Бесплатный фрагмент - Лунапарк Князя Мертвых

…Ставим троны иным временам —

Кто воссядет на темные троны?

Каждый душу разбил пополам

И поставил двойные законы.

Никому не известен конец.

И смятенье сменяет веселье.

Нам открылось в гаданьи: мертвец

Впереди рассекает ущелье.

А. Блок

Автор выражает признательность Елене Первушиной, Алексею Рыжкову, и Толику Семенову

Посвящается памяти вертолетчицы Труди и Deathwisher

Пролог

Руперт замешкался лишь на секунду. Тварь размером с грузовой гравилет ловко и быстро двигалась в космической пустоте. Помощник главного наводчика видел драконов и раньше, но в межзвездном пространстве столкнулся с огнедышащим змеем в первый раз. Точнее, это был скелет дракона — за огромными ребрами и в глубине глазниц вопреки всем законам физики пылал голубой огонь.

Но эта секунда оказалась роковой.

— Диамантин, — словно в забытье, пробормотал Руперт.

— Стреляй, Тадлос, скотина! — рявкнул Раш Кинбтелех, главный пилот. — Стреляй, сволочь!

Голос Кинбетелха сорвался.

Дракон схватил космический грузовоз за цистерны энергобаков и весело мотнул головой. Завыли сирены внутреннего оповещения. Свет мигнул и погас. Мониторы бледно мерцали во тьме. Руперт глубоко вздохнул и нажал гашетку. Но было поздно. Руперт промахнулся совсем чуть-чуть. Он целил дракону в голову, но попал в грудь. Тот конвульсивно дернулся и выплюнул грузовик, придав космическому кораблю ускорение никак не меньше трех g.

Руперт с трудом отлепил лицо от клавиатуры. Из рассеченной брови лилась кровь. В просвете между пушистыми облаками Руперт увидел на обзорном экране знакомые контуры Моря Ясности. Чуть севернее мелькнули шпили Посидонии. Корабль сносило к северо-западу, в сторону лунного Кавказа.

— Кинбетелх! Что у вас там? — прогремел в динамике голос Александра Пилладакса, капитана «Покорителя Вселенной».

Руперт скосился на Раша Кинбетелха. В мертвых глазах первого пилота отражались разноцветные вспышки мигающих датчиков. Кинбетелх никогда не пристегивался. При внезапном ускорении его выбросило из кресла и насадило на рычаг нейтронного ускорителя. Руперт подполз к микрофону и щелкнул рычажком включения.

— Мы падаем на Луну, сэр, — ответил он. — И, Александр… Раш погиб.

— Возьми Ти, он в машинном отсеке. Идите к шлюзам. Готовьте аварийный катер.

— Так точно, сэр.

До коридора Тадлос добрался ползком. Завыли запасные двигатели. Восстановилась нормальная сила тяжести, и Тадлос с облегчением поднялся на ноги. Ти уже выскочил из машинного отсека. Он ждал Руперта, нервно вытирая руки ветошью. Глаза у Ти были круглые, остановившиеся. Тадлос и Ти двинулись в шлюзовой отсек. По корпусу корабля прошла вибрация. «Покоритель Вселенной» вставал на лунную поверхность. Компьютер посадил корабль на удивление удачно.

В шлюзовом царил хаос. Пирамиды контейнеров, хоть и были хорошо закреплены, рывка при трех g не выдержали. Контейнеры рассыпались по шлюзу. Ти и Тадлос встретились с близняшками Гейнстами, Сатехом Мэйри и его тремя снайперами, Майклом Спура, археологом, и астрофизиком Эриком Хэйба. С бластерами каждый из них управлялся ничуть не хуже, чем с экспресс-анализаторами. База на Титане, где велась добыча уникальной органики, была лакомым кусочком. Команде исследователей частенько приходилось отбивать налеты очень хорошо вооруженных космических кораблей. И теперь «Покоритель Вселенной» возвращался на Землю с полным грузом холодных кораллов.

Из углового коридора появился пилот катера Лео Мун.

— Командир велел вам троим забраться в катер и разводить пары, — сообщил новоприбывшим Феб Гейнст.

Шлюзовые створки издали громкий стон. Что-то тяжелое ударилось в них снаружи. Космолетчики рассеялись по ангару, прячась за контейнерами. Удар повторился. Створки шлюза пошли складками, словно гармошка. Руперт вскарабкался в спейс-катер по легкой железной лесенке. Лео колдовал над пультом. Ти проверял двигатель. Руперт опустился на кресло стрелка и спросил:

— А где командир?

— В медицинском отсеке, — процедил Лео сквозь зубы.

Руперт промолчал. Он читал Бернса, и романс «Любовь и бедность» вспоминался Руперту каждый раз, когда он думал об отношениях этой троицы. Лео любил Веру, главного врача экспедиции, а Вера любила Александра, командира их корабля. Руперт на ее месте тоже бы предпочел командира, а не рядового. Командир мог, в обход инструкций, броситься на помощь любимой в медотсек, а вот рядовой пилот должен был находиться там, куда его послали.

Не успел Руперт развернуть орудия, как створки шлюза заскрежетали и разошлись. Руперт увидел чудовищные жвала огромного паука.

— Он прогрыз железо! — воскликнул Лео.

В глазах паука пылал голубой огонь, который Тадлос сегодня уже видел. Заметив людей, паук протяжно взвыл и ударил мощной лапой по изувеченным створкам. На этот раз Руперту не понадобилась команда стрелять, да и некому было дать ее. Огненная вспышка ударила пауку прямо в глаз. Паук беззвучно отвалился от разорванных створок. В пролом хлынули маленькие черные фигурки. Под рваными черными плащами нападавших поблескивали кольчуги.

«Интересно, а кто-нибудь из игроков остался жив?» — подумал Руперт.

— Ролевики, — пробормотал Лео. — Они что там, с ума посходили, своих драконов и пауков на космические корабли натравливать?

В этот момент он заметил то, что Руперт увидел сразу. Голубое пламя лилось из глаз нападавших и дыр в их доспехах.

— Зомби! — ахнул Лео.

— Нет. Это восставшие мертвецы, слуги Князя Мертвых, — машинально поправил его Руперт.

— Биоформы, — пробормотал Ти.

Лео перевел быстрый взгляд с одного на другого, но промолчал. Анонимность игроков была главным правилом «Дримуорлда». Было запрещено признавать даже сам факт участия в играх на селенотории. Однако стало ясно, что на «Покорителя Вселенной» напали совсем не ролевики. После терраформирования Луны почти вся ее освещенная сторона перешла в руки компании «Дримуорлд», которая устроила там полигон для ролевых игр. Игры на селенотории были дорогим удовольствием, которое мог себе позволить далеко не каждый. Человек попадал в настоящую сказку. Но в каждой сказке бывают и злодеи. В лабораториях «Дримуорлда» создавали биомеханических кукол, или, как их еще называли, биоформов. Биоформы исполняли роль пушечного мяса для подвигов героев-людей. Но сейчас биоформы решили поменяться ролями со своими убийцами.

«Уцелела ли Посидония?» — подумал Тадлос.

Названная так в честь кратера, в котором находилась, Посидония была единственным городом для обычных людей на этой стороне Луны.

Руперт дал залп поверх голов космонавтов. Катер был рассчитан на ведение боя в космосе, а не в шлюзовом ангаре, и поэтому второй залп не был столь эффективен, как первый. Биоформы достигли первых контейнеров, где незваных гостей встретили космолетчики. Люди отбивались, но на смену павшим биомеханическим куклам приходили все новые и новые. К восставшим мертвецам присоединились адские гончие. Руперт понял свою ошибку и обрушил непрерывный лучевой дождь на узкое отверстие между разорванными створками шлюза. Очередной отряд биоформов вспыхнул. Руперту показалось, что паленым мясом запахло даже в кабине катера.

Но вот упал Сатех. Черная волна накрыла его. Поднялся было, но один из восставших мертвецов со всего маху обрушил ему на голову меч жуткого вида. Сатех не смог увернуться. Хэйба и Спура, стоя спина к спине, прикрывали коридор сплошным лазерным веером. Феб Гейнст, таща на себе бесчувственное тело брата, пробивался к катеру. Ти спустил лесенку из кормового отсека и втащил Баала Гейнста внутрь. А вот Феба — не успел. Преследователи разорвали его на куски.

Александр и обе женщины-медики выбежали в ангар из коридора. Хэйба и Спура бросились им навстречу и присоединились к маленькой группе. Все вместе они направились их катеру.

— Все готово! Можем взлетать! — крикнул Ти.

Руперт дал еще один залп, и еще один, но спасти Хэйбу и Спура не смог. Ти помог Анне, второму врачу экспедиции, забраться в катер. Затем появился Александр с Верой на руках. Кровь из треугольной ссадины на лбу стекала по лицу Веры. Женщина была без сознания, но жива.

— Снаружи никого не осталось? — прерывисто дыша, спросил Александр.

— Живых — никого, — безразлично ответил Лео.

— Взлетай, — приказал командир.

— У меня здесь раненый, — сообщил Ти.

Анна поспешила на помощь Баалу Гейнсту. Александр пошел за ней, не выпуская из рук Веру. Та слабо застонала, зашевелилась. Командир что-то нежно прошептал ей на ухо. Лео, нещадно давя не успевших убраться с его дороги биоформов, вывел катер из корабля через разодранные створки шлюза.

Катер оказался в открытом космосе. Голубой диск Земли заполнил экраны обзора стрелка. Эта цель была великовата для пушек спейс-катера. Тадлос снял руки со своего пульта. Александр, оставив Веру на попечение врача, вернулся в кабину пилота.

— Сэр, — сказал Руперт. — Я думаю, нам пора договориться.

Александр непонимающе уставился на Руперта.

— Наш отчет об экспедиции, — пояснил Тадлос. — Вы так и напишете, что десять тонн холодных кристаллов были отбиты у нас восставшими мертвецами?

— Да, — сказал Александр. — Мы расскажем правду.

Руперт вздохнул.

I

Над Дели пылало беспощадное солнце. Линялый триколор над широким подъездом посольства Российской Конфедерации висел скукоженной тряпкой. Ни ветерка, ни дуновения, которое могло бы принести хоть какую-то прохладу. Киборг, отдуваясь, достал из кармана платок и обтер им лицо. Уже много лет он не потел. Но Богдан Тихомир, полномочный представитель Космопола на Земле, давно усвоил: живешь среди людей — старайся выглядеть человеком. Давным-давно ему предложили выбрать имя на время проведения спецоперации на Земле. Взять можно было любое, за исключением своего настоящего, изуродованного чужим алфавитом много лет назад. В память о юности киборг назвался в честь популярного в того время певца. Чужое имя пришлось проносить чуть дольше, чем планировалось. Богдан уже привык к нему.

У дверей посольства стоял часовой в ярко-красном кафтане из плотного сукна с нашитыми поперек груди стреловидными желтыми полосами. Даже смотреть на это одеяние в такую жару было страшно. По неподвижному, багровому лицу часового тек пот. Маленький микрофон, укрепленный в ухе стража, тихонько запищал. Страж внимательно выслушал сообщение, отдал честь Тихомиру и распахнул тяжелую дверь с изображением стрелы, пронзающей радугу. Богдан Тихомир не спеша поднимался по широким мраморным ступеням. Раньше в этом дворце, кажется, жил какой-то махараджа. Киборг размышлял, зачем его вызвали.

«Не «вызвали», поправил Богдан себя мысленно, — «А вежливо пригласили».

Никто не смеет вызывать к себе полномочного представителя Космопола на Земле… может лишь учтиво попросить.

Петр Леонидович встретил гостя в уютном маленьком кабинетике для особо важных посетителей — красное дерево, кожа, слоновая кость.

— Добрый день, Богдан, — сказал он и широким жестом указал на обитое кожей кресло. — Чай, кофе, коньяк?

— Я бы предпочел лимонад, — поморщился Богдан.

Он погрузился в прохладу кожаного кресла.

— Тогда позвольте вам рекомендовать охлажденный чай из лепестков каркадэ, — вежливо сказал консул. — Моя жена готовит его сама. Только им и спасаемся в эту нечеловеческую жару.

— Что ж, можно и каркадэ, — пробормотал Богдан.

Петр Леонидович щелкнул пальцами невидимому служителю. Зашелестела портьера.

— Как ваши дела, господин Тихомир? — спросил консул.

Богдан вздохнул. Они с будущим консулом познакомились пять лет назад в Варанасском лагере для интернированных, созданном телкхассцами. И тогда Петр разговаривал с ним иначе.

— Петя, — сказал он. — Оставь ты к чертям свой дипломатический этикет. «Позвольте рекомендовать, господин Тихомир…», — передразнил он его. — Мы же с тобой вместе гнилую собачатину в концлагере жрали. Что у тебя случилось?

Петр Леонидович улыбнулся.

— Ты так поморщился, когда я тебя по имени назвал, — сказал он. — Ты ведь здорово поднялся после войны…

— Я поморщился потому, что пить в такую жару коньяк — это просто самоубийство, — ответил Богдан. — И я не поднимался — моя должность осталась прежней. Обстоятельства изменились, а мы — нет.

— Я рад, что ты так считаешь, — ответил Петр Леонидович. — Прочти вот это, — сказал он, подвигая по столу к киборгу два тоненьких файла. — Весточка от еще одного нашего сотрапезника.

Первый лист был практически пуст. Белизну разрывали лишь несколько строк. Жирные червяки SOS сразу резанули глаз Богдана. Это была запись каэль-сообщения с Луны. Судя по дате, оно пришло три дня назад.

SOS! SOS! Нахожусь на осадном положении в Курнашово. Деревня захвачена восставшими мертвецами. Долго мы не продержимся.

Богдан готов был уже недоуменно пожать плечами, но тут взгляд его упал на подпись:

Борис Стогов, 15 марта 2057 года.

— Полковник Стогов отбыл на Луну в начале марта по глубоко личным, я бы даже сказал — семейным обстоятельствам, — наблюдая за лицом Богдана, сообщил Петр Леонидович. — И действительно в Курнашово.

— Курнашово, это вроде ремонтный же поселок рядом с игровыми локациями «Дримуорлда»? — припомнил Богдан. — Там чинят искореженных биоформов после игр, обновляют им программы и все такое? Как Борю туда занесло?

Петр поколебался, но ответил:

— Его сестра… она попала в аварию, в страшную аварию. Боря как-то сумел договориться, и она теперь киборг, как ты. У Маши начались какие-то проблемы с психикой… я думаю, ты лучше меня поймешь, о чем идет речь.

— Она не принимает своего тела, — спокойно ответил Богдан. — Это такая же обычная вещь, как у людей — ломка голоса в подростковом возрасте. Но почему они полетели именно в Курнашово?

— В Курнашово принимает один большой специалист по душевному здоровью киборгов. Его имени я не знаю, — торопливо добавил Петр Леонидович.

Он и так сказал слишком много и теперь жалел об этом. Богдан его понимал. Собачатина — концлагерем, а Космополу вовсе не стоит знать, кто именно принимает душевно мятущихся киборгов в Курнашово. Война киборгов за равные гражданские права с людьми закончилась сокрушительным поражением первых. Беглые бунтовщики рассеялись по Галактике. Космопол проявлял живой интерес к информации о любом киборге, не состоящем на официальном учете. А именно они и нуждались в услугах свободных механиков, в то время как официально зарегистрированные их собратья находились на полном довольстве создавших их корпораций.

— Да, там и принимать удобно, какая-никакая, техническая база под рукой, — сделав вид, что не заметил колебаний консула, произнес Богдан. — А теперь у них там давно предсказанный бунт машин, наконец-то, случился. А что говорит Дримуорлд по этому поводу? Поселок ведь принадлежит им, как и вся освещенная сторона Луны? Они ведь должны бить во все колокола.

— Они молчат, — ответил Петр Леонидович. — На Луне сейчас в разгаре игровой сезон. Никаких сообщений о происшествиях в прессе нет, я специально проверял.

— Они хотят скрыть свои трудности, потому что это уронит спрос, — понимающе заметил Богдан. — И так ведется активная кампания против этих лунных игрищ. Новый премьер США даже сделал запрет ролевых игр на Луне частью своей предвыборной программы, я помню. И, судя по тому, что разгромлен даже поселок программистов, трудности у Дримуорлда действительно серьезные. Но как мне помочь тебе и Боре? Разве что отправиться туда самому? Официально я ничего не могу сделать — случившееся находится в компетенции планетарных властей.

Петр Леонидович кивнул:

— Я знал, что ты так скажешь. Но одним ремонтным поселком обезумевшие биоформы не ограничились. Восставшие мертвецы захватили и ограбили космический грузовик, который возвращался с Титана.

— Груз?

— Десять тонн холодных кораллов.

Богдан присвистнул.

— Это те самые, что состоят из меди и всякого разного лантана-бария-висмута, да еще с платиной, осевшей на межклеточных мембранах? Которые на мозги для суперкомпьютеров идут?

— Да, — подтвердил Петр. — На Земле такие компьютеры еще не научились делать. Вся добыча шла на экспорт. На Ирр, по-моему. И насколько я знаю, на базу на Титане тоже нападали неизвестные, и не раз. Ты понимаешь, у нас никто не будет связываться с Дримуорлдом. Эта корпорация сейчас набрала такую силу, что даже объединенное правительство Земли, если бы такое существовало, не смогло бы справиться с ней. Одна надежда на Космопол.

— Да, это я смог бы провернуть, — кивнул Богдан. — Груз вполне мог заинтересовать ребят из Альянса. Они наверняка время от времени наведываются сюда. Солнечная система — плацдарм Союза. Она мешает космопиратам, как соринка в глазу — неопасно, но неприятно. Суперкомпьютеры космопираты делать умеют. А сейчас хотя и перемирие, но Альянс находятся в экономической блокаде. Так что десять тонн живых мозгов пришлись бы альянсовцам очень кстати. И твои слова о нападениях на базу, где добывались эти холодные кораллы — лишнее тому доказательство. Космопираты не смогли выцарапать вкусный орех из скорлупы. Они дождались, пока птичка покинет хорошо защищенное гнездышко.

— Ты вызовешь спасательный отряд Космопола? — спросил Петр Леонидович.

Голос его чуть дрожал, но не от того, что консула впечатлили образные сравнения Богдана.

— Я запрошу первый батальон «гэлэкси дистракшн», пусть пришлют ребят побойчее, — кивнул киборг. — И сам лично полечу с ними.

— Я всегда знал, что в тебе больше человечности, чем в иных… — Петр Леонидович смутился и осекся на полуслове.

— Настоящих людях без единого импланта, — понимающе усмехнувшись, закончил за него Богдан. — Спасибо за каркадэ.

Тихомир поднялся. Тут же встал и посол. Мужчины обменялись прощальным рукопожатием. Полномочный представитель Космопола на Земле покинул посольство Российской Конфедерации.

Богдан почти сразу решил, что сам отправится на Луну вместе со спейс-рейнджерами. Но если бы Петр Леонидович знал истинные мотивы Тихомира, его вера в человечность киборга получила бы сокрушительный удар.

* * *

Космических рейнджеров заселили в номера по двое, но Неймеру Катензуфу стандартный двухместный номер достался в его полное распоряжение. Это не было знаком какого-то особого благоволения к нему со стороны командира. Отношения между Неймером и Фосерри имели длинную историю. В ней можно было найти и ненависть, и расчет, и усталое взаимопонимание. Но не симпатию. Фосерри знал, что гетейне, долго лишенный возможности расправить крылья, становится нервным и злым. Да и эмоциональная стабильность не входила в число характеристик гетейне. Катензуфа был весьма лояльным и сдержанным для представителя его народа. Благодаря чему, собственно, Неймер и был до сих пор жив.

Неймер прогулялся по округе. Посидония оказалась сонным, тихим маленьким городком, утопавшим в зелени. Катензуф загрузил в свою память гипнокурс самого распространенного языка Земли, пока отряд спейс-рейнджеров Б-триста сорок два «Смертельный кулак» летел на задание, и теперь зашел в книжный магазинчик и приобрел сборник лучших анекдотов. Затем, подумав, добавил к ним подборку эротических. Он был любознателен, этот высокий парень с синими, как небо, крыльями. Неймер давно пришел к выводу — чтобы понять представителя другой расы, нужно узнать, что кажется ему смешным.

Неймер хотел уже выйти на улицу, когда увидел на полке синюю книжку из плотного картона. На обложке были нарисованы снежные вихри, ледяной замок и синие цветы. Катензуф взял ее в руки. Текста было немного. Основное пространство на страницах книги занимали трехмерные яркие картинки. Под определенным углом изображение менялось. На первой странице Неймер увидел черное страховидло, в руках у которого было зеркало. Катензуф чуть наклонил книжку. Зеркало выпало из рук чудовища и разлетелось на куски. На Неймера накатило мощное и пронзительное предчувствие. Катензуф, как и многие представители его расы, обладал способностью предвидеть будущее. Он добавил книгу к своему заказу, заплатил за все и покинул магазин.

Вернувшись в номер, Неймер завалился на кровать и с наслаждением раскинул крылья. В вазе на прикроватном столике он нашел пару незнакомых плодов. Выбрав один из них, Неймер принялся за чтение, время от времени откусывая от круглого бока фрукта. Катензуф проглотил оба сборника анекдотов и детскую сказку едва ли не быстрее, чем разделался с яблоком — к тому времени он уже знал, как оно называется. Как выяснилось, этот безобидный и сладкий плод имел сакральное значение в мифологии некоторых народов Земли.

Неймер сам и не заметил, как заснул. Не последнюю роль в этом сыграли необыкновенно удобная кровать и усталость после прогулки и сложного звездного прыжка. Дорайс Уайс, пилот корабля спейс-рейнджеров, был парнем опытным и умелым. Но для того, чтобы попасть на Землю, ему пришлось заложить в подпространстве очень хитро закрученные петли. Подобные переходы крайне выматывали организм. Остальные спейс-рейнджеры, как подозревал Неймер, заснули сразу, как расселились по номерам. Гетейне были намного выносливее людей. Но все имеет свои пределы.

Когда Неймер проснулся, за окном было уже темно. Это не была чернота настоящей ночи. Больше всего это походило на сумерки или на белую ночь, какими бывают ночи северных широт. Некоторое время гетейне лежал на кровати. Обрывки сна мелькали в его голове.

Высокий, узкий шпиль ледяного замка…

Девочка, бредущая к замку сквозь вихри метели… хотя, пожалуй, нет — это взрослая женщина, да и надет на ней не полушубок, который Неймер видел на картинке, а плотная современная спецовка с ярким знаком какой-то фирмы…

Большая черная фигура, зловещая и в тоже время странно знакомая…

Катензуф тряхнул головой и встал. Ему страшно захотелось искупаться. Во время прогулки по городу он видел указатели «К озеру». Но лететь неизвестно куда гетейне не хотелось. Неймер знал, что при гостинице есть собственный бассейн. Он нащупал его ментально. В воде, несмотря на поздний час, еще плескались купальщики.

Однако даже те, кто пришел недавно, в следующие мгновения ощутили желание покинуть бассейн. Кто-то замерз, кто-то вспомнил о неотложных делах, а кому-то вдруг захотелось спать. К тому моменту, когда Неймер спустился к бассейну, тот был пуст. Гетейне считались самыми сильными психократами Галактики. Основная часть их способностей заключалась в почти неограниченных возможностях манипулирования чужим сознанием.

Только войдя в бассейн, Неймер понял, как соскучился по воде. Гетейне нырял и взлетал вверх, уходил на глубину, мощно греб крыльями, и снова поднимался в воздух. И никто не пялился на резвящегося гетейне, что было самым важным.

Вдруг Катензуф почувствовал чье-то присутствие. Он резко крутанулся в воздухе. На берегу небольшого озерца сидела девушка в желтом купальнике. Она восхищенно смотрела на Неймера.

«Низкая чувствительность к внушению», понял гетейне.

Каким-то образом девушка смогла преодолеть барьер, которым Неймер, как колпаком, накрыл бассейн. Но неожиданное присутствие наблюдательницы не рассердило гетейне. Неймер припомнил выборку лучших эротических анекдотов.

Успех любых переговоров во многом зависит от того, вписываются ли обе стороны в единый культурный контекст.

* * *

Герда не была большой поклонницей плавания. Но когда она возвращалась с ужина и увидела светло-зеленую гладь бассейна сквозь стеклянную стену, ей вдруг нестерпимо захотелось искупаться. Бассейн «Солнечной Короны» представлял собой искусственное озеро прихотливой формы на закрытом заднем дворе гостиницы. Герда увидела в отдалении вышку, яркие контуры горок для любителей разогнаться как следует и плюхнуться в воду, вздымая тучи брызг. Наверняка здесь имелся и лягушатник для малышей, и разграниченная дорожками секция для тех, кто пришел просто поплавать. Купальник и прочие необходимые принадлежности можно было получить на входе в бассейн. Герда заколебалась. В бассейне не было видно ни единого человека. Это обстоятельство окончательно склонило чашу весов на сторону «немного поплавать перед сном».

Бассейн «Солнечной Короны» внутри оказался гораздо шикарнее, чем выглядел через стекло. Дальняя секция представляла собой полную имитацию лесного уединенного озера. Бортики были обтянуты мягким губчатым покрытием. На крохотных островках нежно шумели рощи. Деревья были усыпаны розовыми, белыми и лиловыми крупными цветами. Уютные беседки выглядывали из зелени. Герда выбрала небольшой залив, имевший форму полумесяца. Девушка неторопливо плавала в теплой воде, переворачиваясь то на живот, то на спину. Быстро темнело. Круглые, большие листья деревьев начали светиться приятным, мягким светом. Эта специальная порода деревьев, выведенная для селенотории, называлась лунными магнолиями. Герда решила передохнуть на бортике.

В соседнем озерце, скрытом за кустами, раздался мощный всплеск.

Над кустами появилась крылатая фигура. Это оказался ослепительно красивый мужчина. Он выделывал в воздухе немыслимые пируэты и снова погружался в воду. Иногда с шумом и грохотом, как айсберг, откалывающийся от шельфа, иногда полностью бесшумно. Герда следила за ним, раскрыв рот от изумления.

«Это, наверное, биоформ класса «идеальный любовник», решила Герда.

Рекламой различных модификаций «идеальных любовников» пестрели все женские журналы, которые Герда изредка пролистывала. Каждая уважающая себя девушка в первую очередь старалась заработать себе на такого биоформа. Герда неплохо зарабатывала и могла себе это позволить, но ей не хотелось. Хотя превосходство биоформа над реальным мужчиной было очевидно. Биоформы не пили пива, не смотрели футбол и не требовали родить им тройку-пятерку детей. И обязательно старым, как мир, способом, без всяких этих современных репликаторов матки. Обычно «идеальные любовники» находились в личном пользовании. Этот же красавец, очевидно, принадлежал гостинице и был приобретен для ублажения одиноких туристок.

Во время одного из своих воздушных кувырков он заметил Герду. Мужчина спикировал и нырнул. Некоторое время было тихо. Герда увидела в прозрачной воде тело, которое стремительно приближалось к ней. Мужчина делал мощные гребки крыльями. Приблизившись к бортику, мужчина поднялся на ноги. Глаза у него оказались карие, а крылья — синие. Тело мужчины было настолько совершенно, насколько может быть у биоформа. Правда, тот, кто проектировал эту модель, видел свой идеал таким же, как Джотто и Рафаэль — в астенической строгости форм.

— Разрешите вам впендюрить? — спросил красавец.

«Программа «Поручик Ржевский», поняла девушка.

Эта программа относилась к числу не самых дорогих. Но являлась, судя по отзывам более продвинутых подруг Герды, качественной и довольно разнообразной.

Герда хотела ответить: «А почему бы и нет». Однако она сообразила, что биоформ может не понять риторического вопроса. Наверняка большая часть его операционной памяти была загружена совсем иными алгоритмами, нежели распознавание сарказма и иронии.

— Да, — сказала Герда.

Мужчина взял ее на руки и легко поднялся в воздух. Герда ошалело моргала. Далеко, впрочем, парочка не улетела. Биоформ со своей ношей приземлился около ближайшей беседки. Он поставил Герду на мягкую, словно ковер, траву и вопросительно посмотрел на девушку. «Надо задать программу действий», сообразила Герда. Она оглянулась. Скамеечки в беседке были обиты мягкой толстой тканью.

— Для начала, — сказала Герда. — Я хочу вот на этой скамеечке, лицом к лицу, лежа.

— Лежа — ты на мне или я на тебе? — осведомился биоформ.

— Я на тебе, — подумав, сказала девушка.

— Тогда, может, лучше стоя?

Он чуть шевельнул крылом. По верхней части крыла были укреплены крупные золотые кольца. Они негромко, но приятно зазвенели при этом движении. Герда сообразила, что скамейка будет для узка для крылатого биоформа.

— Вот здесь, у решетки? Я встану к ней спиной, а ты сядешь меня, — предложил он.

Герда глянула на решетку. За причудливые завитушки вполне можно было ухватиться. Девушка кивнула.

У биоформа оказались прокачаны не только базовые опции, но и оба варианта дополнительных. Так же в среди его навыков обнаружилось несколько эксклюзивных программ, которыми Герда и воспользовалась в полной мере.

* * *

Любой гетейне умел использовать свои крылья в качестве одеяла. Одно из колец, закрепленных на левом крыле Неймера, впивалось в щеку, и боль в конце концов разбудила его. Гетейне приподнялся, развернул крылья и протер глаза. Девушка уже ушла. Она не спросила его имени и не назвала своего. Гетейне огорченно вздохнул, огляделся в поисках каких-то знаков, которые она могла оставить. Ничего. Хотя этого следовало ожидать.

Вряд ли она носила визитку в купальнике.

Неймер поднялся с покрытия бортика, которое еще хранило отпечаток их тел. Гетейне поднялся в воздух, перелетел водное пространство и покинул бассейн.

* * *

Ресторан «Петля» находился на верхнем этаже «Солнечной Короны», лучшей гостиницы Посидонии. Джек Хагстрем заказал здесь отдельный кабинет для ужина с Фосерри Дэззуо. Дэззуо командовал спейс-рейнджерами, которых Космопол прислал на Луну для расследования дела о пропавших холодных кораллах.

Впрочем, это только так называлось — кабинет. Столик находился словно бы на полянке среди экзотических растений с большими, как тарелка, темно-зелеными маслянистыми листьями. Джек знал, что когда сгустятся тучи и на город опустятся сумерки, листья лунных магнолий начнут светиться серебристым светом. Это создавало чарующую и уютную атмосферу, как нельзя больше подходящую для обсуждения деликатных вопросов.

Джек надел свой любимый костюм из темно-зеленого джерси с искрой. Не забыл и про запонки с тончайшими срезами малахита, что подарила ему жена. Хагстрем провел в своей жизни много переговоров, брифингов и частных ужинов. Он работал в корпорации «Дримуорлд» представителем по связям с общественностью. И после них всегда — или почти всегда — чиновник, настаивающий на неудобном для корпорации законе, или безутешный родственник, требующий компенсации, или профсоюзный лидер, выдвигавший какие-нибудь нелепые требования, уходил со встречи умиротворенным. Закон снимался со слушаний, иск отзывался, профсоюз находил себе другое занятие, чем совать свой нос в отчетность по человеко-часам корпорации.

Но переговоры, которые Хагстрему предстояло провести сегодня, были, без сомнения, самыми важными в его жизни. От них зависел не очередной годовой бонус, а само существование корпорации, и Джек это понимал.

«Спокойно, мой друг, спокойно», думал он, глядя на свое отражение в зеркальной стене лифта.

Тот бесшумно и быстро поднимал Хагстрема в «Петлю».

«Дэззуо хоть и инопланетянин, но по нашим меркам всего лишь капитан», продолжал свои размышления Хагстрем. — «Он и его люди привыкли на задании спать под пальмой и ножами бриться. А сейчас они размещены в шикарной гостинице. Уже одно это должно навести Дэззуо на правильные мысли, если он не конченый идиот».

Хагстрем пробрался к столу сквозь буйную растительность. Дэззуо уже пришел. Он оказался довольно высоким, подтянутым мужчиной. Джек прагматично предположил, что вряд ли у бравого вояки есть с собой смокинг. Предусмотрительная администрация гостиницы на этот случай помещала костюм необходимого размера в платяном шкафу, если речь шла о номере класса «люкс». А для Дэззуо был снят именно такой номер — с личным бассейном, огромной кроватью и прочими дорогими излишествами. Однако на командире спейс-рейнджеров оказался черный мундир с серебряными непонятными знаками различия и серебряным же шитьем на высокой стойке воротника. Смотрелся в нем Дэззуо внушительно. Командир космических рейнджеров стоял у большого, во всю стену, окна. Из него открывался отличный вид на Посидонию. В руках Дэззуо держал бокал наполовину опустошенный на тонкой ножке. В жидкости алела длинная спираль. Гость уже успел заказать себе выпивку. Дэззуо выбрал «Опахало», фирменный коктейль «Петли».

— Добрый вечер, господин Дэззуо, — сказал Хагстрем.

Дэззуо обернулся и кивнул:

— Приветствую.

Они устроились в мягких кожаных креслах. Джек взял черную папку с золотым тиснением, в которой покоились листы с меню.

— Подсказать вам что-то из блюд? — осведомился Хагстрем.

— Спасибо, я уже заказал, — ответил Фосерри.

Джек сделал заказ. Для этого нужно было нажать на строчку с выбранным блюдом. Хагстрему нравилась кухня «Петли». Джек нечасто мог себе позволить наслаждаться ею. Хагстрему было интересно, что же заказал для себя гость. Если бы выбранные Дэззуо и им самим блюда оказались похожими, это способствовало бы установлению контакта. Да и за долгое время работы у Хагстрема уже сложился ряд примет, по которым он определял трудного или легкого клиента. Те, кого было легко купить, обычно выбирали мясо. Те же, кто любил разыгрывать из себя высокоморальных, кристально честных людей, как правило, предпочитали рыбу.

Но деньги в итоге брали все.

— Могу я спросить, что вы выбрали для себя? — осведомился Джек.

— Форель, запеченную в фольге, вареный картофель, пару коктейлей, да свежевыжатый апельсиновый сок.

Джек незаметно вздохнул. Беседа предстояла сложная.

— Не любите пряностей и приправ? — спросил Хагстрем.

— Люблю, — ответил Фосерри. — Но на каждой планете — свои изыски. А мы все время скачем из одной системы в другую. Так и желудок посадить недолго.

— Да, это разумно, — кивнул Хагстрем. — Вы сделали хороший выбор. Форель разводят в озере прямо здесь, в Посидонии. Еще на Луне разводят собственных осьминогов, омаров и кальмаров. Все — экологически чистое. Получается довольно дешево, и никакого сравнения с синтетическими блюдами.

Дэззуо молча кивнул. В ожидании заказа, Джек собирался развлечь клиента легкой болтовней, но изменил свое решение. Дэззуо был из тех людей, которые не любят, когда перед ними суетятся. Хагстрем углубился в меню. Этого парня не проймешь простым совпадением блюд. По этой причине Джек заказал себе то, что ему на самом деле нравилось. А именно, начать он решил с рюмки водки с тем, чтобы перейти на кларет, а на закуску взял икры. Вторым блюдом стали телячьи почки с беконом, горошком и вареным картофелем, после чего должна была прибыть спаржа с соусом по-бернски. В качестве финального аккорда Джек выбрал клубнику со сливками. Закуски и выпивка появились незамедлительно. Из круглого отверстия в центре стола с тихим мелодичным звоном поднялся поднос. Он был накрыт круглой крышкой, словно куполом.

— А вы, я смотрю, разбираетесь в местных деликатесах, — окинув взглядом содержимое тарелочек, которые Джек поставил перед собой, заметил Фосерри.

На этот раз молча кивнул Хагстрем. Вопреки всем правилам застольного искусительства, первые пятнадцать минут они провели в молчании, наслаждаясь закусками и коктейлями. Стемнело. Листья растений засветились. Хагстрем исподволь рассматривал Дэззуо.

Фосерри оказался мышастым блондином. Он носил короткую стрижку, но она почему-то не добавляла Дэззуо брутальности. Лицо у Фосерри было узкое и твердое. Большие глаза, которые могли бы быть выразительными, будь они темными, но они были бесцветными. Прямой крупный нос. Губы, полные, сложенные в твердую линию, словно Фосерри старался исключить из своего облика любой намек на чувственность — однако ему это не вполне удавалось. Самой экспрессивной частью его будто бы стертого, хотя довольно необычного лица можно было счесть разве что черные брови вразлет. Командиру спейс-рейнджеров могло быть и тридцать лет, и пятьдесят, если судить по этому лицу. Хотя нет, в пятьдесят лет уже никто не бегает по джунглям с автоматом наперевес. Да и в тридцать это уже поздновато.

«Амбициозный неудачник», заключил Джек на основании своего физиогномического анализа. — «Возможно, мечтает о переводе в штаб или — черт его знает, как у них считается выслуга? — на пенсию. Разводить гортензии у своего домика. Это хорошо».

Дэззуо ловко разделался со своей форелью при помощи ножа и вилки, оставив один хребет.

— Я хотел бы, чтобы вы ввели моих ребят в курс дела, — сказал Дэззуо и промакнул рот салфеткой.

«… раз уж вы здесь», мысленно закончил Джек.

— Это можно сделать завтра, — предложил Хагстрем. — Что вы скажете насчет малого конференц-зала на третьем этаже, в одиннадцать? А потом можно будет отправиться на место происшествия.

— Это меня устраивает, — кивнул Дэззуо.

«Еще бы нет», подумал Джек. — «Твоих ребят разместили как раз на третьем этаже».

— Мы можем полететь на «Звездной пыли, — продолжал Хагстрем. — Быстрый и комфортный корабль.

— Спасибо, мы лучше на своем. Осмотрим местность и, если понадобится, дальше двинем пешком.

— Хорошо, как вам будет удобнее, — ничем не выразив свою досаду, кивнул Джек.

В планы «Дримуорлда» совсем не входило, чтобы чужаки болтались по игровой селенотории, да еще пешком. Но тут Хагстрем ничего не мог поделать.

— С вами на место происшествия полечу я и еще один представитель компании, — продолжал он. — Я покину вас после осмотра. Гертруда Кортасар будет находиться при вас неотлучно все время пребывания на Луне.

— Нам баба ни к чему, — отрезал Дэззуо.

— Потише, умоляю вас, — побледнев, произнес Хагстрем. — У нас категорически осуждаются проявления сексизма. За легкое нарушение еще можно отделаться штрафом. Но за столь грубое, как ваше, можно схлопотать несколько суток административного ареста.

— Я офицер Космопола и инопланетянин. На меня ваши законы не распространяются, — пожал плечами Дэззуо.

— Но на меня-то — да, — напомнил Джек.

Он вернулся к теме:

— Честное слово, вы не пожалеете. Кортасар — отличный специалист. Она — второй человек в проекте.

— Я бы предпочел первого, — сказал Фосерри.

Он отпил из своего бокала.

— Извините меня, это я спутал, по привычке, — поправился Хагстрем. — Кортасар — именно та, кто вам нужен. Просто Гертруда является руководителем проекта по лунным биоформам всего две недели.

Дэззуо поставил пустой бокал на стол и впервые за это время посмотрел Хагстрему прямо в глаза. Джек неожиданно понял, что лицо его собеседника вовсе не так бесцветно и невыразительно, как ему показалось сначала. Оно чем-то напоминало медленно проявляющуюся фотографию.

«Или», подумал Хагстрем, — «Изображение на экране, когда скачет уровень передачи».

Лицо Дэззуо то расплывалось, то вдруг фокусировалось и обретало краски.

— А что же случилось с предыдущим главой проекта? — лениво осведомился Дэззуо.

— Несчастный и нелепый случай, — отмахнулся Хагстрем. — Саджо вышел из дома, как раз собирался на работу. Его сбил какой-то мотоциклист. Потом оказалось, что он был под кайфом.

Глаза Дэззуо как-то странно блеснули.

— Вот как… Да уж, чего только не бывает.

— Совершенно с вами согласен, — согласился Джек. — Вам ничего не остается, кроме как взять с собой Гертруду.

Дэззуо покрутил в руках бокал.

— Хорошо, — сказал он. — Ваша Гертруда — лучший специалист на данный момент по этому вопросу.

— Да, именно, самый лучший! — горячо подтвердил Джек.

«Из оставшихся в живых», дополнил он про себя.

— Но у меня двенадцать орлов, которые женщину последний раз видели полгода назад, — продолжал Дэззуо. — Они же передерутся из-за нее, им будет не до расследования. Может, все-таки есть мужчина, который владеет всеми необходимыми навыками?

— О, я понимаю вас. Вам не о чем беспокоиться, — заверил его Хагстрем.

Он чуть наклонился вперед и поманил Дэззуо пальцем. Фосерри нагнулся к нему навстречу. Джек уловил запаха одеколона. Аромат был необычным, свежим и чуточку горчил.

— Кортасар — лесбиянка, — деликатно выдохнул Хагстрем чуть правее уха Фосерри, чтобы невзначай не забрызгать его слюной.

Джек откинулся назад.

— Таким образом, для нее ваши орлы не представляют никакого интереса, — добродушно закончил он. — А она — для них.

— Что же, вы меня убедили, — задумчиво проговорил Дэззуо. — Я вижу, что Кортасар и впрямь лучший кандидат на эту роль.

— Отлично, — кивнул Хагстрем. — А что вы думаете по поводу случившегося?

— Я еще ничего не думаю, — рассеянно ответил Дэззуо. — Мне нужно осмотреть место происшествия. Я читал отчеты пилотов «Покорителя Вселенной». Пока все говорит за то, что у ваших биоформов действительно поехала крыша. Да, эти люди — выжившие с ограбленного корабля — они здесь? Я просил, чтобы их доставили. Я хочу побеседовать с ними.

— Со мной прибыл один из выживших. Его зовут Руперт Тадлос. Он — второй наводчик с «Покорителя Вселенной».

— Я был бы вам признателен, если бы он присутствовал завтра на нашем общем совещании и обрисовал картину. Так же мы возьмем его с собой на осмотр места крушения. А где все остальные свидетели?

Джек под столом незаметно вытер руки о скатерть. Начиналась самая важная часть разговора.

— Как скажете. Но я бы не очень доверял словам этих людей и их отчетам, — произнес он. — Мы провели собственную психоактивную экспертизу. Есть основания полагать, что воспоминания космолетчиков об аварии и нападении биоформов — сфабрикованы. То есть они искренне верят, что все так и произошло, когда как на самом деле… Поэтому и я взял с собой только Тадлоса. Он показался мне наиболее вменяемым.

— Какова ваша версия? — осведомился Фосерри.

— Мне бы ни в коем случае не хотелось на вас давить, или чтобы у вас сложилось предвзятое мнение, — Хагстрем произнес это так искренне, как редкому влюбленному удается произнести заветные слова о своих чувствах.

Но на самом деле, Хагстрем добивался именно того, чтобы мнение Фосерри совпало с официальной точкой зрения «Дримуорлда» по этому вопросу. И был, похоже, на полпути к цели. Фосерри расслабился после отличной еды и выпивки. Он расстегнул молнию на мундире. Немного, сантиметров на десять. Стали видны крепкая шея, элемент причудливой татуировки на ней и белоснежный воротник свитера, который на Земле называют водолазками. Дэззуо откинулся на спинку кресла и вытянул ноги.

— Но вы должны знать факты, — продолжал Джек. — Компании «Дримуорлд» принадлежит освещенная сторона Луны. На так называемой неосвещенной, где, кстати, процентное соотношение площади океанов и комфортной для обитания суши более удачное, чем здесь, то есть, попросту говоря, площадь обитаемой селенотории там больше — так вот, там разместили свои резиденции правительства всех более-менее высокоразвитых стран Земли…

— А почему же правительства не живут на одной планете со своими гражданами? — поинтересовался Дэззуо.

— У нас на Земле недавно произошли… крупные вооруженные конфликты, и внутрипланетного масштаба, и космического. Первый опыт контакта с внеземными цивилизациями оказался, увы, болезненным для нас, — пояснил Хагстрем. — Затем, конечно, подключился ваш общий совет. Луна была терраформирована как раз в качестве компенсации за нанесенный ущерб. Ну, то есть земляне получили и многое другое конечно, но, вы понимаете… огромные выжженные территории… изменения в климате… в общем, на старушке Земле стало неуютно. И теперь правительства всех держав, кто смог себе это позволить, располагаются на Луне. В некотором плане, так гораздо удобнее. Ушли в прошлое утомительные, дорогостоящие перелеты на совещания глав разных стран. Сейчас достаточно зайти к соседу. Если обсуждаются какие-то вопросы, важные в пределах материка или группы соседних стран, руководители встречаются в ближайшем кафе. А отчетность о жизни на Земле поступает регулярно. У нас надежная и быстрая связь.

— Да, это действительно удобно, — кивнул Фосерри.

Хагстрему показалось, что он уловил в его голосе иронию. Однако лицо Дэззуо выражало лишь умеренный интерес без всякого намека на издевку.

— Вы понимаете, правительства давно мечтают прибрать к своим рукам всю селеноторию целиком, — продолжал Хагстрем. — Создаются тайные блоки, коалиции… У нас на Земле около двухсот государств. На той стороне Луны, даже несмотря на большую площадь материка, уже становится тесновато. Выводы делать, конечно, рано. Но мы подозреваем здесь тщательно спланированную провокацию.

— И глав каких же государств вы подозреваете в первую очередь?

Хагстрем пожал плечами.

— У «Дримуорлд» нет собственного департамента разведки, и я не могу выдвинуть никаких версий. Но компания «Санспид», звездолет которой потерпел крушение, принадлежит государственному департаменту США. Это одна из крупных стран, играющая не последнюю роль в планетарной политике. До войны они были сверхдержавой. Теперь они несколько сдали свои позиции, но по-прежнему остаются одними из самых влиятельных игроков. А ее теперешний премьер-министр даже включил в свою предвыборную программу запрет на участие граждан своей страны в играх на селенотории.

— Я вас понял, — сказал Фосерри. — Буду иметь в виду.

— Нам бы не хотелось вступать в открытый конфликт, затевать скандал в прессе, — продолжал Джек. — У лунных ролевых игр, несмотря на их полную безопасность, и так много противников. Я думаю, что мы урегулируем инцидент и собственными силами. Однако если не удастся избежать огласки, крупный конфликт нам обеспечен. Это может вылиться даже в военное противостояние на Земле…

Форс молча посмотрел на него, ожидая продолжения. Джек ощутил радостный трепет внутри, знакомый каждому рыбаку.

«Есть!», сдерживая ликование, подумал Хагстрем.

Наживка была проглочена. И пусть эта рыба долго вертелась вокруг крючка, делая вид, что приманка ее не интересует, она была точно так же прожорлива, как и все остальные, которых Хагстрем вываживал ранее.

— Сейчас многое зависит от того отчета, который представите вы, — ровным и дружелюбным голосом продолжал Хагстрем. — Версию бунта машин я, честно говоря, исключаю сразу. Мне кажется очевидным, что это корабль сбили члены вооруженного формирования, подчиняющегося кому-то на темной стороне Луны. Но как раз этого нельзя писать, понимаете? Однако, выход есть. Никто из нас никогда не видел этих чудовищ, представителей Орионского Альянса. Но мы наслышаны о них. Разумеется, никто из землян не поддерживает проклятых космопиратов. Но десять тонн холодных кораллов — это хороший куш, которым вполне могли соблазниться эти мерзавцы. Почему бы вы вам не написать в отчете, что вы обнаружили несомненные следы нападения космопиратов? Мол, налетели, ограбили, загипнотизировали несчастных летчиков, чтобы замести следы, и умчались в просторы Космоса? Тогда все будут удовлетворены. Страховая компания покроет убытки «Санспида». Условие «на случай ограбления в космосе» включено в стандартный пакет услуг. После этого «Санспид» больше не будет настаивать на своей, откровенно нелепой версии произошедшего. А с истинными виновниками нападения мы сами разберемся, уверяю вас.

— Сколько? — не менее спокойно спросил Дэззуо.

— Десять миллионов кредов, — ответил Хагстрем. — Но мы готовы к обсуждению этой суммы.

— Как я ее получу?

«Люблю конкретных людей», почти любовно подумал Джек.

— Земля включена в банковскую систему Союза. Мы переведем деньги на любой указанный вами счет, — сообщил он. — Можно целиком. Можно частями на разные счета, как вам будет удобнее.

И добавил, словно речь шла о какой-то незначительной мелочи:

— Разумеется, сначала мы должны будем увидеть отосланный вами отчет, с электронным штемпелем об отправке.

Если Дэззуо и принимал землянина за невежественного аборигена с дикой планеты, то он ошибался.

— Я вас понял, — размеренно произнес Фосерри. — Мне нужно подумать.

— Но только не чрезмерно долго, — предупредил Хагстрем.

— Завтра, после осмотра местности, я сообщу вам номера счетов, — сказал Дэззуо.

— Как вам будет удобнее, — любезно кивнул Хагстрем.

На этом командир отряда спейс-рейнджеров и представитель компании «Дримуорлд» по связям с общественностью распрощались. Фосерри направился в свой номер. Хагстрем остался в ресторане и заказал еще двести грамм водки и горячих расстегаев с мясом. В меню предлагались аналогичные, но с семгой. Джек терпеть не мог рыбу в любом виде. А вот россыпь крохотных, на один укус, расстегайчиков с сочным мясом радовала не только глаз, но и желудок.

Праздновать победу еще было рано, чтобы не спугнуть удачу. Но отметить плодотворное начало переговоров, несомненно, стоило.

* * *

Конференц-зал на третьем этаже гостиницы «Солнечная Корона» представлял собой прямоугольную комнату со светлыми стенами. В ней находилось десятка два стульев и полукруглая трибуна. В левом конце полумесяца стоял выключенный проектор для голографической демонстрации материалов.

В пол-одиннадцатого все спейс-рейнджеры из отряда Фосерри Дэззуо уже находились в конференц-зале. Кроме Неймера. Дэззуо решил, что ждать гетейне — много чести.

— Представители компании, с которыми мы должны встретиться, придут через полчаса, — начал Фосерри.

Он сидел на стуле между трибуной и своими рейнджерами.

— Я собрал вас пораньше, потому что хочу поговорить вот о чем, — продолжал Дэззуо. — Нас отправили разбираться с этим делом потому, что среди нас есть земляне.

Пилот Дорайс Уайс, рядовые Гвен Судор, Уин Дшара, Тиб Бёзарг и сержант Айк Аулиннуо родились в планетарных системах, о существовании которых даже не подозревали на Земле. Но Торвальд Эриксон, Марк Винис, Аллан Аутберст, Роки Ракун и Перси Лэйксайд действительно относились к числу местных уроженцев.

— Я на Земле впервые, — сказал Фосерри. — И мне, да и остальным, полезно узнать, какое впечатление на вас произвела родная планета и ее спутник, на котором мы находимся, после столь долгого перерыва. Ну и вообще, ваши мысли по поводу дела, которое нам предстоит распутать здесь.

— Но нас забрали из разных точек временного потока, — заметил Аллан. — Я почти ничего не помню о родине — у меня была страшная контузия.

Из Нити Времени забирали лишь тех, кто был обречен на гибель, так что ничего удивительного в амнезии Аутберста не было.

— Тогда давайте начнем с тех, кого забрали из самой близкой к нам точки Времени, и будем переходить все дальше и дальше от настоящего момента, — решил Форс.

Перси Лэйксайд пошевелился на стуле. Он был лучшим следопытом отряда и мог сориентироваться на любой местности, если хоть раз видел ее на карте или ему удавалось поговорить с кем-нибудь из аборигенов.

— То есть начну я, — сказал он.

Фосерри кивнул в знак одобрения.

— Меня забрали отсюда лет тридцать назад, — сказал Лэйксайд. — Я должен был погибнуть при первом налете телкхассцев. В мое время Луна была серебряным пятаком в небе. Поговаривали о космической программе ее освоения. То есть Луну рассматривали как перевалочный пункт для грузов. Собирались создать космические корабли двух типов: небольшие, которые смогут приземляться на планету и выходить в околопланетарное пространство, и огромные грузовые корабли, которые будут причаливать к Луне. Но война поставила крест на всех этих проектах, насколько я знаю. Про ролевой полигон, который здесь сейчас устроили, я, как и все, прочитал в тех материалах, которые вы нам давали. То есть в мое время был похожий, только на Земле. Он назывался Заповедник и занимал чуть ли не треть Европы, ну, это один из наших материков. Я думаю, с Заповедником во время войны что-то случилось, раз теперь игры перенесли с Земли на Луну.

Дэззуо перевел взгляд на Роки Ракуна. Этот высокий худой парень собирал свои длинные черные волосы в хвостик на макушке и прекрасно владел переносной ракетной установкой.

Ракун пожал плечами.

— Я покинул Землю лет через двадцать после того, был совершен первый полет на Луну, — сказал он. — Никаких разговоров о том, чтобы терраформировать ее, не велось. У нас тогда не было таких возможностей. Собирались лететь на Марс, продвигаться вперед, это я точно помню. Что же касается мыслей вообще, то мне на Луне не нравится.

В этот момент Неймер беззвучно материализовался на стуле в дальнем углу комнаты. Гетейне непринужденно расправил крылья и сделал такой вид, будто находится здесь еще со вчерашнего дня. Кроме Дэззуо, его прибытие заметил только Тиб Бёзарг — он оказался ближе всех к Неймеру. Бёзарг покосился на Катензуфа, затем на командира. Тиб понял, что если Фосерри и собирается устроить Неймеру выволочку за опоздание, то не сейчас, и тоже промолчал.

— Почему? — уточнил Дэззуо у Ракуна.

Ракун поморщился:

— Какое-то оно все… кукольное, ненастоящее.

— Понятно. Эриксон?

Могучий рыжий, как огонь, Торвальд ответил так:

— Знаете, в мое время все было иначе. Бог справедливости носил имя, похожее на твое — «Форсетти». Луна тоже считалась мужчиной. Богом, в колесницу которого впряжен сын человека, проклятого другими богами за гордость. Я рад, что мои соплеменники смогли вырваться с Земли и посеять репу даже здесь.

Оставалось высказаться только Марку Винису. Фосерри предполагал, что услышит еще один вариант мифологии, но он ошибся.

— Как и Роки, я чувствую себя отвратительно, — с чувством произнес Винис. — Но только Роки не понимает, почему, а я понимаю. Для народов Земли Луна всегда, как символ, представляла собой женское начало. Это базовые эмоции, самые основные импринты, подсознание, интуиция, сновидение. Качества, изначально развитые у женщин сильнее, чем у мужчин. Некоторые люди считают, что лунные аспекты хуже солнечных. В то время как они не лучше и не хуже. Они просто другие.

— Что ты имеешь в виду, Марк? — спросил Дшара.

— Приведу пример для наглядности, — сказал Винис. — Как ведь обычно? Вот смотришь — люди живут. Вот муж, руководит людьми или предприятием. Отдаёт приказы, зарабатывает деньги. Казалось бы, он глава в семье? С одной стороны так оно и есть. Однако яснее ясного, что если хочешь воздействовать на мужа, то делать это следует через его жену. Если она мудрая женщина, она ни когда не будет становиться в позу и чего-то от него требовать. Но если она что-то решила, то он именно так и сделает. Причём, будет уверен, что решение принял самостоятельно. Это и есть женский способ воздействия на мир. А если женщина не мудра, если она — не женственна, она сама становится руководителем. Напяливает на себя портки и идет руководить. С задатками у женщин всё хорошо, они ничуть не глупее нас, мужчин. Но все будет хорошо лишь на первый взгляд. Дело бы процветало, приносило прибыли. Эта женщина бы командовала кучей людей. Но вот в личной жизни была бы крайне несчастной. Ибо сильный мужик ни когда не станет жить с подобным нечто. И теперь, когда Луна вся искорежена, я думаю, что у людей, у землян, произошел ужасный перекос. Ведь все в мире, в космосе взаимосвязано. Зачем они вообще терраформировали Луну?

— Вот и я не понимаю, — признался Ракун. — Если нам было нужно жизненное пространство, Марс гораздо больше для этого подходит.

— Но ведь Тор говорит, что у вас Луна была как раз мужчиной, — заметил Уин Дшара. — И даже Тор понимает, что Луна — это большой кусок железа с примесями.

Дшара был родом с О’мриэля, одной из самых технократических планет Союза. Представители его расы забыли богов как понятие задолго до того, как Дшара появился на свет.

Но Марк пропустил его слова мимо ушей.

— Вот, да, — кивнул Марк. — Марс — сильная планета, мужская, подходящая для освоения ее мужчинами. Это был бы естественный и гармоничный процесс. А теперь, наверняка, женщины всё больше норовят действовать по — мужски. Через солнечные аспекты. Вместо мягкого воздействия исподволь, они всё больше норовят влиять напрямую. Чем сильно корёжат свою сущность. Я уверен, они имеют кучу проблем по женской части.

— Кстати, о солнечных и лунных аспектах и искореженной сущности, — сказал Фосерри. — Во-первых, Марк, если ты будешь так рассуждать в присутствии землян, тебя могут арестовать. А ты мне нужен на задании. Так что попридержи свои взгляды при себе. Второе. С нами пойдет специалист от «Дримуорлда», Гертруда Кортасар. Вы все здесь хорошо умеете бегать и стрелять. Но никто из нас не сможет забраться в черепушку взбесившимся роботам и разобраться, что из-за чего они начали убивать людей. А Кортасар — та, кто написал программы для всех тех биороботов, которых нам предстоит встретить. Только она сможет определить, что послужило причиной сбоя.

Марк поморщился, но спорить с командиром не стал.

— Ух ты! — воскликнул Ракун. — Она красивая, эта Кортасар?

— А, да, — вспомнил Фосерри. — К чему я вел. Гертруда Кортасар — лесбиянка. Так что можете не распушать хвосты.

По конференц-залу пронесся разочарованный вздох.

— Вот видите, я же говорил! — с чувством глубокого удовлетворения заметил Винис.

Торвальд глянул на часы, висевшие на стене.

— Знаете, уже одиннадцать, — заметил он.

— Они вышли из лифта и идут по коридору, — ответил ему молчавший до сих пор Неймер.

* * *

Программисты добились для себя свободного дресс-кода еще во времена зарождения своей профессии. И профсоюз стойко отражал поползновения работодателей в этой области. Мужчины-программисты обычно одевались более небрежно, чем женщины, но и те особенно не тосковали по тесным деловым пиджакам, в которых невозможно свободно вздохнуть, и узким юбкам, в которых сложно ходить по лестницам, не говоря уже о том, чтобы сесть перед монитором по-турецки. Чем, конечно, вызывали бешеную зависть коллег, вынужденных одеваться согласно строгим предписаниям.

Герда обычно приходила на работу в джинсах и майке. Зимой к ее костюму добавлялся удобный свитер. Эта весна выдалась холодной. Хагстрем, заглянувший в рабочую комнату Герды, был вынужден лицезреть именно его. Хотя на темно-синем свитере не было заковыристых лозунгов или приколов, понятным только коллегам по цеху, Хагстрем рассматривал его с очень печальным выражением лица. Герда даже подумала, что чем-то запачкалась, и тоже посмотрела себе на грудь.

— Я искал вас в курилке, — сказал Хагстрем.

— Я не курю, — ответила Герда рассеянно.

— Это хорошо, — кивнул Хагстрем.

К этому моменту Герда покинула мир программных кодов и осознала, что в ее комнате находится один из влиятельных людей компании.

— Да вызвали бы меня к себе, — сказала она.

Хагстрем неуловимо покачал головой. Герде стало интересно. Хагстрем явно не хотел, чтобы об их разговоре стало известно.

— На следующей неделе мы с вами летим на Луну, — сказал Хагстрем.

— Да, я знаю.

— Нам предстоит повстречаться с представителями Космопола, — продолжал он. — Если вы сочтете возможным придти на первую официальную встречу в красивом, скромном платье, компания выплатит вам бонус в размере двадцати процентов от вашей месячной зарплаты.

«Свинья», восхищенно подумала Герда. — «Но деловая и практичная свинья».

— Не забудьте, конечно, прихватить и комплект одежды для полевых условий, — закончил Хагстрем. — До встречи.

Он повернулся и пошел к выходу, не дожидаясь ее ответа. Но полпути остановился, обернулся и задумчиво посмотрел под потолок, словно там, в сплетении сервоприводов, находилось ответ на какой-то взволовавший его вопрос.

— Выполнение моей просьбы может ввести вас в дополнительные расходы, — сказал Хагстрем. — Чек перешлите в бухгалтерию компании.

В тот же вечер после работы Герда приобрела платье, которое ей давно нравилось, и украшения к нему. Кортасар хорошо зарабатывала, и эта покупка не разорила бы ее. Но ей просто некуда было в нем ходить.

«Первая официальная встреча с представителями Космопола», о которой упоминал Хагстрем, должна была состояться в одиннадцать. Герда проснулась поздно. Она торопливо оделась и влетела в лифт без пяти одиннадцать. В лифте девушка столкнулась с Хагстремом.

— Доброе утро, — сказала она заспанным голосом.

Джек кивнул в ответ. Так же пристально, как свитер в их прошлую встречу, он осмотрел платье Герды. Черный трикотаж, вручную вышитый белым растительным рисунком. Свободная юбка, которая заканчивалась чуть выше колена. Обтягивающие рукава скрывали руку по самое запястье. В довольно глубоком вырезе ворота поблескивала серебряная цепочка. На ней болтался черный круглый камушек в серебряной же оправе.

— Нравится? — спросила Герда.

— Вы выполнили мою просьбу как нельзя лучше, — кивнул Хагстрем. — Именно то, что нужно. Скромное, но женственное. У вас отличный вкус, Труди.

На работе ее имя обычно сокращали на немецкий манер. Собственно говоря, Герда и Гертруда являлись двумя самостоятельными именами, но в мультинациональном коллективе никто уже не знал таких тонкостей. Саджо первым назвал Гертруду Гердой — он любил старые сказки. Тогда она объяснила ему разницу — правильная форма должна была звучать как «Герти», но он весело отмахнулася. С тех пор так и повелось, что близкие друзья называли ее Гердой, а просто знакомые — Гертрудой или Труди.

— Но теперь я думаю, что зря посоветовал вам так одеться, — продолжил Хагстрем. — Я вчера беседовал с Дэззуо, командиром этих космических громобоев. Он категорически не хотел включать вас в команду. Я с трудом его уломал. И теперь он ожидает увидеть совсем не красивую и со вкусом одетую молодую девушку.

Герда закусила губу. Хагстрем был до омерзения деликатен. Однако из его слов становилось ясно, что не только сам Джек в курсе одной неприятной старой истории, но теперь и этот инопланетянин, Дэззуо.

— Мне пойти переодеться? — спросила она. — У меня еще есть джинсы и свитер.

Несколько мучительных мгновений Хагстрем колебался.

— Не стоит, — решил он наконец. — Вы знаете, я никогда не разделял мнения, что люди вашего склада — мужеподобные агрессивные фурии. Пора, в конце концов, ломать стереотипы!

Он дружелюбно подмигнул Герде.

— К тому же, — сказал Джек. — Я в детстве увлекался книжками про одного шпиона. У него было много подружек, но только одна — шпионка, как и он сам. Вместе они были прекрасной парой. Я всегда представлял ее именно так, как вы сейчас выглядите. Я думаю, это хороший знак.

Лифт остановился на третьем этаже, створки открылись. Герда, взбешенная не меньше, чем польщенная, вышла из него и вместе с Хагстремом двинулась по коридору.

* * *

Первыми в конференц-зале появились Тихомир и Тадлос, за ними подошли и Хагстрем с Кортасар. Когда вошедшие расселись, Фосерри представил их своему отряду. Богдан Тихомир, полковник Космопола, прибывший с Земли для контроля над операцией, оказался крепким шатеном лет сорока на вид, с проницательными карими глазами. Лицо Руперта Тадлоса, выжившего космолетчика с разграбленного «Покорителя Вселенной», было нездорового желтого оттенка, а под глазами у космолетчика были черные круги. Гертруда Кортасар, наоборот, оказалась симпатичной девушкой с ладной фигуркой и длинными черными волосами, которые она собрала в косу, достававшую ей до лопаток. Это было немного не то, что ожидали увидеть спейс-рейнджеры. Каждый из них сожалел о том выборе, который сделала Кортасар. Спейс-рейнджеры гадали про себя, что же отвратило такую красивую девушку от мужчин и толкнуло в дебри программирования.

Кроме одного из них.

Герда удивилась, увидев Неймера. На Земле существовало много видов биоформов. Многие из них предназначались не для любви, а для убийства. Боевых биоформов производили в крупных постиндустриальных странах, таких, как США, Китай и Индия. Боевые биоформы пользовались большим спросом в странах Африки и Ближнего Востока, где войны между соседями не затихали уже последние лет сто. Но крылатый красавец, сидевший дальше всех трибуны, на боевого биоформа похож не был. Внешний вид существа определяется его предназначением. Обезьяны не были хищниками; тела как и предков людей, так и самих людей, не являются грозным оружием в схватке. Это и побудило некогда кроманьонца или неандертальца взять в руки дубину и сокрушить череп врага — его собственные руки были слишком слабы для этого. Боевым биоформам обычно придавали звероподобный вид, с внушительными когтями, клыками и шипастыми хвостами, позаимствованными у различных видов прирожденных убийц. Такие борцы были незаменимы в ближнем бою. Существовала и вторая ветвь боевых биоформов, которые еще меньше напоминали людей и являлись, по сути, ходячими гранатометами или же ракетными установками. И те, и другие обладали довольно примитивными программами. Герда знала об этом не понаслышке. До того, как ее переманили в «Дримуорлд», Кортасар работала на госдепартамент США и писала софт именно для боевых биоформов. Прототипами драконов, гигантских пауков, адских гончих, орков и нагов послужила их звероподобная ветвь. Терминаторская броня, или, как ее называли, экзодоспехи игроков из мира Войны и Ненависти являлся облегченным вариантом биомеханического доспеха настоящих десантников. Последней новинкой для мира Войны и Ненависти, которая поступила на вооружение только в этом игровом сезоне, были святовоины — огромные человекоподобные роботы. Они являлись мощным ходячим арсеналом и отличались от своих земных собратьев только более скромными размерами. Писать и отлаживать программу пришлось Герде. Заманчивая новинка была уже обещана и разрекламирована, а первый программист проекта, Рональд Саджо, который должен был этим заниматься, заболел.

Однако Неймер совсем не походил на боевой танк с человеческой головой или огромного волка с зениткой на хребте. Да и биоформы, в отличие от людей, обычно были монофункциональны. Герда покосилась на Неймера. Крылатый красавец смотрел на нее, спокойно и как будто чего-то ожидая. Он ее тоже явно узнал. Герда опустила глаза. При дневном свете Неймер выглядел просто невыносимо красивым. Мысли ее заметались.

Хагстрем тем временем поднялся и начал вступительную речь:

— Для начала, господа, я расскажу вам об этапах терраформирования Луны. В настоящее время ускорение силы тяжести на поверхности Луны — в шесть раз больше естественного, и примерно равно аналогичному параметру на Земле. Плотность лунной коры — шесть тысяч семьсот килограмм на кубический метр, масса Луны — три целых шестьсот семьдесят пять на десять в двадцать второй степени килограмм. Площадь поверхности — чуть больше двадцати одной тысячи квадратных километров. Магнитное поле до расстояний не больше трех радиусов Луны с напряженностью поля семьдесят сотых эрстеда у магнитных полюсов и сорок две сотых…

«Черт возьми», подумала Герда. Истина открылась перед ней во всей своей незамысловатости. — «Неймер — НЕ биоформ, а…».

Как раз в этот момент Неймер перебил Хагстрема:

— Мы и так видим, что сила тяжести здесь больше, чем должна быть на таком маленьком спутнике, и атмосфера слишком плотная, и…

Хагстрем посмотрел на Неймера так, словно только что заметил.

— Этот ваш биоформ еще и разговаривает? — высокомерно спросил он.

В следующий миг синяя молния метнулась через конференц-зал. С грохотом упал стул Хагстрема. Изумленная Герда моргнула. Неймер сидел верхом на упавшем Хагстреме. Синее крыло с золотым кольцом трепетало у самого лица девушки. Одна ладонь Неймера обхватывала затылок Хагстрема, а второй он решительно взялся за подбородок Джека.

«Он же сейчас сломает ему шею», отстраненно подумала девушка.

Герда словно услышала короткий, сухой хруст, с которым ломаются шейные позвонки. Неймер выпустил голову Хагстрема и схватился обеими руками за свою. Тело Неймера резким рывком выгнулось назад.

Самым жутким было то, что все это происходило в тишине. Ни один из спейс-рейнджеров не вскрикнул хотя об удивления. А полковник Тихомир, как вдруг заметила Герда, даже улыбался. Тихомир перехватил взгляд девушки, и улыбка его исчезла.

— Господин Хагстрем, произошла досадная ошибка, — раздался ровный и спокойный голос Дэззуо. — Тот, кого вы приняли за биоформа и тем самым нанесли тяжелое оскорбление — рядовой Неймер Катензуф. Он гетейне. Его раса, как вы уже сами видите, несколько отличается от вашей. Я бы советовал вам извиниться.

Герда перевела взгляд на командира спейс-рейнджеров. При знакомстве он не произвел на нее особого впечатления. Но первое мнение бывает обманчивым. Сейчас все черты лица Дэззуо проступили резче. Глаза его, водянистые и почти прозрачные, оказались сочно-зелеными и сейчас словно сияли. Густые черные брови сдвинулись к переносице, почти соединившись в римской «V».

— Катензуф, извините, пожалуйста, — прохрипел Хагстрем. — У нас на Земле нет крылатых разумных рас. А вот биоформы, куклы, встречаются всякие разные. И вы понимаете, внешний вид определяется функциональностью, а вы ведь очень красивы. Так что моя ошибка не столь уж ужасна и понятна…

— Неймер, будь так добр, слезь с господина Хагстрема, — тем же ровным голосом сказал Фосерри.

Неймер поджал ноги, прижал их груди и уткнул нос в колени. В этой нелепой и одновременно жуткой позе он взлетел спиной вперед. Катензуф проплыл в воздухе через всю комнату и приземлился на свой стул. Неймер опустил ноги на пол, откинулся на стуле и широко развел крылья. Кожистая перепонка была туго натянута, словно на барабане. Кольца, обильно покрывавшие верхнюю часть крыльев, негромко звенели. «У него дрожат крылья», поняла Герда. — «От ярости». Глаза Неймера были полузакрыты.

Бледный Хагстрем поднялся и отряхнулся. Стул, на котором он сидел, разлетелся на части. Хагстрем затравленно оглянулся, ища, куда бы сесть.

— Почему бы вам не присесть рядом со мной? — предложил Дэззуо.

Хагстрем кивнул и на заплетающихся ногах вышел из-за трибуны. Герда только сейчас ощутила противную дрожь в ногах. Девушка порадовалась, что ей не надо никуда идти. Кольца на крыльях Неймера перестали издавать жуткий перезвон. Дэззуо как будто этого и ждал.

— Я предлагаю предоставить слово господину Тадлосу, — произнес Фосерри. — Введите нас в курс дела. Что был за груз, что за корабль, откуда вы шли. Можете не вставать.

На измученном лице Тадлоса мелькнула благодарность.

— Я был наводчиком на грузовом космическом корабле «Покоритель Вселенной», — начал он свой рассказ. — Мы шли с Титана, это один из спутников Сатурна. На борту находилось десять тонн холодных кораллов. Наша экспедиция добыла их подо льдом в море Титана. Как вы уже поняли, на Луне находится нечто вроде заповедника. Здесь можно охотиться на сказочных монстров. Но в этот раз мы поменялись ролями. Эти роботы напали на нас.

Это вызвало гораздо больший интерес у слушателей, чем доклад Хагстрема.

— Покажешь, где произошла авария? — спросил Дшара.

Тадлос кивнул. Он осторожно, словно был не молодым мужчиной, а глубоким стариком, поднялся и включил проектор. Руперт порылся в памяти проектора и нашел подходящее изображение. В воздухе перед спейс-рейнджерами появилась блестящая полупрозрачная сфера, изображавшая Луну в миниатюре. Руперт с трудом выбрался из-за стола и подошел к модели — она управлялась тактильно. За столом остались только Герда и Тихомир. Богдан внимательно следил за действиями Тадлоса.

После нескольких прикосновений, свидетельствующих о большом опыте Тадлоса в обращении с трехмерными моделями, от Луны осталась лишь небольшая горбушка. Со своего места Герда различила Море Ясности и Аппенины. Спейс-рейнджеры тоже покинули свои места и окружили Тадлоса. Руперт что-то негромко объяснял. Голос у него был слабый, дрожащий. Он совсем не походил на бравого стрелка. А ведь совсем недавно он им, безусловно, являлся. Герда не успела задуматься о причине столь разительных перемен, произошедших с Тадлосом. Хотя шок от гибели близких друзей еще не так мог сказаться. Герда подумала было, что ей тоже стоит подойти поближе и послушать. Но в этот момент, словно услышав ее мысль, Неймер открыл глаза и присоединился к остальным спейс-рейнджерам. При мысли о том, что они могут оказаться рядом в этой тесной кучке, Герду окатило холодной волной. Она осталась на месте. Кортасар были почти не слышны объяснения Тадлоса. Зато она отлично слышала негромкий разговор Хагстрема и Дэззуо.

— Видите ли, Хагстрем, эта раса и была создана, как куклы… чья внешность определялась функциональностью… поэтому он так обиделся, — произнес Фосерри.

В глазах Хагстрема мелькнул огонек профессиональной заинтересованности.

— Да что вы говорите! — шепотом воскликнул он.

— Да. У всех свои игрушки.

— Но зачем же их сделали разумными? — осуждающе заметил Хагстрем. — Это против нравственности. Объект превращается в субъекта отношений, и это переводит проблему совсем в иную плоскость.

— Мы не делали их разумными. Так получилось, — меланхолично ответил Дэззуо. — А за преступления против нравственности мы уже наказаны. Гетейне уничтожили почти всех нас.

«К какой, однако, продвинутой расе принадлежит этот Дэззуо», подумала Герда.

— Вот как… Извините, — пробормотал потрясенный Хагстрем.

— Пустое. Так вернемся к нашим делам, — произнес Фосерри. — Не имеем ли мы и здесь случай превращения объекта в субъект? Бунта машин, оказавшихся слишком живыми?

— Я уже говорил вам — это абсолютно исключено, — решительно ответил Хагстрем. — Генетические выверты непредсказуемы, тут вы правы. Но процессор с жестко установленной тактовой частотой в этом смысле гораздо более надежен.

Герда почувствовала себя неловко. Однако приблизиться к Неймеру и тем самым перестать подслушивать разговор двух руководителей было выше ее сил. В бассейне Неймер был терпелив и нежен, и поэтому вспышка его ярости сильно напугала Герду. Хорошо одетый, вежливый и красивый мужчина, непредсказуемый, как русская рулетка, гораздо страшнее маньяка с окровавленным топором в руке, чьи намерения по крайней мере ясны. Руперт, насколько можно было судить по доносившимся обрывкам разговора, уже рассказывал о восставших мертвецах.

— Это они тебя так отделали? — осведомился один из космических рейнджеров — рыжий великан с огромной бородой, которая делала его похожим на дварфа.

«Торвальд, бывший викинг», вспомнила Герда.

Ответ Руперта девушка не разобрала. Торвальд перевел взгляд на Хагстрема. На лице рыжего великана читалось неприкрытое отвращение.

— А тактико-технические характеристики? — добавил другой спейс-рейнджер. Он собирал свои темные волосы в хвостик на затылке. — Чем их можно взять?

— Игроку выдается титановый меч, кинжал, лук и стрелы, арбалет, — ответил Руперт. — Этого хватает, чтобы одолеть любого монстра, не в одиночку, так компанией.

— То есть бластером их прошибет легко? — продолжал допытываться парень с хвостиком.

— Наверняка.

— А какие есть виды роботов-чудовищ? Есть ли какие-то особенности? — спросил до сих пор молчавший мужчина с твердыми, как на античном бюсте, чертами лица.

— Существует несколько разновидностей монстров, — произнес Тадлос. — Первая, большая — это восставшие мертвецы Князя Мертвых. Они обычно имеют вид скелетов в рваных плащах, светятся изнутри синим светом. Очень ловкие твари, и, что характерно, твердые. Приходится попотеть, пока отрубишь им голову, а по-другому их не возьмешь. Вторая — это разные зверушки. Они являются копией настоящих животных, но улучшенной. Адские гончие выдыхают огонь из ноздрей и пасти, тут надо быть осторожным. Клыки у них, что характерно, титановые. Если им удастся схватить человека за руку или ногу — все, с конечностью можно попрощаться…

Такие глубокие познания в игровом мире Салиндора могли объясняться только одним. Тадлос сам бывал в нем.

«Вот уж не думала, что наводчик из промышленной фирмы может себе такое позволить», подумала Герда.

— Слушай, рядом с местом аварии нет базы темных сил или чего-то еще? — осведомился крупный улыбчивый парень.

Его звучное имя — Тиб Бёзарг — Герда сразу запомнила.

— Нет, там лес, — сказал Руперт. — В нем живут ночные эльфы. Их столица находится на острове, вот здесь. Называется Шарнатт. Но это настоящие люди, игроки, а не биоформы. Что характерно, они любят природу и живут с ней в гармонии. А вот людей-игроков из соседнего графства на дух не переносят. Впрочем, восставших мертвецов — тоже. У ночных эльфов два больших отряда. Одним командует Кристина Свист Смерти, а вторым — обворожительная суккуб Силкброу. Они обе — биоформы, но такие… очень разумные.

Услышав имена повелительниц ночных эльфов, Хагстрем прекратил перешептываться с Дэззуо и повернулся к Тадлосу.

— В этом лесу есть всего лишь несколько приютов — заимок для свободных охотников, — продолжал Руперт. — Ближайший город людей находится северо-восточнее, вот здесь.

Он чуть увеличил и повернул трехмерную горбушку.

— Называется Виндкасл. Что же касается замка Князя Мертвых, то он в другой локации. Что характерно, на самом севере. Восставшие мертвецы приходят оттуда, из кратера Аристотель.

— Вся эта гадость идет с севера, — задумчиво подытожил Бёзарг.

Руперт кивнул.

— Я полагаю, вашу маленькую лекцию на этом пора и окончить, — вмешался Хагстрем.

И продолжал, обращаясь к Тадлосу:

— Вы сейчас сообщили этим людям информацию, владеть которой может только игрок. Значит, вы бывали на селенотории и знаете, что раскрывать свою анонимность, а так же свою осведомленность и причастность к игре запрещено. Но вы только что сделали это. Вы будете оштрафованы за нарушение договора.

— Да пошел ты, — ответил ему на это Тадлос.

Хагстрем побагровел от гнева. Нападение Неймера, униженные извинения, которые пришлось произносить Джеку, уткнувшись носом в пол, здорово поколебали его уверенность в себе и уж в любом случае уронили Хагстрема в глазах космических рейнджеров. Ему надо было сорвать на ком-то свою злость, и Тадлос был идеальной мишенью для этого. Однако Хагстрем не успел этого сделать.

— Скажите, — вдруг произнес Тихомир. — А почему вы привезли с собой именно этого свидетеля? Я читал отчет. С «Покорителя Вселенной» спаслось пять человек, в том числе и капитан. Почему вместо капитана взяли наводчика, тем более — второго?

Это были первые слова, которые полковник Космопола произнес после обмена официальными приветствиями. Джек Хагстрем съежился. Глаза его блеснули от сдерживаемого гнева. Но Джек быстро справился с собой. Тихомир был в этой экспедиции сам старшим по званию и являлся ее самым значительным членом.

— Капитан Пилладакс еще плохо себя чувствует. Он был ранен во время нападения, — ответил Хагстрем. — Остальные — два медика и второй пилот — знают о нападении еще меньше.

— Ты лжешь, тварь, — перебил Руперт Хагстрема. — Вы так накачали Александра наркотиками, что теперь день от ночи не отличает, и считает своей матерью газонокосилку!

Стало ясно, что за страшная чернота окружает глаза Тадлоса. У Руперта, в отличие от его командира, от психотропного сели почки. Герда наклонила голову, чтобы не встретиться взглядом с Джеком или кем-нибудь из спейс-рейнджеров. Ей было ужасно стыдно… но и страшно тоже. Она не имела никакого отношения к тем издевательствам, что пришлось пережить Тадлосу. Но если бы Герда сейчас хоть пискнула, то оказалась бы там же, где Александр, командир «Покорителя Вселенной». И неизвестно, кого бы она считала сейчас своей матерью. Герде стало неприятно, что она тоже, как и Хагстрем, представляет в глазах этих людей компанию «Дримуорлд».

Хагстрем же смотрел на Тадлоса и улыбался.

— Мы вернемся на Землю, — сказал он. — Тогда и поговорим.

— Я смотрю, беседа выходит из конструктивного русла, — меланхолично, но твердо заметил Дэззуо. — Поэтому мы заканчиваем наше совещание. Пора осмотреть место происшествия. Встречаемся у нашего гравилета через два часа. Все свободны.

Герда тут же поднялась со своего места и первой покинула конференц-зал.

* * *

Следом за Гердой из конференц-зала вылетел взбешенный Хагстрем. Потом ушли спейс-рейнджеры и измученный Тадлос. В комнате остались только Тихомир и Дэззуо. Фосерри, для которого решение Богдана пойти вместе с его отрядом на задание стало неприятной неожиданностью, напряженно молчал. Он входил в число тех людей, которые знали настоящее имя Тихомира. Он и в руки людей из Союза попал, когда пытался выручить дочку Богдана. Как многие, до сегодняшнего дня Дэззуо думал, что Тихомир погиб при разгроме столицы киборгов. Локальные представители Космопола вызывали спейс-рейнджеров, если считали их присутствие необходимым. При выполнении операций они обычно не присутствовали. Но запретить Тихомиру пойти с ними Дэззуо не мог. Более того, из-за разницы в тех званиях, что они оба сейчас носили, Фосерри пришлось бы еще и подчиняться приказам Богдана, когда они окажутся на месте.

Однако Богдан был необычным представителем Космопола. Единственное, что утешало — насколько помнил Фосерри, Богдан являлся боевым киборгом модификации 14\765 «Огненные руки». Тихомир мог принести большую пользу в схватке хоть с адскими гончими, хоть с тем драконом, который сбил «Покорителя Вселенной».

Богдан убедился, что Фосерри не собирается начинать разговор, и проговорил:

— Давно хотел сказать тебе спасибо. Так нелепо и чудовищно тогда все вышло. Ведь это из-за меня вы с Неймером…

То, что Тихомир не стал козырять чинами и заговорил с Фосерри дружески, и напрягло того больше всего. Возможно, Богдан прибыл сюда не для того, чтобы приглядеть за неблагонадежным элементом, перевербованным преступником, а с какой-то иной целью. Однако как ни старался Фосерри, он не мог представить себе эту иную цель. Дэззуо понимал, что на нем, как на воре, горит шапка, но ничего не мог с собой поделать.

Дэззуо пожал плечами:

— На мне теперь такие же погоны, знаешь ли.

Богдан усмехнулся.

— Я много слышал о ледяной гордости, из которой эллориты воздвигают стены вокруг себя, но впервые оказался снаружи, — сказал он. — Ладно. А что ты думаешь по поводу Луны и нашего задания?

— Эта планетка мертва, — ответил Форс. — Очень давно. Я не видел ее мертвой, но я подозреваю, что она была по-своему прекрасна. Бледный лик, плывущий в небесах. Совершенство того, что больше не может измениться. А теперь я вижу расфуфыренный, напомаженный труп. В него влиты специальные растворы, которые делают увядшую мертвую кожу розовой и гладкой. Чудовищная кукла, отвратительная, как престарелая проститутка. Даже нет, как проститутка-зомби, которая завлекает прелестями, которым давно пора гнить в могиле. Я знаю, что это все сделали для вас телкхассцы. Я могу прикинуть, сколько это стоило. Я знаю, что у вас на Земле была война, которая истощила ресурсы и испортила климат. На эти деньги вы могли залечить раны, нанесенные войной, и даже несколько улучшить свое положение. Но вы выбрали это. То, что вы сделали с Луной, точно характеризует вашу расу. И вот что я тебе скажу. Там, где оживляют мертвых, скоро не останется живых. Твоя раса больше не хочет жить.

— Наша религия говорит, что за все страдания на Земле мы обретем покой в небесах. И теперь люди хотят попасть рай при жизни, — возразил Тихомир. — «Дримуорлд» просто очень тонко почувствовали спрос. Они дали людям то, что им нужно.

— Я уже встречал такие расы, — кивнул Фосерри. — Все народы, кто исповедует религию смерти, раньше или позже заканчивает расовым самоубийством.

Такой выпад против землян Богдануже не смог стерпеть:

— А как ты отделяешь религии смерти от религий жизни?

Дэззуо пожал плечами:

— Это те религии, которые призывают к убийству лучших.

Богдан прикусил губу. Дэззуо понял, что попал в яблочко, хотя и не был знаком с религией землян.

— Когда лучших, самых сильных и умных отсеивают долго на генетическом и фенотипическом уровне, — продолжал Фосерри. — Раса теряет необходимую злость и агрессивность, чтобы выживать и бороться.

Но Тихомир не собирался сдаваться так просто.

— Что ты понимаешь под фенотипическим уровнем?

— Вот смотри. Если человеку, например, оторвало руку, и он меняет физический труд на умственный — он продолжает приносить пользу обществу. А если человек садится на социальное пособие и пропивает его по кабакам, кляня правительство, то…

— Я понял. Когда жертвой быть выгоднее, ее становятся все.

— Да. Но быть жертвой выгоднее только в уютном, мягком вольере. Где есть дрессировщик, который тебя кормит. А когда цирк сгорает, то остается только умереть на улице.

— Ну, с этим цирком пока вроде все в порядке, — заметил Богдан.

Фосерри как-то странно посмотрел на него и промолчал.

— Ладно, я тебя понял, — сказал Тихомир. — Мне жаль, что моя родная планета не понравилась тебе. Мне вот Золотые Фонтаны понравились. А по поводу самого задания ты что думаешь?

— Судя по тому, что этот лощеный кретин предлагал мне взятку, здесь случилось что-то нехорошее.

— Хагстрем предлагал тебе взятку? — удивился Богдан. — И чего он хотел?

— Он хочет свалить все на космопиратов.

— Действительно, кретин, — пробормотал Тихомир.

— Он даже не представляет себе, что здесь тогда начнется, — продолжал Дэззуо. — Но у «Дримуорлда» явно какие-то проблемы.

— А эта девушка, Кортасар? Ведь Хагстрем — чиновник корпорации, он не разбирается в сути дела. А Кортасар, как я понял, как раз и писала программы для всех этих… адских гончих.

Дэззуо покачал головой.

— Скорее всего, она — человек Хагстрема. Он упорно добивался ее включения в состав экспедиции. Наврал мне, что она — лесбиянка. Девочка может быть его любовницей. Правда, к моногамии она не склонна, как я посмотрю.

Богдан не стал выяснять, откуда у Форса такие сведения. Вместо этого он сказал:

— Я могу склонить ее к объективности. Есть у меня один способ…

— Попробуй, — кивнул Дэззуо. — Это будет очень полезно.

— Спасибо за информацию. Я пойду. Не подскажешь, в каком номере остановился Неймер?

— Думаю, сейчас он в восемьсот пятом, — ответил Дэззуо.

Дверь конференц-зала закрылась за Богданом. Фосерри посидел немного, глядя на серебристую полупрозрачную горбушку Луны. Тадлос забыл выключить проектор. Сине-белая башенка Виндкасла выглядывала из зеленой щетки леса. На севере, в кратере Аристотеля, на белоснежном склоне торчал замок Князя Мертвых, похожий на шпикажку воткнутую в мороженое.

«Стены, гордость… Но на чем, на чем я прокололся?», думал Дэззуо. — «Элджайра сейчас в отпуске. Я загнал его на туристическую планету, где он ни с кем ни знаком. Случайно встречный старый приятель, которого он не узнал? Или что?».

Фосерри встал и щелкнул тумблером проектора. Лунные горы, моря и игрушечные замки беззвучно исчезли.

* * *

Герда решила подняться на восьмой этаж, где находился ее номер, пешком. Она знала, что любое чувство, а особенно страх или ужас, должно быть отработано физически.

В пролетах висели зеленые плети вьющихся растений, усыпанных какими-то мелкими розовыми цветочками. Герда, как и любой житель мегаполиса, не отличила бы корову от капусты ради спасения собственной жизни, и не имела ни малейшего понятия, как называются эти цветы. Их цвет перекликался с цветом прожилок в мраморе лестницы. Вместе смотрелось красиво. Гладкие широкие ступени блестели чистотой. Лестницу мыли каждый день. А вот ходили, видимо, гораздо реже. Постояльцы «Солнечной Короны» или не испытывали стрессов, или не знали о таком способе их преодоления. К пятому этажу смятение и страх Герды сложились в короткую фразу «Вот я влипла», а к восьмому она сменилась оптимистичным «Посмотрим».

Номер, где жила Герда, находился в самом конце коридора, в небольшом закутке прямо напротив черной лестницы. Герда отлично понимала, что хотел сказать Хагстрем, когда заказывал ей именно этот номер, хотя в гостинице наверняка были и другие свободные комнаты. Половина номеров, начиная с седьмого этажа, пустовала. Сама Герда была равнодушна к отношенческо-иерархическим нюансам. И Хагстрем просчитался, когда хотел заставить ее испытывать неудобства. Комната была небольшой, но уютной. А поскольку она находилась дальше всех от лифта, мимо дверей Герды не топали другие клиенты гостиницы и не будили ее своими воплями, возвращаясь поздно заполночь из ресторана.

Герда толкнула дверь из волнистого стекла, отделявшего лестничный пролет от этажа. Девушка увидела Неймера. Сердце Герды сжалось, ноги противно ослабели. Крылатый красавец стоял к ней боком. Катензуф терпеливо смотрел в сторону лифта. Услышав, что дверь на лестницу открылась, гетейне обернулся и заметил Герду.

— Неймер, я тоже должна извиниться перед вами. За вчерашнее, — быстро произнесла Герда, стараясь, чтобы голос ее не дрожал. — Я так же ошиблась, как и мой начальник. Я подумала, что вы биоформ. Я надеюсь, вы простите меня, и мы сможем наладить отношения. Ведь нам еще работать в одной команде.

— Я не сержусь, — ответил Неймер.

Герда облегченно перевела дух. Она посмотрела на гетейне более дружелюбно, чего он и добивался.

— Я хотел поговорить о другом, — продолжал Неймер.

— О чем же?

— На каждой планете, у каждого социального страта существуют свои ритуалы, связанные с занятиями сексом, — сказал Неймер. — Я надеюсь, вы тоже меня поймете — Вселенная велика, и невозможно знать ритуалы каждого мира, в который попадаешь.

— Да, конечно, — сказала девушка.

Герду озадачил такой поворот разговора. Но вспыльчивый инопланетянин оказался отходчивым, что, безусловно, радовало.

— Ритуалы предписывают женщинам вашей социальной группы заниматься сексом только с биоформами? — осведомился Неймер.

«А ведь так и есть», развеселившись, подумала Герда.

Хотя никаких специальных предписаний не существовало, живых бойфрендов «женщины ее социальной группы» заводили крайне редко.

— Нет, — твердо ответила она.

— Через три… нет, уже через два часа мы вылетаем. Я испытал большое наслаждение прошлой ночью. Я думаю, что не только я один, — спокойно сказал Неймер. — Я хотел бы заняться с вами сексом сейчас. На задании мы с вами многого не сможем себе позволить. Я догадываюсь, что если не сама моя просьба, то ее формулировка нарушает общепринятые условности вашего мира. Я прошу простить мне это. Ответьте мне только, хотите вы меня сейчас, или нет.

Ошарашенная Герда открыла рот. Закрыла. Потом засмеялась и сказала:

— Да какого черта! Да. Заходите, Неймер.

* * *

Тихомир выходил из лифта, когда Герда и Неймер исчезли в закутке в дальнем конце коридора. Однако Богдан успел их заметить. Растерянный киборг остановился в холле.

«Черт, придется переговорить позже», с досадой подумал Богдан.

Можно было, конечно, пользуясь своей властью и правом старшего по званию, вломиться в номер к Кортасар и испортить парочке последние торопливые ласки перед отъездом. Но Богдан хорошо знал Неймера. Он понимал, что тогда разговаривать с гетейне будет бесполезно. Услуга, которую Тихомир хотел от него получить, была деликатного свойства, и разговаривать с Неймером об этом имело смысл только тогда, когда гетейне будет в хорошем настроении. Впрочем, надо думать, скоро настроение гетейне станет хорошим. Да вот только долго ли продержится?

Богдан вздохнул и нажал кнопку вызова лифта. Он еще не успел уехать. Хромированные створки раскрылись почти сразу. Киборг шагнул внутрь.

* * *

— Мы сейчас не можем вернуться в бассейн, там слишком людно, — сказал Неймер, целуя грудь Герды. — Но я могу сделать так, что тебе будет казаться, что мы с тобой находимся в теплом озере, ночью, и звезды…

Он почувствовал, как тело Герды напряглось. Но причиной тому было вовсе не желание.

— Не надо, — пробормотала она. — Пусть все будет по-настоящему.

II

Антон сильно стиснул мягкий, округлый задик Доминики. Девушка гортанно застонала. Антон с трудом сдержался, чтобы не ускорить темп. Антон запустил руку под грудь Доминики. Он грубо сорвал застежку с изящного форменного пиджака из черной кожи. Антон добрался до грудей Доминики, которые принялся неистово мять. От дыхания Доминики запотело стекло в окне башни, к подоконнику которого Антон грубо прижал девушку.

Мир Войны и Ненависти изначально был предназначен только для мужчин. Но на третьем году игры в мире появились и женщины. Компания создала сводный батальон Сестер Битвы. Женщины-игроки, как правило, реже принимали культуры наноботов, повышающие боевые характеристики. Так же Сестры Битвы не особо жаловали временные импланты, столь любимые остальными игроками. Так что Антон был уверен, что упругая грудь в его руке совершенно натуральная.

Идея позволить женщинам участвовать в играх, для них совершенно не предназначенных, на проверку оказалась вовсе не такой идиотской, какой всегда казалась Антону. Он устал от проклятых баб еще на Земле. Злобные стервы, которые кишели на лестницах и в кабинетах компании, где работал Антон, иногда снились ему. В этих снах женщины в строгих офисных юбках и пиджаках представали в виде полчищ тараканов, какие бывают на кухнях у нерадивых хозяек. Антон давил их каблуками, а иногда — в самых лучших своих снах — он сжигал здание компании вместе с этими отвратительными тварями. Эти сны давали выход его напряжению, бешенству настоящего мужчины, туго спеленутому коконом политкорректности. Давали силы улыбаться и разговаривать, когда он сталкивался с женщинами локтями в столовой, давали выдержку не свернуть шею соседки в лифте. Огромный лифт, который медленно поднимал работников компании к офисам, был вечно переполнен. В детстве Антон читал о средневековом медицинском опыте — человеку давали проглотить полый стальной шарик с множеством дырочек в стенках. Когда шарик извлекали обратно, мясо в нем оказывалось полупереваренным. Мир Войны и Ненависти, в котором, как в адском котле, непрерывно кипело варево битвы, мало кому мог показаться раем. Но для Антона он стал последним прибежищем, уголком, где он мог дышать полной грудью. Благодаря играм он до сих пор не превратился в полупереваренный жизнью кусок мяса, какими давно стали многие его коллеги. Антон сбегал на Луну, как наркоман бежит в сумрачный рай опиумных грез. Конечно, Белластра, командир Серых Плащей, собственного боевого полка Инквизиции, всегда избегал локаций, где играли женщины.

И как выяснилось, зря.

Доминика Лидделл была шустрой бабенкой. Она сумела вывезти своих Сестер Битвы из игровой локации в кратере Гримальди на штурмкатерах класса «Стремительный Орел». Но в кратер Платон, или, как называли его игроки, мертвятник, Сестры Битвы все равно прибыли вторыми. Антон не позволил им приземлиться в кратере, хотя такая возможность имелась. По окончании игры всех неудачливых игроков забирал из Платона звездолет компании «Дримуорлд». В центре кратера, на ничейной земле меж четырех крепостей, была оборудована квадратная площадка для приземления. Ею и воспользовался Антон. А штурмкатерам Сестер Битвы пришлось сесть снаружи, вне кольца гор, окружавших кратер и делавших его безопасным.

Круглая обширная долина не нуждалась во внешнем входе. Внутри кратера имелось прекрасное озеро, где можно было купаться и ловить рыбу. Однако компания позаботилась и об интересах тех, кто хотел бы искупаться в море. В северной части скал находился проход — вырубленная в камне лазерными промышленными тесаками готическая башенка. В ней Антон и оборудовал КПП. Дорога от башенки вела на близкий пляж. Там было мелко, и именно поэтому недавно появившиеся на горизонте парусники космодесантников не смогли подойти близко к берегу. Но командиры новоприбывших знали об этом пляже, поскольку в мертвятнике хоть раз побывал каждый игрок. Антон и Доминика прибыли в башенку встретить новую партию спасшихся космодесантников, и решили скоротать время.

Антон засуетился, задышал прерывисто…

* * *

Доминика незаметно протерла ладошкой окно. Дорога, ведущая к морю, раскаталась по зеленому полю, как небрежно брошенная великаном желтая шелковая лента. Кусочек моря и красно-белые паруса кораблей, вставших на якорь недалеко от берега, тоже можно было разглядеть. По дороге шли люди. Экзодоспехи космодесантников блестели на солнце. Однако шли они не колонной, чего стоило ожидать от бравых Звезднорожденных, а брели, как придется. Между десантниками кое-где были заметны невысокие фигурки в разноцветных балахонах. Это были ученики магической школы Арфей, что находилась в кратере Коперник. Участие в играх на селенотории требовало специальных умений. Но стрельба из лука или арбалета, фехтование, верховая езда и умение составлять магические глифы не входили в стандартный общеобразовательный пакет средней школы. Многие родители посылали своих детей в Арфей. В игре можно было участвовать и без подготовки, но выпускникам Арфея предоставлялись привилегии при выборе мира и игрового статуса.

Доминика думала о причинах разразившейся катастрофы, и никак не могла их понять.

Каждому человеку, пожелавшему примерить экзодоспех космодесантника или поупражняться в стрельбе из лука по восставшим мертвецам, имплантировали персональный чип. Он шел в комплекте с крохотной телепортационной капсулой. Стоимость этого обязательного набора составляла больше половины игрового взноса. Космодесантники называли этот набор «хвостом» — имплант устанавливался в районе крестца и вшивался неглубоко. Крохотный «хвостик» был довольно ощутим, но не настолько, чтобы мешать сидеть. Если игрок пропускал смертельный удар — от хаосита-еретика ли, орка, эльдара или другого монстра, то чип сообщал об этом в центр сведения, находившийся в кратере Тихо. Капсула переносила выбывшего из игры участника в безопасное место.

Этим безопасным местом и являлся кратер Платон.

Однако в этот раз ни один «хвост» почему-то не сработал. А монстры навалились всей грудой. Каждому, кто хотел выжить, пришлось добираться в Платон самостоятельно. Первым сюда примчались Серые Плащи, элитные демоноборцы, опора Инквизиции. Их игровая локация даже не была самой близкой к кратеру Платон. Инквизиторы прибыли из кратера Гевелий. Доминика и ее Сестры Битвы играли в кратере Гримальди, который находился севернее. Но транспортник инквизиторов оказался быстрее. К тому же, Серые Плащи шли прямо на Платон, ни на что не отвлекаясь.

А вот Доминика, пролетая над Морем Островов, заметила у кратера Коперник корабли с красно-белыми парусами. На кораблях находились остатки двух дивизий Звезднорожденных — Железных Волков и Красных Крыльев. Командовали ими очаровательный Люциферино Габриелус и капеллан Ульв Убийца. В тот момент, когда Доминика увидела братьев по оружию, они вели кровопролитную схватку с нагами. Морские чудовища атаковали школу, а кратер Коперник не имел никакой защиты — раньше она была нужна. Сестры Битвы приняли участие в сражении. Десант нагов был заблокирован в бухте и полностью уничтожен. Космодесантники решили эвакуировать из Коперника детей и учителей. Директор Арфея, Тарагонда Блэкберри, сообщила, что гнездо нагов находится в кратере Архимеда. Космодесантникам все равно пришлось бы миновать его на пути в Платон. Люциферино, командир Красных Крыльев, решил уничтожить заразу на корню. Доминика разрешила пойти с Красными Крыльями всем Сестрам Битвы, кто этого захотел, и поддержала космодесантников с воздуха.

На это ушли последние ракеты с ее штурмкатера.

Все это сильно задержало Сестер Битвы. Когда они добрались до Платона, там уже вольготно обосновались Серые Плащи. Доминике пришлось посадить гравилет за пределами кратера, рядом с дорогой, по которой сейчас шли усталые космодесантники. В траве еще оставался виден черный выжженный пятиугольник. Выживших в кровопролитном бою с нагами Сестер Битвы подвергли унизительной процедуре фильтрации. Во время обыска, когда каждую из них раздели догола и грубо общупали, у Сестер Битвы рассеялись последние иллюзии насчет того, что их ждет впереди. Пропускной пункт ребята Белластры оборудовали в зале первом этаже башни по всем правилам военного искусства. Инквизиторы отобрали у Сестер Битвы все оружие, и только после этого согласились впустить воительниц в кратер. Штурмкатеры женской дивизии пилоты из Серых Плащей загнали в ангар, находившийся под Етерналлейжем (так назывался мертвятник мира Войны и Ненависти). Ключ от ангара был только у Антона.

Который теперь кряхтел и стонал и позади Доминики.

Тяжелый, архаичный металлический ключ с причудливой бородкой, которым открывались двери ангара, Доминика выудила из кармана Антона, когда он торопливо спускал с нее кожаные брюки. Теперь Доминика ловко заменила ключ от ангара на примерно такой же по весу и форме — но вот только отпирал он всего лишь кладовую в коттедже Сестер Битвы. Ключ от ангара остался в кармане пиджака Доминики, застегнутом на молнию. Доминика и Антон занимались сексом уже не первый раз. Каждый раз Антон норовил согнуть девушку, поставить ее на карачки или прижать к стене. Лица Доминики он явно не хотел видеть. Сама Доминика относилась к Антону как к источнику удовольствия, хотя и не самому качественному. Мысли и фантазии Белластры интересовали Доминику в той же мере, в какой малыша интересует программа, благодаря которой его любимый робот шагает и стреляет, когда ребенок нажимает кнопочки на переносном пульте. Но Доминика примерно представляла, какую роль играет женщина в мире Белластры.

«Интересно», подумала Доминика. — «Если двое играют друг с другом, но в разные игры… если они при этом мысленно находятся в разных мирах — то чей же мир реален?».

Она застонала от наслаждения. Какие бы призраки не водили хоровод в сознании Белластры, кое-чем реальным, он, несомненно, обладал.

«Реален мир того из них, кто побеждает в своей игре», подумала Доминика.

Девушка выгнулась, завела руки за голову и обхватила шею Антона.

— Глубже, — выдохнула она.

Антон что-то невнятно прорычал.

«Он слишком любит чувствовать себя великим. Наверняка, на Земле он какой-нибудь мелкий клерк. Он привык отсиживаться за спинами Звезднорожденных при штурмах, а потом вырывать им ногти на допросах», думала Доминика. — «Сейчас мы все в его власти.

Но это не продлится долго».

* * *

…Доминика огляделась. Изуродованные трупы нагов валялись по всему залу. Уже никто из них не шевелился. Доминика решила обтереть свой цепной меч от крови и кишок. Небрежность в уходе за оружием могла дорого обойтись бойцу. Доминика стащила со стола уже забрызганную ихором скатерть и принялась тщательно вытирать меч. Девушка аккуратно извлекала обломки костей и кусочки зеленой плоти биоформов, застрявшие между зубьев цепного меча. Доминика почувствовала на себе чей-то взгляд и подняла взгляд.

Люциферино Габриелус, Капитан Красных Крыльев, стоял рядом. В его темных глазах читалось восхищение, уважение и еще кое-что, тоже хорошо знакомое Доминике. Она чуть наклонилась, ощутив запахи горячего масла, который всегда исходил от экзодоспеха после боя, кислой крови нагов и собственного пота космодесантника. Доминика поцеловала Габриелуса. Он ответил. Язык у него оказался гибким и подвижным. «Да ты любишь поболтать», подумала Доминика. Только в этот миг она ощутила, что битва окончена. Люциферино осторожно обнял девушку. Экзодоспехи делали их обоих неуклюжими. Габриелус мягко, но ощутимо попытался наклонить Доминику назад, к столу. Доминике уже случалось заниматься сексом, не снимая экзодоспехов. Она находила, что экстравагантный способ придавает наслаждению пряный привкус.

Доминика уперлась ладошками в грудь Люциферино. Она уже сняла энергетическую рукавицу. Ее ладошки казались крохотными на бронированной груди космодесантника. Экзодоспех Люциферино был приятно теплым.

— Ты мне тоже нравишься, — сказала она устало. — Но я сейчас не хочу. Сейчас не то время и не то место.

Габриелус понимающе кивнул.

— Я могу навестить вас в Етерналлейже, капитан Лидделл? — спросил он.

— Да, Люци, — сказала Доминика. — Я буду ждать тебя в шесть часов вечера…

* * *

Тяжелый ключ бился о ее живот при каждом толчке Белластры. Антон закричал, кончая. Голос у него оказался неожиданно тонким, словно бы женским. Доминика едва сдержалась, чтобы не расхохотаться.

* * *

Сестра Найти ожидала капитана Лидделл в небольшой клетушке, заваленной рыболовными снастями. У окна гордо высилась сломанная яркая доска для серфинга. Найти чуть не расплакалась, когда вошла и увидела все эти осколки мирной жизни, когда игроки, попавшие в мертвятник, развлекали себя рыбной ловлей и катанием в волнах. Однако надо было думать о деле.

Доминика протянула ей тяжелый ключ. Найти извлекла из кармана кусочек розового пластилина. Одна из сестер нашла в своей келье упаковку, и Доминика сразу сообразила, как им можно воспользоваться. Найти ловко сделала слепок с ключа.

— Когда будет готово? — спросила Доминика.

— К вечеру, капитан Лидделл, — ответила Сестра Битвы.

— Отлично, — кивнула та.

Доминика первой покинула клетушку, пропахшую рыбой и солью. Капитан Лидделл направилась на нижний этаж башни, встречать товарищей по несчастью.

Сестра Найти подождала еще немного, прислушиваясь, не раздастся ли в коридоре цоканье каблуков Серых Плащей. Их с Доминикой не должны были видеть вместе. Да и сестре Найти совсем не хотелось лишний раз попадаться на глаза инквизиторам. С маниакальной педантичностью Антон установил часы, в которые Сестры Битвы должны были находиться в своих комнатах, готовые принять и ублажить любого инквизитора, пожелавшего заглянуть в их коттедж, и число гостей, которых каждая Сестра Битвы должна была принять за день. Найти знала, что он составил и график для своих людей, чтобы каждый Серый Плащ мог посетить Сестер Битвы хотя бы раз. Инквизиторов было больше пяти тысяч, а выживших Сестер Битвы — всего двести.

Но все было тихо. Очевидно, все Серые Плащи были заняты внизу, на встрече новых выживших игроков. Найти удалось незамеченной выскользнуть из башни и добраться до Етерналлейжа. Всего в Платоне было четыре крепости, по числу игровых миров: Етерналлейж — мощная крепость космодесантников, выстроенная в римском стиле, Таур Марин — убежище монстробоев, Твилайтсмайл — готичный замок вампиров, и причудливый замок Данелорн. Последние три пустовали — в них не было никого, за исключением нескольких десятков игроков, попавших сюда еще тогда, когда телепортационные капсулы работали. Найти не хотелось думать о том, что это значит.

Неужели в других мирах погибли все игроки?

* * *

Дагблад, сержант второго взвода Красных Крыльев, вошел в башню одним из первых. Сержант увидел невысокий, до пояса взрослому человеку легкий деревянный барьер, который делил зал напополам. За барьером стояли разнокалиберные столы, явно натасканные отсюда из самых разных мест. На столах белели листочки.

«Что это за воскресную школу они тут устроили?», подумал Дагблад.

В центре барьера имелся проход. У него стояли худощавый офицер в форме Серых Плащей и симпатичная блондинка. Дагблад узнал ее. Это была Доминика Лидделл, капитан Дочерей Благости, боевого подразделения Святейшего Синода, куда набирали только женщин. Тот, кто увидел бы эту девушку впервые, ни за что не поверил бы, что она способна не только разрубить цепным мечом нага пополам, но и отдавать ясные и четкие команды. Сила духа и сообразительность капитана Лидделл спасли жизнь всем космодесантникам во время битвы кратере Архимед. Тогда наги решились на последнюю, отчаянную контратаку, и на поверхность поднялась сама бигбосс Леди Райни.

Керн, сержант третьего взвода, толкнул друга локтем в бок.

— Ты глянь, — шепотом произнес он.

Дагблад покосился вверх, куда указывал Керн. Зал был высоким и доходил до крыши башни. Небо заглядывало в стрельчатые окна синими глазами. В зале стоял негромкий гул, который всегда витает над большим сборищем людей. Иногда его прорезали тонкие детские голоса. На высоте второго этажа зал опоясывала галерея, украшенная кариатидами. Однако внимание Керна привлекли вовсе не груди и бедра могучих красавиц. А неясное, но знакомое поблескивание в тени статуй. За каждой кариатидой стоял космодесантник в экзодоспехах. И наверняка в руках у каждого из Серых Плащей был болтвер, если не лазвер.

Дагблад мощно сплюнул.

Тем временем командир Красных Крыльев и капеллан Железных Волков приблизились к инквизитору. Сзади них скромно держались Тарагонда Блэкберри и бледный мужчина в черном плаще. Тарагонда, величественная седая женщина, была директором Арфея. Ее спутника звали Влад Цепеш, он командовал уцелевшими вампирами. У вампиров был собственный игровой мир — Трансильвания. Она занимала обширный кусок селенотории, ограниченный морями Спокойствия и Изобилия на севере и востоке. Если не находилось удобных естественных барьеров вроде моря или горной цепи, для возведения границ между секторами использовалось мощное силовое поле. Когда биоформы восстали, границы между секторами пали. Вампиры хотели найти убежище в кратере Тихо. Но вместо этого им пришлось пробиваться на побережье моря Влажности.

— Приветствую братьев Звезднорожденных. Я Антон Белластра, подполковник Инквизиции, командир Серых Плащей, — представился гостям худощавый офицер.

— Люциферино Габриелус, капитан дивизии Железных Волков, — ответил командир Красных Крыльев. — Точнее, того, что от нее осталось. А это досточтимый Ульв Убийца, Волчий Жрец. Это наш капеллан.

Миловидное личико Доминики было серым от усталости, но она нашла в себе силы любезно кивнуть Люциферино. Несколько мгновений Белластра пристально разглядывал Ульва своими блестящими глазами голодной крысы. На Ульве были обычные черные керамитовые доспехи капеллана, покрытые магическими рунами. Маску в виде черепа Ульв сдвинул на затылок. Навершие боевого креста Ульва изображало череп не человека, но волка.

— Какой странной формы у вас Кроакс, — бесцветным голосом произнес Белластра.

Кроакс Ульва Убийцы, висевший на его могучей груди, действительно мало чем напоминал иконки, которые выдавал капелланам Святейший Синод. Как и навершие боевого креста Ульва, его Кроакс являлся волчьим тотемом.

Ульв так удивился вопросу Антона, а особенно тону, которым он был задан, что не сразу нашелся с ответом.

— Особая форма Кроаксов капелланов Железных Волков утверждена Третьим письмом Святейшего Синода, — раздался мелодичный голос Доминики.

Ульв благодарно улыбнулся ей в ответ. Антон обратил свое внимание на Люциферино.

— Люциферино Габриелус, — словно пробуя имя на вкус, проговорил Белластра. — Странное имя для уроженца Фенриса.

— А я не уроженец Фенриса, — ответил Люциферино. — Я из Красных Крыльев. Командиры Волков остались на берегах моря Влажности, прикрывая отступление. Все, вплоть до сержантов. Сильные игроки отвлекали монстров, пока слабые уходили. Я и горстка моих людей — все, кому удалось выбраться из кратера Гассенди. Капеллан Железных Волков, Ульв Убийца, предложил мне взять командование сводной дивизией на себя. Я просто позабыл сказать об этом сразу. Какое это теперь имеет значение?

— Похвально, — размеренным голосом произнес инквизитор. — Кто еще с вами?

— Эльдары, их руководитель — Рал-Мирнан и их Видящая, Кларисса, — ответил Люциферино. — Так же мы забрали всех выживших учеников из кратера Коперник. И…

Габриелус хотел сказать об игроках, которыми командовал Цепеш, но не успел.

— А из других локаций нашего мира, из кратера Лагранжа никого нет? — спросил Белластра. — Или Гиацина?

Взгляд Габриелуса стал мертвым.

— У них там были святовоины, — ответил Люциферино. — Это такие человекообразные роботы в три человеческих роста, увешанные оружием. По идее, они должны были играть за нас. По идее… Мы выжили потому, что не успели получить это обновление.

Белластра помолчал. Масштаб катастрофы начал доходить до него.

— Понятно, — сказал Антон. — Сдавайте оружие, капитан Габриелус. Все, включая доспехи. Затем каждый из ваших людей заполнит бланк — место службы, звание, игровое имя. Потом…

Дагблад почувствовал, как несмотря на одуряющую усталость, в нем закипает ярость. Неукротимая, бешеная ярость, которая прославила Красные Крылья на весь мир Войны и Ненависти.

— Он что, думает, что мы тут у него все на допросе? — пробормотал Дагблад.

Керн саркастически усмехнулся:

— А ты когда последний раз видел инквизитора на поле боя?

Габриелус презрительно осведомился:

— Да кто ты такой, чтобы командовать здесь? Где гвардейцы, за чистотой духа которых следила твоя шайка? Вы ведь из Гевелия, не так ли? Там стояло две дивизии наших родичей, Темных Ангелов. Да еще батальон Саламандр базировался в кратере Гримальди. Я вижу здесь одних попов. Где все мои братья, Звезднорожденные? Вы бросили своих людей умирать. А сами вскочили в транспортник и умчались, спасая свой зад. Если бы у вас были корабли, способные на межпланетные перелеты, вы бы бежали, не оглядываясь, до самой Земли. И так же вы предадите нас всех, чуть запахнет жареным.

В зале установилась тишина — мертвая, как на кладбище, и хрупкая, как человеческая жизнь. Доминика слушала речь Люциферино с наслаждением. Приятно осознавать, что ты не ошибся в человеке.

Дагблад озабоченно посмотрел наверх. Туда, где в тени кариатид мерцали экзодоспехи Серых Плащей. Неужели Габриелус их не заметил? Или же Люциферино не воспринял их всерьез, не поверил, что Звезднорожденные смогут открыть огонь по своим братьям?

— Очень жаль, что ваш капеллан погиб и некому успокоить вас, — размеренно ответил Белластра. — Вы во власти Черной Жажды, капитан.

Так называлось боевое неистовство, нечто вроде амока, в который впадали берсерки древней Норвегии и исламские фанатики, а так же космодесантники из дивизии Красных Крыльев. Последних вел не религиозный фанатизм, а специальная культура наноботов.

— Вам придется проследовать за мной в карцер, иначе вы окончательно потеряете рассудок под воздействием Черной Жажды, — продолжал Белластра. — И заразите ею своих людей. Сдайте оружие.

Люциферино расхохотался:

— Много было охотников до моего цепного меча — и наги, и орки, и хаоситы, да только все обломали зубы. Чтобы получить его, меня придется убить.

— Как вам будет угодно, — спокойно ответил Белластра.

Он вынул руку из кармана. Блеснул болтвер. Антон выстрелил Габриелусу в грудь, прямо в сочленение доспехов. Инквизитор зажмурился.

Когда персональная телепортационная капсула срабатывала, проигравший исчезал в яркой вспышке. И в отличие от Красных Крыльев и Железных Волков, командир Серых Плащей еще не отвык зажмуриваться после нанесения смертельного удара. А все остальные уже расстались с этой игровой привычкой на кривых улочках, забитых орками, и на скользких от крови палубах последних уцелевших кораблей.

Выстрел болтвера был негромким.

Космодесантники в задних рядах даже не поняли, что произошло.

Люциферино рухнул вперед. Белластра едва успел отскочить. Тело Габриелуса ударилось о барьер. Жутко лязгнули сочленения экзодоспехов. Люциферино перевернулся на бок и сполз по барьеру. Габриелус застыл в нелепой, изломанной позе. Доспехи на груди ярко заблестели алым в свете ламп. Пронзительно, словно подстреленная птица, закричал ребенок.

— Тщеславие порождает гордыню, а гордыня ведёт к Хаосу, — в наступившей тишине произнес Антон. — И ваш бывший командир проглядел тот момент, когда ядовитые речи Борена отравили его сердце. Мы все должны очиститься. Только так мы победим.

Кровь стекала по экзодоспехам Габриелуса тонким темным ручейком, пятная плащ. Когда-то плащ капитана Красных Крыльев был белым, с двумя красными крыльями на спине. Они напоминали отпечатки огромных окровавленных ладоней. Плащ давно потерял свою белоснежность, на нем хватало как засохшего желтого ихора нагов, так и человеческой крови. Еще пара пятен уже ничего не меняла.

Ярость горячим комком толкнулась в горло Доминики.

«Как ты посмел!», едва не закричала Доминика. — «Как ты посмел, ублюдок, превратить Люци в кусок холодного мяса! Я должна была ощутить это тело, горячее и тяжелое…».

Кровь Люциферино уже подбиралась к ее ботинкам. Она переступила с ноги на ногу. Внезапно девушка ощутила страшную усталость. Она поняла, что Белластра безумен. Гнев сменился горечью и опустошением от нелепой, жестокой потери.

«Мне придется убрать Белластру самой», подумала Доминика.

К ней вернулось ее хладнокровие.

«Но сначала мне надо немного поспать», трезво рассудила Доминика.

Капитан Лидделл не сомкнула глаз с тех пор, как раскроила черепа первым двум оркам-застрельщикам, ворвавшимся в город космодесантников в Гевелии. Некогда было.

«Хотя бы часов шесть», думала Доминика. — «Иначе я могу не справиться с этим психом. И тогда…».

Видение, яркое и манящее, предстало перед ее внутренним взором. Ее кортик торчал из горла Антона. Белластра хрипел и пытался зажать руками рану. Кровь стекала по пальцам. Глаза Белластры вылезали из орбит.

— Капеллан, я так понимаю, вы остались старшим по званию, — обратился Антон к Ульву. — Примите командование.

Ульв с трудом оторвал взгляд от распростертого перед ним на полу безжизненного тела.

— Так точно, — севшим голосом ответил Ульв.

— Попы всегда договорятся, — зло прошептал Дагблад.

Керн ему не ответил. Сержант оглянулся, ища друга. Но Керн куда-то пропал. Дагблад увидел, как Серые Плащи открыли боковые проходы, и выставляют таблички: «Сдавать оружие — ЗДЕСЬ».

— Красные Крылья! — рявкнул Дагблад. — Второй взвод! Стройся!

Солдаты начали пробираться к своему командиру сквозь толпу.

* * *

Толпа вокруг Курта Уайлдера начала распадаться. Солдаты спешили к своим сержантам, чтобы сдать оружие и попасть за барьер. А там уже рукой было подать до открытой двери, за которой виднелась, как символ безопасности и спасения, южная башня Етерналлейжа. Уайлдер смотрел, как Красные Крылья поднимают тело своего командира с пола и заворачивают в грязный плащ. Руководил ими худощавый сероглазый парень. Курта охватило странное оцепление.

Немногие видели, что Белластра застрелил Габриелуса, но Курт входил в их число.

Курт Уайлдер был вампиром из могущественного клана Дазомбра, предавшим интересы своих родичей. У отступника Курта была, фактически, своя игра. В начале двухнедельного заезда он получал собственный сценарий, который и должен был реализовать. Обычно сценарий выдавался один на вампирский клан. Личный сценарий выдавался только опытным игрокам, которые могли уже ходить по лунному полигону с закрытыми глазами, и были лишены командного духа.

За последние сорок восемь часов Курт увидел больше трупов, чем за всю свою жизнь. Стаи носферату разрывали людей на куски. Покрытые плесенью зомби барона Самеди — откручивали головы. Оборотни-тантрела — просто пожирали. Горгульи, пикируя с высоких крыш, давили застигнутых врасплох игроков в лепешку. Потом выжившим игрокам пришлось столкнуться с зелеными огромными тварями, похожими на троллей из сказок. Они прибыли в компании с многорукими нагами, явными родственниками Детей Великого Змея. Тогда и стало ясно, что границы между мирами пали — в Трансильвании подобные монстры не водились. Но чего Курту не довелось увидеть — это чтобы человек убивал человека.

Вампиры разных кланов пробивались из лунной Трансильвании, отбросив старые распри. Дазомбра и Бруксы, заклятые враги, плечом к плечу дрались со взбесившимися биоформами. Отрядом командовала решительная красавица Лючия из Дазомбра. Молодежь из клана Дазомбра часто устраивала общие большие убежища, и поэтому многие и спаслись. В битве, что развернулась в кратере Тихо, пали все Брукса. Отряд вампиров, и так небольшой, истаял, как снег под лучами весеннего солнца. После этого Уайлдер повторял себе, как заклинание, как мантру: «Дойти до Платона». Трансильвания как игровой мир пользовалась все меньшим спросом у клиентов Дримуорлда. Мир вампиров медленно умирал, его территория сокращалась. Но Курт был из старых игроков и еще помнил, как на башнях у Моря Влажности реяли флаги Дазомбра. Он нашел дорогу туда, а теперь вампиры добрались и до Платона.

Путь вампиров должен был закончиться здесь, хотя совсем не в том смысле, в каком они рассчитывали.

В тот миг, когда мир Люциферино Габриелуса взорвался красным, игрок по имени Курт Уайлдер понял одну простую вещь.

Курт знал, что сутью мира Войны и Ненависти было уничтожение разнообразных монстров. А Белластра уже не различал границы между собственным бредом и реальностью. Этот сумасшедший с болтвером убил человека из своего игрового мира. Человека. Игроки, выбравшие своей ипостасью прекрасных кровопийц, подвергали свои тела поверхностной трансформации. Особенно сильно этим увлекались Дазомбра. Наноботы, делавшие их кожу белой, как алебастр, клыки — длинными, а радужку глаз — красной, должны были закончить свое действие по завершению игры — то есть через неделю. Но сейчас вампиры выглядели как истинные исчадия ада.

«Хорошо, если просто выставят наружу, на растерзание биоформам», пронеслась в сознании Курта удивительно ясная мысль. — «А то ведь отведут в подвал и прикончат».

На помощь космодесантников рассчитывать больше не приходилось. Уж если они приняли смерть своего командира как должное, судьба горстки выродков вряд ли будет кого-нибудь волновать. Внезапно Уайледру стало все безразлично.

— Я могу снять украшения, — самоотверженно произнес Хайда, молодой Ваали.

Ваали жили в пустынных местностях на востоке Трансильвании, и в нормальное-то время кишевших гулями и другими малосимпатичными прожорливыми тварями. После того, как к ним присоединились тролли и наги, соваться туда было бы самоубийством — если бы не Хайда. Ваали создали систему подземных туннелей между своими гробницами, и Хайда провел своих товарищей по несчастью под ногами у свихнувшихся биоформов. По традиции своего клана, Хайда был с ног до головы покрыт разноцветными татуировками вперемешку с пирсингом. Если уж Белластре не понравился Кроакс капеллана, то пирсинг вампира должен был привести его в бешенство.

— Не трать время, — сказал Джастин.

Он сказал, что он Каизитт. Дазомбра наткнулись на него в лесу во время бегства. Вампиры называли Каизиттов «плодами одной ночи». Они были результатом случайной связи или каприза кого-то из настоящих вампиров. В Каизитты обычно шли новички, но Джастин оказался ловким и бесстрашным бойцом.

— Они сами с тебя твои побрякушки снимут, пока ты остывать будешь, — закончил Джастин.

В проницательности Каизитту тоже нельзя было отказать. Ему пришли в голову те же мысли, что и Курту. Хайду передернуло.

— Я могла набренчать что-нибудь, — небрежно сказала Арманда и чуть тронула струны своей гитары.

Добравшись до разгромленных городов космодесантников, вампиры сменили свои почти бесполезные шпаги и пистоли на цепные мечи и лазверы, которые в изобилии валялись на улицах. Но Арманда осталась верна своему инструменту. Она была из Певиц Какафонии. Как большинство представительниц данного клана, она не имела ни слуха, ни голоса. Но от звуков гитар Арманды носферату разносило в пыль, электронные мозги зомби и тантрела лезли из ушей, а каменные головы горгулий рассыпались в крошку.

— Не стоит, — сказал Курт.

— У тебя есть план? — с надеждой спросила Лючия.

Курт Уайлдер был знаменит тем, что у него всегда имелся не только план А и запасной, Б, но и план У, Ф и даже план Я.

Курт отрицательно покачал головой. Лючия закусила губу и отвернулась. В этот момент кто-то потряс старого вампира за плечо. Это оказался тот сероглазый мужчина, под командованием которого Звезднорожденные унесли труп Габриелуса.

— Пройдете с нами, — сказал он твердо.

И мотнул головой в сторону столиков за барьером. Там уже сидели наиболее шустрые из космодесантников. Без своих экзодоспехов, в алой форме Красных Крыльев они больше всего напоминали пожарников из образцово-показательной дружины. Лысина одного из них совершенно по-домашнему блестела в свете ламп. Космодесантник отирал ее клетчатым носовым платком, не отрываясь от заполнения анкеты.

Хоть Уайлдер только что думал о чем-то в этом роде, сердце его все равно болезненно сжалось и провалилось куда-то вниз.

— Мечи и лазверы сдадите, как и все, — продолжал тем временем парень. — Запишетесь третьим взводом Красных Крыльев. Диверсантами, специалистами по психической атаке. Имена пишите на латинский манер, на конце ставьте «ус», «ий». Если пристанут, сошлитесь на секретность, и отсылайте всех ко мне. Вам ясно?

Курт посмотрел в его серые глаза. Весь облик мужчины выражал нетерпение и озабоченность.

— Спасибо, — сказал Уайлдер. — Но кто вы?

Космодесантник уже направился к очереди на сдачу оружия. Не останавливаясь, он крикнул через плечо:

— Керн, сержант третьего взвода! Да шевелитесь же! Не идите толпой, вставайте через одного с моими людьми!

— Спасибо вам! — воскликнула Лючия и послала парню воздушный поцелуй.

Тот благодушно усмехнулся. И даже всегда сдержанная Аманда улыбнулась. Прежде чем последовать совету Керна, Курт несколько мгновений смотрел сквозь дверь башни — дверь к спасению, к которой они так долго шли. Солнце играло на нежно-зеленой листве деревьев и серых булыжниках, из которых был сложен Етерналлейж.

«И среди Звезднорожденных ведь есть люди», подумал старый вампир.

* * *

Руперта поместили в отдельную каюту по настоянию Хагстрема. Тадлос был уверен, что Хагстрем, будь у него возможность, выбрал бы такую, которая закрывается снаружи и не имеет ручки на внутренней стороне двери. Но такой на корабле спейс-рейнджеров не нашлось.

На столе лежали кинжал, пара биокристаллов и книжка в синей обложке. К своему удивлению, Руперт даже смог прочесть название — «Снежная королева». Очевидно, спейс-рейнджер, владелец каюты, был из землян и решил освежить в памяти сказки родной планеты. Либо был достаточно любопытен, чтобы ознакомиться с местной культурой.

Руперт растянулся на койке. Как и на «Покорителе Вселенной», здесь имелись пристяжные ремни, чтобы зафиксировать себя на момент ускорения. Однако эта койка была гораздо шире той, что принадлежала Тадлосу. Здесь легко бы поместились два человека среднего сложения. Матрас, впрочем, был промят по бокам. Руперт нашел относительно ровный участок посередине и закрыл глаза. После сеанса промывки мозгов в службе безопасности «Дримуорлда» ему все время хотелось спать.

В дверь постучали.

— Войдите, — сказал Руперт, садясь.

Про себя он досадовал на нежданного посетителя. Их оказалось двое. В каюту вошли полковник Тихомир и Неймер. В руках Катензуф держал большой кувшин, плотно закрытый крышкой.

— Тадлос, — сказал Тихомир. — Я знаю, что вы плохо себя чувствуете. Мы хотим помочь вам.

— Если я приму еще хоть одну таблеточку, даже активированный уголь, моя селезенка скажет мне «прощай», — устало ответил Руперт. — Но спасибо за заботу.

— Я знаю, — кивнул Тихомир. — Неймер владеет способами бесконтактного лечения. Если вы позволите ему помочь вам, то через полчаса будете как огурчик.

Как и надеялся Богдан, Неймер вышел из номера Герды в благодушном настроении и согласился помочь Тадлосу. Тихомир расценивал согласие Неймера как редкостную удачу — гетейне были еще меньше склонны к альтруизму, чем земляне.

Руперт пожал плечами:

— Почему бы и нет.

Он испытывал к Неймеру инстинктивное доверие.

— Вы не могли бы ответить на несколько моих вопросов? — осведомился Тихомир.

Руперт перевел взгляд с одного на другого. Неймер был сухощавым и жилистым парнем. Но как он умеет драться, Руперт уже видел. Тихомир же был мужчиной среднего роста, но очень крепким.

«Да, эти не будут с психотропным играться», подумал Руперт. — «Засадят пару раз по печени ногами, и готово дело».

Лицо Руперта озарилось мрачным пониманием.

«Может, хватит разыгрывать из себя героя?», прозвучал в сознании Тадлоса рассудительный голос. — «Ты совсем жить не хочешь, что ли?».

Руперт хотел, очень хотел… В лице Руперта что-то сломалось. Он прикрыл глаза и сказал устало:

— Я все подпишу.

Этой фразы из него так не смогли выбить мастера по промыванию мозгов «Дримуорлда».

— Так вот что тебе было нужно, — медленно произнес Неймер.

— Нет, — возразил порядком озадаченный Богдан. — Я…

— Проваливай, — сказал Неймер с угрозой в голосе.

Это задело Тихомира.

— С каких это пор рядовые приказывают полковникам? — поинтересовался Богдан.

Неймер уставился на него своими карими глазами. От гнева они посветлели и приобрели цвет жженой карамели. Богдан усмехнулся:

— Ты что, забыл, что на меня эти ваши штучки не действуют?

— Ах да, — со зловещей небрежностью произнес Неймер.

Он поднялся с места с небрежной грацией, напомнив Руперту быстрокрыла, на котором Тадлос разъезжал в бытность свою игроком. Неймер взял со стола кувшин и кинжал и повернулся к Тихомиру.

— Да ты совсем с ума сошел, — сказал тот скорее удивленно, чем яростно. — Что ты собираешься сделать, разбить кувшин о мою голову? А потом пырнуть кинжалом? И ты думаешь, это произведет на меня какое-то впечатление?

«Неужели они думают, что игра „хороший коп-плохой коп“ неизвестна на Земле?», подумал Руперт, наблюдая за ними.

На его взгляд, Тихомир и Неймер несколько переигрывали.

— А ты забыл, кто мой отец, — спокойно ответил Неймер. — Ты кажешься неуязвимым только тому, кто ни разу не перепаивал симбиотическую панель.

Тихомир вздрогнул.

— В тебе всегда была эта червоточина, — продолжал Неймер. — Пока Арн был с тобой, ты еще вел себя как порядочный человек. А теперь ты прогнил окончательно. Ты ведь, наверное, его и сдал и в Космопол в качестве вступительного взноса? Эллоритов хватает и у них, и живых батареек всегда дефицит… Дрэмми же был мощной батарейкой, не так ли?

У Богдана сделалось такое лицо, будто Неймер все-таки ударил его кувшином по голове.

Он встал и молча вышел.

Ошарашенный Руперт понял, что Неймер говорил искренне, а вовсе не разыгрывал из себя доброго копа.

Неймер опустился на стул и закрыл лицо руками, прижимая кувшин к лицу. Он словно бы хотел охладить разгоряченный лоб. Крылья его были натянуты, как парус под ветром. Тихонько звенели кольца, насаженные по верху крыльев. Руперт уже знал, что это значит. Он дождался, пока звон стихнет.

Неймер положил кинжал, поставил кувшин на стол. Затем перевел взгляд на Руперта и невесело усмехнулся. Руперт заметил следы слез на его лице, и испугался по-настоящему.

— Вы мне не доверяете, — сказал Неймер. — Думаете, что я с ним заодно. Вы ошибаетесь, но я вряд ли смогу вас убедить. Я никогда не умел уговаривать людей. В общем, если хотите, я вылечу вас. Если не хотите, то я сейчас уйду.

Руперт кивнул.

— Это что значит? — осведомился Неймер.

— Вылечи меня, — тихо сказал Руперт.

— Пей, — сказал Неймер, протягивая Тадлосу кувшин. — Здесь чистая вода.

Кувшин оказался довольно тяжелым. Видимо, он был наполнен водой почти до краев.

— Пить все? — озадаченно переспросил Руперт.

— Сколько сможешь, — ответил Неймер. — Сразу, как только я закончу, ты кинешься в туалет. Вот он, кстати.

Гетейне подошел к стене и нажал на нее. Незаметная прежде дверь бесшумно отъехала в сторону. За ней обнаружился унитаз и душ.

— Закрывать, пожалуй, не будем, — произнес Неймер. — А то можешь и не успеть.

Руперт приник к кувшину и принялся пить. Катензуф тем временем расположился на единственном стуле, вольготно развесив крылья по сторонам. Кинжал висел в воздухе на уровне груди гетейне, и быстро крутился то в одну сторону, то в другую. Руперт догадался, что Неймер играет с оружием. Так люди, бывает, перекатывают в ладони пару шариков. Ноги Неймер положил на стол, задев лежавшую там книжку. Она не удержалась на краю и спланировала на пол. При падении книга раскрылась. Руперт увидел красочную голограмму. Девчушка в колоритных обносках с решительным выражением лица прижимала нож к руке другой девочки — блондинки в пушистой белой шубке. Картинка двигалась. Тадлос ожидал увидеть, как из руки испуганной блондинки брызнет кровь. Вместо этого маленькая разбойница отняла нож и перерезала им веревку, которой был привязан к стене олень с огромными рогами.

«А, точно, так ведь и было», подумал Руперт. — «У меня совсем крыша едет».

Он сделал еще несколько больших глотков и остановился, чтобы передохнуть.

— А от владельца каюты не влетит? — осведомился Руперт у Неймера, кивая на упавшую книжку.

— Это моя каюта, — ответил ему на это Неймер.

Руперт сообразил, чем вызвана необычайная ширина койки. Матрас вовсе не был промят, а подстраивался под форму тела владельца. Неймеру ведь надо было куда-то девать свои крылья во время сна.

Гетейне легко нагнулся и поднял книжку. Тадлос отпил еще и сказал:

— Все, больше не могу.

— Ложись, — сказал Неймер. — Расслабься и закрой глаза.

Тадлос нервно рассмеялся.

— Я не причиню вреда, — терпеливо продолжал Неймер. — И не приобрету никакой власти над тобой, чтобы не болтали всякие невежи об этой процедуре. Ты просто заснешь…

Последние слова гетейне донеслись до Тадлоса как со дна глубокого колодца. Руперт действительно заснул.

Придя в себя, он, как и обещал Неймер, сразу бросился в туалет.

— Как ощущения? — осведомился Неймер, когда Руперт вернулся.

— Странные, — ответил Тадлос, прислушиваясь к себе.

— Ты просто забыл, что значит — быть здоровым, — усмехнулся Неймер.

— Наверное, — согласился Руперт. — А еще мне жутко хочется есть.

Гетейне протянул ему сморщенный фрукт. Если бы не фиолетовый цвет, он бы походил на сушеный персик.

— Съешь пока это, — сказал Неймер. — Здесь много витаминов и микроэлементов. То, что нужно.

— Спасибо, — с чувством глубокой благодарности ответил Тадлос.

— Еще есть немного времени, — сказал Неймер. — Можешь пока поспать.

— Да, я попробую, — ответил Руперт.

Гетейне ушел. Но Тадлосу не спалось. Полежав минут пять на кровати с закрытыми глазами, он поднялся и тоже покинул каюту.

* * *

Роки Ракун встретил Герду у трапа гравилета спейс-рейнджеров и проводил в кают-компанию. Это оказалась довольно просторная комната. К восторгу Герды, здесь обнаружилось даже несколько цветов в причудливых горшках. На стенах красовались яркие знаки. Некоторые из них Герда даже узнала. Их явно нанес Торвальд. Это были ирландские защитные руны. Кортасар сталкивалась с ними, когда работала над системой боевой магии для Князя Мертвых.

Так же здесь находилось несколько кресел и даже кушетка, а так же широкий и низкий стол, на котором в беспорядке лежали какие-то фишки необычной формы. На дальней стене примостился большой плоский экран. Герда попросила принести ей кофе, и Роки пообещал сделать это после взлета. Однако, когда Ракун пришел, Герда уже спала, полулежа в глубоком кресле. Центральный процессор, молекулярный накопитель, и устройство беспроводной связи находились в небольшой плоской коробочке, лежавшей в рюкзаке Герды. А вот свой пленочный дисплей или, как их еще называли, стекран, Герда перегнула его посередине так, что он стал напоминать старинный тридцатидвухдюймовый ноутбук, и поставила на стол. Главной целью этого маневра являлась защита лица Герды от взглядов вошедшего, и стекран вполне справился со своей функцией. Ракун оставил кофе на столике и укутал Герду пледом.

Однако выспаться Герде не удалось.

Герду разбудил какой-то шум. У дальней стены стоял полковник Тихомир и с интересом изучал надписи. Малиновый геометрический узор на его коричневом джемпере казался продолжением защитных рун, изображенных на стене.

Герда пошевелилась в кресле. Тихомир обернулся.

— Извините, что разбудил вас, — сказал он.

— Да ничего, — хриплым со сна голосом ответила Герда. — Давно мы уже летим?

— Минут двадцать, — сказал Тихомир. — Еще час лету. Это космический челнок. Между звездами он скачет прытко. А вот внутри звездных систем двигается медленно — не для этого приспособлен.

Говоря так, он пересек кают-компанию и сел в кресло напротив девушки.

— У вас такое красивое имя, — сказал Тихомир. — Его носили многие героини сказок и даже романов.

«Видимо, Хагстрем еще не сказал ему», с тоской и все же с некоторым облегчением подумала Герда.

Тихомир оценил платье Герды по достоинству, и решил приударить за красивой девушкой, хотя теперь на ней были обычные джинсы и свитер. Герда вовсе не чуралась общества мужчин, да и пообщаться с представителем Космической полиции было бы интересно. Она знала, что Тихомир — землянин, поскольку кураторами планет всегда назначали их уроженцев, хорошо зарекомендовавших себя во время службы. Однако навязчивые ухаживания утомляли ее. Тихомир, судя по его высказыванию, решил произвести на девушку впечатление своей эрудицией. Возможно, полковник рассчитывал даже немного просветить красавицу.

Но Герда обладала широким кругозором.

— «Мертвые остаются молодыми», да, — усмехнулась Герда. — Но я не умею печь пирожки и не собираюсь этому учиться. И с Гердой из сказки про Снежную Королеву я не испытываю внутреннего родства. Мне больше нравится Маленькая Разбойница.

Брови Тихомира чуть приподнялись — он явно не ожидал такого ответа.

— Да, на Маленькую Разбойницу вы больше похожи, — согласился он. — Я приятно удивлен тем, что книги моего времени еще читают на Земле.

Герда пожала плечами:

— Мой прадед по отцовской линии был известным писателем не только в моей родной стране, но и по всему миру.

Тихомир покачал головой, словно бы в восхищении. Он задумчиво посмотрел на стену, покрытую неведомыми письменами.

— Здесь, кроме прочих, есть и такое высказывание: «Дело одного гетейне — это не дело всех гетейне», — произнес Тихомир, указывая на стену.

Герда напряглась.

— Гетейне — раса индивидуалистов, — продолжал он. — Я хотел бы рассказать вам… одну историю, случившуюся в глубинах Космоса. Почти сказку. Мне кажется, вы найдете в себе много общего с героиней этой истории.

— Я слушаю, — сказала Герда.

Герда свернула ненужный стрекран в трубку и засунула в рюкзак. Затем отхлебнула кофе. Он был приятно горячим. Девушка догадалась, что кружка является чем-то вроде термоса, иначе напиток давно бы остыл.

Тихомир еще раз посмотрел на стену, словно подыскивал нужные слова.

— Если бы космопорт Золотых Фонтанов не был полностью автоматизированным, экипажу «Теоны» удалось бы улизнуть, — начал Богдан свой рассказ. — Но космолетчики заметили, что в городе происходит что-то странное, только когда пересекли площадь рядом с космопортом.

То есть тогда, когда уже было слишком поздно.

* * *

«Слишком, твою мать, поздно», думал Дон Арнхайм, глядя на безголовое тело, лежащее на ступенях храма.

Вверх, на крышу, где красовалась фигура Леара, эллоритского бога торговли, Арнхайм смотреть не стал. А Риэла — глянула. И тут же завизжала, прикрывая рот ладошкой, согнулась пополам и облевала уже ко всему безучастное тело.

— Сырой мозг — любимое лакомство гетейне, — сообщил Арнхайм девушке.

— Резоускоритель мне в рот, — пробормотал Кано Ридичи, старпом.

Втроем они составляли весь экипаж «Теоны».

Арнхайм услышал шелест крыльев. Прямо над ухом капитана раздался низкий, чуть хриплый голос:

— Нет. Сырой мозг был любимым лакомством эллоритов.

Дон Арнхайм поднял глаза.

Эллориты, чьими технологиями была создана крылатая раса, назвали их gaethaine — вратниками. Существами из-за Врат, то есть исчадиями ада. Глядя на вылизанный изнутри череп в руке вратника, Арнхайм подумал, что в этом прозвище больше правды, чем ему казалось до сих пор. Крылья у гетейне оказались черными, а глаза — зелеными. Судя по причудливой форме носа, его ломали не меньше двух раз. Распахнутая куртка позволяла полюбоваться не только на заляпанную кровью рубаху, но и на толстый, потемневший от времени серебряный ошейник.

«Черный Тим», понял Арнхайм. — «Последний из рабов… Хотя кому же еще, как не ему? Он, небось, Золотые Фонтаны сам и строил».

— Сам построил, сам и разрушил, — произнес гетейне, без всякого зазрения совести пользуясь своими способностями к телепатии.

Риэлу снова скрутило в жестоком спазме. Черный Тим похлопал ее по спине и сказал:

— А ты красивая.

— Вратник, никто из моего народа никогда не причинял вам вреда, — проговорил Арнхайм. — Мы помогали вам на вашем пути — и были за это наказаны.

Над головами космолетчиков послышался шелест крыльев и странный свист, от которого по телу Арнхайма побежали мелкие противные мурашки. Риэле полегчало. Она выпрямилась, вытирая рот. Девушка увидела еще двух вратников. Они пикировали на площадь. У одного из них крылья были оранжевые, у другого — желтые с красными разводами, как крылья бабочки. Гетейне с оранжевыми крыльями приземлился и приветственно помахал гранатометом. Черный Тим метнул во второго черепом. Попал. Вратник рухнул прямо в разбитый фонтан. Алая вода выплеснулась на плитку, которой была вымощена площадь. До космолетчиков донеслась яростная брань.

— Помойся, падаль летучая! — заорал в ответ Черный Тим. — Кровь на крыльях засохнет — так не раздерешь их потом! Все учить надо!

Летучая падаль вынырнула из фонтана, сжимая в руках череп. Красные разводы на крыльях вратника превратились в розовые потеки. Гетейне с гранатометом присел на край фонтана и что-то посоветовал купальщику.

— Я все помню, — обратился Черный Тим к Дону. — Я хочу попросить вас, людей, о помощи еще раз.

— Что тебе нужно, Черный Тим? — спросил Арнхайм.

Кожистые крылья, которые болтались за спиной вратника как приспущенный флаг в безветренную погоду, вздернулись и раскрылись.

«Словно уши у слона в гневе», подумалось Риэле.

Тонко зазвенели кольца, насаженные по краю крыла. Риэла догадалась, что кольца и издают при полете этот ужасный, заунывный свист.

— Меня зовут Тимендер Ауссоле, — ровным голосом сказал гетейне.

Арнхайм сглотнул.

— Извините, господин Ауссоле. Я — Дон Арнхайм, капитан космического клипера «Теона».

— А, так вы только что приземлились, — сообразил Ауссоле. — А я удивился, неужели здесь кто-то в живых остался?

Из храма появился еще один вратник. Крылья у него были саже и известке. На лице засохла кровь. Но с куртки все еще капала.

— Ну что ты возишься, Тим? — закричал он и пнул труп. — Есть среди них врач или нет? А то хоть покормим Тарикку, биоэнергия ей пригодится…

Кано Ридичи напряженно смотрел, как гетейне в фонтане замахивается.

— Я врач, — сказала Риэла.

— Пойдем! — обрадовался тот, что искал медика.

— Она никуда не пойдет, — произнес Дон как мог твердо и положил руку на пояс.

Поближе к кобуре, где лежал дезинтегратор.

Тимендер засмеялся, увидев этот жест, но его товарищ, что искал врача, сказал:

— Я останусь вместо нее.

И тут же выполнил свое обещание — подошел и встал между капитаном и поспешно подвинувшимся Ридичи. Кано резко дернул девушку вниз. Что-то холодное и мокрое задело волосы Риэлы. Череп пролетел в двух дюймах от виска Ауссоле, ударился о стену храма и гулко раскололся. Тимендер хоть бы крылом повел.

— Неймер, ты с ума сошел? — устало осведомился Тимендер. — Предлагать себя в заложники? Кому? Вот этим? А если?

— Если Тарикка умрет — мне незачем жить, — спокойно ответил Неймер.

— Мне тоже, — сказал Тим и заплакал.

«А уж нам тогда и вообще незачем было на свет рождаться», мрачно подумал Арнхайм.

Кано Ридичи, слушая, как всхлипывает стоящий рядом Неймер, почувствовал, что у него увлажнились далеко не глаза. Запах от мокрых штанов старпома учуял даже капитан. Дон наморщился. Кано смущенно уставился на осколки черепа на ступенях.

Неймер провел рукавом по лицу, размазав бурую корку, и подтолкнул Риэлу к храму.

— Помоги Тарикке, — тихо и умоляюще проговорил гетейне.

У Риэлы мелькнула жуткая мысль, что Тарикка беременна. И что у нее рана именно в живот, и что она, Риэла, не сможет спасти ни ребенка, ни раненную.

Ни саму себя.

Риэла ободряюще улыбнулась Неймеру и стала подниматься по ступеням. Тимендер нагнулся и поднял один из костяных осколков. Тим последний раз всхлипнул, задержал дыхание и швырнул костяной осколок в сторону фонтана.

Судя по воплю, попал.

Риэла обогнула труп и перешагнула через сорванную с петель дверь в храм. Девушка чуть не зацепилась рукавом за золотые завитушки на двери, в которые превратились пожертвования торговцев с самых разных планет. В темноте Риэла промахнулась мимо ступенек. Несколько секунд полета она думала, что последним, что ей было суждено увидеть, будет лицо Ауссоле — с азартно прищуренным левым глазом и еще не высохшими на щеках дорожками от слез.

* * *

Неймер присвистнул. Арнхайм, смотревший, как Риэла исчезает в сумраке разгромленного храма, перевел взгляд на гетейне. В руках Неймера обнаружилась накладная на груз «Теоны». Дон рефлекторно провел рукой по карману. Гетейне оказался аккуратным малым и даже застегнул за собой молнию.

— Нам повезло, что вы не прилетели чуть раньше, — сказал Неймер. — У тебя на борту только железо или софт тоже?

— У меня на борту только то, что указано в накладной, — сухо ответил Дон.

Неймер хохотнул.

* * *

Тимендер подхватил Риэлу под локоть и буркнул:

— Осторожнее.

Риэла увидела Тарикку. Вратница лежала у стены. В неровном свете факела кровь на изломанных бирюзовых крыльях казалась черной. Риэла неожиданно почувствовала ярость. Эти крылья, небольшие и легкие, но достаточно мощные, чтобы поднять в воздух их обладательницу, были прекрасны.

И их предстояло отрубить.

— Я не беременна, — устало сказала Тарикка. — Руби мои крылья, что же.

Тимендер зарычал прямо как зверь. Риэла подпрыгнула от испуга.

— Но я не могу здесь, — собравшись с мыслями, произнесла она. — У нас на корабле есть медблок. Вас нужно отнести туда. Мне доводилось ампутировать руки, ноги, но не крылья. Мне нужен помощник.

— Попроси Неймера помочь тебе, — посоветовала Тарикка. — Он не откажет.

Тим подошел к раненной девушке и взял на руки.

* * *

— Верю, верю, — произнес гетейне.

Арнхайм хмуро посмотрел на него.

— Беру за полцены, — сказал Неймер.

— Нет, — ответил Дон. — Ты берешь на тысячу дороже, чем тут написано.

— Это еще почему?

— За эксклюзивность, — сказал Арнхайм.

Неймер расхохотался:

— По рукам.

В дверях храма показалась Риэла. Вслед за ней вышел Тим. Он нес на руках Тарикку. Ее изорванные и измятые крылья волочились по полу.

— Мы летим с вами, — сообщил Тим.

У Кано Ридичи дернулся кадык. «Теона» была небольшим грузовым судном. Пятерых пассажиров негде было разместить. Да и запасы продовольствия были рассчитаны на троих.

Арнхайм неохотно кивнул Тимендеру.

Арнхайм не так уж много знал о гетейне. Но его знаний хватило, чтобы понять — проблем с питанием и размещением гостей не возникнет.

* * *

Риэла вспомнила об окровавленном белье из медблока через два дня после того, как Тарикка «выписалась» — ушла к остальным вратникам в грузовой отсек. Прихватив узел с бельем, Риэла направилась в санитарный блок. За этим громким названием скрывалась крохотная комнатушка, где стоял гладильный автомат и две старые стиральные машины, так дребезжавшие во время работы, что казалось — они вот-вот развалятся.

По дороге Риэла думала о руках Неймера.

Впрочем, она думала о них — и об их обладателе — всю последнюю неделю, что «Теона» летела неизвестно куда.

Перед тем, как войти в операционную, Неймер вымыл не только руки, но и лицо. У него оказались такие же золотисто-карие глаза и высокие скулы, как у Тарикки. Перехватив устремленный на него взгляд Риэлы, гетейне улыбнулся и произнес:

— Да, крылья у меня тоже синие.

Крылья Тарикки Риэла смогла рассмотреть только на операционном столе. Она обследовала длинную, похожую на третью руку, кость, на которой крепилось левое крыло, и убедилась, что спасти крыло нельзя. Прикрепляющий сустав был разбит вдребезги. С правым крылом все было понятно сразу — кость была сломана в основании, где крыло выходило из лопатки. Риэла дала пациентке наркоз. На миг Риэла замешкалась, прежде чем начать. Это была ее первая операция такой сложности. Неймер протянул ей зажим и сказал:

— Сначала надо пережать сосуды, которые питают крылья.

Риэла увидела, какая красивая у него рука. Эта кисть могла принадлежать великому пианисту или художнику. Но принадлежала она неуравновешенному убийце из проклятой расы.

Взбодренная этой мыслью, Риэла зажала сосуды и сделала первый разрез. Вскоре она поняла, как полезно иметь в ассистентах телепата. Неймер вряд ли знал названия инструментов, которые подавал ей. Гетейне просто считывал образы в мозгу Риэлы. Над жалким огрызком левого крыла Тарикки она засомневалась. Уродливую культю оставлять не хотелось. Но строение прикрепляющего сустава крыльев гетейне не входило в общемедицинский курс. Неймер уперся одной рукой в спину Тарикки, а второй выломил окровавленный огрызок из спины.

— Так же нельзя! — завопила Риэла.

— Можно, — ответил Неймер. — Я так уже делал. Теперь я вычищу обломки и зашью, а ты займись вторым крылом…

Двери санитарного отсека разъехались. Риэла услышала голоса и очнулась от грез. Она увидела Тимендера и Тарикку. Обнаженные гетейне сидели на скамейке у стены, Тим — боком, свесив черные крылья. Голова Тарикки лежала у него на коленях. Тим гладил ее по спине.

— Я, кажется, не вовремя, — пролепетала Риэла и попятилась.

Ауссоле засмеялся. Тарикка подняла голову сказала приветливо:

— Все в порядке. Заходите. Мы всем отрядом решили постираться. А не то, что вы подумали. Другой одежды у нас нет, вот и сидим голышом. Мы же не знали, что вы придете.

Риэла не заметила сразу, что одна из стиральных машин включена, потому что она работала беззвучно.

— Неймер тут поковырялся немного, — сообщила вратница. — А то она шипела, как звездолет при посадке.

— Как вы себя чувствуете, Тарикка? — спросила Риэла. — Давайте, кстати, я осмотрю швы.

Тарикка поднялась со скамьи и повернулась спиной к медсестре. Красные полоски шрамов выглядели вполне нормально. Риэла осторожно потрогала швы — не набухли ли.

«Совершенство», думала Риэла с легкой завистью, глядя на фигуру Тарикки. — «Просто совершенство. Плечи чуть великоваты для женщины, но в остальном…».

— Это называется не «совершенство», — заметил Тимендер.

Своей наготы он стеснялся не больше, чем Риэла — своих тяжелых черных кос.

— А «астеническое телосложение». Только этот тип сложения дает легкие, тонкие кости, которые при полете…

— Отстань от нее, Тим, — перебила его Тарикка.

— Хотите, я подарю вам платье? — неожиданно для самой себя предложила Риэла. — На смену?

Тарикка обернулась.

— Ну, давайте, — сказала она и вдруг наморщилась. — Только если это какой-нибудь домашний халатик из ситчика — тогда не надо.

— Нет, не халатик, — улыбнулась Риэла.

Тарикка устроилась на коленях у Ауссоле, и он накрыл ее своими крыльями. Риэла прошла к свободной стиральной машине и включила ее. Пока древний агрегат самотестировался, Риэла думала о том, что температура в грузовом отсеке никогда не поднимается выше десяти градусов. Об обнаженном теле — прекрасном, совершенном теле с синими, как небо, крыльями, — лежащем прямо на полу, в проходе между стеллажами с грузом.

Как игрушка, как кукла, брошенная наигравшимся ребенком.

Девушка услышала знакомый тонкий вой и поспешно обернулась. Тима было не видно за раскрывшимися, дрожащими крыльями. Риэла увидела только Тарикку. Вратница обнимала Ауссоле за шею и что-то шептала. Риэла не имела ни малейшего понятия, что вызвало гнев Тимендера на этот раз, но выяснять не собиралась. Риэла загрузила белье в машину, дрожащими пальцами набрала код программы и направилась к выходу.

* * *

Тарикка развернула шуршащий сверток. Из него выпали золотистые пластиковые крылья.

— Это лишнее, — смутившись, сказала Риэла.

— Как раз нет, — возразил Тимендер.

Кроме крыльев, в свертке находилось платье из фиолетового шелка, расшитого золотыми звездами. Тарикка проворно натянула его, одернула подол, подтянула рукава.

— Откуда у вас наряд Королевы Гетейне? — спросил Тимендер.

— Мы летели на карнавал, — ответила Риэла. — В Золотых Фонтанах в середине лета всегда празднуют победу над…

Она осеклась.

— Вы попали, куда хотели, — заметил Тим и протянул Тарикке крылья.

Тарикка швырнула их ему в лицо. Ауссоле ловко уклонился. Крылья ударились о стену отсека и отлетели на пол, упав около ног Тарикки.

— Это приказ, — сказал Тим.

Тарикка скривилась, подняла крылья с пола и надела их. Задев за свежий шрам, гетейне с шипением выпустила воздух через сжатые зубы. Риэла помогла Тарикке, поправила ремни. Тимендер надавил кнопку в перекрестье ремней на груди. Крылья, подключенные к крохотному моторчику, начали плавно двигаться вперед-назад. Поднять Тарикку они не могли — на это не хватило бы мощности. Функция крыльев заключалась в другом. В жаркую ночь они должны были сыграть роль опахала.

— Вверх, — приказал Тимендер.

Риэла перевела недоуменный взгляд с одного на другого.

— Ты издеваешься? — заорала Тарикка. — У меня больше нет крыльев!

— Забудь о том, чего у тебя нет, — неожиданно мягко сказал Тим. — Помни только, что ты можешь летать. Можешь.

Тарикка закусила губу, глаза ее расширились, как от непомерного напряжения.

— Вверх, я сказал! — рявкнул Ауссоле.

Тарикка взмыла вверх и зависла под потолком санитарного отсека. Риэла ахнула. Ауссоле взмахнул крыльями, чуть не сбив с ног Риэлу, и тоже поднялся к потолку. Щелкнула пряжка, и пластиковые крылья упали на пол.

— Ты поняла? — спросил Тимендер.

Тарикка засмеялась и поцеловала его.

— Но как же мне теперь….

— Я тебе помогу.

Оба гетейне медленно опустились на пол.

— Не знаю, ребята, как вы это делаете, — с чувством произнесла Риэла. — Но я рада за вас.

— А я-то как рад, — сказал Тим и обнял Тарикку.

— Спасибо, Риэла, — ответила Тарикка. — Кстати, если ты хочешь, чтобы мой брат пришел к тебе, достаточно просто сказать об этом.

Риэла перевела настороженный взгляд с Тима на Тарикку.

— Говорю, — пробормотала Риэла.

— Не так, — терпеливо пояснила Тарикка. — Когда будешь в своей каюте, скажи: «Неймер, приходи». Он услышит.

* * *

Приборы бодро сообщали, что все системы «Теоны» работают нормально, и полет проходит без осложнений.

«Знать бы еще, куда мы летим», подумал Дон Арнхайм, поворачиваясь в кресле.

Гетейне разгромили только Золотые Фонтаны, а не всю планету. Тяжелая авиация подтянулась как раз к тому моменту, когда пассажиры загрузились на «Теону». На звездолете было две небольших пушки. Кано Ридичи сел за спаренный пульт управления пушками. Арнхайм пытался прокричать в эфир какие-то объяснения. И вот тогда-то Ауссоле и скормил астронавигатору конфигурацию петли подпространственного прыжка и координаты выхода из него.

— Сними ноги с пульта, — сказал Арнхайм. — Та красная кнопка у тебя под пяткой — это самоликвидатор звездолета.

— А я думал, что климатизатор жилого отсека, — хмыкнул Тим, но опустил ноги на пол.

Арнхайм смутился — Ауссоле оказался хорошо знаком с панелью управления кораблем. Гетейне вытащил из кармана куртки паллету, вытряхнул из нее таблетку себе на ладонь и забросил ее в рот.

— Уходи, — сказал Дон резко. — Возвращайся в отсек к своим.

— Мы вроде договорились дежурить в центральном парами, — заметил Ауссоле.

— Толку от тебя, обдолбанного, на посту, никакого, — ответил Арнхайм.

Тим усмехнулся и протянул паллету Дону.

— Я не… — начал было Дон, но тут прочел надпись на упаковке.

— Ты не будешь возражать, если я проверю состав на анализаторе? — колеблясь, спросил Арнхайм.

Тим пожал плечами. Крылья с шумом подмели пол. Анализатор показал то же самое, что было написано на паллете — никотиновую кислоту.

— Я бросаю курить, — сказал Тим. — А ты что подумал?

— Извини, — пробормотал Арнхайм. — Я думал, ангелы не курят…

* * *

Нога Риэлы соскользнула с уступа. Камешки посыпались в пустоту. Девушка повисла над пропастью, цепляясь из последних сил.

«Зачем я полезла в горы?», думала Риэла. — «Да еще и в юбке?».

Перед ней открывался изумительный вид. Белый язык тумана заползал в долину внизу. Закат окрашивал алым черные пики гор. Но Риэла сейчас предпочла бы всему этому уютный плед, кресло качалку и чашечку чаю. Руки начали неметь. Момент, когда непослушные пальцы должны будут разжаться под тяжестью ее тела, был уже недалек.

На фоне алого неба появилась крылатая фигура.

— Помогите! — изо всех сил закричала Риэла. — Сюда! На помощь!

Раздался шелест крыльев. Ангел услышал ее призыв и пошел на снижение. Неймер завис в воздухе рядом с девушкой, мерно работая крыльями.

— Какое счастье, что вы пролетали мимо! — воскликнула Риэла. — Снимите меня отсюда!

— Конечно, — ответил Неймер и крепко взял ее за талию.

Риэла обхватила его ногами, обняла за шею.

— Пожалуйста, донесите меня до ближайшего альпинистского приюта, — сказала она, прижимаясь к его груди. — Вы должны знать, где он…

Неймер начал набирать высоту.

* * *

Ауссоле усмехнулся, спрятал таблетки обратно в карман.

— Мы не ангелы, Арнхайм.

* * *

Что-то пощекотало бедро Риэлы. Она увидела пушистую кисточку хвоста — хвост Неймера лез ей под юбку. Девушка засмеялась.

— У ангелов нет хвостов, Неймер, — произнесла она. — Ты перепутал.

Под ногами проносились острые синие зубы ледников. Заходящее солнце золотило бедро Неймера.

— А в вашей мифологии не было других крылатых существ? — спросил Неймер. — Злых? Детей Ночи? Порождений Тьмы?

— Были, конечно, — ответила Риэла. — Вампиры, они…

Девушка ойкнула. Кисточка, казавшаяся такой пушистой, под юбкой неожиданно затвердела и оказалась острее бритвы. Трусики, перерезанные пополам, свалились с Риэлы и мелькнули в пустоте.

И тут Риэла ощутила еще кое-что, отчего рефлекторно попыталась забраться на Неймера повыше.

— Ты закрываешь мне обзор, — недовольно сказал гетейне.

Взяв ее за бедра обеими руками, он стащил ее вниз. Риэла вскрикнула и снова попыталась соскочить. Неймер начал покачивать ее бедра вперед-назад. В высоте мелькали крылья — такие синие, что казались ожившими кусочками неба.

— Остановись, — задыхаясь, пробормотала она. — Я не хочу так…

— Разведи ноги и слезь с меня, — ответил Неймер.

— Это же иллюзия? — сомневаясь, спросила Риэла. — Я просто очнусь на кровати в своей каюте, и все?

Неймер улыбнулся.

— Это иллюзия, в которую ты веришь, — сказал он мягко, качая Риэлу все быстрее. — Отпустив меня, ты полетишь вниз — и пролетишь все четыреста тридцать два метра до ближайшей вершины. Там ты врежешься в лед. И он покажется тебе очень твердым, поверь мне. А потом ты устремишься к подножию горы вместе с лавиной. И когда ты его достигнешь, ты будешь так же мало походить на человека, как и на резоускоритель…

— Ааааа….

Неймер крепче прижал обмякшее тело к себе и глянул под ноги.

— А лавина все-таки сошла, — доверительно сообщил он Риэле, когда девушка открыла глаза. — Тебе не говорили, что в горах громко кричать нельзя?

* * *

Пульт управления ласково мигал разноцветными огоньками.

— Так кто же вы, Тим? — спросил Арнхайм.

— А как ваша религия отвечает на вопрос, зачем вы созданы? — поинтересовался Ауссоле.

Арнхайм глубоко задумался.

— Чтобы славить Господа, — сказал он наконец. — Петь ему манну… нет, вечную осанну. Хвалить его и благодарить, короче.

Тимендер засмеялся.

— Когда вы придумывали свою религию, вы были эгоистичными детьми, — заметил он. — А нас создали эгоистичные дети. «Тимендер Ауссоле» означает «клоун говорящий чернокрылый». Мы были идеальными игрушками. Нам не нужны батарейки, потому что мы не механические. Мы можем обходиться без еды, воды и воздуха…. Встроенная функция глубокого анабиоза, сколь угодно длительного. Можно бросить где попало, мы там и лежали, пока хозяин не вспомнит о нас. А если, на свою голову, игрушка не слушается хозяина — ее всегда можно отправить в качестве раба на ближайшую стройку. Пятеро вратников заменяли подъемный кран…

Тим неторопливо расправил и снова сложил крылья. Арнхайм уже понял, что этот жест у гетейне аналогичен человеческому потягиванию.

— И вот из-за этого каприза эллоритов мы теперь обречены на одиночество. Обречены вечно бежать и скрываться…

Ауссоле прищурился, провел рукой по краю своего крыла. Тихонько зазвенели кольца. Почему-то Арнхайму вспомнился осколок черепа в руке Тима, и его точно такой же прищуренный глаз.

— Но из-за этого каприза вы появились на свет, — сухо заметил Арнхайм. — Золотые Фонтаны были последним городом эллоритов на территории Союза. Теперь вы безбоязненно можете появляться на наших планетах.

Тимендер покачал головой.

— Вряд ли, — сказал он. — Эллоритов больше нет. Но остались законы, которые они придумали… А я хотел бы посмотреть на другие миры. Подружиться с существами, непохожими на меня. Но этого мне не суждено. Скажи, Дон, почему, чтобы стать частью целого, нужно отказаться от самого дорогого, что у тебя есть?

Беседа начала нервировать Дона.

— У людей нет крыльев. Они нам не нужны, — ответил Арнхайм. — А если хочешь с кем-то жить, ты должен стать таким же, как они. Хотя бы не бравировать отличиями. Но крылья в карман не спрячешь. Их можно только отрезать. Однако вы ничего не теряете. Тарикка может летать, хотя крыльев у нее теперь нет… Кстати, почему?

— Ты должен был заметить — мои крылья слишком малы для того, чтобы поднять мой вес, — произнес Ауссоле. — Чтобы взлететь, я должен просто захотеть этого. Крылья используются в качестве руля. Мы летаем исключительно за счет врожденных способностей. А как эллоритам удалось создать такую генетическую комбинацию — уже никто не узнает.

За спиной Арнхайма раздалась пронзительная трель. Капитан вздрогнул и обернулся.

— Мы вышли из подпространства, — бегло считав показания приборов, сказал Арнхайм. — Но…

— Нас сажают на ближайшую планету по жесткому лучу, — сказал Ауссоле, тоже глянув на приборы.

— Это ваши друзья?

— Нет.

* * *

Риэла отвернулась, всхлипывая.

— Ну прости меня, — сказал Неймер и поцеловал ее в плечо. — Я больше не буду так. Я же не знал, что тебе не понравится.

Риэла обняла его.

— Ты же такой красивый…. — произнесла девушка. — И хороший, и нежный на самом деле.

— Да, — сказал он покорно.

Неймер оттолкнулся крылом от стены каюты и сбросил себя с кровати. В полете он успел стащить со стула свои штаны.

— Что случилось? — спросила Риэла, садясь.

— Нас атаковали, — ответил Неймер, застегивая брюки. — Надень мне куртку, пожалуйста.

Он повернулся спиной и сложил крылья. Пол ощутимо задрожал — корабль приземлился и вставал на опоры. Риэла взяла куртку. Только сейчас она заметила на спине две узкие, но длинные прорези. Риэла осторожно просунула крылья в прорези. Неймер запустил руки в рукава, обернулся и торопливо поцеловал Риэлу.

— На вашем корабле есть система внешнего наблюдения? — спросил Неймер.

— Конечно.

— Сейчас мы выйдем из «Теоны», — сказал гетейне и добавил почти с отчаянием: — Пожалуйста, не смотри на то, что будет потом, хорошо? Иди вон, книжку почитай.

* * *

— Выходите, — повторил мультяшный ослик с черной повязкой через левый глаз.

Вместо реальной картинки из своей рубки нападающие транслировали нарисованную компьютером зверушку.

— Или мы пойдем на штурм, — продолжал ослик. — Это немного попортит ваш корабль. Но у нас нет выбора. Не озлобляйте нас. Вы останетесь здесь. Живые или мертвые — это вам решать.

— Какие гарантии, что вы не убьете нас, если мы сдадимся? — спросил Арнхайм.

Ослик улыбнулся, сверкнул зубами во весь экран.

— Мое честное слово, — сообщил он. — Все, хватит молоть языками. Если через пять минут вы не появитесь, безоружные, с поднятыми руками — мы идем на штурм.

Монитор погас.

Арнхайм перевел взгляд на соседний экран. Там отображались окружавшие «Теону» чахлые кусты, мутная речушки и серая степь, протянувшаяся до близких гор.

«И зачем я взял этот фрахт?», думал Арнхайм. — «Выиграл тендер, радовался как ребенок. Идиот».

Тимендер выбрался из-за шкафа с документацией, откуда с большим интересом наблюдал за переговорами с пиратами. Нападавшим вовсе ни к чему было знать, что на борту «Теоны» есть и гетейне.

— Если бы не мы, — сказал Тимендер. — Вам пришлось бы провести здесь всю оставшуюся жизнь.

— То есть где-то секунд десять, считая от того момента, как мы выйдем из корабля, — вяло ответил Арнхайм.

Он кивнул на третий монитор, который занимало изображение потрепанного космического истребителя. Вместо символа Союза на его борту красовался грубо намалеванный череп с костями и какой-то цветок. Космопираты — так называли жителей Орионского Альянса, второго большого блока обитаемых миров — не пожалели денег на пушку и генератор жесткого луча, изуродовавшие легкий истребитель. Однако огромная дыра в корпусе прямо над маршевым двигателем красноречиво сообщала, что на противометеоритную сетку космопираты поскупились.

— Да уж, не больше, — сказал Кано Ридичи. — Это кто-то из банды Зеленой Лилии. Вон у них цветок на борту, видите? Жоас Кривой или Мильтеран Рейка. Только этим двоим хватает наглости летать на истребителях Союза. Они свидетелей никогда не оставляют. Эти бандюги безжалостны, как крокодилы.

Ридичи знал, о чем говорил — большая часть этих самых крокодилов была с родной планеты старпома.

— Я вообще не понимаю, как они смогли сесть, — заметил Тимендер. — С такой-то пробоиной…

— Я думаю, что это Мильтеран Рейка, — предположил Арнхайм. — До того как переметнуться на сторону Альянса, он был лучшим навигатором нашего флота.

— Открой верхний люк, — сказал гетейне. — Мы выходим. Если это правда Рейка, он действительно подождет пять минут.

Тимендер улыбнулся:

— Ну, а мы — нет.

* * *

Гетейне с оранжевыми крыльями подлетел к люку изувеченного метеоритом космического истребителя и прострелил его из гранатомета. В стандартной ситуации Рейка должен был послать в верхний отсек группу боевиков. Тимендер улыбнулся.

Тот учебник, по которому Мильтеран знакомился с наукой побеждать, был хорошо знаком Тиму. В параграфе «нападение гетейне» стояло черным по белому: «Задраить все люки и немедленно покинуть место схватки».

Да только Мильтеран не мог этого сделать.

Вратник с оранжевыми крыльями сделал приглашающий жест. Тарикка, прилетевшая вместе с ним, грузно плюхнулась на обшивку. Тарикка зацепилась подолом за обугленный край и нахумурилась — она чуть не порвала свое новое платье. Тарикка спустилась в пробоину. Остальные гетейне лениво кружились над поляной. Несколько минут ничего не происходило. Но вот центральный люк распахнулся. Из него, как горошины из стручка, посыпались космопираты. Лица людей были перекошены ужасом.

Тимендер улыбнулся.

Если бы одной из способностей гетейне случайно не оказалось создание иллюзий в мозгу любого носителя разума, гетейне и по сей день были бы рабами эллоритов. А способности Тарикки к созданию иллюзорных реальностей превосходили способности Тима, не говоря уж о Неймере.

Тим и Неймер спикировали на бегущих. Космопират вскинул руку с дезинтегратором, но выстрелить не успел. Неймер на ходу оторвал кому-то голову и швырнул ее в космопирата, выбив оружие из руки. Подоспевший Тим ударил космопирата по голове носком ботинка. Череп разлетелся на куски. Сосед обезглавленного поспешно поднял руки. Неймер и Тим ухватились за них. Гетейне рванули в разные стороны, разорвав тело пополам.

Они бы развлекались так еще долго, если бы с неба не донеслось оглушительное шипение. Ауссоле глянул вверх и увидел знакомые контуры. Своей формой звездолеты гетейне обычно походили на изящные вазы, и этот корабль, «Гордость Королевы», не был исключением. Выйдя в назначенное время в точку встречи и никого там не обнаружив, капитан «Гордости» заинтересовался источником жесткого луча на ближайшей планете.

Тим увидел, как пушки «Теоны» повернулись в сторону «Гордости». Она как раз приземлялась на другом берегу мутной реки. Надо было остановить Арнхайма, пока ситуация не пошла вразнос. Ауссоле вытащил из кармана рацию, которую именно на этот случай дал ему Дон, но запутался в кнопках. Тим подлетел прямо к выпуклому глазку камеры внешнего наблюдения.

— Это свои! — прокричал он. — Это за нами! Не стреляй, Арнхайм!

Гетейне с оранжевыми крыльями только и ждал, пока Тим с Неймером вылетят из зоны поражения. Он прижал к плечу гранатомет.

* * *

Вездеход, натужно урча, сполз в воду. Узкая речушка оказалась неожиданно глубокой. Арнхайм увидел, как вездеход дернуло мордой вниз по течению. Но Ридичи справился с ситуацией. Он перевел вездеход на плавающий режим. Тягач шустро двинулся к противоположному берегу.

Робот-погрузчик тем временем заполнил контейнерами второй вездеход. Ауссоле пригнал его с корабля гетейне, чтобы перебросить товар как можно быстрее.

— Езжай, — приказал Арнхайм сидевшему за рулем вратнику с оранжевыми крыльями.

Вездеход выехал из грузового отсека по пандусу. Из-за дальних стеллажей появился Тимендер. Он подошел к Дону и спросил:

— Как погрузка?

— Еще пара ходок — и все, — ответил Арнхайм.

— Это хорошо, — произнес Тим и добавил: — Мы никогда не вмешиваемся в личные дела друг друга. Никакого наказания для Неймера с нашей стороны не последует.

Арнхайм удивленно посмотрел на Тима.

— Если же вы попытаетесь причинить ему вред, — продолжал Тимендер. — Мы заступимся за Неймера. Так же хочу сказать, чтобы вы не нервничали — больше ничего подобного не будет.

Арнхай м сглотнул.

— Они в ее каюте, — сообщил Ауссоле.

— Вездеход придет, загрузи его сам! — крикнул Арнхайм и убежал.

Тим вздохнул и сказал, обращаясь к автопогрузчику:

— Иди сюда, жестянка с мозгами…

* * *

Дверь каюты Риэлы была открыта. Арнхайм услышал голос Неймера.

— Не хочешь больше меня видеть? — спрашивал гетейне таким голосом, что у Дона мурашки побежали по спине.

Арнхай м прибавил шагу. Теперь он почти бежал.

— Нет, — мокрым от слез голосом ответила Риэла. — Ты — чудовище!

В проеме двери сверкнула холодная вспышка. Пронзительно закричала Риэла, запахло паленым. Арнхайм понял, что опоздал. Он остановился, прислонился к стене, жадно глотая воздух. Неймер вышел в коридор и заметил Арнхайма. Крылья гетейне вздыбились. Неймер навел на него свой дезинтегратор. Арнхайм хотел поднять руки, но вспомнил кое-что из виденного во время схватки гетейне с космопиратами и раздумал.

— Тебе никто не причинит вреда, никто не будет мстить, — медленно сказал Дон, не сводя глаз с вратника.

Неймер опустил оружие. Крылья, натянутые, как кожа на барабане, чуть ослабли и обвисли.

Протяжный вой Риэлы сменился поскуливанием и всхлипами.

— Что ты с ней сделал? — спросил Арнхайм.

— Зачем ей глаза, если она не хочет видеть мир таким, какой он есть? — ответил Неймер.

— Понятно, — пробормотал Дон. — Иди к своим, вратник. Деньги получены, погрузка почти закончена.

Арнхайм плотнее прижался к стене, пропуская Неймера. Арнхайму почему-то не хотелось, чтобы гетейне прикоснулся к нему. Неймер все же задел капитана «Теоны» крылом. Дон закусил губу. Гетейне остановился, повернулся к Арнхайму. Дон увидел, что по лицу вратника текут слезы.

— Я не создавал ей иллюзий, — прошептал Неймер. — Но я сделал все, что мог, чтобы сохранить их. Я запретил ей смотреть. Но почему, когда она все-таки увидела, каков я на самом деле, виноват оказался я?

Гетейне смотрел на человека. Арнхайм понял, что вратник ждет ответа на свой вопрос.

Но Арнхайму он был неизвестен, так же, как и Неймеру.

* * *

Герда поставила кружку на стол. Она совсем позабыла о ней и так держала в руках, хотя кофе был давно выпит.

— Вы хотите сказать мне, чтобы я особенно не выпендривалась? — осведомилась она. — Что никто не защитит меня, если я случайно или намеренно вызову гнев Неймера?

— Как бы нам не пришлось защищать Неймера, если он вызовет ваш гнев, — ловко ответил Тихомир.

Герда, остывая, посмотрела на Богдана.

— И откуда вам, кстати, стала известна эта история? — спросила девушка.

— Я был женат на Тарикке, — ответил Тихомир. — Их отношения с Тимендером зашли в тупик, и они расстались.

На этот раз пришел черед Герды удивляться.

— То есть вы отбили ее у этого крылатого полубога? — спросила она. — Тарикка предпочла вас своему соплеменнику, вместе с которым были пролиты реки крови? Вы — действительно сильный человек, господин Тихомир.

— Можно просто Богдан, — ответил тот. — Неймеру после того, что он сделал, стало трудно найти подругу. Я искренне рад за него. Но… я прошу вас, Герда… поменьше иллюзий. Поменьше. Жизнь интересна и сама по себе. И люди, которых мы встречаем, гораздо интереснее наших представлений о них.

— Я поняла вас, — сказала Герда. — Это дельный совет. Я могу рассказать вам одну историю, благодаря которой я уже лишилась большинства своих иллюзий.

— Расскажите ее Неймеру, — ответил Богдан. — Я, что скрывать, действительно переживал. Никто, кроме вас, не сможет установить истинную причину бунта машин в этом лунапарке. И если Неймер убьет вас, мы окажемся в сложном положении.

Герда поморщилась.

— Вы должны понимать, — сказала она. — Я сделаю все, что смогу. Но отчета будет два. Один уйдет в секретный архив компании — и в нем-то как раз и будет находиться мое заключение по этому вопросу. А второй уже составлен дирекцией компании. Я подпишу его по возвращении из этого, как вы выразились, лунапарка. Простите и поймите меня.

— Я вас понял, — сказал Тихомир. — Скажите, а вы не хотели бы работать в другой компании, где сотрудники всегда пишут только один отчет?

Герда пожала плечами:

— «Дримуорлд» — крупнейшая софтверная компания Земли. Я раньше работала на госдеп США. Они с удовольствием возьмут меня обратно, но… я не хочу работать на морально устаревшем оборудовании и решать задачи вчерашнего дня.

— Софтверные компании есть и в других планетных системах, — ответил Богдан. — При вашем уровне квалификации, я полагаю, вам будет достаточно стандартных курсов переподготовки. Я дам вам рекомендацию в королевский университет программирования Саэдрана. Я знаком с королевой, и…

У Герды перехватило дыхание.

— Первый раз в жизни мне предлагают взятку за то, чтобы я сказала правду, — заметила Кортасар. — И я, пожалуй, согласна.

— Вы сделали правильный выбор, — кивнул Богдан. — Таким талантам нечего гнить в провинции. Наша старушка Земля — это такое же провинциальное захолустье в масштабах Союза, как какой-нибудь Задрипанск в масштабах самой Земли.

Тихомир поднялся.

— Спасибо за приятную компанию. Теперь я вижу, что беспокоился зря. Вы с Неймером стоите друг друга. Что ж, позвольте откланяться.

Герда кивнула. Дверь кают-компании тихо закрылась за Тихомиром.

* * *

В коридоре Тихомир увидел Тадлоса. Тот стоял, прислонившись к стене. На лице его было написано задумчиво-терпеливое выражение. Космолетчик выглядел гораздо лучше, чем час назад. Тихомир остановился, исподлобья глядя на него. Руперт отлепился от стены.

— Что вы хотели узнать? — спросил он.

Богдан помолчал. Подобные разговоры не стоило вести в коридоре, где им в любую секунду могли помешать. Но в кают-компании сидела Герда. Да и Богдан сообразил, что Руперт никуда не пойдет с ним для приватной беседы.

— Как долго вы пробыли на Титане? — спросил Богдан наконец.

В памяти Тадлоса встало черное небо, крошечная, яркая точка солнца, желтые дюны, лед с сиреневым отливом и темный, вязкий океан. На базе хорошо топили. Но любой, кто оказался бы снаружи без скафандра, замерз бы раньше, чем задохнулся.

— Два земных года, — сообщил Руперт. — Но многие там были с самого начала. Меня прислали на замену, когда погиб их стрелок.

— А что с ним случилось?

— Он погиб во время одного из налетов, что характерно. На базу часто нападали. Мы с ребятами только успевали поворачиваться.

— Как вы думаете, кто были те налетчики?

Руперт пожал плечами:

— Я не знаю. Может, конкуренты, может, рейдеры, а может, и Гринпис. Сейчас эти ребята набрали силу. Обеднение флоры и фауны вследствие войны, загрязнение атмосферы и глобальное потепление, которого они ждут уже лет сто, а оно так и не наступает — об этом кричат во всех газетах. Бабочку им не раздави, что характерно — и это на Земле. Да вы сами в курсе. Вы ведь тоже сейчас живете на Земле, как я понял.

Руперт остановился, чтобы перевести дух. Богдан задумчиво кивнул.

— Когда «Санспид» начал добывать холодные кораллы, поднялся страшный вой, — продолжал Тадлос. — Гринпис же недавно послал пару дивизий морпехов в другую звездную систему. Там на планете нашли джунгли, точь-в-точь земные, только девонского периода. Оттуда ведь и привезли генетический материал для всех лунных зверушек. Адских гончих всех этих… Сейчас гринписовцы защищают тамошних саблезубов от местных жителей.

— Карбонового, — машинально поправил Тихомир. — Джунгли не девонского, а карбонового периода

Об этой затее Гринписа он слышал.

— А, какая разница, — махнул рукой Руперт. — Уникальный биоценоз, хищническое разграбление… А тут какой-то «Санспид» рубит кораллы, и, что характерно, немерянное бабло прямо под боком, в нашей родной Солнечной системе. Вдруг холодные кораллы разумны? Ну и все такое.

— В чем-то эти ребята правы, — заметил Тихомир. — В холодных мирах жизнь течет медленно. Эти кораллы, которые вы добыли за два года, зародились у самого дна океана Титана еще тогда, когда мы только слезли с деревьев.

— «Санспид» ведет исследования с тем, чтобы выращивать эти штучки на Земле, и не за тысячи лет, а лет за пять, — ответил Тадлос. — У нас половина экспедиции была с учеными степенями, что характерно. Кто-то в батискафе с резаком по дну ползал, а кто-то в лабораториях с пробирками возился. И мне кажется, тем, кто в море и с резаком, было легче.

— Что ж, — произнес Богдан. — Большое спасибо вам за помощь.

Тадлос усмехнулся.

— Не за что.

Под потолком вспыхнуло световое табло. Гравилет спейс-рейнджеров заходил на посадку.

III

«Покоритель Вселенной» прилунился на границе леса и поросшей травой равнины, немного накренившись в сторону леса. Космолетчикам тогда повезло, что автоматика смогла развернуть звездолет шлюзом к равнине. Иначе они не смогли бы покинуть корабль. Могучие ели с другой стороны от космического грузовоза сбили бы вылетающий космокатер ничуть не хуже, чем современная система ПВО.

Уин Дшара с ювелирной точностью посадил гравилет спейс-рейнджеров метрах в двухстах от разбитого звездолета. Отсюда «Покоритель Вселенной» казался покалеченным гигантом, который в последней попытке выжить выполз из леса, где его нещадно трепали неведомые враги, и умер в двух шагах от спасения. Это впечатление усиливала россыпь черных маков вокруг звездолета. Она казалась засохшей кровью гиганта. Ромбическая тяжелая рубка управления в верхней части корпуса напоминала голову великана, опущенную между могучими плечами турбин. Опаленная дыра в шлюзе казалась раной в животе.

Перед высадкой Герда надела на руку браслет «змеиный язык», с помощью которого ей предстояло забраться в мозги восставших мертвецов. Эти биоформы, по словам Тадлоса, в больших количествах валялись около шлюза, деактивированные звездолетчиками. Так же Кортасар пристроила на голове блок переносного коммуникатора, чтобы сразу при копировании данных глянуть на изменения, произошедшие программе управления биоформов.

Спейс-рейнджеры тоже вооружились. За спиной каждого висел мощный дезинтегратор. Он выглядел как двоюродный брат противотанкового ружья. Под форменными пятнистыми куртками спейс-рейнджеры носили нечто вроде темно-синего балахона с капюшоном. К Герде подошли Роки Ракун и Катензуф. Ракун нес вместо ружья длинную толстую трубу. Кортасар без особых усилий опознала в ней ручную ракетную установку. Ракун накинул на голову капюшон. Герда заметила, что края капюшона тускло сияют в лучах солнца. Девушка сообразила, что балахоны спейс-рейнджеров сделаны вовсе не из шерсти. Перед ней был космический аналог бронежилета или лат.

— Чудесная музыка, спасибо, — сказал Ракун, протягивая Герде ее зиппалинк.

Герда давала ему послушать современную музыку Земли.

— Да ладно, оставьте себе, — махнула рукой Герда.

Ракун весь расцвел. Кортасар покосилась на Неймера.

— Теперь охранять вас буду я, — сказал он.

— Да, — с явным сожалением в голосе сказал Роки. — Таков приказ капитана.

— Я думаю, Роки, мы с вами еще улучим минутку, чтобы поболтать, — сказала Герда.

— И не одну! — энергично воскликнул Ракун.

Коротко кивнув Герде и Неймеру, он отошел.

Спейс-рейнджеры двинулись к «Покорителю Вселенной». В их собственном гравилете остались только Уин Дшара и Тиб Бёзарг. Высокая трава скрывала кого по плечи, а кого и целиком. Герда обратила внимание, что Тадлос выглядит гораздо лучше, чем утром. Исчезла чернота вокруг глаз и болезненная желтизна кожи. Видимо, почки Тадлоса все же справились с химическим ударом и вывели из его организма все яды, которые Руперту пришлось принять. Герда искренне сочувствовала Тадлосу, поскольку легко могла представить себя на его месте, и была рада, что ему уже лучше. Но заговорить с ним постеснялась, да и не стоило этого делать при Хагстреме.