Бесплатный фрагмент - Чистый лист

Дорогие друзья и коллеги! Этой книгой наш небольшой редакторский коллектив хотел бы отметить годовщину нашей работы с огромным количеством ярких, талантливых и самобытных поэтов. Конечно же, мы не можем вместить в этом небольшом издании произведения всех наших друзей и коллег, но пусть хотя бы небольшое количество их искренних и прекрасных строк увидят и прочитают люди. Хотим поблагодарить всех наших друзей, чьи произведения вошли в этот сборник и сказать вам огромное спасибо за ваш труд и талант!
Надеемся и верим, что наше общение и работа будут продолжаться…
Вдохновения вам, друзья, счастья и мира!

Зоя Ануфриева

Надежда Ерофеева

Александр Малашенков

Соня Фамильяр

Сундучки

Подскажите, любить — сложно вам или просто?

Вот сидит человек с сундучками — Кащей.

Он хранит в сундуках теплых солнышек гнёзда,

Отобрать — не открыть, поискать бы ключей…

В сундуках и хранилищах каждого сердца

Спрятан клад дорогой — золотые цветы,

Только с лёгкой руки отворяется дверца:

Вот ведь ключик — любовь! Те, кто ею полны,

Заперев до поры, спрятав чудные лики,

Семена «одуванчиков» наших храним.

Отпуская, наполнятся руки владыки.

Отдающий всегда остаётся любим.

Парафраз

Звук звонка зазвучит или трель смс,

Разрывая прохладное утро.

Пара фраз на лету, время — явно в обрез,

Да цветов с клумб весёлые кудри.

Говоришь, не хватает тут только меня,

Как цветка на общественной клумбе?

По тропинкам бегом, каждым словом маня,

Приглашаешь на Па в стиле румба.

Разноцветие клумб, как салюты витрин,

На сезон лишь украсят дороги.

Эти чувства не скроют от ветра бесчинств,

Заслоняя собой от тревоги.

С расстоянием время рассыплет пески

Одиночеств пустыни Сахара.

Облетят под дождями любви лепестки,

Оставляя листки мемуаров.

Дорожное

По бордюру, поребрику, бровке

На мысочках, носочках двух ног,

Балансируя без остановки

По канату житейских дорог.

А, быть может, по лезвию бритвы,

Оставляя следы, что кровят.

Значит, кто-то склонился в молитвах,

День и ночь их читая подряд.

Ты идёшь и не чувствуешь боли,

Уходя от прогнивших мостов,

Отпуская движением воли

Страх сомнений толпой мотыльков.

Хоть порой в темноте и наощупь,

Вдох и выдох твой в такте шагов.

С каждым новым смелее и проще,

Как по глади расшитых шелков.

С верой, где-то под сердцем хранимой,

В неизбежность, конечность пути,

Зная точно, что цель достижима,

Продолжаешь ты дальше идти.

У парапета

Я потерял одну минуту

На парапете близ дворца.

Свернув с привычного маршрута,

Смотрел на гладь у озерца.

Как шеи белые лебяжьи

Сплетались мирно над водой,

Томимые любовной жаждой

И обретали свой покой.

Я, потерявший в мельтешении,

В плену треклятой суеты

Года, ловил теперь мгновенье,

Смакуя простоты черты.

Какая мука — быть гонимым

Делами, важной маетой,

Не замечая черт любимых

В горниле спешки городской.

Я потерял одну минуту.

Теряя — обретаю вновь

Мир красоты, срывая путы

Среди каналов и мостов.

Ниточка

Мои падения и взлёты,

Начертан путь иль произволен?

Судьбы крутые повороты —

Её извилистая доля…

Спрошу у мойр я без обиды,

Ответят, может быть, сестрицы —

Что для крылатой Немезиды

Вписали на мою страницу?

«Проворна слишком на свободе —

Петляет, после ищет выход.

Сама на каждом повороте

Судьбы запутывает нити!» —

Лахесис с меркой и весами,

Спокойно правит здравым смыслом

И неизбежными шагами

Подводит к осознанью риска…

Хоть на пути стоят заборы

Запретов или наставлений,

Сквозь гребень костяной узоры

Летят под властью настроений.

Жизнь ниткой между зубьев вьётся,

Своим скольжением довольна:

Чуть заплутает, развернется

И заново бежит привольно.

Атропос спросит у сестрицы:

«Смотри, куда она несётся?

Обрезать, может, озорницу?»

В ответ Клото лишь рассмеётся.

А нитка сереньким мышонком

По канту делает виточек,

И на страничке книги тонкой

Выходит аленький цветочек.

Я, словно глупенькая птица,

Веду себя неосторожно.

Сосредоточенные лица

Сестер следят за мной тревожно.

«Куда, куда опять по кругу?!»

«За все расплатишься годами!»

«Что приутихла-то, хитрюга?

Своди теперь концы с концами!»

То вверх, то вниз челнок гуляет,

Узоры выводя резные,

Как в кружеве, соединяет

Людские линии земные.

Прямой дорогой, поворотом —

То счастья, то несчастий вдоволь.

Богини судеб — их забота

Плести свободно, не неволя.

Хоть не дописаны страницы

У книги жизненного круга,

Что дальше — знают ли сестрицы?

Согласны ли во всём друг с другом?

Им оторваться невозможно

И, ни на миг не засыпая,

К плетенью нити осторожно

Относятся. Ведь я живая…

Оксана Баженова

Кто ты теперь

Кто ты теперь? Ангел с белыми крыльями

Или песок, по Вселенной летающий?

Или покой, что внезапно укрыл меня —

Тающий?

Где ты теперь? В облаках мягких греешься

Или скитаешься в поисках истины,

Или пред Богом всё каешься в грешностях

Истово?

Может, не ветер стучит скверно окнами,

Ты посетил свою прежнюю брошенку?

Что же так псы воют рядышком волками?

Тошно им?

Так уж и быть, прилетай серой птицею,

Лейся дождём, обязательно — с радугой.

Правда, без снов о тебе крепче спится мне.

Радуйся!

Ладно, что было, давно уж утеряно,

Богом пусть будет за это не спрошено.

Снегом придёшь обязательно, верю я,

К прошлым нам…

Ночь веснушками покрылась

Ночь веснушками покрылась,

Зажелтила лоб луной,

Мазал весело в чернила

Ветер ей лицо шальной.

В зеркала дорог дивилась

Экзотичности своей:

«Ах, девица, так девица!

Всех веснушчатей, темней!»

В это время сон-волшебник

Стадо мимо окон гнал.

Залезал в дома, мошенник:

«Кто овец не сосчитал?»

В черноту дворы измазав,

Свет оставив от луны,

Людям приносил он сказки,

Погружая в мир иных.

Ночь смеялась звездопадом

Так над милым колдуном,

Что ходили как попало

Все веснушки ходуном.

Зазвенело, зазвенело, зазвенело поутру

Зазвенело, зазвенело, зазвенело поутру,

Это дождик к нам осенний постучался: «Ту-ру-ру!

Доставайте, доставайте, — говорит он нам, — зонты!

Исполняю я сегодня ваши детские мечты!»

Не боимся, не боимся, не боимся мы хандры,

Под дождем мы веселимся, словно мокрые бобры.

Зажурчал, полился ливнем, заосенил добрый дождь,

Разыгрался с нами всеми, пусть на нас он не похож.

Вдруг листочки посрывались то с осинок, то с берёз.

Не поймут, зачем же в осень столько, столько, столько слёз!

Только дождик рассмеялся: «Я не слёзы, я вода!

Не тоскуйте, не печальтесь! Осень — это ерунда!»

Зазвенело, зазвенело, зазвенело поутру,

Это дождик к нам осенний постучался: «Ту-ру-ру!»

Возможно, был повод у лета для грусти

Возможно, был повод у лета для грусти,

Не нравились, может, ему неба сгустки,

Возможно, его не устроил цвет листьев,

А чтобы раскрасить их, кончились кисти,

Возможно, хотелось, чтоб помнили люди,

Что быть бы могло, если лета не будет.

Поэтому лето скучало дождями,

Нудило сопливо ночами и днями,

То громом гремело, то хныкало ветром,

Людей заставляя одеться в береты,

В пальто, сапоги, кофты, куртки и брюки

Иль дома сидеть, грея ноги и руки

Под пледом и с чаем, а, может быть, с кофе,

Купальник храня в скучном стареньком кофре.

Понять бы причину… Не мы ль виноваты,

Что верили в лето совсем маловато?

Но поздно! Мы лето об этом не спросим.

Его испугала шутливая осень!

Чем же ты пахнешь? Борщом, алкоголем заботами

Чем же ты пахнешь? Борщом, алкоголем заботами,

Будто ты каждый раз прячешь всё это за пазухой?

Мнишь, что хочу проводить я с тобою субботы все,

Что я закрою все трещины нужными пазлами.

Я вынимаю остатки запекшейся нежности

(Просто боюсь, что задержатся в сердце болезненно),

Ими тебя укрываю изящно и бережно.

Это же лучше, чем раны сколупывать лезвием?

Ты посчитал, что влюблённая я, без сомнения,

Робко внушаешь, что будто тобой обожаема.

Распоряжаемся вместе запасами времени,

Время из рук вытекает и быстро сжимается.

Мы будто вместе, но в мыслях я где-то за звёздами,

С кем-то другим, кто застрял в моей глупенькой памяти.

Чувства внутри бесноватые мечутся, ёрзают,

Нервы качаются, как механический маятник.

Так и проходят дни. Кормишь борщом и мороженым,

Чинишь мои унитаз, электричество, технику.

Я помогаю справляться с дыханием прошлого,

Только душа моя стонет и воет прорехами.

Липина Наталья

Свечки пламя, образ в обрамленье

Свечки пламя, образ в обрамленье,

Снег искрится… Выйду на крыльцо.

Весть благая — малыша рожденье —

Дух святой, открытое лицо…

Мы в сочельник душу нараспашку

Открываем миру и себе.

Нимб святой, венок иль из ромашек

Носим мы на Небе и Земле.

Ангелы крылами укрывают,

И волхвы несут дары свои.

Они точно наперёд все знают:

Рождество не мыслят без любви.

В праздник светлый Рождества Христова

У небес неистово молю,

Чтоб смягчились, чтоб не так сурово

Отнеслись ко всем, кого люблю.

Свечки пламя быстро так завьётся,

И младенец в этот мир придёт,

В душах наших радость отзовется,

Иисус, молясь, нас сбережет.

Страшно

Страшно в мире одной без мужского плеча,

Одиноко и холодно ночью

И душа всё томится, безмолвно крича,

И как будто весь мир обесточен.

Память нежно хранит горсть счастливых минут

Из подаренных щедрой судьбою.

Миллионы людей никогда не поймут,

Как весь страх поделить с тишиною.

Сила женской любви заключается в том,

Что идёт сквозь обиды и тернии,

Будто мощный и сильный она ледокол

Средь насмешек людских лицемерных.

Прочь сомнения все, хоть кричи — не кричи:

Не услышит, плечо не подставит.

Холодна вся та сталь, из которой ключи,

Уходя, он в прихожей оставил.

Снова ночь настаёт, и опять тишина,

Снова холод подкрался вчерашний,

В мыслях только одно: «Виновата сама»,

Но как в мире одной этом страшно.

Материнство

Есть у женщины каждой способность одна —

Подарить жизнь ребенку родному.

С той поры до конца она будет верна

Материнству. И жить по-иному.

Она будет баюкать ночами его,

Окружать материнской любовью.

И нет в мире важней и главней никого,

Чем родной человечек по крови.

Будет быстро расти это чудо-дитя.

Пролетят все бессонные ночи.

Время бег не замедлит — лет десятки спустя

Сыновей мамы любят и дочек.

И для женщины каждой закон тот един:

Её чадо — он центр Вселенной.

Возраст тут ни при чём — ему годик один

Или сорок уже… всё мгновенно…

Ведь для мамы всегда он ребёнок и пусть

Годы мчатся, и дети взрослеют.

Нежность, ласку, любовь и ту светлую грусть

Материнство дарить лишь умеет.

Сыну

Смотрю на повзрослевшего тебя:

Не верится… до судорог, до дрожи…

Когда же ты успел, моё дитя,

Стать взрослым, вырасти… Не верится… О, Боже!

Как быстро пронеслось, промчалось все:

Пелёнки, памперсы, машинки и пустышки.

И лишь скучает иногда еще

Любимый с детства плюшевый твой мишка.

Ты так серьезен стал не по годам:

Есть увлечения, есть хобби, есть занятья.

И многое на свете я отдам

За крепкие твои уже объятья.

Твой голос стал почти мужским уже,

И обуви размер не малый тоже,

Но мне тревожно всё же на душе:

Не верится… До судорог, до дрожи…

Так много предстоит тебе пройти,

Ты полон сил, ты расправляешь плечи.

Дай Бог, чтоб были легкими пути,

И чтоб на них ты был бедою не замечен.

А я как мама буду навсегда

Тебе охранником, защитой и опорой.

Ты для меня — извечное дитя,

А время бегает неумолимо скоро.

Смотрю на повзрослевшего тебя:

Да, быстро вырос, но для мамы всё же

Еще малютка, крошечка, дитя.

Не верится… До судорог, до дрожи…

По рельсам мчат лихие поезда

По рельсам мчат лихие поезда,

Пейзаж за окнами меняется мгновенно,

А в небе яркая горит-горит звезда —

Маяк надежд безропотных нетленный.

Под стук колёс вершится жизни ход.

Летят вперёд и устали не знают

За часом час, за годом каждый год

Те поезда судьбу людей решают.

Качаясь чуть, заходят в поворот,

Друг другу погудят, промчавшись встречно,

В них пассажиры мчат от всех невзгод,

Оставив где-то часть души навечно.

Быть может, разгадали жизни суть

И поезда летят навстречу ветру,

Но почему же часто так уснуть

Не могут пассажиры по сюжету,

Что уготовила для них сама судьба

И счастье уложила в чемоданы…

По рельсам мчат лихие поезда,

Их дома ждут в час поздний или ранний.

Светлана Чуева

Мой персональный ангел

Мой персональный ангел…

Он из земных бывших.

Что-то он там наладил

Или шепнул чуть слышно.

С этой поры все строчки

Словно бы гладят душу.

В цель попадая точно,

Стереотипы рушат.

Может, мой друг небесный

Перемудрил с сюжетом?

Только признаюсь честно —

В радость мне сложность эта.

Я бы ума лишилась

В мире, где все по плану.

Мне не принять бескрылость —

Слишком уж в небе славно.

Ангел грустит со мною

В тихий дождливый вечер,

Слышной лишь мне струною,

Боль от разлуки лечит.

Так и живёт, волнуясь, —

Мало со мной покоя.

А иногда, балуясь,

Пишет моей рукою.

Весь прошлый день декабрь с позёмкой…

Весь прошлый день декабрь с поземкой

Вдвоём бродили вдоль плетней.

Скулил бездомный ветер тонко,

Тревожа белый сон полей.

Буранный день и вьюжный вечер…

И вот настала тишина.

Морозной полночи навстречу

На небо выплыла луна.

Сверкает снег в разлитом свете,

Из голубых теней узор.

Мороз тотчас же заприметил

Рябины старой мощный ствол.

Нарисовал на нём узоры

И пробежался по ветвям.

Спешил творить художник скорый,

Позволил смелым быть кистям.

Застыло в тихом изумленье

Запорошённое село.

Струится мягкий свет на землю

И даже полночью светло.

Спешат минуты зимней сказки,

На небе — звёздный хоровод.

Луна хозяйкой без опаски,

Купаясь, в полночи плывёт.

Зима, ау!

А в городе моем всё нет зимы…

Уныние и слякоть. Просто жуть!

В замену новогодней кутерьмы

За окнами — дождинок серых муть.

На лужи все сугробы заменив,

Как будто издевается прогноз,

О сути зимней напрочь позабыв,

Не дарит он ни иней, ни мороз.

И даже мандариновый пожар

Не вяжется с предчувствием чудес.

На лицах заскучавших горожан

Печали очевидный перевес.

Так хочется поу́тру за окном

Увидеть побелевшие дома,

Но истина несбыточности в том,

Что в городе отсутствует зима.

Какой-то невменяемый гибрид —

Не осень, не зима, а бог весть что

По улицам слоняться норовит

В залатанном туманами пальто.

Он бродит и тихонечко поёт

Про давнюю, забытую печаль.

Не осень, не зима… Вот поворот!

А город мой не зимний очень жаль…

У нас с тобой есть пара робких взглядов

У нас с тобой есть пара робких взглядов,

Случайный шаг навстречу в темноте,

По телу ток — мурашки от разрядов,

Но для романа данные не те.

Есть недомолвки, милые причуды

И даже бесшабашные мечты,

Гирлянды сплетен, в спину пересуды

И… океан душевной пустоты.

Забрал другой, и забрала другая

Когда-то обжигающий огонь.

А ты всё ждёшь, руки не опуская…

За руку — можно. Сердца не затронь.

Оно живёт волшебным милым прошлым

В тревожных снах и льющихся стихах.

Ты просто друг, надёжный и хороший,

И я тебя целую впопыхах.

Поверь мне, не целуют так любимых,

Пусть даже в спешке или на бегу.

Ты смотришь в душу… Нет! Невыносимо!

Прости, но не уйти я не могу.

Когда очень хочется настоящей зимы…

Запуталось в сумерках время, за окнами дождь.

А, может быть, снег. Да, скорее, и то, и другое.

Пронизанный ветром, мой город срывается в дрожь,

И зыбкие тени скользят в тишине по обоям.

Пропитанный сотнями тысяч несказанных слов,

Закат затаился за тучами, ночь пропуская.

Владычица звёзд и тревожно-прерывистых снов

По улицам тихим неслышной походкой ступает.

Уныло и слякотно. Будто бы и не зима.

Хронической осенью город практически болен.

Застыли промокшие скверы, проспекты, дома.

Декабрь как-то слишком аморфен, да просто безволен.

Так хочется вьюги, чтоб в свете ночных фонарей

Кружились снежинки, взвиваясь встревоженным роем,

Чтоб иней небрежно коснулся озябших ветвей…

Декабрь, умоляю, очнись! Что случилось с тобою?

Вопрос без ответа, его и не следует ждать.

Декабрь позабыл, что такое морозы и стужа.

И только упрямые губы шепнули опять:

«Хоть чуточку снега… Зимой он особенно нужен».

ТАТЬЯНА ГАССАН — ФИЛИППОВИЧ

Я смотрю на тебя с печалью

Я смотрю на тебя с печалью,

Не с презреньем. Ты мне не веришь?

Мы с тобой за такою далью,

Что открыть невозможно двери.

Заморозило холодом душу,

Трепет тел превратив в небылицу.

Жар любви окунулся в стужу,

Вырвав с корнем признаний страницу…

По-другому на жизнь посмотрела

И о прошлом слегка загрустила.

Сколько песен ещё не допела!

Может, зря я тебя отпустила?

Но любовь-то, увы, не сложилась.

И Душа от потерь горько плачет.

Мирной жизни с тобой не случилось.

Взгляд мой боль и тоску нынче прячет…

Жить в бреду не хочу и не буду!

Так зачем ворошить всё былое?

Сад отцвёл, я весну позабуду —

На дворе белый снег, всё другое.

Я смотрю на тебя с печалью,

Не с презреньем. Ты мне не веришь…

Наша жизнь за такою далью,

Что навеки закрыты двери.

А ещё совсем недавно…

Под окном моим берёза

Голая совсем стоит.

В наготе своей унылой

Она зимушку винит…

А ещё совсем недавно

Шелест листьев на ветру

Пел мелодию забавно

Мне в окошко поутру.

Вот и я, как та береза,

Отшумела, отцвела,

Осени дождём умылась,

В косы седину вплела.

До высот не долетела,

В душу холод запустив.

Столько песен не допела,

В сердце страхи затаив.

Но берёза точно знает —

После сильных снежных вьюг

Лед зимы уйдет, растает

И весна нагрянет вдруг!

Ну, а мне что остаётся

В этой скучной суете?

Сердце живо, оно бьётся,

Пишет строчки на листе…

И весну, конечно, встретит,

Льды тревоги растопив.

И душа душе ответит,

Двери настежь отворив!..

Скоро за окошком заметёт…

Скоро за окошком заметёт,

Забуянит и застонет вьюга

И зима — приблудная подруга —

Снова в гости, не спросясь, придёт.

Я готова белую встречать!

Пусть метель кружит, и воет ветер.

Главное, что я на этом свете

И ещё хочу стихи писать!

Остальное можно пережить —

Чай горячий будет мне подмогой.

Я всегда иду своей дорогой,

Не пытаясь никого винить.

Снег укроет белым покрывалом

Крыши и деревья, города…

И опять всё будет, как всегда,

А зима вдруг явится началом

Новой жизни — зримой и простой,

Мудрой и кому-то, может, нужной.

Вот поэтому не буду я натужно

Петь об осени ушедшей, золотой…

Чёртова жизнь или поцелуй Душ…

Раскидала нас чёртова жизнь,

По углам разбросала…

И увидимся ль снова с тобой —

Это вечный вопрос!

Я бы выпила разом вина,

Два и больше бокалов,

И уж пьяная смело

Тебя б целовала взасос…*

Ты б налил в свой стакан,

Что достойно тебя, как мужчины,

И сказал бы мне несколько

Тёплых и пламенных слов!

Я бы тихо внимала,

Кивала и вдруг из пучины

Навалилась б на нас

Эта наша разлука-любовь…

Мы б о жизни с тобой до утра,

Не таясь, говорили

И до слёз обнимались,

Любили б друг друга до слёз!

И за всё, что случилось,

Мы взяли б себя и простили,

И частичку той встречи

Домой каждый взял и увёз.

Первой любви посвящается…

Мы за партой с тобою сидели —

Ты да я — два весёлых «птенца»!

Годы школьные быстро летели…

Ты подрос, да и я подросла.

— Ах, какая красивая пара! —

Говорила нам «классная» вслед.

Мы не тратили времени даром

И на «полную» жили в ответ:

Веселились и пели, кричали,

Даже драться с тобою могли,

На уроках задачки решали

И мечтали о вечной любви!

На прощальной со школой Линейке

Мы не вместе стояли с тобой

И потом на вечерней скамейке

Ты в любви объяснился другой…

Разбросала нас жизнь, помотала —

Ты Отчизне служил, воевал…

Я замужнею дамою стала

И в семье обрела свой причал.

Годы шли. И, однажды гуляя

Со своими детьми во дворе,

Я тебя повстречала. Немая

Сцена выпала в том декабре.

Ты узнал, но прошёл быстро мимо.

Что-то было не так? Что ж, прости.

Не была я твоею любимой

И давно разошлись мы в пути.

…А потом я узнала нечаянно,

Что тебя больше нет, умер ты,

И что жил без семьи, неприкаянно,

И что сжёг за собой все мосты…

Дмитрий Углев

Предначертанье

У каждого своё предначертанье.

Судьбой определён тернистый путь.

Пишу стихи для вас я утром ранним,

Но чаще просто не могу уснуть.

Наверное, бессонница — диагноз.

Не буду принимать её всерьёз.

Запишет врач коварную в анамнез.

Я улыбнусь в ответ: «Случается курьёз

Подобный с каждым из моих знакомых,

Кого Пегас катает среди звёзд.

Мы в поднебесье ощущений новых

Пытаемся найти. Но вот вопрос:

Сон не приходит ночью. Почему же?

Неужто это всё-таки болезнь?»

«Не думаю. Наверно, это муза

Вам стих диктует новый или песнь.»

Зима

Правда то или просто мне кажется,

Что Зима заплутала в пути?

Непогодушка-тётка куражится —

Не даёт через лес ей пройти.

Серебристые нити развесила

Меж деревьями, точно силки.

И бормочет под нос что-то весело,

Расстилая туман у реки:

«Уведёт тропка Зиму в урочище,

В дом, сокрытый у чёрных болот.

Там, где нечисти целые полчища

Жаждут праздник встречать — Новый год.

Чем мы хуже девчонок с мальчишками?

Веселиться хотим до утра!

Да, не дружим с тетрадками, книжками,

Пусть читает их пламя костра!

Ждём в подарок игрушки и сладости,

В чащу леса скорей поспеши.

Поделись с лесной нечистью радостью,

Чтоб жилось веселее в глуши».

Шла Зима, о коварстве не ведая,

По тропинке, затянутой мхом.

«Почему-то не встретила Деда я?

Край мне этот совсем не знаком.

Снега нет, только грязные лужицы.

Пахнет прелой осенней листвой».

Неспокойно от мыслей, недужится,

Потеряла душевный покой.

Впереди темнота непроглядная,

На пути буреломы встают.

Но шагает Зима, как заклятая,

Всё вперёд, куда ноги ведут.

«Вроде, дом под сосною мерещится.

Неужели закончен мой путь?

Шум воды. Кто же это тут плещется,

Нагоняя на путников жуть?

Подошла ближе к дому красавица

И раскрыла от ужаса рот —

Водяной и русалки купаются

В ледяной воде чёрных болот.

Обнимает кикимора Лешего

У горящего рядом костра.

Ночь сгустилась над лесом кромешная.

«Да, не выбраться мне до утра.

Что же делать?» -задумалась Зимушка —

Не смогу в темноте я идти.

Может, Лешего мне и Кикимушку

Попросить у огня приютить?» —

Подошла: «Не поможете страннику?

Заплутала я в вашем краю.

Подожду у костра утро раннее,

Путь-дорогу продолжу свою». —

«Отчего ж не помочь? Не зря тётушка

Колдовством изменила твой путь.

Без неё ты бы вряд ли, лебёдушка,

Захотела бы к нам заглянуть.

Забрела неспроста в нашу чащу ты.

В дом, сокрытый у чёрных болот.

Хотим праздника мы настоящего!

Хотим встретить с тобой Новый год!»

«Всю дорогу об этом я думала,

Кто-то в чащу уводит меня.

Непогодушка, зря не задула ты

У болот колдовского огня.

Не видать вам подарков и сладостей,

Коли нечистью будете жить!

Новогодняя ночь дарит радости

Только тем, кто умеет дружить!» —

Устремила свой взгляд в небо тёмное,

Вспыхнул заревом купол небес,

И просыпалась туча огромная

Белым снегом на чёрный тот лес.

Взглядом Зимушка землю окинула

И застыла в болотах вода.

«Я хочу, чтобы нечисть покинула

Этот сказочный лес навсегда!

И не надо лить слёзы горючие,

Этот номер у вас не пройдёт.

Кто изменится в сторону лучшую,

Будет с нами встречать Новый год!»

Кинув взгляд на просторы безбрежные,

У костра не успев отдохнуть,

Ранним утром тропою заснеженной

Зима снова продолжила путь.

Наследство

Достался старый дом в наследство,

Заросший сад, клочок земли,

Дуб высоченный — по соседству —

Его для внуков сберегли,

Когда участок расчищали

От зарослей и сорняков.

Под зубьями пилы пищали,

Освобождаясь от суков,

Иссушенных жарой, деревья.

Уход всему необходим.

Горели старые коренья,

Их души обращались в дым,

Который разносил по свету

Игривый летний ветерок.

Лишь к вечеру уборку эту

Закончили. За бугорок

С небес скатился, словно мячик,

Светила ярко-рыжий шар,

А на столе пыхтел горячий

Пузатый тульский самовар.

Змея

Может, сказку поведаю вам, может — быль.

Где в лесах тонут горные склоны,

Ниагары вода разбивается в пыль,

Жило гордое племя гуронов.

Был зверьём несказанно богат этот край,

Серебрились от рыбы озёра.

Для индейцев земля та была сущий рай,

А не просто мечта фантазёра.

Возвращался однажды охотник домой,

Нёс добычу в родное селенье.

Не спеша, шёл привычной звериной тропой,

А вокруг шелестел лес осенний.

Вдруг увидел гурон средь опавшей листвы:

Тело узкое — пёстрая лента.

Были мысли его, словно росы чисты,

Не учёл всю опасность момента.

Солнце шло на покой, остывала земля,

Ночь туманом тропу пеленала.

На пожухлой траве замерзала змея,

И в охотнике жалость сыграла.

«Я устал, отдохну здесь в лесу до утра,

Для индейца — обычное дело».

Взял охотник змею и прилёг у костра,

Положив «горемыку» на тело.

От укуса проснулся под утро гурон,

О поступке своём сожалея.

И услышал слова сквозь мучительный стон:

«Ты же знал, что змею отогреешь!»

Уходит осень

Тридцатый лист с календаря

Ноябрь сбросил.

Прощальных слов не говоря,

Уходит осень.

Уже не восхищают взор

Её картинки.

Стал неприглядным сельский двор.

Стучат дождинки

По кровле. Жухлую листву

Гоняет ветер.

Царицу Снежную зовут

Не только дети.

С надеждой ждут, вот-вот Мороз

Окна коснётся,

И расцветёт букет из роз

Под зимнем солнцем.

Ну, а пока холодный дождь

Тихонько плачет.

— Декабрь, завтра к нам придёшь?

— А как иначе?!

Юрий Никитенко

Баллада о девизе и клинке

«Не поднимай меча без дела,

Без чести в ножны не бросай», —

Так молвил сыну рыцарь смелый,

И заступил за жизни край.

Походы, битвы, голод, раны

Заставили до срока слечь,

А сыну — лишь девиз тот странный,

Да, собственно, отцовский меч.

И сирота, кому он нужен,

Едва отца похоронив,

Ушёл один во мглу и стужу,

Вход в дом камнями завалив.

Пройдя сто лютых испытаний,

Минуя тысячи невзгод,

В войне найдя своё призванье,

Примкнул к одной из вольных рот.

Меняя кровь на звон монетный,

Средь сотни черствых, злых сердец

И жизни радуясь безбедной,

Он помнил, кто его отец.

Девиз, как заповедь святую,

Он выбил на своём клинке,

И на войне он, не лютуя,

Был от разбоя вдалеке.

Ни бить, ни грабить побеждённых

Он никому не позволял,

И взгляд его глаз убеждённых,

Сорвиголов пыл охлаждал.

В одной из войн (как всё банально:

Король воюет с королём)

Его отрядом идеально,

Был важный замок осаждён.

Идут на штурм, несут потери,

Но насмерть бьётся гарнизон.

Словам наёмника не веря,

Призыв сдаваться отклонён.

Тогда король — тот, кто их нанял, —

Со всех окрестных волостей

Против любых законов, правил,

Под замок тот согнал детей.

«Тут не пристало честно драться,

А замок я заполучу,

Коль не хотят они сдаваться,

Убей детей, озолочу!

Ведь вы, наёмники, такие —

Всего милее звон монет…

Приказы исполнять любые

Готовы вы. Что значит — нет?!»

Сын рыцаря лишь усмехнулся:

«Считаешь, что я куплен весь?»

К отряду быстро повернулся:

«Покажем им, что значит честь?»

И горстка храбрецов закрыла

Своими спинами детей,

И столько было правой силы

В его коротком слове: «Бей!»

Сомкнув щиты, горланя песню,

Детей оставив за собой,

Торя свой путь до врат небесных,

Отряд пошёл в последний бой.

Звенят клинки, и гибнет рота,

Окружена со всех сторон.

На помощь вдруг, открыв ворота,

Из замка вышел гарнизон.

И переломлен был ход битвы,

И замок тот остался цел,

Детишки же, шепча молитвы,

Рыдали среди груды тел.

Никто не выжил из отряда,

Погибли, защитив детей.

Сын рыцаря вернул награду

Монарху, сталью, до костей.

Веков тех пыль давно осела

В страницах Книги всех времён,

Но смертный бой той роты смелой,

Был вечной славой опалён.

И что бы мразь тебе ни пела,

Себя бесчестьем не марай:

«Не вынимай меча без дела,

Без чести в ножны не бросай».

Пилигрим

Вода стеклом покрылась ломким

И отражает млечный путь.

Брат-пилигрим, держи котомку,

О городах теперь забудь.

Наш путь лежит от улиц шумных,

От баров, фонарей, витрин,

От разговоров слишком умных…

Вперёд! Спешим, брат-пилигрим!

Путь наш петляет по просёлкам

Полями с чернотой стогов,

И только льда хрустят осколки,

Наших не выдержав шагов.

Туда, где снег уже не тает,

Между посёлков, городков,

Что не живут, а доживают,

Вцепляясь в жизни стариков.

Туда, где поросли погосты,

Быльём, забвением, травой,

Где глупо задавать вопросы —

Остался кто ль ещё живой…

Туда, глаза зимы где сини,

Туда, где память наша ждёт,

Да, вот что мы зовём Россией,

Лишь это, не наоборот.

Ну, а когда мы возвратимся

К огромным городам своим —

Поймёшь, что где-то поселился

Внутри тебя мой пилигрим.

Тот голод, что не утолится

Ничем другим, кроме дорог,

И вёрсты будут тебе снится,

И вновь покинешь ты порог,

Чтоб вновь к своим пойти началам,

И повторить весь этот путь.

По зыбким памяти причалам

Вновь в Гавань детства завернуть…

Баллада о воинском долге

Враги набросились внезапно

И перебили гарнизон.

На башне крепости надвратной

Был заживо распят барон.

Отсюда им легко и прямо

Легла дорога вглубь страны,

Идти налево иль направо

И жатву собирать войны.

Случилось, что в одном селенье,

После походов, битв и ран

Не в силах ставить ногу в стремя

Жил тихо воин-ветеран.

Узнав о страшной той напасти,

Он быстро жителей собрал.

«Бегите в лес, не в скарбе счастье», —

И путь к столице указал

«Несите весть другим селеньям

И передайте королю,

Что пусть он вышлет подкрепленье,

А я их здесь остановлю».

Он выбрал место, где сражаться —

На перекрёстке трёх дорог,

Лишь кузнецу пришлось остаться,

Чтоб ветерану он помог.

«Прикуй меня за ногу к дубу

И торопись своих догнать,

Чтоб, как бы мне не стало туго,

Мне было б некуда бежать».

Кузнец ушёл, а он остался

Встречать последний свой рассвет.

Стоял и с солнышком прощался,

А с кем ещё? Семьи ведь нет.

Вот и они… И, крест целуя,

Он взял в десницы по мечу,

Их поднял, как бы салютуя,

Зари рассветному лучу.

Через два дня, звеня клинками,

Ведома лично королём,

Спеша, не расчехляя знамя,

Заняв собой весь окоём,

Подмога вышла к тому месту,

Где битву принял наш герой.

Как страшно там, от трупов тесно,

Вороньей стае — пир горой.

И, как волна, враги разбились

О воина, меж трёх дорог,

Но перекрёсток, как ни бились,

Никто живым пройти не смог.

Король велел найти героя,

Чтоб с почестями погрести,

Но и под вражьих тел горою,

Никто не смог его найти…

Прошли века, и, канув в Лету,

Забылось имя короля,

Но в тех краях легенду эту

И подвиг воина хранят.

И ранней утренней порою

Его возможно повстречать

С мечами и готовым бою,

И просит весть он передать,

Что он не в силах уж сражаться,

Подмогу ждёт у трёх дорог:

«Когда же можно мне сменяться,

Чтоб я уйти в мир мёртвых смог?»

Сергей Чугуевский

Может быть, я пишу в никуда

Может быть, я пишу в никуда,

Может быть, начинаю пустое,

И, себя обманув, как всегда,

Напридумаю чувство простое.

Напридумаю… эка ли важность,

Когда сердце устало болеть,

Примеряя свою же вальяжность,

Преисполненной гордости плеть.

Преисполненной до невозможно,

Когда слово не рубит, не жжёт,

Разобраться в синонимах сложно,

Подобрать, что к мечте подойдёт.

Подобрать… Невозможно обманчив,

Невозможно до крайности слеп,

Этот выбор, о Боже, заманчив,

И, как водится, присно нелеп…

И, как водится, буду и ныне

Разрываемый вновь на куски,

Отправляя себя же на льдине,

Замораживать сердца ростки.

Замораживать чувство простое,

Поливая душевной слезой,

Понимая — всё было пустое

И не то, и не там, и не с той.

И не то, и не там — как же странно

Рассуждать на осколках побед,

Примеряя, опять же, вальяжно,

Без разбора синонимов бред.

Без разбора, от сердца, простое,

Напишу: «Горе мне — не беда».

Может быть, начиная пустое,

Может быть, как всегда, в никуда…

А в губах её вкус, её страсть

А в губах её вкус, её страсть,

Её самая сладкая самость,

Самой тёплой души ипостась,

Недоступная всем моногамность.

А в губах и ромашек букет,

И кофейная бодрость с рассветом,

Нескончаемый сердца привет,

В этом лучшем привете согретом.

А в губах — то, что мало в словах,

Очень мало в блуждающих строчках.

Сколько вложено в этих устах,

Что мы прячем в загадочных точках…

А в губах и мечта, и полон,

И холодная изморозь вёсен,

Безмятежно отложенный сон

С поцелуями страсти до дёсен.

Наблюдаю, как Кант за огнём,

За водою и звёздами свыше,

Но всё это скрывается в нём,

В поцелуе, с которым мы дышим…

Ну здравствуй, сердце, вот и я

Ну здравствуй, сердце, вот и я

С своей таблеткою от боли.

Мы не враги и не друзья,

Живём доверчиво в неволе,

Не смея чувства показать,

Дабы на чувства не наткнуться.

Я тут пришла тебя обнять…

Мне редко хочется коснуться

Других сердец. Не знаю даже,

Порою тянешься… вот-вот,

Но видишь сердце в антураже,

Пустых искусственных забот

И, вроде, нравится без боли,

Без разных траурных заскоков,

Но неживое сердце, что ли,

Без этих самых кровотоков…

Пускай с тобой мы не друзья

И не враги на счастья поле:

Ты это… здравствуй, вот и я,

С своей таблеткою от боли…

Мне бы доктора, право, не тела

Мне бы доктора, право, не тела,

Мне бы доктора глупой души…

Улыбалась, любила, летела,

А теперь продают за гроши.

Да и ладно бы с ладной ценою —

Хоть чего-то с паршивой овцы,

Что когда-то звала за собою,

Ретушируя струпья гнильцы…

Вот бы знать бы ещё до начала,

Хотя знал, предрекая итог,

Интуиция звонко стучала,

Своей веной набухшей в висок.

Обращая внимание сразу,

На излишнюю смелость в словах,

Как же сложно заметить заразу,

Как же сложно увидеть в глазах

За искрою побитую тварь,

До тебя… с истерическим смехом,

Выдающую грязь за янтарь.

Для торговли душою с успехом,

Продавая со знанием дела,

Да чего там… Пиши — не пиши,

Мне бы доктора, право, не тела,

Мне бы доктора глупой души…

Что-то вышло — не дать, не взять…

Что-то вышло — не дать, не взять,

Даже как-то неловко, вроде…

Никому это не отдать,

Но доступное по природе.

Никому — ни тебе, ни вам,

Даже мне иногда — не важно…

Это таинство пополам

Не прилепишь на сердце дважды.

И вполне и, возможно, там,

Где создатель мешает эры,

Чей-то вечно молчит тамтам,

Подбирая себе размеры…

Нет, ну правда, не угадать —

И зачем, и к чему примеры,

Если можно к тамтаму встать

Там, где вечность мешает эры…

Demen Keaper

Ещё одна строка в скрижалях…

Мы перед смертью уязвимы,

Других не ведаем преград…

Напрасно лет холодных Зимы

Листки срывают Светлых Дат…

Пускай разлуки бесконечно

Врываются, как синий лёд.

Нас манит Путь на небе Млечный

В цветной волнующий полёт…

Моей строки алеет пламя,

Вплетая огненный узор

В сердец неуязвимых память,

Где встречи живы с давних пор…

Вдохни наброски поцелуя,

Объятий тайны расшифруй!

Смотри, как ангелы рифмуют

Потоки невесомых струй,

В которых Время торопливо

Течёт в неведомую даль

Туда, где Филин прозорливый

Вписал одну строку в скрижаль…

Опять заламывая руки

С бесстрастным и скупым лицом,

Приходит вестником разлуки

Рассвет в неугомонный дом…

Но вновь придут на смену встречи,

Улыбки и восторг в глазах.

И Ночь тела огнём излечит,

Часов развеяв хрупкий прах…

Волшебные фрагменты памяти…

А вы водили дочку в садик?

С тех пор минуло тридцать лет,

Но память сердце нежно гладит,

Открыв мне Вечности секрет…

Сияла гордость в каждом шаге,

И маленькой руки тепло

Доверия писало знаки,

Отца украсив ремесло…

Не хочет верить трезвый разум,

Что этой крохи больше нет,

Что Время строгие указы

Вписало в проездной билет…

И женщина ведёт двух дочек,

Отдав души своей покой…

И сердце мне пером щекочет

Хранитель тёплою рукой…

Пусть мало делал фотографий—

Другие были времена…

Портреты детские на шкафе

Не могут всё вместить сполна…

Но память — верный мой попутчик —

Дарует счастья островки,

Имея к ним заветный ключик

И ритмы искренней строки…

И даже собственное детство

Прошло отдельной стороной…

Пусть рядом, даже по соседству,

Но чувства яркою волной

Наполнят каждый уголочек,

Как вспомню детскую ладонь.

И рядом семенит комочек,

Вручив в иные страны бронь…

Друзей процессия в окне…

Я слышу робкий колокольчик.

Всё ближе раздаётся звук,

Он словно испечённый пончик…

У Счастья замыкает круг.

Зверята из забытой сказки

Гуськом шагают за окном,

Вливая радужные краски,

Которыми забыт мой дом…

У каждого на длинной ветке

Звенят при шаге бубенцы,

И крепко спят в кроватях детки —

Послушные и сорванцы…

Я знаю, чем друзей потешить:

По блюдцам разолью компот,

В сердечные впуская бреши

Немного задушевных нот…

Зверятам помашу в окошко

И мы присядем за столом,

И будет месяц понарошку