Бесплатный фрагмент - Лес мертвецов

Глава первая: Там, где обрываются тропы

Солнечный свет, густой и золотой, как растопленный мед, с трудом пробивался сквозь плотный полог из вековых сосен и елей. Он не столько освещал, сколько расцвечивал полумрак, лежащий у подножия исполинских деревьев, ложился причудливыми пятнами на ковер из бурой хвои и упругого зеленого мха. Воздух, холодный и влажный, нес в себе неповторимый аромат — смолы, влажной земли, преющих листьев и чего-то еще, неуловимого и древнего, что можно было обозначить лишь одним словом: Лес.

Антон остановился, опираясь руками на колени, и с наслаждением вдохнул полной грудью. Его спина была мокрой от пота, несмотря на прохладу, а плечи ныли под тяжестью рюкзака, набитого под завязку.

«Легкая прогулка на выходные», — с горькой иронией вспомнил он слова Ивана. Легкой эта прогулка обещала быть как раз до того момента, как они свернули с хорошо натоптанной туристической тропы и углубились в чащу, которую на картах Иван с таким пафосом называл «Черноборским массивом».

— Ну что, капитан, — выдохнул Антон, обращаясь к высокому парню в ярко-красной ветровке, который уверенно шагал впереди, сверяясь с навигатором. — Далеко ли до обещанного рая? Или мы здесь уже ночевать будем?

Иван обернулся, и его обветренное, угловатое лицо расплылось в широкой ухмылке. Он был в своей стихии. Походы, палатки, костры — это был его личный способ сбежать от скуки офисной жизни, и он вкладывал в это дело всю свою нерастраченную энергию.

— Расслабься, старик. Еще пару километров, и выйдем к тому самому озеру. Место, я тебе говорю, волшебное. На картах его нет, туристы сюда не ходят. Чистота, первозданность! — Он широко взмахнул рукой, словно представляя им будущий лагерь.

— Первозданность — это когда медведи по ночам в палатку заглядывают? — раздался сзади голос. Это была Марина. Она шла, старательно переступая по кочкам, ее лицо, обычно безупречное, было раскрасневшимся от усилия, но в карих глазах теплилась усмешка. — Я, конечно, за единение с природой, но хотелось бы это единение дозировать.

— Ни один медведь не рискнет подойти к нашему лагерю, пока там Сергей готовит, — парировал Иван, кивая на четвертого участника их маленькой экспедиции.

Сергей, плотный, спокойный парень с внимательными глазами, лишь усмехнулся в ответ, поправляя очки на переносице. Его огромный рюкзак, набитый провизией и кастрюлями, позвякивал на каждом шагу. Он был молчаливым гением их компании, и его кулинарные способности на костре были уже притчей во языцех.

— Обещаю, медведи будут плакать от счастья и выпрашивать рецепт маринада, — сказал он, и его басок пророкотал как-то особенно умиротворяюще.

Замыкала шествие Лика. Она не отставала, но шла как-то отрешенно, почти не глядя под ноги. Ее взгляд скользил по стволам деревьев, по свисающим гирляндам мха, по причудливым наростам на корнях, словно она читала в них какую-то тайнопись. Лика была душой их компании — художница, мечтательница, верившая в приметы, духов и энергетику мест. Она и уговорила всех назвать это путешествие не просто походом, а «экспедицией в неизвестность».

— Чувствуете? — вдруг произнесла она, остановившись. Ее голос, обычно звонкий, сейчас прозвучал приглушенно. — Воздух… он другой. Гуще. И звуки… Слышите? Ни птиц, ни насекомых.

Все невольно замерли и прислушались. Лика была права. Та оглушительная тишина, что обрушилась на них после того, как они свернули с тропы, сейчас казалась еще более глубокой. Исчезло щебетание птиц, не было слышно даже комариного звона. Лес стоял в безмолвном, почти торжественном ожидании. Только старые сосны изредка потрескивали, словно перешептываясь о чем-то своем.

— Воображение, — отмахнулся Иван, но и его уверенность на мгновение дрогнула. — Просто глухое место. Птицы, наверное, там, на опушке, все и остались. Идем, скоро выйдем.

Он снова зашагал вперед, и остальным ничего не оставалось, как последовать за ним. Антон, превозмогая усталость, пошел рядом с Мариной.

— Ну как ты? — спросил он тихо.

— Ноги отвалятся скоро, но в целом ничего, — улыбнулась она. — Красиво, правда? Жутковато, но красиво. Как в сказке про Кощея.

— Только чтоб меня в сундук не спрятали, — хмыкнул Антон.

Они шли еще с полчаса, и пейзаж вокруг начал меняться. Сосны и ели стали еще выше, еще мощнее. Их стволы, черные и шершавые, напоминали колонны какого-то гигантского, заброшенного храма. Света становилось все меньше, и тот зеленоватый полумрак, что их окружал, начинал казаться вечным. Воздух и впрямь стал другим — тяжелым, влажным, с явным привкусом гнили и стоячей воды.

Иван то и дело сверялся с навигатором, и на его лице появилась тень беспокойства.

— Странно… — пробормотал он. — Должны были уже выйти. По карте озеро вот тут.

— Может, карта кривая? — предположил Сергей. — Или спутники глючат? В таких чащах это бывает.

— Возможно, — неохотно согласился Иван.

Внезапно лес расступился. Они вышли на край неглубокого оврага, на дне которого змеился ручей с темной, почти черной водой. А на противоположной стороне, среди деревьев, виднелось то, что они искали, но виднелось оно не так, как они ожидали.

Это была не уютная поляна у зеркального озера. Перед ними лежала обширная, болотистая низина, посреди которой плескалось озеро — не синее и прозрачное, а мутно-зеленое, покрытое ряской и плавающими островками бурой тины. Вода стояла неподвижно, как расплавленное олово. А на самом мысу, вдававшемся в озеро, стояли строения.

Заброшенный лагерь.

С первого взгляда было понятно, что ему наступило не одно десятилетие. Несколько бревенчатых бараков с провалившимися крышами стояли, покосившись, словно пьяные. Окна зияли черными дырами, из которых свисали клочья мха, похожие на седые бороды. Посередине, на заросшей бурьяном площадке, темнел остов кострища, сложенного из крупных, почерневших от копоти камней. Кое-где между бараками виднелись странные, низкие постройки, больше похожие на землянки или склады.

— Вот черт… — тихо выругался Иван. — Ни на одной карте этого нет.

— Зато есть озеро, — с горьковатой иронией заметил Антон. — Ты же обещал озеро. Обещание выполнено. Правда, с сюрпризом.

— Заброшенный пионерлагерь, что ли? — предположила Марина, смотря на него с нескрываемым любопытством. Ее усталость как рукой сняло.

— Слишком уж глухо для пионерлагеря, — покачал головой Сергей. — Скорее, какая-то лесохозяйственная база. Или геологов. Судя по состоянию, брошено лет сорок-пятьдесят назад.

Лика не произнесла ни слова. Она стояла, вглядываясь в лагерь, и ее лицо было бледным и напряженным.

— Мне здесь не нравится, — наконец сказала она. — Давайте уйдем. Найдем другое место.

— Куда уходить? — возразил Иван. В его глазах загорелся азарт исследователя. — Уже почти вечер. Через час стемнеет. А здесь есть где укрыться. Посмотри — те бараки еще целыми кажутся. И вода рядом. Место идеальное!

— Идеальное для чего? — резко спросила Лика. — Для ночевки в компании призраков? Ты чувствуешь эту энергию? Она… тяжелая. Мертвая.

— Энергия у тебя в ногах кончилась, вот и кажется, — отшутился Иван, но шутка прозвучала неубедительно. — Все, решение принято. Разбиваем лагерь. Но сначала разведка. Кто со мной?

Антон и Сергей, после недолгого колебания, согласились. Марина предпочла остаться с Ликой, разбирать палатку и собирать хворост для костра — вдали от мрачных построек.

Перебравшись через ручей по скользкому бревну, они вошли на территорию лагеря. Тишина здесь была еще более гнетущей. Даже их шаги по потрескавшемуся асфальту дорожки и хрусту битого стекла под ногами казались кощунственно громкими.

Бараки были пусты. Внутри пахло плесенью, пылью и чем-то еще — сладковатым и тошнотворным, как запах давно разложившейся плоти. На полу валялись обрывки газет, пожелтевшие и истлевшие, обломки мебели, какие-то железные койки с проржавевшими панцирями сеток. Стены были покрыты слоями грязи и паутины, но кое-где проступали остатки росписи — блеклые, почти стертые изображения звезд, серпов и молотов, и какие-то странные геометрические символы, нанесенные поверх них темно-красной краской, похожей на запекшуюся кровь.

— Веселенькое местечко, — констатировал Антон, освещая фонариком угол барака. — Прямо романтика.

— Смотрите, — Сергей стоял у одной из стен и указывал на большой лист фанеры, прибитый гвоздями. На нем кто-то углем нарисовал нечто, напоминающее схему или карту. В центре был круг, обозначавший, судя по всему, лагерь. От него во все стороны, вглубь леса, расходились линии, но все они, одна за другой, обрывались, упираясь в нарисованную толстую, извилистую черту, что опоясывала круг, словно барьер.

— Что это? — спросил Антон. — Игра такая? Лабиринт?

— Не знаю, — ответил Сергей, вглядываясь в рисунок. — Но похоже на карту побега. Неудачного, судя по всему.

Иван тем временем исследовал кострище. Камни были не просто черными от копоти. Они были оплавлены по краям, словно от чудовищного жара. А вокруг, на земле, он нашел несколько странных предметов: сильно проржавевший нож с обломанным кончиком, пустую жестяную коробку из-под консервов с непонятными символами на боку и несколько крупных, темных перьев, похожих на вороньи, но раза в полтора больше.

— Ребята, по-моему, это было не просто место отдыха, — громко сказал Иван, и в его голосе прозвучала тревога.

Они вышли из барака и осмотрели одну из низких построек. Дверь была завалена упавшей балкой, но окно, затянутое паутиной, оказалось рядом. Антон просунул внутрь руку с фонариком.

— Боже… — вырвалось у него.

Внутри не было никакого склада. Это была одна-единственная комната, почти пустая. Посредине на полу лежал большой, истлевший ковер с причудливым орнаментом, похожим на спираль. По стенам стояли полки, заставленные склянками, колбами и какими-то банками с мутным содержимым. В углу стоял массивный деревянный стол, на котором лежали пожелтевшие книги в кожаных переплетах, странного вида инструменты, напоминающие хирургические, и несколько свечей, оплывших до самых подсвечников. А на стене за столом висел портрет. Портрет сурового мужчины в форме НКВД образца 30-х годов, но нарисованный в такой манере, что его глаза, темные и пронзительные, казалось, следят за тобой из любого угла комнаты.

— Это не геологи, — тихо сказал Сергей. — Это… что-то другое.

Они молча отошли от землянки. Воздух сгущался, вечерние тени быстро ползли из чащи, наползая на лагерь. Пора было возвращаться к девушкам.

Лагерь они разбили метрах в ста от заброшенных бараков, на небольшой возвышенности, откуда было видно и озеро, и часть лагеря. Костер, разведенный Сергеем, горел ровно и жарко, отгоняя сгущающиеся сумерки и вселяя в сердца иллюзию безопасности. Запах жареной на углях тушенки и вареной кашки казался самым райским ароматом на свете.

Но настроение у всех было испорчено. Рассказ ребят о том, что они нашли, повис в воздухе тяжелым грузом.

— Оккультные ритуалы? В тридцатые годы? — скептически хмыкнула Марина, но в ее глазах читалась неуверенность. — Может, это просто какая-то лаборатория была? Химическая или еще какая.

— С портретом чекиста? — возразил Антон. — И с такими инструментами? Нет, там что-то не то. И эти символы на стенах… Я такие в книжке по черной магии видел.

— Не говори ерунды, — отрезал Иван, но сам выглядел озадаченным. — Скорее всего, это был какой-то секретный объект, может, по разработке химического оружия, вот они и маскировались под всякие ритуалы, чтоб чужих отпугивать. Легенда такая.

— А карта на фанере? А оплавленные камни у костра? — не унималась Лика. Она сидела, обняв колени, и смотрела в огонь. — Я же говорила. Это место проклятое. Оно не отпустит тех, кто сюда пришел.

— Лика, хватит, — мягко сказал Сергей, протягивая ей кружку с горячим чаем. — Мы здесь на одну ночь. Утром соберемся и уйдем. Заблудиться в двух соснах — это не про нас. У меня компас, у Вани навигатор. Все будет в порядке.

— А если навигатор снова откажет? — спросила она, поднимая на него глаза. — А если компас начнет врать?

В ответ воцарилась тишина, нарушаемая лишь треском поленьев и далеким, тоскливым уханьем филина где-то в глубине леса.

Ночь опустилась на лес стремительно и бесшумно, как черная бархатная завеса. Костер догорал, отбрасывая прыгающие тени на лица друзей и на темные силуэты деревьев, стоявших вокруг них тесным, недружелюбным кругом. Решено было выставлять дежурства. Первым вызвался Иван.

Антон, забившись в спальник, долго не мог уснуть. Он ворочался, прислушивался к ночным звукам. Лес, днем такой безмолвный, ночью ожил. Но звуки эти были странными. Не привычный шелест листьев или перекличка ночных птиц, а что-то иное. Глухие, отдаленные стуки, словно кто-то бил по дереву где-то очень далеко. Шорохи, похожие на крадущиеся шаги по хвое. И ветер… Ветер, которого не было, шелестел вершинами сосен, нашептывая что-то на непонятном, древнем языке.

Он закрыл глаза и попытался уснуть, но перед ним стояло лицо с того портрета — холодное, всевидящее, безжалостное.

Ивану не спалось. Он сидел у догорающего костра, подбрасывая в него сучья, и чувствовал себя виноватым. Это он затащил их сюда, в эту глухомань, начитавшись форумов о «диких, нетронутых местах». Он так хотел показать им что-то настоящее, не избалованное толпами туристов. А показал им это… это кладбище.

Он вздохнул и посмотрел в сторону лагеря. Бараки стояли как гигантские черные гробницы, сливаясь с ночным мраком. И вдруг ему показалось, что в одном из окон мелькнул свет. Слабый, мерцающий, как от свечи.

Иван встал, насторожившись. Свет погас. «Показалось, — подумал он. — Отблеск костра на стекле».

Он сел обратно на бревно, но чувство тревоги не отпускало. Он снова взглянул на лагерь. И снова увидел свет. Теперь в другом окне. Он двигался, плыл по черному квадрату окна, словно кто-то проходил по комнате со свечой в руке.

«Лика? Марина? — мелькнула у него мысль. — Неужели пошли туда?»

Он быстро оглянулся. Палатка была закрыта, вокруг никого. Сергей и Антон спали.

Иван схватил фонарик и, не раздумывая, пошел к лагерю. Он должен был проверить. Не мог же он допустить, чтобы девушки по ночам шатались по развалинам.

Перейдя ручей, он осторожно вошел на территорию. Воздух здесь был холоднее, земля под ногами мерзлой. Он направился к тому бараку, где видел свет. Дверь скрипнула, когда он толкнул ее. Внутри пахло так же, как и днем — плесенью и смертью.

— Кто здесь? — громко спросил он, и его голос гулко отозвался в пустом помещении.

В ответ — тишина. Он посветил фонариком по углам. Никого. Пыль на полу лежала нетронутым слоем. Никаких следов.

«И все-таки я что-то видел», — упрямо сказал он сам себе и вышел наружу.

Он решил обойти весь лагерь. Луна, бледная и ущербная, выглянула из-за туч, отбрасывая слабый, призрачный свет. Тени от бараков легли длинными, искаженными полосами. Ему снова почудилось движение — на этот раз возле той самой землянки с окном. Он побежал туда, стараясь ступать как можно тише.

Дверь в землянку была по-прежнему завалена балкой. Окно целое. Никого.

Иван почувствовал, как по спине у него бегут мурашки. Он был человеком дела, технарем, рационалистом. Но то, что происходило сейчас, не поддавалось рациональному объяснению. Он стоял посреди заброшенного лагеря в глухой тайге, где по логике вещей не должно было быть ни души, и ему повсюду чудились огни и движение.

Он посветил фонариком в окно землянки. Луч скользнул по полкам со склянками, по столу… и замер.

На столе лежала раскрытая книга. Толстый фолиант в кожаном переплете. Иван был абсолютно уверен, что днем, когда они заглядывали внутрь, книга была закрыта.

Его сердце забилось чаще. Он прижался лицом к холодному, грязному стеклу, пытаясь разглядеть страницу. На пожелтевшей бумаге были нарисованы те же странные символы, что и на стенах бараков, и испещрены плотными строчками рукописного текста. А на полях… на полях кто-то сделал заметки. Свежие заметки. Чернила были темными, чуть ли не черными, и блестели в свете фонаря, словно еще не высохли до конца.

Иван отшатнулся от окна, как от края пропасти. Кровь стучала у него в висках. Это было невозможно. Совершенно невозможно.

Он больше не хотел ничего проверять. Ему нужно было назад, к костру, к спящим друзьям. Он резко развернулся и почти бегом бросился прочь от землянки.

И тут он его услышал. Звук, от которого кровь стыла в жилах.

Глубокий, протяжный, леденящий душу шепот. Он доносился не из одного места, а словно окружал его со всех сторон, исходя из самой темноты, из-за стволов деревьев, из-под земли.

Шепот был на непонятном языке, полном шипящих и свистящих звуков, но в его интонации была нечеловеческая, древняя злоба. В нем слышалась угроза, проклятие и… голод.

Иван замер, не в силах пошевелиться. Его фонарик выпал из ослабевших пальцев и с глухим стуком ударился о землю, погаснув. Луна снова спряталась за тучи. Его окружила абсолютная, непроглядная тьма. И шепот становился все громче, все ближе.

Он почувствовал, как по его щеке скользнуло что-то холодное и шершавое, как древесная кора. Пахнуло тлением и могильным хладом.

Собрав всю свою волю, Иван рванулся с места. Он бежал, не разбирая дороги, спотыкаясь о кочки и корни, срываясь в колючие кусты. Он бежал на ощупь, руководствуясь лишь одним инстинктом — бежать от этого места, от этого шепота.

Впереди, сквозь деревья, блеснул огонек. Костер! Он бежал на него, как на спасительный маяк.

Выскочив на поляну, он увидел испуганные лица друзей. Антон и Сергей стояли с зажженными фонарями, Лика и Марина — за их спинами.

— Ваня! Что случилось? — крикнул Антон.

Иван, задыхаясь, упал на колени у костра. Он был бледен как полотно, его тело сотрясала дрожь.

— Там… кто-то есть… — с трудом выговорил он. — Шепчет…

Все смотрели на него в ужасе.

— Что ты несешь? Кто шепчет? — спросил Сергей, подходя к нему.

— Не знаю… — Иван поднял на него дикий взгляд. — Он везде. В темноте. И в землянке… книга… ее кто-то читал…

Сергей и Антон переглянулись. Лика тихо ахнула и закрыла лицо руками.

— Успокойся, Ваня, — сказал Антон, опускаясь рядом с ним. — Тебе показалось. Ночь, усталость, нервы…

— Нет! — резко оборвал его Иван. — Я все слышал! Я все чувствовал! Он прикоснулся ко мне!

Он показал на свою щеку. В свете костра было видно длинную, тонкую царапину, из которой сочилась кровь. А на его красной ветровке, чуть ниже плеча, темнело маленькое, липкое пятно. Сергей подошел ближе и прикоснулся к нему пальцем. Пятно было черным и тягучим, как смола, но пахло оно медью и разложением.

— Что это? — прошептала Марина.

Никто не ответил. Они стояли вокруг трясущегося Ивана и смотрели в окружающий их лес. Он больше не был безмолвным. Теперь он был полон звуков. Тихих, крадущихся, зловещих. И все они, казалось, шептали одно и то же слово на своем древнем, мертвом языке.

Слово, которое они не понимали, но чей смысл был ясен им на уровне животного инстинкта.

Уходите.

Но было уже поздно. Лес проснулся. И он был голоден.

Глава вторая: Шепчущие стены

Тишина, наступившая после слов Ивана, была страшнее любого звука. Она была густой, плотной, словно ватой заложило уши. Даже треск догорающих в костре веток казался приглушенным, доносящимся из-за толстого стекла. Пять пар глаз с одинаковым ужасом смотрели то на бледное, искаженное лицо Ивана, то на чернеющую за кругом света стену леса.

Первым очнулся Сергей. Его практичный ум, воспитанный на законах физики и химии, отчаянно сопротивлялся происходящему, ища рациональное зерно.

— Показалось, — сказал он твердо, но его собственный голос прозвучал неуверенно. — Ночью в лесу всегда полно звуков. Ветер, животные… А царапина… Ты мог о сук задеть, когда бежал.

Он наклонился к пятну на ветровке Ивана, понюхал и сморщился.

— Смола. Какая-то едкая. Дерево истекшее.

— Это не смола, — прошептал Иван, смотря в одну точку перед собой. Его пальцы судорожно сжимали и разжимали край куртки. — И это не ветер. Он… он шептал. Слова.

— Какие слова? — тихо спросила Лика. Она не отводила взгляда от леса, ее тело было напряжено, как струна.

— Не знаю. Не по-нашему. Но я понял… Понял, что он хочет, чтобы мы ушли. А еще… что мы уже не уйдем.

Марина обняла себя, потерла ладони, будто замерзла, хотя ночь была довольно теплой.

— Ваня, ты в порядке? Может, тебе воды? Ты выглядишь ужасно.

— Воды? — он горько усмехнулся, и этот звук был страшнее любого крика. — Он здесь. Везде. В земле, в воздухе, в деревьях. Лес… он живой. И он на нас смотрит.

Антон, до сих пор молчавший, резко встал.

— Все, хватит! — его голос прозвучал как хлопок, заставив всех вздрогнуть. — Сидеть и трястись — это не вариант. Сергей прав, ночные страхи — вещь заразная. Ваня, ты испугался, тебе померещилось. Мы все на нервах. Но утром мы сворачиваем лагерь и уходим. Быстро и без дискуссий. Договорились?

Он обвел взглядом всех. Сергей кивнул, Марина поспешно согласилась. Лика лишь медленно перевела на него свой взгляд, полный такой глубокой скорби и понимания, что у Антона внутри все похолодело. Иван ничего не сказал.

— Отлично, — Антон сделал вид, что не заметил их реакции. — Теперь спим. Но по-другому. Дежурить будем вдвоем. Я первый. Сергей, ты со мной? Час дежурства, потом сменяемся. Фонари под рукой. Топоры тоже.

Сергея такая решительность явно ободрила. Он кивнул и придвинул поближе свой увесистый рюкзак с инструментами. Остальные, после недолгих уговоров, разбрелись по палаткам. Лика ушла последней, все так же поглядывая на лес через плечо.

Антон и Сергей сели у костра спиной к спине, чтобы охватить взглядом все триста шестьдесят градусов. Пламя упорно сопротивлялось, отвоевывая у ночи небольшой круг света, но сразу за его границей начиналась абсолютная, непроглядная тьма. Казалось, будто они сидят на маленьком плоту посреди черного, безжизненного океана.

Первые полчаса прошли в напряженном молчании. Оба вслушивались в каждый шорох, каждый щелчок. Лес, однако, притих. Тот зловещий шепот, о котором говорил Иван, не повторялся. Слышался лишь обычный ночной гул — далекий, безличный.

— Думаешь, он все выдумал? — тихо спросил Антон, не поворачивая головы.

Сергей вздохнул.

— Не думаю. Ваня — не Лика. Он не из тех, кто верит в духов. Он что-то видел. Что-то слышал. Другой вопрос — что именно. Галлюцинации от переутомления? Вполне возможно. А эта царапина… Видел? Похоже на след от тонкой проволоки или острой ветки.

— А пятно?

— Не знаю. Похоже на смолу, но запах… Сергей помолчал. — Запах как в том бараке. Сладковатый. Трупный.

Антон сглотнул.

— Завтра утром, как только рассветет, уходим. Я больше не хочу проверять, кто из нас прав.

— Согласен, — отозвался Сергей.

Еще через полчаса их сменили Антон и Марина. Потом — Сергей и Лика. Ночь тянулась мучительно долго, но ничего сверхъестественного больше не происходило. Лес хранил гробовое молчание, и это молчание было почти таким же пугающим, как и тот шепот.

Рассвет пришел неяркий, затуманенный. Серые, влажные клочья тумана стелились по земле, цепляясь за корни деревьев и заполняя низины. Озеро с заброшенным лагерем тонуло в молочной пелене, и лишь верхушки самых высоких сосен торчали из этого безмолвного моря, как острова.

Первым из палатки выбрался Иван. Он выглядел немного лучше — бледность сошла, взгляд стал более осознанным, но в глубине глаз затаилась тень, которой не было раньше. Он молча принялся помогать Сергею собирать палатку, избегая разговоров.

Когда все собрались у потухшего костра, завтрак прошел в тягостном молчании. Даже ароматный чай, который Сергей всегда умел делать особенно вкусным, сегодня казался безвкусной жижей.

— Ну что, — Антон отставил кружку и встал. — Поехали. Ваня, веди.

Иван кивнул, достал навигатор. Он нажал кнопку, экран ярко вспыхнул. Парень пролистал меню, и на его лице появилось недоумение.

— Странно…

— Что такое? — насторожился Сергей.

— Не ищет спутники. Вчера к вечеру глючил, но хоть какие-то показывал. Сейчас — ноль. Абсолютный ноль.

— Может, туман мешает? — предположила Марина.

— Туман не должен влиять настолько критично, — покачал головой Сергей. — Давай компас.

Антон подал ему свой армейский компас в металлическом корпусе. Сергей открыл крышку. Стрелка, поколебавшись, уверенно указала на север.

— Вот видишь, — облегченно выдохнул Антон. — Идем по азимуту. На запад, как планировали. Через несколько часов выйдем к той тропе.

Они надели рюкзаки и тронулись в путь. Иван шел первым с компасом, за ним — Антон, потом девушки, и замыкал Сергей. Туман был таким густым, что человек в трех шагах вперед превращался в расплывчатый силуэт. Они шли, почти не видя земли под ногами, спотыкаясь о невидимые корни и кочки. Звуки их шагов поглощались влажной пеленой, создавая жутковатое ощущение нереальности происходящего.

Шли они, как им казалось, час. Два. Антон сверялся с часами. Солнца не было видно, время текло странно, то замедляясь, то ускоряясь. Лес вокруг был однообразным — все те же черные стволы, все тот же мох, все тот же туман.

— Стой, — вдруг сказал Иван, замирая.

Все остановились.

— Что опять? — спросил Антон, подходя к нему.

Иван молча указал вперед. Из тумана проступали контуры деревянных построек.

— Это… — прошептала Марина.

Они вышли на край оврага. Внизу змеился ручей с черной водой. А на противоположной стороне, словно призрак, выплывал из молочной пелены заброшенный лагерь.

Они вернулись. Прошли по кругу.

Некоторое время все просто стояли и молчали, не в силах принять этот простой и чудовищный факт. Они шли строго на запад, по компасу, не отклоняясь. И пришли туда, откуда ушли.

— Не может быть, — первым нарушил молчание Сергей. Его голос дрогнул. — Этого не может быть. Компас… Он же…

Он взял компас из рук Ивана. Стрелка по-прежнему показывала на север.

— Может, мы просто заблудились? — со слабой надеждой в голосе сказала Марина. — В тумане легко пойти по кругу.

— Идти по кругу с компасом? — резко оборвал ее Антон. — С четким азимутом? Это невозможно!

— А если это магнитная аномалия? — не сдавался Сергей, ученый в нем отчаянно цеплялся за соломинку. — Местные породы… Железная руда… Она может влиять на компас.

— И на навигатор? Одновременно? — тихо спросила Лика. Она не смотрела на лагерь. Она смотрела на лес вокруг. — Он не отпускает. Я же говорила.

Ее слова повисли в воздухе, тяжелые и неоспоримые.

— Ладно, — Антон с силой выдохнул, собирая волю в кулак. — Паника нам не помощник. Раз уж мы здесь, давайте подойдем к делу с другой стороны. Мы не можем уйти. Значит, нужно понять — почему. И что это за место.

— То есть? — насторожился Иван.

— Знание — сила. Мы в панике бежали от лагеря. А зря. Там могут быть ответы. Карты, документы… Что-то, что объяснит, что здесь происходит. И, возможно, укажет путь к отступлению.

— Ты предлагаешь нам вернуться туда? — Марина смотрела на него с ужасом. — После того, что произошло с Ваней?

— После того, что произошло с Ваней, — жестко парировал Антон, — стало ясно, что бежать бесполезно. Мы попробовали. Не вышло. Значит, нужно искать другой способ. Сидеть здесь и ждать, пока… — он запнулся, не решаясь договорить, — …пока что-то случится, я не намерен.

Сергей, помедлив, кивнул.

— Логика есть. Если здесь есть какая-то аномалия, то ее источник, скорее всего, там. — Он кивнул в сторону лагеря. — Игнорировать его — значит оставаться в неведении. А в неведении мы беззащитны.

Иван молчал, его лицо было каменным. Но он тоже кивнул, коротко и резко. Страх перед неизвестностью начинал пересиливать страх перед конкретной угрозой.

Решение было принято. Снова взвалив на плечи рюкзаки, они перешли через ручей и ступили на территорию лагеря. Днем, даже в тумане, он выглядел не так зловеще, как ночью, но от этого не становился менее отталкивающим. Заброшенность и запустение здесь ощущались физически, как давление на барабанные перепонки.

— Разделимся, — предложил Антон. — Осмотрим все постройки. Ищем что угодно: карты, журналы, записи. Любую информацию. Действуем парами. Я с Мариной. Сергей с Ваней. Лика… Лика, ты с нами.

— Нет, — неожиданно твердо сказала Лика. — Я пойду одна.

— Это не обсуждается, — возразил Антон.

— Мне нужно… почувствовать это место, — она обвела взглядом бараки. — Ваши фонарики и топоры только спугнут тишину. А в тишине можно услышать больше, чем в грохоте.

Она была права, и все это понимали, но мысль отпустить ее одну вызывала у всех протест.

— Хорошо, — неожиданно согласился Сергей. — Но ненадолго. И кричи, если что. Громко.

Лика кивнула и, не сказав больше ни слова, направилась к дальнему бараку, тому, где они нашли рисунок на фанере. Ее легкая фигура быстро растворилась в тумане.

Остальные обменялись тревожными взглядами и разошлись по своим маршрутам.

Антон и Марина вошли в тот самый барак, где ночью Иван видел свечение. Дневной свет, едкий и рассеянный, проникал внутрь через разбитые окна и щели в стенах, выхватывая из мрака клубы пыли и уродливые тени. Воздух был неподвижен и сперт.

— И что мы ищем? — тихо спросила Марина, в страхе прижимаясь к Антону.

— Все, что покажется необычным. Бумаги, в первую очередь.

Они принялись осматривать помещение. Антон методично обыскивал груды хлама в углах, Марина, преодолевая отвращение, ковырялась в остатках рухнувших нар. Она была журналистом по образованию, и ее профессиональное любопытство понемногу брало верх над страхом.

— Антон, смотри, — она позвала его, стоя у стены, противоположной входу.

На стене, почти полностью скрытая слоями грязи, висела деревянная доска, на которой когда-то крепились какие-то бумаги. Большинство кнопок проржавели, и клочки пожелтевшей бумаги валялись на полу. Но один лист уцелел. Это был приказ, отпечатанный на машинке. Чернила выцвели, но прочесть было можно.

«ПРИКАЗ №042 по Объекту «Кедр»

От 17 октября 1938 года.

— В связи с невозможностью контроля над феноменом и непредсказуемостью последствий, дальнейшие эксперименты в области резонансного воздействия на локальное биоэнергетическое поле приостановить.

— Весь личный состав, за исключением дежурной смены охраны, эвакуировать в пункт сбора №7 для последующей передислокации.

— Начальнику охраны товарищу В. И. Громову обеспечить полную изоляцию объекта. Ничто не должно покинуть периметр. Повторяю: ничто.

— Архив подлежит уничтожению. Исполнение возложить на т. Громова.

Подпись: Начальник объекта, майор госбезопасности Забродский».

Антон перечитал приказ дважды. Слова «феномен», «биоэнергетическое поле», «ничто не должно покинуть периметр» отдавались в его сознании зловещим эхом.

— Какие эксперименты? — прошептала Марина. — И что это за «феномен»?

— Думаю, мы стали его частью, — мрачно ответил Антон. Он сфотографировал приказ на телефон, хотя и не был уверен, что сигнал когда-либо появится.

В это время Сергей и Иван исследовали землянку. Днем, при свете, проникавшем через грязное окно, она выглядела еще более жутко. Сергей, вооружившись перочинным ножом, осторожно отодвинул балку, преграждавшую вход. Дверь с скрипом поддалась.

Запах ударил в нос — не просто пыли и плесени, а чего-то химического, едкого, смешанного с тем сладковатым душком тления. Воздух был сухим и холодным, словно в склепе.

Сергей первым вошел внутрь, освещая пространство мощным фонарем. Иван нехотя последовал за ним.

Комната была именно такой, как они видели через окно. Полки со склянками, стол с книгами и инструментами. Но сейчас они могли рассмотреть все в деталях. Инструменты на столе не были хирургическими. Они были куда более странными: изогнутые крючья из темного металла, похожие на астрономические секстанты, но с нанесенными на них непонятными символами; несколько кристаллов мутно-кварцевого оттенка, закрепленных в медных оправах; деревянные дощечки с выжженными спиралевидными узорами.

Сергей подошел к столу. Книга, которую Иван видел ночью раскрытой, теперь была закрыта. Тот самый толстый фолиант в кожаном переплете. На обложке не было ни названия, ни автора, только странный знак — вписанная в треугольник пирамида с глазом на вершине.

Сергей в перчатках осторожно открыл книгу. Страницы были из плотной, пожелтевшей бумаги, испещренные тем же непонятным языком, что и шепот. Но среди текста попадались схемы, рисунки. Один рисунок заставил его замереть. На нем был изображен лес. Не этот конкретно, но очень похожий. А среди деревьев — человеческие фигуры. Но фигуры эти были странными, размытыми, будто состоящими из самого лесного сумрака. И от них тянулись тонкие, паутинообразные нити к стволам деревьев, словно они были с ними единым целым.

— Иван, посмотри, — тихо сказал Сергей.

Иван подошел и взглянул на рисунок. Его лицо исказилось от ужаса.

— Это… это они. Те, что шептали.

Сергей перевернул страницу. Там был текст на русском, мелкий, убористый почерк. Видимо, чьи-то заметки на полях.

«…поле проявляет свойства разумной субстанции. Попытки установить контакт через резонансные частоты привели к обратному эффекту — поле не подчинилось, оно ассимилировало операторов. Петров и Зайцев навсегда стали частью паттерна. Их физические оболочки растворились, но эманации сознания… они здесь. Они в шепоте листьев, в скрипе веток. Лес впитал их. И требует все новую пищу. Громов прав. Мы развязали силы, которые не в силах понять, не то что контролировать. Периметр — не защита. Это клетка. Для нас».

Сергей отшатнулся от книги, будто от огня. Его рациональная картина мира дала окончательную трещину.

— Ассимилировал… — прошептал он. — Стали частью леса…

В этот момент снаружи донесся крик. Пронзительный, женский. Это был голос Лики.

Лика, оставшись одна, почувствовала странное облегчение. Шумные, рациональные мысли только мешали ей настроиться на вибрации этого места. А оно говорило. Говорило с ней на языке теней, запахов и того давящего чувства, что висело в воздухе.

Она вошла в барак с рисунком на фанере. Днем символы, нанесенные красным, выглядели еще зловещее. Они не были просто краской. Они были рельефными, будто их не нарисовали, а выжгли или вырезали на дереве.

Лика провела пальцами по одному из символов — спирали, расходящейся во все стороны. Дерево было шершавым и холодным. Она закрыла глаза, пытаясь поймать образ, эмоцию, связанную с этим местом.

И он пришел. Не звук, не картинка. Чувство. Всепоглощающая, животная паника, смешанная с безумной, фанатичной надеждой. Она увидела людей в форме НКВД, ссутулившихся над схемами, их лица были бледны от усталости и страха. Она услышала гул генераторов, почувствовала запах озона и… жженой плоти. И сквозь все это проступало другое — древнее, холодное, безразличное сознание. Оно было повсюду: в земле, в деревьях, в самом воздухе. Оно наблюдало. И ждало.

Она открыла глаза и отошла от стены. Ее сердце бешено колотилось. Она поняла. Эксперименты, о которых говорилось в приказе, не просто вышли из-под контроля. Они пробудили нечто. Нечто, что дремало здесь веками, возможно, тысячелетиями. И это нечто теперь использовало знания, полученные от людей, против них же самих.

Она вышла из барака и пошла вдоль линии бараков, прижимаясь к стенам, словно пытаясь стать меньше. Туман начал понемногу рассеиваться, и сквозь его рваные клочья стали проступать очертания центральной площадки с кострищем.

И тут она его увидела.

Фигуру.

Она стояла у края площадки, прислонившись к стволу огромной сосны. Это был не призрак в классическом понимании. Она была плотной, почти материальной, но словно соткана из лесного мрака и теней. Очертания были человеческими, но размытыми, текучими. Не было видно лица, лишь бледное пятно на месте головы. Фигура не двигалась, но Лика чувствовала на себе ее взгляд. Холодный, изучающий, лишенный всякой эмпатии.

Это был не шепот в темноте. Это было его воплощение.

Ужас сковал ее. Она не могла пошевелиться, не могла издать звук. Она просто смотрела на это существо, а оно смотрело на нее.

И тогда она поняла самую страшную вещь. Она поняла, что оно не просто враждебно. Оно голодно. И они — она и ее друзья — были долгожданной пищей.

Это понимание, пришедшее не через разум, а через прямое, интуитивное озарение, разорвало оковы паралича. Она вдохнула полной грудью и закричала. Долгий, пронзительный крик, в котором был и страх, и отчаяние, и предупреждение.

Крик отозвался эхом в мертвой тишине лагеря.

Через несколько секунд из тумана выскочили Антон и Марина, а с другой стороны — Сергей и Иван.

— Лика! Что случилось? — крикнул Антон, подбегая к ней.

Она стояла, дрожа, и указывала дрожащим пальцем на сосну.

— Там… Там кто-то был…

Все устремили взгляды на указанное место. Никого. Лишь старую сосну и клубящийся у ее подножия туман.

— Кто? — спросил Сергей.

— Он… Тень… Из шепота… — Лика с трудом связывала слова. — Он смотрел на меня.

Иван, бледнея, шагнул вперед и подошел к сосне. Он внимательно осмотрел землю.

— Следов нет, — сообщил он. — Никаких.

— Я не сумасшедшая! — выкрикнула Лика, и в ее голосе послышались слезы. — Я его видела! Он был настоящий!

— Мы тебе верим, — поспешно сказал Антон, обнимая ее за плечи. — Мы верим. Но сейчас его здесь нет.

Он посмотрел на Сергея и Ивана. По их лицам было видно, что они нашли что-то важное. Что-то, что подтверждало слова Лики.

— Что нашли? — тихо спросил Антон.

Сергей молча показал на землянку.

— Там… там ответы. И они ужасны.

Они вернулись в землянку, и Сергей показал Антону и Маринe книгу и зачитал отрывок из заметок. Лика, слушая, лишь молча кивала, ее собственное видение находило жуткое подтверждение в старых строчках.

— Значит, это правда, — тихо произнесла Марина. Ее глаза были полны слез. — Лес… он нас съест?

— Не съест, — поправила ее Лика. Ее голос был усталым, но твердым. — Он ассимилирует. Сделает частью себя. Как тех людей… Петрова и Зайцева. Мы станем этими… тенями. Этими шепотами.

Воцарилась тяжелая пауза. Теперь ужас обрел форму и имя. Это была не просто череда странных событий. Это была система. Ловушка, захлопнувшаяся много десятилетий назад, и они в нее угодили.

— Что же нам делать? — спросил Иван. В его голосе звучала не мольба, а холодная, собранная ярость. Он был загнан в угол, и это пробуждало в нем бойца.

Антон посмотрел на книгу в руках Сергея.

— Мы должны понять до конца. Если это поле, если это разум… У него должны быть слабые места. В тех заметках… Может, есть что-то о «периметре»? О том, как его установили?

Сергей снова взял книгу и начал листать. Он был самым внимательным и методичным из них. Страница за страницей, он изучал старые записи, схемы, формулы. И вдруг его взгляд зацепился за один чертеж. Это была схема лагеря, но более детальная, чем та, что была на фанере. На ней были обозначены не только постройки, но и несколько точек по периметру, отмеченных крестиками. И от этих точек к центру шли линии, образующие нечто вроде купола.

— Смотрите, — сказал Сергей, показывая чертеж всем. — Периметр. Они его не просто охраняли. Они его… создали. С помощью каких-то устройств.

— Устройств? — переспросил Антон. — Каких?

— Не знаю. Но судя по схеме… они должны быть где-то здесь. В этих точках. — Он ткнул пальцем в крестики на карте. Один из них был как раз недалеко от землянки, на краю леса.

— Так что, мы должны найти эти штуки и… что? Включить их? — скептически хмыкнул Иван.

— Или починить. Или просто понять, как они работают, — возразил Сергей. — Это единственный след. Единственная ниточка.

— Ладно, — Антон снова взял на себя роль лидера. — Идем искать. По карте. Парами. Только теперь — никто не остается один. Ни на секунду.

Они вышли из землянки, и Сергей, сверяясь со схемой, повел их к ближайшей точке на периметре. Туман почти полностью рассеялся, открывая взору мрачную панораму лагеря и давящую стену леса вокруг.

Они шли несколько минут, пока не вышли к опушке. Здесь, почти полностью скрытый зарослями папоротника и молодым ельником, стоял странный объект. Это был бетонный куб, примерно метр на метр, с вделанной в него металлической дверцей. Дверца была заперта на массивный, проржавевший замок.

— Дай-ка, — Иван подошел с топором.

Несколько сильных ударов — и замок с треском отлетел. Иван отдраил дверцу. Внутри, в паутине и пыли, стояло устройство, напоминающее старый радиопередатчик. Провода от него уходили вглубь, в бетонное основание. На панели были циферблаты со стрелками, все кроме одного показывали ноль. Одна стрелка, дрогнув, показывала едва заметное отклонение.

— Оно… живое? — удивленно прошептала Марина.

Сергей, не отвечая, осторожно протер стекло одного из циферблатов. Там была надпись на русском: «Уровень резонансной стабилизации».

Стрелка на этом циферблате лежала на нуле.

— Они не просто сбежали, — медленно проговорил Сергей, осматривая устройство. — Они отключили систему. Сознательно. Чтобы… чтобы это не вырвалось наружу.

— И оставили здесь все как есть? Со всеми этими… тенями? — с ужасом спросила Марина.

— Судя по всему, — кивнул Сергей. — Они пожертвовали теми, кто остался внутри периметра, чтобы спасти внешний мир.

— Значит, если мы включим эту штуку… — начал Антон.

— Периметр может восстановиться, — закончил его мысль Сергей. — И мы сможем уйти.

— А что, если, включив ее, мы выпустим это… это нечто на волю? — спросила Лика.

Все замолчали, глядя на устройство. Это была азартная игра со смертью. Они не знали правил. Они не знали ставок.

Решение зависло в воздухе, тяжелое, как свинец. А лес вокруг, казалось, притаился и ждал, какой выбор они сделают. Шепот, едва слышный, снова прошелестел в ветвях сосен, словно насмехаясь над их надеждами.

Глава третья: Пробуждение периметра

Решение, тяжелое и неотвратимое, повисло в воздухе, словно запах грозы перед ударом молнии. Они стояли вокруг зияющего черным провалом бетонного куба, пятеро людей, затерянных в пасти древнего зла, и решали свою судьбу.

— Мы не можем его включить, — первым нарушил молчание Иван. Его голос был хриплым, но твердым. — Мы не знаем, что это. Может, это не барьер, а усилитель. Может, включив его, мы только подбросим дров в топку.

— А может, это единственный шанс, — возразил Сергей, не отрывая взгляда от дрожащей стрелки на циферблате. — Они создали это для сдерживания. Логично предположить, что система подавляет аномалию, а не питает ее. Смотри — стрелка на нуле. Система мертва. А лес… жив. И голоден.

— Но они же сами ее отключили! — воскликнула Марина. — В том приказе ясно сказано — «архив уничтожить», «эвакуировать». Они сбежали, бросив здесь всех! Зачем им отключать защиту?

— Возможно, защита стала нестабильной, — размышлял вслух Сергей, проводя пальцем по пыльной панели. — Или для ее поддержания требовались жертвы, которые они больше не могли предоставить. Или… они поняли, что сдерживание бесполезно, и нужно было запереть это место навсегда, похоронив вместе с ним все свидетельства.

— Включая тех, кто внутри, — мрачно добавил Антон. Он смотрел на лес за спинами друзей. День клонился к вечеру, и длинные тени от деревьев снова начали тянуться к лагерю, как щупальца. — Мы не знаем всей правды. Но мы знаем, что сидеть сложа руки — значит смириться с участию Петрова и Зайцева. Стать частью этого… шепота.

Лика, до сих пор молчавшая, подошла к открытому кубу и положила ладонь на холодный металл аппарата. Она закрыла глаза, вслушиваясь не ушами, а кожей, сердцем.