Бесплатный фрагмент - Лицом к лицу. Бывшие. Исчезнувшая

ПРОЛОГ

Один из самых дорогих ресторанов Подмосковья «Незнайка на Луне» принимает гостей.

Внушительное трёхэтажное здание в виде космического корабля времён Николая Николаевича Носова, автора трилогии и родного отца самого Незнайки, взято в аренду целиком, даже с беседками на открытом воздухе во дворе. Двор же украшен остроконечными флажками и ретро лампочками, а трёхметровая статуя Незнайки, выполненная в цвете, мощно подсвечена по последнему слову техники. Его огромная жёлтая шляпа с полями претендует на солнечный диск.

— На втором этаже, справа от входа, до конца, — взволнованно говорит Марина Митюхина своей коллеге и соседке по оупен-спейсу Ольге Степашиной, — влетаешь и делаешь два снимка.

Девушки стоят в ресторане у окна и смотрят оттуда на Незнайку.

— Может, лучше видео? –сомневается Ольга.

— Не успеешь, — резко обрывает её Марина, — всё! Надеюсь на тебя. Рассчитаемся. Сходи посмотри место. Шурочке понравится, — хихикает она не по-доброму.

Ольга послушно идёт по указанному маршруту, находит самую дальнюю дверь, где расположена подсобка для скатертей. Со слов Марины, комнатушка предварительно оплачена, то есть в нужное время там никого не должно быть.

Компания ООО «Апп-Стар», крупнейшая, или одна из крупнейших, на рынке в области 3D моделирования, включая промышленное, празднует свой пятилетний юбилей. Персонал готовился заранее, предвкушая призы, награды и подарки. Немногочисленная женская половина сотрудников превзошла все ожидания — даже самые несимпатичные превратились в красавиц.

Официальная часть довольно быстро подходит к концу, гостей приглашают к столам на изысканное угощение. «Незнайка на Луне» славится рыбной кухней и бараньими шашлыками. Спонтанное меню, как и сам Незнайка.

К девяти подтягивается музыкальная группа «Ура-Прайм», победившая в офисном рейтинге «Кого пригласить», исполняющая свои хиты в жанре как бы между диско-хаус и танцевальной поп-музыкой.

На двор спускаются густые августовские сумерки. Генеральный, Прямиков Виталий Аркадьевич, стоит у статуи Незнайки с бокалом чего-то и сигаретой в другой руке и разговаривает с Сергеем Шишкиным, своим молодым и перспективным замом. Оба в прекрасном настроении — контрактов и заказов море, перспективы радужные. Их гогот разносится по всему двору, сливаясь с доносящейся музыкой модной группы.

Если Прямиков женат, имеет троих детей, одного так вообще новорожденного, то симпатяга Сергей Тимофеевич холост и ни разу не женат. Это не даёт покоя и окрыляет надеждой всех сотрудниц ООО «Апп-Стар», за редким исключением в виду возраста. И то, не факт.

У Сергея есть невеста, Шурочка, оставшаяся дома, так как на корпоратив никто никогда не берёт с собой жён и подруг, как и женихов и любовников. Шурочка — бывшая сотрудница компании, и может, при желании, претендовать на сегодняшнее присутствие, но оба решили, что лучше не надо никого злить и выпячивать свои должностные преимущества.

Поговорив на свежем воздухе, Прямиков и Шишкин поднимаются в главный зал на второй этаж, где полноценное гулянье только начинает набирать обороты.

Сергей тут же сливается с сотрудниками и ведёт себя как все: веселится, ест-пьёт, танцует, что у него получается очень неплохо. Ну, и красуется малость, так как круглый дурак только не почувствует на себе столько восторженных женских взглядов, тайных и явных.

— Сергей Тимофеевич, белый танец, — подходит Марина и сразу мягким кошачьим движением руки касается его плеча, — можно вас пригласить? — голос низкий, с отличной дикцией.

Сергей осматривает с ног до головы осмелившуюся подойти сотрудницу, оценивает стройные длинные ноги в шёлковых босоножках, тонкую талию, волнистые волосы ниже плеч и слегка перекаченные губы, покрытые чуть заметным блеском. Для танца вполне годится — стреляет в голове — и принимает приглашение.

Марина танцует безупречно, едва заметный запах дорогих духов дурманит воображение прилично подвыпившего Шишкина. Совсем расслабился. Танец заканчивается, оба благодарят друг друга, расходятся, а Сергей начинает мучительно вспоминать, в каком отделе эта Марина вообще работает. Так и не вспоминает. На фиг!

Через какое-то время замечает её рядом и опять приглашает на танец. В этот раз ему хочется её прижать к себе и дотронуться щекой до её щеки. Проделывает это раз, потом второй, потом чувствует её руку у себя в промежности. Дело явно принимает серьёзный оборот, и Шишкин немного тревожится, так как ещё не пьян в стельку и понимает, что на него косится весь офис. Надо бежать. Но темнота зала, чарующая медленная мелодия мирового хита в талантливом кавере «Ура-Прайм» заставляют молодого замдиректора пойти на нарушение. Очень хочется разрядиться, ну, нет сил просто, как хочется. И да, с этой вот Мариной. Сзади.

— Идите за мной, — слышит он мурлыканье своей партнёрши по танцу.

Шишкин двигает за ней, за её ногами и круглой шевелящейся так, как надо, сочной задницей. Молча, на заклание.

Она приводит его в комнатушку для скатертей, впивается губами в его рот, помогает расстегнуть брюки, а сама, конечно, без трусиков, наготове. Шишкин плохо соображает, увы! Ему хочется туда и сразу, что он и делает. Морок.

В это время открывается дверь, и ярко выстреливает вспышка мобильного. Пока то до сё, брюки застегивает, фотограф исчезает. Даже не понятно, мужик это был или баба.

ГЛАВА 1. Сергей. Сфинкс

Хмель, как перепуганный воробей на проводе, слетает в одно мгновенье. Слетает, но поздно. Марины в комнатушке уже нет. Не бегать же за ней по ресторану. Сучка. Разберусь с ней завтра. Сейчас домой!

Выхожу, быстро иду к лестнице и спускаюсь вниз.

Я собирался оставить машину до завтра и прислать за ней водителя из офиса, но обстоятельства поменялись.

Щёлкаю ключом, открываю водительскую дверь и сажусь за руль. Стрёмно, но надо быстро домой. Надо опередить. Может, позвонить? Извиниться и рассказать Шурке всё, как есть? Идиот! Нельзя этого делать. Свадьба через семнадцать дней. Свадьба с Шурой, которую столько добивался! Которую люблю и с которой мечтаю жить.

Что это было сейчас? Что за наглая тварь эта Марина! Вспомнил! Её зовут Марина. Это была хамская провокация перед свадьбой. И я вляпался. Слабак! Охренел от нового контракта, сиганул в стратосферу на сладком сиропчике самодовольства, а шарик прокололся. Короткий сучий выстрел из почти игрушечного пистолета. Получай, Шишкин, пирожок с гвоздями!

Выезжаю на шоссе, до дома остаётся минут двадцать, дорога почти пустая. Странно, но факт. Как я мог?! На хрена?!

Звоню. Не отвечает.

Опять звоню. Шура, возьми телефон! Шурочка, давай, ну, пожалуйста!

Светофор! Блииииин…

Не сильно, но прямо по курсу, точно в зад белому китайцу. Хрясь! Не-е-е-т!

Деваться некуда. ДТП. Бью от досады правым кулаком в левую ладонь. Со всей силы. Открываю дверь.

Из китайца выходит высокая блондинка, лет двадцати пяти, но за возраст я не ручаюсь, вещь в себе.

— Девушка, здравствуйте! Умоляю, не вызывайте полицию. Я вам всё возмещу. Я очень спешу.

— Здравствуйте! Дайте хотя бы посмотрю, что там, — кивает в сторону багажника.

— Я — Сергей Шишкин. Вот моя визитка. Я вас очень прошу, девушка, мне надо домой, срочно любой ценой.

— Лариса, — улыбается девушка, — и тоже достаёт из сумочки, которая висит у неё через плечо, свою визитку, — держите! Деньги можно отправить по номеру телефона сразу, тогда я не буду вызывать полицию. И у меня нет Каско.

«Лариса Евгеньевна Лемешева. Врач-хирург. «Эволюция» Клиника пластической хирургии и косметологии. — читаю на карточке.

— Сейчас, Лариса, — копаюсь в телефоне, — ловите! Посылаю ей достаточно денег, чтобы она не думала о ремонте, — вы меня несказанно выручили. Очень вам благодарен.

— Да я тоже спешу, и мне совершенно не хочется ждать и возиться с их рулетками и протоколами, — смотрит в телефон и видит, что деньги поступили, — ну, я поехала. Всего доброго, Сергей! — она поворачивается, открывает дверь своей машины и садится внутрь.

Я успеваю только ей помахать рукой. Ничего себе, хирурги пошли. Красотка. Наверное, недавно закончила институт. Едет куда-то ночью.

Повезло, что попал на такую сговорчивую и понимающую девушку. Менты бы меня сейчас распластали по полной с алкоголем в крови.

Левая фара разбита, а правая нет. Быстрее домой. Паркуюсь кое-как, вылетаю из машины и бегом в подъезд.

Лифт, пятый этаж, двенадцать шагов до двери, звоню.

Не открывает. Два часа ночи. Спит?

Звоню опять. Нет. Достаю ключи, открываю сам, захожу.

— Шура!

Скидываю ботинки босиком бегу в спальню, — её нет! Кровать пустая.

— Шура!

Проверяю всю квартиру, ношусь из угла в угол.

На кухонном столе стоит пивная кружка, наполненная водой. В кружке, то есть в воде, «плавает» её телефон. Рядом лист бумаги А4, на котором распечатанный на принтере цветной снимок меня и этой суки Марины в позе, не вызывающей ни малейшего сомнения. Как только получился такой чёткий и ясный кадр?! Под снимком читаю подпись: «Свадебный подарок для Шурочки».

Меня пробивает холодный пот.

Она готовилась, эта тварь Марина. Она отомстила Шуре за что-то. За что? За меня?

Я уже знаю, что никакой свадьбы не будет. Если честно, я хотел её даже больше, чем Шура. Я мечтал о нормальной семье и детях, а Шура просто не сопротивлялась. Я ей не изменял. Что на меня сегодня нашло, объяснить не могу. И никогда не смогу. Как будто это был не я. Но это был я. Я, придурок!

Я не буду её искать, звонить знакомым и спрашивать, где она. Это бессмысленно. Она либо вернётся сама, либо не вернётся вообще. Она дала мне понять, что ушла, а не пропала.

Представляю, что она почувствовала, бедная девочка, когда получила это послание. Ужас! Мне так жаль! Её, себя, наше разбитое счастье, и я совершенно не готов принять, что судьба моя, скорее всего, изменится, то есть уже изменилась.

Иду в спальню, срываю с себя одежду и валюсь на кровать. Мне так хреново, что ни на что другое я больше не способен.

Дом полон её вещей. Куда я всё это дену, если Шура не вернётся? Я с ума от них сойду. Чувствую на подушке знакомый запах, еле уловимый, но я слишком хорошо его знаю, чтобы не слышать.

Куда она ушла? Да куда угодно. На все четыре стороны. Как я буду без неё жить? Мы не разлучались целый год. Ни на один день.

— Шурик, слушай! — говорю я вслух и держу в руках нашу любимую фотографию, где мы стоим а Питере на фоне Египетского моста и слева виднеется женская голова сфинкса, — я постараюсь тебя найти и буду тебя ждать, я хочу, чтобы ты вернулась. Я — скот и последняя сволочь, но дай мне шанс тебе всё объяснить и попросить у тебя прощения. Я жду тебя, Шурик!

ГЛАВА 2. Лариса. Пятое отделение

Утренняя конференция заканчивается. Все встают.

Гришин только что выступил с интересными перспективами на дальнейшую работу, учёл все пожелания и отчёты коллег, прошёлся по проблемным пациентам, уделил пару слов новым халатам, но ни слова не сказал про Пятое отделение. Как будто его не существует. Тайна, покрытая мраком. Отдельный блок с отдельным входом. Только он и Тимошина. А она крыса. Гришин мне не верит и не хочет даже на эту тему разговаривать. Надо просто ему это доказать. Собрать компромат и кинуть на стол. Как в кино.

— Лариса Евгеньевна, — слышу голос Гришина, — останьтесь, пожалуйста.

— Слушаю вас, Фёдор Степанович! — выпрямляю плечи и стою перед ним, как гимнастка перед стартом — струна.

Дожидается, пока все выйдут.

— Лариса, у вас очень неплохие результаты по малоинвазиву. Хотел лично отметить, — хвалит меня Фёдор.

Это он про новую подтяжку лица. Стараюсь.

Приятно, конечно, но почему не сказать это при всех? На конференции. Чтобы заткнуть рот кое-кому, сомневающемуся, что я попала в клинику не по блату.

— Дело вот в чём. Открываем новую должность практически для вас.

Мне нравится Фёдор. Нравится, как врач и, главное, как мужчина. Офигенный. Умный, с добрыми глазами, спортивной фигурой и хирург от бога. Второго такого нет. А он путается с Тимошиной. Как переехали в новую клинику, уволил Соловьёва, или он сам ушёл, не знаю, и на его место назначил Тимошину. Теперь она его зам по лечебной части. Не верю я ей. Врач она неплохой, но продажная шкура. Я не верю в её лояльность. Продаст, не поморщится. А наработок к Фёдора много. Да, мы все подписали договора о неразглашении профессионального ноу-хау, но у каждого договора есть своя цена. Там, где не сработает миллион, сработают десять.

— Интересно, — смотрю ему в глаза.

— Нужны клиенты.

— Не понимаю, Фёдор Степанович. У нас же очередь на два месяца вперёд. У меня лично, например, последняя запись назначена через полтора месяца.

— Речь идёт о новой технологии, которую мы бы не хотели сейчас озвучивать в сети. Только через личные контакты. И только профессионально, а не с помощью ничего не понимающих в медицине маркетологов.

— Я чего-то не знаю?

— Это поправимо.

— Пятое отделение? — чего тянуть кота за причинное место, сразу и спрашиваю. Надоели уже эти тайны.

Фёдор смеётся в голос.

— Лара, успокойтесь. Всё, что касается новых разработок с участием искусственного интеллекта я не могу разбазаривать кому попало, — многозначительно вздыхает, — тем более, что речь идёт о трансплантации лица. Это как опасное оружие массового поражения. Важно, как и в чьих руках окажется.

Не помню, чтобы когда-нибудь открывала глаза шире, чем сейчас.

— Но… — мямлю я невнятно, — трансплантация означает наличие донора… — и совсем тихо, — верно?

— Не могу не согласиться, — кивает Фёдор.

— А где же их брать доноров-то, чтобы группа крови подходила, да и само лицо? — я, конечно, за науку, за прогресс, даже за трансгуманизм местами, но лицо же не почка, тут ещё столько дополнительного всего.

— Мы отстаём, к сожалению, от коллег в Азии, в частности, в Сингапуре, там подобные операции становятся не таким уж редким явлением, но зато мы можем предложить нечто новое и усовершенствованное.

— У нас есть практические результаты? — опять блею я.

— Несомненно. Мы должны расширяться и развиваться. Но подобная операция — вещь не просто дорогостоящая, а довольно деликатная.

— В Азии, что, проще с донорством?

— Лара, оставьте Азию азиатам. Для нас это не самый важный вопрос в данный момент и на сегодняшнем этапе.

— А какой важный? — спрашиваю, потому что не понимаю, что от меня хотят. Даже боюсь предположить. Деликатность, конечно, присутствует, но помимо этого открывается дорога для разных сомнительных личностей в том числе. А они за рублём не постоят.

— Для начала надо запустить информацию в правильном ключе, а нужные клиенты сами нас найдут. Дело добровольное. Только мягкая сила и никакого нажима.

— Я могу посмотреть на результаты? — меня уже подмывает открыть дверь в это пресловутое отделение и увидеть собственными глазами, что они там делают и уже сделали. Дождалась, что называется.

— Можете, Лариса Евгеньевна, обязательно. Для этого я с вами и разговариваю. За этим направлением большое будущее. К сожалению, 3D — био-моделирование пока отстаёт, и без настоящего донора мы, увы, не можем, зато с помощью ИИ операция проходит филигранно, сохраняется мимика, глаза работают идеально. Есть над чем поработать, безусловно. Результаты вас впечатлят.

Почему-то я очень сильно волнуюсь. Трепещу прямо. Мне кажется, что войду в это отделение, и что-то непоправимое случится в моей жизни. С другой стороны, меня тянет туда настолько сильно, что я готова пренебречь своей почти безошибочной интуицией.

— Прямо сейчас? — спрашиваю деревянными от волнения губами.

— Да, не будем откладывать. У вас нет срочный дел в данную минуту?

— Я готова. Сложных пациентов сейчас нет.

— Пойдёмте. Заметил, случайно совершенно, вы попали в ДТП?

— Всё-то вы замечаете, Фёдор Степанович. Вчера ночью врезался какой-то типчик. Оплатил ущерб и умолял не вызывать полицию. Я согласилась.

— Хорошо заплатил?

— Нормально.

— Дам вам адрес мастерской, спросите Пашу. Всё сделает в лучшем виде.

— Спасибо большое.

Иду за ним. Машина — последнее, о чём я думаю.

ГЛАВА 3. Сергей. Обещание

Прихожу в офис. Мне кажется, что все на меня как-то особенно смотрят, типа, нашёл с кем! Фи-и! Да ещё и у всех на виду. Упал в глазах общественности. Закрываюсь в кабинете и прошу секретаршу никого ко мне не пускать до половины одиннадцатого.

Открываю корпоративный комп и нахожу в отделе о персонале Марину Митюхину. В компании почти с самого открытия, старший специалист. Значит, она была знакома с Шурой. Шура никогда мне о ней не говорила. А если и говорила, то что-то незначительное.

— Оксана, — связываюсь с секретаршей, — позовите мне Марину Митюхину. Прямо сейчас в кабинет.

— Да, Сергей Тимофеевич.

Жду и предвкушаю, с каким удовольствием я буду её увольнять. Не отвертится.

— Она не вышла на работу, Сергей Тимофеевич. Говорят, что собиралась увольняться. Я попросила проверить её рабочее место. Она забрала свои вещи.

— Зайдите, — говорю, проглатывая горькую пилюлю. Получается, Марина устроила вчера прощальную гастроль. Сожгла мосты.

Оксана тут же заходит. Я давно с ней работаю, и у меня нет оснований ей не доверять. Серьёзная, внимательная женщина около сорока.

— Узнайте, с кем она дружила. Или, может быть, вы и так знаете?

— С Ольгой Степашиной. Но она сегодня тоже не вышла. Я уже спрашивала про неё. Заболела.

— Что вы мне можете сказать про Митюхину? Вы же всех знаете.

— Слаба на передок, если по-простому. Разведена. Детей нет. Как специалист, не мне судить, но особо никто не жаловался.

— Вполне исчерпывающе, спасибо, Оксана.

К чертям собачьим эту Митюхину! Внутри всё ходит ходуном. Работать особо не могу. А вдруг, если я найду Шуру, она вернётся? А вдруг она где-нибудь сидит и ждёт меня, а я, кусок говна, считаю, что надо дать ей время, чтобы она успокоилась и сама вернулась?

Звоню Алёне, её старой подруге по детскому саду. Они дружат до сих пор, правда, видятся редко, но кто сейчас видится, все на гаджетах, и дружить можно с человеком в Бразилии с таким же успехом, если бы он жил в соседней квартире.

— Нет, Серёга, честно ничего не знаю. Она мне не звонила уже несколько дней. В прошлый раз была совершенно нормальной, сказала, что свадьба будет в кафе у Гриши, и можно приходить в обычной одежде.

— Можно. Только свадьбы, наверное, не будет.

— Не пори горячку, слышишь? Дай ей время. Уж не знаю, что ты натворил, но мало ли. Многие вещи решаются сами собой.

Алёна никогда её не выдаст. И никто не выдаст, если она скажет, что я ей изменил на глазах всего офиса. Позор, от которого мне не отмыться.

Шура! Вернись!

На моём письменном столе есть её фотка. Маленькая, в серебряной рамочке. Шура в вечернем платье стоит в зимнем саду в доме одного нашего приятеля и держит в руке красное яблоко. Я сделал это фото собственноручно на прошлый Новый год. Поймал её особую улыбку, когда она смотрит в глаза, и кажется, что немного подсмеивается.

Почему-то мне это всегда нравилось. Какая-то её недосказанность, которую я пытался разгадать.

Что мне делать с этой хитрой проходимкой Митюхиной? Оставить всё, как есть? Нет, конечно. Отдышусь только. Далеко она не убежит. Тварь.

— Простите, Сергей Тимофеевич, встреча на четырнадцать тридцать состоится? «Консалт-инвест», — спрашивает Оксана по селекторной связи.

— Да, всё в обычном режиме.

С чего это она решила, что я должен отменить встречу? Успокойся, Шишкин! Держи себя в руках.

Смотрю на часы: без десяти два. Время ухнуло, как в портале. Схожу в столовку, что ли. Не завтракал же.

Сажусь за столик к Димке Захарову, зав отделом, где работала Митюхина. Маленький такой, юркий, худощавый очкарик.

— Нормальная в целом, — жует Димка, — озабоченная в плане поиска богатого любовника, скалолазанием занималась, с парашюта прыгала, в целом, не знала, куда себя деть.

— Позитивно, — хмыкаю я, ничего предосудительного не находя в его словах.

— Спросите у её подружки — Степашиной. Свет! — подзывает он мимо проходящую сотрудницу, — Степашина когда выйдет, не звонила?

— Здравствуйте, — здоровается со мной Светлана, — а зачем она вам?

— В командировку хочу отправить в Индию. Завтра надо дать ответ.

— Ольгу? — удивляется Светлана, — вы серьёзно?

— Конечно. Пусть мне перезвонит сегодня.

Светлана уходит явно под впечатлением. А Димка, оказывается, мастер манипуляций.

— Что у Степашиной спросить? Или сразу к вам направить? — запивает компотом свой шницель.

— Да, пусть сразу мне.

После встречи с «Консалт-инвестом», которая продолжалась почти час, звонок от Степашиной.

Абсолютно уверен, что она записывает разговор. Всё настроила и села поудобнее за кухонный стол.

— У вас серьёзные проблемы со здоровьем?

— Нет, проблемы с зубами.

— Когда вы сможете подъехать в офис?

— Завтра могу.

— Завтра вы выходите на работу или как? Я не понял.

— Нет, у меня освобождение на три дня, я к вам подъеду на встречу.

Ну, что ж. С лёгкой руки Димы Захарова, мне предстоит кое-что выяснить.

После работы захожу в кафе и сижу смотрю там матч. Лишь бы попозже прийти домой и ничего не видеть — сразу в душ и спать. Хочу смотреть только вперёд и не вспоминать. Больно, противно, тошно, гадко — всё вместе.

Ольга Степашина является ровно в десять тридцать утра и усаживается в приёмной. Я мухрыжу её пятнадцать минут и впускаю в кабинет.

— Это я сделала фотографию вас и Марины. Могу сказать только, что Александра нарушила своё обещание и решила выйти замуж, а Марина не могла этого допустить.

— Что? О чём вы говорите? Они, что, члены секты, что ли? Что за обещания?

— Это не ко мне. Если вы считаете, что я должна уйти из компании, я уйду. Меня ничего здесь не держит.

— Что за обещание, Ольга? Вы понимаете, что это очень серьёзно? Я могу и полицию привлечь. Александра ушла из дома в неизвестном направлении. Я не могу её найти.

— Моё дело маленькое. Я не знаю толком, о каком обещании говорила Марина. Я была должна ей приличную сумму денег, поэтому выполнила её просьбу. Где она сейчас, понятия не имею.

— Будет лучше для вас обеих, если Марина мне позвонит и расскажет об этом обещании.

Ольга пожимает плечами.

— Мне увольняться?

ГЛАВА 4. Лариса. Монитор

Стою перед монитором и не могу отвести глаз. Они реально научились трансплантировать лицо.

Вот пациентка лет шестидесяти до операции — и вот она же после. Мурашки по всему телу. Молодая женщина, но другая! Это уже не она, это другой человек. К такому надо привыкнуть.

— А швы? — почему-то спрашиваю про швы, что не так уж и важно.

— Швов практически не видно. Это не швы, а склейка. Никто ничего не шьёт, — отвечает оператор. Кажется её зовут Вероника. Я давно с ней знакома, но никогда не спрашивала про Пятое отделение, потому что это бессмысленно.

Хочется спросить про донора, откуда они взяли молодое донорское лицо, но боюсь. Добровольно же никто не отдаст своё лицо. Кто ты без лица? Это же наша самоидентичность!

Ну, конечно, аварии разные, трагические случаи. Ладно, само узнается, постепенно. Никто не любит слишком любопытных.

— А сколько реабилитация?

— От месяца до трёх, — отвечает с умным видом Вероника. Типа, врач, а не знаешь, — Основные сложности — это психологический барьер, как ни странно, а вовсе не иммуносупрессия. Не все себя принимают с новым лицом и новой мимикой.

— Как не принимают? Что, депрессивные состояния? — представляю себя в таком положении, и становится страшно. Я уже не принимаю. Всего лишь в голове.

— Разное. Реакция мозга на новое лицо непредсказуема. Дело даже не в узнавании, а в воспоминаниях, пережитых эмоциях, а если оно ещё и не нравится, совсем сложно.

— У нас тут есть психологи?

— Всё есть, не беспокойтесь, — опять слышу в голосе какое-то снисхождение. Что она о себе воображает вообще?

— Можно посмотреть вживую?

— Надо уточнить у Фёдора Степановича, я это не решаю. Скорее всего, вам разрешат сегодня посмотреть через стекло. Он сейчас подойдёт. Попросил, чтобы вы его подождали в моём кабинете.

Смотрю опять на монитор. Есть и мужчины.

— Лариса Евгеньевна, пройдёмте, — слышу голос Гришина.

Прохожу и останавливаюсь у панорамного окна в палату. Обычная с виду реабилитационная, точнее, после операционная палата, какие видела десятки в институте трансплантологии. Только значительно меньше проводов. Над лицом пациента горит специальная лампа. Пациент в медикаментозной седации, жизненно важные органы работают, судя по мониторам у кровати.

— Это женщина?

— Конечно. Разве не видно? — хихикает Гришин.

— Когда сделали операцию?

— Вчера. Сможете отслеживать реабилитацию, если вам интересно. Доступ в отделение у вас теперь есть.

— Я под большим впечатлением, чего уж там, — мне хочется ему сказать, что есть очень важные вопросы, но он меня не слушает и прерывает.

— Сейчас, что касается вашей новой должности. Я пока не успел ещё вам рассказать в подробностях. Раз или два в неделю вам придётся ходить на разные светские и полусветские мерориятия, знакомиться с состоятельными людьми и рассказывать им о новом методе. Дискретно, с глазу на глаз. Жить вы будете в особняке, прислуга, водитель — всё готово, как и новая машина. Старую советую продать, она вам скоро не пригодится.

— Но Фёдор Степанович, я же ещё не дала согласие.

— Никуда вы не денетесь. Это уникальный опыт.

— Я смогу научиться делать такие операции? Вы возьмёте меня к себе в ученики? Только с этим условием я соглашусь, — гордо поднимаю подбородок, — я врач, а не маркетолог, как вы уже заметили.

— Девушка с норовом, это мы все знаем, но это я настоял на вашем участии в проекте, — улыбается Гришин.

— Договорились?

— Да я и не был против, чтобы вы учились. ИИ — дело перспективное, — протягивает мне одну из своих гениальных рук, и я её жму.

— Планируйте плановые операции с меньшим интенсивом и постепенно переключайтесь.

— Хорошо.

Оставшийся день проходит обычно, стараюсь занять себя текучкой, а в голове пациентка, которая ещё себя не видела. Профессиональное любопытство не даёт покоя, хочется быть свидетелем её первой реакции на новую внешность.

Дома постепенно начинаю осознавать сказанное шефом. Значит, мне предстоит ещё и переезд в новое жильё.

Я живу в квартире, которую недавно выплатила. Присоединила деньги за новую квартиру от унаследованной от бабушки двушки в Текстильщиках к остальной части, которую заработала сама.

Я не была замужем, потому что мне было некогда, я всё своё время посвятила профессии. Родители живут в Минске, воспитывают сестру, моложе меня на двенадцать лет. Машка ещё школьница.

У меня был всего лишь один не очень удачный двухмесячный опыт совместной жизни с Виктором, однокурсником, но мы не сошлись характерами. Съездили на море в Египет и сразу разъехались. Не зря говорят, что совместное путешествие на многое открывает глаза.

Моё мнение в поездке как-то сразу перестало существовать, осталось только его. Я решила не искушать судьбу, да и не чувствовала уже к нему трепетных чувств, он был для меня просто неплохим собеседником, а этого недостаточно.

Я не нашла ни одной мало-мальски серьёзной причины, ради которой мне надо было подстраиваться, быть всегда второй со своими желаниями, жертвовать распорядком жизни и тратить время на его комфорт. Оставила Виктора самого забираться на вершины карьеры, у меня же есть своя. Родителям даже ничего про него не рассказывала, не то, чтобы их знакомить. Просто перевернула страницу. Нелюбовь.

Ну что ж. Переезд, значит, переезд.

ГЛАВА 5. Лариса. Шале

Ба! Особняк мне сняли, как с картинки архитектурного журнала. Экодом в стиле «шале» из бруса.

К сожалению, меня никто не спросил, хочу ли я жить в деревянном доме. У меня был однажды не очень удачный опыт житья-бытья в подобном шале, где скрипели полы и слышимость была как в древнегреческом амфитеатре. Но деваться некуда, привыкну, да и выглядит он намного внушительнее того.

Четыре спальни, кухня-столовая, гостиная с камином, спа-зона со снарядами, тёплый гараж, из окон лес, слышно птичье пение. В том доме жил дятел поблизости. Сейчас не хотелось бы.

Раскладываю вещи по шкафам. Обувной шкафчик — песня, давно о таком мечтала.

Новая машина, водитель Антон, двадцать четыре часа с проживанием в отдельном домике на моей территории, горничная Даша, высокая и крепкая, как медведица.

— Я бы хотела меню завтраков на неделю, если вас не затруднит, — первое, что спрашивает меня Даша. Похоже, что она с севера, есть акцент.

— Сделаю.

— Какую температуру вы любите в доме?

— 23 градуса.

Первое впечатление вполне себе. Из продвинутых горничных, которые привыкли работать в «умных» домах.

Завтра пробный выход.

Вернисаж известного китайского 3D скульптора Ли Нина, творения которого все давно уже называют искусством. Создатель многих игровых проектов, героев к известным голливудским фильмам. Работает с помощью программы для трёхмерного моделирования «Зельт». Эта чудо программа позволяет работать над скульптурой точно такими же методами, как работают обычные скульпторы. Фигуры получаются, с одной стороны, очень реалистичными, а с другой, они все фэнтезийны.

Интересно, что сама программа была создана нашими программистами и спецами по 3D моделированию, которые планируют на вернисаже презентовать миру новую версию, а Ли Нин прибыл, как маркетинговая фишка.

Попасть на открытие невозможно. Организаторы хотят видеть минимум гостей, чтобы выставочное пространство оставалось полу пустым. А причём тут наша клиника тогда?

Гришин вручил мне пригласительный со словами:

— Отдаю свой. Я не жду от тебя клиента с первого раза, но зацепки сделайте, Лариса Евгеньевна.

У шефа странная манера разговаривать. Он всегда миксует обращения — то на «вы», то на «ты». Иногда в одном предложении.

Какие ещё зацепки? Не хотите ли сменить физиономию? Кстати, до сих пор я не знаю цену волшебного превращения. Сегодня обязательно спрошу.

Когда я думаю про все эти 3D скульптуры, то первый вопрос, который у меня возникает — из чего они их делают? Мне почему-то очень интересно, на что променяли дерево и мрамор. Судя по тому, что я нарыла в сети, это несколько видов пластика, фотополимер, нилон и даже песок.

Смотрю на работы Ли Нина в компе. Они завораживают. Лучше всего у него получаются фигуры, или образы, которые он заимствует у известных мастеров, прямо оживляя живописные полотна. Какой-то своеобразный плагиат, полу творчество.

Если применить этот опыт к медицине, то всё идёт к тому, что пациенты будут себе заказывать понравившиеся лица. Можно даже будет поменять расу. Эх, Майкл Джексон не дотянул каких-то пятнадцать лет.

Я как-то ещё понимаю трансгуманистов, которые пытаются разными средствами, в основном научными, как они считают, выйти за рамки биологической эволюции человека, но здесь-то совсем другое, если только не считать страшные трагедии, ожоги и так далее. Здесь блажь. Их не устраивают подтяжки, они хотят видеть себя другими. И не обязательно они идут на это ради омоложения, вот ведь парадокс. Опять же, если ещё и отбросить разные криминальные причины.

С людьми что-то происходит. Разве непонятно, что любое лицо может быть интересным и даже красивым, если оно принадлежит увлечённому, доброму, любящему человеку. Душа делает человека, его внутренний мир. Можно сделать себя Лениным, блин, или Мерилин Монро, а дальше-то что?

Ощущения, что мы врываемся в запретную зону законов мироздания.

Жду, когда мне разрешат поговорить с той женщиной. Которую прооперировали три дня назад. Жду с нетерпением её реакцию на новое лицо.

Пишут, что мозг не узнаёт себя с новым лицом и ищет старое. Первое время даже не рекомендуют смотреться в зеркало. С мозгом вообще всё не просто, ему нельзя приказать, он сам выбирает время, когда что вспомнить, а когда забыть. Хоть оборись: это я в зеркале, новая я, привыкай! А ему всё равно, у него свои законы и правила. Он помнит себя маленьким, потом подростком, он помнит свою улыбку, родинки, морщинки, как растут брови. А вы ему подсовываете фальшак. С мозгом надо договариваться. Знать бы как.

Ей всего тридцать пять лет, этой пациентке. Основным аргументом её желания поменять внешность было желание стать непохожей на своего отца. Семейная трагедия, судя по всему. Отец тиран, насильник или что-то вроде этого, хотя, кто знает, истинные причины могут оказаться совсем в другой плоскости.

Донором была девушка, выпавшая из окна с шестого этажа. Упала на спину, и лицо совсем не повредилось. Нужная группа крови, четвёртая отрицательная, поди найди ещё такую. Пациентка, наверное, долго ждала.

Она хочет поменять имя — с Анны на Мелинду. Интересно, как она будет менять паспорт. Придётся как-то объясняться в полиции. А соседям? Скорее всего, она уже переехала на новое место жительства.

Я вот тоже переехала.

— Антон, выхожу через полчаса, едем в клинику, — сообщаю я водителю.

ГЛАВА 6. Сергей. Шура

Сижу в кабинете и думаю о людях, которые работают в офисе. Каждый особенный, со своим прошлым, детством, взрослением, приехавший в столицу из разных концов огромной страны, у каждого свои цели и особенности характера.

Можно не обращать на это внимания и только выжимать результат, но получаются такие вещи, как с Митюхиной, а их можно было предотвратить, знай я больше. Хреновый я руководитель. Мало этого, я бы узнал больше и про Шуру. Человеческий фактор никто не отменял.

Какое обещание нарушила моя невеста? Дикость какая-то.

Я наивный болван, решил, что всё про неё знаю. Надо было сразу навострить уши, когда начал отношения с девушкой, выросшей без родителей.

— Сначала надо узнать всё о её семье, — говорила мне мама, — а потом уже строить серьёзные планы. Всё формируется по образу и подобию, хотим мы этого или нет.

Кто бы слушал, когда такие чувства, эмоции, столько общего в профессии, грандиозные совместные планы.

Сейчас вот вспомнил. Мы сильны и мудры задним числом, как никогда.

Шура выросла с тёткой по отцу в подмосковном Одинцово, у которой и без неё было трое детей и все мальчишки. Отец девочки был конченный алкоголик, а мать, художница графити, просто исчезла, предварительно договорившись оставить дочку на три дня у сестры мужа — тёти Ани.

Три дня прошли, за ребёнком никто не приходил. Муж Анны, водитель-дальнобойщик, редко бывал дома, так что согласился оставить девчонку у них. Анна никак не хотела отдавать племянницу ни брату, ни в государственные руки.

За крышу над головой Шурочке приходилось работать по дому от зари до зари. Как только закончила школу, сбежала в Москву.

Что в ней было особенным, так это страсть к рисованию. Она выбрала РГУ им. Косыгина — мечтала стать художником компьютерной графики, настоящим профи. Мечтать не вредно, но сначала пришлось пойти в салон маникюршей рисовать узоры на ногтях. Шура дала себе год на подготовку и заработать на жизнь хоть что-то.

Выставила пару работ в сетях. Обратная связь не дала себя долго ждать — о странной, необычной художнице-маникюрше, то есть мастере ногтевого дизайна, поползли слухи, и тут же пошла запись. В салоне ей быстро сделали отдельный золотой кабинет, так как хозяйке хватило ума увидеть в Шуре талант и источник дополнительного дохода. Заработки начали приятно удивлять.

Помимо узоров, картинок, букв и всего на свете, что можно поместить на ноготь и нарисовать кисточкой, Шура стала распознавать характеры, взглянув на руки клиентки. Сами ногти, их форма, пальцы, ладони — все эти наблюдения удивительным образом выстраивались в стройную систему её собственной хиромантии. Потом начала почитывать соответствующие книжки и ходить на те самые сайты, где занимались экстрасенсорикой.

— Шурочка, погадайте, я вам дополнительно заплачу, — эти слова стали звучать всё чаще и чаще в её золотом кабинете.

Год пролетел незаметно, Шура окрепла, сняла неплохую квартиру рядом с салоном, но мысли об учёбе не оставила. Поменяла ВУЗ. Выбрала более короткий путь –колледж в Перми. Поступила на заочное отделение на графический дизайн и стала совмещать учёбу и работу. Даже тётке иногда помогала по праздникам, покупала ей лекарства и разные нужные мелочи.

Марина Митюхина ходила к Шуре на маникюр регулярно, как сделала первый раз, так и продолжила. К тому же, салон находился поблизости от её квартиры. Один раз Шура погадала ей на руке — но не хотелось говорить, что у Марины выходила короткая жизнь, насочиняла разного. Марина как будто заметила что-то. Улыбалась. Пригласила её после работы в кафе.

— Хочешь, я найду тебе подработку у нас в компании? Начнёшь с малого. К нам попасть не так просто, — предложила Марина, — ты каким софтом владеешь, кроме фотошопа?

Шура назвала три.

— Пойдёт. Нам часто нужны дополнительные резервы по моделированию. Если закрепишься, я замолвлю словечко, — она к тому времени работала в «Апп-Стар» уже около года, — коллектив нормальный, баб мало, мужики творческие, бабла зашибают прилично. Мужа себе найдёшь, — напророчила Марина.

— Я не готова замуж.

— А ну, и не надо тогда, — согласилась Марина.

Шурочка стала брать заказы, постепенно заработала себе имя в компании и продолжала учиться. Она прекрасно рисовала в любом стиле, как рукой, так и на графическом планшете, уверенно пользовалась программами и никогда не нарушала сроков.

Пришло время, и мастер маникюра покинула салон и свой золотой кабинет. Новая профессия давала намного больше радости и денег, а перспективы были просто безграничными. Спрос на Шурочкин талант поднимался. «Апп-Стар» предложила ей место младшего сотрудника.

— Спасибо тебе, Маринка! Если бы не ты, не видать бы мне такой работы. Всегда будешь теперь с маникюром, — шутила Шурочка.

— Я счастлива, что сделала доброе дело, — ответила Марина.

— Я у тебя в долгу.

— После рассчитаемся, — улыбалась Марина.

— Сергей Тимофеевич, — звонит Оксана из приёмной, — Ли Нин выехал из отеля и будет в офисе через двадцать минут.

— Спасибо. Я жду. Пусть его проводят сразу ко мне, Виталия Аркадьевича сегодня не будет.

Завтра вернисаж у знаменитого китайца. Сгорает от любопытства по новой версии «Зельта».

ГЛАВА 7. Сергей. Биопринтинг

Полный до отказа зал аплодирует с большим энтузиазмом.

Нашу презентацию новой версии «Зельта» давно ждали, и сейчас пришли все, кого мы пригласили. А сколько было желающих, кто не попал. Лепота!

Я практически закончил доклад, где рассказал о всех преимуществах новой программы.

— Если есть вопросы, с удовольствием отвечу, — говорю я публике.

— Когда выпуск? — слышится из зала.

— Ровно через двадцать восемь дней. Следите за обновлениями и рассылками, господа! Октябрь — это наш месяц.

— Что нового программа даст биопринтингу, простите за популистский вопрос, но в целом, интересно, — спрашивает высокая девушка.

— Много нового, могу вас заверить. Биопринтинг, как вы знаете, находится на пересечении 3D-печати, биотехнологий и регенеративной медицины, так что не всё зависит от нас, но мы движемся. За более подробным ответом милости прошу в наш офис, — кидаю я формальный ответ.

— С удовольствием. На какое время можно записаться на завтра? — продолжает девушка.

— К вам сейчас же подойдёт мой секретарь. Думаю, что мы найдём время, — улыбаюсь я и неожиданно узнаю её. Это ведь та самая красотка-хирург, в машину которой я врезался, когда гнал домой с корпоратива. Как же её звали? Она же мне оставила визитку, кажется, но я ни разу на неё не взглянул. Даже не знаю, где она.

Спускаюсь со сцены, здороваюсь за руку с некоторыми гостями, принимаю поздравления. Среди гостей есть довольно высокопоставленные чиновники и замминистра. Мне приятно, что мы вызываем такой большой интерес.

Опять вижу эту девушку среди гостей, она разговаривает с Герасимовым, моим старым знакомым, биохимиком из МГУ.

Подхожу к ним. Тянет немного отвлечься от грустных мыслей о Шуре, которые не отпускают с той самой минуты, как я вернулся ночью и не нашёл её дома. Чувство вины крепко засело в сознании.

Я не прочь пообщаться с людьми, даже если только по работе, мне всё равно. Иду к Герасимову. Можно и о красивых скульптурах Ли Нина поговорить. Встретиться с Герасимовым тоже не помешает.

— Добрый вечер, ещё раз! — встреваю я в их разговор.

— О, Сергей, рад тебя видеть. Вы знакомы? — показывает он мне глазами на девушку.

— Мне кажется, мы виделись однажды, — смотрю я ей в лицо, — на ночном шоссе.

— Да что вы! — восклицает с иронией Герасимов.

— Это не то, что ты подумал, — улыбаюсь я.

— Сергей Тимофеевич имел неосторожность забыть про тормоза и въехал в мою машину на светофоре, — вносит ясность девушка.

Мне неудобно, но я, убейся, не могу вспомнить её имя. Мучаюсь, как старый дед в деменции. Начинаю перебирать имена по буквам. А вдруг Яна?

— Вот это да-а! — протягивает Герасимов, — Как же так?

Да, бывает. А не свалить ли тебе? — звучит у меня в голове, но он этого не слышит. Мне резко расхотелось с ним беседовать.

— И здорово он вам повредил машину? — любопытничает биохимик.

— К счастью, я отделалась всего лишь одной вмятиной на бампере.

Лариса Лемешева! Вспомнил! Мозг смилостивился. Прохиндей.

— Почему вас заинтересовал биопринтинг, — перескакиваю я к теме её вопроса. Мне не очень хочется продолжать про биопринтинг, но очень почему-то хочется, чтобы Герасимов поскорее удалился.

— Да, действительно, это так интересно, новые органы, новые части тела, печатание живых клеток, — размышляет он.

— Мы же ваши старые клиенты, то есть не я, а клиника, в которой я работаю, — обращается она ко мне, — Вы, наверное, забыли, что я врач. Я записалась у вашего секретаря на завтра на три часа дня.

— Отлично. А что с машиной? Вы её починили? Может быть, нужна помощь?

— Простите, я отойду, — вдруг произносит догадливый Герасимов то, чего я так сильно жду, якобы увидев кого-то среди гостей.

— Я выставила машину на продажу. Она мне больше не нужна сейчас. Так получилось, что мне дали машину на работе, — говорит Лариса.

— Впечатляет. Вы далеко живёте?

— Относительно далеко, но за городом. На свежем воздухе. Скажите, Сергей, вы действительно печатаете органы или это только рекламные разговоры о хорошей перспективе?

— На сегодняшний момент лучше живого органа от донора ничего пока нет, увы. Во всяком случае, для того, чтобы можно было говорить не о единичном случае.

— Я видела, вы разговаривали с Фильдиным, вы хорошо с ним знакомы?

А вот это неожиданно. Она, как я посмотрю, внимательно следила за мной. Фильдин — член совета директоров одного крупного коммерческого банка.

— Что значит хорошо? Он наш заказчик и клиент. Можно сказать, что я хорошо с ним знаком, но без личных отношений. Вы хотите, чтобы я вас познакомил?

— У меня есть к нему небольшое дело, но сейчас, я думаю, не стоит к нему подходить. Я могу к вам обратиться с этой просьбой несколько позднее?

Ой! У нас имеются далеко идущие планы?

— Конечно, но вы же знаете, что люди этого уровня очень внимательно относятся к новым знакомствам. Я могу спросить хотя бы примерно, зачем вы ищете с ним встречу? Я в некоторой степени отвечаю за тех людей, которых знакомлю.

Она ничего не говорит. Мой вопрос растворяется в воздухе, как шипучая таблетка в стакане воды.

— Не хотите что-нибудь перекусить? У нас отличный буфет. Отвечаю! — киваю я в сторону основной тусовки.

Она как будто хочет что-то сказать. Я чувствую.

— Да, я не против. Сергей, у меня к вам есть одно важное предложение.

Я же чувствую такие вещи, она что-то от меня хочет.

— И какое же?

Я честно говоря даже не знаю, что и подумать.

— Надеюсь, вы отнесётесь к нему достаточно серьёзно. Опять же, вы сможете неплохо заработать.

— Насчёт этого я почти всегда готов, — смотрю ей в глаза.

ГЛАВА 8. Сергей. Пара

— К вам Лариса Лемешева, клиника «Эволюция». Вчера записывалась на презентации, — говорит Оксана в телефон.

— Пропустите через пять минут, пожалуйста.

Вчера она так и не дошла до буфета. Слилась за три минуты после того, как озвучила новость о своём предложении. Извинилась и сказала, что хотела бы всё обсудить завтра на встрече. Определённо что-то себе планирует. Дам ей двадцать минут на всё про всё для начала.

Опять думаю о Шуре. Вспоминаю вдруг, что она как-то попросила меня её не искать, если она решит от меня уйти. Определённо был такой разговор. Точно. Этой весной. В мае, кажется. Мы опять полетели в её любимый Питер гулять и вдохновляться, как она говорила. Художник же, я уважал её затыки, как она выражалась. В Питере ей нужны были не столько музеи, сколько сами улицы, здания, статуи на крышах, окна, подъезды, ограды, парапеты на набережных.

— Запомни, в этом случае меня бессмысленно будет искать. И не делай вид, что я говорю глупости.

— Я и не делаю. Почему ты вдруг об этом? — спросил я её немного удивлённый. Никаких причин для подобных разговоров я не находил, мы не ссорились и ничего не делили.

Она взяла мою правую руку и стала рассматривать ладонь.

— У тебя есть знак один, ты далеко пойдёшь. У тебя всё будет. Высшие силы тебя не оставят. Я спокойна. Даже если бы хотела, не смогу тебе навредить. Я не хочу, не подумай. У тебя многое случится благодаря мне, я рада.

— Хватит загадок, Шур. Я не верю в хиромантию.

— Не ищи. Запомнил? — повторила она.

Не сразу, а постепенно всплывают в памяти разные мелочи. Хотя, такие странные просьбы совсем не мелочь. Разве я мог придать тогда этому серьёзное значение? Нет, конечно. Мы всегда подвергаем критике разные пророчества, так принято в нашей культуре. Излишняя доверчивость до добра не доводит, как правило. Все пророчества и заглядывания в будущее сродни программированию.

И всё-таки она дала мне понять, что её исчезновение возможно, и она, правда, читает по руке.

Вспомнил.

Открывается дверь, в кабинет заходит Лариса.

Строгий приталенный китайский брючный костюм синего цвета застёгнутый на все пуговицы, точнее, не пуговицы, а тряпичные такие двойные узелки. Если бы не ярко-бирюзовая шаль, вид бы был довольно строгий. Она явно пытается что-то мне дать понять. Серьёзность её намерений, что ли? Не пойму пока.

— Простите, что мне пришлось неожиданно уйти вчера вечером с презентации, мне срочно надо было в клинику.

Вот что мне в ней определённо нравится, так это голос. Низкий и запоминающийся. С такими оригинальными интонациями.

— Но у вас же не роддом там, чтобы лететь сломя голову, — улыбаюсь я, — хотя, это меня не касается, и я всё понимаю. Работа есть работа, — делаю из себя важного бизнесмена-директора.

— У меня безумная просьба. То есть она нормальная, но вы к ней можете именно так отнестись.

Значит, она явилась сюда вовсе не из-за биопринтинга.

— Никто этого не знает пока я не услышу, о чём речь, — держу я ноту.

— И ещё, Сергей Тимофеевич, пусть наш разговор останется между нами.

Молчу. Ну, просто сплошная интрига. Киваю.

— Вы наверняка знаете, что мы являемся одной из ведущих клиник в стране в области эстетической хирургии.

— Знаю, да.

Она нервничает.

— Мы частная клиника, мы должны быть лучшими и самыми передовыми, чтобы удерживать лидерство. У нас нет государственных дотаций. Но нам, как и любой бизнес структуре, нужны платежеспособные клиенты. Сергей Тимофеевич, у меня есть небольшой список ваших клиентов, с кем бы мне хотелось наладить контакты с вашей помощью. Простите за наглость и самонадеянность. Это моя личная инициатива. И, конечно, это оплачивается. Ещё раз простите.

Ну, наконец-то выплюнула камушек. Всего-то. А чего я, собственно, ждал? Девушка не промах, как оказалось. И надо было мне въехать именно в её автомобиль тогда.

— Покажите список, — спокойно говорю я.

Читаю и диву даюсь. Откуда ей может быть известно, что этим высокопоставленным и богатым людям нужна помощь в эстетической хирургии? Я со всеми знаком лично.

— И как вы видите наше сотрудничество, я не совсем понимаю?

Что, интересно, она придумала? Что я буду всем звонить и договариваться, чтобы её приняли лично? Да меня на смех поднимут.

— Оно… несколько необычно. Просто то, что мы сможем им предложить, не сможет больше никто на сегодняшний день.

— И что же это такое?

— Я уверена, что они останутся довольны. Но они ещё об этом не знают. О наших разработках. Тут есть общее поле для сотрудничества. Для вашей компании, я имею в виду. Я бы хотела… чтобы мы вместе с вами попали на одно мероприятие, как пара… — она замолкает и смотрит на мою реакцию.

Это ещё что за подход? Какая пара?

— Пара? Я и вы?

— Да, именно.

— Но Лариса, я вас практически не знаю. Да и потом… у меня есть… как бы вам это сказать… у меня есть невеста, и ей вряд ли это понравится.

— Сергей Тимофеевич, речь идёт о серьёзном прорыве в науке. Эти люди ждут этого, но до них не достучаться обычным маркетингом, они смогут проникнуться только после личного контакта и в обстановке полной дискретности. Особенно после выхода вашей новой программы. В списке нет случайных людей. Все они подали заявки в Сингапурский институт трансплантации, а у нас более передовые наработки. Давайте попробуем.

— О чём вы говорите, я не понимаю. Какой ещё трансплантации? Трансплантации чего?

— Лица. Полной замены. До неузнаваемости.

— Что? — я впадаю в ступор. О чём она говорит?

— Вы хотите сказать, что Евгений Фильдин спит и видит, когда ему сделают подобную операцию?

— Да. Но только он это хочет не для себя, а для своей дочери, Виктории. Он готов заплатить любые деньги, чтобы это сделать. В каждой семье есть глубоко спрятанные проблемы. Я сама… не знаю, как мне получить к нему доступ.

— У его дочери проблемы с законом?

— Нет. Я потом вам расскажу.

— Мне сложно дать вам положительный ответ, Лариса.

— Можно я попрошу у вас ещё одну встречу, где-нибудь в другой обстановке. Сегодня я сказала только очень примерные ориентиры. Мы могли бы встретиться у меня дома, я покажу вам некоторые вещи в компьютере, которые не могу переслать или оставить на флешке. Вечером послезавтра вас устроит? Вот адрес, — она открывает сумочку и оставляет мне визитку, — Напишите мне, пожалуйста, о вашем решении. Я буду ждать.

Её напору можно только позавидовать.

Я в каком-то непонятном состоянии. Но не спешу отказываться. Что-то в этой Ларисе есть такое, что меня интригует.

ГЛАВА 9. Сергей. Мишка

Проходит около двух часов после разговора с Ларисой. Чертовщина какая-то, а не предложение. Но она не сама тут выступает, её уполномочили. Такие списки из головы не придумываются и в интернетах не постятся. Больно крутой заход. Она готовилась к визиту ко мне. Она ждёт мой ответ вместе со своими командосами. Клюну я или нет. И они что-то мне преподнесут. А мы посмотрим.

Я погружаюсь в текучку, потом встречаюсь с заведующими отделами. У каждого есть свои вопросы, и не все решения они могут принимать сами. В конце совещания прошу остаться Диму Захарова, у которого работали Митюхина и Степашина.

— Что Степашина? Увольняется или как? — спрашиваю я его.

— Да, Сергей Тимофеевич, сначала Митюхина, потом Степашина, не пойму, что с ними происходит. Не люблю я баб в нашем деле, простите меня, пожалуйста. Эмоции какие-то необъяснимые. Я не пойму, куда они сорвались обе. Всё, вроде, было ровно. Митюхина сама кого хочешь может и обидеть и всё такое. Никто их не трогал, так, подшучивали немного, но всё в пределах нормы. Может, к конкурентам каким подались?

— Скорее всего. Степашина позвонила и сказала, что увольняется?

— Да, по сути. У них у обеих контрактов не было. Их приняли просто на ставку и всё. Митюхина вот-вот должна была подписать трёхлетний контракт. Она далеко не глупая. Степашина слабее. Может, из-за контракта Митюхина и уволилась?

— У вас есть им замена?

— Да, не проблема. Но одного человека надо точно взять новенького на их место. Желательно паренька, — улыбается Дима.

— Хорошо. Я не против. Идите. Спасибо.

Что за поспешные увольнения? Без причин люди не уходят из стабильной компании. Неужели и правда конкуренты? Тоже мне, две звезды моделирования! Что там могут такого им предложить, чего нет у нас? Смотря что они ищут.

Я как-то не могу толком заняться Шуриным исчезновением. Мне постоянно слышится её голос, который говорит и просит, чтобы я её не искал. Даже во сне снится. Это очень сильно на меня действует, просто парализует. Шура вообще из тех женщин, которые не бросают слова на ветер. Когда она что-то просит, она это и имеет в виду.

Обида, я понимаю.

Свадьбы не будет. Это я тоже понимаю.

За вещами Шура не возвращается. Человек же не может жить без одежды, в конце концов. Я же не африканская ядовитая змея, которая будет ждать её под кроватью. Всегда можно приехать в квартиру, когда меня нет, например. Всё спокойно собрать.

А куда она поедет со своими чемоданами и коробками? Да, она в состоянии снять себе квартиру, она постоянно работает на удалёнке, но она не взяла с собой компьютер. Стоп! Может быть, я просто его ещё не нашёл? Я плохо осмотрел квартиру. Мне всё время некогда, или я сам себе запрещаю ходить по квартире — только кровать, ванная комната и кухня, а там ещё две комнаты. Надо непременно заняться.

Смотрю на визитку, которую мне оставила Лариса. Она попросила встречу на послезавтра у неё дома. Необычно как-то, какая-то полу официальная обстановка. Почему дома? А-а-а! Там она хочет мне что-то показать на своём компьютере, что не может переслать по сети. И что же это может быть? Люди со старыми и новыми лицами? А причём тут наша компания? Мы не работаем с живой тканью так, как им всем хочется, этим врачам.

После работы еду сразу домой. Перебираю все её вещи, сумки, смотрю в каждую полку и открываю каждый ящик, внимательно и последовательно. Лэптопа нет! Почему я сразу об этом не подумал? И нет нового чемодана на колёсиках. Значит, она кое-какие вещи с собой собрала. Получается, Шура получила ту самую фотографию и, не долго думая, собрала чемодан, прихватила компьютер и уехала. Куда? У неё был наготове адрес?

А зачем она ни с того ни с сего купила себе новый чемодан? Я ещё спросил её тогда, почему только один? Купила бы два одинаковых, и мне тоже. А что она мне ответила?

— Зачем нам одинаковые? Мы же не спортсмены из олимпийской сборной.

Звоню Мишке, старому приятелю по универу, который так и остался там преподавать. Сто раз звал его в бизнес и к себе в «Апп Стар», но он предпочёл научную карьеру. Идёт по стопам отца профессора.

— Удивляюсь я на тебя, Шишкин. Если ты только не хочешь с ней расстаться и оставляешь всё на самотёк.

— В смысле?

— Если ты не найдёшь её в течение ближайшей недели, то дальше тем более не найдёшь. Она устроится и будет жить новой жизнью. А вдруг с ней что-то случилось, ты об этом не подумал? — недоумевает Мишка, — позвони её тётке в Одинцово, может, она что-то знает. Я бы искал.

— Считаешь, надо обратиться в полицию?

— Они не будут этим заниматься. Женщина ушла от мужика и вещи собрала. Что им тут искать? Да ещё и измена твоя. Лучше некуда.

Мишку я послал. Мне кажется, что он не думает, а говорит обычные вещи, которые сразу приходят в голову, и все их говорят в подобных ситуациях.

Иду на кухню. Завариваю чай, что-то ем, не вникая во вкус, в голову приходят мысли: «Как на ночном шоссе недалеко от моего дома оказалась эта Лариса со своей машиной? Причём, приветливая и понятливая, готовая на любой мой каприз с визиткой наготове? И сейчас я читаю список моих клиентов и слышу от неё вполне себе серьёзное предложение. А дела-то не совсем простые…»

ГЛАВА 10. Лариса. Виктория

Список с клиентами Шишкина, точнее, «Апп Стара», мне даёт Тимошина. С кислой физиономией. Как обычно, когда разговаривает со мной. Не то, чтобы ревнует меня к Гришину, но имеет в виду. Любовница она его или нет, не знаю, знаю только, что самые неверные, не считающие десятиминутный перепих в какой-нибудь пустой палате чем-то серьёзным или изменой, это врачи. Особенно в стационарах. Для них тело — это физиология, не более того.

Гришин считает себя счастливо женатым. Мы все ему, конечно, верим.

— Мне сложно сказать, как вы будете работать с этими людьми, — говорит она мне, протягивая лист со списком, — я не была сторонницей идеи уполномочивать вас на такие подвиги, лучше бы это дело было поручить профессионалам, но Фёдор Степанович настоял. Поверил вашим светлым глазам, наверное. Решили дать вам испытательный срок около месяца на всё про всё.

Кто решил, не уточняет, приписывая себя к избранным, что-то решающим.

Я читаю фамилии. Некоторых я знаю, некоторых нет. Ну, как знаю, слышала об их существовании, лично не знаю никого.

— И сколько человек я должна привести за этот месяц? — задаю я наивный вопрос.

Тимошина смеётся.

— Да хотя бы одного, но по делу. Можете, конечно, всех сразу, но, боюсь, это невозможно.

Она разговаривает со мной на грани официального коллегиального тона и лёгкой насмешки. Ей, типа, можно. Небольшое такое снисхождение, как будто сама знакома с этими людьми и может к ним подступиться.

— Спасибо, Ольга Егоровна, — складываю листок со списком в четыре раза и кладу в карман халата. Стараюсь не показывать неуверенности или беспокойства.

— Удачи! — чуть ли не хихикает.

Про проблему Фильдина я узнаю от Гришина.

— Начните с Евгения Александровича Фильдина. Там непростая семейная ситуация, но, как правило, срабатывают именно сложные ситуации, когда нельзя откладывать, или другого выхода нет, — сижу у Гришина в кабинете.

— А что там?

— У него две дочери двойняшки, Виктория и Анна. Анна нормальная физически, а у Виктории серьёзные орофациональные расщелины.

— Заячья губа и волчья пасть? — уточняю я.

— Да. Хейлопластика и ринопластика были сделаны неудачно за границей, затем девочка попала в автокатастрофу, получила серьёзную травму лица, повторные операции дали неудовлетворительный эффект. Психологически ребёнок рос очень неустойчивым, особенно на фоне своей нормальной сестры. Говорю быстро и коротко, ввожу в суть. Были две попытки суицида. Почти никто не знает о существовании Виктории, сейчас она живёт за границей.

— Насколько подробно я могу разговаривать с самим Фильдиным? Что я могу, а что не могу ему говорить и показывать?

— Всё, что сочтёте нужным в рамках доступных материалов, которыми вы сейчас располагаете.

— Сколько ей лет? Виктории.

— Девятнадцать.

Меня опять подталкивает к тому, чтобы спросить, а донор-то есть? Как скоро вы найдёте ей подходящее лицо нужной группы крови, которое ей ещё и понравится? Но я молчу, Гришин почему-то терпеть не может такие вопросы.

— Дело не в хирургии как таковой, Виктория хочет поменять свою идентичность, сохранить всё в тайне, поменять имя и так далее. Возможно, есть непоправимый глубокий конфликт с Анной. Мы не в курсе её помыслов и амбиций.

— А откуда вы знаете, что отец согласен на подобную операцию?

— Он подал заявление в Сингапурский институт трансплантации, у нас там есть человек, который отслеживает заявки из России. Мы сделаем лучше, у нас есть новые разработки, связанные с ИИ.

— «Апп Стар» как-то участвует в процессе?

— Да. Попробуйте наладить контакт с Шишкиным, очень головастый парень, по сути управляющий компанией и новыми технологиями. Прямиков, Генеральный, больше занимается формальностями и бизнесом как таковым, разными стратегиями и прочее, не наукой.

— Сергей Шишкин. Я слышала о нём, да.

— Симпатяга. Вам понравится. Постарайтесь, Лариса, сделайте невозможное. Я в вас верю, в отличии от остальных из нашего руководства. Запомните, вы — это я в этом вопросе. Я не хочу, ещё раз повторю, привлекать к делу посторонних лиц.

— Можете на меня рассчитывать, Фёдор Степанович, в рамках моей компетенции.

— Берите шире, Лариса! — то ли намекает, то ли ещё что-то.

После этого разговора я понимаю, что от этого задания зависит моё пребывание в клинике и возможность новой квалификации. Может, я сумасшедшая, мне бы успокоиться и не лезть так высоко, найти себе мужа, нарожать двоих детей и заниматься обычными подтяжками, но кто сказал, что одно должно мешать другому? И потом, мне не сорок пять, у меня ещё полно времени, и я терпеть не могу себя ограничивать и ставить временные рамки.

Приезжаю в свой новый дом.

Даша ждёт указаний. Ужин приготовлен. Я не ем днём, это мне мешает работать, а ем только два раза в день — утром и вечером. Днём только вода или кофе. Поэтому ужин для меня очень важная вещь. Даша ещё и отлично сервирует. Мелочь, а приятно.

Нахожу в сети снимки Шишкина. В нём есть какое-то мальчишество, какие-то необузданные порывы и открытый взгляд. На два года старше меня. С ровесниками всегда легче находить общий язык — одна примерно музыка, фильмы, мода, стили, кумиры, эталоны красоты.

Но с таким придётся казаться проще, чем я есть на самом деле. Мальчик-альфа. Не брутальный, а тихий такой, напористый в том, что задумал. Мне так видится его образ.

До встречи, Сергей Тимофеевич!

ГЛАВА 11. Лариса. Орхидеи

Женщина с новым лицом, которую я видела в первый мой визит в Отделение, пришла в себя. Она на удивление спокойна и принимает свой новый облик достаточно позитивно. Ей ещё трудно разговаривать, но она уже справляется с мягкой пищей и может немного улыбнуться.

Конечно, надо ещё подождать, но я уже вижу, что «склейка» встала идеально. Мне разрешается побыть с ней пятнадцать минут в день. На мои вопросы она может дать только положительный или отрицательный ответ. Если она машет правой рукой, то это означает «да», если левой, то «нет».

— Скажите, Юлия, вам нравится быть другой?

«Да».

— Вы хотите начать новую жизнь?

«Да»

— Вы физически комфортно себя чувствуете? Что-то вас беспокоит, создаёт неудобства?

«Нет»

— Мы сделаем всё, чтобы вы как можно быстрее прошли период реабилитации. Вы большая молодец. Спасибо. Отдыхайте.

Ни один из вопросов, которые я действительно хочу задать, задать невозможно — ни о причинах её такого радикального решения, ни о её планах на будущее, ни о том, готова ли она завести ребёнка, который, очень может быть, будет похож на неё прежнюю. Такие вопросы вполне могут заставить её задуматься над тем, над чем она не готова думать, может дестабилизировать её психику и вызвать психическое отторжение себя.

Теперь у неё новое имя — вместо Вероники, она стала Юлией. Человек как будто полностью порвал с прошлым. Но я не особо в это верю. Душу-то он не поменял. Она также будет любить кислые яблоки, например, бирюзовый цвет или жать на педаль газа до упора, если любила высокие скорости. А самое главное, у неё остался её голос.

Ну, моё дело пока маленькое — меня допустили понаблюдать. Молча. Я должна убедиться, что такие операции существуют, что они эффективны и приносят пациентам удовлетворение. Гришин заверил, что при сегодняшних технологиях отторжение маловероятно, тем более, что лицо это не жизненно важный орган, от которого зависит работа организма.

Но я-то знаю, как и он, в чём я не сомневаюсь, что психические моменты также важны для здоровья, как и физические. У настоящих психов очень часто нет ни сахарного диабета, ни онкологии, ни цирроза печени, в большинстве случаев они здоровы и имеют регулярный стул, как говорится.

С другой стороны, она могла пойти на это именно для того, чтобы вылечить себя психически, и ничего другого не оставалось. Понятное дело, что стоимость такого решения по карману мизерному проценту нормальных людей, но кто знает, как шагнёт наука, и что нам спустят для выживания. Если захотят.

Мне всё же интересно, что сподвигло её на такой шаг, и я постараюсь очень завуалированно, но выяснить причину. Вполне возможно, что это вовсе не то, что я думаю.

Звонок. Шишкин. Ба!

— Алло!

— Лариса, я не против с вами встретиться и обсудить кое-какие детали.

А голос! Прямо затрагивает что-то внутри, какие-то спрятанные струны. Дзынь!

— Очень рада.

Орёл клюнул.

— Завтра во сколько?

— Вы можете вечером, часам к восьми?

— Без проблем. До встречи.

Опять — дзынь!

Посылаю ему в сообщении адрес.

Звоню Даше подумать над ужином и составляю примерное меню. Запаса продуктов в доме достаточно, как и вина. Могу заехать по дороге и купить свежих ягод и фруктов.

Гришину про визит Шишкина пока говорить ничего не буду, он наверняка начнёт всё обсуждать с так сильно сомневающейся во мне Тимошиной.

Вообще не собираюсь делать сегодня приём императора с горящими факелами и дорогими благовониями, ещё не хватало, чтобы он подумал, что я его соблазняю. Я действительно не могу нигде показать ему некоторые вещи, кроме, как на своём компе.

Буду в скромном брючном костюме спокойного цвета и лодочках без каблука. А Дашу придётся попросить удалиться из-за дискретности информации. Жаль, конечно, она так хорошо работает. Хотя, не исключено, что в «казённой квартире» всё утыкано жучками, и кто-то сидит на прослушке двадцать четыре часа. Или я чересчур много об этом думаю?

История с дочерью Фильдина заслуживает внимания, учитывая, кто такой сам Фильдин, и каковы могут быть планы у этой девятнадцатилетней Вероники. Но если отец ей потакает, то есть готов платить миллионы за трансплантацию, значит, он, как минимум в курсе. Должно ли это меня интересовать? На первый взгляд, нет. Я просто врач, а в данной ситуации даже не врач, а своего рода маркетолог, но всё-таки врач, а любая серьёзная патология — это ещё и то, что у пациента в голове. Иначе результат будет не совсем тот, который нужен.

Ну, всё, я готова. Приняла душ, оделась, поменяла макияж, подкрутила волосы, брызнула маленькую капельку любимого парфюма.

На часах восемь.

Звонок в ворота. Точность. Наверное, приехал заранее и ждал, когда наступит обговоренное время. Сама так делаю, когда иду на важные встречи. Уже хорошо.

Антон открывает ворота. У меня есть ещё и приходящий садовник, но сегодня у него выходной. Ничего, Антон тоже может нажать кнопку.

Дорогой китайский автомобиль тёмно-синего цвета, не чёрного. Без водителя. Сам за рулём. Значит, пить не будет. Или хочет оставить визит в тайне.

Иду ко входу. Хочу сама открыть ему дверь.

— Добрый вечер, Лариса! — улыбается Шишкин.

В руках букет из синих орхидей.

ГЛАВА 12. Сергей. Шоковый метод

Подъезжаю к дому. Судя по тому, где он находится, доктор с претензией. Возможно, она меня встретит вместе с мужем, тоже доктором. Не удивлюсь. Никто её не обязывал сообщать мне о своём семейном положении.

И почему первым в её списке оказался Женя Фильдин? Вообще-то он намного старше меня, но после того, как мы провели время на отдыхе в Аравийской пустыне, стали называть друг друга по именам. Ему нравятся животные, особенно лошади и верблюды. Тешит свои семитские корни, как он выражается.

Его увлечение доисламской поэзией меня поразило тогда, и наше путешествие было связано именно с тем, что он хотел посмотреть на то, как могли жить бедуины в те далёкие времена, а я просто заразился его энергией любопытства. Он цитировал Имруулькайса, известного поэта тех времён, и вообще организовал очень интересное путешествие, собрав группу из пяти бизнесменов, поверивших в его идею. И никто не пожалел.

Я и не знал, что верблюды такие мощные красавцы до этой поездки, просто предполагал, что это могло быть так, но в непосредственном контакте, всё видится в натуральную величину. Настоящие корабли пустыни.

Женя мельком упоминал о дочери, говорил, что она хотела бросить МГИМО и податься в телеведущие. Замуж не собиралась и крутила парнями, как вздумается. Пожалуй, всё. Как её звали, что-то пока не вспоминается. Надо подождать — придёт. Но чтобы он согласился пойти на такие крайние меры по трансплантации, абсурд какой-то. Если девушка хочет стать телеведущей, то, наверное, понимает, что лицо для такой профессии играет очень значимую роль. То есть она должна быть, как минимум, им довольна. Какая трансплантация?

Я не стал никому звонить из знакомых врачей, чтобы проконсультироваться по этому удивительному для меня вопросу, поверю Ларисе на слово.

Ворота разъезжаются. Ухоженный двор и очень симпатичный современный дом. Лариса не совсем простая у нас «докторша», получается. Важная деталь. Паркуюсь, беру букет орхидей с пассажирского сиденья и иду ко входу в дом.

Она — симпатяга.

— Это что? Орхидеи? — раскрывает она глаза, — спасибо. Синие орхидеи намекают на духовную свободу… я где-то читала.

— Они просто очень красивы, без намёков.

— Проходите! Я давно не видела таких цветов!

Вот почему все бабы так сильно зависимы от цветов и ищут в них скрытые тайные знаки? Мне захотелось ей подарить цветы без всякого повода, да потом, это же не красные розы, в конце-то концов. И я ничего не собираюсь тут делать «неприличного». Хватило истории с Мариной и Шуриной пропажи.

А мужа, кажется, не видно.

— Сначала я покажу вам результаты некоторых операций, проведённых нашей клиникой. Мне надо, чтобы вы поняли, Сергей, насколько потрясающим ноу-хау владеют наши хирурги. Это операции мирового уровня.

Я смотрю на монитор. Я действительно потрясён.

— Думаю, следующим этапом будет полная замена головы, — даже не знаю, я шучу или говорю так, как вижу эти вещи. Вспоминаются какие-то фантастические фильмы.

— Это потом, — она слегка улыбается, — и это уже, наверное, не трансплантация.

— Хорошо, давайте перейдём к делу. У вас есть список, и первым там стоит Женя Фильдин. Вот отсюда поподробнее.

— Могу предложить вам что-нибудь из напитков? Вы за рулём…

— Да, я бы выпил чёрный кофе, если вас не затруднит.

— Нисколько. Он готов, сварен за несколько минут до вашего приезда, — она достаёт вакуумный кофейник и наливает нам обоим в чашки кофе, — у Фильдина две дочери, если вы не знали…

История Виктории меня впечатляет. Звучит всё вполне правдоподобно, но потрясающе. Откуда у неё информация, я спрашивать не собираюсь, так как она точно этого не знает, достаточно, что просто ею владеет.

— Мы сделаем лучше и дешевле. Мне надо донести это до отца Виктории.

— Я, знаете, не пойму одного звена, — произношу то, что вертится на языке, — у Виктории есть возможность выбрать себе лицо, говоря по простому? И если есть, откуда в вашей клинике такие возможности? — я как-то затрудняюсь назвать вещи своими именами, а вопрос очень простой — откуда у них в клинике человеческие лица, блин?

— Я могу только вас уверить, Сергей, что мы не нарушаем законов страны. Москва — огромный город, в котором многое случается с людьми.

У меня такое чувство, что она не может ответить, потому что сама не знает, а уж отвечать за клинику со стопроцентной уверенностью — последнее дело.

— Вы упоминали о каком-то моём профессиональном интересе, если я правильно понял.

— Да, но это я смогу вам озвучить после старта вашей новой программы. Это не совсем в моей компетенции.

— Хорошо. Допустим, я готов к новым предложениям, но в данный момент вы хотите от меня контакт, верно? — смотрю на часы, — Я прямо сейчас могу позвонить Жене и попросить его приехать. Вы готовы?

— Прямо сейчас вы можете позвонить Фильдину?

— Могу. Он нормальный человек, и у меня есть его телефон.

— Но… это же большая тайна его личной жизни, вы можете его как-то… не могу подобрать правильное слово, напугать такой информацией по телефону. Я бы на его месте…

— Лариса, я просто попрошу его приехать, если он свободен, а рассказывать и показывать будете вы.

Она смотрит на меня и не верит.

— Он же не какое-то божественное существо на Олимпе, почему вы так на меня смотрите? Он нормальный человек, и у него есть определённая степень доверия ко мне. Ну, так что? Я звоню?

— Да. Но…

— Что?

— Может быть, я спрошу у своего шефа, как быстро мы можем быть готовы?

Понятно. Шеф у нас принимает решения, что и понятно. Интересно, кто он? Гришин, скорее всего.

— Так мне что делать? А если вы не дозвонитесь?

— Хорошо. Я… согласна.

Она так волнуется, что мне хочется её успокоить и взять хотя бы за руку, но это может нарушить наш деловой тон. И потом, мне нравятся шоковые методы. Надеюсь, они сработают и для Жени.

ГЛАВА 13. Лариса. Хороший вопрос

— Женя, привет! — говорит Шишкин по телефону.

Неужели всё так просто, и он звонит Фильдину, к которому шеф подбирался около года, и не мог на него выйти? В конце концов, ему пришлось рассекретиться и ввести молодого хирурга, то есть меня, которого вообще не планировал посвящать в эти дела. И ведь поставил на меня. Чувствую бабочку на плече.

— Ты можешь приехать по одному адресу в Подмосковье, недалеко от тебя? Прямо сейчас, — молчит какое-то время и слушает, — есть очень интересная информация, связанная с Сингапуром, — опять молчит, — думаю, мы управимся за час. Да, кидаю адрес. Жду.

Шишкин отключает телефон.

— Вот и всё, — подмигивает мне, — Я бы съел яблоко или персик, — показывает глазами на вазу с фруктами.

— Конечно, Сергей, — я не знаю, куда мне деваться от волнения, — у меня есть ужин. Давайте поедим, если хотите?

— Нет, спасибо, подождём Евгения Александолвича, — смотрит на меня с лёгкой ухмылкой, — мечты сбываются, Лариса. Может, и не ваши мечты, но как-то так.

— Это только начало, кто знает, как он отреагирует на меня, — зачем-то оправдываюсь.

— На вас? Никак не отреагирует, скорее всего, — улыбается.

— Ему далеко ехать до меня?

— Минут двадцать. А что у вас на ужин? Можно поинтересоваться?

— Треска и запечённые овощи на гриле, немного риса, вино. Всё просто. Сыр. Я сейчас накрою, — встаю, — можете мне помочь, если вы не против.

Идём на кухню. Даша всё приготовила и разложила на сервировочном столике на колёсиках, надо только отвезти к большому столу.

Сервируем, выкладываем и раскладываем. Запахи очень соблазнительные. Не помешали бы.

Раздаётся звонок.

— Пропустите, Антон! — говорю водителю. Страшно, ужас как. А вдруг я не смогу воспользоваться этим шансом? И Фильдин мне не поверит? Может, его сразу направить к Гришину? Я даже стоимости операции не знаю толком, сроков, вообще условий. Зачем только я согласилась на эту встречу? А вдруг второго шанса могло не быть? Мы же могли и опоздать. Уехал бы куда-нибудь. Держи удар, Лариса!

Открываю дверь. На пороге мужчина средних лет, спортивный, немного даже худее, чем привычный стандарт, в обычной одежде — коричневые брюки с накладными карманами по бокам, футболка, легкая тряпичная курточка. Я никогда не видела олигархов так близко. Глупость, конечно, но как-то срабатывает, что он настоящий крутыш, о котором все знают, который в Кремле и в телевизоре, а ты, вроде как случайно находишься рядом.

— Добрый вечер! — говорит Фильдин.

— Добрый! Заходи, пожалуйста, — перебивает моё приготовленное приветствие Шишкин, — знакомься, это Лариса.

Приглашаю Фильдина к столу, быстро достаю третью тарелку, приборы, бокал.

— Ребят, я не надолго, давайте сразу к делу. Спасибо за приглашение, — садится за стол.

— Жень, Лариса немного волнуется, ты просто выслушай. Пока так, — помогает мне Шишкин.

— Евгений Александрович, я хирург частной клиники пластической хирургии «Эволюция».

— Лариса, Гришин ничего не может мне предложить, — прерывает меня Фильдин.

— Он может предложить полное отсутствие шрамов. Этого не может никто. Ни в Сеуле, ни в Сингапуре. «Склейка» — это наша новая разработка. Он также может предложить практически стопроцентную мимику, — вскакиваю со стула и бегу к компьютеру, — смотрите! Я знаю эту пациентку лично, операции три дня. Я могу вас провести в Отделение, и вы увидите всё своими глазами, — показываю ему прооперированных пациентов, которые у меня есть в файле.

— Где ты её нашёл? — спрашивает Фильдин Шишкина?

— Евгений Александрович, есть ещё одна очень важная вещь — Виктория сможет выбрать донора.

Фильдин застывает. Смотрит на меня, а потом на Шишкина.

— Кто ещё знает про Викторию?

— Мне это сказал Гришин, — тут же отвечаю я, — и мне пришлось посвятить в это Сергея, чтобы он вам позвонил.

— Что значит «выбрать донора»? — переспрашивает Фильдин.

— Я… говорю то, что уполномочена говорить, Евгений Александрович.

Мы все трое молчим. Во-первых, какие бы не были у меня догадки на этот счёт, я, как последняя дура, а не агент, обсуждающий многомиллионную сделку, не знаю, что значит эта фраза.

— То есть о каком выборе идёт речь, вы не можете сказать?

— Не могу. Я знаю только, что выбор есть, — произношу я пересохшим ртом.

— В Сингапуре тоже есть выбор, знаете ли, — Фильдин серьёзен.

— Могу я пригласить вас в клинику в удобное для вас время и организовать встречу с Гришиным? — терять мне больше нечего, и козырей у меня не осталось. Знай я больше, я могла бы продолжить, но я опасаюсь, что он знает больше меня.

— Ну, я поехал, — Фильдин встаёт, всего доброго! — и идёт по направлению к выходу.

У меня всё внутри обрывается. Матч проигран.

— До свидания… — бормочет рот. Вижу, как Шишкин идёт вслед за Фильдиным, и как оба выходят из дома.

Ну, не бежать же за ними. Кранты! Сажусь на диван. Встаю, подхожу к столу, наливаю себе белого вина и залпом выпиваю бокал. Что я сделала не так? Где, в каком месте я прокололась? В том самом месте, где сама не знаю ответ.

Мне надо узнать ответ. Это именно то, что от меня скрывают больше всего.

Открывается дверь. Заходит Шишкин.

— Он перезвонит. Я дал ему твой телефон.

— Сергей, у вас было такое чувство, что вы круглый дурак?

— Хороший вопрос.

— Простите, не дурак, а дура. Я о себе, — вздыхаю я и опять наливаю себе вина.

ГЛАВА 14. Лариса. Бокал

Шишкин почему-то стал со мной на «ты». А я не могу.

— Почему Фильдин так резко ушёл? — спрашиваю и смотрю, как он накладывает себе рыбу. Она немного подостыла уже. Рыбу можно и холодную есть. Греть ему точно ничего не буду. Обойдётся.

— Привык делать то, что хочется, — ест с аппетитом.

— Невоспитанный, — шиплю я.

— Ему плевать. Вседозволенность — болезнь богатых. Он разный, сейчас он здорово нервничал. Не только ты.

— Вы поняли, Сергей, где я прокололась?

— А ты как думаешь? Это же один из важнейших вопросов после технологий и профессионализма самого исполнения. Криминал опасен не ценой, это Фильдина не особо тревожит, у криминала есть множество последствий замедленного действия.

— Вы считаете, что клиника находит доноров не совсем легальным путем? — то, чего я боюсь.

— Я не могу этого не допустить, но поскольку я этим вопросом не занимался, то ничего определённого сказать не могу.

— Получается, я не знаю, участвую я в криминале или нет. Верно?