Бесплатный фрагмент - Легенда об Августово

Кто-нибудь из вас задумывался, откуда пошло то или иное название деревни или города?

Одну из таких легенд я вам сейчас и поведаю. Никто уже не помнит, правдива ли эта история или нет. Но в полночь на тринадцатое ноября в каждом доме нашей деревни гасят свет до самого рассвета, и так продолжается уже не один десяток лет.

Началась эта история в то время, когда на месте деревни стояло всего десяток хат. В один из летних дней мимо этого места проезжал чужеземец. То ли раскололась у него рессора в карете, то ли порвались поводья у лошадей — в общем, пришлось ему остановиться в наших местах.

Говорят, что в те времена жила девушка неземной красоты. Она была стройна и хороша собой. Зелёные глаза, словно нефритовые камни, завораживали всех, кто в них посмотрел, а русые волосы, заплетённые в длинную косу, которой могла бы позавидовать любая аристократичная особа, лишь усиливали её очарование. О ней говорили, что она была красавицей, которую свет не видывал. А сколько предложений руки и сердца она не приняла, — и это в её семнадцать лет! Звали её Лилия, и она была дочкой местного кузнеца.

То ли по случайности, то ли по року судьбы, именно к ней привела дорога чужеземца — если быть точнее, к её отцу-кузнецу. Чужеземца звали Августом. Это был высокий молодой человек лет двадцати пяти, атлетической фигуры, но слегка худощавый, с тёмными, как ночь, волосами, короткой бородой и карими глазами. Говорили, что он был картографом, ездил по миру и рисовал карту для самого короля, и, может быть, весь мир смог бы увидеть его карту, если бы не пришлось ему тогда остановиться в наших краях.

Кузнец был добрым человеком и радушно принял чужеземца в своём доме. Там Август встретил Лилию и влюбился в неё до безумия, а она отвечала ему взаимностью всем сердцем. Позже они рассказали обо всём её отцу, который с радостью принял выбор дочери. А по традиции тех лет для сватовства нужно было ехать с приданным, поэтому Август решил вернуться на родину за своим накопленным богатством, пообещав вернуться не позже, чем в полночь на тринадцатое ноября.

За то время, пока Август отсутствовал, по всей округе прокатилась молва. Говорили, что Лилия выходит замуж за богатого иностранца, а тем временем жених уехал за приданным и вернётся не позднее полуночи на тринадцатое ноября. Завистников, как вы понимаете, во все времена и во всех концах света предостаточно.

Про эту весть прослышал Гена Дубина. Гена был главарём местной банды, которая в те времена держала в страхе всю округу, и если кто-либо вставал у него на пути, тому было несдобровать. Прозвище «Дубина» он получил от того, что постоянно ходил с огромной дубинкой на перевес, кое-как сделанной из ствола дуба. Он даже в бане не мог с ней расстаться, а когда ложился спать, обнимал её, словно любимую жену. На вид ему было где-то около сорока лет, хотя поговаривали, что он был моложе — ростом под два метра и весом килограмм сто пятьдесят, не чёсанный, не бритый, лохматый, словно бурый медведь.

Решил Гена погубить Августа — не из-за наживы, а из ревности, так как он несколько раз пытался свататься к Лилии, но та постоянно отказывала ему. А тут какой-то чужеземец решил забрать у него любимую. Он рассказал всё своим подельникам — и про чужеземца, и про то, что тот вернётся с драгоценными камнями, и про полные сундуки добра, только утаив личный интерес в этой истории. Не по статусу ему было идти на дело из-за женщины, и поэтому он придумал план: перекрыть все пути, кроме того, который идёт через болото, и устроить там засаду. Так они и поступили.

В указанный день, двенадцатого ноября, все подъездные пути, по которым мог проехать экипаж, были завалены деревьями, кроме того — оставался единственный путь через болото, где уже с вечера банда Гены Дубины во главе со своим бандитом поджидала Августа.

Как и предполагалось, иностранный экипаж объявился в округе к позднему вечеру. Не сумев проехать по основной дороге, которая вела к хате Лилии, экипаж поехал в объезд, но и другая дорога также была завалена деревьями — выглядело так, словно их повалил ураган. Тогда экипажу пришлось свернуть по третьему пути, который проходил через болото — именно туда, куда и нужно было бандитам.

Мягкая почва предательски хлюпала под копытами, словно само болото тянулось к лошадям цепкими пальцами. Колёса кареты вращались всё медленнее, скрипя и застревая в вязкой жиже. Воздух был натянут, как струна, — тяжёлый, сырой, пахнущий мхом и сыростью. Вскоре передние колёса окончательно утонули в грязи, карета накренилась, словно в изнеможении, и замерла.

Август первым спрыгнул на землю. Его сапоги моментально увязли в топкой грязи, но он не обратил внимания. Кучер, пожилой, но ещё крепкий мужчина, молча кивнул — оба понимали, что нужно действовать быстро. Лошади ржали, беспокойно мотая головами. Их успокаивали резкими движениями, отвязывали, выводили на сухое. И в этот самый миг, когда последняя уздечка была сорвана, лес, казалось, вдохнул.

Из теней, будто выплывая из самого тумана, вышли люди — не спеша, уверенно. Гена Дубина шагал впереди, в руках его — не просто дубина, а целый обрубок дерева, заскорузлый, тёмный от старой крови. Его глаза сверкали в полутьме, и за ним — дюжина теней, каждая со своим оружием: ржавые сабли, топоры, цепи, ножи.

Август выпрямился. Он был высок, строен, сдержан. Меч в его руке казался продолжением руки. Кучер встал рядом, держа в руке топор — старый, с треснувшей рукоятью, но острый.

Первый удар нанёс Август. Его клинок сверкнул — как молния, как внезапный порыв ветра. Первый бандит рухнул с рассечённой грудью. Второй попытался обойти с фланга — но получил удар в бок. Кучер действовал иначе: топор его свистел в воздухе, разрубая, ломая, отбивая.

Но волна наступала. С каждым мгновением бой превращался в хаос: удары, крики, хруст костей, стон металла по металлу. Один из бандитов бросился с цепью, закрутив её над головой — но Август увернулся и вонзил меч ему в горло. Кровь ударила фонтаном, расплескавшись на листья.

Всё смешалось — небо, болото, стоны. Упавший раненый тянулся за оружием, но сапог врезался ему в лицо. Август и кучер дрались спина к спине — словно две части одного механизма, натренированного выживать.

Потом всё пошло наперекосяк.

Кучер, уже раненый, метнул свой топор — метко, как всегда. Лезвие вошло в череп врага, словно в масло. Но он не успел отпрыгнуть: следом прилетел чужой клинок. Его тело дернулось, качнулось и упало — тяжело, безвольно, как мешок.

Август обернулся на долю секунды, но этой секунды хватило. Глухой удар — как молот по наковальне. Дубина Гены врезалась в висок. Мир дрогнул. Всё потемнело. Август рухнул, распластавшись на земле.