Бесплатный фрагмент - Корабельные будни

Часть первая

Океанские мили

Невозможно забыть

Репортаж о параде на Красной площади в тот день, 24 июня победного 45-го, вели не одни штатные дикторы. К микрофону вместе с известным на всю страну Юрием Левитаном поочерёдно подходили люди, сами с «лейкой» и блокнотом прошедшие всю войну плечом к плечу с победителями-участниками парада.

Когда на брусчатку у Мавзолея ступил сводный полк Военно-морского флота, в эфире зазвучал голос Всеволода Вишневского — журналиста и драматурга, героизировавшего моряков в своих произведениях: «Упругим лёгким шагом идёт сводный полк военных моряков. Полк ведёт севастополец вице-адмирал Фадеев. Впереди бело-голубого знамени идёт Герой Советского Союза капитан 2-го ранга Алексеев — североморец. Его торпедные катера потопили 26 немецких кораблей. Четыре ордена и две медали на груди офицера…»

Первый раз Владимир Алексеев вышел в море, когда ему было всего 15 лет, — на судах торгового флота. После учёбы в Ленинградском морском техникуме он получил должность помощника капитана теплохода. Но страна, которая заново училась торговать с миром, звала ещё и защищать свои морские торговые пути. И по специальному набору будущий адмирал отправился на Тихоокеанский флот.

Затем вновь была учёба — учился Алексеев быть не просто военным моряком, а командиром. Когда же началась Великая Отечественная война, ему, тихоокеанцу, всё казалось, что на его век не хватит войны, не удастся свести счёты с врагом. Но за год до победы, уже выпускником Военно-морской академии, получил он должность самую что ни на есть боевую — стал командиром 3-го дивизиона бригады торпедных катеров Северного флота. Именно здесь начиналась его дорога в парадный расчёт — с блестящих по замыслу и выполнению боёв.

В июле 1944 года, например, Владимир Николаевич со своими подчинёнными вышел на перехват конвоя. Под прикрытием дымовых завес катерники в молниеносном сражении потопили три сторожевых корабля, три транспорта и дрифтер-бот — рыбацкое судно, использовавшееся немцами для перевозки военных грузов. В представлении к правительственной награде за этот бой потом напишут: «Лично тов. Алексеев в бою показал выдающееся мужество, полное спокойствие, отличную ориентировку и умелое командование подчинёнными торпедными катерами».

Об Алексееве подобные слова в превосходной степени употреблялись не только в наградных документах. Флотский журналист майор В. Суханов запомнил его таким: «Характерной чертой офицера Алексеева является наблюдательность, способность к индивидуальному подходу к каждому подчинённому. Иначе и нельзя. К Алексееву матросы и офицеры обращаются свободно, но без фамильярности, панибратства. В этом, пожалуй, один из показателей педагогического такта командира». Другой корреспондент С. Морозов дополнял: «Красавец собой, обаятельный собеседник, душа-человек в компании — редким сочетанием личных качеств одарён Владимир Алексеев от природы».

12 октября того же 1944-го, когда об Алексееве и его катерниках уже было сказано немало добрых слов, катерам под его командованием была поставлена задача уничтожить конвой, обнаруженный накануне нашей воздушной разведкой. Заняв выгодную позицию, подчинённые Алексеева нанесли точный удар, потопив три вражеских транспорта, — ещё одна его победа, приближавшая тот миг, когда к подножию Мавзолея обрушатся знамёна поверженной Германии.

За руководство боевыми действиями, в результате которых было потоплено 17 кораблей противника, за отвагу и героизм во время дерзких атак Указом Президиума Верховного Совета СССР от 5 ноября 1944 года капитану 2-го ранга Владимиру Алексееву было присвоено звание Героя Советского Союза. Дивизион торпедных катеров под его командованием дважды отмечался в приказах Верховного Главнокомандующего. За время войны Алексеев был награждён также тремя орденами Красного Знамени и орденом Отечественной войны Первой степени.

Вот почему именно ему было доверено представлять Военно-морской флот на Параде Победы. Участники того парада съехались со всех действующих флотов и флотилий в столицу, где формировался сводный полк Военно-морского флота: пять батальонов по 200 человек в каждом. На параде батальоны шли десятью шеренгами по 20 человек. Командиром полка был назначен вице-адмирал В. Фадеев, его заместителем по политической части — капитан 2-го ранга Ф. Шаройко, а по строевой — полковник А. Дубина. На Алексеева возложили обязанности начальника штаба.

За четыре года войны участники парада научились громить врага, уничтожать его на суше и на воде, под водой и в воздухе. А вот ходить по-парадному напрочь разучились. Пока для них шили специальную парадную форму, они заново постигали науку «шагистики». Нелёгкое это дело — связать единым тактом, единым строем тысячу человек. Но ведь это же моряки! Поэтому и освоились быстро, выполняли упражнения чётко и правильно. Правда, несколько смущали необычные для флотских офицеров длинные палаши, которыми по программе следовало делать кавалерийский приём «подвысь».

Рядом с Алексеевым в парадном строю стояли командир батальона черноморцев, прославленный морской пехотинец Герой Советского Союза капитан-лейтенант А. Кудерский, помощник командира гвардейского крейсера «Красный Кавказ» капитан 3-го ранга Г. Никипорец. Во главе батальона Северного флота — Герой Советского Союза капитан 2-го ранга С. Зюзин. Здесь же были боевые друзья, с которыми не раз доводилось участвовать в походах в Заполярье, Герои Советского Союза капитан-лейтенанты А. Иванников, Н. Танский, старший лейтенант Б. Павлов. Из североморцев в параде ещё участвовали гвардии старшины 1-й статьи с Краснознамённой подводной лодки С-56 В. Власов и В. Хлабыстин, а также главные старшины Н. Инюткин с Краснознамённой Щ-404, В. Губочкин, П. Алексеев, В. Баранов, краснофлотец Н. Федосов.

Вернувшись на Север, прошедшие по Красной площади долго пересказывали увиденное тем, кому не довелось быть рядом с ними. Этот парад невозможно было забыть. Как не забывал о нём и Алексеев — когда продолжал службу командиром соединений, начальником штаба флота, преподавателем Военной академии Генерального штаба…

«Тайфун» на полюсе

Этот рассказ — о покорении Северного полюса экипажем тяжёлого атомного ракетного подводного крейсера системы «Тайфун», по своим размерам самой крупной подлодки в мире, занесённой за это в книгу рекордов Гиннесса, водоизмещением почти 50 тысяч тонн, таким же, как у затонувшего когда-то в Атлантике «Титаника».

…Три недели, как мы покинули базу — затерянную среди бесконечных сопок Кольского полуострова бухту Нерпичья. Субмарина на глубине нескольких десятков метров. Над нами сплошной лёд, толщина которого, судя по приборам, не меньше трёх-четырёх метров. Под нами — бездна. Километры воды. «До географической точки Северного полюса осталась миля», — командир штурманской боевой части капитан 3-го ранга Владимир Прусаков еле сдерживает волнение.

«Учебная тревога. Тревога объявлена для прохода географической точки Северного полюса!» — раздаётся по корабельной трансляции. Сообщения следуют одно за другим: «Курс 180 градусов, скорость 3 узла. До полюса 3 кабельтовых, 2, 1…»

19 часов 49 минут по московскому времени. Лодка пересекает Северный полюс. Первым поздравляет подводников с этим событием старший похода, первый заместитель командующего флотилией атомных подводных лодок контр-адмирал Владимир Макеев. А через несколько мгновений напряжение в центральном посту (ЦП) немного разрядили появившиеся откуда ни возьмись… черти, русалка и морской владыка — Нептун.

Командирское кресло бесцеремонно занял царь всех морей и океанов, роль которого сыграл техник-оператор радиотехнической группы мичман Сергей Костюхин. Подбадриваемый старшим лейтенантом Олегом Николаенко — заместителем командира электромеханической боевой части по воспитательной работе, переодетым в русалку, он поздравил всех присутствующих в ЦП, дал «добро» командиру атомохода капитану 1-го ранга Александру Богачёву «волю выполнить страны» и отправился со «свитой» по отсекам к остальным подводникам.

Первая часть задачи, поставленной перед экипажем АПЛ, выполнена на «отлично». Теперь нам остаётся самая «малость» — выйти на радиосвязь с Главным штабом ВМФ. Для этого во льдах надо найти полынью и всплыть.

Сделать это не так-то просто. Толстый слой векового льда сильнее любой субмарины. Корпусом лодка «пробить» его не сможет — получит повреждения. Ракетами, которыми напичкан наш атомоход, тоже нельзя. Взрывная волна раздавит субмарину, как яичную скорлупу. И никакой «SOS!» не спасёт. Из морских глубин его никто не услышит.

Наши поиски осложнены выходом из строя дотоле исправно работавшей телеустановки. Прошло ещё без малого пять часов… И вот на экране эхоледомера вырисовываются очертания свободного ото льда пространства.

— Стоп! Малый назад! По местам стоять, к всплытию!

Постепенно, не торопясь, наша субмарина начинает подниматься. Проходит ещё некоторое время, и по чёрной палубе поползли осколки льда, с шумом падая в прозрачную голубую воду. Над бело-синим полем вырастает стальной гигант.

Как бы ни был отфильтрован воздух на корабле, его не сравнить с тем, который ворвался через открытый рубочный люк — пьянящий, настоявшийся на морозе. Природа, гениальный скульптор, вылепила здесь из снега и льда замысловатые фигурки неизвестных зверьков, деревья, маленькие домики. Это бесконечное поле сливается на горизонте с таким же бесконечным и чистым небом.

Пожалуй, только в Арктике белый цвет имеет такое разнообразие оттенков, каждый из которых причудлив, ярок и неповторим. Сотни созвучий, образующих единую волшебную мелодию, заставляют людей, впервые увидевших эту красоту, влюбиться в неё на всю жизнь.

Это белое безмолвие всегда притягивало к себе путешественников и первооткрывателей. А с приручением атома, с появлением подводных субмарин и баллистических ракет оказалось, что макушка планеты интересна не только исследователям и учёным. Отсюда, с полюса, можно держать под прицелом едва ли не всю Землю. И тот, кто более прочно обживается в глубинах под этим белым безмолвием, будет по праву сильного диктовать свои условия.

В США командира атомного ракетоносца на должность назначает лично президент. А ведь и у нас когда-то служба на подводных лодках была почётной и привлекательной. Контр-адмирал Макеев в беседе со мной вспоминал: «Когда я поступал в училище подводного плавания, а было это в середине 60-х, наша профессия по своей популярности не уступала профессии космонавта». В июле 1962 года, после того как впервые в истории советского ВМФ атомная подводная лодка «Ленинский комсомол» совершила подлёдное плавание и всплыла в районе Северного полюса, на золотых звёздах руководителя похода контр-адмирала А. Петелина, командира подлодки капитана 2-го ранга Л. Жильцова и командира электромеханической боевой части капитана 2-го ранга Р. Тимофеева, удостоенных звания Героя Советского Союза, были отчеканены номера «11121», «11122» и «11123». В почётном списке Героев подводники-североморцы оказались рядом с лётчиками-космонавтами А. Николаевым и П. Поповичем.

То были звёзды первопроходцев. И в нынешние времена, когда подобные походы выполняются с не меньшим напряжением сил, чем самый первый, но в худших во сто крат экономических условиях, каждое покорение полюса — подвиг. Жизнь покорителей глубин и макушки планеты во время таких походов проходит в железных объятиях лодочного чрева. Разве что в каюте, похожей на купе поезда дальнего следования, есть отдушина, напоминающая о доме, с полочкой для книг да рамочками с фотографиями родных, ждущих подводника на берегу. Потому каждое всплытие, которых на пути к Арктике было всего два, воспринималось как праздник. Не всем довелось подняться на командирский мостик, но радовала сама мысль о том, что лодка, долгое время находившаяся в плену у глубины, вырвалась на свободу. И выходившие подышать свежим воздухом с упоением потом рассказывали о небе, на которое в нормальной жизни никто не смотрит, и бакланах, сопровождавших субмарину в её коротком плавании в надводном положении.

Служба на лодке учит ценить жизнь. В прочном корпусе приходится жить неделями, порой месяцами. Оптимистов на лодке гораздо больше, и лица весёлые встречаются гораздо чаще, чем угрюмые и тоскливые. Особенно… в сауне, где подводники любят посидеть после вахты. Небольшой бассейн наполняется чистейшей забортной водой. И подводники таким образом купаются в Северном Ледовитом океане, снимают накапливающуюся день ото дня психологическую усталость.

Узнать целебные свойства сауны довелось и мне. Правда, сначала пришлось попробовать вкус солёной воды Баренцева моря. В первый же день похода, на глубине 60 метров, куда бесшумно опустилась наша субмарина, в центральном посту состоялось моё торжественное посвящение в подводники. Предстояло опорожнить наполненный до краёв забортной морской водой стакан. И с поставленной задачей я справился успешно, за что из рук командира подлодки капитана 1-го ранга Богачёва получил соответствующее свидетельство.

Этот ритуал появился, наверное, ещё тогда, когда морскую глубину покорила первая подводная лодка. Проходит его каждый, кто впервые в жизни опускается на субмарине под воду. Это своеобразный пропуск, по которому начинающий подводник имеет право стать полноправным членом единого, сплочённого коллектива — экипажа лодки.

…В память о пребывании во льдах мы закопали капсулу с посланием тем, кто будет здесь после нас, установили два флага, на которых расписались все члены экипажа, — трёхцветный государственный и военно-морской Андреевский, оставили белым медведям несколько килограммов сгущёнки и тушёнки. И отправились домой. Так же бесшумно, как и всплывали, мы ушли на глубину подо льды, взяв курс на Северодвинск. Родной берег встретил нас через две недели.

Дальние походы «диктатора» Данильченко

— Ты не бываешь дома по 360 дней в году, — как-то заметила ему жена (не сварливо, нет, понимающе). — Разве есть ещё такие дирижёры, избороздившие столько морей!

«Гастроли» на борту боевого корабля действительно казались долгими. Особенно с непривычки, ему — майору из авиации, которого только утвердили на оркестр штаба Тихоокеанского флота, а на следующий день приказали подняться на крейсер, готовившийся вот-вот отдать швартовы. К тому же на корабле он оказался впервые…

Только на восьмом месяце странствий из Индийского океана с гражданского судна ему впервые довелось позвонить домой. Ещё досадовал: «Ну почему наш военный моряк со своего родного корабля во время дальнего похода не может связаться с домом? Ведь так важно сообщить, что всё нормально, что ждёшь встречи с близкими, что помнишь и любишь…»

На другом конце «провода», в Советской Гавани, была супруга. Узнав, что дома всё нормально, Александр Сергеевич успел пошутить: «А поцеловаться мы, как я вернусь, не сможем. Я губы о трубу обжёг. Тут у нас на экваторе температура плюс 40!»

Шутки шутками, а… На островах Дахлак, где тогда базировались советские корабли, под жгучим солнцем к медным инструментам нельзя было прикоснуться не то что губами, но и руками. Но русская музыка флотского оркестра звучала в далёких экзотических странах не менее свежо и широко, чем на родных берегах. Очарованная публика ликовала, восхищалась: во дают русские моряки!

Затем были другие походы, не менее памятные. Сколько миль, портов, переживаний, репетиций до седьмого пота…

В каждом городе мира, где бывали флотские музыканты, их выступления проходили с триумфом. Как-то в США, выйдя вслед за американским военным оркестром, без нот, по памяти они сыграли музыкальное произведение, только что исполненное их американскими коллегами, причём с такой степенью виртуозности, мастерства, что зрители были просто ошеломлены.

Когда-то великий Шаляпин сказал: «Когда в Европе слышишь первоклассного скрипача, пианиста или певца, видишь замечательного актёра, танцора или танцовщицу, то это очень часто артисты русского воспитания. Мне неприятно, что только что сказанное звучит как бы бахвальством. Эта непривлекательная черта присуща, к сожалению, русскому человеку — любит он не в меру похвастаться своим. Но у меня к этому нет склонности. Я просто утверждаю факты, как они есть». Эти слова можно повторить и ныне, давая оценку многим творческим коллективам нашей страны, в том числе Центральному концертному образцовому оркестру Военно-Морского Флота России имени Н. А. Римского-Корсакова, который возглавляет заслуженный деятель искусств капитан 1-го ранга Александр Данильченко.

Кажется, сегодня не существует ни одного музыкального произведения, которое не смог бы сыграть возглавляемый Данильченко оркестр. Репертуар поистине неисчерпаем: от Римского-Корсакова, Рахманинова, Чайковского, Генделя, Вивальди до джазовых композиций. Музыкальная «жадность» Данильченко не знает пределов, натура его — человеческая и творческая — жаждет новизны и совершенства.

Судить об уровне выступлений флотского оркестра я мог по аншлагам, с которыми проходили концерты коллектива в Корейской Народно-Демократической Республике. На каждом выступлении яблоку буквально некуда было упасть. Ни одна местная газета не обошла вниманием выступления нашего коллектива. В каждой публикации были лишь слова восхищения русскими талантами.

На концертах флотского оркестра побывали многие первые лица Северной Кореи. Премьер-министр КНДР Хон Сон Нам после одного из выступлений нашего коллектива даже вышел на сцену и поблагодарил Данильченко за превосходную игру.

Для созданного более 60 лет назад оркестра это была первая командировка в КНДР. Впрочем, только в последнее время его выступления с триумфом прошли в Великобритании, Германии, Швейцарии. Не так давно был оркестр и на Северном Кавказе, выступал перед участвующими в антитеррористической операции военнослужащими.

В Пхеньяне флотский коллектив продемонстрировал новую программу, в которой наряду с музыкальными произведениями известных русских композиторов были представлены песни на корейском языке, композиции северокорейских авторов. Особенно по душе жителям столицы КНДР пришлись выступления на их родном корейском языке солистов оркестра — Екатерины Нефёдовой, Марии Зориной, Ильи Киселёва. Понравились корейцам и «Калинка» в исполнении Александра Баякова, соло на флейте Аллы Антоновой и на аккордеоне Ирины Бониной.

Отличное исполнение музыкальных произведений было отмечено при подведении итогов 18-го Международного художественного фестиваля дружбы «Апрельская весна», в котором участвовал наш оркестр. Около десятка различных призов получили члены коллектива. Двумя высшими наградами — золотыми призами — был награждён капитан 1-го ранга Александр Данильченко.

В биографии Александра Сергеевича, на первый взгляд, нет ничего необычного. Родился на Украине, в семье небогатой. Рассказами о море увлёк дядя-фронтовик, служивший в морской авиации. Первым освоенным музыкальным инструментом стала труба. 7 лет проучился в Московском военно-музыкальном училище, затем — Военно-дирижёрский факультет при Московской государственной консерватории имени П. И. Чайковского. Удивительное в судьбе, пожалуй, лишь то, что госэкзамены сдавал, дирижируя флотским оркестром. Именно тем оркестром, который возглавил после многих лет службы на Тихоокеанском флоте.

Первое назначение — гарнизон Монгохто Каменный ручей в Советской гавани. Уже тогда установил для себя жёсткое правило: ни дня без музыки, без репетиций. В театре драмы ТОФ Данильченко поставил оперетту «Севастопольский вальс». Это был первый заметный успех недавнего выпускника-лейтенанта. Впрочем, не только его, конечно. Гарнизонная жизнь свела офицера со многими творческими людьми. И вскоре вместе с сослуживцами, членами их семей он создал вокальный ансамбль, который пользовался большой популярностью. Из-за людей-то ему и уезжать из родного гарнизона было тяжело, но, видимо, тот свой отрезок творческого пути он уже прошёл. Впереди были новые горизонты, новые воинские коллективы.

Позже, став начальником оркестровой службы, занимался проблемами всех оркестров ТОФа. Так что помимо «загранок» и триумфов, встреч и проводов кораблей, был обременён и другими заботами. Кстати, «дирижёр» в переводе с итальянского — диктатор. И Александр Сергеевич считает: если дирижёр не будет повелителем в оркестре, не только триумфов, никакого дела не будет. Представьте, на заре Советской власти в России существовал так называемый Персимфор — первый симфонический оркестр. В единый коллектив были собраны профессора Московской консерватории. Этот оркестр дал лишь один концерт. Большие мастера не смогли подчиниться требованиям дирижёра. Вот почему в коллективе, которым руководит Данильченко, его слово — закон. Может, потому и музыка эта, игра оркестра — высочайшая культура, истинное наслаждение. И флотское искусство благодаря таким преданным своему делу людям, как Данильченко, живёт и ныне.

Земные пути в океан

Василий Георгиевич Кондаков до недавнего времени был начальником Учебного центра ВМФ им. Л. Г. Осипенко. А за плечами немало многомесячных боевых служб, дальних походов в железном чреве атомохода под многометровыми толщами воды. Прошёл все четыре океана нашей планеты. Только в Индийском восьмимесячных боевых служб было три.

В роду у Кондаковых — он первый моряк. Родился в Волгоградской области в семье учителей. Романтика дальних странствий звала паренька, знавшего о службе флотской лишь из книг да кинофильмов, к покорению морских просторов. И ни разу своей юношеской мечте он за годы службы не изменил.

«Решил и поехал!» — так Кондаков отвечает на вопрос, почему принял решение связать свою жизнь с флотом. В этих словах он весь — настойчивый, целеустремлённый, готовый выполнить поставленную перед собой задачу, несмотря ни на какие преграды. В 1971-м, сразу после школы, которую окончил всего с одной четвёркой, поступил в Черноморское высшее военно-морское училище им. П. С. Нахимова. Уже там «загорелся» — только на подводный флот! Через пять лет — распределение на ТОФ. Сначала на береговую должность, но спустя восемь месяцев — первая в его жизни подлодка. Начинал на субмарине инженером БЧ-2.

Рассказывая о своих первых отцах-командирах, Василий Георгиевич не жалеет добрых слов. Михаил Бобрушка, Григорий Щербатюк, Юрий Авдейчик — о каждом из них, с кем были связаны первые годы офицерской службы, Кондаков вспоминает с теплотой и благодарностью: «Учили разбираться и в технике, и в людях». Но самую определяющую роль для Василия Георгиевича, по его же словам, сыграл капитан 1-го ранга Анатолий Чернышёв. Из четырёх командиров боевых частей субмарины, которой тот командовал, все, в том числе и Кондаков, пошли по командной линии.

Сразу после Высших офицерских классов стал старпомом. Это была уже третья лодка в биографии и первая, где через два года как полноправный хозяин Василий Георгиевич занял командирское кресло на ЦКП. Настал тот день, когда вся полнота ответственности за корабль лежала на нём — командире. Впредь все успехи и неудачи боевой единицы, экипажа были прежде всего успехами и неудачами в его работе.

А что главное в деятельности командира? Кондаков отвечает так: высокая боеготовность вверенного ему корабля. И любой командир современной подводной лодки должен понимать — это не рубеж, на который достаточно выйти однажды. Стоит командиру даже незначительно ослабить внимание к любому элементу службы, как это неминуемо повлечёт за собой снижение уровня боеготовности в целом.

В одном из учебников по тактике ВМФ, по которому флотскому делу обучаются будущие адмиралы, говорится: «Высокая боевая готовность корабля предусматривает такое состояние его экипажа, оружия и техники, при котором корабль способен в установленный короткий срок организованно вступить в бой и в самых сложных условиях выполнить возложенные на него боевые задачи». Быть готовыми в любой момент, в любой час к бою. Действовать правильно и быстро при встрече с неожиданностями, при молниеносном переключении с одного вида боевой деятельности на другой и успешно реализовать любое решение командира. При этом не забывать старинные флотские правила: «Выходишь на сутки, готовься на месяц», «Как ни хороша погода и её прогноз, готовь корабль к плаванию в штормовых условиях». Вот какие задачи стоят перед экипажем любой боевой единицы флота. Всему этому Кондаков учил своих подчинённых, и когда был командиром субмарины, и когда после Военно-морской академии и Академии Генерального штаба возглавлял дивизию подводных лодок. Этому учит и нынешнее поколение подводников, прибывающих для переподготовки в возглавляемый им учебный центр ВМФ.

— Вот послушайте, что писал Леонид Соболев в одной из своих статей в годы Великой Отечественной войны, — Василий Георгиевич перелистывает книгу, лежащую на его рабочем столе. — «Стойкость означает способность отдельного воина сохранять волю к победе до последнего вздоха, несмотря на перевес сил врага, несмотря на кажущуюся или действительную безвыходность положения. Стойкость в морском бою, где трудно провести грань между обороной и наступлением, выражается в стремлении вести бой так, чтобы нанести кораблю противника удар, несмотря на потери в людях, несмотря на пробоины, на пожары, на выход из строя оружия. Корабль, потерявший стойкость сопротивления, превращается в беззащитную мишень…»

О том, что не на словах подводников обучают военному делу настоящим образом, я сделал вывод, побывав в учебных аудиториях, побеседовав с преподавателями. Подавляющее большинство из них не один десяток лет прослужили на подводных лодках. И теперь передают свой немалый опыт сегодняшним покорителям глубин. В Обнинске, где уже более сорока лет дислоцируется учебный центр, заметил: среди местных жителей люди во флотской форме пользуются большим почётом и уважением. Ни одно городское мероприятие не проходит без участия представителей центра. Частые гости подводники и в местных школах. Встречаются с ребятами, рассказывают о своей службе. А в одной из них уже три года существуют Морские кадетские классы. И конкурс туда поболее, чем в иные престижные московские вузы.

Или такой штрих. Самый популярный художественный коллектив в городе — оркестр учебного центра, который возглавляет майор Сергей Калентьев. А самые популярные музыкальные произведения — о флоте. Впрочем, удивительного в этом, наверное, и нет ничего. Ведь Обнинск по праву можно считать «учебной столицей» подводного флота России. С недавнего времени на Северном флоте появилась одноимённая подводная лодка. Шефствует над экипажем этой субмарины вся Калужская область.

Музыкальное «цунами»

На Курильских островах в населённых пунктах, пострадавших от разгула стихии, автору этих строк довелось видеть, как артисты Ансамбля песни и пляски Тихоокеанского флота поддерживали пострадавших не только своим жизнерадостным искусством. Певцы и танцоры на своих плечах переносили грузы, помогали восстанавливать разрушенные посёлки, даже завалы разбирали.

Ну, а те чувства, с которыми принимали выступления ансамбля местные жители, трудно передать словами. Впрочем, не только они. Везде, где бывали флотские артисты, их выступления проходили на ура.

С творчеством ансамбля тихоокеанцев мне впервые довелось познакомиться летом 1992 года. В зрительном зале Дома офицеров флота, где проходил концерт, буквально яблоку упасть было некуда — так много людей хотели посмотреть выступление флотских артистов. И концерт тот выдался на славу. Эффектное шоу, красивые костюмы, бесподобные танцы, просто замечательное зрелище — так можно охарактеризовать происходившее тогда на сцене. Сразу же после концерта довелось услышать добрые слова в адрес артистов ансамбля и его художественного руководителя, заслуженного артиста России капитана 2-го ранга Анатолия Калекина не только военных моряков, представителей флотского командования, администраций города и Приморского края, но и от многих простых владивостокцев.

На Тихоокеанском флоте нет сегодня такого места, где бы не давали концерты подчинённые Калекина. Хорошо известен ансамбль и за пределами нашей страны. «Русским цунами» были названы в одной из японских газет гастроли в Стране восходящего солнца. С огромным успехом проходили выступления наших артистов в СШA, КНДР и Южной Корее, Германии и Франции.

Анатолий Сергеевич показывал мне подборку публикаций из французских газет. Вот лишь несколько цитат из них: «В зале царила атмосфера искренней дружбы… Мы пережили мгновение истинного сближения с искусством…», «Зал был заполнен до отказа. Публика постоянно восклицала «Браво!»… Этот вечер навсегда останется в памяти…»

Тогда, во Франции, менее чем за месяц творческий коллектив моряков-тихоокеанцев дал 21 концерт, каждый из которых проходил при аншлагах. В городе Сен-Пьер-сюр-Див, к примеру, как писала местная газета, «публика и артисты пели и плясали одновременно». Когда по окончании выступления, на котором присутствовали 2200 зрителей, на сцену вышел мэр города Марсель Мезрэ, собиравшийся поблагодарить флотский ансамбль, непрекращавшиеся овации не дали произнести ему ни слова. Публика скандировала: «Ка-тю-ша! Ка-тю-ша!». И тогда Анатолий Сергеевич, взмахнув дирижёрской палочкой, под тут же подхваченную всем залом любимую во всем мире песню, передал свой «маршальский жезл» мэру, приглашая его на своё место. И Мезрэ не спасовал, с неожиданным экзаменом справился успешно. Чуть позже он сказал: «Я прожил большую и нелёгкую жизнь. Воевал в Сопротивлении. Но такое волнение, как и все в зрительном зале, пережил, поверьте, впервые. Спасибо вам, дорогие российские друзья!»

Не менее успешно прошло и одно из не столь давних заграничных турне флотского ансамбля. Весной прошлого года 2,5 месяца артисты гастролировали в Китае. Дали 38 концертов в 23 городах. Наш коллектив «охватил» территорию, на которой проживает не менее полумиллиарда жителей Поднебесной. После концертов зрители не спешили расходиться. Каждому хотелось оставить на память о встрече с полюбившимися артистами автограф, поблагодарить.

— С нашим творчеством познакомились не только те, кто побывал на концертах, — рассказывал мне капитан 2-го ранга Калекин. — О российском искусстве узнали, пожалуй, все жители тех провинций, где мы были. В городах, где мы выступали, на центральных улицах были размещены огромнейшие плакаты размерами 20 на 10 метров. Многие китайские средства массовой информации не обошли вниманием выступления флотского творческого коллектива.

В газете «Вечерний Наньнин» отмечалось: «Когда песни из золотого фонда Китая („Ночь в гавани“, „Я солдат“) исполняют русоволосые голубоглазые парни и девушки, чувство дружбы между Китаем и Россией проникает в сердца и мысли зрителей». Та же газета в другом материале назвала наш ансамбль «жемчужиной российского искусства». «Яркой звездой на культурном небосводе России» был назван наш коллектив в газете «Байюня». Китайские журналисты писали, что «выступления ансамбля дают возможность получить полное многогранное представление о русском духе», а каждый концерт расценивается как «высокохудожественное эстетическое зрелище». «Концертные номера захватывают зрителей, и они хлопают в такт музыке», — говорилось в одной из рецензий.

К поездке в Поднебесную готовились тщательно. Флотский коллектив ещё в России подготовил программу, в которой наряду с музыкальными произведениями известных русских композиторов были представлены и песни на китайском языке. А перед началом первого концерта целый час на улице играл оркестр, встречавший зрителей. Они проходили в зал под музыку. Некоторые не скрывали удивления: быть может, они опоздали, раз уже исполняются мелодии? Но нет. Просто музыка начала звучать на час раньше. А в назначенное время раскрылся занавес, и на сцену вышли все те же музыканты, которые в холле играли военные марши, «разогревая» публику. Зрители аплодировали, узнавая артистов, махали им руками, как старым добрым друзьям.

Анатолий Калекин обращался к китайской публике на её родном языке. Для начала: «Ванчь ни хау» (в переводе на русский — «добрый вечер»). Потом пришлось выучить хоть и сложные, но ежедневно необходимые слова.

— Мы побывали в городах, в которых никогда не услышишь русской речи, — вспоминает о гастролях Калекин. — К примеру, столица провинции Юньань — Куминь. Китай не избалован нашими артистами. Но, с другой стороны, в культурном плане китайцы не всеядны. Один из наших именитых московских коллективов после нескольких концертов в Пекине долгое время не мог оттуда выбраться — не было денег на билеты.

Творчество этих наших соотечественников не было оценено. В итоге гастроли сорвались. А вот флотские артисты из Владивостока просто «влюбили» в себя китайскую публику. Овации на всех концертах, где бы они ни проходили, — в больших спорткомплексах, театрах оперы и балета, музыкальных театрах, огромных концертных залах или, например, резиденции Сунь Ятсена. Ансамбль выступал даже в респектабельном ночном клубе, больше похожем на шикарный дворец. Были тогда, конечно, сомнения — всё-таки зрители здесь привыкли к более раскрепощённым увеселительным зрелищам. Но и богатые бизнесмены оказались столь же открыты истинному искусству, искренним чувствам, высоким душевным порывам, как и другие китайские зрители.

Флотские артисты стали участниками ряда событий в жизни наших соседей — почётными гостями двух больших международных фестивалей, на которых, к слову, больше представителей России не было. А руководителя ансамбля даже избрали почётным гражданином китайского города Чучжоу.

Публика завороженно внимала, искренне восхищалась, ликовала: во дают русские моряки! Были благодарны зрители и за внимание к их истории, культуре. И в едином порыве гости и хозяева отдавали дань памяти морякам подводной лодки «Курск», всем погибшим — русским и китайским — солдатам и морякам, когда звучала песня, написанная Анатолием Калекиным, «Служба морская».

Кажется, не существует ни одного музыкального произведения, танцевального номера, которые не смог бы исполнить возглавляемый этим офицером творческий коллектив.

Путь же Анатолия Сергеевича в искусство типичен для военных дирижёров. Родился он 1 сентября 1954 года в городке Изюм Харьковской области. По инициативе отца-фронтовика приобщился к музыке. Первым музыкальным инструментом стал баян. Первые уроки музыки получал от друга отца, а после 8-го класса поступил в музыкальное училище.

Служил срочную музыкантом в ансамбле Балтийского флота. С отличием окончил военно-дирижёрский факультет при Московской государственной консерватории имени П. И. Чайковского и в 1981-м получил первое назначение. Лейтенантом возглавил Ансамбль песни и пляски Закавказского военного округа. С новым творческим коллективом неоднократно довелось бывать в Афганистане. Через несколько лет Калекин был направлен в Западную группу войск. Стал руководителем ансамбля песни и пляски «Дружба». Проработал там три года.

В 1986-м — перевод во Владивосток. И вот уже семнадцать лет он бессменно руководит главным творческим коллективом Тихоокеанского флота.

Анатолий Сергеевич приобщил к музыкальному искусству и всю свою семью. В ансамбле вместе с ним в балетной группе работает его супруга Лариса. В музыкальной школе занимается дочь Aня. A сын Aндрей собирается направиться по отцовским стопам, стать военным музыкантом.

— За всё то время, что я связан с музыкой, ни разу не пожалел о выбранном когда-то жизненном пути. Профессию музыканта я считаю одной из нужных. Музыка — это способ существования человека, то, что заставляет переживать, радоваться или огорчаться, — сказал в завершение нашей беседы Анатолий Сергеевич. Об этом и слова песни из репертуара флотского ансамбля, написанной капитаном 2-го ранга Калекиным: «Мы недруга не рубим саблей. Огонь не открываем по врагам. Артисты флотского ансамбля находят тропки к душам и сердцам».

Память не стынет

Юрий Александрович Фомичёв родился в Москве на Семёновской заставе в переулке со сладким названием — Медовый. Семья была большая — три сестры и два брата. Рос сильным, крепким. В 15 лет ростом был 176 см. В свободное время активно занимался спортом: катался на лыжах, коньках. Во время летних каникул в деревне работал на полях и в кузнице молотобойцем. Ещё увлекался радиоделом. В школе был старостой класса, председателем учкома. Среди оценок — лишь несколько четвёрок, остальные — отличные.

Тяга к флоту появилась в 1935 году, когда мамин брат — дядя Шура — приехал с Черноморского флота. Там он служил на эскадренном миноносце «Незаможник», был старшиной котельной группы. Клёши, бескозырка, бушлат пленили мальчишку. Дядя рассказал и о том, что в семье Фомичёвых моряками были прадед, дед. Первый служил на Балтике судовым механиком, второй — на Чёрном море на миноносцах. И паренёк, как говорится, «загорелся». С увлечением стал читать литературные произведения на морскую тематику. Как раз в то время на экраны вышел кинофильм «Мы из Кронштадта». Впервые он шёл в кинотеатре «Орион» на Преображенской заставе. Юрий с друзьями со двора в тридцатиградусный мороз отправился на сеанс туда вверх по Медовому, затем вниз к реке Хапиловка — приток Яузы — по улице 9-я рота мимо собора Петра и Павла. Всё расстояние — около трёх километров. Пришлось постоять в очереди, а затем: вот они, альбатросы Балтики… сама она суровая, свинцовая… Фильм смотрелся на одном дыхании. Эту картину Юрий посмотрел ещё более десятка раз!

После семилетки хотел поступать в Херсонскую мореходку. Но папа посоветовал немного подождать — завершить обучение в средней школе, а уже после этого, если желание не изменится, — поступать в военно-морское училище. Так и запланировали. Но в эти планы вмешалась война.

Сверстники во дворе были старше года на четыре. В конце июня 1941 года всех друзей призвали в Красную Армию. Юрий пропадал в военкомате с утра до вечера, провожая партии призывников, мозоля глаза военкому. В армию из-за возраста его брать не хотели.

И вот однажды в конце июля в одной из команд не хватало человека. Военный комиссар, в очередной раз увидев Юрия, произнёс: «Вот тебе сорок минут, чтоб в этот промежуток времени был здесь с вещами».

Военкомат был рядом с домом. Фомичёв проходными дворами понёсся домой. Вещи у него уже были заранее собраны.

Папа был в армии. Юра оставил записку маме, чтобы не беспокоилась, и побежал обратно. Через полчаса он был в строю новобранцев. Вечером их погрузили в поезд. Думали: едут на фронт, ведь у всех мысли были только об этом.

Ехали сутки, другие. Ждали, вот-вот зазвучит орудийная канонада, но ночью и днём — тишина. Через десять суток дороги оказались во Владивостоке. Тогда стало понятно, какую шутку сыграл с юношей военком. Распределение Юрий получил в радиошколу на остров Русский. Но так как он был радиолюбителем-коротковолновиком, его досрочно аттестовали и распределили в так называемый дивизион плохой погоды, на сторожевой корабль «Метель». Уже там случайно узнал о том, что для отправки на фронт формируется отряд моряков. Только надо быть обязательно хорошим спортсменом. А Юрий завоевывал второе место по Москве по конькам, с собой у него были грамоты. В отряд его взяли.

В конце августа со своими товарищами уже был на Западе. Прямо с колёс бросили в бой. За три дня от трёхсот молодых тихоокеанцев остался неполный взвод, но немцев не пропустили. Потом был Кронштадт, где заканчивала формирование 4-я бригада морской пехоты особого назначения. В конце сентября направили под Шлиссельбург, в район Невской Дубровки. Был получен приказ форсировать Неву и выйти на соединение с Волховским фронтом, не дать замкнуть второе блокадное кольцо вокруг Ленинграда.

В ночь с 15 на 16 сентября, прикрываясь туманной дымкой, началось форсирование Невы. С ходу зацепились за левый берег в районе Московской Дубровки и, развивая бросок, заняли плацдарм до 3 километров по фронту и 1800 метров в глубину. На рассвете 17 сентября к немцам пришло пополнение, и плацдарм сузился до 1200 метров по фронту, глубина стала 800 метров. Так и стояли здесь моряки насмерть. Враг дальше не прошёл. Изнурительные, кровопролитные бои шли без перерыва круглые сутки: артиллерийские обстрелы, непрерывные атаки. Немцы в буквальном смысле слова перепахивали снарядами и бомбами пятачок, на котором не осталось ни деревца, ни кустика.

Раненых не успевали отправлять на правый берег, многие погибали во время переправы. Мёртвых складывали в воронки от крупнокалиберных снарядов, и следующий артналёт засыпал их землёй. На пятый день боёв Фомичёв был ранен, перебита подключичная артерия. Уже ближе к вечеру его удалось переправить на правый берег, а там самолётом в Москву, в госпиталь. Только поэтому он остался жив.

После выписки его направили в 116-ю отдельную мотострелковую бригаду Тихоокеанского флота 1-го формирования. Юрий Александрович принимал участие в контрнаступлении под Москвой. Бригада входила в состав первой и третьей ударных армий.

В марте — второе ранение. После госпиталя вновь морпехота, но уже под Сталинградом. В августе — новое ранение и после выписки снова 116-я бригада, но второго формирования. Совместно с 66-й танковой бригадой 20-го танкового корпуса в феврале 1943 года была спланирована зимняя операция под Орлом. На слиянии Оки и Зуши, на крутом правом берегу Оки находилось село Городище, которое было приказано взять. Бой за это село продолжался трое суток. 66-я бригада потеряла почти все танки, а в батальонах оставалось от 150 до 250 человек. Но Городище держали в течение недели.

«Нас сменила полнокровная стрелковая бригада и ещё один из полков подошедшей дивизии. Нас отвели на переформирование. Через десять дней мы узнали, что их вновь сбросили за Оку и Городище вновь у немцев. Это лишний раз показывало, что моряки, если что-то взяли, то не отдают. Хоть мёртвые, но воюют», — говорил в беседе со мной Юрий Александрович.

После переформирования из бригады создали морской стрелковый полк, а из артиллерийского дивизиона артиллерийский полк. Фомичёв принял участие в битве на Курской дуге.

Наши бойцы вновь форсировали Оку, взяли Городище и ещё несколько населённых пунктов. Не доходя до Орла, повернули на Мценск. Затем был Брянский фронт. Потом Западный, Смоленщина, Белоруссия. Фомичёв был среди тех, кто первым вступил в Минск. Затем освобождение Белоруссии, освобождение Польши, потом Восточная Пруссия.

Вышли к заливу Фриш-Гав, затем повернули на Кенигсберг. Бои в Земландской группе войск, ещё одно ранение в ходе тех боёв. Закончил войну под Пилау, нынешний Балтийск. Победу встречал в госпитале. После выписки был направлен опять на Тихий океан, но уже в составе частей морской пехоты. Последний бой за Сейсин и последнее тяжёлое ранение и контузия.

Войну закончил гвардии главным старшиной. Среди наград — ордена Красной Звезды и Красного Знамени, медаль «За отвагу», орден Отечественной войны I степени. Год не ходил, полгода не говорил — такими были результаты контузии. В августе 1950 года Юрий Александрович был комиссован и привезён в Москву при росте 189 см весом 45 килограмм. Живой скелет. Год был инвалидом первой группы. В 1952 году переоформил на вторую группу, чтобы устроиться на работу.

С большим трудом устроился регулировщиком специальной аппаратуры в опытное конструкторское бюро «Якорь». И с годами, приобретая опыт, повышался в должностях и вырос до ведущего инженера. Много работал на полигонах Капустин Яр, Балхаш, Байконур. На пенсию Юрий Александрович ушёл в 1986 году.

До самой смерти, несмотря на возраст, он был частым гостем во флотских подразделениях. Встречался со школьниками, принимал участие в различных памятных мероприятиях. А ещё Юрий Александрович писал стихи. Вот одно из его стихотворений из сборника «Память не стынет».

Зима 41 года

Вновь вижу вас в тревожных снах…

Зима… Шинели сняты.

Идём и ленточки в зубах,

Распахнуты бушлаты.

Атаки шквал… и враг бежит,

Крича schwarz Tod, schwarz Tod.

Мороз… но кровь у нас кипит,

Я помню сорок первый год.

---

Бои… бои… и в день, и в ночь…

Гранат, патронов мало…

Но гнали, гнали немцев прочь,

В нас молодость играла.

Гвардейцы — детище Петра,

Мы Ушаковы внуки.

Наш клич ПОЛУНДРА и УРА!

Ласкают сердца звуки.

Бои… начало января,

С Москвы осада снята…

Встречай, Смоленская земля,

Матроса и солдата.

Идём сражаться за тебя,

Мы повзрослели рано.

Матросов дружная семья,

Пришли мы с океана.

К мысу Доброй Надежды

Несколько лет назад корабли Балтийского флота — эскадренный миноносец «Настойчивый» и танкер «Лена» — совершили поход к берегам Южной Африки. Покинув свою базу в Балтийске, российские моряки под флагом заместителя командующего Балтийским флотом вице-адмирала Василия Апановича обогнули Европу, пройдя Балтийское и Северное моря, Па-де-Кале, Ла-Манш и Бискайский залив, через Гибралтарский пролив вошли в Средиземку. Затем через Суэцкий канал — в Красное море. Оттуда в Персидский залив — для визита в столицу Объединённых Арабских Эмиратов Абу-Даби. А потом вниз (если смотреть по карте), пересекая экватор, к мысу Доброй Надежды. Приняв участие с кораблями более 20 стран мира в праздновании 75-летия ВМС ЮАР, наши «боевые единицы» взяли курс домой. Прежде чем снова пройти мимо Европы, россияне обогнули всю западную часть африканского континента. Пожалуй, за последнее десятилетие это был самый длинный поход российских кораблей — почти 20 тысяч миль. Три с лишним месяца, всё время похода в ЮАР я находился на борту «Настойчивого»…

Впервые Андреевский флаг на южной оконечности Африканского континента взвился в далеком 1826 году. Сначала капитан-лейтенант Коцебу на шлюпе «Предприятие», а затем экспедиция под командованием Литке обогнули мыс Доброй Надежды. В марте 1853 года фрегат «Паллада», на борту которого находился писатель Иван Гончаров, и винтовая шхуна «Восток» совершили переход к мысу Доброй Надежды. Спустя ещё несколько месяцев после 88-дневного плавания Капскую колонию посетил русский транспорт «Двина». В 1865 году в Южной Африке побывал фрегат «Дмитрий Донской», а в 1904-м — госпитальное судно «Орёл». Затем наступил долгий перерыв — почти целый век. И вот к мысу Доброй Надежды снова пришли корабли под Андреевским флагом.

Южная Африка встретила российских моряков приветливым тёплым солнцем. Не скрывали своей радости при встречах с нами местные жители. Были организованы различные экскурсии. В один из дней мы побывали на мысе Доброй Надежды. Впечатления незабываемые. С высоты птичьего полёта открывается неописуемой красоты картина: переливающиеся изумрудными красками морские просторы, набегающие на скалы волны.

Была у российских моряков и возможность познакомиться с жизнью и бытом моряков южноафриканских ВМС. Мы посетили главную военно-морскую базу ЮАР в небольшом городке Саймонстаун. По техническому оснащению она вряд ли уступит базам ведущих морских держав. Традиции ВМС ЮАР берут начало от британского флота. Как и на английских кораблях, там подчёркивают отличия различных категорий моряков в социальном, служебном, материальном положении. Матрос, к примеру, не имеет права без разрешения появляться в обществе старших по званию. На приём к вышестоящему начальству, как правило, приглашаются моряки только одной категории. На таких мероприятиях не увидишь одновременно старшин и офицеров. Элитарность последних проявляется даже внешне. Считается недопустимым суетливость, быстрая ходьба в присутствии подчиненных.

Морякам постоянно напоминают: служба на флоте престижна. На это «работают» выпускаемые большими тиражами книги, брошюры, аудиокассеты, плакаты и регулярные масштабные театрализованные представления. Не редкость и дни открытых дверей, когда на корабли и в учебные центры приглашают членов семей военнослужащих, местное население, показывают технику, вооружение, знакомят с условиями службы, быта и досуга моряков. Перед гостями выступают представители командования. Воспитанию патриотизма способствует приглашение ветеранов флота. Они присутствуют на церемониях ввода в боевой состав кораблей, посещают подразделения в дни годовщин исторических событий.

Немалую роль играет и постоянно насаждаемый культ подразделения, корабля, части. У каждого корабля, соединения — свои история, герои, эмблемы, знамёна, марши, девизы. В ВМС ЮАР есть даже специальная служба, разрабатывающая символику и геральдику кораблей, контролирующая их соответствие историческим канонам и использование.

Кроме посещения Южной Африки, во время похода было немало других интересных встреч, событий. К примеру, как только корабли покинули территориальные воды России, к ним стали присматриваться наблюдатели из разных стран. Над нашим отрядом летали самолёты и вертолёты Дании, Франции, Великобритании, Нидерландов, Испании, Германии. Сразу после прохода Гибралтара к эсминцу «пристроился» отряд кораблей ВМС Италии, а спустя несколько дней вышедший на связь с «Настойчивым» на международном канале экипаж самолёта «Орион» базовой патрульной авиации ВМС США передал сообщение: «Командующий 6-м флотом вице-адмирал Аббот приветствует вас в Средиземном море». В Абу-Даби «Настойчивый» принимал участие в международной выставке вооружений. Кроме России, свои самые современные корабли прислали туда ведущие морские державы. Великобританию, к примеру, представляли лёгкий вертолётоносец «Илластриес» и фрегат «Ричмонд», США — эсминец «Гамильтон», Германию — фрегат «Мекленбург-Форпомерн», искатель мин «Бад Бавенсе» и тральщик «Энсдорф», Францию — фрегат «Лафайет», Нидерланды — фрегат «Ван Галей» и универсальный транспорт снабжения «Амстердам». Наш эсминец составил им достойную конкуренцию.

У балтийцев была возможность не только побывать на иностранных кораблях, общаться с зарубежными коллегами, но и познакомиться с Абу-Даби — одним из центров мировой торговли. Это не только определение из энциклопедии. Это стиль жизни. С ввозимых в страну товаров не взимают пошлины, поэтому цены там по сравнению с московскими гораздо ниже, что и привлекает в оазис среди пустыни торговцев со всего мира, в том числе и российских.

Дальние походы — хорошая возможность для полноценной учёбы моряков. Это в беседах со мной не раз подчеркивали многие участники похода, в том числе вице-адмирал Василий Апанович, командир корабля капитан 2-го ранга Олег Будин, начальник походного штаба командир бригады надводных кораблей капитан 1-го ранга Алексей Тузов. Взять, к примеру, работу механиков. Уже в первую неделю похода после шторма в Северном море, изрядно потрепавшего корабль, пришлось «латать» трещины в паропроводах. Но самые неприятные «сюрпризы» ждали механиков в Мозамбикском проливе, когда корабль прошёл половину пути. Друг за другом стали выходить из строя холодильная машина, турбогенератор, опреснительная установка. Это повлекло сбои в системах автоматики. В машинно-котельном отделении температура подползла к отметке плюс 60. И в этих условиях старшине котельной группы старшему мичману Василию Ярынычу вместе с подчинёнными пришлось разбирать автоматику топливной системы, чистить её форсунки, фильтры. Корабельные медики приготовили специальный витаминный напиток для работавших в том аду моряков. И хоть выпил каждый чуть ли не по ведру, без «потерь» не обошлось. Двух машинистов котельных, матросов Александра Завадского и Магомеда Абдулкадырова, сразил тепловой удар. Пришли в себя они лишь в амбулатории. А первая заправка в открытом море! У «Настойчивого» она в этом походе состоялась в Бискайском заливе. Словом, вернувшись в родную базу, экипаж «Настойчивого» стал самым подготовленным на всём Балтийском флоте. Что такое дальний океанский поход, с какими трудностями при этом можно столкнуться, даже о морских традициях, связанных с пересечением экватора, эти ребята знали уже не понаслышке. Неудивительно, что подавляющее большинство офицеров корабля получили назначения на вышестоящие должности. А матросов, старшин и мичманов «Настойчивого» и «Лены» справедливо стали именовать настоящими «морскими волками».

Очарованные флотом

Георгий Георгиевич Костев среди военных моряков был человеком известным. Непосредственный участник и очевидец многих событий, происходивших после войны в советском ВМФ. На счету Костева — более 230 работ о флоте. Среди них фундаментальная военно-историческая монография «Военно-морской флот страны. 1945—1995. Взлёты и падения». В 1999 году книга вызвала такой читательский интерес, что уже через год была переиздана под названием «ВМФ страны в последние полвека». Но именно в тот год произошли трагические события с АПЛ «Курск», анализ которых стал принципиальным дополнением вышедшей третьим изданием монографии — «ВМФ Советского Союза и России. 1945—2000».

Третье издание было отмечено наградами — Костев получил медаль «Лучшие книги и издательства» из рук главы Русского биографического института Сергея Рыбаса, а комиссия по премиям Академии военных наук присудила ему премию им А. А. Свечина. В свою очередь правление Ассоциации книгоиздателей наградило Костева дипломом лауреата конкурса «Лучшие книги 2004 года».

В развитие этой уникальной работы Георгий Георгиевич издаёт книгу «Неизвестный флот». В неё включены остросюжетные истории о происходивших на флоте чрезвычайных происшествиях, ранее не известных широкой общественности. Интересны и примеры, раскрывающие роль личности в истории флота.

Костев — один из авторов сборника исторических очерков «Москва и судьбы Российского флота». Его статьи, очерки, рассказы затрагивают многие вопросы истории создания, становления и развития ВМФ и, в частности, подводного флота России. Вот заголовки лишь некоторых из них: «Подводная война и атомные подводные лодки», «Зачем Российскому флоту Средиземное море?», «Проблема стареющих подводных лодок России (или ядерная безопасность при утилизации АПЛ)», «История и перспективы морских стратегических сил России», «Задачи советского ВМФ в годы холодной войны и с её окончанием», «Что делать с Российским атомным флотом». Большой интерес вызывает и серия статей «О морской стратегии России»…

Он родился 7 мая 1928 года в Белоруссии, в городе Жлобине Гомельской области. Начало его пути на флот положил ещё дед Матвей Костев. Рабочий депо, он был призван в царскую армию и служил до Первой мировой войны солдатом в Либаве, где охранял похожие на крепости здания из красного кирпича. В ту пору за этими стенами размещались экипажи Либавского отряда подводников. Сидя мальчонкой на коленях деда Матвея в начале тридцатых годов, маленький Георгий, а в метриках Юрка Юркович, впервые услышал слова «подводный отряд». В памяти малыша слово «подводный» сохранилось до грозных сороковых.

В Жлобине Жорж, а тогда Юрка, впервые увидел и морскую форму на своём дяде, проживавшим рядом с домом деда. Это был Барташов Макар Власович. Последняя детская встреча с дядей запомнилась, когда дома уважительно сказали: «Наш Макар — морской лётчик».

В 1941 году, когда по радио прозвучало: «Война!», отец Жоржа работал на военном предприятии в ближнем Подмосковье. 23 июня мама с сыном проводили его на фронт. Оставшись одни, помогали грузить оборудование военного завода, где работал Георгий Матвеевич, в эшелон для эвакуации.

Георгий-младший в 1941 году окончил 6 классов. После первого и последнего письма отца с фронта, как раз в день самого первого налёта фашистских самолётов на Москву — 23 июля 1941 года, он сбежал от матери на крышу своего дома и успел на чердаке потушить две зажигательные бомбы. С этого дня засыпал и просыпался с мыслью: надо на фронт, к отцу! Но отец пропал без вести. Мама и сын после долгого пути в теплушке, прицепленной к заводскому эшелону, оказались на Урале в районе Перми.

Запомнились лес и деревушки: Стрепунита, Бусырята и Васенки. До школы 15 километров через лес. Пропустил год. Но вдруг в январе 1944 года нашёлся отец. В партизанах! В родной Белоруссии! Вскоре отца отозвали в Москву на военный завод №233 в Лыткарине, где он работал до войны. До этого Жорж пытался, как дядя Макар, стать морским авиатором. Подал заявления в училище техников в Пермь, в авиационную спецшколу, сначала в Казань, потом в Куйбышев, но поступить помешала болезнь. Когда оправился, решил — на фронт. С товарищем забрались в теплушку к красноармейцам. Те приняли дружески, со смехом. Но на первой же остановке сдали ребят в комендатуру. Малолеток вернули к мамам. Скоро и мама, и сын оказались в Лыткарине. Жорж твёрдо заявил родителям: «Пойду в училище». После окончания 8-го класса с похвальной грамотой Люберецкий военкомат в июне 1944 года направил Георгия на учебу в только что созданное Ленинградское военно-морское подготовительное училище (ЛВМПУ).

С 1944 года курсанты училища стали участвовать в обеспечении боевых действий на Карельском перешейке: несли вместе с пограничниками патрульную службу на побережье Финского залива; помогали трофейным командам на «линии Маннергейма», собирали трофейное оружие и боеприпасы; участвовали в очищении прибрежных лесов от вооружённых бандитов, оставшихся за линией фронта; вели наблюдение за горизонтом на случай предполагаемой высадки немецкого десанта на Карельский перешеек, помогали сапёрам уничтожать мины.

В феврале 1945-го, уже после выхода из войны Финляндии, состоялась незабываемая и яркая встреча с адмиралом И. С. Исаковым, посетившим ЛВМПУ. Эта встреча, а затем книга адмирала «Военно-морской флот в Великой Отечественной войне» помогли Г. Г. Костеву определить свою судьбу — служить только на подводных лодках.

Осуществилась мечта в 1950-м. Он окончил Высшее военно-морское училище им. М. В. Фрунзе и в звании лейтенанта был назначен штурманом на подводную лодку в Кронштадт. Два года интенсивного плавания на Балтийском море пролетели незаметно. В аттестации Костева назвали лучшим штурманом соединения.

В 1952—53 годах Костев учился на Высших специальных классах офицерского состава подводного плавания и противолодочной обороны ВМС в Ленинграде по специальности «Командное отделение». Окончив классы, Георгий Георгиевич вплоть до 1959 года служил на дизельных подлодках «С-85», «С-219» в должностях помощника командира на Балтийском, старшего помощника на Черноморском и командира на Тихоокеанском флотах.

Будучи уже командиром лодки, Костев совершил более 10 дальних походов, прошёл по Мариинской системе, Северному морскому пути, пережил нелёгкую зимовку на Колыме.

Вот только некоторые яркие страницы походов.

В 1956—1957 годах на дизельной ПЛ «С-219» Костев перешёл с СФ на ТОФ. Поход длился год и полтора месяца. Лодка в составе бригады сопровождалась ледоколами. Обстановка была экстремальной. Даже на ледоколах повреждались рули, от льда были пробоины у транспортов, идущих рядом с продовольствием и другими запасами на случай зимовки. На одной из лодок пришлось заваривать дыру в лёгком корпусе из-за сжатий во льдах. Впереди шёл самый мощный ледокол «Ермак». Но и с его помощью нередко удавалось за полусутки пройти во льдах лишь 10—20 миль. Идущие рядом надводные корабли пробивались с трудом. Один из них едва не погиб. От сжатия льдом он накренился, раздался треск корпуса. Экипажу пришлось сойти на лёд. Используя подрывные патроны, корабль всё же спасли.

12 сентября 1956 года весь караван лодок зажали льды. Получили приказ: «Стать на зимовку в устье Колымы». Лодки с трудом, задевая грунт днищем, вошли в реку. 7 октября всю Колыму сковал лёд. Часть экипажей расселили в барак, где для отопления пришлось заготовить 3 тысячи кубов леса. Спали на длинных, во весь барак, нарах. Другая часть обслуживала лодки и надводные корабли, с которых подвели пар на лодки, чтобы сохранить механизмы. Но главное было — сохранить корабль целиком. Мороз достигал 50 градусов, нередко лопался лёгкий корпус лодки. Быт тоже сложился тяжёлым. Питание — только сухари и консервы. Помывка в бане была мечтой и откладывалась до прихода на Камчатку.

Весь переход до зимовки занял 80 суток. Зимовали 7 месяцев. Наконец 20 мая 1957-го все покинули нары и перешли на лодки. Выход из реки был сложный, везде стоял лёд. Одна подлодка получила пробоину лёгкого корпуса. Шли за ледоколами впритык, иногда носом упирались в корму.

20 августа 1957 года удалось выйти на чистую воду, а 22 августа миновали мыс Дежнёва и вошли в Берингово море.

1 сентября Костев пришвартовал ПЛ «С-219» к пирсу на Камчатке. Рядом становились и другие лодки. Встречали всех цветами и объятиями.

Вскоре начались походы в океан. Маршруты пролегали к берегам Америки, Японии, в районы учений. В 1959 году за успехи в боевой подготовке экипажу ПЛ «С-219» во главе с Костевым было вручено переходящее Красное знамя Камчатского обкома КПСС.

С августа 1959-го по июль 1962-го он — слушатель Военно-морской академии в Ленинграде. В 1962 году после окончании академии Георгия Георгиевича назначают командиром атомной подводной лодки (АПЛ) «К-50», одной из первых в Советском Союзе. Началась служба на атомоходах. В 1964 году командир АПЛ «К-50» капитан 2-го ранга Г. Г. Костев выполнил два похода.

В июне 1965 года подлодка «К-50» вышла на учение «Печора» — крупнейшее в истории Северного флота. Была получена задача — обнаружить в Северной Атлантике «авианосец противника» (его обозначал один из крейсеров СФ с двумя эсминцами). С обнаружением — следовать за ним, не отставая, и давать его координаты для ударных сил флота. Разыгрался шторм. Сверху постоянно висели реальные натовские разведсамолёты. Но несмотря на это, главным было не упустить противника. Несколько суток «К-50» шла под водой со скоростью 28—30 узлов, подвсплывая для донесений. По данным «К-50» силы флота задачу выполнили, «противник» был уничтожен.

После этого похода командир «К-50» капитан 1-го ранга Костев был удостоен чести в День ВМФ (25 июля 1965-го) быть приглашённым в штаб флота по случаю вручения Северному флоту ордена Красного Знамени. Ему поручили выступить на торжествах сразу же после речи командующего флотом. Это была высокая оценка действий экипажа «К-50» со стороны командования.

Были и другие походы, когда «К-50» оправдывала доверие командования. В одном из них Костеву пришлось принять рискованное решение — прорвать рубеж «противника» на самом полном ходу с риском быть обнаруженным. Но точный расчёт командира позволил решить задачу, и «К-50» тогда получила высокую оценку.

После командования АПЛ «К-50» Георгий Георгиевич был назначен заместителем командира дивизии в своём же соединении. В этой должности ему довелось не раз выходить в дальние продолжительные походы старшим на борту атомных подводных лодок «К-3» (самая первая советская АПЛ), «К-8» (АПЛ, оставшаяся в памяти своей трагедией), «К-133» (атомарина, участвовавшая в первом групповом переходе с СФ на ТОФ) и других.

В 1966 году с должности заместителя командира дивизии АПЛ Северного флота он был переведён в Москву, в Главный штаб ВМФ, где служил в оперативном управлении. В штабе Георгию Георгиевичу поручили курировать регион Средиземноморья. Туда как раз вошли американские ПЛ. ВМФ СССР пришлось в ответ начинать активную противолодочную деятельность. Потом по региону прокатилась череда арабо-израильских войн.

В период обострения арабо-израильских отношений в 1967 году в соответствии с решением начальника Главного штаба ВМФ Костев, как один из наиболее подготовленных офицеров, возглавил группу по проблемам боевой службы. Он лично занимался подготовкой и организацией эскадры ВМФ на Средиземном море, непосредственно участвовал в управлении силами советского ВМФ и в организации их взаимодействия в этом регионе с ВМС арабских государств. В августе 1968-го Костев был назначен заместителем начальника Южного направления оперативного управления ГШ ВМФ. С того времени он готовил материалы по анализу и использованию сил на Средиземном море. В сентябре 1968 года Георгий Георгиевич по указанию начальника ГШ ВМФ убыл на корабли эскадры в Средиземное море.

Находясь на флагманском корабле эскадры крейсере «Кутузов», с периодическими пересадками на другие корабли, Костев лично участвовал в проведении противолодочной поисковой операции на Средиземном море. На танкере «Ельня» он заходил в Александрию для контроля и организации ремонта кораблей эскадры, по приказу начальника ГШ ВМФ выезжал из Александрии в район Мерса-Матрух для оказания помощи командиру базирующейся там эскадрильи морской авиации. После возвращения из Средиземного моря продолжал заниматься проблемами использования сил эскадры. В частности, участвовал в разработке операций для сил арабского флота по постановке мин, действиям ПЛ, перехвату израильских ракетных катеров.

В 1970-м Костева перевели на службу в Военно-политическую академию им В. И. Ленина. В академии он как начальник кафедры оперативно-тактической подготовки ВМФ продолжал заниматься научной работой и в январе 1974 года защитил диссертацию на оперативно-тактическую тему.

Как учёный и опытный методист он привлекался на учения флотов стран Варшавского договора с целью внедрения в практику действий сил современных теоретических положений оперативного искусства ВМФ. Его научные труды издавались на многих языках за рубежом.

В 1981 году Костеву было присвоено учёное звание профессор. С 1995 года он — избранный член-корреспондент Академии военных наук.

В Центральном Московском архиве создан фонд Г. Г. Костева, в котором хранятся собранные им документы, материалы, фотографии. Это поистине уникальное наследие с конкретной информацией о множестве фактов, событий, произошедших в отечественном ВМФ.

В настоящее время Георгий Георгиевич публикует свои статьи в периодических изданиях и сборниках уже не один, а вместе с сыном — капитаном 1-го ранга запаса И. Г. Костевым, выпускником Высшего военно-морского училища подводного плавания им. Ленинского комсомола. После службы на командных должностях в подводном флоте Игорь Костев был назначен начальником группы по ликвидации и утилизации вооружения и военной техники ВМФ в 17-м управлении Минобороны РФ, а с 1995-го по 2000 год был старшим уполномоченным Постоянной комиссии приёмки кораблей ВМФ.

После увольнения в запас Игорь Георгиевич продолжил сотрудничество с одним из крупнейших судостроительных предприятий страны — «Адмиралтейскими верфями». В настоящее время он совместно с отцом работает над книгой о военно-морском искусстве после распада Советского Союза. До этого они совместно подготовили к изданию новую монографию «Подводный флот от Сталина до Путина». Это один из тех немногих случаев, когда авторы — как отец, так и сын — были командирами атомных подводных лодок и знают проблемы флота изнутри.

Уже более полувека контр-адмиралу Костеву во всём помогает его супруга Валентина Кузьминична. Многие ветераны — любители спорта — помнят её как абсолютную чемпионку СССР по художественной гимнастике 1950—1951 годов Валентину Сивохину. Ей — уроженке Кронштадта — чудом удалось выжить в блокаде. Маленькая Валя работала вместе с другими детьми на огородах, убирала улицы родного города, спасая Кронштадт от эпидемий. У ребят тогда находились силы и для участия в художественной самодеятельности. Валентина и её подруги выступали перед моряками, солдатами. В музее Кронштадта хранятся архивные документы о подвигах школьников, награжденных медалью «За оборону Ленинграда». Такая медаль есть и у Валентины Кузьминичны Сивохиной-Костиной. Вместе с мужем она побывала на всех флотах, деля с ним радости и невзгоды службы.

Танец с принцессой

Леонид Дмитриевич Чулков родился 18 июля далёкого 1913 года в Самаре, в семье рабочих. Мама была швеёй. Отец, сапожник, погиб в 1915 году на полях Первой мировой войны…

В 1927 году Леонид начал работать на самарской фабрике «Металлоштамп» учеником токаря, одновременно учился в вечерней школе рабочей молодежи. В 1934 году поступил в Военно-морское артиллерийское училище им. ЛКСМУ. Ещё через четыре года, в 1938-м, по окончании училища был назначен командиром башни главного калибра строящегося крейсера «Молотов» (город Николаев, завод имени 61 коммунара).

С началом Великой Отечественной войны Леонид Дмитриевич занимался эвакуацией кораблей, экипажей и членов их семей на Кавказ. Первый бой принял в августе 1941 года, командуя зенитным расчётом, уничтожившим бомбардировщик Ю-88. А в сентябре того же, страшного для нашей страны года был назначен командиром отдельной плавбатареи №4 в составе Керченской ВМБ. Батарея принимала участие в обороне Керченского полуострова и Керченско-Феодосийской десантной операции в декабре 1941 года.

В феврале 1943 года он получает назначение на должность командира артиллерийской боевой части эсминца «Железняков». В августе — сентябре того же года командует артиллерийской гаубичной батареей, принимавшей участие в освобождении Новороссийска. За отличие в тех боях этой отдельной батарее было присвоено наименование «Новороссийская».

Весной 1944 года в СССР была сформирована спецкоманда для приёмки боевых кораблей по ленд-лизу в Великобритании. В состав этой команды включили и Леонида Дмитриевича. В пути к месту назначения транспорт «Уильям С. Тайлер», на котором размещался экипаж спецкоманды, был торпедирован немецкой подводной лодкой. Оторванная взрывом носовая часть затонула, а среди спасшихся моряков, находившихся в кормовой части, был и капитан-лейтенант Чулков.

Конвой прибыл на рейд Гринока в начале мая 1944 года. Моряков перевезли по железной дороге в предместье Ньюкасла — порт Норт-Шилдс. Здесь в доках находились эсминцы, передаваемые СССР. Леонид Дмитриевич был назначен вместо погибшего товарища старшим помощником командира эсминца «Достойный».

Корабли были приведены в порядок, и уже в июле на эсминце подняли флаг ВМФ СССР. В середине августа предстояло покинуть берега туманного Альбиона. Перед уходом кораблей командование Королевского флота Великобритании дало прощальный обед в честь советских моряков. На этом обеде присутствовали и члены королевской семьи. Офицеры были приглашены на плавбазу «Калапия». После официальной части, во время которой провозглашались тосты за победу, за мужество советских и английских моряков, появилась возможность свободного общения. Леонид Дмитриевич, увидев рояль, сел за него и начал наигрывать, напевая известный романс «Калитка». Вдруг его игру прервал командир спецкоманды капитан 1-го ранга Виталий Алексеевич Фокин, подошедший к роялю с молодой миловидной дамой. Она выразила восхищение игрой и пением молодого офицера и произнесла слова благодарности. В это время оркестр заиграл вальс, и капитан-лейтенант пригласил даму на тур вальса. И только позднее узнал, что это была принцесса Елизавета, через 8 лет ставшая королевой Великобритании…

16 августа эсминцы покинули Англию, присоединились к конвою и благополучно прибыли в Кольский залив. «Достойный» поступил в подчинение Беломорской флотилии, и для него началась длительная и опасная эскортная служба…

Войну Чулков прошёл «от звонка до звонка». Но судьба была к нему благосклонна. Победу военно-морской офицер встретил с двумя орденами Красного Знамени, двумя орденами Красной Звезды, несколькими медалями. Эти награды — вехи боевой биографии. Они — за оборону Крыма, освобождение Новороссийска, потопление немецкой субмарины на Северном флоте…

В победном сорок пятом Чулков становится командиром эсминца «Достойный». Ещё через три года, в 1948-м, — старшим помощником командира линкора «Архангельск».

А в 1949 году Леонида Дмитриевича переводят на Черноморский флот старшим помощником командира линкора «Новороссийск». В 1951 году он становится командиром крейсера «Адмирал Нахимов». В 1952 году крейсер завоевал звание «Лучший корабль ВМФ», на нём впервые в СССР устанавливали и испытывали ракетное оружие — крылатые ракеты.

Вот как вспоминает о том периоде своей службы Чулков: «В состав первого экипажа крейсера „Адмирал Нахимов“ вошли офицеры с крупных кораблей эскадры Черноморского флота. В их числе был старший помощник командира капитан 2-го ранга Владимир Михайлин, позже ставший командиром крейсера „Куйбышев“, командир БЧ-2 капитан-лейтенант Константин Безпальчев — его сменил потом капитан-лейтенант Петр Ключкин, командир БЧ-5 капитан 3-го ранга Степан Бабенко, интендант лейтенант Николай Тюпа, многие другие замечательные офицеры-черноморцы».

Первоначально «Адмирал Нахимов» организационно вошёл в эскадру Черноморского флота, потом в дивизию, где командиром был контр-адмирал Николай Петрищев. Крейсер называли не иначе как красавцем. Дисциплина и выучка членов его экипажа была на высочайшем уровне.

В период с 28 мая по 7 июня 1954 года отряд кораблей Черноморского флота в составе крейсера «Адмирал Нахимов» и эскадренных миноносцев «Буйный» и «Беспощадный» под командованием адмирала С. Горшкова совершил официальный визит в Народную Республику Албанию. Это был первый послевоенный поход советских кораблей в страны Средиземноморья.

К походу готовились под личным контролем командующего флотом. По распоряжению адмирала Горшкова всем офицерам — участникам похода сшили новые форменные тужурки. По договорённости с виноделами Массандры на каждый корабль погрузили по ящику марочного вина 1939-го, сохранённого в годы войны в замурованных подвалах Крыма. 28 мая 1954 года отряд вышел из Севастополя. С проходом кораблями черноморских проливов за ними активно и с достаточно близкого расстояния начали вести наблюдение корабли и самолёты ВМС США и других стран НАТО.

Албания встретила советских моряков ликованием. В один из дней на кораблях, стоявших на рейде порта Дуррес, побывал министр обороны Албании генерал-полковник Бекир-Балуку. На обратном пути корабли выполняли не менее ответственную миссию. На борту крейсера в Советский Союз следовали лидер Албании Энвер Ходжи и сопровождавшие его лица. Тем не менее адмирал Горшков, проявляя интерес к изучению малознакомых для нашего флота районов плавания, провёл отряд мимо греческого острова Крит. С флагманского крейсера последовала команда штурманам и гидрографам изучать район…

В 1955 году «Адмирал Нахимов» стал первым ракетным крейсером Военно-морского флота. Перед первой башней главного калибра установили опытную ракетную установку для противокорабельных ракет КСС. 2—4 ноября 1955 года с борта «Адмирала Нахимова» были осуществлены первые пробные пуски ракет.

В 1955 году во время визита правительственной делегации на Черноморский флот капитан 1-го ранга Леонид Чулков сделал обстоятельный доклад первым лицам государства об эффективности ракетного вооружения кораблей. В штабе Черноморского флота его доклад слушали Н. Хрущёв, А. Микоян, Г. Жуков, Н. Кузнецов, С. Горшков, другие руководящие лица. После доклада Хрущёв спросил Чулкова: «Какие, по вашему мнению, корабли нужны флоту?» На что Леонид Дмитриевич ответил спокойно и уверенно: в том числе авианосцы. Это заявление Никите Сергеевичу не понравилось. Известно, что он был сторонником ракет и противником крупных кораблей. Но бывалый моряк имел своё мнение на этот счёт…

29 сентября 1956 года «Адмирал Нахимов» вновь посетило высшее руководство СССР. Вместе с Н. Хрущёвым, Л. Брежневым, главкомом ВМФ СССР адмиралом С. Горшковым в Севастополь приехал и лидер югославского государства Иосип Броз Тито. В 13 часов 55 минут ракета, стартовавшая с «Адмирала Нахимова», поразила щит, находившийся на дистанции около 45 км от крейсера. Когда корабль подошёл вплотную к поражённому щиту, и все увидели, как практическая ракета пронзила его центральную часть, Хрущёв, довольный, сказал, указывая на капитана 1-го ранга Леонида Чулкова: «Вот он этими ракетами весь американский флот может разбить!»

В 1956 году Чулков покидает командирский мостик «Адмирала Нахимова» и поступает в Военную академию Генерального штаба. Окончив её, становится командиром дивизии крейсеров на Тихоокеанском флоте, а в 1962 году — заместителем командующего Тихоокеанским флотом.

В 1971 году Леонид Дмитриевич был вновь переведён на Черноморский флот командиром Керченско-Феодосийской ВМБ — начальником научно-испытательного центра ВМФ. В 1974 году вице-адмиралом он был уволен в запас, но продолжал работу в научно-испытательном центре ВМФ начальником отдела…

Как первая любовь

Чувства, которые испытывают многие старшие офицеры и адмиралы Российского флота к учебным кораблям, сравнимы с первой любовью. Ещё будучи курсантами военно-морских учебных заведений, именно на этих, построенных на верфях когда-то социалистической Польши, боевых единицах они впервые испытали себя океанской волной, прошли проверку на прочность дальним походом. После таких плаваний будущему офицеру окончательно становилось ясно — ту ли дорогу в жизни выбрал, готов ли морально и физически к службе на флоте. И у тех, кто оставался верен выбранному пути даже спустя многие годы, тот первый поход, как первая любовь, в памяти навсегда.

Сегодня у Российского ВМФ в строю два учебных корабля — «Смольный» и «Перекоп». Одному из них не так давно довелось дважды обогнуть Европу. Во время перехода из Кронштадта в Новороссийск корабль совершил заход и в Севастополь. В городе русской славы учебный корабль ошвартовался на Минной стенке. На причале командир корабля капитан 1-го ранга Дмитрий Коровин доложил заместителю командующего ЧФ вице-адмиралу Василию Кондакову о целях и задачах, выполненных экипажем и прикомандированным личным составом. По программе трёхдневного делового захода личный состав корабля, курсанты и кадеты посетили музеи флота, героической обороны и освобождения Севастополя, оборонительную башню Малахова кургана, Севастопольский художественный музей имени М. П. Крошицкого, Владимирский собор — усыпальницу русских адмиралов, а также побывали на премьере флотского театра. Перед моряками-балтийцами с большой концертной программой выступили лучшие творческие коллективы Черноморского флота. Борт «Перекопа» посетила рок-группа Юрия Шевчука «ДДТ».

Среди участников перехода, прибывших тогда в Севастополь, были и воспитанники Кронштадтского морского кадетского корпуса, ещё в юном возрасте решившие связать свои судьбы с Военно-морским флотом. Это учебное заведение было создано в 1995 году. Деятельное участие в организации корпуса принимал Владимир Путин, занимавший в то время должность вице-премьера Санкт-Петербурга. За прошедшие годы корпус окончили свыше 500 воспитанников. Подавляющее большинство из них поступило в высшие учебные заведения Минобороны РФ. Более 80 процентов преподавательского состава — специалисты высшей и первой категории. В корпусе обучение производится как по общеобразовательным, так и по специальным программам подготовки, где предусмотрена теория и практика. Азы специальных знаний воспитанники нового набора получают в лагере в ходе учебных сборов. Регулярно юные моряки посещают и боевые корабли, участвуют в дальних походах, в том числе и на «Перекопе».

Вот что рассказали об этом походе сами кадеты.

Кадет Сергей Кобыльников:

— В Севастополе у меня живёт бабушка. Несколько лет назад я уже приезжал к ней на каникулы и поэтому немного знаком с городом. Но я всё равно рад вновь посетить черноморскую столицу.

С выбором профессии я уже определился и собираюсь стать военным психологом. В будущем году буду поступать в Военно-морской институт радиоэлектроники имени Попова на факультет психологии. Думаю, что работа с людьми — мое призвание. Да и гуманитарные дисциплины мне даются намного лучше, чем точные науки. Например, в Стамбуле экскурсии для нас проводили на английском языке, я же переводил своим товарищам на русский. Всем было понятно, о чём шла речь.

Вице-старший кадет Анатолий Баландин:

— Я, как и Сергей, намерен стать военным психологом. За шесть лет учебы в корпусе я окончательно убедился в правильности этого выбора, да и офицеры-воспитатели советуют мне поступать во ВМИРЭ имени Попова. Я с детства мечтал о море и теперь вижу, что моя мечта почти сбылась, осталось совсем немного времени, как я стану курсантом военно-морского института, а там, смотришь, и офицерские погоны не за горами.

Вице-старшина 2-й статьи Максим Максимов:

— В корпусе я успеваю по всем предметам практически на отлично, занимаюсь легководолазной подготовкой, в своём активе имею уже более десятка спусков под воду на глубину десять метров. Кроме того, неплохо рисую. Недавно мои работы экспонировались на выставке в Русском музее Санкт-Петербурга. Несмотря на то, что мне интересно буквально всё, мечтаю летать на самолётах палубной авиации. Уверен, что обязательно добьюсь того, что наметил в жизни. Благо наши преподаватели и воспитатели научили нас думать и давать правильную оценку своим возможностям.

Кадет Дмитрий Илюхин:

— В Кронштадтский морской кадетский корпус я поступил только в прошлом году. Если честно, то было очень трудно привыкать к новому коллективу, распорядку дня, дисциплине. Но мне помогли достаточно быстро освоиться и втянуться в учебный ритм. В следующем году буду поступать в Военно-морской инженерный институт. Ведь, как известно, офицерами флота не рождаются, а становятся. В жизни всем нам выпал шанс стать офицерами Военно-морского флота России. Упустить такую возможность нельзя…

Уже в Новороссийске воспитанников кадетского корпуса и курсантов Балтийского военно-морского института имени Ф. Ф. Ушакова сменили юноши из других вузов. В их числе были и ребята из старейшего высшего учебного заведения — Морского корпуса Петра Великого — Санкт-Петербургского военно-морского института.

Свою историю это учебное заведение ведёт от школы математических и навигацких наук (Навигацкой школы), основанной указом Петра I ещё в 1701 году. За 300 с лишним лет своего существования Морской корпус подготовил для Военно-морского флота России десятки тысяч высококвалифицированных офицеров. В том числе выдающихся флотоводцев адмиралов В. И. Истомина, В. А. Корнилова, П. С. Нахимова, Д. Н. Сенявина, Г. А. Спиридова, Ф. Ф. Ушакова, В. Я. Чичагова, Н. А. Эссена и других. На географической карте мира около трёхсот пунктов названы именами воспитанников корпуса: А. И. Чирикова, С. И. Челюскина, Д. Я. и Х. П. Лаптевых, И. Ф. Крузенштерна, Ю. Ф. Лисянского, Г. А. Сарычева, П. Ф. Анжу, Г. И. Невельского, Ф. П. Врангеля, К. Н. Посьета.

Выпускники Морского корпуса Ф. Ф. Беллинсгаузен и М. П. Лазарев открыли шестую часть света — Антарктиду, совершив тем самым величайший вклад в мировую географическую науку. Всемирно известны такие выпускники Морского корпуса, как выдающийся русский композитор Н. А. Римский-Корсаков, писатель К. М. Станюкович, художник-маринист А. П. Боголюбов, художник-баталист В. В. Верещагин, составитель «Толкового словаря живого великорусского языка» В. И. Даль, выдающийся кораблестроитель А. А. Попов, создатель первого самолёта А. Ф. Можайский, учёный-математик, физик и кораблестроитель академик А. Н. Крылов, академик адмирал А. М. Берг, писатели С. А. Колбасьев, Л. С. Соболев, поэт А. Л. Лебедев, адмиралы Н. Г. Кузнецов, С. Г. Горшков, В. Н. Чернавин, командовавшие в разные годы Военно-морским флотом страны.

Во время Великой Отечественной войны многие выпускники проявили себя подлинными патриотами Отечества. Они показали превосходную морскую выучку, хорошие организаторские способности, проявили находчивость и инициативу в борьбе с врагами. Более восьмидесяти питомцев вуза были удостоены высших наград Родины, стали её героями, причем 25 из них удостоены высокого звания в послевоенное время.