Бесплатный фрагмент - Лабиринт миров

Нездешние вещи

Люди редко падают на колени, когда кого-то благодарят. Особенно, если это благодарность за обычный молоток! Но именно так и случилось. Ариан увидел эту сцену в салоне астролога, и тогда еще не задумывался, откуда взялся сам салон.

За пять минут до того он шагал по улице, в изящном сером костюме, радовался жизни и совершенно не думал о том, как эта жизнь мимолетна. В любой момент случится беда, которая покончит со всем! Ну, или хотя бы с серым костюмом.

Большая грязная лужа раскинулась вдоль тротуара на проезжей части. Вязкая, полная черной грязи, хотя дождей не было уже давно. Все случилось так быстро, что Ариан не успел даже проорать проклятия вслед уезжающей машине, когда лихач промчался мимо и поток грязи залил пиджак, брюки, а заодно и лицо Ариана.

Он постоял немного, печально разглядывая грязные штанины. Вынул платок, но смял его и швырнул в проклятую лужу. Какой платок? Тут нужна раковина и кран с горячей водой, как минимум!

Вот тогда-то он и заметил салон. Это казалось чуточку странным. Кажется, на этом месте обычно была просто запертая дверь и грязное окно какой-то давно закрытой конторы или склада. Но теперь тут был салон астролога. Он сиял неоновой вывеской, со светящимся зодиакальным кругом, и обещал составление гороскопов, личной карты будущего и предсказание грядущих бед.

Ариан осторожно заглянул в окно. Большой зал, заставленный тяжелой мебелью из резного дерева, светился изнутри еще ярче, чем снаружи. Два человека обсуждали что-то, и один отчаянно тряс руку второго, как будто не пожимал, а пытался оторвать. Астрологи там или нет, а больше открытых дверей на улице не было. С одной стороны забор фабрики, с другой — ряд давно закрытых контор. Умыться можно только у астролога! Ариан вошел в двери.

Вот тогда он и увидел, как коротышка в великоватом пиджаке встает на колени и на мгновение прижимает руку своего собеседника ко лбу, бормоча какие-то благодарности. Его собеседник, статный мужчина средних лет, седой, и одетый во все белое, почти силком поднял коротышку с колен.

— Не нужно благодарностей! — строго сказал он. — Тем более что вы мне уже заплатили. Это вам, не забывайте!

Он протянул пакет, и коротышка вцепился в него, как в святыню.

— Не забуду! — пообещал он, и открыл пакет.

И вынул молоток. Небольшой, тяжелый, вполне обычный молоток. Коротышка поцеловал его, сунул в пакет и умчался за дверь, только что не вприпрыжку. Наверное, ему очень нравились молотки!

— Можно тут у вас умыться? — спросил Ариан, когда клоунада строительных инструментов закончилась. –Меня облили грязью.

— Да, и вас тоже, — ответил седой здоровяк. — Первая дверь направо.

За дверью ждал обычный сортир, без магических излишеств, а в мусорной корзине — куча одноразовых полотенец, испачканных знакомой грязью. Лужа многих загнала в салон астролога. Ариан умылся, вышел в зал, и замялся.

— Ну, спросите уже! — смилостивился седой. И тут же добавил:

— Кстати, позвольте представиться, я Гор Атар фон Тамильяр.

— Ариан Блэквуд, — машинально ответил Арин, и спросил — Тот коротышка…

— Пауль! — перебил Тамильяр. — Его зовут Пауль.

— Тот коротышка Пауль, скакал от радости и падал на колени от того, что получил молоток. У него что, молотокофилия, он влюблен в молотки? В чем подвох? Зачем вы ему это дали?

— Не дал, — поправил Тамильяр, — а продал, и очень дорого. А зачем… Это наше с ним дело! Спросите его, если будет шанс. И не садитесь в машину сегодня! Не к добру это.

— Это звезды сказали? — Ариан даже не стал скрывать насмешку.

— Это я сказал! — отрезал Тамильяр. — И держитесь правого берега. А выход — там!

Он уцепил Ариана за локоть и мягко потащил к двери.

— А с меня что теперь, причитается миллион за этот совет? — успел спросить Ариан уже на пороге.

— Нет, это бесплатно! Молоток у вас один на двоих, и он уже оплачен! — ответил Тамильяр, прежде чем дверь захлопнулась.

— Псих! — огрызнулся Ариан и пошел своей дорогой.

Прошел лужу, свернул за угол, и вспомнил, в каком он виде. Грязь с лица удалось смыть, а вот одежда все еще в грязных пятнах. К тому же новая грязная лужа притаилась за углом, оказывается. Стоит вызвать такси! Вот тут Ариан и понял, что телефона у него нет. Астрологический туалет! Наверняка телефон остался там!

Бодрой рысью он промчался обратно и рванул дверь салона. Заперто. И на двери больше не было сияющей вывески. А в грязных окнах смутно виднелась крохотная комната, с бетонными стенами и мешками цемента на полу. «Ремонт» — сообщала бумажка на двери, и мешки цемента с ней соглашались.

Ариан постоял немного, держась за ручку двери, и побрел обратно.

***

Такси вынырнуло из-за угла, и Ариан замахал руками. Водитель притормозил и аккуратно проехал по луже. Остановился. Сдал назад, до сухого асфальта. Дверца открылась, и Пауль высунул нос наружу.

— А вы тот грязный, из салона Тамильяра, да? Коллега! Присаживайтесь. Нам в одну сторону. Что? Тут всем в одну сторону, одна дорога же, от порта через мост к центру, а там разберемся.

Он светился счастьем и сжимал пакет с молотком.

«Спросите его, если будет шанс» — вспомнил Ариан слова астролога. А еще: «Не садитесь в машину сегодня!».

— Ага, как же! — пробормотал он, и сел в машину.

Тайна молотка не даст ему уснуть, если не будет раскрыта, и уж точно он не даст помыкать собой какому-то шарлатану с дурацким именем. И куда делся салон? Еще одна загадка!

— Разрешите спросить! — осторожно начал Ариан, когда такси набрало скорость. — А почему вы так рады простому молотку?

— Первый раз в салоне Тамильяра, да? Не знаешь еще, что к чему? Я-то уже второй раз! Стоит, конечно, дороже космолета, но оно того стоит! Этот молоток — нездешняя вещь. И он спасет мне жизнь!

Ариан не нашел что ответить, но выражение его лица говорило лучше слов.

— Да ты совсем зеленый! — вздохнул Пауль. — Это — одна из нездешних вещей. Бывают такие моменты, на карте жизни, когда смерть совсем рядом, и можно загнуться, запросто! Но их можно предсказать и получить себе нездешнюю вещь. А как смерть придет, так эта вещь и спасает. Я сперва не поверил, конечно, но этот седой из салона, Тамильяр, он настоящий пророк, и он тогда мне дал… Осторожно!

Последние слова Пауль проорал. Ариан вздрогнул, посмотрел вперед, и успел увидеть картинку за лобовым стеклом машина. Все неслось с огромной скоростью, но картинку он запомнил, как стоп-кадр из фильма. Мост впереди. Табличка: «Осторожно! Ремонт ограждения моста!», и само разобранное ограждение. Старушка с клюкой, уверенно шагающая под колеса такси. Все отпечаталось в сознание Ариана. А потом время снова включилось и помчалось вперед.

Водитель рванул руль, бампер машины проскочил в шаге от старушки. Колеса такси слетели с дороги, и вода внизу метнулась навстречу.

Вот только теперь Ариан завопил, и понял, что сидит в тонущей машине, а ее салон моментально наполняется водой. Водитель повис на руле. Пауль вцепился в свой молоток. Ариан перестал вопить и дернул ручку двери. Дверь не открылась. Он вдавил кнопку управления окном. Никакой реакции.

— Заело! — заорал он, и поперхнулся криком, увидев улыбку Пауля.

— Нездешняя вещь, мужик! Необходимая! — радостно сообщил Пауль. И ударил молотком по стеклу.

«Не садись в машину!» — вспомнил Ариан совет астролога, пока выбирался из разбитого окна и всплывал. Отличный был совет! А еще: «Держись правого берега!». Он оттолкнулся от дверцы ногами и поплыл.

Справа по течению, сразу за мостом, каменные ступеньки спускались к воде. Старики могут на них рыбачить. Подростки могут пить на них пиво по вечерам. А тот, кто упал в воду, сможет выбраться на берег. Так Ариан и поступил. Пауль выбрался следом за ним.

Они сидели молча. Водитель показался по поверхности воды, с кашлем и воплями, рванулся к левому берегу, и не нашел ступенек. Он уплыл по течению, оглашая окрестности руганью.

— А где молоток? — спросил Ариан минут через пять, когда ужас отступил.

— Утонул! — ответил Пауль. — Дело свое сделал, и утонул. И я так думаю, что молотков теперь не напасешься! Все же таки куплю талисман, что бы все беды сразу отводить, а не по одной. А раз у нас был один молоток на двоих, и спас он и тебя тоже, то с тебя половина стоимости!

Он говорил еще что-то, но при слове «Стоимость» Ариан вспомнил о важных делах и теперь быстро шагал вдоль берега.

— Нездешние вещи! — повторял он. -Необходимые!

И кто бы еще понимал, что это значило.

***

Он выспался, переоделся и вернулся на знакомую улицу. Лужа чуть подсохла, табличка «Ремонт» никуда не делась, и не хватало только одного — салона астролога. И судя по виду двери, его тут и не было никогда.

— Эй, парень! — Ариан окликнул идущего мимо парнишку. Пришлось махать руками и привлекать внимание, что бы тот остановился и вынул один наушник из уха.

— Слушай, ты местный, тут живешь?

Парень неохотно кивнул.

— А тут вроде бы же был какой-то салон астролога, да? Ты не знаешь? Вывеска светящаяся, знаки Зодиака, и все такое! Где он?

— А хрен бы его знал! — ответил парень равнодушно. — Он то есть, то нет, сам же знаешь.

— Как это? — удивился Ариан.

— А, так ты не в теме! Я-то думал ты сам из этих… — парень сделал неопределённый жест рукой в воздухе. Жест не помог понять, кто такие «эти».

— Нет тут сейчас салона, — продолжил парень. — Потому что не нужен он никому! А как нужен будет — появится, он же нездешний! Чудак ты! Нездешние вещи в нашем мире надолго не остаются. Приходят, только когда они нужны! Так что радуйся, что тут для тебя ничего нет, чудила!

Ариан задавал еще много вопросов, но наушник вернулся на свое место, и парень просто ушел. Ариан дождался, пока он свернет за угол, и осторожно пошел следом. И не удивился уже, когда увидел, что за углом никого нет.

Домой он ушел пешком, прошел к компьютеру, не разуваясь, и вошел в сеть. «Нездешние вещи» — забил он в строку поиска. И очень долго читал то, что нашел. В другой раз он бы посмеялся над глупыми городскими легендами, но не сейчас. Нездешние вещи обсуждали всего на паре сайтов. Обсуждали предметы из иных миров, которые проникают в наш мир, и не задерживаются надолго. Говорили о местах, где два мира могут пересекаться. И о древних астрологах, которые умели находить такие места. Вот такие места и вещи, попавшие к нам из других миров, и прозвали «нездешними».

— Надо выпить! Чего-то здешнего, — решил Ариан. И выпил.

***

Он выждал сутки, прежде чем вернулся на ту улочку, ведущую от порта через мост к центру. Лужа высохла окончательно, а двери нездешнего салона снова открылись. Он сиял огнями и чистыми окнами, а за его дверью, в огромном зале, снова стояла резная деревянная мебель. Тамильяр сидел на диване, и совершенно не волшебным образом читал журнал. Только вот существо, увековеченное на его обложке, не походило на человека.

— Где вы были? — спросил Ариан, вместо приветствия.

— Я всегда тут, — ответил голос из-за журнала. — Я не могу уйти из салона, даже если бы хотел. Я не выхожу, и не ухожу. Мир иногда уходит, а я — нет.

Он отбросил журнал в угол.

— Раз я тут, то мне что-то надо, получается? — спросил Ариан. Как начать разговор о чудесных вещах иного мира, которые умеют спасать от бед?

— Что-то надо! — согласился Тамильяр. — Кому не надо, тот ко мне не приходит. Посмотрим подробно! Это займет время, учтите.

Время — это почти час. Ариан болтался по салону, пил кофе, кружку за кружкой, рассматривал странные штуки на полках и в шкафах, и не знал, как их назвать. Камень, покрытый чешуей, из которого торчат ярко красные перья — вот что это? Он протянул руку к камню.

— Не надо! — предупредил Тамильяр. Он сидел за столом, что-то считал, чертил, крутил рукоятки странных инструментов, бросал игральные кости и сверялся с расчетами компьютера.

— Готово! — объявил он, наконец. — Предвидеть простую и скорую беду можно даже в уме, но высчитать карту жизни — это уже не так просто. Это тонкое искусство, его надо осваивать веками. Итак, вот!

Он расстелил длинный свиток, исчерканный ломаными линиями и похожий на разноцветную кардиограмму.

— Это — карта жизни! — провозгласил Тамильяр очень торжественно.

— И жизнь у вас так себе, если честно, — добавил он уже без всякого пафоса. — На этом графике каждый пик — это какая-то беда. Вот это — ваш недавний шанс утонуть. Сразу видно, что не в одиночестве, пик раздваивается, вот тут-то вам и понадобился молоток. Он же понадобился? Отлично! А вот до него — это что? Травма прошлым летом?

— Перелом, — признал Ариан. — Сломал ногу в прошлом году.

— Да, велосипед — это не ваше! Лучше вызывайте такси.

— Я не говорил про велосипед! — удивился Ариан.

— Конечно — это я говорю про велосипед, — согласился Тамильяр. — За то мне и платят. Да, да, платят! Не ждите, что я тут буду часами корпеть над расчетами бесплатно. Так вот, этот пик — это вы в больнице. А вот здесь — это было плато возможностей. Вы могли тут разбогатеть на миллионы, но не заметили свой шанс. Помните?

Ариан не помнил. И не мудрено, если он даже не заметил возможность, то как мог бы ее запомнить?

— А это? — он ткнул в большой красный пик, уходящий чуть вправо от пометки «Сейчас».

— Это нападение. Уже скоро, не волнуйтесь, осталось недолго.

— А потом? Почему правее все гладко? — спросил Ариан, рассматривая прямую линию сразу за нападением.

— А почему у трупа кардиограмма гладкая? — спросил в ответ Тамильяр. — Потому что он труп. Я же говорю — нападение! Спортивный фанат с наколкой на щеке — три сплетенных треугольника. На этот город надвигается чемпионат, фанатов скоро будет полно, а этому очень не нравятся те, кто не болеет за его команду. И он любит употреблять сильные стимуляторы. И да, вот этот изгиб — смотрите! Это значит, что он носит с собой нож. Четыре удара в живот, как я вижу. В ваш!

Ариан долго рассматривал красный пик и прямую линию за ним. Всплеск — и ровная кардиограмма. Он спасся из такси, но тот пик на графике был совсем низенький. Видимо, шансов умереть у него было тогда не так и много, он бы спасся и без молотка. Но красный пик сиял и даже чуть светился, и едва помещался на свитке. И гладкая линия дальше. Никаких событий. Никаких бед. Потому что у мертвеца уже ничего не может случиться!

— И что, мне дома сидеть, что ли? — спросил он после долгой паузы.

— Это не поможет! — Тамильяр оптимистично похлопал его по плечу. — Судьба найдет вас даже дома, не волнуйтесь. Дом — часть вашего мира, а тут нужно что-то особенное. Нездешняя вещь, предмет из другого мира, про которую этот мир не знает. Только так и может обмануть судьбу, прописанную для мира этого! Да и то нужный предмет надо очень точно подобрать. Я посмотрю, что можно сделать. А вы пока сходите в банк.

— В банк?

— Ну да, в банк! Я же говорил, что не стану делать все это просто так. Принесите мне одну красную розу, как знак уважения, и ровно 11000 флоринов наличными. Вернетесь, когда соберете деньги.

***

Ариан собрал деньги. Сумма заметная, но для Ариана не слишком большая, собрать ее не трудно. С розой в руке и пакетом налички он подходил к двери салона, и трясся, как перед первым свиданием в школе. Чемпионат начался. Прошли первые игры, и первые фанаты вышли на улицу. Они кричали речевки, дудели в дудки и носили дурацкие зеленые шапки с рогами, знак местной команды. Пока никто не расхаживал по улицам с наколкой на щеке, но Ариан шарахался от каждого, кто напоминал о футболе. Он шел и надеялся, что салон на месте.

Салон не исчез. Исчез Тамильяр.

— Вы где? — заорал Ариан, когда вошел в пустой салон. — Эй! Эй, вы тут? Я принес розу, я все принес, честно! — в голосе зазвенело отчаяние, но его заглушил звук спускаемой в туалете воды.

Ариан повалился на диван и начал истерически хихикать. Он застал пророка сидящим на фаянсовом троне его нездешнего унитаза. Когда Тамильяр вышел из-за своей первой двери направо, Ариан все еще хихикал и просто молча протянул астрологу деньги и цветок.

Тот забрал их, и так же молча вышел за другую дверь. И вернулся с пакетом в руках.

— Это шапка! — сообщил Ариан, когда заглянул внутрь. Его смех закончился.

— Да, — согласился Тамильяр. — Это шапка. Фанатская. Носите ее с собой.

— Это меня спасет? Я за это заплатил?

— Вы заплатили за работу. Не нравится? Отдавайте шапку!

— Нет! — Ариан вскочил и прижал ее к груди. Потом поспешно натянул на голову. В таком виде он и вышел за дверь.

***

В деловом костюме и фанатской зеленой шапке с рогами он чувствовал себя идиотом. Он заплатил одиннадцать штук наличкой за шапку? Ариан снял ее и сунул в пакет. И пошел домой.

Ограждение моста уже починили, и никакие бешенные старушки больше не кидались под колеса таксистам. На улицах вообще не было видно старушек — на улицах царил футбол. Две компании подростков вяло ругались из-за любимых команд. Пока вяло! Но полиция дежурит в такие дни на каждом углу, а продавцы пива заработают столько, что смогут не работать потом пару лет. Город наполнился фанатами, нетрезвыми и шумными, веселыми или агрессивными — это уж как повезет.

Ариану не везло. Фанаты, плотной кучей человек из пятнадцати, двигались ему навстречу. Зеленые шапки, раскрашенные лица, пиво, крики. Один завопил и швырнул пустую бутылку. Та разлетелась о фонарный столб, и никого не задела. Пока никого! Рогатая толпа приближалась, и Ариан вспомнил про пакет. Нездешняя шапка! Он рванул пакет так, что порвал пополам, схватил шапку и натянул на голову.

Толпа прокатилась по тротуару мимо него. Тот, кто метнул бутылку, повернул голову к Ариану. Ариан не рассмотрел его лицо — он видел только огромные зрачки наркомана, принявшего что-то забористое, и татуировку на щеке. Три треугольника, сплетенные между собой.

Взгляд владельца татуировки прошелся по деловому костюму Ариана, по его холеному лицу, дошел до шапки с рогами. Шапка — верный опознавательный знак, говорящий: «Братан, мы болеем за одну команду!».

— Аааа! — завопил фанат и победно вскинул руки.

— Аааа! — завопил Ариан, для маскировки или просто от страха. Фанат отвернулся и прошел мимо. Он может убить кого-то сегодня. Кого-то, кто не болеет за его команду, не носит шапку, кто ему просто не понравится. Но это будет кто-то другой.

Ноги задрожали, и Ариан опустился на тротуар. Он сидел там, глубоко дышал и вытирал шапкой пот с лица. В таком виде его и застал полицейский патруль, и пришлось потрудиться, доказывая, что он не фанат и не пьяница.

***

Ариан вернулся в салон и принес шапку с собой. Тамильяр рассматривал новый свиток с картой жизни, расстеленный на столе.

— Как я вижу, вас едва не приняли за алкаша! — сказал он, не поднимая голову, и не поздоровавшись. — Но это лучше, чем четыре удара ножом.

— А шапка… — начал Ариан.

— Больше не нужна, — закончил за него Тамильяр. — Оставьте как сувенир или выбросьте. Она теперь часть этого мира, просто обычная шапка, никакой от нее пользы. У вас теперь заботы поважнее!

— Заботы? — Ариан подошел и посмотрел на карту на столе.

Он узнал половину рисунка — его перелом, история с молотком, встреча с фанатом, все это он видел в прошлый раз. Пик, суливший ему смерть, теперь посинел и больше не светился. А правее него открывалась прекрасная картина — новые пики, изгибы линий, узоры его жизни! Хотя… Ариан присмотрелся и понял, что картина не такая уж и прекрасная. Пики шли один за другим, сплошным потоком, и перекрывались между собой.

— Так много всего, — пробормотал он. — Выглядит, как сплошные проблемы.

— А это и есть сплошные проблемы. Бурлящий котел с неприятностями! — радостно ответил астролог и ободряюще улыбнулся. — А вы как думали? Вы же обманули саму судьбу! Теперь она будет мстить. Смотрите — вот авария. Вот пожар, еще один, потом ограбление. Вот тут сломанный палец, и сразу за ним отравление. А вот это — уже в больнице, аллергия на лекарства. Проблемы с сердцем. Недельная кома. Крушение поезда. И это не говоря уже о полтергейсте, которые двигает вещи по всей квартире, и о самовозгораниях. И от женщин держитесь подальше, а то вот тут вы можете подцепить…

Тамильяр умолк, оторвал взгляд от свитка и посмотрел на Ариана.

— Вы побледнели! — сказал он. — Может воды? Не принимайте все так близко к сердцу. Ну да, судьба будет мстить, но зато вы живы! По крайней мере, пока.

— И что мне теперь, каждый раз нужна будет новая шапка? — спросил Ариан, почти шепотом. — Кажется, Пауль говорил что-то про талисман, я помню!

— Ах да! — астролог смотал карту в свиток. — Талисман! Что ж, это возможно. Это способ закрыть вас от судьбы, сделать для нее невидимым. Это «шапка» на всю жизнь — что бы отвести все новые беды. Но и стоит дороже.

Астролог демонстративно замолчал. Ариан вынул чековую книжку.

— Сколько?

— Двадцать пять! — ответил астролог, и Ариан чуть облегченно кивнул.

— И по пять тысяч каждый месяц, переводом на мои здешние реквизиты, — добавил астролог.

Ариан застыл.

— Я не могу выйти из салона, все приходится заказывать на дом, еду, вино, женщин — это дорого! — продолжил астролог. — И мне придется подпитывать талисман своей силой. Стоит пропустить ритуал — и талисман иссякнет, станет просто железкой, ну а вы… Вы все видели — аварии, перелом, сифилис, два пожара. Только за этот год.

— Я что, беру жизнь в аренду? С ежемесячным платежом? — переспросил Ариан.

— Вам решать! — Тамильяр пожал плечами. — Берете или умрете?

Ариан открыл чековую книжку.

***

Он вышел из салона с талисманом и реквизитами для ежемесячной оплаты. Стальной медальон, покрытый узорами, висел теперь у него на шее, и Ариан ощутил немного уверенность в завтрашнем дне. Никаких пожаров и переломов! Никакого сифилиса. Разве что, легкий полтергейст в квартире, астролог сказал, что от него защититься сложнее всего.

В голове мутилось. Он обманул смерть и взял жизнь в аренду. А если не платить? Талисман что, исчезнет? Ужас от встречи со смертью затуманил его рассудок, но теперь сознание постепенно прояснялось. А вдруг тот фанат вовсе не убийца? Хотя мужик с молотком точно его спас! И астролог знал все заранее.

Ариан постоял посреди пустого тротуара. Он очень хотел жить, и не мог больше ни о чем думать! И вот он жив, и только теперь начал осознавать масштаб всего, что ему открылось. Иные миры, пророчества, нездешние вещи! Мир оказался куда больше и сложнее, чем он думал. У него оставалось так много вопросов! Ариан повернулся и пошел обратно.

«Ремонт» — сообщала вывеска на двери. Запертая дверь и грязные окна, вот и все, что ждало его на месте салона астролога. Он получил свое, салон больше не был нужен, и ушел из этого мира. Он появится где-то еще, и кто-то другой заплатит за свое спасение. Ариан заглянул в окно. В темноте, сквозь грязь на стекле, он разглядел только мешки цемента на полу крохотной комнаты, слишком маленькой, что бы в ней поместилась даже половина салона.

***

Говорят: «Размер имеет значение!». Это так. Но скорость еще важнее! А еще важнее — скорость слаженной работы команды профессионалов.

Один снимает сверкающую вывеску со знаками Зодиака, вешает на ее место бумажку с надписью «Ремонт», и запирает дверь. В это же время второй опрыскивает окна из пульверизатора, а третий забрасывает их смесью муки и угольной пыли. Смесь налипает на влажное стекло, как многолетняя грязь. Важно оставить немного чистого окна, запыленного только чуть-чуть, что бы в него можно было заглянуть и увидеть работу четвертого мастера. Он натягивает штору, раскрашенную в цвет бетона, и в темноте очень похожую на бетонную стену.

Штора скроет роскошную мебель и спрячет салон астролога, обустроенный в старом складе, арендованном до конца недели. Несколько мешков из-под цемента, брошенных перед шторой, довершат иллюзию.

Команда знает свое дело и работает без сбоев. Салон астролога исчезает ровно за полторы минуты. Что бы уйти за угол, подумать, и вернутся обратно, уйдет не меньше двух.

— Остановился! — затрещал по рации голос Пауля.

Команда ускорилась.

— Идет назад! Тридцать секунд.

— Быстро! — прикрикнул Тамильяр. — Все за штору!

Люди снаружи не могли его услышать, он все равно затаил дыхание. Он не видел, что происходило снаружи, но знал, что лицо Ариана прилипло к окну и рассматривает старый склад. Грязь, цемент, бетонная стена. И никакого салона астролога!

Вся команда замерла за шторой вместе с ним. Старушка, уже без клюки, водитель такси, парень с наушниками, фанат, успевший отмыть шею от нарисованных на ней треугольников. Все, кроме Пауля, поклонника молотков, который следил за обстановкой с соседней крыши.

— Ушел! — снова затрещал его голос в рации.

В дверь постучали, и Тамильяр открыл. Пауль проскочил внутрь.

— Как реагирует? — спросил Тамильяр.

— Держится за талисман, как за святыню господню! — отчитался Пауль. — Будет платить как миленький.

— Ну, разумеется! — Тамильяр чуть хохотнул. — Все они платят, как миленькие. Пора переезжать. У меня новый адрес, и новый толстосум на примете.

— А с этим мы закончили?

— Пока да. Дадим ему месяца три. Он заскучает, начнет сомневаться.

— И что тогда? — перебил Пауль — Полтергейст, демоны? Или опять нашего «фаната» пошлем?

— Этому хватит и полтергейста. Я спер ключи от его квартиры, и сделал дубликат, — Тамильяр продемонстрировал ключ. — Как засомневается, так навестим его квартиру, передвинем вещи. Пусть думает, что у него дома духи буянят. Пусть снова увидит паранормальные явления и уверует! И продолжает платить.

***

Ариан уходил все дальше от салона и держал талисман в руке. Держал в ней свою жизнь, которую взял в аренду. Он уходил, и знал, всегда будет платить за нее вовремя. Пять тысяч в месяц — не такая уж и великая цена за спасение жизни!

То, что важнее всего

Дорога, ведущая подальше от людей, в первозданную гармонию дикой природы, должна помогать забыть о проблемах. Должна нести покой измученным душам. Должна нести, что б ее! Но не несет.

Колесо провалилось в очередную яму на размытом проселке, машина прыгнула, и Симон с размаху ударился головой о дверцу машины. Снова. Можно просто пристегнуть ремень и снизить скорость, но он только прибавил газу. Когда убегаешь, тормозить нельзя! Даже если бежишь от своих же проблем. Симон сильнее вдавил педаль в пол. Машина скакала на колдобинах, а он лупил по рулю ладонью и проклинал машину, ямы, лес вокруг и всю свою жизнь.

Свою работу, которую только что потерял. Свою семью, которую потерял уже давно. И себя, потерявшего остатки ума в тот момент, когда решил, что одинокое путешествие по диким лесам, подальше от людей, успокоит нервы.

Для горожанина, который видел природу разве что в ботаническом саду, поездка по лесу казалась пикником из рекламы кетчупа. Палатка, цветочки, птички поют, а мясо потрескивает на углях, пока странник умывается ледяной водой из прозрачного ручья.

Реальность преподнесла свои дары в виде комаров, клещей и ям на дороге. Симон натер ногу, ободрал руку, и хотел выпить, но идея не брать с собой спиртное тоже казалась когда-то отличной. Именно его отсутствие и раздражало теперь больше всего — даже сильнее, чем отсутствие туалетной бумаги, взять которую он тоже не додумался.

Навигатор уверял, что до ближайшего города, с баром и магазин, он доберется шутя, но не знал, что мост сгорел, а большая сосна упала, и перегородила дорогу. Симон колесил в поисках объезда, и давно уже не знал, где находится. Как любой горожанин, он всегда знал, что в кармане лежит телефон, и служба спасения всегда готова прийти на помощь. Но с каждым новым ухабом на дороге связь становилась все хуже, пока сеть не пропала совсем.

Телефон зазвонил.

Симон ударил по педали тормоза, и машина остановилась в самом центре огромной грязной лужи.

Он посмотрел на экран телефона. «Жена» — лживо сообщал экран. «Бывшая жена, стерва поганая!» — вот что стоило бы там написать, но он этого так и не сделал. Среди всех бед, в яме с грязью, именно она стала единственным человеком, который дозвонился до него, когда телефон смог поймать сеть.

Он глубоко вдохнул, коснулся экрана и сказал:

— Алло!

— Сам ты алло! — голос на той стороне сорвался на визг на первом же слове. — Я же тебе сказала, не сметь подходить к моему сыну!

— Он и мой сын! — мог бы заорать в ответ Симон, но не стал.

Он знал этот разговор наизусть, и знал, что его слова ничего не меняют. Так что он просто открыл дверь и шагнул наружу. Нога погрузилась в липкую грязь, он с трудом вырвал ее, и за несколько шагов добрался до твердой почвы. Голос кричал что-то в трубке, но слушать все это не было ни нужды, ни желания.

— Теперь ты счастлив? — вот что он расслышал.

Три года прошло с тех пор, как он получил на руки свое свидетельство о разводе, и с тех пор его сын называет папой чужого мужика. Этот мужик водит его в школу, приходит на школьные спектакли и учит играть в футбол. Для Симона там давно не осталось места. Он не был хорошим мужем или отцом, и сам с этим не спорил. Но он все равно был отцом! А у отца есть права. Особенно в тот момент, когда отец достаточно выпил. Право видеть сына, вопреки решению суда. Право присылать ему подарки на День Рождения.

Так он и поступил. А когда алкогольная храбрость в голове развеялась, понял, что напомнил о себе, о разводе, о настоящем отце, которого больше нет. И что бывшая жена устроит скандал, а сын будет плакать всю ночь, вместо того, что бы радоваться подарку. Рана не заживает, если ее все время расковыривать. Но его сын — только его! Можно смириться с чужим мужиком в постели бывшей жены, но не в жизни сына.

— Он только привык, что мы в разводе, а ты опять лезешь! Да засунь себе свои подарки, урод! Ты опять все испортил! Ну что, ты счастлив? — примерно это кричал голос на той стороне.

— Нет! Не счастлив, — тихо ответил Симон самому себе и отшвырнул телефон.

Поездка на природу, для отдыха в мире и гармонии, не помогла убежать от проблем. Это туалетную бумагу он забыл, а проблемы взял с собой, все до последней. Телефон хрустнул, когда ударился о кузов машины, экран погас, а голос на той стороне умолк. Бесполезный кусок пластика шлепнулся в грязь, и теперь медленно шел ко дну.

— Да ну, твою ж налево! — буркнул Симон, и снова шагнул в грязь.

Без телефона и навигатора выбраться можно будет только наугад, но делать это стоит хотя бы не пешком. Надо вытащить из грязи машину, пока она не увязла окончательно.

Созданный для ровных дорог седан, такой же городской, как и его водитель, не был готов к миру, полному ям, камней и густой грязи. Симон давил на газ, и завывания мотора почти заглушали его ругань. Колеса швыряли комья земли, как собака, которая весело закапывает кость в центре роскошной клумбы, и с каждым оборотом закапывались глубже.

— Да ну, твою ж налево! — снова сказал он, и выключил зажигание.

Пора смириться, и признать очевидное.

— Я дебил! — признал Симон вслух.

Повернул зеркало к себе и ткнул пальцем в отражение.

— Ты дебил, понятно? Запомни!

Он выбрался на край ямы. Хорошая яма, добротная! Глубокая и полная грязи, как раз посреди проселочной дороги. Кто знает, сколько машин здесь застряло. Хотя, кто знает, ездит ли тут вообще хоть кто-то, или он единственный идиот на всей этой проклятой дороге! Идиот без телефона, без домкрата, без лопаты.

Симон сел в траву. Потом лег в нее и очень долго смотрел, как стаи птиц спешат по своим птичьим делам. Это зрелище немного успокоило расшатанные нервы. Если просто лежать в траве, не думать ни о чем, смотреть в небо, слушать птиц, то кажется, что счастье где-то рядом. Что все беды ушли. И что птицы не гадят в полете — а это не так.

Залп помета, сброшенного голубем, приземлился в траву у самой головы Симона.

— Промазал, скотина крылатая! — крикнут Симон, погрозил кулаком вслед подлой птице, поднял и пошел. Пошел туда же, куда ехал по этому проселку, и куда последние годы направлял всю свою жизнь — в пустоту и неизвестность.

Все припасы остались лежать в машине. В этой глуши их и красть-то некому! А если он не найдет людей, то припасы ему уже не понадобятся. Пока телефон был еще цел, его навигатор говорил, что до ближайшего города около трех часов дороги. Но это на машине и если знать, куда идти, а Симон просто шагал наугад.

Так он и нашел свою тропинку к счастью.

***

Хотя при первом знакомстве она казалось совершенно обычной тропинкой. Просто слабый след, почти заросший травой. По нему редко ходили, и еще реже ездили. Но тропинка сворачивала в сторону, и вела куда-то, где были люди, протоптавшие ее. Симон переставлял ноги, ненавидел мир, и увидел забор. Длинный забор из проволочной сетки — он перегораживал поле и мешал пройти, но не мешал увидеть, что на той стороне. Симон остановился.

Крохотные домики начинались сразу за забором, почти одинаковые, разноцветные и кривобокие, кое-как сколоченные из деревянных щитов. Над их крышами торчал шпиль антенны. Она не походила на сотовую станцию, но может у местных есть мощная рация?

За забором гуляли люди, явно ничем не занятые, кто-то бренчал на гитаре, бормотал под нее что-то немелодичное, и ошибочно думал, что поет. А главное — из-за забора пахло едой. Желудок забормотал, как тот гитарист-любитель. Симон давно не ел, и запах жареного мяса манил к себе, обещал еду, а может даже выпивку и постель.

Не все решения принимает голова, и в этот момент желудок сам решил, что делать. Он отдал команду ногам и ноги пошли к воротам. Но полоса колючей проволоки поверх высокого забора намекала, что чужакам внутри могут быть не рады, и у самых ворот голова взяла верх. Симон остановился. Но задуматься, почему проволока натянута внутри забора, а не снаружи, не успел.

— Привет!

Симон вздрогнул. Вот и местные жители. Молодой парень, босой, в одних льняных брюках, покрашенных во все цвета радуги, бородатый и длинноволосый, шел к воротам, в обнимку с женщиной, наряженной в цветастое платье до земли. По возрасту она годилась парню в матери, а по тому, как он обнимал ее на ходу — в любовницы.

— Ты к нам? А где остальные? Да заходи ты, не стой! — парень снова замахал свободной рукой.

Симон толкнул ворота. Не заперто!

— Привет. А что за остальные? — осторожно спросил он, когда парень подошел ближе.

— А ты не с новой группой? На тренинг? Нет? — подала голос его подружка. — Надо же, какие красавчики водятся в наших лесах на вольном выпасе! Добро пожаловать в счастливый мир!

Она высвободилась из рук парня, обняла Симона, и неожиданно поцеловала его в губы. Когда обниматься полез парень, Симон чуть отступил. На всякий случай.

— Слушай, ну это кайф, серьезно! Я так рад, что ты пришел! — тарахтел парень.

— А ты меня знаешь? — удивился Симон. — Ждал меня, что ли?

— Конечно, знаю. Ты — хороший человек! Так что тебе тут всегда рады. Просто живи и будь счастливым. У нас тут так принято — мы все счастливые. Счастье — это то, что превыше всего! Не надо мечтать о счастье — надо просто быть счастливым. Да заходи ты уже, хорош в воротах стоять! Ты же не в гостях, тут все — твое. Черепаха тебе покажет. Да, Черепаха?

Симон не сразу понял, что последний вопрос адресован не ему, а женщине в цветастом платье.

— Покажу! — согласилась та, которую только что назвали Черепахой. — Все покажу, что только захочешь посмотреть! Пойдем.

И Симон пошел.

Нервы потихоньку начали остывать. Сложно ненавидеть мир и себя в нем, когда все, кого ты видишь, тебе рады. Когда каждый машет тебе и кричит:

— Привет!

И Симон начал осторожно махать в ответ. Незнакомцы не могут быть друзьями — это он давно усвоил, как урок жизни в большом городе. Они ищут способ обобрать, обмануть, использовать, и лучше делать это с ними первым. Но эти незнакомцы кричали: «Привет!», пытались обнять, девушки целовали его, и место начало нравится.

— Хорошо, что ты пришел! — слышал он по пути. — Мы так рады! Ты такой классный!

— Привет, красавчик! Познакомимся поближе? Тут все твое, бери все, что нужно! — голоса слились в один гул, и Симон отважился обнять Черепаху за талию. А потом чуть ниже. Она не возражала.

Забор не мешал войти или выйти, его ворота стояли незапертыми. Забор просто отделял мир злобы и стрессов снаружи, от мира счастливых людей внутри. Счастье может пропитать душу почти так же быстро, как ненависть. Симон махал рукой, кричал: «Привет!» и улыбался.

Странное место уже делало его счастливым. А о колючей проволоке внутри забора он и не вспоминал.

***

Разноцветные домики из фанерных щитов закончились. Черепаха вывела Симона к постройке, гораздо больше похожей на настоящий дом. Большой каменный особняк возвышался над хижинами своими тремя этажами.

— Тут начальство, что ли, живет? — спросил Симон, и Черепаха расхохоталась.

— Начальство! Ну, ты выдал! Класс, ты такой веселый! Там Наставник и наши гуру. Это они учат, как быть всегда счастливыми.

Симон открыл рот для нового вопроса, но Черепаха закрыла его новым поцелуем. И ушла.

— Вы хиппи, что ли? — запоздало проорал Симон вслед.

— Мы счастливые люди! — крикнула Черепаха. Симон смотрел, как она уходит в обнимку с новым кавалером

— Счастливые они люди! Сектанты хреновы! — злобно буркнул он по привычке, и обнаружил, что злобности в нем почти не осталось. Они же и правда счастливые люди! Чем критиковать, стоит у них поучиться, как быть таким же довольным простой жизнью среди красоты и птичьего пения. Сам он эту науку так и не освоил — как местные не освоили науку нормально объяснять гостям, куда те попали.

— Хрен с ним, сам спрошу! — решил Симон и вошел в дом. Дверь, разумеется, не была заперта.

Внутри особняк гуру не походила на быт счастливых хиппи. Ковер пружинил под ногами, вместо гитарной музыки звучала классика в колонках, а огромная люстра под потолком заставляла почувствовать себя тараканом. Симон обошел ее стороной, кто знает, надежно ли прикрепили местные хиппи конструкцию из бронзы и хрусталя.

— Эй! Есть кто?

Никто не отозвался. Он подергал ручку двери. Снова не заперто! Но и внутри никого. Он заглянул в следующую дверь. Несколько минут блужданий по коридорам, и за новой дверью нашелся обитатель дома.

— Здравствуйте! Вы из новой группы? Мы не ждали вас так рано! — седой мужчина в строгом костюме счастливо улыбнулся, и протянул руку. Симон пожал ее, осторожно, как будто трогал змею.

— Эээ.. Нет, я не из группы. Я заблудился! Машина сломалась, и я шел…

— Не важно! — перебил седой. — Я — Наставник, и я говорю вам: «Добро пожаловать!». Мир счастья готов вас принять. А счастье — это то, что превыше всего!

— Это секта? — прямо спросил Симон.

— А счастье — это секта? Мне вот кажется, что счастье — это главное, что есть у человека. Любой может быть счастливым, все это — в голове. Счастье зависит не от мира вокруг, а лишь от вашего отношения к миру, и только оно мешает вам быть счастливым.

Голос Наставника журчал и убаюкивал, пока Симон кивал и поддакивал. Он уже приземлился на мягкий диван и обнаружил бокал вина в руке. Наконец-то, после стольких дней воздержания! Да еще и бесплатно. Он нашел славное место в лесу. Место, где живут счастливые люди. А счастье — это навык, которому можно научиться. Все в голове, надо только изменить отношение к жизни, и счастье придет! Вот что он уловил из длинной речи Наставника.

— Поэтому тут все такие блаженные? — спросил Симон.

— Счастливые! — поправил Наставник. — Да, они прошли тренинг счастья, и научились быть счастливыми. У них нет бед, нет проблем. Нет боли. Только счастье!

— У них?! — Симон отставил бокал. В его голове опять проснулся горожанин, который привык, что все вокруг пытаются обмануть и выманить деньги.

— Ты сказал: «У них», а не: «У нас»! Ты не такой, как они? Сам свою дурь не принимаешь?

— К счастью, мы просто учим счастью! — Наставник не смутился, и не потерял довольный вид ни на секунду. — Никакой дури! Но как бодхисатва достигает нирваны, но не уходит в нее, а остается, помогать другим, так же я, и остальные гуру, остаемся на берегу реки счастья. Мы показываем путь другим, даже если надо жертвовать счастьем для себя. Счастье — это главное!

Голос журчал и журчал, пока не распахнулась дверь. Наставник умолк, а Симон с трудом вынырнул на поверхность красивой речи и вернулся в реальность. Обладательница еще одного цветастого сарафана и множества бус на шее, заглянула в комнату.

— Чего тебе, Сорока? — спросил Наставник.

— Они приехали!

— Ну, что ж, мне пора! — Наставник забрал бокал с остатками вина из руки Симона. — Оставайтесь, осмотритесь, и вы поймете — счастье не зависит от того, что с вами происходит! А мне надо встречать группу. Они давно ждали своей очереди на прохождение тренинга, а вам выпал шанс пройти его без всяких очередей.

Симон понял, что разговор окончен. Он так и не заговорил ни с кем о застрявшей машине или телефонном звонке, и теперь вспоминать о них казалось совсем нелепым. Грязная яма, в которой застряла его машина, и грязная яма жизни, в которой застрял он сам, не вписывались в мир красавиц в сарафанах, музыки, вина и костров. И поесть он так и не успел.

Он вышел. Сорока стояла на крыльце и смотрела в небо.

— Ты в порядке? — спросил Симон.

— Конечно. Я смотрю небо. Посмотри, как красиво!

Симон посмотрел. Синее небо, не затянутое смогом и дымом большого города. Облака, стаи птиц — и на сей раз никто не пытался на него нагадить.

— Дракон! — сказала Сорока, и протянула руку в небо. — Ты видишь?

Он увидел. Дракон из облаков в небе. Последний раз он смотрел на облака, когда еще ростом был по пояс себе нынешнему. А очертания слонов и драконов угадывал только на психологическом тесте, после первого нервного срыва. Да и то не в облаках, а в чернильных кляксах тестов Роршаха.

— А почему он тебя назвал Сорокой? — спросил Симон. — Как тебя на самом деле зовут?

— Сорока! — ответила Сорока. — Это же так на самом деле! Раньше звали по-другому. Это было плохое имя, несчастливое. У меня теперь другая жизнь.

Она села и подперла спиной вход в дом. Симон сел рядом.

— Меня отчим изнасиловал! — сказала вдруг Сорока, так просто, как будто говорила о погоде. Она закрыла глаза и подставила безмятежное лицо Солнцу.

— В тринадцать лет. Моих лет, не его! И потом еще, постоянно, раза по три в неделю. А потом я его похоронила, узнала про тренинг и отреклась.

— От чего?

— От всего! От отчима, от дома, от всей той жизни, которая была несчастливой. Это все в голове! Ничего не мешает быть счастливым, если ты принимаешь свое счастье. Ты несчастен, только если сам считаешь себя несчастным.

— А меня жена бросила! — неожиданно для себя ляпнул Симон. — Сына забрала и не дает с ним видеться. У него теперь новый папа! И что, мне это не помешает быть счастливым?

— А разве должно? — Сорока открыла глаза. — У него другой папа, и разве ему от этого плохо? О твоем сыне есть кому позаботиться, есть тот, кто его делает счастливым. Порадуйся за него! Что ты за эгоист, если не рад за сына? Вставай! Надо дать дорогу новичкам. Вот они идут, прямо со входа — и сразу на тренинг! Я сперва подумала, что ты с ними.

Кучка людей приближались к особняку Наставника. Влюбленная парочка, перепуганный толстяк, измученная женщина с роскошными бриллиантами в ушах и на пальцах.

— Привет! — помахала им Сорока. — Заходите, вам сюда! Скоро вы научитесь быть счастливыми.

Странная компания зашла внутрь.

— А можно посмотреть на этот ваш тренинг? — спросил Симон.

— Нет. Нечего там смотреть, тренинг проходить надо. Счастье — как любовь, надо не смотреть на него, а заниматься им! Это я сама придумала! — похвасталась Сорока и расхохоталась.

— Но если хочешь посмотреть, я тебе много что могу показать. Покажу все, что захочешь! Пойдем! Вот тот дом тебе нравится? — она показала на зеленую хижину. — Зеленый — мой любимый, он как трава! И синий тоже. И красный. Они все мои любимые! Тебе какой нравится?

— А чьи это дома? — спросил Симон.

— Глупый, они твои! Тут все твое, чье угодно! Пошли в зеленый, он ближе. Хотя я могу и тут показать, но в доме удобнее, там кровать есть.

Сорока снова рассмеялась, и Симон, наконец, начал понимать, что за экскурсию ему предлагают. Он потянулся к губам Сороки, и не встретил отказа. Не встретил отказа он и когда его рука легла на ее тело, поверх тонкой ткани сарафана. Похоже, белье под ним Сорока не носила.

— Да, зеленый в самый раз! — пробормотал он.

И экскурсия началась

***

Хотя Симон и не прошел еще тренинг счастья, это не помешало забыть о проблемах и дать себе просто плыть по течению. Даже без выпивки! Тело Сороки пьянило лучше, чем вино Наставника.

— Мне так хорошо с тобой! — Сорока игриво куснула его за ухо. — Ты такой классный, я тебе теперь никогда не откажу, правда! Все, что захочешь. А если хочешь другую — я не против, ты не думай! Тут все общее, и все твое — главное, быть счастливым. Тут все для тебя теперь. Ну, будет все для тебя, когда освоишься, отречешься и научишься счастью. Хочешь?

Симон хотел. Но дверь открылась, и он рывком натянул на себя край простыни. Еще одна парочка искала место для уединения.

— Занято? — спросил парень.

— Занято! — игриво ответила Сорока, не пытаясь прикрыть тело.

— Тогда мы в синий дом! — отчитался парень, и исчез.

— У вас все так просто, я смотрю! — Симон сел. — А что за отречение, я не понял? От чего надо отрекаться?

— Я же говорю — от всего! От жизни, которая тянет тебя в несчастье, от всего, что там в ней есть!

— У меня там в ней дом есть. Машина. Мне работу надо искать! — измученный жизнью горожанин снова проснулся в голове Симона, и счастье начало таять.

— А они тебя счастливым сделали? Дом, деньги, машина — много тебе с них радости, на самом деле? От них надо отречься. Не в деньгах счастье, и не в домах. Оно в голове. А голову можно использовать разными путями. Я тебе покажу, что умею делать своей!

Голова Сороки нырнула под простынь, скользнула вниз, и Симон перестал думать о доме и деньгах, от которых надо отречься во имя счастья. Счастье он уже нашел — хотя бы на следующие десять минут.

***

Утро без будильника и похмелья — это ли не радость? Красотка в потели, ясная голова, и никакого желания орать на всех вокруг! Чего еще желать? Разве что поесть. Сорока заставила его забыть о еде, он уснул, но теперь желудок снова требовал внимания.

— А у вас тут есть ресторан или что-то такое?

— А ты думал, мы не едим? Пойдем! — Сорока вскочила с постели, бодрая, свежая.

«Мне бы так!» — подумал Симон, и позволил ей вывести себя из дома. Снаружи снова пахло жареным мясом. Его аромат и Сорока вывели Симона на праведный путь — к большой столовой, сколоченной, как и все прочее, из фанерных щитов. Запах наполнял просторную комнату, набитую столами. Всего один оказался занят — коммуна явно не придерживалась расписания в своих обедах и завтраках. За стойкой, у дальней стены, дежурил повар. Он напевал что-то себе под нос и танцевал под свою же музыку.

— Эй, друг! — повар помахал рукой, и Симон уже почти привычно махнул в ответ. — Заходи, у нас готов завтрак!

Огромный бургер, с толстым слоем мяса в качестве единственной начинки — не лучший выбор для завтрака, но ночные упражнения разбудили аппетит. Симон впился в него, и сок закапал на стол.

— Вкушняшина! — прошамкал он с набитым ртом. -А ешсть чем жапить?

— Проглоти сперва! — Сорока рассмеялась. — А запить я принесу, не вставай.

Бургер закончился удивительно быстро, а Сорока нырнула в дверь на кухню, и принесла стакан с чем-то красным. Симон отхлебнул. Вино! Он пробовал его у Наставника. Вино на завтрак? Почему бы и нет!

— Дай мне! — потребовала Сорока, и Симон поднес стакан к ее губам. Губы манили, и он отставил стакан на край стола. Сорока не возражала против замены вина на поцелуй.

— Дзинь! — сказал стакан.

Симон отстранился — он только что поставил стакан мимо края стола, слишком занятый губами.

— Черт! Я нечаянно! Я соберу! — он нагнулся за осколками.

— Нет! Я соберу. Я все сама сделаю! — Сорока подхватила осколок стекла с пола. Чуть вздрогнула. Кровь капнула на пол.

— Ты порезалась! — Симон взял ее за руку. Глубокий порез рассек подушечку пальца.

— Да все в порядке! — Сорока снова рассмеялась. — Смотри, как красиво!

Она провела пальцем по переносице Симона, по его щекам. Потом по своим. Бледная кожа на ее лице покрылась красными потеками. Еще взмах пальца, и ее губы покраснели. Она поцеловала Симона, и вкус ее крови остался у него на губах.

— О, а вот и новички!

Сорока мгновенно забыла о крови на лице и порезанном пальце. Симон оглянулся. Вчерашние визитеры зашли в столовую, парочка, которая приехала на тренинг счастья вместе с другими. Они уже оделись по местной моде, и больше не озирались, как перепуганные дети, отставшие от мамы на распродаже в черную пятницу.

— Привет! — завопила Сорока, и те завопили в ответ.

Кровь на ее лице никого не смущала. Это же просто кровь, она не может сделать кого-то несчастным!

Когда Сорока поцеловала парня взасос и оставила свою кровь на его губах, Симон вздрогнул, но сдержал себя. Сорока ему не жена. У него нет оснований закатывать сцену ревности. Ревность — часть несчастного мира, который надо отвергнуть.

— Привет! — выдавил Симон. — Как тренинг, уже начали?

— Друг, да мы уже закончили! Это все в голове! Мы теперь счастливы, и это главное. А что ты на мою жену так смотришь? Хочешь ее?

Парень подтолкнул спутницу к Симону.

— Ты не смущайся, я не против! И она тоже. Нет, не хочешь? А ты?

Он повернулся к Сороке, и та снова его поцеловала.

Симон вышел наружу.

Окровавленные осколки так и остались лежать на полу, и никому не было до них дела.

***

— Они больные все! — сказал Симон вслух.

— Не они, а ты! — ответил мужской голос за спиной.

Симон подскочил на месте и обернулся.

— Наставник? Ты-то тут откуда?

— Ну, допустим, я-то тут всегда был! А вот откуда ты? Вот в чем вопрос! Мы тебя не ждали. Но ты не прав — они не больные, они исцелились. Болен ты — злобой, ревностью и несчастием. Та пара внутри — теперь их зовут Роза и Енот.

— Почему так? — перебил Симон.

— Не знаю! Они сами так захотели. Помнишь их вчера? Запуганные, несчастные. Не из-за чего-то, а по привычке. Они хоть и были людьми состоятельными, но жили почти в трущобах. Привыкли всего бояться, забыли, что жизнь может радовать. А теперь страха больше не будет, никогда. Или вот, смотри! Видишь, вон того, лысого?

Лысый мужчина лежал на газоне, и рассматривал небо, как сам Симон делал вчера.

— Он потерял волосы вместе с кожей на лице, когда горел в своей машине, после аварии, в которой сгорела его сестра. А наш повар из столовой — он был священником, но потерял веру, когда похоронил единственную дочь. И теперь ему хорошо.

— А Черепаха? — спросил Симон.

— А Черепаха была очень дорогой проституткой и сидела на кокаине. Искала счастье в химии. У нее был дом, две машины, любовники, и она отреклась от всего, что бы оказаться здесь.

— А я?.. — Симон замялся.

— А ты можешь стать счастливым! А можешь уйти. Но тебя здесь уже полюбили. Ты встретил Сороку, нашел друзей, здесь нет ненавистной работы и долгов. Только счастье. Поговори с новичками. С Сорокой — она тут уже лет пять. Да с кем угодно! Ты поймешь, что счастье — это то, что важнее всего! Давай, иди! Развлекайся.

И Симон пошел. Кровь на лице Сороки и колючая проволока внутри забора? Да разве это важно? Важно, что никто здесь не делил сыновей, не искал домкрат, что бы вынуть ненужную машину из грязи, не заботился о грядущем увольнении.

Симон просто шел, без всякой цели, и обретал покой. Он нашел гармонию!

А еще он нашел труп.

Но смерть — вовсе не повод перестать быть счастливым.

***

Природе нет дела до людских проблем. В ней царит своя гармония и свое счастье, в котором падальщик рад найти труп, а мухи вполне гармонично слетаются на запах разложения. Симон нашел тело, когда бродил чуть в стороне от цветастых домиков, простую красоту которых уже начал ценить.

Он дошел до забора, свернул, пошел вдоль него. Колючая проволока наверху не вписывалась в картину счастья и любви, так что Симон просто перестал ее замечать. Проволока болталась где-то высоко, метрах в трех над его головой, и игнорировать ее было совсем не трудно. А вот кровь на сетке забора нагло бросалась в глаза. Она уже давно высохла, и на самом заборе, и на обрывках ткани, которые свисали с витков колючей проволоки. Ткань явно была раньше чьей-то цветастой рубахой.

Ее владелец пытался перебраться через забор. Почему бы и нет? Здесь каждый делает, что хочет! Но он сорвался, упал и поранился. Кровь уже засохла, но кто знает, вдруг ему еще нужна помощь? Симон не знал, сколько времени нужно человеку, что бы истечь кровью насмерть, так что просто пошел по следу из капель крови и сломанных цветов.

К телу он вышел очень быстро. Владельцу порванной цветастой рубахи уже не нужна была помощь, он получил ее сполна, но не ту, которую мог искать. Симон никогда не видел жертв побоев и катастроф, но не нужно быть криминалистом, что бы опознать сломанную челюсть, разбитый череп и переломанные руки. Его били чем-то тяжелым, долго и старательно, а сверх того еще и изрезали ножом.

Нож лежал рядом, большой и совсем не кухонный. Мухи кружились над трупом, муравьи ползали по лицу, а птицы позаботились о глазах, если только их не выбили во время избиения. И над всем этим счастьем стервятника висела немыслимая вонь, ощущать которую Симону еще не доводилось. Он отвернулся и зажал рот ладонью. От вида и запаха желудок выворачивало. С большим трудом Симон сумел сдержать завтрак внутри. Среди счастливцев коммуны есть убийца, психопат, и всех надо предупредить! И как можно скорее. Бегом!

Бегать Симон никогда не умел, так что пробежка оказалась не долгой. Он перешел на шаг, раз уж покойник никуда не торопится, и шагал к ближайшему цветастому домику. Надо просто найти людей! И люди нашлись. Двое парней шли своей дорогой, такие же блаженные, как и все вокруг.

— Эй! Парни, сюда! — заорал Симон и замахал руками.

— Привет! — заорали в ответ парни, замахали ему, и не изменили курс.

— Что за идиоты! — буркнул Симон, и снова заорал — Идите сюда, тут беда! Нужна помощь.

— Будь счастлив, брат! Счастье важнее всего! — крикнул левый прохожий, все так же не меняя курса.

Симон снова перешел на бег, обогнал их и перегородил дорогу.

— Там труп, парни! Человека убили!

Парни остановились. Один разглядывал цветы под ногами, второй смотрел на Симона и улыбался.

— Труп! Там! — неуверенно повторил Симон. — Вы меня поняли? Эй! Там труп!

Никакой реакции.

— Будь счастлив, брат! — подал голос любитель цветов после паузы, за которую мог бы добежать до трупа в траве. — Главное — счастье. Это все в голове!

— Да нету у него головы! Расколотили всю, расколошматили в кашу, размолотили, расхерачили! — взорвался Симон. — Понимаешь меня? А ну, пошли со мной!

Он потащил любителя цветов за руку, и тот просиял.

— Ты хочешь показать нам что-то красивое? Пойдем! Я — Сверчок, а он — Подорожник. Будь сча…

— Да, да, буду счастлив! Все в голове, счастье — главное! Я понял! Пошли!

Они пошли. Симон подгонял парочку счастливцев, как мог, но они так и не ускорили шаг.

— Вон он! — Симон подвел их к трупу, в самый центр облака вони гниющего мяса. — Видите? Его убили! Вы же меня понимаете, да? Убили! Грохнули, замочили, прикончили, уконтрапупили!

— Да, брат! — Подорожник улыбался, и глубоко дышал, наполняясь вонью. — Мы понимаем! Спасибо, брат! Он прекрасен.

— Охренел? — спросил Симон. — Прекрасен? Да он труп! Смори, кровища везде, все протухло уже. Тошнотина! Смотри!

Он поднял нож с земли, и запоздало понял, что оставляет свои отпечатки на орудии убийства.

— Видишь? Нож! Он хотел через забор перелезть, а его избили и зарезали!

— Забор? — слегка удивился Подорожник. — Так он, наверное, сигнал потерял. Забыл, как быть счастливым!

— Я понял! — вмешался Сверчок, и взял нож из руки Симона. — Я понял, брат! Тебя что-то беспокоит и расстраивает. Это потому что ты еще не научился быть счастливым. Это все в голове, важно не что случилось, а как ты к этому относишься! Смерть не повод терять счастье. Это даже очень красиво, смотри!

— Ты охрене… — завопил Симон и подавился криком.

«Охренел» — хотел сказать он, но уже не смог. Сверчок, с довольной улыбкой, провел ножом по горлу Подорожника.

— Видишь? — он толкнул приятеля, и тот упал в траву — Он все еще счастлив! И я тоже. И ты можешь. Посмотри, какой красивый красный цвет! Похоже на вино!

Симон отошел подальше.

— Не бойся, брат! Нечего бояться, это же просто смерть. Смотри!

— Не надо! — заорал Симон, но Сверчок не слушал его криков. Он повернул лезвие к себе. Замахнулся. И ударил себя в живот.

— Видишь? — он улыбнулся. –Ничего плохого не случилось! Нет ничего плохого для того…

Он сбился, глотнул воздух

— …для того, кто счастлив. Попробуй.

Он протянул нож Симону, и выронил его в траву.

— Счастье — в голове, — пробормотал он, пока падал лицом в траву. Он бурчал что-то еще, но Симон уже не понимал слов. Да и понимать не хотел. Один труп в поле только что превратился в три.

— Да ну, твою ж налево! — сказал Симон, поднял нож и побежал. И в этот раз уже не сбавлял скорости.

Он знал, в какой стороне забор и легко нашел его. В заборе есть ворота, и если идти вдоль сетки, то он найдет выход. Лезть через забор не хотелось — первый встреченный им труп уже показал, чем все может кончиться. Главное — выбрать правильное направление. Он постоял, разглядывая следы на заборе.

Первый труп, из трех его новых друзей, шел, скорее всего, от домов.

— Оттуда, стало быть! — Симон показал направление кончиком ножа. Он и сам пришел оттуда, со стороны разноцветных фанерных домиков. Шпиль антенны торчал в той стороне и помогал ориентироваться.

— Получается, что он шел к выходу — туда! — Симон снова показал направление. — И не дошел. А я дойду!

Он снова побежал, и скоро убедился, что выбрал правильный путь. Именно здесь он вошел на территорию колонии счастливых психопатов. Здесь его ждут ворота!

Запертые, разумеется.

***

Никто не охранял ворота, но теперь изнутри на них висел большой замок. Он подергал ворота, и это не помогло, как не помогли вопли и проклятия. Он бросил нож, и вцепился в сетку. Метров пять вверх, и он свободен! Если сумеет одолеть моток колючей проволоки наверху. И если не упадет! Нога соскользнула с сетки, Симон повис, и рухнул в траву. Еще одна попытка получилась не лучше. Забраться по сетке не хватало сил, что уж тут думать про колючую проволоку.

— Выживу — займусь спортом! — пообещал Симон сам себе.

И только теперь на самом деле понял, что может и не выжить. Смерть — такая мелочь для тех, кто счастлив вопреки всему! В том числе и смерть Симона. Он поднял нож, и пошел туда, где меньше всего хотел быть — к разноцветным домам. К каменному дому Наставника и остальных гуру. Им придется ответить — на все, и за все!

Нож Симон обтер о траву, и кое-как засунул ручку под ремень. Получилось неудобно, и на каждом шаге нож колол ребра, но футболка скрывала оружие. Не стоит шататься с окровавленным ножом в руках. Да и вообще, не стоит его кому-то показывать. Если дойдет до полиции, то на орудии трех убийств найдут его отпечатки! Так что лучше просто избавиться от ножа и выбраться наружу. И никакой полиции!

Счастливцы не обращали на Симона внимания. Иногда они махали ему и кричали обычное: «Привет!», и он с натугой отвечал тем же. Никто пока вообще не знал, что случилось. Симон получил много пожелания счастья, пару поцелуев и добрался до дома гуру.

Его дверь не была заперта. Он вошел внутрь, и сразу достал нож. Остатки крови на нем все равно пропитали футболку, и если рядовым счастливцам было плевать, гуру точно это заметят, так что лучше быть готовым к сложному разговору, который скоро начнется.

Кончиком ножа он ткнул первую дверь. Все так же не заперто, и все так же пусто. Проверять вторую не пришлось — он услышал смех и голоса, откуда-то с другого конца длинного коридора. Звуки напоминали вечеринку, и Симон пошел туда.

Толкнул ножом еще одну дверь. В комнате не было Наставника, но двое на диване точно были из породы гуру. Их выдавали костюмы, кружки пива и прислуга, которая эти кружки подносили. Несколько счастливиц сновали вокруг. Молодые, голые, и такие же блаженные, как и все. Одна подливала пиво, вторая держала тарелку с закусками и кормила левого гуру креветками из своих рук.

Ноги третьей торчали из-за дивана. Она явно стояла на коленях, и Симон шагнул в сторону. Да, она стояла на коленях — просто как подставка, на которую правый гуру сложил ноги. Он поднял руку, и дротик для дартса полетел через комнату. Только теперь Симон оторвался от трех раздетых девиц и увидел четвертую — там, куда летел дротик.

Она стояла у дальней стены, и закрывало грудь мишенью. Дротик летел к ней, но слишком низко. Он скользнул под мишень, и на всю длину иглы воткнулся в складку жира на животе, туда, где торчали еще два дротика. Еще один воткнулся в бедро, и кровь текла по ноге счастливицы.

— Мимо! — радостно завопил гуру и захохотал. Его смех и слышал Симон из коридора. И не только его. Смеялся его напарник, любитель пива и морепродуктов. Смеялись счастливицы. Смеялась живая мишень. Раны не повод терять свое счастье!

Симон осторожно шагнул назад, к двери, и пол предательски заскрипел под ногами. Гуру оглянулся и умолк. Смех в комнате затих.

— Привет! — заорала счастливица с подносом, замахала рукой, и поднос грохнулся на пол.

— Дура! — сказал гуру и воткнул костяшки кулака ей под ребра. Счастливица сложилась пополам и упала на колени, а остальные снова расхохотались.

— Ты! — Гуру поднялся. — Ты же тот, новенький который еще не отрекся от несчастливого мира, да? Ты не проходил тренинг?

Симон выставил нож.

— Это не понадобится! — гуру примирительно поднял руки.

Он поставил кружку на спину счастливицы, служившей подставкой для ног. Симон махнул ножом.

— Не подходи! Я видел! У вас там трупы! Выпусти меня.

— Трупы не важны. Здесь учат счастью, а счастье важнее жизни или свободы. И его принимают добровольно. Мы еще даже не всех берем, попасть сюда — большая привилегия. Но раз ты уже тут, считай, тебе повезло! Счастье — в голове. Надо только ее правильно настроить. Нет ничего, что не делает счастливым. Счастье — во всем! Ты боишься боли, смерти, бедности. Ты даже боишься самого страха, боишься бояться! А можешь быть счастлив — даже если боль, смерть и бедность. Обычно для этого надо отречься от всего, но ты — интересное исключение. Мы научим тебя всему, даже без отречения.

— Без ограбления! — заорал Симон и счастливицы снова расхохотались. — Вы отжимаете все имущество! И накачивает наркотой! Выпусти меня!

— Не могу, — очень грустно ответил гуру и ткнул ногой счастливицу на полу. — Вставайте, девочки. И ты тоже там, Махаон, бросай мишень, иди сюда! Наш гость примет счастье, даже если пока не понимает пока, зачем ему это нужно. Помогите ему принять решение! Операционная готова. А ты, пока еще несчастный человек, можешь махать ножом, можешь убить их всех, если хочешь. Тут все делают, что хотят, они не будут против! А ты?

Симону пару раз доводилось драться. Но никогда еще он не дрался с тремя голыми девушками, которые смеются и кричат: «Ты такой классный!» и «Будь счастлив!». Он рванулся назад, и захлопнул за собой дверь.

Ее дернули с той стороны, и он вцепился в ручку. Их пятеро там — он один здесь. И он не может держать ручку вечно.

— Да твою ж налево! — проорал Симон и снова побежал.

Счастливцы не утруждали себя проблемами, и каждый делал то, что хотел, в этом гуру не врали. Симон пыхтел и задыхался, обливался потом и размахивал ножом, а люди только кричали:

— Привет!

И никто не пытался его остановить. Голые счастливицы отстали. Пара случайных попутчиков увязалась за ним, как щенки, которые гоняются друг за другом, пробежали немного, с хохотом и воплями, и упали в траву.

Симон перешел на шаг. Ну, и куда идти? Отсюда нет выхода, кроме ворот! Он уже пытался залезть на забор, и не смог. Ворота заперты, и он не умеет взламывать замки.

Что-то скреблось в голове, в самой глубине мыслей, забитых страхом, злобой и несчастьями, и, наконец, пробилось наружу — дерево! Большой старый тополь. Симон видел его, когда слонялся по колонии. Только этот тополь рос рядом с забором, а его толстые ветки нависали над сеткой, свешивались на ту сторону. Можно забраться наверх, и спрыгнуть за забор. Такой прыжок может стоить сломанной ноги, но лучше сломать ногу, чем жизнь!

Симон легко нашел тополь. А с ним двух хиппи, сидящих в траве. В цветастых рубахах, по местной моде, в безразмерных штанах, и с битами в руках.

— Привет! — он замахал рукой и растянул рот в улыбке. Получилось не очень.

— Привет! — куда искренне улыбнулся счастливец, и поднялся. Его приятель встал рядом с ним. — Мы тебя ждем. Пойдем! Тебя тоже научат счастью.

Гуру знали свою территорию. И знали, куда он пойдет. Им ни к чему было устраивать погоню, тополь — единственный путь наружу. И что бы никто им ни пользовался, нижние ветки срезали давным-давно. Вблизи тополь больше походил на пальму, со стволом, голым метра на три. Забраться на ствол будет еще сложнее, чем перебраться через забор.

— Не бойся! — счастливец сделал шаг навстречу. — Я тоже раньше не понимал счастье. Сопротивлялся. Я — Бутан! А это мой брат, Орион. Тебе тоже нужно счастливое имя!

— Не подходи! — Симон показал ему нож.

— Не бойся! Счастье — важнее всего! — Бутан снова шагнул вперед. Симон держал нож в руке, и не опустил его, когда на следующем шаге Бутан погрузил лезвие в свой живот.

— Счастье — в голове! — сказал Бутан.

Он упал, и утащил нож за собой.

— Счастья тебе, брат! — сказал Орион, и замахнулся битой.

Улыбка не уходила с его лица, пока кусок дерева мчался к голове Симона.

***

Симону доводилось драться. Но предпоследний раз он это делал еще в школе. А последний — когда спор об опеке над ребенком, перед самым разводом, зашел слишком далеко, и превратился в скандал с рукоприкладством. Обе эти драки Симон проиграл и был побит. Но в тех драках его не пытались убить или того хуже — насильно осчастливить, и теперь страх придал ему сил и прыти.

Симон нырнул под биту, и та чуть задела волосы. Орион снова замахнулся, Симон присел ниже и обнял его за талию. Он сам пока точно не знал, что делает, но вдохновение пришло. Он рванулся вверх и рванул тощего парня за собой. Ноги Ориона оторвались от земли, он плашмя рухнул на спину и приложился головой к стволу тополя.