Бесплатный фрагмент - Легенда Ведархион

Олег Раенов
Легенда Ведархион

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Он вышел из глубин чёрного космоса и, ступая, словно по невидимой лестнице, быстро приближался цели.

Девять спутников пылающего гиганта медленно скользили по своим орбитам. Пути их широко раскинулись от центра галактики, но лицо, скрытое за непроницаемой, сотканной будто из тьмы маской, было обращено именно к ней…

Третья от древнего светила планета медленно вращалась и мирно дремала, утопая в дымчатой синеве.

Спали и люди глубоким сном — все, даже те, над головами которых был светлый день.

Явившийся из космических глубин пришелец остановился на краю орбиты, всматриваясь в движение окруженного синевой земного шара, а непроницаемая маска медленно таяла, открывая невероятно красивое лицо, какое только может быть у человека.

Он — не фантастическое существо, не чёрный бог и не демон, ОН — ЧЕЛОВЕК…

Внизу под его ногами бегут облака, текут в извивающихся руслах реки. Под ним города и страны, горящие яркими фонарями железнодорожные пути; бесконечные ленты асфальта, и высокие дома-небоскребы.

Люди жили привычной жизнью, беззаботно шли по тротуарам, ехали в автомобилях, смотрели фильмы в кинотеатрах и ждали нового тысячелетнего дня…

Быстрое движение руки и меч, взлетевший из ножен, вонзился сверкающим острием в усеянный звёздами космос. И содрогнулась галактика, и ослепляющая вспышка, озарила вселенную, а от рукояти вниз сквозь облака ударили яркие молнии, пробуждая чёрные щупальца, дремавшие вековым сном.

Стремительными змеями пронеслись они над планетой, наливаясь новой силой и сжимаясь плотными кольцами вокруг ставшего вдруг совсем хрупким земного шара.

Явившийся из вселенской тьмы человек, удовлетворено улыбаясь, наблюдал, как быстрые чёрные щупальца устремлялись к поверхности Земли, разрастались и неслись, возбуждая вихри, пронзая кору, вздымая воды и проникая в самые сердца ничего не подозревающих людей.

Если бы кто-нибудь из них смог увидеть, что происходит высоко над облаками, тот непременно лишился бы рассудка от невероятности происходящего и от созерцания неизмеримого могущества и демонической красоты человека, идущего по высокому небу, как по земле…

Весна 1997 год

Ранняя весна. Юные листья подрагивали на тонких ветках. Яркое утреннее солнце заливало теплом и светом улицы города.

Две девушки выпорхнули из дверей института иностранных языков. Первые ученицы на факультете — как обычно сдали экзамен раньше всех, и сейчас бежали, держась за руки, не замечая никого вокруг. Громко разговаривали и весело смеялись, радуясь весне и солнцу.

Долгожданное лето — впереди. Как и вся жизнь. На блестящем после быстрого дождя асфальте оставались их матовые следы.

Первая девушка была очень мила. Широкий уверенный шаг, быстрые и резкие движения говорили о сильной воле и решительности. Взгляд её серых глаз был прямым и чистым, иногда воздушным и легким, словно в мире царствовала вечная весна, а иногда она смотрела так, что выдержать этот взгляд никому было невозможно.

Русые волосы собраны и перехвачены сзади; несколько мелких косичек, украшенных блестящими бусинками, ровным ободком красиво обрамляют голову. В коротком джинсовом жакете и длинной чёрной юбке в ярких цветах, она напоминала цыганку. Её звали Анна.

Её подруга по имени Рита была и вовсе особенной. Миниатюрная, очень красивая девушка с длинными огненно-рыжими волосами и изящной фигуркой. Не было ни одного человека на улице, который не свернул бы голову в её сторону. Молодые люди, не стесняясь своих подруг, много раз оглядывались, чтобы снова увидеть её. Некоторые останавливались и долго смотрели ей вслед, пока та не скроется из виду. Рита уже привыкла к этому и не обращала на восхищенные взгляды никакого внимания. Анну не задевала такая популярность Риты. Она искренне любила подругу и нисколько не завидовала ей.

Продолжая громко смеяться, девчонки быстро приближались к высокой городской набережной. По дороге купили два огромных брикета мороженого и, стараясь не обляпаться, крутили сладкие квадратики в руках, облизывая их со всех сторон.

Скоро они подошли к витому, из чёрного чугуна, забору, где перед ними открылся великолепный вид: далеко внизу разлилась могучая река. Последние зимние льдинки исчезли месяц назад, и на водной глади красовались белые пароходы, их обгоняли сияющие отраженным солнцем редкие яхты. Медленные, тяжелогруженые баржи важно тянулись от дальних горизонтов и терялись далеко в синей дымке.

Подруги перестали шуметь и, облокотившись к забору, стали смотреть на речную гладь. Каждая задумалась о своём.

Анна думала о будущем. Что ждёт впереди? Многое она уже знала. Это её врожденное свойство — знать наперед. Но ей не давала покоя та скрытая часть пространства перед их судьбами, которая ворвется извне. Ворвется как взрыв, как металлическое цунами, чтобы нещадно рвать и рушить мир. Мир, который жив ещё вчера… сегодня… завтра?

Как это будет, что в конце? Этого она знать не могла. И никто не расскажет ей ту чёрную правду, где гибель и смерть, разорванные в клочья крылья, стекающие кровью в пыль…

Ответ она будет искать всю жизнь и найдет его и простит, лишь встретив смерть… Смерть, забирающую жизнь, что убивая, дарит вечность. Смерть, которую обожествляя, чтит и обожает до замирания сердца.

Она уже заметила, как напряжена Рита и знала, что скоро услышит слова, от которых станет больно.

Но сейчас Рита молчала. Она искоса смотрела на подругу, будто собиралась сказать что-то очень важное, но не решалась. Несколько раз она набирала в грудь воздух и бросала на Анну многозначительный взгляд, но каждый раз останавливалась, продолжая молчать.

После долгих колебаний, словно неожиданно для самой себя, златовласая красавица быстро проговорила:

— Я уезжаю в Рим. Мне предложили интересную работу, и сразу после выпускного, я должна уехать на стажировку, — сказав это, она повернулась и уставилась на Анну, боясь моргнуть. Огромные карие глаза на кукольном личике стали ещё больше. Она будто испугалась своих слов и, замерев, с волнением ожидала ответа.

Но Анна осталась неподвижна, она даже не повернулась, и, сощурив глаза, стала всматриваться в речную долину. Такая реакция подруги напугала Риту больше, чем любая другая.

— Почему ты молчишь, скажи что думаешь, не молчи… ну пожалуйста, — Рита схватила Анну за рукав и как маленький ребенок стала трясти её руку. Но та резким движением вырвалась и отстранилась. Выдержав паузу, она повернулась и, пристально глядя Рите в глаза, тихо и отчетливо проговаривая каждый звук, произнесла:

— Повтори, я плохо расслышала, — сощурившись, Анна сверлила взглядом, отчего Рита совсем оторопела и неестественно громко быстро повторила:

— Я уезжаю на стажировку в Рим. Сразу после выпускного. Приеду назад через две недели. Если утвердят, то буду работать там, — она снова обеими руками схватила Анну за куртку и тоненьким голосом пропела: — Пожалуйста, не смотри так. Я тебе раньше не говорила только потому что боялась. Я знала, что тебе не понравится, но для меня это очень важно, я очень-очень хочу эту работу, пойми меня, — Рита умоляюще взглянула подруге в глаза.

— Хорошо, я поняла, только как же наши планы? Мы с тобой собирались ехать в Полесье. Ты должна познакомиться с Дарой. А теперь какой то Рим! Ты вообще понимаешь, что меняешь и на что? Наступило особенное время, сейчас… — Анна осеклась, словно сказала что-то лишнее. Раздраженно оглянувшись на проходящую мимо пару, она продолжила:

— Ты очень нужна именно здесь, как можно вообще говорить о какой-то работе? — не скрывая эмоций, Анна повысила голос: — Ты можешь многому научиться, многое узнать. Перед тобой откроется целый мир, о котором ты пока ничего не знаешь, о котором даже не подозревала! Я раньше с тобой очень мало говорила об этом и так ждала последнего экзамена, чтобы рассказать обо всем!

Анна горячо жестикулировала и теперь говорила очень громко; одна из косичек выбилась и раскачивалась у виска.

— Подожди, — набравшись смелости, резко перебила Рита. — Пожалуйста, не продолжай. Я давно хотела сказать… просто у меня не хватало смелости, но сейчас, раз уж мы говорим об этом, я хочу сказать… — Рита перевела дыхание и продолжила ровным голосом: — Я хочу сказать, что мне, возможно, это всё не интересно, я просто другой человек, я из другого мира что ли — из обычного мира…

Анна цепко смотрела подруге в глаза, пытаясь проникнуть в её мысли. Она отчетливо понимала: объявляя ей эту новость, Рита не договаривает о чём-то важном.

— Я перестала видеть тебя во сне, как думаешь, почему? — пристально глядя в глаза, спросила Анна.

Внезапно набежавшее с холодным порывом западного ветра облако закрыло солнце. Карие глаза золотовласой красавицы сощурились и сделались темнее, будто поглощая оставшийся в воздухе свет.

— Я в последнее время плохо сплю и вообще не вижу снов, — выпалила Рита, словно заученную скороговорку. Глаза её вновь широко распахнулись, и, сжимая руки у груди, она с жаром продолжила:

— Мне не хочется никаких войн и противостояний, я не хочу и не могу понять, о чём ты мне тогда рассказывала, это просто не моё… и самое главное, не обижайся на меня — ты мой родной человечек… и я тебя очень люблю. У меня только мама и ты… больше никого, — красавица быстро захлопала огромными глазами, длинные золотые локоны едва заметно задрожали, в кукольных ресницах проступили слезы. Быстро приблизившись, она обняла Анну. — Прости меня, пожалуйста, я тебя, правда, очень люблю. — Дрожа всем телом, она прижалась к Анне.

— Пожалуйста, не переживай за меня, я же не навсегда уезжаю. Я не смогу оставить тебя, и мама тоже здесь. А ещё я скоро встречу свою любовь. Здесь, в этом городе, — глаза Риты сквозь блестящие капли вдруг ослепительно засияли. — Так что никуда я надолго не уеду, смахнув проступившие слезинки, она улыбнулась и с надеждой посмотрела на Анну.

— Любовь? Откуда ты знаешь, опять твои вещие сны?.. ты же снов не видишь сейчас! — раздраженно выпалила Анна и снова испытующе заглянула подруге в глаза; она прожигала её взглядом, будто пыталась проникнуть в душу.

— Да, не вижу, — Рита выдержала пронзительный взгляд, — но это и не сон вовсе, это как будто видение было или что-то в этом роде. Помнишь, я рассказывала про черноглазую девушку, которая ещё в детстве снилась мне?

— Помню, ну это же было давно и, вроде, она ничего не говорила тебе ни про какую любовь, — Анна всё пристальней всматривалась в глаза Риты.

— Я снова видела её, и теперь как будто наяву. Это было, как видение или даже пророчество… она сказала, что скоро я должна встретиться с ним. Он уже здесь, за поворотом, — Рита махнула рукой в сторону городской площади. — Пройдет совсем немного времени, и я найду его.

— И ты веришь ей? Это же ничего не значащая галлюцинация, — с сочувствием в голосе произнесла Анна.

— Нет, это не галлюцинация. Она реальная, она где-то существует, и я верю ей.

Анна ничего не ответила, только глубоко вздохнула и, обняв, погладила подругу по золотым волосам.

Анна-лиса и урок хороших манер

Она встретила их на семинаре по осознанным сновидениям. Маститый гуру собирал полные залы, обучая увлеченную публику различным техникам управления своим сном.

Анна знала, что ребята обязательно будут здесь. Она заприметила их ещё раньше у входа в Марево и через сны направила на этот семинар, что было совсем не трудно — все трое увлекались всевозможными психологическими практиками, методиками духовного развития и скрытыми возможностями психики, особенно их увлекала тема осознанных сновидений.

До этого времени все трое и не подозревали о существовании друг друга. Два юноши шестнадцати и восемнадцати лет: Костик и Серьга. Третьей была студентка второго курса архитектурного факультета. Стройная, невысокая девушка с ровно зачесанными русыми волосами; очень милое личико с сосредоточенным взглядом и остреньким носиком.

Она производила впечатление, какой-то чрезмерной правильности и чистоты. Короткие белоснежные бриджи, такая же ослепительно-белая блузка, и безупречно новая бежевая сумочка на ремешке. Она всё время сводила бровки и строго поджимала губки, словно требовала ото всех такого же серьезного и правильного отношения к миру. На днях ей исполнилось семнадцать, её звали Ташка.

Подходя в перерывах к каждому по очереди, Анна пригласила их на встречу в своей квартире. Она сразу сумела их заинтриговать. Достаточно было пообещать познакомить их с секретными техниками входа в осознанный сон, как они тут же соглашались прийти.

Анна манипулировала их увлеченностью тайнами психики и «люцидными» опытами. Она частила специфическими терминами и заумными словами так лихо, что не оставляла сомнений — они действительно узнают от неё много интересного.

В назначенное время они пришли.

Серьга — рослый кудрявый блондин и самый старший из ребят сразу повел себя очень смело. Он бесцеремонно заглядывал во все комнаты и, с интересом поглядывая на Ташку, постоянно шутил. Он привлекал внимание вычурной манерой одеваться: белая в ярко-оранжевую полоску рубашка на выпуск глубоко расстегнута на груди, узкие малинового цвета джинсы плотно обтягивали мускулистые ноги, которые тот будто выставлял напоказ. У входа он оставил стильные красные кеды большого размера. Он словно забыл о цели своего визита и открыто флиртовал с Ташкой, а иногда и с Анной.

Вежливо дослушав его очередную шутку, хозяйка громко хлопнула в ладоши и пригласила всех в зал. Там она предложила занять удобные кресла, расположенные полукругом у стены. Сама устроилась на диване напротив. Перед ней на журнальном столике — раскрытый блокнот и ручка. Выглядело так, будто сейчас начнется самый настоящий семинар или тренинг. Серьга наконец-то замолчал, и Анна начала говорить.

Ребята приготовились услышать про методики осознанных снов, тайны и секреты осознания. Но разговор пошёл совсем не в том направлении, в котором они ожидали. Анна сразу начала с того, что все те слова, которыми она заманила их сюда, нужно выкинуть из головы. А суть сегодняшней встречи заключается совсем в другом.

Она рассказала им о Мире Мары, который называют Маревом, и что они, не понимая сути, интересуются сновидением, а на самом деле всё это законы верхней части этого мира.

Потом они услышали невероятную и очень древнюю историю о падении Великого Сваргона Денницы, о противостоянии двух Навий: Черной и Белой; про открытую войну, которая должна скоро начаться, и что им предстоит стать солдатами в этой войне. Ещё она сказала, что они избранные. Доказательством является тот факт, что они сейчас здесь и слушают её рассказ.

Анна говорила о таких вещах, о которых они раньше не слышали и нигде не читали. Её рассказ был интересным, но чем дальше они слушали, тем сильнее убеждались, что вся эта история какая-то выдуманная. Украдкой переглядываясь, они всё больше понимали, что пришли на эту встречу зря. А их новоявленная лекторша, как минимум, слегка не в себе.

Особенно когда услышали, что она — Ведьма.

Сразу после этого, они заторопились. И каждый, стараясь выглядеть наиболее убедительно, стал рассказывать, почему именно сейчас ему пора уходить. Анна не стала их задерживать. Встреча получилась быстрой и скомканной. Ребята не разделили её откровений — история показались им надуманной и притянутой за уши. А сама Анна в их глазах выглядела ещё более странной, чем показалась в начале.

Когда все трое вышли на улицу, Серьга тут же достал пачку «Salem» и, выдернув зубами сигарету, смачно закурил. Выдыхая густой дым, он сказал:

— Ну как вам? Реально свихнутая! Таких чудных вообще-то много бывает. Помешаны на мистике и на разных системах верований. Но, в принципе, было интересно, древние знания, язычество, типа, и всё такое… — Вытянувшись, с гордостью демонстрируя высокий рост, он многозначительно взглянул на Ташку и приблизился к ней, давая понять, что обратная дорога им по пути.

— Да, забавно, — девчонка поправила на плече сумку и нетерпеливо посмотрела вдоль улицы, где маячила автобусная остановка. — А я из-за этого не пошла с подругой в кино — по виду, она разочаровалась встречей более остальных.

Костик грустно оглянулся на подъезд и задумчиво протянул:

— Странная она и в самом деле.

Они ещё не успели отойти, как с балкона второго этажа снова услышали голос Анны:

— В следующий раз расскажу обо всем подробнее, а ты, Серьга, бросай курить, — она широко и добродушно улыбалась, глядя на них сверху.

Ребята переглянулись, им стало и в самом деле смешно: после того как они пришли к выводу о её ненормальности, та приглашала их на следующую встречу. Они покачали головами, а Серьга с прищуром улыбнулся и явно издевающимся тоном спросил:

— А когда в следующий раз-то?

Анна хихикнула и, уходя с балкона, прокричала:

— Вам приснится, следите за эфиром. — Она исчезла в комнате, и ребята услышали её смех. Странная лекторша смеялась очень громко, нарочито придав голосу зловещие нотки.

Серьга скривил губы и щелчком швырнул бычок в траву.

— Реально чокнутая, пошли отсюда быстрей!

***

Они забыли бы эту историю очень быстро, если бы не одно обстоятельство. В ту ночь каждому приснился один и тот же сон. Все трое оказались посреди незнакомого городского квартала. Со всех сторон, словно стены огромного колодца, угрюмо высились серые шершавые пятиэтажки.

Ребята смотрели друг на друга, и, кажется, скоро их спящие подсознания должны были унести каждого в своё витиеватое путешествие по безграничному миру сновидений. Так бы оно и случилось; но вдруг со стороны одного из домов они услышали знакомый голос:

— Эй, привет, бродяги!

Обернувшись, они увидели Анну. Шурша цветастой юбкой, она выходила из ближайшего подъезда и приветливо махала рукой. Но, подойдя ближе, она вдруг сдвинула брови и, деловито уперев руки в джинсовый жакет, очень серьезно заявила:

— Дорогие мои новые друзья, я бы с удовольствием этого не делала, но вы не оставляете мне выбора, а у нас слишком мало времени, чтобы играть в долгие и ненужные игры. — Взглядом строгой учительницы она испытующе посмотрела в их глаза и продолжила: — Поэтому я очень извиняюсь, но вынуждена преподать вам этот урок.

Ребята стояли на месте и молча смотрели не неё. Они находились в глубоком сне и пока воспринимали происходящее как безучастные свидетели.

— Ну ладно, формальности соблюдены и мы начинаем! — После этих слов Анна вдруг стала быстро меняться — лицо покрылось короткой оранжевой шерстью, губы сделавшись чёрными и тонкими, вытянулись и превратились зубастую лисью морду. Руки и ноги преобразились в когтистые лапы бурого цвета. Одновременно с этим она стала расти, быстро меняясь в размерах.

Став выше более чем в два раза, она наклонилась и хищно клацнула острыми белыми зубами перед их испуганными лицами. Потом, непонятно откуда, достала чёрную ленту и перевязала ею левый глаз. Перед остолбеневшей троицей возникла огромная хищная фигура лисы с пиратской повязкой на глазу. Одета она была по-прежнему в синий джинсовый жакет и неизменную цветастую юбку. Сама по себе эта картина внушала тревогу и парализующий страх.

Костика охватило очень неприятное чувство и сильно засосало под ложечкой. Серьга иногда в реальности, а особенно во сне проявлял тугодумие и, не понимая, что развитие событий скорее будет не самым приятным, быстро хлопал глазами и покорно ждал, что будет дальше.

А Ташка от природы была натурой тревожной и чувствительной — сразу поняв, что скоро ей придется пережить очередной невыносимый кошмар, она заметно затряслась, и её взмокшие ладошки безвольно сжались в кулачки.

Нависая над ними гигантской рыжей тенью, Анна-лиса снова громко клацнула зубами и, молниеносным движением схватив Серьгу за шиворот, подняла бедолагу высоко в воздух. Тот заорал так истошно, что казалось, в окружающих пятиэтажках вылетят стекла. Затем она раскрыла огромную клыкастую пасть и приблизила барахтающегося цепких лапах несчастного Серьгу, явно намереваясь перекусить его пополам. Костик и Ташка такого зрелища не выдержали, громко заорали во весь голос и бросились врассыпную. Ташка, унося ноги, пронзительно визжала. Костик, обхватив голову руками, стремительно несся в спасительный проем между домами.

Анна-лиса грубым голосом рявкнула:

— Стоять, мелюзга! — Она бросила нечастного блондина на землю и широкими шагами догнала беглецов, схватила за загривки и швырнула рядом с парализованным от страха Серьгой. Втроем они сидели на жёстком асфальте и с ужасом смотрели на огромную фигуру.

Уперев лапы в бока, Анна-лиса внимательно рассматривала трех пленников со своей высоты, словно принимая решение, что с ними делать дальше.

Каждый сделал ещё по нескольку попыток удрать; то резко срываясь с места, то медленно уползая, они пытались улизнуть, но каждый раз огромная хищница быстро перемещаясь на двух бурых ногах, хватала и бросала их на место.

Сгруживая расползающихся во все стороны ребят в кучу, она словно испытывала их на прочность или желала увидеть: на что способна их фантазия в попытках спасти свои жизни.

Анна-лиса ходила перед ними, широко размахивая руками-лапами, и громко шурша цветастой юбкой. Зацепляя когтями за шиворот как слепых котят, поднимала их и меняла местами; клацая огромными острыми зубами перед их лицами, она вдруг превращалась в обычную Анну и участливо интересовалась: не страшно ли им.

Сделав все возможные попытки сбежать и отчаявшись, Серьга и Костик пытались просыпаться, при этом медленно растворяясь в воздухе и пропадая из сна. Но рыжая хищница втаскивала их обратно и приказывала смотреть на «свои блудливые руки», как учат «на ваших бестолковых семинарах».

Когда Серьга, блеснув искрой глубокого осознания в глазах, вдруг упал лицом вниз и попытался изменить сон — видимо у него раньше такое получалась, — она быстро подняла его и отвесила гулкий удар лисьей лапой по затылку.

— Куда собрался, а ну стоять! Ишь ты, нейронавт тут выискался!

Ташка плакала, громко завывая от ужаса. Она беспомощно закрывала глаза руками, снова и снова пытаясь убежать, но под ногами тут же появлялась вязкая густая жижа, и девчонка бежала на месте, теряя силы. В конце концов она увязла в зыбучей трясине по пояс и, горестно подняв к небу глаза, безвольно застыла.

Когда троица, кажется, смирилась со своим безнадежным положением и все покорно стояли, ожидая своей участи, Анна-лиса громко произнесла:

— Итак, слушаем внимательно, что я сейчас скажу. Надеюсь, ни у кого вдруг не возникли какие-нибудь срочные дела как сегодня днем? Нет? Не слышу! — Изображая, что хочет лучше расслышать их ответ, она склонилась и приставила лапу к мохнатому уху. Но они молчали. Ужас происходящего парализовал до такой степени, что, кажется, они вообще забыли, что умеют говорить.

Вдруг Костик, улучив момент, быстро отвернулся и исчез в дверном проеме, который возник за его спиной за мгновение до этого.

— Опа, это уже интересно! — Анна опутала Серьгу чем-то похожим на паутину, которая выстрелила из её ладони, полностью обездвижив его, затем притопила глубже в трясину Ташку, бесцеремонно надавив лапой на её макушку, и скрылась в дверном проеме вслед за Костиком.

Сбежав из кошмарного сна, проворный мальчишка оказался в самолете, который с огромной скоростью летел куда-то, рассекая серебристыми крыльями залитое солнцем пространство. Обрадовавшись, что очень быстро удаляется от того места и от страшной лисы, он посмотрел вперед — салон самолета оказался очень длинным, почти бесконечным, и Костик побежал по направлению к кабине.

По бокам мелькали мирно дремлющие пассажиры, время от времени встречались белозубо улыбающиеся красивые стюардессы. Сразу за ними находились толстые металлические двери, вбежав в которые, беглец захлопывал их и закручивал массивные винтовые замки.

Он продвигался всё дальше и с радостью наблюдал, как в иллюминаторах с огромной скоростью пролетают белые облака. Наконец бесконечные ряды пассажиров по бокам перестали мелькать. Пропали соблазнительно улыбчивые красной помадой стюардессы, и парень оказался перед кабиной пилотов.

Дверь была очень толстой, с мудреным замком, и ему пришлось повозиться, чтобы открыть её. За ней он увидел пилота, который, обернувшись, приветливо улыбнулся и жестом пригласил занять свободное кресло рядом с собой. Костик вежливо поздоровался и сел на предложенное место.

Утонув в комфортном кресле, окутанный внезапной тишиной, он наблюдал медленно плывущие облака и ласково сияющее солнце в синем небе. Он впал в умиротворенное состояние. Полусонное сознание уже почти утратило тревожные воспоминания о недавнем кошмаре и, провалившись ещё глубже в удобное кресло, Костик приготовился к приятному развитию сна. На лице заиграла блаженная улыбка, и он стал плавно двигать головой из стороны в сторону, изучая окружающее пространство.

Он рассматривал приборы на панели, трогал и ощупывал их, смотрел в боковые форточки на медленно двигающееся светило, а когда повернул голову влево, чтобы лучше рассмотреть пилота, то, к своему непомерному ужасу, снова увидел хищную лисью морду с повязкой на глазу. На этот раз на ней была форменная фуражка с эмблемой авиакомпании. Бурые лапы крепко держали штурвал, а единственный глаз хитро косился и задорно подмигивал ему.

От внезапного испуга потрясенный мальчишка громко во весь голос заорал, а когда в легких кончился воздух и, сжимая побелевшими пальцами подлокотники, он замолчал, рыжая хищница приблизила к нему клыкастую пасть и, странно двигая тонкими чёрными губами, красивым голосом Анны сказала:

— Неплохо, парень, очень неплохо, но, кажется, ты без билета тут летаешь… и вообще — у нас сегодня другая программа, — она схватила впавшего в безнадежное состояние Костика за шиворот, и через мгновение они были рядом с утопающей в трясине Ташкой и Серьгой, который всё ещё отчаянно пытался вырваться из прочных сетей.

Анна поставила пойманного беглеца рядом с остальными и, приняв наконец человеческий вид, взмахом руки освободила Серьгу из паутины и вытащила из трясины безвольно обмякшее тело Ташки. Для этого она лишь взмахнула ладонью вверх. Притихшая молодая девушка поднялась в воздух и опустилась, заняв место между Серьгой и Костиком.

Выстроив троицу в ряд, Анна приготовилась сказать им что-то очень важное, как вдруг Ташка встрепенулась, вспыхнула глазами и, резко выступив вперед, начала громко читать молитву. Она почти кричала, яростно наступая на Анну и неистово крестя её рукой.

Анна испуганно вытаращила глаза, обхватила руками голову и громко застонала. Она со страхом и ненавистью смотрела на Ташку. Тело застигнутой врасплох Ведьмы затряслось крупной дрожью, и она завыла во весь голос. Дрожь усилилась, и её охватили судороги, исказив лицо гримасой боли. Из перекошенного рта послышался грубый демонический голос, похожий на отрывистый лай:

— Нет! Нет! Нет! Перестань!.. Что ты делаешь! — Анна рычала и, задыхаясь, сквозь стон выкрикивала: — Прекрати! Прекрати! — Безумно вращая глазами, она упала на землю и, корчась от боли, злобно зашипела.

Ташка, глядя на упавшую Анну, радостно и громко продолжила провозглашать молитву, осеняя бьющуюся в судорогах, злобно шипящую Ведьму крестными знамениями. Она уверенно наступала вперед.

Глаза её засияли праведным удовлетворением и религиозным экстазом. Движения руки стали твердыми и быстрыми.

Но в самый кульминационный момент, когда девчонка уже уверилась, что сила её веры одержала верх над силами зла, около упавшей наземь шипящей и корчащейся в судорогах Анны появилась… вторая Анна. Она с сочувствием посмотрела на Ташку и, указывая на саму себя, валяющуюся в судорогах на земле, ласковым голосом произнесла:

— Ты это ожидала увидеть, девочка моя? Хватит ерундой заниматься, стой ровно и не отвлекайся, нам ещё многое сегодня нужно успеть.

Первая Анна, которая корчилась на земле, поднялась и мило улыбнулась, затем старательно вывела вежливый реверанс и, игриво хихикнув, бесследно исчезла. Ташка замолчала и замерла. Широко раскрытые глаза застыли, бессмысленно уставившись куда-то вдаль. Её рука со сложенными пальцами так и осталась висеть в воздухе.

Анна хлопнула в ладоши, вновь привлекая к себе внимание и, подойдя вплотную к ребятам, жёстко скомандовала:

— Смотреть мне в глаза! Прямо! — Она хлопала ладонями близко перед застывшими лицами и, направляя их взгляды, касалась пальцами своих век. — Теперь смотрим на свои руки! — Голос её, отражаясь эхом от панельного квартала, был громкий и резкий. Потом она начала хватать неподвижно стоящих ребят за пальцы: за мизинцы, за безымянные, стискивала их ладони в своих руках и снова отпускала.

Ватную руку Серьги она, удерживая за мизинец, поднимала вверх и опускала вниз, заставляя того смотреть на кисть.

Сюда, сюда смотреть, проснуться! Здесь, здесь! — командовала Анна. Она хлопала по их открытым ладоням; в эти мгновения их глаза расширялись и делались более яркими и осмысленными.

Первым ясное осознание пришло к Костику. Он со страхом и одновременно с восхищением смотрел на Анну и, кажется, был готов признать её богиней сновиденного мира, по крайней мере, одной из них. Потом осмысленность проявилась в глазах Серьги и Ташки.

Когда перед Анной предстали три проснувшихся внутри сна и ясно осознающих себя человека, она командным голосом произнесла:

— А сейчас будем считать в уме, быстро! Два плюс три, отвечайте громко!

— Пять, — не стройным хором произнесли удивленные ребята.

— Пять умножить на два — быстро, громко!

— Десять, — всё более оживляясь, дружно ответили они.

— Минус шесть!

— Четыре!

— Плюс три!

— Семь!

— Вот и славно, получилось замечательное число. Завтра утром в это самое время чтобы все были у меня. Ясно?

— Да! — дружно прокричали все.

— А ты чтобы был без сигарет! Ты бросил курить, понял? — сверкнула глазами Анна. Её рука по локоть снова превратилась в лисью лапу, и когтистый кулак застыл перед Серьгиным носом.

— Есть! — со страхом скосив глаза на бурый кулак, вытянулся по стойке смирно Серьга.

Анна, пристально глядя в их глаза, резко хлопнула в ладоши. Звук, раздался таким звонким эхом, что у них заложило уши, и в головах быстро забегали возбужденные нейроны.

Через мгновение каждый проснулся в своей кровати.

Первый урок

На следующее утро, задолго до семи, все трое стояли у порога её квартиры. Боязливо переглядываясь, они топтались у коврика, боясь тронуть звонок. Когда радио пропикало ровно семь, Анна сама распахнула перед ними дверь.

С круглыми от страха глазами, они замерли, не смея вымолвить слово.

Первым пришёл в себя Серьга, громко выпалив:

— Сигарет нет, клянусь! — Он вытянулся по стойке смирно, как во сне перед лисой и тут же снова онемел.

Знаю, — Анна широко улыбнулась и весело скомандовала: — Не стоим, проходим и садимся по местам, сейчас будем пить чай.

Ребята таращились на неё и, застыв на месте, продолжали молчать.

— Да расслабьтесь вы, проходите и садитесь по местам, — Анна пощелкала пальцами перед их замороженными лицами. — Чай с печеньем, сама пекла, — снова улыбнулась хозяйка и дернула Костика за руку, давая ему импульс пройти в квартиру. Тот повиновался, остальные словно под гипнозом тронулись за ним.

По очереди перешагнув порог, троица гуськом прошла в зал, покорно опустившись в знакомые уже кресла.

Анна принесла из кухни чайник на подносе и четыре чашки, придвинула гостям корзинку с круглым печеньем. Ребята сидели молча, словно вкопанные, и немигаючи смотрели на неё.

— Итак, на чем мы вчера остановились? — начала Анна, дружелюбно улыбаясь. — Я сказала, что я Ведьма. Так?

— Теперь то мы верим, — набравшись смелости, пропищал Серьга. И тут же вжал себя в кресло, вдавив для верности и голову в плечи.

— Ну и хорошо, — улыбаясь, Анна разлила чай по чашкам и возобновила прерванный вчера рассказ.

На этот раз ребята сидели, как примерные ученики — ровно сложив руки на коленях и раскрыв рты.

Анна повторила им всё, о чём говорила вчера, снова рассказала о трех мирах, расположенных один над другим. О высшем мире — обиталище Великих Сваргонов, о Яви, где живет Племя Людей и о Навьем Мире, разделенном Великой Войной. Потом они услышали о самом загадочном пространстве — о Мареве, которое является прослойкой между нашим Явным Миром и Навью.

Марево — прослойка Абсолютных Сновидений. То самое место, где вчера их учила почтительности огромная лиса. Это мир, где возможно все. Мир, где правит воображение и мысль, а сила равна способности осознавать. Они узнали о великой миссии и про воина, которого нужно найти.

Переборов наконец страх и придя в себя, они с жаром просили её рассказать подробней о Мареве и, перебивая друг друга, сыпали вопросами.

— Не торопитесь, давайте по порядку. Итак, Мир Мары или Марево. Это прослойка Абсолютных Сновидений, где возможно все. В Марево мы попадаем каждую ночь, когда засыпаем и видим сон. Там знающий человек может ощущать себя как угодно и быть кем угодно.

Опытный сновидец в Мареве может сотворить любой мир. Но проблема в том, что в этой зоне все мы спим, наши сознания не являются действующими и пассивно отражают события, которые словно случайное кино, разворачиваются перед ними.

Но как только человек находит в себе силы перейти из пассивного состояния в бодрое и активное, тогда движение энергии меняется и события, а заодно и пространство, начинают отражаться от сознания спящего. Тогда человек становится творцом. И в этом мире он может все.

— Тогда он становится как бог? — просиял Серьга.

— В принципе да, но это не то, к чему нужно стремиться. Тем более — не нужно забывать, что в этом мире всё является иллюзией. А качество этих иллюзий зависит от того, пассивны мы и видим сон или активны и, действуя, порождаем новое пространство. Это ясно?

— Да, — закивали одновременно все трое.

— Кстати, это и есть цель ваших первых уроков — научиться осознавать сон. В общем-то, это то же самое, чем вы занимались и до встречи со мной — вы стремились стать «сновидящими», но есть принципиальная разница. В первую очередь, вы должны понять, что важно заниматься не только осознанием сновидений, но и работать над овладением материей целого мира. Хотя… конечно, осознание является ключом. Без этого вы не сможете попасть в Близнящие Миры. Для успеха в осознании нужен особый рецепт, который я вам дам, как и обещала тогда на семинаре.

Еще обещаю, что вместо неопределенно долгого времени вы освоитесь в осознании Марева очень быстро. Вам не придется целыми месяцами и годами искать во сне свои руки. — Анна снова широко улыбнулась.

— И мы сможем быть такой как ты, в лису, например, превращаться? — неуверенно спросила Ташка.

— Во что угодно и в кого угодно. Фактически, можно реализовать свой собственный сказочный и волшебный мир. Но это — позже; наберитесь терпения. — Анна доливала в их чашки чай, который они быстро выпивали, аппетитно похрустывая печеньем. — Но о механике и устройстве миров мы ещё успеем поговорить — впереди у нас много уроков. А сейчас вы должны узнать о самом главном: о том, зачем вы здесь.

— Чтобы стать солдатами в Великой Войне, — вспомнил прерванную вчера лекцию Костик.

— Именно, — кивнув, указала на него Анна. После необходимой подготовки, и после встречи с близнецами в одном из Близнящих Миров, ваши тела начнут излучать сияние. Тогда вы станете настоящими солдатами ВЕДАРХИОНА.

— Ведархион, это войско такое? — робко поинтересовалась Ташка.

— Нет, — Анна скользнула взглядом по их глазам, — Ведархион — это имя войны.

— У войны имя? — удивился Костик.

— Да, об этом есть пророчество. Война должна начаться уже скоро… точного дня, правда, мы не знаем. А вот главная битва состоится в последний день перед Миллениумом.

— Перед новым годом, 31 декабря девяносто девятого? — уточнил Костик.

— Не совсем… битва состоится перед зимним солнцестоянием: в ночь на 22 декабря… астрономическая Новая Эра начнется сразу за этим днем…

— А п-победит кто? — дрожащим голосом спросила Ташка. — Если есть предсказание войны и последней битвы, то и победа тоже, наверное, предсказана…

— В пророчестве сказано так: «Победит Великий Воин и с того момента для Племени Людей начнется другая эпоха»… — Тут Анна замолчала так резко, словно с усилием не дала себе произнести ещё что-то…

Ребята стали беспокойно переглядываться.

— Другая эпоха… как-то не понятно, что для людей-то начнется… для людей-то… после… так мы победим — наши, то есть, или враги… победа-то за кем будет? Воин-то чей, наш? Из пророчества не понятно, что именно наш… — взволнованно зачастил Серьга. Он громко сглотнул и уставился на Анну.

Не желая сейчас заостряться на этом вопросе, Анна быстро ответила:

— Наш, наш воин должен победить, успокойтесь. — Она скрыла волнение, и ребята, ничего не заметив, успокоились, а Серьга, приняв уверенный вид, и высоко подняв подбородок, гордо произнес:

— Конечно, мы победим, кто бы сомневался. Силы добра всегда побеждают! — Он окинул покровительственным взглядом остальных и мечтательно уставился в потолок.

— А как же всё-таки люди… как они в этой войне будут? — изумленно пробормотал Костик.

— Никак. Для людей эта война будет невидимой и пройдет незаметно. Но она состоится для них и ради них. Пройдет не один десяток лет, прежде чем люди начнут узнавать, что случилось в тот день…

— Как же может война быть незаметной? — не унимался Костик.

— Очень даже может. Дело в том, что всё произойдет за границами Явного Мира. Во-первых, длительным противостоянием уже разделен Навий Мир. Помните, я вчера говорила о Белой и Черной Нави? Там война идет уже тысячи лет. А последний этап, о котором сказано в пророчестве, захватит Близнящие Миры. Это будет уже совсем другой масштаб. Но в Мире Людей действительно всё пройдет незаметно.

Ребята напряженно молчали, слушая Анну. Переваривая услышанное, они перестали задавать вопросы. Анна наблюдала за ними, ожидая, когда они снова будут готовы к приему информации.

— Вообще-то, вам уже пора спросить, что такое «Близнящие Миры», — улыбнувшись, подсказала учительница.

— Что такое «Близнящие Миры»? — разноголосым хором повторили все трое.

— А вот это и есть самое интересное. Близнящие Миры — особая зона в Мареве. Там существует множество миров, надежно изолированных друг от друга. Каждый из миров обладает уникальными свойствами и населен жителями. А точкой входа, точнее сказать, дверью в эти миры, является Марево — территория наших снов. И лишь осознающие свои сны способны проникать в эту точку и далее — в зону Близнящих Миров.

Эти миры плотные и некоторые похожи на наш. Особенно Мир Зеркальных Близнецов. Ни в каком из миров не действует механика сновиденного Марева и воображение там не может творить чудеса. Но глубина осознания по-прежнему важна. Без осознания невозможно преодолеть Марево Сна, чтобы проникать из одного мира в другой. Думаю, об этом вы уже и сами догадываетесь.

Сейчас главное понять общую схему миров, — с этими словами Анна дернула плотную зелёную занавеску вдоль стены, за которой оказалась самая настоящая школьная доска. Внизу на подставке лежали разноцветные мелки. Она взяла белый мел и начертила две горизонтальные линии, разделив поверхность доски на три равные части. Потом, стуча и осыпая пол мелом, она подписала каждую из трех частей сверху вниз: «Явь», «Марево» и «Навь».

— Есть ещё Высший Мир — Сварга; обиталище Великих Сваргонов, Вестников и Гамаюнов, — Анна указала на потолок над доской, — но о ней я расскажу позже. Главное, что необходимо знать о Сварге, это что Сварга провозглашает единый закон жизни. Этот закон высший и благородный, основанный на идеалах добра, чистой справедливости и высокой нравственности.

Этот закон называется «Ведизм». А мир, который провозглашен Сваргой, так и называется: «Ведический Мир». Тот самый мир, который мы защищаем в этой войне. Кстати, когда я назвала себя Ведьмой, я имела в виду именно это — я последователь Ведизма и Ведических законов Высшей Сварги, а не растрёпанная голая девка на метле, — тут парни дружно загоготали, а Ташка забегала глазами и еле заметно покраснела.

Анна продолжила:

— А сейчас — о том, что на доске. Начнём сверху, это Явный Мир или трёхмерная Явь. Об этом мире нечего говорить — этот мир вы прекрасно знаете — вы в нём просто-напросто живете и знаете его вдоль и поперек. Идем дальше.

Она указала на среднюю часть, где написано «Марево».

— Марево состоит из двух частей. С верхней частью вы также прекрасно знакомы — сны мы видим каждую ночь. А вчера познакомились с ней ещё лучше, — ребята снова смущенно заулыбались.

— Нижняя часть Марева, — Анна разделила среднюю часть ещё одной горизонтальной чертой, — это и есть территория Близнящих Миров. Их, как я уже говорила, много, — она расчертила нижнюю часть Марева большим количеством вертикальных и горизонтальных линий, которые образовали множество клеток. — Это и есть территория будущей войны, — какое-то время Анна смотрела на свой рисунок. Потом, указав на самую нижнюю часть, продолжила:

— Вы уже знаете, что Навь также, как и Марево, разделена на два мира: Черная Навь и Белая Навь и знаете, что между ними уже тысячи лет идет война.

— А из-за чего война-то? Расскажи ещё раз про Нияна; и что он натворил там с Навью, — набив рот крошащимся печеньем, торопливо вставил Серьга.

Анна подошла к столику и поднесла чашку к его рту, чтобы тот чаем запил сухое печенье и, вернувшись к доске, продолжила объяснять:

— В очень-очень далекие древние времена, в эпоху, которую мы называем «Безвременьем», Навь также состояла из двух частей — назывались они: «Верхняя Навь» и «Нижняя Навь». В верхней гармонично жили четыре замечательных племени, кстати, существующие до сих пор, а нижняя служила для выращивания и развития новых видов жизни. Так сказать, творческая лаборатория живых миров.

Кстати, когда-то оттуда вышли и наши с вами биологические тела, хотя, к слову сказать, творчества там никакого не потребовалось — наши тела, это копии тел Великих Сваргонов и Гамаюнов.

Серьга завертел руками, внимательно разглядывая их, и, по пути стряхивая крошки на пол, ощупал свои мощные колени.

— Копии Сваргонов? — недоверчиво переспросил он.

— Да, копии, — Анна отошла от доски, села напротив ребят и подняла свою чашку. Отпив немного, она поставила чай перед собой и продолжила:

— Так вот, в то далекое Безвременье, один из Великих Сваргонов, в ведении которого находились космические тела и движения светил, позавидовал красоте миров Высшей Сварги… он не смог противостоять соблазну и захватил Нижнюю Навь. Он хотел там создать свой собственный прекрасный мир, чтобы сделаться в нём властелином. Но, его тщеславный план не сработал.

Вместо того чтобы порождать, растить и увеличивать красоту жизни, Навь стала производить ужасных гибридов. Великого Сваргона звали Денница, а после падения в Нижнюю Навь, его стали называть Нияном… в общем, с того момента у него не было выбора и он принял на себя роль ночного властелина. Ужасные гибриды стали его чёрным войском, которое он теперь усердно множит для решительного броска наверх.

Не получив чего хотел, Ниян поклялся завевать другие прекрасные миры. И самая главная его цель — Мир Людей, наша с вами трехмерная Явь. А с тех пор, как Ниян воцарился и объявил войну, Нижняя Навь стала называться Черной Навью.

Война в Нави идет уже давно, а в пророчестве сказано, что новый фронт откроется буквально скоро, примерно за полгода до смены тысячелетий. И эта большая война захватит всю территорию Близнящих Миров. И может быть…

Анна не договорила — она вернулась к доске и, взяв розовый мел, нарисовала множество стрелок, направленных из Черной Нави вверх — в Белую Навь и огромное количество стрелок, нацеленных в многочисленные клеточки Марева — в Близнящие Миры. Она многозначительно посмотрела на ребят, ожидая их реакции, и дорисовала ещё несколько толстых изогнутых стрел, летящих из Черной Нави в Явный мир. Она не произнесла ни слова, просто смотрела в их глаза.

Переводя изумленные взгляды с доски на Анну и обратно, они сидели, не произнося ни слова.

Первым нарушил тишину Костик. Глядя на толстые стрелы, направленные в Явный Мир, он едва слышно произнес:

— Значит, всё-таки война дойдет и до нашего мира… до людей?

— ДА, ЕСЛИ ПОСЛЕДНЯЯ БИТВА БУДЕТ ПРОИГРАНА.

Теперь о том, зачем вы здесь — о вашей особенной миссии, — три чашки с громким цоканьем были поставлены на стол — все трое напряженно приготовились слушать, что дальше скажет Анна.

— Само собой, вам не придется с первых дней вступать в какие-либо битвы и тому подобное. Да и большая война, в общем-то, ещё не началась. Ваша задача — учиться и растить силы. Перво-наперво, вы должны освоиться в Сонном Мареве и достичь полного осознания в ваших снах. Вам нужно научиться контролировать сны и менять их по своему усмотрению. Это наипервейшая цель.

Но есть ещё одно: ваш маленький отряд создан, чтобы помочь мне выполнить важную задачу… крайне важную. — Бросив быстрый взгляд, она вдруг повернулась к ним спиной и, стоя вплотную перед доской, продолжила: — Я должна найти одного человека… Воина — самого главного и самого нужного. Того, кто возглавит Ведический Мир, кто должен привести к победе. Вы уже знаете о пророчестве: «Великий Воин победит», помните? Так вот — это про него. — Анна взяла мел и, словно не зная, что с ним делать, быстро положила обратно. Движения её вдруг стали резкими — мел упал на пол, и она тут же подняла его.

— Имя и статус воина — Ведарх. С этим именем он должен выйти на последнюю битву. — Она всё ещё стояла к ним спиной, и ребята не видели её закрытых глаз, но заметили, как изменился голос, когда она это произнесла.

— А где нам его искать? — прервала возникшую паузу Ташка.

Анна резко повернулась и, вытирая пальцы от мела, сообщила:

— Только не удивляйтесь — он здесь, в одном с нами городе…

Как искать мы обсудим позже — методов много. Главное что у вас есть замечательное преимущество — ваши тела пока ещё не имеют сияния и вы, в отличие от меня, не видны чернавьим слугам. Поэтому можете беспрепятственно заняться поисками. Эту помощь я жду от вас… и не только я.

Анна отошла от доски и, сощурив глаза, пристально взглянула на них.

— Вы готовы?

— Да, — хором выкрикнули ребята; Серьга от возбуждения громко хлопнул ладонями.

А Костик вскочил с места и вышел на середину зала. Худенький и невысокий, сжимая кулаки, он излучал силу и решимость, словно сейчас ринется в смертельную схватку.

— Я всегда знал, что в жизни есть другой смысл! Всегда знал! Я ждал этого… спасибо тебе! — Горящими глазами, он с благодарностью смотрел на Анну.

— Серьга и Ташка закивали головами, поддерживая порыв Костика.

— Я и не сомневалась в вас, даже вчера, когда вы сбежали от меня, — засмеялась Анна.

— Но ты же хорошо умеешь всё растолковать, твоя лиса — это точно с нами на всю жизнь! — Хлопнул себя по коленке Серьга и бросил восхищенный взгляд на Анну. — Вообще, под твоим руководством куда угодно, а тут и дело такое важное — мир спасать, фактически.

— Да! — подытожила Ташка. — Я тоже «за!» Я согласна! — Она преданно смотрела на Анну.

— А у тебя, дорогая моя, вообще выбора не было. — Анна тепло посмотрела на неё — девчонка изумленно округлила глаза и вопросительно уставилась на учительницу.

— У каждого из вас уже есть строго определенная роль, — пояснила Анна. — В общем-то, выбора у вас никакого и не было… ни у кого…

— Йес! — Резко согнув локоть, Костик изобразил победный жест и снова громко выкрикнул: — Я всегда знал, всегда! Ух! — Его переполняли эмоции, стоя посреди зала и взъерошивая руками волосы, он выглядел абсолютно счастливым человеком, который вдруг нашёл истинный и великий смысл жизни.

Анна ушла на кухню и вернулась с полным чайником и новой порцией печенья. Она села на диван и, разливая чай по чашкам, произнесла:

— Теперь о самой неприятной вещи из всех возможных, — Анна поморщилась. — О тех силах, которые из Черной Нави выступают на стороне Нияна расскажу позже (там много разных…), а вот про догматов вам нужно знать как можно раньше.

— Догматы, — машинально повторила Ташка. — Это как-то связано с догмой?

— Да, связано, — Анна скривилась ещё сильнее. — Догматы, это люди…

Вернувшийся в своё кресло Костик, вытянул руку, собираясь задать очередной вопрос, но Анна опередила его.

— Да, люди. Такие же, как и мы с вами. Но они знают правду о Нияне, о противостоянии двух Навий. Вообще они знают всё. И о предсказании тоже: про войну, про Ведарха и про битву на стыке тысячелетий.

Уже многие сотни лет они служат Нияну и работают на его победу. Они ревностно скрывают правду от других людей, давая им искаженную и перевернутую информацию. Заставляя их верить во что угодно и, уводя от сути. За тысячи лет они достигли успеха — люди забыли о своем ведическом прошлом и ничего не знают о Высшей Сварге. И не удивительно — догматы работают день и ночь, достигая своих целей.

Свои действия они маскируют под религию, бизнес, даже под политику. Ниян наделил их знанием и способностью влиять на умы людей. А сейчас их главная цель — Ведарх. Их главная задача — не дать ему проснуться и вступить в войну. Многое им уже удалось: они смогли обнаружить его давно, когда он был совсем молод, — Анна с досадой ударила кулаком о ладонь. — Они опередили нас и скрыли его за Нияновой линией — одной из тех, что как чёрные щупальца пронизывают всю вселенную, в том числе и наш мир. Они давно контролируют его и, возможно, уже изменили его сознание…

Но у нас есть шанс его найти, потому что точно известно — он жив; просто так взять и убить его они не могут. Пока этот шанс есть, мы продолжаем искать… И этот поиск — моя миссия и главная цель… а теперь и ваша.

— А почему они не могут его просто убить? — с неподдельным интересом спросила Ташка.

— Потому что тогда он снова возродится Великим Воином, и в этом случае их шансы снова найти его и ослепить его дух будут под большим вопросом. Сейчас они изо всех сил стараются довести его до самоуничтожения.

— До самоуничтожения… это как? — изумленно пробормотал Костик.

— Это до самоубийства. Не забывайте — сейчас он просто обычный человек, он не помнит прошлые жизни, не знает своего предназначения, и ничего не знает о своей великой судьбе. А убив себя, он сотрет свои эволюционные завоевания и станет для них абсолютно безвредным. Тогда могущественный Ведарх исчезнет из этой вселенной, никто не выйдет на последнюю битву и Ведический Мир, а, значит, и будущее людей окажутся перед реальной угрозой…

Ребята продолжили задавать вопросы.

— А как догматы воздействуют на него? — спросил Серьга.

— Они могут оказывать влияние на умы людей вокруг: коллеги по работе, начальники, чиновники, соседи и даже продавщицы в ближайшем магазине. Все эти люди настраиваются так чтобы сделать его жизнь трудной и невыносимой. Конечно, никто из них не подозревает, что выполняет чужую волю.

Еще догматы мастера по внедрению убивающих программ. От внедрения такой программы, человек медленно и неуклонно меняется. После того как жертва переживет некую травмирующую ситуацию, у него будет только одна дорога — вниз. Сильный и решительный становится мнительным и слабым. Изначально жизнеспособный медленно приходит к мыслям о смерти и начинает её искать… нет сомнений, что такая программа в нём уже давно действует, медленно ведя к гибели. Он же сейчас обычный… самый обычный человек!

— А каким образом они могли внедрить ему такую программу, что они сделали? — сжимая кулаки, спросил Костик.

— Есть много разных способов, но, скорее всего, однажды им удалось проникнуть в его сон…

Ярман. Клятва

Эта битва должна стать последней. Не было ни единого шанса избежать сражения, и ни у кого не было желания мира.

Одно из племен должно уйти навсегда. В небытие. В вечность. Война миров на стыке эпох и на границе расколотых металлом пространств. Блестящие, с узкими глазницами, шлемы, сплетенные кольчугой сияющие латы, сверкающие в ярком солнце мечи.

Две армады, два чуждых и враждебных мира, сминая и разбивая в кровь авангарды, сошлись в решающей схватке.

Его племя не могло проиграть эту битву. Исход сражения должен стать итогом большой и жестокой войны — древней как сама планета. На кону было всё: свобода, будущее и жизнь. Главное — свобода. Их воинственная злая орда неисчислима, их существование подчинено покорению чужих племен.

Здесь, в этой точке мир будет разбит на до и после.

Всё решится сейчас и навеки — либо свет, радость и жизнь, либо скорбь, рабство и смерть.

И в этой нескончаемой битве, в кровавом море из разрубленных тел свет их белого мира одерживал свою долгожданную победу.

Ярман со своим отрядом стоял на вершине пологой скалы и с высоты наблюдал, как их воины теснили врага к уходящему в океан обрыву на краю материка; как тысячи и тысячи вражеских когорт уходящими за горизонт волнами смещались к границе камня и воды и чёрным живым дождем падали вниз. Так гибло племя врагов, летя вдоль высоких скалистых стен в бушующий океан — навстречу смерти.

Бескрайние, вдоль океана, подножия скал, были полем войны, а теперь полем их победы. Бурлящее море никогда не знало такой добычи. Из мрачных глубин поднимались хищные твари — им предстоял невиданный пир. Живущая злобой и ненавистью орда пришла к концу своего существования. Их неисчислимая армада была разбита и погребена в тёмных глубинах бушующих волн. Их чёрные тела безжалостно поглощал холодный водоворот смерти.

Это была великая победа, равных которой не было в истории древних миров.

Уставшие, изможденные воины падали на горячие камни и вытирали о редкую среди скал траву багровые от крови мечи. Они лежали, раскинув руки, и смотрели на небо. Кто мог стоять — те, размахивая и поднимая к небу оружие, издавали неистовый крик — клич победы.

Чёрное воинство было разбито, их поредевшие ряды, окончательно утратив способность к сопротивлению, сражены быстрыми и смертоносными мечами воинов-победителей. Избежавшие смерти от металла, ушли вслед за упавшими в океан; они уходили к своим чёрным богам в их чёрном небе… их миру пришёл конец.

Наступал новый рассвет и новое утро. Рождался новый день, который должен стать светлым, чистым и бесконечно радостным.

Победители встречали его неистовым криком. И громогласный крик победы, отражаясь от скал, усиливался, сотрясая миры, пронзал пространство, чтобы достигнуть бесконечности и навсегда остаться в памяти грядущих эпох.

Рядом с Ярманом был его друг — рослый и сильный воин. Он был красив и статен, голубые глаза его горели огнём победы. Он сбросил с головы блестящий шлем, белокурые волосы развивались от горного ветра. Скрепленные кожей и кольчугой латы на нём, отражая солнце, ослепительно блестели. В могучей руке — огромный, сверкающий меч. Размахивая им и поднимая острым клинком в небо, он неистово и громко кричал о победе, он был похож на бога, — на бога, одержавшего свою главную и великую победу.

Остальные, кто мог стоять, окружили его и вздымали к небу своё оружие. Опираясь на меч и превозмогая боль, Ярман поднялся с земли, из последних сил выпрямился и с громким криком вонзил свой клинок в небо.

Они сражались плечом к плечу. Их оружие и латы забрызганы кровью врагов. Это был их день. Это была их победа.

Скоро от берега потянулись длинные вереницы оставшихся в живых врагов. Это были пленные. Тяжело шагая, угрюмо шли они, сопровождаемые ликующими воинами-победителями.

Обезоруженные и поверженные, сейчас они вызывали не страх и ненависть, а жалость и сочувствие. Черные спутанные волосы, широкие скуластые лица, грубая серая кожа и опустошенные глаза. Ярман смотрел им в след и вспоминал то злое время, когда его народу приходилось жить в постоянном страхе, в состоянии вечной войны. Ещё он думал о новой и прекрасной жизни, что ждёт впереди.

Но внезапно эти светлые мысли прервались — его друг, лучезарный воин, быстрым шагом подошёл к веренице пленников и выхватил одного из них. Он резко толкнул того в грудь и прижал упавшего ногой к земле. Стопа белокурого гиганта с силой вдавливала тело несчастного, удерживая его у земли. Затем он сделал два размашистых оборота огромным мечом и запустил его в небо.

Меч, кружась и сверкая, взлетел ввысь и, застыв на мгновение в немыслимой вышине, устремился вниз. Победитель ловко перехватил рукоять приблизившегося меча и, придав силу без того грозной мощи оружия, вонзил глубоко в грудь поверженного врага…

Удар… Кровь… Смерть…

Громкий хлопок в мозгу… Взрыв…

Яркая вспышка…

Ярман проснулся. Это был сон. Прекрасный и светлый, но с внезапным, ужасающим финалом. Лежа в кровати, он чувствовал нарастающий звук ударов сердца. Быстрее, потом ещё быстрее оно начинало свой безумный разгон. Частота и сила ударов нарастала безудержным темпом и, казалось, эта гонка в венах и рев пылающей мышцы в груди не прекратится никогда.

Рваными ударами по телу распространился стреляющий пульс, и болезненным эхом пройдя по рукам и ногам, с силой ударил в мозг. Виски едва не лопались от напряжения. В глазах забегали яркие точки; стало трудно дышать — грудь изнутри разрывалась пульсирующей, рвущейся наружу болью.

Он встал с кровати и подошёл к окну; за стеклом была глубокая ночь. Чёрное осеннее небо было чистым и безоблачным. Мерцали редкие звёзды, высокая луна светила в лицо. Юноша прислонился к холодному стеклу — вниз к подоконнику потекли струйки пота, холодные дорожки пробирались по спине и груди, сердце отказывалось успокаиваться, оно продолжало биться в неистовом ритме.

Смерть… такая близкая и внезапная. Чужая смерть и смерть врага, но такая ненужная и бессмысленная. У жертвы не было шанса, не было возможности защиты; в глазах — безумие и страх.

Он сам рубил и колол врагов насквозь. В бою он убивал бессчётное их количество. Но сейчас всё было не так.

Меч, безжалостным металлом проходя сквозь плоть и кости грудины, издал громкий визжащий звук, ударил тяжелой рукоятью, вышибая фонтан бурой крови из горла несчастного…

Юный Ярман стоял у окна и в его душе рождались эти слова. Это была его клятва. Самая горячая и самая искренняя. Клятва, данная на заре жизни самому себе: он никогда не поставит ногу на чужую грудь, он не убьёт, не обидит, не ранит. Он будет презирать любое насилие, такое бессмысленное и такое ненужное. Он искренне и с жаром отрекался от войн и битв в своём сердце — любое противостояние отныне не будет его целью.

В эти мгновения, стоя у окна, он творил новую жизнь… творил свою новую личность и новую судьбу. Он отрекался от сияющего воина, похожего на бога, он отрекался от части себя… и от какой-то неведомой пока битвы, от которой зависит всё…

Мальчик произносил эту клятву, которую слышал только он сам, а кроме него только ночь, только звёзды и эта высокая в ночном небе луна. Завтра было уже другое утро. Другая, совсем другая жизнь…

***

С той ночи прошло шесть лет, в течение которых Ярман изменился до неузнаваемости. Становясь взрослым, он день ото дня перерождался. Из яркого, искрометного юноши, рассыпающегося фейерверком многочисленных талантов, он превратился в другого человека. Он постепенно, но неуклонно утрачивал свою яркость; бросил спорт и претензии к победам, отказался принимать участие в школьных олимпиадах. Он перестал быть азартным и агрессивным — каким раньше знали его все.

Медленно, будто уходя из яркого круга света в тень, он перестал быть центром внимания в компании друзей. Они, конечно, не перестали уважать и любить его, но всё уже было не так как раньше, когда он вызывал восхищение окружающих, когда не знал поражений на боксерском ринге и неизменно брал первые места на олимпиадах по физике и математике. Когда пел и играл для друзей на гитаре, вызывая аплодисменты. Когда мог на турнике вытворять такие кульбиты, что во дворе собиралась большая толпа восхищенных зрителей.

За эти шесть лет он растратил почти всего себя. Теряя очки и баллы — один за другим…

Это разрушение, зародившееся глубоко внутри росло, не имея пути назад. Мир его души сжимался в комок, стараясь стать меньше, и разжимался лишь для того чтобы потерять и утратить навсегда ещё одну часть своего существа.

Но гибель была не только в нём: будто по чьему-то злому приказу, вдруг начал рушиться окружавший его мир. Неуклонно и стремительно уходила в пропасть великая страна. Сползая медленно в бездну и разрушаясь, колоссальная махина осыпала людей смертоносными глыбами и острыми осколками, стараясь ранить больней или убить.

Как будто специально за краткий миг до удара тысячелетий, могучий и своенравный гигант, внушающий когда-то трепет, запустил механизмы саморазрушения. Эта катастрофа мира словно вошла в резонанс с саморазрушением Ярмана, и порой ему трудно было различить: что вдруг погибло и не вернется уже никогда — часть большого и могущественного некогда мира или его собственная часть.

Помимо внутренних переживаний и рушившегося мира вокруг, его собственные неудачи всё плотнее сжимали кольцо. Любая его затея, любой план были обречены на провал. Стоило ему, по примеру многих, организовать мелкое коммерческой предприятие, заключавшееся в простом «купи-продай», как торговая площадь, с которой заключалась аренда, вдруг закрывалась или, несмотря на договоренность, перед самым его носом сдавалась кому-либо другому. Плюс к этому, осознавшие новый коммерческий смысл своего существования, налоговые органы успевали насчитывать ему несоразмерные долги и штрафы, невзирая на то, что «предприятие» не успело принести ничего, кроме затрат.

Однажды, вместе с друзьями Белусиком и Витькой, он открыл фирму по ремонту бытовой техники. И, кажется, дело, разместившееся в гаражном кооперативе, пошло и начало приносить первую прибыль… Но, буквально через месяц после открытия, на пороге мастерской выросли двое угрюмых крепких парней и, не стесняясь в выражениях, объяснили: «Просто так работать вы не будете, сегодня все платят за всё. Платить нужно нам», потом, видимо, согласно своему уставу, они назвали громкое имя, известное в криминальных кругах и сообщили, что спорить с ними — всё равно, что нахамить крутому авторитету.

Ярман тогда впал в ярость — иногда пробуждалась его боевая юность — он на пальцах объяснил незваным гостям, что авторитетом для него являются: Чехов, Достоевский, Эйнштейн и Ломоносов, а про их «главного клоуна» он ничего не хочет знать. После краткого объяснения своей позиции, он профессионально отключил обоих от их скудных сознаний. Затем оба парламентера-вымогателя оказались лежащими в подсобке, ожидая наряд правоохранителей.

Но в итоге всё обернулось против самого Ярмана — буквально чудом он избежал осуждения по статье о необходимой обороне. Пока возился с судами, их гараж и всё, что находилось внутри, в результате поджога сгорели. Однажды утром Белусик с Витькой Торлоповым пришли к дымящимся углям на месте их мастерской.

— Это всё из-за меня, — сообщил Ярман друзьям, понурив голову.

— Да причем здесь ты, время такое, — успокаивал его Витька.

— Конечно ты не причем. Не переживай — у нас есть другая идея… — начал было Белусик, но Ярман перебил его:

— Нет, ребят, давайте без меня — и всё у вас будет здорово, я уверен… как и в том, что если я буду с вами, то всё повторится.

Не соглашаясь с его словами, друзья взялись было жарко спорить, но Ярман резко поднял руку, останавливая их:

— Нет! Моя карма — это моя карма. Не нужно вам её разделять. Всё… я решил — дальше только один.

После долгих уговоров не распадаться и попытаться построить новый бизнес вместе, Ярман настоял на своем решении «не портить карму друзей» и устроился на работу — обыкновенным сотрудником в областной центр статистики. Он рассчитывал, что его диплом физмата, способности к быстрому счету и супер память могут быть востребованы в мире хранилища данных и цифр.

Рассчитал он верно — его способности не остались незамеченными; несмотря на набиравшие силы интеллектуальные машины, умеющие обрабатывать и хранить огромные объемы информации. Руководство его выделяло среди прочих, и высокий начальник счетоводной империи пообещал ему пост руководителя отдела. Нужно было только подождать месяцев шесть — когда выйдет на пенсию прежний руководитель и освободит кабинет. А это место обещало и приличную зарплату, и хороший старт карьере молодого сотрудника.

Ярман тогда воспарил духом, но к положенному сроку перевода на новую должность из столицы прибыл молодой человек с полным отсутствием опыта, но с наглой и безграничной самоуверенностью, и, не теряя ни минуты, занял кабинет, ушедшего на пенсию прежнего босса. Как потом оказалось, то был племянник какого-то высокого чина из министерства.

Таким образом, ничего в его жизни снова не изменилось к лучшему: Ярман застрял на месте рядового клерка, перспективы роста или какого-нибудь развития превратились в дым.

Цены в магазинах неуклонно росли вверх, зарплата если и менялась, то (благодаря новому юному руководителю, с первой минуты невзлюбившего Ярмана) в меньшую сторону… здоровье из-за частого курения и переживаний ухудшалось на глазах… автобусы и трамваи по-прежнему с завидной точностью отъезжали от остановки ровно за тридцать секунд, до его появления…

Иногда ему казалось, что все эти неурядицы: от мелких бытовых проблем до самого факта самоубийства великой страны — всё это происходит только лишь с одной целью: разрушить и уничтожить его. Такие мысли посещали его из-за странной закономерности, с которой проблемы и неудачи, нарушая все законы сплошной вероятности, входили в его жизнь, которая и в самом деле состояла только из потерь и неудач.

Он уже смирился и безропотно принял свою судьбу. Карьера, деньги, любой успех — всё мимо него… банкрот во всём, акции его жизни — ноль, на счетах судьбы — пусто… надежда — нет… и девизом его судьбы стала эта фраза, услышанная, когда младший брат Гарика Ленского, одного из его друзей, играл на болтливой приставке: «гейм овер… гейм овер… гейм овер»… в общем, ноль…

…Но всё же кое-что осталось: он всё ещё обладал поразительной способностью помнить все. Его фантастическая память не знала границ. Как и раньше, а может и лучше он был в состоянии вспомнить мельчайшую деталь своей жизни. Он, не задумываясь и во всех подробностях, мог описать любой день из календаря. Бросив беглый взгляд и закрыв глаза, он мог долго перечислять предметы, которые мелькнули перед его взором: их размеры, формы и цвета. Количество этих предметов для его памяти не имело значения. Словно зоркий объектив фотоаппарата, он не упускал ни малейшей детали.

Другая его поразительная способность — умение быстро производить вычисления в уме. Так же как и память, эта способность с течением времени только возрастала, иногда пугая его самого. После школы он даже начал скрывать эти способности, маскируясь под «нормального человека». Он не хотел привлекать внимания. Только его старые друзья и одноклассники знали про эти его таланты.

Была ещё одна особенная сверхспособность, отличавшая его от других. Скорее то была не способность, а особое свойство — его любили девчонки. Сказать «любили» — слишком мало. Они любили его неистово и до умопомрачения. Они любили его всегда. Начиная с детского сада, когда совсем ещё маленькие девочки хватали его за руки и наперебой тянули к себе. Они, наверное, даже не понимали, почему это делают, но каждый раз на прогулке, словно сговорившись, хватали его за руки и, громко визжа и вырывая друг у друга, тянули каждая в свою сторону. Это происходило каждый день и превратилось в привычную детсадовскую забаву.

Но когда он пошёл в школу, поведение девчонок не изменилось. Только сейчас никто за руки его не хватал, а, приходя домой, он находил в портфеле записки с предложением дружбы и признаниями в любви. А на стенах в подъезде то и дело появлялись сердечки мелом и надписи, на которых рядом с его именем располагалось слово «любовь». Но тогда его мало интересовали девчонки, и такое их поведение он списывал на игру — он внушил себе, что все они сговорились, чтобы таким образом шутить с ним. В общем, до известной поры его вовсе не заботило это обстоятельство.

Когда Ярману шел шестнадцатый год, надписи мелом на стене сменили слова, выведенные чёрной тушью и помадой. К великому неудовольствию местных дворников и уборщиц, каждый раз появлялись новые и новые признания в любви с неизменно пронзенными сердечками. В почтовом ящике из газет то и дело выскальзывали записки и открытки с душераздирающими признаниями и стихами, красочно оформленными романтическими вензелями и всё теми же сердечками. А его отчим — высокий начальник — несколько раз менял номер домашнего телефона. Он не был в восторге от постоянных телефонных звонков. Особенно раздражали несмелые особы, молчавшие в трубку, но не умевшие скрыть своего дыхания.

Это его свойство возрастало и усиливалось год от года. С той же неумолимой скоростью, с которой он терял в жизни баллы и очки, проигрывал и во всём терпел неудачи, девушки неуклонно повышали к нему интерес. Раньше, когда он был другим, это можно было объяснить его яркостью, громкими успехами и победами, тогда он был центром внимания, искрометно шутил и, держа в руках гитару, собирал друзей вокруг… но сейчас, когда всё померкло, и он сделался бледной копией самого себя, это было совершенно необъяснимо.

Понять, почему и за что девчонки так сильно любят его, он не мог. Также это приводило в недоумение всех его друзей, которые уже давно вывели его за круг своих донжуанских соревнований. Его друг Витька Торлопов как-то заключил: «Наверное, все девчонки когда-то собрались на свой шабаш на ихней лысой горе и просто-напросто заключили меж собой пари на тебя, — в этом всё дело» В общем-то, это было единственным объяснением.

Конечно, внешне Ярман был очень привлекателен: правильные черты лица, высокий рост и очень обаятельный красивый голос — всё это возбуждало в окружающих симпатию… однако, эти качества не были уникальными — таких молодых людей вокруг было предостаточно… но все равно — никто не мог сравниться с ним в таком магнетическом воздействии на женский пол хотя бы на сотую долю.

К положенному времени, он, конечно, многократно воспользовался своим особым влиянием на девчонок: он быстро входил в отношения, но также быстро их и прекращал. Он не успевал обратить внимание на новую красавицу, добивающеюся от него взаимности, как появлялась следующая, ещё более требовательная а, порой и агрессивная в своих попытках завладеть им.

В какой-то момент — достаточно быстро — количество страстных поклонниц вокруг него достигло немыслимых чисел, и Ярман осознал, что оказался в тупике.

И это свойство, преследовавшее его всю жизнь и вызывавшее зависть друзей, он вдруг стал считать проклятием. Он уже не получал удовольствия, а лишь страдал. Страдал от обыденности и от того, что, не желая того, причинял страдания и боль тем, которые теряли головы и не представляли жизни без него; тем, которые буквально сходили с ума, влюблялись и бросали в жертву самих себя, готовые на всё ради него, готовые к любым испытаниям… и с горящими глазами жаждущие идти за ним, если потребуется, хоть в самый ад.

Тогда он начал избегать девчонок и даже прятаться от них. Жалуясь лишь одному из своих друзей — самому близкому и всепонимающему альбиносу — Белусику. Тот, как мог, поддерживал друга, уговаривал, приводил доводы и делал всё, чтобы не дать Ярману раствориться в унынии… и это у него неплохо получалось.

— В принципе, я понимаю тебя — ты устал.

— Я не то что бы устал… нет. Я скорее остыл что ли. Меня никто из них не вдохновляет, я потерял азарт. Мне не хочется чувствовать страсть и влюбленность. Никто из них не отличается от остальных как будто ничем. Они словно одинаковые все. Ещё и совесть гложет… жалко их… а вокруг растет пустота… и мне от этого становится страшно. Так можно и остальные смыслы в жизни потерять… хотя, наверное, это и есть моя судьба — терять смыслы, разрушаться и тихо гибнуть, — Ярман горестно посмотрел на друга и упустил глаза.

В этот вечер Белусик засиделся у него допоздна; незаконченные шахматы брошенными фигурками стояли на столике между ними, на полу росла горка пустых алюминиевых банок из-под пива. Белусик теребил нос и изредка чихал — он плохо переносил сигаретный дым, которым Ярман безостановочно заполнял комнату.

— Стоп! Так не пойдет, я запрещаю тебе это упадничество. Про твои отношения с самим собой — отдельная тема, а про девчонок скажу сейчас — я знаю решение, я знаю, что нужно, чтобы ты вновь ожил, чтобы почувствовал жизнь и ощутил радость.

Ярман недоверчиво и вопросительно взглянул на него.

— И не сомневайся — есть средство, — Белусик красноречиво замолчал.

— Ну и… что может быть в моей ситуации? Тупик же…

— Нет, не тупик! Ты должен влюбиться…

— Спасибо за совет, — разочарованно выдохнул Ярман. — Но ты не понял, наверное — именно это я больше всего и хотел… хотел, но не смог. Это как раз и не досягаемо… в этом и есть суть моей проблемы…

— Это ты не понял, — перебил Белусик. — Я говорю не о «просто влюбиться», а про «страстно влюбиться», сойти с ума. Всё дело в ней — он махнул рукой куда-то в потолок.

— В ком? — Ярман непонимающе смотрел на друга.

— В той, которую ты ещё не нашёл, а она, я уверен, существует! Та единственная и неповторимая, от одного взгляда которой побегут мурашки, от прикосновения которой сойдешь с ума. Она реальна и существует, просто ты загнал себя в потоке бесконечных красивых лиц и не видишь. А ты должен поставить цель — найти её, увидеть и узнать!

Как это у него получалось, Ярман не понимал, но каждый раз его друг умудрялся найти именно те слова, которые переворачивали всё и меняли взгляд на жизнь. Он воистину был талантливым психологом, а может быть, просто лучшим другом.

У Ярмана вдруг ожили глаза.

— Знаешь, а пожалуй ты прав. Я зациклился на потоке из лиц… и реально загнал себя в угол. А сейчас ты как-то переключил мне мозг и я согласен с тобой! Да! — Ярман звонко ударил ладонью стол. — Я должен найти её — ту, единственную и неповторимую; ту, от которой сойду с ума. Нужно попробовать! Ведь она действительно существует? — он с опаской посмотрел другу в глаза, боясь обнаружить там неуверенность. Но Белусик был тверд.

— Да, существует, и ты найдешь её — точка!

Рита

Это был большой городской праздник. На главной площади собралось много народу. На высокой сцене выступали музыкальные группы; приехали столичные знаменитости; туда-сюда бродили компании веселых молодых людей. Праздничная атмосфера поглотила всех.

Погода была под стать общему настроению: солнечный летний день; впереди несколько идущих подряд выходных.

Ярман со своей компанией стоял недалеко от сцены. Перекрикивая грохочущие колонки и задрав головы, они смотрели на выступление танцевальной группы. Ему недавно исполнилось двадцать два. Он научился казаться веселым и беззаботным — среди друзей. Иногда это было даже не трудно.

Друзья — это единственное, что осталось, единственное, что держит на плаву. С ними он может чувствовать, что живет, с ними — он в своей тарелке. Быть в компании совсем не то, что одному… когда ты вокруг своих и полностью занят разговорами, впечатлениями — не остается ни одной чёрной мысли. В голове для них просто не остается места…

Планировали гулять, пока не закончится концерт, а ближе к вечеру собирались погрузиться на заранее арендованный прогулочный катер и до утра плавать по реке. На катере их ждала провизия, вино и шампанское, но самое главное — к назначенному времени должны подойти девчонки из мединститута.

Именитые и не очень артисты сменяли друг друга, друзья веселились; а между тем приближался вечер. И когда солнце, склонившись к западу, начало приобретать едва заметный красноватый оттенок, а компания уже собралась двинуться в сторону реки, к поджидавшему их новому приключению, из толпы гуляющих людей вышла симпатичная сероглазая девушка в длинной цветастой юбке и, задорно улыбаясь, направилась прямиком к Ярману.

Друзья с любопытством смотрели на неё. Думали, что Ярман с этой девушкой уже знаком и с интересом ожидали начала их разговора. Однако с первых фраз стало понятно, что они вовсе не знакомы. Опять этому любимчику девчонок прет! К нему запросто подходит девушка, чтобы познакомиться — всё как всегда!

Ярман тоже с интересом ожидал начала разговора — с чем, так сказать, пожаловала сия особа. Девушка была очень мила, её задорный вид и веселость привлекали мужские взгляды. Русые волосы со стороны левого виска были сплетены во множество мелких косичек. Эти косички с вплетенными разноцветными бусинками и длинная цветастая юбка делали её похожей на цыганку.

Ярман ждал, как она начнет разговор. Ситуация не слишком обычная: это парни запросто подходят к девушкам, чтобы познакомиться, а вот те не часто балуют их такими подарками. Но, в жизни Ярмана это не было из ряда вон выходящим — девчонки часто проявляли инициативу в знакомстве с ним.

— Привет! — Девушка задорно прищурила глаза и широко улыбнулась. Меня зовут Анна, а вас?

Начало более чем обычное… что будет дальше?

— Ярман, чем могу быть полезен? — вежливо ответил он и замолчал, предоставив девушке самой продолжать разговор.

— Ничем! — Анна снова широко улыбнулась и добавила: — Мне — ничем, а вот я могу вам помочь… я всегда всем помогаю, — она сложила ладони у груди и подняла к небу глаза, изображая ангела…

— Вот как? — улыбнулся Ярман, — девушка показалась ему очень забавной.

— Да! Я могу, сейчас сами увидите… в общем, я хочу вас познакомить со своей подругой. Только смотрите, не падайте, стойте на ногах крепко!

Ага, вот и развязка! И тут же новый поворот — девушка была парламентером. Она быстро обернулась и выхватила из толпы подругу, ожидавшую позади.

Тут на Ярмана словно опрокинули ушат ледяной воды. Он удивился — как это сразу не заметил её? Должно быть, она была скрыта толпой гуляющих людей. Друзья на мгновение замерли в немой сцене. Но, быстро приходя в себя, стали выражать эмоции.

Кто-то тихо присвистнул, кто-то резко выдохнул: «ух, ты!»; кто-то, не сдержавшись, выпалил достаточно громким шепотом, чтобы не быть услышанным: «твою ж мать!»

А у Витьки Торлопова челюсть натурально упала на грудь, и было от чего: навстречу Ярману вышла очень красивая миниатюрная девушка в туфельках на тонком каблучке, в коротком чёрном платье…

Широкая белая полоса от плеча наискосок по облегающему материалу подчеркивала изящество слаженной фигурки. Кожа её была белоснежной, тёмные глаза — слишком большие для кукольного личика — слегка раскосыми. Огненно-рыжие, почти золотые волосы, замысловатым образом собраны сзади и скреплены несколькими перламутровыми заколками. Густота этих волос была столь чрезмерной, что часть из них выбилась из золотой копны и красивыми локонами спадала вдоль лица, живописно обрамляя его.

Девушка подошла к Ярману и откинула волнистые пряди, скрывавшие часть её лица.

Вот и все… его мир вдруг превратился в точку — перед ним стояла самая красивая девушка из тех, что он видел в жизни. В каждом изгибе изящного тела была какая-то особая, почти мистическая прелесть. Грациозные движения притягивали взгляд. Словно борясь с наваждением, Ярман сильно сощурился, чтобы проверить — не сон ли это; он закрыл глаза и снова открыл — всё верно: самая красивая девушка стоит перед ним и, улыбаясь, смотрит на него.

Ярман, окончательно потерял дар речи. Он, конечно, привык к тому, что сильно притягивает противоположный пол, но в такую ситуацию попал впервые. Впервые такая невозможная красавица проявила инициативу и, конечно же, не оставив шансов, сразила наповал.

Он не сразу собрался с мыслями, а когда пришёл в себя, то сначала решил, что, должно быть, это какой-то розыгрыш. Потом в его голове включился поток рассуждений: он подумал, что это шутка и, скорее всего, злая шутка, подстроенная кем-то из его бывших подруг.

Ведь, как известно, тот, кто возбуждает любовь в сердцах многих, тот с легкостью возбуждает и ненависть. Возможно, кто-то из отвергнутых им бывших подруг подготовил и реализует сейчас коварный и хитрый план с участием этой невероятной куклы.

Такие мысли мелькали в голове у Ярмана, ведь это было не реально чтобы, такая девушка вот так запросто проявила инициативу к знакомству. Конечно, если бы знакомство произошло как бы само собой, возможно даже с подачи девушки, но всё-таки завуалировано… и в итоге получилось бы, что инициатором всё равно оказался бы юноша — на такие трюки девчонки горазды… но этот случай выбивался из всех правил. Хотя… какая-то замысловатость здесь всё же была — ведь она не сама подошла к Ярману, а попросила подругу…

Такие мысли проносились в его голове. Так был устроен его мозг. Он углублялся в рассуждения, которые заводили его глубоко, становясь всё более красочными и живыми. Иногда они начинали жить самостоятельной отдельной жизнью, а он лишь наблюдал их как бы со стороны. В эти моменты он почти терял контакт с реальностью.

Водоворот и чехарда этих мыслей были прерваны ангельским голосом девушки:

— Рита… меня зовут Рита, а вы — Ярман, я уже слышала. Будем знакомы, — в этот момент она, чуть надув щечки и забавно нахмурив брови, протянула изящную ручку для пожатия, явно пародируя мужское приветствие. Этим жестом она развеселила всех и сняла, возникшее было напряжение. Ярман пожал её руку.

Стараясь удержать его кисть в своей миниатюрной ладошке, красавица весело и громко скомандовала:

— Чего стоим, идем! — Её голос был мелодичным и звонким, безупречной формы пальчики цепко и требовательно сжимали его ладонь. Было очевидно, что девушка ни за что теперь не отпустит его. Рита нетерпеливо дернула его за руку заставляя идти с ней.

Ярман повиновался, словно был под гипнозом, он забыл о своих планах и о друзьях… вообще обо всем… и они пошли, оставив друзей. Не разрывая сплетенных рук, и глядя в глаза друг другу, они разговаривали; как будто знали друг друга очень давно — сто или тысячу лет. И он, и она знали, что их встреча не случайна, что впереди их ждет бесконечная и красивая дрога любви. Им даже не нужно было об этом говорить.

Им не нужно было объясняться и совершать какие-то признания. Всё это было бы ненужным и нелепым… они могли говорить о чём угодно, но уже тогда, в первые мгновения встречи, оба знали, что их судьбы, словно вырвавшись от долгой разлуки, устремились друг к другу и намертво сплелись, смешавшись с нежностью и страстью — с этого момента и навсегда. Оставив друзей, они медленно удалялись от компании…

Витька Торлопов первым пришёл в себя, рукой демонстративно и смешно он поправил отпавшую низко челюсть и быстрым шагом догнал увлеченную парочку.

— Я, конечно, вас очень хорошо понимаю, но вы как хотите, девушка, а в наших планах сегодня вечерняя прогулка по реке, нас у причала ждет катер, и если вы уйдете и ещё уведете от нас Ярку, я вам этого вообще никогда не прощу. И тебе тоже — он с укором и надеждой посмотрел на друга, давая понять, что не примет никаких изменений в их первоначальный план.

Ей уже было всё равно куда идти, главное что теперь с ней был он — тот, которого она наконец нашла и которого уже любила; которого, кажется, любила всю жизнь… и не сможет разлюбить уже никогда, несмотря ни на что. Правду говорила та черноглазая девушка являвшаяся ей во сне.

Рита звонко рассмеялась и, зажмурив от удовольствия карие глаза, очаровательно тряхнула золотыми локонами и, ещё ближе прижавшись к Ярману, проворковала:

— Хорошо, хорошо, идем… где он, этот ваш пароход?

Настроение было на самом пике, вечер обещал быть теплым и приятным, и веселая компания двинулась в сторону реки. Ярман и Рита, живо разговаривая, не отрывали друг от друга сияющих глаз. Ни у кого не оставалось сомнений, что они влюблены.

К явному разочарованию девчонок, уже поджидавших их на берегу у причала, в компании парней оказались две новые девушки. К тому же одна из них — с яркими, почти золотыми волосами и кукольной внешностью уже владела вниманием Ярмана и владела, похоже, полноправно и целиком. Зато данный факт очень устраивал мужскую часть компании — такой конкурент на внимание девчонок как Ярман был обезврежен на все сто! Простор для флирта, свобода действиям! Спасибо, Рита!

Падение с небоскреба. Гость из другого мира

Обычно уроки назначались на раннее утро. Сегодня они встретились в уютном сквере рядом с домом Анны, где та сообщила, что им предстоит поездка в другую часть города. Размахивая в воздухе ключами от своего мерседеса, она давала ребятам вводную информацию на день.

— Сегодняшний урок будет состоять из нескольких частей. Как я говорила в прошлый раз, вместе мы будем до самого вечера, и ночевать вы будете в моей квартире. Все предупредили родителей? — Анна строго посмотрела на ребят.

— Да, — ответил Костик.

Серьга только ухмыльнулся, давая понять, что уже достаточно взрослый и самостоятельный, чтобы заморачиваться такими вопросами.

— А я сказала, что буду ночевать у подруги, — быстро отрапортовала Ташка.

— Соврала, значит? — нахмурилась Анна. Ташка покраснела и, опустив глаза, тихо просопела под нос:

— Ну, надо же было сообщить, чтобы безо всяких лишних вопросов… они же… я же им не… — Ташка зачастила, пытаясь объяснить, но под строгим взглядом Анны сбилась, ещё сильнее покраснела и пробормотала:

— Ну да, получается, соврала…

— Супер! — Серьга заблестел глазами и с довольной улыбкой уставился на Ташку. — Класс, мы, оказывается, врать умеем; а что ещё мы нарушаем? — улыбаясь во весь рот, он вплотную подошёл к Ташке, задиристо заглядывая ей в глаза. Анна за плечи повернула сконфузившуюся юную девушку к себе и очень по-доброму глядя ей в глаза сказала:

— Я не осуждаю тебя, — если знаешь, что родители не смогут понять тебя, то пусть так и будет… в конце концов, почему бы тебе не считать меня подругой… тогда получается, что ты правду сказала.

— А-фи-геть! — Серьга захлопал в ладоши. — Вот, значит, как можно! Так мы её и курить научим, этак она завтра и… — но донести свои предположения насчет дальнейшего морального разложения Ташки он не успел: кулак Анны застыл под его носом…

***

Они уже вполне освоились: несколько интересных уроков позади, каждый из которых буквально переворачивал их сознания.

Особенно ученики радовались успехам в осознании снов. Этим они обязаны упражнениям, которые давала Анна на занятиях. Они всё чаще оказывались в полном сознании внутри своих снов, по собственной воле могли мгновенно перемещаться, а иногда и находить друг друга по координатам во сне. Мир Марева Сна для них становился всё более открытым, хотя они понимали, что до нужного уровня им ещё очень далеко. А чтобы стать такими виртуозами как Анна они даже и не мечтали.

И до сих пор самым недоступным и таинственным миром для них была нижняя часть Марева — зона Близнящих Миров. Но на все их просьбы хотя бы приблизиться к точке входа в эти миры, чтобы «хоть краешком глаза взглянуть» Анна отвечала одно и то же: «Рано: у вас ещё очень мало энергии, нет сияния, и вы ещё не прочувствовали суть Марева Сна». Анна часто упоминала это слово: «суть». Обещала однажды посвятить целый урок этому, а пока будущие солдаты Ведархиона насыщались теорией. Такого количества информации они не получали за всё время обучения в школе. За короткое время ученичества у восхитительной Ведьмы они стали совсем другими.

Теперь они знают, как устроен мир. Они знают, что у каждого человека есть свой Гамаюн: Вестник Великой Сварги, безмолвно наблюдающий и направляющий их путь; а также свой собственный близнец: полная копия, живущая в одном из Близнящих Миров. Однажды, после усиленных тренировок в мире Сновиденного Марева, они смогут найти вход и проникнут в этот мир. А когда они встретятся и сольются со своими близнецами — их тела приобретут сияние. И с того момента они смогут считаться проснувшимися, тогда они смогут вступить в Великую Войну, и стать настоящими солдатами. А сейчас они всего лишь ученики и будут ими продолжительное время.

Этому была очень рада Ташка; она не спешила, потому что боялась и была не уверена в своих силах. А вот парни, наоборот, стремились как можно быстрей приступить к практике, чтобы проявить себя. Они хотели как можно раньше преодолеть Марево Сна, найти своих близнецов и засиять, как это и положено настоящим воинам Ведархиона.

Но Анна не уставала повторять, что как раз в отсутствии сияния сейчас и заключается самый важный тактический момент. Дело в том, что догматы и Черная Навь могут видеть тела сияющих — и в этом заключается самая главная опасность. Когда их подопечный Ведарх, место положения которого им прекрасно известно, окажется поблизости с таким светящимся субъектом, они поймут, что мы его нашли. Поэтому, чтобы не подвергать опасности себя и Ведарха, Анна не может приблизиться к нему в своих поисках; поэтому и создан их отряд.

На предыдущей встрече Анна остановилась на этом вопросе подробно:

— То есть, вы трое для них невидимы, ваши перемещения не вызывают никаких подозрений, даже если вы обнаружите его и все вместе броситесь к нему на шею… меня же… — Анна в досаде сжала губы, — особенно меня они срисуют за километр. Понятно?

— Да, значит, именно мы должны его найти? Это наше предназначение и в пророчестве тоже … — словно не веря в то, что произносит эти слова, пробормотала Ташка.

— Да, — подхватила Анна. — Во всяком случае, вы можете искать его совершенно спокойно.

— А как же ты… вообще не сможешь подойти к нему? — тихо спросил Костик.

— Смогу, но только в тот момент, когда он проснется и выйдет из-под влияния Нияновых Линий. Тогда уже будет всё равно. Это будет означать, что их план номер один не сработал…

— А какой у них следующий план, план «Б» есть? — сосредоточенно спросил Костик.

— Есть, конечно. План «Б» это и есть начало Великой Войны, начало Ведархиона. Там уж они все силы бросят, чтобы его убить… Поэтому будет уже не важно, что моё сияние окажется рядом с ним. Момент его пробуждения изменит все в наших мирах. Маски будут сброшены, и орудия расчехлены… и начнется открытое вторжение чёрных в Близнящие Миры.

— Война в целой вселенной только из-за того что один человек проснулся?! — вытаращил глаза Серьга.

— Да, из-за того, что один… человек проснулся и принял свою судьбу.

Они хотели задать ещё один вопрос; тот, который уже давно застрял в их головах: почему Анна постоянно что-то не договаривает, и почему меняется её голос, когда она говорит о нем. Но каждый раз, собираясь спросить, они встречали её твердый взгляд и молчали… придет время, и они сами поймут… а сейчас не время… они просто должны его искать…

***

Анна лихо управляла машиной, резко выворачивая руль, и по дороге разъясняла, каким будет сегодняшний день. Ребята, мотаясь из стороны в сторону на поворотах, внимательно слушали.

— Сегодняшний урок будет посвящен раздвижению рамок пространства. Вы уже привыкли к моей квартире, к своим креслам и к доске, на которой мы художничаем. Вы узнали много нового и полезного в этих условиях. Но здесь кроется один не очень хороший момент: вы привыкли, что вся информация, переворачивающая ваше восприятие, исходит из одного и того же места и в постоянных обстоятельствах. Но сегодня я хочу разорвать шаблон, тем более что нам опять-таки понадобится школьная доска.

— А где мы такую доску найдем? — поинтересовался Костик.

— Как где? В школе, разумеется.

В выходной день дороги были свободными, и скоро они добрались до места назначения. Там, ближе к окраине города, расположился огромный рынок. Вокруг стояло много машин: торгаши и покупатели приехали гораздо раньше. Продавцы наперебой расхваливали свои товары: шапки, брюки, юбки, различная косметика и парфюмерия (все сомнительного качества), книги и даже картины — чего только не продавалось здесь. С недавних пор такие рынки стихийно возникали и разрастались до больших размеров. В новом мире для многих это был единственный способ выжить.

Анна припарковала машину и, бодро выскочив на улицу, ребята направились вдоль длинного торгового ряда. С другой стороны дороги, рядом с рынком, сгрудилась толпа возбужденных людей: здесь орудовали «наперсточники». Один из них, самый ловкий и говорливый, крутил маленькие стаканчики на картонке и заманивал народ шутками и демонстрацией возможности быстрого выигрыша. То и дело он доставал поролоновый шарик из-под стаканчика, и доверчивая публика убеждалась, что угадать под каким из трех колпаков окажется этот шарик — не составляет труда.

Проигравшие неудачники ловко отжимались от возбужденной толпы крепкими подельниками голосистого прохиндея. Выигрыш проходимцев быстро рос по мере опустошения карманов доверчивых простофиль.

Серьга хотел было прокомментировать происходящее, для чего состроил ироничную мину и направил руку, указывая на сборище, но Анна резко подняла ладонь вверх, дав понять, чтобы они стояли молча и наблюдали. Потом она вошла в гущу толпы, подошла к картонке и, гладя в глаза шустрому крупье, сказала:

— Я угадаю. Крути, давай.

— О, мадам везучая сегодня! — чернявый ведущий завел привычную тираду. — Но сначала поставь на кон.

— Сколько?

— А сколько есть, слабо удачу проверить?

Анна достала крупную купюру и положила сбоку на картонку.

— Кручу-верчу, обмануть хочу. Кручу шарик — плачу гонорарик! — Парень живо завертел стаканчиками и, остановившись, вопросительно уставился на Анну. — Где? — вцепившись в Анну озорными глазами, выкрикнул ведущий.

— Положи сначала рядом такую же денежку, а то вдруг у тебя нет, моя же лежит!

Чернявый криво ухмыльнулся и небрежно бросил сверху свою купюру. Люди вокруг возбужденно начали подсказывать, где лежит шарик. Угадать было не трудно: в самом конце прохиндей достаточно явно накрыл его средним стаканчиком. Все уверяли, что он именно там. Только какой-то увалень, видимо подельник, для правдоподобности громко выкрикивал сомнения.

Анна, не обращая внимания на возмущенный взгляд партнера по игре, накрыла деньги правой ладонью и, глядя тому в глаза, громко спросила:

— Если сейчас угадаю — деньги забираю, правильно?

— Правильно, только угадай сначала.

Анна быстро опрокинула правый от себя стаканчик, и синий шершавый шарик покатился по картонке. Она тут же сгребла деньги и быстро спрятала в карман джинсовой куртки. Молодой прохиндей, явно не ожидавший такого исхода, растерянно посмотрел на своих подельников в толпе. Но быстро собравшись, громко заголосил:

— Хочу отыграться! Испытай ещё удачу — тебе, похоже, везет сегодня!

Анна сделала вид, что задумалась и через пару секунд выпалила:

— Да, везет мне сегодня, крути ещё!

— На кону двойная ставка, — хитро улыбаясь, чернявый бросил на картонку две бумажки. Анна тут же накрыла их своими двумя.

— Кручу верчу,.. — начал он было свою привычную песню, но Анна, сверкнув глазами, скомандовала:

— Давай без скороговорок тут, отвлекаешь!

Чернявый осекся и, криво улыбаясь, закончил размешивать стаканчики. Синий шарик явно промелькнул в крайнем слева стакане от Анны.

— Справа! — Заорал здоровяк, пытаясь сбить Анну с толку.

— Нет, слева! — наперебой уверяла возбужденная публика.

Анна, не обращая ни на кого внимания, снова распростерла ладонь над деньгами и, пристально глядя в глаза ведущему, громко сказала:

— Не угадаю — твое, угадаю — мое, так?

— Так, так, — беспокойно ища глазами подельников в толпе, ответил тот.

Анна щелкнула пальцем по среднему стаканчику, и шарик, к всеобщему удивлению, оказавшийся именно там, снова безвольно покатился по картонке. Анна ещё быстрее, чем в прошлый раз скомкала купюры и спрятала в карман.

— Отыграться! — возбужденно заорал ведущий, и рядом с Анной выросли трое крепких парней — они выстроились так, что при всем желании Анна не смогла бы свободно уйти. Сзади них пытались протиснуться Серьга с Костиком. Они отталкивали крепышей, пытаясь встать рядом с Анной, но она обернулась и взглядом снова остановила их.

— Правильно, давай отыгрывайся, неудачник, — издевающимся тоном ответила победительница.

Ведущий, раздраженно глядя Анне в глаза, бросил на картонку пять таких же купюр, как и в прошлые разы. Анна незамедлительно ответила тем же. Соперник без лишних слов закрутил стаканчиками и быстро закончив, вперился Анне в глаза.

— Ну?

— Че, «ну»?

— Шарик где? — теряя терпение, прокричал чернявый. Толпа завороженно молчала, только худенький старичок всё время твердил: «Справа он, я видел — справа лежит»

— Если угадаю где шарик — деньги мои?

— Ну конечно, только угадывай давай быстрей, время идет, — занервничал мошенник.

— Ладно, отгадываю: шарик в твоей правой руке, а под стаканами — пусто, — с этими словами, Анна быстро один за другим опрокинула стаканчики, под которыми и в правду оказалась пустота. Потом резким движением ударила застывшего в изумлении ведущего по правой кисти, откуда выпал поролоновый синий шарик и, как в прошлые разы, покатился по картонке.

Пока мошенник с подельниками растерянно стояли и собирались с мыслями, Анна сгребла шуршащие купюры и отправила их туда, где лежали остальные выигранные деньги.

Двое здоровяков, окружавших Анну, вдруг схватили её за руки, пытаясь удержать, а третий бесцеремонно полез в карман её куртки. Но Анна резко ударила каблуком по стопе державшего её справа. Соперник завыл от боли и, приседая, отскочил, освободив Анне руку, которую она сжала в кулак и ударила в челюсть того, который был слева; тот выпучил глаза и, зашатавшись, отступил.

Чернявый ведущий испуганно смотрел на завязавшуюся баталию; быстро рассовав по карманам стаканчики, он развернулся и растворился в толпе. Ещё один подельник, схваченный за шиворот Серьгой, уже лежал на земле. Щуплый Костик, словно орел спикировавший на упавшего здоровяка, несколько раз ударил того кулаком в лицо; Серьга оставил упавшего на растерзание впавшему в боевой транс Костику и схватился с последним — самым крупным из врагов; Ташка помогала Костику — лупила сумкой вырывающегося из-под него соперника.

Но в самый разгар сражения вдруг послышался звонкий свисток. Травмированные мошенники, хромая и шатаясь, рванули через дорогу, пытаясь исчезнуть в толпе людей, но группа правоохранителей, видимо, была готова к их маневрам — все трое были схвачены и отправлены в большой серый фургон, из окна которого выглядывал уже задержанный чернявый крупье.

Толпа к тому времени уже разбежалась. Анна с Костиком, Серьгой и испуганной Ташкой остались на месте преступления. Никакого интереса у блюстителей порядка они не вызвали. Рядом всё ещё лежала, втоптанная в грязь картонка — импровизированный стол мошенников, синий поролоновый шарик, весь запачканный, уныло промокал в ближайшей луже. Наблюдая, как отъезжает машина с задержанными, Анна приветливо помахала им рукой — из окна на неё со злостью и недоумением таращился чернявый неудачник.

Компания победителей, возбужденно переговариваясь, быстро удалялась с места событий. Анна сказала, что следующая часть урока будет в школе, которая уже показалась за домами.

— Так это был урок? — отпыхиваясь и отдуваясь, наперебой задавали вопрос ребята.

— Да, урок, — коротко ответила Анна.

— Вообще здорово у тебя получилось, просто виртуозно! Только не понятно, в чем суть урока? — не унимался Серьга.

— Считайте, что суть урока заключается в том, что победа всегда должна быть за нами, — Анна таинственно заулыбалась и прибавила шагу.

— Тогда все правильно, — рассудил Серьга и, технично изобразив боксерский хук, тоже пошёл быстрее.

— Ага, — согласились Ташка с Костиком и, подняв головы выше, уверенно поспешили за Анной.

Они прошли в соседний квартал, где перед ними выросло трехэтажное здание школы из красного кирпича. В самый разгар летних каникул школа была пуста. Как только они приблизились к центральной двери, из неё тут же показался пожилой охранник и подозрительно взглянул на пришедших из-под бровей. Вид у него был очень серьезный и такой грозный, словно его пост — самое важное место в мире, доверенное ему самым главным начальником планеты и, выполняя свою миссию, он не уступит никому, а сейчас, судя по всему, он приготовился произвести самый высочайший допрос незваным гостям.

Но Анна, не теряя времени, подошла к нему вплотную и что-то шепнула на ухо. Охранник тут же переменился в лице, засуетился и, подобострастно кланяясь, распахнул двери, приглашая любезным жестом пройти в доверенный ему объект.

Оказавшись внутри, посетители прошли по светлому с большими окнами холлу и, свернув в конце налево, направились по лестнице на третий этаж. Серьга снова приставал с вопросами:

— А это как… пенсионер-то не хотел, похоже, нас сначала пропускать… а мы прошли… это-то как?

— Очень просто. Дело в том, что после многих тысяч лет влияния догматического мира, люди находятся в состоянии постгипнотического внушения…

— И мы?

Да… и вы, но уже в меньшей степени, чем остальные, а сегодняшний день пробудит вас ещё сильнее…

— То есть, все люди живут как бы под гипнозом? — вставил вопрос Костик.

— Да, но это скорее постгипноз, и нужен всего лишь маленький толчок, чтобы манипулировать ими. Просто нужно это знать… для этого нужно быть Ведьмой.

— Что, только девчонки… в смысле, женщины могут такое? Ведьма же — это женщина, — неуверенно спросил Серьга.

— Почему же, и мужчины тоже. Сразу после того, как приобретут сияние; то есть после встречи с близнецами… плюс ещё немного обучения и вы тоже будете понимать, что к чему… вы увидите целую планету почти спящих людей, которые живут, точнее, думают что живут…

Они поднялись на третий этаж, подошли к кабинету номер четырнадцать, и Анна открыла дверь. Ребята оказались в залитом солнцем классе. Костик сразу занял первую парту в среднем ряду — напротив учительского стола.

— Я на этой парте всегда сидел, около учителя. Самый мелкий был в классе — дальше первой парты мне нельзя было.

Ташка хихикнула и села рядом с Костиком. Она сложила руки на парте, как примерная ученица и направила сосредоточенный взгляд на Анну. Серьга рухнул у окна тоже на первой парте, хотя с его ростом вполне можно было расположиться и на самой последней — он по-разгильдяйски растянулся по поверхности стола, снизу из-под парты вылезли длинные ноги в красных кедах.

Он со шкодливым видом уставился на Ташку и, хлопнув ладонью по соседнему стулу, предложил пересесть к нему. Ташка фыркнула и дернула плечами. Серьга открыл рот, видимо, собираясь рассказать ей о преимуществах сидения рядом с ним, но Анна прервала его, попросив сбегать в туалет и вымыть тряпку для доски.

— Блин, и здесь я дежурный — ну ничего не меняется… — протянул Серьга, лениво выползая из парты.

— Быстро! — скомандовала Анна и кудрявый разгильдяй, схватив тряпку, резво вылетел в коридор.

Анна вымыла доску до блеска и, словно настоящая учительница, встала, держась за спинку стула.

— Ну, раз все здесь, начинаем урок, — она развернулась и подошла к доске. Ребята уже привыкли видеть её с мелом в руках и ожидали, что сейчас на доске возникнет очередная схема устройства миров, линии и стрелки. Но на этот раз Анна очень живописно изобразила силуэт города. Дома, высокие и пониже, завод с длинной трубой, башенный кран… А посередине она вставила небоскреб — возвышающийся чуть ли не до потолка высоченный узкий дом со множеством точек-окон.

Потом она повернулась лицом и как-то странно улыбнулась. Тут всем стало очень неуютно; Ташка заерзала на стуле, а Костик закряхтел, прочищая горло. Затем Анна дорисовала на крыше небоскреба трех маленьких человечков и, снова резко повернувшись к ученикам, сдула с ладони пыль от мела в их удивленные лица. Пыль попала им в глаза, отчего те отчаянно заморгали, а Серьга ещё и громко чихнул.

Проморгавшись, они непонимающе и удивленно смотрели на Анну, которая указывала рукой на небоскреб. И — о, чудо! Три маленьких человечка на небоскребе вдруг ожили прямо на рисунке и смешно запрыгали вверх-вниз. Они махали руками, словно приглашая к себе, и хлопали в ладоши.

Трое ошарашенных учеников, разинув рты, смотрели на доску. Они не успели ничего сказать, как Анна, сложив пальцы у рта, вдруг громко и протяжно засвистела. У ребят от удивления вытянулись лица и расширились до невозможности глаза, после чего все трое по очереди заснули, уткнувшись головами в парты.

Через мгновение они поняли, что находятся в осознанном сне и являются теми тремя человечками, прыгающими на крыше небоскреба. Ещё через несколько секунд рядом с ними, как будто из пустоты, появилась Анна. Она подбадривающе улыбнулась и торопливо проговорила:

— Только не начинайте бояться! Никаких монстров и лис… сейчас будут только приключения! К тому же, прошу не забывать, что находимся мы во сне.

Ребята недоверчиво посмотрели на учительницу, но уроки, где они получили много теории и осознанные сны, в которых уже не раз побывали, пошли им на пользу и, быстро освоившись, они подошли к Анне поближе.

Она прищурилась, изучая своих подопечных, и продолжила:

— Другими словами, этот мир и вся его материя — сплошная иллюзия.

Она снова цепко посмотрела в их глаза, ожидая вопросов, но ребята молчали.

— Этот мир — иллюзия, порожденная сознанием, — повторила Анна. — И когда вы осознаете этот факт, причем осознаете, находясь во сне, тогда считайте, что поняли «суть» Марева… но, вообще-то, пора, переходить к уроку, — Анна снова таинственно улыбнулась — так, как умеет только она и подошла к краю небоскреба. Многозначительно посмотрев в глубокую пропасть, она махнула им, приглашая тоже подойти к краю.

Ученики доверчиво подошли и посмотрели вниз. Небоскреб был таким высоким, что машины внизу были похожи на мелких жучков с горящими глазами, а люди, в свете уличных фонарей и вовсе выглядели как мелкие тёмные точки.

— Красиво, верно? Посмотрите вниз, что видите? — спросила Анна.

— Машины, люди, фонари… — перечислила Ташка.

— А ещё?

— Асфальт, — нашёлся Серьга.

— Да, асфальт, — добавила Ташка

— Машины, люди, асфальт, — подтвердил Костик.

— Правда? — переспросила Анна и с очень озабоченным видом снова посмотрела вниз. — Действительно, асфальт. Этажей сто пятьдесят до него — не меньше, да?

— Да.

— Небоскреб… высотища… да? — Тут ребята заметили в голосе Анны подозрительно зловещий тон. Тот, известный им с первого дня знакомства тон, от которого пробирали мурашки.

Но едва они заподозрили неладное и начали волноваться, как Анна быстро обошла их сзади и грубо столкнула каждого с крыши. Троица дружной кучей полетела вниз. Они летели и орали во всю мощь. Быстро замелькавшие окна небоскреба превратились в светящиеся линии. Скорость падения все возрастала, но до асфальта было ещё далеко — небоскреб был гораздо более высоким, чем им показалось вначале — почти бесконечным.

После долгого оранья и беспомощного махания руками в воздухе, они наконец врезались в жёсткий асфальт. Удар трех тел был таким сильным, что в результате каждый представлял из себя жидкую лужу. Они растеклись по тротуару и из-за огромных выпученных глаз, плавающих на поверхности, напоминали собой яичницу из шести яиц.

Когда они таким образом приземлились, Анна уже стояла у входа в небоскреб и спокойно наблюдала за их стремительным полетом снизу. Она подошла к трем глазастым лужам, растекшимся по асфальту, и сочувственно произнесла:

— Ай-яй-яй, как же так-то… что ж не осторожно-то как?

— Зачем ты нас столкнула, мы же могли разбиться, — с упреком прокричала лужа с серыми глазами Серьги.

— Но не разбились же? — засмеялась Анна.

— Вроде нет, — ответила сероглазая лужа. Две соседние лужицы с глазами Ташки и Костика удивленно моргали, стараясь понять, в каком положении они вдруг оказались. Потом Анна наклонилась к ним и спросила:

— Можете пошевелить ногами или руками?

— Но у нас нет ни рук, ни ног, — дрожащим голосом пропела лужица поменьше и часто заморгала карими глазами Ташки.

— Да… ни рук, ни ног! — взволнованно повторила лужа голосом Костика.

— Ё-моё! Как же мы дальше-то будем? — в панике заорала сероглазая лужа-Серьга.

— Так, разговорчики, похоже, не по делу пошли, да и намусорили мы тут, поэтому поехали вперед, — с этими словами Анна откуда-то взяла совок с веником, сгребла трех превратившихся в лужи ребят и смела их в урну, стоящую неподалеку.

Урна оказалась бездонной, и, петляя в скользких трубах, словно в аквапарке, три истошно орущие глазастые комки слизи полетели вглубь земли. В конце концов они смачно шмякнулись, оказавшись на дне мрачного вида подземелья.

Вокруг царил полумрак — единственный факел, торчащий из стены, едва освещал острые каменные стены. Анна, как и в прошлый раз, уже поджидала их на месте, деловито считая прибывающие лужицы: «раз, два, три».

— Так, похоже, все прибыли, однако, подвижные вы ребята, что на месте-то не сидится? Рук ног нет, а туда же: скачете, как угорелые туда-сюда. Сероглазая лужа вдруг громко забулькала — от второго падения, видимо, что-то случилось с речью, но через какое-то время оттуда достаточно громко и отчетливо прорвалось: «… и скидываешь нас всё время!». В этом голосе явно слышался возмущение и протест. Анна в ответ заливисто засмеялась.

— Ничего, ничего, метаморфия вам полезна. Это, кстати, очень важный для вас урок. Вы сейчас начинаете знакомиться с тем, что я называла суть. А эта самая суть заключается в том, что в Мареве Сна возможно все. Возможно даже быть безногим и безруким, возможно утонуть, сгореть в пламени или ещё каким-либо способом сгинуть. Но в итоге проснуться в Явном мире живым и здоровым. Когда вы на все сто это усвоите, считайте, что поняли суть. А это очень важный этап в обучении.

Анна огляделась по сторонам и весело спросила:

— Кстати, о пламени — не знаете случайно, не горючий ли вы материал? А то как-то темновато здесь… да и зябко… — Анна сняла со стены горящий факел и без лишних колебаний ткнула им в снова заоравшие громко лужи, которые мгновенно вспыхнули ярким огнем. Они горели, словно состояли из нефти или бензина, и опять истошно орали.

Анна спокойно наблюдала за этим, делая вид, что зевает от скуки. Дав им возможность ещё поорать и повращать утопающими в пламени глазами, Анна, как обычно, буквально из ничего достала ведро, наполненное водой, и опрокинула на огненную смесь. Лужи, выбрасывая густой дым, зашипели, пламя сошло, вопли стихли.

— Ну как? — Анна светила факелом над испускающими белый пар лужицами. — Сейчас перейдем к последней части. — Она провела ладонью над изумленными глазами, и через мгновенье перед ней выросли все трое в обычном человеческом облике. Они вертели руками и ногами, касались друг друга, чтобы убедиться, что с ними все в порядке.

— Ах… Ух!… — Серьга начал выражать эмоции, но, видимо, пока ещё не мог определиться: то ли ему возмущаться по поводу пережитого кошмара, то ли выражать восторг по тому же поводу и от счастливого избавления от него. Потом, видимо, определившись, он громко гаркнул:

— Супер!!! Вот это урок!

— Понравилось? Тогда продолжаем, — Анна попросила, чтобы они взялись за руки и когда они это сделали, сама присоединилась к ним, образовав таким образом замкнутый круг. Потом потолок подземелья вдруг бесследно растворился, явив взорам усыпанное звёздами небо.

Под воздействием невидимой силы они закружились, словно в хороводе и, продолжая вращаться, стали подниматься вверх. Изумленные ученики вместе с Анной поднимались всё выше… в конце концов, даже высокий небоскреб оказался ниже, и они застыли в воздухе, медленно вращаясь где-то в стратосфере. Город внизу был бесконечно большим, и миллионы разноцветных огней, рассыпанных по всему зримому пространству, делали его фантастически красивым. Они смотрели вниз с ошарашенным видом.

Темнота вокруг вдруг стала растворяться: из-за горизонта быстро поднималось яркое солнце, ослепляя своим светом. Свет этот становился все ярче, и в какой-то момент ребята поняли, что свет этот падает из окна в классе математики на третьем этаже опустевшей школы из красного кирпича… и они проснулись.

Анна стояла у доски и улыбалась, глядя на своих учеников, которые медленно приходя в себя, начали, перебивая друг друга, делиться впечатлениями. Но учительница, посмотрев на часы, вдруг заявила:

— Время драпать.

— А?.. Что?.. — Не поняли возбужденные ученики. — Тут в коридоре послышались торопливые шаркающие шаги, и в кабинет ворвался удивленный охранник; он, видимо, только что пришёл в себя и, стоя в дверях с недоумённым видом, дико вращал глазами. Он явно не понимал, что тут происходит, и как эта компания без его ведома вдруг оказалась на третьем этаже в классе математики. Но выразить в словах своё возмущение он не успел — Анна громко выкрикнула: «Драпаем!», и вся компания, с грохотом раздвигая парты и стулья, минуя ошалевшего пожилого сторожа, выскочила из класса и понеслась по коридорам вниз. Серьга, пробегая мимо, успел звонко чмокнуть пенсионера в лысину и крикнуть прямо в ухо: «спасибо, папаша! Только не грузись…».

Не сбавляя скорости, они пронеслись до соседнего квартала, запрыгнули в машину и всю обратную дорогу шумно делились впечатлениями, возбужденно кричали и громко выражали восхищение пережитыми приключениями. Серьга, открыв окно до упора и глубоко высунувшись, махал руками, вызывая удивление проезжавших во встречных машинах и у прохожих. Ташка тоже высовывалась в окно и пронзительно визжала. Костик с горящими глазами лупил ладонями по коленкам и читал какой-то бешенный, видимо свой собственный рэп.

Анна не торопилась усмирять этот возбужденный балаган. Но когда они приближались к дому, уже начала информировать о следующей части урока и несколько раз произнесла это слово: «практика». Ребята никак не успокаивались после сногсшибательного утра и пропускали мимо ушей ставший более серьезным тон Анны.

Когда они ворвались в квартиру и, угоревшие, напились воды, Анна попросила их занять в креслах свои места. Они расположились, продолжая возбужденно переговариваться. Анна тем временем, заперла дверь, спрятала ключи в карман, встала у окна и, выдержав паузу, объявила:

— Приключенческое утро объявляю завершенным. А сейчас перейдем к более важному в сегодняшнем графике. Итак, мы переходим к практике. — Она снова очень выразительно произнесла это слово и так сделала на нём акцент, что ребята тут же успокоились и вопросительно уставились на неё.

Анна налила себе стакан воды. Несмотря на то, что они обошлись без завтрака, им она не предложила ни чай, ни печенье. Она смотрела на них и о чём-то раздумывала.

Снова почувствовав неладное, ребята заволновались. От недавнего восторженного состояния не осталось и следа.

— А что сейчас будет? — тихо пролепетала Ташка. Голос её уже не был громким и возбужденным, как минуту назад.

— Сегодня у нас насыщенный день. Первая часть была скорее развлекательная и познавательная. Вторая, как я уже говорила, — практика, но тоже очень познавательная…

«Практика»! — Это слово эхом повторялось у ребят в голове и почему-то они начали бояться этого обычного ещё недавно для них слова.

— Сегодня окончательно произойдет ломка вашей системы абстрактных категорий.

— Ё-моё… — взволнованно проскрипел Серьга. — Чует моя душенька… — не договорив, он замолчал, настороженно глядя на Анну.

Ученики наконец поняли в чем подвох, и что за день сегодня у них будет. Анна специально устроила им бурное развлекательное утро, чтобы как-то компенсировать то, что будет происходить сейчас. И, видимо, «это» будет чем-то страшным.

— До сегодняшнего дня я давала вам много информации, касающейся Мира Сновидений — Марева. Вы видели много чудесного и невероятного. Сегодняшние приключения — тоже очень важный урок. За последнее время вы многому научились, и это здорово. — Анна ободряюще посмотрела на них, но ребята почему-то не разделили её оптимистичного тона. Они были напряжены, а Ташка сжалась всем телом так, что кресло, в котором она сидела, казалось пустым.

— Боитесь? В общем-то, правильно делаете. Сегодня вы окончательно станете другими. Сейчас вам предстоит увидеть нечто такое, что в привычном Явном мире невозможно. Мы выйдем за рамки чудесного Марева Сна и пройдемся по реальному миру… и у вас произойдет перелом.

— П-перелом, — заикаясь, повторила Ташка. — Это к-как?

— Ну, если коротко, то сегодня ваша система абстрактных категорий получит мощный удар.

После этих слов кресло, в котором располагалась Ташка, издало протяжный стон. Ребята, видимо, ощутили себя как тогда, в первый воспитательный урок с кошмарной лисой. Они вдруг потеряли способность говорить, а их пальцы судорожно врезались в подлокотники. Как ни успокаивала их Анна — её слова имели противоположный эффект. Перед ней, как и тогда в самом первом кошмарном сне сидели трое сжавшихся и напуганных ребят.

Они вдруг ясно осознали, что перед ними самая настоящая Ведьма, а все развлекалочки, которые она демонстрирует им, рано или поздно должны подниматься на какой-нибудь более высокий уровень. И это обязательно будет что-то невероятное. Возможно, сейчас они снова увидят ту ужасную лису с повязкой на глазу. Только это будет не во сне, а наяву! Здесь и сейчас, в запертой на ключ реальной квартире… И это немыслимо!

Анна видела их страх, но была неумолима. Игнорируя состояние ребят, она продолжала информировать:

— Сегодня вы изменитесь особенно сильно, и ваши умы больше не будут такими, как вчера. Предупреждаю: это очень серьезная операция и пройдет она не безболезненно, скорее всего, вам будет плохо. Туалет и ванна в вашем распоряжении. И ещё, скоро вашим телам потребуется глубокий сон — у каждого есть своя комната. — Анна указала на три закрытые двери.

— Ух ты, круто, в этом городе появилась вторая квартира, где есть моя комната, — Серьга, нашёл в себе силы и изобразил непринужденность, он очень старался выглядеть спокойным, но было заметно, что волновался он не меньше остальных. Они окончательно потеряли покой, как только услышали эти совсем уж непонятные слова: «ломка, системы абстрактных категорий» и ещё эти не сулящие ничего хорошего: «перелом» и «удар».

— Шути, шути, юмор всегда помогает.

Анна закончила с введением и, как обычно, хлопнув в ладоши, громко сказала:

— Начинаем.

После этих слов Серьга пытался ещё схохмить, но не смог, Ташка стала абсолютно белой, Костик вытаращил глаза, а подошвы его ног стали отбивать мелкую дробь.

Но вопреки ожиданию, далее не произошло ничего невероятного — Анна, прошла по коридору и открыла дверь в кухню. Оттуда к ним вышел несколько странный субъект. Он, видимо, всё время находился там, за закрытой дверью. Это был худосочный парень в костюме с капюшоном, похожем на одежду лесника. Правда, глаза его были какого-то неестественного цвета, точнее сказать, было трудно определить их цвет: то ли они были синими, то ли серыми… и в то же самое время казалось, что оттенок его глаз вдруг менялся, становясь очень тёмным или снова голубым. Казалось: чтобы рассмотреть цвет его глаз, нужно всего лишь как следует проморгаться, но как бы усиленно они не махали ресницами, ни у кого это так и не получилось. Глаза незнакомца по-прежнему будто меняли свой цвет.

Без лишних предисловий, Анна заявила:

— Это Лешка, он не из нашего мира, он обитатель Белой Нави из Племени Вострух. Анна стояла у доски и указывала на ту часть, где ещё с прошлых уроков осталась схема миров и надпись: «Белая Навь». — Ребята с любопытством разглядывали гостя; кроме неопределенного цвета глаз, парень выглядел вполне обычно, разве что его волосы были очень тонкими и невероятно густыми; и отдавали каким-то красноватым, почти медным блеском.

— Сейчас Лешка продемонстрирует некоторые свои способности. — После этих слов странный юноша развернулся и скрылся в одной из комнат, плотно прикрыв за собой дверь. Пока не происходило ничего необычного, да и внешний вид незнакомца был скорее дружелюбным — и трое ребят, кажется, начинали понемногу успокаиваться, Главное — не появилось никакой кровожадной лисы или какого другого монстра.

Они уже стали вопросительно смотреть на Анну, ожидая комментариев происходящему, как вдруг открылась дверь другой комнаты, и из неё вышел… Лешка. Ребята изумленно смотрели на него, а Серьга, не дожидаясь объяснений, быстро вскочил с места и распахнул дверь в комнату, в которой ассистент Анны скрылся в первый раз. Комната оказалась пустой. Громко шлепнув ладонями, он упал на пол и заглянул под кровать, потом проверил окна — они были плотно закрыты на все защелки.

— Не пытайся найти здесь подвох, это не фокус, — Анна улыбалась, наблюдая за попытками Серьги найти объяснение произошедшему. — Объяснение увиденного вами находится вне этого мира, просто наблюдайте. — И, строго взглянув на Серьгу, она приказала занять своё место. Тот произнес нечленораздельные звуки, сильно кривя губами, и сел в кресло.

Он пытался снова заговорить, но губы его не слушались, а вместо слов он из его рта выходили странные, неуклюжие звуки. Костик и Ташка тоже хотели что-то сказать, но также, как и Серьга не смогли произнести ничего внятного.

— Это нормально, — Анна стояла напротив и, словно преподаватель на лекции, давала им подробные разъяснения происходящему. — Чем реальнее вы будете понимать, что происходит нечто доселе невозможное, тем ярче будут такие эффекты. Это только в кино обычные люди видят чудеса и всего лишь удивляются, а то и вовсе реагируют спокойно. На самом деле сейчас у вас происходит ломка структуры мира. Первым удар принимает самая неуклюжая часть вашего существа — физическое тело, особенно такая аморфная и инертная его часть как мозг. Сейчас перегрузку и ломку получает ваша вторая сигнальная система, то есть — речь. Этот блок имеет в эволюции самое позднее формирование, поэтому встречает разрушающую волну первым. Не пытайтесь сейчас разговаривать, просто сидите и наблюдайте.

Но упрямый Серьга не собирался сдаваться и, в отличие от остальных, сидевших тихо словно мыши, он ещё раз попытался что-то сказать, но вышло ещё хуже:

— Я занаеюую ен о ааа бюу нэт тта, — только и смог выдавить он из себя, потом беспомощно развел руки и с удрученным видом хлопнул себя по щекам и, словно пытаясь спрятаться, глубоко вдавил себя в кресло.

— Вестибулярной аппарат будет следующим, столкнувшись с непонятной для себя трактовкой механики пространства он начнет сбоить; но хватит теории, и ещё раз напоминаю: ванна и туалет открыты… приготовьтесь к следующей сцене.

После этого странный незнакомец скрылся в одной из комнат и тут вышел из другой, после чего сразу же зашёл в кухню и почти в то же мгновение появился на балконе. Анна открыла балконную дверь, и он вошёл в зал.

Потом Анна открыла дверцу высокого шкафа в глубине комнаты, и её спутник тут же скрылся внутри. В следующую секунду он снова вышел из балконной двери, но дальше проходить не стал, а развернувшись, вышел обратно на балкон и, перемахнув через ограждение, спрыгнул вниз. Ребята хотели было сигануть на балкон и посмотреть, как тот приземлился, но в то же мгновение странный спутник Анны снова вышел… из шкафа!

Постояв пару секунд на месте, он с невозмутимым лицом вышел на середину зала и сел на невидимый стул. Стула под ним и в самом деле никакого не было, но он сидел вполне натурально. Потом, похлопав руками по коленкам, он вдруг и вовсе заложил ногу за ногу и, задрав голову в потолок, убрал обе руки за шею, словно отдыхая. В довершение всего, он начал раскачиваться туда-сюда, будто находился в кресле качалке.

Ташка схватилась руками за лицо и зажала губы, потом вскочила с места и, вылетев из зала, закрылась в ванной комнате. Через минуту она вернулась, глаза её стали красными и распухшими.

Анна помогла ей сесть на своё место.

— Так, делаем маленький перерыв. Кто уже на грани, не стесняйтесь — ванная свободна. Серьга с Костиком тяжело покачали головами…

Костик так и сидел с застывшими глазами, кажется, он совсем перестал моргать, а Серьга продолжал двигать губами, как будто всё ещё пытался что-то сказать, но у него по-прежнему ничего не получалось, вместо этого на его лице менялись одна за другой кривые гримасы. От такого состояния и от ожидания следующих разрушающих психику сцен их паника усилилась. Они тщетно пытались найти поддержку и успокоение, заглядывая в глаза Анне и друг другу.

— Ну-с, с разминкой покончено, теперь приступим к серьезным вещам… — Анна подошла к ним и ласково погладила каждого по руке, она переживала за своих подопечных, пыталась их успокоить, но останавливать необычные действия гостя из Нави явно не собиралась. Ребята видели её решимость довести этот урок до конца, и состояние ужаса в их сердцах достигло самых крайних пределов.

Они уже очень хорошо поняли манеру своей учительницы резко и без колебаний переходить от слов к делу, и ожидали продолжения этой ментальной экзекуции каждое мгновение.

Если бы они могли встать с места, то, несомненно, сбежали бы отсюда, но состояние неописуемого ужаса парализовало их; к тому же входная дверь была заперта, а проходить стены насквозь, как незнакомец в капюшоне они не умели. Так что им ничего не оставалось, кроме как подчиниться и претерпеть этот умопомрачительный урок до конца.

Странный гость из иной реальности уже поднялся со своего невидимого стула и, стоя посреди зала, ждал команды Анны, чтобы продемонстрировать другие разрывающие мозги фокусы. Видимо, он получил сигнал, и ребята увидели совсем уж невероятное: у медноволосого стали исчезать ноги: сначала стопы, потом голени, колени, затем исчезли бедра.

Это происходило медленно и плавно, как будто кто-то стирает его ластиком из этого мира. Потеряв нижнюю часть тела, странный гость верхней частью остался словно парить в воздухе. Потом лишенным ног туловищем он медленно подплыл к оцепеневшим ребятам и быстрыми движениями коснулся кисти каждого.

От ужаса Ташка, словно напуганная кошка, сорвалась с места и, перепрыгнув через высокую спинку кресла, снова рванула в ванную. Наперегонки с ней, также перепрыгнув через кресло, сорвался с места и Костик, а Серьга — его кресло было ближе всех к коридору — завалился на бок, упал на пол и на четвереньках быстро пополз вслед за Костиком в туалет.

Когда душераздирающие звуки из ванной и туалета перестали доноситься, Анна осторожно приоткрыла двери, за которыми прятались её ученики и, мягко улыбнувшись, ласково произнесла:

— Все, все… честно. Хватит дрожать. Приглашаю всех к столу, сейчас по чашке травяного чая вам не помешает. Давайте-ка умойтесь холодной водой, и я вас жду.

Серьга с Костиком наперебой замычали, неуклюже жестикулируя руками — они хотели задать вопрос о том существе и его туловище, парящем в воздухе.

— Все кончено, Лешка ушёл, и на сегодня у нас все. Правда. — Анна успокаивала их тихим голосом и подбадривала кивком головы. — Сейчас только выпьем чай, а потом сразу спать.

Сбившись в кучу, и опираясь друг на друга, ребята прокрались в зал, где с облегчением убедились, что невероятный гость пропал.

Только после этого они стали приходить в себя и друг за другом сели вокруг стола, где их ждали три маленькие чашки с крепко пахнущим отваром. Они едва успели сделать по паре глотков, как их склонило в сон. Анна проводила каждого в свою комнату и уложила на кровать, заботливо укрывая засыпающих учеников мягкими одеялами.

Равноденствие в Полесье. Путешествие на Перекресток Миров

После разрушающего психику урока с ломкой восприятия Анна ненадолго объявила каникулы. Следующая встреча была назначена только через две недели. Она рекомендовала окунуться в обычную жизнь: встречаться с друзьями, ходить в кино и вообще — развлекаться по полной. Объяснила, что новая система абстрактных категорий должна прижиться с их привычным описанием мира.

Серьга выполнял поручение особенно тщательно и с усердием. Он встретился с бывшими одноклассниками, вытащил всех старых друзей, которых не видел с детского сада и успел организовать две шумные посиделки с институтскими друзьями, на которых присутствовал и его новый друг Костик. Ташка его назойливые приглашения как обычно проигнорировала.

— Всё равно я добьюсь её дружбы, — обещал он Костику, когда все разошлись. — Я думаю: мы были бы прекрасной парой. — Серьга завалился на диван и, раскинув руки, мечтательно уставился в окно.

— Ну не знаю, может, у тебя просто спортивный интерес? — сказал Костик. — Может, тебе успокоиться на её счет?

Серьга Удивленно посмотрел на него.

— Почему ты так думаешь?

— Не знаю… вы такие разные… хотя… — Костик задумался — твоё убежденное раздолбайство и её истерический педантизм…

Серьга в изумлении выкатил на друга глаза; но вдруг снова мечтательно заулыбавшись, проговорил:

— Истерический педантизм… это ты здорово подметил: волосок к волоску на голове как по линеечке, юбочки такие строгие — как раз по фигурке, а брючки каждый раз как будто из магазина, стрелочки на них — обрезаться можно… она какая-то необыкновенно чистая вся такая, почти стерильная. Её запросто можно в операционную без халата запускать.

— Пожалуй, да, — смеясь, подтвердил Костик. — Может, то, что вы такие разные — твоё убежденное раздолбайство и…

— Да слышал я уже про себя, — обиженно прервал его Серьга. — Моё раздолбайство…

— Убежденное, — настаивал на полной формулировке Костик.

— Ну да, убежденное… и её истерический…

— Убежденное раздолбайство, — упрямо поправлял Костик.

— Да понял я, понял. Что ты заладил, — сердито взглянул на него Серьга. — В общем, я и её истерический педантизм… но в целом, я с тобой согласен: случай клинический. — Он весело гоготнул и снова мечтательно заулыбался. Потом поднялся и сел на диване, лицо его вдруг стало очень серьезным.

— Но ты не думай, это не спортивный никакой интерес — она и вправду мне очень нравится…

***

На следующей встрече Анна сказала, что им предстоит поездка за город. Когда все погрузились в машину, она сообщила:

— Сегодняшний день будет очень приятным и интересным. То, что вы увидите — не забудете никогда.

— Вообще-то ни одной минуты, проведенной с тобой, не забудется никогда, — широко улыбаясь, выдал Серьга.

— Это точно, — подхватила Ташка.

Анна благодарно улыбнулась.

— Спасибо. Но сегодня впечатлений будут больше, чем когда-либо, причем приятных и захватывающих. И никаких страшилок, — пообещала она.

— Никаких туловищ, в воздухе без ног? — деловито поинтересовалась Ташка.

— Нет, все будет в полном размере… даже больше! — рассмеялась Анна. Они уже выехали из города на трассу, и машина поехала быстрей.

— После прошлого урока с Лешкой вам нужны яркие положительные эмоции. Да и с общей подготовкой у нас все уже замечательно, теории вы получили достаточно; так что пришло время показать вам Полесье… В общем-то, это тоже урок, но успокойтесь — урок очень приятный. Мы едем на праздник. Там вы познакомитесь с моей Вестицей Дарой. И ещё кое с кем… — сказала Анна и загадочно улыбаясь, замолчала.

— А Вестица, это кто? — спросил Костик.

— В Ведическом Мире это как крестная.

Они ехали в северном направлении чуть более двух часов. Всю дорогу живо разговаривали. Ребята гадали: какие сюрпризы их ждут в Полесье. Анна не рассказывала, что именно их там ожидает и продолжала интригующе молчать, когда они пытались выведать у неё о предстоящем сюрпризе.

Наконец машина свернула с трассы и, проехав достаточно глубоко по лесной дороге, уперлась в закрытый шлагбаум. Справа и слева была непроходимая чащоба из переплетенных с высокой травой деревьев, среди которых виднелась натянутая рядами колючая проволока, а у обочины с той стороны, словно из-под земли выросли три вооруженных человека. Они были в военной форме и, похоже, несли здесь службу — охраняли проезд. Невдалеке за шлагбаумом виднелся высокий из толстой арматуры забор, на котором висела табличка, предупреждавшая о запрете проезда. За этим забором проглядывался ещё один — более высокий и сплошной. Так выглядят скрытые в густых лесах военные части.

Солдаты подошли к машине и, увидев Анну, резко вытянулись и отдали честь, потом быстрыми шагами вернулись к механизму, поднимающему полосатую балку, и открыли проезд. Анна в открытое окно их поблагодарила и служивые, снова строго вытянулись и отдали честь.

— Что это сейчас было, это вообще нормально? — первым нарушил тишину Серьга. Костик и Ташка резво завертелись, недоуменно разглядывая в заднее стекло удаляющихся солдат.

— Охрана, — безмятежно ответила Анна.

— Да это понятно, что охрана. Тут военная часть и, похоже, совсем не простая. Я в том смысле спрашиваю, почему нас пропустили.

— Потому что они в машине видели своего генерала.

— А, снова постгипнотическое состояния… тогда ясно, — значительным тоном протянул Серьга. А нас они за кого приняли?

— Вас? — повернувшись, Анна окинула своих учеников взглядом и засмеялась. — А вас они вообще не видели.

Дальше они поехали по грунтовой дороге вдоль густых деревьев, оставляя высокий колючий забор справа. Дорога была узкой и часто петляла и в конце концов вывела на свободную от деревьев площадку — косогор; ­ в открывшейся взорам долине, внизу они увидели селение. Вокруг него плотной стеной стоял дремучий лес, и дорога, по которой они прибыли, похоже, была единственным способом добраться сюда. В селении было не более тридцати домов; в центре располагался высокий белокаменный Храм, увенчанный крестом непривычной формы, каждая оконечность которого раздваивалась, делая его похожим на восьмилучевую звезду.

Слева от домов протекала небольшая извилистая река — не очень широкая, но быстрая. Петляя по окраине, она опоясывала дома, словно отгораживая их с западной стороны, и скрывалась в лесу.

Анна остановила машину, и пассажиры вышли. Отсюда, с высоты, все было хорошо видно: и дома, и Храм, и вытянутый пруд неподалеку, вдоль которого выстроились в ряд крепкие бревенчатые избы. Анна объяснила, что это бани и овинники. Сказала, что Полесье находится здесь уже более тысячи лет. Ребята удивленно глазели и не торопились задавать вопросы; им хотелось побыстрее оказаться там. Анна хлопнула дверцей и сообщила, что вниз нужно будет спускаться пешком.

Когда они вошли в селение и подошли к высоким белокаменным стенам, из Храма им навстречу вышла не молодая женщина с очень приятным лицом, она улыбнулась и тепло обняла Анну.

— А вот и они. — Анна указала на ребят, которые с интересом вертели головами, изучая все вокруг.

Они рассматривали дома, светлые и ровно стоящие, как будто их построили только вчера. Дорога от Храма вдоль домов была необыкновенно ровная и чистая, как будто состояла не из утоптанного грунта, а была застлана мягким асфальтом под цвет сухой земли. Между домов идеальными дорожками растет трава — густая и какая-то непривычно зелёная. Сам воздух, казалось, изменился и сделался насыщенным и плотным; дышать вдруг стало намного легче и приятнее. Ребята глубоко и шумно вдыхали и непрестанно крутились на месте, рассматривая открывшуюся вдруг живописную красоту.

Из домов стали выходить люди в красивых одеждах. Женщины в белоснежных платьях, расшитыми яркими красными с чёрными вставками узорами, мужчины в таких же ослепительно белых узорчатых одеждах. Глаза этих людей не были такими, какие ребята привыкли видеть в городе, они светились теплом и мудростью. Все были не молоды — молодежи среди них видно не было. Жители подошли к ближе и, тепло улыбаясь, приветствовали гостей. Под их взглядами приезжие почувствовали себя неловко, чего не скажешь об Анне — она словно приехала в родной дом к родителям.

— А почему все эти дома с горы выглядели как-то иначе? Когда мы приехали ближе, они будто изменились… преобразились что ли? — задал вопрос Серьга.

— Это не преображение, а обычная маскировка для отвода чужих глаз. Хотя проникнуть сюда обычному человеку невозможно, у Полесья имеется три уровня защиты.

— Ага, военные в самом начале — это первый уровень… — нашлась Ташка.

— Нет, это вообще не уровень. Военные сами по себе, мы сами по себе. Первый уровень заключается в том, что любой, кто будет приближаться сюда, ещё за километр станет испытывать дискомфорт и непреодолимое желание свернуть с пути. Второй уровень в том, что даже если смотреть на Полесье, как это мы с вами делали, когда наверху остановились, то дома и Храм покажутся обычными и не сильно интересными. А третий уровень заключается в том, что даже если каким-то чудом человек попадет на эту самую ближнюю дорогу и попытается подойти к домам, то куда бы он ни пошёл, он будет только удаляться отсюда, и по мере удаления, будет забывать о том, что вообще видел это селение. Хотя… за всю историю никто ещё не смог преодолеть даже первого уровня. Вообще-то вы первые люди без сияния, которые оказались здесь. Так что сегодня у нас с вами особенный день. Но самое интересное впереди. — Анна, также, как и утром, таинственно улыбалась.

После того, как жители поселения поприветствовали приехавших, Анна повела их вниз по дороге, ведущей красивому зеркальному пруду, на дальнем берегу которого расположились бревенчатые бани, а перед самим прудом выстроились в ровный ряд высокие многоярусные овины. Она подошла к одному из них и пригласила ребят войти внутрь. Ученики прошли по просторному светлому коридору и повернули во второе помещение. Там они увидели инвентарь, аккуратно прикрепленный у стены, огромные ступени вели к разным этажам, ярусам и мезонинам. Чувствовался густой аромат свежескошенной травы. Кругом, на каждом уровне, лежали аккуратно разложенные пласты сена.

Серьга тут же забрался на второй ярус и, широко раскинув руки, спиной грохнулся в ворох мягкой травы. Слышно было, как он с удовольствием втягивает носом ароматный воздух.

— Крутатень! Век бы не вылезал отсюда, а вид какой! — Кудрявая голова высунулась в узкое окошко, прорубленное в бревенчатой стене. — Давай покажу, — он протянул свою огромную ладонь Ташке, предлагая забраться к нему.

— Ну, вот ещё, — Ташка состроила мину и показала ему кукиш. — Костик тихонечко захихикал.

— Ну, вот тебе тогда, — Серьга сгреб своими лапами огромную кучу сена и сбросил Ташке на голову. Нежная полувысушенная трава высокими горками расположилась на её голове и на плечах. Длинные травинки повисли у лица и по всему телу, делая девчонку похожей на сказочного лешего. Из-под висящей травы Ташка свирепо засверкала глазами и, расширяя ноздри, запыхтела, стараясь сдуть сено с лица, потом резво замахала руками, чтобы сбросить с себя неожиданное «украшение», но Серьга с невозмутимым видом снабдил её новой порцией сена, отчего миниатюрная фигурка Ташки и вовсе превратилась в нечто, напоминающее небольшой стожок.

— Ой, а что это у нас тут за чучелко образовалось, — издевательски пропел сероглазый шутник и громко загоготал.

Ташка на мгновение застыла, а потом завертелась и замахала руками ещё рьяней и, сбрасывая с себя сено, начала кидать скомканные пучки в обидчика. Костик забрался на соседний ярус и, громко смеясь, стал кидать свои «снаряды» и в Серьгу и в Ташку. Через минуту внутри овина разыгрался самый настоящий бой. Они швырялись друг в друга сеном и весело кричали, когда попадали в цель. В пылу сражения они не заметили, как Анна вышла наружу.

Через какое-то время она вернулась, и ребята застыли, держа в руках скомканную траву. Они с удивлением и восхищением смотрели на свою учительницу — её лицо, руки и все тело испускало свет. В дверном проеме она была похожа на ожившую икону.

Они не успели ещё прийти в себя и начать, как обычно, сыпать вопросами, как Анна произнесла:

— Перекресток Миров. Сегодня день слияния Яви с Навью. Великий Праздник, — она позвала их за собой и вышла в просторный коридор. Костик, Серьга и Ташка подошли к ней, и Анна развернула их к тому месту, откуда они только что пришли. С величайшим изумлением трое ребят увидели… самих себя, спящих на тех местах, где они были, когда увидели сияющую Анну. Они ошарашенно смотрели на свои безмятежно лежащие в траве тела и переводили взгляды на самих себя.

— А-а-а, — пытался сформулировать вопрос Серьга. — Как!? — наконец выпалил он и указал растопыренными пальцами на три лежащих в овине тела.

— …Не может быть, — протянула Ташка.

Костик молчал, сосредоточенно глядя на Анну, ожидая разъяснений.

— Вы в силовых телах. Ваши физические тела спят, а вы, как из матрешки вышли и сейчас находитесь в перекрестном мире. Силовые тела — это Навьи тела. Сейчас вы фактически родственны с моим Лешкой, только, конечно, не такие матерые, как он, — Анна усмехнулась.

— Силовые навьи тела… — с ошарашенным видом повторил Костик… ты раньше не говорила нам про это, хотя, я всегда догадывался, что с нашими телами не все просто… похоже на ещё один мощный урок!

— Да, но как я и говорила, урок будет приятный и захватывающий, и всё ещё впереди.

Ребята обратили внимание, что их тела не имеют свечения, и Анна пояснила:

— Близнецы… помните про обитателей Близнящего Мира? Пока до них не доберетесь, сияния у вас не будет. — Ученики закивали головами, давая понять, что уже очень хорошо усвоили эту тему. Но по-прежнему не могли отвести взгляды от светящегося тела Анны. Они то и дело крутили перед собой руками, сравнивая свои лишенные света пальцы с её, окруженными ровным светом ладонями.

Анна вывела всех на улицу, и то, что они увидели, заставило их снова испытать удивление: мир в очередной раз преобразился.

По сути, селение оставалось тем же что и было: высокие бревенчатые дома, ровные дороги и белокаменный Храм в центре. Но эти дома вдруг стали гораздо величественнее, поднялись вверх на массивных каменных основаниях и приобрели окраску. Широкие зелёные, белые и оранжевые полосы опоясывали их по кругу, резные карнизы стали синими, фиолетовыми и красными. А белоснежный Храм вдруг стал невероятно высоким, и шпилем будто касался неба. Восьмиконечная звезда на самом верху засияла, словно второе солнце. Но это не всё, что изменилось.

Вокруг селения вдруг образовался совсем другой пейзаж. Сразу за последними домами, там, где должен был начинаться лес, оказался величественный горный массив, покрытый зеленью — деревьями и живописным кустарником. Среди высоких скальных выступов неслись вниз шумные воды многоярусного водопада. Острая вершина гор была такой высокой, что казалось будто водопад исходит из облаков.

По мере приближения к земле, на разных уровнях, поток воды расходился на рукава, образуя то здесь, то там небольшие озерца. А в самом низу, куда спадал основной поток, раскинулось настоящее море, уходящее с левой стороны за горный массив и теряющееся своими берегами где-то за горизонтом. В многочисленных, вдоль водопада, озерцах и в самом море плавали похожие на людей создания. Верхней частью они были действительно как люди, только стопы их были похожи на длинные и очень гибкие ласты.

— Это Русалины-наяды, четвертое племя Белой Нави. Вода и дождь — их стихия, — пояснила Анна.

Ребята не успели задать ни одного вопроса — окружающее пространство снова, причем уже у них на глазах, вдруг стало преображаться. С правой части Храма, как на проявляющейся фотографии начал прорисовываться целый мир. Новоявленное пространство было заполнено разными по виду людьми. Одни были малорослыми и широкими в плечах, другие были высокими и стройными — те были очень похожими на уже известного им Воструху Лешку.

Анна продолжала объяснять.

— Это племя Бадняк — те, что невысокие, а Вострух вы уже и так узнали. Мой спутник Лешка — из них. Бадняк — племя мастеров и рукодельников. Никто не сравнится с ними в искусстве ремесел. Их предки произвели на свет такие предметы, механизмы и украшения, за которыми до сих пор идет охота среди знающих. А Вострухи — лучшие лазутчики и разведчики Белой Нави. Они — помощники и верные спутники воинов Симарглиона.

Только Анна договорила, как с другой стороны раздался громкий хлопок, и пространство раскрылось огромным кругом, опоясанным облаком из искрящихся синеватых молний. Из этого пространства появились прекрасные девушки. Все как одна очаровательные, в коротких, с густой бахромой по краям, юбках, в высоких сапожках; за спиной у каждой виднелась рукоять меча. Они были очень похожи друг на друга, но отличались цветом волос и глаз. Были среди них и рыжеволосые черноглазые и черноволосые с зелёными глазами, и такие невероятные блондинки, что можно было подумать, будто их прически — это парики, сделанные из белоснежной кошачьей шерсти. Их разноцветные волосы были сплетены в толстые косы, скрученные сзади в крепкие кольца.

— А это что за сексбом… — умиленно запел заворожённый Серьга, но под испепеляющим взглядом Анны и Ташки тут же осекся. — Нет, правда, я таких на японских картинках видел. А эти ещё и светятся!

В этом невероятном мире ото всех существ исходил свет, гораздо более сильный, чем свет, исходящий от Анны. Но те обольстительные красавицы светились ярче других — в их ауре сверкали мелкие искры, которые превращали свет в ровное искрящееся облако. В довершение ко всему из их груди — там, где должно быть сердце — пульсировало пробивающее сквозь одежду пламя.

Пока все, не отрываясь, смотрели на красавиц, сверкающий синими молниями портал, бесконечно расширился и растворился, открыв новое пространство, в котором находилось множество других таких же прекрасных женщин-воинов.

— Это Ярысь, амазонки Навьего Мира, — пояснила Анна. — Они — женская половина огненного Племени Агни, а их мужчины — великие воины Симарглиона — составляют основную боевую мощь Белой Нави и всего Ведического Мира. Женщины и мужчины Агни, согласно обету живут отдельно в разных частях Нави и встречаются лишь по великим праздникам…

В этот момент с другой стороны Храма с громким хлопком раскрылся такой же портал, из которого вышли мужчины — блистательные воины огненного Симарглиона. Они были окружены такими же сверкающими облаками света, как и их женщины — Ярыси. Каждый был не ниже двух метров ростом, из-под боевого облачения выступали бросающиеся в глаза огромные мышцы.

Они тоже были очень похожи друг на друга, отличаясь лишь цветом волос и глаз. Выстроившись справа и слева от портала, они образовали ровный проход, из которого вышел особенный воин — он был несколько выше остальных и отличался вьющимися белокурыми волосами. Глаза его были пронзительно-синими, словно безоблачное ясное небо. Он встал перед своим войском; в этот момент искрящийся коридор за их спинами, также, как и портал женщин, растворился и открыл ещё один потрясающий мир, в котором находились тысячи и тысячи таких же гигантских красавцев. Облаченные в блестящие, скрепленные кожей и кольчугой доспехи, они стояли безупречно ровными рядами; из-за спины каждого виднелась огромная рукоять меча.

— Это Нитар — вождь Симарглиона и всех Агни, — сообщила Анна.

Миры, из которых появилось воинственное племя, представляли собой бесконечные фантастические равнины, в самой дали уходящими не за горизонт вниз, а вверх — в небо, что позволяло хорошо рассмотреть деревья и реки, извилисто текущие по всей поверхности. Деревья и трава были разных цветов. Некоторые были ярко-красными и оранжевыми, другие — высокие и мощные — источали синее свечение; низкорослые густые деревца горели фиолетовым пламенем. Трава и мох, ровно покрывающие выступающие холмы, мерцали зелёным цветом.

Всё это великолепие было украшено множеством птиц, парящими над невероятной равниной и испускающих огненные брызги при каждом взмахе крыльев. Мелкие, побольше и совсем огромные птицы, то высоко взлетали, скрываясь в полупрозрачных голубых облаках, то спускались вниз и садились на деревья, окутывая их золотым огнём своих перьев.

Солнца над этим миром видно не было, возможно оно уже скрылось за высоким горизонтом. Но в тёмно-синей вышине мерцали крупные звёзды. Они были непривычно большими и, словно новогодние елочные шары, висели среди облаков, осеняя тонкими разноцветными лучами все вокруг.

— Это и есть Белая Навь, — сказала Анна.

— Она не белая! Она цветная и… и горящая огнями! Там все сияет… ух! — не сдерживая восторг, прокричала Ташка.

Когда оба новых мира полностью открылись и составили общее пространство, от женщин отделилась одна из них и, перейдя дорогу, подошла к вождю мужчин. Она взяла его за руку и встала рядом. Сразу за ней вышла прекрасная юная Ярысь с ослепительно-белыми волосами. Из всех, кто был здесь — и женщин и мужчин — не было никого, кто был бы на вид старше тридцати лет. А эта девушка была заметно моложе их всех — она выглядела лет на шестнадцать.

— Это Ариана, — Анна восхищенно провожала взглядом прекрасную юную девушку. — Дочь вождя Нитара и Ланы. Сегодня её день. Она достигла нужного возраста для вступления в Великую Войну, и этот праздник посвящен ей.

Ариана подошла к высокому вождю Симарглиона — своему отцу — и тепло обняла его. Когда семья воссоединилась, вдруг послышалась музыка. С первых звуков было понятно, что музыка — праздничная.

Ташка, Костик и Серьга активно завертелись по сторонам, пытаясь понять, откуда исходит звук. Но ни музыкантов, ни других источников, навроде звуковых колонок, они не нашли. Звуки лились как бы из ниоткуда и отовсюду. И самое удивительное — музыка была одновременно и быстрой и медленной; мотив и ритм менялись в зависимости от того, куда направлен взгляд.

Если смотреть на высокий поднебесный водопад, то музыка была величественной, охватывающей все остальное пространство. Если перевести взгляд на мир сияющей Белой Нави — музыка вдруг становилась более громкой и ритмичной, но в любом случае мелодии не казались различными, а словно состояли одна в другой.

Звуча одновременно, множество сладкоголосых инструментов передавали фантастический единый ритм. Но самой громкой и быстрой музыка становилась, если посмотреть на Ариану и её прекрасных подруг, подбежавших к ней. Тут звучали бойкие и озорные ритмы, среди великолепия которых можно было ясно слышать и простой пастуший рожок, и в то же время — многоголосый хор величественных струнных инструментов.

Все пространство было пронизано великолепной гармонией звуков, захватывающих собой сам воздух, который повинуясь ритмам, словно пронизывал насквозь, относя с собой куда-то ещё дальше в совсем неведомые миры.

Среди грандиозного и невероятного концерта вдруг послышались голоса. Это юные амазонки, взявшись за руки, быстро побежали по кругу, образовав что-то вроде огромного хоровода. Красавицы во главе с Арианой бежали по кругу, а голоса, сопровождающие музыку, сложились в прекрасную песню. Двигаясь быстро и ритмично, восхитительные юные Ярыси исполняли замысловатый танец и, кружась в бесконечном хороводе, поднимались всё выше по скалистой горе, выросшей справа от Храма.

Музыка становилась всё более громкой; фантастическое расслоение звуков, в зависимости от направления взгляда, приводило в восторг.

В какой-то момент Анна зашла к своим подопечным сзади, она крепко обняла Ташку, а Костика и Серьгу придвинула поближе, словно страхуя от падения на спину. Тут же музыка стала такой изысканной и великолепной, насколько это было возможно, и весь народ: и рослые воины и прекрасные Ярыси, и другие жители Белой Нави посмотрели на небо.

Ребята, тоже направили было свои взгляды вверх, но Анна силой удержала их, не давая им этого сделать. Закройте глаза! — резко скомандовала она. После чего сказала тихо, почти шёпотом:

— Гамаюны — Вестники Сварги. Поднимайте головы осторожно.

Ташка, Серьга и Костик, медленно поднимая головы, открыли глаза и, если бы Анна их не поддерживала, точно упали бы на землю.

Высоко над разошедшимися вдруг облаками показались лица. Три невероятных существа находились в небе и медленно двигались, заставляя замирать от восхищения.

Белоснежные сияющие образы Гамаюнов были огромны.

Их безупречные бесстрастные лица медленно двигались, но иногда в одно мгновение меняли своё направление. Тогда они со своей высоты смотрели вниз, или поворачивали лица в сторону, вглядываясь куда-то в ведомую только им даль…

За их спинами простирались огромные, размером с полнеба крылья. Они также медленно то складывались, то в мгновение ока оказывались распахнутыми, испуская ослепительный свет.

Когда ребята стали смотреть на Гамаюнов, музыка, льющаяся отовсюду, стала такой фантастической и прекрасной, что они уже не смогли отвести взгляд с небес и, всё ещё поддерживаемые Анной, заворожённо застыли.

Вдруг из глаз Вестников, смотрящих вниз, ударили яркие лучи, которые насытили ослепительным светом все вокруг и вновь преобразили окружающий мир. Новый озаренный невероятным светом мир ребятам вынести было уже не под силу — они зашатались и без чувств упали на землю…

Очнулись они уже в том же овине, где все в это время оставались их спящие тела. Ошарашенно глядя на Анну, они медленно поднялись, но дальше не тронулись с места. То, что они только что пережили, в очередной раз лишило их дара речи. Анна жестом пригласила учеников выйти на улицу. Она запретила им оглядываться, и ребята быстрыми шагами пошли вверх по дороге, уводящей от Полесья.

Когда Анна разрешила, и они с высоты вновь посмотрели на селение, то снова увидели его таким, каким оно было несколько часов назад. Простые бревенчатые избы, очень аккуратные и строгие, но теперь лишенные цветных красок; бани и овины вдоль пруда. Посреди небольшой площади высился в небо белокаменный Храм.

Никаких фантастических миров не было, как и их обитателей. Но вдоль главной дороги стояли люди — те самые жители Полесья, которые встретили их, когда они только спустились в селение. Правда среди них показались и те, которых они увидели впервые. Это были молодые парни и девушки, одетые не так, как остальные жители. Их облачение было похоже на экипировку спецназа, только светло-серого света. Их было не менее тридцати и все вместе они производили впечатление невероятной силы. Глядя на Анну с учениками, они улыбались и приветливо махали руками.

— К-кто это? Их раньше не было… — С трудом выговаривая слова, спросила Ташка.

— Воины… Солдаты Ведархиона, какими будете и вы, — с теплой улыбкой сказала Анна. — Они усиливали внешнюю охрану Полесья на время праздника, поэтому вы их раньше не видели.

— Воины? А какого они племени… — Костик вопросительно смотрел на Анну. Не дав ему закончить вопрос, она ответила:

— Нашего… Племени Людей.

Они направились дальше — к месту, где их ждала машина.

Уже по дороге всех троих стало клонить в сон. Горящие глаза говорили о том, что они хотят разговаривать и, как обычно, засыпать Анну вопросами, но это вдруг оказалось затруднительным — почему-то их веки тяжелели и слипались и, едва передвигая ноги, они медленно приближались к машине, чтобы отправиться в обратный путь.

— Пребывание в силовых телах требует много энергии, — объяснила их состояние Анна.

— Да уж, — пробормотал еле плетущийся Серьга.

— Но не переживайте, когда получите сияние, энергии у вас будет с лихвой.

Когда садились в машину, Костик поспешно запрыгнул на переднее сиденье — рядом с Анной, и Ташке, чье привычное место он занял, пришлось расположиться сзади вместе с Серьгой. Сейчас сил, чтобы протестовать у неё не было. А Серьга из-за сонного состояния совсем не обратил на этот факт никакого внимания и, прижавшись к окошку, тут же заснул. Ташка последовала его примеру, уткнувшись в свой угол. Только Костик спать совсем не собирался. Он, казалось, дожидался, когда сможет заговорить с Анной без свидетелей, один на один.

— А Ярысь и человек могут дружить? — убедившись, что двое сзади уснули, спросил он у Анны.

— Что? — удивленно взглянула на него она.

— Могу я ещё раз увидеть навьих жителей по своему желанию, например…

— Так-так, кажется, тут кто-то влюбился…

— Нет, не влюбился я… — смущенно забормотал Костик.

— Брось, видела я, как ты на неё смотрел.

— На кого? Мы все на них смотрели, — снова пытался оправдаться Костик.

— Да нет, не все, и не так. Я же видела, как ты с Арианы глаз не сводил. Как она появилась, по-моему, ты вообще ничего кроме неё не видел…

— Видел! Все видел: и воинов Симарглиона и Гамаюнов… хотя ты права, она мне очень понравилась, — признался Костик и густо покраснел.

— Слушай, только не нужно так стесняться… но тут такое дело… — как бы нехотя произнесла учительница — в общем, это невозможно… ни в нашем мире, ни на Перекрестке Миров… к ним нельзя прикасаться. Агни не такие как Бадняк и Вострухи — этим все можно в нашем Явном мире, а Ярыси погибнут от этого. Для них безопасен только их родной мир — Навь, и только там встреча с человеком для них безопасна…

— Значит, можно всё-таки, есть возможность с ними дружить… — с надеждой в голосе спросил Костик.

— Да, только до прогулок по Нави тебе ещё учиться и учиться, потом ещё близнеца нужно встретить… хотя, с таким стимулом, похоже, твоя скорость в этом деле возрастет, — улыбнулась Анна.

Костик тоже еле заметно улыбнулся и замолчал.

— А почему они погибнут, почему другим можно, а им нельзя… Лешка же ходит к нам в Явный мир, и мы даже дотронуться до него можем… — вновь нарушил он тишину.

— Вострухи, Бадняк и Русалины — другие. Их эволюция ещё впереди, они в следующих воплощениях могут рождаться людьми, а Агни — нет. Они абсолютные женщины и мужчины, они живут последнюю жизнь в триатмах, и с них другой спрос.

— Значит, если я дотронусь до её руки, например, она погибнет?

— Ну, я не точно выразилась, не погибнет, просто станет смертной — её эволюция получит мощный обратный удар…

В общем, нельзя с ней даже общаться тебе. Только в Нави, а это не скоро, — подытожила Анна, не желая дальше продолжать разговор.

— Я хочу быстрей стать солдатом Ведархиона, я хочу найти своего близнеца и засиять, — резко выпалил Костик.

Анна, улыбаясь, посмотрела на него и ласковым голосом сказала:

— Мыслишь ты верно, сияние — одно из самых важных условий для того чтобы попасть в Навь.

Человеку без сияния границы Нави преодолеть можно только с проводником, который согласится поделиться своей энергией и укажет путь. Но твои фантазии не осуществимы ещё и потому, что Агни никогда не общаются с людьми — с сиянием они или без…

Анна замолчала, внимательно взглянув своему ученику в глаза. Тот совсем загрустил, задумчиво глядя в окно. Через пару минут Анна снова заговорила.

— Хотя, знаешь, есть одна очень древняя история о любви человека и Ярыси…

Костик повернулся к Анне и, затаив дыхание, стал слушать, боясь прервать.

— Он был человек, а она нет… и она отдала свою почти вечную жизнь ради него.

— А он что, тоже не мог прийти к ней в Навь, он не имел сияния?

— Ещё как мог, и сияние имел такое, какое никому из людей даже не снилось. Только она сама так решила, что останется на земле, чтобы разделить с ним короткий человеческий век.

— Эх, какая красивая легенда, а чем закончилось…

— Это не легенда! — почти выкрикнула Анна. Она вдруг сильно изменилась в лице, резко припала к рулю, и машина заметно дернулась.

— Вообще, очень хорошо, что мы заговорили об этом. Дело в том, что история этой любви тоже О НЁМ.

— О ком? — послышался с заднего сиденья голос Серьги. Они с Ташкой уже проснулись и, раскрыв рты, внимательно слушали разговор Анны с Костиком — они толкали друг друга головами, пытаясь пролезть в середину между сиденьями, чтобы лучше расслышать.

— О том, которого кого мы ищем — о Ведархе. В своей второй жизни он был Воином Сварги и уже тогда стоял за Ведический Мир. Он уже тогда был особенным человеком, но всё же человеком, а она была Ярысью — амазонкой Племени Агни.

Воцарилась тишина — ребята переваривали услышанное. Через пару минут послышался осторожный голос Ташки.

— А чем, кроме высоких идеалов всё-таки отличается Ведический Мир от обычного мира.

— В первую очередь как раз высокими идеалами и искренней жизнью всех живых существ согласно этим идеалам. В Ведизме совершенно нет места лжи и хитростям. Нет торгашей и эгоизма, нет религий, сословий и социальных пирамид… в Ведическом Мире все существа живут ради других… каждый ради каждого и ради всех…

— Подожди, но ведь, Ведизм — это тоже как религия, — недоуменно вставила Ташка.

— Нет, конечно! Любая религия — это всегда замаскированный мир, погрязший в манипуляциях. Миры, в которых существуют религии — это миры где нет равноправия и тех самых высоких идеалов, но зато есть спекуляция этими идеалами и бесконечное количество лжи ради порабощения одних существ другими.

А Ведизм и Ведический Мир в каком-то смысле похож на религию, но не совсем. Ведизм это не просто вера, это скорее иной, эволюционно более совершенный способ жить в мире и чувствовать его. И Бог в Ведизме — это не религия и не толстая книга. Бог в Ведическом Мире существует не потому, что кто-то о нём рассказывает и проповедует, а по той простой причине, ЧТО ОН СУЩЕСТВУЕТ…

— А в том прекрасном мире, который где мы сегодня были, кажется, присутствовал сам Бог, — торжественно заявила Ташка.

— Не совсем, это был Перекресток Миров, и там присутствовал лишь самый малый отблеск его тени… Высшую Сваргу невозможно увидеть даже Племени Агни, а ведь они — завтрашние боги… а вы, кстати, даже сияние глаз Гамаюнов пока ещё не в силах выдержать. Помните — вы упали на землю и отключились от их взгляда… — Анна наконец снова улыбалась.

— Да уж… мощные ребята, — восторженно вставил Серьга.

— Это точно, — добавил Костик.

— Подожди, про Ведарха-то… вопрос у меня, — озабоченным голосом вдруг заговорил Серьга. — Ты сказала, что это было в его второй жизни… а что, значит, была ещё и первая… ну до этого…

— Да. — Анне как будто трудно стало говорить. — Безвременье… — она произнесла это слово, и у неё перехватило дыхание. Она прижала ладонь к горлу — удушающий кашель прервал её слова. Она вдруг резко ударила по тормозам и побелевшими руками вырулила на обочину, её глаза сузились, лицо сделалось недвижимым.

Ребята не понимали, почему их учительница вдруг так резко переменилась и не на шутку испугались. Ташка на заднем сиденье еле слышно застонала.

— У нас все нормально, нам не нужно начинать чего-то бояться? — тревожно спросил Серьга.

— Все нормально, успокойтесь. — Голос Анны вновь стал твердым — Да, конечно, у него была первая жизнь… как и у всех нас, его жизнь состоит из Сваргических Триатм. Первая, вторая и третья, это как бы необходимая серия с важным экзаменом в конце.

В первой нам дается множество талантов, сил и способностей. Также дается абсолютная свобода выбора, каким путем идти. Вторя жизнь в Триатме дается для того чтобы произошло осознание и оценка всего того, что сделано в первой. А третья — для исправления самых важных ошибок, совершенных в предыдущих… особенно в первой жизни.

Дело в том, что он в своей первой жизни сделал что-то очень грандиозное и противоречивое. Это было очень давно, и информации об этом практически нет никакой. Да и было это в ту пору, которую называют «безвременьем». О нём не поведают даже духи Акаши.

Про вторую его жизнь наоборот почти все известно. Про его любовь с амазонкой Агни и про быструю гибель в навьем бою… тогда Ярысь осталась на земле одна… получается, её великая жертва оказалась напрасной… ну вот, теперь и вы почти все про его вторую жизнь знаете.

А третья жизнь у него идет сейчас. Именно сейчас будет его главный экзамен. Кстати, как и у всех нас. Мы тоже все из третьей жизни в Триатме. Но только он единственный в своем роде: в отличие от всех существующих в Мире Людей, его Триатма окончательная… Всем людям, когда-либо населявшим нашу планету предстоит ещё множество таких Триатм. Никто из ныне живущих на земле людей не приблизился пока чтобы окончательно уйти в Мир Сварги. Но по какой-то неизвестной причине Ведарх живет последнюю жизнь. Это невероятно и необъяснимо… он намного обгоняет эволюцию всей Сваргической системы… Возможно, тайна его первой жизни, если мы её когда-нибудь узнаем, прольет свет, и мы поймем, почему это так.

Но сейчас мы знаем лишь то, что именно он должен выйти на последнюю битву, и от него зависит исход Великой Войны и будущее людей.

Анна вдруг замолчала и задумалась. Видимо, настало время, когда она должна рассказать им больше. Она перевела дыхание и снова начала говорить.

— Вы знаете, что моя главная миссия — найти его. Это и ваша миссия тоже… мы вместе должны это сделать. Время неумолимо приближается к конечной точке, и я уверена, что скоро, так или иначе, мы найдем его. Пророчество не может не свершиться. Но я хочу, чтобы вы знали ещё кое-что…

Анна вновь замолчала, и в машине воцарилась гнетущая тишина. Ребята терпеливо ждали, когда она снова заговорит. Наконец, словно приняв трудное решение, Анна продолжила:

— У меня есть ещё одна задача… миссия, не менее важная. Когда поиски закончатся, и он выйдет к нам, я должна буду помочь ему вспомнить, кто он и что должен делать, я должна буду объяснить, что его ждет. Но самое главное, — Анна глубоко вздохнула и стала говорить медленнее, словно слова давались ей с трудом. — Самое главное — я должна буду всегда находиться с ним рядом, а вы должны будете находиться рядом со мной…

— Похоже на военное задание, — озабоченно заметил Серьга.

— Да, — подтвердила Анна. — Это и есть военное задание… я должна буду понять, кто он на самом деле такой, и что, в конце концов, произошло в той его первой жизни… я должна буду узнать это до начала последней битвы — это важно… и самое главное — я должна узнать это раньше его… это очень важно, важнее всего остального…

Дальше Анна говорила уже как будто по слогам. Она боролась с желанием не сообщать им об этом. Слишком противоречивая и неоднозначная информация, даже страшная… но, подумав, что не сегодня-завтра они всё равно будут все знать, хотя бы потому, что они солдаты и они — её отряд, они те, кто разделят с ней эту миссию; и Анна тихо произнесла:

— В пророчестве есть очень странные слова о том, что когда Великий Воин победит, он должен будет сделать выбор… и все будет зависеть от него, а потом только от людей. Понимаете, — ЕГО победа предсказана однозначно, но ещё сказано о том, что он должен будет сделать какой-то выбор. Какой выбор, и почему победный исход не решает все — это самая главная загадка предсказания. — Анна снова замолчала.

— И ещё, совсем странные слова будут в самом конце. Там сказано, что итог всей битвы будет заключен в самой великой смерти, равной которой не было ни ранее и не будет более никогда…

Последние слова для учеников прозвучали очень страшно, и они надолго замолчали. Теперь они поняли, почему Анна, говоря о пророчестве и о неведомом воине, менялась в лице, почему прятала от них глаза. Только через две-три минуты молчания Ташка, видимо, чтобы отойти от шока, заговорила уже совсем о другом.

— Ты сказала, что для него эта жизнь — последний экзамен… но ведь и у нас тоже будет экзамен, да?

— Да, ваш экзамен уже идет, как и у меня…

— Получается, всё-таки мы с ним похожи?

— Да, в этом мы с ним похожи, и я и вы живем последнюю Триатму, а последний экзамен для всех нас — эта война. И для меня и для вас… и для него…

Анна вновь замолчала, и до конца пути больше никто не проронил ни слова.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Зеленоглазая Ярысь

Тьма перед рассветом сгустилась, делая огонь на вершине Храма ещё более ярким. Высокое, из белого камня, сооружение шпилем вздымалось в ночное небо, сияя в самой вершине пламенем восьмилучевой звезды.

Открылись массивные двери, и на улицу вышел молодой человек в чёрной одежде воина: за спиной крест-накрест рукоять меча и приклад арбалета. На левом запястье — тонкий браслет, мерцающий синими искрами. Следом показался глубокий старец с длинными седыми волосами, с белой, в пояс, бородой. Молодой человек остановился и повернулся к старику. Тот коснулся его лба рукой и тихо произнес слышимые только юноше слова. Затем коснулся кистей рук и середины груди. Закрыв за собой двери, он вернулся в Храм, оставив юного воина одного.