Бесплатный фрагмент - #конференция_СОВет

Благодарим за спонсорскую помощь в проведении конференции Фонд защиты городских животных и Совет по экологической политике Партии возрождения России.

Программно-организационный комитет

Председатель программно-организационного комитета

Мария Алексеевна Шабалина, член правления АНО «СОВет», адвокат двокатской палаты г. Москвы

Программный комитет

Галина Игоревна Шляхова, учредитель АНО «СОВет», корреспондент-переводчик ТАСС

Александра Валерьевна Астахова, руководитель проекта «Виварцы 2.0»

Анастасия Сергеевна Голошевская, руководитель АНО «СОВет»

Организационный комитет

София Павловна Рыжкова, член Правления АНО «СОВет» (техническое обеспечение)

Паринский Александр Германович (техническое обеспечение)

Полина Игоревна Фролова, член Правления АНО «СОВет» (дизайнер)

Животные сквозь призму этики

Зооэтика: хорошо забытое старое?

Черняева Дарья Владимировна

кандидат юридических наук, доцент,

директор по науке,

Международный научно-исследовательский институт зооправа

г. Алматы, Казахстан

empllaw@gmail.com

Аннотация

Исследование представляет собой краткий анализ ценностных установок в ряде культурных традиций, позволяющий сделать вывод о типичности и характерности для них близких к современному представлений о целостности и неделимости компонентов экосистем, бережного отношения к природе в целом и ответственного обращения с животными в частности. Исследование наглядно, на конкретных примерах, показывает традиционность и укоренённость основных положений современной зооэтики в славянском и, конкретнее, русском культурно-ценностном контексте. Одновременно, выводы исследования позволяют продемонстрировать несостоятельность позиционирования зооэтики как явления заимствованного, возможно, чуждого отечественной культурно-ценностной традиции. Выводы исследования могут быть использованы в образовательных и культурно-просветительских целях, в том числе в подготовке программ дошкольного и школьного уровня, посвящённых развитию экологического мышления и культуры обращения с родной природой.

Ключевые слова: зооэтика, животные, традиции, культура, сказки, фольклор, гуманность.

Сегодня специалистам в области этических аспектов обращения с животными и этики взаимоотношений человека с природой нередко приходится отбиваться от упрёков в чужеродности этой области для отечественной науки и культуры, заимствованию несвойственных ей концепций и ценностей. Представляется, что такая критика имеет своим основанием недостаточное знание родной культуры и народных традиций.

К счастью, опровергнуть её возможно через сведение глубокого академического анализа культурно-исторических контекстов к доступным, наглядным, общеизвестным примерам — при условии, что эти примеры положены на прочный фундамент анализа ведущих работ в области культурологии, философии, социологии, психологии, антропологии и др. и представлены в сопоставлении с широким перечнем традиций. Видимая простота и привычность приводимых образов и сюжетов обеспечивает несравнимо более широкий спектр использования полученных выводов. При этом данное исследование в основном не предполагает анализа социо-психологических подтекстов.

Также отметим, что избрание предметом исследования положительных примеров отношения человека и животных/природы в русской народной (фольклорной) сказке не означает отсутствия в ней примеров отрицательных. При этом понятие «народная (фольклорная) сказка» в настоящем исследовании используется в распространённой трактовке, определяющей её как жанр народного творчества, в свою очередь являющегося элементом народной культуры. См. об этом подробнее например: [1, с. 457; 2].

В свою очередь, понятие «русская культура» опирается на трактовку народных культур, изложенную в ряде культурологических, в том числе отечественных, источников: [3, 4, 5, 6, 7].

В данной публикации сосредоточимся на основном предмете исследования — русской народной сказке (включая её обработки), чтобы дать ключевые идеи и отсылки, которые всякий заинтересованный читатель может далее использовать для собственных изысканий, поиска аргументов и контраргументов описанному, формирования и обоснования самостоятельных умозаключений и концепций.

Применительно к предмету данного исследования, с известным уровнем допущения и обобщений, можно утверждать, что традиционное отношение человека к природе (и животным как её неотъемлемой части), как правило, следует одному из трёх концептов:

1. Нейтральность. В этом концепте природа нейтральна, взаимодействие человека с нею случайно, равно как и вытекающие из него польза и вред обеим сторонам. Природа в целом и животные в ней заняты своим бытием, их ценности не артикулированы либо неизвестны, реакции обусловлены неизвестными человеку факторами, объяснения которым традиция не предлагает. При таком подходе человек принимает природу и животных в расчёт, но не планирует активного воздействия — ни негативного, ни позитивного — за исключением набора действий, обеспечивающих удовлетворение его потребностей. Концепт нейтральности наиболее редок в культурной традиции, что, предположительно, объясняется объективной необходимостью и невозможностью избежать взаимодействия с природой, особенно на ранних этапах развития человеческих сообществ, следствием чего стали попытки осмыслить это взаимодействие как минимум чтобы сделать его более удобным, безопасным и предсказуемым.

2. Враждебность. В этом концепте природа является врагом и, соответственно, объектом силового воздействия, преодоления, овладевания и управления со стороны человека, для достижения его целей. Природа и животные при этом воспринимаются как активные и агрессивные акторы, их мораль отличается от человеческой, оценивается человеком негативно и подлежит вмешательству. Часто в этой концепции животные и природа в целом опытнее, мудрее и мощнее человека, составляют для него вызов и инструмент доказывания своего превосходства вопреки несоизмеримости сил. Человек воспринимает природу и животных как конкурентов за власть, которых он должен победить и подчинить — либо проиграть битву, умереть и стать частью природы. Становление человека происходит через столкновение с природой и животными и их подчинение, альтернативой которым часто выступает смерть. Этот концепт характерен для многих стран Азии и в целом «глобального юга», особенно сравнительно поздних культурно-религиозных течений.

3. Партнёрство. В этом концепте природа воспринимается как родитель или партнёр, который помогает, учит или действует в сотрудничестве, для получения общей/взаимной пользы. Природа и животные при этом активны и антропоморфны: имеют моральные ценности, демонстрируют этически обусловленные переживания, подобные человеческим. В варианте равнозначного партнёрства-сотрудничества они обычно воплощают образ родственника (брата, сестры), надёжного друга, доброго соседа, поддерживая и помогая физически и советом, отказываясь от злоупотребления ситуацией, возможностями и силой (последние при этом могут превышать человеческие). В иерархических вариантах партнёрства природа в целом и животные в частности олицетворяют образ родителя с присущими этому образу свойствами: опыт, мудрость, могущественность, терпение, доброта, гармоничность, готовность или активное стремление помочь, научить, испытать. Человеку в этом варианте отводится роль ребёнка, с естественным для него (не) послушанием, уходом и возвращением, последующей благодарностью и ответственностью «взрослого ребёнка», в т. ч. в форме заботы о родителях при их немочи и пр. Для человека в этом концепте природа и животные ценны, важны, заслуживают уважения (не снисхождения), благодаря им человек обретает дополнительные качества и возможности: силу, мудрость и т. п. Смерть человека в этом концепте возвращает его в природу, где он (снова) становится её неотъемлемой частью, сохраняя приобретённые положительные (родительские) качества: доброту, красоту, готовность помочь. Этот концепт возникает уже в древних человеческих сообществах самых разных регионов и последовательно сохраняется до поздних обработок народных эпосов, а также у народов, ведущих традиционный образ жизни в наше время.

Последняя, партнёрская, модель является если не наиболее распространённой, то как минимум наиболее воспринятой, известной и популярной в русской и, шире, славянской культурной традиции. Именно эта модель нашла отражение в поздних обработках сказок известными литераторами, которые во многих случаях практически полностью вытеснили оригинальные, исходные тексты. Она же во многом прослеживается и в традиционных для России религиозных интерпретациях роли человека в этом мире, как дохристианских, так и христианских православных (хотя и со смещением акцента на последнюю фазу развития его отношений с природой, где он выступает как более сильный и наделённый ответственностью в отношении природы, но всё ещё, как правило, без противопоставления ей) [15, 16]. Так, православным верующим хорошо знакомы примеры подобного отношения из житий святых (прп. Серафима Саровского, Сергия Радонежского и др.), сюжет которых часто отображён на соответствующих иконах [17, 18].

Русская сказка поощряет сотрудничество человека с природой, посильную помощь животным, растениям, объектам неживой природы, стихийным явлениям. Неизменное и чаще всего щедрое вознаграждение этой модели поведения отражает её высокую положительную ценность для общества и оценку её как правильной, желательной, образцовой, соответствующей принятым в обществе ценностям. Закреплению, воспроизведению и тиражированию этих ценностей способствует их передача в формах и версиях, ориентированных прежде всего на детскую аудиторию.

Более того, среди образов, одновременно традиционных и наиболее популярных, прочно закрепившихся в отечественной культурной традиции, не так просто найти примеры, когда природа или конкретные животные были бы носителями чисто негативных качеств, иллюстрацией человеческих пороков, антигероями. Причём это восприятие прослеживается не только в сказках, где животные взаимодействуют с человеком, но и там, где человек не упоминается или не входит в число активно действующих персонажей (см. типологию сказок: [19, 20, 21, 22, 23, 24, 25]. Так, лиса — один из наиболее распространённых персонажей русских народных сказок о животных, основной трикстер в группе русских сказочных архетипов [26] — противопоставляется глуповатым людям или простодушным собратьям (волку, медведю) и редко бывает наказана за свои хитрости. В целом, привычные хищники (лиса, волк, хищные птицы) редко осуждаются и ещё реже наказываются (в основном — только за деяния, наказуемые и для человека: кражу, беспричинное нападение и т. п.). Животные сотрудничают с человеком, поддерживают его, получают возможность «загладить вину» за осуждаемые действия и ошибки.

Зло представлено «незнакомыми» или мифическими животными (аспид, Змей Горыныч, ехидна) либо антропоморфной «нежитью», тем более не относимой к животному миру (лешие, Лихо Одноглазое, Кощей Бессмертный и др.), тогда как для традиционных животных оно часто представлено чужеродным, привнесённым, не соединяющимся с самим животным и не становящимся частью его биологической сущности (игла кощея в зайце и утке, колдовские чары и др.).

Описанные примеры демонстрируют глубокую укоренённость идей ответственного отношения человека к природе и животным в русской культурной традиции. Этот вывод подтверждается, среди прочего, и достаточно единообразным подходом позднейших обработчиков сказочных текстов к исключению элементов человеческой жестокости, а также активное восприятие этих обработок популярной культурой.

Источники

1. Фольклор // Большая российская энциклопедия. Том 33. Москва: 2017.

2. Schlinkert J. C. Lebendige folkloristische Ausdrucksweisen traditioneller Gemeinschaften. Rechtliche Behandlungsmöglichkeiten auf internationaler Ebene. Berlin: BWV–Berliner Wissenschaftsverlag; 2007.

3. Народная культура в современных условиях. Отв. ред. Н. Г. Михайлова. М.: Российский ин-т культурологии, 2000.

4. Маркарян Э. С. Очерки теории культуры. Ереван: Изд-во АН Арм. ССР, 1969; Minkov M, Hofstede G. Is national culture a meaningful concept?: Cultural values delineate homogeneous national clusters of in-country regions. Cross-Cultural Research. 2012; 46 (2): 133—159.

5. Лотман Ю. М. Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворянства (XVIII-начало XIX века). Санкт-Петербург: Искусство СПБ, 1994.

6. Жукова О. А. Опыт о русской культуре. Философия истории, литературы и искусства. М.: ООО «Издательство „Согласие“», 2019.

7. Лихачёв Д. С. Русская культура. М.: Искусство, 2000.

8. Гумилев Л. Н. Этногенез и биосфера Земли. М.: Мишель и Ко, 1993.

9. Швейцер А. Благоговение перед жизнью. М.: Прогресс, 1992.

10. Уколова Е. В., Петин А. Н. Модели взаимодействия человека и природы в процессе глобальных исторических преобразований // Международный журнал прикладных и фундаментальных исследований. — 2013. №3. С. 34—42.

11. Моисеенко А. В. Модель взаимодействия человека и окружающей среды в текстах экологической тематики / Филологические науки. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота. 2015. №11 (53). C. 150—154.

12. Bulliet R. W. Hunters, Herders and Hamburgers: The Past and Future of Human-Animal Relationships. NY: Columbia University Press; 2005.

13. Martens B, Su B. Perceiving animals through different demographic and cultural lenses. In: Vitale A, Pollo S, eds. Human/animal Relationships in Transformation: Scientific, Moral and Legal Perspectives. Cham: Palgrave Macmillan; 2022: 93—118.

14. Franklin A. Animals and Modern cultures: A Sociology of Human-Animal Relations in Modernity. London: SAGE Publications; 1999.

15. Greer Ch. Wolf stories: Animal welfare and the evolution of animal ethics. Raincoast Conservation Foundation. February 6, 2024. URL: https://www.raincoast.org/2024/02/wolf-stories-animal-welfare-evolution-animal-ethics/.

16. Степин, В. С. Философия и поиск новых ценностей цивилизации // Вестник Российского философского общества. 2005. №4 (36). С. 10—24.

17. Буфеев К. Животные рядом со святыми. М.: Шестоднев МПЦ, 2019.

18. Плевинскис П. В. Библейское и святоотеческое понимание души высших животных. Bogoslov.ru, 22.09.2017. URL: https://bogoslov.ru/article/5516091.

19. Андреев Н. П. Указатель сказочных сюжетов по системе Аарне. Л.: Изд. Госуд. Русского Геогр. Общества, 1929.

20. Бараг Л. Г. Указатель сюжетов сказок // Восточнославянский фольклор: Словарь научной и народной терминологии. Минск, 1993.

21. Пропп В. Я. Русская сказка. Собрание трудов. М.: Лабиринт, 2000. С. 48—56.

22. Aarne A. Verzeichnis der maerchetypen. Helsinki: Suomalainen Tiedeakatemia; 1910.

23. Thompson S. The Types of The Folktale. Helsinki: Suomalainen Tiedeakatemia; 1973.

24. Thompson S. Motif-Index of Folk-Literature. Copenhagen: Bloomington; 1955—1958.

25. Uther H-J. The Types of International Folktales: A Classification and Bibliography. Helsinki: Suomalainen Tiedeakatemia, 2011.

26. Мариничева Ю. Ю. Русские сказки о животных: историография, сюжеты, персонажи. Дис. … канд. филол. наук: 10.01.09. СПб., 2012.

Этика обращения с животными в античной мысли: спор о рациональности

Балалаева Агата Сергеевна

студентка

Санкт-Петербургский государственный университет ветеринарной медицины

554430bk@gmail.com

Аннотация

Cтатья посвящена изучению взглядов на рациональность животных в античной греко-римской мысли, с основным фокусом на учении Алкмеона из кротонской школы врачей, а также стоиков Хрисиппа и Сенеки. На основании рассмотренных источников сделан вывод, что животным отказывали в рациональности и соответствующем справедливом отношении.

Ключевые слова: этика, стоицизм, моральный статус, рациональность, животные.

В античности животные были неотъемлемой частью повседневной жизни греков и римлян. Они жили в постоянной близости от человека, особенно в сельской местности, где выступали в качестве компаньонов, средств передвижения и домашнего скота. Животные выступали в роли жертв, пищи, источника одежды и других изделий. Были популярны различные зрелища и соревнования с участием экзотических животных. Также животные служили символам статуса для элиты и объектами научного изучения. Взаимосвязь между людьми и животными, возникшая в первую очередь на базе экономических потребностей, вышла далеко за рамки сугубо практических вопросов. Она повлияла и обогатила классическую культуру во всех её основных аспектах — от литературы и искусства до философии и этики. Изучение основ взаимоотношений человека и животного в античном мире предоставляет важные сведения о том, как пересекались жизни людей и животных в Древней Греции и Древнем Риме. Учитывая центральное место животных в жизни человека, в конце концов, необходимо было поставить вопрос о том, существует ли фундаментальное, сущностное различие между человеком и животным, и если да, то какие это может иметь моральные последствия для человека и, в первую очередь, для животных [1].

Античные этические взгляды на животных во многом предвосхитили современные дебаты об их моральном статусе. В древнегреческой и римской философии существовало разнообразие точек зрения на данный вопрос, однако наиболее влиятельной считается позиция Аристотеля, который исключил животных из сферы морали, утверждая, что только человек, как разумное существо, имеет уникальный моральный статус. Эта позиция была воспринята стоиками и проникла в христианскую метафизику, оказав влияние на западную мысль в более широком смысле [2].

Рассмотрим точку зрения на животных древнегреческого натурфилософа-пифагорейца Алкмеона из Кротона (акме ок. 500 до н.э.), члена знаменитой кротонской школы врачей. Он завоевал известность своими анатомическими исследованиями, в результате которых обнаружил глазные нервы, связанные с мозгом, что привело Алкмеона к выводу о связи всех органов чувств с мозгом, играющим роль центра сознания [3]. Алкмеон считается одним из самых ранних греческих мыслителей, кто прочертил резкую границу между интеллектуальными способностями человека и животных. Это положило начало убеждению, что только человек является разумным существом, что определило фундаментальную позицию в большинстве последующих классических рассуждений о животных. Алкмеон различал понимание и ощущение, как упоминается в трактате Теофраста «Об органах чувств»: «Сначала он определяет отличие [человека] от животных: человек, говорит он, отличается от других [животных] тем, что „только он понимает (ξυνίησι), а другие ощущают, но не понимают“; тем самым он различает мышление (τὸ φρονεῖν) и ощущение, а не отождествляет их» (Диоген Лаэртский VIII, 83: Алкмеон Кротонец). [4, 5] Также, по мнению Алкмеона, естественным следствием отсутствия рациональных способностей у животных служит отсутствие языка и неспособность к культурному развитию. Таким образом, исследования человеческих органов чувств повлияли на выводы Алкмеона о рациональности животных.

Особый интерес к интеллектуальным способностям животных проявлял Хрисипп (ок. 280/277—208/204 гг. до н. э. Афины), крупнейший представитель Ранней Стои, ученик и преемник Клеанфа [6]. Он внёс существенный вклад в отрицание разума у нечеловеческих животных, которое стало краеугольным камнем позиции стоической школы в отношении животных. Стоки разделяли душу на восемь составных частей, в числе которых был гегемоникон, или ведущее начало души, остальные семь — это органы чувств, способность к высказыванию и способность к воспроизводству. В то время как у людей гегемоникон дошел до рациональности, у животных он навсегда остался иррациональным, лишив их способности к разуму [7]. Следовательно, действия животных, согласно стоическому учению, мотивированы лишь «импульсом»: например, животное стремится двигаться к источнику пищи и прочь от источника опасности или вреда, и ни одно из этих действий не требует работы разума. Это интеллектуальное несоответствие между людьми и другими видами имело для стоиков широкомасштабные последствия, наиболее фундаментальным из которых было устранение любой ответственности со стороны людей за учёт интересов животных при совершении каких-либо действий.

Луций Анней Сенека (ок. 1 г. до н. э. — 65 г. н. э.), известный как государственный деятель, философ-драматург и представитель римского стоицизма, оставил после себя ряд этических произведений, среди которых особое место занимают «Исследования о природе» в семи книгах, а также «Нравственные письма к Луцилию», представляющие собой 124 письма-эссе, где содержатся в том числе наблюдения Сенеки о животных [6]. Рассмотрим Письмо LXXVI 8—10 [9, С. 249—250], где Сенека разрабатывает аргумент против приписывания разума животным. Сенека утверждает, что хотя другие виды животных могут превосходить человека в некоторых физических качествах — например, лев гораздо сильнее человека, собаки обладают более острым чутьём, резвостью, а у вьючных животных крепче хребет — однако именно разум является исключительно достоянием человека, это «лучшее в человеке», разум выделяет его среди животных и «приближает к богам» Сенека делает вывод, что «совершенный разум есть благо, присущее именно человеку, ибо всё прочее он делит с животными». Таким образом, Сенека, как и другие представители стоицизма, отрицает разумность животных и считает, что люди не имеют с ними родственных связей и не обязаны соблюдать по отношению к ним справедливость.

Таким образом, взаимоотношения с животными в древнем стоицизме основаны на идее о главенстве и исключительности человека в сравнении с животными, последнее служит источником негуманного отношения к животным. Это убеждение легло в основу многих последующих древнегреческих философских концепций.

Источники

1. Севастьянова, А. Д. Этический аспект использования животных в биомедицине / А. Д. Севастьянова // Материалы национальной научной конференции профессорско-преподавательского состава, научных сотрудников и аспирантов СПбГУВМ, Санкт-Петербург, 24–28 января 2022 года. — Санкт-Петербург: Санкт-Петербургский государственный университет ветеринарной медицины, 2022. — С. 64—65.

2. Языкова, Ю. Этическая составляющая коммуникации ветеринарного врача / Ю. Языкова // Ветеринарная лабораторная практика. Международная научно-практическая конференция. — Санкт-Петербург: Санкт-Петербургский государственный университет ветеринарной медицины, 2024. — С. 129—130.

3. Алкмеон // Новая философская энциклопедия. В 4 т. Институт философии РАН; Национальный общественно-научный фонд; председатель научно-редакционного совета В. С. Степин. М.: Мысль, 2000—2001. Интернет-версия издания. URL: https://iphlib.ru/library/collection/newphilenc/document/HASHde834cae66a4b2a2acdcde (дата обращения: 23.05.2024).

4. Новая философская энциклопедия: в 4 т. [Электронный ресурс] / Институт философии РАН; Национальный общественно-научный фонд; Председатель научно-редакционного совета В. С. Степин. — М.: Мысль, 2010. URL: https://iphlib.ru/library/collection/newphilenc/document/HASHde834cae66a4b2a2acdcde (дата обращения 22.05.24)

5. Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов / 2 издание, исправленное. — Москва: Мысль, 1986. — 571 с. — (Философское наследие).

6. Хрисипп // Новая философская энциклопедия. В 4 т. Институт философии РАН; Национальный общественно-научный фонд; председатель научно-редакционного совета В. С. Степин. М.: Мысль, 2000—2001. Интернет-версия издания. URL: https://iphlib.ru/library/collection/newphilenc/document/HASH0132a75ab76b29f743fd8532 (дата обращения: 23.05.2024).

7. Зайцев, К. Античные философские представления о душе (платоно-аристотелевская традиция и стоицизм) как источник святоотеческой мысли / К. Зайцев // Studia Humanitatis. — 2014. — №3. — С. 18.

8. Сенека, Л. А. Нравственные письма к Луцилию / Л. А. Сенека; Луций Анней Сенека; [пер. с лат. С. Ошерова]. — Москва: Эксмо, 2010. — 576 с.

О внутренней ценности дикой природы

Старкова Мария Георгиевна

студентка

Санкт-Петербургский государственный

университет ветеринарной медицины

dizlina_m@mail.ru

Аннотация

В статье рассматриваются проблемы, с которыми сталкивается человечество в период своего господства, его воздействие на окружающую дикую природу, а также отношение людей к природе в процессе их развития. Большим недостатком всех существовавших ранее этических концепций, особенно в период Нового времени, было то, что они были обращены только к сфере межчеловеческого общения и самым губительным образом пренебрегали живой природой. Сохранение дикой природы и её ценностей является важной задачей для человека — как для индивидуума, так и для общества в целом. Необходимо признать и уважать внутреннюю ценность дикой природы, чтобы обеспечить её сохранение и благополучие планеты.

Ключевые слова: антропоцентризм, биоразнообразие, дикая природа, человеческая культура, экосистема, ценность.

На протяжении тысячелетий природа была неотъемлемой частью жизни человечества. При этом долгое время преобладала инструментальная или антропоцентрическая точка зрения, согласно которой дикая природа должна быть полностью подчинена человечеству. Данное воззрение в полной мере отражается в концепции Декарта, где вся природа является слаженным механизмом без разума. Таким образом, и животные предстают перед нами просто естественными машинами, у которых объективная необходимость движений исключительно вытекает из совершенной связи частей нервной системы [1]. При таком подходе речь идёт о том, чтобы достичь полного господства и технического контроля над миром природы. Но для того чтобы сохранить природу, она не должна представлять собой ресурс, который можно эксплуатировать. Вмешательство человека в мир природы неестественно, так как дикая природа радикально отличается от человеческой культуры. «Нонантропоцентрический подход — это фундамент современной экологической этики. Человек здесь смещается с вершины ценностной иерархии и лишается исключительности в качестве морального существа. В рамках этого мировоззрения расширяется круг объектов, которые наделяются моральным статусом, сюда включаются животные и объекты природы. Нонантропоцентризм кардинально расширяет предмет моральной ответственности, распространяя её и на не относящиеся к человеческому роду особи, а также сообщества и системы живых организмов» [2, c. 246].

Дикая природа по Г. Д. Торо — это не чужак, которого надо покорить, не ресурс для эксплуатации, а «вечный источник жизни» [3]. Торо один из первых объявил, что свобода — одна из главных ценностей природы: «Природа вокруг меня по необычному свободна, и эта свобода — ее часть» [3]. Природа требует к себе бережного и даже благоговейного отношения. Нарушение её гармонии пагубно отражается на нравственности людей. Дикая природа допускает лишь «созерцательное» освоение, человек не должен ни подчинять, ни изменять дикую природу.

Сравнивая механизмы передачи информации в дикой природе и человеческую культуре, можно выявить ключевые различия. В дикой природе информация передается из поколения в поколение преимущественно генетическим путем, поскольку приобретённые в процессе адаптации навыки и особенности кодируются в хромосомах. Тем временем человеческая культура характеризуется иным способом трансляции информации. Знания и умения передаются посредством обучения, а также через традиции, религиозные ритуалы, произведения культуры и другие культурные артефакты. Таким образом, культурная информация не имеет генетической природы, но накапливается и транслируется в рамках социальной системы, обогащаясь с каждым новым поколением [4].

Ещё одна особенность, которую необходимо отметить относительно естественного отбора, связана с выживанием. Если в дикой природе выживание особей напрямую зависит от естественного отбора, то в человеческой культуре люди будут помогать друг другу, тем самым снижая давление природного отбора. Таким образом, животные будут приспосабливаться к своим экологическим нишам, люди же будут активно трансформировать экосистемы в соответствии со своими потребностями. В отличие от животных, человек может существовать в самых разнообразных природных условиях. Возведение жилищ, использование отопления и другие технологии позволяют эффективно защищаться от неблагоприятных факторов окружающей среды. Таким образом, человек сознательно создаёт искусственную среду обитания, которая постепенно замещает естественные экосистемы [4].

Кроме того, сравнение биоразнообразия дикой природы и сельской местности на основе прямого подсчета животных или растений будет малоинформативным, поскольку в более глубоких экологических исследованиях используется до полутора десятков показателей. Если подсчитывать только виды, то, например, в зоопарке или в ботаническом саду видовое богатство будет намного превышать такое в природных сообществах, однако данный факт не отражает естественные природные процессы [4]. Только всесторонний анализ позволит сделать достоверные выводы о состоянии природных и антропогенно-трансформированных экосистем.

Стоит заметить, что далеко не все природные экосистемы максимизируют биоразнообразие, когда их оставляют нетронутыми. В некоторых лесных системах умеренного пояса именно антропогенное воздействие, например, деятельность человека по расчистке земель, провоцирует увеличение разнообразия древесных пород. С другой стороны, многие высоко ценимые места дикой природы не особенно богаты природным разнообразием. Однако в некоторых регионах дикая природа и популяции живых организмов действительно тесно связаны, например, в тех обособленных диких районах, которые также являются очагами биоразнообразия (озеро Байкал, Северный Кавказ).

Так, природа в сельских районах может иметь высокое видовое разнообразие, однако она лишена ряда ценностей, присущих нетронутой природе. Например, воздействие хищников на сельскохозяйственных землях никогда не бывает таким же, как на землях диких. Сельское хозяйство приводит к увеличению площадей нарушенной почвы, и изменения эти сильно отличаются от тех, что происходят в дикой природе. В результате в таком ареале будут произрастать совершенно иные виды нежели в дикой среде.

Отношение человека к дикой природе на протяжении истории было противоречивым. Доисторические общества охотников и собирателей, по-видимому, воспринимали диких животных не только как источник пищи, меха, но, согласно наскальным рисункам, также как объекты почитания. Представления о природе также были сложными и двойственными: дикая местность понималась как тёмная, хаотичная и внушающая страх, но одновременно и как незапятнанное чистое место, обладающее возвышенной красотой и способствующее духовному очищению [1].

Джей Ч. Вест в своей работе «Воля земли. Дикая природа среди ранних индоевропейцев» писал о первобытных народах, которые поклонялись дикой природе [5]. Так, для древних кельтов она была живой, имела созидательную силу, которая характерна для людей. У кельтов были священные места, где они поклонялись определённым рощам, известным как неметон. Они олицетворяли волю земли, её дух, существуя в первозданном неконтролируемом состоянии. Так люди проявляли любовь, уважение к дикой природе, восхищались ей.

В. Готфри-Смит рассматривает дикую природу как своего рода «храм». Области дикой природы являются источником обеспечения жизненной возможности для духовного оживления, морального восстановления, эстетического удовольствия, что часто идёт в сравнении с религиозным или мистическим опытом. Так, позиция восприятия природы как «храма» близка к концепции внутренней ценности дикой природы, поскольку чувство возникает из того, что важен сам факт возможности созерцания, вне зависимости от того, получает ли человек от этого какую-либо практическую пользу. Просто присутствие дикой природы, возможность соприкоснуться с ней вызывает у людей глубокие чувства и переживания [6].

Таким образом, дикая природа является источником вдохновения и духовного обогащения для многих людей. Она внушает уважение, человек испытывает чувство восхищения перед её красотой, величием и мудростью, ощущая её связь со своим окружением. Необходимо способствовать созданию новой ценностной системы восприятия дикой природы как совершенно иного, внутренне ценного, независимого от человека уникального пространства. Только признание самоценности дикой природы, её права на существование вне концепции пользы для человека, которую продвигает утилитаризм, позволит нам по-настоящему оценить её значение и обеспечить сохранение для будущих поколений. Восприятие дикой природы как храма, источника духовного опыта, должно стать неотъемлемой частью современного экологического сознания.

Источники

1. Gamborg, C., Ethics of wildlife management and conservation: What should we try to protect? // Nature Education. 2012. Vol. 3 (10). P. 2.

2. Севастьянова, А. Д. Эко-кинематограф: этический анализ фильма «Гунда» (реж. В. Косаковский) / А. Д. Севастьянова // Наукосфера. — 2023. — №2—1. — С. 245—250.

3. Борейко В. Е. Философы зоозащиты и природоохраны. К.: Киевский эколого-культурный центр, Ассоциация зоозащитных организаций Украины, 2012, С. 144—145.

4. Ролстон Х. III. В защиту идеи дикой природы. // Гуманитарный экологический журнал. 2006. т. 8. №1 (20).

5. Джей Ч. Вест. Воля земли. Дикая природа среди ранних индоевропейцев // Гуманитарный экологический журнал. 2007. №3. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://ecoethics.com.ua/old/m3.07/ (Дата обращения: 10.04.2024).

6. Готфри-Смит В. Ценность дикой природы. Гуманитарный экологический журнал. 2006. т. 8. №1 (20). С. 52—53. 4. Джей Ч. Вест Воля земли. Дикая природа среди ранних индоевропейцев // Гуманитарный экологический журнал. 2007. №3. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://ecoethics.com.ua/old/m3.07/ (Дата обращения: 10.04.2024).

Рыбы в этической перспективе: в поисках справедливости

Севастьянова Алина Дмитриевна

кандидат философских наук, ассистент,

Санкт-Петербургский государственный университет ветеринарной медицины

sevastianovaa@yandex.ru

Аннотация

В статье освещается концепция благополучия рыб с точки зрения этического подхода, признающего рыб объектами нашего морального внимания. Исследования свидетельствуют о возможностях рыбы испытывать боль и страдание, что необходимо учитывать для того, чтобы обеспечить благополучие рыбы и свести к минимуму их потенциальные страдания.

Ключевые слова: моральный статус, рыбы, этика животных, благополучие животных, биоэтика.

Рыбы традиционно воспринимаются как простые объекты, которые люди используют для своих нужд. Взаимодействие между человеком и рыбой обычно рассматривается с антропоцентрической точки зрения, согласно которой рыба служит лишь ресурсом для человеческих интересов и потребностей. Именно с этой целью интенсифицируется производство рыбы, одновременно повышаются требования к аквакультуре. При этом мы редко задумываемся о том, что рыбы — это отдельные живые существа со своими психическими состояниями, интересами, потребностями и даже индивидуальностью. Возникает вопрос о моральном статусе рыб и важности учёта их благополучия в наших этических размышлениях. Цель данного исследования заключается в анализе концепции благополучия рыб с этической точки зрения.

Как правило, благополучие рыб оценивается с учётом ихтиопатологии, эпизоотического и ветеринарно-санитарного состояния. В широком смысле концепция благополучия рыб включает такие направления как физиология, химия, когнитивные и нейробиологические науки [1, р. 20]. Растущий интерес к этой теме обусловлен уменьшением популяций рыб в дикой природе и увеличением использования интенсивных методов разведения. Поэтому представленная статья предлагает рассмотреть благополучие рыб как концепцию, объединяющую моральные и биологические теории. Несмотря на важность рыб, их благополучие обычно находится в меньшей степени в центре общественного интереса и внимания регулирующих органов, чем благополучие других животных, например, млекопитающих.

В теме изучения благополучия рыб наиболее важным аспектом является понимание их субъективного опыта, поскольку для утилитаризма или деонтологии принципиальным моментом для придания животному морального статуса является наличие разума или определённой степени самосознания. Обладание способностью к переживанию боли определяет моральный статус существа и его ценность как носителя интересов, что является основой патоцентризма (от греч. pathos — страдания), у истоков которого стоит философ-утилитарист Джереми Бентам [2], а современным представителем которого является Питер Сингер [3].

В англоязычной литературе не реже используются тождественные понятия: «painism» (болечувствительность), предложенное в 1970 г. Р. Райдером [4] и «sentientism» (чувствительность), предложенное в 1980 г. Э. Линзи [5]. Райдер настаивает на предпочтительности им предложенного термина, имея в виду, что именно способность испытывать боль, а не любая чувствительность является основанием для морального отношения к субъекту [6].

Принимая в расчёт многочисленные доказательства того, что рыбы обладают нейроанатомическими структурами, поддерживающими способность чувствовать, и имеют сложные поведенческие и когнитивные способности, на нас возлагается моральный долг по отношению к рыбам.

Нейроанатомические исследования, а также данные о физиологическом и поведенческом ответе на стресс указывают на то, что рыбы обладают способностью испытывать боль и стресс. Исследования показали, что у костистых рыб имеются те же типы волокон, обрабатывающих боль, что и у высших позвоночных. Кроме того, длительный стресс отрицательно влияет на иммунную систему рыб и делает их более уязвимыми к заболеваниям, свидетельствуя о том, что они испытывают физические страдания в ответ на стрессовые факторы. Хотя когнитивные способности рыб изучались относительно мало, на данный момент существуют доказательства того, что рыбы могут формировать ментальные репрезентации и что некоторые виды рыб способны к сложному обучению и гибкому поведению. Например, исследования, проведённые с треской, указывают на наличие у нее декларативной памяти [7], а исследования других видов показывают, что они способны генерировать сложные репрезентации окружающей среды, скорее напоминающие ментальную карту [8]. Также существуют свидетельства того, что разные виды рыб, в частности груперы и мурены, охотятся сообща [9]. Эти когнитивные способности свидетельствуют о потенциале рыб к субъективному переживанию, включая страдание. Таким образом, отправной точкой для рассуждений о благополучии рыб является вопрос о том, нарушаются ли когнитивные способности рыб, когда человек взаимодействует с ними [10]. Эти данные свидетельствуют, что рыбы могут испытывать боль и страдание, хотя полное понимание их субъективного опыта требует дальнейших исследований.