Бесплатный фрагмент - Краткое и доступное изложение новейшей теории темпераментов

Предисловие

О темпераментах говорят много, но говорят, имея чрезвычайно смутное о них представление. Ситуацию здесь можно обозначить словами: «Слышал звон, но не знает, где он». Обычно темпераменты людей пытаются представлять как четыре вида: холерики, сангвиники, флегматики и меланхолики. Но такое разделение, возникшее ещё в древности (в работах Гиппократа и Галена), явно ошибочно. То, что в основе различия темпераментов лежит преобладание в организме жёлтой или чёрной желчи, лимфы или крови давно опровергнуто. Если же смотреть чисто на внешнее выделение темпераментов, игнорируя вопрос об их физиологической основе, то, как минимум, можно говорить о недифференцированности: темпераментов вовсе не четыре, а больше. Тем не менее исследователи постоянно пытаются подогнать свои наработки в области темперамента именно под эту древнюю типологию, которая уже давно должна была уйти в прошлое.

Что такое темперамент? Латинское слово «temperamentum» означает «надлежащее соотношение частей». И когда мы говорим о темпераменте, то предполагается определённое соотношение черт характера. И эти черты не временные, а более-менее постоянные. И основу этого постоянства нужно искать в физиологии. Тем самым «темперамент» можно определить как устойчивое соотношение черт характера, зависящее от физиологии. Эта самая зависимость от физиологии означает, что темперамент не есть то, что именуют словом «душа», и это отмечал ещё Гиппократ. Душа может обуздывать темперамент, ставить его проявления под контроль…

Все последние попытки создать концепцию темпераментов можно считать неудачными — их развёрнутая критика представлена в книге «Личность и темперамент». Там же представлена и обоснована новая концепция, основанная на переосмыслении теории психологических типов К. Г. Юнга. Когда идёт разговор об устойчивых психологических типах — это всегда разговор о темпераментах. Вне сферы темпераментов оказываются лишь временные состояния, которые также могут типологизироваться.

Книга «Личность и темперамент» содержала множество материалов, которые необходимы как для обоснования, так и для глубокого понимания теории. Также там значительное место было уделено вопросам методологии исследования. Однако для многих всё это может оказаться излишними. Большинство аудитории здесь интересует лишь результат. Исходя из этого и возникла идея новой книги, где в краткой и доступной (по возможности) форме изложена лишь сама концепция темпераментов. Кто же захочет более углублённо освоить эту теорию, понять причины отклонения предыдущих — тому после прочтения можно посоветовать ознакомиться с книгой «Личность и темперамент». Вместе с тем тому, кто уже знаком с данной книгой, настоящая тоже может быть полезна, ибо позволяет взглянуть на теорию вкратце и сразу, кроме того, по некоторым вопросам здесь представлен взгляд несколько с иной стороны. Есть здесь и новая глава, которая посвящена вопросу взаимоотношения темпераментов — в прошлой книге эта тема затрагивалась, но лишь в рамках практического анализа конкретных психотипов. Также, если кто-то что-то не понял в одной книге, возможно, он найдёт разъяснение в другой.

Определение темпераментов — вопрос интеллектуальный. Не нужно думать, что здесь в книге будет изложена какая-то внешняя схема, применяя которую можно будет людей легко делить по темпераментам. Для определения темпераментов требуется напряжение мысли и формирование соответствующего навыка. Но и это не застрахует от ошибок, ибо мы здесь имеем дело с областью, которая не дана наглядно, а может постигаться лишь интеллектуально.

О влиянии установок на поведение человека

Человек постоянно испытывает воздействие внешней среды, окружающих его людей и реагирует на это тем или иным образом. Экспериментальная психология наивно считает, что это воздействие должно происходить одинаково на всех, и именно это даёт почву для экспериментирования: ставятся эксперименты, где пытаются выявить закономерности в реакции человека на то или иное воздействие — ставятся уже более ста лет, и всё безрезультатно… А дело в том, что люди не реагируют на внешнее воздействие одинаково, и виной тому, прежде всего, являются установки.

Так или иначе каждый человек носит в себе целый набор установок, которые предопределяют его реакцию. Эти установки перемешаны между собой, под влиянием друг друга они способны изменяться, и выделить конкретную установку, абстрагировать её от других, порой является достаточно трудной задачей. Одним словом, установки во взаимодействии образуют некоторую целостность.

Установка — это изначальная готовность отвечать на воздействие в определённом направлении ещё до того, как это воздействие произошло. С психологическими установками мы сталкиваемся постоянно. Простейший пример: на любое торжество люди приходят в хорошем расположении духа, будучи готовыми испытывать только положительные эмоции. В обыденном языке это называют «настрой». Но любой настрой — это уже установка. И наоборот: любая установка связана с определёнными ожиданиями, с определённым настроем.

К психологическим установкам можно отнести и то, что Б. Скиннер называл «оперантами». Вкратце действие операнта можно представить так: если какая-то модель поведения в прошлом оказалась эффективной, то человек стремится её повторять. И наоборот: человек избегает повторения неэффективной, приведшей к провалу модели поведения. Тем самым ещё до воздействия ситуации формируется возможный вариант поведения в ответ на это воздействие.

Помимо психологических установок существуют и ментальные. Размышляя, человек может либо приходить к тем или иным выводам, либо оставлять вопрос открытым. И если решение принято, оно образует собой установку, в соответствии с которой и осуществляется действие. Притом не всегда человек осознаёт принятое решение, оно может быть сформировано бессознательно, а значит, и установка в таком случае будет бессознательной. Таким образом в ситуациях, где необходимо принять решение, оно зачастую уже сформировано прежней установкой — но не полностью, а частично. Сама же ситуация может либо соответствовать этому решению (тогда оно принимается легко), либо противостоять ему — в этом случае сила воздействия ситуации должна быть очень большой, чтобы взять вверх. Даже простейшее решение о покупке того или иного товара человек чаще принимает не непосредственно в магазине, а ещё до прихода туда, порой даже не осознавая этого. И умелый продавец, общаясь с покупателем, может сразу определить, сформировано ли у него решение о покупке…

Бессознательная установка может быть сформирована и посредством гипноза, когда гипнотизёр внушает что-либо своему подопечному, а тот, выйдя из гипнотического состояния, неосознанно проводит это в жизнь. Но это исключительный, особый случай, такую установку можно назвать искусственной. Искусственную установку зачастую пытается формировать реклама — попав под её воздействие человек покупает товар, а потом недоумевает, зачем он его приобрёл…

Психологические и ментальные установки являются временными, однако время их действия может разнится: от нескольких часов или даже минут, до нескольких месяцев или даже лет. Долговременные установки формируются либо в результате долгого размышления (ментальные), либо под воздействием обстоятельств (психологические) — здесь прошлое влияет на восприятие настоящего и представление о будущем. Известная пословица гласит «Обжегшись на молоке, будешь дуть и на воду» — это как раз пример сформировавшейся долговременной установки: испытав неудачу в каком-либо деле, человек начинает излишне осторожничать даже в тех делах, которые вроде бы обречены на успех. Но возможен и обратный случай: человек, привыкший к тому, что ему постоянно сопутствует удача, становится неосторожным и беспечным даже там, где эта осторожность является необходимой.

Помимо установок временных, т.е. психологических и ментальных, существуют установки постоянные, представляющие собой явление психофизиологическое. Они, например, могут являться производными инстинктов. Скажем, стремление постоянно сохранять чувство собственного достоинства можно трактовать как проявление инстинкта самосохранения. Сюда же относятся и так называемые «условные рефлексы» — сформированный условный рефлекс предопределяет реакцию на внешнее воздействие.

Отдельный случай представляют установки, возникающие на основе неврозов и комплексов. Эти типы установок можно условно назвать психопатологическими — мы говорим «условно» потому, что патологии здесь может и не быть. Скажем, комплекс неполноценности может играть положительную роль в жизни человека и двигать его к покорению всё новых и новых вершин, чтобы, наконец, ощутить свою полноценность. Но тот же комплекс может иметь и патологическую форму…

К психофизиологическим установкам относятся и установки темперамента, точнее говоря, установки, порождённые темпераментом. В зависимости от темперамента находится и восприятие окружающего мира, и эмоциональная реакция на внешнее воздействие. Конечно же, нами имеется в виду собственная теория темпераментов. С нашей позиции основу темперамента составляют три противоположных пары установок: позитизм-критицизм, концентризм-созерцательность, экстенсивизм-интенсивизм. В каждой паре что-то одно выходит на первый план и это мы называем установкой. В случае, когда речь идёт просто об одной из противоположностей, мы говорим о функции. Другими словами, если какая-либо функция становится доминирующей, она превращается в установку. И чем более эта установка выражена, тем она сильнее проявляется в поведении человека.

Позитисты и критицисты

Есть люди позитивные, которые всему радуются, всем восхищаются, они всегда доброжелательны к другим, на их лице то и дело сияет улыбка. Но есть и их противоположность — люди критичные, всё ставящие под сомнение, ничто их не радует, не восхищает, у них постоянно холодное, а порой даже суровое выражение лица. Если отвергать такое различие как свойство темперамента, то объяснить его можно либо воспитанием, либо долговременным влиянием позитивной или негативной ситуации. Но нет. Критичного человека не переделать в позитивного, и наоборот: эффект будет либо временный, либо слабовыраженный. И в позитивной ситуации у критичного человека рано или поздно пробьётся его критичность, а позитивный человек и в негативной ситуации найдёт повод улыбнуться. Социальность играет свою роль, но это фактор вторичный, и мы на нём ещё остановимся.

Какова бы ни была встреча с социальностью, ей предшествует изначальная позитивная или критическая установка. Объяснение её наличия может быть следующим. Каждая эмоция сопровождается определёнными физиологическими процессами, которые протекают по-разному. У положительных и отрицательных эмоций эти процессы могут быть прямо противоположны, и тем самым для их воспроизведения требуется разный физиологический путь. Если по каждому из этих путей человек может идти беспрепятственно, то различия темпераментов здесь нет. Однако мы наблюдаем другое: есть люди, у которых хорошо воспроизводятся негативные эмоции, и плохо получаются позитивные. И наоборот: есть те, кто умеет искренне радоваться, но совершенно не умеет ругаться. Разумеется, мы здесь имеем в виду крайние случаи, которые лучше всего и иллюстрируют данное различие.

Проведём аналогию: животных делят на травоядных, млекопитающих и хищников. У каждого из них свой пищеварительный аппарат. Что будет, если травоядное животное начать кормить мясом, а хищника — травой? Их организм не приспособлен к этому… Похоже, что всё также обстоит и с эмоциями. Физиологический аппарат позитистов больше приспособлен к воспроизведению положительных эмоций, а критицистов — отрицательных. С несвойственными им эмоциями их организм попросту не справляется — не может воспроизвести в чистом виде, а потому эти эмоции у них всегда недостаточно выражены. И если у человека мы не наблюдаем позитивных эмоций, а лишь отрицательные, то это вовсе не значит, что его так воспитали — просто его физиологический аппарат так приспособлен. Дело не в воспитании, а в темпераменте.

Всё это не значит, что социальность, воспитание вообще не играют никакой роли. Позитивность и критичность как черты темперамента — это изначальные установки, т.е. человек априори настроен на позитивное или негативное восприятие действительности. Допустим, что ожидает встреча с какой-то незнакомой ситуацией. Критицист изначально будет ждать от неё негативного, но вдруг ситуация для него оказалась положительной, критицизм тут же обмякнет и, возможно, даже возникнут сдержанные положительные эмоции. Если же с такой ситуацией сталкивается позитист, уже изначально настроенный на положительную волну, то его позитивность только усиливается. Таким образом, мы в обоих случаях встретим позитивную реакцию, но только у критициста — сдержанную, а у позитиста — ярко выраженную. Представим теперь обратное — встречу с негативной ситуацией. У критициста она вызовет сильные отрицательные эмоции, а у позитиста — либо сильно уменьшится его позитивность, либо возникнут слабые отрицательные эмоции. И речь в данном случае не только о сиюминутной ситуации, но и об общем жизненном контексте, в котором пребывает человек. Если этот контекст положительный, то даже у ярко выраженного критициста будут превалировать положительные эмоции, но только сдержанные. Отрицательный же контекст усиливает изначальную критическую установку, а также нивелирует положительную. В этом случае даже у позитиста могут начать доминировать отрицательные эмоции — опять же, сдержанного характера.

Если под воздействием социальности у критициста доминируют положительные эмоции, а у позитиста — отрицательные, то мы имеем дело с неестественной установка того и другого. Определить наличие неестественной установки можно по качественной стороне эмоций. Положительные эмоции позитиста и критициста отличаются качественно, даже сдержанные. У позитиста они больше соответствуют идеалу — более того, сам идеал позитивных эмоций как раз и задаётся позитистами. Идеальные же отрицательные эмоции мы встречаем лишь у критициста. Точно также как пианист-виртуоз всегда сыграет музыкальное произведение лучше пианиста среднего уровня, также положительные эмоции всегда лучше воспроизведёт позитист, а отрицательные — критицист. Когда нужно кого-то похвалить, подбодрить, поздравить — с этим всегда лучше справится позитист. А вот если нужно кого-то обругать, раскритиковать — это уже стихия критициста.

Разное качество воспроизведения эмоций не относится к чувству любви. Любовь рождает множество связанных с ней эмоций (и положительных, и отрицательных), но сама по себе не есть эмоция — она есть то, что стоит за эмоциями, это чувство, но только особого рода. Любовь не рождается путём простой трансформации позитивных эмоций: сдерживаемые положительные эмоции в адрес другого человека не переходят в чувство любви, а переходят лишь в чувство симпатии. Любовь — нечто особенное, загадочное, её возникновение есть сложный и многосторонний процесс, окутанный тайной, и охватить она может в одинаковой степени хоть позитиста, хоть критициста. Это не зависит от темперамента. Проявляться темперамент здесь, скорее, будет в самом подходе к выбору объекта любви. Критицист, для которого является привычным всё ставить под сомнение, будет более осторожен. Позитист же из-за своей меньшей критичности намного легче заводит романы, но и чаще в своём выборе ошибается. Также более осторожным в отношениях будет интенсивист, а менее — экстенсивист (об этих особенностях темперамента мы будем говорить позже). Тем самым наиболее серьёзно и тщательно к отношениям подходит критицист-интенсивист, а самыми несерьёзными в этом плане оказываются позитисты-экстенсивисты… Вместе с тем, если человек охвачен чувством любви, то это его делает более позитивным: критицист в таком случае смягчается, а позитист становится ещё более позитивным. Безответная же любовь может как усилить позитизм (в случае смирения), так и повысить критицизм, который в таком случае выражает протест против сложившейся ситуации. Тем самым любовь можно отнести к тем вторичным факторам, которые влияют на позитивность и критичность человека.

Добро и зло также не относятся к позитивности или критичности, это есть нечто выходящее за эмоциональную сферу. Хоть на уровне обывателя позитист относится к добрым людям, а критицист к злым, всё обстоит совсем не так. Человек может мило улыбаться другим, быть с окружающими очень приветлив, но тем не менее творить своими поступками зло. Позитисты, видя доверие к себе со стороны других людей, могут этим доверием злоупотреблять — в случае низких моральных качеств. Это давно уловили позитисты-мошенники, которые легко втираются в доверие своей жертве… Вместе с тем человек может быть весьма критичен, и в нём, соответственно, будут превалировать отрицательные эмоции, но их он будет направлять на то, чтобы бороться со злом, чтобы расчищать дорогу добру. Достаточно сказать, что Иисус Христос, судя по всему, был ярко выраженным критицистом…

Ни один человек не может быть критицистом или позитистом на сто процентов: всегда присутствует и то и другое, но что-то одно доминирует, берёт вверх над своей противоположностью. Человек, скажем, может быть критицистом на 70%, а позитистом на 30%, и наоборот. Соотношение одного и другого может быть совершенно разным: и 60/40, и 80/20, и 90/10, и др. Превосходство доминирующей функции в три раза и более позволяет говорить о яркой выраженности, т.е. ярко выраженная установка начинается с соотношения 75/25. Меньшее же доминирование ведущей функции порождает умеренно выраженную установку, минимальные варианты здесь 55/35, 60/40. Просчитать в точности степень превалирования ведущей функции невозможно, мы не имеем здесь ни средств измерения, ни возможности. А потому все эти соотношения определяются «на глазок» и большей частью интуитивно. Вместе с тем этими «измерениями» и нет особого смысла заниматься, достаточно унифицированного подхода: в случае определения темперамента нужно лишь выявить ведущую функцию и определить является она умеренной или ярко выраженной. Для определения яркой выраженности можно руководствоваться самым простым методом: яркая выраженность всегда бросается в глаза, если же её нет, то следует говорить об умеренности. Всё сказанное в этом абзаце относится и к двум последующим парам противоположностей: концентристам и созерцателям, экстенсивистам и интенсивистам.

Концентристы и созерцатели

Есть люди практичные, хорошо себя чувствующие в эмпирическом мире, успешно приспосабливающиеся к нему, иногда их называют «реалистами». Они всегда конкретны, избегают туманных рассуждений, решения принимают чёткие и также чётко им следуют. Но есть и такие, кто вечно «летает в облаках», им свойственно погружаться в долгие мечтания и размышления. Туманный мир фантазии, мышления, воспоминаний и планов на будущее для них более уютен, нежели конкретный сегодняшний мир. Их взгляд постоянно рассеян, благодаря чему они не замечают порой даже то, что у них прям перед носом. Обобщая, можно сказать, что если первые постоянно сосредоточены, то для вторых свойственно рассредоточение. Первым чуждо сидеть без дела, они постоянно чем-то заняты, вторые же больше склонны к бездеятельности и от практических дел быстро устают. Взгляд первых концентрирован и как бы прилипает к предметам. Взгляд же вторых не просто рассеян, он созерцателен, он пытается охватить как можно большую сферу, а потому не может сосредотачиваться на каждом отдельном элементе. Если первые воспринимают «абстрактно», выхватывая из потенциально воспринимаемого отдельные куски и сосредотачиваясь на них, то вторые стремятся схватить всё в целом, жертвуя при этом деталями. Первые зрят, вторые — созерцают. Первые — концентристы, вторые — созерцатели.

Концентристы живут «здесь и сейчас», чётко улавливают ситуацию сегодняшнего дня, успешно решают насущные проблемы. Созерцатели же постоянно либо в прошлом, либо в будущем. Поскольку переноситься в мир воображения есть для них естественное состояние, они любят по многу раз вспоминать то, что было, постоянно рисовать картины возможного будущего. Тем самым в стратегическом плане они становятся более успешны, нежели концентристы, сосредоточенные на настоящем. Созерцатель, прежде чем прийти к реализации важного для него решения, многократно прокрутит возможные последствия с помощью воображения и будет лучше осознавать, к чему всё это может привести. Концентрист же привязан к сегодняшнему дню, он с успехом решает сиюминутные задачи, однако его поступки, в отличие от созерцателя, не являются реализацией долгосрочной стратегии — точнее говоря, они могут таковыми являться, но эта стратегия всегда плохо продумана. Созерцатель более лучший стратег, однако с реализацией стратегии на практике у него всегда хуже, нежели у концентриста.

Когда пренебрежительно говорят «человек, лишённый воображения», то это относится к концентристам, особенно ярко выраженным. Это они отодвигают воображение в сторону, предпочитая реальный чувственный мир. Но всё же неверно считать, что они действительно всецело лишены воображения. Прежде всего, следует отличать воображение воспроизводящее и творческое (созидательное). Первое у концентристов даже может быть сильнее, ибо оно предполагает представление в воображении всего того, что ранее встречалось в мире эмпирическом, а этот мир концентрист фиксирует лучше созерцателя. Однако творческая деятельность воображения у концентриста слаба — попросту потому, что ему тяжело подолгу находиться в воображаемом мире, он это не выдерживает. Созерцатель же в мире воображения может проводить без устали очень долгое время. В этом смысле у созерцателя не сама способность творческого воображения более развита, а просто он намного легче переносит все трудности, связанные с долгим времяпровождением в воображаемом мире.