Огромная лужа растеклась широко и привольно. Я — серое море, говорила она, седые цепкие барашки волн, я — тайна, погибель и сила. А ты подойди ко мне, смертный, узри: вот плавающая тёмная доска — крушение, вот жухлый венок — поминание, вот жёлтый флёр — пыльца с крыльев бабочек, вот яркое сияние планктона. На мрачный асфальтовый край море бросалось с шипением: его рождали проезжающие лужу грязные машины, и Гречке пришлось отойти, забраться на затоптанный газон, где чавкала земля, усеянная рыжими окурками. Молчун таращился с детской площадки — не ясно лишь, на море или Гречку. Нахохлившийся круглый пингвин. Карманы дутой куртки были сплошь заляпанными. Затренькала домофонная дверь: из подъезда вышла, ковыляя, Цапля. Осмотрелась с очень птичьим деловитым видом — но костлявой, тощей Цаплей, разумеется, она делалась из-за ноги. Гречка вздохнула. Обыватели портили наваждение.
Море, пропустив автомобили, успокаивалось.
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.