Маленькая квартирка с потрепанной входной дверью, на последнем этаже пятиэтажного дома. Без балкона. С вероломными соседями по лестничной площадке. В непрезентабельном районе. Вот он, предел моих достижений.

Важное сообщение для первой тысячи счастливчиков, сумевших заполучить билет на экскурсию по моей жизни: сегодня для вас он бесплатный.

Приобретя два билета, вы получаете в подарок обложку с заголовком так и не написанного хозяйкой квартиры бестселлера: " Все в ваших силах или никогда не поздно».

Осторожно! Не трогайте руками хрупкие антикварные вещи: холодильник, прикроватный столик и растение в горшке. Перед тем, как засохнуть, оно было геранью. Полочка в ванной не покосилась — это ультрамодный винтажный дизайн.

Теперь прошу всех занять места согласно купленным билетам. Для того чтобы захватывающая полоса с препятствиями: сон-подъём-работа-кафе-дом-телевизор-сон-подъём-работа (специи и соль добавить по вкусу) — была более реалистичной, я рекомендую вооружиться очками для просмотра фильмов в формате 3-D.

Рада, что вам понравилось. Всегда приятно, когда рядом проживает кто-то невыдающийся.

Мои соседи

(Нижеизложенное не имеет ни малейшего отношения к владельцам частных замков, домов, домиков, вилл и коттеджей, и поэтому не может быть ими понято).

Вы никогда не задумывались над тем, как в процессе эволюции возникли соседи? У меня на этот счет есть своя теория: древний вид простейших одноклеточных с недоразвитым мозгом, замерз во время ледникового периода. Вид этот оказался морозоустойчивым и выжил, но длительная заморозка все-таки сыграла свою роль, и мозг этих особей навсегда остался в зачаточном состоянии. Это и были прародители всех соседей на земле.

Я не Стивен Хокинг и могу ошибаться, но думаю, если обнародовать мою теорию, то у неё, как и у «большого взрыва», найдётся немало последователей.

Итак, мои соседи.

Э-э-э, с кого бы начать? Не буду нагружать ваши головы, для примера хватит и нескольких экземпляров:

1. Мистер Смит — преподаватель в университете и его жена миссис Смит — библиотекарша. Счастливая парочка, взрастившая целое поколение таких же счастливых детей, уверена, что наша святая обязанность — «погрузить себя без остатка в чудесный мир знаний». Мое «не наполненное смыслом существование» вызывает у них изжогу по утрам. В школьные каникулы, когда на ведьмин шабаш Смитов слетаются многочисленные счастливые внуки, меня используют в качестве учебного пособия на тему: «Полюбуйтесь, детки, что вырастает из тех, кто не решает перед сном задачки по математике».

2. Моя соседка по лестничной площадке миссис Браун с сынулей-бегемотом, который вместо того, чтобы лежать себе в вольере зоопарка, ходит в пятый класс. Не так давно, потакая очередному капризу мега-ребёнка, миссис Браун приобрела косматую и недружелюбную собачонку. Я уже наловчилась не вступать в маленькие сюрпризы, оставленные пёсиком у дверей моей квартиры.

3.Есть и хорошие соседи. Это китайские эмигранты с первого этажа. Они все время работают, поэтому я их никогда не видела.

Мои домашние животные

Распространенное заблуждение гласит, что животные в доме помогают оживить обстановку и развивают потребность заботиться о ближних. Мои друзья тоже заблуждались, поэтому в последний день рождения я стала «счастливой обладательницей» трех тварей — серого кота, который после посещения ветеринара и пенной ванны обернулся белой кошкой, и пары жуть каких прожорливых морских свинок. По мнению друзей, привыкнув к присутствию живых существ у себя в квартире, я соглашусь терпеть рядом с собой какого-нибудь парня. Какая наивность! Не то, что я какая-то там монашка или мужененавистница, просто самое главное в моей жизни — это свобода, и поступаться ею я не на-ме-ря-на!

Моя машина

Драндулет загадочного цвета. Старше меня на четыре года. Главная его загадка в том, что, отпраздновав свой тридцати трехлетний юбилей лобовым столкновением с самым большим деревом нашего города, он продолжает ездить, но только по нечетным числам месяца.

Моя работа

У меня лучшая работа в мире, она приносит мне удовлетворение и внутренний покой.

Эту мантру мы, работники магазина подарков «Счастливчики», обязаны повторять хором в начале и в конце смены. Я работаю под руководством чокнутого трудоголика, который даже в младенчестве собственноручно менял себе подгузники, и сейчас требует от нас такой же расторопности. Может труд и сделал человека из обезьяны, но стало ли бедное животное от этого счастливее?

Мой Сон

Думаю, мы достаточно знакомы для того, чтобы я начала выбалтывать свои маленькие секреты. Буду это делать постепенно, потому что, открыв все сразу, рискую понизить интерес к своему повествованию. Итак, помимо соседей, домашних животных и прочей нечисти, у меня есть Сон.

Сколько я себя помню, столько он мне снится. Это случается регулярно, раз в месяц, но до сих пор застает меня врасплох.

Если бы существовала такая профессия, как прогноз снов (а что, ведь есть прогноз погоды!), то я бы наверняка бы её освоила и тогда, имея на руках возможный вариант дислокации врага, смогла бы атаковать первой. Именно врага, потому что эта незначительная деталь моей жизни способна сломить настроение на два-три ближайших дня, а в дождливую погоду — на целых четыре. Как я уже говорила, мой Сон подкрадывается тихо и незаметно, словно ночной воришка, и — бац! — в одно мгновение завладевает сознанием так коварно и искусно, что сил на сопротивление уже не остается.

Например, снится мне, что я примеряю потрясающее супермодное и ультракороткое платье в дорогом магазине одежды. При этом мои ноги удлиняются сантиметров так на тридцать, а талия уменьшается сантиметров на двадцать. Ах да, в кармане у меня платиновая кредитка. И что бы вы думали? Мой нежданный Сон портит всё: яркий свет сменяется беспроглядной тьмой, кредитка и платье испаряются, фигура возвращается к родным очертаниям. Все как в полночный час у Золушки. Помните? Карета превращается в тыкву, платье — в обноски, только Золушку ожидает влюбленный принц, а меня — очередной кошмар. Потому что я падаю. Падаю долго, лечу в черную непроглядную бездну. Во время полета меня постоянно укачивает. Наверняка кто- то из вас бывал в комнате страха и знает, как пугает внезапное прикосновение к телу чьей — то холодной руки. Но в вашем случае это обычный пластмассовый скелет или целлулоидный зомби. В моём — нечто жуткое. Холодные, высохшие и когтистые руки внезапно прерывают свободный полет и тянут на себя. Кромешная темнота не оставляет ни малейшей возможности уклониться от костлявых прикосновений. Руки постепенно обвиваются вокруг тела, подползают к горлу и медленно сжимают его. Когда же я начинаю задыхаться, во тьму проникает тусклый луч света, леденящие кровь объятья размыкаются, и я оказываюсь на дне бездны, у подножия самого огромного из когда — либо виденных мной деревьев. Руки, с таким наслаждением душившие меня, — не что иное, как его крона. Они живут своей жизнью: ядовитые змеи на голове медузы Горгоны. Ствол дерева гладкий и блестящий, совсем неживой. Ветки увешаны огромными стеклянными шарами. Внутри каждого, подобно эмбриону в материнском чреве, плавает человеческое тело. Сквозь полупрозрачные стенки на меня бессмысленно взирают глубоко запавшие в глазницы, равнодушно — пустые глаза.

В этом месте я всегда начинаю кричать; дерево в ответ заливается зловещим смехом, и голосом, от которого всё тело покрывается мурашками, повествует о том, что в шарах заключены людские души. Их тела, продолжают жить на земле.

«Не жить, а существовать, — уточняет дерево, — это обездушенные люди. Сдержанные, ограничивающие свои чувства из-за старых прогнивших страхов, иногда они ощущают непонятную горечь — невнятное чувство утраченных возможностей, которое сбивает их мысли с наезженных рельс. Но лишь на несколько секунд, а потом всё возвращается на круги своя».

Из моих глаз льются слезы, я кидаюсь от шара к шару, колочу по ним руками, ору до хрипоты, но тела внутри остаются безучастны. Дерево хохочет:

— Не надрывайся понапрасну: они сами должны захотеть освободиться, а это случается редко. Такова человеческая природа, глупая.

Перестав рыдать, я озираюсь по сторонам и с ужасом обнаруживаю, что впереди меня простирается лес: ровные, аккуратные, бесконечные ряды одинаковых деревьев, украшенные такими же одинаковыми стеклянными шарами.

Мои друзья

Мне кажется, сейчас самое время изменить тему повествования, чтобы вы не подумали, что я — обозленная на мир психопатка. Даю вам голову на отсечение, что мои друзья: Лия, Бренда, Барбара и Стивен так не считают.

Мы дружим с незапамятных времен с небольшими перерывами на ссоры и обиды, но наша дружба всегда побеждает и достойно выдерживает испытание водой, огнём и медными трубами, и, благодаря неиссякаемой инициативе Бренды мы продолжаем регулярно собираться вместе.

Бренда, душа нашей небольшой компании, имеет абсолютно несносный характер. Она вообще очень редкий тип. Её основное хобби: разнообразные представители мужского пола. Ее бой-френды носятся за ней, как утята за мамой-уткой и все без исключения дарят дорогие подарки. Несмотря на непрекращающиеся предложения руки и сердца (она очень красива), моя подруга ещё ни разу не была замужем.

Бренда, обладая широкой душой и любвеобильным сердцем, не в состоянии отказать кому-либо из многочисленных поклонников и остановить свой выбор на одном кандидате, поэтому всё свое свободное время занята планированием свиданий так, чтобы её кавалеры не пронюхали о существовании друг друга.

Бренде действительно пока не стоит думать о замужестве: по странному стечению обстоятельств пара-тройка её обожателей пропали без вести, четверо других в самом рассвете сил прервали свой жизненный путь, ещё трое проводят остаток дней в инвалидном кресле, пятеро вступили на тропу беззакония и сели за решетку. Только нескольким баловням судьбы удалось избежать участи остальных: они всего лишь пополнили ряды безработных, бездомных, членов сатанинских сект и клубов анонимных алкоголиков. Мы посмеиваемся над подругой, называя её «черной вдовой», но та по причине беззлобного характера не обижается на это прозвище.

Поводом, по которому накануне вечером собралась наша компания, был безвременно ушедший дружок Бренды, крёстный отец какого-то мелкого мафиозного клана. Только не подумайте, что Бренда горюет и нуждается в банальном утешении. Просто мафиози ещё при жизни приготовил ей очередной сюрприз (Бренда подозревает, что бриллиантовый браслет), но не успел преподнести подарок, так как вскоре был устранен конкурентами.

Наша прелестница вбила себе в голову, что местонахождение предполагаемого браслета можно вычислить лишь посредством переговоров с бывшим возлюбленным. Поэтому в позапрошлый четверг я и четверка моих друзей, собрались на квартире у Лии, чтобы провести сеанс.

Это уже третий раз, когда наша компания вызывает духов. Полгода назад под чутким руководством Бренды мы пытались разузнать рецепт «супер-сногшибательного коктейля от жуть какого милашки», сиганувшего с моста из-за участия в финансовых махинациях. Тот факт, что махинации проводились только для того, чтобы подруга смогла разъезжать на новеньком" Феррари», обсуждению не полежал. После бедняги-самоубийцы мы вызывали беднягу-рядового, павшего на поле боя где-то вдали от родины. В армию он пошел добровольцем, потому что Бренда наплела ему о том, что пообещала папе — генералу в отставке, выйти замуж только за военного. Между нами, её папа вообще никакой не генерал. Он мелкий жулик, коротающий свой век в тюрьме, но успевший оставить ей и её маме — бывшей танцовщице в ночном клубе, приличную сумму, достаточную для безбедного существования.

От духа «бравого солдата» Бренде требовался номер телефона его лучшего друга, «у которого такие сексуальные глаза и своя яхта».

Лия, моя самая закадычная подруга, всегда готова предоставить нам свою квартиру, поэтому мы обычно собираемся у неё.

Лия — добрая душа совершенно не приспособленная к жизни. Прошло уже более трёх лет, как она и её парень, который оказался обыкновенным бабником, разбежались. Этот Дон Жуан живет в доме напротив, и всякий раз, когда он приводит домой очередную пассию, Лия впадает в депрессивное-слезливое состояние и без конца говорит о своём бывшем.

Ещё Лия любит воображать себя личностью творческой. Я уже упоминала, что работаю в отделе подарков? Так вот, по доброй воле и втайне от босса, я выставляю у себя безвкусную аляповатую бижутерию — результат подружкиной фантазии. Её ручными работами пока что никто не заинтересовался, поэтому я раз в месяц приобретаю что-то из этих побрякушек, и плету Лие небылицы о том, как восторженный ценитель искусств приобрёл один из «шедевров» для своей частной коллекции.

***

К Лии я добралась часам к восьми вечера, когда все, кроме Барбары, были на месте. Обычно, Барбара всегда приходит первой на подобного рода мероприятия. Она единственная из нас вышла замуж и воспитывает троих детей. То есть воспитывают их постоянно меняющиеся няньки и муж Барбары, очень добрый и ужасно скучный подкаблучник. Он работает врачом — стоматологом и встретил Барбару, когда та пришла к нему в клинику вырывать зуб мудрости. Даже после того, как зуб был удален, мудрость не покинула Барбару, потому что, правильно сложив в уме в уме один плюс один, подруга поняла, что лучшую кандидатуру на роль мужа ей вряд ли удастся отыскать. С тех пор она ищет только повод, как подольше побыть вне дома, в чем с лихвой преуспевает. По утрам она регулярно ходит на «поиски работы». Работу ей найти пока что никак не удается, потому что Барбара ищет её в основном на распродажах модной одежды, в кинотеатрах и кафе. Не знаю, принимают ли там на работу молодых женщин со специальностью «учительница младших классов», но своего мужа Барбара уже который год с успехом обводит вокруг пальца.

Сеанс

Чесночный аромат свежей пиццы немного выпадал из магической атмосферы квартиры: свет был приглушен, в глиняных подсвечниках подпрыгивали огоньки, отбрасывая на стены тени с выкрутасами. На столе посреди гостиной было приготовлено всё необходимое для вызывания духов: большой пергамент с буквами и цифрами, неровно вырисованными по периметру, одиноко тлеющая свеча и перевернутый стакан с красной помадной стрелкой.

Я единственная из присутствующих в этой комнате не являлась поклонницей сеансов, поэтому Стивен, чтобы заманить меня, заказал мою любимую пиццу с грибами и двойной порцией сыра.

Все знают, что толстяк Стивен влюблен в меня ещё со школы, но не подают вида. Он тоже знает, что все об этом знают, и тоже делает вид, что ничего не происходит. Я в него не влюблена и не собираюсь. Как можно быть влюбленным в человека, который без конца жуёт и увлекается конструированием моделей игрушечных самолётиков?

Зато, Стивен всегда и везде на моей стороне.

Бренда распустила свои длинные шелковистые волосы и выглядела красивой до неприличия. Я украдкой бросила взгляд на Стивена: он был единственным мужчиной на планете, на которого чары Бренды не распространялись.

Диалог с духом не получался. Бренда атаковала его вопросами, словно следователь на допросе, но тот не смог дать ни одного внятного ответа. Наверняка подрастерял часть мозгов, когда ему впечатали контрольный выстрел в голову.

В конце концов, всем стало ясно, что загадку бриллиантового браслета мафиози унесет с собой в могилу, как стакан вдруг подполз к краю стола. Его

стрелка указывала прямо на меня.

— Похоже, у духа есть для тебя сообщение, — Стивен выглядел немного ошарашенным.

— Дух, у тебя есть сообщение для нашей подруги? — с дрожью в голосе задала вопрос Лия.

— Д-а, — вывел стакан.

Мы нависли над столом, внимательно следя за дальнейшими передвижениями стакана.

— -С-о-в-с-е-м с-к-о-р-о….

— Скоро что? — не удержалась я.

— Она скоро выйдет замуж? — Бренда была в своём репертуаре.

— П-е-р-е-х-о-д…Н-е п-р-о-п-у-с-т-и… П-о-с-л-е-д-н-и-й ш-а-н-с….

— У неё остался последний шанс встретить своего будущего мужа в подземном переходе? — не унималась Бренда.

Стрелка замерла.

Стакан больше не двигался.

Стивен пытался несколько раз вызвать духа на разговор (конечно, ради меня), но безуспешно.

К своему удивлению, я ощутила легкое разочарование и демонстративно повела плечами: — Какая ерунда,

— Хорошенькая ерунда, — Барбара была напугана.- Выбери дух меня, я бы умерла со страху. А у меня между прочим, трое детей!

— Невелика потеря, — хмыкнула Бренда.

— На что ты намекаешь? — обстановка начинала портиться.

Наверное, Бренда расстроилась из-за того, что бриллиантовый браслет ускользнул у неё промеж пальцев.

Вечер был окончательно испорчен. Барбара ушла, громко хлопнув дверью, Бренда осталась у Лии прибираться после нашей посиделки, а Стивен проводил меня домой.

Я знала, что не пройдет и дня, как подруги помирятся.

Лежа на кровати в своей квартирке, я ещё раз прокрутила в памяти «сообщение» духа мафиози. — Бессмысленные глупости, — я выключила ночную лампу и укуталась в одеяло.

Но неприятный осадок всё-таки остался.

Начало

Моя машина была в ремонте.

Сойдя с автобуса, я не спеша двинулась к своему дому. Лифт, как это часто бывает, не работал, и мне пришлось тащиться на пятый этаж пешком. В такие моменты я обещаю себе, что с завтрашнего дня начну совершать утренние \ вечерние пробежки вокруг парка, и тогда подъем по адским ступенькам станет приятной бедренно-ягодичной тренировкой. Пока что эти обещания не воплотились в жизнь. Да и не только эти.

Наконец-то: мой этаж. Сейчас достать из холодильника коробку с мороженым, завалиться на диван, нажать кнопку на пульте от телевизора — и вот оно, счастье, а впереди выходной, значит, коэффициент счастья возрастает в несколько раз.

Ключи я достала из сумки напрасно, потому что открывать ими было нечего: моей квартиры не существовало. Абсолютно гладкая стена и никаких следов цемента или свежей краски.

В конце концов, у меня была очень напряженная рабочая неделя, и этот треклятый дом оказался как две капли воды похож на мой, но напрасно подняться на пятый этаж? Ругая своего шефа и лифты, я приготовилась к такому же длинному спуску, как дверь единственной на этаже квартиры открылась, и оттуда выкатились моя соседка, её шарообразный сыночек и их тявкающая козявка.

— Добрый день миссис Браун, — я так обрадовалась знакомым лицам, что выдавила из себя подобие улыбки.

— Мамочка, эта тётка знает твоё имя! — нагло воскликнула жертва фастфуда, — можно я скомандую Микки её укусить?

— Цыпуля, не надо нервничать, — дама нежно пригладила «цыпулины" пёрышки, обрамлявшие заплывшие жиром щечки. — Вы кого- то ищите, девушка?

— «Девушка» живёт с Вами через стенку уже почти 10 лет! — разозлилась я, — что с Вашей головой, миссис Браун???

— С моей головой, Вы спрашиваете? Ступайте-ка к доктору, грубиянка, или я вызову полицию!

Миссис Браун потрясла кулаком, собачка оскалилась, сынок заревел.

— Запоминай, ципуля, как выглядит типичная маньячка!

Мне оставалось только убраться восвояси. Выйдя из подъезда, я обескуражено уставилась на табличку с номером дома -7 А — это же мой дом! Я в растерянности опустилась на тротуар: как- то смотрела фильм, где главный герой понимает, что окружающие перестают его узнавать. Так в конце выясняется, что он стал привидением. Но меня всё-таки видят и слышат — вывод: я вполне материальна.

«Я такая в новом платье не пойду на свою свадьбу», — в телефоне запиликал припев модной мелодии.

— Алло, — номер был засекречен.

— Поздравляю, Вы выиграли наш главный приз, — этот приятный мужской голос я где-то слышала раньше.

— Что-что?!

— Повторяю: главный приз Ваш.

— О, нет! О, да! О, да-а-а-а!!! Да-да-да!!! Держите меня! Ущипните меня! — завизжала я от восторга: это же голос Стефана, ведущего шоу «Большой приз»!

Вот это удача! Стать победительницей лучшего шоу страны — мечта каждого. Главный приз — 10 миллионов и свидание с божественным Стефаном! У меня всегда было чувство, что я особенная, я избранная, и это подтвердилось!

На том конце послышалось ехидное хихиканье, и тонкий женский голосок проверещал: — Я тебя предупреждала: ты всё это зря затеял. Твоя вертихвостка никогда не умела выбирать.

— Мама, замолчи, пожалуйста, ты всё испортишь, — Стефан перешел на громкий шепот.

— Зачем ты только с ней связался! Тысячи лет коту под хвост! Даже твой отец не добивался меня так долго!

— Но дорогая, помнится, это ты не давала мне проходу … — глубокий бас.

— Эй, я здесь, — громко сказала я в трубку, совсем сбитая с толку. Что всё это значит, Стефан? Это часть программы?

— Бездарность, — резюмировала женщина.

Стефана, похоже, уже вывели из себя:

— За Вашим постоянным столиком в «Крокодилихе»! Приятного дня!

Телефон отключился. Держу пари: меня сейчас снимают на скрытую камеру. Прямой эфир. Если бы я могла знать, что меня увидит по телевизору вся страна — сменила бы прическу, наложила вечерний макияж и переоделась во что-нибудь получше джинсов, кед и выгоревшей футболки с надписью: «Если хотите разбогатеть, не спрашивайте меня, как». Что уж теперь дергаться: вся моя одежда осталась в квартире. А как бригада Стефана её здорово замаскировала, а как естественно разыграли меня Брауны — только диву даёшься!

«Крокодилиха»

Когда уютное кафе с неоновой вывеской «У милашки Дороти» окрестили «Крокодилихой», я не знаю. Грозное прозвище отлично подходило самой Дороти, хозяйке кафе, которую от «милашки» отделяли пара центнеров лишнего веса и безразмерные зубастые челюсти.

Крокодилиху с её крутым нравом боялись почти все, включая полицейских и монстров из налоговой инспекции. «Почти» — значит за исключением горстки завсегдатаев, в когорту которых была вхожа и я: на нас злые чары не распространялись. Со своими постоянными клиентами Дороти была всегда приветлива и, можно сказать, нежна. На протяжении последних десяти лет я заглядывала в «Крокодилиху» чуть ли не каждый день, ублажая себя ароматным кофе и лучшим в городе яблочный пирогом с корицей, пикантно приправленным острозубой улыбкой.

Посетители женского пола, заглянувшие в кафе впервые — вот что было слабым местом хозяйки. Сказать, что она их на дух не переносила, значит не сказать ничего: Крокодилиха их ненавидела, как ученик начало учебного года. Злые языки поговаривали, что первая и единственная любовь Дороти, плешивый бухгалтер, подло бросил её прямо у алтаря, сбежав с одной такой заезжей дамочкой. Не уверена, правда ли это, потому что с трудом представляю себе мужчину, добровольно целующего взасос крокодилью морду.

***

Под сенью всепоглощающих дум о богатстве я не заметила, как добралась до «Пасти» и, потянув на себя отполированную медную ручку, вошла, взбудоражив дверные колокольчики. Кафе пустовало, лишь согнутая в три погибели могучая спина хозяйки выглядывала из-за буфетной стойки.

— Привет! — бросила я погромче и продефилировала к своему столику.

Крокодилиха медленно распрямилась, метнула на меня изучающий взгляд и продемонстрировала оскал оголодавшего каннибала.

— Впервые у нас? — свирепый хозяйкин рык походил на рёв мотоцикла.

— Предупреждаю: моё кафе не лучшее место для нездешних девушек.

Я разинула рот. Харизма Стефана всесильна! Будь Крокодилиха чуть-чуть посимпатичнее, вполне бы смогла потягаться с Джулией Робертс за главную роль в «Красотке».

— Будем уходить или заказывать? — В кафе сгущалась грозовая атмосфера: глаза Дороти метали молнии, а голос напоминал раскаты грома. Столики заходили ходуном.

Не подавая виду, что мне известно о разыгрываем спектакле в честь начинающей миллионерши, я бесстрашно подхватила игру:

— Если Вы не против, посижу здесь немного: у меня намечена важная встреча.

С этими словами я заказала чашку кофе и принялась ждать и мечтать одновременно.

***

Точно знаю, часть своих денег я пожертвую на обновление" Пасти»: стены стоит заново обклеить нежно-зелеными обоями в модную золотистую полоску, стулья и столы давно уже пора вынести на свалку, не помешает приобрести новый кофейный агрегат и несколько картин современных художников. Нет, лучше я найму дизайнера — пусть он занимается переустройством кафе. Плюс парочку официантов. Личный столик и надпись у входа позолоченными буквами — «обновлено благодаря щедрому дару…» Мысли плавно поплыли в светлое будущее, которое было не за горами.

— Я тот, кого Вы ожидаете, — владелец этих слов явно страдал хроническим насморком.

От неожиданности (в фантазии на вольную тему Стефан мелкими поцелуями прокладывал путь от моего обнаженного плеча к шее) я подпрыгнула: у столика стояло существо мужского пола средних лет, одетое в дорогой костюм. Оно было обладателем маленького роста, абсолютно лысого черепа и огромных ушей. Чудной человечек отвесил мне поклон, и выпученные хамелеоньи глазки разбежались врассыпную.

— Совсем не Стефан, — с отвращением подумала я. Побыть наедине с ведущим «Большого приза», мечтало всё женское население страны, начиная с пятилетних девчушек и заканчивая беззубыми девяностолетними кокетками. Моему же собеседнику, было далеко до высокого, с потрясающей фигурой, острым умом и ещё более острым чувством юмора, красавца Стефана.

— Да и Вы не мисс Вселенная, — заявил коротышка.

Мне стало неловко: я, наверное, подумала вслух.

— Ваши мысли так незатейливы, что прочесть их проще простого. В последний раз я сидел подле Сократа как раз на этом самом месте, и мне пришлось поднапрячься, чтобы узнать, что у старика в голове. Чувствую, с тех пор здесь произошли небольшие перемены. Жаль, не к лучшему.

Моё разочарование разрасталось — ни Стефана, никакого намека на главный приз, а только псих-недомерок. Бывают же сумасшедшие-экстрасенсы?

— Может мне теперь молчать, раз Вы такой умный — съязвила я, — буду потихоньку шевелить мозгами, а Вы себе расшифровывайте.

— Голос довольно приятный, чего нельзя сказать о внутреннем мире… — Коротышка достал из нагрудного кармана пиджака носовой платок и громко высморкался. В воздухе запахло чем-то тошнотворным: — Я прибыл с единственной целью — сообщить, что Вы выиграли главный приз.

— Значит, это правда! Прощай, моя тесная квартирка и допотопный холодильник!

Не обращая внимания на моё безудержное ликование, маленький мужчина продолжал:- Вам действительно крупно повезло: не каждому выпадает шанс узнать, кто он есть на самом деле.

— Неужели? Посмею Вас огорчить: эту страшную тайну мне открыли целых двадцать девять лет назад, — отпарировала я.

— Глупости! — фыркнул мой ушастый оппонент. — Вы, люди, все одинаково самонадеянны. Дайте мне волю, заселил бы эту планету головастиками — гораздо практичнее и никаких озоновых дыр.

— А Вы случайно, не инопланетянин? — спросила я издевательским тоном.

— Инопланетянин?

Коротышка аж крякнул:

— Когда человеческие особи взрослеют и перестают верить в Санта-Клауса, они начинают верить в инопланетян. По-моему, это равносильные глупости, — и он больно ткнул мне в плечо указательным пальцем, оседланным кольцом с искрящимся бриллиантом величиной с грецкий орех. — Ваши бесполезные желания и мысли, а тем более Ваше бренное тело, — коротышка скривился, — это не Вы.

Он внимательно посмотрел мне в глаза: — Запоминайте, что я Вам сейчас скажу: всё совсем не так, как Вам кажется.

— Хорошо, поверю на слово, — мне уже начал порядком надоедать этот зануда: — но для начала хочу получить свои деньги, — я нетерпеливо постучала ладонью по столу.

— Причём тут какие-то деньги? Речь идёт об уникальном шансе придать смысл Вашей пустопорожней жизни!

— Смысл?! А 10 миллионов? А моя квартира?! Вы что, насмехаетесь?! — тут я окончательно рассвирепела: мало того, что карлик разговаривает со мной, как со слабоумной, так он ещё осмеливается морочить мне голову!

Я не избранная, я элементарно схожу с ума!

Коротышка пропустил мои слова мимо ушей, заказал себе целый торт из мороженого со взбитыми сливками и накинулся на него, громко причмокивая и облизывая пальчики-сосиски. Сдерживая ярость, я брезгливо наблюдала, как он за милую душу уписывает сладкое. Как только тарелка опустела, человечек скривился и схватился за живот:

— Прошу прощения, мне нужно отлучиться на минуточку.

Лже-Стефан подскочил со стула и, прытко перебирая ножками, засеменил в сторону туалета, оставив меня в полной растерянности.

Я подпёрла подбородок руками, уныло посмотрела на остатки кофе, и стала размышлять, куда податься несостоявшейся миллионерше и внезапно бездомной незнакомке в одном лице. Впервые в жизни я испытала чувство солидарности со своими китайским соседям-эмигрантам.

***

Прошло четверть часа, а пучеглазик не возвращался. Под испепеляющим взглядом Крокодилихи я взяла след беглеца. Дверь в туалет была приоткрыта: там не было ни души, хотя я готова была поклясться, что из единственной кабинки никто за последние пятнадцать минут не выходил. Всё бы было не так трагично, но коротышка испарился, не удосужившись расплатиться за свой торт, не говоря уже о моём кофе. Я вернулась за столик и пошарила в своём рюкзаке. Пошарила ещё… и ещё… Кошелька там не оказалось. Мне конец. Если я это и вправду не я, то без оплаты по счёту живой мне отсюда не выбраться. Вплоть до сегодняшнего дня на меня в этом кафе распространялась привилегия угощаться в долг, но сейчас я ни кто иная, как незнакомая молодая посетительница, то есть самая что ни есть ходячая жертва, без пяти минут зомби. По спине поползли мурашки, а сердце затрепыхалось в ритме чечётки, отбиваемой хромым танцором.

Как-то одна молодая наивная туристка из далёкой северной страны случайно забрела в «Пасть» и оказалась в схожей ситуации. В тот злосчастный день она забыла деньги в гостинице. Бьюсь об заклад, что бедняжка до сих пор заикается и не выходит из дома после пяти вечера.

— Ну-с, прекрасная незнакомка, пробил час расплаты! У твоего дружка отменный аппетит!

Крокодилиха опустила на столик папку со счетом с грохотом, от которого у меня заложило уши. Я воззрилась на сумму: для «прекрасных незнакомок» здесь, оказывается, утроенные тарифы!

— Э-э-э — проблеяла я, — Вы уверены, что всё правильно?

— Может, позовём бухгалтера и пересчитаем? — в голосе Дороти зазвучали нотки Джека Потрошителя.

Если она завела разговор о бухгалтере, то моё дело труба.

— Ой! — всеми силами пыталась я вымолить отсрочку смертного приговора, — ой, а я ещё не допила свой кофе! — И для убедительности потрясла в воздухе чашкой с жалкими остатками холодного напитка.

Дороти что-то рявкнула, скрестила руки на груди и отошла на безопасное расстояние, оставив меня цедить сквозь зубы кофейную гущу.

— Прошмыгнуть мимо хозяйки — слишком рискованно, — отплёвываясь, я взвешивала стратегию отступления: массивная фигура Крокодилихи забаррикадировала пространство между стойкой буфета и путем на выход. Вылитый цербер! Если сцапает — перекусит пополам. Такую будет не просто обвести вокруг пальца. Где же ты, моя смекалка, просыпайся! Вставай, вставай!

Полусонная смекалка полудремлющим оком оценила ситуацию, отдала приказ пальцам, а те послушно и быстро набрали номер на моём телефоне.

Ответили мне незамедлительно:

— Дежурный городской пожарной службы слушает.

— Алло, — зашипела я в трубку, искоса поглядывая на Крокодилиху, — Это кафе «У Дороти». У нас здесь… э-э-э… неожиданное возгорание. Пожар.

— Почему шепотом? — от голоса пожарного сквозило недоверием.

Я притворно закашлялась: — Кхе, кхе… Наглоталась дыма!

— А что с хозяйкой?

— Она просто пылает! — бодро прошептала я и добавила уже про себя: — от гнева.

Дежурный мешкал: похоже, слухи о зверском характере Крокодилихи дошли до пожарной бригады тоже. Мне пришлось призвать на помощь все свои театральные способности и жалостно заныть:

— Умоляю, поспешите — кроме хозяйки в кафе есть ещё и люди!

— Вызов принят, — обречённо отрезал загнанный в угол дежурный и ретировался.

Спустя ровно три минуты с улицы донесся вой сирены, визг тормозов, и трое здоровяков в пожарной амуниции пулей влетели в кафе. Один из них (я думаю, что тот самый дежурный) недолго думая направил на хозяйку брандспойт. За считанные секунды Дороти превратилась в огромную снежную бабу. Двое остальных опешили и принялись выдирать пожарную кишку из рук напарника, но тот с фанатизмом продолжал орошать Крокодилиху пеной.

Пожарный, наверное, решил свести с хозяйкой старые счеты, что для меня было уже не важно. Я не спортсменка, но, как выяснилось, способна бегать

о-о-о-очень быстро. Все-таки хорошо, что сегодня я надела кеды.

Послание

До парка, расположенного на другом конце города, а главное, вдали от «Пасти», я добралась на последнем издыхании, и, не в силах больше передвигать ногами, рухнула как подкошенная на деревянную скамью.

Жара уже начала спадать, но воздух оставался недвижим. Мне было душно, тошно и очень хотелось домой. Я обзвонила всех своих друзей, даже перекинулась парой слов с боссом — провалом памяти заразились все без исключения. И что теперь делать? Пойти не куда, денег ни копейки. Не просить же милостыню из-за каких-то сбоев с моей идентификацией?

По дорожке парка прогуливались молодые мамаши с ультрасовременными колясками, наполненными ноющими карапузами. Проезжала малышня на велосипедах, неспешно проходили пары — молодые и влюбленные, взявшись за руки или идущие в обнимку, пожилые, уже справившие золотую свадьбу и твердо намеревающиеся дотянуть до бриллиантовой. Мой входной билет на эту диораму жизни покрылся толстенным слоем пыли: слово «семья» было самым невостребованным в моем лексиконе, и я как никто умела наслаждаться одиночеством на полную катушку.

Жизнь и так сложна и полна разочарований, так зачем усложнять её своими же руками?

***

Впрочем, как поговаривала моя тётя, на всё есть своя причина.

В возрасте трёх лет я внезапно осиротела, когда родители погибли в автокатастрофе, и моё воспитание перешло в руки папиной родной сестры.

Маму и папу я совсем не помню. Свет на мою память, туманный и размытый, проливает единственный маячок — старая цветная фотография, где на пороге большого здания стою я — тощая, в розовом платье, розовой панаме, с поцарапанной коленкой и прижимаю к груди плюшевую одноглазую белку. Моя мама держит меня за плечо. Мама очень красивая. На ней жёлтое платье, на голове высокая прическа. Она улыбается и похожа на добрую фею. Тетя всегда говорила, что у меня её глаза — серые как зимний океан. Вплотную к маме, стоит отец. Мой папа. Он выше мамы на целую голову, у него ясное мужественное лицо и широкие плечи. Одной рукой он крепко обнимает маму за талию, в другой сжимает огромный букет ромашек. Или воздушных шаров в форме длинноухих зайчат. Или летучего змея. Или… Цветы, шары и змей — лишь плоды моего разгулявшегося воображения, потому что на месте папиной второй руки часть фотографии неровно оторвана… Я часто снова и снова вглядываюсь в глянцевые лица мамы и папы, медленно обвожу их пальцем и говорю себе, что они прожили хоть и короткую, но наверняка счастливую жизнь.

Еще с тех давних времён у меня сохранился медальон, который никогда не покидал моей шеи. Если верить тётиным словам, то даже крошкой я лягала и кусала всякого осмелившегося посягнуть на моё сокровище. В остальном я была «почти ангелочком» и днями напролёт возилась со своей любимой одноглазой белкой. Когда мне исполнилось семь лет, я вернулась домой из школы и обнаружила, что моя белка пропала. К тому времени она больше смахивала на облезлую крысу, но я все равно не хотела смириться с потерей и даже на какое-то время отказалась принимать пищу и посещать занятия в школе. С той поры в мои с тётей отношения прокралось недоверие, которое и заложило первый кирпичик будущего отчуждения.

Медальон я уберегла — вот он, до сих пор на груди: необработанный кусочек горного хрусталя, в сердцевине которого, застыла диковинная божья коровка с россыпью крошечных золотистых звёздочек на синей спинке. Она выглядит такой живой и настоящей, что кажется, вот-вот вспорхнет мне ладонь, взберётся на самый кончик большого пальца, щекоча его малюсенькими лапками, расправит крылышки и устремится к облакам, прямо в царство всех божьих коровок.

***

В животе заурчало так сильно, что проходившая мимо чопорная дама взглянула на меня с опаской и попятилась задом прочь от моей скамейки. Интересно, она подумала, что я просто больна или что скрываю под футболкой взрывное устройство? Вообще-то мне было всё равно, потому что я ужасно проголодалась. У Крокодилихи я только выпила кофе, а проглоченный с утра всухомятку бутерброд с сыром уже давно успел перевариться.

Я запустила руку в недра рюкзачка с надеждой отыскать там сосательную конфету или, на худой конец, жвачку, но улов оказался несколько иного рода: большой конверт из плотной глянцевой бумаги, адресованный на моё имя. В свете последних событий я совсем удивилась, когда вскрыв его, обнаружила странное послание:

«Приветствуем Вас!

Если Вы читаете эти строки, значит, наш Секретный Агент позорно сбежал, не снабдив Вас полной информацией. Мы приносим свои извинения за его непристойное поведение.

У нас есть все основания полагать, что такой драгоценный дар, как Жизнь, Вы пускаете на ветер. Отпущенное Вам время растрачивается впустую на просмотр телевизора, еду, сплетни на работе и на множество других никчемных занятий.

Если Вы срочно не поменяете маршрут своей жизни, она пройдет совершенно бесследно. Никто не вспомнит о Вашем существовании — как будто Вас не было вовсе. В конце концов, Вы исчезнете, как и Ваша квартира и никому до этого не будет дела.

В средние века мы с удовольствием сожгли Вас бы на костре, но, к сожалению, сейчас эта процедура выходит за рамки закона.

Как пытался объяснить наш Агент, на Вашу долю выпал уникальный шанс полностью изменить свою жалкую Жизнь и тем самым придать ей смысл.

Для предоставления этой возможности мы затратили невероятное количество усилий, но выбор всё равно остается за Вами.

Только сегодня, с шести до семи часов вечера, открывается Переход в кардинально иной мир.

Если Вы усмирите Ваше упрямство и все-таки решитесь воспользоваться Переходом, дайте нам знак: помашите рукой.

Но это ещё не всё: чтобы совершить Переход, Вам необходимо расстаться с Вашим медальоном, передав его любому другому лицу.

В любом случае, несмотря на наши почти безграничные возможности, мы не в силах повлиять на Ваш выбор. Если Вы предпочтёте вернуться к обычной жизни, то сегодня же после семи часов вечера мы вернем Вам Вашу квартиру и всё к ней прилагающееся.

Последняя наша просьба — не торопитесь, прислушайтесь к себе и только тогда Вы сможете принять гармоничное решение».

Выбор

«Прислушайтесь к себе» — говорилось в письме. Как же это сделать, если в последнее время я чаще прислушивалась к телевизору? А как Вам наглейшая просьба — расстаться с медальоном?

На моих часах было ровно шесть тридцать. Оставалось полчаса. Прямо скажем, не густо для принятия судьбоносного для моей «жалкой жизни» решения.

Я сделала глубокий вдох, стараясь сосредоточиться. К чувству голода прибавилась головная боль, ещё более отдаляя маломальскую надежду «прислушаться». Чувствовала я себя отвратно. В висках ритмично стучали маленькие молоточки, делая головную боль невыносимой. К черту всё! Если написанное в письме — правда, то я сейчас же иду домой и не желаю больше слышать ничего о смысле жизни и остальной чепухе. Полная решимости вернуться в родное гнездо, я встала со скамьи, как вдруг молоточки сбились с ритма, уступая место монотонному напеву: " скоро — переход — не пропусти — последний шанс». Сломанная пластинка наматывала обороты в голове. Ну как же! Это же сообщение, которое дух бывшего парня Бренды пытался передать мне во время сеанса! Может, это знак? Я замедлила шаги и остановилась: знак или не знак, но одно я могу сказать с полной уверенностью — в этот парк я забрела не просто так: перед моими глазами выросло угрюмое здание, где когда-то располагался городской музей, а ныне дом престарелых. К своему огромному стыду, я посетила его всего три раза, хотя самый родной человек — моя тётя, находилась в нём на протяжении последних пяти лет. Тетя, заболев болезнью Альцгеймера, начала вести себя как малый ребёнок, постепенно потеряла всякую связь с миром окружающим и полностью погрузилась в свой собственный.

Я всегда ненавидела старость, беспомощность и вставные зубы в стаканчике с водой, но моя совесть иногда выкидывала фортеля в самые неподходящие моменты, с бесцеремонной наглостью переворачивая с ног на голову уже принятые решения. Именно поэтому стрелки часов показывали без пятнадцати семь, когда мой палец нажал кнопку звонка на воротах дома престарелых.

Впервые за весь день я возблагодарила судьбу за то, что стала неузнаваемой, потому что только так мне удалось избежать презрительного взгляда, которым здешние нянечки по праву награждают нерадивых племянниц, забросивших своих тетушек на произвол судьбы и государственной опеки. Представившись очень дальней родственницей из Австралии, я вошла в зеленый двор, благоухающий ароматом роз, рассаженных здесь в изобилии. — Наверняка для того, чтобы приглушить этот ужасный запах старости, — подумала я брезгливо.

Нянечка, открывшая мне ворота, указала рукой в дальний угол сада, и я вдруг почувствовала, как что-то тяжелоё сдавило мне горло. Наверное, поэтому я не могла навещать это место. Моя тётя не должно была стать ТАКОЙ. Люди должны просто доживать до старости в ясном рассудке и здоровом теле, а потом тихонько умирать во сне. Они не должны сидеть в инвалидном кресле и глядеть вникуда выцветшими голубыми глазами. А ведь её глаза и в правду почти не изменились. Я продолжала стоять в двух метрах от человека, вырастившего меня, как своего родного ребёнка, но так и не решалась приблизиться.

— Простите, — обратилась ко мне нянечка. — Сожалею, но время приёма посетителей у нас ограничено. Сейчас мы идем кушать и спать, правда, П.? — обратилась она к моей тёте. Тетя не шелохнулась.

— Вы пришли слишком поздно. Приходите завтра до полудня. П… будет Вам очень рада. Ведь её, бедняжку, совсем не навещают.

Я готова была провалиться от стыда, и, пообещав себе, что в будущем буду приходить сюда как можно чаще, бросила взгляд на часы: без семи семь.

— Дайте мне, пожалуйста, всего пять минут. Я просто не уверена, что смогу прийти сюда завтра.

Нянечка, вежливо кивнув, удалилась.

Я сделала глубокий вдох и подошла поближе. Вытащив из кармана руку, вспотевшую от напряжения, я тихонько накрыла ею тётину, сморщенную и совсем маленькую. Я стояла, боясь шевельнуться. Тётины плечи стали подниматься быстро, её дыхание участилось, ресницы часто заморгали и она, нежно прижав мою руку к своей теплой щеке, еле слышно прошептала моё имя.

Сердце сжалось от горечи и внезапного нахлынувшего чувства любви. Она узнала меня. Безумная тётя меня узнала.

Я разглядывала её, словно видела впервые и улыбалась одними губами, а слезы беззвучно стекали по моим щекам и попадали в рот. Из-за игрушечной белки я оттолкнула от себя человека, который подарил мне часть своей жизни. В эту минуту, в обмен на одно прикосновение её руки, я готова была расстаться с самым дорогим, что имела.

Я сняла со своей шеи медальон и без колебания положила на тётины колени. Она схватила его, и морщинистое лицо озарила улыбка. Это была самая счастливая из улыбок, которую мне довелось когда — либо увидеть.

Ровно через десять секунд будет семь. Медальон был передан другому лицу. Задрав голову, я помахала рукой.

***

Прошло несколько мгновений, но ничего особенного не случилось. — Опять обман. Кто бы сомневался! Хорошо, что местную публику трудно было удивить девушкой, размахивающей руками, словно вентилятор.

Тут голова закружилась, и мне показалось, что я теряю сознание. Наверное, это голодный обморок. В воздух взмыли множество божьих коровок, подобных той, что находилась внутри медальона. Их сине- зеленые крылышки, усыпанные золотыми звездочками, щекотали моё лицо. Постепенно все эти букашки слились в один мерцающий сплошной ковер, который окутал меня, как кокон, и поднял в воздух, отчего я совершенно утратила ориентацию. — Значит, Переход всё-таки существует, — это была последняя мысль, промелькнувшая у меня голове.

Сон изменяется.

Мне снился сон. Другой сон.

Я стояла в самой чаще леса, когда вдруг разбушевалась буря. Нежно-зеленые листья на деревьях пожелтели в один миг, ветер сорвал их и унес. Полил что есть силы холодный дождь. Озираясь по сторонам в поисках убежища, я заметила старую перевернутую лодку, и, легко приподняв её борт, укрылась от непогоды. Под лодкой оказалось сухо и тепло, благодаря кучке раскалённых шкворчащих угольков, на которые я дунула, а те в ответ показали мне языки пламени. Постепенно шум дождя сменила тишина, но ненадолго, потому что её вскоре перебил доносившийся извне шорох. Я выбралась из-под своего укромного местечка. Ветер с дождём отступили, опускались сумерки. Нарушителем тишины оказался большой воздушный змей, которого принесло ураганом, оторваться от земли змею мешал длинный лоскутный хвост, зацепившийся за лодку.

Лес погрузился в ночь.

Звёзды заняли места на небе, круглая луна нацелилась прямо на меня, заманивая в свои сети. Я высвободила змея и, крепко вцепившись за его хвост обеими руками, легко взмыла вверх. Ветви деревьев отодвинулись, освобождая путь. Наш полёт становился всё стремительней, змей двигался быстрее и быстрее, стрелой набирая скорость и перенося меня на другой конец Вселенной. Время остановилось и утратило свою разрушительную власть. Планеты и целые галактики проносились мимо. Меня окружала безграничная Вечность. Она поражала своим величием, а я была лишь ничтожной песчинкой в барханах её пустыни.

Тогда и появился Голос.

— Наконец-то, — сказал Он. Мягкий и добрый:

— Раньше твой слух был ограничен временем, но теперь ты способна меня услышать.

— Мы знакомы?

— Я режиссер твоих сновидений.

— Понятно… Тогда попрошу срочно сменить репертуар: твой сон с деревьями меня достал.

— Хм, не уверен, что ты ознакомилась с ним достаточно хорошо.

— Да он мне снился столько раз, что я знаю его лучше, чем свои пять пальцев.

— Хочу тебя удивить, всезнайка: ты пропустила несколько важных деталей.

— Не думаю, что такое возможно.

— Вот тут я должен тебя разубедить. Закрой глаза.

Зачем закрывать глаза во сне? Но все — таки я повиновалась Голосу.

— Подай знак, когда подойдешь к подножию дерева.

Я еле-еле удержалась от остроты про повторный сеанс малобюджетного некассового фильма и, прикусив верхнюю губу, кивнула.

— Что ты видишь?

— Шары, огромные шары, в них разные фигуры: некоторые чёткие, а есть и едва различимые силуэты. Дерево говорит, что это людские души и так далее и тому подобное — прости, но я видела это уже ни один десяток раз.

— Хорошо. Нас интересуют только те, что трудно разглядеть. Приблизься.

Я так и сделала.

— Теперь тебе нужно выбрать один правильный шар. Я хочу, чтобы ты была предельно внимательна.

— Выбрать правильный …. Но как?

— Просто доверься своим ощущениям.

Мой взгляд скользил от одного шара к другому. Все они так похожи друг на друга, почти одинаковы.… Хотя, может быть этот. Он висел на самом краю ветки, немного в стороне от других. Да, меня почему-то тянуло именно к нему.

Я вплотную приблизила лицо к мутному стеклу:

— Здесь ничего не видно.…Это, наверное, не то, что нужно…

— Ты выбрала абсолютно правильно. Продолжай смотреть.

Изо всех сил вытаращив глаза, я смотрела, смотрела, смотрела.… И вдруг прозрение молнией пронзило меня. Какой же слепой я была все эти годы!

— Наконец-то, — понял Голос.

За толстым слоем мутного стекла я увидела того, кого знала до боли хорошо, знала лучше всех на свете. Или не знала совсем?

Я увидела там саму себя

Часть вторая, ну очень волшебная

В волшебном мире

Снова шел дождь. Только на этот раз теплый и приятный. «Грибной дождь», — принюхалась я: воздух пах грибами и ещё хвойными иголками. Я тихонько приоткрыла один глаз — и тут же закрыла: на меня с любопытством взирали две маленькие мохнатые бело-черные мордочки. Барсуки — мутанты, — пронеслось в голове. Я пожалела, что никогда не интересовалась у тёти, были ли у нас в роду сумасшедшие.

— Кажется, она приходит в себя. Прекратите её поливать! — раздался звонкий детский голос. Послышалось обиженное сопение, сопровождаемое чавканьем: кто-то смачно жевал жвачку.

— Эй, — обладатель детского голоска потряс меня за плечо, — эй, ты в порядке?

Я снова открыла глаз и сразу же поняла, что сумасшедшие в нашем роду таки были: скрестив руки на груди, на меня с любопытством взирала девочка лет одиннадцати — двенадцати, облаченная в старинное, слегка побитое молью, свадебное платье до пола. У её ног примостились совсем не барсуки, как мне поначалу показалось, а две крохотные панды. Та, что стояла левее, выдула большой пузырь из жвачки, а вторая, с цветочной лейкой в лапках, показала мне длинный фиолетовый язык. Девочка заметила поступок зверюшки и не на шутку разозлилась:

— Ах ты! Опять выпила чернила, признавайся!

Панда, отбросив лейку, на двух лапках побежала в сторону густого кустарника и в одно мгновение исчезла в его зелени.

— Она думает, что ей в очередной раз всё сойдет с рук. Дудки! — Девочка выглядела рассерженной.

Вторая панда с абсолютно невозмутимостью продолжала чавкать жвачкой, демонстрируя непричастность к истории с чернилами.

От увиденного дар речи и остатки здравого смысла покинули меня одновременно. Я мысленно обругала себя за то, что по глупости ввязалась в эту историю с Переходом. Девочка, оценив моё тупое выражение лица, лучезарно улыбнулась:

— Не волнуйся, пожалуйста. Поначалу все так реагируют. Это всё из-за моего платья.

— Ну конечно, — подумалось мне. — Из-за платья. Не из-за бурундуковых панд и не из-за того, что я в лесу, а именно из-за платья.

— А по-моему, оно очень прехорошенькое. Я нашла его в шкафу, когда вселилась в домик на дереве. Внизу его прогрызла моль, но этого почти не заметно, — девочка приподняла подол платья и ткнула мне под нос, — ну, скажи же, что это правда!

Её голос перешел в настойчиво-просящий, и мне пришлось облизать пересохшие губы, чтобы выдавить: — Чудесное платьице.

Девочка жутко обрадовалась: — Как хорошо, что ты тоже так считаешь! Я сразу заметила, что ты не похожа на тех, что были до тебя.

Я не стала выяснять, кто эти «те», и что они делали здесь до меня, но то, что я не первопроходец, немного утешало.

— Мне бы не хотелось сразу вести тебя в свой домик на дереве, кто знает, что у тебя в голове.

— «Это она в десятку», — что у меня в голове, не знала даже я сама.

Малышка поднялась на цыпочки и, подобрав полы платья, закружилась юлой:

— Ты представляешь: мозги состоят из двух половинок, и если их ударять друг о дружку, можно высечь умные мысли. Поэтому карусель помогает мне думать! — крикнула она, — попробуй ты тоже!

— Спасибо, может в другой раз.

Мне карусель всегда помогала вырвать. Я осталась сидеть на траве, скептически наблюдая за процессом вращения.

Вдоволь накружившись, девочка отдышалась и уверенно произнесла:

— Значит так, новенькая, мы идём к Изобретателю.

В моей ситуации лучше было не спорить.

У Изобретателя.

Панда со жвачкой сбежала. Краем глаза я успела заметить, как она укрылась в тех же кустах, что и предыдущая беглянка.

Это был самый долгий день в моей жизни, и он клонился к вечеру. Свет уступил место сумеркам. Я поёжилась: в лишенном солнца лесу стало прохладно. Девочка же чувствовала себя превосходно. Она шагала вприпрыжку, опережая меня на пару шагов, и болтала без умолку:

— Изобретатель живет посреди болота. Вот увидишь, он славный. О моих мишках не беспокойся — они вернутся поутру или в обед. Только бы снова не полезли в дупло. Вчера они опять утащили у белок орехи. Мешок орехов, представляешь? Как после этого смотреть в глаза летучей белке? Это были орехи её троюродного брата. Пантера никогда на них не сердится — она обожает мишек. Я тоже их обожаю, но не всегда. По болоту надо идти осторожно, особенно в темноте. Я знаю совершенно безопасную тропинку — только иди точно по моим следам, потому что одна из новеньких как-то утонула, хотя я её предупреждала. Она была толще тебя раза в три, поэтому тебе не о чем волноваться, кроме того, она не очень понравилась нам с самого начала.

Непрекращающаяся болтовня моей маленькой проводницы не вернула моим мыслям ясности, а наоборот, расшвыряла их во все стороны.

Хорошенькая получается перспектива: проснуться утром в своей кровати, а к вечеру быть утопленной на болоте в ночном лесу — сегодня точно не мой день. Убогая квартирка на пятом этаже начала мне казаться самым обольстительным местом на свете.

— Мы её так и не нашли, — как ни в чём не бывало, тарахтела девочка. Пантера целых три дня прочёсывала болото, всё без толку. Наверное, новенькую утащил болотный змей, но тебе не стоит волноваться, потому что он опасен только летом, а до начала лета ещё целых две недели или одна. В любом случае, со мной тебе нечего бояться.

Под впечатлением от этого блестящего монолога мои мысли сложились в небольшой (примерно в 250 деталей) пазл. Итак — «бред наяву» — версия номер один:

— острая форма шизофрении,

версия под номером два:

— пицца с грибами (просроченный полуфабрикат, разогретый в микроволновке вчера вечером).

Перед глазами замельтешили газетные заголовки: " грибы — галлюциногены стали причиной временного помешательства у нескольких любителей пиццы». Слово «временного» понравилось мне больше, поэтому я остановилась на второй версии.

Водяные лилии и бодрое кваканье лягушек — так должно было выглядеть болото в лесу, населенном малютками пандами, запивающими жвачку чернилами. Это же топи в лучах заходящего солнца больше напоминали сточную канаву. Здесь смердело не то тухлой рыбой, не то гнилыми помидорами. Болото было не чем иным, как местной канализацией, что, однако, не умаляло факт нахождения в нем толстой утопленницы.

— Изобретатель выбрасывает сюда все свои ненужные изобретения, — пояснила девочка, указывая на обломки металла, куски досок, пластика и другой непонятного происхождения мусор, место которому было на свалке.

Не требовалось иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, что пересечение трясины в темноте — идея не совсем удачная.

— У тебя есть фонарик? — перспектива передвигаться на ощупь меня пугала.

— Фонарик? — презрительно фыркнула малышка, — да я могу найти дорогу даже с закрытыми глазами. Фонарики — это только для трусов — боягузов.

— Пойми, милая девочка, — я храбрилась, но меня выдавал испуганно-писклявый тон, — мне нечего бояться, потому что том мире, откуда я прибыла, есть вещи в сто опаснее твоих забав.

Вообще-то я врала, потому что прогулка по сумеречному болоту, кишащему змеями-людоедами, пусть даже в период их спячки, была самым опасным предприятием моей жизни. Про пантеру спрашивать вообще не хотелось. Малышка резко обернулась и, не говоря не слова, с недоверием уставилась на меня. От такого презрительного молчания, мне стало стыдно за неудачную попытку доказать превосходство над ребёнком среднего школьного возраста и я, сделав несколько глубоких вздохов (система йогов, журнал «Одинокая и счастливая»), продолжила путь в полной тишине.

Всякий раз, когда я опускала ногу в липкую и густую болотную жижу, кровь приливала к пяткам, а по стенкам живота сходила ледяная лавина.

— Барбара со своими пятнадцатисантиметровыми шпильками не продержалась бы здесь и двух минут, — размышляла я, отдавая дань почтения старым, плотно зашнурованным кедам, и осторожно передвигалась, ориентируясь на свадебные одежды девочки, которые белели в темноте, подобно савану.

Малышка остановилась без предупреждения; мне чудом удалось удержаться на ногах и не пополнить ряды обитателей зловонной жижи.

Моя проводница терпеливо выждала, пока я, балансируя руками, восстановлю равновесие, и из её рта вылетела долгожданная фраза:

— Представляешь, новенькая, мы пришли.

***

Обителью пресловутого Изобретателя оказался небольших размеров двухэтажный деревянный дом, который идеально вписывался в окружающий пейзаж и при свете одной единственной лампы, болтавшейся на покосившемся столбе напротив входной двери, производил такое же мрачное и унылое впечатление. Для полноты картины не хватало только густого тумана. Девочка не разделяла моего «восторга»:

— Правда, красиво? — выпалила она с воодушевлением и, не дожидаясь ответа, затараторила:

— Я обожаю-обожаю это место, жаль, не часто выходит здесь бывать. Это из-за моих мишек: они не любят сюда приходить, особенно, когда темно.

«Эти две козявки гораздо смышленее своей хозяйки», — вслух я этого, разумеется, не произнесла.

— Я их иногда просто не понимаю, — девочка искренне изумлялась позицией своих подопечных. — Ну как можно не любить Это? Если бы я могла, то обязательно бы здесь поселилась. Но у меня уже есть домик на дереве.

Для настоящей любви ни пространство, ни болотные змеи не являются помехой — вот первое, что мне пришло в голову, при виде стоявшего на пороге Изобретателя, который, если не брать в расчет дико-бардовую бороду-лопату, ярко контрастирующую со светлыми волосами, был как две капли воды похож на моего друга и вечного обожателя Стивена. Только спустя пару секунд до меня дошло, что это не Стивен, хотя тот и был готов тащиться за мной даже на край света.

Девочка вихрем залетела в дом, не одарив вниманием хозяина. Он немного посторонился и, склонив голову, жестом пригласил меня войти.

Моя новая знакомая остановилась подле невиданных объёмов миски, с горой наполненной пончиками. С закрытыми от удовольствия глазами и с выражением блаженства на лице, она стала медленно пережевывать одно из золотисто — коричневых творений кулинарного искусства. Ярко- красная начинка стекала змейкой по подбородку и капала прямо на платье.

— Ммм… с набитым ртом промычала малышка. — Мммм, недаром я тащилась через это мерзкое болото.

От подобного беспардонного заявления я просто опешила. Меня опять использовали!!! В очередной раз за этот проклятый день! Цена моей жизни, как это ни прискорбно, равнялась паре пирожков.

Девочка попыталась дотянуться кончиком языка до ярких капелек, густо усеявших ворот платья. Наконец, ей удалось слизнуть самую большую. Довольная полученным результатом, она так смачно надкусила очередной пончик, что начинка, брызнув во все стороны, попала Изобретателю прямо на толстые стекла очков в черепаховой оправе. Тот, не произнеся ни слова, снял их и промокнул рукавом. Без очков он оказался ещё больше похож на Стивена, отчего моя симпатия к нему возросла, и я начала понемногу успокаиваться.

— Только не говори, что я потащила тебя силой, — продолжала девочка, как ни в чём не бывало. Разве тебя не учили, что детям нельзя в тёмное время суток ходить по болоту без взрослых?

Прищурив один глаз и вытянув руку, она разглядывала меня через дырку в пончике.

Изобретатель немедленно встал на мою защиту:

— Малыш, — произнес он мягко, но достаточно уверенно, — а тебя разве не учили, что нельзя пользоваться доверчивостью людей?

— Учили, учили, — угрюмо пробормотала девочка.

— Учили, что надо здороваться, мыть руки перед едой, говорить спасибо и ещё много разного. Но ты же сам знаешь, Свекольная Борода, — тут она торжествующе взглянула на собеседника, — иногда жизнь диктует свои условия.

— Свекольная Борода? — не сдержалась я.

— Правда оригинально? — девочка просияла:

— это я сама придумала! Он насквозь пропитался порошками — возится и возится с ними. — Она повернулась к Изобретателю: — скоро ты весь будешь как большая варёная свекла.

— Что за порошки? — поинтересовалась я у хозяина скорее из вежливости, чем из любопытства.

Девочка опять вмешалась:

— Можешь выспрашивать хоть весь день, он не признается. Наверное, хочет всех одурманить и захватить власть над миром

Малышка высунула язык и показала его Изобретателю:

.- Это панды её научили всяким глупостям, — вздохнул «Свекольная Борода»:

— Я собственноручно подарил ей эту парочку, не подумав о последствиях.

Девочка негодующе фыркнула.

— Наставник монастыря Молчунов в Дальних Горах, нарушивший пожизненный обет молчания — подозрительно, не правда ли? — посетовал Изобретатель. Похоже, у него наболело:

— С каким жаром он уговаривал меня принять в качестве сувенира «пару милых и забавных зверюшек, единственных в своем роде»! Дискотеку с фейерверком, устроенную монахами в день моего отъезда, я по глупости принял за хлебосольство, и только спустя пару недель, до меня дошло, что монастырь на самом деле праздновал избавление от этих маленьких чудовищ.

— А мне они нравятся, — твёрдо сказала Девочка. Я ни капельки не жалею, что забрала их себе. И Пантера к ним привязалась.

— У твоей Пантеры ярко выраженный материнский инстинкт, — (значит, пантера всё-таки существует!)

— Пусть так. — Девочка взяла ещё один пончик. — Ты сам виноват, что веришь кому ни попади. Она обратилась в мою сторону:

— Хочешь знать, откуда здесь болотный змей?

Я пожала плечами, а Изобретатель покраснел ещё гуще.

— Расскажи нам про карманную ящерку, которую ты привез из- за океана.

Малышка попыталась спародировать мужской бас:

— «Сувенир, сувенир!»

Это видимо был перебор, потому что толстяк, испустив глубокий вздох, исчез глубине дома.

«Прячется от стыда», — я с укоризной взглянула на девочку — с невинным выражением на лице, она вытирала руки, измазанные вареньем, об юбку платья, добавляя той грязно-розовый оттенок.

Воцарилась неловкая тишина. Я опустилась на стул и осмотрелась:

сотни прозрачных стеклянных банок, баночек и бутыльков с помещенными внутрь свечами, пламя каждой из которых имело свой особый, неповторимый цвет, озаряли помещение упоительным, слегка чародейным свечением. Тощие тропинки из темно-красного порошка с пурпурным отливом, неряшливо просыпанные по полу там и сям, направлялись в сторону маленькой кухоньки и собирались в небольшие кучки. Стены и часть потолка были густо исписаны цифрами, формулами, чертежами и загадочными иероглифами. Пара полосатых кресел и диван, заваленный подушками. Сам хозяин дома и его мягкая мебель были словно созданы друг для друга — большие, мягкие, потертые, дарующие чувство устойчивости и надежности. Девочка оказалась права: в этом месте хотелось отбросить тревоги, сомнения и с головой окунуться в волны тепла и умиротворенности — именно такие чувства излучал неказистый домик на болоте.

Я продолжала пребывать в некотором оцепенении, когда на мои колени опустился поднос с чашкой головокружительно ароматного кофе и дюжиной пончиков по соседству. Проявивший заботу Изобретатель, никоим образом не был похож на человека, проглотившего обиду пять минут назад. Когда он и малышка понимающе подмигнули друг другу, я было почувствовала себя обескураженной, но тут вмешался настойчивый запах свежего кофе, напоминая, что мой желудок пуст, и при отказе от любезно предложенного угощения, неизвестно когда наполнится.

Негодование и досада, накопившиеся за весь ненормальный день, растаяли во рту вместе с первым пончиком. Ради второго я бы согласилась стать невестой болотного змея и готовить ему на обед рагу из утопленниц. А ради третьего, четвертого, пятого, да ну её, эту диету… Опомнившись где-то на девятом, я, после глубокого погружения в пончиковый экстаз, постепенно начала возвращаться к действительности, где меня поджидали два широко улыбающихся лица: одно — побольше и в очках, второе — маленькое, перепачканное вареньем.

— Рецепт этих восхитительных пончиков — страшная тайна Главной Королевской Поварихи, — как ни в чем не бывало, произнес Изобретатель и поёжился, — крайне грозная особа.

— И грузная, — хихикнула девочка, — старуха с челюстями.

Услышав знакомое описание, я оживилась:

— с пастью, как у крокодила?

— Бум! Стопроцентное попадание! — воскликнула малышка, — ты совсем не такая глупая, как показалось вначале.

Я отрицательно покрутила годовой. Сначала Стивен, потом Крокодилиха — ещё парочка знакомых лиц и я начну здесь осваиваться. Вдобавок, не надо было быть гением, чтобы догадаться, что если повариха королевская, значит, есть Королевство, а вместе с ним цивилизация. Это обнадёживало.

Я позволила себе расслабиться и попыталась вытянуть затёкшие от напряжения ноги: после «прогулки» кеды намокли, потяжелели и больше смахивали на две коровьи лепешки — зрелище, не прибавляющее мне ни шарма, ни элегантности. Сил хватило только на то, чтобы скинуть обузу с ног и перейти на диван, прихватив с собой кофе и пару пончиков.

Наевшись до отвала, малышка устроилась в кресле и принялась счищать засохшие куски болотной грязи, приставшие к подолу платья, бросая их прямо на пол. «Свекольную бороду», похоже, подобное бесцеремонное осквернение жилища совсем не волновало.

«Наверное, творческим людям нет дела до подобных мелочей», — подумала я, наполняя свои легкие ароматом кофе. Горячий напиток слегка обжигал губы, а пончики с земляничной начинкой навевали мысли о том, что жизнь продолжается.

Впервые с момента пребывания в этом странном месте мне стало спокойно так, как было спокойно зимними вечерами, когда я лежала, уютно свернувшись клубочком под одеялом, а тетя читала вслух мои любимые сказки о заколдованных принцессах и добрых волшебниках, об отважных принцах и огнедышащих драконах. Она нежно гладила мои волосы своей шершавой теплой ладонью, а я сладко и незаметно засыпала, засыпала, засыпа….

Утро

Ненавидите ли вы будильники так, как ненавижу их я?

Людской род рано или поздно самоликвидируется и, понятно, не без помощи прогресса. Когда это произойдёт, лишь вопрос времени, тем более смертельное оружие уже изобретено, а если быть точнее, то их два. Первое — быстродействующее и менее грозное, к которому всё привыкли, поэтому словосочетанием «водородная бомба» уже никого не напугаешь. Вся настоящая опасность сконцентрирована во втором. Оно ежедневно и кропотливо, словно червь в яблоке, подтачивает столпы человечества изнутри. Так о чём это я? Ах да, о будильниках.

Лия преподнесла мне на позапрошлый день рождения один такой экземпляр в форме купидона с малюсенькими крылышками и непропорционально пышным задом (анатомическая особенность, отяжеляющая свободный полёт воспламенителя сердец). Сие керамическое божество изваял какой-то современный Микеланджело. Основная прелесть нарушителя законов гидравлики заключалась в умении исполнять по утрам одну — единственную песенку. Я и раньше впадала в лёгкую депрессию на каждый свой день рождения, а со звуками голоса толстозадого купидона, истошно орущего каждое утро" Happy Birthday», начала всерьёз задумываться о бренности человеческого существования. Помня о ранимом характере Лии, у меня рука не поднимается вышвырнуть эту штуковину с пятого этажа.

Будильник звенел, по-садистки напоминая, что за всё в этой жизни надо расплачиваться, в том числе за пагубное пристрастие к готовой пище, кабельному телевидению и модной одежде. Для получения всех этих благ от меня требуется чистить зубы, продирать глаза и, превозмогая себя, идти на работу. Именно в такой последовательности: зубы-глаза. В ванную я ступаю на ощупь, проторенной дорожкой, хотя, если накануне вечером у меня в квартире побывали друзья, проторенная дорожка превращается в полосу препятствий. Так же на ощупь я накладываю зубную пасту на щетку и открываю кран. Вода в нем как всегда ледяная, но от холодного шока, глаза автоматически распахиваются, и я вижу заспанное лицо, которое без макияжа даже у меня, его хозяйки, всегда вызывает лёгкий испуг. Как-нибудь в другой раз, я поведаю вам всё, что думаю о преимуществах косметики, а сейчас просто продолжу повествование, пока окончательно не завязла в дебрях своих мыслей.

Как всегда, не открывая глаз, отбросив в сторону одеяло, я сползла с кровати и сонной мухой побрела в сторону ванной комнаты. В настойчивом напеве будильника было что-то странное, но в такую рань мозг ещё дремал и был не способен разобрать ху из ху.

— Заткнулся бы ты, — я зевала во весь рот. Ещё два шага вперед, потом направо, протянуть руку, взять зубную щетку, — странно, но вместо щётки нащупывалось что-то мягкое и тёплое, более того, привычный

«Happy Birthday», зазвучал совершенно незнакомой мелодией, которая набирала громкость несмотря на то, что я удалялась от источника звука.

— Доброе утро, — сейчас это был низкий мужской голос. Я проснулась немедленно. Какой стыд! Моя рука упиралась в упитанный живот Изобретателя, а тот, судя по выражению лица, ещё не созрел для такого скорого проявления интимности. Пробормотав в ответ" доброе утро», я пустилась в бессвязное объяснение своего нескромного поведения, в чем не преуспела.

Когда смущение у обеих сторон достигло точки кипения, мы, взглянув друг другу в глаза, одновременно рассмеялись во весь голос. Смех у толстяка был звонкий и заразительный — я и он смеялись словно дети, искренне, от души. У меня даже потекли слёзы. После этого общаться стало гораздо проще, будто тяжелый груз слетел с плеч. Только сейчас я заметила, что в руках у Изобретателя мои кеды: чистенькие с белоснежными шнурками. Шнурки в моих кедах имели белый цвет лишь в первый день их покупки, а в дальнейшем быстро стали благородно — серыми.

— Нашел новое применение своему неудачному изобретению. Гостеприимный хозяин кивнул головой на родившиеся заново кеды.

— О чём это Вы? — поинтересовалась я.

«Стивен» потряс в руке небольшой флакон с распылителем, с виду напоминавший туалетный освежитель воздуха.

— «Очиститель совести» — совсем не оправдал моих надежд. Два года интенсивной работы коту под хвост. Прошёл испытания на пятнадцати жителях Королевства и у всех пятнадцати показал схожие результаты: эти люди постепенно превращались в доверчивых простаков, готовых снять с себя последнюю рубашку. Окружающие бессовестно злоупотребляли их доверием, а мои подопытные продолжали отдавать и отдавать. Человек, отдающий себя без остатка, в конце концов, становится жалок, — с горечью подвел итог «Свекольная Борода».

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.