Бесплатный фрагмент - Ловцы удачи

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Похороны шевалье де Бринье казались ещё более унылыми, чем подобные скорбные события. Осенний день был дождливым и ветреным. Сиротливые деревья, потерявшие последнюю листву, походили на несчастных калек, что выстроились в ряд за милостыней, протягивая прохожим тёмные корявые ветви. Провожавших было всего человек восемь. Ближайшие соседи, которые отнюдь не скорбели по усопшему, а всего лишь решили исполнить свой христианский долг. Никто из них не знал шевалье и не водил с ним дружбы. И теперь, кутаясь от промозглого ветра в давно вышедшие из моды накидки и шали, кумушки вовсю обсуждали вдову де Бринье. Ведь обсуждать покойника — грех, а посему соседки с удовольствием перемывали кости худощавой даме, что стояла в тоненькой накидке возле гроба. Что ни говорите, но бедняжка Изабель сама виновата в своей участи. Гордыня ещё никого не доводила до добра. Супруга покойного считала себя выше остальных, кичилась дворянским происхождением. Но что проку от титулов и родословной, если на обед подают капустный суп без сала?

Впрочем, чета де Бринье составляла славную парочку. Что муж, что жена были сродни неразумным детям, которые знать не знают, как следует обустроить собственную жизнь. Но в таком случае надо бы обращаться за советом к осведомлённым людям. А де Бринье вообразили, что чужие нравоучения им не нужны. Стоит ли теперь удивляться плачевному итогу? Сами посудите: единственную дочь, которой без малого шестнадцать, мать не пожелала отдать на обучение в обитель, и дом наводняли учителя и гувернантки. Где это слыхано — швырять деньги на лишние знания, если участь любой девушки — замужество? В обители её бы научили вышивать и вести дом, а большего и не надо. Виданное ли дело — еле-еле сводить концы с концами и тратить внушительные суммы, дабы девчонка читала книги, кривлялась под музыку и ездила верхом? Да, всё это бы сгодилось, будь у неё хорошее приданое и возможность заполучить солидного жениха. Но в теперешнем положении несчастная могла рассчитывать лишь на лавочника или трактирщика. А жене простолюдина не пристало выезжать верхом и цитировать заумных писак.

Да что говорить? Одно то, что шевалье цеплялся за свой особняк, уже достойно порицания. Дом и впрямь был очарователен. С чудесной платановой аллеей, садом и озером. Правда, до крайности запущен. Из прислуги держали только кухарку и горничную — ни на садовника, ни на кучера у шевалье не хватало средств. Многие солидные господа предлагали недурные деньги за великолепный особняк, что походил на миниатюрный замок, но Эмиль де Бринье был непреклонен, убеждая, что сроду не расстанется с родовым гнездом. Право же, он вёл себя как недоумок! Здание давно требовало ремонта. Штукатурка того и гляди осыплется прямо на головы жильцам. Заросший ряской пруд и сад, полный сорной травы вокруг шикарных вазонов и скульптур, также требовал ухода. Пожалуй, в одиночку не справиться и следовало бы нанять троих или четверых садовников, чтобы привести всё в надлежащий вид. Конюшня пуста, как птичник и загон для скота на заднем дворе. Словом, потратив деньги на покупку дома де Бринье, пришлось бы ещё изрядно раскошелиться. Но и тех сумм, что предлагали шевалье, вполне хватало на покупку скромного чистого домика в предместье и текущие расходы.

Юная Каролина жалась к матери и потихоньку притоптывала озябшими ногами в слишком тонких башмачках. Её тяготило, что мать стоит столбом, внимая торопливой речи священника, и, кажется, не замечает ни холода, ни моросящего дождя. Конечно, Каролина от всего сердца скорбела об умершем отце. Но его душа уже на небе, где, как известно, не бывает дурной погоды. А бедняжке матери следовало бы поберечь себя. Уже несколько месяцев она мается надрывным кашлем и, по шепотку соседок, выглядит куда плачевней, чем почивший супруг. Каролина прекрасно слышала пересуды за спиной и, в отличие от Изабель, которая погрузилась в молитву, испытывала настоящую муку. Нежные щёки девушки пылали от стыда и унижения, ибо всё услышанное было неприглядной правдой. Каролина любила родителей, однако давно успела понять, что оба они действительно беспомощны и совершенно не воспринимают реальность, вечно утопая в грёзах. Сама Каролина была полной противоположностью отцу и матери — уродилась в одну из своих бабушек, что, по слухам, обладала решительностью больше свойственной мужчинам, упрямством мула и железной волей. Так же как и соседи, она считала, что раз уж положение семьи оставляет желать лучшего, отчего бы не продать огромный особняк, который не на что содержать? Уж лучше жить в более скромном доме, но при этом не лишаться чувств со страху при виде сборщика налогов. Теперь, когда отец так скоропостижно скончался, Каролина надеялась уговорить мать уступить дом за сходную цену.

Но вернувшись с похорон и протянув к огню тонкие изящные пальцы, бледная, с валившимися щеками Изабель даже слушать не стала никаких доводов.

— Ах, Кароль, как ты можешь говорить о посторонних вещах, когда твой отец сегодня обрёл своё последнее пристанище?! — возмущённо воскликнула Изабель.

— Но мама! Дорогой папочка на небесах и избавился от всех забот, а нам надо подумать о себе.

— Оставь меня! — раздражённо бросила Изабель. — Лучше ступай молиться о спасении души бедняжки Эмиля. В твои годы вовсе незачем вникать в дела, которые тебя не касаются.

Каролина вспыхнула и, пулей выскочив из промозглой гостиной, направилась в кухню. Уж лучше сидеть возле остывающей плиты в компании толстушки кухарки и горничной.

Добродушная кухарка Аннет поставила перед юной хозяйкой блюдо с каштанами, что насобирала за оградой, и вздохнула.

— А ты что так горестно вздыхаешь, Аннет? — мрачно спросила Каролина.

— Думаю, мадемуазель, что нам с Нинон придётся вскорости искать себе другое место. Новые хозяева, пожалуй, приведут свою прислугу.

— С чего это? Мать отказывается продавать дом, — пожала плечами Каролина.

Горничная с кухаркой быстро переглянулись.

— Да как сказать, мадемуазель… — замялась горничная. — Хотя, может, это досужие вымыслы.

— Не говори загадками, Нинон, право же, меня это ужасно злит.

— Хм… ходят слухи, что мадам может потерять дом. Так что даже если бы она захотела его продать, то вряд ли теперь это возможно.

— Что за глупости? Особняк де Бринье всегда принадлежал нашей семье.

— Так оно так, мадемуазель, но… впрочем, стоит ли повторять сплетни? — быстро произнесла горничная и поспешила уйти, сославшись на дела. Кухарка тотчас принялась энергично натирать медный таз. Каролина вздохнула: каштаны показались ей горькими, и она молча покинула кухню, отправившись в свою холодную унылую спальню.

Спала она плохо: запах влажных простынь навязчиво лез в ноздри, тощее одеяло не давало тепла. Сорочка дочери шевалье была из перкаля. Силы небесные, даже у дочери мельника бельё было из полотна. Каролина поёжилась и поджала колени к животу в надежде согреться. А что, если прислуга права и они с матерью могут лишиться дома? Нет, это невозможно, людям просто охота почесать языки и позлословить.

Но наступившее утро вмиг подтвердило все опасения. Ещё до полудня заявился вертлявый остроносенький господин, представившись поверенным маркиза де Ламбре.

— Ах, сеньора, — состроив скорбную гримасу, забормотал он. — Примите мои искрение соболезнования. Как любой честный и порядочный человек, я просто в ужасе, что в столь скорбный час мне приходится говорить о делах, но я человек маленький и всего лишь выполняю свой долг.

— О чём вы, господин Моне? — приподняла тонкие брови Изабель.

— О закладной на имение, мадам.

Глядя, как женщина смотрит на него приоткрыв рот и, пожалуй, не понимает, о чём он толкует, Моне всплеснул руками и затараторил, словно стараясь выпалить всё одним махом.

Покойный сеньор шевалье, в желании поправить положение семьи, три месяца назад ввязался в сомнительную сделку. Да, имеется в виду совместная покупка рудника в предместье Пуатье. Деньги для выкупа своего пая он взял у сеньора маркиза под заклад. Бедняга де Бринье искренне верил, что легко расплатится с долгом, ибо речь шла о добыче серебра. Но месье стоило бы посоветоваться со знающими людьми, прежде чем решиться на подобный шаг. И откуда только берутся проходимцы, что так и норовят обмануть порядочного человека? Увы, никакого рудника не было и в помине. Наивному сеньору показали заброшенную шахту и кучку нанятых на час людишек, что старательно изображали кипучую деятельность. Словом, бедняга шевалье угодил в лапы к отъявленным пройдохам. И завтра истекает срок погашения долга.

— Боже, что вы говорите?! — вскрикнула Изабель, привстав с кресла, и тотчас рухнула обратно. На впалых щеках вспыхнул нездоровый румянец, она задыхалась, на висках выступил пот.

Моне цепким взглядом исподволь обшарил гостиную. Обстановка беднее некуда, но особняк чертовски хорош. Конечно, сеньору маркизу придётся основательно потратиться на ремонт, но это того стоит, особенно если учесть, что дом с садом и хозяйственными постройками, а также участок земли в три акра с чудесным перелеском достался ему за сущие гроши. Глядя на вдову, поверенный тотчас смекнул, что она не из тех, кто мало-мальски смыслит в делах и судебных тяжбах, и, стало быть, хозяин завтра же сможет вступить в права владения.

В отличие от матери, что едва не впала в безумие от известия о потери дома, Каролина ощутила жгучую горечь. Да чем семья шевалье так прогневила небеса, что несчастья сыплются как пух из дырявой перины? Шагая из угла в угол гостиной и покусывая кожу вокруг ногтя, она то и дело приставала к матери с вопросами. Так ли она поняла посыльного, возможно ли ещё исправить положение? Но бедная женщина, глаза которой блестели лихорадочным блеском, и впрямь ничего не понимала в делах. Супруг оградил её от принятия любых важных решений. Хотя, сказать откровенно, и сам смыслил не больше неё.

— Мама, надо поехать к бальи и подать в суд. Ведь ясно, что отец угодил в лапы мошенников!

— Ты с ума сошла, Кароль! — болезненно воскликнула Изабель. — Девушка из приличной семьи не должна даже думать о серьёзных вещах. Кто возьмёт замуж слишком заумную девицу?

— Ах, мама, а кто возьмёт замуж бесприданницу, да ещё и бездомную, вас не волнует? — выпалила Каролина.

Мать всплеснула руками и вновь разрыдалась. Сквозь слёзы она твердила, что сеньор маркиз наверняка порядочный человек и сумеет решить всё миром. У него не поднимется рука выставить вдову с ребёнком на улицу.

Увы, наивность мадам, как всегда, сыграла с ней злую шутку. С утра заявился маркиз с женой и сыном, юношей лет семнадцати. Вид разбитой горем женщины ничуть не пробудил сострадания в семье де Ламбре. Маркиза брезгливо скривилась, а сынок демонстративно приложил к носу надушенный платочек.

Мишель де Ламбре направился в кабинет с бледной как полотно Изабель, а маркиза бесцеремонно начала бродить по особняку. Юный Жан-Поль окинул взглядом Каролину, которая стояла прижавшись к стене и сжала пальцы в кулак, дабы скрыть дрожь от завладевшего ею возмущения.

— Господь милосердный, какая вонь! — прошипел юноша. — Право же, здесь придётся проветривать не меньше года.

— Однако ваш отец так спешил прибрать к рукам наш дом, что вонь не помешала ему заявиться ещё до обеда.

Жан-Поль прищурился и подошёл ближе:

— Что ты там пищишь, маленькая оборванка? Да будет тебе известно, что на развлечения за один только день я трачу больше, чем твоя унылая семья за год. В таком наряде лучше бы и вовсе не выходить с кухни. Наша птичница одета лучше тебя, мадемуазель нищенка.

Каролина с размаху влепила юному маркизу пощёчину, да так быстро, что тот не успел увернуться. Щека его тотчас вспыхнула, он рванулся к обидчице, но подошедший отец схватил его за плечо.

— Ай-яй-яй, дорогой, право же, разве так обращаются с девицами, да ещё с такими хорошенькими? — подмигнул он. — Ты очень мила, детка.

— Да пошли вы к чёрту с вашими комплиментами и с вашим отвратным сынком! — вырвалось у Каролины. — Вы словно вороньё, что накинулись на чужое поле!

— Ну и манеры, Господи помилуй! Сразу видно, у бедняги шевалье не хватило денег на обучение дочери приличию, — подхватила маркиза, что успела обойти дом и вернуться. — Уверена, такая дерзкая девчонка не получит даже место горничной в солидном доме.

— Уж лучше умереть с голоду, чем иметь дело с такими людьми, как вы! — воскликнула Каролина.

— Я думаю, что смерть от голода настигнет тебя гораздо раньше, чем ты воображаешь, несчастная, — скривился Жан-Поль. Вздёрнув голову, он подхватил мать под руку и поспешил прочь. — Пойдёмте, мама, здесь так смердит, что мне хочется сменить костюм. Он весь пропитался вонью этого нищего семейства.

Сам маркиз помедлил, откровенно рассматривая раскрасневшуюся от гнева девушку.

— Нрав у тебя крайне дрянной, милая. Но ты просто очаровательна. Я бы всё-таки с удовольствием обзавёлся столь прелестной служаночкой. — Мужчина рассмеялся и ушёл, а Каролина ещё несколько минут стояла неподвижно, прижимая ладони к пылающему лицу. Сейчас ей не было жаль потери имущества как такового, но мысль, что всё достанется людям, унизившим её и семью, доводила её до бешенства.

И вот серым осенним утром следующего дня, погрузив в экипаж парочку баулов и кошель с жалкой суммой, вырученной за обстановку, вдова с дочерью покинули особняк. Возможно, будь Изабель решительной и более хваткой дамой, она, пожалуй, опротестовала бы сделку и хотя бы потянула время, но женщина была слишком слаба и измучена бедами, свалившимися на её голову, и, ко всему, бедняжку точила хворь. Каролина больше не спорила и поспешно скрылась в экипаже, не желая вновь столкнуться с семьёй маркиза.

Прижав к бледным губам платочек, вдова вскинула на дочку взгляд ввалившихся исплаканных глаз и как можно твёрже произнесла:

— Каролина, дорогая, мы едем в Париж. Я подам прошение монсеньору. Уверена, что милосердный король позаботится о нас.

Девушка пожала плечами и промолчала. Ей хотелось бы верить в счастливый исход, но, зная мать, она понимала, что их будущее весьма туманно.

Должно быть, Господь и впрямь оставил семью шевалье своим покровительством. Не доехав до Парижа всего пол-льё, измученная дорогой Изабель скончалась во сне в дешёвом придорожном постоялом дворе. Её похоронили наспех совершенно чужие люди, конечно, не забыв забрать оставшийся скудный скарб за труды. Каролина, оглушённая смертью матери, всю ночь провела без сна. Слёзы она успела выплакать при тоскливом прощании и теперь попросту тупо сидела на кровати в комнатёнке, которую завтра с утра должна была оставить. Ах, святые покровители, почему и она не умерла вместе с матерью? К чему цепляться за жизнь, если в ней совершенно не видно просвета? У неё никого не осталось, ни родни, ни друзей, что могли бы утешить и подбодрить. Нет даже крыши над головой! При этой мысли девушка внезапно замерла. Силы небесные, но ведь особняк и земля получены обманом! Если есть хоть малейший шанс вернуть их, ради этого стоит остаться в живых. Если она малодушно сложит руки и покончит с собой, стало быть, мошенники не получат по заслугам, а семья маркиза не поплатится за жестокосердие и наглость. И разве особняк де Бринье не достойная память о родителях? Пожалуй, им на небесах будет весьма приятно видеть дочь, живущую в родовом гнезде. И хотя пару раз Каролина испытала сомнения — не слишком ли такие мысли меркантильны? — но тотчас утешилась, что возвращение дома вовсе не жадность, а попросту справедливость. Уж вряд ли отец с матерью будут рады, если в свои юные годы их единственное дитя скончается под забором как нищенка. Кажется, мать говорила о прошении монсеньору, отчего бы теперь самой Каролине не попытаться вручить его королю?

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Незадолго до полуночи в трактир Мюлюара, что расположился в подозрительном переулке неподалёку от заставы, вошёл высокий мужчина. Поля старой шляпы и густая курчавая борода скрывали его лицо. Он скрестил пальцы, и трактирщик тотчас кивнул, указав на столик в углу зала. Незнакомец едва успел присесть, как вертлявая служанка поспешила к нему и, обмахнув грязной тряпкой липкий стол, угодливо спросила:

— Чего желаете, господин?

— Принеси чего-нибудь горячего, красотка. И кувшин вина.

— Сию секунду, господин.

Спустя пять минут мужчина вяло принялся за рагу, брезгливо обнюхивая каждый кусок.

В зале, провонявшем подгоревшим салом, пролитым вином, потом и немытыми телами, было шумно. В тусклом свете чадящих ламп стелился дым от трубок. То и дело слышался грубый хохот мужланов, визг гулящих девиц, брань и мерный стук по столу игроков в кости. Мужчина, что сидел в углу, так и не сняв шляпы, спокойно потягивал вино, словно его ничуть не трогало происходящее. Он закурил трубку, насмешливо поглядывая на двух пьянчуг, что ожесточённо спорили, явно готовясь к драке. В зал вошёл рыхлый здоровяк с мясистым носом и глазами навыкате. Трактирщик что-то шепнул, незаметно указав в тёмный угол, где сидел незнакомец. Мужлан удивлённо приподнял брови и поспешил к одинокому гостю.

— Чёрт возьми, это ты, Актёр? Ну и дела.

— Чему ты так удивился Журвиль? — протянул мужчина. — Наслушался сплетен о моей безвременной кончине?

— М-м-м-м, да как сказать, Камиль… Слышал, что у тебя вышла неприятность с Колченогим.

— Ну пошевели своими заплывшими жиром мозгами, приятель. Если я перед тобой, а Колченогого накануне сбросили в общую могилу на Пер-Лашез, можно бы сообразить, что неприятность случилась именно с ним, а не со мной.

— Да-да, конечно, — торопливо пробормотал Журвиль. — Стало быть, ты вернулся. А что, хозяин уже знает?

— Конечно. Я был у него пару часов назад. И слышишь, дружок, папаша Вальян счёл, что Колченогий не стоит и половины тех денег, которые я ему принёс.

— Ты знатный ловкач, Камиль, вечно выходишь сухим из воды, — уважительно заметил Журвиль. — Стало быть, ты разобрался с делами и можешь весело провести время. — Здоровяк навалился животом на стол и зашептал: — У меня отличный товар, парень! Не поверишь, как я славно разжился целым выводком аппетитных курочек.

— Вот уж точно не поверю, — хмыкнул Камиль. — Ума не приложу, где ты выискиваешь девчонок, бедняжки вечно походят на горгулий с Нотр-Дам. Право же, в прошлый раз я едва не обмочился со страху, глядя на них. А брюнетка, за которую ты хотел пять экю, и вовсе напоминала палку для метлы.

Журвиль нахмурился и побагровел:

— Ну и здоров ты врать, в тот раз я попросту был на мели и в придачу задолжал Вальяну. Но теперь совсем другое дело! Пошли, сам убедишься, что девки отличные! Покажу тебе их раньше, чем хозяину.

— Стану я тащиться в твоё паршивое логово ради такого, — продолжал подначивать Камиль, явно наслаждаясь, что сумел вывести туповатого Журвиля из себя.

— Проклятье! Да тебе всего лишь надо оторвать зад от скамейки и подняться в мансарду! — рявкнул сводник. — Мой племянник сторожит весь выводок, мы ждём Крючка с повозкой.

— Так и быть, приятель, поднимусь по лестнице только ради того, чтобы размять ноги, — скрывая усмешку, произнёс Актёр.

Мансарда над трактиром была почти пустой. Покатый закопчённый потолок, грязное круглое оконце и длинная лавка вдоль стены. На консоли стоял подсвечник с оплывшей свечой. В колеблющемся пламени Камиль увидел шестерых девушек, что сидели прижавшись друг другу в надежде согреться. Они кутались в дешёвые плохонькие шали и то и дело шаркали ногами, тихонько вздыхая. У стены напротив, на табурете, выставив длинные тощие ноги, восседал юноша с глуповатым лицом.

— А ну, тупые гусыни, живо вставайте и нацепите на свои кислые рожи улыбки, — скомандовал Журвиль.

Девушки испуганно подскочили и замерли, спрятав руки под фартуки, что мигом выдало в них крестьянок.

Сводник горделиво взглянул на гостя:

— Ну что, хороши? Смотри лучше, Камиль. Девчонки словно свежие булочки и ни одной тощей!

— Ай, — скривился Камиль. — Сразу видно, что ты проехался по ближайшей деревне. Вот эта девица, пожалуй, ещё вчера пасла свиней, я прав, красотка?

— Гусей, господин, — пролепетала робкая блондинка, неловко присев в поклоне.

— Ну и наглец ты, братец! — взревел обиженный Журвиль. — А на это что скажешь, чёртов насмешник? — Он грубо вытолкнул вперёд девушку, что стояла позади остальных.

— Взгляни на её руки, Камиль, это ручки госпожи, а не пастушки. А кожа? Где ты видал простолюдинок с таким белым нежным личиком? Подними свечу повыше, Гюи, пусть этот привередник убедится, что Журвиль имеет лучший товар во всём городе!

Тощий парень метнулся к девушке, неловко держа подсвечник.

— Раскрой глаза получше, — продолжал Журвиль. — Эта девка принесёт мне целое состояние. А волосы, волосы — настоящий шёлк! — Он сдёрнул с головы девушки капор. Та отпрянула и с отвращением плюнула своднику прямо в лицо.

— Ах ты дрянь! — заорал Журвиль, замахнувшись.

Но Камиль ловко перехватил его руку и захохотал:

— М-да, приятель, торговец из тебя никудышный, ты готов испортить товар ещё до продажи. Собрался её предлагать с подбитым глазом и опухшим лицом?

Мужлан скрипнул зубами:

— Тут ты прав, Актёр, её счастье, что торг ещё не начался.

— Да эта девка вообще умалишённая, — встрял в разговор Гюи. — Она прокусила мне руку. — Он взмахнул тощей кистью, обмотанной грязной тряпицей.

— Захлопни пасть, тебя никто не спрашивает, — проворчал сводник.

Меж тем Камиль с интересом рассматривал строптивицу, что действительно слишком отличалась от остальных. Ему хватило минуты, чтобы заметить её скромное платье и пелеринку вместо шали. Мужчина помолчал, словно что-то обдумывая, и обернулся к Журвилю:

— Сколько ты хочешь за неё?

— Смотря на сколько у тебя хватит, — вмиг успокоился сводник, раз речь пошла о деньгах. — За час возьму сто экю. За всю ночь не меньше трёх луидоров. Сам посуди, невинность стоит дорого, и то для тебя я делаю солидную скидку. Будь на твоём месте другой, содрал бы все пять монет.

— Ты не понял, Журвиль. Я хочу забрать эту девчонку с собой, и меня не интересует плата за ночь.

— Ума лишился? При всём моём расположении, вряд ли ты набит деньгами как знатный сеньор.

— Ты оглох или отупел? — Взгляд Камиля внезапно стал настолько тяжёлым и пронзительным, что сводник попятился и промокнул вспотевшее лицо рукавом.

— Да что там… я попросту… словом, девчонка потянет на хорошие деньги.

— Сколько? — сверля его взглядом, бросил Камиль.

— Пятнадцать монет золотом, — ошалев от собственной наглости, выпалил Журвиль.

— Вот, возьми, здесь на три луидора больше, чем ты просил. — Увесистый кошель с глухим звуком упал прямо в растопыренные ладони сводника.

— Чёрт побери, Камиль… Видать, у тебя здорово загорелось кое-где.

— Ну, красотка, будь паинькой, попрощайся с дядюшкой Журвилем, — хмыкнул Актёр, потянув девушку за собой.

Та обернулась и прошипела:

— Надеюсь, в аду черти не пожалеют для тебя лучшего угля, мерзкая скотина!

Сводник задохнулся от гнева, а Камиль, расхохотавшись, быстро вытащил девушку за дверь, и вскоре послышался дробный стук башмаков по лестнице.

— Дядя, этот прохвост набит деньгами, словно бочонок сельдью, — шмыгнув носом, шепнул Гюи. — Стоило бы пристукнуть его и забрать монеты просто так, а девку можно было бы продать ещё раз.

— Какой же ты дурак, даром что кровный родственник, — скривился Журвиль. — Это же чёртов Камиль Деламар. Ты что, не слышал о нём? — И глядя на округлившего пустые глаза племянника, сводник всплеснул руками: — Говорю же, тупица ты эдакий, немало недоумков вроде тебя вообразили, что видят перед собой простофилю с замашками сеньора. А меж тем стоит только зазеваться, как этот гадёныш вмиг выпустит тебе кишки. И ко всему, ловкач, каких поискать. Да и хозяин получает от него щедрую плату, так что свернуть Актёру шею желающих мало. Притом девчонка, что он купил, хоть и хороша, как картинка, но ты сам видел, какова она. Более поганого нрава я ещё не встречал. Счастье, что удалось её сплавить, да ещё за такие деньжищи. Пусть теперь Камиль попробует обуздать эту бешеную кобылку.

На улице Каролина с наслаждением вдохнула морозный воздух. Святые покровители, она решила, что уже никогда не избавится от мерзкой вони лачуг, в которых провела больше недели. Осталось только сбежать от спутника, и она окажется на свободе.

Но Деламар, не выпуская её руку, присвистнул, и из переулка показался довольно потрёпанный экипаж. Мужчина ловко втолкнул её внутрь, и повозка тронулась.

Каролина прикусила губу и нахмурилась. Она так задумалась, что не замечала, как спутник наблюдает за ней.

— Надеюсь, ты не собираешься выпрыгнуть на ходу? — произнёс он спокойно.

— Вам так жаль потраченных денег, месье? — вздёрнула голову Каролина.

— Нет, — рассмеялся Деламар. — Мне жаль наивную девицу, что просто разобьёт свою хорошенькую голову при неудачной попытке сбежать. Ладно, красотка, дабы ты выбросила из головы дурацкие мысли и опасения, скажу сразу. Я вовсе не собираюсь посягать на твою честь.

Каролина вскинула на него удивлённый взгляд и недоверчиво спросила:

— То есть вам не нужна… не нужна любовница, месье?

— Конечно нужна, как всякому не старому и здоровому мужчине. Но, видишь ли, дорогая, меня вовсе не привлекает заполучить в постель эдакого невинного ягнёнка молочно-восковой спелости, который ни черта не смыслит в любви. Держу пари, что тебе нет и семнадцати.

— Вы правы, месье, на Пасху мне исполнится шестнадцать.

— Ну вот, не так уж я ошибся, так что можешь быть спокойна, сопливые девчонки не вызывают у меня желания, это удел немощных развратных старцев да пропойц, что вовсе не видят, кого тащат в кровать. Ни к тем, ни к другим я, по счастью, не принадлежу.

— Зачем же вы тогда выложили гнусному своднику целое состояние?! — воскликнула девушка.

— Похоже, ты успела огорчиться, что я отдал деньги и ничего не потребовал взамен, — захохотал Камиль. — Ладно, мадемуазель, мне всего лишь показалось, что тебе не место на панели. Да и слишком шикарно, если такая, как ты, станет очередной уличной потаскухой Журвиля. Вот и всё. Уже поздно, переночуешь в одном тихом местечке и завтра можешь отправляться на все четыре стороны.

— Если всё так, как вы говорите, то вы благородный человек, месье, — пробормотала Каролина.

— С ума сойти, пожалуй ты первая, кто приписал мне сию добродетель, — хмыкнул мужчина. — Ладно, раз уж нам предстоит провести некоторое время бок о бок, отчего бы не поболтать? Моё имя Камиль Деламар, можешь обращаться попросту, не прибавляя к нему месье, иначе получится слишком долго. Как тебя зовут?

— Каролина де Бринье, месье… м-м-м-м, Камиль, — порозовев, ответила девушка.

— Выкладывай, Кароль, как такая приличная девица угодила к дураку Журвилю?

Каролина замялась и поплотнее укуталась в старую пелеринку. Вздохнув, она кратко поведала свою немудрёную историю.

— М-да-а-а, стало быть, ты сирота. Прискорбно. Впрочем, вполне обычно. Ты родом из Пуату, какой чёрт принёс тебя в Париж?

— Мать перед смертью хотела подать прошение королю. Я решила сделать это сама.

— Шикарно! — усмехнулся Деламар. — Ты или чересчур наивна, или не слишком умна. С чего ты взяла, что запросто попадёшь в Лувр? И притом, насколько мне известно, монсеньор уже месяц как в Версале и вряд ли вскоре вернётся. Ну так что там насчёт борова сводника?

— Я напросилась в попутчицы к молочнику, но он позволил себе вольности…

— Всё ясно, ты пылко возмутилась, и мужлан попросту спихнул тебя с повозки. Дальше ты пошла пешком.

— Откуда вы знаете?

— Несложно догадаться, и что было дальше?

— Полдня я блуждала по городу, Париж такой огромный, месье, я ужасно устала и замёрзла и обратилась к первой встречной даме с просьбой указать мне женскую обитель. Она показалась мне участливой женщиной, предложила поесть горячего, заверив, что, когда я отдохну, она тотчас лично проводит меня в монастырь святой Терезы.

— Как трогательно, тем более что в Париже нет и никогда не было монастыря святой Терезы, — рассмеялся Камиль.

Девушка вспыхнула и опустила голову.

— Ладно, Кароль, тебя извиняет твой возраст и неопытность. Дальше можешь не рассказывать. Под видом провожатой пройдоха притащила тебя к своднику. Неудивительно, ведь ты вошла в город с северной стороны и угодила прямиком в квартал людского отребья. Ладно, уж раз ты наделила меня благородством, коим я сроду не обладал, утром я лично отведу тебя в дом Христовых дочерей. И ты сполна насладишься унылым, но крайне добродетельным существованием. Впрочем, я уверен, что через месяц ты сбежишь.

— Почему?!

Но экипаж остановился, и Деламар, ловко спрыгнув на землю, подал ей руку.

— Просто уверен в этом, — подмигнул Камиль.

Каролина с явным разочарованием увидела узкую улочку с облезлыми жалкими домами. Ничуть не лучше тех, которые она видела прежде. Девушка сочла довольно странным, что мужчина явно при деньгах, а поселился в столь паршивом месте. Хотя его потрёпанная одежда тоже не вязалась с тем, как он швырялся монетами. Возница получил плату и поспешил прочь, а спутники без стука вошли в одну из лачуг.

В полумраке заваленной всяким хламом крошечной комнатёнке сидела неопрятная старуха с вытекшим глазом. Рваный чепец едва прикрывал седые сальные пряди, уныло висящие по бокам широкого лица. Каролина поморщилась: опять эта вонь! Святой Бриак, отчего в таком огромном величественном городе разит как из сточной канавы?

— А-а-а, пришёл красавчик, — прошамкала старуха, с любопытством поглядывая на девушку. — Я натопила камин в твоей комнате, как ты велел. Пришлось купить ещё мерку угля, Камиль. Не поверишь, как подорожал уголь.

Деламар рассмеялся:

— Ай, Мадлон, ты можешь вытянуть деньги даже из мертвяка. Лови! — Он бросил несколько монет, и старуха с неожиданной для её грузной фигуры ловкостью поймала их на лету.

— Господь благословляет руку дающего, Камиль, — ухмыльнулась она. — Видишь, ты обзавёлся такой славной подружкой.

— Хм, не знал, что Господня милость состоит именно в таких делах, — заметил Деламар и, указав спутнице на узкую лестницу, обернулся к старухе: — Покойной ночи, Мадлон.

Мансарда, в которой очутилась Каролина, совершенно не сочеталась с остальной обстановкой лачуги. Здесь было довольно чисто. Кровать с пологом занимала почти всю комнату. Между камином и окном едва втиснулся комод, узкий умывальный столик с тазом и овальным зеркалом. На консоли стоял подсвечник на три свечи и початая бутыль вина.

Девушка смущённо присела на краешек стула у камина и протянула руки к огню. Святая Урсула, даже не верится, что она проведёт ночь в тепле! Да, но в комнате только одна кровать. Неужели Камиль солгал и попросту заговаривал ей зубы? Она искоса посматривала на мужчину, готовая в любой момент выскочить из комнаты. Меж тем Деламар спокойно сбросил накидку, шляпу и подошёл к умывальному столику.

— Если хочешь, можешь налить себе вина, — не оборачиваясь, произнёс он.

Каролина не двинулась с места. Ей хотелось разглядеть лицо человека, что избавил её от позорной участи, но и сам не внушал доверия. И тут она едва не вскрикнула. Камиль одним рывком избавился от бороды и усов. Смочив полотенце, он вытер лицо и шею и посмотрелся в зеркало.

— Из-за этого Журвиль назвал вас Актёром? — пробормотала Каролина.

— Нет, мадемуазель любопытный нос, — хмыкнул Деламар. — У меня множество других талантов и способностей. Ну так что, выпьешь или просто ляжешь спать? Ты, наверное, голодна, но кроме вина всё равно ничего нет. Сомневаюсь, что ты захочешь есть стряпню Мадлон. Готовит она отвратительно. Хотя в трактире у заставы мне подали месиво ничуть не лучше.

Девушка молча разглядывала спутника. Камиль был молод, ему явно не было и тридцати лет. Стройный, высокий, с насмешливым взглядом голубых глаз. Заметив, что Каролина откровенно его разглядывает, он подмигнул и налил себе вина.

— Ладно, Кароль, я вижу, что моя внешность оказалась приятным сюрпризом, и ты можешь счастливо заснуть, упиваясь, что твой спаситель не урод.

Девушка порозовела от смущения и пожала плечами:

— Мне нет никакого дела до вашей внешности. Но… как я лягу спать, ведь здесь только одна кровать?

— Ай, хватит жеманиться из-за ерунды, Кароль. Я уже понял, что ты приличная девица из достойной семьи и тому подобное. Иначе я попросту не стал бы вытаскивать тебя из лап Журвиля. Я же сказал, что твои юные прелести меня не трогают, да, дорогая, ничуть не вызывают интереса. И уже упоминал, что не отличаюсь благородством. Посему вовсе не собираюсь уступать тебе своё ложе и, как преданный пёс, дремать на полу. Ну, впрочем, можешь отправляться к Мадлон. И мирно провести ночь среди вони старого тряпья на соломенном тюфяке прямо на полу, стуча зубами от холода. Ибо из жадности хозяйка топит только в моей комнате. Ну, ты остаёшься или идёшь вниз? Слушай, мадемуазель добродетель, я ужасно хочу спать, так что устраивайся как хочешь. — С этими словами он преспокойно лёг на кровать, заняв ровно половину, и, обхватив подушку руками, закрыл глаза. Каролина ещё добрых четверть часа раздумывала и затем тихонько присела на свободную часть ложа.

— Не снимай платья, — пробормотал Камиль. — К утру камин совсем остынет.

Каролина вздрогнула и решила всё-таки лечь, расположившись на самом краю.

Мужчина бросил на неё одеяло и накрылся своей потрёпанной накидкой.

— Когда будешь молиться Пресвятой Деве, не забудь упомянуть, что я отдал тебе своё одеяло. Надеюсь, мне простится парочка грешков за доброту. И не вздумай посягать на мою половину кровати. Ведь я, в точности как герой слезливых романов, положил между нами обоюдоострый меч, — ворчливо прошептал он.

Не сдержавшись, девушка хихикнула в подушку и, основательно укутавшись, наконец задремала.

Она замечательно выспалась в тепле, на чистом белье, что источал едва уловимый аромат табака от трубки Деламара. Когда она проснулась, Камиль уже встал и расчёсывал свои густые тёмные волосы перед зеркалом.

— Доброе утро, Кароль, вид у тебя не такой замученный, как накануне.

Девушка улыбнулась и торопливо оправила мятое платье. Щёки её порозовели, глаза блестели от радости. Силы небесные, Камиль и впрямь оказался порядочным человеком и, должно быть, действительно помогает ей без всякой корысти. Сейчас, при свете серого утра, он выглядел ещё моложе, чем вчера, и, умываясь, она принялась гадать, сколько ему лет.

Завтракать пришлось внизу, в вонючей комнатушке хозяйки. Пока та ходила в ближайшую лавку за едой, Каролина, чтобы избежать неловкости, начала расспрашивать про старуху.

— Мадлон та ещё пройдоха, она старьёвщица. В квартале её прозвали мамаша Дерьмо. Но умом Бог её явно не обидел. Она хитра до крайности и умеет держать язык за зубами. Уже пару лет я щедро плачу ей за услуги, и старая бестия могла бы оставить своё ремесло. Но она рассудила, что вид бедной старьёвщицы даёт ей больше преимуществ.

— Господь милосердный, да чем же?

— Во-первых, её дань хозяину составляет сущие гроши. Во-вторых, вонь лачуги отбивает охоту заглянуть к ней даже незадачливых воришек.

— Для кого же она копит деньги, у неё есть родня?

— Нет, мужа у неё отродясь не было, а единственный сынок угодил на виселицу ещё лет пятнадцать назад. Думаю, ей просто доставляет удовольствие тайком перебирать монеты. А иногда она отправляется на другой конец города, чтобы полакомиться устрицами и рубцами по-лионски. Словом, мамаша Дерьмо редкая проныра и отъявленная лгунья. Держу пари, что мои деньги она припрятала и еду в лавке выклянчит в долг.

Вернувшись, старуха выложила на стол пирог, кулёк с печёным картофелем, кусок сыру и водрузила на полку колченогого буфета бутыль вина.

— Ужас, как подорожал сыр, парень! — отдуваясь, выдала она. — Денег, что ты дал, едва хватило. Вино и картофель пришлось взять в долг.

Каролина переглянулась с Деламаром и опустила голову, скрывая улыбку.

— Ужасно! Но что делать, придётся оставить тебе ещё пару монет, дабы ты расплатилась с лавочником, — с фальшивым вздохом ответил Камиль.

Вонь в комнате старухи и впрямь могла отбить аппетит, но девушка слишком проголодалась и, стараясь дышать ртом, принялась за еду.

— Послушай, Мадлон, пока мы завтракаем, подбери-ка нам парочку костюмов, сутану священника для меня и убор монашки для моей подружки.

Старуха кивнула и принялась копаться в куче тряпья, выставив свой необъятный зад. Ещё до полудня из потайного хода, что вёл из чулана старьёвщицы прямиком на другую улицу, вышел молодой благообразный падре и миловидная послушница.

— А к чему этот маскарад, Камиль? — шёпотом поинтересовалась Каролина, поправляя убор.

— Обычная предосторожность. Я покидаю Париж и не хочу, чтобы об этом узнали раньше времени.

Девушка продолжала торопливо семенить за своим спутником, спотыкаясь на каждом шагу.

— Хм, не думал, что ты опьянеешь от одного стаканчика вина, — буркнул Деламар.

— Вовсе я не пьяна! — обидчиво ответила девушка — Просто мои башмаки… Боже, подмётки того и гляди отвалятся. — Она густо покраснела и прикусила губу. — Если раздобыть верёвку, то я смогу их подвязать, — потупилась она.

— Ещё лучше! Ладно, придётся корчить из себя рыцаря, раз уж ты наделила меня благородством. Идём.

Камиль свернул в переулок, затем в ещё один, и вскоре они очутились у лавки башмачника. Дальнейший путь Каролина теперь преодолевала с радостным настроением. Новые башмачки ладно облегали её ноги, и, убедившись, что Камиль не смотрит, она, приподняв подол, полюбовалась ими.

Вскоре пара вышла к рынку, и там Камиль сговорился с крестьянином, что направлялся в предместье.

— А куда мы едем? — весело спросила Каролина, вновь любуясь своими башмачками.

— Как это куда?! В четверти льё от города есть обитель сестёр кармелиток. Сдам тебя настоятельнице и смахну скупую слезу при расставании.

Девушка приоткрыла рот, а затем нахмурилась. Надув губы, она уставилась в прореху повозки. Мучительные размышления так живо отражались на её лице, что она не замечала, как Деламар с явным интересом наблюдает за ней. Наконец она встряхнула головой и, уставившись на спутника, выпалила:

— Позвольте мне остаться с вами, месье Камиль! Я не хочу в обитель!

— Ты ума лишилась, Кароль? — приподнял бровь Камиль. — Вчера ты показалась мне довольно рассудительной девицей. Ты до сих пор уверена, что имеешь дело с порядочным человеком?

— Может, я наивна в каких-то делах, месье, но я не дурочка и прекрасно поняла, что вряд ли вы добываете деньги честным трудом. Будь так, вы бы не якшались с мерзкими людишками вроде Журвиля и не жили бы в лачуге Мадлон. Но вы были правы, когда накануне сказали, что я не смогу жить в монастыре. Хоть вы в облачении священника, я не стану исповедоваться и перечислять причины, из-за которых я не в силах вести жизнь послушницы. Пожалуйста, Камиль! Клянусь всеми святыми, что я не стану для вас обузой. Позвольте мне остаться с вами, куда бы вы ни направлялись.

— Час от часу не легче. Видишь ли, детка, я старше тебя всего лет на восемь и роль папочки меня совершенно не привлекает, как и дядюшки опекуна. По поводу любовницы мы достаточно обсудили вчера. Даже если бы ты ей была, то с чего мне возить за собой одну любовницу, если я могу обладать разными дамами? Так в каком качестве ты предлагаешь мне таскать по всей Франции юную девицу?

— В качестве напарника, месье Деламар, — глядя ему в глаза, ответила девушка.

Камиль расхохотался и, утирая слезившиеся от смеха глаза, спросил:

— Ты готова связаться с преступником, Кароль? Бог мой, маленькая сеньора предпочла жизнь ловца удачи благочестивому положению послушницы? А не влюбилась ли ты? Тогда это объясняет твоё решение.

— Нет, Камиль, я не влюблена в вас. Вы сами упомянули, что старше меня на восемь лет, для меня вы слишком старый, — дерзко ответила Каролина.

Деламар состроил обиженную гримасу и вновь рассмеялся:

— Экая досада, стало быть, я не могу рассчитывать на благосклонность юных дев и придётся искать взаимности у престарелых матрон.

— Право же, могли бы вы хоть на минуту перестать играть роль, месье Актёр? Я говорю серьёзно. Да, я хочу разделить с вами долю ловца удачи. У меня никого не осталось, и мой поступок не ляжет позором на родню. Думайте что угодно, но я знаю, что рядом с вами я в безопасности и, ко всему, смогу у вас научиться постоять за себя. И тогда…

— Ну продолжай, я уже заинтригован.

— Тогда я найду способ отомстить кое-кому, — мрачно заявила Каролина.

— Ого, а ты не так проста, дорогая, и к тому же довольно коварна, — ухмыльнулся Деламар. — Ну что ж, я привык работать один, но отчего бы не рискнуть? Это может быть весьма забавно. Однако есть парочка условий. Я стану обращаться с тобой без всяких поблажек и не буду делать скидку ни на твой возраст, ни на то, что ты девица. Я не гувернёр, милая. И если ты окажешься трусливой овечкой или добродетельной занудой, наш уговор потеряет силу. Ты отправишься восвояси, и мне плевать, что с тобой случится дальше. — Сейчас на Каролину смотрел не манерный весельчак, что вечно шутил и смеялся, а тот, кто одним взглядом вызывал оторопь. Голубые глаза Деламара стали холодными и в точности походили на волчьи. Платье священника ничуть не смягчало его облик. Девушка молча смотрела на спутника. Она поняла, что впрямь мало знает о своём спасителе. Но юность и упрямый нрав, а также уверенность, что она поступает верно, придали ей решимости.

— По рукам, Камиль. Я согласна на ваши условия.

Право же, уследить за сменой выражения лица Деламара не было никакой возможности. Буквально секунда — перед ней вновь предстал молодой мужчина приятной наружности и с весёлым взглядом.

После полудня спутники приехали в маленький город в полутора льё от Парижа. Девушка не задавала вопросов, дабы не выглядеть глупой, и от души надеялась, что если станет напарником такого человека, как Деламар, то не угодит в переделку. Ведь он сам заявил, что обучит её всем премудростям своего сомнительного ремесла. И пока ничего не указывало, что учёба уже началась. Меж тем Камиль прошёлся по улице, где стояли внушительные и солидные дома. Это медлительное и с виду бесцельное блуждание порядком надоело Каролине. Она успела продрогнуть и, упрятав кисти в рукава, незаметно потирала озябшие пальцы.

Наконец один из особняков явно заинтересовал Деламара. Он вошёл в книжную лавку напротив и, листая книги, разговорился с приказчицей. Дама была на редкость словоохотливой. Но Каролине было скучно, и она едва прислушивалась к беседе.

— Ну вот, падре, беднягу де Бриссака похоронили вчера. Вдовушке пришлось изрядно раскошелиться, ведь земля успела здорово промёрзнуть. Но она женщина не бедная, рабочие получили сполна, и кюре не внакладе. Трактирщик Годар тоже, ведь помянуть покойного направилось человек пятнадцать.

— Стало быть, шевалье де Бриссак был хорошим человеком, — закатив глаза, постным голосом произнёс Деламар и перекрестился.

— Ой, святой отец! Обсуждать почившего грех, но де Бриссак был тот ещё пройдоха! Верите ли, за долги его едва не упрятали в тюрьму. Тогда-то он живо обольстил вдову адвоката Турнье. Несчастная вовсе потеряла голову от любви, хотя жених младше её лет на пятнадцать! Женившись, Морис вовсе не оставил свои привычки, пил и гулял как раньше. И постоянно изменял жене. Это известно всем в квартале, только мадам не желала ничего замечать. Упаси Господь влюбиться так, что ничего не видишь под собственным носом.

— Ах, дочь моя, пути Господа неисповедимы. Должно быть, он дал мадам испытание. Так, вы говорите, он скончался внезапно? Но для молодого человека это странно. Он захворал?

— Нет, падре. Свернул шею, когда упал с лошади на полном скаку. В тот день он выпил больше обычного.

— Видишь, дочь моя, Господь испытал овечку из своего стада, и он же избавил её от обузы.

— Ваша правда, святой отец, — энергично кивнула приказчица. — Так вам завернуть книгу?

Выйдя из лавки, Камиль повеселел и, глядя блестящими глазами на Каролину, шепнул:

— Ну что, сейчас за полчаса мы шутя положим в карман пару луидоров. Итак, ты готова получить первый урок?

— Готова, Камиль, — поджав губы, серьёзно ответила девушка.

— Заодно сразу будет видно, на что ты годишься.

Далее спутники разыскали мастерскую переплётчика, затем Деламар решил, что пора пообедать и выпить горячего вина, ведь холод пробирает до костей. Каролина только кивала, хотя она ужасно волновалась, словно ей не терпелось показать себя и убедить мужчину, что ему не придётся жалеть о своём выборе. Камиль же был совершенно спокоен и расслаблен. Лишь изредка улыбка и сверкающие глаза выдавали в нём азарт охотника.

Стоя у двери в особняк вдовы шевалье, Деламар шепнул:

— Всё запомнила?

— Всё.

— Отлично, я не люблю повторять дважды. И перестань трястись, дело пустяковое.

Конечно, для такого человек, как Деламар, сей способ добывать деньги был действительно чересчур простым. Но для Каролины он стал настоящим испытанием, хотя девушка пыталась скрыть волнение. Судя по всему, ей это удалось. Стоило парочке переступить порог дома вдовы, как Камиль тотчас вошёл в роль. Он спросил шевалье де Бриссака и, узнав о его смерти, весьма натурально изобразил удивление и скорбь. Мадам была набожной женщиной, не слишком умной, не молодой и не привлекательной внешне. Узнав, что явился священник, она пригласила его и послушницу в гостиную и добрых четверть часа с упоением слушала избитые фразы о небесной благодати. Затем Камиль заявил, что выполняет просьбу настоятельницы монастыря святой Каролины, сопровождая юную послушницу. Да, милое дитя доставило заказ, что со светлой радостью и молитвами исполнили монахини. Месье де Бриссак хотел сделать подарок обожаемой супруге. Он заказал переплести молитвенник в голубой бархат и украсить книгу бутончиками белых роз. Это известие заставило вдовушку умилиться до слёз. Она всегда знала, что муж её любит, что бы там ни говорили сплетники. Каролина, присев в изящном поклоне, передала книгу, и женщина, всхлипнув, прижала её к пышной груди.

— Взгляните на надпись титульного листа, мадам, — проворковал Деламар.

— Ах, как это прекрасно! — воскликнула вдова. — «Моей дорогой супруге с любовью». Чудо, просто чудо. Но… но это почерк не моего мужа, святой отец, — пролепетала женщина.

— Конечно, мадам, — опередив Камиля, пояснила Каролина. — Эту надпись по просьбе месье сделала я. Настоятельница поручает надписывать книги только мне, ведь я училась каллиграфии.

Этого объяснения вполне хватило недалёкой вдовушке, и она вновь прижала молитвенник к себе. Падре, сославшись на дела, поспешил проститься. Уже в дверях он всплеснул руками и, изобразив смущение, сказал, что господин шевалье собирался оплатить работу при получении. Что же делать? Обитель существует на пожертвования и не может тратиться на услуги переплётчика и материал так запросто.

Мадам без тени сомнения согласно закивала и полезла за кошелем. Услыхав сумму, женщина приоткрыла рот и вытаращила глаза. Право же, пятьсот экю за молитвенник — это слишком! На что Камиль, закатив глаза и осеняя себя крестом, постным голосом заметил, что такова была воля покойного. Его занимали не деньги, а возможность показать свою любовь и уважение.

Спустя полчаса парочка сидела в экипаже, что мчался в Руан.

— Ну как ощущения, Кароль? — подмигнул Деламар

— Даже не знаю, как объяснить, — задумчиво ответила Каролина. — Поначалу мне было страшно, что мадам не поверит ни единому слову. Потом мне стало её жаль. Она слишком наивна. А затем я просто хотела получить деньги. Должно быть, это ужасно?

— Вовсе нет, — пожал плечами спутник. — Вполне нормально для первого раза. Ты держалась отлично, Кароль. Думаю, из тебя выйдет толк. Да, деньги оставь себе. Ты их заслужила.

— Все? Но это очень много, Камиль!

— Для меня это сущие гроши, детка, — хмыкнул мужчина.

Девушка порозовела. Господь милосердный, выходит, преступным промыслом можно заработать куда больше, чем честным трудом! Экая жалость, что она раньше не додумалась до такого. Тогда родители не влачили бы жалкого существования и семья не потеряла бы особняк. Эта мысль вновь заставила её покраснеть до корней волос. И пытаясь скрыть смущение, она быстро спросила:

— А что за обитель святой Каролины? Я никогда не слышала об этой святой.

— Я тоже! — захохотал Деламар.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Охотничий дом в лесу вызвал у Каролины настоящий восторг. Заснеженные деревья и сиреневые сумерки делали пейзаж поистине сказочным. После долгой дороги, череды постоялых дворов и ночёвок в подозрительных трактирах ей показалось, что она попала в рай. Остаток пути Каролина и Деламар добирались верхом. Путешествие без дамского седла совершенно измучило юную напарницу. Спина нестерпимо ныла от напряжения. Но при виде уютного строения она выпрямилась и улыбнулась:

— Это ваш дом, Камиль?

— Я купил его много лет назад, а потом поселил в нём чету Монтень. Они присматривают за домом и содержат его в порядке. Монтени милые люди, скоро сама убедишься в этом.

Камиль спрыгнул с лошади, и пока он помогал спуститься Каролине, дверь в доме распахнулась, и к ним поспешил грузный старик, высоко подняв над головой масляный фонарь.

— Ах, какая радость, хозяин приехал! Берта, скорее беги сюда, молодой господин вернулся!

Супруги Монтень засуетились. Они не задали ни единого вопроса о юной гостье, а лишь старались проявить заботу, разместив припозднившихся путников.

— Берта, будь добра, устрой мадемуазель Каролину в одной из спален наверху. И приготовь ей постель. Иначе она рухнет от усталости посреди гостиной.

— Идите за мной, сеньора, — подхватила женщина. — Я положу грелку в постель, и вы мигом согреетесь.

Каролина с любопытством поспешила за ней. Дом очаровывал её всё больше и больше. Спальня показалась ужасно милой и уютной, и наконец-то вместо вони, что преследовала её со времён приезда в Париж, она с наслаждением ощутила аромат древесной смолы. Кровать с вышитым пологом не шла ни в какое сравнение с постелью в родном доме, и уж тем более с жалкими старыми кроватями постоялых дворов. Тут не было кричащей роскоши. Однако каждая деталь указывала на солидность и вкус хозяина. Каролина погладила гладкое дерево опор кровати, провела рукой по мягкому покрывалу и с удовольствием повертелась перед внушительным зеркалом.

После сытного ужина она так разомлела, что сразу отправилась к себе и, раскинувшись на широкой постели, мигом погрузилась в сон.

Ещё по дороге Деламар сообщил, что намерен прожить в тихом месте почти всю зиму. Каролина только пожала плечами, но в душе очень обрадовалась. Стало быть, пару месяцев не придётся скитаться по дорогам, и она проведёт время как подобает благонравной девице. Однако у Камиля были свои планы. Вместо того чтобы мирно просиживать у камина в лесной глуши, Каролина занималась вовсе несусветными вещами. Уже на следующий день после приезда Деламар заявил, что на дамское седло ей рассчитывать нечего и следует обучиться езде верхом вообще без седла.

— Силы небесные, но как я сяду на лошадь без седла, ведь я же в платье?

— Да уж постарайся, дорогая. Можешь заложить подол между ног, вполне заменит панталоны. Ловец удачи должен быть готов в любую минуту вскочить на коня, даже если тот вовсе без упряжи.

Краснея от смущения, Каролина, вздыхая и охая, залезала на лошадь, молясь, чтобы не свалиться с неё на полном скаку.

Как и предупреждал, Деламар совершенно ни в чём не делал скидку своей юной подручной. Сжав губы, дочь шевалье училась фехтовать, орудовать кинжалом и даже стрелять из короткого мушкета. Что говорить, врождённое упрямство Каролины оказалось как нельзя кстати. Если днём Камиль разочарованно сообщал, что из десяти выстрелов в цель угодило только три, то весь вечер девушка проводила в одиночестве в своей комнате, держа в вытянутой руке наполненную до краёв кружку. Если рука начинала дрожать от напряжения и на пол выплёскивалась вода, Каролина чертыхалась, топала ногой или хлопала себя ладонью по лбу. И вновь вытягивала руку с тяжёлой кружкой, искоса поглядывая на песочные часы.

По ночам она вскрикивала от боли в плечах, но нипочём не призналась бы в этом Камилю.

В те дни, когда метель не позволяла высунуть нос из дому, Камиль усаживал её за ломберный столик, и начиналась нескончаемая игра в карты.

— Хм, если проиграешь, полезешь на чердак и спустишься по верёвке, — невозмутимо бросал он.

— А если я выиграю?

— Тогда по верёвке спущусь я, — усмехался Деламар.

Обыграть такого пройдоху, как Актёр, было мудрено, и Каролина, вздёрнув голову, хмуро забиралась по лестнице на холодный чердак. Камиль стоял внизу, и стоило ей, замирая от страха, благополучно спуститься, он как ни в чём не бывало спрашивал:

— Ну, продолжим игру, что ставишь на кон?

Дочь шевалье отчаянно хотела выиграть хотя бы ради того, чтобы вечный насмешник наконец сам побыл на её месте. Она больше не полагалась на удачу, а незаметно старалась следить за пальцами соперника. Конечно, она прекрасно понимала, что Камиль шулер — стало быть, надо постараться овладеть его же приёмами. И теперь перед сном, оставшись одна, она тасовала колоду и так и эдак пыталась припрятать карту, а потом незаметно её достать. То ли из Деламара вышел недурной учитель, то ли Каролина слишком жаждала овладеть его приёмами, но в один из вечеров, когда Камиль раскрыл свои карты и с неизменной ухмылочкой заявил, что проигравший пройдёт по потолочной балке, Каролина вскинула на него невинный взгляд и, положив на его карты свои, нежно выдохнула:

— Ну так вперёд, мой храбрый рыцарь, хотя я, конечно, упаду в обморок от страха за вас.

Деламар приподнял бровь, затем нахмурился, но тотчас расплылся в улыбке и прищёлкнул пальцами: