Бесплатный фрагмент - Королевские шутки

ПРОЛОГ

Разгромленное помещение содрогнулось от взрыва и будто присело: пол ушел из-под тела, потолок прогнулся, воздух раскалился, как в печи. Адское пламя слепящей боли швырнуло меня через всю комнату на пол. Я закричала, но в грохоте не услышала собственного крика. В тот же миг наступило безмолвие. В этой неправдоподобной тишине начал рушиться потолок. Он неотвратимо приближался, покрываясь сетью трещин и распадаясь на куски, до тех пор, пока грязно-серое крошево не накрыло меня.

Кто-то невероятно сильный потянул меня вверх, все выше и выше… Я не успела даже охнуть, как миновала перекрытия лаборатории под дном моря. Боль словно отделилась и осталась погребенной под обломками. Земная толща пропустила сквозь себя, как голограмма. Что происходит? Как такое возможно?! Я испустила истерический вопль, который, казалось, ушел внутрь тела.

Неведомая сила по-прежнему увлекала вверх. Не существовало больше ни слуха, ни зрения, но каким-то чутьем я поняла, что нахожусь в глубинах моря. Зрение появилось, но не такое, как раньше. Круговой обзор был непривычный и оттого пугающий. Море светлело — я приближалась к поверхности. Вырвавшись из воды, я снова закричала, с ужасом ощущая крик внутри себя. Своего тела я не увидела, вокруг были только небо и океан. Мысль, что я погибла, и тела больше нет, показалась чудовищной и невозможной. Море удалялось, я летела к облакам. Я не хочу туда! Я хочу вернуться! Но… куда?! Куда возвращаться? Осталась только паническая мысль: хочу снова стать телом…

С набором высоты понизилась температура. Я ощутила это, скорее, интуитивно. Внизу оставался океан, кое-где подернутый пеленой облаков, с одной стороны ограниченный знакомыми очертаниями берега. Все мое существо рванулось туда, но непонятная сила по-прежнему уносила вверх, и скорость ощутимо возрастала.

Линия горизонта приподнялась, отчего Земля приобрела сходство с блюдцем. Земля… Вид родной планеты со страшной высоты походил на кошмар, от которого хотелось немедленно избавиться. Паника так и рвалась наружу, я загоняла ее внутрь, пытаясь осмыслить происходящее. Даже если предположить, что я и в самом деле погибла — нет, быть того не может! — но если только предположить, то должен быть тоннель. Люди, которые вернулись ОТТУДА, все, как один, говорят о тоннеле и тяге. Меня вот тоже куда-то тащит без остановки, но почему не видно тоннеля? Может, потому что я не мертва? Разумеется, нет! Я не мертва, это невозможно! Что же тогда со мной происходит?

Желанная Земля улетала в темную, засасывающую бездну, занимая в ней все меньше места. Вокруг в аспидной черноте сияли звезды, и осмыслить это было невозможно, как невозможно было принять мысль, что вернуться обратно уже нельзя. Хотелось спрятаться, отгородиться от кошмарной, немыслимой бездны, забиться куда-нибудь в нору и затаиться. Я закричала — страшно, без звука. Звезды вокруг мельтешили и расплывались.

Пространство сгустилось и стало плотным. Казалось, оно мешает сделать вдох несуществующими легкими. Или они есть? Тело, сначала призрачное, стало приобретать зримые очертания. Мои пальцы… я снова вижу их. Паника ослабила хватку. Вот так-то лучше… Я прислушалась к себе и к окружающему. Рядом что-то происходило. Мне мерещилось, будто пустота вокруг пульсирует и плывет. Кто-то незримый и заботливый укутывал меня в невидимый кокон, мягко погружая в оцепенение. Мысли спутались и стали вялыми. Глаза слипались… Мои глаза… У меня снова есть глаза…

Теперь — спать.

Глава 1 БАРТЕР

Анджело Сайенс, развалившись в роскошном кресле, рассеянно барабанил пальцами по подлокотнику. Руслан Коренёв озабоченно супил кустистые брови, хотя осложнений с налаживанием связи в этот раз не предвиделось — Тайкох во время прошлого сеанса сам просил Сайенса выйти на связь и назначил время. Беспокоиться следовало хозяину: Тайкох, некая разумная субстанция, обитающая в космосе, ни разу на памяти Руслана не обращался с подобными просьбами.

Цвета на экране сконцентрировались и приобрели мерцающую глубину, и Анджело Сайенс наклонился к экрану.

— Неужели тебя и в самом деле не интересует, с кем я собираюсь общаться? — спросил у помощника признанный миром король генетики, которого сотрудники Лаборатории величали не иначе как Доктором.

— У меня своя работа, — буркнул программист.

— У тебя есть прекрасная возможность познакомиться с внеземным существом, с космическим полтергейстом, о существовании которого человечество едва ли подозревает.

— Ты сам-то с ним знаком? — усмехнулся Руслан, наблюдая за сменой цвета на экране.

— Материи у Тайкоха не меньше, чем в Солнечной системе, а как ловко он меняет свой объем! — поддразнивал Анджело Сайенс помощника, равнодушного ко всему, кроме компьютеров. — Человек не способен воспринять это существо теми органами, которыми располагает на данном этапе эволюции, однако мне оно дает себя почувствовать.

— Почувствовать можно. Не мешало бы проверить уровень радиации…

— Радиация тут ни при чем. Мы имеем дело не с материей, а с сознанием Тайкоха.

Руслан скривился: материя, сознание… Его, человека практичного, даже приземленного, всегда раздражали философские выкладки, особенно выкладки босса. Умные разглагольствования в карман не спрячешь.

Цветные пятна на экране посерели, втянулись вглубь экрана, и Руслан обмяк, безвольно свесив руки с подлокотников. В мозге Доктора поселился кто-то чужеродный и тяжелый, Анджело Сайенс скривился, едва дыша, и прошептал:

— Здесь я, здесь, ослабь хватку, ни к чему оно… так давить.

— До чего же вы слабы, человеки, — четко прошелестело в мозге.

Тяжесть ослабла, будто расцепились горячие пятерни, Анджело выпрямился и облегченно вздохнул.

— В последнее время ты теряешь самостоятельность, — заметил Тайкох и против воли Доктора перевел его взгляд на лежащего в кресле Руслана.

— Он не мешает, зря ты его «вырубаешь» каждый раз, — ответил Анджело Сайенс. — Я и сам могу побеспокоиться о провалах в памяти моих людей.

На эту реплику Тайкох ответить не удосужился, однако ответил на мысли:

— Я не имею ничего общего с животными Земли.

Доктор виновато улыбнулся. Нельзя быть рассеянным при контакте с внеземным полтергейстом. Тайкох, обладавший собственным менталитетом, отличным от человеческого, и оттого не обидевшийся на «скотину», начал деловой разговор:

— Предлагаю бартер.

— И ты туда же, — удивился Доктор. — Весь мир помешался на бартерных сделках. Что на что ты собираешься обменивать?

— Содержимое вашего контейнера под номером 14 точка 10232-Е.

Доктор подождал продолжения, не дождался и сказал:

— Это одна сторона вопроса. Прежде чем перейти ко второй, разреши выяснить первую.

— Тебе ни к чему эта свалка материи. Вместо того чтобы похоронить контейнер, отправь его в сторону Плутона.

Сайенс понятия не имел, что у него там в контейнере. Судя по номеру, какие-то отходы. Ответ «партнера по бизнесу» его слегка насторожил, и ему до смерти захотелось узнать, что же там за отходы. Полтергейста человеческий интерес совершенно не зацепил. Впоследствии Доктор из любопытства просмотрел документы на груз в контейнере, но отходы и в самом деле оказались ничем не примечательным лабораторным мусором. Видимо, полтергейсту эти вещества понадобились для «строительства» себя любимого. Тайкох между тем продолжил:

— В обмен на контейнер я предлагаю человека…

— О?!

— …женщина, возраст двадцать четыре года.

— Ты хочешь обменять женщину на отходы?! Ты низкого мнения о жен… людях.

— Ценность контейнера для меня равнозначна ценности этой женщины для тебя, Доктор.

«Не думаю, что отходы важнее даже самой никудышной бабенки, — подумал Анджело Сайенс и тут же засомневался в правильности умозаключения. — Однако бартер с каждым шагом становится все занимательнее. Остается невыясненным один вопрос, если Тайкох, конечно, на него прореагирует…»

— Я забрал ее с Земли в момент смерти триста девяносто четыре года назад. Для этого пришлось разобрать ее по атомам, потом собрать снова, — прореагировал Тайкох.

— Зачем она мне? Она же мертвая.

— Она не мертвая. Память и сознание, скажем так, законсервированы, как и организм.

— Не могу же я брать кота в мешке. Покажи-ка ее, — попросил он.

На экране проявилось объемное изображение молодой обнаженной женщины во весь рост, сначала нечеткое, медленно поворачивающееся вокруг своей оси. Анджело Сайенс некоторое время всматривался в картинку, затем вздохнул, неторопливо снял очки, выбрался из кресла и стал ходить по студии взад-вперед, раздумывая о чем-то своем. Коренев по-прежнему сидел в кресле без движения.

Описав несколько бесцельных кругов, Сайенс вернулся на место и хмуро спросил:

— Имя?

— Тимофеева Серафима Андреевна. Куда доставить?

— Хозяйство Лаборатории в космопорту, сто второй сектор, склад.

Тайкох, не прощаясь, испарил с поверхности Земли малую толику своей материи. Доктор дрожащей рукой потер лоб. Запоздало подумал, что снова не понял, каким же образом он общается с Тайкохом: разговаривает вслух, или они передают друг другу мысли, или как-нибудь еще. Тут закопошился Руслан, и, как ни в чем не бывало, спросил:

— Вы уже закончили?

— Голова не болит? — осведомился Доктор.

— Нет.

«Что-то у Дока бледный вид. Повздорили, видать, мастодонты», — решил Коренев. Своего беспамятства он не заметил.

Сергей Буров, скучая, смотрел в окно. У него выдалась такая редкая свободная минута, как она дорога и долгожданна! Только чем ее, долгожданную, заполнить? Сергей не умел отдыхать и теперь бесцельно маялся у окна. Можно позвонить сестре или в Россию родителям, но настроение улетучилось еще с утра из-за ссоры с помощником, поэтому разговаривать ни с кем не хотелось. Представитель Лаборатории Сайенса в космопорту скучал и смотрел в окно пустыми глазами, ничего там не видя. Собственно, в окне ничего и не было, кроме густого серого британского тумана.

Одиночество прервал вызов Анджело Сайенса. Сергей понял, что свободная минута истекла, и тронул телеклипс на мочке уха.

— Сергей, доставь к воротам больницы груз с нашего склада. Немедленно.

— Что за груз?

— Увидишь. Кроме тебя, его никто не должен видеть, — ответил Доктор и отключился.

Сергей связался с диспетчерской и велел немедленно прислать фургон. Оставалось надеяться, что груз туда поместится. Выходя из кабинета, Буров привычно улыбнулся секретарше.

— Я на склад, — мимоходом уронил он с высоты завидного роста. Его фигура пронеслась мимо стола. Секретарша привычно придавила локтем сорвавшиеся с места бумаги. Дверь за ним закрылась, и девушка, почуяв относительную свободу, тут же уткнулась в компьютер. Через несколько минут дверь распахнулась, и в приемную стремительно вошла сестра Сергея в модном длинном пальто до пят. Секретарша упредила ее вопрос:

— Привет, Арина! Он только что уехал на склад.

Сергей вошел внутрь склада. Освещение зажглось автоматически. Никакого нового груза сюда не поступало. Буров недоуменно огляделся. Все контейнеры на местах, ничего нового. В приоткрытую дверь снаружи по-хозяйски заполз туман и уплотнился. Сергею это не понравилось, он прищурился и попытался сфокусировать на нем взгляд, но подозрительный сгусток матово переливался и упорно ускользал. Он исподволь перемещался к середине склада, затягивая в себя бесконечную ленту тумана из-за двери и приобретая все более четкие очертания. Сергей попятился. Температура на складе ощутимо понизилась. Лента тумана иссякла, а сгусток опустился на металлический пол в виде вполне материального женского тела.

Сергей обескураженно огляделся, но больше ничего аномального не увидел. Тело не шевелилось. Представитель Лаборатории ничего не понимал. Он прибыл за грузом, а вместо груза обнаружил… труп, который подбросили на склад каким-то экзотическим способом.

Он уже потянулся за телефоном, но тут — как некстати! — в приоткрытую дверь вошла Арина. И остановилась, увидев тело на полу.

— Батюшки, Сережа, что тут у тебя? — воскликнула она.

Сергей быстро опустил телефон обратно в карман.

— Ариша, быстро дуй отсюда! — произнес Сергей и с досадой подумал о видеокамерах, висевших и внутри, и снаружи.

— Еще чего не хватало! Я — медсестра, и не просто медсестра, а работник Лаборатории!

Она сдвинула брови и твердым шагом прошла мимо брата к трупу. Присев рядом, она без колебаний сжала запястье лежащего тела.

— Пульс прослушивается, — сказала она…

Сергей вздохнул с облегчением. «А ведь это и есть груз», — осенило его.

— Ее необходимо доставить Доктору, — спокойным тоном сказал Сергей. — И надо, чтобы ее никто не видел и не знал о ней. Понимаешь?

— Да, конечно, — откликнулась Арина. — В любом случае ей нужна срочная медпомощь. Смотри, какая она холодная, будто только что из холодильника. Где она могла получить такое жуткое переохлаждение?! Давай-ка завернем ее в мое пальто, на улице-то еще холоднее.

Ростом мисс Бурова была не обижена, между тем как ледяная дева особым ростом не отличалась. Брат и сестра без особых хлопот завернули тело в модное пальто. Буров взвалил сверток на плечо и пошел вон из склада.

— Садись в кабину, — велел он сестре.

— Нет, я останусь, — торопливо ответила та и даже слегка притерлась к брату, мол, не выгонишь. — Может, по пути ей понадобится моя помощь.

Они расположились с грузом в пустом фургоне, и машина тронулась.

— Ты сказал, что о ней никто не должен знать. Что же со мной теперь будет? — спросила Арина.

— Все будет хорошо, — невозмутимо ответил брат и ободряюще улыбнулся. Он улыбался нечасто, и Арина поняла, что Сергей на вопрос не ответил.

— Скорее всего, останешься в Лаборатории и будешь работать, как и прежде.

— Останусь в Лаборатории? Вот этого-то я и опасаюсь, что меня запрут. У меня есть мечта…

— Зачем ты меня искала?

Вопрос застал Арину врасплох, и она засмеялась.

— Собственно, я собиралась поплакаться тебе в жилетку. Вчера я окончательно распрощалась со своим кавалером. Я так переживала, думала, что это навсегда… А за всем этим, — Арина кивнула головой в сторону свертка, — я совсем об этом забыла.

Сергей согласно кивнул. Арина вздохнула и добавила:

— Сат вчера сильно порезался, хирург зашил ему руку. А он обозвал меня спасительницей и заявил, что за ним «легкий долг».

— Скоро Сат отправится на Зертилию, — недовольно поморщился брат.

— Плохая шутка.

— Он уже слишком «старый», чтобы Доктор и дальше терпел его на Земле. Нехороший у Сата взгляд стал в последнее время.

Арина нетерпеливо отмахнулась:

— Ты бы еще больше слушал Дока. Нормальный у него взгляд. А вообще я к нему не присматривалась.

— И я не присматривался, а все ж заметил, — недовольно ответил Сергей и насторожился:

— Что за звук?

— Я тоже слышу. Знаешь, стук зубов ни с каким звуком не спутаешь.

Брат и сестра переглянулись и уставились на сверток.

Буров выпрямился, касаясь головой крыши фургона, шагнул к свертку и откинул край пальто. Женщина лежала с открытыми глазами и сильно дрожала.

— Сережа, ей холодно, — шепотом сказала Арина. Сергей заботливо прикрыл «груз» пальто, оставив открытым лицо, стянул с себя пиджак и набросил сверху.

На вид женщина была совсем молоденькой, на белом лице отчетливо темнели веснушки, из-под края пальто торчали темные завитки волос. Арина подобралась ближе, вытягивая шею от любопытства. Пальцами она дотронулась лица ожившей девушки. Та слабо дернулась, словно от боли. Губы ее шевельнулись, и глаза закрылись опять.

— Кажется, она сказала «спасибо», — сказала Арина.

— Думаешь, эта посланница Божья знает русский язык? — довольно холодно поинтересовался Сергей. Он хотел накрыть лицо девы краем пальто, но Арина не позволила.

— Симпатичная. Наверняка андроид, — вздохнула Арина. — Мне бы хотелось, чтобы она оказалась человеком.

— Анджело Сайенс способен состряпать, что угодно, — сердито ответил Буров и помрачнел.

Глава 2 ПРОБУЖДЕНИЕ

…Высокий зеленоватый потолок, полумрак. Хотелось потянуться всем телом, размять руки и ноги, но не получалось, тело не слушалось. Зато уже не было так невыносимо холодно.

Зеленоватый потолок… Должно быть что-то другое, тоже потолок, но не такой. Думать тоже не получалось, мысли лениво отползали прочь. Сима скосила глаза вправо и увидела сидящую у ее кровати девушку в медицинском халате, опять же зеленоватом. Глаза слипались, и Сима про медсестру тут же забыла…

Медсестра заметила движение пациентки.

— Мистер Сайенс, она очнулась! — негромко воскликнула она, не пытаясь скрыть радости.

Звук снова вывел из забытья. Ей удалось чуть-чуть повернуть занемевшую шею, на что тело отозвалось тупой терпимой болью, и Сима увидела человека, которого медсестра назвала мистером Сайенсом. Нечеткий силуэт, тоже в медицинском халате, только белом, быстро приблизился к кровати, потирая руки:

— Ну, дорогая Серафима Андреевна, как твое самочувствие?

Сима попыталась ответить, но издала только неопределенный звук, неприятно удивилась и замолчала. Окружающее постепенно приняло четкие очертания. Мистер Сайенс оказался невысоким, плотным мужчиной в элегантных очках и с густой шевелюрой, эффектно смешанной с сединой, а медсестра — на редкость красивой девушкой со светлым славянским лицом. И врач, и медсестра понравились, оба глядели на нее тепло и ласково, но где она находится и как попала сюда, да еще в таком состоянии? Сима не могла немедленно вскочить и потребовать объяснений, и поэтому рассердилась. К тому же ей никак не удавалось вспомнить, что же с ней, собственно, произошло. Помнился густой июньский снегопад из тополиного пуха, почему-то навязчиво лезшего в глаза, как в бреду, остальное безнадежно ускользало из памяти.

Сима осторожно огляделась. Комната с зеленоватым потолком казалась не столько палатой, сколько лабораторией. Стеклянные шкафы с оборудованием льдисто поблескивали вдоль стен, половину помещения занимали установки непонятного назначения, все сверкало чистотой, а окна были завешаны шторами, и вся эта стерильность — умиротворяющих зеленоватых оттенков. Лицо медсестры показалось смутно знакомым. За столом сидел оператор лет тридцати с кустистыми бровями и небрежно постукивал по клавиатуре, вот этот человек Симе не понравился. Монитор отсутствовал, вместо него перед глазами оператора в воздухе висело квадратное пятно в рамке. На пятне менял конфигурацию замысловатый объемный график. Сима как начинающий программист с большими амбициями была серьезно озадачена. Единственное, что она поняла — предназначение цифр на экране. Они, цифры, показывали ее состояние.

Сквозь навязчивый тополиный пух в память пароходом вплыл автобус, обычный рейсовый автобус, и она, Сима, куда-то ехала в этом автобусе. Кажется, она упала там в обморок. От духоты, что ли? И из-за этого угодила в больницу? А экран-пятно похож на галлюцинацию. Сейчас она полежит немного, отдохнет, и галлюцинация развеется.

Взгляд уперся в левую стену, где висел большой красочный календарь с объемным изображением обезьяны, жонглирующей цифрами; внизу — месяцы и числа. А цифры у обезьяны — две двойки, четверка и единица. Получается — 2412. Сима, не отрываясь, глядела на эти четыре цифры, чем-то приковавшие ее внимание, а потом в заторможенный мозг стало закрадываться понимание…

Сима застонала. Медсестра проследила за направлением ее взгляда, сдвинула брови и сердито оглянулась на мистера Сайенса.

— Да, Серафима, сейчас 2412-й год, шестнадцатое июня, — с готовностью откликнулся тот. — Я решил не скрывать от тебя этот факт. Арина вот была против, а я считаю, что лучше с самого начала не скрывать правду. Это не так страшно на самом деле, поверь. Ты находишься в прекрасном мире, который теперь и твой тоже.

Серафима ужаснулась. Она попыталась приподняться, но Арина мягко коснулась ее плеча, ласково умоляя лежать спокойно. График на воздушном экране тревожно пульсировал, мелькали цифры, и оператор с кустистыми бровями кивал головой, словно соглашался. Доктор склонился над Симой, успокаивающе улыбнулся и легонько сжал ее запястье:

— Ничего страшного не произошло, Серафима. Ты проспала почти четыреста лет и, наконец, пробудилась. А мы поставим тебя на ноги.

Сима смотрела на него в упор почти с ненавистью. Мистер Сайенс дружелюбно ответил на безмолвный вопрос:

— Мне известно о тебе все. Ни о чем не волнуйся, все будет хорошо.

Лицо Серафимы исказилось, глаза закрылись. Арина глянула на календарь, потом с укором повернулась к Доктору.

— Вот видите? — сказала она.

От квартиры в Лаборатории Сима равнодушно отказалась. На ее отказ Доктор ответил, что решение менять не собирается. Сима даже не взглянула на предложенное жилище и поселилась в квартире Арины. Это вышло спонтанно. Арина, пытаясь вывести пациентку из душевного оцепенения, пригласила ее к себе на чай, и Сима так у нее и осталась.

Лаборатория Анджело Сайенса занимала шесть этажей в огромном многоэтажном здании, имела несколько отдельных входов и служила ему жильем, рабочим местом, раем и царством. Арина не оставляла попыток выманить Серафиму из затворничества и показать Лабораторию, но это никак не удавалось. Приходилось ограничиваться рассказами, которые Сима слушала, не перебивая и ни о чем не спрашивая. Единственный вопрос, который она задала — чем сама Арина занимается в Лаборатории.

— Я медсестра. А с недавних пор у меня появилась новая обязанность: заниматься своей подопечной. А моя подопечная — это ты, — со смехом ответила Арина и тут же посерьезнела. — Это честно, без шуток, я напросилась сама.

— Мне не нужна опека, — заявила Сима не без раздражения.

— Не обижайся, Сима. Мне это нужно самой. Понимаешь? В конце концов, я рада, что ты у нас появилась. Хотя тебя это совсем не радует…

Арина, сказав о своей опеке, и в самом деле не шутила. Буровы беспрепятственно доставили тело Серафимы до ворот Лаборатории, где их встретил сам Доктор с двумя неразговорчивыми санитарами. Теперь Сима походила на пострадавшую, которую доставили в больницу при Лаборатории.

При виде Арины Сайенс не стал скрывать недовольства.

— Что она здесь делает? — рявкнул он на Сергея. Арина залилась краской, а

у Сергея заходили желваки.

— В двадцать ноль-ноль ко мне в кабинет, оба, — бросил Сайенс и скрылся в дверях больницы, на ходу давая указания санитарам:

— В диагностический саркофаг!

В назначенное время Буровы явились в кабинет Анджело Сайенса. Кабинет владельца медицинской империи был небольшой, отделанный со сдержанным вкусом. Посередине стоял Доктор, заложив руки за спину, невысокого роста, крепкий, непобедимый, и настроение у него оказалось неожиданно хорошим.

— Арина, вы какого года рождения? — деловито спросил он.

Та ответила, про себя удивившись.

— Значит, двадцать пять, — уточнил Анждело Сайенс. — Хорошо, хорошо.

Сергей, ожидавший выволочки, разве что боевую стойку не принял, готовый защитить сестру от гнева босса.

— Значит, с нашей пациенткой разница совсем небольшая. Это кстати.

Он подобрался вплотную к подчиненной. Арина возвышалась над ним на полголовы, что не мешало Анджело Сайенсу смотреть на нее сверху вниз, впрочем, весьма доброжелательно.

— Что это значит? — вскинулся Сергей.

Анджело переключил внимание своего представителя и сухо сказал:

— Через месяц я отправляю на Зертилию экспедицию. Готовься.

— Объясните сначала, что это значит? — потребовал Буров и кивнул головой на сестру.

— Мистер Сайенс, — вмешалась Арина, — Сережа ни в чем не виноват. Это я!

— А, будем защищать брата? — беззлобно спросил Доктор.

— Но Зертилия для него — это же ссылка!

— Ни в коем случае. Многие мечтают там работать. Я ни в чем его не обвиняю, но Буров и в самом деле нужен на Зертилии. Туда, как обычно, отправятся только хорошие специалисты.

Сергей сообразил, что сестру защищать не надо, да и ему, похоже, выволочки не предвидится, и немного расслабился. Арина же не скрывала радости.

— Мистер Сайенс, вся Лаборатория только и говорит, что об этой экспедиции, но я тоже хочу попасть в команду. Есть ли у меня такая возможность?

Анджело Сайенс с любопытством смотрел на Арину, ожидая продолжения.

— Я с детства мечтаю о Зертилии, мистер Сайенс, даже два зертилийских диалекта изучила, хотя понимаю, что вряд ли туда попаду когда-нибудь. Но может, сейчас? Мистер Сайенс? Ведь там наверняка нужна медсестра, которая к тому же не свалится заживо на первом же марш-броске!

Анджело Сайенс наклонил голову, и было непонятно, соглашается он или нет.

— Возьмите меня в команду, пожалуйста. Сами знаете, я хорошая медсестра, могу не спать несколько суток. А еще я прошла курсы психологии, это тоже может пригодиться.

— В команде будут и врач, и медсестра, этого вполне достаточно. А вы останетесь в Лаборатории, и именно потому, что вы хорошая медсестра и в некоторой степени можете быть… м-м-м… вместо психолога.

— Чем же я буду заниматься? — упавшим голосом спросила Арина, поняв, что Доктор подготовил для нее задание.

— Моей пациенткой, которую вы сегодня доставили. Так вышло, что она потеряла всё, что у нее было, а это, сами понимаете, тяжело пережить. Вот ею вы и займетесь. Вы свободны, Арина, а с вашим братом я еще немного побеседую. Ему предстоит важная миссия на Зертилии.

Сергей украдкой дернул младшую за длинный локон и скорчил смешную рожу, так, чтобы Доктор не видел. Сайенс проводил Арину до двери, и та, уже открывая дверь, склонилась к уху босса (все-таки выше на полголовы!) и шепотом спросила:

— Какая кара ожидает Сергея?

— Какая еще кара? — искренне удивился Доктор.

Арина засмеялась, и, сморщив нос в сторону брата, покинула кабинет.

Почему ей никто ничего не объясняет? Прошло уже две недели с тех пор, как она «пробудилась». Пустые, никчемные дни. Арина явно скучает без работы, от которой мистер Сайенс освободил ее на неопределенное время. И сам он не оставляет пациентку без внимания, каждый день приходит на несколько минут, самочувствием интересуется, нет чтобы назначить время приема. Медосмотрами не мучает, вопреки мрачным ожиданиям. А еще он подарил гитару. Откуда он знает об ее увлечении?

Арина то и дело пытается выманить Симу из комнаты, но на просьбу показать город ответила отказом. Ясно, не велено. Какой он, город будущего? Арина объяснила, что видео показывать тоже не велено, зато можно рассказывать своими словами. Она и рассказывает, но Сима слушает очень недолго, потом уходит в себя. Нет, это неинтересно, главное, что стало с ее родителями, с братом? Не может быть, чтобы они умерли. Просто не может быть.

Сима расчесывается перед зеркалом — под глазами круги, кожа приобрела сероватый оттенок. Пытается улыбнуться — не получается, да не очень-то и хотелось. Она отчетливо помнит, как ехала в городском автобусе и слушала деда. Дед возмущенно сравнивал пенсию с ценами в магазинах. Сима слушала его краем уха и не поддерживала разговор, понимая, что деду хочется жить, а не вникать в экономические выкладки. Что потом? Потом Сима открыла глаза, ожидая увидеть потолок автобуса, но увидела другой — зеленоватый потолок помещения, похожего и на больничную палату, и на лабораторию. Мягкая тишина после гудения переполненного автобуса. Врач, медсестра и оператор; призрачный, прямо таки неземной монитор, и календарь 2412 года. Что-то еще неуловимо маячило в памяти, но Сима никак не могла за это зацепиться.

А почему, собственно, она ожидала увидеть именно потолок автобуса? В конце концов, она ведь не лежа ехала. Серафима отбросила бесплодные попытки. В голову сразу полезли воспоминания. Они причиняли боль, но она ничего не могла с собой поделать, и отдалась их течению. Ее детство прошло на Сахалине, в Охе. Плюс студенчество, Сима училась программированию. И больше ничего, кроме детства и студенчества. Мама, мама… Ох и тоска. Что занесло Серафиму с острова в Лондон, город настолько далекий, что казался почти вымышленным? Сима никогда не мечтала попасть в этот город, и теперь он ее не интересовал. Только бы вырваться из Лаборатории, а там бы Сима придумала, как добраться до Сахалина. Она понимала, что заблуждается, ожидая увидеть привычный остров, ведь прошло четыреста лет… Кто их выдумал, эти четыреста лет? Какая-то несуразица. Сима подумала, что и в родном веке не смогла бы выбраться за пределы Лондона без денег и документов, и застонала от безысходности.

— Что же делать с тобой? — спросила Арина с бессильной жалостью.

Да, о присутствии Арины забывалось. Та, лишенная интернета, безропотно читала книги, носила для Симы еду, прибирала в квартире. Не мешала она, Арина. Даже больше: когда медсестра долго отсутствовала, к Симе подкрадывалось беспокойство и даже страх. Что за страх, непонятно, но Сима не пыталась в нем разобраться, занятая собственным прошлым.

Мелодичный звон растекся по квартире, и Арина открыла дверь. Не вставая с места, — отметила про себя Сима, — с помощью обычной дистанционки, которую хозяйка ловко цепляла на пояс. Анджело Сайенс! Арина вся подобралась, как пантера, невольно улыбаясь обаятельному боссу. Доктор — приятная улыбка, розы, тонкий холодный аромат.

— Прогресс или регресс? — поинтересовался он. Арина неопределенно повела головой и коротко вздохнула.

— Прогресс регресса, — неприязненно ответила Серафима, но не удержалась от улыбки, и на конопатых щеках появились ямочки. Сайенс сдержал тайное желание погладить эти ямочки и вручил Серафиме букет. Арина лукаво улыбнулась и наполнила вазу водой.

— У моей любимой пациентки нет настроения, — шутливо нахмурился Доктор, но смотрел он с ласковой тревогой. — Арина, психолог наш, почему пациентка настолько мрачная? Здесь не замок Иф. Для поднятия настроения мы вместе отобедаем в одном из кафе Лаборатории. Арина?

— В кафе «Русский лес», — откликнулась та.

— Давайте лучше поищем кафе в городе, — тут же предложила Сима.

— В наших кафе отлично готовят, и в них очень уютно, — ответил Анджело. — Увидишь и город, не торопись. В двенадцать ноль-ноль я жду вас в «Русском лесе». Прекрасный выбор, Арина. Мне нравится русская кухня. А тебе, Серафима?

— Мне тоже нравится, — ответила та.

Арина отметила, что лицо ее подопечной посветлело.

Доктор ушел. Сима приобняла гитару и начала перебирать струны.

— Покажи мне выход из Лаборатории, — попросила она.

— Я покажу тебе всю Лабораторию, — обрадовалась Арина.

— Это долго?

— Тебе не терпится оказаться в городе, — догадалась Арина. — Пока Доктор не решит, города ты не увидишь. Но ты не расстраивайся. Наш Доктор — гений, ты потом поймешь. Ему виднее. Посмотри сначала Лабораторию, иначе у тебя будет слишком много впечатлений. Конечно, тебе хочется поскорее увидеть, что стало с нашим миром через четыреста лет. Хорошо стало, по сравнению с двадцать первым веком просто рай.

— А ведь он тебя здесь запер, как и меня. Тебе ведь запрещено покидать Лабораторию, я угадала?

— Ничего страшного. Если тебе это поможет, — беспечно засмеялась Арина.

— Мне? Мне не надо помогать. Мне вообще ничего не надо. Я даже ничем не болею.

— Ты болеешь своим временем, — ответила Арина и задумалась. Она сильно опасалась, что, увидев выход из Лаборатории, ее подопечная окончательно уйдет в депрессию. Мистер Сайенс не желает направить ее психотерапевту, а сама Арина оказалась совершенно бессильна, и бессилие страшно огорчало жалостливую девушку.

— Пойдем, я покажу тебе выход, — решила она, наконец. Это был единственный твердый шанс вывести затворницу из квартиры, к тому же Арина не была уверена, что Сима пойдет в кафе на обед, пусть даже с королем генетики.

— А ведь я тебя уже видела, — произнесла вдруг Сима, отчего Арина прямо таки подпрыгнула на месте и замерла.

— Я вспомнила, — продолжила Сима. — Я все пыталась вспомнить что-то и вспомнила! Было очень холодно. Ты накинула на меня… нет, какой-то мужчина накинул на меня… пиджак, кажется, я не рассмотрела. А ты дотронулась до моего лица. Вот так… Ты меня обожгла! Арина, что это было?

Арина замялась и неохотно подтвердила:

— Это действительно было. Ты только-только начала просыпаться.

Она опасалась вопросов, ведь Доктор, хоть и не строго, но велел не рассказывать об этом эпизоде. Но Сима промолчала.

Впервые за две недели добровольная затворница покинула стены квартиры. Она настороженно оглянулась по сторонам и подошла к противоположной стене, полностью прозрачной, забранной в подобие тонкой ажурной решетки. Сима остановилась и вытянула шею, рассматривая вид из окна, вернее, из прозрачной стены.

— Тот, который накинул на меня пиджак, кто это был?

— Мой брат.

— У меня тоже был брат.

Арина прикусила губу.

— И еще я не могу понять одну вещь. У меня был летаргический сон длиной в триста девяносто шесть лет. А я никаким истощением не страдаю. Мышцы не атрофировались, и с головой, если не ошибаюсь, все в порядке. Это просто невероятно!

— О, пусть это тебя не беспокоит. Доктор может все! — с уверенностью ответила Арина.

— Да ну? — недоверчиво переспросила Сима. — А если он может все, почему у него слабое зрение?

В первое мгновение Арина не поняла, а потом рассмеялась:

— Конечно, ведь он носит очки! Сима, это не близорукость, это имидж. Ведь ему так идут очки! Дефекты зрения легко устраняются. Люди не захотели расставаться с очками, их носят как украшение. Сима, у меня к тебе просьба. Никому не рассказывай, что ты вспомнила о нас с братом, особенно Доктору.

Арина со спокойной совестью рассказала, как они с Сергеем везли ее в фургоне, и о запрете мистера Сайенса.

— Как видишь, я и сама ничего не знаю, а из Сережки и слова не вытянешь.

Загадка летаргического сна стала еще непонятнее, но задуматься Сима не успела, потому что разглядела за прозрачной стеной потрясающий урбанистический пейзаж, на который во время разговора смотрела пустыми глазами. Окна квартиры выходили на внутреннюю территорию огромного здания-подковы, и города не было видно.

Впечатления полного отсутствия стены окна не создавали — человеку необходимо чувство защищенности. Потолок укрывал густой плющ, стену с дверями квартир скрывала буйная зелень. Та зелень, которая не требует избыточной влаги. В ней жизнерадостно чирикали попугайчики… Вдоль коридора погуливал чуть заметный приятный сквознячок, создающий иллюзию легкого ветерка на открытом пространстве.

— Шестой этаж — жилой, — сказала Арина, когда Сима оторвалась от созерцания города. — Четвертый и пятый — деловые, второй и третий — поликлиника и больница, а первый этаж — подземный, там исследовательская лаборатория, туда простым смертным доступ запрещен.

Арина объясняла это не в первый раз, но до сих пор Серафима ее не слушала.

Ближе к лифту расположилось зеркало от пола до потолка. Сима подошла к нему ближе и всмотрелась в свое отражение, коснулась пальцами кругов под глазами. Арина внимательно наблюдала за подопечной, уже готовая довольно потереть руки, так, как их потирает Доктор в хорошем настроении.

Они спустились на лифте на два этажа и быстро пошли по широкому коридору. Здесь не было так уютно, как в жилом секторе, здесь царила деловая жизнь Лаборатории. Кабинеты распахнуты настежь, много людей, рабочий шум, кое-где суета. Озабоченные люди не обратили на них внимания.

— Здесь всегда так с утра, — сообщила Арина, которая намеренно провела здесь свою пациентку — хоть чуть-чуть, хоть краешек Лаборатории показать, и глядишь — подопечной станет интересно. Они спустились еще ниже, где было довольно тихо.

— Мы на втором этаже, здесь поликлиника, — объяснила Арина. — А это выход.

Сима увидела огромные решетчатые ворота, за ними еще одни, прозрачные, и всё было открыто! Можно идти. Между воротами навытяжку неподвижно стояли два дюжих молодца. Оранжевые рубашки с желтым отливом, кожаные темные брюки, высокие сапоги, на ремне у каждого кобура и дубинка. Все одного роста, как один, и с одинаковыми лицами. Нет, лица были разные, но одинаково каменные.

— Арина, это что, манекены? — осенило Симу. — А на кой они тут?

— Это не манекены, это андроиды, — без улыбки ответила Арина.

— Андроиды?!

— Да. Их синтезируют здесь, в Лаборатории. Изобретение Анджело Сайенса. Конкретно эти предназначены для охраны ворот Лаборатории. Их и окрестили «вратарями».

— Им хотя бы лица приветливыми сделали, — сварливо буркнула Сима.

— Смотрят за порядком, с ними лучше не связываться. Одного вида хватает, чтобы во всей поликлинике ни одного дебошира не было.

— И много их таких?

— В Лаборатории много, они выполняют разную работу. И сами они разные, не то что «вратари». Эти даже живут недолго, пять лет всего.

Но Сима снова не слушала, она уверенным шагом направилась к воротам. Там, за ними — город, там свобода. А что дальше, она не думала. Арина не стала ее останавливать, пусть сама убедится.

В шаге от раскрытых ворот Сима словно натолкнулась на стену. Сердито фыркнув, она всем телом налегла на вдруг затвердевший воздух. Повела руками — руки проходили сквозь воздух беспрепятственно. А сама она — нет. И даже кулаком не стукнешь с досады, они же пролетают насквозь! Люди, которые входили и выходили, стали с любопытством оглядываться. Почувствовав, как на глаза навертываются слезы, Сима гневно повернулась к Арине.

— Ах, вот как?!

Та подошла ближе, протягивая в мольбе руки:

— Сима, Сима, я же все тебе рассказывала, но ты не слушала… Со мной то же самое, я тоже не могу отсюда выйти. Сима, это временно, так надо. Доктор решил запереть меня с тобой вместе, это его решение. Он опасается за твою психику, он просто тебя бережет.

— А тебя? Тоже бережет? — со злостью сказала Сима, сжимая кулаки.

— Нет, я согласилась сама. Для тебя. Чтобы быть рядом с тобой. Я так захотела.

— Что ты несешь, Арина, что за жертвы еще?!

— Никакая это не жертва, — отмахнулась Арина. — Ты не только пациент Доктора, ты и мой пациент. Я… хм… Про ответственность рассказывать?

— Я не пациент, я абсолютно здорова! — отчеканила Сима.

— Это верно, — покладисто согласилась Арина, — иначе бы тебя наши врачи уже затаскали, честное слово. К ним попадешь — точно заболеешь.

— Да? — и Сима вдруг поперхнулась смехом. — А я думала… думала… что медицина за четыреста лет продвинулась далеко вперед.

— Ну, да, так и есть…

Сима быстро отошла от ворот и расхохоталась, аж слезы брызнули. Удивительно, но то, что она в заточении не одинока, принесло некоторое удовлетворение, в котором Сима даже себе признаваться не захотела. Арина тоже смеялась. Отхохотавшись, Сима спросила:

— Зачем тебе возиться со мной, не пойму? Доктор приказал, что ли?

— А ты как думала? Он тут главный.

— Это я уже поняла. А жертвы зачем?

— Никаких жертв, просто работа. Сима, ну разве плохо, что я рядом? Если плохо, я поговорю с мистером Сайенсом, и он решит что-нибудь.

— Н-нет, не надо. Наверное, ты со мной совсем измучилась.

На это Арина снова засмеялась:

— Не больше, чем с другими пациентами. Показать Лабораторию?

— Нет.

— Жаль, — искренне разочаровалась Арина. — Я надеялась, что тебе стало интересно.

— Не сейчас. Позже. Ты скажи, почему мы пройти не можем?

— Потому что все сотрудники Лаборатории идентифицированы. Биометрические параметры, слышала о таком? Это нужно, чтобы в служебные ворота никто не прошел.

— Ага, а теперь, чтоб кое-кто еще и не вышел, — съязвила Сима.

Они вызвали лифт.

— Должны быть другие выходы. Не может быть, чтобы выход был только один, — снова с надеждой произнесла помрачневшая Сима.

— Разумеется, не один, но только здесь вход свободный. Остальные — служебные, и пройти там могут только сотрудники Лаборатории. Я пока не могу.

Створки лифта раскрылись, выпуская «пассажиров», и среди них Сима сразу увидела… андроида. Определила она его по одежде, такой же, как у охранников, только у этого не было оружия. Выражение лица у него было вполне человеческим, озабоченным, и если бы не одежда, она бы ни за что не подумала, что это андроид. Он кивнул Арине, и та улыбнулась в ответ самой очаровательной улыбкой. Мимо, однако, андроид не прошел… Он повернулся к Симе.

— Ба, какие красотки ходят по коридорам нашей почтенной Лаборатории! — выдал он, отчего Сима остолбенела. — Девушка, ты кто?

Сима не знала, как следует вести себя с андроидом, и оглянулась на Арину. Та открыто смеялась. Творение Анджело Сайенса возвышалось над статной Ариной на добрую голову и было отлично сложено. Светлые, почти белые волосы, по-лошадиному длинное лицо, зубастая улыбка и светло-серые глаза, которые не смеялись. Улыбка жила отдельно от глаз, смотревших на Симу очень серьезно.

Сима смутилась и оттого ощетинилась. И забыла, что перед ней андроид.

— А почему на «ты»? Мы разве знакомы?

— В данный момент — нет, но это поправимо, верно, красавица?

— Я не собираюсь с вами знакомиться.

— А я собираюсь. Меня зовут Сат, а вы у нас… кто?

Сима сжала губы, и Сат обратился к Арине:

— Ариша, спасительница моя, познакомь нас, пожалуйста, тут без посредника никак.

— Это Серафима, — со смехом ответила та. — Сат, нам надо идти, извини, пожалуйста.

Андроид в упор, уже без улыбки, рассматривал Серафиму, и она стушевалась окончательно.

— Ты неважно выглядишь, хоть и красива, — с убийственной прямотой сказал он и тут же улыбнулся во все зубы:

— Ешь больше морковки и следуй предписаниям нашего Дока, и все будет о’кей!

— Хам, — возмутилась Сима.

— О, взгляд Медузы Горгоны! Не старайся, я не окаменею.

— Хватит зубоскалить! Кто вы такой, собственно, чтобы со мной так разговаривать?

— Я же сказал, Сат. Точнее, 26SAT482 дробь 397.

Окаменела сама Сима, вмиг вспомнив, что ее собеседник — не человек.

— Если учесть, что мои гены подобраны искусственным путем, а организм выращен в биосаркофаге, то я — андроид, — подтвердил Сат.

— Я это поняла.

От растерянности Сима начала краснеть и от этого рассердилась с новой силой.

— Мне, вообще-то, неважно, откуда ты взялся, хоть из яйца вылупился. Это не повод для хамства!

— Такого сделали, — с хохотом ответил наглец. — Очень жаль, но я и сам тороплюсь. Встретимся еще. Пока, красавицы!

Сима хотела было ответить что-нибудь колкое, но не успела: Сат уже быстро удалялся по коридору.

Сима, злая и раскрасневшаяся, резко повернулась к Арине.

— Чертовщина какая-то! — заявила она. — И он еще смеет…

Арина смеялась. В лифте она оборвала смех и серьезно сказала:

— Ему уже четырнадцать. Последняя цифра в его номере означает год, когда его создали.

— Создали, — потрясенно повторила Сима, все еще не в силах смириться, что рукотворное создание может быть настолько похожим на человека.

— Такие андроиды живут по четырнадцать-пятнадцать лет, так что он уже старый.

— Чудовищно. А разве им не могут давать нормальные имена?

— Сейчас уже дают, потому что, как ни странно, стали возмущаться люди. Сима, ты скоро привыкнешь. «Старого» андроида с первого взгляда нельзя отличить он человека.

— А это самое чудовищное.

— Ты, оказывается, такая же, как и большинство людей, которые считают андроидов нелюдьми, — с огорчением проговорила Арина, входя в квартиру.

— Но это невозможно! — сердилась Сима.

— На самом деле андроиды ничем от людей не отличаются, разве что тем, что набор генов для них подобран искусственно и их выращивают в специальных контейнерах — биосаркофагах.

— Странно. Но пятнадцать лет — это только детство. Значит, они вырастают, и… всё?

Арина вздохнула, помолчала немного и решилась:

— Сима, они рождаются сразу взрослыми. Их растят в биосаркофагах пятнадцать лет, потом приводят в сознание. Основные знания им закладывают еще на «стадии роста» в контейнере, у нас есть особые учителя-педагоги, которые общаются со «спящими» андроидами. Остальному «новорожденные» учатся после пробуждения, и очень быстро. Такой у них интеллект. Стареют они так же, как люди, но окончательно состариться не успевают. Да, они отличаются от людей еще и сроком жизни. Мистер Сайенс дает им очень короткие сроки.

Сима покачала головой.

— У меня слишком много впечатлений на сегодня, — выдохнула она. — А те, у ворот?

— Это «вратари», они как болванки. Остальные начинают разбираться в собственных ощущениях с приходом опыта. Со временем держать их среди людей становится опасно. Никто не может сказать, что на уме у старого андроида, к каким умозаключениям он пришел, работая среди людей, общаясь с ними.

— И этот опасный андроид запросто здесь разгуливает! Чем он, собственно, занимается?

— Руководит охраной Лаборатории, а за ее пределами Сат часто сопровождает мистера Сайенса среди охранников. Сима, скоро ты к ним привыкнешь и вообще перестанешь замечать!

— Сат особенно незаметный, — фыркнула Сима.

— Его и не надо замечать, он сам тебя заметит, судя по всему.

Сима подошла к зеркалу и глянула в него с неодобрительным любопытством.

— Давай сегодня ляжем спать пораньше, — предложила она. — Устала.

— Мы не только хорошо выспимся, — подхватила Арина. — С завтрашнего дня ты начнешь бегать со мной на стадионе и посещать тренажерный зал. Это рекомендовано для всех сотрудников Лаборатории. А сейчас пора идти в кафе.

Глава 3 КЛОЧОК ВОСПОМИНАНИЙ

Стены кафе утопали в объемных пейзажах леса. Казалось, будто столики стоят прямо в лесу. Кондиционеры создавали свежий лесной воздух, из шелестящей листвы доносился птичий гомон.

— Я вижу, глаза Серафимы сияют, — улыбнулся Анджело Сайенс, поднимаясь из-за сервированного столика навстречу девушкам. — Можете отведать салаты, сейчас подадут горячее. Сима, как тебе нравится мое царство?

Та молчала, не желая огорчать Доктора, и Анджело Сайенс перевел взгляд на Арину.

— Сима сегодня впервые покинула комнату, — спокойно ответила медсестра. — У нас состоялась первая экскурсия.

— Очень хорошо. Где побывали? Что повидали?

— Мы смотрели выход, — честно ответила Сима, невольно вспомнив Сата с его прямотой. Но не врать же!

— Выход? — удивился Анджело Сайенс и снова посмотрел на Арину. — Но это не самое интересное в моей империи.

— Я так захотела. И увидела там роботов, — мрачно сказала Сима.

— Это не роботы, это андроиды. Они почти совершенны, — произнес Доктор с гордостью, изучая ямочки на щеках Серафимы.

— Неужели на Земле мало людей? — спросила Сима. — Они рождаются и так. Чего вы хотите добиться, создавая похожих на нас существ?

— Совершенства, только совершенства, милая Серафима.

— Всего-то? — недоверчиво ответила Сима. — Но это непрактично. Чем они занимаются среди людей? Разве это не опасно?

— Опасно становится, когда андроиды накапливают достаточно опыта. А если жить среди людей, опыт чаще всего получается горький. Они еще не совсем совершенны, эти мои создания, моя работа над ними еще не закончена.

— Мистер Сайенс, это ваше порождение, значит, вы несете за них ответственность.

— Разумеется. Андроиды живут исключительно в Лаборатории, больше на Земле их нигде нет. Работают на Луне, там, где трудно человеку, но там за них отвечает правительство.

— Почему правительство?

— Потому что Луна находится под юрисдикцией Федерации государств, милая Серафима, и частные компании выполняют там работы только по договорам с федералами. А людей там нет, вместо них там работают андроиды.

— Значит, вы доверяете их частным компаниям? Или Федерации?

— Ты начала задавать вопросы, Серафима, и это замечательно! Не знаю, понравится тебе мой ответ или нет, но правительство закупает у меня андроидов для своих нужд. Мое обязательное условие — использовать их исключительно на Луне.

— Забавно… В голове не укладывается. Это уже на работорговлю смахивает, мистер Сайенс, — нахмурилась Сима, отчего у Арины чуть приподнялись брови.

Анджело Сайенс покачал пальцем:

— Ты забываешь, Серафима, что андроид — не человек.

— Так. Ладно, оставлю это на потом… Вот что я не пойму: работы на Луне выполняют частные компании по договорам с правительством, так?

— Не все работы.

— Ладно, пусть не все. А работают там андроиды, которые принадлежат Федерации. Так?

— Так.

— Что-то я ничего не пойму.

Анджело Сайенс засмеялся.

— И не надо, зачем тебе эти тонкости.

— Я хочу знать, в какой мир я попала.

Арина вежливо отмалчивалась, не вмешиваясь в разговор.

— Ты все узнаешь, — обещал Анджело Сайенс. — Но не с андроидов же начинать, верно?

— Конечно, не с них, — легко согласилась Сима и продолжила, как ни в чем не бывало:

— Значит, андроиды живут только в Лаборатории и на Луне? Вот и хорошо.

— Есть еще на Зертилии. Туда я отправляю андроидов со стажем, которых опасно держать на Земле. Это практично, — улыбнулся Анджело Сайенс.

— На Зертилии? — переспросила Сима.

— Разве Арина еще не рассказывала о Зертилии?

— Она ничего не слышала из всего того, что я рассказывала, — ответила Арина. — Но сегодня от ее вопросов отбою нет.

— Я знал, что она справится. Тогда слушай, Серафима. Зертилия — это небольшая планета в созвездии Лебедя, чуть поменьше Земли. Она сама является спутником большой газовой планеты под местным названием Сиал. Зертилией ее назвали временно до выяснения настоящего названия. Не исключено, что оно отсутствует, а Зертилией аборигены называют область планеты, где обитают люди. Зерт-Или, вот как, если быть точным.

— Аборигены? На планете обитает разум?

— Да, аналогичный нашему. Классический Номо Сапиенс, сходство один к одному. Загадка! Думаю, когда ее разгадают, это будет занятнее любой сенсации. У них там сейчас переходный период от первобытно-общинного строя к феодальному, минуя рабовладельческий. До рабовладельчества аборигены не додумались. Н-да, в отличие от нас.

У Симы расширились глаза.

— Получается, у аборигенов есть название луны, а названия родной планеты нет.

— Да, так и получается. Ничего удивительного, аборигены могут и не знать, где они, собственно, обитают. Возможно, феодалы уже дали название родному миру. На Зертилии работает несколько экспедиций, одна из них организована мной. В прошлом году мы вышли на контакт с аборигенами. Пока изучаем первобытно-общинный строй. Феодалы живут замкнуто, к ним подберемся позже.

— И андроиды участвуют в экспедициях вместе с людьми?

— Андроиды работают только в полярной зоне, там располагается полярная станция. Не знаю, поймешь ты или нет, Станция принадлежит федералам, а андроиды — мне. Но неважно. Через несколько дней… через две недели, я направлю на Зертилию вторую экспедицию.

— Вы еще и этим занимаетесь?

— Да, Зертилией я очень интересуюсь.

— Туда отправится Сергей, мой брат, — с гордостью сообщила Арина. — Это несправедливо, мистер Сайенс. Сережа туда совсем не рвется, а я бы многое отдала, чтобы попасть на Зертилию. Мистер Сайенс, я изучаю уже третий диалект!

— Направьте туда и меня, — попросила Сима. — Знаете ли, мне история очень близка с некоторых пор.

— Ни в коем случае, — снова покачал пальцем Анджело Сайенс, — ты нужна мне здесь.

— Для чего? — удивилась Сима.

— Скоро узнаешь, — и Доктор принял загадочный вид.

Серафима потянулась за соком, как кошечка. Анджело Сайенс не сводил с нее глаз, и это не укрылось от внимательной Арины. Сима же думала в тот момент: «Что он обо мне знает? Мне так никто ничего и не рассказал. Что они все скрывают такого, чего я сама о себе не знаю?» В том, что Доктор скрывает что-то важное, она не сомневалась, хотя и сама не знала, почему так решила. Что-то было такое в памяти ускользающее, за что Серафима никак не могла зацепиться, и недолгое пробуждение в фургоне было только частью забытого. И в этом забытом словно бы присутствовал мистер Сайенс… Неужели она знала его раньше?

«Снова она ушла в себя», — с огорчением подумала Арина.

— Сегодня вам вернут интернет, но смотреть пока будете только Зертилию, — сказал Анджело Сайенс. — Новости, передачи пока не для тебя, Сима.

— Да? — очнулась она.

— Может, лучше для начала посмотреть Землю? — осторожно предложила Арина.

— Позже. Большой поток информации лучше принимать постепенно. Я берегу свою пациентку пуще ока.

С этого дня Арина водила подопечную по всей Лаборатории. Вернее, это Сима ее водила, избавившись от забытья. Дорогу обратно безошибочно находила Арина, прекрасно ориентируясь в запутанных ходах медицинской империи. Сима с легкостью знакомилась с людьми, чудом удерживая в памяти многочисленные имена. Она хаотично плутала по коридорам, секторам и отделениям, ко всем находила вопросы, и сетовала, что знает только родной русский, да еще немного английский. В библиотеке она первым делом взяла самоучитель английского, желая общаться с людьми свободно, на английском тут говорили все.

Люди Анджело Сайенса относились к ней с симпатией и с большим интересом. О том, что в Лаборатории объявился человек, проспавший четыреста лет, знали все, Анджело Сайенс не счел нужным скрыть этот факт. Узнав об интересе человека из прошлого к компьютерам, сотрудники Лаборатории надарили ей ворох инструкций и пособий и охотно показали общие принципы, интересуясь в свою очередь, как работали первые компьютеры. Дарили они и безделушки, нужные и не очень, в основном электронику, наполовину состоящую из органики.

На нижних этажах часто попадался Сат. У Арины возникло подозрение, что он сам их находит, как только Сима ступала ниже третьего этажа. Сат неизменно пребывал в хорошем настроении, веселил девушек и открыто увивался вокруг Симы. Арина относилась к нему благосклонно, с легкостью прощая отсутствие деликатности как… четырнадцатилетнему. А Симу влюбленность не человека отпугивала, хотя она каждый раз любовалась статью рукотворного существа, неотличимого от человека.

Ближе к обеду в одно и то же время девушки возвращались в квартиру, потому что в гости являлся Анджело Сайенс, всегда с букетом, и с удовлетворением отмечал, как Серафима с каждым днем хорошеет. От депрессии не осталось и следа. Вот тогда он и назначил медосмотр, на который у Симы едва хватило терпения. Врачей удивило состояние зубов и позвоночника, и иной раз Серафима краем уха слышала, как современные светила поругивали прошлое с его медициной. Сима всегда считала, что и зубы, и спина у нее в отличном состоянии, но после серьезного лечения и коррекции она с изумлением и радостью поняла, что теперь не будет страдать от зубной боли и дискомфорта в пояснице.

После лечения Сима и наткнулась на табличку «Служба памяти», висящую на одной из дверей второго этажа.

— «Служба памяти»? И что это значит? — спросила она Арину.

— Здесь можно удалить из памяти нежелательный фрагмент, или наоборот, восстановить забытое, сделать более четким.

— Что же ты мне раньше не сказала? — воскликнула Сима и потянула Арину за собой в «Службу памяти».

Девушки вошли в приемную. Женщина средних лет в голубом халате вежливо улыбнулась и спросила:

— Кто из вас пациент?

— Я, — оробев, ответила Сима.

Женщина — секретарь, как поняли девушки — связалась с несколькими подразделениями сразу, разыскивая Анджело Сайенса. Услышав имя Серафимы Тимофеевой, Доктор явился в «Службу памяти» через несколько минут. Пока его не было, девушки рассматривали две картины Сальвадора Дали, украшавших приемную. На одной размякшие часы стекали со стола, на другой молилась жена художника Гала.

— Гала у Сальвадора Дали была русская, по фамилии Дьяконова, — сообщила Сима Арине. — А ресницы у нее были такие, что подруги клали на них две спички.

— И они не падали?

— Нет, не падали.

— Так и у меня не падают, — ответила Арина не без гордости.

— Пробовала?

— Да, в детстве еще, — тихонько засмеялась Арина.

Двери в приемную раздвинулись и пропустили озабоченного Анджело Сайенса.

— Что случилось, Серафима? — с ходу спросил он.

— Мистер Сайенс, мне нужно восстановить фрагмент памяти.

— Ты что-то забыла, солнышко?

— Н-нет, как будто ничего, но что-то я плохо помню последние минуты перед «большим» сном. Хотела бы освежить воспоминания.

— Да, у тебя серьезная проблема, — поддакнул, не моргнув глазом, Доктор и вытащил из кармана телефон. — Подожди немного. Такие вещи мы можем восстанавливать без предварительных бесед с психологом.

Ради нее, Серафимы, он отменил все дела на ближайшие полчаса, а потом прошел в операционную «Службы памяти». Почти сразу по вызову за ним следом гуськом прошли два оператора готовить аппаратуру. Сима, не замечая, сжимала руку Арины и кусала губы. Секретарь поглядывала на Симу с интересом: Доктор лично проводит операцию, причем не откладывая, в нарушение всех правил! Вскоре на пульте нежно тренькнул сигнал, и та знаком дала добро пациентке.

Сима вошла. Операционная оказалась маленькой комнатой с очень высоким потолком, скрытым сложной паутиной оборудования, забранной в большой красивый абажур. Доктор подбодрил ее. Операторы уже сидели за компьютерами, экраны слабо мерцали в воздухе. Сайенс усадил пациентку в эргономичное кресло, бесшумно подстроившееся под ее тело, и надел на голову Симы шлем, подвешенный к паутине под потолком. Девушке стало смешно.

— Глаза не закрывай, — велел Доктор. — Свои воспоминания ты увидишь со стороны собственными глазами.

Он указал на пустую стену напротив. Сима ничего не понимала и с любопытством ждала, что будет дальше. Волнение прошло. Операторы запустили «машину памяти» и все так же гуськом покинули помещение.

Сима почувствовала, как из ее головы словно что-то высасывается. На стене отчетливо проявился салон автобуса, летящие хлопья тополиного пуха за окнами, дед напротив, раздался его недовольный каркающий голос. И все отчетливо, как в двухмерном кино. Картина резко схлопнулась, так, что Сима моргнула, и появилась другая картина… Анджело Сайенс как-то несолидно соскочил со стула. С экрана смотрела Арина, с неестественно белым лицом, с расширенными глазами, а рядом Сергей Буров стягивал пиджак. Пиджак пролетел мимо экрана.

— Это еще что? — осведомился Доктор.

Сима уже стояла на ногах. Шлем остался висеть на проводах.

— Не торопись, время еще есть. Присядь-ка, посмотрим еще, — велел Доктор. Его лицо помрачнело.

— Нет, хватит, этого вполне достаточно, — и Симу как ветром выдуло из операционной.

Увидев взволнованную пациентку, Арина вскочила, секретарь привстала, а операторы переглянулись и снова гуськом отправились в операционную. Сима взяла Арину за руку, вытянула ее из приемной «Службы памяти», отмахнулась от всех вопросов, приложила палец к губам, и лишь когда они вошли в квартиру, Арина смогла спросить, что случилось.

— Арина, он «высветил» фургон! Он не ожидал увидеть фургон в моих воспоминаниях! Он ужасно помрачнел, хотел посмотреть еще. Наверное, это плохо. Ой, Ариш, прости меня, пожалуйста!

Арина расстроилась.

— Знаешь, я сама виновата, — сказала она. — Надо было рассказать ему, что ты в фургоне ненадолго приходила в себя. Всё тогда случилось так неожиданно… Получается, мы с Сережкой скрыли от него важную информацию.

Сима вспомнила хмурое лицо Доктора и тихо взвыла. Мелодично прозвенела внутренняя связь, и Арина включила монитор. На экране показалось холеное лицо одной из секретарей Доктора.

— Арина Бурова, вас ожидает Анджело Сайенс, — сообщила она.

— Арина, я пойду с тобой, — проговорила Сима.

— Он ждет меня одну. Подожди здесь, я вернусь и все расскажу.

Анджело Сайенс мерил кабинет шагами.

— Сядь, пожалуйста, — сказал он. Арина нервно присела на край кушетки.

— У меня к тебе один-единственный вопрос. Почему вы с Сергеем не сказали мне о том, что Серафима в фургоне приходила в сознание?

Босс вовсе не излучал агрессии, он просто задал вопрос.

— Вы и не спрашивали. А нам обоим даже в голову не пришло, что это важно. Я и не собиралась это скрывать, просто совсем об этом не подумала, да и вспомнила об этом только сегодня.

Доктор снова принялся ходить из угла в угол, размышляя. Вид у него был озабоченный и даже усталый, Арина никогда его таким не видела. «Да, поздно», — ответил вслух своим мыслям Доктор. Услышав эту фразу, Арина испугалась по-настоящему.

— Мистер Сайенс, Симе грозит опасность?

— Какая опасность? — остановился Доктор.

— Этот случай… Он может как-то повлиять на ее здоровье?

— А, вот ты о чем. Нет, Арина. У нее отличное здоровье, и пока она в Лаборатории, с ней ничего не случится. Иди к ней. Я вижу, вы нашли общий язык, и она в тебе нуждается.

Арина вошла в свою комнату и без сил опустилась на ковер.

— Ариша, — тихонько окликнула ее Сима.

— Ему не до нас. Какой-то он замороченный. Наверное, проблем много навалилось. А я-то из-за какого-то пустяка испугалась.

— А что на полу сидишь? Ислам приняла? Или грибы ищешь? — хихикнула Сима.

— Ну, Си-и-и-ма! — Арина прыгнула на диван и метнула в нее подушку. — Столько переживаний из-за тебя!

Сима увернулась, и на пол полетела ваза с хризантемами.

— Ой, жалко! — воскликнула Арина, готовая прямо сейчас расплакаться.

Подушка со свистом вернулась к ней, пришлось ловить, Арина тут же запустила ее обратно. Девчата с хохотом швыряли подушку друг в друга, пока не запыхались. На полу валялись разбитая ваза с цветами, косметика, диски.

— Нам с тобой не на Зертилию надо, а в колонию, — сказала со смехом Арина.

— В колонию?

— Да-да, в колонию. Знаешь, в космосе есть несколько небольших колоний для преступников. И женская есть. Там долго не держат, не смотри на меня так. А женщины там, между прочим, часто живут с мужьями.

— Я думала, в 25-м веке преступников уже нет, — вздохнула Сима. — А все же засело что-то в памяти, как заноза. Покоя не дает.

— Зачем же ты сбежала из «Службы памяти», да еще так быстро?

— Понимаешь, там, в памяти, сидит что-то связанное с мистером Сайенсом. Может, мне так кажется, ведь это невозможно, я никак не могла знать его раньше. До сих пор я не видела в этом ничего криминального, но, судя по его сегодняшней реакции, при нем в памяти лучше не копаться.

— Тогда придется вспоминать самой, тут я ничем не помогу, прости, пожалуйста.

— Зачем ты у меня прощения просишь? Арина, я не знаю, не представляю, что бы без тебя делала. Похоронила бы себя заживо, вот и все.

В тот вечер девчата долго не могли уснуть, шептались в темноте, будто их кто-то мог услышать, доверяли друг другу самое потаенное…

На следующий день Анджело Сайенс, как ни в чем не бывало, явился с букетом цветов.

— Здравствуйте, здравствуйте, красавицы мои, — поприветствовал он девушек и с удовольствием потрепал обеих за щечки. — О, у вас тут настоящий цветник!

— Тут и еще и Арине приносят, — улыбнулась Сима.

— Есть за что, — благодушно согласился Доктор.

— Мистер Сайенс, можно один вопрос? Это ко вчерашнему относится, — спросила Сима.

— Да, я слушаю.

— Разве можно человеку стереть память?

— «Служба памяти» именно этим и занимается.

— Я о моральном праве.

— Силой в «Службу» никого не ведут. Человек сам тысячу раз подумает, прежде чем расстаться с воспоминаниями, пусть даже с самыми тяжелыми. Вместе с фрагментом воспоминаний человек опасается потерять часть самого себя, ведь это его жизнь, его бесценный опыт. Если человек обращается к нам с подобной просьбой, с ним работают лучшие психотерапевты мира. Иной раз проходит немало времени, прежде чем человек попадает из приемной «Службы» в операционную.

— Значит, вместо того, чтобы расстаться с фрагментом воспоминаний, человек проходит курс лечения у психотерапевта? — спросила Арина.

— Не всегда, все зависит от конкретного случая. Решение принимают специалисты, причем коллегиально.

— А можно восстановить удаленный фрагмент? — спросила Сима.

— Нет. Удаленный фрагмент теряется безвозвратно.

Когда Анджело Сайенс ушел, Сима недовольно проворчала:

— Лучшие психологи… высочайшее качество… лучшее… высшее…

— В нашей Лаборатории всё высочайшего качества, — с гордостью ответила Арина.

Глава 4 ПРЕДЛОЖЕНИЕ АНДЖЕЛО САЙЕНСА

Сима валялась на диване и пела под гитару неплохим контральто. Арина рисовала в блокноте ее портрет. Сима выходила из-под карандаша совсем не похожей, художница недовольно хмурила лоб и пристально разглядывала подругу. Та между куплетами показывала язык. Кажется, здесь не хватает маленькой черточки. Лицо на портрете нисколько не изменилось, но теперь с листа блокнота смотрела Сима, с ее подвижными губами и с лукавинкой в глазах. Крупные завитки падали на лоб, а россыпь веснушек придавала лицу чуточку хулиганский вид. Арина улыбнулась рисунку: надо же, до чего похоже получилось!

Сима сфальшивила, прокашлялась и повторила непослушную ноту.

— Что за чертовщина! — выругалась она. — Я столько времени и сил потратила, чтобы поставить голос, а его будто и не было никогда!

— Ты перенесла сильное переохлаждение, — напомнила Арина.

— Ну и что? Голос мог на время пропасть, но ведь этого не случилось. Его просто нет, вообще.

— Не занимайся самокритикой, это не тот случай. Посмотри лучше, как ты у меня получилась.

Пришел Анджело Сайенс. Вместо букета он принес упакованную в пластик одежду. Сима отчего-то смутилась, отбросила гитару и села.

­– Светская жизнь процветает, — засмеялся Сайенс. — Ну-ка, дайте сюда блокнот. О-о-о… Если позволите, я заберу это себе.

Анджело Сайенс с согласия Арины ловко выдернул лист с портретом из блокнота.

— Мне нравится окружать себя одаренными людьми, — заявил он, пряча сложенный лист в нагрудный карман. — Серафима, сегодня вечером я собираюсь показать тебе Лондон 2412 года. А это, — Сайенс накрыл колени Симы большими плоскими пакетами, — это тебе. Новейшие модели. Сегодня вечером я хочу видеть тебя в вечернем платье.

Сима придержала рукой обновы.

— Я буду осматривать город в вечернем платье? — удивилась она.

— Ты будешь любоваться Лондоном, не выходя из флаера. Затем мы вместе поужинаем.

— А если я захочу вдохнуть лондонский воздух?

— Это можно сделать и в машине. Сегодня в семнадцать ровно ты выйдешь через центральный вход Лаборатории с эскортом из двух охранников. Я буду ждать тебя внизу.

— Но я не хочу ехать без Арины! — скапризничала Сима.

— Арине не на что смотреть в Лондоне, кроме как на новые товары в бутиках, она уже достаточно всего насмотрелась.

Арина согласно кивнула, хотя имела совсем другое мнение.

— Вопрос решен, — подвел итог Анджело Сайенс. — До вечера!

Дверь за ним закрылась.

— Он ведет себя, как мальчишка! — удивленно воскликнула Арина.

— Это не мешает ему принимать решения, не учитывая мнения окружающих, — заметила Сима. Она выбралась из кучи нарядов, схватила первый попавшийся и подбежала к зеркалу.

— А тебе не будет скучно одной? — спросила она, не отрывая взгляда от своего отражения.

— Нет, я жду гостей. Помнишь, тот очкарик с пятого этажа? Он цветы вчера приносил. М-м… А я ведь даже не запомнила, кем он там работает.

— Он же с тобой одного роста!

— Какая мне разница, чьи байки слушать сегодня вечером? Выпровожу, когда надоест.

Они встали рядом около зеркала и рассмеялись: Арина возвышалась над Симой почти на голову. Одна — светловолосая, стройная, другая — темно-русая, отлично сложенная, по-спортивному крепкая. Такие разные!

— Он даже не спросил моего согласия, он уже все решил, — продолжала беззлобно ворчать Сима. Она выхватила из кучи нарядов темное фиолетовое платье. Оно оказалось длинным, точно по фигуре, соблазнительно подчеркивающее красивую, сдобную грудь Серафимы. Спина осталась обнаженной. Сима то улыбалась, то хмурилась.

— Возьми с собой это, — Арина подала то ли длинный приталенный пиджак, то ли кардиган. — Это конжур. Он подойдет к платью и защитит от холода.

— Моя спина, — неуверенно пробормотала Серафима, живо крутясь около зеркала, — Арина, глянь-ка, там у меня бюст не виден… внизу?

— Молодежь скачет на тусовках с голыми животами, причем и парни, и девушки, так что забудь про спину. Примерь вот эти туфли. Ты — блестящая светская дама, и сейчас мы пойдем в цирюльню.

— В цирюльню?

— Делать укладку, маникюр и прочее.

— Ох, — выдохнула Сима. — Тебе бы это больше подошло. Впрочем, ты и так всегда изумительна. Ты знаешь, Доктор слишком хорошо ко мне относится. Столько внимания! Все время называет любимой пациенткой. Какая же я пациентка, если ничем не болею?

Арина рассмеялась:

— Открою тебе маленький секрет: наряды Анджело выбирал тебе сам, это мне его помощница выболтала.

— Как же он с размером не ошибся? И с цветом?

— На это есть компьютер. А разве в вашем времени такого не было?

Серафима в сопровождении двух обещанных андроидов прошествовала к фиолетовому с отливом автомобилю. «Нет, флаеру», — поправила себя девушка с недовольством. Элегантно одетый Анджело Сайенс сразу вышел из машины и сам откатил для Симы дверцу. Серафима, придерживаясь за руку Доктора, села. «Целый дом на колесах, и внутри уютно», — оценила она, стараясь не проявлять чрезмерного любопытства. Впервые в жизни она угодила в роскошь, и ей было не по себе. Флаер, тем не менее, ей не очень понравился. Его внешний вид не ассоциировался ни с привычными автомобилями, ни с самолетами, и машина вызывала недоверие. «Какой же я бронтозавр», — укорила себя Сима.

Охранники, а их оказалось гораздо больше, чем двое, заняли еще три флаера.

— Не надо это, — промолвил Анджело Сайенс, деликатно снимая с Симы конжур.

Пилот обернулся, и Серафима увидела знакомые лошадиные зубы.

— Сат? — удивилась она.

— Серафима? — в тон откликнулся тот. — Доктор, у вас отличный вкус, я в этом никогда не сомневался. Только осторожнее — ее легко вывести из себя! Неустойчивая психика — так, кажется?

— Откуда ты так хорошо знаешь русский? — привычно огрызнулась Сима.

— Благодаря ловким пальчикам нашего гения, — весело откликнулся Сат.

Машина тем временем тронулась. Вместо руля рука Сата сжимала джойстик.

— Прикуси язык и смотри на дорогу! — приказал Анджело Сайенс.

— А как я буду слушать ваши наставления? — Сат так и сидел, обернувшись к ним, и вслепую вырулил из огромных ворот. У Серафимы от испуга перехватило дыхание. Ей показалось, что они непременно впишутся в рекламный щит на повороте. Лицо Сата выражало веселье, но Симу пугал его серьезный прожигающий взгляд. Нахальный андроид не хуже своего создателя видел ее выразительные глаза с поволокой, соблазнительную грудь и гладкую кожу.

Глухая перегородка с легким шелестом отделила пилотажную рубку от салона. Флаер поднялся на небольшую высоту, и Сима забыла и о Докторе, и о Сате.

Да, Лондон будущего был великолепен. Он уверенно стремился ввысь, а у своего подножия лелеял прекрасные парки. Здания совершенно неземной архитектуры, казалось, презрели закон всемирного тяготения. Воздух заполняли летательные аппараты, передвигающиеся явно по каким-то правилам. Анджело Сайенс увлекательно рассказывал о городе, о зданиях, о людях, которые там работают и творят.

Во время экскурсии из флаера выходить не пришлось, но Анджело Сайенс объяснил, что пешеходные дорожки мягко пружинят под ногами.

— Как все эти… аппараты не сталкиваются друг с другом в час пик? — удивилась Сима.

— Каждый флаер перед взлетом автоматом связывается с сетью диспетчерских, которые и ведут его по воздуху. Высота зависит от дальности полета и загруженности линий.

— Везде так?

— Да, везде. Сеть диспетчерских есть в каждом городе и контролирует весь городской транспорт. Для междугороднего существует своя сеть, от городской она не зависит, но связана с ней.

— А если автоматика дает сбой?

— Что ты, Серафима, какой сбой? Есть контроль и взаимозаменяемость элементов сети. С самого начала развития сети сбоев ни разу не было, поверь!

— Нас тоже ведет сеть?

— Нет, но нам предоставлен воздушный коридор. Все заранее обговорено. В следующий раз мы погуляем с тобой в одном из городских парков.

— А белки там водятся? — улыбнулась Сима.

— И белки, и лисы, и барсуки, и лебеди, так же, как и в твое время.

В восемь вечера Сат припарковал флаер к отелю невероятных размеров, нижний этаж которого занимал ресторан.

— Мы не пойдем в большой зал, — сказал Анджело Сайенс. — Внизу, под первым этажом, есть уютное местечко, куда я и приглашаю тебя на сегодняшний ужин.

Они вышли из флаера, и Анджело провел спутницу мимо швейцара, который с достоинством поклонился. Место, куда король генетики пригласил свою «любимую пациентку», и в самом деле подкупало уютом. Небольшой богатый зал, оркестр наигрывает негромкую музыку. Столиков и гостей немного, величественные сеньоры в обществе антично красивых женщин. Все знали Анджело Сайенса, и владыка медицинской империи здоровался с каждым поименно, представляя Серафиму по имени.

Сайенс усадил Симу в удобное кресло и уселся сам, недостигаемый для всех, как скала в море. Сима приосанилась. Она опасалась, что посетители сожрут ее глазами, но этого не случилось. Если и был интерес к ее персоне, то его умело скрыли.

— Я нечасто выбираюсь из Лаборатории, так что я благодарен тебе за этот вечер. Чувствуй себя, как дома, — посоветовал Анджело Сайенс.

— Это ваш ресторан?

— Нет, я никогда не ужинаю в своих ресторанах.

Сима приняла небрежное замечание к сведению. Анджело с заботой посмотрел на нее.

— Тебя что-то беспокоит?

— Знаете, мистер Сайенс, этот Сат…

— Не стоит из-за него портить вечер. Скоро он отправится на Зертилию. Там он с блеском применит свои возможности. Здесь я использую его как охранника, пилота и шофера, а это все равно, что компьютером забивать гвозди. Пусть работает на Зертилии, раз не хочет спокойно жить на Земле.

— В смысле, спокойно умереть? Ему ведь осталось недолго?

— Да, он очень старый.

— Вы называете старостью четырнадцать лет?

— Это старость для андроида.

— Но почему?

— Видишь ли, Серафима, андроид, как и человек, после появления на свет начинает активно познавать окружающий мир. Разумеется, у него с самого начала есть желания, но осмысливать их он начинает только со временем. Андроид гораздо более совершенен, чем человек, и физически, и умственно, я об этом забочусь. Однако он рождается сразу взрослым, и не успевает осмыслить, что можно делать, а что нельзя, для этого, как оказалось, необходимо детство, и весьма длинное, как у человека. Вот, к примеру, у него появится желание, осуществить которое ему мешает конкретный человек. Андроиду можно вбить в голову, что людей убивать нельзя, моя команда постоянно этим занимается, а если желание возьмет верх? А уж чувство жалости! Мы то и дело сталкиваемся с фактом, что андроиды осознают чувство жалости с большим трудом. Жалость, сострадание у них имеются, но личное эго сильнее! Досадно даже. Нет времени для социальной адаптации, как у ребенка, вот в чем дело.

— Его можно запрограммировать, чтобы он был безопасен для человека, — заметила Сима.

— Мои андроиды — не роботы, милая девочка.

— Выходит, андроиды жестокие?

— А ты обрати внимание на детское общество. Оно безжалостно. Жестокость — основа выживания организма, именно она берет верх в экстремальных ситуациях. Гуманизм необходимо воспитывать, он возможен только в цивилизованном, устоявшемся обществе без катаклизмов, а жестокость заложена природой. А что бы было, если бы дети обладали физической силой андроида, его интеллектом? В конце концов, ребенка можно приструнить силой.

— Значит, ваши андроиды все-таки опасны!

— Ни в коем случае, — поднял палец Анджело Сайенс. — Иначе я не выпускал бы их «в люди» даже в Лаборатории. Лишь прожив бок о бок с хомо сапиенс, андроид становится опасным, и вина за это лежит только на человеческом обществе.

Сима обреченно вздохнула и посоветовала:

— Сделайте жизнь ваших творений длиннее, тогда он все успеет понять.

— Успеет. Но до этого он может многое успеть сделать. Это опасно.

— И поэтому они умирают, можно сказать, в подростковом возрасте.

— Серафима, сдается мне, что ты держишь андроида за человека. Эта твоя притча во языцех, Сат, по сравнению с человеком всего лишь удачный набор генов. Я понимаю тебя, он очень похож на обычного человека, но это только потому, что он достаточно пообтерся в общении с людьми.

— В таком случае, мы тоже набор генов.

— Мы — творение природы, а андроиды — мое творение, то есть творение человека. Я вовсе не претендую на роль Господа, который каждого, даже самого захудалого сапиенса наделяет душой. Мне это, знаешь ли, не под силу. То, что создал человек, несоизмеримо с созданиями Божьими.

Серафима не ожидала услышать подобное от всемирно признанного гения с непомерными амбициями, хотела ответить, но Анджело Сайенс нежно коснулся ее руки:

— Серафима, ты великолепная женщина, но в этот вечер ты говоришь о смерти.

— Я говорю о жизни, мистер Сайенс.

— Анджело, Серафима. Анджело — это мое имя, называй меня так. На самом деле я проявляю по отношению к своим созданиям гуманность, сокращая их жизнь до минимума. Чувства нас губят, Серафима. Чувства в основном — это страдания. За одну человеческую жизнь страданий накапливается неизмеримо много, а андроид за свою короткую жизнь едва ли успевает их познать.

— Почему же чувства — это только страдания? Неужели, кроме страданий, других чувств не существует?

— Существует. Но за мгновения наслаждения мы обязательно расплачиваемся. Андроид — только одна из ступеней к сверхчеловеку, сильному физически интеллектуалу, обладающему абсолютным здоровьем и не страдающему из-за мелочей. Мечта каждого человека — стать именно таким. Моя задача — воплотить мечту в жизнь, иначе говоря, конечная цель — Человек.

— Анджело, я не хочу становиться такой… идеальной.

— Лукавишь, — снисходительно улыбнулся Анджело Сайенс.

Серафима ничего не ответила. Она задумчиво смотрела сквозь бокал. В темно-бордовом вине нежно горела розовая звездочка. Сима внезапно затосковала. Ей хотелось домой, на Сахалин, увидеть родителей, брата, о которых она почти забыла в водовороте новой жизни, очутиться в привычном мире, где нет искусственных людей, и, наверное, нет сумасшедших гениев вроде Доктора.

— Что же со мной произошло на самом деле? — задумчиво спросила она.

— Ты пережила автомобильную аварию, — мягко ответил Сайенс.

— Откуда вы знаете?

— Из твоих слов, солнышко.

— Но я не помню аварию. Я только помню смутно, что произошло что-то страшное. Помню так, будто мне об этом кто-то сказал.

— У тебя частичная амнезия, и сейчас она тебе необходима. В «Службе памяти» я здорово встревожился, что ты докопаешься до аварии, в которую попала: твое минутное пробуждение в фургоне могло стать спусковым крючком для раннего пробуждения памяти.

«Садись, посмотрим еще», — отчетливо вспомнила Серафима.

— Л-ладно, — промолвила она, подумав. — Хорошо, авария. А что было потом?

— Потом — сон, похожий на летаргический.

— Но разве можно проспать почти четыреста лет?

— Я тоже думал, что нельзя. Все это время ты находилась под наблюдением. А я вернул тебя к жизни. Ты ведь хорошо себя чувствуешь, не так ли?

— Даже лучше, чем раньше, — призналась Серафима и вновь замолчала.

Анджело Сайенс тоже молчал, смотрел на нее, «любимую пациентку». На женщину. Серафима, которая его взгляда не заметила, очнулась от размышлений и нарушила молчание:

— Вас не пугает, что миром в будущем будут править люди, похожие на андроидов? Или андроиды, похожие на людей?

— Никто не знает, что ждет нас в будущем. А сейчас миром правят такие, как я.

Сима расстроилась окончательно. Ее мысли вернулись к себе самой.

— Анджело, вы сказали, что я во время сна находилась под наблюдением. А кто мог за мной наблюдать?

Сайенс наклонился ближе к Серафиме и негромко сказал:

— Я расскажу тебе об одной небольшой тайне. В нашей Галактике обитает занятное существо. Я называю его Тайкохом, это слово по звучанию напоминает его собственное самоназвание. Не знаю точно, сколько у него материи, но наберется побольше, чем в Солнечной системе.

— Странно, в наше время астрономы его не обнаружили, — удивилась Сима.

— Они до сих пор его не обнаружили. Тайкох способен занимать огромные объемы и эти объемы менять. Он может занять такое пространство, что он вроде есть, а вроде и нет, и эта мнимая пустота мыслит. Поэтому я называю его космическим полтергейстом.

— ЗдОрово! — заинтересовалась Сима и, в свою очередь, подалась к Сайенсу, чтобы ничего не пропустить. — А этот Тайкох разве не хочет вступить в контакт с человечеством?

— Представь себе, нет! — засмеялся Сайенс. — Он не нуждается в контактах с человеками. Не тот уровень, так он считает.

— Какой зазнайка!

— Зазнайка еще тот! Вопрос в другом: нужен ли этот контакт самому человечеству. Даже два разных человека иной раз не могут прийти к согласию, а тут — инопланетный разум. Мы с Тайкохом, к примеру, совершенно друг друга не понимаем.

— Но вы ведь каким-то образом познакомились?

— Да, познакомились. Сима, я вот к чему упомянул этого Тайкоха: всё это время, что ты спала, ты находилась под его наблюдением и защитой.

Сима была поражена. Анджело Сайенс заботливо вынул из ее руки бокал.

— Придется тебе смириться с этим. Ты жива благодаря космическому полтергейсту. Тайкох отдал тебя мне, а я поставил тебя на ноги. Вот так.

— Да. Да… — Сима согласно качала головой, не в силах осмыслить услышанное. — Хотя… почему нет. Почему бы и нет. Ведь это многое объясняет.

Сима открыто улыбнулась Доктору. Тот перестал улыбаться и взглянул ей прямо в глаза.

— Серафима, — сказал он, — Я хочу, чтобы ты стала моей женой.

Сима снова замерла. Надо бы как-то отгородиться от всего… Может, она ослышалась?

— Не обязательно отвечать прямо сейчас. Я вижу, что ты колеблешься и не знаешь, что ответить. Но теперь ты знаешь… Невозможно носить это в себе, я больше не могу, прости, пожалуйста. Ты нужна мне, Серафима Андреевна. Я хочу, чтобы ты была рядом, когда мне хорошо или плохо. Я хочу, чтобы ты всегда была рядом со мной, и чтобы все это видели. Мне нравится заботиться о тебе, и я хочу заботиться о тебе постоянно. Я долго тебя ждал. Долго, очень долго, ты даже представить себе не можешь.

Сима слушала с изумлением и невольной женской гордостью. Неужели этот недосягаемый человек, мировая знаменитость и просто приятный мужчина любит ее? Но он не сказал о любви ни слова. И еще — Анджело Сайенс очень богат, богат настолько, что Сима совершенно не представляла себе его богатства. Богатыми люди становятся не только благодаря своим способностям или даже гению, а еще и благодаря расчетливости, часто циничной. Сима понимала, что об этом нельзя забывать.

— Но зачем? Зачем вам это? — спросила она.

Анджело Сайенс ответил на вопрос очень просто:

— Затем, что я люблю тебя, Серафима. Люблю, только и всего.

Сима улыбнулась ему. Ей было приятно его признание, но разобраться в своих чувствах она пока не могла. Анджело Сайенса искренне любили все за редким исключением сотрудницы Лаборатории, а многие были влюблены всерьез. Сима понимала, почему: Анджело Сайенс — владыка у себя в Лаборатории, целой медицинской империи, еще и видный и обаятельный, где уж тут устоишь? Казалось, что тут думать?! Ее, Серафимино, будущее вдруг четко обозначилось и стало вполне определенным.

Но дать ответ сходу Сима остереглась.

— Мне надо подумать, — мягко сказала она. — Я не могу решать серьезные вопросы так быстро, это ведь мое будущее.

Анджело Сайенс коснулся ее руки на столе. От его пальцев шло приятное тепло, и Сима не стала убирать руку.

— Твое будущее прекрасно, со мной тебе совершенно не о чем беспокоиться. Давай так: неделя. Хорошо? Через неделю ты ответишь мне. Я подожду. Свадьбу ведь можно сыграть на неделю позже, верно?

Что же такое сидит у нее в памяти, что не дает расслабиться в присутствии Анджело Сайенса? Где она уже видела его, где?!

Арина проснулась оттого, что ее тормошили прохладные руки Серафимы.

— Арина! Арина, да проснись же ты, наконец!

Сима бесцеремонно зажгла свет. Арина сонно жмурилась и как-то виновато улыбалась подруге. Но, увидев выражение ее лица, Арина улыбаться перестала.

— Что случилось? — спросила она.

Сима обвела комнату рукой:

— Это твоя квартира, да?

— Да, а что?

— Заблуждаешься. Это его квартира. Здесь все его. И то, что на мне, тоже его. А моего в этом мире ничего нет, — сказала Сима тоскливо.

— Сима, что случилось? — повторила Арина с растущей тревогой.

— Да ничего. Черт возьми, он хочет на мне жениться.

Арина с облегчением перевела дух и рассмеялась.

— Ну, ты меня и напугала! А что расстроенная такая? Другая бы плясала на твоем месте. Выйдешь за него замуж, станешь королевой генетики, ни о чем думать не придется.

— Я? Генетики?! — перед глазами Симы всплыло лицо Сата. — Час от часу не легче. Он сказал, что любит меня, а я не знаю, верить или не верить. Зачем ему это надо?!

— Сима, глупенькая, он влюблен в тебя по самые уши! Уже вся Лаборатория заметила, что он попросту за тобой ухаживает. А я-то еще сомневалась, мол, мало ли что мерещится, просто ты необычная пациентка, еще и хорошенькая, а он-то, оказывается, действительно влюблен! Наш король! С ума сойти!!!

Арина в восторге выскочила из постели и принялась расхаживать по комнате, потирая руки от удовольствия и вслух строя радужные планы, совершенно фантастические. Серафима ее восторга не разделяла.

— Чушь какая-то. Анджело Сайенс, и вдруг влюблен, — разозлилась она на непонятливую подругу.

— Он такой же человек, как и мы. Не хочешь за него замуж — будь просто королевой, — и, поколебавшись, добавила:

— Королевы у него уже были, и лучше я сама тебе об этом скажу, чем кто-нибудь не слишком доброжелательный наплетет тебе с три короба. Он никем не швырялся, и до сих пор не было слышно ни одного скандала. Каким-то образом ему удавалось расставаться со своими королевами без взаимных упреков. Сима, он джентльмен. И все же я хотела бы видеть тебя его женой. У него все серьезно, поверь, он словами не бросается.

— Он уже все решил. Он решил, что женится на мне, и мой отказ ничего не изменит. А у меня от его решения просто клаустрофобия какая-то. Ну, просто выхода нет! Арина, мне страшно. Есть в нем что-то такое… темное, непонятное. У меня только один выход — бежать отсюда.

— Фантазерка, — сказала Арина, усаживаясь на кровать, зевая и пристраивая подушку удобнее.

— Я вылезу в окно, раз в ворота нельзя.

— Окна не открываются, Сима. Их не нужно открывать. Всюду кондиционеры, очистители, обогреватели, охладители, испарители, это же обычное современное здание.

Серафима покачала головой и сказала:

— И, главное, Анджело и не подумает снять домашний арест до самой свадьбы. Надо что-то придумать, не может быть, чтобы не было выхода. Ну, откажу я ему, попрошу, чтобы отпустил «на вольные хлеба», чтобы я сама зарабатывала на жизнь и жила как все, но ведь он не примет отказа.

— Скорее всего, не примет, — согласилась Арина и задумалась. Потом сказала:

— Попроси еще отсрочку, и подумай еще. Может, не все так плохо, как тебе представляется. Ведь и в самом деле, наш босс — отличная партия, такого больше нигде не сыщешь. Знаешь, Сима, я не только тебя хочу счастливой видеть, но и его тоже. Присмотрись к нему, до сих пор ты была занята только собой. А ты присмотрись.

— Ариша, у меня в памяти что-то сидит, что-то нехорошее, и чудится мне, будто я с нашим Доктором уже встречалась. Мне надо это узнать, просто позарез, иначе я ничего не смогу решить. И у меня появилась мысль, как это сделать.

— Сима, ты что? Опять в «Службу Памяти»?

— Ни за что! Анджело сказал, будто в космосе обитает существо, которое и хранило меня все это время, ну, пока я спала. То ли Тархун, то ли Тайвань…

— Тайкох? Да знаю я про него. Тоже мне, сенсация. Так значит, тебя хранил Тайкох? Интересно! Расскажешь? А если ты собралась пообщаться с ним — выбрось это из головы. С ним могут связаться только Доктор и его помощник Коренев по прозвищу Трамвай, и, кроме них, кода никто не знает.

— Кода? Какого кода?

— Обычного. Они этот фокус проделывают через компьютер, пользуясь международной связью. Как будто просто, вот только больше ни у кого не получается.

— Надо, чтобы получилось. Надо вызнать у этого Трамвая код… кстати, что еще за Трамвай?

— Руслан Коренев, помощник Сайенса. Его так Сат назвал за преданность Доктору.

— А почему Трамвай?

— А потому что у трамвая есть рельсы и провода, и он бежит по ним и никуда не сворачивает. Сима, ложись спать. Фантазерка.

Утром босс неожиданно вызвал Арину. Вернулась она от него радостная, с сияющими глазами.

— Сима, у меня новость! — сообщила она.

— И, как видно, хорошая. Ну-ка, рассказывай!

— Я лечу на Зертилию! Я в команде! С Сережкой. Доктор вызвал меня, чтобы сообщить об этом, и велел готовиться. У меня же два зертилийских диалекта и третий я как раз подтяну к отлету. Представляешь? Кстати, он сегодня в отличном настроении! Сима, я не удержалась и чмокнула его в щеку, такая душка!

Сима одновременно засмеялась и заплакала и обняла подругу.

— Значит, через неделю твоя мечта исполнится! ЗдОрово! Арина, я поздравляю тебя! Только мы увидимся теперь нескоро…

— Но почему ты плачешь? — удивилась Арина, отстранившись и всматриваясь в лицо подруги.

— Он решил, что я в тебе больше не нуждаюсь. И теперь я остаюсь совсем одна. С ним.

Глава 5 РАЗГОВОР С ТАЙКОХОМ

Дверь в Центр программирования всегда открыта, смысла нет закрывать. В большой зал впорхнули Сима и Арина и начали целенаправленно прорываться в сторону Руслана Коренева сквозь перекрестный огонь комплиментов и шуток. Сотрудники оборачивались, здоровались, женщины жаловались и хвастались детьми, обсуждали одежду и последний грандиозный концерт, поэтому путь длиной в двадцать метров отнял, по меньшей мере, полчаса.

Руслан не поленился вслух заметить, что невеста Анджело Сайенса хорошо выглядит. Впервые вслух прозвучало то, что последние несколько часов более или менее волновало большинство работающих в Лаборатории. Серафима даже глазом не моргнула.

— Спасибо, Руслан, — любезно ответила она. — Можно одним глазком заглянуть в ваше биоэлектронное царство? Невеста короля генетики не имеет пока современного образования, но это ведь поправимо, верно?

Так сказала Сима и удивилась: уже и словечко подцепила от жениха…

— Невесте короля необязательно быть образованной, — хладнокровно заметил Руслан.

«Вот паскуда! Теперь понятно, за что его не любят», — подумала Сима, а сама продолжила:

— Не будь таким отсталым, Руслан. Я уже знаю азы современного компьютера, но этого мало.

— А ты не жадничай.

— Дело не в жадности. В своем времени я училась на программиста и интересуюсь этим как профессионал.

— Для того чтобы стать программистом в наше время, за компьютер надо сесть раньше, чем встать на ножки.

— Думаешь, ты меня напугаешь? Ох, боюсь, боюсь…

— Короче, Серафима. Что ты от меня хочешь? — напрямик спросил Руслан.

— Надо же, практичный какой! И что я, в самом деле? Мне нужна самая малость: код Тайкоха.

— Чего-чего? — Руслан принялся хохотать. Люди стали оборачиваться и спрашивать о причине веселья.

— Вы слыхали? — смеялся Коренев. — Она хочет узнать код Тайкоха.

Негромкий смех сотни человек загудел в огромном помещении.

— Похвальное желание, — сказал кто-то.

Девушки слегка порозовели, не чувствуя себя уязвленными добродушным смехом людей.

— На кой он тебе дался? — спросил Руслан.

— Хочу узнать свое будущее, — пошутила Серафима.

— Арина, объясни подруге, какое будущее ждет ее в Лаборатории. А за подробностями обратитесь к гадалке.

— Никакого кода он не знает, — обернулась Арина к подруге.

— Как же не знает? Он должен это знать как лучший программист Лаборатории, — не без ехидства подмаслила Сима.

— Скажи ей код, мы тоже послушаем, — предложили окружающие, развлекаясь.

— Без проблем, — заверил Руслан и громко выдал длинную череду цифр и букв. После этого он торжествующе осклабился, демонстративно отвернулся и принялся грузить в компьютер графики. Кто-то присвистнул и пообещал обязательно связаться с Тайкохом.

— Спрошу у него, кем была бабушка Руслана в пятисотом колене, — пояснил он.

— Не иначе, питекантропом, — заверили его. — На кроманьонца она вряд ли потянет.

Подруги добрались до «дома» только ближе к обеду.

— Сейчас я попробую выйти на Тайкоха, — заявила Сима.

— У тебя феноменальная память?

— Нет, не феноменальная, поэтому код я записала.

Сима вытащила из кармана диктофон, и Арина схватилась за голову:

— А как же компьютер? С космосом через домашний компьютер не свяжешься.

— Почему не свяжешься? Легко! Сейчас я тут взломаю одну программку…

Арина смотрела на нее с ужасом.

— Можно связаться через Центр связи, но оттуда или не позволят, или доложат Доку, — пыхтела Сима, сноровисто гуляя по внутренней сети Лаборатории.

— Доложат, в том то и дело. Ничего не добьешься, только недоразумение будет, — предостерегла Арина.

Сима ее не слушала.

— Попробуем выйти в космос напрямую. Первые цифры в коде Тайкоха — это код выхода с Земли в космос.

Через час напряженной работы Серафима откинулась на спинку кресла с побежденным видом:

— Напрямую не получается. Там такие «противотанковые мины» стоят, что не пробьешься. Руководство Лаборатории желает контролировать все звонки. Придется через Центр связи, терять нечего.

— Сима, я предупредила! Не надо…

Сима набрала код Центра, и на призрачном экране нарисовалась очаровательная блондинка:

— Добрый день. Центр связи слушает вас.

— Здравствуйте, — ответила Сима и перевела дух. — Мне надо выйти на связь с космосом.

— Свободны линии 6456 и 83547. Какую из них желаете?

— Любую.

— Ответ не принят. Какую из них?

— Арина, это же андроид! — осенило Симу. — Какое счастье! Какой у тебя номер, и если есть, имя?

— Мой номер 24ANL769 дробь 412. Имя Энн.

— Четыреста двенадцать? О, ты у нас новорожденная! Слушай, Энн. После того, как я прерву связь, ты никому ничего не скажешь.

— Хорошо, — простодушно ответила Энн.

Серафима включила диктофон, и торжествующий голос Руслана продиктовал код. Энн сказала «ждите» и исчезла с экрана.

Спустя еще двадцать минут Арина твердо решила умереть от голода: время обеда истекло, полдник они того и гляди прозевают, а Арина страсть как не любила пропускать трапезы. А если была возможность перехватить между делом, она всегда использовала эту возможность.

— Похоже, что-то у нее там не стыкуется, придется отменять, — сказала Сима, потерявшая всякое терпение.

Горячий удар изнутри мозга свалил ее на пол, и внешний мир перестал существовать.

— Ты настойчива, землянка! — сказал Серафиме ее собственный мозг ее собственным голосом, однако в голове ворочался кто-то чужой и тяжелый.

— Тайкох?

— Да. Зачем ты вторглась в меня?

— Тайкох, помоги. Мне нужно знать о себе всё. Мне больше не к кому обратиться.

— Я не собираюсь на тебя тратиться. Ты — ничто.

— Однако ты пришел. Значит, я кое-то значу.

— Мне не нравится, когда лезут на мою территорию.

Сима чувствовала, как в глубине ее сознания Тайкох скручивает и разжимает кольца, то ли раздумывая, то ли изучая ее, Симу, но это уже не было так неприятно, как вначале, полтергейст словно бы стал легче и прохладнее. Наконец Тайкох изрек:

— Триста девяносто четыре земных года назад я забрал тебя с Земли в момент смерти и собрал твои компоненты заново. Двадцать шесть земных суток назад я обменял тебя Анджело Сайенсу на контейнер с радиоактивными отходами.

Серафима испытала настоящее потрясение.

— Получается, что я уже умерла? И меня разорвало на куски?

— У вас, землян, странное отношение к смерти. Мне недоступно это понятие. По земным меркам ты — живое существо.

— Наверное, автобус, в котором я ехала, разбился. Почему я этого не помню, Тайкох?

— Не помнишь, потому что у тебя заблокирован фрагмент памяти.

— Что?! Погоди, Тайкох, давай по порядку. Во-первых, ты что-то путаешь. Анджело Сайенс назвал другую цифру — триста девяносто шесть. Получается, что ты забрал меня в 2018 году, а в автобусе я ехала в 2016-м. Я ведь сама это помню. Куда делись еще два года?

— Тебе не нужны эти знания.

— Проклятье! Тайкох!!! Ладно, тогда во-вторых. Зачем тебе понадобились отходы?

— Не лезь на мою территорию.

— Тайкох!

— Больше я не отвечу на твой вызов, — изволил предупредить полтергейст и разжал тиски.

— Тайкох, подожди! Ты не сказал главное! — отчаянный крик ушел в пустоту.

«С ним действительно каши не сваришь», — с чувством крайнего разочарования подумала Серафима. С этой мыслью она открыла глаза и увидела себя лежащей на диване, а сверху нависало бледное, залитое слезами лицо Арины. Сима потрогала на себе мокрую насквозь одежду и свое собственное мокрое лицо.

— Ты что плачешь? Это ты меня так слезами залила, что ли? — удивилась Сима. — Опять на Зертилию не пускают? О, а зачем компьютер отключила?

Арина отпустила запястье подруги и потрогала её лоб — на всякий случай.

— Он сам отключился. А ты потеряла сознание. Я перетащила тебя на диван. Брызгала водой, подняла выше ноги, звала. А потом обнаружила, что у тебя остановилось сердце. Я уже думала бригаду вызвать, кинулась делать массаж, но тут ты пришла в себя.

— Ничего себе… Ариш, прости, пожалуйста, я не хотела… Сколько времени я так лежала?

— Минуты две, три, может. Руслан обманул нас.

— Нет, не обманул. Три минуты… Мне показалось, что я общалась с Тайкохом гораздо дольше. Арина, я потеряла два года, оказывается. Анджело сказал, что я проспала триста девяносто шесть лет, а Тайкох заявил, что забрал меня с Земли на два года позже. Где еще два года?! Кстати, ты в курсе, что мой царственный жених обменял меня у Тайкоха на контейнер с отходами? Парни «бартанули», не глядя.

Серафима чувствовала себя не только разочарованной, но и оскорбленной. Она передала Арине содержание разговора.

— Я больше не хочу оставаться в Лаборатории. Чем дальше я буду от твоего босса, тем лучше. А сейчас надо сделать одно дело. Мои современники говорили, что наглость — второе счастье. Сейчас проверим, так это или нет.

Серафима снова связалась с Центром связи:

— Энн, ты можешь уничтожить переговоры?

— Никаких переговоров не было, — ответила девушка-андроид.

— Не было?! Да-а, не было… Тогда твоя задача — молчать.

Серафима погасила компьютер:

— Всё.

— Нет, не всё, — заявила Арина. — Я такая голодная, что по пути в кафе боюсь кого-нибудь съесть.

Они направились в кафе «Во сне», где кашеварил потомственный повар Том Траверс.

— Он тоже летит на Зертилию, — сообщила Арина. — Владелец кафе еле согласился отпустить его. Перехватить бы где-нибудь пирожок между делом, вот это счастье!

В кафе Арина поздоровалась со всеми знакомыми, а кроме ее знакомых, здесь никого больше не было. Здесь столовались будущие участники зертилийской экспедиции. Здесь Сима познакомилась с братьями Ричардом и Питером — Ричард старше брата на пару лет, смирным Робертом, Семеном и с другими участниками, с которыми бок о бок предстоит работать ее подруге. Она чувствовала незримую связь между этими людьми, набранными в одну команду, невольно ощущала себя посторонней и временами крепко завидовала счастливой подруге.

Когда девушки уселись, Сима наклонилась к ней и шепнула:

— Ариша, а ведь у меня мысль.

— Какая еще мысль?

— Мысль, как бежать из Лаборатории.

— Скажи, что у тебя нет мысли, — всполошилась Арина.

Том Траверс собственноручно подал полдник девушкам. Серафиме он запомнился сразу, ведь они были одного роста, и звали его Коротышкой.

— Ариша, радость моя! — пропел Том и по-братски обнял сидящую Арину за шею одной рукой. — Еще четыре дня — и поминай, как звали! Шестнадцатого июля 2412 года — девчата, запомните эту дату — самый счастливый день моей жизни! — я лечу на Зертилию! Сима, кстати, какого числа ты у нас появилась?

— На свет?

— Да! В Лаборатории!

— Шестнадцатого июня.

— Значит, я правильно подсчитал! Наши даты почти совпадают! Разница ровно месяц!

Сима вздохнула. Для нее обе даты становились черными, к тому же ее не покидало подозрение, будто Доктор специально убирает Арину, чтобы она не мешала. Но зачем? Он только лишает Симу близкого человека. Однако ничего у него не выйдет.

— Слышали последние новости? — осведомился Коротышка Том, стоя между девушками. — В Центре связи только что вышел из строя андроид. Ему два месяца от роду. Такое случилось в первый раз, и Док говорит, что это невозможно теоретически.

— Что за андроид? — насторожились девушки.

— Зовут Энн. Она внезапно перестала говорить.

— Как, совсем?

— Совсем. Молчит, как рыба. Доктор собирается отдать ее на растерзание психиатров. Интересный случай.

Девчата переглянулись.

— Том, болтунишка ты наш, — сказала Сима. — А ведь ты не полетишь на Зертилию шестнадцатого июля.

Том подпрыгнул, как ужаленный, и Серафима, приподнявшись и взяв его за плечо, предостерегающе поднесла палец к губам. Арина с интересом ожидала, что будет дальше.

— На Зертилию полечу я. Не шуми, пожалуйста. Ты тоже отправишься туда, но только чуть позже. На грузовом транспорте.

Сима выпустила Тома, а тот выкатил глаза и склонился к девушкам:

— Что вы задумали? Серафима, ты что? А как же твоя свадьба?

— Том, ни слова больше, — сказала Арина, которая все поняла. — Сима полетит вместо тебя.

— А ты, если собираешься улететь тоже, поднимешь шум после отлета корабля, — продолжила Сима. — Придумай, что хочешь: что тебе подсыпали снотворного, стукнули по голове, привязали к стулу — что угодно. Тебя отправят следом сейчас же: как же в экспедиции без повара?

— А Серафима полетит на Зертилию?! Вы что?! Доктор сойдет с ума. Он меня убьет. И еще кого-нибудь.

— Причем тут ты? Ты — невинная жертва.

— Жертвы бывают только у меня в кастрюлях, а там жарковато, уж поверьте. Девчата, вы поймите, мне Зертилия во сне снится! — жалобно завыл Том.

— Как бы эти сны со временем страшными не стали, — ввернула Сима. — У меня нет другого способа сбежать от Дока, понимаешь?

— Да, понимаю. Ты не хочешь этой свадьбы. Да, я тебя понимаю, для меня тоже свобода дороже всего на свете. Девчата, девчата… Как я вас всех люблю! — провозгласил он, обнимая обеих за шеи. Вас в кутузку сажать надо, а не в космос пускать.

Подруги вдвоем наклонили его голову и звонко чмокнули в румяные щеки.

— О, ради этого я не то, что от Зертилии, я бы даже от обеда отказался.

Девушки вышли из кафе сытые и довольные.

— Остается утрясти еще одно дело, — сказала Сима. — Ты как-то раз обмолвилась, что все мы… как это… идентифицированы. Потому и ворота перед моей драгоценной персоной не открываются.

— Надо спросить у Сата. Охраной командует он, и, насколько я знаю, все выходы и все ворота тоже под его опекой. Может, у него есть доступ к списку идентификаций работников Лаборатории.

Сата удалось найти только ближе к вечеру.

— Доступа к списку идентификаций у меня нет, — жизнерадостно ответил он. — Как здоровье, красавицы? Что такое, Сима? Заболела?

— Ну, нет, так нет, — проговорила та. — А у кого есть?

— У кого он есть — для вас не имеет никакого значения. А зачем он вам понадобился?

Подруги переглянулись.

— Ну, скажи, чего уж там, — подбодрила Арина.

— Ладно. Я хочу на Зертилию. С Ариной.

Сат в ответ промолчал. Непонятно было, какие мысли крутились в голове андроида. Человеческие ли? Ни одного вопроса он не задал. Сима впервые видела его без улыбки.

— Копия списка имеется в электронном управлении ворот, а за работу ворот отвечаю я. Завтра они тебя пропустят. Есть одно «но»: в корабль не поместится лишний.

— Лишнего не будет, — заверила его Сима. — Один из участников экспедиции согласился уступить свое место.

— Да ну?! И кто же благодетель?

— Том Траверс.

— Не может быть. Я его знаю. Он больше жизни хочет попасть на эту Зертилию. И что, он согласился, чтобы ты летела вместо него?

— Именно так.

Высокий Сат склонился над Симой, и его глаза оказались неожиданно близко, серые, с темной каемочкой, и очень серьезные.

— Ты всегда ходишь по головам, Сима?

Та потеряла дар речи, и за нее вступилась Арина:

— Зачем же так, Сат? Том тоже полетит на Зертилию, туда же еще и транспорт пойдет. Ты слишком жесток по отношению к Симе.

Сат выпрямился, а Сима словно вынырнула из страшного омута, в который неожиданно провалилась. Андроид и не думал просить прощения. Вместо этого он привычно улыбнулся во все свои лошадиные зубы и сказал:

— Я тоже лечу на Зертилию. И еще шестеро андроидов. На станцию за полярным кругом. Кто знает, может, еще увидимся.

Последнее он сообщил веселым тоном, но смотрел он только на Симу, и взгляд был прожигающим.

Сат повернулся и ушел.

— Вряд ли мы его еще увидим, Сима, — промолвила Арина. — На Зертилии работают самые старые андроиды, и полярную станцию они не покидают.

— Он что, уже не вернется оттуда?

От мысли, что она больше не увидит Сата, потому что он попросту умрет, Симе стало нехорошо. Он ведь совсем неплохой, этот Сат, с ним, чего уж там, интересно, и встречи с ним радовали.

Арина не ответила. Сима бестолково топталась на месте, не зная, как вместить в себя еще одну новость, похожую на ложку дегтя. Радость от того, что все идет, как по маслу, куда-то испарилась.

Сима совершенно не так представляла космопорт. Он оказался одним-единственным зданием на окраине Лондона, окруженным комплексом уж совсем небольших строений. Никаких космических судов не было видно, не считая легких межпланетных спасательных катеров и нескольких суденышек портофлота.

— Космический транспорт находится под землей. Наружу его выпускают специальные люки, — объяснила Арина разочарованной подруге.

Сима так же беспрепятственно прошла идентификатор и в космопорту, потому что Сергей Буров до вчерашнего дня имел к нему доступ. Он не одобрил авантюры, которую затеяла его сестра с подругой, но отказать не смог. Команда погрузилась на лифт, который доставил ее под землю прямо на борт корабля «Зертилиец-14». Бортпроводник сразу разместил команду по каютам.

Огромные люки на поверхности земли разверзлись. Космическое судно величаво двинулось вверх. Оно плыло по небу бесшумно и бездымно, за ним с удовольствием наблюдали горожане, так же, как четыреста лет назад люди наблюдали за летящим в голубой выси самолетом. Выйдя на высокую орбиту, «Зертилиец» ушел в подпространство, чтоб спустя несколько часов всплыть около Зертилии.

Спустя несколько часов на спасательном катере следом отправился повар Том Траверс, сильно ощипанный начальством.

В ответ на официальный запрос Анджело Сайенса на новую базу Зертилии ему пришло сообщение, что команда отправилась в экспедицию сразу по прибытии, и в ее составе отныне числится Тимофеева Серафима Андреевна. Повар Траверс, будь он неладен! Но не убивать же его за то, что не смог отказать в просьбе двум взбалмошным красивым девушкам! А кажется, убил бы! Но ведь он и сам не отказал Буровой, которая рвалась на Зертилию, и Траверса надо простить.

Анджело Сайенс мог отозвать ее из экспедиции, но не стал этого делать. У Симы масса проблем, и проблемы эти она носит в душе, не в силах от них избавиться. Она явно пытается убежать от самой себя. Сложно, очень сложно воспринять чужой, непонятный мир, когда свой теряется безвозвратно. А ведь он помог бы привыкнуть, помог бы войти в этот мир, сделать его своим! Его любовь, забота, близость помогли бы. Зертилия для нее такая же чужая и непонятная, как и Земля, но там Сима будет работать, а работа хорошо помогает уйти от себя, перемолоть свои душевные неурядицы. Анджело Сайенс боролся с досадой, нетерпением, обидой. Неужели она отвергла его? Она не ответила согласием, но и отказа не было тоже. Нет, отказа не будет, он не позволит ей отказать.

Забытые чувства словно бы никуда и не уходили. Когда-то давно он испытал тяжелую потерю, которую считал безвозвратной. Нынешнее расставание по сравнению с той потерей — ничто, потому что оно всего лишь временное, но все равно решение не тревожить Серафиму далось нелегко. Он заберет ее, как только экспедиция вернется на базу, отправится за ней сам, а если будет некогда, пошлет Руслана.

Нужно всего лишь набраться терпения и подождать. Время… Что для него значит время?

Глава 6 ПРОВОДНИК

Серый предрассветный туман облепил гигантские заросли папоротника. С круглых листьев зертилийского гингко скатывались капли обильной росы, обещая днем обычную жару. Все живое в древних джунглях замерло в чутком оцепенении, дневные животные еще не проснулись, ночные уже забились в норы и логова. Тишину вспарывал резкий вскрик птероящера, затем снова становилось тихо.

В спящем лагере землян сработала звуковая сигнализация: кто-то проник на территорию, окружавшую лагерь, и, судя по громкому, визжащему электронному звуку, кто-то очень массивный. Люди стали выскакивать из палаток, на ходу натягивая одежду. Из-за стволов, заплетенных лианами и паутиной, приминая кусты, как траву, выступил хищный ящер величиной с двух слонов.

— Это орх! Подъем! — проорал Семен, пытаясь перекричать сигнализацию. Братья Ричард и Питер торопливо свалили палатку и теперь оттаскивали ее в сторону, за деревья. Орх, охваченный сезонным гоном, как огнем, заревел, и его трубный рев перекрыл визг сигнализации. Несколько желтых бивней нацелились на суетящихся людей. Первый бросок не принес результата: «мелкие твари» разбежались и бегством разозлили орха еще больше. В поле зрения не осталось ни одного человека, и ящер развернулся. Его длинный хвост описал полукруг и смёл две палатки. Люди с воплями разбегались кто куда, но недалеко, стараясь не сорваться в бега и не угодить под хвост или под метровые когти. Орх делал резкие броски, но достать никого не мог, ревел от злости, топтался, а его хвост мотался из стороны в сторону. На зубах ящера захрустела переносная аппаратура. Звук сигнализации оборвался, остался только оглушительный рев рассвирепевшего животного.

Лагеря не стало.

В бока орха впились первые заряды. Ящер дернулся, заревел с новой силой, пошел боком и повалил дерево, люди едва успели отбежать в сторону. Сергей и Семен подступили к животному с двух сторон с ружьями, выстрелили еще по разу и отбежали. Орх задрал голову, громко стеная, и вслепую попер через заросли напролом. Его мощные ноги заплетались, гнутые когти впивались в почву и выдирали большие куски дерна. Сергей и Семен, оставшись позади, старались держаться подальше от хвоста, который рассекал воздух, как бревно в руках сумасшедшего великана. Они переглянулись, и Сергей показал знаком: хватит.

Орх замолчал, постоял в нерешительности, потом развернулся и снова двинулся на людей. Его бока ходили ходуном, из горла с клокотанием вырывался хрип. Голова непослушно клонилась к земле, бивни воткнулись в землю, и животное остановилось. Рыбьи глаза помаргивали. Тяжело вздохнув, орх повалился набок, выворачивая почву бивнями, и его туша заслонила зертилийские джунгли.

— Уснул, наконец, чтоб его разорвало! — сердито проговорил Семен и сплюнул. — Четыре дозы, силен зверь!

Бронированный бок орха неспешно вздымался и рывком опадал в такт дыханию. Люди вернулись в разгромленный лагерь и начали собирать обломки. Коротышка Том поднял разорванную палатку за край, удивился:

— А ведь даже пила не берет!

— Силушка-то богатырская, — откликнулся по-русски Семен. Том его понял, засмеялся.

— Дурная сила, — сказал по-своему Роберт.

— А хрюкает, прямо как скотина в свинарнике, — ухмыльнулся Семен.

— Бешеный какой-то попался. Они же на нас никакого внимания не обращали, — судачили разведчики — так официально назывались участники экспедиции.

— У них сейчас брачный период, вот они и бесятся, — объяснил биолог Роберт. — До сих пор нападений на землян не было, но это вовсе не означает, что у нас тут статус неприкосновенности.

— На свидание пришел, небось, а здесь…

Обсуждение перешло в смех. Из зарослей несмело выбрались Сима и Арина, куда их силой затолкал Том, пока орх вытаптывал лагерь. Они включились в ликвидацию погрома вместе со всеми. Сима обрадовалась, найдя свою гитару уцелевшей.

Когда работа была закончена, Сергей собрал группу и сообщил:

— Смех смехом, а придется нам возвращаться на базу.

— Мы и без палаток обойдемся, — горячо заверила его Сима.

— Без навигации и связи, — уточнил Сергей.

Разведчики зашумели: как возвращаться без навигации? До базы по прямой пять дней, можно легко сбиться.

— Наймем проводника в ближайшем селении, — спокойно сказал Сергей.

Подруги отделились от группы и прямо в одежде залезли в ручей, который тихонько журчал неподалеку. Там они возбужденно обсуждали пережитое.

— Честно говоря, у меня нет ни малейшего желания возвращаться на базу, — призналась Сима, когда они выбрались на берег. Она энергично встряхивалась, как собака. Арина оттянула на себе походную куртку и выкрутила мокрый край.

— Почему нет? — удивилась она. — Отмоемся, как следует в бане, отоспимся, как люди, в нормальной постели. Потом снова в поход.

— Как бы меня с базы на Землю не забрали.

— Да ну, прям! До сих пор никто не трогал. Начальник базы даже бровью не повел, когда ты объявилась вместо повара, будто так и надо.

— Анджело мне сообщение передал, помнишь? Он ждет, когда я вернусь на базу. Вот я и вернусь.

— Но ведь прошло всего два месяца. Или нет? Надо же, со счету сбилась… Вот когда экспедиция закончит работу, тогда и улетишь на свою Землю. Не пойму, чего ты так опасаешься.

— Надеюсь, что ты права. Не могу я вернуться, не готова еще.

В зарослях тяжело заворочалось, затрещало. Девчата вздрогнули и схватились друг за друга. На берег выступил орнитопод — динозавр о двух ногах. Он по-птичьи оглядел девушек с высоты своего роста, поворачивая голову то одним боком, то другим, пересек ручей и углубился в заросли. Вслед за ним деловито протопал детеныш. Завидев людей, он с любопытством вытянул шею, чирикнул, спохватился и побежал вслед за родительницей.

Со стороны бывшего лагеря донеслись крики: девушек звали по именам.

— Уходим, — сообщил Сергей, когда они вернулись.

— А разве здесь никто не остается? — с надеждой спросила Серафима.

— Нет.

Спящий ящер горестно вздохнул, что вызвало среди людей некоторое замешательство и следом негромкий смех.

— Медпомощь никому не нужна? — поинтересовалась Арина, медля укладывать аптечку в вещмешок.

— Все целы и невредимы, — ответил Роберт. Девушки привычно взвалили рюкзаки и двинулись в путь со всеми.

В нескольких шагах от лагеря разведчики увидели птеродактиля на лиане. Древесная веревка не в такт раскачивалась, птеродактиль вскидывал неряшливые крылья и щелкал рогатой пастью. Рядом на ветвях болталась добыча — обрывок палатки, словно флаг, расстрелянный в жарком бою. Семен мстительно поднял ружье со снотворным, но его со смехом остановили.

Долго ли, коротко ли, отряд дошел до ближайшего стойбища. В большой пещере с узким входом-расщелиной обитало племя. Аборигены знали разведчиков из группы Бурова в лицо и по именам, потому что те часто с ними общались. Лингвисты из предыдущей экспедиции некоторое время в этом племени жили.

Вход охранял воин с вонючей сторожевой рептилией под названием выйпет. При виде чужаков выйпет по-кошачьи выгнулся дугой, заворчал и покрылся коричневой с прозеленью пеной. Даже если сбросить со счетов длинную пасть, ощеренную острыми, как шила, раздвоенными зубами, подобраться к входу через пенное, вонючее животное было невозможно. Воин некоторое время рассматривал группу, без тени страха, но с большим любопытством. Затем, ни слова не говоря, исчез в расщелине. У входа остался выйпет.

— Пошел с мамочкой советоваться, — прокомментировал Ричард, морщась от невыносимой вони.

Разведывательные группы, которых Земля одну за другой отправляла на Зертилию, успели неплохо изучить язык и обычаи зертилийцев, живущих первобытно-общинным строем. Разведчики учили диалекты еще на Земле и оттачивали на Зертилии. Исследователей удивляло сходство развития человеческого общества на разных планетах. Сходство эволюций хоть и было объяснимым, все же не могло служить достаточным тому объяснением.

Отряд был любезно приглашен, а выйпет оттащен в сторону. Посередине внушительной пещеры мощно ревел костер, дым уходил в отверстие в стене под потолком. Стены покрывал жирный слой тысячелетней сажи с нацарапанными рисунками, вполне натуралистичными. Динозавры и охотники с копьями — первые исследователи даже чувство дежа-вю испытывали.