Бесплатный фрагмент - Королева-вампир

Волшебную страну населяют красавицы, духи, чудовища и вампиры. Дьявол завладевает душой юной прекрасной королевы. Из доброй великодушной девушки, борющейся со злом, королева становится жестоким вампиром, каждую ночь жаждущим крови и смерти. Днем она сохраняет облик несравненной красавицы, покоряющей сердца. В нее влюбляется молодой принц, наследник могущественной страны. Что ему делать? Как вырвать ее душу у князя тьмы, готового погубить всякого, кто влюбится в нее.

Обряд

В глубине подземной залы царил мрак. Неожиданная вспышка молнии озарила ярким светом все вокруг, выхватив молодую красавицу в алом платье со светлыми волосами, рассыпавшимися по плечам. Над ней склонилось страшное чудовище. По снежно-белой шее девушки стекала горячая струйка крови.

Девушка стремительно поднялась и вырвалась из объятий чудовища, желая скорее убежать из этого проклятого места, где тьма царствует над светом, и темные демоны ада бродят в обличии тварей, людей и кровожадных вампиров. Здесь правил демон тьмы, повелитель ада, ужасный даже в своей минутной красоте. Девушка то любила его, то ненавидела всей глубиной своей души. Теперь светловолосая красавица хотела лишь одного — поскорее убежать и скрыться от своего проклятия, но чудовище, поймав ее руку обросшей косматой шерстью, костистой лапой, посмотрело ей прямо в лицо своими огненными глазами.

— Теперь ты одна из нас, — прошептало чудовище, проведя окровавленными когтями по ее прекрасному лицу. — Помни это, Серена.

Серена снова вырвалась из страшных лап и быстро побежала прочь. Сверкнула молния и исчезла, погрузив залу в глубокий мрак.

Вампиры стали проклятием всей земли, кровавым клеймом, оставленным адом, чтобы напомнить о себе и своей силе. Любой, кто бы ни заключил договор с дьяволом, будь то могущественный король или простой смертный, обрекал себя на вечное бессмертие и муки в жгучем огне преисподней. На этой земле не находилось сил, способных сокрушить непостижимую мощь всепоглощающего ада. Все больше и больше невинных душ попадало в расставленные адом сети, и уже никто не мог вырвать их оттуда.

Кругом царила тишина и мрак. Ничто не нарушало зловещей тишины. Ничто не могло рассеять таинственный мрак, даже пламя огня, едва освещавшего мрачные лица ангелов и простых смертных, на воле таких разных, а здесь столь похожих друг на друга и безмолвных.

Она еще раз посмотрела на лица фигур, тщетно надеясь, что ее взгляд на этот раз, спустя столько лет, растопит смертельный холод, таящийся в глубине каменных сердец. Однако они оставались холодными, как смерть, и зловеще безмолвными.

Впервые она почувствовала страх не за себя, а за ту, чья душа еще хранила чистоту и невинность.

Что же она натворила? Гнев, подступивший неожиданной волной, захлестнул ужас и любовь, которая еще теплилась в ее душе, проклятой навсегда.

— Вы обещали мне спасение! — крикнула она, с неописуемой ненавистью впившись взглядом в лица мраморных изваяний, выстроившихся вдоль стен залы.

— Вы обещали спасти ее, но прокляли меня, как только я подчинилась вашей воле. Где теперь искать спасения, когда силы света отвернулись от меня, когда любовь иссушила мою душу? Ответьте мне! — и крик бессильной ярости, вырвавшийся у нее, зловещим эхом пронесся по зале. — Я требую ответа!

Вдруг она отступила, ее глаза наполнились ужасом — лицо одного из каменных ангелов залилось кровью.

Расторжение договора

Дьявольские реки

Презираю я,

Но ему навеки

Продана душа.

Тишина. Везде тишина. Не предвещавшая ничего доброго тишина. Опасаясь чего-то рокового, непостижимого и желая отдалить неумолимо приближавшийся миг встречи, способный не только лишить ее жизни, но и ввергнуть душу в бесконечные страдания, избавиться от которых невозможно вовеки, она в тяжелом раздумье ступала по узкой каменной лестнице, с обеих сторон ограниченной толстыми стенами, на которых пылали факелы. Факелы роняли тусклый свет, казавшийся в этом нескончаемом пространстве нереально ярким. Лестница все время извивалась. Ей, подобно бездонной и бесконечной бездне, не было видно ни конца, ни края.

Обуреваемая тревогой, девушка ступала настороженно. Она, похоже, знала, куда идет и, хотя понимала безрассудство своего поступка, продолжала опасный путь. Что ожидало ее в конце пути? И какая неодолимая сила влекла ее? Ответа не было и не могло быть там, где терялся смысл всего, даже жизни.

Один неверный шаг, и она могла разбиться, скатившись вниз по каменным ступеням, или погибнуть, задев пышной струей золотистых распущенных волос пламя одного из нескончаемых факелов. Но это волновало ее менее всего, ведь неумолимо текущее время и влекущие вперед ступени лестницы, таили опасность страшнее самой смерти. Что приготовила ей судьба? Зачем так неумолимо нашептывала об ее грехе, простить который не смог бы даже Господь? Почему подталкивала ее на непостижимое и ужасное?

Однако гордость, переполнявшая храброе сердце королевы, не позволяла повернуть назад.

Девушка перешагнула последнюю ступень, ее сердце вздрогнуло, тревожно забившись в груди, но оледеневшая рука, судорожно державшаяся за высокую стену, не дрожала. Она плотно закрыла глаза и твердым шагом ступила вперед. За лестницей открылась мрачная округлая зала. Везде полыхали свечи, в их белом пламени не чувствовалось жизни. Пламя походило на последние биения сердца в теле, хранящем еще не до конца отнятую смертью искру жизни.

Все здесь напоминало обитель смерти. Море огней не нарушало мертвую тишину. На мраморном оледенелом полу из безжизненных плит возвышался окруженный множеством свечей каменный жертвенник — орудие кровавой мести ада земле. Поодаль, прямо в середине залы, очерченная кругом, сияла огромная пятиконечная звезда — знак дьявола.

Королева настороженно пересекла залу, по краям которой мелькали темные, похожие на призраки, фигуры ы остановилась там, где адская звезда соседствовала с каменным жертвенником. Даже здесь, во мраке подземелья, с неистово бьющимся от страха сердцем, королева по-прежнему сохраняла неземную красоту. После всех пережитых ужасов и волнений красота все еще не расставалась с ней. Золотые волосы сияли ослепительным светом, очаровательные глаза смотрели в пустоту с немым вызовом.

Внезапно все вокруг вспыхнуло ярким пламенем. В столбах огня появилась фигура в черном монашеском облачении. От девушки ее отделяло лишь изображение пятиконечной звезды. Очертания фигуры стали вполне ясными и реальными, но в ней с первого взгляда угадывалось нечто зловещее. Лицо скрывал черный капюшон, через прорези которого сверкали красные нечеловеческие глаза.

Она вздрогнула, встретившись с этими глазами, но собралась с духом и продолжала смотреть с вызовом.

— Я знал, что ты придешь, Игрейна, — произнесла фигура глухим бесстрастным голосом, исходившим, казалось, из глубин самой преисподней.

— Да, я пришла, — ответила она, — в последний раз, чтобы покончить со всем раз и навсегда.

— Навсегда, — повторила фигура. — Я обещал тебе, что это будет продолжаться вечно. Я одарю тебя силой камня, непобедимостью ада. Вспомни наш договор…

— Нет! — крикнула она. — Нет, не я заключала его, а девочка, в которой страх перед смертью оказался сильнее желания жить, чья любовь вспыхнула мимолетной страстью.

— Да, ты изменилась, но в этой жизни меняется все, и, в конце концов, приходит смерть, для кого-то ранняя, для кого-то запоздалая. Проходят и уходят века, день за днем пролетают тысячелетия, но лишь одно остается неизменным — мы, посвященные в тайны жизни и смерти. Пойдешь со мной и станешь одной из нас.

Фигура продолжала говорить, но лицо Игрейны оставалось гордым и непреклонным. Ее бесстрашие и твердая решимость не вызывали сомнений.

— Не могу, — произнесла она. — Я не в силах обречь на это себя и ее невинную душу. Теперь я знаю, что одно мгновение человеческой жизни драгоценней столетий бессмертия. С радостью обменяла бы и вечность, и силу на краткий миг человеческого счастья.

— Но пути назад нет, — красные глаза предостерегающе сверкнули, — освобождения нет, Игрейна. Его не было никогда. Даже если тьма отступит от тебя, то лишь для того, чтобы нанести более страшный удар. Ты запамятовала еще кое о чем, что составляет неотъемлемую часть нашего договора. Это слезы крови, их невозможно победить, — фигура сверкнула своими пугающими глазами в сторону легкого платья Игрейны, ставшего теперь кроваво-красным. — Вот видишь, — рассмеялась фигура. — Тебе не вырваться. Ты расписалась собственной кровью на нашем договоре, и только капли крови могут оживить тебя для вечности. В противном случае ты погибнешь, превратившись в кровавую слезу.

— Я не могу остаться, — проговорила она.

— Расторгни наш договор, и ты обречешь на вечную погибель не только себя!

— Нет, этим я спасу ее и себя. Послушай же меня, демон, тьма никогда не заменит света, как и твоя ненависть ко всему живому никогда не вытеснит любви Господа. Ты не способен любить, и это проклятье — постоянный спутник твоей вечной жизни.

Глаза демона загорелись злым жестоким огнем.

— Жалкие людишки, — прошипел он, подобно змее, готовой в любой миг броситься на свою жертву, — ваши обычаи и богатства не уберегут вас от меня. Я обрекаю тебя на жизнь после смерти, на вечную охоту за теплой кровью.

— Нет! — крикнула она, срывая с шеи цепочку со странным золотым символом, который со звоном упал на пол. — Я разрываю наш договор.

В этот миг в залу ворвался сильный порыв ветра, и линии пятиконечной звезды вспыхнули огнем. Кровавая слеза горя и отчаяния скатилась с лица каменного ангела. На месте темной фигуры вырос огромный волк и, яростно рыча, бросился на Игрейну. Но не только он жаждал ее крови. В этот миг пламенно- красное платье впилось в тело девушки, по венам пробежал жгучий огонь, словно унося за собой ее кровь. Игрейна поняла — это кровавые слезы, пролившиеся из глаз каменного ангела. Теперь она сама стала их жертвой. Королева упала на каменный жертвенник, и острые белые клыки впились в ее шею.

Тишину пронзил дикий крик нестерпимой боли. Со всех сторон округлой залы к жертвеннику с шумом хлынули волны крови.

Смерть королевы

Кровать была залита кровью, и по белоснежному лицу, обрамленному светлыми, как лен, волосами, стекали горячие струйки крови. На ее прекрасном лице уже лежал отпечаток смерти, неумолимой гостьи, готовой в любой миг явиться, чтобы забрать последнюю каплю жизни, еще теплившуюся в холодеющем теле.

Ее лицо стало мертвенно-бледным, тело покрывали кровоточащие раны и извилистые шрамы. Но она была столь же неотразима, как и в тот день, когда воля ужасного рока, преследовавшего ее уже много лет, заманила ее в ту отдаленную часть замка, куда уже никто не ходил. Кто бы мог подумать, что этому приключению суждено стать последним в ее жизни.

Артур уже долго стоял у ее кровати. Умирающая королева пожелала видеть его. Он ждал, когда она очнется и, смотря на ее милое лицо, не замечал, как быстро и безвозвратно убегают в вечность все новые минуты и часы. Разве можно было думать о времени, видя перед собой это лицо. Королева! Загадочная болезнь и потеря крови были бессильны перед ее красотой.

— Ах, королева! — прошептал Артур, пытаясь заглушить в своей памяти давно забытое имя. Он понимал, что перед ним не просто девушка, а повелительница, он тщетно пытался скрыть многое, в чем не хотел признаваться даже собственному сердцу, скрыть отягощавшие его душу мысли и свою преступную любовь к королеве.

Но вот долгожданное мгновение настало. Она вздрогнула, глаза с длинными пушистыми ресницами медленно открылись. Необычайно красивые глаза казались пустыми и невидящими. Их затуманивала смерть.

Угасающая жизнь забирала с собой все краски и радости этого мира. Ее слабеющий дух все еще сопротивлялся смерти.

— Это ты, Артур, — произнесла она, и в ее слабом, едва слышном, но в то же время царственном, властном голосе прозвучала нотка радости.

— Я знаю, что умираю, — продолжила она. — Я должна умереть, такова моя судьба… такова судьба каждого человека, — резко добавила она, видя, что с уст Артура вот-вот сорвется возражение, — и незачем искать себе другой участи. Лишь одно тревожит меня — мой дух может вернуться, так бывает с каждым, чья душа не обрела счастья в этом мире.

Как зачарованный Артур слушал ее слова. Ему хотелось верить, что это всего лишь предсмертные грезы, но в глубине души он сознавал — королева не бредит, а говорит правду.

Королева посмотрела в темные глаза Артура, он поспешил отвести свой взгляд от лица, будившего в его душе странные неудержимые чувства, причиняющие столько боли.

— Вы хотели мне что-то сказать? — спросил он, избегая ее взгляда.

— Подойди ко мне! — приказала она ледяным голосом, который заставил Артура сделать шаг вперед.

— Ближе, — сказала она, и этот таинственный завораживающий голос невольно повлек его туда, где на широкой кровати под балдахином лежала красавица-королева. Артур остановился рядом с ней. В ее глазах внезапно вспыхнул злорадный огонек.

— Дай руку, — приказала она, протягивая ему свою белую как снег руку.

Неуверенно взял Артур ее руку в свою. Едва он прикоснулся к ней, смертельный холод пробежал по всему его телу. Подавив крик от нестерпимой боли, Артур выпустил руку королевы. Его руку по-прежнему сковывал смертельный холод. Артур разжал руку — оттуда выпал маленький ослепительный золотой кинжал, хранивший в себе ледяной холод. Кинжал имел форму странного креста, не того креста, который стал символом божественной любви и добра, а того, что приносил горе и страдания.

— Что это значит? — воскликнул Артур.

— Ты смелый человек и сможешь спасти жизнь тысяч людей, — она на мгновение умолкла, затем отчетливо произнесла: — Убей мою новорожденную дочь этим кинжалом!

— Я в своем уме, — добавила королева, смело встретив голубым огнем своих глаз растерянный взгляд Артура. — Только так можно убить ее. Кинжал сделан из священной стали, лишь им можно убить зло раз и навсегда. Пока не поздно.

— Но я не могу убить ребенка короля, — Артур перевел смущенный взгляд с лица королевы на лежащий рядом с ее кроватью кинжал.

— Как глупы люди! — воскликнула королева, и на ее бледном лице появилась горькая усмешка. — Это не ребенок короля, это дитя дьявола.

Артур с ужасом взглянул на королеву — в ее глазах теперь светилось безумие.

— Да! — крикнула она. — Я изменила жизни, чтобы узнать тайны смерти, я изменила вере, я изменила любви и… потерпела поражение — первое и последнее в своей жизни.

Она невесело рассмеялась, но ее смех не был похож на смех человека, а скорее напоминал беззвучное эхо.

— Ах, королева, если бы вы только знали, что говорите, — печально сказал Артур.

— Я знаю! — крикнула королева, твердостью и решимостью своего голоса заставляя Артура вздрогнуть.

Теперь она собиралась сказать все. Ее губы невольно приоткрылись, готовясь высказать всю роковую правду страшной тайны, так долго тяготившей ее сердце. Но в этот миг силы, внезапно пришедшие к королеве, так же внезапно покинули ее, и высоко поднятая голова повелительницы безвольно упала на шелковые подушки. Лицо королевы вновь охватила смертельная бледность.

— Убей ее сейчас, — сказала она с надеждой и приказом в своем властном взгляде, — ведь потом будет поздно.

Ее прекрасное лицо искривила гримаса.

— Дьяволы порой обладают неотразимой красотой, которая пленяет с каждой минутой, заманивает в свои сети невинные души, связывает узами роковой любви … — задумчивый взгляд королевы устремился вдаль. — А она превзойдет всех.

— Убей ее! — настаивала королева. — Я не желаю, чтобы моя дочь стала блудницей дьявола.

Артур безмолвно смотрел на королеву, не зная, что сказать, и это молчание становилось все тягостнее.

— Ах, Артур, — произнесла королева, с горькой улыбкой взглянув на него. — В этом мире всегда властвовала тьма, но есть и свет. Моя жизнь постоянно балансировала на грани смерти, сейчас я к ней ближе всего. Но я не обвиняю жестокую судьбу, не давшую мне почти ничего, кроме горестей и страданий, — все же она принесла мне один единственный миг счастья, который до сих пор живет в моей душе. В этой грешной жизни я лишь однажды испытала настоящую любовь — любовь к тебе, Артур.

— Серена, — прошептал Артур, впервые в своей жизни испытав истинное счастье. Глаза королевы светились теплотой и любовью. Ледяная царственная гордость исчезла.

Нежно сжав ее руку в своей, Артур наклонился и едва коснулся губами ее губ. Это был поцелуй горестной радости и мимолетного счастья, поцелуй, похожий на тень призрака, на сладостные грезы, в любой миг готовые исчезнуть навсегда.

Но вдруг, резко оттолкнув Артура от себя, Серена пронзительно воскликнула:

— Опять! Снова это лицо, оно угрожает мне, как и этот ужасный сон, — невидящими глазами, будто бы в жутком бреде, она уставилась в пустоту. — Темнота, мрак, башня и … — она вздрогнула, — волк! — крикнула Серена. — Он кинулся на меня и его глаза… они были ужасны.

Серена взглянула на Артура.

— Будь осторожен! — произнесла она. — Смотри Артур, не влюбись в нее, даже мимолетная любовь к дьяволу смертельна, и я тому доказательство. Я когда-то любила его и хотела стать такой же, как он. Вот взгляни.

Резким движением руки Серена разорвала воротник своей белой ночной сорочки и обнажила белоснежную шею, на которой отчетливо виднелись два маленьких красных пятнышка.

Артур присмотрелся к ним и неожиданно понял, что это две глубокие ранки с запекшейся вокруг них кровью, похожие на следы чьих-то острых и длинных зубов.

— Рассвет! — печально прошептала Серена. — Я слышу, он идет за мной.

Она внимала тишине, словно слыша, как медленно и неумолимо к ней приближается сама смерть.

— Нет! — крикнула Серена. — Нет, не отдавай меня, спаси мою душу!

Она громко и пронзительно закричала, хватаясь рукой за шею своими тонкими белыми пальцами, пытаясь скрыть два красных пятнышка, но по ее руке и шее потекли горячие струи крови. Они хлынули и из всех еще незаживших ран.

Видя ее страдания, Артур хотел обнять Серену, но обнял лишь окровавленный труп. Он разжал руки, и безжизненное тело упало на кружевные подушки. Артур с ужасом смотрел на Серену и не верил своим глазам. Щеки королевы вновь окрасил нежный румянец. С ее волос стекла кровь, они снова стали мягкими, шелковистыми и сияли, словно золото. Ее глаза, с длинными черными ресницами, были закрыты. Казалось, она не умерла, а всего лишь заснула непродолжительным сном. На ее алых губах по-прежнему играла улыбка, беспечная, нежная и прекрасная в своей наивности, как у спящего ребенка, еще не познавшего всей жестокости этого мира.

Красота вновь вернулась к Серене. Она была такой же, как тогда, когда Артур в первый раз увидел ее. Молодую и столь ослепительную в своей неземной красоте, но уже в то время жестокую и холодную. Перед глазами Артура пронеслись мгновения минувшего счастья и нестерпимой боли. Он чувствовал, что любовь к Серене наперекор всему будет вечно жить в его сердце. Артур обязан исполнить ее последнюю просьбу.

Недрогнувшей рукой он поднял с пола кинжал и направился к двери с твердым намерением, во что бы то ни стало исполнить задуманное, но неожиданно остановился на полпути. На мгновение Артуру показалось, что ему улыбнулось милое и приветливое лицо Серены, красивое как никогда. Но вот она предстала перед ним, преграждая выход из залы. Или, может быть, перед ним предстал сам дьявол в ее обличье?

— Артур, — прошептала Серена, — не убивай меня! Ее голубые глаза раскрылись и в этот момент стали похожими на глаза ядовитой змеи, подстерегавшей свою добычу.

— Приди ко мне! — позвала она, протягивая руки.

Не зaмечая ничего вокруг себя, кроме видения Серены, Артур, словно охваченный новым безумием, бросился к нему, но оно исчезло так же внезапно, как и появилось. Впервые Артур почувствовал, что это выше его сил. Он — бесстрашный рыцарь. Перед ним трепетали, его боялись все. Его рука в бою не ведала поражений, но он не мог убить первый раз за всю свою жизнь. Нет, он не мог погубить ребенка Серены. Вместе с ним погибла бы и часть ее души, умершей, но переродившейся для новой жизни.

— Ах, Серена! — воскликнул он. — Не могу сделать это.

Кинжал невольно выскользнул из его руки. Холод по-прежнему сковывал руку Артура, а перед глазами вновь стоял прекрасный призрак Серены, смеющийся дьявольским смехом, торжествующим смехом победителя.

В этот миг крики, волк, кровь слились в сознании Артура, затем исчезли и появились вновь. Вдруг тишину залы разорвал страшный, зловещий хохот самого демона, одержавшего победу и в этот раз.

Легенда

Ты вечна наверно,

Ты любовь моя,

Вечная легенда

В сердце у меня.

Черный ангел тайны,

Ангел красоты,

Но в душе печальной

Нет ни зла, ни тьмы.

Не найти покоя

Там, где царство зла,

Но навек с тобою

Тайна умерла.

Девушка, не останавливаясь, бежала между деревьями, похожими на угрожающие тени сказочных чудовищ. Отчаяние с неумолимой силой гнало ее вперед. Девушка обернулась, но позади нее зияла лишь тьма. Ее прекрасные глаза наполнились слезами. Она закрыла глаза, и тут же перед ней в ужасающем вихре пронеслось все увиденное в недавнем прошлом: огонь, кровь, луна. Она подходит к окну лесной избушки. Там мрачные фигуры в кровавых накидках, ведьма, колдующая над огнем, и окровавленное тело прекрасного юноши. В ее ушах еще звучали слова:

— Силы ада, примите от нас эту жертву.

Эти слова отдавались безумным звоном в ее голове и отчаянным смятением в сердце. Странный звук заставил Кэриан обернуться, и она с ужасом увидела, что перед ней возникла красавица-колдунья.

— Вернись ко мне, Кэриан, — произнесла та.

— Нет, — ответила девушка и побежала через болото. Страшные деревья хватали ее своими ветками, превращавшимися в лохматые лапы чудовищ. Из болота поднимались зеленые, когтистые руки и потянулись к ней. Одна рука схватила Кэриан, но ей удалось высвободиться. Другая рука содрала клочок ее платья. Добежав до ручья, она осмотрелась и наклонилась над водой, чтобы смыть кровь, но тут чья-то рука схватила ее за плечо. Она обернулась и встретилась взглядом с ведьмой, окруженной лесными волками.

— Ванесса — повелительница волков, — прошептала Кэриан.

— Да, сестра моя, ты, по-прежнему, лесная красавица.

— Почему?.. — вырвалось у Кэриан.

— Почему я убила его? Я не могла поступить иначе. Почему ты полюбила человека? Разве не знала, что этим погубишь и его, и себя? Сегодня ты видела, как он умирал. Взгляни на воды ручья, и ты узнаешь свою участь.

Кэриан знала, что увидит, но ей уже было все равно. В это мгновение ведьма вонзила ей в спину сверкающий кинжал. Кровь брызнула из глубокой раны. Тут раздался громкий крик ведьмы — она тоже истекала кровью. Вышедшая из-за деревьев девушка в мужской одежде склонилась над ней — ведьма была еще жива. Она посмотрела в лицо девушки и разразилась дьявольским хохотом.

— Ты победила, — прохрипела она, — но моя дочь отомстит тебе.

Глаза ведьмы закрылись.

В этот миг белая, как снег, рука девушки сжала дрожащую руку умирающей Кэриан.

— Не умирай, Кэриан, — по лицу девушки прокатилась слеза.

— Позаботься о моей… дочери, — прошептала Кэриан. — Это наше с человеком дитя. Она дочь самого леса, но никто не должен об этом знать. Назови ее Норой.

Кэриан умерла, но ее слова запечатлелись в сердце красавицы Серены. Как и слова ведьмы, породившие кровавые слезы.

— Будь спокойна, — шепнула Серена, в последний раз прикоснувшись к застывшему лицу, — твоя тайна не воскреснет никогда.

На высокой скале у моря стояла светловолосая красавица в алом платье. Оно развевалось на ветру как неистовое пламя. Печальный взгляд девушки устремился вдаль. Чтобы согреться, она прижимала руки к себе. Вдруг когтистая лапа легла на ее плечо. Девушка не вздрогнула и даже не обернулась. Она уже не боялась даже его.

— Ты снова здесь? — раздался глухой голос.

— Я люблю свою далекую мечту, — прошептала она, но волны этого моря напоминают, что из-за меня погиб другой человек.

— Из-за тебя погиб не только он один.

— Но он погиб по твоей воле. Ты ведь любишь смерть.

— А ты и есть смерть.

— Нет, — она печально покачала головой. — Ею будет Моргана. Но я не хочу обречь свою единственную дочь на вечную жажду крови. Я должна ее спасти.

— Сердце Морганы принадлежит мне. Она живой человек, а ты лишь призрак. Ты умерла уже давно, Серена.

— Ты заставлял меня убивать, но я не отдам тебе Моргану. — Она повернулась и посмотрела прямо в его огненные глаза. — Ты не веришь в любовь. Но пусть тебя погубит та самая любовь, которую ты ненавидишь.

— Нет, Серена. Зло в тебе сильнее добра. Твоя душа сотворила слезы крови, и твоя участь — вечным призраком бродить в этих местах.

После этих слов он исчез. Она взглянула на море. Боль пронзила ее сердце, как только взошла луна. Кровь заструилась по ее шее. Она сорвала с себя жгущее плоть платье, но под ним не было тела — лишь одно месиво крови. Золотой символ зла упал с шеи Серены и скатился в море. Крик отчаяния пронзил тишину ночи. В ее памяти мелькали картины прошлого. Она смотрела на луну, а видела багровое зарево заката и слышала слова мрачного демона:

— Взгляни на солнце в последний раз. Я могу подарить тебе этот миг, моя любовь, перед тем, как ты отойдешь в вечную тьму.

Она помнила последний рассвет в своей жизни или смерти. Теперь она знала, что никогда больше не почувствует тепла солнечных лучей.

— Ты сама виновата во всем, Серена, — прошептал демон в мрачном подземелье. — В своей гибели виновата только ты одна.

Но вдруг в темноте подземной залы раздался печальный возглас:

— Серена.

Черноволосая девушка вошла в подземную залу и опустилась на колени перед каменным жертвенником, на котором все еще алела кровь.

— Серена, — прошептала она, но вдруг быстро встала и настороженно осмотрелась.

— Кто здесь? — вырвалось у нее. Она громко вскрикнула, когда появилась темная фигура.

— Франсуаза, — прошептал демон.

В тот же миг алая кровь превратилась в окровавленное тело в пламенном платье. Кровавая рука схватила Франсуазу за белую руку, и бледные губы прошептали:

— Ты не можешь любить его. Гийом — твой родной брат.

Видение исчезло, а по белому как снег лицу Франсуазы прокатилась жгучая слеза. В ушах все еще звучали слова Серены. Неужели он, и вправду, ее брат?

— Успокойся, — прошептал демон. — Франсуаза, в твоих жилах течет кровь ведьмы, и со временем она подчинит себе твое сердце. Серена не могла наделить тебя силой, которую подарю тебе я. Я знаю, что желает твое сердце. Тебе не нужна любовь, ты жаждешь власти, силы, неземной красоты и вечной жизни.

Слезы исчезли. В ее глазах блеснула надежда, а лицо стало сказочно красивым.

— Я знаю твои тайные желания. Только я могу их исполнить. Но сердце Морганы принадлежит мне и, если ты приведешь ее ко мне, то получишь все. Ты будешь темным ангелом зла, которым мечтала стать.

— Нет, моя мать и Серена были родными друг другу, значит, Моргана — моя кровная сестра.

— Это не имеет значения. Вы обе станете вечными. Приведи ко мне Моргану, убей любовь в ее сердце. Замани ее, пусть она узнает всю красоту зла. Приведи ее ко мне, пока она не стала черным ангелом твоего разбитого сердца.

Демон исчез, но его дух поселился в сердце Франсуазы. В этот миг девушка проснулась, дрожа от ужаса. Кошмарный сон до сих пор окутывал дымкой страха растерянные мысли. Что это за сон — такой непонятный и мрачный. Она закрыла свои усталые глаза. Неужели эти кошмары станут преследовать ее всю жизнь.

— Я жду тебя, Моргана, — прошептал демон из мрачных глубин ада, когда белая роза в его руке стала кровавой. — Я буду ждать тебя целых семнадцать лет и знаю, что ты станешь таким же неистовым рыцарем, как и твои жестокие предки. Ты принесешь вампирам много жертв и славы. Твоя красота навлечет на тебя много несчастий.

Серена утверждала, что обычная человеческая любовь погубит меня. Но я ведь не полюбил красавицу Серену, значит, не буду любить никогда. Любовь мертва в моем сердце. Пусть на земле и в аду навеки все решает моя воля. Ты, Моргана, станешь ее орудием.

Обрученная с тайной

Тень тех умерших времен

Сказка колдовства

Ты проклятье, а не сон

Ты моя судьба.

Королева ада

И невеста тьмы

Призрак и отрада.

Роза красоты.

Вечное виденье,

Сказка и кольцо.

Каждое мгновенье

В сердце то лицо.

Синие волны тихого моря шумели, накатываясь друг на друга. Там, так далеко внизу, а казалось совсем близко к ночному замку, к сияющей луне и к белоснежным рукам, лежащим на мраморных перилах высокого балкона. Она стояла в объятиях тихого ветра и ее сверкающая красота, казалась, стала частью самой ночи, но ее не волновало ничего, безразличие сияло на ее лице, а прекрасные глаза смотрели в одной ей ведомую даль, даже колдовское очарование этой тьмы казалось не доносилось до ее сердца, как и ветер, играющий ее длинными волосами- светлым золотом во тьме. Ее лицо было детским лицом маленькой прекрасной девочки, а казалось лицом молодой красавицы, но не роскошь королевских одежд так старила ее, это было горе, затаившееся в глазах. Оно рано открыло перед ней всю суровость и красоту жизни. Кем она была в этом свете мрака, королевой или волшебным ребенком, воплотившим в себе все самое прекрасное, что было в мире, но она сейчас была всего лишь человеком, познавшим горе потери.

Темный силуэт вырос за ее спиной, и перед его мраком, словно луч яркого солнца, сияли синее пышное платье, блестящие волосы и голубые глаза, полные неведомых человеку слез, — печали сердца. Вместе они были светом и тьмой, прекрасной розой и обезображенной смертью, нежным ангелом красоты и самим дьяволом ада, но сейчас миг колдовской ночи соединил их, тот миг за пределами которого кончалась реальность и начиналась легенда, это он делал чудо красоты и мрачное безумие уродства единым очарованием магии.

— Моргана, — прошептал дьявол, и когти его ужасающих рук сверкнули рядом с ней, готовясь лечь ей на плечи.

Уходи, — произнесла она, и в ее детском голосе звучало горе взрослого человека, — я не хочу тебя больше видеть, оставь меня.

— Я не могу, — ответил он.

Она отвела от него свои глаза, и ум самой вечности блеснул в них, они выдавали то, что было в ее душе.

— Это все похоже на сон, — прошептала она, обводя своим безразличным взглядом бесконечные просторы мрачной ночи.

— Да, и это сон самой вечности, — откликнулся он из глубины своего колдовства, — пойдем со мной, Моргана, — произнес он, и его огненные глаза сверкнули неистовым блеском совсем рядом с ее белоснежным лицом, и это был огонь безумия, вспыхнувший рядом с нежностью цветущей розы, — пойдем со мной.- повторил он, — и в этом бархатистом мраке я покажу тебе все очарование твоих снов.

Но она лишь тихо покачала головой, и ее глаза остались бесстрастными.

— Ты не сон — прошептала она, — ты проклятие.

И словно не замечая его, и ничего вокруг себя, кроме своего горя. ее глаза смотрели в одну ей видимую даль.

— Послушай меня, ведь ты можешь стать бессмертной в своей красоте, я открою тебе твой черный дар, я подарю тебе новую жизнь.

— Я этого не хочу — выговорила она, и что-то в ее голосе заставило его насторожиться

— Подумай только, Моргана, ведь я мог бы стереть все твое горе.

— Оно вечно, — твердо сказала она, но он лишь насмешливо покачал головой.

— Нет, — вырвалось у него.

— Пойдем со мной, — прошептал он ей, и она невольно пошла за ним на старое морское кладбище.

— Решайся, Моргана, — прошептал демон, но в ее глазах светилось сомнение.

В этот миг красивый всадник обернулся, ему показалось, что сама беспросветная колдовская тьма леса позвала его по имени. Это имя было известным и многим внушало страх. Кем он был, чем он стал, что он собирался сделать теперь. Он был блистающим ангелом красоты и смерти, и через несколько лет он бы стал королем своей страны, но сама жизнь, отнявшая у него тех, кого он любил, сделала его прекрасное молодое лицо лицом ангела боев, непобедимого и сказочно прекрасного. Где-то далеко горел ночной огонь, сам не зная почему, он поехал туда, и вот на старом морском кладбище ужасная картина предстала перед ним: страшное чудовище, склонившееся над маленькой красавицей. Он вырвал ее из его рук, и теперь их разделял его сверкающий меч.

— Не здесь, не сейчас — прошипела сама тьма в его прекрасное лицо, — но мы еще встретимся, молодой принц.

Он смотрел на нее, встав перед ней на колени, и считал себя безумцем, ведь он, не сумевший полюбить ни одну взрослую красавицу, теперь полюбил больше всего на свете прекрасного ребенка, но разве мог он искать в ее прекрасных глазах ответа на свою внезапную любовь.

— Останься со мной, — попросил он, надевая ей на руку свое золотое кольцо, и впервые в жизни он умолял, но она лишь провела рукой по его прекрасному лицу и прошептала:

— Прощай, мой сверкающий ангел.

Он с невыразимой тоской и болью смотрел ей вслед, он знал, что не забудет ее никогда.

Голос призрака

Семнадцать лет спустя

Томительно долгая лесная дорога бесконечной лентой убегала вдаль, но, проезжая по ней, невозможно было не любоваться дивными пейзажами, окружавшими ее. Зелень последних дней лета, тишина и покой, сказочная красота, царившая здесь, делали это место столь волшебным. Длинные ряды деревьев с пушистыми развесистыми кронами, чистая свежесть раннего утра, придавали ему поистине неземную красоту, красоту легенды, красоту сладостных очаровательных грез.

Снова и снова вглядываясь в красоту леса, путник терялся в догадках, почему эти долгие семнадцать лет его боялись и сторонились, называя обителью дьявола. И вправду, было что-то таинственное и пугающее в подчас радостной, подчас мрачной красоте леса. Поговаривали, что в этих местах витает неспокойный дух, нашедший в мрачной глубине леса свой приют. Дух той, что умерла ужасной смертью, чья душа не могла найти успокоения — королевы Серены, самой прекрасной и таинственной девушки, когда-либо жившей на этой земле.

Она появлялась в этих местах в любое время дня и ночи, но особенно часто в мрачную полночь, в угрюмые пасмурные дни, когда тусклый дневной свет не освещает все вокруг, и нет ни тепла, ни жизни, а в серых небесах нет солнечного света. Сегодня выдался именно такой день. Но путник не знал страха. Чего ему, непобедимому рыцарю, бояться, если перед ним трепетали и испытывали благоговейный страх все.

Он был воином, не знавшим поражений, он был принцем, наследником самой могущественной страны. Он сражался на поле боя и проливал кровь, беспощадно убивал своих врагов. Он не боялся тысяч живых соперников, а мертвых и подавно. Его меч не ведал поражения, значит, он не побоится сразиться и с мертвыми. Но что-то в его душе восставало против смерти, против беспощадного кровопролития, против того, чтобы в борьбе за выживание лишать жизни стольких людей.

По своей сущности он был добрым и мягким человеком. Добро в нем пересиливало зло, а любовь — ненависть. Он ненавидел дикую животную вражду, подталкивающую людей убивать друг друга. Но принц тут же отправлялся на поле боя, когда его звали на помощь. Бесконечные войны между двумя королевствами опустошали и уничтожали все вокруг, принося гибель множеству невинных людей.

Его мысли в этот миг занимал призрак королевы. Что же так пугало людей? Призрак обитал в лесу недалеко от кладбища, где покоились ее останки. Чаще всего неспокойный дух видели возле ее могилы.

Он вздрогнул, неожиданно очнувшись от грез. До его слуха донесся шепот, заглушаемый шелестом листьев. Игра воображения? Кто мог зайти в лес, который даже самые смелые обходили стороной. Конечно же, это всего лишь игра воображения. Но нет, кто-то ясно и отчетливо звал его по имени.

— Эдуард, — раздался отчетливый шепот, похожий на шипение ядовитой змеи.

Грива испуганного коня встала дыбом, и, если бы не умение Эдуарда управлять лошадьми, конь понесся бы отсюда прочь, сбросив своего седока. Сильная рука Эдуарда крепко удерживала его за поводья.

— Эдуард, — со стороны кладбища на морском берегу раздался зловещий шепот.

Шепот пробудил в сердце Эдуарда незнакомые ему дотоле чувства, но страха он не испытывал. Голос разума побуждал как можно скорее покинуть это проклятое место, подсказывая, что может произойти нечто, способное в один миг изменить всю его жизнь. Однако непреодолимая сила влекла его к тому месту, откуда доносился голос.

Не колеблясь ни минуты, Эдуард направил своего коня к кладбищу. Со стороны моря повеяло свежестью, послышался плеск волн, разбивавшихся о скалы. Деревья кончились, открыв взору гребешки пенящихся морских волн. На скале, возвышавшейся над простиравшимся внизу морем, лежало небольшое старинное кладбище.

Но что это? Эдуард смотрел и не верил своим глазам. Рядом с одной из могил, у самого обрыва, перед белым надгробным камнем, стояла прекрасная девушка. Стройная, светловолосая, в белом, развевающемся на ветру платье, похожая на призрачное создание, напоминающее пену морских волн. Ее длинные светлые волосы, казалось, отражали солнечные лучи.

Сомнений не оставалось — у могилы был призрак золотоволосой королевы Серены.

Девушка стояла спиной к Эдуарду и лицом к морю.

Эдуард соскочил с коня, привязал его к ветвям дерева и быстро направился к могиле. К его удивлению, она не исчезла, когда он подошел совсем близко, и даже не обернулась, слыша его шаги. Ее окутывала какая-то таинственность, но Эдуард не испытывал страха, наоборот, он ощутил, что его и девушку связывают какие-то невидимые нити.

— Вы настоящая? — спросил Эдуард. Он боялся, как бы она вдруг не исчезла.

— Иногда да, иногда нет, — не оборачиваясь, ответила девушка загадочным красивым голосом, напоминающим шум волн или нежный звон множества маленьких колокольчиков.

Она медленно обернулась, но в ее движениях сквозило что-то воздушное, поистине неземное, присущее бестелесному призраку.

Теперь Эдуард мог разглядеть ее лицо.

О Боже! Как она красива. Тонкие, длинные розоватые губы, изящный вздернутый кверху нос, кожа удивительной белизны. Прекраснее всего были ее голубые глаза, в которых, вероятно, и заключалась тайна ее красоты. Весь ее облик излучал что-то таинственное, загадочное.

— Вы призрак? — вырвалось у Эдуарда.

— Может быть, — уклончиво ответила она.- Я не знаю своей сущности.

Но ее лицо оставалось бесстрастным. Однако было в ней и что-то от живого земного существа, но столь же незаметное и неуловимое, как и тайна, окружавшая ее.

Она ничего не говорила сама, а лишь отвечала на вопросы Эдуарда, но настолько загадочно и уклончиво, что казалась заколдованной. Когда он ничего не говорил, она спокойно стояла и смотрела вдаль, словно не замечая его присутствия.

— Что вы здесь делаете? — спросил Эдуард, надеясь, что она заговорит с ним как обычный человек.

— Жду и вспоминаю, — прозвучал неопределенный ответ.

— Кого? Что?

Вопросы Эдуарда, казалось, не достигали слуха девушки.

— Как мне нравится открывающийся отсюда вид, — произнесла она, кивнув в сторону моря.

Они стояли на головокружительной высоте. Перед ними простиралась гладь моря — то тихая и спокойная, то шумная и бурлящая, вечно изменчивая. Кто знал, что таится в ее непостижимой глубине. Похожими на морскую гладь были и глаза девушки. Девушка и море необыкновенно сочетались друг с другом, оживляя своей красотой заброшенное кладбище.

Неужели это призрак, неужели столь красивое и нежное создание было лишь безжизненным отражением той, что давно умерла, неужели это лишь прекрасная оболочка, а за ней гниль, тлен, прах, гниющие останки. Нет! Эдуард не мог поверить в то, что эта красавица всего лишь призрак, она …, и Эдуард был готов бороться против всего и всех, но не отдать ее назад смерти. Казалось, она настоящая, живая, существующая на самом деле, что стоит лишь дотронуться до нее, чтобы убедиться в том, что она не исчезнет, не растворится в воздухе или морской пене, оставив томящие воспоминания и боль в сердце на всю жизнь. Рука Эдуарда уже почти коснулась ее плеча, как она резко обернулась, заставив его отступить. Неужели она призрак?

— Скажите, вы ведь не привидение! Вы живая! — воскликнул он с мольбой в голосе.

— Сейчас да, — спокойно ответила она, но, кто знает, что случится после захода солнца, оставит ли оно мне эту жизнь или отберет ее, и тогда я стану призраком, вернусь в эти места и никогда не обрету покоя.

Ее прекрасные, но спокойные, как вечно безмятежная глубина моря, глаза смотрели прямо на Эдуарда. Они, казалось, видели его насквозь, и он видел в них бездонную голубую прозрачную, но таинственную бездну моря, глубокого, непостижимого, скрывающего за своей прозрачностью какую-то тайну. Он смотрел в них, но никак не мог понять, о чем же она думает. Ее глаза и лицо ничего не выражали, она была как мраморное холодное изваяние неописуемой красоты. Вдруг Эдуард увидел в них, или это ему только показалось, какую-то тень нежности, и как ее лицо и глаза озарила едва заметная легкая, теплая и милая, но горькая улыбка. Эдуард не верил своим глазам, неужели она улыбнулась ему.

Тут же сквозь серое небо пробился первый луч солнечного света.

— Рассвет зовет меня с собой, — ее задумчивый взгляд устремился в небо, будто бы видел, как быстро и неумолимо из-за туч появляется солнце, она взглянула на могилу и, наклонившись, коснулась рукой земли у надгробного камня.

— Мне пора, — произнесла девушка и медленно и плавно, с какой-то царственной грацией, казалось, не касаясь земли, а плывя над ней по воздуху, она бесшумно прошла мимо пораженного Эдуарда и скрылась за деревьями, подобно ветру бесследно исчезающему в воздухе, не оставляя после себя ничего, кроме воспоминаний.

Эдуард стоял на месте, изумленный, испуганный, ошеломленный, впервые в жизни почувствовавший страх при мысли, что больше никогда не увидится с ней. Она ушла и, быть может, навсегда. Но ему казалось, что он видит ее прекрасное лицо и ее саму: воздушную, загадочную, бестелесную и необъяснимо прекрасную в свежести морских волн. В его голове еще звучали и отдавались ее странные слова, произнесенные необычайно красивым голосом, который вечно будет звучать в его сердце.

Он неожиданно споткнулся и чуть не упал. Что же это было? Эдуард взглянул под ноги. Там лежал серый могильный камень, на котором странными темными впадинами горели высеченные слова: Серена — Игрейна. Эдуард вздрогнул. Неужели она была призраком? Он не мог в это поверить, но тут он увидел пышную белую розу, одиноко лежавшую на могиле. Наверное, ее принесла девушка, призраки не кладут цветы на собственные могилы. Внезапное облегчение, нахлынувшее на Эдуарда, сменило собой неожиданный и непрошенный испуг. Значит, она все-таки была живая.

Внезапно прозрачные капельки росы на нежных белых лепестках превратились в капельки крови. Лепестки розы тоже налились алой кровью, и вот она стала кроваво- красной. Ярким пламенем засверкали буквы имени на надгробном камне. Кровавая молния рассекла небо, и красный свет отразился в красном пламени розы. Эдуард наклонился и оледеневшей рукой провел по буквам имени, высеченным на могильном камне, и прикоснулся к алой розе. И тут острая боль пронзила всего его: его сердце и его руку, будто кто-то ударил острым лезвием кинжала по его запястью. Его кровь горячей струйкой потекла на могилу и пропитала своим теплом холодную землю вокруг розы у надгробного камня. Он посмотрел на свою руку, длинный и окровавленный шрам тянулся по ней. Но это для Эдуарда не имело значения, его взгляд был устремлен туда, где на надгробном камне сверкали буквы имени, рассеченного алой молнией. Эдуарду не надо было оглядываться вокруг, чтобы увидеть, что небо и море тоже стали кровавыми, и пламя крови зажглось над лесом, и как в этом огне небес мелькнуло ужасное пугающее нечеловеческое лицо, когда-то бывшее столь красивым. Пророчество! Это было пророчество. Сам не зная как, но Эдуард понял это, будто кто-то нашептывал ему, что скоро прольются реки крови, и чтобы он уезжал из этого проклятого места, где правит всем лишь один смертельный ужас, предвещающий смерть. Но было уже поздно. Эдуард не мог повернуть назад. Его ноги словно приросли к окровавленной земле. Эдуард закрыл глаза, чтобы не видеть эти волны крови, а когда спустя мгновение открыл их, все уже было по-прежнему. Вновь мрачный, угрюмый, пасмурный день в серых небесах, неуловимая свежесть моря, шум волн, и белая роза на одинокой могиле, буквы на камне которой были снова темными впадинами, ужасающими своей мрачной глубиной. Все здесь было так пусто и одиноко без прекрасной девушки. Она казалась частью этих пустынных мест. Без нее они тут же утрачивали свой волшебный загадочный вид, как призрак, теряющий свою нереальную красоту, постепенно переходящую в непостижимый пугающий ужас и оставляющий глубокую рану в сердце. Сомнений не оставалось. Он встретил призрак — призрак королевы Серены, то прекрасной, то ужасной, и Эдуард познал до конца и ее красоту, и ее ужас. В его мыслях был еще жив образ прекрасной девушки. Теперь он понял, чем же этот призрак так ужасен. Он не отнимает жизнь, что было бы куда проще, он берет в плен душу раз и навсегда. Рана на непобедимой руке рыцаря была глубока, но куда глубже была рана в его сердце — рана, которая не заживет, быть может, никогда. И все же Эдуард не верил в то, что она была призраком. Одно он точно знал, кем бы она ни была, он никогда не забудет ее. И никогда не перестанет любить искренней, нежной любовью ее милые черты.

Рыцарь

Кровавые лучи заходящего солнца роняли свой ярко-красный свет на обагренное горячими ручьями крови поле боя. Куда бы ни падали лучи заходящего солнца, повсюду находили они подобный себе красный цвет — цвет лившейся рекой крови.

Два королевства, два войска вели между собой жестокую борьбу. Их непобедимые силы были равны друг другу. Ни одно из королевств не могло одержать верх над другим. Ни одно из войск не могло победить другое, пока на поле боя не появился он, рыцарь, не ведающий страха и не знающий поражения, тот, чья сила и умение в бою не знали себе равных. Кто он был и откуда, никто не знал. За которое из королевств он сражается? На его сверкающих, как солнце, доспехах был герб одного из могущественнейших королевств. К его правой руке, с такой отвагой сжимавшей тяжелый меч, была прикреплена сверкающая ярче лучей заката прядь золотых волос, знак дружбы, а, может, и любви самой властной и прекрасной девушки во всем мире — королевы Морганы.

Он сражался, как никто другой, будто волшебной непобедимой силой был наделен его тяжелый меч, острое лезвие которого сверкало то здесь, то там, неся за собой победу. И правда, какой-то колдовской неведомой мощью обладал этот рыцарь. Сильный, смелый, храбрый как никто другой. Он и меч в его непобедимой руке способны были одержать верх над любой мощью противника, даже такой, как войско короля Зеда.

Не успело зайти кровавое солнце за горы, как этот день стал днем полной победы для короля Дага, благодаря неизвестному рыцарю. Ужасным было поле сражения после битвы. Кровь, агония, смерть теперь царствовали здесь, сочетаясь с багровым заревом заката, но такова была цена победы, в этот раз доставшейся Дагу. Теперь, как истинный победитель, стоял он во главе своих войск над трупом побежденного врага. Ничто никогда не удовлетворяло его так, как это зрелище. Пламенные лучи заката, как они сочетались с кровью, заливавшей все вокруг, гибелью его врагов, предсмертной агонией побежденных. Ликованию Дага мешало сознание того, что победа принадлежит не ему, а неизвестному рыцарю, превосходившему силой самого Дага. Даг с завистью и восхищением смотрел на величественного рыцаря, все еще державшего в руке обагренный кровью меч.

— Ты ведь рыцарь Морганы? — спросил Даг, с умышленным презрением взглянув на незнакомого рыцаря, на руке которого сияла, сплетенная косичкой, прекрасная шелковистая прядь светлых волос — знак расположения красавицы Морганы, который и сам Даг так бы хотел иметь.

Не ответив ни слова, незнакомец сделал несколько шагов вперед и неторопливо снял шлем, и тут по его плечам нежными волнами рассыпались прекрасные светлые волосы, подобные сиянию золотистого света. Дагу приветливо улыбнулось чудесное красивое лицо, столь очаровательное в своей загадочной красоте и что-то скрывающей улыбке, таящей за своей нереальной красотой что-то страшное и, быть может, злое.

— Моргана! — вырвалось у Дага.

— Я же обещала свою помощь, — произнесла она. Зловещая улыбка на мгновение озарила собой ее прекрасное лицо. В этот миг, казалось, что-то злое и надменное скрывалось за насмешливым спокойствием ее голубых глаз, будто теперь они были прозрачны лишь для вида, но мутным и смертельным для ощутившего их холод на себе, омутом, спокойным на поверхности и гибельным, едва в него попадешь.

— Как я могла не помочь! Ведь отчасти эта война и из-за меня, хотя я этого не желала, — добавила Моргана, и в этот миг откровения она кинула вопрошающий взгляд на Дага, такой прекрасный и в то же время таинственный.

Даг поспешил отвести свои глаза, боясь, что Моргана, дочь королевы-колдуньи, и вправду сможет своим бесстрастным взглядом прочесть все его мысли. А ведь ему надо было прятать их подальше даже от самого себя, ведь его сердце восставало против них, но он обещал Ему, что исполнит все, и обязан был сдержать обещание. Да! Эта война длительная война за первенство между двумя королевствами имела в последнее время еще одну побудительную причину, борьбу за любовь Морганы. Той Морганы, доверие которой Даг теперь хотел предать. И теперь же он боялся выдать свои собственные мысли под испытующим взглядом Морганы. Вдруг она каким-то колдовским способом проникнет в его мысли.

— Зед мертв, — произнес он, желая найти любой предлог, чтобы хоть как-то прервать гнетущее молчание.

— Жаль, — оборвала его Моргана, — Зед был достойным противником, он не был способен предать…

Она замолчала, но ее вызывающе спокойные глаза смотрели на Дага все с тем же испытующим выражением. Даг больше не мог выдержать. Ее спокойное молчание говорило за нее красноречивее любых слов. Он должен был обмануть Моргану, оттянуть время или сказать что-то, что оправдало бы его в ее глазах.

— Ты ведь убила Зеда, — сказал он, — и теперь я тоже твой слуга.

— А чем ты это докажешь? — проговорила она, своим неожиданным вопросом снова ставя Дага в тупик, выбраться из которого теперь уже было невозможно.

— Ты молчишь? — спокойно произнесла она, и в ее глазах мелькнуло выражение холодного триумфа, — хорошо, тогда я докажу тебе, что я твоя повелительница.

Не говоря более ни слова, Моргана вытащила окровавленный кинжал из трупа Зеда. Она посмотрела на него, его красная сталь, казалось, становилась тем острее, чем больше крови омывало клинок.

— Он не подвержен все разрушающей силе времени, — произнесла она, проведя рукой по кинжалу, — и он не ржавеет от крови, а лишь становится острее. Чем больше веков пройдет, тем смертоноснее он станет, и будет жить даже тогда, когда все вокруг превратится в прах. Разве он не лучшая судьба?

Еще мгновение Моргана рассматривала кинжал, а затем молниеносным движением руки вонзила его в сердце Дагу.

— Теперь я повелительница твоего народа, — сказала она, когда окровавленный труп короля-предателя с шумом упал на землю рядом с трупом Зеда. Оба они были королями и злейшими врагами друг другу, и вот теперь лежали вместе на одной могиле из пропитанной кровью травы. За свою кровожадность они заплатили собственной жизнью. Один из них погиб как воин, другой — как предатель от руки той, кого он собирался предать. они были такими разными эти два короля, объединяло их лишь то, что каждый из них по-своему любил Моргану, и умерли они оба от ее руки.

Могла ли она полюбить кого-нибудь из них? Нет! Она не считала их достойными своей красоты и своего ума, они не могли помочь ей победить то зло, которое время от времени незаметной скользкой тенью прокрадывалось в ее душу. Лишь один из встречавшихся ей молодых людей запомнился ей надолго: рыцарь, который своими странными словами будил какие-то дремлющие в ней, непонятные ей самой, но сильные чувства, и который через миг мог стать ее противником на поле боя.

С самого начала Моргана разгадала замысел Дага. Не в первый раз ей приходилось думать над планами врага и, разгадав их, убивать его с холодным бесчувствием, вытащив смертоносный кинжал из трупа противника. Ей пришлось стать воином и скрывать доброту своего сердца за ледяной холодностью. Стать королевой огромной страны было нелегко, если ты маленький ребенок, еще не знающий жестокость жизни, детские грезы которого были разрушены беспощадной смертью, погубившей всех родных. Теперь ребенок, стал непобедимым воином, первой красавицей и королевой, обладавшей острым умом. Жизнь заставила ее стать такой. Ее путь к власти и жизни, которую хотели отнять у нее со дня рождения, был обагрен кровью, омрачен ранней внезапной смертью ее матери и гибелью отца, убитого неизвестным врагом. И зло мира, обрушившееся на ее голову, научило Моргану всем мудростям этой земли. Ее доброе сердце ожесточилось, и в борьбе с врагами Моргана превращалась в беспощадного дьявола, хотя в глубине души ей самой было противно подобное превращение.

Погруженная в свои мысли, Моргана не заметила, как за ее спиной неожиданно появилась фигура какого-то высокого мощного рыцаря. Она не вздрогнула и даже не обернулась, когда тяжелая рука легла на ее плечо, и мягкий, но способный из своей мягкости в любой миг превратиться в жесткую твердость, голос спросил:

— Все хорошо?

— Все, как обычно, — спокойно ответила Моргана.

Она с горькой улыбкой смотрела на окровавленное поле боя, на котором уже начали появляться ее рыцари, и свидетельством тому был Гийом, стоящий за ее спиной. Он помогал ей, когда она была еще беззащитным ребенком, оставшимся без родителей. Власть, доставшуюся ей по наследству, еще надо было удержать, иначе, она в любой миг грозила принести ей смерть, как принесла ее отцу. Тем, что неизвестный загадочный враг до сих пор не убил ее так же таинственно, как и ее отца, она была обязана помощи Гийома и еще Артура, несомненно, любивших ее, как собственную дочь, но скрывавших от нее какую- то пугающую тайну.

Гийом был также лучшим другом Морганы, которому она, безусловно, доверяла.

— Все, как обычно, — повторила Моргана, весело улыбнувшись Гийому, но за ее радостной улыбкой таились гнетущие мысли о том, что ее обычная жизнь — это приключения, драки, поединки, из которых она всегда выходила победительницей, оставляя множество убитых.

Внезапно Моргана мигом очнулась от своих мыслей. Необходимо было подчинить себе остаток войска Даго. Она не могла превращаться в мечтательницу здесь, на поле боя, она должна быть воином, королевой, должна проявить свою власть.

— Отныне я буду вашей королевой, — крикнула Моргана, обращаясь к остаткам войска Дага, поднимая высоко над головой меч в своей руке, символ ее власти, — и вы будете повиноваться только мне, как и народ Зеда.

Вокруг наступила тишина, в сердцах народа еще жила память о старых королях, но никто не осмеливался противиться могущественной королеве и ее только что прибывшему войску. Закаленным в битвах воинам пришлось склонить колени перед ней, своей новой повелительницей.

— Убить тех из рыцарей Зеда, которые будут противиться, — крикнула Моргана Гийому.

— А Зед? — в недоумении спросил Гийом.

— А он, — произнесла Моргана, думая, как лучше все объяснить, но вдруг в ее голову прокралась волнующая мысль, взбудоражившая ее сердце. Ногой она толкнула окровавленный труп Зеда и шутливо добавила:

— Пусть отправляется туда, где повелителем мой отец.

Она улыбнулась, довольная своей шуткой, но Моргана еще не знала, что ей будет стоить эта шутка. Не знала, сколько горестей и испытаний готовит ей тот мир, за гранью которого начинается земля и небо, и имя которому ад.

— Убить всех непокорных, — отдала Моргана свой последний на сегодня приказ, который тут же бросились исполнять ее рыцари. Она еще раз окинула взглядом поле боя: страшное и окровавленное, но прекрасное в глазах победителя. Но вдруг у нее под ногой что-то хрустнуло, заставив ее, с присущей ей чуткостью и быстротой мгновенно обернуться. Она стояла между трупами двоих королей, но теперь в них появилось что-то странное, и если бы она не знала наверняка, что они мертвы, они бы показались ей живыми, и не только они, но и убитые воины, лежавшие рядом с ними… Они все были похожи на живых, будто только что восстали из царства мертвых и обрели жизнь, которая вновь завладеет ими после их недолгого сна. Да, это можно было назвать сном, но только не смертью. И это было похоже на… на воскресение. Внезапно в окровавленной траве блеснуло что-то, что-то напоминавшее собой золотую искру. Моргана наклонилась и подняла с земли загадочную вещицу. Это был золотой крестик, схожий по цвету с ее волосами, крестик со странной овальной капелькой сверху, похожей на каплю крови. Моргана присмотрелась, теперь ей казалось, что это, и вправду, острый кинжал с запекшейся на нем кровью. Он был ослепительно золотой и как молния сверкал во внезапно наступившей темноте, и кровь капала с него, кровь, заливавшая собой все вокруг. Но тут на форе темного неба, казалось, совсем близко, появилось ужасное белое лицо, прикрытое монашеским облачением, и что-то неземное, пугающее и страшное было в этом смертельно бледном лице со впалыми внутрь него, пустыми, ничего не выражавшими, но страшными глазами, будто бы адская злоба и коварство дьявольского ума наполняли их, и они невидящим, но испепеляющим взглядом, зиявшим из глубины похожего на белую маску лица смотрели на Моргану и, казалось, видели насквозь ее всю: ее чувства, ее мысли, ее мечты. Она в испуге отпрянула, не желая даже выносить на себе этот взгляд. И тут он рассмеялся, но его губы не шевелились, а странный, жуткий, глухой смех доносился откуда-то из глубины — непонятной и непостижимой.

— Это мой дар тебе, Моргана, — зловещим голосом произнес он, едва шевеля своими белыми, как снег, губами. И столько зла было в его голосе, и в его лице, и в том, как странно он произнес ее имя. Она не могла оторвать взгляда от этого лица, оно околдовало ее, гипнотизировало и читало все ее мысли… и смеялось над ней смехом торжества.

— Моргана, — вдруг раздался голос позади нее, — Моргана.

Она мгновенно очнулась от непонятных странных грез. Она снова увидела лучи заката, разлившегося по голубому небу, свет и зелень травы. Но теперь все казалось ей каким-то другим, изменившимся, отчужденным, как и краска заката теперь была для нее отражением пролитой крови. В ее мыслях был до сих пор жив ужасный призрак и его пугающие слова: «Это мой дар тебе, Моргана!»

Что же он хотел этим сказать? Моргана крепко сжала в своей руке золотой талисман, единственный ключ к разгадке тайны.

— Моргана, — повторил подбежавший к ней Гийом, и его озабоченный голос окончательно пробудил ее, вернув в этот мир из кошмарного сна. — Что делать с пленниками?

— Убить их, — Моргана хотела идти дальше, но Гийом остановил ее.

— Среди них есть самые могущественные вельможи и принц Эдуард.

— Принц Эдуард?! — Моргана удивленно уставилась в темные глаза Гийома. — Пусть добьют и его, — снисходительно проговорила она.

— Но его нельзя убивать, — возразил Гийом, вновь останавливая Моргану. — Он наследник страны Мойи, а может быть, уже и ее король и…

— Что еще?

— Он был за тебя тогда давно, это помогло тебе.

— Мне все равно.

— Но за него дадут любой выкуп, даже ключ к давно забытой тайне, ведь она нужна тебе…

— Я узнаю ее сама, — отрезала Моргана, и со всей настойчивостью своего голоса добавила, — убить его немедленно.

Вдруг в толпе пленников, окруженных рыцарями, она увидела смутно знакомое лицо белокурого пленника.

Неожиданной искрой в ее памяти сверкнули воспоминания: свежесть моря, роза, кладбище, прекрасный рыцарь, явно направлявшийся на бой с ее союзниками, и как все враги Морганы, потерпевший поражение, превратившись в ее пленника.

— Стой! — крикнула Моргана Гийому, и после минутного колебания произнесла: — Оставить ему жизнь, пусть живет.

Какая-то тень светлой печали мелькнула в ее душе, и тут же острая боль пронзила ее сердце, всю ее, а также сжатую в кулак руку. Она разжала пальцы, крестик по-прежнему был в них, но теперь там появилась кровавая рана, и алая кровь обагрила то, что мгновенье назад было крестиком, а теперь стало миниатюрным острым кинжалом, если надо способным убивать человека. И снова ей показалось, что она видит лицо: страшное, пугающее, мертвенно-бледное, но теперь оно шептало ей.

— Ты еще все думаешь, Моргана.

Она с силой сжала странную вещицу, символ новой тайны, увлекающей ее за собой.

Тайны замка

Поздняя ночь принесла с собой грозу на прекрасный королевский замок. Огромный и величественный, хранящий в себе все тайны тех веков, которые пережил. Множество лет год за годом оставляли в нем свои следы, радостные и прекрасные, мрачные и угрюмые, суровые и счастливые. Гнетущие тайны, окружавшие замок, придавали особый оттенок загадки его славе и величию.

Даже в эту ужасную грозу башни замка как-то особенно выделялись на фоне мрачного неба. В эти мгновения, когда он был освещен молнией, или мрачная темнота накрывала его вместе с раскатами грома и потоками дождя, он, и вправду, казался замком тайны.

Хотя сейчас снаружи все в нем ужасало, внутри замка все было спокойно и хорошо, и так отличалось своим уютным теплом от пугающего холода грозы.

Там, внутри, в эту мрачную холодную грозовую ночь все было освещено мерцающим пламенем свечей, покои замка были заполнены людьми, звучала приятная музыка.

Что-то нравилось Моргане в таких спокойных вечерах, когда за толстыми стенами замка бушевало ненастье, а в нем царили тишина и покой. Сегодня все вокруг для нее было наполнено чем-то необычным и совсем черным. Будто бы вот-вот эта оболочка спокойствия лопнет под натиском чего-то ужасного. Ее прорежет нечто неожиданное и страшное, и даже грозящее ей самой. В тишине как будто витало предчувствие опасности, о чем-то предупреждавшее ее. Оно не давало ей покоя своей непостижимостью и невероятностью. Мысли о том, что все это может, и вправду, оказаться реальностью, мучили ее.

Моргана не понимала, чему можно было приписать эти думы: кошмарным снам или действительности. Лишь одно казалось правдой: какая-то неведомая сила пытается разрушить все добро ее души, заменив его своим злом. Кто-то предупреждал

ее об опасности, невероятной и невозможной, но все же существующей.

Погруженная в свои мысли, она тихо и неподвижно сидела у огня, полыхавшего в камине. С недавних пор Моргана начала любить одиночество и в то же время ненавидеть его за то, что оно приносило с собой странные мысли, пугавшие е предостерегавшие ее.

Еще непонятнее была для нее история ее матери. Ее мать-королева Серена. Что она знала о ней? Ровным счетом ничего. В то же время Моргана понимала, что история ее родителей была самой страшной и до сих пор неразгаданной тайной замка. Интересно, узнает ли когда-нибудь кто-нибудь, как умерли ее родители. Моргана задумалась, и сама не заметила, как до боли сжала в своей руке золотой кубок с вином. Думая о погибшей королеве, она не замечала ничего вокруг себя. Ее мать была легендой в стране, слава о легендарной красавице распространилась по всему миру. Говорили, она была сказочно красивой, но умерла в расцвете молодости, и ее ужасная смерть до сих пор была окружена тайной, как и гибель в бою отца Морганы. Моргана отчасти не верила в это. Ведь ее отец-король был отважным рыцарем, и в битве он был непобедим. Она знала, что даже если бы он один сражался с множеством врагов, из битвы он бы вышел победителем. Но если он был убит не в бою, а предательским ударом в спину? Как бы хотелось Моргане отомстить за него, а также за смерть матери. Если бы только она знала кому! И если бы только она могла разгадать тайну их преждевременной смерти. Больше всего Моргану привлекала ее мать. Как бы ей хотелось хоть раз увидеть ее, узнать ее неземную красоту, ее обаяние, ее смелость. От кого-то до Морганы дошел слух, что она, возможно, была отравлена с помощью алого платья, пропитанного ядом, Тем не менее, Серена оставалась вечной тайной, неразгаданной никем.

Вдруг Моргана вздрогнула, и все мысли мигом покинули ее, осталось лишь одно напряженное ощущение, будто бы в зале был кто-то или что-то, искавшие ее.

— Моргана, — услышала она чей-то голос, прошептавший ее имя.

Кто это был? Артур или Гийом? Нет! На это было не похоже. Голос казался странным, нечеловеческим.

Моргана оторвала глаза от огня и подняла их вверх. На мгновение ей показалось, что она видит какое-то прекрасное женское лицо, такое знакомое и в то же время чужое, обрамленное светлыми или, быть может, темными, но неразличимыми в свете огня волосами, и странную фигуру в легком, воздушном платье. Видение исчезло так же внезапно, как и появилось, и единственное, что оставалось Моргане — это со смешавшимися от неожиданности испугом и удивлением оглядываться по сторонам, но ничего больше не было видно в неясном свете огня, полыхавшего в камине.

Что же это было за лицо, показавшееся и исчезнувшее, и, казалось, хотевшее ей что-то сказать, о чем-то предупредить или позвать с собой. Может быть, это было всего лишь воображение. Но нет. Моргана действительно видела это лицо и не во сне, а наяву, не в мечтах, а в действительности. Единственное, что Моргана не успела сделать — это, как следует, рассмотреть его. Оно ей было знакомо, кого-то оно напоминало ей.

Вдруг со стороны двери донесся какой-то шум, и Моргана мгновенно устремила свой взгляд туда. Она заметила темную женскую фигуру, в легком полупрозрачном платье, на которое мягким покрывалом спадали черные волосы. На этот раз Моргана приготовилась действовать. Ей надоели призрачные видения, за которыми, она была уверена, скрывалось нечто другое. Все указывало на то, что перед Морганой, в другом конце огромной залы, стоял призрак, но она отказывалась в это верить.

Похоже, странная фигура заметила, что кто-то следит за ней. Мимолетной стрелой она выскользнула из залы, хотя ее движения были тихи и неслышны. Что же это было за странное видение, или тот, кто притворялся видением, хотел свести Моргану с ума. Отставив кубок с вином, Моргана выбежала из залы. Она на мгновение остановилась. В темном пространстве замкового коридора, освещенного лишь светом свечей, все было спокойно… Но что-то указывало на то, что спокойствие воцарилось всего лишь миг назад, после того, как быстро и стремительно здесь кто-то прошел и скрылся за нескончаемым лабиринтом коридоров замка. Его стремление скорее скрыться еще угадывалось вокруг, не давая воцариться полной тишине. Даже не задерживаясь на месте, Моргана быстро помчалась за тем, шаги и фигуру которого она будто бы угадывала в тишине. Она чувствовала отчаянное желание поскорее скрыться того, по чьим следам шла. Хотя, может быть, она преследовала лишь призрак, но, может быть, и нет.

Она быстро бежала по извилистым коридорам, желая отыскать нарушителя своего покоя. Свет многочисленных свечей ровно падал на ее путь, вместе с ним освещая красивые статуи и рыцарей, соприкасавшихся с каменными стенами, украшенными прекрасными гобеленами. Моргана не замечала того, какой красотой и таинственностью было наполнено все вокруг. Ею руководило единственное желание разгадать одну из многих тайн замка, и, преследуя таинственную тень, она углублялась все дальше в лабиринт коридоров замка. Ей показалось, что невдалеке, за поворотом, она видит чью-то тень. Моргана схватила первый попавшийся подсвечник и посветила в темноту. И правда, за поворотом, взметнувшись, мелькнула чья-то тень и мгновенно исчезла. Моргана кинулась туда, но там ничего не было. Что же случилось? Она явно видела какую-то тень. Или это была всего лишь игра воображения. Вдруг что-то прыгнуло мимо Морганы. Она вздрогнула, на миг испугавшись, но тут же перевела дух. Это была всего лишь красивая ухоженная кошка, любимица всех обитателей замка, немного развеивающая его мрачную таинственность, но не до конца.

Моргане почудилось, будто что-то с настойчивой силой влечет ее вперед. Она пошла туда, подчиняясь внезапному порыву, навеянному ей чем-то непонятным, против своей воли. Она шла медленно, но неуклонно и даже не понимая, куда идет, зная, что она должна туда идти, как будто бы это было во сне, когда что-то повелевает ею. Она оставила позади себя несколько поворотов коридора и винтовую лестницу, ведущую вниз, и остановилась у темного хода в одинокую башню. Все было наполнено тишиной и покоем, и, казалось, даже свечи горели здесь тише, чем везде. На стене, перед каменной лестницей, ведущей в башню, одиноко висел гобелен с изображением красивой молодой девушки. Моргана подняла подсвечник выше, чтобы лучше рассмотреть черты ее лица. Королева смотрела и не верила своим глазам. Сейчас ей казалось, что она видит свое отражение в зеркале, но настолько преобразившееся, что его было почти невозможно узнать. Это были те же волосы, те же губы, те же глаза, но теперь в них появился какой-то странный блеск, придававший ей столько красоты. О, Боже! Теперь Моргана поняла, почему никто не заходил в эту башню. На гобелене был выткан портрет ее матери — королевы Серены. Как она была похожа на нее, и это невозможно было отрицать. Моргана и Серена были, как две капли воды, так похожи и в то же время так сильно отличались. Одна была как бы из чистой и прозрачной воды, а вторая из мутной, смешанной в своей красоте с чем-то странным и пугающим.

Как бы ей этого ни хотелось, Моргана не могла больше смотреть на лицо умершей, неодолимая сила влекла ее дальше, к винтовой лестнице, которая вела в старую башню, башню тайны и страха.

Моргана не могла противостоять стремлению пойти туда, чтобы ее там не ожидало. Первая ступень лестницы осталась позади, и Моргана уже хотела идти дальше, как вдруг сзади послышались какие-то странные звуки, будто бы чей-то тихий разговор, доносившийся из приоткрытой поблизости двери. Сама не зная почему. Моргана внезапно заинтересовалась услышанным, ей показалось, что это не просто разговор, уж слишком много было в нем необычного, да и кто бы решился зайти в эту часть замка, когда все боялись и сторонились ее. Весь интерес к старой башне вмиг исчез, уступая место внезапному стремлению к неизведанному. Моргана поставила подсвечник рядом с другими и тихо, крадущимися шагами подошла к двери, приоткрытой вовнутрь. она быстро скользнула мимо нее и прислонилась к стене, чтобы оставаться незамеченной. Моргана прислушалась.

— Пошли мне ветра, — раздался из комнаты чей-то красивый, но в то же время зловещий голос, — пошли мне демонов, чтобы знала я…

Затем голос замолк. Сколько Моргана ни прислушивалась, больше она не могла расслышать ничего. Либо там царила тишина, либо говорили очень тихо. Моргана судорожно держалась за ручку, боком прислонившись к двери. Хотя профиль ее лица четко вырисовывался в комнате, она была уверена, что внутри ее никто не видит. Королева всмотрелась в темноту комнаты, где в тусклом свете свечей четко вырисовывалась фигура стройной девушки в легком платье, с длинными черными волосами, и руками, поднятыми вверх в немом жесте колдовства. Девушка стояла к ней спиной, и Моргана не могла рассмотреть ее лица. Ей казалось, что она уже давно знала эту девушку. Ее голос казался Моргане давно знакомым, но мелькавшие в нем зловещие нотки, сильно изменили его, придавая ему какой-то необычный оттенок, не дававший узнать свою хозяйку.

— Я призываю тебя, явись! — внезапно воскликнула девушка, и Моргане не надо было видеть ее лица, чтобы понять, что ее глаза в этот миг сверкнули, придавая ей то самое мистическое выражение, как и в простертых к небу руках. С ее словами все свечи вокруг огромной книги, лежавшей на возвышении перед девушкой, и даже огонь в двух огромных каминах — все вспыхнуло ярким пламенем. В комнату ворвался страшный ветер и вместе с ним что-то необычное, уменьшившее все вокруг. Моргана. как вкопанная, стояла у двери и с ужасом смотрела, как все вокруг непонятным образом менялось, и теперь это была даже не комната, а бесконечная вселенная, не имевшая границ. Потолок исчез, стены тоже, и вместо них появилось голубое небо, покрытое легкими облаками, смешанных с темным кровавым светом, а пол, покрытый коврами, превратился в каменное песчаное дно пещеры с пятиконечной звездой в середине него и молнией, прорезавшей небо. Все это было столь нереально и так пугающе, четко вырисовывался на этом фоне силуэт девушки, воздевавшей руки к кровавому небу. В одно мгновение на него набежали тучи, сменившие собой белые облака, и девушка, стоявшая посреди неизмеримого пространства, казалось шептала какие-то странные заклинания, ужасные в шуме ветра. Ее волосы разметались по плечам. Легкое платье развевалось на ветру, подобно волнам моря во время шторма. Она не прекращала кричать свои заклинания в такт нарастающему шуму ветра.

— Приди! — прокричала она, и в этот миг все стихло. Это снова была комната: темная, полупустая, наполненная неясным светом свечей, теперь почему-то горевших неестественно ярко.

— Приди! — повторила девушка, стоявшая спиной к Моргане, и все в комнате на миг озарилось яркой вспышкой света. В середине нее, рядом с девушкой, по другую сторону развернутой книги, появился клубок серебристых сверкающих искр, который принял неясные очертания темной фигуры, в монашеском облачении. Из глубины черного капюшона горели красные злые глаза.

Моргана стремительно метнулась назад и прижалась к двери. Она затаилась, это странное существо стояло лицом к ней, и она боялась, что оно могло заметить ее, или то, как мелькнула волна ее волос, ведь и в темноте они сияли ярче золота, хоть и были светлыми днем. Именно это мешало ей шпионить или пробираться в лагерь врага, ведь несмотря на ее опыт, ее могли опознать по ее красоте, по блеску ее волос и по то ясно-голубым, то зеленоватым глазам. Но Моргана была воином и опытным шпионом. Если бы даже ее обнаружили, то она сумела бы защитить себя мечом, но иметь дело с колдовством ей бы не хотелось, здесь нельзя было попасться. Моргана насторожилась, желая понять, заметили ее или нет, но в зале не было никаких признаков подозрения, а Моргана почувствовала бы его, в бою это становилось второй натурой любого шпиона и особенно столь опытного, как Моргана. Боком она плотно прижалась к двери, и таким образом она могла видеть все происходившее в зале. Там все осталось неизменным. Свет свечей, темнота, книга и две фигуры по обе стороны ее, одна из них стройная и прекрасная, а вторая неясная и пугающая, что-то таящая в себе. Не зная почему, но Моргана твердо была уверена, что внешность странного существа была лишь прикрытием его настоящего облика: красоты или уродства, или, быть может, воплощение всего земного страха.

— Ты звала меня? — прошипел он, обращаясь к девушке.

— Да, повелитель, — ответила она, сложив руки на груди в жесте почтительного поклона.

— Будь осторожна, — произнес он, — ты не должна призывать меня, это опасно, я должен повелевать миром теней и другим миром, и они оба, как и мир за гранью этого, сильны и непредсказуемы, я должен сдерживать их мощь, так велит Бог, иначе она может выплеснуться через край и залить своим злом вселенную. Я не могу так часто являться на землю, моя власть здесь не велика, ее защищает Господь, он сильнее всех, и его мощь сильнее моей, он непобедим, мы можем встречаться только на границах ада и рая, и за пределами земли.

Его глаза вспыхнули чем-то жестоким и злым.

— Ты вспомнила мое поручение? — спросил он.

— Я не могу, — произнесла девушка, и в ее холодном и спокойном голосе послышалась нотка отчаяния, — не могу, — повторила она. — Мы с ней одной крови, и пусть между нами есть кровная вражда, но есть и кровное родство, а если есть оно, то значит, есть и любовь…

— Ты должна привести ее ко мне, — оборвал ее он, и теперь в его странном глухом голосе прозвучал приказ, — ее душа принадлежит мне, я не могу больше ждать: или теперь или никогда… слезы крови жаждут новой жертвы, а мне нужна она. Это обещание и клятва… и пророчество. И ты приведешь ее ко мне. Вместе мы воскресим дух той, которую ты любила, а я всего лишь возьму то, что принадлежит мне.

— Нет! — крикнула она, и что-то с рычанием бросилось на девушку.

Больше Моргана не могла этого выносить. Она хотела узнать, кто эти двое, и о какой тайне они говорят.

Девушка теперь была вполне реальной, а этот незнакомец, неужели он был призраком. Невозможно, хотя лучше бы было все осмотреть здесь завтра вместе с Гийомом и Артуром, а не очертя голову бросаться в новую западню, но Моргана привыкла к риску. Набравшись смелости, она резко открыла дверь, и тут ей показалось, что она видит какую-то ужасную гримасу отвратительного чудовища, склонившегося над девушкой, по волосам которой теперь стекала кровь.

— Нет, — прорычала ужасная тварь, и на мгновение она увидела, как в нем мелькнули прекрасные черты необыкновенно красивого человека. — Нет! Не смотри на меня!

Нечто ужасное и огромное взметнулось в проблеске ослепительного белого света и тут же исчезло. В комнате вновь воцарилась тишина. Теперь комната была наполнена светом и казалась вполне обычной. Ни книги, ни заклятий, ни страшного чудовища — все исчезло. Осталась лишь девушка, стоявшая перед окном. Моргана вошла. Она почти бегом добралась до девушки и прикоснулась рукой к ее плечу. Та обернулась. Она была человеком, вполне реальным и очень красивым.

— Франсуаза!? — воскликнула Моргана, но ее удивление тут же сменилось подозрением. — Что ты тут делаешь?

Та не отвечала, ее лицо, бывшее обычно бесстрастным и спокойным, было теперь испуганным и изумленным.

— Ты одна? — спросила Моргана, но однозначный ответ девушки показался ей странным.

Минутное молчание, быть может, раздумье и вполне очевидный ответ.

— Конечно, кто еще может здесь быть?

— Что ты здесь делаешь? — повторила свой вопрос Моргана.

— Я иногда захожу сюда, — сказала Франсуаза с присущим ей обычным спокойствием, — Я слежу за этой частью замка, сюда никто никогда не заходит, а если не присматривать за покоями, то все быстро придет в запустение.

— Так сюда никто не заходит? — Моргана заглянула в глаза Франсуазе, пытаясь понять, о чем же она думает. — Значит, поэтому ты так удивилась, увидев здесь меня.

— Я удивилась, увидев вас в этой части замка, — подтвердила она, — понимаете ли…

Она замолчала, не желая или боясь говорить дальше.

Моргана хотела сказать что-то еще, но тут из старой башни донесся какой-то шум.

— Что там? — спросила Моргана и, не дождавшись ответа, хотела броситься к башне, но Франсуаза удержала ее.

— Пожалуйста, не ходите туда, — попросила она и было что-то такое странное, умоляющее и даже не присущее ей в интонациях ее голоса, что-то, что заставило Моргану послушаться.

— Что это за место? — спросила Моргана, вырывая свою руку у испуганной Франсуазы.

— Ну, это… — она запнулась.

— Что?

— Там жила покойная королева… и там же… она умерла.

— Как? — Моргана насторожилась. — Как она умерла?

— Уже поздно, — Франсуаза выглянула в окно, где на темном небе сверкнула молния. — После бури будет полнолуние, — загадочно произнесла она.

— Что? — Моргана решила продолжить свой допрос, но тут Франсуаза повернулась к ней. В ее глазах горело что-то спокойное, но не человеческое, а с левой стороны шеи, из двух маленьких ранок, горячей струйкой сочилась кровь.

— Ты права, — прошептала Моргана, не желая, чтобы по ужасу в ее глазах, ее открытие стало замеченным, — уже поздно, и, я думаю, пора спать.

— Позвольте мне проводить вас, — неожиданно попросила Франсуаза.

— Конечно, — Моргана быстро вышла из комнаты, где увидела столько необычного даже для себя, испытавшей в жизни множество приключений.

Быстрой тенью Моргана проскользнула по длинным коридорам и комнатам замка к своей спальне, не переставая думать о таинственном происшествии этой ночи.

— Она такая необычная, — произнес Гийом, посмотрев на прошедшую мимо Моргану, — к тому же, — продолжил он, обращаясь к своему собеседнику Артуру, — она такая красивая и такая странная.

— Да, — согласился Артур, — да, и она напоминает мне…

Он внезапно осекся, будто бы хотел что-то произнести, но не мог.

— Серену, — подсказал Гийом и вздохнул.

— Даже сейчас, через столько лет, я не могу заставить себя произнести ее имя, — и с этими словами Артур задумчиво уставился в пустоту, будто бы вспоминая ту, краткая жизнь которой была так похожа на обворожительную песню сирены, ту которая была неразгаданной тайной красоты и очарования, ту, которую он так горячо любил всю свою жизнь и продолжал любить ее теперь, мертвой или живой, призраком или человеком, ангелом или дьяволом.

Воспоминания короля

За окном по-прежнему шумела гроза, и именно поэтому огромная спальня сегодня казалась, как никогда, уютной.

Моргана подошла к широкой кровати под густым балдахином и уже хотела лечь, как вдруг увидела странную маленькую книжечку. Она взяла ее и, открыв, прочитала первые строчки. Это была не совсем книга, скорее, сборник записей, сделанных наспех широким размашистым почерком, будто человек писал в крайней спешке, как осужденный перед казнью пишет последнее признание в грехах, чтобы очистить совесть. Больше всего ее смутило то, что признания были подписаны именем умершего короля и скреплены печаткой с его перстня. Для чего королю самому вести какие-то записи. Ведь есть советники, министры, грамотные монахи и архивариусы, составляющие тексты грамот и указов. Может, король спешил записать что-то именно для своей дочери, чтобы она прочла, когда повзрослеет, и узнала нечто особенное? Кому-то мог быть много лет назад дан приказ принести эти записи ей, когда ей исполнится семнадцать. Моргана не вдавалась в подробности. Она решила все прочесть. В отличие от многих дам и рыцарей, ее, как особу, которой суждено наследовать престол, с детства учили грамоте. Читать было легко, хоть и непривычно. Ведь оружием и искусством борьбы она в последнее время увлекалась куда больше, чем книгами.

Как только она присела на кровати, неспешно листая книгу, приоткрытая дверь в другом конце замка, резко хлопнув, закрылась. Француаза распустила свои длинные черные волосы, и они шелковистой волной накрыли все ее тело до пояса. Она была дочерью ночи и колдовства, поэтому сразу ощутила, что книга, наконец-то, попала в нужные руки. В руки Морганы. А это значило, что Француазе пора спускаться вниз, в древний храм тьмы, и совершить то, к чему она готовилась много лет.

Между тем Моргана не хотела пускаться в догадки, ей нужно было самой прочесть таинственные записи, сделанные семнадцать лет назад рукой ее отца перед самой его смертью. Если сопоставить дату, проставленную в начале первой страницы, то где-то за день до смерти. Как любопытно! Моргана погладила кончиками пальцев мягкий сафьяновый переплет и углубилась в чтение. Изложенная в книге история становилось с каждым мигом все более и более захватывающей и удивительной. Здесь можно было узнать о сокровенных мыслях ее отца, о тайнах в его жизни, почувствовать его боль. Моргана ни разу не видела своего отца. Он слишком рано погиб. Она не думала, что когда-нибудь сможет узнать про его душевные муки, а также про любовь, сильную и роковую, ради которой он жил и из-за которой умер. Моргана прочла:

«…Я не могу далее удерживать все эти муки раскаяния. Сегодня я уезжаю. Если эта битва окажется для меня последней, тем лучше для меня. Какой ужасной ни была моя любовь, но после ее смерти я не могу больше жить. И как мне жить, когда вместе с ней смерть отняла у меня все счастье, мою душу и мою жизнь. Я живу одной лишь надеждой, что следующая война принесет мне смерть и вместе с ней освобождение от моих страхов, тяжелых воспоминаний и гложущего страдания. Сегодня или завтра, но я все же умру, хотя смерть и обходит стороной тех, кто, и вправду, хочет умереть, заставляя их страдать. И я буду мучиться в страданиях, пока не умру, и не поведаю листам этой бумаги всех постигших меня ужасов и бед, и смертельных кошмаров, вечно преследующих меня болью раскаяния.

…Недавно я случайно познакомился со странной девушкой необычайной красоты. Ее зовут Игрейна, но по непонятным мне причинам все называют ее просто Сереной, мне ничего о ней неизвестно, но я сразу понял, что мы с ней чем-то тесно связаны. Не буду зря хвастать своей рыцарской силой, но я спас красавице жизнь, отогнав от нее страшного черного зверя, с которым не мог справиться целый отряд сопровождавших ее воинов. Все они полегли в жестокой схватке с ним. Тела, обезображенные жуткими гноящими ранами, пришлось сжигать. Так как вместе с укусами и царапинами чудовища в тела попал яд. Один воин выжил, но обезумел. Он твердил что-то о том, что его прекрасная госпожа сама теперь чудовище, что она стала подобна зверю, напавшему на нее, и ее надлежит сжечь на костре, как колдунью, а потом развеять пепел над освященной водой и прочесть молитвы об изгнания злых духов. Несчастный безумец умер бы от полученных ран и сам, но безумцев принято сажать на цепь или убивать, как бесноватых, если уж они несут клевету на знатную особу. Я заколол его мечом, чтобы он не порочил больше репутацию прекрасной леди Серены.

Вместе с Сереной уцелеть от когтей зверя удалось нескольким ее спутницам. Ее наперсница Франсуаза рассказала мне о том, что ее госпожа королевской крови, но их небольшое государство, находившееся в горах, уничтожил этот страшный зверь, от которого я их спас. Он преследовал их всю дорогу, но теперь он сгинул и не вернется, ибо в пророчестве говорилось, что едва Игрейна встретит юношу королевской крови, которой искренне ее полюбит и в одиночку встанет на ее защиту от сил тьмы, зверь навсегда уйдет назад в преисподнюю и не станет больше тревожить живых людей. Если бы я не вмешался, то он мог сокрушить все живое. Значит, на помощь Игрейне меня прислала сама судьба, и теперь я должен предложить прекрасной даме руку и сердце, объявив себя ее защитником на всю жизнь. Отныне она должна зваться лишь вторым именем, Серена, чтобы окончательно очиститься от проклятия, постигшего весь ее род, а старое имя должно быть предано забвению, как и память о звере. О зараженных телах воинов, из которых сложили огромный костер, мы тоже должны забыть. Проклятие пало.

Я поверил в это. Время показало, как сильно я заблуждался. Зло не умирает никогда. Искренней и сильной любовью его не остановишь. Можно лишь погибнуть вместе с возлюбленной.