Бесплатный фрагмент - Кто мы и зачем на этом свете?

Часть первая. Наши атаки на стереотипы

1—1. Зачем?

Пожалуй нет для человека более прочной жизненной опоры, чем ощущение своей правоты — правоты мысли, слова, убеждения и поступков в соответствии с ними. Но выяснить меру своей правоты нельзя иначе, как сравнением с другими такими же претендентами на правоту — в общении с ними. А самое простое и распространённое общение между людьми — речь, связанная из отдельных слов-понятий.

И одно дело, когда понятия толкуются в меру индивидуальных способностей, в зависимости от знаний и опыта, и совсем другое, когда они уже истолкованы авторитетными, образованными и опытными людьми — в официальных энциклопедиях. И тогда остаётся лишь уточнять — насколько они соответствуют изменившимся условиям современности, или продолжают укореняться устаревшими стереотипами.

Например, из Википедии: «Власть — это возможность и способность навязать свою волю, воздействовать на деятельность и поведение других людей, даже вопреки их сопротивлению. Суть власти не зависит от того, на чём основана такая возможность».

Вспоминается нечто аналогичное и про государство — как политический аппарат насилия.

Но, позвольте — сегодня речь о власти, избираемой самим обществом из числа лучших своих представителей, к тому же обязаных проходить через конкурентный отбор между собой и только победившие в этом отборе удостаиваются мандатов на высшие полномочия по распоряжению общенациональными природными богатствами, денежными потоками, трудовыми ресурсами, а, по сути — судьбами людей.

Для чего, спрашивается? Неужели для того, чтобы не как обычно, а гораздо талантливее навязывать властную волю вопреки воле тех, кто так старательно их отбирал на свою, выходит, голову?

Очевидно, стереотип мышления о власти настолько укоренился, что не позволяет даже размышлять о совершенно ином предназначении власти — как коллективном Организаторе всех организаторов, с подобающими для этого высшими организаторскими качествами.

Не говоря уже о принципиальных изменениях в самих отношениях общества и власти, согласно которым не власть обществу, а общество сдаёт общенациональные ценности во временную аренду власти на срок избрания, с целью проверки практикой и периодической замены ошибочно избранных на более достойных.

И означает это — завершение практики распоряжения общенациональными богатствами, денежными потоками и трудовыми ресурсами — случайными персонами и только по одному единственному критерию — неизвестно как накопленному капиталу. И соответствующими рисками государства — то ли они распорядятся ими во благо всего общества, то ли прежде всего на собственное благо.

Очевидно, что с учётом изложенного — страницы Википедии были бы достойны иной формулировки понятия о власти. Например, — «Власть — это избираемый обществом коллективный Организатор экономической и социальной деятельности общества с возможностью периодического совершенствования, и гарантирующий исключительно мирное развитие общества силами внутренней и внешней безопасности».

Конечно же, предвидится вопрос — а как же быть со свободой мысли, слова, убеждений и поступков? Но об этом — в следующей атаке на стереотипы!

1—2. Иное понятие о правовом государстве

Автор опускает подробности о том, что в таком государстве д о л ж н о иметь место разделение властей, права и свободы д о л ж н ы быть незыблемыми, а само право д о л ж н о верховодить — национальной властью и законами, общественными организациями и самим государством.

Всё верно, если не ставить вопрос: так что же на самом деле верховодит — право или вот это волшебное д о л ж н о, которое и является самой решающей гранью между идеальной и реальной конструкциями права?

Но судебная ветвь на то и добавлена, чтобы верховодить истиным положением права, а её решениям обязаны подчиняться все, от рядового гражданина до Президента.

И в демократическом, выходит, обществе необходимо в первую очередь избирать не депутатов, не губернаторов, мэров и префектов, а С у д е й. Тогда — почему не так?

Да потому, что эта ветвь власти не владеет главным — полномочиями превентивного свойства, способными активно упреждать возможные расхождения между тем, как д о л ж н о и тем, как есть.

К солидному статусу Судов настолько привыкли, что никого уже не удивляет — как они ровно столько, сколько существует цивилизация — всгда плетутся в самом хвосте уже свершившихся событий с попранием прав и свобод человека, сопровождаемым ничем не обратимыми жертвами, ущербами и потерянным временем, причём таких масштабов — что и десяти высших мер ответственности категорически не хватает, на что стали и рассчитывать самые масштабные по выгоде преступления.

Ну а если по тысяче разных объективных и субъективных причин — от глухомани до потери единственного кормильца — заявлений в правоохраниельные органы не поступает — такое государство тоже может считаться правовым?

Выходит, до того самого момента, как схватили за руку — фактически можно творить всё: и что разрешено и что запрещено законом — при прочном верховенстве права.

И именно поэтому вопрос об идеологии нравственности является единственным всеобщим, в ранге государственой и обязательной для всех — под эгидой Конституции с Кодексом персональной ответственности за все возможные проявления безнравственности между людьми.

И может тогда общество в какой-то мере станет правовым не по статусу и количеству судов — а по тому, что творится до судов.

1—3. Иное понятие об автономном статусе

Легко ли раздавать национальные суверенитеты — словно сувениры? Наверное — легко, если в упоении свободой перепутать эти схожие по звучанию понятия.

Но сегодня и педагоги от обществоведения усердно принялись муссировать проблему приближения к свободной до полной автономии личности при той же тенденции отмежевания от общества, от власти, от государства. Похоже — что и модель некоего гражданского общества уже и не мыслится без этого.

Ну а что же на самом деле может из себя представлять автономная личность — если автономия подразумевает независимость от внешних факторов, при внутренней самоорганизации и полной самообеспеченности?

А это означает ни много, ни мало — а такую личность, которая прежде всего сама достигла широчайшего диапазона способностей — от понимания философских материй до виртуозного владения молотком и уходом за своим же отхожим местом.

Есть такие? Если есть, то и им предпочтительно объединяться в коллективы по целому ряду обстоятельств — в которых один в поле не воин. А такая автономность и для предпринимательства означает не просто овладеть частью земли-территории, а обеспечить её всей независимой инфраструктурой с собственными источниками воды, тепла, энергоснабжения и тому подобного.

Но разве земля принадлежит не государству, и те же деньги выпускает не оно, а успех твоей собственности не зависит от общего со всеми обменного рынка? Значит и это надо иметь своё независимое.

А может всё же перепутали новые педагоги тенденцию к свободной личности — с прежней тенденцией к свободной барской самостоятельности за счёт общей природы, энргоресурсов и аристократической упряжки из целого семейства слуг и служанок — что и близко не походит к современному понятию о гуманизме?

1—4. Иное понятие о частной собственности

Автор заранее соглашается с тем, что о частной собственности известно по сути всё. Но известно с двух противоположных идеологических позиций. Иное понятие о ней — есть понятие внеидеологическое и общегражданское. И первый вопрос в связи с этим — почему частная, а не традиционно индивидуальная, семейная или коллективная по договорённости?

Очевидно — с той целью, чтобы отделить её от общей со всеми земли, что необходима для непосредственного удовлетворения жизненных потребностей — специфической направленностью на участие в обменном процессе с целью дальнейшего повышения своего жизненного уровня.

И всё было бы вполне цивилизованно, если бы и в современном понятии о ней не оставалось звучать рефреном от рабских времён владение и живой рабочей силой. Можно и не вспоминать Канта, размечтавшегося о том, что человека никак нельзя причислять к средству для достижения благополучия другим человеком.

Отметим только — что там где заранее предусматривается подчинение одного человека другому — никакой речи о свободе и свободном рынке быть не может в принципе!

Не менее щепетильным является вопрос о неприкосновенности частной собственности, которая до беспредела заполитизирована. На самом деле она правомерна только в пределах частного владения. Но как только частное лицо, его товары и услуги выходят на общественный рынок — они немедленно подпадают под конституционную обязанность власти защищать права и интересы других участников рынка с естественным преодолением полной неприкосновенности.

При этом особое значение приобретает тот фактор, что если (как утверждают правополитические силы) частный бизнес подвигается личными талантами и способностями, то никак нельзя игнорировать саму природу и предисторию частной собственности, которая одинаково может быть как заработана, так и завоёвана силой или добыта другим преступным путём с удачным обходом законов. А в связи с этим — прежнее заполитизированное понятие о необходимости т.н. экспроприации должно быть основательно пересмотрено.

Но венчают все эти коллизии с частной собственностью — узаконеный фондовый бизнес, который греет руки на нетерпеливом ожидании, когда в каком-нибудь уголке нашей планеты случится дезорганизация, дестабилизация, катастрофы и прочие беды.

Вывод — то напрашивается какой: ведись частный бизнес по всем благородным джентльменским правилам — возможно и не было бы ни поляризации свободным рынком, ни рейтинга с мультмиллионерами. И зависть бедного к богатому становится совершенно не при чём.

1—5. Иное понятие о госсобственности

Очевидно — что понятие о государственной собственности можно почерпнуть из множества словарей и энциклопедий — как самостоятельно, так и посредством мощных интернет поисковиков. Но автор не станет этого делать — в том числе и по той причине, что многие из них, причём и особозначимые, преподносятся либо догматическими и не поспевающими за временем, либо предвзято идеологически, либо просто с вложением мировоззренческих взглядов, которые как минимум имеют две интерпретации.

А пусть каждый сам себя спросит — что означает государственная собственность. Принадлежащая государю -Монарху? Уже нет. Государству — как формальному юридическому образованию с пограничными столбами? Только условно и в международном плане.

Но может персонам в государственной власти? Тоже нет — они же сегодня в отличие от единовластного Монарха стали временным явлением во власти. Тогда получается что она (в отличие от частной) — вроде как изначально ничейная? Да — так многие хотели бы полагать в надежде поманипулировать ею как бесхозной.

Однако не стоит гадать — никакую принадлежность нельзя определить точно и объективно, не прибегая к главному критерию — критерию её созидательного авторства, которое принадлежать может только живым людям. И в общем случае именно на это указывает то обстоятельство, что при формировании представительской власти население государства через условные доли собственности вручает ей посредством мандатов на распоряжение ею, но отнюдь не владения.

И теперь автор осмелится, пожалуй, дать обобщающее понятие о государственной собственности — как о собственности общенациональной, принадлежащей народу данного государства на паритетных началах согласно вложенному труду — частично сдаваемой во временную аренду очередным представителям власти для решения общих для всех задач, принципиально непосильных или малоэффективных в индивидуальном порядке.

И наверное — в первую очередь для гарантированного обеспечения жизненных прав и свобод, принадлежащих в семьях каждому от рождения и неотчуждаемых. Впрочем — уточнения желательны, и особенно теми из молодых талантов, кто устремляется к соисканиям учёных степеней.

1—6. Иное понятие о диктатуре

Казалось бы её уже нельзя рассматривать иначе, как антипода демократии, правам и свободам.

Однако весь исторический опыт сравнительных оценок общих плюсов и минусов даёт право поставить вопрос о том — не рано ли заклеймили само понятие *диктатура* и способна ли даже самая идеальная демократия обходиться без элементов диктатуры?

Ответ напрашивается такой: судя по естественному разбросу индивидуальных уровней развития и самоорганизации с адекватным пониманием того и другого — рано.

И опять же — казалось бы именно такой вывод звучит в прямое противодействие цивилизации, включая демократию. Однако и он не носит однозначно субъективной оценки, а достаточно сказать, что ни одно даже самое цивилизованное на сегодня общество не имеет такой Конституции, которая бы успешно обходилась без приложения к ней солидного перечня принудительно-силовых вплоть до лишения свободы мер — к тем, кто либо по недопониманию не знает подлиной меры прав и свобод, либо осознанно — используя обман, мошенничество, насилие и прямое покушение на жизнь другого правообладателя.

Оказывается и диктатура диктатуре — рознь и на самом деле существует такая, которая именуется диктатурой Закона, и самая желаемая для того большинства, которое устремилось к цивилизованным отношениям.

Но особое место среди понятий о диктатуре занимает т.н. диктатура простонародного большинства или такого — труд которого систематически, начиная от самого рабства, оценивается далеко не адекватно вложеной жизненной энергии — с извлечением из этого частной прибыли.

Но ведь подлинная суть вовсе не в извлечении прибыли. Она в том, что если затраченная жизненная энергия не оплачивается с тем, чтобы быть полностью восстановленной — то неадекватная эксплуатация влечёт за собой не абстрактную прибыль, а вместе с ней прямо покушается на состояние дееспособности, здоровья и саму жизнь. Так разве такой способ не созвучен с теми, против которых направлена диктатура Закона?

А применительно к России — хвалёная династия Романовых вплоть до своего падения так и не удосужилась встать на конституционный путь развития — несмотря на то, что в соседней Европе давно уже существовало римское право. Возможно потому, и вопреки Марксу — революционные перевороты не прошли нигде — кроме России.

1—7. Иное понятие о демократии

Оторвёмся на минуту от набивших с давних времён оскомину политических интерпретаций демократии и определимся в том — какие задачи в жизни каждого общества главные. Наверное это — экономика и политика, жизненный уровень человека, соблюдение прав и свобод, гарантии безопасности и перечень можно продолжать по приоритетности.

Но есть задача не просто главная, а судьбоносная. Судьбоносная в том прямом смысле, что определяется моментом вручения власти — всех полномочий по распоряжению общенациональными природными и трудовыми ресурсами, бюджетными средствами от налогов с населения и по сути через решение всех главных задач — жизнями и судьбами людей.

Значит — именно на неё прежде всего должны быть направлены усилия и средства населения и власти, и ведомство должно быть организовано укомплектованным и оснащённым никак не хуже, чем остальных традиционных.

Или так и продолжать считать, что демократия — это дело свободное, лично каждого и судьбоносность обнаружится сама собой, как в экономике — невидимой рукой Адама Смита.

Тогда хотя бы спросим — какой рачительный хозяин откладывает решение судьбоносного момента на самый его канун, если в его распоряжении целых четыре года времени для спокойной, планомерной и целенаправленой на судьбоносность заблаговременной подготовки к нему?

Почему — как и сто лет назад нет доверия огромнейшему контингенту населения, в котором каждый бы желал считать свой голос самостоятельным и прямым — без каких либо политических посредников в организованых сверху партиях, которые уже не просто дебатируют в Парламенте, а всё государство начали делить на противостоящие регионы — белые и красные.

Мало того, что каждый федеральный закон, принятый на смеси частных идеологий — автоматически и вопреки Конституции превращает их в одну государственную и обязательную для всех уже под страхом не партийной, а уголовной ответственности.

И в целом получается, что избиратель пыжиться изо всех сил в надежде, что жизнь улучшится после вручения власти — всех общенациональных ресурсов для экономического регулирования трула, занятости, жизненного уровня, а ещё и развития — а эти ресурсы запросто покупаются и продаются помимо её — на свободном рынке неизвестными лицами, не проходящими никакого отбора, кроме как по наличию финансов, которые ничем не пахнут.

1—8. Иное понятие о равенстве

Равенство это уже оскомину набило на политических языках правдоискателей и почитателей справедливости. Европейская модель коммунизма, начинающаяся от Томаса Мора и Томаззо Кампанеллы — предполагала, что идеи равенства и справедливости нельзя воплотить иначе как либо через высочайшее сознание, либо через государственный контроль за мерой труда и потребления на основе общественной формы собственности.

И в первую очередь речь шла о превалирующем большинстве тех — кто больше всех и тяжелее всех трудился, а вознаграждение за это получал мизерное.

А тем не менее и современные Конституции никак не отказались от идеи справедливого равенства, заложив её уже в основу правового поля. Но теперь речь идёт уже не о физическом или умственном равенстве, для чего требуется не только ускоренное развитие низших уровней, но и торможение высших — дабы все других подождали.

Сегодня речь о справедливом равенстве перед Законом и Судом, призванным выправлять не естественное, а искусственно создаваемое неравенство до них.

Но кто может ответить — как его обеспечить, если на стороне истца выступает всего лишь один т.н.,бесплатный государственный защитник, а ответчик имеет возможность нанять хоть целую контору адвокатов — да таких, которые одной лишь юридической казуистикой способны прямо в зале суда поменять местами одного с другим.

Не было у утопистов таких выверенных законов. Но если они появились, а и правового равенства тоже нет — то это уже не утопизм, а разгильдяйство обыкновенное, подпадающее под спрос и ответственность, и вопрос лишь в том — кто должен спрашивать: либо идеальная Фемида с повязкой на глазах, либо избранный действующий Гарант силой того же Закона.

Но сдаётся — Фемида потому так легко закрыла глаза, что не обременена она ни чувствами, ни вещами, ни едой, ни водой, ни мужьями-ловеласами и ни сопливыми детьми.

Ей и заботы то всего лишь записать для начала участников тяжбы одинаково: преступников — в невиновные, а невиновных- наоборот. Ну нет ещё на нашей Земле идеальных Гарантов и Судей, аединственное из того, что есть — это выбор таковых из числа наиболее образованных, опытных и морально устойчивых по практической деятельности и реальному поведению.

И таким образом мы приходим не к революциям и реформам — а к банальной и рутинной повседневной работе с кадрами — которые решают всё. Но разумеется — в первую очередь по отношению к творцам и проводникам Законов.

А сохранился ли ещё скромнейший обелиск с именами страстных мечтателей о справедливом равенстве — в Александровском саду. Но если нет — значит и с идеей о справедливости в 21 веке решили покончить.

1—9. Иное понятие о власти

Есть у политиков расхожее выражение: каков народ — такова и власть

Автор позволит себе принципиально не согласиться с этим по той простой причине, что при этом не учитывается одна существенная деталь — в которой при формировании власти происходит смещение центра властного потенциала, олицетворяемого мандатами от множества избирателей — к группе избранных претендентов и в виде широчайших полномочий по осуществлению власти.

Значит — именно на величину этих полномочий власть и обязана быть выше и лучше — каким бы менталитетом ни обладал народ. Другое дело — как понимают сущность власти сами её представители: либо ещё по старому — как владение и повелевание кем-то и чем-то, либо по новому — как Организатора всех организаторов по ниспадающей иерархии, для чего по сути и вручаются полномочия от народа по распределению общих материальных ценностей, включая налоги с народа, которыми — обладай он высочайшим менталитетом — мог бы распорядиться и самостоятельно.

Однако если всё же по новому, то для того чтобы быть избранным во власть — кричаще недостаточно нынешних предельно опрощённых требований по достижению возраста в 21 год, наличию элементарной дееспособности и условия свободы от содержания в местах её лишения по приговору суда.

Причём требуются уже не только опыт, деловые качества и организаторские способности (а для законотворцев — юридическое образование) — а и высокие морально-волевые качества со способностью самоотверженно отказываться от личных и узкокорпоративных интересов — присущих до власти — в пользу общих интересов во власти.

А это пожалуй самое трудно распознаваемое качество претендента: его не определить за короткий срок предвыборной кампании или усамовыдвиженца, или в условиях модного сегодня накручивания имиджа и харизмы по такому судьбоносному моменту. Его элементарно скрыть за пышными фразами и пафосными заверениями.

Распознать его достоверно можно только по совместной коллективной, муниципальной, региональной практической деятельности в течение всего межсозывного срока — деятельности, заслуживающей более высокого уровня власти. Но это, очевидно, при условии — если и народ и власть придут к одному и тому же выводу, что формирование очередного состава власти — задача не просто главная, а судьбоносная по отношению ко всем главным.

1—10. Иное понятие о парламентаризме

Давно уже задаёмся вопросами — отчего это в Конституции настолько тривиально просты пороговые требования для избрания депутата во власть, которые вполне подходят и для любого менеджера средней руки?

А оказывается!

Депутат, по определению, лицо, избираемое населением и уполномачиваемое ходатайствовать перед профессиональной государственной властью — дополнять законы коррективами с мест, не всегда усматриваемых чиновниками с властной высоты.

И тогда вполне логично, чтобы такими уполномочеными были наиболе активные и авторитетные представители самых различных слоёв населения — от домохозяек до хозяйственных субъектов, артистов, спортсменов, писателей и поэтов.

Лишь бы (по Конституции) стукнул 21 годок, не был бы дебилом (а интересно — сколько выдано справок кандидатам о нормальной дееспособности), да не находился в «местах отдалённых» по приговору суда! Из изолятора временного содержания — ещё можно попытаться поуправлять государством!!!

А, очевидно, теперь и обеспечивают «ходока» не на общенародные налоговые средства, поскольку время единого блока беспартийных с партийцами прошло, и почему это я — беспартийный — должен попрежнему содержать правых, левых и центральных политических? А то и тех, против которых принципиально голосовал за допуск к власти надо мной.

Но как же получилось, что кто-то и когда-то уполномочил подобных «ходоков» от народа к власти — становиться автоматически законотворцами общенационального государственного уровня и занимать важнейшие профессиональные государственные посты, для чего по всем мыслимым канонам требуется, как минимум, высшее юридическое (правовое) образование, кроме специального по функциям власти?

Двадцать лет, как и в новой России идёт откровенная профанация управления страной самодеятельным законотворчеством — на дешёвом популизме от т.н. свободной демократии, по которой один закон разрешает приобретать землю и строить на ней всё, что целесообразно новому хозяину по законному праву, а следующий закон заставляет судебных приставов бульдозерами сносить эти строения начисто и вместе со всеми правами и свободами.

Какая же это, спрашивается, демократия, когда один несовершенный закон — другим несовершенным законом погоняется и виноватых нет? Не говоря уже о том, как вошло в традицию завершать дискуссии по самым острым проблемам, на самом высшем научном уровне — беспомощными выводами со ссылками на несовершенство законодательства, на юридическую безграмотность населения, на всё, в чём только можно уличить обывателя.

Так ведь именно ему предоставлено право не только избирать, но и запросто быть избранным для того, чтобы попытаться порулить общенациональными природными богатствами страны, денежными потоками, трудовыми ресурсами, судьбами и самими жизнями населения. Кто же откажется, как говаривалось на прошлой Руси — «из грязи, да прямо в князи». Всего-то требуется стать беззаветно преданым какой-либо одной партийной идеологии.

Часть вторая. Русофобия

2—1. Откинь забрала, Интернет

Наверное и не охватить весь прилив энергии, чувств и собственной значимости, которыми одарил, соединил и ещё теснее сблизил обитателей планеты — Интернет. Но только почему же не оставляет ощющение какого-то остаточного лицедейства, разочарования ложными посылами и в целом — не слишком ожидаемой порядочности?

Конечно же — вполне можно понять тех, кто увязал сети с хранением и движением ценностей, с конфиденциальностью, с интимными темами и другим сокровенным, немыслимым ещё без охранительных мер. Но ведь — как когда-то и кем-то началась лихорадка с ника-пиками, масками на анонимных тусовках и забралами на Интернет-ристалищах, так она всё больше изощряется.

Лихорадка со всеми модными аксессуарами, под которыми стираются подлиные лица, и каждый желающий одними кликами мышки штампует своё окружение пачками т.н. друзей, а в одноклассниках — толпы подвизающихся к ним каких-угодно классов.

Под которыми всякий трусишкапо натуре — становится отважным на любые колкости и мерзости, оставляя своё лицо неуязвимым для стрел с точным попадание в ответ, а банальную хитрость можно запросто приподнести за философскую мудрость.

За которыми сообщества по интересам наводнились случайными юзерами, ничем не интересующимися, кроме возможности вообразить себя интересными. Где значимость твоего творчества оценивается не по содержанию, а по количеству одинаково анонимных зевак обыкновенных, профанов выдающихся и просто — обожателей жареных сенсаций и любителей пошлостей, но как можно больше ярких.

Выходит, что свобода для того и потребовалась — чтобы удобней прикрывать ею анонимные продкладки?

Мы можем на каждом международном перекрёстке кричать о толерантности и об избавлении от ксенофобии. Но для этого же прежде всего надо быть открытыми друг перед другом.

Мы все почувствовали — какую неоценимую услугу оказал Интернет оппозиционно-диалектическому движению и развитию. Но разве можно себе представить подобное на живых, открытых, традиционных митингах и шествиях — в масках, одинаково успешно утилизирующих лица и под борцов за права и под бандитов, попутно устраивающих погромы и грабежи

2—2. Почему русо-фобия?

Русофобия (нем. Russophobie, фр. russophobie и др.-греч. — страх) — предвзятое, подозрительное, неприязненное, враждебное отношение к России и русским. (Русофобия — Википедияru.wikipedia.org›Русофобия).

Другое официальное название России — Российская Федерация, государство в Восточной Европе и Северной Азии. Территория России в её конституционных границах составляет 17 125 191 км [; население страны составляет 146 748 590 чел. (2020). Занимает первое место в мире по территории.

Русские — восточнославянский народ, самый многочисленный народ России, самый многочисленный европейский народ. Есть крупные диаспоры на Украине, в Казахстане, США, Белоруссии и ряде других стран. Культура русского народа имеет давние традиции и является фундаментом современной культуры всей России. Национальный язык — русский.

В более узком смысле — страх перед Россией или курсом российской внешней политики. часто выступает как цельная идеология. Недружелюбное и даже враждебно-агрессивное отношение к русским, в частности, или России в целом.

О причинах русофобии вообще — достаточно полно изложено в любом интернет-поисковике на данную тему. Нас интересует период, связанный с событиями 20-го века, ознаменовавшимися революционным переходом от консерваивной монархической государственности с частной собственностью — на собственность общенародную с централизованным управлением и защитой российским государством. А от такого перехода — и с видением России в качестве государства, которое может быть опасно для соседей.

Русофобия была, как правило, связана с тем, что некоторые западные страны воспринимали русских, как варваров, у которых минимально развита культура и существует склонность к автократической модели правления.

Немаловажной роли для страхов перед русскими — способствовали прошлые победы над французскими, немецкими, польскими и иными агрессивными захватчиками Русм, России и особенно СССР.

Но под какими бы причинами ни выступала русофобия — их можно равно интерпретировать и как собственными недостатками в развитии цивилизации, и как постоянное давление снобистского превосходства западной цивилизации над, якобы, второстепенными восточными евро-азиатскими народами, которое особенно обострилось с неоднократными попытками реванша за возвращение российской Бонанзы в лоно клановой аристократической Синекуры, с лишение господских привилегий царсой власти — революционной гражданской войной превалирующего большинства трудового народа России.

2—3. Кого пасла ПАСЕ?

(Резолюция 1481 — интересный открытый документ, приводится полностью)

В январе 2006 года, приняв проект соответствующей резолюции, Парламентская Ассамблея Совета Европы (ПАСЕ), сделала первый шаг на пути осуждения тоталитарных коммунистических режимов.

Считая дело всесторонней оценки и осуждения коммунизма исторически необходимым и справедливым актом, мы ценим, что шаг к этому был сделан на столь широком международном уровне. Пострадавшие от коммунизма народы ждали такого события очень давно — ещё задолго до того, как на Нюрнбергском процессе прозвучал приговор национал-социализму.

Вопрос об осуждении коммунизма всегда имел особое значение для русского народа, испытавшего на себе невиданный геноцид, в результате которого десятки миллионов наших соотечественников были физически уничтожены, десятки миллионов — брошены в концентрационные лагеря и тюрьмы, подвергнуты бесчеловечным истязаниям (в том числе

карательной психиатрией КГБ), физически и морально искалечены, ограблены, изгнаны из своей страны.

Среди русских людей, ставших жертвами коммунистического геноцида, оказалось и самое большое в истории человечества число мучеников, признанных церковью погибшими за исповедание Веры.

К великому сожалению, в минувшем ХХ веке международная общественность не нашла в себе сил и решимости официально осудитькоммунизм и, увы, часто оставалась глуха к голосам борцов с красным тоталитаризмом, хотя уже с самого начала коммунистического

эксперимента его преступный характер для всех мыслящих людей был очевиден.

Но для преступлений против человечности и преступников, их совершивших, не может быть сроков давности. Поэтому и сегодня, когда тоталитарные коммунистические режимы потерпели закономерный крах во всей Европе, вопрос об осуждении коммунизма — актуален.

И не только в силу того, что в известных частях мира коммунизм продолжает оставаться у власти, уничтожая и угнетая порабощённых им людей. Человечеству необходимо осудить коммунизм, чтобы отдать долг миллионам его жертв, сделать выводы из страшного урока истории, предостеречь молодые поколения и уберечься от новой беды.

Очевидно, что в некоторых европейских странах, формально сбросивших с себя коммунистическое ярмо, наследие коммунизма ещё очень сильно. В них вчерашняякоммунистическая номенклатура и коммунистические спецслужбы под тем или иным видом удерживают политическую и финансовую власть в своих преступных руках, продолжая паразитировать на теле обманутых и обворованных ими народов.

Сохраняя своё влияние, они прикрывают, оправдывают, а порою и беззастенчиво восхваляют свои недавние преступления и своих преступных вождей. А в ряде случаев коммунисты, спекулируя (как и всегда) на трудностях переходного периода, готовы обрести второе дыхание и перейти в новое наступление.

Мы, представители различных организаций Русского антикоммунистического движения, с самого начала, с ноября 1917 года, вступившего в борьбу с мировым злом под патриотическими знамёнами Белых армий и не прекращающего эту борьбу на протяжении почти уже 90 лет, приветствуем инициативу международного осуждения коммунизма. Считаем своим долгом всемерно поддержать работу ПАСЕ в этом направлении.

Имея большойличный опытпротивостояния тоталитарному коммунистическому режиму и его последствиям и хорошо зная софистические методы коммунистов и их наследников, мы не сомневаемся, что на пути идеи международного осуждения коммунизма будет поставлено немало препятствий.

Ведь и сегодня в мире имеется немало явных и тайных сил, кровно заинтересованных в сокрытии преступлений коммунизма. Для сегодняшних наследников тоталитарных режимов и их пособников, стремящихся уйти от ответственности, легализоваться под новой личиной, умалчивание о своём преступном прошлом и оправдание коммунистического наследия — являются вопросами их жизни и смерти.

Не отвлекаясь на перечисление всех возможных «подводных камней», на которые ПАСЕ неизбежно натолкнётся в этой работе, укажем здесь на необходимостьизбежать нескольких важнейших ошибок:

1. Прежде всего, нельзя допустить, чтобы при осуждении коммунизма были повторены те непоследовательность, противоречивость и недосказанность, которые, к сожалению, имели место на Нюрнбергском процессе. Ведь известно, например, что на состоявшемся в 1945—1946 гг. международном судебном процессе с общего молчаливого согласия среди нюрнбергских

судей оказались преступники, на совести которых было не меньше преступлений, чем на совести национал-социалистов, которых они судили. Это и некоторые другие обстоятельства, продиктованные тогдашней политической ситуацией, несомненно, дискредитировали нравственный пафос осуждения нацистских преступников.

Исключительно важно, чтобы начавшийся теперь международный процесс осуждения коммунизма не носил даже оттенка политической конъюнктуры. В противном случае это грозит дискредитировать саму идею осуждения преступлений коммунизма и может обернуться её профанацией.

К задаче международного осуждения коммунизма следует подойти с самой высокой ответственностью. Ибо лучше было бы отложить эту акцию до другого времени, чем осуществить её не в полном объёме и не с полной объективностью. Печальный опыт с фикцией «суда над КПСС», проведённого в Российской Федерации, свидетельствует об этомсо всей убедительностью.

2. Было бы серьёзной ошибкой пойти по пути разделения коммунистического наследия на идеологию, якобы стремившуюся к «справедливости» и на будто бы «извращенную» практику.

Попытки изобразить преступления коммунистических партий лишь как отход неких недобросовестных коммунистических руководителей и партий от «благих» первоначальных принципов коммунистической идеологии — старый способ коммунистов уйти от ответственности. В СССР, например, компартия прибегала к этому приёму всякий раз при очередной смене своего руководства, сваливая на своих умерших или ушедших от власти вождей всю ответственность за ранее совершенные партией преступления. Потому различный подход к коммунистическому наследию означал бы спасение для многих красных изуверов, стал бы фактическим оправданием для носителей их идеологии!

Глубокий анализ показывает, что богоборческая, классовая идеология коммунизма изначально являлась человеконенавистнической и преступной и стояла в основе всех преступлений тоталитарных красных режимов, Нужно осознавать, что«благие» призывы к социальной справедливости всегда служили в коммунистической идеологии лишь агитационным камуфляжем, но на самом деле кардинально противоречили её базовым элементам. Поэтому международному осуждению, безусловно, подлежит не только практика, но и идеология коммунизма. Эта идеология должна быть до конца разоблачена. А всякая пропаганда коммунистических идей — запрещена, подобно тому, как это сделано в отношении учения национал-социализма.

3. Столь же неоправданными и опасными являются попытки разделить коммунистические партии на «плохие» и «хорошие», на том основании, что одни из них осуществляли классовый террор и геноцид, а другие якобы лишь призывали к социальной справедливости и даже «внесли свой вклад в установление демократии» (!?), как то сказано в пункте 4 предварительной редакции резолюции ПАСЕ №1481 (2006).

Нужно помнить, что все коммунистические партии были объединены общей преступной, человеконенавистнической идеологией и составляли единый интернациональный фронт с теми, кто осуществлял геноцид. Разница была лишь в том, что в одних странах коммунистам удавалось захватить власть, и тогда они в полной мере приступали к осуществлению кровавых преобразований, а в других странах компартии ещё только подготавливали захват власти и поэтому пока не имели возможности на практике реализовать свои преступные устремления.

Ничто не может оправдать носителей и распространителей преступной идеологии и снять с них ответственности!

4. Ещё более опасной при осуждении коммунизма является тенденция разделить на «плохих» и «хороших» страны и народы, а принципиальное игнорирование прав человека коммунистическими режимами и их степень увязывать с «культурой страны» (как об этом говорится в пункте 1 предварительной редакции резолюции ПАСЕ №1481 (2006).

Нюрнбергский процесс на печальном историческом примере Германии уже показал, что и страны высокой культуры не застрахованы от того, чтобы стать жертвами самых чудовищных режимов и быть превращёнными в полигон сатанакратии. Но нелепо было возлагать вину за преступления национал-социалистических маньяков на германский народ, на германскую культуру обвинять в предрасположенности к вопиющим нарушениям прав человека!

Столь же неправомерно и в высшей степени несправедливо было бы перекладывать вину за преступления тоталитарных красных режимов на головы отдельных народов и возлагать её на отдельные страны.

Известно, что коммунизм носил интернациональный характер. Но во всех странах, где коммунистам удалось захватить власть и установить свою диктатуру, возникало и антикоммунистическое сопротивление, организуемое лучшими представителями своего народа. В качестве самого яркого примера можно назвать Россию, где коммунистический тоталитаризм достиг наиболее полного выражения и принял наиболее изуверскую форму.

Однако именно в России народное антикоммунистическое движение получило такой широкий размах, которого до сих пор не знает мировая история. Миллионы русских антикоммунистов отдали свои жизни в борьбе с коммунизмом. Участники Русского Белого движения были первыми, кто вступил в борьбу с этим интернациональным злом. И хотя многолетняя борьба русских Белых армий не увенчалась военным успехом на полях гражданской войны, русские патриоты ценой своего героического сопротивления остановили и на несколько десятилетий предотвратили шествие красной чумы по странам Европы и Азии.

Миллионы русских людей были принуждены покинуть свою родину, но, даже находясь в эмиграции, русские антикоммунисты никогда не прекращали идейной борьбы с коммунизмом. Эта борьба не прекращалась и в самой России, находя своё проявление в многочисленных народных восстаниях и деятельности антикоммунистического подполья.

Сопротивление, с самого начала оказанное красной диктатуре в России, а затем и в других странах, показывает, что ни в одной стране мира коммунистическое правление не было избрано населением добровольно. Всюду оно навязывалось силой, путём вооружённого захвата власти или силового давления извне, всюду сопровождалось массовыми расправами с политическими противниками. Один лишь этот красноречивый факт мог бы дать человечеству основание и право осудить коммунизм!

5. Наконец, по нашему мнению, недопустимо, чтобы процесс осуждения коммунизма вылился лишь в декларативные заявления, носящие рекомендательный характер, без самых решительных практических последствий. Голословное «осуждение» коммунизма без привлечения к ответственности непосредственных преступников и без запрещения деятельности компартий, коммунистической пропаганды, символики и т. п. (как это было осуществлено в отношении национал-социализма) не только не достигло бы цели, но и позволило бы как действующим компартиям, так и перекрасившейся вчерашней коммунистической номенклатуре навсегда уйти от ответственности и окончательно легализоваться.

Конечно, призыв к осуждению коммунизма, высказанный на международном уровне, — это важный шаг вперёд. Но нужно понимать, что дело осуждения коммунизма реально будет завершено только тогда, когда коммунистическая идеология и практика получат не только всестороннюю моральную, но и юридическую оценку, а виновники преступлений — коммунистические партии, их руководители, идеологи и исполнители — будут осуждены в тех странах, где они совершали свои преступления.

Справедливость и память о миллионах жертв коммунизма требуют, чтобы живые организаторы и участники коммунистических преступлений предстали перед судом. А те преступники, которых сегодня уже нет в живых, — были посмертно морально осуждены!

В этой связи прозвучавший в предварительной редакции резолюции ПАСЕ №1481 (2006) призыв к коммунистическим и посткоммунистическим партиям стран-членов СЕ «ясно дистанцироваться от преступлений, совершенных тоталитарными коммунистическими режимами и осудить их» (см. пункт 13) явно недостаточен и двусмысленен.

Столь же нелепо было бы ограничиться предложением к гитлеровской НСДПА и её филиалам «дистанцироваться от преступлений, совершенных национал-социалистами и высказать им осуждение» без последующего роспуска национал-социалистических организаций и запрещения их деятельности… Да, осуждение сегодняшними коммунистами тех преступлений, которые были совершены коммунистическими режимами, — это важный моральный шаг, и он имеет определённый смысл. Но если бы раскаяние членов коммунистических партий было искренним и полным, то естественным следствием его стал бы самороспуск компартий и любых их преемников!

Если такого самороспуска не происходит, необходимо безоговорочно запрещать деятельность коммунистических структур, как это было сделано в отношении всех национал-социалистических структур в Германии.

Совесть человечества не может мириться с сохранением наследников преступных партий, продолжающих придерживаться принципов коммунистической идеологии.

Нам представляется, что процесс осуждения коммунизма невозможен без активного участия в нём тех лиц и представителей тех организаций, которые обладают безусловным моральным правом обвинять коммунистических преступников, тех, кто перенес все страдания, выпавшие на долю жертв коммунизма или борцов с этим злом, проявил волю и бескомпромиссность в сопротивлении ему. В этом смысле дело международного осуждения коммунизма должно вестись с учётом существующей международной судебной практики, т.е. с привлечением пострадавших, свидетелей и компетентных обвинителей из тех стран, где были совершены преступления.

Со своей стороны мы готовы всесторонне поддержать антикоммунистическую инициативу ПАСЕ в любой форме, в частности, быть свидетелями, принять участие в слушаниях, подготовке завершающего документа и т. д.

Первый шаг к осуждению коммунизма на международном уровне уже сделан. Но этим нельзя ограничиваться. Теперь народы, пострадавшие от коммунизма, ждут от ПАСЕ следующего логического шага в избранном направлении. И исключительно важно для всего мира, чтобы этот шаг был сделан со всей ответственностью, объективностью и решительностью.

Подписали (по алфавиту):

1). ИВАНОВ Игорь Борисович, Председатель Русского Обще-Воинского Союза (РОВС), сопредседатель комитета «Август-91» (г. Санкт-Петербург, Россия).

2). КАЗАНЦЕВ Николай Леонидович, редактор газеты «Наша Страна» (Аргентина), (шт. Флорида, США).

3). МИХЕЕВ Ярополк Леонидович, Атаман Всевеликого Войска Донского за Рубежом, Почётный Председатель Русского Обще-Воинского Союза, Председатель Общества Галлиполийцев в США (шт. Калифорния, США).

4). ОГУРЦОВ Игорь Вячеславович, основатель и руководитель Всероссийского Социал-Христианского Союза Освобождения Народа (ВСХСОН), (г. Санкт-Петербург, Россия).

5). ХОДКЕВИЧ Леонид Евгеньевич, Председатель Союза Русских Белогвардейцев и их потомков в Болгарии, Председатель Общества Русских Граждан в Болгарии (г. София, Болгария).

Июнь 2006 г.

2—4. Спаси нас, ПАСЕ — от лукавого!

Идея осудить в Совете Европы преступления тоталитарных режимов была предложена ещё в 2003 году нидерландским депутатом Рене ван дер Линденом, впоследствии возглавившим ПАСЕ. В сентябре 2005 года депутат Риксдага Швеции от Умеренной коалиционной партии Йоран

Линдблад [en], представил политической комиссии ПАСЕ доработанный доклад «Необходимость осуждения международным сообществом преступлений коммунизма»

По замыслу автора, соответствующая резолюция должна была восстановить историческую справедливость, осудив преступления коммунистических режимов, подобно тому, как в Нюрнберге были осуждены преступления фашизма.

Большинство российских политиков восприняло резолюцию как оскорбление в адрес России и попытку ревизии истории. Зарубежные коммунисты и социалисты также выражали своё негодование тем, что автор по сути стремился подвергнуть осуждению не преступления коммунистических режимов, а саму коммунистическую идеологию.

Первоначальный (более жёсткий) текст резолюции, предложенный Йораном Линдбладом, не получил при голосовании необходимой поддержки 2/3 от общего числа депутатов ПАСЕ — против него резко выступили депутаты от европейских коммунистических партий. В результате сложных дебатов доклад был частично изменён. В названии предлагаемой резолюции вместо «преступлений коммунизма» появилась формулировка «преступления тоталитарных коммунистических режимов».

Параллельно началась работа над докладами по осуждениюрежима Франко в Испании и об опасности возрождения идеологии нацизма (докладчик — Михаил Маргелов).

25 января 2006 г. Парламентская ассамблея Совета Европы (ПАСЕ) приняла резолюцию о «необходимости международного осуждения преступлений тоталитарных коммунистических режимов» (Резолюция 1481).

В голосовании приняло участие лишь 153 депутата (из 317). За резолюцию проголосовали 99 парламентариев, против — 42. Российская делегация в ПАСЕ (КПРФ, «Единая Россия» и «Родина»), несмотря на идеологические разногласия, объединилась в борьбе против принятия резолюции.

Единственный член российской делегации, который поддержал резолюцию, — лидер ЛДПР Владимир Жириновский!

2—5. К списку р у с с к и х варваров

Совет Народных Комиссаров (Совнарком, СНК) 1918 г.:

Ленин — председатель, Чичерин — иностранные дела, русский;

Луначарский — просвещение, еврей;

Джугашвили (Сталин) — народности, грузин;

Протиан — земледелие, армянин;

Ларин (Лурье) — экономический совет, еврей;

Шлихтер — снабжение, еврей;

Троцкий (Бронштейн) — армия и флот, еврей;

Ландер — госконтроль, еврей;

Кауфман — государственные имущества, еврей;

В. Шмидт — труд, еврей;

Лилина (Книгиссен) — народное здравие, еврейка;

Шпицберг — культы, еврей;

Зиновьев (Апфельбаум) — внутренние дела, еврей;

Анвельт — гигиена, еврей;

Исидор Гуковский — финансы, еврей;

Володарский — печать, еврей;

Урицкий — выборы, еврей;

И. Стейнберг — юстиция, еврей;

Фенгстейн — беженцы, еврей.

Итого, из 20-ти наркомов — один русский, один грузин, один армянин и 17 евреев. Можно ещё в связи с известными событиями — особо отметить В. И. Сталина (Джугашвили).

Однако, речь не об интернациональном составе постреволюционного правительства, что было вполне допустимым и естественным с последующим переводом к многонациональному правительству из наиболее талантливых к предприимчивости интеллигентов.

Парламентскую Ассамблею Совета Европы инересовала совсем другая национальность с вопросом — почему именно р у с с к и е так озаботились европйской неприязнью к ним?

Часть третья. Марксистские завихрения из Европы

3—1. Манифест Коммунистической партии

нем. Manifest der Kommunistischen Partei

Communist-manifesto.png

Автор Карл Маркс и Фридрих Энгельс

Язык оригинала немецкий

Оригинал издан 21 февраля 1848г.

Работа Карла Маркса и Фридриха Энгельса, в которой авторы декларируют и обосновывают цели, задачи и методы борьбы коммунистических организаций и партий.

Констатируется, что вся предшествующая история человечества есть история борьбы классов. Авторы провозглашают неотвратимость гибели капитализма от рук пролетариата, которому предстоит построить бесклассовое коммунистическое общество с общественной собственностью на средства производства.

Маркс и Энгельс излагают своё видение законов общественного развития и неизбежности смены способов производства. С критическим обзором различных немарксистских теорий социализма и реакционных «псевдосоциалистических» учений.

Говорится, что коммунисты как самая решительная часть пролетариата «не являются особой партией, противостоящей другим рабочим партиям», а также «повсюду поддерживают всякое революционное движение, направленное против существующего общественного и политического строя» и «добиваются объединения и соглашения между демократическими партиями всех стран».

Из «Манифеста»: «Призрак бродит по Европе — призрак коммунизма. Все силы старой Европы объединились для священной травли этого призрака…

«Пусть господствующие классы содрогаются перед Коммунистической Революцией. Пролетариям нечего в ней терять кроме своих цепей. Приобретут же они весь мир», — с историческим лозунгом: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»…

Впервые издан 21 февраля 1848 года в Лондоне. Переиздавался многократно, в том числе и при жизни авторов, однако изменения не вносились. В предисловии к немецкому изданию 1872 года Ф. Энгельс отмечал: «Однако „Манифест“ является историческим документом, изменять который мы уже не считаем себя более вправе».

====

Нисколько не покушаясь на таланты древних мыслителей — хотелось бы акцентировать внимание только на том, что в их времена формирование мыслительных процессов определялось единственным всеобщим теологическим мировоззрением с его началами от дремучего язычества, что и служило как отправными моментами, так и лейт-мотивами философских сентенций теологии.

Кстати — и преобладающего потенциала всего творческого художественного наследия, признанного классическим по гениальности. Конечно же — философские сентенции и сегодня кажутся мудрыми истинами для тех, кому помогает исповедание религиозных конфессий с почитанием глубинных национальных традиций. Не удививительно поэтому, что философия и теология слились когда-то в едином понятии.

Альтернативное — материалистическое мировозрение появилось значительно позже, на основе систематичеких наблюдений естествооткрывателей, и из Истории известно, как к ним относились в обществе, находящемся под теократией.

В конечном счёте это привело к тому, что религиозные и светские общественные институты стали законодательно разделяться. Но следует особо отметить, что все нравственные ценности религиозной морали — были вполне обосновано п е р е н е с е н ы в светские законы (правила общего жития).

С той только разницей — что уже со строгой персональной ответственностью за каждое от них отступление — вместо абстрактной религиозной достаточности «отпущения грехов» на исповедях. И по вопросам социально политики — государство не разделяет своих граждан на тех — кто и что исповедует или не исповедует вообще, живя своим умом и трудом.

Так что — вопрос о том, что если кто не испытал религиозного вероисповедания — тот не знает и не способен жить по христианским заповедям — отпадает.

Знаю и живут, ибо они — в главных светских законах и над каждым от них отступничеством нависает кара, по принципу точно такая же, какую Творец опустил на Содом и Гоморру — только, разве что, по-разборчивее, по-терпимее и со скрупулёзным выяснением всех обстоятельств по каждому конкретному случаю.

А тем временем над всем этим бытиём так и повисла неразрешённой проблема сущности материи. Одни философы попрежнему утверждали, что материи как таковой не существует, а другие уверяют, она и есть — всё, что во-плоти как живой, так и неживой, и по своей сущности — вещественно-предметна и очень даже осязаема. Возможно — где-то в бесконечной Вселенной и существует иная. Но мы-то живём именно в таком мире.

Только в том-то и дело, что и этот мир сотворялся вовсе не единожды, а как минимум троекратно. Первый — реальный, во-плоти и тверди, а потому — ощутимый и последовательно (от простого к сложному) познаваемый.

Второй — отражённый сознанием и субъективно преломлённый этим отражением, и третий — в идеальной и беспроблемной, в о о б р а ж а е м о й интерпретации окружающей действительности и бытия, которую загнали под магический императив — *так должно бы быть*.

Но второй и третий — однозначно сотворялись уже самими философами. И напрочь перепутали — что первично, а что вторично. Ну вроде как непонятно стало — что в первую очередь сварганил Творец: куриц с петухом, чтобы яйца несли, или семя чудотворное разбросал, чтобы и без них покатились яйца к ногам человека.

И по сегодня не утихает спор на предмет — является ли философия наукой в ряду других, или вообще — самостоятельной, и не противопоставляет ли она себя — естественным наукам материалистического бытия.

Ответ, пожалуй, однозначен — противопоставляла. Ровно до тех пор, пока сторонники естственных наук не показали, что ничего в реальной действительности не существует в строго монотеистических вариантах, и даже на высшем уровне духовных сил имеет место борьба нечистых с чистыми, а материальный мир тем более полон противоречий и противоположностей.

Тогда и философия начала переходить на диалектическое понимание сущности бытия через обобщающие, взаимозависимые и обоюдопереходящие категории, такие как часть и целое, качество и количество, сущность и форма, идеальное и реальное, желаемое и действительное, предполагаемое и располагаемое.

А поскольку эти категории — в той или иной степени конкретизации оказались присущими всем наукам и правилам бытия — дилектическая философия и стала наукой всех наук, кроме теологии.

Однако — её основоположник Маркс, обобщивший понимание этих категорий предшественниками — сделал особый упор на категории единства и борьбы, из которых и родился вполне соответствующий духу его времени закон развития через борьбу противоположностей вплоть до крушения единого целого.

На самом деле — если речь шла о прогрессивном развитии, то такое как раз и осуществлялось с л и я н и е м противоположностей в обобщающее целое. А благодаря тому, что человек научился умело направлять одни естественные силы на другие без явных на то разрушений — он вопреки этим силам оторвался от тверди и поднялся во Вселенную.

Но только на самой Земле — началась жестокая конкурентная борьба с т.н. естественным отбором, который давно уже превратился в искусственный и искуссный — никак не желающий с подачи вульгарных материалистов уступать соревновательной состязательности в равных «весовых» диапазонах. С соучастием, содействием и бескорыстной взаимовыручкой.

Впрочем — проблема первичности-вторичности конечно же не ограничивается тривиальным примером с курицей и яйцом. За этим скрывается куда как более глубокомысленная суть попыток доказать, чему принадлежит первенство вообще — религиозному духу или материализованой мысли с основанными на ней идеями. замыслами и творческими возможностями.

И кто бы мог подумать, что самые завзятые материалисты-марксисты, сразу же после овладения властью в России — развернут грандиозную картину в том числе и духовного потребления, духовного производства и роста духовной культуры. По всей видимости полагаясь на то, что одного революционного сознания вполне достаточно, чтобы отличать некий эфемерный дух от реальной интеллектуальной надстройки над материально-экономическим базисом. А таким образом, не отрицая первичность религозного духа по отношению к материи, они и интеллект задвинули на вторичную надстройку над материальным базисом.

Поздно пришло признание того, что одна из составляющих этой надстройки — наука, на самом деле являлась главным производителем экономики, а другая — политика, способна просто играючи развалить самую мощнейшую промышленно-аграрную индустриальную базу.

И не преминули воспользоваться ставшей крылатой фразой о том, как одухотворение, вдохновение и прочий энтузиазм удесятеряет жизненные силы в борьбе с противоположностями.

И верили, несмотря на то, что на самом деле одухотворение не удесятеряет силы, а наоборот — мобилизует на десятикратную, против обыкновения, затрату и тех, что ещё есть и требующую, во избежание полного истощения — немедленного и равнозначного восстановления, вместо которого стало популярным раздавать новые вдохновляющие стимулы в форме вербальных благодарностей, похвальных и почётных грамот.

По сути — марксистский диамат, единственно начавший отражать, в отличие от классической идеалистической, идеализированной и оторванной от реалий философии, закономерности фактического бытия — сам превратился в банальный учебник по организации конфликтных ситуаций и их исключительно силовому принудительному способу разрешения.

И тем самым только подтвердил, что дремучему принципу силового естественного отбора для улучшения в том числе и человеческого рода — альтернативы не существует.

А все предыдущие и последующие агрессивные способы преобразования мира — от захватнических войн до силового экспорта демократических начал — получили философское обоснование и оправдание открытым законом антагонистической борьбы противоположностей в качестве ядра всякого диалектического развития.

Принципиальная ошибка марксистского варианта диамата и истмата состояла в том, что за базовую диалектическую категорию был взят сам процесс связей и отношений между этими категориям и отнюдь не в диалектическом, а однозначном понимании.