы думаете, как я узнал о Еве, чтобы, в свою очередь, направить по её следу моих доверчивых подопечных. Видите ли, именно я, я её потомок. — С этими словами он несколько раз тыкнул указательным пальцем левой руки себя в грудь и продолжил говорить: — Правда, от соседней ветви. Не прямой потомок этой самоуверенной и эгоистичной девицы, от действий которой пострадала вся семья. Я веду род от её родного брата. Более разумного представителя семьи.

— Че-е-е-е-его?! — с невероятным изумлением попыталась вымолвить Шади (ведь на неё было наложено заклинание немоты), но вместо этого раздалось невнятное мычание. Её возникшее презрение и омерзение, когда обнаружилось, что всеми уважаемый директор — предатель, покрылось внушительным слоем горечи. Ей уже не нужны были объяснения этого человека. Просто хотелось, чтобы всё наконец закончилось. Даже если для конца необходима была собственная смерть. Она так устала за эту неделю! Так устала! А тут ещё и получается, что зря терпела все унижения. Ведь по сути, как выяснилось, директору нужно было лишь одно — заманить её сюда. А уж что умела и знала, не имело никакого значения. И мысль, что они с этим ужасным мужчиной родственники, радости не добавляла. Как-то стало до ужаса неприятно, что по венам подобной личности течёт та же кровь, что и в её жилах.

Но директор не заметил брезгливости, исходящей от его ученицы. Ощущение, что он был безумно рад удивлению Шади. Широкая улыбка озарила лицо Авалга, и он поспешно закивал головой:

— Да-да, госпожа Апо, мы с вами приходимся друг другу дальними родственниками, и у нас есть общий предок.

Он указал рукой на её подругу по несчастью, преподающую историю родовых проклятий, и лениво, не скрывая торжества, обронил:

— Госпожа Каре, признаться, учитывая специфику вашего предмета, я был удивлён, что вы не смогли это выяснить. Даже учитывая откровенно невыдающиеся умственные способности. Легенда о Еве передавалась у нас из поколения в поколение. Видимо, проклятие не распространяется на внутрисемейные истории. Именно из-за этих норн все мои предки жили словно обыкновенники.

Тут Авалг плюнул в сторону пленённых норн, но, конечно, попасть в них не сумел — слишком далеко они лежали. Но он, собственно, и не пытался в них попасть. Жест был символическим. Он снова посмотрел на Шади и своих подчинённых.

— Вы, верно, удивлены, что я смог добиться успехов в карьере волшебника, — всё ещё улыбаясь во всю ширину рта, произнёс он. — Всё верно. Семьсот лет прошло как раз в тот год, когда я родился, и проклятие утратило свою силу. Осталось только привести сюда госпожу Апо, ибо барьер пропустит лишь прямого потомка, моя кровь и магия, видите ли, не годятся. Побочная ветвь.