Предисловие
Елена Сурина с первых строк захватывает читательское внимание экспрессией, художественным отбором, экономией языка — таково, например, … стихотворение «Сломался мой бумажный веер…». Это стихотворение могло бы стать примером на занятиях по поэтическому мастерству, оно показывает, что нет особенных слов и фраз для создания художественного эффекта — есть точное знание инструментария русского языка и образное обдумывание целого и его частей. И тогда никому не нужный, сломанный японский веер силой искусства превращается в предмет поэзии. Разве не говорят о строгой организации, афористичности мысли строки из другого стихотворения: «Не приносящий денег дар здесь даром никому не нужен»!
Удивительно, что, «земную жизнь пройдя до половины», Елена Сурина сохранила в себе и юношеский максимализм требований к жизни, и, говоря тютчевским языком, «божественную стыдливость страданья», которое чувствуется в подтексте почти каждого её стихотворения. Елена Сурина владеет редким искусством создавать минимальными средствами драматически напряжённые состояния: «На станции под ночь — мороз, Народа нет под Новый год, Лишь пара статная берёз Со мною электричку ждёт.» И юмор ситуаций («Удачный вариант», «О вечном»), и драматизм жизни (все остальные стихи) работают у Елены Суриной как надёжные, верные источники искусства. Стихотворения «Кошачьи сны», «Мой город, как ребёнок куклу…», «На станции под ночь — мороз…», «Рефлексия написаны мастерской рукой и говорят не только о региональной творческой удаче автора, но об удаче русской поэзии в нынешнюю эпоху безвременья.
Валерий Кузнецов
***
Меня сегодня миновали
Любые тайны мирозданья,
И легкий ангел откровенья
Не осенил своим крылом,
Не пригубила я ни капли
Из чаши горького познанья,
И не увидела знаменья
Ни в будущем и ни в былом.
Я с вечностью не говорила,
И ливень истин не пролился,
И к сердцу мира не летела,
Чтоб изменить извечный бег,
Мне время мудрость не дарило,
Язык вселенский не открылся, —
Я просто из окна смотрела
На то, как падал первый снег.
2006
***
Всю ночь усталый бересклет
В окне листом качает, —
И всё не тонет лунный свет
В моём остывшем чае.
Уснули навсегда следы
Под пылью на дороге,
Но до сих пор мечту, где ты,
Мне хочется потрогать, —
Ведь всё еще свою беду
Считаю понарошку
И всё ловлю, ловлю звезду
Серебряною ложкой.
2006
***
Под синим небом белого Багдада,
В сплетениях орнаментов восточных,
Я поняла, как мне бояться надо
Арабской вязью выписанных строчек.
Как след змеи, как струйки дыма в небе,
Они изысканны, опасны и тревожны, —
Их смысл извилист, как лианы стебель,
И до конца постигнут быть не может.
Они таят в себе всесильных джинов,
Верблюдов, вдаль идущих караваном,
Кочевья дикие жестоких бедуинов,
И райских пери с их изящным станом;
В них сабли храбрых всадников сверкают,
И месяц спит на пиках минаретов…
Но истина, хранимая веками,
Там только грань меж темнотой и светом,
Там запах крови глушит запах мирры
В извивах волосков, не знавших гребня…
Лишь иероглиф в поднебесном мире
Страшнее, непонятней и волшебней.
2006
На остановке
Осенний рынок возле остановки,
Ведерко яблок — памятью о лете,
И мытая веселая морковка, —
Одна к одной лежит в большом пакете.
В тугом пучке –кудрявая петрушка,
И, над своим богатством не скучая,
Сидит себе опрятная старушка
На иноземном ящике от чая.
Прохожие идут, толкаясь, мимо.
Я подхожу к ней: — Здравствуй, баба Оля!
Ну, как здоровье? — Ничего, терпимо.
А как там внуки? — Внуки? Те-то — в школе.
Придут ко мне, уж им куплю колбаски
И за проезд от дома заплачу я,
Посмотрим сериалы вместо сказки, —
Они сегодня у меня ночуют,
Ведь зять-то запил, — вот горюет дочерь, —
И так живут-то ныне не богато,
А разводиться все равно не хочет,
Пусть хоть такой, —
ведь как без мужика-то…
А ты-то — всё свои читаешь книжки? —
Улыбка прячется в растянутых морщинках:
— Давай, купи мои садовые излишки,
Смотри — морковка прямо как картинка!
И я иду домой с морковкой яркой,
А день какой-то серостью окрашен,
Все вроде хорошо, но бабку жалко…
Не ладно что-то в королевстве нашем.
2006
***
Мы живем как светила средь прочих светил,
В силу собственной святости веря,
Но глядит равнодушным мерилом мерил
Неподкупное вечное время.
Может быть, каждый день на соседний похож,
И неслышно в нем поступи века, —
Только так же, как прежде, уже не войдешь
Даже в самую тихую реку, —
Изменяется ценность привычных монет,
Меркнет свет узаконенных истин,
И с венков наших прежних великих побед
Осыпаются иглы и листья.
Наши мысли и чувства, мир в наших глазах
Не выносят проверки на вечность…
Но подарена свыше на радость и страх
Человеку его человечность.
2006
***
Опоздал, мой друг, — уехал поезд,
Только ветер по лицу хлестнул.
Ты стоишь в обманчивом покое,
И стоит зря собранный баул.
Подвели итог колеса-счеты,
Паровоз сильнее взял разгон,
Подмигнул тебе на повороте
Огоньком зелененький вагон.
Что ж, — иди теперь неторопливо
В старый мир, откуда ты ушел, —
Брошенный хозяйкою ленивой,
Там еще накрыт прощальный стол;
Вынь огурчик из початой банки,
Выпей стопку водки и — ложись…
Ты опять на пыльном полустанке
Упустил единственную жизнь.
2006
Ландыш
Попрошу тебя о немногом,
Всё моленье, —
Одари меня, ради Бога,
Своей тенью.
Прорасту я в ней незаметно,
Чуть дыша ещё,
Очень маленьким, очень светлым
Тихим ландышем.
И подарок твой небогатый
Буду век ценить,
Потревожу коль ароматом,
Только брови сдвинь, —
Прикрываясь листом широким,
Ветер шёпотом
Позову, — унесёт далёко…
Вот все хлопоты.
2006
***
Глаза закрою с мыслью о тебе:
Как будто бы твоим прикосновеньем,
Вдруг ветер пробежит по волосам, —
Мне б удержать на малое мгновенье
И ветер, и закрытые глаза,
И так стоять, ресницами сжимая,
Всю россыпь исчезающих картинок,
На летнем поле без конца и края
Цветком качаться белым меж травинок…
И ничего не ведать о судьбе.
2006
Оберег
На груди носила оберег, —
Гладкий камушек, —
Было сказано — носи вовек —
Старой бабушкой,
С ним минуют горя и беда,
Козни ворога,
Жалко, ниточка чуть-чуть видна
Возле ворота, —
Не украсит тоненький шнурок
Платья бального,
И сняла его на вечерок
Беспечально я.
Не случилась вроде бы беда, —
Только встреча, —
Свел меня с тобою навсегда
Этот вечер.
2007
***
Разве плохо жить в маленьком городе,
Где в косички сплетаются улицы,
А дома, тротуаром расколоты, —
Незаметно тенями целуются;
Где, воюя в октябрь с листопадами,
Жгут костры терпеливые дворники,
И сгребают вот так же лопатами
Городские дела да истории;
Где на праздник веселыми пьянками
Все дворы, словно бусинки, снизаны,
Где чаи пьют под вечер с баранками
И глядят на Москву в телевизоры…
2007
***
Между «Ты» и «Я»
Только — ты, ты, ты…
Голая земля, —
Буду ткать холсты.
Замелькает тень,
Застучит челнок,
Пробежит, как день,
Стылый зимний срок.
Покати шаром —
Соткана вся нить,
Да серым-серо —
Надо отбелить,
Солнце бьет в окно, —
Снова света всласть,
Кину полотно
На весенний наст
И забуду холст
До апрельских луж, —
Вытянет свой хвост
Вдоль по ткани уж.
Белые холсты,
Черная змея…
Между «Я» и «Ты»
Нынче — я, я, я…
2007
***
Лето будет одиноким
Без тебя, мой милый друг;
Вольною травой высокой
Зарастет июньский луг,
Потекут по стеблям росы,
Словно вздохи в тишине…
Все погожим утром скосят
И раскинут по земле.
Будет сохнуть клевер сладкий,
Хрупкий мятлик, василек,
Белым крылышком украдкой
К ним прижмётся мотылек.
Все богатство травяное
Соберет июль в стога,
Царь-олень на водопое
Вымочит в реке рога,
С неба звезды сбросит пьяно
Август, весел и лучист,
На подросшую отаву
Тихо ляжет рыжий лист,
Утомлённо сдастся солнце, —
Будет день в дожди одет…
И уже гадать придется:
Было лето или нет?
Хорошо, — кивком усталым
Разъяснит вопрос смешной
Одуванчик запоздалый
С ярко-желтой головой.
2007
***
Мой город, как ребёнок куклу,
Меня любил, ласкал и мучил,
Но я терпела эту муку
Жестокой власти детских ручек.
И я прощала тёмный холод
Его разгромленных подъездов,
Толпы бесцветной мат и гогот
И серый блеск элиты местной,
Асфальтов жалкие помарки
И мост над речкой инвалидный, —
Считала город я подарком
Себе, пускай и незавидным.
Хотела я в простосердечье,
Чтоб вырос он со мной когда-то
И, божьей милостью отмечен,
Мне стал бы другом или братом.
В мечтах от слабостей исправлен,
Он был таким красивым, новым…
Мой город — бедный глупый карлик
В наряде липово-зелёном.
2007
***
Несу февраль, как сломанную ветку,
Небрежно ветром брошенную в снег;
Неведомой весны слепые метки
Хранит под кожей раненый побег,
И небо прячет в облаках недружных
Веселой синевы случайный клок, —
Зима — грозна, капризна и недужна —
В последней злобе бьёт метелью в бок.
Кричи, стучи, старуха, напоследок,
Латай нашлёпкой ледяною наст,
Весенний луч — горяч, смешлив и едок —
Тебе стучать навряд ли долго даст,
Уронит наземь жёлтую монетку