Бесплатный фрагмент - Код соблазна

Глава первая: Нулевой день

Все начиналось с тишины. С той особой, звенящей тишиной, что возникает в пространстве между мирами — реальным и цифровым. Воздух в логове был прохладен и неподвижен, пах озоном от работающих серверов и пылью, которую она так ненавидела. За окном, в тридцати этажах под ней, раскинулся ночной мегаполис, слепящий гирляндами огней, но здесь, в ее святилище, царил полумрак, нарушаемый лишь мягким свечением семи жидкокристаллических мониторов.

Ее звали Снежана. Для мира, который она взламывала, — Призрак. И в эту ночь Призрак парил в самом сердце неприступной крепости.

Ее пальцы порхали над механической клавиатурой, отстукивая стремительную дробь, музыку взлома. На центральном экране бежали строки зелёного кода, словно цифровой водопад. Это был «Гиперион» — одна из самых защищенных корпоративных систем в мире. Бастион, охраняющий финансовые потоки, государственные тайны и, что самое важное для нее сегодня, личные письма основателя, Артемия Громова.

— Ну же, красавчик, покажи мне свои секретики, — прошептала она, прикусывая нижнюю губу.

Ее взгляд, цвета темного шоколада, был прикован к экрану. Длинные, вьющиеся волосы цвета воронова крыла были собраны в небрежный пучок, из которого выбивались непослушные пряди. В мерцающем свете мониторов ее лицо с высокими скулами и прямым носом казалось бледным, почти бесплотным, как у настоящего призрака.

Она обожала этот момент — затишье перед бурей, предвкушение проникновения. Это был не просто взлом; это был танец. Танец с системами безопасности, с брандмауэрами, с алгоритмами распознавания. Она угадывала их ритм, подстраивалась, обводила вокруг пальца. Для нее не существовало непреодолимых преград, были лишь интересные задачи.

«Гиперион» оказался достойным партнером. Многоуровневая аутентификация, квантовое шифрование, поведенческий анализ в реальном времени. Снежана улыбнулась. Ей нравились сложности. Она создала цифрового двойника — «тень», которая имитировала легитимный трафик системного администратора, пока ее основная программа, невидимая, как червь в яблоке, прокладывала путь через задние двери, оставленные когда-то давно и благополучно забытые.

Внезапно на одном из боковых мониторов замигал красный индикатор. Тревога. Не ее, а система внутреннего оповещения «Гипериона». Кто-то еще был внутри системы. Кто-то очень умелый.

Снежана замерла, ее пальцы зависли над клавишами. Это не входило в план. Она проверила все возможные активности. В этот час, согласно ее разведданным, в системе должен был быть полный штиль.

Она переключилась на панель мониторинга сетевой активности. Данные подтвердили ее опасения. В системе присутствовал еще один пользователь. Его методы были безупречны, почти элегантны, но в них чувствовалась стальная хватка, не свойственная корпоративным IT-специалистам. Он не просто работал в системе; он ее сканировал, выискивая что-то. Или кого-то.

— Охотник, — выдохнула она.

Сердце забилось чаще, но не от страха, а от адреналина. Игра только что стала намного интереснее. И опаснее.

Она знала, что за ней охотятся. За Призраком вели охоту лучшие кибер-подразделения мира. Но этот… этот чувствовался иным. Его цифровой почерк был холодным, методичным и невероятно точным. Он был как скальпель, в отличие от ее тонкой кисти.

Снежана приняла решение. Не уходить. Не сворачивать следы. Вместо этого она решила сыграть с ним. Оставить ему крошку. Маленький, почти невидимый след, который вел не к ней, а в ловушку.

Ее пальцы вновь затанцевали по клавиатуре. Она создала ложный цифровой профиль, «эхо», которое имитировало ее стиль, но было грубее, с ошибками, которые настоящий Призрак никогда бы не допустил. Она повела это эхо по запутанному лабиринту серверов, заманивая охотника в ловушку — изолированный сегмент системы, цифровой тупик, из которого он не сможет быстро выбраться и который, к тому же, подаст сигнал тревоги всей безопасности «Гипериона». Пусть сам почувствует, каково это, когда на тебя охотятся.

Она закончила настройку ловушки и активировала ее. На долю секунды ее взгляд встретился с ее собственным отражением в темном экране выключенного монитора. В ее глазах горел огонь. Огонь азарта и вызова.

— Поймай меня, если сможешь, — бросила она вызов невидимому противнику и углубилась в исходный код писем Громова.

Цель была близка.

В полутора тысячах километров от нее, в стерильном, лишенном окон помещении центра управления операциями, мужчина в темной форме без опознавательных знаков сидел перед своим собственным банком мониторов. Его поза была прямой, плечи расправлены, а лицо, с резкими, словно высеченными из гранита чертами и жесткой линией подбородка, оставалось абсолютно бесстрастным.

Его звали Матвей. Для коллег — Агент Волков. И он ненавидел, когда его игру срывают.

Он наблюдал за системой «Гиперион» уже три недели. Его задание было простым: выявить и обезвредить хакера, известного как Призрак, который, по данным агентуры, нацелился на сервера Громова. Громов был не просто олигархом; он был человеком со связями, очень глубокими связями, уходящими в самые темные коридоры власти. Компрометация его переписки была недопустима.

И вот, сегодня ночью, Призрак совершил ошибку. Он вошел в систему. Матвей почувствовал его, как охотничья собака чувствует дичь. Его методы были… восхитительны. Матвей, против своей воли, испытал нечто вроде профессионального уважения. Призрак был художником в мире цифрового хаоса.

Но сейчас что-то изменилось. Матвей заметил аномалию. Слишком очевидный след. Слишком небрежный. Это было не похоже на Призрака. Это пахло приманкой.

Уголки его губ дрогнули в подобии улыбки. Хитрый зверь. Попытался завести его в капкан.

Матвей не стал лезть в предложенную ловушку. Вместо этого он пошел другим путем. Он начал анализировать не сам след, а цифровую пыль, которую тот оставил. Микроскопические задержки в отклике, особенности шифрования, паттерны передачи данных. Он искал не грубый след, а легкое, почти неосязаемое прикосновение.

И он его нашел.

Настоящий Призрак был здесь. Он работал с письмами Громова, даже сейчас, пока Матвей пытался вычислить его местоположение. Матвей углубился в работу, его пальцы летали по клавиатуре с той же скоростью, но с иной, более мощной и агрессивной энергетикой. Он был не танцором, он был громилой с отмычками. Его не интересовала элегантность; его интересовал результат.

Он запустил программу-трэйсер, специально разработанную для таких случаев. Она не атаковала напрямую, а цеплялась за исходящие данные, как репей, чтобы проследовать за ними до самого источника.

И в этот момент он увидел это. Мельчайшую аномалию в коде самого «Гипериона». Призрак не просто взламывал систему; он использовал ее архитектуру против нее же самой. Он создал что-то вроде цифрового убежища, временной скважины, где мог работать необнаруженным. Гениально.

Матвей скорректировал трэйсер. Теперь он знал, куда целиться. Это была игра в кошки-мышки на цифровом поле боя, и мышь только что показала свои когти.

— Ладно, Призрак, давай потанцуем, — тихо проговорил он, и в его голосе прозвучала сталь.

Снежана была на грани. Она нашла то, что искала. В личной переписке Громова было упоминание о проекте «Янус». О чем-то темном, связанном с тендером на государственное оборонное предприятие. О взятках, о подставных компаниях. И о человеке, ее отце, который когда-то работал на Громова и погиб при загадочных обстоятельствах, оставив после себя лишь старый ноутбук и гору вопросов.

Именно этот ноутбук, подарок отца, с которого все и началось, стал ее первым компьютером. И ее первым полигоном для взлома.

Она торопливо копировала файлы, ее пальцы уже устали, но разум был остёр, как бритва. Она почти физически чувствовала присутствие охотника. Он был близко. Очень близко. Ее ловушка сработала — на одном из экранов она видела, как ее «эхо» было атаковано и заблокировано. Но это не принесло облегчения. Настоящая угроза никуда не делась. Она чувствовала его, этого невидимого противника, его настойчивый, давящий взгляд в цифровой тьме.

Внезапно все ее мониторы разом погасли. На секунду в комнате воцарилась кромешная тьма и тишина, прерываемая лишь нарастающим гулом процессоров. Затем центральный экран вспыхнул вновь. Но на нем был не ее код.

Крупными, огненно-красными буквами горело всего одно слово:

ПОЙМАН.

Снежана отпрянула от стола, как от разряда тока. Сердце бешено заколотилось в груди, кровь отхлынула от лица. Это было невозможно. Ее система была защищена лучше, чем Форт-Нокс. У нее были каскады брандмауэров, протоколы шифрования, которые она написала сама и которые никто не мог взломать.

Он не просто нашел ее. Он вошел в ее систему. В ее святилище.

Паника, холодная и липкая, сжала ее горло. Она потянулась к аварийному выключателю, к «красной кнопке», которая должна была в секунду уничтожить все данные и обесточить систему.

Но прежде чем ее пальцы коснулись переключателя, на экране что-то изменилось. Слово «ПОЙМАН» исчезло. Вместо него появилось новое сообщение, на этот раз написанное тем же зеленым шрифтом, что и ее собственный код. Оно выглядело как私密тельное письмо, а не как триумфальный возглас победителя.

«Блестяще. Но не идеально. Ваша ловушка была изящна. Ваше настоящее искусство скрывалось за ней. Давайте поговорим. Выключите троян, который вы пытаетесь загрузить, и ответьте мне».

Снежана застыла с протянутой рукой. Ее разум отказывался верить. Он не только нашел ее и взломал ее систему, он в реальном времени отслеживал ее действия и читал ее мысли. Она действительно пыталась запустить аварийной троян, который должен был похоронить ее следы под тоннами цифрового мусора.

Кто этот человек? Что ему нужно? Если бы он был из спецслужб, ее компьютер уже бы давно лежал в доказательственном пакете, а в дверь ломился бы штурмовой отряд.

Любопытство пересилило инстинкт самосохранения. Медленно, почти против своей воли, она убрала руку от выключателя и вернула пальцы на клавиатуру. Она остановила троян.

— Хорошо, — прошептала она, глядя на экран. — Давайте поговорим.

Она набрала ответ, ее пальцы дрожали, но от возбуждения, а не от страха.

«Раз уж вы здесь, вежливо было бы представиться».

Ответ пришел почти мгновенно.

«Можете звать меня Волков. А вас? Или мне продолжать называть вас Призраком?»

«Призрак подойдет. Что вам нужно, Волков? Если вы думаете, что я сдамся, вы ошибаетесь».

«Сдача — не единственный вариант. Я предлагаю перемирие. На время этого разговора. Вы интересуете меня. Ваш навык… он выходит за рамки обычного хакерства. Зачем вам письма Громова?»

Снежана нахмурилась. Он пытался ее профилировать, выудить информацию. Но в его тоне, в этом странном цифровом диалоге, не было угрозы. Был… интерес.

«Это мое дело. А вы? Официальный охотник за головами? Или наемник Громова?»

«Не совсем. Мои интересы… шире. Громов — лишь часть головоломки. Как и вы, судя по всему».

Пауза. На экране мигал курсор, будто ее невидимый собеседник обдумывал следующий ход.

«Вы ошиблись в одном месте, в коде перехвата сертификата. Использовали устаревший алгоритм. Это вас и выдало. Позвольте мне показать».

И он прислал ей кусок кода. Ее собственного кода. С пометками, исправлениями. И они были… идеальны. Более того, они были гениальны. Он не просто нашел ошибку; он предложил решение, которое было и элегантнее, и эффективнее.

Снежана, забыв обо всем, принялась изучать его правки. Это было потрясающе. Она была самоучкой, ее стиль был уникальным, но порой неоптимальным. Его правки дышали академической выучкой, но при этом обладали смелостью и креативностью, которые редко встретишь у официальных программистов.

«Откуда вы знаете про протокол Химера? Он засекречен», — выдавила она.

«Я имею доступ. И, судя по всему, вы тоже, хоть и нелегально. Вы рисковали, используя его в таком сыром виде».

«Он работал».

«Едва. Вам повезло».

«Везение — это тоже навык».

На экране появился новый текст, и Снежана почувствовала, как по ее спине пробежали мурашки.

«Ваш провайдер. Сейчас произойдет обрыв. Не ваша вина. Технические работы. У вас есть ровно три минуты, чтобы исчезнуть. Они идут за вами».

— Что? — вслух произнесла она.

«Кто? Вы сказали, перемирие!»

«И я его соблюдаю. Но мои коллеги… они не столь сентиментальны. Ваш IP-адрес был вычислен еще двадцать минут назад. Я просто… задержал указку на карте. Теперь мое время вышло. Бегите. Сейчас же».

Снежана посмотрела на окно. Вдалеке, в ночи, она увидела быстро приближающиеся точки синих проблесковых маячков. Машины без опознавательных знаков. Они ехали с той скоростью и уверенностью, которая не оставляла сомнений в их цели.

Паника вернулась, удесятеренная. Он предал ее. Он просто играл с ней, пока его команда окружала здание.

Она рванулась к системному блоку, чтобы уничтожить данные, но ее пальцы снова замерли. На экране горело последнее сообщение.

«Проверьте резервный канал. И помните код, который я вам показал. Он пригодится. До скорой встречи, Призрак».

Не думая, она открыла резервный канал связи, который сама же и разработала, но никогда не использовала. Там уже ждал зашифрованный пакет. С одним файлом. Текстовым.

Она распаковала его. Внутри был список. Список людей, причастных к проекту «Янус». И одно имя было подчеркнуто. Имя высокопоставленного генерала, которого она считала героем.

И внизу, короткая строка:

«Не все так однозначно. Ищите женщину по имени Ирина Ветрова. Она знала вашего отца. Бегите. СЕЙЧАС».

Рев моторов на улице стал оглушительным. Сирены взрезали ночную тишину.

Снежана действовала на автомате. Ее пальцы, дрожащие, но точные, запустили протокол полного стирания. Серверы завизжали, мониторы погасли. Она схватила заранее упакованный рюкзак — паспорт на другое имя, пачку наличных, смену одежды, несколько чистых телефонов и ее верный, защищенный ноутбук.

Она бросила последний взгляд на свою уничтоженную крепость, на пепелище ее старой жизни. Гнев, замешательство и что-то еще, странное и неуловимое, боролись в ней. Он предал ее. Но он же и спас ее. Он дал ей имя. И он показал ей, что она не была непогрешима. Он нашел ее слабое место.

Она выскользнула в служебный коридор, к черному ходу, который вела к крыше, где у нее был продуман путь отступления. Холодный ночной воздух обжег ее лицо.

«Волков», — прошептала она его имя, словно пробуя на вкус. Оно было твердым, колючим, опасным.

Она исчезла в ночи, как и подобает призраку, но впервые за долгие годы она чувствовала, что за ней следят. Не камеры, не системы. Чей-то пристальный, неотступный взгляд.

Охотник вышел на тропу. И охота только началась.

Матово-черный внедорожник резко затормозил у подъезда элитного бизнес-центра. Матвей Волков вышел из машины, его высокая, подтянутая фигура в темном костюме сливалась с ночью. Его лицо было маской холодной отстраненности.

К нему подбежал оперативник в бронежилете.

— Господин Волков, группа захвата на месте. Штурмуем?

Матвей поднял руку.

— Не нужно. Она уже ушла.

— Но система отслеживания…

— Она лучше вашей системы, — отрезал Матвей, его взгляд скользнул по верхним этажам. Он почти физически чувствовал ее отсутствие. Чувствовал пустоту, которую она оставила после себя.

Он вошел в здание, его люди расчистили путь. В ее логове пахло горелым пластиком и озоном. Комната была мертва. Серверы молчали. Ни единого светодиода. Она сделала все чисто. Как и ожидалось.

Но он знал, что она здесь была. Он чувствовал ее присутствие в воздухе, в энергетике этого места. Умная, быстрая, опасная. И невероятно притягательная в своем цифровом мастерстве.

Он подошел к столу, провел пальцем по пыли на клавиатуре. Его взгляд упал на крошечный, почти невидимый клочок бумаги, застрявший в ножке монитора. Он поднял его. Это была этикетка от чайного пакетика. «Английский ранний улун». Его любимый сорт.

Ирония судьбы? Или еще один безмолвный вызов?

Он скомкал бумажку в кулаке. Она ушла. Но игра была далека от завершения. Он нашел ее не для того, чтобы потерять.

Он вышел из комнаты, не оглядываясь. Его люди сновали вокруг, собирая улики, которых, он знал, не будет.

— Ничего не нашли, господин Волков, — доложил техник. — Полное стирание.

— Я знаю, — тихо ответил Матвей. — Это только начало.

Он сел в машину, откинулся на кожаном сиденьи и закрыл глаза. Перед ним стоял образ. Не цифровой, не составленный из кода. Он представлял ее. Сидящей в этой комнате, сгорбившейся над клавиатурой, с горящими глазами, в которых отражались строки ее кода. Ее гнев. Ее упрямство. Ее незаурядный ум.

Он поймал ее след. Не цифровой, а человеческий. И он не собирался его отпускать.

«До скорой встречи, Снежана», — мысленно произнес он, впервые назвав ее по имени, которое вычислил за несколько часов до этого. — «До скорой встречи».

И впервые за долгое время на его строгих губах дрогнула тень настоящей, не симулированной улыбки. Охота продолжалась. Но правила игры только что кардинально изменились.

Глава вторая: Тень в тумане

Город встретил ее не светом и не шумом, а влажной, пронизывающей до костей мглой. Ночной туман, редкий гость в этом каменном месиве, спустился с небес, окутывая улицы в грязновато-белую пелену. Он скрадывал контуры зданий, превращал фонари в размытые световые пятна и делал мир призрачным, нереальным. Идеальная погода для бегства.

Снежана шла быстрым, ровным шагом, не привлекая внимания, но и не задерживаясь. Рюкзак с ее цифровым скарбом тяготел к плечам, но тяжелее всего была ноша в голове. Мысли метались, как пойманная в клетку птица, ударяясь о стальные прутья страха, гнева и того странного, щемящего любопытства.

Волков.

Он спас меня. Зачем?

Он знал мой провайдер. Значит, знал мое местоположение с самого начала.

Он играл со мной. Наслаждался моментом.

А потом… потом дал мне имя. Ирина Ветрова.

Она сжала в кармане куртки один из «чистых» телефонов — дешевый, одноразовый аппарат, купленный за наличные в случайном ларьке неделю назад. Ей смертельно хотелось немедленно найти укрытие, подключиться к сети и начать копать. Копать вглубь этого имени, вглубь проекта «Янус», вглубь самого Волкова. Но инстинкт выживания кричал: «Стой! Жди! Они ищут тебя прямо сейчас».

Ее маршрут был петлей, запутанной и бессмысленной на первый взгляд. Она трижды меняла такси, оплачивая поездки купюрами из пачки, прошла две станции метро пешком, зашла в круглосуточный супермаркет, вышла через черный ход, села в автобус, проехала три остановки и снова углубилась в лабиринт спальных районов.

Она должна была быть тенью. Призраком. Тем, кем всегда и была в сети. Но сегодня, в этом тумане, она чувствовала себя не невидимым духом, а загнанным зверем, на которого натравлена умная, беспощадная собака. И от этого сознания по коже бегали мурашки.

Наконец, когда первые лучи утра начали пробиваться сквозь пелену тумана, окрашивая его в грязно-розовые тона, она достигла цели. Не отель, не хостел — это были первые места, которые бы стали проверять. Она остановилась у ничем не примечательной хрущевки на окраине города, в районе, который время, казалось, забыло. Сняла крошечную однокомнатную квартиру на верхнем этаже шесть месяцев назад через подставную фирму, оплатив вперед год аренды биткоинами. Логово. Запасной аэродром. Место, о котором не знал никто. Даже она сама почти успела о нем забыть.

Квартира пахла пылью, затхлостью и одиночеством. Мебель была минималистичной и уродливой: потертый диван, стол, стул, узкая кровать в нише. Зато здесь был оптоволоконный интернет, проведенный на вымышленное имя, и собственная, тщательно замаскированная точка доступа.

Первым делом она проверила квартиру на наличие следов проникновения. Пыль на подоконнике лежала ровным слоем, крошечная ниточка, зажатая в щели между дверью и косяком, осталась на месте. Чисто.

Она задвинула щеколду на единственной дополнительной защелке, которую установила сама — старую, механическую, не подключенную ни к каким сетям. Только потом сбросила рюкзак на пол и, прислонившись спиной к холодной двери, закрыла глаза, пытаясь унять дрожь в коленях.

Адреналин отступал, оставляя после себя пустоту и леденящую усталость. Она проиграла. Впервые за долгие годы ее карьеры Призрака кто-то не просто нашел ее, а вломился в ее цифровую крепость, как в свой собственный дом. Унизительно. Свирепо. И… зажигающе.

Оттолкнувшись от двери, она заварила чай — тот самый, английский ранний улун, — игнорируя иронию ситуации, и принялась разворачивать мобильную рабочую станцию. Ноутбук, несколько портативных жестких дисков, портативный маршрутизатор с усиленной защитой. Она подключилась к сети через цепочку из пяти прокси-серверов, разбросанных по разным юрисдикциям. Ее пальцы, привыкшие к клавиатуре, все еще слегка дрожали.

Первым делом — Волков.

Она ввела его оперативный псевдоним в свои базы данных, в закрытые форумы, в утечки спецслужб, к которым у нее был доступ. Результаты были скудными, почти призрачными. Матвей Волков. Майор (возможно, уже подполковник) в структуре, не имеющей официального названия, но известной в узких кругах как «Департамент К». Элитное подразделение, занимающееся кибербезопасностью и особыми поручениями на стыке цифрового и физического миров. Возраст — примерно 35. Биография до 25 лет — сплошное белое пятно. Упоминания о нем всплывали в связи с громкими делами: обезвреживание сети хакеров-наемников, внедрение в группу цифровых активистов, расследование утечки данных из военного НИИ. Его характеризовали как блестящего аналитика, безжалостного оперативника и человека, который всегда добивается своего. Фотографий не было. Ни одной.

Он был тенью, такой же, как и она. Только его тень отбрасывало государство.

Затем она перешла к имени, которое он ей бросил, как подачку. Ирина Ветрова. Поиск по открытым базам данных дал несколько десятков совпадений. Она сузила круг, добавив имя своего отца, Аркадия Снегирева.

И тут она нашла. Старая, оцифрованная газетная заметка двадцатилетней давности из научной колонки. «Молодые перспективы: сотрудники лаборатории квантовой криптографии Института перспективных исследований Аркадий Снегирев и Ирина Ветрова представляют новый алгоритм защиты данных». К статье была приложена черно-белая фотография. Молодой, улыбающийся отец, каким она его почти не помнила. И рядом с ним — женщина с умными, пронзительными глазами и строгим, но мягким выражением лица.

Снежана увеличила изображение, вглядываясь в черты женщины. Ирина Ветрова. Коллега отца. Соавтор.

Она углубилась в ее биографию. Через несколько лет после гибели отца Ветрова ушла из института. Перешла на работу в частный сектор. А потом… ее след и вовсе терялся. Последнее упоминание было в списке сотрудников одной из дочерних компаний холдинга Громова. Той самой, что была завязана на оборонные заказы.

Ледяная рука сжала ее сердце. Все сходилось. Отец работал над секретными технологиями. Громов, через свои компании, был завязан на оборонку. Проект «Янус». Ветрова была связующим звеном.

Ей нужно было найти эту женщину. И она знала, что Волков это понимал. Он не просто дал ей имя. Он указал направление. Как охотник указывает собаке след, по которому та должна пойти.

Она откинулась на спинку стула, закусив губу. Он манипулировал ею. Использовал ее личную боль, ее стремление докопаться до правды об отце, чтобы вести ее в нужном ему направлении. Гнев снова закипел в ней, горячий и горький. Она ненавидела, когда ею управляли.

Но что было альтернативой? Свернуть все? Бежать из страны, забыть об отце, о Громове, о Ветровой? Стать еще одним безымянным беженцем в цифровом изгнании?

Нет. Этого она не могла. Призрак не бежал от битвы. Он становился невидимым и наносил удар.

Она сделала глоток чая. Он остыл. Как и ее решимость подчиниться.

— Хорошо, Волков, — прошептала она в тишину квартиры. — Ты хочешь, чтобы я пошла по этому следу? Я пойду. Но не так, как ты ожидаешь.

Она принялась за работу. Ее разум, отточенный годами взлома, сфокусировался на задаче. Она создавала новую личность. Не просто цифровой аватар, а полноценную легенду. Елена Сомова, журналистка-фрилансер, пишущая статью о женщинах в науке девяностых. Она наполнила эту легенду деталями: фейковый блог, профили в социальных сетях с историей на несколько лет, отсканированные дипломы, даже отзывы от несуществующих редакторов.

Это заняло у нее весь день и половину ночи. Она не чувствовала голода, не чувствовала усталости. Она была в своей стихии. В мире кода и вымысла. Но на заднем плане ее сознания, как назойливый вирус, жил образ человека с каменным лицом и стальным взглядом, который, она знала, наблюдает за ней. Ждет.

Тем временем, в своем кабинете на одном из верхних этажей безликого правительственного здания, Матвей Волков изучал досье. Бумажное. Он не доверял цифровым носителям в вопросах такой важности. На столе перед ним лежала тонкая папка. В ней — все, что можно было узнать о Снежане Снегиревой, не прибегая к тотальному взлому ее приватности, который он, впрочем, уже совершил.

Сирота. Воспитывалась бабушкой, которая умерла, когда Снежане было семнадцать. Блестяще закончила школу, поступила на факультет вычислительной математики, но бросила его на третьем курсе. Официально — из-за финансовых трудностей. Неофициально — потому что университетская программа была для нее слишком медленной и скучной. Дальше — нигде не работала, но жила вполне прилично. Платила за дорогую квартиру, покупала технику. Источник доходов — не указан.

И вот здесь начиналось самое интересное. Первое упоминание о Призраке появилось как раз около восьми лет назад. Совпадение? Он так не думал.

Он отложил досье и подошел к окну. Город лежал внизу, залитый вечерним светом. Он видел улицы, машины, людей-муравьев. Где-то там была она. Напуганная, злая, но не сломленная. Он знал это по тому, как она ушла. Чисто, без паники, прихватив самое ценное. И по тому, как она ответила ему в их коротком цифровом диалоге. В ее словах сквозила не покорность, а вызов.

Он поймал себя на том, что думает о ее глазах. Он видел их лишь на одной, старой и размытой фотографии из школьного альбома. Большие, темные, с густыми ресницами. Но в них читался ум и упрямство. Какими они были вживую? Что в них отражалось, когда она взламывала очередную «неприступную» систему?

Он резко отвернулся от окна. Это было непрофессионально. Опасно. Допускать личную заинтересованность в деле было первым шагом к провалу. Его задачей было найти Призрака, нейтрализовать угрозу, которую он представлял. И точка.

Но он не мог выкинуть из головы ее код. Ее стиль. Это была не грубая сила, не вандализм. Это было искусство. Она не уничтожала данные, не крала деньги с банковских счетов. Она проникала туда, где хранилась правда. Компромат, тайны, ложь. Она была цифровым Робин Гудом, ворующим не деньги, а информацию. И в последнее время ее интерес все больше смещался в сторону корпорации Громова.

Почему? Из-за отца? Аркадий Снегирев погиб в автокатастрофе. Официальная версия. Но Волков видел отчет. Тормозные колодки были в идеальном состоянии. Водитель был трезв. Погода была ясная. Слишком много совпадений для простой случайности.

Он вернулся к столу и открыл другую папку. «Проект Янус». Гриф «совершенно секретно». Инициатива по созданию системы тотального мониторинга цифровых коммуникаций. Громов лоббировал контракт на ее разработку. А Снегирев и Ветрова когда-то работали над теоретической базой для подобных систем.

Он щелкнул ручкой. Он был прав, используя Ветрову как приманку. Призрак не устоит. Ему нужно было лишь запастись терпением и продолжать наблюдение. Он запустил в сеть несколько «пауков» — программ, которые должны были засечь активность Призрака, как только она начнет копать в направлении Ветровой.

Но вместе с уверенностью в нем зрело и странное чувство… беспокойства. Он отправил ее в логово льва. Громов был не тем человеком, чьи секреты можно безнаказанно ворошить. Если Снежана выйдет на Ветрову, она рискует наткнуться не на безобидную пенсионерку, а на что-то гораздо более опасное.

Он с силой щелкнул ручкой еще раз, и хрупкий пластик треснул у него в пальцах. Он смотрел на сломанную ручку, словно видя в ней метафору всего своего безупречного плана. Он контролировал ситуацию. Полностью. Но почему-то это не приносило ему удовлетворения.

На следующий день Снежана, уже в образе Елены Сомовой, вышла на охоту. Она начала с телефонных звонков. Старые коллеги, знакомые, те, кто мог помнить Ирину Ветрову.

Большинство нитей обрывались. Люди не помнили, не хотели говорить, или же их телефоны были отключены. Она сидела в своей душной квартире, чувствуя, как стены медленно, но верно смыкаются вокруг нее. Отчаяние подкрадывалось, холодное и настойчивое.

И тогда она решилась на рискованный шаг. Она нашла сына Ирины Ветровой — Дмитрия. Ему было около сорока, он работал менеджером в небольшой IT-компании. Его цифровой след был чистым, обычным. Он вел блог о путешествиях, выкладывал фотографии своей семьи.

Снежана тщательно подготовилась. Она изучила его интересы, его стиль общения. Затем, через фейковый аккаунт, написала ему сообщение. Вежливое, деликатное. Мол, пишу статью о женщинах-ученых эпохи перестройки, ваша мать, Ирина Леонидовна, была одним из таких пионеров, не могли бы вы помочь связаться с ней или поделиться воспоминаниями?

Ответ пришел не сразу. Снежана провела несколько часов в нервном ожидании, бесцельно бродя по сайтам и проверяя свои системы безопасности. Волков мог в любой момент снова появиться на ее пороге.

Наконец, вечером, пришло уведомление.

Дмитрий Ветров: Здравствуйте, Елена. Да, я помню те времена. К сожалению, с мамой я не общаюсь уже несколько лет. У нас… сложные отношения. После того как она ушла из науки, она очень изменилась. Стала замкнутой, подозрительной. Сейчас она живет за городом, в старом доме, который достался ей от бабушки. Я могу дать вам адрес, но не уверен, что она захочет с вами говорить. Она никого не пускает в свою жизнь.

Снежана почувствовала, как у нее заколотилось сердце. Адрес. Это был конкретный след.

Елена Сомова (Снежана): Дмитрий, большое вам спасибо. Я прекрасно понимаю. Я просто попробую. Может быть, тема статьи ее заинтересует. Если нет, я, конечно, не буду настаивать.

Он прислал адрес. Поселок Заречье, дом 42. В ста километрах от города. Глушь.

Снежана сразу же начала проверять локацию. Спутниковые снимки показали старый, почерневший от времени деревянный дом на окраине поселка, почти у самого леса. Рядом — заросший сад, покосившийся забор. Ни машин, ни признаков современной жизни. Идеальное место, чтобы спрятаться от мира. Или быть спрятанным.

Она приняла решение. Ехать. Сегодня же.

Она собрала рюкзак, положив туда ноутбук, средства связи, перцовый баллончик и складной нож — подарок отца, который она всегда носила с собой, больше как талисман, чем как оружие. Она еще раз проверила свою легенду, продумала вопросы, которые задаст Ветровой.

Перед выходом она на несколько секунд замерла у двери, прислушиваясь к звукам в подъезде. Тишина. Но она не могла отделаться от ощущения, что за ней наблюдают. Что Волков где-то рядом, невидимый, как всегда, и ждет, когда она сделает следующий шаг.

— На здоровье, — ядовито прошептала она, обращаясь к пустоте, и вышла из квартиры.

Поездка на электричке заняла два часа. Она сидела у окна в почти пустом вагоне и смотрела на мелькающие за стеклом поля и перелески. Пейзаж менялся, городской пейзаж сменялся унылым пригородным, а затем и вовсе началась глухомань. Она чувствовала себя так, будто пересекала не только пространство, но и время. Возвращалась в прошлое, в то самое время, когда погиб ее отец.

От станции до поселка Заречье она добралась на попутном автобусе, а последний километр прошла пешком. Воздух был чистым и холодным, пахло дымом и прелой листвой. Поселок спал. В окнах домов горел редкий, тусклый свет.

Дом номер 42 стоял особняком, в конце ухабистой грунтовой дороги. Он выглядел еще более заброшенным, чем на спутниковых снимках. Ставни на некоторых окнах были закрыты, крыша просела. Но из трубы шел тонкий струйка дыма. Кто-то здесь жил.

Снежана, глубоко вздохнув, чтобы унять дрожь в руках, подошла к калитке. Забор был в таком состоянии, что его можно было перешагнуть, но она решила действовать по правилам. Она нашла щеколду, ржавую и тугую, с трудом отперла ее и вошла во двор.

Двор был заросшим бурьяном. В глубине виднелся старый сарай. Ни собаки, ни кошки. Только ветер шелестел сухими стеблями крапивы.

Она подошла к крыльцу. Дверь была старой, деревянной, с массивной железной ручкой. Она собралась с духом и постучала.

Стук прозвучал гулко и тревожно в вечерней тишине. Внутри послышались шаги. Медленные, тяжелые. Затем щелкнул засов, и дверь со скрипом приоткрылась на цепочку.

В щели показалось лицо. Женское, изможденное, с запавшими глазами и седыми, коротко остриженными волосами. Но в этих глазах, серых и острых, как скальпель, все еще горел огонек ума и осознанности.

— Вам чего? — голос был хриплым, безразличным.

— Ирина Леонидовна? — начала Снежана, стараясь, чтобы ее голос звучал ровно и дружелюбно. — Меня зовут Елена Сомова. Я звонила вашему сыну… Я журналистка, пишу статью о…

— Убирайтесь, — резко оборвала ее женщина. Ее глаза сузились, в них вспыхнула паника. — Я ни с кем не разговариваю. Уходите!

— Ирина Леонидовна, подождите! Пожалуйста! — Снежана в отчаянии уперлась рукой в дверь, не давая ей захлопнуться. — Я… я знала Аркадия Снегирева. Я его дочь.

Она не планировала раскрывать свою личность так скоро. Это было опасно и глупо. Но отчаяние и желание докопаться до правды пересилили осторожность.

Эффект был мгновенным и шокирующим. Лицо Ирины Ветровой исказилось. Страх сменился чем-то иным — шоком, болью, а затем и странной, почти болезненной надеждой.

— Снежана? — прошептала она, и ее голос дрогнул. — Маленькая Снежана?

Цепочка с лязгом упала. Дверь распахнулась.

— Заходи. Быстро.

Снежана переступила порог. Внутри пахло старой древесиной, лекарственными травами и пылью. Прихожая была темной, заваленной коробками и старой одеждой.

Ирина Ветрова захлопнула дверь и задвинула на место тяжелый засов. Затем она повернулась к Снежане и, пристально вглядываясь в ее лицо при свете тусклой лампочки под потолком, медленно покачала головой.

— Боже правый… Вылитый Аркадий. Глаза… — ее голос снова дрогнул. Она отвернулась. — Иди за мной. И говори тихо. Стены имеют уши. Даже здесь.

Она повела Снежану вглубь дома, в маленькую, захламленную комнату, служившую, видимо, и гостиной, и кабинетом. Повсюду были стопки книг, папки с бумагами, старые чертежи. На столе стоял древний, еще ламповый компьютер.

Ирина Ветрова усадила Снежану в кресло и села напротив, сложив на коленях натруженные руки.

— Зачем ты приехала, девочка? — спросила она без предисловий. — Тебе здесь не место. Это опасно.

— Я хочу знать правду о своем отце, — прямо сказала Снежана. — О том, как он погиб. О проекте «Янус».

Ирина Ветрова вздрогнула, услышав это название, и ее лицо стало совсем серым.

— Ты не знаешь, о чем просишь. Ты роешься в том, что должно остаться похороненным.

— Моего отца похоронили с версией о несчастном случае! — голос Снежаны сорвался. — Я не верю в это. И вы не верите. Иначе почему вы прячетесь здесь, в этой… норе?

Глаза Ветровой сверкнули. В них на мгновение мелькнула прежняя, ученое презрение.

— Я прячусь, чтобы выжить. Как и твой отец должен был прятаться. Но он был слишком честным. Слишком доверчивым. Он верил, что наука должна служить людям, а не… — она оборвала себя и тяжело вздохнула. — «Янус»… это была не просто система наблюдения. Это был ключ. Ключ ко всем дверям. К любой информации в мире. Тот, кто контролировал бы «Янус», контролировал бы все. Цифровой бог.

Она замолчала, глядя в пустоту, словно видя перед собой призраков прошлого.

— Аркадий и я… мы создали прототип. Теоретическую модель. Но мы поняли, во что это может превратиться. Мы хотели уничтожить работу. Но Громов… он уже вложил в это слишком много денег. Он видел в «Янусе» не инструмент безопасности, а инструмент власти. Неограниченной власти.

— И он убил его? — тихо спросила Снежана, чувствуя, как у нее холодеют руки.

— Не он лично. Были… другие люди. Люди из теневого мира. Те, кто стоит за такими, как Громов. Твой отец отказался передать им ключевые алгоритмы. Он собирался пойти в органы, заявить о незаконных исследованиях. Его убили за день до запланированной встречи с прокурором.

Слезы подступили к глазам Снежаны, но она сглотнула их. Гнев был сильнее горя. Горячий, яростный, очищающий гнев.

— А вы? Почему вы живы?

Ветрова горько усмехнулась.

— Потому что я испугалась. Я отдала им все, что у меня было. Все чертежи, все расчеты. И я сделала вид, что сошла с ума от горя. Я сломалась. И они оставили меня в покое. Потому что сломанная, никому не интересная старуха — это не угроза. Я — призрак, как и они.

Снежана смотрела на эту сломанную, но не сломленную до конца женщину, и ее сердце сжималось от боли и ярости.

— Где доказательства? — спросила она. — Доказательства того, что это Громов.

— Доказательства? — Ветрова покачала головой. — Их нет. Они были уничтожены. Все, что осталось… это я. Мои слова. И… — она замолчала, словно колеблясь.

— И что?

— И одна вещь. Которую твой отец оставил мне на хранение. На случай, если со мной что-то случится. Он сказал, что это ключ. Ключ к «Янусу». Не цифровой, а физический. Устройство, которое он спрятал.

Снежана замерла.

— Где оно?

— Я не знаю, — честно ответила Ветрова. — Он не сказал мне. Он боялся, что под пытками я все расскажу. Он оставил только подсказку. Глупую, романтическую подсказку. «Там, где наш код впервые ожил», — вот что он сказал. Больше ничего.

Там, где наш код впервые ожил. Снежана тут же представила себе университетскую лабораторию, серые вычислительные машины, перфокарты… Но это было слишком очевидно. Слишком опасно. Отец был умнее.

Внезапно снаружи, со стороны дороги, донесся звук мотора. Низкий, мощный, явно не принадлежащий старому сельскому автобусу или трактору.

Ирина Ветрова мгновенно преобразилась. Ее глаза расширились от ужаса. Она вскочила.

— Они! — прошипела она. — Они здесь! Иди за мной! Быстро!

Она схватила Снежану за руку и потащила ее через темную кухню в крошечную кладовку. Отодвинув полку с банками с консервами, она нажала на какую-то доску в стене. Часть стены бесшумно отъехала, открывая узкий, темный лаз.

— Это старый подземный ход. Он ведет к реке. Беги. И не оглядывайся.

— А вы? — в ужасе спросила Снежана.

— Я их задержу. У меня есть, что им сказать. Беги!

Снежана хотела возражать, но снаружи уже хлопнули дверцы машин, послышались грубые мужские голоса. Времени не было.

Она бросила последний взгляд на испуганное, но решительное лицо Ирины Ветровой и нырнула в темноту. Проход захлопнулся за ее спиной.

Она оказалась в абсолютной, давящей тьме. Воздух был спертым и влажным. Она достала телефон, включила фонарик и побежала, согнувшись, по низкому, земляному тоннелю.

Позади, сквозь толщу земли, доносились приглушенные крики, потом — один резкий, короткий звук, похожий на хлопок. Потом — тишина.

Снежана бежала, не чувствуя ног, сжимая в руке телефон, ее сердце бешено колотилось, а в ушах стоял оглушительный звон. Она знала, что этот звук означал. И знала, что Ветрова мертва. Из-за нее.

Она бежала, пока тоннель не закончился люком, который вывел ее в заросли ивняка на берегу небольшой реки. Ночь была ясной, холодной и беззвездной. Она выбралась наружу, вся в грязи, и, тяжело дыша, прислонилась к стволу дерева.

Она была одна. Снова одна. Но на этот раз с новым знанием. И с новой загадкой.

Там, где наш код впервые ожил.

И с чувством вины, которое жгло ее изнутри, острее любого страха.

Она посмотрела на темную воду, на отражение в ней безлунного неба. И поняла, что игра только что перешла на новый, смертельно опасный уровень. Волков привел ее сюда, к Ветровой. Значит, он знал, что за ней придут. Он использовал ее как наживку, чтобы выманить врага.

Гнев на него, яростный и всепоглощающий, затмил все остальные чувства. Он играл с их жизнями, как с пешками.

Она выпрямилась, смахнула грязь с лица и стиснула зубы.

— Хорошо, Волков, — прошептала она в ночную тьму, и в ее голосе звучала сталь. — Ты хотел войны? Ты ее получишь.

Она развернулась и скрылась в темноте леса, оставив за спиной тихий поселок и дом, в котором только что погасла еще одна жизнь. Охота продолжалась. Но теперь у нее самой появилась цель. Не просто выжить. Не просто раскрыть правду. А заставить Матвея Волкова заплатить за все.

Глава третья: Игра в прятки со смертью

Лес поглотил ее, как черная, безмолвная утроба. Снежана бежала, не разбирая дороги, спотыкаясь о корни и хватая ртом холодный, влажный воздух. Колючие ветки хлестали по лицу, цеплялись за одежду, но она не чувствовала боли. В ушах по-прежнему стоял тот оглушительный, короткий хлопок, оборвавший жизнь Ирины Ветровой. И его предсмертный шепот: «Беги!»

Она бежала. От дома, от поселка, от себя самой. От тяжести вины, что давила на плечи свинцовой плитой. Эта женщина умерла из-за нее. Из-за ее наивного желания докопаться до правды. Из-за его, Волкова, холодного, просчитанного маневра.

«Хорошо, Волков, ты хотел войны? Ты ее получишь».

Слова, брошенные в ночь, теперь отдавались в ней пустотой. Война? Против кого? Против невидимого охотника, который знал о ней все? Против корпорации Громова, которая убивала без раздумий? Она была одним человеком. Одиноким призраком в цифровом мире, но здесь, в реальности, она была просто испуганной девушкой в грязной одежде, заблудившейся в лесу.

Наконец, когда в груди закололо и ноги подкосились от усталости, она рухнула на землю под разлапистой елью. Слезы, сдерживаемые до этого момента, хлынули потоком. Она плакала тихо, беззвучно, сотрясаясь от рыданий, заглушая их в ладонях. Она плакала по отцу, по несправедливости его смерти. По Ирине Ветровой, по ее одинокой и страшной кончине. По себе — по той жизни, которую потеряла, по тому призраку, которым стала.

Но отчаяние было роскошью, на которую у нее не было времени. Она сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладони, пока боль не пронзила туман горя. Она вытерла лицо рукавом куртки, оставив на ткани грязные разводы.

— Соберись, — прошипела она сама себе. — Снежана, соберись. Иначе они победят. Он победит.

Он. Волков. Его образ встал перед ее мысленным взором — не цифровой, а каким она его представляла: высокий, с твердым подбородком, холодными глазами и руками, которые могли с одинаковой легкостью взламывать коды и… ломать жизни. Он был ее врагом. Единственным, кто видел ее, Призрака, насквозь. И единственным, кто мог привести ее к правде.

Ненависть к нему была ясной, четкой эмоцией. Она давала силы. Она была топливом.

Она достала телефон. Батарея была на исходе. Ни карты, ни навигатора. Она была слепа. Подняв голову, она попыталась сориентироваться по звездам, но плотный полог облаков скрывал небо. Оставалось идти на удачу, следуя вниз по течению реки, которая должна была рано или поздно вывести к людям.

Шла она несколько часов. Рассвет застал ее на опушке леса, у старой, разбитой грунтовой дороги. Изможденная, промокшая и продрогшая, она увидела вдалеке огни придорожной заправки. Оазис.

Осторожность вернулась к ней вместе с светом дня. Она обошла заправку с тыла, оценивая обстановку. Несколько дальнобойных фур, пара легковушек. Никаких черных внедорожников с тонированными стеклами.

Она зашла в магазин при заправке, купила бутылку воды, шоколадку и пачку сухарей. Девушка-кассир, сонная и равнодушная, даже не взглянула на нее дважды. Наличные. Всегда наличные.

В туалете она привела себя в порядок, сколько это было возможно. Умылась, поправила волосы, стряхнула с одежды крупные комки грязи. В зеркале на нее смотрело бледное, испуганное лицо с огромными темными глазами. Лицо жертвы. Она сжала губы. Нет. Она не жертва. Она — боец.

Выйдя наружу, она увидела, как один из дальнобойщиков заводит свою фуру. Решение пришло мгновенно. Подойдя к кабине, она подняла лицо, сделав его беззащитным и потерянным.

— Извините, — сказала она, подобрав голос, чтобы он звучал молодо и неуверенно. — Я… я тут с друзьями была, мы поссорились, а они меня высадили и уехали. Не могли бы вы подбросить меня до города? Я заплачу.

Дальнобойщик, мужчина лет пятидесяти с усталым лицом, посмотрел на нее, потом на ее грязную одежду, и вздохнул.

— Садись. Деньги не нужны. До самого центра не довезу, высажу на кольцевой, окей?

— Окей, — кивнула она, чувствуя, как камень спадает с души. — Спасибо вам огромное.

Она забралась в высокую кабину. Внутри пахло кофе, табаком и одиночеством. Фура тронулась, и Снежана, прислонившись к стеклу, закрыла глаза, давая телу передышку. Но разум ее работал.

«Там, где наш код впервые ожил».

Что имел в виду отец? Университет? Нет, слишком очевидно. Домашний компьютер? Но их первый компьютер появился, когда ей было лет десять, и отец не позволял ей к нему прикасаться. Лагерь? В пионерском лагере? Нет, там не было компьютеров.

Она перебирала в памяти обрывки детства. Вечера, когда отец работал дома, склонившись над клавиатурой старого «Спектрума». Она сидела рядом на полу и рисовала, а он иногда поворачивался и улыбался ей, его глаза светились каким-то особым, таинственным светом.

— Пап, а что ты делаешь?

— Колдую, дочка. Заставляю машину думать.

— Она живая?

— Почти. Смотри.

Он набирал несколько строк на экране, и появлялась простейшая анимация — кружок, который прыгал по экрану. Она хохотала, хлопая в ладоши. Для нее это было чудом.

И тут ее осенило. Их первый код. Не его, а их. Код, который они написали вместе. Ей было… семь? Восемь? Они сидели в гараже на даче. Старая, списанная ЭВМ, которую отец притащил откуда-то и починил. Он показал ей базовые команды. Она, под его руководством, написала свою первую программу. Она выводила на мигающий зеленый экран две буквы: «С» и «А» — Снежана и Аркадий. А потом эти буквы начинали мигать, сменяя друг друга.

Это был их первый код. Их общее дитя. И он ожил именно там, в том старом, пропахшем бензином и пылью гараже на даче в поселке Озерный.

Дача. Они продали ее вскоре после смерти отца. Но гараж… гараж остался. Он был таким ветхим, что новые владельцы, вероятно, даже не стали его использовать. Он просто стоял в глубине участка, медленно разрушаясь.

Вот где она должна искать. Не в университете, не в НИИ. Там, где началась их с отцом общая история. Там, где он впервые подарил ей магию кода.

Она открыла глаза. Цель была ясна. Поселок Озерный. Всего в нескольких десятках километров от города.

Фура высадила ее на кольцевой дороге. Она поблагодарила водителя и растворилась в толпе. Теперь ей нужно было безопасное место, чтобы подготовиться. Ее логово в хрущевке было скомпрометировано. Волков знал о его существовании? Вероятно, да. Значит, нужно новое.

Она нашла заброшенное здание бывшего завода на окраине — мрачное, кирпичное, с выбитыми окнами. Но в подвале одного из цехов, за горой металлолома, она обнаружила относительно сухое и скрытное место. Идеально на несколько часов.

Достав ноутбук, она подключилась к интернету через цепочку анонимных точек доступа. Первым делом проверила новости. В разделе происшествий мелким шрифтом было сообщение: «В поселке Заречье в собственном доме была обнаружена тело пенсионерки И. Л. Ветровой. Предварительная причина смерти — сердечный приступ. Проводится проверка».

Сердечный приступ. Конечно. Она с горечью усмехнулась. Громов и его приспешники действовали быстро и чисто.

Затем она начала сканировать цифровое пространство на предмет утечек, слежки, всего, что могло быть связано с ней или с Волковым. И нашла. На одном из глубочайших, теневых форумов, куда она имела доступ, появилось сообщение. Новый пользователь, зарегистрированный час назад. Имя: «Волк». Сообщение было адресовано «Призраку».

«Логово утрачено. Новое место встречи: сервер 74.112.88.93. Пароль: Там, где наш код впервые ожил. Жду. 24 часа».

Она откинулась на спинку рюкзака, служившего ей подушкой. Нагло. Невероятно нагло. Он не только знал, что она выжила, не только следил за ее цифровыми передвижениями, но и использовал против нее ее же собственные мысли! Как он мог знать про эту фразу? Он прослушивал ее? Читал ее мысли?

Нет. Он просто блестящий аналитик. Он знал про Ветрову. Знал, что та передаст ей загадку отца. И он использовал это, чтобы выманить ее на контакт. Он играл на ее любопытстве, на ее уязвимости.

Ярость снова закипела в ней. Он думал, что она, как послушная собачка, прибежит на его зов? Снова вляпается в его ловушку?

Она хотела было проигнорировать сообщение, но остановилась. Что, если… что, если это не ловушка? Что, если он действительно хочет поговорить? После смерти Ветровой ситуация изменилась. Он использовал ее, но, возможно, не хотел смерти старухи. Или хотел? Она не знала. В этом и была проблема — она ничего не знала о нем наверняка.

Она посмотрела на предложенный IP-адрес. Это был защищенный сервер где-то в Швейцарии. Взломать его будет непросто, но возможно. А что, если она сама устроит ему ловушку? Взломает сервер, выяснит его местоположение, нанесет удар первой?

Идея была заманчивой. Опасной, но заманчивой.

Она потратила несколько часов, пытаясь проникнуть на сервер. Защита была, как и ожидалось, на высочайшем уровне. Но не волковской. Она чувствовала его почерк — сложный, многослойный, но… с дыркой. Словно он намеренно оставил ей лазейку. Как будто проверял ее.