Бесплатный фрагмент - Легенды старого жилгородка

Посвящается дорогим землякам: друзьям детства и юности, учителям, одноклассникам, сокурсникам, соседям…

ЧАСТЬ 1. ИЗ ЖИЗНИ ЗАВОДЧАН: 1944 -1999

ЗАМЕТКИ ОЧЕВИДЦА

Cтарый Жилгородок

пролог

Жилгородок был построен в первые послевоенные годы архитекторами и строителями Главного управления аэродромного строительства Наркомата внутренних дел СССР для работников Гурьевского нефтеперерабатывающего завода и их семей.

Это был жилой комплекс, преимущественно из двухэтажных кирпичных домов, облицованных белыми гипсоблоками (Белый город). Район имел достаточно развитую инфраструктуру: здесь находилась заводской жилищно-коммунальный отдел, работали подразделения РСЦ, РМЦ, электромеханическая служба, водозабор, котельная, транспортный узел. А также объекты социально-бытового и культурного назначения: заводское общежитие, стадион «Нефтяник», клуб, парк, пляж, баня, парикмахерская, кафе, санаторий-профилакторий, больница с родильным отделением, поликлиника, теплица, школа, дошкольные учреждения, торговые точки от заводского ОРСа. Все это полностью обеспечивало жизнедеятельность Жилгородка и его жителей.

Пешеходная часть и автодороги района пролегали всего по семи небольшим взаимо- пересекающимся улицам — Кавказской, Ватутина, Заполярной, Черняховского, Волгоградской, Одесской и Севастопольской. Между улицами, вокруг домов зеленели садово-огородные участки заводчан. Центральный проспект Сталина (позднее Ауэзова), украшенный фонарными столбами и гирляндами огней, венчался площадью Победы с фонтаном «Три грации» и Дворцом культуры нефтепереработчиков. В довершение весь жилой комплекс опоясывали парковая зона и река Урал, придавая неповторимую красоту и уют этому уникальному по своей композиции и благоустройству району. Его еще называли маленькой Швейцарией — райским уголком.

В 1982 году за архитектурно-строительное решение первостроевцев и их последователей заводской район — Жилгородок — получил статус исторического памятника республиканского значения и занесен в Красную книгу.

И, вспоминая наш родной Жилгородок —

Архитектурное творенье. Вдохновенье!

Был заводским, тот заповедный уголок,

Но он теперь, увы, и стар, и одинок.

Там карусель взлетала, голову кружа,

Играл-звенел фонтан и клумбы расцветали,

Мы там на пляже до заката загорали,

И засыпали безмятежно до утра.

Вновь над Уралом красная заря!

Икру мы чёрную там ложками хлебали

И лимонадом до упора запивали —

Там всех нас в парк манила сладкая джида.

Ты вспомни, друг, над площадью салют!

Кино воскресное, и танцы на площадке,

Дворы зелёные, где мы играли в прятки,

И стадион родной, и школу, и наш клуб.

Любовь, девчонки — школьная пора.

Летели санки с горки — молодое племя!

И часто снится мне в ночных огнях аллея,

И алый галстук пионерского костра.

Пусть в нашей памяти останется всегда

Родной завод, в район вдохнувший силы,

И, тихо плача у родительской могилы,

Мы это время не забудем никогда!

2009

Парк, или Повесть «о зелёном друге»

Так начиналась легенда

Заканчивался тяжёлый, но переломный 1943 год.

Это был «перевал» Великой Отечественной войны. Уже позади остались доблестный Сталинград и огненная Курская дуга, а советское командование приступило к разработке операции по освобождению всей территории страны и последующим выходом наших войск на границу с Польшей. Это было время преддверия освобождения Европы от фашизма.

В этот нелёгкий для экономики Советского Союза час, в «высоких» московских кабинетах ставится вопрос о строительстве в низовьях Урала, в Казахстанском Гурьеве нефтеперерабатывающего завода. Эмбинская нефть давала большие перспективы не только как будущая военно-стратегическая база страны, но и как плацдарм для развития промышленности и социальной инфраструктуры города Гурьева и региона в целом.

Строительство объектов под грифом «Совершенно Секретно» осуществляло УС ГУАС НКВД СССР во главе с начальником строительства завода Г. К. Гореченковым (Москва), а также начальником строительства жилгородка И. М. Романовским и главным архитектором заводского района С. В. Васильковским (оба из Ленинграда). Понимая большую ответственность, возложенную на них партией и правительством опытные руководители приступили к делу.

Но стране нужно было не только топливо, а в первую очередь люди. Наши крепкие и здоровые люди, умевшие не только воевать, но и строить. Строить добротно и хорошо. Строить на века. Чтобы достойно жить и трудиться на благо себе и последующим поколениям. Поэтому строительство заводского рабочего городка — будущего Жилгородка — велось на небольшом полуострове (изгиб реки Урал) в 2-х километрах северо-западнее строящегося завода.

Генеральный план разбивки жилого массива и прилегающей к нему садово-парковой зоны было поручено разработать молодому архитектору из Москвы А. Арефьеву (впоследствии главному архитектору Севастополя). Необходимо было спланировать так, чтобы защитить будущее жильё и людей от пыльных бурь, резко-континентального климата Западного Казахстана, отделить жилой микрорайон живой изгородью от пустынных степей Прикаспия; наконец, создать на отвоёванном у степи участке земли свой микроклимат, благоприятный для жизни и отдыха заводчан. Но сажать деревья, да ещё в таких сложных климатических условиях, на солончаковой почве — это целая наука! Специально для этого дела была приглашена опытный агроном, с более чем двадцатилетним стажем подобной работы в районах Средней Азии и Казахстана, Е. Ф. Серова.

Исследовав почву на полуострове, на котором росла тогда лишь верблюжья колючка, прораб-озеленитель Елена Серова пришла к выводу, что для начала необходимо отделить высоким валом разливающийся по весне Урал от предполагаемой парковой зоны. Затем по мере опреснения почвы водами реки сажать сначала крупные деревья по всему периметру вала, который, как подкова, вслед за Уралом огибал рабочий городок. Далее, двигаясь к центру, сажать кустарники, а уже в самом сердце микрорайона устраивать клумбы. Таким образом, здесь была применена абсолютно новая технология озеленения, привязанная к местным условиям. И это давало все основания считать, что будущий парк, безусловно, состоится. Этому способствовали три главных аргумента: река, охватывающая почти кольцом данный участок земли, опыт архитекторов и агронома и, конечно же, неуёмная жажда созидания строителей-«гуасовцев», первых заводчан.

Посадка первых тридцати пяти тысяч саженцев, в которой принимали участие несколько сотен человек, состоялась 30 апреля 1944 года в 8 часов утра, а уже в 12 пополудни агроном Е. Серова докладывала Романовскому о завершении работ! Такое вот было время! Такой порядок! Такие люди!

Сажали только те саженцы, которые хорошо приживались в здешних условиях: вяз, карагач, тополь, клён, тут, лох, сирень, акацию, смородину и другие. Из цветов: розы, астры, каллы, полевые васильки, ромашки. Сажали густо (про запас) с последующим прореживанием. Первый полив состоялся 1 мая со старой насосной станции. Вода подавалась в вал, а уже оттуда по специальным канавкам доставлялась к своим «подопечным». В первое лето саженцы поднялись на 1,5 метра. Они мужественно перенесли суровую зиму. А в победную весну 1945 года в парке было высажено ещё 50 тысяч саженцев. Тогда же построили и заводскую теплицу, цветочную оранжерею. Занялись разведением цветов, овощей. Высадили фруктовые деревья.

Зацвёл новый сад. Расцвела земля, пропитывая сухой степной воздух душистым прозрачным запахом поднимающейся новой жизни, как бы символизируя победу труда и оружия…

На службе людям

С 1945 года парк находился в ведомстве ЖКО ГНПЗ. Уже пущены заводская ТЭЦ, водозабор, и вода по трубопроводу поступает в вал. Всю черновую работу по уходу за садово-парковой зоной выполняет специальная бригада из 18—20 человек под руководством знаменитого в те годы бригадира-озеленителя М. Умаева, бывшего нефтяника из Баку. Именно его бригада вырастила парк таким, каким он ещё сохранился до наших дней.

50—60-е годы — начало пышного расцвета парка. В нём появляются и его первые жители: воробьи, дятлы, кукушки. А в постоянно наполненном водой валу уже давно поселились головастики и другая живность. Всё больше людей прогуливается по кривым замысловатым аллеям ухоженного парка, спасаясь от палящих лучей знойного южного солнца. Вечернее время — время молодёжи. Всё таинственнее становятся диалоги влюблённых, приглушённые живыми облаками наступающей зелени.

Вместе с парком растёт и развивается инфраструктура отдыха заводчан. Уже открыт Дом культуры, работают детские аттракционы, спортплощадки, летняя библиотека, танцплощадка; позже — тир, летний кинотеатр. Любителей пивка и шашлычков ненавязчиво приглашает «зелёный» буфет заводского УРСа. Там среди разросшихся кустов смородины можно не торопясь поговорить о своих делах, посасывая из пузатых гранёных кружек любимое «жигулёвское». «Заводчане любят свой микрорайон, красив зимой и летом он» — так пишет о своём «Белом городе», о Жилгородке местный поэт и художник Юрий Ульчёнков. А другой не менее известный историк-краевед, географ и бард Юрий Пастухов в своей песне сравнивает Жилгородок с подковой, подаренной судьбой его жителям на счастье.

Лето — самое любимое время отдыха горожан. Именно сюда, в Жилгородок, на только что выстроенный рядом с парковой зоной — пляж (детище бывшего гл. инженера завода А. Маврина) — устремляются любители натуральных водных процедур и закаливания. Красивые грибки, лежанки, навесы, лодочная станция, детский бассейн с вышкой, а также сверкающий золотом горячий песок пляжа — всё это для людей, для их отдыха и здоровья.

Помимо своей эстетической и оздоровительной направленности, садово-парковая зона несёт и учебно-практическую нагрузку. Здесь для учеников школы проводятся уроки природоведения, действует клуб любителей живой природы. В теплице и на специально выделенном школьном участке проходят уроки ботаники. Своими руками юннаты выращивают овощи: помидоры, огурцы, лук, редис; сажают фруктовые деревья. Старый добрый парк ещё помнит запах пионерских костров, весёлый шум городских фестивалей. Ну и, конечно же, незабываемые, волнующие звуки духового оркестра — гордости завода. Со всех концов города приезжают сюда целыми семьями, чтобы послушать музыку отдохнуть, воочию убедиться в гениальности творения человеческих рук и сердца.

На протяжении пятидесяти лет парк исправно служит людям. За ним следят работники ЖКО ГНПЗ, сами заводчане. Много труда и энергии, а лучше сказать, частицу своего сердца отдали любимому парку старожилы Жилгородка — начальники ЖКО ГНПЗ Константин Сладков и Борис Бычков; ветераны завода — Сергей Горбунов, Ибрагим Сулейманов, Махмуд Бердиев, Евгений Приданов.

В начале 90-х бригада зеленстроевцев, руководимая замдиректора Дворца культуры Юрием Зверевым, подсаживала в стареющем парке новые деревца. Свыше двух тысяч молодых деревьев и кустарников было высажено работниками клуба на территории парка. Казалось бы — вот, оно, — второе его рождение! Однако многие саженцы, так и не успев подрасти, к сожалению, погибли. Но об этом — в следующей главе.

Конец парку, или Парадоксы времени?

Сегодня гибнет старый парк. Не слышно там привычного смеха детсадовской ребятни. Уже давно нет теплицы, фруктового сада. Лишь старые карагачи — молчаливые свидетели славной былой истории — устало покачивают своими сухими, «поседевшими» ветками, как бы взирая с высоты прожитых лет, кто с грустью, а кто с надеждой, на нынешнее поколение. Бездарность чиновников, их метания из крайности в крайность лишили парк его подлинного хозяина, — завода.

В 1997 году парк был передан жилкомхозу города, который, естественно, не смог «обласкать» чужого дитятю, поскольку не имел средств на его содержание. А уже в 1998 году, без ведома самого жилкомхоза, нашего сироту, как изгоя, продают некой фирме «Александр и компания». Но, как видно, «компанейщина» не пошла на пользу — ни парку, ни самой «компании». Слава богу, хоть пляж удалось привести к середине лета в надлежащий, по нашим беспредельно-предельным меркам, вид.

Ну а что же парк? А парк опять в одиночестве: без воды, без заботливых человеческих рук.

Первыми тревогу забили, как всегда, пенсионеры. Спасая свои садово-огородные участки от засухи (в Жилгородке — единая поливная система), они, тем самым, пытались навести чиновников на мысль о гибнущем парке. Увы. Вода в парк не поступает. Точнее, некому поливать. Сегодня «хозяином» в парке является скот, беспрепятственно пожирающий всё и вся. А по вечерам влетают в парковую зону, как в свой «зелёный» гараж, на авто — любители повеселиться и отдохнуть. Так и хочется им сказать: «Да отдыхайте, вы, ради Бога, парк для того и создан! Но не уподобляйтесь скоту, не делайте из парка помойку! Подумайте о тех, кто полвека назад, не разгибая спины, ласкал хрупкие, совсем ещё тонюсенькие веточки только-только поднимающегося с колен надежного «зелёного друга!»

1998

* * *

Любимый мой Жилгородок!

О, сколько здесь воспоминаний!

Зелёный, чистый уголок,

Мой старый дом, мой парк свиданий!

Вот здесь, по утренней росе,

Босым ходил я на рыбалку.

И здесь по школьному звонку

Чего-то колдовал в тетрадке.

Бежало детство — санки с горки.

Летела юность — смех и плач.

Влюблялся и прощался в парке,

Свидетель — старый карагач.

И вот уже зовут дороги,

В моря, на службу, в институт…

Но боги не бывают строги,

И мысли вновь домой несут.

1983

Заводской оркестр

Оркестру быть!

Ставший за свою более чем пятидесятилетнюю историю почти легендарным, духовой оркестр Дворца культуры Гурьевского нефтеперерабатывающего завода — явление уникальное. Его полувековая история тесно связана с развитием музыкальной культуры не только на заводе или в заводском районе, но и далеко за его пределами.

Стоит ли напоминать, что значила музыка для многих поколений советских людей, да и нынешних тоже? Музыка вдохновляла на ратные подвиги на фронтах Великой Отечественной войны, помогала возрождать из руин послевоенное хозяйство. Она звучала на целине и на морских просторах, возносила в космос и встречала победным маршем усталых метростроевцев и шахтеров. И поэтому вопрос о духовом оркестре как о необходимом спутнике гигантского (по тем временам) строительства нефтеперерабатывающего завода №441 (1-й завод, построенный в стране в 1944 г.) в Гурьеве, на стройке которого переплетались жизни и судьбы многих советских граждан, не вызывал ни у кого сомнения. Оркестру — быть!

Они были первыми

Первый духовой оркестр на заводе был создан из музыкантов — работников УС ГУАС НКВД СССР, осуществлявшего начальный период главной стройки Прикаспия. Клуба в то время ещё не было, и вся заводская самодеятельность размещалась в землянке, рядом с жилгородской остановкой. Оркестранты поначалу репетировали в небольшом помещении магазинной галереи возле фонтана. И только лишь в 1948 году, после того как был открыт Дворец культуры ГНПЗ, они получают постоянную «прописку».

С 1948 года оркестром руководил В. В. Майоров. Первыми музыкантами были А. Козлов, С. Мустафаев, Р. Мамедов, И. Душков. В то же время в оркестр вливаются ученики Майорова — Г. Ульянов и Б. Избулов, а также талантливая рабочая молодежь: Н. Чесноков, А. Вернов, В. Штро, А. Кондрашин, В. Куликов, В. Плеханов, В. Апананский, Е. Шилов, М. Дутов и А. Толстов.

Но наибольшую популярность, профессионализм и в какой-то степени даже академичность оркестр приобретает на рубеже 50—60-х годов, когда во главе музыкального коллектива становится В. М. Варфоломеев («Матвеич»). Творческая группа музыкантов увеличивается до двадцати пяти человек. В оркестр приходят А. Полохотников, Д. Васильев, Г. Сластин, братья Борис и Юрий Калмыковы, Э. Долингер, А. Велиев, Е. Пак, Г. Ким, А. Гаранкин, Ю. Ялов, С. Ладурко, В. Кулагин, Ю. Поляшко, П. Гудков, Н. Муратов, Г. Агапов, В. Эдинзон, С. Лёвкин, братья Н. и В. Киор. Пополняется и арсенал духовых инструментов: 5 труб, 5 теноров, 6 басов, 4 «альтушки», 2 баритона, 1 тромбон, 1 кларнет и барабан с тарелками.

Много сил и энергии для развития самодеятельного творчества и всей инфраструктуры, связанной с досугом и отдыхом заводчан, прилагают первые директора завода А. Ф. Кабанов и Н. А. Котов; первые директора Дворца культуры Н. И. Величко и З. Шарипова, первые начальники ЖКО ГНПЗ К. И. Сладков и Б. А. Бычков.

В те годы у духового оркестра появляется огромное число поклонников — любителей оркестровой музыки. А заводской район — Жилгородок — становится любимым местом отдыха не только заводчан, но и всех жителей областного центра. Гурьевский Жилгородок 50-70-х — это образец развития массовой культуры и самодеятельного творчества республиканского и всесоюзного значения.

В заводском саду играет…

То время по праву можно назвать «золотым веком» заводского района. Уникальный по своей архитектурной композиции, белокаменный жилой городок с дворцом и фонтаном в центре, окольцованный живой изгородью парковой зоны и как бы в завершение опоясанный голубой лентой Урала, поражал воображение панорамой райского уголка, затерянного в бескрайних и пустынных степях Прикаспия. В благоухающем от распустившейся зелени и цветов уютном микрорайоне тогда кипела бурная жизнь. Как всегда шумно и многолюдно было у фонтана «Три грации» и на главной улице — проспекте Сталина (Ауэзова).

В прохладных тенистых аллеях ухоженного парка не смолкал весёлый смех гуляющей молодежи. На скамейках и в летних беседках за книгой проводили время отдыхающие. А рядом с ними на каруселях, спортивных площадках и зёленом газоне беззаботно куражилась детвора. Симметрично, как бы подчёркивая свою монументальность, утопали в зарослях душистой сирени и акаций скульптурные изображения писателей и поэтов — Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Крылова и других, молчаливо наблюдавших за происходящим. Здесь же, под раскидистыми кронами карагачей, отражаясь в чистой заводи искусственных прудов, словно в фигурных зеркалах, отдыхала на радость разыгравшейся весне волшебная сказка природы. А с наступлением сумерек неоновые фонари всё того же старого доброго парка, радушно подмигивая, приглашали желающих на танцевальный вечер.

Сохранившийся до наших дней как отпечаток исторического прошлого, «пятачок» старенькой танцплощадки ещё помнит отчаянный стук шпилек и каблуков наших пап и мам, наших старших товарищей. Это они, в лёгких крепдешиновых платьицах да в стильных, только что входивших в моду узеньких брюках, а также в остроносых, похожих на ящериц, туфлях, наслаждались молодостью, выплясывая под звёздным небом тёплой майской ночи коронный «ча-ча-ча».

Оркестр играл самые популярные в ту пору мелодии — марши, вальсы, фокстроты, танго. Танцы проходили по субботам и воскресеньям, с восьми вечера до полуночи. В перерывах — а их было два, по десять минут каждый, — музыканты, чтобы промочить горло или, как признались сами «бывалые», «продуть меха», ныряли в «аэродром» (так называлась пивная здесь же, в парке, рядом с танцплощадкой), чтобы выпить одну-две кружки пенящегося прохладного напитка. А затем снова — танцы, танцы… Нередко забойная мелодия какого-нибудь модного фокстрота поочередно перестукивалась с выстрелами из «воздушек» и доминошным «забоем» в популярнейшем в те годы заводском тире.

По главной улице…

Помимо танцевальных и торжественных вечеров, юбилеев, субботников и других праздничных мероприятий, заводской оркестр давал концерты. Выступал по приглашению в некоторых совхозах области, не раз по просьбе военкомата принимал участие в проводах призывников в армию, играл на возложении венков к Вечному огню и на открытиях купального сезона, приветствовал спортивным маршем болельщиков и команды — зрителей и участников футбольного матча — на стадионе «Нефтяник». Волнующие звуки духового оркестра зазывно звучали и на бескрайних просторах родной уральской степи, и над сине-зелёной гладью холодного Каспия, когда старенький пароход «Гелиотроп», а затем и теплоход «Худат» совершали прогулочные рейсы с отдыхающими на море.

Но, пожалуй, самой ответственной программой оркестра было его участие в демонстрациях и митингах, посвящённых 1 Мая и 7 ноября. Тогда по главной улице, с оркестром впереди, с развевающими флагами и транспарантами, двигались на парад колонны демонстрантов, чтобы ещё раз почувствовать себя благодарными свидетелями единства и сплочённости советского народа, ответственности за всех и за каждого.

Помня, надеяться…

Шли годы. Оркестром поочередно руководили П. Силантьев, А. Полохотников, А. Вагнер. С начала 70-х и вплоть до конца второй половины 80-х годов оркестр возглавляет Дмитрий Васильев (Дим Димыч). Идёт смена поколений. Уходят одни, появляются молодые — Ю. Арндт, В. Шеффер, О. Нагаев, Г. Тынынбаев и другие. Оркестр продолжает славные традиции своих предшественников. Но мимолетно время. Кто-то уезжает в другой город, другую страну. А кто-то, к сожалению, уходит навсегда.

С середины 90-х годов, единственным в области оркестром, сохранившимся несмотря на все перипетии судьбы, руководил Г. Удилин. До последней минуты распада оркестра в начале 2000 годов, верно продолжали служить музыке и людям его ветераны, пенсионеры завода Г. Я. Ульянов и Б. Г. Калмыков, Ю. Г. Калмыков и Н. А. Муратов, Ю. А. Муратов, А. Белобородов, Г. Даневич.

Ни один праздник, будь то Наурыз или День предприятия, ни одно торжественное собрание или юбилей, а, нередко, и «крестный ход» памяти почившего товарища, не могли обойтись без нашего оркестра. И в дождь, и в мороз, и в жару и в слякоть музыканты, верные своему делу, всегда были готовы приветствовать своих друзей…

С раннего детства в моей памяти навсегда остался этот до боли знакомый, вечно волнующий, торжественный марш заводского оркестра. И как будто это было вчера: вольно вырвавшись на свободу из начищенных до блеска медных труб, разливаются раскатистым эхом ровные звуки — по улицам и площадям заводского района, вселяя надежду и уверенность в завтрашнем дне.

1997

Стадион «Нефтяник» и «Прикаспиец»

Жилгородской стадион «Нефтяник» был построен в 1951 году. Его первым директором был К. Дмитриев. Стадион являлся физкультурно-спортивной базой завода. Но поскольку в Гурьеве тогда не было сколько-нибудь серьёзных спортивных баз и сооружений, то здесь проходили все массовые мероприятия. Это заводские олимпиады, различные городские и областные первенства по игровым видам спорта и единоборству, а также фестивали, праздники, конкурсы. На стадионе работали секции по футболу, хоккею, волейболу, баскетболу, теннису, борьбе, шашкам, шахматам. Многие мальчишки и девчонки начинали свои первые шаги в спорте именно здесь, под руководством замечательных наставников. Таких, например, как, — М. Буянов, Ю. Саберьзьянов, Р. Ли, Н. Воробьев, Ю. Закерьяев. Г. Аллояров, В. Слабельников, Ю. Зверев, Е. Ухов и др.

В 70-х стадион всё чаще становится ареной для показательных выступлений советских спортсменов по авторалли и мотоболу. А на протяжении 80-х и начале 90-х годов — он радушно принимает выступления звёзд советской эстрады. Однако самыми зрелищными здесь всегда оставались футбольные баталии…

Cамая массовая, самая доступная и чрезвычайно популярная игра миллионов людей на планете — футбол — не могла не оставить свой памятный след на древней земле Прикаспия, в жизни и судьбе её жителей.

Становление футбола в нашей области, в Гурьеве уходит своими корнями в первые послевоенные годы. С пуском нефтеперерабатывающего завода №441 (ГНПЗ) и последовавшим вслед за этим строительством заводского стадиона «Нефтяник», футбол становится неотъемлемой частью жизни гурьевчан. Именно сюда, на стадион, после трудового дня и в выходные устремлялись любители этой замечательной игры, чтобы посмотреть, как играют футбольные кумиры — футболисты «первой волны» — рабочие парни, такие как Р. Балтачиев, А. Бакшутов, Н. Ульчёнков, Земляков, Шапошников, братья Калмыковы и другие. Они не раз демонстрировали перед своими земляками высокое мастерство и волю к победе. Именно это поколение футболистов впервые и всерьёз заявило о себе на республиканской арене, когда в составе местного «Енбека» в 1960 году выиграло звание чемпионов республики!

Им на смену пришло новое поколение мастеров кожаного мяча. В 60—70-е гг. в городе складывается целая группа сильнейших команд: «ГНПЗ», «Локомотив», «Химик», «Строитель» (АТК ГНХС), «Аэропорт», — готовых побороться за звание лучшей команды области. На футбольном небосклоне появляются новые «звёзды» — В. Власов, Г. Хохлачёв, Б. Кужиев, Р. Усеинов, А. Зелетдинов, Н. Беляев, А. Карпов, К. Галямов, В. Бычков Г. Яблочков, Н. Васильев, Ю. Закерьяев, Б. Иралиев и другие. В те времена на первенстве республики в классе «Б» особенно ярко показала себя дружная команда «Строитель» (АТК ГНХС) во главе с её легендарным капитаном Владимиром Власовым.

Со второй половины 70-х гурьевский футбол переживает своеобразный застой. Но уже в 1978 году в республиканской федерации ставится вопрос об участии команды нашей области в первенстве республики. И тогда же по направлению той же федерации, в Гурьев приезжает молодой тренер, наш земляк, в прошлом замечательный вратарь одной из местных команд А. Ш. Амиров.

Нелегко было молодому тренеру поднимать футбольное «хозяйство». Зато было главное — огромное желание работать. А также наша молодёжь, наши ребята — бывшие выпускники ДЮСШ города, — желающие продолжить славную биографию местного футбола.

По этому поводу на стадионе «Нефтяник» были организованы сборы для отбора игроков в главную команду области. В неё вошли самые лучшие на тот период гурьевские футболисты. И уже спустя месяц-другой наш «Прикаспиец» — так было решено назвать команду, — принимал своих первых гостей из Караганды. Приятно было увидеть на футбольном поле своих сверстников, бывших товарищей по школе и по любимой игре — В. Севостьянова Д. Златьева, Ю. Рахманкулова, А. Цыганова, Б. Кужакова, Х. Джамалетдинова, П. Сутягина, Р. Куркутова, В. Абакумова, Ю. Федорова, В. Мартынова. И рядом с ними — уже опытных В. Гладова, Ю. Закерьяева, Б. Иралиева. Вновь забурлила футбольная жизнь города. Самоотверженная «Прикаспийца» вернула на стадион начинающих уже скучать по «большому» футболу болельщиков.

Надо признаться, нелегкой была жизнь у наших футболистов. Постоянные утомительные разъезды, изнурительные, требующие полной самоотдачи игры на первенство, а между ними — упорные тренировки. И радость побед, и слёзы поражений — через всё это предстояло пройти нашим ребятам.

В 1980 году, после реорганизации Федерации футбола СССР, «Прикаспиец» представляет нашу область на чемпионате страны по футболу среди команд мастеров II лиги класса «А» в 7-й зоне. Последовавшая «модернизация» союзного футбола вызвала повышение статуса областного футбола и поставило перед руководством команды, города и области необходимость внести соответствующие коррективы в решение учебно-тренировочных и организационных задач.

Конечно, совершенно новая постановка вопроса о статусе команды «Прикаспиец» требовала ещё больших финансовых вливаний в команду, расширения её материально-технической базы. В этом сложном узле, где должна была работать целая футбольная индустрия, были завязаны вопросы приёма гостей и судейского корпуса, питания и гостиничного проживания команд, транспорта и медицинского обслуживания, а также совершенно новый подход в части информационного обеспечения. То есть — телевидения, рекламы, продажи билетов, контрамарок и т. д. Словом, большое дело требовало и больших расходов. Но ведь речь шла о престиже области!

— Иначе было нельзя, — вспоминает бывший игрок «Прикаспийца», а позднее начальник этой команды Б. Т. Иралиев. — Ведь о нас, о нашей команде знали в Советском Союзе. О выступлениях «Прикаспийца» можно было проследить по еженедельнику «Футбол-Хоккей», прочесть в «Советском спорте», увидеть по телевидению. И надо отдать должное руководству города, которое услышало нас.

— И в первую очередь, — продолжает Берик Тасырович, — команда была благодарна тогдашнему первому секретарю горкома партии, а в последствии акиму области Р. Т. Чердабаеву. Именно с его помощью был наконец решен вопрос о замене земляного грунта на футбольном поле стадиона «Нефтяник» на травяной; с дальнейшей реконструкцией этого стадиона, и строительства нового, запасного, каким позже стал стадион «Буревестник». А ведь это требовало колоссальных финансовых затрат.

— Или, например, то, что было связано с вопросами чисто житейского плана, — продолжает Б. Иралиев. — Это экипировка команды, улучшенное питание; вопросы жилья для игроков, и, если хотите, даже вопросы отдыха и досуга. На всё это нужны были деньги, и деньги немалые. И если бы не Равиль Тажигараевич, не его, по-отцовски, дружеское отношение к нуждам команды и футболистам, а также умелый подход к руководителям промышленных предприятий, отношение к ним как к болельщикам, думаю, вряд ли гурьевчане и гости областного центра смогли бы увидеть «большой» футбол в Гурьеве.

И, действительно, все мы были свидетелями настоящих футбольных праздников. К нам приезжали футбольные коллективы республики и Союза, и даже сборные ветеранов СССР.

Трибуны старенького стадиона «Нефтяник» еще помнят шквал аплодисментов, звучавших в адрес грандов мирового и отечественного футбола — А. Шестернёва, Э. Стрельцова, И. Нетто, В. Серебренникова, А. Кавазашвили и других мастеров кожаного мяча. Да и в активе нашего «Прикаспийца» были громкие победы над чимкентским «Мелиоратором» (5:2), «Фосфоритом» из Каратау (3:0), «Шахтостроем» из Караганды (5:0). Проходили на «Нефтянике» встречи и с футболистами города-побратима Гурьева Ярославля, в основном Ярославского НПЗ.

Многие наши ребята, такие как В. Гладов, В. Севостьянов, И. Азовских, А. Цыганов, получили приглашение в другие футбольные клубы республики. А Николай Васильев позже играл за "Актюбинец", читинское "Динамо" и даже пробовал свои силы в ЦСКА по приглашению самого Всеволода Боброва. Не это ли главный показатель возросшего мастерства наших земляков-футболистов и в целом любимой команды области?!

Говоря о том времени, нельзя не сказать добрых слов и в адрес судейского корпуса, обслуживавшего игры первенства. Это судьи республиканской категории К. Имангазиев, Р. Балтачиев, Н. Воробьёв, Р. Ли, П. Александров. Слова благодарности заслуживают и бывший председатель Федерации футбола области П. П. Селиванов, бывший председатель горспорткомитета У. Ульжабаев, другие ответственные работники, а также болельщики «Прикаспийца».

Но всесоюзный режим работы требовал дальнейшего совершенствования не только чисто функциональных обязанностей самих игроков, но и развития и укрепления всей инфраструктуры, связанной с выступлением «Прикаспийца» на союзном уровне. Продержавшаяся более четырёх лет команда и вся материально-финансовая система, созданная вокруг неё, постепенно начали давать сбои. Так, 1981 год стал последним годом выступления «Прикаспийца» на чемпионате СССР.

Тогда ещё никто не знал, что спустя более полутора десятков лет после распада «Прикаспийца», наш местный футбол так и не поднимется до уровня 60—70-х годов. Нельзя сказать, что его вовсе нет или остыла любовь к нему. Он есть. По-прежнему проходят первенства города и области. По-прежнему в строю ветераны футбола. Но это, скорее, «домашний» футбол. Он как бы варится в собственном соку. И, конечно, обидно, что самый богатый по природным ресурсам регион в республике, являющийся донором нескольких областей Казахстана, до сих пор не представлен своей командой на республиканском первенстве.

— Мне не верится, — говорит в заключение нашей беседы директор стадиона «Нефтяник» Б. Т. Иралиев, — что наш «Прикаспиец» был последней командой области республиканского и даже всесоюзного (международного) масштаба. У нас ведь есть молодые ребята, есть опыт предшествующих поколений, да и деньги при желании всегда можно найти. Хватит нам уже забивать голы в свои ворота! «Большой» футбол должен вернуться в Прикаспий! — в сердцах воскликнул Б. Иралиев. — А пока, пользуясь случаем, хотелось бы поздравить всех своих бывших друзей по команде с юбилеем. Нашему «Прикаспийцу» в этом году исполнилось бы 20 лет. Нам есть о чём вспомнить и рассказать молодёжи. Ведь все мы когда-то в одной команде. В команде нашей молодости.

1998

Большая семья

Сейчас мало кто знает, что в послевоенные годы, вплоть до 90-х, Жилгородок являл собой своеобразный город в городе. Можно было, не выезжая за его пределы, долгое время обходиться без городской инфраструктуры. В Жилгородке было всё: клуб, пляж, парк, магазины, школа, детсады, парикмахерская, баня, стадион, кафе и т. п. Не было только своего пешеходного моста через Урал, который очень бы не помешал жителям противоположных районов — Жилгородка и Авангарда. Последнего тогда даже в помине не было; всего то несколько саманных домиков да областная больница олицетворяли динамично развивающийся, а ныне благоустроенный Авангард. Так вот, функцию сообщения меж районами в 50—60-е годы выполнял калмык дядя Петя. На своей небольшой лодочке, он перевозил желающих попасть на противоположный берег всего за 5 копеек. В 70-е годы переправа приказала долго жить, и горожанам приходилось пользоваться исключительно центральным мостом. И только в 2000-м вступил в эксплуатацию долгожданный пешеходный мост, как бы открывая новую веху в истории города и заводского района.

В те же незапамятные 50—60-е годы работники ГНПЗ по-разному проводили своё время в выходные и праздничные дни. Однако читателю было бы, наверное, интересно узнать и о других пристрастиях и увлечениях заводчан.

В те годы о горячем водоснабжении даже в продвинутом Жилгородке и мечтать не приходилось, поэтому все заводчане мылись в бане. Но путь туда, как правило, лежал через парикмахерскую. Старая заводская парикмахерская располагалась на ул. Ауэзова, 21 и занимала небольшую комнатушку 4x4 кв. м — и на четыре «посадочных» места. Руководил местным «салоном красоты» дядя Жора. Это был типичный грек лет пятидесяти, с острым, но спокойным взглядом, всегда чисто выбритый и аккуратно подстриженный под «ёжик». Мягкий, без акцента, приветливый голос привлекал внимание к одному из лучших мастеров цирюльного дела в старом Гурьеве. «Следующий!» — звучала короткая фраза дяди Жоры, и ты, зажав в кулаке 15 копеек, садился в старенькое кресло, подставляя свою шевелюру под популярный тогда «полубокс». Напарницами дяди Жоры были три женщины: Фира Ломоносова (Крол), Лида Крол и незабвенная Клавдия Варочкина, к которой автор этих строк ходил стричься (уже на дом) фактически до своего переезда в Россию.

После парикмахерской, как правило, заводская братия вместе с детьми направлялась в баню. Там, как и в крохотной парикмахерской, тоже очередь человек под тридцать. Причём, одновременно, — и в мужское, и в женское отделение. Но горячая и холодная вода циркулировала бесперебойно. Мокрый пар выгонял трудовые шлаки, и уже налегке тянулись мужички в раздевалку, где их обслуживал престарелый усатый дед (Чапай). Ему почему-то все отдавали часы на хранение. Скорее, из-за «форсу», нежели из-за боязни, что украдут: часы, как-никак!

По окончании водных процедур, свежие и румяные заводчане расслаблялись «Жигулёвским» или лимонадом «Буратино» тут же, в бане, в небольшом ОРСовском ларьке. Любители выпить что покрепче без труда могли пройти метров 50 до жилгородской остановки, в бражную (позже пивную), или продолжить свой отдых на стадионе, на футбольном матче. И тоже под пивко и шашлычок.

Но главным питейным заведением района было заводское кафе «Чайка», у фонтана.

Всякое повидало на своем веку это кафе. Обычно после трудового дня туда устремлялось немало любителей хорошей закуски и выпивки. За столиками располагались, как правило, цехами. Одно время там даже играл свой маленький ВИА «Красные гитары».

За буфетной стойкой попеременно, словно часовые, возникали невозмутимые лица заведующей кафе Екатерины Ивановны и буфетчиц — Фаи и Зои-апы. «Келеш-мелеш, анау-мынау, грамм налево, грамм направо. Словом, округляем». И все довольны. Ну а как забыть сакраментальную фразу, которую говорила, нет, восклицала — та же Зоя-апа когда, вдруг, оказывалось, что с утра в кафе не завезли пива: «Пиба?! Какой Пиба?! Пибзавод на ремонта!»

Миловидные официантки чётко обслуживали своих постоянных клиентов. Рагу, плов, бефстроганов, гуляш, салаты из свежих овощей, а также пиво с рыбкой, коньячок и водочка поднимали настроение, делая жизнь нефтепереработчиков более комфортной. Пили много, но в меру. То ли водка и закуска были натуральными, то ли и впрямь были наши отцы и деды, как по-Лермонтову: «Богатыри — не мы!» Только утром, по заводскому гудку, все как штык на остановке, и без похмелья: на автобус, на завод…

Атмосфера в кафе была настолько доброжелательной и, я бы сказал, доверительной, что, если у тебя вдруг в кармане не оставалось ни гроша, здесь тебя всегда бы покормили и напоили в долг, предварительно записав заказ в «чёрный блокнот».

Таким образом, смех, веселье, хорошее настроение завсегдатаев кафе долгое время служили визитной карточкой одного из лучших питейных заведений города.

Однако случались и своего рода накладки. Если изрядно поддавшие начинали скандалить, то от таких быстро избавлялись заводские дружинники и сами рабочие, выпроводив неблагодарных посетителей. Порой, чтобы унять зарвавшуюся молодежь, сюда приглашали наряд милиции. Её опорный пункт располагался в ДК ГНПЗ. На вызов обычно приходил участковый. Это был настоящий амбал, старший сержант дядя Коля. За огромный рост и сто-килограммовый вес, заводской люд да и мы, ребятня, называли его «Бесшбармаком». Как только «Бесшбармак» появлялся, всё становилось на свои места. Он знал про всех всё, и все его тоже хорошо знали и уважали за справедливость и порядочность. И он, понимая это, не злоупотреблял данной ему властью. В целом же кафе было местом встреч и отдыха старых друзей и коллег. Здесь всегда всем были рады.

Любил и я потянуть пивка в хорошей компании. Одним из лучших моих собеседников за кружкой янтарного был Юсуп Закерьяев. Известный в городе спортсмен, бывший футболист заводской команды и легендарного «Прикаспийца».

Якубыч мог часами рассказывать о футболе. Он был не только знатоком этой популярной игры, но и, как мне казалось, её заложником. Даже самую незначительную проблему местного футбола он мог превратить в философский трактат; расставить все точки над «i», заклеймить на чём свет стоит «похоронщиков» гурьевского футбола и четко сформулировать только одному ему известный выход из ситуации. И, надо признать, был недалёк от истины.

А какие острые по накалу проходили в кафе шахматные баталии? Самой бескомпромиссной была борьба между непримиримыми соперниками — начальником 1-го цеха химзавода Анатолием Хандохиным и главным технологом ГНПЗ Фаридом Гумеровым. Играли они каждое воскресенье, не менее пяти партий кряду, с переменным успехом. После часовой «разминки», когда вокруг их столика страсти накалялись до предела, они, не забыв прихватить с собой очередную бутылочку «беленькой», плавно перемещались в парк, за столик у старой танцплощадки, где и ставилась точка: у кого на сегодняшний день в Жилгородке самая светлая голова?!

Ныне существующие бары, бистро, кафе, как грибы выросшие в Жилгородке после обвальной приватизации, наверное, отвечают современным требованиям отдыха, общепита, курортной индустрии и т. п., но никак не олицетворяют дух того времени, дух единого целого. И они уже никогда не станут для меня тем местом, которое можно полюбить, привыкнуть к нему, чтобы затем со щемящим сердцем вспоминать о лучших годах своего детства, о той незабываемой «золотой эпохе» в жизни заводского района и о его жителях…

Летние каникулы всегда любимы, легки и быстротечны.

Ребята нашего двора, да и, пожалуй, вся гурьевская детвора повально увлекались футболом. В парке на Кузнецовском поле у пляжа, или на дворовой поляне за клубом — с утра до позднего вечера не смолкал гул футбольных баталий между дворовыми командами.

Матчи проходили всегда напряжённо и с переменным успехом. Затем из команд мы формировали одну, которой предстояло защищать честь района в соревнованиях на приз ЦК ВЛКСМ «Кожаный мяч». Наша единая жилгородская команда «Молния» дважды становилась чемпионом города — в 1968 году и в 1970-м (!). Позже многие ребята, и я в том числе, играли в футбол за команду «Юность» ДЮСШ гороно №1, занимались в других спортивных секциях.

Кроме футбола, во дворе мы еще играли в волейбол и настольный теннис. Устраивали дворовые чемпионаты по шашкам, шахматам, домино; соревновались в беге, играли в отмерного козла, маялку, чики, мослы, ну и, конечно же, ходили в парк на аттракционы. По вечерам, когда спадал зной, вместе с девчонками играли в казаки-разбойники, лапту, чехарду и другие популярные детские игры. Это было чудесное время детства, когда рядом со мной были, совсем не похожие друг на друга мои друзья-товарищи, пацаны: Коленька Тынынбаев (Камошка), Алексей Христокьянц (Лякса), Братья Марат (Бобик) и Сейджан (Пузач) Бопиловы, Володя Блюдёнов (Грузин), Женька Тамачков (Жорж), Виталик Сапаев (Сапай), Сергей Ульчёнков (Ульча), Сергей Качалин (Идрио), Игорь Вакуров (Игуся), Ибрай Тулемисов (Джон), Борис Калмыков (Боб), Мишка Филюшкин (Филин), Вовка Лысиков (Кортес), Мишка Ломоносов (Мосол), Мишка Моисеев (Фантомас), Санька Родин (Сайгак), Васька Крюков (Кишка), Толик Брызгунов (БТ), Лёшка Калмурзин (Сварной), Стасик Любин (Малчиш-Плохиш), Аркадий Маркелов (Матала), Мишка Житков (Жук), Славка Ротнов (Сэм), Санька Насёнков (Сандык), Марат Бердиев (Дос), Лёнька Чепаскин (Лентяпузый)…

А ещё многие из нас с интересом посещали детский сектор при ДК ГНПЗ, где вместе с выдающимся педагогом Л. Д. Широковой ставили спектакли, учились выпиливать по дереву, принимали самое активное участие в заводских праздничных мероприятиях.

Телевидения тогда в нашем городе не было, а если и было, то только по вечерам. Поэтому все любили ходить в клуб, в кино. Если бы нынешнее юное поколение знало, что значил для нас воскресный детский фильм на 12 часов! Битком набитый 500-местный зал ДК не вмещал всех желающих, поэтому многим мальчишкам и девчонкам приходилось сидеть в бенуаре или прямо на полу, в проходах. Да и фильмы-то были — не чета нынешним. Взять, к примеру, фантасмагорические блокбастеры о Гарри Потере или «Властелине колец» — никакой идеи, сплошная коммерция. А наши, тогдашние: «Акваланги на дне», «Республика ШКИД», «На графских развалинах», «Армия Трясогузки», «Неуловимые мстители», «Путёвка в жизнь» — это были потрясающие картины, с реальными героями, с реальными событиями, да и сделаны они были на высоком идейно-художественном уровне.

В дни летних каникул мы редко бывали дома. Наряду с чёрными, отливающими мёдом ягодами джиды, наш цветущий парк был полон и других не менее вкусных плодов: тутовник, ранетка, смородина — всё шло в утробу за милую душу. Но это ещё не всё: на противоположном берегу Урала, прямо напротив нынешних коттеджей новых господ нового города, рос чудесный Сутягинский фруктовый сад. Частенько вплавь, а то и на автомобильных камерах мы переплывали Урал и делали небезопасные набеги в этот райский уголок. Яблоки, вишня, сливы, груши, виноград, клубника, малина — сплошные витамины! — тоже были излюбленной снедью моих друзей. Порой мы забывали, что дома нас ждал обед из осетрины, чёрная икра, ведь такого добра в те годы в каждой гурьевской семье было предостаточно! Частиковая рыба: лещ, вобла, судак, жерех, — продавалась рыбаками за копейки прямо на тоне за клубом. Её без труда можно было купить в магазине «Живая рыба» на площади Победы, на местном базаре по ул. Пархоменко, наконец, поймать самому. Несколько подороже — от рубля до трех (за рыбину), стоили сазан и севрюга. Цена же на чёрную икру (из под-полы) не превышала 8—10 советских рублей за кило!

Заканчивался вечер, как правило, традиционным походом на пляж. В 60-е и начале 70-х, там стоял деревянный плот с вышкой. Покуражившись в тёплой ночной воде, вдоволь наигравшись в «чур меня», мы возвращались домой усталые и счастливые, и замертво падали в постель. И только утренняя жара могла вмешаться в безмятежный юношеский сон.

В год 55-летия со дня образования (1952) жилгородской школы имени Н. В. Гоголя не могу не вспомнить о ней и её замечательных учителях.

Школа была построена по типу довоенных и послевоенных средних учебных заведений и удачно вписывалось в архитектурный ансамбль заводского района. Завод являлся шефом школы, что придавало особый статус «гоголевцам», тем, кто там учился и работал. А преподавали в школе настоящие мастера своего дела, так называемая первая послевоенная волна учительских кадров.

С глубоким уважением и признательностью хотелось бы назвать тех, кто непрерывно «боролся» за нас, учил нас достоинству, доброте и справедливости, учил быть ответственными и неравнодушными; учил нас учиться. Конечно, всех не упомнишь, но первые учителя — всегда первые. Это Галина Павловна Пухно и Вера Ивановна Кокорева (Старцева). А в средних и старших классах преподавала уже целая плеяда учителей-новаторов, наделённых исключительным даром педагогического таланта: З. П. Калентьева, А. А. Дворецкая, Е. К. Коновалова, О. С. Чёрная, В. П. Корсунская, О. А. Фомичёва, Т. А. Король, Т. П. Маркова, Т. И. Нитокшина, А. Ф. Пищик, Н. А. Ротнова, Т. И. Фролова, Е. И. Возовик, Горбунова, А. И. Колесова, И. Р. Прикмета, Т. А. Истомина, чертёжник Б. С. Сайфуллин, географ Ю. А Пастухов, мастера трудового обучения Е. П Пак и Николай Акимович, физрук Н. В. Нитокшин. Ну и, конечно же, директор школы Клинчев Владимир Христофорович, наш вездесущий Христофор.

Талантливые учителя воспитали талантливую молодёжь, подняли на должный уровень престиж школы. Немало вышло из среды учащихся-«гоголевцев» — инженеров и врачей, педагогов и научных сотрудников, спортсменов и представителей творческой интеллигенции. Они и поныне живут и успешно трудятся: в Казахстане и в России, на Украине и в Беларусии, в странах Балтии и дальнего зарубежья. Школьные сборы, линейки, пионерские костры, а также турпоходы и экскурсии по родным местам — в Талы, в Сарайчик, в Кандауровский лес, на плато Устюрт — объединяли нас, служили лучшим примером приумножения славных традиций «гоголевцев».

Жаль, что школа имени Гоголя просуществовала всего лишь чуть более двадцати лет. По всем показателям это была одна из самых передовых школ города того времени, потому что в полной мере отражала своё главное предназначение — она объединяла учителей, учеников, родителей и шефов (завод) в одно целое. Словом, была семьей и школой, одновременно.

Этюд в белых тонах

Праздник — ожидание праздника

Зима. В Гурьеве она всегда была разной. То снежной и мягкой, то, наоборот, холодной и ветреной и почти без снега. Поэтому зима у нас начиналась не по календарю (хотя первый лёд на Урале, как правило, вставал уже в конце ноября), а с первого снега. И его как манну небесную ждали горожане всегда под Новый год.

Новогодний праздник — праздник вдвойне. Ему предшествовало установление новогодней ёлки на площади возле фонтана. Не той, что растёт в лесу, а сборной: в металлическую трубу длиной десять-пятнадцать метров, с врезанными в неё патрубками, вставлялись небольшие ёлочки или ветки ели. Ёлка украшалась игрушками, серпантином и прочей мишурой, включая гирлянды с разноцветными огнями. Так стояла она, сверкая и поблёскивая, почти до конца января. Вокруг ёлки заливали каток.

Взрослые готовились к Новому году заранее, но всегда одинаково: бегали по магазинам за покупками, готовили соленья и жаренья, перезванивались по телефону с родственниками и друзьями: спрашивали, советовались, приглашали в гости.

Перед Новым годом грех не привести себя в порядок. Поэтому наши женщины пропадали в парикмахерской. Ну а мужчины ходили в баньку, чтоб попариться, а заодно и «отметиться» с друзьями в кафе перед семейным застольем. И вот все в сборе: в праздничных одеждах, в хорошем настроении. В центре комнаты или где-нибудь в углу, чтобы не стеснять гостей, заманчиво помигивает огоньками зелёная виновница торжества; из пиротехники — бенгальские огни.

На столе стандартная закуска: сыр, колбаска, селёдочка с лучком и в масле, вечно живой салат оливье, разносолы, холодец с горчицей да кое-какие консервы. Из горячих блюд — плов, бешбармак, картошка-пюре с мясом, котлеты или пироги с рыбой; ну и, разумеется, балычок с икорочкой. Среди напитков — пиво «Жигулёвское» и лимонады «Тархун» и «Буратино», минералочка, компоты домашние. А также водки — «Московская» по 3 рубля 62 копейки, «Русская» по 5 рублей 30 копеек, «Пшеничная» — 4 рубля 80 копеек. Благородные вина в то время представляли болгарские «Варна», «Тамянка», «Рубин», «Рислинг»; грузинские «Ркацители» и «Цинандали». Для знатных гостей припасён восьмирублёвый коньяк «Плиска», пятнадцатирублёвый «Арарат», либо двенадцатирублёвый «Белый Аист»; для «своих» портвейны — «Агдам» и «777» («Три топора») по рубль сорок. Завершало ликёро-водочный антураж легендарное «Советское шампанское» по 4 рубля 50 копеек. Да, чуть не забыл: напитки разливались в пресловутые гранёные рюмочки «козья ножка». А на десерт обычно подавался чаёк с барбарисом, «Золотым ключиком», зефиром. Ну и, конечно же, марокканские апельсины и абхазские мандарины. Как же без них!

Таким образом, новогодний стол обходился примерно в пятьдесят советских рублей (треть зарплаты инженера). Поэтому несколько заводских семейных пар или соседи, не напрягаясь, могли скинуться и весело отметить новогодье. Это сейчас Новый год превратился в чисто семейное торжество, а раньше он был массовым, коллективным праздником. Лучший тому пример — прямая трансляция «Голубого огонька» из Москвы, который вслед за боем курантов и гимном «Союз нерушимый…» приходил в наши дома с небольших экранов чёрно-белых «Лотосов», «Балтик», «Аврор»… Позднее «Голубые огоньки» вошли в традицию завода. Их проводили в новогоднюю ночь во Дворце культуры нефтепереработчиков.

Встречали Новый год, как и положено, сначала по Москве, а затем с разницей в два часа по местному времени. Прогулки под баян и гармошку были неотъемлемой частью ночной жизни новогоднего жилгородка. Народ пел, плясал, веселился, а незваный гость в эту ночь был даже лучше… Деда Мороза.

Зимние забавы

Все школьные каникулы в ДК ГНПЗ шли новогодние представления. В фойе второго этажа устанавливалась огромная ёлка. Наряженные в костюмы сказочных героев заводские детишки вместе с Дедом Морозом, Снегурочкой и их друзьями дружно водили хоровод, принимали участие в конкурсах и театрализованном представлении. Затем в большом зале всех ждала «Зимняя сказка», поставленная драматическим кружком детского сектора и артистами народного театра ДК. По завершении праздника профком завода вручал всем ребятам подарки, которые они по очереди получали в маленьких сказочных домиках на первом этаже.

После обеда и до самого вечера жилгородские мальчишки и девчонки «уходили в отрыв». Те, кто был поменьше, прямо у себя во дворе играли в снежки, лепили снежную бабу, строили из снега крепость. Люди старшего поколения гуляли со своими маленькими детишками в парке. А вот пионеры не задумываясь спешили на каток — поиграть в хоккей или просто покататься на коньках. В то время катков в жилгородке было три — возле фонтана у ёлки, на спортивном поле у пляжа и за школой имени Гоголя. Коньки были не у каждого ребёнка. И не потому, что их родители не имели возможность купить коньки своему чаду; их просто не было в магазинах. А если и были, то нарасхват. Поэтому на катках работал прокат. Но и этого было недостаточно, и детвора гоняла шайбу, как говорится, на своих двоих. Хоккейных клюшек тоже не хватало, поэтому частенько в ход шли самодельные. Выбирали у школьного столяра отёсанную палку, что покрепче, обрабатывали её наждачной бумагой. С одного конца палки делали надрез и вставляли в него «перо». Затем с двух сторон основы, где было вставлено «перо», забивали гвозди. Для более чёткой фиксации и безопасности при игре в хоккей крепёжное место обматывали изоляционной лентой. Но самодельные клюшки были ненадёжными: две-три боевые игры — и приходилось их делать заново.

Конечно, были у некоторых ребят и настоящие клюшки. Например, сначала была тяжёлая «Темп» по 2 рубля 50 копеек, а позднее появилась лёгкая «Рига», с «пером», обклеенным сеточкой для крепости, по 4 рубля. После легендарных матчей с канадскими профессионалами в 1972 году «перья» клюшек для мощности полёта шайбы (бросок, щелчок) стали ещё загибать, но опять же доморощенным методом. «Перо» клюшки кипятили в чайнике, а когда древесина размягчалась, её тут же зажимали между секциями батарей или в слесарных тисках, при этом делая уклон «пера» то вправо, то влево, то есть «перо» загибали под руку.

С коньками, как и с клюшками, тоже была проблема. Помню, как многие из моих друзей учились кататься на двухполозных коньках, а то и на снегурках, которые привязывались ремнями к валенкам. Катались прямо по освещённому гирляндами огней проспекту Ауэзова — от фонтана до остановки.

По тому же маршруту устраивали соревнования на санках. Те, кто уже более или менее стоял на коньках, перебирались на настоящий лёд, в том числе и на Урал. Почти у всех были так называемые дутые коньки с малой посадкой. На смену им пришли «канадки» — с более высокой посадкой, отдалённо напоминающие нынешние. Для устойчивости под пятку ноги ставили полухомут (чаще всего им служила старая обложка книги или обрез валенка).

Что касается фигурок, то о них наши девчонки могли только мечтать. Точили коньки на абразивном круге в слесарной мастерской школы — кто сам, а кто при помощи преподавателя Николая Акимовича. Затем полозья с заусенцами обрабатывали напильниками — для «быстрого» льда.

Почему я всё это вспомнил? Да потому, что не могу не рассказать о легендарной хоккейной команде гоголевцев — неоднократных чемпионов и призёров городских школьных соревнований по хоккею с шайбой, которые прошли через всю эту «хоккейную грамматику! Это братья Берик и Серик Иралиевы, В. Чирков, Л. Бородкин, М. Ибраев, В. Перкин, Н. Ладурко, А. Качалин, П. Чаков, Г. Рудаков, У. Имангалиев, В. Сегида, Ю. Степанов, Б. Сармин и другие. Позднее честь школы успешно защищали К. Казиев, А. Тен, С. Ульчёнков, В. Сапаев, Ал. Христокьянц, В. Азовский, А. Сегизбаев, С. Зарщиков, А. Каражанов, В. Яшков, Ю. Толстов, А. Казаков, Р. Гамиров, А. Шибалаев, И. Тамбовцев, В. Болдырев, В. Хандохин, Ан. Христокьянц, С. Кузененяткин, братья К. и Т. Габдуллины и другие одарённые ребята. Впрочем, все они также с успехом защищали честь школы и на футбольных полях. Завод помогал своим подшефным материально. Все хоккеисты были одеты в настоящую хоккейную форму и доспехи: рейтузы, фуфайки, щитки, шлемы. Словом, имели полную экипировку. И в этом была немалая заслуга педагога-организатора жилгородской ребятни Зинаиды Павловны Беляевой.

Матчи проходили в хоккейной коробке стадиона «Нефтяник». Судил соревнования прославленный гурьевский хоккеист М. Е. Буянов, а помогал ему Роман Тхо-Ирович Ли. Хоккейная коробка никогда зимой не пустовала. Сюда, чтобы покататься на коньках или посмотреть матчи первенства города по хоккею с мячом или с шайбой, заводчане приходили семьями, получая от этого здоровье и огромное удовольствие.

Для учащихся гоголевцев позади малого здания школы ЖКО ГНПЗ построило малую хоккейную коробку. Вот на ней-то и отрывались пацаны нашего двора, когда главная коробка на стадионе была занята (кстати, и ходить сюда было удобней, близко). Здесь мы готовились к «Золотой шайбе», тут же проводился районный чемпионат по хоккею среди дворовых команд. Чистили и заливали каток мы сами, сами же следили и за порядком на спортивной площадке. Нередко для проведения товарищеских встреч по хоккею — мы на специальном автобусе выезжали в соседние городские дворы.

Не менее азартно и увлекательно проходили катания на горках за большим зданием школы. Во время войны горки служили бомбоубежищами. Ну а в мирное время школьники нашли им достойное применение. До позднего вечера рядом с главным учебным заведением района не смолкал гул детворы. Катались с горок кто на чём горазд: на санках, на фанере, на корточках «паровозиком», на крышках от кастрюль, и даже на старых оцинкованных тазах. Словом, детвора веселилась по полной программе, в духе своего «золотого» времени.

Зимний клёв — большой улов

Многие жилгородские рыбаки после новогодних праздников спешили на Урал, на подлёдный лов рыбы. И хотя рыбка в январе идёт не так густо, зато есть повод повидаться с друзьями, опохмелиться, да и родные стены что-то жмут после шумного новогоднего застолья. А похмелье на свежем воздухе — лучше всяких рассолов!

Вот кряхтя, с одышкой надевает рыбак фуфайку или овчинный полушубок, аккуратно подпоясывается ремешком, чтобы не поддувало. Затем так же не спеша нахлобучивает шапку-ушанку и только потом, припомнив, куда в прошлом году положил все свои рыбацкие причиндалы, наконец-то выходит на стужу. На полуострове жилгородок до заветного места рукой подать.

По-настоящему частиковая рыба зимой начинает идти в конце февраля-марте. Порой идёт так густо, что не успеваешь насаживать червя на крючок; косяк за косяком — валит и валит. Да ещё какой залом! В худой день на пять крючков донки столько не поймаешь, сколько на один крючок за час-другой. Прёт рыба — и всё тут! Воблы в те годы ловили много: сетками, вёдрами, мешками, ваннами. Порой  приходилось по несколько раз быстренько затариваться и оттаскивать её домой. Помню, как наши матери нередко сетовали: «Ну куда вы столько её ловите? Руки от соли уже болят». Но как уйти с Урала, когда такой спортивный азарт! Излишки рыбы продавали знакомым — тем, кто не мог рыбачить. Бывало, рыбу приносили в кафе, где отоваривались по бартеру за выпивку и закуску. Грех не обмыть хорошую рыбалку. Следующий раз удачи не жди. Но были среди рыбаков и прижимистые, те, кто весь улов нёс домой, потом в межсезонье продавал её уже как вяленую, причём втридорога. Кстати, многие на этом сделали неплохой бизнес: покупали мебель, мотоциклы, машины, строили дачи и т. д.

Ловили рыбку и на мормышку, и на блесну. Если донщики располагались друг за другом, то есть по ходу косяка, то мормышечники обычно кучковались где-то рядом, в сторонке неподалёку. Зато блесёнщики разбредались по Уралу, уходили «на глубину». Народ они ушлый, не любят суеты, да и судачьи места зимой не всякий рыбак знает. Конечно же, артельные рыбаки ставили и аханы на белугу. Поэтому красную рыбу, если уж очень захотеть, всегда можно было купить, а тем более к Новому году.

Наш город всегда гордился рыбой и рыбаками. Только жилгородке жили и живут поныне десятки династий настоящих рыбаков — наследников уральских казаков, а также основателя города, русского рыбопромышленника Михаила Гурьева.

2007

Авиамоделисты

Угол атаки

А эту историю-легенду рассказал мне мой сосед, профессиональный лётчик Юрий Ульчёнков. С его слов записан этот рассказ.

— В 40—50-е годы большим событием в нашем городе стало строительство Гурьевского нефтеперерабатывающего завода (ГНПЗ) и первого в стране микрорайона нефтепереработчиков Жилгородка, с обязательным строительством здесь средней школы им. Гоголя и прекрасным Дворцом культуры ГНПЗ.

В этих новых учебно-культурных центрах стали открываться кружки и секции. В то время моделированием здесь занимались в основном учащиеся школы им. Гоголя — В. Шеффер, А. Горбунов, В. Коблов, Е. Гридин, В. Пынтя, Е. Пак и другие. Но из-за отсутствия материальной базы занятия сводились в основном к изготовлению моделей из бумаги-ватмана.

В конце 50-х авиамодельный кружок официально открылся в ДК ГНПЗ. Его возглавил Валерий Климентьевич Нольде. А познакомился я с ним при довольно щепетильных обстоятельствах.

Кто из мальчишек в детстве не имел рогатки? Смешной вопрос. Ну а стреляли мы, конечно, по воробьям. Вот за этим неблаговидным занятием и застал меня на школьном дворе В. Нольде. Но он не стал отнимать у меня рогатку и тем более таскать за уши, а просто пристыдил.

Прошло совсем немного времени, и вот старшие ребята с нашего двора объявили, что записались в авиамодельный кружок. Помню, как у меня сразу загорелись глаза, и я стал упрашивать их взять меня с собой на занятие. Каково же было моё удивление, когда в руководителе кружком я узнал человека, в которого совсем недавно попал из рогатки вместо воробья. Однако ничего страшного не произошло. Климентьевич усадил меня на стул и как старший товарищ очень образно объяснил, что стрелять в птиц — не очень удачное занятие.

— Вот мы строим модели самолётов, — сказал он, — чтобы они летали, и каждый из нас мечтает летать, но природой этого человеку не дано, поэтому мы должны учиться полёту у птиц.

Нольде вообще очень трепетно относился к птицам. Имитировал их голоса, держал и гонял голубей.

Мальчишкой одиннадцати лет, я впервые узнал, что такое фюзеляж, стабилизатор, лонжерон и нервюра, и что одно из главных условий для полета — угол атаки. Это основное, что должен правильно рассчитать моделист или конструктор для безопасного и эффективного полёта.

Мал угол — самолёт не полети; большой — свалится в штопор. Угол атаки должен быть оптимальным.

В начале учебного 1960 года в нашем кружке произошло радостное событие. Поступили наборы материалов для изготовления схематических и классовых моделей. И главное, что вызвало общий восторг — это авиамодельные двигатели «Комета» и МК-12 «В». Первое, что поручил нам наш руководитель — собрать каждому по схематическому планеру с треугольными крыльями, оклеенными папиросной бумагой. А дальше распределил, кто и какого класса будет строить модель: В. Урусов получил планер, В. Занкевич — таймерную модель, О. Ногаев — кордовую скоростную, мне же досталась кордовая гоночная модель.

Мы были первые в Гурьеве, кто стал осваивать кордовые модели с компрессионным двигателем МК-12 «В». Но всё новое сложно. А самое главное, что и посмотреть, и посоветоваться в нашем городе было не с кем. И вот тогда Валерий Климентьевич собирает команду и выставляет её на областные соревнования. Хотя соревнования — это громко сказано. Моделей для полёта было выставлено очень мало, только свободно-летающие (планеры и резино-моторы), кордовые же модели ни у кого не полетели. Но несмотря на это, Нольде всё же добился, чтобы нашу команду в полном составе отправили на республиканские соревнования, заявив:

— Моделисты должны поехать, посмотреть, как работают мастера. Воочию увидеть, как летают настоящие модели.

На республику мы поехали в Караганду. Соревнования проходили на аэроклубовском аэродроме. Жили мы в курсантской казарме и питались в курсантской столовой. В то время там проходили сборы спортсменов-лётчиков и парашютистов, так, что мы имели возможность увидеть как высший пилотаж, так и парашютные прыжки. Но главное, каждый из нас смог наблюдать настоящие модели своего класса: как они сделаны, как летают. Помню, как В. Нольде подвёл меня к мастеру спорта В. Волошину, который готовился к Всесоюзным соревнованиям, и попросил его:

— Володя, ты помоги этому пареньку запустить его модель. Пусть она хотя бы оторвётся от земли.

Но сделать это, конечно же, было невозможно. Зато запомнилось на всю жизнь, как Волошин, запуская свою кордовую пилотажную модель, взял меня с собой в «круг» и разрешил подержаться на ручку управления. Нольде был прав: человек, познавший полёт, больше уже никогда не предаст небо.

Когда же начались старты планеров, Нольде отдал свой планер В. Урусову и при запуске бегал с ним рядом, подавая команды и подсказывая, когда снимать модель с лейера. И, о чудо, наша команда по классу планеров заняла 4-е место и была отмечена поощрительным призом. Мы понимали, что своим успехом обязаны Валерию Климентьевичу, который добивался только одного, чтобы мы, пацаны, уверовали в свои силы, всерьёз и надолго приобщились к моделированию, влюбились в самолёты, в небо; стали лётчиками. И это ему удалось. Многие из нас впоследствии стали спортсменами-разрядниками, профессиональными пилотами. Значит, наш дальновидный и добрейший руководитель, с прозорливостью настоящего конструктора мальчишеских душ, сумел каждому из нас подобрать правильный «угол атаки».

Шаг винта

После ухода В. Нольде на срочную службу в ряды Советской армии, коллектив авиамоделистов остался на какое-то время без руководителя, но усилиями заведующей детским сектором ДК ГНПЗ, выдающегося педагога-новатора Л. Д. Широковой и нашего старосты В. Урусова кружок был сохранён. И когда в 1962 году вернулся из армии друг и единомышленник Нольде Станислав Николаевич Уваров, ему достался дееспособный коллектив, с уже конкретной базой для выполнения работ.

«Золотые» шестидесятые — их не зря с любовью вспоминают люди старшего поколения. Сколько новых возможностей, побед и надежд переполняло страну в эти годы. Вот и нам, авиамоделистам ДК, руководство ГНПЗ сделало, можно сказать, царский подарок. Завод выделил большое помещение, два станка, инструменты и закупил в ДОСААФе города материал для изготовления моделей вплоть до экзотической бальзы (самая легкая в мире древесина). Также мы получили новые двигатели: МК-12В, МК-16, а позднее «Ритм» и «Темп».

С. Уваров работал на заводе токарем-универсалом. А всё своё свободное время отдавал нам мальчишкам, которые грезили небом и полётами. Этого человека мы все сразу восприняли как старшего брата и, несмотря на разницу в возрасте, звали его только по имени — Стасиком. Да и сам он охотно это воспринимал как само собой разумеющееся. Никогда не ставил себя выше кого-то из нас, а если чему-то учил, то делал это как бы советуясь. Ну а то, что он просто знал и умел, приводило всех нас в восторг.

В первый же год наших занятий у нас стали летать кордовые модели. Помню, на зимних каникулах 1963 года собрался основной костяк коллектива: В. Занкевич с пилотажной моделью, О. Ногаев со скоростной и я с гоночной моделью, которую назвал «Волк». А у Стасика модель называлась «Летающее крыло». Он первым запустил свою «машину» в небо. Восторг был неописуем: «Летит ведь, летит!» Затем он каждого из нас стал обучать управлению кордовыми моделями. Ведь специфика моделей этого класса заключалась в том, что мало было хорошо их построить, надо было ещё виртуозно управлять ими.

В шестидесятые годы мы постоянно выезжали на соревнования по авиамоделизму и не раз добивались почётных призовых мест. В то время хорошо зарекомендовали себя спортсмены О. Ногаев, А. Тарабрин, Н. Силаев, Е. Басов, А. Иванов и другие ребята.

Фурор на республиканских соревнованиях устроил наш Стасик. Он первым в республике построил точную кордовую копию четырёхмоторного самолета Ил-18. Многие скептики даже из маститых моделистов сомневались в том, что эта громадина взлетит. Но вот дан старт, и в течение 2—3-х минут взревели все четыре двигателя «Ила». Ещё секунда — и он уже в воздухе! Мало того, у него убираются и выпускаются шасси, меняется режим работы двигателей. Кордодром (круглый котлован, огороженный сеткой для запуска кордовых моделей) взревел от восторженных криков и аплодисментов. Про полёт нашего «Ил-18» писали тогда в республиканской прессе. Стасик был моделистом до мозга костей. Его всегда влекло что-то новое.

В то же самое время в республике получил развитие автомоделизм. Стасик, в течение года на базе авиамодельного коллектива создал команду автомоделистов. Её первым достижением было 4-е место на республиканских соревнованиях. В ту первую команду входили Р. Абдулов, Е. Асанов, А. Махамбетов, О. Ахметов, Ю. Ульчёнков. Авиа-и-автомоделизмом мы занимались параллельно как один коллектив. И к концу 60-х годов каждое лето выставляли на республике четыре команды: юношескую и взрослую по двум видам спорта.

Начиная с 1965 года к День авиации 18 августа, который для нас устраивали на площади Победы у ДК ГНПЗ, мы впервые в городе приготовили две модели ракет. Одну сделал В. Верин и для хохмы назвал её «Полларис». Вторую смастерил я, покрасил в красный цвет и назвал «Восход». Когда солнце закатилось, за ДК был объявлен старт ракеты «Полларис». Подожгли фитиль, «заработал» двигатель, ракета поднялась метров на 200 над площадью и вдруг стала выписывать круги, а потом и вовсе упала в центр площади Победы. Крутанулась несколько раз на месте и затихла. Зрители были в испуге. Запуск ракеты «Восход» встал под вопросом. И только благодаря просьбам и заверениям Стасика запуск разрешили. Не могу описать своего волнения, когда поджигал запал. И вот, из хвоста ракеты вырвался огненный сноп, и она «выстрелила» в вечернее ласковое небо. Затем, превратившись в маленькую чёрную точку, по воле ветра унеслась за Урал…

Сколько моделей было построено нашим Стасиком, думаю, никто точно не скажет. А вот отвечая на вопрос: много ли его воспитанников стали в жизни настоящими людьми? Можно твёрдо констатировать: много! С виду невзрачный молодой человек, Стасик был наделён от природы особым талантом, внутренней силой и красотой. А главное — всем этим он умел пользоваться. Рассчитав шаг своего несущего винта, никогда не отказывался помочь другим сделать то же самое.

2007

Здоровья вам, земляки!

Порой от труда обыкновенного специалиста-профессионала зависит успех всего предприятия, тем более, если речь идёт о здоровье людей. Таким специалистом в своё время была медицинская сестра Гурьевской больницы скорой медицинской помощи (гор. больница №2) В. В. Тарабрина.

Ровно пятьдесят лет назад в числе первых выпускниц Гурьевского медицинского училища двадцатилетняя Вера пришла на работу в больницу нефтяников (БСМП). За сорок с лишним лет безупречной работы‚ отданных любимому делу, она по праву снискала почёт и уважение среди коллег. Вера Владимировна — Отличник здравоохранения, Почётный донор СССР. В её послужном списке десятки грамот и благодарностей. А опыт и высокий профессионализм не раз помогали Тарабриной становиться победителем и призёром городских, областных и республиканских конкурсов медицинских работников.

Ей повезло. Плечом к плечу проработала Вера Владимировна с такими корифеями республиканского и областного здравоохранения, как врачи А. Г. Червяков, А. Ж. Сундетов, А. Ш. Шакимов, М. Ш. Темирханов, А. Т. Токсанбаев, Ю. И. Абрамичев. Позднее — с Ж. М. Кариным, В. А. Мингалеевым, С. А. Идельбаевым, С. С. Казиевым, М. Серажиденовым, К. И. Кадашевым, С. И. Чакликовым. Было ей чему поучиться, поделиться опытом и в кругу своих коллег — медицинских сестёр, специалистов высшей категории В. В. Севриткиной, Е. Г. Плетнёвой, О. В. Разваровой, С. Изтелеуовой‚ Р. П. Лазаревой, и, конечно же, своей мамы, в прошлом старейшей операционной сестры-наркотизатора Е. Н. Муравьёвой.

В последние годы до выхода на пенсию. Вера Владимировна работала в травматологическом отделении техником по гипсу. Уверен, и сегодня многие из её бывших пациентов с теплотой вспоминают о «золотых» руках настоящего мастера. В жилгородке ещё долго будут вспоминать маленькую сестру милосердия‚ спешащую к кому-то на помощь.

Живя в Иванове, Вера Владимировна часто вспоминает коллег, соседей и просто знакомых. И сегодня, в канун своего юбилея, она, как и всегда, желает землякам здоровья и долгих лет жизни. Чему она и посвятила всю свою жизнь.

2000

P. S. В. В. Тарабрина скончалась в Иванове в канун 2009 года от тяжелой продолжительной болезни.

Полеты во сне и наяву

В жизни бывшего летчика гражданской авиации Юрия Александровича Ульчёнкова были свои «взлеты» и «падения». Сам он ее сравнивает с полосатой шкурой тигра.

— Вот сейчас, например, — говорит Юрий Александрович, — идет белая полоса, когда все получается‚ и так хочется, чтобы она не кончалась…

На светлой уютной кухне, где мы по-соседски расположились с моим старшим товарищем, запыхтел «раскрасневшийся» самовар. И мой гостеприимный хозяин, нарезая лимон, продолжил:

— Что значит для меня полет? Я скажу прямо всё! Там, в небе, я был как бы в другом пространстве, в другом времени, в другой цивилизации. Вот, представь себе: под тобой как на ладони земля, над тобой неведомая, таинственная глубина, и ты летишь между этими двумя мирами. Фантастика! Декорации сменяются, как в театре — одна за другой: то тебе кажется, что ты летишь над бескрайней арктической пустыней, то среди воздушных замков с причудливыми формами, или врезаешься в застывшие гребни воздушных волн. А бывает и такое, пожалуй, самое потрясающее: будто твой самолет вовсе не летит, а как бы парит в воздухе. Такое случается, когда попадаешь в безоблачное, лазоревое небо, в чистое небо, и ты летишь, весь охваченный лишь только солнечным светом. В такие минуты, действительно, «ты счастлив и нем» или как там, еще лучше, как у Лермонтова: «И в небесах ты видишь бога!

Гляжу на своего собеседника сквозь тонкую дымку, вьющуюся над стаканом ароматного чая, и на память невольно приходят далекие годы и моего безоблачного детства. Для каждого эта пора, пожалуй, самая дорогая.

Как и большинство мальчишек 40-х и 50-х годов, Юрка мечтал стать летчиком, чтобы когда-нибудь на «своем» самолете подняться в чистое послевоенное небо. Шло время, и мечта Юры, как и многих его ровесников того времени, начинала сбываться. Вернее, он сам шел к ее осуществлению. Сначала пионер, позже — комсомолец, Юра занимался в авиамодельном кружке при ДК ГНПЗ. Строил свои модели самолетов. Затем здесь же, на площади у фонтана «Дружбы», выступал со своими моделями на соревнованиях. Помню, мы, тогда еще совсем пацаны, с нетерпением ждали, когда полетит Юрина модель. Его «машины» всегда отличались мобильностью, изяществом форм, были «легки» на подъем. Ведомые умелой рукой своего конструктора, модели смело взмывали в небо, в его первое небо, выписывая в нем загадочные кружева и умопомрачительные «петли». Тогда-то Юра получил свое первое признание, награды и первое звание — кандидата в мастера спорта по авиамоделизму. Дальнейшая судьба выпускника школы имени Гоголя была предопределена. По окончании школы, он поступает в Краснокутское летное училище гражданской авиации.

По завершении учебы в училище Юрий Упьченков, уже как профессиональный летчик, работает в Гурьевском авиаотряде. А после образования в 1974 году Мангышлакской области — уезжает на полуостров, где и продолжает работать по специальности в г. Шевченко. Юрий Александрович был классным летчиком и всего себя без остатка посвятил себя любимой работе. Но, как и принято в профессии пилота, после определенного налета часов, Юрий Александрович выходит на пенсию.

В середине восьмидесятых молодой «пенсионер» Ю. А. Ульченков возвращается в родной Гурьев. Здесь можно было бы поставить точку на летной карьере, если бы мой уважаемый визави не обладал еще одним многогранным талантом, которым наделила его природа. Для Юрия Александровича открывается новое «летное поле», на взлетной полосе которого, с присущей ему легкостью управления полетом, он сменил штурвал пилота на кисти и карандаши художника.

С 1984 года Ю. А. Ульченков работает художником в ДК ГНПЗ, затем художником-оформителем в областном музее искусств. До сих пор на фасаде и во внутренней части музея можно обнаружить впечатляющие следы кисти мастера-самородка. Достаточно сказать, что такие картины художника, выполненные маслом, как «Дворец культуры нефтепереработчиков», «Жилгородской Дом малютки», а также специально выполненные по заказу портреты великих сынов казахского народа — Абая Кунанбаева и Борана Нсанбаева — нашли достойное место в зале музея области. А еще, но уже для себя, Юрий Александрович пишет свою любимую тему — пейзажи родного жилгородка.

Многие горожане и особенно детвора не раз могли наглядно убедиться в мастерстве нашего героя. Вот уже на протяжении десятка лет Юрий Александрович расписывает щиты и рисует декорации к новогодним праздникам в жилгородке. Не в последнюю очередь своим успехом артисты ДК АО «АНПЗ» обязаны художнику. Это с его «волшебной» руки на театральной сцене дворца культуры «оживает» зимняя сказка для малышей. Это он, увлеченный своим творчеством романтик, помогает многим, в том числе и взрослым, почувствовать философию прекрасного, воочию соприкоснуться с неиссякаемым полетом человеческой фантазии.

Наше повествование будет не полным, если мы не расскажем уважаемому читателю еще об одном увлечении Ульченкова. Юрий Александрович пишет стихи и, преимущественно, для детей. Его «крылышки», как он любовно их называет, периодически печатаются в «Прикаспийской коммуне». Полет поэтической мысли Ульченкова, как и его утонченный вкус художника, полон гармонии, легок и безупречен. Без преувеличения скажу, что томик стихов Ю. А. Ульченкова украсил бы любую, в том числе и домашнюю библиотеку. А пока, наш поэт, мечтает выпустить свою книгу и готов принять любые предложения спонсоров.

Сегодня Юрий Александрович Ульченков работает в технической школе №1 преподавателем черчения. И может быть, те линии, которые выводит на доске педагог Ульченков, в скором времени, приведут кого-нибудь из его учеников в большой мир искусства, на свою «взлетную полосу». Дай-то бог! 
— Юрий Александрович, задаю я последний вопрос, — а в небо не тянет? 
— Небо, — после недолгой паузы продолжает мой собеседник, — небо — это моя мечта детства. Мой «розовый конь», если хочешь. И я счастлив, что проскакал — или лучше сказать пролетел — на нем положенный мне срок. А сегодня я часто летаю во сне. И, конечно же, полетел бы и наяву. Но, годы…

А я, глядя на своего задумавшегося соседа, не без доброй зависти подумал, что когда-то, в далеких 50-х, мальчика Юру позвало к себе чистое небо, и этот полёт для него продолжается.

1998

P.S. Ю. А. Ульчёнков скончался в 2009 году от тяжелой продолжительной болезни.

Авторитет

Памяти Анатолия Евсеева…

В послевоенные годы (не только в Гурьеве, а повсеместно) в каждом районе города были свои так называемые «короли» -авторитеты.

В 60—70-е годы в Гурьеве такими авторитетами были: Володя Пак из Кит-края (район старого рынка), Славка (Чех) на 1-ом участке и Анатолий Евсеев в Жилгородке. Последний был моим соседом, был старше меня на 10 лет, и как раз о нём, о наиболее колоритном гурьевском авторитете 60—70-х годов, мой следующий очерк.

Не буду лукавить: кроме Анатолия Евсеева, в заводском районе было немало парней, пользующихся заслуженным уважением среди пацанов. Это братья Анатолий и Константин Бакшутовы, Владимир Чаков, Костя Долингер, Иван Клепчев, грузин Амиран и ещё пара-тройка человек. Но Евсеев среди них был первым среди равных.

Ещё в детстве за свою невысокую, плотную, с косолапой походкой фигуру, он получил прозвище «Мустафа» (очевидно, за сходство с героем фильма «Путевка в жизнь», популярным в то время). Однако жилгородскому «Мустафе», несмотря на его неимоверную физическую силу, за которую, в первую очередь, его уважали и побаивались, были присущи ещё такие качества, как справедливость, порядочность, верность данному слову и дружбе. За это его ценили и любили в Жилгородке не только сверстники, но и люди старшего поколения, да и мы — детвора.

Если возникала разборка, то все шли к Евсею (Одиссею — его ещё и так называли): «Пойдём к Толяну, он разведёт, как надо, всё будет ровно». Нередко приходили к нему с жалобой и соседи: «Толик, помоги, последнюю одежонку сперли, пока сушила бельё во дворе». Так, со слезами на глазах сетовала соседка. Или: «Анатолий, ты уж разберись, пожалуйста, вчера опять в курятнике крышу разобрали, курей унесли, с огорода овощи потаскали» и т.д., и т. п.

В милицию народ обращался неохотно. Что толку от милиции? Будет она заниматься бельём, да курами с огурцами. Вот и шли ходоки к Мустафе. Знали: если Толик возьмётся (а он никогда не отказывал), то не только найдёт виновных, но и по-свойски накажет их.

Надо признать, жилгородские участковые тоже с уважением относились к местному авторитету, своему бывшему подопечному. Чего греха таить, было дело. В 60-х оттянул, Толян, небольшой срок на одном из лесоповалов республики. Таким образом, и в криминальном мире, и на гражданке, да и в милиции знали способности этого незаурядного человека, и каждый по-своему оценивал его человеческие и иные качества.

И все же главным его достоинством, устраивающим всех, было то, что он, как никто другой, мог контролировать криминогенную жизнь заводского района, и не только его, а Гурьева в целом. Хотя сам он ни в каких разбойных нападениях, грабежах участия не принимал.

С юных лет Анатолий занимался боксом. Был чемпионом области по боксу, за что заслуженно получил звание кандидата в мастера спорта. Он свободно работал с боксерской «грушей», увлекался атлетизмом, борьбой. Наверное, поэтому всё чаще под его опеку тянулись криминальные и полу-криминальные элементы: воры, разного рода прохиндеи, ловкачи и даже торговцы наркотиками. Своему патрону они ни в чём не отказывали: пожалуйста, деньги, вещи, угощения! Даже лучшее место для рыбалки специально бронировали для него. А порой целыми килограммами несли икру и рыбу прямо к нему домой. «Главное — уважить Мустафу. А тот — свой, выручит, поможет в случае чего». Анатолий принимал всех одинаково, но беспредела на районе не допускал. Он не кололся, почти не пил. А если и пыхнет пару затяжек «косячка» — да и то — так, за компанию. Дружил он и с обычными ребятами. Вообще, дружить с ним было за честь. Ты автоматически попадал в «неприкасаемые».

Как и все парни «шестидесятых», Анатолий служил в армии, затем трудился на заводе. В начале 70-х о нём даже писали в местной «Прикаспийке» как о передовике производства, одном из лучших сварщиков-монтажников ГНПЗ.

Неустанные занятия спортом (даже зимой в мороз он работал с гирями и «грушей», стоя босиком на снегу, в одних плавках) только подогревали тягу к этому сильному человеку, поднимали его авторитет в глазах жителей микрорайона. А его женитьба в начале 70-х на красивой казашке, да ещё с ребенком, снискали ему ещё больше уважения и популярность.

Вскоре, его жена Алла родила ему дочь, жизнь Анатолия всё чаще приобретала черты степенного, взвешенного семьянина. Но даже и тогда, когда он, разменяв «четвертак», приближался к тридцатилетию, к нему всё равно ходили: кто за советом, кто за помощью, а кто просто в гости. Толик был правильным мужиком, поэтому к нему и тянулись…

Однажды жарким июльским днем 1976 года друзья Анатолия позвали его на рыбалку, на пляж. И вот там у друзей Мустафы произошёл инцидент с одним заезжим «гастролёром» из Брянска Этот «брянский волк» грубо оскорбил друга Анатолия Аскара Исенгулова. Тогда Анатолий, не выносивший по жизни «бакланов», привычным «хуком» справа опрокинул приезжего, в стоявшую рядом прогулочную лодку. Очнувшись от удара, гость увидел торчащий в лодке рыбацкий нож. Одурманенный винными парами, он не задумываясь схватил нож и кинулся вслед за обидчиком. В это время, Толик уже мирно шагал к Аскару, сидевшему на пляжном грибке. Отдыхающие на пляже слышали только последний окрик Аскара: «Толик, сзади!» Но только в пол-оборота успел обернуться Мустафа, как холодное лезвие ножа, мягко, между ребер, вошло ему прямо в сердце…

Скончался Анатолия Евсеева в приёмном покое горбольницы, куда его тут же на грузовой автомашине доставили друзья. Так нелепо и несправедливо закончилась жизнь и судьба легендарного гурьевского авторитета.

Похороны Мустафы по своему масштабу не знают аналогов и по сей день в Гурьеве.

В ДК ГНПЗ были отменены танцевальные вечера. Проститься с Анатолием съехался весь блатной и полублатной мир не только Гурьева, но других регионов страны. Особенно много было кавказцев. В своё время он «крышевал» их в Гурьеве. А те платили ему взаимностью. Они знали цену дружбы Мустафы. Но больше всего людей было, конечно же, из Жилгородка: друзей, заводчан, пенсионеров, нас пацанов.

Похоронная процессия длиной не менее 100 метров двигалась от клуба до школы им. Чехова (ост. Заготзерно). Гроб поочерёдно несли на руках его друзья. Затем гаишники попросили положить гроб с телом на автомашину, дабы не затруднять движения городского автотранспорта. После отпевания в церкви братва вновь на руках несла своего героя до последнего пристанища. Руководил организацией похорон один из ближайших сподвижников и друзей Анатолия — грузин Амиран.

Поминки изобиловали пирогами с осетриной, икрой, фруктами, армянским коньяком. В парке местные «наркоши» в последний раз «обкуривали» смерть своего патрона. Многие плакали. Анатолий Евсеев погиб на своём посту, защищая дружбу и справедливость, мир и спокойствие на районе. Поэтому и сыскал он в памяти жилгородских ребят и простых жителей вечные память и уважение.

После легендарного жилгородского и гурьевского авторитета, человека, пользующегося всеобщим уважением и любовью среди молодёжи больше не было. И теперь уже вряд ли будет.

2002

Железный алгоритм

Кто бы мог подумать, что когда-нибудь из нескладного веснушчатого паренька в кепке и с неизменной папироской во рту, одетого по моде 60-х годов прошлого века да и еще имеющего прозвище «Ржавый», вырастет настоящий мужчина-богатырь, яростный сторонник здорового образа жизни?

Мы родились с ним в одной и той же заводской больнице, в Жилгородке. Только он — на восемь лет раньше. И прожили с Николаем в одном дворе почти сорок лет, до моей миграции в Россию.

Детство и юношеские годы Коли Занкевича мало чем отличались от жизни его сверстников. Родился он в 1950 году, в шесть лет начал курить, частенько собирая «бычки» с заводской танцплощадки. Когда сигарет не было, то и вовсе не стеснялся поворовывать бабушкин «Северок», аккуратно вытаскивая папироску швейной иглой из запечатанной пачки. Ну а когда Коля уже перешел во второй класс, домашние смирились. Чтобы не курил разную заразу, сами стали покупать сигареты заядлому курильщику. В школе «Христофор» (Владимир Христофорович), зная о пристрастиях Николая, всегда говорил ему, чтоб не баламутил остальных, а шел курить на школьный двор — подальше, за горку.

В свободное время Коля, как и его товарищи, рыбачил, собирал джиду и смородину в парке, любил в здешнем тире пострелять из воздушки, ну и, конечно же, неплохо играл в маслы, маялку‚ «пожар» и другие модные игры. Словом, рос паренек по законам того времени.
В середине 60-х открылась в городе секция по вольной борьбе. Николай со своим другом Петром Мисюровым, братьями Бердинских и другими записались на тренировки к мастеру спорта А. Шахмалиеву. Однако недолгим оказался дебют жилгородских мальчишек на ковре: уехал Шахмалиев к себе на родину, в Азербайджан.

Но со спортом Коле уже порывать не хотелось. Закипала кровь в молодом организме при виде схваток и единоборств, и Николай увлекся боксом. В жилгородском парке в то время местный авторитет, боксер Анатолий Евсеев, вел произвольную секцию. Учил здешних пацанов постоять за себя. Вот к нему-то и пришли Николай с остальными ребятами. Пришел тогда и Санька Хохлачев, Ибрай Тулемисов и другие, что помладше.

Купив однажды в киоске журнал «Физкультура и спорт», Николай заинтересовался тяжелой атлетикой, атлетизмом. С первой же получки купил себе за 49 рублей штангу с блинами, грифом, как положено. Установил у себя во дворе помост, рядом турник, для порядку подвесил «грушу» и всерьез окунулся в мир спорта. Курить он уже давно бросил. Теперь главной его целью в жизни стала «работа с железом». С этой же минуты он становится последовательным сторонником здорового образа жизни.

Но приходит пора служить отечеству, и Николай не колеблясь уходит в армию. По-разному складывается служба рядового Занкевича. То он занят на строительстве Волгодонска, то сажает рис на Кубани. А после перевода их части в Пярну (Эстония) мечтает после службы стать моряком.

Однако судьба распорядилась иначе. Вернувшись со службы в 1971 году в Гурьев, Николай женился. И хоть нажили они с женой четырех детей, семейная жизнь молодой четы Занкевичей не сложилась. (Позже Николай женится еще дважды) А пока наш герой устроился на работу в ГНПЗ газосварщиком и по вечерам и в выходные утолял досуг, работая тренером-общественником по тяжелой атлетике на заводском стадионе.

Идут годы. Перестройка, развал Союза, приватизация. С 1994 года Николай Занкевич — официальный тренер по атлетической гимнастике при КСК АО АНПЗ.

За свою тренерскую биографию Занкевич воспитал и подготовил не одно поколение спортсменов-разрядников и КМС. А главное, подчеркивает сам Николай Николаевич, «я приучил их к спорту, помог стать гармонично развитой личностью, пропагандистами здорового образа жизни».

В свои пятьдесят с небольшим Николай Занкевич полон сил и здоровья. Женат на женщине, которая моложе его на 25 лет (!) и с которой они вместе воспитывают маленькую дочь. Все шутки коллег на «отчаянное молодоженство» отвергает. Говорит, что здоров как бык и еще в состоянии занести огромный шкаф на пятый этаж. К тому же он продолжает активно заниматься спортом, принимает участие в различных соревнованиях, спартакиадах и даже имеет медали. Мечтает тренер Занкевич о большом спортивном зале, где полностью могли бы удовлетворить свои потребности его новые товарищи и коллеги. Строительство ФОК на стадионе АО АНПЗ, запланированное на декабрь 2001 года, уважит маститого спортсмена и придаст новый импульс его тренерскому таланту.

Но не только «железные игры» занимают тренера Занкевича. Болит у него душа за нынешнее состояние рыболовства в Урало-Каспийском бассейне, тревожит его и бурение на шельфе Каспия, от которого гибнет вся живность: животные, птицы, рыба.

— Хочу, чтобы было, как прежде, — говорит Николай Николаевич. — Чтобы икра и рыба были в каждом доме, на столе в каждой семье гурьевчанина. Тогда сил у людей будет больше, а значит, и город будет значительно краше, и жизнь лучше.

2000

P.S. Н. Занкевич скончался летом 2013 года на работе, во время обеденного перерыва; остановилось сердце.

Пляж нашего детства

В послевоенные годы в Союзе ещё не было достаточного количества пансионатов и домов отдыха. У людей не было больших сбережений, личных автомобилей и дачных садовых участков. Не было даже телевизоров. Поэтому все советские граждане, в том числе и работники Гурьевского нефтеперерабатывающего завода, включая его руководство, проводили свои выходные и летние отпуска на своём пляже. А поскольку Кандауровский лес ещё не успел принять в свои объятия детский заводской пионерский лагерь «Нефтяник», то и жилгородская детвора не отставала от своих родителей.

Начало строительства пляжа относится к 1949 году. Автором его создания и непосредственным руководителем строительства был главный инженер ГНПЗ Арсений Иванович Маврин. Кстати, дом второго лица заводской администрации находился в парке, неподалеку от пляжной зоны, а точнее — там, где сегодня расположилось летнее кафе «Аладдин». А дом первого директора ГНПЗ А. Ф. Кабанова, находился рядом на ул. Ватутина, где позже на его месте открылся 1-й заводской профилакторий (это напротив общежития ГНПЗ №40). Жильё всех последующих директоров завода: от Котова до Вакурова, — находилось на противоположной стороне Жилгородка, в одноэтажном особняке по ул. Черняховского, 1.

Участок под заводской пляж был выбран не случайно. Если левосторонняя жилгородская прибрежная акватория использовалась под причалы барж со стройматериалами (в то время в Жилгородке и в городе велось большое строительство), а на участке за клубом рыбаки ставили рыболовную тоню, то правосторонний пологий берег заводского района как нельзя лучше отвечал требованиям санитарии и безопасности купания.

Строительство объекта осуществляло подразделение заводского РСЦ, базой которого служила небольшая пилорама, находящаяся рядом с пляжной территорией. В соответствии с социальной программой о полноценном и комфортном отдыхе своих работников, завод приступил к благоустройству пляжа. Здесь были установлены деревянные грибки, навесы, обтянутые сверху парусиной от солнца, а также лежанки, шезлонги, кабинки для переодевания. С левой стороны размещалась эстакада в виде большой беседки. Она же служила и своеобразной трибуной. Отсюда оргкомитет руководил праздничными мероприятиями, следил за безопасностью на воде. Здесь же размещался и духовой оркестр. Прямо со станции по сбитому из досок настилу вела дорожка на плот, с бассейном и вышкой.

Центральная аллея на пляж проходила через парк с улицы Ватутина, мимо пилорамы — с одной стороны, и спортплощадки — с другой. Свободный вход на пляж олицетворяла арка «Добро пожаловать!». Справа от неё, на валу, под открытым небом располагались администрация пляжа, медсанчасть и УРСовский буфет. В пляжном буфете продавались всё: лимонад, пирожки с картошкой и капустой, с повидлом, ватрушки с творогом. Кроме того, здесь всегда были горячие чебуреки, беляши, шашлыки. А также утоляющие жажду прохладительные напитки: знаменитое гурьевское пиво «Жигулевское» и не менее знаменитый лимонад «Буратино».

Надо сказать, что перед началом купального сезона пляж приводился в порядок. На огромных самосвалах сюда завозили песок; красили и подправляли грибки и скамейки; очищали от ракушек и другого мусора дно пляжной акватории.

Летний купальный сезон открывал Водный парад. В назначенный час из-за речного поворота — от клуба на празднично- украшенном флагами катере появлялся Нептун в окружении свиты. За катером шёл караван, состоящий из лодок, казанок и скутеров — и тоже с флагами.

Под звуки духового оркестра флагманский катер входил в акваторию пляжа, где его восторженно встречали отдыхающие. Чтобы открыть купальный сезон, по обычаю требовалось кого-нибудь из отдыхающих принести в «жертву», то есть искупать в воде. Тогда морские дьяволы, черти и другая «нечисть» из свиты Нептуна (в исполнении артистов детского и взрослого драмкружков ДК ГНПЗ), не задумываясь, подхватывала на руки первого попавшегося заводчанина. Под восторженные возгласы зрителей нашего «неудачника» окунали в Урал…

В то время на пляже устраивались самые разные соревнования: по перетягиванию каната, поднятию гирь, лазанью по шесту, игре в волейбол. Любители футбола гоняли мяч на спортивной площадке заводского парка, расположенной рядом. И все же — самыми зрелищными здесь всегда были игры на воде. На плоту, выполненном в виде бассейна с вышкой, заводчане учили своих детей плавать. Подростки, не без риска, подныривали под понтоны, играли таким образом в «чур меня». Ну а те, что постарше, взбирались на вышку и устраивали показательные выступления по прыжкам с высоты в воду. О ходе соревнований извещал репродуктор. Из него же отдыхающие узнавали о новостях в стране, слушали трансляцию популярного в те годы концерта по заявкам радиослушателей.

На пляже всегда по выходным работал прокат. Здесь без труда, по паспорту, можно было взять напрокат лодку либо катамаран, чтобы продолжить семейный отдых, прогуливаясь по водной глади реки, любуясь, одновременно, окрестностями любимого Жилгородка. Самые отчаянные из заводской молодёжи устраивали соревнования на скутерах и водных лыжах. Своим мастерством они изумляли зрителей, привнося особую изюминку в забавы на воде.

Катаясь в золотых россыпях горячего от солнца песка, мы, пацаны, с любопытством следили за происходящим на пляже. А затем, изрядно поджарившись, с криками «Кто последний — тот и водит!» стремглав бросались к реке.

А ещё мы любили плавать на волнах, особенно на больших. какие оставляли пассажирские теплоходы «Худат», «Кара-Богаз-Гол» и «работяга» РБТ, когда следовали мимо пляжа с отдыхающими на море. В перерывах между купанием, мы частенько строили из береговой глины разные сооружения. Месили глину ногами или играли на песчаном берегу в увлекательные «ножички».

Время купания бежало незаметно. Разгулявшийся на свежем воздухе аппетит крутил кишки. И тогда мы с друзьями наведывались в пляжный буфет перекусить. Если там было много народу, то отправлялись на жилгородскую остановку, в чебуречную. Шли туда прямо босиком, в одних трусах, благо густая зелень парка скрывала наш непристойный вид. Да мы и не думали об этом: родной район, все люди знакомые. А ещё нас тянуло на остановку потому, что там всегда, ближе к обеду, в павильончик привозили мороженое. Продавалось оно в бумажных стаканчиках с деревянными палочками; стоило мороженное 10 копеек. Нередко случалось так, что в его приторной массе плавали лишь одни кусочки льда. Но мороженое в жарком Гурьеве, по тем временам было в диковину, поэтому ели мы его (или попросту выпивали) за милую душу. Здесь же, в соседнем «окошке», продавалась газировка: стакан с сиропом стоил 3 копейки, без сиропа — 1 копейка. Уже позже, в 70-е годы здесь поставили автоматы с газированной водой, но цена на питьё не изменилась. 3 копейки стоил и стакан кваса, который взрослые брали с «авто-коровы» целыми банками, а то и бидонами. Таким образом, насытившись-напившись до отвала, мы возвращались на пляж, где проводили время до обеденной жары. Вечером как правило был футбольный матч с соседним двором. И так, почти, круглое лето.

С пляжем нас связывало не только купание (купались мы и в яру, и в ямах, оставленных после стоянки барж). Пологий ровный берег пляжа был удобен для забора малька и частиковой рыбы. Готовясь к утренней рыбалке на судака, мы с ночи «бродили» тут малька, спускаясь по реке к своему рыбачьему култуку, который находился на противоположной стороне от пляжа. На сетку «пятерик» или «четверик», стеной в сажень и длиной в 3—4 сажени, «забораживали» здесь жереха и судака. Во время массового хода воблы весной и осенью местные рыбаки прямо с пляжного берега черпали рыбу кругами. Бывало ставили здесь и петли на осетровых. Любители же «камерного» рыболовства на поплавок удили тарань, леща и воблу прямо с пляжного плота.

Ещё одной особенностью того времени было то, что в Урале водилось много раков. На пляже — дно песчаное, ровное, так что ловить раков прямо руками, на ощупь, — не представляло большого труда. Наберём, бывало, раков с ведро и заварим на костре прямо на берегу. Лакомство — не описать словами! Вкус, как говорил классик, специфический.

Не пустовал пляж и в зимний период. Иной раз рыба шла прямо под берегом, поэтому на подлёдном лове здесь всегда было много рыбаков. Да и безопасно, не так глубоко. На гладкой зеркальной поверхности пляжа местная ребятня с удалью отрывалась на коньках, играла в хоккей. А ещё, если переходить через Урал по льду в районе пляжа, то рукой было подать до старого аэропорта, площади Абая и других жизненно важных точек города.

Надо признаться, что пляж служил нам и надёжным убежищем, защитой от глаз школьных учителей. Помню, как наш легендарный 8 «В» образца 1973 года (классный руководитель А. А. Дворецкая) однажды дружно бойкотировал урок анатомии, и смотался на пляж. Это случилось потому, что преподаватель не принёс на урок обещанное нам наглядное пособие — скелет человека. И вот, сидя на лавочках в пляжной беседке, мы с однокашниками разбирали по косточкам, увы, не скелет, а наше поведение. То есть, — во что нам обойдется этот наш максимализм. На следующий день, как и ожидалось, мы получили от нашего Христофора (директор школы В. Х. Клинчев) взбучку по полной программе. Однако своего мы всё же добились: молодой учитель анатомии покинул школу. Но в этом, скорее, была не наша «заслуга», а самого учителя.

Хорошей традицией учащихся-«гоголевцев» было и то, что по окончании учебного года её выпускники приходили в родной парк. В его хорошо освещаемых зелёных аллеях под покровом тёплой майской ночи долго не смолкал гул старшеклассников. Заканчивались вечера под утро и, как всегда, на пляже. Там, под бледнеющими, с рассветом звёздами, изрядно потеплевшим шампанским, под аккорды гитары, провожали выпускники школы своё детство, школьные годы. И, быть может, именно там, овеянные свежим утренним ветерком, зачарованные блеском прибрежных волн старого седого Урала, они, впервые пытались почувствовать себя взрослыми, как-то иначе заглянуть в глаза друг другу.

2001

* * *

Я помню двор и ту скамейку,

Где восседали мы гурьбой.

И нашу палку-чародейку,

Непринужденный разговор.

Я помню поле, мяч, футболку,

Игру в индейцев, чехарду,

Где наш характер, как иголка,

Под дружбой подводил черту.

Я помню солнце, небо, ветер,

Цветущий сад, культуры Дом,

Урал седой, куда с рассветом

Мы приходили босиком.

И нашу школу, классы, парты,

И вас, мои учителя,

Все ваши ласки и инфаркты.

И даже запах букваря.

Дыхание весны зелёной,

Что за зимой приходит вновь.

И, словно солнцем опалённый,

Я помню первую любовь.

1980

Зори Урала

Зори Урала — рыбацкие зори.

Каждому уральскому рыбаку, будь то любитель или профессионал, известно, что рыбачат здесь издревле, и, как правило, артелями. Эта привычка идёт ещё с дедовских времён. Благодаря своей эффективности, то есть взаимовыручке, чувству локтя, эта традиция сохранялась в низовьях Урала вплоть до 90-х годов прошлого века. Сейчас всё больше ловят рыбу в одиночку, да и рыбки-то изрядно поубавилось.