Бесплатный фрагмент - КОЛЫМА. КОРА ВЫВЕТРИВАНИЯ

КОЛЫМА. КОРА ВЫВЕТРИВАНИЯ

(из рассказов геолога)

Утро выдалось погожее, солнечное. Лодки с вечера оставили на берегу, у кромки воды. Теперь они отстояли от воды метра на полтора-два. Бечевник еще темнел не просохшей полосой.

«Вода падает, — подумал Нюкжин. — Пока лагерь на косе это не плохо».

Правый берег светился на солнце сердоликовым ониксом. Выгребая против течения Андрей подвел лодку к заветному обрыву. В нижней части обнажения щебенка еще хранила серый цвет материнской породы, но мелкозем уже имел яркий красновато-малиновый оттенок. В верхней части преобладали глины кирпично-красные и ярко зеленые. Их перекрывали пески серо-желтые, белесые.

— Красные глины — собственно химическая кора выветривания. Выше располагаются продукты ее переотложения и речные наносы — консерванты. Внизу — зона дезинтеграции… Нюкжин не столько объяснял Андрею, сколько сам для себя формулировал основные черты разреза. Находки кор выветривания в пределах Колымской низменности до сих пор еще не были известны. Но обнажение оказалось сложнее, чем выглядело из лагеря.

Он попросил Светлану: — Зарисуйте, пожалуйста.

Донимали комары и мошка. Прикрытая берегом от речного ветерка они чувствовала себя вольготно. Руки зудели, чесались нос и шея. Нюкжин описывал породы, зарисовывал отдельные формы слоистости, показывал Андрею где и как отобрать образцы. Порой он говорил сам с собой. Андрей даже переспросил однажды:

— Вы что-то сказали?

— Это я с корой перешептываюсь, — пошутил Нюкжин.

— С корой?

— Ну да! Я ее спрашиваю: «Ты откуда?» А она шепчет: «Видишь?.. После бурной вулканической деятельности наступила эпоха длительного покоя. Меня жгло тропическое солнце, обмывали тропические ливни. Мой цвет от минералов железа, алюминия, титана…».

— Здорово она шепчет, — сказал Андрей. — Целый путеводитель вглубь веков.

— И в подземные кладовые… — Нюкжин отошел от обрыва, рассматривая, не пропустил ли чего? — Кажется успели.

Но если бы потребовалось оценить испытанное им удовлетворение, то измерять его пришлось бы не эталонами времени, а превосходными степенями радости. Еще вчера он смотрел на это пестрое экзотическое обнажение, как нечто загадочное, а сегодня оно открылось ему, как Сезам Али-Бабе из «Тысячи и одной ночи». Светлана протянула ему рисунок.

— Хорошо?

— Более чем…

И замер. До слуха донесся стрекот мотора. Прислушался и Андрей.

— Вертолет? — настороженно спросил он.

— Вертолет!

Они побежали к лодке. Андрей сунул рюкзак с пробами под сиденье и сразу взялся за весла. Как всегда задержалась Светлана.

— Скорей!

На стрежне их понесло и Андрей так налег на весла, что Нюкжину пришлось предупредить: — Не порвите уключины.

Но железная громада все-таки обогнала их. Она появилась над долиной, развернулась в сторону лагеря и зависла, выбирая на косе место для приземления. Коса была ровная, но мешал плавник. Пилоты выбрали место на ее дальнем от лагеря выположенном конце. Туда же течением относило и лодку. Андрей сильными рывками вывел ее на мелководье.