Бесплатный фрагмент - Крепость 19F

Часть 1. Только шаг человечества

Глава 1. Авантюра

Белые облака, накрывшие землю плотным ковром, долго скрывали от взора то, что не терпелось скорее увидеть. Поглощая завтрак, Дмитрий то и дело бросал в иллюминатор свой пытливый взгляд, но под крылом лайнера и на всем обозримом пространстве, землю покрывала непроницаемая белая мгла. Разглядеть за ней что-либо было совершенно невозможно. «Может быть там даже гроза бушует, — подумал Дим. — А сверху грозовые тучи выглядят такими же белыми, как и обычные облака.

Ему очень хотелось, чтобы облачность к моменту посадки рассеялась. Увидеть столицу с высоты заходящего на посадку авиалайнера, что может быть интереснее?

Красавица стюардесса, собиравшая использованную посуду, улыбнулась Дмитрию жемчужной улыбкой:

— Вам понравился наш завтрак?

— Выше всяких похвал, — ответил он, улыбнувшись в ответ.

Дим строил планы в голове: «Первым делом — в гостиницу, потом — в лётное училище сдать документы и свободен. Тогда уже можно и по городу послоняться.

Его мысли прервал командир экипажа объявляя о начале снижения:

— Наш самолет прибывает в столичный аэропорт «Ермаково» через 20 минут. Мы готовимся к посадке, прошу занять свои места и пристегнуть ремни безопасности. Температура в месте прибытия 26 градусов. Небо над столицей чистое, облачность отсутствует.

«Облачности нет, значит включили инфракрасные излучатели. Отличная новость, значит, все будет видно, как на ладони», — сердце пело.

Совершая маневр, самолет ощутимо завалился на крыло, открыв перед пассажирами правого борта потрясающую панораму. В иллюминаторе показалась граница облачности. Было видно, что за самой границей царит ясная погода. Лайнер завершил поворот, и великолепная картина предстала перед взором во всем своем благолепии. Облака опоясывали кольцом огромную территорию радиусом в десятки километров. Граница кольца была четкая. Внутри же периметра не было ни облачка.

В центре безоблачного пространства высились огромные здания в сотни этажей. Между зданий сновали, как пчелы над цветами какие-то точки. Присмотревшись, Дим понял, что это вертолеты и аэромобили. Город казался громадным, зона небоскребов простиралась на многие квадратные километры от центра, плавно переходя в зону обычной застройки. Мегаполис рассекала пополам могучая полноводная река. Толщи облаков, очерчивающие четкий круг, клубясь, нависали над открытым пространством, но не смели обрушиться вовнутрь, словно кто-то на земле очертил магический круг. Присмотревшись, Дим увидел на поверхности земли, в пределах границ облачности, вышки излучателей «Заслон».

Часть пассажиров левого борта, невзирая на предупреждение командира о посадке, повскакивали со своих мест, силясь разглядеть в иллюминаторы справа этот завораживающий вид. Стюардессы принялись заботливо усаживать их на свои места, настойчиво рекомендуя пристегнуться. Дим, выросший в провинциальном городке, был потрясен до глубины души грандиозной картиной, развернувшейся под крылом самолета.

«Сибирь! Здесь вся сила, здесь вся мощь России!», — невольно пришло в голову.

Борт снижался, и Дим был этому несказанно рад. Хоть кресла и были достаточно удобными и просторными, но с ростом метр восемьдесят семь и в них было все же тесновато. Ноги затекли, и хотелось поскорее оказаться на свободе.

Аэропорт встретил гулом и суетой, напоминая гигантский муравейник. Десятки траволаторов и эскалаторов, словно живые реки, везли тысячи людей под сводами огромной куполообразной крыши. Они двигались в разных направлениях, в плоскости пола, а также устремляясь ввысь по диагоналям. Личный помощник Дмитрия выстроил маршрут до стоянки аэротакси. Дим быстро отыскал нужный траволатор и спустя несколько минут оказался на платформе, где выстроились сотни аэромобилей. Платформа аэротакси, представлявшая собой верхний транспортный ярус, растянулась вдоль терминалов аэропорта, занимая площадь в несколько десятков гектаров. Она парила на высоте около 50 метров над землей, покоясь на мощных сваях. Под ее подножием распростерлась густая сибирская тайга, уходившая зеленым ковром в сторону горизонта. За его очертаниями сквозь утреннее марево прорезались пики небоскребов.

Аэротакси, выбранное Дмитрием, плавно взмыло вверх, маневрируя всеми шестью винтами, расположенными по краям корпуса. Выстроив траекторию, машина начала удаляться от платформы в сторону огромного города. Постепенно с платформы начали подниматься и другие машины, наполненные пассажирами последнего рейса. Внизу, под роем снующих аэромобилей, мчался в сторону столицы экспресс. За ним вслед был готов отправиться следующий поезд, уже заполнившийся под завязку пассажирами того же рейса, на котором прибыл Дмитрий.

Оставив вещи в гостинице, Дим отправился в училище на общественном транспорте. Процедура подачи документов не заняла много времени. Дим вышел на улицу. Пару дней в городе, а потом 2 года казарменной жизни. Он глубоко вдохнул воздух окраины мегаполиса. Ощутил его терпкий запах. Это был запах новой жизни. Жизни, в которой, он был уверен, всё непременно сложится хорошо. Он чувствовал, что его судьба является одной из немногих, связанных в будущем с какими-то значимыми для человечества событиями. Наверное, так думают многие молодые люди в начале своего самостоятельного пути.

Учеба в летном училище оказалась именно такой, какой ее рисовал в своем сознании Дим. Подъем в 6 утра. Построение. Физическая подготовка, потом занятия. Теория, теория, теория. Обед. Потом опять занятия до самого вечера. Оказалось, что до учебных самолетов допуск можно получить только на третьем курсе. А самостоятельные полеты без инструктора вообще возможны только на четвертом. Занятия нравились курсанту Долгову. Он жадно впитывал всю информацию, которая давалась преподавателями. Слишком велико было желание стать военным пилотом, однако больше всего его привлекала перспектива в дальнейшем попасть в отряд космонавтов. Но, как это часто бывает с курсантами военных училищ, однообразие быта с каждым днем распаляло внутри желание выбраться хоть на какое-то время в город.

А город был так близко и так манил своими огнями. Тянулись дни, как один похожие друг на друга. Дмитрий сдружился с сокурсником Иваном. В своих мечтах и размышлениях о будущем они нашли много общего. По крайней мере, как тогда казалось. Лишь единицы из курсантов хотели после обучения попасть в отряд космонавтов. Оба парня грезили космосом и управлением космическими челноками.

В один из дней, возвращаясь из столовой, Иван спросил:

— Хотел бы вырваться на денек отсюда?

Дим посмотрел на Ивана с недоверием, поправив прядь соломенных волос небрежным взмахом головы. В училище разрешались только две прически: ультракороткая стрижка без челки и такая же короткая, но с челкой.

— Уйти за периметр? Как ты себе это представляешь? Все чего добьёмся, — это только исключения.

— За это не исключат. Максимум — губа на неделю.

— Да это же невозможно. По периметру забор. На нем колючка с сигнализацией. Камеры видеонаблюдения.

— Ничего невозможного нет, — возразил Иван с хитрым прищуром. — Знаешь Гвоздя?

— Это который с третьего курса? Тот, что учится на обслуживании радиоэлектронного оборудования?

— Да, именно он. Он знает, как без последствий выти и вернуться. И мало того, он периодически это организует за скромную плату. Несколько листов натурального табака, и он все сделает. На всю ночь после отбоя и до построения.

Дмитрию очень хотелось наружу, но рисковать своей мечтой он не собирался.

— Нет, знаешь я, пожалуй, пас. Подожду, когда начнут отпускать в увольнение, — ответил он твердо Ивану.

Через несколько дней Дим прогуливался по территории училища во время двухчасового перерыва между обедом и вечерними занятиями. Территория имела зеленую зону, практически целый парк, примыкавший к казармам. Иван накануне обмолвился, что в одном из углов парка не работают глушилки связи. Дмитрий и раньше слышал подобные истории, но относился к ним как к байкам, передающимся от старших курсов к младшим. В доказательство своих слов Иван продемонстрировал свежее сообщение, пришедшее на его персональный помощник.

Дмитрий оправил сообщение родителям, и обходя по дорожкам парка периметр бетонного ограждения, ожидал звукового сигнала об успешной отправке. Вдруг действительно такой сигнал поступил. Затем поступил звуковой сигнал о входящем сообщении.

«Так скоро? Мама не могла среагировать так быстро», — подумал курсант. Он открыл сообщение. Оно было совсем не от матери, а от его девушки, Леры.

Они встречались полгода перед поступлением в летное училище. Он не стал требовать от девушки ожидания. И она не давала обещаний. Формально они не расставались, но каждый понимал, что де-факто это произошло после того, как он уехал. Эта недосказанность тяжким грузом давила на него все дни в училище. Так хотелось вернуть назад их последний разговор!

Он с нетерпением нажал на сообщение и начал читать: «Приезжаю на соревнования по киберспорту. Буду в городе восемнадцатого. Надеюсь, ты сможешь вырваться».

К голове прибило кровь: «Восемнадцатое это же сегодня. Вырваться? Смогу ли я вырваться?» Он вспомнил разговор с Иваном.

Через час друзья уже шли по парку вдоль забора. Гвоздь должен был ждать их в условленном месте возле старого КПП, ворота, которого теперь были заварены наглухо.

— А почему его зовут Гвоздь? — спросил Дим. — У него, что фамилия Гвоздев?

— Да нет, он Саня Сидоренко. Видел какой он худой? Гвоздем его прозвали именно за худобу. Ест за троих и не полнеет. Но он худой да жилистый. Мне лично кажется, что причина в том, что он много курит.

Гвоздь уже стоял на месте с трубкой в зубах, озираясь по сторонам и потягивая дым. Рядом все было окутано ароматом дорогого табака. Поздоровавшись с парнями, он сразу перешел к делу. — Здесь над старыми воротами колючка откидывается. Можете перемахнуть. Потом нужно вернуть ее в то же положение.

— А как же сигнал? Если разомкнуть проволоку, на пульт ведь поступит сигнал, — с недоверием спросил Иван?

— Все продумано. Я цепь замкнул ниже по отдельному проводу. Этот участок колючей проволоки — теперь просто бутафория.

— Смотрите сами, — Гвоздь надел перчатку. Откинул проволоку в сторону.

— А система видеонаблюдения? — спросил Дим.

— Здесь тоже все продумано. Я запускаю в систему наблюдения училища свою программу, взаимодействующую с нейросетью. Она моделирует ваше присутствие. Хотя ваше отсутствие и так не заметят, если вы после отбоя уйдете, а утром вернетесь. Но если вам нужны, например, пару дней, могу это также устроить. Но будет дороже. Там камеры вас будут показывать на территории и в казарме.

— А как же построение? — не успокаивался Дим.

— Все решаемо, если это будет происходить на выходных, — улыбнулся Гвоздь.

Дим заметил, что все черты лица у Гвоздя были такими же тонкими, как и он сам.

— К чему такие риски? Нам нужна только ночь, — сказал Иван.

Сидоренко задернул назад пролет колючей проволоки. Дим заметил, что рука его в этот момент неестественно изогнулась, а пальцы сжались как-то очень синхронно. Похоже на бионический протез. А с виду и не скажешь. Кожа как кожа, даже родинка есть. Прямо киборг!

Учился Гвоздь на техника радиоэлектронного оборудования самолетов, и протез не мог быть большой помехой в этом деле. Но все равно казалось невероятным, как он умудрился пройти отбор. Возможно, лишний вес не позволил бы ему выполнить нормативы. А с его комплекцией и на одной руке некоторые подтягиваются. При этом две опоры все же лучше, чем одна.

В тот же вечер, под покровом темноты, курсанты в гражданской одежде перемахнули через забор. На попутках добрались до ближайшей стоянки аэротакси. Подходя к площадке такси, Иван сунул Дмитрию какую-то мелкую прищепку.

— Заколи себе за воротник. Эта штука засветит твое изображение. На любой камере твое лицо будет смотреться размытым пятном.

Забравшись в аэромобиль, Иван достал из носка небольшую электросхемку с двумя плоскими контактами, как у предохранителя. Затем резко отдернул одну из пластиковых боковых панелей. Под ней он нашел аналогичную схему, которую тут же заменил своей.

— Что это еще за номер? — удивился вслух Дим.

— Не боись, все под контролем! — ответил Иван с нагловатой улыбкой. — Знаешь, что это?

— Конечно знаю. В микроэлектронике я разбираюсь, — ответил Дим. — Но кто ты такой, парень? Я понял, что я тебя не знаю совсем, — во взгляде Дмитрия делили место пополам изумление и замешательство.

— Зато эта тачка теперь наша на всю ночь! И мы можем управлять ей, как захотим, а не тащиться от стоянки до стоянки на автопилоте. Ты не боись я это проворачивал уже не раз. Знал, что эта штука может пригодиться, и прихватил с собой. Я тебе еще не то покажу. Я же местный.

От этих слов у Дмитрия пересохло в горле: — Ты только предупреждай в следующий раз, если захочешь еще что-то подобное откинуть. А то здесь и так самоволка, да еще и угон такси теперь в придачу.

— Погнали братан! — крикнул Иван и потянул на себя штурвал. Аэромобиль плавно взмыл ввысь, а Дмитрия слегка прижало к креслу. Минут через 15 они уже летели над столичными небоскребами.

— Здесь есть один отличный клуб. Там и зависнем сегодня ночью, — рассказывал Иван. — У меня там друзья, — казалось его распирает от гордости и куража.

— Ты не забыл, что мне нужно забрать Леру?

— Да зачем тебе Лера твоя? Там столько девчонок.

Дим посмотрел на Ивана с укоризной.

— Да помню я, помню. Заберем твою Леру. Смотри вон лучше, как строятся небоскребы. Гляди какая громадина! — Иван махнул рукой в направлении возводящегося высотного здания, освещённого мощными прожекторами и окруженного приставными кранами. Каркас здания был практически завершен. Высотой оно превосходило все, что находилось в пределах ближайшей видимости. Иван направил аэромобиль к стройке, намереваясь совершить её облет. Видно было, что краны работают в несколько смен, в том числе и ночью. Между бетонными уровнями этажей сновали рабочие.

— Да ведь это же «Сибирь-центр», — воскликнул Дим. Здание Роскосмос для себя строит. Говорят, там будет располагаться и российское представительство международного космического агентства. Сокращенно МКА.

— Откуда ты все знаешь? — спросил с издёвочкой Иван.

— А ты, что каналы не смотришь?

Иван поморщился. — Не смотрю я это зомбовещание. Я люблю в сети покопаться. Там всё увидеть можно. А допотопные каналы смотрят одни старперы. Ну давай, рассказывай, что это за агентство?

— Несколько стран Россия, Китай, США полгода назад подписали соглашение о совместном освоении космоса и учредили МКА. Странами рассматриваются грандиозные планы по сотрудничеству в ближнем космосе. Финансирование агентства учредителями будет беспрецедентным. Впервые на космос будут тратиться суммы, сопоставимые с оборонными бюджетами этих стран. Ты можешь себе представить, что теперь завертится? А вот когда мы отучимся в училище, мы с тобой в это здание пойдем подавать заявки в отряд космонавтов. А там, глядишь, все эти совместные проекты начнут воплощаться в жизнь. И вообще, я думал, это я из провинции. Кому я это рассказываю? — Подсмеивался, в свою очередь, Дим над другом.

— Ладно, говори где твоя ненаглядная? — спросил Иван, готовясь внести данные в навигатор.

Машину оставили в двух кварталах от клуба. Нырнули в метро. Поплутали по переходам и вышли на улицу прямо у самого клуба.

— Под утро машина взлетит и вернется на стоянку. А всю ночь в системе она будет числиться в рейсах. Когда все откроется, никто разбираться не станет, где она была. Полиция завалена делами, связанными с каршерингом. Завтра ей подправят мозги и пустят заново в рейс, — пояснил Иван.

Клуб располагался в самом центре города. Состоял из четырех просторных помещений, скорее отдельных зон, каждая из которых притягивала любителей определенной музыки, напитков и стиля в одежде.

Иван шел по клубу, здороваясь со всеми подряд. Складывалось впечатление, что он знал здесь каждого второго. Лера и Дим покорно следовали за ним. Громко играла музыка. После короткого разговора с администратором зеленой зоны Иван повел друзей на балкон, к уединенному столику. Вскоре появились напитки и закуски. На танцполе волнами колыхалась масса, состоящая из молодых людей в ярких одеждах преимущественно зелёного цвета.

Вскоре к ребятам присоединились две симпатичные девушки, одетые в яркие зеленые комбинезоны. На лица их была нанесена косметика такого же кислотного оттенка. Они радостно поприветствовали Ивана. Очевидно было, что он давно знаком с обеими.

— Это Катя и Аля, — представил Иван своих знакомых. — Ну что, друзья. За встречу и за знакомство! Понеслась!!! — Радостно прокричал он.

Иван, казалось, был неутомим, подливал напитки, перекрикивая музыку, травил байки о клубе, и каждый раз, наполняя бокалы, выкрикивал: «Погнали!». Вскоре он слегка захмелел. В какой-то момент Аля передала ему мелкую вещицу. Это был наушник. Он воткнул его в правое ухо, закатил глаза, а затем вытащил. Его голос вновь зазвучал бодро, и он, вскочив на ноги, принялся танцевать прямо у стола вместе с Катей и Алей.

Лера спросила у Дмитрия: — Что он сейчас сделал с наушником? Ты заметил, как он взбодрился?

— Не знаю. Какой-то наркотик или стимулятор, — предположил Дим, пожимая плечами.

Дим попытался представить Ивана в пилотском комбинезоне, кожаной куртке и гермошлеме, сидящим за штурвалом штурмовика и орущим «Понеслась!» или «Погнали!». Или что-то другое в этом роде. Показалось довольно забавно. Потом он представил Гагарина в скафандре, произносящим вместо «Поехали!», «Ну… Понеслась!». «Нет, это уже слишком. Юрий Алексеевич не заслуживает такого неуважения с моей стороны. Наверное, я уже достаточно выпил», — подумал он. Затем перевел взгляд на Леру. Она была юна и прекрасна, и она была рядом с ним. То, что между ними оставалось недосказанным, вдруг перестало иметь значение. Главное, она сейчас была рядом с ним. Лера повернулась, посмотрела в его темно-синие глаза и нежно поцеловала в губы. Он был счастлив прямо сейчас, прямо в этом моменте.

Иван с девушками уже переместились на танцпол и вытворяли там нереальные, с точки зрения физики и пластики, телодвижения.

К столу подошел охранник.

— А где Иван? — спросил он.

Дим кивнул в сторону танцпола.

— Скажи ему, что в оранжевой зоне ходит патруль. Сканируют индивидуальные чипы. Скоро будут здесь. Вам нужно уйти, пока не возникли проблемы.

Дим повернулся к Лере: — Лера, нам нужно уйти. Патруль проверяет ИЧ.

— Можно с вами? — спросила Лера расстроившись. Глаза ее увлажнились.

— Нет ты останься, дождись меня здесь. Мы вернемся, — ответил Дим.

Он направился на танцпол, достигнув Ивана, потянул его за рукав. Иван посмотрел на него через зашоренные веки. Улыбнулся и прокричал:

— Давай танцуй!

Дим попытался оттащить друга в сторону, но тот недоуменно посмотрел на него, разводя руками.

Дмитрий прокричал в ухо: — Там патруль сканирует ИЧ, нужно уходить! Нас спалят.

— Какой патруль? Все нормально, здесь все свои.

— Не знаю, полиция, наверное. А может, армейский. Да разве есть разница, Иван, мы в самоволке. Нужно уходить, — уже не скрывая раздражения кричал Дим.

Иван воткнул наушник в ухо, закатил глаза, затем вернулся на грешную землю:

— Где они? — спросил он уже совершенно трезвым и бодрым голосом. Казалось, он стал сконцентрированным в абсолютной мере.

— В оранжевой зоне. Скоро зайдут сюда.

— Там пожарная лестница, — указал Иван в один из углов зеленой зоны.

Пробравшись через танцующих, они подошли к черновому выходу. Иван толкнул дверь, и они вышли на лестничную площадку.

— Ничего, прорвемся, — заявил, храбрясь Иван, когда дверь за ними закрылась и музыка стала звучать тише.

— Куда вы, ребята? — Спросил некто, появившийся внезапно из полумрака площадки.

Сначала показалось, что это кто-то из охраны, но в глаза бросилась деталь, нехарактерная для секьюрити. Охранники клуба не носят бронежилетов. Тут что-то пискнуло в руке у человека в бронежилете. Это был сканер ИЧ. Мгновение и патрульный рухнул на пол, вырубленный крепким ударом Ивана. Иван выхватил из его рук сканер и рацию.

Курсанты бросились вниз по лестнице. Через дверь на первом этаже они выбрались на задний двор. По рации шли неспешные переговоры блюстителей порядка. Вдруг эфир прорезал взволнованный голос:

— Внимание! Нападение на патрульного! Клуб «Четыре цвета».

Ребята выбежали со двора на улицу и что есть мочи побежали по тротуару. В какой-то момент они услышали за спиной звук сирены. Мгновенно сориентировавшись, они нырнули в темный переулок и затаились за мусорными баками. Сирена пронеслась мимо.

— Убавь рацию. Привлекает внимание, — прошептал Дим.

— Сейчас. Уже делаю, — ответил, тяжело дыша, Иван.

— Кого-то из нас он успел считать. Ты слышал, сканер подал сигнал один раз? Прямо перед тем, как ты его вырубил.

— Сейчас посмотрим, — ответил Иван. Я тебя поздравляю, — он развернул сканер экраном в сторону Дмитрия. На экране зависло сообщение:

Попытка сканирования неудачна. Попробуйте еще раз!

— Видимо, сильно мы с тобой толстокожие, что сканер нужно подносить вплотную к плечу для распознания чипа. Надо уходить, этот переулок выведет нас отсюда.

Парни осторожно побрели вдоль переулка, озираясь по сторонам. Внезапно за спиной раздалась громкая команда:

— Стоять!

Их преследовали двое.

— За мной, — крикнул Иван и свернул за угол ближайшего дома. Пробежав около двухсот метров, они опять свернули и выскочили прямо на оставленное ими такси. Иван впрыгнул в дверь.

— Ты думаешь, это хорошая идея?

— У нас сейчас нет других вариантов. Это шанс, — крикнул Иван.

Дим почувствовал, что кто-то схватил его за плечо. Он сделал резкий разворот и засадил кулаком прямо в челюсть преследователю. Тот рухнул как подкошенный. Второй, подбегая, достал шокер и выстрелил в спину Дмитрию, но контакты вместо спины беглеца врезались со звоном в закрывшуюся дверцу. Аэромобиль взмыл в небо.

— Куда летим? — спросил Дим, переводя дух.

— Туда где взяли такси. Там его и оставим.

— Нет, туда нельзя, это близко к училищу — холодно и трезво возразил Дмитрий. — Летим в противоположный край города, оставим его там. Попробуем запутать следы.

— Иван резко развернул машину, направив ее противоположную сторону.

— Ну и денек сегодня! — выдохнул Дим.

— Ты, наверное, никогда так не веселился? — спросил Иван, давясь от смеха.

— Да уж! Даже предположить не мог, что сегодня будет так… весело. Просто обхохочешься.

— А как ты круто ему врезал! Тому стражу, который тебя схватил. Привыкай, старик, со мной всегда так. А если совсем худо, то папа все проблемы решит, — продолжал веселиться Иван. Он ввел в навигатор адрес самой дальней стоянки аэротакси и переключил управление на автопилот. Управлять самому больше не хотелось. Дмитрий вспомнил про Леру, ему стало грустно.

— Да не раскисай ты. Уверен, она поняла, что ты уже не вернешься после того, как началась заваруха.

— Да ведь она теперь переживает.

— Вернемся в училище — позвонишь ей. Возьмем девайс у Гвоздя. У него есть один левый номер. Пойдешь в то место где связь не глушится, и все объяснишь.

Вдруг друзья услышали за спиной вой сирены и скрипящий звук громкоговорителя:

— Борт 4506Е заходите на посадку.

К ним стремительно приближался полицейский аэромобиль.

« — Ну уж нет», — сказал с остервенением Дмитрий. Слишком много теперь было поставлено на кон. Не он это все заварил, но расхлёбывать придётся, видимо, ему. И в отличии от некоторых, влиятельного папочки у него не было. Дим сдвинул штурвал в сторону своего сидения, принял управление на себя и свернул в сторону ближайшего небоскреба. Машина описала дугу вокруг исполинской башни и устремилась к следующей. Преследователи и не думали отставать. Мощность электродвигателей патрульной машины заметно превышала мощность двигателей такси. Она сидела плотно на хвосте.

Дим делал вираж за виражом, пару раз он едва увернулся от встречных аэромобилей, но патруль оставался по-прежнему за спиной. Скрипучий громкоговоритель продолжал выдавать предупреждения.

— Садись! — крикнул Иван, перекрывая вой громкоговорителя. — По земле уйти будет проще!

Дим направил машину под углом 45 градусов в сторону земли. Это дало возможность разогнаться, но полицейские не отставали. Он начал выписывать безумные спирали вокруг домов, совсем низко над поверхностью. В просвете между зданиями мелькнул вход в метро, а рядом — небольшая посадочная площадка. Дим на ходу нырнул прямо на нее. Машина вздыбилась передней частью прямо перед землей, совершая торможение, и плавно опустилась. Ребята выскочили из нее и устремились в подземку.

Влетев с эскалатора на платформу, они успели протиснуться в закрывающиеся двери отходящего на их удачу поезда. Поезд тронулся и быстро начал набирать скорость. Сменив несколько веток, парни вышли на поверхность. Иван попросил позвонить прохожего. Через двадцать минут подъехала машина. За рулем сидела Катя.

— Все в порядке! — Сказала она. — Ренат сказал, что стер все данные с камер в клубе. Никто не узнает, что вы были с нами. Через нас на вас не выйдут. Леру мы проводили до гостиницы, заверили, что ты, Дим, в надежных руках.

— Да не то слово. Я бы даже сказал в самых надежных! — выпалил громко Дмитрий. Он и злился на Ивана, благодаря которому сейчас рисковал своим будущим, своей мечтой, и с другой стороны таких приключений у него не было никогда. Катя покружила по городу, затем они пересели в другую машину одного из приятелей Ивана. Он довез их до леса, граничившего с училищем. Дальше они двинулись сами.

Перебравшись через забор, они ничего подозрительного не обнаружили.

— Теперь бы не нарваться на наш патруль, — заметил Дим.

— Со своими мы договоримся, — ответил самоуверенно Иван.

Пробравшись без происшествий через парк до своей казармы, они проскользнули сквозь окно, приоткрытое для них заранее Гвоздем.

Лежа в своей койке Дим, прокручивал прошедшую ночь. «Как же я на это подписался? Самовольное оставление части, угон такси, нападение на полицейского… Это пахнет не просто губой. Это срок и черный билет. Крест на военной службе, на авиации». Он долго лежал, не веря в то, что сегодня произошло. Все это было похоже на какой-то сон.

Опасения Дмитрия были не напрасны. Через 2 дня в училище нагрянула полиция. Допрашивали всех без исключения. Иван с Дмитрием условились, что говорить будут только то, что после отбоя они отправились спать. Гвоздь заверил, что записи с камер создают им стопроцентное алиби.

Наконец, вызвали на допрос и Дмитрия. Ему задавали вопрос за вопросом. Он отвечал односложно: «Да». «Нет». «Спал». Потом ему показали прищепку, которая была найдена возле старого КПП. Дим узнал ее, но это был не его прибор. Свой он вернул Ивану, когда они вернулись в казарму. Видимо, это была прищепка Ивана, которую он вероятно обронил около лаза. Или это просто блеф? Возможно, это левая прищепка. Ее предъявляют потому, что знают, что подобный эффект на видеокамеры создает именно такой прибор. А что у них еще есть? Гражданскую одежду парни сожгли в печи в бане. Могли остаться следы ДНК на штурвале аэротакси, или на прищепке, если она всё-таки подлинная. Но если бы что-то обнаружили, то с ним бы уже разговаривали совсем по-другому. Видимо, экспертиза не дала результатов. Потому и суют эту проклятую прищепку. Наблюдают реакцию.

— Ничего насчет этого не могу вам сказать, — проговорил Дим, рассматривая прибор. — А что это такое?

— Это высокочастотный модулятор. Создает помехи камерам видеоконтроля, — процедил усатый майор, сверля Дмитрия взглядом исподлобья.

— Никогда ничего подобного не видел, — ответил отрешенно парень.

— Лиц на городских камерах не видно, но мы сравнили походки людей, повыпавших в поле зрения камер, с походками курсантов вашего училища, и вы, Долгов, в числе подозреваемых. А, возможно, в скором времени перейдете в разряд фигурантов уголовного дела.

— Мне вам нечего сказать, товарищ майор. Я спал в своей кровати. Проверьте камеры видеонаблюдения училища, — спокойно парировал Дим.

Прошло три недели после известных событий. Друзья поначалу сильно нервничали, хотя тщательно старались это скрывать. Уголовного преследования не последовало. Казалось все утихло, но громом среди ясного неба оказалось издание приказа об отчислении Дмитрия Долгова из училища. В приказе звучала сухая формулировка никакого отношения к истинным причинам отчисления явно не имевшая: «Отчислен в связи с установлением факта нарушения порядка приема в образовательную организацию». Какой именно пункт порядка приема и кем был нарушен, никто объяснять не собирался. Встреча с начальником училища пользы не принесла. «Считайте Долгов, что вы отчислены в связи с утратой доверия», — сухо отрезал тот.

В голове все перевернулось. Все мечты, всё, чем он жил последнее время, всё пошло прахом. Теперь он казался себе одним из прочих жителей многомиллиардного населения планеты. Ничего значительного и удивительного в его жизни больше не должно было случиться. Судьба обошлась с ним очень жестоко, но ничего в этой жизни не бывает зря.

«Видимо, это расплата за мой идиотизм», — думал он, обреченно собирая свои нехитрые пожитки.

Ивану же все сошло с рук, как вероятно бывало не раз в его жизни. Он остался учиться. Возможно, благодаря влиятельным связям отца. Когда Дмитрий шел в сторону КПП с вещами, Иван догнал его.

— Я не знаю, как так вышло, Дим. Я перед тобой в долгу.

— Да ладно, что ты оправдываешься? Я сам решился на эту вылазку. Все нормально. За свои решения каждый несет ответственность сам.

— Но мы же вместе были! Так не пойдет. — Он протянул Дмитрию маленький листок бумаги.

— Что это? — спросил тот равнодушно.

— Контакты ректора летной академии гражданской авиации. Он о тебе уже в курсе. Знает, что ты отличник, берет тебя на первый курс. Просто позвони.

Иван смотрел прямо в глаза Дмитрию вопросительным взглядом и ждал хоть какой-то реакции. Сейчас ему было невыносимо совестно. Это он угнал такси, он первым напал на полицейского и при этом всем оставался в училище. Дим улыбнулся и разрядил повисшую в воздухе напряженную тишину, своим ответом:

— Хорошо. Позвоню.

— Мы еще полетаем, братишка! — радостно воскликнул Иван.

Они обнялись крепко, после чего Дим продолжил свой путь в сторону КПП.

Глава 2. Командировка

Энтони Дэвис заскочил в закрывающиеся двери, нажал кнопку 19 на зеркальной поверхности панели лифта. На девятнадцатом этаже здания, принадлежащего международному космическому агентству, располагалось основное руководство. Зачем понадобилось руководству крупнейшего в мире космического агентства видеть рядового конструктора, занимающегося разработкой лунных модулей? Почему именно его? Есть люди и повыше

Энтони влетел в приемную заместителя директора МКА, понимая, что опаздывает.

— Энтони Дэвис? — спросила строгая секретарша. Получив положительный кивок в ответ, продолжила:

— Вас уже ждут. Прошу вас. Вам в левую дверь.

В просторном кабинете за овальным столом расположились 4 человека. Энтони знал только двоих. Руководителя лунного направления космических исследований МКА Андрея Соболя. Главного конструктора космических сооружений лунной экспедиции Дика Грина. Остальных он видел впервые. Это были седоватый мужчина средних лет, азиатской наружности, с изрядно потрепанной жизнью физиономией. Симпатичная молодая женщина с европейскими чертами каких много работает в главном офисе. Юная особа из числа тех, кого принимают на работу, не особо полагаясь на профессиональные критерии отбора.

— А, Энтони, здравствуйте! Мы вас как раз ждем, — с широкой улыбкой приветствовал входящего конструктора Андрей Соболь.

Тони видел Соболя вживую второй раз в жизни. Такое радушие в служебном кабинете начальства немного сбивало с толку. «Ну прямо встреча старых приятелей», — подумал он. Остальные присутствующие внимательно уставились на Дэвиса. От всего этого Тони стало еще больше не по себе.

— Это Тао Ченг — член экипажа первого и второго этапа Лунной пилотируемой экспедиции МКА. Лиза Майер — аналитик МКА. Ну Дика я вам не представляю.

— Как вам известно, — перешел к делу Соболь. — В ближайшее время состоится 3-я пилотируемая миссия в рамках программы подготовки базы для постоянно действующей лунной экспедиции МКА. Строительство лунной базы в режиме удаленного управления столкнулось с рядом проблем. Компоненты миссии мы смогли доставить на лунную поверхность. А вот с обустройством базы и соединением компонентов в единую систему, надо признаться, вышел полный провал. Ставка на роботов-аватаров не сработала. Управлять андроидами с Земли совершенно невозможно. Операторы зачастую не могут сразу осознать, с какой проблемой столкнулся аватар, запутался ли он в приводном кабеле, или под ногами оказалась какая-то преграда, которую робот не может переступить. Условия освещения предметов в вакууме так же не способствуют решению возникающих постоянно мелких проблем. Рассмотреть преграду в лунной тени через объективы камер практически невозможно. Добавим к этому двух, а порой трехсекундную задержку в управлении. А во время солнечных всплесков связь просто теряется. Такое удаленное управление может подходить для исследовательских луноходов, но не для роботов аватаров.

Но даже с тяжелой техникой, управляемой в автоматическом режиме, возникли проблемы. При работе бульдозера камеры не могут определить точно неровности поверхности. Перепады, глубину ям и высоту кочек. Это при том, что электронный мозг одновременно обрабатывает визуальную картинку и данные эхолокации. Один бульдозер из двух доставленных на плато уже выведен из строя по этой причине. Без присутствия человека многие вещи сделать практически невозможно.

По перечисленным причинам принято решение, что обустройством лунной базы должны заниматься космонавты. Принимая во внимание риски, связанные с солнечной радиацией, длительность миссий по обустройству базы составляет короткое время. Радиационный фон постоянно отслеживается. Доза облучения каждого космонавта под контролем.

Многое из того, что я сейчас говорю, вы знаете и так, но некоторые вещи, о которых пойдет речь дальше, не подвергаются широкой огласке.

К настоящему моменту на место лунной базы доставлено 5 модульных сооружений для проживания и работы будущих членов экспедиции. Всего поэтапно на Луну будут доставлены 25 жилых и бытовых модулей, — Соболь движением руки включил большой монитор, вмонтированный в стол. На мониторе появилась картинка проекта базы в привязке к местности.

Решение о месте дислокации постоянно действующей лунной экспедиции в районе возвышенности Гречко возникло не случайно. Возвышенность является частью древнего кратера, разрушенного течением времени. Точнее является частью вала этого кратера, — Андрей движением на интерактивном экране убрал слой с изображением базы, оголив исторический пейзаж. — Как вы можете видеть, рядом с возвышенностью находится небольшое плато, на котором мы и планируем размещение базы. Южный склон возвышенности опускается в сам кратер, здесь находится зона вечной тени, а под ее покровом скрыт ледник. Северная часть возвышенности освещается светом в дневное время лунных суток. Плато также освещается. Все вышеперечисленное создает идеальные условия для строительства базы именно в этом месте.

Но это еще не всё. На территории северо-восточного склона, а это, как вы видите, склон, направленный на будущую базу, есть свежий след падения небольшого метеорита, — Андрей приблизил место удара метеорита. — Обратите внимание: возвышенность за исключением вершины, покрыта реголитом, а в месте падения открылись коренные вулканические породы Луны. Здесь у нас появилась уникальная возможность осуществить бурение в геологических целях.

Соболь сменил очередной слой карты. На той же местности возникла картинка с разбросанными беспорядочно объектами. Приглядевшись, Энтони увидел жилые модули, роверы, бульдозеры и другую технику.

— Это фотография орбитального спутника миссии, сделанная при последнем витке, — пояснил Соболь. — Здесь вы можете видеть текущее положение дел. Площадка для будущей базы была выравнена бульдозерами частично в автоматическом режиме, частично космонавтами первой уже пилотируемой миссии. Также бульдозерами выравнена дорога до возвышенности, а точнее до ледника. Осуществлена вертикальная планировка посадочной площадки.

Во вторую пилотируемую миссию осуществлено перемещение жилых модулей от места разгрузки до места их установки. Вырыты ложа, модули размещены в ложа. Начато изготовление блоков из реголита с помощью 3D принтеров. Частично блоками закрыт один модуль. При перемещении модулей один из пяти получил повреждение шлюзовой камеры, нарушившее его герметичность.

Энтони Дэвис стер испарину со лба, предчувствуя какое-то предложение, связанное с непредвиденными хлопотами.

— Повреждение модуля привело к сбою в графике сдачи первого этапа пуска базы в эксплуатацию, — продолжал Соболь. — Целями следующей пилотируемой миссии являются окончание работ по укрытию 5 жилых модулей блоками из реголита. Засыпка укрытых модулей лунным грунтом. Подключение модулей к солнечным панелям, а также запуск и испытание систем жизнеобеспечения. Ремонт повреждённого модуля в рамках этой миссии не предполагается.

Соболь сделал паузу. Пауза насторожила Энтони, и он решил ею воспользоваться, чтобы прояснить вопрос:

— Извините, что перебиваю вас. Это все, конечно, очень увлекательно. Все, о чем вы говорите мр. Соболь. Многое официально анонсировалось агентством. Что-то я и сам знанию по долгу службы. Но давайте ближе к делу. Если вы не собираетесь исправлять повреждения этого пострадавшего модуля, чем лично я могу быть полезен?

Аналитик округлила глаза в изумлении, глядя на конструктора модулей.

— Мне нравится ваша открытость, Энтони, — продолжил Соболь. — Подход делового человека. Мы хотим предложить вам участие в третьей пилотируемой миссии, подготовки лунной базы.

Дело в том, что космонавты, привлеченные к монтажу оборудования, не обладают глубокими познаниями в области космических сооружений. Мы видим причину выхода из строя одного из модулей именно в этом. Вам не нужно будет заниматься его починкой. Анализом причин поломки и поиском возможностей ее устранения займутся уже члены постоянной экспедиции, которые прилетят туда на полугодовую вахту. Сейчас нам важно запустить базу. А вам нужно лишь осуществить контроль процесса укрытия модулей в соответствии с проектными показателями. Иными словами, нужно проконтролировать работу монтажников, чтобы они больше ничего не нарушили. Выход из строя еще одного модуля недопустим и грозит срывом сроков запуска базы, незапланированными пусками ракетной техники. Ваша командировка должна составить около 5 недель. Две недели в одну сторону, чуть больше недели на все работы и две недели в обратном направлении.

— Я мог предположить все, что угодно, когда шел на эту встречу, но только не полет на Луну. Это очень ответственно, я не готов ни физически, ни морально. И почему я? — У Тони пересохло в горле. — Я всего лишь один из группы конструкторов, проектировавших данный вид модулей. Да и какая же это командировка? Это же не поездка на космодром «Восточный» на неделю!

— Вы в прекрасной физической форме, Энтони. Я лично мониторил показатели здоровья всей вашей группы. Вы активно занимаетесь спортом. Вы обладаете всеми знаниями о нагрузках, которые несут стенки модулей, электросхемах и всех внешних и внутренних выводах проводки. При этом вы входите в комиссию, осуществляющую контроль качества производства модулей в сборочных цехах. Ваша кандидатура для нас идеальна. Мы не торопим. У вас две недели на решение. Если решение будет положительным, вас ждет подготовка в течение полутора месяцев. По окончании миссии на ваше имя будет открыт счет с солидной суммой. Лиза посветит вас в детали миссии. Лиза, прошу вас, начинайте, а я, с вашего позволения, спешу откланяться. Обещайте подумать, Дэвис.

Энтони в ответ еще что-то бурчал, но удаляющийся Соболь его уже не слышал.

Глава 3. Буря

Если передвигаться по Луне прыжками, есть риск упасть и повредить скафандр, да и ноги утопают в лунную пыль сильнее. Проще передвигаться обычным манером как на Земле, шагами. По началу неудобно, усилия, к которым мы привыкли при ходьбе по Земле, норовят сбить тебя с ног на Луне. Но к лунному притяжению быстро привыкаешь. Тони принял для себя второй способ, да и всему экипажу космонавтов-монтажников этот способ казался единственно удобным.

Поначалу просто пройти в скафандре по поверхности страшно. Но ты начинаешь двигаться, а впоследствии привыкаешь к этому простому, как кажется на Земле действию. И так с каждым новым действием. Через какое-то время космический городок, а точнее пространство рядом с несколькими обустраиваемыми модулями становится чем-то привычным. Крутиться вокруг него со временем представляется обычным рутинным делом. Тони невольно вспомнилось детство, то лето, когда он помогал отцу строить дом. По только что возведенным строительным лесам, он ходил с большой опаской, но через несколько часов уже скакал по ним уверенно, передавая отцу инструмент. На следующий день ему казалось, что его призвание стать верхолазом. Тогда он представлял себе, что, когда вырастет будет возводить ввысь небоскребы.

Командой монтажников, работы на лунной поверхности велись уже третий день. Тони начинал привыкать к любой работе в скафандре и неудобных перчатках. Сначала он возился с электрическими кабелями, идущими от площадки солнечных батарей, попеременно подключая жилые модули. Бригада планомерно осуществляла строительство защитной оболочки. Тони объяснил основные риски строительства укрытия команде, хотя как ему искренне казалось, в этом не было большой необходимости, и перешел подключению и настройке систем жизнеобеспечения, время от времени, проверяя проделанную командой работу.

Работа помогала забыть о страхах. Конструктор до сих пор не мог понять, как так получилось, что он пошел на поводу у Соболя. Когда-то в романтическую юность, Тони мечтал о космических полетах. Романтиками были многие из тех, кто учился с ним на факультете аэрокосмической промышленности. Преподаватели подстегивали интерес к специальности, рассказывая, что возможно в ближайшем будущем конструкторы будут лично летать на орбиту Земли или небесные тела принимать работу монтажных бригад. Но годы шли, а времена такие не наступали. А потом, как обычно бывает с появлением семьи и детей, романтизм куда-то быстро улетучивается. А вместо награды за эту потерю человек наделяется нескончаемыми заботами и высоким уровнем ответственности.

Страх не отпускал не на минуту. Это чувство не было паническим страхом. Скорее постоянная тревога, густая, вяжущая, погружающая твою душу в себя медленно, но основательно. Вытащить себя из этой тягучей субстанции можно только, сосредоточившись на деле. Казалось, что вот-вот произойдет какое-то обстоятельство, которое скажется на возможности возвращения домой. Отрежет их навсегда на этом куске материи, находящемся в 380 тысячах километров от Земли. От самого земного старта Тони было нелегко на душе. В период отдыха в модуле помогали разговоры с командой. Все старались шутить. «Бодрятся, наверное,» — думал Тони. Хотя, конечно он понимал, что психологическая подготовка профессиональных космонавтов не позволяет им поддаться эмоциям. Их готовят на результат, готовят годами. Потом они просто летят и выполняют свою работу, какой бы опасной она не являлась. Страшнее для космонавта вообще не полететь или стать вечным дублером. Он же такой психологической устойчивостью похвастать не мог.

Энтони закончил подключение третьего модуля к питанию, тестировать его он не торопился. Мысль о том, что же могло случиться с поврежденным модулем, преследовала его с первого дня работ. Задания разбираться с ним не было, он по сути был резервным. Еще один модуль стоял возле посадочной площадки, он был предназначен для монтажников и мог впоследствии быть использован вместо вышедшего из строя. Тони же как истинному инженеру, хотелось разобраться с причиной поломки.

На прямоугольной, с закругленными краями двери шлюза поврежденного модуля красовался, вытесненный лазерной гравировкой, инвентарный номер 02. Внешних повреждений на шлюзовой камере не наблюдалось. Что же могло с ним произойти? Тони включил внешний дисплей модуля, расположенный на лицевой стороне шлюза. На клавиатуре набрал код, включающий диагностику. Через несколько секунд на дисплее вышли итоги диагностики:

— Повреждение шлюзовой камеры;

— Возможна утечка воздушной смеси;

— Ошибок работы компрессионного оборудования не выявлено.

Энтони дал команду на открытие внешней двери шлюза. Дверь открылась плавно, без особого натяга, но едва уловимо было ощущение замедленности ее открывания. Он вошел внутрь, на внутреннем дисплее активировал шлюз. Внешняя дверь закрылась, в камеру ворвались струи воздушной смеси. Струи со всех сторон начали обдувать скафандр, сбивая с него пыль. Затем включились насосы системы очистки. Через несколько секунд на скафандре не осталось пыли. Индикатор внутренней двери показал, что она готова к открытию. Тони включил внутренний дисплей. Визуально утечку отсюда не увидеть, если что можно попросить кого-то из бригады, чтобы посмотрели снаружи. Он знал, что при утечке должно автоматически сработать оповещение, но никакой сирены не звучало.

Тони вывел на дисплей данные по давлению воздуха в шлюзовой камере, а также внутри модуля и давление в баллонах. Подождал несколько минут. Никаких изменений не произошло, и он смело открыл внутреннюю дверь шлюза, зашел внутрь, включил свет. Стены, покрытые легким налетом инея, заискрились в лучах освещения модуля. Внутренний терминал систем жизнеобеспечения показывал (-3) градуса Цельсия. Тони добавил температуры до (+2) градусов. «Откуда конденсат в новом модуле?» — пронеслось в голове. На своих местах возле входа стояли скафандры, но было заметно, что ими уже пользовались. Он прошел дальше, попав в кают-компанию. Компактный раскладной стол был откинут от стены. Стулья стояли в разобранном состоянии. В индивидуальных каютах так же были признаки проживания.

Конструктор соединился по радио с руководителем миссии:

— Том, а в этом модуле уже кто-то жил?

— Не знаю, — ответил командир. — Предыдущие две миссии должны были, как и мы жить возле взлётно-посадочной площадки.

— Но я здесь вижу все признаки использования модуля.

— Да нет, такого быть не должно. Мы ведь после высадки заняли модуль возле космодрома. И он уже был обжит до нас, как ты мог сам убедиться. То есть те, кто были до нас тоже жили на взлётной площадке.

— Спасибо, Том. До связи.

«Кажется, картина начинает проясняться» подумал Тони и вернулся в шлюз. Взглянул на дисплей. Давление в баллонах, а также внутри модуля не претерпело изменений. Утечка как таковая отсутствовала, но датчики выдавали ее потенциальную возможность. Это могло быть в одном случае.

Тони включил шлюз. Заработали компрессоры. Когда воздух был откачан, Тони открыл внешнюю дверь, внимательно проверил уплотнители, обернутые по периметру входного проема. Надавливая поочередно пальцами участки уплотнителя, он нашел то что искал. Поработав шуруповертом, сняв обод, державший нужный участок уплотнителя, а затем выдернув сам уплотнитель с этого участка, увидел на дне паза небольшие камешки спеченного реголита. Сам уплотнитель в этом месте не имел повреждений. Тони очистил паз. Вставил уплотнитель на место. Запустив заново диагностику, больше не обнаружил ошибки, связанной с утечкой.

В следующий момент его разобрало негодование: «Надо было ради таких вот мелочей отправлять конструктора в Космос». Когда он уже заканчивал на его канал ворвался голос командира.

— Тони, я тут навел справки. Модуль с инвентарным номером 02 числится на взлетной площадке.

— Ну тогда все стало совершенно понятно, Том. Получается первая бригада жила в этом модуле на площадке. Когда было подготовлено основание под базу, они начали перемещение модулей с посадочной площадки сюда. Они решили свой обжитый модуль перевести на базу с целью экономии временем, а там на космодроме оставить один из четырех новых. То, что они решили жить здесь, а не на взлётке, это конечно нарушение, но они хотели сэкономить уйму времени, нужно отдать им должное. Но их план определено не удался. Есть одна штука, которую они не предусмотрели. Модули после активации не рекомендуется транспортировать. Но если это все-таки необходимо сделать, модуль должен быть обесточен, а внешняя дверь шлюза закрыта на механические замки. В обесточенном модуле автоматическое запирающее устройство не работает, по причине того, что обесточены электромагниты. Поэтому для транспортировки и предусмотрено более надежное механическое запирающее устройство. Но там есть три положения: lock, Unlockесть и среднее положение. При закрывании поворотный механизм поворачивается до второго щелчка. Первый щелчок означает вход запора в паз, второй его фиксацию. Думаю, первая бригада, осуществляя транспортировку модуля 02 на базу, или не использовала механический запор, либо не до конца зафиксировала его. Вследствие этого под уплотнитель набился грунт. Что, собственно, я и подтвердил, сняв уплотнитель. Датчики, установленные в паз уплотнителя, показали его смещение, и компьютер показал вероятность утечки воздуха.

— Молодец, Тони. Я, кажется, понял. Они перевезли модуль, намереваясь жить прямо территории где работают. Поставили в подготовленное ложе, но использовать его не стали по причине того, что он стал выдавать ошибку. А в итоге вернулись на территорию взлетной площадки, но уже в новый модуль.

— Да, именно так. Поэтому бригада следующей вахты этого и не обнаружила, заехав в обжитой модуль на взлетно-посадочной площадке. А в этот то они и не совались, зная, что он неисправен. Ну я полагаю, что мы не обязаны отмечать это в отчете. Я уже заканчиваю, могу присоединиться к вам. Остальные модули подключил к источникам питания и протестировал. Все в порядке.

— Тони, тебе нужно будет сделать еще кое-что сегодня. Твоя помощь нам особо не нужна, если только ты присоединишься к укладке блоков. Но вот твои инженерные способности, кажется, понадобились центру. Со мной связались, просят проверить одну из четырех антенн, обеспечивающих связь в наших скафандрах и связь со спутником. Здесь такой же принцип, как в сотовой связи. Одна антенна выпала у них с мониторинга. Она находится по левую сторону от возвышенности Гречко.

— Это там, где Ледник, я понял. До ледника около 1 600 метров. Я так понимаю, ровер в моем распоряжении?

— Да, Тони в полнейшем! Ты поедешь один. Координаты антенны есть в системе ровера. Будешь на постоянной связи с центром. Они будут наблюдать за твоим перемещением со спутника. Надеюсь ретранслятор не в тени. Он установлен до границы ледника. Но возможно сейчас находится в тени, как управишься, подходи я тебе расскажу о деталях.

— Все понятно, шеф.

Тони пребывал в приподнятом настроении. Маленькая победа при решении задачи с утечкой добавила в его кровь дофамина, и притупила чувство тревоги. А здесь еще предстоит небольшое путешествие, пусть не далеко, но все же. Не сложись обстоятельства подобным образом он бы не увидел гору вблизи. А тут еще возможность управлять ровером. До возвышенности 1600 м, если что-то случится с ровером, вернуться пешком не составит труда. Вязкая трясина страха, которая еще недавно затягивала в себя Энтони Дэвиса, стала такой прозрачной и невесомой под действием гормонов.

Через полчаса Тони двигался на ровере в сторону Гречко. Управлять транспортером не составляло никакого труда. Две педали тормоз, газ, и два режима скоростей, передний и задний ход, переключающиеся рычагом. Бульдозеры выровняли лунный грунт на пути к возвышенности, создав некое подобие грунтовой дороги. В динамиках шлема он слышал прерывистое бурчание переговаривающихся между собой монтажников. Он отключился от волны миссии. В салоне ровера можно было снять шлем и насладиться музыкой. Это было настоящее земное музыкальное радио, прямой эфир. Оно транслировалось через орбитальные лунные спутники прямо с Земли, пусть с небольшой задержкой, но что это меняло? Задержка никак на качество музыки не влияла.

Плато за окнами заканчивалось, транспорт постепенно приближался к возвышенности. Гора нарастала и уже заполнила собой все смотровое стекло ровера. Уклон возвышенности был достаточно крутым, но при этом склоны были покатыми, не имели скальных образований. Вдоль левого склона, компьютерная модель на мониторе показывала уступ шириною в 200 метров и длиною около полутора километров, имеющий небольшой наклон, затем уступ опять переходил в достаточно крутой склон в сторону центра кратера Гречко. Уступ являлся верхней точкой ледника, нижняя точка находилась уже в кратере. Компьютерная модель горы показывала, что транспортеру можно ехать еще 200 метров, затем начинался ледник.

Тони свернул влево, огибая гору. Впереди зияла чернота вечной тени, куда несколько миллиардов лет не поступал солнечный свет. Тони снизил скорость. Слева открывался чудесный вид на противоположный вал кратера, озаренный солнечным светом. Солнце освещало до трети площади углубления кратера, разделяя четкую границу света и тени.

Включенные фары врезались в черноту теневой стороны кратера. Свет от фар постоянно прыгал от неровностей грунта и размазывал тень от каждого прыжка на кочках в невиданные картины впереди. Вся эта свистопляска теней поразила водителя. Он остановил транспорт и отдышался. Согласно данным навигатора передатчик находился в 15 метрах впереди. Тони надел шлем, и дождавшись откачки воздуха, открыл Дверь.

Ноги слегка утонули грунте. В отличие от уплотненного грунта базы, почва здесь была более вязкая. Подойдя к передатчику, конструктор обнаружил, что его размеры были довольно компактными. Осветив его фонарем, он начал визуальную диагностику. Передатчик представлял собой параболический диск, соединенный проводами с металлическим ящиком, стоящим рядом. Антенна находилась вертикальном положении на треноге, концы которой были заглублены в грунт. Кабель питания был прикреплен к ящику. Второй его конец уходил куда-то через темноту, в сторону освещенного склона. Туда где располагались солнечные батареи. Тони попробовал отсоединить кабель и вернуть его на место, затем вышел на волну центра:

— Энтони Дэвис на связи, вызывает центр. Я на месте расположения сломанного передатчика. Жду дальнейших инструкций.

На другом конце ответил женский голос: — Ожидайте, сейчас с вами свяжется техцентр, — через несколько секунд в эфир ворвалось страшное шипение и скрежет. Через скрежет прорезался голос руководителя тех центра. — Это Сергей Малкович. Энтони, здравствуйте! Доложите результаты визуального осмотра.

— Здравствуйте! Передатчик в вертикальном положении не имеет признаков разрушения. Кабель питания не имеет признаков нарушения.

— Хорошо принято, — казалось, голос Сергея прорывался откуда-то из другого конца вселенной, разрываемый различного вида космическими излучениями. — Энтони, вас попрошу осмотреть передатчик по кругу. Вы увидите ближе к нижней части металлического ящика небольшой тумблер. Попробуйте его переключить и вернуть в обратное положение, это перезагрузит передатчик. Если это сработает, я увижу его у себя на мониторе включенным через несколько секунд. — Проскрипел Сергей.

Тони нашел тумблер и перещелкнул его пальцем. — Я Переключил! — Осведомил Тони своего невидимого собеседника. Последовало длительное молчание.

— Не сработало. Видимо, проблема сложнее чем я думал. Энтони, вам нужно будет забрать ящик на базу для диагностики.

— Да без проблем. Будет чем заняться — ответил Тони. — Сергей, а почему связь такая плохая? Я вас практически не слышу. Это как-то связано с тем, что ретранслятор сломан?

— Нет, не должно такого быть. Ретрансляторы играют роль базовых станций наподобие системы сотовой связи. Дистанция каждого из них несколько километров. Они рассчитаны в будущем на стабильную связь проживающих на базе участников экспедиции, а также для работы ученых вне базы, расстоянием до 4 километров от нее. Ваше местоположение с лихвой покрывается другими станциями. Но я догадываюсь о причинах ухудшения связи, сегодня прогнозировали небольшие всплески солнечной активности. Это может влиять, тем более, как вы поняли, мощность данных передатчиков невелика.

— Да уж, действительно невелика», — ответил Тони, вспоминая, что на земле сигнал базовых станций сотовой связи может охватывать до 30 миль, а это около 48 километров.

— Низкий радиус работы передатчиков связан с несколькими причинами: первая это мощность солнечных батарей… — Связь стала еще хуже. Тони слышал обрывки фраз …. проведением в будущем участниками долгосрочной лунной экспедиции астрономических исследований. …. километрах от базы …. установка радиотелескопов. …. соблюдаться радио тишина……корректность исследований астрофизиков…. — связь разорвалась совсем.

Тони отключил ящик от кабелей и погрузил в багажное отделение ровера, пристегнув ремнями. Затем он сам забрался в ровер. «Ну вроде все. Жутковато здесь. Если приведется ехать устанавливать, один не поеду» — подумал он.

Тони развернул транспорт в сторону кратера, затем остановил его и отключил фары. Перед ним простиралось блюдо кратера. Противоположная сторона его ярко освещалась солнцем. Края вала были неровные, но при этом они не создавали отдельных возвышенностей, как гора Гречко, возвышавшаяся за спиной. Тень отвала находящегося за спиной Тони закрывала около двух третей кратера. Тень была абсолютно черной. Тони посетила шальная мысль и он, последовав ей отключил подсветку приборов. В салоне оставался свет, излучаемый периметральным освещением шлема его скафандра. Он отключил последовательно радиосвязь, свет скафандра и индикацию на рукаве, погрузившись в кромешную тьму и тишину.

Эффект был настолько непривычным, что было не по себе. Внутри салона он не видел ничего, в том числе и себя. Ни рук, ни ног, ни приборной доски, и вообще никаких деталей салона. Все, что было видно это только границу света и тени на дне кратера через лобовое стекло. Границу перехода лобового стекла в кузов также различить было невозможно. Такое ощущение, что не существовало пола, не было потолка, не было самой машины, в которой он сидел ни времени, ни самой Луны под ним. Была только тьма вокруг, в которой он парил. К реальности возвращала только полоса света, освещающая очертания противоположной стороны кратера, отделенная от этой тьмы четкой границей, а над полоской сияли звезды. Мозг приученный к земным пейзажам, отказывался принимать происходящее как что-то материальное. «Вот это да» — думал Тони. «Ради этого, конечно, стоило лететь в эту сомнительную командировку, и ехать за этим передатчиком сюда. Никакой игры света и тени как на Земле, никаких полутонов. Все четко и понятно».

Тони вдруг осознал, ему не хватает звукового сопровождения. Можно попробовать найти хороший трек на волнах радиоэфира. Но звуковой эффект совсем не понравился, на всех диапазонах были слышны только шипение и треск.

«Сколько я уже здесь? Время как будто не существует».

Он вышел на волну миссии. Монтажников, которые постоянно переговаривались между собой в процессе укрытия модулей, не было слышно. На всех каналах миссии он слышал мерное шипение.

«Видимо, все-таки выход из строя ретранслятора дает о себе знать. А может, магнетизмом? Гора содержит металлические руды, дает помехи? Да нет, гора — это остатки ударного кратера, а не вулканическое образование. А разве может одно мешать другому?» — осознав отсутствие возможности мгновенного восполнения недостатков знания лунной геологии, Тони включил фары и начал разворот. Отсутствие связи начинало напрягать.

— Командир, это Дэвис. Что у вас случилось? — в ответ раздавалось то же шипение.

Транспорт огибал склон. Шипение усилилось, к радиопомехам добавилось стрекотание на высоких частотах, которое как казалось Тони, сейчас разорвет его перепонки. Пришлось убавить звук.

При выезде из тени сработал датчик повышенного радиационного фона. На панели Ровера высветился уровень показания 87 милизиверт в час. Ровер удалялся от Гречко. По мере удаления росли и показатели на счетчике. Показатели наматывались на циферблате с каждой цифрой, увеличивая беспокойство Тони. Радиационная защита ровера практически никакая, а уровень зиверт в разы превышает норму отметил Тони для себя. Быстрее добраться до модулей, хоть они еще не полностью закрыты защитой из блоков и не засыпаны грунтом, но их защита все же выше, чем в ровере. Счетчик высветил 128 милизиверт в час.

Чертов Малкович, небольшие всплески солнечной активности! Тони почувствовал, как по спине буквально струйками стекает пот. Становилось очень жарко. Чем они там думают? Как прогнозы вообще эти строят? И, главное, ведь никаких ощущений, если бы не счетчик и радиосвязь. На Земле хоть голова людей болит от магнитного возмущения, у Луны же нет магнитного поля и солнце убивает тебя совершенно незаметно.

Внизу, на выровненной площадке к которой спускался ровер показался первичный поселок, возводимый пионерами-монтажниками третьей пилотируемой лунной миссии. Людей Тони рядом не наблюдал. Видимо, уже укрылись в одном из модулей. Конструктор опять попытался связаться с командиром миссии, но его попытки по-прежнему оставались тщетными.

Он выехал на грунт, выровненный бульдозерами, и давил на педаль до упора, выжимая из ровера все возможные 12 км/ч. «Да, чтобы тебя. Я бы на Земле добежал бы уже давно, сам до базы. Чёртова колымага», — выругался он. До модулей оставалось около 500 метров, но людей там по-прежнему не было видно. — В каком же они модуле? — Счетчик, казалось, сходил с ума вместе с Тони — 132 милизиверт в час.

Вдруг через помехи начали прорываться фразы. … стороны стены …. модуль… Дэвис, слышишь… — Это был командир Том Галлахер.

— Да, Том, слышу. Где вы? Почему такая буря? Почему нас не предупредили заранее?

— Дэвис, в модули не заходи, мы за четвертым.

Ровер подъехал к модулям. Перчатки скафандра никак не справлялись с ремнем безопасности. «Да чтоб тебя!» — опять выругался Тони. Наконец, ремень поддался. «Почему они не внутри?» Тони не верил ушам своим.

Добежав до модуля с номером четыре, Энтони с большим недоверием заглянул за недостроенную стену, готовясь развернуться и поскорее уже ввести код от двери шлюза. Но он действительно увидел всю команду сидящими на пятой точке, прижавшись спинами к стене.

— Садись, Тони, — приказал командир группы. — Здесь облучение ниже, чем внутри. Мы проверяли. Стена по ту строну модуля не построена и шириною в один блок, а эта стена уже в два блока, к тому же между ними две алюминиевые стенки самого модуля. Но даже здесь мы долго не протянем. Вот не успели же доделать и зарыть хотя бы один модуль. Сколько у тебя кислорода?

— На полтора часа должно хватить. Аккумуляторов часа на 2.

— У нас примерно так же. Подойдет время нужно будет пойти одеть новые скафандры, находящиеся в модулях, предназначенные для их обитателей. Они в полной боевой готовности после подключения тобой модулей. Заряженные и с заполненными баллонами. Во всяком случае, одеть резервные скафандры будет быстрее, чем пополнить запасы кислорода и зарядить батареи.

— Думаешь нам придется это сделать? Разве пик еще не пройден? Когда это началось?

— Посмотри на счетчик Дэвис он постоянно растет. Очень жёсткая буря. И главное, нас никак не предупредили. Нам говорили, что будет окно, перерыв солнечной активности к которому приурочили миссию. Но, по всей видимости, они так и научились делать точных прогнозов. Усиление активности солнца началась сразу после твоего отъезда. И практически сразу пропала связь с координационным центром. Прошло примерно два с половиной часа. А переодеваться придется, если конечно радиация не убьет нас раньше, а для этого нужно, чтобы рост фона прекратился.

Тони посмотрел на руку. Счетчик показывал уже 159 милизиверт в час. «Два с половиной часа они провели здесь. То есть они уже схватили дозу примерно равную 0,4 зиверта. Если мы еще пробудем здесь пару часов, доза облучения превысит для них допустимую, влекущую необратимые процессы в организме, а это онкология со всеми вытекающими».

Словосочетание «для них» проскользнуло в его мозгу быстро и безвозвратно, он не успел осознать, почему себя он в общее число не включил: «А если пик продолжится еще часов семь — это лучевая болезнь для всех. Может, конечно, пик бури будет пройден в ближайшее время, и радиация пойдет на спад». Он посмотрел на руку, счетчик продолжал набирать цифры.

Семь фигур в скафандрах продолжали сидеть, вжимаясь в недостроенные стены укрытия лунного модуля. Люди прекрасно осознавали риски, с которыми они могут столкнуться. Все прошли курсы по радиозащите. Все внимательно читали контракт, но человек всегда рассчитывает на лучшее. На лучшее надеялся и Даниель Вайнштейн. Надеялся, сидя здесь, в почти четырёхстах тысячах километрах от дома, во враждебном мире, где о Земле напоминали лишь несколько сооружений находившихся за спиной, а вся остальная его территория несла бесконечную угрозу жизни. Потрескивание в динамиках постоянно напоминало, что недостроенное убежище за спиной прошивают миллионы ионизированных частиц. Они же проходят сквозь тело, разрушая ДНК клеток. Даниель мечтал о славе первопроходца, а получится так, что всех их, а точнее их запечённые фигуры найдут рядом с этой чертовой стеной другие пионеры, которым возможно повезет больше. Наконец он не выдержал:

— Командир. Пора выбираться отсюда. Думаю, нужно принимать решение и уходить. Может у нас хоть так останутся какие-нибудь шансы?

— Ты всерьез думаешь, нам поможет срочная эвакуация? Солнце сожжет твои внутренности еще на подъеме, прямо во взлетно-посадочном комплексе, или на стыковке с буксиром. Твой труп с почестями похоронят на Земле. У нас есть четкие инструкции оставаться в модулях, даже если сооружение защитной конструкции не окончено. В нашем случае, лучший вариант защиты здесь!

Тони, слушая этот тяжелый диалог, поймал себя на мысли, что страха, который его преследовал до того, больше нет. Напротив, его мозг работал достаточно ясно. «Нужно как-то спасать их», — подумал он. И в этот раз конструктор заметил, что как-то, совершенно загадочным образом отделяет себя от всех. Его вдруг осенило почему себя он не считает: «У меня счетчик пошел в набор, только когда я начал отъезжать от горы. Был сломан? Ну точно нет. Потом ведь он сработал. Радиосвязь отсутствовала, но я счел это последствием выхода из строя ретранслятора. Вся система связи не работала по причине начинавшегося солнечного шторма. Но в тени горы уровень радиации был в пределах нормы. Даже если гора не обладает магнетизмом, такая толща породы не пропускает потоки заряженных частиц».

— Том, — обратился он к командиру — У нас есть шанс. Нам нужно двигаться к горе. Но необходимо надеть новые скафандры прямо сейчас, пока не поздно. Мой счетчик заработал, только когда я выехал из тени горы.

— Я думал об этом, инженер. Но ты израсходовал весь заряд ровера на поездку. А пешком туда мы просто не дойдем. Это будет самоубийство. У нас есть второй транспортер, но он находится на площадке техники, а до нее 350 метров в условиях усиления бури. Это такое же самоубийство. Поэтому мы будем оставаться здесь, как предписывают правила.

— Я готов идти до площадки транспорта, если ты мне разрешишь. Уровень моего облучения значительно ниже любого из вас. Когда началась буря, я оставался под прикрытием горы. А вы были здесь.

Командир задумался. Тони говорил дело. Он и сам понимал, что если солнечная активность не пойдет на спад, то это может быть единственный шанс. А если в скафандрах закончится воздух, то ровер поможет им протянуть еще несколько часов в тени горы за счет автономной системы жизнеобеспечения.

— Хорошо, — согласился он и отдал команду группе монтажников направляться в модуль 04, одевать новые скафандры.

Тони встал и направился в сторону шлюза, поглядывая на показатели. Счетчик выдавал значение 179. При выходе из тени стены он принялся наматывать показания, остановившись на 185 милизиверт в час. Казалось солнце пробивается через фильтры шлема, жутко слепя. Стало опять жарко. Системы скафандра зажужжали, приводя температуру внутри в норму. Облачившись в новенький скафандр внутри модуля, он вышел под «испепеляющее» солнце.

Тони Дэвис шел к площадке техники под пристальными, внимательными взглядами. А что, если он сделал ошибку? А если этот поход убьет его и последнюю надежу шестерых первопроходцев. Тони старался не смотреть на датчики здоровья и показания счетчика Гейгера. Он и так слышал, как бешено бьется его сердце. Главное — не торопиться и не упасть. Идти быстро, но размеренно. Не сбивая темп. Падения совершенно точно не нужны. В скафандре стало невыносимо жарко.

Транспортная площадка медленно, но верно приближалась. На ней, припыленные стояли два бульдозера, два погрузчика и экскаватор. Слева от площадки было разбито поле солнечных батарей. Ровер стоял впритык к батареям. Запыленная техника была залита солнечным светом словно на картине художника космиста, не пожалевшего светлых тонов.

— Тони, ты как? — у командира, у самого пот тек по телу ручьем, как будто это он двигался по направлению к транспортеру. Связь была устойчивой, но стрекот в динамиках не прекращался.

— Бывало и лучше, командир. Жарко очень, сердце колотится. Боюсь упасть в обморок. Но чуть-чуть осталось, метров 100.

— Держись Тони! Ты за сколько в школе стометровку бегал?

— А ты сам командир?

— Я за 13,7. Один из лучших результатов в нашей школе.

— А я не сдал норматив, командир. Потому ты и космонавт первопроходческих, а я «ботаник», инженер-конструктор.

— Ну считай, что у тебя есть второй шанс сдать этот норматив и скорость теперь не имеет решающего значения. Да и что ты прибедняешься, ты для ботана даже очень спортивен, у меня же есть твои физические показатели.

Тони нравилось, как Том пытается подбодрить его. А хороший он мужик.

— А я сдам не сомневайся, — отозвался он. — В этот раз я шанс не упущу.

Тони дошел до ровера. Выдернул кабель питания. Открыл дверь начал влезать в салон и тут почувствовал, что сердце сбивается с ритма. Воздуха стало не хватать. Он остановился. Приступ продолжился.

— Что случилось? — Услышал он голос. — Что ты застрял?

— Да не могу ногу забросить в салон не сгибается чего-то. — Подавляя приступы неконтролируемой одышки, соврал конструктор.

Том видел показания пульса и кардиограммы подчиненного, на своем мониторе. Но не хотел акцентировать на этом внимание в эфире:

— Соберись, передохнешь в Ровере.

Энтони сделал усилие над собой и загрузился в транспортер, дверь закрылась. Он нажал кнопку запуска. Включились фильтры, затеняющие стёкла. Стало прохладнее. Сердце начало биться без сбоев, частота пульса снижаться.

Тони отжал рычаг коробки, нажал на газ. Подъехав к команде, стремительно затормозив, он поморгал фарами. Мол, вперед ребятки! «Жаль, нет атмосферы, посигналить было бы эффектнее» — подумал он.

Команда загрузилась оперативно и через 1,5 минуты транспортер уже двигался в направлении горы Гречко. Въезжая в тень возвышенности, пассажиры все как один смотрели на индивидуальные показатели. Но ничего не происходило и лишь через 150 метров пути в тени данные счетчиков стремительно закрутились в сторону нижнего предела. Первопроходчики облегченно выдохнули.

Глава 4. Грызть базальт

Одевать лунный скафандр международного образца не представляет большого труда если появилась сноровка. Лиу Цинь успевала запрыгнуть в него, стянув все необходимые ремни за 6 минут. Но вот короб жизнеобеспечения, а точнее манипуляции по его прикреплению всегда выводили её из себя. Для этого, на первый взгляд, нехитрого дела необходимо было подойти спиной к стене, где висит сей ценный девайс, слегка присесть и подняться вдоль ящика до щелчка, попав предварительно в полозья. Дальше сработает автоматика, и жужжание электроприводов будет означать, что патрубки и контакты ящика соединяются с системой жизнеобеспечения скафандра. На руке начинают загораться датчики контроля. Если не зажегся один из 12 индикаторов, значит, тебе нужно нажать сброс и вернуться на исходную позицию. Иногда количество попыток достигает трех. Мысль о предстоящих приседаниях из-за несовершенства конструкции скафандра подбешивала Лиу, хотя с учетом лунной силы тяжести эти упражнения ей ничего не стоили.

Последняя проверка на солнечный ветер. Радиационные возмущения минимальные. Шлюз провожал ее привычным свистом. До центра управления полетами 30 шагов, но нужно пройти их максимально быстро. Пробегая лунной рысцой от своего модуля до ЦУП, она успела разглядеть очертания зависшего на орбите буксира. В лунном центре управления полетами находилось 5 человек.

Нахождение руководителя Экспедиции в лунном ЦУПе было обязательным по протоколу. Хотя все управление посадкой осуществлялось в автоматическом режиме, при отказе автоматики приоритет посадки в ручном режиме передавался Земле, и только в случае потери управления земным ЦУП управление передавалось Луной базе. За пятилетнюю историю базы такое случалось 1 раз.

— Привет, Лиу, — поприветствовал ее баллистик Юрий.

— Привет, Юра, как Дела?

— Пока нормально всё. Отстыковка взлетно-посадочных комплексов через 7 минут.

— Юра, дай картинку, — попросила Лиу. На большом экране высветилось изображение с буксиром. — Дай максимальное увеличение.

Гордый красавец сигарообразной формы, обтянутый продольными и поперечными металлическими фермами, — пристыкованными к нему посадочными платформами, появился на экране. Вершина человеческой мысли, позволивший поставить на поток отправку грузов к спутнику Земли. Датчик отбивал обратный отсчет отстыковки.

— Юра, какой радиационный фон?

— В пределах нормы.

— Первый посадочный комплекс отстыкован… — звучал голос информатора.

По указанной выше причине, «атмосфера» в лунном ЦУПе не была напряженной и Лиу не могла не использовать это. Она была из тех руководителей, которые используют любую возможность, чтобы контролировать процесс. Провести летучку между делом, где бы она ни находилась, это было про Лиу. Продолжавшееся после запуска базы обустройство экспедиции являлось, по сути строительным проектом, а руководитель экспедиции, кроме того, что являлся инженером космических сооружений, на Луне являлся менеджером строительного проекта.

— Ира, сколько кислорода на остатке у базы? — вопрос адресовался логисту поставок Ирине Мироновой. Ира занимала также должность коменданта базы и вела учет практически всего материального, что находилось в лунном поселке.

— Сейчас в модулях 2 600 м3. Запас сжатого 12 321 литр. Если с учётом сегодняшней поставки и заправки посадочных платформ для надвигающейся перевахтовки — 15 384 литров.

— А сколько нам еще нужно, если мы в этом году запустим первый тоннель? — Спросила, в свою очередь, Ирина.

Вопрос логиста не относился к теме сегодняшней поставки, но Лиу решила ответить. В конце концов, это ее хозяйство, да и вообще все должны владеть информацией о ходе развития экспедиции.

— Если длина тоннеля, включая поперечные ходы будет соответствовать проектной, а это 500 метров, нужно еще около 10 тыс. м3 или почти 63 тысячи литров сжатого.

— Ого, — вскрикнула удивленно Ира. — Это же сколько рейсов?

— Рейсов уже не будет Ира. К тому времени будем перерабатывать ледник.

Лиу про себя сплюнула 3 раза, как научил её Саша и с отчетливо прорывающейся за внешним спокойствием, горечью негромко добавила:

— Если пробурим! Проходческие щиты постоянно ломаются. Боюсь, как бы нам вообще не прикрыли финансирование по проходке.

— Отстыковка второго посадочного комплекса… — продолжал информатор. — Отстыковка третьего посадочного комплекса…

На главном экране изменилась картинка, включилась камера с буксира, показывая удаление отстыкованных посадочных комплексов, на фоне израненной древними метеоритами лунной поверхности. Первый комплекс уже превратился в едва различимую точку, на втором и третьем еще можно было разглядеть детали.

— Отстыковка четвертого посадочного комплекса. Успешно…

Раньше параллельные посадки не практиковались. Для целей безопасности, последующие по очередности посадки комплексы, направлялись только после успешной посадки предыдущих. Но за три года работы экспедиции, автоматические посадки практически, не давали сбоя. В случае аварии автоматика переводила посадку последующих комплексов на безопасное расстояние. С какого-то момента, подготовка новых грузов на Земле превратилась непрерывный процесс и методику посадок было решено изменить. Посадка платформ превратилась в обычную рутину.

Включилась камера взлетно-посадочной площадки. Первый посадочный модуль уже заходил на посадку. В целом на посадку ушло около 25 минут. Всё прошло в штатном режиме.

— Поздравляю всех с успешной посадкой! — провозгласила Лиу.

Отдав последние указания, она уже спешила Роверу, где ее ждал водитель. Ее мысли были уже там, где всё шло внештатно. Она готова была грызть базальт своими зубами, лишь бы нагнать график бурения.

Последние 20 метров проходки давались Александру с трудом. Алмазные шарошки вгрызались в коренные лунные породы достаточно эффективно, чего нельзя было сказать о механике приводов, которая без конца летела. Три поломки за неделю вымотали Сашу. Чинить поломки приходилось прямо в тоннеле, который защищал разве, что от солнечных вспышек. Шлюзы для тоннелей только проектировались на Земле. Ангаров в распоряжении миссии не существовало, а потребность в сооружении с постоянным давлением воздуха была огромной. Доставка на Луну такого крупного объекта ограничивалась возможностями ракетной техники. Даже если бы удалось такое сооружение собрать на орбите, посадить его существующими посадочными платформами также не представлялось возможным. Сборка из комплектующих на Луне в условиях лунной гравитации и вездесущей пыли из лунного реголита не давала гарантии герметичности такого сооружения. Алексу и бригаде механиков оставалось только мечтать о временах, когда будут построены шлюзы, тоннели накачают воздухом и тогда один из поперечных тоннелей международное космическое агентство, отдаст под оборудование сервисного ангара. Но самое главное, ремонт в завоздушенных тоннелях можно будет осуществлять без скафандра.

Ремонт состоял в снятии кожуха и последующей механической прочистке внешних узлов, от пыли реголита. После этого следовал запуск систем внутренней очистки. Проходческий щит имел встроенные системы продувки узлов кислородом. Затем в систему запускалась новая смазка. После 10 метров проходки щит останавливался на техническое обслуживание. Через каждые 25 метров менялись дисковые шарошки. Каждые 5 метров щит останавливался для изменения положения и внедрения в стены боковых упоров для фиксации проходческого комплекса, с целью снижения влияния пониженной силы тяжести.

За время бурения тоннелей полностью вышло из строя 2 буровых щита. Последний третий щит постоянно ломался. Две недели назад на посадочную площадку прибыл четвертый. С усиленными шарошками и модифицированной системой защиты от вредоносной лунной пыли. На него возлагались большие надежды по сокращению отставания графика бурения.

— Останавливаем! — услышал в свой микрофон Александр голос Макса, старшего бригады механиков, приставленного к щиту.

— Как останавливаем? — возмутился Саша, направляясь к Максу. Алекс был на Луне вторую смену, но всё равно никак не мог привыкнуть к тому, что диалог, может происходить за несколько десятков метров. Он все время машинально направлялся к собеседнику.

«Интересно это объективные причины, или бригада просто устала?» — думал Александр. Ему нужно было непременное увидеть лицо Макса.

— Что случилось Макс? — спросил Саша, поравнявшись с механиком.

— Больше прочисток не будет ребята устали. Взгляни сам на показатели физического состояния. Да и шарошки придется менять эти уже не к черту. Завтра начнем с утра.

— Макс предлагаю отдохнуть в ровере и поработать еще два часа. Подумай два часа сверхурочных это неплохие деньги для ребят.

— Саша, о чем ты говоришь? Ты же видишь их показатели. Это запрещено правилами. Кратковременный отдых в ровере ничего не решит. Мы сворачиваемся.

— Дэн заканчиваем. — дал команду оператору установки Саша.

— Александр как у вас дела? — раздался голос вездесущего руководителя экспедиции.

— Мы сворачиваемся Лиу.

— Хочу посмотреть.

— Повторяю, Лиу мы закончили на сегодня у нас остановка Щита. Сегодня уже не запустим.

— Я уже выехала Алекс. Буду через 5 минут.

— Хорошо я отправлю за тобой транспорт. — Алекс знал, что в очередной раз приходится нарушить инструкции, установленные МКА и транспорт, привязанный к проходчикам он отправлять за Лиу не имеет права. Проходческий ровер несколько ниже чтобы ходить по тоннелю, имеет автономную систему жизнеобеспечения и должен всегда находиться рядом с проходчиками, но ждать пока Лиу доковыляет до них по тоннелю очень долго.

Алекс уже привык нарушать правила, иначе прогресса освоения Луны просто быть не может. Этот вывод Алекс сделал для себя еще в первую вахту. Есть расчеты ученых инженеров, проведенные на Земле, а есть практика, сталкивающаяся с реальными проблемами, и просто с рутиной, которая также выносит на повестку кучу корректировок. На все это уходит уйма времени.

Лиу уже подъезжала. В иллюминаторе зияла черная дыра тоннеля. На фоне разрушенной горы Гречко, справа от туннеля разместился отвал грунта. Слева на площадке около въезда стояло 2 изношенных щита, покрытых серой базальтовой пылью и рядом новый пришедший две недели назад. Ровер остановился напротив входа. Из темноты тоннеля показался свет фар транспортера проходчиков.

Александр не отключил канал, и двигаясь в транспортере по тоннелю Лиу, слышала брань недовольных механиков, собирающих инструмент.

— Что сегодня случилось? — спросила Лиу у Алекса, еще не установив с ним визуальный контакт, выбираясь из транспорта.

— Да то же что и всегда. Борьба с реголитом, и шарошки уже затупились. Завтра будем менять.

— То есть завтра половину дня из графика потеряем? — Лиу переключилась на индивидуальный канал связи, чтобы бригада не услышала лишнего.

— Так точно.

— Алекс у нас отставание, 170 метров от первоначального графика бурения. Я больше не могу прикрывать это отставание. МКА могут сократить финансирование проекта бурения. По некоторой информации, дошедшей с Земли, есть движение в сторону увеличения финансирования приостановленной Марсианской программы.

— Но, что я могу сделать Лиу, прочность породы на этом участке выросла до степени 19 по крепости f. Лиу сделала недолгую паузу, вглядываясь в динамику бурения, отображенные на планшете, который протянул ей Алекс.

Не отрываясь от данных Лиу, спросила:

— Как ты посмотришь на то, если мы задействуем новый щит для дальнейшего бурения? Я, так понимаю, у него выше износостойкость и новые системы защиты.

— Кроме того, у него новые коронки из пентаборида вольфрама, — добавил Александр гордо. — Последние разработки!

— Ну и что ты думаешь? — переспросила Лиу оторвавшись от цифр.

— Ты же знаешь мы не можем это сделать, пока ресурс третьего щита не использован полностью. Есть риск, что потом его будет уже не запустить.

— А если мы параллельно начнем бурение боковых туннелей новым щитом? Не унималась Лиу.

— У нас всего два оператора. И оба должны быть на этом щите. Если ты на совете МКА докажешь целесообразность замены 2 операторов Щита на других 2 членов экспедиции, например, на двух астрофизиков, то мы его запустим в следующую вахту. Какой от астрофизиков толк для базы? Какой прикладной эффект? А туристы, кстати, к чему привлечены в следующей вахте?

Лиу оценила шутку Алекса насчет астрофизиков. Александр как ученый практик, горный инженер был далек от фундаментальной науки. И частенько отпускал шуточки в адрес теоретиков.

— Туристы следующей вахты учатся на водителей роверов, — ответила Лиу. — Они заступают на вахту через 2 месяца. Переучивать их на операторов проходческого щита времени уже нет. Да они бы и не согласились. Они стремятся сюда в первую очередь за визуальными ощущениями. Кто в трезвом уме, отдавая миллиарды кровных денег, захочет полгода проторчать в тоннеле, да еще будучи по колено засыпанным грунтом.

— Тогда всё зависит от твоего волевого решения. Я буду только рад работать с новой машиной.

— Думаю, мы обязаны это сделать, — сказала Лиу выделяя слово «мы», словно разделяя ответственность с Александром. — Через четыре дня моя вахта заканчивается. Через месяц будет большой совет МКА. Мне нужны результаты к этому совету.

Алекс нисколько не был против разделить ответственность с Лиу. Она внушала ему уважение, и не только. Лиу уже давно нравилась ему. Он уже практически закончил докторскую. И если он пожелает остаться в экспедиции МКА найдет ему применение. Пришло время идти на риск ради самого перспективного направления экспедиции. И он конечно поддержит ее.

— Тут есть еще кое-что. Думаю, тебе не понравится.

Лиу обуяла тревога.

— Говори, что стряслось?

— Данные сейсморазведки показали, что метров через 8 мы упремся в полость.

— Откуда полость? Какая полость, почему, раньше не доложил? — Лиу понимая, что кричит, убавила динамики, чтобы не оглохнуть от собственного крика. — Что это? Может пещера, лавовая трубка?

Она сделала глубокий вдох: «Нужно успокоиться».

— Не знаю Лиу, здесь не должно быть лавовых трубок. Но видимо, первичные данные разведки были неточными. Размеры уточняем.

— Мы можем обойти ее Алекс?

— Можем уйти вправо, но на маневре мы опять потеряем время.

Макс махал рукой, приоткрыв дверь транспортера. Алекс переключился с закрытого канала.

— Шеф, мы готовы, — сказал Макс.

Александр понял, что все уже сидят по местам, и только они с Лиу еще не загрузились.

— Хорошо, мы садимся, — ответил он.

— Готовь новый щит — сказала Лиу, погружаясь в кресло транспортера. — Этот придется как-то списать по документам. Когда ты мне сможешь дать полный расклад по полости?

— Думаю завтра. — Ответил в какой-то странной задумчивости Алекс. Он всё не сказал Лиу, но сам прекрасно понимал, что полость может выкинуть кучу неприятных сюрпризов.

Вечером в 8 часов по международному лунному времени, порядочно устав от всех дневных забот, Лиу возвратилась в свой модуль. Снять скафандр, было настоящим облегчением. Приняв душ и получив порцию ужина, она удалилась из кают-компании в индивидуальный отсек, предпочитая есть в одиночестве. Отсек был меньше купе в земном экспрессе, там едва можно было развернуться. Но все-таки это была своя территория. В индивидуальном отсеке было спокойней. Даже возникала иллюзия безопасности. Возможно, это ощущение создавалось от осознания, что стенки жилого модуля прикрыты двухметровым слоем кирпича из реголита и присыпаны лунным грунтом. Это спасало от всплесков солнечной активности, но было беспомощно против разгерметизации или метеорита.

В отсеке была кровать, столик, полки купе для личных вещей, монитор для видеосвязи, он же монитор индивидуального компьютера, клавиатура которого была вмонтирована прямо в стол. В боковую стенку был встроен монитор, симулирующий иллюминатор. Изображение в иллюминаторе было достаточно реалистичным и выдавало картинку с реальных камер. В этот экран было даже приятно попялиться перед сном, включив изображение с камеры, направленной на синий на шар, зависший над горизонтом.

Лиу лежала расслабившись, вытянувшись на своей кровати. Она думала о предстоящем Совете, о том, что ей предстоит сделать на Земле в межвахтовый период работы, о лавовой трубке, неожиданное известие о которой может повлиять на скорость работ. Хотя при удачном стечении обстоятельств трубку, конечно, можно использовать.

Существовали концепции строительства баз на Луне на основе использования лавовых трубок. Однако поиск горизонтальных входов в такие пещеры до настоящего времени не был успешен. Технологии освоения лавовых трубок, выходящих на поверхность вертикально, и провалов в горизонтальных пещерах не существовало на текущей стадии научно-технического прогресса. Такие варианты были бы трудно реализуемы даже в земных условиях. Тем более их было нельзя реализовать на Луне, где доставка нужных грузов была ограничена специфической логистикой, а именно графиком прилета космического буксира, габаритами груза и подъемной мощностью ракетной техники, мощностью спусковых платформ.

Строительство подземной базы, как считала Лиу, являлось единственно верным путем освоения Луны. Вся беда была в том, что Луну покрывает слой спекшейся лунной пыли — реголита. Строить тоннели в реголите невозможно. Когда в конце 50-х годов было установлено, что метеорит удачным образом оголил подножие горы Гречко от реголита, было намечено место расположения экспедиции. С учетом того, что в теневой стороне кратера, частью которого явилась возвышенность, находился ископаемый лед, лучшего места было не найти. Начались долгие приготовления.

После сборки на орбите ядерного буксира достаточной мощности, все завертелось.

Если, вгрызаясь в базальт, проходчики действительно уперлись в лавовую трубку, с одной стороны — это прецедент, открытие, сенсация. Это поможет получить дополнительные площади для развития базы, но только при удачной форме и направлении трубки. Но с другой — придется проводить новые изыскания для уточнения проекта, ведь все расчеты связаны с бурением базальта. Как ведут себя лавовые трубки и какие у них прочностные характеристики, никто никогда не исследовал. Можно ли в помещения, устроенные в таких естественных пещерах, закачивать воздушную смесь без утечек, не известно. Все это предстоит изучить. Пока такое столкновение может привести только к проблемам. «Ладно, завтра испытаем новый проходческий щит и послезавтра начнем. У нас есть еще месяц до Совета. Почти целый месяц», — думала Лиу засыпая. Земля в бутафорском окошке исчезла, включилась картинка с камеры посадочной площадки.

Глава 5 Явление героя

Лунный транспортер двигался очень медленно, плавно подпрыгивая на кочках. Для Дмитрия Долгова это был первый выезд с территории базы.

Три года назад отучившись на гражданского пилота в летной академии, Дмитрий стремился попасть в отряд космонавтов, по прежнему мечтая управлять космическими челноками. Но ему было отказано, приоритет отдавался военным пилотам. Не оставляя мыслей о космосе, он за свой счет прошел обучение по управлению космическими аппаратами и продолжал методично забрасывать Роскосмос письмами. Однажды ему перезвонили, с предложением попасть в космос, но только не в качестве пилота, а в качестве участника в одном, как было сказано, может быть еще более интересном проекте. Дело в том, что с детства он увлекался радиотехникой, посещая различные кружки по данной тематике. Мог разобраться в поломке и починить практически любой прибор, бытовую или вычислительную технику. Этим увлечением, указанным в резюме он, как оказалось и завоевал-таки интерес чиновников Роскосмоса. К тому времени он уже имел какой, никакой налет на региональных авиалиниях, а потому даже начал сомневаться в том правильный ли он выбор делает, оставляя авиацию ради того, чтобы стать техником. В конце концов, он решил для себя, что небо никуда не денется, а вот побывать гораздо выше неба, такой шанс представляется не каждому. Так он и подписал трехсторонний контракт с Роскосмосом и МКА, попав в отряд космонавтов постоянно действующей международной лунной экспедиции.

И вот он уже 3 месяца находился на Луне, но его работа совсем не была связана с нахождением на её поверхности. Он занимался обслуживанием и ремонтом оборудования лунных модулей, в которых жили и работали космонавты. Бывали времена, когда техникам было просто нечем заняться и тогда случалось, что их привлекали к другим работам. Но работа в основном была связана с территорией базы, представлявшей из себя лунный городок. А тут вдруг повезло и не просто работа, а выезд с территории. О таком он не мог даже мечтать еще вчера.

Геологам потребовалось сопровождение для отбора керна на леднике. Практически у всей геологической партии закончилась вахта и они отбыли на Землю с ближайшим буксиром. Сменщики не смогли прилететь по причине смещения графика полетов. Остался один геолог на которого навалилась работа всей лунной геологической партии. Вот ему то и предстояло отправиться отобрать несколько кернов реголита в заданном квадрате ледника горы Гречко. Один он туда отправиться не мог, правила безопасности были ужесточены и требовали, чтобы выезды за пределы базы совершались в количестве не менее 3 человек включая водителя транспортера. То есть вся работа Дмитрия состояла в подстраховке товарища при проведении работ и погрузке разгрузке оборудования. Но Дим был этому крайне рад, по тому как в силу своей деятельной натуры однообразие не любил большего всего.

Для Гарри Джонсона же это был не первый выезд он уже объездил все окрестности изучая лунные породы, и составляя карты залежей замороженной воды в кратерах, расположенных в округе. Он был настоящим геологом и кабинетной работе предпочитал работу на пространстве, пусть в вакууме, пусть под бомбардировкой заряженных частиц и с рисками погибнуть от метеорита, но лучше на лунном просторе. Он был страшно недоволен, что из-за задержки перевахтовки, кабинетной работы стало больше. Вахта геолога на Луне самая коротая она составляет всего лишь 4 месяца, из-за высокой дозы радиации, получаемых при работе на открытом пространстве. Сидеть остатки своей вахты в кабинете лунного модуля было выше его сил. Поездку к леднику горы Гречко он воспринимал как легкую прогулку, которую он совершал уже много раз в связи с тем, что ледник находился практически возле лагеря. Но это была хорошая возможность отвлечься от постоянных звонков с Земли. С тех пор как он остался один его просто задергали постоянными подключениями по радиосвязи.

Гора Гречко, южный склон которой был укутан ледником, находилась от Базы на расстоянии 1 600 метров. При разрешённой скорости транспортера 8 км/час, ехать до нее было всего 12 минут. Пешком передвигаться на расстояние свыше 1 км от базы было запрещено. Радиационный фон мог возрасти очень резко. И хотя ровер совершенно не предоставлял никакой защит от радиации, передвигаясь пешком до укрытия ты будешь в 4 раза дольше, находясь в зоне агрессивного воздействия ведь средняя скорость передвижения пешком в современных скафандрах составляет не больше 2,2 км. ч. Можно конечно и быстрее, но велик риск падения, а любые риски нарушения герметичности скафандра или отказа систем жизнеобеспечения исключаются правилами безопасности, установленными МКА. Все космонавты на Луне знали, что эти правила написаны кровью первопроходцев лунной экспедиции.

Глядя в широкое лобовое стекло Дим ликовал, предвкушая приключения, связанные с их вылазкой. Гора Гречко приближалась все больше открывая взору свой южный склон, издали казавшийся просто темным пятном, но теперь открывавший линию своего темного рельефа, на фоне звездного неба. Возвышенность являлась частью стенки древнего кратера. Со временем кратер бы разрушен новыми ударами метеоритов, а многолетнее влияние солнечного ветра, как пескоструйной машиной сгладило грубые формы, образованные первичным ударом.

Южная сторона горы, являвшаяся северным валом кратера, несколько миллиардов лет оставалась в тени. Благодаря этому факту реликтовый лед сохранился здесь в своем первозданном состоянии, прикрытый сверху лишь реголитовым ковром.

Ровер остановился. Всё ребята, дальше пешком! — прозвучал в шлемофонах голос водителя, миллиардера Ивана Якимчука. — Ближе не смогу, поверхность очень неровная. Буду стоять здесь.

До тени кратера оставалось около трехсот метров. Дим и Гарри начали выгружать оборудование. Облегченный ровер развернулся и откатился на несколько метров от них. Дмитрий заворожено смотрел на этот маневр. Задние колеса плавно подскакивали на неровностях и также плавно опускались на грунт, в разное время, благодаря независимой подвеске, каждого из колес. Если бы Дим был без скафандра Гарри бы заметил, что у него слегка приоткрыт рот от изумления. Хватит мечтать парень, проворчал Гарри. Поднимай бур пошли. Гарри был вдвое старше Дмитрия. Это была его 7 вахта, что для геологов на Луне было практически невероятно. Господь, бог спасал его от сильных солнечных вспышек. На медкомиссии врачи удивлялись. Он же им отвечал, что это так на него благотворно действует воздух Северной Каролины, куда он перебрался с семьей, совсем недавно. «Последняя вахта и на пенсию к прекрасным водопадам и озерам» думал про себя Гарри, пока они добирались до теневой стороны возвышенности Гречко.

Дим десятки раз слышал об эффекте тени на Луне, но подойдя к ее границе, он даже вскрикнул от неожиданности в микрофон. Нога, которую Гарри занес в теневую сторону пропала.

— Оба! Глазам не верю, абсолютная темнота!

— Не забудь включить периметральное освещение скафандра. А то себя самого не увидишь, — пошутил Гарри.

Дим так и сделал. Светодиоды, находившиеся в ободе его шлема, загорелись слабым рассеянным свечением, что позволило видеть элементы собственного скафандра и немного вокруг себя. Они медленно продвигались вглубь теневой стороны возвышенности, дополнительно освещая свой путь ручными фонарями.

— Абсолютная темнота говоришь? — нарушил «абсолютную» тишину в эфире Гарри. — Это не совсем так. Тень на Луне не может быть абсолютной, даже при полном отсутствии атмосферы. Материя все равно отражает фотоны. Это же не черная дыра тебе. Два года назад один из первых геологов поисковиков экспедиции оторвался от группы в горной гряде одного из кратеров, похожего на этот. Да вдобавок ко всему у него сломались фонари. Дело было как раз на стороне никогда не освещаемой солнцем. Так, в полной темноте он пробирался до группы ведомый спутниковым маяком, освещаемый только светом млечного пути. Он говорил, что со временем глаза привыкают к отражению звездного света от грунта. К тому же он частично пользовался индикацией, расположенной на рукаве. В итоге он увидел свет фонарей группы, искавшей его, и вышел на этот свет. Но ты знаешь, сколько я не пробовал провернуть этот трюк на базе во время затяжной лунной ночи, в тени участков, не освещенных искусственным освещением у меня так ничего и не вышло. Дело в том, что там контраст яркого света от прожекторов и тени, не дает глазам привыкнуть. А вот здесь другое дело. Если ты будешь в этой кромешной тьме достаточно долго и поблизости не будет источника ярче, чем звезды, ты со временем привыкнешь и станешь видеть предметы, находящиеся в тени.

У Дмитрия от рассказов бывалого Гарри пробежал холодок по спине.

— Смотри под ноги парень, и не экспериментируй с освещением. Будешь это делать в свободное от работы время. Не нужны мне эксцессы в последнюю вахту. Две фигуры продолжали неторопливое продвижение вперед, разрезая фонарями кромешную темноту теневого склона.

Наконец они добрались до требуемого квадрата. Не спеша, развернули телескопический бур и начали бурение. Точнее бурить начал Гарри. Дим лишь был на подхвате. Помощи особо не требовалось, и он начал осматриваться по сторонам, поднимать мелкие камни, лежащие сверху на реголите, и рассматривать их. Несколько необычных камней он сложил в нагрудный карман.

Дим так сильно увлекся процессом, что не смог разобрать отборной брани Гарри. Но по интонации он понял, что-то случилось.

— Что ты бранишься Гарри? — Дим повернулся в сторону геолога и увидел картину в реальность, которой, мозг отказывался верить. Гарри уплывал в прорубь, уплывал вертикально вниз. Все это происходило в какие-то секунды, как в замедленной съемке. Вдруг он осознал, что Гарри проваливается в трещину, Дим подался в его сторону, но было уже поздно. Геолог исчез в зияющей темноте. Дим осознал, что он просто не мог в вакууме услышать какой-либо звук кроме голоса Гарри в шлемофоне. Он слышал брань еще несколько секунд, но казалось, что это была целая вечность. Ужас обуял его. Потом все стихло. Через, какое-то время Дим тихонько позвал его по имени, но геолог не отзывался. Техник аккуратно приближался к краю, одновременно постукивая ногой по почве, проверяя, где кромка может быть хрупкой. Нужно, что-то предпринять, стучалось в голове. Он чувствовал, как по спине стекает пот, а в висках отчетливо бьется пульс. Дим подобрался к самому краю трещины. Периметральное освещение, находившееся в шлеме Дмитрия, осветило лишь ее края. Трещина представляла собой неправильной формы овал шириной в два метра и длиною в шесть метров. Дмитрий опустился на колени и посмотрел за край. Свет его фонарей освещал стенки трещины на несколько метров, но дальше темнота ее была непроницаемой.

Наконец, Дим услышала голос Гарри. — Ты слышишь меня парень? Его голос был настолько тихим, что пришлось добавить звук.

— Ты можешь оценить свое состояние? — спросил Дим

— Хреновое парень. Не могу подвинуться, кажется, я переломался.

— Главное ты жив Гарри. Постарайся не двигаться. Я сейчас свяжусь с базой.

— Тут в эфире появился Иван. Что у вас случилось? Я вызываю помощь базы.

— Гарри провалился в трещину. Похоже, у него переломы ног. Езжай за помощью.

— Тут есть еще кое-что парень. Тихим голосом прошептал Гарри. Давление скафандра падает.

Дим вдруг почувствовал абсолютную ясность в голове. — Гарри, ты видишь меня.

— Вижу свет вверху. И края дыры, в которую я видимо провалился. Лично тебя не вижу.

— Гарри ты можешь оценить, сколько метров глубина?

— Не знаю метров 20—25, — ответил Гарри. — Не уверен, что мои суждения могут быть верными, учитывая мое состояние. Не вздумай соваться сюда сынок!

Дим огляделся и увидел бур, отброшенный Гарри при падении. Он поднял бур и начал забуриваться в двух метрах от края обрыва. В ящик жизнеобеспечения геологов была вмонтирована миниатюрная лебедка, её длина составляла 18 метров. Тросик состоял из углеродного нано-волокна. Вес человека в скафандре он выдержит без проблем, но вот в двигателе Дим был не уверен. Двигатель лебедки не был предназначен для подъема, опускания человека и скафандра в условиях 1,7G, но с грузами до 50 кг он справлялся успешно. Бур работал от аккумуляторов, которые привезли с собой геологи. Забурившись на достаточную глубину для фиксации бура Дим, отдернул кабель бура от аккумулятора, кабель составлял порядка 3 метров в длину. Он привязал трос лебедки к кабелю. После расстегнув молнию на ноге, он проверил наличие газового резака, затем застегнул молнию. Взяв крепко в правую руку трос, он развернулся к краю пропасти, и смело сделал шаг назад в бездну. Дим опускался потихоньку, слыша жужжащий звук двигателя за спиной. Главное, чтобы хватило троса, — Думал он. — И давление в скафандре Гарри как ему представлялось, падало не слишком быстро. Если размер повреждений был бы критический он бы погиб в считаные секунды после падения. Но Гарри вышел на связь значит, насосы поддерживают давление за счет запаса ящика жизнеобеспечения.

Гарри, ты меня слышишь? — спросил Дим. — Ты в порядке?

— Да парень я тебя слышу, не сказать, чтобы в полном, но я держусь. Только холодно очень. Видимо, меня нехило потрепало, кислород уходит и тепло вместе с ним.

— Погоди не раскисай, я уже иду. — Подбадривал геолога Дим.

Он пытался рассмотреть что-либо под собой, но ничего не было видно. Тут, вдруг, он услышал щелчок. «Сломался двигатель? Не выдержал веса?», — пронеслось в голове. «Не должен был. Механизм работал на разматывание. Значит, это вся длина троса».

Дим посмотрел вниз. Какие-то очертания проступали. К низу трещина имела плоское дно. Скорее всего, это слой лунной Пыли. Накопленный здесь со временем. До дна оставалось примерно метра три. Он достал резак, включил его и без сомнений перерезал углеродный тросик. «Главное приземлиться удачно», подумал Дим в последний момент. Но все вышло благополучно. Приземлившись прямо на ноги, на плоскую поверхность, Дим осмотрелся. Силуэт геолога он увидел практически сразу метрах в пяти от себя. Гарри лежал на спине, прислонившись к какому-то выступу. Индивидуальное освещение не работало. Свет индикаторов на руке также не был виден.

Геолог смотрел на него через стекло шлема. На глазах его были слезы:

— Не думал, что ты такой прыткий, — пошутил он, превозмогая боль.

— Ничего Гарри прорвемся. Покажи лучше, где тебя потрепало.

— Я думаю сзади. Я ударился прямо об этот выступ, и сложился. Так и лежу здесь сложенный.

Дим заметил, как из-под Гарри выходят тонкие струйки кислорода. Он достал рем комплект из кармана на ноге.

— Давай-ка Гарри я тебя переверну.

Он аккуратно перевернул геолога на бок. Тот стиснул зубы от боли. Небольшая рваная дыра находилась на спине выше поясницы. Струя кислорода увеличилась в размере. Пока Гарри лежал, прижимая своим весом дыру, потери кислорода были минимальными. Оценивать размеры повреждения не было времени. Наложив на место повреждения кусок полимерной материи, он включил резак на минимальную мощность и с расстояния начал ее разогревать.

Материя начала пузыриться равномерно растекаться по скафандру, заполняя собой все неровности области, на которую она была наложена. Дим аккуратно, другой рукой прижимал ее по краям. Через 1,5 минуты все было окончено. Техник аккуратно вернул своего напарника в прежнее положение.

— Ну как ты дружище?

— Теплее. Индикация отказала. Ни одного датчика здоровья и жизнеобеспечения не вижу. Но по шуму компрессоров слышу, что все работает. Зато, Дим, мы теперь знаем глубину ледника. Если брать за основу длину лебедки. По данным разведки она была на несколько метров меньше, — не смотря на боль Гарри не терял бодрость духа.

— Ну и слава богу! Скоро помощь будет здесь.

Дим сел рядом. Включил радиомаяк, чтобы облегчить поиск и откинулся на ледяную стену. Теперь оставалось только ждать и у него было время разглядеть реликтовый лед Луны. Лед был грязного, серого оттенка вперемешку с космической пылью. Совсем не такой, какой он привык видеть на Земле.

«Надо же, — думал Дим, — ему 3 миллиарда лет. Он вот блестит сейчас под светом моего индивидуального освещения и за три миллиарда лет он вообще не видел света. И я первый кто его осветил за все это время. На Земле еще жизнь была представлена одноклеточными организмами, а он здесь уже был. Лежал ждал нас в древнем кратере Южного Полюса, не освещаемом светом из-за положения кратера относительно оси вращения Луны. Если бы кто-то попал сюда миллиард лет назад, увидел бы абсолютно такую же картину. Интересно, а сколько лет этой трещине? Возможно, она образовалась несколько миллиардов лет назад. А слой пыли над ее поверхностью постепенно закрыл, её образовав корку, которую буром пробил Гарри, спровоцировав частичное её обрушение». От этих мыслей прямо кружило голову. Дмитрия не покидало ощущение, что он попал в машину времени.

Дим теперь уже ясно понимал, что его судьба связана с космосом. В правильности своего выбора он больше не сомневался никогда. В динамиках звучали переговоры спасателей. Они были уже близко.

Глава 6. Пора делать выбор

Энтони Дэвис крупный чиновник МКА сидел в своем кабинете в офисе Американского отделения агентства. Обеденное время уже началось и можно было пройтись до ближайшего к офису ресторана, но попадать в объятия июльской жары Тони совершенно не хотелось. Будучи уже тучным парнем, Тони предпочитал прохладу просторного кабинета. Доедая сэндвичи, из холодильника которые жена положила ему с собой, Тони смотрел на мониторе новости.

Антиглобалисты и противники космических исследований объединившись, пикетировали здание ООН, и белый дом в Вашингтоне. Какая-то дама средних лет, бившись в истерике кричала в камеру о том, что хватит тратить деньги налогоплательщиков на исследования Луны, что потепление климата не остановлено, дети в Австралии умирают от голода.

Обеденное спокойствие прервал телефонный звонок. Это был Рональд Гор однокурсник Тони, и в недавнем еще прошлом коллега, работавший начальником управлении перспективных разработок. Несколько лет назад Рональд ушел в политику и сейчас был на недосягаемой высоте. Шутка ли, сенатор от штата Калифорния, где располагались основные производственные комплексы американской ракетно-космической промышленности.

— Тони привет, давно тебя не видел! Как смотришь на то, чтобы поесть отменных стейков с кровью? Рядом с твоим офисом открылся прекрасный ресторан. Мясо настоящее, еще недавно бегало по лугам, а не та гадость, которую выращивают на питательных растворах.

Тони, не спешил ответить, сэндвич торчавший изо рта, не давал ему это сделать немедленно. Молчание затянулось, и Рональд переспросил:

— Тони ты меня слышишь?

Тони проглотил и наконец и ответил:

— Привет, Рон, я тебя слышу. У меня со связью что-то. Я тут немного буду занят.

— Да брось Тони. Давно не виделись, есть что обсудить. Уже сделал заказ на 2 персоны, на 13:30.

Новый ресторан традиционной кухни действительно был хорош. Интерьер напоминал английские пабы. Но при этом было довольно просторно, как и полагается ресторану. Рот Тони наполнился слюной от мыслей классическом английском эле, который явно в ассортименте должен присутствовать. Мысль о пиве стала больше мучительной, чем приятной, ведь был только полдень.

Рональд был в превосходном расположении духа. Стейки были великолепны.

— Как тебе кухня Тони?

— Действительно отменно. Ты не ошибся Рональд.

— Редко видимся Тони. Ты стал большим боссом. Сидишь на последнем этаже.

— Ну не прибедняйся, Рон. Ты тоже неплохо устроился.

Принесли десерт и стол овеяло запахом первоклассного вишневого пирога. «Интересно, когда он начнет? Если он начнет до десерта значит речь пойдет о чем-то действительно значимом», — думал Тони. «Скорее всего, дело коснется приближающегося совета МКА по бюджету на следующие 3 года».

Рональд Гор представлял интересы крупнейших американских разработчиков космической техники, заказчиками которой являлись МКА и НАСА. Коммерциализация космических разработок дала новый толчок развитию данной отрасли в мире. За триллионные суммы бюджета МКА разворачивалась нешуточная борьба между финансово-промышленными группировками стран, создавших агентство. Каждые три года на большом совете определялись основные направления космических исследований, а также утверждался трехлетний бюджет.

Тони же, занимая высокий пост в международном агентстве, в душе оставался разработчиком и популяризатором исследований космоса. Его всегда больше интересовала техническая сторона дела. К периодам принятия бюджета он относился по-философски спокойно, принимая стоически все хлопоты, связанные с ним.

— Какой прекрасный пирог, — отметил Рональд. — Только из печи. А запах? Хотелось бы съесть его целиком. Но у нас только по куску в соответствии с заказом и строго в рамках веса, указанного в прейскуранте. Скоро большой совет МКА, — перешел внезапно к делу он.

Да, нешуточные развернутся страсти за большой пирог, — ответил слегка отстраненно Тони.

— Слышал, что программа бурения буксует? У меня пока нет точного подтверждения, но говорят там отставание уже в месяцы длиною. Не понимаю, зачем мы вгрызаемся в этот булыжник. Раньше были представления о том, что Луна станет нашим трамплином на пути к освоению ближнего космоса. Теперь же совершенно понятно, что это не так. Никаких перспектив по добыче полезных ископаемых и доставке их на Землю в ближайшие лет 200 нет. Даже с гелием-3 никаких пока перспектив. А посадка или дозаправка на орбите Луны — это пока только мечты.

— Ну как же Рон? А отработка технологий? Посадка, взлет. Строительство сооружений и тоннелей в условиях низкой гравитации. Опыты по закачке воздуха в тоннели. Отработка технологий регенерации воздушной смеси, воды, автономное обеспечение продуктами питания. Астрономические исследования. До Луны мы даже не могли представить, как будет вести себя техника в условиях отличных от земных. А сколько пришлось решать проблем, на практике, которые мы даже гипотетически не могли себе представить. Это колоссальный опыт, который пригодится нам при исследовании Марса, в построении прогнозов. И все это в непосредственной близости с возможностью стабильной логистики и экстренной эвакуации. А с гелием 3, так просто всему свое время. Читал про успехи социалистов?

— Нет, а что разве у них есть какие-то успехи?

— Да, русские добились хорошей стабильности плазмы на новых типах реакторов. О промышленном применении пока говорить рано, но это прорыв. До этих лидеров в области были только Китайцы. Возможно, до конца века мы станем свидетелями добычи гелия 3 на Луне.

— Ай, брось, Тони, о чем ты говоришь? Ты же ученый, конструктор, а не фантаст. Тони в Конгрессе много заинтересованных в изменении направлений финансирования космоса. Переориентировании на Марс.

Есть люди представляющие интересы национальных производителей техники для космических исследований. Они заинтересованы в переориентации исследований, производимых международным космическим агентством. Как ты знаешь, что проект марсианской посадочной платформы разрабатываемой компанией Боинг уже готов. Есть опытный образец.

— Рон ты же знаешь Русские, и Китайцы на это не пойдут. Они считают, что к полноценным исследованиям Марса можно будет приступить лет через 25. И я с ними согласен. Мы просто не готовы к этому. У человечества уже был плачевный опыт высадки людей на Марс никто не хочет повторения трагедии. Китайцы конструируют тяжелую технику, лунные бульдозеры и погрузчики. Русские преуспели в создании горнопроходческой техники. Вложено много средств, времени и человеческих ресурсов во все это.

— Что бы эти раскосые и северные варвары делали без наших посадочных платформ. И кому нужны будут тоннели, которые они так упорно, но тщетно пытаются построить без разрабатываемой США системы шлюзов. Да и все перечисленное тобой мы можем производить сами. И мы сейчас лидеры в разработках Марсианской программы. Нам нужно начать активную ее фазу. И перенастроить МКА на Марс. Это значит, что валовая доля финансирования МКА будет идти американским производителям космической техники. А это триллионы долларов!

А теперь о главном Тони. Я сейчас с тобой говорю от лица людей, заинтересованных в изменении направления исследования МКА. Для начала им нужно, чтобы на совете прозвучала критика программы лунного бурения. А затем они начнут нажимать на нужные рычаги для изменения вектора.

Тони перебил Рона:

— Ты понимаешь к чему ты клонишь? Программа строительства тоннеля является сейчас самой приоритетной. Кроме прикладного значения там ведь и исследования ведутся. Ты понимаешь, что всё это ни к чему хорошему не приведет, а только к расколу. Человечество добилось серьезных успехов, мы на полпути к колонизации. А этот раскол он никому не на руку. Там уже сейчас отрабатываются сотни новых технологий. А ты предлагаешь пойти на поводу у авантюристов, готовых все это перечеркнуть ради своих меркантильных интересов. Если произойдет раскол, нас отбросит назад на десятилетия.

— Раскола не будет, — сказал уверенно Рональд, откусывая кусок пирога. Прожевав его, он продолжил — Европейское космическое агентство нас поддержит. На счет Северной Кореи и прочих членов, образующих миноритарный блок МКА я не ручаюсь, но работа с ними уже идет.

— Но без поддержки миноритарного блока не будет достигнут кворум голосов тут же вспылил Дэвис, — он уже не сдерживал эмоций. — А это значит, раскол неминуем.

— Этот вариант развития событий не исключается. Но те, кого я представляю к этому готовы. В таком случае США и Европа инициируют выход из МКА, забирая все свои Марсианские разработки.

Тони начал терять самообладание:

— Ты же знаешь, разработки проводимые под эгидой МКА, нельзя национализировать согласно восьмого протокола агентства. Любая страна учредитель МКА имеет право начать производство на основе общих разработок с санкции совета.

— Просто пока не было прецедентов. Никто не выходил из МКА. Выход двух членов, согласно протоколу 3 приведет к самороспуску МКА. Соответственно, правила перестанут действовать. Возможно начнутся судебные тяжбы. Но Россия и Китай по уши, увязшие в Луне просто не успеют воспользоваться марсианскими разработками.

Но Тони, это крайний вариант развития событий. Никто всерьез не хочет развала МКА. Тут есть еще одна вещь. В Штатах есть денежные мешки, готовые вложить миллиарды в промышленную разработку астероидов. Эти люди готовы финансировать МКА в данной области. А при распаде МКА они готовы спонсировать вновь сформированный альянс. А это бешенные деньги Тони ты понимаешь? Луна — это путь в никуда. Все, что можно было получить от нее мы уже получили. Мечты о колонизации небесного тела с притяжением 1/6, от земного, повторяю это путь в никуда!

— А то, о чем ты говоришь Рон, это утопия.

От всего услышанного Энтони Дэвис находился в полной прострации:

— Рон, у меня ощущение, что все, что я сейчас слышу это какой-то сон. Миллиардеры, побывавшие один раз на Луне, в качестве космического туриста, не могут объективно оценивать текущее состояние технологий. Конечно они под большим впечатлением. Как ребенок, увидавший в первый раз модель железной дороги в гипермаркете игрушек. Добыча тех же алмазов или золота из астероидов это дело даже не ближайших десятилетий. Такое уже было в начале освоения космоса. Рисовались радужные картины приближающегося космического века. Базы на Луне и на Марсе казались делом ближайших лет. Вот уже больше 100 лет прошло, а мы не смогли построить на Луне базу, безопасную от космической радиации и микрометеоритов. А ты предлагаешь загрузить существующие конструкторские и производственные ресурсы отрасли на воплощение неосуществимых идей.

— Какая к черту разница Тони, осуществимы, неосуществимы — это очень большие деньги, очень большие. — последние слова он произносил уже тихим тоном, глядя Тони прямо в глаза. — И потом, если марсианская программа не увенчается успехом у нас появится опыт. Но это будет наш опыт. И если мы не сможем добыть на астероиде и фунта золота мы обкатаем массу новых технологических приемов при высадке. Хватит загружать Русское и Китайское производство, пора уже стать патриотами.

— А как же Европейцы? — спросил Тони также, переходя на спокойный тон.

— Европейцам можно отдать часть компонентного производства. Европейцы всегда благоговели от величия одной только аббревиатуры NASA. А сейчас национальное агентство превратилось в собственную тень. Все самые перспективные проекты отдаются в МКА. Основная часть финансирования также идет туда. А великое некогда агентство занимается элементарными спутниковыми системами, куда это годится?

— Все это, конечно, грандиозно, — ответил Тони. — но у нас нет главного. Ядерных буксиров у нас только два и оба были изготовлены русскими еще до создания международного космического агентства, а значит, конструкторская документация на них не является всеобщим достоянием членов МКА. А проектирование буксира для Марсианской программы находится еще только в стадии технического задания. А вот еще такой аспект! Как насчет общественного мнения по поводу всего этого? А имиджевые потери Государства?

— Государство только выиграет. Разработка буксира будет осуществляться НАСА. Благодаря разведке часть конструкторской документации русских у нас есть. А общественное мнение уже готовится. Видел, что творится на улицах? Думал это случайно? Пора делать выбор! — заключил Рональд Гор. — Ты с нами Тони?

Тони находился в оцепенении. В ушах Энтони Дэвиса стоял белый шум. Все над чем он работал последние годы могло обесцениться в ближайшее время. Перед глазами стояла картина лунной базы, какой он запомнил её в последнее посещение со взлетной площадки. ОЛМ засыпанные реголитом, посадочная площадка. Особо впечатлила площадка вышедшей из строя техники. На ней ютилось несколько бульдозеров, универсальный кран, 2 ровера и сваленные в кучу андроиды-аватары, оказавшиеся неэффективными. Все освещено солнечным светом. Потом все начало удаляться. Тони всегда удивляла скоротечность процесса взлета и пристыковки посадочного комплекса к буксиру…

Из оцепенения Тони вывел голос Рональда:

Тони, ты меня слышишь? Рональд, что-то писал на салфетке. Тебе нужно выступить на совете с критикой программы строительства тоннелей. Дописав Рональд протянул салфетку Тони. Это далеко не все Тони. Если все получится, твои старания не будут забыты.

Взглянув на салфетку Тони, ответил:

— Мне нужно подумать.

— Подумай Тони, подумай. Но у тебя не очень много времени. И не забывай кому ты многим в своей жизни обязан, — сказал Рональд, вставая из-за стола, и оставляя ошарашенного Энтони Дэвиса.

Глава 7. Холл

Лиу находилась в лаборатории, склонившись над образцами металлов, подвергшихся воздействию агрессивных сред. Профессия инженер космических сооружений не самая женская профессия. Это утверждение в равной степени можно было отнести и к направлению исследований, которые она проводила и теме кандидатской работы, связанных с материаловедением. Такие исследования имели огромное прикладное значение для лунной базы и определяющее значение при выборе кандидатуры участника экспедиции. Устройство большинства инженерных систем, лунного комплекса и материалы из которых оборудование было изготовлено, Лиу знала, как пять своих пальцев.

Что касается назначения на руководителя экспедиции, самой Лиу порой казалось, это случилось для неё слишком рано. В свои 32 года, она имела еще так много нереализованных идей, а задач и вызовов в области её науки было еще больше.

Теперь же на научные исследования времени катастрофически не хватало. Основную часть времени занимала организация функционирования экспедиции. В неё входило обеспечение безопасности миссии, функционирование систем жизнеобеспечения, организация функционирования новых блоков, организация условий для проведения научных исследований учеными, выявление и продвижение новых направлений развития экспедиции. Будучи человеком в крайней степени ответственным, Лиу выкладывалась на сто процентов на руководящем поприще, научная деятельность ушла на второй план.

Лиу беспокоил будущий совет МКА. «Всё это так не вовремя, вся эта история с Гарри», — думала она. «Прямо перед советом. Сама виновата. Хорошо, что хоть все живы. Гарри отделался переломом таза, и находился в медицинском модуле».

Несчастные случаи в лунной экспедиции случаются периодически. А вот называть их случаями в условиях такой агрессивной среды язык как-то не поворачивается. Это скорее закономерность, а не исключение из правил.

В тридцатых годах, когда осуществлялись первые попытки отдельных стран закрепиться на Луне, именно высокий уровень смертности явился причиной провала основания лунных баз. Тогда официально причина звучала так «Агрессивные условия несовместимые с возможностью существования человека». При планировании лунной экспедиции странами учредителями МКА высокая смертность была принята как неотъемлемый риск. Учредители пошли на это сознательно, отбросив гуманизм, понимая, что на начальной стадии экспедиции уровень потерь будет высоким, а иначе человечество продолжит топтаться на месте.