Бесплатный фрагмент - Лак человечности

Лак человечности

Все события и персонажи вымышлены

Чувства — настоящие

Часть первая

Заложница

«Всё хорошо. Всё разворачивается к лучшему», — мысленно повторяла Дарина мантру, которой её научили на курсах духовного развития. Она отчаянно пыталась поймать состояние этого «хорошо», но, видимо, прямо сейчас для неё было время «разворота к лучшему», когда допустимо испытывать некоторый дискомфорт. Машина остановилась, и она почувствовала, что её опять куда-то потащили. Кажется, сейчас её будут убивать, но ей было уже почти всё равно. Она решила сдаться и довериться высшим силам. Бордово-красная тряпка — шарф или платок, — намотанная на голове, не давала ей возможности видеть. Разбитый Димычем нос болел, но это была тупая боль, которая ещё немного досаждала, но сильно уже не беспокоила. Её завели в какое-то помещение и бросили на что-то типа жёсткого дивана.

— Это же девчонка! Мы так не договаривались! Ты говорил, что будет заложник, — услышала она незнакомый хриплый голос.

— Заложник, заложница — какая на хрен разница? Мы же с тобой не из этих. Ну тех, которые используют — как их там? — фе-ми-ни-тивы! — произнёс по слогам Николя и противно засмеялся — его голос она узнала без труда.

Платок развязали, и она увидела перед собой, кроме уже знакомых ей Николя, Димыча и Толика, какого-то заросшего волосами бородатого старика. Последний глядел хмуро, а увидев её разбитое лицо, коротко матюгнулся и увёл троих мужчин за угол большой, выложенной кирпичом, старинной печи. Теперь она не могла их видеть, но прекрасно слышала.

— Ты кого мне притащил? Почему она вся в крови?

— Ну, не вся… — стал оправдываться Николя.

— Да, вмазал я ей всего-то разок, чтобы фотки как надо получились. Для папаши её. Надо было ей ещё вставить, жаль, Николя не дал, — встрял в разговор Димыч.

— Вот видишь, целая она — для тебя сберёг. Думаю, Вовк давно без бабы мается, развлечётся хоть, — опять противно заржав, вступил Николя.

— А не захотите, — или там ещё что, — так и я могу с ней развлечься с превеликим, так сказать, удовольствием, — снова влез Димыч.

Дальше она услышала звук удара, вой и ругань Димыча. Её воображение тут же нарисовало, как дедок двинул Димычу по носу локтем, чтобы не лез, щенок, в разговор взрослых. Николя крикнул Толику, чтобы он увёл Димыча в машину. Судя по звукам, тот так и сделал. Оставшись вдвоём, дедок и Николя продолжили разговор.

— Ей хоть восемнадцать-то есть? — спросил дедок.

— А, за это не беспокойся! Дарина Аристарховна у нас дама взрослая — даже замужем побывала, развелась недавно. Ты можешь делать с ней всё что угодно, но потом она должна будет исчезнуть с концами. Я сообщу тебе — когда.

— Слышь, ты! Ты же знаешь прекрасно…

— Вот только не надо мне тут заливать про женщин, детей и свои принципы! Симону помнишь? Я помню, как ты её… — Николя перешёл на шёпот, но она смогла разобрать слова.

Сидя на топчане в незнакомом деревенском доме со скованными сзади руками, девушка лихорадочно соображала, что ей делать. Руки уже начали затекать. Она пыталась пролезть в них, как в кольцо, чтобы переместить вперёд, но у неё не вышло. Только застряла в нелепой позе. «Кажется, я и вправду толстая», — подумала она.

— Так что не надо мне тут… завязал он! Ты мне должен, понял? Если б не я, знаешь, где бы ты сейчас был! — повысил голос почти до визга Николя. — На вот, держи, ключ от наручников. Но я тебе не советую её отстегивать. Сбежит — никому из нас мало не покажется.

Первое впечатление

Первое, что увидел Вовк, вернувшись в дом, проводив гостей, — туго обтянутая джинсами пятая точка его пленницы, округлые формы которой не позволили ей проделать трюк с перекидыванием рук в наручниках вперёд. Он на секунду замер, заворожённый этим зрелищем. Затем, усмехнувшись, отпер наручники ключом. Далее всё стало происходить стремительно: потеряв равновесие из-за вдруг разомкнувшихся рук, девушка ткнулась лицом в топчан. Из раненого носа мгновенно снова полилась кровь. Она взвыла и, вскочив, бросилась на Вовка. Тот едва успел увернуться и спасти глаза, но тут же почувствовал боль от вырванных из бороды волос и как горят на шее царапины от её ногтей. Он быстро схватил девицу в охапку и, крепко сжав, не давая возможности пошевелиться, потащил вниз в подвал.

Прошло меньше минуты, как она оказалась в подвале пристёгнутой наручниками к металлической спинке кровати. Крепкий оказался дедок! И сильный. Сначала она голосила и ругалась, обзывая его старым пердуном. Потом устала и бессильно откинулась на подушку, посмотрев на свои пристёгнутые к спинке кровати руки. В таком положении они хотя бы не затекали, что можно было посчитать за прогресс. Дедок молча стоял рядом. Он не трогал её, только хмуро и задумчиво смотрел сверху вниз на свою пленницу.

Продолжая свои размышления, Вовк потёр рукой скулу, дотронулся пальцами до шеи в том месте, где жгло. На руке остались следы крови. Но, возможно, и даже скорее всего, это не его, а этой дикой кошки. Вон у неё до сих пор кровь из носа сочится. «Николя — сука! Удружил. Прибью, как только разберусь, что вообще происходит. Говорил же ему, что завязал со всем этим и чтоб не лез больше ко мне. К тому же сегодня — пятница, а значит, скоро Михалыч придёт на традиционные посиделки. Мы с ним вчера предварительно договорились. Если эта тут орать начнёт, он может услышать и заинтересоваться. Участковый как-никак».

Вовк смотрел на девушку. Та вроде успокоилась, только молча с тревогой поглядывала на него. «Что мне с ней делать? И почему я позволил Николя опять втянуть меня в это?» Он вспомнил Симону и вздохнул. «Ну да… Так… Если кляп ей в рот засунуть, чтобы хотя бы не орала пока, может задохнуться — нос-то разбит. Чёрт, как я не предусмотрел, расстёгивая наручники, что она из такого положения лицом вниз полетит». Вовк снова вздохнул и, оставив девушку пристёгнутой к кровати, поднялся из подвала наверх в дом.

Умывшись, он прижёг спиртом три красные полосы на шее, посмотрел на себя в зеркало и усмехнулся. Старый пердун, значит? Похож! А меж тем ему только тридцать шесть недавно исполнилось. Пепельно-серебристый от природы цвет его волос и бороды вполне можно принять за пробивающуюся седину. Михалыч, похоже, также обманывается его внешним видом, считая практически своим сверстником, накидывая ему тем самым лет пятнадцать. Обычно Михалыч заходил к Вовку по пятницам. Вот только он не знал не только возраста Вовка, но и того, что он Вовк. Михалыч называл его Володей.

Размышления Дарины

Дарина лежала на кровати и смотрела в потолок. Дедок ушёл, оставив её одну. Кровь засохла и больше не текла, зато текли слёзы, способствуя ещё большему отёку носа, который уже практически не дышал. Всхлипывая, она судорожно вдыхала воздух ртом, мысленно ругая себя. Зачем она набросилась на этого деда? Он ведь просто расстегнул наручники. Опять она выдала одну из трёх примитивных реакций: бей, беги, замри. А ей нужно было попытаться спокойно с ним поговорить — так её учили на курсах. К тому же он расстегнул наручники — это был хороший знак! Эх, не получается у неё пока контролировать свои эмоции. Вот и вчера, когда Димыч неожиданно ударил её, она сначала испугалась и выдала реакцию — замереть. А после того, как он, повинуясь приказу Николя больше не трогать её, продолжил глумиться над ней словесно, ей вдруг захотелось наброситься на него с кулаками, но она понимала, что ни к чему хорошему это не приведёт. Как и о чём разговаривать с ним, она тоже не знала. Вскоре он стал ей настолько противен, что она решила больше не обращать на него внимания и только повторяла про себя свою мантру: «Всё хорошо. Всё разворачивается к лучшему».

На старика она накинулась чисто рефлекторно, без всякой осмысленной цели. Точнее, изначально цель у неё была — попытаться сбежать, но сначала она позорно застряла, затем повторно травмировала нос, а потом на её пути оказался этот дедок. Интересно, повела бы она себя с ним по-другому, если бы не понимала, что перед ней вовсе не безобидный старик, а бандит, к которому её привезли как заложницу, хладнокровный убийца, который, по словам Николя, убил даже женщину, с которой состоял в отношениях, некую Симону? «Интересно, за что он её убил? Она ему изменила? Предала? Блин, да какая разница! О чём я вообще думаю! Так, о чём там ещё болтал Николя? Старик вроде бы придерживается собственного морального кодекса — не трогать женщин и детей. Симона не считается — там явно было что-то личное — это не мой случай. Нужно признать, со мной он повёл себя очень достойно, несмотря на то что я была похожа на психопатку. Выходит, что он сильный человек, мужчина — такие обычно прощают девушкам излишнюю эмоциональность. А значит, ещё можно попытаться что-то сделать. Например, уговорить его связаться с отцом. Отец заплатит ему, если нужно… А тайна — пусть останется тайной».

В последнее время Дарине нравилось бродить в одиночестве по городу. Особенно ей полюбились прогулки по набережной, там можно было идти вдоль берега реки и смотреть на чаек или же, присев на лавочку, наблюдать за людьми. Её фантазия выстраивала целые сюжеты их взаимоотношений. Истории складывались в сказки и рассказы. Так было с самого детства, сколько она себя помнит. Год назад, когда стало окончательно понятно, что счастливая семейная жизнь у неё как-то не складывается, Дарина начала записывать свои истории и публиковать их в интернете при помощи самиздата. Это её творчество не приносило ей денег — оно придавало ей сил жить, служа терапией от депрессии, в которую она начинала потихоньку скатываться.

Вчера, когда она возвращалась с прогулки, уже почти возле самого дома кто-то напал на неё сзади и затолкал в машину. Так она имела несчастье познакомиться с Николя, Толиком и Димычем. Во всяком случае, так они называли друг друга при ней. Она ещё удивилась, что они не прячутся, не скрывают свои имена и лица. Кто она такая, они точно знали. Говорили, что нужны фото, чтобы отослать их её отцу. Логично, что для выкупа. Но то, что сегодня Николя поручил старику… Получается, что они с самого начала не планировали возвращать её живой. Они что, хотят обмануть Аристарха Каштанова?

Старая сказка

Сверху послышались шаги, и по лестнице к ней спустился старик. После их последней встречи он явно привёл себя в порядок и даже выглядел так, как будто враз помолодел. В руках мужчина держал большую миску и какой-то свёрток. Он аккуратно пристроил всё это на тумбочке возле её кровати.

— Я присяду. Не возражаешь?

Она кивнула, помотала головой и немного подвинулась, давая ему место. Понаблюдав за её противоречивыми телодвижениями, он улыбнулся уголками рта и сел на кровать рядом с ней.

— Как нос? Дышит? — он внимательно смотрел ей в лицо.

Она покачала головой. Не зная, что сказать и как себя вести, Дарина решила пока молча понаблюдать за стариком. С ним что-то явно было не так. История в её голове не складывалась.

— Я вытру кровь и осмотрю твой нос. Кусаться не будешь?

Дарина ничего не ответила и даже не пошевелилась, не придумав, как последовательно ответить жестами «да» и «нет», не выглядя при этом нелепо. Приняв её молчание за знак согласия, старик потянулся к миске. В ней оказались тёплая вода и кусок марли. Когда он осторожно стирал следы крови с её лица, она, обратив внимание на его руки, наконец поняла, что с ним не так.

— Ты не старик! — воскликнула она, подавшись вперёд, насколько позволяли наручники.

— Нет, — кивнул он. Видимо, сегодня был день странных по форме ответов. Если, конечно, он не был болгарином.

Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Дарину поразили его глаза. Она только сейчас заметила — они были необычного, очень светлого голубого оттенка. Это можно было принять за выцветшую радужку, как бывает у стариков. Но теперь Дарина ясно видела, что перед ней никакой не старик, а мужчина, которому нет и сорока. Сильно отросшие волосы пепельного цвета, усы и борода в сочетании со светло-голубыми глазами добавляли ему возраст, одновременно делая его похожим на собаку породы хаски.

— Я посмотрю… потрогаю твой нос, — произнёс мужчина, очевидно, спрашивая её разрешения.

Она продолжала молча смотреть на него изумлённо-восторженным взглядом. Очередной раз не дождавшись ответа, он протянул руку и пальцами осторожно ощупал её нос. «Не похоже, что сломан. Возможно, всё обойдется». Из свёртка на тумбочке мужчина достал какой-то тюбик с гелем и намазал ей лицо. Она почти сразу почувствовала облегчение — гель приятно холодил. Закончив процедуры, он перешёл к главному — разговору.

— Слушай, я потом обязательно разберусь с твоей историей. С тобой всё будет в порядке, я тебя не трону — обещаю. Но мне нужно, чтобы ты сейчас сидела здесь тихо. Поняла?

— Я поняла, они шакалы, падальщики, — теперь девушка смотрела бессмысленным взором куда-то в пустоту.

— Кто? — осторожно поинтересовался он.

— Эти — Николя и компания, — она перевела взгляд на собеседника. — Я сначала не поняла ничего. И тебя за старика приняла. Набросилась, обругала. Прости меня, я была не в себе!

— А сейчас ты в себе, — в его голосе слышалась ирония.

— Да, просто я придумываю истории или сказки про людей, которых встречаю. Можешь не обращать на это внимания.

— Ладно… И кто же я в твоей сказке?

— Ты — волк! Даже скорее — волколак!

Он замер, пристально глядя на неё. «Она знает? Откуда? От Николя? Зачем ему это? Чёрт! Сразу ведь понял, что это мутная история, когда этот призрак из прошлого — Николя — разыскал меня здесь и попросил подержать у себя заложника. Надо было ему тогда сразу шею свернуть». Вовк встал, сделал несколько шагов к лестнице и обратно.

Между тем девушка, не замечая его состояния, вдохновенно продолжала:

— Ты чем-то похож на волколака из одной моей старой сказки… Когда мне было лет двенадцать или тринадцать, я случайно подслушала разговор отца с кем-то вроде Николя. Он рассказал историю, а я написала сказку. Вот слушай:

«Жил-был паренёк. Ну как паренёк? Так себе, ничего особенного — полено поленом. Нашлась одна баба и сделала из него Волколака. Стал он с ней человеком, а когда было надо — волком оборачивался. Оборачивался и врагам шеи сворачивал. Да так ловко, что поди ещё докажи. Волк — санитар леса и защитник своих. Только баба зря думала, что приручила волка, посадила его на цепь. Однажды она совершила ошибку и раскрыла себя. Обернулся Волколак волком — да и свернул ей шею. Взяли его охотники, да только доказать ничего не смогли. Так, мелочевку припаяли…» Последняя фраза, похоже, не моя, я была ещё слишком мала, чтобы использовать такой жаргон. Но, как говорится, из песни слов не выкинешь.

Допрос

Вовк не понимал, что происходит и что ему надо делать. Это шантаж? Его шантажирует раненая, прикованная наручниками девчонка? А если он сейчас ей шею свернёт? Ну хорошо, не свернёт… Пока вообще непонятно, что происходит. Если это шантаж, то каковы её требования? Смотрит ещё так искренне, как будто и вправду выдуманную ею сказку рассказывает, а не его жизнь и тайну, которую, как он думал, никто не знает. И времени в обрез! Надо с ней срочно что-то решать. Скоро уже Михалыч придёт.

У Вовка голова шла кругом. Такого с ним давно уже не было. Он даже засомневался в реальности происходящего. Мужчина сделал вдох, закрыл глаза и мысленно сосчитал до пяти. Вновь открыв их, он увидел, что девушка, прикованная наручниками к кровати в подвале его дома, никуда не делась. Тогда он подошёл к ней и быстрыми резкими движениями сорвал с неё джинсы вместе с трусами. Она, испуганно вскрикнув, свела и скрестила ноги. На ней осталась только длинная футболка с пятнами крови на груди. Вовк давно обратил внимание, что под футболкой у неё не было лифчика — сейчас особенно хорошо было видно, как рельефно выпирали её соски. Он снова сел к ней на кровать и, накрыв сквозь футболку её грудь ладонями, сжал пальцы. Не сильно, но намёк она поняла — в её глазах мелькнул испуг.

— Так! Отвечай на мои вопросы быстро, не задумываясь! Поняла?!

— П-п-поняла, — она быстро закивала головой.

— Ты дочь Аристарха Каштанова?

— Д-д-да…

— Как давно ты знаешь Николя и его… придурков?

— Со вчерашнего вечера… Вчера они меня похитили.

— Ты когда-нибудь видела Николя со своим отцом?

— Нет.

— Раньше, когда тебе было двенадцать?

— Нет! Это просто образ! Я тогда никого не видела, только слышала разговор.

— Откуда ты меня знаешь?

— Я не знаю тебя. Это просто сказка, — у неё вдруг потекли слёзы.

— Не ври мне! — он сжал её грудь чуть сильнее.

— Я не вру, — она начала захлебываться слезами. — Все знают киллера Волколака! Он — местная легенда. Я не знала, что это — ты. Это просто сказка! Пожалуйста… стань снова волком.

— Что? — от удивления он враз отпустил её грудь и убрал руки. — Волком?

После её «пожалуйста» он подумал, что сейчас она будет просить у него пощады, и не факт, что он бы пощадил, — он чуял какую-то её ложь и чувствовал, как на него уже накатывает «то самое» состояние. И если бы не её странная просьба… Вовк наклонился к её лицу и, глядя в заплаканные глаза, спросил тихо:

— Почему волком, а не человеком?

— В моих историях волк никогда не убивает просто так или из страха. Волк сильный, он никого и ничего не боится и никогда всерьёз не обидит самку. Волк — он настоящий.

— А человек?

— Человек готов убивать ради всякой фигни: денег, «великих» идей, мести или просто — в свое удовольствие. Вечно путает приоритеты…

— В твоих историях?

— И в жизни…

Вовк потёр ладонями лицо и задумался. Сверху донесся стук и приглушённый голос: «Владимир Иванович! Володя! Ты дома?»

— Михалыч пришёл, — Вовк поднялся и устало посмотрел на девушку. — Я не буду вставлять тебе в рот кляп — ты можешь задохнуться. Пожалуйста, лежи тихо и не усложняй ситуацию. И так мозги кипят.

Он ушёл, плотно закрыв за собой крышку люка, ведущего в подвал.

Это волк!

Вытерев остатки слёз на щеках о плечи — её руки всё ещё были прикованы к спинке кровати, — она достаточно быстро пришла в себя. Конечно, для неё было полной неожиданностью встретиться с самым ярким персонажем своих сказок — героем её снов и довольно смелых фантазий на протяжении десятка лет. Встреча была настолько неожиданной, что она не сразу узнала его и чуть было не совершила фатальную ошибку, случайно затронув опасную тему. Был момент, когда она очень испугалась. Испугалась того, что может с ней сделать волколак — фантазия у неё всё-таки буйная. Но сейчас, вновь прокручивая в голове то, что происходило несколько минут назад, она вдруг поняла, что это был волк. Даже когда его глаза потемнели — это всё ещё был волк. Волк, который не собирался причинять ей боль, а просто очень хотел напугать. Всего лишь напугать. Но волка она не боится. Дарина улыбнулась и прислушалась.

Даже при закрытой крышке люка она слышала мужские голоса наверху. Слов она не различала, но принадлежность голоса определить могла. Вот этот глухой принадлежал Вовку, а этот, более скрипучий, — Михалычу. Кто он, этот Михалыч, раскрытия её нахождения здесь которому так опасался Вовк? Местный участковый Анискин? Советские фильмы с этим персонажем она не смотрела, но он успел стать мемом в интернете, который она видела. Дарина закрыла глаза, и её фантазия заработала.

Михалыч

Сложилось так, что на всём вверенном ему участке Михалыч не нашёл никого, кроме Вовка, с кем можно культурно выпить стаканчик-другой водочки с сальцем, пожаловаться на свою супружницу — он говорил именно «супружница», не жена или супруга — и на молодёжь, периодически устраивающую на дачах громкие вечеринки с фейерверками. В целом участок достался Михалычу тихий. Живут в основном старики. Молодёжь приезжает погостить. Если и приходится участковому иногда выезжать на смерть — так всё больше по естественным причинам. Ну или по пьяни кто в ДТП попадет, но это больше к ГИБДД относится. Обычно Михалыч заходил к Вовку по пятницам. Вот только он не знал не только возраста Вовка, ошибочно считая того своим сверстником, но и того, что он — Вовк. Михалыч называл его Володей.

Выставив на стол стаканы и бутылку беленькой из холодильника, — закуску в этот раз принёс Михалыч, — Вовк прислушался. Внизу в подвале было тихо. Хорошо было бы на всякий случай музыку включить. Не до конца понятно, что там на самом деле на уме у этой сочинительницы сказок. У Вовка где-то был старый проигрыватель компакт-дисков с радио. Но включи он его, и привыкший к их тихим посиделкам Михалыч, наоборот, мог что-нибудь заподозрить.

— Ну что? Как дела, какие новости на вверенной территории? — бодро спросил Вовк, разливая водку по стаканам.

— Да какие, Володь, у нас новости. Так, по мелочи. В деревне одной — дом обворовали. Забор просто опрокинули — он старый уже совсем был, дощатый. Доски да и опоры местами прогнили…

— Да, забор — дело важное… — Вовк посмотрел в окно.

— А вот в соседней области дочка их местного олигарха пропала. Папаша вознаграждение объявил — сто тысяч за любую информацию. Вроде свидетели есть, что похитили её — в машину затолкали и увезли неизвестно куда. Вот — по нашим каналам тоже ориентировку разослали.

Михалыч показал Вовку экран своего смартфона. С фотографии на Вовка глядело лицо его пленницы. «Разыскивается… Пропала при обстоятельствах, угрожающих жизни… Так, Маркова (Каштанова) Дарина Аристарховна, год рождения… Ей двадцать четыре года».

— А что за машина-то была? Известна марка? — спросил Вовк.

— Да теперь этих марок развелось! А если ещё и китайская — так те и произнести иной раз невозможно. Говорят, белая. Не то кроссовер, не то внедорожник. Как её по такому описанию найдёшь-то? Вон я сегодня у нас в селе похожую видел… А хорошо было бы сто тысяч получить, — мечтательно произнёс Михалыч.

— Сто тысяч? И куда они тебе?

— Да мне и не надо, — махнул он рукой, — а вот супружница моя на море хочет, и чтобы непременно за границу. А времена нынче — сам знаешь… — он вздохнул.

— Слушай, Михалыч, а у тебя нет, случайно, телефона фирмы какой-нибудь, которая заборы ставит? Я тут тоже подумываю забор сменить…

— Заборы? — Михалыч начал копаться в своем смартфоне. — Да, вот есть, записывай!

Вовк достал свой простой кнопочный телефон и вбил продиктованный ему номер.

— А ты, Володь, не хочешь современный телефон — с экраном — купить?

— Нет, мне и такого хватает. Ты же знаешь, интернета у меня тут всё равно нет.

— И это правильно! — подытожил, закусывая до дна выпитый стакан, Михалыч. — Я бы тоже не заморачивался, но — по работе надо.

Знакомство продолжается

Проводив Михалыча, Вовк спустился в подвал с чаем и бутербродами. Он вдруг подумал, что девушка, должно быть, голодная. Непонятно, когда она в последний раз ела. Подойдя к кровати, он нашёл свою пленницу спящей спокойным сном, даже несмотря на включенный свет и прикованные к кровати руки. Поставив чай и тарелку с бутербродами на тумбочку, Вовк отцепил наручники и закинул их подальше в угол. Девушка тут же проснулась. По тому, как она невольно застонала, пытаясь сесть, Вовк понял, что от нахождения в одной позе у неё сильно затекли плечи.

— Тебе нужен массаж. Хочешь, сделаю? Я умею.

В её глазах вмиг зажглось любопытство.

— Мне раздеться?

— Как хочешь.

— Помоги снять.

Вовк снял с девушки футболку, и она предстала перед ним полностью обнажённой. Он невольно залюбовался ею. Красивая — надо будет подумать, в каком образе её вырезать. Вовк с юности увлекался резьбой по дереву. Здесь во дворе за домом у него была мастерская, где он делал на заказ деревянную мебель, а для себя — для души — вырезал различные фигуры. Самой значимой среди них для него была фигура Симоны, в которой он пытался запечатлеть момент её оргазма.

Вовк оказался отличным массажистом. Он нажимал именно там и ровно с той силой, как было нужно, чтобы уже через несколько минут Дарина почувствовала приятную лёгкость и расслабленность в шее и спине. Когда точными и осторожными движениями он, взяв её за подбородок и макушку, плавно повернул её голову из стороны в сторону, у неё родилась мысль.

— Ты учился на мануальщика, чтобы потом качественно убивать, сворачивая людям головы, не оставляя следов? — она пожалела о своих словах прежде, чем договорила их. Кажется, она опять, не подумав, задала опасный вопрос, способный разбудить волколака.

— Это плохая сказка. Придумай лучше другую, — спокойно произнёс Вовк, к её облегчению.

— Я уже придумала! — игриво воскликнула Дарина, разворачиваясь к нему передом. — Только это не сказка, а скорее порно.

Склонив голову набок, он посмотрел на её грудь. Там, хоть и слабо, всё ещё виднелись последствия его сегодняшнего допроса. Круговыми движениями он несколько раз провёл пальцами по её соскам, затем, медленно спускаясь ладонями по её бокам, сжал их на талии. Она глубоко вдохнула от нахлынувшего возбуждения.

— Порно не обещаю, могу предложить — лёгкую эротику. Мой волк не покинет логова. Мне не нужны проблемы.

— Какие проблемы?

— Никакие не нужны. Ни обвинения в сексуальном насилии, ни сообщения о беременности.

— Ого! У тебя, оказывается, большой опыт! Я думала, ты простой дикарь, а ты сознательный дауншифтер. Значит, только лёгкая эротика? Может, что потяжелее?

— Ладно, — усмехнулся он, — если ты настаиваешь. Будет тебе тяжёлая эротика.

То, что последовало за этим, явилось воплощением всех её тайных фантазий. Его руки лёгкими, но уверенными движениями пальцев по внутренней поверхности её бёдер и низу живота последовательно привели её к яркой волне такого наслаждения, которое она не испытывала до этого никогда и ни с кем. После ей потребовалось несколько минут, чтобы вернуться на землю.

Все это время он наблюдал за ней. Она чувствовала это, но сама не решалась взглянуть на него. А когда наконец решилась посмотреть — её поразил его взгляд. В нём не было превосходства или снисходительной насмешки, только чистое любование с искорками восхищения, которые она заметила ещё при первом его взгляде на её обнажённую фигуру. Он рассматривал её, изучая, как будто старался запомнить каждую деталь, каждую складочку её тела. Никто никогда так на неё не смотрел!

— Ты художник! Или скульптор, — догадалась она.

— Я вырезаю по дереву. Ты не против, если я изображу тебя так?

— Я не знаю. Это как-то неожиданно, — смутилась она. — Мне всегда казалось, что я толстая.

На его лице отразилось удивление. Он ещё раз быстро окинул взглядом её фигуру сверху донизу и спросил, чуть нахмурившись:

— Это какие-то женские штучки типа кокетства или что?

— Нет. Ладно, проехали… Зря я вообще это сказала, — она махнула рукой. — Можешь изображать меня как угодно. Тебе — разрешаю.

— Ты, наверное, голодная! Я забыл совсем! Ешь пока бутерброды! Я сейчас чай подогрею.

— А можно мне наверх?

— Нет, прости. Тебя не должны видеть. Дом с улицы просматривается в окна. Я завтра закажу забор повыше.

— А в туалет как?

— Тут есть ведро специальное — как унитаз. Оно новое, не думай.

— Я смотрю, ты тут всё оборудовал для заложника. Только как ты собирался скрывать его от Михалыча, вдруг бы он шуметь начал.

— Ну, во-первых, предполагалось, что это ненадолго. И Михалыч не так уж часто заходит — не каждую пятницу даже. На крайняк заложника можно и вырубить на время.

Он заметил, как она, поёжившись, повела плечами.

— Я не хочу проделывать такое с девушкой.

Освоение территории

Дарине было скучно. Замкнутое пространство подвала давило на неё. Даже открытый наверх люк не спасал ситуацию. Истории не сочинялись. Вовк велел ей сидеть здесь тихо и не высовываться. Он принёс ей новую футболку и несколько книг — это были фантастика, которую, как оказалось, очень любил Вовк, и классические романы позапрошлого века, оставшиеся от прежних хозяев дома. Также он регулярно приносил ей еду и выносил ведро с отходами её жизнедеятельности — отчего ей было немного стыдно перед ним. Но она послушно выполняла его приказ и ни разу за эти дни не только не вышла из подвала, но даже не попыталась выглянуть из люка наружу. Вечером перед сном он всегда навещал её. Они коротко разговаривали, и он уходил спать наверх. Он был с ней ласков, интересовался её самочувствием и смотрел на неё своими удивительными светлыми глазами, делал ей лёгкий расслабляющий массаж, но ни разу за эти дни не повторилось того, что произошло в первый вечер их знакомства.

Сегодня ей стало особенно тоскливо. Сколько же времени нужно профессиональной бригаде, чтобы поставить забор? Скоро уже ночь, а Вовка всё не было. Когда стало совсем невыносимо — она решилась. Поднявшись по лестнице, Дарина осторожно выглянула из люка. Вход в подвал был отгорожен от основного помещения перегородкой. Она вылезла полностью и заглянула за перегородку. В доме никого не было. В одной его стороне возле печи стоял уже знакомый ей топчан. Дальше у окна стол и два стула. Пройдя дальше, Дарина с удивлением обнаружила в углу вполне современную кухню с мойкой, электрической плитой и холодильником. Она двигалась почти в полной темноте, освещая себе путь слабеньким ручным фонариком, который оставил ей Вовк на случай отключения электричества. За окнами было темно и тихо. Входная дверь была закрыта, но легко отпиралась изнутри. Дарина открыла её, осторожно вышла на веранду и тут же присела от испуга. Над головой зажглась лампочка, видимо, выключатель был оборудован датчиком движения. Свет горел, но больше ничего не происходило. Девушка огляделась. Веранда была длинная, дальше справа виднелась ещё одна дверь, но Дарина пошла налево — к забору.

Она не видела, каким был старый, но этот выглядел впечатляюще — сплошные металлические листы, казалось, упирались в небо. Увидев деревянные козлы, которые, вероятно оставили рабочие, она решила забраться на них и попытаться посмотреть — что там за забором. Она нашла большую, размером с ведро, металлическую банку и, перевернув её вверх дном, встала на неё, как на ступеньку. Но тут чьи-то сильные руки схватили её за талию и резко развернули на сто восемьдесят градусов. Перед ней стоял Вовк — их глаза оказались на одном уровне.

— Куда ты собралась? Я же тебе сказал сидеть там и не высовываться!

Он произнёс это зловещим шёпотом, но её больше напугал его взгляд — его глаза потемнели, Вовк смотрел на неё зло и требовательно — почти как тогда в подвале, во время допроса.

— Ты не говорил, что будет, если я выйду, — нашла в себе силы возразить она.

— Если тебе это было так интересно — надо было спросить!

Он по-прежнему смотрел на неё сердито. Она поёжилась и тихо произнесла:

— Тут главное — случайно не задать вопрос про зубы.

— Про какие ещё зубы? — удивился он.

— В сказке про Красную Шапочку, — терпеливо принялась объяснять Дарина, глядя Вовку в глаза, — если отбросить версию, что девушка полная дебилка, которая не смогла отличить родную бабушку от переодетого в неё волка — она спрашивает, почему у него такие большие руки, такие большие глаза и так далее. Всё шло хорошо, пока она про зубы не спросила.

После нескольких секунд раздумья Вовк неожиданно расхохотался и нарочно продемонстрировал ей свои крепкие ровные зубы. Его глаза вновь стали светло-голубыми, и она поняла, что он больше не сердится.

— Насколько я помню, он зубы и не использовал — он её целиком проглотил, как перед этим и её бабушку. Непонятно только, зачем она вообще ему этот вопрос задала. Ведь по предыдущим его ответам уже можно было понять, каким примерно будет этот, — говоря это, Вовк, скользнув руками под подол её футболки, погладил и слегка помял пальцами её бедра и ягодицы.

— Мне кажется, она играла с ним и думала, что он тоже с ней играет. А также что она для него особенная и её он точно не проглотит. Как по мне, ей надо было остановиться на вопросе про руки. Или уж тогда спросить: «Почему у тебя такой большой…»

— Ты полегче! Это — детская сказка.

— Ну да! Про вспоротый живот — это для детей в самый раз, а как про любовь — так только для взрослых! И потом, может, я язык имела в виду?

— Хулиганка, — он улыбнулся и подхватил её на руки. Она обвила его шею руками и, наклонившись к прикрытому волосами уху, тихо произнесла:

— Вовк, я не хочу больше жить в подвале — мне там плохо. Я устала сидеть взаперти без солнечного света, мыться в тазике и ходить по нужде в ведро.

— Хорошо. Но учти, что у меня только один топчан и туалета в доме нет. Вход в него через улицу.

— Это что — выгребная яма? — опешила она.

— Нет, обычный санузел. Канализация — септик. Просто вход с улицы через веранду. Сейчас покажу.

— А зачем так сделано? Зимой, наверное, холодно и трудно через улицу ходить.

— Это не ко мне вопрос. Я купил всё уже в таком виде. Мне главное — мастерская и что основные удобства в принципе имеются. Я один — меня всё устраивает.

После душа

Приняв душ, довольная, обмотанная полотенцем Дарина вернулась в дом. Вовк лежал на топчане в бермудах, но с обнажённым торсом и смотрел на неё своим удивительным взглядом. Она скинула с себя полотенце.

— Вовк, можно мне ещё одну твою футболку? Я не могу влезть в ту одежду, которую ты мне купил.

— Это я виноват — с размером промахнулся. Я плохо в этом разбираюсь. А футболки — вон в том ящике лежат новые — бери сколько надо. Только… ты уверена, что прямо сейчас тебе нужна футболка? — он хитро прищурился.

— Нет, — она двинулась нагая в его сторону. Он поднялся с топчана, уступая ей место у стенки. — Не ложиться на краю?

— Точно, — кивнул он, — серенький волчок уже здесь.

Она потянула его за резинку на поясе, но он мягко отстранился.

— Мы уже обсуждали это, ничего не поменялось.

— Но тебе, наверно, тоже надо…

— Не беспокойся, я сам могу о себе позаботиться. К тому же мне доставляет удовольствие трогать тебя. Ложись на живот и расслабься.

Расслабиться он ей помог. Профессиональными движениями массажиста он уже через несколько минут привёл её в состояние полного блаженства. А после этого началось самое интересное. Его руки мяли и гладили её попку, пальцы скользили в ложбинку между ягодицами, постепенно спускаясь всё ниже.

— Нет, — еле слышно выдохнула она, вдруг вспомнив свой неприятный опыт с Игорем, когда однажды, уступив его настойчивым просьбам, согласилась попробовать. Ей было больно, а ещё унизительно и стыдно оттого, что она постеснялась сразу сказать ему об этом. А он был недостаточно чуток к ней, чтобы самому это заметить.

— Не бойся, — прошептал Вовк, почувствовав её напряжение.

И действительно, сейчас всё было иначе. Его пальцы действовали тактично и бережно. Они волновали и успокаивали, пугали и манили, осторожно намекали и вовремя отступали, оставляли и возвращались. Ему опять удалось довести её до пика наслаждения при помощи одних только пальцев. Если бы тогда он пытал её таким способом — она бы не сдержалась и выложила ему всё. Девушка не стала сдерживать себя в своих проявлениях, и он чувствовал это, наблюдая за ней. Краешком сознания Дарина удивилась тому, что совсем не испытывает неловкости, смущения или неуверенности в привлекательности своего тела. Его полный восхищения и восторга взгляд снимал все её сомнения. Теперь она верила — чувствовала, — что мужчина и впрямь может испытывать наслаждение только оттого, что довел до оргазма свою женщину. Дарина читала об этом в книге одной женщины секс-коуча, которая проводила опрос на эту тему среди своих знакомых мужчин и подписчиков её блога.

И потом, когда уже всё закончилось, ей не нужно было просить или прилагать ещё какие-либо усилия, ей достаточно было только слегка шевельнуть рукой, чтобы оказаться в крепких и уверенных объятьях Вовка. И это оказалось полноценным заключительным актом этого волшебного действа.

Современные технологии

Дарина лежала, прижавшись щекой к груди Вовка. Она улыбалась и чувствовала себя полностью расслабленной. Она даже не могла припомнить какого-то другого момента своей жизни, когда ей ещё было так же хорошо. «Как здорово было бы написать волшебную сказку или историю, чтобы передать это ощущение счастья», — подумала она и слегка пошевелилась.

— Проснулась? — бородатое лицо Вовка оказалось напротив её глаз, его рука ласково гладила её тело в районе талии.

Дарина улыбнулась, обхватила ладонями его лохматое лицо, запустила пальцы в шевелюру.

— Да. Вот думаю, как можно передать словами ощущение счастья. Сказку лучше написать или историю, например, про нас.

— Мне кажется, что наша с тобой история ещё не закончена, рано о ней писать. Впрочем, из нас двоих — ты автор. Дать тебе ручку, бумагу? У меня, правда, в основном карандаши и миллиметровые листы в блокнотах. На них удобно эскизы делать, когда заказы на мебель беру.

Вовк поднялся и стал перебирать книги и блокноты на небольшой этажерке в углу в поисках чистой бумаги.

— Вовк, не надо, не ищи. Я не люблю записывать от руки. Я привыкла на компьютере текст набирать. Ну или в крайнем случае — на смартфоне. Так редактировать легче и не нужно потом под лупой разбирать, что я там такое накалякала в порыве вдохновения. А ещё я всегда представляю, что мои книги читают на электронном устройстве — обязательно с тёмной темой. Обычный текст, написанный чёрным по белому, мне иногда представляется испачканным чистым листом. А светлые буквы на тёмном фоне, наоборот, как будто дарят свет. Они не должны быть ослепительно белыми — нет — они такого мягкого тёплого оттенка…

— У меня нет ничего такого, только кнопочный телефон.

— Неважно. У меня тоже пока нет текста, чтобы записать, только ощущения. А их я и без записи не забуду, — она лежала, подперев голову рукой, и с улыбкой смотрела на Вовка. — И потом это даже хорошо, что у тебя здесь нет компьютера с выходом в интернет. Меня же ищут. Зайди я в один из своих аккаунтов отсюда, меня могли бы вычислить. Николя мой смартфон сразу же выбросил. И ещё мой фитнес-браслет зачем-то тоже — перестраховался.

Вовк подошёл и сел на топчан рядом с Дариной. В руке он держал простой кнопочный мобильник. Дарина, привыкшая к смартфонам, смотрела на гаджет с любопытством.

— Ты помнишь номер телефона своего отца? — спросил Вовк.

— Зачем тебе? Хочешь ему позвонить? — Дарина поднялась и села на постели.

— Пока хочу разобраться. В твоём городе и окрестностях на каждом шагу расклеены объявления о твоей пропаже. Просят похитителей не причинять тебе зла, а того, кто тебя увидит, позвонить в полицию или твоему отцу вот по этому номеру.

Вовк показал Дарине номер на монохромном экране.

— Это номер твоего отца?

— Нет. Впервые вижу. Но ты же понимаешь, что никто на его месте не стал бы раскрывать свой основной личный номер.

— Ты права. Просто этот номер всего на две последние цифры отличается от номера Николя.

— Простое совпадение, — пожала плечами Дарина. — Отцу наверняка купили сим-карту недавно — специально для этой цели.

— Хочешь ему позвонить — на личный номер — сообщить, что с тобой всё в порядке, чтобы он не волновался? — Вовк протянул ей телефон.

Дарина пристально посмотрела в его светло-голубые глаза и покачала головой.

— Нет. По звонку ведь можно определить местоположение. Отец сразу же приедет или пришлёт за мной машину. А я не хочу уезжать. Мне здесь нравится.

Вовк изумлённо приподнял брови.

— Ты предпочитаешь оставаться здесь в глуши без интернета, вместо того чтобы поехать домой к отцу?

— Ну да! — вновь пожала плечами девушка, но тут же спохватилась. — Ой, если ты не против, конечно.

Вовк посмотрел на её умоляющее выражение лица и усмехнулся.

— Живи, конечно, если хочешь. Я не против. Только пока ты в розыске — за территорию не выходить и за забор не заглядывать. — Дарина согласно кивала. — И если кто-то заходит, Михалыч, например, или кто-то ещё, — ты прячешься в подвал и сидишь там тихо. Поняла?

— Да, хорошо. А Николя тебе не звонил? Если они требовали за меня выкуп, отец уже должен был им заплатить.

— В этом деле деньги не главное, есть что-то ещё… И это всё затеял совсем не Николя. Существует заказчик твоего похищения, но я пока не выяснил, кто он.

— Тогда тем более нельзя звонить отцу! А про эту троицу я уже поняла, что они шакалы. Ничего сами не могут: ни задумать, ни убить…

На этих словах Вовк задумчиво покосился на девушку.

— А Димыч так вообще садист! — между тем продолжала Дарина. — Он не просто деньги отрабатывает — ему нравится мучить людей, причинять им боль.

— Он тебя сильно обидел? — спросил Вовк.

— Да, — после паузы ответила Дарина, опустив голову.

— Считаешь, он заслуживает смерти?

— Не мне судить, но если бы было возможно, то я обратила бы на него внимание Бога или там высших сил и спросила об этом у них.

Вовк осторожно тронул девушку за плечо, и та с готовностью кинулась в его объятья. Они посидели так молча некоторое время, размышляя каждый о своём.

— А что известно про заказчика? — первой прервала молчание Дарина.

— Я навёл справки. Пока что удалось выяснить только то, что никаких серьёзных проблем ни с партнёрами, ни с конкурентами у твоего отца нет. Значит, скорее всего, дело не в бизнесе… А твой муж бывший? Что за человек?

— Игорь? Ты что, думаешь, что он может быть заказчиком? Нет, это точно не он.

— Ты его защищаешь? Я думал, что ты его сейчас ругать начнёшь. Вы же, наверное, не просто так развелись, неужели не осталось каких-то обид? Твоих или его?

— Нет! Игорь — он очень хороший человек. Ответственный и честный, в чём-то даже немного наивный. У нас с ним, конечно, было много претензий друг к другу и неоправданных ожиданий, но на такое бы он никогда не пошёл — в этом я уверена. Да и расстались мы вполне мирно. Можно сказать, остались друзьями, — девушка на секунду задумалась, как будто о чём-то вспомнив, но, видимо, тут же отогнала от себя эту мысль.

— Почему всё-таки вы развелись? Что послужило причиной? Измена?

— Нет! Что ты! Хотя с его стороны я не знаю, но никто никого не ловил. Верность — это же не только про банальное «не ходить налево». Для меня это скорее про внимательное и бережное отношение, эмоциональную поддержку в трудную минуту. Да и в целом поддержку, когда выбираешь поддержать партнёра, а не третью сторону. Причём третьей стороной может выступать не только человек, но и некое важное дело, например. У Игоря слишком часто не я была в приоритете. А ещё мне иногда начинало казаться, что он точно так же думает и обо мне…

— Ты говорила с ним об этом?

— Нет, — девушка вздохнула. — Мы разговаривали с ним как будто на разных языках. Это как… У меня в машине однажды форсунка омывателя заднего стекла провалилась внутрь, и большая часть жидкости стекала со стороны салона. Формально всё работало — и дворник, и омыватель, но они не взаимодействовали друг с другом, и результат был соответствующий. С Игорем я себя чувствовала этим дворником — скребла по сухому стеклу, выбиваясь из сил, наблюдая, как с другой его стороны стекает стеклоочиститель. Игорь не понимал, что он делает не так — нормально же работает, старается. А я не знала, как ему объяснить, что мы почти не соприкасаемся — он работает по другую сторону стекла, хотя со стороны и кажется, что всё в порядке.

— Что-то я не понял: почему ты не могла потребовать у мужа отложить его «важные дела» и обратить внимание на тебя?