Бесплатный фрагмент - Курс на подвиг

Курс на подвиг!

Логбук суровой мужской яхты

Синопсис

В провинциальном городе Перми, в одной небогатой воскресной школе, один учитель внезапно захотел построить парусную яхту и походить на ней с детьми по бескрайним просторам Отечества. В одном из плаваний

Глава первая

<логбук яхты «Цесаревич»>

«Название: «Цесаревич»

Бортовой номер: SR690

Принадлежность: Российская Федерация

Экипаж: 6 человек

Маршрут плавания: Пермь — Кронштадт — Пермь, 6000 километров.»

<Гавриил>

«Спать не получалось. Завтра подъем в 6—00, умыться-одеться-съесть-бутерброд, и…

Дрожь снова пробила коленки. Ужас! Меня берут в космос, в бескрайний простор! Я и так худой, а за эту ночь, наверное, совсем скелетиком стану от переживаний.

Бородатый капитан сказал позавчера, что нам предстоит пройти три тысячи (тысячи!!) километров до загадочного Кронштадта, а потом столько же обратно. Да не на поезде, не на самолете (это все умеют) а на своей парусной яхте!

Мои черные волосы торчат в разные стороны от эмоций. Потрескивают. Кажется, кровать уже мерно качается на волнах, а по лунному потолку плавают дельфины.

До сегодня я думал, что 13 лет — это много. А сейчас я внезапно вспотел. Осознал: это еще так мало! Ведь капитан же предупредил, что мы останемся на этой яхте совершенно одни, без мамы и папы, без нянек и старших матросов.

Мы все будем должны делать сами!! Ставить огромные паруса, тянуть всякие канаты, прокладывать путь по настоящей морской карте! Ох, еще и драить палубу, и готовить пищу… Справлюсь? Не справлюсь?

Умру от страха.

Нет, еще жив.

Ай!! Будильник!!»

<капитан>

В последний раз заглянув на берегу в глаза родителям этих подростков, я с портфелем в руке шагаю на наш родной «Цесаревич». Мы с ним прошли уже более 20 тысяч речных километров и немало морских миль, что по меркам речной яхты очень увесисто. Ни секунды не сомневаюсь, что не моя в этом заслуга: Бог хранит нас по молитвам наших батюшек и родителей.

Хоть каким бы ты ни был атеистом или мерчендайзером, а в море без Бога не получится обойтись — Его сила, сочувствие и помощь ощутима как нигде больше,

слепоглухонемой услышит и увидит Его. Или вы просто соврете себе… но я не верю, дорогой друг, что это ты.

В глазах родителей было разрешение делать с их детьми все, что посчитаю нужным.

Никаким образом такой карт-бланш не соответствует ни моему стажу

работы с детьми (десять лет — не срок), ни моим духовным или умственным способностям. Это великий аванс… очень большой… драгоценные детские души я теперь обязан пронести сквозь все, что встретим. Нет, должен пройти с ними рука об руку; куда деваться с тесной яхточки? В этом и соль всего дела: ВМЕСТЕ.

У плавучего пирса, куда я шел неторопливой походкой, наши матросы сновали по яхте, готовя ее к отходу. Уже долетали обрывки фраз: «Кранцы давай! — А куда лоции засунуть? — ты позавтракать успел? — ай, в трюме застрял!…»

Ясное утро. Ветра мало, тепло, солнышко, однако тучи уже на горизонте. «Цесаревич» — это второй крупный подарок нашим Клубам от Господа Бога, после первой яхты, «Архимеда». В обоих случаях дело обстояло так, что нам в руки буквально «падали с Неба» старые, но крепкие яхты, требующие серьезной реконструкции. А почему знаем, что с Неба? Потому что мы узнали, как с Небом

можно говорить. Но об этом в другой раз.

Да, мы доделывали эти яхты сами; около 50 процентов их окончательной ценности составляла наша работа, а первые 50 процентов — работа Всевышнего. Это называется в Православии «синэргия», от древнегреческого «син» — вместе и «эргон» — работа. Точнее передает суть дела, чем модная «синергия» (как бы

«совместная энергия»).

Наш корабль — переделка из деревянного корпуса известного класса

«Дракон» (девять на два метра габарита, чуть меньше двух тонн веса, одна мачта, никаких кают, чистые «классические» линии, винтаж и грация хода). Теперь мы — с грот-мачтой от старой «четвертушки» «СТ-25» и поворотной бизанью из мачты катамарана класса «В».

После семимесячного ремонта и переделки «Цесаревич» — это композитная крейсерская двухмачтовая яхта-кэч коричневого цвета с белой палубой, водоизмещением две с половиной тон­ны, с отдельно стоящим рулем, объемистой рубкой, каютой на 6 спальных мест, колод­цем для подвесного мотора, камбузом и крошечным (но отдельным!) гальюном.

Время показало, что из данного корпуса было выжато все. Да, поведение на воде у нас оказалось неторопливым, а внешний вид у эстетов вызывал грустный вздох, зато управ­ляемость — надежнейшая, остойчивость крепчайшая, «спальная» вместимость в самый раз, прочность корпуса танковая, в общем — почти идеальная яхта для начала работы с детскими экипажами дальнего плавания. Крейсер!

В этот раз в бой идут почти «одни старики»… поразительно. В прошлом году мы с ними проделали очень, очень сложный путь в Севастополь. Было аномальное штормовое лето, причем мы шли от Перми «вниз» до морей сугубо навстречу ветрам в 10—16 (а на усилениях и 25!) метров в секунду — кто ходил, тот поймет, каково на небольшом паруснике с небольшим моторчиком денно и нощно идти в

очень крутой бейдевинд встречь полутораметровой волне — а после недельной отдышки в Крыму мы поернули назад и напоролись на опять встречный ветер той же силы, и с каждым днем все более холодный.

И эти-то детки, которые год назад плакали от усталости и назойливых

многосуточных ударов во встречную волну, от кровавых мозолей на ладонях, от утомительных мокрых вахт — все напросились на повторный подвиг. Этого не понять с берега! Надо ступить на борт маленького крейсера и взять в руки штурвал, только через месяц-другой что-то проснется в душе… как знать, может это — Взрослый мужчина за­шевелился?

Наши парни, по словам их родителей, после таких плаваний взрослеют сразу на год- два, начинают дома выносить мусор, здороваться со старшими, серьезней оценивать все жизненные ситуации, осмысливать слово и время. Сами…

Постоянно улыбчивый, черноволосый и слегка смуглый Гавриил производил впечатление мягкого, доброго и несамостоятельного мальчика. До нашей первой встречи он, кажется, умел и хотел лишь смеяться, развлекаться и наслаждаться.

Плавание показало, что он обладает прекрасным логическим мышлением, трезвостью оценки ситуации и немалым сознанием ответственности за всех нас. Его дневник, который он затем предоставил для написания данного произведения,

открывает и его почти отеческое отношение к младшим членам экипажа: Гавриил огорчался за их неудачи, радовался с побеждавшими, помогал немощным.

Серафим — кругленький курносый паренек с быстро меняющимся выражением лица, от плачущего до смеющегося, стеснительный при взрослых и шальной при детях, в плава­нии раскрылся сначала как совершенно «домашний цветочек», расклеившись и посто­янно ревя, потом попытался манипулировать нами как избалованный младенчик, зато к концу плавания набрал внутреннюю силу и заставил себя работать со всеми вместе. По­сле плавания Серафим сначала по привычке выплеснул на маму ушат эмоций и жалоб, но внутри него уже появился стержень воли, и скоро его поведение стало гораздо более мужским — самостоятельным и осознанным.

Небольшого роста, с мелкими чертами серьезного лица, Варфоломей давно имел христианское сильное стремление все делать по совести, слушаться старших, не грешить; но ему приходилось постоянно бороться с противной страстью — делать все по-своему, «я лучше знаю, как надо». Шла она от внутреннего разлада: сердце (самое внутреннее «я») поняло, что Бог есть, и что надо к Нему стремиться, а прилипшая к мирским игрушкам, телефонам, попсе и развлечениям душа упорно противилась этому. Из-за этого разлада мы со всей яхтой неоднократно попадали в трудные ситуации, однако все это шло на пользу и нам (мы учились прощать ближнего своего и внимательнее следить за обстановкой), и Варфоломею, который взывал о помощи ко Господу и укреплялся в стремлении делать все правильно.

Крепкий, приличных габаритов, с добродушным круглым лицом Александр воспринимался окружающими как самодостаточный и независимый подросток, уравновешенный и почти взрослый. Но плавание вскрыло в нем неиссякаемую жажду самолюбования, самопревозношения, выраженное эгоцентричное мышление: «Я, Мое, Мне, Хочу». Воспитанная отцом самостоятельность, без опоры на благодать Церкви, переросла у него в мощную убежденность, что все вокруг — это всего лишь окружающие, а он сам — Центр. Это много раз сталкивало его со всеми нами, и раз за разом приводило его к огорчению и даже слезам. Только к концу плавания, набив се­бе много «шишек», увидев очевиднейшие и нагляднейшие факты о себе, он смог при­знаться себе в этой отраве и начать осознанно бороться с ней.

Тяжело человеку бороться со своими страстями, и труднее всего — с эгоцентризмом, отметающим всякое руководство, послушание и любовь к ближнему.

Макарий был в этом плавании самым маленьким, как по возрасту — десять лет — так и по телосложению. Худенький, с большими глазищами, скромный и тихий мальчик. Но он рос в многодетной семье, а я уже имел счастье многократно убеждаться в выносливости и внутренних силах «многодетных» детей, поэтому на Макария у меня были возложены особые надежды. Его же телесная болезненность

лишь укрепляла его духовные силы. Да, плавание подтвердило эти предположения: хотя ему и было очень тяжело впервые в жизни оставить свою семью, особенно маму, однако он все перенес необычайно стойко, с самого начала твердо решив не сдаваться до самого конца. Бог явил ему особое Свое благословение в Городце, о чем пойдет речь дальше.

Я к началу описанного здесь плавания был послушником в мужском монастыре, убедившись всем своим опытом в необходимости всячески трудиться над изменением своей души. Встретил Создателя я уже после тридцати лет. Понял, что все прошлое безбожное надо решительным образом пресечь, и начать новую жизнь. Только это сможет приблизить к Тому, Кто есть единственный податель Добра и Любви. А как можно к Нему приблизиться, не став самому подобным Ему хоть в чем-то?! Вот и старался в послушании с Божией помощью научиться любить Бога и лю­дей, отсекать злое и умножать доброе. Физических сил у меня немного, знаний и уме­ний — тоже, поэтому в каждом плавании максимально старался использовать свои малые возможности, а недостающее восполнить — молил Бога. К подчиненным в коллективе я раньше относился хищно, как тиран; а теперь учился видеть в моих маленьких мат­росах не должников и негодяев, но живых людей, образов Божиих.

Иногда еще срывался на них, но все-таки просил прощения.

Итак, вся наша команда в сборе! Труби, горнист, играй «отход»!

<логбук яхты «Цесаревич»>

«01.07.2016. 23:20. Ветер 4 м/с Южный.

Отошли в 16:15. Яхта «Цесаревич» вышла из гавани лодочной станции с экипажем 6 человек. Было всем хорошо»

<Александр>

01.07.2016.

«Наконец-то сплав! Вышли из Моремана в 15:30. Состав экипажа: Гавриил, Иоанн, Варфоломей, Александр, Макарий, капитан Владимир. Скорость ветра 4 метра в секунду. Меня посадили за румпель. К ночи хотели включить мотор, но в него попала вода и ночью шли по буям под парусом (разошлись с 2 теплоходами). Моя вахта с 20 до 0 часов и с 4 до 8 утра. Прошли 80 километров. Настроение изначально хорошее…»

<капитан>

Отход — ответственный момент, но для капитана и для детского экипажа означает он совершенно разные вещи. Я принимаю его с тяжелым сердцем, как опасную ношу и дамоклов меч; для детей-матросов это восторженный шаг наружу, из привычного мирка — в мир волнующих приключений. Бывалые представляют, что их ждет, но тяжелое детьми забывается быстро, и у них в памяти снова рисуются радужные картины… а те, кто впервые в дальнем походе — вообще думают, что наше плавание будет подобно тури­стическому сплаву: весело, с брызгами, с кострами и купанием.

Но слёзы и мозоли исправят это представление.

Мы учимся совершать подвиги.

Наша яхта на этот раз была не очень готова к дальнему плаванию: по палубе не были устранены многочисленные протечки, электрическое оборудование требовало до­делки и ремонта, краска корпуса поблекла и облупилась, палуба давно уже не белая, ле­ерные стойки требовали укрепления. Однако решение принято — надо идти.

Доделаем всё уже на ходу.

<Александр>

«Через несколько часов после отхода я дрожащей и вспотевшей рукой сжимал короткое древко — румпель легендарной яхты «Цесаревич». Я — рулевой настоящего парусника! Кто мог такое подумать?! Пять человек доверили мне свои жизни. Как они рискнули на это пойти, наш капитан псих. Кто ему доверил нас, беспомощных наземных детенышей! Вокруг же вода!

Свежий ветер подергивал меня за капюшон, бизань-фал постукивал по моей макушке, матросики-соучастники как бы делали вид, что всецело мне доверяют. Паруса, свеженькие и гладкие белоснежные мешки на обеих мачтах, бодренько наклоняли наш корабль, подталкивая его вниз по течению нашей Камы.

В этот день все было как во сне: солнечные искорки на воде, плеск разрезаемой «Цесаревичем» воды, молитва перед отходом, резкие и быстрые команды капитана, беготня с веревками по палубе, прощание с родными. Еще вспомнилось. Когда я шагнул на палубу (она плавно качнулась под ногой) и с ухмылочкой спросил всего лишь «А где тут лежат таблетки от морской болезни…?», капитан гаркнул — «Все вещи на пирс!»

И началось. Все правильно, я ведь уже матрос. Задача матроса — знать, где что лежит. После часа пыхтения и таскания мы разогнули спины и выпали в осадок: вдоль 9-метровой яхты на пирсе была навалена 12-метровая гора всякой всячины.

Думаешь, мы что-то запомнили, запихав кучу обратно?! Нам понадобилось еще раз вытаскивать все на пирс, а потом обратно это засовывать. Руки и ноги просили пощады! Не так я представлял себе мое героическое плавание.…

Плеск и мокрые зайчики на волнах. Живая яхта, палуба как спина лошади — шевелится, ерзает.

Как смена вахты?!? Я еще хочу!!!

Э! А где моя мобила с чатами?! А комп — я ж завтра на «Прохоровке» в WoT `е в команде должен быть! И куда меня понесла моя головушка…

Фиг вам, я дойду.»

<логбук яхты «Цесаревич»>

«02.07.2016. 13:00. 1 м/с З-С-З. +23. Кливер, грот, бизань. Таборы.

Всю ночь и утро штиль, мотор не заводится. 2 человека поймали тоску по дому до слез. К полудню раздуло до 6—7 м/с С-З»

<весь экипаж хором>

«Сухарь, кто написал «поймали тоску до слез». Не тоска — бездна космическая, волком выл, фрицам такую бы тоску, когда шли по нашей Родине!! Знаешь, какая она? Пасть проглотистая, жадная, хлопает губами, заглатывает душу. Высасывает мозг.

Прошли какую-то Усть-Нытву. А оно мне надо?»

<Гавриил>

04.07.2016.

«Каждые сутки с 22 до 9:00 нету ветра. Идем 0,5 км/ч. Случайно выронили за борт перчатку и провели „спас. операцию“ над „утопленником“. В 19:30 пришли в Чайковский. Я и капитан пошли в магаз. Вечером вышли к шлюзу. Шлюзовались 20 ми­нут. К ночи починили мотор.»

<Александр>

«Потрясающий вид: этот шлюз, он же громадный, я никогда не представлял себе, что люди могут такое построить! Ты в ванне плескался? Прикинь, масенькая такая ванночка 250 на 30 метров, заплываешь такой в нее на яхте, за тобой из-под воды выезжает толстенная заслонка, и вода начинает куда-то уходить. Метр, два, пять… десять! Да хорош уже, страшно. Стены корявые, черные, склизкие, с них капает как в фильме ужасов и водоросли свисают. Пятнадцать метров… двадцать два!! Небо далеко вверху где-то, мы в колодце, нет, в шахте. Железные здоровенные ворота издает замогильные звуки: металл ворочается под страшной нагрузкой, земля давит со всех сторон.

По стенам в вертикальных желобах движутся вместе с нами вниз толстые железные бочки с крюками — это «плавучие рымы» для швартовки судов, мы за них цепляемся, чтобы не унесло водоворотами. Я вчера еще был «виртуальный герой» World of Tanks, а теперь сам как в танке — грубом, страшном, стальном. Это прямо в душу колотит, ору от реальности. Адреналин прет, это намного круче, чем компьютерные игрушки!

От меня жизнь людей зависит.

Двадцать минут.

Выдохнул: вышли из шлюза. Отставить бояться, вокруг снова солнышко. Но Иоанн снова ревет. Да, тоска по дому…

А я шагнул за пределы после этого шлюза.

Как это, быть мужчиной? Мне рассказывали, теперь проверим сами.»

<Гавриил>

05.07.2016.

«Весь день не было ветра. Ходим весь день под мотором, чтоб догнать график.

Днем зашли в город Набережные Челны. Купили бензин, набрали воды и двинулись дальше.»

<Александр>

«Ничего такой город, понравился их яхт-клуб: там нас радостно встретили, как давно знакомых. И у них много пацанов на яхтах самостоятельно ходит по водохранилищу. Я боюсь еще, а они как рыбки там каждый день. И в шторма тоже!

Капитан гоняет меня как таракана. Кричу уже, как гоняет! Всех гоняет. А сам дрых первые пять дней! Говорит, две недели не спал перед плаванием, так как доделывал ремонт на яхте. А сейчас отрывается — наверно, выспался.»

<капитан>

Дождёсся еще у меня. А нечего было лялякать всю ночную вахту над ухом!!!

Пока экипаж «акклиматизируется», на борту потихоньку налаживается привычный график: вахта — сон — вахта — сон — общие дела, и все по кругу. Погода пока что «шепчет», солнышко мягко сияет целыми днями, река извивается широкими петлями, вокруг берега: буйно заросшие лесом холмы, косогоры, лощины. Городов и по­селков немного, они скромные, рабоче-крестьянские и привлекают внимание

лишь на несколько минут, потом взгляд соскальзывает с них на просторные речные ви­ды. Навстречу изредка выплывает из-за поворота очередной буксир-толкач с баржами, танкер или речной пассажирский лайнер. Белоснежные «пассажиры» идут ходко, оставляя приличную волну: наш кэч шумно втыкается в эти горбы и плескается, как медведь гризли во время охоты на лосося.

<Гавриил>

06.07.2016.

«Идем под мотором, в ср. за сутки проходим 260 км. В широких водах сели на мель. Хотели меня с Матвеем посадить на фал и поднять, чтоб сойти с мели, но закренились и подул ветер и мы сошли. Вечером на вахте сделал фото.

Иоанн засыпал на вахте каждые 5 минут (ревел каждый день).»

<капитан>

Герой не тот, кто не ревел — а тот, кто все прошел.

<логбук яхты «Цесаревич»>

07.07.2016.

«…Я забыл вчера записать бортовой журнал. Мы впервые пересекли Камский разлив Куйбышевского водохранилища. Мне очень было страшно. У Яна ускакала вахта.»

<капитан>

…чего-чего ускакало?!? Хорошо, что голова не ускакала…)))

<Гавриил>

07.07.2016.

«Пришли в Казань на лод. станцию. Местные подарили нам чак-чак. Было вкусно! :-) Сходили в душ, помылись. Потом нам один человек провел экскурсию по своей яхте. Нам бы такую! В моторе поменяли масло и сразу стало ощутимо тише и пе­рестал издаваться этот ужасный скрип»

<капитан>

Скрип очень нервировал меня — свеженькую четырехтактную «Ямаха-20» нам благословил родной монастырь, и конечно я опасался ее загубить, а тут третий день из­нутри этого дорогого чуда нерегулярно раздается такой противнейший скрип или свист, как от проскальзывающего ремня генератора. А ремня-то там нет! А визг есть! Что думать?…

(забегая вперед, скрип сей остался понемножку до самого конца путешествия, хотя и стал значительно реже и тише после замены масла в «ноге». Сколько нервныхклеток погибло от этого. Зато без скрипучей «Ямахи» мы точно заскрипели бы сами, и не раз! Выручила здорово! С ней также было связано одно из чудесных вмешательств)

<логбук яхты «Цесаревич»>

«08.07.2016. 18:00. 2 м/с Ю-В. +23. Грот, мотор. Козьмодемьянск.

Утром мы шлюзовались поднимали грот и мне защемило палец мы его сразу обработали все стало хорошо»

<капитан>

Отчаянный крик резанул по ушам почти сразу же после инструктажа по правилам безопасной работы с фаловой лебедкой. Один из моих ребят, желая помочь другому под­нять грот, схватился за барабан лебедки — и очередной рывок сильно прижал два пальца правой руки туго натянутым фалом. Бегом туда, раздали, отмотали, отлепили рас­топыренные пальцы… выглядели они ужасно. Раздавленные, белые, кривые. Но все было уже давно отработано: ощупать, покрыть противоотечной и обезболивающей мазью, потом шина, бинт, пацана в каюту, кружку чая и конфету.

До переломов в этот раз не дошло. Зато техника безопасности до всех дошла.

Глава вторая

<Гавриил>

08.07.2016.

«Прошли уже почти полпути. Днем пошел дождь. Под вечер приглушили мотор и шли под парусами. Открыли банку с шампиньонами, наелись досыта».

<капитан>