Бесплатный фрагмент - Козий доктор

Козий
доктор

Уважаемый читатель. Вероятно, как только вы прочитали необычное название книги «Козий доктор» то невольно улыбнулись и догадались, что вероятно речь пойдёт о человеке, которого коснулось это необычное сочетание слов.

Вы совершенно правильно догадались дорогие мои читатели, это, как ни казалось-бы странное, но по сути дела важное звание, совершенно неожиданно прилипло на всю жизнь к совершенно обычному человеку, который вернулся инвалидом с фронта и поначалу никакого к нему отношения не имел.

Наберитесь терпенья, и вскоре вы боле-менее подробно узнаете о том, как всё произошло. Заранее вас предупрежу, что в этом рассказе фигурирует некое животное козлиного происхождения, то бишь самый настоящий по национальности козёл,

Козёл, чьё происхождение удачно сошлось со словом доктор и уже в словосочетании Козий доктор, заслуженно опутало вполне реального человека по имени Митяй, не без помощи его закадычного товарища Федяя.

Сам смысл такого словосочетания понятен скорее всего жителям, проживающим в сельской местности, в отличие от городских, так как оно встречалось практически по всем сельским районам, особенно в послевоенное время, но я об этом буду рассказать вам так, чтобы он, этот самый смысл, стал понятен всем читающим эту историю, во всяком случае, я попытаюсь это сделать. Просто наберитесь терпенья и по возможности постарайтесь дочитать до конца то, что я здесь написал и тогда вы всё же поймёте почему, это необычное звание так крепко легло на плечи совершенно как я уже сказал ранее обычного человека, проживающего в одном из хуторов Краснодарского края.

Так вот, начну свой рассказ издалека.

В далёком, сорок пятом году, а точнее в самом начале апреля месяца, когда война подходила к завершению, в небольшой, с размытыми дорогами от весеннего паводка, приблизительно в полдень, на продолжение своего постоянного проживания вернулся в небольшой, но не Богом забытый хутор, призванный в самом начале той войны на службу, местный житель Митяй.

Вернулся он по причине серьёзного ранения, в следствии которого в одном из боёв, потерял одну из двух, драгоценную и так необходимую ему ногу, отчего был комиссован с большим для себя огорчением так как не вкусил полностью победы над германцами, а может наоборот радовался, что хоть и без ноги, но остался жив.

Митяю, с трудом добравшись из далёких иноземных земель до районной станицы (города) несказанно повезло, и он продолжил оттуда свой путь до хутора на попутной, до невозможности расшатанной, от перевозимых непомерными грузами телеге, которую с трудом тащила старая, полуголодная кляча под управлением хуторского долгожителя Митрофана.

— Минька, ты что-ль, -прошепелявил Митрофан сквозь единственный зуб, после того как с трудом разглядел подошедшего к нему фронтовика.

— Ато кто ж, я и есть Митька, сын печника Агапа.

— Ба-а, вот те раз. Вернулся знать, а чёй-то так? Война-то ешо не закончилась, аль дезертировал? –Предположил в слух Митрофан, по причине зрения не заметивший недостающую часть Митьки.

Митяя такое подозрение обидело и он, показывая своё недовольство старику, грозно крикнул почти на ухо; -комиссовали меня. Ты в хутор-то едешь?

— А-а, вон оно что, негожий стало быть стал. Чяво отрезали-то там те. Вроде башка-то на месте, -переспросил дед, подставляя ладонь к уху и не дождавшись ответа продолжил, -у хутор? А як же, вот прям щас и поеду. Ты седай милок, седай. Путь-то твой, поди долог был.

Митька бросил в телегу вещмешок, следом закинул вспомогательный к деревянной ноге костыль и уперевшись о край телеги руками, затянул сам себя в повозку, после чего Митрошка стеганул кобылу вожжами, и они медленно, но уверенно поехали в родные края фронтовика.

Уже далеко за полдень, предстал Митяй скрепя потрёпанным сердцем и грубо обтёсанным протезом, который прикрывала штопанная толстыми нитками шинель, перед тем самым родным хутором в недостающем по причине той самой войны, виде.

Грубообтёсанную колодку, которая постоянно проваливалась в мягкий грунт, сделал ему один артиллерист, лежавший с ним в госпитале и всё шутил по этому поводу; -вот тебе Митька временная нога, а знаешь, чем она хороша? –И ту же сам отвечал, -вот как сотрёшь эту, возьмёшь топор и другую соорудишь или прямо к этой брусок приколотишь и дальше пойдёшь, -а поле этого громко хохотал на весь этаж.

Митяй не обижался на него за такие шутки, что обижаться, таких как он полно было в госпитале. С удивительным упорством, он каждое утро брал колодку, пристёгивал ремнями к остатку ноги и до седьмого пода привыкал к протезу.

Теперь давайте продолжим рассказ дальше, вернее я продолжу, а вы слушайте.

Что-бы добраться Митяю до своей хаты, ему нужно было ещё проехать почти через весь хутор, но бывалый фронтовик, изголодавшийся памятью по родным краям и односельчанам, слез с телеги в самом начале и попрощавшись с Митрофаном, хромой походкой в попутном направлении начал делать обход по старым знакомым.

Встречали Митяя с большим удивлением и нескрываемой радостью сопровождающейся в общем-то довольно-таки гостеприимно, отчего он уже к вечеру под мычание какой-то песни, всё же добрался до своего опустелого дома.

Будучи человеком довольно-таки радушным, Митяй искренно благодарил всех за радушное гостеприимство и дарил скудные подарки-трофеи, отчего вскоре его вещмешок изрядно опустел от содержимого, но зато он был пополнен некими гостинцами в виде продовольствия от односельчан на первые дни своего проживания.

С большим трудом добравшись до своей хаты, вещмешок был подвешен в углу на заржавленный гвоздь, а сам хозяин давно пустующей обители, прямо в шинели увалился мертвецким сном на старую, железную кровать.

В последующем, Митяй ещё пару дней принимал у себя в хате любопытных односельчан, и они подолгу просиживали за столом выслушивая полупьяными глазами с широко открытыми ртами разные рассказы о нелёгкой, солдатской службе в борьбе с ненавистными фашистами.

Продолжалось так недолго и вскоре после короткого отдыха, так как в хуторе ой-как нужны были рабочие руки, пусть даже если они болтались на полутора ногах, Митяй двинулся в сторону совхозного правления.

С трудом, по причине болезненных ощущений в обрубке, обхаживая свой деревянный протез по родным просторам, который как я уже сказал ранее всё время проваливался в мягкий, пропитанный весенней водой грунт, Митяй добрался до правления местной власти и после долгого разговора с председателем, в лице старого односельчанина Петровича, оформился на работу за трудовые дни ночным сторожем или как ещё сказать, ночным директором.

Ночью он с глубокой ответственностью исправно занимался охраной вверенного ему склада, а днём, после короткого сна, своими домашними делами по ремонту уцелевшей хаты и домашнего подворья.

Семейством Митяй перед войной не обзавёлся, а близкие родственники померли за время оккупации и по этой причине, теперь проживал он совершенно один. Тут надо сказать, что годом ранее, в хутор вернулся его довоенный товарищ Федяй, проживающий на другом конце хутора и который тоже потерял в той злосчастной войне не только родных и близких, но и часть своего тела, а точнее ногу, только ногу другого размера, то есть, Митяй остался без левой ноги, а Федяй без правой. В дальнейшем, во время своих совместных посиделок за мутным свекольным первачом, они частенько запевали под звуки гармошки, на которой Митяй справно играл с самого мальства, свою, теперь уже излюбленную песню «хорошо тому живётся у кого одна нога, не нужна одна штанина и не надо сапога» в дальнейшем они и обувь покупали в магазине одну пару на двоих, но это к слову, а сейчас я вам начну рассказывать откуда к Митяю прикрепилось звание «Козий доктор»

Так вот, сидели они как-то за столом в его хате, не могу сейчас точно сказать по какой причине, но причина для таких посиделок находилась у них постоянно.

Фёдор, пока Митяй наигрывал задушевную мелодию, разочарованно потряс пустой бутылью над гранённым стаканом и пришёл к выводу, что настало время сходить за добавкой к недалеко живущей соседке бабке Матрёне, которая и производила ту самую спасительную жидкость не только для своего благополучного проживания, но и для удовлетворения страждущих потребностей в ней нуждающимся, за скромную натуроплату сельхозпродуктами.

— Митяй, — слегка заплетаясь в языке, обратился Федяй к своему товарищу, с удивлением разглядывая опустевшую бутыль, — влага закончилась, а день только в полдень подошёл, надо-бы к Матрёне, наведываться.

Митяй, ласково провёл ладонью по бокам Тульской гармони, здесь можно добавить, что Митяй не только хорошо играл на том самом музыкальном инструменте, но и безмерно любил его за отменное, мелодичное звучание, после чего вытянул потрескавшиеся губы, нежно поцеловал её в потрёпанные меха и только после этого задумчивого взглянув на пустую тару сделал своим удивлённым и в тоже время солидарным согласием; -согласен с тобой, вот только странно, как это она так быстро опустела.

В это время настенный часы прокуковали полдень, Митька повернулся, глядя на них мутными глазами и подняв к верху указательный палец важно проговорил; -до службы ещё далеко по времени и потому мы просто обязаны навестить почтенную Матрёну и непременно пополнить опустевший сосуд. Так ведь шельма не нальёт за спасибо! –воскликнул Митяй и в подтверждение своих слов стукнул кулаком по дощатому столу так, что пустая бутыль подпрыгнула и повалилась набок. После чего поднялся, поднял валявшуюся на полу кепку, решительно надвинул её на рано поседевшую голову и вышел в небольшую при доме пристройку, в которой взял лежавший в углу наполовину пустой мешок с зерном и в сопровождении своего товарища они двинулись в сторону проживающей через три дома от них, спасительнице Матрёне.

Как вы понимаете, в послевоенные годы купить за деньги на селе бутыль с горячительной жидкостью было куда трудней, чем за ведро зерна. Каким путём оказалось это зерно у сторожа Митяя после недельной отработки на складе, рассказывать я по понятным причинам не буду и поэтому пусть это останется глубокой тайной.

Через несколько минут они, облаянные в соседнем дворе полинявшей дворнягой, стояли возле такой же, как и сами, перекошенной калитки усадьбы одинокой бабки Матрёны.

Сгорбившая от сельскохозяйственных работ старуха с круглым, покрасневшим лицом, вышла на собачий крик к одноногим посетителям и встретила их, ласковыми словами неприличного содержания. -Всё ходите, ходите. Не дам без денег! –Грозно крикнула бабка, и собралась уходить по своим делам. Надо сказать, что под деньгами она подразумевала любую, сельскохозяйственную натуру.

— Так мы это, Матрён, не с пустыми руками. Вот такой платы тебе достаточно будет за полтора литра? — Живо предложил Митяй, опираясь на свой деревянный костыль и протягивая ей мешок для досмотра.

После тщательного, таможенного досмотра содержимого мешка, старуха с заблестевшими от ценной валюты глазами подозрительно замолчала, но в итоге скрепя словами и радуясь в душе, обнадёжила их; -литр дам, -твёрдо заключила она сделку, — и ни стакана больше.

— Да ты что, Матрёна! Побойся Бога, -возмутились продавцы, -имей совесть, накинь сверху хоть чекушку ещё.

— Нет сказала, или так, или никак! У меня и без вас несчастье, а вы ещё тут торгуетесь. Забирайте что даю и проваливайте отсель!

Митяй с Федяем переглянулись меж собой и решили узнать о её несчастье, так сказать проникнутся к ней глубоким сожалением и тем самым растопить сердце старухи на более выгодную сделку.

— Энто, какое такое несчастье у тебя? –С корыстным любопытством поинтересовался Федяй.

Бабка Матрёна смачно шмыгнула носом, утёрла его хвостом подвязанного платка и жалостливо пропела; — козёл мой, Борька, ногу сломал на подворье. Теперь резать надо, жалко ведь. Ведь он скольких коз отгулял на хуторе. Всем козлам козёл был, а тут такое горе случилось.

Рыжий козёл у Матрёны действительно был на весь хутор единственным из такого рода животиной, какой славился своим козлиным любвиобилием и ценился у неё на вес золота.

Если к примеру, у кого была коза и той вдруг приспичило по природной надобности, так при её загуле сразу шли к Матрёне и конечно приводили с собой ту самую распутную козу козлу, на расправу в природное удовольствие. Матрёне за то козлиное дело, кто сальцем приплачивал, кто зернишка притаскивал по силе возможности для курей, в общем благодарил кто, чем мог. Вот так они и жили вдвоём, Матрёна в продовольственное довольствие, ну а Борька конечно, в своё козлиное, безнаказанное распутство.

— А что так, колоть-то сразу? -Спросил хмельной Митяй, -ногу-то и вылечить можно. -Это как? -Встрепенулась Матрёна от услышанной надежды во спасение козлиной личности.

— Как-как, гипс надо ему наложить на конечность сломанную. Тут бабка сложная операция требуется, — со знанием дела, ответил ей Митяй, в надежде на халявное вознаграждение.

— Неужто можно? Ой милок, а ты сможешь тот самый гнипс наложить? — Отблагодарю как положено! Вот те крест! — протараторила старуха и в подтверждение своих слов, быстро обрисовала несколько раз на своей груди крест.

— Не гнипс, вешалка старая, а гипс. Что ж не наложить, смогу конечно. Знамо дело, на фронте довелось ентим делом заниматься. Там знаешь, всяко бывало. Ток дело енто дюже сложное, тут помощник нужен, без него никак не обойтись, — закручивая самокрутку важно проговорил Митяй и подмигнув своему другу спросил; -Федяй, поможешь животину излечить?

Федяй быстро сообразил хмельными мозгами предстоящую выгоду по такому делу в виде халявной жидкости и не менее с важным видом профессионального доктора подтвердил; -дело важное и трудное, энто тебе Матрёна не две доски приколотить к стене, а к живому существу привязать да так, чтобы, костя его ровно слеглась. Ну а помочь, как не помочь, знать дело, поможем, раз надо.

— Показывай свою животину, -важно проговорил Митяй.

О цене за излечение козлика, Матрёну сразу загружать не стали, опять-же с некоторым умыслом. Мол, сделаем дело, обговорили меж собой, а после куда денется, заплатит по востребованности.

Матрёна быстро засеменила ногами и проводила товарищей в скотный загон, плаксиво причитая в дверях; — вот он, бедолага, -указала она на лежавшего в соломе, рогатого инвалида.

— Да, — со знанием дела промычал Митяй, сочувственно разглядывая опухшую ногу скотины, -тут работы с твоим козлом, полно по его излечению.

— Эт, точно, — не менее важно поддакнул Федяй, — склоняясь над козьей мордой, показывая всем видом о важности предстоящей операции.

— Милки вы мои, — взмолилась плаксивая бабка, -спасёте кормильца, век благодарна буду, вот те крест святой, -заверила бака, и вновь в подтверждение обрисовав на потёртой кофте святое изваяние.

Митяй с Федяем разом распрямились от козла и важно прохаживаясь рядом с ним, начали отдавать распоряжения.

— Погодь крестится да благодарить. Ты давай бабка не мешкай с ентим дело, ато у него геморрой, тю-ты, помять проклятая! — Тут-же поперхнулся и продолжил, -гангрена начнётся, неси сюда ведро с горячей водой, полотенце старое, но чистое тоже тащы сюды, а доску нужную мы сами во дворе найдём и покажи, где у тебя мазанка лежит.

Если кто не знает поясню, мазанкой называли добытую из недр земли глину, которую перемешивали с соломой и заливали на хранение водой, для обмазывания стен какого-либо сельского строения.

Обрадованная неожиданным спасением своего питомца козла Бори, Матрёна быстро сбегала за ведром, принесла полотенце и вручила всё это Митяю.

— Так это, пол-литра ещо неси, — твёрдо проговорил Митяй.

— Да вы дело вначале сделайте, а после операции будет вам пол-литра! -Возмутилась хозяйка.

— Да не нам, глупая ты баба! Козлу твоему неси, -не менее возмущённо ответил Митяй.

Матрёна непонимающе вылупила на докторов маленькие глаза и подозрительно спросила; — а ему ещо зачем?

— Анестезия требуется твоей животине. Обезболивание так сказать, чтоб не мучился, — важно проговорил Митяй.

— А! Вон оно шо, знать, по науке положено, -понимающе промямлила старуха, и быстро исчезла за дверным проёмом, откуда вскоре вернулась с необходимым для операции предметами и конечно-же с лекарством.

Федяй тем временем по приказу своего товарища, размешал в корыте мазанку до густого состояния, наложил в ведро и занёс в сарай.

— Теперь иди отсюда, негоже тебе тут присутствовать при операции, мешать только будешь, да и микробы распространять.

Митяй взял принесённую Матрёной бутылку с лекарством и проводил бабку за двери. После чего лежащим под стеной сарая топором, расколол приготовленную доску не бруски и подошёл с Федяем к лежавшему на соломе раненому козлу.

— Федяй, я ему щас пасть раздвину, а ты туда влей самогону. Смотри какая светлая, -удивился новоиспечённый доктор, разглядывая содержимое бутылки, -а на продажу муть раздает старая шельма, — ухмыльнулся Митька и опустился на колени к козлу.

— Митька, ты что! — Возмутился Федяй, не дав тому договорить, -козлу самогон, совсем сдурел что ли, а нам что останется?

— Лей говорю, да не весь лей, полстакана думаю хватит ему.

Козёл, с переломанной ногой, в начале категорически отказывался и неимоверно сопротивлялся от настойчивого принятия внутрь вонючего лекарства, но под грубыми уговорами двух подвыпивших мужиков в конце концов сдался и через некоторое время захмелевший, закатил помутневшие глаза и медленно отбросил свою рогатую голову набок, после чего мирно засопел на соломе.

Митяй с Федяем внимательно осмотрели новоиспечённого пьяницу, для убедительности слегка пхнули его ногой, переглянулись на входную дверь и поочерёдно залпом отпили от початой бутылки жидкость, оставив некоторое количество для окончания операции. После этого Митяй разорвал полотенце на полоски, вытянул сломанную ногу, привязал к месту перелома бруски и тщетно обмазал всё это глиной. В завершении успешно-проведённой операции, они с Федяем вылили в себя остатки жидкости и важно распахнув двери бабкиного подворья, пригласили старуху проведать своего любимца.

— Матрёна, принимай работу, — закручивая папироску, уставши проговорил Митяй.

Переволновавшаяся в ожидании бабка, быстро забежала в сарай и упала на свои коленки перед, перебинтованным и как ей показалось замертво лежащим козлом.

— Это что ж вы изверги натворили!! –Трагически запричитала она, нежно придерживая на руках пьяную, рогатую рожу своего любимца, — сгубили водкой животину.

— Ты это, не волнуйся, -начал оправдываться Митяй, -скоро проснётся от анестезии твоя животина, а через неделю, мы гипсу снимем с ноги и поскачет как новый твой козёл пуще прежнего за своими прихотями.

— Ты только как проснётся, налей ему в чашку с пойлом, грамм двести на опохмел, — не то шуткой, не то всерьёз добавил Федяй, -чтоб он на ногу больную не опирался. Нельзя ему на лужок сразу после операции.

Бабка Матрёна недоверчиво посмотрела то на докторов, то на пьяную рожу своего питомца, но успокоилась, прислушалась к наставлению Федяя и как только тот прочухался, сразу-же влила ему похмельной анестезии.

В дальнейшем как позже выяснилось, она из жалости частенько подливала своему любимцу по небольшой дозе хмельного напитка, дабы снять боль у питомца в переломанной ноге и дело дошло до того, что перед выгулом на поляну козёл упирался и никак не желал выходить из полутёмного помещения на свет Божий, подталкивая свою хозяйку под зад в сторону хаты, тем самым показывая, что без похмелья ни шагу.

Вознаграждение за успешную операцию составило докторам в виде литра свежего самогона и куска сала, после чего товарищи, прихватив с собой ещё и вырученную за зерно бутыль, удалились восвояси, пообещав вскоре наведываться для снятия того самого гипса.

Наведались побратимы к козлу уже на следующий день ближе к вечеру, не дождавшись определённого срока, якобы проведать своего пациента. Убедившись, что операция прошла успешно, выудили у Матрёны ещё полулитра и удалились, пообещав зайти вскоре и завершить козлиное лечение.

Выполнив своё обещание, доктора через положенный срок стояли возле перекошенной калитки бабки Матрёны.

— Ну как Матрёна, поживает козёл твой? — Важно спросил Митяй у хозяйки опираясь на калитку.

— Так сидит всё время в сарае, поди сам и посмотри, — пригласила Матрёна, — после вашей операции, он уже неделю не успокаивается. Ни на лужок спокойно не идёт, ни пойло жрать не хочет, пока я ему не добавлю в ведро самогону. Ничего без него, окаянный, жрать не хочет, — горестно добавила Матрёна и вдобавок чертыхнулась чьей-то матерью.

Неразлучные побратимы важно прошли в госпиталь на осмотр животины и молчаливо уставились на перевязанную скотину, который в свою очередь, подозрительно смотрел в сторону своих спасителей и лениво пожёвывал свежую траву, скошенную для него Матрёной.

После небольшого консилиума, было принято дружное решение о скором освобождении животины от того самого глиняного гипса, но с вливанием не только в него необходимой анестезии, но и для них самих.

Радостная от хорошей новости Матрёна быстро обернулась в хату за необходимым количеством спиртного и вручила лекарство наречённым докторам.

В этот раз, к всеобщему удивлению друзей, козёл не стал отказываться от принесённой Матрёной анестезии, и они все трое с удовольствием проглотили отпущенную для козла дозу, после чего он почил в своём сладостном, козлином сне.

Операция по снятию гипса заняла совсем малое время у докторов и уже через полчаса, как самые желанные гости, они сидели у Матрёны за столом, скромно уставленным закуской с самогоном.

Опустошив через пару часов выставленное на стол вознаграждение, все трое пошли проведать подопечную животину.

В сарае, посреди подворья, возле корыта под воду, стоял на четырёх ногах козёл с мутными глазами. При появлении своих спасителей и хозяйки, мутный Боря хромая подошёл в Матрёне и буркнув себе что-то под нос на своём, козлином языке, стал тыкать её рогами.

— Вероятно он, похмелится требует, — сочувствуя за его состояние сделал своё заключение Федяй.

— Что ж мне теперь с ним делать-то? — Плаксиво простонала бабка, -вот так каждый раз, ничего не жрёт, пока я ему не добавлю в пойло грамм сто.

— Ты его Матрёна, на лужайку отведи и привяжи, может одумается и отвыкнет на свежем воздухе. Зато резать не пришлось его, живой козёл-то твой остался, вот и радуйся. Приплоду ещё сколько по хутору наделает.

Матрёна согласилась с разумными доводами Митяя и выставила им с Федяем с собой в дорогу в благодарность, литровое вознаграждение.

Надо сказать, что в дальнейшем, Митяй с Федяем ещё пару дней пользовались бесплатной услугой бабки Матрёны за спасение козла, но всему приходит конец и вскоре всё встало на свои места, то есть, последующая оплата за необходимый продукт, восстановилась в прежнюю валюту.

Козёл на лужайке быстро оправился от перелома и вновь ударился в любовные похождения по соседским козам. Бабка Матрёна радовалась всему этому, но с выздоровлением от перелома, алкогольная напасть на козла так и не проходила. Ну вот никак козёл не хотел идти по утрам на выпас, без добавленного в пойло самогону. Ну вот никак и всё. Добавит Матрёна в ведро требуемых Борей грамм сто, съест он приготовленное ею пойло, тогда идёт послушно, а по-другому никак, а уж когда ему козу приводили в стойло, вот тогда он совсем наглел. Бывало по три дня не походил к приведённой в загон страдалице (новобрачной козе), пока ему Матрёна целый банкет не устроит, вот тогда, Борис и превращался в настоящего козла, после чего все оставались довольны, особенно приведённая коза, которая как казалось хозяевам, не хотела уходить со свадебного двора бабки Матрёны

Бабка Матрёна в свою очередь после выздоровления козла, разнесла по всему хутору весть о врачебных способностях Митяя, превратив его тем самым чуть ли не в хуторского чародея, чем и обеспечила ему в дальнейшем успешную карьеру.

Сама-же она, скромно подсчитывала для себя прибыль от любвеобильности своего питомца, но и одновременно с этим каждодневно подсчитывала убытки от принятия тем самым козлом, каждодневной дозы самогона, которая довольно быстро увеличивалась в размерах. В общем проще сказать, спивался козёл, с неимоверной скоростью.

Слухи о целительстве Митяя в конце концов дошли до председателя совхоза, после чего он вызвал к себе новоиспечённого доктора и по причине нехватки квалифицированного специалиста, предложил ему занять должность совхозного ветврача. Об этом вы тоже скоро узнаете.

Вот так и случилось, что после проведённой друзьями операции по спасению козла, почему-то именно за Митяем, а не за Фёдором, прочно закрепилось звание «КОЗЬЕГО ДОКТОРА»

Однако Митяй, не чурался этого погоняла, а скорее даже гордился им и вскоре полученной должностью ветврача, но всё это было до поры до времени, вернее сказать до тех пор, пока его не выгнали за злоупотребление с той самой должности, но это уже другая история, которую надеюсь, я вам расскажу в ближайшее время.

Начало карьеры Митяя

До чего же всё-таки непредсказуемо может перевернуться судьба человека в этой жизни. К чему я это говорю? Да к тому, что это видно по герою предыдущего рассказа.

Жил как вы уже прочитали ранее, совершенно обычный человек по имени Митяй в совершенно обычном хуторе в обычной хате-мазанке. Работал он простым скотником в совершенно обычном совхозе и никому так сказать не причинял каких-либо неприятностей за исключением тех, кого стерёг целыми днями на просторах совхозного пастбища. И всё-бы так-бы и шло дальше, пока вот не случился переворот в его судьбе с началом войны, в которой он и потерял свою ногу, по причине чего и вернулся инвалидом в свой хутор. Самое главное, что возможно по причине своей инвалидности он и стал тем самым фельдшером, а что, ведь будь он совершенно здоров, тогда могло-бы всё пойти совсем по другой линии жизни.

Трудная она конечно, та самая жизнь, жизнь инвалида в послевоенные годы, впрочем, была она трудная у всех переживших ту самую войну, но она, какая ни наесть была и продолжалась, продолжалась с таким упорством, что унывать никак не получалось.

Козёл, как вы уже читали ранее, изменил всю его жизнь. Да-да, именно так и есть, изменил до неузнаваемости.

Вот надо было ему сломать, свою парнокопытную ногу именно в тот момент, когда в бутылке двух закадычных друзей закончилась мутная жидкость. Ну, да ладно, что случилось, то случилось. Как говорится все, что Бог ни делает, всё делается к лучшему и это лучшее вскоре наступило для него стремительной, карьерной лестницей.

Так вот, после излечения того самого козлика, который надо сказать к тому времени был уже далеко не козлик, а козёл, и возможно даже пенсионного возраста, а может даже и ровесником той самой владелице живности хозяйки его Матрёны, которая по своей простоте души разнесла по всему хутору слухи о целительных способностях Митяя. Да так она это добродушно и сказочно разнесла, что эти самые слухи о целительских способностях Митяя, с неимоверной скоростью дошли до председателя совхоза.

Вот тогда-то «пред» и призадумался, закручивая одной рукой в пожелтевший отрывок газеты выращенный у себя на огороде табак; — а что, -думал он внимательно перемешанными с табаком мозгами, -может у Митяя после ампутации ноги, действительно появились те самые способности врачевания к скотине. Знать, надо эти способности привлечь на пользу совхоза, -твёрдо решил он, и с помощью своей секретарши Нюрки, вызвал к себе на беседу ничего пока ещё ничего не подозревающего Митяя.

Шустрая на ногу Нюрка, быстро добежала до хаты Митяя и мало что объясняя исполнила свой приказ, после которого также быстро исчезла в обратном направлении, как и появилась.

Митька как услышал от Нюрки тот приказ, который прозвучал из её уст как приговор, так и сел с испугу на лавку своей пятой точкой, но вскоре очухался и от безысходности своего положения понуро опустив голову подался на плаху за, как он решил ворованное ведро зерна, в правление совхоза.

Прежде чем дойти до председателя, в голове у Митяя витали жуткие мысли. Одноногий инвалид войны всю дорогу был уверен, что вызов этот связан с похищенным им за ночное дежурство ведром зерна, которое он обменял у Матрёны на спасительную жидкость (вероятно вы помните тот случай) и теперь этот самый обмен мог обернуться для него по тем временам самой настоящей трагедией с высылкой в не столь-отдалённые места; — сдала шельма, — думал помрачневший лицом Митяй, — а я же ей козла вылечил.

Прихрамывая и громко стукая по небольшому коридору деревянной колодой в правлении Митяй, одетый в полинявшую гимнастёрку, на которой висели заслуженные ордена и медали, подошёл к двери и хмуро постучал о дверной косяк своим костылём.

Председатель, тоже бывший фронтовик и демобилизованный на третий год службы по причине инвалидности (ампутация правой руки) и знавший Митяя с раннего детства, дружелюбно и на удивление приглашённого с улыбкой поздоровался, пригласил его в кабинет и предложил присесть на стул.

— Петрович, — обратился ошарашенный от такого приема Митяй к главе совхоза, нервно перебирая в руках пилотку, как только присел на предложенный стул, — неужто, Матрёна всё тебе рассказала?

— А ты как хотел? — Уже с серьёзным лицом и грозным голосом, выпуская клубы ядрёного дыма ответил «пред»

Вот тут-то и накатил окончательно на Митяя страх не только по всему телу, но и как ему показалось в его деревянный протез.

— Думал утаить в себе такие, нужные для народа способности? -Продолжал грозно говорить «пред» наполняя всё больше и больше табачным дымом небольшой кабинет.

Митяй очень растерялся от такого вопроса. Способности к воровству казённого имущества как он считал, есть у каждого живущего на этой, грешной земле и уж тем более в его родном совхозе.

Сидя перед председателем, Митяй никак не мог понять при чём тут именно его к этому способности, ведь если копнуть поглубже, тот самый талант к воровству есть почти у каждого проживающего в их хуторе, беда сейчас как ему казалось для него в том, что именно он попался в тот момент на том ведре с зерном.

— Так это, Петрович, ну случилось как-то так, не от вреда сотворил такое, а по необходимости, — оправдывался как малолетний пацан Митяй, перебирая костлявыми пальцами потрёпанный картуз.

— Ладно-ладно тебе, не скромничай. Это дело, для нас сейчас очень важное по всему совхозу.

Совсем уже ничего не понимающий инвалид сидел и слушал Петровича с раскрытым ртом.

— Тут, понимаешь какое дело, Митяй. Специалистов не хватает у нас в животноводстве. Так сказать, пропадаем мы, по причине отсутствия необходимого фельдшера среди скотины. Тут ведь у них так же всё, как и у людей, забота среди них врачебная требуется, уход так сказать докторский, -а где его взять? Специалистов в округе нынче кот наплакал после войны-то, а ты у нас знаниями нужными обладаешь. Вон у Матрёны, козла за неделю на ноги поднял, да так поднял, что как Матрёна говорит он аж помолодел лет на пять. Бабка говорит, что раньше он у неё до коз не был так охож как ныньче стал.

Опешивший Митяй с удивлением и слегка заикаясь спросил; — Петрович, так, а я, каким боком здесь? — с козлом-то случайно всё получилось, а что до коз охота у него пуще прежнего началась, так это от снадобья её, кое она в пойло ему добавлять стала.

— Ладно-ладно, ты уж не скромничай. Поди весь хутор только и твердит о твоих способностях, — отмахиваясь ответил «пред»

— Уж не хочешь ли ты, записать меня в те самые фельдшеры? — Косясь на председателя ожидающими скорого окончания разговора глазами, спросил Митяй с облегчением по всему телу и по всей, деревянной колодки.

— Вот! Вот! Чувствуется смекалка фронтовика! -Воскликнул совхозный «пред» затаптывая в консервной банке огарок самокрутки, -на лету хватаешь мысли!

— Да куда ж я, с одной ногой-то! Ну ты сам подумай Петрович, какой из меня доктор! — Попытался отречься от должности Митяй, ссылаясь на деревянную, -мне ж ходить трудно, а у нас фермы раскиданы по всему совхозу, да и не понимаю я ничего в том деле.

— Ты Митяй не прибедняйся. Наслышан я о твоих способностях. Вон, весь хутор, только и галдит о спасённом тобой козле, а за то, что ходить трудно, ты не переживай за это. На конюшне возьмёшь лошадь для облегчения своих трудов и действуй.

Петрович тем временем достал ключи из сейфа и выложил их на стол перед Митяем. -Вот тебе ключи от кабинета на ферме, там и найдёшь всё необходимое. Понимаю, что туговато сейчас с непривычки будет, но ничего, там тебе Глафира поможет. Она хоть и баба, но бойкая, да что я тебе рассказываю про неё, тебе-ль не знать о ней, ну а с мужиками сам понимаешь, нет свободных рук сейчас.

— Да не смогу я, Петрович, -жалобно взмолился Митька.

— Ты Митяй не противься, я помню, как ты до войны ловко скотником управлялся.

— Так-то ж хвосты крутить, а тут врачевание. Это ж разные вещи, -продолжал сопротивляться Митька, но в конце концов смирился и сдался уговорам.

Тут надо откровенно сказать почему фронтовик дал своё согласие. Пораскинув мозгами и обрадованный тем, что ему пришлось избежать наказания за краденное зерно, Митяй понял, что если он согласится, то карающий меч над его головой ещё повисит в сторонке. Он для порядка ещё немного поконючился и вскоре согласился с «предом» после чего принял ключи от фельдшерского кабинета вместе с новой должностью ветврача на главной, животноводческой ферме совхоза.

— Чтоб тебе ловчей начинать было это дело, всё-ж коровы да поросята не козлы, вот тебе по этому делу научная брошюра. Петрович аккуратно снял с этажерки небольшую книжицу, а из сейфа достал заткнутую бумагой бутылку и два гранённых стакана. В те времена можно было такое позволить, конечно, без посторонних глаз, тем более, что оба были фронтовики и знали друг друга, сколько хватало на то памяти.

— Ну давай, -булькая в стаканы свекольную жидкость предложил Петрович, — за твою, новую должность.

Они махом опрокинули мутную жидкость из гранёных стаканов, закурили скрученный в газету самосад, и долго ещё разговаривали о пережитой войне, о трудностях послевоенной жизни в совхозе и о том, какая она теперь наступит в скором будущем прекрасная жизнь, после чего разошлись из кабинета по своим делам.

Митяй на следующий день с недолгим заворотом к Матрёне отправился на местную конюшню оформлять обещанную ему лошадь, а после чего, с гордо-поднятой головой, на скрипучей телеге запряженной исхудалой скотиной, отправился к своему другу Федяю.

Такое событие он никак не мог пропустить, не обмыв его со своим товарищем.

— Митяй! — С удивлением встретил на дворе старого друга Федяй, — ты, в каком музее такой животиной обзавёлся? С нескрываемым приколом спросил Федяй, осторожно постукивая по почти оголённым бокам смиренную лошадь.

Инвалид сидя в телеге важно посмотрел в сторону друга и медленно проговорил; — не Митяй я теперь, а Митрий Гаврилович, -с гордостью подчеркнул он свои слова.

— Туды ж твою мать! -Опешил от услышанного фронтовик и старый друг Митяя. -Эко тебя понесло! С чего такое?